«Цветик 2. Обычные судьбы»

Цветик 2. Обычные судьбы (fb2) - Цветик 2. Обычные судьбы (Цветик - 2) 1545K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Надежда Михайловна

Михайловна Надежда Цветик-2 . Обычные судьбы

ЦВЕТИК-2 Обычные судьбы.

ГЛАВА 1.

Утром у генерала Романова уже лежал на столе доклад, в котором кратко была написано, что имеющие огнестрельные ранения капитан ВВС Филин Ю.А. и капитан ВДВ Чертов И.Г. осмотрены военфельдшером поста, им оказана первая медицинская помощь, и сегодня - 28.11.85, специально присланным бортом были отправлены в Кабул.

Романов пошел к связистам, минут через двадцать он уже точно знал, что за ранения у капитанов. У вертолетчика прострелено плечо, а у племяша - левое бедро, раны воспалились, и обоих срочно, после очистки от грязи, гноя, сегодня же отправляли в Союз, в госпиталь. Оба капитана в сознании, но ослаблены из-за недельного голодания. Капитан Чертов велел передать: - "Все нормально, жив!"

Евсеич велел докладывать ему незамедлительно о времени вылета борта и времени прибытия в Союз, тут же начал обзванивать всех, кого надо, и капитаны летели в Москву, в военный госпиталь им.Бурденко. Позвонил Чертовым, сегодня все сестрички собрались дома и с тревогой ждали вестей о брате. Все знали, что борт, случалось, и подбивали.

Дядька поговорил со старшей, Татьяной, попросил подготовить разгневанную фурию к тому, что Иван ранен, но не тяжело, просто ослаблен, из-за этого будет лечиться в госпитале.

Фурия же восприняла это известие вполне спокойно:

-После восьмидневного постоянного жуткого страха за сына, это уже не так страшно, жив моя кровиночка, мальчик мой.

А мальчик, напичканный лекарствами и уснувший беспробудным сном, ничего не слышал и не ощущал, как их перегружали с самолета на самолет, как выгружали уже в Москве, как на следующий день к нему по одной приходили сестрички, с жалостью глядящие на так непохожего на себя их могучего Ваньку...

Худой, с ввалившимися щеками и ставшими за эти долгие, тяжкие восемь дней, седыми волосами (модный такой цвет - соль с перцем, скажет потом младшенькая, которая сейчас давилась слезами).

А Ольга Евсеевна наотрез отказалась уходить от своей кровиночки, не помогли никакие уговоры. Ивана и Юрия положили в отдельный бокс - стараниями генерала Романова.

Мамулька сказала Татьяне:

-Передай этому... этой гадской морде, пусть сына хотя бы в госпитале обустроит как надо.

И спали умученные мальчики, а Евсеевна сидела возле изредка стонущего или скрипящего зубами, или начинавшего метаться сыночка. Гладила его по худому лицу, по поседевшим волосам, утирала мокрый лоб и шептала, совсем как в детстве, когда её маленький Ванюшка заболевал:

-Спи, сыночек. Мама с тобой, все пройдет!

И её двухметровый сыночек успокоенно затихал... заходили медсестры, посматривали на спящих, мамуля кивала или шепотом говорила:

-Все спокойно, спят.

Иногда вставала, подходила к вертолетчику, тоже гладила его по голове, приговаривая:

-Спи, сынок, все хорошо.

Ванька проснулся только часов в восемь вечера и первое, что он увидел - тревожные глаза матери. Мамулька, его кругленькая по жизни мамулька, резко схуднувшая и с запавшими глазами, с нежностью смотрела на него.

-Мам, - хрипло проговорил он, - мамка, ты почему здесь?

-А где ж мне ещё быть, сынок, как не возле тебя.

-Я где?

-В Бурденко.

-А,- он попытался подняться, - Юрка, Юрка где?

-Спит твой Юрка, вон, рядом кровать стоит.

-Уфф, мам... я...

-Молчи лучше, Ванька, а то и тебе прилетит, как мне, - откуда-то сбоку раздался голос дядьки, - как ещё свою любимую вазу об мою бедную голову не разбила, фурия!

-Молчи, лучше скажи спасибо, что я тут не начинаю скандалить! - припечатала мамулька.

Ванька во все глаза смотрел на неё:

-Мам, это и вправду ты? Ты ж у нас такая ласковая, как кошечка.

-Ага, кошечка. Тигрица!

"Тигрица", заметив как сглотнул Ванька, тут же подала ему воду:

-Пей, сынок!

Ванька жадно напился и спросил:

-А где все?

-Да вон, за дверью, сейчас братец уйдет и набегут, не велят всем сразу - по одной будут тебя зацеловывать.

Сестрицы зацеловали и залили слезами всего Ваньку, он неловко обнимая их, гудел:

-Чё потоп устроили, вот он я, почти целый!

Ворвавшаяся последней Галинка, вихрем подлетела к нему, вгляделась в его лицо и жалобно так, как в детстве, заскулила:

-Ой, Ванька, какой ты худющий!

-Не, ну ты чё, были бы кости, мясо точно нарастет!!

. Сестричка присела на кровать, с другой стороны от забинтованной ноги.

-Сынок, я на пять минут отойду. Галь, смотри мне!

-Да, мам! Ванька, ты не представляешь, что было, мама все дни сидела неподвижно, мы её растормошить не могли, она была как робот, а потом, когда дядь Толя приехал и сказал, - она всхлипнула и утерла нос рукой, - сказал, что ты нашелся... Ванька, я такую маму никогда не видела... она так материлась... разбила свою любимую вазу. Ну, ту, метровую. Как она дядьку обзывала... Вань, она такие слова, оказывается, знает...

-Что ребята?

-Ребята твои с ума сходили от неизвестности, Витёк ваще пришибленный был, но как опять вчера орал в трубку, прыгал там, до потолка. А Авер был уверен, что ты непотопляемый, они там с Витьком заврались оба. Алюне-то как такое скажешь, даже мой безалаберный Доронин понял, что молоко может пропасть.

-Галь, Авер будет звонить, скажи, чтобы Наташу успокоил, а ты мне конвертов принеси и бумаги.

-Значит, будущую родню Наташа зовут? Вот и хорошо, - оба не слышали как вошла мать, - значит, сразу и порешаем, так сказать, быка за рога возьмем. Так, сынок, ультиматум тебе мой: как только выпишешься из госпиталя - женись немедленно и по возможности сразу детку родить!! Хватит мне такого удовольствия, не знать, жив ты или... - её голос сорвался, она глубоко вздохнула, и продолжила, - ещё... этот старый му... интриган переводит тебя в обычную часть. Вон, хоть в Коломну - там парашютная есть, я узнавала, и никаких, я повторяю, никаких командировок! Хватит мне мозги пудрить!

Ванька во все глаза смотрел на свою раздухарившуюся мамулю: -Мам, мама, я тебя так люблю! - выдал он, с нежностью глядя на неё, и Евсеевна жалко улыбнувшись, вдруг залилась слезами.

-Мам, иди сюда,- Ванька неловко обнял её, и она уткнулась ему в грудь:

- Паразиты вы с братцем! Сыночка, я же без тебя жить не смогу.

-Всё, все, мам, я же вот он, о, смотри, мой кореш проснулся! Юр, ты как?

-Нормально, здравствуйте, пить очень хочется.

-Ой! - мамуля мигом подхватилась и взяла с тумбочки возле капитана поильник. - Давай, миленький, я тебя попою, не переживай. Пусть рука твоя пока в покое будет.

Спасибо Вам! - напившись сказал вертолетчик. - Меня Юра зовут, а Вас?

На последней паре в аудиторию, где занималась Натахина группа заглянул Санька, оглядел всех и, увидев сестру, кивнул головой на выход. Побледневшая Наташка, еле шевеля языком, попросилась выйти. У неё разом начали отниматься ноги, она еле выбрела, как старая Богданиха в Медведке, которая пять метров шла пять минут. Санька сидел на подоконнике, а Наташка, собрав все силы, дошла до него, тревожно всматриваясь в лицо брата.

-Сеструх, ты чего, как старушка ковыляешь, чё болит?

-Сань, что?

-О, я дебил! Натах, жив твой Чертушка, жив. Позавчера вышли на дальний пост, совсем в другой стороне. Авер сказал, ранен, но, но, но, не падай в обморок, не тяжело, в бедро. Просто они там оказались без лекарств, воспалилось все. В госпитале он, в Москве, велел сказать, чтобы ты не волновалась, как выпишут - приедет! - присочинил про приезд Санька, видя, как бледнеет ещё больше и без того бледная сеструха.

-Натах, я... ты меня прости за тот срыв, война, она даром не проходит, - перевел он тему, стараясь, чтобы она не разрыдалась.

-Да я понимаю, - слабо улыбнулась Натаха, - вот и Ваня теперь воевать по ночам будет! - она как-то непонятно взглянула на брата. - Сань, я тыква. Только сейчас начинаю понимать, через что вы прошли с Авером, теперь вот и Чертов.

-А ни хрена, на то мы и русские, фиг нас сломаешь! - Помолчал, подумал... - Не всех, правда, есть и слабаки, и немало, но все равно, русский дух, он...

-Ага, могучий и вонючий, - добавила Натаха.

-Но, но, я попрошу... - заулыбался Санька.

-А что, не так? Вон, у нашего магазина в Медведке, постоянно, как бабка Богданиха скажет,'дюжеть духмяные мущщины стоять'.

-Так что, все нормально, жди теперь письмецо от своего амбала, а и сама отпиши, чё почём. Ему в госпитале, знаешь, как от писем полегчает?

-А я б и не сообразила? - всплеснула руками повеселевшая Натаха.

-Ну и хорошо, я побёг, от меня там поклон напиши, пусть не сачкует.

Санька чмокнул её в щеку и удрал.

А Наташка, придя в общагу, наплевав на факультатив, села писать письмо. Она как-то враз расписалась и опомнилась, когда за окном уже стемнело:

-Ничего себе, аж пять листов накатала. А, и пусть! - Шустро накинула куртку, сгоняла, опустила письмо в ящик и вздохнула:

-Живой!! Пусть даже и не сладится у нас ничего, все равно - живой!!

А живой держал лицо перед родней, а по ночам 'видел Америку', бедро как-то плохо заживало, перенёс ещё одну чистку, поматерился всласть, но стало полегче. После перевязок лечащий врач похваливал, дело крошечными шагами шло на поправку. У Юрки рука заживала веселей, но он волновался, сможет ли он летать после ранения, разрабатывал понемногу руку, много гулял, вызывая зависть у безногого, пока что, Ивана.

Нет он ловко прыгал на костылях, которые едва нашлись под его рост, но на улицу выходить не спешил- слякоть и начавшийся вслед гололёд не вызывали желания идти прогуляться.

Мамуля, немного успокоившаяся, теперь приходила утром и вечером, притаскивая полную сумку 'вкусненького для мальчиков'.

Ванька безуспешно пытался уговорить её помириться с Толюшкой.

-Мам, ну что ты на него взъелась, я сам настоял на такой службе.

-Он в три раза старше тебя, дурак старый, не дави на меня! Пока не успокоюсь, пусть и не мечтает!

А сегодня она принесла толстенное письмо от козы-дерезы. -Вань, какая она? - спросила мамулька, видя, как радостно загорелись его глаза.

-Какая? - переспросил он. - Хмм, трудно сказать вот так... разная: резкая, хулиганистая, пацан в юбке, правда, я её в ней и не видел, справедливая - своих в обиду не дает, а ещё молоденькая... такая наивная в чём-то, нежная, кароч, коза-дереза. Но, лучше и нету для меня.

-Хорошо, что шпана, тебе окорот давать будет, если что, а то, вон, ты краев не знаешь. Лет-то сколько ей?

Ванька вздохнул:

-Салага, восемнадцать только и было, но ждать не буду, ибо не фиг!

У Аверов в десять вечера зазвонил телефон, трубку взял пробегавший Минька.

-Слушаю вас, Аверченко! - во всем копируя папу, сказал ребенок, и радостно завопил: - Ваня! Привет!!! А мы Настюшу купаем с папой!! Мама? Мама на кухне, мы сами справляемся. Ваня, знаешь, какая у нас сестричка клёвая, улыбается мне всегда! На папу, а мама ругается, что мы все на папу похожи... Да, щас позову. Папа, папа, там Ваня на телефоне.

Авер едва не выронил дочку:

-Алюня?

-Да, слышу-слышу, иду! - Она взяла гукающую дочку, а Авер рванул к телефону.

-Ванька? Ванька, оглобля хренова! - Послушал, потом сказал: - Думал, чокнусь. Нет, нет слов. Как нога? Да? Да, да. Не проблема, договоримся. Хорошо, Алюня, иди, Ванька зовет.

Алюня отдала ему Настюшку, долго слушала, потом хмыкнула:

-Вот у вас у троих десантный девиз как для вас конкретно придуман. Так-так, интересное кино, а? Ладно, подумаем. Ох, Вань, как жутко, я Авера пытала-пытала, а он все Витьком отговаривался, видела же, что почернел весь и спать не спал. Ага, это своей козе-дерезе расскажи. Хорошо, и мы тебя всей большой семьей целуем, выздоравливай, пока.

Дочка в два с половиной месяца уже четко различала всех своих, обожала же больше всех Миньку, только сынок заходил в дом, если она не спала - все, начиналось кряхтение, попискивание, а то и громкий плач. И Минька теперь, раздевшись, бегом мыл руки и бежал поговорить с Настюшкой.

-Девчушка, похоже, по характеру чистая Алька, - смеялся Авер, - такая же настырная и любит больше с мужчинами общаться. Вон, два любимчика уже есть - Минька и дед.

-Ага, еще папа! - малышка на папиных руках быстро засыпала и купаться тоже предпочитала с мужчинами. -Ишь, ты, мелочь, - изумлялась Алька, - ведь посмотри, что творит, голову только начала держать, а уже мужиками вертит!

Не признаваясь самой себе, Алька была невозможно рада видеть в каждой черточке дочки Авера, то как она забавно морщила бровки, как, засыпая, улыбалась, как потягивалась...

-Саш, ну я так не играю, - притворно сердито говорила Алька, - ничего моего, даже губы и то твои оказались.

-Лицо мое, а остальное - точно как у тебя будет, - целуя жену в носик, говорил Авер. Сейчас же, после разговора с Ванькой, он наконец-то стал прежним Авером - исчезло из глаз какое-то тревожное выражение, разгладился лоб.

Уложив деток, посидели немного на кухне:

-Аль, когда сам там был, всякое бывало. Да, страшно, жутковато, но вот так... когда ждешь, и с каждым днем все меньше надежды остается... Боже, как мамки наши такое выдерживают? Я, наивный, писал бодрые письма, думал, не догадывается - ага, как же. Ванька говорит, теть Оля стала совсем худая, это за восемь дней! Я спать не мог, а что с ней было? Да... очень трудно мамкой быть. Это Ваньке ещё с дядькой повезло, а так... лежал бы где-нибудь в среднеазиатской дыре.

-Саш, давай лучше подумаем, как его просьбу провернуть? Сейчас все хорошо, ты рядом, Ванька жив, выздоровеет, женим, вот, его, у Витька тоже все пока нормально, или вы мне не врали?

-Да, врали, врали, не хотели Настасью Александровну без мамкиной титьки оставлять. Да, кстати, о последней, так чё-то захотелось...погладить...

-А то ты не гладишь?

-Аль, ну сейчас будет совсем по-другому, мысли тяжкие ушли... - Авер заблестел глазами.

-Саш, я поражаюсь, ты на Миньку, а не он на тебя похож, когда ты вот такой хитренький...

-Милая, все мы в душе пацаны, а я у тебя ещё совсем вьюнош, местами голодный, пойдем, покажу, как? А то принцесса наша может в самый пикантный момент проснуться! - оба засмеялись, было такое, хорошо успели, а то б и Минька прибежал на разгневанные вопли ребенка, пока родители были заняты друг другом.

-Аль, я за день, не поверишь, так наскучаюсь по тебе, что впору с порога тебя в спальню утаскивать, сам себе удивляюсь, первобытные инстинкты какие-то вылазят.

-Ага, дубину в руки, вместо одежды шкура, меня на плечо и в пещеру. И это мой серьезный Авер, боюсь представить, что будет у Ваньки с его замашками.

-У Ваньки сейчас, после всего, мировоззрение конкретно поменялось - вот увидишь, он станет осторожным, а уж над козой-дерезой трястись начнет...

Саша обняв со спины свою похорошевшую, немного поправившуюся жену, подталкивал её в сторону спальни. -И это такой выдержанный и серьезный военком?

-Только для тебя я... как ты скажешь-то?

-Родненький, желанный... - тая в его руках, проговорила Алька.

-То-то!

А коза-дереза была в печали, несмотря на два-три письма в неделю от Ивана, настроение стремительно падало вниз. Через десять дней был Новый год, а ей ничего не хотелось: не было желания кого-то видеть, ехать домой к своим надежным, проверенным 'пажам', даже родителей не тянуло увидеть, хотелось забиться в какую-то узкую щель и сидеть там...

Вот и сейчас сидела она на последней парте в аудитории - 'Камчатка' с третьего класса была её постоянным местом - и, не слушая препода, уныло таращилась в окно. За окном было также уныло, как и у неё на душе. Мрачный, хмурый, серый день, усиливающийся ветер, кидающий в лицо прохожим колючий снег, поднимающаяся позёмка, нависшее, кажется, цепляющееся за крыши домов, сизо-серое небо, собирающееся разразиться обильным снегопадом... Противно, зябко, муторно. Вздохнув, Наташка отвернулась от унылой картины. В аудитории зажгли свет, за окном ещё потемнело, хотя время только-только приближалось к двенадцати дня.

Наташка опять взглянула в окно. К небольшому карману для машин, подъехало такси, открылась дверца и показалась палка, затем нога в немаленького размера ботинке... наконец из такси выбрался высоченный худой и седой мужчина, оперся на палочку, достал из кармана деньги, явно рассчитываясь с водителем. -"Высокий какой, как Ваня..." - проскользнула в голове Натахи мысль. - Ваня? Ваня? - разом встрепенувшись, Наташка вгляделась в высокого мужика, который как раз развернулся в сторону входа.

...Мамочки, Ваня, Ванечка..!!!

Как сомнамбула она встала и сказала:

-Я... мне... мне надо...

-Плешкова, что с тобой? - удивленно спросила химичка.

-Я... можно мне выйти? - Наташка, не слушая ответа, уже шла к двери. Как-то заторможенно она спустилась по лестнице на первый этаж и так же медленно двинулась в сторону входа, куда как раз и входил её... Ваня, почему-то вместо темно русой шевелюры, покрасившийся в пестрый цвет.

Иван, увидев её, заторопился, тяжело опираясь на палку, а она как на автопилоте шла к нему... Не говоря ни слова, не сводя с него глаз, не видя никого вокруг, она наконец-то дошла до хромающего Чертова и молча рванулась в его обьятия. Она все сильнее вжималась в его грудь и ничего не говорила, молчал и Иван, неловко обнимавший её одной рукой, второй опираясь на палку. Сколько они так простояли, оба так и не вспомнили.

-Извините, ребятки, мне мимо вас пролезть придется, звонок пора давать - он за вами, на стене.

-А, да, - очнулся Иван, пропуская вахтершу.

- Здравствуй, коза-дереза, я приехал!

Наташка подняла голову и долго-долго всматривалась в его сильно похудевшее лицо, только теперь увидев, что не покрасился её Чертушка, а седой такой весь, и её перемкнуло...

- Конопушечка, я приехал! - опять повторил Иван.

-Чертов, женись на мне, срочно! - выпалила его коза-дереза, - слышишь, срочно!!

-Прямо сейчас?

-Да!

-А как же платье, кольца?

-Чертов, замуж меня берешь или нет?

-Беру, беру, не злись!

Не обращая внимания на снующих мимо странной парочки студентов, он одной рукой погладил её по щеке:

-А я боялся, что ты скажешь, иди, дяденька, и не просто иди...

-Не, - помотала головой Наташка, - я тебя никуда не отпущу, ты теперь весь только мой, худой, седой, хромой!

-Ну, ожила, - рассмеялся Ванька, - а то как рыба перемороженная стояла.

-Вань, - она заморгала, пытаясь удержать слёзы.

-Чшш, бегом за сумкой и одеждой, и погнали быстро-быстро отсюда.

-Куда?

-Как куда, на кудыкину гору!

-Чертов!

-Сама просила немедленно жениться, вот и погнали.

-Я ща! - она рванула в аудиторию, схватила свою одиноко лежащую на подоконнике сумку, судорожно запихнула туда тетрадки и вылетела в коридор, боясь почему-то, что вдруг он исчезнет. Увидев с лестницы его, так и стоящего на месте, облегченно выдохнула, схватила в раздевалке свое пальто и подлетела к нему: -Я готова!

-Детский сад, - покачал головой какой-то не такой, как всегда, Чертов, - иди сюда, где у тебя шарф и варежки?

-В сумке, а что?

-Ох, ещё и ясельная группа, - опять вздохнул Ванька, - доставай!

-Да мне не холодно.

-Ну да, вон, на улице что творится! - а на улице бушевала мгновенно начавшаяся метель.

-Ваня, да как же ты пойдешь-то с палочкой?

-До стоянки такси дойдем, а там недалеко. Пошли, коза-дереза, - он взял её за руку, - а то ещё потеряешься.

-Не, ни фига, я теперь от тебя никуда!

-И на Северный полюс со мной?

-Куда тебе, хромому на полюс! Но, да, поеду на собаках... блин, дяденька, не издевайся!

Вышли в круговерть, казалось, вместо ветра снег огромными охапками швырял, норовя попасть в лицо, какой-то гигант. Натаха вмиг задубела в своем пальтишке, будто она вышла на улицу совсем раздетая. Поежившись, она пошла за бодро идущим Иваном, прячась от ветрища за его спиной.

В стоящей неподалеку с невыключенным мотором машине, их ждали водитель и какой-то мужчина, на вид ближе к сорока годам.

-Здравствуйте, Наташа! Меня Юрий зовут, мы вот с этим архаровцем вместе блуждали по горам, рад с вами познакомиться!

-Я тоже! - отозвалась Натаха.

-Куда? - спросил водитель.

-Все по плану! - ответил Иван. - А, да, Наташ, у тебя паспорт с собой?

-Нет, - растерялась она, - в общежитии.

-А где у нас общежитие?

-Да, тут недалеко, на Ясной.

Водитель ехал аккуратно и не спеша, через десять минут притормозил возле общаги:

-Девочка, тебе пятнадцати минут хватит?

-Да, конечно!

Наташка бегом рванула в общагу, вихрем пронеслась в комнату, схватила паспорт, шустро скинула свитер и старенькие джинсы и, поколебавшись, опять же рысью рванула в душевую, надеясь, что там никого нет. Быстренько ополоснулась, и натянула свой единственный, очень красивый, купленный на первую стипешку комплект белья. Попали случайно в ЦУМе на распродажу - девчонки, бывшие с ней, покрутив в руках такую красоту и повздыхав - 'дороговато!' - пошли на выход из отдела, а Натаху как кто подтолкнул под руку, купила, и вот, сейчас пригодился. Надела свою парадную вязаную кофточку, другие джинсы и немного подушившись Ванькиными духами, написав девчонкам записку, что ночевать не будет, побежала на выход.

В машине Ванька, потянув носом возле её уха, разулыбался:

-Угодил хоть?

-Очень!

Приехали в ЗАГС. Там, выслушав Ивана, сказали, что офицера могут расписать в этот же день, но должно быть письмо от командования части, где он служит. Наташка сжалась, а Ванька кивнул Юрию, тот полез в портфель, что взял из машины с собой, достал большой конверт, отдал Ивану, тот вынул из него листок бумаги и подал заведующей.

Та прочитала, кивнула и сказала:

- А свидетели?

-Вот, у нас один имеется, - кивнул Иван на Юрия, - а второй... может быть, вот та, симпатичная девушка согласится? - спросил Ванька сидящую за другим столом девушку.

-Да, девушка, пожалуйста, помогите нам! Видите, жених у нас с палочкой? Только выписался из госпиталя и сразу за невестой, а то боялся, уведут!

Посмеялись, и через несколько минут Наташка Плешкова стала Чертовой. Иван вытащил из внутреннего кармана своей куртки коробочку и бережно надел на палец жене узенькое резное колечко, второе, побольше, протянул ей, она отчего-то дрожащими руками надела ему.

-Ну вот, все как надо!

Юрий открыл свой портфель и вытащил оттуда две бутылки шампанского, коробку конфет и ананас.

-Свадьба у нас немного необычная, но молодые спешат на самолет, так что давайте дружно пожелаем им счастья!

-Но, мы же на работе! - растерялась заведующая.

-А мы только пригубим, за молодых.

-Но, будний день, фужеры в банкетном зале, он закрыт...

-А мы и из чашек-стаканов выпьем, поверьте, мой друг заслужил свое счастье, совсем недавно, месяц назад, он мне жизнь спас!!

Быстро нашлись разномастные кружки, Ванька лихо порезал ананас, Юра открыл шампанское, и все дружно пожелали молодым: "Совет да любовь!!"

Девушка, нечаянный свидетель, вытащила из стола фотоаппарат и сделала несколько снимков:

-Я быстро не обещаю, но фото сделаю, куда переслать?

Юра опередил Ваньку:

-А давайте, я Вам телефон оставлю, даже если меня не будет, матушка моя подъедет.

Ванька потянул Наташку на выход:

-Простите, нам надо ехать, Юра, мы побежали, до свидания и спасибо вам всем огромное!!

-Счастья вам, ребятки!! - растроганно сказала заведующая.

Ванька уже в машине хмыкнул:

-Похоже, Юрка запал на нашу свидетельницу, а, и пусть. Так, милая, у нас ещё одно дельце, а потом... сюрприз.

Приехали опять в техникум и пошли к директору, Наташка сидела у секретаря, а Иван о чём-то долго говорил с директором. Наконец её позвали...

-Плешкова, так-так, Вы, Иван Георгиевич, нас без ножа зарезали, мы ж такие надежды на неё возлагали, думали с её помощью первое место в соревнованиях будет нашим. Но, понимаю, понимаю. Скажи-ка, девочка, ты и впрямь согласна перевестись на заочное?

-Да, Сергей Петрович, - ни минуты не размышляла Наташка.

-Так-так, ну, что ж, не могу и не хочу ставить вам палки в колёса, с учебой у тебя все хорошо, значит, с этими оценками и пойдешь на заочное. Надеюсь, молодой человек, вы девочкой будете дорожить? Пиши заявление о переводе связи с замужеством и переменой места жительства, так, - он прикинул, - с 15 января.

-Так просто? - вырвалось у Натахи.

-Твой муж умеет убеждать, ещё как, да и его высшее образование тоже играет роль.

Оформив все нужные бумаги, опять поехали в общагу - сдать учебники, постель, забрать Наташкины вещи и отдать их Саньке, что должен тоже подскочить в общагу.

В их комнате собрались аж восемь девчонок, все бурно обсуждали виденную на перемене сцену с обнимашками Плешковой.

-Хм, подумаешь, верста коломенская, мужика старого себе нашла! - разорялась считающая себя первой красавицей группы Ирка Комолова. - Ей только такие и подходят! Не придет она... дурищща, ну, переспит этот с ней и все!

Заскочила Наташка и быстро стала собирать учебники, вещи и постель.

-Наташ, ты чего? - удивленно спросила Галя Котова, самая ответственная из всех, находящихся здесь. -Галя, очень прошу, сдай завтра книги, я тебе обходной оставлю, книги сдашь и отнесешь его к директору.

-Наташ, а ты куда?

Наташка махнула рукой:

-Далече! - На руке блеснуло обручальное кольцо.

-Плешкова, ты че кольцо напялила, как будто замуж вышла?

-Да, - раздался бас от порога, - вышла и уезжает жить в Москву. - Ваньке зверски захотелось повозить эту стерву мордой об пол. - В отличие от некоторых, злобствующих...

-Ваня, - махнула рукой Натаха, - да ну её. Пусть давится своей желчью, что она нам? Галя, так сделаешь?

-Да, конечно, - кивнула удивленная донельзя Галя.

Комолова как-то боязливо, явно опасаясь здорового мужика - а вблизи он оказался совсем не старым, а очень даже симпатичным - обошла его и выскочила из комнаты.

-Все! Ваня, бери сумку, шагай на вахту. Я постель сдам и вуаля. Девочки, счастливо оставаться!

-Наташ, ты хоть напиши! - попросила Галя.

-Ладно! - великодушно ответила счастливая Наташка.

-А правда, ты в Москву уезжаешь? - робко подала голос другая девчонка.

-Правда. И муж у меня - десантник, капитан! Всем пока!

На улице прекратился снегопад, как по заказу для молодых. Через четыре часа, утомленная всем произошедшим в этот день, счастливая до невозможности коза-дереза спала на плече своего 'дяденьки' в самолете, летевшем в Сочи. А в Свердловске обзванивал всех радостный Санька Плешков.

ГЛАВА 2.

-Саш, моя сеструха сделала всех нас! Мы настраивались её уговаривать, а она, едва увидев такого Чертова, выдала - женись и точка. Ну а Ваня мешкать не стал, во, и улетели уже в Сочи. Просил передать - всё путём, всех люблю, поздравления принимаются по приезде домой. Витьку позвонит пусть Авер. - Быстро проговорил он Аверу.

Затем долго и подробно объяснял мамке -(прибежавшей к Рыжову, у него единственного имелся дома телефон - начальник подстанции, положено)- что и как.

Варвара ахала, охала, пыталась поплакать...

-Мам, я на Новый год приеду, все подробно расскажу - сейчас деньги капают.

-Да, сынок, ждем.

Пришла домой и с порога ошарашила батяню:

-Бать, Наташка наша замуж пошла!

Запивающий еду чаем, Николай поперхнулся, долго кашлял, Варвара стучала по спине.

-Ты так пошутила?

-Не, Коль, правда, вон, до Рыжовых бегала, Санька звонил.

-А сама, чё, родителям сказать стесняется? По залету что ли замуж побежала, и кто этот поганец?

Варвара уперла руки в бока:

-От ирод, про родную дочку как, а? Какой залет, любовь тама.

-Какая на хрен любовь, неделю назад ничё не было, вон, письмо, ни строчки нету про женихов.

-Да, Коль, за своего громилу она и вышла, он в Афгане был, ранило его, в госпитале отлежал и приехал к ней. Санька сказал, худой, седой и с палочкой, а наша-то с порога ему - бери замуж и точка.

-Прям так и сказала?

-Ага, а он, не будь дураком, её в охапку и жениться. Ну и улетели уже в Сочи, там в санатории отдохнут оба, да зять наш и подлечится ещё. А Натаха сейчас на море любуется, мы с тобой не собрались на него посмотреть, так хоть дети наши увидют.

-А учеба, что, бросила?

-Не, зять наш ушлый, в момент договорился, её уже на заочное перевели. Санька говорит, в Москве будут теперь жить, тама у матери одна только младшая, Вани сестра и живет в четырехкомнатной квартире, какие-то Сталинские дома.

-Мать, за такое надо выпить!

-Я те выпью, вот приедет наша замужняя, тогда и выпьешь.

И видя какими возмущенными глазами смотрит на неё новоиспеченный тесть, смягчилась: -А, ладно, понемножку можно, за молодых-то, давай!

Полусонная Наташка с удивлением осматривалась в южной ночи:

-Тепло-то как, прямо весна!

-Завтра все с тобой увидим. Сейчас пошли, вон, на той стоянке транспорт должен быть в санаторий.

В небольшом микроавтобусе ехало в Гагры пять человек, встречающий их мужчина кавказской национальности с заметным акцентом сказал, что зимой всегда так народу мало, это летом аншлаг. Наташка, просунув руку под локоть Чертову, опять задремала, а он сидел и время от времени легонечко целовал свою теперь уже жену. В Свердловске, в суете, он как-то не особо и понял, что вот эта строптивая, резкая девчонка теперь полностью его. Там он только вздохнул с облегчением, поняв, что она согласна, а все остальное фоном прошло мимо. Сейчас же, когда её голова лежала на плече, его понемногу отпускало напряжение и он подумал:

-Ванька, а ведь ты счастливчик, выбрался из такой жуткой жопы, почти выздоровел, теперь, вот, нужную, нет, необходимую даже, козу-дерезу женой назвал, только не облажайся, придурок, не торопись. А куда торопиться, она теперь всегда рядом будет, надеюсь.

Подъехали к ярко освещенному центральному входу.

-Наташ, девочка, просыпайся, мы приехали.

Дежурная быстро расселила приехавших, увидев свеженькую запись в их документах, подняла глаза на Чертовых:

-Ай, дорогие, от души поздравляю вас!! Пусть жизнь ваша будет как наше вино - сладкое, терпкое, солнечное! Пусть твоя жена, дорогой, всегда как наше вино тебе кружит голову!! Сейчас она как молодое вино, а с годами появится изысканный вкус, чтобы ты вкушал этот вкус всю жизнь, чтобы от вашей любви получились славные дети, чтобы вы ими гордились!! Ай, хорошо!

- Спасибо, - хором произнесли Чертовы.

Заселились в двухкомнатный номер, Наташка неверяще осматривалась:

-Красота, Ваня!

-Утром увидишь красоту. Сейчас марш в душ, а потом спать. День выдался суматошный, да и из метели в весну прилететь, перемена климата, ты опять уже засыпаешь. Иди, маленькая.

Наташка с удовольствием постояла под душем, закуталась в один из банных халатов и вышла, смущаясь, к мужу.

Муж, посмотрев на неё, разулыбался:

-Иди, ложись, жена Чертова. Я сам, как сдохший бобик. Мы просто с тобой славно выспимся!

-А чего? - заикнулась Натаха.

-"А чего" будет попозже! - он чмокнул её в нос и свалил в душ.

Наташка отрубилась, едва коснулась головой подушки, а вышедший из душа Ванька, долго сидел и любовался спящей женушкой:

-Вино ты мое, молодое и терпкое! - с нежностью, удивляющей его самого, подумал он, осторожно лег рядышком, обнял свою длинноногую козу и незаметно уснул.

Проснулся от стука в дверь, покосился на сладко спящую Наташку и, прихрамывая, пошел к двери:

-Доброе утро, пожалуйста приходите на завтрак, через полчаса начнем убирать все, а потом вам надо на прием к врачу, за назначениями! - вежливо сказала женщина средних лет.

-Да, простите, прилетели ночью и вот проспали.

-Ждем вас! - улыбнулась горничная и пошла дальше.

-Просыпайся, женушка, нас ждет завтрак.

-Охх, что-то я заспалась.

- У нас десять минут, тут поблизости никаких кафешек-столовых нет, так что можем остаться голодными, а до обеда слушать бурчание твоего живота...

-Встаю! - Наташка шустренько умылась, оделась, и пошли супруги Чертовы в столовую.

А там их ждал сюрприз. На столе стоял роскошный букет и бутылка какого-то вина.

-Дорогие товарищи, прошу минуточку внимания! - проговорил вышедший из кухни, этакий солидный мужчина в поварской одежде. - Волею судьбы к нам приехали вчерашние младожены!! Коллектив санатория поздравляет их, желает много всего: любви, здоровья, уважения к друг другу, много детей и много-много счастья! Как это по-русски: совет да любовь вам, дорогие младожены!

Немногочисленные отдыхающие дружно захлопали, Наташка смущенно покраснела, а Ванька пробасил: -Мы очень вам благодарны, спасибо огромное!

-Попробуйте, дорогие, нашего абхазского вина, всем-всем можно по чуть-чуть, за здоровье и счастье молодых!

Официантка внесла поднос, уставленный небольшими бокалами с налитым в них рубинового цвета вином, прошла по всем столам, шеф-повар опять сказал:

-Все взяли?

-Да!

-Значит, пьем за молодых, ай как славно!

Выпил сам, приобнял Ваньку, поцеловал Натахе руку и с достоинством удалился.

Наташка не столько ела, сколько любовалась цветами:

-Какая красота!!

Позавтракав, пошли к врачу. Пока Ивана осматривал врач, жена, не скрывая восхищения, любовалась, глядя в окно, необычной природой, виденной ею до этого только на картинках или по телевизору.

-Что, милая, нравится? - спросил подошедший Ванька.

-Вань, так хочу все потрогать, пощупать, пойдем, а? Тут же море близко.

-Конечно, пошли.

И через пять минут Наташка замерла в восхищении, совсем как Минька Аверченко, прижала руки к груди и, не мигая, смотрела на открывшуюся водную гладь. Она жадно вглядывалась в переливающуюся в солнечных бликах, огромную массу воды, вдыхала какой-то необычный запах свежести и ещё чего-то, потом, как завороженная, пошла к воде, нагнулась, протянула ладошку к неспешно лениво набегающей волне, намочила, лизнула и, смешно сощурившись, сказала:

-Солененькая!

-Ну да! - кивнул Ванька.

И Наташка, вскочив и счастливо взвизгнув, обняла своего невозможного Чертова:

-Вань, спасибо!!

Весь день прошел под восторженные охи и ахи козы-дерезы. Её радовало и удивляло все, экзотические растения, пальмы, красивейшие окрестности, вид на поросшие деревьями горы, долго любовалась на знаменитую колоннаду и фонтан.

Помня о больной ноге мужа, часто присаживались на лавочки, а то и просто на какой-то бордюрчик -Мужа? Блин, Натаха и муж? Ещё два дня назад такого и быть не могло! - у неё сладко замирало сердце. Она исподтишка любовалась своим Ванечкой, похудевший, почему-то немногословный, он, наоборот, безумно нравился Наташке.

Поймав её такой взгляд, Ванька усмехнулся:

-Что, коза-дереза, страшно? Боишься дяденьку?

-Дурак старый, наоборот, любуюсь!

"Дурак" расцвел:

- А уж я-то как, ребеныш ты мой, высокорослый!

-Вань, а как же ты так быстро в санаторий смог путевки достать, ведь мой батя, вон, даже на наш местный курорт Усть-Качку три года ждал?

-Ловкость рук и другая цена, да и зима же, народ больше любит в отпуск летом приезжать, когда море теплое.

-А мне оно и такое нравится, я, знаешь, как хочу по берегу босиком походить.

-Ну будет так тепло, возьмем полотенце и сходим, чуть-чуть разрешу. А то засопливишься в медовый ... хмм, месяц.

Наташка как-то опечалилась. -Ну, что теперь? - спросил Ванька, сам себе удивляясь, как это он враз лихо научился различать нюансы её настроения.

-Да, боюсь я. Мне же пацаны рассказывали много всякого, я как бы в теории знаю, а вот... вдруг ты во мне сильно разочаруешься?

-Пацанам твоим по кумполу настучать, нашли о чем с девчонкой малолетней говорить, - пробурчал Иван, - я, думаешь, не боюсь тебя разочаровать?

-Да ладно! - удивленно посмотрела на него жена. - Ты, с твоим-то опытом?

-А откуда, позволь узнать, ты про мой опыт наслышана, а?

-Ой, дяденька, только вот не надо лапшу мне вешать, тебя же за версту видно было когда ты, весь такой из себя, в Медведке нарисовался, фу-ты, ну-ты.

-Это какой такой? Обычный мужик.

-Ага, бабник паршивый, думаешь, я не видела, как ты на наших девок смотрел на танцах?

-Я? На девок? Я? Ну, ты загнула!

-Смотрел, смотрел, этим, как его... а... раздевающим взглядом, вот!

Иван захохотал:

-Это чё? Мы с тобой в первый день женитьбы уже отношения выясняем? Весело!! Я на танцах ваших, деревенских, если уж тебе так хочется знать, злился и хотел пару ручонок шаловливых оторвать твоим обожаемым ребятам. Вот скажи, чё тебя этот ваш Валерка лапал, а?

-Меня Валерка? Ты сдурел? Да он мне просто друган.

-Друган не друган, а прижимал тебя тесно и... - Ванька опять заржал. - Конопушечка, а ведь мы с тобой, похоже, так и будем разборки устраивать постоянно. А чё, клёво, как Минька говорит. Пошли в нумера?

-Ванечка, а давай ещё немного на море полюбуемся. Оно такое... такое, - Наташка раскинула руки, - так и хочется его обнять.

-Больше, чем меня?

-Тебя тоже, но как-то неловко, люди же ходят!

-Ладно, обнимешь в номере, но как следует, а ща пойдем, надо пару звонков сделать.

На переговорном сначала поговорили с Аверами, те смеялись:

-Вань, мы тебе столько планов подкинули, вплоть до похищения, как в "Кавказской пленнице", а Наташка нас всех с носом оставила, но мы рады, очень-очень!! Ребята, пусть у вас все будет замечательно. Вань, ты там того...

-Чего того?

-Нас догоняй по деткам. Наверняка ведь привезете с югов, зная твою неуёмную натуру...

-Но-но! Авер, я теперь серьезный, женатый, верный.

-Точно, что верный?

-Сашка, я когда-нибудь тебе врал?

-Даже так? Рад, Вань, твоя коза-дереза славная девчонка, не обижай.

-Это она меня сегодня бабником окрестила, а я весь такой положительный стал, и по-другому не хочу...

Потом позвонили мамульке.

-Мам, все путём, мы в Гаграх, да, да, рядом, нет, все замечательно. И я тебя, ладно, ты только не напрягай мою молодую жену слишком.

-Наташ, поговори с мамкой.

Наташка робко сказала в трубку: -Здравствуйте, Ольга Евсеевна!

-Здравствуй, девочка! Ванька тебя не обижал? - выстрелила мамулька вопросом.

-Что Вы, он такой хороший!

- Хороший, как же, неслух двухметровый. Ты ему спуску не давай, а приедете, я помогу.

Наташка засмеялась:

-Спасибо, я очень боялась именно с Вами говорить.

-Ну и зря, мне не терпится увидеть тебя. Чтобы мой сыночек за столь короткое время так оглушительно влюбился... мы тут всем малинником сгораем от любопытства, как такое возможно.

-Да я как бы и не при чем. Все само собой получилось.

Вот на такой радужной ноте и расстались со свекровью.

Наташка выдохнула:

-Вань, я так боялась!

-Не боись, они у меня все хорошие, и чё-то мне подсказывает, что против вас, шестерых, у меня шансов нет.

Он смеясь, чмокнул её:

-Пошли, я тут шикарное местечко приглядел, посидим немного.

Неподалеку, с торца двухэтажного, какого-то внушительного на вид дома, оказалась маленькое кафе, доносящиеся оттуда запахи вызывали обильное выделение слюны-пахло жарящимся мясом, какими-то специями.

-Вань, так вкусно пахнет!

В небольшом помещении на пять столиков было пустынно, вышедший навстречу полный мужчина сиял улыбкой:

-Заходите, дарагие! Сичас ми вас накормим, что за еда в вашем сантории, фэ. Садитес, сичас все будэт!!

Наташка с любопытством рассматривала развешенные на стенах какие-то чеканки, связки лука и перцев, пучки трав, потом обратила внимание на столы - положеные на высокие, какие-то корявые пеньки широкие доски, выглядели основательно и монументально-могуче... Устраиваясь поудобнее на широкой лавке, она счастливыми глазами взглянула на Ваньку:

-Как здорово, я будто в средневековый фильм попала.

-Зачем в фильму, дарагая. У нас все в живую здэс! На здаровье! - хозяин поставил на стол графин с рубиновым вином, большую миску с зеленью и два высоких стакана.

-Наливай, дарагой, сичас будэт хачапури, нэ хачапури, а мэчта, потом мясо, лично для вас сам сдэлаю, всэ занют у Гиёргия самая лючая кухня. Ай харашё, што зашли! - он поцеловал собранные в щепотку кончики пальцев.

Вино с названием 'Букет Абхазии' изумило Наташку. Она, по натуре своей не любительница выпить, с огромным удовольствием пила глоточками холодное, с привкусом какой-то ягоды, земляники что ли, вино.

-Вань, какое вино...

-Нравится? Это из Изабеллы, виноград такой, местный, о, вот и хачапури.

И Наташка пропала, она сначала долго рассматривала лодочку с растопленным сыром и яйцом посредине, посыпанную сверху рубленной зеленью, а уж когда попробовала...

-Вань, я ща язык проглочу... вкууусно!!

А затем был шашлык и аджика... и влюбилась с тех пор Натаха в такие вот небольшие, насквозь пропахшие запахами жареного мяса и специй кафешки.

Расслабленные, наевшиеся до отвала, Чертовы сидели и молча любовались друг другом.

-Прасти, дарагой, скажи, ти недавно жинился?

-Да, - кивнул Ванька, - вчера!

Вай, Манана, иди сюда скорэй. Ти пасматры на етого маладова мужа. Он вчэра жинился! Манана, неси нашу чачу, надо випить за здаровэ маладих!

И были цветистые тосты, которых во множестве знал Георгий. А узнав, что у Ваньки отец был тоже Георгий категорично сказал:

-Ти мэнэ тэпэр родня! Захади в любой врэмя, ви всегда жиланные гости!

И шли Чертовы в гостиницу с полным пакетом, который Манана, худенькая, шумная женщина просто всучила Ваньке, - "тут фрукты и бутилочка 'Лыхны' - не возьмеш-абидиш!"

Наташка, совсем обалдевшая от такого шумного гостеприимства, удивленно смотрела на всю суету и повторяла:

-Спасибо, спасибо большое вам!

В нумерах они долго сидели обнявшись, потом Наташка шевельнулась:

-Вань, тебе небось неудобно сидеть с твоей ногой, раз хромаешь, значит, сильно ранен был? Только не ври.

-Да, не буду, видишь ли, - он как-то осторожно подбирал слова, - с нами... мы втроем уходили от горящей вертушки, Юрку ты видела, он вертолетчик, такой мужик надежный, настоящий, а вот третий, что был с нами... там хуже. В общем, у меня рана-то была пустяковая. По касательной пуля задела, перевязать нечем, оторвал кусок майки своей, а штаны-то с дыркой, приходилось лезть в таких местечках... - он замолчал. - Ну мы с Юркой друг другу раны спиртом промывали, было немного во фляжке, чтоб заразу не занести. У него плечо, не всегда зацеплялся им, я-то бедром больше... А этот, третий, спёр у нас спирт и выжрал, ему показалось, что он заболевает... - Ванька выматерился, -прости, нет слов. Ну, вот и попала какая-то бяка в рану, а шли, ползли ещё два дня. Вот эта гадость и воспалилась. Я смутно помню как дошли, температура уже была приличная. Юрка меня, можно сказать, на себе волок, я ноги, правда, переставлял. Помню только, он матерился на меня и орал в ухо:"Ванька, не падай. Ванька, мы вышли, ещё чуть-чуть, вон наши бегут!!" Ну а потом понеслось, все эти больнички... но, как видишь, живой.

-Вань, прости, а этот третий?

- А что третий? Когда нас первым бортом отправляли, я уже где-то плавал в тумане, а Юрка видел, как он ломанул к вертушке, отталкивая носилки со мной и вопя, что ему срочно надо отчитаться за груз и чё-то там ещё. А майор, командир точки, заорал: "Молчать!" - и двинул ему по морде. Не все, Наташ, герои там, не все, что на фронте тогда, что сейчас. В таких ситуациях натура человеческая и проявляется - если гниль есть, она вылазит. Раз уж пошёл такой разговор... я боялся. Я так сильно боялся не дойти, тебя больше не увидеть, не успеть родить детишек, абсолютно все равно кого, но оставить после себя. Матерился, что не успел, жалел, что не случилось у меня с тобой всего, вот и пёр злой, как чёрт, сам на себя. Но если б не Юрка... наверное, не вышли бы. Он-то летал над этим районом, и кой какие ориентиры запомнил, вот по ним и перли. Ладно, это всё фигня. Самое главное - ты вот она, и локти свои не выставляешь, могу целовать спокойно и наконец-то труселя в поцелуйчиках увидеть, а?

-Вань, я... мне...

-Иди сюда, коза-дереза, я все понимаю, мы спешить не будем, у нас с тобой целая жизнь впереди, надеюсь.

Долго-долго и мучительно нежно Ванька нацеловывал свою козу, полюбовался на неё, одетую уже лишь в один комплект:

-Красивошно, но ручки шаловливые хотят большего, - он опять зацеловал свою жену, которая сначала робко, а потом полностью расслабившись, начала откликаться на его ласки.

Она обнимала его, погладила по широкой груди.

-Так давно хотелось потрогать, - пробормотала она.

-Как давно, конопушечка?

-Ммм, не мешай, - она нежно-нежно едва касаясь, гладила мускулистое тело.

-Коза?

-Ну ещё тогда, когда ты Шарипова с ребятами на поле раскидал, я залю...бовалась... твоими мускулами...

-А, значит, дяденька тебе понравился тогда?

-Не, совсем нет, ты был как куст репейный, но тело, да. Повернись, - осмелевшая Наташка аккуратно и бережно гладила млеющего Ивана, дойдя до шрама на бедре, замерла, потом прикоснулась к нему: - Ох, как жалко!

-Иди сюда, жалельщица! - потянул на её себя муж. - Я не железный. Взорвусь ведь. Мы сейчас немного тебе больно сделаем, а потом уже все будет хорошо.

-Да я наслыша... - Ванька не дал договорить своей 'подкованной и просвещенной в теории жене', и опять Наташка потерялась в его ласках...

Придя в себя, Ванька понял, что его невозможная жена лежит и улыбается.

-Наташ, ты как?

-Нормально, я думала будет очень-преочень больно, не, так слегка, а чё, и всё? А как же неземное блаженство?

-Откуда ты всё знаешь, тоже пацаны рассказали?

-Не, в книжках читала.

-Немножко подождем, надо, чтобы у тебя прошла боль, а потом будет тебе блаженство, любопытная моя, пошли в душ. Жаль, нога не дает тебя на руках нести, но это временно, нагоним.

В душе Наташка засмущалась сначала, но Ванька не был бы Ванькой - он с такой нежностью намывал её, что она почти растеклась лужицей.

-Ох, Вань, я ща упаду...

-Какой упаду, а мне спинку потереть?

Вот так и намывались, примерно с час, изучая, лаская друг друга. Бабник и ловелас Чертов млел и также растекался лужицей под её неумелыми ласками, и переполняло его ощущение, что он, как долго странствующий по разным морям и океанам корабль, наконец-то причалил в родную бухту. И понял он одержимость Авера Алькой. На самом деле единение душ случается, и возликовал, что ему тоже досталось такое счастье - быть любимым и купаться в обожании и любви этой вот девчушки, которая за три месяца перевернула и вывернула его наизнанку, мимоходом.

-Маленькая моя, - взяв в ладони её лицо, сказал Ванька, - я кроме мамки и сестриц никогда никому не говорил, что люблю. Как же я рад, что приехал в твою Медведку. Люблю тебя, моя сладкая, невозможно колючая, вреднючая, ехидная, но самая-самая, люблю!

-Я тоже тебя люблю, - задыхаясь от его поцелуев, бормотала Наташка, - Вань, я ноябрь-декабрь ваще не жила, так тошно было!

-Все, все, мы вместе, пошли спать, вон уже губы посинели, от воды наверное?

-Ага, Чертов дорвался, какая вода?

Уже засыпая, Ванька, прижав к себе свою невозможную женушку, пробормотал:

- Даже первая ночь у нас с тобой с юмором получилась.

-А то! - уже на грани сна пробормотала она. - Мы такие!

ГЛАВА 3.

Сказка для Наташки продолжилась, тем более, когда Ванька, разбирая свою сумку, хлопнул себя по лбу.

-Наташ, я совсем забыл, - он достал из сумки фотоаппарат "Зенит".

-Ох, Чертов, ты мои мысли читаешь, да? Я так мечтала сфоткать всю эту красоту, пусть черно-белую, но ведь это бесподобно красиво.

И теперь без фотоаппарата никуда не ходили, Наташка фоткала все, а поставив на выдержку бегом бежала к своему ненаглядному Ванечке, чтобы успеть, и было на каждой из семи пленок множество фото счастливой пары.

Ванька с утра ходил на всякие процедуры. Наташке, чтобы она не скучала без мужа, тоже взяли контрастный душ и хвойные ванны, потом шли на обед и гулять. Съездили на озеро Рицу, знакомое Наташке только по названию конфет, побывали в Новом Афоне, съездили в Сухуми, там Наташка обалдела от Ботанического сада, обезьянник ей не понравился, как-то не впечатлили её эти животные.

Самая сильная страсть, после мужа, конечно,случилась у неё к морю. Она могла бесконечно любоваться им, ножки свои помочила и не раз. Они вместе с Иваном, закатав штанины, взявшись за руки, ходили по кромке моря, долго так бродить муж не разрешал, но Наташке хватало и этого. А когда она нашла несколько ракушек, выброшенных морем после недолго бушевавшего шторма, восторг зашкаливал.

Съездили в Сочи, прикупили кой чего из вещей. Наташке яркую куртку на межсезонье и теплую на зиму, несколько вещичек по мелочи, а Ванька самолично, ничуть не смущаясь, выбрал три комплекта красивого нижнего белья для жены.

-Жаль, в сердечках и поцелуйчиках нету.

Частенько вечером, нагулявшись,- нога у него стала проходить, он начал ходить без палки, но не быстро, - забредали к чете Адлейбо, которые всегда радостно встречали их и начинали суетиться, шумно переговариваясь, и каждый раз готовили для Чертовых что-то новенькое.

Узнав, что их младшенький, Зураб, учится в Москве в Тимирязевке, Иван сказал:

- Если надо передать что-то сыну, собирайте, здесь проводите, а там студенты встретят

. -Ай, Ваня. Какой ти хароший человэк, канэшно сабирём!

Новый год встретили на улице, сначала позвонив всем своим с переговорного, потом полюбовались на разноцветные салюты, погуляли и пошли в номер.

-Наташка, Наташка, что ты со мной сделала? Я же беспрестанно хочу тебя! Ужас!! Мелкая, ты приворот какой что ли знаешь? Сдается мне, что мы с тобой уже точно не одни.

-Это как? - испуганно дернулась Наташка, оглядываясь...

-Глупыш, ребенка точно уже сделали.

-Да ладно? - не поверила коза-дереза, - так прямо сразу и сделали?

-Ну, милая, раз мы с тобой получаем это твое неземное блаженство, как в книжке, то точняк. Или, - он хитро прищурился, - в книжке все лучше?

Наташка в ответ только хихикала и сама тянулась к своему нежному амбалу.

- Я-то в книжке читала, а ты вот, реально можешь сравнить.

Он щелкнул её по носу:

-Что было до тебя, то всё водой смыто, а сейчас нет никого, забыто и выкинуто, есть только ты. А давай девочку родим, вон, как у Авера, он там растекается от своей дочурки.

-Не, мальчишку хочу, такого же как ты.

-Ты чё? Папа не подарок, а сыночек ещё хлеще получится, мы ж с тобой вместе - гремучая смесь.

Но всё имеет свойство заканчиваться. Провожали их оба Адлейбо, Иван и не понял, на какую авантюру он согласился, а когда Георгий начал выгружать из багажника баулы и корзины, он ошалел.

-Однако, ты сыну на полгода предаешь гостинчика?

-Зачем так гавариш? Эта половина для Зураб, а это для твоей уважаемой мама и сестриц, скажеш, ждем летом всениприменно, ваша семмя - тэпер и наша тоже!

А у Аверов заболел Мишук. Пришел из садика с соплями и кашлем, и чтобы не заразить капельную Настюшку, его отправили к деду.

Минька три дня сопливился, потом понемногу начал выздоравливать, Алюня моталась между домами, оба с Сашей переживали, чтобы малышка не заболела, она же постоянно пищала и плохо брала грудь. Вызвали врача, та послушала, осмотрела тщательно и сказала, что ребенок совершенно здоров. И только когда выздоровевший Минька явился домой родители поняли, что Настюшка, оказывается, скучала по своим верным мужикам Миньке и деду.

Под Минькины песни она опять хорошо чмокала и засыпала без писка. Новый год встретили дома, были морозы и, конечно, мелких в Медведку не потащили.

Ребята Алькины жаловались, что было не так, как всегда, не хватало Алюни. Гешка приехал советоваться:

-Аль, жениться хочу, но Люська только десять заканчивает, учится хорошо, а мне ждать невтерпеж, и так три года почти жду.

-Геш, может, ей на заочное поступить, если невтерпеж? Или дай ей пару курсов отучиться, а потом...

- Не, потом долго, надо ща.

-Поговори с её родителями, может, вместе что и надумаете.

-Во, блин, никогда не думал, что на малолетку западу.

.

У Авера наступили напряженные дни - всем мужским коллективом военкомата готовились провести теперь уже зимние военно-спортивные игры. Торили лыжню, которую пару раз приходилось прокладывать заново из-за обильных снегопадов, на большой поляне устанавливали стенды для стрельбы, готовили место для кухни. Очень много помогали и афганцы, приезжавшие на выходные со всего района, подключились комсомольцы, ПТУшники, старшеклассники, все с нетерпением ждали соревнований. Авер немного дергался - должны были присутствовать представители облвоенкомата, а Щелкунов, наоборот, горел азартом.

В Медведке Натахины пажи, посовещавшись, решили всем доказать, что они и без неё не лыком шиты. Особенно старался Валёк Карманов. Выпросив на время у физрука школы мелкашку, он приезжал с учебы, бросал сумку быстро на ходу жевал, надевал лыжи и убегал, невзирая на ворчание бабы Плони. Ребята засекали время, по очереди прибегая на стадион и начиная стрелять.

-Не это не биатлон, это гонки патрулей, - пояснял всем любопытным Валёк, уж очень ему нравилось такое название.

Ребята дополнили свои тренировки ещё и бегом на охотничьих, широких лыжах. И оказалось, что лучше всех получается бег и стрельба именно у Валька.

Баба Плоня отвесила ему тумаков, когда преподавательница из ПТУ, встретив её, пожаловалась, что внук подзапускает учебу.

-Баб, чесслово, все исправлю, вот, после соревнований, тама же не только наш район будет, еще чусовские приедут и пермская какая-то сборная команда, а мы чё, хуже их, в лесу-то живши.

-Смотри, Валёк, ты мою тяжелую руку знаешь, не погляжу, что восемнадцать в феврале.

-Баб, ей Богу, ты меня тоже знаешь.

По выходным с Авером, конечно же, постоянно увязывались Минька и дед. Минька шустро бегал на своих детских лыжах, которые одевались на валенки, а дед степенно приходил по уже хорошо утоптанной дороге - дело находилось всем: Минька помогал собирать хворост, дед суетился возля крепости, помогал обтесывать большие глыбы снега, а девчонки Аверы, оставались дома. Алька готовила большую кастрюлю супа-щей-борща, наваривала много картошки, доставала грибы, капусту, компот, зная, что с тремя мужиками Аверами наверняка придут медведкинские и приедет на коляске Коля Егоров.

-Такой хороший парнишка! - сокрушались мамка с Антоновной, и не сговариваясь взяли над ним негласное шефство.

Коля, получив квартиру - дедову однушку (дед оставил там усю меблю, узял только телевизор и холодильник, "у мяне у Алькиной хате усе осталося, хай будя и у тябе где спать и на чем сидеть"), очень усиленно начал готовиться к поступлению в институт на заочное отделение.

И как-то незаметно он вписался в число близких для Аверов людей. Мать его тянула ещё двух сестренок подростков, и Коля старался её не напрягать. По вечерам он три раза в неделю ездил в ДК, там был небольшой зал с древними тренажерами - упорно занимался, помня слова одной пожилой женщины, врача-травматолога в госпитале:

-Все, сынок, в твоих руках, у тебя голова есть, значит, ты не инвалид. Хуже, когда руки-ноги есть, а голова отсутствует. Я не могу сказать точно, но бывали случаи, когда люди с такими ранениями на войне, имея сильное желание и через сопли и слезы, начинали ходить заново. Легче всего сидеть в коляске и жалеть себя, вон, люди, которые не сдались, уже и на олимпиаде выступают, и слепые и хромые, всякие - мне зять рассказывал. Он как раз в Канаде в командировке был и видел как-то парлично-олимпийские, что ли игры. Поверь мне, старой, жизнь-то у тебя не кончилась, а спиваться и орать на бедных родителей - много ума не надо.

И частенько заезжал Коля к Аверам на огонек, советуясь, консультируясь или с просьбой помочь решить трудное задание.

На день игр погода выдалась как по заказу - небольшой морозец, градусов пятнадцать, чистое небо, яркое солнце... в воздухе прямо витало ощущение азарта и праздника.

Оставив Настюху с Антоновной, Аверы всей семьей пошли поболеть, народу собралось видимо-невидимо, Егорыч дал отмашку и понеслось...

Скептически настроенные поначалу два офицера из области, вскоре, забыв про свою важность, орали, свистели, хлопали друг друга по плечам, особенно, если вперед вырывались пермские, но их постепенно и незаметно поджимали местные: команда-2, в которую и вошли Медведкинские.

Авер сохранял невозмутимость - он должен был быть беспристрастным, а его Алюня болела за двоих. Как она кричала, прыгала, обнимала в восторге стоящих рядом одноклашек, которые не отставали от неё...

Саша втихую любовался своей Алюней, а для Валька Карманова настал звездный час... он умудрился победить и в гонке патрулей, промахнувшись по мишени всего один раз, и в гонке на охотничьих лыжах. Худенький, среднего роста, он как живчик проскочил пять километров с винтовкой и два на тяжелых лыжах. Как орала Медведка...

Потом был штурм крепости, тут все перемешались: и условно раненые, и условно убитые - все дружно перли на штурм, судьи видя такое азартное наступление, махнули рукой, не стали засчитывать этот вид соревнований никому. Но надо было видеть восторг и штурмующих и обороняющихся - разрумянившиеся, смеющиеся, получившие большой заряд позитива, все оживленно обсуждали игры.

Напоследок было награждение отличившихся. И две из трех символических медалей за победу, остались в районе, а точнее - уезжали в Медведку, только бег на лыжах выиграли чусовские.

А через два дня в Медведку пришла почта с последним выпуском местной районной газеты, где на второй странице весь лист был посвящен играм, и красовались аж две фотографии Валька.

Баба Плоня, уставшая после работы, она отработала сорок лет поваром в детском садике, неспешно зашла в магазин, где было человек пять покупателей, минуты через две туда заскочила почтальонка Ася:

-Теть Плонь, как хорошо, что я тебя увидела, смотри, на.

-Чё там может быть интересного?

-А ты разверни, разверни.

Плоня развернула, увидела фотографии счастливого Валька и охнула.

-Ась, че тут написано-то, я без очков.

-А написано, что Валек теперь знаменитость, победитель двукратный этих игр, уступил только в беге на лыжах чусовскому пареньку, а так лучше всех выступил.

-Ох, а я ему тумаков навтыкала. Ася, а как бы газеточку-то ещё одну мне, я бы Пашке отослала, пусть порадуется, мамке-то на них наплевать всегда было.

-У меня только одна лишняя, но я поспрошаю у кого.

Утром в садике приходящие детки, раздевшись, прямиком шли к тете Плоне и отдавали ей газетки с Вальком. Насчитав десять газет, Плоня расплакалась:

-Вот, награда мне какая и от внука, и от деток.

А Валек, выспросив московский адрес атаманши, послал ей тоже:

-А пусть не думает, что мы без неё слабаки.

Атаманша же, пророческими оказались слова мужа, мучилась токсикозом...

Приехав в Москву, с полмесяца все было спокойно, хорошо, а потом началось... Наташка резко похудела, тошнило сильно, особенно по утрам, и Ванька на цыпочках, стараясь не разбудить свою козу-дерезу, уходил в ванную, мамка тоже всячески оберегала её.

Ольга Евсеевна, понаблюдав с неделю за молодыми, оттаяла душой: её такой безбашенный сын резко изменился, после службы летел домой, постоянно старался как можно ближе сесть возле своей жены, дотронуться, обнять, чмокнуть в щеку, а та вся светилась. И вздохнула мамуля с облегчением, увидев, что девочка вся в её Ваньке.

А потом началась тошнота... Когда Наташка в первый раз выскочила из-за стола, Иван как-то и не понял, что это, а Ольга Евсеевна, очень удивила его - перекрестившись и как-то радостно вздохнув.

-Мам, ты чего это? Вроде и неверующая? - недоуменно спросил сын.

-Дубина ты, двухметровая, ребенок у вас будет, а у меня внук или внучечка.

-Чё, серьезно?

-Тебе ли не знать, откуда дети появляются.

-Ох ты, - он вскочил и помчался за своей конопушечкой, минут через десять пришли - смущенная, растерянная Наташка и важный, раздувшийся от гордости Ванька.

-Эт мы как Аверы - в сентябре родим, йес!

Иван очень бережно ухаживал за своей Наташкой, приносил питье кисленькое, ей все время хотелось кисленького, покупал на рынке клюкву, морщился, видя, как она ест её горстями, приладился готовить что-нибудь легкое, на один укус для жены.

Она же, когда не мутило, не сидела без дела, разобрала большую кладовку, до которой у Ольги Евсеевны не доходили руки, раскопала где-то в залежах вещички Ивана - младенчика, постирала-погладила их и твердо сказала, что из роддома только в этих вещичках, папиных, малыша забирать будут...

Поменяла паспорт, сходили с мамой Олей в гинекологию, встали на учет, анализы были хорошие, плод развивался нормально. По случаю женитьбы сына и беременности снохи, Олюшка помирилась с братом, пересмотрела свое решение о переводе сына куда-то в Подмосковье.

-Пока девочка не родит, и малыш не подрастет хотя бы до годика, никуда из Москвы, я в силе, буду помогать. С тебя - никаких командировок ему. Я на них не налюбуюсь, откуда что взялось у моего бесшабашного сына?

-Ответственность за жену, за малыша... думаешь, ему просто так те восемь дней дались? Он ни мне, ни тебе в жизнь не признается, да и Витьке, пожалуй, тоже, такие вещи только Аверу он и расскажет. Тот с первого курса для этих двух ухарей был остужающим компрессом, повезло им, что у них такой Сашка есть.

-Ванька-то свою конопушечку на руках таскает, когда её тошнит, рядом сидит, лицо водичкой умывает и как ребенка на коленях потом баюкает, а и повезло обормоту, она такая чистая, и любит его... С другой стороны, он у меня тоже хороший. Гулять пойдут, я из-за шторки подглядываю, они как глухари-никого не видят кроме себя, вот бы так всегда и было!

-Я ему сказала: "Если блудить станешь, сама тебя выгоню", а он поднял меня, чмокнул - "Мамуль, я свое отблудил, да и не смотри, что она молоденькая. Такие не размениваются сами и простить не смогут если что, я наоборот, боюсь, что сам для неё староват стану лет через тридцать" - и загоготал -"Нам с Авером выигрыш на миллион достался, надо быть совсем дебилом, терять его."

И появилась у Ваньки привычка - постоянно названивать Аверу, за консультацией, "Сашка уже отец с опытом".

Отец с опытом, посмеиваясь, рассказывал Ваньке что и как, а Чертов ужасался:

-Слышь, Авер, если ты свою дочку на руки взять боялся, куда мне со своими лапищами, раздавлю же.

-Да ладно, мы с Минькой, вон, через десять дней купали сами.

-Ну, у тебя Минька вон какой, эх, засада. Но, где наша не пропадала, авось прорвемся.

Сашка смеялся:

-Вань, прорвешься, сразу говорю - они такие... без них жизнь и вправду пустая. У нас скоро зубы будут, такие бугорки снизу набухли, все в рот тащим, поем на своем языке... забавная такая. Ты мне, Вань, помоги вот в чем...

В день рождения Алюни Авер, нацеловав свою именинницу, сказал:

-Мишука заберу, и мы немного, минут на сорок, с ним задержимся, дела у нас, не обижайся, надо. -Как-то даже немного обидно, что у вас дела именно сегодня, - улыбнулась Алька, посмеиваясь, подумав, что явно пойдут выбирать подарок от Миньки, не тот мужик Авер, чтобы подарок купить в последнюю минутку.

-И где они ходя, твои мужики, усе остыня? - ворчал дед, ловко уворачиваясь от загребущих пальчиков унучечки, той непременно надо было ухватить его за нос.

-От хулюганка растеть, у любую минуту шпанить! - Дед нежно любил Наську, а эта мелочь, похоже, уже поняла, что с ним можно делать все что хочешь. Стоило только ему подать голос, она начинала пищать, переходя на более сильный рев, если дед сразу же не брал её на руки.

-Алька, этта жа як она мяне чуеть?

-Сам балуешь, вот и не слазит с твоих рук, с нами она ведет себя достойно, как скажет папа.

-Ну, папа у нас сам як скала - крепкий и надежный, горжуся!

А 'скала' вместе с Минькой получили от знакомой уже проводницы поезда два огромных баула - передали Чертовы. Мишук нес замотанный в несколько слоев бумаги букет, а папа - сумки. На улице навстречу шустро бежал Петька, забрал у Авера один баул: -Ни себе фига, там чё, камни?

-Примерно, - улыбнулся Саша.

Ввалились с шумом и грохотом в дом, удивленная Алька, смотрела на всех круглыми глазами:

-Вы где были? Сперли что ли чего, мешочники?

-Не мама, мы поезд ждали, Ваня с Наташей передали. Мама, возьми цветочки, я разденусь.

Авер хмыкнул: -Хотели торжественно подарить, но малость не подрасчитали, сумки подвели, мы тебя сердечно поздравляем с днем рождения, ты у нас самая любимая и лучшая.

-Раздевайтесь, потом будете поздравлять, Петь, ты куда?

-Ща, за Ленусей добегу, вы пока разберете сумки, и мы вот они.

А в баулах было... Минькин восторг зашкаливал - он никогда не видел гранаты, хурму, огромные красные яблоки и даже виноград, упакованный в какую-то тонкую бумагу, мешочки с орехами, с какими-то сушеными травами, фруктами...

-Мама, как красиво!

А мама, разбирая все эти богатства, то и дело косилась на роскошный букет роз, стоящих на видном месте в вазе.

-Боже мой, Авер, у меня нет слов, я...

-Я тебя люблю, подсолнушек!

Достали вино в оплетенных бутылях.

-О, то дело, ай якой Ванька молодец! - дед, держащий Настюшку, крякнул от удовольствия. - Этта чаго ж, ён усё в эттой, як его, Грузии заказав?

-Не в Грузии, а в Абхазии, у него там друзья хорошие появились, вот летом, если все нормально будет, съездим туда, на море.

-О як, у восемьдесят пять яго увидеть? Можа я и не собяруся?

-А кто унученьку будя баловать? - проворчала Алька.

-Я и Миньку баловаю, просто ён мужик уже, а этта, егоза... Ох и будя с ей сложно, уся извертелася, дай ей чаго уже погрызть, этта же усё такое интересное для няё. Подяржика яё, надо у хату добегить.

Пришедшие Петька с женой, восторгались:

-Ничё себе стол у вас, прямо как на Кавказе! Ух ты, какие розы! Не хватает шашлыка и зелени.

-Зелень вота, - шумнул вошедший с двумя горшками дед, - специально ростил для празника унучки.

-Дед у тебя обе унучки, для которой?

-Э не, не путай: Алька - то унучка, а этта егоза - унучечка.

Чертов, сам себе удивляясь, постоянно скучал по своей козе-дерезе. Идя со службы домой, обязательно прикупал какую-нибудь вещичку, цветочек, фрукты, чтобы порадовать свою беременную, умученную токсикозом, женушку. И был безумно рад, когда тошнота понемногу отступила. Вот тут-то Иван развернулся. Они бродили по Москве, заходили в кафешки, по выходным пропадали в музеях, посещали выставки. Наташка в Третьяковке, у картины 'Демон' Врубеля застыла и не реагировала ни на что. Подолгу сидели в залах, любовались картинами, Ванька и сам с удивлением открывал и узнавал много нового для себя.

Вечерами, уютно устроившись на диванчике, подолгу говорили. Его козу-дерезу интересовало все, ей было интересно озвучивать свои впечатления от увиденного, вкусы и мнения совпадали не во всем, и они принимались жарко спорить. Потом сладко и долго мирились, а мамуля втихую радовалась - её сынок стал таким домоседом.

На Восьмое марта опять порадовал Георгий, они с Мананой собирались приехать в Москву, проведать сына, естественно, остановиться должны были у Чертовых. А пока встречали Ванька с Зурабом шестого на Курском вокзале поезд, и когда им передали 'посилочку', Иван ахнул и охнул - огромный баул и две большие коробки с мимозами... На одной красовалась надпись кривыми буквами - 'за Ванина мама и сестри', на второй лаконично: "Урал."

Посмотрев по времени, сели в такси и рванули на Казанский, едва успев к отходу Нижнетагильского, договорились с мужиком - бригадиром поезда, заплатили за провоз, и поехала на Урал 'посилочка' с цветами, а также коробка с дарами Абхазии - Алюне, Ванькиной теще и всем остальным.

Алька долго любовалась невиданными желтыми веточками, вдыхала нежный аромат и чуть не плакала от восторга.

-Саш, они такие нежные, как маленькие солнышки.

-Не, мам, как цыплятки! - авторитетно заявил Минька.

Разобрали веточки, накрутили необычных букетов, и пошли к вечеру - с утра уезжали в Медведку,-мужики Аверы поздравить с праздником Антоновну, Зою Петровну, Елену Ивановну...

Антоновна и Зоя Петровна не удержались от слез:

-Боже, какая красота!-

Это потом, в конце девяностых, мимоза будет не в диковинку, а пока, вместо привычных гвоздик получить букетик солнечного цвета...

А как радовалась теща Чертова... Аверы, папа и сын, получили огромную порцию благодарностей и поцелуев, особенно Минька. Теща ахала, доставая из небольшой коробки присланные ей подарочки, не обошли вниманием молодые супруги и тестя с Санькой.

Тесть, довольный донельзя, притворно ворчал:

-Ишь, чего удумали, в бабский праздник меня тоже проздравить... - а сам тут же напялил на себя присланный дочкой и зятем свитер. - Смотри, мать, как по мне! Надо же, уважили. Саш, будешь звонить, скажи, я... кхм, я рад за дочку и за зятя тоже. Ай, не умею я по-умному говорить, но у них все хорошо - и мы с бабкой в радости, так, бабка?

-Так, так, дедка. Саша, я намедни в город поеду, в больницу надо. Можно ли от вас позвонить имя?

-Конечно, Алюня дома, нет проблем.

-Как ваша малышка-то?

-У малышки внизу два зуба вылезли, грызем все, такой маленький зайчик у нас теперь есть.

Поздравили и старенькую бабу Катю, вот кто радовался, точно как Настюшка - новой яркой игрушке.

-Охти, робяты, это чего ж такое вы мне подарили, как така краса зовется-то?

-Мимоза, баб Катя.

-Охти, николи и не видывала такую красоту, ай правнучка - уважили со своим громадным мужем. Робяты, ну-ка нате-ко шанюшков с картошкой. Оне у меня получилися, Алюня-то твоя уж сколь разов приходила на тесто - про секрет спрашивала. А какой такой секрет, тесто оно и тесто, а девка баская, скоро и у ей получится. Ладно ли у вас, Санька?

-Ладно, баба Катя, все хорошо.

-И то, и то, вы смотритя, живитя дружно! А у Натахи-то теперя пра-правнук получится, дожила до каких годов-от.

Потом, по привычке, собрались у Бутузовых. Мамочки (а у Васьки на десять дней позже Настюшки родился второй сынок-Никитка), начали разговоры про деток. Но кто бы дал спокойно поговорить, компания быстро была в полном сборе, повосхищались мимозами, отдали дань абхазским фруктам и вину, посмеялись, попели, потанцевали, радуясь встрече. Гешка кашлянул:

-Сообщение!

-Ну-ка,ну-ка? - вылез Петька.

-Не сбивай. Блин, я не ты, речи толкать не буду - кароч, женюсь я в июне. Мы с родителями - и моими и Люськиными, порешали, все не против, так что экзамены сдаем и женимся.

-А учиться?

-На заочное поступать станем, нет мочи ждать, вы все вон пристроенные, один я как перст.

-Ладно, перст, пропьем и тебя, и все, усе женатаи.

Тонкову в Москве несказанно 'повезло'. Приехав из Мурманска, он быстро - время поджимало, шагал по перрону Киевского вокзала. Поезд отправлялся через десять минут, и пришлось спешить к своему шестому вагону.

-Товарищ офицер, закурить не найдется? - раздался за спиной хриплый женский голос.

Прикинув, что пройти остается всего ничего, один вагон, он сунул руку в карман вытащил пачку 'Явы', обернулся, протягивая...

Какая-то помятая, явно попивающая женщина во все глаза уставилась на него:

-Миша? Миша Тонков?

-Да, а Вы откуда меня...

-Миша, это же я, Анна - Анна Драчева, не узнал?.

-Анна? Он пристально вгляделся в её лицо:

-Прости, не узнал.

-Изменилась, да?

-Все мы меняемся с возрастом, - обтекаемо произнес Тонков.

А про себя ужаснулся: вместо молодой симпатичной девушки перед ним стояла вся какая-то помятая, явно пьющая, вульгарно накрашенная женщина лет тридцати пяти-сорока на вид.

-Как Игорь?

-Игорь? Какой Игорь? - недоумевая спросила Анна.

-Драчев Игорь.

-А-а-а-а, этот? Не знаю, - она пожала плечами, - я давно из дома, года четыре, пожалуй, да и не пишу, все некогда, не в курсе, а ты как?

-Все нормально, - он глянул на часы, - извини, через пять минут поезд отходит, я почапал, будь здорова!

-Миша, Миша, - заторопилась она за ним...

Он вздохнул, вытащил из кармана десятку и сунул ей в руку:

-На, выпей, за здоровье... Игорька - хороший же мужик.

-Миша, я хотела сказать, - он запрыгнул на подножку, проводница покачав головой, начала её поднимать, поезд потихоньку тронулся, и Анна заторопилась:

-Миш, у тебя есть... - её слова заглушил громкий голос диктора из динамика, висевшего на столбе как раз возле вагона - ...нок ...не знаю, кто ...писала... Лариска. Ребенок не вино... без отца... прости...

Тонков пожал плечами и прошел на свое место.

-Надо же, как за каких-то пять лет может измениться человек, петрушка балаганная, не повезло Игорьку крупно, стервь попалась.

И через полчаса он и думать забыл про Анну и её странные, непонятные слова.

Придремавшая днем Наташка, проснулась от телефонного звонка, который все звенел и звенел.

Поняв, что мам Оля куда-то ушла, добрела до телефона.

-Алло? - позевывая, сказала она, и тут же заорала: - Мамка? Мамка, ты откуда?

-От Аверов.

-Мамочка, я так по вам всем соскучилась! А? Нет, все хорошо. Ваня? Ваня - самый лучший муж, да, да.

Наташка сказала, что сейчас перенаберет номер Аверов сама, у них тут какой-то тариф подешевле, и долго разговаривали мать и дочь, и ту, и другую интересовало все. Варвара пару раз всплакнула от радости за дочку, дочка попрыгала, узнав хорошие новости про своих пажей. Особенно приятно было за Валька, тот отличился и на играх в области, и Саша предрекал ему спортроту в УралВО.

Посмеялась над батяней, который постоянно вставлял в свои речи с соседями хоть пару слов про такого настоящего мужика - зятя, "хвастается, старый".

Пришла мама Оля и сватьи заочно познакомились, поговорив по телефону.

У Наташки настроение зашкаливало и досталось Ваньке вечером много восторженных рассказов, а хорошо его конопушечке - значит, хорошо и и ему.

-Я вот подумал, давай я вас с мамкой на май-июнь в Гагры отправлю, пока ты ещё не будешь большая и грузная. Там весна красивая, она, правда, везде красивая, но там такое буйное цветение и море...

- Да, это все хорошо, но без тебя-то как? А и твоя блудноватая натура как же без женщины-то обойдется?

-Ох, коза-дереза, умеешь ты обломать романтический настрой, под корень, причем. Вроде ведь салага, а как выдашь... обидно, блин. Хотел тебе сюрпризом, да разве можно? У меня отпуск имеется в запасе. Тот, что мы были в Абхазии - положен был после госпиталя, а свой законный, неотгуляный, сразу не дали - два подряд не положено, вот я и хотел в июне-июле приехать, отдохнуть и тебя домой забрать. А ты вот мне совсем не веришь!

-Вань, боюсь.

-Чего хоть?

- Того и боюсь, не могу и не стану тебя с кем-то делить, честно говорю, на будущее: если я уеду, приезжать за мной бесполезно.

-Совсем сдурела, или это беременность влияет так?

-Все вместе, но видя, какие взгляды на тебя бросают проходящие женщины, в тугой узел все внутри скручивается. -Ревнуешь? - расплылся в улыбке Ванька. - Милая моя девулька, а ты приглядись, я улавливаю эти взгляды или мне по фиг?

-Пока вроде по фиг, - задумчиво сказала Натаха.

-Я не Авер, это он у нас спокойный и серьёзный, но чёт мне совсем не в жилу без тебя, я ночью по нескольку раз просыпаюсь и судорожно ищу тебя возле себя, а ты все куда-то удираешь.

-Вань, жарко мне, ты как печка, вот и отодвигаюсь, а когда прохладненько, сам знаешь, в тебя ввинчиваюсь. В мае вот на две недели на Урал надо, сессию сдать и домой хоть на пару деньков заскочу.

-Во-во, а там все твои поклонники рядом будут.

-Вань, ты чего? Я ж беременная?

- Кому это помешало? Да и пять месяцев срок небольшой, - буркнул он. - А теперь уже я пургу гоню, ревную... сам не знал, что такой собственник. Слышь, Наташ, у нас все как-то интересно, а, наверное, мы скучно жить вряд ли будем, вот ещё дитёнка родим, я его с первых месяцев спортивным буду делать.

-Будешь, будешь, ты сам у меня дитёнок, двухметровый.

-Кто бы говорил, салага малолетняя, но такая вкуусная.

Заглянувшая в зал мам Оля, увидев их целующихся, прикрыла дверь.

- Девочке восемнадцать, а Ванька на одиннадцать лет старше, никакой разницы, детский сад в одном месте у обоих.

ГЛАВА 4.

Началась весна. Как-то враз просел снег, и потекли повсюду ручейки на радость детворе - можно было бродить по лужам в резиновых сапогах. Минька лужи обожал, но ни разу не пришел с мокрыми ногами:

-Папа же сказал, по лужам можно, но ноги мочить не надо.

Настасья заметно подросла, подросли и её реденькие поначалу, темные волосики, и начали немного завиваться, получилось, что оба ребенка Аверов слегка кудрявые.

-Рад, Вань, как говорится, до соплей, дети у меня и впрямь похожи, - делился Авер с Чертушкой.

-Сашк, не жалеешь ни о чем?

-Не, наоборот, что бы я без них делал? Жил бы как-то, но вот родишь, поймешь какой это кайф когда приходишь со службы, а тебя три пары любящих глаз встречают и каждый раз распирает от восторга.

Аверу очень не нравилось бывать в исполкоме, он старался на всякие второстепенные совещания посылать Щелкунова, но приходилось и самому. Уж очень не нравились ему всяческие намёки, завуалированные предложения, так сказать, интрижек.

Вот и в этот раз на выходе из райкома, в небольшой нише у окна, где всегда собирались курильщики, стояли две женщины. Одну Авер искренне и глубоко уважал - бессменный секретарь Редькина, Елизавета Васильевна, пухленькая, вся такая уютная, знающая всех и вся, ходячий справочник, курила свою неизменную сигарету, вставленную в длинный мундштук. Вторая же, хамоватая, лет тридцати пяти, дама из отдела учета, уверенная в своей неотразимости, остановила Авера:

-И не надоело Вам, капитан, все время одни и те же щи хлебать? - она выставила вперед свою немаленькую грудь. - Надо же когда-нибудь и рассольничка попробовать, - подбоченилась она, явно намекая на себя.

-Щи, они такие вкусные, не оторваться. А рассольник? Кто знает, из чего он приготовлен, может, там мясцо или почки чьи-нибудь, например, собачьи, да и огурцы с душком, отравишься вот так невзначай... Придется всю жизнь на лекарства работать мы уж как-нибудь проверенные щи продолжим хлебать.

-Какой у вас юмор, капитан, ...солдафонский.

-Товарищ капитан, - поправил Авер, - а юмор? Что, вы разве не знаете расхожую байку о том, что у офицеров всего одна извилина и та от фуражки?

-Вот-вот, - вступила в разговор Елизавета Васильевна, - я так однажды отравилась: муж с сыном с большим аппетитом, я бы сказала, зверским, уплетали рыбу горячего копчения, я же, взяв кусочек, даже не проглотила, выплюнув: "какую гадость вы едите". Они нормально, а меня в ночь на "Скорой" увезли.

-И я про то же, отравиться - оно легко...

-Хмм, хамло, и вправду, солдафон! - кинув окурок в урну, дама выскочила из ниши.

-Именно что, Александр Борисович, Именно, пусть одни щи у Вас и будут. Поверьте, не стоят эти интрижки тепла и любви семьи. Не всякая женщина может простить такие вот рассольнички, я вот не смогла, - она грустно вздохнула, - и дети со временем смогли простить, и просили за него, и сам не теряет надежды вернуться, а у меня ничего не осталось, ни зла, ни обиды. Верите, даже не проклинала вслед, отпустила сразу, и как умерло у меня в душе все к нему: не хо-чу! Не же-ла-ю, - по слогам проговорила она. - Знаете, что больше всего останавливает? Раз предавши, сможет и ещё, а зачем мне это? Так, к чему это я? Берегите, Саша, все что у вас сейчас есть, я частенько вижу вас четверых, когда вы гуляете, не стоят такие вот вамп - или как их ещё назвать, доверия и тепла семейного, поверьте старой сове.

Саша молча взял её руку и поцеловал:

-Спасибо, Елизавета Васильевна, вы поистине мудрая сова.

А дома подрастающая папина капелька обожала ковырять пальчиком папин шрам на щеке, мусолить его пальцы, и заливисто смеялась, когда папа вертел и подбрасывал её как хотел.

Алька первое время боялась, а сейчас уже привыкла:

-У десантника и дочка десантура.

Дочка в восемь месяцев имела уже шесть зубов, аппетитно ела, но больше всего обожала мамину грудь, стоило Альке взять её на руки, она тут же лезла в вырез платья. Шустро ползала, цепляла все, что можно, тащила на пробу в рот. Спокойно сидеть могла только возле Миньки, когда тот рассказывал ей сказки, или оба с неослабевающим вниманием смотрели мультики и 'Спокойной ночи малыши!'

Ванька Чертов озадачил, позвонив им:

-Ребята, у нас двойню признают. Мы не поверили, съездили в Центр матери и ребенка, там подтверждают два сердцебиения. Авер, я в ауте... у нас же в родне ни у кого двойни нет, откуда? Правда, мужик этот в центре сказал, что так бывает. Вроде как оплодотворяется одна клетка, а в первую неделю под воздействием чего-то самопроизвольно делится на две, а бывает наоборот, из двух одна рассасывается. Механизм зачатия изучен поверхностно, сказал, и кто знает, отчего так случается.

-А ты не рад, что ли?

-Да рад, я рад, а если оба пацаны? Это ж караул случится. В общем, надумал я по совету Толюшки в академию поступать, там тоже и Витек собрался. Все на месте будем, куда мне с двойней, пока не подрастут, уезжать, тут вон сколько нянек, мамулька, Галинка, старшенькие грозятся прибегать, а там посмотрим. Вот и сидим вечерами, учимся с женушкой, спорим, правда, часто, по ерунде, но мириться так сладко бывает! Я тебя частенько теперь вспоминаю, на самом деле, прирастаешь всеми клеточками к ним. Не ожидал, сам от себя тащусь. Во я какой хороший и муж, и производитель, а?

Авер долго смеялся:

- За раз и меня догонишь, будет и у вас парочка. Наташка когда уезжает?

-Да, блин, завтра! Как эти две недели буду... ведь годом покажется.

-Точно, я в Литву себя на канате тащил, а там вроде и времени свободного не оставалось, а все равно тоска заедала, я домосед, а вот ты-то... удивил. Но здорово!

Отметили пять лет Мишуку, успешно провели призыв. Натаха как раз попала домой в день проводов в армию её двух пажей - Валька и Юрика, затем заскочила на немного к Аверам - они залюбовалась на округлившийся животик и сияющие глаза жены Чертовой. Натаха же с восторгом тискала хорошенькую куколку - Настюшку. Алюня, смеясь, сказала, что скоро и у них будут аж две куколки. Через день конопушечка поехала к истомившемуся без своей козы-дерезы Ваньке.

-Думал, не доживу! - прогудел он, жадно обнимая свою девочку на выходе из вагона.

-Да ладно, всего-то две недели.

-Кому две недели, а кому и два года!

Иван не стал ей говорить, что без неё фактически не спал. Едва засыпал, начинали сниться дурные сны: опять он полз между камней, зная, что вот сейчас его зацепит душманская пуля... судорожно вздрогнув просыпался, ища свою Наташку и с тоской осознавая что нет её рядышком. Кряхтя как старик, вставал и шел на балкон, долго сидел там, покуривая и боясь опять заснуть.

-Ты как сонное зелье на меня действуешь, без тебя хреново спится, ух, сегодня я оторвусь.

-В смысле - выспишься?

-Хмм, и это тоже... опосля, - и нагнулся к её уху, шепнув, - голодный, как волк!

-Вань, с твоим голодом я так и буду по парочке рожать, - захихикала Наташка.

Июнь выдался жарким, и Чертов отправил своих девок в Гагры:

-Нечего вам здесь дышать всякой гадостью, там у моря всегда ветерок и воздух чистый, а в июле и мы приедем с Аверами.

Чета Адлейбо с радушием встретила их, и отъедалась Наташка витаминами, на её робкий отказ Манана сильно рассердилась:

-Зачэм так гавариш? Ви и ми тэпэр савсэм радня, нэ обижяй!

Мам Оля и Манана крепко сдружились, обменивались рецептами блюд. Ольга Евсеевна учила Манану -русским, а Манана рассказывала и показывала секреты абхазской кухни.

Наташка поначалу стеснялась раздеваться на пляже, но потом, увидев, что таких будущих мам здесь много, начала с удовольствием понемногу плавать на спине, а мам Оля следила за ней, как за маленьким ребенком.

В конце июля у Адлейбо высадился "уральский русский десант" - стало шумно, весело и многолюдно.

Аверы приехали с дедом, который после Туапсе не отлипал от окна, любуясь морем:

-Этта да, от этта махина!

Они с Минькой восторгались яхтами, корабликами, быстроходными катерами. Минька весь изъерзался - когда приедет наконец-то поезд на место. Настюшка вела себя прилично, только плохо засыпала в непривычной душноватой обстановке.

В Адлере их встречали приехавший на два дня раньше Ванька и Георгий. Быстро перезнакомились, загрузились в машину и поехали, опять дед и Минька раскрыв рты смотрели на необычную природу и горы.

В Гаграх, опять же быстренько покидали вещи, и благо время близилось к вечеру, пошли на море. Минька, немного уже умевший держаться на воде, с разбегу забежал вводу, плюхнулся, заорал в в восторге:

-Какая теплая водичка!!

И все - ребенок пропал, не было ничего лучше для него чем пойти купаться, он остался равнодушен ко всем аттракционам, жевачкам, сладостям. Он просыпался и засыпал с мыслью:

-Купаться пойдем?

Малышка тоже не боялась воды, она шлепала ладошками по воде и радостно визжала от брызг, с огромным удовольствием плавала на надувной уточке, придерживаемая сильными руками папы.

Дед же воды побаивался - был у него печальный опыт форсирования какой-то небольшой реки в Польше. Видя, что "унучечка засыпая", забирал её и и уходил домой.

А Аверы втроем отрывались... по очереди. Саша, а потом Алюня, заплывали подальше, кто-то один был при Миньке, которого из воды вытащить было очень сложно. Накупавшиеся, разморенные, они неспешно поднимались в небольшой подъем, а там их уже встречала Манана и заставляла поесть.

Минька чуть поклевав, шел спать, родители иногда, если спала их егоза, тоже урывали часок другой, а дед наслаждался разговорами с Георгием. Сидя под огромной шелковицей и попивая холодное, из погреба, домашнее вино, он неспешно рассказывал какие-то житейские истории.

Узнав, что дед фронтовик, Георгий долго обнимал его и сожалел, что своего отца он так и не увидел, родился в сорок первом, за неделю до войны.

-Где-то в Восточной Пруссии лежит, - вздыхал он, - мать гаварила, я на него пахож, а фатаграфии нэ осталось савсэм, жалко, да?

Через пару дней он привел двух почтенных стариков, тоже воевавших, и у деда появились друзья - они часами сидели в тенечке и неспешно разговаривали.

-От я на старости лет ешчё и окромя моря славных абхазов узнал. Не, Альк, ты як хочеш, вы с Минькою для мяне як этта... как яго, Минь, кажи?

-Талисман, деда?

-От, ён самый, не приехав бы до вас и ня узнав бы всяго. У кирзачах бы и помёр .

-Молчи лучше про свои любимые, я ведь и в Медведке их выкину, чего ты в них там рассекаешь, одеть больше нечего?

-От язва, у их привычняя. -У Чаховке привычняя.

-Не ворчи, Сашка разлюбить язву такуя. Сашк, да?

-Не, дед, не угадал.

-Да я с проверкою, можа?

-Не можа, дед, смотри, они у меня все какие стали, красивые, шоколадные.

-И то, Алька в ету, як яго... а, женскую силу вошла, от и расцвела. А як же, при таком-то муже, не цвесть?

Вечерами, уложив деток, убегали с Чертовыми на море, отрывались по-полной, Саша и Иван заплывали далеко, а девки, плавая возле берега, ждали их. Мужья, подплывая поближе устраивали битву китов, вовлекая в веселье жен. Ванька брал на руки свою невесомую в воде козу-дерезу и потихоньку возил её на себе. А Аверы, как два дельфина, плавали, ныряли, иногда надолго застывали, прижимаясь друг к другу, и целуясь под выкатившейся на небо луной.

Как-то с утра собрались, пока не началась жара, пробежаться всей компанией, кроме деда с малышкой, до недальнего рынка, полюбоваться на южное изобилие фруктов и овощей, и купить по поллитровой банке полюбившейся всем местной ряженки с вкусной коричневой пенкой сверху.

Алька вышла первая и отойдя на пять шагов залюбовалась на растущие неподалеку красные канны.

- -Что такой дэвушька один стоит? - раздался голос, Алька равнодушно взглянула на возникшего перед ней джигита:

-Девушка ждет своего мужа! - Она отвернулась от прилипчивого молодого человека.

-Шьто, цена набиваэм, да? Сколько ты хочишь?

Он навис над Алькой, та приготовилась отбиваться, но джигит неожиданно дернулся и воскликнул:

-Ай, шьто ти дэлаешь?

Минька, пнувший его в ногу, пнул второй раз и, сжав кулачки, закричал:

-Не трогай мою маму!

Он протиснулся к Альке и загородил её собой.

-Защитник, да?

-Да! - Раздалось за его спиной. Повернувшись, тот увидел двух крепких, рослых мужчин - оба в десантных майках и с тату на левом плече, знаменитой 'курицы' - эмблемой десанта, известной всем.

-Э-э-э, я хател,.. - он замялся.

А из их двора выскочила Манана с большой шумовкой в руках:

-Ишак, син осла, пазор сваих радителев, ти зачэм тянишь грязные лапы к моим гостям?

Она лупила его шумовкой и кричала на всю улицу, перейдя на абхазский, разойдясь не на шутку. -Я ни хатэл, - закрывая голову руками, пытаясь увернуться, оправдывался джигит.

-Наги тваей у мэня болше не будэт, пазор моих седин, радителям стидно за такой син. Вах, за што такой наказаний? Все племянники дастойние люди, а етот, уйди с глаз маих. Саша, не бей этава паразита, он савсэм дурак, да?

"Савсэм дурак" уже и не рад был, что зацепил Альку: -Праститэ меня, праститэ!

-Надеюсь, мы тебя больше близко возле нас не увидим? - Ванька неторопливо разжал кулаки.

-Даа, нэт, нэ приду болше.

Вечером пришли родители джигита, родственники Мананы с дарами, извиняться. Алька вздохнув сказала: -А если бы у меня не было защиты, что, так бы и не отвязался?

-Стидно мне, дочка, ой как стидно, я его в армию отправлю осенью, жалел-жалел, младший же, а все терпение кончилось. Ми его к деду в горы отаслали на все лето, пусть там на ишаках ездит, раз ума савсэм нет.

-И дары ваши мне без надобности, такой хороший отдых был, все настроение испортилось.

Георгий, подошедший сзади, негромко сказал, чтобы взяла угощенье, иначе будет сильная обида и позор родителям.

Авер вечером, после купания, держал её за руку до самого дома:

- Уведут вот так, за две минуты и останусь с двумя детьми, неприкаянный. Но Минька у нас с тобой -рыцарь, как он лихо заступился за тебя? Горжусь своим таким сыном!

-Санька, он весь в тебя, ведь как губка все твое впитывает.

Авер приосанился:

-А то, Аверы никогда слабаками не были!

-Я вот подумала...

-Что ты подумала?

-Не корми я Настюшку, точно с Абхазии ляльку бы привезли.

Авер потерся носом об её висок:

-Тут такая обстановка располагающая, а мы с тобой еще не попробовали... ночное море и мы.

-Сашка, но ведь кто-нибудь может и увидеть?

-И что? Пусть полюбуются или позавидуют, что сладко и славно-то всегда в удовольствие.

-Я вот все думаю, сколько человек такого вот Авера знают? Не серьезного и немного замкнутого, а вот такого бесшабашного?

-Три - ты, Ванька и Витек.

Алька, выходя из моря, уловила разговор двух девиц:

-Глянь, какой мужик, вон, вон тот, фигура - самое то и рост, ну, вон тот с ребенком на руках. Харош мужик... ууу, лучше б не поворачивался, шрамы такие уродливые, фу! А сзади харош, я уж было собралась им заняться. Ребенок? А когда ребенок мешал курортному роману. О, смотри, и второй мужик видный, но занят явно, этого не соблазнить, вон как в свою корову пузатую вцепился.

-Слышь, красотка, - взорвалась Алька, - подмышки обработай сначала и жиры подбери, а потом на чужих мужей заглядывайся.

-Крутая что ли?

-Ещё какая, ща и засвечу. - Алька шагнула к ней поближе.

-Ненормальная! Пошли отсюда! - девица шустро собрала вещички, и обе быстро пошли вдоль берега, оглядываясь на воинственно уперевшую руки в боки и провожающую их глазами Альку.

-Мама наша, что у тебя как у боевого петуха стойка? - спросил Авер, подходя с висевшими на нем детьми. -Да, ходят тут всякие, на моё заглядываются и обсуждают...

-Собственница невозможная, - чмокнул Авер жену, - но это радует.

Все хорошее заканчивается быстро. Уезжали все с грустинкой, никому не хотелось покидать благословенные места, но надеялись, что приедут отдохнуть ещё не раз, и никто не мог представить, что всего-то через шесть лет по этой красоте прокатится страшный вал жуткой войны, и долго будут торчать разрушенные дома и санатории, напоминая о жестокости и ненависти таких гостеприимных и радушных сейчас людей.

В Москве распрощались с Чертовыми и через три часа уже ехали домой. Заждавшаяся баба Рита оглядела взрослых, повертела Миньку, уцепила внучку:

-Какие вы все красивые, загорелые, Минька вон и подрасти успел! Старый, тебе, прям, семьдесят лет, ишь, какой огурец! Аль, тебя там письма из Сербии дожидаются, расскажешь потом, что и как у них там. Серый тоже письмо прислал, пишет, все нормально, только по всем нам соскучился. Обещался приехать на три-четыре дня, как вы явитеся, отгулы, говорит, накопил.

Мамка выкладывала все новости:

- А у Селезня Фаня померла. Скоропостижно, удар случился, аккурат, как вы только уехали. А эта змеюка приехала, мамку похоронила, а пацана лаптевского и не взяла опять, сказала, что семейную жизнь из-за него рушить не будет.

За Галой с год назад приехал мужик. Забрать - забрал, да только маленького рыжика оставили Селезням, а сейчас и бабки не стало, вот и бегал мальчонка неприкаянный.

А Селезень со своим хозяйством зашивается, да и попивать стал, внимания ребенку-то не уделяет. Пацаненок все до Зины удирает, ну, Зина смотрела на все это дней пять и взяла его до себя, Селезень-то обрадовался. А бабы гудят, все Галу-сучку осуждают. Зина Абрамовича трясет, чтобы документ ей выдал на пацана, что мать от него фактически отказалася, хочет на себя записать, собралась с бумагами-то до Редькина приехать. Мы тама всем миром письмо и подписали, чтобы ей мальчонку-то отдали. Жалко, такой ласковый, за Зиной хвостиком бежит, а слушается как, Зина-то говорит, боится, что она его деду отдаст. Эх, четыре годика, а уже без отца-матери дитё. Людка, Гешки вашего, уже заметно беременная, видать поторопился. Вовик приезжал со своими, тоже мальчишка у него, месяцев шесть, все остепнилися ваши.

ГЛАВА 5.

Оставшиеся дни от отпуска Авера пробыли в Медведке, походили в лес за грибами, наносили много -мамка засолила полную бочку.

Пришла к ним тетя Плоня:

-Александр Борисович, я поговорить вот пришла.

-Проходите,.. э-э скажите, как Вас по отчеству, не называть же Вас тетя Плоня, несерьёзно?

-Да я и отвыкла от своего такого чудного имени, все Плоня и Плоня, ну, если официально, то я - Апполония Петровна.

-Ничего себе имечко, - не сдержался Авер, - я такое и не слышал, это от Апполона, похоже?

-Да вот назвали по святцам, чудно. Я что пришла-то, Борисович... Ведь поклон тебе низкий за Валька-то. Ездили мы с Пашкой к нему в часть, он у нас в Свердловске служит-то, в этой, как его, ну где спортсмены. Пашка-то сам служил пять лет назад, все облазил, осмотрел, сказал, что Вальку повезло. А и Валек-то доволен, поздоровел, поправился, возмужалый такой стал. Спасибо, что посодействовал, я ночи спать не спала, боялася, что вон, как Андрюху Бабура... Валек говорит, заниматься приходится много, но он доволен, скоро зима, опять будет на лыжах бегать, я теперь за него спокойная, глядишь и доживу до его прихода.

-Уверен, Апполония Петровна, ещё и правнуков от него дождетесь.

Саша с Серым взялись поставить стационарную теплицу, благо, старых рам было много. Поставили каркас из бревен, начали прилаживать рамы, дело двигалось, Минька работал подмастерьем, был на подхвате. Подавал гвозди, всякие болты-шайбы-гайки, стучал маленьким, специальным молотком, мужики все были при деле, а Настюша потихонечку начала ходить.

Мамка сделала вывод:

-Саш, дочка твоя только снаружи, внутри - один в один Алька, такая же точно, я вот смотрю на неё, а перед глазами Алька маленькая, вот увидишь, характер точно её будет. Это Минька все твое уцепил, а эта шишига будет, ох и шустра... глаза да глазоньки за ней надо.

Так оно и вышло, у дочки шило в одном месте точно имелось, Алька ругалась, впору постромки на ребенка одевать. Ребенок ни минуты не знал покоя, ей надо было все сразу - и бежать, и что-то схватить, и дотянуться до всего, постоянно что-то падало, сыпалось, гремело.

Особенно любила Настюшка воду... и как было ругаться, когда счастливая мордаха с мокрыми рукавами и попой, смотрела на нее и ворковала:

-Мама, мамам, мама.

-Авер, воспитывай свою копию сам. Она меня не слушается!!

Копия хитренько подлазила к папочке и умильно строила рожицы, а папа сдерживая смех, старался говорить серьезно.

-Знаешь, подсолнушек, - говорил он ночью, - это будет такая хитрюга... как вы, женщины, умеете нами, мужиками управлять, ведь только годик будет, а уже нами всеми вертит, особенно дедом.

Дед позволял ей все, Алька ругалась, он клятвенно 'обешчал ня баловать, но усё проигрывал':

-Аль, ну она як глянеть на мяне, и усё, таю я.

-Я тебе её на недельку отдам, посмотрю, как ты таять будешь.

-Э, не, она ешче не самостоятельная. От кагда сиську не станеть сосать, забяру.

Алька было заикнулась выйти на работу, но Авер категорически был против:

-Алюнь, вот перестанешь кормить, в ясли отдадим, тогда, а сейчас, ну, мала ведь совсем. Пусть твердо ходить начнет и на горшок приучится. Да и честно, я был бы рад, если б ты всегда была дома. Знаю, знаю, такое не реально, не с твоей натурой.

Алька забегала на хлебозавод, пару часиков проводила там, бегло просматривая все производства -где-то находила ошибки, где-то ругалась, где-то наоборот, хвалила.

Пятого сентября позвонил невменяемый Чертов:

-Авер... Сашка... у меня дочка и сын родились!!

-Наташка как?

-Да какие-то скобки поставили, порвалась вся - дети шли как-то с руками. Она написала, "ныряли из меня оба".

-Вес какой?

-А, дочка 2600, мужик 2700. Как назову? А не знаю, я пока ошалевший, ничё не соображаю, моя коза-дереза, малявка и двух детишек сразу родила. Боюсь я, Авер, какой из меня папа? Думаешь, смогу?Коляску вот купил, вездеход, блин, целый, но мамка говорит, чтобы не паниковал, ага, как же, трясет всего изнутри.

-Тебе повезло, Минька уже большой был, а тут совсем крошечные и два... Я, Сашка, совсем растерялся. Рад до безумия, только какой из меня отец? Ух, блин, Ванька Чертов и двое детей?

-Вань, вы же не одни, теть Оля, сестрички твои, первый месяц самый сложный. А потом все как-то само собой налаживается, сам над собой ещё смеяться будешь.

-Ох, Авер, даже в Афгане так страшно не было.

-Думай, папанька, лучше, как деток назовешь.

-С Наташкой вроде прикидывали, пусть сама решает, как. Пишет в записке-на меня похожи...

-Ещё бы, дорвался до молодого тела, сам же говорил - "производитель".

-Ржешь, блин?

-Радуюсь, Вань, это ж вы нас догнали. А... Алюня подсказывает: когда девочка и мальчик рождаются -это Божий подарок, говорят. Гордимся вами, Чертовы! Наташке от нас самые добрые слова, дочка и сыночек - здорово!

И через неделю стояли в роддоме Ванька и две мамки, ожидая троих Чертовых. Варвара, узнав, что Наташке нельзя пока сидеть из-за швов, тут же собралась к дочке, оставив батяню на хозяйстве -'куры и поросенок, справится'.

Ванька волновался так, как никогда в жизни не волновался. Наконец открылась дверь, и к ним вышли непривычно худенькая Наташка и две женщины, несущие деток.

Ванька напрягся, а первая из женщин аккуратно положила ему на руки сверток, перевязанный голубой лентой:

-Поздравляю, папочка, держите своего наследника!

Ванька сглотнул, глядя на такой маленький, совсем невесомый сверток, и боялся пошевелиться. Сыночка мягко забрала из рук тёща.

-Ваня, доченьку подержи теперь!

И держал Ванька второй сверток с розовой ленточкой и, казалось, боялся дышать. Доченьку забрала вторая мамка, и Ванька, наконец-то выдохнув, как хрустальную вазу обнял свою козу-дерезу.

-Спасибо, милая!

Наташка, держа в одной руке большой букет роз, другой уцепилась за его локоть. Потихоньку пошли к выходу, а там их встретили восторженными воплями остальные Чертовы.

Сестры ухватили спящих племяшек, окружили его Натаху, а Ванька все никак не мог поверить, что вот эти два свертка - его дальнейшая жизнь. Дома, развернув деток, сияющая мамуля позвала его:

-Иди, знакомься. Ваня, они вылитый ты, ты точно такой же родился, только покрупнее.

Ванька опять замер:

-Блин, они же одинаковые, как их различать-то?

Наташка засмеялась:

-Внизу, Вань, разные, не перепутаешь. Вот это, - она как-то лихо взяла спящего младенца, - это наш сыночек, продолжатель фамилии Чертовых - Дмитрий Иванович. Дмитрий Иванович, крепко спал, а Дарья Ивановна, наоборот, морщилась и ерзала. Распеленали мокрую Дарью, и Ванька опять впал в ступор:

-Да ни в жизнь не смогу такую крошечную взять на руки, у меня такое ощущение, что мои руки, как совковые лопаты, чё делать-то будем?

-Не переживай, сынок, все сумеешь, ещё как ловко водиться научишься.

Все суетились, накрывая на стол, а Ванька посадив на колени свою такую легкую Наташку, крепко обнял её и вздохнул: -Справимся, а?

-Справимся, Вань, вон, аж две мамки рядом.

И сидел Чертов, окруженный своей теперь уже большой семьей, и все смотрел на двух крошечных спящих человечков. Немного посидев со всеми за столом, опять пошел в детскую комнату, Наташка прилегла на диван и быстро уснула, а он все сидел и просто слушал спящее дыхание всех троих.

И завертелось все вокруг этих двух крошек: бабки старались помочь во всем, первые дни купали сами деток, через неделю и Наташка смело купала и пеленала их, а вот папа... боялся. После службы он мог часами сидеть возле них, наблюдая, но взять на руки...

-Не, Наташ, пусть немного подрастут, синхронисты эти.

Синхронисты же просыпались один за другим, дружно пищали, требуя или смены пеленок или поесть...

-Это чё? Так всегда и будет?

-Вань, они же близнецы. Есть такая вещь как близнецовый синдром, - поясняла старшая тетушка Татьяна, - у них всегда будет все на двоих.

-Во я дал!! А все ты, коза-дереза, так на меня действуешь, что я породистым мужиком стал. Меня на работе подкалывают, типа, на племя такого надо.

И только когда исполнился месяц его крошкам, и они заметно подросли и порозовели, папаня решился брать их на руки, в его ладонях детки были как в колыбельке, и похоже им обоим это нравилось, они дружно переставали пищать.

Мам Варя,сказала, что они очень чувствительные, а папины ладони дарят им спокойствие.

Наташка шустро управлялась с детками, много гуляла с ними, а в выходные, если позволяла погода, подолгу гуляли все вчетвером, пока детки не начинали пищать, требуя мамкиного молока.

-Ох, Сашка, они такие забавные - я тут увидел, как Димулька, засыпая, улыбнулся, весь день счастливый ходил!

Авер смеялся, говоря, что они с каждым днем будут становиться все интереснее.

И к трем месяцам папа Ваня, полностью освоившись, носил на руках сразу двоих своих подросших деток. А в промежутках, когда они спали, и маму тоже.

Авер придя домой вечером, застал такую картину: вся его семья усердно занималась стряпней, Алька и Мишук лепили пирожки, Настька, сидя в своем высоком стульчике, тоже пыхтела, усердно катая в руках комочек теста подозрительного цвета.

-О как, Аверы все при деле?

-Что ты, истерика была долгая, пока не дали тесто, там весь стул и мося в тесте, но отобрать не дает.

-Папа, папа, смотри, это мои пирожки, совсем как у мамы получились.

И впрямь - Мишкины пирожки имели приличный вид. Имея перед собой постоянный папин пример, ребенок во всем подражал ему, вот и с пирожками, так же... Он сосредоточенно и старательно накладывал начинку, и так же, не спеша, защипывал края, чтобы пирожки были красивые. Естественно, папа первыми попробовал изделия сына, и ребенок от похвалы расцвел.

Долго отмывали пирожок с Настюшей...   -Саш, мамка хоть и говорит, что я такая же была, мне думается, это будет шпанища невозможная, такое впечатление, что папа у неё как раз Ванька Чертов.

-Но-но, попрошу... - смеялся Авер. - А Минька на самом деле как я, гордость распирает.

Авер, видя, какой у него старательный сын, начал его учить всяким приемчикам борьбы. Самое смешное было, когда они по выходным занимались гимнастикой, кувырками, прыжками... тут же приходила-приползала дочка и как маленькая обезьянка копировала все Минькины движения, кувырок не получался, попа тянула вбок, и, шлепнувшись, ребенок громко возмущался, опять пытаясь сделать как братик.

Братика звала 'Ня' или 'Ня-ня', получались разные простые слова: "дай, на, деда, баба, неть, папака, мамака, бабака - это и собака и бабочка..." Любила смотреть книжки с картинками и любознательно тыкала пухлым пальчиком картинку: - Етя?

Себя звала Аська. Если стукнулась где-то, бежала жаловаться -'бо-бо', чтобы подули и пожалели, ревела, только если испугалась или же сильно ушиблась.

Антоновна ругалась на неё чаще всех, у неё на кухне стоял старенький сервант, внизу хранились всякие крупы, макароны, соль и прочие припасы. Вот где начиналось Настькино счастье, как ни следили за ней, она умудрялась успеть подобраться к любимому шкафу и запустить туда свои ручонки.

Антоновне по знакомству года два-три назад продали много гречки, про запас. Хапнула - потом смеялась она, перебирая её, от долгого хранения завелись жучки-хрущаки. Вот гречка и была Настькиным счастьем, она мгновенно запускала руки в крупу и с восторгом сыпала вокруг себя. Антоновна потом дня три выгребала крупу из самых укромных уголков, и сама на себя ругалась:

-А не хапай, чё не надо, ишь, думала на много лет запастися. Ан нет, жук завелся.

Дома успела малявка смешать сахарный песок со специями, что привез деду сосед, гостивший в Узбекистане, обожала засыпать под боком у папы или Миньки, в общем, росла Настасья Аверченко.

И только у Петьки все никак не получалось родить ребенка. Он начал покрикивать на свою Лену, Алька услышав такое дело, тут же навтыкала ему по самое не балуйся. Отведя его подальше, она долго, с чувством, толком и расстановкой вправляла ему мозги.

-Ты совсем идиот? Чё ты на неё орешь, дебила?

-Да, Аль, у вас, вон, у всех уже дети есть, а тут...

-А тебе в голову не пришла мысль, что может твоя вина?

-Чё это вдруг?   -Не вдруг, наивный ты мой. А у вас не бывает проблем? Вон, моему Аверу после ранения год точно прогнозировали, что детей не будет, организм после ранения и стресса.

-О, это значит ты его распечатала?

-Распечатала, придурок. Съездите в Пермь, сдайте анализы, чтобы точно знать, в чем причина. Доорешься, и уйдет твоя Ленуська. Этого хочешь?

-Э-э-э, ты не каркай!

-А ты не будь ослом и идиотом.   -Слышь, кровожадная ты наша, а и впрямь в Пермь ломанусь, спасибо, надоумила.

-Не, я совсем ничего не понимаю, под тридцатник дитятке, а ума ни хрена нет.

Съездив, оба успокоились, анализы были у обоих хорошие, просто так бывает, сказали в области, меньше надо зацикливаться на такой идее, и все получится.

Получилось через пару месяцев, и Петька долго обнимал такую мудрую Алюню.   -Да не мудрую, придурок, обычную.

-Алька, я тебя люблю, Авер, признаюсь при тебе, вот чё бы я без неё делал?

-Дурью маялся и кровь себе и жене портил.

У деда к весне, как выразилась мамка, 'навернулись гости' - приехал любимый Цветиками дядя Ваня со своим сынишкой Ляксеем и - "этот сукккин сын чаго-то припёрси?" - незабвенный папашка.

Дед бурчал, плевался:

-Но ня выгонишь жа на вулицу.

Ляксей, по обличью вылитый Цветик, довольно скромный мальчик, особенно по сравнению с Настюшкой, сразу же подружился с Аверами. Настька ему всех своих кукол и игрушки дала, а Мишук, как взрослый играл, с ним в серьезные игры.

Алька совсем не хотела видеть родителя, но Авер, её разумный и внимательный Авер сказал:

-Алюнь, ну, раз он приехал, значит, какие-то родственные чувства имеются.

-Приперся! Какие чувства?! Переживает, как бы деда не обобрали, когда ещё волновался, а то что дед до восьмидесяти лет у телогрейке и кирзухах ходил, табачищем питался... Сынок хороший, забрал бы к себе старика и заботился о нем. Противно, Саш.

- Алюнь, давай все-таки уделим ему один наш семейный день-вечер.

-Ох, солнышко, ты не только на Ваньку с Витьком остужающе действуешь, на меня тоже. Ладно, - нехотя согласилась Алька, - вот, в выходной пусть приходит.

Папашка за два дня дотошно облазил все, сходил в собес, проверил, сколько и за что дед платит коммунальные платежи, вызвав кучу недоуменных вопросов у работников этих служб. Деда в городе знали все, кто-то уважал, кто-то побаивался, зная, что Редькин его наипервейший друг, и никаких проблем или заморочек у деда не было.

Дед, узнав про его интерес, опять с ним ругався:

- От для чаго ты приперся, кажи, мяне увидать или якой криминал найтить? У мяне усе замечательно, я тута жизню увидал, ня лезь куда не прося тябе. Быв бы помоложе, морду бы набив. Чаго ты против мяне людей настраиваешь?

-Да я, бать, проверил просто, не обижают ли тебя, все-таки возраст твой...

-Э-э-э, - дед покачал головой, - чаго ты батьку врешь? Чаго ж у Чаховке ня проверял?

-Да, бать, молодой был, глупый.

-Эх, Мишка, от у каго ты якой противный уродився, матка, вроде, добрая была, я тоже ня мудрю, а ты... Я тябе як кажу - ня езди больше, усе у нас у жизни добре, ня лезь, есть у тябе тама семья, от и живитя.

Дед тоже не хотел, чтобы папашка до Альки ходив, но "суккин кот, побяри яго лихоманка, напросився".

Пришли все Цветковы в субботу на пироги. Деда, едва он зашел, атаковала унученька, взяла его за руку и, не обращая внимания на другого, как бы деда, потащила к себе:

-Дедака, дём!

-Алька и Мишук, занятые смазыванием выпеченных пирогов, только поздоровались, а Авер проводил гостей в зал.

Дядь Ваня и папашка сели на диван, папашка тут же начал расспрашивать Авера, что и зачем. Авер отвечал кратко, одним-двумя предложениями, не вдаваясь в подробности. Вскоре сели за стол, папашка с большим аппетитом вкушал местные пироги:

-Да, дочь, уважила.

При слове дочь, Алька передернулась, а Авер легонечко чмокнул её в щеку, успокаивая. После пирогов дядь Ваню и деда утащили детишки, а папашка, кашлянув, сказал:

-Ну, вижу я, у вас все нормально.

-А почему должно быть не нормально? - с вызовом спросила Алька.

-Не кипятись, пожалуйста. Я после той встречи с вами много думал, пришел к выводу, что был не прав, и я... хотелось бы наладить с вами отношения, все-таки я вам не чужой.

Авер сжал Алькину руку:

- И как вы видите их, эти отношения?

