Максим Бушуев
РЕЗОНАТОР ДОКТОРА ШТЕРНА
Шепчущие рядом
…или Вэн Райт
WHY HELICOPTERS ARE BETTER THAN WOMEN1…
Тихонько подкравшись, она обняла его одной рукой, ладошкой же другой прикрыла глаза.
– Сьюзи, перестань, – Вэн убрал руку обворожительной девушки.
Надувая губки, она становилась совсем школьницей, хотя школьная скамья осталась на десять лет позади.
– Ты что, мне не рад? – в вопросе зависла обида.
– Рад. Сьюзи, просто я работаю.
– Вечно ты работаешь! – рассерженно воскликнула девушка и тут же, почти мгновенно, смягчила гнев шаловливыми нотками в голосе:
– Смотри, уйду я от тебя!
– И к кому же? – Вэн с улыбкой оставил чтение и вступил в игру. – Не к тому ли рыженькому, что вчера, высунув язык, заглядывался на твои ножки? Как его там?..
– Джим, что ли?
– Нее… Вот, вспомнил… Рэкс, соседский ротвейлер. Так он тебя хотел укусить!
– Шутишь, да?!
Просмеявшись, она напустила на себя загадочный вид, который выразился в лёгком придыхании и закатывании к потолку глаз.
– Ммм… А ты знаешь, – подняла бровь обольстительница, обратив взгляд на Вэна, – я сегодня такого человека встретила! Глаза голубые, проницательные, лицо благородное, а по общению – просто эрудит!
Вэн слегка насупился.
– Ага, ревнуешь! – расцвела Сьюзи и, выждав небольшую паузу, добавила:
– Доктора Штерна.
Вэн вздрогнул, будто кто неожиданно ткнул иглой.
– Так ему сто лет в обед, – спокойно улыбнулся он, словно речь шла о древнем и полузабытом мифе.
– А я и не говорила, что он меня привлекает как мужчина. И что до внешности – он совсем еще даже ни-че-го. Учё-ё-ёный… – значительно протянула Сьюзи. – Может, придумал какой-нибудь эликсир бессмертия и пьет его с чаем в five-o’clock2…
– Приставка «доктор», – Вэн не смог удержаться от критики. – И откуда только она взялась? У него нет никакой ученой степени!
– Ерунда, нет – ну, нет… Зато каждый знает, что он гений, – не сдавалась Сьюзи. – Читал позавчерашний Таймс3?
– Нет, – небрежно ответил Вэн.
Сьюзи нашла среди стопки газет нужную, развернула; на развороте Вэну на глаза бросился заголовок другой статьи «R. Очередное убийство», ― «Про этого типа бы книгу написать», ― подумалось Вэну.
– Вот! Только послушай! – она стала зачитывать отрывок о Докторе Штерне: «…О его опытах слагают целые легенды, а некоторые ученые мужи, косясь с завистью, говорят «шарлатан». Чего только стоит опыт с макаками! Доктор Штерн пытался возбуждением определенных точек их головного мозга электронными импульсами (резонансного характера) заставить обезьян обзавестись неким интеллектом. Он посчитал эксперимент никуда не годным. “Они так тупы, – сокрушаясь, объяснял он свою неудачу, – что даже не способны в уме сложить пятизначные числа, а что уж говорить о числе Пи – и третьего знака после запятой вычислить не могут!..”»
Обычно Сьюзи спешила перебрать статьи по буквам, заочно отчитывая автора за ошибки. Но в этот вечер она была мила, подобно тишине за окном. Пригород Ливерпуля давно не спал так спокойно: гости и зрители фестиваля разъехались, а мелодии в голове сменились мыслями о буднях. Значит, и Сьюзи после музыкальных репортажей ищет тему поострее и собирается воспользоваться связями.
– Так вот, сегодня иду я по Реншав Стрит4, – продолжала Сьюзи издалека, – и в окне одного кафе вижу его – Доктора Штерна. Он буквально сошёл со второй полосы Таймс! Ну, я и зашла в кафе, подошла к его столику, завязала разговор. Поговорили о том – о сём, в том числе, и о тебе – у меня в сумочке была твоя книга… Что ж ты, этакий, скрывал от меня, что ты его знаешь?