-Ну, вы можете к нам летом приезжать, на фрукты, у меня сад большой, два огорода, всё свое.

-Спасибо, мы подумаем, посмотрим, как получится. Алюня вот-вот на работу выходит, а Серега весной в армию собрался, так что скоро не обещаем.

Папашка как-то скис:

-Я думал, вы сразу же летом соберетесь.

-А твои примерные жена и дочка, тоже рады будут нашему шумному колхозу? Маленькие дети - они не всем по нраву. А наша егоза, она минуты не сидит на месте, на кой им такая радость?

-Какая же ты ехидная. Вроде и похожа на мать, а характер чисто мой.

-Боже упаси! С твоим характером Минька бы из угла с горохом или пшеном не вылазил.

Папашка аж задохнулся...

-Вот даже как, помнишь, значит?

- Такоё и хотелось бы, да не забывается. И раз пошла такая свадьба: ты увидел всё что хотел, дед не бедствует, живет в двушке. Все у него есть, дома бывает редко, постоянно у нас, не скучает, не киснет, здоровье пока тоже, для его таких лет, неплохое, мы с мужем и Серегой следим за ним, как за Настюшкой. У меня, как видишь, тоже все нормально, муж, дети, работа, жилье - все имеется. Деда не обираем, наоборот, любим и ценим, так что пойми меня правильно - не надо больше приезжать. У нас с Серым мамка для нас всё, а ты, извини... ну не получается у меня с тобой душевного контакта, как с дядь Ваней, вот такая я резкая... Ну не вижу я точек соприкосновения, да и там у тебя, по крови только не родная, но есть же дочка. Ты с ними вон больше двадцати лет уже живешь, пусть все так и остается.-

-Да... - папашка совсем сник, - я надеялся, что вы со мной все-таки наладите контакт... Ладно, я понял, но хоть изредка пиши мне, как вы тут живете-растете.

Авер опередил Альку:

-Часто не обещаем, но будем сообщать.

И ворчала потом весь вечер, уложив своих деток спать, Алька, а Саша обнимал и утешал её.

-Алюнь, ну пошлем открыточку к празднику, пару строк напишем, что все нормально и хорош. Самое главное, дед не дергается, только шепчет - "Сашк, як я от яго устав, навязався Ваньке, зараза". Тсс, подсолнушек, у нас имеются более интересные дела...

-Сашка, я когда-нибудь тобой смогу насытиться?

-Это вряд ли.

А папашка сказал деду:

-Какой у дочки муж, очень надежный, а вот Ирине совсем не везет на мужиков, все какие-то прилипалы попадаются, содержать и баловать их, видите ли, надо.

-Да Сашка у мяне самый лучший зять!

Чертов прислал фотку, над которой дружно угорали все: большой и счастливый Ванька держал прижатыми к богатырским плечам двух голопопых Чертушек. Были и другие фотки, но эта не оставляла равнодушным никого. Ещё на одной - две одинаковых, уменьшенных Ванькиных копии беззубо улыбались в объектив.

-Сашка, совсем без них жизни не представляю, они такие славные, смешные. Выспаться, правда, фига с два дают, но как сайгак, домой вечером скачу. Первым делом к ним, если не спят - сразу такая радость у них, руками-ногами дрыгают, кряхтят, ко мне просятся. Дочушка сразу нижнюю губенку вниз, как же папа на руки не берет. Бухчу, что ща возьму, ждет ведь, чё бы понимала! А уж когда взял, всё - восторг зашкаливает, а я, дубина большая, как воск плавлюсь. Наташка говорит, они всегда меня ждут к вечеру. А уж когда обижаются, нижняя губенка поехала, и в рев, один начал, вторая на подхвате... Кароче, я про них без конца могу говорить, вот ща я тебя конкретно понял, дети - это счастье. Правда, если б не мамка с Галинкой, я бы взвыл, с ними управиться - ух как сложно, да и я целый день служу Родине, Наташка одна точно бы заезженной лошадью стала. А так, мы, бывает, куда-то сбегать можем, девки нас отпускают. Не, Авер, семья-это... до глубины души.

-Ага-ага, а кто-то в училище повторял: "семья, женитьба для дураков, то ли дело холостым быть, девочек можно повыбирать".

-Дурак сам был, чё поделаешь, да и наверное, кто там наверху, давал мне время пошустрить... Малая-то моя ещё в пеленки ходила, когда я в училище учился.

Послышался смачный шлепок и возмущенное Ванькино гудение:

-Не, ну чё сразу драться-то? Во, Авер, связала судьба - чуть что, сразу в пятак бьет. Это за слова, а за более серьёзное совсем замордует. Ладно-ладно, коза-дереза, сочтемся... - теперь уже звонкий чмок. - Во, так вот и живу, Сашк, насыщенно.

dd>  

ГЛАВА 6.

В апреле Алюня пошла на работу, и теперь дед постоянно был при деле, вечером забирал унуков из садика, родители могли бы и сами, но он чувствовал себя неприкаянным, вот и нагрузили его всякими мелкими поручениями. Днем со списком ходил по магазинам, прикупал чаго надо, а в четыре-полпятого шел у ясли, забирал егозу и потом, зайдя за Минькой, неспешно шли встречать папу. Авер не спешил выходить, выжидая, когда его любимые подойдут ближе к военкомату.

И надо было видеть, как торопилась навстречу ему дочка, быстро-быстро перебирая толстенькими ножками, сияя безудержной улыбкой, она во всю мочь кричала:

-Папа, папака!dd>   "Папака" подхватывал свою копию, подбрасывал высоко вверх и, глядя на заразительно смеющуюся дочку, счастливо улыбался. Не спеша прогуливались ещё с час, потом шли домой, где уже был готов ужин.

Время летело быстро. В двадцатых числах мая отправился служить Серега Цветик, долго ждали от него писем, его приписали в артиллерию. Наконец-то пришли сразу три письма, посмотрев на обратный адрес и прочитав долгожданную весточку, мамка и обрадовалась и прослезилась. Обрадовалась, что сын в артиллерии и аж на Дальнем Востоке, Уссурийском районе Приморья, а прослезилась - так далеко её сыночка увезли от дома

. Саша объяснил Алюне:

-Аль, ну представь, попал бы он в команду, чтобы служить поблизости. Слухи, шепотки, типа, военком родню пристраивает, а так - Дальний Восток, артиллерия. Служить будет спокойно, никуда не отправят.

-Авер, в кого ты у меня такой мудрый?

-Не знаю, подсолнушек, наверное, сам в себя?

Пришло письмо от Стоядиновичей, родили они доченьку, Любицу. Валюха смеялась, что она во всем подражает Альке, вон, даже детки сын и дочка, как у подружки. У Гешки родилась девочка. Петькина Ленуся в августе должна была родить тоже.

В июле Аверы на недельку съездили в Москву, оставив Настьку с мамкой и дедом - побоялись мелкую брать с собой - на свадьбу Витька. Витек поступил в академию, и Галинка предъявила матери ультиматум:

-Или свадьбу, или сама убегу к Доронину, хватит, уже девятнадцать вот-вот. Вон, Наташка уже двух детей имеет, а меня все завтраками кормите. Или-или, досижусь с вами, Доронин женится, охмурит какая-нибудь и всё.

И была пышная свадьба. Счастливая, сияющая, молодая невеста и на удивление серьезный и степенный Витек. Правда, выходя из ЗАГСа, незаметно для всех окружающих показал кулак ехидно скалящимся Ваньке и Аверу.

Сентябрь,урожайный на дни рождения, тоже резво проскочил, все шло по накатанной колее. В наступающем восемьдесят восьмом предстояло идти Михаилу Аверченко в первый класс. Сынок бегло читал, умел писать и считать, заметно вытянулся, был для своего возраста рослым и крепким мальчишкой. Старательно занимался с папой, все так же истово обожал Авера - даже стрижка была как у папы. Авер как и прежде обожал и любил всех своих родненьких, они платили ему такой же всеобъемлющей любовью.

Тонкова перевели служить в Псков, и он как-то незаметно для себя полюбил бродить по набережной реки Великой, любуясь древними храмами, как-то спокойно становилось на душе, и уходила хмарь из неё ...

Вот так однажды, неспешно прогуливаясь, увидел, как обогнавшая его, одетая в какое-то потрепанное пальтишко, женщина споткнулась, охнула и кое-как дохромала до железных перил.

Ну не проходить же мимо, когда вокруг в быстро надвигавшихся сумерках не было ни души?

-Что с Вами?

-Ногу подвернула, - закусывая губу от боли, пробормотала какая-то бесцветная, невзрачная девица.

-Давайте я Вам помогу, обопритесь на меня, попробуйте потихоньку наступать на ногу.

Та попыталась и тут же вскрикнула:

-Не могу... пожалуйста,вызовите мне 'Скроую помощь', а я пока здесь побуду..

-Так не пойдет, темно, Вы одна, идти не можете. Давайте-ка я Вас донесу до ближайшего телефона. Тонков, удивляясь сам себе -"Никого не носил на руках", поднял легкую девицу и понес к ближайшей аптеке, откуда и вызвали 'Скорую'.

Там же, в аптеке он внимательно рассмотрел её: какая-то бледная немочь, ни одной яркой детали, ещё и одежда унылых цветов. Да... и кому такая понравится, мышь белая.

А потом пришла шальная мысль:

-Вот такая незаметная сможет полюбить его, вряд ли кто скоро заметит её, попробую поухаживать.

Естественно, Алина, не избалованная вниманием противоположного пола, не устояла, и вскоре Тонков на правах гражданского мужа стал частенько оставаться у неё. Да, она радовалась ему, старалась приготовить что-то вкусное, наглаживала его форменные рубашки, но вот не было в ней искры... ну не загоралась она в постели... Как снулая рыба, всего стеснялась, вела себя как-то скованно... и начала вызывать у него глухое раздражение, ему не хватало какой-то остроты, перчинки что ли.

-Похоже, надо отваливать, пора менять на что-то более веселое! - купив шикарные розы, комплект из золотых серег и кольца, пошел расставаться-извиняться.

Алина, увидев розы, расцвела и спросила:dd>   -Как ты догадался, что я беременна?

-Оппа, приплыли, во, блин, и не скажешь, что не мой. Везет тебе, Мишаня, на всякую...

Вслух сказал:

-Да вот, сообразил. Давай уже обойдемся без пышных празднований, плавали, знаем, лучше эти деньги потратим на ребенка.

Худенькая, какая-то хилая жена, очень тяжело переносила беременность, пару раз лежала по три недели в больнице, все было скучно-уныло. Тонков тешил себя надеждой, что после родов она встряхнется, переменится, проснется в ней женщина, такая, какую мечталось иметь ему.

Родилась дочка. Роды были трудные, жена долго восстанавливалась, дочка тоже была маленькая, слабенькая, полностью похожая на жену.

-Эх, Тонков, и сына не родил, и дочка, вон, ни капли на тебя не похожа. Слабак!!!

Дома было уныло, скучно, тягостно. И начал Мишка потихоньку задерживаться, объясняя все задержки работой. Алина как бы верила, пока однажды не увидела на груди у мужа засосы.

-Миша, зачем ты с нами живешь?

-Как зачем, вы моя семья!

-Семья ли?

-Не говори ерунду.

Он стал осмотрительнее, жена же совсем приуныла, ничего не говорила про частые отлучки и задержки... так и тянулась эта жизнь до девяностого года.

Дочка подросла, но была тихая, и папа не сильно-то и заморачивался ею, не пищит и ладно. Да и появилась у него интересная, раскованная, с великолепным телом и длинными ногами подруга, и как-то незаметно он привык к улетному сексу, и все чаще ноги не шли в опостылевшую квартиру жены.

Алина сильно удивила его:

-Тонков, я подала на развод, мотивируя это тем, что мы не сошлись характерами.

-Ну, ты, пожалуй, права - не получилось у нас с тобой семьи.

И его тихая мышка как-то пророчески сказала:dd>   -Чтобы получилась семья, должно быть обоюдное желание,а у тебя оно атрофировано полностью,не женись больше, не создан ты для семьи.

-Кто бы говорил, - заело Тонкова, - была бы ты в постели пошустрее, я бы никуда и не ходил, а так...

Вот так и расстались... без шума и пыли.

Вскоре случился и развал Союза, и спустя год его тихая мышка вышла замуж и уехала жить в Израиль. По слухам, дошедшим до Тонкова, новый муж пылинки сдувал с жены и дочки.

Мишка пожал плечами, рассудив как обычно:

-Значит, сам тепленький... чтобы мышь, да была не ледышкой..

Вышел в отставку по здоровью, переехал в Москву - тесть старого друга, Афанасьева, помог пристроиться в охрану в банк, бабы по-прежнему замечали чуть потасканного, поддерживающего спортивную форму мужика, что ещё надо?

И как-то размытыми стали образы бывшей жены и дочки...

Тридцать первого августа собирались Аверы на первую в жизни Мишука школьную перкличку. Принаряженная трехлетняя Настюшка, в новой рубахе и "у свитере ай ешче як его называють"-дед, красивые мама с папой и, конечно же, Минька-Михаил свет Александрович.

В новенькой форме, брюки нагладил папа - маме такое дело не доверили, в белой рубашке, с короткой точь-в -точь как у папы стрижкой, серьезный, с большим букетом в руках, он враз стал совсем взрослым.

У деда и Альки глаза были на мокром месте, а подошедшие баба Рита и Антоновна, вытирали слезы. -Мишенька, - пожалуй, так впервые назвала его Антоновна, - Мишенька, какой ты у нас взрослый стал!!

- Да, да, - высунулась тут же Настька, - у меня самый кррасивый и клевый Минька!! Я его очень-очень рюбрю.

Научившись недавно говорить 'Р', она постоянно путала"Л"и"Р", вызывая улыбки.

Усиленная динамиками, от школы доносилась знакомая многим поколениям учеников песня - "Школьные годы чудесные", а во дворе гудел улей принаряженных красивых школьников.

Увидели табличку '1а класс', подвели туда Мишука, мама и бабули расцеловали своего ученичка и отошли в сторону. Дед, "молчав, только и сказав":dd>   -У мяне горло перехватя, якой у мяне унук!

А Авер, глядя на своего такого большого сына, вспомнил, как впервые увидел трехлетнего малыша, и сердцем понял, что вот этот мужичок должен быть его.

-Сашка, а ведь тебе безумно повезло, что в твоей роте оказался Санька Плешков, случайность, судьба ли, но именно этот факт перевернул всю твою жизнь. И ты, Авер, редкий везунчик! - подумал он, поднимая дочку на руки, чтобы ей было лучше видно, и ласково посмотрев на свою невозможную Алюню.

И Алюня тоже в этот момент вспоминала... как увидела счастливого до одурения Миньку, поливающего Авера, папочку, из ковшика. Алька, все твои беды и бедки, испытания и проблемы, они стоили того, чтобы в награду тебе достался такой необыкновенный Авер!

За четыре года жизни с ним, они стали воистину сиамскими близнецами, дополняя друг друга во всем. У них как-то не получались скандалы. Алька иногда вспыхивала, начинала или бурчать, или заводиться, наезжая на всех, а Авер тушил её разгоравшийся пожар словами:dd>   -Подсолнушек, я тебя тоже люблю.

Если же она продолжала ворчать, молча притягивал к себе, крепко обнимал и утыкался носом в её макушку.

-Папа и мама мирятся, - говорил в таких случаях Минька.

Все маленькие и не очень проблемы обдумывать и решать вдвоем было намного легче, и Алька, не признаваясь никому, даже своим одноклашкам, тряслась и все больше понимала, что без Авера не сможет дышать.

- И как я могла без него жить? Без этого серьёзного и сурового на вид, но такого нежного и понимающего, угадывающего все её, даже потаенные мысли, Сашеньки? Как могла не увидеть тогда, восемь лет назад, или на самом деле - чтобы оценить, какое счастье её Авер, надо было хлебануть дерьма?

Она взглянула на своих одинаковых мужа и дочку и залюбовалась ими.

И как всегда её невозможный Авер тут же уловил её состояние, нагнув голову, шепнул:

-Я вас всех люблю.

После линейки нафотографировались с первоклашкой, надо было послать Серому в армию, Стоядиновичам в Сербию, бабе Тоне, Славиным, у которых родился ещё один мальчик.

Они так хотели девочку с именем Альбина, но родился Алёшка. Борисовна сама себя называла мама-наседка, но нисколько не жалела, что деток стало трое, наоборот, поддразнивала Аверов:-Догоняйте!

Авер обещал точно догнать, но годика через три-четыре

-Боюсь, если сейчас родим, Настюшка ребенка с первых дней научит хулиганить.

Дочка, ангелок с виду, постоянно дралась, пиналась, давала всем сдачи, не боялась ни собак, ни мышей, ни лягушек, вила из бабуль и деда даже не веревки, а канаты. Слушалась только маму с папой и очень любила своего брратика.

Приезжавшие летом в Медведку Чертовы удивлялись, даже их оторвы два"Д" вдвоем создавали меньше проблем, чем одна Аверчушка.

Ванька гоготал:

-Авер, ну точно мой дух в твою дочку вселился!

. Его маленькие Чертушки тоже росли озорниками, больше всего обожали играть в 'разбуди папу'.

Стоило только Ваньке прилечь и сделать вид что спит, эти два синхрониста тут же подлазили к нему и начинали своими пальчиками трогать папины газки, ушки, носик... папа 'спал', тогда они начинали лазить по нему. Он держался, а уж если они пытались прыгать на его животе, тут он 'просыпался' и начиналась куча-мала, пыхтение, борьба, взвизги, смех... не выдерживала мама Наташа, и веселье зашкаливало.

Детям позволялось многое, но они, к удивлению всех, беспрекословно слушались своего безбашенного папу, даже Аверова оторва вела себя намного скромнее в присутствии Ваньки.

Ванька похохатывал, говоря:

-Знаю волшебное слово, вот и слушаются!

Приставал к своей козе-дерезе:

-Может, ещё родим парочку, а? - И сам же отвечал: - Не, вот когда выспимся как следует.

Ждали прибавления семейства к декабрю у Витька, Ванька предрекал ему двойню, а Витек, посмеиваясь, говорил, что он до Ванькиной производительности не дотягивает.

Минька учился с удовольствием, как-то незаметно получился из него лидер в классе. Учительница всерьез говорила Аверам, что он у неё первый помощник. Учитель же физкультуры пристал к Саше с просьбой - начать заниматься с небольшой группой детишек 1-4 классов, у которых имеются хорошие предпосылки, борьбой. Саша долго отказывался, но физрук соблазнил его тем, что по вечерам спортзал был свободен и места для занятий было намного больше, чем дома в комнате. Два раза в неделю мужики Аверы теперь уходили на занятия, естественно, самые верный и внимательный зритель-дед, тоже посещал тренировки, замечая за Минькой огрехи, но ему про них говорил только дома.

-Ну ня буду же я унучку при усех замечания гаворить!

Сначала набралось много мальчишек, но через месяц остались самые упорные, готовые через не могу заниматься дальше. К весне десять мальчишек составили костяк школьной команды по борьбе. Саша учил их всему, что умел сам. Ванька купил в Москве несколько книг - пособий по различным видам борьбы и Аверы по вечерам частенько разбирались в написанном.

Уроки делали с папой, сбоку присаживалась Настюшка с альбомом и карандашами, рисовала и писала кривые буквы, а мама, быстро переделав домашние дела, присаживалась на диван с вязанием. У Альки как-то враз появилось желание порадовать своих родненьких вязаными вещичками. Муж, вне службы и Минька щеголяли в одинаковых джемперах, а красотка обзавелась вязанным платьицем. Авер объяснял сыну что-то непонятное, а сам косился на свою Алюню. Уютные семейные вечера.

По первому снегу выходили на улицу, лепили снежных баб, играли в снежки, а затем, когда его насыпало много, по выходным вставали на лыжи. Настюшке перешли первые Минькины лыжи, купленные давным-давно Серегой, она уверенно передвигалась на них, дед тоже принимал участие в лыжных вылазках - Аверы протоптали рядом с лыжней тропинку для него, и он шел за ними, где-то с километр, там они оставляли мелкую на деда.

Те возвращались домой, а Аверы втроем убегали на приличное расстояние. Подолгу любовались заснеженным безмолвием, украшенными многослойными снежными шапками на елях, которые иногда сыпались на голову лыжникам, пробегавшим возле них. Увидев какой-нибудь необычно засыпанный куст придумывали ему название, типа,"спящий крокодил, домик домового, логово волков" - на что хватало фантазии. Возвращались разрумяненные, взмокшие и жутко голодные, а дома у деда с дочкой уже была разогрета еда.

Новый год все так же отмечали в Медведке. Теперь их было намного больше, все нарожали деток, было шумно, бестолково и весело, а вот в клубе такого искрящего веселья уже не стало. Намного меньше народу приезжало домой, да и как-то кто постарше стали более тяжелыми на подъем, что ли. Алькиных же одноклашек это мало коснулось, все также шухарили, юморили, устраивали розыгрыши друг другу.

Ребята внешне стали солиднее, только Петька оставался худым - 'не в коня корм'. А детишек получалось много: три Бутузовых, два Аверченко, два Бабуровых - у Дрюни рос тепрь ещё и сынок, одна малявка Гешкина и два пацана-погодка Петькиных. Петя, счастливый до опупения, не стал заморачиваться и сразу же сгондобил второго - "а чё, получается, куй железо пока горячо".

В этот Новый год добавились и два сыночка Вовика - получилось двеннадцать детишек, почти целая детсадовская группа. Васька с Гешкой слепили несколько фигур, раскрасили их и детки по приезду с восторгом ходили вокруг, узнавая в них любимых героев. А чуть поодаль возвышалась ледяная горка, на которой с утра до вечера толпилась детвора. Мужики же очистили от снега площадку на замерзшем пруду, залили водой, и получился каток. Протянули от ближайшего столба переноску и освещали по вечерам каток две лампочки. Жители скинулись понемногу, чтобы уплатить за свет, и на площадке постоянно было много народу. Если выпадал снег, близко живущие ребятишки тут же расчищали свой каток, особенно старались мальчишки, подолгу играющие в хоккей. Стихийно возникшие две команды уже имели своих болельщиков, несмотря на не совсем нормальную экипировку - даже клюшки у многих были самодельные - азарт зашкаливал и у игороков, и у болельщиков. По вечерам подтягивались взрослые.

Авер учил Мишука и Алюню держаться на коньках, у Мишука получилось быстро, а Алька малость побаивалась. Саша смеялся:

-Милая, неужели я тебя не удержу, не бойся.

В районе отметили инициативу жителей Медведки, появилась даже небольшая статья в местной газете.

Вот так и жили, ждали весну, ждали Серого из армии, а в феврале случился у Авера, Дрюни и Саньки Плешкова знаменательный день - 15 февраля, день вывода наших войск из Афганистана. В ближайший выходной собрались мужики у деда, Алька, понимая, что у них на душе, наготовила еды, напекла пирогов, собрала на стол и пошла домой, а мужики долго сидели, присоединившийся к ним, Коля Егоров виртуозно и смачно матерился. Потом просто молчали. Курили. Каждый вспоминал своих товарищей и живых, и погибших.

Зазвонил телефон, Саша взял трубку и услышал мужской голос:

-Здравствуйте! Могу я услышать старшего лейтенанта Аверченко?

-Это я!

И оглох от радостного крика:

-Товарищ старлей, это Витька, Витька Ерин, я в вашей роте служил, мы тогда с Плешаком и Вы только и остались из всех бывших в БМД!! Товарищ старлей, Александр Борисович, не мог не позвонить, я так рад, что все закончилось... - он взволнованно, мешая маты и простые слова говорил про все - про свою жизнь, про ребят служивших с ними...

-Ерин, - прикрыв трубку рукой, сказал Авер Саньке, тот перехватил трубку, долго с ним разговаривал, и радуясь, и печалясь одновременно, слишком глубоко в душе укоренилась эта боль. И впервые пришел Авер домой смурной и подпивший.

-Алюнь, я...

-Сашенька, все нормально, - обняла его Алька, - мы тебя любим.

Ох, - он тяжело вздохнул, - хорошо-то как, когда есть человек, понимающий тебя, это дорогого стоит. Аль, как мне повезло, ты моя самая высшая награда!! -Нет, - помотала головой жена, - нам всем повезло, или звезды так сошлись, что мы нашлись друг для друга.

Саша прошел в детскую, постоял, полюбовался на своих деток, мирно сопящих, прикрыл одеялом разметавшуюся дочку, осторожно разгладил нахмуренный лоб сына...

-Пошли спать, папочка, Слава Богу, закончилась эта жуть, и не будут больше мальчики гибнуть...

Оказалось, всего несколько лет будет мальчикам передышка...

Дед как-то странно начал суетиться, постоянно бегал до Ваньки, все что-то с ним решал и шептался. -Ничаго, усе нормально, а до Ваньки добягал, за жизнь погаворить - и как не приставал к нему его любимый Мишук, дед интриговал и не раскалывался.

В последних числах для Аверов, особенно для Альки, случился шок: всю неделю дед мотался у исполком, объясняя, что" переохвормляя якись документы - Мишка ж добився яких-то послаблениев, як, ну, этта, от раскулачивания пострадавшие..."

- Репресированные?

-От, оно самое.

Ну, ходил и ходил, а у пятницу попросил всех "явиться пораньшее на часок, надоть". Явились, и Алька сильно удивилась - возле подъезда стояла новенькая 'Копейка', а в салоне важно восседал дед.

-Дед, ты чё посидеть залез, в чужую машину?

-Не, этта не чужая, этта тяперь наша ласточка.

-Какая ласточка, ты о чем?

-Ну чаго ты тупишь? Этта мне як ветерану и пострадавшему, очередь моя от подошла.

Алька опустилась на лавочку, стоящую рядом, ноги что-то не держали.

-Откуда? Ты никогда не заикался о машине?

-Ну, чаго, мы с Ванькою давно об этом порешали, я, як переехав, сразу у очередь записався. Мяне совесть грызла, для Сяргея квартира, а тябе с Минькою - ничаго, Ванька и подскажи... От очередь и подошла, а и унучечка жеж с Сашкою прибавилися, сямья большая стала, хватя по електричкам мотаться.

-Дед, а деньги?

-Ну совсем глупАя, я ж у Чаховки дом продав, чаго-сь Ваньке выделил, подялив на вас троих, унуков родимых. Этти ня трогав, оставил, да и за эти годы нямного подкопив, от тяперь и возитя мяне усюду. Сашк, у тябе права имеются, машину я на Альку сразу и охвормил, этту, як яё, ну як подарок ешчё.

-Дарственную?

-О, яё. Ну чаго як пришибленные стоитя, айда прокатимся.

-Дед, а Серега?

-А чаго Сяргей? Усё мы с Ванькою продумали, ня будя обижен унук.

-Дед, я в шоке...

. -А, вы, бабы, увсягда не из-за чаго волнуетеся. Минь, егоза - идитя уже до мяне.

Деткам повторять два раза не пришлось, тут же залезли на заднее сиденье. -Сашк, давай уже.

Алька все ещё не пришедшая в себя, только головой крутила.

-Ну чаго ты, я ж думал, усе обрадуетеся?

-Дед, треснуть бы тебе, да старый уже.

-От, старый я, мяне уход треба, от и будетя мяне возить. Сашк, у ГАИ кажуть, надо на тябе документ якось охвормить, мы у понеделок и дОйдем.

-Да, дед, умеешь ты ошарашить.

-Не, гляди, як малышня сияеть, а то айдате у Медведку?

-Нет, дорога толком не просохла, машину с первых дней гробить не хочется.

-Альк, ты жа со своею заботою и униманием мяне жизню продлила, чаго ж я помочь ня помагу, я ж у Чаховки давно на погосте лежав бы, а здеся, смотри, без палки ешчё хожу. Минь, як тябе мой подарок?

-Клёво, деда!

- От и я гаворю!.

Авер, поглядывая на какую-то расстроенную Альку, выехал на шоссе ведущее в Чусовой: -Ну что, прокатимся немного?

-Да, папа, да! - дружно ответили счастливые детки, а Алька крепилась изо всех сил, чтобы не разрыдаться, но слезы поползли сами.

Саша притормозил на обочине:

-Дед, унучка твоя ревет. -Чаго ты, Альк?

-Дед, - по-детски утирая слезы рукой, пробормотала Алька, - ты за семь лет сделал для нас столько, сколько такие папашки, как наш, за всю жизнь не сделают.

Дед выдохнул:

-Я уж подумав, можа обидев чем?

- Не дед, у меня нет слов, не знаю как сказать...

-А чаго гаворить, я не сляпой, мяне усяго хватая, я жеж вам не чужой, у вас увсягда для мяне время имеется, а и любють мяне этти два мелких.

-Деда, какой же я мелкий? Я тебе уже по шейку, - обиделся Мишук.

-Этто да, этто мы с Ванькою-сыном, ня выросли, у тебя батька вон якой высокий, ты тожеть вырастешь. -А я, дедуня?

-Ну ты, ты у нас як прынцесса якая, - расплылся дед, прынцесса полезла целоваться. -От, - растроганно сказал дед, - от чаго ж мяне ешчё надо? Усё у мяне имеется, можа, и поскриплю ешчё.

Суеты стало много, охвормили доверенность на Сашу, присмотрели место для гаража, одноклашки живо организовали комсомольско-молодежный субботник, и через две недели машину загнали в просторный гараж. И появилось у мужиков теперь занятие - ходить у гараж. Саша внимательно осмотрел и проверил все, где-то подтянул гайки, Минька смотрел и запоминал папины действия и через год оба Авера понимали друг друга с полуслова, вместе копаясь в моторе.

Ближе к Минькиному дню рождения приехал долгожданный дембель-Серега.

-Братичек!! - вопила не меньше Миньки мама и жена Аверченко, висела на его могучей шее, плача и смеясь одновременно, - братичек, какой ты у нас красивый стал, а громадный!

Серега шутя отбивался от Аверов, гроздьями повисшими на нём.

Дед же только прибегши, молчав. Серега расцепил руки сестрички и шагнув к деду, поднял его как ребенка и крепко прижал к себе.

-Дождався я тябе! - дед такими счастливыми глазами смотрел на своего унука, что у того защемило сердце.

-А чаго бы ты не дождався? Тебе ешчё и девяноста годов нету? - сказал Серега. - Дед, все, все не плачь, я вот он жив-здоров!

-Этта я от радости, Сяргей. Ай какой у мяне унук завиднай!

"Завиднай" еще немного подрос, худоба исчезла и приехал уже такой высокий, атлетический молодой мужчина. Мамка и дед квохтали над ребенком, а ребенок аккуратно приподняв их, усаживал на диванчик -посидеть, не суетиться

. Летом единогласно порешали и отправили Серегу в Гагры, отдыхнуть.

Сами же поехали на машине в Гусь Железный, там оставили деда и рванули к Чертовым на дачу в Подольский район Подмосковья. Дядька Чертова - Анатолий Евсееич прикупил-таки себе домик в деревне, ушел на пенсию и мирно жил в окружении кур, кроликов, кошек и пса. Летом у него подолгу зависали Чертовы, чему он был рад, мелких Ванькиных детишек обожал, а Аверу с семьей обрадовался безмерно.

Минька с Настюшкой отъедались фруктами, купались в речке. Там при появлении Чертовых и Аверов, казалось, вода выходила из берегов - и большие, и маленькие получали массу удовольствия от барахтанья и купанья в реке. Минька быстро обзавелся друзьями, и носились по деревне на великах гомонящие мальчишки.

Через пару недель поехали в Гусь уже двумя машинами, Ванька с Евсееичем решили на три-пять дней тоже съездить с ними. Дед с Толюшкой опять подолгу шлялися, много говорили, а молодежь разделилась -мужики ходили за грибами, а женушки занимались заготовками, мамулька Авера, чего только не заготавливала на зиму. Особенно всем нравилась её кабачковая икра.

Отпуск пролетел быстро, распрощались и поехали на Урал, а там, из враз прохудившегося неба, шел и шел нудный надоедливый дождь .

Дед по приезду тут же побяжал до Ваньки, который после праздника Победы ушел на заслуженный отдых, стали давать знать о себе раны, да и годы не молодые, из их семерки ветеранов двое уже ушли 'як журавли у песне', на небеса. Оба - и дед, и Егорыч теперь виделись постоянно, не спеша гуляли по улицам, сидели по теплой погоде на лавочке, или же ходили у гости друг к другу.

-Аля, а ты никогда не замечала сходства с дедом? - Егорыч, пришедший на пироги, внимательно смотрел на неё.

-Иван Егорыч, это Серый похож на Цветиков, я больше в мамкину родню, у меня только "фамильный нос" как у них .

-Я не про внешность. Вы с дедом внутренне очень похожи, оба добрые, отзывчивые, с широкой, русской душой.

-Да таких, с широкой душой у нас, как дед скажет, хватая.

-Не скажи, иной раз такая душа как извернется, и изнанка её чернее ночи оказывается, а у вас с дедом все поступки и действия идут от сердца. Знаешь, я так рад, что он вот как с неба свалился тогда, он в свои почти девяносто живчик-бодрячок...

-Чаго вы мяне обсуждаетя? - всунулся дед, утащенный прынцессой у комнату.

-Чаго обсуждать, ты и так все знаешь и купаешься в любви своих унуков-праунуков. - пробурчал Ванька.

-Этта да, этта мяне повязло!!

.

. ГЛАВА 7.

.

. У Чертовых дома было 'весело'- два Ванькиных синхрониста и мелкий Егорушка Доронин. Ольга Евсеевна теперь крутилась как белка в колесе, внуки требовали внимания. Егорушка в свои полгода тоже отличался шустростью, похоже, взял от мамы и папы их неуёмность. Витёк был доволен, что сын, у него просто бзик был-первым должен родиться только мужик, и Галинка не подвела. Поскольку он учился, то дочка, естественно, никуда от мамки переезжать с грудным ребенком не стала, да и она умудрилась в сыновние пять месяцев сильно простыть, поболела, и Егорушка перестал сосать грудь, вот и готовились для горластого Доронина смеси. Баба Оля не удивлялась, что все три внука горластые:

. -В кого ж им тихонями-то быть? Это Сашенька у нас мальчик выдержанный. А тут Ваня и Витя - родные братья. Правда, справедливости ради, Витя посерьёзнел после женитьбы, но Ваньке такое точно не светит.

. Чертовы постоянно что-то делили, спорили, барахтались, иногда ругались, но друг за друга были горой.

. -Наташ, как тебе такой бедлам не надоедает?

. -Что Вы, мама Оля, это наша жизнь, мы ж с Ванькой по-другому не можем, пытались, не получается.

Мама Оля, только головой качала:

-Каков сам, такая и семья.

. Детки были шустрыми, но умели слышать слово 'нет', особенно, если его сказал папа Ванечка. Маму любили, но папа Ванечка был для них всем на свете.

. -Представляешь, Авер, тут было собрались в пятницу после работы завалиться куда-нить посидеть, коллеги, их подружки, одна лишняя, естественно. Я Натахе позвонил, что задержусь, а к концу дня чёт затосковал... Ну, приду я в кабак, ну, подопьем, пообщаемся, потом, как говорится, по щелям... Даме наверняка понадобятся мои телодвижения... А как к Наташке подлазить? Она, не смотри, что мелкая, на раз меня просчитает, хрен её знает, как это у неё получается, но определяет мое настроение ещё с порога. Она как-то давно мне сказала, что если уедет, то все. Кранты. Не вернется ни фига. И так мне, Саш, поплохело, я без них троих точно сдохну, а коза-дереза если ещё кого себе найдет, она у меня теперь такая вся налитая стала. Кароч, плюнул на всё и рванул домой, а с порога синхронисты налетели:'Папочка пришёл!!'и так меня накрыло, аж горло перехватило... Не, Сашка, ну их на хрен, подруг, любовниц, приятельниц... Я ночью на своем 'аэродроме' проснулся - с одной стороны, рядом Наташка дышит, Митька на мне как всегда развалился, Дашка в ухо сопит... вот это и есть счастье, наверное. Я над тобой ржал, что ты в одну втюхался, а сам теперь жутко ревнивый стал, козе не говорю, а на метр бы не отпускал от себя. Сам поражаюсь, откуда чё взялось? Это, похоже, и есть настоящая любовь.

-Наташка тебя не просекла?

. -Да я сам ей сказал. Ну его на фиг, раз соврешь, потом как-то вылезет, несогласный я. Может, это твой пример такой заразительный? Я чё хочу сказать ещё - дядька меня так ненавязчиво, но постоянно толкает на компьютерное обучение. Дороговато, блин, но он как репей пристал: Ванька, учись, за этим будущее. Ты там тоже в своем глухом углу прозондируй почву. Раз дядька сказал, надо прислушаться, сам знаешь, у него ничего просто так не бывает.

. Саша, всегда прислушивающийся к своим друзьям, постарался при первой же возможности-командировке в Пермь - побольше узнать про компьютеры. Гречихин, старый знакомый военком, свел его с двумя ребятами, слегка свихнувшимися на компах. Ребята обрадовались такому интересу и много и подробно рассказывали и поясняли что к чему, дали свои телефоны, обещали помощь в случае чего. Саша с Алюней крепко задумались, затем, созвонившись с Ванькой, долго спорили и размышляли... Пермские будущие хакеры здорово помогли, и приобрели Аверы первый свой ПК -'Микроша', собранный пермяками по схемам, и появилось у всех Аверов интересное занятие, все дружно осваивали комп, не предполагая, что совсем скоро им эти знания-умения ох как пригодятся.

Чертовы тоже приобрели комп,помощнее и понавороченнее.

А к порогу подкатил девяносто первый... Уже в январе начались заварухи в Прибалтике: Вильнюс, Таллин, Рига, затем начались волнения в Югославии. Аверы очень переживали за Стоядиновичей, в Москве митинги, зашевелился весь Союз нерушимый.

-Саш, что творится? И это наши братские республики? Какой-то карточный домик, все рушится, цены, смотри, как поднялись.

Каждый день приносил все более неприятные новости. Ванька рассказывал, что митинги в Москве не прекращаются, забастовали шахтеры, людям, привыкшим к стабильным ценам, стабильной обстановке, было дико узнавать, что их такой могучий СССР доживает последние дни, и в августе это случилось.

Два дня балетов и симфонической музыки напрягали очень сильно, а затем понеслось... все республики объявили о своей независимости, затем каждый день приносил все более 'веселые' вести, к концу года запретили деятельность компартии, а в декабре было подписано соглашение о прекращении существования СССР. Сказать, что люди были в шоке - ничего не сказать. Саша постоянно созванивался с Чертовым, тот тоже рассказывал неутешительные вести. Евсееич сказал, чтобы Авер не рыпался, военком, он и в Африке военком, армия была, есть и будет.

Ваньке же, после долгих консультаций и разговоров со своими старыми друзьями, предложил увольняться. Ванька опечалился, как-то не представляя, что будет делать на гражданке, чем зарабатывать, семья-то немаленькая.

-Вань, я тебя, что, зря заставлял отучиться на компьютерных курсах? Я ж тебе сказал, что за ними будущее? Давай, решай с увольнением, и будем дальше двигаться, готовься, будем начинать работать с компьютерами и комплектующими.

Чертов подумал и, позвонив Аверам, поскольку Сашке нет смысла срываться со своей работы, предложил Серому поучаствовать в этом деле. Вот и пошли дедовы деньги для Сяргея в дело. Ближе к апрелю поехали Ванька и Серега в Польшу, привезли компьютеры "Спектрум", комплектующие и прочие нужные для компов сопутствующие товары. Первое время было трудно и напряжно, но крепко помогал Евсееич, его связи и поддержка оказались неоценимой помощью. К концу девяносто второго организовали кооператив, Ванька и Серега стали соучредителями.

У Аверов пока все было нормально, призывы осенний и весенний провели как обычно. Алька посмеивалась, что Авер стал богаче, не стало партийных взносов.

Очень тяжело и болезненно восприняли развал страны Егорыч и дед.

-Вот кажи мяне, Вань, этта ж мы на хронете усе уместе воявали, а чаго ж сейчас делается? Архипка Слесаренко - хохол, Рашидка Юсупов - таджик, Витька Плукас - латыш - усе делили поровну, а, этта, сягодня мы бы с имя стали як враги? Ничаго я не понимаю, як же можно, братьями жеж считалися?

Ванька горестно вздыхал:

-Панас, сам ни хрена не понимаю, всю жизнь верил в партию, а сейчас, гляди, массово бегут из неё все, такое же в страшном сне не могло присниться, вот тебе и 'Партия-наш рулевой!'

В городе разброда сильного пока не было, но как-то резко случилось расслоение населения. Те, кого в народе называли спекулянтами, как-то шустро смогли попасть в струю, торговать теперь можно было открыто, а не из под полы. Больше всего изумляли людей, привыкших к постоянным стабильным ценам, нынешние, постоянно растущие как на дрожжах.

Зоя Петровна пришла к Аверам вечерком:

-Саша, Аля, я к вам с предложением... сами видите, какая пошла свистопляска, такое ощущение, что в стране Гуляй-поле. Я вот что подумала: на Кировской улице, возле Госбанка - напротив, два полуподвальных помещения, можно их выкупить за небольшие деньги. Метраж там приличный, грязи и мусора тоже, можно в одном оборудовать кафе небольшое, в ДК-то закрылось все, а второе помещение, вам с афганцами под клуб или секцию какую по борьбе приспособить, все защита будет в случае чего, вон что в стране творится. Деньги, как я узнавала, небольшие, оборудование кой-какое для кафешки списанное имеется, выкупим тоже за небольшие деньги, подключим Славина, в области наверняка где-то ржавеет нужное нам оборудование. Кой-чего здесь найдем, начнем работать пока на б/у, а там как Бог даст. Саша, твои золотые руки как раз сейчас ох как нужны, да и твой, Аля, одноклашка Петр тоже рукастый и, как говорится, перекрестясь, и начнем. Сама, Аль, знаешь, давит на меня новый глава города - типа, пора уступить место молодым. А я пока в силе, да и без работы не привыкла, давай-ка попробуем работать на себя. Я вас не тороплю, но чем быстрее определитесь, тем лучше, пока никто не заинтересовался этими двумя помещениями, надо успеть.

Аверы подумали, прикинули, Саша посоветовался с афганцами, тем идея понравилась. Денег Зои Петровны и немного имеющихся у Аверов не хватало для приобретения оборудования, добавил Редькин, сказав, что торопить не станет, когда смогут, тогда и отдадут. Алька и Зоя Петровна написали ему расписку, отдали ему как он ни отнекивался.

И пришлось начинающим предпринимателям осваивать все строительные профессии. Работа кипела, заняты были все, вывезли горы мусора. Потравили всех мышей, тараканов, крыс и прочую гадость, отремонтировали, зашпаклевали, зацементировали все стены и полы. За два месяца полуподвалы приобрели приличный вид. Саша с Колей Егоровым по вечерам постоянно копались в оборудовании, и как говорила мамка Цветиков - "Господь не без милости" - через четыре месяца на обеих помещениях красовались броские вывески: кафе'Подсолнушек' и клуб 'Афганец'. Мишук в одиннадцать лет уже прилично разбирался и в моторах автомобилей, а также самостоятельно мог устранить незначительные поломки в оборудовании. Авера переполняла гордость за сына, он как-то и не вспоминал, что Мишук ему по крови не родной, говоря Алюне:

-Какой у нас с тобой сынище растет!

Сынище вытянулся, был худой, но весь такой жилистый, неустанно тренировался под руководством папы, помогал ему во всем, и все так же впитывал все папины привычки и действия, они даже ходили одинаково .

Прынцесса тоже подросла, собиралась осенью в школу, Аверы беспокоились за поведение, а мамка посмеивалась:

-Аль, ну ведь ты тоже не ангел была, один в один вы с Настюшкой.

Открывшееся кафе поначалу не приносило большого дохода, но Алька с Зоей Петровной старались не завышать цены и потихоньку смогли выплатить долг Редькину, на хлеб с маслом хватало, учитывая нестабильность по всей стране, они удерживались на плаву.

-Саш, знакомые девчонки собрались ехать в Польшу, набрали всяких вещей, там будут их распродавать и покупать на продажу их товар.

-Алюнь, нам этот вариант не подходит! - вот и весь ответ Авера.

На цемзаводе стали задерживать зарплату, Петька ходил смурной, семья-то не должна старадать-голодать!

Опять выручили москвичи: Ванька предложил поискать покупателей на компьютеры, желающие нашлись и поехали Петька с Гешкой в Москву, там выясняли и записывали все, а поскольку были не совсем тупые, начали усиленно разбираться что и как в компах устроено. Мотались теперь туда часто, попутно приставая к Серому, который уже неплохо разбирался в схемах и платах, чтобы он и их научил. Дома бывали мало, но отказываться от поездок не собирались.

Васька работал водителем в леспромхозе, какие-никакие деньги пока платили, тоже старался найти подработку где можно и где нельзя.

Алька с Зоей Петровной, пока делали упор на пирожки, ватрушки, расстегаи, здраво рассудив, что массовое производство тортов - вопрос будущего. Они принимали заказы на торты-пирожные, несмотря на тяжелую ситуацию, свадьбы, дни рождения люди отмечали. Выпекали каждодневно небольшими партиями пирожные, несколько штук тортов, но так, чтобы они не залеживались.

Дедов подарок как нельзя кстати пришелся, Алька отучилась, получила права и моталась за мороженым, всякими 'Марсами -Сникерсами', радуясь, что на случай поломки, дома имеются свои механики-папа с сыном.

Анастасия Александровна в школе попритихла, училась хорошо, но не хватало усидчивости. К концу девяносто третьего Петька с Гешкой в маленьком пристрое организовали мастерскую по ремонту и продаже компов. Пока из всей их компашки никто не стал гнуть пальцы и хвастаться, кто чего достиг, наоборот, ребята старались где-то реально помогать друг другу, иногда деньгами, иногда и продуктами.

Алька говорила Аверу:

-Я так боюсь, что кто-то из моих обожаемых изменится! Сколько людей враз перестали быть нормальными, смотри, сколько народу спивается, и тяжкое испытание, оказывается, деньги.

А в девяносто четвертом случилась у Аверов нечаянная радость - со всеми заботами проблемами, круговертью, как-то Алька не сразу и поняла, что беременна.

Мужики Аверы сказали однозначно:

-Рожаем!!

Мамка тоже поддержала их:

-Родишь, я буду сидеть с дитем, производство твое месяц без тебя проживет.

Дед, уже начавший ходить с палочкой, тоже 'пообешчал помогать як сможеть'. УЗИ показало - мальчик!Больше всех ждала мальчика их егоза, твердо решившая, что будет самой лучшей в мире нянькой.

На семейном совете, а теперь, когда дети подросли, такое бывало частенько - решили, что малыша назовут или Данилой, или Филиппом - если родится похожим на Серегу с дедом. В июне появился на свет ещё один мужчина Авер. Роды были более сложные, Алюня часа четыре мучилась, пока наконец не запищал малыш.

Акушерка показала ей завертнутого в пеленку малыша, Алька внимательно вгляделась в него: -Ну, здравствуй, маленькое чудо, долгожданный Филипп Александрович!

- Какое имя необычное Вы выбрали?

-Это деду нашему подарок.

Написала своим записку, что малыш похож на Цветиков, и на утро принесли свидетельство о рождении Аверченко Филиппа Александровича.

Деду же сказали, как назвали сыночка, только на выписке, заранее усадив его на стул. Он крякал, мотал головой, отворачивался от всех, скрывая слезы, и теперь уже Настька приговаривала ему как маленькому:

-Не плачь, куплю калач!

-Эх, егоза, шчастье, як ты гаворишь, зашкаливаеть!

И приговаривал, сидя у его кроватки:

-Ах ты жеж, Цветик малец. Ах ты жеж Хвилиппушка, Хвилечка, Хвилюшка! - тот в ответ шустро дрыгал ножками, мотал ручками.

Минька души не чаял в малышке, да пожалуй, для всех он стал очень желанным, папа в тридцать семь лет умилялся:

-Алюнь, я всех своих деток люблю, но к этому какое-то совсем другое чувство, это наверное от того, что стареем мы с тобой?

-Ага, почему говорят, внуков ещё больше любят, потому что уже ветра в одном месте нет. Филюнька, в отличие от сестрички, рос очень спокойным ребенком, Алька в два месяца уже вышла на работу, надо было.

Сашина зарплата оставляла желать лучшего, он рвался уволиться, но Алька с дедом стояли насмерть, -Уволишься как и положено, не бедствуем, а тебе надо уйти на пенсию когда полагается.

Авер стал более замкнутым, в армию идти не хотели многие, несколько раз к нему подкатывали с заманчивыми предложениями, он отвечал одинаково:

-Город маленький, все друг друга знают, всё как на ладони... Здесь растут мои дети, зачем им краснеть за отца? Была бы Москва, может я бы и подумал, а так - нет.

-Подсолнушек, как вовремя мы сыночка родили, нахлебаешься по ноздри общения, тошнит иной раз, а дома агукает такой светлый человечек и понимаешь, что вот ради таких агуканий все сможешь пережить!

Саша, как говорила тёща, заматерел, теперь уже не худой, а весь такой сбитый, крепкий мужчина, притягивал женские взгляды. Алька, замечая их, напрягалась, но он по-прежнему видел только своего подсолнушка.

-Ты меня тогда ещё приворожила, отворожить точно не получится. Да и старый я стал, и ленивый, как вон кот наш, все что мне нужно у меня имеется. Надо быть совсем отморозком, чтобы это все потерять или поменять. Нет, милая, мы звезд с неба не хватаем, фабрички и заводы - оно конечно хорошо, но вы мне все богатства давно затмили, я богатый вами.

Детки Чертовы после первого класса дружно выревели поездку на все лето к дедушке и бабушке Плешковым в Медведку. Вот где они отрывались, особенно, когда приехала Настя Аверов - это трио постоянно что-то придумывало, куда-то залазило, все трое ходили с зелеными коленками и локтями. Баба Варя махнула рукой на их постоянно драные штаны и шорты - зашивать было бесполезно. Чертовы частенько зависали на заборах, лазили как обезьянки, на черемуху, дружно давали отпор местным ребятам, были три хулиганистых пацана, что порой пытались их задеть. Одно спасение было от их шкод, когда дед Коля забирал всех на рыбалку.

-Наташ, ты была оторва, но эти двое, ужас, понимают только когда ремень в руки беру или грожу, что папе Ване пойду звонить. Это у вас с Ванькой термоядерные детки растут! - жаловалась бабуля Натахе.

Но и дед и бабка истово любили своих хулиганистых внуков, те тоже обожали их, тем более здесь им была воля - лес, речка, карьеры, баня и местные друзья.

Настюшка с рождением братика стала посерьезнее, подолгу гуляла с ним, шустро пеленала, теперь уже сестричка пела песни укачивая малышка. У Алюни резко пропало молоко, и Филюшик рос на смесях и кашках, малышок был похож на Серегу один в один, и баба Рита, частенько путаясь, называла его Сережкой.

В августе Ванька позвонил Аверу с печальной вестью:

В Гаграх, год назад погиб их большой друг Георгий Адлейбо. Пока один сосед умудрился вывести от озверевших вояк собачьим лазом Манану, другой сосед помогал взламывать дверь дома. Георгий до последнего защищал свое жилище от мародеров... Почерневший от горя Зураб мотался по Краснодарскому краю, ища следы матери - безрезультатно. И только спустя год, Манана вот неделю назад объявилась у Чертовых. Жизнерадостная, шустрая, неунывающая женщина превратилась в старуху с потухшим взглядом. Её вместе с другими женщинами и детьми успели вывезти в Россию, где она тяжело заболела, добрая кубанская семья приютила её в станице. Она с трудом выкарабкалась и решила податься в Москву, надеясь, что может там хоть что-то известно о её муже и сыне. И наверное, Господь сжалился над ней - Зураб день назад как приехал к Чертовым.

Ванька, рассказывая все это Аверу, матерился:

-Я, толстокожий и бесчувственный, я, Саш, прослезился... она как слепая ощупывала его, ничего не говоря. А сынок, как маленький, плакал и стоял перед ней на коленях. Пока поживет у нас, а там, может, немного успокоится всё в Гаграх, поедет домой. Зураб сказал, что дом порушен и разграблен, но Манана твердо сказала, будет рядом с мужем.

К зиме Манана немного отошла, её постоянно тормошили Дашка и Димка, переиначив имя на "бабу Маню", она говорила Ольге Евсеевне, что "они ей тэпэр дваюрадные внуки'. Ругалась на Зураба, заставляя его 'бистрее жиниться, пака я живая'. Сейчас ей было все равно, на ком он женится, до этого была твердая установка - жениться только на своей, абхазке.

И Зураб удивил: в один из декабрьских дней он приехал с невысокой светленькой голубоглазой девушкой и годовалым сыном:

-Прасила, вот тебе внук, Гиоргий, как дед, нимного ни пахож, но тэпэр прадалжател рода Адлейбо. Я все равно би с ней и жил, даже бэз росписи, они моя семмя.

Зураб хорошо говорил по-русски, но сейчас, заметно волнуясь, начал говорить с акцентом. И впервые с тех страшных дней его потухшая мамка заплакала и долго-долго обнимала сноху Леночку, а маленького, похожего на сына, только голубоглазого внука не спускала с рук.

А декабрь принес ещё и войну в Чечне. Эх, Россия, будет ли когда-нибудь жизнь твоя мирной? Только нет ответа на этот вопрос и поныне, как говорится: "То избы горят, то кони скачут..."

Серега умудрился купить в Москве однокомнатную квартиру, мамка с дедом взгрустнули:

-Теперь точно не приедет назад жить, кто ж из Москвы к нам в захолустье надумает? А и жениться бы пора, тридцать уже стукнуло.-

Натаха Чертова закончила вечерний экономический факультет института, и тепрь все трое работали вместе.

Саша же незаметно для себя тоже оказался втянут в кооперативное движение. Все началось с ремонта соседских машин. Отремонтировал по вечерам парочку, и потянулись к нему люди с просьбой о ремонте, так вот незаметно и началось. Помогал Мишук, хорошо разбиравшийся в моторах, затем присоединился Васька, Саша занимался по вечерам ремонтом, а днем на хозяйстве были Васька с дедом. Мужики за ремонт брали по-Божески, и как-то незаметно дело пошло. И Авер, и Васька очень радовались, что у них появился стабильный приработок. А первые деньги за ремонт стал брать с хозяев машин, как ни странно, дед. Теперь же, надев на кончик носа очки, он важно восседал у входа и зорко 'слядил за усем'. Саша и Алька радовались, что их уже такой старенький дед ещё бодрится, и не препятствовали его увлечению.

Рэкетиры у них в городе как-то не прижились, очень хорошо следили за порядком афганцы, к ним прибивались ребята уже отслужившие в армии, и криминала было немного, "больше бытовухи, чем крутых разборок", - говорил бывший участковый, теперь начальник райотдела, дважды тезка Авера - Адамович.

Алька очень дергалась и переживала за Валюху, в Югославии, теперь тоже развалившейся, обстановка была напряженная, письма туда и оттуда шли подолгу, были эти годы, прозванные впоследствии 'лихие девяностые', ох какими непростыми.

Девяносто восьмой для Аверов случился горестным, умер их самый лучший на свете дед Панас, не доживший до ста лет три года. Аверы все, несмотря на то что у деда были весьма преклонные года и последний год он плоховато ходил, очень тяжело переживали такую потерю.

-Дед, дед, ты нас всех собрал за поминальным столом, и как сейчас не хватает твоего любопытного 'Чаго? Каго? - горевала Алька.

Мишук, всегда выдержанный и спокойный, плакал навзрыд, уткнувшись в батино плечо, Серега обнимал зареванную Настюшку... Ванька, Витек, Алькины одноклашки, горожане, пол-Медведки - все провожали деда, и только Хвилипп не понимал, что деда нет, постоянно спрашивая всех:

-Када деда пидёт?

Минька, больше всех переживая уход деда, признавался Альке: -Мам, я без него как на открытом ветру стою, все жду, вот откроется дверь и с порога зашумит: "Чаго вы мяне не устречаетя?"

-Минь, он горявать ня любил, он сейчас там за тебя волнуется, экзамены же у тебя, соберись, сына.

И так и осталась у всех привычка - 'гаворить як дед по-бряньски, у своем кругу'.

Сдали благополучно экзамены, получил Минька, Михаил Александрович серебряную медаль, сочинение получилось на четверку, долго думали, выбирали ему институт, мужики выбрали Питер, механический институт, факультет радиоэлектронных систем управления.

Алька была против, уж очень далеко, да и климат там, особенно зимой, оставляет желать лучшего.

-Мам, ну я как бы не маленький, что ты так волнуешься? Если поступлю, на каникулы буду приезжать, вы когда приедете, сама же говоришь, что Питер - всем городам город.

-Ох, Минь, сердце рвется!

-Мамуль, вырос я. Вон, батю на три сантиметра и два размера обуви перерос, ты ж не одна остаешься. Настюха невеститься начинает, да и малышок наш совсем самостоятельный становится, повторюшка маленькая.

Филюшик копировал все жесты, мимику и привычки братика "бошого", изначально все трое деток тянулись и во всем повторяли отца, что радовало Сашу и заставляло ревновать временами Альку.

Дед когда ещё сказал ей:

-Аль, этта ж редкое вязение, як дети любють батьку, усягда жеж матка ближее, ты ня будь дурой, у тябе як выигрыш случився! Они усех нас як этта... а, обожають, а Сашку есть за чаго любить, ня рявнуй, а радовайся!

Вот и отпускала Алька сыночка, скрепя сердце, в Питер.

-Мишук, а не поступишь?

-В армию пойду!

А у Авера и Миньки состоялся такой разговор в их мастерской.

-Бать, ты меня всегда учил правду вам с мамулей говорить... - начал сын

-Да, сын! Что случилось? - спросил Авер, уж больно необычно начал говорить Минька.

-Бать... я... кароче, я знаю, что ты мне как бы не родной! - бухнул Минька, внимательно смотря на отца.

-Что значит не родной? - удивился Авер. - Очень даже родной, мой старший сын, наша с мамой гордость!

Минька выдохнул и проговорил:

-Бать, ты не обижайся, просто у нас с дедом, - он сглотнул, как всегда при упоминании деда, - был разговор... незадолго... Он мне сказал, что вы такого не скажете, а я должон на усякий поганай случай знать усё, мало ли чаго, трагедь штоба ня було для усех.

-Странно, с чего бы дед так себя повел? - протянул расстроенный Саша.

-Бать, ты чего? Думаешь, меня это задело? Да ни фига! Я и деду сказал, и ваще всем могу повторить -ты для меня все на свете - самый лучший и любимый отец,а на деда не обижайся. Может, он и впрямь прав, предупрежден - значит вооружен. Дед сказал, что он мяне оберегая, а я и не взволновался, Настька вон постоянно ноет, что ты меня больше всех любишь. Просто бать, не сказать тебе не могу, а мамка пусть и не знает.

-Ох, сын, - обнял его Авер, - я никогда не хотел, чтобы ты это знал!

-Бать, честно-пречестно, я от этого знания вас любить меньше не стал, наоборот, тебя ещё больше зауважал, - прижался к нему высокорослый дитёнок, - если поступлю, мне всех вас будет не хватать, а тебя больше всего.

Зашедшая дочка, застав такую картину, заворчала:

-Ну, как всегда - Мишенька, сынок любимый, а дочка - мимо проходила.

-Не ревнуй, занозина, батя нас всех любит, а Филюху, пожалуй, сильнее, он же маленький совсем.

-Я не маленький, - раздалось с порога, - я бошой! Вот как вырасту высочее тебя, как стукну тада, по... по кумполу, вот!

-Иди сюда, бошой, - подхватил его на руки Минька.

Малыш расцвел:

- Миня, на шею хочу!!.

-Ну вот, когда-то Миня ездил на дядьке, теперь братик на Миньке, - проворчал старшенький.

И завелась у Аверов первая тайна от Альки. Саша искренне надеялся, что не встретится на пути сына абсолютно чуждый, чужой человек, единственная заслуга которого - зачатие.

ГЛАВА 8

Алька, проводив сына в Питер, вся испереживалась. У Ваньки Чертова там жил сослуживец, Минька остановился у него, в квартире имелся телефон, вот и звонили Аверы через день-два, узнать, что и как.

Мишук коротко отчитывался:

-Все нормально, готовлюсь, не голодаю, хожу на прогулки, Питер очень нравится.

Выйдя с консультации, увидел, что на открытой спортплощадке никого нет, решил немного размяться, выгонят так выгонят, а то застоялась кровь. Начал понемногу разминаться и увлекся...

-Ты где учился всему?

Мишук обернулся, неподалёку стоял мужчина примерно одного возраста с отцом.

- Да как сказать, батя всему учил, он десантное заканчивал.

-Так-так, а давай-ка в спарринг, или слабо?

-Нет, отчего же, только в джинсах неудобно будет.

-Ща!! - Мужик смотался в здание, быстро вернулся, протянул Мишуку кимоношные штаны. Он оказался поухватистее и тяжелее бати, но и Минька кой чего умел. Повозились знатно, оба остались довольны таким спаррингом.

- Ты поступаешь к нам на какой факультет?

-РСУ.

-А что не РКТ? Если поступишь, буду рад видеть тебя на своих занятиях. Кольцов я. Ракетно-космическая техника, там, брат, такие перспективы открываются... удачи тебе!

-Спасибо!

Утром на экзамене, немного подрастерявшись сначала, потом разозлившись на себя, подбадривая дедовыми словами: "Як жеж я на тябе надеюся, унучечек!", Минька сдал свою любимую матику-математику на пять. Выйдя с экзамена, шумно выдохнул - пацан с периферии и с первого захода поступить... ай да Минька!! На выходе налетел на Кольцова.

-О, абитура, ну как?

-Пять!

-Ещё три?

-Нет, я с серебряной медалью.

-О, ну-ка пошли, брат, со мной. - Завел Мишука в какую-то аудиторию, включил ему фильм. - Смотри, что такое РКТ.

После просмотра спросил:

-Может, передумаешь и к нам? У нас и спортсмены самые сильные в институте, и условия для тренировок подходящие имеются .

-Я с отцом посоветуюсь, можно, завтра ответ дать?

-Да, найдешь меня в тридцатой аудитории - Кольцов Виталий Сергеевич.

С автомата набрал домашний телефон...

-Сушаю, Авер! - прозвучал в трубке голос братика.

-Авер, привет, кто дома есть ещё?.

-Минечка, Минечка, када пидешь? Пивет, я с бабой и Наськой!

Маленький Аверушка проговаривал все буквы, просто иногда пропускал их в словах, так удобнее было малышу.

-Скоро, Филюнь, позови Настю.

-Минечка, машинку пожарную пивезешь?

-Пивезу!

Пояснил все Настюхе, она сказала, что сейчас же сходят к папке и скажут ему про РКТ.

-Вечером созвонимся, я вас всех люблю и целую.

-Мы тебя тоже, очень скучаем все по тебе, а мамка плачет втихую, папа её успокаивает, она же жалуется, что ты так быстро вырос! - сдала родителей сестренка.

- Я всех люблю, пока.

И пошел Мишук разглядывать как следует Питер, восхищаясь и любуясь: прокатился на катере, полюбовался на мосты и мостики, долго завороженно разглядывал коней Клодта, казалось, они сейчас вырвутся и понесутся вскачь... посидел на парапете у Невы, глядя то на воду, то на величественного Петра и купол Исакия, посмотрел на время и шустро рванул домой, должны были звонить родители.

Аверы обеспокоились, что на ракетном факультете будет сложнее учиться, да и чертежи, небось, замучают.

-Но опять же, за космосом будущее, когда-то же кончится эта анархия и бардак в стране. - Подвел итог Авер.

-Пап, ты у меня оптимист по-жизни.

-А иначе, сын, нельзя, во всём надо находить позитив, нытье и опущенные руки ещё никому не помогли. Там если старшекурсники есть, с ними поговори, препод - это одно, а студенты - совсем другой взгляд.

Мишук с утра подался в институт, поговорил с несколькими ребятами, что и как, подумал ещё и решился все-таки на ракетный. Кольцов обрадованно потащил его в приемную комиссию, исправлять в заявлении название факультета. Все утрясли, и поехал через день Минька-студиозус домой, истратив все оставшиеся небольшие деньги на маленькие подарки своим любимым.

Самый лучший подарок, конечно же, вез для маленького братика - пожарную ярко-красную машинку с лестницей и открывающимися дверцами. Надо ли говорить, как счастлив был Филюшка - точно так же, как когда-то радовался Минька первым дедовым деревянным игрушкам.

Дедовы и солдатские поделки все так же занимали почетное место на полке. Что Настя, что Филюня играли с ними бережно и аккуратно, а теперь, после ухода деда, его поделками дорожили вдвойне.

А Алька стала замечать, что её Сашенька и Минька как-то душевнее и бережнее что-ли, стали относиться друг к другу, подумав, что это из-за предстоящей разлуки. Авер же с благодарностью и огромной любовью смотрел на Мишука - гордость за сына у него зашкаливала.

Тридцатого августа Минька уезжал учиться, Алька смогла удержаться и не разреветься на глазах у детей. Глядя на маму, тут же бы начал пищать Филюня, да и Настюшка, ревновашая братика к папе, тоже шмыгала носом, ведь её такой надежный и разумный старший брат теперь будет не рядом.

Старший брат ругался на всех:

-Чего вы закисли, я что, на край света уезжаю? На каникулы вот приеду, соскучиться не успеете.

Ему вторил Авер:

-Это же гражданский институт, сын Питер весь облазит, там одних музеев сколько, и нам про все будет рассказывать. Это я учился, увольнений надо было ждать.

-Ага, а кто в самоволку бегал с Ванькой и Витьком постоянно?

-А какой бы я был офицер, если б не бывал в самоволке?

Минька засмеялся:

-Представляю, как вы через высоченные заборы прыгали, Ване напрягаться, поди, не приходилось, перешагнул и все?

Вот так и отвлекли провожающих от слез.

Минька с утра сходил к деду, посидел там, поговорил с ним и пришел какой-то успокоенный.

-Мам, я прямо как бы слышал его, вроде он рядом со мной гаворя. Я вот читал, что первые годы можно их услышать, это где-то на уровне подсознания происходит. Сегодня вот он мне выдал: Горжуся и цвяту за тябе, Минька. Ты у мяне дюжеть надежный! Матку жалей, она переживая за усех.

Проводили Мишука. Настя пошла в седьмой класс, Алька волновалась:

-Саш, ведь женихи завелись у дочки, а Миньки рядом нет, тревожусь за неё, давай с ней поговорим.

Дочка же, уперев руки в боки, выдала:

-Вы чё, сдурели, родители? Да я хоть всю жизнь, но буду ждать такого вот, как папка наш, не переживайте, мне ваш обожаемый Минечка уже всю плешь проел нравоучениями.

-Положим, у нас вы все трое обожаемые, - заметил Авер, - что с тебя, что с Миньки спрашиваем одинаково, если только малышку послабление небольшое бывает, но в пределах разумного.

-Да знаю я, знаю, это, пап, наверное переходный возраст, я так без Миньки скучаю, может, поэтому и вредничаю? Родители, я вас очень люблю и не собираюсь сильно волновать. Не пе-ре-жи-вай-те!!

Расцеловав их, убежала на тренировку, а к папе подлез Филюша:

-Давай почитаем?

Ванька грозился ещё двух родить, чтобы обогнать Аверов, но пока Натаха не решалась, откладывая ну хоть на пару годиков. Синхронисты пошли в шестой класс. Димка за лето сильно вытянулся, обогнал сестричку на полголовы, та злилась, привыкла, чтобы все было одинаково.

Ванька похохатывал:

-Дашунь, ты же девочка. Вы с Димкой будете примерно как мы с мамой, мужик и должен быть выше.

. -Дискриминация полная! - ворчала продвинутая дочка.

. Чертушки-детки лихо разбирались в компах, учили приехавшего в Москву на несколько дней дядю Авера-звали так Сашу сызмала, Доронин же был "дядя Витёк".

Авер обмолвился Ваньке:

- Стал барахлить мотор, прихватывает частенько, вот валидол с собой таскаю.

-Авер, Алюня знает?

-Нет, зачем ей лишние волнения?

-Смотри, узнает, мало не покажется...

Как в воду смотрел Чертов, прихватило Авера на работе, и увезли на "Скорой" военкома в больницу. Алька каждый день приходила по два раза к нему, вела себя как всегда, и Авер расслабился, думал, гроза миновала стороной. Вечером после выписки поужинали, посмотрели фильм... уснул маленький, потом пошла спать дочка.

-Саш, ложись, я посуду домою.

Авер незаметно задремал, проснулся резко, как от толчка - Алюни нет рядом. Рванул в зал и увидел - его невозможная жена спит, поджав ноги на маленьком неуютном диванчике.

Присев рядом на пол, осторожно погладил её по лицу:

-И что это значит? У тебя что, другой кто-то появился?

Хмурая Алька буркнула:

-Никто не появился.

-Тогда в чем дело?

-Ах, в чем дело? Александр Борисович, Вы не знаете?

-Нет.

-Пошли на кухню, тут Настька услышать может, как мы ругаться будем!

-А мы будем?

-ДА!!!

И Алюня, его разумная и казалось бы, изученная вдоль и поперек жена, заистерила: -Ты что, совсем болван? Почему я не знала про твое сердце? Когда ты мне собирался сказать? Когда инфаркт стуканет? Я мысли не допускала, что ты можешь от меня что-то скрывать. Ты задумайся на минуточку, как дети будут без нас?

-Почему без нас? - тупил Авер.

-Потому что я без тебя долго жить не буду, не смогу, не сумею, тоска заест, я тебя на неделю с трудом отпускаю... Кому они нужны? Деда нет, мамка вон болеть начала, Серый далеко. Ты задумайся, я же с тех самых пор когда твои шрамы увидела, - смахивая злые слёзы рукой и шмыгая носом, негромко шипела Алька, - панически, слышишь, ты, мудрец хренов, панически боюсь за твое сердце. - Всхлипнув, она отвернулась к окну. -Милая моя, - кашлянул Авер, - ведь все не так страшно, Сергеич говорит, надо поберечься, поменьше волноваться, и проживу я ещё лет тридцать. - Он обнял жену со спины. - Я наоборот, берег тебя, чтобы ты не волновалась.

-Берег он, придурок!

-Не кипятись, я боше не буду, чесно-причесно! - проговорил он любимые слова Филюшки.

-Вот, в следующем году и уходи на пенсию, как раз по времени. Думаешь, я не вижу, что ты постоянно дерганный? У тебя то уклонисты, то обезумевшие родители деток откупить хотят, а когда теплогорского мальчика убитого из Чечни привезли, как ты переживал?

-Да хотелось бы поработать, Мишука выучить, там вон через четыре года дочка школу закончит.

-Саш, не глупи, нет у нас с тобой джипов, замков, чего там ещё... палат каменных? И слава Богу, обуты, одеты, твоя пенсия опять же будет, и больше времени пойдет на ремонт машин, там деньги, как говорится, живые. Немного поднатужимся, расширим вашу мастерскую, ну не будешь ты военкомом, будешь механиком! Мне хоть ассенизатором, лишь бы рядом был.

-Загнула! Ассенизатор, это ж какие ароматы... - целуя её в шею пробормотал Авер, - мир, подсолнушек?

-Я тебя предупредила!! - проворчала Алька.

-Не помню где слышал выражение: "Одно дыхание на двоих", про нас с тобой, похоже?

А когда спустя лет семь услышал Авер песню 'Не пары' с такими словами, обрадовался:

-Аль, про нас песня!

Любопытная Настюша, подслушав как мама Аля ругалась на папку, крепко призадумалась, потом огорошила родителей желанием поучиться, пока есть время и возможности, на парикмахера. Достала Аркашу Славина нытьем, он подыскал в Перми учителя для неё, и поехала Настька на зимние каникулы учиться стрижкам.

Поскольку у дочки было огромное желание, она освоила сначала мужские стрижки, первыми "подопытными кроликами", как смеялся Авер, были папа и Филюня. Девочка старалась, стрижки вышли неплохие. В садике, прознав, что Настя стрижет маленьких мальчиков, к ней стали подходить другие родители, и спустя пару месяцев дочка положила на стол свои честно заработанные деньги, три тысячи.

Алька расплакалась, Саша, наоборот, загордился. А Филюня запрыгал:

-Поедем в цирк, ты мне обещала!!

Естественно, родители заработанных денег не взяли, наоборот, добавили для поездки в цирк, теперь уже в Свердловск-Екатеринбург. Собрались вчетвером, но тут же подсуетились Алькины одноклашки, Васька оплатил на работе за автобус, поехали и бабульки, баба Рита, Гешкина мать, Петькина теть Галя и очень просила взять её рыжика баба Зина Лаптева, взяли и её.

Рыжик вытянулся, стал симпатичным парнишкой, в посёлке его любили все бабки, мальчишка с десяти лет не отказывался помочь им траву покосить, дрова нарубить, воды привезти с колонки полную бочку, сбегать в аптеку или магазин... Бабки ласково называли его "Рыжик-скорая помощь". Получив паспорт, рыжик сменил ненавистную фамилию Кухтинский на Лаптева, "не по отцу, а по бабуле чтоб". С Лаптем -папаней отношения не сложились, рыжик его не воспринимал, самый высший авторитет для него была баба Зина.

Баба Зина постоянно ездила в соседний посёлок в церковь и там просила только одного у Бога:

-Боже, дай мне дожить до его совершеннолетия, ведь совсем один ребятёнок на свете.

Селезень, дед, как-то незаметно быстро спился и вскоре вслед за женой умер. Гала, мамашка, после похорон отца, в момент продала дом, все хозяйство, и, не интересуясь, как живется сыну, тут же уехала обратно. А рыжик и не собирался с ней видеться, пока она была в Медведке, он упорно не выходил из дома.

-У меня ты, баб Зин, и мать и отец и бабулюшка! - вот и весь его сказ.

Сейчас же, в гомонящем автобусе, рыжик оттаял, весело смеялся, пел вместе со всеми песни, приглядывал за более мелкими, а бабуля тихо радовалась.

-Аля, вот школу закончит мой рыж... тьфу ты, вся Медведка зовет рыжиком и я туда же, Лешка мой, если не поступит учиться... Он хочет в Пермь, в мед, ты Сашу не попросишь, чтобы его никуда не отправляли в горячие точки? - тихонько попросила она .

Саша, сидевший неподалёку, услышал:

-Вы, Зинаида..?

-Ивановна я.

-Зинаида Ивановна, являетесь единственной родственницей его, или же мать есть?

-Нет, Саша, она ещё в пять лет отписалась от него, отца - гада рыжего, тоже нет.

-Тогда Вам бояться нечего, он будет освобожден от этой обязанности, так как у него родственников кроме Вас нет, а Вам явно больше семидесяти?

-Семьдесят шестой пошел. Он у меня учится-то неплохо, одни твердые четверки, но кто знает, сумеет ли поступить? Колька-то пытается с рыжиком общий язык найти, а он ни в какую, а и понять его можно, при живых родителях мальчонка с бабкой вырос. Спасибо, Редькин тогда помог, без нервотрепки оформили меня его опекуном, а то прямая дорога в детдом была. Охо-хонюшки, дитё безвинное.

"Дите безвинное" в это время что-то рассказывал Настюшке и Васькиному Никитке, и все трое заливались смехом.

Цирковое представление понравилось всем, особенно радовался маленький Аверчик,-смеялся, прыгал, восторгался, только на минуточку взгрустнул:

-Минечка не видит, какие красивые обезьянки. Папа, когда бошой мой братик приедет?

-Новый год встретим, Дед Мороз подарочки принесет, а потом, через две недельки Миня приедет.

-Я тогда подарочек раскрывать не буду с конфетками, Минечку обожду, я только с машинкой открою, ладно?

-Ладно, ладно! - Авер обнял своего такого ласкового котенка, Филюшку. - Аль, у нас даже дочка такой киской-мурыской не была, а сынок, как котенок игручий.

-Саша, он, по-моему, и снаружи, и внутри - Цветик, дед же говорил, что он чистый Хвилипп.

Погуляли по центру города, сходили в Детский мир, женщины пошли в гастроном, а деток папы повели в кафе-мороженое, день получился насыщенный впечатлениями.

Домой ехали поздно, в тишине - почти все детки уснули, крепко спал на руках у Саши младшенький, задремала, привалившись к папиному плечу, Настя.

Алька шепотом жалилась мамке:

-Вот, глянь, ни один к мамке не подлез, все на папе виснут.

-Ой, не прибедняйся, был бы тут Минька, кто у него на плече бы дремал? А и не ной, папка у нас, как Серый скажет - штучный, вона, посмотри на Васяжиных, как-то неладно они живут. Гешка мотается по командировкам, а Люська, как говорится, "завей горе веревочкой", - понизила мамка голос до шепота, -с газовиком ведь постоянно крутится, Васяжиха уже её позорила, а как с гуся вода. Как бы не разошлися, Гешка-то вряд ли такое терпеть станет.

Алька опечалилась, как-то неприятно царапнуло внутри, у всех её ребят жизнь, как говорится, устаканилась - дети, жены - все неплохо, и вот такой финт...

И весной случился-таки разлад-развод у Гешки, как в том бородатом анекдоте: "Вернулся муж из командировки неожиданно..."

Гешка не стал разбираться, выяснять отношения, бить сопернику и жене морду, вздохнул, собрал вещи, спросил у прибежавшей с улицы дочки:

-Тебе с кем лучше?

Та, ни минуты не сомневаясь, выдала: -С тобой! Этот дядька злой, пусть мамка с ним будет, а я с тобой.

- Слышала? Значит, выбирай: или мирно разбегаемся - я с дочкой, ты с... этим... Или...

-Да я... да я через суд дочку верну.

-Зачем она тебе, нарожаешь себе ещё от великой любви, а не хочешь мирно - затаскаю по судам, у меня денег на адвокатов хватит, а вот ты где возьмешь, если после рождения Машуни, ни дня не работала? Да и дочке уже одиннадцать, право голоса имеет. Спроси у своего... даст он тебе такие деньги? Вот и решай, или-или.

-Маш, дочка?

-Я с папкой пойду, нельзя чтоб он один был - я суп варить умею и картошку.

-Точно, дочь, будем с тобой вместе кулинарить, а ты пиши заяву на развод, завтра в городе и отнесу...

Под громкий вой неверной жены собрали дочкины вещи и ушли к Гешкиным родителям переночевать. Днем Гешка забрал из школы документы, привез Маню свою в Горнозаводск, первое время пожили с ней в дедовой квартире, а к лету справили ребята новоселье - купил Гешка двушку, поблизости от Альки.

Он как и прежде, был таким же ехидным бесшабашным, но видели ребята, как дается ему такое поведение, и не лезли к нему под кожу, наоборот, все старались помочь им в обустройстве быта.

Маня старательно училась кашеварить, первые блюда получались не очень, но папа Геша мужественно ел и нахваливал свою кулинарку. Научилась его дочка готовить самые простые блюда, и вечерами отец и дочка пробовали приготовить что-то новенькое, постоянно консультируясь по телефону и с Алюней, и с Ленусей, и с дядей Сашей.

Двери трамвая захлопнулись, едва Светка успела вытащить неподъемную тележку с яблоками и виноградом. Матерясь про себя на такую жизнь, она отошла в сторонку и устало прислонилась к стене дома...

-Да, Светка, вон как тебя жизнь закрутила. Кого наверх, а тебя все вниз и вниз, из жены офицера, будь он неладен этот красивый снаружи, но гниловатый внутри Тонков - затем жена этого хитросделанного прапорщика Гнидюка... Там отдельная песня, у Тонкова хоть была сама себе хозяйка, пусть гулял, но и ты Светочка, не переламывалась, а уж у Гнидюка была ты чисто рабочей лошадью, которую кормили обещаниями.

Она передернулась, вспомнив свою непроходимую дурь и сладкие речи мужа-2.

-От, Светулёчек, мы з тобою зараз ещё поднатужимся, а хату достроим и заживем по-королевски. Бачишь, яка хата будет? - мешая русские и украинские слова заливался соловьем Гнидюк.

Хата, двухэтажный большой дом, и впрямь получилась 'яка', но вымотанной до предела курами, гусями, утками, свиньями, бычками, Светке ничего не приносило радости. Худая, выглядевшая теперь лет на десять старше, Светочка мечтала только об одном - отдохнуть, отдышаться, не вставать хотя бы недельку с петухами, не слышать эти ненавистные до печенок звуки просыпающегося двора. И вся в курах -гусях не заметила, как Гнидюк положил глаз на разбитную, тридцатипятилетнюю соседку - Тетяну.

Так бы и тянулась эта тягомотина, если б не выдержала эта самая Тетяна, вывалившая ей всю правду. Оказалось, что супруг протоптал тропинку к ней давно (там уже настоящая дорога образовалась), обещая, что достроив хату, он возьмет её хозяйкой в дом. Ему загорелось родить ребенка, а поскольку Светка бесплодная, но лихо управляется с хозяйством, то он пока подождет, может, жена сама догадается 'уйтить'

. Сейчас, когда Тетяна точно беременна, стал крутить-юлить, "от она и пришла до Светулёчка. Не станет же она мешать их счастью?"

Светочка и не стала, прижала скользкого Гнидюка:

-У тебя, сволочь, и фамилия подходящая, от слова - гнида!

Тот клялся, божился, что "деньги все пошли на дом, но он непременно отдасть... как они будуть".

С неделю Светка наблюдала за ним, он что-то замышлял, бегал туда-сюда, старался не встречаться с ней. Плюнув на хозяйство, она с раннего утра проследила за ним... То, что увидела, заставило её сложить два и два: оглядываясь и лихорадочно блестя глазами, он о чем-то договаривался с двумя местными отморозками.

Пожалев ревущую на разные голоса скотину, быстро накормив их, она, уже не сомневаясь нисколько, зная, что Гнидюк попрется в райцентр продавать сало, не спеша собрала вещи. Забрала все самое ценное, не забыла прихватить золотые часы и две цепочки гада. Наткнулась в том ящичке, где они хранились, на любопытный документ - оказалось, что они уже два месяца как в разводе.

-Ишь ты, нет тела - нет дела, как говорится, стукнут по голове эти отморозки и отвезут в лес, а эта... сволочь всем будет говорить, что я до матки уехала. А вот на хитрую задницу всегда найдется болт с винтом.

Здраво рассудив, что все эти новые, нераспакованные рубашки, галстуки и прочая женихова одежда пригодится - всегда можно продать подешевле, забрала все и задами вышла на тракт. Остановила попутку и поехала на станцию. Там, опять же, повезло, прибывал поезд на Москву, вот и рванула Светка туда.

-'Москва, она большая, ищите, Мыкола, до посинения'.

Устроилась продавцом на Черкизоне в палатку, снимала в ближнем Подмосковье угол, проработала год, и хозяин её уволил:

-Надо маладой продавэс, ти старый савсэм.

ГЛАВА 9.

И поменяла за два года Светка этих хозяев, не счесть. Потом приладилась закупать на Даниловском рынке фрукты-овощи оптом и продавать у метро. Хозяйка угла - бабуля преклонных лет, любопытная и властная, приглядевшись к жиличке, обмолвилась, что если она будет её обихаживать, то возможно, пропишет в свою покосившуюся хибару. Зная, что родственников у бабки нет - всех пережила - Светка сжав зубы, терпела хозяйские закидоны. Домой к матери - отец уже лет пять как умер - возвращаться не было смысла, младшая сестренка с тремя детьми, её муж и мать в стандартной трешке еле умещались, куда ж ещё и она.

Вздохнув, Светка потащила свою тяжелую тележку дальше, но день как не заладился с утра, так и продолжался. При переходе на другую сторону улицы - машин как раз не было совсем, колесо тележки попало в небольшую выбоину, и застряло намертво. Светка изо всех сил пыталась вытащить тележку, на повороте показалась какая-то навороченная иномарка, из находящегося на этой стороне здания с вывеской - Ч.О.П 'ГРОМ' выскочил что-то дожевывая охранник, и шустро зашагал к застрявшей посреди дороги Светке.

Та в очередной раз дернула тележку, и застрявшее колесо отскочило, тележка завалилась на бок, подъехавшая машина остановилась, получилось что охранник и мужик из иномарки оказались возле Светки одновременно.

-Женщина, ну что же Вы так, тут и перехода-то нет, - сказал охранник.

А второй, весь такой лощенный, со вкусом одетый недовольно проворчал:

-Быков, почему в твою смену вечно случаются какие-то косяки?

Светка замерла, перестав поднимать тележку, голос-то весьма знакомый...

Хлопнула дверца машины с другой стороны, и капризный женский голос пропел:

-Мииилый, ну сколько можно возиться с этой оборванкой? Прикажи охраннику, пусть выкинут её с дороги!!

И на Светку накатило:

-Все кобелишся, Мишенька? По малолеткам пошел?

Лощеный мужик удивленно уставился на неё, приглядевшись, присвистнул:

-Какая встреча... мадам Грицацуева? А нет, Гнидюк, вроде? Да... поистрепали тебя годы, или хитрозадый муженек заездил? - ехидно процедил Тонков.

-Быков, вытащите вы этот воз, а я пока с мадам пообщаюсь.

-Миилый, - заныла красотка, - сдалась тебе эта бабища? Твоя зайка ревнует, - надула она силиконовые губки.

-Мишенька, - не менее сладко пропела Светка, - а ты теперь котик, зайчик, рыбонька или козёлик?

Мужики вытащили тележку:

-Михаил Александрович, может, эту... женщину как бы отправить куда?

-Пока нет, мы немного пообщаемся, давно не виделись с... со стародавней знакомой, - с каким-то азартом в глазах ответил Тонков. - Быков, вызови для мадам такси, за мой счет, разумеется.

Охранники и подружка вошли в здание, бывшие супруги остались одни.

-Ну, вижу я, изрядно потрепала тебя жизнь? - не то вопрошающе, не то утверждающе заключил Тонков.

-Кому что, кому вино, кому кино, ты вот все по бабам. Черного кобеля, как говорится, не отмоешь добела, да и мешочки под глазами приличные. Пить надо меньше, а то случится, мало ли, импотенция, конфуз, и девочки любить перестанут. И, как я понимаю, ни семьи ни детей не завел?

-Завел, не завел, не твоя забота. О, такси, говори, куда тебя отвести, так и быть по старой памяти, спонсирую.

-Благодетель! - задохнулась Светка, и вся накопившаяся за эти годы горечь и злоба на всех и вся прорвались у неё, так захотелось сделать больно этому трахальщику, что она не задумываясь, дождавшись, когда её многострадальную тележку охранники вдвоем погрузят в багажник машины и отойдут, ударила:

-Я, может, и никудыка, а вот ты - кукушка мужского рода, и очень хорошо, что дите без тебя выросло, наверняка, не такая бездушная сволочь.

- Какое дите, уж не от тебя ли? - злорадно отбил подачу бывший.

- Зачем от меня, твоему ребенку уже сколько? - она прикинула, - двадцатник уже есть.

-Какому ребенку? - враз подобрался Тонков, - нет у меня внебрачных, есть дочка, ей только где-то десять-одиннадцать.

- Во-во, даже не знаешь, сколько лет дочке.

-Ты не юли, какой ребенок, - завелся Тонков.

-А такой... к Анне подружка приезжала, молоденькая такая, видать, уговорил её, вот и была она беременная.

-Какая подружка, откуда ты знаешь, что беременная, почему я об этом только сейчас узнаю? Или привираешь, чтобы меня задеть?

-Нет, не вру и очень рада, что хоть так тебя, суку, смогла задеть, за все хорошее. А про беременность её какая-то однокурсница написала на твое имя... - она поперхнулась, видя как карие глаза стали темнеть...

-Так-так... и вы с подружкой перехватили это письмо и ответили в пакостной форме? Зная вашу блядскую натуру, только такой вывод просится.

-Ну и ответили, все равно ведь, ты уже женат был на мне, да и, может, этот ребенок не от тебя, просто женить на себе хотела та.

-Типа тебя? Паскудины вы две! Может, за это и наказывает тебя жизнь? Да и ту лет десять назад видел, вокзальная шлюха.

-А не паскуднее тебя, кобелина!

На этом и расстались.

И ждал Мишку ещё один сюрпрайз. Проводив глазами удаляющееся такси, он судорожно начал шарить по карманам, искать сигареты, забыв, что уже с год не курит. Чертыхнулся, попросил у стоящего возле шлагбаума охранника:

-Дай сигарету!

-У меня только 'Кент'!

-Давай! Парочку!! - Жадно затянувшись, присел на угловую лавочку, не видную от центрального входа, и крепко задумался, не обращая внимания на вышедшего и немного постоявшего на улице дежурного по офису. Догорающая сигарета обожгла пальцы, прикурил вторую... Пожалуй, так лихо ему не доводилось с далеких школьных лет. Сам не понимал, как смог удержаться и не показать этой, сильно изменившейся в худшую сторону бабёнке, что ему реально больно, в сердце как кол вонзили, он абсолютно не представлял, что делать.

Докурив сигарету, тяжело, по-стариковски поднялся и побрел в сторону запасного выхода. Медленно поднимаясь по служебной лестнице, услышал обрывки разговора:

-Нет, успеем, Лапин - мой человек, предупредит, когда твой папик пойдет, он там за углом курит, сидит, задумавшись, что-то ему эта бабка брякнула, он аж побледнел.

И голосок очередной пассии:

-Если б ты знал, как он мне надоел, надоело ублажать, выплясывать перед ним, звать его "милый". Когда уже мы будем вместе?

-Скоро, осталось чуток дожать и все, будет фирма в кармане, а папик, он свое отслужил, пусть выходит в тираж.

-"Вот, Мишка, и прилетело тебе за все сразу, - криво усмехнулся Тонков, - а и поделом,наверное!"

Осторожно ступая, взглянул наверх: сидевшая на подоконнике с задранной до талии юбкой его, оказывается, совсем не его, красотка лихорадочно стягивала с молодого перспективного зама рубашку, приговаривая:

-Скорее, нет сил терпеть!

Мишка кашлянул:

-Приятного секаса!

Немая сцена порадовала, красотка отмерла первой:

-Дорогой, это не то, что ты думаешь!!

-Откуда тебе знать, что я думаю?

Снизу, шумно дыша, поднимался дежурный по офису. Не доходя один пролет, не видя Тонкова, негромко шумнул заму:

-Викторыч! Шеф куда-то делся, вы, это, побыстрее.

-Спасибо! - сказал Тонков. - Мы постараемся!

-Вот бля! - раздалось снизу, и Лапин понесся назад.

-Ну, что, проходим в мой кабинет, поговорим?

В приемной Мишка дал команду секретарю:

-Позвоните на выход, Лапина не выпускать, Быкова ко мне немедленно, и главбуха тоже.

-Значит, надоело меня ублажать, да, милая? Или как там, зайка-попрыгайка?

Заглянул Быков:

-Звали?

-Да! Ты как-то говорил, у тебя мент - хороший друг без работы остался?

-Да!

-Давай его сюда, как можно быстрее, у нас тут интересное кино получается.

-Сейчас позвоню, - Быков вышел в приемную.

-Значит, так, квартирку, цацки, оставляешь там. Забираешь свои тряпки, и через час чтобы и духу твоего не было, попадешься где на глаза - не обессудь, поедешь в свою тьмутаркань, коровам хвосты крутить. Вопросы есть? Нет? Вали, время пошло!

-Быков! - Проводи красотку до ворот, предупреди, что её сюда пускать не надо, её здесь, как говорится, не стояло!

Всхлипывающая, упирающаяся красотка наконец-то ушла, аккуратно поддерживаемая под локоток.

-Ну, а с тобой, перспективный зам, посложнее. Как я понял, под меня копали и успешно? Одно только не учел ты - все активы и все, что у меня имеется, вплоть до последней рубахи, отписано моему ребенку, старшему. Имеется, имеется.

Позвонил по телефону:

-Иван Иваныч, приветствую, Тонков. Ты грозился, у тебя есть толковый ревизор? Да-да, да мне хоть сейчас. Да, очень серьезно, думаю, что скорее всего уголовное, да, жду.

Помолчал, внимательно разглядывая свою "правую руку".

- Ммда, печально! Ну, что, можешь идти, проводим ревизию и по результатам оной делаем выводы, пока свободен.

-Быков! И этого господина на выход, никуда, даже в туалет не пускать. Запрет на вход самый строгий, если кто пустит - штраф в размере пяти окладов, доведи до всех. Лапин где? В приемной? Пусть посидит. Пошли кого-то за сигаретами, вот деньги, 'Парламент' нужен.

Оставшись один, достал из шкафчика початую бутылку коньяка, налил рюмку, выпил, налил ещё, сел и пригорюнился.

-Сорок шесть лет, а итого, как в ведомости бухгалтерской, охренительное, две жены - бывшие, одна, вон, ядом плюется, другая, мало того, что свалила к евреям, так и ребенок теперь усыновленный, не мой. А второй, интересно, кто? Хорошо бы, сын. Ага, разгубастился. Как ты его найдешь, ведь ничего про мать не вспоминается, вроде Аля, а полное имя как? Алевтина, что ли, фамилию тоже в упор не помню, училась где-то в Свердловске? Да, точно, техникум какой-то, или ПТУ, что-то вроде с питанием связано? Ни хрена не помню, и спросить-то не у кого, Анна ещё лет десять назад синюшная была, может, уже и в живых-то нету... короче, облом по всем направлениям. Да и ребенку где-то лет под двадцать, на кой я ему? Если только семья не полная, а так... Полез в компьютер, набрал "техникумы в Свердловске". Три - общественного питания, мукомольный и пищевой промышленности плюс ПТУ. Надо крепко подумать, с Серегой посоветоваться, что ли?

И такая тоска навалилась вдруг на Тонкова, хоть вой.

-И впрямь, кукушка, под полтинник, а ни семьи, ни детей, одни вон тёлки, которым шопинг, кабак и секс нужен. Интересно, какая хоть стала дочка? - впервые задумался папик.

Ревизию или, по-современному, аудит проводила присланная старым знакомым немногословная женщина, лет сорока. Когда она принесла результаты проверки, Тонкову поплохело, он позеленел, и Вере Вадимовне пришлось отпаивать его корвалолом.

-Вот это да! Получается, подпиши я вот этот договор, а я склонялся к его подписанию, и все... остался бы без штанов?

-Однозначно! Я вам ещё нужна?

И Мишка, кто его знает, по какому-то наитию, выдал:

-Я хотел бы... Вы же меня спасли, может, Вы согласитесь поужинать в ресторане со мной? Пожалуйста, очень прошу, не отказывайтесь!

Вера подумала, что-то прикинула в уме:

-Если только в субботу, часов в семь.

-Идет, я закажу столик и заеду за Вами. И, Вера Вадимовна, у Вас на примете нет порядочного бухгалтера? Такого, чтобы не побоялся разгрести все эти завалы, что накрутили мои соратники-сотрудники. А ведь с главбухом мы начинали с нуля. Я на него как на себя надеялся, и в деньгах не обижал... да, противно, плеваться хочется. Спасибо Вам ещё раз, преогромное!

Оплатив её работу, опять долго звонил нужным людям: по результатам проверки завели уголовное дело по статье 292 - служебный подлог и статье 160 - присвоение чужого имущества, совершенного группой лиц - зам, главбух и два охранника. Мишка не стал жалеть никого, избежала этого только его бывшая пассия - успела свалить из Москвы.

Ужин получился удачный. Оказалось, за внешне суровой маской ревизора таится рассудительная, понимающая, какая-то надежная женщина, и Тонков, к своему немалому удивлению, поймал себя на мысли, что не помнит такого, чтобы с женщиной было так надежно-уютно. Он не гусарил, не распускал перья, как обычно, не старался произвести благоприятное впечатление, просто наслаждался общением и незаметно для себя вывалил умеющей слушать Вере всю подноготную.

- Вот, Вера, такой я непутевый оказался. И дети есть, да вот меня для них нету, если дочку имел счастье видеть, то старшего даже пол не знаю. Я почему-то был уверен, что все впереди, а теперь, вот, когда мордой об стол получил, задумался: ведь большую часть жизни прожил, а что имею? Ну, охранное предприятие, квартиру неплохую, машину, всякое другое барахло, не бедствую... Казалось бы, все, что надо, а как узнал про ребенка... Поверите - душа даже не болит, а ноет, спать стал плохо, корвалол, вот, прикупил... И хотел бы узнать про ребенка, а ничего толком не помню про ту девочку, да и боюсь, вряд ли я там нужен кому. А с другой стороны, может, перебивается моя кровь с хлеба на квас, когда я мог бы помочь. Странно, я обычно никому душу не раскрывал, все больше комплименты, а с Вами, Вера, уютно. Можно, я ещё Вас куда-то приглашу?

Стали перезваниваться, иногда выбирались куда-то. Вера не любила ни шопинг, ни кабаки, зато объездили с ней все города Золотого кольца. Тонков, опять же себе удивляясь, постепенно втягивался в совсем другое времяпрепровождение, что радовало, но все сильнее тянуло за душу, что дети, его кровиночки, не знают о нем.

Мишук закончил уже два курса. Учиться было трудновато, но интересно, по усвоенной с детства привычке все доводить до конца, он не отступал от этого правила, радуя и себя, и родителей. Времени катастрофически не хватало, львиную долю съедала учеба, а ещё были тренировки, соревнования. Девушки как таковой у него не было, он, имея перед своими глазами пример Авера с Алюней, не торопился, уверен был, что все впереди. Они с сестренкой, не сговариваясь, пришли к одному выводу: любовь должна быть как у родителей, а такую можно и подождать.

Настя в пятнадцать лет набила, как говорится, руку, и были у неё постоянные клиенты на модные стрижки, что мальчишки, что девчонки. Она подбивала Миньку на что-то новомодное, типа выбритые виски или ещё чего, но братец, воспитанный и впитавший все привычки своего самого лучшего бати, как отрезал:

-Насть, я с детства стригусь, как папка. Менять ничего не собираюсь. У тебя, вон, постоянный клиент имеется, - кивал он на младшенького.

Младшенький же приезда Миньки ждал с огромным нетерпением, и ходил за ним хвостиком - мама, папа, Настька,- все были на втором плане, главным в его жизни был Минечка.

Собрался, наконец, в тридцать семь лет жениться их дядька Серега. Серый, прочно обустроившийся и осевший в столице, жену нашел в Смоленске - был в командировке там и встретил свою Аннушку. У них с Чертовыми дела шли неплохо, оба крепко стояли на ногах.

В девяносто девятом по весне Алька много дергалась и переживала, особенно, когда узнала о бомбардировке града Ниша в Сербии. В Караганде сходили с ума Поречные, сидевшие, как говорится, на чемоданах, собрались ехать в Россию, назад, в Набережные челны, но не имеющие вестей от своих Стоядиновичей.

В начале июля Минька, гуляя вечером с Филюнькой, восседавшим как всегда на шее у брата, издали увидел идущих со станции мужчину и женщину с двумя детьми. Пара часто останавливалась передохнуть из-за множества сумок и чемоданов.

-Пойдем, братишка, поможем?

-Да!

Подойдя ближе, Мишук изумленно остановился, осторожно снял братика и, взяв его за руку, почти бегом полетел навстречу семье.

Измученная, какая-то серая женщина устало подняла голову, глядя на приближающегося молодого человека, и вдруг, взвизгнув совсем как Настька, рванулась ему навстречу.

-Минька!! Минечка, это ты?

-Я, Валя, я, - он бережно обнимал когда-то такую высокую для него, а сейчас чуть повыше Настьки Валюху.

Та расплакалась:

-Боже, не верю своим глазам, Минька. Ты такой огромный.

- Драган, привет!

Драган крепко обнимая его тоже сказал:

-Добре вырос, син.

-Михайлик, какой ты большущий стал!

Сильно стесняющийся Михайлик застенчиво обнял своего тезку:

- Я тебья мало помню, помладите был.

-Здравствуй, Любица! Какая ты красивая!

Маленькая Любица, светленькая, с Валюхиными глазками полностью оправдывала свое имя - такая нежная, совсем как цветочек, тоже стеснительно посматривала на Миньку. А Валюха нацеловывала Филюньку:

-Маленький Аверушка, какой ты славный!!

Аверушка сначала надулся:

-Я большой, в группе выше всех мальчиков. А ты Валя, да? Мама плакала и ругалась на каких-то гадов-натов.

И ввалились к Аверам нежданно-негаданные Стоядиновичи, вот уж где было слез и радости!

Стоядиновичи, пережив страшную бомбежку, по настоянию матери Драгана, она просто не стала слушать доводов сына, можно сказать, взашей вытолкала их, собрались в спешке за два дня.

-Езжайте в Руссию, дети не должны гибнуть под бомбами, если наладится жизнь - вернетесь, я стара, мне не страшно, а внуки должны жить, и жить спокойно!!

Вот и ехали через пол Европы Стоядиновичи почти месяц, здраво рассудив, что в Караганду ехать нет смысла, а в Горнозаводске их всяко примут и найдут, где разместить.

Узнав про смерть деда, опечалились оба - "Многославнен бях дядо".   Алька сказала:

-Его квартира, перешедшая к Сереге, пустует. Зимой ещё мамка приезжает, живет в ней, а летом её из Медведки не выгонишь. С жильем проблемы не будет, да и с работой что-то придумаем. Самое главное, вы живы! Эта неизвестность с ума сводила.

Стоядиновича Михайлика с легкой руки Настьки мгновенно стали звать 'баскетболистом', в свои шестнадцать он был тонким, звонким и высоким. Если Любица в силу небольшого возраста - девять лет, не особо зацикливалась на пережитом, то Михайлик не сразу привык, что пролетающие изредка в спокойном и мирном небе самолеты не несут угрозы. Первое время он, услышав гул самолета, зажимался и спешил уйти под деревья, но Настька не была бы Аверушкой, если бы не расшевелила его, и недели через три Михайлик, или попросту, Миха, ходил за Настей как Филюнька за Мишуком.

Алька и Валюха посмеивались, намекая, что, похоже, быть им родней вскорости. -Жалко, Валь, твоего Михайлика, ведь будет им вертеть как захочет моя оторва.

Валюха посмеивалась:

-Подожди, это он пока. Как освоится, тогда посмотришь, там упертая сербская кровь взыграет ещё не раз, пока у него словарный запас невелик, но все впереди.

И, конечно же, в школу Миха пошел в один класс с Настькой, - "няма значения, заштото годину теряю". А до этого в августе в Медведке полностью отошел от пережитого, там были Чертовы детки, вот это трио, - Настька, как всегда, третья оторва - полностью и расшевелило Стоядиновича. Он перестал дергаться от громких звуков, привык к гулу самолетов, но никак не мог привыкнуть к костру. Пояснил с помощью слов и жестов, что "огон-много плохо".

Любица подружилась с Филюней, детки дружно играли, читали, рисовали, а Драган мучился кошмарами.

Приехав в Медведку, попал в крепкие объятия своих 'русски приятэли', расчувствовался:

-СССР и Югославия - двете страны были, я мэчтал, ви за мои гости, посмотреть моя красивый страна, не думать за такое горе эх, политика, гадост, проститутки!

-Драган, самое важное - вы живы. Мы вот надеемся, что все придет в норму, тоже не могли представить, когда вы уезжали, что такой бардак случится, - задумчиво сказал Васька, - крутимся вот как можем. Ты не переживай, мы вас точно не бросим, как говорится, поможем всем миром.

Первого сентября пошли сербины в русскую школу, первые полгода было сложно из-за языка, потом и Миха и Любица стали бегло говорить по-русски, а на Новый год приехали Валюхины Поречные - 'русски дядо и бабо'.

Баба Люба облила слезами всех, долго нацеловывала мужиков Стоядиновичей, а на внучку не могла наглядеться.

Дед Коля же выдал сразу:

-Любица и Люба - одно лицо, ай, Драган, угодил!

Драган работал в строительной бригаде, которая строила коттеджи и дома для новых русских, мотался по всей необъятной Пермской области, Валюха пошла на хлебозавод, все как-бы понемногу наладилось. Дед Поречный обещал, как приживутся на новом месте, вытащить их в Набережные Челны - Камазовский завод-то держится на плаву.

Аверы же крепко задумались - Миньке исполняется двадцать лет, что подарить своему замечательному сыну?

Ванька тут же выдал:

-Чё голову себе морочите - подарим ему от всех компьютер самый навороченный, мужик нам всем дорог.

Серый же, прикупив себе новую 'Ауди', задумал отдать Миньке свою совсем неплохую иномарку.

-И будет наш Авер - упакованный жених, - посмеивался Чертов. Там, глядишь, Витек чего надумает, со своего полковничьего плеча.

Витек с Галинкой служили аж в Улан -Удэ, но не жаловались. Витьку предстоял перевод и, скорее всего, в подмосковную Кубинку. Доронины наконец-то решились на второго, Галинка летом должна родить.

Егору уже тринадцать, пора, парень наш от дяди Авера что ли почерпнул страсть в кулинарии, такие блюда готовит, закачаешься, - хвастался Витек. - Говорит, что только шеф поваром хочет стать, а я и не против, это в СССРе хотел, чтобы сын по моим стопам пошел, а при нынешнем бардаке... не получилось у нас, у всех троих продолжить служить Родине, не судьба.

Филюшка собирался в первый класс, в подготовительной группе его хвалили, он все так же старался делать все как Минечка, а братик в школу пошел, умея и читать и писать. Аверы уже привыкли, что Минька для мелкого высший авторитет.

У Серого со дня на день ждали прибавления, он смеялся:

-Вот точно, родится мужик на Восьмое марта! - Так оно и вышло,родился Даниил Сергеевич Цветков утром в женский день.

А после праздников получили Аверы письмо от папашки.

-Чего хоть сейчас-то потребовалось от нас? Столько лет не вспоминал, вон, даже на письмо о смерти деда не ответил! - раздражалась Алька.

-Узнаем сейчас, не кипятись, - успокаивал Авер.

Папашка написал, что умерла его жена и дети должны связаться с его падчерицей Ириной, чтобы определиться с наследством.

-Странно, какое ещё наследство, мы с Серым тут при чем? - удивилась Алька.

А вечером позвонил Серега. К нему на фирму явилась вся такая супер умная отцова падчерица и начала, по выражению Серого, гнуть пальцы:

-Да вы никакого отношения к маминой квартире не имеете, да я отслежу по компьютеру все папины расходы, если он вам что-то отправит, судиться буду с вами.

-Стоп, дама! Я вижу Вас первый и, очень надеюсь, последний раз. Папа он для Вас, вот и разбирайтесь с ним. Нам ни Вы, ни мамина квартира, ни что там ещё у вас имеется, абсолютно не нужны. И где же Ваше хваленое воспитание, которым родитель не уставал хвастаться? Воспитанные люди с порога не начинают пугать судами. Он отец Вам, но никак не нам с сестричкой, на будущее потрудитесь вести себя прилично. Вы не со слесарем ЖЭКа говорите и не на Черкизовском рынке находитесь. Идите, как говорится, с Богом!

-Там, Аль, ларчик просто открывался: папашка и его жена имеют совместное жилье, двушку, переделанную из кабинетных комнат какой-то конторы. Жена умерла, он подсуетился, оформить квартиру на дочку, а оказалось, ещё два наследника прямых имеются, вот они и заволновались. А чё, Аль, может, встанем в позу, хай на три части делят 'наследство'?

-Не тронь, оно не воняет. Я эту супер великолепную дочку не видела, и на фиг мне всё это дерьмо видеть и слышать? Серега, мы маленькие не пропали, а сейчас оно нам надо?

-Я пробил по своим каналам, у дамы два мужа имелось, два развода, деток нет, карьеру делает, жесткая, беспринципная, хамка, людей оценивает по благосостоянию.

-Вот-вот, от такого дерьма подальше, а то заняться больше нечем, как с этой красой разборки устраивать?

- Я, Аль, пошутил, неприятноё впечатление оставила эта встреча, с размаху вступил в дерьмо. Хорошо, ты на Урале, а то б и к тебе приехала пальцы гнуть.

Авер в кратко-вежливой форме ответил, что семья Аверченко на квартиру и прочее не претендует. Опять пришло письмо, что совсем нет у дочки уважения к его сединам, он-де старается, переживает за детей ...

Мамка взяла это письмо в Медведку:

-Я, пожалуй, отвечу сама!

Что уж там было написано ею, но больше ни папашка, ни его хамоватая падчерица их не беспокоили.

-Саш, я, наверное, грешница. Ну нет у меня к нему ничего, ни злости, ни обиды, чужой во всем. Нам с Серым он в детстве был бы нужен, а сейчас о чем можно с ним говорить? Про внуков, которых ни разу не захотел увидеть, или только про погоду и виды на урожай?

К концу учебного года Минька позвонил и сказал, что немного задержится - будут студенческие соревнования по всяким видам борьбы, с их факультета отправляют в Москву десять самых результативных, он сразу же после соревнований приедет. Болеть за Миньку пришли Чертовы всей семьей, даже баба Оля собралась, Серега с Аннушкой, оставив своего трехмесячного сыночка на тещу, и Евсееич.

Когда представляли судий, Ванька как-то напрягся.

-Афанасьев Сергей Алексеевич - судья международной категории, - озвучил диктор, и Чертов узнал Серегу - самого центрового друга Тонкова.

-Блииин, ведь наверняка этот гад тоже приперся. Они ж не разлей вода по жизни, ну, будем поглядеть, авось пронесет, Мишук у нас на Авера больше помахивает. Ну, Минька, давай, не посрами фамилию!!!

И Минька дал, выиграл вчистую все встречи. Соревнования длились уже третий день, Миньке предстоял финал и все - можно ехать домой. Он так по всем соскучился.... столько много надо было рассказать бате, полюбоваться на ставшую совсем взрослой Настюху, посидеть в обнимку с мамкой, и видеть восторженные глазенки мелкого. Объявили финал, и Мишка пошел на ковер, соперник попался достойный- студент из Бауманки, но Миньке помогло батино упорство, и взмыленный, умотанный на нет, он даже не сильно обрадовался победе - одно желание было, душ и спать...

Тонков выбрал-таки время посмотреть на соревнования. Сам немного занимался в училище, да и интересно было посмотреть, как судит новоиспеченный судья - друг Серега. Вера тоже выкроила время, Афанасьев забронировал им места на первом ряду. Ребята боролись азартно, было много новых приемов, и Тонков с огромным удовольствием смотрел соревнования.

Объявили последнюю пару:

-Волков Андрей, МГТУ им.Баумана, Аверченко Михаил, БГТУ Военмех.

Два достойных соперника долго боролись на равных, но тот, который Аверченко, как-то более расчетливо-рационально боролся, и Тонков искренне болел за него. Так и вышло, Аверченко победил. Уставший, взмокший, он как-то нерадостно поднял вверх руку, и соскользнувший рукав оголил интересную родинку, чуть выше локтя.

- Надо же, смотри, Миш, родинка один в один как у тебя, бывает же так, - удивилась Вера.

Тонков отмахнулся:

-Так уж и один в один? Тебе показалось.

Победителя окружили вопящие подростки, какие-то мужики, женщины... и среди них Тонков увидел стародавнего сослуживца - Ваньку Чертова.

-Я знакомца увидел, пойду, поздороваюсь, ты со мной?

-Да, пора уже и уходить, давай побыстрее.

-Вань, здорово, сколько лет сколько зим? - хлопнул он Чертова по плечу.

Удивленный Иван, обернувшись на голос, как-то странно поморщился:

-Здравствуй, Миш!

Тонков поинтересовался, что и как, мужики общались, а Вера невольно обратила внимание на то, что Чертов как-то незаметно пытался загородить победителя от Тонкова. Она вгляделась повнимательнее в молодого человека и чуть не вскрикнула - совсем недавно Тонков показывал ей фотки себя молодого, и стоящий перед ней победитель уж очень походил на Тонкова.

Она потянула Мишку за рукав:

-Да-да, пойдем! Ну Вань, бывай!

Вера же, отведя Тонкова к выходу, вывалила:

-Миш, мне кажется, этот мальчик, Аверченко, твой сын, родинка такая же, и он очень похож на тебя молодого, ну, на тех фотках, что в в училище, ты и он одно лицо.

-Не может быть! - ахнул Тонков, рванул назад, догнал уходящих, дернул Чертова за руку:

-Вань, это мой сын? - Он кивнул на победителя.

-Ты чё, белены объелся? Какой на хрен твой сын?

Рядом тут же оказался светловолосый, тоже не хилый такой мужик.

А из-за их спин раздался голос Мишука:

-Вань, Серый, ну чего вы, дайте мне поговорить с этим... господином. Когда-то же надо прояснить всё, тем более родителей здесь нет, пусть они останутся в неведении.

-Ты уверен, Мишук?

-Да.

-Смотри, козлина. Я тебе бошку назад в две минуты заверну, - прогудел Чертов.

-Ваня, пятнадцать минут, не кипиши.

-Что Вам конкретно надо?

-Ну, как же, - растерялся Тонков, - я совсем недавно узнал, что у меня есть взрослый ребенок.

-И что дальше?

-Хотел бы узнать тебя поближе, сын.

Ребенок в два шага оказался возле него, ухватил за ворот рубахи и, легко приподняв, прижал к стенке:

-Слушай сюда, падла, я тебе не сын, не был им и НИКОГДА НЕ БУДУ. У меня есть самый мировой и лучший на свете батя, а ты ко мне никакого отношения не имеешь.

-Но я же не знал, что ты родился.

-А как же письмецо, написанное по твоей просьбе, где ясно и понятно написано, что мало ли с кем могла переспать мама, и чужих детей на тебя не хрен вешать? Слышь, дядя, два раза говорить не буду: отвали, ты мне не нужен!

Ии...извини, - просипел придушенный Тонков, - я хотел бы помочь, как-то компенсировать...

Мишук печально улыбнулся:

-Взрослый, вроде, мужик, а такую хрень несешь. Мне от тебя ничего не надо, хочешь кого-то облагодетельствовать, вон, в детский дом игрушек-шоколадок купи. Я Аверченко до мозга костей и по-другому не будет!! Прошу по-хорошему, не лезь к нам, роди себе парочку деток и живи, наслаждайся.

- Минь, - выглянул светловолосый, - ты скоро?

-Иду! - Минька отпустил ворот рубашки Тонкова, и тот закашлялся, - мы тут с дядей текущий момент прояснили, надеюсь, он все понял.

-Ну, а не понял, то мы конкретно поясним, - прогудел Ванька, тоже вышедший из-за угла. - Утешай себя тем, что ребенок, обзываемый выблядком по твоей прихоти, вырос настоящим мужиком.

-Вань, я не знал, думал...

-Кто ж тебя, болезного, просветил-то?

-Светка встретилась недавно, они то проклятое письмо с Анной написали, неужели б я своего ребенка бросил?

-Вот сучка, все бы гадить, никак не уймется. Да нет никакого своего ребенка у тебя и не будет. Мишук же тебе сказал, он у нас такой, у него слово-кремень. Не в тебя, однако, и баб без разбору не трахает.

Все ушли, а Тонков устало опустился на корточки, спрятав голову в ладонях, таким и застала его заждавшаяся Вера.

-Что, что они тебе сделали?

-Абсолютно ничего. Самое хреновое, что я не нужен. Ладно, пошли!

Поговорил с Афанасьевым, тот тоже сказал:

- Не хрен лезть, куда не просят. Двадцать лет, это не двадцать дней, у пацана своя жизнь, хороший отец, он его на тебя никогда не променяет. Увидел, узнал, вот и успокойся, женись, вон, на своем ревизоре и правда роди себе парочку.

-Родили бы, да не может она иметь детей.

-Тебе как-то до лампочки были дети, что вдруг отцовские чувства взыграли? Правильно он тебе сказал, как бабы говорят, "не та мать что родила, а та, что воспитала". Вас, гражданин, как говорит моя дочка, тут рядом не стояло. Не, а чего ты хотел, пацану не семь лет, его навороченными игрушками не купишь, я бы убил, если б кто в мою семью полез.

-Серег, ты чего ?

-Да ничего, примерил на себя ситуацию, на моего ребенка и вдруг какой-то залетный претендует? Не лезь, ты для него - чужой и родным, хоть тресни, не будешь. Я тебя тридцать лет знаю, и похоже, права была твоя жена, Алина, кажется? Не семьянин ты. Может, и хорошо, что у Веры деток не будет, живите для себя. Вон, пол России объездили уже, Европу посмотрите, а парня не тронь, сам ведь понял, что не твой он.

-Ни хрена ты выдал, столько лет копил?

-Да не копил я, все надеялся, что вот-вот и станешь ты хорошим мужем, а ты все по бабам, ведь не случись тогда Светки, разорила бы тебя куколка.

Тонков долго размышлял и втайне от всех, даже от Афанасьева, написал завещание - все движимое и недвижимое имущество в случае его кончины отходило Аверченко Михаилу Александровичу.

А Мишук, Чертов и Серый договорились, что Аверам про это знать не обязательно, особенно Саше с его больным сердцем. Минька панически боялся за него, батя был монолитом, базальтовой скалой для них, а ещё лучшим другом и советчиком в непростых иногда ситуациях - слово Авера было законом для сына. И столько раз мысленно поблагодарил деда за "упреждение".

ГЛАВА 10.

Минька, приехав к Чертовым, долго отсыпался, а потом ему устроили праздник...

На большой кухне - Чертовы обожали собираться там - был накрыт стол, в центре стояло огромный торт с цифрой 20, все радостно загомонили, поздравляя его с прошедшим днем варенья.

Было много тостов, Ванька выдал целую речь:

-Минь, или тебя уже Михаил Александрович величать? Минь, я тебя с малолетства знаю, ты вырос на моих глазах, горжусь тобой!! Ты радуешь не только своих обалденных родителей, но и всех нас! Пусть в жизни у тебя будет поменьше тревог и препятствий, везения тебе во всем, встретить такую же пару как у бати, или у меня. Будь счастлив, здоров и удачлив. Мы, Чертовы, от мала до велика, тебя любим и искренне гордимся тобой!

Долго обнимали и расцеловывали смущенного Миньку. Ванька с Натахой задарили ему новейшую модель телефона "Моторолла", баба Оля - теплый красивой вязки джемпер, Чертушки - навороченный брелок, и мужскую туалетную воду, а Серый отдал документы на машину.

Минька растерялся:

-Я... у меня нет слов... спасибо... Я вас всех обожаю!

-А чего, Минь, рванем на Урал автопробегом? У нас как раз поездка в Медведку намечается, Дашку вон жених ждет-не дождется! - хитро глянул папа Ваня на дочку. Да и баба Варя истомилась без своих бандитиков. У тебя права с собой? Серый доверенность оформил на тебя и погнали? Мам Оля, ты с нами или на поезде?

-Нет, сын, я поездом, там хоть полежать можно, вы молодые, вот и езжайте.

-Я тоже поездом, - вдруг выдала Натаха.

Ванька, поднесший стакан к губам, поперхнулся: -Коза-дереза, это то, что я думаю и давно жду?

-Да! - смутилась Наташка.

-Ребя, наливай! - заорал вдруг Ванька, - быстро!

-Чего ты всполошился? - удивилась Ольга Евсеевна. -А того, торжественно объявляю, что в семье Чертовых скоро будет пополнение, мы беременны! Ухх, может, опять парочку родим? Все, синхронисты, вы теперь старшие, и чтоб было так же, как у Аверов, маленький или маленькие любили вас, как Филюня Мишука

-Куда нам до Мишука? - проворчал Димка, - он вон какой разумный. А у нас в поле ветер гуляет... Ладно, ладно, чё дересся, - отклонился он от очередного подзатыльника отца, - будем, будем примером. А здорово, мелких воспитывать согласен.

-Минь, пока ты спал, мы твоих подробностями твоей победы порадовали, мелкий там вопил...

-Очень соскучился по всем, - разулыбался Мишук, - как сто лет не видел, когда поедем?

-В принципе, все готово, завтра поутру и рванем, а вы там нам торжественную встречу готовьте, -повернулся Ванька к Натахе, глядя на неё восторженными глазами. - Дети мои, покажем нашей мамке, как мы её любим?

-А то! - дружно откликнулись детки, - это мы завсегда.

И поехали утречком на Пермь, через Ярославль, Кострому и Киров. Чертовы, Минька и Серый ехали не спеша, часто останавливались в понравившихся местечках, много фоткались, купались и, переночевав в небольшой гостиничке, утром были в Перми.

Всем большим коллективом ввалились к Славиным, переехавшим к тому времени в большой просторный дом, неподалеку от Камы. Аркадий Иванович, все такой же шустрый, с гордостью показывал гостям свои хоромы.

Минька покружил немножко беременную Полюшку:

-Ну что, невеста, не дождалась меня? А когда-то не отлипала, за ручку вот водил тебя.

Миниатюрная, невысокая, метр пятьдесят два сантиметра, Полюшка, смеясь, сказала:

-Минь, ну с тобой мне лесенку надо было иметь, я ж тебе до пупа.

Минька с его сто восемидесятью шестью сантиметрами роста и впрямь выглядел гигантом рядом с ней. - Ладно, ладно, оправдывайся теперь.

Побыли денек в Перми, попарились в баньке, поели шашлыков и утречком по зорьке рванули домой, что такое двести с небольшим километров до дома?

А дома Миньку опять ждал накрытый стол, повисшая на нем Настюха, прыгающий от нетерпения Филюнька и самые лучшие и любимые в мире родители.

-"Господи, и как этот потасканный мужик мог подумать, что я когда-либо позволю назвать меня его сыном, когда у меня такой Авер есть!" - изо всех сил стискивая родные плечи, подумал сын.

Чуткий Авер, обнимая его, спросил тихонько:

-Сын, что-то случилось?

-Не, бать, я так соскучился по вам, наверное, взрослею и понимаю всё чётче, что, как говорится, "большое видится на расстоянии". Я вас так люблю, родители!!

-И мы тебя, сыночка, гордимся и хвастаемся тобой.

-Перед кем, мам? - с нежностью смотря на свою маму Алюню, спросил сынок.

-А перед моими обожаемыми одноклашками, они посмеиваются: "Аль, стареешь, хвастаться научилась, мы и так знаем, какой Минька, рядом ведь рос, не в Америке".

Ванька посмеивался и называл Стоядиновича сватом, "баскетболист" серьезно запал на Дарью Ивановну, да и у той проявлялся ярко выраженный интерес к Михайлику.

-Я не против, зять свой, почти доморощенный, проверенный, а то приведет какого-нибудь прощелыгу. А чё, Драган, опять вторая международная семья у тебя выходит?

Стоядинович-младший подтянул знания в русском языке и усиленно готовился поступать в УПИ, на факультет информатики, вот и сейчас он доставал 'будущего тестя', как прикалывался Ванька, вопросами, связанными с компьютерной техникой.

Мишук, взяв Филюньку, отправился к деду. Возле оградки, на лавочке сидел сильно сдавший за последний год Редькин. Обнялись, Егорыч откровенно любовался Авером.

-Мишук, как ты возмужал, совсем взрослым мужчиной стал!!

Посидели, помолчали, Минька вздохнул:

-Так деда не хватая, яго словечек, бурчания, подначивания, любопытства, я все никак не привыкну, что его нет. Иной раз забудусь, думаю, деду надо позвонить, а потом так тоскливо становится.

-Дед твой, Минь, такую большую и сложную жизнь прожил, ведь и грамотешки-то как у воробья было - пять классов, а смекалкой и обаянием Господь не обделил. Миш, ты прости меня, ведь это я присоветовал ему сказать о... другом, небось обида в душе есть?

- Филюш, вон на том бугорочке цветики красивые, добеги, сорви для наших девочек!

-Ща, Минечка! - ребенок побежал собирать цветы в букет.

Минка проводил его взглядом и вздохнул:

-А он деда смутно помнит. Насчет того дядьки... Виделся я с ним вот недавно, на соревнованиях, имел несчастье увидеть. Знаете, Иван Егорыч, сто раз деду сказал спасибо, что упередил. Говорят, родная кровь, она узнается... ни фига - какой-то потасканный мужик сыном назвал. Я малость его придушил, попутно объяснив, что сын я только своему папке. Наоборот, хорошо, что я знал, и ещё лучше, что этот не заявился сюда, у бати сердце и так больное, да и родители наши, как сиамские близнецы - у одного неприятности, второй чернее тучи. А так, не знают и хорошо, пусть живут, не дергаясь.

-Думаешь, не станет надоедать?

-Вряд ли, вроде я доходчиво пояснил, что мне он не нужен, никакой. Наоборот, после, так сказать, очной встречи, я батю своего до дрожи в сердце люблю. Я вот не помню, чтобы он на нас троих когда-то орал, отлупил, всегда 'четкий разбор полетов' и ясное осознание своего поступка, который потом точно не повторишь. Честно, Иван Егорыч, мы с Настькой оба мечтаем, вот бы нам такие половинки найти, чтобы примерно как у них было. Одно этому мужику в плюс можно поставить, не дай Бог, женился бы на маме, и Авера не было бы у нас, а так, судьба классно распорядилась, и вам с дедом спасибище, что меня в известность поставили.

-И что, ты не расстроился, когда узнал?

-А чего мне переживать? Авер - мой папка был есть и будет, а до того мне дела нет - чужой.

Подбежал мелкий с большим букетом:

-Минечка, я все-все цветы сорвал.

А Минечка засмеялся:

-Вспомнил, как Чертову помогал. Первый раз к Наташе с букетом вместе ходили, я дарил, а Ваня побаивался идти один, подозревая, что ему этим букетом прилетит.

Посмеялись, неспешно пошли домой. Аверы проводили Редькина, и не знал Минька, что это был их последний разговор, умер в конце сентября любимый всем районом их партийный секретарь.

.

У Чертовой козы-дерезы наступила чУдная пора, Ванька и синхронисты угадывали каждое её желание, носились с ней, как с хрустальной вазой, она ругалась, но мужики были непреклонны, Дашка же была вся в любви и немного филонила.

- Вань, ведь прибью во гневе, ты меня ещё с ложечки покорми, видишь же, нет токсикоза, я сама не ожидала, пока без проблем, вот в Медведке схожу к теть Пане, что она скажет.

Их совсем старенькая акушерка отошла от дел, но до сих пор консультировала будущих мам и каким-то шестым чувством определяла пол ребенка без УЗИ, ошиблась пару-тройку раз за сорокапятилетний акушерский стаж.

Натахе же сказала:

-Срок пока маленький, но быть мальчику, по всем приметам.

Ванька обрадовался:

-Сашка, мы точно как вы, два сына и дочка, один Витёк отстал, сачкует полковник, только второго родит.

Полковник 'родил' через несколько дней-мужика второго.

Ванька подвел итог:

-На нас троих восемь детей, ха, как говорил когда-то лучший экономист СССР-Косыгин, каждая семья должна родить по три ребенка, чтобы родителям было чем выплачивать пенсию. Мы с тобой, Авер, программу выполнили полностью. А твои, Алюнь, одноклашки подотстали, кроме Васьки, тот вон уже дедом стал. Блин, как время быстро летит, вот недавно только в училище поступали, а уже Миньку женить пора.

-Конечно, в двадцать лет, а то перестарком будет! - проворчала Алюня, - он у нас мальчик серьезный, может, твой Диман ещё вперед женится, вы, Чертовы, все шустрые, как веники.

-Алюнь, фамилия-то обязывает, - чмокнул её в щёку Ванька.

На семейном совете Чертовых было принято единогласное решение: если родится пацан - быть ему Сашкой, в честь дяди Авера.

-У меня есть предложение - рвануть всем большим колхозом в Оренбуржье, а конкретнее, в Соль-Илецк, там соленое и грязевое озера есть, дядька уж больно хвалил, сказал, почти как Мертвое море по составу. Малость подлечимся, вы-то ещё девушки-молодки, а мы с Авером на следующий год в возраст баб-ягодок входим, по сорок пять стукнет. Надо бы косточки старые подлечить, как вам такая идея? -озвучил Иван вечером за дружескими посиделками. - Стоядиновичу российскую глубинку другую покажем. Там ближе к Казахстану совсем другая природа, лесов таких нет, поля огромные с пшеницей.

Собрались ехать все, кроме Сереги, он уезжал домой, в Москву.

-Мы на следующий год, если вам понравится, съездим, Данюся подрастет, тогда.

Поехали, предварительно проверив-прощупав все машины, большой колонной. Присоединились Петька с семьей и Гешка с Маней, а в Свердловске должен уже ждать Дрюня, вот так и ехали колонной из пяти машин: Ванька с семьей, Стоядиновичи на Аверовской копейке, Аверы с бабой Ритой, на своей, прикупленной полгода назад бэушной Аудюшке, Минька с Гешкой и дочкой, и бабой Олей, Петька на восьмерке. Дрюня уже ждал их на выезде из Екатеринбурга, в придорожном кафе, перекусили и через двенадцать часов, к вечеру, были на месте.

Маленький, обычный провинциальный городок с небольшими домиками и несколькими озерами в те годы ещё не имел бешеной популярности и был по-своему уютным. Расселились в двух частных домах, а с утра пошли на озера.

Вот где было море восторга у детей, они лежали, бултыхались, пытались погрузиться в воду поглубже, но их выталкивало наружу. Мужики и дети освоили новый вид спорта - пробежку от озера Развал, самого соленого, до озера Дунино, с минеральной водой, пятьдесят метров не расстояние.

Бабульки строго следили, чтобы все ребятишки не находились в солевом растворе больше 20 минут и обязательно одевали очки.

За пять дней, что были в Соль-Илецке, облазили все окрестности, побывали на всех остальных озерах, на грязевом озере Тузлучное долго хохотали, глядя на всех чумазых, строящих забавные рожицы. Понравились местные молочные продукты, по вечерам жарили шашлыки, дурачились, пели, сходили пару раз на дискотеку, там отрывались все от мала до велика.

Минька с его ростом, широкими плечами, спортивной, без единой жиринки фигурой, пользовался у барышень бешеной популярностью. Родители обсмеялись, когда на белый танец пригласить его подошли аж пять девушек.

Выручила Алюня:

-Девочки, извините, чтобы никого не обидеть, он потанцует со мной.

Авер во время танца любовался своими такими ладными и красивыми женой и сыном. Минька, видя такое усиленное внимание к себе, быстро сделал ноги, уведя с площадки всю 'мелочь' во главе с Филюней. Старшие же остались до конца, тряхнули стариной на полную катушку.

Всем соленое озеро понравилось - даже бабульки почувствовали улучшение своего состояния. Повеселел и Гешка, он незаметно для себя разговорился с женщиной на пляже:

-Аль, черт её знает, но у нас разговор такой получился, житейский, даже как-то она мне понравилась.

-Координаты хоть взял?

-Взял, взял, она, вон, в Казахстане живет, тут же граница теперь есть.

-Геш, может, судьба? Маня что говорит?

- Маня сказала - клёвая тетка, разрешаю покадриться. Она учительница, есть ребенок - пацан, восемь лет, разведенка. Не знаю, что может получиться из этого?

-А ты не спеши, сам же знаешь - "судьба, она и на печке найдет". Вон, мы с Авером, - и развело, и свело, в конце-концов, приросли намертво.

-Аль, а Минька твой, гляди, как у женского полу популярен, другой бы не удержался, каждый день новую обнимал, а он чистый Авер, не разменивается. Повезло тебе, Альк, с ним.

- Не то слово, я каждое утро просыпаюсь и спасибо небесам говорю за него, за то, что деток таких имеем, а особенно за Миньку.

-Знаешь, я если что выгорит с Антониной, тоже постараюсь для её пацана нужным стать, пример-то имеется перед глазами. Мы вот с ребятами как-то говорили, у нас у всех такое впечатление, что Сашку знали с детства, он такой свой, и учти, если будешь на него орать или наезжать, мы все на его стороне.

-Наедешь на него, как же! Он, чуть что, меня в охапку и не отпускает, пока у меня весь пар не выйдет.

Больше всего поездкой были довольны Стоядиновичи, как выразился Драган:

-Душу отпустило, а то внутри большой булижник был!

Он тосковал по своей Сэрбии, но умом понимал, что семье здесь лучше.

Первого сентября пошел в первый класс Филипп. На линейке Михайлик Стоядинович посадил его на плечо и торжественно-счастливый младшенький Авер, раздуваясь от важности, звонил в школьный колокольчик-начался учебный год. Настя и Миха заканчивали учиться, а Филюнька начинал. И опять взгрустнули Аверы, вспоминая своего неугомонного деда, как он, суетясь и волнуясь, провожал каждый год сначала Миньку, а потом и Настюшу, в школу, как хвастался успехами унучечков перед всеми.

А в конце сентября случилась большая беда. У первого Васькиного внука обнаружился порок развития мочевой системы, Пермские медики порекомендовали поехать в Москву. Там, после тщательного обследования, посоветовали операцию, в Росси этот метод лечения только начинал развиваться - лучше в Германии, больший процент успеха.

Узнав стоимость операции, Бутузовы впали в уныние, Васька ходил чернее тучи, девки его уливались слезами, Авер с неделю смотрел на поникшего Ваську, а потом зажал его в углу:

-Колись, что у тебя случилось?

-Да, Саш, неприятность большая, чего я вас расстраивать буду? - отнекивался Васька.

-Понял, значит нужна Алюня.

-Не Саш, и Алюня тут бессильна. - Совсем повесил голову дед, но потом все-таки поделился своим горем.

-Мальчонке-то три месяца, такой забавный, смышленый и вот... эх, блин, врачи говорят, что излечимо, особенно, на ранней стадии, но где ж такие деньги взять?

Конечно же, Авер тут же позвонил Алюне, та расстроилась, но сразу сказала:

-Саш, то, что для Настьки отложили - отдаем?

-Конечно, до лета дочке немного да соберем, а тут малыш больной.

Ребята, узнав про беду, тоже, кто сколько мог, скинулись, Санька Плешков, Чертовы и Серый не остались в стороне, не хватало пятнадцати тысяч евро. Ванька с Наташкой сломали всю глову - у кого бы перехватить, уж больно драконовские проценты, если брать кредит, да и дефолт девяносто восьмого года еще не забылся. Дядюшка добавил пять тысяч, а вот десять висели в воздухе.... время поджимало.

-Знать бы хоть на месяц раньше, заказали бы меньшую партию компов. А сейчас как откажешься, неустойка будет охренительная, - торопливо жуя в кафешке напротив офиса, чертыхался про себя Чертов.

-Иван Георгиевич, здравствуй! Можешь уделить мне десять-пятнадцать минут твоего времени? - со спины подошел Тонков.

Ванька дернулся:

-Что за манера со спины заходить? Будь я не в кафе, ты бы уже на земле валялся.

-Извини, побоялся, что, увидев меня, уйдешь.

-Что тебе хочется?

-Вань, я очень прошу тебя, расскажи немного про Мишу, ведь спать не могу.

-Слышь, Тонков, он тебе все конкретно сказал, что ещё? А парняга наш слово держит всегда.

-Да я не буду лезть никуда, но хоть немного расскажи, как он рос, какой он?

И столько тоски было во взгляде главкобелино части, что Ванька хмыкнув сказал:

-Рос он нормально, серьезный был всегда, разумный, ответственный - весь в своего батю. Толковый, в десять лет уже помогал ремонтировать тачки, парняга - золото!

Зазвонил Ванькин телефон:

-Да! Да! Никак? Ну мы бы к двадцать третьему февраля точно с Вами расплатились, естественно с распиской. Может подумаете еще, ребенку всего три месяца... Жаль, до свидания.

Ванька в досаде треснул рукой по столу:

-Вот гадская ситуация!!...

-Вань, можно поподробнее, что случилось? Что-то с маленьким ребенком?

-Тебе-то какое дело?

-Ну, а все-таки?

-Да, малышу операцию надо срочно в Германии делать, а вот, хоть тресни, не хватает десяти тыщь евриков, с миру по нитке собрали девяносто, - десять никак, придется в кредиты залазить.

-Вань, давай, я добавлю эти деньги, есть у меня свободные, на Европу отложенные, да что я не заработаю что ли?

-Чё, серьезно, ты? Не зная, кто и что, а может, я тебя развожу?

-Разводил ты, помнится, только подруг своих, а с мужиками не было такого.

-А я, может, изменился? Не, ты не шутишь?

-Я так понял, это кому-то из близких или родни Миши требуется помощь, могу я за двадцать лет внести посильную лепту, хоть не ему, но помочь?

Ванька задумался. Долго молчал:

-Слышь, Тонков, все равно не смей к Миньке лезть.

-Я ж тебе сказал.

- Пошли в офис, расписку напишу.

-Я через часок привезу нужную сумму, тогда и поговорим.

-Чудеса, Господи! - пробормотал Ванька, проводив глазами Тонкова, - вот уж откуда не ожидал помощи, так от этого....

Тонков не подвел, где-то через час с лишним привез деньги, Ванька протянул ему расписку...

-Вань, я не совсем последняя сволочь, есть и похуже меня, не надо мне расписок. Пусть малыш выздоравливает, а деньги что, как говорится, "деньги - навоз, сегодня нету - завтра воз". Одна просьба, Вань, про Мишу могу я иногда хоть немного узнавать? Почему, кстати его так же назвали?

-Да случайность, Алюня хотела Егорушкой, когда сынок родился, она, увидев его, поразилась, что очень похож на тебя, ну и выдала 'Мишка', и уснула вскоре. Акушерка подумала, что она так ребенка назвала, мамке Алюниной сказала, та и записала его Мишкой. И чтоб ты не питал иллюзий, что у неё неземная любовь к тебе осталась, сразу скажу - у них с Авером все на одной волне, без слов друг друга чувствуют. Минька, вон, всегда говорит, что хотелось бы жениться, и как у родителей чтоб было.

-Авер, Авер? - протянул Тонков, - постой, это Сашка, что с нами служил в Мамедии?

-Да, он самый!

-Надо же... а ведь он мне когда-то говорил, что-то про... как же это? Вспомнил, он сказал, что я как соперник отвалился. - Он поморщился, - это когда я, дурак, на Светке Сергеевой по залету.. Помолчал и сделал неожиданный вывод:

-А и правильно, ну женился бы я тогда на ней, а у обоих в голове ветер, обиды, непонятки, бабы опять же... Только бы жизнь друг другу исковеркали, а так и у Али, и у ребенка нормальная семья и жизнь, признаю. Хоть это мне как серпом по яйцам, - он как-то горестно вздохнул, - но честно.

-Рад, Тонков, что ты не совсем падла, - пробурчал Ванька.

-Да падла, Вань, настоящая, вот только увидев взрослого Мишу, задумался, а не увидел бы... Ладно, держи меня в курсе, как пройдет все у маленького мальчика. Как его зовут-то?

-Дениска.

-Вот, у Дениски.

-Обязательно, я тебе прозвонюсь по-любому. Спасибо тебе душевное от всех нас. А нас не так и мало, кто по копеечке собирал, там в поселке все бабульки с пенсии по тыще принесли, а для них тыща - это немалые деньги, школьники немного собрали, местные, в общем, всем миром.

-Радует это, Вань, не все очерствели душой, и спасибо тебе, что дал возможность хоть так, но к жизни Миши прикоснуться. Сыном он мне запретил его называть, чуть не удушив. Авер уже тогда серьезный мужик был, вот и другой, - он запнулся, -...Авер, настоящим вырос. Ещё раз спасибо!!

Он пожал Ваньке руку и ушел. А Ванька долго крутил головой:

-Вот ведь как бывает в жизни, проняло бабника. Хорошо, что тебе, Иван Чертов, такая коза-дереза встретилась и затмила всех своими труселями в поцелуйчиках, а то ты сейчас Тонков-2 был бы. Тьфу-тьфу, и синхронистов бы не было, и Саньки. УЗИ же подтвердило, что ещё один Чертов мужик будет! Ваня, ты красава, после себя аж двух 'продолжателев хвамилии', как говорил дед Панас, оставишь. Надо пойти свою козу-дерезу потискать, чёт соскучился я.

-Вань, ты чего сидишь, тащишься? - заглянула в кабинет коза-дереза.

-Иди сюда скорей!

-Что, Вань?

Чертов крепко её обнял:

-Две новости, одна хорошая, другая - очень хорошая.

-Ну-ка, ну-ка?

- Хорошая - деньги для Дениски нашлись, а очень хорошая - я тебя люблю и сильно соскучился.

-Когда хоть успел? Вроде утром только 'наскучался'.

-Э-э-э, когда оно было, утро-то, чёт меня приперло...

-Вань, - тая в его объятьях бормотнула Наташка, - ведь белый день. У тебя, небось, совещание в три?

-Отменю, ну их всех на хрен! Могу я с собственной женой понежиться? Да и дома синхронисты вечно не вовремя врываются, - оба захохотали, сколько их было, таких пикантных ситуаций...

А у Тонкова случился неожиданный вечер.

-Вер, а давай дитенка усыновим-удочерим, поженимся и будем жить как нормальная семья?

-А чем мы сейчас не нормальная семья? Или смена фамилии мне что-то новое даст? А насчет дитёнка, -она как-то покривилась, - кого удочерять, они же в детских домах все уроды или неизлечимо больные, опекунами становятся только недальновидные людишки.

Тонков подобрался:

-Ну почему же, есть ведь и нормальные, молодые девицы бросают например.

-Ты уверен? Да сто врачей тебе напишут, что здоров. А гены гнилые? Вон, у меня на родине знакомые -пара за сорок бездетная взяли четырехмесячного ребенка, тряслись над ним, он с четырнадцати лет стал воровать, убегать из дома, потом вообще связался с поездными, этими, каталами или как их там ещё -картежниками, и ты мне такое предлагаешь?

-Ну есть же сейчас и искусственное оплодотворение, а нет, тебе это на подходит, ещё это... когда другая рожает за деньги? - с каким-то нездоровым блеском в глазах произнес Тонков.

-А ты знаешь кто будет его вынашивать, может она хроник какой?

-Кароче, ни один вариант тебя не устраивает? А я сегодня одному вот такому больному ребенку как бы помог, дал десять тысяч на операцию в Германии.

-Десять тысяч рублей? На какое время и какой процент? - деловито спросила Вера.

-Ты будешь разочарована, без процентов, деньги - евро, а время - как в мультике про Винни-Пуха, - он зажал нос и проговорил голосом совы, - "без-воз-мезд-но".

-Что? Какому такому ребенку, твоих приятелей?

-Нет, - уже наслаждаясь чем-то, ответил Тонков, - просто маленькому трехмесячному, там всем миром собирали.

И узнал Тонков про себя много нового:

-Ты что, совсем лох? Да тебя, дурака, развели по-полной? Почему ты со мной не посоветовался? Я бы хоть проверила, кто и почему? А как же поездка в Эмираты, я всем уже нахвалилась, что мы летим в Дубаи, за шубой и золотом.

- О как! Ты же говорила, что не такая, как мои молодые шалавы, у тебя другие ценности?

-Одно другому не мешает, шуба моя уже старая, пять лет, хочется что-то новомодное приобрести. Миша, давай позвоним тем, кому ты деньги дал, скажем, что обстоятельства изменились, а? - Вера потянулась его обнять.

Смотря на неё потемневшими глазами, он ловко уклонился от обнимашек:

-Да, обстоятельства действительно изменились, вместо тепла у меня опять пусто-пусто. Печально, но лучше так...Ну что, собирай вещи, я тебя провожу.

-Куууда?

-Домой к тебе, в Медведково.

-Ах так? Да ты... - и понеслось...она красочно и с удовольствием поясняла ему, какой он козёл и прочее.

Мишка, не особо вслушиваясь, ходил по квартире, собирая её вещи, бросая все в большую сумку без разбора: тапки, белье, косметику, вазочки, салфеточки....

-Ишь, ты, сыночка он нашел! Да кто знает, твой ли он, может, нагулянный, а ему, лоху сказали...

-Стоп, не ты ли первая обратила внимание на него, родинки одинаковые, одно лицо?

-Мало ли, чего я сказала, ты же с одними шалавами трахался, вот и...

-Все, хорош! Одевайся! - У Тонкова не было даже злости, одно сплошное удивление: - Как же ты так ловко притворялась?

Вера всхлипнула:

-Миш, я от обиды лишнего наговорила, давай мы немножко побудем порознь, остынем и все решим.

-Пошли, время позднее, надо выспаться и тебе, и мне.

Приехав из Медведково, сидел Мишка на разворошенной кухне, курил и думал, ходил из угла в угол, опять курил, пока от табачного дыма не стали слезиться глаза. Распахнул настежь окно и долго стоял, глядя на спящий город, заварил себе крепкий чай, типа чифиря, напился, посмотрел на время - спать ложиться не было смысла - половина шестого утра, и такая злость его обуяла! Плюнул на все и сдуру начал наводить в квартире армейский порядок, вспомнились курсантские годы. Он тер и отмывал все подряд, набрал ещё три пакета разной ненужной ерунды, решив пока не выбрасывать, может, что понадобится 'подружке Вере', затем поехал на работу.

Весь день в каком-то отупении что-то говорил, что-то делал, а в четвертом часу позвонил Ванька Чертов:

-Миш, привет, в шесть пятнадцать провожаем в Берлин наших, они с поезда на поезд, подъедешь? Поезд 013, вагон 7, жду, вокзал Белорусский.

Тонков мгновенно подорвался. На вокзале, еще не дойдя до седьмого вагона, увидел небольшую разномастную компанию, над головами которых возвышался гигант-Чертов.

-Здравствуйте! - подошел Тонков к ним.

-Здорово, Миш, ещё раз. Вот, знакомься, это Даша - наша мамочка, это Валентина Ивановна - бабуля. А это - наш Дениска.-

Ванька бережно держал на руках малыша, который круглыми глазенками глядел на окружающих. Мама и бабушка, одетые совсем скромно, с волнением уставились на него.

-Спасибо Вам огромное, материнское, - сдерживая слезы, сказала старшая.

А младшая, измученная, с огромными синяками под глазами, добавила:

-Мы уже отчаялись, время-то поджимает, спасибо!

-А можно... - сам удивляясь себе, - ...вашего малыша подержать? - попросил Мишка.

-Держи, - прогудел Ванька, - может, прилипнет, и своего родишь, мы, вон, за третьим собрались! - он кивнул на высокую, симпатичную женщину, с небольшим животиком, возле которой стояли подростки мальчишка и девчонка лет пятнадцати, зеркально отражающие друг друга, разным был только рост.

Тонков бережно взял ребенка на руки и, вдохнув запах молочка и ещё чего-то, чем пахнут младенцы, как-то остро вспомнил, что держал когда-то вот так свою дочку. Малышок не плакал, а внимательно разглядывал новое лицо. Динамик проговорил женским голосом, что посадка заканчивается, Ванька и знакомый уже, светло-русый мужик, подхватили вещи и коляску и пошли в вагон вместе с бабулей. Тонков все так же держал ребенка,наслаждаясь этим.

-Мишк, роди себе такого же, здорово с ним смотришься! - опять повторил вышедший Ванька.

-Даш, давай в вагон!

-Даша, может быть, Вы сообщите и мне, как пройдет операция? Просто сделайте прозвон, а я перезвоню Вам? - с огромным сожалением отдавая малыша, попросил Тонков. - Очень мне Ваш мужичок понравился.

-Да, конечно, Михаил..?

-Александрович я.

-Обязательно, Михаил Александрович, мы вам так благодарны!!

Долго махали вслед отъезжающему поезду, потом Тонков, разглядев как следует близняшек, изумился:

-Вань, они же одно лицо с тобой.

-А то, знак качества, как я говорю, правда, конопушечка? - обратился он к жене. Та кивнула, как-то ласково-интимно улыбнувшись мужу, и у Тонкова засосало под ложечкой. Он остро позавидовал Чертову - у него так не случилось.

А ещё через неделю у него был настоящий шок... Позвонили с передачи "Жди меня". Он, было, подумал что это розыгрыш.

-Да бросьте вы! Кто меня может разыскивать? Я не терялся, все прекрасно знают, где я и что я. Единственно, допускаю, что может кто-то из давних сослуживцев, и то вряд ли, не разыгрывайте меня, пожалуйста.

-Михаил Александрович! - вежливо спросила у него девушка, представившаяся сотрудником передачи, - Вы позволите подъехать к Вам ненадолго?

Тот подумал, прикинул и согласился, вызвал своего неизменного Быкова для подстраховки и стал ждать "гостей". Те очень быстро добрались, и ввалилось к нему в квартиру трио с видеокамерой. Шустрая девица с порога спросила:

-Вы так и не догадались, кто Вас разыскивает?

-Нет, не имею представления!

-А фамилия Перельман Вам ничего не говорит?

-Нет.

-Софи Перельман?

-Да нет же, вы меня с кем-то путаете. Быков, давай, гостей проводи.

-Подождите минуточку, - воскликнула девица и шумнула куда-то на площадку, - Софи, идите сюда!

-Какая ещё Софи? - успел подумать Мишка. - У меня сроду бабы с таким именем не было.

А в дверях появилась молоденькая девчонка лет четырнадцати-пятнадцати и замерла, пристально глядя на него.

-Малолетка какая-то! - пронеслось у Тонкова в голове.

А малолетка нежным таким голоском с явным иностранным акцентом сказала:

-Привет, аба!

-Здраствуй..те! Вы ко мне?

-К тебе, к тебе, - из-за девчонки появилась... симпатичная женщина, - не узнаешь?

Мишка моргнул, пригляделся повнимательнее и охренел... вместо, как он помнил, невзрачной, серой мышки - Алины, в дверях стояла цветущая женщина.

-Это?.. Алина? Ты?

-Она самая!

-А девочка... это..?

-Да, твоя дочка - Соня.

Мишка сбледнул, ему резко не стало хватать воздуха:

-Быков, принеси водички, что-то мне нехорошо!

Быков шустро метнулся на кухню, приволок стул и водичку. Мишка обессиленно опустился на стул, жадно выхлебал воду, посидел,закрыв глаза, потер левую сторону груди....открыв глаза, спросил:

-Вы мне не кажетесь, это правда вы здесь?

-Надо же, какие мы впечатлительные стали к пятидесяти годам! - хмыкнула бывшая жена.

А Мишка, тяжело поднявшись, не обращая внимания на жену, уставился на дочку, которая также внимательно смотрела на него, его карими в крапинку глазами. Все притихли, только стрекотала видеокамера, непутевый отец и его большая дочка не сводили глаз друг с друга.

-Можно... - хрипло прокаркал, потом прокашлялся и повторил Мишка, - можно я тебя хоть обниму?

Он как-то робко смотрел на девочку, и увидев в его взгляде что-то такое, понятное только ей, она кивнула и сама шагнула к нему. Он осторожно, едва касаясь, обнял её, а девчонка, как-то странно всхрапнув, прижалась к нему:

- Ты на меня совсем похож!

А Тонков, полуприкрыв глаза, верил и не верил, что, вот, в его бережных объятьях находится его, ЕГО!! - дочка.

-Надеемся, что дочка и папа не разочаруются друг в друге! - в камеру сказала шустрая девица, добавила что-то ещё, - "ищите и верьте..."

Они откланялись. Мишка не вникал, он опять опустился на стул:

-Ноги не держат!

Верный Быков приволок валидол. Алина, видя, что бывший действительно плохо выглядит, попросила отвести Мишку прилечь где-нибудь:

-А то помрешь, увидев ребенка, виноваты останемся!!

-Сонечка! - попросил Мишка. - Ты можешь немного со мной посидеть?

-Алина, вы, наверное, голодные? Там, на кухне посмотри, а я пока, извини, не в форме.

И впервые с тех давних одиннадцати лет Алине стало жалко этого гада, она кивнула и пошла на кухню.

-Сонечка, я не вправе что-то спрашивать, но как вы меня нашли?

Ребенок, перевирая окончания слов, пояснила, что давно хотела увидеть своего настоящего папу, тем более, что мама всегда говорила - она один в один настоящий отец и внешне, и по характеру. Внешность, да, похожи они сильно. Она, Софи, в этом убедилась уже. Девочка оказалась и впрямь как папа, было в ней то же обаяние, чем грешил в молодости Мишка.

Сердце потихоньку отпускало, но как же заныла его душа:

-Мудак, про этого-то ребенка ты знал, и сам же позволил её удочерить!

В комнату заглянула Алина:

-Если тебе полегче, пойдемте на кухню, надо поесть всем.

Алина, не мудрствуя лукаво, поджарила рыбные стейки, нарезала салат и сварила кофе.

-Послала твоего Виталика в магазин за хлебом и тортиком, надеюсь, оплатишь?

-Какая ты стала? - Вместо ответа сказал Тонков.

-Какая бы не стала, оплатишь ,или мне придется?

-Я жадным не был никогда, тебе ли не знать?

Прилетел запыхавшийся Быков.

-Виталик, садитесь, тоже поешьте, - пригласила Алина, - наверняка, ведь голодный.

-Да я... - замялся тот.

-Садись, не умничай.

Все ели, а Тонков смотрел на них, ему кусок в горло не лез - просто хотелось сидеть и вот так смотреть на дочку и бывшую, долго-предолго. Потом расположились в зале, разговаривали, дочка и папаша быстро нашли общий язык - они, перебивая друг друга, с обоюдным удовольствием общались.

Алина сидела в стороне и с грустью понимала, этот вот... оказался её дочке по душе, зов крови сказался. А Тонков, с опаской поглядывая на Алину, боялся только одного, что вот встанут сейчас и уйдут они от него, а он взвоет волком.

-Алин, вы где остановились-то?

-В гостинице.

-Может, ну её, они сейчас дорогущие. У меня места много, может, поживете, а? Буду рад, если согласитесь.

Дочка тут же повернула голову к матери:

-Мам, давай, а? У него так тут хорошо и места много.

Стесненная в средствах, Алина все-таки не упустила возможность помучить этого гада, но видя, что он опять непроизвольно потирает левую сторону груди, сжалилась.

-Ладно, согласна, но...

-Понял, понял, не волнуйся, все будет замечательно.

Он показал Алине, где что лежит, предоставил ей возможность делать как и что она хочет, а сам все не мог наговориться и наглядеться на Сонечку.

Утром новоиспеченный папаня проснулся от вкусных запахов, потянулся, улыбнулся, а потом загрустил - явно ведь не для него старается Алина.

-Блин, а ведь детей мне родили женщины с перекликающимися именами Альбина-Алина, в этом что-то есть. Только я, дурак, не усек вовремя.

Умылся, побрился и пошел на вкусные запахи.

-Доброе утро! - засиял он, увидев и мать, и дочь на кухне, - что вы так рано вскочили?

-Привыкли, - пожала плечами Алина, - мы ранние пташки. Соня утром на тренировку, я на работу, вот и здесь встали по привычке.

-Сколько вы в России будете?

-Через три дня домой.

-Что так быстро? - опечалился Тонков, - может как-то можно продлить?

-У нас билеты на обратный рейс.

-Я поменяю? - предложил Тонков.

-И не жаль на нас тратиться? - съехидничала Алина, а дочка захлопала в ладоши:

-И ты мне всю Москву покажешь? И мы везде побываем?

-Везде побывать не получится, Москва, она большая, да и денег у него не хватит, с твоими-то запросами, - пробурчала мамка.

-Да, дочь, я постараюсь как можно больше вам показать. Давайте определимся, сколько вы сможете ещё здесь побыть, давай паспорта, билеты и я поеду менять сразу.

Про себя же твердо решил, что пару дней, если позволит работа жены, он ещё накинет. -Мама, а может? - заикнулась дочка.

-Не может, - покачала головой Алина, - ну, дней десять у нас есть.

-Хорошо, документы давай, да я погнал.

-Пап, а можно с тобой?

-Если мама не возражает, то конечно. Очень вкусно все, спасибо, я как-то привык на полуфабрикатах, не заморачиваться, а сегодня - праздник для желудка. Алин, вот деньги, в соседнем переулке большой супермаркет, если что-то надо прикупить, не стесняйся, только тяжести не таскай. Позвонишь, я прикуплю. Вот телефон, я туда свой номер забил.

-Пап, а мне?

-А тебе заедем и купим.

Ребенок запрыгал:

-У меня дома есть, но он старенький, хочу новый.

- Все, поехали.

И поехали сначала в офис, где Мишка, напыжившись и важничая, представил всем свою дочь. Потом поехали в авиакассы, и тут у Тонкова щелкнуло:

-Соня, а почему вы только на пять дней прилетели?

Соня помялась, потом сказала:

-Пойдем в кафе, посидим, я что тебе скажу, ты только маме не говори.

И слушал Тонков рассказ дочки. Оказалось, что полгода назад, её приемный отец, Наум Перельман, по нелепой случайности погиб. В кафе, где они сидели с коллегами во время обеда, заскочили двое в масках с автоматами и просто расстреляли посетителей. Наума тяжело ранило, и через три дня он умер. Баба Циля начала каждый день устраивать скандалы, обвинять маму, постоянно кричать на них, что русские ей не нужны, пусть катятся в свою Россию, мама попала в больницу, пока там лежала - потеряла работу, а Соня решила написать в "Жди меня". Папу нашли быстро и прислали билеты, благодаря каким-то спонсорам. А Соня совсем не хочет возвращаться в Израиль, ей так понравилось у папки, столько много места, и папка добрый. Нет, Наум не обижал её совсем-совсем, но и он, и баба Циля вздыхали, что мама никак не может родить им своего ребенка. Папа только чтобы маме не говорил про это, а то она плакать опять начнет, она до больницы совсем красавица была, сейчас вот похудела и редко смеется.

-Пап, а ты бы согласился, чтобы я с тобой жила?

-Конечно, дочь, я был бы очень счастлив.

-А мама говорила, что я тебе совсем не нужна.

-Папа твой - самый распоследний дурак на земном шаре был, дурее не бывает. Как думаешь, если мы хитренько так попробуем уговорить маму остаться, у нас получится?

-Ну, - дочка забавно скривилась и почесала нос, - замуж за тебя она точно не пойдет, она всегда про тебя говорит, что ты - козлина, а придумай чего-нибудь, а? Не хочу я опять слушать, как баба Циля кричит все время. Мамочка хотела уйти жить в другое место, но платить теперь нечем, даже за мои тренировки, пенсии папы Наума не хватает.

Мишка похолодел, представив, как будет жить его только что обретенная дочь, и твердо сказал:

-Я очень постараюсь убедить твою маму жить здесь, ну, хотя бы как квартиранты у меня.

Ребенок подскочил к нему и, дернув за руку, заставил подняться, а затем повис на его шее:

-Я знала, знала, что ты хороший, что ты меня полюбишь!

У Тонкова защипало в глазах...

-Значит, билеты пока не берем?

-Нееет!

И поехали отец и дочка покупать телефон, девочке хотелось самый-самый, ведь папин подарок. Долго и тщательно выбирали, потом поехали домой - забрать маму и побродить-поездить по Москве.

Мишка внутренне сильно напрягался, зная, что Алина совсем не рада его видеть, но заради дочери был готов на всё.

-О, Тонков, как тебя прижучило! Но так хочется, чтобы хоть один ребенок так и смотрел на тебя с восторгом, а не обзывал падлой.

Забрали маму, долго мотались по Москве. Мишка хитренько сумел затащить их посмотреть какие-то джинсики для дочки. Там выбрав для дочки, заставили примерить бурчащую маму, и вышли из фирменного магазина с пакетами. Пару дней так и было, Мишка, забросив все дела на зама, старался, и ещё как, понравиться жене, которая все так же, с недоверием, смотрела на его поведение.

И вечером, на четвертый день, не выдержала, пока Соня увлеченно общалась с кем-то в компе - конечно же папа разрешил,- спросила:

-Тонков, не юли только, скажи честно, зачем тебе все это? Зачем ты дочку заваливаешь подарками, она же тебе как-то не нужна была?

Мишка долго молчал:

-Как бы тебе сказать? Полтинник приближается, пора бы и поумнеть, так наверное и случилось со мной. Я как заново родился, увидев дочку. Понимаю, ты сейчас мне не веришь, да и как можно поверить, когда я, - он передернулся, - вел себя тогда, как сволочь. Не могу и не знаю, как просить прощения за то время, но если бы ты смогла поверить мне, что я теперь сделаю все, что в моих силах для ребенка. И, Алина, подумай, может, останетесь у меня? Нет-нет, я не претендую ни на что, ну как бы квартирантами, что ли, дочке же здесь нравится. Подыщем тебе работу, я напрягать и лезть в твою жизнь не буду, подумай? Даже у закоренелых преступников есть возможность покаяться. Если сможешь даже не простить, а просто сосуществовать рядом - буду счастлив!! Есть вариант другой - купить вам квартиру, но, - он тяжело вздохнул, - но я бы не хотел вас отпускать, это такое счастье слышать смех дочки. Пожалуйста, поверь мне, я никогда ничем не клялся, но сейчас...

Он опять непроизвольно начал тереть левую сторону груди:

-Странно, никогда не болело сердце, а в последнее время валидол в кармане таскаю, укатали сивку..

. -Ага, чужие бабы.

Он с тоской взглянул на неё:

-Ну почему ты раньше такой не была, пару раз бы по морде настучала тогда, что ли?

Алина пожала плечами:

-Наверное, была ослеплена, что ты, такой видный мужчина и на меня,как ты говорил - серую мышку, обратил внимание, вот и боялась до дрожжи потерять, любовь, блин, неземную.

-А твой муж, он какой был, извини, если я не туда лезу?

- Наум? Он Соньку как раз и вытащил из всех её болячек, я-то долго в себя после родов приходила. А Соньку диатез замучил, простудные, мы ж из больницы не вылазили, да ты в то время дома почти не появлялся, где тебе такое помнить?

Мишка только вздохнул:

-Нечего мне сказать.

-Ну и предложил Наум мне замужество и переезд в Израиль, а там - Мертвое море чудо сотворило. Она быстро окрепла, из вялого, апатичного ребенка превратилась в шуструю хулиганистую, отдали в пять лет в плаванье, теперь уже и не упомню когда болела, даже простудой. А ты даже ни разу не поинтересовался, как там твоя, теперь вот обожаемая дочка? И когда пришло согласие на удочерение, я себе слово дала - никогда тебя не видеть, а вот видишь, как жизнь завернула. Наум погиб, у нас с дочкой проблемы, но ничего, должны выгрести.

-Давай-ка уже не выгребать, а жить нормально, я не бедствую и вас смогу обеспечить, прошу из-за дочки, давай все-таки попробуем?

- А твои девочки? Думаешь, я позволю ребенку знать, что её папаня - страшенный кобелино?

-Нет никаких девок и дам и не будет, слово даю.   -Хотелось бы поверить!!

ГЛАВА 11.

Через несколько дней Чертовым из Германии позвонила Даша, сказала, что малыш прооперирован, три дня уже как, состояние нормальное, прогноз положительный, они с мамкой надеются, что все плохое позади, просила передать всем благодарность за помощь, позвонить на Урал, успокоить всех.

Аверы после Ванькиного звонка тут же передали в Медведку, что операция успешная, а Васька вскоре удивил поселок. Съездил на нижний склад, купил за копейки целый грузовик горбыля и обрезков досок, две недели возились с зятем - стучали, строгали, колотили во дворе, в субботу приехавшие одноклашки, Авер, Санька Плешков, Дрюня, дружно взялись что-то мастерить.

К вечеру возле водокачки, на людном месте, выросла интересная детская площадка. Для детишек здесь были и качели и карусели, горки большая и поменьше, песочница, шведская стенка, домик бабы-яги и, конечно же, в воскресенье все детишки и бабульки были возле этого городка. - Ай, Вася, уважил, какой же ты молодец! - хвалили его все.

А Васька, опять удивив, низко поклонился:

-Я никогда не смогу расплатиться со всеми вами за моего маленького внука, это моя скромная благодарность жителям нашим, я не мог даже предположить, что вы поможете!

-А на миру, Вась, и смерть красна, мы ишшо не совсем зверьми-от стали, - сказал дед Вайнт. - От нас не убыло много-от, а внучок, вишь ты, поправится и будет на горках твоих попку занозить!

Многие бабульки прослезились, нашлись желающие покрасить все краской, и радовала площадка больших и маленьких яркими красками. Председатель поссовета, Пал Захарыч, сменивший ушедшую на пенсию, бессменную Лилию Васильевну, договорился с руководством завода в соседнем поселке - привезли песок для песочницы, малышня оттуда не вылазила. Сколотили несколько скамеек, и бабульки тоже устраивали посиделки, кто приглядывая за детьми, а кто и просто пообщаться.

А Васька и зять жили весточками от своих женщин, и новости тут же узнавали все, они радовали, мальчик успешно поправлялся, мужики ждали своих женщин с нетерпением, народ местный гордился, что смогли помочь маленькому Дениске.

У Аверов опять был первый класс, и опять папа занимался с Филюней, Настюшка колебалась какой институт выбрать, ей хотелось и на информатику, и иняз привлекал. Подумав, решила, что вот Минька на каникулы приедет и вместе выберут.

Алюня потихоньку готовилась к сорокапятилетию своего Авера, он собрался уходить на пенсию.

Гешкина Антонина приезжала на Новогодние каникулы с сыном. Мальчик такой тихий, стеснительный, немедленно был взят в оборот Маней, Любицей и Филюнькой. Они днями пропадали на улице - строили ледяную крепость, рыли какие-то ходы-лабиринты в глубоком снегу, учили Игорька ходить на лыжах, катались на картонках, с визгом и криками съезжая с раскатанной горки оврага. Вечером дружно собирались у Аверов - сидели у компьютера, по очереди играя в стрелялки, или смотрели телевизор. Мальчишка перестал стесняться и немного осмелел.

Маня дала добро:

-Можешь жениться - теть Тоня нормальная!

Тонков сумел-таки уговорить Алину переехать в Россию. Она долго колебалась, совсем не верила в его 'благия намерения', но все перевесила его забота о дочке. Он загорался от одного взгляда на дочь, Сонька же, предательница, тоже не отлипала от него, у них постоянно были какие-то серьёзные разговоры, вместе сидели у компа, иной раз спорили до хрипоты, видно было, что оба тянутся друг к другу и наслаждаются общением.

Когда его девочки улетели в Израиль - сделать все дела, забрать вещи и документы, вот тут Тонков и вправду взвыл. Ни на работе,ни дома ему не было покоя, он очень боялся и дергался, понимая, что Алина может в любую минуту передумать, на фига он ей такой пакостный, ведь в каждом его слове она искала какой-то подвох. Постоянно названивал дочке, та щебетала и заверяла, что они не передумали, пусть не придумывает себе всякие ужастики. Он, поговорив с Соней, немного успокаивался, а потом вскакивал посреди ночи в холодном поту, снилось ему одно и то же: Алина, презрительно смотрящая на него и с расстановкой говорившая:"Пошел ты, Тонков, на....!!'

Несколько раз звонила Вера Вадимовна, он что-то незначащее отвечал, ни на что не соглашаясь. Она не поленилась, приехала в офис - дома Тонков категорически не желал никого видеть из женского полу -долго и упорно пыталась объяснить,что он её не так понял, что она согласна на усыновление хоть двух детей сразу.

Вполуха слушая все эти признания в любви, он другими глазами смотрел на неё, не понимая, что его привлекло в этой изворотливой женщине.

-Алинка намного лучше, естественная. Не хитрит и такая вся... не думай, падла! - мысленно ругнулся сам на себя Тонков, - сглазишь ведь!

-Все понятно, Вера, только вот насчет детей... поздновато!

-Только не говори, что очередная выдра беременна от тебя! - воскликнула та, - я, между делом, проверила твою сперму на предмет зачатия - там вероятность совсем маленькая, поизносился ты, по чужим передкам болтаясь. Три процента из ста, - со злорадством сказала Вера, - так что, миилый, довольствуйся тем, что я тебя всякого принимаю.

-Вот даже как? Сильна, Вера Вадимовна, недооценил я тебя, признаю! - ухмыльнулся Тонков. - Но, дорогая, пардон, есть у меня ребенок, за которого я, оказывается, пасть порву любому, невзирая на пол и возраст. Я понятно-доходчиво объяснил? А с тобой... как говорится, "Ботинки жмут и нам не по пути!"

-Что ты как дебил выражаешься?

-Могу и культурнее: у меня есть дочь, четырнадцати лет, славная, добрая и, что самое главное - и внешне, и характером похожа на меня. И ребенка, заметь, своего, ни на кого менять не буду!

-Ой, да ладно, вот за углом увидишь ножки от ушей и юбочку по самое не хочу и побежишь, ты ж супер- кобель.

-Хорош, - он хлопнул ладонью по столу, - не скажу, что очень рад был видеть Вас, Вера Вадимовна. Извините, дела не ждут! Всего Вам доброго и удачи!

-Хам и сволочь! - были последние слова подруги.

-Да, Мишка, совсем ты дебил, тридцать лет роешься непонятно в чем, ни хрена не видя под носом!Господи, только бы девочки мои приехали!!

В ближайший выходной собрался на Таганку, нашел женский монастырь, где народ часами стоял, чтобы попасть к Святой Матроне, выстоял многочасовую очередь и впервые в жизни истово просил только одно:

-Помоги, Матушка Матронушка, обрести своих девочек и семью!!

На работе львиную долю проблем и дел решал за него незаметно ставший нужным Быков, бывший поначалу простым охранником и производивший впечатление тормознутого. Мишка много раз порадовался, что не уволил тогда его, несмотря на давление со стороны своего ушлого зама. Звонил несколько раз в Германию, там готовились к выписке - Дениска выздоравливал, что немного успокаивало.

Соня в очередном разговоре шепотом сказала, что у них немного не хватает денег для покупки билетов, мама у него просить не хочет, собралась немного подработать, месяца два, а она, Соня, совсем не желает оставаться здесь хоть на неделю!

Папашка, предусмотрительно оставивший копии паспортов своих девочек - а он в мыслях уже по-другому и не называл их - тут же рванул за билетами, и через десять дней, перед самым Новым годом, волнуясь и переминаясь с ноги на ногу, ждал прибытия самолета. Наконец объявили, что совершил посадку самолет... Мишка подобрался, смотрел на выходящих пассажиров и не мог унять бешено стучащее сердце.

Маленький вихрь по имени Соня налетел на него и закружил:

-Папка!! Я приехала!! Насовсем!!

Папка часто-часто моргал и судорожно сглатывал, крепко обнимая дочку.

Алина, внимательно наблюдающая за их встречей, очень удивилась. Этот непробиваемый, блудливый, циничный мужик - с трудом сдерживал слезы?

-Надо же, как припекло? Похоже, таким козлам детей надо показывать после десятилетнего возраста, маленьких, пищащих они не воспринимают. Может, и впрямь, Сонька где-то в глубокой глубине у него человеческие чувства откопала? Но как же трудно, почти невозможно поверить ему после всего?Господи, только бы дочке было хорошо, а я на работу пойду - в его пентхаусе комнат много, постараюсь пореже на глаза попадаться.

-Здравствуй, Алина, рад, что не передумали! - Он оглянулся назад, на верного Быкова и взял у того букет темно-красных, будто вырезанных из тончайшего бархата, роз. - С приездом!

-Надо же, какие мы внимательные стали? - хмыкнула она, взяв шикарные розы.

-А вы - ехидные! - улыбнулся Тонков.

-Пап, а мне букет?

-Держи, стрекоза! - ей вручили букет нежно розовых роз.

Дочка присвистнула:

-Красота какая, спасибо!!

Новый, 2002 год встретили по-разному: на Урале, как всегда, шумно и весело с зимними забавами, в Москве Чертовы и наконец-то переехавшие в Кубинку Доронины тоже веселились во всю. Ванька и Витёк тряхнули стариной и оторвались по-полной, их поддержали синхронисты и Егорушка Доронин, и только кругленькая конопушечка была в стороне.

Она было рыпнулась, но Ванька и Димуля тут же всполошились:

-Э-э-э, нам Санька нужен здоровенький и доношенный!! Не балуй, мамуля! - на два голоса загомонили её мужики.

Натаха вздохнула:

-Ну вот, я хотела чуть-чуть, разок с горки маленькой съехать!

-Правильно папка тебя называет, коза-дереза и есть, - ворчал Димка, неуклюже поправляя сбившуюся набок вязаную шапочку мамки. - Не девочка ведь, а все как мы с Дашкой стараешься пошухарить.

-Не бурчи, старшенький! - поцеловала его в щеку мамулька, - можно подумать, тебе не пятнадцать -пятьдесят лет!

-А вы с отцом как малолетки, вон, постоянно ругаетесь-миритесь, не я, так совсем порядку в доме не будет.

Как-то враз безбашенный их сынок стал серьезно-разумным, и на удивленные вопросы всех отвечал так:

-Не, ну должен кто-то в нашей развеселой семейке быть поответственнее!

Баба Оля постоянно ставила Димульку в пример своему, так и оставшемуся безалаберным, сыну.

Ванька же гоготал и соглашался, но наедине с Наташкой переживал:

-Ну вот как его отвадить от желания в Рязань поступать? На фига вот? А все Толюшка - старый чудик. Как я проглядел, что сынка постоянно про армейскую жизнь интересуется, а дядька ему втирает про это?Армия-то сейчас... растудыт... никакая, это мы служили в самой лучшей в мире армии. А с другой стороны... может, когда и будет нормальная армия в нашей России? Надо Авера подключать, он же самый главный авторитет для них, как же, чуть что - "дядя Авер сказал, а дядя Авер посоветовал", заедает ведь. Чё молчишь?

-Сам же постоянно с Авером треплешься по полчаса, а то и больше, ревнивец. Да и Саша плохого не посоветует, это вы с Витьком - два обалдуя.

-Во, нет, чтобы мужа Ванечкой любимым называть - обалдуем окрестила, и за что люблю такую козу-дерезу?   -А я тебя за что?

-Ну как же, за что? За рост, за стать, за..

-Блудничество и нахальство, - добавила Наташка.

-Когда это было? Ты ещё сиську сосала. А потом я совсем хорошим стал, да и труселя мои, в огурцы тебя сильно впечатлили.

Посадив по привычке жену на колени, Ванька стал целовать свою кругленькую конопушечку.

-Мам, пап, - ворвалась к ним дочка, - ну, как всегда, только дети из комнаты - у них обжиманки начинаются. Как в поговорке - "кот из дома-мыши в пляс".

-Наташ, чё они у нас так быстро выросли, не знаешь? Вот, были мелкие, мое слово было закон, а ща хамят некоторые... может, ремня, а?

-Я вас тоже люблю, но вы как дети... хотя так интереснее, а то вон у Родькиных, скучные такие предки, аж зубы сводит, то ли дело вы - искрит и паленым пахнет постоянно от вашего общения.

Авер же испытал жуткие муки ревности, над которыми потом долго прикалывалась Алька.

Зоя Петровна ушла на покой, оставив Алюню единоличной хозяйкой самого приличного в городе кафе.

-Мне хватит процентов, а каждый день заниматься проблемами и нервничать,- я уже не молодая, а тебе и карты в руки. У тебя трое деток - вон, Настюшка заневестилась, там Филечка подрастет, Мишук задумает жениться... Работай, ты девочка цепкая, жизнью битая, а я по старой памяти буду навещать, подсказывать, если что, приглядывать.

Авер подъехал к кафе немного раньше условленного срока, минут на десять - собрались они с Алюней доскочить до Чусового, на оптовый склад. Зарулив во двор, заглушил мотор, отстегнул ремень и замер... В углу двора какой-то мужик, закрывая телом обзор, зажимал его... Алюню!! То, что это, она не вызвало сомнения - Алька на работе всегда бегала по улице в своей давнишней и горячо любимой, подаренной лет двадцать назад Славиными, куртке.

У Авера потемнело в глазах, он судорожно открыл дверцу и вывалился из машины, рванувшись к нагло целующейся парочке.

-Саш, ты уже приехал? Я сейчас! - раздался родной голос за спиной. - Две минутки подожди!

Все ещё разъяренный Авер резко обернулся - его любимая жена выглядывала из двери котельной.

-Саш, что? - тут же взволнованно спросила жена, увидев его лицо, - что случилось?

Авер шумно выдохнул:

-Я было подумал... там, - он кивнул в сторону угла, - там ты непотребством при живом и как бы любимом муже занимаешься. Уфф, аж в глазах потемнело.

- Вика! Я тебя уже предупреждала? После работы - сколько угодно общайтесь, но, похоже, бесполезно, будем расставаться. И зачем ты мою куртку одела?

-Да я, Альбин Михална, на минутку только, Вовка вот заехал, я хотела быстро, а он вот соскучился, простите, пожалуйста, я больше так не буду.

Алька вздохнула:

- Не так давно был вроде Коля? Вечером приеду, разберемся. Молодой человек, уходите.

Мимо прошмыгнул смазливый мужик.

- Все, надоело! Только чуть посимпатичнее обезьяны кто появляется, девица про все забывает. Шустрая, ловкая, но лучше сама встану за прилавок. Саш, и ты мог поверить, что я тебя? Тебя??? Вот на это... променяю.

-Аль, куртка твоя, рост тоже такой же, что я ещё мог подумать?

-Подумать мог, что твоя жена кроме одного, ревнивого, как оказалось, мужчины с любимым шрамом на левой щеке, может ещё кого-то хотя бы рассмотреть? Ай-яй-яй, товарищ майор, какого вы мнения о жене.

-Жену люблю сильно, вот и испугался - вдруг ей чего-то стало не хватать?

-Стареете вы с Чертовым, мысли чудные стали появляться.

Саша оглянулся и тоже, облапив Альку, полез целоваться.

- Авер, я только что замечание работнице делала, - смеялась Алька.

-А пока никто не видит! - заулыбался Авер.

Тонков усиленно старался хоть немного понравиться бывшей, но она с неизменным равнодушием, ехидством и скепсисом воспринимала все его попытки приблизиться к ней. Не помогало и Сонькино горячее обожание папашки, а на его ласковое обращение "Алиночка" -она взорвалась...

-Тонков, - иначе она его и не называла, - зачем тебе все эти политесы? Мы оба прекрасно понимаем, что сосуществуем рядом только из-за Соньки, ни ты во мне, ни я в тебе-нужды не испытываем. Хочешь, чтобы дочь была рядом - прекрати эти ритуальные танцы вокруг меня, они кроме раздражения ничего не вызывают, будь добр, называй меня полным именем.

И с удивлением увидела, как никогда не лезущий за словом в карман Тонков как-то сдулся, сник, кивнул ей и со вздохом сказал:

-Прости, я надеялся... хотел бы вернуть дочери мое отчество и фамилию... хоть я твоему Науму и благодарен, но очень корябает в душе осознание своего рас... здяйства, прости! - он сгорбившись ушел из кухни.

-Надо же, неужели у этой бездушной сволочуги какие-то чувства появились, кроме как телок иметь? - ну не верила ему Алина, былое предательство не забывалось.

Новый год встретили дома, почти по-семейному. Сонька была в восторге: сама выбирала елку, сама накупила ворох игрушек, мишуры, гирлянд. Сама, прыгая как маленький ребенок, наряжала ёлку и украшала комнату, прикупили с папкой фейерверков и петард, - у ребенка горели глаза в предвкушении. Тонков, покупая все, не препятствовал, ведь ребенок впервые в жизни встречал Новый год с настоящей елкой, а он сам в семейном, ну почти семейном, кругу.

Алина наготовила салатов, испекла свой фирменный торт, потушила мясо, Тонков и Сонька накупили фруктов, сладостей.

Небольшой стол поставили неподалеку от елочки, Тонков ухитрился незаметно положить подарочки для девочек, Сонька приготовила каждому родителю по собственноручно сделанному снеговичку, Алина же купила им по брелочку с лошадкой - символом года. Деньги от Тонкова брала только на продукты, тот бесился про себя, но вслух ничего не говорил, боясь, что тогда-то она точно уйдёт с дочкой и останется он опять, как пушкинская старуха, 'у разбитого корыта'.

Заскочивши тридцать первого поздравить всех к Афанасьевым, вкратце обрисовал свою сложную ситуацию, на что получил прямолинейный, как и всегда, ответ:

-Бумеранг, Мишка, он вернулся, за все своя плата. Определись точно - нужна она тебе, значит, старайся, чтобы хотя бы симпатия возникла, а нет - не пудри мозги. Судя по всему, она отнюдь, не серая мышка, как ты когда-то говорил? Интересно посмотреть на ту, что на тебя, скажем так, положила...? И не будь дураком - не распускай руки, эти все твои касания невзначай, взгляды игривые...

-Какой там, - махнул рукой Тонков, - я тут Алиночкой её назвал, в ответ полную задницу огурцов насовала. Вот, думаю, ну будь она такой колючей в то время, хрен бы отпустил, а сейчас вот... вроде и рядом, а как стена между нами, непробиваемая.

-Не, а ты хотел, чтобы она сразу в постельку к тебе? Да и муж, судя по тому, что дочку удочерил, мужик нормальный был, и сравнение не в твою пользу.

-В том то и дело, хочу не в постель, наоборот, чтобы приходить домой, и тебя радостно встречала не только дочь, а и жена...

-Во, я и говорю - бумеранг. Нужна - значит старайся, не хвост, как павлин распускай, не гусарь, а делом и уважением, чё тебя учить, сам не маленький. Познакомишь хоть?

-Серег, честно, боюсь! Но и не отступлю! Поверишь, домой лечу каждый вечер, как на пожар, а дочка у меня, - он зажмурился, - вот с ней точно познакомлю! Я сначала хотел под елку ей какое-то кольцо прикупить, а дочка сказала, что ни фига не примет такое. Думали-думали с ней, чего. Вот, перчатки какие-то "суперские", как дочь скажет, да телефон, приняла бы только...

-Ха, Мишка, попал ты по самое не хочу, вон, про дочку только и слышу...

-Сам себе удивляюсь, никогда не думал, что способен на такое, дед бы сказал - "клюнул жареный петух тебя!"

Новый год больше всех понравился Соне, особенно фейерверки, она прыгала и восторженно кричала на каждую новую фигуру, расцветающую в небе.

Алина опять поразилась на Тонкова, возле дочки он тоже сиял не хуже салютов.

-Неужели он так притворяется? Или все-таки дочка на самом деле сумела раскопать в этом, по её мнению, бездушном мужике что-то хорошее? Будем посмотреть, - решила она.

Вскоре после Нового года Алька имела счастье лицезреть таинственного сына Антоновны - Васю. Антоновна в свои восемьдесят восемь, стала сильно болеть, с трудом ходила. Аверы, считая её своей родной, отвозили на процедуры, покупали лекарства, еду, не оставляли без внимания, звали к себе пожить, но она категорически не хотела уходить из своей избы.

-Мы с ней срослись уже, да и привычно мне все здесь, вон, как Саша с Петей помогли с ОГВ, совсем горя не знаю, а и тепло всегда.

Видно было, что бабулька доживает свой век. Алька не выдержала - написала письмо сыночку, который за двадцать один год, так ни разу и не навестил свою мать. Приехавший вскоре, шестидесятилетний сыночек краснел и бледнел в разговоре с Аверами, Алька просто-напросто рассказала, как жила его мамка все эти годы, как она его ждала каждое лето, как хотела хоть одним глазком увидеть внуков... а то и правнуков, как абсолютно чужие по крови Аверы стали для неё семьей...

-Нечего мне сказать... в письмах мать всегда писала, что у неё все в порядке, а я... все какие-то дела, проблемы. Я ведь все годы поддерживал её, деньги присылал...

Алька чуть не плюнула:

-Вот, Вам бы такую старость, одному, в тоске!!

Антоновна же, увидев сына, сначала и не признала в этом седом и ставшем ниже ростом мужике своего сына, лишь когда он заговорил, удивилась:

-Вася, сынок, ты ли это? Ай случилось чего, ты приехал? - подслеповато щурясь, спросила она.

-Навестить вот собрался, - промямлил 'ребенок', уже имеющий внуков.

-И то, и то, - покачала головой мамка, - хоть не к холодным ногам приехал.

Она как-то отстраненно-вежливо слушала сынка - про его жизнь, про деток, про внука-правнука Антоновны, и не радовалась.

-Вот и хорошо, что ты, сынок, жив-здоров, и я на тебя поглянула, Миньку вот дождуся и на погост пора.

-Ккакого Миньку? - запнулся сынок, ужасаясь её равнодушию к нему.

-Миньку-то? А внучка моего, самого желанного, у меня ить их трое: Минька, Настька и Филенька. Настька-то хулиганкою росла, Филюня, он как котенок игручий, а Минька... - она помолчала, - Минька -это мне утешение и душевность, как дед их говорил, "завсягда". Ты не обижайся, отвыкла я от тебя-то, пойду, полежу чуток. Небось, через два дня скажешь, что ехать должон уже, ты не стесняйся, я давно поняла, что мы с тобой навроде в родстве, а и навроде как чужие.

Мать ушла в свою спаленку, уснула, изредка всхрапывая, а сынок сидел, обхватив голову, и качался из стороны в сторону. Сколько так сидел, сам не понял, проснувшаяся мамулька вышла и, завидев его такую позу, спросила :

-Ай болит у тебя чего?

-Да, сердце, очень!

-Есть ли оно у тебя, сынок?

-Ох, мам, как я перед тобой виноват, как жить-то теперь с этим, с такой тяжкой виной?

-А как и жил сынок, однова хорошо - увидела я тебя напоследок. Вспомнил про старую свою мамку, значится, не совсем я плохая мать.

Что ты говоришь? - вскочил сынок Вася, - что ты городишь, это я - скотина первостатейная, все себя уговаривал... вот, на следующий год точно к мамке заеду...

В дверь постучали:

- Да, заходите, кто тама? - шумнула Антоновна, и через минуту сынок с отвисшей челюстью наблюдал за враз помолодевшей и засиявшей своей мамкой - она радостно гладила по лицу, нацеловывала, присевшего на табуретку, высокорослого молодого парня, приговаривая:

-Ай, какой ты баской стал, дай я хоть на тебя нагляжуся, ай, красивай ты мой. Не забыл свою Атоновну!

Тот вытерпел тщательный осмотр, поднялся, бережно обнял и проворчал:

-Чего болеть-то надумала, мне ещё полтора года учиться, потерпеть не могла?

-А и прав ты, Минька, но ноги шибко подводют, старая я совсем стала.

-Старая она, дед, вон, до девяноста семи себя старым не считал! - притворно ворчал Минька, а сам с печалью понимал, что совсем недолго осталось его 'третьей баушке-Атоновне.'

-А у меня вот, Минь, сынок, как Настька сказала, нарисовался, чё-то там ещё, не вытрёшь, что ли?

-Вот, Вася, это мой старший и самый любимый внучок, выросший на моих руках - Мишук.

- А уж и ждала-то я тебя сколь долго! - пожаловалась она внучку.

-Да ладно, долго, как всегда!

Они разговаривали, радостно поглядывая и поддевая словечками друг друга, а сынок слушал и понимал, что чужой парняга и его старенькая мамка души не чают друг в друге, и его забота о матери, заключавшаяся в отправке ей небольших сумм денег, выглядит просто кощунственно. И уезжал он через неделю с горечью в сердце и тяжкой виной.

Все каникулы Минька старался каждый день навестить баушку, посидеть с ней, попить чайку с мамкиными пирогами, поговорить, возил их с Филюшкой на прогулки, а у самого щемило сердце.

-Мам, как же тяжко видеть их такими, сначала дед, теперь вот Антоновна, баба Рита, как же они быстро постарели. Я когда рос, казалось, они будут всегда не очень старыми.

-Минь, тебе-то уже двадцать один набегает, время-то летит как очумелое - вон, Филюня недавно родился, а уж первый класс наполовину одолел.

Настька после приезда братика и долгих разговоров с ним твердо решила поступать на информатику.

-Насть, иняз - это хорошо, но ты посмотри какие сейчас самые популярные профессии? Экономисты, юристы, переводчики, пока ты выучишься - пройдет пять лет, если сразу поступишь - конкурс там не хилый, сколько за это время инязы выпустят? И устроиться куда-то на нормальную работу будет сложно, а за информатикой будущее.

-Минь, ты прямо один в один наш папка, и чё я взрывная уродилась? Вроде внешне тоже папка, а вашей разумности ни фига нету. Я тебя так люблю, мой разумный братик! - Она повисла на нем. - Ты самый лучший!! И ещё мелкий, белобрысик, тоже любимый!

Белобрысик, уже надувшийся, что сестрица называет Минечку самым лучшим, тут же заулыбался:

-Я же на Цветиков похож, а вы вот, - он вздохнул, - на папочку.

-Не грусти, Филюнь, какая разница, кто на кого похож, самое главное - мы крепкая семья, у нас такие самые лучшие родители, да и ты у нас вылитый Серый и дед, - сказал Минька. А про себя добавил: -"Особенно батя - единственный такой!"

-Минечка, а расскажешь мне ещё про деда?

-Дед у нас - целая эпоха, обязательно, Филюнь!

Пятого марта коза-дереза разбудила Ваньку часа в три ночи:

-Вань, Ваня, началось похоже!

Ванька очумело потряс головой, вздохнул и резко вскочил:

-Пять минут и рванем рожать!

Одевался он как в армии, сорок пять секунд, не больше. Стараясь никого не разбудить, на цыпочках прошли в прихожку, Ванька аккуратененько натянул на жену пальто, и они пошли рожать. До роддома доехали по ночному пустому городу быстро, в приемный покой Чертов внес свою жену на руках. Сонная медсестра шустро подскочила, через несколько минут прибежал дежурный доктор, Наташку раздели и хотели увезти на каталке. Но она судорожно вцепилась в его руку и говорила:

-Ваня, Ванечка, не хочу без тебя!!

Ванька беспомощно смотрел то на жену, то на доктора:

-Конопушечка моя, ты чего?

-Боюсь, Вань!

-Не, синхронистов рожала - не боялась, а сейчас, чего вдруг? Там и есть-то один Сашка!

-Тогда молодая была, бесстрашная. Позднорожающая, и в возрасте сейчас.

-Ты для меня всегда молодая, самая желанная и нужная. Я вон под дверью буду сидеть, если доктор разрешит.

-Кричать ведь буду!

-Кричи, я, сама говоришь, амбал, гора Араратская, выдюжу!

-Поцелуй меня, а?

Ванька крепко поцеловал её, шепнув:

-Люблю тебя, коза-дереза!

Доктор шумнул:

-Время!

И мотался по коридору Ванька взад-вперед, озадаченный таким необычным поведением своей Натахи... Много чего на ум пришло, сто раз пробирал холодный пот, мерещились всякие ужасы ...

Около семи утра вышел доктор, устало вытирая лицо салфеткой, сказал:

-Все нормально, родила ваша жена, как я слышал, Сашку, хороший такой сынок - четыре кило, 55 см, похоже, будет такой же гигант, как папа.

-А мамуля наша как?

-Устала мамуля ваша, но все хорошо, не волнуйтесь.

-Спасибо, доктор!! - облегченно выдохнул Ванька. - А то она чего-то не то бормотала, я тут взмок от страха. Спасибо, ещё раз!! Поехал старшим деткам весть радостную сообщать!!

И разбудил Аверов, позволяющих себе в субботу поспать до восьми-пол девятого утра, ранний звонок.

Алька, позевывая, взяла трубку:

-Алло? Вань, привет! Чего тебе не спится? Дай Саше выспаться, что? Когда? О, класс, даю, даю.

-Саш, Ванька тебя.

-Да, Чертов, чего не спится?

-С тезкой тебя, родили мы Сашку утречком, вот! Я тебя догнал!!

-Слышь, Авер, значит, и быть тебе крестным для сына.

-Согласен, летом в Гусе и окрестим всех, Филюню тоже, Павлушку Витька. Как, согласен?

-Только за! А то крестили синхронистов здесь, не понравилось, шумно, как-то суетно. В Гусе самое оно, спокойно, Филюшкин крестный, надеюсь, я?

- Кто же кроме тебя? Там небось и Серый своего Данюсю соберется окрестить с нами.

-Замётано, летом все и провернем.

-Вань, скажи-ка мне, а последние десять тысяч евро кто Дашуньке добавлял? Она сказала, какой-то твой друг Михаил Александрович, я такого друга не припомню у тебя?

-Не, не друг, знакомый по девяностым - вместе пару раз попадали в поездки, вот и сталкивались потом, иногда. Я случайно с ним столкнулся, смурной как раз был, а он репьем прилепился - чё да как. Ну я и рассказал, а у него своя похожая ситуация была - вот и проникся, - Ванька скрутил фигу, зная, что Авер не видит, и радуясь, что этот разговор случился по телефону. В очном разговоре Авер, замечающий в своих малейшие нюансы, точно бы заподозрил чего, а на фига ему про Тонкова знать, и врал Ванька, что называется - на голубом глазу.

-Слышь, Сашка, моя коза-дереза чё удумала? - перевел он стрелки, - я её в роддоме утешал, а она мне такое выдала! Я, пока она там рожала, всяких ужасов напридумывал, рубаха была мокрая от холодного пота. Стареет что ли, вон, старшеньких рожала, ничего не боялась!

Поговорив ещё немного, распрощались. Ванька выдохнул, нажав на отбой:

-Уфф, чёт у меня все утро в холодный пот кидает. Но приврал во благо!

Пошел к деткам:

-Хорош спать, у нас Сашка родился!

-Не, вы у нас - самые безбашенные родители, таких больше ни у кого нет, когда успели-то? - проворчала сонная Дашка.

А Митюха шустро подхватился:

-Наконец-то! Чё с мамкой? Какой вес - не маленький? Рост?

-Мамка нормально, мужик аж четыре кг, рост 55 см - похоже ещё один большой Чертов родился.

-Ну так и я не маленький, расту ещё, метр девяносто точно вытяну, а до тебя пусть мелкий дорастает. На кого похож-то?

-А не знаю, поедем вот в обед - телефон передадим, скажет, что и как...

-Так, бать, чё надо ей собрать?

-Ну, попить-поесть, памперсы для малышка, а там скажет ещё чего.

-Да у неё все давно приготовлено для Саньки, на верхней полке в шкафу посмотри, чего сразу не взяли? - спросила дочка.

-Когда? Она в третьем часу ночи меня разбудила, и мы сразу погнали рожать, до вещичек, думаешь, было, когда она зубы сжимала? Хорошо, что быстро родила, а то подолгу, бывает, рожают.

В обед передали вещи, еду и телефон Наташе и долго расспрашивали про братика.

Услышав, что маленький похож на мамку, заулыбались:

-Ну хоть один будет не похож на нас, надоели эти одинаковые рожи, - выдала Дашка. - Мамка у нас красотка, и Санька будет тоже видным мужиком.

-Можно подумать, мы с батей не видные мужики? - улыбнулся Димка. - Вон, на батю постоянно ба... ой, женщины, засматриваются, и ваще, Чертовы - мужики все со знаком качества, а поскольку нас, продолжателей фамилии в семье всего трое, нас беречь надо, а не выступать.

-Точно, сын, мы с тобой в бабском коллективе-малиннике, особенно мне довелось это испытать, четыре сестрицы и я один, маленький мальчик.

Через пять дней забрали Наташку из роддома, Ванька теперь уже безбоязненно взял сверток с сыном, долго вглядывался в лицо спящего малыша, потом с нежностью посмотрел на жену:

-Ох, какого ты нам мужичка родила славного!!

-Бать, дай мне!

-И мне!

Синхронисты осторожно подержали маленького:

-Какой хорошенький! - восхитилась Дашка, - мам, и правда - вылитая ты!!

Дома Ванька опять, как когда-то, долго сидел возле ребёнка и любовался им:

-Наташ, а ведь совсем по-другому осознаю его, тогда было страшно и любопытно, а сейчас... вот тут -он показал на грудь, - что-то теплое разлилось.

-Вань, то же самое, как мамка говорит, чем ты старше - тем желаннее ребенок, и опыт имеется, и дури у родителей меньше.

Александр свет Иванович в этот момент изволили заворочаться и издать недовольный рев:

-О, точно как я, - восхитился Ванька, - глянь, какой басовитый!

У Саньки с первых дней голосишко был громкий. Если он просыпался, слышно было всем, а поскольку нянек было много, долго рыдать у него не получалось. Папа и Димка с огромным удовольствием возились с ним, и к трем месяцам он больше всех отличал и радовался мужикам Чертовым.

-Вот ведь, только снаружи на меня похож, а так - ну чистый Ванька, один в один.

А для Тонкова наступили сладко-горькие дни. Сладкими они были из-за дочки, она ворвалась в его жизнь как солнышко в затяжном ненастье, и он реально начал обмирать по ней, вся его жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ Сонечки. И как-то мерзостно было ему вспоминать про 'до'. Если дочка в силу возраста приняла его, каким есть, то Алина... вот тут-то и была горечь. Он старался хотя бы не понравиться, но услышать свое имя из её уст - бесполезно, только Тонков.

Она не препятствовала общению с дочкой, уступила ему почетную обязанность - готовить с ней домашние задания. Тонков неожиданно увлекся и с огромным удовольствием просиживал вечера рядом с сосредоточенно занимающейся дочкой. Она постоянно спрашивала его:

-Пап, а почему? Пап, а зачем?

Папа, как говорится, цвел и пах от этого. Дочке учеба давалась трудновато,- совсем другая система обучения, труднее всего давался русский - грамматика, но она старалась и, тем более, за трояки никто не ругался. Тонков оплачивал репетиторов по математике и русскому языку, и девочка закончила четверть на твердые тройки. Классная сказала, что ребенок ещё всех удивит, просто ей пока не хватает словарного запаса русского, но все впереди.

Сонька, имеющая папино умение нравится людям и природное обаяние, быстро освоилась и легко влилась в коллектив - появились подружки и приятели, что радовало родителей - ребенок не был предоставлен сам себе. Ходили всем классом на выставки, экскурсии.

С родителями катались по выходным на коньках ,много ездили по окрестностям, обе девочки его были в восторге от Коломенского.

Алина пошла на работу - её взяли переводчиком на фирму. За годы жизни в Израиле она отучилась на курсах английского и французского языков, неплохо знала иврит и арабский, и давний друг Наума посодействовал её трудоустройству. Работа нравилась, она привыкала к коллективу и, неожиданно для себя, заметила, что ей оказывают знаки внимания несколько человек. Особенно старался один из коллег-Иван Денисов, он постоянно угощал шоколадом, приносил кофе, пару раз подвозил дому, хотя Алина с первых же дней пояснила Денисову, что ей не нужны ни ухаживания, ни флирт. Денисов вежливо сказал, что он никуда не торопится, а что получится - время покажет.

С первой же получки Алина купила себе деловой костюм и пару блузок.

Сонька тут же одобрила:

-Мамуля!! Ты у меня опять красивая становишься!

А Тонков только вздохнул, зная, что на свой комплимент или слова одобрения получит кучу негатива. Он неожиданно вспомнил, что с осени, как объявилась дочка, у него не завелось ни одного романчика, что-то не было охоты.

И с грустью осознал, что исподтишка любуется своей бывшей. Оказывается, очень здорово сидеть утром и вечером за одним столом на кухне со своими девочками, слушать смех и торопливый говор дочки, и незаметно поглядывать на неизменно серьезную Алину. Он слышал как дурачились они с дочкой без него, как заливисто смеялась жена, а только появлялся, все, она тут же замыкалась. И это сильнее всего цепляло и мучило Тонкова - он с горечью понял, что его красивые слова, клятвы, извинения ей не нужны, и больше всего убивало его её равнодушие.

А сегодня, заехав во двор, увидел, как из остановившейся девятки выпархивает его Алина... Глаза заволокло красной пеленой, едва сдержавшись, чтобы не выскочить и начать выяснять отношения с мудаком, он долго сидел в машине, собирая себя по кусочкам..

-Вот тебе, Мишка, и откат, - горько подумалось ему. - А чего ты хотел, женщине тридцать восемь лет, у неё, как говорится, все при всем...

Он, подумав, развернулся и поехал со двора, решив навестить стародавнюю 'подругу', оторваться по полной. Доехал до её дома, позвонил в домофон и, уже поднимаясь на седьмой этаж, передумал. Вспомнилось, с какой брезгливостью, даже гадливостью когда-то смотрела Алина на его засосы.

-Дебил, уйдут ведь, и дочку потеряешь!

Лифт остановился, в открывающиеся двери видна была радостно улыбавшаяся 'подружка': - Мишенька,солнышко!! Как я рада тебя видеть!!

-Извини, у меня срочный вызов. Мне надо! - бормотнул Мишка, нажимая кнопку первого этажа.

Выскочив из подъезда, долго глотал морозный воздух, успокаиваясь. Едва сел в машину - позвонила дочка: -

-Пап, ты где?

-Скоро буду, я тут кое за чем заехал...

-За чем?

-Секрет.

Тонков быстро рванул в знаменитую модную кофейню "Кофемания", купил шикарный торт, венский штрудель, несколько видов пирожных, про себя поразился стоимости, но девочек захотелось побаловать, и ввалился в квартиру с тортом и большим пакетом.

Дочка тут же сунула нос в пакет и запрыгала:

-Пап, ты как догадался, что я штрудель обожаю?

-Да вот, догадался!

-Ой, а эти пирожные мама очень любит!

-О, какой я волшебник-угадайка, маме скажи, пусть чай-кофе готовит, я пошел переоденусь и ополоснусь, а потом, ух, почаевничаем.

И в кои-то веки Тонков радовался про себя, что угодил Алине, и сумел не напакостить, пусть и не узнала бы Алина, но самому почему-то было очень, как выражался тесть Афанасьева - уроженец подмосковного Зарайска,'гребостно'. Мужик с высшим образованием, мог вставить к месту в свою речь словечки, вместо 'брезгую - гребую, брезгливо - гребостно'. Вот и было Мишке сейчас гребостно от самого себя.

Ближе к маю Чертовым позвонил Зураб Адлейбо:

-Мама Оля, моя мама собралась умирать, просила по возможности навестить, пока она жива.

Зураб так и остался после окончания Тимирязевки в России, сначала отрабатывая три года по распределению, затем встретил Леночку свою, а потом, когда собрался было переехать домой, в Абхазии началась война.

После войны там уже не было ни работы, ни жилья, он перебрался из области в Воронеж. Детки, а их уже было трое, подрастали. Работал Зураб в областном управлении сельского хозяйства, что-то менять в своей жизни было поздно, да и здесь было спокойнее чем в Абхазии, особенно для маленьких Адлейбо.

. Все эти годы он упорно звал мать к себе, а Манана упорно не желала бросить родные развалины... Старшего внука, Георгия она безумно любила - каждое лето он проводил у бабушки Мани, так с легкой руки близнецов Чертовых звали её все. Зураб каждый отпуск проводил в Гаграх, пытаясь хоть немного восстановить порушенное. Манана держала кур, кроликов элитных пород - привез Зураб. Летом в нескольких отремонтированных комнатах первого этажа жили отдыхающие, на второй этаж не хватало ни сил, ни времени, ни денег.

Сынок, приезжая на родину, каждый раз печалился и горевал:

-Ваня, какой край бил благодатный, какой горький сэчас. Мама вбила в голову, что умирать нада, ни магу ничэго сдэлать, приезжайте, а? Кагда много народу, она забудет про ето. Канешна, отдих ни такой шикарный будэт, но море-то никуда нэ дэлось. Я Леночку с дэтьми туда повезу, сразу же, как школа закончится. Мама же Авэров савсэм не узнает, вот и порадоваэтся.

-Мы подумаем, Зураб. Маму Олю точно отправим, сами-то с Наташкой не поедем - у нас Санька совсем малой, а синхронистов, если Аверы выберутся, пришлем, они бабе Мане фейерверк устроят, некогда будет продыхнуть.

Аверы подумали, прикинули, что и на самом деле надо на море съездить, да и Манане в чем-то помочь. Минька в пять лет, Настька в десять месяцев только и были, а мелкий лишь по телику видел море.

Так и порешили - поедут в Гусь на машине, Мишук сразу туда из Питера, Чертовы подкатят, покрестят всех деток, а потом в начале июля в Абхазию поездом.

Долго думали как быть с Настей. Но потом, здраво рассудив, что ребенку после школы немного передохнуть надо - отдохнувшая и спокойная она, наоборот, сумеет, не дергаясь, сдать вступительные экзамены.

-Ну не поступлю, буду в парикмахерской работать, себя-то всегда прокормлю, сами же видите - клиентов хватает! - подытожила дочка.

Она уже два года имела постоянных клиентов, отдавая заработанные деньги родителям:

-У вас надежно, а то профукаю все!

Родители же не трогали "приданное Настькино". Стоядиновичи также решили побаловать своих деток, взяв билеты на пару дней позже ожидаемого приезда Аверов и Чертовых деток в Гагры.

Мишук появился в Гусе первым, и баба Тоня чуть ли не на цыпочках ходила вокруг своего такого взрослого внука, как говорится 'не знала где посадить, чем угостить'. Минька, посмеиваясь, спросил:

-Водятся ли ещё гуси на Гусе?

-А как же, внучек, полно их там, нынче лето жаркое, вот они с речки и не вылазят, а болота ближние пересохли, за клюквой-то на дальние придется ходить, но сосед обещал довезти как клюква поспеет. Как ты, Мишенька, невесту-то себе не присмотрел ещё?

-Не бабуль, пока надо отучиться, работу нормальную найти, а там видно будет.

-Ты такой видный, неужто никто не понравился до сих пор?

-Да девушек много и хороших, но пример батин перед глазами, хочется, чтобы вот так же.

-Ну, Санька всегда серьезный был, Алюню-то, вишь, с каких пор заметил. Ты не в обиде ли, что он про тебя не знал-то?

-На такого батю и обижаться? Ты чего, бабуль? Он же у нас штучный, Настька вон просто мечтает такого, как папка, мужа найти.

-Санька может и штучный, но мамка ваша на самом деле его половинка. Не всем ведь случается свои половинки найти...

-Вот, бабуль и мы будем свои половинки искать, пока время-то есть.

К вечеру приехали Чертовы, и сразу стало шумно. Молодежь и Ванька ушли на речку, Наташа, покормив Саньку, взялась помогать готовить ужин на такую-то ораву. Аверы позвонили, сказав, что подъезжают, и плюс-минус час будут в Гусе.

Баба Тоня заохала:

-Места-то мало в кухне, как всех усадить?

Пришедшие с речки Мишук и Ванька шустро притащили второй стол под огромную грушу, синхронисты сооружали лавки, подбирали широкие доски, укладывали их на стоящие по краям табуретки. Минька залез на дерево, закрепил переноску с двумя лампочками, и к приезду родителей все было готово.

-О, какой иллюминацией нас встречают? - заулыбался Авер.

-Минечка! - из машины шустро выскочил Филюнька и побежал к своему любимому братику. Тот ловко подхватил его и поднял над головой:

-Привет, мелкий, я так по тебе соскучился!

-А я-то как! - Повисев на шее у братика, пошел знакомиться с бабой Тоней, совсем не помнил её - она приезжала когда ему было два года.

- Какой внучок у меня большой вырос, здравствуй, Филенька!

-Здрасти! Сразу говорю, я похож на дедушку и Серого, а характер у меня - папин!

-Ух ты! А я и не сомневалась, что папин, ведь ты - Аверченко. Аверы, уставшие и измученные дорогой и жарой, дружно ломанулись к реке, пообещав, что быстро вернутся. За ними увязались и Димка с Дашуткой, Ванька остался при сыне, отправив жену тоже искупнуться.

Вернулись все быстро - комары в жаркое лето все равно были. Посидели не долго, усталость сказывалась, разбрелись по комнатам, и только Ванька с Авером сидели в темноте, посверкивая огоньками сигарет.

Долго и неспешно вели разговоры обо всем - больше всего конечно о детях.

-Во, Сашк, как время летит, совсем большие у нас детишки стали, Саньке вон четвертый месяц пошел, растем. И знаешь, чего? Настька твоя шухарная была, вся, как говорится, в меня, а Санька - ну чисто ты! Спокойный такой, а люблю его до дрожи, умиляюсь каждый день.

-Понимаю, у нас так с Филюнькой было, а с внуками, говорят, ещё больше умиляются. Стареем, Вань. Дочки наши года три-четыре и замуж поди пойдут. А я уже сейчас ревную всех к Настюшке, все кажется, что не дотягивают женихи до неё.

-Ну мне проще, у меня постоянный - Стоядинович, - захихикал Ванька, - изучен вдоль и поперек серб.

-Пошли уже спать?

Утром приехал Серый с семьей, ждали только Дорониных, Алюня замесила большой таз теста, девчонки чистили картошку, резали овощи на салат, мужики же утром удрали на рыбалку, все оказались при деле. Покончив с делами, баба Тоня шустро собралась, и пошли Алюня и Наташка с ней в храм. Коза-дереза, увидев такой внушительный и необычный храм, зависла:

-Красота какая! Как в средневековой Англии!

Внутри было ещё очень много работы по восстановлению, но впечатление величия и какого-то детского восторга зашкаливало.

Батюшка удивленно охнул:

-Сколько же сразу человек будет?

-Пять деток и трое взрослых, отец Николай.

-Хорошо, мы сегодня все приготовим, а завтра после службы и проведем обряд!

Наташка, Алюня и Серега решили тоже креститься. Алюня сказала, что мечтает повенчаться со своим обожаемым Авером, вызвав слезы у свекрови.

-Я давно так-то мечтала. Ай как хорошо ты подумала!

ГЛАВА12.

Утром пошли на службу все, кроме мелких Саньки, Даньки и Павлушки, которых принесли мамки к её окончанию. Несмотря на только одну треть восстановленный храм, акустика в нем имелась потрясающая, голос батюшки долетал до самого высокого места и возвращался обратно, а когда запевали несколько певчих, казалось, что пение вырывается наружу и устремляется высоко в небо... -Благостно как! - тихонько шепнула Алька своему Аверу.

После службы было крещение, торжественностью момента прониклись все. Санька маленький, сидящий на руках у Саньки-большого, не пикнул, с любопытством смотрел на огоньки свечек, на солнечные лучики, проникающие в окна и отражающиеся от иконостаса и окладов некоторых икон. Батюшка щедро полил водичкой и маленьких, и больших, все крещеные надели крестики, притихшие и какие-то задумчивые вышли неспешно из храма, опять полюбовались им снаружи... Санька-маленький сладко сопел уже на больших папиных руках, Авер как-то нехотя отдал малыша, улучив минутку шепнул Алюне:

-Может, ещё родим кого? Уж больно сладкий тезка у меня.

-Сашка, у нас год-два - и внуки будут.

-Да понимаю я, понимаю, дети нас не поймут, у Ваньки Натаха помоложе, а ты у меня - старушка, - он чмокнул её в щеку, - ладно, будем ждать Настюшиных деток. Минька, сдается мне, долго будет копаться, не случилась ещё у него на пути такая вот подсолнушек.

-Кто знает, может, наш малой вперед всех родит, у него и в восемь лет поклонницы имеются, аж три.

Родители поулыбались - Филюню в последний месяц учебы каждодневно провожали и встречали три подружки, влюбленные в него, мелкий ругался, убегал от них, а потом привык, стал с ними дружить.

В обед по жаре пить за окрещенных не стали, мужики обошлись пивом, остальные пили холодненький компот, сваренный в ведерной кастрюле, опять долго купались, перебаламутили всю воду, согнали с любимых мест гусиков, которые долго возмущенно гоготали, потом были шашлыки, приготовленные доморощенным шеф-поваром Егорушкой, и песни, вот уж где отрывались все.

Баба Тоня сбегала до местного гармониста, и долго ещё из Аверовского сада раздавались песни. Перепели все: и русские народные, и современные, утомившийся гармонист взмолился:

-Ребяты, пальцев не чую!

Рано по утру разъезжались: Чертовы, Доронины и Серый - в Москву, Аверы, синхронисты и Егорушка Доронин - в Гагры. Через сутки с небольшим "русский десант" высадился в Гаграх. С первых же шагов Алька с Авером потрясенно застыли: вместо цветущих окрестностей, полуразрушенные, зияющие пустыми пролетами окон дома, много заброшенных, разрушенных санаториев и пансионатов, разросшиеся, неухоженные кусты и запустение... и только море осталось прежним... Алька, зажав рот руками, со слезами смотрела на все это. Потряс знаменитый вокзал - красивое здание в выбоинах от пуль, с заколоченным входом, а на перроне маленькая будочка с небольшим окошечком, над которым прикреплен обычный лист бумаги с написанным от руки объявлением о прибытии и отправлении скорого поезда Сухуми-Москва.

-Жуть какая!

-Тсс, Алюнь, младшенький тоже кукситься начинает. Так, ребятишки, пошли, тут недалеко баба Маня живет.

А баба Маня гоняла по двору загорелого, чумазого пацаненка, который уворачивался от неё и хохотал во все горло, сверкая из под черных, Адлейбовских кудряшек, голубыми глазами:

-Не догонишь, не поймаешь!

-Я тибя к радителям отправлю, клянус! Уставшая баба Маня остановилась и с удивлением посмотрела на окрывающуюся калитку и входящих в нее людей.

-Вай, дарагие, савсэм нэт мэ..ст... мама дарагая! Сашик, ето ти?

Она перевела взгляд на Алюню, неверяще потерла глаза. Потом увидела Чертовых... -Боже! Боже! - Она как-то неловко взмахнула руками. - Боже, я нэ сплю? Гоги ущипни бабушку и скажи, что я нэ сплю.

-Чего тебя щипать, не спишь, вона народу сколько приехало! - проговорил шустрый Гоги, с любопытством рассматривая всех.

А Манана протянула руки к Аверу:

-Дай я тибя абниму!

Худая, в чем душа держится, седая Манана, мало походила на ту, шуструю, неунывающую женщину, какой её помнили Аверы. Она обнимала Авера и приговаривала:

-Ай, какое щастте! Аличка, иди ко мне, дарагая! Дай, я на тэбэ налюбоваюсь. А где ваш син, Мишук? Етот? Етот високий мущщина ваш син? Какой ти стал замичателний! Дэвочка, иди, милая, ко мне, ти савсем маленким бил! Какой жалост, что Гиёргий и ваша дед не дажили!

А потом её долго тискали Чертушки. Манана вытирала слезы фартуком, Гоги принес ей полотенце. -Фартук мокрый. На тебе палатенц!

-Зачем дразниш бабушка? Аличка, ета бандит, мой старший непаслушни внук. Гаварит савсм чисто па руски, а дразнит, э...

И закружилась Манана в делах и заботах, а когда через день ещё и Стоядиновичи приехали, то Манана 'савсэм забила, што умирать нада'.

Стоядинович долго ходил по полуразрушенному второму этажу, что-то прикидывал, делал расчеты, облазил и перемерял все стройматериалы, купленные в прошлом году Зурабом, но пока так и лежащими во дворе - отпуск ожидался только в августе. Потом долго совещался с Авером и Мишуком, и вынес решение. -Манана Георгиевна!

-Э-э-э, зачем так гаваришь, Манана или, как дети завут - баба Маня, - перебила его Манана, - прасти, дарагой, слюшаю тибя?

-Все восстановить и не успеем, и материалов не хватит, но левую часть сумеем подремонтировать, вот только камня бы привезти, каким низ дома выложен.

- Я папрашу своиво родственника.

Родственником оказался папаня того самого приставалы - тот пропал где-то в войну, ни слуху, ни духу, - сильно постаревший и какой-то сникший пожилой мужчина выслушал Драгана, кивнул и пообещал через пару дней привезти.

Гоги, Филюня и Любица в момент нашли общий язык, и эта троица постоянно куда-то лезла, что-то придумывала. Исцарапанные, чумазые, они носились как оглашенные, пока Авер, в своей манере объяснять все доходчиво, не поговорил с ними. Даже набалованный сверх меры бабулей Гоги прислушался. А баба Маня воспылала огромной любовью к "Игору", который дотошно выяснял рецепты абхазской кухни, записывал их и пробовал готовить их под её присмотром.

-Какой умный малчик, гаржус табой!

Мужики рано утром и под вечер - днем было душно и жарко, - стучали, пилили, замазывали дырки в стенах, настилали пол, вставляли рамы. Привезший камни родственник, осмотрев все, кивнул головой, и на следующий день пришли помощники, два взрослых сина и три подростка. Работа продвигалась, и к отъезду гостей левая часть дома - три комнаты на втором этаже - приняла жилой вид, оставалось побелить их и все.

Купаться полюбилось всем вечером, когда море, уставшее за день качать на своих волнах шумных и колготных людей, затихало и едва плескало водой на берег. В сгущающихся сумерках поблескивающая вода казалась загадочной, а неспешно выплывающая луна - как раз было полнолуние - украшала море серебристой, в небольшой ряби, дорожкой. Накупавшись, все просто сидели и любовались такой красотой. В такие минуты и случалось единение с природой - душа просто растворялась и парила высоко в небе.

И хвалилась Манана приехавшей Ольге Евсеевне своими такими 'замичателни гости'. А на ехидное замечание Дашки про то, что помирать собралась, ответила:

-Нильзя! Далжна много! Пояснила, что 'далжна' Стоядиновичам отцу и сину, Сашику и сину Миньке, Димусику, Ваничке залатому -'надо жит, чтоби всэм било куда приехать к морю.'

Отдых пролетел быстро, провожали Стоядиновичей и Аверов со слезами и причитаниями Мананы, велела всэм мамой поклясться, что приедут еще! Сама грозилась 'пириехат на ваш халодний Урал, э!'

Синхронисты и Егор оставались на август с баб Олей - им ещё год учиться в школе. Егор твердо решил после девятого класса пойти в ПТУ на повара, а там, после окончания и навыки будут, и на вечернее отделение можно поступить, Манана предрекала ему 'високий пост и балшой успэх'

У Аверов больше всех печалился Филюнька, уж очень ему полюбилось и море и друг Гоги.

Димка Чертов в последние дни перед отъездом Аверов, любуясь необыкновенно красивым закатом, сказал им:

-Дядь Авер, я, знаешь, чё-то передумал в Рязань поступать, нагляделся на всю эту разруху и страдания людские, ещё Чечня вон никак не успокоится. Не хочу! Не хочу стрелять, что-то разрушать, лучше в гражданский институт попробую, вон, хоть в автодорожный. Дед Плешков и ваш старенький дедулька мне как-то ответили почти одинаково, когда я спросил про войну, типа - ничего хорошего, тяжело. А здесь насмотрелся... двадцать первый век, блин, да и вы с батей, и Саня Плешков - все, как говорится, попали под раздачу.

-Слова не мальчика, а мужа, - приобняла его Алька.

Авер, помолчав, проговорил:

-У тебя ещё есть время все взвесить. Я вот с детства спал и видел себя десантурой, мысли не допускал, что буду учиться где-то в другом институте, а ведь не все так, и в то время - по призванию поступали. Кто-то за компанию, кто-то, как сейчас говорят, адреналинщик, кто-то и с расчетом карьеру сделать, в те годы армия была в почете. Просто подумай, если дело по душе - отдаешь всего себя, а если нет, лучше не рисковать. Армия, она много дает, но и много требует, а служить спустя рукава... Как в том фильме: "Есть такая профессия - Родину защищать!" Батя вот твой... умолила Евсееича баб Оля перевести его в Москву, типа, под крылышко, а много он там был? Постоянно мотался по командировкам, каждый вылет в Афган и оттуда на нервах, ведь сбивали частенько. Не знаю, говорил ли он тебе про восьмидневные блуждания по горам или нет?

-Да, как-то однажды сказал, что их подбили, они уходили от душманов и кружным путем добирались до своих.

-Ага, только из троих два - батя твой и вертолетчик, как люди, а интендант, тоже, кстати, офицер, вроде по призванию, гнилью оказался. Они бы на пару дней раньше вышли, если б он их не тормозил, истерил как баба. И батю твоего только из-за него ранило. Там и надо-то было минуты две-три внимание на себя отвлечь, чтобы Ванька проскочил простреливаемый участок, а этот... говнюк... испугался, и Ваньку в прыжке зацепило. Ладно бы так, рана-то пустяковая была, вертолетчика за день раньше в плечо, они фляжку со спиртом как зеницу ока берегли, там и была-то треть, раны обрабатывали, ничего же не было с собой - торопились уйти от горящего вертолета, где там было аптечку искать, когда рвануть могло?

-Неет, батя не рассказывал такое, - удивленно протянул Димка.

-И не расскажет, это же Ванька, у него все - хи-хи, ха-ха, а этот гниль, пока они в разные стороны мотались посмотреть, проверить, куда дальше идти, горы-то не как наши Колпаки, спер фляжку и выжрал, у него простуда началась, видите ли. Короче, был он балласт ненужный у них, а ведь не бросишь, в рану Ваньке грязь попала, воспаление началось. К посту выходил, как говорится, на морально-волевых, с температурой и в глазах двоилось. Вот и подумай, как следует, твое ли это призвание? Работа, она если с огоньком и по душе, туда ноги бегом бегут, а если наоборот... А про войну... ладно, мы, служивые - знали на что шли, как говорится... А Миха?.. Три года уже здесь, а самолетов так и не перестал побаиваться, да и на огонь, сам знаешь, как он реагирует. А батя твой - он настоящий, немного дурной, но надежный.

-Да уж, немного! Они с мамкой - два сапога, надо же так подобрались, про мамку её приятели до сих пор с восторгом в Медведке говорят "свой пацан"! Теть Аль, правда, она такая была?

- Правда, все сверстники её слушались, командирша! А уж когда она выревела у Егорыча разрешение в районных играх участвовать, а потом, победив, показала комсомольским вожакам фигу... - засмеялась Алька, - они с твоим папаней как познакомились-то, она его сходу послала, ну а Ваня не привык, чтобы на него такого брутально-красивого внимания не обращали... Саша с Витьком угорали в то время, а Минька в сватовстве участие принимал, - засмеялись Аверы.

-Папка наш и сейчас орел, но козу-дерезу побаивается расстраивать, а после малышка совсем размягчел

. -У него опыт-то какой имеется после вас двоих!

Абитуриенты Стоядинович и Аверченко, находясь вместе, обращали на себя внимание - высоченный темноволосый и темноглазый, баскетбольного роста Михайлик и, под стать ему, темноволосая, кареглазая Настюша, выросшая до ста семидесяти четырех сантиметров.

Алька, смотря на своих не мелких старшеньких, вздыхала:

-Куда уж мне до вас всех со своими метр шестьдесят? Потеряюсь и не заметите.

В институте, у доски с расписанием экзаменов, Стоядиновича уцепил шустрый молодой человек. Сначала поинтересовался, играет ли он в баскетбол, на что Миха ответил:

-Какой же серб не играет в баскетбол? В Сэрбии был разряд по нему.

-О, так ты серб? И к нам, на Урал поступать приехал?

Миха пояснил, что "живе тука уже три години" -волнуясь он забывался и говорил на смеси русского и сербского. Настя добавила, что мать у него русская, отец же чистокровный серб, пришлось уехать из-за натовских бомбежек, в сербской родне имелись погибшие.

-Понял ,понял, если сдашь все экзамены, и поступишь - надеюсь, будешь играть за команду института?

Да, конечно, мы с Настей три года в одной команде, по области второе место завоевали вот весной.

Молодой человек, как потом оказалось, был руководителем ССУ - студенческое самоуправление - и приглядывался к будущим студентам, интересовался активистами, спортсменами.

Настя сдала все экзамены и проходила, Михалику же не хватило полбалла, списков поступивших ещё не было, и расстроенные ребята сидели на лавочке у входа.

-Мих, а давай я тоже скажу дома, что не добрала балл?

-Зачем?

-Да неохота мне без тебя как-то тут учиться, поработаем годик, а там опять попробуем,а?

-Родители и твои, и мои опечалятся, - вздохнул Михайлик. - Пошли по булочке, что ли, купим?

Поплелись, унылые, к ближайшему киоску с булочками, на тротуаре Настю чуть не сшиб, затормозив в паре сантиметров от неё, быстро идущий молодой человек.

-Извините, девушка! О, серб, привет! Как успехи?

- Полбалла не добрал, - вздохнул Стоядинович, - вот уговариваю Настю дуррю не мучится, документы не забират, она солидарност проявляет.

-Стоп! Не гони лошадей, давайте через пару часов встретимся в кафешке, вот там, за углом, через три дома 'Круиз'. Если меня ещё не будет - дождитесь, а я побежал, почву прозондирую.

И прозондировал, поговорил с проректором, вместе пошли к ректору, который только что вышел на работу и был в благодушном настроении, пояснили, что серб настоящий - жил до пятнадцати лет в Сербии и, конечно же, ему русский язык дается тяжелее, а он только одну запятую и не поставил в сочинении...

Вместо двух часов получилось почти три часа ожидания, ребята терпеливо ждали, и результат того стоил - Стоядиновича приняли на первый курс, пока без стипендии, а там по результатам учебы.

-Ты не переживай, год как-то вытянешь, я поговорю кое с кем - наши выпускники, у ребят бывает запарка по заказам, мелочевку они скидывают нашим делать. Какие-то деньги платят, да и родаки на что?

-Михайлик, точно. Я тоже стрижками кой чего подработаю. Дом недалеко, картошку-капусту-грибы всегда привезем, - затеребила его Настька.

-Почему ты его так странно зовешь?

-Он у нас Михайло - полное имя по-сербски так, а у меня старший брат Михаил, вот и зовем с детства, чтоб не путать о ком речь: одного - Минька, другого - Михайлик. Спасибо огромное Вам, Андрей. Дома будет радость, а уж в Сербии, его бабуля на весь город будет хвалиться и гордиться - внук в русский институт поступил!!

Значит, Стоядинович, в баскетбол за сборную играем?

-Да, однозначно! Моя огромная благодарност - много хвала!!

А Минька, побывав на практике, начал задумываться о перспективах на будущее после окончания института. Оборонная промышленность была в глубокой яме, бывшие выпускники, работающие там, не могли похвастаться ни зарплатой, ни другими благами и льготами, что имелись в печально почившем Союзе. Тогда-то работать в оборонке было весьма престижно, да и стать невыездным, теперь, когда заграница стала доступна - были бы деньги - как-то не особо грело, хотелось, по возможности, мир посмотреть, хотя бы немного. Все это он и озвучил Аверу, который надолго задумался:

-Дай мне подумать, посоветуемся с Ванькой и Евсееичем, будем прикидывать. Сейчас проще, распределения и отработки нет . Доучишься, за год определимся. Сын, ты насчет девушек как, а то, может, женишься и поставишь нас перед фактом? Питер - не Горнозаводск, соблазнов и девушек много.

-Цели такой пока нет, да и так, чтобы сильно кто-то зацепил... нет, пока нет. Был тут момент, на Дворцовой площади на Девятое мая, вечером... Там повсюду гулянья, веселье, всякие песни-пляски, у одного помоста нас какие-то сторонние девчонки танцевать вальс вытащили. Ребята из комнаты совсем его не умеют танцевать, так, потоптались на месте. А я расстарался... девчонка такая небольшая, а ловкая, видимо где-то занималась танцами, в общем, два раза подряд мы с ней одни протанцевали, сорвали аплодисменты бурные. Я чуть отвернулся- ребята что-то спросили, а потом смотрю - нет уже её. Прошвырнулись по площади, да разве ж найдешь в таком скоплении народа? А так вроде неплохая, чем-то мамульку напомнила. Может, поэтому и заинтересовала? Говорят же, что сын подсознательно в жены выбирает похожую на мать. Не факт, но как бы доля правды имеется. А может, оно и к лучшему? Из меня муж пока что... как, вон, из дядь Васи - балерина.

Дядь Вася Бутузов как-то сильно погрузнел и заимел приличный живот, что постоянно вызывало ехидные замечания худого, совсем как в юности, Петьки.

.

Студенты разъехались, и Аверы заскучали, в их вечно шумном и веселом доме стало скучно, один Филюнька только и оживлял их совсем недавно тесную квартиру. -Алюнь, какие мы молодцы, что сыночка родили, что бы сейчас делали вдвоем? Дом, как старые люди говорят, строится на Троице, вон и Ванька с Наташкой, видя, что синхронисты не сегодня-завтра вылетят из гнезда, родили себе малышка.

День рождения папы и дочки перенесли на конец сентября - дочка была в колхозе.

Михайлик Стоядинович переживал, что родителям будет сложно его учить, но родители совсем не волновались:

-Выучим, сынок, не переживай, Любица пока при нас, одного студента потянем.

Драган слетал на две недели в Сербию - умерла его майка-мамка, приехал расстроенный:

-Саша, сэрдцэ на два половинки расколото, в Сэрбии - родина, а здесь семья, умом все понимаю, а сильно тоскую за Сэрбию. Но где хорошо дэтям, там и дом.

Стоядиновичей звали Валюхины родители в Набережные Челны, но они, прикинув и взвесив все, решили ничего не менять в своей теперешней жизни: жилье, работа, друзья - все есть, детям здесь хорошо, не бедствуют - Драган зарабатывал неплохие деньги.

-От добра - добра не ищут! - сделала вывод Валюха.

Дед и баба Поречные, тоже обрадовавшись, что внук поступил, однозначно сказали:'будем помогать, пусть ребенок учится'.

На Сашин, так сказать, юбилей - сорокапятилетие приехали Ванька и Витек, который умудрился раньше Авера демобилизоваться. Мужики много говорили, вспоминали учебу, службу, смеялись, ходили в лес, притаскивали полные корзины грибов, нарвали много шиповника. Поехали в Медведку к своим тещам, Васька утащил всех на охоту, пришли без добычи но счастливые - осенний, притихший,почти безмолвный лес завораживал. Долго сидели на мшистом пригорке, греясь на нежарком осеннем солнышке, любуясь бездонно-голубым небом, отмахиваясь от пролетающих мимо и норовивших прилепиться на лицо паутинок, следили, как неспешно, в почти полном безветрии, с осинок и берез слетают и неспеша падают оставшиеся листья. Съездили на дальнюю речку - вот тут повезло, наловили хариусов, теща Ваньки нажарила огромную семейную сковородку, доставшуюся ей в наследство от бабы Кати, которая аж до девяноста девяти лет прожила, и, конечно же, всласть попарились в бане.

- Какой у нас замечательный осенний отдых получился! - восторгался Витёк.

-Это нам с погодой крупно повезло, а то бывает осень с августа заплачет и до самого снега - сыро, грязно, холодно, тоскливо, - заметил Саша.

-Ну, Авер, это тебе подарок на день рождения природа выделила!

Алька старалась им не мешать, видя, как они наслаждаются обществом друг друга, только малой хвостиком ходил за мужиками. После бани, когда сидели в горнице теперь у Аверовой тещи, отдуваясь и попивая пиво, зашел разговор о Миньке. Авер сказал, что и как - учиться-то оставалось всего год.

Ванька тут же выдал:

-А чё долго рассуждать, мы его в гражданскую авиацию на север отправим. Юрка вон уже шесть лет в Ханты-Мансийском округе, работы много, он не летает сам, здоровье не то, но координирует всю работу. Говорит, трудно, но интересно, иногда площадки для вертолетов выбирать приходится долго - природа-то там, тундра да топи, но зато и опыт колоссальный, и деньги хорошие. Да и пока семьи нет, можно поработать - трудности, они, как известно, закаляют. Давай сейчас Миньке и позвоним, пусть думает, прикидывает, Юрку только заранее надо предупредить. Он как-то говорил, что хороших диспетчеров ему бы парочку, а наш Мишук - мужик надежный вырос. С его образованием или куда-то в самолето-вертолетостроение, или в армию. Военно-космические войска, вон, в тридцать пять уже на пенсию могут идти. Оно, конечно, сильно звучит, но в материальном плане не густо. Минька наш весь в своего папаню, решит как правильнее и нужнее... Димка-то мой и то, чуть что, тебя в пример мне ставит, -засмеялся Ванька, - тоже серьезным становится, а девица наша - ужас, я плюс Натаха в одном флаконе, мне уже сейчас Стоядиновича жалко. Вот 'повезет' ему.

-Да ладно, может, ещё сто раз передумает Дашка, чай, не в деревне живет - в Москве. - Оптимистично выдал Витёк.

-Ага, как же, тебе ли не знать, Вить? Нам давно было предъявлено с козой-дерезой: "Замуж пойду только за Миху, даже не мечтайте о другом зяте!!" А мы что - мы ничего, Стоядинович - мужик нами изученный, сваты, опять же, свои в доску. Судьба - значит будут вместе. Вон, Витька в десять лет Галинка застолбила. Есть в кого дочке быть такой.

Соня отучилась в седьмом классе, по всем предметам получились твердые четверки, английский -пятерка, хромали пока русский и литература. Отец и дочь старались побольше вместе читать вслух. Сонька, правда, мухлевала в открытую - прочитает одну страничку и начинает специально перевирать слова, зная, что папка не выдержит, заберет книжку и начнет сам читать с выражением.

Эта хитрая лисичка подлазила к нему под бочок, прижималась и, умильно заглядывая в глаза, просила: -Папка, ну ещё немножко почитай, так интерееесно!

Папка же таял и старался.

Алина как-то поймала себя на мысли, что ходит и прислушивается к голосу бывшего, читающего на разные голоса реплики героев.

-Тьфу на тебя! - разозлилась она сама на себя, - забыла, как этот матёрый козлищще умеет очаровывать? Сколько же оказывается в Соньке отцовского! Только бы не блудливая оказалась, а остальное даже и неплохо, не будет закомплексованной, как я когда-то. А с чего мне быть раскованной?

Матери своей она не помнила совсем, а тетка - сестра бабули, старая, вся какая-то завистливо-желчная, дева, постоянно и упорно твердила маленькой Алинке, что она нежелательный и ненужный ребенок, никому. Мать, родив её в восемнадцать лет от какого-то приезжего молодца, промаявшись год со слабенькой, постоянно болевшей дочкой, просто сбежала из дому, оставив ребенка 'на пару часиков всего' со своей старенькой бабушкой. Пара часиков получилась на всю жизнь, бабуля же вызвала свою сестру, жившую в маленьком занюханном городишке и потерявшую всякие надежды устроить свою жизнь, к себе, сумела, устроить так, что её квартира - двушка почти в центре Пскова, отходила после её смерти сестре и внучке Алине в равных долях. И вынуждена тетка была согласиться и терпеть ненужного ребенка. Бабуля прожила до семи Алинкиных лет, а потом тетка развернулась, девочка была тихая, никогда никому не перечила и не жаловалась, и тетка отрывалась как могла. Она не била девочку физически, но морально... не уставала повторять, что Алина - ошибка её непутевой матери,никому не нужный и нежеланный ребенок, одно только достоинство которого - учится хорошо.

Тихую, почти никогда не улыбающуюся девочку в классе и институте особо не замечали, если только просили списать. На последнем курсе института внезапно умерла тетка, и Алина осталась одна, все такая же незаметная и невзрачная.

На такую вот и натолкнулся Тонков... Сейчас Алина ясно понимала, что повелась на его обаяние - ей не привыкшей к чьему-то вниманию, естественно, Мишка в то время казался рыцарем светом в окошке. Свет вот и ослепил, а когда проморгалась... этот свет ох как больно резал по глазам.

-Интересно, когда он по бабам шляться успевает? - задалась ненужным вопросом Алина, - вечерами постоянно с Сонькой - то читают, то гуляют, скорее всего, в рабочее время урывает, с какой-нибудь длинноногой секретаршей!

Как-то Сонька, частенько бывавшая у него на работе, рассказывая что-то, упомянула Николаича, Алина недоуменно спросила:

-Это кто?

-Ну, мам, чем ты слушаешь? Николаич - папкин секретарь и завхоз, такой смешной мужик, меня внученькой зовет, а самому тридцать где-то лет.

Алина аж подвисла:

-Надо же, стопроцентно была уверена, что у него секретарь по совместительству - грелка постельная. Видать, поизрасходовал мужик силу богатырскую полностью... даже жаль, ведь для него бабье - это неотъемлемая и самая необходимая часть жизни.

-Надо отдать должное, за семь прошедших месяцев он ни разу не изменил своего обожающего отношения к дочке: все также баловал и старался быть нужным ей, постоянно куда-то ходили на всякие спортивные соревнования, полюбили хоккейные матчи - оба болели за ЦСКА, имели абонементы в бассейн, ездили на экскурсии. Тут Алина уж тоже присутствовала - не доверяла до конца она ему, хотя и видела что папаня вроде бы искренне старался возместить дочке все годы, что прожил без неё. А Тонков и не подозревал, что бывшая его определила в импотенты.

Алина, знавшая свою хитрюгу дочку, казалось, вдоль и поперек, и не подозревала, что ею плетется тонкий заговор. Дочка, вместе с папкой объездившая наверное пол-Москвы в поисках подарка для мамочки на Восьмое марта, видела как нервничал и боялся Тонков, что Алина не возьмет его подарок, как тщательно выбирал цветы для букета, сказала:

-Папка, а давай мы тебя на маме женим?

Он как-то длинно вздохнул и произнес, помолчав,:

-Эх, лисёнок! Я бы хоть сегодня, но мама, она меня очень сильно не уважает, смотрит как на таракана какого. Я, знаешь ли, сильно ёе обидел, когда ты была совсем крошечная, дурак был и дебил...А теперь я не нужен, рад бы, да поезд, как говорится, ушел. Я до трясучки боюсь с ней даже разговаривать лишний раз, вдруг что-то не то скажу, и вы уйдете, а как я теперь без тебя? Не выживу, точно.

-Пап, а ты правда-правда меня теперь любишь? Сильно-сильно?

-Да, дочь, я каждое утро просыпаюсь и радуюсь, что вы у меня появились! Я твоему папе Науму очень благодарен и за тебя, и за маму, но теперь больше всего на свете хочу, чтобы ты стала София Михайловна Тонкова.