– Давняя история… – Вэн смолк, и морщины проступили на лбу шрамами от воспоминаний.
– Ну, рассказывай… – должно быть, так она говорила в трубку, сидя на столе и собирая городские сплетни для утреннего номера. Пухлые губы сжимались и выдавливали только нужные слова – в Сьюзи просыпался репортёр. Здание West Tower заставляло каждого тянуться к высотам. Любыми средствами и словами, хотя Сьюзи не льстила Вэну, называя хорошим рассказчиком. Разве что немного, когда щекотала воображение длинными ресницами, пряно проговаривала «милый», и в комнате делалось жарче…
– Раз ты сказала «милый», – Вэн обреченно вздохнул и поймал кисти Сьюзи на своих щеках. Она удерживала его голову вместе с мыслями и для пущей уверенности клеймила губы поцелуем.
– Ладно, – сдался Вэн, стирая помаду с губ. Он тяжело выдохнул, почесал лоб вместе с зудящими следами воспоминаний и заговорил:
– Вот он ко мне заявляется в семнадцать ноль-ноль…
– Прямо так и заявляется? – удивилась Сьюзи.
– Ага, – кивнул Вэн, – с чемоданом, и говорит: «Пошли по грибы!»
– Вэн! – насупилась Сьюзи, – Ну, хватит шуток!
– Вот не помню, хоть убей – мы вначале встретились, скорее всего, на какой-то презентации; там я пригласил его как-нибудь заглянуть ко мне… Так, больше из вежливости, а спустя несколько дней он взял да и пришел.
Сьюзи раскрыла уже было рот, но Вэн, тут же приложив палец к губам, шикнул. Она тут же застегнула воображаемую молнию рта.
И Вэн приступил к рассказу…
ОБЪЕКТ ИСЛЕДОВАНИЙ
Мы выпили чаю, перекинулись фразами о погоде – она была тогда неважной, Солнце из-за туч не показывалось дней пять; далее немного поговорили о сносе старых домов в центре… И так получилось, когда разговор коснулся механического паука на открытии театрального фестиваля, что мы вдруг одновременно упомянули о проявлении необычного, мистического и неподвластного точным наукам.
Тема заставила нас замолчать, как взгляд в зеркало ночью останавливает дыхание. Первым из её глубин вынырнул Доктор, заявляя:
– …Вы их не видите, а они есть!
«Все-таки немного нервничаете, Доктор», – подумал я, заметив, как он стал постукивать по журнальному столику тупым концом карандаша.
Его импровизированный метроном настраивал на серьёзность, а от неё как раз хотелось уйти после городских торжеств.
– Вы мне не верите, – утвердительно сказал он.
– Ну почему же? – я закинул ногу на ногу, хотя не собирался защищаться от него. – А как вы их видите?
Я поставил вопрос грамотно: не так, как этого ждал невольный пациент, надеясь на встречное «кого?»
– При помощи прибора – резонатора Зет-поля, – спокойно ответил Доктор Штерн и так же смиренно продолжил: – Для этого опыта я оборудовал одну из своих комнат – установил резонаторы силового зет-поля и обшил стены свинцовыми пластинами.
В слабо голубых, почти выцветших, глазах Штерна, что сейчас смотрели поверх стёкол очков в роговой оправе, мирно плескался океан осознанных мыслей. Его мимика шептала о вере в сказанное, но без дикой настойчивости, потому я не спешил предлагать ему лечение.
– Каждый, кто попадает под воздействие Зет-поля, – непринуждённо продолжил Доктор, – начинает их видеть, возможно, как-то иначе, чем другой человек, попавший под его воздействие, но видит. Видит этих существ!