Дочка задумалась, как-то странно молчала всю дорогу до дома, потом сказала:

-А София Михайловна лучше звучит чем София Наумовна. Не грусти, добрый молодец, это службишка, не служба - служба будет впереди.

Сонька влюбилась в сказку "Конёк-Горбунок" и обожала вставлять всякие двустишья из книги в свою речь.

-Сонь, ты ничего не придумывай, я точно свихнусь без вас.

-Не буду, не буду! - как-то очень быстро согласилась Соня, Тонков пристально посмотрел на неё, но ребенок ответил честным и серьезным взглядом, и папаня успокоился.

Он действительно очень хотел, чтобы обе его девочки были рядом, впервые за долгие годы он стал нужен, и его искренне, ну, может, и не любила, а уважала собственная дочка. Это грело, только глубоко в душе кололо сожаление о сыне. Там без вариантов: его и не приняли, и никогда не примут, может, ещё и из-за этого, Тонков так панически боялся потерять дочку.

ГЛАВА13

В июле у Алины, неожиданно для неё, получилось двадцать дней отпуска - её непосредственное начальство, с кем она постоянно присутствовала на встречах и переговорах - укатило, вернее? улетело в Австралию. Сонька запрыгала, сразу же позвонив папке и озадачив того:

-У нас у мамы отпуск получился неожиданный, давай куда-нибудь вместе съездим!!

Тонков задумался: Египет, Турция, Кипр - все не то, девочкам после Израиля это неинтересно. Италия, Испания... О, Испания? Барселона? Точно!!

Позвонил дочке, предупредив, что задержится ненадолго:

-Какой вы, Михаил, ответственный товарисч стали! - поехидничал сам над собой, и поехал в знакомое турагенство. Там долго и тщательно выбирал гостиницу для девочек, тут же оплатил путевки и волнуясь, как пацан,вечером за легким ужином сказал:

-Алин, Сонь, что мы будем летом сидеть в душной Москве? Я вот предлагаю слетать в Барселону... - и замер, чуть ли не зажмурившись, ожидая реакции в первую очередь Алины.

Дочка тут же повисла на нем, выражая восторг, а Алина заколебалась:

-Это, наверное, дорого, я, скорее всего, не потяну.

-Не дороже денег!! - резковато ответил Тонков. - Могу я хоть так выразить вам свою благодарность за то, что вы рядом? Прошу тебя, не отказывайся!!

, -Мам, мы же с тобой так мечтали побывать там, посмотреть Саграда Фамилию, ты же мне столько про Барселону рассказывала, парк Гуэль, старый город, мы же с тобой все в инете просмотрели, а хочется вживую!! А Черную Мадонну Монсеррат и хор мальчиков увидеть?? Мамочка, поедем, ну, мамочка?? - и столько ожидания было в одинаковых карих глазах устремленных на неё, что она не выдержала и кивнула.

И Барселона оправдала все их надежды и ожидания. Девочки Тонкова были в восторге, они уходили из гостиницы с утра и весь день, перекусывая в небольших кафешках, ездили, бродили по городу. Гуляли по знаменитому бульвару Ла Рамбла, от площади Каталонии по шумной и оживленной улице Лас Рамблас вечером неспеша ходили до порта, два дня посвятили парку Гуэля. Долго любовались творениями великого Гауди - Собор Святого Семейства, дворец Гуэля, дом Бальо, дом Мила - все вызывало восторг и восхищение. Тонкова красоты Барселоны тоже не оставили равнодушным, но больше всего грели его душу сияющие восторгом лица мамы и дочки.

А гора Монсеррат... это была отдельная песня... Сначала, поднявшись на гору, долго любовались открывшимися перед глазами великолепными видами с горы, гид сказал, что с вершины видна практически вся область Каталония, а уж шпили горы с как бы надетыми на них шапками... У местных жителей существует легенда, что такие шпили выпиливали сами ангелы золотой пилой, стараясь выпилить корону для Божьей Матери.

Монастырь тоже поразил и снаружи и внутри. До статуи Мадонны - деревянной с потемневшим от времени почти черным ликом, надо было дотронуться рукой и просить все, кроме денег. Девочки его, одна за другой подошли к статуе, и Тонков, помедлив, тоже коснулся Богородицы и истово попросил здоровья и спокойствия его девочкам. А ещё, помявшись, подумал:

-Хотелось бы жену вернуть, чтобы получилась настоящая семья!

Когда же начал петь хор мальчиков, Тонков просто растворился в пении, казалось, его душа парит где-то высоко в небесах и ликует... он стоял, ничего не видя и не слыша, и не замечал, что по его лицу текут слезы...

Алина, тоже замершая при первых звуках чудесного пения, краем глаза уловила мокрое лицо Тонкова и впервые, на удивление, жалко стало ей этого, гадкого когда-то и такого внимательно-предупредительного теперь, мужика

А дочка мысленно истово попросила у Черной Мадонны:

-Пусть папка и мамочка поженятся, и станем мы Тонковы!

Последние дни посвятили морю, много плавали, поднимались на холм Монжуик, с которого открывался прекрасный вид на порт и синеющее, огромное море.

В последний вечер в узких улочках старого города набрели на небольшое кафе... засиделись там до сумерек... рыба на гриле, паэлья, прекрасное вино - Алина расслабилась и просто наслаждалась неожиданно прекрасным отдыхом.

Зазвенели гитарные переборы, и через десять минут все находящиеся в кафе танцевали под зажигательную испанскую мелодию, кто во что горазд, не усидел никто, даже английская пожилая пара не утерпела.

Сонька отрывалась по полной, а Тонков как-то по наитию подхватил Алину и, осторожно обняв, повел её в каком-то самому непонятном танце, боясь, что она вырвется. Но всеобщая атмосфера веселья захватила жену - глаза блестели, улыбка не сходила с её лица, и Тонков четко и пронзительно понял: нет ни до каких других дам-девушек ему дела кроме этой вот - с лукавым взглядом и слегка растрепавшимися волосами - женщины, которую он не разглядел и не удержал по собственной дурости и слепоте.

Что-то сдвинулось в их отношениях с Алиной после Барселоны, на воробьиный скок, но сдвиг был. Алина перестала смотреть на него с явным недоверием, не закрывалась наглухо при его появлении, чаще принимала участие в общих вечерних посиделках. Тонков держал лицо, радуясь про себя такому прогрессу - старался не спугнуть бывшую, и не замечали оба родителя хитрющую физиономию своего ребенка, которая изо дня в день придумывала разные поводы, чтобы родаки оба были возле неё.

Тонков познакомил-таки дочку с семьей Афанасьевых, симпатия получилась обоюдная. Дочка понравилась всем, а Серега о ней выразился кратко: "один в один-ты!"

Аверы по приезду Настасьи отметили два дня рождения: папкино сорокапятилетие и семнадцатилетие дочки. Филюня нарисовал две неплохие картины - у него проявился несомненный талант к рисованию. Алька с Сашей изумлялись, как бы не было в родне хорошо рисующих, но дядюшка, Иван Цветков, позвонивший поздравить именинников, просветил - у Филиппа Панасовича такой дар имелся. У дядюшки сохранился рисунок, сделанный братом перед самым уходом на фронт - на небольшой фанерке углем была несколькими штрихами нарисована их старая хата. Как выразился дядя - точь в точь такая и была в те годы.

-Отдам, племянница тебе этот рисунок. Сохраните, как и дедовы медали - это память о Цветиках. - И помявшись, добавил, - Альк, а батька ваш помёр ,вот уже два месяца как, я не успев поехать, дОчка его, на следуюшчий день его уже схоронила. Он у баптистах был, а они не стали никого ждать, вроде так у них положено, а я не успевал доехать, вот и не простился... Как говорится, жил смешно и умирал грешно. Вы с Сяргеем усеж помяните, прости, плямяшка, от волнения на батькин раговор перешов.

А Алька слушала дядюшку своего и глотала слёзы - у дядьки к старости голос стал похож на дедов, и она как бы с дедом разговаривала. Настя, вышедшая в коридор, увидела расстроенную мамку.

-Что?

Алька, не говоря ни слова, протянула ей трубку, дочка послушала и заплакала:

-Дядя Ваня, как же у Вас голос на дедов похож, если б Вы знали, как нам его не хватает.

-От я дурак, расстроив тебя, Настюш. Прости, не хотел, вы там эта, не плачьте, он большую жизнь прожил, особенно последние годы среди вас. Мне завсягда хвалился усеми и очень любил вас. У меня Ляксей надумал жениться. Вы летом, може, приедете? Я что-то прибаливать стал, мне до батькиных годов, точно, не дожить, а поглядеть на усех хочется. Минька уже мужик, а Хвилипушку не видав, батька говорил - вылитый братка растеть. Да и Настюша нявестою стала, Альк, вы подумайте.

Настюшка к Новому году стала весьма заметной личностью в общаге благодаря... стрижкам. Навыки, приобретенные за два с лишним года, весьма пригодились. Сначала она стригла своих одногруппников, потом потянулись другие девчонки и ребята, а когда она сделала крутую модельную стрижку для старого знакомого из ССУ - Андрея Власова (собирался на какой-то престижный семинар), и тот остался безмерно доволен, тем более там его стрижку заметили, оценили и несколько человек поинтересовались координатами мастера, то дела пошли в гору .

Власов, энергия у которого била через край, подумал, прикинул и вскоре нашли небольшую комнатенку в хозблоке, 'пошуршали по сусекам', где-то приобрели б/у кресло, прикрепили на стенку зеркало, поставили списанный письменный стол 'времен Очаковских и покоренья Крыма', но Настька была довольна- все не в комнате, где живешь, стричь, вот и появилось у Насти первое рабочее место. Два-три часа через день она проводила в своем "кабинете".

Часть денег, вырученных от стрижек она отдавала за аренду, а остальные по-честному делила с Михой. Стоядинович мотался по оптовым рынкам, закупал краску, шампуни, всякие нужные мелочи, сделали с ребятами рекламный щит, дело потихоньку приносило денежку на хлеб, иногда с маслом, иногда и с колбаской. Декабрь и начало января готовились к сессии, сдали оба без хвостов, особенно радовался Миха, надеясь, что второй курс он будет учиться со стипешкой.

-Пусть и немного, но буду как все.

На заметного Стоядиновича обращали внимание многие девушки, но Дашка Чертова была вне конкуренции. Насте же он был как двоюродный брат, а видная, вся такая упакованная, признанная красавица и стервозина по совместительству, пятикурсница Марианна Орехова соизволила обратить свое царственное внимание на Стоядиновича. Уверенная в своей неотразимости и привыкшая, что все мужики, стоит ей просто взглянуть благосклонно, у её ног - тут натолкнулась на полнейшее равнодушие...

Стоядиновичу не хватало времени: учеба, помощь Насте и тренировки - съедали часы, да и "заштото ему другия дэвушки?"

Марианна же из принципа клятвенно объявила, что добьется упрямца и заставит ползать у её ног. И посчитала главным препятствием в достижении своей цели Настюшку.

А тут как раз и вечер предновогодний случился. Видя, что Стоядинович танцует и веселится, а не пускает слюни на сногсшибательную её, она и верные шестерки решили проучить Аверченко, чтобы знала место. И подвернулся момент - Аверченко с девчонкой из баскетбольной команды пошли 'припудрить носик', а мисс красота и "иже с нею" загородили им выход.

-Малолеточка, ты почему путаешься у меня под ногами? - пропела Марианна. - У меня соперниц не бывает, так что отойди в сторонку, не мешай, дай мне немножко сбить спесь и зазнайство с этого серба, а то будет бо-бо.

-Не от тебя ли? Что, и драться будешь? -Не царское это дело, в... ковыряться, - ухмыльнулась та, - прикажу, как говорится, боярам, оттрахают... У меня вон сколько желающих личико тебе подправить.

Настька порадовалась, что одела легкие шелковые брюки - стеснять движения не будут, это не платье.

- За бойфренда или как там ещё, я бы драться не стала, а за други своя - святое дело!

-Не поняла, значит? Ну, смотри! Я предупредила, девочки, проучить надо малолетку!!

И кто ж из этих прихлебал знал, что Настюша много чего умеет - учили на славу папа и Минька постоять за себя. Три девицы дружно, завизжав рванулись к Насте, желая вцепиться в волосы и через три минуты две из желающих расцарапать лицо валялись охая на полу, а третьей, самой рьяной, совсем не повезло, Настька, осерчав, заломила ей руки за спину и держала, наклонив над унитазом, в пяти сантиметрах от водички.

-Ну что, красавицы, будем морды полоскать в унитазе, или больше руки протягивать не станете? -Да ты, да я!

-Слышь, красотка. Я к тебе не лезу. И ты меня не трогай, разряд у меня по самбо, - присочинила Настька, - в следующий раз жалеть не буду - покалечу. Выбери себе другой объект для поклонения. -Да ты знаешь, кто у меня в поклонниках? -И хорошо, и не лезь к нищему студентику из бедной семьи, ну что он тебе может дать? В студенческое кафе сводить и быстрый перепихон в общежитии? Таким как ты надо все по высшему разряду, так что навешай всем лапши, что нищий он - тебя не прельщает и успокойся. Это совсем западло из-за пацана тебе и устраивать драку? Возомнила себя королевишной, так и веди себя не как базарная баба. И лучше бы нам не пересекаться!

Королевишна ещё что-то вякала, но Настька, не слушая, ополоснула руки и ушла.

-Ну ты, Аверченко и сильна! - воскликнула баскетболистка, - Я думала, сейчас они тебя... -Дурь это, неужели по-другому нельзя добиваться кого-то, тем более Миха мне как братик. Противно как!

Надо отдать должное, узнав, что красавец из "бедной" семьи, Марианна успокоилась, правда, по общаге долго гуляли слухи, что она просто отшила наглого нищего серба.

Серб же никак не комментировал эти слухи и выпады в свой адрес, пожимая плечами и невозмутимо отвечая:

-Не занима ме!

А Настьке говорил:

-Заштото така дурна воспитана дэва? Настя, ты Дашке не кажи про тако. -Не кажу, не кажу. Спасибо, папка мой и Минька научили приемчикам, вон баскетболисты тоже попробовали со мной побороться!!

Михайлик засмеялся - было дело. Ребята, узнав, что Настька справилась с тремя девицами, упросили её на 'слабо' побороться с ними поодиночке... приложившись спиной на маты, восхищенно крутили головами:-Сильна!

И не задевали больше Аверченко ни девицы, ни ребята - товарищи по команде постарались рассказать про её приемчики, а в общаге все быстро становится известным.

Саша, выслушав дочку, похвалил, что сумела за себя постоять, но и пожурил:

-Насть, можно было и не доводить до драки!

-Папочка, ты мой самый славный, это вы с Минькой такие невозмутимые, а я как мамулька, мгновенно вспыхиваю. Я вот все думаю, раз у меня такой взрывной характер, значит, где-то ходит мой такой же спокойный Авер? А и пусть ещё лет пять-семь где-то ходит, пока не до него.

Ждали Миньку с северов, он на каникулах рванул посмотреть, что за работа на тюменском севере. Юра, тот самый вертолетчик, что когда-то блуждал вместе с Ванькой по афганским горам, посоветовал приехать, ознакомиться зимой, по зимнику вполне удобно было проехать. Летом к ним добраться можно было, как в песне, "только самолетом можно долететь". Вот и полетел Мишук из Питера самолетом до Ханты-Мансийска, а оттуда с колонной грузовых машин до места. Пробыл там четыре дня, внимательно и сосредоточенно осмотрел все, долго выспрашивал Юрия и остальных работающих там мужиков -интересовался всем, что очень понравилось работягам.

. -Слышь, Юрий Палыч, - сказал ему один из пожилых диспетчеров - списанный на землю вертолетчик Кузьмин, отзывающийся на Кузьмича, - а парнишка-то толковый и серьезный, если рискнет к нам, то и мы и он не прогадаем.

- Да мне друган про него давно говорил, и, на самом деле, серьезный парень!

Уже прощаясь с Мишуком, сказал:

-Надумаешь к нам - будем рады, чем можем - поможем и подскажем. У нас, видишь ли, молодые не приживаются, скучно им - глушь, людей редко увидишь, если только по рации услышишь, но опыт неоценимый приобретешь. Тебя после наших северов с руками, как говорится, оторвут, да и зарплата у нас неплохая. Ты холостой, вот и набежит, пока ты тут работать будешь, на квартиру-машину...

-Спасибо, Юрий Павлович! Я подумаю, с родителями посоветуюсь, диплом вот надо написать и защититься.

-Добро, к средине июля ждем от тебя решения, пока будем держать место, а там, брат, извини: да - да, нет - нет. Север, он незаметно в душу вползает, это юга с морем мгновенно в себя влюбляют, а тут... Жду отпуска, думаю, ну все - ну на хрен эти снега, морозы, это короткое лето, эту тундру, эти болота, комарье - всё, больше не вернусь... Ага, месяц - больше не выдерживаю, тоскую по этим вот березкам, что чуть выше колена, по этому скудному пейзажу, цветочки вот иван-чай, да дохлые ромашки, а душа замирает по всему этому... и опять до следующего отпуска. Север, если ты годик тут пробыл - он не отпускает, не всех конечно, но таких как я - точно. Ведь полетал, повидал сверху Россию-матушку и не только, а душа здесь угомонилась. Хотя нет, в отпуск рвану на Камчатку - вот ещё где мечтаю побывать давненько, друг-сослуживец там осел, зовет, хвастается, что шикарнее места нет на земле, посмотрим. Думай, Михаил, мы тебе показали все как есть, без прикрас.

В Ханты-Мансийске на обратном пути Мишук успел прикупить своим девушкам: мамульке и Настьке по унтам ручной работы, папке и Филюньке по шапке, бабулям - меховые рукавицы, себе жилетку, Стоядиновичам по сувениру из кусочков меха - не забыл никого, домой приехал с двадцатью рублями. Все вещи, расшитые причудливыми узорами из бисера, вызвали бурю восторга, батя и мелкий тут же стали щеголять в новых шапках.

Дома Аверы долго вели разговоры, родители не давили на сына, зная, что их разумный мальчик сам решит, что ему больше подходит, тем более, время было в запасе. Алька и баба Рита только тревожились, как в жуткие морозы там выжить можно, если у них в минус сорок пять дети не ходили в школу и не ездили на работу в лес лесорубы, то на северах-то было ещё холоднее.

-Мам, зато опыт и практика какая, с таким опытом в гражданской авиации всегда устроиться можно будет. Посмотрим, как все получится, диплом впереди, а потом будем думать. Приятель вон в Казань на авиационный завод собрался, меня подбивает, в ВКС тоже как бы приглашают, выбор имеется.

Ванька в очередном разговоре обо всем с Авером выдал:

-Саш, ты это, не злись, но вот я давно хочу тебе сказать, что воспитание, оно и из дебила делает человека, и наоборот. Алюня твоя как порох, этот... биологический - перекати-поле, а Минька у нас - славный, серьезный мужик вырос. Чистый ты, вот что значит замечательный пример перед глазами. Я тобой просто горжусь, и рад, что у меня такой капитальный друг. Ты и на меня до сих пор, как холодная вода на горячие камни, остужаешь. Я не мыслю, как это без Аверова совета жить? Не, я мальчик большой, даже слишком, своим умом живу, но ты для меня - баальшой авторитет. -Вань, ты чего? - удивился Авер. - Я всегда такой занудный был, мы с тобой и Витьком большую часть жизни не рядом, но можно сказать, плечом к плечу идем. Сроднились, да и жены у нас подобрались нормальные, никаких трений или зависти там...

-Во, я и говорю - везунчик я, вы у меня есть с Витьком и коза-дереза, а ты не занудный, а разумно-душевный.

Попала в больницу, два дня - и уже не вышла всеми любимая третья бабуля - Антоновна. Сынок её, приехавший на следующий день, ходил как потерянный, а на кладбище долго стоял над свежим холмиком, не видя и не слыша никого. -Виноват, ой как же я перед матерью виноват! - горевал он вечером. Проняло мужика - слушая собравшихся помянуть его мамку, он все больше мрачнел, узнал-то много нового и хорошего про неё. Хватило мужества встать и признаться в этом перед людьми, жившими с его матерью бок о бок и видевшими её сердечность.

-Ты шибко-то не убивайся, ей теперь совсем хорошо, ничё не болит, а то, что осознал, так она там радуется, сердце твое очерствевшее проняло, значит, не совсем пропашшый!-подвела итог баба Рита.

Сынок пробыл в городе до девяти дней, домик мамкин продавать не стал-сказал приедет по теплу и будет всё лето в нем жить. Все свои не такие уж большие накопления она конечно же, завещала своим названным внукам - Аверченкам.

Алька, державшаяся на людях, поздно вечером, когда детки уже спали - Мишук уезжал утром, а Настюшка в ночь - расплакалась:

-Саш, все понимаю, они стареют, но как же тяжело их отпускать! Она же меня глупую, беременную, с первых дней и приняла, и полюбила. Минька у неё на руках вырос, мне папашку родного не жалко, а Антоновна... она же двадцать два года, без пары месяцев, была с нами. Они так быстро постарели, мамки наши уже в годах, тяжело как.

- Алюнь, никто этого не может избежать, что дед, что Антоновна. Думаю, наши детки продлили их невеселую жизнь, вспомни только, что Настька у неё вытворяла, а Антоновна лишь посмеивалась. Наши дети их любили искренне, не за что-то, они это тоже видели и ощущали. Не плачь, жена моя непредсказуемая, они этот слезопад не одобрили бы...

-Чаго этта ты, Альк, рявешь, як бялуга, чаго зазря ноешь, у мяне жеж усе хорошо! - пробурчал Авер с дедовскими интонациями.

Алька улыбнулась сквозь слезы:

-У тябе не выходить, от сынок мой, Ванька, этта да, могёть як я гаворить! Саш, может, летом у Чаховку дойдЕм?

-Дойдем, дойдем, сродственникам усем Хвилиппа покажем, кажуть у Цвятковскую родню пошел!

В дверь спальни стукнул Мишук:

-Можно? Мам, не плачь, самому тошно, а чаго этта вы як дед гаворите?

-Иди сюда, мальчик наш сурьёзный!!

Мишук сел посредине, мамка тут же прижалась к нему, а батя обнял за плечи.

-Ребёнок, а плечики-то у тебя, ширше, чем у мяне у этом возрасту.

И долго сидели Аверы, обнявшись, вспоминая дедовы словечки, Минькины проделки...

Кошки у Антоновны, едва завидев его - разбегались. Нет, он их не мучил, а схватив в охапку, не желал отпускать, несмотря на громкое мяуканье и царапины.

-Ну любил я их так сильно, знал же, что убегут и не появятся, вот и держал изо всех сил, - смеялся сын. - Родители мои, я что хочу сказать-то? Я вас люблю, вы у меня такие... - он помолчал, подбирая подходящее слово...

-Клёвые, Минь? - хитренько посмотрела на него из-под обнимающей её руки Алька.

-Да, мам, самое мое любимое слово, точно - клёвые. Пошел я спать!

Ребенок ушел, а Аверы сидели, обнявшись.

-Какого мы с тобой, Альбина Михайловна, сына вырастили, самому завидно, я в его возрасте намного дурее был.

-Ну так, папин пример перед глазами, он-то тебя за два дня распознал, а потом уже автоматически подражать начал, ты хитрушка. Я же помню, как после твоего появлени, отошла на второй план у сыночка. Хотя, знаешь, как боялась, что ты как-то изменишься...

-Ага, типа показуха с моей стороны?

-Ну где-то была такая мысль, - не стала кривить душой Алька. - Глупыш, у меня всю жизнь картинка перед глазами стоит: наш храбрый мужичок в окружении галдящих, более старших, замызганных каких-то детей: кулачки сжаты, губы дрожат, слезинка на щеке, а не отступает, как такого не полюбить? У сына нашего талант - людей к себе располагать, не внешним обликом, нет, он изнутри очень надежный, что ли?

- Есть в кого!

К восьмому марта приехала на нэделю Манана. -'Какой жюткий халадрыга, как ви виживаете? Бедние люди, фрукт не растет, э? Валинки, шуб... нэ, у нас лючче!!

В Медведке ахала и охала увидев столько снега, Плешковы нарядили отчаянно мерзнущую южную гостью в валенки, оставшуюся от Наташки шубейку, дали теплую шаль. Замотанная по самые глаза Манана с покрасневшим носом веселила народ в магазине.

-Варя, зачем такой холод, скажи? У мэне нос сичас отвалится, э. Бизабразие, как ви тут можете жит?Вах, зачем деточка марожне покупаит? Ест? Сичас? На улиц? Савсем ничго нэ панимаю, вах, какие смелие люди здес живут!Какой такой сэвер? Да ти што, савсэм зима суровий, э? Варя, нада идти дамой, мине холодина ваш нэ нравится.

Пробыв неделю, собралась домой, сказав, что намерзлась сильно, и будет отгреваться до августа после таких "жистоких марозов", а и было-то всего минус двадцать в ночь, а днем пригревало солнышко и мороз падал до пятнадцати-двенадцати градусов, тепло по местным меркам - весной пахло.

Минька ушел на диплом, Настюшка и Михайлик втянулись в студенческую жизнь, Филюньку местный художник учил всему, что знал сам, но с сожалением говорил Аверу:

-Мальчик, несомненно, талантливый, ему бы в художественную школу!

Ближайшие были в Перми, или в Екатеринбурге. И чтобы отдать своего младшего в интернат и далеко от себя... даже речи не могло быть. Саша с Алюней находили в интернете все, что появлялось о рисовании, и Филюшка старательно и самостоятельно учился всему новому. Рисовал ребенок и впрямь для своих девяти лет очень даже неплохо, на конкурсе детского рисунка в области занял первое место.

Саньке Чертову исполнился годик. Мальчик начал ходить, Ванька категорически не пускал Натаху на работу:

- Будешь с Санькой до трех лет дома, мамулька за ним не уследит, а в ясли такого мелкого отдавать, чтоб болел - ни фига!!

Старшие Чертовы заканчивали школу. Димуля определился с выбором - решил попытаться в авиационный, а Дарья Ивановна категорически сказала:

-В институт - Димка, я вон, возле дома в техникум пойду. Хватит мне двух с половиной лет, самый лучший диплом - удачно выйти замуж.

-Но, высшее образование, оно... - заикнулся Ванька.

-Да? А чёт ты мамку нашу углядел совсем малолеткой - после школы сразу. -Ну, мамка. Мамка ваша, она такая одна.

-И я такая одна - для Стоядиновича.

-Где ты и где он, далековато, вот приглянется ему другая, и чё тогда?

-Он не ты! Это ты до мамки охмурял всех, - припечатала дочка.- А Стоядинович никуда не денется от меня, я его давным-давно выбрала. А надо будет высшее ваше - заочно отучусь.

-Не, ну ты борзая, дочь, откуда можешь знать, какой я был, я всегда хороший...

-Ну да, ну да... на два дня вон в Гусь приезжал с дядь Авером и то там даму сердца завел.

-Откуда ты..?

-Да оттуда! Мы там, в Гусе на речке зависали, а тетки про тебя речь вели, громко разговаривали, мы и услышали.

-Я всегда знал, что смесь меня и конопушки будет гремучей, хорошо, хоть Диман посерьезнее некоторых.

А вечером горился Аверу:

-Уела меня Дашка, по-полной, вот детки выросли, а?

-Как теща говорит, Вань, 'кто садился - тот и родился'. У нас все детки тоже разные, Минька - надёжа, Настя - порох, взрывается в минуту, а младшенький - это бальзам на сердце, он на треть я, а две трети - Цветковы, даже не Алюня, а Серый. И что-то дедово в нем явно есть, вроде ласковый котенок, а если сказал "не буду" - бесполезно уговаривать.

-Во, и я себя надеждой тешу, что Сашка будет мне усладой на старости лет. Мы, смотри, все трое себе после сорока по мелкому родили, ты пораньше, но у всех и почти взрослые дети, и по малышу имеется, Витек, правда, дочку не смог.

Тонков ближе к весне начал прибаливать - дали знать о себе застуженные ещё в Афгане почки, прикупил таблетки, но лучше как-то не становилось. Всё тянул, не хотелось идти в больницу - всю эту тягомотину вновь проходить: анализы, обследования... всякую прочую бурду. И умудрился на корпоративе в преддверии женского дня добавить себе проблем, постояв покурив у входной двери - пару раз обдало сквозняком. Через неделю загремел с острой почечной недостаточностью в больницу с высокой температурой и прочими "радостями".

Вечером Соня очень удивилась - папка с ней не засиделся:

-Я пойду, прилягу, дочка, что-то меня знобит!

-Да, пап, я тут немного поиграю и тоже пойду спать.

Часа через два в комнату заглянула Алина:

-Соня, время, иди, говори отцу спокойной ночи и спать!!

Через несколько минут послышался торопливый топот дочки, с глазами полными слез, она ворвалась в комнату матери.

-Мам, там папка, он... что-то бормочет, весь горячий такой. Мамочка, он... я так боюсь, - дочка заплакала.

-Сонь, успокойся, сейчас посмотрим, что и как, вызовем неотложку. Что ты, не плачь!!

Алина впервые зашла в спальню Тонкова: весь красный и в поту он метался на кровати, а услышав бессвязные слова, мгновенно подобралась:

-Сонь, пошли звонить, вызывать 'Скорую'.

Затем, шустро переодевшись, развела в миске уксус с водой и начала потихоньку обтирать его красное, пышущее жаром лицо, с огромным удивлением поняв, что беспокоится за этого мужика. Он бормотал бессвязные слова:

-Сонь, Сонечка, доченька... Я... Миша, я не знал, я не хотел... нет, не брошу, Сонь... Алина, не уходи! - четко произнес он.

Потом опять начал бормотать:

-Вань, ну поверь хоть ты... Миша, какой ты... Соня, Соня, не надо, не лезь! - он порывался куда-то бежать, спасать дочку и как-то горестно звал её,Алину. - Пожалуйста, Алина... нет-нет... я... какая ты красивая!!

Наконец-то приехала скорая, мгновенно сделав, укол его уложили на носилки:

-Состояние тяжелое, что же вы так дотянули? Вы едете, жена, с нами?

-Мамочка, поезжай с папкой. Я закроюсь на все замки, а ты побудь возле папки, я не хочу, чтобы он как Наум Ильич... - дочка опять сморщилась.

-Так, дайте мне пять минут на сборы, - попросила Алина, шустро одевшись, выскочила на площадку и позвонила в соседскую дверь, зная, что там постоянно живет пожилая дама.

-Анна Игнатьевна, извините за столь поздний звонок, мой... - она помялась, - муж, в тяжелом состоянии, его в больницу, я с ним, а дочка... она одна, - торопливо заговорила Алина.

Мгновенно все поняв и увидев санитаров с бредящим Тонковым, дама тут же ответила:

-Не переживайте, поезжайте спокойно, все будет нормально, я переночую у вас.

-Спасибо, Соня Вам все покажет, спасибо! - Алина побежала вниз.

В машине она успокаивающе держала Тонкова за руку, в которую он вцепился как клещ. В больнице, на какое-то мгновение придя в сознание, ясно посмотрел на неё и хрипло попросил:

-Не уходи!!Прошу!

И была неспокойная ночь, только к утру сбили температуру и он уснул. Алина, поговорив с пришедшим врачом, рванула домой, надо было успокоить Соньку, что её драгоценный папочка жив, а то ребенок мог себя накрутить до истерики. Отпроситься на работе, на пару-тройку дней, состояние-то было у бывшего не из легких, а он за эти полтора года сделал много добра для них, не быть же неблагодарной свиньей, надо было побыть возле него.

Сонька тревожно смотрела на неё:

- Сонь, все нормально, температуру сбили, спит он, врач сказал - жить будет, но в больнице полежать придется, запустил свою болезнь твой папочка.

Ну не говорить же ребенку, как ругался врач на неё, обвиняя в невнимательности к болезненному состоянию мужа.

Тонков-бледный,слабый,едва шевелящий языком,на самом деле вызывал какое-то щемящее чувство жалости. Он так обрадовался, когда она пришла:

-Спасибо, Алина, я очень тебе благодарен, что вызвала 'Скорую' и была здесь со мной, не ожидал, честно! - лежащий под капельницей, мгновенно постаревший, сдувшийся, он совсем не напоминал лощеного и нагловатого типа, каким привыкла его видеть Алина.

-Алин, давай поженимся опять? Я не знаю, как пойдет дальше дело, вот подумал, что случись со мной, надо бы все оставить детям. Подумай, прошу тебя, я все-таки не бедный, пусть у деток будет от отца подмога.

-Почему ты говоришь - "деток"? У тебя же одна Сонька и есть? - удивилась Алина. - Да и с чего ты помирать собрался? Ещё поживешь, побегаешь по бабам, - не упустила она возможности съехидничать.

-Да нет, укатали, как говорится, Сивку... С полгода назад начались какие-то непонятные движения со стороны двоюродной сестры и её деток, какое-то усиленное внимание, забота о моем самочувствии и прочая лабуда, хотя сестрица меня всегда терпеть не могла. Думаю, дело в том, что я как бы бездетный и холостой, прямых наследников не имеется, жилье и собственное дело в Москве... отчего бы не подружиться? Вот и раскатали губы. Алин, давай поженимся по-новой? Не, не, - заторопился он, - не подумай чего, это из-за Сонечки. Я больше всего на свете хочу вернуть ей свои отчество и фамилию. И, - он передохнул, попросил водички, помолчал... а потом как в омут с головой бросился:

-У меня есть сын. Подожди, мне тяжеловато говорить из-за болезни и вообще, я обязан тебе это сказать. Ребенку уже двадцать два весной будет ,я не знал, и не предполагал, там когда-то была симпатия ну и... Я, скотина, проводил девчонку - она к подружке в часть приезжала и забыл... Потом её какая-то однокурсница написала мне, что беременна девчонка, а я то письмо в глаза не видел, женушка первая постарались с той самой подружкой из части написать мерзостный ответ от моего имени, вот так. А судьба штука коварная... Два года назад столкнула меня на улице перед офисом с первой. У её тележки с овощами колесо застряло, и меня как раз принесло, вот и наговорили друг другу... много чего. Оба взаимно терпеть друг друга не можем, да и женился я на ней по дури, по залёту... смешно, да? Я и - по залёту? Вот она мне и выдала... - он как-то дернулся, замолчал, прикрыл глаза.

-Плохо тебе? Позвать медсестру?

-Плохо, не то слово, паскудственно, - хрипло сказал Тонков. - Узнать через двадцать лет, что есть ребенок, как бы брошенный, хотя я и не предполагал такого...

-И что? Ты его нашел?

-Видел... случайно, на соревнованиях, Миша зовут, но не в честь меня, так нечаянно вышло, - опять тяжкий вздох.

-Если тебе совсем плохо, то может отдохнешь, потом договорим?

-Нет, раз уж начал, то надо... не хочу недомолвок, да и кто знает, вытяну ли я?

-У вас, мужиков, 37,2 - температура смертельная, еще поскачешь горным козликом.

-А если мне это уже не надо, как дочка говорит, "не в жилу"? Ну, я было рыпнулся к нему, сыном назвал... и получил... ох, и получил... В общем, там есть хорошая, дружная семья, сына... то есть Мишу очень любит его отец, я как бы только донор спермы...

-И что он ?

-А ничего - ясно сказал: не был и не будет для меня сыном. Зачем я ему? Вот тогда меня и накрыло, вспомнил, что дочка есть тоже, у которой другой отец... И когда Соня меня нашла... я понял, что Бог мне, непутевому, кукушке мужского рода, шанс дал изменить и свою, и дочкину жизнь в лучшую сторону. Фу, устал, дай ещё водички, пожалуйста?

Полежал, прикрыв глаза:

- Слабаком выглядеть и колодой лежать, почки-то давно застудил, да все хорохорился, ну, это не главное... Я когда проснулся сегодня, весь такой полудохлый... испугался, что помру, а дочка останется на птичьих правах и ни с чем... Вот и решил, пусть ты меня презирать ещё больше станешь, но я больше всего хочу, чтобы у неё от меня что-то конкретное осталось. Вот и прошу - давай поженимся снова. Если я отсюда выйду, ради дочки, я ни словом, ни делом тебя не обижу. И требовать от тебя что-то, - он слабо ухмыльнулся, - да и какой от меня толк теперь?

-А мальчик тот?

-Мальчику и дочке поровну все уже подписано, только вот сомневаюсь, что Миша что-то возьмет от меня...

Он говорил все тише и как-то внезапно уснул.

Алина долго смотрела на него: измученный и болезнью, и душевными переживаниями, он наоборот стал человечнее.

-Вот и вернулся к тебе бумеранг, Тонков, за все 'хорошее'!!

Выздоравливал он долго, как говорил лечащий врач - подзапустил свое здоровье, и все больше мрачнел. Навещавшая его дочка тормошила, озадачивала проблемами, вопросами, а Алина молчала. Нет, она разговаривала, интересовалась его состоянием у врача, приносила приготовленную специально для него пищу, рассказывала о дочкиных проделках, вела себя идеально... но молчала о главном. И Тонков с каждым днем все больше впадал в уныние, не радовала и начавшаяся весна, которую он ждал и оживал вместе с природой.

-Этакими темпами, братец Вы мой, мы с Вами до морковкина заговенья будем здесь лежать, анализы последние неплохие, но вот ваш эмоциональный упаднический какой-то настрой, он конкретно мешает. Встряхнуться пора, весна за окном.

Алина, пришедшая во внеурочный час, замерла у неплотно прикрытой двери в палату.

-Нечему особо радоваться как-то.

-Не скажите, батенька, вон у вас какие две славные девицы имеются, не прибедняйтесь.

Послышался тяжелый вздох Тонкова:

-Если бы все было, как мне хочется, не получается вот ни шута.

-Ну, не отчаивайтесь, встряхнитесь и через недельку будете со своими девами вальсировать, а ведь наверняка не умеете? Это во времена моей юности вальс был модным и всеми любимым танцем, да ещё в городском саду, под духовой оркестр... Встречал я в маленьких провинциальных городках и не совсем давно такое и даже, признаюсь, стариной тряхнул. Эх, молодость, молодость - незаметно пробегает. А Вам, батенька, ещё дочку вашу чудную надо вырастить и внуков дождаться, а не прокисать в палате.

Доктору было хорошо за семьдесят, но специалист был редкостный, и главврач трясся над ним и уговаривал поработать ещё чуток, на радость всем.

-Не угадали, доктор, вальсирую я отменно, люблю, знаете ли, тоже! - в тон доктору добавил Мишка.

-Ну вот, видите, заулыбался-таки, вот так и продолжайте, батенька!

Алина на цыпочках отошла от двери, и, повернув назад, почти столкнулась у двери в палату с выходящим врачом.

-А вот и Ваша прелестная жена! Вы, милочка, встряхните-ка его хорошенечко. Что-то у него душевный настрой не тот, ему бы на природу сейчас, а он хандру подцепил и выздоровление свое тормозит.

- Хорошо, Антон Ираклиевич. Я попробую, - улыбнулась этому славному дедуле Алина.

-Привет, что это доктор говорит, - хандрить вздумал? Сонька тебя каждый день ждет, вчера вон разревелась, без папки скучно и невесело. &nb -Да, вот, сам не пойму, как-то уныло на душе.

Алина выкладывала принесенные фрукты в тумбочку, и Тонков, как-то резко выдохнув, уцепил её за руку.

-Сядь, пожалуйста, надо поговорить, или нет, давай пойдем на улицу, на солнышке посидим.

-Но там ветерок такой прохладненький, а ты в футболке, сам же знаешь - нельзя тебе на сквозняках быть.

Что-то шевельнулось в душе Тонкова: "заботится?" -Да у меня у соседа в палате куртка имеется, пойдем.

Надел простецкую, неопределенного цвета куртку, и пошли на улицу, сели в небольшой рощице на лавочку. Мишка, подставив лицо солнышку, зажмурился, а Алина с непонятно откуда взявшейся жалостью смотрела на него: седой, резко похудевший, с темными кругами под глазами и землисто-серого цвета лицом, он никак не походил на того мачо, каким был всегда.

-Алин, - не открывая глаз произнес Тонков, - ну не смотри ты на меня так, знаю, что видок тот ещё. Болезнь, она никого не красит, ты мне что-нибудь скажи, а?

-Что тебе сказать? Вроде глазами вижу, что ты над Сонькой трясешься, домашним стал, но... страшно боюсь повторения... вот подлечишься, допустим, соглашусь я - может быть, с Сонькой ты и останешься таким, а со мной? Я же мышь серая. Заскучаешь и опять по бабам, которые ноги от ушей и в постели супер...

-Нет, - помотал головой Мишка, - не будет никаких баб,.. Когда ребенка, Мишу то есть, увидел, когда он меня с такой брезгливостью падлой назвал... знаешь... я вот думал - родная кровь, ну, не то, что обрадуется, а хотя бы поговорим, подружимся... а он мне четко и ясно -'ты для меня никто'. И не поспоришь, не докажешь, что то письмо не писал - я и не знал про него.

-А почему та девочка поверила?

-Да вспомнил: я тогда по-молодости матери редко писал, месяца через четыре, а моя, "примерная" к пятидесяти годам, маман на командира части накатала - мне втык был, а чё писать? Абсолютно чужой человек. Я, помнится, просил, чтобы девчонка писала, а я, лодырь, диктовал. Отказалась, конечно, ну а потом, видно, вспомнила такую бодягу и поверила... Иван рассказал вкратце, что она до трех лет с ребенком была одна. Там и обзывания всякие были, мальчишку какие-то из неблагополучной семьи... - он передернулся, - выблядком называли... А Авер, отец его, как ни тяжело признавать это - настоящий, он после Афгана как-то там оказался, то ли к кому-то в гости из наших приехал, ну и увидел её и ребенка... сразу и женился. Мы с ним в Азербайджане одно время вместе служили, он тогда на Альбину и запал, серьезно, я-то все наскоком, все лучше или слаще искал, а он лет пять поди все про неё думал. Там все удачно сложилось, для всех, семья замечательная, сын вот институт в Питере заканчивает. Самое обидное, он меня, как щенка пакостного, ухватил за шкирмон, когда я вякнул, что он - сын. Там без вариантов взрослый, серьезный - совсем как Авер, да и предупредил меня сын, чтобы не лез к ним... Да и куда лезть, если не нужен никакой. А потом навалилась вина за дочку... как говорит наш неугомонный ребенок, сильно гонял... а что мог сделать? Сам же, козлина, отказ написал от неё. Как быть? Нашел бы вас, к примеру... а у дочки шок - какой-то приблудный папаня появился. Зачем, когда у неё уже есть? Знаешь, как пекло? Все стрекозлил, думал, ещё немного и рожу наконец-то желанного сына... родил... - он горько скривился. - Вот, я все тебе как есть, без прикрас говорю. Знаю, после всех моих подлостей - веры мне нет совсем, но, Алин, ради дочки, может, попробуем? Я твоему Науму, будь он жив - в ноги бы стал кланяться за вас, а сейчас так хочу семью... Поверишь, как вы приехали, домой не просто иду - лечу, знаю, что из двух девочек - одна, точно, ждет.

- -Миш, а мама твоя, она..? - Алина и не заметила, как впервые назвала его по имени.

-Мать моя жива, в Мурманской области живет. Там материнские чувства проснулись, когда я уже училище закончил. Как же, сын офицер, гордиться можно, да и проблем никаких. Кормить-обувать-одевать не надо, пеленок опять же нет.

-Ты мне никогда не рассказывал... - изумленно проговорила Алина.

-А что рассказывать? Как с года дед был и мама и папа? Не, если по справедливости, мать меня иногда забирала к себе, но как-то ненадолго, судьбу свою, видишь ли, надо было устраивать, пока молодая. А Мишка? Что Мишка? Он мальчик самостоятельный... А самостоятельный до черноты в глазах завидовал соседским деткам - там пятеро росли. И на всех хватало тепла и любви, и Мишке перепадало от теть Раи, то по голове погладит, то в щеку чмокнет. А Мишка больше всего мечтал, чтобы мамочка по голове погладила или на коленках подержала, к себе прижав... а, чё про это говорить, прошло все.

-Если совсем честно, то я я панически боюсь сейчас одного... Нет, не того, что уйду, - он показал пальцем вверх, - а того, что не успею Соньке стать настоящим отцом, и что вы уйдете. Знаешь, вот вертится в голове мультик про аленький цветочек - там чудовище подыхало без любимой, вот и я подохну без вас. Все я тебе сказал, нет того блудливого и пакостного мужика больше. Как говорится, у каждого своё испытание, у меня вот к старости отдача пошла. За все надо платить, сделанного не вернуть, теперь понимаю, как тебе было тогда. Нет таких слов, чтобы выразить, как я жалею обо всем, но если дашь шанс - костьми, как говорится, лягу.

-С Сонькой поговорить надо.

-А что Сонька? Эта хитрая лисичка давно сказала, что София Михайловна звучит лучше. Не знаю, как тебе, а мне частенько говорит: "женись на маме!"

ГЛАВА 14.

Сонька, когда Алина спросила её: - Сонь, как ты отнесешься к тому, что мы, может, поженимся? - прыгала и восторгалась

-Правда-правда? И ты согласная? И я буду Тонкова? И папка станет совсем настоящим? И вы мне сестричку или братика родите? И ты его козлищщем называть не будешь? Уййяя!! Мамочка, пожалуйста-препожалуйста не передумывай, а? Он теперь совсем хороший стал и нас с тобой сильно любит. Правда-правда, папка так смешно злится, когда тебя этот Иван привозит, шипит и сразу грустным становится... И ещё - когда ты не видишь, только на тебя и смотрит, даже про меня забывает. Я его тормошу, а он так тяжело вздыхает и ворчит сам на себя - "Сонь, я такой дебил, полный!"

-Ладно, я ещё подумаю.

-А чего думать, мы будем совсем родные. Папа Наум, он хороший был, а папка... он такой теплый и удобный, вот. И бабы Цили у него нет, и никто ругаться не будет. Он в своем офисе тааак ругался недавно. Мы приехали, а там какая-то тетка на него обниматься, а как он кричал на дежурного и на Быкова - досталось всем, а потом в кабинете матерился долго, сам на себя, я подслушала.

Сонька видела уже третий сон, а Алина все думала и прикидывала. Как не крути, выходило, с Тонковым лучше, защищеннее и, надо же!! - надежнее. Впереди была дальнейшая дочкина учеба - с её русским языком поступить реально было только на платное обучение. А там нереально было вытянуть Алине одной такие суммы. Возле неплотно прикрытой двери в его спальню она остановилась, а потом, решившись, вошла - чисто из любопытства. Когда его увозили в больницу было не до разглядывания, сейчас же она покрутила головой:

-Надо же, и кровать не сексодром, и в комнате ничего лишнего! - взгляд упал на комод. Какие-то две статуэтки, небольшая пирамидка, и, почему-то боком стоящая рамка с фотографиями. - Поди, красотка какая-то, - подумалось Алине. Подойдя и взяв её в руки, удивленно замерла: в рамке были две Барселонские фотки. На одной они с Сонькой взявшись за руки вопили от восторга на вершине горы Монсеррат, а вторая... вторая повергла её в ступор, она даже не помнила такого момента, когда это было. Тонков ухитрился поймать в кадр её, стоящую на морском мысу с растрепанными ветром волосами и раскинутыми руками, казалось, что вот ещё мгновение, и она взлетит как большая птица. Алина долго вглядывалась в это фото, удивляясь - она себя такой и не видела никогда. - Похоже, и впрямь озаботился всерьез иметь семью? Надо же, я ему нравиться стала?

Уснула только под утро и проспала, благо, что была суббота. Проснулась от Сонькиных бурчаний:

-Вставай же, мама, там папка весь испереживался, где мы запропастились, заждался нас.

Папка встретил на входе - расцеловался с дочкой и пытливо уставился на Алину.

-Пап, - не выдержала Сонька, - пап, мы согласные на тебе жениться, вот!

-Ну, если женитесь на мне, - разулыбался папка, - то счастливее меня никого не будет в мире.

-Когда? - дочка аж приплясывала от нетерпения.

-В понедельник выпишусь и сразу же займусь всеми этими делами, при нашей бюрократии быстро не получится, но раз вы теперь мои - ух, я горы сверну. Немного подождите, я попробую отпроситься на выходные, и поедем отмечать такое радостное событие.

И чтобы Тонков да не уболтал дежурного врача? Поехали домой, попутно заскочив в супермаркет, вот где отрывалась дочка.

-Праздник у нас или как? Значит, можно всё-всё, что хочется? - прищурив один глаз и хитренько глядя на Тонкова, спросила она.

-Да!

И Сонька постаралась на славу, родителям доверила только вино, остальное выбирала сама. Долго думала какой торт выбрать, но тут папка шепнул, что съездят в 'Кофейню'. Весь вечер Тонков просто по-дурацки млел и радовался, что наконец-то эти две девочки станут его и только его, и не будут никакие Иваны губы раскатывать на ставшую необходимой Алишку.

Алишка же сразу предупредила:

-Тонков, ручки свои шаловливые держи в карманах, дай мне свыкнуться с мыслью, что ты стал порядочным.

-Больше ждал, - буркнул Мишка, - подожду. Сейчас надежда твердая есть.

Вытирая взмокший лоб, Михаил Александрович Аверченко вышел из аудитории. -Миш, ну как?

-Отлично!

-Ну тебя и гоняли, ты дольше всех там был.

-Да, Хоревич напоследок оторвался, но сказал, что "отлично" заслуженное! Ща отдышусь и домой позвоню, там у мамки небось всё из рук валится. А батя больше её волнуется, но не показывает свою тревогу.

-Да, родаки у тебя замечательные! - сказал Колька Сидоров, проживший с Минькой в одной комнате все пять лет, - мне здорово понравились. Ща такие нормальные редкость.

Родаки-Аверы приезжали в Питер на недельку и, конечно же, побывали у них в общаге, посмотрели своими глазами, как и что. Любимый Минькин батя сразу нашел общий язык с ребятами, они даже немного поспорили 'за рабочие моменты', но технический мужик Авер быстро посадил их, что называется, в лужу, вызвав восхищение у продвинутых ребят.

-Ну и батя у тебя, Авер, мозговитый, понятно, в кого ты такой.

Вот теперь Мишук в первую очередь набрал батю. -Бать, все нормально, да, да - отлично! Да, спасибо, я вас тоже очень люблю, через недельку, думаю, буду дома.

-Мам, привет! Конечно, спасибо! Ну я же не Филюшка. Хорошо-хорошо, пока!

- Ну вот, теперь можно и отоспаться и пошляться! Мишуку предлагали пойти сразу в аспирантуру, но он очень вежливо отклонил такое предложение, мотивировав тем, что любит живое дело, и не видит себя ученым. Все эти полгода он прикидывал, просматривал варианты и склонялся к предложению Филина, хотелось попробовать свои силы на севере, да и родителям немного помочь: Настю побаловать, покупать Филюньке самые лучшие всякие краски-кисточки, бабе Рите помочь отремонтировать старый уже дом, родителям поменять машину. И была у него тайная мечта - найти в Польше могилку никогда не виданного двоюродного деда Филиппа, погибшего в 44 году.

Откуда-то он знал, что его обожаемый дед Панас этого ждет. Вот уже года полтора как написал письмо в Центральный архив Министерства обороны в Подольск с запросом, надеясь что ему ответят.

А на выпускном вечере его напрягла Вика Спиридонова, все эти годы пытавшаяся охмурить, завлечь, замороженного Аверченко. Он пару раз пытался объяснить ей, что не судьба им быть вместе, ну не цепляет она его нисколько. Вика на какое-то время успокаивалась, крутила романы с другими ребятами, говоря всем, что Аверу назло, Минька только пожимал плечами - авансов никаких не давая.

Ну не будешь же всем объяснять, что не трогает его ни капельки ни красота, ни все остальные достоинства девушки Вики. Девушка Вика изрядно приняв на грудь пошла, как говорится, ва-банк, попыталась затащить Миньку в какой-то закуток, но увы - не вышло. И тут из неё полилось много ненужных слов, размахивая руками, она громко орала, какой козлина Аверченко, что она угробила на него лучшие годы, что не будет ему счастья и прочее дерьмо. Мишук аккуратненько взял её за локоть и повел спотыкающуюся девицу к подружкам:

-Девочке надо пойти в кроватку, иначе конфуз точно случится. Отведите её, вон, в комнату к второкурсницам.

-Что, Аверченко, попал под горячую руку? - ехидненько спросила вечная тень Спиридоновой, какая-то очень уж завистливая Егорова.

Мишук ухмыльнулся:

- Под пьяную, ты хотела сказать? Ну так, простительно, девушка в полном неадеквате, что уж на неё обижаться?

Выпускники до утра бродили по полюбившимся за пять лет местам, утром сидели на парапете Невы, восторженно встречая как-то лениво выползающее после сна солнышко, долго прощались с местными однокурсниками - в общем, погуляли. Через день Мишук уезжал из Питера, было какое-то двойственное чувство: с одной стороны прирос сердцем к этому прекрасному городу, но вот зимы промозглые - бррр. А дома ждали дипломированного специалиста с огромным нетерпением.

Филюнька, издалека увидевший братика, летел к нему как на крыльях:

-Минечка! Минечка! Я так по тебе скучал, я тебя так ждал! - повиснув на шее братика, захлебывался от восторга ребенок. - Минечка, а мама с Настькой твои любимые пирожки пекут, а папа вино охлаждает, - сдал всех сразу мальчишка. - Минечка, а я тебе чего нарисоваал, секрет.

Вот так и ввалились в дом - Минька с большой сумкой в одной руке и повисший на другой руке Филюня.

Саша подождал, пока его девочки нацелуются и наобнимаются с сыном, а потом крепко обнял его, Мишук тоже обнял своего батю и на несколько минут замер - так уютно и надежно было в отцовских обьятиях. -Сын, горжусь тобой!

-Бать, восемьдесят процентов чего я добился - твоя заслуга!

-Так, мужики, хорош обниматься. Айда за стол, - шумнула баба Рита.

Только подняли рюмки за диплом, ввалились Петька и Гешка со всеми домочадцами, пришла и Зоя Петровна, застолье случилось шумное и веселое. Вспоминали Минькины проделки, но сошлись во мнении, что сестричка его обошла по части хулиганства во много раз. Последними пришли Стоядиновичи, опять было много смеха, Стоядинович и Валя тоже помнили Миньку совсем небольшого.

Прозвонился крестный - Бабуров, сказал, что утром будет у них, очень соскучился по крестнику, и ждет не дождется когда его увидит. Дрюня за эти годы дорос до начальника автотранспортного предприятия, немного пополнел, но был все такой же шустрый и резкий, и все так же нежно и глубоко любил свою центровую подругу и её семью.

Минька малость взгрустнул:

-Бать, как же деда не хватает, вот бы он сейчас "як гвоздь программы быв."

-Да, Минь, мы тоже его очень часто вспоминаем... Сын, забыл, тебе с месяц назад какое-то странное письмо пришло, надпись на конверте твоим почерком, а штамп ЦАМО г.Подольск.

-Где, бать, давай скорее.

Вскрыл, прочитал и поднялся:

-Слушайте все! - народ за столом притих. - На Ваш запрос номер такой-то сообщаем... - и дальше как-то рубленными фразами прочитал:

Цветков Филипп Афанасьевич, уроженец д.Чаховки, Стародубского р-на Орловской обл., дата рождения 27.12.1926 г. - Отец Цветков Афанасий Григорьевич. Погиб 16.10.1944, похоронен - северо-западная окраина города Рожан, Польша... Алька зажала рот руками, Авер бережно обнял её, все не сговариваясь встали и склонили головы.

-Вот и нашелся наш дядюшка-мальчик, - плача проговорила Алька, - съездить бы туда!

- Мам, точное место определим и съездим, дед всю жизнь "горявал, что не зная, где Хвилипп лежить", вот и навестим.

-Эээ, а дед всегда говорил, что они Бряньские, а тут Орловская область? - удивился Петька.

-Да, до войны область была Орловская. Потом территориально отошли к Брянщине, - пояснила Алюня.

-Меня ведь так назвали из-за него, да? - спросил Филюша.

- -Да, сынок! Ладно, - вздохнул Авер, - давайте за всех ушедших, пусть будет им вечная память. А мы, пока живы, будем помнить и любить их.

-Ну вашего шустрого деда невозможно было не любить, одни кирзачи чего стоили, - ухмыльнулся Петька.-Он же как в Медведку приезжал, в них залазил, а теть Рита с ним ругалась. Хитрюга - зная, что вы на выходной приедете, сандали или штиблеты натягивал, а так у портянки и кирзачи.

-Ма, и ты молчала?

-Альк, он чуть не плача просил 'тябе не казать, это ж яго наилучшее всяго обувка была, рОдная.' Там же целый ритуал был, пока портянки намотает... Раза три-четыре перематывал, все не так, а потом ногу всунет в сапог, притопнет, встанет, пройдется и цвятёть - От хорошо як! Приехавший утром Дрюня, поздравив Миньку с дипломом, подарил ему и Настьке путевки в Чехию.

Мишук ошарашенно смотрел на своего Дея: -Это заговор, что ли, был? То-то меня мамуля торопила с загранпаспортом?

- Да нет, Минь, мы хотели вас в Турцию отправить, а Дрюня до скандала - мой крестник, я хочу ему подарок сделать и всё.

-Дей, спасибо, но ведь дорого, - растерянно сказал Минька. - Минь, за двадцать два года впервые тебе подарок дельный дарю, сам рад до соплей! Мы в какой-то степени все меж собой сроднились, и поверь, на душе радостно. Съездите, Прагу посмотрите, нафоткаете всё, нам обо всем расскажете, кому ещё как не молодым на мир посмотреть.

Настя радовалась больше, чем Минька, лихорадочно читая и выискивая в интернете про все достопримечательности Праги.

Ванька же сказал:

-А пиво там Старопрамен и Пльзенское не вышепчешь... мне поддувало в былые годы пару раз от Евсееича. Минька пусть побольше везет... А? Скажу, скажу... вон, коза говорит, бижутерия там, на Вацлавской площади какой-то фирменный магазин есть, у неё знакомая там была, моим девкам чё-то привезла - Дашка козой скакала. Мы теперь с тобой пенсия - можем куда-нить махнуть, в Европы, рванем, Саш?

-В этом году, точно, нет. Ребята из Праги приедут, у вас на денек остановятся, а через день мы подъедем. Алюнин дядюшка, Иван, сильно сдал, просил приехать на Брянщину, детей-то совсем мелкими видел, а малого ни разу. А вот на следующий год выберемся, может, и в Польшу на денек заскочим, - он рассказал о письме из архива.

-Минька у нас... - Ванька присвистнул, - Авер, ты красава!! Такого сына воспитал!!

-Да он как-то сам воспитывался, сначала, может, старался меня копировать - признался лет в восемь, боялся долго, что я куда-то опять уеду, а потом уже само собой все вышло. Но, Вань, вернись все назад - ничего бы не изменил в своей жизни. Алюня и ребята - это такое счастье, оглушительное. Не поверишь, до сих пор трясусь над всеми, умом понимаю, что мои, никуда не денутся... А иной раз приснится какая-то бурда, и спешно тянусь к жене, обниму и всё - дома я, засыпаю уже спокойно.

-Я тоже козу-дерезу ночью ищу, она к Саньке иной раз ночью встанет и с ним уснет, ты что, верчусь как на сковородке. Иду, сгребаю их в охапку, переношу к себе и, как ты скажешь - дома. Саня, правда, иной раз надует в своей кроватке, тут же вылезет, пришлепает к нам, и посреди ночи мокрая попа в серединку лезет, ещё и пихается. И ведь подлезет под руку, поерзает и засопит, а папка лужицей растекается, да попу прикрывает холоднющую.

-Ну, ты у нас богатырь, помнится и синхронисты на тебе спать любили.

-Да, Дашка и до сей поры обожает возле меня на диванчике подремать, ругаюсь,"скоро с мужем спать уже, а все на папино плечо", смеется, что она как сядет рядышком - мое плечо ей сон навевает. Не, Авер, ты здорово сделал, что на Алюне женился. И я туда приперся, где б я ещё козу-дерезу свою встретил? А так, восемнадцать лет уже как вместе. Блин, скоро тестем стану, моя-то Дарь Иванна, точняк вперед твоей Насти усвистит за своего Стоядиновича. Не, Диман вон серьезным совсем стал - в Саньку Плешкова, похоже, а эта... Я и Наташка в одном флаконе. Я думал, мужик будет оторва... ни фига. А у тебя тоже так - Настюха та ещё шпана. А может, и лучше, в обиду себя не дадут?

Ещё в самолете Настя разговорилась с сидевшей рядышком девушкой из Москвы. Вера очень расстроилась, что пришлось лететь одной, - её любимый братик Лешка не смог, что-то по работе, а у сестры-близняшки приболел ребенок. Девчонки сдружились моментально и всю неделю красотами Праги любовались втроем, много фотографировали, бродили с рассвета до заката по большим и маленьким улочкам Праги: Карлов мост с его башнями, Пражский град и Вышеград с открывающимися с них потрясающими видами города, Еврейский квартал, Танцующий дом, Староместская площадь, кафешки, - все полюбилось, Прага очаровала всех троих. Вечерами на Карловом мосту с замиранием от восторга глядели на панораму загорающегося разноцветными огнями, великолепного города, неспешно текущую Влтаву. А потом долго сидели в кафешке, неспешно переговариваясь и смеясь. Фотографий получилось аж шесть пленок - крестный, Дрюня Бабуров сделал им поистине царский подарок.

Минька, правда, устал за последние два дня от их трескотни и шопинга. Особенно долго они зависали в магазине бижутерии 'Яблонекс' на Вацлавской площади, он успел посидеть, выпить пива, побродить по близлежащим улочкам,..не выдержав, зашел в магазин:

-Насть, сколько можно, нам ещё бате с мелким надо что-то выбрать?

-Минечка, я не знаю что выбрать для мамульки, мне вот оба комплекта нравятся.

-А чего думать - бери оба! А вон тот для Вали подойдет!

-Минь, я тебя люблю, - чмокнула его в щеку сестрица.

Пива в банках для всех мужиков, хоть по одной, набрали много, вещей получилось прилично, ребята постарались по маленькому сувенирчику, но прикупить всем. Домой летели, как всегда - с несколькими рублями в кармане.

На выходе из зоны прилета Веру подхватил и закружил смеющийся молодой человек, высокий, подтянутый, с обаятельной улыбкой - он обращал на себя внимание.

Настя, мельком взглянув на него, как-то резко споткнулась и застыла на месте, а "братик Лёшка", как радостно обнимая его, восклицала Вера, тоже как-то внезапно замер, смеющиеся серые глаза вмиг стали внимательными и серьезными.

Мишук и Вера недоуменно смотрели на застывшую пару. Минуты через три Минька потряс сестру за руку:

-Насть, отомри!

- Что? Ах, извините, я... - его боевая, не боящаяся никого и ничего, не лезущая за словом в карман сестричка была явно растеряна.

Молодой человек, "самый лучший в мире братик Лёшка", кашлянул:

- Да, извините, здравствуйте, я что-то замешкался. - Он протянул Мишуку руку: - Я Лёха, Козырев!

- Миша Аверченко! - пожал Минька крепкую мозолистую руку, отметив, что руки у Лехи, как у работяги.

Настя, все такая же растерянная, улыбнулась:

- А я сестра Мишука - Настя.

- Рад знакомству, вам сейчас куда? Я довезу.

-Ой, Лешка, - начала Вера в машине вываливать на брата ворох новостей и впечатлений, не замечая напряженности между братиком и Настей.

А Минька, все понимающий и просекающий Минька тихонько шепнул сестре:

-Пропала ты, Насть, но, похоже, взаимно!

Та наконец-то отмерла:

-Правда, думаешь..?

- Уверен!

И Настька поверила сразу - её мудрый как и папка братик никогда зря не говорил.

А Лешка Козырев ехал и лихорадочно думал, как бы поближе познакомиться с этой, так внезапно зацепившей его, девушкой.

Не подозревая о его проблемах, опять пришла на выручку Верунька:dd> <;  -Леш, мы вечерком хотели где-нибудь посидеть в кафешке. Ты с нами не соберешься?

-Да, конечно!

-Ура! Ты у нас с Варей самый лучший!!

Высадив Аверченко неподалеку от дома Чертовых, Лешка дома выслушал много восторженных слов о Насте и Миньке, долго смотрел фотки, задерживаясь на тех, где смеялась Настя, и как-то враз конкретно понял, что вот эта уральская девушка Настя и есть его судьба.

Как говорила его обожаемая баба Таня Шишкина:

-Лёшк, судьба, она завсегда крутить и вертить, а к своему берегу выносить, не проплыви только.

-Понять бы ещё, судьба ли это? Вон, Макс, до сорока почти лет под носом не видел? - сказал тогда он ей.

-Ну сравнил, у него завсегда будеть ветер в голове! А и поймешь, сердце, оно подскажет, ты его-то и послушай.

И вот сейчас подсказывало сердце двадцатишестилетнему Алексею Игоревичу Козыреву - капитану ВКС России, что вот эта кареглазая и есть его судьба. Какая-то искра, нет, даже не искра, а какое-то пламя между ними враз загорелось, и не похоже, что он потухнет.

-Верунь, а тебе что, Миша совсем-совсем не понравился?

-Он очень хороший, ну совсем как ты, опекает- сестренку,внимательный... но, Лёш, скучно мне с ним, это ты номер два, а хочется драйва что ли,ну что-то среднее чтоб было как , допустим сложить тебя и Макса и разделить пополам.

Лешка долго смеялся:

-Вы с Варей может и не помните, но Макс в 'девичестве'- это было что-то... дядя Витя от его драйва таблетки горстями глотал, закидоны были не хилые.

-Лешенька, ты только не обижайся на меня, вот такая я, сама толком не знаю чего хочу. Варька вон с детства своего медведища обожает, а я все копаюсь, да и ты что-то никак не встретишь свою половинку.

-Хмм, наверное, не всем везет, вон наш папка, не смог разглядеть пустоту в Марианне, на внешность повелся.

-Леш, ты хоть немного его помнишь, а мы вот с Варькой только и помним, что подкидывал высоко вверх нас, и руки у него были большие. Ты да деда - потом в Каменке, там уже да... родни развелось, вы со своей лошадкой, как два талисмана для всех стали. Знаешь, а здорово, что мы так весело и шумно росли, сейчас невозможно представить, как это без Шишкиных, Вали твоей, Ульяновых, Фели и всех остальных...

. -Ладно, я к деду пошел, прихорашивайся .

-Насть, не мельтеши и не дергайся, ты уменя обалденно красивая, никуда твой Леха не денется! Иди, смой свой боевой раскрас лучше, а то какая-то чужая девица вместо тебя получается.

Настя послушалась, смыла весь макияж, слегка подкрасила ресницы и нанесла блеск на губы:

-Минь, как?

Минька оценивающе осмотрел её и улыбнулся:

-Клёво!

Лешка повез их в небольшое уютное кафе в небольшом переулочке, где-то на Чистых прудах. Ненавязчивое обслуживание,негромкая музыка все располагало к отдыху. И был чудный вечер, зажавшаяся вначале Настька потихоньку начала приходить в себя.

Когда на небольшом возвышении появились три музыканта - гитара, скрипка и аккордеон, и полилась нежная мелодия, Лешка утащил Настюшку танцевать, и эти двое пропали для всего мира. Они не разговаривали, просто танцевали, не отводя друг от друга глаз, и не существовало больше ни кого... Настя как будто парила над землей в бережных объятиях Леши, и не надо было никаких слов - все за них говорили глаза...

И до Веруньки наконец-то дошло, что пропал их Лёшка, зная его как облупленного, она поняла, что их братик полностью покорен Настей.

- Ох, Минь, я так рада за Лешку, он для нас с сестричкой всегда был не только старший брат, много больше, и мама и папа, мы с опаской ждали, кого он выберет. Боялись, честно, что не дай Бог, обожжется, а сейчас мне прям прыгать хочется от радости. Он у нас такой... такой, деда вот его называет "мой невозможный внук", а мы любим до безумия.

Даже музыканты, видя что эта красивая пара явно влюбленные, старались играть негромкие плавные мелодии, а когда скрипач хрипло негромким голосом запел:'Я тебя никому не отдам', на площадке остались только Леха с Настей, танцующие друг для друга, не замечающие никого вокруг...

Мишук искренне порадовался за них, у него стало так тепло в душе - его Настька нашла своего Авера, это его Алюня ещё где-то в огромном мире ходит... И он с легкостью отпустил её с Лешкой погулять по вечерней Москве, зная, что сестричке ничего не грозит с таким надежным человеком.    'Надежный человек', не отпуская руки Насти-Настеньки-Асеньки, устроил ей чудный вечер. Сначала -прогулка на катерочке по Москва-реке, затем Воробьевы горы, потом, под утро, поехали в Коломенское...

Вот там Настя зависла - в едва намечавшемся рассвете постепенно, как на фотобумаге, проявляющиеся купола храмов вызывали даже не восторг, а что-то запредельное. Она смотрела на эту красоту, замерев, казалось - не дыша и прижав руки к груди. А Лёха любовался этой чистой девочкой, Асенькой, мысленно он по-другому её уже и не называл.

-Настюш, я тебя уморил наверное, солнышко уже проснулось, а ты ещё и не спала!

- Что ты, Лёша? - очнулась Настька. - Я не подберу слов, это чудо-чудное, увидеть такой рассвет и в таком месте!! Спасибище тебе огромное!!

Присели на лавочку, Настюша со смехом и большой любовью рассказывала про своих Аверов, упомянула всех мамкиных и папкиных друзей, а Лёшка незаметно для себя тоже разговорился. Он шутливо рассказывал про сестриц, про деда, про Каменку.

Обычно все, слушавшие его, смеялись, и никто не замечал едва заметной горечи, скользившей в его словах. Вот и сейчас он, посмеиваясь, рассказывал уже про Макса и Аришку и вдруг заметил, что его девочка дрожит.

-Настя, ты замерзла, вот я дурак, - он торопливо поднялся, - заморозил тебя своими баснями. Что? -он вгляделся в её опущенные плечи и закрытое руками лицо, - я тебя чем-то обидел?

Она помотала головой, не поднимая её:

-Нннет!

Он присел на корточки возле неё, осторожно развел её руки и онемел: его девочка плакала. -Что? Настенька, что случилось? - Он резко поднялся и привлек её к себе. - Что я плохого сделал?

-Нет, нет, все хорошо, - сквозь слезы проговорила она, - я, просто, дура набитая. Рассказываю тебе про родителей. Про всё... а ты... А ты... - она судорожно всхлипнула и, подняв глаза на него, проговорила: - Лешенька, как же ты это все выдержал? Ведь совсем малышом был? Меньше нашего Филюньки!

-Но я же ничего плохого тебе не говорил? - растерялся битый-перебитый жизнью Козырев.

-А то я не поняла? Лешенька, я... - она опять заплакала, - какой же ты...

Лешка бережно-бережно, как драгоценную статуэтку, обнял её и, уткнувшись носом ей в макушку, сказал: -Асенька!! Девочка моя долгожданная!! Я ведь тебя никуда не отпущу и не отдам никому, я ...

-И никуда я от тебя не денусь, - пробурчала ему в ключицу Настька.

Леха поднял её зареванное личико и аккуратно, едва касаясь стал вытирать мокрое лицо:

-Асенька, я понимаю, что один день - это слишком мало, но четко знаю, ты моя единственная половинка во всей вселенной!

Он нежно и тихонько поцеловал её зареванные глаза, щёки, краешек губ и, вздохнув, сказал:

-Милая, я так боюсь тебя чем-то огорчить... может, поедем уже?

-Леш, - Настька робко обняла его за шею, - давай ещё постоим вот так, с тобой так тепло, как с нашим папкой!!

Заметив, что он улыбается, заторопилась:

-Просто я... мы с Минькой давно уже для себя решили, что нашими избранниками должны стать такие же, как наши родители, ну, не совсем конечно, но близко. И... - она выдохнула, - я выбрала уже...тебя... вот!!

-Асенька, девочка, это такое счастье, что мы встретились!!

Лешка подхватил её на руки и закружился с ней.

Зазвонил Настюшкин телефон:

-Это Минька! Волнуется!

-Минечка? Все хорошо, мы в Коломенском, рассвет встречали. Минь, это чудо, тут так... так... нет слов. Что? Нет, нет! А? Да!!! Минь, я... Мииинька!! Скоро буду!

-У меня братец чем-то на тебя похож, такой же внимательный и заботливый!!

-Заметил!! - улыбнулся Лешка и вдруг встал на руки, постоял так, потом прошелся колесом, приземлился на ноги, отряхнул руки и засмеялся:

-Это я от восторга! Пошли?

Взявшись за руки, побежали к машине, а в машине Настька позорно уснула. Лешка ехал потихоньку, любуясь спящей девушкой, с лица её не сходила счастливая улыбка.

- Леха - ты счастливчик! Надо же, совсем молоденькая, а как четко уцепила мою стародавнюю горечь, я, вроде, с юмором говорил про свое невеселое до Каменки житье-бытье. Надо её баб Тане обязательно показать, они с Валюхой для меня и ещё дед - самые главные, но не сомневаюсь, что поймут и одобрят мою Асеньку.

У подъезда уже поджидал Минька. Внимательно посмотрел на сонную, но довольную сестричку, побурчал на гулён, шлепнул её по попе:

-Иди, спи, родители через четыре часа приедут!

Постояли с Лешкой, помолчали...

- Ну что, зятек? Я правильно тебя назвал?

-Правильно, шурин! - и засмеялись оба в голос.

- Серьезно, ты? - спросил Минька.

-Серьезнее некуда... и Миш, я бы очень хотел с вашими родителями познакомиться, это реально?

- Ещё как! Думаешь, наш Авер, не видя и не зная тебя - свою единственную доченьку так и отпустит, даже погулять? Ха, да узнай он, что я её отпустил с незнакомым мужиком... Езжай уже, поспи, а я тогда прозвонюсь к вечеру, может, и свидитесь. Но батя у нас - рентген точно!!

Аверы приехали в два пополудни,внимательный Саша сразу же приметил какие-то ехидные ухмылки Ваньки, но спросить, чего он лыбится, не было возможности - им прочно завладела тетя Оля, нежно любившая Сашеньку еще с тех давних пор.

-Сашенька, ты все такой же - молодой, красивый, и умничка. Как моему оболтусу повезло с тобой!! -чуть понизив голос, она ласково погладила нагнувшегося Сашеньку по совсем седой голове.

-Красивый и молодой, как же! - пробурчал Ванька. - Вся башка седая и дети взрослые! Мам, двадцать пять лет терплю ведь твое обожание Авера, можно подумать, он твой сын, а не я!

-Не ревнуй, Ванька, тебе Сашеньку Господь послал, от скольких бед и проблем он тебя уберег? Одно твое дикое желание в восемнадцать лет жениться и училище бросить чего стоит? - Не, ну когда это было, при царе Горохе! Сейчас мы совсем взрослые и сурьёзные стали, да, Санька?

Санька, наученный папаней кивать и говорить"Дя!" - тут же подтвердил.

-Иди ко мне, маленький, - протянул к нему руки Авер. Крестник внимательно посмотрел на чужого дядьку... потом как-то хитро прищурился и полез к нему.

-Хитрый жук растет, в кого такой? Я вон рубаха-парень рос!

Авер любовался славным крестником, ловя себя на мысли, что не отказался бы ещё от одного малыша в семье.

Вылезла сонная растрепанная Настька:

-Мам, пап, привет!

-Что это ты до сих пор спишь? - поинтересовалась Алька, подозрительно рассматривая свою какую-то не такую как всегда дочку.

-Да прогуляла до утра, вот и спит! - вылез Ванька.

-Дочь? - очень серьезно взглянул на неё Авер.

-Ой, папка, так много надо рассказать!! - засиял ребенок, - ща умоюсь, причешусь и все-все расскажу.

-Вань, с чего ты тащишься? - улучив минутку, спросил Авер.

-А вот не скажу!

Алюню, как всегда у Чертовых, тут же упросили замесить тесто - фирменные пироги и пирожки обожали все Чертовы и, наособицу, - Толюшка. К вечеру ждали всех сестер Чертовых, семейство Дорониных, и на эту ораву баба Оля с утра вызвонила шеф-повара семьи - Егорушку. С его приездом работа закипела. Даша и Настюха были у него за подмастерьев, Наташа и Алюня раскладывали тарелки, вилки, ложки, Минька и Диман были на подхвате, а Ванька с Авером пошли погулять с Саньком и Филюшкой.

В большой просторной комнате-зале сталинки Чертовых вечером было шумно, весело и суетно, наконец-то все расселись по местам, только Минька чего-то замешкался.

-Наливай уже, а то водка прокиснет, - шумнул Витек.

Разливали с шутками-прибаутками, появился Минька с каким-то молодым парнягой...

"Мало ли друг какой", - подумал Авер, и краем глаза уловил мгновенно засиявшую и покрасневшую дочку.

- Так, Алюнь?

-Вижу, Саш, вижу, наша дочка, похоже, мальчиком увлечена?

-Не знаю! - протянул Авер, незаметно поглядывая то на дочку, то на немного скованно держащегося, явно Настькиного ухажера. - Посмотри, как эти двое тянутся друг к другу, похоже, там все серьезно!Когда только успела?

-Ты думаешь, Саш, может, просто симпатия? А что раскраснелась, так душновато же.

-Посмотрим...

Вечер вышел как всегда у Чертовых: шутки, смех, розыгрыши,Миньку и Настюшу замучили вопросами про Чехию. Аверы же незаметно наблюдали. Начались танцы, Настя танцевала только с этим Лешей, и видно было, что этим двоим нет дела ни до кого... Переглянувшись и поняв без слов, что их доченька явно влюблена, родители тихонько зашептались.

Пошли покурить, и Ванька дождавшись, когда останутся лишь Авер и Витек, выдал:

-Ну что, Авер, готовься тестем стать?

-Не так быстро, ребенку ещё только восемнадцать будет!

- Ага, ага!! Это ты Алюню пять лет ждал, а мы с Витьком себе тоже едва совершеннолетних ухватили.

-Времена были другие, сейчас жениться не торопятся!

- Ой ли?

На балкон вышел этот самый Леха:

- Извините, можно я с Александром Борисовичем немного поговорю?

-О, чё я тебе говорил? Молчу, молчу, пошли Витек!

-Слушаю?

-Александр Борисович, я люблю вашу дочь и намерен как можно скорее на ней жениться, - бухнул Лёшка без подготовки.

- Лихо! Надо бы жену позвать, такие разговоры она должна слышать!!

Лешка сходил за Алюней и опять повторил про свое намерение жениться. И вот тут родители Аверы его засыпали вопросами, как и что. Лешка мужественно держался, боясь только одного - какие же родители, будучи в здравом уме, разрешат женитьбу на второй день знакомства?

К его большому удивлению, Аверы вели себя тактично, и как-то незаметно выспросили у него все. Он, морщась, но понимая, что от его правдивости зависит очень многое, весьма неохотно рассказал про свою невеселую жизнь до появления в ней Вали и всех Каменских жителей: про Марианну, про гибель отца и бабули, про своих 'детей'-сестричек, про деда, а потом, посветлев лицом, вкратце поведал обо всех остальных.

-Я понимаю, один день - это мизер, но я всю жизнь ждал свою такую Настюшу, это какое-то глубинное осознание, что именно вот эта девочка - мое всё! - и он замолчал, не видя, что во время его краткого пересказа про родителей и наполовину брошенных трех маленьких деток, Алюня вцепилась в руку Авера, едва сдерживаясь, а он потихоньку только крепче прижимал её к себе.

-Ну что, мать, дочку теперь надо выслушать?

-Да!

Дочку звать не пришлось, она стояла у самой двери на балкон и заскочила, заметно волнуясь.

-Помните, я вам в седьмом классе сказала, что замуж пойду за такого как ты, пап? Я своего Авера нашла и не намерена его терять. Мам, ну не будет мне жизни без него!! Ты вот без папки, сама говорила, много не выдержишь, вот и я так. Этот один день, он для меня как год, мне кажется, я его всю жизнь знаю, какая-то жуткая молния в нас ударила.

-Ну положим, молния и в меня когда-то ударила, когда я твою мамульку увидел!! - пробурчал Авер и вздохнул, - истинная моя дочь, а ты говорила, характер другой... Дайте нам время подумать.

Настюшка повисла на Саше:

- Я знала, знала, что вы у меня самые-самые!!.

Лешка стоял и напряженно смотрел на Алюню, а у той сердце сжималось:

-"Боже мой, я считала - мне было тяжело когда-то, а что пришлось пережить этому маленькому мальчику?Не сломаться, пережить предательство матери, гибель отца и бабули, замороженность деда... ох, мальчик, как же тебе досталось?"

-Алюня? Что скажешь?

- Что я могу сказать? Не передумают - если действительно нужны друг другу, то как я могу быть против? - и потянулась к Лёшке: - Можно я тебя обниму?

Лешка растерялся, он приготовился получить от матери Насти полный отлуп, а тут...

-Дда!

Она подошла к нему, приподнялась на цыпочки и со словами:

-Что ж вы все такие высокие?.. - тихонечко обняла застывшего Козырева.

-Вот и славно! Мы завтра на десять дней уезжаем в Брянскую область, а потом по приезде будем с твоим дедом и сестричками знакомиться. А уж в Каменку всенепременно съездим, заинтриговал.

Лешка наконец-то смог выдохнуть - оказывается все это время он едва дышал.

Теперь, когда напряжение спало, он смог внимательно приглядеться к родителям Асеньки. То что он увидел, ему очень понравилось: невооруженным взглядом было видно, что они находятся на одной волне, с полуслова понимая друг друга, не было в их поведении ни показухи, ни манерности. Внимательный, выдержанный отец и такая теплая, и в то же время резковатая мамуля. Лешка заметил, что мать и дочка очень похожи по поведению, а Мишук и Александр Борисович - почти одинаковые, все жесты, манера поведения, всё было одинаковым, а вот младшенький братик, похоже, взял и от мамы и от папы понемногу.

Компания же, собравшаяся здесь, чем-то напоминала их каменскую, но вот Шишкиных здесь было в одном экземпляре - Иван Чертов. Этот в Каменке сразу станет своим. Лёха расслабился и с удовольствием поучаствовал в шумном споре, затеянном неугомонным Иваном и его смешливой женой, которую муж почему-то величал коза-дереза, затем подпел застолью в лице Мишука и четырех сестер Чертовых.

Сестры тут же утащили его в свой кружок, и он долго и с душой распевал с ними песни далекой дедовой молодости, не замечая, как внимательно приглядываются к нему Аверы, он видел только сияющие карие глаза своей Асеньки и пел от всей души.

Расходились за полночь, Ванька долго жал руку Лёхе и хлопал своей ладонью, размером с лопату, по плечу. -Рад, рад, ты наш человек, нам такие и надобны. Вот приедут Аверы со своей Чаховки, непременно чудную деревню навещу у Лексея погощу! - подмигнул переминающейся с ноги на ногу, нетерпеливой Настюхе и пошел, прогудев: - Вы, это, поаккуратнее, а то Авер - мужик грозный!!

"Мужик грозный" успокаивал Алюню:

-Подсолнушек, не переживай. Он вернет нашу дочку в целости и сохранности!

- Да знаю, но ведь Москва - не Горнозаводск!

-Иди, вон, с Натахой и Галинкой пошепчись о своем, о девичьем, а мы с мужиками кайфовать станем, пиво-то чешское в холодильнике заждалось, посмакуем!!

Лешка долго не задержал свою девочку, понимая, что родители волнуются - сам за своих детей, когда заневестились - лет с четырнадцати - волновался.

- Девочка моя, эти десять дней годом будут для меня, - нежно целуя её, проговорил он, - но по приезде - украду сразу с вокзала.

Утром поехали с присоединившимся к ним Серым 'у Бряньск'. Встретивший их в Почепе Ляксей немного уступал в росте Серому, а так было очень заметно, что Серега, Ляксей и Филюня, так сказать, одного замеса - Цветковского.

У Чаховке был праздник -'як же Панасовы унуки-праунуки приехали'.

Сильно постаревший и какой-то весь измученный дядя Ваня не удержался от слез, увидев Филиппа. -От, племянница, уважили, это ж чистый Цветков, жива наша порода!

Дядя переехал в небольшой домик, оставшийся от бездетной дедовой младшей сестры Матрёны - мужа её взяли на фронт в первые дни войны, буквально через несколько дней после свадьбы. Пришла бумага в сорок третьем, что пропал без вести, вот и осталась она одна, до самой смерти не зная, что и как с её мужем.

Иван Ахванасович, вспомнил дедову науку - развел пчел и так уже держался третий год, хотя врачи предрекали ему скорый уход еще два года назад.

Мишук привез ответ из Подольска с собой, и в разговоре про" хронтовиков, а як их не успомнить, у каждом у дворе имеються?" - принес и протянул дядь Ване. Дядя молча прочитал, отдал сидящему рядом Ляксею, тот дальше, и вскоре все сидевшие за столом знали про их Хвилиппа. Оказалось, что в дедовой многочисленной родне пятеро погибших, два пропали без вести, четверо вернулись живыми, но ранетыми. Три женщины тут же списали адрес архива, спросив Мишука, 'як он писал тое письмо, охвициально или як?' Минька, наслаждавшийся любимым дедовским говорком, пояснил, что писал просто, без всяких закавык.

И тут всех удивила тетка Стеша, дочка дедовой сестры Евдокии:

-Вань, Мишк, а ведь я у мамкиных бумагах чяго-то видела, пагодьте, я до хаты дойду!!

Обернулась быстро, принесла похоронку на отца и три фотографии: на одной среди пяти сестер важно восседал совсем молодой дед - "чистый Сяргей, только ростом ня вышел", на второй дед с маленьким Ванькой на руках -' у сорок шастом годе, посля войны' А третья... третья маленькая, 6 на 9 фотография молоденького солдатика в гимнастерке и солдатской шапке и надписью на обороте:' На вечную память сродственникам от Хвилипа' вызвала охи и слезы почти всех.

-Братка! От это да, это чудо якое! Я ж про няго только слышал, у хате не было его хвотограхвии, - у дяди Вани перехватило горло, он махнул рукой, пряча глаза.

Алька сквозь слезы только и сказала:

- Вот ведь как подписал, будто догадывался, что не вернется... на вечную память

Минька долго долго вглядывался в это такое детское лицо, и тоже на глаза наворачивались слезы, женская часть застолья все, как одна, прикладывали платочки к глазам, а Хвилипп Аверченко удивленно спросил:

-Но ведь он совсем не взрослый, зачем его на войну взяли, он же Любице ровесник?

-Нет, сына, ему семнадцать лет было - он просто в трудное и голодное время рос и без мамы, вот и остался маленьким и худеньким, - пояснил Авер.

Мелкий кивнул,потом пошел в другую комнату, опять пришел с карандашом и альбомным листом, присел в уголок, долго вглядывался в маленькую фотографию.... что-то набрасывал, а через часок протянул лист Саше:

-Папа, посмотри!

С листа на Авера смотрел улыбающийся мальчик-солдатик Филипп.

Лешка Цветков восхищенно присвистнул:

-От это да!! От это талант, ай да хлопец!!-

А дядь Ваня шустро метнулся у горницу, и, чем-то там пошуршав, принес завернутую в льняное полотенце небольшую фанерку. Развернул и показал всем чудом сохранившийся рисунок другого Хвилиппа - погибшего.

-От, природа як вывернула, у дедова праунучка и снаруже и унутри Хвилипова натура завялася, - восхитилась тетка Стеша.

Минька же все не мог наглядеться на своего, такого любимого и такого молодого на этих фотках, деда.

Брянские многочисленные родственники озаботились поисками 'нявесты' для Мишука, вызвав у него сначала улыбки, а потом это сватовство стало немного напрягать, и не выдержала Алька:

-Дорогие мои брянские родичи, мы вам очень благодарны за заботу, но сын у нас большой мальчик, пусть он сам с невестами решает! Двадцать два - это не пятьдесят, женится!

И трою-пятиюродные тётушки угомонились. Аверы с огромным удовольствием много гуляли, купались в Судости, мужчинам полюбилась рыбалка. Рано утром даже Филюшка вставал без звука - наоборот, мужики на цыпочках выходили из хаты, стараясь не разбудить девочек. Десять дней проскочили очень быстро, только для Насти они тянулись долго.

Собирались суетно, Авер и Минька бурчали, каждая родственная 'сямья' считала своим долгом "принясти гостинца". Гостинца набралось - полный багажник Ляксеевых Жигулей:

-Ничаго, племянница, у вашем суровом крае усё пригодится, мы жеж от всяго сердца, - посмеивался повеселевший дядь Ваня.

-Вот то-то и оно, что обижать не хочется вас, а так... да на фига нам столько сушеных груш? Теть Ульяна, ну зачем?

- Альк, мяне Панас, ешчё кагда до вас вновь собирался, казал, што ты груши дюжеть любишь, от и бяри, сами не съядитя - подругам отдашь!

И вот так гавОрил каждый. Аверы решили взять все - в Москве Ванька встретит, а там поделить на всех.

-Вы прямо как цыгане, узлы, корзины, какие-то бидоны, сидора дедова только не хватает! - загоготал Ванька, когда Аверы начали выгружаться из вагона. - Почаще надо вас туда отправлять, на целый год затарились, точно.

Лешка, с волнением ждавший свою Асеньку, бережно поцеловал её, отдал букет ей и будущей тёще и тоже стал относить 'дары Брянщины' в машину Ивана. У Чертовых договорились поехать в Каменку на следующий день - в пятницу (Лёшка с утра должен был кое что доделать на работе), часа в четыре пополудни.

ГЛАВА 15.

В конце июня Тонков уже с неделю как вышедший на работу, приехал какой-то пришибленный, вяло поковырялся в испеченной Сонькой шарлотке, и извинившись, пошел к себе. Дочка надула губы - старалась ведь для папки - потом побежала к нему на разборки: он с болезненно-непонятной гримасой на лице рассматривал какие-то фотографии.

-Пап, кто это там у тебя?

-Да так, дочка, знакомый один! - он как-то поспешно спрятал фото.

Знаю я твоих таких знакомых!! - фыркнула Сонька и выскочила за дверь.

Вздохнув, Тонков пошел за ней, зная, что сейчас она расскажет Алине, а та опять невесть чего подумает.

-Сонь, вот зачем ты так?

А она, уперев руки в боки, сердито выдала:

-А в нашей семье не должно быть секретов, вот.

-На, смотри! - он протянул ей пакет с несколькими фотографиями.

Дочка взяла, посмотрела:

-Фи, дядька какой-то... я думала, у тебя какая красотка, а тут - дядька.

Она шустро проглядела их все и отдала отцу.

-Ну прости, я была неправа! - чмокнула папаню в щеку и, вильнув хвостом, удрала чатиться.

-Алин, это... Миша, выпускной у него был, вот попросил там одного знакомого, - как-то удрученно сказал Тонков.

Алина взяла фотографии: похожий внешне на Тонкова Миша в то же время был абсолютно другим. Выше, шире в плечах, с очень серьезным взглядом, даже на фото было видно, что молодой человек весьма выдержанный - не искрит фейерверком. Алина долго и внимательно рассматривала пять фото...

- Похож чем-то, но точно не ты, чувствуется в нем что-то основательное, надежное! - помолчав, сказала она.

-Весь в отца, тот тоже... - он вздохнул, - надежный мужик. Мише предлагали в аспирантуру - сразу сказал, не видит себя ученым. - И, горестно вздохнув, добавил: - Не мог даже представить, что так тяжело знать, что есть ребенок, и как бы нет меня для него. Пойду бруснику свою заварю.

-Уже!

-Что уже?

- Заварила! -Спасибо, не ожидал! А, забыл, на следующей неделе Соньке паспорт будет готов с новыми данными.

Он не говорил Алине, сколько ему после состоявшегося суда,пришлось выслушать в ЗАГСе "добрых слов" в свой адрес в связи с переудочерением Соньки, переплатил лишние деньги - что ему, что дочке хотелось побыстрее стать одной семьей - Тонковыми. Алина потихоньку привыкала к такому новому Тонкову. Он, на самом деле, не давал ни единого повода для недоверия. Получился к пятидесяти годам из него, ну, не идеальный, а очень даже неплохой семьянин, и про себя добавляла: 'Пока что!'

Мишка, выпив свою обязательную бурду - листья брусники, присел в кресло и незаметно задремал, вскинулся от легкого прикосновения к щеке. -Алина, не убегай! - Он щекой прижал её руку. - Посиди со мной рядом, а? Вон, на диване.

Как-то по-стариковски, сгорбившись и морщась, поднялся и, не отпуская руку жены, перешел на диван, сели рядышком, оба молчали.

В зал топая, влетела Соня:

-Родители, я вас люблю!! - подлезла с другого бока к папке, и они долго сидели втроем, пока дочка не начала зевать.

-Пойду я спать, а вы посидите ещё! - и на выходе брякнула: - Хорошо смотритесь, братика или сестричку хочу, задумайтесь уже! - и показав им язык, убежала.

-Никак не пойму, в кого она так топает и косолапит, перед школой к ортопеду ходили, я была в полной уверенности, что у неё плоскостопие, ничего подобного!!

Тонков заулыбался:

-В меня, Алин, я пока девчонки надо мной смеяться не стали - так же топал и косолапил.

-Да ладно, у тебя походка какая-то танцующая.

-Приобретенная, думаешь, откуда я вальс так хорошо умею танцевать? Ходил на бальные танцы, только из-за походки! А дочка... она дома так топает и косолапит, а на улице идет неспеша и ноги ставит прямо, мы с ней так договорились, привыкнет и будет нормально ходить! Я все больше открываю в ней своих черт, вы обе такие славные... у меня... надеюсь!

В пятницу в Каменке все было как всегда, Калинины замариновали шашлыки, Ванька Шишкин, будучи в отпуске, вместе с Лениным суетились возле Шишкинской бани, никому не доверяя её топить, а во дворе у Шишкиных как всегда... шел концерт...

В центре на большом пеньке сидел Лёшик Калинин и играл на гитаре, рядом на пеньке пониже - Егорушка Михайлович Шишкин лихо наяривал на гармошке, возле забора в теньке, на полукруглой лавочке, сколоченной специально для баушек, сидели в ряд баба Таня и несколько чинно сложивших натруженные руки на коленях "старушек-веселушек, баушек", как назвал их неугомонный Макс.

Местная ребятня, как галки, облепили забор, подпевая на разные голоса главной запевале - Машутке Калининой. А в центре двора лихо отплясывали мелкие. Здесь гвоздем программы был белобрысый, весь в свою мамку Аришку, шустрый Васька Ситников, тут же суетился и мелкий внук Ульяновых - Андрюшка, счастье деда Козырева - правнук Игнашик, названная в честь бабы Тани, шустрая как и братик- Танюшка Ситникова. Всё это зажигательное веселье прыгало, скакало, визжало.

-Ох, Танька, вот ужо десятый десяток разменяла, а покоя тебе доселе и нет - чистый пионерлагерь, детишков-то все больше становится. Вон, Матюха Ульяновский за вторым собрался, а Лёшка твой, поди как Макс, до седых... будет жену присматривать, - бубунила бабе Тане на ухо бабка Анна.

-А и пусть, он не Макс, если углядит какую - не упустит.

-Так-то оно так, да вон Иван-то сильно сдал, поди, и не дождется, когда старший Козырев оженится.

-Нюрка, отчепися, придет время и Лёшкино. Лучше вон давай споем, Лёшик, а давай-ка нашу, Шишкинскую.

Лёшик кивнул - у пацана неожиданно прорезался музыкальный дар в тринадцать лет, он как-то просто так взял отцову гитару, побренчал, потом пристал к Палычу, чтобы "научил его чему-нить, типа три аккорда", и удивляясь самому себе начал неплохо играть. Зимой в Москве походил на платные уроки и вот уже второе лето устраивал для баб Тани, концерты, а уж когда приезжал Рязанский Шишкин...

Машунька запевала, баушки поддерживали, Ванька и Колька Шишкины по выходным все так же приезжавшие к мамане, подпевали своими басами, в тихие летние вечера пение было слышно далеко, местные остряки тут же окрестили поющих - 'Шишкинский народный хор'.

Вот и сейчас народный хор заиграл и запел обожаемую всеми Шишкиными песню 'Виновата ли я'.

-Эх, ноги не ходють, а то я как зажгла чичас! - вздохнула бабка Маня, приходившая с дальнего конца деревни. - А все одно душа молодеет, Васька-от у тебя, Тань, чисто энтот, как в балете-то, Искаридзо, что ли?

-Мань, Цискаридзе, все ты вечно путаешь, вона Гвердцители - Ркацители обзываешь, это же вино такое у их, деревня! - проворчала продвинутая баба Таня.

-Ну да, я и говорю - Ркацителя!!

За шумом и гамом не заметили, как на Цветочную подъехали две машины.

-Тань, глянь, Леха навроде с какими-то незнакомыми приехал.

-Ну, значицца, друзей привез! - баб Таня, приставив козырьком ладонь ко лбу, вглядывалась в приехавших: - Погоди-ка!

Она взяла стоявшую рядом палочку и, опираясь на неё, шустро пошла к калитке, в которую входил её любимый внучок - Лешка, державший за руку молодую симпатичную девушку.

-Здрасьте всем! - поздоровался Лешка и что-то негоромко сказал баб Тане.

-Ай правда? - всплеснула руками та и потянулась к девушке: - Милая, дай-ка я тебя как следоват разгляжу!!

Настюшка нагнулась к невысокой худенькой с серебристо-белыми волосами старушке, та внимательно посмотрела на неё, погладила по щеке:

- Вот и славно! Лешка, ты все правильно углядел - жена у тебя будет славная и справная! Добро пожаловать к нам, милушка!! А это твои родители никак? Давайте-ка знакомиться, я Татьяна Макаровна, проще - баба Таня, а вон та кругленькая , что бежит, это Лешкина любимая Валя.

Любимая Валя, как всегда, добежав до него, привстала на цыпочки ухватила Лешку за уши и расцеловала:

-Редкий гость ты теперь у нас, ежик!!

-Валя, это моя Асенька, - подтолкнул Лешка Настю к ней, - знакомься.

-Ой, девочка, как я рада за вас!! Наконец-то и Лешке моему повезло!! - Валюшка обняла засмущавшуюся Настьку и шепнула ей на ухо: - Лешка мой, он такой один на весь свет, его невозможно не любить!!

Баба Таня уже присматривалась к Аверам:

-Саша? У нас один Саша есть-Горшков, два будет, Аля? Альбина? Хорошее какое имя... Филипушка? А ты, значить, Иван? Э-э, такой же как мой Ванюшка, только не рыжий. Охохонюшки, ещё Максимушко приедет, боюся, Каменка вас троих не выдержит.

-Мамань, крапива-то не перевелась еще, - хохотнул Ванька.

-Да вы, анчутки, увернетеся от меня, нету уже прежней ловкости-то.

Валюшка сияла, радуясь за своего друга, и Настя успокоилась - её приняли самые главные люди для Лешки, осталось только с дедом Игнатьичем познакомиться.

Она немного растерянно осматривалась по сторонам: папку с Минькой окружили мужики, Филюшка уже общался с местными ребятишками, мамуля и Наташа оживленно разговаривали с женщинами.

Лешка, не выпуская её руки из своей, притянул поближе к себе:

-Я тебе говорил, у нас здесь славные люди, а вон и деда!!

В калитку входил старший Козырев, за которым сбегал шустрый Васька.

-Леш, это правда? - Дед Игнатьич цепко, внимательно-внимательно смотрел на Настюшку, потом кивнул и сиплым каким-то голосом сказал: -Господи!!! Дожил! - прокашлялся и добавил: - Вот теперь я спокоен!

-Игнатьич, а чет ты быстро сноху принял?

-А я стопудово знаю... - отрезал дед, - мой внук плохую не выберет, не та натура! Ты, девочка, на нас внимания поменьше обращай. Мы здесь малость одичали, в глуши-то!! - он как-то недобро покосился на Ваньку Шишкина.

-Да я ж шуткую. Мам, не дерись, больно же! - баб Таня, не раздумывая, треснула ему по спине своей палкой.

-А ты меня не позорь перед людьми, пятьдесят годов, а ум весь порастерял!!

Тонкова занесло по работе на окраину Москвы, аж в Косино, полдня ушло на переговоры, а выйдя из здания, он понял, что зверски хочет есть. Огляделся вокруг, увидел неподалеку киоск с кучей тряпья в углу.

-Вот, блин, убрать не могут!

Поглядел на витрину с какими-то булочками-пирожками и купил себе простую булку - все эти пирожки-беляши-шаурмы покупать было опасно. Сделав пару укусов, скривился и размахнулся выбросить это непотребство в урну...

Куча тряпья вдруг зашевелилась и тонкий детский голосок сказал:

-Дядь, не кидай булку-то, мне отдай - нам с Муркой на весь вечер хватит поесть!!

Куча тряпья оказалась грязным-прегрязным, тощим, каким-то серым ребенком, протянувшим к Тонкову худую, нет, пожалуй, даже не худую, а птичью лапку.

-Ты кто? - удивился Тонков.

-Я - Лигар, булочку-то отдай, если не жалко! Голубые глаза ребенка смотрели на него с недетской мудростью.

-Слушай, Лигар, это, наверное, Игорь? Тебя мамка как зовет-то? И почему ты такой грязный, где живешь?

-Не знаю, может и Игорь, не помню, дядь. А мамка, которая Ирка, звала меня - сучёныш.

-Ппочему звала?

-А я от неё давно убежал, она меня цыганам хотела продать, а я подслушал и убежал.

-И давно ты убежал и откуда? - отдавая ребенку эту злосчастную булку, спросил Тонков.

-Спасибо, дядь, ты хороший. А другие и булку не дают, только пинка! - ребенок медленно, понемножку откусывал у булки, а у Тонкова зашлось сердце.

Лигар прожевав, продолжил:

-Убежал я, дядь, давно, ещё вот зима тама была теплая без снега, Карамвир что ли какой-то, а потом здесь другая зима была ох и холоднющая. Если б не Мурка, замерз бы!

-Мурка - это?

-Мурка - кошка моя, мы с ней вон в том дальнем подвале спим.

Тонков, не раздумывая ни минуты, сказал:

-Давай-ка брат, тащи свою Мурку и поедем ко мне в гости, отмоем тебя и накормим как следует.

- А ты меня с собой спать не будешь тащить?

-В каком смысле? - не понял Тонков.

-Ну... - ребенок выдал конкретное слово, и Тонков очумело вытаращился на него.

-Ты чего? Тебе лет-то сколько, откуда ты такие слова знаешь?

-Лет мне не знаю семь или восемь. Пашка вон так сказал, а я не знаю. А дяденьки меня сколько раз хотели поймать, только я маленький - умею прятаться и не шевелиться.

Тонков потрясенно сказал:

-У меня жена есть и дочка - Соня, я с женой сплю, - слукавил он, - зачем мне тощий пацан?

-А не врешь? Тонков вытащил телефон, набрал Алину и включил громкую связь, чтобы ребенок слышал:

-Алина, я тут найденыша нашел, мальчишку маленького, к нам приглашаю, а он мне не верит, думает, что я его для кровати зову.

Алина ахнула:

-Да ты что? Сколько ему лет, как зовут?

-Лет примерно семь-восемь, он не знает, зовут Лигар, я думаю, что Игорь.

-Миш, дай ему трубку!

-Я, теть, слышу тебя. - Подал голос ребенок.

-Давай, быстро садись в машину к дяде Мише и к нам, мы тебя ждем.

-Ладно, только я с Муркой приеду.

-Мурка - кошка?

-Ну да, она хорошая!

-Ладно ждем вас!

-Алин, ты там ванну сразу наливай, уж очень он грязный. Мальчишка побежал в сторону недалекого, покосившегося, заросшего бурьяном и крапивой, домика, а Тонков в ближайшей палатке купил большие пакеты для мусора, накрыл ими сиденье и стал ждать, дергаясь и переживая, что найденыш смоется, а найти его будет нереально. Вытащил третью подряд сигарету и услышал за спиной голосок:

-Дядь, мы вот они.

Замызганный ребенок держал на руках худющую, тоже непонятного цвета, кошку - у Тонкова опять заныло сердце...

-А Мурка твоя в машине не будет орать и драть сиденье?

-Ты что, дядь, она у меня как человек, все понимает, правда, Мур?

Мурка, как-то внимательно, совсем по-человечески, оглядела Мишку и лизнула мальчишку в щеку, оставив на серой от грязи щеке светлую дорожку.

-Ты прости, что я тебя на пакеты сажаю, уж очень ты грязный. Мы сейчас тебя тёте Алине отмываться сдадим, а сами с Соней поедем тебе одежду прикупим, как, пойдет такой вариант?

-Дядь, чё, правда?

Тонков только кивнул. Кошка, на удивление, смирно сидела на коленях у ребенка. А у Тонкова перехватывало дыхание, когда он посматривал на свою находку.

Алина встретила их у порога:

-Привет, Игорёк, давай-ка прямо здесь тебя разденем, и выкинем твое рванье?

Мальчик тяжко вздохнул и согласился, когда он скинул свои лохмотья, Алина зажала рот руками: ребенок напоминал узника концлагеря... Руки и ноги сплошь косточки, обтянутые серой кожей, весь в болячках...

Тонков тоже нервно сглатывал, потом хрипло проговорил:

-Идите, мойтесь, а где Сонька?

-Здесь я, вот нашла самую маленькую футболку, меньше ничего нету. Ой какой ты тощий? Привет! Меня Соня зовут! Мы с папкой ща тебе поедем вещи купим, ой, а кошка какая тоже худючая.

На кухне Алина быстренько, как могла, остригла серые патлы ребенка, оставив на голове совсем короткий ежик, потом проводила его в ванную, посадила ребенка в теплую водичку с пеной.

-Давай, ты немного отмокнешь, а потом я тебя помою. Пойду, тебе мазь принесу - болячки твои смажем, волосы подравняем, и будешь ты красивый мальчик.

Кошка, зашедшая вместе с ними в ванную, казалось, слушает и понимает, что говорит Алина. Пока Алина ходила, ребенок совсем освоился, и из ванной послышалось его хихиканье. Оказалось, что Мурка запрыгнула к нему на руки, и он намылил её шампунем из ближайшего пузырька, и теперь, повизгивая от восторга, смывал с кошки обильную пену.

-Тетя, я Мурку тоже помыть захотел, не будешь ругаться?

-Нет, только давай грязную воду сольем, смотри, какая серая вода. И, малыш, называй меня тетя Алина, или просто Алина.

-Теть А...лина, а ты чего плачешь?

-Да вы с Муркой вон как брызгаетесь - пена в глаз попала.

Отмывались долго, воду меняли аж три раза. Только на четвертый раз вода осталась чистой.

Мурка, отмытая и завернутая в старенькую простыню, сидела в раковине и следила за мытьем, как заботливая нянька.

-Да, Игорек, вы с Муркой, как два трубочиста были, давай-ка мы вылазить будем уже!!

Алина аккуратно завернула его в полотенце и, взяв на руки, понесла в комнату:

-Ты как птичье перышко, легкий, но ничего, откормим вот тебя.

-Чё, тетя Алина, ты меня здесь оставишь и Мурку?

-А почему нет?

-Но я же бомжара позорный, грязный сучёныш? - удивился ребенок.

Алина помолчала, справляясь со слезами и горечью:

-Давай договоримся, - ты такие мерзкие слова забываешь, - нет этого ничего, есть мальчик - Игорек.

Вытерев ребенка, она трясущимися руками, аккуратно смазала его болячки мазью, одела огромную для него Сонькину футболку и сказала не отходящей ни на шаг кошке:

-А тебя, красавица, мы сейчас феном посушим, потерпи.

И кошка, удивлявшая все больше, терпела. Игорек, борющийся с закрывающимися глазами, едва ворочая языком сказал:

-Тетя Алина, ты такая хорошая, я... - и уснул.

Ребенок свернулся клубком в уголке дивана, кошка, оказавшаяся серой с более темными полосками, а также белыми пятнышками на груди и передних лапах, тут же подлезла к нему и тоже уснула. И не слышал Лигар-Игорек, как приехавшие Мишка с дочкой, шепотом поговорив с Алиной, пошли готовить им спальное место. Мишка потихоньку перенес ребенка на небольшой диванчик, кошка, настороженно шедшая за ним, тут же запрыгнула к ребенку, а Тонковы пошли на кухню.

Посмотрев на отмытого, оказавшегося светленьким, малыша, Сонька категорически заявила:

-Оставляем его себе, и будет у меня младший братик, вот. Пап, давай его оставим?

-Сонь, будет сложно и долго усыновить его, наверняка сначала в детский дом могут забрать, а потом оттуда только разрешат усыновить. Есть у меня кое кто, посоветуемся с ними, может, найдем какую-то лазейку.

Сонька пошла посмотреть на спящих, а Алина, отвернувшись к окну, не выдержала и разревелась. -Что ты? - Тонков робко обнял её со спины. - Что ты, девочка?

-Миш, - она повернулась к нему и подняла залитое слезами лицо, - это же невыносимо, такой малыш и столько перенес. Миш, я... давай, пусть он будет нашим ребенком!! Миш, я буду тебе хорошей женой, я постараюсь весь негатив, всю пакость твою забыть, давай мальчишку оставим? - Она просто рыдала в голос уже: - Я же когда его мыла, едва сдерживалась, чтобы в голос не завыть, там же ужас, а какие он слова говорит...

Мишка усмехнулся:

-Да, он много чего с изнанки жизни видел и знает. Поверь, я буду очень стараться, чтобы он был с нами, и не только из-за тебя, просто... просто нельзя ребенка предать и оставить ещё раз, у самого сердце разрывается!!

Они долго стояли так, обнявшись, ничего не говоря. Этот неожиданный ребенок своим появлением положил конец недоверию, и Тонков осознал, что сделает все возможное и невозможное, чтобы у них наконец-то сложилась самая настоящая семья - с теплом и доверием. Пока Игорек спал, будущий родитель развил бешеную деятельность: он прошелся по всем старым связям, вызвонил и выловил старого приятеля - ушлого адвоката, озадачил другого знакомого работающего в МВД, пытался найти выход на органы опеки, колесо завертелось.

А Лигар, проспавший всю ночь, утром проснулся, недоумевая, где он, - все было незнакомым, только верная Мурка была рядом.

-Мур, какая ты у меня красивая, лапки как в носках белых. А я? Какой я-то? - он выпутался из одеяла и пошел за уверенно идущей впереди Муркой.

У большого зеркала остановился:

-Это чё? Я? - удивился вслух ребенок. Из зеркала на него смотрел заспанный, светловолосый с голубыми глазами, худющий мальчишка.

-Ты, Игорек, ты, с добрым утром! - к нему быстро подошла Алина.

- И я теперь в подвале жить не буду и Мурка? И чё? Я вам что ли нужен? Не врешь?

-Пойдем на кухню, там и поговорим.

- Дядь, привет, а ты, правда, меня не обманул, спасибо тебе.

-Игорек, мы хотели бы тебя спросить: вот если бы тебя нам отдали, ты будешь нашим... сыном? - волнуясь, спросил Мишка.

-Как это сыном? Я же не ваш?

-Пока, мы сделаем все, чтобы ты был наш.

-А если не захочу? -Тогда нам придется тебя отдать... так по закону положено.

-Ага, в этот приемник... не, не пойду, сбегу, только Мурку не выгоняйте.

-Зачем куда-то в приемник, когда мы тебя хотим здесь с нами оставить?

-И не боитесь, что я у вас украду чего?

-Не боимся, ты мальчишка разумный. Да и Мурке твоей у нас хорошо, вон, посмотри на неё.

Мурка, развалившись, лежала на угловом диванчике, выставив округлившееся пузо.

А через три дня Игорек заболел - резко поднялась температура. Врач со 'Скорой', увидев худенького, в болячках ребенка, напустилась на Алину, а узнав, что мальчика три дня как, буквально, подобрали с улицы, утирая слезы, долго извинялась, повторяя при этом:

-Невероятно!! Какие же Вы душой красивые!!

Игорька положили вместе с Алиной в отдельный бокс, мальчику становилось все хуже, врачи объясняли его состояние тем, что пока ребенок жил впроголодь и в ужасных условиях, организм был как в тисках, а как только отпустило - ребенок попал в домашнюю среду - получился сбой. А поскольку иммунитет ослаблен, ребенок худой, истощенный, вот и не справляется организм. Алина за четыре дня нахождения в больнице резко похудела, Тонков сбился с ног, нашел старенького, отошедшего от врачебной практики профессора, упросил его приехать, посмотреть на ставшего за несколько дней таким родным ребенка.

Тот долго смотрел на бессознательного мальчика, сказал, что скорее всего возможен кризис: или -или. Порекомендовал лекарство, которое можно было купить только в Израиле, и посоветовал Алине и Мишке постоянно говорить с ребенком, рассказывать ему что-то приятное, интересное, чтобы его это заинтересовало, и он будет стремиться увидеть или услышать это. Алина рассказывала Игорьку обо всем, особенно упирала на то, что Мурка без него тоже пропадет, что они с Мишей так хотят увидеть его сильным, красивым, чемпионом.

А дома не находила себе места кошка... она то металась из угла в угол, то неподвижно лежала, не обращая внимания на еду. Приходящего из больницы Тонкова тщательно обнюхивала и опять ложилась.

Тонков поехал к Алине на работу, зная, что там есть выход на израильских коллег, начал объяснять управляющему, что и как. Тот попросил подождать немного, куда-то сходил, потом позвал Тонкова в переговорную и напрямую связался с коллегами из Тель-Авива, рассказав на иврите всю ситуацию. Попросил помочь маленькому найденышу, купить лекарство для него и передать с бывшим там в командировке Иваном Денисовым, Алининым ухажером, улетающим поздно вечером в Москву.

Коллеги-израильтяне пообещали помочь, тут же прозвонились в справочное аптек, узнали, что такое лекарство есть в наличии. Тонков попросил узнать стоимость и куда перевести деньги, на что самый старший из находящихся в переговорной там, в Тель-Авиве, ответил на ломаном русском языке:

-Ребенок спасать, денга потом!!

Тонков поехал в аэропорт заранее, и рано утром встретил Денисова, который торопливо выходил одним из первых. Отдав лекарство, тот попросил держать его в курсе состояния ребенка, а он уже будет сообщать израильским коллегам.

Мишка полетел в больницу. Умученная Алина молча уткнулась ему в плечо, он так же молча обнял её, да и что можно было сказать в этой ситуации?

В девять утра ребенку ввели израильское лекарство, оставалось только ждать...

Мишка опять, как когда-то, поехал на Таганку, к Матроне, его серое от недосыпания лицо привлекло внимание служительницы. Он кратко сказал, в чем дело, и она провела его без очереди к мощам.

-Вам это нужно срочно, помолитесь, и Матушка поможет Вашему найденышу, пригреть сироту - дорогого стоит.

К двум часам дня стало ясно - ребенок выживет. Алина первая заметила, что мальчик стал ровнее дышать... сначала не поверила, позвала медсестру, та внимательно понаблюдала за ребенком и, радостно взвизгнув, побежала за врачом. Тут же прибежавший врач подтвердил, что ребенок дышит ровно, и есть надежда на положительный результат.

Алина бессильно опустилась на стул, ноги отказывались держать её:

-Мариночка! Пожалуйста, наберите мне мужа, у меня очень трясутся руки!! - попросила она медсестру.

Та тут же набрала номер, и поднесла телефон к уху Алины.

- Да? - тревожно откликнулся Тонков.

- Миш, Миша... - У Алины ручьем побежали слезы, она задыхалась и ничего не могла больше сказать.

-Что? Алиш, что? - заорал испуганный Тонков.

-Извините. Ваша жена плачет сильно, она хотела сказать, что Игорек выживет, он начал ровно дышать и чуть порозовел! - сказала тоже плачущая медсестра.

-Сейчас буду!

Через десять минут Алина всхлипывала на плече у Тонкова.

-Все, все, успокойся, Алишка, нам ещё много сил понадобится на его усыновление!! Он обнимал её и удивлялся, каким слепым дураком был когда-то.

Алине сделали успокоительный укол, и она, измученная четырьмя бессонными ночами, уснула, рядом посапывал теперь уже спящий Лигар-Игорек, а Тонков сидел и любовался своими спящими дорогими, понимая, что ему несказанно повезло.

Дома его встретили две пары глаз: дочкины и Муркины.

-Все хорошо, девки, будет наш мальчик здоров!

Соня повисла на папке, бурно выражая восторг, а Мурка впервые за все эти дни подошла к миске с кормом.

Выздоравливал мальчик медленно, слишком истощен был организм, но каждый день приносил что-то новое. Если первые дни Тонков носил его на руках, то через три дня ребенок потихоньку ходил по боксу, держась за стены. Он рвался домой, к Мурке, первый вопрос, каким он встречал Тонкова, был неизменным:

-Как моя Мурка там?

Мишка на полном серьёзе отчитывался, что кошка ведет себя беспокойно, очень ждет Игорька. Мальчик стал любимцем всего отделения - его интересовало всё, он хотел знать все и сразу, спрашивал любого о том, что его заинтересовало.

А интересовало его многое, лечащий врач, Сергей Васильевич, посмеивался и пояснял Алине:

- А что Вы хотите, в самый любопытный возраст у ребенка был мизер информации и общения, вот он и наверстывает, заполняя свой вакуум.

Все отделение знало про его Мурку, даже самая суровая и вреднючая санитарка Ирина Ивановна и та поддалась его любопытству и обаянию, и подолгу разговаривала с ребенком. Когда она мыла пол в коридоре, Игорек сидел на подоконнике и, весело болтая ногами, спрашивал о чем-нибудь, она для виду ворчала, а сама зорко следила, чтобы он, перебегая на следующий подоконник, не забывал переносить специально сшитую для него 'сидушку' .

Когда же Сонька принесла сделанные и напечатанные фотографии его любимой Мурки... ребенок засиял и всем-всем показал и похвастался своей Муркой. Одну фотку великодушно задарил санитаркам. Они повесили её в своей подсобке, дружно прослезившись:

-Вот ведь, кошка ребенку вместо матери, хорошо бы у Алины с Мишей получилось ребенка усыновить без этого детдома.

- Сергей Васильевич! А давайте мы всем отделением напишем ходатайство или какое заявление, что мы тоже просим помочь им, тут как бы исключительный случай. - Это уже медсестры подумали о таком.

Мишке прозвонился знакомый из МВД, сказал, что надо увидеться.

-Приезжай ко мне домой, у меня дочка замечательные шарлотки делает, да и спокойно посидим.