Я демонстративно печально вздохнул, покивав головой. Gallutinatia vulgaris5, – констатировал про себя, потому как считал и сейчас считаю: чтоб видеть галлюцинации, даже не обязательно пить, колоться или курить. Впечатлительный человек, замкнутый в мыслях на чём-то таком, спокойно может увидеть что-то этакое… И оно связано с этими его мыслями, на которых он замкнулся, и не обязательно напрямую. Доходит порой до того, что просто сон принимают за явь. А разбирая сон, вообще порой очень трудно понять, какие мысли породили его. Это пускай, может показаться банальным, Юнг с Фрейдом строят догадки – основу своих воззрений.
– Я чувствую, вы мне не верите, – улыбнулся Доктор Штерн. – И это вполне нормально.
– Привык полагаться на факты, – я невольно приподнял бровь, разрешая себе немного иронии и удивления. Ведь этот человек в деловом костюме считывал мои эмоции в ответ и хотел видеть именно то, что искоренялось в стенах клиник, когда каждый новый день открывает подвалы человеческих тайн.
– Я к вам не пошёл бы…
«Старина Док, пускай и не в докторской степени, а ты интересен, и привлечёшь мне новых издателей, читателей и клиентов. Обывателям интересны люди умные, но позволившие себе сойти с ума», – так думал не только я, но и репортёры в поисках встречи со Штерном.
– Но вы, я слышал, хотите написать книгу, – удивил Штерн. – Правда, название её мне не по душе – «Глазами психа»…
– Вот как?! – я подался вперёд и облокотился о стол, изображая полное внимание – не каждый день ученые начинают верить в души. Но Штерн молчал, кажется, наблюдая, как белеет мой указательный палец, упёртый в подбородок.
– Да, я собираюсь написать книгу. А её название я время от времени обдумываю… Я хотел её назвать «Глазами психически больного». Грамотно и профессионально, как мне кажется, но эти длинные названия… они плохо запоминаются, и, как ни печально, сегодня невежество как раз ценится больше, чем что-то стоящее. Ну, сами посудите – на книжных полках преобладает дешёвое чтиво. Большинство читателей – быдло, или же издатели полагают, что быдло в большинстве, и плодят безвкусицу.
– Возможно, – улыбнулся Док. – В общем, если бы я не мог доказать вам свои слова делом, я бы к вам не пришел. Как уже говорил, я изобрел прибор – резонатор Зет-поля – и предлагаю вам испытать его на себе. Думаю, этот опыт украсит любую книгу!
– Вы хотите подвергнуть меня воздействию вашего Зет-поля? – я так искренне удивился, что испугался собственной откровенности с клиентом. – Чтобы я увидел их? Кого, разрешите полюбопытствовать, вы ведь так и не сказали, что это за существа?
– Если вы не испугаетесь, то сами увидите.
Ночи в отделении для буйных учат отделять страх от осторожности, а идти на поводу у кого-то – запрещают амбиции молодости: «Я же Вэн Райт – в недалеком (!) будущем Великий Психотерапевт. Обо мне мир еще заговорит с придыханием!». Но страх заглянул на страницы ещё ненаписанной книги и обещал, что читатели оценят союз с сумасшедшим, но известным Доктором. Потому я выпустил на волю бойкое возражение:
– Вы шутите? О каком страхе может вообще идти речь?!
ПОД КОЛПАКОМ ЗЕТ-ПОЛЯ
Я отвёл место Доктору в полуразрушенном особняке на окраине, где заросли гортензии крупнолистной скрывают двор от любопытных глаз. Но он направил кэб в заросли бетона, немного вырубленные кризисом 70-х, когда двухэтажные коттеджи заняли место монотонных многоэтажек. Кукольный домик из красного кирпича стойко сносил плети молний, подпирая низкое тёмное небо двускатной крышей. Но перед высоким крыльцом с пафосной дверью предчувствие экскурсии по катакомбам вернулось ко мне.
Пожилой, но сохранивший важную осанку дворецкий открыл массивную дверь так медленно, будто сам скрипел суставами. Он поздоровался, поинтересовался, не угодно ли нам high tea6.
– Д-р Штерн, как много займет у нас времени вся эта процедура? – с улыбкой спросил я, понимая, что пытаюсь замаскировать тревогу.
– Немного, мистер Райт, – ответил он.