Сонька испекла аж две:

-Одну дяденьке с собой дадим!

Пришедший подполковник милиции, битый-перебитый жизнью мужик, по его выражению -'выпал в осадок от кошки'.

-Слышь, Александрович, на неё глядя, точно поверишь в переселение душ, она совсем как человек. Смотри, как слушает сидит? Если будут у неё котята - мне одного сразу отдадите!

Мурка же, едва он пришел, села в угол полюбившегося дивана и застыла изваянием, только уши дергались, когда Вадим Егорыч рассказывал о найденной мамашке ребенка.

-Мы покрутили название города, получалось, скорее всего, Армавир, а у меня там однокурсник по школе милиции живет, и начали искать. Вот что накопали: Воронцова Ирина Петровна, нигде не работающая, пьющая особа, 25 лет, имела ребенка - Воронцова Игоря... - он сделал паузу, - Михайловича, сейчас ему было бы 8 лет, ребенок пропал в пятилетнем возрасте. Соседи предполагают, что его увезли то ли цыгане, то ли армяне, что постоянно крутились в её квартире. Мамашка поиском ребенка не озадачивалась. Жила в свое удовольствие: вино, мужики, и прочее. Сейчас находится в больнице - цирроз печени, скорее всего, не выйдет уже. Свою однушку сколько раз пыталась продать, но прописан в ней Игорь Михайлович, подала заявку на поиск ребенка, который нужен только из-за квартиры. Цинично пояснила своей единственной родственнице, тетке - Ольге Ивановне Каравай, что будет официальная бумага - ребенка нет, продаст квартиру, которую сложно назвать квартирой, там голые стены и грязь. Так вот, Миш, дуй туда. Ребенок - Михайлович, проще. Скажешься отцом, она по пьяни и не помнит, кто отец-то. Панов - друган мой, подсуетится, скажет, что нашли настоящего отца, и он согласен ребенка усыновить, а ей какие-то деньги отдашь, и не придется дитя в детдом отправлять. Езжай в Армавир побыстрее, она, мамашка-то, может в любой момент... око.. хмм, - он посмотрел на Соню, - ну, с такой болячкой долго не живут.

Мурка, опять удивила - встала, подошла к Вадиму, сидевшему на этом же диване, ткнулась мордой в его руку, тот машинально начал гладить её по голове и вдруг замер:

-Миш, она чё? Поняла всё, что я говорил? Фантастика...

-Мне думается, она по интонациям понимает, что и как, мы из больницы приходим - сидит у порога, сразу говорим, что Игорьку лучше - выздоравливает... ушами подергает и идет успокоенная, на свое любимое место. Кошка вроде бродячая, а такая чистюля - в туалет ходит, нигде не гадит, ест аккуратно, чисто аристократка! - улыбнулся Тонков. - Такое впечатление, боится, что могут выгнать на улицу, вот и старается. И я не представляю, как она своего Игорька встретит...

- Моя бабуля когда-то говорила... подожди, как это?.. - Вадим подумал, - а вспомнил, если кошка сама в дом приходит - это к добру, вот у вас вроде так и выходит.

Вечером же приехал незаменимый Быков, вместе подумав, решили ехать в Армавир вдвоем, оставив 'на хозяйстве' того самого мента в отставке - стародавнего знакомого Быкова. Мишке не терпелось побыстрее утрясти все эти дела. Он долго и подробно говорил по телефону с Алишкой, которая тоже очень надеялась, что им удастся найденыша усыновить.

А утром, поговорив с лечащим врачом, Алина обрадовала Мишку, что их отпустили домой, обязав являться на осмотр каждые два дня. Сергей Васильевич мудро рассудил, что кошка Мурка придаст ребенку дополнительный стимул для быстрого выздоровления, а в больнице наоборот, ребенок скучает, и лечение затянется.

Мишка разбудил Соню - та шустро собралась, заехали за кофе и конфетами для медсестер и санитарок, лечащему врачу Мишка взял из своих припасов чисто мужской подарок - набор виски со стаканами.

Ребенок обошел всех, всем подарил конфеты, пожелал всего хорошего и сказал, что уезжает домой к Мурке и Соне.

Расцелованный и довольный, хотел бежать к машине, но Тонков взял его на руки, ворча, что пока ещё рано бегать, и Мурка тяжелее его теперь.

Мальчишка всю дорогу ерзал на сиденье:

-А Мурка меня совсем-совсем помнит?

-Ну, за две недели тебя забыть невозможно, она, наоборот, сильно скучает .

А у двери в квартиру Игорек как-то оробел:

-Иди, малыш, первым!

-Нет, я лучше последний зайду, схитрю, пусть она потом меня увидит!

Едва Тонковы зашли, Мурка, дико мявкнув, стрелой пролетела между ног у Тонкова и запрыгнула в протянутые руки ребенка.

-Мура, Мурочка моя! - Игорёк изо всех сил прижал к себе кошку, а Тонков, взяв их на руки, перенес и осторожно усадил на банкетку - ребенок пока был слабеньким.

Привстав на задние лапы, передними уцепившись за воротник ветровки, как бы обнимая его, кошка вылизывала лицо ребенку. Он смеялся и отворачивался от неё, Алина и Сонька плакали в открытую, даже Мишку пробрало, он вытер повлажневшие глаза.

-Мурка, ну Мурка... чё ты какая-то мокрая? - Мальчишка поднял на них удивленные глаза: - А.. лина, -он так и звал Алину, - она, что, тоже плачет? У неё морда мокрая, возле глаз - кошки ведь не умеют плакать? Они же не люди?

- Ну, она сильно боялась и волновалась за тебя, она же тоже мамой будет когда-то, а ты у неё как котенок-ребенок.

-Мурка, ты тяжелая какая стала, руки устали!!

Тонков опять взял их на руки и перенес на кухню, в любимый уголок дивана. Мурка обнюхала ребенка, слезла с его колен, как бы чувствуя, что ему тяжело её держать, привалилась к нему и свернулась клубком.

Она как верный страж не отходила от него ни на шаг, мыли его мама с дочкой - Мурка следила за ними из раковины, сели за стол - кошка лежала возле его коленок, пошли спать - запрыгнула на диван, рядом с ребенком.

Уснул он, крепко обняв и уткнувшись лицом в кошку, ей было не совсем удобно, но, казалось, она боится пошевелиться, чтобы не разбудить своего такого долгожданного маленького друга. -Вот это верность и любовь!! - Тонков покачал головой. - Стыдно становится. Это кошка, а что говорить про собак? Да,человек - самое пакостное животное! Как вот я.

Алина усмехнулась:

-Миш, ты в последнее время сильно реабилитировался!!

Тонков просиял:

-Спасибо, Алишка, я сам удивляюсь, вы докопались в моей душе до чего-то, о чем я и не подозревал. Давным-давно, в туманной юности стих один зацепил, вот вспомнился, лучше не скажешь:

А у меня есть-ты!

И верится-быть не могло иначе.

За все мои провалы, неудачи - вознагражденье:

У меня есть - ТЫ!

Мы рядом... и земля лежит у ног...

Зеленая - весеннего каления,

На звезды глядя, я в твои колени

Уткнулся головою, как щенок...

А кто-то рад, ушел он беды...

Купил автомобиль, построил дачу,

Живет себе...

А у меня - ЕСТЬ ТЫ!!!

Я теперь без вас - никто и ничто, а с вами... Алина, я не прошу отвечать мне, давай я с Игорьком все утрясу, потом будем говорить.

Утром мы с Быковым в Армавир - полетим самолетом до Ростова, а там машиной, нашлись следы нашего Лигара, он Воронцов Игорь Михайлович... вот отчество-то и внушает надежду, - он кратенько рассказал что узнал.

Рано утром, стараясь никого не разбудить, пошел сделать себе кофе и несказанно удивился, застав там Алину.

-Что ты так рано? Мальчик как спал?

-С ним же любимая Мурка, даже не пискнул, хотя в больнице по ночам ворочался, как бы что-то искал. Теперь-то понимаю - кошки не хватало.

Уже на выходе Алина окликнула его:

-Миш!

-Да?

Она подошла к нему и поцеловала.

Тонков обалдел...

-Алин...?

-Счастливо и возвращайся к нам со щитом, как говорится!

-Спасибо, солнышко! - он смотрел на неё таким благодарным взглядом... - ладно, я побёг!

Встретивший их в Армавире крупный, медвежьего вида майор представился:

-Панов Сергей Петрович - однокашник Вадима. По вашему вопросу: Воронцова пока в сознании, если вы не сильно устали, поедем сразу к ней, врачи прогнозируют скорый конец, день-два.

Тонков, казалось, повидавший много чего, увидев Игорёшкину мамашку ужаснулся: двадцатипятилетняя по документам, она выглядела как пятидесятилетняя... высохшая, с испитым лицом, вся желтая, еле передвигающаяся... Однако, вспомнив, что она готовила своему малышку, жалость просто улетучилась.

Панов деловито завел её в пустой кабинет, и через пятнадцать минут у Мишки была бумага подписанная Ириной подтверждающая, что Тонков Михаил Александрович действительно является отцом её сына -Воронцова Игоря. Мамашка, безразличная ко всему, что касалось её сына, которого и не вспоминала все эти годы, поглядев на Тонкова, пожала плечами:

-Может и он, не помню, сколько их было, ну раз Миша, значит он и есть. Денег дашь? - выстрелила она вопросом.

-Зачем тебе деньги в больнице? - вопросил Панов.

-А нажраться в последний раз, знаешь, майор, как хочется, а то все таблетки, уколы. - Она скривилась.

-Выйдешь из больницы - деньги будут у Ольги Ивановны.

-Этой старой суке всё?

-Ирина, поскромнее себя веди.

-А чего мне теперь, Петрович? Не верю я, что выживу. А ты, - посмотрела на Тонкова, - похоже, и впрямь этого ненужного пацана пожалел? Ну, пусть растет, раз жив.

Помолчала, а потом с какой-то горечью выдала:

-Про меня не говори ему, не надо! Не вышло из меня ни матери, ни жены, для него же лучше - сгинула я и сгинула. Ты его, я вижу, не обидишь. Эх, вернуть бы все назад, да поздно пить Боржоми. Все, идите, тетке скажи, майор, деньги пусть прибережет для меня.

У Мишки осталось двойственное чувство от вида мамашки: брезгливость и жалость. К двадцати пяти годам полностью сжечь себя...

Панов не стал долго раздумывать:

- Так, Алексаныч. Куем железо пока горячо - двигаем к тетке.

Ольга Ивановна, несмотря на перенесенный четыре года назад инсульт и плохое зрение - очки напоминали лупу, в свои сорок восемь выглядела моложе племянницы.

Узнав, что Игорек жив и почти здоров, долго плакала:

-Я же мальчонку пыталась искать, подавала заявления в милицию, ответы вон присылали, что не найден, а участковый сказал, что видно сгиб где-то, маленький ведь. А Вы, Вы... как замечательно, что есть добрые люди. А про Ирину? Ну, что сказать, она у нас с сестрой росла принцессою, избалованная нами сверх меры. Как же, красивая, нежная, всякие там детские конкурсы красоты выигрывала, ну и проглядели, как из ангелочка вылупилось... чудовище. Лет до пятнадцати горя не знали с ней, а потом понеслось... Галина сильно убивалась по дочке-то, та стала пропадать, где-то, извините, шалавиться, а в шестнадцать лет Ириных, она и погибла, сбил её тут один, предпринимательский сынок. Я-то инвалид с детства, по зрению, от меня пользы никакой - пенсия грошовая, вот Ира и понеслась во все тяжкие, и что беременная, не поняла. Потом уже, когда живот полез... все смеялась:

Что ты понимаешь, Миша - он такой, он меня любит, приедет за мной... вот и приехал.

Она тяжко вздохнула, попереставляла чашки-блюдца на столе - сразу по приходу предложила им чаю с сушками -'Больше ничего нет, до пенсии ещё три дня, извините!'

-Ну и не случился этот Миша больше... кто знает, может, и его в живых нет уже - время-то какое было жуткое, ни за понюх могли убить...

-Родила она Игорька-то, мы с ним вот и жили в однушке Галиной, я ещё, как знала - сходила, прописала Игорька-то... Да, а маманя наша во все тяжкие пустилась, пить вот начала. Все хвалилась, что пьет чего-то там благородное, меня совсем не слушала и не слышала, вот так и жили. Мальчонка-то понятливый уродился, знать, папка-то его из нормальных был, вот... А потом, когда начала сильно-то пить, вещи из дома продавать стала, меня выгнала, чтобы не зудела, спасибо, Иван Николаич - совсем глухой дед, меня принял, я как могла за ним ходила... Вот, домишко мне оставил, а то хоть в подвале живи. Игорешка-то с двух лет научился прятаться, чтобы на глаза матери такой с дружками не попадаться, ну потом меня инсульт свалил, когда вышла из больницы-то... ребенка и не было уже. А с неё что спросишь? - она горько вздохнула.

-Жалко ведь, совсем плохая она, я в больницу-то захожу, спрашиваю как она. Да и кой чего передаю, вроде как от соседки её по подъезду. Меня-то она иначе как сукой не величает, а за то, что квартиру продать не может - сынок прописан, а документа, что он не живой, ей не выдали. Эх, горе-горькое!! А Вы как моего мальчонку-то нашли?

Мишка начал рассказывать, пришел Быков, отправленный в ближайший магазин, с двумя пакетами еды.

-Ой, да зачем вы это? У меня вон всего понемногу имеется.

-Значит, так, пиши, Ольга Ивановна, подтверждение, что вот этот Миша и есть отец Игоря, - подвел итог Панов.

-Да, конечно, я мигом! - Старательно выводя каждую буковку, она написала подтверждение.

-Ольга Ивановна, а квартиру сходим посмотреть?

-Да, Миша, я сейчас, клюшку свою вот возьму.

Квартира ужаснула... в свинарнике было чище. Обшарпанные стены с висящими лохмотьями обоями какого-то непонятного цвета, единственная лампочка, болтающаяся на длинном шнуре, на полу грязные воняющие матрасы, какое-то тряпье, разбитый унитаз, ни одной раковины, раскуроченные подоконник,и вонь и грязь вековая...

-Мерзость какая! - передернулся Тонков, - Сергей Петрович, найдется у вас пара-тройка толковых и честных работяг, чтобы весь этот срач убрать и квартиру полностью отремонтировать? Ольга Ивановна, Вы как единственная родственница со стороны... - он запнулся, - женщины, его родившей, будете здесь жить после ремонта. А Игорь, если когда надумает, может, и приедет, посмотреть. Не думаю, что он жить сможет здесь, детская память, она крепкая.

Вот и задержались они с Быковым на два дня в Армавире - надо было утрясти все вопросы с квартирой, Панов очень помог со всеми делами, приготовил целый пакет документов.

- Чтобы вам там не мотаться по всяким инстанциям зря. Знаем же, как из-за одной бумажки могут всё осложнить. Здесь все, даже копии протоколов о задержании Воронцовой, дебоширила она пьяная-то, показания соседей о том, как ребенок жил с ней, вроде все предусмотрели. Ты, Алексаныч, если какая закавыка, тут же звони - чем можем поможем! У меня вон стажер над столом изречение мудрое повесил: 'Помогая, мы не становимся святыми, мы становимся похожими на людей!'Какое бы не было скотское время, а помочь, тем более, мальчонке, мы просто обязаны, наше упущение-то.

Провожая их на поезд - решили поехать поездом, за ночь отоспаться, сказал:

-Из больницы позвонили. Кто-то ей все же водку передал, ну и впала в кому, сказали, пара дней. Мишка достал деньги:

-Похороните хоть не как безымянную, крестик поставьте заблудшей душе.

-Удачи тебе! Надеюсь, все разрешится, а на пацана с его кошкой охота посмотреть, фотку пришли.

А дома Мишку ждали, и очень обрадовались, всем не терпелось узнать результат поездки. Растёкшийся лужицей от такой искренней радости Тонков расцвел, и как-то враз напомнил того феерверка - Мишку, Алина было напряглась, а он схватил Соньку и Лигара в охапку и закружил по комнате.

- Ребятки мои, я так что-то по вам скучал... и по маме тоже.

-А по Мурке?

-Ну Мурка у нас - отдельный разговор, всем кошкам-кошка.

-Это чё значит? - тут же спросил ребенок.

-Значит - самая лучшая она у тебя.

-Ребята, дайте папке умыться, переодеться, пошли стол накрывать пока.

Тонков ополоснулся, переоделся в домашнюю одежду и с какой-то щемящей нежностью глядел на свою такую уже большую семью. Потом папку утащили читать сказки

-Сонь, тебе, вон, женихи названивают, а ты все сказки...

-Мам, лучше папки их никто не читает, я в инете находила, не то, у папки лучше выходит.

И читал Тонков сказки... как слушал его Игорёк... казалось, дышал через раз, так и заснул, привалившись к Тонкову, а с другого бока его грела верная Мурка.

Переложили ребенка на диванчик, Сонька шепнула:

-Пойдем, че дам послушать.

Она записала на телефон разговор Игорёшки с Муркой - живя в подвале он разговаривал с ней, вот и дома не изменил привычке.

-Мур, а вот дядь Миша приедет и скажет -ребенок изменил голос: "Лигар, твоя мамка Ирка тебя взад заберет". И чё? Убежим мы с тобой? Эх, так тута хорошо. Тепло вот, и тебя тоже кормют... А лесли скажет про как-то сынонов... забыл, штоб я им сыночком стал. Сы-но-чек, - по слогам повторил ребенок, - я и не слышал так, А..лина хорошая, Сонька, вона, смешная, это чё, Мурк, я Тонков буду?А..лину мамой хотелось бы называть, она добрая, дядь Миша тоже ничё! Мур, ну чё молчишь? Чё ты меня лизать взялася, а значит согласная? Только бы мамка Ирка не нашлася, не хочу туда.

Тонков показал документы, что привез из Армавира. Алина и Сонька с печалью слушали про мамашку Воронцову, Ольга Ивановна дала фотографию юной Ирины - Игорёк был полной её копией. -Боже мой, такая молодая, жить бы да ребенка растить... - Алина с жалостью смотрела на фото, -страшно представить что ждало нашего Лигара, не убеги он тогда из дому. Миш, он такой смешной, поел и тарелку вылизывал, привык, говорит так, надо штоб чистая посудина была. Показала, как мыть посуду, теперь меня отодвигает в сторону: "Я сам, я мужик!" Освоил пылесос, кошку сажает на стол и начинает повсюду, где достанет, пылесосить, я хвалю, а он весь такой важный-важный. Славное дите, может и на самом деле отцовы гены у него?

На следующий день девчонки убежали по своим делам, а мужчины остались дома, Тонков кропотливо проверял документы, Лигар играл в соседней комнате, что-то приговаривая.

А потом повысил голос:

-Ах, бля!! Пацаны!! Шухер, менты поганые!! Сюда... не, вона, они с фонариками,. Не, бля, куда бежишь, дебил?

Мишка стремительно встал, зашел в комнату - ребенок сидел на полу, играя какими-то визитками, а Мурка, лежа на диване, внимательно наблюдала за ним.

-Игорек, ты во что играешь?

-Да в облаву же, вот обломил мне весь кайф, - вздохнул ребенок. -Игорёшка, - как-то виновато сказал Тонков, - прости меня, я с этими бумажками совсем выпустил из виду одно дело. Одевайся, поехали в 'Детский мир'.

-Чё мы в этом мире забыли? - насупился ребенок.

-А вот увидишь?

-А Мурка?

-Мурку дома оставим, на хозяйстве. И, малыш, такие слова, что ты повторял в своей игре, они нехорошие, их не надо бы говорить!

-Как нехорошие, пацаны всегда так говорили в подвале и на хате?

-Ты же теперь не в подвале и где-то ещё, а дома, здесь так не говорят. Ты от нас их не слышал, а так могут сказать только пьяные люди.

-А менты тоже матерятся... - Игорь подумал, - ну да, а Ирка дома так говорила, - опять подумал, - а, она пьяная была.

-Игорёшка, теперь у тебя нет Ирки - есть Алина, Соня и я, давай уже красиво говорить.

-Во, Пашка тогда правду говорил, я думал - врёт.

-Пашка - это кто? И что он говорил?

-Пашка - это наш бугор, большой такой, ему много лет... тринадцать, что ли? Жалко, их менты загребли, а меня не увидели, я в тряпках спрятался, а потом вот с Муркой жил... А их всех в приемник этот, Пашка меня учил не попадаться, а ещё сказал, что я мелкий, и меня кто-нить пожалеет, тетенька или баушка старенькая. А пожалел вот ты. А тетенька, когда я попросил хлебушка, прогнала -попрошайкой обзывала и ещё как-то.

Мишке стало горячо глазам:

-Сколько же грязи и равнодушия видел этот совсем мелкий ребенок??

-Игорёшка, одевайся, поехали!!

И поехали... в 'Детский мир'. Ребенок с изумлением крутил головой по сторонам, а уж когда заиграли часы и стали выплывать разные фигурки... Он замер...Мишка поднял его на руки, чтобы ему было лучше видно. Мальчик очнулся только тогда, когда фигурки скрылись в домике.

-Игореш, пойдем... - Тонков повел его к игрушкам... тут Лигар совсем потерялся, он стоял и просто смотрел на все эти машинки.

-Игорёш, ну что ты, выбирай себе машинки, какие нравятся...

-Мне? Можно? Они, наверно, дорогущие? Деньги-то есть у тебя такие? Тут ведь не украдешь?

-Нет, мы красть никогда не будем, а денег хватит.

Мальчишка долго перебирал игрушки, деловито осматривал, что-то проверял, бормотал себе под нос, потом, выбрав две маленькие и с огромным сожалением отложив большую, подошел к Мишке:

-А ты ещё когда-нить меня в этот мир привезешь?

-Конечно, при условии... - Мишка сделал паузу, - не говорить и совсем забыть плохие слова!

- Железно! - ребенок протянул свою лапку.

Купили и большую машину, потом ещё крутой самокат, пару роботов-трансформеров, две развивающие игры, и несколько книг с красивыми картинками, особенно Игорьку пришлась по душе книжка 'Конек-горбунок'. Не обошли и отделы с одеждой и обувью - там купили спортивный костюм, модные джинсы, и... восторг зашкаливал!! - кроссовки!!

Вот тут сынок повис на шее у Мишки:

-Я вот захотел тебя как Соня, папкой звать, можно? Ты не думай, это я давно хотел сказать, да боялся, думал, вы меня все одно отдадите в приемник. А если ты мне такие игрушки покупаешь, значит, не отдашь!

-Не отдам!! Ты наш! - Мишка с удивлением заметил, что его, с появлением этого чуда-Лигара, пробивает на слезу. Не плачущий с далеких детских лет, он и забыл, как это, глаза на мокром месте.

- Поехали домой, там Соня с новой прической, наверное, уже ждет не дождется нас.

-Пап, - в машине спросил ребенок, - а как ты догадался, что меня Игорь зовут?

-Да вот, сообразил.

-Ааа, все думали, что Лигар - это кликуха моя. Ой, не то сказал, забыл, не буду!!

И с порога, упорно несущий свою такую навороченную большую машинку, звонко выдал Алине:

-Я решил - ты теперь не А... лина, а моя мама, вот! И Мурка согласная!

Весь вечер ребенок наслаждался своими игрушками, а перед сном подлез к теперь уже папе, сунул ему 'Конька-Горбунка', залез на колени - 'чтобы картинки сразу смотреть', рядом пристроились дочка с Муркой, а мамуля исподтишка любовалась такой идиллией. Особенно ей нравился Тонков - весь какой-то размягченный и задорно улыбающийся, когда Лигар особенно заливисто смеялся.

Позвонили в дверь, Алина, недоумевая кто бы это мог быть, пошла к двери.

-Здравствуйте! Могу я видеть Михаила? - у двери стоял мужчина примерно Мишкиных лет с каким-то цепким взглядом.

- Миша, тут к тебе...

-Серега? Здорово! - Тонков вышел в прихожую с висевшим на спине Игорёшкой. - Проходи! Вот, знакомься, это Алиша - моя супруга, а вот этот бандюшик за спиной - наш сынок.

-Где ты такого купил? Я тоже хочу .

-Не, дядь, тама уже никого нету, в подвале только мы с Муркой и были.

-О, ещё и Мурка есть, где же она?

-А вона, на тебя смотрит! - ребенок как-то сразу понял, что вот этот дядька не опасный, и папкин друг.

- Ну, давай знакомиться, маленький Тонков.

-Не, дядь, я пока ещё другой, как, пап? Меня Ли... Иг...горь зовут, а тебя?

- А меня дядя Серега, - протянул Афанасьев ему свою большую ладонь.

- Алина, много слышал про Вас и рад знакомству. Софийка, привет, когда в гости приедешь-то?

-Ой, дядь Сереж, у нас столько дел сейчас - вот Игоряшка болел, папка в командировку ездил.

- Ну, мужики Тонковы, рассказывайте мне все про Игорька, про командировку, - исподтишка показывая Тонкову кулак, сказал лучший друг Серега.

-Дядь Серега, он меня у киоска нашел... - дальше ребенок, вставляя свое любимое слово"лесли", рассказал про встречу.

Дядь Серега как-то странно загрустил. Потом крякнул, потом хлопнул папку по спине и сказал чудные слова:

-Силен, бродяга, уважаю!

-Пап, - громким шепотом спросил ребенок, - а бродяга - хорошее слово?

-Да, Игорешка, хорошее. Потом дядь Серега долго гладил Мурку, приговаривая ей всякие словечки: "красивая, умница, славная кошечка". А Мурка закрывала глаза и мурлыкала на всю комнату, а потом ребенок уснул. Папка понес его спать, следом пошла кошка, которая всегда спала с ребенком, поднялась и Соня.

За столом на кухне остались взрослые:

-Так, ребятки, Лигар ваш в курс дела ввел ,а теперь как можно подробнее...

У Тонкова в кабинете запел телефон, он пошел туда. А Алина начала говорить про найденыша, Афанасьев слушая, только морщился и крякал... Зашел Мишка с телефоном в руке. -Понял, понял, спасибо. До свидания!

-Алин, умерла мамаша, Панов выслал справку о её... кончине. Теперь бы только в опеке отбиться. Мы, Серега, очень боимся органов опеки, не дай Бог, заберут ребенка, он после болезни ещё совсем слабый, а в детдоме находиться даже один день - жутко.

Алина всплеснула руками:

-Я от радости, что меня мамой теперь зовут забыла, мы ж с Соней заезжали в больницу, я сейчас... -она быстро вышла.

А Серега, понизив голос сказал:

-Ну ты и слепец, такая женщина возле тебя была, а ты какую-то.... собирал.

-Дурак был, ну хоть понял поздновато, но надеюсь...

-Вот, - Алина отдала Мишке бумаги: выписку из истории болезни и ходатайство терапевтического отделения детской больницы о передаче Воронцова Игоря Михайловича минуя госучреждение, а именно детский дом, в семью родного отца. Дальше шло врачебное заключение о состоянии здоровья ребенка, за подписью заведующего отделением, психолога и лечащего врача, с рекомендациями о том, что ребенку в связи с перенесенной тяжелой болезнью и сильно расшатанной психикой необходима домашняя обстановка. Ходатайство подписал весь коллектив отделения, включая всех санитарок, сторожей и дворника.

-Надо же, не ожидал, - растрогался Мишка.

-Сергей Васильевич - лечащий наш, - пояснила Алина Сереге, - радуется, глядя на Игорька. Смеется, вот что значит 'муркотерапия', мальчик хорошо поправляется, семимильными шагами.

Афанасьев проговорил задумчиво:

-Миш, подожди пару дней не ходите никуда. Я с тестем поговорю, у него связи старые остались, может, и выйдем на кого нужного. Ну, ребята, я восхищен вами, вы красавцы, а мальчонка интересный - шустрый и рассудительный не по годам, ну, да такая жизнь быстро научит быть рассудительным.

Афанасьев ушел, взяв с них обещание, как все утрясется приехать к ним на выходные на дачу.

-Ну что, - вздохнул Тонков, - спокойной ночи, солнышко.

-Миш, подожди, я... я... уже, - она запнулась. Потом собравшись с духом выпалила, - в общем, спим теперь вместе!!

-Не передумаешь? - удивленно спросил Тонков.

-Нет!

- Ох, девочка моя, сколько же я тебя ждал!! - обнял её Тонков, - думал, не дождусь совсем. Алин, я так боюсь... - целуя её, проговорил Мишка.

-Чего может бояться ловелас и любимец всяких женщин Тонков?

- Нету, уже давно нету этого мужика. Есть папка и старающийся изо всех сил понравиться только одной женщине на свете, изголодавшийся по ней мужик.

-Я вижу, - помаленьку передвигаясь в сторону спальни мужа, проговорила Алина. - Миш, не узнаю тебя совсем...

-Я как прыщавый мальчик - боюсь тебя... боюсь сделать что-то не так, мне даже дотронуться до тебя и то боязно.

-Ох, - она захихикала, - куда же делся Тонков? Придется брать инициативу в свои руки.

-Только за. Я теперь весь твой с потрохами...

Впервые, пожалуй, в своей жизни Мишка не брал, а отдавал... отдавал всего себя, без остатка, дарил всю свою откуда-то взявшуюся нежность и... наверное... любовь? Все женщины, что когда-то были у него и дарили-давали ему наслаждение и удовлетворение, не могли сравниться сейчас с этой, непонятно как взявшей его в вечный плен, Алиной-Алишенькой.

Он что-то шептал ей, чутко реагируя на каждое её шевеление, каждый вздох, старался, чтобы она тоже поняла, как необходима ему, доводил себя до грани, но сдерживался - самое главное впервые было не его удовольствие, а вот эта женщина, млеющая в его объятьях...

-Милая, я только одно скажу, - проговорил он, перекатываясь на бок и не разжимая рук, поудобнее устраивая голову жены на своей груди. - Я наконец-то дома.

Алина долго молчала, потерлась носом о его грудь и выдала:

- Ну, если брать оценки как в фигурном катании, то в те годы у тебя за технику исполнения была твердая 6.0, а артистизм - душевность, едва на 5.0 дотягивал, технарем, короче, был. Сейчас же... -она замолчала, Тонков замер... - сейчас же - артистизм 6.0

-Уфф, - выдохнул Мишка, - какая же ты язва стала.

-Учитель был хороший.

-Учитель в прошлом, а пока... ты думаешь, я так быстро тобой насытился?

И опять Тонков растворялся в ней, каким-то шестым чувством предугадывая на минутку раньше самой Алины, что ей хочется...

-Вот это, похоже, и есть то самое единение душ и тел, - промелькнула у него последняя здравая мысль, и он позорно отрубился.

А Алина ещё долго лежала, улыбаясь, вслушиваясь в дыхание спящего мужчины, и так тепло было у неё на душе. Утром они проспали, Сонька, сначала прискакавшая к мамуле пошептаться, очень удивилась, что мамкина кровать нетронутая, потом почесав щеку, кивнула сама себе и потихоньку пошла к папкиной спальне. Немного приоткрыв дверь, увидела мирно спящую мамульку на груди у папки, прикрыла дверь, отбежала подальше и исполнила танец диких индейцев!!

-Соня, ты чего так прыгаешь? - высунулся растрепанный Лигар.

-Игоряшка, все супер!! Пошли умываться и завтрак родителям готовить.

-А себе?

- И себе.

Когда смущенная Алина вышла на кухню, там все шкворчало и кипело, Игорек старательно чистил вареные яйца, Сонька нарезала овощи для салата.

-Мамочка, - ребенок ростом с Алину запрыгал на месте, - мамочка, я так рада!

-Мы с Муркой тоже! - подал голос сынок.

-Ну, если вы с Муркой рады, то совсем замечательно! - вошедший вслед за женой папка сиял, как новенькая монета.

Сонька повисла на нем:

-Я все таки своего добилась!!

-Добилась, хитрая лисичка, добилась, - он чмокнул её в щёку и нагнулся к сыну:

- Игорёшка, доброе утро!! - чмокнул и его.

- Утро, оно когда только-только светло начинает становится, и можно чё-нить стащить где-нить!- мудро ответил сынок. - Мы с Муркой так и делали, она мяукала когда кто-то шел.

-Подельники вы с Муркой! - засмеялся Тонков. - Больше такого не будет, стащить чё-нить не надо, -передразнил он ребенка. - А вот учиться будем усиленно, ты по возрасту первый класс должен уже закончить, так что будем готовиться в школу, с сентября в подготовительный класс пойдем.

-Чё, и я читать как ты научуся?

-И читать, и писать, и много чего ещё.

-Мур, ты слышишь? Я тогда тебе сам буду сказки читать! Чё молчишь?

Верная Мурка подняла голову от миски с едой, посмотрела на него и опять уткнулась в миску.

-Ну давно бы так, - проворчал Лигар, - а то ишь, молчит.

-Ты все её жесты понимаешь?

-А то, чё тут непонятного? Она тоже ведь котенком ко мне приблудилася, я её у мальчишек спёр, они мучили её, а потом за мной побежали, да где меня в кустах найти, они салабоны все, домашние-то. Ну так и стали вместе жить, она меня от всех защищала. Собак, знаешь, как гоняет, не смотри, что мелкая.

А через неделю поехали все Тонковы вместе с Муркой в отдел опеки. Тонковы очень волновались, Лигар же с Муркой были спокойны. Две строгие тетеньки долго шуршали папкиными бумажками, потом которая в очках спросила Лигара:

-Расскажи-ка мне, мальчик, как же ты зимой жил в подвале?

-Мы с Муркой, когда совсем холодно, в трубах жили, которые теплые, тама есть такие узкие дырки и теплее, нашел старый валенок большой, ноги туда сувал. Мурка на пузе моем спала. Так-то ничё, тепло, только голодно было, а на улице быстро замерзали мы с ней.

- А что же ты кушал?

-А когда че находили, Мурка-то, если чё унюхает, бежит, и я за ней, а потом вместе и делились.

-А маму свою помнишь?

- Какую? Ирку-то? Ну да, помню.

-А что ты помнишь?

Тонков успокаивающе гладил руку вцепившейся в него Алины.

-А чё помнить? Я, как баба Оля заболела, всегда убегал из дома, она, Ирка, сильно драться любила... Когда Ирка приходила пьяная и с дядьками, она ж с порога орала:Брысь..он замялся,-папа вот не велел плохие слова говорить, а тама все были плохие...

-А все-таки?

-Брысь, сученыш, мелкий гаденыш, провалился бы куда, - нехотя выговорил ребенок.

-А сейчас как ты живешь?

- Мы с Муркой теперь в тепле, у нас есть комната целая, большая, с игрушками, ей даже специально корм покупают, сестрица вон меня учит читать. Папка, он такой... вот, смотри, какие джинсы и кроссовки мне купил, на шее меня таскает, мама А... лина, она такая, такая... теплая, как Мурка моя. Ты, теть, не думай чего, они не прит... притворяются, моя Мурка сразу шипит, если кто-то чужой или хитренький ко мне подходит.

- Да ладно?

-Не веришь? - загорелся ребенок, - а позови какую-нить чужую тетеньку, и пусть она ко мне подойдет.

Тетеньку позвали, и едва она сделала несколько шагов к Игорьку, сидевшая на его коленях и спокойно смотревшая на всех Мурка, мгновенно вскочила и, выгнув спину, зашипела.

-Вот, я же сказал, а ты мне не веришь. А, извини, папа с мамой ругаются, надо говорить Вы - мне не веришь.

- А ещё из-за чего папа с мамой на тебя ругаются?

Ребенок вздохнул:

-Плохо ем, а чё, когда в подвале жил, так жрать хотелося всегда, а дома не очень. А зато мы с сестрицею салат вместе делаем и шарлотку, вот. Тетенька, Алла Васильна, пожалуйста, не отдавай меня в детдом. Я же там умру, без Мурки, и папы, и мамы, и Сони. Я честно-честно буду стараться. Вот папа сказал, в школу готовиться будем. У меня уже и самокат, и велик есть, игрушки всякие. И ночью, когда страшный сон снится - мама рядом ложится и обнимает!!

-Хорошо, Игорек, мы подумаем. А пока вы с Соней подождите родителей в коридоре.

-Михаил Александрович и Алина Николаевна, Вы твердо решили ребенка усыновить?

-Да! - в один голос произнесли оба.

-Ну что ж, учитывая сколько людей хлопочет за вашего найденыша, судя по документам, вы тщательно и кропотливо собирали всё, мы, скорее всего, вынесем положительное решение. Такому ребенку будет хорошо в вашей семье. Алина Николаевна, ну что Вы плачете?

-Это я от радости, - сдавленно произнесла Алина.

-Только он будет ваш пасынок, Михаилу Александровичу - сын родной, а Вам вот...

-Какая разница, как он будет числиться, - на самом деле он сразу в душу влез, а уж когда он был без сознания... Спасибо Вам, за то, что не остались равнодушными к нашему Лигару-Игорёшке.

-Постановление будет готово через недельку. Заберете в канцелярии.

Мишка в пояс поклонился дамам:

-Очень очень благодарны Вам, спасибо!!

Вышли оба, дверь немного приоткрылась, и зашел Лигар со своей Муркой.

-Мы эта... спасибо вам, тетеньки!! Мур, скажи?

-Мяяяв!

-Вот, и я говорю - спасибо!

Тетеньки сильно закашлялись и сказали:

-Иди, малыш, тебя твои родные ждут!!

ГЛАВА 16.

Аверы весь вечер приглядывались к будущему зятю и каменским жителям. Чем больше узнавали о Лёшке, тем сильнее убеждались - их дочке встретился пожалуй самый лучший из зятьев. Нет, Лешку никто усиленно не хвалил, но видно было что его любят и им гордятся, особенно Валюшка. Та не делала разницы между двумя своими детьми и Лешкой. Пожалуй, он у всех был наособицу, за его разумность, выдержку, постоянную заботу обо всех его искренне любили, и это было заметно невооруженным взглядом.

Настюшке же пришлось пережить несколько напряженных минут... В калитку просто ворвалась худая, напоминающая птицу, особенно острым каким-то носом, женщина лет за семьдесят, и рванула к Лёшке, который, приобняв Настю, стоял к ней спиной.

-Лешка, золотко ты мое, дай, я на тебя погляжу!! - налетела она на него.

-Феля, Феличка! - Лешка расцеловал её в обе щёки, а она подозрительно уставилась на Настю и явно, ревнуя, произнесла:

-Это что ещё за красотка?

- Феля, это моя Асенька! - И так это было сказано, востроносая как бы сдулась и, уже внимательно и пристально поглядев на девочку, произнесла:

-Ну раз ты уверен, то я рада, давно бы надо жениться. Я, чай, не молоденькая, внуков-то охота твоих подержать в руках.

- А и подержишь, Фель, успеешь! - ответствовала баба Таня.

-Ну, раз ты говоришь, значит, успею увидеть!! Ты на меня, дочка, не серчай. Уж очень я за Лешку, как Макс говорит, гоняю - волнуюсь и переживаю, он у меня один, как не волноваться. А и то, мне бы дуре старой догадаться... Он же когда ещё говорил, что если пару по себе найдет, сразу в Каменку привезет, вот, глупая стала совсем. Лешк?

-Да ладно, Феля, понятно же, что ты его ревнуешь, я тоже своего внука ревную, одинаковые мы с тобой, - добавил дед Игнатьич.

- Не скажи!! У тебя Игнашка вон бегает уже, а я заждалась

Шумная, гомонящая и громко гогочущая компания долго сидела за столом. Аверов приняли сразу, как стародавних знакомых - не было никаких шероховатостей, что моментально сблизило всех. Палыч принес вторую гитару и два Калининых услаждали слух собравшихся гитарными переборами. Пели много и долго, а под конец, Егорушка - сын Мишки Шишкина, заиграл на гармошке цыганочку, тут уж не усидел никто.

Колька Шишкин натянул свою любимую широченную цыганскую юбку, сшитую по его персональному заказу Валюшкой, и, засвистев, ввалился в средину круга... пошел с притопом по кругу, развернув на всю ширину юбку и потрясывая плечиками-плечищщами, заставляя остальных смеяться до слез. Плясали с громадным удовольствием, потом долго отпыхивались.

-Коль, а вот Мишкина цыганка ловчее, один раз, правда, как дед Вася выразился, "грудя" теряла, но цыганка была - огонь. - Вспомнил Ленин. - А ты, Коль, великоват для цыганочки Азы.

-Аза-зараза! - прогудел Колька, - Ты, Ленин, шибко привередливый стал, стареешь видно, все тебе не так-то, может у цыган-то могутная девка завелась, мало ли, геркулесом перекормленная?

-Не, Коль, от ежли тебе такие хохляцкие шаровары, в чем гопака пляшуть, от буде дело, - встряла баба Аня.

Опять долго смеялись и прикидывали сколько же метров ткани надо для таких шароваров.

-Ну их на фиг, запутаешься в таком прикиде, - подвел итог Колька, - я лучше в юбке, снизу хошь вентиляция имеется.

И опять прицепились к вентиляции:

-Милок, сильно-от не вентилировай, застудишь чего.

-Баб Ань, что-то сегодня разошлась?

-А чё не пофулюганить, однова живем!

Валюшка под шумок увела Аверов на свою лавочку и там рассказала, как она встретила в Москве чахлого заморыша, как он всегда волновался за всех: за детей, за деда, за неё, баб Таню, Фелю.

-Я вам так скажу - будь я помоложе, ни в жизнь бы не отдала никому, зубами бы вцепилась. Лёшка - это надежа и мозга, как Макс всегда говорит.dd>  . -Что это за Макс такой?

- Это нахалюга, с детством в заднем месте, но славный, вон как деда Васю пригрел.

Немного рассказала про деда, потом засмеялась:

-Ой, про нашу Каменку можно целый год рассказывать, и то наверняка, времени не хватит, у нас тут все кипит и бурлит постоянно!

Постепенно разбрелись кто куда, Лешка пошел с Мишуком, Филюней и Асенькой - показать красоты Каменки, Шишкины затеяли какую-то борьбу с Ванькой Чертовым, а Палыч, Козырев и Саша негромко разговаривали у Калининых в саду - тема общая нашлась сразу - Афган. Алюне баб Таня, Феля и Валюшка рассказывали в лицах о своих детках-внуках.

Ванька Чертов, увозюканный, но не сдавшийся двум Шишкиным, шумнул Миньке, появившемуся во дворе:

-Минь, иди на подмогу!

-Ха, да салабон он супротив Шишкиных-то, худоват!

'Худоват' с ходу уложил Шишкиных на лопатки.

-Ничего себе, а с виду, так, худой вьюнош! Уважаю!! - Ванька Шишкин протянул свою большую ладонь Мишуку. - Кто тебя учил-то? Вот ведь. Ты чисто наш мелкий братец - тоже Мишка, такой же верткий.

-Сначала батя. Потом в институте занимался, - улыбнулся Мишук.

А Колька вздохнул:

-И чё у нас для тебя невесты не выросло, я б такого зятя... уххх!

Потихоньку народ рассасывался, ушли спать все детки, угомонились Шишкины, только долго сидели и негромко разговаривали афганцы и присоединившийся к ним Ванька Чертов.

Утром Аверов утащил в недальний лес сосед Шишкиных - Ленин:

-Знаю я ваши уральские леса, бывал, но наши не хуже. Айдате, посмотрите.

Пошли все кроме пришедшей под утро, Насти. Авер и Алюня твердо уверились, что с таким славным Лехой их дочке ничего плохого и непредвиденного не грозит.

Пока бродили по лесу - больше лиственному, чем хвойному, как дома, пока неспеша шли назад, нарезали аж две корзины рыженьких лисичек, которые привели в восторг Филюшку.

В Каменке опять было суетно и весело, топилась знаменитая шишкинская баня. Мужики года три назад сделали реконструкцию, расширили парилку, поставили дополнительный бак для воды, заменили полки, перестелили пол, стала баня как новая, в предбаннике отгородили закуток для всяких трав и веников - фитоуголок - назвал Лёшик Калинин.

Аверу очень понравилось такое решение, он только похвастался, что у них дома ещё и можжевеловые веники имеются, а вот дубовых, да, нету.

-А мы тебе хоть вон с полвагона с собой накидаем. Вези-не хочу.

К дому подъехала крутая тачка... Выскочивший из неё худощавый, одетый в какие-то драные джинсы и немыслимой расцветки футболку, мужик лет сорока, помогая выйти красивой блондинке заорал:

-Шишкины. Ау?

-Всё, труба, Макс приехал, ща начнется...

Макс как вихрь пробежался по двору, со всеми поздоровался, подхватил ругающуюся бабу Таню на руки, расцеловал Фелю, потом осторожно усадил баушку свою, на нем тут же повисли его дети, так с двумя визжащими от восторга детьми и подошел к Аверам, знакомиться.

-Макс меня зовут, а вы, я так понял, моего центрового кореша Лёхи будущая родня - тесть с тёщенькой?О, ну круто. У нас в нашем каменском колгоспе уральских ещё не было - сибиряки вот имеются, ха, география расширяется, глядишь, Васька мой до Дальнего Востока доберется?

-Доберется, доберется, такой же неуёмный, как и ты, - пробурчала баб Таня

. -Ты чё, бабуль? Да я уже шесть лет как белый и пушистый, скажи, жена?

Жена, переплетавшая дочку, которая уродилась чистая анчутка, волосы как и у мамки - не желали держаться даже в туго заплетенной косичке, кивнула:

-Ага, невозможно пушистый!

-Лан, чё все про меня да про меня, я невесту не вижу.

-Здесь мы, - вышел из дома Лешка с Настюшкой, - вот,знакомьтесь.

-Ну-ка, ну-ка? - Макс бесцеремонно ухватил Настю за плечи, повернул туда-сюда, довольно крякнул и сказал:

-Ну Козырь!! Я всегда знал, что ты хитрован, смотри, какую деваху ухватил, дядя Макс одобряет!!

-Вот спасибо, дядя Макс, и как без твоего одобрения жениться?

-Во, речь не мальчика, а мужа! Когда свадьба?

-Весной!

Макс вытаращил глаза:

-Сдурел, чё так долго? Это я свою невесту долго ждал, - при этих его словах все засмеялись, - мелкая вон была, а у тебя готовая жена.

-Ждал ты... если б не Аришка, так и бы и скакал козликом, - вступил тесть Ванюшка Шишкин.

-Не, ну кто знал, что все Шишкины аферисты-шантажисты? Э-э-э, я ж шутю!! Чего сразу на дыбки? - Макс ловко увернулся от туфли, запущенной в него женой. - Вот, с кем приходится делить кров и пищу, никакого понимания, чуть что - сразу в пятак норовит, бабуль, заступись!

Бабуля только рукой махнула:

-Подобралася же парочка-гусь да гагарочка. Максимушка, сними уже свой страшенный прикид, а?

-Чё тебя не устраивает? Ты меня в чем только не видела. Вон, розовый в полосочку колпак до сих пор вспоминаешь!! Это последний писк моды?

- Уж точно, всем пискам - писк, рожи какие-то жуткие. Ить спать не смогу! Макс, Макс, Васька вон разумнее тебя в пять-то лет.

- Не, ну кто Ваську воспитывает, и кто меня, горемычного, воспитывал? Все, всё - иду!

Казалось бы невозможно ещё шебутнее провести время... как же, только не с Ситниковыми. Аверы устали смеяться и удивляться выдумкам этой безбашенной пары: они ухитрились, переодевшись, тут же устроить с малышней кучу-малу, разрисовать детишкам мордашки, тут уж не выдержал Филюшка, и вскоре все детишки толпились у зеркала угадывая в намалеванных им забавных рожицах разных зверюшек.

- О, художники нам ужас как нужны, мы тебя, пожалуй, на Урал не отпустим! - подытожил Макс Филиппову работу.

Уважительно обошел Миньку.

-Хорош, парниша, спарринг?

-Отчего бы и нет!

-Айда на наш стадион! - Там уже, как всегда при появлении Макса, кучковались местные девчонки и мальчишки, неуёмная энергия Макса всегда находила горячую поддержку у них. Сейчас все дружно, рассевшись на траву вокруг площадки, сначала азартно и шумно болели за Макса, потом, увидев, что их Максу попался достойный и равный соперник, разделились, и далеко неслись громкие вопли:

-Маакс!! Давай!!

-Миишша! Ещё!!

Макс и Минька боролись вполсилы, осознав, что они примерно равны в своем умении. Подтянулись и взрослые - мужики внимательно смотрели на них, негромко переговариваясь и оценивая приемы и броски. Авер же любовался и гордился своим сыном, очень уж ловко и красиво боролся он. Макс первым поднял вверх руки :

-Ну ты и красава. Великолепно! В тупик меня ставил много раз, если б не моя изворотливость, пару раз меня бы точно сделал!

-Да и я один раз был на грани! - признался Мишук.

-Ещё попробуем?

-Да!

-Мужики, сколь вас ждать-то, баня истывает!! - заорал с порожка Ленин, - Кто первый, айдате!

Авер и Калина отказались, а Шишкины, Макс, Ванька Чертов и Мишук пошли в первый жар и пар. Парились, орали, ухали долго, Алюня запереживала:

-Саш, что-то мне уже боязно за Миньку!

-Да вон, выползают...

На крылечко действительно выползли, отдыхиваясь, оба Шишкина, потом Минька, в изумлении крутящий головой. А Макс и Чертов ещё парились.

-Ну у тебя, Борисыч и друг... гигант, это ж надо, нас, с малолетства умеющих париться, переплюнуть? Это надо суметь, равных-то нам по всей Каменке не сыскать. Макс-то он тонкий да звонкий, с него как с гуся вода. А Иван... наш человек!!

'Наш человек' и Макс появились минут через сорок:

-Ух, как заново на свет народился! - блаженно улыбался Чертов. - Вот это баня, много где бывал и парился, а Шишкинская... нет слов!!

Ленин шустро проветрил баню, подмел полок и пол от листьев и пошла вторая партия мужиков. Алюня, волнуясь, поглядывала, но Авер не стал долго париться, зная, что жена волнуется, как и всегда за эти годы. Помнила крепко, как он первый раз в Медведке еле вышел из бани, и как она ему, бледнючему, нашатырь совала под нос. Баня не оставила равнодушными и женщин - все были в восторге. Разомлевшие и откровенно счастливые, долго пили чай с травками, наливая из самовара, разожженного, как и положено, шишками. Мягкие сумерки, аромат заваренной смеси трав, негромкий неспешный, немного ленивый разговор, едва шелестяший где-то поверху деревьев ветерок, взошедшая луна... Лепота!! Чай пили по-правильному: из блюдечек, прихлёбывая, что придавало чаепитию особый какой-то колорит.

-Эх, люблю я такое 'чаепитие в Мытищах' жаль только нет сейчас сахарной головы, а так все как и положено: мед, варенье, баранки, печенье, плюшек вот не хватает! - неспешно прихлебывая чай, проговорил Игнатьич.

Аверы переглянулись, Алюня кивнула, Саша сказал:

-Будут вам завтра фирменные Аверовские плюшки и пироги, если все для теста имеется.

-Имеется, милок, имеется. Ай и Настя умеет стряпать?

Мишук засмеялся:

-Сестрёнка ещё ходить не умела, а уже с тестом возилась. Мы все умеем, даже малой пирожки лихо лепит.

-Леха, тебе несказанно повезло, это не то, что у меня, не, - получив от жены подзатыльник, добавил Макс, - Аришка вкусно готовит, но вот пирожки, это мечта моя. Ух я завтра оторвусь, баб Тань, ты там поболе муки давай, не жмись, а мы потом оценим печиво. А скажите мне, бестолковому, чего мы будем со свадьбой тянуть?

-Настюшке только в сентябре восемнадцать будет, пусть второй курс хотя бы закончит, за это время определится, куда переводиться, скорее всего, будет сложно перевестись в Московский ВУЗ с периферии-то.

-Хо, Лёх, не завидую я тебе, почти год быть в разных краях... а перевод - чё? Фигня вопрос!! Не боись, невеста, всё под контролем!! Ух, как мы вас женим!! - Макс потер руки, - Феля, твой оженившийся Лёха перестанет по командировкам мотаться, будет у тебя под боком. Слышь, Борисыч, ведь двойной расход выходит - вы там на Урале, небось, тоже свой колгосп имеете?

-А как же, одних Алюниных одноклашек самых любимых шесть мужиков с семьями, Стоядиновичи, да плюс родня, плюс Ивана жены Плешковы родственники, мои друзья.

. -Во и я про что, слышь, Аришка, придется нам невесту выкупать ехать, ведь за просто так такую красотку не отдадут? Ох я и поторгуюсь!! Жаль, скакунов сейчас нету, а то б украли невесту, как вон джигиты.

-Джигит! - покачала головой Валюшка. - В драных-то джинсах и футболке с жуткими рожами!

-Валюха, да я как хошь оденусь для пользы дела, хоть вон Кинг-Конгом или Фредди Крюгером!!

-Ага, а потом детишков всех полгода успокаивать придется, - хмыкнула баб Таня. - Разве только Васька наш, под маску полезет, проверить кто там, энтот ничего не боится - сорвиголова, ну, при таких-то родителях, не мудрено.

Макс подхватил своего отпрыска, ловко подкинув посадил на плечи:

-Мы, Ситниковы, такие, скажи, Вась?

Васька важно кивнул, сверху посмотрел на всех и, увидев мамкин кулак, стушевавшись, добавил:

-И Шишкины вота ещё!

-Вота, - передразнил сына Макс, - бабки, я вас накажу всех. Чему мальца учите?

-Малец твой сам кого хошь научит. Вона, меня учил на днях - как козу доить надоть, а в курятнике наступил в гнездо, пяток яиц раздавил, - настучала бабка Аня.

- Сама виновата, - буркнул Васька, - чего на меня тряпкой замахнулася, вот я и наступил.

-А чё сын, ты козу доить умеешь?

-Чё сложного за сиськи дергать!!

-Не, я скромнее был, - заржал Макс, - я козу в его возрасте и не видел, не то что за сиськи дергать, баб Тань, чистый Шишкин растет. Ха-ха-ха... хорошо, что не в школу, а в садик пока ходит, а то представляю его сочинение на тему 'Как я провел лето'.

Посмеялись, потом Аверы и Чертов стали собираться уезжать, договорившись предварительно, что Настю оставят на три недели - у Лёшки как раз начинался отпуск, а поскольку он был невыездной за границу 'низзя', 'то пусть молодежь поедет в России куда-то, хоть на Селигер, хоть на Байкал, или ещё куда, мест красивых много и дома имеется, найдут где отдохнуть, да и подольше вместе побудут'.-подвела итог Феля.

Она, приглядевшись к Настюшке и увидев как эти двое смотрят друг на друга, прониклась, и теперь откровенно радовалась за своего любимого Лешку.

Пришел симпатичный голубоглазый блондин с ребенком лет четырех-пяти на плечах.

-Санька, как ты вовремя! А то бы самое интересное не застал, - шумнул Макс, - Леха вон невесту привёз.

Санька, искренне обрадованный,просиял:

-Здорово!! Давно пора, детей вырастил, это я теперь многодетный! Вон, младшенький с твоим Васькой чего-то уже замыслили, глянь, какие хитрые рожицы у обоих. Динамит, а не мужики вырастут.

-А пироги твои, Альбин Михална - нет слов. Язык точно проглотишь, вот Лёхе свезло с такой тёщенькой. Это ж через годик-два пузатым станет, точно. У меня вот не в коня корм, а чё конституция такая, сколь, как говорится, не корми... А Лёха станет важным, как вон, гусь соседский!

- Макс, у тебя даже Васька серьезнее тебя бывает, чудо ты в перьях! - посмеялся Лёшка.

-Вот войду в возраст, как дед Вася говорил, стану сурьёзным лет так... в восемьдесят, да, жена?

-Да, вот как песок посыплется из тебя.

-Это как, мам? - Тут же поинтересовался Васёк. - Откуда он будет сыпаться? Прямо струйкой, вона, как часы в серьяле про убивайство?

-Это что ещё за серьял про убивайство?

-Да про ментов, там так интересно, стреляют много: ту-ду-ду, пф-пф-пф, бдыщ, та-та-та, - размахивал руками ребенок.

-Душевный, надо сказать, серьял, с кем смотрите-то?

-А с бабой Аней. Она не слышит, а я ей кричу в ухо.

Валюха смеялась в голос:

-Я тут мимо шла, усмеялась вся, на всю улицу слышно - Васёк кричит, а баб Аня громко переспрашивает и постоянно восклицает: "От ироды. Чё деется!"

-Весело тут у вас! - улыбнулся Саша. -Не, это ещё так, затравка. - Макс по стародавней привычке полез в макушку. - От когда всех принесёт, тогда - да... веселуха - сумачеччий дом, как баушки говорят.

-Леша, - отозвав его в сторону, поинтересовались Аверы, - на Байкал если надумаете, дорога неблизкая и дорого, вот, возьми деньги .

Как оскорбился Козырев.

-Что я свою девушку на ваши деньги повезу? Зачем вы меня так?

- Но, Лёша, - попыталась прояснить момент Алюня, - мы же от всей души... -Я понял ,спасибо, нет нужды, я, видите ли, не особо много трачу на себя - все в разъездах, командировки оплачиваются, так что не волнуйтесь, даже если завтра свадьбу справлять - хватит. И прошу - больше не заикайтесь о деньгах.

Расставались хорошими друзьями. Макс пообещал подскочить, посмотреть, чё почём, где-то в октябре-ноябре планировалось у него посещение Екатеринбурга по работе.

-Пару дней точно выкрою, Игнатьич, махнем? Почти твоя Сибирр, елки-палки кругом?

Макс, несмотря на свое такое раздолбайское поведение, нежно любил своих деток и Аришку, посвящал им все свободное время, никогда не отмахивался от вопросов деток, (а они почемучки уродились ещё те), особенно весьма любопытного сыночка, учил деток плавать, зимой оба уже твердо держались на коньках, постоянно играл с ними во все их игры.

Папка получился из него очень даже замечательный. Многие удивлялись, а баба Таня сказала:

-По-другому и быть не должно, ребенок сам рос как сорная трава, да без матери, вот он деткам своим и делает счастливым детство.

Макс жаловался ей втихаря:

-Не, ну чё, вы Шишкины, такие упертые, я чё, невозможного прошу у неё? Где два ребенка, там и третий должон быть, а Аришка упёрлась, куда там. Она-то молодушка, а я, как вон дедовы подружки скажут "в годах уже"!!

-Максимушко, ну не серчай на анчутку, дай ей годик-два отдыхнуть, уж больно детки у вас с нею получились невозможно шустрые, Танюшка вот подрастет лет до шести, тогда и родите.

-А чё она хотела, когда и во мне, и у неё в заднице скипидаром намазано? - горестно вздыхал Макс. -Ну, не получается у меня среди своих сурьезным быть, я только в Каменку въехал и все - из меня как баба Аня скажет -'прёть дурь'! Лан, ещё два года жду, а там, если опять в позу встанет, будет, вон, как Маришка Горшкова до сорока семи рожать. А чё, - хохотнул он, - я и на семерых согласен, веселуха будет!

Баб Таня только головой качала:

- Вот ведь и ругаюся на тебя, и полотенцем луплю, и тапком вон охаживала, а и люблю тебя, батарейка ты эта.... Вась, как я папаньку-от зову. Запамятовала?

Ребенок начал загибать пальцы:

-Всяко - безбашенный, шустрый...

-Не, батарейкою как-то?

-А-а-а, энежайзер?

-Во, она.

-А то ты сама не энежайзер... вы - Шишкины - все из одного теста, тебе просто немного стыдно хулюганить, годков-от сколь, - гоготал Макс, - а то, смотри, сидела бы ты скромно, ага.

-От чего ты на меня напраслину возводишь? - прищурилась баб Таня. - Да я завсегда была сурьёзною.

-Ой, не надо, Никифор твой из сурьезных был, а ты... Вон, анчутка твоя и внутри, и снаружи как ты.

-А и правда твоя, Максимка! Танька-от завсегда заводилою была, это у ней теперя сыклероз поди? -подсуетилась баба Марья, старинная приятельница, говорившая всем, что за шестьдесят лет дружбы устала от Танькиных нравоучений и закидонов. Но все знали, что это её причуды - куда она от стародавней подружки?

- Сама ты сыклероз, клюшка старая, - беззлобно ответствовала баба Таня. А Макс постоянно их тормошил, заводил, чтобы 'не закисли и покоптили ещё небушко, а то скучно без вас станет!'

Аверы в Москве сильно не задержались, у Миньки оставалась неделя до отъезда на севера, он все-таки решился поехать, поработать к Юрию Палычу.

-Бать, не столько деньги прельщают, хочется попробовать себя в экстремальных условиях, это ж не на заводе - смену отбыл и вали домой, тут и погода, и природа - все как бы испытывает тебя на прочность. Год-два, если смогу, поработаю, а там и в армию на годок можно. Будущий зять вон сказал, что с моим образованием в военно-космических только и служить.

Алюня печалилась, но не отговаривала сына, понимая, что он вырос и решение принимал не с бухты-барахты, а крепко подумав и взвесив все варианты. Чего-чего,а разумным сынок был с детства, вот и сейчас решил ехать, конечно же, посоветовавшись с родителями. Собрали сына, поехали проводить аж до Екатеринбурга, посадили в поезд,вот тут Алюня расплакалась:

-Так тяжело их от себя отпускать, Саш, ну что он у нас так быстро вырос-то?

-Нам теперь только внуков ждать, время-то не стоит на месте. Вон, Филюньке скоро десять, а давно ли родился? Не плачь, подсолнушек, мы с тобой славного сына вырастили, все у него получится как надо.

Настя с Лешкой поехали-таки на Байкал, выбрали турбазу на Ольхоне - самом большом острове. Настя позвонила пару раз, захлебываясь от восторга, сказала, что необыкновенно красивое озеро, и она прям влюбилась в Байкал.

- Местные зовут Байкал морем, мам, пап, и правда, море, вода неописуемо прозрачная, камешки видно на дне. А дракон на скале Шаманке - заставил замереть от восторга, а прогулка на катерочке, музеи в Листвянке-Тальцы одни... такой этнографический музей, старая деревянная деревня, в каждый дом можно зайти, все деревянное, так интересно. А возле Шаман-камня монеток накидано видимо-невидимо, мы тоже бросили, а рыба здесь... омуль - это даже не сказка, это нечто!! Виды невообразимо красивые отовсюду, один день озеро прям как море, - штормило, а сегодня - наоборот, вот как стекло и цвет у воды, как у неба! Закаты невозможные, в общем, приеду - все расскажу, слов просто не хватает, фоток будет море. Мы с Лешей к нам вместе приедем - у него неделька остается от отпуска, вот и желает поглядеть, как мы живем, с нашими со всеми познакомиться. Пап, нас надо в Екатеринбурге встретить, повезем много омуля, наших всех хочется угостить, хоть по две-три рыбки. А наших, сами знаете сколько. Приедем рано утром, до нашего поезда целый день, а рыбка нежная - долго совсем не хранится.

-Встретим, дочь, не волнуйся!!

Омуль вызвал восторг, Филюнька сравнил его с янтарем. -Мам, смотри, его мясо на цвет как янтарь, а вуууксное!

Алюнины мужики в Медведке по случаю знакомства с новым членом семьи Аверов расстарались, лицом в грязь не ударили. Собрались, как всегда- у Васьки, Лешку приняли сразу, не приглядываясь.

-Достаточно посмотреть на вас с Настюхой - видно же, как ты к ней относишься, - ответил Петька на его удивленный вопрос:

-Как вы меня так быстро признали?

-У нас есть очень внимательные Аверы - папа с Минькой. А раз они дали добро, значит, ты мужик нормальный.

Утащили Васька с сыном его с утра в лес, дали ружье - как раз разрешили охоту на рябчиков, и Лешка выпал из реальности... азарт, какого он не испытывал никогда, захватил полностью.

-Во, так вот мужики и пропадают, это, брат, тоже зависимость своего рода.

Васька, улыбаясь и осматривая Лехины трофеи, - три рябчика - проговорил:

-Мы тут все лет с двенадцати болеем охотой, иной раз ноги гудят, убредешь черти-куда, а азарт, он покоя не даст!

Сын его собрался на какую-то дальнюю просеку, разведать что и как, а Васька с Лешкой повернули в сторону Медведки.

-Вот глухаря осенью сложно выследить, сторожкая птица, это весной подпустить может, а ща - вон у карьера совсем близко от поселка здоровый такой, мужики пытались его выследить, а он умудряется под самым носом улететь. Сейчас уже его и не трогают, просто спорят откуда он взлетит, и ни разу не угадали, хитрый, чисто еврей. А вот это наши кедры, тебе, Леш, повезло в урожайный год приехать, завтра и пойдем шишкарить, сегодня ничё с собой не взяли, шишки-то пока ещё в сере, вымажешься -потом дня два оттираешь её. Вот в октябре на белку будем ходить, тут уж Алькины двоюродные- Горбуновы, мастера, у кажного по обученной, особенно на белку, лайке. Ещё батя их в те далекие шестьдесят какие-то годы за счет белок хорошо семью поддерживал - сдавал шкурки их в охотничий магазин а там всякие дефицитные продукты были, крупы, конфеты, патроны, всякие охотничьи нужные штуки, чёго-то ещё и мука, как Алька вон скажет - вышка. Знаешь, как в то время оладушков-блинов хотелося, когда Хрущев кукурузным хлебом всех кормил, гадость, я тебе скажу, та ещё. Помню, мамке раз в три дня, как имеющей гастрит, что ли, можно было одну буханку белого, пшеничного хлеба купить, вот мы пятеро - я самый последний,-усядемся за стол и ждем, когда нам выделят такое лакомство, хлеб с песочком. А его чуть примочишь... вкуснота была. Теть Нина Горбунова, правда, нас частенько зазывала на оладушки-то, меня, мелкого особенно - у нас как раз батя умер. Мамка одна с нами билась, вот меня и жалели соседки - последыша-то, восемь только и было мне. Это щас вон пироженки всякие, а тогда... Но хорошо, я тебе скажу, жили, проще и веселее, не жмотничали. Выделит мамка или кто из подросших братьев копеек двадцать - счастье!! Десять на кино, а на десять - сто граммм подушечек, 'дунькиной радости' купишь, вот и делим с ребятами по-честному. А уж если полтинник, копеек, конечно же, то и сто грамм "Маски" выгадать получалось. Ну это редко, все больше брали такие брикетики - кофе или какао с сахаром прессованные, все любили их грызть, а ещё фруктовый чай, там всякие фрукты тоже в брикет прессовали... Для вас это может и, как, вон, младшенький говорит,-анахронизм, а для нас - детство веселое и замечательное. Ладно, заговорил я тебя, пошли пошустрее к дому, там уже заждамшись все. А ты молодец: столичный, а не изнеженный, смотри, сколь километров отмахал и не устал, подумаешь, что из наших!

Узнав, что у Лёшки дед и прадед истинные сибиряки, одобрительно крякнул:

-Совсем другой коленкор, тогда понятно, из наших ты. Мы Сашке все очень доверяем, хотя, когда он приехал первый раз... Знаешь, как рентгеном просвечивали, Алюня-она у нас, у всех ребят-одноклашек, одна такая... авторитееет, - протянул он, - и ща отлает по делу, если что, мало не покажется. А мы, как малолетки, оправдываемся, пятидесяти почти летние. Алюня иной раз чихвостит, почище жены, но по делу. Так что теща у тебя будет - мировая. А тесть... Он такой поди один, Минька, правда, здорово на него похож, один в один папка вырос... да... А и ты вроде как на них помахиваешь, Настюха-то давно решила, что муж будет как папка. Надежный, как выразиласся-то... погоди... вспомню??...Лет тринадцать что ли было... а, вот как-то так: "пусть будет хромой или некрасивый совсем, но как мой папка, если сказал, то железно!" Так что, у Аверов как раз один в один, как в выражении, хочешь увидеть жену в будущем - посмотри на её мать. А Алюня, она у нас молодчага, ну, иной раз и взорвется, и пенделя может, и в глаз засветить, хотя, вру. Это больше по молодости, сейчас-то Авер как душ успокаивающий, чуть что - её в охапку и молчит, она попыхтит, поворчит и затихнет.

Минька маленький всегда говорил: - Папа с мамой мирятся!

Хорошая у них семья, тебе Лёха, фартовый билет выпал. Настюха - деваха умная и женой будет славной. О, я тебе все выболтал, а и Медведка, вон она, на пригорке-то виднеется!

И были Лёшке и шишки, и грибы всякие, особенно полюбились ему белые грузди, спрятавшиеся под опавшей хвоей большими семействами. Лешка не хуже Филюньки залазил под елки и там с умилением находил под едва заметным бугорком маленькие, крепенькие грибочки. Настя снисходительно улыбалась, а потом показала ему местечко, где росли любимые и баб Ритой, и мамулей рыжики, очень душевно понравившиеся потом и ему - жареными.

Сходили на Колпаки, полюбовались на бескрайнее море, только леса. Лешка как-то враз и органично вписался в уральскую компашку, подружился на раз с Михайликоми его невестой Дарьей, оказавшейся дочкой того шебутного Ивана Чертова, поудивлялся, как тесен мир, и с огромной неохотой расставался со всеми, особенно с Настюшкой.

Одно утешало, можно было ежевечерне разговаривать с ней по телефону.

- Асенька, ну до весны не так далеко, в январе каникулы, приедешь ко мне, а через четыре месяца после, никуда от себя не отпущу! - нацеловывая на вокзале, утешал он свою чуть не плачущую невесту.

В Москву ехали вместе с Дашей, она не сильно грустила:

-А чего? Стоядинович от меня никуда, вот, правда, нам побольше ждать придется, семнадцать только в сентябре будет, а так - я бы хоть завтра замуж.

Она вспоминала их совместные проделки, эта троица - два синхрониста Чертовых и его Настя - частенько попадали под горячую руку бабули Плешковой за свои хулиганские проделки. Такой свою Асеньку Лешка даже и не представлял.

-Не, ща она степенная стала, вот как начала стрижками подрабатывать, время-то совсем не оставалось, тогда и посерьезнела, да и Димка наш тоже, это я вся в папаню, а его ты видел.

На Казанском вокзале и с Димкой познакомились. Тот, зная, что с Урала всегда везут 'полвагона', только обреченно вздыхал:

-Ну, баб Варя!! Как будто здесь совсем ничего нет!!

-А как же? Любимый внук Димулечка совсем худой и его надо подкормить натуральными продуктами, а в Москве вашей химия одна!! - Она бы и Саньке ещё столько отправила, да маловат он, пока.

Вот так и началась у Лёхи дружба с Чертовыми.

Папа Ваня выбрался с Саньком в 'Детский мир', давно хотел показать ему двигающихся кукол.

Санька, сидя на плечах двухметрового папы рассмотрел все как следует, потом веско сказал:

-Хотю!

- Пошли, хотельщик мелкий!

Ванька сам себе не признаваясь, обмирал по малышу, тем более он был точной копией его любимой козы- дерезы. Выбрали какие-то игрушки, и малыш сопя и отпихивая папину помощь, тащил коробку с понравившейся машинкой. Ванька шел в двух шагах от него, и на какую-то секунду отвлекся, а Санька, споткнувшись, начал падать. Ваньке оставалось сделать ещё шаг, но он не успевал, понимая, что ребенок сильно ушибется об каменную плитку на полу. Откуда-то сбоку вывернулся тощий пацаненок и у самого пола схватил Саньку.

Санька разразился басовитым ревом:

-Не, чё ты ревешь, ведь не стукнулся совсем? Уй, какой ты тяжелый! - приговаривал пацан и гладил Саньку по голове. - А чё один-то шляешься? А?

-Дядь, твой малец? Твой? А чё ты его одного отпускаешь?

- Вона смотри - тама какой клоун красивый! - переключил он свое внимание на Саньку.

Санька замолчал и уставился не на клоуна, а на мальчишку, потом, наученный своими безбашенными родителями и Дашкой тоже, протянул пухлую, в перевязочках ручку и сказал:

-Сяся Итов!

-Сяся - это Саша?

-Дя! - кивнул ребенок.

-А я Игорек.

-Гоёк, - повторил Санька, повернулся к папе. - Папа, Гоёк ёсий.

-Да, хороший! Спасибо тебе, мужик Игорек! Ты что, один здесь?

-Да не, с папкой я, вона идет.

К Игорьку спешил мужик с большим пакетом в руках:

- Ты почему отошел, я же просил не убегать, тут народищу столько?

-Да я, пап, вон мальца успел подхватить, а то долбанулся бы сильно.

-Миш, ты? - удивился Ванька.

-О, Иван? - повернулся к нему удивленный Тонков. - Здорово! Надо же, где встретиться?

-Да вот, с сыном покупки сделали.

-И мы с сыном тоже, нам, правда, для учебы больше всего пришлось купить.

-Это чё, твой сын? - Ванька удивился. - Когда родить и вырастить успел? Помнится, года два как, у тебя...

-Пошли-ка мужики на третий этаж, там классный детский уголок есть! - перебил его Мишка. - Вы поиграете с малышом, а мы с дядь Ваней посидим, пообщаемся?

-А мороженое купишь? - тут же спросил пацан. - Я себя хорошо веду.

-Конечно!

- Пошли, Санек! - он протянул руку, и Санька, отдав-таки коробку папе, послушно зашагал с новым приятелем.

В детском уголке ребятишки разыгрались, видно было, что и Игорьку доставляло удовольствие играть с малышом.

Тонков как-то болезненно скривился, вздохнул и сказал:

-Гадство какое, сколько ребенок пропустил! Я, Вань, его с улицы подобрал! -Как подобрал? - ошарашенно спросил Ванька. - Это же не вещь выброшенная?

-Именно, что выброшенный! - Тонков кратенько рассказал про Лигара.

Ванька круглыми глазами смотрел на него, переваривая сказанное.

- Ужас. Убил бы гадину!

-Нет её уже в живых, он теперь мой родной сынок. Знаешь, мы с женой удивляться устали на него, старательный, помогает по дому, выучил все буквы, по слогам читать начал, радуется каждому мелкому подарку, а уж бережливый... Память вот у него хорошая, запоминает все с первого раза - дочка стих прочитает, он через минуты три его повторяет. Я вот уверен, мне Игорёшку Бог послал, про своего не знал, не видел и не растил, так вот возможность все исправить появилась. Скажи, как Миша?

- Минька наш уехал на север Ханты-Мансийского округа, в тундре и вечной мерзлоте решил поработать диспетчером полетов. Пока стажируется, говорит, интересно .

Прибежали раскрасневшиеся детишки:

-Пап?

- Да, Игорёшка, идем !

Санька не захотел уходить от так понравившегося ему мальчика, пошли все вместе в кафешку. Детки ели мороженое, а папы пили кофе. Ванька постоянно смотрел на пацаненка, и видел, что и мальчишка, и Тонков души не чают друг в друге.

-Жалко, Мурка не видит как я тута зажигаю, ой, пап, тут зажигаю.

-Мурка - это кошка твоя?-спросил Ванька.

-Ну она вроде кошка, а вроде как и сестра, только не человек вот, и друг сильный. Ей бы Санька пондравился, ой опять непрально сказал, ну, она бы с ним поиграла. Она у меня не со всеми мурлыкает. Дядь, а ты с Сашком к нам придешь, как-нить?

-Как-нить, может, и приду, ты давай, поправляйся, - улыбнулся Иван, - ешь побольше, а то уж больно худой, ветром унесет.

-Да ем я, ем, вот с папкой и Соней плавать стали ходить, знаешь, как жрать,.. ой, есть начал. Поправлюся, вона Мурка у меня круглая вся стала. А была совсем шкелетиной!

Ванька при расставании, пожимая Тонкову руку, сказал:

-Ты меня сильно удивил, но красава!! И сынок у тебя - замечательный!

- Правда, дядь, я тебе пон...равился? - влез Игорёшка.

-Такие пацаны не могут не нравиться, ты - настоящий мужик, дай пять! Вот, смотри, как рука будет рукой, а не птичьей лапкой, так и встретимся.

-А ты папке телефон свой дал? Я если буду хорошо учиться, Соня сказала, мне свой простой отдаст, тогда сам тебе позвоню, ладно? Санёк, ты не кисни, ты большой!

-Босой! - повторил Чертов и полез целоваться, тот мужественно вытерпел его целувки.

-Че ты, дядь, нормально всё, меня Мурка знаешь, как вылизывает, а язык у ней, как терка вона.

Ванька все не мог успокоиться, зацепила его судьба Игорёшки. Не вдаваясь в подробности о том, что Минька не Аверов сын (коза-дереза не знала), рассказал ей про того мужика, что дал деньги без отдачи Васькиному внуку на лечение. -Представляешь, пацана бездомного подобрал, чисто случайно, сумели усыновить. Добрые люди нашлись, помогли, теперь вот в пацане души не чают. А пацан в восемь лет такой по рассуждениям взрослый, а с Санькой играл на равных, вот, что значит не было у ребенка детства. Папаня говорит, первое время в облавы играл и матом сильно выражался, жил-то по подвалам, а потом в трубах подвальных с кошкой выживал зимой.

Наташка слушала со слезами:

-Ужасно!! Досталось мальчишке!

Санька, пригревшийся у папки на коленях, встрепенулся:

-Гоёк дуг Сяси!

-Друг, друг!

А друг Сяси на следующий день после обеда собирался в гости к дядь Сереге и бурчал на кошку:

-Ты толстая стала и наглая, ничё совсем не слушаешь, я бы тебя дома оставил, да тама все хочут, ой, нет, хотят на тебя посмотреть. Мам, я чё-то волнуюся, там их много будет?

-Игорёшка, там все свои, не переживай, ты у нас самый лучший, со всеми подружишься! - успокоил его Тонков.

Приехали к Афанасьевым, Игоряшка вежливо со всеми поздоровался, перезнакомился, серьезно представляясь и подавая руку:

-Игорь, теперь Михайлович Тонков.

А перед тестем Афанасьева замер:

-Ты что ли, Иван Петрович, что за нас с Муркой заступился?

- Ну, я, - внимательно глядя на Игоря, сказал, тесть.

Игорёшка помолчал:

-Хороший ты мужик, жалко, у меня такого деда нет, а и никакого нету, ну ничё, зато папка, и мама, и Соня есть.

-А чё ты переживаешь? - в тон ему ответил тесть. - Давай я буду и тебе дедом, где четыре внука, там и пятый сгодится.

-Ты не шутишь? Чё и всамделишным дедом будешь? - прищурился Игорёшка. - И не врешь? И не скажешь потом, что пошутил?

-Кто ж так гадко шутит? Я уже не пацан, чтобы обманывать.

-Ха, я вот пацан, а не обманываю. Как Тонков стал, совсем исправляюся, только вот немного неправильно говорю, но мама и папа меня учут, я вот в подготовишку пойду, совсем прально стану говорить.

-Ну чё, по рукам?

-А то!

Скрепили договор рукопожатием, радостный мальчик звонко сказал:

-Папка, мама, у меня теперь, вон, дедуня стал, Иван Петрович, я совсем богатый!

Всем Афанасьевым непременно надо было погладить знаменитую Мурку, кошка еле вытерпела, а потом залезла к новоявленному деду на колени и уютно свернулась в клубочек.

-Ох ты, Игорёшка, смотри-ка, твоя Мурка меня тоже, видно, приняла?

-Она у меня такая, ск... склю... пап, не могу такое слово сказать?

-Эксклюзив?

-Во-во!

Игорек понравился всем, особенно от него в восторге были жена и теща Афанасьева, мальчишка почистил им яйца, отнес на стол вилки, ложки, хлебницу с хлебом, салфетки, старался как мог.

Тёща, Вера Николаевна, сказала громко:

-Дед, ой какого мы с тобой внука хозяйственного заимели, давно бы надо было.

-А я ещё и шарлотку могу, Соня научила!

-Ты у нас как кот Матроскин, - засмеялся дед.

-Дедунь, ты тоже мультики любишь смотреть, а кино про Морозку смотрел?

И у них пошел серьёзный разговор про кина, дед признался, что фильмы-сказки смотрел давно, Игорек посокрушался:

-Ты что, такие хорошие кина и не пересмотрел? Они же такие смешные, тама дубинки Иван каак забросил летом, а зимой они каак по башке прилетят разбойникам и бзынь... все упали.

Иван Петрович искренне наслаждался разговором с мальчиком, и, улучив минутку, сказал Тонковым:

-Ребята, ваш сынок - это чудесный человечек, сильный мальчишка. Даже такая жуткая жизнь его не испортила. Тебе, Алина, вырастет славный помощник, рад, что в его усыновлении есть и мой небольшой вклад, такого ребенка заиметь... Я и не подозревал, что вот так сразу дедом ему стану, но не жалею ни секунды.

Минька до места работы добирался долго, cначала до Тюмени, от Тюмени до Нефтеюганска, а там уже на перекладных, до городка Лянтора, в котором в августе уже наступила середина осени.

-Это Крайний Север, Мишук, за нами только болота и ручьи-речушки, но край, я тебе скажу, завораживающий! - встретивший его Юрий Палыч неспешно вел Мишука по главной по улице городка с таким чудным названием.

-Здесь наша контора и перевалочная база, пару дней тут побудем, надо кой какие запчасти выбить у снабженцев, а потом 'а в этот край далёкий только вертолетом, можно долететь', - пропел он. - Высоты как, не боишься?

-Да вроде нет, пару раз довелось с Иваном Чертовым прыгнуть с вышки на парашюте.

-Узнаю Ваньку, - хохотнул Филин, - все такой же неуёмный? Такие как он не меняются, по жизни отчаюги. С женой-то молоденькой ладит ли?

Мишук ухмыльнулся:

-Ладит, она такая же безбашенная. Там самый серьезный из них - Димка, а остальные... Санек, правда, ещё маленький. Иван с батей моим лед и пламень, батя всегда его буйную головушку остужает, ненадолго, правда, у них с Наташей через неделю опять какие-то экстримы в планах возникают.

-Я почему про высоту-то, спрашиваю? Мы с тобой с вертолета по лестнице веревочной высаживаться будем, нет пока подъездов там, вот к ноябрю замерзнет все как надо, и будем по лежневке ездить, а пока, сам видишь, морось и хлябь. Но верю, раз приехал, значит, приживешься здесь.

И через два дня под свист вертолетных лопастей слезал Минька по болтающейся веревочной лестнице вниз, к расположившемуся на небольшом взгорке хозяйству Филина. У земли болтающуюся лестницу поймал кряжистый такой мужчина, прокричал в ухо:

-Слезай сынок, не бойсь, ща Палыча примем и груз, а потом уже и познакомимся. Если дурно, вон в сторонку отойдешь.

-Да вроде ничего, - потряс головой Мишук.

-Ну тогда ща грузы будем принимать, ребятишкам помоги.

Ребятишки - два здоровенных мужика, приветливо кивнув, жестами показали, как надо помочь им, и Минька, присмотревшись к их слаженным движениям, вскоре включился в работу, не замечая, как одобрительно переглядываются все три мужика. Тщательно упакованный и аккуратно опущенный вниз груз, тут же на тележках завезли в небольшой ангар, там установили в определенном порядке и пошли в ближайший жилой домик на полозьях.

- Ну, давай знакомиться, я Иван Никитич! - протянул руку кряжистый, постарше бати лет на десять, мужчина. - С завтрашнего дня твоя мама и папа в одном лице, это вот ребятки наши незаменимые Антон и Федя, Витька спит, другой Витька с Вовкой на вахте, с остальными позже познакомишься. Они сейчас в другом месте. Скажи-ка сразу, а чего-нибудь умеешь ли готовить?

-Много чего!

-О, Палыч, ты нам угодил, а то с Олеговой стряпни душу воротит, это нефтяникам повезло, у них там Галя кашеварит, а мы,бедолаги, своими силами, - он скривился, - обходимся. - Не, Миш, ты не переживай. Мы все по очереди дежурим, вот как обустроят снежно-ледяной аэродром, тогда будем 'кум королю, сват министру'. А пока... бедствуем, это ж надо, в такую дубину уродиться, супец сварить не может!

-Я чё, не стараюсь что ли? - прогудел с порога весь какой-то квадратный молодой парняга, - ну не под то у меня руки заточены, я вам говорил, не ставьте меня кашеваром, все по честному, - передразнил он Никитича, - вот вам и по-честному.

Мишука приняли немного настороженно, но он и не ожидал, что вот так сразу станет своим для всех. Батя, самый лучший, учил его всему на совесть и частенько повторял, что в нормальном мужском коллективе мужики сначала приглядываются, а увидев, что из себя человек представляет, тогда либо принимают, либо - извините. Никитич первые дни гонял его по теории, задавал самые неожиданные вопросы, его интересовало все, история, техника, механика, математика, даже музыка. Частенько одобрительно кивал на Минькины ответы, потом к концу первого месяца подвел итог:

-Вижу, учился как следует, знания есть и хорошие, значит, и практика получится. Но учти, спрашивать буду дотошно, стружку снимать люблю, но вон Палыч тебе подтвердит - у Ильина Ильи Никитича все ученики высоко летают.

И впрямь - учил кропотливо и дотошно разбираться во всяких ситуациях, не теряться и иметь холодную голову.

Минька не знал, что он в разговоре с Филиным частенько говорил:

-Юрка, ты где такого пацана откопал, это ж клад. Вот я бы хотел его отца увидеть, парнишка-то постоянно говорит, что именно отец у него такой, а он во всем его повторяет, там, видать, мужик настоящий!

А когда Минька на день рождения Юрия Палыча - в конце октября - замесил тесто и испек праздничный пирог и пирожки с капустой, вот тут все мужики, сначала сбежавшиеся на аппетитные запахи выпечки, а потом наевшись до отвала, выразили единогласное одобрение новому члену их коллектива.

-Миш, будешь домой звонить, скажи твоим родакам - они таким сыном должны гордиться!

Минька сдружился со всеми, они уважали его за ровный характер, за руки, растущие из того места -приходилось разбирать и собирать забарахлившие моторы у машин, прикрепленных к их небольшому, но дружному коллективу, за доброжелательность, разумность. Через полгода, в январе, Минька сдал все экзамены и получил корочки диспетчера по полетам. Втянулся в свою необычную работу и понял, что такая вот жизнь ему нравится. Единственное, чего ему сильно не хватало - своих родных, скучал по всем, особенно по бате и Филюньке.

-Бать, мне вот так часто не хватает твоих советов. Никитич - мужик хороший, но ты меня с полуслова понимаешь, я тебя ни разу не подвел. Ситуации бывают разные, но, бать, справляюсь, когда буран или ещё какая непогода, то вдвоем в диспетчерской сидим, бывает за пару минут все может измениться, короче, быстрота нужна, но когда все утрясается, такое удовлетворение получаешь.

- Алюня очень переживает, как ты там в холодрыге-то? - спрашивал Авер, сам не меньше Альки беспокоясь за сына.

-Да, бать, я же как медведь хожу. У нас спецухи тут специальные, непродуваемые и непромокаемые. А на ногах или валенки, или унты. Вот в отпуск приеду, фотки привезу, тут такая неброская суровая красота, но привык, даже нравится.

Иногда Мишук слышал, как Никитич разговаривает с какой-то Лизуней, называя её дочкой, ну дочка и дочка. А в начале февраля придя со смены застал в домике необычное оживление, мужики брились, наглаживали рубахи, собрали развешенные по стульям свитера и футболки, раскиданные там и сям носки, штаны и рубахи, вылизали все комнаты.

-Мы что, президента ждем? - поинтересовался Минька.

-Хуже, Миш, Лизуня завтра нагрянет.

-Лизуня это кто? Дочка Никитича?

-Бери выше, Лизавета - это фигура!! Сам увидишь завтра. - Олег шустро начал оттирать ручку на двери.

Минька, пожав плечами, пошел к себе, ему-то не надо было прихорашиваться. Приученный Авером, он с детства не терпел расхлябанности в одежде, так что 'чистить пёрышки' не собирался.

-Миш, - заглянул к нему Никитич, - ты завтра порадуешь нас пирожками? Уж больно гостья у нас долгожданная и обожаемая будет.

-Когда вы её ждете?

-К вечеру ближе.

-Хорошо, успею значит. Витюха пусть капусту на пирожки нарежет, я тесто с утра поставлю, а после обеда надо будет меня подменить.

-Все уже в курсе, твои пирожки ждут с нетерпением.

Минька, привыкший лепить пирожки с далекого уже детства, не ударил в грязь лицом, к вечеру весь их "мужской дом" пропах запахом выпечки. Кроме пирожков с капустой, на столе остывал большущий пирог с рыбой, и самый нетерпеливый из всех, Олег, шумно глотал слюни:

-Никитич, где твоя Лизавета-дохтурка, так ведь можно слюной захлебнуться!

Наконец, беспрестанно выглядывающий в быстро темнеющее небо за окном Вовка шумнул:

-Приехали, стройсь, мужики!

Мужики выстроились в ряд, Мишка с кухни, смазывая последние пирожки, одним глазом наблюдал за ними.

В клубах морозного воздуха появилась невысокая фигурка и на дружное:

-Здорово, дохтурка! - хрипловатым голосом произнесла: -Привет, мальчики! - Потянула носом и удивилась: - Неужели к таким букам женщина согласилась пойти работать поваром?

-Здравствуй, дочка! - Никитич звонко чмокнул её в щеку: - Нет, мы тут сами с усами, я тебя зря что-ли два месяца зазывал?

-Здорово, Петр, Ваня, как жив-здоров? - он дружески обнимал двух смуглолицых узкоглазых мужчин, явно местных из манси, - раздевайтесь и за стол!

Раздевшаяся Лизавета, светло-русая, симпатичная, была уж очень худенькой, несмотря на заметно полнившую её одежду, видно было, что вес у неё явно бараний.

- Лизавета!! - Ущипнул её за штаны ниже талии Олег, - ну когда ж ты поправишься и можно будет тебя не за синтепон потрогать? Женщина должна быть ух... грудь по ведру и попа - сорок кулаков!!

-Так то женщина, а я, сами знаете, дохтурка!

-Лизавета, Лизавета, я люблю тебя за это, а за это, Лизавета, я дарю тебе конфеты! - пропел улыбающийся Антон и протянул девушке коробку конфет.

-Антошка, ты как всегда, неизменен.

-Лиз, я постоянен, ты же знаешь, - как-то враз погрустнел Антон.

-Да и я тоже. Ой, пирог и пирожки, мальчики, вы кудесники.

-Мальчик-кудесник у нас один - Миша, наш новичок, вот знакомьтесь, - Минька как раз вынес последнюю миску с пирогами.

-Здравствуйте! - вежливо сказал он.

-А, мальчик-мажор, - глядя на него с какой-то неприязнью, произнесла Лизавета.

-Немного не тактично с первого взгляда вешать на человека ярлык, не находите? - вежливо ответил Минька, не понимая, чем вызвано её такое явное неприятие.

-Лизавета! Ты не права! Лучше вон пирога отведай. Наш Миша если не Бог, то его заместитель по выпечке, точно! - приобняв её за плечи, Никитич повел к столу.

Попробовав пирог с рыбой, Лизавета подобрела и как-то нехотя выдавила из себя:

-Я была не права. Извини.

-Принимается, - сказал Мишук.

Немного посидев за столом, пошел сменить Федора, чувствуя враждебность со стороны дохтурки, ему совсем не хотелось сидеть и вести какие-то разговоры. Сменив Федора, долго разговаривал с родителями слушал младшенького, и как всегда, все тревоги и проблемы после общения с ними казались незначительными.

-Лиза! - заговорил Никитич, когда все разошлись по своим комнатам, - какая муха тебя укусила? Почему ты на моего стажера ни за что ни про что наехала, какой он мальчик-мажор? Умница, выдержанный, мы с Юркой на него буквально молимся. Он же мгновенно находит именно то решение, что в какой-то хреновой ситуации самое правильное, надежный мужик и правильный... И не смазливый он, и не похож на блонди того, с чего ты на него так? Я бы попросил тебя на него не крыситься.

-Да, прости, Никитич, наверное, от усталости не разглядела, показалось, что похож на... блонди.

-Рядом не стоял! А про усталость, кто тебе велит два года без передыху мотаться по тундре? Давно бы вон поехала на какие-то Фиджи-Багамы, погрелась, покупалась, денег не хватит - я добавлю.

-Никитич, мы об этом уже сколько раз говорили, не надоело?

-Ладно, решай сама - большая уже! Пошел я, проверю службу, доброй ночи тебе!

Никитич ушел, а Лиза все никак не могла уснуть, ворочалась с боку на бок... вспоминала, все, что, казалось, давно погребено под слоем пепла, что остался после сгоревшей когда-то наивной девочки Лизы ...

Мимолетно подумала про этого Мишука, абсолютно не обращавшего на неё внимания после её взбрыка, она-то думала, что из кожи вон полезет доказать, что он такой умный и красивый. А умный и, впрямь, очень даже симпатичный парняга, с мозолистыми, обветренными руками, каких отродясь не бывает у мажоров (Дура ты,Лизка!)немного посидев, быстро ушел на дежурство.

- Неприятно как получилось, вон и Никитич обиделся, ладно, завтра извинюсь как следует. Устала ты, похоже, на самом деле, Лизавета. Вот и бросаешься на людей.

Утром свободные от вахты мужики окружили дохтур-ку, она внимательно осмотрела всех, надавала по шее Олегу и Федьке - симулянты паршивые, новенький не появлялся, "в позу что ли встал?" - подумалось... А потом до неё дошло, что после ночи он просто спит.

-Все, ребятки, я поехала, меня вон в совхозе Кирова ждут, спасибо за приют и тепло, кудеснику вашему ещё раз спасибо за пироги!

Так и уехала с ощущением какой-то неправильности, где-то внутри царапало, что вела себя как злая старая дева.

А Минька и думать забыл про дохтур-ку, тем более они с будущим зятем - Козыревым усиленно искали следы захоронения Филиппа Цветкова в Польше. Мишук написал в Польский Красный Крест, а Лешка с помощью таких же поисковиков, вышел на поляка - Войцеха из Гданьска, давно занимающегося поисками и помогающего родственникам найти своих погибших в Польше. Вот Войцех-то и откликнулся первым.

Минька несколько раз перечитал его сообщение:

...."Город Рожан, на самом деле город Ружан, там в 1944 году, на так называемом Ружанском плацдарме, шли тяжелые бои, были большие потери.После войны все воинские братские могилы перезахоранивались в специально отведенных под воинские кладбища, местах. Братские могилы из г.Ружана перевезли в окрестности города Макув Мазовецки, район Гжанка. Там покоится более пятнадцати тысяч погибших солдат, из них только чуть больше двух тысяч захоронено известных, остальные безымянные. Для поездки к месту захоронения Вашего родственника, надо обратиться в Польский Красный Крест".

Перекинув это письмо бате, Минька надолго задумался, если Польша ответит, можно летом съездить, пусть и без имени, но номер захоронения именно из того места Ружана, есть. Надо сообщить дядь Ване, если надумает, а он точно надумает, Серый, скорее всего тоже, мамуля и батя, может, и мелкий, Филюнька. Пять-шесть человек, деньги как бы есть - Минька свою зарплату почти не тратил, в тундре не разгуляешься. Настюшка точно нет, там медовый месяц будет.

-Бать, вы там, пока ответ придет, паспорта загран делайте, созвонитесь с дядь Ваней. Чтобы к моему отпуску все было готово. Мам, ну что ты опять плачешь? От радости? Тогда ладно, к деду сходите, скажите что 'к Хвилиппу у Польшу дойдем, зямлицы отвязем родимой. Я вот представил, 'як ён бы отреагировав - через день весь город бы узнав, что малец яго уже точно нашевся'. Пять лет без него, а все не привыкну.

-Минь, ты же с ним больше всех прожил, да и дед у нас уникальный, один такой. Сына, у вас там весной-то ещё не запахло? У нас вон снег уже подсел, вот-вот ручьи побегут, Филюня с Любицей каждый день мокрые являются. Стоядинович ругается, а толку-то, она свои небесные глазки на него поднимет:-"Папочка мой, самый лучший!" - папочка и тает тут же.

Алька рассказывала сыну про все мелочи их жизни, а сын слушал и улыбался.

-Ох, Минька, и чего ты так быстро вырос? Я иной раз Филюшку Минькой назову, он заливается: "баба Рита Серегой, ты Минькой, Хвилипп я, Хвилипп!" А про Польшу... не знаю кто, но мы просто обязаны там побывать!dd>   -И я про то - обязаны, значит поедем, вы там с дядь Ваней утрясайте.

Дядюшка, услышав про братку, долго молчал, крякал, кашлял, шмыгал, потом сказал:

-Альк, я это..., у меня слова не находятся, это даже не радость, это великая радость для усей нашей родни! Если не свалюся - обязательно к братке доеду, этта жеж святое дело, братку погибшего навястить. Мишка, батька твой и Сяргея, был дерьмо-человек, а вы у няго и детки ваши... батька мой, Панас сильно вами хвалился и гордился, от и я горжуся.

На том и порешили, Аверы озаботились получением паспортов и подготовкой к грядущей свадьбе, намеченной на конец июня-начало июля, Мишука пообещали к этому времени отпустить в отпуск.

Глава 17.

Дохтур-ка Лизавета, мотаясь по дальним оленеводческим совхозам, почему-то стала задумываться о дальнейшей своей жизни. Не сказать, чтобы ей не нравилась теперешняя её работа, но были у неё неоплаченные долги за все хорошее, и теперь, через почти три года, она трезво, с холодной головой мысленно взвешивала все на аналитических весах, и только теперь понимала выражение 'месть - это блюдо, которое надо подавать холодным'.

Лиза Агапкина росла спокойной, уравновешенной, скромной девочкой, жила с бабушкой Аней и мамой Верой. Мама - болезненная, всегда почему-то печальная женщина, как-то отстраненно любила дочку. А бабуля-та души не чаяла во внученьке. Может поэтому Лиза, в двенадцать лет оставшись без матери - там случилась какая-то темная истрия, по словам бабули - довольно быстро успокоилась, и жили они с бабулей скромно, но весело. Баба Аня была Лизе и мамой, и бабулей, и подружкой.

После восьмого класса Лиза на каникулах, два лета работала в местной больнице: отзывчивая, схватывающая все на лету, девочка, была любимицей у местного хирурга Вишнякова. Резкий, грубоватый, но великолепно знающий свое дело, он потихоньку учил её всяким тонкостям и премудростям. Поэтому-то, окончив школу на четыре и пять, Лиза поступила в сельхозинститут на ветеринара, в медицинский институт был огромный конкурс, и они с бабулей, посоветовавшись с Вишняковым, решили, что она пойдет на ветеринара.

Как выразился грубоватый Виктор Федорович:

-Хоть коровий, но врач! Ты девочка умная, умеешь своего добиваться, осваивай всякие факультативы, запоминай все мелочи, не ленись. Все в жизни пригодится, а там, может, и второе дополнительное осилишь, я в тебе уверен.

И Лиза училась, она ухитрилась получить корочки массажиста, подрабатывать в ветеринарной клинике в ночные смены, получала повышенную стипендию, была старостой группы, обычная студентка, таких большинство. Из-за своей добросовестности и привычки доводить дело до конца, на последнем курсе умудрилась нажить себе врага - до последнего момента не подозревая об этом. Была у них в группе девица из зажиточной семьи, папашка занимал должность заведующего промтоварной базой, естественно, дочка была избалованной донельзя.

Эту, едва переползавшую из класса в класс девицу, и пристроили по блату в сельхозинститут, здраво рассудив, что высшее образование, оно и в Африке - высшее. Девица Виолетта, естественно не училась, а так, присутствовала иногда на занятиях. Возле неё всегда крутились такие же пустоголовые, но весьма разбирающиеся в тряпках и косметике девицы. На экономическом же, на год младше - поступили и стали так же вроде-учиться мальчики-красавцы. Ну, не столько красавцы, сколько нагловатые, привыкшие брать все от жизни, детки обеспеченных родителей.

До выпускного курса пути Лизы и этих мальчиков не пересекались, все изменилось буквально за месяц. На факультете появился новый декан, молодой, амбициозный. И по принципу "новая метла чище метёт" он с первых же дней решил бороться с непорядком, и конечно же, в первую очередь, с прогульщиками. Лизе, как старосте группы, пришлось несколько раз вести пустые разговоры с Виолеттой, та как и не слышала её, но когда на доске с приказами появился приказ о её отчислении из института, тут она взвыла белугой. Понеслась к папашке, тот к ректору, ректор вертелся, крутился как уж, но в конце концов Виолетту оставили с последним предупреждением, обязав старосту группы следить за посещениями Скворцовой занятий.

Виоллетта же придумала для "заучки" крутую месть, водя дружбу с мальчиками мажорами, взяла их, как говорится, на 'слабо'.

Лиза с удивлением стала замечать знаки внимания, оказываемые ей Виталиком Лопуховым, смазливым блондином, одним из весьма популярных мальчиков-красавцев. Он так красиво ухаживал. Говорил такие красивые слова, рассказывал ей разные смешные истории, нежно держал за руку, нежно же целовал на прощание, говорил, что после окончания института вместе поедут в глубинку, будут там жить неспешной жизнью, родят и вырастят двух, а то и трех детей. Лизок, как он её нежно называл, никогда и не целовавшаяся до него, в конце-концов растаяла.

Учиться оставалось всего ничего, они ж с Виталиком поженятся, "вот уж три месяца, как они стали мужем и женой перед Богом! - с пафосом говорил Виталик, - а перед людьми, вот закончим институт и распишемся, что нам чужие разговоры, когда мы любим друг друга?"

Лизок как-то и не замечала, что красавец не спешит знакомить её со своими друзьями, не замечала и презрительных или сальных взглядов его друзей. Она летала...

И долеталась. Через два месяца, за пару дней до получения диплома, сходив к гинекологу, точно узнала - беременна. Сияющая, выскочила из клиники и понеслась в общагу, обрадовать Виталика - ведь он тоже будет счастлив, ведь ребенок - это же от их такой неземной любви!

Костька Иванов, оставшийся после выпуска в аспирантуре, жил один в соседней комнате через стенку с Виталиком, и частенько одалживал им ключ.

-Ну не предаваться же любви в комнате, где живут четверо, два из которых - быдло деревенское. А он, Виталик, не такой. Он нежный и внимательный и секс любит красивый.

Костька попался ей неподалеку от центрального входа.

-О, Лиз, я сваливаю на два дня, на ключ, отдашь потом своему... - он как-то мерзко ухмыльнулся, но счастливая Лиза и внимания не обратила на ухмылку.

Пританцовывая, она быстро доскочила до комнаты Иванова, зашла и поморщилась, Костька как всегда: все разбросано, накурено, кровать разворочена.

Не раздвигая шторы, открыла дверь на малюсенький балкончик, шустро прибрала в комнате, поменяла белье на кровати и услышала громкий гогот у Виталика в комнате, поморщилась, - "опять её любимого отвлекают, ждать придется". Голоса сместились на балкон, который в комнате на четверых был побольше и там всегда кто-то да курил. Лиза не прислушивалась, достала старенький б/ушный телефон телефон, чтобы ему позвонить , но услышала четкую фразу, произнесенную самым пакостным из компании красавцев, Валеркой Лысовым:

-И когда мы твою Агаптину отдерем все хором?

-Ну я ещё недельку ей попользуюсь, подучу. Этакая стеснительная девочка, я её успешно приучаю к раскованности! - произнес мерзкие слова её необыкновенный!! Виталик.

-Ты, Лопух, кончай юлить, договор был? Был? Ты её очаровываешь, трахаешь, а потом нам передаешь? Три штуки баксов получил от Скворцовой? Получил, вот тебе капельки, придет твоя... шалава, подольешь ей, а уж потом мы её во все дыхательные и пихательные, да, парни? А назавтра она и не вспомнит кто и как её имел.

Он загоготал, и тут же послышалось ржание остальных трех мажоров. Лиза зажала руку зубами, чтобы не закричать от такой страшной боли, в гоготе этих мерзавцев выделялся смех её?? Виталика.

-Звони давай своей телке. Сколько можно ждать?

Лиза на автомате отключила телефон. Минут через пять послышался голос Виталика:

-Отключен телефон, опять разрядился. Телефон-то рухлядь, ну прибежит сама скоро, с полчасика подождем, она ж на случку-то постоянно бегает. Дурищща, мечтает о домике в деревне и детках. Да имел я таких... пол института. Пошли, выпьем, я угощаю, по случаю удачного завершения спора, теперь Скворцова от меня не отвертится. Говорила же при свидетелях, что если Агапкину испорчу и брошу - она моя, а там, глядишь, и в зятья выберусь к Скворцову, эх, хорошо.

Лиза скорчившись от жуткой боли, посидела на полу, потом встрепенулась:

-Никак нельзя на глаза этим попадаться!

Прислушалась, в комнате шумно разливали и гоготали. На цыпочках, нервно оглядываясь, она успела забежать в женский туалет, когда мимо протопали, громко переговариваясь, дружки Лопухова: -Ещё пару пузырей. Чтобы секс был улетным, Виталька же говорит, что жаркая девка.

Подождав немного, Лиза шустро рванула на второй этаж. А там бегом пролетела по лестнице к пожарному выходу. Выскочив и нервно оглядываясь, побежала задворками между мусорных бачков. - Слышь, деваха! Постой минутку. Чё скажу-то,- окликнул её знакомый бомж, с которым Лиза здоровалась и делилась бутербродами, когда и булочкой.

-Иди сюда, - негромко проговорил он, показывая на приоткрытый вход в заброшенное здание. - Да не бойся ты, я добро помню и тебя обижать не собираюсь, скорее!! - он прислушался, - Иди вон в угол и слушай. Я ща немного навоняю, терпи, вон платком нос закрой и слушай, чёб не услышала, чтоб мне ни-ни, иначе нам с тобой секир-башка будет.

Он обрызгал пакет с чем-то трудноопределимым у себя в руках какой-то вонючей мерзостью, и шустро выскочил за дверь. Пошаркал в строну от общаги, Лизе в дырку на двери было видно, что навстречу ему идут два каких-то поддатых мужика.

- Слышь, бомжара, тут девка не пробегала, такая мелкая, в красной куртке и черных джинсах?

-Какая тут девка? Возле помойки, чтоль? Тута только я и вона кошки, - загнусавил бомж, - я тут, братаны, колбасу, глянь, нашёл, она ежели подварить, ничё, пойдет. Вот под водочку бы, а? Водочка ваша - колбаса моя. - Он сунул под нос одному дурно воняющий пакет.

-Иди ты, бля. Фу, даже пнуть противно, потом сам вонять будешь с год. А, валим отсюда, эта красотка в голубом, явно че-то напутала, какая здравомыслящая девка здесь пойдет, она, поди, по той улице пойдет, а мы её провороним и не получим два косаря. Давай рысью!

Они рванули на другую улицу, а Лиза без сил сползла по грязной стенке.

- Слышь, деваха, чем-то ты насолила этой жердине, чё ей из под тебя надо-то?

Лиза засмеялась:

-Ты знаешь, сегодня такой вот день, всем что-то от меня надо, - она смеялась и рыдала, и не могла остановиться - началась истерика.

Бомж, видя это, пошлепал в другой конец помещения, покопался там, принес полкружки воды и выплеснул ей в лицо. Лиза, захлебнувшись, вздрогнула и, помотав мокрой головой, спросила:

-Зачем?

- А затем, что надо бы по лицу бить. А у меня руки грязные, антисанитария сплошная! Я ща на разведку пошмыгаю. Посмотрю, чё и как, а потом двинем с тобой отсюда, где живешь-то ты? В общаге?

-Да как бы уже нет, я через два дня должна уезжать - вещи у подружки в квартире на Островского оставила.

-А и хорошо, в общаге-то сейчас черти-что твориться будет, как же,, выпуск, плавали-знаем. Посиди, я мухою.

Вернулся где-то через полчаса с какой-то замызганной ветровкой большого размера, неопределенного цвета.

-Вот, девах, надень-ка сверху, мы ща тебе волосы дыбом поставим и пойдем. Да не бойсь, куртка-то чистая, я её напрокат у добрых людей взял, а красную твою курточку мы спрячем под кофту и получишься ты как бомжа беременная.

Лиза вздрогнула, но промолчала, понимая, что сейчас не время и не место скулить, надо было выбраться из этой дыры.

А у подружки Лизу ждала ещё одна "добрая весть" - слегла её бабуля. Звонил Вишняков и просил как можно скорее приехать, счет пошел на дни.

-Охохо, - вздохнула Светкина мать, тетя Рая, - пришла беда,отворяй ворота! Лиза, ты диплом-то сможешь получить без выпускного?

-Что? А? - откликнулась замершая в каком-то ступоре Лиза. - Диплом? А, да, диплом!

Созвонилась с деканом, объяснила ситуацию, он попросил перезвонить через минут тридцать. Через двадцать минут перезвонил сам, велел срочно, пока не закрылась канцелярия подъезжать за дипломом. Лично вручил ей диплом, пожелал удачи, выразил сочувствие, и поехала Лиза сразу на вокзал, торопясь к бабуле, единственному родному человеку.

На вокзале опять встретился бомж:

-Девах. Я это, тебя провожу, мало ли.

-Какая ж от тебя помощь? - печально усмехнулась Лиза.

-Не скажи, иной раз доброе слово и то помощь, ты вот меня, когда-то половиной бутера спасла от суицида. Да, знаю я умные слова. Сам вышку имею, так вот сложилось, пришлось бомжевать, но речь не обо мне, ты из Мухина что ль?

-Да.

-Э, так и я бывший Мухинский, поехали, ты не боись, я в тамбуре пристроюсь, пригляд нужен всегда. Не грусти, девах, выхода нет только оттуда, - он показал грязным пальцем в землю, - все остальное -фигня.

Доехали благополучно, электричка шла быстро, не останавливаясь на всяких там километрах, и Лиза припустила по улице чуть ли не бегом. Бомж не отставал, маленький домик в глубине разросшегося сада был ему знаком, он присвистнул:

-Так ты Верунькина дочка?

Та кивнула, быстро закинула вещи, показала ему на летний душ, сунула в руки полотенце, старенькую простыню, и сказав:

-Дождись меня, я в больницу, отмойся только, уж больно ты вонючий.

-Э-э-э, девах, а я может все украду у тебя?

-Знаешь, у меня сегодня столько случилось, что даже и не знаю, что сильнее может ударить, мне бы бабулю застать в живых, ты не кради, дождись меня, а там что-нибудь, может, и придумаем.

-Да пошутил я так, неудачно, отвык от нормального общения, наоборот, за сторожевую собаку буду. Иди спокойно, не боись, Лёвка Шмыга, он добро помнит.

Лиза полетела в больницу. Бабуля, её любимая бабуля, всегда такая бодрая, теперь еле говорила:

-Лизонька, успела-таки ко мне! Ох, девочка моя! - взглянув на её измученное лицо, проговорила бабуля. - Не вовремя я тебя оставляю, но вот нас не спрашивают когда кому уходить. Там, в тумбочке, шкатулочка малая, подай-ка мне её.

В малой шкатулочке оказались простенькие сережки с маленьким голубеньким камушком и медальончик на цепочке, в форме сердечка

-Лизонька, это подарок Веруньке от твоего отца, Андрея.

-Как Андрея, я же - Максимовна?

-Это Веруня так захотела тебя назвать, у Андрея мать так звали, он, Андрей-то по глупости тогда в тюрьму-то попал, думал год-два и выйдет, а ему там накрутили, остальных-то откупили, а его вот на пятнадцать лет и упекли. Я и не знала, что Веруня беременная, а потом вот ты родилась. Ждала я Андрея-то, все хотела ему дочку-то под крыло отцовское, да, видать, и загинул где-то там... так то поди, объявился бы, тебе-то двадцать один уже будет. Ну так вот, ох, уморилась я, ежели все-таки он когда и появится, скажи ему, что Веруньку-то специально сбили машиною, уж очень она чирьем была для Михнева-сынка. Там в медальоне-то фотки их, родителей твоих, это перед тюрьмой папка твой такой был. А ты истинно его дочка, при встрече мизинец-то покажи, сразу признает. Ох, уморилась я, ты иди пока, я посплю чуток! - бабуля закрыла глаза.

Отупевшая от свалившегося на неё за день, Лиза на автомате пошла к Вишнякову.

-Виктор Федорович?

-Лизуня, девочка, мы твоей бабуле ничем помочь не можем, весь организм её как старый мотор- изношенный. Я, ты знаешь, мужик грубый, но честно говорю: бессилен я в этом случае, готовься, девочка, бабуля долго не протянет.

Все в том же отупении, Лиза побрела домой. Дома же её встретил отмытый худой мужик, лет сорока пяти с хитроватым взглядом.

-Я тут малость похозяйничал, - он указал на тарелку со стопкой блинов, - вспомнил вот, что умею блинцы-то печь, садись, хоть чуток поешь, поди, с утра голодная?

-Да что-то не хочется...

-Не, садись, надо. Я вот подумал-то чего, на постой возьмешь, я, может, какую работу найду? Правда, документов у меня совсем нет, но может где грузчиком или дворником пристроюсь?

Лиза кивнула.

-Ох, девонька, жизнь, она любит нас мордой об забор, такой знаешь с неструганными досками... Вся морда потом в занозах и болячках, ты уж, эта, держися на плаву-то, молодая ведь совсем. Я Веруне-то твоей обязан, она мне когда-то добро сделала, а Лёвка Шмыга добро помнит, тем более - мало его было, добра-то в жизни. Иди, вон, полежи, на тебе лица нет. А чё это у тебя за шкатулочка? -Да так, от родителей память, - Лиза опять же безучастно открыла её, вытащила медальон, повертела. -И как это сердечко открывать?

-Дай-ка, - Лёвка шустро открыл сердечко. - Тут фотомордочки чьи-то, ну-кась... О, это Веруня, а это... это же... - он ошарашенно взглянул на Лизу, - ..это же... Митень! Мать ети, я дурак слепой, Лиза, покажи-ка руки-то?

Лиза молча протянула ему руки, он как-то рывком схватил её правую, повертел, зачем-то погладил сильно искривленный мизинец, кивнул сам себе, посмотрел на намного меньше, но тоже искривленный мизинец левой руки... и как-то торжественно произнес:

-Вот так, Лизавета Андреевна, я теперь от тебя не на шаг. Ты истинная дочка своего отца, эти мизинцы у него точь в точь как твои, это ж надо же. Веруня-то никому и не сказала, что ты Андреева дочка-то. Ну, наверно, и правильно, Михнев-то тогда бы и на мокрое пошел... да. Андрюха, Андрюха, жив ли?

Бабуля умерла ночью, просто не проснулась, Вишняков и Лёвка взяли все хлопоты на себя - Лиза находилась в каком-то жутком состоянии между сном и явью, все казалось, смотрит она так популярные сейчас у молодежи, фильмы ужасов.

И только когда начали закапывать бабулю, она очнулась, и дико закричав, рванулась из цепких рук Вишнякова. Тот не говоря ни слова, держал рыдающую, извивающуюся, рвущуюся к могилке, Лизу. Стоящий рядом с ним тоже врач, шустро открывал сумку, вытащил шприц с лекарством и прямо через кофточку уколол Лизу в плечо.

Минут через пять она обмякла.

-Вот так-то лучше, спи дочка! - услышала она Вишняковские слова, проваливаясь в сон.

Проснулась она от режущей боли внизу живота, попыталась встать и поняла, что лежит на чем-то мокром. Потрогала рукой, посмотрела... кровь.

Лёвка как чувствовал, выглянул из кухни:

-Проснулась, красавица?..

-Лев, - прохрипела Лиза, - 'Скорую' вызывай, у меня... Вишнякова зови!

Левка, увидев кровь, не растерялся - лихорадочно заворачивая её в одеяло, схватил на руки и потащил в больницу, что была через две улицы, приговаривая:

-Э, деваха, держись, мы ща быстрее добежим, пока твоя Скорая приедет, мы уже там будем!! Он пер напролом, это потом он сам удивится, как сумел дотащить её и не упасть. В приемном покое, пнув дверь ногой заорал с порога:

-Давайте быстрее, дочка умирает!

-Вот и неси свою дочку до лифта, - буркнула санитарка, видя, что руки его как закаменели, и быстрее будет, если он донесет её сам.

Время поджимало. Левка так и тащил её до реанимации, там Лизу еле смогли взять из его сведенных судорогой пальцев. Он сел на пол в коридоре, заявив, что никуда не уйдет, так и сидел. Мимо бегали медсестры, пролетел на ходу одевая халат, Вишняков. А Лёвка все сидел и судорожно молился Богу, чтобы деваха осталась жива.

Через вечность его начал трясти Вишняков:

-Вставай. Слышь, жива наша девочка. Успел ты её вовремя донести. Слаба пока, большая кровопотеря, но будет жить, ты молодец, Скорая бы точно не успела.

И тут видавший виды, прошедший через свой личный ад, опустившийся на самое дно Лёвка прослезился. С этого дня он просто поселился возле приемного покоя. И через пару дней его использовали как подсобного рабочего: он таскал дрова, подметал двор, помогал переносить больных, разгружал продукты, вытаскивал отходы...

Видя его усердие, взяли его таки в штат, подсобным рабочим, Вишняков пообещал помочь с документами, такой хирург в маленьком городке имел вес.

Лиза выздоравливала долго и тяжело, сказались все потрясения. А Лёвка как верный пес, охранял и оберегал её покой.

Он не говорил Лизе, что этот козлина-мажор имел наглость приехать для якобы стребования долга с Агапкиной. Ну Левка и показал долг, он ухватом гнал этого гада до машины.

- Вали, сука позорная, ща всю машину раскурочу, с меня хрен чё возьмешь, я бомж, - он замахнулся, и Виталик лихорадочно дергая рычаг скоростей, мгновенно с ревом сорвался с места.

-Сволочь, - сплюнул Лёвка. - Эх, Андрюха, как ты тут нужен! Не верю, что ты сгинул .

Лиза, выписавшаяся из больницы, впала в депрессию, Лёвка старался - тормошил её, пытался смешить, на что она только слабо улыбалась и часами сидела в тени большой яблони. - Федорыч,- взмолился Лёвка, влетев к нему в кабинет и не обращая внимания на сидевшего там пожилого мужика, - ведь потеряем мы деваху, смотри, с месяц выписалась, а как замороженная, сидит без движения часами.

-Да я уже ругался с ней, не слышит она нас! - удрученно вздохнул Вишняков. - Я и с ветклиникой договорился, ждут её там. А она вишь как.

- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался мужик, - поподробнее, ветклиника, значит, ветврач у вас имеется?

-Да, только вот... - мужики рассказали историю Лизы.

- Пошли-ка, Лёва, к тебе в гости, может, я сумею расшевелить вашу ледяную статую.

Статуя, слабо улыбнувшаяся новому человеку, все также отрешенно сидела, глядя куда-то внутрь себя.

-Никитич меня зовут, - тяжело присаживаясь рядом с ней, сказал мужик, - послушай-ка меня, дочка, что я тебе расскажу.

И повел речь о тундре, о проблемах малочисленного народа хантов, о том, что испокон веков занимающиеся оленеводством люди испытывают большие сложности с разведением олешков, поголовье которых значительно сократилось, о доброте и отзывчивости этого народа, о суровой природе, о их бесхитростных, славных детках...

Лиза, сначала слушавшая его из вежливости, неожиданно для себя прислушалась, а потом произнесла.

-Но я же оленей только на картинке и видела.

-А что тебе мешает увидеть в живую, оленихи те же коровы, а с коровами-то приходилось тебе иметь дело? Вот что я тебе скажу, я здесь ещё неделю буду, к Виктору вон через пятнадцать лет обещаний приехал. Надумаешь ехать со мной, ни грамма не пожалеешь, люди тебя не обидят, наоборот, такого уважения, как там, ты вряд ли здесь, на материке встретишь. Да,холодно, лето короткое, но экстрима и романтики - выше крыши.

Левка же, видя, что его деваха начала говорить с мужиком, шустро накрыл стол под яблоней, притащил чайник и, с умилением, наблюдал, как Лиза незаметно для себя потянулась в пряникам. Он только успевал подливать ей чай в кружку, забрасывая Никитича вопросами и желая, чтобы тот подольше не уходил. И проснулась Лиза, весь вечер ходила из угла в угол, думала, прикидывала.

А наутро огорошила Лёвку:

-Лёвыч! Я, пожалуй, поеду с Никитичем на север, а ты оставайся на хозяйстве, сходим в ЖЭК, пропишем тебя, и живи, а я в гости буду наведываться.

-Лиз ты мне как дочка стала. Я тебя точно в самую нужную минуту встретил, сначала ты меня согрела. А теперь вот я долг отдаю тебе.

- Что ты все долг-долг, раз свела судьба в трудную минуту, значит, так и надо.

И уезжала Лиза из дому с легким сердцем, надев отцовские дешевенькие сережки, а медальончик оставив дома, на хранение Левычу, а Лёвка и Вишняков втихую радовались и переживали за свою девочку.

Девочка за два с лишним года стала известна по всем стойбищам, её всегда ждали в каждом доме, она лечила, как сама смеялась "и детей и зверей", к ней обращались и стар и млад, пригодились все навыки и знания, она умела, казалось, все: принять роды у женщины, вправить вывих, сделать массаж, осматривала местных детишек, ругалась на нерадивых родителей, ставила банки, компрессы и уколы, смеясь, говорила, что вот только зубы лечить не умеет.

Местный народ с большим уважением звал её 'Дохтурка Лиза'. Куда бы она не заехала - везде её ждал лучший кусок и лучшее место. Она строго спрашивала за грязь и антисанитарию, частенько заезжала без предупреждения, для проверки - жизнь пошла трудная, но интересная. Она привыкла к монотонному пейзажу тундры, дальним большим переходам между стойбищами, привыкла ездить на оленях, не боялась собак, лихо научилась стрелять из ружья, подаренного ей благодарными жителями дальнего совхоза. Она смогла справиться с эпидемией среди оленей - не вылезала сутками от заболевшего молодняка, ругалась, материлась, плакала, но все олешки выжили. Искренне и всем сердцем она полюбила этих таких красивых душой людей, и на всех буровых и малых аэродромах она была желанной гостьей.

Находились поклонники, но никто не волновал её, казалось, навсегда замерзшее сердце.

Одно только отравляло ей жизнь - незаживающая рана от обиды. Ладно бы она сделала этой Скворцовой что-то действительно подлое... И все симпатичные высокие мужчины вызывали у неё конкретную неприязнь, вот она и обидела симпатичного стажера у Никитича глупыми словами.

А навестив в конце мая своего названного отца-Никитича (У меня вас аж три штуки! - смеялась она. -Ты, Левыч и Виктор Федорович - я такая богатая. - Ишь, ты,богатая она, - ворчал Никитич, - отцов на штуки считает!!), - увидела незабываемое зрелище: на полянке возле домика шла борьба. Олег, Антон и Вовка пытались побороть Мишу, тот ловко уворачивался от них и все трое оказались поверженными... ещё трое, раздевшись, полезли на него, и опять он уложил всех.

А Лиза, раскрыв рот, стояла и любовалась таким красивым мужиком. Широкие плечи, весь такой жилистый, подтянутый, с мускулами, которые не имели ничего общего с мускулами качков, он вызывал... восхищение??

-Дура, очнись! - одернула себя Лизавета и пошла обниматься с Никитичем!

Где-то через полтора года после отъезда Лизы в городе начались какие-то непонятки.

-Вроде как наметился передел власти, - говорил Лёве Вишняков, к тому времени собравшийся уходить из больницы, - надоело на голом энтузиазме пахать ,да и людям в глаза смотреть стыдно, когда говоришь им, что на операцию надо принести все, вплоть до бинтов. Ху... ая дерьмократия, орали, упивались свободой. Я всегда знал, что в СССР, подав заявку, получу почти все, что мне надо для операции, а сейчас... над своими инструментами трясусь, не дай бог чего, останусь без рук. Это в столицах, там оно да, снабжают, а в нашем Мухине кто кому нужен?

- А чё нам, Федорыч, передел власти? Пусть дерутся как хотят, ща вроде мирно, без стрельбы начали друг друга топить. Я свои копейки всегда заработать сумею, вон пару магазинов оббегу, поразгружаю чего, на хлеб и чай есть. Я вот все радуюсь, как вовремя твой Никитич подвернулся - наша деваха теперь ого-го, на своем месте, я когда с ней говорю ,как это... а - тащусь. И радуюсь, ожила она, да и не последний человек в тундре-то.

Новости хлынули как-то лавиной... объявился какой-то Дрозд, и в течение двух месяцев местные обожравшиеся царьки Михневы, оказались у разбитого корыта, разорены и чуть ли не бомжи. В маленьком городке все было на виду, вот и знали на следующий день новости. Лёва выслушивал всё, не особо комментируя:

- А... паны дерутся, у холопов чубы трещат. Мне что Михнев, что Дрозд, что щегол - одна хрень, до меня никому из них дела нету.

Вот так прошло месяца три-четыре, в народе все больше поговаривали про выборы и нового мэра, называя одну фамилию - Дрозд, уж больно по душе пришлось всем, что на его деньги вычистили местный пруд, когда-то замечательно-красивый, а за годы развала заросший и завонявший, обустроили набережную, сделали дорожки, поставили скамейки, разбили клумбы, пару детских площадок, горожане полюбили ходить туда как прежде.

Лева, часов в пять вечера после небольшого калыма, неспешно брел по центральной улице к себе, отмечая, что улица стала чище.

Возле здания администрации стояли два навороченных джипа, Лёва притормозил, уж больно хороши были машинки, он как специалист когда-то экстра-класса, окончил с отличием автодорожный институт, - в машинах разбирался досконально.

Из здания стремительно вышли несколько человек и зашагали к машинам, Лёва нехотя оторвал взгляд от машины и замер: прямо на него, весь какой-то замороженно-отстраненный, шел его давнишний, можно сказать, даже оплаканный друг - Андрюха.

-Андрюха!! - заорал Лёва, - Андрюха!! Это ты? Ты живой??

Андрюха чуть притормозил, окинул Лёву безразличным взглядом холодных серых глаз и пошел дальше, к Леве торопливо подошел один из сопровождавших:

-Проходи, не отсвечивай! - негромко прошипел он, оттесняя Леву

-Андрюха, это же я!! - взвыл Левка, а потом видя, что этот мужик не реагирует и готовится сесть в машину, заорал во все горло:

-Падла ты, Митень! Ой какая падла!!

Плюнув под ноги, Лёва повернулся и пошел в другую сторону.

-Стой! - ударило в спину.

-А пошел ты на...!! - отмахнулся Лёва.

Через два шага его резко рванули за плечо и удивленный Лева уставился в холодные глаза.

-Ну чё тебе надо, большой человек? - вздохнул Лева, шмыгнув от расстройства - об этой его привычке мало кто знал, это было родом из детства.

И серые, стальные глаза внезапно потеплели, и на неподвижном лице Андрея проступило изумление:

-Шмыга? - как-то неуверенно произнес он, - Шмыга - ты?

-Ну я, вот такой вот - весь из бедных. Небось, западло со мной говорить-то? - все ёщё не отойдя от обиды, пробурчал Лёва.

-Лёвка! Неужели это ты! Пошли, - он потащил Шмыгу к машине, сели, Андрей скомандовал: - Домой!

-Подожди-ка, давай на Садовую заскочим, есть у меня для тебя сюрприз один!

-Андрей Сергееич, Садовая перекопана, - проговорил водитель.

-А ты на перекрестке тормозни, я мигом, - ответил за Андрея Лёвка.

Шустро забежав домой, сунул в пакет альбомы с фотографиями, аккуратно подклеенные и приведенные им в порядок, полез в комод за шкатулочкой с медальончиком и быстро рванул к машине.

У Андрея, оказалось, имеется небольшой уютный двухэтажный коттеджик с домработницей, которая брезгливо косясь на Лёву, быстро сервировала стол.

-А не смотри, голубушка, на меня так, кто знает, где ты можешь оказаться завтра, - тут же выдал Лева

. -Свободна, Алла Сергеевна, до завтрашнего утра!

-Но, Андрей Сергееич... - заблеяла та, Андрей выгнул бровь, и та, поджав губы, шустро смоталась.

-Ну, Шмыга, за встречу!! - поднял рюмку Митень и, чуть пригубив, отставил, Лёва же хлопнул всю для храбрости.

-Надо же, ты, пожалуй, единственный назвал меня падлой и Митенем, я уже и забыл такую кликуху.

-А кто же ты ща? - полюбопытствовал Лева.

-Дрозд! - коротко сказал Андрей.

-А, тот самый, который че-то в мэрии или как ещё там, мутит?

-Ну, типа того. Расскажи, как жил все это время? -Да, по-разному. Институт закончил, работал на АТП, потом все разом накрылось передним местом, взял кредит с одним деятелем, как бы другом, на паях открыли автомастерскую, а мои руки ты знаешь, ну я с головой в ремонт ушел, а друг заклятый меня и подсидел... Я в бухгалтерию-то не лез, мне сам процесс ремонта - как песня. А оказалось, кредиты один за другим брались, я бумаги не глядя подписывал, ну вот и остался... честно, в одних штанах. Из дому женушка ловко выселила, они с компаньоном все вместе и проворачивали за моей спиной. Вот, крутился как мог, ребенка эта сука не уберегла -наркота, передоз, потом документы украли и стал бомжом. Дожил до ручки, и в один прекрасный день понял, все... больше не хочу жить, продумал все, решился, пошел было на речку, иду, глаза не поднимаю, тошно, с голоду мутит... А тут девчонка - молоденькая, худенькая мимо бежит, студенточка, пробежала, затормозила враз, полезла в свой рюкзак, вытащила пакет с бутерами и сует мне:

-Вот, возьмите, денег у меня нет, а бутерброды только сделала!

Я брать не хотел, а она мне в вонючий карман запихнула и побежала на учебу. Поверишь, так мне тепло стало, слезы прошибли, вот и подумал: а нук когда этой девочке пригожусь, мало ли? И пригодился, - он вздохнул, - ох как пригодился я своей Лизавете Максимовне.

Он замолчал, а внимательно слушавший его Дрозд-Митень задумчиво сказал:

- Надо же, совсем как мою мамку зовут девочку.

- Митень, а у тебя матери фотки есть?

-Есть несколько, мне там одна сильно нравится, где она молодая и смеется, говорят, я на неё похож... был... по молодости.

-Покажи, а?

- Может, потом?

-Не, ну чё, тебе жалко, что ли?

Дрозд вышел, а Лева, аккуратненько достал несколько фоток из альбома и спрятал в карман.

-Вот, смотри, моя мамуля.

Лева вертел фотки и так, и сяк, просматривал по три раза - Дрозд с удивлением смотрел на него:

-Шмыг, ты чего?

- А того, - буркнул Лёва, отложил одну фотку, достал свои из кармана и просмотрев их приложил две к дроздовой фотке: - Смотри!

Андрей недоуменно взял Левины фото:

-Странно, мамулька моя молодая, только в современном прикиде и похудее. А это что? - И вдруг подобрался, как хищник перед прыжком:-Это чьи руки?

-Женские, - прикинулся валенком Левка.

- Шмыг, не шути!!-в его голосе был сплошной лёд.

-Митень, ты вроде в большие люди вышел, а элементарного под носом не видишь - на моих фотках, моя названная дочка - Елизавета Максимовна... - он помолчал, - Агапкина.

-Что? - резко вскочив, Дрозд взял Левку за грудки. - Где она, что с ней, отвечай?? -Тихо, Митень, тихо, удавишь вот и ничё не узнаешь, - просипел придушенный Лева.

-Извини! - потряс головой Дрозд, - говори все, что знаешь !!

И Левушка рассказал все, что знал, о чем догадывался. Дрозд слушал, все больше мрачнея, потом сказал как-то скрипуче:

-Подожди!

Вызвонил по телефону какого-то Иваныча, попросил срочно приехать, послал за ним своего водилу. А сам с грустью смотрел альбомы Агапкиных. Долго смотрел на несколько фотографий Веры, немножко оттаял, смотря детские фотографии дочки:

-Надо же, у меня, одинокого волка, и есть взрослая дочь, сам себе не верю, и ведь мизинцы мои уцепила. Как жаль, бабуля не дожила, мне так хочется все-все про дочку знать. - И вдруг встрепенулся. - Шмыга! А если она меня пошлет?

-У неё три папани имеются, вот четвертый нарисовался, - шмыгнул Шмыга, - не думаю, она вон твои сережки, не снимая, носит.

Приехал какой-то Иваныч - мрачный, недовольный тип:

-Что хотел, уголовник, мы вроде с тобой в расчете, договорились же, что пересекаться не станем.

-Да, легавый, но тут такое дело, как раз по твоему умению. Лева, давай, расскажи.

Иваныч, вначале скептически слушавший все, незаметно построжел и стал похож на охотничью собаку в стойке.

-Сергееич, дай-ка мне блокнотик-то. Так-так, Лопухов Виталик, ага, Скворцова Виолетта, так-так, Константин Иванов аспирант, интересно. Да, ты прав, Сергеич, за такое надо наказать, согласен.

-Ну вот, ты хоть раз на мою сторону встал.

-А с Михневым, думаю, сам разберешься. Архив вот поднимем о гибели Агапкиной Веры Ивановны - и с Богом, как говорится. Я в то время уже не работал, папа с сыночком меня 'ушли'за несговорчивость. -Он потёр руки. - Ух, я, прямо, как лет двадцать скинул, азарт кровь бодрит!!

-Митень, ты поговори с Вишняковым, он тебе больше про Лизуню скажет - она ж два лета в больнице подрабатывала, он её сильно хвалит, говорит прирожденный лекарь.

Через неделю Лёва перешел на новое место работы - в гараж к Дрозду слесарем. Охранники и два слесаря встретили его скептически - бомж, какой из него толк, только что хозяина старый знакомый. А бомж, посвистывая, приговаривая себе под нос, неспешно и аккуратно перебрал все запчасти и железки, отмыл, очистил от грязи, что-то подкрутил, что-то, наоборот, разобрал. Освободил стеллаж, забитый всякой ерундой, через пару дней гараж преобразился, мужики стали поглядывать с уважением, а Лева занялся стареньким 'Москвичонком', что давно ржавел в дальнем углу - остался от прежнего владельца гаража.

Вечером, пахнущий бензином и смазкой, забегал в больницу - там всегда находились дела для его золотых рук, да и имелась симпатия - пухленькая, шустрая медсестра Танюха, одиночка с двумя детками. Лёва было собрался жениться на ней, но ждал приезда Лизуни, надо было её официальное согласие на проживание в её домике целой семьи - медсестричка снимала угол неподалеку.

Дрозд встретился с Вишняковым. Долгий был разговор и тяжелый... Ох, как много узнал Андрей и про свою такую далекую, резко оборванную обстоятельствами любовь, и про дочку. И про козни Михнева... -Вот никак не пойму, Андрей Сергеич, где ты ему так дорогу перешел, ведь узнай он, что Лиза - твоя дочка...

-Дочка, доченька... это ж такой неожиданный подарок, я ж с Верунькой-то всего одну ночь и был, жениться хотел, а вот... помыслить не мог, что ребенок получится. Знал бы, что есть дочка, не оставался бы так долго на Колыме... Я ж тогда запрос посылал, мне ответ был, что умерла Вера. А Михнев?.. Стародавние наши дела, пакостные, - передернулся Дрозд, - а что с Вериной гибелью, что-то знаете?

-Я мужик простой, давай уже на 'ты'- тем более, мы почти родственники по Лизе. Там все сфабриковано. Как может человек, идущий по тротуару, попасть под машину, что едет в противоположную сторону на другой стороне улицы? Вот, и я не подписал протокол инспектора Федорова, а нашелся горе-коллега -Малофеев, подписал филькину грамоту. Через месяц на 'шестерке' стал ездить. А Лиза, она сильная, теперь вижу в кого, судя по твоим седым вискам, жизнь ох как потрепала. Вот и у неё, считай, за неделю вся жизнь перевернулась: узнать про подлость и предательство, потерять бабушку и ребенка, если бы не Лёвка, ушла бы девочка..

-Стоп, какого ребенка?

Вишняков вздохнул:

-Да от этой сволочуги беременна она была, а от всех переживаний выкидыш и случился. Левка-то в тот время худющий был, как он смог её до больницы дотащить? До сих пор удивляемся, "Скорых"-то у нас всего три, все вечно в разъездах, если бы стали ждать - кровотечение и все, ушла бы. Так что, Сергеич, Левка твою дочку с того света, считай, вытащил. Мы после больницы отчаялись, она с месяц как неживая была, а видать, Господь решил, что хватит девочке испытаний. Никитич вот приехал нежданно-негаданно, я уж и ждать перестал, он вот Лизуню-то и заинтересовал оленями и севером. Теперь она там - фигура. А нас с Левкой за родню считает, но ругается, что твой мужик. -Почему же?

- А, то у Левки глаза красные, то у меня отеки под глазами, то схуднули мы - вот и получаем за то, что не бережем себя. "Вас у меня всего трое, самых родненьких, имейте совесть, не мальчики уже", особенно на меня рычит, я постарше буду. Мы не обижаемся, понимаем, что беспокоится за нас. Через пару недель вот должна в своем Лянторе быть, квартира у неё там. Появится, как скажет, 'чтобы совсем не одичать в тундре-то'- будет у нас сеанс связи, опять рычать станет, да мы только рады. Пусть рычит и матерится, это ж любя, да она теперь дохтурка на весь свой север знаменитая, горжусь. Своей ученицей считаю. Просьба одна у меня, большая, к тебе, Андрей. Ты уж это... с твоим возможностями-то... найди этих мажоров, ну надо наказать, ладно бы Лиза сподличала. А так... скоты, ведь неизвестно, может этот, как Лёвка скажет, паскуда, ещё не одной девочке жизнь испортил.

-Виктор Федорович, я не из тех, кто подлость прощает, не переживай, разберусь со всеми.

Лиза позвонила Вишнякову, сказала, что домой, в Лянтор попадет не раньше, чем через полтора месяца - чтобы не переживали за неё, все нормально, обычная рутина, не более.

Такому повороту очень обрадовался Андрей - была у него одна задумка... Явился тот самый легавый -Синьков, стародавний недруг-приятель Андрея, арестовывал когда-то Дрозда и вел его дело. Мужик понравился Андрею своей честностью, не подтасовывал факты, никого не выпячивал и не топил, а проходили по делу аж шестеро. Только не дали Синькову довести расследование до конца, убрали, передав дело другому, более сговорчивому товарищу - Кузьмину. Синьков же на прощание и предупредил его, чтобы готовился к большому сроку, подельники явно выскользнут, в крайнем случае пойдут по небольшим срокам, а ему светит, как медному котелку...

Так и вышло, Михнева отмазали, этот 'свидетель', зная, что Андрею грозит приличный срок, старался изо всех сил очернить и как можно глубже закопать его - было из-за чего, у Михнева оставались чужие приличные деньги, вырученные от подпольной продажи, а поскольку Андрей был последним, кто знал об этом - остальные все парились на нарах, его надо было постараться как можно глубже утопить, что и получилось. Не было у Андрея ни мохнатых лап, ни богатых родственников, и поехал он по этапу, аж на Колыму. Кликуху ему ещё в СИЗО дали 'Одинокий волк' - он не старался сойтись с кем-то близко, но и в обиду себя не давал: жесткий, резкий, одиночка, немногословный и никогда не лезущий с разговорами и советами, он ещё на этапе заставил себя уважать и за долгие полгода, пока колесили по пересылкам, от кликухи осталось одно слово 'Одиночка'. И на зоне он не изменился, вместо вечерних базаров учился самостоятельно по попадающимся иногда умным книгам. Так по случаю ему попался учебник экономики Плехановского института, изученный им, как говорится, от корки до корки. Отрядный сколько раз пытался говорить с ним о продвижении по "тюремной лестнице", но Андрей вежливо отказывался, объясняя отказ неумением ладить с людьми. Поскольку у него все было ровно, почти не было замечаний - пару-тройку раз жестко отлупил нарывавшихся, то его через восемь лет перевели на вольное поселение. Сразу же подал документы на заочное экономическое отделение Питерского филиала в Магадане, отучился, получил диплом.

Там же его и приметил умный колымский мужик Иван Рубцов, который и сам был нелюдимом, вот и спелись два одинаковых - работали на горно-обогатительном комбинате, потом развалилась страна, и мужики подались в старатели...

Много чего было в те годы, но хранила их судьба, молитвы ли чьи - удержались на плаву. Потихоньку пошли в гору, стали заметными и уважаемыми людьми, да и за душой были уже не копейки. И потянуло Андрея на родину, надоел ему Колымский край, по родным березкам-рябинкам заскучал, могилу матери проведать, старые долги стребовать... Приехал и загрустил - Мухино стало не тем уютным и славным небольшим городишком, а какой-то помойной ямой: запустение, унылые лица, грязные, поросшие лопухами улицы...

Еще там, на северах, установились надежные отношения со столичными коллегами, имеющими немалый вес, вот они-то и предложили ему попробовать стать мэром для начала, а там - по обстоятельствам. И начал Андрей не с пиара себя, любимого, и сказок о светлом будущем, а с очистки пруда и приведения в порядок улиц, нашел народных умельцев - славилось когда-то Мухино резьбой по дереву, договорился об открытии в Москве небольшого магазинчика для этих изделий, и отправляли уже третью партию. Пошли в столице их шкатулочки, ложки, доски, плошки, полочки 'на ура', а местные зашевелились, заработок появился.

У Дрозда же появился огромный стимул - доченька. Только вот этот суровый, жесткий, несгибаемый мужик трусил как никогда в жизни - даже когда стоял под дулом ружья в лихие годы, не было так боязно. Сейчас же до дрожи в коленках боялся, что дочка его просто-напросто не примет - "явился папаня через четверть века".

Он подолгу рассматривал все фотографии в альбомах, запомнил все её черточки, узнал о её жизни казалось бы все...

Явился с докладом Синьков, пропадавший в областном городе больше месяца.

-Тебе как - кратко или с подробностями?

-Поподробнее.

- Значит так: нумер первый - Лопухов Виталий, 23 года, нигде не работающий, мальчик по вызову как бы, для ублажения стареющих дам. Был на содержании у предпринимательницы Соколовой почти год, после окончания института не захотел ехать работать в родном 'Мухосранске', вот и прилепился к мадам. Застукала его мадам с молодой телкой, как это сейчас частенько бывает, вернувшись на день раньше из поездки в Турцию. Вот и пошел мальчик как эстафетная палочка - передают тетеньки из рук в руки. Ходит в спортзал для поддержания формы, не курит, мало пьет - силы для старушек бережет, мечтает купить квартиру в престижном доме или жениться на какой нибудь из небедных своих клиенток, возраст значения не имеет. Друзей среди мужиков почти нет, та компания, бывшая в институте, как-то враз распалась, летом, после четвертого курса.

Один из тех мажоров, Кульков Владимир, чуть не получил срок, избил Лопухова и Лысова, и что самое интересное, как раз в тот день, когда Лиза... все узнала. Дело замяли, дружки не стали писать заявление на Кулькова, но резко раздружились. Кульков Владимир Антонович после окончания института живет и работает в Знаменском районе, женат, имеет дочь, шести месяцев, примерный, любящий муж. Лысов Валерий Алексеевич. После окончания института родители пристроили работать в Сбербанк, в отдел по работе с юридическими лицами, переведен из-за жалоб клиентов на пренебрежительное и невежливое обращение в отдел документации, был уволен из-за махинаций с платежными поручениями. Сейчас находится под подпиской о невыезде в связи с подозрением о групповом двух несовершеннолетних учениц ПТУ-17. Доказательств хватает, - понял Синьков взгляд Дрозда, - но деньги папика тормозят ход следствия. Тихонов Виктор Иванович - верная тень или шестерка Лысова. Тоже под подпиской, характеризуется как мерзкий, сальный, изворотливый. И наконец, - Скворцова Виолетта Петровна.

-Хм, удачное какое сочетание - Виолетта Петровна, это как Фекла Альбертовна звучит.

- Амбициозная, капризная стерва - так характеризуют все. Пока был жив отец, вела роскошную жизнь, не знала удержу ни в чем, сейчас же... промотав на пару с мамашей почти все, накопленное и заработанное 'непосильным трудом' папаши, испытывает материальные трудности, а девочка пристрастилась к травке, потихоньку подрабатывает... натурой. Константин Иванов, аспирант сельхозинститута... посыпает голову пеплом, если можно так выразиться, сожалеет о том, что не открыл Елизавете Агапкиной вовремя глаза на Лопуха. По моему твердому убеждению, свистит как Троцкий, очищает свою задницу.

-Значит, из четырех только один более-менее не гнилой, а вот мальчик-содержанец, оччень мне нравится, да и те два - тоже...

Помолчал Дрозд, вздохнул, сказал:

-Спасибо, Николай Иванович. Я подумаю, что и как.

- А я тебе пару ходов подскажу относительно любителей групповушек, уж очень они мне 'приглянулись', жеребцы некастрированные.

. -Ну что ж, пойдем по нарастающей, начнем, пожалуй, с Кулькова.

Тот сразу же, едва речь зашла о Лопухе, выдал:

- Сволочуги они с Лысым пакостные. Я-то с ними таскался - занимались вместе в качалке, с виду-то все такие спортивные, ну, а мне, деревенскому, льстило. Да и что говорить - внимание девочек, тусня всякая... в девятнадцать-двадцать сильно и не задумываешься... Я вначале порадовался за старосту из Виткиной группы. Лопух красиво ухаживал, у меня - я поприжимистей, деревенский же,- постоянно денег стрелял на цветы, всякие шоколадки. Я, дурак, радовался. Лысый, правда, так гаденько усмехался, но у того всегда один негатив и на словах, и на деле. А в тот день... помню, как забудешь такое... Пришли к Лопуху, он весь такой взбудораженный - ещё бы, три штуки баксов прилетело, и Витка в подружки набивается. Вышли когда на балкон, и из них с Лысым поперло, я немного не въехал. У них постоянно такой стёб был - то ли врут, то ли и впрямь, да и не задумывался особо-то. А тут, - мне в то время будущая жена очень уже понравилась, но в компашке про неё не заикался - такое услышал... Этот гадостный красавчик, гниль сплошная, про свою же девчонку, ладно, которые всехние давалки, а Лизка - она такая серьезная... Сдержался, а потом Лопух за вискарем послал нас с шестеркой -Тишкой, тот начал вякать, что чем больше выпивки, тем жарче будет... ну, а я возьми и подумай, вот брякну я спьяну про свою Людмилку... А эти суки и её ещё и дерьмом обольют, ну и перемкнуло меня... Я Тишку там же, в общаге двинул по зубам - два зуба вышиб сразу, а он в штаны наложил, начал скулить, что он только из-за Лысого так... Я, как говорится, не отходя от кассы, вернулся и от всей души, особенно по смазливой роже старался, ох и навалял... Заяву писать не стали, побоялись, я кой чего про Лыса знаю, там на срок тянет, хвалился много раз, вот и обошлось. Грызет меня эта история, сейчас вот жена и дочка, коснись что - убью любого. А Лизка молодец, что не пришла тогда, если когда увижу - на колени встану, чтобы простила.

-Вот и я за дочку, как ты скажешь, убью любого, - задумчиво проговорил Дрозд.

Парень побелел, но ни юлить, ни скулить не стал, молча сидел и смотрел на Дрозда и его двух сопровождающих, только судорожно сглатывал...

-Ладно, живи, ты из этого дерьма вовремя ушел, пусть это будет тебе наукой, но если б ты только тронул мою девочку...

Поехали сразу в область, там уже, в неприметном подвальчике, где располагалась небольшая "качалка", ждали его ещё два крепких мужика из бывших сидельцев (не отморозки, а отбывшие серьезныё сроки очень немногословные и надежные люди), с привезенным туда, потеющим от страха Лопухом.

Узнав, что их интересует Агапкина, и не подозревая, что вот этот, похожий на удава, явно имеющий большой вес, мужик - отец Лизка, начал лить всякое дерьмо, очерняя неведомо где сгинувшую девку и выпячивая себя любимого.

-Да я её просто пожалел, кому она такая нужна-то была - нищета и серость беспросветная. А то, что трахал, так, на что ещё девки нужны? Ей же нравилось, сама вон бегала. Три штуки баксов? А, да это шутка была такая, ничё серьёзного, зачем соглашался? Не, ну такие деньги на дороге не валяются, не Лизка, так Светка, какая разница? Все они одинаковые, сначала недотроги, а найдешь к ним ключик - и все... бегают за тобой, как бешеные. Лизка, правда, вся такая общественная, пришлось лапшу на уши вешать, женюсь-люблю-дети-ля-ля. Витка Скворцова? Да сука она первостатейная... отдала три штуки баксов, и пока мы с ней их не промотали, не отлипала от меня, обещала мне, что вот-вот поженимся. Я лоханулся, но она не Лизка, у этой 'любовь' только в койке, ну там девке нет равных... Откуда знаю? А много я их переимел и молодых, и всяких, да. Жаль, деньги быстро закончились, щас-то бы я хрен два повелся на Витку, да и, слышал, в тираж она вышла. Теперь вся такая доступная, а вот не делай пакости другим. Я? Никогда никому не делал пакости, все по согласию!! Лизка? Не, точно бы внимания не обратил, если бы не баксы. Чё в ней интересного, ни денег, ни внешности, только в рот смотрела: 'Виталик, любимый, будем жить в своем домике, двух деток родим,.. оно мне надо, я ещё молодой.

Лопухова несло, он боязливо поглядывал на ледяного Дрозда и старался как можно больше вывалить информации.

-Если все вернуть назад? Не, не согласился бы, чё из-за каких-то трех штук, мелочь, штук пять бы запросил. Лизка? А чё её жалеть, я её не насиловал - все по-согласию, Витка только орала потом, что надо было все на видео записать, а как запишешь, когда Лизка шторы не открывала - в темноте-то не видно, кто и чего. Зачем в её деревню приезжал тогда? А, так Лысый достал и Витку накрутил, не выполнил последнее условие, не пропустили её через всех. Кулёк, правда, драку затеял, как с катушек съехал - все лето лицо в болячках было, да зуб вон выбил передний, дебил деревенский. Лысый? Да где-то даже и хорошо, что Лизка не пришла тогда. Он садист, ему мало просто оттрахать девку, ещё и мучить любит. Я? Не я женщин не обижаю. А у Лизки ни отца ни матери, Лысый ведь и замучить мог, как тогда в парке на... Э-э-э, вы чего? Я ж вам, как мужик - мужикам, как на духу все?

Он мгновенно помертвел, когда Дрозд медленно встал и в два шага оказался возле него, и едва сдерживаясь, процедил :

-Значит, удовольствие любишь доставлять?

-Нну да! - пятясь от бешеного взгляда Дрозда, бормотнул Лопух.

-Вот и тебе доставят удовольствие, от души!!

-Дяденьки, вы чего? Вам что, какую-то девку жалко, с ней-то ничего не случилось, не я, так другой бы оттрахал...

-Не случилось, говоришь? Не считая кровотечения и месяца в больнице, вот и побывай, мальчик-мажор в её шкуре. Верт, все, как договорились, мальчика к Гоги, там и ему доставят удовольствие.

Дрозд, изменив своим привычкам, плюнул под ноги Лопуху и вышел из подвала, а вслед ему неслись вопли Лопуха. Слышал он про Гоги и его предпочтения, грешен был Гоги, любил смазливых мальчиков и отрывался по полной.

-Фу... в рот... за рот... через коромысло... - Дрозд, выдержанный и, казалось, всегда невозмутимый виртуозно матерился и плевался за углом, - как, бля, в канализацию влез по ноздри. Верт, набери-ка моего легавого, я пока руки протру, ...мерзостно так!!

Долго тщательно оттирал руки, потом взял трубку:

-Иваныч, напряги извилины или у своих легавых узнай, было ли в вашем парке год-два назад какое-то зверское изнасилование?? Чё орешь, слышу, ...точно? Ну, так пусть крутят этого Лысова и его шестерку, они там точно были. Откуда? Птичка на хвосте принесла! Так даже? Тем более, ему и карты в руки.

-Фу, чего только на зоне не видел, но эти мажоры,..Так, Лысова и прихлебая пока не трогаем, светиться ни к чему. В парке полтора года назад дочка ментовская попала под насильников, тринадцать лет, от потрясения говорить перестала, этих тварюг до сих пор ищут. Сдается мне, наши красавцы там и были. Если подтвердится, то на зоне будут 'девочками'. Противно-то как. Ну и остается красотка- всехняя давалка, у нас. Да, нет страшнее твари, чем человек разумный, хомо сапиенс!

А ещё через пару недель позвонил друг-недруг Иваныч и, сокрушаясь, сообщил, что неподалеку от города, в лесополосе, нашли обгоревший автомобиль, принадлежащий Лысову Валерию, а в нем три жутко изуродованных трупа, двоих из трех опознали родственники, это Лысов и его лучший друг Тихонов, а третий, проходивший как бы свидетелем об изнасиловании тринадцатилетней девочки.

-Хмм, - протянул Дрозд, - даже немного жаль, что я с ними не встретился, более чем справедливо кто-то поступил!

-Да уж, неизвестные постарались, судмедэксперты говорят, что их сильно пытали, потом вместе с машиной подожгли, и самое печальное - никаких зацепок и следов, вот "не повезло" ребятишкам.

Дрозд решил не спешить со Скворцовой. А там и Лёва обрадовал, приехала дохтурка к себе и вечером будет у них разговор.

- Вишняков и Лева, перебивая друг друга, разговаривали с дочкой по громкой связи, а Дрозд сидел, слушал и завидовал, как никогда в жизни. Лиза с юмором и увлеченно рассказывала о своей жизни, смеялась, шутила, ругалась на своих мужиков. Они отвечали тем же, было видно, что все трое, как говорится, души не чают друг в друге. Вишняков консультировал по медицине, Левка рассказывал городские новости, а Дрозд, слушая незнакомый ещё хрипловатый голос дочки, впитывал все её интонации, и в душе его, образно выражаясь, пошел трещинами, как на далёкой теперь уже реке Колыме, толстенный слой льда.

- Лиз, ты вообще думаешь приезжать или как? - поинтересовался Лёва.

-Да не собиралась, летом выбраться отсюда сложнее, да и работы много, скоро начнется окот у олешек, а там только успевай проверять и помогать. Может, ближе к зиме и выберусь.

-Вот, и жениться не смогу официально, - вздохнул Лёва.

-Тебе таможня добро дала, чего ещё надо? Живите, плодитесь, приеду - дарственную оформлю на тебя.

-Мы так не договаривались, - растерянно протянул Лёва.

-Левыч, я уже точно прикипела к северу, здесь мое место.

-Место, - заворчал Вишняков, - а внучка хоть одного на всех дождаться? Я уже не вьюнош.

-Вот с этим - вряд ли чем смогу помочь, - как-то с грустью произнесла Лиза, - сам же знаешь, прогноз был неутешительный.

-Когда это было, при царе Горохе? А не попробуешь - не узнаешь, - буркнул Федорыч.

-Это ты меня на что толкаешь?

-На материнство, неужели среди всех суровых северных мужиков ни один тебе не приглянулся? Гниль-то в таких местах не приживается, нормальные люди, нет бы озадачиться, можешь и замуж не ходить, а внук нужон!

-Да как-то не присматривалась, все не до того.

- А вот и присмотрись, роди нам хоть одного, я сразу работать брошу и буду самым лучшим дедом, а ты можешь потом опять на свои севера валить - больно надо, нянькайся со своими оленями.

Дрозд воочию представил маленького светленького мальчонку, и так защемило в груди, так захотелось, чтобы был такой малыш на самом деле - коли не довелось дитё растить, то уж для внука... три Мухинских деда явно всё сделают.

И после разговора, закончившегося обоюдными уверениями в любви, сказал мужикам:

-А что, в августе давайте съездим к дочке, сюрпризом, навестим? Не терпится мне её увидеть и обнять, если позволит.

ГЛАВА 18.

Минька приехал в отпуск за два дня до свадьбы, у Аверов все было тщательно спланировано и приготовлено, как и всегда.

Счастливая, сияющая Настюшка, повиснув на своем, заметно возмужавшем за год, любимом братике, никак не хотела его отпускать...

-Насть, сестрёнка, я тоже очень рад, но смотри, мелкий весь извелся, дай мамулю с батей обнять!

Лешка уцепил свою Асеньку за руку, а на Минечке повис тоже заметно подросший Филюня:

-Как я тебя ждал, Минечка!! Мне так много надо тебе показать, рассказать!! Минечка!! Ты такой, такой стал, совсем как папка!

Папка обнимал сына последним, сначала Минькой любовалась, вертела его из стороны в сторону, нацеловывала, едва сдерживающая слезы, Алюня.

- Сыночка, какой ты у нас стал!

А сыночка, обнимая такую легонькую мамульку, с какой-то щемящей грустью, вдруг заметил, что его самые лучшие на свете родители уже и не совсем молодые...

Шагнув в батины объятья, Минька на минуту замер, а потом крепко-крепко обнял Сашу.

-Ничего себе, сын, раздавишь! Вот это я понимаю, севера! - Авер любовался своим старшеньким, удивляясь про себя, как они сумели такого мужика вырастить.

-Батя, батя, я тебя постоянно там вспоминал!

-Из-за чего же, сын?

- Да если бы не ты, не смог наверное там прижиться.

- Не преувеличивай, сынок, ты просто сам всегда во все старался вникнуть, а я только помогал тебе.

А Минька мысленно, на минуточку всего, представил того мужика, биологического, и батю... -ну не было и не будет у того шансов, батя - это батя!

-Не, Аверы, хорош обниматься, вон сколь делов ещё: корова не доена, квашня не поставлена, изба не топлена! - влез неугомонный Макс, приехавший как и обещал на свадьбу в почти Сибирр. - Здорово, Миш, ну ты красава! Ариш, может мне на годок в тундру, глядишь, таким же Иваном Поддубным приеду?

-Не в коня корм, - припечатала жена, - да и тундру жалко, тебе как в фильме 'Золушка' - Королевство будет маловато, разгуляться негде! Да и зачем пугать малочисленный народ?

-Во, никто не понимает мою тонкую душевную организацию! Лан, вернемся к нашим баранам, то бишь к свадьбе, - Макс потер руки. - Ух... развернуся!!

День свадьбы выдался как по заказу, казалось, вся природа радуется за новую семью. Статный, широкоплечий, красивый жених, вызывающий многочисленные охи среди женской половины присутствующих.

-Вот Настьке повезло, какого красавца отхватила!! - завистливо поговаривали в толпе.

-А невеста наша какая красивушшая!! - громко воскликнула Варвара Плешкова.

Настюша, вся такая воздушная, нежная и до безумия счастливая, не видела и не слышала никого и ничего, кроме своего любимого Лешеньки, вот этим-то и воспользовался Макс, умыкнув её у мужа.

Ещё в первый день своего приезда он озадачил Алькиных друзей - Петьку и Гешку вопросом о лошадях. Те недоуменно пожали плечами:

-В городе точно нет, это только вон если в Кусье - там вроде есть у одного татарина, Сагдуллаева, что ли, но там кляча, или одр, они с ним едут... пешком их обгоню, - проговорил Гешка.

-Чё, и больше нет, а цыгане?

-Какие тут цыгане?

-Лан, как говорится, 'за не имением гербовой - пишем на простой!' Надо с этим мужиком перетереть!!

И перетер: в самый разгар гулянья Лёшку на пару минут отвлек Петька, а когда Леха обернулся - жены не было...

- Во, жену потерял!! - съехидничал тут же оказавшийся рядом Гешка.

Алька с подозрением уставилась на них:

- -Что-то уж больно довольные рожи у вас, мальчики, ох, подсказывает мне сердце - быть вам битыми!

Минька с Филюней шустро выбежали на улицу, и остроглазый Филюнька успел заметить, как на повороте мелькнуло что-то белое.

- Там, там, Настюшкина фата!

Мужики разделились, часть рванула за угол, а часть пронеслась дальше и через другой проулок выскочили на параллельную улицу... Навстречу неспешно шла лошадь, запряженная в телегу... Через минуту на улице неприлично ржали все - и догоняющие вора мужики, появившиеся с двух сторон, и невеста, восседающая на стуле, привязанном цветными лентами к телеге и возница...

Одна только лошадка, разряженная как новогодняя ёлка, все так же размеренно-неспешно шла вперед. Грива её была заплетена во множество косичек, оканчивающихся кокетливыми бантиками, на спине какое-то разукрашенное покрывало, а над правым глазом лошади красовался огромный цветок из красных лент.

-Не лошадь, а чистая Кармен!! - ухохатывался Васька.

Отдельно надо сказать о вознице: одетый в кавказский кафтан с газырями, перепоясанный ремнем с огромной саблей на боку, тренировочных, в пузыри, штанах, кедах и тюбетейкой на голове... Макс был неотразим, а уж усищи, закрывающие поллица...

- Ха-ха-ха, это ж чистый плагиат, костюм Никулина из "Кавказской пленницы"!! - хохотал Минька.

- Зачем так гаварыш, э? Эт я, джигит Вано, скакал на своем горачем коне, увидел красавиц бесхозный. Украл. Жиниться хачу, - покручивая ус, распинался 'похититель', - сматри, какой пэрсик на стул сидит. Э? Миладший жена будит!

Миладший жена утирала слезы от смеха, Макс важно подкрутил усы, и опять дружное гоготание было ему ответом.

-А у вас ус отклеился! - заливаясь, сказал Филюня.

-Да, спасибо? - Макс плюнув на ладонь, приладил ус.

-Макс, ты все кинокомедии в одну смешать решил?

-Какой такой Макс, Вано я. Жалко, не успел, красавиц запрятать далеко. Давай викуп за красавиц, а нэт викуп - нет красавиц!!

-Э, нет, дорогой! - переглянувшись с Лехой, начал торговаться Минька. - Ты украл. С тебя и калым!

Макс вскочил, сабля запуталась в ногах, он опять шлепнулся на телегу, - Вот, блин, не рассчитал! -на минутку выйдя из образа, воскликнул он. - Давай торговатс, ни нада калим, зачем, э? Ти мине викуп - я тибе красавиц! Она савсем юный, красивий. Много дэток принести может, э!! Сматри сам, - он протянул руку и обернулся в сторону телеги... на стуле никого не было, а Лешка, несший на руках свою Асеньку, сворачивал за угол.

-Эх!!! - Макс изо всей мочи шлепнул тюбетейкой по телеге, - коня, блин, на всем Урале не найти, и чё вы не на Кавказе живете? Лан, мы в Каменке ещё как-нить её украдем, выкуп-то так и не получен!!

И долго потом вспоминали в городе "Похищение века". А Макс, как всегда, приехав в Медведку, сунул свой любопытный нос во все дырки... долго восхищался Васькиными поделками:

-Слышь, Вась! Ты чё-нить ещё замути, а я посмотрю, может, всунем тебя в какую-нить выставку народных умельцев! - сфотографировал все, замучив Ваську с зятем, перестановкой поделок.

-А чё ты хотел, ракурс нужный надоть найти!

Вечером, когда уже по всей улице пополз вкусный запах жарящегося мяса, Макс где-то запропастился. Народ заволновался, одна Аришка была спокойной, как удав. Послали быстрого на ногу Гешку поискать его, и тот провалился. Ситуацию прояснила пришедшая Алькина мать:

-Ой, как весело у Грумметов, Нина на балалайке наяривает, Гешка на ложках стучит, а Макс пляшет, фигуристо так, чисто павлин! Бабки все собрались там, он их по одной на танец выдергивает, соседи хохочут, артист настоящий! Вот кому в театр надо!

-Какой театр его придурь выдержит? - спокойно сказала Аришка, - это ж месяц, а там вся труппа сбежит.

-А ты-то как выдерживаешь??

. Та пожала плечами:

-Привыкла с детства, с семи лет его в мужья себе выбрала, бабуля вон моя говорит, мы с ним чисто две анчутки.

Лёха Козырев подтвердил:

-Это она здесь скромная. А дома, бывает, уже не бабуля, а папаня с крапивой за ними с Максом гоняется!

Через неделю поехали большой компанией в Москву - Лешка с женой, все Аверы, младший Стоядинович, дед Козырев, Макс с Аришкой, ехали весело, опять много смеялись и и юморили. Аверы в Москве в первую очередь должны были оформить визы в Польшу, Макс тут же подсуетился - познакомил их со старшим Горшковым, который и повез их на следующий день сдавать документы на шенген, как раз приехал дядь Ваня, и собрались в Польшу Саша с Алюней, Минька, Филюшка, дядь Ваня и Серега Цветков.

А Игорёшка Тонков вусмерть разобиделся...на свою верную Мурку. Сначала он с недоумением стал замечать, что она постоянно трется задом о мебель или его ноги, а потом начала чего-то вопить. -Пап, она чё, заболела?

-Видишь ли, сын, у неё наступила пора гулянья.

-Это как?

-Ну ей надо с котами погулять, дня два-три, а потом через два месяца у неё котята будут.

-А где она будет гулять, на улице-то её утащит кто-нить, она теперь красивая вона - вон, то есть, какая. Может, этих котов к нам домой притащить?

-Не, Игорёш, не получится, они могут друг другу не понравиться, потом орут они так противно, носятся везде...

Ребенок задумался, потом видя, что Мурка орет все больше, сказал, вздохнув:

-Пап, звони дядь Сереге, дедуня, может, разрешит у них тама, ой, там, машин нету, пусть поносится, а потом мы её заберем обратно домой.

Самолично отвез Мурку на дачу, наставляя по дороге:

-Я тебя на три дня отпускаю, нечего с чужими котами долго болтаться. Ты знаешь, я скучать стану быстро!!

-Иван Петрович, ты как она придет взад - сразу позвони, ладно? Я чёт переживаю.

-Хорошо, внучек, обязательно.

И ждал внучек долгие три дня спокойно, только вздыхал часто и по привычке обращался к кошке:

-Мур, а чё? ...Забыл опять, что дома нету.

Прошло четыре дня - кошки не было, парнишка забеспокоился, съездили к деду. Он вместе с папкой облазил все кусты и постройки, Мурки не было.

-Раз не приходит пожрать, значит, или прибили, или украли!! - ребенок впал в уныние, уже не спрашивал про неё у родителей, молчал и заметно грустил.

На восьмой день, после обеда домой заскочил Тонков.

-Игорёш, собирайся, поехали к деду.

-Чё, явилася? - проворчал сын, - А теперь я сердитый.

Увидев худую, грязную кошку, долго смотрел на неё, потом сказал:

-Мужики, вы, это, не слушайте, я немного повыражаюся. Вон там в уголочке. Пап, она, сука такая, по-хорошему не поймет.

Презрительно глянул на свою любимую Мурку и сказал:

-Пойдем, выйдем!

Сначала Игорек говорил что-то кошке потихоньку, а потом расшумелся: -...какая-то... хуже приститутки... я тебя зачем... посмотри как бомжиха... сказал, три дня жду, значит ...грязная, вонючая. Фу... как с тобой теперя спать? Я тебя... иди... на - оглянулся на беседку, и сбавив голос добавил, - фиг!! Посмотрю на твое поведение.

Мурка все это время смирно слушала, потом легла на траву и под его ворчание... уснула. Вот тут-то Игорёшка и разобиделся - ни разу не прикоснулся к ней, не мыл её, не пускал в свою комнату уже отмытую и отоспавшуюся - игнор был полный. Теперь переживала и беспокоилась уже Мурка. Она старалась подлезть к нему - он отодвигался и говорил только одно слово:

-Брысь!

Алина попыталась ему сказать, что она же не человек, надо её простить, но Игорёшка стоял насмерть:

-Она меня на котов поменяла, слушать не стала, не буду с ней говорить совсем!!

Вечером у закрытой двери в его комнату Мурка, царапая лапой дверь, жалобно мяукала, и на пятый день сердце ребенка дрогнуло - пустил в свою комнату, долго ворчал и выговаривал ей, а она только ближе подлазила к нему и громко мурчала.

-Подлиза противная, больше никуда не пойдешь, вона я аж похудел из-за тебя. Папка сказал, к ве... ветинару поедем. Это врач такой для вас и собаков. Щас вот родишь котенков, и поедем, не фиг убегать на так надолго.

Папка же каждый день удивлялся и изумлялся своему найденышу.

Миш, - говорила ему Алина, - у меня такое чувство, что Игорёшка, он, как мой настоящий сын, и нам его, точно, Господь послал, чтобы мы не копались в своих каких-то дрязгах, а оглянулись вокруг и сумели хоть одному брошенному, никому не нужному человечку помочь. Сонька - она наша. Но с Игорешкой у нас в доме так тепло стало!!

И, помолчав, засмеялась:

-Он меня тут пытал: "Мам, а лесли вот ты кого-нить рОдишь, я чё, лишний стану? И куда меня тогда?" Сказала, что он будет, лесли что - старшим братом, заступаться и учить младшего ребенка всему хорошему. Помолчал, потом вздохнул: "Научу. Я много чего уже умею, только говорю непрально, но в школу же пойду... хорошо бы училка была как ты или папка." Спрашиваю - почему? - "А молодые они все свистушки, а я как настоящий мужик учиться хочу... и ещё - мам, дай клятву что папке ничё не скажешь, пока что, я потома сам ему скажу..." - И какую клятву тебе дать? - "А поклянися так: если проболтаюся, пусть у меня морда покроется болячками, ой, лицо!!"

-Дала? - засмеялся Тонков.

-А как же? Тайна у нас теперь такая - он увидел у деда, Иван Петровича альбом с фотографиями, а его любопытство ты же знаешь - неуемное. Там в альбоме ваши с Сергеем курсантские фотки. Очень изумился, что ты такой молодой был, выпросил у деда под честное слово и теперь кладет их под подушку. Сказал, вырастет когда, станет точь в точь как папка: офицером-десатником и добавил, лесли ума хватит!

Тонков крякнул:

-Алиш, я не перестану изумляться нашему сыночку. Он такой с одной стороны разумно-хозяйственный, а с другой так мало видел в своем жутком детстве. Такая редкая у него черта - умеет радоваться и быть благодарным даже самой малости, его не любить невозможно, Иван Петрович частенько говорит, что наш Игорёшка всех его четверых внуков забивает, - 'славный человечишка у вас, Мишка, растет, берегите.' А я, может, миллион раз сказал небесам спасибо, что привели меня тогда к тому киоску за булочкой!

Если бы не Александр Сергеевич Горшков, Аверам пришлось бы очень напряжно и сложно получать визы в Польшу, у него, казалось, везде есть нужные люди, сразу же купили билеты - решили ехать поездом до Варшавы. Оттуда примерно сто километров или автобусом, или такси, но опять же подсуетились новые родственники, а именно Макс, тот вышел на своих польских друзей и те быстро нашли автомобиль с водителем неплохо говорящим по-русски. Осталось через пять дней получить визы.

За это время справили свадьбу ещё раз, в узком, по мнению Каменских жителеей, кругу. Лешка, уже уставший от празднеств, взмолился:

-Может вы без нас погуляете, а? А мы с Асенькой в Крыму медовую неделю проведем.

Шишкины сначала заартачились, но Лешка привел железный аргумент - его просили выйти на работу на неделю раньше, как всегда - запарка, а собраться всему колгоспу можно было только к выходным, и терять неделю молодые не хотели.

Баб Таня решительно сказала:

-Правильно, Лёш, погуляем позднее, ехайте уже на море!

Настька, расцеловывая своих Аверов, просила запомнить и зафоткать все-все, что будет там в Польше, передать поклон дедушке-мальчику и от неё. Аверы, ожидая визу, два дня были в Каменке.

Потом поехали к Ваньке, там гвоздем программы был Сяся Итов, который заметно вырос и очень полюбил дядю Сясю, не слазил с его рук, постоянно звал с собой поиграть, Ванька аж взревновал:

-Я твой папка или как?

-Папаська, дя, - кивал Санька, - Сяся дядя ёсий, любу тозе. -Синхронисты вон, только папу Ваню и любили, а этот, то Гоёк у него, то Сяся-дядя, изменщик какой-то.

Санька пыхтя залазил на высокого папку, цепляясь как маленькая обезьянка и изо всех сил обнимал, успокаивая сердитого Ваньку, гладил ладошкой по лицу и приговаривал с интонациями бабы Оли:

-И седись, любу, любу!

Ванька хитро подмигивал и притворно ворчал, бережно удерживая свое маленькое сокровище.

Саша же получал искреннее наслаждение общаясь с малышом:

-Алюнь, может наша юная жена внучка быстро родит, такие они славные, маленькие.

-Сама, Саш, лужей растекаюсь от маленького Чертова. Такой ласковый игручий котеночек!

Получили визы и поехали в Польшу, в Варшаву прибывали в 12 дня по Москве, в 10 по-местному времени, там их уже должны были встретить.

Все волновались на границе, но и белорусские, и польские пограничники, услышав ответ на свой вопрос:-Цель поездки? - Посещение могилы погибшего в 1944 году дяди,- уважительно кивали и желали счастливого пути и успеха.

На вокзале немного в отдалении стоял мужчина среднего роста и пожилая женщина с большим плакатом "Аверченко". Подошли, познакомились, оказалось, что пожилая женщина - Анелия, долгое время работала в Москве, при социализме, прекрасно знала русский язык и, узнав от Збигнева, что он повезет русских в Макув, напросилась с ним, поясняя, что русским будет проще с двумя помощниками. Збигнев пригласил в микроавтобус, и поехали по Польше, по пути остановились в небольшом уютном кафе, пообедать. Услышав русскую речь, к ним подошел хозяин кафе. Узнав, что едут к погибшему жолнежу, погрустнел и на ломаном языке пояснил, что "его татку быв в Войске Польском, пришев многоранен и быстро умер, от болезней". Притащил бутылку вина с чудным названием 'Яржебяк', оказавшимся рябиновой настойкой, разлил по рюмкам, сказав: "Проше пане, помьянем всех!" - встав и склонив головы, помолчали, а потом выпили до дна. Ладислав проводил их до машины и долго махал вслед.

Макув-Мазовецки, маленький городишко, чистенький, уютненький с неспешной жизнью понравился. Заехали в гостиницу, быстро заселившись пошли на выход, спросив у портье, где можно купить цветы. Удивило отношение местных поляков, все приветливо улыбались им, а сидевшие возле цветочного магазинчика в небольшом скверике, старушки на лавочках, узнав, что вот эти русские приехали к недавно найденному жолнежу, взволнованно и шумно заговорили меж собой. Анелия перевела, что жители очень рады за погибшего, и многие помнят оккупацию и как их освобождали русские.

Пока общались с поляками, подошли женщина и мужчина в возрасте, представители местной гмины-администрации, которые знали где находится братская могила погибших и перезахороненных воинов из Ружана, номер 457. Видя, что русские взволнованы, а самый пожилой из них и женщина едва сдерживают слезы, поехали на кладбище.

При входе на него, увидели впереди прямо по неширокой асфальтированной дороге возвышается высокий, уходящий в небо обелиск, а на подходе к нему сбоку по обеим сторонам за скульптурной фигурой советского солдата с автоматом стоят гражданские... и солдаты закрывают их собой. Аккуратно подстриженные кустики и разросшиеся деревья, скошенная трава, а по обеим сторонам плиты и небольшие бетонные столбики с номерами.

Сначала подошли к центральному памятнику, положили цветы, поклонились, помолчали, потом работники гмины повели их к могилке Филиппа.

Дядя Ваня, едва подошли к столбику с номером 457, встал на колени и, не утирая слез, сказал:

-Здравствуй, братка! Вот я приехав к тябе! Этта ж мячта нашего с тобой батька была увсягда, узнать где ты загинув. Я твой младшой - Иван, родився посля войны, от ты тяперь узнав, што мы о тябе увсягда помним, батька наш горявал за тябе. Ён долгую жизнь прожив, на девяносто сядмом годе ушев. Я... братка... я шчастлив, што до тябе приехав. От я землицы тябе привез родной и племяши твои,-Мишки нашего няпутняго детки, со мною, это они тябе нашли, а и славные, скажу тябе, детки у няго выросли, от унука твояго двоюродного як тябе назвали, от рядом стоит тоже Хвилипп.

Алька плакала уткнувшись в Аверову грудь, мужики еле сдерживались, Минька обнял тоже плачущего Филиппа... А дядь Ваня все говорил с браткой... Рассказывал про родственников, что "усе прислали яму поклон", потом всхлипнув, сказал:

-Прости мяне, братка, я чагось расклеился, нямного вон посижу, а с тобой от Мишкины детки гаворить будуть!! - женщина из администрации, тоже хлюпая носом, повела дядю к скамеечке.

-Мы так рады, дядюшка что нашли тебя, пусть твоего имени и нет на табличке. Но мы точно знаем, -всхлипывая и сморкаясь говорила Алька, - что дед наш - твой батька, радуется, что ты нашевся. У нас был такой замечательный дед Панас, мы все его сильно любим, и мы очень счастливы, что приехали к тебе, и у дядь Вани, и у нас есть точные копии тебя и деда, жива Цветковская порода. Спасибо вам, родные наши, всем, кто здесь лежит, - поверьте, вас помнят в каждой семье и плачут, и гордятся вами! - она низко поклонилась во все стороны.

Потом все долго сидели прямо на траве возле 'своей' могилки, молчали, у всех на душе была такая щемящая грусть, и какие слова можно было еще сказать, кроме тех, 'что уважаем, помним, гордимся и горюем!'

Уходили с кладбища нехотя, но переволновавшемуся дядь Ване надо было полежать. Филюнька делал наброски в альбоме, Минька фотографировал все именные могилки, положили цветы, разровняли рассыпанную, родную для Филиппа, землицу и, отправив дядюшку на машине, сами пошли пешком. Городок, смотрящийся в реку Ожиц, очень понравился - теперь-то они его внимательно рассматривали. А жители городка уже знали, что приехали русские, и почти все встречающиеся поляки уважительно здоровались с ними. Вечером в ресторане к ним подходили люди разных возрастов, и Анелия переводила их слова, было очень приятно, что поляки помнят, кто их освободил. И все три дня, что были в Макуве, каждый день ходили к дядюшке, прощались как с живым, на выходе все шестеро низко-низко поклонились погибшим.

Оставшиеся полтора дня бродили по Варшаве. На Замковой площади любовались на восстановленный Королевский замок, долго бродили по Старому городу, вышли к другой площади - Рынок. В кафешке на площади попили кофе и отведали местной выпечки, полюбовались на какие-то игрушечные домики, послушали уличных музыкантов, купили сувениры. Филюшка надолго завис около уличных художников. Один из них, заметив неприкрытый интерес мальчика, что-то спросил по-польски, а потом видя, что его не поняли, молча протянул мальчику лист бумаги и карандаш. И младшенький Авер не подвел - несколькими штрихами он набросал знаменитый дом подо львом. Подоспевшая Анелия - отводила подуставшего Ивана в гостиницу - шустро заговорила с художником, он цокая языком, говорил:

-Мальчик очень талантлив. У него цепкий глаз и из него получится хороший художник.

Сразу не отпустил их, заставил Филиппа подписать эскиз, подарил ему одну из своих акварелей с дарственной надписью, уважительно пожал руки родителям, еще раз повторив, что у мальчика несомненно талант. Филюня расцвел, а Аверы призадумались.

Затем были королевские сады Лазенковсковского парка, очаровавшие всех, великолепный Дворец на воде, гуляющие повсюду павлины, белочки, выпрашивающие орехи, красивые цветы, озерца, фонтаны, и, конечно же, оранжерея... Впечатлений было море. Вечером сходили посмотреть на Варшаву со сталинской высотки, с высоты птичьего полета открывался шикарный вид на город, дух захватывало, потом посидели немного в небольшом уютном баре, а утром, распрощавшись с Анелией и Збигневом, с которыми подружились за эти пять дней, те железно пообещали приехать в Россию в гости к ним, поехали домой.

Тонковы собрались Игорёшку отдать в подготовительный класс, но дедуня Иван Петрович при мальчишке на них поругался и велел попробовать в первый класс записаться. Посоветовал стокакую-то школу, и поехали папка, мама и Игорь в эту школу. Им сказали обождать, Игорёшке стало скучно, он пошел во двор, где никого не было, прошелся туда-сюда и почти за углом увидел большую дырку на дороге. Походив, посмотрев, нашел картонку, нагребая на неё мелкие камушки, набросанные неподалеку, засыпал ямку и начал обломком кирпича утрамбовывать их.

-Что это ты, мальчик, делаешь? - из-за угла вышла такая красивая баушка.

-Не видишь? Дырку заделываю вот.

-Зачем?

-Не, ты чё тупишь, вот навернется кто из-за угла выбегая, коленку разобьет или там нос. Слезы-сопли, а тута все уже заделато. Чёт хозяин школы не смотрит.

-А ты чей такой хозяйственный будешь?

-Я-то? Теперь вот Тонков Игорь Михайлович, - с важностью выдал Игорек.

-Почему - теперь?

-Чё, и вправду хочешь узнать?

-А почему нет? Пойдем, вон, на лавочке под березкой присядем, и ты мне все расскажешь?

-Все не получится, - вздохнул ребенок, - время не хватит, щяс директор придет, на меня посмотрит и каак скажет... а не нужен нам такой ученик.

-Почему ты так думаешь? - удивилась баушка.

-Ну я же мало чё знаю, ну буквы, вот, читать Соня научила, щитаю до ста, а говорю вот совсем непрально. Вот с тобой лесли по пральному надо на Вы говорить, но ты такая... ну, добрая и не вредная, вот я и по-простому. А щяс вспомнил, как надо, не обижаешься ли?

-Нет, так про Тонкова поясни?

-А клятву дашь?

-Это какую - землю что ли есть заставишь?

-Не, другую, страшную - лесли я проболтаюся, пусть у меня выпадут все зубы, и нечем будет жувать.

Баушка засмеялась, и повторила клятву.

-Ну я был просто Лигар, с Муркой вона жили мы в подвале, а папка нас нечаянно нашел и к себе домой притащил, мама Алина тогда сильно плакала. А потом меня они себе оставили, там тетеньки строгие сильно много спрашивали, про Ирку тоже, а потом сказали, что можно меня Тонковым отдать. Вот я и стал Тонковым, и Мурка моя тоже Тонкова. Знаешь какие у меня теперь папка и мама, и Соня? Папка, он такой сильный, десатник был, я вот выучуся, лесли мозгов хватит, тоже как он стану. А мама Алина, она ещё красивше папки, она такая, знаешь, такая добрая-добрая, сыночком меня зовет и всякие вкусные печеньки стряпает. А я, прочим, шарлотку умею, сам уже. У меня память, знаешь, какая, папка говорит, уни... уни...

- Уникальная?

-Во, такая, я стихтваренья враз запоминаю.

-Правда? Ну-ка: У лукоморья дуб зеленый, - начала баушка, но Лигар её перебил:

-Ха! Златая цепь на дубе том... - и встав с лавочки, четко, с выражением прочитал весь отрывок.

-Действительно, память хорошая. А учиться-то будешь?

- Чё спрашиваешь, я же тебе сказал, что хочу как папка быть, только вот... - он замялся. - Мне бы училку вот такую как ты.

-Это почему же?

-А не люблю молодых, Пашка говорил, молодые все свистушки, а мне надо серьезную.

-Ну, пойдем в школу, посмотрим, что можно сделать для тебя, Игорь Михайлович Тонков.

Игорек, увлекшись беседой с баушкой, не видел, как из окна за ним наблюдали родители, которые было рванулись прервать их беседу, но увидевшая раньше дежурная учительница остановила, пояснив,что эта женщина и есть директор, и пусть они пообщаются.

Игорек, как истинный джентльмен, подал баушке руку:

-Пошли!

-Ох, ты еще и руку подавать умеешь, а что ж ты такой худой?

-Ты чё? - вылупился на неё Игорёшка. - Я щас уже совсем хороший - был-то полный шкилет, а руки папка называл птичьи лапки, щяс вона мускулы завелися, ты не думай, я сильный. И ещё, эта, я вот давно так подумал, ну папка, конешно, нет, а на маму я совсем похож, вот ты щяс сама посмотришь.

Так и вошли, Игорек ёще и дверь открыть умудрился.

- Здравствуйте! - хором поздоровались Тонковы, - мы Вас ждем!

- Да, пойдемте ко мне в кабинет, поговорим.

Зашли, баушка представилась:

-Строкова Елена Сергеевна! С вашим мальчиком мы уже познакомились, сейчас мы его немножко поэкзаменуем, но надеюсь, ребенка можно в первый класс оформлять, он сказал ему восемь лет,зачем же год терять, с его отличной памятью,что очень удивительно, он быстро нагонит сверстников. А то и перегонит.Так, Игорь Михайлович?

- Да!

Пока Игорешку спрашивала такая взрослая, полная, смешная тетенька про всякие цифры и буквы, потом он чего-то совсем детское читал: "Ма-ма мы-ла ра-му", потом стишки всякие повторял, родители чего-то говорили с ба... не, Еленой Сергеевной, которая и оказалась директором.

Тетенька погладила его по голове, потом кивнула Елене Сергеевне и сказала одно слово:

-Возьму!

-Ну вот, Игорь, будешь ты учиться в первом классе, а это твоя учительница - Надежда Ивановна.

-Чё, правда? - Ребенок восторженно подпрыгнул.

Мама покачала головой:

-Ой, извините, я от радости! И эта, Елена Сергеевна, я теперь Вас прально буду называть.

Тонковы пошли на выход, а баушка Елена Сергеевна позвала его взад, ой назад, и потихоньку сказала ему:

-Игорёк, когда никто-никто не слышит, можешь меня на ты называть, но осторожно.

-Чё, правда можно? А давай ты к нам на шарлотку придешь, и мою Мурку увидишь? Давай, пиши телефон, я тебе сам позвоню, когда сможешь-то?

На радостях, на следующий день поехали в "Детский мир" покупать все для школы, Сонька выбирала самое крутое, а Лигар только молча мерил все одежки. Когда же его полностью одетого, даже при галстуке Соня вывела из примерочной - воцарилось молчание, такой славный ребенок, его восторженные глазенки, счастливый и взволнованный вид...

Алина схватила Игорешку и крепко поцеловала:

-Какой ты у нас красивый и важный!

-Правда? Папка?

Папка, опять сглатывая ком в горле, тоже обнял своего мужика:

- Ты у нас самый лучший!

Выбрали рюкзак, всякие письменные принадлежности, Игорёшка сам нес его, не доверяя даже папке. Сонька потащила маму в женский отдел, а Игорёшка, что-то подумав про себя, взял папку за руку:

-Пап, давай вот сюда заглянем!! - потащил его в женскую обувь, провел мимо туфель-кроссовок, дошел до тапочек и остановился. Долго разглядывал, брал то одни, то другие, Тонков удивленно наблюдал за ним, не вмешиваясь. Потом выбрав мягкие без задников, опять повертел их в руках и сказал:

-Размера-то я и не спросил, ну ладно, возьмем побольше, чай нога не выпадет.

-Игорешка, ты кому эти тапочки собрался купить? Маме?

-Не, папка, я же баушк... ой, Елену Сергеевну пригласил на шарлотку-то, вот придет она, а у ней тапки имеются, теплые и красивые. Я же заметил, она долго не стоит, вона на лавочку меня повела, и ходит она как-то тяжело, - ребенок пошаркал по проходу, - вот ножки её и отдохнут в таких тапках, а чё, жалко что-ли?

Мишка порывисто схватил своего мужика и поднял вверх:

-Какой же ты у нас славный!

-Чё, скажешь, хороший?

-Самый лучший. Мы тобой гордимся и все тебя очень любим!!

И мальчишка, его несгибаемый сынок, впервые заплакал.

- Что ты, сыночка, что?

-Я... - всхлипывал ребенок, - я думал, меня только Мурка и любит, ну, мама Алина ещё немножко, а ты, ну, как мужик, уважаешь.

-Сыночек, я безумно рад, что нашел тебя и очень люблю, нисколько не меньше твоей Мурки. Вытирай слезы, ты же мужик.

-Мужик я, мужик, - ребенок не отрывал рук от его шеи.

-Ладно, пошли, - так с ребенком на руках, ранцем на одном плече и пакетом с тапками, его и увидели Алина с Сонькой.

Мама, как орлица, тут же подлетела, вцепившись в Игорька, тревожно разглядывая его заплаканную мордашку, лихорадочно ощупывала его ручки:

-Что, сыночек, что случилось?

- Ничё, я просто, как это, рассопливился, не, не простыл, а когда папка сказал, что вы все меня, как вона, Мурка, любите, ну я и, как девка...

-Глупыш, маленький, мы тебе с первого дня твердим, что ты у нас долгожданный сыночек, как можно тебя не любить?

-Сонь, чё, правда?

Соня фыркнула:

-Чё, как дурак-то? Я вот даже злюсь, что родители тебя больше любят и трясутся над тобой, сто раз тебе что ли говорить, ты мой младший, смешной и любимый братик.

Любимый братик счастливо вздохнул и зажмурился:

-Папка! Поставь меня!

Папка отпустил ребенка и поставил на пол.

-Нагнися, - ребенок подошел к Соньке, та нагнулась, обнял её худенькими руками и громко прошептал: -Я никому кроме Мурки так не говорил, я тоже тебя люблю, только боялся, что вы меня отдадите взад, вот и не говорил.

-Взад, - передразнила Сонька, вытирая рукой его мокрую мордочку, - я за тебя любого загрызу, дурачок маленький!!

-Ага, а сама вона как ругалась, когда я в рубашке запутался - ослом обзывала.

-Это любя. Уроки будем учить, ещё не так обзову, малявка наша белобрысая!

Игорешка, издав индейский клич, подпрыгнул и сказал громко:

-Я вас всех так сильно-сильно люблю, вона, как Мурку!!

Папка как-то нервно засмеялся:

-Ну, если как Мурку, то мы все счастливы. А теперь поехали обмывать покупки, в Кофейню.

На что практичный сынок заворчал:

-Не, ну чё тама сидеть-то, купили всякую вкуснятину и айда к дедуне на дачу. Тама хоть воздух, да и деньгов меньше потратим.

-Экономный ты наш!! - засмеялся папка, поцеловал сынка в щеку и сказал: - Будь по твоему, скажи уже честно, не терпится обновки деду показать?

- Я сегодня хвастаюся, вот.

И дедуне своему, после серьезного рукопожатия - все как у мужиков, вывалил:

-Дед, Иван Петрович, родители и Соня сказали, что я у них самый лучший!

-Я и не сомневался!! - серьезно подтвердил дед, - ты у нас такой один-единственный, мы все тебя любим, вон, и дядь Серега подтвердит! - кивнул он на подходящего Афанасьева.

-Ну, лесли так, пошел я обновки одену и вам покажуся. Дедуня, тама даже галстук как у тебя купили, я сам выбрал.

У дедуни как-то странно заблестели глаза:

-Ну, ты же мой внук, как по-другому?

И уже уходя в комнату, услышал Игорешка странные дедовы слова:

-Ох, Мишка, какой тебе выигрыш выпал, береги!

И папкины слова:

-Всю душу наизнанку вывернул, поверишь, я теперь над ними всеми трясусь.

Как сиял Игорёшка, когда его вертели и восхищались таким взрослым мужиком, а уж дедунин восторг от галстука... Мальчик на минуточку погрустнел:

-Вот, жалко Пашка не видит, он бы точно сказал:'Клево! Молодец малявка'. Как мне тогда свезло, что меня не загребли, а то я бы вас и не полюбил совсем.

-Игорешка, про облавы мы с тобой забыли, нет такой игры!

-Папка, я помню, чёто вспомнил вот... Дядь Серега, ты мне обещал приемчики показать? Щяс переоденуся и пошли?

А папка обнял маму и выдохнул:

- Ух, хорошо-то как!

Дохтур-ка Лизавета явилась к себе домой только в начале августа, уставшая, измученная долгими переездами, распахнув окна, чтобы выветривался из квартиры нежилой дух, просто рухнула на кровать и отрубилась. Спала бы ещё, но оголодавший организм требовал пищи. С трудом открыв глаза, оглядела свою квартирку:

-Мда, Лизавета Максимовна, пыли слой, можно сказать, вековой, надо бы почаще домой заезжать.

Сварив гречку, заварила давно полюбившуюся траву Иван-чай, поела, взбодрилась и занялась уборкой. Часа через четыре все блестело, и Лизавета, собрав белье, пошла отпариваться-отмокать в городскую баньку, которая была гордостью городка. В баньке долго парилась, поплавала в бассейне, сделала пару масок, сходила на массаж и, чувствуя себя заново родившейся, неспеша двинулась домой, по пути забежав в гастроном, прикупила продуктов, небольшой тортик, бутылку хорошего вина.

Предвкушая уютный вечерок с бокалом винца и просмотром любимых фильмов, очень сильно удивилась, когда к вечеру раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто это мог быть, открыла дверь и ошарашенно замерла от вопля двух глоток:

-Лизка! - орал Левыч.

-Лизавета! - это уже Вишняков.

- Вы???? Вы откуда свалились, папеньки?

-С неба, Лизка, с неба, на вертолёте блин, прилетели.

-Ой, что это я? Проходите, проходите!

За этими двумя стоял ещё третий мужик средних лет, "ну, мало ли, кто с ними прилетел, раз пришел, не выгонять же" - подумала Лиза. Мужики зашли, и в её квартирке стало тесно, Левыч рванул на кухню, таща какие-то огромные челночные сумки:

-Федорыч!! Точно! - заорал он нахально открыв и проверив холодильник, - тортик, йогурты, сырки... ты прям бабка-угадка, ни хрена у неё нету пожрать, во как знали, с собой захватили!

-Э-э, не наезжай, я только вчера явилась, ещё ничего толком не успела.

-Лиза, - как-то напряженно сказал Вишняков, - знакомься, это Андрей..Сергеевич.

Этот Андрей протянул ей руку:

-Очень рад!

-Чему, интересно? - ухмыльнулась Лиза, протягивая ему руку, и как-то мельком взглянув на его протянутую ладонь, зависла... это была точная копия её руки, только в мужском варианте, не узнать точь в точь её искривленный мизинец было невозможно.

-Таак, - протянула она, - явление блудного папеньки, как я понимаю? И что? Осчастливленная дочка рыдает на груди новоявленного отца?

И тут резко, как он орал на нерадивых пациентов, заорал Вишняков.

-Ты почему так себя ведешь, девчонка? Кто тебе дал право очернять человека, не зная о нем ничего абсолютно? Ты мне ещё пальцы веером загни, нахалка.

Лиза оторопела:

-Федорыч? Ты чего?

-Ведешь себя мерзко, вот чего!!

-И правда, Лиз, ты, вон, как в сказках - сначала напои, накорми, выслушай, а потом уже ярлыки вешай. Какая ты стала нетерпимая, так нельзя - всех от себя отвадишь, - пожурил Лёва.

-Все, все, угомонитесь, извините... Андрей Сергеевич!

Тот печально улыбнулся:

-Иного и не ожидал, такая же, как и я в молодости, нетерпимая!!

Лева шустро собрал на стол, немного посидели, мужики рванули в баньку:

-В твоем душе не развернешься, а хочется косточки пропарить, целый день в твою тундру добирались, только вот на оленях и не поездили.

-Лиза, нам бы поговорить? - попросил ещё один папашка.

Та вздохнула:

-Да, конечно, оставайтесь.

Посидели молча.

-Лиза, я уже много знаю о тебе из рассказов Виктора Федоровича, Левки и других.

-Обо всем просветили? - как-то резко завелась Лиза, - и про мою, так называемую, 'неземную любовь' поведали? Да что вы все знаете о той боли и обиде, когда тебя просто-напросто используют, предают и продают ни за что?

У неё как-то враз отказали тормоза, и она, наступая на своего родного папашку, кричала ему в лицо:

-Ты, папочка, где ты был, когда мамка умерла? Ладно, у меня бабуля была тогда, а вот когда меня за три тысячи долларов хотели через четверых пропустить, ты где был? А ща явился весь белый и пушистый?Да на хрена ты мне сдался? - она кричала, не замечая, что злые слезы сами льются из глаз. - Что молчишь, или я тебе тоже вдруг нужна стала для каких-то махинаций?

Андрей резко ухватил её за плечи и сильно прижал к своей груди:

-Девочка моя!

Лиза сначала вырывалась, а потом горько-горько разрыдалась, впервые с похорон бабули. Андрей потихоньку присел на диван, посадил свою такую обиженную, рыдающую девочку на колени и, крепко обняв, стал укачивать как маленького ребенка, говоря:

-Поплачь, девочка, поплачь, а потом уже и поговорим как следует.

Лиза, прорыдавшись, притихла, с удивлением осознавая, что ей как-то тепло и уютно в объятьях этого, по сути, чужого мужика. Прерывисто вздохнув, сказала:

- Отпусти, сама не ожидала такого срыва, пойду умоюсь!

Умылась, причесалась, пошла в комнату:

-Извини за истерику. Копилось долго, ещё с бабулиного ухода.

-Знаю, - он похлопал по дивану возле себя, - сядь, пожалуйста, рядом, это такое необычное чувство - обнять свою дочку.

-А то у тебя детей больше нет? - буркнула Лиза, поколебавшись, все-таки присела рядом.

Он неожиданно крепко обнял её за плечи и притянул к себе:

-Нет, я и женат-то не был.

-Что так, импотент, что ли?

- Да как бы нет, - улыбнулся Андрей. - Просто, после отсидки написал в Мухино, ответили, что Вера... умерла, а про тебя я и не знал, и не ведал, вот... а как-то желаннее твоей матери и не попалось никого. А вот на старости лет магнитом на родину потянуло, приехал, а тут Лева фото рук твоих подсунул, я его чуть не удушил, каюсь, а потом... много чего было, можно я тебя хоть разок дочкой назову?

Лиза хмыкнула:

- Где три папани, там и четвертый, куда вас, старых, неприкаянных, деть? Левыч если только женится.

-Дочка, не переживай. Все твои обидчики получили свое, кроме этой Евдокии Рудольфовны.

-Какой такой Евдокии? - удивилась Лиза.

-Ну этой, Виолетты Петровны, надо же ребенка так назвать? Её я оставил,так сказать, на закуску. Как ты решишь, так и сделаю.

-А с этими козлами что? Дрозд вкратце рассказал про всех четверых. Лиза задумалась, потом сказала:

-Знаешь, я так долго вынашивала планы мести, все вначале прикидывала, как я их прищучу, в отпуске вот хотела каку сделать, а сейчас ничего в душе не осталось, пустота, рада за Кулькова, хоть один сволочью не оказался. А эта.... Она как бы уже наказана, смотри сам - если подлости продолжает делать, то проучить надо, а если хоть немного поняла, то пусть себе прожигает свою жизнь. Спасибо тебе, мне теперь намного легче жить станет...

-Вот и хорошо, ненависть, она душу здорово выжигает, а тебе ещё жить и гнездо вить!

-Кому я нужна такая, перековерканная?

-Не скажи, человек - если он действительно таковым является, в любой ситуации им и останется. Как бы его жизнь не ломала, если дерьмо - то да, там ловить нечего. Мы пока вертолет ждали с местными разговорились, уж не понял то ли манси, то ли ханты. Знаешь, как они оживились, узнав, что мы к дохтур-ке Лизавете летим, а когда Левка сказал, что я твой отец... они мне все руку жали и обнимали, радуясь как дети, а уж как тут тебя ценят и уважают!! Правда, взолновались, не хочу ли я тебя отсюда увезти? Не скажешь же им, что я до дрожи в коленках боюсь, боюсь, что дочь меня не примет.

-Чего уж, ты это... такой какой-то уютный.

-Родная кровь, наверное, сказывается, - засмеялся Андрей. - Я тоже под боком как котенка уютного чувствую. Доченька, родненькая моя, я так счастлив!! Ты когда-нибудь видела как северная река вскрывается по весне?

-Приходилось, впечатляюще.

-Так вот у меня сейчас в душе, оледеневшей - как многие считают, да и сам я так думал, вот вскрылась такая река и лед пошел. Я как столетие с плеч скинул, хочется жеребенком скакать! - Он чмокнул её в макушку. - Тебя за мизинцы не дразнили?

-Они у меня только к школе стали заметные, так как-то не очень, может, оттого, что я такая упитанная была, а потом вытянулась похудела и мизинцы стали заметны, но они мне не мешают, иногда наоборот- вместо крючка использую, - засмеялась дочка, и от её смеха Дрозду стало светлее.

Ввалились распаренные, довольные мужики, увидев отца с дочкой, сидящих в обнимку, возликовали:

-Это дело надо обмыть! Змей ты, Митень, ох и хитрущщий, как ловко все провернул, и мы-то посмотрели своими глазами что и как у неё. Её вон даже в бане мужики хвалят - "наша дохтур-ка самая лучшая на всю тундру!"

Три дня, проведенные рядом, много дали и отцу и дочке - они старались надолго не разлучаться. Разве что Митень посетил администрацию города, долго разговаривал с главой и его замом -договорились, что прилетят представители Дрозда. Намечалось заключение взаимовыгодных договоров и совместная работа на благо своих маленьких городков.

-Ну ты, Митень, даешь, - восхищался Лёва, - сразу быка за рога. Вот, не свяжись тогда с подпольными дельцами, сейчас бы уже где-нить в Москве большими делами заправлял.

-Пониже, оно, сам знаешь, пожиже и поспокойнее. Кто знает, не будь срока, что из меня вышло бы, может такой же Михнев-скотина жадная? А так - знаю цену и куску хлеба, и сухарю, и сверхнавороченному джипу, и поверь, иной раз сухарь - он дороже. Мне на свое прожитво денег хватит, и дочке с внуками тоже, а заводы-пароходы... Пусть другие хапают.

-Лизонька, может ты все-таки задумаешься про внука-внучку? Я столько пропустил в своей и твоей жизни, а так мечтаю подержать маленький сверточек, увидеть все первое: улыбку, зубки, шажочки, слова... Вот приедешь в отпуск, может, среди моих орлов кого приглядишь?

-Что вы все "ребенок-ребенок"... вероятность его зачатия даже - под вопросом.

-Так и надо попробовать, мы же не заставляем тебя со всеми. А вот понравится какой - тогда да, пусть даже как биологический... поставщик хмм, мужских клеток. А уж как хорошо будет и мне, и Федорычу, два деда - один врач, средняя полоса, климат подходящий. Опять же блага цивилизации -больницы, детский сад, школы - все под боком.

-Пап, ты прям, птица-говорун, коварный.

-Лизонька, видели б меня колымчане-друзья, ни в жизнь бы не поверили, что я столько говорю, привыкли меня другим считать, молчуном. "Одиночка" меня там звали.

-Папка, - хитро поглядывала на него дочка, - ты не прибедняйся, вон как на тебя у нас женщины всех возрастов посматривают. Может, ещё и женишься.

- Хмм, видишь ли, пока, как сейчас говорят - букетно-конфетный период, и мы, и вы - все такие великолепные, именно то, что надо, а начинается быт - и понеслось. Я человек не бедный, более чем уверен, что привлекаю не за душевные качества, а за, извини, кошелек. А внучек - это же море любви, обожания, причем, обоюдного, это ж непередаваемое счастье... - Дрозд даже зажмурился.

-Самое смешное, - задумчиво сказала Лиза, - что я за всего три дня сама к тебе прикипела, что со мной никогда не случалось, странно так.

- Доченька, у нас с тобой родная кровь всем заправляет, я так рад, что ты меня приняла, мне сейчас, наверное, как говорится, горы по плечу, я ни одним словом не преувеличиваю свое теперешнее состояние. Привык, как говорится, за базар отвечать, было много времени, аж восемь лет, понять все и много чему научиться. Смотрю вот на тебя, и вижу себя молодого, дерзкого, как в Маугли говорят:'ты и я - одной крови'.

Расставались с грустью, но Лиза твердо пообещала, после осенней проверки своих ребят и зверят прилететь к отцу. Уже в вертолете Левка сказал:

-Митень, ты, это, свою домработницу меняй. Лизавета её вмиг выкинет, уж больно она у тебя стервозная дамочка.

-Ты прав, поменяю, вы с Федорычем никого не присоветуете?

-Подумаем.

А ребята-северяне заметили, что дохтур-ка как-то изменилась - стала много мягче, слух пошел, что влюбилась, и в своем самом беспокойном стойбище её спросили про свадьбу. Она недоуменно вскинула брови, тогда самая пожилая мансийка выдала ей про слух. Лиза посмеялась и пояснила, что впервые увидела своего отца, который не знал, что она есть, а узнав - тут же прилетел и оказался очень неплохим человеком, вот она и радуется.

-Оно конешно, батька - хорошо, но вижу я, любовь у тебя на подходе. Сильная.

- Да ладно, бабуль, какая может быть любовь у меня?

-Большая!! - припечатала бабуля.

Лиза только усмехнулась, что взять со старого человека.

Август для всех пролетел очень быстро, Лиза, одевшись по-зимнему, моталась по тундре.

Минька прилетел на работу, с удивлением узнав, что внезапно уволился Антон. Тот поехал домой в отпуск, встретил девушку своей мечты и решил остаться на родной кубанской земле.

Мужик Тонков собрался в первый класс, волновались все, кроме него, он сказал своей любимой Мурке: -Я учиться буду, ты тута.... ой, забыл, тут - веди себя хорошо, с пузом своим не прыгай, а то котенков растрясешь, и будут совсем больные.

-Игорешка, с чего ты так решил? - удивилась Алина.

-Смотрел фильм, беременная прыгала с высоты, а потома в больницу попала, а эта дурочка тоже прыгает. И какая из неё мамка будет? - по-старушечьи вздохнул ребенок.

Мишка и Алина поговорили с ним, попросили никому не рассказывать, что жил в подвале, ребенок дотошно выспросил почему, поразмышлял и сказал:

-Не буду, а пусть только кто заедаться будет, приёмчики-то знаю, враз в зубы дам.

-В зубы-это в последнюю очередь! - серьёзно сказал Тонков. - Надо стараться мирно поговорить.

-Научишь?

-Да ты и так уже умеешь хорошо говорить, но конечно же, будем все непростые ситуации дома разбирать.

- Железно! - подтвердил ребенок. - Пап, мне много спичков надо.

-Что поджигать хочешь?

-Да не, я из них такой домик складу, хочу бауш... Елене Сергевне то исть, подарить. Пап, а чё у меня совсем-совсем баушек нету? Только дедуни, Иван Петровича, жена и все?

-К сожалению, - развел руками папка.

-Ладно, может ещё и найдется какая, нечаянно, как дедуня ?

Папка принес много "спичков", и ребенок весь вечер пыхтел выкладывал-перекладывал спички и сложил-таки домик с башенкой.

- Здорово, Игорёшка, молодец!

-Это меня пацаны тама научили, когда зимой холодно было, все в подвале сидели, вот я и с ними складывал всякие фигурки.

Утром Тонковы собирались первый раз в первый класс. Ребенок - красивый, торжественный, нес в руках коробочку со своим подарком, папка два букета, а мама и Сонька, такие красивые-красивые, сестрица отпросилась у своей училки проводить братика в школу - шли рядышком с ним.

-Видишь, сын, даже погода радуется, что ты в школу пошел!!

День в самом деле выдался изумительный - сухо, тепло, безветренно. Зоркий Игорек быстрее всех углядел свою училку:

-Пап, мам, вон Надежда Иванна стоит, пошли туда.

-Игорь Михайлович! - Окликнула его тоже нарядная Елена Сергеевна.

- Здрассти!

-Я тебя поздравляю, надеюсь, ты будешь хорошо учиться и радовать всех нас.

-Я постараюся, постарюсь, я тута.. тут, вам подарочек сделал. Чё цветы? Они ведь завянут, а эта постоит. - Он протянул ей коробочку.

-Спасибо, Игорь, я очень тронута, беги к своей учительнице.

Первый 'А' класс волновался, и стояли все как-то неровно. Игорёшка посмотрел-посмотрел на это безобразие и потихоньку пошел вдоль строя, поправляя ребятишек и приговаривая:

-Надо ровненько встать, мы ж теперь ученики.

Ребятишки подравнялись, Надежда Ивановна сильно так улыбалась, а Игорёшка ещё раз удивил её. Подошел к самой маленькой по росту девчушке и спросил:

-Ты чё такая кнопка?

-Сам дурак! - ответила сердито кнопка.

-Чё лаешься? Я наоборот тебя всегда защитю... защищу, мужик же я. Звать-то тебя как?

-Галя Птицына.

-А я - Игорёшка Тонков, у меня Мурка есть, вот, скоро котенки будут.

Прозвенел звонок и ребятишки притихли, выслушали речь директора, потом пошли по классам. Надежда Иванна велела встать по двое и взяться за руки, детки перемешались. Игорек, видя такой беспорядок, сказал Гале:

-Кнопка, меня обожди, я щяс! - шустро начал помогать училке, и через несколько минуток первый 'А' пошел в свой класс. Игорешка серьезный до невозможности вел свою маленькую подружку и естественно сел за одну парту с ней. А прозвище 'Кнопка' так и шагало вместе с Галей все одиннадцать классов.

В кабинете директора Елена Сергеевна аккуратно достала подарок Игоря Михайловича, полюбовалсь и поставила на видное место, пояснив сидевшей возле нее завучу:

- Это очень дорогой для меня подарок, и сделал его светлый и, - она сильно засмеялась,- очень хозяйственный первоклашка.

-Это не тот ли, что детишек заставил подравняться? - тоже заулыбалась завуч. - Приметный мужичок.

-Он мне летом замечание сделал за ту дырку возле угла, что только в последние дни закрыли асфальтом, камешки туда засыпал и утрамбовал, говоря при этом "Куда хозяин смотрит?". -Ну, значит, нам повезло, особенно Надежде Ивановне.

А Филюшка Аверченко неожиданно для себя стал 'героем дня' сначала в школе, а потом и в городе .И виной всему было сочинение "Как я провел лето?" Четвертоклассник написал про поездку в Польшу. Учительница русского языка, прочитав его сочинение, пошла к директору:

-Юрий Васильевич, это надо опубликовать в газете. Это просто необходимо, чтобы о таком знало как можно больше народу.

Директор, родившийся через десять лет после войны, раза три перечитал сочинение.

-Да, такое надо знать.

И завертелось... через два дня к Саше пришел редактор районной газеты с просьбой разрешить напечатать сочинение сына в газете, а узнав, что есть ещё и зарисовки из Макув-Мазовецки, не отстал. Аверы, посоветовавшись, разрешили, не столько из-за сына, сколько из-за памяти, ведь почти в каждой семье были фронтовики или труженики тыла. Газета вышла со статьей, в которой было небольшое интервью с Аверами, сочинение Филюньки и две зарисовки. На одной дядя Иван, стоящий на коленях перед столбиком с номером и звездочкой на верхушке, а на второй - общий вид кладбища погибших. И был в редакцию шквал звонков и откликов, через неделю эту статью перепечатала областная газета. Затем там же была создана рубрика "Наша Победа", которая имела огромный успех. Писали многие, кто-то интересовался, как найти своих родственников, кто-то благодарил, писали и фронтовики, - статья никого не оставила равнодушным. А Филюнькиными рисунками заинтересовались в художественной школе Екатеринбурга, пришло приглашение посетить её.

Вместо Антона приехал мужик лет сорока, с каким-то неприятным взглядом, казалось у него внутри что-то липкое, после общения с ним Миньке всегда хотелось тщательно промыть руки с мылом. Никитич тоже насторожился после первого же разговора с ним и произвел перестановки, оставив этого новенького, "просто Валерка Зубов" работать на подхвате, типа подай-принеси. Тот было вякнул, что его в кадрах заверили, будет работать по специальности.

-Вот и иди в кадры. А здесь не Подмосковье, где все стабильно, а тундра с её непредсказуемой погодой! Не устраивает - вон в трех километрах буровая, там частенько сейчас наезжают машины -вперед.

Тот промолчал, но как-то хищно оскалился.

-Милок, я за двадцать пять работы здесь видел-перевидел всякого.

-Да что ты, Никитич? Я же ничего.

-Иван!

-Что - Иван?

- Для тебя - Иван Никитич, а чтобы меня назвать Никитичем, надо пуд соли съесть сначала.

Минька старался разговаривать с ним по минимуму, каким-то шестым чувством не доверяя этому скользкому мужику. Ребята тоже не особо общались с ним, да и о чем можно говорить, когда устав как собаки, после напряженных смен, поев, все заваливались спать. Короткие дни и начавшиеся снегопады не добавляли веселья, видимость-то была минимальная, вот и отсыпались про запас. В начале октября заявилась дохтурка - навестить своего папаню перед отпуском.

Лиза, как всегда, проверила кухню, душевые, осмотрела работяг на предмет болезней, проверила жилые комнаты. У Миньки в комнате задержалась, рассматривая фото коллаж на стене .

На одной - самой большой, как она поняла, запечатлена вся его семья: очень похожие меж собой Миша, седой мужчина - точно, отец и кареглазая девушка, явно сестра, светленький голубоглазый пацаненок лет десяти и смеющаяся женщина с озорным взглядом, явно мамуля, удивительно похожая на Мишу улыбкой. На другой подросток Миша бережно обнимал старенького дедулю, и оба счастливо улыбались в объектив. Еще была запечатлена счастливая сестричка в свадебном платье в окружении большого количества веселых людей.

И немного в отдалении фото: стоящие у небольшого столбика - явно солдатской могилки, звездочка сверху, и номер на столбике 457 - какие-то строгие Миша, его отец, заплаканная мамуля, серьезный младший братик и расстроенный пожилой мужчина, удивительно похожий на дедулю с другой фотографии. Лиза пошла на выход, отмечая про себя, что вот в этой комнате все в идеальном порядке, и делая пометку, спросить про так заинтересовавшее её последнее фото при случае.

Вечером свободные от смены собрались в столовке. Атмосфера была как всегда теплая, домашняя. Только Лиза несколько раз ловила какой-то липкий взгляд новенького, увидев, что она смотрит на него, тот мгновенно отводил глаза. Но Лиза все равно насторожилась, ей, привыкшей к открытым взглядам всех своих знакомых северян и работяг, было неприятно. Никитич, старый хитрый лис, тоже заметил эти взгляды и, выйдя вслед за Валеркой как бы покурить, предупредил:

-Если лапы протянешь - отстрелю яйца сразу.

-Такого и в мыслях нету!

-Я сказал!

Долго сидеть не стали. Лиза, утомленная долгим перегоном, быстро пошла спать. Утром все было как обычно, кто на смену, кто со смены... быстро поев, разбежались. Возле Лизы как всегда ошивался Олег, рассказывая что-то смешное, безбожно привирая. Минька и Вовка спали, Никитич был в диспетчерской. Подсобный разгребал снег от домика до диспетчерской.

Олег хлопнул себя по лбу:

-Лизавета, я с тобой про всё забываю, Никитич велел лампочки запасные принести, я ща мухой!

Он убежал, а Лиза, занятая выпечкой блинов, не услышала как Валерка потихоньку зашел на кухню, и вздрогнула, услышав возле уха вкрадчивый голос:

-Ну что, милая, развлечемся, пока никого нет?

-С чего бы это? -не оборачиваясь и внутреннее напрягаясь, спросила спокойно Лиза.

-Ну, не прикидывайся глупенькой. По всей тундре, небось, говорят, какая ты жаркая. А ведь ты жаркая, я вижу.

-Слышь, дядя, отвали!

-Цену набиваешь? - Он резко схватил её за плечи и рванул к себе.

У Лизы в руках, по счастью, была только что освобожденная от блинов сковородка, чем она и не замедлила воспользоваться, отмахнувшись. Но расстояние между ними было небольшим, и нужного замаха не получилось, только руку ему обожгла.

Этот гад зашипел:

- Коготки показываешь? Тем слаще будет победа!! - он теснил её в угол, и Лиза с отчаяньем поняла, что эта козлина не отступится. Мужики спят, пушкой не разбудишь, а Олег наверное треплется у Никитича. Отступая в угол, она взмахнула рукой и задела кастрюлю с тестом для блинов. Та с оглущающим грохотом упала, тесто расплылось по полу, что дало пару секунд передыху, Лиза успела схватить большой половник...

А эта мерзкая рожа, усмехаясь, сделал ещё два шага, и Лиза прижалась к стене:

-Вот и поговорим, кошечка!!.

Минька, привыкший спать чутко, резко проснулся от грохота упавшей кастрюли.

-"Олег, блин, безрукий!!" - сонно подумал он и внезапно услышал женский вскрик...

-Почудилось что-ли? Женский крик у нас у мужиков..?? - успел подумать Минька и вспомнил: - Лиза???

Как был в трусах и босиком по холоднющему полу в коридоре рванул в сторону кухни, там этот рубаха-парень прижимал в углу Лизу, приговаривая:

-Все, хватит ломаться, я буду нежным!!

Лиза как-то вывернув руку, вцепилась в его рожу:

-Сучка. Не понимашь по-хорошему, тогда я...

Но тут его резко развернуло от девушки в другую сторону. Минька, не давая ему ни секунды времени, с огромным наслаждением тотчас же врезал по такой похотливой и мерзкой роже.

Зубов отлетел к другой стене, от удара на него посыпалась кухонная утварь.

- Ну, сучёныш!! Молись!! - вскакивая, этот насильник ухватил тесак, каким рубили мясо, и попер на Миньку.

Лиза, съежившись, зажала рот руками... Мишка, безоружный, в одних трусах против озверевшего с тесаком ...

У Миньки же, наоборот, не было страха, столько лет занятий борьбой научили трезво и взвешенно оценивать противника.

-Ну, Мишук, товсь!

Оскалившийся мужик собрался прыгнуть на Миньку, но тут от порога раздался голос Никитича

-Стоять!! - и щелчок взведенного курка.

Насильник замер, медленно повернув голову, увидел стоящего у порога Никитича с двухстволкой в руках, нацеленной ему на промежность.

-Да, что ты, бугор, я же пошутил, проверял, так сказать, боеготовность твоих шестерок!!

-Брось тесак!

-Да я его просто так... - он, оскалившись, попытался бросить тесак в Никитича, тут же прогремел выстрел, пуля проскочила у этого подсобного между ног, он нервно дернулся, бросив тесак. -Да что ты, бугор? С ума сошел?

-Я тебя вчера предупредил-яйца отстрелю, не понял?

-Минька, иди оденься. Простынешь с этим мерзавцем ещё.

- Ребятки, давайте-ка веревкой его свяжем, во избежание эксцессов.

Олег и прибежавший на звук выстрела, сонный Вовка, связали руки и, посадив его на стул, крепко привязали к спинке.

-Вот теперь и поговорим. Лизуня, что?

Лиза, не показывая, как её трясет, не скрывая брезгливости, повторила все слова, сказанные ей этим...

-Развлечься, значит, захотелось?

-А чё, бугор, девка-то таскается по этим узкоглазым, небось, всем дает. А тут завыделывалась, можно подумать, я бы ей и денег предложил, если бы понравилось.. - глумливо начал Зубов и, не закончив фразы, вместе со стулом улетел к противоположной стене:

-Мразь! Лизуня, иди в мою комнату. Мы тут пообщаемся...

-Олег, ну-ка тащи все барахло этого подлюги сюда.

Олег резво рванул за вещами, через пять минут вернулся ошарашенный:

-Никитич. Там это... много чего нашего нашлось, часики потерянные Вовкины, деньги, которые я найти не мог, в конверте, думал - завалились куда, тоже.

-Вытряхивай на хрен все из мешка!

-И нашлось много чего из имущества мужиков. Все привыкли ничего не прятать, у них никогда не было воровства, и ошарашенные мужики, матерясь, забирали свои вещи.

Ввалились верные сопровождающие Лизы мужики-ханты, задержавшиеся на денек у своих родственников:

-О, обезьянки явились, что ж вы подстилку свою оставили одну? - опять начал лить грязь Зубов, но долго ему говорить не пришлось.

Никитич взял ружье и сказал:

-На выход! Вместе со стулом!

Поняв, что его сейчас просто пристрелят, как собаку, Зубов струхнул:

-Э-э, ты чего, сидеть ведь будешь за убийство!

-Убийство ещё доказать надо! Найдут ли тебя, козла, в болотах наших, это ещё бабка надвое сказала. А такую погань терпеть на земле... похоже, ой как много людей перекрестятся и вздохнут с облегчением, узнав, что такая мразь больше не отравляет воздух. Шагай!!

-Э-э-э, да ты не шути!! Я же человек...

-Тварь ты мерзкая, а не человек!!

-Никитич, давай я его до болота доведу, зачем уважаемому человеку руки марать об... - манси Петр, вежливый и немногословный, выдал матерную тираду, - а с меня взятки гладки: моя ничё не видал!!

И тут Зубов взвыл и упал на колени:

-Мужики!! Вы чего, не губите. Я жить хочу!! Пощадите!!

Видя, что на него никто не смотрит и не жалеет, он завыл как зверь

-Сууки, если выберусь, я вас всех на куски порежу, жечь живьем буду!! - он бился головой об пол, выл и орал, на губах запузырилась пена.

-Ай, совсем бешеный зверь, пристрелить нада, - вступил молчавший и недобро смотревший на Зубова, второй Лизин сопровождающий, Иван. - Никитич, нада, однако, пристрелить, заразу нельзя распространять, тундра болеть из-за бешеного будет.

Никитич подумал немного:

-Давайте его в дальнем пустующем ангаре закроем до утра, я сейчас срочное сообщение передам, пусть менты приезжают и разбираются. Наверняка сидел, слова-то оттуда - "бугор, шестерки". Пока пусть без куртки, остынет, прекратит пену пускать, тогда и отдадим, ни хрена, не замерзнет, вон какой горячий.

Зубов услышав про ментов, мигом перестал орать и биться об пол:

-Мужики, отпустите, я уйду и никогда не появлюсь здесь, мужики?

-Похоже, наследил ты где-то сильно, вот отпустим тебя, раз не хочешь с ментами встречаться, а ты нас всех, как и обещал, на кусочки порвешь, такие гниды пока не напакостят, не угомонятся.

Под дулами двух ружей Зубов неохотно, но пошел в ангар, знал, похоже, не понаслышке, как стреляют северные охотники, а шансов перехитрить-убежать не было .

Никитич по срочной связи связался с центральной диспетчерской службой, там пообещали сразу передать его сообщение в милицию.

Лизу же все также трясло, и она никак не могла согреться. Никитич, посмотрев, как она двумя руками пытается удержать кружку с чаем, молча достал заветную фляжку и налил полстакана коньяка.

-Выпей, Лизуня.

-Никитич, да сроду столько не пила?

-Пей, дочка, пей, сколько сможешь, потом пойдем, с мужиками поговорим.

Кашляя, давясь, перхая, Лиза все-таки выпила все, сжевала не ощущая вкуса, краснобокое яблоко, посидела, чувствуя, как понемногу разжимается у неё внутри сжатая пружина...

-Никитич, а что у Миши за фотография, где они возле столбика с номером и звездочкой стоят, к кому-то погибшему ездили?

-А вот сейчас и спросим, пошли-ка.

В столовке уже ничего не напоминал о разыгравшейся драме - все было как всегда, на своих местах. Мужики сидели за общим столом, негромко о чём-то переговариваясь.

Лиза, войдя, сразу с порога спросила:

-Миш, а что это у тебя за фотка, вы к кому-то ездили погибшему?

Никитич за её спиной кивал и жестикулировал.

-Да, это мой двоюродный дед по маме, мы почти шестьдесят лет ничего о нём не знали, только то, что погиб, не дожив до восемнадцати где-то под Варшавой, вот летом мы и съездили к нему. Я сейчас фотографии и рисунки младшего братика принесу.

Принес альбом и стал рассказывать про дядюшку совсем молоденького, точь в точь как на рисунке Филиппа. Мужики, не веря, вглядывались в юное, безусое лицо:

-Да ему тут лет тринадцать всего и дашь, - вздохнул Вовка, - эх, пацаны ,сколько вас тогда полегло!!

Помолчали, вспомнили своих фронтовиков, а потом Минька долго рассказывал про своего безумно любимого деда Панаса, про то как он случайно встретил в их городе фронтового друга, которого вытащил едва живого, и почти сорок лет считал его погибшим, про остальных, оставшихся в живых дедовых однополчан, они же наоборот, думали что дед уже давно умер. Он копировал дедову речь, рассказывал про 'усякую полезную вешчь', про его кирзачи, про его любопытство, золотые руки... Все слушали внимательно, где-то смеялись, где-то умолкали, потом разговорились - у каждого был свой дед или два и хорошие воспоминания, связанные с ними.

-Мой бачка, - сказал молчавший все это время, но внимательно слушавший ребят, Петр, -на фронте снайпер был, сто пятьдесят трех фрицев снял однако, потом, правда, ранило сильно, долго лечился, на фронт больше не взяли, руку отняли. Гордимся, вот восемьдесят лет будет летом.

-Да ты что? - ахнула Лизавета, - твой Николай Васильевич? Такой маленький, худенький?? Ниже меня ростом, хотя я сама метр в прыжке. И надо же...

-Этот худенький знаешь, как умеет маскироваться? Не смотри, что однорукий. Нас в семье семеро, мы в детстве его ни разу не смогли найти, хотя тундра, это не тайга.

Вот так и сидели, пока не затрещал телефон с поста, Никитич, выслушав, поднялся:

-Вы тут поговорите, меня начальство хочет, я быстро.

Ребята тоже притащили фотки, и постепенно разговор оживился. Каждый старался вспомнить что-то смешное из детства, стараясь отвлечь дохтур-ку от неприятных, теперь уже воспоминаний.

Никитича же ждал на связи милицейский. Следователь попросил описать задержанного, поинтересовался особыми приметами. Никитич пожал плечами, потом вспомнил:

-Подождите, у нас один парнишка ему как-то спину тер, спросим сейчас.

Олег сразу сказал, что у Зубова на левой стороне груди выколота голая пышная красотка.

-Так-так, вот куда, оказывается, рванул, мы-то подозревали, что поближе к столице, чтобы затеряться, а он, видишь, как рассудил, так бы отсиделся, глядишь, если бы ума хватило жлобскую натуру не показывать, уж больно он лют на женщин, озабоченный по самое не хочу. Этот Зубов Валерий - будем пробивать кто это - хорошо, если только украл документы, когда хвост прижмут, может и на мокрое пойти. Иван Никитич, у Вас там стрелки есть, понаблюдайте ночью, если что, при попытке к бегству... такая мразь, по нему самая настоящая петля плачет. Поосторожнее, утром мы прилетим с конвоем.

-Такой опасный?

-Более чем! Земцов Владимир, он же Ершов Анатолий, Греков Геннадий, Мильченко Василий - особо опасный преступник, бежал с этапа, подкупив охранника, на его счету много чего. Начинал с мелких краж, был судим пять раз: грабежи, мошенничество, последний раз - убийство. Очень прошу, будьте начеку. Мы завтра вплотную займемся и теми кто его на работу принял, до встречи!!

Никитич не стал ничего говорить при Лизе, видя, как она оживленно беседует с ребятами, а сам незаметно поманил Петра и Ивана за собой на улицу. Кратко передав разговор с ментом, спросил,

-Как, ребята, подежурим ночью?

-Ты, начальник, спи, однако, возле дохтур-ки. А мы посторожим, не переживай, наши глаза шибче видят.   Лиза засыпала улыбаясь, -'какие славные у Никитича ребята... А Миша такой внимательный, и с ним так уютно' - была последняя мысль, уплывающей в сон, девушки.

Никитич же всю ночь вскидывался от каждого шороха, да и кроме Олега, спящего без задних ног, остальные тоже спали, что называется - вполглаза.

Утро наступало как-то нехотя, словно день тоже не хотел видеть мерзкую рожу Зубова-не Зубова. Милиция не подвела - прилетели на своем вертолете в десять утра, с вооруженной охраной, а когда открыли ангар, Зубова там не оказалось. Задняя стенка ангара из нескольких листов железа была скреплена болтами, и как этот зверюга умудрился в полной темноте найти слабо закрученные болты и сумел на морозе их открутить и уйти в тундру в одном только свитере, было неясно.

-Жить как хочет, сволочь, - сплюнул приехавший вместе с охраной следователь, - неужто уйдет опять?

Запросили по рации проводника с собакой, и через пару часов собака привела к небольшому болотцу, из которого торчала уже закаменевшая на морозе кисть руки. Пока подогнали кран, пока натягивали трос, пока накидывали трос на эту руку (что удалось далеко не сразу), пока вытащили, пока составили протокол опознания, уже совсем стемнело.

-Тьфу, гиена мерзкая, как жил, так и сдох! - плевался извазюканный, уставший следователь. - Из-за такой мрази в болото пришлось лезть!!

А Никитич, ещё когда только нашли руку, приметил, как хитро ухмыльнулись Лизины сопровождающие, и поздно вечером, когда все разошлись кто спать, кто на работу - молча пожал мужикам-манси руки. Да и что можно было сказать, мир на одну мерзкую тварь стал чище. Как манси умудрились передать этому... разводной ключ, почему он рванул не в сторону буровой?? Хотя здраво рассудив, Никитич отверг эту идею, уж на буровой-то его точно бы засекли. Почему он выбрал направление к болоту - это теперь он отчитывался там за все, перед Всевышним.

Петр, ответив на рукопожатие, пожал плечами:

-Такой шакал и сдох по-шакальи. Гниль на севере не выживает!

Через пару дней выяснилось, что Зубову помогла попасть к ним на работу весьма любвеобильная дама из кадров, хотя несмотря на некоторую похожесть настоящего Зубова и этого, многоименного, на фото в паспорте определить, что люди разные, можно было невооруженным взглядом. Установили также, что настоящий Зубов приехал сюда подзаработать и действительно имел диплом специалиста, но найти его пока не смогли.

-Скорее всего, весной вытает, - грустно заметил следователь.

Лизавета сердечно распрощалась со всеми ребятами, долго благодарила Миньку, тот пожал плечами:

-Любой бы так наверное сделал ,женщин обижать нельзя, наоборот, детей и женщин всегда надо оберегать. У меня батин пример перед глазами.&n -Хороший, видимо, у тебя батя.

-Ещё какой, штучный мужик!

ГЛАВА 19.

А Лигар Тонков старательно осваивал школьные премудрости, категорически потребовал, чтобы его оставили на продленке:

-Тама интересно, можно и погулять, и уроки сделать. Не, папка, я с тобой все одно буду их повторять, но тама же ребята. Сам говоришь, надо побольше с пацанами нормальными дружиться.

Как-то резко захолодало и Игорешка оказался очень нужным всем девочкам в классе. Собирались на прогулку, Игорек ворча завязывал своей подружке Кнопке шарфик:

-Тама ветер сильный. Ишь, чего удумала, с голой шеей идти, стой уже смирно!

Повязал шарфик, оглядел дело рук своих и увидев, что рядом пыхтя пытается завязать шарфик Маринка Орлова, позвал: - Иди тоже сюда. А вы чё сидите? Мужики вы или чё, давайте, помогайте девчонкам. А то простудются все разом и чё, полкласса заболеет?

"Мужики" тоже стали завязывать шарфики девочкам, многие девчушки и сами умели, но приятно же внимание. Он на самом деле искренне и внимательно следил за порядком в классе и на продленке. Надежда Ивановна в разговоре с директрисой называла его не иначе как - "мой завхоз".

А он каждый вечер ждал, когда начнется действо под названием проверка домашнего задания. Садились все трое за большой стол - папка посредине, дети с боков, и начинались приятные минуты и для папки, и для сына. Соня первые дни ворчала, уходила от них к себе, но, видя такое искреннее и горячее желание братика все знать и понять как можно скорее, тоже присоединилась к вечерним посиделкам. Папка, с нежностью поглядывая на своих деток, старался пояснить все непонятные моменты, изумляясь про себя, что он, оказывается, много чего помнит. Когда начинали буксовать, особенно с заданиями Сони, звали на помощь маму, все трое шумно разбирались.

Игорешка, когда родители начинали говорить там всякие непонятные слова или спорить, что скорость чего-то там, брал своего любимого 'Конька -Горбунка' и, пересев на диван, негромко читал Мурке книжку, стараясь делать это с выражением. И когда родители и Соня умолкали, было слышно голосок: -Только началО смеркаться, средний брат пошел сбираться...

-Сыночек, нАчало, - автоматически поправляла мама, сыночек кивал и перечитывал все заново.

Мурка стала совсем круглая.

-Пузо, как шар проглотила, поди, котенков будет много. Сколько их бывает, пап, у кошек?

-По-разному, сын, от трех и до восьми.

-Восемь? - Сын в ужасе округлил глаза. - Я их куда девать-то стану? Ну, твоему менту одну отдадим кошку - просил ведь, ну, дедуне, Иван Петровичу на дачу. Ну, дядь Сереге, а ещё куда?

Родители смеялись:

-Дай ей окотиться, может, мало будет.

-Мало, как же, - ворчал ребенок, - вона сколько дней болталася. Сто пудов - много народит, в ейной пузе их точно много.

В начале октября сообщил:

-Папка, собрание вот в школе будет, сказала Надежда Ивановна, чтобы явилися обязательно.

-Явимся,явимся, - улыбнулся Тонков, - не переживай. Я буду самым примерным папкой.

-И не сомневаюся!

На собрании Надежда Ивановна, по алфавиту называя фамилии учеников, кратко давала характеристики.

-Круглов Игорь, - начала она говорить про очередного ребенка.

-Извините, Надежда Ивановна, это не тот ли Игорь, что как мама-наседка за девочками ухаживает? - поинтересовался сидевший неподалеку от Мишки, представительный такой папаня.

-Нет, у нас два Игоря, тот Тонков, я по порядку, про всех говорю...

-Галя Птицына - девочка очень подвижная, неусидчивая,но... - она сделала паузу, - как раз Игорь Тонков её, я бы сказала, сильно уравновешивает.

Теперь откликнулась женщина:

-Да я столько про него каждый день слышу. Моя дочка говорит, все девочки в классе его сильно уважают, за всеми советами к нему идут.

Учительница улыбнулась.

-Да, это точно!

Через три человека назвала:

-Игорь Тонков, мальчик старательный, на уроках сидит, не шелохнувшись, хозяйственный. Следит за порядком в классе. Проверяет даже, политы ли цветы. Перед уходом детей домой, обязательно осмотрит правильно ли оделись, девочкам то пуговицу застегнет, то молнию заевшую откроет, - я бы сказала -этакий джентельмен. Единственное замечание - почерк, постарайтесь с ним побольше писать, не до фанатизма, но строчки четыре пусть вечером пишет.

Мишка согласно кивнул:

-Хорошо, сделаем.

Учительница ещё немного поговорила про классные дела и отпустила родителей.

-Михаил Александрович, задержитесь на минутку.

-Да, слушаю Вас?

-Я при родителях не стала говорить, ни к чему вызывать у кого-нибудь неприязнь, что хвалят не его дитя, а кого-то другого, но Ваш сыночек... Я почти тридцать лет в начальных классах, знаете, вот за это время пожалуй с пяток наберется, кто запомнился на всю жизнь. Ваш мужичок хозяйственный - один из таких, внимательный, старательный, ответственный, что само по себе удивительно, зная его детство. Я его не хвалю, но он действительно большую помощь мне оказывает, у нас даже самый набалованный Владик Кисленко перестал с ребятами задираться и ведет себя хорошо, а первые дни... волосы дыбом вставали от его хамского поведения. Но Игорёшка как-то сумел с ним найти общий язык, и на переменах возле него всегда все пацаны, как он их называет. А уж темы у них для обсуждения... - она засмеялась, - ...много житейских, он их учит всяким мелочам. Тут вот даже приемчики показывал на продленке. Лидер растет у Вас, явный.

Тонков засиял:

-Спасибо, нам очень приятно слышать такие слова о сынишке, - и озадачил Надежду Ивановну, - а про котят он Вам ничего не говорил?

-Нет, а что?

-Да кошка его обожаемая вот-вот окотится, он почему-то уверен что будет аж восемь, вот вторую неделю думает, куда их деть потом.

- Ну, если будет восемь, от умницы кошки, думаю, их всех ребятки по домам разберут, в классе все про его Мурку знают, что 'она как человек, только говорит не по-человечьи, а так все-все понимает.'

Дома папка подробно рассказывал любопытствующему сыночку, что говорила училка, узнав про Кнопку вздохнул:

-Вертится, я её за руку дергаю, посидит немного, и опять вертится, чисто детская игрушка внутри, юла. Но ничё, исправляется. Обзывается, правда, часто, сказал, отсяду от неё, вон, к Маринке Орловой, надулася. После сказала - больше не будет, не, она не только меня - всех придурками ругает, а я ворчу, и она извиняется - воспитание хромает.

Написав лишние четыре строчки, пошел спать, расцеловавшись с родителями:

-Вы у меня с Соней такие хорошие, я вас люблю.

-Мы тебя тоже!

- Родители долго разговаривали обо всем. Мишка сказал,что на собрания он будет ходить всегда:

-Знаешь, так приятно, когда о твоем ребенке столько хорошего говорят.

-Миш, так впереди ещё переходный возраст, кто знает что будет?

-Не, наш точно в дурь не попрет, слишком много у него жути уже было. Знаешь, я вот все больше думаю про его отца... похоже, мужик был настоящий. Посмотри, какой наш мальчишка славный, ведь это все на генетическом уровне заложено, тем более, три года жил с такими оторвами и в таких условиях. Скорее всего, или попал куда-то, или пропал, судя по Игорёшке, вряд ли бы он просто так устранился от ребенка, да и любовь там была с матерью-то.