Мне было не до чая, хотя любопытство высушило губы и язык. Дворецкий получил отказ, взяв наши плащи, удалился.
По расшатанной винтовой лестнице, с явным трудом подогнанной к стандартному проекту коттеджа, мы поднялись на второй этаж. Сунув мне в руку блютус-наушник, Доктор Штерн длинным ключом, похожим на хирургический инструмент, отпер одну из дверей.
– Прошу, проходите, – он толкнул дверь и отдал мне ключ. – Будьте как дома. Все в этой комнате, включая бар, к вашим услугам.
Я ощутил себя крысой, помещённой в клетку со всеми удобствами.
– А я пошёл включать генератор, – добавил он и скрылся за дверью соседней комнаты.
Я вошёл, включил свет. Расположенный вверху двери механизм прикрыл её медленно, но всё равно неожиданно.
Неизвестно Доктор Штерн заботился так о чистоте эксперимента или настолько любил кабинет, что не стал уродовать его окончательно: Большой письменный стол с ноутбуком, кресло, стулья, книжные полки во всю стену, картины, бар в углу, ковер на полу – всё вернулось, но в окружение стен, отливающих мутным блеском отполированного свинца, и нависающим, состоящим из чёрных плит, потолком. Он жужжал, словно рой пчёл.
«Доктор, пить надо меньше…» – заметил я на столе тюльпан бокала и початую бутылку благородного коньяка. Рассмотреть этикетку мне не дали – ровно над столешницей завертелся смерчем туманный сгусток, будто выпуская мои эмоции из горлышка бутылки. «Джин» расширялся и удлинялся до роста среднего человека, прощаясь с аморфностью под речь Доктора в наушнике:
– Сейчас. Подождите. Я настрою мощность, – голос тонул в треске, а мои мысли – в хаосе.
Пластины зажужжали громче, будто перешли на другой диапазон звука, и мои уши вскоре вовсе его потеряли. Облако обрело форму обезьяны или похожего на неё существа.
Я старался сохранять спокойствие. Подумал, что Доктор Штерн джентльмен, и раз он меня пригласил, то видимо, именно это он и хотел мне показать; и не будь он полностью уверен в моей безопасности, то, наверняка не стал бы звать к себе. Хотя, меня посещала и такая мысль: кто знает, какие «тараканы» в голове этого «доктора»? Следом я привёл такой неоспоримый довод: я англичанин! И посему должен быть непоколебим и спокоен.
Вдруг эта обезьяна молвит, а точнее, шепчет:
– Выпей, Вэн…
На всякий случай я почесал ухо, отыскивая звук в наушнике, но Доктор даже не дышал в него. Тогда руки сами перекрестились, а обрывки молитвы забрезжили в сознании, потому что слащавый шёпот повторился:
– Выпей, Вэн, на душе будет веселей…
Кто-то другой издалека прокричал (или мне лишь показалось?): «Не пей!»
Но я выпил один бокал.
И тут потух свет, за окном по тёмному небу прочертилась паутина молнии.
– Ничего не бойтесь. Похоже, где-то обрыв линии, – прозвучал голос Штерна в ухе.
– Я и не боюсь, – темнота спрятала мой страх – существо с его странным шёпотом, и я слушал голос из наушника, пытаясь найти кого-то рядом по звуку.
– Света нет, и Зет-поля сейчас тоже нет, – уловив быстрое дыхание моего страха, заверил Штерн. – Но оставайтесь там, я скоро включу резервное питание. Не теряйте меня – я в подвал.
Пока Доктор спускался в подземелье своей обители, я уже ощущал себя в тоннелях Вильямсона, тех самых, что привлекают туристов в Ливерпуль. Из кармана достал свой сотовый, нажал первую попавшуюся кнопку и при помощи его маленького вспыхнувшего экранчика стал осматриваться.
Обезьяны действительно не было. Но на меня смотрели картины, как будто узники выныривали из темноты камер и подходили к решёткам той ловушки, куда я угодил. Они намекали мне на участь других гостей дома. Они зрачками показывали мне выход из комнаты, но он всегда вёл в стену. На ней дважды находил выключатель и щёлкал им… Безрезультатно.
Пройдясь тусклым светом сотового по ряду корешков книг, осветил старые настольные часы, потом свет отразился в стекле серванта…
От неожиданности… а точнее, от резкого приступа страха сердце мое сжалось и чуть ли не оборвалось до самого пола: из-за стекла на меня таращились два недобрых красных, словно налитых кровью, глаза. Хозяином их было лицо, будто искаженное агонией, с клыками, торчащими вверх из кривой пасти, Вдобавок оно было раскрашено в черно– красные, местами синие, цвета.
Но тут я сообразил, что в серванте стоит всего лишь какая-то маска, скорей всего, одного из африканского племени.
Рассматривая картины, я пытался понять замыслы художников.
И что на меня нашло – непонятно: полез я рассматривать одну из них. И картина-то – не картина, а гравюрой оказалась: мужик в зачуханном помещении с небольшим окошком чуть ли не под самым потолком, а перед ним над столом в воздухе висит некая светящаяся вещь. Тут снова неожиданно зажужжал потолок, но свет не включился. А я, стоя на стуле, как-то так неловко шевельнулся, что потерял равновесие, замахал руками, словно за воздух пытался ухватиться. В итоге пальцами уцепился за одну из приделанных к потолку плит резонатора. Конечно, она не была рассчитана на мою массу тела и начала с треском отваливаться. Я отпустил плиту и тут же с глухим стуком оказался на полу. Крепления плиты с одного края не выдержали, и, падая на излом, она оторвала крепления и с другой стороны а, отвалившись окончательно, будь она неладна, потянула за собой провода. Те затрещали и оборвались, осветив на мгновение помещение снопом искр. В следующие мгновение из моих глаз также посыпались искры…
Не знаю, сколько я пролежал без сознания.
– Лучшее средство от головной боли – это бренди, или виски, или… на худой конец – пиво, но последнее помогает ненадолго, – прозвучал знакомый шёпот, когда я пришёл в себя.
– Людей губит не бутылка, а искусство… Погляди, какой шишак набил.
Я открыл глаза.
– Кто ты? – спросил я окружающую темноту, поднимаясь с пола.
– Ну-с, я, наверное, лучшая часть твоего ушибленного мозга, – обезьяна появилась передо мной внезапно.
– Ага. Вот и глюк! – я потёр ушибленное место на голове (там действительно вздулась шишка, размером с добротную сливу). – Я буду звать тебя Глюк, слышишь?
– Называй, как хочешь, – обезьяна ничуть не обиделась и даже подмигнула мне.
Что главное, – размышлял я, – когда находишься во сне в экстремальной ситуации? А вот – осознать, что все это происходит именно во сне, и переживать после этого становится незачем. И впрямь, зачем переживать, коль это всего лишь сон, логично?
– Ну, давайте, рассказывайте, сэр Глюк, с чем пожаловали?
– М-м-м, я никуда не пожаловал, я всегда был с тобой. Я твой советник во многих делах.
– Да? И когда ты мне что советовал?
– Благодаря мне ты поспал вчера на час больше и досмотрел давно загаданный сон о Сьюзи.
– Не помню, чтоб мне кто советовал чего, но я действительно вчера проспал, из-за чего опоздал на работу.
– Работа… Брр… Сурова жизнь. Чтоб лопать бутерброд с колбаской, чеддером… надо что-то делать за бумажки, чтобы купить этот бутерброд с колбаской и чеддером…
– Эт точно…
– Расслабься. Тот, кто угождал всем, умер раньше, чем родился на свет7, – протянула обезьяна, – забудь плохое – ведь на столе стоит такой коньяк!
– Так и спиться не долго, – хмыкнул я.
– Живи сегодняшним днем! Вдруг завтра свалится на голову кирпич, – выныривает обезьяна из темноты, накрывает меня сомнениями и болью в висках уверяет в напрасности жизни.
– И что ты оставишь после себя? – прошептал какой-то новый голос, другой.