А Настюшка привыкала к тому, что она теперь ЗА-мужем. Именно так, ЗА. Муж не переставал её удивлять и радовать. После занятий она бежала домой - приготовить что-нибудь вкусненькое, дед Игнатьич, постоянно нахваливал свою сношеньку, радуясь, что Лешка, в отличие от сына, на самом деле сумел выбрать свою истинную.

А уж пирожки Настюши не оставляли равнодушными никого, Лёшка, отдуваясь после энного количества съеденных пирожков, говорил:

-Асенька, ну это что-то невероятное, я же от них оторваться на могу - растолстею скоро и будет у тебя толстый, неповоротливый, полёживающий на диване, этакий поросюшка...

-Не, не поросюшка, а самое лучшее в мире солнышко. Леш, мне вот до сих пор не верится, что ты у меня есть.

-МЫ, Асенька, - есть мы!! - он обнимал её со спины и утыкался носом в макушку. Так сидеть они могли бесконечно, даже молчать в такие минуты было славно.

Как-то Игнатьич, увидев такую картину, истово перекрестился, а своему стародавнему другу, отцу Макса, Виктору сказал:

-Вот, Вить, за Лёшку теперь я спокоен, девочка у него сильная, боевая. Такая никогда не сделает подлость и не бросит своих деток заради кайфа.

-Вань, Лешка твой - это не мой раздолбай, и кто как не он всей своей жизнью, скажем, не всегда сахарной, заслуживает тепла и любви? На них смотреть одно удовольствие, судя по Настиным родителям вон как они с полуслова понимают и смотрят друг на друга, нашему мальчику действительно повезло. А мы с тобой, два старых бобыля, глядя на них, только порадуемся. Мой-то прохиндей, опять скипидар закипел в заднице, собрался теперь с парашютом прыгать. Вот, пятый десяток, а детство играет, хлеще чем у внука Васьки. Вот в кого, скажи, такое чудо уродилось?

Иван засмеялся:

-Действительно, чудо, но, Вить, Макс у тебя при всей его придури, мужик правильный, надежный. Посмотри, как он семью свою любит, честно, не ожидал.

-Да, Аришка сказала, за шесть лет ни разу не смогла поругаться с ним, пыталась сколько раз, но Макс шутками-прибаутками сбивает градус накала, и опять вместе что-то затевают. Эта парочка и в восемьдесят лет будет экстрим находить.

В субботу Игорешка и Соня всегда спали подольше, родители их не будили, а тут в восемь утра мама, поцеловав своего разрумянившегося сыночка, сказала:

-Игоряш, вставай. У тебя прибавление в семействе.

-Мамочка, я посплю немножко, ладно?

-Спи, только у Мурки котятки родились.

Мальчика как пружиной подбросило:

-Где? Сколько? Пойду смотреть!!

-Сынок, послушай. Если ты сейчас начнешь их трогать или брать в руки, Мурка их утащит и спрячет где-нибудь в укромном месте, кошки не любят такое.

- Она чё, совсем дурная? Я им чё сделаю? - опечалился сынок. - А посмотреть, лесли я попрошу её, разрешит? Сколько их, мама, восемь?

-Нет, три - два котика и кошечка.

-Не, а чё так мало? Я думал - восемь?

Пошли на кухню, где в специально приготовленном для Мурки гнездышке - Игорь так говорил, на боку лежала кошка, а три маленьких, разноцветных комочка, присосавшись к ней, кушали. Мальчик присел на пол и замер, долго-долго смотрел на маму-Мурку и потом сказал:

-Маленькие какие, я таких и взять побоюся. Мур, ты это, не таскай детишков никуда. Я только смотреть на них буду, поняла?

Ну как Мурка да своего главного котенка-Лигара, не поймет?

Кошка подняла мордочку, посмотрела на ребенка и широко зевнула. -Мам, - шепотом проговорил сын, - а чё они все разного цвета и на Мурку совсем не похожи?

-Котятки не всегда бывают похожи на маму.

-Значит, на папку, а папка че, сразу и черный, и серый, и какой-то пятнистый?

Папка, который Миша, заулыбался:

- Наверное так и есть.

И их любопытный сын все два дня постоянно проведывал свое семейство, рассматривая и удивляясь:

-Че они такие мелкие? А еще и слепня?

-Подожди, вот месяц им будет, начнется интересная жизнь, будут хулиганить и везде лазить.

-Скорее бы, а то без Мурки спать скучно, но я потерплю, она теперь мамка стала.

Позвонил дедуне, Иван Петровичу, подробно рассказал про котят, железно пообещал одного отдать.

-Дедунь, наверное, тебе мужика придется взять, девочку-то я ещё когда папкиному знакомому менту обещал, врать-то нельзя.

Аверы выбрались в Екатеринбург - школа понравилась, но чтобы отдать ребенка в интернат при художке, не могло быть и речи:

-Филюня - это не Минька. Минька в первом классе уже был очень самостоятельный, а младшенький уродился полностью Цветик, и с его доверчивостью и открытой, такой нежной душой... Нет, это нам не подходит, пусть ребенок берет частные уроки, но дома, возле нас. Аль, может, мы младшенького очень балуем? - задумался Авер.

-Мы-то как раз и не балуем, а наш ненаглядный Минечка - это да, Филюха на нем верхом ездит, а тот и поощряет. Как же, маленький братик! А братик этаким мурчащим котенком прикинулся: "Минечка, братичек", и все - большой тает. Да ребенок наш - вылитый Цветков. Я посмотрела на дядь Ваню в поездке, один в один они похожи, но хорошо, что сынок в нормальных Цветиков уродился. А то бы, не дай Бог, в нашего с Серегой папашку. Подрастет наш художник, постарше будет, тогда посмотрим, сейчас не пущу. Ребенок должен возле родителей быть, ну хотя бы до шестнадцати лет.

На том и порешили, Филюшка, наоборот, обрадовался:

-Не хочу я никуда, я с вами хочу!!

В ноябре Настюшка в разговоре с родителями обрадовала их, что к концу июня они станут дедом и бабкой. Авер на радостях заказал двойню:

-Тем более у Лёши сестрички двойневые, а мы только рады будем такому подарку!!

-Не слушай его, Насть, одного, потом, лет через пять можно и парочку. - Алюня шутя шлепнула Авера по макушке. - Мы рады. Ты только поаккуратнее, не носись и не скачи.

-Что ты, мам, Лёша теперь меня как маленькую, везде за ручку водит.

-Вот и замечательно, зять у нас - то что надо!!

-Насть, я что ли тогда дядей стану? - всунулся Филипп.

-Да, будешь молодой дядька.

-Класс!

А на севере радовался Минька:

-Племяшик - это здорово!!

Один Стоядинович грустил:

-Настя далеко, Дарья Ивановна тоже, а учиться ещё три года, надоело одному, - жаловался он Миньке.-Есть приятэли, но как с Настюхой, чтобы душу настэж, не, не получается.

-Не грусти, Михайлик,(так его по-прежнему звал только один Минька) время быстро пролетит, вон я уже второй год на северах, а вроде недавно школу закончил.

У Чертовых категоричная Дашка твердо сказала:

-Восемнадцать исполнится - тут же за Стоядиновича пойду, он видный, там на него гроздьями вешаются, пока отучится, как вы советуете - точно кто-нибудь окрутит... я знаю! Не отпустите по-хорошему... убегу и буду там рядом с ним.

-Не, а учеба? - Ванька даже растерялся.

-А что, там технарей нету что ли, зато буду рядом!!

-Во, мать, вырастили ещё одну козу-дерезу.

-Мы подумаем, Даш, - улыбнулась Наташка, - до дня рождения ещё почти год, решим, не переживай.

-Не переживай! - ворчал Ванька.

-Вань, ну в ней наша с тобой дурь вся уместилась и плюс ещё и своя. Согласись, ведь удерет к своему Стоядиновичу и без нашего разрешения, давай уже думать, как лучше сделать, да и братец Санька там живет, что-то дельное и присоветует!

-Не, Стоядинович - мужик хороший, но наша... мне его даже жаль, вот сокровище ухватит.

-Они, в отличие от нас с тобой, уже сколько лет женихаются? Было бы несерьезно, давно бы уже разбежались.

-Эх, вот вырастишь их, ночей недосыпая, а они потом хвост трубой. Один Санька у меня молодчина, иди сюда, жулик мелкий!

У Ваньки и Саньки обоюдная любовь зашкаливала, если папа был дома, Санька не признавал никого -"Сяся папина!"

Лизавета летела из Тюмени до Москвы, а там её встречали два таких серьезных мужчины лет за тридцать, которых прислал Дрозд. Извинились, сказали, что в связи с трехчасовой задержкой вылета из Тюмени они немного опаздывают, и надо прямо сейчас ехать, пока доедут, будет совсем темно, да и Андрей Сергеевич уже несколько раз звонил, волнуется.

-Мы, Елизавета Андреевна, вам еды купили, ещё раз извините, придется перекусывать на ходу. О, как раз, Андрей Сергеевич звонит. Да? Да, встретили, да, рядом. Да, передаю.

-Лизонька, девочка моя, наконец-то ты прилетела!! Я тут волнуюсь и папани рядом сидят бурчат, ждем тебя, доченька.

Немного перекусив, Лизавета задремала, и не видела как заинтересованно поглядывал на неё в зеркало водитель. А второй, ухмыльнувшись, негромко сказал:

-Глаза не сломай!

Совсем стемнело, да и в ноябре день короткий, когда подъехали к ярко освещенному двухэтажному коттеджу. Полусонную Лизу тут же закружили, заобнимали все три папки, последним обнял свою доченьку Дрозд.

-Верил и не верил, все боялся, что передумаешь от своих олешков уезжать. Пошли скорее в дом, на улице зябко.

Все трое суетились вокруг дочки, Лёва забрал куртку, Федорыч держал новенькие теплые тапочки -замшевые, с меховой опушкой, Дрозд забрал сумку и чемодан у водителя.

-Спасибо, мужики, совещание, будь оно неладно, помешало дочку встретить.

-Для нас это не трудно, Андрей Сергеевич! До свидания, Елизавета Андреевна.

-До свидания... ох, извините меня, я даже не спросила как вас зовут?

-Да, понятно, что Вы устали, мы не в обиде... Я, - который постарше, с заметной сединой в волосах, улыбнулся, - Константин.

Второй, шатен, смотрящий на неё с каким-то непонятным выражением, кашлянул:

-Егор!

-Очень приятно, спасибо вам огромное!

Мужики ушли, а Лиза "со папанями" ещё долго сидели на уютной кухне, и не могли наговориться. Дрозд, мельком взглянув на часы, присвистнул:

-Мужики, мы дочку замучаем. Время второй час, хорош, пошли спать.

-Да, что-то мы от радости увлеклись, Лизуня, иди спать, мы с Левкой все приберем и тоже по гостевым комнатам, Андрюшка-то буржуин, аж четыре гостевые комнаты имеет.

- А то, куда теперь без вас!! Для вас, ворчунов, старался, знал ведь, что с Лизиным приездом у меня будете зависать.

-А как ты хотел? Она для нас тоже дочка, - проворчал Вишняков.

Лиза на автомате сходила в душ, улеглась на кровать, накрылась каким-то невесомым но теплым одеялом, и уплывая в сон, успела подумать: "Одеялко-то надо к себе увезти..." И не слышала она, как в комнату на цыпочках вошел Дрозд, сел в кресло возле кровати и долго-долго любовался спящей дочкой, потом встал, тихонько поцеловал её в щеку и вышел.

-Вот, Андрюха, про что я тебе и говорил, - с грустью сказал Лева, сидящий на подоконнике, - дети, они всю душу наизнанку переворачивают... эх... моему бы уже девятнадцать было... Ладно, пошли на боковую.

А Лизе под утро приснился... Егор, абсолютно чужой мужчина, которого она и разглядеть-то толком не успела. Проснувшись, она не могла вспомнить, что снилось, только вот четко запомнила, что был там, во сне этот Егор.

-Ерунда какя-то, - отмахнулась Лизавета, посмотрела на настенные часы и охнула: -Ничего себе, Лизавета Максимовна-Андреевна, Вы спать горазды, время-то уже второй час.

Встала, умылась, оделась и пошла на кухню, там у плиты суетилась женщина средних лет:

-Добрый день, Елизавета Андреевна!! С приездом Вас! Валентина я, домработницей вот у Андрей Сергеича. А я тут для вас обед приготовила - Андрей-то Сергеевич на обед теперь совсем приезжать перестал, вот как выбрали мером-то - смешно произнесла она слово 'Мэр', - так вот и время-то совсем хватать не стало, проблем в городе пруд-пруди, развалили и украли все, что можно бывшие хозяева города-то, а Андрей Сергеевич потихоньку начал порядок наводить. Вон фабрику-то нашу мебельную из руин, можно сказать, вытащил. Ай, какой у Вас отец славный, только уж очень одинокий! А как Вас ждал, весь испереживался, боялся, что Вы передумаете.

Говоря все это, она шустро выкладывала на стол тарелки, блюдца с чем-то одуряюще вкусно пахнущим, какую-то выпечку.

-Зачем столько, я же за неделю все не съем? - изумилась Лиза.

-Уж больно Вы худенькая, надо бы Вас откормить, чтобы, как мой супружник говорит, было за что подержаться. Как спалось Вам? На новом месте жених-то не приснился?

Лиза закашлялась:

-Нннет.

А сама четко вспомнила, приснился вот зачем-то ей этот Егор. Долго думать об этом не дал Лёвыч, приехавший на своей ласточке - собрал-таки и реанимировал 'Москвичонок', который верой и правдой теперь служил новому хозяину.

-Лиз, хорош спать, поехали, Мухино посмотришь, оживилось при Дрозде-то!

Лева долго и скрупулезно перечислял все достижения Дрозда, считая самым главным, конечно же, наказание всех обидчиков, а потом уже поясняя, что и где ожило.

-Ты глянь, наша улица Ленина и при советской власти такой-то не была, а ща - лепотища!

Потом как-то замолк, долго что-то решал и выдал:

-Лиз, он мне предлагает свое дело открыть, ну, по моим умениям, нормальную автомастерскую со всеми прибамбасами, ну, как в области у меня было когда-то. А у меня мандраж, боюсь, так тогда все плохо закончилось, но Андрюха сказал, что будет все под контролем держать. А у него ща дел выше крыши, ещё меня вот, младенца, проверять. Я мыкаюсь: и не туды и не сюды. Ладно, это ерунда все, пошли вон в новомодной кафешке посидим, кофейком побалуемся.

Обслужили быстро, кофе был отличный, пирожные тоже. Немного погодя официант, молодой шустрый парнишка, принес сверх заказа нечто воздушное.

-Это от нашего заведения, подарок.

-С чего бы это? - удивилась Лиза.

-А мы любим, когда к нам хорошие люди заходят! - раздалось за спиной у Лизы.

-Здравствуйте! - к столику подошел вчерашний Егор.

-Интересно, как можно вот так сразу определить, хорошие ли люди? - хмыкнула Лиза.

-Лёву мы знаем, друзей его тоже, их немного, и все замечательные люди, значит, и Вы, Лиза, тоже из таких. - И опять этот непонятный взгляд...

В свете дня Лизавета внимательно рассмотрела Егора: "Очень даже ничего! Не слащавая морда и не блондин, наоборот, все как бы вырезанное резцом по камню, этакий суровый мужик, - пронеслось у неё в голове. - Нос немного набок, похоже, в драке свернули, и на контрасте темные глаза с девчачьими ресницами."

-Буду рад, если фирменное пирожное Вам понравится, не буду надоедать, всего доброго.

Лёвка почесал бровь и шмыгнул:

-Этот Егор, он из команды Андрюхи, бывший спортсмен, бои какие-то без правил что-ли, была какая-то непонятная история, кто-то там его подставил, женушка бывшая подсуетилась, в больнице долго лежал, еле выкарабкался - все тело в шрамах, сам-то ничего не говорит, так пролетело шепотом, но мужик!Слово - золото и на баб ноль внимания, вон кафешку какую заварганил, была-то помойка, а не кафешка. Ща ты чё, престижная. Хороший мужик, такие сейчас редкость. Ну, у Андрюхи все мужики - кремень, какой сам...

В понедельник, после звонка зайдя в класс, Надежда Ивановна удивилась, её первоклашки собрались возле Игорька и что-то бурно обсуждали.

-Здравствуйте дети! Почему вы на садитесь за парты?

-Ой, Надежда Ивановна, - выскочила самая нетерпеливая - Галя Птицына-Кнопка. - У Игоря кошка Мурка окотёнилась, и три маленьких, вот таких котёночка народила!!

-Надо говорить - окотилась, а про кошку поговорим на перемене.

И теперь каждый день в классе ждали новостей от Мурки. Игорешка, приходя домой, шустро раздевался, переодевался и бежал к Мурке. Когда котятки открыли глаза, долго изумлялся, что они у них голубые, как у малышков. Мурка, как ни странно, доверяла ему, когда он осторожно брал котенка в руки и подсаживал его к мамке, она только смотрела.

-Ну, чё ты смотришь, сказал же, не обижу их, они вон какие смешные, чё ты меня не знаешь, что ли?

Озадачился выбором имен для них, замучил Соньку, - "надо чтобы они красиво назывались".

-То-то Мурка красивое имя, - фыркала сестра.

-Не, а чё? Она муркала у меня на пузе всегда, вот и назвал Мурка.

Наконец-то собралась в гости Елена Сергеевна, вот было суеты! Шарлотку сделал сам, мама только испекла её, пыхтя, украшал стол, потом торжественно встречал её у дверей с букетом.

-Папка тебе вона приносит, баушка тоже женщина и красивая такая.

А уж когда вытащил из коробки специально для неё приобретенные тапки... директриса совсем растрогалась. Игорек же деловито повел её знакомиться с легендарной уже Муркой.

-Мур, это Елен Сергевна, очень хорошая, вот как ты прямо, она котенков трогать не будет, только посмотрит на них. Вот эта, - он указал на трехцветную, - коша - поедет к менту жить, он давно просил, а это мужики, один дедуне, Иван Петровичу, а второй вот не знаю. В классе никому отдавать не хочу, обидются, я думал, она восемь народит, а щас думаю, кому Черныша.

-А давай мне? У твоей умной кошки котятки должны быть такими же.

-Чё, серьезно? Возьмешь? Я их приучу на лоток ходить, он будет совсем как Мурка.

-Вот и договорились.

А Мишка ждал момента поговорить с мудрой директрисой. Вот уже три дня они с Алиной думали, прикидывали и никак не могли решиться...

. Три дня назад позвонил армавирский майор Панов, что так сильно помог при усыновлении Лигара.

-Алексаныч, здорово! Тут такое дело... даже не знаю, как и сказать. Приехала из Новороссийска женщина, Маркова Антонина Петровна, шестьдесят семь лет, ищет следы Воронцовой Ирины. Ну и сердобольные люди подсказали, что у неё был сынок...Там история такая, сына её звали Миша, и была у него здесь, в Армавире любовь сильная - наша Воронцова. Он поехал до матери, рассказать ей, что жениться собрался и будет ребенок, и попал... в места... отдаленные, на шесть лет, а там история мутная какая-то, матери прислали бумагу - умер от туберкулеза. Он у неё один был, тетка нормальная, учительница заслуженная. Я справки уже навел, коллеги - друзья есть в Новоросссийске, два вот у неё учились. Отзываются и о ней, и о сыне только положительно, парняга-то толковый был, а в девяностых бардак был сплошной везде, пошел по ОПГ, а там тогда не разбирались был не был... мало не давали. Так вот, с ним там один скорешился, отбыл недавно срок и приехал к матери-то, передал кой какие фотки, письма, всякие мелочи, что остались от сына. Она только и узнала, что должен быть ребенок от сына, вот и рванула к нам сюда. Жалко на неё смотреть, не плачет, но такие глаза:

-Помогите, если жива кровиночка сына, хоть увидеть его и наглядеться, это же я жить заново начну, я же даже на могилку сына не смогу сходить, не знаю где и похоронен.

-Веришь, много чего видел в своей ментовской жизни, но тут душа разрывается. Она не требует, не возмущается, но с такой надеждой смотрит. Вы там с женой подумайте, может, стоит ребенку знать про бабушку?

Алина плакала, Мишка тоже расстроился, думали-думали, склонялись к тому, что Мишка поедет посмотрит на эту бабушку, но вот как сказать Лигару? И как делить своего сынишку с кем-то ещё?

Рассказав все, родители смотрели на Елену Сергеевну. Та помолчала, подумала и сказала:

-Зря вы переживаете так. Ваш серьезный, знающий оборотную сторону жизни ребенок, никогда не пойдет на поводу у кого-то. Нужна ему бабушка, так и решит, не нужна - тоже. Обязательно надо познакомиться с ней Вам Михаил Александрович. Если человек действительно заинтересован во внуке и нет никакой корысти, кроме желания обрести продолжение сына, то только одно можно сказать - да. Но, я думаю, ребенку надо заранее сказать, что и как, не надо сюрпризом и за его спиной, пусть он сам здраво рассудит, а этого у него не отнять - умеет. Честно скажу, он своей шарлоткой меня добил, первый раз-то меня носом в яму на дороге ткнул - типа: "Чё хозяин смотрит?", а сегодня букет, шарлотка и тапочки... умилил. Скажу по секрету, классная зовет его в разговорах со мной "Мой завхоз".

-Игорёшка, иди сюда! - позвал папка.

-Чё, посекретничали? Мам, ты чё, ревела? Папка, ты мне обещал, что вы ругаться никогда не станете?Врал?

-Нет, дотошный наш, не врал, иди сюда, - Тонков обнял своего сына, который тут же устроился у папки на коленях. - Игореш, ты у нас мужик взрослый, вот и надо...

-Папка, чё случилось? Вы меня отдавать что ли хотите? - заволновался сынок.

- Игорь, - тут же взорвалась Алина, - мы тебе сто раз сказали: ты наш, мы тебя никогда никуда не отдадим.

-А-а-а, тогда чё?

-Игорёк, пора уже правильно говорить - 'что', - сделала ему замечание Елен Сергеевна.

-Я када волнуюся, всегда неправильно говорю.

-Не волнуйся, наоборот, может, ты даже и порадуешься.

И папка рассказал Лигару странную историю, про другого папку, про его маму, Игоря баушку... чудно!

Ребенок помолчал:

-Это чё, у меня есть самая настоящая, моя баушка? Даже не так, как дедуня, Иван Петрович? А самая-самая, моя?

-Да, Игорёшка - твоя настоящая.

-Пойду я, с Муркой поговорю, - ребенок слез с папкиных коленей, - я быстро.

Елена Сергеевна удивилась:

-И что, он действительно с ней советуется?

-Ещё как.

-А Мурка, она что... странно?

-Не поверите, Мурка его - настоящий барометр, как-то определяет отношение к ребенку сразу.

Родители рассказали как она шипела в опеке, а ещё, как Игорек ни в какую не шел на контакт с соседом по дедовой даче: "Мурка сказала-не надо". Как сказала, не пояснил, но Иван Петрович буквально через пару недель с ним разругался вдрызг, тот оказывается сказал, типа, зачем вам бродяга, это же отбросы общества.

И теперь мы по Мурке знаем, как кто к нашему ребенку относится. Если что не так - спину выгибает, шипит, защищает.

-Да вы что?

-Медсестру вот так к нему не подпустила, шипела и завывала. Мы думаем, она его за своего котенка считает, а вылизывала как, особенно, когда после больницы слабенький был. Наш врач лечащий, ещё тогда сказал, что нашему ребенку "Муркотерапия" - самое эффективное лечение. Одно радует, что кошка молодая, была бы старая... живут-то они лет пятнадцать...

Сынок явился быстро:

-Согласная Мурка, лесли что, она же поймет сразу, только, папка, лесли она, эта баушка, хочет меня увидеть, скажи, что есть ещё Соня. У неё тоже баушек нету, пусть и её будет баушка - тогда я согласный, мы же с нею братик и сестра! Мама, ты больше не плачь, а то я волнуюся!

-Чудо-юдо ты наше, нечаянное, - Алина улыбаясь потянулась к ребенку.

Он по-взрослому нахмурился:

-Ты, это, не думай. Я вот вырасту, работать пойду и буду как папка, тебе и Соне букеты приносить, вы же девочки! - И вздохнул. - Хорошо бы баушка добрая оказалась!

Прилетевшего папку встретил Панов. После приветствий он как-то скованно сказал: -Тут такое дело, я не стал в отделении все это проворачивать, поедем к Ольге Ивановне, эти две бабули спелись мгновенно, но Ольга Ивановна кремень, до твоего приезда ни слова про мальчика не сказала, что усыновлен.

На вошедшего вслед за майором Мишку уставились две пары глаз... Если Ольга Ивановна смотрела просто с любопытством, то вторая... вторая с такой болью и печалью глядела на них, что у Мишки резко заболело сердце. -Здравствуйте ещё раз, - прогудел Панов. - Вот, знакомьтесь, это Михаил Алексаныч Тонков.

Баушка настоящая - невысокая, худенькая, печальная, медленно кивнула, а Ольга Ивановна, наоборот, радостно вскинулась:

-Как вы там поживаете?

-А хорошо, учимся, растем, поправляемся. Антонина Петровна, сможете выслушать меня? Мне трудно говорить, но надо все пояснить.

Та настороженно кивнула.

-Для начала вот.

Мишка положил на стол несколько фотографий Игорька, почти на всех ребенок был с Муркой. Ольга Ивановна радостно воскликнула:

-Игоречек, какой большой стал!!

А другая баушка пошатнулась и побледнела.

-Антонина Петровна, вам плохо? - тут же засуетились мужики, она покачала головой, вытащила тюбик с валидолом, сунула таблетку под язык и дрожащими руками взяла фотографию, где торжественный и нарядный Игорь шел между мамой и Сонькой, держась за их руки.

-Боже мой! Это же... копия сыночка моего, только беленькая!! - Она как-то судорожно взяла остальные фото и, не замечая бегущих слез, лихорадочно смотрела на своего внука.

-Боже мой!! Живой, живой мальчик!! Господи, ты услышал мои молитвы!! - Она гладила дрожащими руками лицо на фотографии и приговаривала. - Сыночек, милый мой. Жива твоя кровиночка, он так на тебя похож, только худенький.

Мужики молчали, Панов, не выдержав выскочил на крыльцо и жадно затягивался сигаретой, надрывно кашляя, у Мишки были влажные глаза:

-Антонина Петровна?

-А, да-да, извините меня, это так неожиданно, я уже отчаялась. Простите меня, что я тут расклеилась, расскажите мне про него, - она засыпала Мишку вопросами.

И Тонков долго рассказывал, как он нашел ребенка, как его усыновляли, как он любит свою Мурку, как он учится, как он себя ведет, какой он хозяйственный и наблюдательный, какой он обаятельный - про своего сына он мог говорить часами...

В баушке как будто свет включили, она впитывала каждое слово, плакала, когда Мишка рассказывал про подвал и бродяжничество, улыбалась, когда он говорил про хозяйственность ребенка, умилялась их любви с кошкой.

-Вот такой он, наш сынок - Лигар!! - подвел итог разговору Мишка. - Только, Антонина Петровна, прежде чем Вы его увидите, у него есть условие одно для Вас.

-А он про меня уже знает? - вскинулась бабуля.

-Наш ребенок, по возрасту восьмилетний, иногда рассуждает мудрее меня. Он сказал, есть сестра Соня, наша старшая дочка, и лесли согласная, быть нам с нею баушкой, тогда - да.

Баушка засмеялась и опять заплакала:

-Боже, он даже слово если говорит как сын. Сына только в школе переучили говорить правильно. Я после известия о гибели сына совсем не жила, все плакала - зачем Господь меня здесь оставил, а оказывается, для внучечка! Я очень постараюсь быть вашим детям настоящей бабушкой, вы мне надежду подарили... А когда мне можно их увидеть будет? Поверьте, мне абсолютно ничего не надо, у меня в Новороссийске квартира, небольшой участок, типа дачи, мне бы только увидеть его, наглядеться и иногда, если будет позволено, навещать вас.

-Там как Мурка решит, все зависит от неё, - улыбнулся наконец-то Тонков. - Это не кошка, вернее не просто кошка, вероятно в какой-то своей жизни бывшая мудрецом, ну да сами увидите.

-Миша, когда мы поедем к вам? Я бы хотела завтра?

-Значит, завтра и поедем! - пожал плечами Мишка.

-Миша, а я? Я смогу как-нибудь увидеть ребенка? - заволновалась Ольга Ивановна. - Чай не чужая?

- Думаю, да, он с Муркой посоветуется вот.

И поехали Мишка с баушкой в Москву. Сказать, что он не волновался - ничего не сказать, а уж Антонина Петровна, она мужественно старалась не волноваться, но получалось плоховато...

По случаю такого события Игорешку забрали после уроков, продленку пропускал сегодня по важному делу! Он никому не стал рассказывать про баушку, 'мало ли Мурке не понравится, или мы с Муркой ей не подойдем'.

На бабушку было жалко смотреть, у неё перед входом в дом тряслись руки, лицо было в красных пятнах. -Антонина Петровна, успокойтесь, а то вместо внука, придётся в больницу Вас везти.

-Да, Миша, я постараюсь, Вы извините!!

Войдя в квартиру, Мишка почуял запах шарлотки.

-Ждет, свою фирменную шарлотку приготовил!

Послышался топот ног, и в прихожку вбежал Лигар с Муркой на руках.

-Папка, ты приехал!

И застыл, глядя на худенькую, плачущую женщину. Мурка завозилась у него на руках и спрыгнула на пол, Мишка замер, ему так хотелось, чтобы кошка не зашипела. Кошка потянулась, зевнула во всю пасть, на выходе из кухни замерла Алина... Игорь все так же во все глаза рассматривал баушку - баушка его. Мурка пошла к бабуле, подошла, обнюхала её, обошла кругом и легла у её ног. Мишка с шумом выдохнул воздух, и как-то разом отмер Игорешка и с удивлением спросил:

-Чё ты рыдаешь-то, вот он я живой, совсем теперя здоровый!

-Здравствуйте! - из кухни вышла Алина.

А баушка вдруг опустилась на колени:

-Спасибо вам, мой земной поклон.

Мишка подскочил и начал поднимать её:

-Что Вы, зачем?

-Баушка, а папка тебе про Соню сказал? - разрядил обстановку Игорек.

-Сказал! - кивнула та.

- И ты согласная?

-Да!

-Не врешь?

-Не вру.

-Ну тогда ладно, Мур, она и вправду хорошая, да?

-Вот так и живем, - утирая слезы засмеялась Алина, - во всем надо одобрение Мурки получить.

-Баушка, раздевайся давай, пошли, я тебе чё покажу-то? Муркиных котятков, успела ты, а то скоро раздадим их.

Дрозд с приездом дочери, казалось, обрел второе дыхание, он успевал везде, все спорилось и крутилось как надо. -Лизонька, ты у меня как талисман на удачу. Я в области сколько раз пытался выбить хотя бы небольшую сумму на ремонт больницы - остальное мы бы по сусекам наскребли - отказывали категорически. А вчера вот позвонили, подписал губернатор, ты моя звездочка!

Он летел домой, не задерживаясь нигде, у него по вечерам было шумно и весело, с кухни постоянно что-то орал Лёвка, небольшие детки его, теперь уже официальной, жены, добавляли шуму и гаму, Лиза с Танюхой переговаривались о своем, о девичьем, Федорыч зависал над шахматной доской, успевая однако поворчать на ребятишек, казалось и сам коттеджик ожил и повеселел.

-Доченька, а может, ну их, твои севера, останешься у меня, и работу подыщем нормальную, и мне так славно будет?

- Пап, я там приросла всеми корнями, вот сейчас здесь бездельничаю, а душой там. Ханты и манси, они ж доверчивые, как дети, особенно кто вдалеке от цивилизации живет, так радуются искренне. Потом, может быть, и приеду. А пока, извини - нет. У меня помощники такие умнички - вот натаскаю их как надо, да и к лету приедет выпускник меда, наш, доморощенный, тогда полегче будет, дохтур и дохтур-ка - это сила!

Дрозд возил её в область, предлагал купить что-то из мехов или драгоценностей, она только смеялась:

-Пап, ну куда я в норковой шубе в тундре да на санях или лыжах? У меня, знаешь, какая кухлянка есть? В ней сорок градусов легким морозцем кажется. Так же и с брюликами, - меня вполне устраивают мамины сережки, да и негде мне все это хранить, украдут вот лихие люди, пока я по стойбищам мотаюсь, жалко будет.

-Лизонька, давай тогда я тебе путевку куда-нибудь в тепло, слетаешь хоть на десять дней. Я бы, конечно, рад был, чтобы ты возле меня все время пробыла, но совесть надо иметь, в море-окияне покупаешься, на солнышке погреешься. А?

Мудрил Дрозд, ох мудрил, но Лиза-то это не должна знать, пока.

Через неделю после Лизиного приезда у Дрозда случился серьезный разговор с Егором Лешниковым. -Андрей Сергеич. Я с тобой поговорить пришел, уделишь мне немного времени? - перед самым окончанием рабочего зашел он в кабинет к Дрозду.

-Да, конечно, присаживайся.

Андрей искренне симпатизировал этому немногословному, прошедшему, как говорится, Крым и Рым, надежному мужику. - Я, Сергеич, много говорить не люблю, ты же знаешь, в общем, я... мне очень по душе твоя доченька. И я намерен всячески её добиваться. Не хочу упускать такую... вот понял, что она просто для меня создана. Вот так, я все сказал.

Дрозд помолчал, подумал:

-Я двумя руками - за, но дело в том, что Лизавета в этой ситуации меня слушать совсем не станет, слишком мало времени я для неё отцом числюсь. У дочки непростая судьба, досталось сильно, хорошо, что не сломалась, да и севера свои бросать не хочет. Смотри, Егор, подумай. Да и колючка она знатная, дерзкая.

- Уже.

-Что уже?

- Все продумал, решил, ты раз не против, то это уже полдела, я ещё когда она в машине дремала, как-то вдруг понял, что вот эта девушка должна быть моей.

-Хорошо, мешать не буду, но и обидеть не позволю!

Егор ухмыльнулся:

-Я тоже!

Вот и сговорились будущие, как они почему-то уверились, тесть с зятем, уговорить Лизу поехать отдохнуть, а Егор за охранника вызовется, Вишняков и Лёвка такое дело одобрили, дело осталось за малым - убедить Лизу.

Никитич отправил Миньку и Олега в Тюмень забрать ценные и хрупкие - стекло, приборы которые при перевозке вертолетом, как их не упаковывали и не берегли, оказывались повреждены или разбиты. Привезти 'бережно и нежно, держать как хрустальную вазу'.

С вокзала Олег повел Миньку какими-то переулочками и дворами, говоря, что он привык за годы учебы в Тюмени бегать напрямки.

-Вот, ща ещё один переулок, и выйдем прямо к нашей базе, если все готово, получим, оставим сумки у другана и рванем по злачным местам! Я тебе, Мишк, все покажу! - увлеченно говорил Олег,

А Минька увидел вбежавшую в переулок какую-то встревоженную девчонку, а следом за ней забежали два 'лица кавказской национальности'. Вот тут-то и сказалась Аверова выучка - видеть и замечать все на свете. Минька враз понял, что эти два... хотят поймать девчонку.

-Подержи-ка. - Он скинул с плеча ремень сумки и не глядя сунул её Олегу. Расстегнул молнию на куртке и приготовился к драке, а что она случится, он не сомневался.

Девчонка оглянулась назад, а потом, резко прибавив шаг, подбежала к Миньке и повисла на шее:

-Милый, наконец-то, я так бежала к тебе. Как я рада, что именно здесь тебя встретила, что ты так долго?

А сама лихорадочно вцепившись в него шепнула: - Помогите!

Минька на автомате обнял её, а потом глядя на тормознувших кавказцев, крепче прижал к себе и сказал:

-Я тоже рад. А это что за дружки за тобой идут? Забыла что ли, как я в морду всем даю? Я тебе сколько раз говорил - я ревнивый.

Он задвинул девчонку за спину и стал снимать куртку, прикидываясь недалеким суперменом:

-Ща я разберусь!

Увидев Минькину мускулатуру - он был в облегающей водолазке, красавцы резко заторопились назад.

-Э-э-э, ми мимо шли, хатели девушька проводить, зачем сразу дратся? Ми уходим. Глядя на закатывающего рукава Миньку, оба рванули назад. Мишка забрал куртку, которую держала в руках трясущаяся девчонка.

-Ну все, прогнали мы твоих обидчиков!!

А она разревелась... Всхлипывая, размазывая по щекам тушь и слезы, она тряслась и не могла успокоиться. Минька видел такие истерики и знал, что уговорами не поможешь, только ещё больше начнется слезоразлив. Отодвинув Олега, который так и делал - пытался уговорить девчонку не рыдать -Минька с легкостью поднял её на руки и потащил вперед.

-Надо же, высокенькая, а совсем весу не чувствуется!!

Девчонка ещё порыдала, а потом как-то резко всхлипнув, удивленно спросила:

-Вы куда меня несете?

-Куда-нибудь, устроим похищение века, пока ты рыдаешь и увезем тебя... в тундру.

-Зачем в тундру? - глупо спросила она, - как в песне, что-ли?

- И как в песне, и потому, что мы там живем! - на полном серьёзе ответил Минька.

-Поставь меня на землю, пожалуйста, - попросила она.

Минька с каким-то огромным сожалением поставил её на снег. Олег тут же сунул ей большой носовой платок:

- Возьми, вытрись.

-Спасибо!! - она вытерла размазанные глаза, и подняла их на Миньку.

-Вот, теперь я понимаю, почему эти красавцы за тобой увязались! - удивленно разглядывая её проговорил Минька. - За твои глаза ведь и в омут можно, с головой, как говорится!

-Я им повода не давала. Они третий день за мной ходят, мне надо уезжать, я боюсь до трясучки их. Сегодня и выбежала-то за хлебом. - Она передернула плечами, - а они от подъезда за мной рванули, ну я и побежала, со страху вот неслась, куда не знаю, а тут вы, спасибо вам, ребята!! - Она опять передернулась. - Брр, холодно как!!

-Пошли-ка с нами, как тебя хоть зовут, спасенная?

-Катя.

-Ну вот и хорошо, познакомимся, я -Олег, а это наш богатырь - Миша. Мы ща свои дела командировочные сделаем, а потом тебя проводим и при случае вломим и этим любителям "дэвушька".

Минька, повинуясь какому-то предчувствию ли, озарению ли, не понял сам чему, протянул свою лапищу Кате, она как-то несмело вложила узкую ладошку, и через переулок, Минька сам себя мысленно похвалил за прозорливость - опять мелькнули эти два.

- Я что, Вас так и буду везде встречать, провожающие? - заорал он изо всей дури, - Олег, звони своему брательнику-менту. Разборки будем наводить, хорош уже!

Кавказцы испарились, а Катина ладошка вмиг заледенела в его руке.

-"Не отпущу, - понял Минька, - как можно такие глазищи кому-то отдать?"

Он искоса поглядывал на буквально с неба свалившуюся Катюшку: милое личико, немного вздернутый носик и огромные серые глазищи в пушистых ресницах, заглянув в которые можно и впрямь утонуть.

-"Попал ты, похоже, Мишка Аверченко!" - подумал он про себя, и опять же удивился, сколько в нем батиного? Тот помнится, тоже увидев мамулю сразу понял, что это его половинка. Судя по рассказу Ивана, тот, биологический не пропускал все, что шевелится. Минька в глубине души боялся, что и у него, не дай Бог, 'взыграет ретивое'.

-"А ни фига! - мысленно воскликнул он. - Я чистый Авер!!"

Приняв про себя такое мгновенное решение, совсем успокоился и стал всегдашним разумным и четко просчитывающим все действия, истинным сыном Саши Авера. Оформили заявку, получили все хрупкие приборы, упаковали их в дополнительные слои поролона, устроились в гостиничном номере - для Кати сняли номер рядом со своим, пошли забирать Катюшкины вещи у однокурсницы. Все это время Минька старался не выпускать ладошку девочки из своей руки. А сзади пыхтел Олег, понимая, что между этими двумя проскочила искра, и ему тут ловить нечего. Но будучи неисправимым оптимистом, хмыкнул, у него-то все впереди, да и молодой ещё, у него, как у Мишки, серьезности совсем нет.

Катя оделась потеплее, закинули её вещи в гостиницу и пошли поужинать в ресторан. Олег, покрутившись и поняв, что до этих двоих не достучаться, свалил по девочкам, как-никак учился здесь пять лет, кое-кого и навестить можно.

-Ты поаккуратнее, - сказал Минька, - прозванивайся через каждый час.

-Понял, понял, мама заботливая. Буду. - Зная серьезность Миньки, Олег даже и не пытался возразить.

А Минька, все так же держа Катюшку за руку, сказал:

-На выбор, или идем гулять, или посидим поговорим?

-Никуда не хочу идти, мне прогулок достаточно, давай просто поговорим, пообщаемся, я тебе верю, ты такой... Надежный, как утес.

Минька засмеялся:

-Моя мамуля говорит бате немного не так - 'надежный как скала'.

И долго сидели они при неярком свете настенного светильника, говорили обо всем, что приходило в голову, узнавая вкусы и привычки, радуясь, когда мнения или вкус совпадали. Оказалось, что Катя - дипломированная медсестричка, оставшись совсем одна - недавно умерла бабуля, устав от притязаний обнаглевшего соседа, срочно собралась и уехала из своей сельской больницы в Ишимском районе. Хотела попытать счастье - устроиться в Тюмени, но на беду попалась в день приезда этим двум озабоченным на глаза и задумала рвануть куда подальше, вон, хоть в Екатеринбург.

Минька задумался - есть два варианта:

- Или к нам на север, или к моим, в небольшой городок в Пермской области.

. -Миша, ты это серьезно?

- Более чем. Я понимаю, что гоню лошадей, но сразу говорю - не отпущу тебя, можешь мне не верить, но сама попалась мне в руки. А мы, Аверы, нежданные, но очень важные подарки судьбы, ценим и бережем.

Катюшка растерянно смотрела на него: -Могу я подумать?

-Конечно, но тут надо быстро решать, я же на два дня приехал только. Клясться, говорить красивые слова, соловьем заливаться - не умею, но слово данное, всегда держу.

-А ты бы что выбрал?

- Конечно тундру. Там трудно, холодно, пустынно, но, черт его знает почему, затягивает и надолго. Я вот собирался годик поработать, навыки заиметь и в армию на годок, но не отпускает, знаешь, столько людей красивых встретилось, нет, не внешне, а изнутри. Мой непосредственный начальник, Никитич, всегда говорит, что люди, испытанные севером - настоящие. Мне до настоящего ещё далеко, -самокритично подвел итог Минька, - но надеюсь, стану таким. А медсестра нам ой как нужна, вон Лизавета одна по стойбищам мотается, лечит всех - и людей, и оленей, и собак, а врач-то ветеринарный. Если поедешь с нами, опыт приобретешь всесторонний.

-Миш, ты прямо как змей искуситель, - прыснула Катя. - Я в операционной работала, больше года... заманчиво. А если замерзну?

-Не замерзнешь, не дадим, с Лизаветой всегда два манси-охотника ездят, уберегут. Мужики надежные и не прилипают как...

Катюшка встала, походила по номеру туда-сюда, а потом, тряхнув головой, сказала:

-А, где наша не пропадала! Поеду с тобой!

Минька закружил её по комнате:

-Не пожалеешь! Только, Кать, давай всем скажем, что ты моя невеста, мужиков там много, чтобы не было никаких недоразумений, и на тебя никто губы не раскатывал? Да и честно, ты мне очень понравилась, я бы хотел, чтобы в перспективе так и было.

-Но, Миша, мы же с тобой совсем мало друг друга знаем? - растерялась Катя, не спешащая впрочем уходить из его бережных объятий.

-Будет у нас время. Так как?

- Знаешь, не будь вот этих мерзких рож, - она передернулась, а Минька бережнее её обнял, - я бы, может, и какие-то причины придумывала, покочевряжилась, покапризничала, а сейчас как подумаю, что они меня бы поймали. Да, Миш, согласна, верю почему-то тебе.

Минька подхватил её на руки:

-Спасибо, девочка, не пожалеешь!

Так с Катюшкой на руках, присел на диван и не отпуская её взял телефон:

-Никитич, доброй ночи!

-Минь, что случилось, почему так поздно звонишь? - раздался в трубке мужской голос.

-Да знаю, что ты на дежурстве. Вот надо поговорить... - Минька рассказал про все.

Никитич нисколько не раздумывая, тут же выдал:

-Неделю тебе на все про все - домой свози. Родителям покажешь, и ждем, привози невесту. Встретим, поможем, не обидим!!

Попрощавшись с неведомым Никитичем, Минька несколько минут молчал. А потом как бы набираясь смелости, набрал другой номер, здесь пришлось подождать немного, затем в трубке раздался встревоженный мужской голос:

-Да, сын, привет. Что так поздно, случилось что?

-Батя, привет. Я в Тюмени, в командировке. А случилось? Пожалуй, да, я, похоже, судьбу свою встретил...

-Да ты что? Славно! Когда увидим выбор твой?

Послышался женский голос:

-Дай мне!! Сыночка, это правда?

-Да мамуль!

-Рада, расскажешь?

-Я завтра к ночи приеду, меня Никитич на пять дней к вам доехать отпустил.

-Замечательно, ждем, скажи как девочку хоть зовут?

-Катюша.

-Хорошо, сынок, ждем, целуем тебя все, пока.

- Это что было? - изумленно спросила Катя.

-Родители мои,самые классные в мире, это ещё мелкий спит, а то бы полчаса со мной говорил. И долго ещё сидели вот так, обнявшись, неспешно разговаривая и обоюдно инстинктивно чувствуя, что тепло им рядышком - и снаружи, и внутри. Катюшка, умотанная событиями сумасшедшего дня, уснула у него на плече. А Минька сидел, боясь её разбудить и беспричинно улыбался.

Аверы же долго шептались, изумляясь и радуясь за сына. Алька было встрепенулась:

-А вдруг это пустышка, и будет наш Минька с разбитым сердцем?

-Подсолнушек, он Авер даже больше чем я, выбрал - значит, стоящую, завтра вот и увидим.

- Боже, Минька наш и без пяти минут муж?? - засокрушалась Алюня.

-Это в тебе ревность говорит, я вот Настюшку страшенно ревновал к Лёшке - первое время едва сдерживался. А теперь зятя своего ценю и уважаю. Не накручивай себя попусту. Поверь и прими выбор нашего сына.

-Ох, Саш, ревную точно!!

-Пойдем спать, теща и почти свекровь, - обнял Авер своего подсолнушка!

ГЛАВА 20.

Интриганы добились-таки своего и уговорили Лизу слетать отдохнуть, все вместе спорили, предлагали перебирали варианты. Лиза, подумав, выбрала Шри-Ланку. Любительница чая, она просто загорелась поездкой туда:

- Вот я всем своим северянам гостинчика привезу - чай настоящий, с пылу, с жару!!

- Лизонька, ты полетишь не одна, с сопровождающим, одну я тебя не отпущу, лучше перебдеть, сама знаешь.

-И кто же будет у меня в сопровождающих, какой-нибудь качок? - съехидничала Лиза.

-Нет, обычный мужик, которому полностью доверяю - Лешников. Его ты его видела, они с Костей тебя встречали.

-Хмм, а он как, не озабоченный? Мало ли?

-Нет, у меня в друзьях таких нет.

-Ладно, пусть будет господин Лешников! - раньше бы Лиза взбрыкнула, а после событий с Зубовым, мужик с крепкими кулаками был не лишним, мало ли что. Да и десять дней как-нибудь можно потерпеть рядом его присутствие - думала Лиза.

А Егор волновался, как мальчишка, ему кровь из носу надо было заинтересовать, заинтриговать, расшевелить Лизу, чтобы она перестала смотреть на него как на пустое место.

Лиза ещё и намеревалась разгадать - с чего бы это он ей приснился.

Летели через Катар, в Дохе была пересадка, и попасть за несколько часов из слякотного ноября в лето было непривычно. Другой воздух, другая природа, даже солнце казалось другим на бездонном небе, цвета лазури. И ещё поражала немыслимая чистота вокруг.

Подуставшая от перелета Лиза, едва сели в самолет, отрубилась и благополучно проспала до Коломбо у Егора на плече, что давало ему некоторую уверенность. Из Коломбо трансфером добрались до неподалеку расположенного городка Негомбо. Дрозд оплатил двухкомнатный номер, здраво рассудив, что Егору надо быть поблизости, возле Лизы. А две комнаты как раз то, что нужн,о и мешать друг другу не будут, и в то же время - рядом.

В номере Лиза, бросив вещи, рванула к окну и замерла в восхищении - совсем неподалеку катил свои огромные волны бурлящий Индийский океан. Огромная, необъятная морская даль завораживала, притягивала взгляд, и Лиза долго смотрела на эту красоту.

Егор успел распаковать свой чемодан, разложить вещи, переодеться в легкие шорты и майку, а Лиза все так же зачарованно смотрела и вдыхала какой-то необычный воздух.

-Лиза! - Егор осторожно дотронулся до её плеча, - Лиза, переодевайся и пойдем на берег, водичку потрогаем.

-А, да, - очнулась Лиза, - я быстренько, подождите.

И начался у Лизы бесконечный восторг, на пляже было немногочисленно, местных торговцев было больше, чем отдыхающих. Егор тактично отвечал по-английски, что ничего не надо, а Лиза потерялась в шуме волн, накатывающихся на берег. Поднимающие тучу песка, волны казались грязными, но как их движение завораживало. Лиза не замечала местных красот, не разглядывала диковинные местные лодочки и лодчонки, она вся была в океане. Егор не мешал ей, просто сидел и любовался ею, такую Лизу он ещё не видел, куда делись её колючки и нахмуренные брови, сейчас это была восторженная девчонка, и он не сомневался - его и только его девчонка.

Плавно подступил вечер, и увидели они чудный, заставивший замирать душу от восторга, закат. Медленно плывущие, как бы разбросанные кусочки ваты - облака, постепенно окрашивались в чуть розовато-голубоватые тона, затем в более насыщенный нежно сиреневый цвет, переходящий в густо синий... Солнце, забежавшее в самое большое облако, разбросало широкие дорожки, лившиеся на воду как бы потоками... Затем совсем спустившееся солнце раскаленно-красного цвета немного повисело над водой, от него по воде побежала к берегу огненная дорожка. И через пять-семь минут красный диск как-то резво прыгнул в воду, и потемневшее небо с сине-черными облаками стало очень быстро совсем черным, начали появляться первые звездочки...

- Боже, как прекрасно! От восторга голова кружится! - вырвалось у Лизы.

-Лиза, еще и от голода голова кружится. Пойдем, надо поужинать, а потом хоть до утра будем бродить, согласна?

Не торопясь, пошли по совсем пустынному пляжу к отелю, на входе Егор замешкался, а Лиза, уже вошедшая в вестибюль, услышала такой нахальный возглас:

-Смотри, какая цыпа сюда залетела. Чур, моя будет! - нисколько не стесняясь Лизы, проговорил слащавый, самоуверенный такой мачо, делая пару шагов к ней.

И резко остановился - вошедший Егор, аккуратно приобнял Лизу за талию и небрежно спросил:

-Он что, обидел тебя, милая? -

В майке и шортах он выглядел намного крупнее, его испещренные мелкими шрамами и хорошими такими мускулами руки и плечи внушали... уважение.

Мачо мгновенно сдулся:

-Простите, я не знал, что это ваша.

-А элементарной вежливости Вас забыли научить?

-Да, простите, девушка, я извиняюсь!

Егор, пользуясь моментом, нежно поцеловал Лизу в щеку и, не снимая руки с талии, повел её в номер, шепнув при этом:

-Надо соответствовать, чтобы даже в отсутствие меня, а такого не должно случиться, боялись подойти.

Лиза улыбнулась:

- Устрашил ты их знатно, не подойдут больше.

-Лизонька, ты только не Выкай мне больше, прошу тебя.

- Не буду! - Лиза удивляясь самой себе, как-то враз прониклась доверием к нему, - "может, это воздух океанский повлиял?", - мельком подумала она, но задумываться не стала.

И были чудные дни, они купались, много гуляли, посетили все местные храмы, а здесь были и буддийские храмы, и церковь, и католический храм, и храмы индийских богов.

Крупнейший на Шри-Ланке рыбный рынок поразил до глубины души обоих. Вставшие ни свет ни заря ребята увидели многое: как подплывают одна за одной лодки с уловом, как выгружают диковинные морепродукты и рыбу разных размеров, как сушат её прямо на берегу на огромных площадях, разложив на каких-то тканях или холстинах, единственное, что немного вносило диссонанс - запах, но восторг от увиденного океанского изобилия зашкаливал.

Егор оказался много знающим, интересным собеседником, а также галантным и внимательным - с ним было так легко. Лиза наслаждалась всем, и уносил океан все её прошлые печали и невзгоды далеко в свои глубины, и отлетела шелуха треснувшего кокона, в каком жила все эти годы та наивная девочка Лиза, и сама ещё не осознавая этого, тянулась душой к этому, оказавшемуся совсем даже и не угрюмым и неразговорчивым, судя по его многочисленным шрамам, много пережившему, Егору.

За три дня до отъезда поехали несколько человек отдыхающих на чайную экскурсию. Вот уж где Лиза оторвалась, она перенюхала, перепробовала, наверное, все сорта чая, что были в продаже в небольшом магазинчике при фабрике. Выходил оттуда Егор с двумя большими пакетами, а Лиза боялась, что кого-то забыла, и заранее расстраивалась.

На противоположной стороне улочки, в тени большого дерева сидел сухонький, как бы высохший старичок, и казалось, дремал. Как-то резко открыв глаза, уставился на Лизу и что-то сказал сопровождавшему их переводчику.

- Госпожа, эта прорицатель просит подойти.

-Меня? - удивилась Лиза.

Переводчик пояснил, что прорицатель вот так прикрыв глаза и медитируя, может сидеть неделями, не обращая ни на кого внимания, и как бы не просили его желающие узнать что-то в будущем, он не реагирует, но если кого-то выбрал, надо обязательно подойти к нему и послушать его предсказание. Только денег ему давать нельзя - обидится, А вот что-то свое, что очень дорого сердцу, то да,- примет с радостью и благодарностью.

Лиза подошла, старичок уставился на Лизу черными глазами, долго вглядывался куда-то внутрь её и что-то спросил.

-Зачем держишь в себе боль и черноту? - синхронно переводил переводчик.

- Вот, возьми, - он достал из чашки с разными камушками, стоящей возле его руки, какой-то серый обломок, - подержи в руках. Отдай ему все плохое и выкинь в океан-вода, она смоет все печали. Береги то, что рядом, ценнее не будет. Вижу возле тебя ещё четверых, который последний тоже много в сердце держит черного, помоги ему. Не печалься, все четверо успеют увидеть твоих детей, уснут все когда будет за семьдесят пять.

И перевел взгляд на подошедшего Егора:

-Нашел ты то, что долго искал, держи крепко, не упусти. Вот тебе, - он дал Егору черный камень, - камень заберет все плохое, выкидывайте камни в океан на закате! - и знаком показал Егору нагнуться ближе, что-то шепнул ему на ломаном английском, и просиявший Егор, ни минуты не раздумывая, снял с руки очень дорогие ему, как память, часы и протянул старичку.

Тот разулыбался всеми морщинками - протянул сухонькую ручку, и Егор осторожно застегнул часы на его руке. Дедок, как маленький, поцокал языком, полюбовался на часы, добавил:

-Тепло от твоего подарка.

А Лиза протянула ему небольшую коробочку, ростовскую финифть, купленную ещё на первом курсе института, в которой хранила два образка с ликом Божией Матери и небольшой оберег, подаренный ей старой манси, которая совсем недавно предсказала ей большую любовь. Пояснила, что этот оберег делают на далеком севере, где лето короткое, а зима длинная, и бывают лютые морозы. На крышке коробочки рисунок тоже соответствовал - Храм зимой.

И поддавшись порыву, поцеловала старичка в пергаментную щеку. Тот же с восторгом разглядывал 'раша подарки', потом сказал на прощание:

-Раша душа красивая!

Весь день Лиза пыталась выведать у Егора, что же такое сказал прорицатель, что он весь день сияет как новенькая монета, но тот лишь посмеивался:

-Не время ещё.

Вечером собрались закинуть камешки в океан и чуток искупаться. Закинули камушки, Егор, поплавав начал выходить из воды, когда как-то тревожно закричали местные мальчишки на пляже и замахали в сторону океана. Егор оглянулся, на мгновение замер, потом рванулся назад, к Лизе, которая плыла метрах в десяти от него и не видела, что к берегу несется какая-то уж сверх огромная волна, и если ...

Он как молния, откуда только что взялось, рванулся к Лизе, успел схватить её и крикнув:

- Держись крепче!! - что было сил прижал её к себе.

Их мотало и швыряло минуты три, за это время Егор успел проститься с жизнью, но почему-то вдруг вспомнил слова старичка: "Держи крепче!" - и он держал, захлебывался, кувыркался, сжимал зубы от хлестких ударов камней, поднятых силой волны со дна, но держал свою Лизунюшку.

Все резко закончилось, их обессиленных и ободранных, волна, как бы наигравшись, вышвырнула на берег, и они лежали оглушенные, кашляющие, ободранные, но живые.

-Ох, что это было? Жуть какая! - Лиза с удивлением осознала, что оплела Егора как лиана. - Прости, я обнаглела!

Она попыталась отцепиться от него, но он замотал головой:

-Подожди немного, дай мне поверить и осознать, что ты рядом и жива, я так боялся не успеть.

Через несколько минут, Егор нехотя отпустил Лизу:

-Пойдем в номер, надо отмыться и твои синяки-царапины обработать. Взял её за руку и повел в отель, так не отпуская руки, довел до ванной комнаты и повернулся, собираясь идти к себе.

А Лиза вскрикнула, увидев его спину... Вся спина была в кровоточащих царапинах и наливающихся синяках. Не минуты не раздумывая, она потащила его с собой:

-Егор, у тебя вся спина ободранная и, - она опустила взгляд ниже и засмеялась, - бермуды твои на попе рваные.

-А у самой-то купальник на честном слове держится, - проворчал Егор, а потом тоже засмеялся.

-Повернись. - Лиза шустро притащила аптечку - дохтур-ка она или где? - и включив теплую воду, начала аккуратно промывать его ссадины, ловя себя на том, что ей безумно нравится касаться его крепкой спины. Потом отвернув кран в сторону, начала смазывать царапины антисептиком, Егор, до этого покорно стоявший и позволяющий ей обрабатывать спину, зашипел.

-Больно? Потерпи немного, я уже заканчиваю.

-Лизунюшка!! - он резко повернулся к ней. - Не могу терпеть, нет сил! - и он жадно ухватил её, прижал к себе и начал так же жадно целовать, бормоча в перерывах, - не могу больше... не железный.. с ума свела... девочка моя... долгожданная...

Лиза же потерялась... в его ласках, его поцелуях, сначала робко, а потом все сметая, совсем как недавно в океане - её накрыла гигантская волна. Только эта волна не швыряла и не мотала как щепку, поднимала на недосягаемую высоту и была нежной и ласковой, и плыла Лизавета, и растворялась в этой волне, и становилась сама волною, и падала она с этой высоты, рассыпаясь на миллионы мелких брызг...

Очнулась она, почему-то лежа на чем-то относительно мягком, типа коврика прикроватного, но явно на полу. Попыталась осмыслить, где она и почему, и услышала смешок над головой:

-Милая, мы вот так ещё немного полежим и встанем, ну не получилось у нас дойти на кровати.

Лиза было дернулась, но крепкие нежные руки удержали её:

-Всё, попалась, теперь не отпущу, дедулька же сказал, держи крепче, а ещё... Теперь можно и секрет выдать... - Егор загадочно замолчал...

Лиза подняла голову и уставилась в смеющиеся темные глаза:

-Какие у тебя глаза... - восхищенно протянула она, забыв про секрет.

-Обыкновенные, - улыбнулся Егор.

-Нет, не должно быть таких глаз и ресниц у мужиков, только у девочек.

-Вот ты мне и родишь девочку с такими ли, с твоими ли глазами, но девочку. -Егор, но у меня может и не быть... - он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем, а пока Лиза отдыхивалась после него, со смешком сказал:

-Вот и не правда Ваша, Лизавета Андреевна. Мне старичок сказал, что у нас будет трое деток.

-Сколько?! - Не поверила Лиза.

-Трое, а я и на пятерых согласен!! - и опять Лиза потерялась в его руках, опять рассыпалась на миллиарды, опять взлетала и падала с огромной высоты. Но не боялась, зная, что у самой земли её подхватят и не дадут упасть, резко ставшие такими родными и жизненно необходимыми, руки Егора.

А перед отъездом Лиза вершила мстю своим папанькам. Купила всем шорты-бермуды и рубашки самых попугайных расцветок, мстительно говоря:

- Вот пусть только не наденут мои подарки, уххх, попугаи старые!!

Отцу, Андрею купила смешную маску, что-то среднее между рыбой и чудищем с человеческим лицом, всем набрала специй, несколько ананасов - тут вкус у них был совсем другой, сушеной рыбы.

В общем, - Егор смеялся, - надо было Сергеичу ещё парочку охраны с тобой послать, за носильщиков.

Егор ненадолго оставил её одну, затем вернувшись, тут же потащил её в номер:

-Скорее, Лизунюшка!

Там, едва закрыв дверь, шустро начал её раздевать. Велел закрыть глаза и осторожно надел на шею какое-то колье, поменял в ушах сережки и надел на палец колечко.

Вот, теперь самое то! Смотри!

Лиза удивленно разглядывала в зеркале на себе очень красивый комплект с сапфирами.

-Девочка моя, здесь говорят, что этот камень придает небесной силы и чистоты, знаю, что ты не очень любишь драгоценности, но моя самая главная драгоценность в сапфирах будет сиять только для меня.

Лиза уже в самолете задумчиво произнесла:

-Десять дней всего, а как изменилось все.

-Не до конца, - помотал головой Егор, - надо ещё тебя за меня замуж отдать, не медля!!

Приехавший в аэропорт Дрозд, едва взглянув на сияющие лица обоих, облегченно вздохнул и радостно закружил свою неузнаваемо похорошевшую дочку.

-Я счастлив твоей радостью!

Мстя не удалась, эти старые попугаи, аферисты несчастные, наоборот, гоготали и тут же нарядились в шорты и рубашки:

-О, прямо Гавайи у нас тут случились, - радовался Лёвка.

Все трое покаялись перед Лизой, пояснив свое участие в заговоре желанием открыть ей глаза на такого хорошего мужика, 'а то сколько бы ты ещё замороженная ходила?' - подвел итог Вишняков.

-Так, предупреждаю сразу, никаких празднеств с машинами-ресторанами и прочим мне не надо, только свои! - категорически заявила Лиза.

Дрозд расстроился:

-И вот что про меня скажут? Для единственной дочери свадьбу зажал?

-Папка, не в свадьбе дело, да и медовый месяц мы как бы уже отгуляли с Егором.

Торговались долго и упорно, и согласилась-таки Лиза, скрепя сердце? на свадьбу, но только самых близких и своих, Егора и отца пожелала видеть. Поехали в область за платьем, долго выбирали... нет, не Лиза, а её обнаглевшие, спевшиеся папаня и муж. Наконец, купили все, что надо, поужинали в дорогом ресторане - Дрозд и слышать не захотел о другом - а на выходе увидела Лиза свою давнюю обидчицу - Виолетту.

Та, не замечая её, подскочила к Дрозду:

-Развлечемся, котик?

"Котик" фыркнул: -Только не с тобой!

-А чем я плоха, умею все, удовольствие доставлю - неземное.

Лиза, шедшая сзади, запнулась и с ужасом рассматривала её: потасканая, как-то вульгарно накрашенная, худая, с впалыми щеками, она выглядела лет на сорок...

Дрозд между тем кивнул неприметному такому мужичку, стоящему в отдалении:

-Уйми красотку. Что она у тебя такая оголодавшая?

Этот неприметный что-то негромко буркнул, и пошла к нему Виолетта, как побитая собачонка.

-Боже! Какой ужас! Во что она превратилась? - ужаснулась Лиза.

-Как говорится - награда нашла своего героя, за все приходится платить, рано или поздно, - философски заметил Дрозд.

А дома какой-то огромный, краснолицый громогласный дядька облапил папаню, потом, нисколько не стесняясь, ухватил Лизу, долго рассматривал её, чему-то кивнул и наконец-то соизволил сказать:

-Иван я, Рубцов. Стародавний друган и подельник твоего батяни. Не-не, подельник в хорошем смысле, вместе с ним начинали работать, а потом и старателями. Очень рад, что у старого одиночки есть такая красавица-доченька, смотри, как он цветет и пахнет, лет десяток скинул. Веришь ли, я за пятнадцать лет не видел у него столько улыбок, как за сегодня.

Немного погодя Лёвка позвал Лизу на кухню:

-Глянь-кось, Лиз!

Глянула и очумела - Иван привез красную икру и не в баночках по сто с чем-то граммов, а в больших жестяных банках, в каких привозят повидло на производство всяких булочек-пирожков.

-А как ты хотела? На свадьбу и без икры приехать? - загрохотал Рубцов. - Это позорище будет с моей стороны, да и батю твоего народ наш колымский добрым словом вспоминает и помнит его как настоящего, несгибаемого мужика. Я слышал, у тебя четыре папани имеются? Возьмешь пятым? - Он хитро прищурился.- Ну хотя бы из-за икры?

Лиза засмеялась:

-Там, на Колыме ещё папани найдутся, или только Вы?

-Не, я один такой, так берешь?

-Беру-беру, ведь все равно не отвяжетесь.

-Не, смотри, какая выгода от нас, родишь вот нам дитенка, а мы каждый по дню с ним повозимся, вот тебе на выходные только и отдадим.

-Так ещё сначала надо зачать, выносить.

-Ха, - перебил Рубцов. - Егорка - парень могутный. Сделает все быстро, девять месяцев - какой срок? А потом и мы пригодимся.

Вот так, ха-хи, и через два дня смущенно-счастливая Лиза принимала поздравления, а стоящий рядом Лешников, ни на минуточку не выпускал жену, теперь уже жену, из объятий. Лиза немного взгрустнула -не было Никитича, но... Когда расселись за столы и начались торжественные речи-поздравления, с шумом открылась дверь, и с огромными букетами - вениками, как потом скажет Никитич, ввалились её такие любимые Никитич и два манси - Петр и Ваня.

Взвизгнув, как маленькая девочка, подобрав подол платья, невеста, позабыв про всех, рванула к своим мужикам. Сначала её осторожно обнимал Никитич, потом смущенные манси... А Лиза сияла и радостно сообщила всем:

-Это мои любимые северяне! Вот теперь действительно, все мои близкие со мной!!

Свадьба получилась веселая, все её папани старались веселить собравшихся, долго смеялись над экзотическим танцем Левы, причудливо извивающегося и одетого в попугайско-гавайские шорты и рубашку, поразил всех своей пляской вприсядку, огромный, казалось, неповоротливый Рубцов, много пели, Лиза умаялась танцевать со всеми, потом взмолилась Егору:

-Давай удерем, а? Они меня замучили, некоторые ещё и ноги оттоптали!!

Егор кивнул, подхватил свою легонькую жену на руки и сказал:

-Вы тут продолжайте, а мы пойдем, устали.

-Устали они, как же! Идите, заказ наш выполняйте. Да чтоб парочку сразу, - шумнул пьяненький Вишняков.

Игорешка, в отличие от Соньки, сразу же принявшей баушку Тоню, сначала приглядывался к ней. Соня же, узнав, что баба Тоня ещё и учитель русского и литературы, возликовала, это было для неё подарком. И она тут же взяла бабу Тоню в оборот, та с радостью стала заниматься с девочкой. Девочка, выше её ростом и намного крупнее в комплекции, искренне радовалась обретенной бабуле и ворчала на Игоря.

-Чё ты, как не родной?

-Приглядываюся я. Да и с дедуней, Иван Петровичем, ещё не посоветовался.

-Фу-ты, ну-ты, приглядывальщик какой.

Баба Тоня занималась и с Игорьком - письмом, и через пару недель его буквовки стали стоять в тетрадке ровно.

Как-то днем Сонька, заглянувшая в комнату, где обитала нашедшаяся баушка, поманила её за собой и, приложив палец к губам, на цыпочках пошла к приоткрытой двери кухни, откуда доносился голос Игорешки.

-Не, дедунь, так добрая, Мурка вон говорит, что хорошая. А я приглядываюся... Чё? Да вот када я бомжувал, такая же баушка, на вид добренькая, попалася, а потома как заорала на меня, бомжарой обзывала. А всего-то хлебца попросил. Не, у меня знаешь какие буквовки теперь ровненькие в тетради, загляденье прямо. И чего я думаю? А боюся. Она же мама того, другого папки, ну как захочет отобрать меня? Не, не отберет? Точно? Не, дедуня. Я не трусливый заяц - я осторожный. Правда? Ну ладно, ты бы приехал, познакомился. О, она тоже как и ты Петровна. Вы чё, с нею родня? Не? Знаешь, дедунь, я прямо такой богатый-богатый стал, то Мурка у меня и была, а я как в мультике, сильно-сильно захотел, штобы у меня мама была, не, не Ирка, а хорошая, а мне бац - папка. А у него мама и ищё Соня впридачу. Потом, вот, ты меня внуком посчитал, щас вот баушка родная, которая совсем моя, нашлася... Дед, ты чё, простыл? А чё кашляешь? Ты смотри, я тебя недавно узнал, ты мне намного нужен, с кем я тогда ещё порассуждаю по-всякому? Чё? Не в то горло? Тогда ладно, скорей бы лето, на дачу к тебе люблю ездить. Котенка-то? Да думал-думал, серый он, пусть будет - Дымок, тебе как, ндравится такое имя? Не, хулиганы. Коша, вот умная, поспокойнее, чисто Мурка. А эти два... Вона на шторы забираются, пацаны, не слушаются, царапаются. Чё с них взять, глупые! Чё хохочешь, я дело говорю? Ладно, дедунь, пошел я к баушке, контакты налаживать, как ты сказал. Пока, приезжай, жду я тебя.

Дедуня, Иван Петрович, положил трубку и вытер слезы:

-Слышь, жена, этот мелкий тощий внучок меня, старого битого мужика, который раз заставляет прослезиться. Ох и парняга растет, люблю безмерно, а уж разговоры с ним... Чудо такое, а не ребенок. Смотри, как Мишку он зацепил, я, честно, его недолюбливал, пустым считал, а щяс - как внук скажет - идеальный муж и отец.

Жена пробурчала:

-Стал. А клюнул жареный петух в задницу, вот и стал. Хоть под полтинник мозги завелись, но да, надо признать, семья получилась славная, да там такая умница Алишка, куда идиот раньше смотрел? Зато сейчас Сереге плакался: "Боюсь, помоложе кто понравится, я-то староват уже, ей-то сорок только будет." А так и надо, пусть боится, больше беречь будет!!

Иван Петрович улыбнулся:

-Наш внук, приобретенный, он как цемент для них обоих, вон, как скрепил, они ж, когда он болел-то, тогда и в друг друге уверились.

А Игорешка попросил:

-Баб Тоня, ты мне про папку расскажи, не про моего, а про твоего, который тогда был.

Баб Тоня долго, тщательно подбирая слова, рассказывала про сына, мальчик внимательно слушал. Потом помолчал, подумал и сказал:

-Жалко, такой молодой умер, и че он такую слабачку Ирку полюбил тогда?

-Игореша, но ведь она твоя мама.

-Слабачка она, мама - это когда, вона, как мама Алина, я только чихнул, а она уже до слез: "сыночек, ты заболел?" И когда в отделении лежали, я сколько раз просыпался, потому што она ревела, за меня боялася. А Ирка чё? Лесли тот папка не появлялся, узнать про него не могла? Нет, вино пить стала, слабачка. Но ты не бойся, я пить вино и водку точно не стану, чё вас всех обижать-то, вы меня вона как все любите, я же не тварь последняя... Ой, простите, вырвалося, папке не говорите только, я ему слово давал, железное, больше точно не скажу по фене.

Олег-гулёна пришел под утро, Минька проснулся, проворчал, что поднимет его в десять утра и поедет он в Лянтор один, и не приведи Господи, стряхнуть приборы, чтобы как любимую женщину держал.

Олег хохотнул:

- Когда она хоть будет, любимая женщина? Это вон тебе сама в руки упала. Я даже удивился, ты всегда такой отстраненный с ними, а тут вдруг сразу зацепился.

-У меня бабуля была, не родная по крови, но родная по духу. Я её долго вместо Антоновны - Атонова звал, так она всегда говорила, что судьба - она любит коленца выкидывать. А эта девочка, кто его знает отчего так случилось, но где-то глубоко внутри появилась уверенность, что вот это - мое.

- Надо же, в Питере жил, там столько девочек-красоток, небось, отбою от них не было, а на тебе- вот в переулке глухом встретилась. Эх, вот бы где я, в Питере-то, развернулся.

-Судя по тому, что явился под утро, тебе и в Тюмени неплохо.

Пока Катя спала, Минька слетал в магазин, купил ей куртку на толстом синтепоне, вязанную шапочку с шарфом и варежками, а вот про обувку решил - выберет сама. Уж больно легко для наступившей уже зимы была одета девочка, везти её домой в курточке, что называется, "от комаров", он просто не мог. Тем более, зная своих Аверов, тут же бы получил нагоняй от того и другого. Да и не факт, что эти джигиты отказались от притязаний на глазастенькую.

Катя уже проснулась и сидела в их номере слушая разливающегося соловьем Олега.

-Катюш, я взял на себя смелость, прикупил тебе куртку потеплее и совсем другого фасона и цвета, незачем светиться в твоей приметной.

-Ты думаешь? - тревожно вскинулась Катя.

-Да кто знает, как говорится, не дразни гусей, - начал Минька и захохотал, - вспомнил, как я у бабули - отцовой матери, на речке с таким же названием - Гусь, дразнил гусей, весело было.

На вокзал поехали все вместе, по пути - в небольшом обувном приобрели Катерине приличные теплые ботинки - от сапожек на каблуках она категорически отказалась, мотивируя тем, что едет потом в тундру, да и убегать в ботинках намного удобнее.

Посадили Олега в поезд и через полчаса сами уже тронулись в Екатеринбург. Катя было заикнулась, что деньги за покупки вернет с первой же получки, но Минька не стал слушать, хитро переведя разговор на будущую работу в тундре. С вокзала Мишук повез её к общежитию УПИ. -Навестим Михайлика пока есть время до поезда.

Как раз во время успели - к общаге группами, парами, по одному спешили студенты. День выдался ветреный, с морозцем, и праздно-неспешно гуляющих не было, ветер всех подгонял. Навстречу вывернулась шумная компания, что-то горячо обсуждавшая, среди них, как хорошая каланча, возвышался симпатичный парнишка, ростом под два метра. Увидев Миньку, эта каланча заорал изо всей мочи:

-Мишук! - и в несколько шагов добрался до них.

Они обнялись, а Катя с удивлением смотрела на этих двух высокорослых мальчиков. Её Миша был 'баскетболисту', как она почему-то подумала, где-то на уровне уха.

-Ай, братэ, как я рад! Ща дядь Саня Плешков должен подъехать - в Медведку собрался. Там дед Коля сильно заболел, - торопливо увлекая их в общагу говорил Михайлик.

-Извините, я нэмного замерз, и с Вами не ознакомился - Михайло меня зовут, я - сэрбин и большой другар Мишука.

Пока знакомились, как раз зашел приятный мужчина средних лет, тот самый дядь Саня, Стоядинович полетел за пакетом - "для родителей посилочка и за Любицу - рожден дэн у неё."

-О, - оживился Миьнка, - надо и с меня подарок.

Саня кивнул:

-Заедем, нам по пути, недавно вот открыли 'Мир Игрушек', и своему Филюне чего прикупишь.

В 'Мире игрушек' чего только не было, даже Саню проняло:

-Ух, в моем бы детстве, да такой выбор. Но у нас веселее было, особенно зимой, домой, бывалоча, со скандалом мамка загоняла, всегда с Наташкой штаны вместе с валенками снимали и ставили в угол, отмерзать-оттаивать.

Минька выбрал для Любицы - имя такое необычное - набор современных кукол со всякими одежками, братику каких-то роботов-трансформеров, много красок, какие-то дорогущие кисточки, альбомы, и довольные, поехали к Минькиным родителям.

Катя все больше осознавала, что ей безумно сказочно повезло. Она потихоньку любовалась Мишей, боясь в глубине души, что у такого видного парня, наверняка, в каждом городе есть пассия, и вряд ли она станет его настоящей невестой. А её так тянуло к нему, как-то не встречались за её двадцатилетнюю жизнь такие вот красивые парни, Миша не гусарил, не выпячивал себя, любимого, а просто, в самый трудный момент для Кати протянул ей руку помощи, да ещё какой. Она уткнулась носом в меховую оторочку капюшона куртки, и Минька тут же встрепенулся:

-Кать? Тебе холодно?

-Да нет, я просто подремать решила, - схитрила Катя, у которой от его искренней заботы стало так тепло в груди.

-Ох, Лунина, это что-то нереальное, удержать бы такого Мишу!!

Никитич на второй день свадьбы обрадовал Лизавету известием о том, что у неё теперь есть коллега-медсестра, которую на самом деле спас и привез к ним Минька. -Там, похоже, все серьезно, ребятишки даже не пытаются её кадрить.

-Правда? Ой, как я рада и за себя, и за Мишука!!

-Я, грешным делом, думал, что вы с ним точно споетесь.

Егор внимательно слушал, не вмешиваясь.

Лиза светло улыбнулась:

-Минька, он такой замечательный, такой надежный, но, видишь ли, Никитич, я в нем только братика и видела, да и он, похоже, тоже, вот не очаровался мной! Он очень хороший, даже сведи нас судьба.. нет, не получилось бы ничего. Минька, он как ограненный алмаз, лишние грани добавлять или просто царапины - только портить, а я для него неумелый подмастерье, его надо принимать целиком, не иначе. Я же... нет. Вот с Егором - да, тут как в песне "встретились два одиночества". Он для меня ну исключительно подходит, оба жизнью "поломатые", а Минька... ему надо девочку, которая не станет пытаться этот идеальный алмаз отдавать в переделку - образно говоря. Я искренне порадуюсь, если эта медсестричка его истинная пара. И конечно же, мне будет полегче мотаться по своим северам.

-Егорушка, не хмурься. Этот мальчик тебе сразу придется по душе, он такой, настоящий. Представь, услышал меня и, как был, в трусах, рванул по ледяному коридору мне на помощь. И когда эта тварюга на него с тесаком, ведь не испугался. Я думала, в наше время таких только в фильмах и встретишь. Никитич вон над ним трясется и хвалится направо-налево, когда Миньки рядом нет.

-Заинтриговала, - задумчиво сказал Егор, - буду рад увидеть вживую.

А дома что-то пошло не так, Аверы встретили Миньку радостно, а вот Катя их как-то насторожила. Нет, девочка не хитрила, была искренне рада знакомству, с обожанием смотрела на Миньку, но...Как-то все скучнее становился его батя, и грустила мамуля. Один Филюнька был в восторге - неожиданный подарок - приезд его Минечки, а ещё кисти, краски, роботы.

Любица же насупилась, даже куклы, так давно желаемые, не вызвали радости.

-Знаешь, Минечка, я все равно на тебе женюсь, вот увидишь! - сердито топнув ногой, она выскочила из их квартиры и побежала домой.

Стоядиновичи удивленно смотрели друг на друга:

-Надо же, - удивленно протянула Валюха, - мы всегда думали, что Любица без ума от Филюньки... Вот так заявочка!

Минька улыбнулся:

- Детство! Я вот тоже только на мамуле хотел жениться, мотивируя это тем, что папка станет старым.

Часов в десять разошлись, Катя, засыпавшая за столом, быстро уснула, а Минька шустро помог убрать со стола, помыл посуду и вопросительно уставился на родителей.

- Минь, мы ни в коем случае не хотим тебе навязывать свое мнение, но мой тебе совет один - не спеши!Девочка бесспорно хорошая, но ею сейчас движет чувство благодарности, плюс твои внешние данные. Я не знаю, сын, как выразиться точнее, но прошу - приглядись, времени у тебя достаточно, я надеюсь, ты не завтра собрался жениться?

Минька, привыкший всегда прислушиваться к словам родителей, глубоко задумался:

-Хорошо, до лета и отпуска ещё далеко, постараюсь продержаться, но уж летом точно женюсь. Ты-то бать, ни минуты не раздумывал, - укорил он Авера.

-Минь, наш любимый подсолнушек пять лет мне спать спокойно не давал, естественно, я и не раздумывал. У тебя-то всего лишь восемь месяцев на раздумья.

- Сыночек, - добавила Алюня.- Жена, это не сменная обувь, не хотелось бы, чтобы пришлось менять.

-Темните вы, родители, что-то.

-Нет, Минь, просто вот зудит что-то под кожей у меня, а я привыкла доверять такому ощущению, ни разу не ошиблась.

Странно, вот Настюхиного Лешку, вы, вообще, поговорив с ним десять минут, одобрили.

-Ну так-то Козырь - с пяти лет многодетный. Минь, мы очень не хотим, чтобы ты влюбленность принял за любовь.

-Ну не Любицу же мне ждать? - усмехнулся Минька.

-Да на нашего сына кто только не засматривается, это сын не замечает, а мы-то видим.

-Хорошо, я вас услышал.

Четыре дня проскочили быстро, родители вели себя с Катей безукоризненно и Минька успокоился.

- Мало ли, показалось что-то, или мамулькина ревность взыграла, поживем - увидим.

Тундра Катю сразу же разочаровала: пусто, холодно, ветрено, но она здраво рассудила, что первое впечатление может быть обманчивым. Дождавшись Лизаветы, которая оказалась ненамного старше её, но весьма деловой и резкой, поехала Катюшка с ней и двумя верными сопровождающими в дальнюю и долгую поездку по тундре.

Минька занимался привычными делами, ждал невесту из первой поездки, не сомневаясь, что она, также как и он, примет сердцем этот суровый и дикий край.

Приехали девушки аж под самый Новый год, Никитич отпустил Миньку на три денечка в Лянтор, там Лизавету уже ждал муж, прилетевший за пару дней пораньше, тридцатого ждали отца Лизы - Дрозда.

Минька радовался, а Катя как-то куксилась, он отнес это её состояние к усталости, старался развеселить её, Лиза как-то с печалью поглядывала на них и ничего не говорила.

В Лизиной квартире Минька бывал не раз, это был гостиничный безликий номер, а на этот раз все было иначе. Во-первых, по всему подъезду витали такие вкусные запахи, что у всех резко разыгрался аппетит, во-вторых, изменилась вся квартира - теперь здесь было уютно, и как-то тепло. Вместо видавшего виды дивана, стояла широкая тахта с набросанными на ней разнокалиберными подушками и думками, на полу лежал ковер с большим ворсом, на стене большой плоский телевизор, на окнах красивые шторы.

-Егорушка! - Лизавета в восхищении обошла свою квартиру, - я к себе попала? Спасибо, не ожидала!

-Нравится? - разулыбался её такой суровый на вид муж.

-Очень.

Егор и Минька как-то сразу понравились друг другу, моментально прониклись симпатией, а Катя все куксилась.

-Устала, Катюш, может, приляжешь? - спросил Минька. После сытного полдника-ужина Лешниковы пошли чего-то прикупить к Новогоднему столу, и ребята остались одни.

-Миш, что ты со мной как с хрустальной вазой?

-Я со всеми девушками и женщинами так! - пожал плечами Минька. И тут Катя заистерила... она много и сумбурно говорила, срывалась на крик, чуть ли не рыдала, но основное было понятно в нескольких словах: -Не нужен мне этот ваш север!! Я отупела, одурела от этой тундры!! Не хочу и не могу видеть все эти жилища, эту дикость, эти морозы, ветра, не хо-чу!

К чести Миньки, это не стало для него шоком или каким-то сильным ударом, он только спросил:

-Что ты намерена делать?

-Увольняться сразу же после Нового года и валить отсюда. Извини, Миш, не получилось из меня декабристки, в тепло хочу! Я тебе бесконечно благодарна за все, но пойми, не моё это!!

-Жаль, не случилось у нас с тобой, но что поделать, надеюсь, у тебя все будет хорошо в дальнейшем.

Катя разрыдалась:

-Миш, ты такой хороший, это я истеричка...

Она бы ещё продолжала рыдать, но пришли Лиза с Егором.

На следующий день к вечеру прилетел отец Лизы с тремя огромными сумками.

-Пап, да у нас тут снабжение не хилое, чего ты напрягался так? - ужасалась Лизавета.

-Я знаю, дочь, но так надо!

Дрозд незаметно для Лизы, пристально смотрел на зятя, тот также незаметно кивнул, и папаня засиял.

А тридцать первого к вечеру разыгралась метель и пришлось всю ночь просидеть дома, хотя так хотелось на улицу. Нашлись в городке храбрецы и после двенадцати стрельба на улице была, но недолгая - метель быстро всех загнала в дома. Первого к вечеру ветер утих и народ потянулся на заснеженные, прилично занесенные улицы. Минька с Катей сходили до автостанции, узнали, что только с третьего числа будет движение в сторону Нефтеюганска. Катя обрадовалась, что не задержится долго, с утра третьего получила расчет, и после обеда, распрощавшись и пообещав написать, уехала.

-Минь, ты сильно теперь будешь страдать? - спросила Лиза.

-Даже и не знаю, какая-то она резко изменившаяся, то была такая нежная, глазастенькая, восторженная. А что ты с ней за полтора месяца сделала, она же дерганая вся, какая-то озлобленная?

-Ты меня знаешь, я девка прямая, честно скажу - рада, что так вышло, не твоя это пара, у нас тут за сезон становится понятно что ты за человек, либо-либо. Она как-то сразу не так себя повела, с первого же стойбища начала нос воротить от манси, а они ж как дети, все чувствуют сразу, естественно и к ней отношение стало аналогичное. Злиться начала, что ко мне они, как она выразилась, "липнут -подлизываются" - а понять, что как ты, так и они к тебе отнесутся, ума не хватило. Потом начались жалобы на морозы, неподходящие условия, и куда только делась веселая хохотушка, осталась брюзга. Ты у нас умница, я очень надеюсь, что это не станет для тебя трагедией.

-Нет, Лизунь, не стало, влюбленность - она имеет свойство проходить.

Минька про себя в очередной раз поразился прозорливости своих родителей, и, вспомнив Любицу, засмеялся:

-Лиз, у меня дома ещё одна подружка имеется, пятнадцать вот было, сказала, что все равно на мне женится.

-А может, и впрямь она твоя судьба?

-Судьба... пусть подрастет пока, с мелким моим вот дружат, мы все были уверены, что у них симпатия с детства.

-Минечка, солнышко, я не ворожея, но поверь, встретишь ты свою судьбу. Пусть не вот прямо сейчас, но девочка тебе достойная будет!-Лиза встав на цыпочки, поцеловала его в щёку на прощание. -Знаешь, я таких как ты в своей жизни вот двух только и узнала, ты и ещё вон ревнивый мужик сидит, глазами сверкает.

Ревнивый, грозный мужик, наоборот, любовался ими и довольно лыбился.

-Говори, говори, не видела ещё ты ревнивого мужика! Миш, правда, я искренне рад знакомству. Слышать-это одно, а увидеть воочию - совсем другое. У меня друзей немного, но ты смело можешь считать меня своим другом. Буду рад видеть тебя у нас в Мухине, летом... да и зимой доведется встречаться.

-Что ты задумал? - вскинулась Лиза.

-Не ты, а мы задумали, - тут же отозвался папа-Дрозд, - неужели ты могла подумать, что мы, мужики, оставим тебя здесь одну?

-Как одну? Я вон с моими верными ребятками, весной долгожданный Фима приедет, - начала было Лиза.

-Фима твой ещё не закончил учебу, а рисковать нашим внуком и ребенком тебе никто не дозволит.

-И что? - как-то глупо спросила Лиза.

-А то, - довольный донельзя папаня-Дрозд добавил, - два варианта: или ты уезжаешь к нам и спокойно дохаживаешь до родов, но зная твою натуру - это для тебя неприемлемо.

-А второй?

-Второй, - Егор легко подхватил на руки свою женушку и заходил с ней по комнате, - второй - я буду рядом и буду ездить с тобой по всем твоим закоулкам, то-то всех поклонников сразу выявлю.

Лиза засмеялась:

-У меня в каждом стойбище поклонники есть - и ребята, и зверята, не боишься замерзнуть, быть без подходящих условий? Ночевать на шкурах, изведать все прочие 'блага'.

-Нет, ты же рядом будешь.

-А как же твое кафе, другая работа? -Кафе под надежным присмотром, там Костя все проконтролирует, а у меня самая главная работа-забота, жену свою оберегать, нам всем жизненно необходим наш ребенок. Я боюсь даже представить реакцию Федорыча, вот кто будет бухтеть все это время, с медицинской точки зрения...

-Ага, я должна все время лежать в больнице, на сохранении.

-Вот, поэтому я и буду постоянно рядом, чтобы ты выносила нашего ребеночка. Лиз, у меня нет слов, как я счастлив!

-И я!! - тут же влез Дрозд.

-Но я же сама только поняла, что у нас все получилось?

Егор скромно так потупился:

-Милая моя, у нас свой домашний врач имеется с сорокалетним стажем, неужто думаешь, он меня не просветил?

-Ну вот, а я хотела сюрпризом...

Минька заулыбался:

-Лиз, Никитичу-то можно сказать?

-Ох, завела на свою голову пять папашек, но учти, - ткнула она пальцем в сторону папани, - нам с ребенком фиолетово, что ты мэр, депутат или кто-то ещё там. Говорил, будешь нянчиться, попробуй, хоть раз откажись.

-Лизонька, ты только роди, а дедом я буду... - он аж зажмурился, - одним из самых лучших.

Минька поехал с двойственным чувством, с одной стороны какая-то грусть, что не получилось с Катей, а с другой - искренняя радость за Лизу. Куда делась резкая, нетерпимая дохтур-ка! Сейчас это была светящаяся изнутри каким-то ласковым светом, нежная и мягкая женщина, совсем как его мамуля.

Никитич, узнав о беременности Лизы, аж перекрестился, завалил Миньку вопросами - его интересовало все - как выглядит, что ест, не тошнит ли. Узнав, что Егор собрался быть рядом с ней все время до приезда Фимы, совсем успокоился, говоря, что мимо внимания такого мужика, как Егор, не пройдет даже мелочь, и им, всем папанькам будет спокойно за нее.

-Фима - это как я понимаю местный, который на врача учится?

-Да, наш,Трофим Романов, Лизин хвостик и ученик. Этот малец лет с десяти возился с собаками, оленями, детишкам порезы, ранки всякие лечил - всегда мечтал на дохтура отучиться, поступил, каждое лето на каникулы домой - какой юг, руку надо набивать, а уж когда Лиза приехала - он её замучил своими вопросами. Но парнишка молодец, все схватывает на лету. Вот как раз замена Лизе приедет, Витька-то до весны всех достанет, орать будет постоянно, что Лизе надо быть под его медицинским оком. Ох, Минька, ты мне такую славную весть сообщил!

Егор как-то быстро сошелся с местными, может быть потому, что его и встречали с уважением- в тундре новости разносятся быстро - как же их дохтур-ки избранник, да и мужик настоящий. Мужик не чурался никакой работы - таскал воду, рубил замерзшее до звона мясо, помогал ловить и держать оленей при осмотре, старался быть полезным во всем, а ещё местным очень нравилось его неустанное внимание к Лизе, они одобрительно цокали и кивали головой, одобряя выбор Лизы.

Та самая пожилая бабуля, сказавшая Лизе про большую любовь, улыбнулась всеми своим морщинками и, поманив к себе Егора, что-то шепнула ему на ухо.

Лиза притворно возмутилась:

-Постоянно секреты. На Шри-Ланке дедуля, здесь вот Анна Романовна, ухх!

Бабулька заинтересовалась дедом, пришлось все рассказать и покаяться, что подарила славному старикану её оберег.

-А задержитесь-ка на пару дней, тем более кости мои говорят, буря будет, я новый оберег сплету. Он был на тебя одну, а сейчас на семью надо другой, так что не жалей, дохтур-ка, старый человек, он будет его беречь, да и порадовался он, вишь ли.

Буря бушевала за стенами, Лиза отсыпалась, Егор же слушал рассказы местных, удивлялся, смеялся, восхищался их стойкостью, помогал мужикам проверять олешков. Только теперь он понял, для чего были натянуты по селению верки, по ним в снежной круговерти и ходили мужики до оленьего загона, проверяя, все ли там в порядке, не сорвал ли ветер натянутые шкуры в углу загона, где сбившись в плотную кучку пережидали бурю молодые олешки и беременные самки. Бабуля, что-то мурлыча себе под нос, мастерила из кусочков кожи, бус, каких-то специальных кусочков дерева, семейный оберег.

На третий день, как по заказу, утихла буря, и бабуля торжественно передала Лешниковым готовый оберег:

-Вот, пусть и наши боги оберегают ваш дом!

Егор расстроился, что ему нечего отдарить в ответ, потом полез в карман, вытащил ключи на брелоке, снял его и отдал бабуле со словами: -Этот брелок мне подарил мой самый лучший друг, и очень давно, для меня эта вещь очень дорога. Возьмешь ли?

-Конечно, ты ж частичкой своей души со мной поделился! Приезжай ещё! Тундра тебя приняла

И эти слова были для Егора самыми лучшими.

-'Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха', - торжественно прочитал Игорешка и сбился:

-Папка, пришел по нашему, как мужики, поговорить, мам, пожалуйста, не подслушивай, ладно?

-Больно надо! - фыркнула мама, - подумаешь, секреты у них, нас вот, девочек, теперь больше, и секретов у нас больше, бе-бе-бе! - Мама, как маленькая, показала им язык и ушла к Соньке и баб Тоне.

Игорешка почесал в затылке:

-И чё она так говорит? Ну, могут же у нас быть наши мужиковские разговоры.

-Иди сюда, мужик! - папка привычно ухватил своего чудного сына, обнял, и, пристроив подбородок на его белобрысой макушке, сказал:

-Излагай!

-Пап, ты честно-пречестно можешь сказать, вот я у баб Тони интересуюся, ну тем, другим папкой, а вот подумал, ты не злишься?

-Нет, Игорешка. Если б не тот твой папка, тебя бы не было.

-Это как? Совсем-совсем? И я бы у вас так и не появился? И ты бы без меня, и Мурка тоже, жили?

-Да!

-Ни фига себе, не я так не согласный. Баб Тоня говорит, он, тот папка, хороший был, только вот не рассуждал как я, а лез куда не надо, ну чё с него взять, молодой был. Ищё говорит, я на него сильно похож, и плачет всегда, когда я про море спрашиваю, сама на себя ворчит, что лесли б знала про меня, а то я б у ней на море и жил всегда. А тогда я ворчу - ишь, хитренькая - я бы Тонков не был. Пап, я вот подумал, Мурка тоже так щитает, а пусть баб Тоня всегда у нас будет? Ну, поедет туда на море, потома, ой, потом, мы к ней туда купаться кааак приедем, а как учиться пойдем, пусть она опять нас с сестрицей поучит? Вона, я в классе лучше всех читаю и техника чтения у меня самая хорошая.

-Хвастаешься?

-Не, правду говорю, папка, я тогда попрошу папки того фотку, пусть привезет или пришлет, можно?

-Нужно, сынок, ты должен знать своего настоящего папку, корни свои. Он, судя по всему, хороший мужик был.

-Я вот переживал, ты заобижаешься. А своих родителев волновать не полагается.

-Это кто так тебе сказал?

-Дедуня, Иван Петрович. Пап, ищё вот, котятов надо отдавать, ты этому менту-то сказал, чтоб кошу забрал? - тяжкий вздох. - Так жалко их отдавать, но хулиганят, спать мешают, бегают по мне, царапаются, я ругаюся, а чё толку? И ты обещал к ветинару с Муркой поехать, пусть обскажет, чё с ней делать? Вот, к примеру, возьму я её к баб Тоне, а она тама котов опять найдет, и чё? Потеряется, а я как? Вот ведь заботушка!

-Мы можем её на даче у деда оставить летом.

Ребенок помолчал, подумал:

- Значит, тама надо по-быстрому купаться и домой, она же тосковать, вона, как я, начнет, вот так женюся и её с собой потащить придется.

-Надумал?

-Чё? А, жениться? Да пока вот не решил кого выбрать, мне, папка, сразу три девочки в классе нравятся.

-Ну ты даешь, три - это перебор!

-Да знаю, одну вот выберу, потом.

-Кнопку свою, что-ли?

-Не, ну её, она эта, ну вот как Муркина коша, на ней жениться неинтересно, только лесли там в игры всякие. А так, не... мне вот такие как мама наша глянутся, а Кнопка, она ругачая такая. Во, я все секреты выболтал, ты маме не говори про трех-то, подумает вона, что я как сосед, этот... а, бабник противный.

-Наша мама так говорит?

-Не, это Кузьминична на вахте так бурчит, когда он с другой тетенькой утром выходит.

-А может, это одна и та же?

-Не, ты чё? Они совсем разные, такие... не, я таких не выберу, - он встал и вихляясь прошел по комнате.

-Я как наша мама, такую же славную выберу. Кузьминична вона всегда говорит: "Игорек, у тебя такая славная мама", а навроде сам не знаю?

И пришел мент, Вадим Егорыч. Мишка сказал, что минут через двадцать придет хозяин, без него кошу не отдаст, велено так. Мужик заулыбался, начал играть с котятками, потом опять долго гладил Мурку. Так вот и застал его пришедший с бабой Тоней хозяин.

-Здрассти!

-Здравствуй, здравствуй, Игорь Михайлович! Вот наконец-то увидел тебя вживую. А то ты то в больнице, то в школе, Вадим Егорыч меня зовут! - он осторожно пожал протянутую руку ребенка.

-Ну чё, нравится моя коша? Папка сказал, ты просил тогда Муркину дочку? Она только на неё цветом совсем не похожа, но ты не думай, она из трех самая умная, эти, че - неслухи оба. Коша - чисто мамка, Мурка все ж таки поумнее, но она уже постарше будет. Чё, чай будешь пить, или с папкой всякие виски-водку?

-А чай с чем?

-С чем хочешь, вона конфеты есть, сушки всякие, а хочешь лесли, шарлотку сделаю.

-Чё, сам? - удивился мент.

-А чё там сложного-то, мне сестрица Соня давным-давно показала как надо, я только в духовку пока не лазию, - ругаются, тама температура большая. А так, не фиг делать.

-Подожду, - мент недоверчиво смотрел на ребенка, - небось вон бабуля будет делать, а ты чисто для мебели.

-Вот ведь, Фома-неверующий, ладно, ща переденуся и айда на кухню.

И наблюдал внимательный мент, как ребенок взбивает в миксере тесто, как приговаривает негромко:

-Так, ещё немного муки подсыплю, о, хорошо!

Как заливает этим жидким тестом криво нарезанные яблоки, говоря:

-Лесли тесто круче сделать, то не будет тесто такое высокое, я уже научился.

Баба Тоня поставила шарлотку в духовку, а ребенок все так же сосредоточенно стал насыпать заварку в керамический чайник, потом бабуля залила её кипятком.

-Я смотрю, у тебя все в руках кипит!! - с удивлением произнес мент.

-А то, я чё не мужик, что ли? Папка всегда говорит, что мужик должен уметь себя обслужить, а лесли я на десантника выучусь, то совсем все надо уметь, я вона носки стирать учуся и трусы.

-Фантастика! Миш,у тебя чудо-ребенок,не ожидал.

-А ты чё думал, што я только по воровству? Не я тама много чему научился.

-Да... уел ты меня, брат!

-Садися давай, вона шарлотку баушка щас вытащит, и пробовай.

-А ты?

- Ну и я, и папка с баушкой. Мур, дай уже человеку чаю попить, отстань. Иди своих пацанов к порядку призови. Опять у меня все игрушки раскатали в разные стороны. Папка говорит, у кошек сколько много жизнев. Вот они точно когда-то пацанами были, хулиганы.

Мент попробовал шарлотку и закатил глаза:

-Игорек, да это же... язык проглотишь.

-Во, а ты не верил, я же сказал.

Потом подробно и как следует рассказал про кошу - чё она любит, чё нет, как ухаживать, и вздохнул:

-Жалко отдавать-то, но обещали же, да и много кошек в доме - беспокойно.

А мент очень серьезно слушал его и даже чё-то записал, чтоб не забыть.

-Ну Игорь Михайлович, ты меня изумил, я очень рад, что с тобой познакомился, ты молоток.

-А приходи ищё, только лесли на шарлотку, то позвони сперва. А ищё спасибо тебе, што помог папке с мамой тогда!

А вечером папка сильно смеялся, когда рассказывал маме про мента.

А баб Тоня все старалась его или по голове погладить, или поцеловать, приговаривая:

-Умница, солнышко ты мое!!

А какое он солнышко, это же рыжие солнышки, а он-то белобрысый?

Аверы, узнав о Кате, опечалились. Алюня всплакнула:

-Саш, может, мы зря так ему сказали тогда?

-Милая, ну я больше всего не хочу, чтобы нашему сыну было плохо в семейной жизни. Девочка, нет слов, хорошенькая, но, вот смотри, мы с тобой всегда с полуслова понимаем друг друга, а там... ну не было бы этого. Наш мудрый сын, неосознанно, но сделал именно то, что надо было, повез её на север. Вот закинь тебя молодую, без ребенка в тундру, как бы ты себя повела?

-Как, как? Постаралась бы привыкнуть, притиралась бы, если работа по душе, да и деньги неплохие... не, я бы год-два точно потянула, а что условия там не очень, так ведь люди веками так живут и вон какие открытые и хлебосольные.

- Вот, а здесь через полтора месяца - не могу и не хочу. Ну женился бы наш мальчик, а через год-два истерики-скандалы стали бы нормой. Может, я напраслину говорю, но вот так мне подумалось сразу. Нет, я ни в коем случае не намекаю, что была бы она, как говорится, баба-мужик, наш сын такого никогда не позволит, но жениться, родить ребенка, разбежаться, поломать свои жизни...

- Странно, Саш, и я так подумала, значит, нашего Миньку, как говорится, Господь отвел. А Любица-то влюбилась, там новенький пришел в класс. Валюха говорит, с уст не сходит, Дима - то, Дима - сё.

-Ну и замечательно, детская влюбленность прошла!

Позвонили Козыревы - сделали УЗИ, мальчик будет. Лешка сразу же сказал, что назовет Иваном, в честь деда Игнатьича, а никто и не возражал.

Егор, когда они приезжали к Лизе на квартиру, а это случалось намного чаще, чем в прошлые годы (тогда Лиза могла два-четыре месяца мотаться по тундре - сейчас же маршруты были короткие, пара-тройка недель не больше), на следующий день тащил ворчащую Лизу в женскую консультацию, не слушая её бурчания. Пока все было хорошо, показатели и анализы радовали, ни будущие родители, ни папани не заморачивались насчет пола ребенка. Кто будет, не важно, ребенок - для всех радость. Больше всех и чаще всех названивал Вишняков, пытая Егора. Знал же, что Лиза может и не сказать какую-то небольшую проблемку, а Егор примечал все и обстоятельно докладывал Федорычу. Лиза удивлялась, хирург и вдруг за гинеколога выступает, но кто бы её стал слушать?

-Ох, точно пацан будет, - говорила она, доедая литровую банку клюквы - у Егора сводило скулы, глядя на неё, а Лиза полюбила все кислое и соленое. Дрозд прислал с оказией пластиковую десятилитровую бочку с солеными огурцами - пир для души.

Егор, полазив в инете, прочитал, что пол ребенка более точно определяется во второй половине беременности и не рвался делать УЗИ на раннем сроке, говоря, что так даже интереснее.

А Миньке в марте уже пришло письмо от Кати, немного странноватое, она как бы между делом пеняла ему на то, что он её не удержал от необдуманного шага, надо было не отпускать её никуда. Она после тундры рванула где потеплее, устроилась в Ростовской области, близ Таганрога в больнице - все хорошо, но зарплата оставляет желать лучшего, на севере она за полтора месяца получила больше, чем за три здешних, и "очень жалеет, что никто её не удержал. Да, у неё есть поклонники, один даже замуж зовет, - есть свой дом с большим садом и участком, но она колеблется, уж больно много пахоты будет в саду-огороде, вот если бы её Миша назад позвал... Все бы бросила." У Миньки осталось от этого письма какое-то двойственное чувство:

-На севере плохо - холодно, нет условий, а на юге опять что-то не так... Наверное, моему разумному бате что-то сразу увиделось в этой девочке, может, и правда - что Бог не делает, все к лучшему?

Как воспитанный и вежливый, он кратко ответил, написал, что зима в этом году выдалась очень суровая-морозы, бураны, заносы, работа напряженная, постоянно обмороженные лица у людей. Лиза мотается без конца по буровым, местные не так страдают, как буровики.

И все, писем больше не было, да Минька и не верил, что Катя всерьез приедет назад.

Отпуск взял пораньше, на июнь - мамуля с конца мая была в Москве у Настюшки, которая дохаживала последние недели. Побыл неделю в Горнозаводске, и все три мужика Аверы собрались тоже к Настюшке.

Погрузневшая, с большим животом, но с сияющими глазами, Настюшка была красива каким-то внутренним светом, как бывают красивы женщины, ждущие ребенка. Саша и Минька бережно и аккуратно обнимали свою кругленькую девочку.

А Филюня сразу же приложил руки к животу, "надо же племяша почуять", и племяш не подвел - тут же начал пинаться.

Аверы, конечно же, поехали к Чертовым, там их как всегда ждали.

Саша с грустью смотрел на ставшую совсем старенькой теть Олю, и удивлялся на крестника, тот за это время стал довольно чисто говорить, и заметно подрос, что безмерно радовало Ваньку:

-Во, глянь, это я в три года, а Санька тик в тик-я, ещё один настоящий Чертов вырастет.

-А то я не Чертов? - пробурчал Димка.

-Ты Чертов, но вот до росту моего гренадерского не дотянул, аж пятнадцать сантиметров, вон Санька кашу как ест, точно будет как я, да Сань?

-Кому что, мне твоя физия досталась один в один, а Санька... рост может и будет твой, а на лицо-то Плешковых.

-Ничего, блондины, да двухметровые, они, брат, редкость!! - не унывал Ванька.

Через восемь дней Лешка с тещей отвезли Настю рожать, туда же рванули Саша с Минькой.

Переживали и ждали рождения малыша много людей: Аверы, Козыревы, Шишкины, Калинины, Ульяновы, Чертовы, Доронины - все волновались.

И Иван Алексеевич Козырев не заставил себя долго ждать, через пять часов все ликовали - 'мужичок родился 4100, рост 55 сантиметров, Настюшка и сынок чувствуют себя хорошо' - Лешка устал говорить всем такие слова.

Аверы после рождения своего первого внука стояли обнявшись и молчали.

-Мам, бать, вы чего? - удивился Минька.

-Да вот осмысливаем, как все быстро, недавно вроде из Литвы Настюшку привезли, а уже Ванечку теперь дождались.

-Зря расстраиваетесь, вы у нас такие молодые и красивые, это Настя поторопилась!

В Каменке плакала Валя, она никак не могла успокоиться, слезы лились сами по себе:

-Вов, я вот вспомнила его тогдашнего - худой, не видящий тепла, не верящий, что его такого можно любить... Господи, как я рада за него, он для меня и братик, и друг, и любовь всей жизни. Как хорошо, что у него все так славно сложилось, Настя его любит, а сейчас вот и Ванюшку родили.

Палыч гладил её по голове, приговаривая:

-Успокойся, все же замечательно, вот старлею долгожданного продолжателя Козыревской фамилии родили, а Лешка - он не только тобой любимый, мы все его любим и уважаем. Он у нас такой один. Наш Лёшик вон как старается на своего тезку походить, думаешь отчего он на гитару запал? Да только чтобы хоть в чем-то Лешку перещеголять!

С Шишкинского двора шумнула баба Таня:

-Валюх, будя слезы лить, идите сюда, мы тут уже стол собрали, надо за Козыря выпить, вона Ленину уже невтерпеж, калиновка киснеть.

Только сели за стол - в будний день у бабы Тани было малолюдно, начались звонки, баб Таня всем отвечала одинаково:

-Дождалася пра-правнука - Козырева Ванечку!! Счастлива невозможно!!

А потом позвонил счастливый папа:

-Лешка, я в тебе нисколь не сомневалась, какого богатыря вы родили, мы тут счастливые все, калиновку пьем за нашего малыша. Настеньке передай от нас - мы все рады, чтобы не болели с сыночком.

Потом с ним, опять всхлипывая, говорила его лошадка:

-Леш, это от счастья, я рыдаю, нет слов. Я тебя, ежик ты мой ненаглядный, очень люблю. Палыч-то? Да вот рядышком сидит, даю.

Палыч поздравил его с сыном и, послушав, что тот говорит, засмеялся:

-Где уж мне с тобой конкурировать, я у нее всегда на втором плане, после тебя иду. Леш, мы тут все рады!!

Потом что-то кричал в трубку глуховатый Ленин, потом трубку отобрала Тома, подлетел Лёшик... все говорили добрые и теплые слова, а в Москве их слушал и счастливо улыбался, до сих пор не осознавший, что все - он уже папка, Лешка.

А напротив сидел и едва сдерживал слезы радости - негоже мужику расслабляться, Иван Козырев-1. Он четче всех осознавал, что с сегодняшнего дня есть у него продолжение, не только их с Лешкой, а и его несгибаемого отца - Игната.

На второй день маленького Ванечку принесли кормить, и Настя, имеющая опыт обращения с младенцами- девять было, когда Филюнька родился - держала своего крохотульку и с восторгом рассматривала маленькое серьезное личико. Этот однодневный человечишко морщил лобик совсем как папа Леша, когда решал какую-то трудную задачу-проблему. А вот глазки у сына были - Аверовские, карие - вот и сказала она по телефону Лешеньке своему:

-Сыночек очень похож на тебя, губки, носик, хмурится как ты - а глаза наши, Аверов.

-Милая моя Асенька, пусть хоть на кого будет похож, самое главное - вы с ним в порядке!! Тут папа Саша посмеялся, вспомнил, как Минька тебя ждал - говорил, что в животике скучно одному, вот сейчас нашему капельному человечку уже не скучно, а сколько народу его окружать будет... Я вас очень люблю и жду.

На выписке все, особенно мужики, старались хоть чуть-чуть, но подержать в руках сверток с малышом, как же: дед Иван, дед Саша, дяди Минька и Филипп, тетя Вера - сестричка Лешки, и конечно же бабуля Альбина. Вот уж кто с огромной неохотой отдавал внука папе.

С первых дней папа и дед Иван начали купать малыша сами. Лешка только посмеивался на охи-ахи тещи:

-Мам Аля, у меня опыт ого-го какой, с детьми-то смала занимался, а тут сын, гордость и радость моя.

А дед Иван, обмирая от восторга, постоянно ходил гулять с малышом, из него получилась заправская нянька. Аверы, видя такое бережное отношение и к Насте, и к малышу, лишний раз удостоверились, что дочка их в надежных, так сказать, руках, и немного переживали за своего сына, но надеялись, что и их Минечки судьба где-то ходит. Вон как у мамульки, столько времени не появлялся, нагаданный блюдечком Саша.

Старшие Аверы решили отправить своих сынов на море, чего сидеть в душной Москве, да и Миньке надо бы отогреться после своих северов. Козыревы собирались в Каменку. Там на свежем, не загрязненном воздухе ребенок будет здоровее, единогласно решили все. Немного расстраивался только Лешка - ему так не хотелось через три недели выходить из отпуска, но понимал, что для сыночка там будет лучше. Тем более, что по соседству с Ситниковыми поселилась одинокая пенсионерка - детский врач, всю свою жизнь проработавшая в детской поликлинике. И опасаться за малыша совсем не приходилось.

В Каменке оказалось столько много бабушек... каждая выразила желание помочь, а больше всех суетилась конечно же, Валюшка, вот уж кто, как и бабуля Альбина, замирая от восторга, бережно держала малыша, приговаривая:

-Маленький ты наш, долгожданное солнышко!!

Дед Козырев аж заревновал, ворча, что мальца приучают к рукам всякие, а он потом будет отдуваться. Забегая вперед, так и оказалось, но к рукам как раз приучил его, к своим, он сам.

Настюшка бурчала:

-Чисто дед Панас с Минькой!

-Ага, - подтвердил папа Саша, - а кто-то забыл, как с двух месяцев будучи долгожданной унучечкой, вил веревки из деда похлеще Миньки.

Про их необыкновенного деда что Настя, что Минька могли рассказывать часами, а уж его говорок и привычка носить кирзачи... В их с Лешкой спальне с первого дня появления Настюшки, на комоде стояла фотография в рамочке, где дед держит на руках совсем мелкую Настю, показывающую в заразительном смехе свои тогдашние четыре зуба.

Игнатьич, слушая про деда, задумчиво говорил:

-Вот, обычный деревенский мужик, а какую жизнь прожил и какую память о себе оставил, вон как его любят все Аверы и Цветики.

-Его невозможно было не любить, - грустно сказала Алька, - он такой как ребенок - местами наивный, и хитроватенький, и добрый. Иногда и противный, мы с Серым сколько с яго тулупом воявали... хорошо, у нас Ванька был, Иван Егорович, великий человечище - дедов командир на хронте, от яго он слухал.

Лешка частенько просил Асеньку, поговорить як дед, очень уж здорово получались у ничуть не похожей на Цветиков унучечки, все дедовы жесты и мимика.

Игнатьич, глядя на них, даже немного завидовал, но у него теперь есть тезка - правнук и он надеялся, что у них будет такая же всеобъемлющая любовь. Да и грызла его в глубине души вина, за те годы, когда он закаменевший в своем горе, мало уделял внимания детям, и если бы не Лешка...

А маленький кареглазый Козыренок с момента выписки из роддома стал для деда Игнатьича центром вселенной. Был у него ещё и старший правнук - Игнашка, тоже нежно любимый им, но далековато жил, в Красноярске, а это чудо - вот оно в коляске посапывает, а дед Ваня потихоньку прогуливается по улицам Каменки, объезжая попадающиеся на пути ямки и выбоины.

ГЛАВА 21.

Баба Тоня, после Нового года засобиралась домой, внук удивил:

-Чё так рано собралась-то? Сама сказала по весне, а вона, ой, вон - снегу полно и морозяка?

-Игоречек, надо рассаду посадить, весна-то на за горами.

-Рассаду посадить, сама же говорила - купишь вон у соседки и делов-то. Мне ведь ещё помощь твоя требуется и Соне, наш с папкой праздник случится скоро, а ты чё, и подарка мне не подаришь? А тама и ваш восьмой март наступит, мы с папкой вона уже подарки вам придумали. У меня, конешно деньгов, ой, денюжек нету, но папка обещал выделить, это ж надо ещё и Елен Сергеевну, и дядь Серегиных женщин поздравить, упарюся. Это Мурке ниче не надо, вон мясца положу и все, а вы едой-то не обойдетеся. А чё, и никого забыть нельзя. Вона, вон, на Новый год сколько подарков мне вроде дед Мороз принес - я же знаю, что его совсем настоящего-то нету, но ждал же, первый раз вот пришел.

А подарков и впрямь было много: мама, папка, Соня, баушка, дед Иван Петрович, Афанасьевы, Елена Сергевна, все постарались. Пока дед Мороз доставал и доставал подарки из мешка, Игорешка только изумлялся, почти весь мешок был для него. Потом у мальчишки разбегались глаза, он в немом восторге рассматривал гору подарков - Алина опять плакала, поспешно ушла на кухню и баба Тоня, а Игорешка все сидел и смотрел на коробки с игрушками, всякие домики и коробочки со сладостями, и делился со своей Муркой:

-Мур, я чё-то такой богатый, смотри, какие у меня подарки, я такие даже и не видел. Ой, а тама чё?- он полез в самую большую коробку, в которой оказались ролики... Вопль индейца, какой он издал, напугал маму, она встревоженно влетела в комнату, за ней тут же появился папка, а их сынок, просунув руки в ботинки, прыгал и вопил от восторга!! Потом аккуратно положив ролики, подбежал к ним.

-Нагнитеся оба!

Обнял их за шею и, прижавшись к их лицам, сказал:

-Вы у меня самые лучшие родители, я честно-честно буду ваш хороший сынок! Лесли забудуся, вы мне сразу говорите: "Игорёшка, ты говорил, будешь хороший сынок" и я исправлюся!!

-Ладно, запомним, - засмеялся папка.

А мама Алина подхватила его на руки:

-Сынок хороший, а ты потяжелел, а то все как перышко был!!

-Ну я же занимаюся всякими приемчиками с папкой и есть чё-то стал побольше, не шкилет уже совсем.

После Нового года, числа пятого, прозвонился мент, которому кошу отдали, напросился на шарлотку. А чё не сделать, каникулы же? Мент привез тоже подарок - специальный такой конструктор, всякие электрические штуки собирать, и большой пакет с конфетами - Игорешка взамен подарил ему магнитик и завернутую в фольгу другую шарлотку.

-Дома поешь ещё, раз тогда понравилася, то и щас лишней не будет.

-Что ты, я всем нахвастался, что ел необыкновенную шарлотку от мелкого пацана. Все не верят, вот привезу и дам по мааленькому кусочку - остальное съем сам!! Пусть слюнями давятся!

Раз в полгода Тонковы обязаны были являться на осмотр в детскую больницу, так просил их Сергей Васильевич, который писал каую-то там работу о таких болезнях. Вот в январе и съездила Алина с ним туда. Договорились встретиться в начале тихого часа, чтобы никто не отвлекал. Сергей Васильич велел подняться в отделение, там у него студенты были, и он хотел Игорешку им показать.

В коридоре никого не было, только в дальнем конце пожилая санитрака что-то домывала, ворча. -Неприемный час. Сюда нельзя, - зашумела она на появившихся Алину с Игорьком, а потом вгляделась в них и всплеснув руками, бросила швабру и поспешила к ним:

-Игорёк, какой ты стал! - она обнимала, тормошила его, а он только улыбался:

-Да, Ирина Ивановна, здрассьти!

-Ай как ты вырос. Совсем большой!

Она гладила его по голове одной рукой. а второй смахивала слезы.