Я повернулся. На плече восседал маленький человечек в словно сотканном из светлого дыма одеянии. Он источал свет, тем самым освещая пространство вокруг, включая и обезьяноподобное существо. Да оно очень сильно походило на обезьяну, но странное дело, стоило мне попытаться рассмотреть её, так сразу её черты расплывались. Рассмотреть же маленькое существо мне не позволяло его же свечение. В итоге, я оставил какие-либо попытки разглядеть их как следует. А когда, спустя положенное время, потух экран сотового, то я не стал его зажигать снова, так как не видел в этом больше необходимости.
– А это друг твой? – спросил я.
– А это… – поспешила ответить обезьяна, – рудимент человечества. – в её шипящем голосе чувствуется раздражение. – Он настолько мал, что голос его почти неслышим.
– Мал я как раз оттого, что слышать меня чаще всего не хотят! – светлячок бросается искрами, но они не обжигают, а гаснут.
– Ты будешь Глюком номер два, – киваю лилипуту.
– Повторю вопрос, – еле слышно шепчет он. – Что после тебя останется, когда тебя не станет?
– Мои труды – книги, – я чешу затылок в сомнениях, а сзади посмеивается обезьяна.
– Сомневаюсь. В последнее время ты все чаще слушаешь его, – печалится маленький, указывая на большого.
– Конечно, – усмехнулась обезьяна, – он слушает меня! Ведь слушать тебя – монахом быть, и так в тоске просуществовав, подохнуть, радости толком не увидев.
– Глупости! – возражает светлячок. – Тоска как раз в праздности пустой.
В ответ Обезьяна противно смеется, и шипит одно лишь слово: чу-ш-ш-шь…
Пластины жужжали уже чуть громче.
Приснится же такое. И глюки умеют порой выстраивать предложения, логически связанные между собой.
– Вы видите их? – говорит кто-то мне на ухо, и я хватаюсь за знакомый голос – голос Доктора Штерна, чтобы выйти из сна.
– Это не сон, – раздаётся в ухе, пробирается глубже в голову, будто там обезьяна спорит с человечком о моей судьбе: пей, Вэн, пей, думай о будущем, заливай коньяком проблемы, действуй и откажись от праздности!
– Замолчите! – кричу я и хватаюсь за голову, цепляя блютус-наушник. Это жужжание, жужжание… почему-то особо сейчас сильно ставшее заметным. Оно проникает в голову под череп… и сводит меня с ума.
Я почувствовал, что что-то во мне сейчас поменялось, сознание что ли неким странным образом исказилось, и я… оказался в будущем, где я ещё не совсем старик, но уже человек, чувствующий конец своего жизненного пути.
Никогда ещё жизнь не казалась мне такой – более дикой, бесконечно идиотской, и такой пустой. Меня посетили тусклые, неприятные по содержанию мысли: «Что останется от меня, от плодов творческой моей работы, когда я перестану жить? Будут ли, точнее, эти плоды достаточно талантливы, полезны, или красивы, чтоб на них вообще обратили внимание? Кто задумается обо мне? Кто процитирует? Сколько драгоценного времени потеряно безвозвратно. Я так долго барахтался в омуте повседневного рабства. Я так долго «кормил не того волка», хм… эту обезьяну! Разжиревшую благодаря мне обезьяну… Где мой успех?»
– Выходите. Выходите оттуда! – вторит Штерн. – Долго в зет-поле находиться нельзя.
Параллельно, похоже, до сих пор шипели друг на друга аморфные существа: «…нет радости в книгах, лучше интернета и телевиденья – нет!» – утверждало одно. «Да, безусловно, телевиденье и Интернет прекрасные изобретения, – соглашалось другое, и добавляло: – Они не дают дуракам слишком часто бывать на людях8».
Я заметил, что опять в руке держу бокал коньяка, и мне так захотелось его запустить в стену, чтоб он разлетелся в дребезги, чтоб осколки и брызги во все стороны. И я бы это сделал, если б только вовремя не спохватился, что это не мой бокал и я не у себя дома, а проделывать такое в чужом доме, в гостях посчитал дурным тоном. Потому просто поставил его на стол, и направился к двери. Я отмахнувшись от одного существа, насквозь прошёл другого. Оба исчезли, растворившись в воздухе.
Дверь не поддавалась, и с каждым усилием я отдавал рассудок безумию.
– Доктор Штерн, она не открывается!
– Не может быть! М-м-м, из-за чего это? – озадаченный голос из наушника усилил ещё больше мои переживания.
– Вам-то это должно быть известно лучше моего, – я укорял Дока и себя за решение прийти сюда. Один голос во мне паниковал и ругал Дока, другой готов был развалить этот дом!
– Ума не приложу, что могло с ней случиться, – растерянный голос Штерна бесил меня. – И Зет-поле… Что-то случилось с Зет-полем. Согласно датчикам, оно приобрело нестабильность и почему-то продолжает нарастать.
Без слов Дока я чувствовал зет-поле каждой клеткой, хватался за голову, но не мог проникнуть внутрь, чтобы остановить сигнал, это жуткое жужжание. Недолго думая я решил высадить дверь. Отойдя на два шага, я ударил по двери. Она проигнорировала мою попытку и одарила болью плечо.
Меня посетила жуткая мысль. Мысль, что я угадил в ловушку. Я – жертва, а Доктор Штерн – маньяк, который меня заманил в неё. Когда с кем-то происходит что-то нехорошее, да, мы переживаем, но переживаем чаще как-то со стороны, как бы думая, что со мной-то такого уж точно никогда не произойдёт. Ну, и вот…
Молния заставила меня обернуться и вспышкой разоблачила тёмную фигуру с кривым и блестящим предметом в руке, направляющуюся в мою сторону. Я ринулся в сторону, и упал, запнувшись обо что-то лежащее на полу. Нащупав это что-то, я понял, что это отвалившаяся от потолка металлическая пластина. Чутьё заставило меня поднять руки и закрыться этой пластиной, как щитом. И вовремя – она звякнула, и тут же молния отразилась в блестящей стали кривого лезвия, пронзившего пластину и находящегося в паре дюймов от моего лица.
Я рванул пластину в сторону, попытался ударить неизвестного, но нога ушла в пустоту. Её тут же залил свет, и голос Штерна спросил уже не из наушника:
– Вы в порядке? – Док помогал мне подняться с пола, а я оглядывался, но не видел посторонних.
– Что это было? – спросил, отдышавшись.
– Честно? Сам не знаю.
– Так кто из нас создатель аппарата, излучающего это адское Зет-поле?
Мы пошли к двери одновременно и спешно, чтобы покинуть эту комнату.
– Я изобрел, но вот кто оторвал пластину с потолка? – заслуженно возмутился Доктор Штерн.
– Вы хотите сказать, что из-за одной оторванной пластины появилось это… Это нечто с ножом? – спросил я.
– Похоже, что именно из-за этой пластины… – Штерн застыл у двери, держась за ручку.
– Что, вы не торопитесь больше отсюда?
– Похоже, мистер Райт, это еще не конец – не открывается дверь…
–
У Сьюзи резко зазвонил сотовый.
– Вэн, это с работы, – Сьюзи нажала на кнопку в сотовом, и приложила его к уху: «Да, Сэм; что случилось?.. Где? В Альбер-Доке?.. Ладно, подъеду.
– Прости – повернулась она к Вэну, – мне срочно надо ехать.
– Езжай…
– Милый, ты только не забудь рассказать мне продолжение этой истории.
– Ну-у-у… – протянул Вэн. – Даже не знаю.
– Вэн, миленький, пообещай мне рассказать.
– Ладно, расскажу.
– Нет, ты пообещай!
– Я ж сказал, что расскажу!
– Хорошо, верю, – Сьюзи быстро чмокнула Вэна. Уже возле двери она помахала ручкой и скрылась.
(Продолжение во 2-й части книги «Резонатор» – «ГОСТИ ИЗ ПРОШЛОГО …или Доктор Штерн»).
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Шепчущие рядом», Максим Владимирович Бушуев
Всего 0 комментариев