-Чё ты ревешь-то, я совсем здоровый. Вот к Сергей Васильичу приехал на осмотр. У меня теперь и дед есть, Иван Петрович, и баушка нашлася. Совсем настоящая! - вывалил Игорешка главные новости. А у Мурки три котенка были, вот.

-Здрассти, Марина! - поздоровался он с молоденькой медсестрой, которая тоже обнимала и тормошила его.

-Я чё? Такой важный?

-Важный, важный. - К ним подошел врач. - Здравствуйте! Пойдем, Игорек. Мы тебя немного помучаем, осмотрим.

-Чё, уколы что-ли?

-Да нет, послушаем, пощупаем.

-Только я немного щекотки боюсь.

-Мы осторожно, пошли.

В кабинете было несколько студентов, все аккуратно и тщательно изучали Игорешку - слушали, вертели во все стороны, заставляли то присесть, то руки в разные стороны разводить. Игорешка упарился.

-Всё, всё, Игорек, прости нас, увлеклись. Ну что, брат, я хочу тебе сказать? - задал вопрос Сергей Васильич. - А то и хочу сказать, что ты здоров, вот что значит "муркотерапия" твоя. Как она, кстати, жива?

-А чё ей сделается? Котятов вот народила, трех, уже выросли, отдали вот добрым людям.

-А мне чего же не предложил?

-А ты, ой, Вы возьмете?

-От такой Мурки-то, еще спрашиваешь?

Тогда ладно, отпущу ещё раз к котам. Она только... су... ой, зараза такая восемь дней с ними шлялася, а я волновался. Я тогда, как она погуляет и окотится, прозвоню, только вот не знаю коты или коши будут.

-Мне все рано, но котенок за тобой!

Пожали друг другу руки по-мужски, крепко, а в коридоре опять Игорешку обнимали две медсестры и санитарка. Радовались ему как прямо родному, говоря, что очень рады, и что за него волновалися.

-Я теперь Тонков, у меня много кого есть, не волнуйтеся, все хорошо.

А мама Алина отдала конфеты и три шарлотки, самолично приготовленные Игорешкой, и опять были охи.

Минька с Филюшкой решили ехать в Анапу - прельстил песочный пляж. Переночевав, утром пошли на море, вот тут уж оторвались оба, плавали и ныряли, пока младший не запросил пощады. И Минька, оставив его у лежака, велел никуда не уходить, а сам пошел ещё продлить удовольствие, заплывая подальше. Филюнька же пожалел о том, что не взял альбом и карандаш, пальцы зудели начать делать зарисовки на морскую тему.

-Минечка, я вечером обязательно возьму альбом, нельзя такое не зарисовать.

После ужина опять пошли купаться, Филюня немного поплавал и пошел рисовать, а Минька как дельфин, плавал и нырял до изнеможения.

Младшенький увлекся, что-то получалось, что-то нет, и как-то застопорился рисунок со стоявшей неподалеку от берега прогулочной яхтой, типа старинной каравеллы, что-то выходило не так. Филюша в расстройстве хотел изорвать все листы..

-Мальчик, извини, но вот здесь надо немного не так, вот смотри под углом в 30 градусов примерно, будет намного лучше.

Возле Филюшки присела молоденькая девушка:

-Если позволишь, я немного исправлю вот тут.

-А ты что ли умеешь?

-Да, представь, три года в детскую художку ходила, подавала большие надежды, - она вздохнула, - но не срослось.

-Ладно, держи.

И они увлеченно стали разговаривать, что-то объясняя и показывая друг другу, не замечая, что потихоньку наступают сумерки и очнулись только от Минькиного вопроса:

-Братик, вы ещё долго будете общаться?

Оба одновременно подняв головы уставились на него, и если у братика на лице была только досада, что им помешали, то у молоденькой девушки даже рот приоткрылся, когда она увидела стоящего перед ними великолепно сложенного и очень симпатичного молодого человека.

Минька улыбнулся, и девушка покраснела.

-Ох, извините, мы нечаянно увлеклись с вашим братом.

Минь, это Маша, - она, представляешь, три года в художке училась и много интересного мне показала и рассказала.

-Очень рад, Маша, а Вы где-то неподалеку остановились или ?

-Ох, как быстро вечер наступил, я и не заметила, нет я минутах в двадцати от моря, ну да ничего, добегу!

-Нет уж! - Минька собрал полотенца и закинув сумку на плечо сказал мелкому:

-Пошли, проводим твою подругу. Ночи здесь слишком темные, и молоденькой девушке одной ходить не надо.

Разговор не клеился, Маша как-то зажалась, Минька тоже помалкивал, один только Филюня говорил не переставая. Проводили девушку Машу до самой калитки, и пошли по резко наступившей темноте к себе в гостиницу. Переоделись и старший повел младшего на аттракционы, обещал же. После завтрака, на пляже Минька опять долго плавал. А выйдя на берег, застал уже привычную картину, девушка Маша и братик голова к голове что-то вычерчивали на мокром песке и ожесточенно спорили.

-"Девочке-то лет семнадцать, наверное, совсем юная!" - подумал Минька, подходя к спорщикам.

-Вы не подеретесь случайно? Здравствуйте, Маша.

-Здрасьте! Ой, не надо мне выкать, я так теряюсь.

-Хорошо, будем на ты, - улыбнулся Минька, не замечая, что от его улыбки девушка как бы подзависла.

И появилась и Аверов подружка по прогулкам. Маша с удовольствием ходила с ними на дальние расстояния, вечерами гуляли по набережной, ели мороженое, сидели в летних кафешках - Минька категорически отверг её предложение платить пополам.

-Не надо делать из меня жлоба, я, в отличие от бедных студенток, работаю и могу себе позволить угостить нашу с братиком подругу хотя бы мороженым, - оскорбился он в первый же раз, пояснив, что и сам был бедным студентом не так давно.

Но вот платные экскурсии... она сразу отказалась, пояснив, что её бюджет на такие цены не рассчитан. Да и вообще двадцатилетняя студентка из Новосибирска оказалась очень компанейской девчонкой, с ней было очень легко и интересно. А Филюшка, что-то такое разглядев в Маше, изо всех сил старался, чтобы его любимый Минечка тоже увидел её. Он всячески нахваливал её и через неделю Аверы без Маши никуда не ходили, Минька с трудом уговорил её поехать с ними на экскурсию, на дегустацию знаменитых вин Абрау-Дюрсо, и на вечернюю прогулку по морю на катере.

- Маша, ну для нас это не расходы, можем мы тебе небольшой подарок сделать?

Маша все больше начинала нравиться Миньке своей разумностью, искренностью и внешне. Она была красива, какой-то неяркой красотой, которую сразу и не заметишь, а вот когда приглядишься-ладненькая, тоненькая, невысокая с длинными светло русыми волосами, какими-то необычными светло зелеными, иногда казавшимися желто-зелеными глазами, даже ниже их мамульки, вся какая-то подвижная как ртуть, она умела находить позитив во всем, даже в небольших неприятностях.

Она переводила все в шутку, так опрокинутый Филюнькой на её празднично-выходное платье стакан с соком, у другой бы вызвал гримасу, надутое лицо или бурчание, её рассмешил:

-Вот, не хотела я с вами этот зверинец смотреть, как раз и получилось, значит, мне туда не надо было.

И ещё утешала расстроенного младшего, чтобы не переживал - все отстирается. Напоминала она Миньке игручего такого котенка с которым так классно было общаться, дурачилась и хохотала от души с Филюнькой, не визжала на американских горках и чем-то неуловимо напоминала мамулю.

Уезжали они, оказалось, в один день и в одно время. До Москвы ехали вместе, Минька упросил свою соседку, пожилую женщину, поменяться с Машей местами, та с удовольствием согласилась - там была нижняя полка, и ехали Аверы с Машей все так же много смеясь и ведя разговоры на всякие темы.

Минька потихоньку подкладывал Маше еды, видя, что девчонка экономит, перебиваясь только чаем с печеньем. Она, было, заикнулась, что не надо, но кто бы стал её слушать, тем более младшенький строил такие умильные рожицы, говоря, что столько много они с Минечкой ну никак не осилят.

В Москве переехали на Ярославский, посадили Машу в поезд. Минька умудрился незаметно сунуть в карман её сумочки пять тысяч, понимая, что девчонке ехать прилично. Договорились созваниваться, обменялись телефонами и расстались, довольные друг другом. И не видели Аверы, что едва поезд отошел, Маша расплакалась - зацепил её Авер.

А Авер, который Минька, через неделю стал ловить себя на том, что ему стало скучно без Машиных разговоров, смешков, восторгов, подколок, и он тут же набрал номер девочки, которая, услышав его голос, радостно закричала в трубку:

-Миша!! Миша, ты мне позвонил!! Я так рада. Только вот зачем ты мне деньги в кармашек засунул, я бы и без них доехала. Но спасибо тебе большое - пригодились.

-Вот видишь, значит так надо было!

И начались у них после этого долгие разговоры обо всем, а Филюнька втихую сказал родителям:

-Вот увидите, Маша Нечаева будет Аверченко, потому что я её для Минечки нашел и выбрал.

Лешниковы в конце мая собрались-таки на УЗИ, не столько Егору хотелось знать пол ребенка, как Лизе. Терзали её, как в том фильме, смутные сомнения, о которых она никому пока не говорила - уж как-то интересно шевелился у неё ребенок. Было ощущение... волны, откуда-то издалека шел толчок, который потом как бы переходил дальше, будто кто-то продолжал движение.

И надо было видеть огромное изумление на лице мужа, сидевшего напряженным в кабинете, сначала когда он услышал стук сердечка, а потом стук как бы раздвоился...

Врач спросил у него:

-Видите?

Егор же не отрывая глаз от черно-белого изображения только и смог ошеломленно кивнуть.

-Что, что там? - вскинулась Лиза.

-Слоеный пирог, - улыбнулся врач, - из двух деток - побольше плод сверху, а поменьше под ним, мамочка, папочка, у вас двойня!

-Не может быть! - не поверила Лиза. - Откуда? Нет и не было в родне у нас двойни!

-Ну, все бывает, а вот сейчас есть, ваш муж подтвердит.

Егор опять молча кивнул, не отводя глаз от картинки, где к свернувшемуся в клубочек человечку побольше вплотную прижимался клубочек поменьше.

Лиза уже встала, поправила одежду, а Егор все также сидел, не двигаясь и ничего не говоря.

-Елизавета Андреевна, - улыбнулся врач, - Ваш муж, похоже, в шоке, что будем делать? Может, нашатырь ему?

-Что? - как-то враз очнулся Егор. - Зачем нашатырь? Я... никак не осмыслю... что у меня, У МЕНЯ!!!скоро будет двое деток!! Лиза!! - он рванулся к ней, подхватил её на руки и заорал: - Лиза! Я... у меня нет слов!! Я даже не счастлив, я охренительно счастлив!! Родная, спасибо!

-Егор, да Егор же, поставь меня!

-Спасибо, доктор!! - Егор повернул сияющее лицо к врачу. - А кто там? Мальчишки или... - он как-то невозможно восторженно добавил, - или доченьки?

-Вы же сами видели, они хитренькие, свернулись, чтобы вы до их рождения поразгадывали загадку, -улыбнулся доктор, много раз видевший реакцию близких, присутствующих при этой процедуре, но восторг вот этого отца был самым сильным и неожиданным.

И не отпуская свою жену Егор вышел из кабинета, осторожно донес её до машины, не замечая, что все, находящиеся в консультации, смотрят им вслед, посадил её на переднее сиденье, сел за руль сам и повернулся к ней:

-Девочка моя, самая славная. Я... - у него прервался голос, и Лиза увидела на его глазах слёзы.

Её несгибаемый, едва выживший, выдержавший столько боли и предательства, никогда не показывающий свои слабости даже ей, её самый лучший во всей вселенной - Егор, едва сдерживал слезы.

Она молча потянулась к нему и, прижавшись к его груди, замерла. Сколько они так просидели обнявшись, так и не запомнили, и словно напоминая, что они здесь не одни - в животе сильно толкнулись.

Лиза охнула, Егор сразу встрепенулся:

-Что?

-Пинаются, - улыбнулась Лиза, - надо же, было у меня где-то далеко внутри подозрение, что может быть там два, но ведь второго сердцебиения и не было?

- Лизонька, я, - у Егора дрогнул голос, - я в восторге, что вас трое, мне абсолютно все равно, кто родится, но то, что сразу два... это такое огромное счастье!! Девочка моя любимая, спасибо тебе!!

-Да, пока есть время, придется привыкать, что внутри пинаются, а не пинается, - задумчиво протянула Лиза.

-Все, приезжает твой Фима, передаешь дела и домой, к папанькам. Кстати, помнишь, мы были у бабульки? Ну, что оберег нам сделала?

-Да, она тебе ещё что-то шепнула на ухо, а ты как уж крутился и не выдавал, что она тебе сказала.

-Она тогда ещё сказала: кого хочешь сильно, тот у тебя и родится. А я сплю и вижу доченьку.

Он положил свою большую ладонь на живот и спросил:

-Доченька? Ты же там есть?

И доченька ответила - конкретным шевелением.

- Поедем скорее домой, меня просто раздирает заорать во всю мочь от счастья.

А в Мухине, во время грозы в кабинете мэра - Дрозд распекал проштрафившихся замов, раздался звонок мобильного. Дрозд хотел было сбросить звонок, но увидев, кто высветился, махнул рукой:

-Идите, завтра я с вас стружку досниму.

-Да? - едва вышли эти горе-замы, тревожно спросил он, Егор позвонил в неурочный час. - Да, Егор, что?

-Сергеич, ты сидишь или стоишь? Если стоишь - сядь.

-Сижу... что, что случилось? - холодея, спросил Дрозд.

-А случилось у нас, дед, огромадное счастье... - Егор сделал паузу и вывалил, - у нас родится двойня!

-Что? Какая двой... двойня?? Два?

-Два, дед, два?

-Кто, девочки? Мальчики?

-Не показались, свернулись клубочком...

Егор в красках описал всю процедуру.

-Боже мой! Лизу дай! Лизонька, Лизонька, я... у меня нет слов!! Вот это подарок для меня, я буду дважды дедом!! Лиза, а у тебя все нормально? - тут же заволновался он. - Когда приедете, через пару недель? Да, побыстрее, надо ещё детскую успеть переделать, человечков-то два. Им места больше надо. Ох, доченька, какую ты мне двойную радость подаришь. Спасибо!! Позволь, я мужикам сам сообщу радостную новость? Да, конечно, хвастаться буду им долго.

Распрощавшись с детьми, как он называл Лешниковых, немного посидел с блаженной улыбкой. А потом рванул на выход, надо же было обрадовать папашек такой вестью. И сидели вечером три счастливых мужика и прикидывали, кто у них родится:

-Егорке двух девочек подавай, - бурчал Вишняков. - А нам парня надо, хоть одного!

-Не, два пацана - это сила, и им вдвоем легче будет!! - восклицал Лева.

-А мне, мужики, все равно, кто, я за полтора года столько приобрел - доченьку, зятя, вас, теперь ещё внуки через два с половиной месяца будут... - Дрозд зажмурился. - Дыхание перехватывает, никакие материальные блага и всякие прочие достижения не сравнятся с тем, когда тебя с двух сторон обнимут детские ручонки такие пухленькие, в первязочках и шумнут: "Деда". Я как кот Матроскин, вдвое щастливее стану, нет, не вдвое, а окончательно! Съезжу-ка я в выходные на источник, что-то меня, не особо во что-то верящего, потянуло.

-И мы с тобой - искупнуться всем не помешает, да и свечки поставить за здравие всем нам! - тут же встрепенулся Левыч.

И рванули в выходной в Богданово, там восстанавливался и оживал мужской монастырь, много лет в его помещениях размещались то склады, то мастерские, то какие-то однодневные кооперативные цеха. Вишняков, бывавший там лет пять назад, изумился:

-Ай да монахи, посмотри, как муравьи трудятся, какую красоту уже навели!! Главный храм, полностью отреставрированный внутри, монастырский двор, вымощенный местным камнем, везде цветы, кусты, все побелено, покрашено, невосстановленные здания, обнесены сеткой, везде покой и тишина. В самом храме, на службе было немноголюдно, и Дрозду было по душе такое, он осмотрелся: большое помещение было наполнено солнечным светом, льющимся из больших окон - солнечные лучи играли на иконостасе, выполненном в двух цветах - зеленом и золотом. Деревянный светлый пол придавал храму какую-то невесомость, казалось, парит он над землей. Негромкое бормотание священника, тихие вздохи, шелест одежд, запах горящих свечей - все это располагало, а Дрозд, обводя взглядом иконы, натолкнулся на серьезный и внимательный взгляд Богородицы с младенцем на руках, и как по невидимой нити, пошел к этой иконе. Он не знал ни одной молитвы, просто стоял смотрел в эти многовидящие и мудрые, немного печальные глаза, и мысленно, ничего не прося для себя, благодарил за выпавшее ему на позднем сроке жизни счастье. А просил он только одного - чтобы его дети и внуки были здоровы!

Потом был источник. Вода +5 бодрила, надо было окунуться три раза по три с головой, кто-то ухал, кто-то с разгону окунался, Андрей сделал все как положено - утерся, оделся и вышел на улицу, ощущая себя... Непонятно ощущал он себя, как после хорошей бани, где пробыл пять часов - тело казалось невесомым, и как бы свалилась с плеч какая-то тяжесть. И что-то повело его... он резко отошел в сторону, поднялся повыше, по лестнице, ведущей вверх от источника, мало кто поднимался, если только любопытные мальчишки. И вот, стоя на этой лестнице, Дрозда накрыло, он, сам от себя не ожидая такого... рыдал - взахлеб. И были эти рыдания светлыми, и становилось ему легко-легко. Ринувшегося было за ним Левку остановил молоденький монашек:

-Подождите, не надо ему мешать, поверьте, ему сейчас очень хорошо, его душа очищается.

-Точно! - сказал Вишняков. - Я ещё от своей бабули слышал - если в храме слезы текут сами - это душа очищается.

И впрямь, Дрозд, минут через пятнадцать спустившийся к ним, выглядел как-то не так, взгляд у него стал не обычный, хмуро-напряженный, а какой-то просветленный, как бы умытый изнутри.

Потом его деятельная натура не дала ему покоя, зашли в монастырскую лавку, там продавался хлеб и молочные изделия, производимые в монастыре - на подворье имелись коровы и овцы. Попробовав масло и сметану, Андрей поговорил с женщиной, торговавшей в монастырской лавке, та послала за отцом -настоятелем, и после переговоров и уточнений, а также монастырского чая на травах и с местным медом, уезжали они с договоренностью о сотрудничестве. Дрозд пообещал в течение ближайших двух недель найти им место под монастырскую лавку в городе и, если все устроит братию, то пусть привозят и торгуют своими такими вкусными продуктами в Мухине. И глядишь, поскорее восстановят свой и сейчас уже величественно-красивый монастырь, да и городу польза.

Игорь Михайлович с мамой и Соней ехал в Новороссийск, к бабе Тоне. Всю дорогу он не отлипал от окна, ему было интересно всё, вопросы сыпались из него, как горох из рваного мешка.

-Какой у вас любопытный мальчик, - заметила сидевшая на соседней полке женщина средних лет.

-Нормальный я, чем больше знаешь, тем лучше ум развивается. Мне папка говорил, что наш мозг много чего запоминает, надо только не лениться.

-Надо же, и кто у нас папа - профессор?

-Папка у нас - самый лучший папка! - не стал вдаваться в подробности Игорешка.

Алина про себя улыбнулась - дама, может, ждала, что сын назовет профессию, а ребенок сказал как надо. Слышал бы это Тонков - нос сразу кверху задрал. До сих пор в глубине души она сильно опасалась, что наскучит её бабнику размеренная семейная жизнь, но Тонков удивлял все больше. Он очень трепетно и бережно относился ко всем своим домочадцам - с первых же дней поладил и проникся уважением к бабе Тоне, искренне любил детей, обожал по-прежнему что-то читать им, хитрил правда понемногу. Начинал покашливать и хрипеть, и тогда не выдерживал Игорешка, ворчал и забирал книгу, начиная читать дальше, читал хорошо, четко произнося слова, но ударение делал частенько неправильно, папка улыбался, поправляя его, ребенок с такой памятью сразу запоминал.

Все реже у него в речи слышались словечки типа:'вона, тама, тута, злюся, ругаюся,' одно только 'лесли' никак не уходило из его речи. Баб Тоня посоветовала не заострять внимание на этом, говоря, что ребенок постепенно отвыкнет.

Папка остался дома на хозяйстве, на недельку, потом должен был прилететь самолетом, отвезя предварительно опять беременную кошку дедуне Иван Петровичу. Игорешка ворчал, кряхтел, но отпустил свою Мурку к котам - обещал же Сергей Васильичу котенка, слово надо держать. Стоически приготовился долго ждать её, а Мурка управилась за три дня.

Алина насторожилась было из-за задержки Тонкова по работе, была у неё мыслишка, не завелась ли дама сердца, но Тонков все так же неудержимо желал свою жену, был очень нежным и внимательным, да и верный Быков не раз говорил ей, что у Саныча разговоры только про семью, а когда он начинает говорить про каждого, у него сияют глаза.

-Изменился Саныч с вами неузнаваемо, и так трясется над всеми. Не зная его раньше, никогда не поверишь, что вот два года назад это был... - он замялся, - совсем другой человек.

Весь Мишкин коллектив с нетерпением ждал и радостно встречал Игорёшку. Тот первоначально обходил все кабинеты, с мужиками здоровался по-взрослому, женщинам говорил комплименты, замечал новую кофточку или прическу и честно говорил, нравится ему или не очень.

А потом начиналось его 'Почему?' Все сотрудники дружно обожали чудо-мальчишку, охотно общались с ним, а папка раздувался от гордости. Игорек полюбил вести разговоры с главбухом Мариной Ивановной, женщиной предпенсионного возраста:

-Ивановна, привет! Чё скажешь? Как твое здоровьичко? Давление как, спина не болит? Чё сынок, не расстраивает больше? Внучок в садик пошел?

-Игорек, здравствуй, - хохотала Марина Ивановна. - Ты как бабулька со скамейки у подъезда, про все надо тебе знать.

-А чё, сама же жалилася на сынка-то, я и запомнил.

-А у тебя как? Мурка твоя, Кнопка, ребята в классе? - в тон ему спрашивала главбух.

Игорешка обстоятельно отвечал, что в классе все нормально, хвалила Надежда Ивановна его письмо -выправляется заметно. -Мурка обгулялася, обгулялась то есть, теперь вот жду котятков, тебе не надо? Кнопка ничё, обзываться меньше стала и совсем не вертится. Жениться на ней? Не, не собираюсь, мне вон такую как моя мама надо бы, уж больно ласковая. А Кнопка чё? Не, она не ласковая, да и папка сказал, жениться можно только в восемнадцать годов, чтобы борода начала расти и усы, когда это будет-то? Папка, он врать не будет, да и вон в другом, первом 'Б'такая красивая девочка есть, ты только не проговорися папке, он все время смеется, что мне так много девочек нравится. А я чё, виноват, если они такие хорошие? Да и вот к бабе Тоне поеду, там поди ещё кто на море-то понравится? Я какой-то непонятный стал - нельзя же, чтобы столько девочек нравилось, или это пройдет? Как думаешь, Ивановна?

Ивановна, сдерживая смех, утешала Игорька, что это просто симпатии, а по-серьезному нравиться должна только одна.

-Ну тогда ладно, а то я уже подумал, что вон как сосед наш - бабником стал. Не, он уже старый, а все девок меняет, как Кузьминична ворчит. Да не подслушиваю я, просто мы в школу идем, а он с нами в лифту ездит, и с ним другая тетенька каждый раз. А Кузьминична плювается тихонько и ворчит, а у меня слух хороший, вот и слышу. Чё? Слух музыкальный? Не, ну на фиг, вон, Игорь Крутов в музыкалку ходит, какие-то гаммы учит, даже погулять-побегать времени нету. Я же как папка в офицеры пойду, на фиг мне всякие скрипки, да и некогда мне, мы с папкой и Соней в бассейн ездим, приемчиками тоже занимаемся, и Мурка меня стала мало видеть. Ты, Ивановна, папке такую рунду, ерунду то есть, не скажи, я сразу притворюсь, что глухой. В школе-то? Пою, ну как все. Самая любимая песня? Чё, спеть прям щас? Ну, слушай:

-Дремлет притихший северный город,

-низкое небо над головой.

- Что тебе снится, крейсер 'Аврора',

-в час, когда утро встает над Невой?

Звонко запел ребенок, его голосок разносился далеко, и улыбались и суровые мужики, и молодые стажеры, и, конечно, папка.

-Ох, Игорек, вот уедешь на все лето, как скучно без тебя будет.

-Да не переживай. Я в августе вернусь и сразу к вам в гости приду с виноградом.

Аверы уезжали от дочки и внука с неохотой. Что деду, что бабуле очень не хотелось оставлять такого крохотульку, уж больно сладкий внучок уродился. За месяц, проведенный ими у Козыревых, он заметно подрос, округлились щёчки, порозовел, на ручках наметились перевязочки. Деды - Саша и Игнатьич не отлипали от него.

А Лёшка не уставал любоваться кормлением сыночка. Маленький человечек, когда хотел есть, просыпаясь, громко возмущался. Настя, меняя ему памперс, приговаривала:

-Ах, она, мамка, сыночек проснулся, кушать хочет, попа мокрая, а она и в ус не дует.

Малышок пищал, махал ручками, требовал свое, и когда его, наконец, подносили к мамкиной груди, начинал жадно, захлебываясь и торопясь, сосать. Потом, уже успокоившись, что вот она, кормежка -рядом, начинал покряхтывать и причмокивать. Настюшка с нежностью смотрела на него, а Лёшка, замирая, любовался своими такими дорогими женой и сыном. И не было в его теперешней жизни счастливее моментов.

-Мадонна с младенцем! - негромко говорил он Асеньке, - Какие вы у меня... не подберу слов.

-Ты у нас, папочка, тоже самый-самый.

Папочка осторожно забирал насытившегося и засопевшего сыночка и укладывал в кроватку, опять долго любовался своим мужичком и нежно-нежно целовал Асеньку.

Аверы полностью успокоились за дочку, единственное, что оставалось неопределенным - дальнейшая Настина учеба. Подумав все вместе решили, что академический брать не стоит, лучше перевестись на заочное. Год терять не хотелось, да и с годовалым ребенком учиться на дневном было не очень реально: то зубки будут резаться, то мало ли какая инфекция, простудные всякие, ветрянка. Саша, Минька и Настюша поехали в институт подать заявление о переводе.

А бабуля Алюня осталась с Ванюшкой.

-Ребенок, похоже, в Козыревскую породу - спокойный, Настюшка была более беспокойная, а здесь папино Лёшино передалось. А может, ещё и дядьки Миньки тоже,- негромко говорила она Игнатьичу, поглядывая на спящего малыша.

-Наше и ваше, и свое собственное у него точно есть! Лешка мой вон как раскрылся, всегда такой немного замкнутый был, а сейчас глядеть на них с Асенькой одно удовольствие, в добрый час они встретились. Ты, сватья, не переживай, Лёшка мой - мужик кремень, он даже больше, чем я - мой батя Игнат. Я все больше в нем отцовского замечаю, а батя у меня мужик надежный был, вон как сват Саша.

-Да видим мы все с мужем, думаешь, дали бы свое согласие, особенно Авер, если бы что-то не то в Леше было? Как же! Если Саша Настю к нему жутко ревновал, представь, как бы он кого другого принял? Мы очень рады за дочку, теперь бы вот ещё Мишуку нормальная девочка приглянулась, сам знаешь - болит за них, выросших, душа-то ещё больше. Как евреи говорят: 'Маленькие дети наступают на ноги, а большие на сердце'. Вот и переживаем втихую за сына, лишь бы и у него все сложилось как надо. Филюня уверен, что он ему подходящую уже нашел, посмотрим. Девочка родом аж из Хакассии, там какая-то тоже неполная семья. Отец, став предпринимателем, решил, что нужна молодая жена, ноги от ушей и всё такое, развелся. Маша его возненавидела - возраст-то был самый что ни на есть дурной, - тринадцатый год. А мамуля её руки совсем опустила, двадцать пять лет прожили, поженились-то ещё на первом курсе института, Машу долго ждали, родилась вот дочка - папашка до потолка прыгал. А недолго все и длилось, деньги, они ох как людей портят. Она Филюньке много чего рассказывала, наш младшенький как-то сразу к себе людей располагать умеет. Так вот и жили, мать совсем разболелась, хорошо, дед Машин по отцу наплевал на сыночка и перевез их в Новосибирск. Маша после школы в институт поступила, а мать как-то враз и угасла. Этот бывший заявился на похороны - девочка ему всю рожу располосовала ногтями, в истерике билась. Ни копейки от него не берет, тянутся с дедом на его пенсию и стипендию. А у того дурака жизнь-то наперекосяк, жена молодая сына ему родила, года четыре пацаненку что ли, а женушка-красавица переспала со всеми его как бы друзьями, вот и воспитывает сейчас ребенка один, с нянькой, но без матери. А Маша ни в какую с ним на контакт не идет. Маленького-то жалеет, но отца сказала не простит. Миньке-то ничего не говорит, все посмеивается, а Филюне как-то и доверилась, может, накипело у девочки.

-Ну, судя по всему, девочка сильная и, опять же, землячка-сибирячка, может,, и впрямь нашего дяди Мишука судьба? - Игнатьич помолчал, потом добавил, - может, её летом к нам на месяцок пригласить, пусть поживет, Москву посмотрит, и Мишука тоже позовем с племяшиком годовалым пообщаться?

-Мы с Авером хотели бы на неё посмотреть, Филюня говорит - хорошая, но росточком мелкая, Миньке до плеча не достает.

-Маленькая собачка - до старости щенок, - улыбнулся Иван, - лишь бы человек хороший оказался. А рост? Да табуреточку вон Миньке подарим или стремянку.

Миньку, приехавшего из отпуска, Никитич огорошил новостями про то, что у Лизы вот-вот будет двойня, и все мужики истово, кто как может, молятся и переживают за неё, про то, что их неисправимый Олег неожиданно, похоже даже и для себя, женился и теперь с утра до вечера страдает без молодой жены и, не ровен час,сорвется с работы, про то, что ему, Миньке, скорее всего, надо готовиться сразу после Нового года ехать на курсы повышения квалификации, вероятно, в Москву.

Юрий Палыч звонил с Никитичем посоветоваться - сразу же подумал об Авере, но предварительно все равно спрашивал мнение Никитича. -Ух ты, вот это да! - Минька искренне обрадовался за Лешниковых. - А кто, пол какой у детей, в смысле?

-Да вот и не знаем, Лизуня-хитрюга один раз только УЗИ и сделала, а там детки друг за друга спрятались, вот и гадаем, кто будет. Всем нам, мужикам, хотелось бы пацана и девочку, Егор смеется-две доченьки тоже класс, дед Дрозд говорит, что все равно кто, лишь бы все хорошо было. Вот и жду, неделя-две буду и я дедом. Опыта-то никакого, поди и на руки, грабли ведь, а не руки, не смогу взять дитя, побоюсь. Вроде вот в технике самые мелкие детальки беру, а ребенка-страшно.

-Ничего, - засмеялся Минька, - первый раз всегда сложно, а потом... У меня вон какой богатый опыт уже, с сестрички начал, а сейчас и племяшика, Ванечку уже подержать успел, они такие славные, три-четыре килограмма всего, а человечки.

Лиза же наслаждалась и беззастенчиво пользовалась своим положением, не переставая удивлять и напрягать своих папулек - то ей резко хотелось ананаса с малосольным огурчиком, то пива, ну вот капельку, то рыбки малосольной, не какой-то, а именно муксуна, что водится в северных реках. -Лизонька, солнышко, я Никитичу звонил, он сказал, что малосольного муксуна не довезут -испортится, только если как омуля закоптить или сушеного.

-Такого не хочу!

Егор стоически выдерживал капризы жены, только все внимательнее становился - срок-то подходил к концу. Живот у неё был огормный, может, будь она не такая худенькая, то смотрелось бы не так, а сейчас Левыч говорил про неё:

-Сначала живот идет - потом Лизавета.

Лиза совсем не могла нагибаться, Егор надевал и снимал ей обувь, а по ночам, когда его такая грузная жена с трудом засыпала, он вскидывался на каждый её вздох или всхлип. За пять дней до родов мужики ни на минуту не оставляли её одну, даже возле туалета стояли, поджидали, она ругалась, но мужики были непреклонны:

-Вот родишь, ходи куда хочешь и как хочешь, а сейчас не моги и думать одна идти! - отрезал Вишняков.

Сегодня он её повел выгуливать - Егорушка поехал в область, какое-то совещание нельзя было пропустить. Неспеша шли по дорожке парка, Лиза тяжело опиралась на его руку и как-то резко вздохнула:

-Что Лизуня?

-Да как-то неприятно, и низ живота тянет.

-А пошли, девочка моя, в сторону роддома, потихоньку.

-Думаешь уже, но срок-то не наступил??

-Девочка, у тебя двойня, какой срок? Может, пришло время им родиться, пойдем.

Немного прошли и Лиза охнула:

-Крутит живот как.

-Точно, мы сегодня родим, - встрепенулся Вишняков и подозвал шедшего неподалеку мальчишку:

-Колька! Иди-ка сюда.

Тот шустро подбежал, Вишнякова в городе знал и стар и млад. Вот и сейчас пацан с готовностью выслушал наказ Федорыча и бегом рванул к роддому. Когда охающая и часто останавливающаяся Лиза подошла с Федорычем к роддому, их уже ждали, Лизавету повезли на осмотр, Вишняков полетел переодеваться. Акушерка и дежурный врач были, как говорится, в полной боевой готовности.

Егор после звонка Вишнякова, извинившись перед коллегами по совещанию - жена рожает, - тут же рванул домой. Дрозд и Левка уже мотались по больничному двору в ожидании... У Лизы отошли воды и участились схватки, акушерка, принимавшая когда-то и её саму, подбадривала:

-Скоро уже, девочка, родишь!

Лиза держалась за руку Вишнякова, не осознавая, что сжимает её как тисками, а хирург, видевший очень многое за свою долгую врачебную практику, терпеливо приговаривал:

-Ну, девочка, ещё немного, дыши, милая, дыши.

Где-то через час вышел первый ребенок. Акушерка ловко подхватила его, шлепнула по попе и воскликнула:

-Девочка!

Лиза даже и не поняла ничего, её опять скрутила боль.

-Девочка! - сквозь шум в ушах услышала она голос Вишнякова. - Давай, милая, ещё чуток потужишься - и все, будешь отдыхать.

Ей казалось, что эти роды длятся уже целую вечность, она в каком-то отупении опять тужилась, опять были схватки, и вдруг все закончилось. Не было ни боли, ни схваток. Оглушенная и не до конца поверившая, что все - она уже, как говорится, отстрелялась, Лиза глубоко вздохнула и услышала писк- кто-то из её деток пищал не переставая, а второй так нехотя, через промежутки.

-Кто, кто у меня родился? - вскинулась она.

-Лежи, девочка, тихо, - акушерка положила ей на живот грелку со льдом, - а родила ты двух девочек. Одна - три килограмма, вторая - два шестьсот.

-У-у-у, обе девки, ни одного сыночка, - разочарованно протянула Лиза, а счастливый и радостный Вишняков шумнул:

-Вот второй раз двух пацанов и родишь.

Проследив, пока у Лизы вышел послед, расцеловал обессиленную, но довольную, что все закончилось Лизу, и пошел говорить радостную весть дедам и папке.

Едва он появился на крыльце, как мужики, курившие сигарету за сигаретой, дружно рванули к нему, на ходу кидая их в урну.

-Что? - обмирая спросил только минут десять как подъехавший Егор.

-А то! Две девочки у нас родились!

Левка заорал во всю мочь, а Егор как-то неверяще оглянулся на Дрозда:

-Сергеич?

Тот рывком обнял его и стояли они, обнявшись и не говоря ни слова, пока оравший Левка не налетел на них:

-Мужики, у нас две красавицы теперь есть!! Егорка, ты - ювелирных дел мастер!

-Уфф!! - новоиспеченный папа опустился на скамейку, - ноги что-то трясутся. Федорыч, Лиза как?

-Лиза твоя, - Вишняков показал ему руку, покрытую наливающимися синяками, - молодец, почти не орала, только вот щипалась, но что не выдержишь, когда внуки, внучки то есть, родятся. Все хорошо, она сейчас отдыхает. Девчушек осматривает детский врач, самое интересное, что первой родилась, та что поменьше, хотя обычно более крупный ребенок идет первым. Она же и пищит не переставая, а большая, так, пискнет немного, похоже, подумает, и опять чуть пискнет.

У всех мужиков эта информация вызвала какие-то глуповато-радостные улыбки на лице. Вишняков вытащил телефон:

-Ваньке надо позвонить! Сергеич, ты Рубцу-то звякни, поди, тоже волнуется.

Ванька Никитич, послушав, что ему сказали по телефону, орал, казалось, на всю тундру:

-У-ху-ху! Я дед!! У меня теперь две внучки!! Мужики, вечером накрываю стол! Девочки, две - у меня!!Минька, сообщи Лизаветиным пажам, что все хорошо, у нас девочки!!

И через день вся тундра знала, что у их дохтур-ки родились две здоровенькие дочки!

-Баб Тоня, чё ты вот ревешь-то? Я тебе обещал - приеду, ты лучше море скорее показывай. Соня про него так много рассказала, а я и не видел ещё.

-Давай, сынок, сумки оставим, переоденемся и пойдем! - мама, как всегда, мудро все расставила по местам.

Ребенок на минуту задумался, потом вскинулся:

-Точно, у меня же трусы в чемодане специальные есть, как у папки. Мы же с ним одинаки, ой, одина...ковые покупали. Пошли быстрей к тебе, -он взял баб Тоню за руку.

Пока доехали, пока попробовали всего, что баба Тоня приготовила, Игорешка вертелся как на углях, и, видя его такое нетерпение, собрались-таки к морю. Минут двадцать шли к нему и вышли.

Огромная масса воды с играющими в в небольших волнах солнечными бликами ошеломила ребенка. Казалось, кто-то невидимый, великанище точно, очень большой, играясь, направлял на берег тяжелую такую воду. Сонька, тут же сбежала с небольшого бугра и на ходу снимая специальное такое платье, вбежала в воду. А Игорешка замер, долго и внимательно смотрел на воду, что-то решал про себя. Мама и баушка не мешали ему осмыслить увиденное.

-Вот бы Мурка посмотрела! А, забыл, кошки не собаки, не плавают. Мам, это сколько же воды? Она чё, тяжелая-притяжелая? И я не утону в ней? И как тута, ой, тут,плавать-то?

- Давай пойдем к воде, разденемся и будем учиться плавать.

-Думаешь, я смогу?

-Не сразу, но сможешь!

-Пошли!

Худенький, бледненький в широких как у папки шортах, с сосредоточенным серьезным лицом, он выглядел потешно, но когда его волновало это. Боязливо, сначала едва намочив ноги, потом осторожно, шаг за шагом начал входить в воду. Набежавшая побольше размером волна шумно плеснула на него, намочив его шорты и попав в лицо:

-Ой! Соленная совсем вода-то, как вон суп!!

Алина нацепила на него круг, и пошли мама с ребенком поглубже, он внимательно слушал и смотрел как надо держаться на воде - не брызгался, молотя по воде руками и ногами, а медленно и не спеша пытался плыть с кругом.

-Чё, может и научуся, ой, научусь. Вот бы до папки успеть, он приедет, пойдем сюда, а я - рраз и поплыву, похвастаюся. Мам, может, смогу? - спрашивал он, когда Алина, ругаясь, что он совсем замерз, вытащила его из воды, и сейчас он сидел под полотенцем.

-Если постараешься, может, и сможешь. Ты посиди, а я немного искупаюсь, к Соне сплаваю.

-Эх, когда я так смогу?

Мама ушла, а Игорешка, сняв полотенце, подошел к самому краю воды и начал что-то строить, его завхозовская черточка сработала и тут. когда мама выходила из воды - три пацана и две девочки усердно строили замок под чутким руководством сына, который ненадолго отвлекался, с разбегу забегая и плюхаясь у берега в воду.

-Чтобы не жарко совсем стало.

Мама его в купальнике была такая красивая-красивая. Игорешка не замедлил ей сказать об этом:

-Мам, ты у меня самая красивая здесь!

Мама чмокнула его в щеку и засмеялась. Дождались Соню, еще посидели, Игорешку загнали под зонтик, с его бледнючей кожей на солнце долго нельзя - авторитетно заявила сестрица. Потом опять искупнулись на дорожку, мама надевала платье, а от сидевших неподалеку мужиков донеслось:

-Какая женщина, все при всем!

Игорешка насупился:

-Эта женщина моя и папкина! И неча пялить глаза на чужое!

Два загоготали, а третий с интересом спросил:

-Рыцарь что-ли ты?

-А как ты думаешь? Своё всегда надо уметь защищать!

-Не, ну ты же хиляк, как защитишь-то?

-Это я хиляк, пока что, когда с Муркой в подвале жили, и есть нечего было, а щас я уже приемчики разучил и ем много, вот поправлюся совсем и тогда каааак врежу.

-Ну ты брат, силен, красава! Давай знакомиться, меня Виктор, дядь Витя зовут! - протянул руку мужик. -Игорь я. - Пожал в ответ руку дядьки ребенок. - Я с тобой, это, дружить точно стану, лесли ты на маму мою больше не будешь заглядываться! Нельзя! Они с папкой, знаешь, какие у меня? Самые хорошие и меня сильно любят, я и не верил, что так можно.

-Игорешка, мы идем?

-Да мамочка, бегу! Я тебе сказал! - предупредил он мужика и побежал к своим девчонкам.

А папка сходил с ума в пустой квартире. Ему было тошно, скучно, вот когда он четко осознал, что такое одиночество. Как назло, задерживали ответ по результатам проверки, Тонков злился - его сердце и душа были в Новороссийске, он по нескольку раз на дню названивал своим, волнуясь как они там. Они там отдыхали, все нравилось, сын обстоятельно докладывал, куда ходили, чё видели, убеждал его не волноваться, говорил новомодную для него, где-то услышанную фразу - "Всё под контролем!" А папка успокоился только тогда, когда самолет взлетел и взял курс на Новороссийск.

Прилетел, взял такси и поехал до бабы Тони, в нетерпении, совсем как Игорешка, ожидая, когда же он своих любимых увидит и обнимет. Любимые же были на пляже, баб Тоня смеялась - шорты как у папки,ребенок снимал только вечером, перед сном.

Папка заулыбался, быстро одел эти самые шорты, накинул майку и пошли они с баушкой на море, папка-то один долго бы стал их искать. Ребенка своего папка сразу и не признал - загорелый, шумный, он что-то говорил взрослому мужчине, яростно жестикулируя.

-Ничё ты не понимаешь... - услышал папка, подходя ближе, - лесли б я был... - Игорешка краем глаза уловил знакомую расцветку - шорты как у него и, замолчав, поднял глаза на подходящего к нему папку.

-Игорек, ты чего замолчал? - спросил мужик.

А Игорек с несвойственным ему визгом подпрыгнул и очутился на руках у папки.

-Я так тебя ждал. Ты чё долго ехал?

Сынок изо всех силенок обнял своего любимого папку, папка зарылся носом в его отросшие и выгоревшие совсем добела волосы и, втянув в себя запах ребеныша, разом успокоился.

-Как я по вам соскучился!

Из моря бежала Сонька, а за ней Алина, папка, держа своего мужика на руках, молча обнял всех.

-Папка, пап, я тебе сюрприз приготовил, не до конца правда, но смотри!

Сынок слез с рук и побежал к морю, с разбегу плюхнулся в воду и проплыл несколько метров. -Как я тебе?

Папка показал большой палец.

-Во, я же настоящий мужик Тонков стал, да?

И папка подтвердил, они плавали, ныряли, папка подбрасывал ребенка вверх и тот, визжа от восторга, падал в воду. Потом долго плавали по-дельфиньи: папка плыл, отфыркиваясь, а сынок сидел на своем собственном дельфине и погонял его. Накупались так, что домой самостоятельный Игорешка уже идти не мог, устал, и полдороги папка нес уснувшего мужика на руках. А поскольку уже был вечер, сынок так и не проснулся - будить его не стали, баб Тоня была дома, а Тонковы пошли прогуляться. Посидели в кафешке, поели мороженого и как-то разом собрались домой - не хватало в их компании рассудительного и любопытного сыночка.

Утром папка проснулся от громкого сопения в ухо - сыночек, тихонько, чтобы не разбудить маму, шептал:

-Папка, проснися, чё я тебе покажу-то, пока девчонки наши спят.

Пошли на кухню, где суетилась баба Тоня, Игорешка пожаловался:

-Папка, она меня замучила, совсем не жалеет, я чё, бегемот штоли? Постоянно только и говорит -"Игоречек, надо покушать, я тебе сырничков, прирожков тама, ой, там, всякие кисели-мисели", я ругаюсь, она обижается. Ну не лезет в меня, вон живот какой стал - целое пузо. Не хочу я жиртрестом быть!

-Так, быстро пожали друг другу руки и помирились! - Тонков старался не засмеяться, уж больно лица и у сына и у баушки были забавные - обиженные.

-Ну не сердися, я правда-правда, все твои вкусности люблю, но ты же вон, как на всю нашу кодлу в подвале готовишь, а нас было много, и все всегда хотели жрать - не, не есть, а жрать. Ладно, баб Тонь, неси, чё я папке показать хочу-то.

Бабуля принесла альбом с фотками того папки и вышла. Игорешка сидел рядом с Мишкой и пояснял:

-Это он совсем маленький. Это год и пять месяцев, это три года - в садик пошел, это он в шесть лет. А вот эта фотка, смотри - чистый я. Мама как-то сильно загрустила, чуть не заревела, и я теперь ей не показываю, а чё, вроде похож на меня?

На фотографии стоял Игорешка, только весь такой сбитый, крепенький и темноволосый.

-Да, сын, ты вылитый отец, только худенький и светловолосый.

Во, я дома-то думал, баба Тоня привирает, не, даже сам понял - похож. Пап, ты чё завис?

А Тонков смотрел на пацана-папку Мишу настоящего, и чудилось ему в чем-то их сильное различие. Потом понял - у Игорешки никогда не было такого взгляда. Миша смотрел на мир доверчиво и радостно, а у сына взгляд всегда был внимательный и чуточку настороженный - даже когда он был дома, с мамой, папкой и Соней. Тонков вздохнул, обнял своего мужичка покрепче, и смотрели они альбом про того папку, и так жалко было папку, да и непутевую мамашу тоже.

Сынок прислушался:

-Мама встала. Я прячу, мы с тобой на мужицкие темы говорили. А ище на нашу маму всякие мужики смотрют, а я ворчу и приглядываю!

Папка засмеялся:

-Так и должно быть, ты ж мужик.

Сели завтракать, Тонков любовался своими такими загорелыми и красивыми женой и дочкой, да и сынок хорошо загорел.

-Игорешка, ты что-то лохматый стал какой. -Да знаю, дома тогда с тобой сходим, чтоб как у тебя была на голове стрижка, это Кнопка дурная не понимает, что мужик должен короткую стрижку иметь, все бухтит, 'че ты Игорек, волосы не хочешь, вона как у Шевченко?' А на фига мне они, как у девки?

-Точно, сын, поддерживаю!

И была у семьи целая неделя праздника. Объездили и посмотрели все, вечерами были всякие аттракционы. Игорешка и Соня, совсем не боясь, летали с американских горок, попробовали тарзанку, гоняли на всяких машинках. Ели мороженое, а Игорешке полюбилась вареная кукуруза. Днем катались даже не 'банане' по морю, правда без мамы, она как трусиха, испугалась. Папка не согласился только на водный велосипед, сказал, обгореть сильно можно, и ничё страшного. А Сонька, Игорешка и папка летали по морю на этом 'банане'. Папка смеялся, а Игорек и Соня орали во все горло, не, не страшно было, "ард, ад-ре-на-лин зашкаливал" - Соня так сказала. Алина в открытую любовалась своим мужиками, Игорешка начал во всем подражать папке, и очень не любил, когда папка не одевал шорты как у него, бурчал себе под нос и только вечером соглашался на другую одежду. Назад поехали поездом, везли много винограда-Игорешка же обещал.

Они бы ещё побыли, но Мурка была не дома.

-А котятки родются и чё? Будет она в чужом доме их прятать, это дома она знает - никто не тронет. Ты, баб Тонь, убирай свой урожай и приезжай сразу - учиться ведь пойдем, я и Соня, тебя ждем.

ГЛАВА 22.

А у Дрозда началось счастье - обрел большую семью сразу. Он и слышать не хотел, чтобы Лешниковы жили у Егора в большой квартире:

-Пока малышки не подрастут, даже и не думайте, что я вас куда-то отпущу!!

После долгих раздумий и кучи предложений выбрала Лиза имена своим дочкам - Галина и Таисия. Папе Егору было все равно, хоть вон Авдотья, он просто ждал когда его девочек выпишут, не терпелось увидеть маленьких звездочек.

Лиза сказала, что пока непонятно на кого они похожи, но глаза у обеих - папины. Папа мог слушать часами про малышек. Так он уже знал, что маленькая, Тасенька - больше пищит и лучше сосет грудь, а Галюнька ленится, почти всегда спит, когда приносят кормить, забавно морщась. Получили два свидетельства о рождении сестричек Лешниковых. Дрозда достали телефонные звонки, казалось, весь Колымский край поздравлял деда с внучками, он ругался на Рубцова, а тот только гоготал, довольный.

-Это, Андрюха, только те тебе звонят, кому я доверяю, и кто помнит и уважает тебя!!

На выписку прилетел и Никитич. Как можно пропустить такое событие - внучки долгожданные родились. Папа Егор держал большенькую - Галюню, а дед Дрозд - маленькую Тасечку. Лиза, бледненькая, но счастливая, уцепилась за руку Егора, а на улице выстроились её названые папани: Вишняков, Лева с семьей и Никитич. Все торжественные, нарядные и счастливые, с большими букетами в руках, они как-то умильно смотрели на два свертка с розовыми ленточками, и бережно подержали своих внучек, которых с большой неохотой им отдали, ненадолго, папа и дед.

Дома у Андрея все было готово для малышек, суетилась домработница, доставляя последние тарелки на красиво украшенный стол. Уложили спящих девчушек в кроватки, с ними остался Федорыч. Лиза немного побыла за столом, потом пошла к дочкам. Папа, естественно, тоже.

И началась у Лешниковых-Дроздов жизнь, которая крутилась вокруг малышек. Очень помогала в первые дни Валентина, у неё подрастали три внука, а через месяц все мужики и мамуля уже лихо управлялись с дочками. Особенно умело получалось у Вишнякова, он твердо заявил в больнице, что в связи с рождением внучек переходит на другую работу, более важную и почетную - дедом. Родной дед тоже старался каждую свободную минутку провести возле маленьких, а папа Егор вставал ночью. Пока Лиза кормила одну малышку, он ловко менял памперс у другой, забирал наевшуюся, заснувшую крошку и отдавал Лизе вторую. Лиза постоянно говорила всем папаням, что без них она бы не справилась точно, а тут у неё даже выпадало время днем вздремнуть, когда дед Витя в будние дни гулял с малышками на улице. В выходные гулять с внучками всегда старался Дрозд.

-Вот из кого дочки будут вить веревки, - говорила Лиза Егору. - Он сейчас уже тает от мелких, одномесячных, а дальше будет только хуже. Вот увидишь!!

Так и вышло, забегая вперед - дед Дрозд был пластилином у этих двух одинаковых хитрюшек, которые, подобрав к нему ключик ещё в пеленках, этим беззастенчиво пользовались.

-Минечка. Привет! Перезвони мне бегом, пока родителей нет! - прозвонился мелкий в Минькино дневное дежурство.

-Что натворил? - спросил Минька, тут же перезванивая.

-Да, не, я нормально, просто... не хочу при родителях, Минь, у Маши первого октября день рожденья. Двадцать один будет, пошли ей подарок, а? Я даже подумал какой.

-Какой же?

-Минечка, она вот со мной разговаривала - сказала, осень гнилая, дед прибаливает, а у неё сапоги прохудились. Не, она ни на что не намекала, просто шла со мной, говорила, и ноги промокли, вот она и чертыхнулась. А я же Авер, запомнил. Минечка, она тебе нравится ведь?

-Ну, нравится. И что?

-Минь, женился бы ты на ней. А? Я бы сам не упустил, но молодой вот для неё.

-Ладно, мелочь, подумаю, - засмеялся Мишук.

-Минечка, а подарок вышли скоропочтой. Я посмотрел, там быстро все доставляют - пиши координаты.

В отсыпной Минька рванул в Нефтеюганск, набрав заодно заказы у ребят на всякие мыльно-рыльные, для бритья, носки и прочее. Долго ходил по рынку где уже продавались зимние национальные меховые одежды, придирчиво выбирал, и наконец, прикупив все, что хотел, пошел отправить сразу, не забыв положить во внутренний карман полушубка немного денег.

Маша Нечаева после занятий шла домой с грустью размышляя, что вот через два дня день рождения получается такой же кислый и унылый, как и осень в этом году. Дед сильно кашляет - лекарства купленные не помогают, надо опять что-то более эффективное купить, сироп вот посоветовали, а он стоит как чугунный мост, за квартиру заплатить - и остается едва-едва дотянуть до её повышенной стипешки. -Эх, Манька, везет тебе, как утопленнику!

Зазвонил мобильный, тоже старенький, едва дышащий, номер высветился незнакомый.

-Мария Витальевна Нечаева?

-Да, кто это?

-Фирма быстрой доставки "Элми". На Ваше имя поступила посылка, как Вам удобнее её получить, сами подъедете или доставить на дом?

-Отправитель кто? - Маша начала злиться, уверенная, что это папашка.

-Аверченко Михаил Александрович.

-Сколько надо платить за получение?

-Нисколько, отправитель все оплатил. Так как?

-Хорошо, привозите домой.

Маша шустро заспешила, забежала в аптеку, купила деду сироп от кашля. Она и радовалась и злилась одновременно - радовалась, что вот Авер прислал посылочку, наверняка духи какие-то или ещё чего, "хорошо бы духи, девчонкам загоню, и все копейка будет" - а злилась... ну не привыкла она, что кто-то что-то ей дарит от души.

Дома встретил кашляющий дед, Маша быстренько налила ему сиропчику:

-Дедунь, вот самый крутой, сказали, за неделю все пройдет.

-Маш, дорогущий-то какой! - удрученно сказал дед.

-А ты у меня не дорогущий? Закрыли тему.

Через полчаса привезли посылку - большая коробка, с чем-то легким.

-Машунь, что это? - дед тут же поднял коробку. - Легкое что-то, но объемное, сынок что ли?

- Нет, ты же знаешь, от него даже ржавый гвоздь не возьму.

-Аверченко Михаил, - прочитал дед, - а, это те ребятки, с кем ты на море познакомилась и перезваниваешься? Открывай скорее, интересно, что там?

-Дед, ты любопытный, как Варвара на базаре.

-Любопытный в моем возрасте - значит, живой, открывай.

Когда вскрыли коробку и вынули подарок, то оба как-то удрученно посмотрели друг на друга и враз прослезились.

-Маш, тут вот конверт, смотри. В конверте была поздравительная открытка и небольшое письмо.

-"Маш, привет! Надеюсь, что наш с братиком подарок успеет как раз к твоему дню рождения! Мы от всей души поздравляем тебя с днем рождения, желаем..." - далее шел небольшой стих, сочиненный, вроде как Филюнькой. И ниже: "Маш, ты дурью не мучайся, не вредничай, все, что в коробке - от души, не смей накручивать себя!! Мы с братиком искренне дарим тебе - ты нам не безразлична! Надеюсь, что мой глазомер меня не подвел. Целую. М.Авер."

Дед бережно доставал вещи, присланные неведомым Авером.

-Машка, ты у меня теперь королевишна в зиму будешь! - восхищенно гладя расшитый орнаментом полушубок, дед хитренько поглядывал на неё. - Ну-ка, примерь.

-Дед, но ведь...

-Тебе написали - от души. Назад ведь не отправишь, да и нет у нас таких денег пересылку оплатить, тут, смотри, ещё и обувка есть теплая.

Минька расстарался - полушубок, унты, шапка и меховые же варежки - все было подобрано в тон.

-Машка!! Ты у меня красотка. О, а это что? - в углу коробки лежал незамеченный дедом небольшой пакет, полез туда и вытащил... сибирский малахай с маленькой припиской:

-"Маша, размер головы деда не знаю, но надеюсь, подойдет."

-Ух ты, Машка. Я тебя точно за такого мужика замуж отдам. Смотри, как угадал!

-Только вот с обувкой просчитался, великоваты на размер.

-Велико - не мало!!

А Машка, снимая полушубок, увидела внутренний карман и по наитию полезла в него, достала деньги и обессиленно уронила руки с деньгами:

-Дед?

-Маш, ты смотри на это проще. Это же не мой сынок-подлюга прислал. А человек от души, сколько там тысячи три?

- Нет, десять.

-Ух, Машка, да мы теперь день варенья твой как следует отметим!! Ай да Миша, ай да молодчага!! Будешь звонить, дашь мне трубку. - Категорично сказал дед.

А Миша, сдерживая себя, два дня не звонил, давая Маше время остыть. Позвонил в день рождения, тепло поздравил, поговорил с дедом и с облегчением выдохнул - 'приняла и не ругалась'.

А как было ей ругаться, когда перед этим позвонил хитренький дипломат Филюшка и долго пояснял, что это он заставил Минечку подарок Маше прислать - он-то ещё не работает.

-Маш, а чего он хоть прислал, духи или косметику какую?

-Нет, Филюнь! - Маша перечислила, что было в посылке. Филюха заорал:

-А-а-а, вот что значит настоящий Авер!! Маш, я своего Минечку безумно люблю, он у меня такой один!!

Осень у всех выдалась спокойная, кроме Чертовых. Их Дарья Ивановна собралась-таки к Стоядиновичу. Ванька пытался уговорить, чтобы хоть годик подождала, ага, как же. И поехали Ванька, Наташка и Санька обустраивать молодых. Саня Плешков нашел им однушку в соседнем доме - арендовать, квартиру пока покупать не спешили, мало ли как пойдет жизнь у молодых.

-Стоядинович-то мужик серьезный, а вдруг наша через полгода к мамке прискачет, наживется? - Ванька больше жены переживал за дочку.

А у той ответ был один:

-Ты что-то мамку через два месяца после восемнадцати за себя утащил и не жалеешь.

-Ну, сравнила. Тебе до мамки...

-Не боись!

-Ох, и чего ты такая борзая выросла? Вот мужики у меня... радуют, а ты вроде девочка, а хуже меня, молодого!! - ворчал Ванька. - Одно утешение - сынок мелкий рядом. Иди сюда, пожалей папку.

И Санька, изо всех силенок обнимая своего папку, приговаривал:

-Хоросый мой, зыланный мой! Люблю синно-синно!!

А желанный, хитро подмигивая жене, бурчал:

-Вот, учитесь, как надо меня любить и жалеть!!

Обустроив дочку - вот ведь вредина, свадьба ей не нужна - поздравили молодых с законным браком, те как бы попутно забежали в ЗАГС.

-Нечё деньги тратить на атрибуты! Мы с Михой лучше летом куда-нибудь отдохнуть съездим на эти деньги, оторвемся!!

Вот и весь сказ доченьки. Поехали на выходные к Аверам и Стоядиновичам - там от души отметили такое событие .

Дети уехали в Екатеринбург, родители в Медведку, где сильно сдавший дед Коля не мог нарадоваться на Саньку Чертова. На внешность - вылитый Плешков, в три с половиной года был такой рассудительный и спокойный,в отличие от синхронистов, он не лазил по заборам и черемухам, но вопросы задавал не переставая. Городской житель много чего деревенское видел впервые. Дед же с готовностью отвечал и пояснял что, как и почему.

А Минька прикидывал... если в начале января рвануть на повышение, то, может, и Машу можно на каникулы вытащить в Москву? Не было с Машей чего-то внезапно вспыхнувшего и вмиг ослепившего, но как-то тепло и приятно становилось на душе от её разговоров, ворчания, смеха, подколок. И начинал подумывать где-то глубоко в душе Минька, что вот с такой Машей будет ему, наверное, так же надежно и душевно, как бате с мамулей. Но... вслух такое не произносил, задумав - если все срастется, определиться после зимних каникул.

Аверы теперь постоянно звонили Козыревым - молодые дедушка и бабушка старались не упускать ни одного события в жизни маленького человечка.

-Алюнь, на самом деле, внуки - это что-то особенное, их любишь совсем не так, как деток, более желанные что ли.

-Согласна, с возрастом воспринимаешь многое иначе, но нашим-то детям не на что обижаться - у них папа всегда был номер один, а потом уже мама.

-Алюнь??

-Да я и не обижалась, наоборот, мне даже мои орлы говорили, что ты у меня такой... такой... Сашка, я целую жизнь не перестаю удивляться. Как ты меня смог заметить? Ты даже не солнышко мое, ты, наверное, воздух, я без тебя дышать не смогу!

-Подсолнушек, я точно так же - столько лет, как скажет Филюнька, в глубине души тащусь. Мы рядом, у нас трое деток, и вот уже внучок есть, а я все как в молодости - обожаю тебя!! Ещё бы Мишуку нашему так подфартило, может, Филюнька и прав - и Маша Нечаева и есть его половинка?

Игорек подрался в школе. Папка, заехавший за ним на продленку, в изумлении застыл. Его рассудительный, бережливый ребенок вышел к нему с фингалом под глазом, оторванным воротничком рубахи и грязными разводами на пиджаке...

-Что?

-Да, папка, я хотел нормально, как мужики, мирно все решить - ни фига. Пошли к Елене Сергеевне, велела.

Оказалось, Игорешка заступился за девочек из своего класса, хулиганистые мальчишки - третий и четвертый класс, решили поразвлечься. Начали пинать ранцы его подружки - Кнопки и Оли Грековой. Игорешка сначала, как учил папка, разговаривал, а потом...

-Ну папка, лесли они не понимают нормальный язык и обзываются по-всякому, пришлось морды бить, папка, ты у меня такой молодец и дядь Серега тоже, приемчикам научили. Вот я и подрался.

В кабинете директора стояли и зачинщики драки - три крепеньких пацана, у одного из них было исцарапано лицо.

-Игорек, ты что, ещё и царапался?

-Да это Кнопка визжала и царапалася, чисто Мурка. Я чё, девка, у меня и ногтей-то нету.

Елена Сергеевна сурово разговаривала со всеми, заставляя краснеть не только школьников, но и их родителей.

-Мы это, мы пошутить хотели, - пробормотал самый крупный из ребят.

-Ничё себе шутки! Кнопка - самая маленькая в классе! Чё, можно таких мелких обижать? - возмутился Игорек.

-Маленькая, хуже тигры царапается.

-А еще не так буду, ещё и кусаться стану! - буркнула насупленная Кнопка Галя.

Елена Сергеевна отпустила Тонковых и девочек, а мальчишек ещё долго стыдила.

Два угомонились, а один, исцарапанный, ещё несколько раз пытался достать Игорешку - то толкнет, то подножку подставит, и подумав, вызвал Тонков-младший этого придурка на честную борьбу, за школой, "чтоб ничё не помешало."

"Ничё" конечно было, но мудрая Елена Сергеевна остановила Надежду Ивановну.

-Пусть поборются. Иначе этот Волков так и будет задираться, вмешаться успеем.

Игорек не зря приемчики всякие запоминал и повторял - в общем, навалял он этому прилично, тот ни разу не сумел стукнуть Игорешку - оказывался на земле.

-Учися бороться с пацанами, а не обижать мелких девочек!

Мурка его в начале сентября окотилась - опять три, только в этот раз две кошечки и один котик, рыжий-рыжий.

Приехала баба Тоня, Игорешка привык к ней, и днем частенько вели они долгие разговоры за жизнь, вечера же были целиком и полностью с папкой и мамой. Когда заканчивали с Сониными уроками - выпускной класс у неё уже - начиналось время Игорька, он по-прежнему интересовался всем на свете. Иногда папка честно говорил, что не знает ответа, и лазили два Тонковых на просторах интернета, разыскивая ответ на вопрос сына.   Сын учился. Были пятерки там по пению, физкультуре, природоведению, труду, конечно же, чтение -любимейший предмет Игорешки, а матика и русский - тут выше четверки никак дело не шло. Но Тонковы и баба Тоня совсем не унывали - у ребенка было желание учиться, а четверки всегда самые стабильные оценки.

Баба Тоня совсем освоилась у них, да и Тонковы привыкли к ней: что у Алины, что у Мишки не было никого. Вот и была она всехней баушкой и мамой-тещей, как посмеиваясь называл её папка. Дед Иван Петрович её одобрил, а чё ещё надо?

Игорешка под её руководством лепил пельмени, научился отваривать их, лепить и жарить "коклеты", постоянно помогал баб Тоне, взявшей на себя приготовление еды. Баушка нет-нет да начинала плакать, Игорешка ворчал:

-Чё уже реветь-то, нету тех родителей. Зато у тебя щас есть и я, и папка, и мама, и Соня, чё, мало что ли? А ещё Мурка с рыжиком.

Рыжика Игорешка не смог отдать, уж больно кот по душе пришелся, правда, свозили Мурку к ветинару. Операцию сделали позже - мальчик долго думал, решал, дотошно выспросил врача-ветинара, поужасался, что без операции его Мурка часто будет требовать котов, а и куда потом котяток девать. И, скрепя сердце, решился, предварительно долго разговаривая один на один с Муркой, объясняя ей, что так будет лучше.

-А то получится, как вона мы с тобой - котят много и чё, будут брошенные?

Очень трогательно ухаживал за прооперированной подругой, носил её на руках до туалета, следил за тем, чтобы были корм и вода, пока он в школе, и не переживала, что её оставили одну.

Лешниковы - красавицы подрастали на радость всем, девчушки были забавные, как смеялся дед Дрозд - 'с оччень большим чувством юмора!' Стоило ему только подать голос, как обе малышки, а им потихоньку набежало четыре с половиной месяца, радостно молотили ручками-ножками и строили уморительные рожицы.

-Надо же, дразнятся! - изумлялся дед, а девчушки и впрямь только с ним так себя вели.

Галюнька была папина дочка может потому, что так и шла на четыреста-пятьсот граммов тяжелее сестрички, и папа старался всегда нести дочку потяжелее, а Тасенька - мамина.

Дед Вишняков полностью забросил свое холостяцкое жилье - перебрался к Дрозду.

-А как иначе, пока малышки не подрастут, грешно своему медику и не быть рядом!

Левка же, запинаясь, признался, что решили родить совместного ребенка со своей медсестричкой.

-Будет твоим девицам, Лизунь, пацан в друзьях, а может и дочка, мне не столь важно. Я долго не соглашался, после своей бомжиковской жизни, мало ли чего, но Танюха... зудела и зудела- обследовался вот, вроде все пучком, ну и в июле должны родить.

Лиза после рождения дочек как-то незаметно округлилась, расцвела, не стало той резкой нетерпимой дохтур-ки, теперь это была уверенная в себе и окружающих её папашках женщина с сияющими глазами. Глаза сияли особенно, когда она смотрела на Егорушку, обожающего носить своих малышек сразу вместе - на каждой руке по дочке. Егор же посмеивался и ждал хотя бы двух лет девчушкам.

-Сына надо обязательно родить, а я и на парочку согласен! Опыт приобрели колоссальный - вон сколько нянек, нет, нянев, вырастим!

А Минька собирался к десятому января быть в Москве, остановиться мог и у Козыревых, и у Чертовых -места хватало и там - и там. Маша сомневалась приехать или нет в Москву на каникулы. Дед был категорически 'за', тем более, что за имеющиеся у него акции, выданные аж в девяносто третьем году, когда их завод превратился в ОАО, стали выплачивать какие-никакие деньги, дивиденды, по-новомодному. Дед сходил к знакомому юристу, разузнал все - половину акций продал учредителям, а половину оставил себе, вот и зудел каждый день:

-Машка! Чего колеблешься? Парняга надежный, это тебе не вон, Витька Ершов, одни понты да девки на уме. А таких, как твой Миша - единицы.

-Дед, сколько раз тебе говорить-не мой он!!

. -Ну да, ну да - не твой, - соглашался дед, - но ведь не куда-то, а в Москву зовет, когда ещё шанс-то выпадет.

Достал дед, в конце концов Маша согласилась и взяла билет на двадцатое января.

Игорешка полюбил кататься на коньках - научился же летом на роликах - и постоянно тянул родителей на каток. Чаще всего ездили на ближайший с папкой, по выходным выбирались вчетвером, а иногда, когда папке было некогда, а Соня усиленно занималась с баб Тоней, ездили с мамой. Мама каталась потихоньку вдоль бортика, сынок же лихо летал по катку. Только на катке всегдашняя Игорешкина вдумчивость давала сбой, мальчуган, похоже, любил скорость.

Папка вздыхал, говоря маме, что сынок, скорее всего, так и будет всякие сноуборды-фристайлы пробовать.

-А с другой стороны, Алиш, лесли он и впрямь не передумает быть как папка, то и с парашютом прыгать будет нормально. При его рассудительности он ещё в воздухе все спланирует как надо.

Мама только кивала, а когда дети не слышали, признавалась папке, что жутко боится за них.

- Ладно, Соня замуж пойдет, дети, семья, а Игорешка... как-то у него переходный возраст скажется.

Папка утешал, говоря, что их сыночек уже занят по горло, и ему некогда будет маяться дурью. А забот и впрямь у него было много: школа, продленка, Мурка, плавание, каток, обязательная раз в неделю тщательная уборка своей комнаты и помощь баб Тоне и маме на кухне, ещё чтение.

Ребенок обожал читать книжки с красочными картинками, папка установил в его комнате большой книжный шкаф, и Игорешка постоянно затаскивал родителей и баб Тоню в небольшой книжный магазин, где их уже знали все продавцы - постоянный же покупатель приходил. У них с бабой Тоней имелась уже и грамота, врученная Игорешке на конкурсе "Дети читают стихи" - баб Тоня научила его читать с выражениями - грамоту он справедливо как бы разделил на двоих.

Дед Иван Петрович одобрил такое решение и похвалил внука за разумность.

-Я чё, совсем не понимаю что ли? Ты меня чему учишь? Быть мужиком, настоящим - сам же говоришь, надо быть внимательным к своим женщинам. А баб Тоня - она как я, совсем без родни была, чё её обижать?Дед, по секрету скажу - она на меня чаще ругается, когда я ленюся по урокам, я даже взревновал, а потома, потом, то есть, подумал - а чё ревновать-то, Соня ведь девочка да и сестрица моя, а я, как мужик, должен быть сильным. Дед, она меня вместо Игорь - Мишка иногда называет. А потом плачет, а я ворчу-ворчу, я-то у неё есть, и папка её всегда смешит, когда называет 'мам-тещь'. И Мурка, когда она начинает по тому папке плакать, тоже её жалеет, лезет к ней, морду сувает, чтоб гладила. А баб Тоня смеяться начинает. Вот так и живем, дед.

Минька сразу поехал к Козыревым. Настя категорически заявила, что братика очень ждет и никуда не отпустит. Едва он вошел в подъезд, как на лестнице протопали торопливые шаги и на нем повисла Настюшка:

-Братик! Как я по тебе соскучилась! Я тебя из окна углядела!! Пошли скорее!

Она потащила его к лифту, и пока поднимались на седьмой этаж, все так же восторженно смотрела на него.

- Минечка! Как я тебя обожаю!!

А в квартире уже ждали... Иваны Козыревы - прадед и правнук. Семимесячный бутуз, с карими Аверовскими глазами, прыгал у Игнатьича на руках, и тянулся к маме: -мам-мам-мам.

-Маленький мой! - ухватила его Настюшка. - Вот, смотри, это твой дядя!

Минька быстренько раздевшись, мухой слетал в ванную помыть руки и поманил малышка к себе:

-Иди сюда, Козыришка мелкий.

Мелкий внимательно посмотрел на незнакомого дядьку, что-то решая про себя, громко сказал: - Бу! - И заулыбался, показывая три зубика - два внизу и один сверху.

-Какой красивый у нас зайчик есть! - ласково проговорил Минька, и малышок потянулся к нему. Минька осторожно взял его на руки, и Ванечка тут же ухватил дядьку за нос.

Игнатьич засмеялся:

-Он у нас всех старается за нос ухватить, егоза невозможный. Так и норовит из рук выкрутиться, грызет своими тремя зубами все подряд, пытается дотянуться до всего, что плохо лежит, игрушками не играет, а стучит, как молотком по всему - в общем, хулигашечка растет.

Малыш, явно понимая, что говорят про него, завертелся в руках у Миньки, тот присел с ним на стул и тут уж Ванечка оторвался. Он прыгал на коленях, поддерживаемый крепкими руками дядьки, гукал, восклицал о чем-то на своем, особом, младенческом, потом резко плюхнулся на попу и сморщился.

Настя засмеялась:

-Все, ребенок спать и есть захотел, сейчас глазки тереть начнет. Иди сюда, пойдем кушать.

Дед Игнатьич позвал Миньку к столу.

-Миш, ты не обижайся, что сначала был племянник, а потом еда.

-Я в восторге, так не терпелось его подросшего увидеть, смешной такой и славный малыш.

Дед расцвел:

-Я прямо заново народился с ним, это такое чудо - правнука иметь.

Уснул Ванюшка. Настя, Игнатьич и Минька посидели за столом немного, потом резко начались звонки.

Сначала позвонили Аверы - интересовались, как доехал, расспрашивали про внука под ворчание Насти:

-Каждый день им про Ванюшку говорю, не верят что ли мне?

- Да нет, сестренка. Им просто интересны мои эмоции и впечатления: племяшик у нас - замечательный.

Потом Лешка - спрашивал, как доехал, не надо ли чего прикупить, и последним загудел в трубку Чертов:

-Насть, где там мой лучший друг и помощник в стародавних делах - Минька? Минь, мы тебя все ждем, когда появишься?

Минька пообещал завтра, после того, как отметится на курсах.

-Смотри, а то мы с Александром Иванычем тебя заждались!

-Миня, прривет, рррыбу прривез?

-Ррыбу прривез, Санька, завтра жди.

- Хоррошо!

-Понял, как мы букву 'Р' теперь четко говорим? Скажи-ка Мине, как тебя зовут полностью!

-Александррр Иванович Черрртов!

-Вот так, брат!! Минька весь вечер наблюдал и любовался семьей Козыревых, радуясь за Настю, такие теплые, доверительные, нежные отношения Лешки и Настюшки грели его душу. Он с удовольствием возился с племяшом, тот, правда, постоянно тянулся к папе, чуток посидев у дядьки на руках, тут же начинал требовательно восклицать:

-Папапа!

Папа привычно брал своего шустрого сыночка и ловко управлялся с ним.

Поздно вечером, когда уже спали оба Ивана, Минька поинтересовался, можно ли пожить у них Маше, которая приедет на каникулы через девять дней. Лешка однозначно сказал:

-Конечно, Верунина комната свободна - она у нас пока гражданским браком решила пожить у своего парня. Мало ли, не сойдутся характерами, чтобы потом проблем лишних не было. - Он скривился. - Я такое, конечно, не одобряю, но она сказала, что не случилось у неё такого как у нас с Асенькой -сразу и влет, так редко бывает.

Он ласково притянул к себе жену:

- Я вот смотрю на ваших родителей и так хочу прожить, как и у них - на одной волне, понимать друг друга даже по взгляду.

Он потерся носом о нос Асеньки:

-Так, жена моя?

-Так, так, - заулыбалась Настя. - Минь, может эта Маша и есть твоя судьба, надеюсь, я смогу понять, как вон родители с первых же минут определили Лешеньку и твою ту подружку?

-Наши Аверы, - улыбнулся Минька, - это нечто!

На следующий день, сделав все дела, проверив, где будут проходить занятия, что надо прикупить для них, Минька появился у Чертовых.

-Саня, ты и впрямь богатырь!

-Я как папа!

Чертов-младший никак не тянул на четыре года, ему смело можно было дать пять - рослый, крупный мальчишка, явно будет таким же, как и Ванька. Ванька же гордился и хвастался своим младшеньким напропалую.

Наташка посмеивалась:

-Минь, я только рада. Пусть лучше будет весь в Саньке, а не по девочкам. Вон сколько уже случаев про 'седина в бороду-бес в ребро!

-Но, но, но! Это не к нам, мы мужики серьезные, да, Сань?

-Черртовы мы! - подтвердил Санька и с воплем:-Митюха!- побежал к появившемуся в дверях старшему брату.

-Ох, коза-дереза!! Я вот только недавно осознал, что хитрущщая однако, ты, девка. Все жалась, никак не хотела мне третьего родить... а стратег, взяла и под... кхм, ну не старость, а к средним моим годам подгадала, ох и хитра, какой тут бес, когда этот пацан все внимание и любовь забирает. Не, ну я тебя люблю, честно, но Санька... это ваще!

Наташка только похахатывала:

-Он всем нам восторга и улыбок добавляет, Минь, а будет точно как Ванька. Уже невест в садике полно, то придет про Иру говорит, через неделю на Полине женится, потом Вероника, я уже и имена не запоминаю, гены пальцем не раздавишь, а папа у нас ой ходок был!!

Ванька сделал несчастное лицо:

-Минь, столько лет от неё никуда, а она все сумлевается, я ж такой весь положительный и верный, скажи, Сань?

Саня, сидя на плечах у брата, подтвердил:

-Папа хорроший!! Самый луччий!

-Во, устами младенца, - поднял вверх палец Ванька.

Минька смеялся:

-Ну, не меняетесь вы с Наташей. Я вас тысячу лет уже знаю, а вы все как две малолетки.

-Знаешь, Минь, а я так не хочу, чтобы Натаха моя стала взрослой, серьезной и занудной дамой, фууу!

-С тобой станешь, как же!!

Димка подтвердил:

-Не, родители, вам это не грозит. У вас детство изо всех щелей прет, мы с Санькой и то серьезнее.

.

Мишук уже неделю отучился, много было нового, а многое он уже знал, с благодарностью вспоминая своего учителя Никитича. Оказалось, что несколько преподов хорошо его знают и отзываются о нем в превосходной степени, с уважением поглядывая на Миньку. Один из них - самый молодой, даже сказал:

-Тебе, парень, сильно повезло быть учеником у такого асса, как Берестов, он лет пять-шесть никого не брал в ученики, а раз взялся тебя учить - значит откопал очередной самородок. Так что не обижайся, самородок, но с тебя спрашивать буду строже и больше всех. Никитича не подведи, смотри.

На Крещение, девятнадцатого, ударили морозы, и Минька порадовался, что Маша не замерзнет, поди, в северной одежде. Цветы купил, но на вокзал не взял - замерзнут. Настюшка хитренько поулыбалась, отмечая про себя, что её уравновешенный, невозмутимый братик немного волнуется.

А Маша считала часы, когда уже они приедут, так достал её попутчик, в наглую набивающийся ей. Она уже и хамила, и ругалась - не отлипал. -Да ладно, - уже перед самой Москвой сказал он ей, - ты знатно набила себе цену, так и быть, куплю тебе сережки золотые, не переживай! Маша уничтожающе посмотрела на него - "что возьмешь с дебила?" Потихоньку за окнами начали проплывать заснеженные и малолюдные из-за морозов пригородные платформы, Маша уставилась в окно, не обращая внимания на надоеду, твердящего что-то о такси и свободной квартире, куда они поедут сразу с вокзала, и будет у них сказочная ночь.

-Всенепременно! - только и сказала она. В вагоне шустро зашевелились, подтягиваясь к выходу, пассажиры. Маша тоже встала - поезд, все больше замедляя ход, подплывал к перрону Ярославского вокзала, она тревожно искала глазами высокую фигуру. Адрес знала, как доехать, ей Минька в случае форс-мажора объяснил, но вот если не встретит... то придется к милиционеру обращаться, чтобы отстал этот...

И с радостью увидела высокого Авера, внимательно вглядывающегося в номера вагонов. Увидев, что нужный вагон протаскивает дальше, Минька широкими шагами зашагал за ним. Маша с шумом выдохнула, закинула рюкзачок на плечо и, застегиваясь на ходу, рванула к выходу, ловко лавируя между чемоданами и сумками выходящих. Выйдя из вагона, сразу попала в крепкие объятья Миньки и облегченно поняла -'Ждал, радуется!'

-Пошли скорее. Мороз-то нешуточный, - Минька отобрал у ней рюкзачок и взяв за руку, потянул на выход.

-Машенька, а как же я? - раздалось сзади.

-А ты сережки-то побереги, пригодятся! - не огляыдываясь, отрубила Маша.

Минька же обернулся и смерил взглядом такого тщедушного на его фоне кавалера.

-Маша, он что-то хотел? Обижал тебя?

-Да не особо, сережки, правда, обещал за необыкновенную ночь, золотые. - Маша заливисто засмеялась. Мишук выпустил её руку и в два шага оказался возле кавалера.

Как-то незаметно для глаза ухватил его за шкирмон и, легко приподняв над землей, слегка потряс. Тот затрепыхался : -Отпусти, я, может, шутил?

-А я вот - нет. Слышь, озабоченный, тебя как, на пути закинуть или вон в сугроб?

Тот заметно сбледнул:

-Я, я... не знал, что она тво... - он поперхнулся, - вваша! Прошу прощения!

-Не надо приставать к девушкам, тем более, которые не хотят этого, нехорошо!

Минька с брезгливостью выпустил воротник куртки из рук и горе-ухажер шлепнулся на перрон. -Упаси Боже, хоть когда-нибудь подойти к моей невесте, будешь всю оставшуюся жизнь на таблетках сидеть! Пошли, милая, тут дерьмецом попахивает!

Немного отойдя, извинился:

-Маш, извини, такие дебилы другую речь не понимают. В такси, сидя на заднем сиденье - Машу посадил вперед, чтобы видела, где едут - негромко рассказывал и пояснял ей, называя знакомые по фильмам и книгам места. Переехали на другую сторону Москвы-реки, и Маша увидела Кремль во всей его красе.

-Класс, как красиво!

Она вертела головой по сторонам, не переставая удивляться.

Приехали к Козыревым. Настюшка сразу же приняла Машу как стародавнюю знакомую:

-Привет, с приездом! Много о тебе наслышана, Маша, от своих братиков, рада познакомиться вживую.

Она незаметно для Маши, показала Миньке большой палец, а братец разулыбался.

На вокзале, увидев какого-то плюгаша, посмевшего протянуть лапы к его Маше, Минька впервые в жизни почувствовал ревность, с удивлением отметив про себя, что ему мгновенно захотелось утащить Машу в пещеру и спрятать ото всех.

-Однако, Михаил Аверченко, похоже, теперь-то точно попал ты, как когда-то батя? Ну, посмотрим, как пойдет.

Днем Минька учился, Маша и Настя ездили по Москве - в связи с морозами в музеях народу было не очень много. И девчонки отрывались - побывали первым делом в Третьяковке, Пушкинском, Историческом музеях, вечера же полностью были посвящены общению. Минька с Машей много гуляли, благо морозы ослабели, любовались вечерней Москвой, заходили пить кофе в небольшие уютные кафешки. Маша делилась впечатлениями от увиденного, Минька внимательно слушал, иногда они спорили, потом смеялись и опять бродили по улочкам и переулочкам, взявшись за руки, и было так уютно им друг с другом.

Нечаянно набрели на каток, находящийся совсем неподалеку. Там было прилично народу, играла бодренькая музыка, коньки в прокат, небольшой киоск с булочками и горячим чаем - самое то для получения удовольствия. На следующий вечер, в пятницу, Козыревы, оставив своего Ванечку с прадедом, и Минька с Машей с удовольствием раскатывали по льду. Маша каталась замечательно - два года ходила на фигурное катание, Минька держался возле неё, а Козыревы, взявшись за руки, катались у дальнего края катка. Середина же была занята шустрыми мелкими, лет семи-десяти ребятишками, которые шумели и перекрикивались, как грачи. Накатавшись вволю и подустав, решили посидеть за столиком на небольшом отгороженном пятачке возле киоска-выпить горячего чаю с булочками и двинулись к выходу...

Минька уже занес ногу, чтобы после Маши уйти со льда, когда сзади раздался какой-то всполошенный крик. Оглянувшись, он увидел, что на небольшого мальчишку несется здоровый, явно нетрезвый бугаина, не успевающий затормозить - мальчишку просто впечатает в бортик, и будут у ребенка тяжкие последствия. К пацаненку рванулась женщина, которая явно не успевала, а пацаненок, только сейчас оглянувшись, растерялся. Все решалось за секунды.

. Минька резко, оставив на поверхности льда глубокие борозды, развернулся и рванул к мелкому. Как он успел ухватить пацана и на сантиметров десять отклониться от бугая, сам потом не мог вспомнить, но успел.

Толстяк врезался в борт и, ухнув, свалился на лед, а в Минькиных руках задрожал, поняв, что было бы с ним, худенький, потерявший шапочку, растрепанный мальчишка.

-Игорешкаа!! - к ним летела растрепанная с испуганными глазами женщина. - Игорешечка, сыночек!

Игорешка намертво вцепился в Миньку, который гладил его по вихрастой белобрысой голове, приговаривая:

-Ну чего ты испугался, мелкий, все хорошо, только иногда надо смотреть по сторонам, не дрожи, все хорошо. Вон, мама твоя, смотри, как испугалась, успокаивай давай её!

Минька поставил его на лед, и подлетевшая, едва успевшая затормозить, женщина, лихорадочно ощупывая ребенка, спрашивала:

-Сыночек, ты не ушибся? Сыночек, где у тебя болит?

Пацаненок как-то разом встряхнулся:

-И правда, чё это я как не мужик? Не, мам, все хорошо, дядя вот успел ухватить.

Мама повернулась к пытающемуся подняться толстяку, и услышал ребенок чудные слова от своей всегда вежливой и культурно говорящей мамы. Минут пять мама высказывала этому ушлепку, кто он и что. Мужик только стонал и не мог подняться, и несло от него перегаром за версту. Мама ещё поорала на работников катка, пообещала всем 'веселую жизнь' за то, что пускают обожравшихся на каток, её поддержали другие родители с детьми, шуму было много.

Маша, испугавшаяся за Миньку и пацанешку, уцепилась и никак не могла отпустить руку Минюшки.

Мелкий же с любопытством смотрел на Миньку:

-Ну что, давай знакомиться? - улыбнулся Минька.

-Давай, - пацан протянул ладошку, - Игорь я.

-Миша- пожав ему руку - представился Минька.

- Ты такой классный мужик, чё, приемчики знаешь?

-Знаю, - кивнул Минька.

-Чё, занимался борьбой?

-Да, с пяти лет!

-Во, и я хочу как следу...ет, только ни фига не берут, вес вот не набрал, ем-ем, а как баушка Тоня скажет - "не в коня корм". У меня папка, знаешь, какой сильный, он десатник был.

-Да ты что? У меня тоже десантник был.

-А мой в Афга...как-то там ещё был, - похвастался пацан.

Минька засмеялся:

-Не поверишь - и мой был.

-Во, тада, тогда то есть, мы с тобой как родные совсем. А че, ты не офицер?

-Да как-то не захотел.

-А я вот точно, как папка- буду.

Они разговаривали как-то сразу проникнувшись обоюдной симпатией друг к другу, не замечая, что поругавшая всех мама с каким-то уж очень пристальным вниманием смотрит на Миньку.

- А у меня Мурка есть, знаешь, какая? Вот точно, как человек - она со мной разговаривает, ну, правда, слов-то не знает, только мяу и мявв, - похоже произвел ребенок кошачьи звуки, - ещё баушка нашлася, а ты со мной чё, дружить-то станешь?

-А почему нет, ты мужик храбрый - не скулишь и маму свою не расстраиваешь.

-Я редко когда реву. Я чё, девка тебе?

-Игорек, пойдем переоденемся, ты вспотел, а сейчас на ветру стоишь.

-А потом мы чай с булками купим?

-Купим.

-Миш, ты тоже будешь пить со мной?

-Буду.

-А как твою девочку зовут, познакомишь, а?

Минька опять засмеялся, а мама Игорька как-то странно дернулась.

-Маша меня зовут, а маму твою как?

-Мама моя - Алина Николаевна, она у меня такая, знаешь, такая...

-Игорек, - перебила его мама, - пойдем переоденемся.

-Ты точно не свалишь, ой, не уйдешь никуда, слово даешь?

Этот серьезный, не по-детски рассудительный, мужичок очень понравился ребятам, они синхронно кивнули:

-Нет.

-Ладно, я щас, быстренько переденуся.

Настя с Лешкой пошли домой к сыночку, а Минька встал в небольшую очередь за чаем. Игорек обернулся быстро:

-Во, смотри, я как солдат, быстро, да? Ты мне чай с шиповником возьми, ладно? И вон ту булочку - да не бойсь, деньги у меня есть.

-Игорь, как ты разговариваешь? - строго сказала мама.

-Не, ну Миша свой мужик, мы же подружилися уже.

. Пока пили чай, Игорешка засыпал ребят вопросами, а когда узнал, что Миша живет совсем-совсем далеко, где есть олени и нет ничего кроме какой-то тундры - глазенки его стали круглыми. Минька посмеивался и отвечал на стопитьсот вопросов ребенка. Алина попыталась остановить поток 'почему' сына, но куда там.

Ребенок вскоре переключился на Машу, сказав перед этим:

-Эх, как плохо, что я не вырос пока, точно бы отбил у тебя Машу. Она хорошая - Мурка бы тоже так сказала.

-Но-но, - сурово сдвинул брови Минька, - Маша моя.

-Да знаю я, вот когда вырасту такую же найду, а ты смотри, будешь её обижать лесли, сам на ней женюся.

Маша как-то интуитивно поняла, что Алина хочет что-то сказать Миньке, но не при мальчике.

-Игорешка, а здесь поблизости есть аптека, не знаешь?

-Да, тама... там-за углом, пойдем, я тебя туда провожу. Ты чё, заболела?

-Да, голова что-то болит. Миш, мы быстро, ладно?

Минька улыбнулся:

-Игорек, ты только сильно Машу мою не очаровывай! А то и впрямь останусь без невесты.

-Не, я не пакостник, мам, я щас.

-Иди уже, ловелас мелкий...

Минька проводил взглядом удаляющуюся парочку и повернулся к маме Игорька, вопросительно смотря на неё.

-Миша... - как-то скованно проговорила Алина, - у Вас очень внимательная девушка. Она умница, догадалась, что мне с Вами надо поговорить.

-О чём? - искренне удивился Минька.

-Дело в том, что я... жена Тонкова Михаила...

-И что? - враз посуровел Минька.

-Миша, мне сложно говорить, прошу - просто выслушайте меня, пока нет моего любопытного ребенка.

Алина, волнуясь и сбиваясь, торопливо рассказала Миньке про его биологического: про его такое одинокое детство, про них с Сонькой, про Игорешку, про баб Тоню. Ничего не приукрашивая она просто рассказала всё как есть.

-Миша, я сама его долго считала подлецом и мерзавцем, думала, никогда не прощу, не смогу. Но Господь рассудил по-своему, дал Тонкову шанс попытаться все исправить - сначала с Соней, а потом вот как подарок для нас всех - с Игорёшкой. Он не говорит,но... я не прошу Вас признавать его отцом -знаю, этого не будет, но хотя бы поговорить с ним один раз?

- Значит, у меня есть ещё одна сестра, сводная, и вот этот почемучка - как бы братик? - задумчиво проговорил Минька. - Я ничего обещать не могу. Надо подумать, моих необыкновенных родителей, особенно папку - у него больное сердце - тревожить и расстраивать не могу. Как сложилось, так сложилось. Лесли, - улыбнулся Минька, - какое классное слово у Игорька, не получится увидеться -скажите Михаилу Александровичу, что зла и обиды на него нет, как впрочем и каких-то родственных чувств - чужой он для меня. За Игорька я его сильно зауважал, не каждый так может, да и с дочкой сумел все исправить. Я не обещаю, но если не позвоню...

-О, идут наши любимые, - увидел он Машу, хохочущую во все горло, и размахивающего руками и что-то увлеченно рассказывающего ей Игорька.

-Боюсь, отобьет у меня невесту лихим наскоком.

-Не, - услышал последние слова Миньки ребенок, - я мужик, а слово мужицкое - папка всегда говорит -надо держать крепко.

Надо же, какой у тебя папка!

-Папка - он такой... - Игорешка замялся, - мама, я немного про подвал расскажу ладно?

-И клятву брать не будешь? - улыбнулась мама.

-Не, Миша - мужик надежный, ему можно.

-Ладно, пошли потихоньку к метро, а ребятки, надеюсь, нас проводят?

-Точно, папка щас звонить начнет, где мы делись.

По дороге, держась за Мишкину руку, Игорешка болтал. Он говорил обо всем - какие у него сейчас самые лучшие родители и Соня, и баб Тоня, и дед Иван Петрович, и дядь Серега, и мент Егорович, и Кнопка, и ребята в школе, и конечно - Мурка.

-Игорек, ты самый настоящий мужик, я рад, что с тобой познакомился.

-А мама тебе чё, не понравилася?

-Мама у тебя - умница и красавица.

-А твоя - какая?

- Моя? Моя тоже самая любимая, мамы - они всегда самые-самые.

-Пиши мне телефон свой. Я с тобой ещё хочу говорить, ты мне сильно понравился.

А Алина, прощаясь у метро, негромко сказала:

-А смеетесь вы одинаково, я очень рада увидеть тебя воочию, ты - славный.

-Чё вы там шепчетесь, про меня?

-А про кого же ещё? - засмеялся Минька. - Пока, Игорек!

Пошли неспеша к Козыревым:

-Маш, если даже восьмилетний ребенок на тебе захотел жениться, то как бы я не опоздал... Маша, замуж за меня пойдешь? Я постараюсь быть хорошим мужем, ну, как мой батя примерно, и, Маш, я даже к Игорешке тебя ревную, не хочу ни с кем тебя делить - если только с дедом твоим.

Маша растерянно остановилась:

-Но... я не знаю... а если ты встретишь другую? Я же...

-Глупышка, встретил я уже, а мы, Аверы, не разбрасываемся тем, что дорого!

-Миш, - Маша прижала руки к покрасневшим щекам, - Минечка, я согласна!!

Минечка подхватил свою такую маленькую, но так много для него значащую Машеньку и закружил, бережно держа её в руках:

-Девочка моя долгожданная!!

Настюшка, увидев их сияющие лица, все просекла и повисла на любимом братике:

-Йес!! Маш, я так рада!! Вы с Минькой, как наши мамка с папкой - похожи, а мой братик - это штучный мужик.

- Раритет, ещё скажи!

-А то! Ух, когда пропьем вас?

-Да я хоть завтра, тут восьмилетний пацан на Машу глаз положил, а до лета ждать - уведут ведь, - на полном серьёзе сказал Минька, - здесь в Москве-то не получится.

-Ха, а ты забыл про Макса? - улыбнулся Лешка. - Даже и не сомневайся. Он прохиндей тот ещё - вмиг все устроит. Ну что, звонить Максу?

Маша растерянно смотрела на всех:

-Но я же... у меня и дед не знает, и кроме джинсов ничего нет.

- Деду сейчас позвоним, Аверам тоже. А одежда - фигня вопрос, как выражается Макс, - Минька аж обиделся. - Что я, свою, без одной минуты жену не обеспечу?

И понеслось. Позвонили сначала деду - разница во времени не остановила, чуткий стариковский сон мгновенно прошел, стоило деду услышать такую новость, он однозначно и сразу сказал, что так и думал, рад, одобряет, теперь у него душа на месте.

У Аверов прыгал Филюнька:

-А я говорил? Говорил!! Я сразу Машу для Минечки выбрал и не ошибся!!

-Ну что, Альбин Михална, едем сына женить?

-Если Макс все устроит, однозначно - едем. Наш сын, мы должны быть там в такой момент.

Радости Филюшке ещё прибавилось:

-Ураа, я в школу не пойду!

Макс, естественно, развил бурную деятельность:

-Чего-чего, а женить Мишука - фигня вопрос. Вы там шустренько все прикупите - всякие платья-кустюм, как Васька, от бабок в деревне нахватавшийся, говорит, кольца, остальную лабуду. А уж свадьбу мы вам устроим, ух!! Минь, вот даже заело, что ты усомнился в наших Ситниковских-Шишкинских возможностях. Низзя в нас сомневаться!! Маше твоей справку напишем, чтобы в институте не цеплялись, всё путем будет.

Настюшка и жена шустрого мужчины, который казалось не мог ни минуты стоять спокойно,-Ариша закружили Машу. Она что-то примеряла, куда-то ездили, о чем-то договаривались - все проходило мимо её сознания. Она четко осознала только одно - Минечка и она будут вместе. Она выпадала из реальности, что платье, туфли значат, когда вот он - Миша Авер рядом - бережно обнимает. Скажи такое Маше, даже вот два дня назад, она бы не поверила.

Очнулась только тогда, когда на неё с воплями налетел Филюшка:

-Ааа, Маша, ты теперь наша - Аверовская, знаешь, как я рад!!

-Я тоже! - улыбнулась Маша и, подняв глаза, натолкнулась на два внимательных взгляда. - 'Мишины родители' - пронеслось у неё в голове.

Она заволновалась, но невысокая, чуть повыше её, женщина, враз понявшая все про них с Минькой, как-то облегченно вздохнула и сказала:

-Здравствуй, Маша! Наконец-то я за сына спокойна!

Она шустро обняла её и, чмокнув растерянную девушку, повисла на сыне.

А Машу бережно обнял папа Авер:

-Рад, девочка, с тобой познакомиться!

И столько тепла было в таких знакомых карих глазах, что Маша расплакалась.

-Что ты, девочка моя маленькая? - тут же ухватил её Минька.

-Я... я так боялась... твои родители, они такие... теплые... Минечка... какой ты ...

-Всё, всё, успокойся. Я тебе говорил, что мои Аверы - самые лучшие.

-Маша, у нас одна дочка есть, вот теперь и вторую приобрели, Алюнь, семья-то разрастается! - тепло-тепло улыбался свекор Александр Борисович.

В ЗАГСе уже Алюня, глядя на своего статного, красивого и сияющего Миньку, на его миниатюрную, тоже сияющую невесту, не выдержала и разревелась.

Авер мгновенно просек, о чем думает его жена:

-Тшш, родная моя, нашла, что вспомнить! Смотри, какие у нас красивые Минька и Маша. Вытирай слезы, свекруха, пойдем ребят поздравлять, сейчас наш могутный сынок женушку на руки ухватит, и не поздравишь как следует, не дотянешься.

Народу набралось прилично: Аверы, Козыревы, Ситниковы, Чертовы - все незнакомые Маше, рослые, громогласные, какие-то - два Шишкиных. Все гомонили, поздравляли и, вывалившись на улицу, начали фотографироваться с молодыми и без - с шутками-прибаутками и громким смехом ещё минут сорок, потом, гомоня и перекликаясь, рассаживались по машинам - ехать в ресторан.

А из стоящего на противоположной стороне улицы автомобиля с жадностью смотрел на них Тонков, которому Алина в первый же вечер рассказала о встрече Игорешки и Миши. Он упросил Ваньку Чертова сказать адрес, где остановился Миша, клятвенно обещав не попадаться тому на глаза. Сейчас вот любовался своим-не своим сыном, его миниатюрной женой, долго разглядывал Авера, что-то говорящего Ваньке Чертову. Узнал его сразу, Сашка с годами, наоборот, стал ещё более видным мужиком - все такой же статный, без намека на живот, с благородной сединой, он обращал на себя внимание женщин. А вот Алю он не узнал совсем... И только когда невысокая, ладненькая такая женщина подошла к разговаривающим мужикам, а Авер машинально обнял её и тут же поцеловал - тогда до Тонкова дошло, что это и есть Аля, девочка из того далекого далека... Которой он тогда, если быть честным до конца, просто воспользовался.

"Симпатичная вышла женщина, и Аверы очень привязаны друг к другу" - подумал Мишка, видно было по ним. А сын, который полностью Авера... сын был хорош... Когда к молодым подошли Авер с Алей, Мишка с горечью заметил, что у отца и сына даже жесты одинаковые. И так горько стало ему...

Аверы, не подозревая, что биологический папашка рядом, радовались за своего ребенка, судя по всему- их Минька на самом деле встретил свою судьбу. Накануне вечером Аверы и Минька с Машей долго сидели на кухне у Козыревых - Маша неожиданно для себя рассказала про себя, про предателя-отца, про просто не сумевшую пережить такое предательство маму, про старенького деда, про то, что не получилось заниматься в художке - просить деньги у отца она не стала, но вот поступить и учиться на бюджете получилось.

. Умненькая девочка пошла в школу с шести лет - скучно было в садике, ребенок бегло читал, немного говорил на английском - мама не работала понемногу занималась всем с ребенком. Учеба давалась легко, и не пожалели тогда ещё счастливые родители, что отдали Машу в школу пораньше, она неплохо рисовала, ходила в секцию фигурного катания, а в тринадцать лет все рухнуло.

Можно было примириться с тем, что родители не вместе, но видя потухшую, убитую маму, Маша не смогла понять и примириться с тем, что отец -... Теперь вот оставалось полгода и диплом.

-Машенька, а какие у тебя планы на после окончания? - поинтересовалась Алюня.

-План теперь только один - я там где Минечка, отдельно от него не жизнь будет, только вот дед... Будем с ним думать, как быть - если на север, то ему бы не надо, а одного оставлять тоже не вариант! К папашке он точно не пойдет, там даже заикаться не надо, он давно - ещё мама была жива - отрезал сыночка. Он прибаливать стал частенько, мне не говорит, но я же не слепая.

-Маш, мы подумаем все вместе! - Аверы переглянулись. - Деда одного точно не оставим, у нас дедов теперь нет, может, к нам переберется? Жить есть где, отдельно, но рядом - через дом, а может, Минькина подружка Лизавета посодействует? У неё отец мэр города.

Маша напряглась при слове 'подружка', а чуткий Минечкин папа Саша тут же уловил это и улыбнулся:

-Маша, подруга - это не всегда в интимном плане, вон, у Алюни шесть друганов сразу, но только именно в смысле - друзья истинные. Вот и Лиза такая же - у неё, Минька говорит, замечательный муж и две девчушки-близняшки, как наш внучок. Да и сын наш никогда ни разу не обмолвился про подружек таких -кремень.

Сын посмеивался:dd>   -Какие подружки? Я всегда на тебя смотрел и размениваться как-то не хотелось, я Авер или где?

Неделя пролетела для молодых минутой. Минька не позволил Маше ехать поездом, только самолет:

-Ещё чего, опять какой-нибудь озабоченный привяжется. Нечего к моей жене лапы тянуть!

Дед Машин как-то помолодел, откровенно радовался за пристроенную внучку, расспрашивал про всех новоприобретенных родственников - услышанное порадовало:

-Машка, я теперь спокоен, ты у меня в надежных руках, а за меня не переживай - раз у тебя сложилось, значит, и мне хорошо!!

Лиза искренне порадовалась за Миньку, тут же предложила свою квартиру в Лянторе, пояснив, что "когда-то она соберется на севера - да и соберется ли со своими ревнивыми мужиками".

Насчет деда порешали с Дроздом, и тоже предложили деду переехать к ним в Мухино. Вишняков прочно обосновавшийся у Дроздов, тут же предложил свою холостяцкую берлогу.

-Вот и пусть ваш Матвей Иванович приезжает по весне, смотрит, что и как. Шестьдесят восемь - это ещё ого-го, жить да жить!!

А Минька задумался о Тонкове. Вот не хотелось ему даже по телефону с ним общаться, умом понимал, что мужик осознал, а сердце категорически не желало принимать его. Поговорил на эту тему с Ванькой. Тот долго молчал:

-Я тебя понимаю, Сашка - это Сашка, таких мужиков поискать, моя Евсеевна сто лет уже его в пример ставит мне. Я чё сделаю, если нет во мне его серьезности? А от неё только и слышу - 'А вот Сашенька Авер...' Не, Минь, я батю твоего до трясучки уважаю и понимаю тебя - какой-то залетный... Но, видел я его год с чем-то назад с пацаненком-то, тот тогда тощий-претощий был, в чем душа держалась. А Мишка... я охренел, как он над ним трясется, типа мамы-наседки, и не на публику. Да! А пацан у него, сам видел, чудо-юдо такое. Мой Александр Иваныч к нему в момент прикипел, только и слышно было:'Гоёк ёсий, любу!' Он это 'любу' свое не всем говорит.

-Сань, иди-ка сюда! - шумнул он свою радость.

Чертов тут же притопал.

-Сань, перечисли кого ты любишь-то?

-Папу, маму, Митюху, Дашу, дядю Сашу с Алей, бабулю старенькую и Миню...

-А Витька, Галюню, Егорку, Павлушку, - начал перечислять Ванька ближайшую родню.

Чертов-младший кратко выдал:

-Уважаю!

-Вот, хоть ты тресни - уважает он, мелочь пузатая.

Санька подошел к папке, погладил его по щеке, подумал, посмотрел на жмурящегося Ваньку и выдал:

-Дурной, но люблю!!

-Во, видишь, как козу-дерезу копирует, это её выраженьице.

-Вань, - улыбнулся Минька, - ты серьезным бываешь?

-А то! Минь, ты хоть по телефону с ним поговори, он ведь за тебя сильно гоняет. Все он понимает, знает, что ты его не воспринимаешь, но утешь хоть тем, что нет к нему никакой злобы и обиды?

-Какая на хрен обида? Меня он совсем не интересует, я наоборот все больше уважаю своего батю, а там... ну не знаю я, о чем можно с ним говорить? Рад до соплей, как ты скажешь, что во мне его пакостной натуры нет!! Пацан, да - забавный и рассудительный. Жена мне понравилась, такая хорошая, добрая тетка, и ей всю душу испоганил когда-то, мотылек хренов! Не Вань, не могу я и не хочу с ним говорить - это как предательство по отношению к родителям будет, особенно к бате .Вот пацана и девчонку хотел бы увидеть, но с ним вряд ли получится разговор.

-А что? Давай махнем на каток, я Саньку возьму, ты с женой его переговори, пусть с ребятишками приедет - без Мишки, мало ли. Мой-то к Игорьку опять прилипнет, уж больно они тогда друг другу по душе пришлись.

Так и порешили. Минька учился, дико скучал по своей маленькой женушке, каждый день вечерами говоря с ней по часу, возился с племяшом. Учеба подходила к концу, через неделю Минька улетал на север, накупил своим мужикам разные подарки, молодым по туалетной воде, Никитичу навороченную можжевеловую трубку и набор табака 'Вирджиния', а своей маленькой женушке - зная теперь её размеры - платье на выпускной, брючный костюм и туфельки. Представляя, как будет рада его Машенька, он заранее улыбался.

За три дня до отъезда позвонила Алина - договорились на следующий вечер встретиться на катке. Минька и Чертовы появились раньше, Санька отчаянно старался прокатиться один, пару раз шлепнулся, но упертая Чертовская натура рыдать не позволяла, а тут и Игорешка появился.

-О, Миша, привет, а где твоя невеста?

-Невеста уже - моя жена. Я испугался, что ты её все-таки отобьешь, и быстренько женился.

Игорешка залился звонким смехом.

-О дядь, здорово, я тебя помню - мы в 'Детском мире' с тобой виделися, а где твой мелкий? Этот? Ты чем его кормишь-то, он же мне по шейку уже? А, ну ты сам громадина, понятно, здорово, Санька!

Саньке мальчик Игорек враз опять понравился, и они, взявшись за руки, потихоньку стали кататься вдоль бортика. Мишка тепло поздоровался с Алиной и с любопытством посмотрел на плотненькую такую, сбитую девчонку, которая совсем не походила на мать.

"Нда, и она на Тонкова похожа".

Девчонка, немного поговорив с ними, тоже укатила, а Чертов, Минька и Алина, потихоньку двигаясь за своими мужиками, негромко переговаривались, Алина рассказывала про Игорешку, Ванька - про Саньку, время пролетело незаметно.

Раскрасневшиеся, счастливые ребятишки никак не хотели уходить со льда, но Соне надо было что-то повторить из заданного на дом. Пошли сдавать коньки, а на выходе своих встречал...Тонков.

-Папка, ты нас нашел? Я тебе там написал, чтоб ты не переживал.

-Да я по вам что-то заскучал и решил подъехать за... - Тонков странно замолчал.

-Папка, ты чё, заболел? - встревожился Игорешка.

- Да нет, сынок, не заболел... здравствуйте!

-Здорово, Миш! - прогудел Ванька.

-Здравствуй, Миша! - как-то хрипло сказал Тонков.

-Добрый вечер!

Мужики пожали руки и пошли на выход. Игорешка опять уцепил Саньку за руку, и они рванули вперед, о чем-то договариваясь, Алина и Чертов за ними, Соня побежала булочек прикупить, а Мишка и Мишук шли молча.

- Миша, я... - начал Тонков.

-Все нормально, у меня нет на Вас обиды, рад, что такого классного ребенка заимели, пусть у Вас все будет хорошо, честно, без вранья желаю.

-Папка, ты чё плетешься как старый старикашка? - остановился, поджидая его, сынок. - Мы тут с Саньком договорилися встретиться. В как-то парке, ну, где бассейн - там плавать долго можно и всякие крутые горки! Там в воду кааак залетишь, брызгов много, и высОко, не все с них и съехать могут, но надо испробовать, как - поедем? - И тише добавил, - Санька тама уже был. А я чё, совсем что ли слабак?

-Хорошо, сынок, поедем!

Папки - Тонков и Чертов стали прикидывать, когда, а Минька негромко сказал Алине:

-Я Вашу просьбу выполнил, пусть у вас и впредь все будет спокойно, без потрясений. Похоже, Ваш муж на самом деле вами всеми дорожит, я рад. Детки у вас - замечательные!

Распрощались, Тонков весь вечер был задумчивым и неразговорчивым - Игорешка всполошился.

Заварил папке лечебный чай, велел ложиться на диван и подсел к нему читать сказку о мертвой царевне. Папка, слушая такой родной голосок, начал понемногу успокаиваться: -"Младший сынок - золото, дочка - хитрая лисичка, папкина копия, - школу заканчивает, жена... жена замечательная - смогла вот его пакостные дела простить. А Миша? Миша - это и боль, и в то же время радость, что он вырос замечательным. Жизнь все расставила по местам, так что живи, Мишка, береги и радуйся тому, что имеешь!"

Он ухватил своего мелкого ворчуна, прижал к груди и вздохнул:

-Игорешка, ты у нас такой замечательный!

-А ты у нас - самый классный папка, мне в классе вона, вон, даже завидуют!

И через десять лет дед Саша и бабуля Аля, смеясь, вспоминали то время, когда с ними оставался только младшенький - Филюшка. Теперь, имея шесть внуков, они и не помышляли о скуке.

Иван Козырев, как самый старший из внуков - верховодил, строил своих двоюродных братиков, учил их всяким житейским премудростям, как то накачать колесо велика, подтянуть на нем ослабевшую цепь, заколотить вылезшую шляпку гвоздя, чтобы мелкие не запинались, а девятилетний Тимоша и семилетний Матвеюшка - Аверченки старательно ему подражали.

Мелкие - две пятилетние сестрички Козыревы Валюшка и Тонюшка (исполнилась-таки просьба деда Саши о двух детках сразу) и четырехлетняя Аверушка - Полюшка помогали своей любимой бабуле лепить пирожки.

Та неустанно подхваливала девчушек, и они ух как старались, тем более, что ждали родителей. Лешка с Настюшей прибывали к вечеру, а Минька с Машей - в ночь. Аверченки - дети страшно соскучились по своим родителям. Дед Саша увез их к себе ранней весной, ворча, что детки на северах солнца не видят.

Мальчишки заканчивали четвертую четверть уже в Горнозаводске, а Полюшка целыми днями была с дедом Сашей, его неважное здоровье беспокоило всех, и дети решили хитростью его заставить не работать. Особенно напирал на это Минька, у них с Машей были хорошие зарплаты, "чай в Газпроме работаем", и Авеченки - молодые помогали родителям материально. Саша сначала ругался, а потом, когда три Аверушки приехали, а Козыревы добавили своих девчушек, смирился. Ещё бы - каждодневно купаться в детской любви, особенно девчушек, это дорого стоит. А хитренькие лисички Валюшка и Тонечка, постоянно висли на своем любимом дедуле, Полюшка сердилась и отпихивала их:

-Мой деда!

Деда же ловко усмирял своих красавиц, а вечерами, когда их три мужика и три девчушки посапывали в постельках, расплываясь, говорил своей Алюне:

-Подсолнушек, а мы с тобой такие богатые - трое детей, шесть внучат, замечательно как!! Ещё Филюня нам кого-нибудь родит, хорошо!

-Уженишь его, как же, ловелас местный! - бурчливо отвечала его Алюня.

Младшенький вырос не таким высоким, как Минечка, но весь такой изящный, ладненький - постоянно был окружен женским вниманием, не выделяя особо никого. Аверы подозревали, что есть у него сердечная зазноба в Перми, где он учился. Но ребенок стоял намертво, никак не признаваясь.

Алюня ждала Миньку - уж если что и есть, то своему любимому Минечке братец обязательно скажет.

Минечка в свои тридцать четыре года ставший таким мощным мужчиной, обожал свою миниатюрную Машеньку, из него получился внимательный, заботливый и надежный муж и отец.

Настюшка после рождения дочек поправилась, стала такой женственной - исчезли её порывистые резкие движения, Лешка признавался тестю:

-Ревную по-черному, и повода нет, а как увижу чей-нибудь взгляд на неё - прибил бы!

-Собственник ты, Леш, наши дети, они выросли не подлые, да и зачем на других смотреть, когда такой собственный Козырь имеется?

Настя же смеялась, говоря мамульке:

-Он меня ревнует!! А я с ума схожу на всех этих вечеринках, когда на моего мужа пялятся!!

Ванька Чертов стал трижды дедом, не дотягивал он до Аверов, ох не дотягивал - одна надежда оставалась на Саньку.

У Стоядиновичей росли два мальчика-погодки, восемь и семь лет, а Митюхе вот не повезло... Как-то неудачно женился, выбрал красотку, прожили три года, родили девочку, и непонятно с чего (Ванька подозревал, что "моча в голову ударила от Москвы" - девица был с тамбовской глубинки) её понесло, ударилась во все тяжкие.

Наташка с Ванькой посмотрели на все это безобразие и забрали Ангелюшку к себе. Димка, помучившись ещё месяца три, подал на развод, жена его первое время приходила, навещала дочку, а потом исчезла.

Ванька по своим каналам навел справки - девочка захотела сладкой жизни, богатых папиков и много-много брюликов. Выловил её, спросил про дочку, мамашка пожала плечами, типа: "ей с вами лучше", заставил её написать отказную, чтобы не было никаких претензий опосля. Внучка росла, хулиганила, почище синхронистов - дед позволял ей все.

Один пятнадцатилетний Санька был в автроритете, там достаточно было его нахмуренных бровей и ребенок становился шелковым. Александр Иванович Чертов росту вымахал приличного, радуя своего гренадера-папку. Но в отличие от Ваньки, был серьезным малым, неплохо учился, занимался аж в трех спортивных секциях, на дурь времени не оставалось.

Лешниковы родили-таки сына, Андрея Егоровича, дед Дрозд с месяц ходил шальной от счастья - внука в честь него назвали. Лиза на север больше не поехала, хитрые муж и папашки прочно привязали её к себе, но она и не жалела. Раз в году, зимой, когда тундра замерзала, и можно было проехать почти везде, они с Егором выбирались в дорогие Лизиному сердцу места, навещали всех своих северян, выслушивая по приезде жалобы дедов на этих несносных девчонок. Лиза всегда отвечала одинаково:

-Сами балуете, позволяете им все! С нами они послушные!

Игорешка поступил с первого раза в Рязань, так и не изменил он своей главной мечте - быть как папка - офицером-десантником. В этом крепком, жилистом, с накачанными мышцами, молодом мужчине невозможно было узнать того худенького пацанешку, с птичьими лапками.

На присягу тогда к нему поехали большой компанией: папка с мамой, глубоко беременная Соня с мужем швейцарцем русского происхождения, специально прибывшие на такое торжество, баб Тоня, дед Иван Петрович с дядь Серегой, не хватало только верной Мурки... Не дожила его лучшая в мире кошка до такого торжества - с год как её не стало.

Торжественно замершие родители любовались своим таким красивым, строгим Игорешкой, чеканящим слова присяги, а у папки текли слезы, он бережно обнял свою такую жизненно-необходимую Алишку, и выдохнул:

- Какой у нас сын вырос!

Когда Игорешку отпустили, он попал в объятия всех своих родимых, у всех, исключая зятя Георгия, глаза были на мокром месте.

-Сонь, тебе волноваться нельзя. Ты чё? - специально, по старой привычке зачёкал братик. - А лесли тута и родишь?

Соня сквозь слезы в тон ему ответила:

-Отправим взад! Игорешка, я так счастлива - ты у меня самый лучший братик на свете.

-Ну я же Тонков!

Его обнимали все подряд, а папка стоял, пережидая, и когда все отошли, два Тонковых крепко обнялись. Мишка, уткнувшись сыну в макушку, всхлипнув, выдохнул:

-Я безмерно счастлив! Я так тобой горжусь!!

И никто кроме его Алишки, не знал, что у папки есть уже трое внуков, которых он видел всего один раз - Аверы заезжали к Чертовым по дороге на море. Ванька тогда позвонил Мишке и тот вместе с Алиной любовался своими такими недоступными внуками, отмечая, что маленькая девчушка - точная копия Сони.

А Лигар? Этот найденыш сотворил чудо, растопил и расковырял очерствевшую душу папки до самого донышка. Начало было положено Соней, а любопытный, ворчливый почемучка довершил это. Вот и хвастался папка напропалую своим сыном, и было чем, ребенок стал за два года учебы одним из лучших курсантов.

ВОТ, ПОЖАЛУЙ, И ВСЕ, ЧТО Я ХОТЕЛА ЕЩЁ НАПИСАТЬ - ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ ПРОЖИЛА С АВЕРАМИ, ЧЕРТОВЫМИ, ТОНКОВЫМИ, ВСЕ СТАЛИ МНЕ ДОРОГИ. СПАСИБО ОГРОМНОЕ ВСЕМ, КТО ЧИТАЛ, КОММЕНТИРОВАЛ, СТАВИЛ ОЦЕНКИ!! БЛАГОДАРНА ВСЕМ!!

-

Оглавление

Глава 17. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg