«Сеть созвездий»

Сеть созвездий (fb2) - Сеть созвездий 1998K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Леонид Алексеевич Крестов

Крестов Леонид Алексеевич

Сеть созвездий

   Abyssus abyssum invocat.

   Глава 1.

   Дронг Мрак.

   Бездна - не самое лучшее место для долгих прогулок, распрощаться с жизнью, здесь, бывает не сложнее чем просто чихнуть, и любой здравомыслящий человек, который не желает покончить жизнь весьма своеобразным и болезненным самоубийством, должен всеми возможными силами держаться подальше от этого проклятого и позабытого всеми богами, страшного мира, но к несчастью, не всем посчастливилось обладать достаточным здравомыслием, и что не менее важно, достаточным состоянием, что бы отказываться от весьма выгодных заказов, вынуждающих рисковать своей головой, и спускаться в это гнилое и отвратительное место. Только там, посреди выжженной солнцем скалистой пустыни, кишащей дикими стаями кровожадных тварей, встречается огромное количество весьма редких, и от того практически бесценных подарков этого Мертвого мира, которые цениться на черных рынках превыше любых других экзотических товаров из прочих опасных или закрытых миров Сети созвездий, и не смотря на все огромные риски и опасности, поджидающие добытчиков, не взирая на огромную смертность в числе их рядов и наплевав на все законы здравого смысла и инстинкты самосохранения, вопящие о том, что не стоит подписываться на подобную работенку, всегда находиться отчаянные люди, вроде меня с моими подельниками, которые готовы поставить на кон свою собственную жизнь, ради богатств, и решиться рискнуть всем, ради звонкой монеты.

   Лишь самые отчаянные и бесстрашные, опытные и закаленные в боях рубаки и конченые отморозки, которым попросту терять уже нечего, соглашаются на подобное ремесло, но даже среди этой непробиваемой братии наемных головорезов, мало кому везет пережить хотя бы первые пару спусков в Бездну и отделаться без потерь и увечий. Любой неверный шаг в сторону может здесь оказаться последним, вот и наша удача оказалась не безграничной. Когда дело уже казалось законченным и все, что нам только оставалось это покинуть просторы Мертвого мира, мы уже успели расслабиться, дожидаясь пока маг распахнет спасительный портал на свободу, но прежде чем он успел закончить свою работу, на нас словно бы из ниоткуда обрушилась целая толпа жаждущих человеческой плоти кровожадных порождений Бездны и спасаясь от них позорным бегством, мы не только загнали себя в еще большую ловушку, но и лишились самого важного - мага и телепорта способного вызволить нас из Бездны. Он сейчас полыхал аркой спасительного прохода где-то далеко, над нашими головами, на поверхности Бездны, в то время как мы бродили в залитых мраком подземных тоннелях, уже который день кряду, безуспешно пытаясь отыскать спасительный выход, пока наш единственный шанс выбраться из этого места не исчерпал всех своих сил и не исчез, оставив нас всех здесь уже навсегда.

   Проход, через который мы спустились в этот проклятый подземный лабиринт, остался далеко позади, да и не смог бы выпустить нас обратно в проклятый мир. Отбиваясь от погони разрывными болтами, выпущенными в тварей на бегу из арбалетов, мы устроили в пещере громкий обвал. Серые валуны, преградившие проход, спасли нас от жуткой стаи, но заперли в запутанном подземелье, и что самое страшное, единственный человек, который смог бы вызволить нас отсюда - наш маг, прикрывал отступление и отходил назад самым последним. Не знаю посчастливилось ли ему умереть быстро, под завалом, или кровожадные твари все же успели добраться до его вожделенной плоти, но как бы то ни было, теперь мы остались без магической поддержки, опытного целителя и верного друга.

   - Да не раскисай ты так, Дронг! Вот увидишь, всего через пару недель мы будем вспоминать эти пещеры, как новое приключение. - Оптимизму Орнона всегда можно было только завидовать. Даже в нашей непростой ситуации он единственный смог сохранить хорошее расположение духа, бодрый настрой и не утратив хорошего настроения, продолжал травить байки, шутить, пытаясь подбодрить всех окружающих, и не уставал повторять уже раздражающие всех вокруг истории о собственных многочисленных детях, чьи проделки только ему казались до невозможности забавными происшествиями.

   На его безграничную жизнерадостность не смогло повлиять даже то, что споткнувшись во мраке тоннелей, он не слабо подвернул себе ногу, и теперь не мог передвигаться самостоятельно, без чьей-либо посторонней помощи. Опираясь на мое плечо, он болезненно кривил лицо каждый раз, как приходилось вступать на больную конечность, но и это не смогло сломить его духа. Он ни разу не пожаловался ни на боль, ни на мучавшую его травму, словно все это было лишь досадными мелочами, не заслуживающими ровным счетом никакого внимания, и я лишь не уставал поражаться его выдержке, самообладанию и невероятному оптимизму не позволяющему ему унывать даже в нашем, как казалось безвыходном положении.

   - Ты еще своим детям и внукам будешь с гордостью рассказывать эту историю, сидя в старости у жаркого камина в собственном кресле-качалке, - продолжал он, и только представив, что именно придется узнать моим пока еще мифическим отпрыскам, я с сомнением хмыкнул. Детишкам явно будет очень полезно в один прекрасный день узнать, о том что их любимый папочка много лет нарушая закон, занимался опасной контрабандой и сколько хороших людей отправилось на тот свет благодаря тем подарочкам, которые он вынес из Мертвого мира.

   В царящей впереди непроглядной тьме, окружающей нас со всех сторон словно непроницаемая завеса, послышались еще очень тихие и далекие, но все же отчетливо различимые в царствовавшей под землей тишине, приближающиеся шаги, по шарканью которых, я без труда опознал в приближающимся к нам человеке Кавила, и не стал судорожно хвататься за оружие, предчувствуя неприятности.

   Он вынырнул из мрака так же, как и исчез, с заряженным арбалетом в руках, который всегда держал наготове, на случай любых неожиданностей. Даже готовясь ко сну Кавил всегда оставлял его рядом, не разряжая натянутой тетивы, и не вынимая болта из ложбины. Слишком суетливый, нервный и нетерпеливый, он ни на миг не мог успокоиться, пока мы оставались запертыми в ловушке, и не в силах долго усидеть на одном месте, или выдержать неспешного темпа хромающего компаньона, Кавил плевал на все риски хождения в одиночку, удалялся от нас далеко вперед и разведывал все ближайшие проходы прежде, чем мы успевали до них добраться.

   - Ну, что там? - С надеждой спросил у него Орнон, хотя по выражению лица своего верного подельника, я и так уже понял, что и в этот раз хороших новостей он с собой не принес.

   - Ничего, - тут же подтвердил он мои опасения. - Впереди тупик, нужно возвращаться обратно к развилке, целый день угробили зря! - Злобно закончил он и прошествовав мимо, отправился назад быстрым темпом.

   - Не пора ли устроить привал? - После нескольких долгих часов мучительной ходьбы, перспектива возвращения тем же, совсем не коротким и не легким для хромого путем, все же не пришлась Орнону по душе, но Кавил даже и не подумал остановиться.

   - Нам нельзя тратить времени попусту. - Не оборачиваясь заговорил он, растворяясь во мраке. - Мы и так провели здесь куда больше времени чем рассчитывали.

   - Заряд портала рассчитан не меньше, чем на неделю, у нас в запасе есть еще пара дней! - Попытался возразить ему Орнон, но Кавил был не приклонен.

   - Портал может быть и протянет, но готов ли ты поручиться за свой амулет? - Полностью исчез во мраке наш компаньон и спорить с ним было сложно.

   Наши защитные амулеты, как и многие другие магические обереги и артефакты, не могли работать вечно, без своевременной подзарядки. Отправляясь на каждый новый спуск в Мертвый мир, мы накачивали их силой под завязку, с огромным запасом, на случай всех непредвиденных обстоятельств, но даже он был вовсе не безграничен, и по нашим самым оптимистичным подсчетам, уже должен был подходить к своему концу. Мне даже представить себе было страшно, что произойдет с нами, как только сила чар начнет ослабевать и перестанет прикрывать наши спины от всех, окружающих нас со всех сторон, смертоносных проклятий. Без помощи этих магических побрякушек, каждая из которых, даже без заряда, стоила целое состояние, протянуть в Бездне дольше пары минут было попросту невозможно. Местный отравленный воздух разъедал легкие словно опасная и концентрированная кислота, зеленоватое солнце, поднимаясь в зенит, могло испепелить человека в пыль, а здешние кровожадные обитатели были способны почувствовать вожделенную человечину за многие мили. Защитные амулеты прикрывали нас от этих, и многих других опасностей целым набором мощных защитных чар и заклятий. Они скрывали наше присутствие, маскируя или устраняя наши запахи, и все прочее, что могло бы выдать нас на расстоянии, защищали от палящего зноя, не давая нам изжариться в собственных доспехах и позволяли спокойно дышать местным воздухом, не опасаясь сделать смертоносный вдох. Амулеты были единственным, что отделяло нас от мучительной, и без того крайне близкой кончины, и как бы сильно я не сочувствовал своему внезапно охромевшему другу, я не стал спорить с Кавилом, и подхватив Орнона под плечо, все же поволок его в обратную сторону.

   - Готов ли ты поручиться за свой амулет? - Передразнил мой друг голос нашего подельника, коверкая его интонации. - Кто вообще назначил его главным? Мы не обязаны слушаться его приказаний! - Кажется боль все же начала выводить терпеливого Орнона из себя и он, чуть ли не впервые на моей памяти, проявил свое недовольство в открытую, не позаботившись завернуть его в обертку из едкого сарказма.

   - Не обязаны, - кивнул я, хотя во мраке этот жест и был бесполезен, как сито, для переноски воды на длинные расстояния. - Вот только он прав. - Я и сам все время думал только о том, как бы мой амулет не отбросил концы раньше времени, прежде чем мы успеем покинуть Бездну и услышав о моей полной солидарности с торопливым контрабандистом, Орнон как-то сразу сник, и все же прикусил свой язык, что само по себе было просто невероятно. Обычно только тварям Мертвого мира, внезапно обрушившимся на нас из-за угла, удавалось остановить его беззаботный треп, и я признаться даже не верил, что мой друг, просто физически, способен молчать дольше пары минут к ряду, когда в безмолвии не было жизненно важной необходимости. Но дальнейший путь мы все же проделали в гробовом молчании, словно рассорившаяся пара, в которой каждый был слишком горд, чтобы пойти извиняться первым, и я даже успел заскучать в наступившей тишине нарушаемой лишь нашим тяжелым дыханием и редким шипением Орнона, когда ему случалось сделать не самый удачный шаг.

   Неожиданно раздавшийся впереди душераздирающий вопль Кавила заставил меня вздрогнуть от неожиданности, и чуть не уронив пошатнувшегося подельника, я рефлекторно схватиться за висящий на поясе короткий и широкий меч - гладиус. Наш скрывшийся во мраке компаньон, как и все прочие контрабандисты отваживающиеся работать в Бездне, никогда не отличался особой пугливостью. Он не стал бы так громко вопить, не случись с ним что-то действительно страшное, и я и не раздумывая ни секунды, бросился к нему, как на пожар, грозящий перекинуться на мой собственный деревянный дом, оставив Орнона за спиной. Что-то недовольно прокричав мне в спину, он мгновенно остался далеко позади и конечно же был жутко недоволен, что я позволил себе бросить его одного, и не дал возможности помочь в нагрянувших неприятностях, но от хромого подельника было бы слишком мало пользы в очередной схватке с одной из тварей Мертвого мира и вырвавшись от него далеко вперед, я лишь заботился о его собственной безопасности, не решившись тащить ослабленного друга, и легкую добычу для тварей, в самую гущу нависшей над нашими головами новой опасности.

   Ни один, даже самый опытный и умелый воин, в одиночку, не смог бы долго противостоять порождениям Мертвого мира, и я летел вперед не разбирая дороги, каждую минуту рискуя налететь лбом на очередной выступ низкого потолка или провалиться в невидимую во мраке расщелину, но мне повезло и Кавил не успел уйти далеко. Я нагнал его на середине пути. Мой подельник, так и не добравшись до нужной развилки, замер посреди прохода, словно оцепенев, и держал свой арбалет подрагивающими от страха руками, опустив его к полу, словно уже отчаялся дожить до спасения и лишившись последнего огонька надежды в груди, даже не и думал сопротивляться, борясь за свою драгоценную жизнь.

   Не раз и не два слышав байку о том, что все скончавшиеся в Мертвом мире не могут обрести после смерти покоя и навсегда остаются блуждать на просторах этого проклятого и гиблого места, я признаться, никогда прежде не верил всем этим россказням, считая, что все это лишь часть того бреда и страшных легенд, которым так любят пугать нежелающих засыпать в своих постелях детишек, но стоило мне только подскочить к Кавилу почти что в плотную, как я неожиданно для самого себя узрел невероятное подтверждение всех этих историй. Прямо перед моим компаньоном, на расстоянии всего в пару шагов, разгоняя окружающий нас мрак тусклым, словно бы лунным и рассеянным светом, замер Минор, наш покойный чародей, оставшийся на одной с тварями стороне завала и тот, кого мы все уже давно успели похоронить, и не надеялись увидеть когда ни будь снова. От одного только его прозрачного вида, седина на моих висках чуть было не поднялась дыбом словно шерсть на загривке у испуганной кошки, и не веря собственным глазам я даже сделал пару боязливых шагов назад, словно это и в правду могло спасти меня от увиденного и рассеять все возможные воспоминания об этой неожиданной встрече.

   Судя по виду явившегося к нам с того света призрака, обрушившиеся с потолка серые глыбы, не смогли укрыть его целиком и голодные порождения Бездны все же сумели добраться до его плоти. Изодранные когтями доспехи висели на нем словно тряпичные лохмотья, в которых даже кузнец никогда бы не смог опознать своей долгой и кропотливой работы. Правая рука была оторвана по самое плечо, оставив в напоминание о себе лишь обглоданную, торчащую кость, а сквозь распоротый клыками живот, я увидел прозрачные, но от того не ставшие менее жуткими и отвратительными, изодранные внутренности, от одного вида которых мне мгновенно сделалось дурно. По спине пронеслась целая лавина ледяных мурашек, к горлу подступил неприятный комок, а на лбу выступили крупные градины холодного пота. С огромным трудом подавив в себе жгучее желание броситься прочь с диким криком, я остался стоять на своем месте, словно бы надежно связанный по рукам и ногам ледяными цепями страха и ужаса, и не мог даже взгляд отвести от этой ужасающей душу картины, скованный оцепенением.

   Минор, стоявший до этого неподвижно, словно статуя сотканная из света, при моем появлении, будто бы пробудился от долгого сна, и медленно повернул свою тонкую шею в мою сторону, упер в меня жуткий взгляд давно остекленевших и пустых голубях глаз. От этого мертвого взора меня мгновенно накрыла волна ледяного замогильного холода, словно кто-то огромный запихнул меня с головой в высокий сугроб, и мгновенно продрогнув до костей, я ощутил мелкую и предательскую дрожь во всем теле.

   То мгновение, не продлившееся наверное и пары секунд, показалось мне целой вечностью, за которую можно не только успеть прожить целую жизнь, благополучно состариться, но даже и родиться по новой, если те религиозные проповедники на площади не лгали об ожидающим нас всех перерождении в новой форме.

   Когда призраку наконец надоело лицезреть мою перепуганную и бледную от страха физиономию, он опустил свой ледяной взгляд к полу, заставив меня вздохнуть с несказанным облегчением, и единственной оставшейся у него рукой, указал нам направление к далекой развилке.

   - На лево, - с трудом прохрипел он, словно каждое сказанное в слух слово причиняло ему нестерпимые муки. - Затем в низ, еще раз на лево, проход с низким сводом. - Закончил Минор и начал медленно таять, растворяясь прямо у нас на глазах. Его форма и очертания поплыли, фигура превратилась в размытую кляксу и прежде чем я успел опомниться, размытое пятно тусклого света исчезло окончательно, потухнув словно фонарь в котором прогорело все масло.

   Несколько долгих минут, мы с Кавилом хранили траурное молчание, попросту не представляя что тут можно было сказать, я бы наверное и вовсе еще очень долго стоял на одном месте, словно пораженный громом, но мой подельник все же смог прийти в себя первым, и нарушив молчание, вывел меня из охватившего меня ступора своим грубоватым, словно простуженным, хрипловатым голосом.

   - Я чуть богам душу не отдал, когда он возник прямо из воздуха, - признался он, утерев со лба пот и прислонился спиной к холодной стене.

   - Как и я, - не сразу вернулся ко мне потерянный во мраке дар речи.

   - Кавил, Дронг! - Долетело до нас из тьмы и внезапно вспомнив о брошенном друге, я тут же поспешил к хромому контрабандисту.

   - Что стряслось?! - Стоило мне приблизиться и Орнон, тяжело дыша, но не выпуская тяжелого меча из рук, тут же повис у меня на плече. - На кого вы нарвались? Все в порядке? Вы целы? - Тут же обрушил он на меня целый ливень вопросов, но прежде чем я успел раскрыть рот для ответа, Кавил уже успел опередить меня, нагло соврав в лицо нашему подельнику.

   - Все уже в полном порядке, - заявил он. - Мне просто померещилось что-то во мраке. - Не став пугать Орнона понапрасну, и тратить драгоценное время на долгие объяснения он, похоже куда раньше меня пришел в норму и сразу же взявшись за голову, тут же засобирался в дорогу, даже и не подумав дать запыхавшемуся компаньону вожделенную передышку.

   - Тьма его побери! - Недовольно прошипел ему в след Орнон, как только удаляющиеся шаги Кавила начали затихать во мраке. - Я чуть было зубы в порошок не стер, скрипя ими от боли, что бы только успеть к нему на помощь!

   - Мы сейчас все на взводе, любой шорох и странная тень могут показаться прожорливой тварью, притаившейся на потолке в ожидании жертвы. - Ни сколько не покривил душей я, сказав чистую правду. Странствуя по подземельям мы обнаружили в них лишь страх и отчаяние, тягостное чувство обреченности, тяжким грузом лежащее на плечах постоянно, и ни на миг не позволяющее расслабиться. Даже отдых и сон не могли принести облегчения от безысходности, натянутые нервы, у каждого члена команды, могли начать сдавать в любую минуту и оставалось лишь поражаться, тому как хладнокровно мы продолжали себя вести, еще ни разу не сцепившись между собой по самому незначительному и пустяковому поводу.

   Не думаю, что Орнон поверил во все наши корявые отговорки, но выспрашивать он ничего больше не стал, оставив чужие тайны в покое, и дальнейший путь мы продолжили в полном безмолвии. Мой болтливый приятель хранил тягостное молчание почти до самой развилки, и еще никогда прежде не наслаждаясь тишиной в его обществе столь долго, я даже успел начать беспокоиться, не подменили ли кто-нибудь моего друга на не самую удачную копию, которая не могла в точности воспроизвести все особенности его неугомонного поведения.

   Лишь мельком взглянув в его лицо, я изумился появившемся на нем мрачности и серьезности, совершенно не свойственными его обычной жизнерадостной и улыбчивой натуре. Даже в самых неприятных и тяжелых ситуациях, когда все остальные впадали в глубочайшее уныние и не знали что делать, Орнон никогда не позволял себе раскисать, падать духом и не терял веры в лучшее, но сейчас, когда выражение его лица подходило лишь изнеможенному каторжнику, приговоренному до конца своих дней гнуть спину на тяжелых работах, я не узнал своего друга и эти, случившиеся с ним перемены, удручали куда больше чем все остальные наши невзгоды и неприятности вместе взятые.

   - Дронг, - как-то слишком тоскливо и словно бы робко начал наконец говорить он, когда мы уже почти успели осилить обратный путь. - Я должен тебя кое о чем попросить.

   - Что-то случилось?

   - Ага, случилось. Мы застряли в подземельях Мертвого мира. - Он замолк на долю секунды, словно бы собираясь с мыслями, но тут же выдохнул, словно давая себе команду начать и высказывать наконец все, что уже устал долго хранить в себе но, по неведомым мне причинам, не решался произнести раньше, и не став затягивать театральную драматичную паузу, все же продолжил безрадостным и печальным тоном. - Я с каждым часом становлюсь все большей обузой.

   - Что ты хочешь этим сказать? - Мгновенно насторожился я от этого вступления, тут же почуяв что-то не слишком приятное.

   - Только то, что времени у нас уже почти нет, а без меня вы двигались бы намного быстрее. Возможно, очень скоро, вам придется меня здесь бросить, и я не стану за это держать на вас зла. Сам наверняка поступил бы точно так же, если бы пришлось выбирать между собственной жизнью и чьей-то еще, но прежде, чем этот момент наконец настанет, я хочу быть уверен, что все это, хотя бы отчасти, было не совсем напрасно и причитающаяся мне доля не уплывет на девок и выпивку. - Снова замолк он на пару мгновений переводя дыхание. - Ты же передашь золото моей жене и детям если я не вернусь? - Наконец закончил Орнон, выложив все мучавшие его вопросы и опасения.

   - Что за чушь ты несешь? - Сурово нахмурил я брови, даже думать не желая, что будет со всеми многочисленными детьми моего друга и его вновь забеременевшей женой, если он не вернется. - Этого не случиться, я тебя здесь не оставлю!

   - Это Бездна, Дронг, здесь может случиться все, что угодно и даже если ты меня не оставишь, я с хромой ногой имею немного шансов выбраться отсюда живым. Мне просто нужно быть уверенным, что в любом случае ты выполнишь эту просьбу, и только тогда я смогу быть абсолютно спокоен.

   - Хорошо, - нехотя согласился я, приближаясь к развилке и мой друг тут же просиял, словно сбросив с плечей тяжкий груз. Все это время ему наверняка было жутко не по себе от тяжких мыслей, что однажды мы можем его оставить или он, своей медлительностью может погубить всю команду, но теперь, кажется, он не боялся даже смерти и вновь стал привычным мне, самим собой - улыбчивым и неунывающим, как и всегда прежде.

   - Ну и куда делся Кавил? - Обеспокоился Орнон, когда мы замерли на распутье четырех тоннелей. - Разве он не должен был нас подождать или пометить проход?!

   - Нам туда, - уверенно потянул я его на лево, ни сколько не сомневаясь, что Кавил последовал совету покойного мага.

   - Почему именно сюда? Он же мог выбрать любой из проходов! - Тут же возмутился Орнон, ничего толком не понимая, но я не стал вдаваться в подробности.

   - Ты же знаешь насколько он торопливый? Сказал мне заранее, что бы не тратить драгоценного времени попусту. - Попытался я успокоить и убедить друга, но он лишь подозрительно прищурился в мою сторону, словно почувствовав, что от него что-то скрывают, но не стал устраивать мне допросов, вероятно отложив их до лучших времен.

   Новый туннель оказался довольно узким для двух человек, идущих бок о бок, с каждым шагом своды сужались, словно желая раздавить непрошеных визитеров, и вскоре мне пришлось отпустить хромого подельника от себя, но к счастью, оставшись без надежной опоры, Орнон не только не сбавил своего неспешного темпа, но даже немного ускорился обеими руками опираясь на тесные стены. Этот путь уводил нас все глубже, я чувствовал как пол под ногами приобретает все больше наклона и впервые задумался стоило ли верить указаниям призрака. Конечно же при жизни Минор был нашим верным другом и ни за что не стал бы заманивать нас в ловушку, указывая самую короткую дорогу в лежбище ближайшего дикого монстра, высиживающего там свои яйца, и готового защищать гнездо любой ценой от всех кто посмеет приблизиться, но кто знает, что твориться в бесплотной, сотканной из света, прозрачной голове мертвеца? Вдруг призракам может быть завидно, что другие все еще живы, или он винит нас в своей скоропостижной кончине? Строго говоря именно так оно и было, слишком торопясь скрыться от прожорливых тварей, Кавил рано выстрелил разрывным болтом прямо в свод, Минор не успел проскочить к нам, и теперь меня одолевало все больше сомнений.

   Сужающийся проход оказался довольно коротким, не прошествовав во мраке больше четверти часа, мы вынырнули из тесной расщелины под высокий, усеянный сталактитами, свод огромной пещеры. После давящего на сознание своей теснотой узкого перехода, где ощущаешь себя жертвой зажатой тисками со всех сторон, здесь мы оба смогли наконец вздохнуть с облегчением, испытав несказанную радость, что больше не придется протискиваться вперед боком, рискуя застрять между острых камней.

   Где-то далеко, в теряющейся во тьме неведомой дали, слышалась отчетливая, разносящаяся над головой тихим эхом, звонкая капель местной мутной и ядовитой воды. На ближайших камнях рос огненный мох, внешне ни чем не отличающийся от самого обычного, зеленого и влажного моха прочих миров, но обжигающий кожу до волдырей от самого легкого и мимолетного касания. Даже воздух здесь показался мне, хоть и сырым, но куда менее холодным и затхлым, чем во всем остальном подземелье. Впервые за все то долгое время, что мы, как слепцы блуждали во мраке, я почувствовал приближение долгожданной и вожделенной поверхности, зашагал вперед куда быстрее и охотнее, чем прежде, и позабыв об усталости, буквально потащил Орнона на себе, даже не замечал всей его тяжести на собственном плече.

   Свернув в ближайший, первый встреченный левый проход, с низким сводом, где постоянно приходилось пригибать голову чтобы не задевать макушкой серый камень, по началу мы вновь начали уходить в низ, но вскоре туннель изменился и словно бы проходя дугой, поменял свое направление и повел нас куда-то по направлению к верху. Подниматься в эту нежданную горку мне, а в особенности Орнону, было гораздо сложнее, но когда наших лиц коснулся самый первый, легкий и едва заметный ветерок, верный признак приближающейся поверхности, мы даже не поверил собственному счастью и полетели вперед, как на крыльях, позабыв обо всем на свете и живя лишь предвкушением того сладкого мига, когда сможем уже оказаться на воле.

   Никогда не думал, да и не поверил бы, что однажды несказанно обрадуюсь, придя в дикий и неописуемый словами восторг, от одного только зеленоватого света солнца Мертвого мира. Он, как и все прочее в Бездне, вызывал во мне лишь тревогу и не самые хорошие ассоциации, но заметив вдалеке его первый отсвет, я чуть было в голос не заорал от свалившегося на мою голову счастья. Вылетев на открытое пространство, несколько долгих минут я не видел перед собой ничего, кроме танцующих перед лицом цветных пятен. Привыкшие к кромешному мраку глаза, долго не могли освоиться на слепящем и ярком свете, и как только я наконец смог рассмотреть пустынный пейзаж Мертвого мира, по щекам потекли крупные слезы, вызванные не радостью, хотя именно так и могло показаться со стороны, а мучительной резью в распахнутых настежь болящих очах.

   - Просто не вериться, что мы выбрались! - Почти вопил от радости Орнон, но оказавшийся здесь куда раньше нас Кавил, тут же не замедлил испортить ему праздник.

   - Не спеши так радоваться, - начал он. - Взгляни в низ.

   Только тогда сумев наконец оглядеться как следует, я обнаружил, что все мы стояли на широком каменном выступе. Он завис не слишком то и высоко, при желании с него легко можно было спрыгнуть на сухую и растрескавшуюся от жары, бесплодную землю мертвого мира, вот только земли под ногами у нас не было. Вместо нее прямо под нами простиралось целое озеро черной и маслянистой, пузырящейся словно закипающая вода черной жижи, и увидев ее Орнон тут же выругался сквозь сжатые зубы. Ему, как и мне, было прекрасно известно, что за дрянь повстречалась нам на пути, и как не просто будет миновать это препятствие.

   - Никогда еще не видел таких огромных Сборщиков. - Признался нам Кавил и я не мог с ним не согласиться. Эти, внешне совсем не похожие на живых тварей создания, больше всего походили на черные вязкие топи из маслянистой и густой, вязкой жидкости, напоминающей нефть, и смердящей как компостная куча, но к немалому моему удивлению, когда я столкнулся с подобной опасностью впервые, они оказались живыми прожорливыми и подвижными, хотя и весьма медлительными, порождениями Мертвого мира. Сборщики были чем-то вроде падальщиков, никогда не нападавших на жертву самостоятельно. Обладая жидкой структурой, они неспешно, и казалось совершенно бесцельно, скользили по поверхности Бездны впитывая в себя все, что только встречалось им на пути. Поглощали гниющие и разлагающиеся останки оставленные от чужого пиршества, впитывали в себя редкие здесь растения и травы. Они не брезговали совершенно ни чем, затягивая в себя человека, растворяли его со всеми доспехами и росли от этого на глазах, оставляя после себя безжизненные пустыри, где ни оставалось ничего кроме голой земли.

   Обычно эти твари не вызывали у контрабандистов особых проблем. Обойти заметного издалека Сборщика было не сложно, слишком медлительные они, при всем желании, не смогли бы догнать и наброситься даже на неспешного человека, продвигающегося вперед прогулочным шагом туриста, с открытым ртом рассматривающего местные достопримечательности. Некоторые из них были столь малы, что ни за что не смогли бы сожрать целого контрабандиста, даже если бы тот добровольно пожелал стать для них жертвой, и встав на липкую черную массу, принялся бы терпеливо ждать несколько суток, пока крошечный Сборщик растворит хотя бы подошву его сапогов. Повстречав однажды такого кроху, мы с Орноном не мало повеселились бросая на него различную мелочь и делая ставки чей именно подарок он быстрее впитает, но сейчас, при виде столь огромной твари, простирающейся до самого горизонта, нам обоим было уже не до смеха.

   - Смотрите! - Указал куда-то в сторону мой хромой приятель. - Наш портал! Он все еще открыт! - Почти завопил он от радости, и только тогда я заметил мерцающий вдалеке алый отблеск. Выход был совсем рядом, сиял прямо у нас под носом, и даже не торопясь, мы могли достигнуть его всего за жалкую дюжину минут медлительной ходьбы Орнона, но не могли сдвинуться с места, сделав вперед и шага. К счастью, оказавшийся в стороне от пути Сборщика, наш единственный выход оставался на твердой земле, но черная живая преграда, протекающая между нами, отрезала все возможные подступы. Нам оставалось лишь ждать пока проклятая тварь протечет мимо и умолять всех богов, что бы это случилось как можно скорее. Судя по невероятным размерам, эта особь могла продвигаться здесь еще пару суток и такой расклад мог легко загнать нас в могилу.

   - Проклятая тварь, где она только так отожраться сумела? - Присел Кавил на ближайший камень и принялся рыться в содержании собственного заплечного мешка извлекая провизию.

   - Гляньте! Они сливаются! - Не оставлял своих восторженных наблюдений Орнон, и в первый миг я даже не понял о чем он нам говорил, пока не увидел это собственными глазами.

   Несколько куда более мелких Сборщиков, размером, а точнее своей площадью, не превышающих небольшой домик, медленно подплывали к своему колоссальному собрату и прямо у нас на глазах соединялись с ним в одно существо.

   - Это просто невероятно! Нам же никто и не поверит если мы вздумаем рассказать! - Продолжал восхищаться зрелищем мой подельник, словно присутствовал не в Мертвом мире, а на самом настоящем цирковом представлении и видел перед собой невероятно захватывающий трюк. - Думаете они всегда были единым существом способным разделяться, для охвата большей территории или у них общий сбор, для каких ни будь брачных танцев?

   - Понятия не имею, и мне плевать что у них там происходит. Главное чтобы они не вздумали задерживаться, и убрались поскорее, пока я окончательно не потерял терпения и не начал поторапливать их огненными болтами! - Не изменил Кавил своей верной привычке ненавидеть все окружающее его в Мертвом мире.

   - Они твои болты проглотят и не поморщатся. Так ты их только еще больше нам сделаешь. - Не отрывался Орнон от невероятного зрелища.

   - Будь здесь Минор, и он бы... - начал было я, но увидев, как висевший на шее Кавила амулет начинает пульсировать ярким светом, договорить уже так и не смог. Слова просто застряли комком у меня в горле, когда при виде этого зрелища я машинально прикоснулся к собственной охранной, магической побрякушке и тут же стремительно отдернул руку назад, с ужасом ощутив, как сильно она раскалилась, словно кто-то только что вытащил ее из пышущего жаром кузнечного горна. В тот миг, внезапно ощутив всю тщетность и абсолютную бесполезность любых своих действий и новых попыток спастись, я словно бы уже распрощался с жизнью, утратив не только собственную надежду, но и любое желание бороться за свою жизнь. Вместе с зарядом моего амулета от меня словно бы утекла и сама жажда жизни, прихватив и уведя с собой под ручку в неведомые и скрытые дали, и мою силу воли. Я не мог сделать уже ничего, застыв, как вкопанный в землю истукан, растерялся, даже не представляя, что теперь нужно делать, но к счастью, не все из нас оказались лишены врожденного упрямства не позволяющего сдаваться не дав последнего боя.

   Кавил первым начал судорожно сбрасывать с себя все вещи, словно бы ничего страшного не случилось, и он мог спокойно сбросив с себя одежду, позагорать на жарком солнцепеке Мертвого мира.

   - Ты что делаешь? - Не удержался я от вопроса, совершенно не понимая, чего именно он хочет добиться, избавляясь от всего, что было нам столь жизненно необходимо посреди Бездны.

   - Сбрасываю балласт, - нервно хохотнул он, - и тебе советую сделать тоже самое, пока еще не стало слишком поздно.

   - Зачем? - Орнон, амулет которого уже тоже, как и у нас, начинал пульсировать мягким светом и медленно нагреваться, был бледен, как смерть и безвольно сидел на камнях, похоже так же утратив последние крохи надежды.

   - Собираюсь бежать, разве не ясно?! - Огрызнулся на нас Кавил запутавшись в узелках на ремешках собственного нагрудника.

   - С ума спятил?! - Не поверил я собственным ушам. - Так ты только сдохнешь быстрее! Стоит только вступить на этого Собирателя и ты мгновенно провалишься в эту дрянь по пояс! Он же огромен!

   - И что же ты предлагаешь мне, Дронг?! - Сорвался Кавил на тонкий крик, выдававший царящую внутри него панику. - Сидеть здесь сложа руки и покорно дожидаться наступления милосердной смерти?! Ну уж нет! - Заявил он присев на край уступа и свесив вниз ноги. - Я не собираюсь подыхать здесь так. Если есть хоть крошечный шанс добраться до портала живым, я должен его использовать, сколь бы рискованно и опасно это ни было.

   - Окончательно спятил. - Словно бы прочитал мои мысли

  Орнон, но лишь на секунду позволив себе задуматься, я внезапно решил, что в предложении моего подельника, возможно все же присутствовало крошечное зерно здравого смысла. Собиратели поглощали исключительно мертвые и статично неподвижные объекты. Эти мерзкие зловонные создания не охотились за живыми жертвами, на их поглощение им требовалось не мало времени и возможно у нас все же был, пусть и крошечный, но все же весьма реальный и ощутимый шанс пронестись по этой твари прежде, чем она успеет заглотить и растворить нас в себе целиком. Более сумасшедшего поступка, чем попытаться пробежать по поверхности скользкого Собирателя, представить себе было сложно, но когда иного пути просто не оставалось, даже он казался невероятно разумным, и я даже испытал кратковременный стыд, что не додумался до этого сам, и судорожно принялся сбрасывать с себя все лишнее и тяжелое, что могло бы помешать мне бежать достаточно быстро.

   - А как же Орнон? - Внезапно осенила меня пугающая мысль, что он, со своей хромотой, не сможет справиться с этой, непростой даже для здорового человека, пугающей до дрожи задачей.

   - Мне жаль, - обернулся к моему другу Кавил, словно прощаясь, и свесившись с края, повис в воздухе на руках, совсем чуть-чуть не достав подошвами сапог до черной пузырящейся грязи. Разжав пальцы он бесстрашно, медленно и плавно, насколько это было возможно, опустился на Собирателя, и к нашему общему удивлению и восторгу, не провалился в него мгновенно, словно в трясину. Его сапоги все же увязли почти что до щиколоток, но Кавил сумел выдрать их из черной жижи, и широкими шагами, проваливаясь все больше, затопал к свету портала, постоянно поправляя за спиной единственную вещь, которую так и не решился здесь бросить - свой драгоценный, заряженный арбалет.

   - Поднимайся! - Требовательно скомандовал я Орнону словно сержант новобранцу и тот даже вздрогнул от неожиданности и взглянул на меня со смесью страха и полного непонимания.

   - Зачем? Что ты задумал, Дронг?

   - Побежишь вместе со мной, - тоном не терпящим возражений заявил я, даже сам сомневаясь в успехе этой глупой затеи.

   - Что?! Нет!

   - Это не обсуждается! - Видя, что друг не желает подчиняться, принялся я поднимать его сам. - Я же обещал тебе, что тебя здесь не брошу!

   - Брось, Дронг! - Попытался отпихнуть меня в сторону он. - Не глупи, времени у нас нет! Беги сам!

   - Ни за что!

   - Дронг! Я со своей ногой и пяти шагов там не протяну! - Указав пальцем на Собирателя, он впервые на моей памяти, позволил себе злобно оскалиться на меня, словно оголодавший одичавший пес, у которого попытались отобрать сладкую кость. - Пойми, мне отсюда не выбраться! - Почти рычал мне Орнон в лицо. - А у тебя все еще есть шанс это сделать! Брось меня, иначе мы погибнем здесь оба!

   - Нет. - Твердо отрезал я, даже и не подумав принять его наставления. - Мы идем вместе или не идем вообще, ты меня понял? Если не слезешь с этого уступа немедленно, сам или с моей помощью, то прикончишь не только нас обоих, но и собственную семью оставишь без гроша в кармане! Так что решай скорее, что для тебя действительно важно.

   Колебался он всего пару секунд, не знаю, что стало для него ключевым аргументом, собственные дети, моя жизнь или моя же настойчивость, но как бы то ни было, Орнон все же сбросил свой заплечный мешок и принялся неловко опускаться на колени, что бы свеситься с края уступа. Ни сколько не сомневаясь, что поступаю единственно верным способом, даже если он убьет нас обоих, я поспешил последовать его примеру, сбросив себя все, кроме доспехов, возиться с креплениями которых было слишком долго, меча, который был дорог мне, как единственная вещь оставшаяся от прежней жизни и туго завязанного мешочка с цветами Делоса. Слишком дорогостоящие, и редкие даже здесь растения, за которыми мы и спускались в проклятый Мертвый мир, были слишком легкими, что бы бросать их здесь, как ненужный и отягощающий груз.

   Спрыгнули мы почти что одновременно. Орнон весьма удачно приземлился на ноги, спружинил коленями и почти что не провалился в черную слизь. Мне же повезло куда меньше, поскользнувшись я чуть было не рухнул спиной назад и только вовремя подхвативший меня под локоть подельник помог мне остаться на ногах и не увязнуть в прожорливом Сборщике безвозвратно.

   Благодарить его мне было некогда, каждая секунда была на счету и мы бросились вперед обгоняя ветер, как внезапно ужаленные пчелой под хвост, породистые скакуны. Когда смерть кусает человека за пятки, и даже самое крохотное и секундное промедление может стать последней и роковой, смертоносной ошибкой, любой, даже хромой, и страдающей от боли при ходьбе человек, может понестись вперед сломя голову с такой невероятной скоростью, что ему позавидуют многие атлеты. Именно на это я и рассчитывал, требовательно вынуждая Орнона спрыгнуть вместе со мной. Как и сказал нам, вновь обогнавший нас Кавил, терять было все равно уже нечего, и все же рискнув, и поставив на кон не одну а целых две человеческие жизни, я к своему собственному великому удивлению, оказался прав, и этот нехитрый трюк сработал куда лучше чем ожидалось. Мне даже не пришлось помогать пострадавшему другу, он скакал вперед чуть ли не быстрее меня самого, словно это он из нас двоих был совершенно здоров.

   Дико спеша и разгоняясь что было сил, словно на гонке за первое, призовое место и золотую медаль, мы старались двигаться вперед широкими и резкими скачками, каждый раз пытаясь преодолеть все большее расстояние и с каждым шагом увязая все глубже. Вскоре, не преодолев даже половины пути, мы уже начали проваливаться так глубоко, что бежать вперед стало уже совсем невозможно, ноги проваливались почти по колено, что бы выдрать из черной слизи одну, приходилось делать упор на вторую и загонять ее в Собирателя еще глубже. Сапоги уже почти зачерпывали собой черноту и я всерьез опасался остаться без них, а спасительный выход был еще так невероятно далек, что наша задача уже начала казаться мне совершенно невыполнимой и стоило мне только подумать, что хуже уже быть просто не может, как судьба тут же решила доказать мне обратное, и преподнеся мне на золотом блюдечке новый неприятный сюрприз.

   Первым нас настиг пронзительный и гортанный вой, донесшийся откуда то из-за спины и тут же, в след за ним, черноту накрыла огромная крылатая тень, скрывшая нас целиком и пролетевшая над нами столь быстро, что прежде чем я успел вскинуть голову вверх, она уже пронеслась далеко вперед и мне не потребовалось поднимать взор что бы рассмотреть кружащую над нашими головами хищную тварь. Издали это неведомое создание вполне можно было бы принять за настоящего мифического дракона. Широкие кожистые крылья, длинная шея с вытянутой вперед страшной мордой, с полной пастью острых как бритвы зубов, разместившихся там в три или даже четыре ряда, покрытое чешуей длинное тело, с мощными и когтистыми лапами и длинный гребень твердых, как щетка рыжих волос, начинающихся от самой макушки и заканчивающихся кисточкой на конце длинного и подвижного хвоста, из которой торчало острое, кривое жало. Не знаю было ли у этой твари хоть какое-то имя или название, но прежде ни разу не сталкиваясь с этой угрозой, я видел это нечто впервые, и даже не представлял успели ли мои собратья контрабандисты окрестить его хоть каким ни будь прозвищем.

   - Здесь Хоргс! - Завопил нам Кавил, запоздало предупреждая о новой угрозе. Куда более опытный в странствиях по Мертвому миру, он похоже с первого взгляда распознал эту тварь, у которой тут же обнаружилось собственное название. Знать, что именно пытается тебя сожрать было все же немного приятней, чем умирать в когтях у неопознанной неизвестности, но мне от этого легче не стало. Находясь на совершенно открытом и продуваемом всеми ветрами пространстве мы, в растворяющихся на глазах сапогах, двигаясь вперед все медленнее и были почти идеальной добычей, схватить которую на лету было не так то и сложно.

   Выбирая из двух пытающихся полакомиться нами зол, я даже не представлял, что окажется менее ужасным. Сердце в груди билось так сильно, что казалось оно сможет пробить не только грудную клетку, но и доспех, жгучий пот заливал глаза, а столь необходимое ровное дыхание, которое я так старательно старался сберечь, при появлении Хоргса, стремительно сбилось и мне уже было абсолютно все равно, чему именно я стану обедом. Хотелось лишь одного, чтобы вся эта мучительная пытка нервным ожиданием поскорее закончилась, но я уверенно, сам поражаясь собственному упорству, продолжал переставлять ноги и медленно продвигаться вперед.

   Тварь кружила над нашими головами, словно пожаловала к столу, заставленному разнообразными яствами и деликатесами, от которых глаза разбегались в разные стороны, и не знала что же ей выбрать и попробовать в первую очередь. Каждый раз, как она пролетала над моей головой, снижаясь с каждым кругом все ниже, ноги начинали дрожать и мне хотелось броситься на землю, прикрыв голову обеими руками, словно это смогло бы спасти меня от огромных когтей, но даже чувствуя ветер над головой от каждого ее низкого захода, я не мог даже присесть, любая задержка заставляла проваливаться все глубже.

   Когда Кавил начал громко и злобно материться, я даже испуганно поспешил найти его взглядом, опасаясь, что он увяз слишком глубоко и уже не может выбраться самостоятельно, но оказалось, что наш подельник нарочно привлекал к себе все внимание порождения Мертвого мира и как только оно спустилось достаточно близко, не целясь, на вскидку, выпустил в нее из своего драгоценного арбалета один из своих безумно дорогих зачарованных лучшими мастерами огненных болтов. Он пронесся совсем рядом с уродливой мордой твари, даже слегка опалив ее рыжий хохолок, но ушел мимо, взмыл высоко в небо и разорвался ярким взрывом далеко над головой Хоргса, заставив нас всех почти что одновременно разочарованно выдохнуть.

   Попади этот выстрел в цель и Сборщик поглотил бы лишь кровавые и обожженные останки этой твари, от нее не осталось бы даже воспоминаний, но наш единственный шанс пролетел мимо, почти не причинив Хоргсу никакого вреда, и лишь слегка напугал проклятое порождение Бездны неожиданным громом. Тварь, которой полагалось бы испуганно уносить собственную шкуру подальше, лишь взвыла над нашими головами и даже и не подумав сбежать, лишь опустилась еще ближе к земле от вспыхнувшего в небе огня.

   Замолкнув Кавил принялся судорожно перезаряжать свой арбалет, но сделать это на ходу оказалось не просто, и прежде чем он успел взвести тетиву и наложить новый болт, несколько драгоценных снарядов канули в небытие, упав на прожорливую шкуру Сборщика.

   Не желая повторять своей недавней ошибки и решив в этот раз хорошенько прицелиться, Кавил вскинул свое оружие вверх и принялся водить его в след за тварью, неотрывно следя лишь за ней, и ни на минуту не оставался на месте. Единственный, кто успел сбросить с себя все доспехи, он куда меньше всех нас проваливался в пузырящуюся под ногами гущу и двигался вперед намного быстрее, почти что бежал, совершенно не глядя себе под ноги, и прежде чем наш компаньон вновь успел нажать спусковой крючок арбалета, его нога заскользила на склизкой поверхности. Мы с Орноном вскрикнули в унисон, но оказалось уже слишком поздно. Кавил рухнул прямиком на Собирателя, провалившись в него всем телом, лицом в низ. Он не успел даже вскрикнуть, лишь дергал руками и ногами пытаясь выбраться на свободу, но липкая чернота вцепилась в него слишком крепко. Наш подельник не долго сумел оставаться на поверхности, истерично дергаясь всем своим телом и пытаясь вырвать голову из душного плена, что бы глотнуть хоть немного спасительного воздуха, он лишь ускорял собственное поглощение и когда мы преодолели разделяющее нас расстояние, всего в несколько десятков шагов, на том месте где еще совсем недавно поднималась и колыхалась поверхность безликого Собирателя, теперь осталась лишь спокойная и невозмутимая чернота, словно бы никто в нее и не проваливался, тварь проглотила Кавила слишком быстро, сожрала целиком, не побрезговав и арбалетам, и все что нам оставалось, это продолжать двигаться вперед, что бы не разделить его страшной участи.

   - Давай, поднажми, осталось уже не так уж и много! - Твердил я Орнону подталкивая его в спину, помогая переставлять ноги. Мой друг постанывал от каждого нового шага, вынуждающего его выдирать больную ногу из липкой массы, но даже и не подумал жаловаться и ныть, стиснул зубы и продолжал шагать дальше, как заведенный.

   Безжалостное солнце, с каждой секундой, словно бы начинало жечь все сильнее, в своих тяжелых доспехах я чувствовал себя как в печи, сердце в груди уже готово было разорваться от напряжения, а воздух вокруг словно сгустился и от каждого нового вдоха в горле начинало першить. Амулеты стремительно умирали, проживая последние минуты собственной жизни и каждый новый глоток воздуха мог оказаться для нас последним. Не знаю, что должно было прикончить нас быстрее, нестерпимый испепеляющий зной или отрава, разлитая в воздухе, но Хоргс, похоже от природы совершенно лишенный какого либо любопытства, не стал дожидаться выяснения этого мучавшего меня вопроса и не стал оставлять свою добычу липкой прожорливой грязи.

   Резко спикировав в низ, с пронзительным воем, прямо на наши головы, он схватил своими огромными когтями завопившего от дикого страха Орнона, и без труда вырвав его из липкой массы, оторвал от земли, и понес прочь, решив полакомиться сладкой человечиной где-то в дали, или в собственном огромном гнезде, где его вполне могли ожидать свежевылупившиеся детеныши. С тоской проводив взглядом размахивающего в воздухе всеми конечностями своего друга, я проводил его громким воплем, потонувшем в победном возгласе твари, и ни чем уже не в силах ему помочь, бессильно клял проклятое порождение Мертвого мира призывая на его голову все мыслимые и немыслимые проклятья.

   Доспехи уже обжигали мне кожу, в боку нещадно кололо, делая каждое новое движение настоящей мукой и испытанием воли. Больше всего на свете хотелось просто остановиться, что бы передохнуть и перевести дух, прилечь и позволить проклятому Собирателю сделать уже наконец свое грязное дело, что бы только не мучиться, но я не сдавался, продолжал переставлять ноги, увязшие в черноте куда выше колен. Я уже не пытался выдрать их из липкой мерзости, просто брел вперед из последних сил, продвигаясь вперед с таким невероятным трудом, словно тащил за собой целый, тяжело груженый обоз, из десятка телег без единой запряженной в них лошади. Пот катил с меня градом, тяжело вздымавшаяся грудь при каждом выдохе уже начала издавать хрипы, а кислый от зловония воздух начинал жечь горло настоящим огнем, от которого я мгновенно зашелся в приступе кашля, и как только не скоро смог его подавить, набрал в грудь большой, последний глоток, и опасаясь что следующий же вдох может добить меня окончательно, решил задерживать дыхание так долго, как только смогу.

   Портал был уже близок. До него оставалось совсем ничего, но увязнув уже почти по пояс я с трудом шел вперед из самых последних остатков сил, готовый рухнуть в низ от бессилия и это расстояние казалось мне просто непреодолимым испытанием, рядом с которым все прочие подвиги просто меркнут от своей незначительности. Продвигаясь словно в бреду, и чувствуя, что могу вот-вот лишиться сознания от страшной духоты и нестерпимого жара, я неожиданно почувствовал под ногами твердую почву. Идти вперед стало гораздо легче, но словно в издевательство над всеми моими успехами, мой единственный выход начал дрожать и таять, как исчезающий призрак. Портал заморгал своим светом, как трясущееся пламя тонкой свечи на сильном ветру, и начал медленно закрываться прямо передо мной, отрезая подледную, полумертвую надежду покинуть пределы Мертвого мира.

   Ласса Илис.

   День угасал, медленно, но верно уступая место надвинувшейся на мир ночи. Она уже раскрыла свои черные крылья над городом и улицы постепенно пустели, жители спешили по домам и тавернам, что бы отдохнуть после долгого дня и, наблюдая за ними в окно, я тихо завидовала каждому из прохожих. В отличие от них, я не могла отправиться на отдых после тяжелого, и начавшегося неимоверно рано, долгого дня. Моя госпожа, леди Миласа пожелала сегодня отправиться на очередной прием, устраиваемый кем-то из городских богатеев и я, как ее верная телохранительница, не могла не сопроводить ее на это бессмысленное и долгое сборище. До самой полуночи мне предстояло хвостом ходить за ней на сборище расфуфыренных, как павлины богачей и выслушивать их бесконечные сплетни друг о друге перемешанные с обсуждением их дорогих и нелепых нарядов. Радости от всего этого у меня не прибавлялось, но супруг моей хозяйки настолько хорошо оплачивал ее охрану, что я готова была стерпеть все, включая бесконечные ночные приемы.

   - Ну, сколько можно?! Она там уже целый час собирается! - Негодовала Олисия, расхаживая по залу из стороны, в сторону и изредка бросала недовольные взгляды на лестницу, за которой, на втором этаже особняка, наша госпожа весь вечер выбирала себе достойный события наряд.

   В отличие от меня, моя младшая сестра близнец просто мечтала попасть на сегодняшний прием и медлительность нашей хозяйки выводила ее из себя. Она просто места себе не находила от нетерпения, кружась по залу словно недовольная, залетевшая в ловушку тесного помещения, большая пчела, и все ни как не могла дождаться, когда же мы уже двинемся в путь.

   Наверное, уже в сотый раз за этот вечер, Олисия прошла от одной стены зала к другой. Остановилась у огромного, превышающего человеческий рост шикарного зеркала, с тонкой резной рамой из певучего дерева и вновь начала поправлять непослушный локон в своей высокой, зачесанной по самой последней моде, крайне неудобной и хрупкой прическе.

   - И чего ты так переживаешь? Никуда этот прием от тебя не денется. - Сообщила я ей, оторвав свой взгляд от окна. Подобные мероприятия порой могли продолжаться до самого раннего утра и даже сильно опаздывая к началу, мы не смогли бы пропустить ровным счетом ничего интересного. Тем более, что на мой скромный взгляд ничего, заслуживающего хоть какого-то внимания, там и вовсе никогда не случалось.

   - Знаю, но хотелось бы оказаться там поскорее, - недовольно отозвалась сестра, не отвлекаясь от своих волос. Мое равнодушие раздражало ее не меньше чем неторопливость леди Миласы.

   Взглянув в огромное зеркало через ее плечо, я решила, что те, кто при первой встрече ни как не могут поверить в то, что мы с ней близнецы, все же по своему правы. Я и сестра, за исключением внешности, различались так же сильно, как ночь и день. Между нами было куда меньше общего, чем должно было бы быть у двух, выросших вместе сестер, почти никогда не расстававшихся друг с другом на долго, и эти бросающиеся в глаза отличия, превращали нас в полные противоположности.

   Улыбчивая и обычно весьма жизнерадостная, моя сестра с первого взгляда производила впечатление милой и воспитанной светской девушки. Глядя на нее, обученную всем манерам, танцам и реверансам, сложно было поверить в то, что она, как и я, выросла не в шикарном особняке или поместье, а в самой отвратительной и грязной части Города-на-грани - нижних трущобах. Разодетая в роскошное синее платье из тонкого, полупрозрачного шелка, с дешевыми, но выглядящими очень реалистично поддельными камушками в украшениях и с внушительным количеством макияжа, Олисия выглядела точ в точ, как те благородные особы, которых полно будет на сегодняшнем вечере. Она даже свои волосы успела обесцветить, при помощи магии, специально к этому знаменательному событию. Именно так сейчас, следуя самой последней, глупой моде, расхаживали все пустоголовые дамочки из высших слоев общества и моя сестра старалась ни в чем им не уступать.

   На фоне своей разодетой, словно принцесса, и милой сестренки я казалась настоящим чудовищем. Ни каких модных причесок, платьев, маникюров и макияжей я не носила, считая их абсолютно бессмысленными, пафосными и непрактичными. Даже духами, излюбленными всеми прочими дамами, пользоваться я не любила. Серый брючный костюм, на манер тех, что носили все местные слуги, высокие жесткие сапоги, чуть ниже колен и самая простая короткая стрижка, еще больше придававшая мне сходства с мужчиной, были моим постоянным и привычным обликом на все случаи жизни.

   В отличии от Олисии, предстоящий прием был для меня рутинной работой, а вовсе не праздничным развлечением. Собираясь в дорогу я, намного ответственнее подходила к вопросу безопасности госпожи, чем родная сестра, и куда больше заботилась об остроте своего оружия, чем о собственной внешности и привлекательности. Даже в спокойном на первый взгляд месте, где кругом полно было как охраны так и самых обычных людей, могло случиться все, что угодно, и стараясь быть готовой к любым неожиданностям, я не собиралась позволять себе расслабляться пока мы не вернемся обратно и Миласса не отправиться в спальню.

   - Ты бы лучше сходила, проверила защитные чары на карете. - Заранее зная, что скорее всего моя просьба останется незамеченной или проигнорированной, все же решила я напомнить сестре об ее обязательствах. Будь у меня ее магический дар, и за то время, что Олисия прокрутилась перед зеркалом, я бы уже трижды сходила проверить все чары, но к несчастью такой возможности у меня не имелось. Магический талант целиком и полностью достался моей сестре близнецу и я, при всем своем не малом желании, не смогла бы почувствовать ни единого заклинания.

   - Ничего с ними не случиться, они надежней вороной стали, можешь не беспокоиться.- Предсказуемо отмахнулась она рукой, Олисия никогда не знала, что такое серьезность, исполнительность и ответственность. Они обошли ее стороной, целиком и полностью свалившись на мои плечи.

   Зная о хроническом легкомыслии своей сестры, я, не переставала, удивлялась тому, как ей удалось выучиться на мага. Если верить всем слухам и россказням, что мне доводилось слышать, то это обучение должно было быть весьма серьезным испытанием, для любого кто за него взялся. Начиная учебу с самого раннего детства, когда у детей проявляется дар, люди порой убивали половину жизни на то, что бы стать одним из тех счастливчиков, что могут гордо и без вранья, заявить всем окружающим, что теперь они маги. Самое сложное из всех возможных искусств, как считали в народе, моя сестра освоила всего за несколько лет, что было невероятным достижением не только для нее самой, ненавидящей любую учебу, но и для любого другого одаренного человека, который начал постигать азы чародейства в столь позднем возрасте.

   К счастью, во многом другом моя сестрица все же не преуспела. Любое оружие в ее руках было лишь бесполезным куском металла и я с радостью взяла эту часть работы на себя. С клинками в руках, мне, как и Олисии в ее чарах, на нашем острове равных было не так уж и много. Одна из самых богатых и влиятельных семей города наняла нас без особых проблем, чему я в свое время удивлялась не меньше чем успехам сестры, и теперь мы обе занимали с ней равноценные должности, хотя наши обязанности и различались самым кардинальным из всех возможных вариантов.

   Устав от ожидания не меньше сестры, я прислонилась спиной к одной из мраморных колон зала. Ожидание и вправду убивало, от скуки время тянулось невыносимо долго, а самая худшая и безрадостная часть этой ночи все еще была впереди.

   На осторожный стук в дверь, я в начале, и вовсе не обратила никакого внимания. При приближении к покоям своих господ все местные слуги старались вести себя как можно тише и незаметнее. Даже в двери они стучали как-то чересчур робко, боясь побеспокоить своих драгоценных хозяев и помешать им заниматься любимым бездельем.

   - Войдите, - в отличии от меня сразу же уловила постукивание сестра и боязливо заглянувшая внутрь служанка с облегчением выдохнула, заметив, что госпожи внутри еще нет.

   - Госпожа, Олисия, вам послание. - Склонив голову она протянула сестре сложенный лист бумаги, без конверта и каких либо опознавательных печатей на нем.

   - Что за послание? От кого? - Тут же встревожилась Олисия сведя тонкие выщипанные брови.

   - Наведаю госпожа, - слуги, прекрасно осведомленные о том, что моя сестра полноправный маг, относились к ней с тем же почтением, что и к самой Милассе, неизменно именуя ее госпожой, хотя ни для них, ни для кого другого, она ей конечно же не являлась. - Его передал посыльный мальчишка, - Закончила она и застыла в ожидании позволения удалиться.

   - Можешь быть свободной. - Отпустила я девочку, пока совершенно позабывшая об ее существовании Олисия, уже с жадностью вчитывалась в строки, без сомнения одного из очередных любовных посланий Диора.

   Он, беспутный и раздражающий, возлюбленный моей сестрицы, постоянно откалывал что-то в этом роде, совершенно не заботясь о том, что хозяевам особняка это может совсем не понравиться. Я ни раз повторяла Олисии, что если однажды хоть кто-то заметит, как он забирается к ней в окно, мы обе мгновенно вылетим из этого дома, как пробки, и останемся прямо на улице, но ни сестру, ни уж тем более ее тупоумного дружка это ни сколько не волновало.

   Не успела я толком рассердиться и в очередной раз высказать Олисии все свое недовольство по поводу его поведения, как смятый листок неожиданно выпал у нее из руки и в след за ним, сама сестра отправилась прямиком на пол.

   - Тьма побери! - Метнулась я к зеркалу и схватив Олисию за плечи, принялась трясти ее, пытаясь привести сестру в чувства. Как на зло, именно в этот момент леди Миласса оказалась готова к своему выходу в свет. Звонкий перестук ее каблуков зазвучал на самом верху лестницы, а Олсия даже и не думала открывать глаз.

   Регнор.

   На поверхности Нижнего мира царила непроглядная ночь. Она длилась уже так невероятно давно, что казалось рассвет уже должен украдкой подкрадываться к самому краешку горизонта, что бы вот-вот выглянуть алой полосой из-за края, и озарить окружающее меня пространство первой, алой полосой яркого света, но ждать в Преисподней появления солнца можно было целую вечность, и так и не дождавшись его появления, умереть в бесконечном ожидании, даже если в твоем распоряжении имелось бессмертие и неограниченный запас долгих лет. Небо здесь было затянуто низкими и густыми клубами непроглядного черными дыма, словно где-то совсем рядом полыхали настоящим пожаром огромные территории леса, но ни какой, даже самой крошечной растительности на поверхности Нижнего мира никогда не было, усеянная огромными вулканами, словно грибами после проливного дождя, исполосованная широкими лавовыми реками и глубокими расщелинами, из которых вырывалось глубинное, черное пламя, она вся была покрыта лишь черной золой, толстым ковром пепла и ничего живого на раскаленной земле этого мира уже давно не осталось. Вверх вздымались лишь почерневшие, словно обуглившиеся от нестерпимого жара, острые скалы, с неба, подобно первому снегу, сыпались крупные хлопья серого пепла, и даже исконные обитатели этого места - демоны и прочие порождения пламени, никогда не страдающие от духоты, жары и не нуждающиеся в запасах отсутствующей здесь, пригодной для питья воды, предпочитали селиться и обитать глубоко под землей, бросив бесплодную и не пригодную для жизни пустынную поверхность.

   Они всегда предпочитали оставаться глубоко в жарких недрах Нижнего мира, лишь действительно серьезная вещь могла заставить их выбраться из собственных раскаленных угодий, и к несчастью я оказался одной из этих достаточно важных причин. Погоня крылатых тварей, поднимая за собой целое облако непроглядной завесы из пепла, стремительно приближалась и с каждой минутой злобное рычание демонов за спиной становилось все громче. Не желая испытывать на себе всю остроту их когтей и зубов, я нещадно подгонял своего Теневого скакуна, что было сил всаживая пятки в его бока, заставлял животное испуганно и обиженно ржать диким голосом, но измученное и давно выдохшееся создание, которое мечтало скрыться от пугающих его демонов не меньше меня, уже не могло нестись вперед достаточно быстро, что бы оторваться от преследующей нас страшной погони и мне даже просто обернуться назад, что бы оценить разделяющее нас расстояние, было страшно. Я боялся увидеть несущихся по воздуху тварей, прямо у меня за спиной, понять, что теперь мне от них уже не уйти и окончательно утратить всякую надежду выбраться из Преисподней.

   Все же переборов самого себя, с трудом найдя в себе силы мельком обернуться назад и бросить молниеносный взгляд за спину, я со всеми подробностями успел рассмотреть демонов, ужаснуться, как же близко им удалось приблизиться и мгновенно похолодел от страха. Один только вид этих жутких созданий мог заставить слабого и пугливого человека, рассмотревшего их в полумраке, схватиться за сердце или грохнуться в обморок прямо на месте. Огромные, раза в два больше самого высокого человека, с грязно багровой толстой шкурой, огромными желтоватыми клыками на приплюснутых мордах, с загнутыми назад рогами и ужасающего размера острыми как бритвы когтями, они казались самими темными богами, правившими Сетью созвездий в незапамятные времена, и внезапно пробудившимися от вечного сна, что бы сеять повсюду ужас и смерть.

   Хуже, чем попасться в их чудовищные лапы, сейчас могло быть только одно - угодить к их беспощадному и безжалостному, кровавому Повелителю, к которому они и должны были меня доставить, как только поймают, и перестав сожалеть о том, что потратил все свои последние силы на вызов из Тьмы бесплотного скакуна, я впервые в своей долгой жизни молил небеса помочь мне, хоть никогда и не верил в существование высших сил способных прийти страждущему на помощь.

   Не ведая усталости, демоны стремительно приближались, снижаясь все ниже, и словно чувствуя приближение смертельной опасности, мой конь уже не в силах больше ускориться, резко менял направление скачки, проносился по узким расщелинам в скалах, куда погоня за ним последовать не могла и словно разумный, всеми возможными силами старался сбросить с нашего хвоста злобных тварей. Даже выдохшийся он мчался вперед быстрее ветра, и ни одно другое животное не смогло бы нагнать этого, сотканного из плотной, густой тени создания. Вызванное прямиком из Тьмы, оно работало всеми своими шестью лапами столь быстро, что уследить за ними было попросту невозможно. Они носились из стороны в сторону столь стремительно, что сливались между собой в одну непроглядную темную тень, словно лап у животного и не было вовсе, а вперед нас нес дергающийся рывками клубок стремительной черной мглы. Этот невероятный скакун мог пересекать самые огромные расстояния за невероятно короткое время, но у всего были свои пределы и даже магическое создание, обитающее в неведомой реальности, не могло скакать вперед вечно. Преодолев уже наверное целую половину Нижнего мира, мой конь летел вперед уже не так быстро, как прежде, попадая в тень, он словно бы сливался с ней, становясь почти незаметным, и со стороны могло показаться, что я скачу вперед прямо по воздуху, а это к несчастию означало, что силы моего заклятия, удерживающие его в этом гиблом месте, уже на исходе. Скакун начинал медленно таять, становясь все менее плотным, ощутимым и реальным. Вскоре он мог просто исчезнуть, отправившись обратно во Тьму или, что было не менее вероятно, мог упасть замертво, загнанный своим беспощадным хозяином.

   Искренне сожалея, что не могу так же слиться с тенями и раствориться, или хотя бы спрятаться под их покровом став абсолютно невидимым и неощутимым, я еще раз панически обернулся назад и с ужасом увидел, что демоны приблизились ко мне уже столь близко, что всего через пару минут, одна из когтистых лап легко сможет сдернуть меня с седла.

   - Тебе все равно не уйти, чародей! - Прорычал мне один из самых крупных обитателей Преисподней. Он несся на самом острие несущегося за мной клина боевого порядка тварей, и судя по всему был вожаком этого, посланного за мной боевого звена. - Остановись! - Продолжал требовать он, - и тогда ты возможно доберешься до Повелителя целым и невредимым!

   Еще не выжив из ума столь сильно, что бы верить кровожадному порождению пламени на слово, я даже и не подумал удостоить его ответом, и рассвирепев еще больше, он послал в мою спину стремительное огненное копье. Спиной ощутив опасность, я стремительно пригнулся к черной гриве и его полыхающий подарок пролетел мимо, ушел далеко вперед, и врезавшись в землю, взорвался множеством огненных брызг, оставив в напоминание о себе глубокую дымящуюся воронку.

   - Остановись! - Снова угрожающе потребовал от меня вожак, срываясь на рык, и в этот раз я решил ему ответить. Обернувшись назад сотворил первое пришедшее на ум простенькое заклятие и послал в его сторону ослепительно вспыхнувшую в полумраке, яркую молнию. Резко уйдя в сторону, демон легко увернулся от моего ответа и удар, пролетев мимо, с диким грохотом угодил в одну из ближайших скал, расколол ее почти что до самого основания и усеял окружающий ее пепел множеством мелких и острых осколков, разлетевшихся во все стороны и градом обрушившихся на покрытую золой почву.

   В ответ на мою жалкую попытку защититься демоны лишь рассмеялись. Столь простенькое и примитивное колдовство, даже угоди оно прямиком в цель, не смогло бы причинить им никакого значительного вреда. Почти что не восприимчивые к большинству известных мне видов магии, боевые демоны Нижнего мира, выращенные в его недрах для сражений в любых, даже самых суровых условиях, с самыми опасными из всех возможных противников, были практически не уязвимы и если я действительно хотел расправиться с ними при помощи колдовства, мне потребовалось бы куда больше сил, чем остались у меня после призыва в этот проклятый мир Теневого скакуна.

   Чувствуя, как с каждой секундой магическое создание подомной становиться все менее материальным, превращаясь в невесомую тень, и видя как стремительно приближаются ко мне могучие слуги Повелителя Нижнего мира, я отчаялся уже окончательно, и решился на самый отчаянный ход, который только можно было себе представить и самый опасный, из всех на которые только может пойти чародей. Я решился воспользоваться давно припасенным на самый крайний случай секретом, к которому, будь моя воля, предпочел бы не никогда не прибегать вовсе, и с трудом перестав колебаться, все же решился использовать свои собственные жизненные силы, благодаря которым мое сердце все еще билось в груди, бешено стуча об ребра от дикого страха. Медленно, капля за каплей, я начал преобразовывать бесценную энергию в столь необходимый мне сейчас магический запас, и каждая приобретенная крупица мощи отнимала у меня несколько бесценных минут, а может быть даже часов или дней моей жизни.

   Как я и предполагал, этот процесс оказался крайне болезненным. Стоило мне только начать, как в голове тут же помутилось от обрушившейся на нее мигрени, все кости и суставы разом заломило ноющей болью, словно у столетнего и дряхлого старика, мышцы начали сводить болезненные судороги и все тело, трясясь словно от лихорадки, превратилась в один большой комок боли, горя настоящим огнем адской, нестерпимой агонии. Оно как могло сопротивлялось вынужденному, насильственному и преждевременному старению, умоляя меня прекратить собственную экзекуцию, но я не сдавался, и продолжал истязать себя словно монах, наказывающий себя плетью за страшное прегрешение, и только чудом не лишившись чувств от этой невыносимой пытки, я все же смог собрать достаточно мощи, что бы разделаться с демонами раз и навсегда.

   Словно почувствовав что-то неладное, демоны за моей спиной подозрительно притихли, и с трудом повернув назад, готовую взорваться от боли голову, я растянул губы в злорадной ухмылке, мысленно пообещав показать им на что в действительности способен настоящий могущественный чародей. Сейчас вы у меня попляшете, проклятые твари!

   - Я последний раз предлагаю тебе сдаться, Регнор! - Вновь потребовал вожак боевого звена. - Ты ослаблен и ни за что не сможешь скрыться от нас! - Продолжал угрожающе рычать он, но мне уже было плевать на его слова и всех демонов вместе взятых. Победа казалось, уже лежала у меня прямо в кармане. Тонкие, и не видимые для обычного, невооруженного глаза, ниточки наводящих чар уже пролегли от кончиков моих пальцев к каждой из отвратительных тварей. Они слегка обжигали кожу ледяным холодом, но после недавней горячки это было даже приятно. Я шептал себе под нос тихие, едва различимые слова сложной формулы заклинания и с каждой секундой опутывал тварей своими чарами все сильнее, почти заключил их в незримый для демонов кокон, из полупрозрачный, словно тончайшая паутина, незримых убийственных нитей. Бесплотные, сейчас они с легкостью проходили сквозь любые преграды, проникали под толстые демонические шкуры и сетью оплетали все их внутренности, не вызывая у демонов даже легкой щекотки или какого ни будь иного дискомфорта, способного выдать их присутствие в воздухе. Нашептывая самые последние слова заклинания, я уже представлял себе тот сладостный миг, когда пущу их в ход и внезапно сделаю материальными и твердыми, как туго натянутые тонкие и режущие плоть струны. Демонов должно было разорвать от любого движения, разогнавшись они просто не смогли бы остановиться, но даже если бы им и удалось зависнуть в воздухе неподвижно, материализовавшаяся внутри них прямо из ниоткуда холодная сталь, все равно прошила бы их словно дробью, и лишила бы жизни, прежде чем они должны были успеть опомниться и хоть как то попытаться спасти свои жалкие шкуры.

   Победа, казалось была у меня уже прямо в кармане, но прежде чем я успел произнести последние пару слов, мысленно завязать последний узелок четко представляемых в голове переплетений и закончить начатую работу, мое предыдущее заклинание успело ослабнуть настолько, что не смогло больше удерживать Теневого скакуна в этом мире, и почуяв близость вожделенной свободы, он разрушил сдерживающие его оковы, и рванул в ближайшею тень. Прежде чем я успел опомниться и обновить заклинание, влив в него новые силы, скакун уже слился с полумраком, растворившись в нем без следа и ушел прямиком в родимую Тьму, из которой был призван.

   Внезапно оставшись без надежной опоры, я полетел прямо на землю и рухнув лицом в серый пепел, прокатился вперед по инерции. От удара воздух словно вышибло из моих легких и растерявшись от свалившегося на меня испуга и боли, в кажется хрустнувших от падения ребрах, я всего лишь на один краткий миг утратил контроль над собственными убийственными чарами. Оставшись без контролирующей их силы воли, мои незримые нити мгновенно распались, сила, из которой они состояли, просто развеялась по ветру, словно пыль, и утекла в окружающее меня бескрайнее пространство полыхающего огнями Нижнего мира Преисподней.

   Прежде чем я успел подняться и откашляться от забившего рот горького пепла, когтистые лапы демонов уже обступили меня со всех сторон, не оставив даже небольшого просвета, куда можно было бы выскользнуть, будь у меня силы попытаться спастись бегством. От удара грудная клетка болела просто невероятно, каждый вдох был настолько мучительным, что дышать уже не хотелось, перед глазами все плыло и двоилось, словно у пьяного, но разглядеть выжженный на тварях собственный фамильный герб я все же сумел.

   - Ну вот ты и попался, смертный, я же говорил, что тебе не уйти. Предлагал сдаться по хорошему, но ты предпочел иной путь и теперь горько пожалеешь об этом. - Пообещал мне вожак, нависнув над самой моей головой, как огромный утес, и в его злобном оскале я увидел неприкрытое злорадство и предвкушение предстоящего демонам кровавого развлечения.

   Глава 2.

   Олисия Илис.

   Впервые оказавшись в застроенном особняками знати Верхнем городе я решила, что случайно забрела в другой, богатый и незнакомый мир совсем не похожий на оставшийся где-то позади привычный клоповник. Улицы здесь были чистыми и убранными, многочисленная стража расхаживала в отполированных до блеска кирасах, а на мощеных камнем мостовых не сидело ни единого нищего протягивавшего руку для подаяния. По сравнению с нижней и средней частями города его верхняя часть выглядела настоящим сказочным царством, и жизнь здесь казалась раем. Но спустя почти два года моей работы телохранителем я успела привыкнуть к окружающим меня чистоте и достатку, Верхний город уже не впечатлял воображение, а жизнь здесь сахаром не казалась и проезжая по широким и убранным улицам я не любовалась открывавшемуся в окошко кареты виду.

   Нападения здесь можно было не опасаться, Верхний город был безопасным, как новорожденный младенец. Горячая и всегда вспыльчивая знать предпочитала проливать кровь и решать свои многочисленные междоусобицы где-то на окраинах, а стража добросовестно следила за порядком на улицах и не пропускала в кварталы богачей никого подозрительного. В Верхнем, нередко именовавшемся Золотым, городе всегда было тихо и спокойно, как на кладбище, но моя старшая сестра Ласса, занимавшая сидение напротив, даже и не думала расслабляться. Отогнув уголок прикрывавшей окно шторки, она пристально наблюдала за улицей, словно надеясь рассмотреть там подкрадывающегося к карете убийцу. Лишь изредка она отрывалась от своего занятия и бросала на меня недовольные взгляды из-под своих сурово нахмуренных бровей.

   Произошедшее в доме нашей госпожи ее не обрадовало, мой кратковременный обморок она сочла за глупое и наигранное притворство, и не стоило сомневаться, что как только мы останемся с ней наедине, она не замедлит вылить на меня весь поток своего недовольства. До сих пор ее сдерживало от этого лишь присутствие госпожи, но это меня, ни сколько не волновало. Гораздо важнее сейчас было другое - Диор.

   Все мои мысли сейчас были заняты им, моим возлюбленным, и пришедшем от него, тревожным посланием. Всего одна строчка, явно неписаная в страшной спешке, мелким, но разборчивым почерком, намертво велась в память, и бесконечно крутясь в голове, надавала покоя.

   Я уезжаю, - написал Диор, - прощай Олисия, мы не сможем больше увидеться.

   Что случилось? Почему Диор сорвался с места и без всяких объяснений решил сбежать? Почему он бросает меня?!

   Сотни вопросов вертелись в мыслях и ни на один не находилось ответа. От этого хотелось выть и биться головой об стену, но я, как и подобает сопровождающей богатой особы, держала себя в руках.

   Вся радость и хорошее настроение от предстоящего приема давно развеялись, и я успела возненавидеть проклятую поездку, отнимавшую у меня драгоценное время. Если бы не она я бы давно мчалась по переулкам Среднего города и возможно успела бы перехватить Диора до его отъезда, но госпожа Миласа, демон бы ее побрал, именно сегодня решила посетить прием! Бросив, на хозяйку, полный ненависти взгляд я, тут же отвернулась к окну и по примеру сестры уставилась на улицу. Отвлечься от мрачных мыслей никак не удавалось, вид тихой и мирной улицы не мог меня успокоить и только усиливал мое безумное желание на ходу распахнуть дверцу кареты, выпрыгнуть из нее и со всех ног понестись к дому моего возлюбленного, с которым без сомнения случилась беда.

   - Да что же сегодня с вами стряслось? - Повернулась к сестре госпожа, перехватив очередной ее недовольный взгляд, брошенный в мою сторону. К счастью хозяйка не успела застать меня лежащей в обмороке на полу ее гостиного зала. Ласса, несколькими довольно сильными пощечинами успела привести меня в чувство, но леди Миласа не смогла не заметить нашего странного поведения. - Ласса, дорогая я же вижу, ты чем-то сильно взволнована, а ты - повернулась госпожа ко мне, - как на раскаленных углях сидишь. Что случилось?

   Леди Миласа всегда относилась к нам хорошо и за время работы на нее мы успели стать чем-то вроде подруг, знала она и о Диоре, но рассказывать ей о послании мне не хотелось.

   - Все в порядке госпожа не стоит беспокоиться, - ответила за нас обеих сестра.

   - Сколько раз тебе говорить, не называй меня госпожой!

   Хозяйка ежедневно повторяла это Лассе, но сестра упорно не желала ее слушать.

   - Прошу простить меня леди Миласа, - склонила она голову и тут же вернулась к своему бессмысленному наблюдению за улицей.

   Несколько раз, переведя взгляд от Лассы ко мне хозяйка, кажется, поняла, что мы не желаем говорить, и решила сменить тему разговора.

   - По-вашему это платье мне идет? - Спросила она, расправив складки своего белого платья с золотым шитьем.

   - Идет леди Миласа, - коротко бросила я, даже не взглянув на роскошный наряд. Никогда не влезавшая в разговоры о платьях и моде Ласса поймала на себе вопросительный взгляд хозяйки, и не став изменять своему обыкновению, согласно кивнула.

   - Работа портного, конечно, заслуживает восхищения, - продолжая рассматривать платье, заявила госпожа. - Но по-моему этот цвет мне не идет, он не подходит к цвету моих глаз.

   - Да, леди Миласа, глаза у вас зеленые, - наверное, излишне грубо ответила я, заслужив при этом очередной недовольный взгляд от сестры.

   В любой другой день я бы не позволила себе такой вольности и, поддержав начатый госпожой разговор, заверила бы ее, что платье подходит ей как нельзя лучше. Но что поделать, сегодня мне было не до этого.

   Сопровождающий нашу карету эскорт, из четырех всадников, неожиданно проскакал мимо окон и устроился впереди. Это могло означать лишь одно - мы прибыли.

   Неспешно ехавшая карета свернула в сторону, и мы въехали в широко распахнутые ворота одного из окружавших нас особняков. Копыта лошадей застучали по дорожке, ведущей к дому через великолепный яблоневый сад. Растения плохо приживались на нашем Междумирном острове и, глядя в окошко на раскинувшееся за ним зеленое и цветущее великолепие, я успела пожалеть несчастных магов, которые ежедневно должны были тратить уйму сил на поддержание сада в живом состоянии.

   Карета снова свернула и замедлила свой ход перед, богато украшенным цветами, крыльцом особняка. Но не успел наш кучер до конца остановить лошадей, как к дверце уже подскочил улыбающийся во весь рот лакей, в сопровождении пары внушительных охранников, и, получив из рук Лассы распечатанный конверт, с приглашением, он проворно распахнул дверцу и склонился в низком поклоне.

   - Рад приветствовать сиятельную госпожу в доме лорда Фарада, - лакей подал руку леди Миласе, помогая ей выбраться из кареты. - Прошу вас в дом, гости уже собрались.

   Выбравшись из кареты, вслед за хозяйкой мы с Лассой последовали за ней в особняк. Услужливый лакей провел нас к дверям просторного зала и, передав конверт стоящему у входа слуге, поспешил откланяться.

   - Миласа Дэ Альвент, - мельком взглянув на приглашение, на весь зал объявил слуга, и по хозяйке тут же заскользили оценивающие и изучающие взгляды собравшихся в доме гостей. Кто-то тут же приветственно помахал ей рукой из кучки разодетых господ, и она не стала задерживаться в дверях.

   Следуя за хозяйкой, я завертела головой и принялась рассматривать богатое убранство зала. Широкий и просторный, с золотой отделкой в виде поднимающегося от пола к потолку поблескивающего плюща, с шикарной хрустальной люстрой, освещающей пространство слишком ярким и режущим глаза, магическим светом, украшенный серебристыми драпировками и огромными, с человеческий рост, узкими вазами с живыми цветами, что на острове всегда было верхом роскоши. Этот зал сразу же показался мне слишком безвкусным и совершенно ни чем не выделяющимся на фоне всех остальных особняков, которые порой посещала госпожа по случаю различных банкетов и слишком редко устраиваемых здесь балов.

   У дальней его стены, на небольшом помосте, тихо играл оркестр и несколько пар уже кружились у помоста в танце. Множество слуг сновали, туда-сюда разнося на подносах напитки. У заставленных закусками столов, как обычно, разбившись на кучки, толпились гости, разношерстная знать Междумирного острова, в которой можно было отыскать представителя любой, даже самой малочисленной расы. Люди и нелюди пили и веселились, со всех сторон до меня доносились радостные голоса и вежливый сдержанный смех, скорее всего выдавленный из себя только ради приличия, но и он ужасно раздражал меня чужой беззаботностью, когда у меня разразилась настоящая трагедия.

   - Леди Миласа! Рад видеть вас на своем скромном приеме, - Перед нами вырос невысокий черноволосый человек с хитрыми, слегка прищуренными глазами и аккуратной бородкой. Склонившись и поцеловав протянутую ему руку, он выпрямился и широко заулыбался фальшивой и натянутой улыбкой, как и все на этом приеме. - Я вижу вы сегодня одна, без супруга?

   - Да, лорд Фарад, к несчастью мой муж сегодня не смог выбраться в свет. Он очень занятой человек и ему редко удается найти время для развлечений.

   - Понимаю, понимаю, - закачал головой хозяин особняка, - должность главы Торгового Совета отнимает много времени и сил, а это ваши...

   Лорд перевел взгляд на Лассу, которая в толпе благородных дам просто не могла не привлекать к себе внимания в своем мужском наряде.

   - Это мои телохранительницы лорд Фарад.

   - Телохранительницы? - Изумился благородный, на его прием все гости пожаловали, оставив охрану за дверью.

   - Не сочтите за оскорбление лорд, я нисколько не сомневаюсь в надежности вашего дома и охраны, но мой супруг настаивает на том, что бы они не отходили от меня, ни на шаг.

   Старый торгаш и в правду запретил мне и Лассе отлучаться от госпожи за пределами дома, раньше подобной заботы за ним не наблюдалось, и сестра полагала, что он всерьез стал чего-то опасаться, но подтверждений этому пока не нашлось.

   Слуга у двери снова объявил на весь зал о чьем-то прибытие и Фарад, заверив госпожу, что еще к ней непременно вернется, поспешил встречать нового гостя. Хозяйка не стала дожидаться его возвращения и направилась к журчащему в глубине зала фонтанчику. Прогнув могучую спину и гордо вскинув свою орлиную голову, грифон в его центре, изливал воду из клюва, и вокруг фонтана собралась ярко разодетая компания эльфов. Леди Миласа быстро отыскала среди них кого-то знакомого и завела с ним неспешную беседу.

   Повертев головой еще немного и не обнаружив ничего интересного, я от нечего делать, принялась рассматривать собеседника госпожи. Им оказался высокий сереброволосый сын лесов в неплохом, черно-зеленом камзоле. Как и все его племя, эльф оказался весьма неплох собой и вместе с хозяйкой они смотрелись идеальной парой, не то, что с ее старым и почти облысевшим мужем, отхватившем себе молодую супругу, годящеюся ему во внучки. Но, не смотря на всю красоту Сына лесов, мило беседующего с госпожой, что-то меня в нем сразу насторожило. Развитое у магов шестое чувство уловило исходящею от эльфа невнятную опасность и это сразу же заставило меня напрячься, но слабое волнение быстро испарилось, словно его и не было. Я, снова осмотрела гостя с ног до головы, и не обнаружив ничего подозрительного, списала все на усталость и волнение. Эльфы никогда не отличались агрессивностью, и ждать от него покушения на приеме было все равно, что дожидаться конца времен. Успокоившись, я оставила благородного остроухого в покое и он, не став терять времени даром, уволок госпожу на танец. Ласса при этом встревожилась на мгновение, но похоже, как и я, решив, что в доме лорда Фарада безопасно, она решилась отпустить госпожу от себя.

   Танцы затянулись. Госпожа меняла кавалеров, одного за другим, и время потянулось для меня невыносимо медленно. От волнений и переживаний не находя себе места я с трудом дождалась середины приема и не в силах больше терпеть, выбрала момент, когда хозяйка снова отправиться кружиться в танце. Подхватив Лассу под локоть и отведя ее в сторону, подальше от чужих глаз и ушей, я начала, даже мне казавшийся полным безумием, не простой разговор.

   - Мне нужно уйти, - тихо начала я.

   - Что? - Изумилась сестра, уставившись на меня расширившимися от удивления глазами.

   - Мне нужно уйти, - настойчивее повторила я.

   - Что значит уйти?! Ты с ума сошла? - Тут же начала краснеть от нахлынувшей на нее злости сестра.

   - Диор попал в беду! Я не могу его бросить, а хозяйке здесь ничего не угрожает...

   - Это хозяйку ты не можешь бросить! А Диор, - Ласса скорчила брезгливую мину, показывая свое отношение к моему возлюбленному, и замолчала.

   - Миласа даже не заметит моего отсутствия, я успею вернуться за долго до конца приема, еще до салюта. - Попыталась уговорить ее я, хотя и сильно сомневалась в успехе этой затеи.

   - Нет! Это же безумие, она не слепая! - Продолжала стоять на своем Ласса, даже и не подумав поставить себя на мое место и хоть на миг попытаться представить, что же я сейчас чувствую и войти в мое непростое положение.

   - Если заметит, соврешь ей что-нибудь? - Робко попросила я.

   - Нет! - Отрезала сестра и грозно скрестила руки на груди. - Ты никуда не пойдешь!

   - Ласса, прошу тебя, мне нужен всего час!

   - Нет. - Сурово повторила сестра.

   - Ласса...

   - И не проси, - не дала она мне закончить. - Так рисковать из-за этого проходимца! У тебя в голове совсем ничего нет?!

   Тон Лассы становился все злее и, поняв, что моей попытке сбежать грозит неудача, я решила прибегнуть к последнему, оставшемуся у меня вескому аргументу.

   - Мы с ним помолвлены, - мои глаза стыдливо опустились к полу.

   - Что?! - Задыхаясь от возмущения, воскликнула Ласса. - Когда это вы? Почему я ничего не знала?!

   Сестра так сильно недолюбливала Диора, что я давно не решалась рассказать ей столь радостную новость и тянула с извещением до последнего.

   - Уже давно, почти месяц.

   - Почему ты молчала?!

   - Боялась, - не поднимая глаз от пола, честно призналась я, - но сейчас ему, что-то угрожает, иначе он, ни за что не сбежал бы от меня и...

   - И ты совсем лишилась мозгов?! Мы не можем оставить хозяйку, ты, не можешь уйти! Я тебе этого не позволю!

   - Я уйду, Ласса, позволишь ты мне или нет, - Уверено заявила я, наконец, набравшись решимости и оторвав взгляд от пола, взглянула сестре в глаза. - Если хочешь, можешь попытаться остановить меня или сразу же донести госпоже, но я все равно отсюда уйду! - На одном дыхании выпалила я и, развернувшись, зашагала к выходу. Взгляд разгневанной сестры жег мне спину, но останавливать меня она не стала.

   Регнор.

   Когда огромные и свирепые твари обступили меня со всех сторон, словно дикие хищники, загнавшие свою вожделенную добычу в ловкую западню, леденящий душу страх сковал меня столь сильно, что лежа в ожидании скорой и неминуемой кровавой расправы, на покрытой серым пеплом земле, я боялся даже пошевелиться, словно рассчитывал, ради спасения, притвориться мертвым, но даже если бы страх милосердно решил меня отпустить, и вместо него в груди возникла несгибаемая стальная отвага и храбрость, я бы все равно не смог подняться на ноги. После мучительной вытяжки собственных жизненных сил и резкого падения со своего ушедшего во тьму скакуна, я не мог пошевелить даже пальцем, что бы не скривиться от нового приступа боли. Все мое тело ныло и стонало, словно после долгих побоев. Мне следовало как следует отлежаться, и прибывая в полном покое, хотя бы парочку дней не вставать из кровати, что бы восстановить хотя бы часть своих сил, но нависший надо мной демон не собирался давать мне такой передышки.

   - Поднимайся, червь! - Рявкнул он на меня так, что любой, даже самый бесстрашный, оказавшийся на моем месте, человек, не посмел бы ослушаться его тона, и с трудом попытавшись приподняться, я безвольно забарахтался в сером пепле, не в силах встать даже на четвереньки, и это мгновенно вызвало среди демонов приступ рокочущего, низкого смеха. Мои мучения, полная беспомощность и бессилие, забавляли их как нельзя лучше, словно весьма успешное представление талантливого комедианта, на которое каждый вечер собирались целые толпы, и глядя, как я барахтаюсь среди грязи и падаю в нее лицом в низ, они гоготали так сильно, что мне казалось будто от этого дикого смеха, земля подо мной начинает дрожать, словно присоединяясь к общему демоническому веселью.

   - Ну все хватит. - Оборвал это развлечение глава боевого звена и одним резким рывком, схватив меня за шкирку, словно слепого котенка, он легко оторвал меня от земли и с легкостью удерживая всего одной вытянутой лапой, принялся вертеть и разглядывать меня, словно трофей. Демонам Нижнего мира не часто удавалось увидеть живых, настоящих людей, но не думаю что его интерес был связан именно с этим.

   - Маленький, жалкий и слабый, - пробормотал он свой вердикт, приблизив мое лицо почти что в плотную к своей морде, и от его смрадного и зловонного дыхания, мне мгновенно захотелось отвернуться в сторону, но скованный страхом словно цепями, я не смог сделать даже этого. - Сложно поверить, - продолжал демон, - что такой жалкий червь может доставлять столько проблем.

   Вожак оскалил свою широкую пасть, и сделав вид, что вознамерился впиться мне в глотку всеми своими клыками, лишь рассмеялся увидев мою перекосившуюся от ужаса физиономию.

   - Жалкий слизняк. - Швырнул он меня словно мусор, прямо на землю, и от этого нового удара мои, и без того ноющие тупой болью, пострадавшие от падения ребра, вновь заполнили грудь жгучим огнем. Каждый новый вдох был мучителен словно пытка, он причинял боль, волнами расходящуюся от груди по всему телу, словно бы каждый глоток воздуха разрывал меня изнутри, и искренне сожалея, что не могу обходиться вовсе без воздуха, я старался дышать не глубоко, и как можно реже, но сбившееся, и от волнений, и куда более частое, чем хотелось дыхание, все ни как не могло успокоиться, прийти в спокойную и размеренную норму, и продолжало терзать меня острой болью. Я корчился в пыли, сотрясая тишину страшными хрипами, и каждый новый глоток воздуха был подобен шагу на заранее приготовленный эшафот, где меня уже ожидал заскучавший палач. Я ежеминутно вступал на его кровавый помост, не в силах отказаться от этой мучительной пытки и задохнуться, но демонам этого показалось мало.

   Расхохотавшись от моего падения с новой силой, они набросились на меня уже всем скопом. Обрушили на мою голову нескончаемый поток оскорблений, большую часть из которых я даже не понимал, и начали играть со мной словно кошка, с загнанной в угол мышью, перекатывая меня друг от друга внушительными пинками, словно бесчувственный мяч. Подобное развлечение явно было им по душе и доставляло невероятную радость и удовольствие, опьянев от собственной власти и безнаказанности, порождения пламени продолжали истерически хохотать, словно на представлении успешного комедианта, которое неизменно собирало толпу зрителей каждый вечер, они даже не представляли, что могут ненароком добить меня окончательно, хотя наверняка все же сдерживали свою мощь и не били меня в полную силу. Все это было лишь самым началом уготованной мне долгой расправы, но к счастью не все еще для меня было потеряно.

   После столь болезненной вытяжки сил и так обидно и нелепо упущенного зря заклинания, у меня все еще оставалась крошечная толика собранной мощи. Совсем небольшой, оставшийся у меня запас, был уже недостаточным, что бы повторить все по новой, и не мог спасти меня от стаи обитателей Преисподней, но вполне мог избавить меня от мучений и лишить этих, и всех остальных демонов, их кровавого развлечения. В первый миг эта мысль казалась мне дикой, пугающей и неприемлемой, несмотря на свое отчаянное положение я не хотел умирать даже сейчас, когда безуспешно пытаясь прикрыть голову трясущимися руками, не мог уже даже хрипеть от новых ударов, но зная, что все это лишь цветочки, по сравнению с тем, что ожидало меня в подземных чертогах Повелителя Нижнего мира, и ни сколько не сомневаясь, что развлечение моей мучительной смертью он способен растянуть на несколько кровавых недель, я уже не считал эту идею столь бредовой и страшной. Всего одно легкое и быстрое заклинание могло остановить мое сердце и оставить порождений глубинного пламени без добычи, это могло стать моей последней, прощальной победой, и я колебался в этом решенье все меньше, пока очередной удар в изнывающие ребра не отправил меня прямиком в ближайшую тень.

   То самое место, где еще совсем недавно растворился в полутьме мой скакун все еще оставалось не до конца затянувшейся раной в плотной ткани пространства. Я не мог повторить его трюк, и последовать в след за скакуном в непроглядную тьму, но даже если бы и сумел, выжить там все равно было бы невозможно, но сейчас, пока плотность мироздания все еще оставалась нарушенной, прорвать ее снова, в том же месте, и открыть новый спасительный проход было куда проще, чем сотворить его сызнова. Обычно этот процесс занимал не малое количество времени и сил, требовал долгой и внушительной подготовки, сложных расчетов и долгих приготовлений, всего одна мельчайшая ошибка могла привести к неминуемому краху, и даже самый сильный и опытный чародей не сумел бы растворить проход мгновенно, прямо из воздуха. Уходя от погони я не сумел бы сотворить свой собственный телепорт, не успел бы создать достаточно заклинаний, но здесь половина работы уже была сделана за меня, самая сложная часть была позади, проделанная чужими руками и для того что бы ее успешно закончить, должно было хватить даже моих скудных сил. Я чувствовал, что могу проделать это даже с завязанными руками и плотным мешком на голове, руководствуясь лишь собственными ощущениями и инстинктивным чутьем и не ошибся. Стоило только мне ухватиться за остаточный след, и потянуть за нужную, туго натянутую незримую нить, стягивающую еще не успевшую затянуться рану в пространстве, я тут же почувствовал, как в лицо мне дохнул свежий и совсем не здешний, прохладный ветер.

   Радости моей в тот момент не было мыслимого предела, даже удары сыпавшиеся на меня с верху словно бы перестали причинять боль, и торопясь закончить свою работу как можно скорее, в дикой спешке я распахнул его за пару секунд, сделал все машинально и не задумываясь и лишь когда ярко вспыхнувший свет телепорта начал затягивать меня внутрь, неожиданно понял, что не успел задать ему точку выхода и ужаснулся от того, что только что натворил собственными руками. Этот телепорт мог выкинуть меня куда угодно, он мог выбросить меня высоко над землей, выпустить на дно океана, или в необитаемое и совершенно не пригодное для жизни пространство, он мог поместить меня прямо в стену, убив тем самым прямо на месте, или разорвать на части и разбросать по множеству разных мест, но изменить что либо уже было поздно.

   Проход распахнулся, и зажмурившись от накатившего на меня ужаса, в самый последний миг, перед тем как исчезнуть возможно уже навсегда, я неожиданно почувствовал на своем плече когтистую лапу и тут же все вокруг меня словно бы растворилось. Исчезли духота и жара, висящий в воздухе пепел, земля подо мной перестала существовать и провалившись в пустоту, словно рухнув с большой высоты в огромную воздушную яму, на мгновение я почувствовал, что стремительно лечу в неизведанном направлении. Падаю и одновременно взмываю в верх подхваченный неизведанной силой. Это невероятное ощущение продлилось лишь долю секунды и прежде чем я успел распахнуть глаза все уже успело закончиться столь же стремительно, как и возникло.

   Сработанный на скорую руку портал все же оказался крайне удачным, он выплюнул меня всего в метре над землей и рухнув вниз, я даже не расшибся об твердую землю. Но стоило мне только раскрыть зажмуренные глаза, как я тут же выругался сквозь сжатые зубы, увидев перед собой дико озирающегося по сторонам вожака боевого звена, ухватившего меня за плече, и почувствовав как одолевавшая меня смертельная усталость и слабость мгновенно усилились в двое, не смог даже отползти от него в сторону, сплевывая кровью на землю.

   - Ты! - Яростно взревел он и сжал мое плече с такой силой, что острые когти пронзили плече и вонзившись глубоко в плоть. - Что ты наделал?! Где мы?! - Все больше свирепел демон, но даже если бы у меня еще оставались силы что бы дать ему разумный ответ, я бы все равно не смог назвать это странное место, которое явно видел перед собою впервые.

   Вокруг нас простиралось безжизненное пустое пространство, заросшее невысокими скалами словно грибами. Вдалеке виднелись очертания далекого города, но вместо голубого, или темного, усеянного звездами, ночного неба, над головой клубилась странная желтоватая мгла, затянувшая собой весь небосвод. Мы застыли на самом краю обрыва, за которым клубилась все та же желтоватая муть и казалось, что она окружила собой всю землю и медленно сдвигается со всех сторон вознамерившись поглотить последний, оставшийся вне ее пределов, отдаленный город и всех его жителей вместе взятых.

   - Верни нас назад! Немедленно! Слышишь?! - Потребовал он, и в грозном рычащем голосе твари неожиданно промелькнули нотки самой настоящей паники, предательски вырвавшиеся наружу. Вожак принялся лихорадочно и назойливо трясти меня за плече, словно пытался разбудить спящего, и взглянув на него я не поверил собственным, слезящимся от набившейся в них пыли, глазам. Огромный и свирепый демон, элитной бойцовой породы, да еще и глава боевого звена, натасканный и обученный убивать всех и вся, был напуган моей простейшей переброской словно трусливая дворовая шавка. В его алых глазах светились неприкрытые и неподдельные страх и ужас, свирепая морда исказилась в растерянную от непонимания физиономию, и я с трудом смог удержаться от злорадного смеха, боясь что он немедленно отзовется новым приступом боли в помятых ребрах, и ограничившись лишь довольной кривой ухмылкой окровавленных губ.

   - Я разорву тебя на куски! - Все больше свирепел от ужаса перепуганный демон, и словно в доказательство своих слов, он стремительно вскинул меня на ноги, и тут же заставил повалиться обратно от тяжелого удара когтистой лапы прямо под дых.

   В этом диком припадке он действительно мог прикончить меня прямо на месте, впадающие в яростное неистовство порождения пламени забывали обо всем на свете, никакие преграды не могли остановить эти машины выращенные для убийства, и даже истекая кровью и лишившись конечностей, они не чувствуя боли и усталости, продолжали идти вперед на своих врагов, совершенно не заботясь о собственной безопасности, и не останавливались без приказа, пока не падали замертво. Разъяренный вожак мог даже не вспомнить, что по возможности должен был доставить меня обратно живым, и никогда не задумался бы над тем, что только я мог вернуть его обратно домой. Его огромная крылатая фигура нависла надо мною словно скала, из оскаленной пасти, прямо на меня, капала мерзкая, липкая и пенившаяся слюна. Казалось он хотел проглотить меня целиком, и ни на минуту не забывая, что израсходовал наверное все имеющиеся у меня силы, я все равно инстинктивно, как и любой другой маг, в минуту грозящей ему смертельной опасности, потянулся к собственному чародейскому дару, и внезапно обнаружил на его месте черную и леденящую душу, холодную пустоту.

   В первый миг я даже не удивился, израсходовав столько мощи сложно было рассчитывать на полноценный внутренний отклик силы, приятным теплом разливающийся по жилам, но даже без сил я должен был ощутить внутри хоть что-то, некое шевеление в попытках пробудить остатки канувшей в небытие мощи, но этого не последовало словно, как и у большинства самых обычных смертных, у меня никогда не было сильного чародейского дара. Попробовав вновь, я снова не смог ощутить внутри ничего, кроме зияющей пустоты, и это пугало куда сильнее всех демонов Нижнего мира и их грозного Повелителя вместе взятых. Я старался снова и снова, но ничего по прежнему не получалось, я не мог добиться хоть какого ни будь утешительного результата, словно никакой магии никогда и вовсе не существовало в природе, и только тогда до меня наконец начали доходить причины внезапной усталости, обрушившейся на мои плечи сразу после телепортации.

   На общем фоне моего удручающего состояния, после всех побоев, падений и добровольной пытки вытяжкой жизненных сил, эта слабость не показалась мне чем-то странным, и не вызвала ровным счетом никаких опасений, но перебросив вместо себя сразу двух живых существ сразу, я кажется, израсходовал куда больше сил чем имел. Надорвался, выполнив непосильное действие, и тем самым повредил свой собственный чародейский дар, выжег себя изнутри и остался без самого главного и жизнеопределяющего своего качества. Из меня, словно из тонкой книги, вырвали всего один лист, но оставшись без этой страницы все прочее теряло весь свой смысл, и я лишился самого важного, в своей жизни, того без чего даже не мог представить свое дальнейшее существование, и лучше уж было сгинуть в острых когтях, чем вот так остаться без магии навсегда.

   Подобное не редко случалось с неопытными чародеями еще не знающими допустимых границ собственной мощи. Кто-то лишался дара на пару дней, кто-то ждал восстановления сил долгие месяцы, а кто-то, перестаравшись слишком уж сильно, как я, и вовсе терял свои способности уже навсегда, и внезапно разозлившись на проклятого демона, столь не вовремя ухватившего меня за плече, обвинив его во всех своих бедах и столь ценной утрате я, даже сам не успев понять что именно делаю, прямо с земли, и что было сил ударил обеими ногами прямиком в грудь нависшей надо мной страшной твари, вложив в этот удар всю свою горечь и боль.

   Злить разъяренное порождение пламени еще больше явно не стоило. Он и так мог прикончить меня в любую минуту и этот шаг был крайне глупым, рискованным и опасным, но не зря говорили, что удача влюбляется лишь в тех, кто рискует, и мой отчаянный жест неожиданно принес весьма внушительные плоды. Взвывшая от неожиданности и боли тварь отшатнулась назад. На один краткий миг демон застыл на самом краю обрыва, истерично маша руками и крыльями, пытаясь удержать равновесие, но одна из лап под ним все же соскользнула в низ, и увлекла за собой всю его огромную тушу. Туман проглотил его мгновенно, накрыл с головой сожрав не поморщившись, словно конфетку, и не выплюнул обратно даже костей. Не веря в собственную удачу, я стремительно отполз как можно подальше от прожорливой мглы, и во все глаза пялился в зловещий туман, ожидая, что демон вот-вот вернется обратно, вырвется из этой завесы на широких кожистых крыльях, вынырнув словно из под толщи воды стремительно наброситься на меня, но время все шло, секунды неспешно текли вперед, складываясь в минуты полные мучительного ожидания, а вожак боевого звена все ни как не спешил возвращаться обратно, словно и в правду погиб от этого столкновения.

   Я больше не ощущал рядом тягостного демонического присутствия, но к несчастью, всего один сгинувший демон был далеко не окончательной, финальной победой, после которой уже можно было праздновать свой горький триумф. Повелитель не успокоиться, пока не отыщет меня и пошлет по моему следу целые орды кровожадных тварей, если потребуется. Его ищейки найдут меня в любом уголке бескрайней Сети созвездий, и лежа на земле, без собственного дара, беспомощный, как новорожденный младенец, я даже не представлял, что же мне теперь со всем этим делать.

   Дронг Мрак.

   Город-на-грани не даром считался одним из самых удивительных мест во всей безграничной Сети созвездий. Нигде, во всей остальной бескрайней вселенной не встречалось ничего, хоть сколько ни будь похожего на это невероятное место, но для меня, как для почти коренного жителя этого города, в нем не было ровным счетом ничего удивительного. Проведя здесь все последние долгие годы своей жизни, я успел прекрасно освоиться на здешних мощеных, узеньких улицах, и просто привыкнув к этому чудо-городу перестал замечать вокруг все удивительные особенности и странности этого невообразимого места. Меня уже ни сколько не волновало отсутствие неба, солнца и звезд над головой, не пугало, что за городской чертой, не долго идя в одну сторону, можно было в буквальном смысле добраться до самого края земли, и совершенно не смущало, что пребывая на земле острова, я оставался вне всех существующих в Сети созвездий миров, находясь в самом загадочном и неизвестном пространстве и физически существовал в полном нигде, которого нет, и даже быть не может, ни на одной, самой большой, точной и подробной карте вселенной.

   Город-на-грани раскинулся на сравнительно небольшом острове, зависшим посреди непроглядной мглы Междумирного пространства и даже самые мудрые ученые и чародеи не сумели объяснить этот феномен мироздания, хотя бы теоретически. Сколько бы умов не билось над этой тайной, само существование подобного места просто противоречило всем известным законам мироздания. Оно не вписывалось ни в одну толковую теорию мироустройства, и ни кто, до сих пор, так и не смог познать и разгадать всех тайн и загадок этого места. Само его существование казалось попросту невероятным, а уж жизнь, на столь крошечном обломке мира, казалась попросту нереальной. Здесь почти не встречалось растительности, не водились животные, отсутствовали источники воды, света, времена года, перемены погоды и многое другое, без чего невозможно представить себе обитаемое пространство. Рожденные и выросшие в городе дети, никогда не видели ни дождя, ни снега, здесь им просто неоткуда было взяться. Они не знали, как прекрасны бывают восходы и закаты, даже не представляли себе, что такое реки и вряд ли смогли бы даже вообразить себе океан или горы. Город был словно отрезан от всего остального, но обосновавшийся на перекрестье всех самых крупных междумирных путей, он не просто существовал вопреки всему и всем, но еще и процветал, став самым центром торговли между мирами. За исключением своего, мягко говоря не самого стандартного местоположения, он мало чем отличался от любого другого крупного поселения и жить в нем было ни чуть не хуже, чем в любом другом краю бескрайней Сети созвездий.

   Средняя часть города, заполненная великим многообразием всевозможных лавок, трактиров, харчевен, магазинчиков и широких торговых площадей, отделяла роскошные особняки и виллы знати, раскинувшиеся на холмах, от грязных трущоб на окраинах. Она радовала своей ночной свежестью и прохладой, после жаркой духоты Бездны, казавшимися настоящим небесным благословением, и ни сколько не изменилась со дня моего спуска в недра Мертвого мира, из которого, в этот раз, лишь мне посчастливилось выбраться живым и невредимым.

   Низенькие и приземистые домики, с плоскими крышами, тесно жались друг к другу, словно продрогшие путники, собравшиеся у чахлого, задуваемого сильным ветром, слабенького костерка. Когда-то серые и невзрачные, все они были совершенно непримечательными и походили друг на друга, как две капли воды, словно неведомые строители, возводя этот квартал, делали все под копирку, работая по одному единственному эскизу и торопясь закончить свою работу как можно скорее, не утруждали себя лишней работой и не делали никаких различий даже в мелких деталях. Прежде здесь наверняка располагался район одной из рабочих каст, гончаров, дубильщиков, или кого то еще, кто не мог позволить себе ничего лучше, чем эти однотипные жилища, но с течением времени все меняется и теперь здешние строения, даже сохранив свою идентичную архитектуру, больше не сливались в одну серую массу, превратившись из жилых помещений в торговые лавки, конторы менял и ростовщиков, и конечно же в вездесущие таверны и трактиры. Почти над каждой второй дверью красовалась своя красочная вывеска, зазывающая внутрь клиентов. Дома, по самой последней городской моде, были расписаны, словно картины с твердыми кирпичными холстами. От этих кривых рекламных рисунков, захвативших все стены в полную их величину, просто пестрило в глазах, и неспешно шагая вперед, я смотрел исключительно себе под ноги на грязную и замусоренную мостовую, на которую, с наступлением ночи, выбрались из своих нор жирные серые крысы, безбоязненно перебегающие по улице, от одной мусорной кучи к другой, и обнаглевшие от отсутствия людей настолько, что и не думали сторониться моего приближения. Они даже обиженно пищали мне в след, когда тяжелая поступь моих сапогов все же заставляла их отбежать в сторону, но всегда, до самого последнего момента, они оставались прямо у меня на пути, словно были полноправными хозяевами мостовой, и считали, что это я обязан обходить их стороной, что бы не побеспокоить важных господ.

   Не обращая на этот их писк ровным счетом никакого внимания я направлялся к одному из здешних заведений с твердым намерением упиться там до полного беспамятства и хоть одну ночь не мучиться от бессонницы и терзавших меня свежих воспоминаний о Бездне. Стоило только закрыть глаза, как перед ними тут же возникали просторы Мертвого мира, белое и призрачное лицо Минора, бултыхающийся в липкой черноте Кавил и удаляющийся пронзительный вопль Орнона. Я словно бы снова оказывался там, рядом с ними, по новой испытывая на себе весь ужас тех страшных событий, и не в силах отогнать от себя эти воспоминания, я намеревался потопить их в крепком эле.

   Погруженный глубоко в пучину своих мрачных раздумий, я неспешно брел вперед, и не отрывая взгляда от мостовой, не сразу заметил вынырнувших мне на встречу из переулка людей. Пряча физиономии под повязанными на них платками, скрывавшими нижнюю часть лица, они двинулись мне на перерез и замерли прямо у меня на пути, полностью перегородив всю дорогу. Слишком поздно заметив эту преграду, демонстративно поигрывающую в воздухе внушительными кривыми ножами, я мгновенно потянулся к собственному мечу, ни сколько не сомневаясь в их не самых честных и добродушных намерениях, и уже почти успел прошептать заклинание активации, но пускать холодную сталь меча в ход и высвобождать скрытую в его недрах смертоносную магию мне не пришлось. Стоило мне только оказаться поближе, как они тут же рассмотрели мой причудливый доспех и мгновенно поняв с кем свела их судьба, решили не рисковать своими жизнями понапрасну. Прежде чем я успел полностью обнажить меч, они уже попрятали свое, не серьезное на его фоне оружие, и мгновенно, словно по волшебству, испарились с моего пути, разбежавшись в разные стороны, словно опасаясь, что разозлившись я могу броситься за ними в погоню и это было даже забавно.

   Прекрасно понимая, что в одиночку, даже закованный в тяжелую броню и с внушительным, зачарованным мечем в руках, я вряд ли смог бы оказать всем четверым достойный отпор, я проводил удаляющиеся от меня спины несостоявшихся грабителей с легкой ухмылкой и возблагодарил отсутствующие здесь небеса за столь полезную иногда репутацию конченого головореза. Жители острова считали всех отваживающихся спускаться в недра Мертвого мира настоящими безумцами, опасными и отчаянными подонками и жестокими мерзавцами, способными без особых причин перерезать глотку любому, кто окажется у них на пути, и как бы прискорбно все это ни было, эти люди, по большей части, были совершенно правы в своих суждениях, считая нас матерыми и закоренелыми преступниками. Грубые и неотесанные наемники, способные без всяких зазрений совести пустить человека в расход и всевозможные подонки, лишенные каких либо моральных принципов, составляли основную массу контрабандистов Бездны. Добродушные и хорошие люди в наших рядах встречались не часто, и за плечами у каждого контрабандиста, как правило, имелся внушительный багаж из собственного темного прошло. Люди опасались нас вполне справедливо, старались держаться как можно дальше, и как оказалось, даже настоящие грабители предпочитали не связываться со столь обширной и опасной братией. Ни у одного из них не хватило духу даже заговорить и потребовать мой кошелек, угрожая расправой, и прежде чем они столь забавно бросились в рассыпную, словно увидев у меня за спиной патруль стражников, я едва смог услышать одно, очень тихо произнесенное себе под нос испуганным писком, короткое слово - глодар.

   Это слово, принадлежавшее к одному из неизвестных мне языков, наверняка занесенное сюда неведомым гостем из какого ни будь очень далекого мира, означало ни что иное, как смертник, и в народе так неизменно именовали всех, кто зарабатывал себе на жизнь постоянными спусками в Бездну. Абсолютное большинство моих коллег по ремеслу терпеть не могли это название. У нас даже существовала примета, что нельзя упоминать его в слух незадолго до нового спуска в Бездну, люди опасались называть себя смертниками боясь спугнуть свою призрачную удачу и многие суеверные контрабандисты моги с легкостью дать в зубы или уложить на обе лопатки любого, кто осмелиться произнести глодар в их присутствии, вот только жителей города мало волновала вся наша нелюбовь к этому слову. Они упорно продолжали именовать нас именно так, зачастую даже не догадываясь о нашей неприязни, и совершенно не зная истинного значения слова. Это, ходившее в обиходе еще до моего появления на острове, название уже давно успело прижиться и прилипло к нам намертво, словно корка хорошего застывшего клея. Порой, в разгар людного дня, я не мог даже одной улицы пересечь спокойно, что бы не услышать у себя за спиной встревоженное, напуганное, или полное отвращения, но всегда уважительно тихое слово - глодар. Лишь немногочисленные дети, играющие на улицах произносили его с неподдельным восторгом, для них мы были бесстрашными героями, не страшащимися всех опасностей и порождений Мертвого мира, и завидев причудливую броню в толпе, они даже рты раскрывали от восхищения, указывая в мою сторону пальцем.

   Убрав, так и не пригодившийся мне клинок, обратно в ножны, я спокойно двинулся дальше, как ни в чем не бывало, и продолжил наслаждаться ночной прохладой. С наступлением сезона желтой мглы, времени когда туман Междумирья менял свой обычный серый окрас, а странствовать по нему между мирами становилось гораздо легче, на острове всегда значительно холодало. Сезон желтой мглы даже называли зимой Междумирья, но это не могло остановить целые толпы приезжих торговцев, устраивающих в это время на острове обширные ярмарки, и не пугало всех прочих гостей, слетавшихся сюда со всех концов Сети Созвездий, словно мухи. Они наводняли город так плотно, что порой пройти по центральным торговым улицам, не потратив на это добрую половину дня, было попросту невозможно. Город кипел и бурлил, как забытый на огне котелок, на всех его площадях гремели уличные представления и зазывалы надрывали свои глотки, вопя на всю округу дурным голосом, призывая зрителей не скупиться, и насладиться невиданным шоу, на улицах царила страшная давка и толкотня, а вездесущие и приставучие мелкие торговцы, не имеющие своих собственных заведений и вынужденные торговать прямо на открытом пространстве, разложив свои товары на импровизированных прилавках, сидели на каждом углу и не пропускали мимо себя ни единого прохожего, с полной отдачей расхваливая свои никчемные и бесполезные мелочи, приписывая им невероятное количество чудесных свойств и множество назначений.

   Избежать всего этого ужаса можно было лишь ночью, и выбравшись из дома только ближе к полуночи, я неспешно прошел добрую половину города на своих двоих и оказался у излюбленного заведения всех спускающихся в Бездну глодаров, раза в три быстрее, чем смог бы проделать тоже самое в разгар дня, несясь вперед со всех ног.

   "У дядюшки Циклопа" - гласила невзрачная вывеска покачивающаяся над входом, изображенный на ней одноглазый тип прикладывался к огромной, превышающей размерами его голову полной кружке, с обширной пенной шапкой, и не став задерживать на нем взгляд, я рукой толкнул скрипучую дверь и переступив порог, оказался в просторном, но как и всегда в это позднее время, забитом народом почти до отказа, полутемном зале таверны. После ночной свежести он мгновенно показался мне душным и чертовски прокуренным, плотный табачный дым висел над некоторыми столами непроглядной туманной завесой, но разносящийся с кухни привлекательный запах жаркого, возбуждал аппетит и отлично перебивал все прочие, не самые приятные запахи этого места. Только сейчас вспомнив, что ни ел ничего с самого раннего утра и внезапно почувствовав зверский голод, я двинулся между столов, в поисках свободного места, с трудом успел избежать столкновения с несущейся вперед со всех ног служанкой, чуть не опрокинувшей на меня свой поднос, и даже не разобрав в гомоне множества голосов, ни единого слова ее извинений, так и не отыскал ни единого свободного столика. Располагаться пришлось прямо за барной стойкой, на одном из высоких и дьявольски неудобных, шатких трехногих табуретах. Приняв на себя мой не малый в доспехах вес, он жалобно заскрипел, словно прося избавить его от этих мучений, но обделенный сегодня альтернативой, я вынужден был остаться на нем в ожидании появления хозяина этого шумного заведения.

   Старый одноглазый трактирщик сейчас носился где-то в дальнем углу, помогая своим не успевающим работницам разносить напитки, барная стойка пустовала, словно банковский сейф после визита ловкого вора и страдая от скуки и голода, я от нечего делать принялся рассматривать разношерстную публику.

   Не знаю имел ли наш остров когда-то своих, коренных его жителей, но сейчас, когда он давно уже превратился в перевалочный пункт между сотнями тысяч всевозможных миров, определить кто именно обитал на его земле изначально было уже невозможно. В городе встречались представители ни одной сотни самых различных рас и народов, такого головокружительного многообразия всех возможных и казалось бы невозможных видов существ нельзя было себе даже представить. Прожив здесь ни один год, я все еще время от времени встречал невиданных ранее разумных существ, словно гулял не по улицам, а по огромному зоопарку, в котором оказался впервые, и давно уже перестал удивляться видя перед собой что-то новое. Даже здесь, в зале оной единственной таверны, можно было насчитать пару десятков различных существ, отличающихся друг от друга столь сильно, что видеть их вместе, перекидывающимися в карты за одним из соседних столов, было довольно странно. Люди, всех возможных в природе оттенков кожи, остроухие и смазливые, стройные эльфы и бородатые, низкорослые гномы, составляли общую массу. Пара внушительных зеленокожих и широкоплечих вышибал, околачивающихся у двери, явно принадлежала к одному из племен орков, за одним из дальних столов, громко хохотал двухголовый гигант, о народе которого я не имел ни малейшего представления, совсем рядом с ним сидел рахдажит, оскалившийся на собеседника тигриной мордой. Группа змееподобных созданий в глодарской броне, явно уже перебрав эля, громко и совершенно не слажено, шипела странную, никому кроме них не понятную песню. Крошечное, больше похожее на ребенка хрупкое создание, в чем то на подобии женского платья, парило прямо в воздухе, скрестив под собой ноги и монотонно бубнило ближайшей служанке заказ. Все здесь, люди и нелюди, словно не видя между собой никаких различий, спокойно уживались в Городе-на-грани, не принадлежавшем ни одному из народов Сети созвездий, и подобное единение, наверное, можно было встретить лишь здесь, на совершенно свободной и нейтральной территории вне всяких разумных границ.

   Лишь мельком пробежав взглядом по залу, я мгновенно заметил далеко от себя группу аргийцев, и их присутствие мгновенно заставило меня недовольно скривиться. Эти высокие, краснокожие и лысые создания, с высокими, вытянутыми в верх шишковатыми черепами и плоскими, лишенными носов лицами, расположились за одним из самых дальних и почти полностью скрытым полумраком столов. Все они сидели взявшись за руки и не двигались с мест, словно бездушные истуканы, или лишенные жизни статуи. Приглядевшись можно было без проблем разглядеть, что все пятеро держат глаза плотно закрытыми, словно внезапно оказавшись под воздействием усыпляющих чар, они резко заснули прямо на месте, так и не успев подняться из-за стола, но для завсегдатаев этого заведения, которые видели эту компанию в глодарской броне далеко не в первые, в их весьма странном поведении давно уже не было ровным счетом ничего необычного. Эти краснокожие, медлительные создания всегда вели себя очень тихо, общаясь между собой исключительно при помощи мысленной речи, передавали свои слова сразу в сознание собеседника, и не смотря на внешнею худобу и хрупкость, были одними из самых опасных противников, которых только можно было себе представить. Способные влезть в любую голову, они могли без всяких усилий заставить человека броситься на собственный меч и однажды, когда мы с ними сцепились посреди Бездны за добычу, которую каждый считал своей собственностью, нам очень повезло, что они не стали устраивать неравной схватки. В полном опасностей Мертвом мире даже конкурирующие между собой группы контрабандистов всегда стараются по возможности решить дело миром. Одна единственная пролитая там капля крови может мгновенно привлечь к себе целые толпы кровожадных тварей, и способные убить нас не сходя с места аргийцы, не стали устраивать лишнего кровопролития. Они отпустили нас с миром, заставив позабыть о добыче и собственных притязаниях на нее. Мы покинули Бездну ни с чем, упустив из рук весьма солидный кусок пирога, который был уже почти что в наших руках, и как только воспоминания начали медленно возвращаться, тут же возненавидели эту команду глодаров всем сердцем, хотя и знали, что нам еще повезло унести от них свои ноги, отделавшись без потерь.

   Лишь скрипнув от ненависти зубами, я поспешил отвести свой взгляд в сторону от краснокожих, пока они, почувствовав мое пристальное внимание, не вынырнули из своего транса, и отвернувшись, я внезапно обнаружил нечто действительно невероятное, выделяющееся на фоне всех прочих невообразимых странностей и чудес этого места.

   За одним из соседних столов, почти в самом центре зала, боком ко мне, сидела молодая, темноволосая девушка. На первый, брошенный в ее сторону беглый взгляд, в ней не было ровным счетом ничего примечательного, удивительного или странного. Не старше двадцати пяти лет, довольно высокая, должно быть совсем немного пониже меня самого, она звонко смеялась над чьей то удачной шуткой, вместе со всеми поднимала в воздух полный эля бокал и была весьма типичной, я бы даже сказал среднестатистической девушкой, подобных которой полным полно в любом из кварталов Города-на-грани. Но стоило мне только заметить ее в общей массе, как я глазам своим не поверил и чуть было не рухнул со своего табурета от удивления прямо на пол. Это было просто невероятно, но на ней красовалась наша форменная, причудливая глодарская броня, отлично подогнанная по фигуре, и это просто не укладывалось у меня в голове. Я уставился на нее словно на настоящее небывалое чудо, пялился не в силах отвести своего взора, и все ни как не мог прийти в себя от увиденного. За все те долгие годы, что я мотался с острова в Мертвый мир и обратно, я еще ни разу ни то, что не видел, даже не слышал о женщинах в наших рядах и если бы кто-то однажды решил рассказать мне о чем-то подобном, я бы лишь поднял лживого рассказчика на смех, и ни за что не поверил бы в этот бред, пока не увидел все собственными глазами. Но даже сейчас, когда она сидела во плоти прямо передо мной, я не мог поверить в реальность происходящего долгое время, и даже прикрыв глаза, помотал головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать наваждение. Но девушка не исчезла. Она осталась на своем прежнем месте, словно в насмешку над моими попытками избавиться от видений, и похоже заметив, как внимательно и бесстыдно я ее изучаю, пялясь словно на циркового уродца, она стремительно обернулась ко мне, и наградила суровым и неласковым взором, из-под грозно нахмуренных тонких бровей. Мое повышенное внимание явно было ей не слишком приятно, и поспешив стыдливо отвернуться назад, словно и в правду делал что-то не слишком пристойное, я даже начал краснеть от смущения, и застав наконец старого и одноглазого трактирщика на его месте - за стойкой, тут же подозвал его к себе жестом.

   - Эй, Рид, это еще что такое? - Не оборачиваясь кивнул я ему на глодаршу, и нахмурившийся старик не сразу смог понять о чем я.

   - Лысый Асс это, с командой, не признал что ли? - Удивленно протянул он, уже извлекая из-под стойки новую кружку не дожидаясь моего заказа. - Ааааа, ты про Арлин! - Наконец дошло до него, и старик тут же расплылся в довольной улыбке. - Эх, Мрак, давно ты ко мне не захаживал, тут недели две уже все только об этом и говорили, а сейчас поутихло, привыкли.

   - К чему? К ней?!

   - Ага. Когда Асс к себе в команду бабу взял, все только об этом и судачили. Все кости им перемыли, посмеивались за спиной. Даже я признаться по началу не воспринял это в серьез, а как увидел, так и вовсе расхохотался, но девка она боевая, палец в рот не клади. Тут многие уже зубов не досчитались пытаясь над ней посмеяться, так что приставать, распускать руки, или болтать лишнего, не советую. Асс с дружками за нее кому угодно шею свернет, да и все остальные уже успели к ней привязаться словно к родной. Клянусь, что будь я моложе, то сам не побоялся бы отправиться с ней на спуск.

   Такая выдающаяся рекомендация из уст бывшего глодара, половину своей жизни топтавшего бездорожье Мертвого мира и сумевшего дожившего до столь преклонных лет, лишившись при этом всего лишь глаза, стоила больше чем просто дорого, и я был склонен верить ему во всем.

   Рид был одним из самых умелых и опытных воинов, которых только носила эта земля, он прошел через невероятное количество опасностей и еще при жизни сумел превратиться в живую легенду среди контрабандистов Бездны. О нем ходило просто невероятное количество всевозможных историй и баек. Большая часть из этих рассказов была настолько фантастична, что наверняка была чистой воды вымыслом, но в былые годы, когда старик еще не успел открыть это заведение и стать мирным трактирщиком, он расхаживал в своей потрепанной временем глодарской броне, которая теперь стояла в углу, и мог заткнуть за пояс любого из нынешних контрабандистов. Он знал о Мертвом мире и его обитателях куда больше, чем все мы вместе взятые и именно к нему большинство всегда обращалось за дельным советом.

   - Кого я вижу! Да это же Мрачный, собственной персоной! - Обрушилась на мое плече тяжелая рука, как только Рид успел поставить передо мной полную кружку эля, и не успев взять ее в руки, я стремительно обернувшись назад, застав за своей спиной улыбающуюся физиономию Карла. Не дожидаясь приглашения, рыжий контрабандист, с которым мне не редко доводилось работать, рухнул на соседний от меня табурет и потребовал от трактирщика выпивки, сразу же выложив на стойку горсть звонких монет.

   - Сто лет тебя здесь не видел, уже начал бояться, что вы не вернетесь. Как прошло? - С ходу обрушил он на меня гору вопросов и я только скривился в ответ на его появление. Мечтая побыть в одиночестве, я оказался совершенно не рад компании этого болтливого парня, как назло заявившегося сюда со всей своей не малочисленной командой и теперь спешно думал, как же мне от него поскорее отделаться, оставшись при этом в трактире.

   - Плохо, - честно признался я Карлу, зная, что за этим наверняка последуют невыносимо долгие расспросы о подробностях, но скрывать печальный конец нашего рейда было так же бессмысленно, как пытаться спрятать огромного и неповоротливого огра в крошечной, рассчитанной на низкорослых гномов, посудной лавке.

   - Кто? - Только и спросил он, мгновенно стерев довольную ухмылку со своего широкого лица.

   - Все, кроме меня. - При этих моих словах даже одноглазый Рид, явно намеривающийся смыться обратно в зал, остался на месте.

   - Как это случилось? - Облокотившись на стойку, придвинулся он поближе. - Встретили злого Гила? - С волнением и даже сочувствием осведомился он, хотя обычно и не имел привычки расспрашивать своих посетителей и лезть к ним в душу, когда не просят.

   Легендарный злой Гил был одной из самых ужасных тварей Мертвого мира. О нем ходило множество душераздирающих кровавыми деталями жутких историй и мало кому удалось уцелеть после встречи с этим порождением Бездны. Он лишил нашего трактирщика глаза и до сих пор не давал старому глодару покоя.

   - Нет, - отрицательно помотал я головой, пригубив эля. - Будь это Гил, я бы здесь не сидел, обычные твари. В преддверии зимы они собираются в огромные стаи, голов по двадцать не меньше. - Не стал вдаваться в подробности я.

   - Что теперь думаешь делать? Если нужна команда всегда можешь прийти к нам, опытный человек и лишний меч никогда не бывает лишним.

   - Нет, - тут же твердо отрезал я. - Хватит с меня всего этого, больше я не намерен возвращаться в Бездну. - Это решение созрело у меня сразу же по возвращению. Всегда зная, что профессия глодара это хождение по лезвию бритвы, только сейчас, после гибели всех друзей, я полностью осознал на сколько это в действительности опасно. Прежде я наивно полагал, что нам непременно должно повезти, что все опасности Мертвого мира обойдут нас стороной, а если и случиться что-то плохое, то не со мной, и я смогу с этим справиться и пережить любые невзгоды. Думал, что сумею выкрутиться из любой переделки, как бывало всегда. Но сейчас, когда я вернулся из Бездны один, чего не никогда не случалось даже с такими ветеранами, как Рид, я внезапно понял, как зыбки были мои наивные иллюзии, и что ни кто, даже я, не застрахован от смерти. Везение долго может оставаться на твоей стороне, раз, два, или даже тридцать раз подряд можно вернуться из Бездны невредимым и заработать огромную кучу денег, но рано или поздно зыбкая удача все же отвернуться, и ни какое количество золота не стоит того что бы стать еще одним призраком на просторах Мертвого мира. Я не признавался в этом даже себе, но теперь я просто боялся вернуться обратно и отдал бы все на свете лишь бы никогда больше не оказаться в Мертвом мире.

   - И чем же хочешь заняться? - Карл осушил свою кружку почти что залпом.

   - Понятия не имею, - честно признался я.

   - В Бездне скоро грянет зима, - продолжил мой рыжий приятель. - В это время соваться туда чистое самоубийство, так что несколько месяцев мы останемся здесь, на острове, и если ты все же передумаешь, то милости просим.

   - Учту, - кивнул я, и словно почувствовав мое удрученное состояние и желание поскорее избавиться от всех этих воспоминаний, Карл больше не стал досаждать мне вопросами, и не став больше мешать мне своим присутствием, попрощался и на удивление быстро отправился обратно к своим, расположившимся почти у самого входа.

   Пару последующих часов я наслаждался одиночеством, неспешно потягивал эль, прикончил пару больших порций жаркого и даже начал немного скучать, когда дверь таверны с шумом, словно от удара, распахнулась внутрь, и под крышу Рида шагнул паренек, который мгновенно приковал к себе удивленные взгляды всех собравшихся внутри людей и заставил общий гомон множества голосов стихнуть, как по приказу.

   Совсем еще юный подросток был абсолютно седым, словно глубокий старик и выглядел так, словно только что вырвался из острых когтей обитателей Бездны. Вся одежда на нем была запачкана сажей и копотью, словно у трубочиста, кое где она была изодрана в клочья и висела на его тощем теле словно на вешалке. Из множества совсем еще свежих ссадин и ран по всему телу и лицу, еще сочилась еще не успевшая запечься кровь, и измотанный парень едва стоял на ногах. Он ухватился за ближайшую стену, что бы не рухнуть прямо на пол от бессилия и оба зеленокожих вышибалы тут же, мгновенно двинулись к двери, с явным намерением выставить этого, наверняка недавно ограбленного и безденежного клиента на улицу, но к счастью оказавшийся по близости одноглазый трактирщик дал им отмашку, и даже проводил паренька к барной стойке, усадив его совсем рядом со мной.

   - Что с тобой стряслось, сынок? - Заботливо, словно взволнованный папочка протянул он ему полный стакан воды и жадно вцепившийся в него грязными, трясущимися руками подросток принялся жадно и торопливо глотать этот дар, проливая воду на подбородок, словно явился сюда из жаркой песчаной пустыни, где уже очень долгое время его мучила дикая, нестерпимая жажда.

   - Кто это тебя так? - Не успокаивался Рид, явно озабоченный судьбой этого подростка, словно и в правду был его родственником и хотел немедленно поквитаться с теми, кто посмел обидеть его ребенка на улице.

   - Демоны. - Прохрипел низким, недавно сорванным голосом седой паренек, и опустив голову прямо на барную стойку, то ли мгновенно заснул от усталости, то ли и вовсе лишился сознания прямо сидя.

   Вырджуст, демон седьмого круга.

   Еще никогда прежде, за всю свою бесконечно долгую жизнь, Вырджут не испытывал столь сильного чувства страха, за свою собственную драгоценную шкуру. Его буквально трясло от ужаса, словно жалкого смертного, и могущественный демон, сколько бы ни старался, все ни как не мог взять себя в руки, собраться и, успокоившись, войти в тронный зал Преисподней.

   Повелитель, наивысший из демонов, поручил ему довольно простое задание, схватить и доставить к его ногам мятежного чародея, жалкого смертного человечка, который, в полном одиночестве, посреди Нижнего мира, и без того был обречен на верную гибель и не мог представлять из себя серьезной угрозы. Вырджусту это дело показалось столь легким, что он даже не позаботился о достойной защите и, явившись к загнанному в угол Регнору, начал откровенно злорадствовать, над собственным пленником, упиваясь победой. Он недооценил мальчишку и уже успел представить в своих фантазиях, как довольный его работой Повелитель награждает своего верного слугу за старания, но чародей обхитрил его и спутал все карты. Регнор смог ускользнуть прямо из под самого его носа, вскочив на неведомую шестиногую тварь. Он умчался так быстро, что демон даже опомниться не успел, и в гневе, вызвав целое боевое звено, хотя и одного единственного крылатого демона, оказалось бы куда больше чем нужно, что бы настичь беглеца, он отправил за чародеем всю эту стаю разом.

   Казалось, что у смертного нет ни единого шанса. Один, против целой толпы могучих, неутомимых детей пламени, он, сколь бы сильным магическим даром не обладал, не смог бы продержаться и пары минут. Это было попросту невозможно, но человек, в очередной раз преподнес Вырджусту неприятный сюрприз и вернувшееся к своему хозяину боевое звено, развело перед ним пустыми руками. Регнор скрылся от них в неизвестном направлении, не оставив следов и, взорвавшись приступом дикого гнева, Вырджуст чуть было не перебил всех своих слуг голыми лапами.

   Он даже представить себе боялся, что с ним сделает Наивысший, когда узнает о столь сокрушительном провале, такого простого, но важного поручения, и, долгое время, оттягивал встречу со своим Повелителем, чей взор был способен мгновенно испепелить любого, кто вызвал его недовольство.

   Но сколь бы сильно не боялся этой неминуемой встречи Вырджуст, и как бы сильно он не хотел являться к подножию трона, рано или поздно ему все равно пришлось бы предстать перед Наивысшим и, так и не поборов постыдной дрожи, он все же отправился на встречу неминуемому.

   Ворота тронного зала встретили демона нестерпимым жаром Изначального пламени, способного убить любого смертного еще на подходе. Лишь демоны, воплощение самой сути Первородной, изначальной огненной стихии могли спокойно преодолевать подобные, сотканные из пламени, барьеры. Их родная стихия не причиняла им ровным счетом никакого вреда, и Вырджуст спокойно шагнул сквозь распахнутые огненные врата, прямо в полыхающее за ними дикое пекло коридора, в конце которого маячила сгорбленная фигура Ваалберита.

   Секретарь встретил Вырджуста с кислой миной, но, вопреки своему обыкновению, когда он упорно не желал никого пускать к своему Повелителю, в этот раз, он поспешно отошел в сторону и пропустил демона внутрь, без церемоний.

   Тронный зал, огромное, поражающее своими размерами воображение, круглое пространство, с теряющимся в темноте потолком и полыхающими по периметру, бьющими прямо из камней пола, огненными фонтанами, оказалось неожиданно многолюдным, словно Вырджуст угодил на некое собрание, куда, без сомнения, приглашен не был.

   У подножия трона столпились самые могущественные, высшие демоны, встречать которых всех разом, Вырджусту еще ни разу не приходилось.

   В самом низу ужасающего, собранного из тысяч выбеленных временем черепов, постамента, толпились герцоги и маркизы Преисподней. Церемониймейстер Верделат, Агвардос, организатор адских танцев, глашатай Алистер, Амдусциас, демон-музыкант, архитектор Нижних залов Мульцыберт, Астарот, хранитель сокровищ и многие другие, чьих имен, титулов и званий Вырджуст не знал.

   Выше, у самого трона, приклонив колени, собралась настоящая элита высших кругов. Самые древние и могущественные демоны нижнего мира.

   Вырджуст узнал Азазеля, знаменосца армии Повелителя, Вельзивула, командующего легиона, Серра, демона времени и еще нескольких могучих порождений пламени, от которых, как и от самого Наивысшего, следовало бы держаться подальше, если собственная шкура все еще была дорога.

   Лишь Адрамалех, личный советник, стоял на своих двоих лапах, лицом к остальным.

   Замерев у входа, Вырджуст склонился в низком поклоне, и, как того требовал обычай, принялся ждать, пока повелитель сам обратит на него свое внимание и позволит ему говорить.

   Ожидание продлилось не долго, новости Вырджуста, как оказалось, показались наивысшему из Демонов, куда интереснее, чем клятвы в вечной верности Бегемота, огромного демона, организующего ужасающие празднества и пиры, для своего господина.

   - Что с мальчишкой? Ты должен был доставить его прямо сюда. - Голос наивысшего был тих и спокоен, но эхо мгновенно, разносило его по всему не знающему границ, огромному залу, и услышать каждое слово можно было из любого его, даже самого удаленного уголка.

   - Простите, мой Повелитель, - еще ниже, почти к самой земле согнулся Вырджуст, опасаясь, поднимать взор на Наивысшего. Даже из его положения, когда смотреть можно было лишь с низу в верх, делать это было запрещено. Поговаривали, что наивысший настолько ужасен, что сознание демонов не самых высших кругов, может просто не выдержать этого зрелища. Кто-то рассказывал, что одной лишь встречи глазами со взором Повелителя, может оказаться достаточно, что бы мгновенно обратиться в жалкую кучку пепла, а кто-то и вовсе шептался, что наивысший стесняется своей собственной слишком прекрасной, словно бы ангельской внешности. В чем же заключалась истинная причина запрета, Вырджуст не знал, и никогда не желал узнать. Подобный проступок неминуемо привел бы даже куда более могущественного и важного демона к смертному приговору. - Чародею удалось скрыться из Нижнего мира. - Дрожащим от волнений и ужаса голосом, робко закончил он, и зажмурился в ожидании кары.

   - Что?! - От пламенной ярости хозяина преисподней содрогнулся весь зал, и демоны, замершие на костяных ступенях, чуть было не рухнули в низ с огромного постамента. - Как ты мог упустить его здесь?!

   - Смертный оказался куда сильнее, чем нам казалось. Он в одиночку сумел уйти от целого боевого звена и виновные уже понесли заслуженное наказание, мой Повелитель.

   - Немедленно высылай по его следу своих ищеек!

   - Слушаюсь, - не разгибаясь начал медленно пятиться к выходу Вырджуст. - Мы отыщем его в любой части Сети.

   - Стой, - проронил Наивысший и сердце замерло в груди у почти успевшего ускользнуть слуги. Повелитель никогда не прощал измен или провалов, он безжалостно карал всех, кто посмел его ослушаться или не справлялся с собственными обязанностями и Вырджуст уже начал прощаться с собственной жизнью. Даже перерождение из Первородного пламени, которое он мог совершить после гибели своего физического тела, не смогло бы его спасти, после смерти от рук Повелителя. Это слало бы окончательной и бесповоротной гибелью не оставляющий ни крупицы надежды, но Наивысший, на удивление, не пожелал устроить прилюдной, жестокой расправы, что, признаться, было на него совсем не похоже. - Что там с лордами кровососов, ты нашел их?

   - Да, мой Повелитель, скоро я доставлю всех этих изменников к вашим ногам. - Клятвенно заверил он и поспешил скрыться в пламени перехода.

   Глава 3

   Олисия Илис.

   Из особняка я выбралась без всяких проблем. Выход не вход и никто не останавливал и не проверял уходящих с приема людей. Даже во дворе, когда я, на своих двоих, а не в личной карете, вышла за ворота роскошного яблоневого сада, дежурившие, у ворот охранники не обратили на меня никакого внимания. Возможно, их обманули моя одежда и прическа, судя по которым меня, в темноте, легко можно было принять за благородную особу, к которой лучше не соваться, но, скорее всего им действительно не было никакого дела до уходящих отсюда людей. Дело стражи - не впускать подозрительных личностей без приглашений, а вовсе не удерживать гостей силой.

   Оказавшись на улице, я вздохнула с облегчением, одно из самых сложных дел - сбежать, было сделано, но стоило мне обрадоваться удачному бегству, как невнятное чувство тревоги снова пробежало холодком по спине и заставило меня резко обернуться к дому лорда Фарада.

   На украшенном корзинками с цветами крыльце, наполовину скрывшись в тени, стояла смутно знакомая фигура от одного взгляда, на которую мое ощущение тревоги резко усилилась. Я замерла, пристально и не скрывая своего интереса, уставилась на неизвестного, и похоже заметив мой неотрывный взгляд, он, сделал шаг мне на встречу, выйдя из тени. Свет упал на высокого и стройного эльфа в неплохом черно-сером камзоле. Он замер напротив входа и глядя мне прямо в глаза, широко улыбнулся безупречной, но почему-то отталкивающей и не слишком приятной улыбкой. В ней не было ничего злорадного или угрожающего, но мое необъяснимое чувство тревоги снова возросло, словно этот сын лесов мог быть крайне опасен или задумал, что-то неладное. Мой взгляд быстро обшарил незнакомца, но, ни оружия, ни заготовленных для атаки заклятий я не заметила, и это настораживало еще больше.

   Снова улыбнувшись в мою сторону, словно просто проявил вежливый интерес, эльф развернулся и, не спеша, прогулочным шагом, спустился с крыльца.

   Чувство опасности покинуло меня сразу же, как он скрылся за углом, но еще пару мгновений я простояла на месте и, не отводя взгляда, смотрела на этот угол, пытаясь понять, что же все это значит? В начале на приеме, теперь здесь, эльфы вызывали у меня необъяснимые опасения, и я даже задумалась, а не стоит ли мне остаться? Но стоило лишь вспомнить о цели моего поспешного бегства и упускаемом времени, как я тут, же выкинула из головы все побочные тревоги и быстрым шагом, насколько это позволяло мне, совершенно не приспособленное для подобного, платье, поспешила в сторону Среднего города.

   Особняк еще не успел остаться у меня позади, как с соседней улицы показалась открытая повозка с дремлющим седовласым извозчиком. Помня, что предстоящий мне путь к возлюбленному, далеко не самый короткий и близкий, я поспешно выскочила прямо на дорогу, заставила повозку остановиться.

   - Ты шо совсем что... - Старик-извозчик, увидев перед собой одетую, как благородная дама, особу, мигом осекся. - Простите госпожа, - запинаясь, начал он, - но я ж вас того мог, наехать!

   Старик и в правду смог остановить свою кобылу в последний момент, но я совсем не собиралась его в этом обвинять, как, ни как сама прыгнула под копыта.

   - До Среднего отвезешь? - Не стала я тянуть время и сразу перешла к делу.

   - До Среднего? - Поняв, что наказания не последует, старик весьма заметно приободрился. - А куда до Среднего то?

   - К Игровому кварталу и как можно быстрее.

   - К Игровому? Ну, это не близко, сами понимаете что...

   Не дожидаясь, когда извозчик заговорит об оплате, я сняла с пальца кольцо, с небольшим, но все, же драгоценным агатом, и кинула его старику. Он ловко поймал украшение, несколько мгновений смотрел на него удивленными глазами, и, не веря, что на него обрушилось такое счастье (кольцо стоило много больше одной поездки до Игрового квартала, но денег у меня при себе не имелось), старик улыбнулся, спрятал кольцо и махнул мне рукой, приглашая на соседнее место.

   Я проворно вскарабкалась на козлы и еще раз напомнила ему о скорости.

   - Гони!

   - Слушаюсь госпожа.

   Повозка сорвалась с места и ужаленная поводьями лошадь, быстро понесла нас к Среднему городу.

   - Что ж за спешка у вас госпожа? - Старик по-прежнему принимал меня за представительницу высших кругов. - Да еще и ночью собрались! Не похоже это на вас, светлейших господ.

   - Я не из благородных, старик.

   - То-то я смотрю, вы без сопровождения, да и моей повозкой не побрезговали.

   - А что ей брезговать, навозом не пахнет, мертвецов не перевозишь.

   - Ну, госпожа, так-то оно так, но, ни один из живущих в Золотом, не сел бы в повозку доставки. Тут ни подушками ни бархатом даже не пахнет.

   - Вот значит, как, тебя сюда занесло.

   - Ага, наше дело простое, привезти, уплату взять и домой ехать. - Старик почесал заросшею щетиной щеку, вздохнул и все же решился повторить свой вопрос, от которого мы уже удалились. - Так что же заставило вас среди ночи в Средний то ехать? Игровой квартал место то не здоровое, много там всяких разных, нехороших ходит. Не дело вам одной там ночью появляться.

   - За меня не волнуйся, справлюсь, если что. - Я зажгла в ладони крошечный огненный шарик, и старик мигом перестал за меня волноваться и даже напротив, отодвинулся немного в сторону.

   - Эко вы вон как, - только и смог сказать он, глядя на мой крохотный огонек. Демонстрация сил, похоже, заставила его осознать, что внешность бывает обманчивой и даже беззащитная на вид девушка может оказаться весьма опасной.

   Постоянно подгоняемая кобылка старика шла хорошо и когда я потушила свой огненный шарик, мы уже приближались к окраинам Верхнего города. Особняки здесь были не такими роскошными и высокими, как в центре. Растения и сады вокруг домов, здешний признак достатка, перестали встречаться у каждого дома, но патрулей стражи совсем не убавилось и даже напротив. Блюстители порядка чаще встречались именно здесь, следили, чтоб ни что, и никто, не беспокоили покой их благородных хозяев и не пропускали в Золотой город никого подозрительного.

   Явно не здешняя повозка старика вызывала у стражников повышенное внимание, но до самой арки выезда, никто так и не стал нас останавливать.

   У нее, особых задержек, к счастью так же не возникло. Несколько заспанных блюстителей порядка с неохотой вышли нам на встречу, всем им явно не улыбалось вылезать из своей теплой каморки на ночную прохладу, охваченного желтым туманом острова и долго проверять нас не стали, отпустили быстро и без долгих бумажных проволочек.

   Когда за нами опустилась преграждающая выезд решетка, повозка старика понеслась вниз с холмов, на которых располагался Золотой, прямиком к узким переулкам Среднего города. Он встретил нас безлюдными и пустыми улицами, ночной тишиной, нарушаемой лишь цоканьем копыт и прохладой, ставшей здесь еще ощутимей. Мы обогнули Площадь висельников, днем заполненную народом настолько, что там невозможно было проехать, свернули на широкую и грязную улицу Ткачей, по ней добрались до моста, проходящего над одним из небольших и не широких каналов пересекавших Город на Грани и, уже оттуда, срезав дорогу через переулки, выехали к Игровому кварталу.

   Это место не пользовалось доброй славой, и еще на подъезде к нему извозчик потянулся куда-то под козлы, извлек внушительных размеров нож и положил его к себе на колени. Осторожность, особенно здесь, никогда не бывает излишней и если бы мне для обороны требовались какие-то железки, я бы тоже приготовила и расчехлила их при везде сюда.

   Игровой квартал, не зря считался самым злачным местом Города-на-Грани, по количеству воров и убийц он обгонял даже страшное гетто Нижнего, и все по кому давно плакала виселица, считали это место своим домом. Каждый день на улицах этого квартала находили новые трупы, не успев еще разобраться со старыми мертвецами. Кошельки и прочие ценные вещи исчезали здесь в лет, но, несмотря на все это, квартал оставался самым популярным местом на острове.

   Как и любой другой квартал развлечений, он просто изобиловал всевозможными питейными заведениями, где ежедневно, после крепкой выпивки, случались драки и поножовщина. В нем, на каждом углу встречались полуголые, несмотря на прохладу, блудницы, зазывавшие ночных прохожих в свои дешевые и не очень, объятья. На каждой улице, в Игровом, имелись публичные дома, с непристойными танцами и игровые заведения, подарившие свое название этой части Среднего города.

   В этих домах, недалекие городские обыватели ежедневно позволяли шулерам и другим ловкачам обдувать себя в карты и кости. И даже крупно проигравшись в десятый раз подряд, получив по лицу в одном из здешних трактиров или прихватив на память от одной из здешних блудниц нежданный подарок, на долгую нездоровую память, все, всегда возвращались сюда за новой порцией впечатлений и ощущений. Игровой квартал никогда не становился пустым и тихим. Он никогда не спал, и днем и ночью, здесь бурлила жизнь, хмельное веселье, и только мне, казалось, никогда не хотелось здесь появляться.

   - Куда вам сударыня? - Старик сбавил хода и повернулся ко мне.

   - "Кости Фатума" знаешь? - Извозчик, молча, кивнул. - Вот туда и правь.

   Старик направил кобылу к одному из самых известных игровых домов, а я заерзала на козлах от волнения. Дом моего возлюбленного был уже рядом, но появился страх, входить в знакомые двери. Вдруг его не окажется там? Что если я уже опоздала?

   Нет! Этого не будет, и даже думать об этом не смей, - приказала я себе и постаралась выкинуть мрачные мысли из головы. Ничего из этого конечно же не вышло, и до самого "Фатума" мне пришлось ехать как на иголках. Как только старик остановил свою кобылу напротив входа я, словно ужаленная, выскочила из повозки и что-то, крикнув извозчику на прощание, почти бегом, унеслась за угол. Старик грустно посмотрел беглянке в след, осудительно покачал головой и тихо покряхтев, принялся разворачивать свою кобылу.

   Не успел он отъехать и на пару шагов, я уже пронеслась мимо пары соседних к игровому дому торговых лавок и бегом взлетела на крыльцо третей. Хотела ворваться внутрь, на ходу распахнув дверь, но она оказалась заперта и я, на полном ходу, влетела в прочные дубовые доски.

   - Ох...

   Что такое? Кто ее запер? Сколько я себя помню, таверна мисс Триеры, как и все заведения в квартале, работала в основном по ночам и никогда не закрывалась в это время. Нехорошие предчувствия накатили новой волной и я, что было сил, заколотила в широкие двери.

   - Открывайте! Эй, вы там! Немедленно открывайте! - Требовала я, надрывая голос и колотила в дверь изо всех сил, но таверна не просыпалась, за дверью не слышался, ни недовольный ропот разбуженных постояльцев, ни шаги, спешащие к двери и эта могильная тишина пугала меня больше всего на свете. Она могла означать только одно - Я опоздала, ни Диора, ни хозяйки, и даже работников уже нет...

   Куда же все они подевались, побери их Тьма?!

   - Открывайте! - Продолжала вопить я, по-прежнему не сдаваясь и продолжая рассчитывать, на что-то не ясное. - Открывайте!

   - Я же вам уже заплатила в этом месяце! Чего вам еще от меня надо?! - Раздался из-за двери недовольный голос заспанной хозяйки.

   - Мисс Триера?

   - Кто это, чего надо?

   Она знала меня недостаточно хорошо, что бы узнать по голосу.

   - Это Олисия, я к Диору, вы должны меня помнить!

   - К Диору? Его нет, съехал.

   - Как, съехал, когда?!

   - Вчера еще съехал, нет его, а будешь еще ломиться, собак спущу! - Голос старухи дрожал, словно она чего-то боялась.

   - Все в порядке хозяйка, - Услышала я тихий, из-за двери, голос моего возлюбленного, - ее можно пустить.

   - Как пустить?! Ты же сказал...

   - Это не они, вам не о чем беспокоиться, открывайте.

   Заскрежетал дверной засов, дверь немного приоткрылась, я ужом проскользнула внутрь и мисс Триера поспешила запереть за мной. Она явно кого-то опасалась, вот только кого?

   Стрелой, пролетев в центр пустующего сегодня зала и вцепившись в моего, чуть не сбежавшего любимого, я чуть было не расплакалась от счастья у него на плече.

   - Диор!

   - Тсссс. Тише любимая. Тише.

   - Почему вы закрылись? Что случилось? Почему ты бежишь? - Вопросы посыпались из меня, как песок из решета. Я не могла унять взволнованную дрожь в своем голосе, и Диор обнял меня. Тихо зашептал на самое ухо.

   - Ты не должна была сюда приходить. Сегодня здесь слишком опасно.

   - Опасно? Почему? Что случилось?!

   - Пойдем наверх, я все тебе объясню, а потом....

   - Что потом? - Вцепилась я ему в руку, после сегодняшнего вечера, когда я чуть было, не потеряла своего жениха, отпускать его почему-то холодные, пальцы, совсем не хотелось.

   - А потом тебе придется уйти и позабыть, что ты меня знала.

   - Что?!

   - Пойдем. - Ничего, не ответив Диор, потащил меня вверх по лестнице, в свою комнату на втором этаже. - Мисс Триера, больше никого! Слышите?

   - Слышу, но тебе стоит поторопиться!

   - Знаю! - Диор втащил меня в свою небольшую каморку, располагающаяся под самой крышей, крохотная и довольно узкая она больше напоминала большой чулан, чем жилую комнату, но ничего лучшего, для своего любимого работника, за даром мисс Триера предложить не могла, а, скорее всего попросту не хотела.

   Обычно убранная и аккуратная каморка Диора сейчас выглядела так, словно здесь побывал ураган. Одежда и прочие вещи были разбросаны по всему полу, узкая кровать, всегда напоминающая мне тюремную лежанку, сдвинута с привычного места и почти опрокинута, единственный шкафчик, занимающий собой половину всего пространства, лишился всех своих выдвижных ящичков и сейчас они вперемешку со всем остальным, валялись на досках пола.

   - Что здесь стряслось? Кто все это устроил? - С ужасом, глядя на окружавший меня хаос, и аккуратно переступая через глиняные осколки на полу, спросила я.

   - Я.

   - Ты?! Но зачем?

   - Собираюсь, и нет времени искать все по полочкам. - Пояснил Диор, принялся подбирать вещи с пола и в спешке совать их в лежащий на кровати дорожный мешок.

   - Что происходит?! Ты скажешь мне или нет?!

   Мой жених замер, поколебался секунду и сев на свою лежанку, взглядом пригласил меня сесть рядом.

   - Ну, так что? - Аккуратно присела я.

   - Я задолжал.

   - Кому?

   - Маэстро.

   От этого имени мне сразу же стало не по себе. Маэстро был одним из самых влиятельных теневых баронов, и задолжать ему было так же опасно, как сунуть голову в пасть разъяренного демона. Долгов, такие люди, не прощают, и выбивают их всеми, самыми болезненными способами.

   - Много?

   - Достаточно, что бы он отправил меня на тот свет.

   - Но как, Диор?! Ты что снова играл?!

   Мой возлюбленный, постоянно просаживал все заработанные у мисс Триеры деньги в игральных домах и всего неделю назад, он пообещал мне больше никогда этого не делать, не играть и даже близко не подходить к игральным домам. Я и поверила, дура.

   - Нет, не играл.

   - Тогда, как?!

   - Сделал ставку.

   - Бои, ты ходил на эти ужасные бои?!

   - Да, но это был беспроигрышный вариант! Жалкий новичок против бывалого чемпиона! Ставки были девяносто пять к одному, я не стал рисковать, поставил на Крора, но новичок его сделал! Представляешь?! Сделал! Никто не ожидал такого исхода!

   - А Маэстро тут, каким боком? Не он же ставки принимал.

   - Не он, - согласно кивнул Диор, - этот Хорворн, новый боец, человек Маэстро, вот и вышло, что все кто не платят должны теневому барону.

   - Ловко. - Я помолчала секунду. - Может, мы сможем ему заплатить? Попросим у людей Маэстро отсрочку?

   - Олисия, они дали мне уже две отсрочки.

   - Что?! Почему ты ни слова не сказал мне?! Почему молчал, все это время?

   - Я не хотел тебя волновать, думал что справлюсь, но... Долг только возрос и теперь они меня точно отправят к предкам, если я не унесу ноги раньше.

   - Куда ты собрался?

   - Понятия не имею, но бежать мне нужно сегодня, утром они придут за платой.

   Диор поднялся и принялся снова собирать вещи в свой, и так почти забитый мешок.

   - Диор, я - на секунду я замолчала, собираясь с духом, и вдохнув полную грудь воздуха, выпалила ему на одном дыхании, - Я отправляюсь с тобой.

   - Что?! Нет! Тебе...

   Закончить он не успел, внизу, на первом этаже, раздался глухой стук в дверь. И я, и мой любимый, и, наверное, даже несчастная мисс Триера от этого звука вздрогнули, как от удара.

   - Открывайте! Слышите вы, там?! Немедленно открывайте!

   - Люди Маэстро, - Шепотом пролепетал Диор, и я увидела, как он стремительно бледнеет, - я не успел!

   - Кто это там, чего надо?! - Мисс Триера приветствовала кредиторов моего жениха так же любезно, как и меня.

   - Открывай, хозяйка, мы с твоим постояльцем поговорить пришли.

   - Нет у меня никаких постояльцев! Убирайтесь, пока я собак на вас не спустила!

   Диор метнулся к окну, распахнул створки и отшатнулся, словно увидел за ними, что-то ужасное.

   - Что там?

   - Двое, внизу. Через окно не уйти. - Разом, обмякнув и ссутулив плечи Диор, рухнул на край своей лежанки и бессильно опустил руки. - Я не успел. - Снова обреченно повторил он.

   - Сколько же ты им должен?

   - Почти четыре.

   - Четыре тысячи золотых?! - На эти деньги можно было купить себе дом на окраине Верхнего.

   - Открывай! Или дверь тебе совсем не нужна?!

   - Убирайтесь! Нет здесь никого! И не будет!

   Мисс Триера давала Диору время, она не знала о гостях под окном.

   - Мы тебя предупреждали старуха! Ты сама напросилась!

   Внизу раздался треск, ломающийся двери и громкий вскрик хозяйки таверны. Судя по всему, дверь снесли заклинанием, и я тут же сотворила вокруг себя и Диора по паре щитов, ночь, нам обоим, предстояла жаркая.

   Дронг Мрак.

   Ночь уже подходила к своему концу, близилось неминуемое, шумное и людное утро, когда тысячи жителей и гостей острова выползали из своих домов и наводняли улицы, как саранча, накинувшаяся на посевы. Большая часть посетителей Рида уже успела хорошенько надраться, отгремела пара стычек, чуть не дошедших до поножовщины, но зеленокожие вышибалы хорошо знали свое дело и выпроваживали буйных гостей, прежде чем те успевали сцепиться в открытую, перейдя от слов к делу. Подвыпившие контрабандисты, просадив не мало монет на выпивку, проиграв их в кости или карты, уже начали расходиться кто куда, столы пустели один за одним, но большая часть глодаров все еще оставалась на месте и общий гомон множества голосов, хоть и стал заметно тише без громких песен, смеха и выкриков, все же пока не желал стихать окончательно, уступая место ночной тишине.

   Карл с командой все так же сидели у входа, они даже и не думали расходиться, проклятые аргийцы, так и не сдвинувшиеся со своих мест за всю ночь, продолжали сидеть кругом, взявшись за руки, словно религиозные фанатики в каком ни будь храме, и по-прежнему не подавали признаков жизни, словно кто-то, ради шутки, усадил за стол бездушные манекены. Пребывая в своем общем трансе, они наверняка сейчас были в своих мыслях где-то невероятно далеко от всего города и этой таверны, даже не подозревали, что прошло уже так много времени, и не думали возвращаться в реальный мир живых. Риду, скорее всего, придется будить их под самое закрытие, когда все прочие уже разойдутся, и только они будут мешать ему закрыть заведение.

   Команда лысого Асса, недавно пополнившаяся столь удивившей меня первой девушкой в наших рядах, приканчивала уже не первый пузатый бочонок эля, и украдкой поглядывая в их сторону, я люто завидовал царящему за их столом безудержному и искреннему веселью. Они, как и Карл с командой, и даже аргийцы, отдыхали здесь без забот, словно большая и дружная семья, собравшаяся всем скопом за широким праздничным столом, на общее пышное торжество. Среди верных друзей и товарищей, каждый из которых, если потребуется, в любую минуту мог прийти тебе на помощь, и прикрыть твою спину собственной обнаженной и беззащитной грудью, подставившись под смертельный удар, они были в кругу самых близких и верных людей, чувствовали себя в нем как рыбы в воде, безгранично свободно, словно птицы в высоком полете под облаками, и глядя на царившее в их рядах плотное, почти что материальное и общее единение, и невероятно крепкую сплоченность, я искренне завидовал каждому, у кого имелась эта незримая, но твердая опора, на любой случай жизни, и все острее ощущал как же сильно сейчас мне не хватает чего-то подобного. У всех вокруг, словно в издевку над внезапно осиротевшим глодаром, были не только их верные друзья и товарищи, у многих имелись собственные семьи и дети. Люди которые всегда с нетерпением ждали их в родном доме, скучали в разлуке, и не взирая на все их не самые добродетельные занятия контрабандой, все же любили их, и волновались за каждый шаг сделанный в Мертвом мире. У всех них было ради чего рисковать, было ради кого жить, и только я, лишившись своей команды, кроме которой у меня ничего не было, был совершенно одинок посреди этой пестрой и разношерстной толпы контрабандистов. Никто не ждал меня ни в одном из множества миров бескрайней Сети созвездий, и ни единая живая душа не пролила бы обо мне слез, если бы в этот раз, не вернулся из спуска и я. Никто в городе даже не озаботился бы этой пропажей, и даже не вспомнил о существовании вечно хмурого человека в глодарской броне, и это было просто до смешного нелепо и крайне несправедливо. Все те у кого имелось хоть что-то важное в этой жизни, сгинули там без следа, остались бесплотными призраками в Мертвом мире, и только мне, столь никчемному, ни кому не нужному, и бесполезному удалось выбраться из Бездны целым и невредимым. Будь у мен выбор, и я с легкостью поменялся бы с ними местами, с любым, но судьба решила иначе. В очередной раз она бросила меня одного, как в тот раз когда команда глодаров обнаружила меня на самом краю острова, с раной в спине и начисто потерянной памятью. Все повторялось с начала, с той лишь разницей, что в этот раз я сам предпочел бы остаться без этих воспоминаний.

   Спешить было некуда, да и возвращаться в снятую на ближайшее время, почти пустую комнату в одном из множества здешних трактиров, совсем не хотелось. Решив просидеть у Рида до самого закрытия заведения, я неспешно потягивал, уже черт знает какую по счету, кружку темного эля и заскучав в своей хандре, играл в гляделки с тройкой весьма подозрительных типов, расположившихся неподалеку. На первый брошенный в их сторону взгляд в этой троице не было ровным счетом ничего необычного, но ни на одном из них не красовались наши форменные глодарские доспехи, и зная почти всех завсегдатаев этого места, хотя бы в лицо, я со всей уверенностью мог заявить, что они никогда не состояли ни в одной из шаек контрабандистов, и ни разу не спускался в недра Мертвого мира, а чужаки у Рида всегда были явлением странным. Местные жители, прекрасно осведомленные кто именно собирается у одноглазого трактирщика по вечерам, предпочитали обходить его заведение стороной, да и сами глодары не слишком жаловали здесь чужаков, явившихся поглазеть на настоящих контрабандистов Бездны в живую. Лишь гости острова, оказавшиеся на его земле впервые, и еще не знающие всех местных обычаев и заведенных порядков, могли случайно заглянуть к Циклопу на огонек, и я пожалуй и вовсе не обратил бы на этих новых и заметно припозднившихся гостей никакого внимания, мгновенно причислив их к свежеприбывшим, но с самого порога они начали украдкой поглядывать в мою сторону, словно чего-то хотели, но ни как не решались подойти и спросить на прямую, и сами привлекли к себе мое пристальное внимание. По началу это даже меня забавляло, я косился в сторону этой троицы, ожидая продолжения столь странного поведения, и уже начал терять терпение, раздражаясь их столь пристальному вниманию, когда дверь таверны снова скрипнула у меня за спиной и в зал пожаловал еще один новый гость.

   Невысокий и неприметный, он кутался от ночной прохлады в полы потертого временем черного дорожного плаща, с запыленным и грязным подбоем, прятал лицо под низко натянутым на глаза капюшоном, и двигался вперед мягкой и бесшумной, тихой кошачьей походкой. Прямо с порога, даже не оглядевшись по сторонам, словно был здесь уже далеко не в первые, и прекрасно знал куда ему следует направляться, незнакомец тихо проскользнул через весь зал, миновав всех снующих туда-сюда меж столов служанок, и застыл у барной стойки, прямо напротив меня.

   - Дронг Мрак, я полагаю? - Без приветствий и предисловий начал он, и с подозрением осмотрев его с ног до головы, я убедился, что вижу этого типа перед собою впервые. В первый миг, я даже засомневался, стоит ли говорить ему правду? Кто знает зачем этому таинственному гостю понадобился глодар, известный за свою вечно хмурую физиономию, отрешенность и нелюдимость, как Мрак? Врагов, в отличии от друзей, у меня всегда было предостаточно, и ожидать от незнакомца воодушевляющих и радостных известий, по типу нежданно свалившегося на меня сказочного состояния, доставшегося в наследство, от внезапно почившего где-то состоятельного дядюшки, не приходилось. Скорее всего ожидавшие меня новости были куда более темными и неприятными, они вряд ли пришлись бы мне по душе, но природное любопытство, заевшая меня скука, и смелость, от влитого внутрь эля, все же смогли победить все сомнения. Что бы меня не ожидало, оно вряд ли могло сделать мои хмурые будни еще хуже, а от того таиться и скрывать свою личность было совершенно бессмысленно.

   - Чего надо? - Не слишком вежливо начал я, все еще не настроенный на разговоры, и одарил незнакомца грозным, оценивающим и тяжелым взглядом, из-под сурово сведенных к переносицы черных бровей.

   - Так значит я все таки не ошибся, - аккуратно, неторопливо и плавно опустился он на соседний от меня табурет, и разместился прямиком между мною и дремавшим за стойкой седоволосым подростком, который по-прежнему лежал лицом в низ, и тихонько сопел.

   - Чего изволите? - Тут же возник за стойкой одноглазый трактирщик, не позволив моему гостю продолжить. Он, так же как и я, придирчиво осмотрел незнакомца с ног до головы, и подозрительно сощурил свой единственный глаз глядя на его надвинутый на лицо капюшон.

   - Вы подаете подогретое вино с пряностями? - Тут же поразил нас обоих своими нестандартными вкусами незнакомец.

   - Нет, вино есть, но обычное, без пряностей, прямо из погреба, оно довольно прохладное. - Если кто-то из новых гостей не нравился Риду с первого взгляда, и тот не желал видеть его в своем заведении, старый глодар никогда не приказывал своим широкоплечим вышибалам сразу же выставить его вон, но обслуживали этого гостя так, что тот никогда даже и не подумал бы возвращаться в столь гадкое место.

   - Сгодиться, - кивнул ему капюшон, - принесите лучшее что у вас есть. - Спровадил он престарелого контрабандиста, и тут же продолжил наш разговор, так и не потрудившись представиться.

   - У меня есть к вам предложение, господин Дронг, - стянул незнакомец тонкие кожаные перчатки и небрежно бросил их рядом, на стойку.

   - Чего бы вы от меня не хотели почтенный, - последнее слово я выделил особенно, стараясь сделать его смысл, как можно более противоположным, и тем самым заставить незваного гостя отвязаться от меня поскорее, - вам приодеться найти для этого кого-то другого.

   - Очень жаль. - Не слишком то и опечалил его мой быстрый и резкий отказ. - Мой господин желал бы иметь дело именно с вами, но перед тем, как проститься, позвольте мне отнять у вас еще пару минут, и не скромно поинтересоваться о нынешних расценках на услуги глодаров.

   Неужели передо мной сидел очередной посредник? Признаться я всегда недолюбливал этих скользких типов. Не делая почти ничего, они бесстыдно драли с нас непомерный процент за свои, по сути совершенно бесполезные и вовсе не обязательные услуги, без их участия не заключался ни один договор, и все глодарские заказы проходили исключительно через их жадные, загребущие руки.

   Контрабандисты, конечно могли бы работать с клиентами сами, выходить на этих людей на прямую. Это было не так уж и сложно, но от того, что везде, за пределами Междумирного острова, наш товар всегда был вне закона. Его продажа распространение, и даже покупка, могли легко привести не только за решетку, но даже сразу на плаху, прямиком в руки к гостеприимному палачу, принимающему у себя всех без разбора, наши работодатели предпочитали не рисковать, и всегда оставаясь в тени, действовали исключительно чужими руками, через третьих, если не пятых подставных лиц. Только так они могли обезопасить себя от разоблачения, в случае если невезучего контрабандиста все же схватят, и не имея привычки лезть в чужие дела, и не задавая лишних вопросов, я давно уже привык работать только с их поверенными, и никогда, ничего не знал о своих собственных и многочисленных клиентах.

   - Все зависит от частностей, - неспешно пригубил эля я, и укорил себя за излишнею параноидальную подозрительность. Глядя на капюшон незнакомца, мне следовало бы сразу же заподозрить кто он. Посредники никогда не заявлялись к нам столь открыто, даже они старались не афишировать наши связи и предпочитали устраивать встречи исключительно в уединенных и тихих местах, где никто не смог бы заметить их в столь подозрительной компании и не услышал бы ничего лишнего, но подобные, почти полностью скрывающие лица капюшоны всегда были у них в ходу, словно негласная мода, и одно только это должно было сразу навести меня на нужные мысли. Не доверяя никому вокруг и постоянно ожидая подвоха от всех окружающих, я лишь сам был виноват в собственной тоске от одиночества. Отталкивая от себя всех вокруг без разбора, и совершенно не умея сходиться с людьми, я иногда и сам поражался, как же мне все таки удалось попасть в одну из глодарских команд, задержаться в ней так на долго, и даже обзавестись парой надежных приятелей. - Один заказ может обойтись вам в пару сотен монет, - продолжил я, - другой в несколько тысяч, все зависит от того, что именно вы желаете заполучить.

   - Мой хозяин готов предложить вам в трое больше, если вы все же согласитесь взяться за это дело.

   - Вот как? - Предложение оказалось достаточно интересным, но вовсе не от того, что я сразу же соблазнился столь внушительной суммой от собственной жадности, и захотел срубить легких денег, за один спуск заработав втрое больше обычного своего гонорара. Дело было исключительно в любопытстве, мне мгновенно захотелось узнать за что же готовы выложить столь круглую сумму. - Что вам нужно? - Решив не ходить вокруг да около, прямо в лоб спросил я.

   - Боюсь, что обсуждать детали заказа с посторонними, теми, кто не взялся за эту работу, и не имеет к делу никакого отношения, я не могу. - Весьма ловко попытался подцепить меня на крючок он, но даже прельщенный столь сказочным состоянием, я ни за что не согласился бы на полную неизвестность. Столь богатые люди, с такой легкостью швыряющейся огромными деньгами, как этот таинственный и неведомый заказчик, не редко отличались выдающейся эксцентричностью. В их головы может взбрести все, что только угодно, любая, даже самая безумная идея, из разряда невыполнимых. К примеру заказчик мог пожелать посадить на толстую цепь, у себя во дворе, одного из кровожадных обитателей Мертвого мира, которого мне предстояло бы притащить к нему прямо из Бездны живым, и вручить в качестве нового сторожевого питомца, и соглашаться на такую работу, еще не зная, что именно тебе предстоит сделать, было попросту глупо, и даже опасно.

   - Ваша выпивка. - Небрежно водрузил Рид на стойку уже распечатанную бутылку и похоже не найдя в своем заведении ни одного подходящего для этого напитка бокала, или попросту не пожелав его даже искать, он налил благородный напиток прямо в одну из своих грубых глиняных пивных кружек.

   - Премного благодарен, - оставался предельно сдержан и вежлив мой гость, словно выходец из благородного и знатного рода королевских кровей. Рид все так же поглядывал на него с подозрительной неприязнью, и даже едва заметным кивком головы в сторону вышибал, беззвучно поинтересовался у меня не стоит ли выпроводить этого гостя вон, но я лишь махнул ему, давая понять, что у меня все в полном порядке, проблемы на горизонте у нас не маячат, его трактиру и гостям, в моем лице, ничего не грозит, и успокоившись старый глодар больше не стал задерживаться на месте.

   - Гадость редкостная, - только пригубил незнакомец вино, и тут же отставил его в сторону, отодвинув кружку, вместе с бутылкой почти что к самому краю, и забыл о них навсегда. - Вернемся к нашему делу, господин, Дронг. Сколько вы хотите?

   - Разве я дал вам свое согласие?

   - Еще нет, разуметься, но мы оба понимаем, что дело лишь в золоте и своими отказами вы лишь набиваете себе цену, так что прошу вас, давайте перескочим весь этот долгий и утомительный раунд переговоров, и вы сразу назовете мне нужную сумму, что бы мы наконец могли перейти к самому главному.

   Не собираясь вдаваться с незнакомцем во все подробности своих дел, объяснять ему почему не принимаю сейчас никаких заказов и оставшись один, без команды, чисто физически не могу выполнить даже самого простейшего поручения в Мертвом мире, в первый миг я собирался довольно грубо отослать его дальней дорогой, но чуть поразмыслив решил все же не скатываться до оскорблений и назвал невероятную, неподъемную для любого из богачей, круглую сумму, что бы он тут же понял сколь бесполезны все попытки меня переубедить, и сам отправился восвояси, без всяких вопросов и долгих торгов.

   - Пол миллиона полновесных золотых, цедарийской чеканки меня вполне устроят, и двести пятьдесят тысяч, из них вперед, в качестве предоплаты.

   - Хорошо, - Даже и не подумав сбивать цену и торговаться тут же согласился он, чем мгновенно ошарашил меня так, что я чуть было не рухнул со своего табурета.

   За такие невероятные деньги, да еще и в самой твердой и дорогостоящей междумирной валюте, можно было купить добрую половину всего нашего острова, со всеми его товарами. Этого богатства было достаточно что бы обзавестись настоящим высоким титулом, собственным небольшим королевством, и нанять личную, полноценную армию, в каком ни будь тихом и отдаленном мирке. С такими деньгами можно было навсегда позабыть о всех делах и заботах, вести самую роскошную жизнь, которую только можно было себе представить, но даже тогда, никогда и ни в чем себе не отказывая, швыряясь деньгами на право и на лево, выбрасывая их словно ненужный мусор и хлам, скопившийся в доме за долгие годы, я все равно, ни за что не успел бы потратить даже половины из этого сказочного состояния, за все оставшиеся мне годы и это мгновенно заставляло насторожиться и начать сомневаться в правдивости всего этого предложения.

   Подобный заказ был слишком хорош, что бы быть правдой чистой воды. От него так и разило скрытым подвохом, крупной подставой, или чьей-то глупой, и совсем не смешной, дурацкой шуткой, злобным розыгрышем, спланированным, чтобы выставить меня жадным болваном, и я даже не поленился проверить нет ли под капюшоном ехидной ухмылки, но даже если мой таинственный гость и задумал совершить подобную пакость, он умело держал себя в руках и ни единый мускул на его подбородке даже не дрогнул, выдавая рвущуюся на свободу усмешку.

   - Почему вам так нужен именно я? - Так и не дав ему никакого вразумительного ответа, вновь перешел я к возникшим, и волновавшим меня вопросам. - Вокруг полным полно глодарских команд, - для наглядности я даже обвел заполненный зал рукой. - Все они, за куда меньшее количество золота, с радостью возьмутся за любую работу. Вам не придется их уговаривать.

   - Пожалуй вы правы, - не стал спорить он. - Мой клиент мог бы нанять даже всех контрабандистов на острове, послать в Мертвый мир целый легион глодаров с одной единственной целью, и ни сколько не волноваться, что вся работа будет проделана в лучшем виде, и исполнена в самые короткие сроки, но к несчастью, он весьма прагматичный, скрытный и осторожный человек, который предпочитает работать исключительно с проверенными и надежными людьми, чья репутация не вызывает сомнений. Он не желает огласки и хочет, что бы как можно меньше людей знали об этой затее, и стараясь сохранить все в тайне, готов переплатить за молчание. Вы же меня понимаете? - Я кивнул. - Однажды вы уже оказали ему неоценимую услугу, помогли в одном весьма деликатном деле, с легкостью совершив то, с чем не справился бы ни кто иной, и теперь он не желает видеть в исполнителях никого другого, доверяя лишь вам. - За то долгое время, что я носил глодарскую броню и мотался в недра Мертвого мира, я успел выполнить не мало различного рода спец заказов, разной степени сложности, и сейчас понятия не имел о какой именно помощи его клиенту шла речь, и даже не представлял себе, что же такого важного успел для него совершить. - Так значит мы с вами договорились? - Закончил он и тут же в воздухе повисла гнетущая тишина.

   Колеблясь в выборе, словно покачивающиеся из стороны в сторону чаши весов, на которые одновременно грохнули два, почти равных между собой груза, я сомневался, и не в силах склониться к одному из решений, не знал что ответить и молчал словно немой набравший воды в рот.

   Одна моя часть неистово и ревностно желала принять предложение без долгих раздумий, и за такие невероятные деньги, готова была согласиться на любые условия, которые только предложат. Она справедливо нашептывала мне, что такой шанс разбогатеть всего за несколько дней, совершив лишь один, самый последний спуск в Бездну, выпадает нечасто, достается не каждому, и случается подобное куда реже, чем всего лишь один единственный раз за всю жизнь. Она твердила, что нельзя упускать такой невероятной удачи, настоящим чудом свалившейся прямиком ко мне в руки, и даже полная неизвестность и отсутствие надежной команды не казались ей серьезной и непреодолимой преградой. С таким выгодным заказом в кармане, можно было набрать не один десяток опытных контрабандистов, из числа тех глодаров, что давно уже успели заскучать без работы, или попросту прибиться к одной из уже существующих и сработанных банд. Это дело казалось простым и не сложным, предстоящий спуск, пусть и в новой компании, был событием уже совершенно привычным, почти что рутинным, и воображение уже рисовало перед моим внутренним взором чудесные картины, казалось почти уже сбывшегося и наступившего, счастливого будущего, в роскоши и достатке, но вторая, более рациональная и недоверчивая часть меня тут же портила все эти чудесные образы, грубо замазывая холст фантазий черной, всепоглощающей, словно Сборщик Бездны, черной краской сомнений.

   Голос разума настаивал и неустанно твердил, что даже если золота у заказчика больше чем грязи на дорогах после проливного дождя, а цель и в правду стоит таких невероятных денег, в чем лично я искренне сомневался, никто и никогда, будучи в здравом уме, не станет расставаться с таким состоянием добровольно. Наобещав целую гору монет, куда проще было бы скрыть все следы, избавившись от исполнителя, без лишнего шума, чем выплатить ему причитающееся, и эта плавающая прямиком на поверхности, ни чем не прикрытая, настораживающая странность, мгновенно пробуждала сомнения, рождавшие внутри неприятные плохие предчувствия, которые в один голос вопили держаться подальше от этого дела, и советовали не в ввязываться во всю эту дурно пахнущею авантюру, ради собственной безопасности.

   - Дронг? - Начинал терять терпение мой собеседник, в ожидании моего затянувшегося ответа, и только подумав, что мне снова предстоит отправиться в недра Мертвого мира, я неожиданно понял, что ни за какие деньги, никогда не желаю вновь возвращаться в это проклятое всеми богами, гиблое место. Осознал, что больше всего на свете не хочу вновь повстречаться с призраками своих погибших подельников и страшусь, словно сопливый новичок, отправляющийся на свой первый спуск, посмотреть в их призрачные, полупрозрачные глаза, завидовавшие моей продолжающейся жизни, и осуждающие меня, за совершение тех же глупых и роковых ошибок, что оставили их на просторах Мертвого мира.

   - Мы не сможем договориться. - Выпалил я на одном дыхании, и тут же почувствовал облегчение, словно сбросил с плеч тяжкий груз.

   - Вот, как? Мне казалось цена вас устроила.

   - Дело не в золоте. Я отошел от дел и больше не намерен заниматься контрабандой. - Не понятно зачем начал оправдываться я, будто бы почувствовав за собой некую, необъяснимую вину, причин для которой у меня не было.

   - Прискорбно слышать такие печальные вести. Мой клиент будет крайне разочарован, и если бы он мог хоть как-то попробовать переубедить вас, то без сомнений, сделал бы для этого все возможное. К примеру, предложил вам пол миллиона полновесных золотых в цидарийской чеканке в качестве предоплаты.

   - Что?! - Чуть не поперхнулся я элем.

   - Вы не ослышались, господин, Дронг. Моему клиенту очень важен этот заказ, и он готов заплатить всю обещанную вам сумму вперед, удвоив ее по вашему возвращению.

   С таким невероятным задатком на руках можно было даже нанять на эту работу кого-то другого вместо себя, обзавестись таким внушительным арсеналом зачарованных побрякушек, что ни одна из кровожадных тварей Мертвого мира никогда не посмела бы даже приблизиться к столь резонирующему магией человеку, и отказываться от подобного предложения было все равно, что самолично явиться к самому беспощадному инквизитору, сжигающему на кострах всех без разбора, и добровольно начать каяться перед во всех своих смертных грехах, на ходу придумывая и приписывая себе все новые невероятные злодеяния и рассказать ему о кровавых обрядах жертвоприношений на кладбище, под луной, совращении его малолетней дочери, продаже собственной души дьяволу, и прочих сделках с темными силами, иначе говоря - глупо до невозможности.

   Получив этот задаток, можно было даже забыть о заказе, смело наплевать на работу и скрыться с острова со всеми деньгами. Найти один из тех далеких, уединенных и закрытых миров, попасть куда бывает проще простого, а вот выбраться назад уже невозможно, и залечь там на дно, скрыться, навсегда исчезнув с лица бескрайней Сети созвездий, и даже не опасаться, что кто-то вздумает искать там беглого контрабандиста.

   - Ну так, что, по рукам? - Дружелюбно, но явно натянуто улыбаясь, продолжал он дожидаться моего согласия, протянув раскрытую для рукопожатия руку, и все же не удержавшись от такого искушения и решив, что весь риск был оправдан, а игра явно стоит свеч, я все же поддался этому нахлынувшему, словно лавина, порыву соблазна, протянул ему свою руку, и тут же выяснил, что просчитался. Предчувствия, столь старательно отговаривавшие меня от этой роковой сделки не ошиблись на ее счет, и вся эта игра стоила вовсе не свеч и блестящего золота, она стоила моей крови.

   Как только наши руки соприкоснулись и сжали друг друга в рукопожатии, мою кожу тут же обожгло нестерпимой болью, словно я ухватился не за обычного человека из плоти, а за раскаленный до красна и пышущий жаром металл. С трудом удержав в себе резкий вопль, я тут же, рефлекторно попытался отдернуть руку назад, но проклятый незнакомец вцепился в меня мертвой, стальной хваткой, словно злобный бойцовый пес, в любимую кость, которую кто-то неразумно попытался у него отобрать, вырывая прямо из пасти, и все что мне удалось сделать, это скорчиться на табурете, беспомощно хрипя, задыхаясь от боли, и скрипеть зубами от ярости чувствуя, как мое сердце в груди, словно бы сдавили невидимыми тисками, стараясь выжать из него последние соки.

   К счастью, эта пытка продлилась не долго, и прежде чем я успел схватиться за меч, она закончилась столь же резко, быстро и внезапно, как началась. Мой таинственный гость разжал свою руку, боль отступила, схлынув словно ее и не было вовсе, и я тут же ухватил его за грудки, притянул к себе, и все же опустил руку на эфес клинка.

   - Какого беса?! - Проорал я ему прямо в лицо, но незнакомец даже и не подумал отстранился. Его кривая полуулыбка, единственное, что проглядывалось из-под капюшона, все так же сияла на скрытом лице, став казалось только еще довольней и шире, словно бы он ничего не боялся, моя ярость ни сколько его не пугала, и это только распаляло меня еще больше. Я отпустил меч и уже занес кулак для удара, намереваясь вколотить его усмешку обратно, когда мой гость наконец снизошел до объяснений.

   - Вы же не думали, господин Мрак, что все будет так просто? - Его спокойный, выдержанный и подчеркнуто вежливый, холодный тон переменился на тихий, злорадно шипящий и угрожающий полушепот, словно это не я, а он держал собеседника за беззащитное горло. - Как вы только могли вообразить себе, что отвалив вам целую гору золота наперед, я не позабочусь о каких либо гарантиях, и позволю вам столь легко скрыться с острова?

   - Что?! - Неужели он, словно один из этих проклятых аргийцев, все это время читал мои мысли?

   - Я делаю это и прямо сейчас, Дронг, довольно простой фокус, но к несчастью срабатывает далеко не со всеми.

   - Убирайся из моей головы, - мой кулак уже дрожал от напряжения и я с огромным трудом сдерживал свою ярость. - Немедленно! Или я размажу тебя здесь по стенке!

   - Хорошо, - слишком легко и быстро согласился он, наверняка даже и не подумав выполнить обещание. - Не стоит так горячиться Мрак, окажись я на вашем месте, то не стал бы столь откровенно угрожать человеку, в чьих руках теперь находиться ваша жизнь. - Кивком головы указал он мне на кулак, и только тогда, в недоумении, разжав пальцы, я обнаружил оставленный мне нежданный подарок. На еще совсем недавно абсолютно чистой и белой коже внутренней стороны моей ладони красовался, появившийся там из ниоткуда, сложный рисунок. Круг с тремя вписанными в него треугольниками, пирамидами состоящими из сложной вязи магических символов. Попытавшись стереть эту гадость я, к своему ужасу обнаружил, что рисунок намертво въелся в кожу, словно татуировка, ставшая частью меня самого. Он ни как не желал исчезать и все мои усилия не смогли оттереть. или хотя бы размазать даже самую крошечную часть этой магической метки. Она, словно застарелый шрам, оставалась на месте, что бы я с ней только не делал, и с довольной ухмылкой наблюдавший за всем этими действиями незнакомец, неприкрыто скалился мне в лицо, веселясь над моими тщетными и бесполезными стараниями избавиться от его непрошеного дара на долгую память.

   - Можешь не стараться, глодар, она не исчезнет.

   - Что это?! Что ты со мной сделал?! - Я готов был убить его прямо на месте, ни сколько не задумываясь об окружающей нас толпе свидетелей и всех грозящих мне после этого трагичных последствиях. Больше всего на свете, мне хотелось пронзить его грудь мечем, срубить проклятую, ухмыляющуюся голову с плеч, или задушить собственными руками не вставая со своего места. Бурлившая во мне буря ненависти уже переполняла меня лютой злобой и жаркой ненавистью, кипевшими внутри с такой силой, что казалось уже вот-вот начнут выплескиваться прямо наружу, словно вскипевшая под крышкой вода, из ставшего слишком тесным для нее котелка, но выработанная в недрах Мертвого мира и отточенная с годами постоянная осторожность, и то самое неведомое чутье, столь старательно отговаривавшее меня от этого дела, не позволяли мне обнажать оружие раньше времени, и не давали отправить моего таинственного гостя во тьму, прежде чем я смогу вытянуть из него всю правду, и узнаю, что же именно он со мной совершил. - Убери это! Немедленно! Или я...

   - Попытаешься убить меня? - Перебил меня он на полуслове, оставаясь все таким же довольным и невозмутимо спокойным, словно в упор не видел прямо перед собой моего перекошенного от злобы лица, не слышал криков, на которые наверное оборачивалась уже вся таверна, или попросту храбро и очень наивно полагая, что я не стану, или попросту не смогу причинить ему никакого вреда. - Так давай же, глодар. Попробуй, покажи мне на что ты способен, и как только мое сердце перестанет биться в груди, ты тут же отправишься в след за мной. Она, - поднял он свою руку в верх, и продемонстрировал мне точную копию появившегося у меня на ладони рисунка, на своей коже, - эта печать, связывает нас нерушимыми, прочными узами, и как только мое дыхание оборвется, тьма распахнет свои гостеприимные ворота и для тебя.

   Вот тут то я и рассмеялся, диким истерическим смехом, словно умалишенный. Хохотал долго и от души, все ни как не мог успокоиться и улыбка наконец-то сползла с лица проклятого незнакомца. Я не видел перед собой его глаз, но был совершенно точно уверен, что сейчас они расширились от удивления, и взирают на меня со странной смесью страха и полного непонимания.

   - Ты находишь это забавным? - С трудом смог дождаться он конца приступа моего необъяснимого и беспричинного веселья.

   - Конечно! - Тут же подтвердил я, решив, что пришла моя очередь повеселиться, злорадствуя над собеседником. - Неужели ты решил, что я в это поверю?! Куплюсь на такую нелепую чушь, проглочу эту лож, и приму твои слова за чистую воду?! Ты и в правду решил, что я, из опасений за свою жизнь, побоюсь все это проверить?! Да, ты похоже, совершенно не знаком с контрабандистами бездны, если и в правду надеялся, что тебя спасет столь нелепое чудо, и все это просто безумно смешно своей наивной, самонадеянной глупостью!

   - Вот как? - Вновь возродилась усмешка под капюшоном. - Тебе нужны доказательства? Хорошо. - Злобно прошипел он сжимая кулак, и не смотря на то, что мы больше не пожимали друг другу руки, я снова испытал на себе всю прелесть его рукопожатия. Рука вспыхнула болью словно спичка, агония кинулась от запястья к локтю, перекинулась на плече и пронзила грудь острой болью. Сердце вновь сжалось под ребрами, словно его сдавливала невидимая рука, и я бессильно ухватился за грудь, беззвучно, словно рыба, хлопая раскрытым ртом в бесполезной попытке набрать в легкие хотя бы немного спасительного воздуха, который словно бы расступился вокруг, оставив меня в коконе удушающей пустоты.

   - Теперь ты мне веришь, глодар? Или тебе нужно еще немного времени, что бы убедиться во всем окончательно? - Не спешил прекращать он этой пытки, явно наслаждаясь процессом.

   - Да. - С огромным трудом, едва смог выдавить я хриплый ответ, и только тогда мой таинственный гость разжал свой кулак, выпустив мое сердце из незримых силков.

   - Что это было?! Что ты сделал со мной?! - Не сразу смог отдышаться и продолжить наш разговор я, прейдя в чувство только спустя несколько долгих мгновений.

   - Я скрепил наш с вами уговор этой нерушимой печатью, - снова продемонстрировал он мне собственную ладонь в качестве еще одного наглядного доказательства, - и теперь, мы оба обязаны выполнить свою часть сделки, если не хотим, что бы ваши жизни закончилась преждевременно, куда раньше раньше срока.

   Я выплюнул ему в лицо пару грубых ругательств, на что мой собеседник лишь ухмыльнулся под своим капюшоном еще шире, чем прежде.

   - Если мы покончили со всеми формальностями, не пора ли нам уже перейти к делу? - Проделал он весьма странный жест рукой, и вокруг словно бы пробежал солнечный блик, отгородивший нас от зала таверны молниеносным и расплывчатым росчерком, и тут же исчез, словно растворившийся мираж наваждения.

   - Что это было? Еще одно заклятие на мою голову?

   - Вовсе нет, всего лишь необходимая предосторожность. Не хочу что бы наш разговор достиг чужих ушей, и теперь, о чем бы мы с вами не говорили, и как бы сильно не кричали об этом на весь зал, стараясь донести весть до каждого, никто не услышит ничего лишнего. Наш разговор всем будет казаться лишь пустяковой и совершенно не важной беседой, о которой они уже завтра даже не вспомнят.

   - Так что же тебе от меня нужно? К чему столько стараний и вся эта секретность?

   - Вот мы и подошли к самому интересному. - Наклонился он ко мне еще ближе, словно опасаясь, что кто-то может подслушать его слова даже сквозь наложенные вокруг нас защитные, отводящие чары. - Мой господин желает заполучить в свою коллекцию сердце бездны.

   - Что?! - В первый миг я решил, что ослышался. Более сумасбродного и нелепого желания придумать было попросту невозможно, и я вновь заподозрил во всем происходящем глупую, жестокую шутку, которая уже чересчур затянулась. - Ты и твой господин спятили?! Это же невозможно!

   - Почему же?

   - Я не могу достать то, чего просто не существует! Сердце бездны это всего лишь миф, красивая сказка и не более!

   - Это не так. - Отрицательно покачал головой он. - Оно существует.

   - Нет! Это легенда! Полная чушь! Вымысел!- Безуспешно пытался вразумить его я, все ни как не в силах успокоиться, услышав столь невероятный, и не поддающийся разумному осмыслению, полный абсурд. - Если бы это сердце и в правду существовало, то за все те долгие годы существования Бездны кто-то, уже давно, хотя бы случайно, но должен был наткнуться на этот легендарный артефакт древности, но нет! Этого не случилось! Многие пытались его отыскать, потратили на это кучу своих сил, денег и времени, положили целые жизни, но так и не смогли найти ни единого следа его существования! Сердце - вымысел чистой воды! Достать его попросту нереально! - Продолжал настаивать я, хотя уже лишился всякой надежды доказать свою правоту. Незнакомец был уперт как баран или религиозный фанатик, слепо верующий в свои заблуждения, и отказывающийся видеть правду, лежавшую на самом виду, прямо у него перед носом, если она противоречила его суеверным убеждениям.

   - Вовсе нет, Мрак. Сердце так же реально как и мы с вами, уверяю вас, что оно существует, и надежно спрятано в недрах Мертвого мира, дожидаясь в его глубине своего часа. Сама Бездна и есть единственное и самое надежное подтверждение этого факта, и ни каких иных доказательств просто не требуется. Весь Мертвый мир результат работы этого могучего артефакта, он изменил это место, превратил самый обычный, заурядный мирок, в тот ужас, который мы с вами знаем сейчас, и пусть эта история уже почти стерлась из памяти, и стала просто красивой, древней легендой, в ней есть своя доля, сильно искаженной временем, но все же вполне достоверной правды.

   Никто прежде не смог отыскать этому никаких подтверждений, только лишь от того, что достать артефакт раньше, было попросту невозможно, но сейчас все изменилось. Приближается час, когда сердце вновь обретет свою плоть, станет материальным, и вам, хотите вы того или нет, придется не только в это поверить, но и доказать, доставив этот артефакт прямиком ко мне в руки, или погибнуть.

   Ресс и Альвиер. Члены братства.

   Густой и непроглядный желтоватый туман междумирья висел вокруг острова плотной завесой, надежно скрывающей за собой все, что находилось в пространстве между мирами от жителей города. В его безбрежных и почти неизведанных недрах таилось множество тайн, чудес и загадок, укромных уголков, где еще не ступала нога человека, или любого другого из разумных обитателей Сети. Бесцельно странствуя среди этой загадочной желтой мглы, бредя в неизведанном направлении, совершенно не сконцентрировавшись на месте желанного назначения и просто дав полную волю ногам, можно было наткнуться на все что только угодно. Во мгле скрывались самые невиданные, неописуемые места и диковинные создания. Невероятно огромные и удивительно крошечные одновременно. Бесплотно иллюзорные, и в то же время более настоящие чем все остальное окружение мира, состоящие из вспышек света или мириад пылинок, связных одним общим сознанием в единое целое. Все они, пребывая в виде не материального и бесконечно чистого потока сознания, не имели никакой постоянной физической формы, и находились в состоянии постоянного изменения, и словно готовились к самому грандиозному маскараду в истории, бесконечно примеряли на себя сотни различных личин и причудливых масок. Их внешний облик постоянно менялся, в зависимости от неведомых факторов, и порой они принимали столь невероятные очертания, что само воображение оказывалось бессильно поверить в то, что нечто подобное может существовать в пределах известной ему реальности, но сколь бы сильно не вглядывались обитатели Города-на-грани в желтую пелену, она надежно прятала от жителей острова все свои роскошные виды, опасные тайны и мириады чудес объятых ласковым прикосновением ее дымчатого покрова. Все они, пребывая от них столь близко, были незримы из-за желтой завесы тумана и казались невероятно далекими, словно огоньки звезд в ночном небе любого другого, самого обычного из миров. Завеса тумана висела над землей плотной и неподвижной преградой. Она была мертвой и неподвижной словно парус в полное безветрие штиля, и в отсутствии хоть каких-то видимых колебаний на магической пелене, казалось, что за ней нет уже ничего, и что она надежно прикрывает собою весь остров, словно высокая крепостная стена, сложенная из прочных каменных блоков. Но это первое впечатление было крайне обманчивым и на деле все обстояло совершенно иначе. Туман лишь прятал в себе окружающее остров магическое пространство и совсем не препятствовал всем желающим выбраться к городу.

   Вот и сейчас двое странников, блуждавших по Междумирью, совершенно спокойно и беспрепятственно выбрались из мглы на самый край острова, почти что не потревожив туманной завесы. Желтая дымка едва колыхнулась пропуская путников сквозь себя внутрь, и невидимые с земли, до самого своего первого шага по острову, они возникли на нем словно бы из ниоткуда, материализовавшись прямо из воздуха.

   - Ненавижу я этот проклятый сезон желтой мглы! Провались он во тьму! - Непрерывно бурчал себе под нос тихие ругательства тот, что шел чуть впереди, и был почти что на целую голову ниже своего спутника. Уверенно и бодро чеканя свой шаг, словно легионер, отрабатывающий на плацу переходы и построения, он даже и не подумал сбавить своего быстрого темпа, когда выбрался из под покрова тумана, и глядя исключительно себе под ноги, кажется и вовсе не замечал этого достижения, продолжая жаловаться всему окружающему на свою горькую долю.

   - Говорил же я тебе брат, что стоит дождаться смены сезона! Так нет же! Долг зовет! Ну и что мы имеем в итоге? А?! Я тебя спрашиваю! Народу во мгле больше чем на рыночной площади, в разгар ярмарки и мы уже потратили на эту дорогу в два, если не в три раза больше времени чем рассчитывали! - Все ни как не желал успокоиться он, и откинув с головы капюшон потрепанного дорожного плаща, открыл острову свою коротко стриженую, на военный манер, почти что облысевшую голову, и только тогда обнаружив перемены в своем окружении, начал бегло осматриваться по сторонам. Скривив недовольную и кислую мину, странник поскреб заросшую жесткой щетиной массивную, почти что квадратную челюсть, и замерев, дождался своего спутника не двигаясь с места.

   - Куда это нас занесло, брат? Ты только глянь! Междумирье здесь вместо неба! Никогда еще такого не видел. Крайне странное место, и оно мне не нравиться.

   - Это Междумирный остров, брат Ресс - тихо и равнодушно, словно совсем не озаботившись всеми здешними странностями, проговорил второй путник. Высокий, с идеально прямой осанкой и горделиво вскинутым в верх гладковыбритым подбородком, он с первого брошенного на него взгляда производил впечатление человека из высшего, аристократического общества, спрятать происхождение, манеры и повадки которого под запыленной и грязной дорожной одеждой было не так то и просто. Совершенно не похожий на своего спутника, которого неизменно именовал своим братом, он смотрел вперед холодными и устало безжизненными серыми глазами, едва поворачивал худое лицо с острым носом, осматриваясь по сторонам, и шел вперед мягкой кошачьей походкой.

   - Откуда ты это знаешь? Ты что же уже побывал здесь, Ал? В этом странном мире?

   - Это вовсе не мир, брат, - печально покачал головой он, - во всяком случае не полноценный мир, в прямом понимании этого термина. Весь этот остров всего лишь крошечный обломок иного мирозданья. Маленький кусок сухой и безжизненной земли, выброшенный в туман словно мусор. Он завис посреди Междумирья мертвым грузом и давно уже стал путеводным маяком и пристанищем для всех, кто отважился странствовать между мирами.

   Я еще никогда прежде не бывал на земле этого острова лично, но это место довольно известно, в определенных кругах, и мне ни раз доводилось слышать об этом удивительном месте посреди межпространственной мглы.

   - Как здесь вообще можно жить?! Мне от одного только вида затянутого пеленой неба, становиться как-то не по себе!

   - Люди приспосабливаются к любым условиям, а нелюди делают это даже быстрее.

   - Дело вовсе не в этом! Когда со всех сторон Междумирье, и из него, в любую минуту, может пожаловать все что только угодно, ты смог бы спокойно спать в своей постели? Я - нет. Только взгляни! У этого города даже крепостной стены нет! В него может войти каждый! Кто и зачем, вообще решил возвести здесь свое поселение?!

   - Скорее всего оно уже было на острове, когда его вырвали и вышвырнули из мира.

   - Зачем?!

   - А ты разве не чувствуешь, что именно у нас под ногами?

   - Свет Оргодеона! Это то о чем я подумал?! Ох, нет! Только не это! - Низкорослого Ресса слегка передернуло, когда сконцентрировавшись, он внезапно ощутил то, о чем говорил ему брат. - Не может этого быть!

   - Может, в этой земле покоиться Спящий. Весь этот остров всего лишь один большой склеп, огромнейшая могила, вместившая на себе целый город, могильник, заботливо выброшенный в необитаемое тогда пространство, что бы его содержимое больше никогда не смогло причинить никому никакого вреда. Должен признать, что это был довольно разумный подход и если бы так поступили во всех прочих мирах, то сейчас все наше братство могло бы спать совершенно спокойно.

   - Братство спало бы спокойно если бы не этот проклятый предатель - брат Дронг! А теперь и у острова есть свои жители. - Не изменяя своей всегда недовольной чем-то натуре, продолжал ворчать Ресс.

   - Верно, теперь есть, - едва наклонив голову кивнул Ал, - но в сравнении с целым обитаемым миром эти жертвы кажутся совсем незначительными.

   Дальше названые братья двинулись молча. Ресс с опаской косился себе под ноги, словно боялся что очередной его шаг может пробудить дремлющее в недрах земли древнее зло, а Альвиер продолжал неспешно брести чуть позади своего спутника, и никогда не отличаясь особой болтливостью, наслаждался долгожданной тишиной и спокойствием, которое в присутствии его неизменного спутника, крайне редко доставалось ему в награду. Лишь у самого городского порога, там где начинались самые первые ветхие хижины бедноты, Ресс все же не выдержал затянувшегося молчания и окончательно совладав с собой, перестав ступать вперед осторожно, словно обходя дремлющую на пути опасную и ядовитую гадюку, он вновь начал донимать своего спутника уже надоевшей тому старой песней.

   - Как ты думаешь, Ал, он может быть здесь?

   - Может да, а может и нет. Ты всегда спрашиваешь у меня одно и то же, в каждом новом мире на нашем пути, хотя и сам прекрасно знаешь, что мне, как и тебе, ответ на этот вопрос заранее известен быть просто не может.

   - А вот и нет! В этот раз еще как может! Любой разумный человек, окажись на месте Дронга, ни за что не выбрал бы из всех возможных вариантов, подобного злосчастного места. В отличии от всех остальных жителей, он не хуже нас с тобой должен чувствовать, что скрыто у него под ногами и никогда не смог бы почувствовать себя здесь спокойно. Клянусь самой Тьмой, нам его тут никогда не найти! Признаться я вообще уже мало верю, в успех этого дела. Слишком уж много времени мы не можем отыскать ни единого следа предателя.

   - Потерять веру в победу, все равно, что сдаться без боя.

   - Вот только не надо этих твоих любимых пафосных изречений, брат! О какой вере вообще можно здесь говорить? - С грустью в голосе пробубнил Ресс. - Мы, со всеми нашими братьями, проверили почти всю Сеть Созвездий. Прошерстили сотни миров, потратили на это несколько лет, и все наши усилия пропали в пустую!

   - Это еще не значит, что нам его никогда не найти, надежда остается всегда.

   - Это значит, что Дронг, скорее всего, уже давно мертв, кормит где-то могильных червей, и мы зря тратим время на его бесполезные поиски! Не знаю, как ты, а я устал от всего этого, я не хочу тратить еще несколько лет на поиски беглых преступников. Я мечтаю однажды просто вернуться домой!

   - Я тоже, брат Ресс. Больше всего на свете, я вновь хочу взглянуть на наш храм, оказаться в ослепительных поднебесных залах и погрузиться в сладчайший покой вечного света Оргодеона, но у нас есть приказ Обилара, и я скорее умру чем ослушаюсь его воли.

   - Плевать я хотел на этот приказ, брат! - Не успокаивался Ресс. - Его давно пора отменить, и клянусь Сетью Созвездий, что еще немного, и я это сделаю!

   Ресс уже не впервые грозился все бросить и сдаться. Взглянув на него с легкой усмешкой, Ал ничего не стал ему отвечать. Он знал, что брат, не хуже его самого осознает всю угрозу и все его слова пустой треп. Ресс, как и сам Альвиер, уже никогда не отступиться. Он любит ныть и ворчать о своей нелегкой судьбе, но, как и все остальное многочисленное братство, никогда не сдастся, пока не заставит проклятого предателя Дронга ответить за все.

   Ласса Илис.

   Говорят, что во всей огромной Сети созвездий нет ничего хуже чем ожидание и сегодня я убедилась в этом на собственной шкуре. С тех пор, как моя нерадивая сестрица нагло сбежала с приема, бросив здесь меня и хозяйку, прошло не так уж и много времени, но я просто места себе не находила от дикого волнения и каждые три минуты косилась на двери в ожидании ее возвращения. Это было просто не выносимо, минуты протекали с ужасающе маленькой скоростью, словно умирающие от старости и переутомления дряхлые и сонные улитки. Волнение в груди все нарастало, и если по началу я посылала на голову Олисии бесчисленные проклятия и ненавидела ее Диора всем своим сердцем, то теперь я успела устать заниматься даже этим бесполезным занятием и перестав предвкушать, что же я сделаю с ней по возвращению, уже просто молила небеса вернуть мою непоседливую родственницу на место. Но они, как обычно и бывает, оставались глухи ко всем моим мольбам и просьбам и совершенно не торопились присылать Олисию обратно.

   Когда сестра не вернулась даже в обещанный срок, я была уже готова лезть на стенку и выть диким голосом, если бы это хоть как то помогло мне ускорить ее возвращение. Специально перебравшись поближе к двери и даже позволив себе оставить леди Миласу вне поля своего зрения, я нервозно выглядывала в коридор и каждый раз, как кто-то появлялся там из-за угла, оказывалась жестоко разочарована не увидев знакомой фигуры.

   Олисия опаздывала просто невероятно жестоко. Она уже успела пропустить выступление сладкоголосой дивы, имя которой я не запомнила и даже не вслушивалась в слова мелодичной баллады, сестра не поспела и к выносу огромного торта, в котором могла поместиться вся целиком, а все эти развлечения шли уже после устроенного хозяевами салюта, к которому она обещала вернуться.

   Когда гости уже начали расходиться а прием начал подходить к своему концу, я ожидала того момента, когда музыка наконец затихнет с диким ужасом и даже не представляла, что же скажу леди Миласе, от которой уже устала прятаться по углам. Госпожа могла в любой момент пожелать отправиться домой, она никогда не задерживалась на подобных мероприятиях до самого конца и я сама начала малодушно помышлять о прогулке подальше. Это было бы куда лучше, чем объясняться с Миласой или еще хуже - с ее муженьком, но отбросив эти постыдные и трусливые желания в топку, я все же держала себя в руках и старалась не подавать виду всем окружающим, что твориться сейчас у меня внутри.

   Оправдания за легкомысленный поступок моей сестры, похоже уже стали неизбежной действительностью, от которой так просто не отвертеться. Начав морально подготавливать себя к этой незаслуженной каре и придумывать объяснения, что бы потом не пришлось сочинять их на ходу и не сморозить при этом откровенной чуши, я влетела в кого-то даже не заметив идущего мне на встречу гостя сегодняшнего приема.

   Пострадавшим оказался высокий и стройный парень, с темными, зачесанными назад волосами и тонкими чертами лица, облаченный в без сомнения безумно дорогой, расшитым жемчугом, темно-зеленый камзол с широкими рукавами, который я, при столкновении, залила его же вином. Алый напиток оставил на его груди внушительных размеров пятно, стремительно расползающееся по белой рубашке, выглядывающей из-под расстегнутых верхних пуговиц и я лишь растерянно ойкнула, чуть не сбив этого красавца с ног.

   Стремительно краснея и отступая назад, в первый миг я так растерялась, что даже не нашлась, что сказать и окажись на моем месте мужчина, благородный юнец, уже наверняка потребовал бы от него платы кровью, вызвав на поединок или дуэль. Вся знать Золотого города поголовно любила подобные разбирательства и самые молодые ее представители чуть ли не ежедневно вызывали соперников чтобы покрасоваться перед разодетыми светловолосыми красавицами и добиться к себе их полного расположения. Это уже успело стать чем то вроде спорта, среди богатенькой молодежи, увлеченной устраиваемыми на острове гладиаторскими турнирами и шрамами полученными на поединках они щеголяли словно медалями и орденами за проявленную отвагу, хотя большая часть схваток носила весьма формальный характер. Смертельных исходов, как и серьезных ранений почти не случалось, но порой не обходилось и без редких несчастных случаев, которые в последствие становились главными новостями недели и бурно обсуждались в благородных кругах всеми, кому только не лень.

   Парень смерил взглядом полученное на грудь "украшение" и исказив лицо в дикой смеси гнева и отвращения, пронзил меня лютым, полным ярости взглядом. Мой наряд без сомнений, мгновенно позволил ему понять, что я не одна из благородных гостей и важных господ, которой можно было и даже следовало, простить подобное недоразумение. Прежде чем я успела раскрыть рот и рассыпаться в извинениях, он похоже уже решил обрушиться на меня с воплем словно дикий шквал и для начала саданул опустевший бокал прямо об пол.

   - Ты хоть представляешь сколько стоит этот камзол, девчонка?! - В его выпученных от злости глазах читался такой гнев, что я даже успела позабыть о сестре, которая все еще шлялась непонятно где со своим женишком. - Это ручная работа из коллекции самого Амбарано! - Окажись здесь Олисия, она бы наверно ахнула от восхищения, услышав это совершенно не знакомое мне имя, сестра, в отличии от меня разбиралась в подобных тонкостях, а я и без того успела понять, что одного моего жалования здесь явно не хватит.

   - Простите, господин, это вышло случайно. Я не хотела. - Робко начала я оправдываться, искренне сожалея, что нахожусь здесь не по собственной воле и вынуждена позволить ему разговаривать со мной в таком тоне, опасаясь, что все это может дойти до моей госпожи и отразиться на ней. - Позвольте я помогу вам.

   - Мне не нужна твоя помощь, ничтожная обезьяна! - Ладони, не обнаружившие оружия, которое мне пришлось оставить в карете, сами собой сжались в твердые кулаки, но совершенно не замечавший этого парень, даже и не думал успокаиваться. - Ты мне за это ответишь! Слышишь?!

   Он, вскинув руки вперед, попытался ухватить меня за шею и без сомнения поволочь куда-то для наказаний. Многие избалованные высокородные не считали прислугу за обычных людей, и позволяли себе обращаться с ними как вздумается, пользуясь своими деньгами и властью, как гарантией безнаказанности, но к несчастью, для этого паренька я оказалась не из тех покорных прислужниц с которыми он без сомнения привык иметь дело и не стала стоять на месте.

   Все еще стараясь держать себя в руках и не переходить дозволенных нормами поведения для прислуги границ, что в условиях моего раздражения на Олисию было крайне не просто, я все же сдержала себя в руках и не став перехватывать его руку для болезненного залома, попросту отшатнулась назад.

   - Дрянь! Живо иди сюда! - Снова попытался схватить меня он и все так же безрезультатно ухватил пальцами лишь пустое пространство. Его неуклюжесть даже успела меня позабавить, но к несчастью его выкрики уже успели привлечь к нам совершенно не нужное мне внимание и оказавшись опозоренным столь прилюдно, этот парень похоже был готов выхватить свою декоративную и совершенно не предназначенную для реального боя, тонкую шпагу, висевшую на поясе лишь в качестве украшения.

   Дело, с каждой секундой, становилось все хуже и я не знаю чем бы все это могло в итоге закончиться, если бы леди Миласа вовремя не оказалась поблизости и не встала прямиком между нами. Ее неожиданное появление произвело на меня куда более устрашающий эффект, чем все угрозы этого мальчишки и его смешные попытки схватить меня вместе взятые.

   - Сэр Бургрант, что вы себе здесь позволяете? - Грозно остановила она его одним взглядом и разом осунувшийся юнец из грозного палача словно бы сам превратился в невинную жертву.

   - Эта служанка испортила мой лучший наряд! - Словно прибежав жаловаться к своей мамочке, начал он. - Ее следует немедленно наказать!

   - Это правда? - Стрельнула госпожа взглядом в мою сторону и я лишь виновато кивнула, не став отрицать очевидного.

   - Ну, что ж, если это вас хоть сколько ни будь утешит, я покрою ваши расходы, сэр Бургранд. - Перешла Миласа на куда более снисходительный тон, но по-прежнему смотрела на мальчишку из под сурово сведенных к переносице тонких бровей. - Эта особа, мой личный телохранитель, и вам очень повезло, что она не сломала вам обе руки после первого же оскорбления. - Лицо паренька вытянулось от удивления, но извиняться он не спешил. - Она работает исключительно на меня, мальчик, и только я в праве решать заслуживает ли она наказания. - Продолжала Миласа. - Как бы то ни было, ваше поведение заслуживает порицания ни чуть не меньше ее оплошности, которая без сомнений, вышла случайно и не стоила столь бурной реакции. Я буду вынуждена побеседовать с вашим отцом об воспитании и грубом отношении его сына к представительницам слабого пола. На этом прошу меня извинить, я покидаю вас и советую впредь задуматься о том где и когда можно распускать руки.

   Развернувшись Миласа зашагала прямиком к выходу и мне не оставалось ничего другого, как последовать в след за ней.

   - Ты хоть знаешь, кто этот мальчишка? - Почти шепотом осведомилась она.

   - Нет, госпожа.

   - Не называй меня госпожой!

   - Хорошо.

   - Бургранд сын лорда Фарада, в чьем доме мы с тобой имеем неосторожность находиться и этот инцидент не останется без внимания, поверь мне. Только его и будут обсуждать до конца этого вечера и по этому нам с тобой лучше здесь не задерживаться.

   - Да, госпожа.

   - Не называй меня госпожой!

   - Простите.

   - Где весь вечер носит Олисию? Найди сестру, пока я прикажу подавать экипаж.

   В этот момент мое сердце словно пронзила ледяная игла страха и боли, и причина была вовсе не в леди Милассе, решившей обнаружить Олисию, дело было в нашей с ней неразрывной связи двух близнецов, которая всегда позволяла мне почувствовать когда сестре плохо, и судя по моим ощущениям, так больно ей еще никогда прежде не было.

   Глава 4.

   Дронг Мрак.

   Это утро, даже для всегда не самого жаркого сезона желтой мглы, выдалось на острове удивительно холодным, и стоя прислонившись спиной к каменной кладке стены, я смотрел на клубящийся над головой желтый туман, и выпускал в верх, невесомые облачка пара от собственного дыхания.

   После душного и прокуренного зала таверны эта прохлада была словно небесное благословление, она прочищала мысли, мгновенно отрезвляя сознание, освежала и бодрила не хуже ведра ледяной воды, резко вылитого прямо на голову, и только оказавшись в полной и безграничной власти этой утренней свежести, пощипывающей конечности ледяными уколами тонких игл своей прохлады, я наконец начал успокаиваться, после встречи с проклятым, пожелавшим остаться инкогнито посредником, и постепенно приходя в себя, больше не трясся от нервного напряжения и лютой злобы, каждый раз, как вспоминал об этом проклятом заказе, свалившемся на мою голову.

   Первое время, когда мы оба только покинули зал и разошлись в разных направлениях, я скрипел зубами от злости так, что наверное чуть было не стер их в порошок, и стоило мне только подумать об этой работе, как я тут же, сам того даже не замечая, с такой силой сжимал кулаки, что глубоко, и до боли, впивался давно не стрижеными ногтями в кожу ладоней. Меня колотило от ненависти, словно от лихорадки, и осознавая всю глубину, безвыходность и обреченность своего положения, я провалился в бездонную пропасть отчаяния по самые уши, и все ни как не мог понять, за какие грехи заслужил эту кару, не догадывался, чем же так сумел прогневить небеса, что из всех возможных вариантов, их выбор пал именно на меня, и даже не представлял, как же буду выбираться из всей этой выгребной ямы.

   Сколько бы я не напрягал свое серое вещество, похоже совершенно напрасно проживающее под панцирем моей черепной коробки, оно не видело ни единой возможности выпутаться из всей этой истории и выйти сухим из воды. Заказ был просто не выполним. Даже доверившись заказчику на слово, и вопреки всему здравому смыслу поверив, что это проклятое сердце все же можно было достать из глубин мертвого мира, в одиночестве, я был обречен в Бездне на верную гибель, и ни за что не смог бы выполнить этой работы один. Конечно же Карл с командой, и многие другие глодары, наверняка не отказали бы мне в помощи, стоило мне только заикнуться об обещанном золоте, но зная все риски, я никого не хотел подставлять под удар, не желал подводить их под нависший над моей головой топор палача, и ни за что не мог брать на себя такую колоссальную ответственность за все их жизни, в таком заведомо обреченном на полный провал, безнадежном и сомнительном деле.

   - Что же мне теперь делать? - Прошептал я затянутым мглой небесам, сам не зная к кому обращаясь, но ответа, как и следовало ожидать, ни от богов, ни от демонов, не последовало. Я казалось был брошен всем этим жестоким и грязным миром на произвол судьбы, и оставшись вовсе без вариантов, возможностей и путей, не видя перед собой ни единого, пусть даже самого крохотного и призрачного шанса на успех и спасение своей жизни, я окончательно ударился в отчаяние, потерял всякую надежду и полностью утратив веру, лишился каких либо желаний и сил держать себя на плаву, постоянно борясь со все новыми ударами волн своей собственной взбалмошной, глупой и несправедливой судьбы, всеми силами старавшейся меня потопить, или бросить на острые скалы. Мне казалось, что все уже кончено, любые действия бесполезны, а выхода нет, и руки безвольно опустились вдоль тела, словно отказываясь подчиняться лишившемуся своей силы воли жалкому созданию, потерявшему жажду жить.

   Не знаю сколько именно я так простоял у стены, пребывая в полной прострации, но на улице уже стали появляться первые, самые ранние прохожие, все тело успело закоченеть, а на меня напала зевота, напоминающая о том, как же сильно я успел устать за всю эту бессонную ночь, и заслышав совсем рядом от себя чьи-то торопливые шаги, стремительно приближающиеся по переулку, я мгновенно отлепился от холодной кладки стены, словно устыдившись, что кто-то может увидеть меня в столь подавленном виде, и все же решив добраться до теплой постели, отложив все дела и заботы на завтра, я двинулся по мощеной мостовой прямиком к площади Висельников.

   Когда-то, очень давно, здесь и правда устраивали публичные казни, в центре площади стоял высокий и мрачный эшафот, вокруг которого столь любила собираться толпа, но с тех пор утекло уже не мало воды, и порядки в городе успели смениться. Людей больше не вешали в центре Среднего города, эшафот исчез с лица острова словно его и не было вовсе, и это название осталось единственным, что напоминало всем о темном и страшном прошлом этого места. Людей здесь уже скопилось не мало, многочисленные торговцы уже разворачивали свои палатки, начинали заполнять прилавки, и подгоняли своих, еще сонных рабочих, перетаскивающих тюки и бочки с товаром, но стоило мне только пересечь площадь и углубиться в узкий лабиринт переплетения улиц, как вокруг вновь стало тихо и совершенно безлюдно. Большая часть города все еще пребывала во сне, не желая подниматься на ноги в столь ранний час, и единственными попадающимися мне на пути живыми созданиями, вновь стали лишь крысы, снующие в кучах мусора. Старающиеся успеть добыть себе что-нибудь вкусное, пока вокруг еще не наступило шумное время людей, они сновали под ногами на каждом шагу, совершенно не боясь одинокой поступи человека, и нагло мешая проходу, обиженно пищали мне в след, когда мои сапоги все же заставляли их посторониться с дороги.

   Я продолжал неспешно брести вперед, не обращая на серых мусорщиков никакого внимания, и успел уже пройти улицу Перьев, преодолел половину Светлого бульвара, и решив срезать путь через арку, вышел к преддвериям Игрового квартала. В этом месте, где заведения работали всю ночь до утра, только сейчас начинали закрывать ставни и запирать двери. Когда во всем остальном городе только начинали разжигать печи и в воздух поднимались первые столбики дыма, здесь они начинали медленно исчезать, и все вокруг начинало погружаться в тишину и покой. Лишь мои шаги нарушали сонную безмятежность пространства, и почти что добравшись до нужного мне постоялого двора, я прибавил ходу желая оказаться в тепле, и согреться как можно скорее.

   "Жемчужные палаты", не смотря на свое громкое название, были весьма дешевым заведением, лишенным роскоши и хороших условий, но так и не обзаведясь на острове собственным жильем, я неизменно предпочитал останавливаться именно здесь, прямиком посередине от шумных, в дневное время, торговых районов, и не менее беспокойного среди ночи Игрового квартала. Конечно за все те годы, что я провел на земле Города-на-грани, мне давно уже следовало бы позаботиться о собственной крыше над головой, и перебраться в более удобное место, но когда каждую пару недель отправляешься в недра Мертвого мира, не зная сумеешь ли вернуться обратно, куда проще арендовать дешевую комнату, чем выкидывать огромные деньги за невероятно дорогую недвижимость острова.

   "Жемчужные палаты" вполне устраивали меня в качестве временного прибежища, и почти что выйдя к самому их порогу, я обнаружил прямо у себя на пути еще одну парочку крепких ребят, перегородивших дорогу, и даже не стал сбавлять своего хода, поперев прямо на них, словно таран. Как ни как это была уже вторая попытка ограбления в переулке за последнее время, и я даже ни сколько не испугался возможного развития этих событий, не придав этому событию никакого значения, но новые ночные работники неожиданно сумели меня удивить, и не бросились прочь, как только рассмотрели мою причудливую броню.

   - У нас для тебя есть посланье, глодар. - Положив руку на эфес меча, угрожающе вышел вперед светловолосый тип с кривым и явно не раз сломанным в драке носом, в котором я сразу же признал недавнего посетителя Рида. Он был одним из тех трех парней, что весь вечер косились на меня от своего столика и увидев их перед собой, я даже сделал неуверенный шаг назад, мгновенно поняв, что дело здесь было явно не чисто.

   - Ты должен отказаться от этой работы. - Продолжил он, не сводя с меня глаз, словно пытаясь заворожить своим мягким, глубоким голосом.

   - Какой, еще в Бездну работы? - Сделал я вид, что совершенно не понимаю о чем идет речь, и понятия не имею о чем он толкует.

   - Не валяй дурака, ты прекрасно знаешь о чем я. Ты встречался с одним типом этой ночью на наших глазах, и нам прекрасно известно, о чем вы с ним договорились.

   Вот значит как, никакая магия не смогла скрыть наш разговор от посторонних ушей, если конечно они не знали о цели визита проклятого капюшона заранее.

   - А если я отвечу отказом? - Аккуратно поинтересовался я, уже заранее догадываясь какой последует за этим ответ, и стараясь сделать это как можно более незаметно, потянулся к оружию.

   - Возьмешься за эту работу, и уйдя в Бездну, на остров уже никогда не вернешься. - Не разочаровал он моих ожиданий. - Забирай задаток и проваливай из города, беги так далеко, как только сумеешь и тогда, возможно, сохранишь свою жизнь.

   - Щедрое предложение, - что-то слишком много их посыпалось на меня в последнее время, словно бы я начал трясти, полную перезрелых, тяжелых плодов яблоню безмерно выгодных сделок, мое мнение и желания, в которых, никого даже не волновали. - Кто вас послал?

   - Друг, которому не безразлична твоя безопасность. Он желает помочь.

   Слишком резкий и напуганный крысиный писк, неожиданно раздавшийся у меня за спиной, мгновенно заставил меня обернуться назад, выхватить меч, для защиты, и действуя исключительно рефлекторно, я мгновенно пробормотал формулу активации скрытой в нем смертоносной магии. На один краткий миг весь переулок вокруг озарила яркая вспышка света, резанувшая по неподготовленным к ней глазам словно нож. По лезвию моего клинка побежали быстрые, молниеносные блики ослепительного сияния, неуловимые росчерки света, проносившиеся от эфеса к острию все быстрее с каждой секундой, и вскоре, спустя всего пару коротких мгновений, оружие в моих руках уже превратилось в яркий луч ослепительного огня, в котором уже с трудом можно было рассмотреть скрытое в его недрах смертоносное лезвие.

   Память меня все же не подвела, и гостей оказалось ровно столько же, сколько было в трактире. Последний, оказался прямо у меня за спиной с уже обнаженным клинком в руках, и если бы не столь неудачно для него подвернувшаяся под сапог крыса, оставшаяся с отдавленным, и похоже сломанным тонким кривым хвостом, он с легкостью смог бы тихо отправить меня к праотцам, всего лишь одним, первым ударом по голове. Этот грызун уберег мою шкуру, и обернувшись назад, я воспользовался резкой ослепительной вспышкой, что бы опередить этого головареза и первым нанести свой превентивный удар.

   Рефлекторно попытавшись закрыться, и вскинув над головой свой меч, слишком длинный и неудобный для схватки в таком узком пространстве, как переулок, мой соперник попытался отскочить назад от яркого света, но не успел, и первый же мой выпад с легкостью достиг своей цели. Мое оружие рассекло твердую сталь его клинка, словно воздух, оно прошло сквозь него как сквозь талое и мягкое масло, даже не почувствовав этой преграды, и по инерции пролетев дальше, мой клинок рассек беззащитную, и ни чем уже не прикрытую голову головореза, расколов череп надвое, и забрызгал все вокруг алой и горячей человеческой кровью. Моя рука даже не почувствовала этого удара, активированный меч словно бы и вовсе не встречал на своем пути никакого сопротивления, с легкостью разрезал любую, даже самую прочную из всех возможных материй, так, словно бы и в правду рубил пустоту глубокой воздушной ямы, но от этого первого же удачного выпада, его магический запас сократился наверное в двое, и сияние мгновенно стало заметно бледнее, яркие всполохи, скользящие по поверхности отполированного метала, уже начали замедляться, и грозили исчезнуть в самое ближайшее время, оставив меня здесь почти беззащитным.

   - Льен! Нет! - Метнулся к оседающему на землю телу тот тип, что все это время прятался за спиной кривоносого.

   - Назад! - Попытался остановить его тот, но не смог удержать проворного юнца возле себя, и промчавшись мимо, тот буквально отпихнув меня в сторону, рухнул на землю возле уже застывшего и бездыханного мертвеца, и внезапно разразился неподдельными рыданиями, и полными горечи тоскливыми всхлипами.

   В первый миг это даже смогло меня поразить, и неподвижно застыв на краткую долю секунды, я неожиданно для себя рассмотрел в свете собственного клинка, как же сильно эти двое оказались похожи. У мертвеца и склонившегося над ним человека, оказались почти что идентичные лица и одинаковые черты, словно у близких родственников. Так могли выглядеть лишь единокровные братья и отступив назад, к самой стене, я даже опустил свой собственный меч, в нерешительности и не желал продолжать этой схватки, но вскочивший на ноги совсем еще юный парень, уже вознамерился мне отомстить, и выхватил из ножен собственное оружие.

   - Клянусь небесами, ты мне за это ответишь! Ты умрешь проклятый глодар! - Пообещал он, и тут же ринулся в бой, кидаясь вперед словно бешеный пес, сорвавшийся со своей привязи. Совершенно не заботясь о собственной защите, и словно не замечая верного залога победы сияющего у меня прямо в руках, он необдуманно кидался вперед с диким криком, и при желании я несколько раз мог отправить его в след за братом, но от чего-то совершенно не желал этого делать, и глядя в его переполненные болью глаза, даже сочувствовал этому парню, испытывая острое чувство вины, и отступал все дальше к концу переулка.

   Защищаясь и укорачиваясь, я надеялся, что все еще может закончиться без нового кровопролития, но ошибся, и как только мой меч медленно перестал испускать убийственное сияние, разрядившись уже окончательно, и превратившись в обычную железяку, он вновь остервенело кинулся на меня, выкрикивая непрерывные оскорбления, и зажав меня к самой стенке, не оставил ни какого иного выбора, кроме как перейти к стремительной ответной атаке. Отведя его оружие в сторону, я без труда смог выбить его у него из рук, и уже занес руку над головой, для ответа, намериваясь обезвредить соперника ударом тяжелого эфеса по голове, но не успел.

   Кривоносый тип, о котором в горячке схватки, я совсем уже успел позабыть, неожиданно вынырнул из за угла, где подло прятался все это время, бросив своего верного друга мне на расправу, и так удачно уловив нужный момент, и крайне успешно попав в тонкое сочленения моей глодарской брони, он всадил фут холодной, ледяной стали мне в бок.

   Это произошло столь резко и неожиданно, что в первый миг я даже не понял, что же случилось. Почувствовал лишь толчок, мотнувший меня в сторону от удара, и врезавшись плечом в твердую стену, с трудом смог не выронить меч, и устоять на ногах. Боль пришла лишь мгновением позже, вместе с ужасающим осознанием от вида своей собственной крови стекающей по доспехам, и все же выпустив оружие из мгновенно ослабевших и ставших словно ватными рук, я рухнул на оба колена с ужасом взирая на открытую кровавую рану.

   - Хватит, Лэнс! Успокойся! - Пытался оттащить своего дружка в сторону от меня кривоносый.

   - Он убил Льена! Убил! Выпусти меня! Я должен его прикончить!

   - Нет! Скоро здесь будет целая толпа стражи, нам пора убираться отсюда! Немедленно!

   - Я сказал отпусти!

   - Не брыкайся! Проклятие! Говорил же я вам, болванам, что не стоит связываться с глодарами! Говорил! - Продолжали припираться они удаляясь все дальше. - Сказано же вам было, что нужно было лишь припугнуть! Припугнуть, но не трогать! Второй контрабандист не велел пускать ему кровь! Что тут сложного?! Какого беса вы оба полезли на него с оружием на перевес?! - Звучал уже тихий голос из самого дальнего конца переулка, и уже давно перестав его слушать, я почти не разбирал больше слов, и сидя на холодных камнях мостовой, заворожено смотрел на собственную алую кровь, словно видел перед собой самое невероятное из всех неописуемо захватывающих зрелищ на свете, и не в силах отвести глаза в сторону, мирно улыбался от злорадного ликования, что теперь мой заказчик и его треклятый посредник останутся с носом. Эта мысль согревала меня перед смертью от утренней прохлады сезона желтых туманов, и помогла провалиться в черный провал вечности почти что счастливым.

   Вырджуст, демон седьмого круга.

   Пределом мечтаний любого из демонов Преисподней было достижение высших кругов силы. Добравшись до вожделенной седьмой из ступеней, оставив где-то далеко позади всех своих сородичей, недругов и врагов, Вырджуст наивно полагал, что теперь его мучения, в роли жалкого слуги, наконец закончатся, и начнется настоящая, полная жизнь, где только он будет волен решать, что ему делать и никогда больше не будет исполнять чужой воли, скача перед хозяином на задних лапках и пресмыкаться перед чужой силой. Он возомнил себя свободным от оков, но жестоко ошибся.

   Перестав относиться к жалким низшим демонам, обзаведясь внушительными рогами и широкими крыльями, мощью и определенным влиянием, он остался все таким же рабом, более высших и могущественных порождений пламени, с той лишь разницей, что теперь и у него были собственные прислужники.

   Конечно его нынешнее положение в демонической иерархии было несравнимо лучше, чем прежде, но и ответственность, которая легла на его плечи, возросла многократно. Жалким низшим серым ищейкам, ползающим в пыли у его лап, не грозил страшный гнев Повелителя Нижнего мира, если бы они не нашли след сбежавшего чародея. Вся эта сомнительная радость выпала бы исключительно демону седьмого круга и он, трясясь от ужаса при одном только мысли о неудовольствии Наивысшего, подгонял их словно вьючных животных.

   - Живее, твари! Солнце уже скоро скроется за горизонтом, а вы не нашли ничего, кроме отпечатков подошвы! Если в самое ближайшее время вы не укажите мне на нужное место я вас всех отправлю в вечную ледяную стужу!

   Угрозы заставляли демонов шевелиться быстрее, но портал, в котором скрылся Регнор, захлопнулся уже очень давно и с каждой минутой, Вырджуст все сильнее опасался того, что его верные слуги не справиться с этой работой.

   В поисках, этим серым и примитивным созданиям, не было равных, во всем Нижнем мира, а возможно и во всей бескрайней Сети созвездий. Встав на след, словно обученные розыску псы, они могли отыскать кого угодно, сколь большое расстояние не отделяло бы их от цели, но когда этот след терялся где-то за пределами их мира, найти жертву оказалось не так то и просто даже для этой, редкой, но полезной и незаменимой, в подобных случаях, породы демонов. Отыскав место перехода, они не смогли бы самостоятельно восстановить портал и продолжить преследование. Их скромных сил и умений было для этого недостаточно и от того, Вырджусту пришлось таскаться за ними целый день, по пустой и безжизненной равнине Нижнего мира, что ни сколько не улучшало его настроения. Высший из демонов, в этой стае, уже начал выходить из себя, время от времени подгоняя своих прислужников не только словами, но и пинками, и с каждым мигом, ненавидел этих созданий все больше.

   Глядя на них Демон содрогался от отвращения. Ищейки, как и любые другие порождения пламени, конечно же, не отличались особой красотой и изысканностью, но ни это вызывало неприязнь в их более высшем собрате. Вырджуста передергивало от одной только мысли, что еще совсем недавно он и сам был подобен этим примитивным тварям, которыми теперь заправлял. Грязные и зловонные, дикие и агрессивные, они мало чем напоминали разумных существ, и этот взгляд на свое собственное прошлое, вызывал лишь приступы гнева и ненависти, отвращения к своему собственному низкому происхождению, и желанию перебить всех этих созданий за раз, что бы раз и навсегда избавиться от всех напоминаний о годах жалкого существования в роли безвольного, скулящего, и выпрашивающего у хозяев подачки, раба.

   - Я нашла! Нашла хозяин! - Радостно завопила, откуда-то из-за красноватых скал, одна из ищеек, и Вырджуст мгновенно помчался на зов, позабыв обо всех своих прочих желаниях, кроме поимки Регнора.

   Демонесса указала на ровное, затоптанное множеством отпечатков когтистых лап, место и уставилась на него полными обожания и любви, совершенно не злыми, глазами.

   - Здесь? Ты уверенна? - Демон не ощущал остаточных следов заклинания. Магия, если и была применена на этом самом месте, уже давно успела бесследно раствориться в пространстве.

   - Да, хозяин, Буртшулла уверена. Здесь.

   - Хорошо, - кивнул демон, рукой отгоняя ее в сторону, - погуляй пока рядом и не крутись под ногами.

   Стоило ему опуститься на землю и начать чертить когтем на песке сложный узор восстановления, как еще одна ищейка завопила у него за спиной.

   - Это здесь хозяин!

   - Что?! - Бросив свое занятие Вырджуст метнулся ко второй низшей. - Я чую, хозяин, сила текла, была здесь. - Уверенно заявило серое создание, чем еще больше вывела демона из себя и заставила его схватить себя за шкуру и поднять высоко над землей.

   - Вы что же издеваться надо мной вздумали? Я вас всех на части порву, жалкие твари!

   - Нет! Нет, хозяин! Я же нашла...

   - Что нашла? Второй переход? - Вырджуст не верил, что эти демоны, лучшие из всех воспитанных им ищеек, могут ошибиться в своих ощущениях, но и лгать хозяину по собственной воли, они никогда бы не осмелились. - Регнор по твоему, что разорвался и ушел разом по двум телепортом?! - Продолжал рычать он на несчастную жертву, но дергающаяся в его руках тварь, уже не способна была внятно ответить на вопросы, от дикого ужаса, и лишь скулила, поджавшись в воздухе, словно котенок. Отшвырнув ее в сторону, как ненужный мусор, Демон окинул взглядом равнину, и, зацепившись за нужную серую спину, завопил на нее диким рыком.

   - Буртшулла! - Еще одна перепуганная ищейка явилась к своему хозяину трясясь от нахлынувшего на нее страха, но, стоит отдать ей должное, не побоялась робко взглянуть ему в лицо и не лишилась дара речи от одного только грозного тона. - Что ты здесь чувствуешь? Говори!

   - Сила была здесь, я чувствую.

   - Вот как?! Значит ты осмелилась мне солгать?!

   - Нет, хозяин, - пролепетала она прежде чем он успел опустить занесенную для удара лапу. - Буртшулла не осмелилась бы врать своему хозяину, сила была.

   - И там и здесь?

   - Да.

   - Свет Оргодеона! - Выругался Вырджуст и вновь отослав смелую ищейку прочь, принялся за удвоившуюся работу.

   Воссоздание сразу двух переходов заняло не мало времени и сил раздраженного демона. Он провозился с этим сложным ритуалом ни один час, и, когда наконец оба сложных узора были начерчены в нужных местах, устало опустился на горячие, от подземных огненных рек, плоские камни. Произнося нужные формулы, Вырджуси напитал знаки и линии собственной жаркой мощью и, вспыхнув, словно сухие листья, брошенные в самое пекло, они начали восстанавливать давно растаявшие проходы. Одни заклятия, медленно, но верно, восстанавливали другие, жадно впитывая отдаваемую демоном силу и, вскоре, оба разрыва в мироздании, обрели свои прежние очертания, возродившись на прежних позициях.

   Первый, без всяких сомнений, вел прямиком в саму Тьму. Сколько бы демон не всматривался, он не разглядел ничего, кроме густого, непроглядного мрака, и, даже со своей стороны успел ощутить лютый холод пустоты, скрывающейся за переходом.

   Второй, куда больше похожий на сотворенный человеческими руками, телепорт, уводил в клубящийся густой туман Междумирья, и это снова заставило Вырджуста проклянуть все вокруг. Добравшись до этой желтоватой мглы, чародей мог попасть куда угодно по всей безграничной Сети созвездий, и его поиски, с каждой минутой, становились все более непростой, даже для его опытных ищеек, сложной задачей.

   Вырджуст понятия не имел, смогут ли его верные слуги отыскать след беглеца среди мрака и мглы, но выбора не было, и собрав всех своих прислужников рядом, он окинул их всех маскировочным заклятием, что бы хоть как то повысить шансы, и, без раздумий, отправил их в путь, по обоим дорогам.

   Стоило последней из серых тварей исчезнуть, растворившись в непроглядном тумане, как демон, тут же захлопнул оба прохода, жадно вытягивающих из него силы, и мгновенно ощутил, что одна из групп, та что отправилась прямиком в темноту, уже не вернется, на просторы Нижнего мира. Все ищейки, до единой были мертвы, и оставалось только гадать, что же они повстречали с другой стороны.

   Второй части демонов повезло куда больше, установив с ними незримую связь, позволяющую Вырджусту чувствовать своих слуг на расстоянии, он почти сразу же ощутил, что одна из них, мгновенно напала на след и растянул пасть в широкой зловещей ухмылке. Бегать Регнору осталось недолго и, уже очень скоро, Повелитель будет очень доволен своим верным слугой.

   Регнор.

   Оставшись без магии, лишившись всех своих сил, умений и мощи, потеряв свое самое верное оружие, единственную защиту, и тот незаменимый инструмент, на который привык полагаться всегда и во всем, я чувствовал себя настоящим калекой, прикованным болезнью к постели, беспомощным столетним старцем и беззащитным младенцем одновременно. Мне казалось что без этой, главной своей составляющей, я превратился в поломанную и испорченную игрушку, или разбившуюся в дребезги вазу, разлетевшуюся на множество мелких осколков, и совершенно не подлежа восстановлению, сам себе казался этим бесполезным, и уже ни на что не пригодным, хламом и мусором, место которого было на самых задворках, в мусорной куче безвременного забвения.

   Это осознание собственной слабости, и поганое чувство бессилия, превращало меня в настоящего труса, страшащегося каждого, предстоящего ему, поворота за угол. Обдумывая и взвешивая каждый свой шаг так тщательно, словно кто-то расставил вокруг невидимые капканы на лишившихся своих сил чародеев, я так сильно медлил и чересчур осторожничал, стараясь не попасться тройке убийц на глаза раньше времени, что безнадежно отстал от них в переплетении узких улиц, потерял свою цель из виду, и безнадежно провалил неумелую и неспешную слежку.

   Чуть было не поддавшись предательской панике, и заметавшись в проулках, я оббежал наверное целый квартал, попутно заглядывая в каждый проулок, но так и не сумел обнаружить следов преследуемых мною людей. Они, еще совсем недавно находившиеся где-то неподалеку, словно бы растворились в местном зловонном воздухе, растаяв в нем без следа, словно ночные создания, исчезающие с наступлением утра, и я уже было окончательно отчаялся встать на их след, когда царящую вокруг тишину неожиданно нарушил далекий и тихий перезвон стали.

   Бросившись вперед со всех ног, я чуть было не проскочил мимо нужного мне узкого кривого проулка, и влетев в него словно вихрь, тут же понял, что уже опоздал.

   Схватка глодара с тройкой головорезов, и резня устроенная ими в проулке, уже успели закончиться, так и не дождавшись моего появления. Все вокруг было забрызгано алой кровью, словно на скотобойне. Убийцы, успешно справившись с делом, уже успели исчезнуть, хотя по кровавым следам, тянущимся до самого угла переулка, все же не смогли уйти целыми и невредимыми. Алый шлейф на камнях мостовой был таким, словно кого-то буквально волокли по земле, а глодар, которого я так жаждал, но не успел, предупредить об опасности, и спасти, лежал у стены не подавая ни каких признаков жизни.

   Проклиная себя за медлительность, я упал рядом с ним на колени, и все еще не теряя надежды, проверил дыхание. К моему несказанному облегчению, оно неожиданно оказалось слабым, едва ощутимым, но все же еще не успевшим угаснуть, как огарок догоревшей свечи. Контрабандист по-прежнему оставался в мире живых, убийцы не доделали дела, решив, что теперь ему уже ни чего не поможет, и я тут же возблагодарил небеса за столь несказанную радость. Казалось, что не все еще было потеряно для нас с ним обоих, любой, достаточно умелый целитель, при помощи сильнодействующей, исцеляющей магии, и нескольких целебных эликсиров, мог поставить раненого бойца на ноги, всего за несколько дней. Я и сам мог бы справиться с этой задачей, не лишись я по глупости своего дара, и теперь, для успеха, мне оставалось только не мешкать. Каждая минута была уже на счету, и я даже начал пытаться перехватить контрабандиста, что бы поднять, но стоило мне только взглянуть на его ужасную рану, как все надежды тут же развеялись по ветру, рухнули в низ, прямиком в Бездну, словно сбитая в полете стрелой, гордая птица, и рассыпались прахом, разлетевшись под моими руками, словно хрупкий карточный домик.

   Неизвестный убийца постарался на славу. Действуя безжалостно, умело и хладнокровно, он не оставил ни мне, ни глодару ни единого шанса, сделав все, что бы ни что уже не успело спасти этого человека. Он не только сумел пробить его причудливую броню, крайне удачно попав в сочленение странных доспехов, но и пронзив беднягу насквозь, успел несколько раз провернуть оружие у него в ране. Внутренности глодара превратились в кровавую и смердящую кашу. Вытекающая из него кровь, которой он успел потерять уже слишком много, была слишком густой, зловонной, и темной. Заражения было просто не избежать, и даже начни я действовать прямо сейчас, примени самые сложные и могущественные заклинания, шансов на спасение все равно было бы чудовищно мало. Жить ему оставалось считанные минуты, и ни один чародей, целитель и лекарь уже не успел бы явиться сюда достаточно быстро, что бы помочь обреченному незнакомцу.

   Глодара было уже не спасти. Я был бессилен сделать хоть что-то, все мои надежды и планы вновь провалились, оказавшись погребенными под тяжкой действительностью, всеми силами сопротивляющейся сказочным, чудесным спасениям, и от злости, дикой досады и ярости, я даже впечатал сжатый кулак в холодную твердь стены, что бы хоть как-то выместить бушевавшую во мне бурю.

   Оставаться рядом с почти уже трупом, в глухом переулке, было не слишком-то разумно и не вполне безопасно. Случайные утренние прохожие, или уже вызванные кем ни будь стражники, могли заявиться сюда в любую минуту, и не желая доказывать ни кому свою непричастность и полную невиновность, я поспешно поднялся с колен, оттирая успевшую подсохнуть на руках кровь контрабандиста. Хотел как можно быстрее и дальше оказаться от этого мрачного и кровавого места, но не успел.

   Неожиданно мою спину обдало диким холодом, словно бы кто-то, входя в теплую и уютную комнату, широко распахнул дверь, ведущую на заснеженную, морозную улицу, где в сторону дома, завывал ледяной, жуткий ветер, тут же ворвавшийся внутрь и развеявший, царивший вокруг, покой и комфорт. По спине тут же пробежала толпа мурашек, показавшаяся мне табуном диких коней, несущихся по степи. Лоб и ладони в миг стали влажными, покрывшись испариной, но прежде чем, вздрогнув от неожиданности, я успел обернуться назад, все закончилось так же резко и неожиданно, как началось.

   Дверь, ведущая в стужу, словно захлопнулась, за незвано явившемся гостем, и все неприятные ощущения тут же исчезли. Даже усталость, нервное напряжение, подавленность от потери собственных сил, чувство неминуемой обреченности и ужас от приближения страшной погони, в миг испарились, не оставив о себе даже воспоминаний, будто бы их и не было вовсе. Мне неожиданно стало хорошо и спокойно, словно за пазухой у светлых божеств, мир вокруг казался чем-то приятным и тихим, спокойным и безопасным, и даже расслабившись, что еще совсем недавно было мне не под силу, я сладко и неспешно зевнул, чувствуя как глаза закрываются, словно бы сами собой, и чуть было не улегся вздремнуть прямо на мостовую, совершенно не опасаясь присутствия рядом умирающего контрабандиста. В тот миг я не мог думать вообще ни о чем, словно и вовсе лишившись этой способности. Ничего больше не волновало мое помутившееся сознание, почти провалившееся в сладкое забытье и безвременье крепкого сна, но прежде чем погрузиться во тьму окончательно, или окунуться в поток радостных, красочных сновидений, я все же сумел обернуться назад, сам в тот момент не понимая зачем мне это нужно, и увидев представшую предо мною картину, уже не смог сомкнуть глаз от увиденного.

   Она стояла у меня за спиной, у самого входа в узкий проулок, и казалась неподдельным, сказочно-завораживающим своей красотой наваждением, которому было просто не место в этом грязном и зловонном городе, посреди кровавой бойни устроенной в переулке. Совсем еще маленькая, выглядящая хрупкой и беззащитной, девочка лет десяти, в тоненьком и легком, ослепительно белом, будто снег на горных вершинах, коротеньком платье, словно бы сотканном из рассеянного и блеклого лунного света. Длинные белоснежные волосы волнами струились к земле, прикрывая лицо, и сколько бы я не всматривался сквозь них, пытаясь рассмотреть черты этого удивительного, зависшего над землею, босого создания, я так и не смог понять что же скрывалось под ними. Если верить людской молве, на меня должен был смотреть голый череп, сияющий пустыми глазницами, но под ореолом волос, в ее тусклом сиянии, словно бы и вовсе не было никакого лица, лишь смутные и расплывчатые детские очертания.

   Медленно, величественно и грациозно она, словно подхваченная незримым воздушным потоком, плавно поплыла мне на встречу, оставляя за собой шлейф развевающихся белоснежных волос.

   Замерев, завороженный неописуемым зрелищем, и всего лишь немного, почти что неощутимо встревоженный, приближением этого, только с виду похожего на небесного херувима создания, в первый миг я хотел броситься прочь, хотя и знал, что скрыться от нее невозможно. Но сколько бы я не старался, всех усилий моей подавленной ее присутствием воли, так и не хватило, что бы сделать даже одного коротенького шажка. Я продолжал стоять прямо у нее на пути как истукан, и завороженный лунным блеском ее пленяющих чар, не мог сдвинуться с места, как вкопанный в землю придорожный столб-указатель. Все так же безмятежно расслабленный и спокойный, я даже не ощущал опасности и угрозы, и с почти что довольной и счастливой улыбкой, смотрел как ко мне приближается сама смерть, готовый заключить ее в дружеские объятья.

   Она уже подняла в верх тонкую детскую ручку, потянулась вперед, и я с интересом начал рассматривать заточенный серп, появление которого в детской ладошке совсем не заметил. В тот момент я готов был броситься на него сам, совершенно не собираясь и даже не думая сопротивляться, но смерть неожиданно проплыла мимо, едва не задев меня по лицу развивающимися волосами, и только тогда я понял очевидную казалось бы вещь - она явилась она сюда не за мной.

   Смерть конечно же, пришла за лежащим в крови контрабандистом, потерявшим сознание, и только тогда сообразив, что возможно для него еще не все кончено в этом мире, и у меня все еще есть крохотный шанс вмешаться, и спасти столь необходимого мне глодара, я сам от себя не ожидая подобной отваги, все же нашел в себе силы попробовать.

   - Постой! - Дернулся я, в его сторону, прикрывая собой, словно бы это и в правду могло защитить его от нее. - Остановись, прошу тебя! - Вновь, нерешительно попросил я, но девочка меня даже не слышала. Она уже опустилась на камни, присела возле глодара, и склонилась к его голове, словно собравшись нашептать ему что-то на ушко. Острый как бритва серп взмыл в воздух, готовясь к удару отсекающему дух от тплоти, когда я припомнил давно забытый урок - смерть не видит и не слышит живых рядом с собой, так же как и они не в силах почувствовать ее присутствие рядом. Был лишь один рискованный, но верный способ обратить на себя внимание смерти, и ни сколько не колеблясь в этом решении, я не задумываясь выпалил ей свое полное, настоящее имя, которым никогда прежде не представлялся.

   Серп замер в воздухе совсем чуть-чуть не коснувшись груди умирающего контрабандиста. Девочка повернулась ко мне, волосы спали с ее лба, но даже так, почти что в упор, я видел лишь размытые очертания под ореолом бледного света.

   Несколько долгих секунд мы хранили молчание. Я боялся произнести даже слово, совершенно не представляя, что же теперь со мной будет, она же, похоже из чистого любопытства, изучала меня словно экспонат на музейной витрине, и совершенно не торопясь, ожидала от меня продолжения.

   Эта тишина продлилась бы наверное целую вечность, если бы ей все же не надоело пялиться на раскрывшего рот от ужаса смертного, который так и не смог выдавить из себя ни единого слова.

   - Похвальная смелость, Регнор, - назвала она меня именем, которого я ей не называл, и голос ее оказался совершенно не детским. Глубокий, но нежный, такой же завораживающий и успокаивающий, как и весь ее образ, он мог принадлежать только женщине, и крайне странно звучал из уст крошечной девочки. - Немногим дано видеть меня прежде своего времени, но еще меньше тех, кто отваживался назвать мне свое имя.

   - Простите мне мою дерзость, леди. - Все же сумел я вернуть себе потерянный было дал речи, склонив голову в глубоком и уважительном поклоне.

   - Не нужно извинений. Наследнику крови не пристало склоняться даже передо мной. Твой отец бы этого не одобрил. - Ласково прошептала она, и мне тут же, больше всего на свете, захотелось расспросить ее об отце, только она сейчас могла сказать мне хоть что-то о нем, но смерть не отвечает на такие вопросы, и не став тратить времени попросту, я робко, неуверенно, и запинаясь все же начал излагать ей свою просьбу.

   - Я хотел поговорить с вами. Хотел попросить об услуге.

   - Я не исполняю ни просьб, ни приказов, не встаю на чью либо сторону и не помогаю. - Ее ласковый тон неуловимо сменился, оставшись все таким же певучим и мягким, он стал заметно прохладней и капельку жестче. - Никто не обладает властью повиливать самой смертью, и тебе должно быть это известно, ученик высших. - Решив, что сумел оскорбить ее своими словами я даже похолодел от нахлынувшего на меня ужаса, но словно почувствовав эти мои внутренние перемены или прочитав, роем проносящиеся в голове, панические, быстрые мысли, она тут же сменила свой гнев на милость. - Не бойся дитя, твое время еще не пришло и я не стану забирать тебя раньше срока.

   - Благодарю, -с трудом сумел пролепетать я от волнений.

   - Признаться ты заинтриговал меня своей дерзостью. Никто прежде не пытался упрашивать меня прежде, чем я приходила за ним, и мне любопытно, что может оказаться для тебя столь бесценно, что ты добровольно решился предстать перед смертью.

   - Я хотел просить за него, - кивком указал я на тело глодара.

   - За него? - Прозвучало в ее голосе неподдельное удивление. - Ты желал, что бы я оставила жизнь этому смертному?

   - Да, леди.

   - Не может этого быть! - Неожиданно рассмеялась она. - Неужели наследник крови готов рисковать собой ради жизни другого, самого обычного человека? В это трудно поверить.

   - Это правда.

   - Ты же знал, что порой случалось с теми глупцами, что отваживались назвать мне свои истинные имена?

   - Знал.

   - И все равно пошел на этот осознанный риск? Что же столь ценного может быть для тебя в этом смертном? - Кажется совершенно искренне интересовалась она.

   - Сейчас только он может помочь мне избежать встречи с тобой. - Честно признался я ей, ни сколько не сомневаясь, что от смерти не удастся скрыть этой правды.

   - В твоем поступке совершенно нет благородства, как мне показалось, ты спасаешь только себя, не его, от ученика высших просто не следовало ожидать чего-то другого, но я вовсе не разочарована этим, теперь мне все стало гораздо понятней.

   - Рад, что сумел вам с этим помочь.

   - Скажи мне, что же ты хотел предложить мне в обмен на его, и свою жизни?

   - Все, о чем бы вы меня попросили. - И тут она вновь рассмеялась моим словам, словно бы я неустанно острил, стараясь изо всех сил насмешить смерть.

   - Неужели ты думаешь, что у тебя и в правду найдется хоть что-то равноценное жизни? Что-то, что сможет заинтересовать даже меня и сумеет подкупить смерть?

   - Я мог лишь попытаться испытать собственную удачу, надеясь на чудо.

   - Ты, Регнор, сумел повеселить меня. Мало кому удавалось такое за последнюю вечность, давно уже я не смеялась так много, и подобное, твоя отчаянная решимость и смелость, не должны остаться без должной награды. - Неожиданно воспарила она. Серп, который еще совсем недавно поблескивал в ее белой ладошке, исчез, словно бы растворившись прямо в воздухе, хотя наверное именно так все и было. - Время этого человека уже вышло, с этого мига он уже мой, и я могу оставить его здесь еще не на долго, но не думай, что разжился для друга бессмертием. Ни кто не останется здесь навсегда, даже Творец имеет свой срок. Я вернусь за ним позже.

   - Благодарю, - вновь склонил подбородок к груди я.

   - Не стоит мне кланяться, я же тебе уже говорила.

   - Простите, я просто не знал, как выразить вам свою благодарность.

   - Твоя благодарность мне ни к чему, как и все прочее, что ты можешь мне сейчас предложить, но однажды я явлюсь за обещанной тобой платой. Ты отдашь мне то, что я у тебя попрошу, и случиться это куда раньше, чем ты можешь себе это представить.

   Смерть исчезла, попросту растворившись в воздухе прямо у меня на глазах. Вокруг сразу же стало заметно теплее, сонливое ощущение покоя и умиротворенности улетучились, словно выплюнув меня обратно в суровые дебри нервной действительности, а глодар, лежавший на мокрых от крови камнях, неожиданно захрипел, пытаясь перевернуться.

   Он оставался все так же мертвецки бледен, еще не пришел в сознание, оставаясь в бреду, и склонившись над еще совсем недавно холодным и не подвижным телом, я не смог поверить в увиденное. Там где еще совсем недавно красовалась ужасная и отвратная рана, не осталась даже намека на полученное ранение. Доспехи были целыми и невредимыми, словно ни что так и не сумело пробить их. Лишь кровь запекшаяся на камнях доказывала, что явление смерти мне не привиделось, и подхватив контрабандиста под руку, я поволок его прочь из злосчастного переулка, пока туда не наведались стражи порядка. В полном боевом облачении, с коротким мечем, который я сунул обратно ему в ножны, он оказался чертовски тяжелым, вновь заныли помятые ребра, но я больше не чувствовал себя жалким и беспомощным насекомым, не способным совершить уже ничего.

   Олисия Илис.

   Ворвавшиеся в таверну, кредиторы моего возлюбленного не позволили мисс Триере спустить обещанных им собак, и не дали ей возможности разбудить всю ближайшую округу своим высоким и пронзительным криком. Оказавшись внутри они мигом заткнули ей рот, приставив что-то острое к горлу и тут же перешли от требований к угрозам.

   - Еще раз вякнешь, старая ведьма, и я тебе второй рот на горле проделаю, поняла?

   Ответом, долетевшим до нас снизу, стало лишь неразборчивое, испуганное мычание. Хозяйка таверны уже не была столь же грозной и решительной, как всего пару минут назад, стоя за запертыми дверями, оказавшимися очень ненадежной защитой. Сквозь ее покорное мычание, даже в нашей комнате, на втором этаже, слышались явные всхлипы жалобного плача.

   Метнув быстрый взгляд на Диора, я полагала, что сейчас он мгновенно сорвется с места и броситься в низ на выручку хозяйке таверны. Как ни как именно из-за него она угодила во всю эту передрягу и сейчас ее жизнь висела на волоске исключительно по его милости, но мой жених даже и не подумал сдвинуться с места. Он продолжал сидеть на своей жесткой лежанке, бледный, как сама смерть, и глядя себе под ноги полными обреченности напуганными глазами, даже и не думал двигаться с места. Страх захлестнул его с головой и похоже уже смирившись с уготованной ему участью, Диор даже не попытался предпринять хоть что-то, что бы помочь Триере или спасти свою драгоценную жизнь.

   - Поняла значит, - продолжал мерзкий голос внизу, - а теперь отвечай, где мы можем найти твоего постояльца? Живо! - Ответа так и не последовало. Мисс триера, все еще с зажимаемым чьей-то ладонью ртом, просто не могла говорить внятно, и перепуганная словно курица, в чей курятник проникла лиса, похоже указала им направление жестом или кивком.

   - Наверх! - Тут же скомандовал голос и по лестнице мгновенно застучал быстрый топот приближающейся угрозы.

   Захлопнув дверь, слишком хлипкую и тонкую, что бы она смогла сдержать людей маэстро надолго, я принялась метаться по комнате, в поисках того, чем можно было бы ее подпереть, но за исключением лишившейся всех своих ящичков легкой, низкой и пустой тумбочки, под рукой не оказалось ровным счетом ничего подходящего. В этой каморке, просто не уместилась бы любая большая и подходящая для этого случая, увесистая мебель, и все что я смогла сделать, это попытаться подставить под дверь хлипкую подпорку из швабры, но и ее не смогла упереть должным образом, достаточно крепко.

   - Диор! - Резко и злобно попыталась я вырвать жениха из прострации. - Не сиди словно вкопанный! Помоги мне! - Прекрасно зная, что затаиться, спрятаться и переждать эту угрозу нам уже не удастся, я кричала на возлюбленного в полный голос, совершенно не опасаясь выдать нас своим криком, но Диор, по-прежнему не реагировал на все происходящее и продолжал сидеть с безвольно опущенной головой и обреченно повисшими к полу руками. Словно бы твердо уверовав, что все это лишь кошмарное сновидение, что уже скоро ему предстоит проснуться в своей постели, а в реальности ему ничего, ровным счетом не угрожает, он даже и не думая вскочить со своего места, и не обращал на мои выкрики никакого внимания. Его словно бы и вовсе не было в теле, оставшемся лишь пустой оболочкой, чья судьба и предстоящая незавидная участь, больше его ни сколько не волновали. Глаза моего жениха были пусты, словно остекленели а выражение на лице не показывало хоть какой ни будь озабоченности действительностью. Я впервые видела своего возлюбленного в столь подавленном состоянии и даже смотреть на него в это мгновение мне было больно.

   - Диор! Ответь мне хоть что-то! - Потребовала я, подскочив к любимому вплотную и уже хотела залепить ему звонкую пощечину, что бы хоть как-то суметь привести его в чувство.

   - Бесполезно, все теперь уже бесполезно, - все же оторвал он взгляд от пыльного ковра под ногами и взглянул на меня с такой тоскою, что мне на миг, даже захотелось отвернуться от его лица, чтобы не видеть терзавшую его муку. - Зачем ты явилась сюда, Олисия? Ну зачем?! Я же писал тебе, что бы ты даже не думала искать меня на этом проклятом острове! Я должен был ответить за все это сам, а теперь еще и тебя утащу за собою на дно! Проклятье! - Все больше начинал свирепеть он и я невольно отшатнулась назад. - Твоя сестрица оказалась права, знакомство со мной до добра не доводит, тебе следовало послушать треклятую Лассу и никогда не иметь со мной никаких дел!

   - Нет! - Тут же поспешила возразить ему я. Моя вина во всем происходящем прямо сейчас тоже присутствовала и я все ни как не могла простить себе своей причастности к пристрастию своего возлюбленного к азартным играм и всем вытекающем из этого тяжелым последствиям. Слишком избалованная роскошной жизнью в Золотом городе, я требовала от него слишком многого, не раз самолично показывала Диору, что столь необеспеченный и не имеющий за душой ничего человек, как он, просто не может позволить себе мечтать о бедующем с такой девушкой как я, страдающей совсем не маленькими запросами. Я всегда, невинно, как мне тогда казалось, подшучивала над ним и не имея другой, честной возможности заработать, Диор впервые начал просаживать деньги в игровых заведениях в надежде однажды выиграть достаточно, что бы позволить себе роскошную свадьбу и собственное жилье. Сама того не желая я заставила его вступить на эту скользкую дорожку, свернуть с которой он уже оказался не в силах и сама была виновата в его долгах не меньше самого своего жениха. Узнай об этом сестра и она бы наверное трижды спустила с меня шкуру, но к счастью я никогда не признавалась ей в содеянном и Ласса пребывала в блаженном неведении, обвиняя во всех неудачах Диора, лишь его самого и всегда советовала мне не сближаться с этим азартным типом достаточно близко.

   Уже успев раскрыть рот для искренних извинений, и признать весь груз собственной вины, делавшей меня заслуживающей наказаний ни чуть не меньше, я так и не успела произнести ни единого слова. Первый же тяжелый удар вышиб хлипкий засов на двери и стало уже слишком поздно для любых разговоров.

   В дверном проеме появились двое. Первый, с зажатым в руке окровавленным, широким ножом, который мгновенно заставил меня ужаснуться, подумав о хозяйке таверны, тут же бросился прямиком к Диору. Второй, тот в котором я мгновенно почувствовала собрата по магическому призванию, остался в дверях, предотвращая любую, и без того обреченную на провал, жалкую попытку побега.

   - Ты ни как уже вещички пакуешь, Диор? - Поигрывая ножом прямо перед лицом моего жениха, начал говорить этот мерзкий тип с изъеденными язвами бледной кожей. - Нехорошо отправляться в дальнее путешествие так и не рассчитавшись со всеми долгами, ты не находишь? Некоторые, весьма недоверчивые и осторожные люди могут решить, что ты пытаешься сбежать с острова оставив их с носом, а это очень и очень не хорошо, крайне неосторожно и даже рискованно. Подобные, нехорошие люди могут не простить затаенной обиды и любого даже самого крепкого здоровья, в этом случае может оказаться совсем не достаточно, что бы загладить свою вину перед ними.

   Злорадно ухмыляясь все шире, он приставил свое оружие к самому глазу застывшего от ужаса Диора и я не смогла устоять в стороне.

   - Не трогай его! - попыталась шагнуть я вперед и тут же оказалась в крепкой хватке застывшего за спиной чародея. Схватив меня под руки, он прижал меня прямо к стенке и его отвратительный дружок, тут же не замедлил возникнуть рядом с вожделением рассматривая полупрозрачное платье, от которого у него чуть было слюнки не потекли прямо на пол.

   - А это у нас еще кто тут? Сестренку решил прихватить или девушку?

   - Если ты тронешь ее хоть пальцем я... - Тут же оживился Диор, но закончить ему не позволили.

   - То что ты? - Хохотнул ему в лицо головорез. - Что такого ты можешь мне сделать, мальчишка? Попытаешься защитить ее голыми руками или схватишься за эту швабру? - продолжал издевательским тоном он. - Попробуй, прошу тебя не стесняйся. Поиграй в доблестного героя перед этой красоткой и мой друг выжжет тебе мозги прежде чем ты успеешь опомниться.

   Угроза была вполне реальна. Чувствуя силу и весь магический потенциал схватившего меня человека я сразу же, до какой либо первой ворожбы с его стороны, могла с уверенностью сказать, что мощи ему было не занимать. Рядом с ним я чувствовала себя жалким котенком, повстречавшимся с настоящим тигром и даже не пыталась сопротивляться, отлично представляя чем все это может закончиться.

   - Не смей к ней прикасаться своими грязными лапами! - Снова не выдержал Диор, когда мерзкий тип, ухватив меня за подбородок, вскинул голову вверх и начал внимательно рассматривать со всех сторон, словно выбирая себе товар, посреди рынка.

   - А я смотрю ты о ней очень печешься, не так ли? - Проскользнуло в его голосе, что-то ехидное и очень злорадное. - Она тебе вовсе не безразлична, Диор, я вижу это по огоньку, загоревшемуся в твоем взоре, а значит эта девчонка станет для нас хорошей гарантией твоей платежеспособности.

   - Что? - В первый миг мой жених даже не понял о чем идет речь.

   - Пожалуй мы прихватим эту пташку с собой, ты ведь не против? - Разъяснил ему головорез. - Она послужит нам хорошим залогом того, что ты вернешь нам все золото в самые короткие сроки и если она действительно для тебя так важна, как ты стараешься это нам показать, то советую тебе сделать это как можно скорее. Иначе, я уже не смогу обещать, что мы вернем ее столь же целой, какой забирали.

   - Нет! - Тут же метнулся вперед мой жених, но нож, почти что упершийся ему в грудь, заставил его замереть на месте, так и не успев подскочить ко мне ближе.

   - Не стоит так горячиться, приятель, если конечно ты не решил распрощаться с собственной жизнью и личиком этой милашки в придачу. Аллин, будь любезен уведи нашу новую гостью вниз. - Приказал он, все еще не давая Диору сдвинуться с места. - Только без фокусов и резких движений, дамочка, мой друг не обучен хорошим манерам и в случае чего не станет церемониться с благородной особой.

   Больше терять было уже нечего и собравшись с духом, я все же решила вспомнить о собственном магическом даре, и попробовать дать этим мерзавцам достойный отпор. Эффект неожиданности, на который я так рассчитывала, сработать к несчастью не пожелал и Аллин, к моему великому ужасу, оказался готов к моему стремительному, но простенькому заклятью.

   Глава 5.

   Ласса Илис.

   Всевозможные ночные приемы, затяжные балы и маскарады не позволяли жителям Верхнего города отправляться на боковую раньше, чем часовая стрелка успевала уползти далеко за полночь. Среди ночи здесь порой было куда многолюдней, чем в разгар ясного дня и мощеные мостовые пустели лишь под самое утро, когда весь прочий город уже просыпался и жители спешили покинуть свои постели. Только в это, уже раннее, а не позднее время, можно было застать улицы Верхнего города абсолютно тихими и пустынными. Вот и сейчас, возвращаясь из дома лорда Фарада, мы не повстречали на своем пути никого, за исключением единственного патруля стражи и дворника, подметающего территорию у покидаемого нами особняка. Улицы словно бы вымерли, не оставив вокруг нашего экипажа никого, за исключение шести всадников почетного сопровождения и сонного кучера, не спешившего подгонять лошадей.

   Обычно все эти ночные развлечения, богатые на танцы и игристые вина, успевали вымотать леди Миласу так сильно, что она начинала неприкрыто зевать как только оказывалась в карете. не редко она начинала дремать еще по пути, прислонившись к одной из оббитых мягкой атласной тканью и украшенных тонкой резьбой стенок своего экипажа. Пару раз она даже возвращалась домой уже спящей, но сегодня подобная радость и хорошее завершение долгой и тяжелой ночи мне не грозило. Сна у взволнованной Милассы не было ни в одном глазу и причиной ее необычной бодрости и волнения, была конечно же моя непутевая сестрица Олисия.

   Она, даже под самое утро, так и не соизволила вернуться обратно, и предательски бросила меня наедине с госпожой, великодушно предоставив мне единоличное право отдуваться за нас обоих. В первый миг, несмотря на то, что это был далеко не первый случай, когда мне приходилось краснеть за сестру и выгораживать ее перед хозяевами, я даже не знала что мне и делать. Эта ее наглая выходка была верхом любой безответственности, которой даже я не могла придумать достойного оправдания и решив не юлить понапрасну, и не раздражать тем самым свою госпожу еще больше, просто рассказала ей всю имеющуюся у меня на руках горькую правду, рассчитывая на то, что любовь к одной из своих лучших подруг не позволит Милассе выгнать ее в зашей с ее должности, прихватив при этом родную сестру.

   Узнав о пропаже своей верной и любимой телохранительницы госпожа по началу, так же как и я сама, даже не нашлась, что сказать и только когда мы уже успели отъехать на приличное расстояние от дома лорда Фарада и его взбалмошного сыночка, она все же отошла от этого потрясения и предсказуемо обратилась в справедливую злость.

   Благовоспитанная и никогда не позволяющая себе лишнего леди Миласса даже злилась не меняя равнодушного выражения лица и отчитывала меня совершенно будничным тоном, словно говорила о самых простых и обыденных вещах, вроде погоды. Но от этого ее слова не становились менее грозными и пугающими, а даже напротив. Ее спокойный, но холодный и ледяной тон, которым она прежде не разговаривала даже со мной, не то что с любимицей Олисией, не оставлял мне ни единого сомнения в том, что в этот раз моя сестрица уже перешла черту и возврата после этого уже не последует. Муж моей госпожи должен был выслушать срочный доклад о наших с сестрой выходках на приеме, даже если в это время он уже давно отправился на боковую и я уже не рассчитывала, что все может закончиться благополучно.

   В лучшем из всех возможных вариантов, нас обоих вышвырнут прямо на улицу и ни одна из сиятельных господ Золотого города уже никогда не возьмет нас в свое услужение, даже на самую грязную и паршивую работенку, которую только сможет придумать.

   Признаться эта перспектива меня даже немного обрадовала. Я давно уже засиделась на месте, страшно устала от хронических недосыпов и не прекращающихся волнений за безопасность своей госпожи, о которой, похоже заботилась только я. Уже очень давно, больше всего на свете я мечтала лишь об одном - оказаться как можно дальше от проклятого острова и позволить себе отдохнуть, хотя бы денек. Ни о чем не заботясь и не переживая, как же там моя хозяйка, оставшаяся одна. Но ни единого свободного дня, за все долгое время службы, мне так и не выпало, и теперь я даже ни сколько не сожалела об утраченной высокооплачиваемой должности. Ее неожиданная потеря, наверное, даже смогла бы сделать меня немного счастливее, если бы не продолжающееся и затянувшееся отсутствие Олисии, все так же не дававшее мне покоя и волновавшее куда больше, чем предстоящий разговор с муженьком моей госпожи.

   В отличии от меня, сестра весьма любила эту должность. Ей нравился Золотой город и жизнь за его стенами, нравилась госпожа, с которой они успели стать лучшими подругами, секретничавшими по ночам в хозяйской спальне, и она ни за что на свете не стала бы рисковать всем этим своим достоянием понапрасну. После памятного ледяного укола прямиком в сердце, я уже ни сколько не сомневалась, что с ней случилось что-то ужасное и все ни как не могла дождаться того момента, когда смогу броситься прямиком в Игровой квартал на ее поиски.

   - Ты так ничего мне и не скажешь? - Миласса похоже все же ждала от меня оправданий и просьб сменить гнев на милость.

   - Добавить мне нечего, моя госпожа. Это я позволила сестре отлучиться, а значит виновата в этом нарушении ни чуть не меньше.

   - Не называй меня госпожой! Сколько можно уже повторять это?

   - Простите, я постараюсь исправиться. - Равнодушно ответила я сделав вид, что сосредоточенно наблюдаю в окно, хотя весь проносившийся мимо на пейзаж, я пропускала даже не обращая на него никакого внимания.

   - Она ведь должна была вернуться? - Хозяйка явно была не так глупа, как могла показаться. Лишь на приемах и других сборищах благородных господ, она строила из себя наивную и несмышленую овечку, которая не способна была думать ни о чем кроме духов, модных платьев и ухажеров. В жизни же госпожа совсем не отличалась легкомысленностью и беззаботностью, как Олисия, и в отличие от моей сестры смогла догадаться, что план предполагает незаметное возвращение.

   - Да, госпожа. - Не стала отрицать я, самое страшное то, чего знать ей вовсе не полагалось, она и так уже успела выяснить, и я не видела никакого смысла скрывать что-то еще.

   - И когда это было? - Заметно заволновалась она.

   - Где-то через час после начала приема, не больше.

   - В самом начале?! - Ужаснулась Миласа. - После этого прошла уже целая ночь!

   - Да, госпожа.

   - Прекрати ты называть меня госпожой, Ласса! - Мое уважительное обращение всегда раздражало ее куда больше, чем все выходки моей сестры вместе взятые. - Олисии нет уже слишком долго! - Продолжала она. - С ней явно случилось что-то плохое и мы не можем этого так оставить! Нужно немедленно разыскать твою сестру. Куда она направлялась? Я прикажу карете свернуть.

   Я была больше чем уверенна в том, что если бы этой ночью пропала бы я а не драгоценная ее сердцу сестрица, то ни о каких поисках ни зашло бы никакой речи и Миласа преспокойно отправилась бы домой, даже не обеспокоившись моей участью.

   - Нет, госпожа, - твердо возразила я на ее предложение броситься за Олисией. Конечно именно этого мне сейчас хотелось больше всего на свете, но как ответственный и подходящий весьма добросовестно к любому заданию телохранитель, я не могла столь глупо рисковать безопасностью своей хозяйки и тащить ее среди ночи в столь злачное место, как Игровой квартал. Орудовавшие там многочисленные банды, почуяв столь жирную добычу, как экипаж высокородной девицы, не испугались бы даже нашего конного сопровождения, позарившись на его дорогих лошадей.

   - Не называй меня госпожой, и не спорь! - Продолжала настаивать на своем леди Миласа. - Мы не можем спокойно отправляться домой, зная, что твоя сестра сейчас, возможно в опасности, совершенно одна и неизвестно где посреди ночи!

   Я собиралась было возразить ей, что за окном уже утро и обычно это самое безопасное время, когда ночные работники на улицах уже не орудуют, хотя и сама не верила в собственные приготовленные слова, которые так и не успела донести до взволнованной госпожи.

   Раздавшееся позади конское ржание даже не вызвало у меня никакой тревоги и ровным счетом никаких опасений. Это было весьма обычное явление, не заслуживающее пристального внимания, но тут же в след за ним, что-то тяжелое обрушилось прямо на крышу. Стремительно обернувшись к заднему окну, и отодвинув прикрывающую его шторку в сторону, я обомлела не увидев позади ни одного из наших сопровождающих. Они, будто и не следовали за нами всю дорогу, исчезли бесследно, словно сквозь землю провалились и не оставили о себе даже воспоминаний, распрощавшись с леди Милассой конским ржанием.

   Мгновенно схватившись за оружие, которое всегда старалась держать под рукой, я не раздумывая всадила его прямиком в потолок. Оба моих парных, коротких клинка пробили тонкую крышу насквозь, но кто бы не свалился на нее на ходу, он уже успел покинуть это не самое безопасное, даже без моей стали, ненадежное место.

   Выдернув мечи и метнувшись к боковой дверце, я поспешно отшатнулась от нее назад, увидев, как кто-то сбросил с козел обезглавленное тело нашего старого кучера. Рухнув на мостовую оно забрызгало все вокруг алой кровью, чуть не попав под колеса, и мгновенно осталось далеко позади от стремительно набирающего скорости экипажа.

   В миг позеленевшая госпожа, поспешно склонилась к полу и явно вознамерилась освободить содержимое своего желудка. Вид обезглавленного слуги подействовал на нее, как на любую другую высокородную, избалованную и нежную даму, никогда в своей жизни не видевшей ничего подобного и приходящую в дикий ужас, граничащий с близким обмороком, от одного только вида пролившейся крови.

   - Не двигайтесь с места, - приказала я ей поспешно запирая обе дверцы на тонкие задвижки, надежды на надежность которых у меня никогда не было. Если уж неизвестный наподдавший сумел преодолеть защитные чары, которые должны были немедленно сбросить его с крыши, то эти жалкие запоры и подавно не смогли бы остановить этого названного гостя.

   Стараясь не приближаться слишком близко лицом к хрупкому оконному стеклу, я аккуратно выглянула наружу и увидела, как экипаж сворачивает с намеченного пути и направляется в сторону центрального парка. В это время суток там не прогуливались даже уличные патрули, а деревья и пышные заросли кустарника, могли скрыть весь наш экипаж целиком. Более надежного места для стремительной и быстрой расправы в Золотом городе найти было попросту невозможно, и оставалась лишь надеяться на нашу с Миласой, неблагосклонную сегодня, удачу.

   Буртшулла, демон-ищейка.

   Восстановленный Вырджустом портал, выплюнул ищеек в новый, чужой и незнакомый мир, который сразу же показался демонам тесной клеткой. Их запредельно развитые чувства, то, что все прочие именовали просто чутьем, охватывали огромные территории и все вокруг они ощущали совершенно иначе. Ориентировались по отражающимся от любых поверхностей звуковым волнам, ощущали плотность и мельчайшие колебания воздуха, чувствовали мириады всевозможных запахов и ароматов. Ищейки способны были даже почувствовать магию, любые ее даже самые крошечные и остаточные отголоски, они видели живых созданий не только глазами, но и по контуру их тепла, сиянию живого сознания и Буртшулла жила словно бы в ночном небе, заполненном множеством крошечных светящихся и теплых точек заполняющих его жизней. Они всегда знали, что находиться вокруг них на многие мили вперед, и ни стены ни скалы, ни любые другие преграды никогда не имели для них никакого значения. Все это для их чутья было лишь зыбкой завесой, которую казалось сможет преодолеть даже навороженный, но здесь все оказалось иначе.

   Остров был для демонов слишком крошечным. Их чутье не могло развернуться здесь в полную силу, упираясь в непреодолимую преграду из колышущейся желтоватой мглы и ищейки оказались к этому не готовы. Когда пространство вокруг них неожиданно сжалось до невообразимо маленького островка, они почувствовали себя словно в тисках. Ощущали невосполнимую потерю, чувствуя себя внезапно ослепшими и оглохшими, настоящими калеками, лишившимися чего то столь важного, что даже жизни себе без этого не представляли, словно без головы на плечах и для многих это оказалось настоящим ударом.

   В рядах демонов началась настоящая паника. Они метались из стороны в сторону в диком приступе ужаса, не в силах понять что же случилось. Границы этого мира просто давили на их сознание словно пытаясь раздавить их или лишить рассудка. Кто-то попытался сбежать, сгинув в тумане, кто-то начал истошно скулить и кататься по песку заливаясь диким ревом. Одна из сестер Буртшуллы даже начала рвать себя на части когтями, пытаясь вырваться из тесных рамок недостаточного пространства и лишь немногие сумели совладать с обрушившимися на них переменами.

   Помня о приказании своего хозяина, Буртшулла одной из первых сумела взять себя в руки и начала искать след беглого чародея. Ее чутье, оставшееся без должного размаха и простора словно обострилось. Все вокруг стало четче и немного яснее. Она мгновенно смогла определить, что беглый чародей уже был здесь. В воздухе витали почти что физические обрывки запаха его страха и Буртшулле удалось взять его след без труда.

   Отправившись по самому краю острова, там где земля уходила в туман, она обнаружила под лапами засохшие пятна человеческой крови. В первое мгновение демонесса хотела позвать сестер, показать им найденный след и вместе отправиться за беглым смертным, но в последний момент, когда Буртшулла уже успела распахнуть клыкастую пасть, ее желания неожиданно изменились.

   Кровь поведала ей о многом. Человек был уже обессилен, изранен и слаб. В нем не осталось ни капли той чародейской мощи, что делала его столь опасным и сейчас он был беззащитен, словно крошечное насекомое под лапой тяжелого и страшного зверя. Справиться с ним в одиночку не составило бы для демонессы ровным счетом никакого труда и она решила не прибегать к помощи своих все еще не пришедших в себя сестер и не делиться с ними столь ценной находкой.

   Найди они чародея все вместе, то хозяин безусловно останется очень доволен. Он наверняка накормит их вкусными потрохами и позволит понежиться в пламени. Но если Буртшулла справиться с этой задачей одна, то возможно Вырджуст обратит наконец на нее свое драгоценное внимание и выделит из толпы прочих слуг.

   От одной только этой мысли у демонессы голова пошла кругом, а из пасти закапала желтая и тягучая слюна. Вырджуст всегда был для нее больше чем просто хозяином. Он был недостижимым и запретным идеалом, которого она обожала и жаждала всем своим сердцем. Он был недостижимой мечтой на которую страшно было даже взглянуть, не то что прикоснуться в живую. За подобное он мог с легкостью оторвать ее лапу, но желание угодить своему хозяину любым из всех возможных ей способов и доставить ему удовольствие всегда было для демонессы самым первым и страстным желанием. Она была готова умереть по первому же его слову, и если бы это обрадовало ее хозяина хоть на минуту, она ни на миг не стала бы сожалеть об этом поступке.

   Стремительно обернувшись и убедившись, что никто из ее охваченных истерией сестер даже и не думает смотреть в ее сторону, Буртшулла принялась старательно уничтожать видимый только им след беглого чародея. Зачерпнув ладонью песок, с запекшейся на нем кровью, она вышвырнула его прямо в туман, в то время как ее сознание старательно выжигало прочие, нематериальные следы присутствия человека.

   Уже предвкушая еще незаслуженную похвалу, Буртшулла, буквально трясясь от охватившего ее обилия радостных чувств, и двинулась прямиком к видневшемуся впереди человеческому селению. Стараясь не привлекать к себе сестринского внимания, она старалась прятаться за скалами и валунами, каждые пару минут останавливаясь что бы обернуться назад и затереть их общий с Регнором след. Ищейка ни на минуту не позволяла себе расслабляться, опасаясь, что одна из сестер все же заметит странность и заинтересовавшись ее поведением отправиться следом, она была готова дать ей отпор и не позволить следовать по пятам. Но все ее опасения оказались напрасны. Стая так и не сумела прийти в себя целиком. Многие все еще не сумели освоиться с переменами а те кому это все таки удалось, еще не спешили выполнять поручение их хозяина, и искать беглого чародея.

   Буртшулла добралась до города без приключений и еще никогда прежде не бывая в подобных местах, вначале она была дико обрадована обилию новых незнакомых ей запахов и ощущений. Все вокруг было чем-то свежим, неизведанным и интересным. Пестрило незнакомыми цветами и формами и после пустынного, унылого и выжженного Нижнего мира, демонессе казалось что она неожиданно угодила на один из тех ежегодных балов, что так любил устраивать Наивысший из демонов. В отличие от ее дома, где все было серо и однообразно, и даже демоны в одной стае выглядели лишь копиями всех остальных своих собратьев, каждое живое существо здесь было неповторимо и уникально. Демонесса буквально тонула в невообразимом калейдоскопе различных оттенков сияния жизненной силы и все что она видела вокруг приводило ее в дикий и неописуемый восторг. Она с жадностью старалась охватить весь город и запомнить каждую наполняющую его деталь, запах, оттенок и дуновение ветра.

   Словно бы опьянев от всего этого многообразия, она чуть было не сбилась со столь важного для нее следа, но вовремя успела опомниться и запретив себе впредь отвлекаться по пустякам, пустилась вперед с удвоенной скоростью. Как бы сильно ей не хотелось изведать все уголки этого нового места, и насладиться его кратковременным посещением, она запретила себе даже думать об этом и сосредоточилась лишь на одном следе, стараясь отсечь всю прочую и ненужную информацию.

   Регнор был уже рядом, она чувствовала, что приближается к своей цели и с каждой минутой ощущение близости чародея лишь возрастало. Углубляясь в переплетение тесных улиц, демонесса распугивала от себя всех встречающихся ей на пути немногочисленных прохожих и вскоре выбралась к неприметному на первый взгляд среди прочих, невысокому зданию. Над его дверью покачивалась полу выцветшая от времени вывеска и если бы только Буртшулла умела читать, она смогла бы разобрать на ней такие знакомые для каждого из ходящих в бездну глодаров простые слова - "У дядюшки Циклопа".

   Ресс и Альвиер. Члены братства.

   Междумирный остров, со всей своей необычностью, странностью и полной неповторимостью, кишащий разнообразием всего, чего только можно было представить, заполненный удивительными созданиями и существами, переполненный огромным количеством всевозможных диковинных вещей и удивительных редкостей, встретить которые в одном единственном месте нельзя было больше ни где, во всей безграничной Сети созвездий, не только не смог впечатлить членов братства своим многообразием, но и не понравившись им с самого первого взгляда, по прежнему навевал на Альвиера, и его ворчливого спутника Ресса одну лишь тревогу, тоску и стойкое чувство неприязни ко всему окружающему.

   Без привычного неба, солнца или звезд над головой, посреди небольшого, пустынного и открытого со всех сторон острова, в грязном и переполненном множеством людей и нелюдей Городе-на-грани, оба они чувствовали себя крайне неуютно и постоянно ощущая дремлющую под их ногами дневную мощь, мечтали как можно быстрее покинуть это злачное и неприятное для них место, и не стали тратить своего времени даром.

   Оказавшись на самой окраине, в грязных трущобах нижнего города они не стали углубляться в переплетение улиц, отыскивая себе место получше, и не желая проводить на острове ни единой лишней минуты, забрели в самый первый, попавшийся им на пути дешевый трактир. Изменив своему привычному обыкновению, братья решили не отдыхать в нем с дальней дороги. Даже соскучившись в пути по горячей еде и мягкой постели, они не позволили себе всех этих слабостей, Ресс не отправился на поиски ближайшего борделя, о котором давненько мечтал, и не стал напиваться, а Альвиер ни часа не провел в своих обязательных медитациях, или изучении любимых древних писаний. Оказавшись под крышей полуподвала без окон, оба брата мгновенно, и не сговариваясь, словно договорившись между собой одними лишь тяжелыми взглядами, мгновенно начали свои приготовления и первым делом раскидали всю имеющуюся в их комнате мебель по разным углам. К счастью в этом, одном из самых дешевых заведений во всем городе, сделать это оказалось несложно, всего лишь пара ветхих кроватей, с соломенными матрасами, старый и покосившийся стол, пара стульев и подсвечник, с тремя крохотными огарками, быстро перекочевали со своих насиженных мест к стенам, и полностью освободили все, необходимое членам братства, центральное пространство неубранной комнаты.

   При тусклом свете зажженных, и расставленных по разным краям сальных огарков, братья достали заранее припасенный в одном из прошлых миров белый мел, и опустившись на колени принялись вырисовывать под собой сложный узор. Сделать это можно было и прямо на улице. Обряд поиска вовсе не требовал никаких особых условий, ни лунного света, ни определенного, и выверенного по звездам, положения на земле, ни близости магических источников и потоков, но после нескольких не самых приятных, но запоминающихся происшествий, когда в паре темных и религиозных миров инквизиция, а затем и охотники за нечестью чуть было не бросили братьев в отчищающее пламя костров и на дыбу, оба они, давно убедились в невозможности переубедить закоренелых в своих заблуждениях людей, и зная насколько непросто бывает доказать ничего не сведущим в магии людям чистоту своих намерений, помыслов и полную безопасность творимого колдовства, братья, опасаясь вновь получить тяжкие обвинения в практикование богомерзкого колдовства и некромантии, предпочитали творить свою несложную ворожбу подальше от чужих глаз и ушей, и больше не рисковали колдовать без уединенного убежища, или надежной защиты стен, предварительно убедившись, что ни кто не станет их беспокоить в ближайшее время.

   - А-а-а-а-а-апчхи! - Ресс, передвигающийся на коленях, склонился так близко к грязному полу, что почти касался растрескавшихся и почерневших от времени досок кончиком носа. Выводя сложные ломанные линии второго контура силы и вписывая в него причудливые руны и знаки сопряжения стихийных каналов, он успел наглотаться покрывающей пол настоявшим ковром серой пыли, и проявлял настоящие чудеса выносливости, уже очень давно и непрерывно посылая ругательства на голову владельца этого заведения. - Проклятье! Здесь вообще хоть когда ни будь убирались?! - Ни на минуту не переставал ворчать он. - Нет! Ты только глянь! В некоторых подземельях бывает куда чище чем в этой дыре! Настоящий клоповник! Здесь же пыли и пауков больше чем в хижине у той ведьмы, что жила в нашей деревне! А она ведь специально разводила у себя всю эту нечисть! А-а-а-а-а-пчхи! Проклятье! Провались оно все во тьму!

   - Сосредоточься на эктограмме, - оборвал его Альвиер, - и поправь восьмой градус, он у тебя слишком сильно отклонился на север, погрешность может быть слишком большой.

   - Конечно же он у меня отклонился! Я же чихал, когда его наносил! Вот! - Он провел пальцем по полу и продемонстрировал своему названому брату толстый слой черной грязи оставшийся на его коже. - Видишь? Здесь же можно чертить без помощи мела! И как же мне здесь не чихать, а? Как только вновь увижу хозяина этого заведения, заставлю его лично вымыть здесь все полы, хотя нет! - Поправляя испорченный восьмой градус, зловеще усмехнулся он, придумав для хозяина наказание пострашнее. - Лучше я запру его здесь на пару деньков и заставлю на собственной шкуре испытать каково это, ночевать на этих зловонных матрасах, в компании пары дюжин клопов! А-а-а-а-апчи! Чтоб его!

   - В сезон желтой мглы, на острове даже собачью конуру снять бывает не просто, а за те медяки что мы отсыпали владельцу, во всех приличных заведениях даже на конюшню переночевать не пропустят. Так что нам еще повезло, брат Ресс, что у нас есть хотя бы крыша над головой. - Как обычно невозмутимо и монотонно говорил Альвиер в своей обычной спокойной и тихой манере, ни на йоту не повышая тона своего холодного голоса.

   - И вот это ты называешь везением?! - Чуть не подскочил от возмущения Ресс. - Серьезно?

   - Конечно. Все могло быть и хуже, мы хотя бы не в общем бараке, где спать приходиться прямиком на полу.

   - Умеешь же ты утешить, братец!- Отряхаясь поднялся с колен он. - Я закончил.

   - Подопри чем-нибудь дверь, нахватало только, чтобы кто-то явился в самый неподходящий момент и все нам испортил.

   - Да кто сюда может войти? Хозяина, наверное, и силой в его комнаты не затащишь, а слуг тут, похоже, не держат! - Как всегда, в ответ на просьбу сделать что-либо, заворчал Ресс, но все, же поднялся и пошел выполнять поручение. Когда один из шатких стульев занял свое место под дверной ручкой, Альвиер завершил и свою часть рисунка, с хрустом выпрямив уставшую спину, и стерев выступивший на лбу пот, он извлек из своего дорожного мешка сверток, с заранее собранной по дороге землей острова, и принялся рассыпать ее в нужных точках, обходя по кругу их сложный узор.

   - Чья сейчас очередь? - Как бы невзначай поинтересовался Ресс, усиленно делая вид, что ему все равно. Он и так прекрасно знал ответ на этот вопрос, но очень уж надеялся, что его названный брат может перепутать их очередность и мечтал, что сможет избежать уготованной ему в этот раз не самой приятной и нелюбимой части обряда.

   - Твоя, - без тени радости или злорадства, тут же разочаровал его Альвиер. - В прошлый раз свою кровь жертвовал я.

   - Ох, как же я все это ненавижу! Если мы когда-нибудь, найдем этого проклятого Дронга, то я, уж поверь, отыграюсь за все и...

   - Я знаю, - Вздохнул Ал, - ты выпустишь из него всю его кровь. Ты повторяешь это всегда.

   - И когда ни будь я это сделаю! - Далеко не в первый раз клятвенно пообещал он в ответ, и прекрасно зная на собственном опыте, что не стоит даже пытаться обманом переубеждать своего брата, доказывая тому, что он перепутал их очередность, Ресс обреченно вздохнул, словно отправляясь на виселицу, и не став спорить со злодейкой судьбой, покорно направился к основанию сложной геометрической фигуры, вписанной в круг. Замерев на схождении белых линий, образующих нечто вроде неправильной и искривленной звезды, он обнажил их жертвенный нож, с костяной рукоятью, и в ожидании пока брат закончит последние приготовления, успел трижды проворчать себе под нос что-то не слишком лицеприятное про всех ближайших родичей Дронга.

   Альвиер, как всегда основательно подходя к своему делу, неспешно закончил с землей, рассыпав ее идеально одинаковыми, ровными кучками на нужных схождениях и узлах на узоре, и еще раз обойдя по комнате полный круг, расставил по периметру лиловые, редкие и безумно дорогостоящие бездымные свечи. Проверив все еще раз придирчивым строгим взглядом, и не найдя в их работе изъянов, он согласно кивнул, словно бы сам себе отдавая приказ начать действовать незамедлительно, и тут же полез в потайной карман на своей дорожной заплечной котомке.

   Провозившись со скрывающими ее от всех рунными чарами дольше чем со всеми остальными приготовлениями вместе взятыми, Альвиер, извлек со дна своего хитро спрятанного кармана небольшой, размером не больше обычного яблока, светлый кусок золотистого янтаря, со множеством хищно торчащих в разные стороны острых, словно бы специально заточенных, острых граней. Медленно и неспешно, терпеливо не обращая никакого внимания на все поторапливающие его стенания Ресса, он осторожно, маленькими и тихими шажками направился к центру комнаты. Аккуратно, словно держа в руках величайшую редкость, не имеющую цены, плавно и бережно, будто бы опасаясь что от любого неосторожного движения, или дуновения случайного ветра, камень в его руках может ожить раньше времени и упорхнуть из ладоней, как птица, он плавно опустил его на схождение белых линий, в центре узора, и тут же поспешил выскочить за его внешний контур.

   Выждав пару мгновений и убедившись, что кусок янтаря ведет себя совершенно спокойно, не проявляя никакой магической активности преждевременно, Альвиер дождался от Ресс подтверждающего его полную готовность кивка, тыльной стороной ладони утер выступившие на лбу крупные градины пота, и глубоко вдохнув, набирая в грудь побольше пыльного воздуха, начал тихо зачитывать длинную и сложную формулу.

   Стоило только первым сложно произносимыми словам заклинания сорваться с его губ, как камень словно бы ожил. Задрожав, он заполнился изнутри золотистым, пульсирующим, словно удары живого человеческого сердца, ярким сиянием, и ускоряясь с каждым произнесенным слогом формулы все сильнее, оно разгоралось все ярче. Вспыхивая и вновь затухая, оно быстро достигло предела, и словно бы разрушив сдерживающие его оковы хрупкого камня, выплеснулось наружу, как высокая приливная волна цунами, обрушавшаяся на скалистый каменный берег. Вырвавшись на свободу, свет в миг пронесся во все стороны по прочерченным мелом линиям на полу, и озаряя собой все пространство, замкнулся по контуру опоясывающего узор круга. Подпалив собой расставленные по его периметру бездымные свечи, он заставил их вспыхнуть неестественно высоким, сильным и тонким золотым пламенем. Загоревшись, и в первый миг чуть было не достав низкого потолка, оно разрисовало стены комнаты множеством мечущихся по ней странных теней. Казалось, что в самом центре комнаты, дикое племя устроило языческие танцы, вокруг большого костра, но все темные, рогатые человеческие фигуры, плясавшие здесь по стенам не имели живых, способных отбрасывать тени владельцев, и братья по прежнему оставаясь одни, уже чувствовали, как дремлющая в янтаре мощь готова вот-вот наброситься на посмевших разбудить ее смертных.

   Всего одна мельчайшая ошибка в ударении, или ритмичности произношения слов, крошечная запинка, или чересчур долго протянувшийся слог, могли в миг испортить все дело. Золотое пламя могло вырваться наружу настоящим пожаром и наброситься на пробудившего его чародея, или напротив, исчезнуть и сгинув обратно в янтарь, еще несколько долгих дней, недель или даже месяцев не отзываться на любые магические манипуляции, и попытки пробудить его снова.

   Концентрируясь Альвиер плотно прикрыл глаза, от заливающего их со лба холодного пота, и хладнокровно не обращая ни какого внимания на творящееся вокруг него светопреставление, сумел спокойно и без единой ошибки, идеально дочитать давно заученную им наизусть древнюю формулу.

   Его последнее, с трудом произнесенное слово заставило дрожащий кусок янтаря вспыхнуть так ярко, что показалось будто бы в центре комнаты вспыхнуло крошечное, новорожденное солнце, и тут же, дожидавшийся этого мига брат Ресс, что было сил полоснул себя кинжалом по внутренней стороне раскрытой ладони. Бесстрашно шагнув прямиком в ослепительное, но не обжигающее плоть пламя, и словно бы перейдя невидимую границу, исчезнув в нем без следа, он схватил камень окровавленной рукой, и тут же, в вернувшемся полумраке, почувствовал, как острые грани янтаря жадно впиваются в его кожу, проникая все глубже.

   Янтарь впился в него словно пиявка, или терзаемый голодом древний вампир. Он с жадностью впитывал в себя драгоценные алые капли, с каждой вытягивая из человека крупицу его жизненных сил, и наверняка осушил бы его досуха, убив прямо на месте, если бы не заранее проведенный обряд. Сложная формула, пробудившая скрытое в камне создание ото сна, надежно удерживала его на месте, не давала вырваться на свободу, и сковав волю незримыми магическими цепями не позволила бы ему убить ни единого живого создания. Запертая в камне бесплотная сущность оставалась лишь могущественным пленником, не способным развернуться в полную мощь, но лишь теплая человеческая кровь, поддерживающая в ней жизнь, могла заставить ее подчиняться хозяину. Всего несколько вожделенных алых капель могли вынудить ее согласиться на любые условия, решиться на все, что только угодно, и Ресс, не вытерпев даже пары минут такого кормления, поспешно, но с явным трудом, вырвал медленно врастающий в него янтарь из собственной плоти.

   - Ну что, тварь, понравилось,? Хочешь еще? - Будто бы отвечая на этот вопрос, безмолвный камень жадно затрясся в его руке, а несколько янтарных, зазубренных игл удлинились, пытаясь добраться до открытой раны, на руке Ресса. - Хочешь? Тогда ищи! Найди нам нашего брата. - Прошептал он, и что было сил всадил свой короткий, но широкий меч - гладиус прямиком в центр почерневших линий узора. Образующий их серый пепел, оставшийся от белого мела, вновь вспыхнул янтарным огнем, поглотил клинок целиком, но не смог причинить ему никакого вреда.

   В этой части обряда требовалось скормить прожорливому янтарному пламени любой предмет, хоть как-то связанный с объектом их поиска. Клок волос, обрывок одежды, пуговицу, украшение, или любую другую подходящую вещь, которую тот хотя бы раз в своей жизни успел подержать в руках и оставить на ней свой собственный след. Но к несчастью у братства давно уже не осталось ничего, хоть как-то, напрямую связанного с самим Дронгом, и для поисков беглеца им приходилось идти на самые сложные ухищрения. Изменив, и достаточно усложнив, и без того не самый простой из всех возможных способов магического поиска, они могли искать предателя даже при помощи одной лишь незримой нити, связывающей любого полноправного члена братства с его именным клинком. Каждый новоиспеченный адепт в храме получал подобный подарок, проходя обязательный для всех обряд посвящения. Каждый меч надежно привязывался к владельцу целым рядом сложных магических манипуляций. Он работал лишь в руках единственного настоящего владельца, для всех остальных навсегда оставаясь обычной железкой, и даже если Дронг давно уже выбросил, переплавил, продал, сломал или попросту потерял свой зачарованный меч, их связь должна была остаться с ним навсегда. Лишь смерть могла разорвать установленные между ними крепкие узы, и именно по ним, скрытая в янтаре опасная, кровожадная тварь должна была отыскать его, в пределах того мира, землю которого скормили ей в момент пробужденья.

   - Ищи! - Вновь потребовал Ресс, и тут же в камне замелькали различные картины и пейзажи со всего острова. В нем, с невероятной скоростью, сменяли друг друга крыши и улицы, узкие переулки и широкие площади, неприметные коморки, и широкие, роскошные апартаменты, комнаты, лестницы и коридоры. В мутной глубине камня стремительно проносились, ежесекундно сменяя друг друга, сотни лиц и фигур, люди, нелюди, лица похожие на застывшие маски и неразборчивые смазанные пятна бестелесных созданий. Всего за пару мгновений скрытая в камне сущность словно бы облетела своим внутренним взором весь остров, одним разом заглянула во все двери и окна, забралась в каждую щель, и проникла во все потайные проходы и скрытые, тайные логова.

   Поиск, как это всегда и бывало, не затянулся на долго, и не продлился дольше пары коротких минут. Даже в куда больших по размеру мирах, вмещающих в себе десятки крупных и густозаселенных континентов, с населением значительно превышающим тот порог, что мог вместить на себе весь этот остров, янтарь справлялся удивительно быстро. Окидывая своим ищущим взором чуть ли не весь обитаемый мир и всех его жителей одним разом, порой он заканчивал свои безрезультатные поиски прежде чем братья успевали опомниться, но в отличии от всех прочих бесполезных предыдущих попыток, когда он не находил своей цели, и вновь погружался в состояние спокойного сна, в этот раз все закончилось совершенно иначе.

   Янтарный огонь, плясавший вокруг меча, и танцующий на остриях свеч, не начал медленно угасать, и не погас. Картины в камне не начали расплываться в желтоватой дымке, постепенно растворяясь в ней навсегда, а сам зачарованный кусок янтаря не перестал пульсировать словно сердце, не начал затухать, погружаясь обратно в покой, и не остыл от согревающей его теплоты магии крови, когда не смог найти ничего интересного.

   Камень, неожиданно для Ресса, резко перестав дрожать и дергаться у него на ладони, остановился на одной единственной из сотен показанных им перед этим картин, и к невероятному потрясению обоих братьев, во всей красе и мельчайших подробностях, продемонстрировал им до боли знакомое лицо брата Дронгара. Заметно постаревший, с их последней встречи, состоявшейся еще в храме, с небритым, уставшим и болезненно бледным лицом, он смотрел на них прямо из золотистой поверхности янтаря, и даже не подозревал, что кто-то сейчас украдкой наблюдает за ним со стороны, находясь на другом конце города.

   Братья неотрывно следили за ним, ни на миг не отводя глаз, и чуть было не раскрыв от удивления рты, не могли произнести не единого слова, все еще не веря в улыбнувшуюся им на конец то изменчивую удачу.

   Олисия Илис.

   Хорошего мага из меня так и не получилось. Конечно я все же могла творить заклинания, накладывать чары и делать все те прочие вещи, что положено уметь каждому уважающему себя чародею, но потратив на свое обучение несколько драгоценных лет своей юности, и убив не мало времени на изучение заклятий и познания всех тайн и секретов магического искусства, не смотря на весь мой огромный, если верить учителям, потенциал, я так и не смогла раскрыть его на полную мощь, достичь значимых результатов, и овладев всей этой сложной наукой в полной мере. Годы обучения не прошли для меня совсем даром, но и не смогли превратить меня в грозного чародея, способного с легкостью творить невероятные вещи прямо из воздуха. Все, что я умела и могла сотворить, относилось скорее к разряду для начинающих и еще очень юных чародеев, которые только начали постигать магическое искусство. Все мои фирменные заклятия не отличались ни особой сложностью исполнения, ни огромной силой, способной даже простенькое волшебство превратить в ужасающее по своей мощи колдовство, и в конечном итоге, когда всем окружающим стало окончательно понятно, что никакого толку от моей взбалмошной особы не будет и ничего хорошего из этой юной магички уже не получиться, меня просто вышвырнули из учениц, так и не позволив закончить свое обучение до конца.

   Тогда это меня даже обрадовало. Учеба всегда была для меня в тягость. Все эти путанные и сложные формулы, непроизносимые заклятия на древних и давно мертвых языках, плетения силовых узоров и нитей, сложные расчеты векторов и сущности абстрактных материй, ни как не желали откладываться в моей, забитой совсем другим голове, и не редко просиживая часы за чтением древних учебных фолиантов я просто мечтала бросить все это проклятое обучение и уйти. Исключение, прямо перед очередными экзаменами по трансмутации стало для меня настоящим подарком, и тогда я ни сколько не сожалела о таком печальном исходе, и даже на против, радовалась вновь обретенной свободе от всех своих проблем и забот.

   Ласса, конечно же об этом ничего не знала, и никогда не должна была узнать об этом печальном факте моей биографии. Мне даже представить себе было страшно, что бы случилось с сестрой если бы она только узнала, что из-за собственной лени, безалаберности и юношеской тяги к развлечениям, затмевающей все на свете, я профукала столь ценный подарок судьбы, и так и не решившись поведать ей горькую правду, я оставила все это в секрете не только от самой Лассы, но и от всех прочих. К моему несказанному счастью, абсолютное большинство людей напрочь лишено магического дара и они, при всем своем желании, не смогут отличить настоящего могущественного чародея от жалкого шарлатана. Имея в своем рукаве всего лишь пару простеньких, с точки зрения настоящего мастера, примитивных фокусов, я могла легко пускать пыль в глаза всем желающим, убеждая их в собственной силе и даже смогла получить должность мага-охранителя, при благородной особе. Но сейчас, когда все дошло до серьезного дела, и вокруг запахло уже даже не жареным, а горелым, все эти хитроумные уловки ни чем не смогли мне помочь и в тот единственный раз, когда мне все же потребовалось применить свою силу на практике, я облажалась по полной, на глазах своего же возлюбленного, и так и не смогла помочь ему, и мне за одно, вырваться на свободу из цепких лап его кредиторов.

   Мое сотворенное на скорую руку, простенькое заклятие, которое должно было поразить Аллина вспышкой молнии и отшвырнуть его в сторону, подальше от меня, не смогло причинить проклятому чародею никакого вреда. Он, то ли заранее почувствовав ворожбу, и отклонив ее от себя еще до удара, то ли попросту закрывшись глухим, отражающим любую магию зеркальным щитом, попросту отбил удар в сторону и заклятие, врезавшись в стену в добрых пяти шагах от цели, не смогло даже напугать чародея своей внезапностью. Аллин лишь ухмыльнулся такой дилетантской попытке его ранить, и не ослабив своей крепкой хватки, поволок меня в низ по лестнице.

   От собственной беспомощности, и обиды на весь несправедливый мир сразу, на глаза навернулись слезы, но я держала себя в руках, стараясь не выдавать своей слабости и мучавших меня страхов. Диор за спиной продолжал кричать мое имя и громко требовал меня отпустить, обещая вернуть весь долг еще до заката, но в ответ на все его мольбы я услышала лишь удар и вскрик моего возлюбленного. Скорее всего, оставшийся за моей спиной неприятный тип, с изъеденным язвами лицом, не собирался причинять ему особого вреда и ударил куда ни будь под дых, только для того чтобы запугать свою жертву еще сильнее, но одного только вскрика боли Диора мне оказалось вполне достаточно, что бы окончательно потерять голову и начать действовать совершенно не задумываясь о шансах на успех и грозящих нам обоим последствиях.

   Резко отшатнувшись назад, я хотела впечатать собственный затылок прямо в длинный нос своего конвоира, что бы причинить ему хоть сколько ни будь реальной боли. Последний укус загнанной в угол крысы, которая уже осознавая свою обреченность, все же пытается еще хоть как-то сопротивляться, что бы успеть на последок насолить своим обидчикам. Я даже не задумалась о том, что может сделать со мной чародей разозленный этой глупой выходкой, но к собственному несказанному удивлению, именно этот самый простой, предсказуемый и примитивный шаг, оказался куда эффективнее всех заклятий.

   Возможно мой весьма хрупкий вид юной и благородной особы, которая явно не способна постоять за себя сама, заставил его расслабиться раньше времени, а возможно Аллин и вовсе допустил самую распространенную и роковую ошибку всех опытных магов и чародеев. Развивая свои магические умения, они постепенно привыкают везде и во всем рассчитывать лишь на свои заклинания и когда видят перед собой коллегу по ремеслу, не ожидают от него ничего другого. Имея в своих руках нечеловеческую силу, они отвыкают от физических усилий, которые стали им попросту не нужны для достижения своих целей и Аллин, не был исключением из этого правила. Он без сомнения, был готов отразить еще не одно мое простенькое заклятие, но оказался совсем не готов к столь простой попытке вырваться, как самый обычный удар.

   Мой затылок впечатался в его лицо, с ужаснувшим даже меня, громким хрустом, и стремительно отшатнувшись назад, он налетел поясницей прямиком на перила. Оборачиваясь я даже понять ничего не успела. Перед моим взором промелькнули лишь подлетающие вверх ноги, обутые в грязные сапоги, и лишь потом, когда снизу раздался грохот развалившегося стола и разлетевшейся на мелкие осколки посуды, я поняла, что Аллин, от моего неожиданного удара, перевернулся и улетел с лестницы в низ головой.

   Гостевой зал встретил его не самой мягкой посадкой, и я искренне пожелала ему переломать все кости и, в особенности, свернуть тонкую шею.

   Первым моим порывом было броситься к столь удачно оказавшимся на своем месте низким перилам и посмотреть, что же с ним стало, но любое промедление могло сгубить всю удачу, спугнув ее словно дикого зверя, заметившего подкрадывающегося к нему хищника, и я не стала терять времени даром. Бросилась вверх по ступенькам, к своему возлюбленному, пока у нас еще был верный шанс сбежать отсюда вместе.

   - Аллин! Что это было?! - Выскочил на шум, первый головорез с ножом в руке, и чуть было не столкнувшись со мной лоб в лоб, грязно выругался, покрыв меня самыми последними и грязными словами. Он уже успел замахнуться на меня ножом, но прежде чем я успела отскочить в сторону, закрыться от удара, или хотя бы испугаться и охнуть, Диор бросился на него из двери, как сорвавшийся с цепи сторожевой пес. Мой жених налетел на него словно на запертую дверь, которую желал выбить плечом, вышиб оружие у него из руки, но не рассчитал собственных сил и они, только чудом не повторив недавний полет Аллина вниз, оба рухнули к моим ногам прямиком друг на друга.

   Головорез Маэстро первым пришел в себя от падения, и резким рывком скинул Диора с себя. Не позволив моему возлюбленному подняться хотя бы на четвереньки, он схватил его за волосы и впечатал лицом в пол, непрерывно сотрясая воздух нескончаемым потоком ругательств. Рассвирепев не на шутку, он принялся яростно повторять это действие пока доски пола не окрасились алой кровью, а мой жених не перестал вырываться из его крепкой хватки. Боец из работника таверны конечно же был никудышный, Диору хватило всего трех или четырех резких ударов что бы затихнуть и прежде чем я успела вмешаться работник маэстро уже успел откинуть его голову в сторону, и перевести свой лютый и безумно злобный взгляд на меня.

   - Вот и все, милочка. Твой принц тебя теперь уже не спасет и я обещаю, что не закончу развлекаться с тобой столь же быстро, как с ним. - Угрожающе медленно поднялся он мне на встречу. - Когда он придет в себя, связанный и беспомощный, его ждет весьма интересное зрелище и я покажу ему, как громко ты умеешь кричать.

   - Нет! - Неожиданная попытка Диора вцепиться этому мерзавцу в ноги и вновь повалить его прямо на пол, стала неожиданностью не только для проклятого головореза, но и для меня. К несчастью сил у моего возлюбленного оказалось уже не достаточно, и легко вырвав ногу из его хватки, проклятый тип безжалостно саданул ею в его лицо.

   - Все ни как не можешь угомониться, чертов картежник?! Большая ошибка. - Сапог головореза опустился на горло моего возлюбленного и все что он смог сделать, это захрипеть, отчаянно и безуспешно пытаясь скинуть ее с себя.

   Словно одурманенная, я метнулась вперед не раздумывая, и желая как можно скорее прекратить мучения своего жениха, напрочь позабыла о собственном чародейском даре. Всего одно успешное заклятие могло бы прекратить весь этот ужас и лишить нас с Диором всех проблем в один миг. Обделенный магическим даром и соответственно лишенный защиты от всех моих заклинаний мерзавец, присланный к нам самим Маэстро, не смог бы отразить даже самого простенького колдовства и отправился бы к своим праотцам прежде, чем сумел бы хоть что-то понять, но в охватившей меня горячке, я даже и не вспомнила об этой столь простом выходе, и вцепилась в него голыми руками, словно самая обычная девица не способная даже огня зажечь прямо из воздуха.

   Наверняка даже не сомневавшийся в том, что я не стану оставаться на месте головорез, не убирая ноги с шеи моего возлюбленного, остановил меня первым же хлестким ударом. Его пощечина, тыльной стороной ладони, не позволила мне даже подскочить достаточно близко, обожгла щеку невыносимым жаром и чуть было не заставила меня кубарем скатиться по лестнице.

   Только чудом устояв на ногах, вцепившись в перила, я с ужасом успела увидеть, как он резко вскинув ногу вверх, и со всей силы опустил ее прямо на беззащитное горло Диора. Мой жених не сумел даже вскрикнуть от боли, дернувшись всем телом, он попытался схватиться за шею но так и не успел донести рук до цели. Перед тем, как захлопнулись его веки, я успела заметить, как закатились его глаза и то, что произошло со мной в тот роковой миг, сложно описать хоть какими ни будь словами любого из множества существующих в бескрайней сети созвездий диалектов и языков.

   Только подумав, что мой жених возможно прямо сейчас умирает у меня на глазах, я буквально взорвалась изнутри, словно бочка горючего пороха, чей длинный фитиль уже давно тлел, почти не сдвигаясь с места, но все же приблизился к конечной отметке и разнес все вокруг на тысячи мелких осколков. Совершенно не представляя как именно можно сотворить нечто подобное, действуя исключительно машинально, на уровне тех рефлексов и инстинктов самозащиты, что срабатывают прежде, чем наш разум успеет хоть что-то понять, я высвободила всю доступную мне силу без остатка, и вложила ее в столь убийственное заклятие, которое только мог представить себе мой пораженный болью за Диора, обезумивший и ослепший от ужаса, затуманенный разум.

   Не знаю, что должно было произойти с этим мерзавцем в итоге, но силы вложенной мной в это проклятие оказалось столь много, что его буквально разорвало изнутри на мелкие части. Кровь брызнула в стену словно фонтаном и если бы ударная волна, разметавшая его на куски, исходила не с моей стороны, то я оказалась бы с ног до головы покрыта алой влагой и обрывками плоти. От человека маэстро не осталось даже обломков костей, все чем он был еще секунду назад, моя магия обратила в кровавое месиво, опознать в котором человеческие останки было уже невозможно. Весь коридор мгновенно превратился в жуткую и вызывающую лишь рвотные позывы, больную фантазию убийцы - садиста, находиться в которой было не менее страшно, чем оказаться в настоящем аду.

   В первое мгновение я не испугалась до визга и не рухнула в обморок от всей этой жуткой картины только по тому, что от столь резкого выброса силы мне мгновенно сделалось дурно и сморщившись, я прикрыла глаза от охватившей голову резкой боли и головокружения. Ноги подо мной начали подкашиваться, и я опустилась прямо на забрызганные человеческими останками ступени лестницы, совершенно не заботясь о сохранности собственного платья. Его спасение не показалось мне заслуживающим падения, если вдруг сейчас мне резко станет еще хуже, и наверное впервые в своей жизни, я позволила себе столь кощунственно пожертвовать дорогим нарядом.

   Осознание всего произошедшего пришло с запозданием в пару минут, когда голова начала проходить, а боль отступила, я неожиданно для себя не возрадовалась победе и пришла в дикий ужас, поняв, что наделала.

   Я убила человека - мелькнуло в голове и от одной только этой, краткой мысли, мне сделалось куда хуже, чем от болезненного магического отката. Будь моя невольная жертва хоть трижды отпетым мерзавцем и душегубом, заслуживающим подобной участи каждой клеточкой своего тела, убивать его столь жестоко, было вовсе не обязательно. Я могла просто его усыпить, наложить парализующие тело и волю чары, или сделать что-то другое, что спасло бы меня и Диора и не лишило бы его жизни. Но я даже не попыталась этого сделать, уподобившись самой своей невольной жертве и стала ни чуть не лучше него самого. Несмотря на свое собственное, и еще совсем свежее, жгучее желание расправиться с этим типом, сейчас, когда дело было сделано и изменить ничего уже было нельзя, я горько сожалела об этом поступке и если бы не донесшиеся до меня хрипы возлюбленного, мгновенно отрезвившие мое сознание, я бы наверное расплакалась здесь прямо в голос.

   - Диор! - Метнулась я к жениху, и ужаснулась оставшемуся на его шее алому следу, помогая подняться. Стоило только моему возлюбленному распахнуть глаза, как от радости я даже позабыла о собственных угрызениях совести, но они мгновенно вернулись обратно, проступив на лице Диора отражением моего собственного ужаса.

   - Ох! Тьма! Что здесь стряслось?! - Слова давались ему с трудом, хрипом вырывались из горла, но очнувшись посреди кровавого месива сложно было удержаться от целого ряда нахлынувших в голову вопросов. - Олисия, ты в порядке? Чья это кровь?!

   - Я убила его! - Тут же призналась я в содеянном, бросившись ему на грудь и все же не смогла сдержать слез. Сама не зная, чем именно вызван мой истерический рев, счастьем от пробуждения моего возлюбленного, или ужасом от всего совершенного, я вцепилась в него крепкой хваткой объятий, больше никогда в жизни не желая отпускать его от себя, и долго не могла успокоиться, и перестать трястись от нервной дрожи, которая ни как не желала проходить даже сейчас, когда все самое страшное казалось бы уже прошло и осталось далеко позади.

   - Что? Что ты? - Не сразу смог поверить в услышанное Диор и несколько долгих минут хранил гробовое молчание, пытаясь понять что же случилось.

   - Я не хотела этого делать! - Продолжала слезно оправдываться я, словно вымаливая прощение, хотя и сама не знала, как простить человеку столь жестокое убийство и можно ли после всего этого относиться к нему так же, как прежде. - Он чуть не убил тебя! Я просто хотела помочь и все получилось словно само собой, без моей воли! - Срываясь на фальцет громко рыдала я у него на груди, больше всего на свете опасаясь, что сейчас мой возлюбленный оттолкнет меня прочь, взглянет мне в лицо напуганным взором и уйдет навсегда, решив не иметь ничего общего с созданием способным на превращение человека в груду кровавых ошметков, но мне повезло.

   - Тише, тише, Олисия, - Начал он успокаивающе гладить меня по волосам. - Все уже кончено, самое страшное позади. - Утешал меня Диор, хотя и сам, без сомнения, нуждался в порции чего ни будь успокоительного, не меньше меня. Робко взглянув в его покрасневшие от удушья глаза я, к своей великой и неописуемой радости, не увидела в них ни страха ни отвращения к самой себе, и мне мгновенно стало лучше, словно тяжкий груз, рухнувший мне на плечи, внезапно обрел широкие крылья и покинул меня совершенно самостоятельно, взлетев в небо и растворившись там в желтой мгле. На душе полегчало и стекающие по щекам слезы уже точно не были проявлением горя.

   Так мы и стояли в обнимку, посреди залитого кровью коридора, бесконечно извиняясь друг перед другом за все, что наделали, каждый винил в этом только себя, но все же уже не испытывал тяжких угрызений совести, навсегда оставшись вместе с возлюбленным.

   - Пора уходить, - первым опомнился мой жених. - Сбежим с этого проклятого острова вместе, сейчас же. Найдем тихое место и никто, никогда не найдет нас на бескрайних просторах Сети.

   Ни на миг не отпуская друг друга, мы двинулись в низ, держась за руки, словно влюбленная парочка на вечерней прогулке под звездами, но от собственного прошлого говорят сбежать не возможно, и прежде чем мы успели покинуть таверну, оно снова напомнило нам об оставленном за спиной кровавом ужасе, в лице нового мертвого тела.

   Мисс Триера лежала на полу с перерезанным горлом. Вызнав у нее всю интересующую их информацию, люди маэстро не стали церемониться с лишним свидетелем, или решили запугать свою жертву этой, совершенно не нужной расправой, оставив ее мертвое тело прямо у входа, и стоило только Диору наткнуться на нее своим взглядом, как он тут же переменился в лице, сам того не заметив, сжал мою ладонь столь крепко, что мне стало больно, и невольно отвернулся в сторону, что бы не видеть бывшей хозяйки таверны.

   - Это моя вина. Если бы только не мой проклятый азарт, она все еще была бы жива.

   Не зная, как можно было унять словами всю его боль и раскаянье, я лишь вновь обняла своего возлюбленного, и взглянув в дальний конец зала, неожиданно ужаснулась, заметив весьма очевидную вещь, которую должна была заметить сразу же, с самого начала, еще спускаясь по лестнице и тут же броситься прочь из таверны.

   - Нам нужно бежать. Срочно! - Резко рявкнула я, заставив возлюбленного вздрогнуть от неожиданности.

   - Что случилось?

   - Здесь всего один труп! - Наверное излишне туманно ответила я, не дав никаких четких пояснений.

   - И что? - Предсказуемо возмутился Диор совершенно не понимая о чем идет речь.

   - Аллина нет, - потянула я его к двери, но стоило только помянуть черта, как он тут же выскочил на сцену из своей табакерки.

   Чародей словно специально дожидался нашего появления, скрывшись в засаде. С неестественно выгнутой в сторону ногой, и окровавленной штаниной, он явно не мог добраться до нас по лестнице, и терпеливо дожидался шанса на реванш, скрывшись за одним из углов. С трудом держась на ногах, морщась от боли и опираясь на стену, он все же сумел вскинуть в нашу сторону руку и с его пальцев тут же сорвалось стремительное и смертоносное, наверняка подготовленное заранее к нашему появлению, убийственное заклятие.

   Я даже отреагировать на него не успела. По отработанной за долгое время обучения привычке, машинально вскинула перед собой руки, желая выставить самый мощный из всех известных мне щитов, хотя и не знала, хватит ли у меня на него сил, но не успела даже начать. Диор отреагировал первым, он оттолкнул меня в сторону, опрокинув на доски пола рядом с телом Триеры, но сам уже не успел отскочить в сторону от траектории полета убийственного зеленоватого сгустка смерти.

   Крик застрял у меня в горле, когда я увидела, как моего жениха откидывает назад от сокрушительного удара, угодившего ему прямо в грудь. За ним не последовало ни крови, ни вскрика боли, словно убийственный зеленый свет не смог причинить ему, никакого вреда, кроме толчка, но прежде чем он успел рухнуть рядом со мной, я уже знала, что заклятие сработало так, как надо. Опытным и сильным магам вовсе не нужно причинять жертве серьезных ранений, что бы отправить ее на тот свет. Множество заклинаний может справиться с этой простой задачей без всяческих травм и увечий, не оставив на остывающем теле ни единого следа.

   Дальнейшее я запомнила совсем смутно. Подскочив к Диору, я кажется что-то кричала, трясла его за плечи, умоляя проснуться и ощущала соленый привкус собственных слез на губах. Все вокруг было словно в тумане, единственной явно различимой вещью в котором оставался мой мертвый возлюбленный. Я не видела, и не желала увидеть ничего вокруг, кроме него, словно бы сосредоточившись на одном единственном человеке во всем мире, окончательно потеряла связь со всей остальной реальностью и она деликатно удалилась в сторону, решив не докучать мне своим присутствием.

   Если бы не оставшийся у меня за спиной Аллин, я бы наверное еще несколько часов к ряду могла пребывать в этом потерянном состоянии не замечая вокруг себя ничего, но проклятый чародей не сидел сложа руки. Он вновь попытался отправить меня на тот свет новым заклятием, и прежде чем оно успело врезаться мне в спину, я словно бы затылком почувствовала опасность и вовремя отстранилась. Учитель долго пытался развить мое необъясняемое шестое чувство, которое должно было иметься у любого достойного мага и позволяло ему чувствовать любую творящуюся поблизости ворожбу, еще до того, как она будет закончена окончательно и чародей успеет привести заклятие в действие. Но все старания и усилия моего наставника, как мне прежде казалось, прошли совершенно в пустую. Никогда прежде я не могла ни распознать, ни почувствовать столь стремительных заклинаний и чувствовала себя обделенной на эту, присущую всем остальным, природную способность, но сегодня, даже сама этого не осознав и не заметив, вовремя отшатнулась в сторону, словно заранее знала о направленном в мою сторону магическом выпаде. Тело сработало словно само по себе, совершенно не повинуясь распоряжениям заплывшего туманом сознания.

   Словно очнувшись от накинутого на меня забвения, или резко проснувшись от страшного сна, терзающего меня мучительными видениями кошмара, я мгновенно пришла в себя от этого, пролетевшего совсем рядом удара, и обернувшись к забытой угрозе, утонула в рокочущем море гнева и ненависти. Безграничное, неописуемое горе и боль, смогли придать мне новые, такие невероятные силы, что я даже не подозревала об их тайном существовании. Мощнейшее убийственное заклинание черной бурей сорвалось с моих ладоней и понеслось в сторону проклятого Аллина. Этот удар был способен снести целую стену, я вложила в него все оставшиеся у меня силы и злость, но к несчастию этого оказалось мало.

   Защита чародея оказалась крепка и надежна, словно скала, и разбившаяся об нее волна магии не смогла достигнуть своей цели, разметав вокруг чародея все столы и стулья, но не причинив ему никакого вреда. От моего сокрушительного удара Аллин лишь пошатнулся, и скривившись от боли, в вывернутой и сломанной ноге, не смог удержаться на месте. Воздушный толчок опрокинул его на пол, и скрывшись за одной из опрокинутых столешниц, словно она и в правду могла защитить его от мощного выброса силы, он застонал, надеюсь, что от очень мучительной боли в ноге.

   Еще совсем недавно раскаиваясь всем сердцем за первое в своей жизни убийство, сейчас я жаждала немедленно совершить второе, совершенно не опасаясь пожалеть об этом в последствии, и не испытывала по этому поводу даже ветхого отголоска сомнений, словно со смертью моего жениха, какая то часть внутри меня ушла вместе с ним, и я окончательно утратила контроль над собой, и всю свою человечность. Смерть Диора превратила меня в жаждущего отмщения дикого зверя, который готов был пойти на все, ради достижения собственной цели, и не побоялся бы даже пожертвовать своей собственной жизнью, что бы только успеть вцепиться в горло проклятому чародею. Аллин должен был умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас. Немедленно! И обязательно от моей дрожащей от злости руки.

   Сил на новое убийственное заклинание уже не осталось, очередной накрывший меня с головой откат не позволял мне даже рук поднять к раскалывающейся голове, но заметив и подобрав с пола окровавленный нож, еще совсем недавно принадлежавший моей первой жертве, я все же двинулась вперед с упрямым упорством, совершенно не заботясь о собственной безопасности, и отсутствии какой либо защиты от новых ударов. Аллин снова творил впереди новое колдовство и теперь я ощущала его сотворение так остро, словно бы занималась этим сама, но совершенно не опасалась его новых ударов, решив, что терять мне теперь уже нечего.

   Дронг Мрак.

   Это пробуждение выдалось одним из самых тяжелых за всю мою жизнь. Даже после самых продолжительных и веселых пьянок у Рида, просыпаясь с дико жутким и мучительным похмельем, когда голова разрывается от колокольного звона, а в горле царит настоящая пустыня, я всегда чувствовал себя намного лучше, чем проснувшись сегодня, и дело было вовсе не в последствиях вчерашнего чрезмерного потребления эля, а в моих собственных сновидениях.

   Сегодня мне приснилась собственная смерть. Жуткий и наводящий леденящий холод кошмар, о том, как меня в переулке пронзили насквозь. Все было настолько реалистично, что в животе, куда во сне вошел меч, все еще имелись неприятные ощущения, зуд пробравшийся прямо под кожу и легкое жжение. Голова у меня болела так, словно я и в правду падал вчера на мостовую, или бился лбом об твердую стену пока не лишился сознания, но самым ужасным после всего увиденного были, конечно же, оставшиеся впечатления.

   В тот самый миг, когда во сне ко мне пришла юная девочка, все внутри смерзлось у меня в один большой кусок льда. Дыхание мигом перехватило, от ледяного удушая, в глазах помутилось и мир вокруг словно бы растворился, растаяв в ослепительном, но от чего-то не режущем глаз, ярком свете. На мгновение мне показалось, что земля ушла у меня из под ног, но вместо испуга, от предстоящего мне падения в зияющую пасть пустоты, я неожиданно ощутил нечто странное, не передаваемое простыми словами, незнакомое ощущение, сложно поддающееся разумному описанию. Я словно бы стал полностью легок и невесом, лишился привязанного к себе тяжкого груза, и вместо того что бы покорно законам природы, обрушиться вниз, медленно поплыл, заскользив в верх, в белоснежно молочной дымке, смутно напоминающей туман Междумирья.

   Наверное это даже могло быть приятным, если бы не неописуемый ужас от полного непонимания всего происходящего со мною в ту роковую минуту. Пробудь я в этом состоянии дольше, и наверное даже сумел бы привыкнуть к этим непередаваемым чувствам и впечатлениям, начал бы получать от них удовольствие, но все это не продлилось и пары минут, закончившись так же внезапно, как началось.

   Словно бы распахнув закрытые перед этим глаза, и пробудившись от долгого сна, я неожиданно осознал себя в очень странном, пугающем и совершенно невозможном в обычной реальности незнакомом мне месте, совершенно не понимая, как я там оказался. Все вокруг материализовалось словно бы по собственной воле, просто возникнув вокруг прямо из дымки, и я обнаружил себя на самом краю пугающей пропасти.

   Бездонный черный провал, под моими ногами, полыхал черным ужасающим пламенем, чьи языки вздымались так высоко, что порою поднимались над границей обрыва. Подо мной бушевала настоящая огненная буря, способная поглотить что угодно, и лишь один путь уводил от нее в неизведанную даль. Узенький и скользкий ледяной мост, дугой перекинутый через пропасть, тянулся так далеко, что другой его конец терялся где-то за горизонтом. Казалось что пройти по нему до конца попросту невозможно, но именно это мне предстояло проделать над пламенем. Дойти до конца, или сорвавшись, раствориться в темном огне без следа.

   Мне казалось, что я простоял там долгие годы, столетия или целую вечность, но время словно бы не двигалось вперед вовсе, застыв в едином мгновении, и я не ощущал ни усталости, ни голода, не сонливости. Мои ноги не мерзли, стоя на холодной поверхности льда, полыхавшее порой у самого кончика носа пламя, совершенно не обжигало, будто и вовсе было лишено жара, а ветер, развевающий белоснежные волосы крошечной девочки, словно бы обходил меня стороной, совершенно не ощущаясь.

   Она стояла там, совсем рядом со мной, и безмолвно, не раскрывая для этого рта, произнося свои слова словно бы прямо у меня в голове. Смерть нашептывала мне что-то ласковое и успокаивающее. Ее тихий шепот был словно песня, заставляющая позабыть обо всем, и не в силах разобрать ни единого слова, больше всего я боялся, что она сейчас может исчезнуть, оставив меня здесь одного. Но девочка даже и не думала уходить, окруженная ореолом тусклого света, делавшим ее похожим на настоящего ангела спустившегося ко мне из недоступных заоблачных высей, она терпеливо дожидалась моего первого шага, и совершенно не торопила, и не подталкивала меня двигаться дальше.

   Там, на самом краю, я ни как не хотел уходить, мечтал любым способом вернуться обратно, но прекрасно осознавая, что пути назад уже нет, упрямо продолжал оставаться на месте, надеясь на чудо и страшась предстоящей мне неминуемой неизвестности.

   Это было действительно жутко, не осознавая что сплю, я и в правду верил в реальность всего происходящего, думал что умер, и стоя на краю уже не в силах ничего изменить, сожалел о бездарно упущенном времени. В те мгновения жизнь не проносилась у меня перед глазами яркими всполохами картинок, как любят описывать это бродячие менестрели, но не смотря на это, я от чего-то прекрасно помнил все ее события, свои слова и поступки, знал все о любом своем дне, словно это было вчера, и перебирая в голове все свои хорошие, и ни очень воспоминания, посмотрев на все это с отстраненного высока, и впервые задумавшись о прошедшем всерьез, я неожиданно понял насколько пустой и бессмысленной была вся моя недолгая жизнь.

   Пронесшееся мимо столь быстро, она казалось мне загубленной и неудачной попыткой, так и не использованным с умом, редким и единственным шансом, и с ужасом понимая, сколько времени я потратил в пустую, я сожалел что не успел оставить в напоминание о себе ничего важного и значительного. Сожалел, что попросту не успел сделать хоть что-то достойное, оглянувшись на что, можно было уйти в мир иной со спокойной душой, решив что жизнь была прожита не напрасно.

   В тот миг, мне казалось, что не родись я вовсе, и ничего бы от этого не изменилось. Мир не стал бы хуже, и даже напротив, был бы чуточку лучше не таскай я в него запрещенную смертоносную контрабанду, без сомнения погубившую не мало людей. Мне даже стало стыдно за собственные поступки, от чего ледяной мост, под ногами, словно бы в миг стал чуточку уже. Я ни как не желал уходить столь бессмысленно, не оставив следа и канув в забвение, но выбора уже не осталось, впереди была лишь одна дорога, свернуть с которой уже невозможно, и если бы я мог, то наверное разрыдался бы прямо на месте, как и все, слишком поздно осознав все собственные ошибки, но этого не случилось.

   Резко проснувшись в холодном поту, первым делом я проверил то место, где во сне у меня зияла ужасная рана, и не найдя ни каких следов от удара, мгновенно и блаженно вздохнул с невиданным облегчением.

   Поняв, что все это был лишь сон, я наивно понадеялся, что встреча с таинственным посредником и заказ, так же могли быть частью кошмара, но тут меня ожидало горестное разочарование. Татуировка на руке ни куда не исчезла, доказывая реальность вчерашней встречи, и еще раз покрыв это дело ругательствами, я решил, что подобные сны не бывают с проста. Подумал, что возможно мне давно пора задуматься зачем я живу, что оставлю после себя, и твердо пообещал себе, что если все же сумею совершить это чудо, и вернусь невредимым, то уже ни за что не стану прожигать свою жизнь так бездарно.

   - Проснулся? - Неожиданно прозвучавший рядом, совсем незнакомый мне голос, чуть было не заставил меня подскочить на кровати и рефлекторно потянуться к мечу. Даже не предполагая, что вернулся вчера не один, я в тот миг испугался до колик, и наверняка выглядел со стороны крайне забавно, пытаясь поспешно натянуть на себя одеяло.

   Неожиданный гость, и обладатель столь поразившего меня голоса оказался смутно знакомым молодым парнем с седой, взъерошенной головой, и в напрочь испорченном, разодранном, грязном камзоле. Он сидел на подоконнике, покачивая ногой, и скучающим взглядом пялился куда то на улицу.

   - Ты еще кто?! - Не сразу признал я в нем вчерашнего посетителя Рида, который весь вечер провел со мной рядом, заснув прямо за стойкой.

   - Мое имя - Регнор. - Представился он, спрыгнув вниз, и протянув мне для рукопожатия свою руку.

   С трудом приподнявшись на локтях от головной боли, обостряющейся от любого движения, я удивленно уставился на протянутую ладонь, искренне сомневаясь, что мне стоит заводить знакомство со всякими оборванцами, и уже начал подумывать, как бы мне избавиться от него поскорее.

   - Ты, что же совершенно не рад увидеть своего спасителя? Даже доброго утра не пожелаешь?

   - Спасителя? Чего за чушь ты несешь? - Вежливость и деликатность никогда не были моими сильными сторонами, а в то, далеко не самое доброе утро, я и вовсе физически не был способен на самую простую учтивость и деликатность.

   - Тебе что же, память отшибло?

   - Случалось, - не соврал ему я, - так что выкладывай, все что было. - Вчерашний вечер помниться мне крайне смутно.

   - Это не удивительно, хорошенько они успели тебя приложить.

   - Кто?

   - Трое отморозков, имен я, как понимаешь не спрашивал. Они зажали тебя в переулке, и если бы не мое своевременное вмешательство, ты мог бы остаться лежать там уже навсегда.

   - Что? - Еще минуту назад я был уверен, что все это был лишь кошмар, и теперь даже боялся представить себе, что же еще из увиденного, на поверку, могло оказаться правдой. - Это был только сон. Дурацкий кошмар. - Даже не заметив, прошептал я крутящуюся в голове мысли, стараясь убедить самого себя в правдивости этих слов, но не мог.

   - Кошмар? Сон? - Удивился паренек, решив, что я обращался к нему. - Тогда это тебе, наверное, тоже снится? - Указал он куда-то в угол. Там, на сваленных на полу в кучу глодарских доспехах, лежал мой собственный окровавленный гладиус. - Ты успел пустить им крови прежде, чем я появился, и поверь, это было совсем не во сне.

   - Надо пить меньше эля, - с трудом сумев переместить себя в сидячее положение, я брызнул в лицо холодной воды, из стоящего рядом кувшина, и мысли в голове начали проясняться. Вопросы начали возникать в голове один за одним, и уже с трудом помещаясь в раскалывающейся голове, но в действительности меня интересовал лишь один.

   - Ты видел ее? Девочку? - При упоминании этой части моего жуткого сна, на лице Регнора промелькнула легкая тень замешательства, но она испарилась так быстро, что я даже не был полностью уверен в том, что это мне не привидилось.

   - Девочка? - Он удивленно поднял и изогнул одну бровь.

   - Именно, девочка, вся в белом, моя сме... - Я осекся, на полуслове так и не договорив его до конца. Только сейчас до меня дошла вся бредовость вопроса, и по-прежнему соображая слишком вяло и медленно, я решил не выставлять себя полным кретином, и ушибленным на голову человеком.

   - Не в белом, ни в зеленом, ни в красном, - покачал головой мой собеседник. - Я не видел там девочек, ни одной. Это, скорее всего, уже часть твоего, без сомнения интересного сна.

   - Хорошо, так значит ты справился с теми парнями? Один? - Тут же решил сменить тему я.

   - Скорее спугнул, но суть от этого не меняется. Без меня ты бы сейчас лежал на холодных камнях мостовой. - Судя по тому, как болело и ныло все мое тело, мостовая была бы не намного хуже, соломенного матраса, на котором я спал, но возражать я не стал, позволяя ему продолжать. - Я тебя спас, сохранил тебе жизнь глодар, и полагаю, что в праве рассчитывать на твою благодарность. - Закончил юнец, подойдя наконец к самому главному.

   - Вот, значит как? - Удивленно вскинул голову я, и тут же, в очередной раз, ужаленный мигренью в виски, горько пожалел об этом необдуманном и глупом поступке. Конечно же я ни сколько не сомневался, что за его поступком крылось нечто подобное. Ни один разумный человек не станет ввязываться в чужие уличные разборки не преследуя ни каких личных целей. Доброта, доблесть, честность и людская взаимопомощь, здесь на острове были лишь пустыми словами, они встречались лишь в сказках, и этот паренек был крайне наивен и глуп, если и в правду рассчитывал надавить на мою совесть таким примитивным способом, и хотел вытрясти из глодара его золотые, рассказывая о мнимом спасении.

   - Если ты решил, что я тебе что-то должен, то ты заблуждаешься. - Поспешил разочаровать его я. - Даже если ты и побывал в том переулке, то значительно позже, иначе я бы это прекрасно запомнил, но даже если бы все обстояло совершенно иначе, мне и без тебя вполне хватает забот, так что будь добр, прикрой за собой дверь без хлопка.

   - Это ты о вчерашнем заказе? - Издевательски усмехнулся он мне, даже и не думая уходить. - Да уж, не хилых забот тебе подбросил тот тип. Не зря он мне так не понравился, с первого взгляда, достать это сердце будет крайне не просто.

   - Что?! - Чуть не передернуло меня от его слов, от чего в голове тут же разорвался новый мучительный заряд боли. - Откуда ты знаешь?! -Паренек конечно же сидел совсем рядом, похоже лишь притворялся безмятежно заснувшим, и весьма реалистично посапывая, навострил уши. Он должен был прекрасно слышать в общем гомоне наш разговор, хотя бы отчасти, если бы не одно, весьма значительное, и весомое но - заклятие которое должно было скрыть наш договор от всех посторонних ушей.

   - Подобные дешевые фокусы, действуют далеко не на всех, глодар. С надежной защитой вообще можно не беспокоиться, что кто-то рядом сумеет зачаровать тебя такими примитивными чарами. Даже ваши защитные медальоны могли бы легко отразить столь незамысловатую магию, если бы их настроили отклонять подобные, не опасные для жизни заклятия.

   - Так значит ты маг? - Тут же начал относиться к нему серьезнее я. Никто без чародейского таланта и дара, никогда бы не смог обойти любое, даже самое простое заклятие, но глядя на грязные обноски этого паренька, мне слабо верилось в его магические умения. Будь он хотя бы учеником настоящего чародея, еще только-только заполучившем себе это звание, то сейчас уже наверняка сидел бы где-нибудь в Верхнем, Золотом городе, силой поддерживал умирающие без магии на нашей земле, цветочки и пальмы, в садах богачей, и получая за это не малые деньги, ни за что бы не ходил в таком виде по городу, и никогда не отважился бы заглянуть в столь злачное место, как заведение одноглазого Рида.

   - Вовсе нет, я не маг, - тут же помрачнел он, словно бы я заговорил о чем-то ему неприятном.

   - Тогда как ты сумел почувствовать и отразить эти чары? - Нехороших подозрений, на его счет, в моей голове копилось все больше, этот Регнор либо лгал мне, выдавал себя за кого-то другого, и устроил весьма убедительный маскарад оборванца, либо что-то похуже. Вот только я ни как не мог понять, что. Не догадывался зачем ему это понадобилось, и ни сколько не доверяя этому подростку, уже не желал выпроваживать его столь быстро, пока не узнаю, и не вытащу на свет, всей скрытой от меня правды.

   - Считай это моей индивидуальной особенностью, Мрак. - Продолжал нагло врать мне в лицо он, наивно полагая что я, как темный и ничего не понимающий в магии человек, поверю в любую, самую нелепую и полную чушь. - Сил у меня нет, но столь простые и грубые чары не могут подействовать на такого как я.

   - Так значит ты совершенно случайно подслушивал нас, разыгрывая комедию и притворяясь заснувшим?

   - Ты не веришь? Но мне не за чем тебе лгать, я желаю помочь.

   - Помочь в чем?

   - Найти Сердце бездны, конечно.

   - Ясно, - неожиданно для меня все встало на свое место, и сложившаяся из кусочков картина, наконец обрела смысл. - Услышав о золоте, ты решил загрести себе его часть? Возможно даже разыграл для меня все вчерашнее нападение, и чудесное спасение, совершенно случайно оказавшимся рядом подростком? Это все только ради того что бы я проникся к тебе доверием, и взял тебя в долю? Хочешь скрыться с половиной задатка, или прикончив меня со вчерашними дружками приберешь к рукам все?

   - Что?! - Довольно искренне изобразил он мне удивление, словно бы и в правду оскорбившись моим заявлением до глубины души. - Я спас твою жалкую шкуру!

   - Попридержал бы ты свой язык, если не хочешь что бы я продырявил твою!

   На миг мне показалось, что паренек сейчас действительно броситься на меня с кулаками, но он оказался куда более благоразумен и осторожен.

   - Мне плевать на все твои деньги, глодар, - последнее слово он выплюнул из себя, как оскорбление. - Они нужны мне так же, как телеге пятое колесо, так что догадайся, куда ты можешь себе их засунуть!

   - Тогда какого лешего ты вообще вздумал мне помогать?! - На несколько коротких мгновений он замялся, словно бы не зная что мне ответить, или боясь сказать правду, но все же решился.

   - Если в самое ближайшее время я не смогу скрыться с острова в Бездну, то погибну. - Куда спокойней и тише произнес он.

   - Что?! - Вновь не поверил я ни единому его слову. Чем больше этот паренек открывал рот, тем больше странностей обнаруживалось в его нелепом, переполненном странными совпадениями, и нестыковками, запутанном и невнятном рассказе. - С этого острова в любой момент можно скрыться куда угодно, без всякой магии и телепортов! Ты можешь сбежать прямо сейчас, и никто тебя не найдет!

   - Ты просто не понимаешь, - тяжко вздохнул он. - Они найдут меня где угодно, лишь Мертвый мир может сбить этих тварей со следа.

   - Ты хоть понимаешь о чем меня просишь?! - Не выдержал я сорвавшись на крик. - Не знаю чего ты успел наслушаться, но поход в Бездну совершенно не похож на приключенческую прогулку! Лишиться там головы столь же легко, как проиграться здесь в кости, если впервые пришел в Игровой!

   - Я понимаю, что это может оказаться не просто, и будет крайне опасно.

   - Ничего ты не понимаешь, малыш! Ты даже представить себе не можешь, что может ожидать тебя в Бездне! Мало кому удается пережить первый спуск!

   - Я готов, - настойчиво повторил он, чуть не заставив меня рассмеяться его безграничной глупости и самоуверенности.

   - Нет, не готов. Никто не может быть готов к этому и даже закаленные в боях наемники, которые не мало успели повидать на веку, не раз бывали в самых горячих и опасных местах, и давно привыкли к тяжелым условиям, иногда бегут из мертвого мира, как перепуганные мальчишки! - Продолжал убеждать его я не совершать подобного, крайне изощренного самоубийства, но Регнор, похоже ничего не желал от меня слышать.

   - Думаешь, что я зеленый и сопливый юнец, который ни на что не способен?! - Так же, как и я, перешел он на повышенный тон. - Решил, что подростку еще рановато совать свой нос в опасные дела взрослых?! - Почти что произносил он в слух мои мысли. - Черта с два, Мрак! Мне доводилось бывать в жутких местах, не менее опасных чем Бездна! Я встречал тварей, от которых любое порождения мертвого мира спасалось бы паническим бегством не разбирая дороги, и если ты решил, что обладаешь куда большим опытом, и это дает тебе право командовать, то заблуждаешься! С тобой или без тебя я отправлюсь в недра мертвого мира!

   Мальчик, похоже, совсем спятил. Мало того, что больше всего на свете жаждет оказаться в Бездне, так еще и готов отправиться туда в одиночку! Без опытного сопровождающего у него нет ни единого шанса выбраться из Мертвого мира живым, но убедить его во всей очевидной бредовости всей этой затеи, похоже, будет совершенно не просто.

   - Послушай, - куда тише и мягче начал говорить я, все еще не теряя надежды отговорить его от этой глупой идеи. - Во всей безграничной Сети созвездий, нет ничего опаснее Мертвого мира, чего бы ты там себе не думал по этому поводу, и какой бы ужасный дьявол не гнался за тобой по пятам, куда лучше будет встретиться с этой опасностью здесь, чем подвергать себя дополнительным рискам, отправляясь со мной на самое дно миров.

   - Значит ты не станешь мне помогать?

   - Не стану. - Подтвердил я. Тащить за собой этого вспыльчивого юнца было слишком рискованно, и опасно, для нас с ним, обоих.

   Любой новичок всегда был в Бездне настоящей обузой. Один его неверный шаг мог легко привести к гибели всей команды, и не желая тащить на шее этот тяжкий, тянущий на дно камень, я не хотел тратить все свое внимание, силы и время, только на то, что бы с нуля обучать его элементарным в Мертвом мире правилам, и необходимым для выживания, простейшим основам. Попросту не годясь на роль такой няньки, я не смог бы в одиночку уследить за безопасностью, этого не пригодного к столь тяжкому делу юнца, и не желал брать на себя ответственность за его жизнь.

   - Но я же спас тебя! - Его голос даже задрожал от обиды.

   - Об этом тебя ни кто не просил! - В действительности я конечно же был ему благодарен, если малыш говорил мне чистую правду, но сообщать ему об этом я не желал.

   - Хорошо. - Наконец решил он. - Если ты так уперт, мне приодеться найти кого-то другого, - уже повернулся он к двери, - и надеюсь, что когда тебе в следующий раз понадобиться чья-то помощь, никого не окажется рядом!

   Шагнув к выходу Регнор взялся за ручку двери, намереваясь покинуть меня уже навсегда, но неожиданно отскочил от нее, как от чахоточной и прокаженной.

   - Проклятье! Я не успел! - Стремительно побледнел он, заставив даже меня начать волноваться. - Они нашли меня.

   - Кто нашел?

   - Слуга Повелителя, она уже здесь.

   Глава 6

   Ласса Илис.

   Экипаж стремительно несся вперед, прямиком к распахнутым воротом небольшого парка, в Золотом городе, и с каждой минутой подгоняемая тройка коней разгонялась все больше. Кабину уже начало шатать из стороны в сторону, не рассчитанная на подобные гонки и предназначенная исключительно для неспешной езды, она могла перевернуться в любое мгновение, налетев колесом на первый же попавшийся ей, крупный камень, но нашего нового возницу это похоже ни сколько не волновало и он продолжал нахлестывать лошадей, словно боялся опоздать к началу чего-то неимоверно важного.

   Окажись я в этом экипаже одна, и пока нас еще не успели доставить прямиком в заранее приготовленную западню, постаралась бы выскочить из него на ходу. Лишь оставшись в охраняемых пределах Верхнего города можно было рассчитывать на спасение. Патрули стражи здесь никогда не были редкостью, и своевременно реагировали на любой шум. Личная охрана имелась почти у каждого особняка, да и сбежать в переплетении улиц было бы куда проще, чем из огороженного высоким забором небольшого центрального и единственного на всем острове парка.

   Для меня проделать подобное, невзирая на скорость, с которой мчалась карета, было вовсе не сложно, но вот леди Миласа, бросить которую я не могла, никогда бы не отважилась на подобный поступок. Но даже если бы чудо все же случилось и мне удалось убедить хозяйку в необходимости этого поступка, и выскочив из кареты госпожа не переломала бы себе добрую половину костей то, оказавшись на воле, она все равно не смогла бы уйти далеко в своем пышном платье и весьма непрактичных туфлях на внушительном каблуке. Находиться внутри ей, пока еще, было куда безопаснее и все что мне оставалось, это терпеливо ждать пункта нашего конечного назначения.

   Залетев в парк, экипаж помчался по центральной, самой широкой из всех здешних дорожек, но даже она, рассчитанная лишь на пешие прогулки под сенью деревьев, была слишком узкой для поездок на роскошных каретах. Не став рисковать налететь на один из, проносящихся в опасной близости от колес, белых, каменных бордюров, возница, как только у него появилась такая возможность, тут же свернул с нее прямиком на траву и загнав экипаж в образуемый деревьями полукруг, натянул поводья с такой силой, что бедные скакуны еще долго сопровождали нас яростным ржанием.

   От столь резкого торможения, леди Милассу швырнула прямиком на меня, и удержав ее от падения и удара, я почувствовала как высокородная дама трясется в моих руках от дикого страха и ужаса. От холодной невозмутимости и сдержанности, сохранять которые она умела в любой ситуации, сейчас не осталось даже воспоминаний. По напудренным белым щекам текли крупные слезы, размазывающие весь макияж и оставляющие под большими зелеными глазами длинные и черные подтеки туши а пухлые губы подрагивали, словно у обиженного ребенка. Никогда прежде я не видела леди Миласу настолько напуганной как сейчас, даже в тот день когда ее старый муж чуть было не застукал ее в собственной спальне с любовником, она не была перепугана столь же сильно.

   - Ласса, - жалобна трепетала она, дрожащим от ужаса голосом, - что происходит? Куда нас везут и зачем?!

   Ответов у меня конечно же не имелось, но как только наше движение стихло, я схватилась за ближайший засов и вознамерилась их получить, стремительно отперев и распахнув дверцу наружу.

   - Запритесь за мной и что бы не случилось не высовывайтесь на улицу, пока не убедитесь, что все вокруг тихо и безопасно. - Приказала я ей, тоном не терпящим никаких возражений и тут же выскользнула в утреннюю прохладу, искренне надеясь, что Миласа послушается моих дельных слов, и не станет выкидывать никаких необдуманных глупостей, которые могут погубить нас обоих.

   Выхватив оружие из ножен я метнулась к месту кучера, рассчитывая застать там убийцу возницы, но сиденье оказалось пустым, словно лошади сами, руководствуясь исключительно собственной волей, доставили нас сюда.

   В первый миг, это неожиданное открытие даже заставило меня растеряться, но тут же огромная черная тень метнулась на мою голову откуда-то сверху, прямиком с ближайшего дерева, и лишь в самый последний момент успев отшатнуться назад, я чудом смогла избежать смертельного удара и мысленно обругала себя за непозволительную в такой ситуации, потерю необходимой и жизненно важной бдительности.

   Нападавший оказался не человеком. Всю свою жизнь прожив на Междумирном острове, где встречались представители самых разных рас и народов я, казалось успела повидать всех, кого только возможно, но подобное создание видела перед собою впервые.

   Облаченный в разодранный серо-зеленый камзол, больше всего он походил на неведомую мне смесь растения и человека. Вместо кожи, все его тело покрывала растрескавшаяся корка, очень похожая на кору, усеянную шипами. Непропорционально длинные и вытянутые вперед руки и ноги, больше всего походили на выдранные из земли узловатые корни. На плоской, как будто специально выровненной рубанком, безэмоциональной морде, не наблюдалось ни носа, ни рта, словно бы этому созданию вообще не требовалось дышать и лишь круглые, желтые, словно у филина, скрытые под толстыми наростами бровей, большие глаза, выдавали в нем живое создание, злобно, по-волчьи, смотрящее прямиком на меня, и не предвещающие мне этим взглядом ничего хорошего.

   Резко вскинув в мою сторону обе руки, он отправил в полет несколько из своих острых кольев. Они вылетели из его твердой плоти словно болты из арбалета с очень тугой тетивой и стремительным пчелиным роем понеслись прямиком в мою голову. К счастью разделяющее нас расстояние и довольно неплохая, отточенная часами тренировок реакция, позволили мне отшатнуться в сторону в самый последний момент, и эти острые словно клыки порождений Бездны и смертоносные, словно удары грома, неожиданные подарки, пронеслись мимо. Они разминулись с моим лицом и грудью, всего на пару ладоней, и вонзившись в резную стенку экипажа, изрешетили ее словно заряд гномьей дроби. Не самая добротная, но все же не хлипкая обшивка кареты, могла с легкостью выдержать попадание стрел, и зачарованная на случай любой атаки, должна была защитить пассажира, даже от опасных заклятий, но самые обычные и на первый взгляд даже не заколдованные деревянные колья, пронзили ее словно горячий нож талое масло. Из салона раздался испуганный вопль леди Миласы, и стараясь не сводить взгляда со своего соперника, я тут же постаралась выяснить, не пострадала ли она, там внутри.

   - Госпожа, вы целы?!

   - Не называй меня госпожой! Что это было?! - Тут же отозвалась Миласа, чем несказанно сумела меня обрадовать и решив больше не тратить времени даром и не дожидаться, пока очередной залп пригвоздит меня к стенке господского экипажа, я сама перешла в наступление, хотя и понятия не имела, как можно было справиться с этой тварью при помощи всего пары самых обычных мечей, не зачарованных ни единым заклятьем.

   Даже подобраться на расстояние удара к этому неведомому созданию поначалу оказалось довольно непросто. Его слишком длинные лапы, висевшие у земли словно плети, не имели совершенно ни каких ограничений в своей гибкости и подвижности. Каждый раз, как я пыталась подскочить поближе, он пользовался ими словно хлыстами, и со свистом рассекая воздух, бил по земле, прямо у меня под ногами, заставляя проворно отшатнуться назад, разочарованно оскалиться от досады, и предпринять еще одну, столь же бесполезную попытку приблизиться.

   Эта тварь словно бы играла со мной. Даже не думая переходить в атаку, она, как специально растягивая время и удовольствие, просто удерживала меня на одном месте, загоняя обратно своими ударами, и не позволяла сделать даже одного лишнего шага в сторону. Забавляясь моей полной беспомощностью, она, или он, явно наслаждался этим процессом, совершенно не воспринимая меня всерьез и получая несказанное удовольствие от мучений своей новой жертвы, словно огромный и ужасный паук, уже успевший набить свое брюхо и не спешивший добивать новую, свежую муху, угодившую в его паутину. Если бы у этого создания все же имелся рот, то уверенна, что он стал бы злорадствовать над слабеньким человечком в открытую, но даже в отсутствии каких либо звуков, за исключением резких ударов, я прекрасно видела его неприкрытое веселье в желтых, звериных глазах.

   Этот взгляд сверлил меня с таким пренебрежением, презрением и даже жалостью, к бессильному и мелкому таракану у которого нет ни единого шанса побороть опускающуюся на него сверху огромную ногу, что разозлил меня до такой степени, что забывая обо всем на свете, бросаешься вперед, сломя голову, совершенно не заботясь о грозящих последствиях. Я метнулась вперед словно молния, и уже зная чего мне следует ожидать, просто подпрыгнула вверх, что было сил и понадеялась на удачу.

   Она мне не изменила, и первый хлесткий удар пролетел ниже. Рухнув на расстоянии вытянутой руки от этой твари, я постаралась всадила в него сразу оба клинка, вложив в удар всю накопившуюся злобу и ярость, но холодная и верная сталь оказалась здесь совсем бесполезной. Мечи не вошли в его покрытую толстой корой плоть ни на дюйм, и даже не оставили на ней после себя ни единой царапины. Они просто отскочили обратно, чуть не вылетев из обожженных болью ладоней. Я словно бы постаралась пронзить с наскока скалу и лишь чудом не погнув и не испортив собственное оружие, завибрировавшее от удара в моих руках словно живое, я и сама отшатнулась назад, едва не рухнув прямо на спину от настигшей меня отдачи собственного толчка.

   Мгновенно воспользовавшись этой удачей, проклятая тварь, по-прежнему не желая заканчивать свое представление слишком быстро, вновь ударила мне под ноги. Один конец его шипастой плети обвился вокруг лодыжки и с таким трудом удержав равновесие после атаки, я все же оказалась сваленной на траву, его резким рывком.

   Признаться именно в тот момент мне стало по настоящему страшно. Конечно же страх присутствовал внутри с самого начала, с того самого мгновения, как я поняла, что твориться что-то неладное. Он появился внутри за пару секунд до того, как я увидела обезглавленное тело кучера на мостовой, но до этого мига я не готова была предаться настоящей панике. Еще минуту назад, скача от ударов словно блоха, оказавшаяся на раскаленной до красна сковороде, я не теряла надежды и готова была сопротивляться до последнего. Но теперь, когда стало понятно, что я не смогу справиться с этим монстром своими силами, и все мое оружие и умения против него бесполезны, я уже не тешила себя какими либо иллюзиями и поддалась волне нахлынувшего ужаса окончательно. Сердце в груди билось, как бешенное, на лбу выступили крупные капли холодного пота а дыхание в груди сперло. Казалось, что я уже обречена и защищаться теперь уже слишком поздно, но рефлексы и инстинкт к выживанию не дремали. Они продолжили сражаться на моей стороне даже, когда я сама уже перестала оказывать сопротивление.

   Просто рефлекторно стараясь вырваться, я с обеих отбитых рук, крест на крест ударила по обвившей мою ногу растительной конечности и та отдернулась, словно бы и вправду получив ущерб и испытав боль. Эта защитная атака, похоже все таки заставила тварь разозлиться. Перестав играть со мной в игры, это создание нанесло свой ответный удар с такой силой, что если бы я вовремя не успела откатиться от него в сторону, то оказалась бы, наверное рассеченной его хлыстом на две половины. Оставив на земле глубокую вмятину и подняв в воздух целое облако пыли, этот ответный ход доказал, что не все так плохо, как прежде казалось, и если я действительно могу причинить ему вред, то не стоит сдаваться так рано, и следует еще побороться хотя бы во имя воскресшей из мертвых надежды.

   Воодушевившись этим открытием я проворно вскочила на ноги, сморщившись от боли в тех местах, где шипы все же смогли прошить толстую кожу сапога, и все началось по новой.

   Я снова принялась скакать отпрыгивая от свистящих в воздухе выпадов в мою сторону, каждый раз пытаясь в ответ задеть их мечем, но больше не лезла на рожон, продвигаясь вперед, и исключительно защищалась. Я все дальше и дальше отступала назад, уводя его от оставшейся за спиной и позабытой кареты семьи Альвент. Только так, разозлив эту тварь и вызвав весь ее огонь на себя, я могла защитить свою госпожу выманив это порождение природы как можно дальше.

   К счастью, парк, где среди деревьев это создание наверняка чувствовало себя, словно рыба в воде, был не таким уж большим и обширным, а выбравшись за его пределы, или хотя бы на одну из дорожек, уже можно было рассчитывать хоть на какую ни будь реальную помощь. Конечно для телохранителя благородной особы стараться справиться с угрозой чужими силами было не слишком то и профессионально, если не сказать большего, но иного выхода я просто не видела, и в первые в своей жизни не жалела, что природа на нашем небольшом острове никогда не могла расцвести в полную силу без помощи дорогостоящей магии. Весь парк можно было легко пересечь всего за жалкие полчаса неспешной ходьбы и если бы мне только удалось выманить его подальше, то расклад уже вполне мог стать если не равным, то вплотную приблизиться к этому показателю.

   Не чувствуя в моих действиях никакого подвоха и покорно продолжая угрожающе продвигаться на встречу, неведомое создание похоже принимало мое отступление за чистую монету, но когда мои ноги наконец вступили на мелкий гравий дорожки, я уже порядочно выдохлась, скакать словно кузнечик. Долго мне в таком интенсивном темпе явно было не продержаться и я вновь, уже который за эту ночь раз, успела пожалеть, что сестры сейчас не было рядом. Именно для таких случаев, когда справиться обычным оружием попросту невозможно, Олисия и присутствовала в нашем дуэте. Но в первый и единственный раз когда за все годы нашей с ней службы ее сила и помощь все же потребовались ее лучшей подружке Милассе, сестры, конечно же рядом не оказалось. Справляться со всеми свалившимися невзгодами вновь предстояло лишь мне, и никто не мог прикрыть мою открытую всем ветрам спину.

   Заметно потеряв в скорости и проворстве от ставшего частым и тяжелым дыхания, я чуть было не пропустила новый удар нацеленный мне прямо в лицо. Он пронесся совсем рядом и вновь попытавшись задеть хлыст на лету, стараясь если не перерубит, то хотя бы оставить внушительную зарубку, я подставила оружие прямиком под живой гибкий кнут. Он стремительно обмотался вокруг рукояти и резко дернувшая его на себя тварь, вырвала оружие из моих скользких пальцев, чуть не вывихнув мне при этом еще и плече.

   Вскрикнув от боли и тут же чертыхнувшись себе под нос от досады, я отскочила еще дальше назад и если бы не благосклонная судьба, наградившая меня умением одинаково хорошо владеть оружием в обеих руках, то оставшись с одной только левой, я наверное была бы уже близка к тому, что бы просто броситься отсюда подальше, спасая исключительно свою шкуру и совершенно наплевав на все свои обязательства, решила, что своя жизнь дороже, а мертвецу никто за хорошую охрану уже не заплатит.

   Словно в ответ на мои мольбы и в награду теплившейся внутри надежде, где-то у меня за спиной послышался еще тихий и неспешный шум копыт шуршавших мелкими камешками на дорожке. Прежде чем я сумела обернуться назад, этот звук уже успел обрадовать меня до невозможности и не смотря на свежую боль в плече, и уже застарелую, но жгучую на лодыжке, словно бы позабыв о все еще продолжающейся опасной схватке и неуязвимом противнике, я неожиданно почувствовала себя до невозможности хорошо, а на душе как-то сразу стало легко и свободно.

   - Помощь нужна? - Сразу же обратился ко мне один из парочки эльфов появившихся от ворот. К своему великому удивлению я узнала обоих. С первым госпожа танцевала еще на приеме, в самом его начале. Второй, так же присутствовавший в доме лорда Фарада, несколько раз попадался мне там на глаза, но особого внимания к себе совершенно не привлекал. Он ошивался где-то у выхода, не углубляясь в центр бального зала, и несколько раз даже покидал сам дом, словно собирался покинуть затянувшийся вечер, но неизменно возвращался обратно.

   Как и любые другие представители лесного народа, для людей все они были безумно похожи. Горделивые и высокомерные, обычно они не вызывали у меня никаких теплых чувств, но отважно приблизившись прямиком к нам, не побоявшись диковинной твари и не проскакав мимо, как поступили бы многие люди, они мгновенно заслужили мое уважение.

   - Да, нужна! - Завопила я в ответ и лишь тогда заметила странность, которая должна была сразу же броситься мне в глаза. Оба эльфа были запачканы кровью, а кони на которых они приближались, принадлежали нашему сгинувшему сопровождению.

   - Я обращался ни к тебе милочка, - лучезарно улыбнулся мне танцевавший с госпожой житель лесов. - Я спрашивал своего брата. - Кивнул он в сторону проклятой твари и в первый миг я даже не поверила своим собственным ушам. Зачем этим остроухим потребовалось нападать на мою госпожу? Кто заплатил им за эту работу? И как это лишь отдаленно напоминающее гуманоида создание может быть его братом?

   Ответ на мой последний, так и не заданный в слух вопрос, пришел сам собой, просто начав показываться перед глазами.

   Соскочив с коней, эльфы начали стремительно изменяться, словно оборотни из тех детских сказок, которыми на острове пугают нежелающих ложиться спать малышей. Оба они прямо на моих глазах стали покрываться той самой корой, справиться с которой мои мечи не могли. Камзолы на их плечах затрещали, разрываясь по швам и расползаясь от прорастающих из плоти острых шипов. Вытянувшиеся лица лишились хоть какой ни будь человечности, став все теми же глухими масками, без носа и рта, с одними лишь пугающими глазами, а руки преобразились в уже знакомые мне смертоносные плети.

   Сердце в груди словно бы замерло и рухнуло прямо в низ, в пугающую темноту, возвращаться откуда явно не собиралось. Ладонь чуть было не выронила оружие, прямо на землю а распахнутые от ужаса губы даже не хотели закрываться обратно.

   - Ласса! Ты жива?! Где ты?! - Миласса, слишком долго остававшаяся одна, вдалеке от протекающей бурной схватки, похоже решила, что все уже кончено и опрометчиво выбралась наружу в самый неподходящий момент.

   - Прячетесь! Бегите! - Что было сил рявкнула я, обернувшись в ее сторону и тут же получила сбивший меня с ног удар по затылку.

   - Добей ее, - приказал глухой и нечеловеческий голос откуда-то сверху.

   - За ее смерть нам никто не платил. - Ответил второй, ни чем не отличавшийся от первого голос, словно бы кто-то разговаривал сам с собой. - Она и так подохнет к утру от яда, я потратил на нее даже больше чем следовало, пусть помучается сколько успеет.

   Безуспешно пытаясь подняться, я почувствовала, как что-то горячее и липкое стекает по волосам. Голова шла кругом а перед глазами плясал хоровод цветных пятен.

   Даже ползти вперед было не просто, как бы сильно я не старалась продвинуться, слыша впереди истошные вопли своей госпожи. Мне не удалось преодолеть даже того крошечного расстояния, разделяющего один край дорожки от другого, и бессильно рухнув на гравий, я провалилась в блаженное беспамятство, окончательно лишившись сил от тяжелых попыток сопротивляться нахлынувшему бессилию.

   Регнор.

   Еще секунду назад, полностью уверенный в своих силах, и убежденный что могу справиться со всем сам, без помощи неблагодарного, и совершенно напрасно спасенного мною контрабандиста, я переполненный гордой решимости уже успел шагнуть к двери, и даже протянул ладонь к массивной металлической ручке, но так и не успел ее повернуть и ступить за порог. Внезапное острое ощущение демонического присутствия, поразившее меня словно прижигающий удар свистнувшей плети, заставило меня отшатнуться от входа, словно от прокаженного, и чувствуя как порождения пламени стремительно приближаются в мою сторону, я тут уже растерял где-то всю свою смелость, твердость, и казавшуюся непоколебимой решительность.

   Медленно, на внезапно ставших словно бы ватными ногах, отступая назад, я вновь лихорадочно пытался разбудить собственный магический дар, напрягался изо всех сил, стараясь вызвать внутри, уже позабытое ощущение силы, но все мои старания пропали в пустую. Они так и не принесли ни каких результатов, сколько бы я не пытался, и магический дар, так и не отреагировав, на все мои попытки его пробудить, оставался холоден и обездвижен, не подавал ни каких признаков собственного присутствия, и упокоившись, словно мертвец, не желал возрождаться даже в минуты крайней необходимости. Я вновь ощущал лишь зияющую пустоту, вместо медленно разгорающегося пламени силы, и от накатывающего на меня панического страха и ужаса, ладони начала колотить мелкая, предательская, нервная дрожь.

   - Они уже совсем близко. - Предупредил я контрабандиста, дрожащим, словно гордо поднятый флаг на сильном ветру, тихим голосом, и совершенно не представляя, что же нам теперь делать, приготовился к самому худшему.

   - Да кого ты так испугался, малыш? Кто сейчас будет здесь? И с чего вообще ты в этом уверен? - Мрак, который в отличии от меня, не мог почувствовать приближения демонов, совершенно не понимал что со мной происходит, и косился в мою сторону со странной смесью неподдельной тревоги и жалости. Даже не представляя какая угроза повисла над нашими головами в эту минуту, он похоже, начал сомневаться в здравости моего рассудка, и толи прислушавшись к моему совету, толи решив приготовиться на случай если придется защищаться от своего незваного, непрошеного, и возможно, непредсказуемого спасителя, он все же медленно потянулся к оружию, нехотя поднимаясь с кровати.

   - Послушай, Мрак, времени уже почти нет, нам нужно немедленно убираться отсюда. - Слабо веря в существование столь невероятной удачи, которая позволит мне уйти от демонов дважды, я почти что не сомневался в обреченности любой попытки побега, но все же не собирался сидеть сложа руки, и отдавать себя порождениям пламени прямо на блюде.

   - Что значит нам? - Неожиданно оскалился он в мою сторону. - С каких это пор твои проблемы стали моей заботой? Я не имею к твоим грешкам не малейшего отношения, не собираюсь влезать в чужие дела, и не стану подставлять свою голову. - Уже шагнул он ко мне, с явным намерением выставить прямо за двери, но не успел.

   С самого низа, из совершенно пустого, в столь раннее время, обеденного зала трактира, неожиданно раздался дикий треск, словно кто-то внезапно решил устроить там полную перепланировку пространства, и начал методично сносить лишние стены огромной кувалдой. Тут же до нас долетел пронзительный и испуганный женский вопль, чья-то брань, но людские голоса тут же смолкли, заглушенные до боли знакомым звериным рычанием.

   - Проклятье! Мы не успели. - Вновь попятился я, теряя последние крохи мужества.

   - Что за черт? - Удивленно прислушался Мрак, к доносившемуся до нас с низу вою, и когда весь грохот внизу быстро стих, а по лестнице застучал тяжелый топот демонических лап, он вместо того что бы броситься на утек, как сделал бы любой разумный человек при встрече с порождением пламени, неожиданно направился прямиком к двери, с суровой миной на лице, и кажется вознамерился разузнать что же там происходит.

   Я хотел было остановить неосмотрительного контрабандиста, крикнуть ему что-то предостерегающее и посоветовать не высовываться, хотя и знал, что спрятаться и переждать нам здесь не удастся. Я даже успел распахнуть рот, но проворный демон оказался быстрее.

   Руководствуясь своим внутренним чутьем, он безошибочно определил нужную ему дверь, и оказавшись рядом, не стал церемониться с ней понапрасну. Прямо с разбегу впечатав всю свою немалую тушу в доски, демон с первого же удара снес, весьма внушительную для обычного человека преграду. Слетев с петель с диким треском, она чуть не пришибла собой, столь неудачно оказавшегося рядом глодара, только чудом успевшего вовремя отскочить в сторону, и пролетев до самой противоположной стены комнаты, рассыпалась от удара на множество обломков и мелких щепок, усеявших собой все вокруг.

   Возникшая на пороге серая тварь, была способна с легкостью поразить воображение любого, даже самого закаленного человека. Один ее вид повергал в дикий ужас, и неподготовленный к такой неожиданной встрече смертный, легко мог заработать себе сердечный приступ увидев на пороге подобного гостя.

   Огромный, пригибающийся что бы влезть в опустевший дверной проем демон, с трудом протискивался внутрь, едва не задевая головой потолка, и казался настоящим гигантом, огромным, свирепым чудовищем, но на своей собственной родине, в Нижнем мире, эта порода считалась довольно мелкой, и не выделялась особо крупными размерами, среди прочих обитателей глубинных пламенных недр.

   Со злобной, приплюснутой мордой, и горящими на ней гневным пламенем, мелкими поросячьими глазками, он клацал на нас чудовищными клыками, способными наверное размолоть даже камень, и опираясь на чрезмерно длинные передние лапы, передвигаясь словно горилла на всех четырех конечностях, с трудом смог протиснуться внутрь, мигом заполнив собой все пространство, напрочь перекрыв выход и не оставив нам с контрабандистом ни какого пространства для возможных маневров.

   Мрак, надо отдать ему должное, замялся при виде этого устрашающего создания всего на пару секунд, не поддался предательской панике, и не кинулся с воплями проч. Похоже уже успев привыкнуть к встречам с отвратительными созданиями в недрах Мертвого мира, он растерялся лишь на мгновение, совершенно не ожидая подобных сюрпризов на земле острова, но тут же взяв себя в руки, глодар среагировал на все, куда быстрее чем я успел опомниться от такого вторжения, и стремительно начав действовать, шепнул себе что-то под нос, обнажая оружие.

   Ослепительная вспышка света, резанувшая по глазам, заставила демона взвыть и отшатнуться назад, но не причинила ему ни какого вреда, лишь ослепив тварь, как и меня, на пару секунд. Резко замахав лапами в разные стороны, ищейка попыталась наугад зацепить препятствовавшего ей назойливого человечка, и просвистев совсем рядом с Мраком, огромные когти едва не снесли его голову с плеч. Пригнувшись и поднырнув под удар, глодар резко кинулся прямо на тварь, воспользовавшись ее кратковременным замешательством, и всадил свой полыхающий, словно солнечный луч, короткий меч, прямиком в незащищенное брюхо порождения пламени. Окажись его оружие совершенно обычным, оно не смогло бы даже поцарапать толстую шкуру твари, любого даже самого низшего демона, убить всегда было крайне не просто, но сияющий словно солнечный луч клинок, легко рассек плоть чудовища.

   На мгновение мне показалось, что ему уже удалось победить, взвывший демон, завалился на бок истекая черной дымящейся кровью, схватился за рану, безуспешно пытаясь подняться на тонкие задние лапы, и казался все еще грозным, но поверженным зверем.

   Глодар даже вскинул руку для последнего, решающего удара, намереваясь всадить мерцающую полосу света прямиком в приплюснутый уродливый череп. Лишь мгновение отделяло демона от кончины, но тварь не сдалась, и резкий взмах вскинутой на встречу удара лапы, неожиданно выбил оружие из ладоней контрабандиста, и отшвырнул его на другой конец комнаты.

   Отброшенный словно невесомая и легкая тряпичная кукла, контрабандист приложился о стену, и только чудом не разбив голову об острый угол кровати, распластался на полу без движения. Лишь шипение и ругательства, доносившиеся с пола, подтверждали что он все еще жив.

   - Дронг! - Метнувшись вперед, я подхватил потерянный им клинок, намереваясь не позволить твари подняться, и закончить начатое глодаром дело, но не сумел. Меч, стоило ему только оказаться в моих руках, неожиданно потух, словно задутый сильным ветром прогоревший костер, его сияние исчезло, словно его и не было вовсе, а холодная сталь рукояти обожгла мою кожу болью, словно сопротивляясь не законной перемене владельца. Едва не выронив меч из рук, и с трудом удержав его в полыхавших от боли ладонях, я не успел даже приблизиться к демону, и проклятая тварь все же сумела подняться на ноги, выскочив мне на встречу с тихим, но угрожающим рыком.

   Рана, еще совсем недавно зиявшая у нее в боку, и казавшаяся смертельной, уже почти успела затянуться бесследно. Серая шкура была почти что как новенькая, заставляя только завидовать невероятной живучести порождений первородного пламени. Даже почти что добитые, и получившие такие повреждения, с которыми ни кто иной бы просто не выжил, они всего за несколько часов поднимались на ноги, и вновь возвращались в строй, что бы сражаться за своего Повелителя.

   Все, добытое глодаром, преимущество и превосходство уже испарилось, столь ценный шанс добить почти поверженного противника испарился, и все вновь вернулось к тому, с чего начиналось.

   Я стоял перед демоном, и не смотря на трясущийся в ладонях клинок, был почти беззащитен перед его когтями и яростью, а тварь, застывавшая прямо напротив, у входа, вновь перегородила собой весь проход. Уже испытав на себе всю остроту и мощь самого простого на первый взгляд, но надежно зачарованного оружия, она следила за каждым моим движением, не отрывая взгляд от клинка, и наученная собственным горьким опытом, больше не бросалась вперед столь необдуманно, словно бы ожидая от меча новых и неприятных сюрпризов.

   Сейчас лишь эта обжигающая ладони сталь, защищала меня от неминуемой гибели, и стремительного броска выжидающей твари. Кривясь от мучений, и с трудом подавляя вырывающийся наружу стон, я удерживал меч из последних оставшихся у меня сил. Измученные пальцы начинали разжиматься будто бы сами собой, и сколько бы я не пытался вновь вцепиться в рукоять мертвой хваткой, терзаемые агонией руки не желали подчиняться моей воле.

   - Мрак! Как мне заставить его подчиняться? - Тихо прошептал я сквозь сжатые зубы.

   - Даже не пробуй, можешь без пальцев остаться, - обрадовал меня он, медленно и вяло, но все же совершенно самостоятельно, поднимаясь на ноги и сплевывая кровью на пол. Стараясь не провоцировать демона, и не высовываться, он неспешно, и без резких движений, тихо подошел ко мне со спины, и очень вовремя избавил меня от мучений, отобрав свой клинок.

   - А ты молодец, малыш. Немногие смогли бы продержаться так долго. - Вытер он оставшуюся на губах кровь и злорадно улыбнулся исчадию пламени, когда по лезвию вновь побежали стремительные всполохи света. - Ну что, красавчик, готов попробовать еще раз?

   - Уйди с дорога, и останешься цел. - Неожиданно для нас обоих заговорил серый демон. Подобные ему низшие твари редко оказывались способны на осмысленную и правильную, разумную речь. Обычно весь их лексикон укладывался в несколько простых фраз, подтверждающих свою верность хозяину и лишь самые старые, разменявшие не одну сотню лет в нижнем мире, древние твари, могли правильно связать несколько предложений, зачастую коверкая слова своим рыком до полной неузнаваемости.

   - Что?! - Контрабандист, кажется, даже поверить не мог, что подобное существо может оказаться разумным, и смотрел на него как на настоящее чудо, не веря в услышанное.

   - Твой жизнь не нужна Повелитель. - Продолжала ищейка. - Отдай мне чародей, и уходи. Буртшулла не станет тебя убивать. - Повторил демон свое предложение, и на несколько мучительно долгих минут вокруг повисло тягостное молчание. В звенящей от напряжения тишине, мне казалось, что я слышу стук своего собственного, словно бы взбесившегося сердца, колотившегося о ребра так сильно, что казалось оно желает вырваться из этой клетки на волю и улететь подальше от всех демонических тварей, оставив меня самого разбираться со всеми этими неприятностями.

   - Хорошо, - наконец нарушил молчание Мрак, и неожиданно опустив меч, шагнул в сторону, открывая демону прямую дорогу.

   Безумно колотившееся в моей груди сердце, в тот момент словно бы встало, и в миг покрывшись холодной испариной, я уставился на контрабандиста столь лютым и ненавидящим взглядом, что не выдержав, он стыдливо отвел свои глаза в сторону.

   - Прости, малыш. Ничего личного. - Произнес он, словно это и в правду могло хоть что-то исправить, или загладить его вину.

   - Дронг, прошу тебя... - Все еще не терял я надежды переубедить его в этом решении, но глодар не позволил мне даже закончить.

   - Не стоит, я не собираюсь так рисковать.

   - Неужели ты поверил этой твари на слово, поганый ублюдок?! Она разорвет тебя сразу же, как только покончит со мной! - Истошно выкрикнул я ему в след, все еще не желая поверить, что все может закончиться столь нелепо, просто, и дьявольски быстро. Мои проклятия градом полетели в спину контрабандиста, но он, совершенно не обращая на них никакого внимания, кажется и вовсе не испытывал ни грамма сожаления и раскаяния. Люди на этом острове оказались не многим лучше демонов Нижнего мира, и я, больше уже не в силах сопротивляться, оставался на месте, решив встретить демона с гордо поднятой головой, и не показывать ему свою спину, в жалких попытках скрыться от неизбежного.

   - Умный, человека. - Похвалила ищейка контрабандиста, нависая надо мной как скала. - Повелитель будет рад твоя голова. Буртшулла ждет большая, большая награда, хозяин станет очень много доволен. - Сообщила она мне, протягивая вперед когтистую лапу, в которой с легкостью могла раздавить мою голову. Ее кривые, острые когти почти что уже успели коснуться меня, и зажмурившись, я почувствовал как по подбородку побежала тонкая струйка крови, от прокушенной мною губы. Приготовившись встретить смертельный удар, я уже ждал появления девочки в белом, которую здесь, все равно бы ни кто, кроме меня, не увидел, и даже уже успел смириться с действительностью, когда, неожиданно, вместо когтей, по мне ударила новая вспышка света и тишину тут же разорвал пронзительный демонический вой.

   Пребывая в шокированном состоянии полной прострации, в первые мгновения я ни как не мог понять почему еще жив, и глядя как ищейка, рухнув на колени, закидывает передние лапы назад, словно пытаясь поймать что-то у себя за спиной, совершенно не понимал, что же сейчас происходит прямо передо мной. Лишь когда демон стремительно обернулся назад, и меня чуть было не окатило целым фонтаном ее черной крови, пульсирующими потоками выбивающейся из раны в спине, я увидел оставшегося у входа глодара, заносящего меч, и только тогда понял, что жизнь, все же решила приберечь меня для себя.

   Завывающий словно стая диких койотов демон, из последних сил, метнулся вперед, мечтая на последок успеть разделаться с подлым, всадившим ей меч в спину обидчиком. Но этот последний рывок вышел у него крайне слабым, медленным и словно ленивым. Контрабандист даже не стал отстраняться от полетевшего в его сторону выпада, и не сходя с места, вновь рассек воздух резким всполохом света. Меч отсек так и не достигшую своей цели лапу, окропил все стены вокруг брызгами дымящейся крови, и заставил тварь еще сильнее взвыть на последок.

   Пронзенный насквозь, с пробитым основным сердцем, и почти перебитым хребтом, демон не долго корчился на полу, изрыгая проклятия и обещая Мраку чудовищную расправу. Потеряв слишком много крови, он затих, прежде чем я успел прийти в себя от всех потрясений.

   - Ты как? - Аккуратно переступив через неподвижную тварь, словно все еще опасаясь, что она может подняться, и схватить его за ногу, он подошел ко мне почти что в плотную, и внимательно вгляделся мне прямо в глаза.

   - Жить буду, - с трудом смог выдавить из себя я. Слова будто застревали у меня в горле, не желая показываться с наружи, но все же заставив их хрипло выползти из себя, я сам не узнал собственный голос, и поразился его неожиданной низости.

   - Вот и славно, - улыбнулся контрабандист. - Что это была за тварь? Никогда прежде подобных не видел.

   - Демон-ищейка из Нижнего мира.

   - Настоящий демон? Не думал, что они существуют.

   - Существуют, но довольно редко выбираются к нам из пламени. - Не желал я сейчас раскрывать ему всех подробностей и углубляясь в детали, рассказывать, как же не просто бывает обычным порождениям пламени выбраться за границы собственного мира, без чужой, посторонней помощи, ритуалов призыва или воли своих наивысших хозяев.

   - Я точно сумел убить его окончательно? Говорят, что такие твари бессмертны. Он же больше не встанет? Не начнет преследовать и меня?

   - Полагаю, что это она, а не он, и нет, ищейка не оживет, можешь не беспокоиться. Лишь высшие способны на мгновенное перерождение.

   - Хорошо. - Успокоившись, принялся он собирать с пола свой глодарский доспех. - Проклятье, где же этот заплечный мешок, не помню куда его вчера сунул.

   - Под кроватью, - устало подсказал я, сам вчера его туда и закинув. Мне пришлось позаимствовать не мало монет из глодарского кошелька, что бы хозяин таверны вообще пустил меня с ним на порог. Не приходящий в сознание человек, на моих руках, совершенно не внушал ему ни какого доверия, и он даже грозился немедленно послать кого-то за стражей, но звон золота быстро сумел его успокоить.

   - Вот, возьми. - Неожиданно протянул мне контрабандист какие-то тряпки из собственного мешка.

   - Что это? - Удивленно уставился я на него.

   - Одежда, - невозмутимо пояснил он, поспешно облачаясь в броню, умело и ловко затягивая на себе запутанные ремешки. - На тебя смотреть больно, некоторые нищие выглядят куда лучше.

   В первый миг я хотел было возмутиться подобному заявлению, но оглядев свой изодранный и забрызганный демонической кровью камзол, решил не спорить с советом контрабандиста.

   - Поторопись, - на удивление быстро справился он со своею броней, словно бы облачался не в настоящий доспех, а в простую одежду из шерсти и ткани. - Скоро сюда может нагрянуть целый разъезд стражи, и я не желаю им ничего объяснять, сидя за толстой решеткой.

   - Готов, - рубашка, и теплые бриджи, оказались немного великоваты, все висело на мне мешком, как на пугале в поле, но жаловаться я даже не думал, и последовал прямиком за глодаром к черному входу. Поспешно проходя мимо зала, мы заметили пару растерзанных тел на полу, но не став задерживаться там ни на миг, проскочили дальше и остановились лишь оказавшись на улице.

   - Все, - выдохнул он, - здесь мы расходимся.

   - Что?

   - Ты ожидал чего-то другого малыш?

   - Ты же видел, что именно идет по моему следу? - Совсем не хотелось мне расставаться с глодаром, и его волшебным мечем. Возможно лишь он один, на всем острове, обладал достаточно надежным способом избавляться от демонов, и я боялся остаться один. - Таких тварей, как та, не посылают поодиночке, и если я не смогу уйти в Бездну, уже сегодня еще одна, в любой момент, может заявиться ко мне на порог.

   - Мне жаль, что ты нажил себе таких неприятностей, но повторюсь - это все не мое дело. Мне вполне хватает своих проблем и забот.

   - Тогда почему ты все же помог мне? Ты же мог просто уйти.

   - Я не привык поворачиваться к диким тварям спиной.

   - Спасибо.

   - Не стоит, малыш. Я сделал это не ради тебя, просто не смог поверить тому демону на слово, и не хотел становиться ненужным свидетелем. - Я чувствовал, что он врал мне, не желая признавать, что попросту не смог меня бросить, но все же не стал сообщать контрабандисту, что сумел рассмотреть за его маской холодного эгоизма и равнодушия, настоящего человека, и не признался, что меня не так то легко обмануть.

   - Теперь мы квиты. Куда ты теперь?

   - Не в Бездну. Пока еще нет. Остались еще кое какие дела на острове, для начала нужно найти пару людей, чуть не отправивших меня на тот свет, и докопаться до правды.

   - Удачи, Дронг. - Больше я ни сколько не раскаивался, что спас его жизнь прошлой ночью, и даже жалел, что контрабандист был уже мертв, хотя и сам об этом еще не знал.

   - Удачи, малыш.

   Вырджуст. Демон седьмого круга.

   Тварь, внешне ни чем не отличавшаяся от самого обычного и рядового человека, за исключением неестественно бледной кожи, корчилась и извивалась на полу, словно лежала ни на холодных камнях, а на раскаленной сковороде. Длинные и тонкие серебряные шипы ошейника, пронзавшие горло жертвы, причиняли вампиру нестерпимые муки. Он хрипел, пытался содрать проклятый ошейник, но каждое дополнительное прикосновение к металлу причиняло ему лишь новые муки.

   Вырджуст, с удовольствием наблюдавший за всей этой картиной, даже взгляда отвести от нее не мог. Он готов был любоваться этим зрелищем вечно, но Повелитель никогда не отличался особым терпением, и как бы сильно демону не хотелось помучить кровососа подольше, он уже узнал от него все, что требовалось, и теперь должен был доставить его Наивысшему для последнего, и так уже известного, решения - приговора.

   - Поднимите нашего гостя, - Приказал он паре высоких крылатых демонов, едва достигших третьего круга, и они, мгновенно подхватив вампира под руки, исполнили его приказание, поставив кровососа в вертикальное положение. Сам вампир, от постоянной агонии, причинявшей достаточно боли, но не способной убить его окончательно, даже стоять самостоятельно уже не мог. Демонам так и пришлось волочить его за собой словно мешок.

   Огненные врата, и следовавший за ними пламенный коридор, ведущий к тронному залу, могли преодолеть лишь сами дети пламени. всех прочих нестерпимый жар этого места сразу же обратил бы в горстку пепла и Вырджусту пришлось следовать к повелителю не самым приятным, обходным путем.

   Протащив вампира в странствующий зал, обители Наргахрамота, демона-привратника, Вырджуст все же позволил себе здесь задержаться наслаждаясь ужасом загоревшимся в глазах кровососа при виде этой жуткой прожорливой твари. Демон, заполняющий своей необъятной тушей все свободное пространство, жирными боками упирающийся в стены и потолок, даже двигаться не мог самостоятельно. Одна его пасть, полная кривых, острых клыков, насчитывала несколько рядов зубов и могла, казалось бы, без труда пережевать в крошево целый дом.

   Еще на подходе к этому мерзкому демону, нестерпимо хотелось повернуть назад, от одного только жуткого и нестерпимого зловония, исходившего от множества гниющих останков, покрывающих пол. Объедки Наргахрамота, среди которых без труда угадывались конечности и даже целые головы, покрывали камни зала словно ковер.

   - Нет! Нет! - Задергался вампир, решивший должно быть, что его решили скормить вечно голодному привратнику, но столь быстрая и легкая смерть не должна была достаться кровососу без распоряжения самого Наивысшего.

   - Нам нужно в тронный зал. - С порога заявил Вырджуст и привратник даже глаз не распахнул, не обратив на это заявление никакого внимания. Он словно бы спал, сожрав наверное целую армию и совершенно не желал шевелиться. - Нас ждет Повелитель! - Настойчиво потребовал Вырджуст, и только тогда, при упоминании хозяина, Наргахратот соизволил распахнуть один глаз.

   Вяло осмотрев всех присутствующих, он тяжко вздохнул, недовольный пожаловавшей к нему работой, и этим окатил всех жаркой волной собственного смердящего дыхания, от которой, и без того хрипящий и задыхающийся кровосос, зашелся диким приступом кашля.

   - Живее, пока он опять не уснул, - Подтолкнул Вырджуст волокущих вампира демонов и последним двинулся к Наргахратоту. Распахнувший перед ними широкую пасть, шириной не уступавшей небольшому полю или залу для бальных танцев, огромный демон даже выкатил им на встречу широкий, скользкий язык, словно торжественную красную ковровую дорожку. Вампир даже попытался вырваться из крепкой хватки своих тюремщиков, когда его понесли прямиком зияющую пропасть гортани, но из этой смешной затеи, конечно же ничего не вышло и Наргахратот захлопнул за ними свой рот, погрузив в полную темноту.

   Вырджуст, как и все прочие демоны, люто ненавидел столь экстравагантный способ перемещения, но ничего с этим поделать не мог, Только так он мог доставить лорда ночного народа живым, и ему пришлось смириться, со столь незавидной участью.

   Пройдя сквозь зловонный мрак утробы Наргахратота, они вынырнули прямиком в тронный зал, и демоны мгновенно склонились в поклоне.

   - Лорд Син"фа"Ах, - тут же представил Наивысшему его гостя, оказавшийся рядом секретарь и вампира бросили на колени перед постаментом из черепов. Вырджуст чуть было не охнул, когда тот осмелился поднять голову и упереть свой взгляд в Повелителя. Демон полагал, что кровосос мгновенно рассыплется от этого в пепел, но этого не случилось. Он единственный из всех присутствующих, совершенно без страха смотрел прямо на трон и даже и не думал, что от этого следует умереть.

   - Снимите с него ошейник, я желаю поговорить с лордом. - Прозвучал равнодушный голос Наивысшего и бесы, мелкие слуги, шныряющие вокруг, тут же поспешили исполнить его повеление.

   Повелитель терпеливо дождался, пока серебряный ошейник не упадет рядом с лордом и дымящиеся отметины на его плоти не затянутся бледной кожей.

   - Дети пламени и ночной народ никогда прежде не знали между собой разногласий. - Констатировал весьма устаревший факт Наивысший. - Так ответь же мне лорд Син, глава семьи Фа"Ахов, что же подтолкнуло вас к столь необдуманному решению? Стоило ли оно всей той пролитой крови и жизней ваших собратьев, которых вы потеряли?

   Лорд, словно серебро окончательно выжгло его голосовые связки, долго медлил с ответом. Когда он наконец собрался с силами и заговорил, его голос был столь тихим и слабым, что даже Вырджуст, стоящий на коленях всего в паре шагов, едва смог разобрать его слова.

   - Когда-то, очень давно, один человек, с черной как сама ночь душой, продал ее демону в обмен на бессмертие.

   - Ты собираешься рассказать и без того прекрасно известную мне историю вашего появления? - Повелитель, со всей высоты своего трона, похоже прекрасно слышал каждое тихое слово кровососа.

   - Нет, я всего лишь хотел напомнить, чем и кому мы были обязаны в Нижнем мире. Мы помнили и всегда чтили этот дар, но тот демон мертв. Убит, по твоему собственному приказу, и неужели ты думал, что мы стали бы сидеть сложа руки и закрыли бы глаза на измену?

   - Против мощи Нижнего мира у вас не было ни единого шанса. Ты обрекал свой народ на бессмысленное уничтожение и поплатишься за это сполна.

   - Может и так. В этом раунде тебе действительно удалось победить, Повелитель. - Последнее слово он выплюнул словно оскорбление, с ироничными интонациями, будто бы нарочно напрашиваясь на смерть, не признавая власти Наивысшего. - Вот только ты ошибаешься, демон, если думаешь, что все было напрасно. У нас был шанс, и с моей поимкой он не исчез. Остальные все еще на свободе, и тот, кого ты так боишься, все еще разгуливает на воле, избежав твоих казематов.

   - Замолчи. Я больше не желаю слушать бредни этого сумасшедшего!

   - Твой страх, который я чую даже сквозь горечь серы, выдает тебя с потрохами. Твой трон уже пошатнулся, и как только правда выйдет наружу... - Договорить кровосос уже не успел, серебряный ошейник заставил его захрипеть нечленораздельные возгласы и рухнуть на камни под постаментом из черепов.

   - Вырджуст.

   - Да, Повелитель.

   - Вы успели его допросить? Знаете где скрываются остальные члены совета?

   - Нам это известно, прикажете доставить их к вам?

   - Нет необходимости, найдите и убейте на месте.

   - Будет исполнено, мой Повелитель. Что прикажите сделать с лордом Сином?

   - В моей коллекции все еще не достает черепов.

   - Да, Повелитель. - Вырджуст, не разгибаясь начал медленно отходить к выходу, но Наивысший остановил его у самого пламени.

   - Что с Регнором? Ты нашел чародея?

   - Еще нет, Повелитель, но ищейки уже высланы по его следу, скоро они найдут его где бы он ни был.

   Дронг Мрак.

   Прощание с седовласым подростком оставило у меня крайне неприятное послевкусие.

   Совсем легко было отказать в его безумной просьбе в трактире, тогда каждое произнесенное им слово казалось полной чушью, граничащей с лютым бредом настоящего сумасшедшего, а сам паренек, постоянно что-то не договаривая, совершенно не вызывал во мне ни капли доверия. Но сейчас, когда я своими глазами увидел, кто идет по его следу, и какая опасность грозит совсем еще юному пареньку, мое отношение к этому неожиданно изменилось. Оставив его у трактира, я внезапно начал испытывать легкое чувство раскаяния, словно бы действительно совершил нечто ужасное, и сам поражаясь, совершенно не свойственными мне прежде, мягкосердечию, состраданию, и даже жалости, я ни как не мог выбросить этого юнца из головы, беспокоясь о нем как о своем собственном, родном сыне. Мне казалось, что оставив его без защиты, я подписал юнцу приговор, но даже прекрасно зная, что совсем не повинен в его неприятностях, и ни чем не смогу помочь в этом деле, я ни как не мог убедить свой внутренний голос, неожиданно и так некстати пробудившейся совести, что поступил единственно верным способом, и удаляясь все дальше, продолжал испытывать дискомфорт от неуверенных опасений.

   Эти странные мысли выветрились у меня из головы лишь когда я забрел в памятный переулок, где еще совсем недавно, чуть было не распрощался с собственной жизнью. Произошедшее там, по-прежнему оставалось для меня невнятной загадкой, воспоминания расходились с действительностью, и явившись туда снова, я сам не знал чего хотел найти и увидеть. Наверное глупо было даже надеяться обнаружить там хоть какие ни будь полезные мне зацепки, спустя столько времени, но желая докопаться до правды, я не мог не вернуться на ту мостовую. Бурая, уже давно запекшаяся на ее камнях кровь, почти успела стереться с грязных камней. Сейчас она оставалась единственным доказательством, что все случившееся произошло со мной не во сне, и глядя себе под ноги, бесцельно расхаживая по переулку, я конечно же потратил свое время совершенно в пустую, так и не найдя ничего ценного, что могло бы пролить свет на затаившуюся в тенях неизвестную правду.

   Уходя, я вновь думал об отпущенном мной пареньке, жалея, что так и не расспросил его как следует, о всех случившихся ночью событиях. Он наверняка знал куда больше, чем успел рассказать, но если у парня имелись хоть какие ни будь мозги в голове, он уже должен был успеть слинять с этого острова, и найти его теперь было уже не возможно.

   Этот след был безвозвратно упущен, но отчаиваться я не спешил, зная одно неплохое местечко, где всегда смогу найти помощь, и выйдя из злосчастной подворотни, направился туда уже знакомым мне со вчера маршрутом.

   Площадь Висельников встретила меня тесными объятыми шумной толпы. Переполненная в это время народом, она напоминала форменный балаган, где перемешалось в настоящую кашу все, что только можно было себе вообразить и представить. Самые невероятные и восхитительные магические товары, живые картины, поющие скульптуры и статуи, изделия из драгоценных камней и металлов, редкие меха, самых невероятных цветов и оттенков, странного вида оружие, редкие животные, привезенные сюда из невероятно далеких миров, расцветающие лишь в темноте, сияющие, как самые настоящие фонари, причудливые растения и редкие алхимические ингредиенты, чудеса механической, паровой техники, из удаленных и странных миров, где не было магии, саморассказывающие себя книги и свитки, волшебные зеркала, бездонные сумки, и еще целое множество самых невероятных вещей, соседствовали здесь с огромным ассортиментом обычных товаров, и казалось, что здесь можно было отыскать и купить все что только угодно, но на одном из углов, старающийся выглядеть как можно более неприметно, сутулый тип в сером, все же поинтересовался не ищу ли я чего-то особенного, чего мне здесь не найти, и даже хотел показать что-то припрятанное у себя на подкладке, но я даже не обратил на него никакого внимания, аккуратно обходя сцепившихся между собой ради кости собак.

   Тут же на плече мне опустилось крошечное крылатое создание, с множеством мелких ручек, тихо попыталось стянуть у меня амулет, почти успев расстегнуть замок на цепочке, но охранные чары, опалившие его болью, заставили неведомого крошечного воришку удалиться ни с чем, и наградить меня злобным писком.

   Какой-то бородатый лавочник, всего через пару шагов, чуть ли не силой втиснул мне в руки свернутый коврик, уверяя, что тот способен летать и не зная усталости, с легкостью заменит собой самую резвую и выносливую лошадь на свете. В след за ним, у посудных рядов, где карлик громко расхваливал не бьющуюся посуду и демонстративно стучал по ней молотком, ко мне прицепилась гадалка, с покрытым татуировкой лицом. Всего за один золотой, она обещала открыть мне всю правду, и сделав вид, что заинтересован исключительно волшебными, меняющими свой цвет красками, я с трудом смог улизнуть от нее, только благодаря отогнавшему ее от прилавка низкорослому гному.

   В центре, где устроили свое представление всевозможные акробаты, жонглеры, пожиратели огня и ярмарочные фокусники, я чуть было не выпрыгнул из собственных сапогов, когда засмотревшись на гуляющего по раскаленным углям смуглого парня, неожиданно почувствовал, что-то у себя на ногах. Оказавшийся прямо передо мной, бездомный калека, даже не перестал натирать мою обувь, в надежде получить от меня звонкую, блестящую благодарность, но заработал лишь несколько грубых слов, и совет не соваться так бесцеремонно всем прохожим под ноги.

   С трудом вырвавшись за приделы гудящей толпы, я трижды успел проклясть сезон желтой мглы, каждый год превращающий весь наш остров в одну большую ярмарочную площадь и форменный цирк, успел пожалеть, что не отправился вперед дальней, обходной, но зато куда менее многолюдной дорогой, но неожиданно это решение, и все связанные с ним неудобства, оказались вознаграждены по заслугам.

   Прямо на против, на другой стороне прилегающей к рынку улицы, я увидел удаляющуюся, знакомую мне рыжеволосую фигуру, в глодарской броне, и пропустив перед собой скрипучий экипаж с гербом магистрата, поспешил перебежать мостовую.

   - Эй, Карл, постой! - Слегка запыхался я, от не легкого бега в полном комплекте брони.

   - Дронг?! - Изумился моему появлению коллега контрабандист так, словно и вовсе никогда не ожидал увидеться со мной снова. Он уставился на меня с таким неподдельным удивлением, будто бы увидел перед собой не старого друга, с которым еще вчера пропускал эль в трактире, а настоящего мертвеца, призраком явившегося к нему с того света, но все это изумление, на его вытянутой физиономии, промелькнув стремительным росчерком, тут же исчезло, и испарилось словно пригрезившийся в пустыне мираж. Глодар скривился, будто бы повстречав своего самого заклятого врага, с которым давно мечтал расквитаться за неведомую обиду. Оскалившись, словно злобный, бешеный пес, у которого попытались отобрать любимую, сладкую косточку, он сверлил меня неотрывным, лютым, и полным обжигающей ненависти, презрительно злобным взглядом, и ощетинившись в мою сторону колкими шипами агрессии, потянулся к собственному оружию, словно бы готовясь обороняться, или броситься прямиком в схватку.

   - Ты чего, Карл, не признал меня что ли? - Демонстративно подняв в верх раскрытие, безоружные ладони, улыбнулся ему я. - Это же я, Дронг.

   - Еще один шаг, и я положу тебя прямо здесь, Мрак. - Без тени иронии или улыбки, произнес он, словно и в правду говорил все это всерьез.

   - Эля перебрал? Или головой приложился о что-то? - Все так же не верил я, в его убедительно разыгранное представление, ожидая, когда же мой приятель наконец рассмеется, убирая оружие, но он отчего-то совершенно не торопился этого делать. - Заканчивай это, Карл. - Не отличаясь особым терпением, потребовал я. - Мне нужно просто поговорить, и у меня совершенно нет времени на все твои фокусы.

   - Ну конечно, просто поговорить, как же. - Презрительно фыркнул он. - Франку и Эльденалю ты сказал то же самое, перед тем, как прирезать?

   - Что? - Известие о смерти пары контрабандистов, оба из которых еще прошлым вечером были живы, здоровы, и сидели у Рида, оказались для меня полнейшей, шокирующей неожиданностью, которая мгновенно наталкивала на определенные, невнятные подозрения, и размышления. - Прошлой ночью пытались убить и меня...

   - Жаль, что не вышло, - перебил меня он. - Тогда мне сейчас не пришлось бы делать этого самому.

   - Да, что ты несешь?! - Наконец не выдержал я, совершенно не понимая, какая муха его укусила, и что твориться с моим, прежде всегда таким дружелюбным, приятелем.

   - Не прикидывайся невинной овечкой, Мрак, мы оба знаем зачем ты здесь, на самом деле. Новости в этом городе разносятся быстро. Хочешь убить и меня? Решил избавиться от всех? Не думал, что ты отважишься сделать это, да еще и вот так, нагло, прямо на улице, в самый разгар людного дня, на глазах у прохожих, но слухи о твоей поехавшей крыше, которым я признаться не верил, похоже оказались не так уж преувеличены, и куда ближе к истине, чем я полагал.

   - Это уже совсем не смешно, Карл. - Сурово нахмурился я, все меньше понимая, что сейчас происходит.

   - Разве похоже, что я смеюсь? - Боязливо не отрывая одной ладони от рукояти меча, он сунул вторую руку куда-то под плащ, и извлек из внутреннего, нагрудного кармана небольшой, и блестящий, словно специально отполированный, матово черный шарик, напоминающий большую жемчужину. - Видишь это? - Злорадно усмехнулся он мне, торжествующей улыбкой победителя, поставившего ногу на грудь пораженного в сраженье соперника. - Только попробуй приблизиться, и никакой зачарованный меч тебя уже не спасет. Я выпущу тень на волю.

   - Да ты с ума спятил! - В ужасе попятился я назад, рассмотрев это плененное сложными чарами порождение Бездны. - Мы же на острове! Здесь полно мирных граждан! Они даже убежать от нее не успеют!

   - Именно по этому ты оставишь меня в покое, и позволишь уйти. - Не сводя с меня пристального взора, и не выпуская шарик из рук, он спиной, медленно и осторожно, пятился назад, до ближайшего поворота, и как только поравнялся с проходом, тут же метнулся в узкий проулок так быстро, словно бы и в правду в серьез опасался, что я попытаюсь ударить в его незащищенную спину, или брошусь в погоню.

   Первые несколько минут я даже с места не двигался, но вовсе не дл того, что бы позволить Карлу убраться подальше, и не дать ему выпустить кровожадную тень на улицы города. Стоя как вкопанный, я с трудом переваривал все случившееся. Оно ни как не желало укладываться у меня в голове, и даже подумав не стоит ли сообщить ближайшему патрулю стражи о разгуливающим по городу безумном глодаре, с опасной тварью в руках, я решил все же с этим не торопиться, и не рубить голов с горяча, прежде чем не начну понимать что же случилось с моим верным приятелем, и не разберусь со всей этой странной историей, хотя бы от части. Сделать это наверняка, можно было лишь в одном единственном месте, на всем этом острове, и больше не став терять времени даром, я отправился за ответами прямиком к Риду.

   Одноглазый трактирщик всегда был незаменимым хранилищем знаний и источником информации. Зная весь черный рынок как свои пять пальцев, он не редко давал нам ценные советы, где можно было сбыть контрабанду дороже, или предупреждал о недобросовестности тех или иных скупщиков. Предостерегал от многих гиблых мест Мертвого мира, чем наверняка спас не один десяток жизней контрабандистов, и всегда был в курсе всех последних событий на острове. Он знал все самые свежие слухи и сплетни, и казалось, что ни одно, даже самое мелкое, и не заслуживающее ни какого внимания происшествие, хоть как-то связанное с одной из глодарских команд, не может обойтись без пристального внимания его единственного, серого глаза. Рид всегда знал все о своих посетителях, и проделываемых ими темных делах. Он мог рассказать мне о тройке не состоявшихся убийц, повстречавшихся мне прошлой ночью, и именно за этими сведениями я и направлялся в излюбленную таверну всех местных контрабандистов, когда повстречал обезумившего коллегу по ремеслу. Эта встреча лишь удвоила список интересовавших меня вопросов, адресованный старику, и потеряв уже достаточно времени попусту, я все же решил не искушать судьбу лишний раз, намеренно отправился вперед дальней дорогой, что бы наверняка избежать повторной встречи с рыжим контрабандистом, и поспешно свернул на извилистую улицу Полдня.

   В самом ее конце, видимая из любой точке на нашем острове, возвышалась древняя часовая башня. Когда-то, очень давно, весь Город-на-грани узнавал время по ее циферблатам, и в отсутствии солнца или луны над головой, без видимой разницы, между ночью и днем, это монументальное строение, было самой полезной, и незаменимой постройкой на всем нашем острове. Но время беспощадно ко всем, и даже самые надежные механизмы, призванные следить за его бегом, не могут быть вечны.

   Сейчас эта башня уже давно стояла заброшенной, пустынной и мертвой. Городская легенда гласила, что все это здание было проклято неведомой злобной силой и местные жители, старались держаться подальше, обходя его стороной. Они рассказывали, что каждый, некогда работавший в ней часовщик, рано или поздно подцеплял неведомую, неизлечимую хворь, медленно, но верно обращавшую людей в камень, и ни какие снадобья или заклятья не могли спасти его от неминуемой, верной гибели. Люди верили, что уродливые каменные горгульи, украшающие верх башни, прежде были живыми людьми, и рассказывали, что ни один часовщик, или каменщик, стоило ему только услышать об этом месте, не желал даже близко приближаться к проклятой башне, и не соглашался брать денег за ее столь рискованное, но необходимое городу восстановление.

   Не знаю была ли в этих историях хотя бы одна, крошечная крупица правды, или все было вымыслом чистой воды, а городской Магистрат попросту жалел денег на дорогостоящие ремонт и реставрацию, но когда я, много лет назад впервые оказался на острове, башня уже была заброшена, и из некогда самого примечательного строения, давно превратилась в самую не нужную и ветхую развалину во всем нашем городе. Стрелки часов стояли на месте, замерев ровно на руне двенадцать, гулкий колокол давно уже не звенел на самом верху, оповещая всех о наступлении нового дня, по каменным стенам расползались широкие трещины, кровля прогнила и обвалилась, а сама башня заметно накренилась прямо на тротуар, словно согнувшийся под тяжестью лет, седовласый старик, и сейчас городской Магистрат давно уже перестал заикаться о реставрации, обещая в скором времени и вовсе сравнять эту древность с землей, и грозился возвести на ее месте новый, роскошный и многоэтажный павильон для торговли.

   Потратив не мало времени на этот обходной путь, сделав приличный крюк, и обойдя башню по кругу, я выбрался наконец к заведению Рида, с совершенно другой стороны, но таверна, в столь раннее время, конечно же, оказалась закрыта. Работавшая всю ночь на пролет, до самого последнего своего посетителя, она не редко закрывалась лишь под самое раннее утро, и наверняка успела захлопнуть свои гостеприимные двери совершенно недавно, совсем немного не дождавшись моего появления.

   Старый контрабандист уже должно быть успел отпустить домой всю прислугу, и заперев входные ворота, отправился на боковую. Проживай он где ни будь на другом конце острова, и я бы даже не взялся за его торопливые поиски, а весь путь оказался бы проделан в пустую, но к счастью, бывший глодар редко покидал пределы своего заведения. Жил он прямиком на втором этаже собственного трактира, в небольшой чердачной коморке, и мне не пришлось разыскивать его по всему городу.

   Забарабанив в дверь, словно буйнопомешанный, пытающийся выбраться из собственной камеры, я принялся настойчиво будить хозяина заведения, но это дело оказалось не таким простым, как могло показаться, и даже успев отбить себе обе ладони, я долго не мог дождаться ни какого ответа. Лишь когда в ход пошли мои тяжелые сапоги, а трястись начала не только массивная дверь, и жалобно скрипевшая над головой вывеска, но и весь дом целиком, трактирщик похоже, все же услышал мои громкие требования немедленно пустить меня внутрь, и еще с самого верха покрыл грязными ругательствами неизвестного, явившегося к нему в столь неурочное время, нежданного визитера.

   Еще только торопливо спускаясь в низ по ступеням, он неоднократно успел криком сообщить мне, и всей округе, что заведение сейчас не работает, и откроется лишь к самому вечеру, но ни как не отреагировав на все его призывы убираться подальше, я упорно оставался стоять на своем месте, и нетерпеливо переминаясь с одной ноги на другую, продолжал настойчиво колотить в двери. Заработав этим от Рида грозное обещание скорой и кровавой расправы, над каждым, кого он сейчас застанет у себя на пороге, я ни сколько не устрашившись обещанной участи, все же сумел дождаться его на пороге, и заставил старика приблизиться к двери.

   Тяжелая задвижка, запирающая вход изнутри, резко отъехала в сторону, с диким лязгом, и в стремительно распахнувшемся проходе, вместо престарелого контрабандиста, неожиданно возник заряженный арбалет, нацелившийся мне прямиком в грудь.

   - Ох, - только и смог выдохнуть я, отступив в сторону. Шутки с Ридом, конечно же, всегда были плохи, старый глодар, не смотря на свой внушительный возраст, не растерял ни сноровки не силы. Он ни раз собственноручно вышвыривал из своего заведения перебравших эля контрабандистов, решивших устроить у него потасовку, и казалось, что старый контрабандист голыми руками, и без всякой посторонней помощи, может справиться с чем угодно. На моей памяти, он еще никогда прежде не хватался за собственное оружие, даже в тех крайних случаях, когда кто-то, по собственной глупости, решался обнажить против него меч, и от того столь внезапно появившийся из двери арбалет, стал для меня крайне неожиданным поворотом судьбы. Я даже не подозревал, что одноглазый глодар держит у себя такую внушительную игрушку, и даже представить себе не мог, что он способен схватиться за нее из-за такого незначительного пустяка, как назойливый, и продолжительный, стук в его двери.

   - Тише, Рид. Не горячись, это же я, Мрак.

   - Дронг?! - Совсем чуть-чуть опустив арбалет в низ, и нацелив его мне прямо на ноги, трактирщик сделал неуверенный шаг назад, и на долю секунды мне показалось, что вместе с удивлением, по его лицу, пробежала стремительная тень бледного страха. - Какого дьявола тебе здесь надо?! - Тут же вернул он себе недовольное выражение, на котором нельзя было разглядеть даже тени промелькнувших эмоций, и неожиданно вновь поднял свой арбалет на уровень моей головы, словно бы, как и Карл, внезапно стал опасаться, что я явился сюда по его душу.

   - Эй, Рид, успокойся! - Снова попятился я, совершенно не понимая, что твориться со всеми, даже давно отошедшими от дел контрабандистами этого города. - Если это все от того, что я так тебя разбудил, то...

   - Да плевать я хотел, на то что ты меня разбудил, Дронг! Отосплюсь на том свете!

   - Тогда какая муха тебя укусила?

   - Ее имя предосторожность. - Не переставал он целиться мне прямо в лицо, что с такого короткого расстояния, совершенно не оставляло мне ни единого шанса, если бы рука у старика дрогнула, и он ненамеренно, едва надавив на курок, отправил хищный болт в короткий полет. - Зачем ты явился? - Грозно придвинулся он, словно желая оттеснить меня от порога.

   - Мне просто нужно поговорить.

   - Мне не о чем с тобой говорить! - Всегда приветливого, добродушного, и болтливого трактирщика, как подменили. Его единственный глаз смотрел на меня с такой лютой злобой, что казалось он способен прожечь дыру даже в камне. Лицо бывшего глодара раскраснелось от гнева, а нахмуренные суровые брови сошлись на переносице так близко, что почти слились между собой в одну линию. Никогда прежде Рид не злился, при мне, столь сильно. Даже в те редкие дни, когда подвыпив, он начинал вспоминать свою встречу с самой смертоносной и живучей тварью во всем Мертвом мира - злым Гилом, трактирщик никогда не впадал в такое лютое бешенство, как сейчас, и глядя на него в этот миг со стороны, я совершенно не узнавал своего старого знакомого контрабандиста.

   - Опусти арбалет. - Тихо попросил я.

   - За дурака меня держишь? Франк и Эльдиналь уже мертвы, Герберт остался без правой руки, и только небесам известно выживет ли Альберт!

   - Что? - Все перечисленные им имена, как старые, уже упомянутые Карлом, так и новые, принадлежали исключительно вчерашним посетителям Рида, и кажется, я тоже должен был входить в этот список, но мне повезло значительно больше.

   - Четверо, Мрак, и это только за прошедшую ночь, уверен, что к вечеру в живых не останется и половины.

   - Ты можешь рассказать мне, что происходит?

   - Ты затеял крайне опасную игру, Мрак, и я ни о чем не стану с тобой говорить. Ни с кем из вас, продажных болванов! Я не желаю влезать во все это грязное дело, и не стану ни кому помогать. Убирайся!

   - Рид, послушай... - Попытался вразумить его я, но настороженно не отводя арбалета, он уже начал закрывать свою дверь.

   - Больше я не желаю видеть тебя в своем заведении, Мрак! Никогда! Явишься сюда еще раз, и клянусь, что не пожалею болта!

   Хлопок двери и звук задвинувшегося засова закончил наш разговор.

   Придя за ответами, я заработал только больше вопросов, и окончательно перестал понимать, что твориться в этом, словно бы слетевшем с катушек небольшом мире.

   Пытаться переубедить Рида, и вновь начать колотить в его двери, так же, как и пытаться выдавить из него что-то силой, мне совсем не хотелось. Еще секунду назад, видя перед собой его перекошенное от злобы лицо, я от чего-то, ни сколько не сомневался, что подобная глупость может немедленно заставить его исполнить данное мне обещание, и никогда не мечтая становиться добровольной мишенью для упражнений в стрельбе, я все же решил оставить старика в покое, и больше не досаждать ему своим назойливым присутствием.

   Развернувшись на пятках, я молча отправился прочь. Пытаясь найти хотя бы одну внятную и вразумительную причину, столь странному поведению обоих контрабандистов, и теряясь в догадках, я так глубоко погрузился в темную и вязкую пучину раздумий, что переставлял ноги вперед, почти машинально, совершенно не задумывался о направлении, и быстро потерял чувство времени.

   Преодолев совершенно не маленький Светлый бульвар, я вновь выбрался к многолюдной площади Висельников, и всегда предпочитая размышлять на ходу, глядя исключительно себе под ноги, успел преодолеть почти половину продолжительных торговых рядов. Не отвлекаясь на всех приставучих торговцев, и не вертя головой по сторонам, словно впервые оказавшийся на острове путник, я совершенно не замечал всей царящей вокруг меня суматохи и гвалта, продолжал неспешно брести вперед, и наверное, сумел бы прошагать так добрую половину всего нашего города, если бы не неожиданно возникший у меня на пути затор.

   Что-то, без сомнения весьма интересное, сумело собрать вокруг себя целую толпу праздных зевак. Люди и нелюди столпились плотным кольцом, полностью перегородив собою узкий проход, между лавок, и яростно поддерживая кого-то громкими выкриками, они совершенно не желали расступаться по сторонам, и увлеченные неведомым зрелищем, явно не торопились расходиться по собственным важным, или не очень, делам и заботам.

   Возвращаться назад, в самый конец узкого торгового ряда, было уже далеко, и делать мне этого совсем не хотелось. Но в первый же миг, честно попытавшись разминуться с этой преградой, не влезая во всю эту давку, очень быстро я сумел убедиться, что сделать этого почти невозможно. Людей передо мной столпилось так много, что обойти их с краю, можно было лишь по торговым прилавкам, запрыгнув грязными сапогами прямо на изысканные, тонкие и дорогие, прозрачные шелка и одежды.

   Ни на какие требования сдвинуться и потесниться, конечно же не было ни малейшей надежды. Люди редко обращали внимания на такие призывы, если в них не участвовала городская стража, с ее алебардами, и поняв, что иного выбора у меня попросту нет, я лишь тяжко вздохнул, и ринулся прямиком в самую гущу и давку, нагло распихивая зевак по сторонам и прокладывал себе дорогу локтями.

   К счастью, моя глодарская броня надежно прикрывала меня от всех ответных тычков, а многих так и вовсе пугала достаточно сильно, что бы те даже не смели возражать столь вопиющему поведению, и самолично расступались с пути отпетого и отчаянного контрабандиста, не желая наживать себе ни каких неприятностей.

   С трудом, и почти что настоящим боем, пробившись наконец к самому центру, крошечному пустынному пятачку мостовой, вокруг которой и собралась вся эта любопытствующая толпа, я не собирался задерживаться там и минуты, но стоило мне только увидеть такое знакомое лицо седовласого подростка, лежащего на камнях, как я тут же остановился, и подобно всем остальным, собравшимся вокруг этого зрелища ротозеем, уставился на него, не сходя с места.

   Регнор лежал на земле, в грязной луже, и неумело прикрывался руками от градом сыплющихся на него сверху ударов. Двое внушительных молодцов, в кожаных безрукавках охранников рынка, не жалея сил, бесцеремонно, и жестоко избивали подростка ногами, и короткими, но увесистыми дубинками, у всех на глазах.

   - Так ему! Так!

   - По ногам бейте, по ногам! Чтоб больше бегать не смог!

   - Не жалей! Будет знать!

   - Раз и навсегда таких учить надо! - Свистела и улюлюкала собравшаяся вокруг меня на бесплатное кровавое представление, разгневанная толпа, и гневно тряся вскинутыми вверх кулаками, лишь раззадоривала и без того в конец озверевших громил.

   - И так будет с каждым! Ты меня слышишь?! С каждым, кто посмеет обокрасть Фангара! - Громче всех распинался низкорослый, выбритый наголо гном, с окладистой, заплетенной в косы, седеющей бородой. Стоя над Регнором в ярких одеждах купца, он выглядел крайне довольным, и кажется наслаждался всем этим зрелищем, без зазрения совести. - И пусть все твои дружки сегодня узнают, каково это связываться с достопочтенными гномами! - Продолжал он, совершенно не замечая, что подросток у его ног, уже больше не просил о пощаде, почти перестал вяло сопротивляться и, кажется уже теряя сознание, даже не пытался закрыться от новых пинков.

   Новый, резкий замах тяжелой дубинки, легко мог оказаться для Регнора последним. Один из верзил-охранников уже успел вскинуть свое окровавленное оружие над головой. Он нацелился прямиком в голову, даже не опасаясь, что удар легко может размозжить голову совсем еще юного паренька о серые камни, и в этот миг я уже не смог спокойно оставаться на месте.

   Глядя на всю окружающую меня, разъяренную толпу, готовую растерзать подростка на части, и видя перед собой пару внушительных, вооруженных не только обычными дубинками, умелых охранников, мне конечно же не стоило ввязываться во все это, совершенно не мое дело, и рисковать своей головой, ради мало знакомого мне человека, и я даже не представляю, что именно заставило меня сделать этот рискованный, и крайне глупый, ни чем не оправданный, шаг. Возможно все было из-за того самого неприятного и тяжелого чувства вины, что поселилось у меня где-то в груди, прямо под ребрами, когда я бросил паренька одного, или же в дело неожиданно вмешалась моя неугомонная совесть, не позволяющая мне бросать человека на верную смерть, и совсем недавно вынудившая меня в Бездне, заставить Орнона бежать вместе с нами. Но как бы то ни было, я сам не совсем понимая зачем, и почему это делаю, метнулся вперед, перехватил руку охранника в прямо в полете, и резко впечатав свой лоб ему в нос, тут же вырвал оружие из его ослабевшей ладони.

   Верзила даже понять ничего не успел. Опьянев от азарта, он совершенно не ожидал ничего подобного, и схватившись за сломанный нос, едва сумел устоять на ногах.

   Второй охранник тут же хотел было метнуться ко мне, перешагнув прямиком через Регнора, но стоило мне только на половину обнажить меч, и вызывающе улыбнуться ему прямо в лицо, как он, разглядев наконец перед собой глодарскую броню, и поняв, кто стоит перед ним, тут же отшатнулся назад, почувствовав во мне, как минимум равного, и не такого беспомощного соперника, как седовласый юнец. Весь разыгравшийся у него от жестокой расправы горячий пыл, мигом сошел на нет, и потупившись, он вопросительно уставился на своего низкорослого, бородатого покровителя, в ожидании каких-либо распоряжений.

   - Что вы себе позволяете?! - Тут же, не заставил себя долго ждать лысый гном, подскочив прямо ко мне. - Вы препятствуете правосудию! - Заявил он, едва дрогнувшим, и уже не таким грозным и уверенным голосом, как распинался здесь прежде. Все же глодарская броня сумела произвести должное впечатление и на него. Она всегда действовала одинаково отталкивающе и пугающе, на всех без разбора на классовую принадлежность и расу, но толпа, чувствуя за собой превосходство, все же не намеревалась разговаривать со мной столь же любезно.

   - Пошел прочь, глодар! - Первый брошенный в меня кем-то камень угодил на мостовую совсем немного не долетев до моих сапогов, но этого, первого же сигнала, уже было достаточно что бы начать опасаться и мне.

   - Это не твое, паршивое дело!

   - Убирайся, приблуда! - Загомонили они уже в мою сторону, и тут же почувствовавший за собой силу купец, вновь угрожающе придвинулся ближе.

   - Лучше бы тебе уйти самому, пока я не послал кого-то за стражей.

   - Зови, - уверенно и нагло заявил ему я. - Думаю им крайне интересно будет узнать о том, как по твоему приказу, прямо на улице, на глазах у людей, чуть было не забили совсем еще юного паренька.

   - Этот человек вор! - Указал он коротким, унизанным перстнями пальцем, на притихшего малыша.

   - И че? - Этот крайне весомый, и попросту неопровержимый, ни чем не непробиваемый, наглый аргумент, всего городского отребья, всегда безотказный при любых обстоятельствах, заставил гнома побагроветь от нахлынувшей на него злости. Подобная дерзкая нелепость чуть было не заставила его сорваться на крик, но все таки сумев удержаться, и явно, до последнего, не желая связываться с опасным сословьем глодаров, он все же сумел взять себя в руки, и продолжил стараться разговаривать со мной предельно спокойно.

   - Этот человек, при свидетелях, осмелился украсть с моего прилавка, и по законам этого острова он должен понести немедленное, заслуженное и справедливое наказание!

   - Это не дает вам права на самосуд! - Возразил я. - Или здесь собрание высших чинов городской стражи?! Нет? Возможно это заседание Магистрата? Или вокруг меня одни судьи? Ну! Что вы молчите?! - Народ за моей спиной поутих, словно бы внезапно и правда почувствовав за собою вину.

   - Я член торговой гильдии! - Завопил низкорослый купец. - Я заседаю в ее верховной палате!

   - С каких это пор у верховной палаты появилось право на казнь? - Вот тут многие могли бы со мной поспорить, припомнив, что большая часть нашего Магистрата, как раз таки и состояла из самых богатых и влиятельных торгашей города. Деньги всегда заправляли на этом острове всем, давно оставив позади любых королей, могущественных императоров, и теневых баронов, которые по слухам и являлись настоящими хозяевами всей этой земли. Золото переплевывало в своей неограниченной власти даже бессмертных богов, и именно с его помощью я собирался закончить все это представление, пока воплотившаяся в толпе животная ярость, не раскусила весь мой фирменный блеф, или рядом не появилась настоящая стража, договориться с которой может оказаться далеко не так просто.

   - Сколько он тебе должен?

   - Что? - Не сразу понял к чему я веду гном. - Какое тебе дело до этого оборванца?

   - Никакого. - Честно признался я. - Так сколько ты хочешь?

   - Хорошо, - довольно огладив бороду, лукаво улыбнулся купец, явно заподозрив что-то неладное в моей помощи этому пареньку, но выспрашивать ничего больше не стал. - За десять золотых я вполне мог бы закрыть глаза на все это, досадное недоразумение.

   - Вот, - не раздумывая выложил я ему, наверняка завышенную в двое, не малую цену. Расставаться с такими деньгами было конечно же чертовски обидно, но любые торги могли бы привести к полному провалу всей моей спасательной операции.

   - Ты, как малыш? - Присел я рядом с Регнором, когда довольный своим заработком купец поспешил удалиться, прихватив с собою обоих верзил, а оставшаяся разочарованной толпа начала медленно разбредаться по сторонам.

   - Дронг, это ты? - С трудом разлепил отекшие глаза побитый подросток, и только тогда я понял насколько же глуп был мой вопрос. Сейчас лишь слепой не заметил бы как паршиво должно быть этому пареньку. Выглядел он сейчас куда хуже чем при нашей первой встречи у Рида, когда ободранный заявился к нему на порог. Еще совсем недавно подаренная мною одежда оказалась запачкана грязью и кровью. Правый рукав почти оторвался, да и штаны превратились в настоящие лохмотья, которыми мог побрезговать даже нищий. Все тело подростка покрывали свежие синяки, ссадины и кровоподтеки. Разбитые губы распухли, а посеребренные волосы слиплись от крови и грязи.

   - Это я, встать можешь?

   - Попробую, - с явным трудом, и шипя от боли, при каждом движении, он с моей помощью, все же сумел подняться на ноги, и к своей огромной радости я быстро убедился, что сломать ему ничего не успели, но смотреть на подростка по-прежнему было больно.

   - Как тебя угораздило вляпаться во все это? Мало было демонов на хвосте?! Ты что же, решил оставить их без добычи? - Неожиданно обозлился на него я, словно бы Регнор и в правду мог желать себе такой участи, но должен признаться, что я винил в равной степени и себя. Чувствуя, что не стоит оставлять его одного, я все же совершил эту ошибку и теперь продолжал испытывать угрызения совести, будто бы самолично отделав его той дубинкой.

   - Я не хотел, но мне пришлось, - с трудом разговаривал он, медленно начиная приходить в норму.

   - Пришлось украсть?!

   - Да, пришлось. - Кивнул он. - Очень уж хотел есть.

   - Есть?! - Не сразу поверил я своим ушам, полагая, что Регнор пытался украсть, как минимум что-то ценное.

   - Я не ел ничего уже дня три, может и больше, точно уже и не помню.

   - И что же ты прикарманил, хотел бы я знать?

   - Яблоко.

   - Яблоко?! - За обычный грошовый товар, с меня содрали стоимость ни одной его не малой партии, и еще раз убедившись, что никогда, и ни за что, не стоит доверять местным торговцем, я готов был собственноручно созвать толпу на публичную расправу, и устроить открытое линчевание, над этим проклятым гномом, если бы встретил его здесь еще раз. - Ты в своем уме?! Тебя же за это чуть не убили! Чем ты только думал, малыш?!

   - Желудком, - похоже не соврал он. - У меня же не было ни гроша.

   - Понятно, пошли. - Подхватив его под руку, я повел хромающего паренька прочь, прямиком к ближайшей, передвижной торговой тележке, от которой до нас доносился аромат свежей выпечки.

   - Пирожки! Пирожки! Подходите мальчики, не стесняйтесь. Ох, а что это с ним?

   - С ним уже все в порядке, с чем пирожки?

   - Вепрятина, конина, говядина. Есть с зеленой пататой и луком, есть с холодной, соленой морской печенью, и сладким лайкрином.

   - Говядина подойдет.

   Регнор набросился на еду, прежде чем я успел за нее заплатить, глотал он практически не жуя, отрывая и проглатывая большими кусками.

   - Видишь какие они у меня вкусные нынче сынок? Бери больше не пожалеешь! - Тут же оживилась торговка.

   - Хорошо, - запросив у нее целый сверток, я не отрывал паренька от еды, пока он не расправился с ним под чистую, и не начал облизывать пальцы.

   - Те твари, которые идут по твоему следу... - Начал я.

   - Демоны?

   - Угу. Они и правда не смогут достать тебя только в Мертвом мире?

   - Бездна единственное место куда бояться спускаться даже они. - Кивнул он, на удивление быстро приходя в норму.

   На мгновение я замялся, не решаясь произнести в слух, свое уже созревшее и оформившееся в голове решение, но все же собрался, и вздохнув, выложил ему все.

   - Если ты все еще готов отправиться в Мертвый мир, то я буду не против твоей компании, если ты, конечно, успеешь встать на ноги. - Не смотря на всю его беззащитность, и полную бесполезность в условиях Мертвого мира, я не мог бросить этого голодающего подростка, без единого гроша в кармане, еще раз. С его редчайшим талантом, за удивительно короткие сроки, успевать влипать в самые серьезные неприятности, он не протянул бы на нашем острове ни единого дня. Если бы не памятные демоны, идущие по его следу, и не обычные вездесущие бандиты, которыми кишел этот город, то его собственные глупость, упрямство и неосторожность, наверняка свели бы его в могилу еще до утра.

   Одинокий, в жалких заляпанных грязью и кровью лохмотьях, с жадностью нападающий на любую предложенную еду, но не смотря ни на что, не желающий сдаваться так просто, и цепляясь за свою паршивую жизнь всеми силами, пытающийся выкарабкаться на верх из бездонной могилы, этот паренек все равно был уже обречен в этом городе, и до ужаса напоминал мне себя самого, когда я впервые оказался на этой земле. Совершенно растерянный, напуганный, но озлобленный и опасный, тогда я наверняка ни за что не сумел бы выжить на острове в одиночку, без чьей либо помощи. Подобравший меня на самой границе тумана глодар в буквальном смысле спас мою жизнь и решив отплатить судьбе той же монетой, я неожиданно почувствовал облегчение от гнетущего меня в груди тяжелого чувства, и больше уже ни сколько не сомневался, что принял единственно верное из всех возможных решений.

   - Еще пару часов назад, ты убеждал меня в самоубийственности такого поступка, и отговаривал всеми силами. Что изменилось? - Недоверчиво сощурился он.

   - Ничего, но я передумал. Решил, что в Бездне любая помощь может оказаться не лишней. - Не стал вдаваться в подробности я, и не решился рассказывать пареньку, что совершенно не верю в такое невероятное стечение обстоятельств, как повторная, и столь ранняя встреча, в нашем небольшом, но крайне многолюдном, запутанном городе. Все это попросту не могло быть самым обычным, рядовым совпадением, и получая от самой судьбы столь явные, и настойчивые указания, я просто не мог, глупо и безрассудно, проигнорировать ее волю.

   - Когда отправляемся? - Только и спросил он, совершенно не став интересоваться всеми деталями, и решив не докапываться до всех моих глубинных мотивов.

   - Завтра. - В Бездне вот-вот могла грянуть зима, и не желая угодить в одну из убийственно опасных метель, из которых еще ни кому не удавалось выбраться живым и здоровым, я бы отправился в Мертвый мир даже сегодня. Всего один лишний день промедления уже мог стоить нам наших жизней, но идти на спуск совершенно не подготовившись, было не менее рискованно, чем отдать себя, связанного цепями, на растерзание демонам.

   - Хорошо.

   Разгуливать с Регнором в его нынешнем виде по городу, было не слишком приятно, и пока мы еще не успели уйти с рыночной площади, я протащил его по всем торговым рядам, где продавалась самая простая, недорогая одежда, и заставил по-быстрому подобрать себе что ни будь по размеру.

   Недолго сопротивляясь, малыш все же облачился в простой, и совсем без изысков, как его вчерашний камзол, темно зеленый брючный костюм, на подобие тех, которые благородные лорды использовали для прогулок верхом, и кажется, оставшись им совершенно доволен, даже приободрился, направляясь в след за мной, прочь от площади Висельников.

   Шел он на удивление быстро, совершенно перестав прихрамывать на левую ногу, как прежде, а казалось бы совершенно недавно наливающиеся на его теле синяки и кровоподтеки, уже не казались совсем свежими, и полученными меньше часа назад. Не знаю в чем был секрет столь быстрого выздоровления, но подросток явно был куда крепче, чем казался на первый взгляд, а это и мне внушало небольшую, но ощутимую, веру в успех и светлое будущее.

   Словно бы позабыв о всех своих проблемах, странностях и угрозах, окруживших меня в последнее время, я впервые за долгое время, шел вперед легко и непринужденно, и почти что начал наслаждаться нашей прогулкой к закрытому переулку, когда суровая реальность неожиданно решила напомнить мне о себе.

   Почувствовав спиной такое знакомое, ледяное покалывание и словно бы задувший прямиком на меня холодный, северный ветер, я хотел было обернуться назад, но не успел.

   - Мрак, вниз! - Разорвал тишину и спокойствие вопль Регнора.

   К подобным, внезапным предупреждениям, я давно уже привык еще на просторах Мертвого мира, и тут же, беспрекословно, и почти рефлекторно, рухнув прямо на камень, перепачкал в грязи весь доспех, но даже не обратив на это никакого внимания, быстро прикрыл руками затылок от всех возможных угроз.

   Что-то свистнуло в воздухе, стремительно пронеслось надо мной, и вонзилось в ближайшую стену.

   Отлепив ошарашенный взгляд от земли, я увидел покачивающуюся в досках стрелу, достаточно длинную, и явно выпущенную из большого, ростового лука, способного пробить мой прочный доспех, с достаточно удаленного расстояния.

   Все нескончаемые сюрпризы и неприятности этого, чертовски долгого утра, похоже еще и не думали заканчиваться сами собой, и не желали отпускать из своих цепких лап, хрупкую в них, фигурку глодара. Возможно еще только сейчас начиная набирать полноценные обороты и разгоняясь, они все глубже утягивали меня в неизведанную пучину, и дикий водоворот, настоящих, серьезных проблем, а позабытая мной на время, охота за моей головой, все еще продолжалась, и похоже, была еще только в самом разгаре.

   Глава 7.

   Ласса Илис.

   Судя по все столь же пустынному парку, отсутствию стражи и вездесущих зевак, непременно появляющихся на месте любого значимого происшествия, очнулась я довольно рано. Как только в голове прояснилось и воспоминания о всех последних событиях воскресли из недр моей затуманенной головы, я тут же попыталась вскочить на ноги и рухнула обратно, сразу по целому ряду весьма неприятных причин.

   Первой из них, конечно же стал удар, который заставил меня лишиться сознания. Голова все еще болела так, словно вчера я выпила не один бочонок крепкого эля и мгновенно начинала кружиться при любой попытке подняться на ноги. Но и сами ноги отказывались держать меня в вертикальном положении, словно сговорившись с моей головой и устроив неожиданную забастовку в самый неподходящий для этого момент времени. Первая же попытка подняться закончилась не только ощущением слабости в нижних конечностях, но еще и дикой болью в страшно распухшей лодыжке, ужаленной сквозь обувь шипами эльфийского убийцы. Нога горела, словно бы ее ошпарили кипятком, лоб полыхал жаром, словно бы валяясь посреди парка я успела подхватить острую лихорадку и больше всего на свете мне хотелось просто оставаться на траве, и отлежаться пока все это не пройдет само собой.

   С трудом найдя в себе силы подняться с земли, и словно больной калека хромая и припадая на одну ногу я едва смогла приблизиться к покинутому экипажу. Мне даже представить себе было страшно, что именно я могла там увидеть, но обнаружив именно то, чего так опасалась, я даже не удивилась и мне мгновенно стало дурно от представшего перед глазами жуткого зрелища.

   Леди Миласа была мертва. Ее тело, так же как и стенку кареты, изрешетило множество тонких кольев, превратив ее в кровавое подобие подушечки для иголок, и не в силах наблюдать за этой картиной, я стремительно отвернулась, чуть было не распрощавшись с содержимым собственного желудка. Прежде подобного со мной от одного только вида мертвого тела никогда не случалось, и обвинив во всем свежую черепную травму, я не сразу смогла приблизиться к телу.

   Госпожа умерла с широко распахнутыми от ужаса зелеными глазами, в цвет которых еще совсем недавно не могла подобрать себе платье, ставшее ее последним нарядом. Она была еще слишком молода, красива и совершенно не заслуживала подобной участи. Конечно же Миласа, как и все мы, не была святым человеком, но среди ее пороков, даже я не могла вспомнить ничего, даже близко заслуживающего подобной жестокой и беспощадной расправы. Кто бы не заплатил за это убийство, он вряд ли желал избавиться именно от Миласы. В отличии от своего престарелого мужа, она никогда не была значительной и влиятельной фигурой, чья смерть могла пойти кому-то на пользу. Госпожа никогда не занималась серьезными делами, предпочитая тратить свою жизнь на забавы и развлечения. У нее даже врагов и недоброжелателей, способных пойти на кровавую месть никогда не было, и я склонна была подозревать, что кто бы не заплатил за эту расправу трем эльфам, причинить боль он собирался исключительно ее мужу, замешанному в огромном количестве темных делишек.

   На душе было столь плохо, что хотелось вообще никогда не рождаться, лишь бы не испытывать всего этого ужаса, и что бы не дать волю распирающим меня чувствам и не расплакаться прямо на месте, словно сопливая девчонка, еще никогда прежде не терявшая близких людей, я не стала задерживаться у тела надолго и прикрыв ее веки ладонью, направилась прямиком к тройке запряженных в экипаж скакунов. К моему великому счастью, убийцы даже и не подумали позариться на безумно дорогих лошадей и те всем скопом продолжали оставаться на месте, мирно пощипывая траву у себя под ногами.

   Лишь покидая сам парк верхом, я позволила себе обернуться назад, что бы в последний раз увидеть лицо госпожи Миласы, и одинокая скупая слеза, все же скатилась у меня по щеке, при мысли, что больше мы с ней уже не увидимся. Я никогда больше не услышу надоедливое и вечное требование не называть ее госпожой, и как бы сильно я не жаловалась прежде на ее повадки и ночной распорядок жизни, не позволявший мне спокойно спать по ночам, все же внутри ощущалась холодная пустота, оставленная ее гибелью, и я поняла, как же сильно мне будет ее не хватать.

   Конечно мне следовало прямо сейчас, а точнее уже давно, броситься прямиком за стражей, привести их сюда и рассказать все, что мне было известно, но делать этого я вовсе не собиралась. Леди Миласе Альвент это бы уже ни чем помочь не смогло. Что бы я не делала, она все равно осталась бы все так же мертва, в отличии от Олисии, которая без сомнений угодила в очередной переплет и наверняка нуждалась в чьей ни будь помощи. Впервые еще на приеме, уколовшая мое сердце ледяная игла, по-прежнему терзала меня смутной тревогой, и давно привыкнув всегда и во всем доверять еще ни разу не подводившей меня нерушимой связи двух близнецов, я постаралась сосредоточиться исключительно на тех важных вещах, которые все еще могла изменить. Пытаясь просто не думать о госпоже, и хотя бы на время полностью отстраниться от ее смерти, что не очень то у меня и получалось, я покинула пределы Золотого и углубилась в переплетение улиц Среднего города.

   Ждавший меня впереди Игровой квартал, вопреки общественному мнению, был не самым лучшим местом для посещений и отдыха. Наравне со всевозможными развлечениями там, без особых проблем, можно было найти только одно - неприятности, и я всегда старалась держаться от него подальше. Обходила стороной и не собиралась появляться в нем по собственному желанию, но обстоятельства, как это часто бывает, наплевали на все мои пожелания и вынудили меня изменить своей привычке. Я подгоняла коня что было сил, и неслась в это злачное место так, словно первому добравшемуся туда сегодня обещали сказочную награду.

   От обилия снующего на торговых площадях народа, очень скоро мне пришлось сбавить свой скорый темп и к своей цели я выбралась далеко не так скоро, как мне бы хотелось.

   Игровой квартал встретил меня яркими и пестрыми магическими вывесками. Буквы висели прямо в воздухе, без всякой опоры и переливались, прямо на глазах меняли свои размеры, формы и цвет. Изображения на них двигались, словно живые, и казалось, что протянув руку можно было даже почувствовать их плотность на ощупь, но все это были лишь простенькие иллюзии, заключить которые в своей ладони было попросту невозможно, и все вокруг было столь же ярко, привлекательно, заманчиво и фальшиво. Натянутые улыбки на лицах торговцев, красота продажных женщин, обвесивших себя парой десятков завлекающих чар, и конечно же сами игровые заведения, обещавшие возможность нереального выигрыша, и призывающие всех прохожих испытать в них свою удачу, были ни чем иным, как красивой ложью, и легальным способом обворовать всех, кто окажется достаточно глуп, что бы сесть за игровой стол или сделать в них свою ставку.

   Никогда прежде не гуляя по Игровому кварталу я понятия не имела, где в нем следует искать заведение мисс Триеры, но проехать мимо него в этот день оказалось не просто. Еще из далека заметив выставленное вокруг одного из строений оцепление стражи, я с самого первого взгляда даже не сомневалась, что прибыла точно по адресу, и, как только мне удалось приблизится достаточно близко, что бы прочитать скромную по здешним роскошным меркам, небольшую вывеску, все мои опасения, конечно же подтвердились.

   Проклятье - злобно подумала я. Во что моя сестра вляпалась на этот раз?! Почему ей никогда не сидится спокойно?! И во что теперь втравил ее этот проклятый Диор?! Он, этот смазливый хлыщ, не понравился мне с самого первого взгляда и я с самого начала твердила сестре, что знакомство с ним не доведет ее до добра, но разве она меня когда ни будь слушала?! Конечно же нет!

   Олисия просто души не чаяла в этом парне и готова была прощать ему все, чего бы он только не натворил, по собственной глупости. Любовь полностью затмила ее взор розовой пеленой, скрывающей от нее любую неприятную истину, и как абсолютное большинство всех прочих влюбленных болванов, она совершенно не видела в своем избраннике ровным счетом ничего плохого, даже того, что прямо бросалось в глаза с первой же встречи. Ее Диор был самым добрым, нежным, чувствительным, заботливым и так далее, по очень длинному списку. Он, умевший "петь" сладким и нежным голосом, осыпал ее комплиментами и заверениями в вечной любви. Навешал на уши липкой романтичной лапши, и покорил ее сердце словно горную заснеженную вершину, водрузив там флаг и объявив своей собственностью.

   Никогда не понимая, что же она в нем нашла, я всегда была против их тайных ночных встреч, из-за которых мне не редко приходилось прикрывать сестру перед своей госпожой. Глядя на этого парня, я не видела в нем ровным счетом ничего из того, что так любила моя собственная сестра. Для меня ее жених был лишь заядлым игроком, без единого гроша в кармане, с отвратительно бесхарактерной, робкой, застенчивой и даже трусливой натурой, совершенно не подходящей для настоящего мужчины, и сама я никогда не обратила бы на него своего внимания.

   Спешившись и привязав коня к ближайшему стойлу, я без особого труда смогла протиснуться сквозь собравшихся вокруг ограждения зевак к выбитой двери таверны. Опустевший дверной проем был единственным, что можно было разглядеть с улицы и столь не примечательное зрелище не смогло собрать вокруг себя достаточно любопытствующих зрителей.

   - Что здесь стряслось? - Словно бы невзначай поинтересовалась я у ближайшей невысокой и пухлой торговки, с зажатой в руке корзиной, полной каких-то неведомых мне ярких зелий, в прозрачных флаконах.

   - Ох, милочка, тут ужас что твориться! - Тут же запричитала она. - Резня ночью была! Настоящая резня, в зале одни трупы, хозяйка, и еще несколько, все мертвы. Ужас, что твориться, ужас!

   Конечно же я знала, что стража заявилась сюда не просто так, пропустить по кружочке эля. На обычную ссору между влюбленными, на которую я грешила еще на приеме, они не стали бы обращать никакого внимания и спокойно оставили бы все как есть, пройдя мимо, но даже после тяжелых предчувствий, мучавших меня весь вечер, я и представить себе не могла, что все может оказаться настолько ужасно. Мысли о том что сестра, ее женишок и хозяйка таверны в придачу, могут оказаться уже мертвы, к моменту моего появления, даже не возникали у меня в голове и мне тут же вновь сделалось дурно. Дыхание словно бы перехватила невидимая рука, сжавшая горло так сильно, что даже попытки вдохнуть отзывались дикой болью в горящем, словно бы от глотка острейшего соуса, пересохшем горле.

   - Милочка, с тобой все в порядке? - Тут же встревожилась торговка, скорее со страхом, чем с волнением в голосе и даже сделала осторожный шаг назад, словно боясь подхватить неведомую болезнь. - Выглядишь ты не важно, тебе бы к лекарю обратиться. Тут совсем рядом на гончарной есть один хороший целитель, я и сама к нему бывает захаживаю, когда...

   Слушать ее дальнейшую болтовню я не стала, и как только свалившееся на меня недомогание отступило, вновь позволив дышать полной грудью, я тут же ринулась прямиком внутрь таверны, наплевав на все ограждения и запреты. Если моя сестра действительно могла быть одной из жертв, оставленных на полу, то я должна была немедленно убедиться в этом лично и своими собственными глазами увидеть, все что случилось в таверне этой ночью.

   Нет! Нет! Нет! - Стучало у меня в голове, - только не это! Нет! Олисии не должно быть там! Не должно! Она не могла умереть! Не мо-гл-а! - Повторяла я себе словно заклинание, окончательно потеряв голову от нахлынувших на меня чувств.

   Караулившие вход люди в мундирах, беззаботно болтающие между собой на ступеньках таверны, совершенно не ожидали, что кто-то может попытаться рвануть прямиком внутрь, без всяких предупреждений и я пронеслась мимо них прежде, чем они оба успели схватиться за свои алебарды и преградить, выбитый явно не без помощи магии, неширокий дверной проем.

   - Эй!

   - Стой!

   - Туда нельзя! - Забарабанили мне в спину, их гневные выкрики, но остановить меня уже было сложно.

   Зал трактира оказался разгромлен, словно бы этой ночью его посетил ураган, столы и стулья были перевернуты и разбросаны во все стороны. Пол покрывал настоящий ковер из черепков разлетевшейся на мелкие осколки глиняной посуды и казалось, что внутри вообще не уцелело ни единого предмета бытовой утвари, за исключением обгоревшей стойки. Все еще стоящий в воздухе запах гари и явные следы от заклятий, обугливших стены, не оставлял никаких сомнений в применении здесь боевой магии. Олисия явно не сдавалась без боя и окончательно утратив иллюзию, что возможно ее и не было здесь этой ночью, я еще раз прокляла ее непоседливость и талант влипать в неприятности.

   Людей вокруг, а точнее еще живых людей, рядом не оказалось, зато сразу же у порога, чуть правее от входа, обнаружилось и первое тело, прикрытое пропитавшейся кровью, грубой тканью, скорее всего позаимствованной из чулана самой мисс Триеры. Поспешно отдернув его край в сторону и убедившись, что под ним скрывается не Олисия, а хозяйка таверны, с перерезанным от уха до уха, окровавленным горлом, я все же не смогла вздохнуть с облегчением и ринулась дальше, к следующему прикрытому мертвецу.

   Смерть Триеры, с которой мы никогда не были знакомы достаточно близко, и вид ее холодного тела, не произвели на меня ровным счетом никакого сильного впечатления, хотя и должны были ужаснуть любого, оказавшегося на моем месте. Думая лишь о сестре, я совершенно не обращала внимания ни на что вокруг, словно бы была здесь одна и никто не пытался выгнать меня с места недавнего преступления. Не обращая на вопли всполошившихся стражников никакого внимания, я подскочила к второму телу и стремительно отдернула ткань и с него.

   Мертвец оказался уже не молодым и довольно худым мужчиной, со сломанной и вывернутой в неестественной позе ногой. Прямо у него из груди торчал широкий нож, которым кто-то успел нанести ему целый ряд смертельных ударов, словно бы он ни как не желал умирать и убийце приходилось раз за разом повторять свои действия, пока тот наконец не затих. Кем бы он ни был, и что бы не делал этой ночью в таверне, я видела его в первый раз в своей жизни, и так же не испытав о его гибели ни каких сожалений, бросилась дальше.

   - Стой! Куда?! - Чуть не успел схватить меня под локоть один из все так же растерянных стражников, но я ловко успела вывернуться у него из под рук и вскочила на ведущую на второй этаж узкую лестницу. Мертвецов в низу больше не было, а значит следовало искать дальше.

   Зародившаяся в груди слабая и крошечная, надежда, что Олисии может и не оказаться среди жертв ночного побоища, тут же развеялась словно дым, стоило мне подняться на пару ступенек. Подъем оказался залит кровью до середины, словно бы кто-то устроил здесь настоящую скотобойню. Окровавленные останки, в которых уже сложно было опознать не только человека, но даже определить, что это был именно он, покрывали все вокруг, жутким ковром и от подобного даже людям с устойчивой к подобному психикой, могло мгновенно стать не по себе. Картина была столь жуткой и ужасающей, что я даже остановилась, ни в силах сдвинуться с места и доблестные стражи порядка тут же схватили нарушительницу спокойствия.

   - Что здесь, тьма побери, происходит?! - Прогудел с верху тяжелый бас, в след за которым показался тучный мужчина с нашивками лейт-офицера. - Это еще кто тут, Ен?

   - Ух, - Только и смог облегченно выдохнуть схвативший меня стражник. - Виноват сэр, не могу знать, - не сразу же нашелся он, что ответить и застыл перед начальством, явно не представляя, что теперь делать.

   - Что значит не можешь знать?! - Даже побагровел офицер от нахлынувшего на него гнева. - А кто тогда должен знать, Я?! Тебя у дверей поставил для того, что бы ты там в носу ковырялся и мух считал?! Кто она, и зачем ты ее вообще пропустил, я спрашиваю?!

   Ен, от его криков, замялся еще больше, но до их разбирательств мне не было никакого дела. Опустив взгляд прямо под ноги, я обнаружила перед собой то, чему вряд ли обрадовался любой другой человек на моем месте, но сама пришла от этого чуть ли не в дикий восторг. Прямо у моих ног лежали оторванные человеческие пальцы, непонятно как оставшиеся почти целыми, когда вокруг даже твердые кости превратились в крошечные обломки. Если не считать отсутствия остальной ладони, к которой они явно когда-то принадлежали, на самих пальцах не обнаружилось ни единой царапины и по криво обстриженным ногтям, и забившейся под них черной грязи, я мгновенно смогла определить, что растерзанный на лестнице человек ни имел, общей с моей сестрой. страсти к аккуратному маникюру.

   Этот мертвец, так же как и все прочие, не был моей сестрой и в первый миг я даже испытала сказочное облегчение, но оно не смогло остаться со мной на долго, и быстро уступило свое теплое место уже знакомой смутной тревоге. После посещения залитой кровью таверны, с кучей трупов внутри, где без сомнения побывала моя сестра, все мои опасения только окрепли и обрели новую силу. Они, мучавшие меня с самого приема, даже и не думали исчезать, словно Олисии все еще, и прямо сейчас, угрожала куда большая опасность, чем прежде.

   - С вами все в порядке? - Первым заметил приближающееся ко мне недомогание офицер. Не знаю, что он видел со стороны, но мне казалось, что мир вокруг пошел кругом, а неведомая ледяная хватка вновь сжала горло не позволяя сделать ни единого глотка воздуха. Эльфийский яд, о котором я слышала краем уха перед тем, как лишиться сознания в парке и тот о котором я совершенно позабыла при пробуждении, кажется начал действовать на меня в полную силу, и лишь не побоявшись запачкать руки, я смогла устоять на ногах, мертвой хваткой вцепившись в окровавленные перила.

   Дронг Мрак.

   Ростовой лук сложно было назвать легким и удобным в применении, надежным оружием. Созданный специально против тяжелой брони, закованных в металл латников, он был дьявольски тяжел и массивен. Даже самые умелые и опытные лучники не всегда могли справиться с этим зверем, а обычный, рядовой человек, и вовсе не сумел бы оттянуть его тугую тетиву на себя.

   Не знаю кем был тот загадочный лучник, что почти что смог отправить меня на тот свет из этого лука, но сумев так точно послать утяжеленную, зазубренную стрелу, на столь внушительное расстояние, он явно был мастером своего дела и настоящим профессионалом. Лишь чудо, в виде предупредительного выкрика белоголового подростка, уберегло меня от незавидной участи пробитой насквозь, насажанной на булавку, и прибитой к земле, пестрой бабочки, и вновь избежав встречи со смертью, я не смог не оценить тщательную подготовку стрелка.

   Более удачной позиции для подобного убийства, выбрать было попросту невозможно. Засев на самой высокой крыше, он не только получил великолепный обзор на всю близлежащую округу, предусмотрел сразу несколько вариантов отхода, по соседним, куда более низким зданиям, в любую из понравившихся сторон, но и укрывшись за широкой печной трубой, защитил себя от всех возможных вариантов ответной атаки. Единственный вход в это строение располагался с другой стороны улицы, и не умея мгновенно взбираться по гладким и ровным стенам, не имея достаточно времени и шансов оббежать дом, и не в состоянии отрастить себе крылья, что бы вмиг взмахнуть на верх, ни кто, при всем не малом желании, не смог бы добраться до лучника вовремя, и достичь его прежде, чем тот сумеет уйти.

   Единственное что мне оставалось - это попытаться сбежать, и заметив, как проклятый стрелок вновь оттягивает на себя тетиву, я проворно, почти что одним рывком, прямо с земли, руками помогая себе оттолкнуться, метнулся за ближайшую стену.

   Регнор тут же оказался рядом, как и я, прижавшись спиной к холодным камням. Вместе мы выждали пару минут, боясь высунуться наружу, прямиком под прицел, но вскоре, я все же нашел в себе мужество аккуратно и быстро выглянуть из укрытия. Ожидая, что в мою сторону тут же метнется кровожадная, оперенная смерть, я бросил на верх всего лишь один быстрый взгляд, и тут же отшатнулся назад, но как оказалось, опасался я совершенно напрасно.

   Силуэт лучника уже исчез с крыши, растворившись словно его и не было вовсе.

   - Проклятье! Ушел! - Повернулся я к тяжело дышавшему рядом подростку. - Ты успел его рассмотреть?

   - Нет. - Отрицательно покачал головой тот, чем вновь заставил меня расщедриться на ругательства.

   - Как ты вообще сумел его там заметить, так вовремя? - Столь невероятное везение, неожиданно свалившееся мне прямо на голову, посреди целой череды неудач, было столь невероятным стечением обстоятельств, что это даже казалось мне подозрительным.

   - Мне повезло. - Уклончиво ответил подросток, не отрывая свой взгляд от земли. Он снова чего-то явно не договаривал, и ни сколько не веря в такие случайности, я решил непременно допросить его обо всем позже, когда у нас появиться спокойное время, и ни от кого не потребуется бежать, прятаться или обороняться. Надеюсь, что однажды, рано или поздно, такое свободное время все же настанет, а пока совсем рядом с нами на свободе разгуливает убийца, который мог исчезнуть лишь для того, что бы выбрать себе новое место для повторного выстрела, нам обоим давно пора было уносить ноги, и не задерживаться на одном месте для долгих бесед.

   - Уходим, - шепнул я Регнору, и почти что силой потащил его за собой, прочь от столь пустынного, по меркам нашего острова, грязного переулка.

   Все еще не уверенный, что убийца действительно решил скрыться с места неудавшегося преступления, а не кружит где ни будь неподалеку, выжидая удобного момента для новой атаки, я намеренно поволок Регнора по самым широким и многолюдным, центральным улицам нашего города. Посреди разношерстной толпы, в плотной давке и общем гвалте, шансы на повторное нападение, конечно же не исчезали с лица земли полностью. Настоящие мастера могли достать свою жертву где угодно, и уйти незамеченными, но под постоянной угрозой нарваться на один из многочисленных в центре патрулей стражи, на глазах сотен свидетелей и посреди забитой людьми и почти перекрытой дороги, сбежать по которой было не так то и просто, не многие, даже из самых лучших убийц, отважились бы на такой рискованный шаг, и пошли на столь вопиющую дерзость. Куда удобней и безопасней было бы подготовить новую, более надежную и продуманную западню, чем бросаться в погоню, но я долго не мог успокоиться. Прячущийся где-то рядом убийца мерещился мне за каждым углом, каждая крыша выглядела чересчур подозрительно, а каждый прохожий, слишком долго задержавший на мне взгляд, вызывал рефлекторное прикосновение к рукояти меча. Ни сколько не жалея потраченного в пустую, драгоценного времени, я долго петлял по торговым рядам, высматривая возможную слежку. Паранойя преследования не отпускала меня не менее часа, и лишь трижды обойдя рынок по кругу, я все же сумел успокоиться, прийти в норму, и вспомнил о всех своих неотложных делах.

   Первым делом следовало навестить горбатого мастера в Закрытом проулке, и обзавестись у него всем необходимым для спуска. Путь туда был не близким, но отправлять малыша в Мертвый мир без брони, оружия, и защитного амулета, было все равно, что забросить его в клетку со львом, и тяжко вздохнув, я вновь отправился нарезать по городу очередной крюк к окраине Игрового квартала.

   Закрытый проулок, не смотря на свое вполне говорящее название, отнюдь не являлся, закрытой от всех территорией. Его не отгораживала от всего остального города, ни разделительная высокая стена, с надежной охраной, ни магический, непреодолимый барьер, а тайный проход не сторожили неведомые злобные твари, призванные прямо из Тьмы. Войти туда, в любой момент, мог каждый желающий, но сделать это было крайне не просто даже тем, кто уже ни раз уже побывавшем в этом странном, и пугающем всех новичков, мрачном месте.

   Единственный вход - узенький проулок, в который с трудом мог протиснуться даже один единственный человек, располагался между парой совершенно неприметных домов на Осколочной улице. Все строения на ней были совершенно однотипными и похожими между собой как две капли воды. Сразу же определить нужное место, и ни разу не забрести в один из соседствующих с ним тупиков, было крайне не просто, и ни один случайный прохожий, впервые оказавшийся на нашем острове, никогда бы даже не заподозрил, что за этими, плотно прижавшимися друг к другу домами, может прятаться еще одна небольшая площадь, кольцом прикрытая домами со всех сторон, и никто, никогда, не смог бы отыскать этот, самый черный из всех рынков города, без чужой, посторонней помощи со стороны.

   В этот раз поиски прохода заняли у меня не так много времени, как обычно. Всего лишь пару раз проскочив мимо нужного места, довольно скоро я заметил едва приметную метку на одной из серых каменных стен, и свернув в темный проход, заработал от малыша полный тревожного недоумения, удивленный взгляд. Глядя вперед, он конечно же, даже не подозревал, что ждет нас с другой стороны. Закрытый проулок полностью скрывался от глаз, и всем вокруг казалось, что за этим узким проходом нет ничего, кроме очередного тупика, мусора, и копошащихся в нем жирных крыс.

   - Не знаю, что ты задумал, глодар, - заглянул он за мое плече в глубь, - но забиваться в щели и прятаться словно крысы, это не самый лучший план, даже при нашем, не самом удачном раскладе. - Сомневаясь малыш не торопился протискиваться в след за мной, и я лишь наградив его тяжелым взглядом, молча двинулся дальше, вынуждая отправиться за собой. - Ты может быть хотя бы объяснишь мне, куда и зачем мы идем? - Все же последовал он за мной, с явным недовольством и брезгливостью на лице. - Мы нарезали по городу уже ни один круг! Трижды обошли весь центр, а теперь еще и по грязным подворотням решили пройтись? - Продолжал бурчать он, пока мы наконец не выбрались на небольшую, круглую площадь, плотно окольцованную со всех сторон высокими зданиями, и у подростка, как и у меня в свое время, когда я впервые оказался в этом проулке, тут же перехватило дыхание и испарился дар речи.

   Регнор замер, как вкопанный, увидев перед собой столь просторное пустое пространство, надежно спрятанное посреди шумного города и уставился на возвышающийся из земли обелиск, клыком торчащий из земли вверх, прямо на против прохода. Он расположился прямо по центру Закрытого переулка, и встречал всех явившихся сюда, словно привратник. Малыш не отрывал от него своего взгляда, чуть было не распахнув от удивления рот, и словно бы даже не замечал всего остального Закрытого переулка, на чьем мрачном и пугающем фоне этот камень совершенно не выделялся, и не привлекал к себе ровным счетом никакого внимания.

   Вокруг нас, на всех здешних вывесках и дверях, красовались черепа и пентаграммы. Стены были расписаны странными, и не знакомыми мне, зловещими символами, а некоторые не слишком приличные изображения, на рекламных щитах, могли заставить покраснеть, и смущенно отвернуться, даже меня.

   За ближайшей к нам, расположенной прямо у самого входа, широкой застекленной витриной, красовалась сосуды и емкости, с живыми, и еще бьющимися в них человеческими сердцами, раздувающимися словно меха, настоящими легкими, совсем недавно принадлежащими живым людям, и множеством других органов и конечностей принадлежавших неизвестным мне видам и тварям. В самом углу, из аквариума на меня смотрела целая сотня самых различных глаз, неотрывно следивших за каждым моим движением, и заставляющая чувствовать себя не слишком комфортно под этим присмотром, а на самом верху, подвешенные за волосы, висели высушенные головы, распахивавшие рты в беззвучном, но протяжном, вопле о помощи.

   Здесь, в Закрытом переулке, подобное было не редкостью. В местных лавках и магазинах давно, и с успехом, торговали всем тем, что во всех прочих мирах давно уже было под строжайшим запретом, и грозило неминуемой казнью любому покупателю и продавцу.

   Еретические трактаты и гримуары, инструменты и даже материалы, для занятия некромантией, редкие алхимические ингредиенты, чья добыча была под строжайшим запретом, и многое другое, от чего порой становилось не по себе даже закаленным, далеко не впечатлительным людям, продавалось здесь без зазрения совести.

   На острове, где никогда не существовало ни каких ограничений в торговле, все это продавалось абсолютно легально, и почти что открыто. Многие пересекали Междумирье исключительно ради посещения этого злачного, и всегда немноголюдного, неприятного места, и по каждому из здешних клиентов, не исключая и многих моих знакомых глодаров, давно уже плакала виселица.

   - Глазам своим не верю, - тихо пробормотал малыш себе под нос. Не смотря на все впечатляющее многообразие окружающих нас запретных, и порой отвратительных, отталкивающих товаров, он не отрывал своего восхищенного взгляда от обелиска, словно бы увидев перед собой настоящую, неподдельную ценность и невиданное сокровище, а не обычный серый валун, ни как не привлекающий к себе ни какого внимания, на фоне всего остального.

   - Ты знаешь, что это, Мрак? - Наконец оторвался он от этого зрелища, все еще ни разу не удосужившись осмотреться по сторонам.

   - Это всего лишь камень, малыш. Пойдем, не стоит задерживаться у прохода. - Потянул я его за собой, но Регнор, словно завороженный обелиском, даже и не подумал сдвинуться с места.

   - Нет, Мрак. Это тебе ни какой-то там камень! Это надгробие, очень древнее, и возможно, опасное.

   - Что? - С легкой долей ироничной издевки проронил я. - Даже если это и так, и под камнем действительно кто-то зарыт, то случилось это так невообразимо давно, что там уже и костей не осталось. Ни один, даже самый сильный маг, или проклятие, не сумеет заставить подняться из земли этот прах.

   - Ты просто не понимаешь! Вон! Видишь это?! - Указал он на почти стершийся и едва заметный узор, обвивающий обелиск спиралью от самого его низа, до заостренного верха. - Это же Аргарнарх! Язык предков. Древнее наречие Повелителей! На нем говорили сами драконы!

   - Вот как? Кажется ты все же заработал себе сотрясение парень. - Хохотнул я.

   Любому ребенку было известно, что драконы, если они когда-то и существовали на свете, давно уже вымерли, или покинули Сеть созвездий еще в самые незапамятные времена. Сейчас все эти всемогущие ящеры жили лишь в древних, и ни чем не подтвержденных, легендах и мифах. Я, как и многие другие, справедливо считал их обычной древней сказкой, вымыслом чистой воды, и ни за что бы не поверил, что здесь, на острове, прямо у нас под ногами, может быть захоронен настоящий дракон. - Ты бредишь малыш!

   - Вовсе нет! - Тут же обозлился, и оскалился он. - Я уже читал это, в книгах конечно.

   - Ты что же, можешь прочесть это?!

   - Конечно. - Кивнул Регнор. - Eviness tooen milas az Oges, ir veg, az villen Gassf, - Как-то гортанно произнес он, без запинки, будто бы и правда читая эти, едва заметные, каракули, переплетающиеся в сложный узор, и не смотря на охватывающее весь наш остров, сложнейшее заклятие общей речи, позволяющее представителям разных рас и народов, разговаривающих на самых различных языках и наречиях, понимать друг друга без перевода, я не понял ни слова.

   - Это предупреждение. - Словно бы поняв, по вытянутому выражению моего лица, что я совершенно не понимаю о чем идет речь, заботливо пояснил он. - Такие предостережения драконы оставляли на гробницах Титанов, первых владык мирозданья. Перевести его в точности наверное невозможно, но общий смысл в том, что жизнь обличия силы не тленна, и блага умереть у нее нет.

   - Звучит, как полная чушь. - Честно признался я, чем снова заработал от малыша недовольный взор, и не став больше тратить на камень ни секунды своего времени, обошел обелиск, и направился в самый дальний угол Закрытого переулка.

   Мастерская горбуна, в отличии от всех остальных, расположенных здесь, соседних строений, совершенно не походила на обычную торговую лавку. У нее не было ни витрины, с разложенными на ней товарами, ни вывески, ни даже таблички на двери. Самое обычное и неприметное приземистое здание, с неудобным подходом, вовсе не вызывало никакого желания заглянуть внутрь, и ничего не сведущий о нем человек, наверняка проскочил бы мимо, не заподозрив в этом ветхом домике даже намека на один из самых необычных магазинов на всем нашем острове.

   Изнутри ситуация обстояла не лучше. Шагнув за порог и оказавшись в кромешной тьме, можно было решить, что забрел в заброшенный, и давно пустующий дом, с наглухо забитыми окнами, но стоило только глазам привыкнуть к царящему внутри полумраку, и как следует рассмотреть внутреннее убранство приемной, как это обманчивое ощущение тут же испарялось бесследно.

   Небольшая комната была обставлена довольно добротно и при нормальном освещении наверняка могла бы показаться довольно уютной. Под ногами здесь лежал ковер с толстым ворсом, гостей ждали удобные кресла, расположенные на против низенького, словно бы детского столика, и такого же стула. У дальней стены, над давно ни кем не растапливаемым камином, висели прозрачные, словно бы вылитые из настоящего хрусталя, ветвистые, как у олений, внушительные рога, принадлежащие неизвестному мне животному, а в ближайшем углу, красовалась точная копия моих собственных глодарских доспехов, выставленная всем на показ.

   - Я ожидал вас, мсье Дронг. - Раздался из глубины дома скрипучий и неприятный голос горбатого мастера. Он, как и обычно, каким-то неведомым мне образом, уже узнал о появлении новых гостей, и уже спешил к нам, стуча об пол своей изогнутой деревянной клюкой.

   Внешность старика, мягко говоря, была не самой стандартной, и от того извечный полумрак царил под его крышей не из простой прихоти горбатого мастера, и совсем не случайно. Один его вид мог легко напугать до заикания не подготовленного к подобному зрелищу случайного гостя, и порой старик и вовсе предпочитал не показываться перед гостями, общаясь с ними исключительно из небольшого, пропиленного в стене окошка, занавешенного плотной тканью.

   С зелено-коричневой, болотного оттенка, морщинистой и склизкой кожей, покрытой темными, напоминающими гниль пятнами, и сетью чернеющих под ней вздутых вен, он напоминал собой огромную жабу, выбравшуюся с гнилых топей Мертвого мира.

   Чрезмерно большая, и совершенно не пропорциональная голова, была слишком тяжела для его тонкой шеи. С раздувающимися, и раздающимися в стороны, от дыхания, выпуклостями на висках, она всегда была наклонена немного на бок, и слегка покачивалась, будто от ветра.

   Мертвые и застывшие, никогда не моргающие глаза, фосфорицировали во тьме, как у кошки. Слишком широкий, раскинувшийся почти от уха до уха, отвратительно кривой рот, лишь усиливал его сходство с огромной и мерзкой рептилией. Казалось, что распахнув эту пасть, старик может заглотать в себя целую голову, но к счастью, на сколько мне было известно, горбун, как и весь его редкий вид, пренебрегал любым мясом и не смотря на весь свой отталкивающий облик, был крайне медлительным, хилым и совсем безобидным.

   Никогда не относясь к числу особо пугливых, я давно уже успел привыкнуть к нелицеприятному зрелищу его внешности, и всегда встречался с мастером с глазу на глаз, но совершенно позабыв про подростка, застывшего у меня за спиной, я наверное заставил его испытать настоящее потрясение, при виде столь пугающего создания, вынырнувшего прямо из мрака.

   Тихо охнув при появлении мастера, Регнор поспешно отшатнулся назад, к двери, но к счастью у него хватило выдержки не завопить в голос, и не броситься прочь. Не став кидаться в выползшую нам на встречу склизкую тварь всеми подвернувшимися под руку тяжелыми предметами, он схоронился где-то у меня за спиной, и относительно хорошо пережил эту не самую приятную из всех возможных встреч.

   - Не представите меня вашему спутнику? - Неспешно опустился мастер на низенький стул. Совсем немногим пониже самого малыша, из-за огромного, пульсирующего на спине горба, заставляющего его ходить руной "Г" он, даже на ногах, всегда казался не больше низкорослого гнома, а сидя, и вовсе чуть ли не касался носом земли.

   - Конечно же, мастер Царни - кивнул я, присаживаясь на против, в одно из патующих кресел. - Это Регнор, мой новый подельник.

   Старик с явным любопытством осмотрел малыша с головы до ног, словно бы оценивая товар на прилавке, и по выражению его перекошенного лица, сложно было понять остался ли он доволен открывшимся ему зрелищем.

   - Присаживайтесь, мсье, - указал он Регнору на соседнее место, но все еще избегающий смотреть в сторону старика парень, с опаской покосился на кресло, словно бы ожидая подвоха. Лишь внимательно осмотрев предложенное ему место, и убедившись, что на ткани нет ни капельки оставленной стариком слизи, он медленно и аккуратно пристроился на самом краю, словно робкая и застенчивая, юная девушка.

   - Чем могу служить вам? - Повернулся старик ко мне. Он, несмотря на то, что совершенно не обладал чародейским даром, и в жизни не сотворил ни единого заклинания, был одним из лучших мастеров, древнего, простого, но действенного рунного и обрядового колдовства - заклинателем. Используя в своей работе исключительно ритуалы, колдовские знаки и заговоры, не требующие врожденных талантов, он умел зачаровывать и заговаривать вещи получше многих архимагов и равных ему в этом деле, на острове не было. При помощи сложных, а иногда и темных, кровавых обрядов, он умел вселять в предметы духов - слуг, знал секрет нанесения гномьих рун, способных любой, самый обычный предмет, наделить необычными качествами, и превратить его в дорогой артефакт, свойства которого зависели только лишь от пожеланий заказчика, и многие глодары постоянно пользовались услугами мастера. Он заряжал наши амулеты, зачаровывал броню и оружие, и снабжал нас многим другим, без чего в Мертвом мире было просто не выжить.

   - Сегодня мне потребуется лишь стандартное снаряжение, ничего больше.

   - Вот, как? Вы что же вновь собрались посетить Мертвый мир, в столь неблагоприятное для этого время? - По скрипучему голосу старика сложно было понять действительно ли он удивился такому раскладу.

   - Собрался, и по тому, нам обоим приодеться очень поторопиться. Весь заказ понадобиться мне уже к завтрашнему утру.

   - Что именно вам потребуется на сей раз?

   - Пара новых глодарских доспехов, зачарованных и, конечно же, с заряженными амулетами. - Начал я, но мастер, в совершенно не свойственной для его всегда подчеркнуто вежливой манеры речи, неожиданно позволил себе меня перебить.

   - Пара? - Протянул он, и бегло смерив взглядом Регнора, принялся внимательно оглядывать мое облачение, ища в нем изъяны. - Но зачем, же вам пара, мсье Дронг? Что не так стало с вашей броней? Я не вижу на ней серьезных повреждений, и даже царапин.

   - С моим доспехом все в полном порядке, - поспешил успокоить его я, - ваша работа, как всегда безупречна, и очень надежна, - лесть мгновенно заставила мерзкую улыбку старика стать еще довольней и шире, - но даже вдвоем идти в Мертвый мир слишком опасно. - Закончил я, и Регнор мгновенно заерзал на кресле, словно стараясь разместиться в нем поудобней. Наличие в моих скромных планах третьего спутника было для него нежданным поворотом, но он, слава Богам, не стал вмешиваться в разговор и выяснять все прямо сейчас.

   - Понимаю, - кивнул мне горбун и начал записывать. - Особые пожелания будут? Ночное зрение в шлем, может быть? Или внутренняя связь амулетов, позволяющая общаться на расстоянии?

   - Не стоит. Самый обычный, стандартный набор чар вполне подойдет. Времени у вас и так мало, и я не хочу загружать вас больше чем требуется.

   - Мудрое решение, мсье Дронг. Провиант?

   - Конечно, запас вашего поила, на пару недель. - Любая еда в Мертвом мире была чистым ядом, но и обычная, принесенная из вне провизия, засушенная, засоленная или завяленная, специально для дальней дороги и долгого хранения, в Бездне, превращалась в отраву за считанные часы. Лишь специальные питательные составы, отвратительные на запах и вкус, запечатанные в специальные, зачарованные и не бьющиеся бутылки и фляжки, могли продержаться достаточно долго и не выворачивали человека на изнанку пропитавшись витавшей вокруг отравой.

   - Что-то еще?

   - Ускоряющие заживление ран эликсиры, полный набор противоядий, - начал я перечислять стандартный список своей амуниции, - зелья священного гнева и тигриного зрения, пара десятков охранных кругов, разового использования.

   - Разового? Не желаете, ли взять один, долгозарядный? Стоит он конечно немного дороже, но зато хватит его на весь спуск, и вам не придется каждый раз покупать себе несколько десятков новых. Долгозарядные легко зарядить, как амулеты.

   - Нет, мастер, это риск. Нападение любого из порождений Бездны может вывести круг из строя, повредить его или выпустить весь заряд. Разовый будет легко заменить, прямо на месте, а возьми я долгозарядный и его поломка или потеря, на весь остаток спуска может оставить команду без должной защиты.

   - Как пожелаете.- Продолжал записывать он и я даже не представлял, как именно он умудряется видеть что-то на листе в таком полумраке. - Что еще?

   - Пара "Живых" веревок, тех, что зацепляются, поднимают и опускают сами, по приказу. Свитки "Прикрытия", среднего и долгого действия, штук по пять, не больше. Пара телепортов, с максимальной дальностью, стабильностью, и сроком работы, те, что я брал у вас в прошлый раз.

   - "Тропы всевышних"? Я знал, что они вам понравятся, процесс переброски почти не сопровождаются неприятными ощущениями.

   - Оценил. - Кивнул я и продолжил. - Сигнальные сферы, немного "Грома", для отпугивания мелких падальщиков и хищников, пара полных пузырьков "Тления". - Магический эквивалент кислоты, всего парой капель, без проблем растворял в себе все что угодно. Таким образом, глодары не редко избавлялись от трупов убитых порождений Мертвого мира, и не привлекали к ним и себе множество любителей свежего и не очень мяса, способных почувствовать запах крови за многие мили. - "Тление", только в небьющимся стеке. - Добавил я и замолк, еще раз перечисляя в голове список и проверяя, не забыл ли я чего-то необходимого.

   - Это все? - Оторвался от записей мастер. - Усмиряющие ошейники, сонные пары нарцефорса?

   - Нет, - покачал я головой, - мы идем не за новым экземпляром в зверинец обезумившего богача.

   - Может быть что-нибудь из оружия? Вижу, ваш спутник, не носит на себе ничего оборонительного, а у меня здесь богатый выбор... - Мастер виртуозно умел обращаться с клиентами и никогда не упускал случая предложить им что-нибудь новое. Уйти от него без чего-то, чего ты совсем не планировал покупать, было попросту невозможно.

   Своей мыслью об оружии, которая отчего-то не пришла ко мне в голову ранее, старик угодил прямо в яблочко. Регнору, как и всем остальным, ни за что не следовало идти в Мертвый мир с пустыми руками, но умел ли малыш обращаться хоть с чем-то?

   Прежде, чем я успел повернуться к Регнору и спросить его об этом вслух, малыш сам ответил на вопрос мастера.

   - Шест, или посох.

   - Посох? - Подобного старику зачаровывать, наверное, еще не приходилось.

   - Именно. Боевой шест. - Подтвердил Регнор чем заставил мастера крепко задуматься.

   - Ни посохов, ни шестов у меня нет, - ответил старик, задумчиво изучая потолок, - но есть кое, что не хуже. Одну минуту. - Торопясь и часто стуча клюкой по полу, горбун исчез в недрах дома и ненадолго оставил нас в приемной одних.

   - Какой еще шест?! - Повернулся я к малышу. - Ты собрался отбиваться от тварей бездны простой, даже не заточенной палкой?

   - Шест не палка. При должном умении им...

   - Можно почесать себе спину! - Перебив, закончил за него я. - Это не надежное и не практичное оружие против... Да, что там против! Это вообще не оружие!

   - Вот, взгляните, мсье Регнор. - Мастер нес что-то бережно завернутое в холщевую ткань. - Это должно вам понравиться. Эльфийская работа, редкая, но не сложная в обращении. - Он протянул малышу легкий сверток и, развернув его, бережно, словно младенца, подросток достал на свет небольшую, удобно умещавшуюся в ладони, металлическую трубу, увитую узором плюща.

   - Ну и что это? - Я не видел в этой штуковине ничего опасного. Она вообще не походила на какое либо оружие, и если бы я не знал старика так хорошо, то решил бы, что он вознамерился подшутить над нами, или пытается нас надуть.

   - Элиа тьет. - Восхищенно выдохнул мастер.

   - Девичья честь? - Удивленно вскинул брови Регнор.

   - Именно, мсье. У эльфов, из высоких миров, это оружие женщин. Простое в обращении, легкое и компактное, я бы даже сказал грациозное и коварное, прекрасное в простоте своего воплощения. Его носят и используют для защиты исключительно жрицы, представительницы прекрасного пола, но эта замечательная поделка подойдет любому, вне зависимости от пола и расы, она может оказаться опасней и полезней любого меча. Поверните колечко, вверху, аккуратнее, большим пальцем, вот так.

   Регнор медленно повернул прокручивающеюся часть трубы, и из нее мгновенно, в обе стороны, вылетело два острых и ослепительно отполированных, металлических штыря, сделавших оружие в два раза длиннее. Толщиной в пару пальцев, они заканчивались острейшими иглами и недобро поблескивали зеленоватыми искрами.

   - Почти невесомое, оно легко прячется под одеждой и не вызывает ни каких подозрений, даже при обыске, - продолжал расхваливать товар мастер, - Я лично обновлял наложенные чары, и даже всего лишь поцарапанный острием, не протянет ни единого дня.

   - Оно отравлено чарами?- Поразился я.

   - Не совсем, но очень похоже. Элиа тьет ранит не только тело, но и душу. Вместе с кровью, жертву покидают жизненные силы, медленно, но верно, капля за каплей, они продолжают убывать до конца, и даже если физическое увечье совсем не опасно для жизни, или рана уже успела закрыться, человек, или кто-то либо другой, все равно уже обречен.

   - Возьми себе меч, я научу тебя с ним обращаться. Или, может быть лук? - Повернулся я к Регнору. Один только вид этой Чести, после всего рассказанного о ней мастером, заставлял меня нервничать.

   - Нет. - Возразил он. - Это то, что нужно. Оно мне подходит.

   - Рад, что смог услужить, мсье Дронг?

   - Хорошо, - кивнул я, при виде этой опасной, как скорпионье жало игрушки. У Регнора от восхищения сияли глаза, и я понял, что отговорить его уже невозможно. - Сколько?

   - Для вас я готов сделать скидку. Сумма заказа и так набежала приличной. Семь с половиной тысяч. Золотом.

   - Сколько?! - Девичья честь стоила ровно на пятьсот золотых дороже обычной цены за доспех. - Вы с ума сошли, мастер. Это грабеж!

   - Эта уникальная вещица. На острове вы второй такой не найдете.

   - Зато посох обойдется не в один раз дешевле! Верни ему это. - Приказал я Регнору, и он, не в силах позвенеть своим золотом в карманах и вынужденный подчиниться моей воле, покорно, но с нескрываемым разочарованием, исполнил приказ.

   - Ну, хорошо, - тут же смягчился старик. - Я готов уступить вам еще сотню.

   - Уступите пять сотен, в противном случае, сделка не кажется мне возможной.

   - Пять?! Вы решили меня разорить Мсье Дронг? Я не могу продавать товар дешевле его реальной стоимости! Я могу согласиться на две, но только для вас, и это мое последнее слово!

   - Пять сотен, и не монетой больше, - настаивал я на своем.

   - Ценители и коллекционеры оружия могут дать за нее куда больше! Нет, мсье, так не пойдет!

   - Коллекционеров подобное не интересует. Они скупают лишь то, что побывало в бою, в руках настоящих прославленных воителей и героев. Самые огромные деньги отваливают за железки которыми был убит кто-то известный, даже если сами эти клинки давно уже проржавели и ни на что уже не пригодны. Такое редкое и экзотическое оружие может пригодиться лишь тем, кто умеет с ним обращаться, и намерен им пользоваться, а таких на нашем острове, скорее всего, не так уж и много. Ни один глодар не возьмет у вас эту палку. Она попросту не практична. Любая тварь успеет сожрать целую роту контрабандистов, прежде чем истечет зачарованной кровью, и по тому только пять.

   - Вы меня просто убиваете! Триста-пятьдесят.

   - Хорошо, - не стал больше спорить я, и вновь собранное оружие перекачивало обратно к засиявшему от радости малышу.

   - Рад, что мы сумели договориться. - Принялся старик складывать листы своих записей. - Теперь у вас все?

   - Почти. Осталось последнее, та вещь о которой мы говорили с вами в последний раз. - При упоминании этого, особого заказа, старик скривился, словно бы я наступил на его больную мозоль, и тяжко вздохнув, одарил меня тяжким взглядом. Кажется он надеялся, что я позабыл о том разговоре, отказался от этой, крайне сумасбродной идеи, и не стану больше поднимать эту тему. Но я не привык сдаваться так просто, и старик явно оказался расстроен необходимостью возвращения к этой теме.

   - Я навел справки о том, что вы ищите, мсье. - Еще заметней нахмурился он, и даже его широкий, жабий рот, больше не казался растянутым в вечной отвратной улыбке. - Это очень опасная и редкая вещь. Немногие, даже из самых жадных и беспринципных торговцев нашего острова готовы рисковать своей головой, и иметь дело с подобными ценностями.

   - Жаль. - Старик не сказал мне ровным счетом ничего нового. Обойдя уже ни одного торгаша подпольными и запрещенными артефактами, которые обещали раздобыть все, что только угодно, я уже ни раз и не два слышал лишь вежливые отказы. Даже если кто-то из этих сомнительных и скользких типов и мог помочь мне, то попросту не желал этого делать, и стоило им только услышать о подобном заказе, как все они, тут же начинали открещиваться от него всеми возможными силами, не объясняя причин.

   - Быть может вам известен хоть какой-нибудь способ? Человек, который может оказаться полезен, или место, где стоит поспрашивать? - Царни был моей последней надеждой, и если прежде его, вполне ожидаемый, отказ не смог бы меня сильно расстроить, то сейчас, со своим проклятым заказом, я уже ни как не мог обойтись без этой ценной вещицы, и совершенно не представлял как смогу отыскать Сердце бездны без ее силы.

   - Я же не говорил, что достать его совсем невозможно, мсье. Просто это оказалось гораздо сложнее, опаснее, и дороже, чем мне представлялось. Вам придется покрыть мне не малые дополнительные расходы, и добавить за риск.

   - Что? - Не сразу сумел я поверить в услышанное. - Неужели вы все же смогли? - Многие знающие люди, утверждали что на поиски могут уйти недели, а может и целые месяцы. Они всерьез отговаривая меня от столь опасной покупки, и уверяли, что даже на нашем, весьма вольном острове, где никогда не существовало ни каких запретов и ограничений в торговле, продажа и покупка подобных товаров, легко может привести покупателя и продавца прямо на плаху. Но старик не подвел. Он сделал все в самые кратчайшие сроки, и полностью оправдал всю свою безупречную репутацию.

   - Оно уже у меня. - Кивнул горбун, качнув головой в бок. - Свиток спрятан. Он дожидается своего часа в самом надежном месте, но прежде чем согласиться его передать, я должен удостовериться, что вам известно обо всех рисках использования подобного колдовства. Эта магия выходит за рамки любого привычного и известного вам чародейства. Контролировать его практически невозможно, и совершенно не предсказуемое, оно легко может привести к самым страшным побочным эффектам, которые вы только можете себе вообразить и представить. - Заинтересовавшись, Регнор даже позабыл о своей ново обретенной игрушке, и не скрывая своего любопытства, переводил свой удивленный взгляд с горбуна на меня, но не лез в разговор со своими вопросами.

   - Я прекрасно осведомлен об опасности, мастер, и приму все меры предосторожности. - Попытался успокоить я старика. - Ваш товар не будет использован там, где от него могут пострадать невинные люди.

   - Дело не только лишь в одних случайных жертвах, мсье Дронг. Эта вещь совершенно не рассчитана на людей, да и всех прочих смертных тоже. Даже правильное ее использование, скорее всего лишит вас рассудка, выжжет сознание, или вскипятит вам мозги прямо на месте. - Настаивал он, и будь у меня хоть какой-нибудь выбор, то после всех этих пламенных речей и настойчивых предостережений, я наверняка бы прислушался к мудрому заклинателю. Крепко задумался о том, стоит ли вся эта игра моей крови, и вполне мог бы передумать, навсегда отказавшись от идеи испытанья таких раритетов на собственной шкуре, но сейчас, благодаря моему новому заказу, у меня уже не было ни выбора, ни времени подыскать иной, более безопасный, способ справиться с этой работой, и остаться в живых.

   Тяжко вздохнув, я отстегнул ремешок крепежа, и стянул с правой руки латную перчатку доспеха.

   - Вы знаете что это, мастер? - Продемонстрировал я ему свою метку, и при виде ее, в глазах горбуна промелькнули неподдельные ужас и страх.

   - Откуда это у вас? - Внезапно задрожавшим голосом пробормотал он, вжавшись в кресло. - Кто это сделал?

   - Тот, по чьей вине я оказался у вас. Теперь вы понимаете, что иного пути у меня нет?

   - Понимаю. - Кивнул он. - Признаться, когда я понял, что именно вы разыскиваете, и что же попало ко мне в руки, я не желал продавать его никому. Намеревался спрятать или избавиться, солгав что не смог ничего обнаружить, но теперь, мне жаль вас мсье, и я помогу вам. - Дрожащей рукой ухватившись за свою кривую клюку, и с трудом поднявшись на тонкие ноги, старик зашаркал куда-то в глубь дома, и исчезнув в царящем вокруг полумраке, вернулся не скоро. За то время что его уродливая, перекошенная фигура отсутствовала в приемной, можно было трижды обойти все лавки Закрытого переулка, или пересечь добрую половину всего нашего острова, неспешной походкой.

   В ожидании его возвращения, мы с малышом уже успели порядочно заскучать. Устроившись поудобней, Регнор задремал, уронив подбородок на грудь, а я уже начал всерьез опасаться, что при виде моей новой отметины, мастер и вовсе решил сбежать, оставив нас с ноом, когда он наконец соизволил появиться у себя на пороге.

   - Вот, мсье Дронг, - Протянул он мне небольшой, деревянный тубус, с серебряной окантовкой, и множеством мелких защитных, и экранирующих, мелких рун, выжженных на поверхности дерева. - Если кто-то об этом узнает, вы не покупали этого в моей лавке! - Грозно предупредил он, когда я уже протянул к нему свою руку, и не разжимал свои тонкие склизкие пальцы, пока не дождался от меня утвердительного кивка.

   Тубус в руке неожиданно оказался теплым, словно бы был живым, или долгое время хранился у мастера на раскаленной печи, но его жар, ощущающийся даже сквозь металл латной перчатки и толстый слой поддоспешника, вовсе не обжигал, и даже напротив, казался приятной растекающейся по коже волной.

   - Дронг, - неожиданно дрогнул рядом со мной испуганный голос Регнора. - Это, что же Познание?! - Каким-то непостижимым, и неведомым мне образом, он безошибочно определил содержание тубуса, словно бы увидев его сквозь дерево, или унюхал. - Настоящее Познание?! - Уставился он на него так, словно бы я держал в своих руках не самое надежное хранилище для любой, даже самой опасной магии, а настоящую, огромную и живую гадюку, которая извивалась и могла укусить нас обоих в любую минуту.

   - Тебе известно, что это? Не так ли? - Прищурился я. Для человека утверждающего, что не владеет ни какими чародейскими силами, Регнор знал куда больше, чем некоторые дипломированные колдуны. Он с удивительной легкостью смог подслушать мой разговор в таверне у Рида, и почувствовал нацеленную мне в спину стрелу так, словно бы его предупредили охранные чары.

   - Знаю, - не стал отрицать он, лишь подтвердив все мои подозрения на его счет, и неожиданно переменившись в лице, уставился на горбуна презрительным и яростным взором, словно бы тот, прямо здесь и сейчас, у него на глазах, совершил нечто крайне нелицеприятное, и заслуживающее немедленного порицания.

   В этот миг, взглянув в сторону малыша, сложно было узнать в нем того самого забитого и жалкого, беспомощного подростка, который еще совсем недавно шагал рядом со мною по улице. Совершенно не изменившись внешне, он неуловимо преобразился и сидя в низеньком мягком кресле, выглядел настоящим величественным императором, восседающем на собственном троне. С идеально прямой, царской осанкой и горделиво вскинутом в верх подбородком, он смотрел на все с верху вниз, словно бы грозный владыка на своих подданых. Растерянный, юркий и затравленный взгляд, превратился в суровый, властный, и решительный взор, полный холодной внутренней силы, и на долю секунды мне померещилось, что в этих потемневших глазах промелькнули отблески самого настоящего, яркого пламени, которых в полутемной, и лишенной даже тусклых свечей приемной старого мастера, быть конечно же не могло.

   Даже совсем еще по юношески тонкий голос Регнора в ту минуту преобразился. Став куда ниже и утробней. Он звучал как тон привыкшего отдавать всем окружающим лишь приказы, взрослого и властного человека, с непоколебимой решительностью и волей.

   - Уродец не сказал тебе даже половины всей правды об этом заклятии, Мрак. - Начал он, не сводя с мастера полного ярости взора, словно бы желал раздавить его, как клопа, собственными руками, и никогда прежде не страшащийся ни кого, и ничего горбатый старик, способный дать достойный отпор любому, кто хоть слово посмеет сказать ему поперек, неожиданно боязливо попятился в сторону. - Это тебе не просто какая-то запретная, из-за своей чрезмерной опасности магия, Дронг, это нечто похуже, и гораздо страшнее! - Продолжал он, и язык уже совсем не поворачивался назвать его малышом. - Познание противоестественно самому мирозданью! Оно разрывает, сминает, и коверкает реальность, почти выворачивая ее наизнанку! Оно никогда не проходит бесследно, оставляет после себя неизлечимые временем, отвратительные шрамы на плоти пространства, прорехи во времени, и множество других, опаснейших аномалий. Я даже представить себе боюсь к чему это может привести в Мертвом мире, и за что не желаю в этом участвовать!

   - Об этом я тебя не просил.

   - Да пойми же ты, Мрак, использование этой магии худшее из преступлений на которые только может пойти человек! Это страшнее любого из самых смертельных грехов, которые ты только можешь себе представить, и тебе неминуемо придется жестоко расплачиваться за использование этой силы!

   - Возможно тебе известен иной способ достать Сердце бездны? Нет?! Тогда оставь свои нравоучения при себе! - Огрызнулся в ответ я, давно уже устав от всех этих предупреждений. - Никто не заставляет тебя идти со мной в Мертвый мир. Ни кто не принуждает использовать это заклятие самому, или присутствовать при этом событии, находясь в опасной близости от его эпицентра, и если ты так страшиться, то можешь и вовсе остаться здесь, на острове, и не рисковать своей головой понапрасну! - Яростно закончил я, и разом поникший малыш, кажется сумел наконец понять, что иного выхода у меня уже нет, и умолк, вынужденный признать мою правоту.

   Пристроив Познание на ремне, я решил что со всеми делами в лавке наконец-то было покончено, и поднялся на ноги, намереваясь шагнуть за порог, но как и любой другой предприимчивый торговец, даже напуганный, старый Царни, никогда не упускал своей выгоды, и не замедлил напомнить мне о деньгах.

   - Не пора и нам поговорить об оплате? - Осмелился он показаться из тени, на глаза малышу, и тот вновь одарил его злобным взглядом.

   - После того, как мы избавили тебя от Познания, еще не известно, кто кому должен. - Фыркнул Регнор, и всем своим видом демонстрируя пренебрежение и презрение к старику, поспешно вышел за дверь, словно бы не желая больше находиться в его присутствии ни минуты.

   - Сколько я должен вам мастер? - Полез я за медной скрижалью - ключом от собственного банковского хранилища.

   - Тринадцать восемьсот, - заглянул старик в свои записи, и услышав подобную сумму, можно было немедленно падать на пол, с внезапным инфарктом, и хвататься за сердце.

   - Держите. - Тяжко вздохнув, протянул я ему ключ. Познание обошлось мне куда дороже чем мы порой получали за спуск, но не став тратить времени на бессмысленные торги, я ни сколько не жалел кровного золота своей команды, накопленного на пережидание долгой зимы в Мертвом мире. Не долго успев пролежать под замком, оно теперь уже вряд ли могло мне понадобиться, да и задаток на новый заказ должен был покрыть все расходы. - На этом счету достаточно средств, но у меня нет ни времени, ни желания звенеть этим богатством по всему городу. Снимите их сами. - Распрощался я с горбуном, ни сколько не опасаясь за остатки собственного небольшого богатства. Денег там было не многим больше чем требовалось и жадный, но все же весьма дорожащий своими клиентами мерзкий старик, никогда бы не посмел присвоить себе ни единой лишней монеты, опасаясь подпортить собственную безупречную репутацию.

   Все так же, не выходящий из своего грозного образа, раздраженный подросток, дожидался моего появления на улице, нервно расхаживая из стороны в сторону, и с тревогой поглядывал в сторону обелиска. Завидев меня, он тут же подлетел ко мне словно коршун, стремительно спикировавший с небес на добычу, и преградив мне дорогу, замер у меня на пути, приблизившись почти что в плотную, и уставился мне прямо в глаза своим пламенеющим взором.

   - Тут что-то не сходиться, Мрак. - Угрожающе заявил мне малыш, властным и обвинительным тоном, словно бы и правда привык к собственному высокому положению, дававшему ему право командовать и приказывать всем окружающим. - Ты получил свой заказ лишь вчера, прошлой ночью, и сразу же направился к горбуну.

   - И что же тебя в этом смущает? - Удивленно приподнял я одну бровь.

   - Познание уже было у него на руках! Ты начал искать его куда раньше, и совсем с другой целью, не так ли?

   - Даже если и так, что с того? - не стал отрицать правды я.

   - Ты же уже прекрасно знал что это, просто не мог не знать, и все равно намеревался использовать его, не смотря на весь риск?!

   - Теперь это уже совершенно не имеет ни какого значения. - Этот разговор все больше начинал выводить меня из себя и уже теряя терпение, я не намеревался отчитываться перед подростком, как на допросе, и попытался отпихнуть его в сторону, что бы пройти, но Регнор и не подумал сдвинуться с места.

   -Такие как ты, ни за что, не пошли бы на такой риск, без веских причин. Ты что-то скрываешь глодар, и я хочу знать зачем тебе могло понадобиться это проклятие.

   - Это совершенно не твое дело, приятель! - Все больше начинал свирепеть я, но подросток кажется совершенно не замечал этих перемен, выраженных у меня на лице, и продолжал совать голову в пасть разъяренного тигра, словно бы и вовсе не чуя опасности.

   - В чем дело, Мрак? Чего тебе опасаться? - Ни как не желал униматься Регнор, и резко припечатав паренька к стене, я прижал его горло закованным в латы предплечьем.

   - Послушай меня, малыш. Если хочешь прожить достаточно долго, научись не совать нос в чужие дела! Ты меня понял?! - Почти прорычал я ему прямо в лицо, и этого на удивление оказалось достаточно. Подросток едва заметно кивнул, и когда я вновь отпустил его на свободу, больше не донимал меня своими расспросами.

   Мы успели преодолеть с ним добрую половину всего Среднего города в тишине, если не считать извечного шума толпы, и лишь когда дорога вывела нас на небольшую, но многолюдную площадь Зрелищ, Регнор все же проглотил свою затаенную на меня, нескрываемую обиду, и вновь превратившись в уже знакомого мне сутулого, боязливого паренька, осмелился нарушить затянувшееся молчание.

   - Что это там, Мрак? - Заинтересовавшись, указал он на самое большое скопление толпы.

   - Арена, - равнодушно отозвался я, даже не взглянув в эту сторону. - Местный тотализатор. Ежегодно, в сезон желтых туманов, на острове устраивают турнир. Зрители, как и бойцы, съезжаются со всей Сети.

   - И там сейчас идет бой? - Заблестели глаза малыша восхищением и лихорадочным любопытством, словно бы у наивного ребенка, впервые в жизни оказавшегося на уличном цирковом представлении. - Я никогда прежде не видел настоящих гладиаторских поединков! Можем мы на него посмотреть? Всего один бой! - Регнор даже приподнялся на цыпочки, пытаясь рассмотреть что-то за спинами плотной толпы, и давно уже ощущая за собой гадкое чувство вины, за то так грубо обошелся с ним в переулке, я все же кивнул ему в знак согласия.

   Казалось, что у радости паренька не было ни каких разумных пределов. Даже плотное скопление людей, протиснуться через которых было не так то и просто, не смогло задержать его достаточно долго. Регнор проскользнул мимо людей словно бы скользкий уж, и стараясь не отставать, я оказался рядом с ним у самой арены, как раз в тот момент, когда очередной поединок уже закончился и рабочие поспешно засыпали свежим песком кровавые пятна.

   - Мы опоздали?

   - Вовсе нет, - покачал головой я. - Поединки будут проходить здесь до самого вечера, и лишь ближе к финалу, когда претендентов останется слишком мало, схватки начнут проходить по одной в день.

   Словно бы в подтверждение моих слов на арене появился церемониймейстер боев, в ярком алом наряде, и начал громко объявлять следующих участников, чьи имена и грозные прозвища, со списком предыдущих побед и всех достижений, я конечно же пропустил мимо ушей.

   Бойцов в этот раз вышло всего лишь двое.

   Первый оказался звероподобным, косматым созданием, больше всего напоминающим огромного, двуногого тигра. Выбравшись на песок, он победоносно вскинул над головой свою глефу, и одарил всех яростным злобным рыком. Толпа отозвалась на это приветствие восторженным гулом, и боец принялся красоваться на потеху толпе. Стремительно раскручивая оружие над головой, он проделывал сложные пируэты, прыжки через голову, и плавно, по-кошачьи, перетекал из одной эффектной стойки в другую, ни на секунду не замедляя стремительного вихря стали в когтистых ладонях.

   Регнор, как и абсолютное большинство прочих зевак, восторженно и неотрывно следил за этой завораживающей пляской смерти, и не мог оторвать от нее своих глаз, чуть было не распахнув от восхищения рот.

   Второй гладиатор был человеком. Огромный, покрытый шрамами варвар, со светлыми волосами, заплетенными в длинную косу, довольно смело, выбрался на арену, обнаженным по пояс. На его, покрытой боевой раскраской груди, красовалось лишь ожерелье из медвежьих клыков, и подобная самоуверенность не могла не внушать уважения.

   Не став выделываться, красоваться, и демонстрировать всем окружающим свои умения и способности, он хладнокровно смерил тигра оценивающим, равнодушным взором, и обнажив внушительного размера двуручник, застыл в центре круга, дожидаясь сигнала.

   Бой начался по сигнальному удару церемониймейстера в гонг.

   Толпа замерла в ожидании зрелища, но ни один из гладиаторов не кинулся в бой сломя голову. Еще не представляя чего можно ожидать от противника, оба они действовали как настоящие профессионалы, и не лезли прямиком на рожон. Кружили вокруг друг друга, как коршуны над павшей добычей, и обмениваясь короткими, стремительными ударами, прощупывали оборону соперника.

   Тигр первым отважился перейти в открытое наступление. Осыпав противника соперника градом ударов, он попытался обмануть его ложным выпадом, и зайти ему в бок, но человек, словно бы разгадав его замысел, легко отразил все удары, и закрылся от этого хитрого финта не сходя с места.

   Лишь в самый последний миг зверь успел вывернуться из-под ответного маха чудовищного меча, и едва не лишился шерсти, вздыбленной на загривке.

   Вновь начав кружить по арене, он словно бы танцевал на песке резкий и ломаный, языческий танец смерти. Глефа в его лапах кружилась так быстро, что превратилась в один стремительный и расплывчатый вихрь. казалось, что все что приблизиться к этим молниеносным росчеркам стали, вмиг окажется нашинковано на тонкие ломтики и это зрелище действительно завораживало. Зрители, как и я с малышом, с восхищением следили за всеми его отточенными движениями, и лишь один варвар, казалось бы оставался к ним совсем равнодушен.

   Застыв на песке, с каменным выражением на лице, он почти не двигался с места, лишь разворачиваясь вокруг своей оси, и не сводя с противника глаз, легко удерживал его на достаточном, безопасном для себя расстоянии, выставив перед собою свой внушительный меч.

   Оба соперника действовали как мастера, не допускали ни единой ошибки и уже в серьез начал опасаться, что все это зрелище может весьма затянуться, когда коту неожиданно улыбнулась удача.

   Когда варвар вновь замахнулся на него тяжеленным мечем, и вскинул его у себя над головой, зверь не стал ни отступать, ни закрываться. Гораздо превосходя человека по скорости, он успел пригнуться от взмаха, и попытался достать человека в низкой подсечке.

   Варвар подпрыгнул. Пропустил под собой росчерк стали, но приземлившись, не сумел удержать равновесия. Его собственный меч, в тяжелом замахе, увел его в сторону, и рухнув на одно колено, он чуть было не свалился в песок, и только чудом не лишился собственного оружия, что мгновенно защитили бы за поражение.

   Тигр не замедлил воспользоваться столь удачной возможностью, и прежде, чем рывком разворачивающийся к нему человек успел подняться на ноги, он прочертил по его спине длинную, алую полосу. Свистнувшее в воздухе лезвие, рассекло гладиатора от левой лопатки, до самого таза, но гладиатор, словно бы и вовсе не чувствуя боли, ни издал при этом ни звука.

   Выпрямившись в полный рост, он продолжил орудовать огромным мечем, как ни в чем не бывало, но кровоточащая на спине рана заметно сковывала все его движения, мешала размахивать мечем с прежней силой, и быстро теряющий кровь, бледнеющий варвар, практически лишился шанса выйти с песка победителем. измотать его теперь было проще простого, и если бы букмекеры по-прежнему принимали ставки на исход поединка, я бы не раздумывая поставил все свое золото на его неминуемое поражение.

   Позволяя противнику подступиться все ближе, варвар уже едва успевал отражать все стремительные атаки. Став слишком неповоротливым, он пропустил парочку взмахов, и зверь даже уже успел расслабиться, оставив на его груди и предплечье пару новых, но не глубоких порезов.

   Уже предвкушая победу, и больше не воспринимая человека в серьез, тигр начал играть с ним, словно с загнанной в угол мышью. Кружась и проделывая в воздухе сложные пируэты, он уже несколько раз мог добить противника прямо на месте, но играя на потеху публике, намеренно не делал этого столь быстро растягивая свой триумф и превращая его в роскошное зрелище.

   Двигаясь по-кошачьи плавно, он словно бы превратил свой резкий языческий танец в медленный и неспешный вальс, и проделывая очередной разворот с перекатом, намеренно проскальзывая под самым носом противника, неосторожно заскользил хвостом по песку.

  Этого варвару оказалось достаточно. Обрушив на эту роскошную, но совершенно бесполезную в бою конечность свой тяжелый каблук, он заставил хвост хрустнуть, словно разбивающуюся скорлупу и совершенно не ожидавший подобного зверь, взвыл диким, нечеловеческим голосом.

   Падая, он выронил свою кружащуюся в воздухе глефу, и та отлетела прямо в гущу толпы, лишь чудом не прикончив никого из зевак.

   Бой был выигран, противник оставшийся безоружным, был побежден по всем местным правилам, но хладнокровному варвару этого показалось мало. Прежде чем церемониймейстер успел выбежать на песок и объявить бой завершенным, он одним резким ударом перерубил зверю хвост и подхватив его с песка, гордо поднял над головой для демонстрации. Толпа отозвалась протяжным, испуганным и разочарованным гулом, явно выдавая своего фаворита, не оправдавшего всех их надежд, и пожравшего не малые ставки. Управитель, прикрыв распахнутый рот рукой, в ужасе застыл на границе арены, не решаясь взойти на песок и назвать победителя, а я, решив, что теперь глазеть уже не на что, собрался покинуть это уличное представление пока не начался новый бой.

   Развернувшись и потянув за собой весьма впечатленного малыша, я успел лишь мельком разглядеть бледное и худое, напуганное лицо малолетнего воришки, уже отвязавшего от моего пояса тубус с заклятием, и совсем немного не успел схватить его за руку.

   Мигом метнувшись в толпу, и тут же затерявшись среди людей, он исчез прежде чем Регнор успел охнуть.

   - Держи вора! - Запоздало завопил я, бросившись следом, но поймать ребенка, потерянного в плотной людской давке, было уже не возможно.

   Буртшулла, демон - ищейка.

   Жгучая боль, раскатившаяся по всему телу от позвоночника, сковавшее все конечности разом сильное онемение, и мир, расплывающийся перед глазами в одно серое и размазанное пятно, не позволили Буртшулле добраться до проклятого, обманувшего ее смертного, в своем последнем, предсмертном рывке. Вложив в этот бросок всю свою жгучую ярость, злобу и безудержную жажду мести, она так и не смогла дотянуться до его открытого, беззащитного горла, и лишь подставилась под новый, болезненный и решительный удар зачарованного клинка. Сияющий меч легко перерубил ее лапу, словно тяжелый топор лесника отсекающий от ствола тоненький ивовый прутик, и проваливаясь во тьму забвения, демонесса завыла от нахлынувшей на нее горькой обиды. Перечеркнув столько ее трудов и стараний, отобрав уже почти казавшуюся добытой победу, и лишив ее единственного и долгожданного шанса возвыситься, эта казавшаяся нелепой страшная несправедливость, терзала ее куда хуже боли от всех полученных ею ран.

   Проклиная смертного, подлого ударившего ее в спину, Буртшулла ненавидя себя за столь непозволительную доверчивость, заставившую ее поверить ему на слово, и запоздало корила себя за заставляющую позабыть об осторожности дикую спешку.

   Терзаемая виной, она сожалела, лишь о том, что так и не успеет угодить своему хозяину Вырджусту, не сможет обрадовать его вожделенной добычей, и презирала весь этот мир целиком, желая ему оказаться в объятиях всепожирающего пламени Нижнего мира, но стоило ей только окончательно провалиться в кромешный мрак полного небытия, как все эти терзавшие ее горячие чувства, мигом исчезли, развеялись без следа, и единственным, что ощущала вокруг себя верная прислужница Повелителя, был страшный и замогильный холод, испытывать которого прежде, ей еще ни разу не доводилось.

   Рожденные в самом пекле Глубинного, первородного пламени демоны, были самим воплощением этой необузданной силы, и всегда носили в себе частичку этой, породившей их, свирепой стихии. Пламя бежало в их жилах наравне с кровью, и даже в самые лютые холода и морозы, под завалами снега и порывами ледяного колючего ветра, демоны никогда не ощущали на себе пронзительного дыхания стужи. Они, словно глубинные жители, никогда не выбиравшиеся на поверхность, и не знающие о небесной голубизне раскинувшегося над миром бесконечного небосвода, даже не подозревали и не догадывались о существовании холода, и легко выживали там, где все прочие смертные, за пару часов, превращялись в настоящие, присыпанные пургой, ледяные скульптуры, и даже на смертном одре, когда все прочие неизбежно чувствовали на себе ледяное дыхание смерти, демоны не могли почувствовать на своей шкуре даже легкого дуновения, мимолетной прохлады. Лишенные душ, они не проходили намеченного для всех прочих пути, и умирая, возвращались обратно в пекло, выплюнувшей их в жизнь, ненасытной стихии. Они растворялись в ее жаре, лишаясь собственного сознания, но сейчас, вместо слепящего света и невыносимого для всех прочих нестерпимого жара, Буртшулла чувствовала лишь забирающийся ей прямо под шкуру лютый мороз, и мгновенно продрогнув до самых костей, она чувствовала себя так плохо, словно бы кто-то вырвал из ее нутра самое ценное - ту самую, дарующую ей тепло и жизнь, частичку Первородного пламени.

   Это совершенно для нее новое, и незнакомое ощущение холода, мгновенно показалось Буртшулле настоящей и нестерпимой пыткой. Стуча клыками от холода, она дрожала всем телом, и совершенно не понимая, что же с ней происходит, билась и металась из стороны в сторону, в бессильных попытках вырваться из цепких объятий ледяной стужи. Она звала на помощь своих сестер, которых внезапно перестала ощущать где-то рядом, и молила Хозяина о спасении, но ни кто из них не услышал ее пронзительного воя о помощи.

   Пытка холодом растянулась для нее на целую вечность. Стужа терзала ее изнутри, ни на миг не позволяя расслабиться и забыть о себе, дав демонессе хотя бы мимолетную и незначительную, крошечную передышку. Она сводила Буртшуллу с ума, и когда та уже окончательно выбилась из сил, перестала сопротивляться, свернулась клубком, стараясь согреться порами собственного ослабленного дыхания, и уже отчаялась выбраться из ледяной, кромешной тьмы небытия, впереди неожиданно замаячил далекий, и едва различимый, крошечный огонек, возродивший в ней утонувшую в отчаянии надежду.

   Ищейка попыталась броситься к мерцающему вдалеке свету, хотела сорваться с места и понестись вперед быстрым галопом, но двигаться во тьме, не имея никакой опоры под зависшими в пустой черноте лапами, оказалось не так то и просто. Как бы сильно демонесса не билась, пытаясь сдвинуться с места, она лишь бессильно барахталась на одном месте, словно привязанная к нему тяжелым, неподъемным для нее якорем, и все ее старания проходили в пустую.

   Взвыв от отчаяния и злобы Буртшулла тянула к теплому свету свою единственную уцелевшую руку, пыталась нащупать во тьме, хоть что-то за что смогла бы зацепиться, но так и не нашла вокруг себя ничего, кроме зияющей пустоты, и не смогла продвинуться вперед ни на дюйм.

   Зародившаяся в ней робкая надежда, вновь начала умирать, но свет, словно бы заметив ее старания, и сжалившись над бедным порождением пламени, начал разгораться впереди все сильнее. Он рос, стремительно приближаясь к пораженной его великолепием демонессе, и когда сотканная из языков полыхающего алого пламени огромная рогатая фигура оказалась достаточно близко, что бы согреть ее собственным жаром, Буртшулла, едва не лишилась чувств от восхищения и трепета перед мощью своего, явившегося на ее зов, Повелителя нижнего мира.

   Никогда прежде не встречаясь с Наивысшим из всех прочих демонов, она мгновенно почувствовала кто перед ней, узнала с первого взгляда, и почувствовав перед собой, всю переполняющую его мощь Первородного пламени, от которого окружающая их тьма дрожала волнами мелкой ряби, демонесса ни сколько не сомневалась, кто именно почтил ее своим бесценным присутствием, и тут же склонила серую голову в низком ритуальном поклоне.

   - Мой Повелитель, - едва смогла пролепетать пораженная этим неописуемым величием, крошечная в сравнении с Наивысшим, перепуганная ищейка. - Я не достойна, стоять перед вами. - Прошептала она, боясь что призвав Повелителя своими мольбами, навлечет на себя его гнев.

   Даже достигшие самых высоких кругов древние, высшие демоны, ни раз прошедшие через перерождение в пламени, никогда не решились бы на подобную дерзость. Они не смели являться в тронный зал нижнего мира без предварительного вызова и позволения, не решались поднимать на своего Повелителя глаз, опасаясь сгореть, и страшились его, даже издалека, чувствуя всю переполняющую его невероятно безграничную мощь первородного пламени.

   - Не бойся дитя, - произнес он глубоким и низким, но успокаивающим голосом, заставив демонессу задрожать еще сильнее от дикого напряжения. - Тебе нечего здесь опасаться, Тьма, самое надежное из всех возможных убежищ.

   - Тьма?

   - Да. Мы с тобой сейчас находимся в ее сердце, в самом сосредоточении того, чего так бояться обычные смертные. Они считают это место источником любых зол и несчастий. Винят тьму во множестве своих смешных бед и трагедий. Приписывают этой обители всевозможные ужасы и ночные кошмары, но они ошибаются. Здесь нет того, чего они так страшиться. Тьма безопасна, пуста, холодна и равнодушна. Она беспристрастно скрывает и защищает в себе всех, кто в этом нуждается. Прикрывает каждого, кто забрел под ее крыло, не деля их на плохих или хороших, и всегда помогает каждому, кто в этом нуждается.

   Тьма не пытается поглотить что-то силой. Она не распространяется туда, куда не призвала ее чья-то воля, и не жаждет заключить в себе все Мирозданье, поглотив его целиком.

   Тьма сильна и могущественна, но не использует эту силу. Она щедро дарует свою мощь, каждому, кто попросит, но не навязывает себя никому.

   Конечно же она хранит в себе зло. Под ее покровительством живут те, кто не может выжить под солнцем, и всегда жаждет крови. Она таит в себе самых опасных, кровожадных, и безжалостных тварей. Скрывает самые страшные секреты и тайны. Прикрывает своим надежным покровом целое море безумия, насилия и жестокости. Укрывает любые злодеяния и преступления, но не она порождает все это на свет. Это зло живет здесь, вокруг нас, скрывается совсем радом, не найдя иного, принявшего бы его пристанища, но оно не принадлежит тьме, не связанно с ней каким либо родством, и не выполняет никаких ее приказов и поручений. Все то, чего так опасаются люди во тьме, создано их собственными стараниями и руками. Это зло лишь нагло пользуется равнодушным гостеприимством приютившей его обители, черпает из него силу, высасывая все соки, как поразит, который даже не задумывается, что с ним станет, когда владелец погибнет, а те немногие, кто называют себя Темными и поклоняются мраку, даже не догадываются, что служат не самой Тьме, которой их служение даже даром не нужно, а совершенно иным, притаившимся под ее покровительством лживым силам.

   - Повелитель, - робко осмелюсь заговорить ищейка, которой все больше и больше не нравилось это место, хранящее в себе зло, - почему мы здесь? - Вопрос давно вертелся на ее языке, но она не осмеливалась перебить Наивысшего, терпеливо ожидая пока он закончит.

   - Мне нужна твоя помощь, дитя. - Неожиданно попросил он вместо простого приказа, - Мне нужно найти одного чародея.

   - Регнора? - Догадалась она, и тут же почувствовала прилив жгучего стыда. Мальчишка, слабый и беззащитный, был от нее совсем близко, стоило всего лишь протянуть к нему лапу... Но она не смогла, подвела Повелителя, навеки запятнав себя позором. - Я нашла его, но...

   - Нашла? Он жив? - Прозвучали в спокойном, умиротворяющем голосе неподдельные нотки волнения и тревоги.

   - Да, я не...

   - Хвала Пламени, - неожиданно обрадовался известию Повелитель, словно и не приказывал убить беглеца. - Сил у меня осталось совсем мало, - продолжил он, и это известие поразило ищейку, словно гром среди ясного неба. Исходивших от Повелителя сил было столь много, что она даже представить себе боялась, какой же должна была быть его полная мощь, если все Это было всего лишь остатками, но сомневаться в правдивости слов Наивысшего, или решить, что он попросту шутит над ней, Буртшулла конечно же не могла, и с трудом, но все же поверила каждому его слову.

   - Я верну тебя обратно. Передам собственное внутреннее пламя, что бы ты смогла возродиться и...

   - Нет! -Тут же выкрикнула она, испугавшись столь сильно, что даже позволила себе недопустимую дерзость - перебить Повелителя. Отдав собственное внутреннее пламя, источник жара, и жизни любого из демонов, Наивысший бы умер, раз и навсегда растворившись в Изначальном Глубинном жаре. Буртшулла не могла допустить подобного, пусть даже ради собственного спасения. Она справедливо считала себя недостойным подобной, невиданной жертвы, жалким созданием, и предпочла бы остаться здесь навсегда, замерзнуть в ледяной тьме, или страдать от стужи целую вечность, чем позволила бы Наивысшему отдать свой жар ради нее, но решение, как оказалось, уже было принято, и как бы сильно ищейка этого не желала, спорить с Повелителем она не могла.

   - Мне уже не выбраться отсюда, дитя. А ты еще сможешь, с моей помощью. Я верну тебе жизнь, одарю бесценным огнем, но взамен ты должна будешь выполнить мою подледную просьбу.

   Найти его, того чародея, Регнора, найти, как можно скорее, и передай ему мои слова, ты запомнишь?

   - Да, Повелитель, запомню. - Кивнула она.

   - Скажешь ему, что у него всего один выход, и он уже знает какой. Скажешь, что нельзя больше колебаться, и пора принять неизбежное. Решиться на перемены, которых он так боялся, и признать, наконец, свое наследие. Скажешь ему, что только так он сможет спастись ,и победить. Скажешь, что другого выбора у него не осталось. Запомнила? - Она снова кивнула. - Хорошо, ты должна помочь ему, дитя, помочь, во что бы то ни стало, помочь, что бы тебе не приказывали, и не говорили хозяева.

   - Да, Повелитель.

   - Пора. - Неожиданно раздался у нее за спиной тихий, ласковый и приятный женский голос. - Время не ждет, я больше не могу держать ее у себя. - Обернувшись, Буртшулла увидела висящею, как и она сама, в пустой темноте, невысокую, одетую в траурные темные одежды, и темную же вуаль, печальную даму, с карими, почти, что полностью черными, холодными и равнодушными глазами, бледной кожей, исчерченной сетью неглубоких морщин, и источающею вокруг себя не меньшее ощущение мощи, чем сам Повелитель.

   - Хорошо, - Ответил ей Наивысший, и повернувшись к ищейке, добавил, - мое пламя ярче и злее того, что носила ты прежде. Оно может обжечь, будь готова испытать боль, но не бойся, оно не причинит тебе никакого вреда, и даже напротив, подарит тебе то, о чем ты даже и не мечтала. Готова?

   - Да, Повелитель, я готова.

   Глава 8.

   Совет древнейших. Сильвейра'фа'Ах.

   Поместье, раскинувшееся на вершине холма, не понравилось мне с самого первого, брошенного на него еще издали, короткого взгляда, и приблизившись, я лишь убедилась в своих опасениях, что всю, едва наступившую ночь, мне придется провести в настоящей дыре.

   Встретивший меня на подходе, высокий кованный забор, угрожал звездному небу погнутыми, но все еще острыми пиками. Его насквозь проржавевшие ворота, скрипели своими давно не смазанными петлями от каждого дуновения ветра, и оглашали всю округу отвратительным, режущим слух, мерзким металлическим стоном.

   Разбитый вокруг особняка сад, давно уже позабыл что такое заботливые руки садовника. Пребывая в ужасающем запустении, он зарос сорняками и высокой, доходящей почти до колен, пожухлой травой, в которой полностью терялась некогда широкая подъездная дорожка.

   Сам же дом, еще на подъезде показавшийся мне старой развалиной, в близи оказался даже хуже, чем мне представлялось, и походил на настоящие заброшенные руины, оставшейся от предыдущей, и давно сгинувшей в пучине веков, забытой цивилизации. Одно его крыло полностью развалилось. Крыша рухнула внутрь, оставив после себя лишь горы щебня и мусора, которые ограждала пустующая коробка раскрошившихся от времени каменных стен.

   Другая, правая половина строения, сохранилась получше, но от прежнего гротескного и роскошного вида, не осталось даже воспоминаний. Башни рухнули в сад, завалив его крупными обломками камней и черепицы. Пустые, вытянутые в верх словно бойницы, оконные проемы, скалились в темноту хищными осколками выбитых стекол. Распахнутые ворота, держались на одном лишь честном слове, повиснув на единственных петлях, а в широком проломе, зиявшем на крыше, неизвестные мне белые птицы, уже успели свить внушительное гнездо.

   - Ты уверен, что это именно здесь? - Обернулась я к сопровождающему меня Ривьерро, и мой молчаливый слуга, лишь кивнул, как обычно, не удосужившись раскрыть рта для ответа. Он первым поднялся по проседающим от тяжести ступеням крыльца, и скользнул внутрь, растворившись во мраке.

   Выждав пару минут, я дождалась от него еще одного утвердительного кивка, из окна, и убедившись, что прямиком за порогом нас не поджидает хитроумно спланированная ловушка, осторожно решилась последовать в след за ним.

   Изнутри особняк сохранился не лучше, и не только сумел оправдать все мои самые страшные ожидания, но и сумел превзойти их, оказавшись еще отвратительнее, чем я могла себе это вообразить и представить.

   Пол и стены здесь покрывал настоящий ковер серой пыли, уже нарушенный целой цепочкой разномастных следов. Под потолком и в углах, красовалась разросшаяся плесень и паутина. Посередине темной, но просторной приемной, на полу, лежала огромная, хрустальная люстра, разлетевшаяся от падения градом мелких осколков. Они хрустели у меня под ногами от каждого, даже самого осторожного, легкого шага, и вместе с жалобно и протяжно скрипучими половицами, предательски оповещали всю округу о моем приближении.

   Прежде, в совсем недавние, и еще не успевшие толком забыться, хорошие времена, я бы никогда не позволила себе опуститься так низко, как сейчас, и ни за что не явилась бы добровольно в такое грязное, и недостойное присутствия столь благородной особы как я, отвратное место. Но сейчас, борясь с переполняющей меня брезгливостью и отвращением, я впервые за такое долгое время, которое обычные смертные назвали бы вечностью, была не властна решать сама за себя, и идя на поводу у сложившихся обстоятельств, была вынуждена проглотить всю свою гордость, ради собственной безопасности. Переборов все копившееся во мне раздражение, я все же взялась за покрытые грязью, шаткие перила, и медленно двинулась на второй этаж, вверх по рассохшейся лестнице, прямиком за Ривьерро. Поднимаясь в след за ним, я в серьез опасалась, что одна из ступеней, в любой момент, может попросту провалиться у меня под ногой, и стараясь даже не думать, как же докатилась до такой жизни, я конечно же винила во всем проклятый совет древнейших.

   Это сборище стариков, те кого обычные люди именовали грязным словом - вампиры, ввязались в слишком опасные игры. Замахнувшись на слишком большой для них кусок пирога, они опрометчиво поставили на кон все, что имели, и подставив под удар весь ночной народ разом, конечно же проиграли, сделав ставку не на ту сторону. Их раздутые эго, и зашкаливающие амбиции, привели нас на грань войны со всем Нижним миром, бесчисленными легионами его демонов, и самим Наивысшим, повелителем изначального пламени. И теперь, когда за ними, и всеми остальными, ни в чем не повинными вампирами, велась охота по всей безграничной Сети созвездий, они, вместо того, что бы начать действовать и предпринимать хоть какие ни будь шаги к нашему общему спасению, как и подобало бы настоящим древним владыкам, отсиживались здесь, прячась, словно забившиеся в темную щель, мерзкие крысы, и ждали, что явившийся к ним лорд Фа'ах, мой учитель, придет и подскажет им, что же делать.

   - Жди здесь, - Бросила я на ходу своему молчаливому рабу, когда заметила выбивающийся из-под одной из дверей слабый свет, но вместо того что бы попросту отступить в сторону, как и положено, он неожиданно удержал меня за запястье своей ледяной, но мягкой ладонью.

   Встретившись с ним глазами, я прочитала в его всегда хмуром и настороженно внимательном взоре, нескрываемую тревогу и опасения. Безумно преданный, словно пес, и тайно влюбленный в свою госпожу Ривьерро, боялся отпускать меня одну в клетку со львами, и ядовитыми змеями. Дай ему волю, и он никогда не отходил бы от меня ни на шаг, но явиться на совет в сопровождении личной охраны, я конечно же не могла. Лорды восприняли бы это как недопустимое недоверие, к их высоким персонам, могли увидеть в этом как проявление моей собственной трусости, так и угрозу их безопасности. Подобное нарушение правил, предписывающих всем без исключения приходить на совет в одиночестве, без оружия и охраны, они могли воспринять как личное оскорбление, и не желая провоцировать древних владык на излишние нам сейчас междоусобицы и конфликты, я грубо отпихнула руку слуги.

   - Тебе нечего опасаться, - тут же, шепотом, попыталась успокоить его я. - Старейшины не настолько глупы, что бы продолжать внутреннюю грызню и борьбу за власть в такое тяжелое время. - Я старалась говорить как можно убедительнее и тверже, хотя и сама не была уверенна в своих словах до конца. - Оставайся и жди меня здесь, - В этот раз он послушал, отпустил мою руку и, отступив в тень, полностью исчез в ней для глаз, не обладающих острым зрением ночным хищников.

   Входя в единственную освещенную комнату во всем доме, я широко распахнула резные, потемневшие от времени и сырости деревянные створки дверей, и тут же собрала на себе целую коллекцию пораженных и удивленных, ничего не понимающих, взглядов. Мигом приковала к себе всеобщее внимание, и заставив восседавших за столом лордов разом умолкнуть, с удовольствием насладилась столь редкой возможностью застать их врасплох. С полна насладилась застывшим на их вытянутых физиономиях выражением полной растерянности, но этот мой триумф продлился не долго, и быстро пришедшие в себя кровососы, тут же обрушили на меня целый град рассерженных гневных вопросов, и шквал собственного негодования.

   - Сильвейра? - Ученицу и, как оказалось преемницу, верховного лорда все, без исключения, члены совета знали в лицо. - Какого беса ты здесь делаешь?

   - Как ты смеешь нарушать наше собрание?!

   - Убирайся! Ты не имеешь права присутствовать при совете!

   - Где верховный лорд?

   - Мы дожидаемся его уже несколько часов!

   - Лорд Син'фа'Ах мертв, - Заявила я, и с порога, мгновенно произвела этой новостью настоящий фурор. Все собравшиеся ждали появления моего учителя, отправившегося на переговоры с демонами, как спасения, и даже в самом страшном своем кошмаре не могли, представит себе его кончину в столь неподходящее для нас время. - С сегодняшней ночи я новая старейшина семьи Фа"Ахов. - Пояснила я им свое появление, и с интересом оглядела перекошенные от этой нелицеприятной для них, неожиданной новости бледные лица.

   Реакция старейшин, напуганных и ошеломленных кончиной своего главы, могла бы удивить кого угодно. Все они веками желали занять почетное место моего учителя, плели хитрые интриги, строили заговоры у него за спиной, пытались свергнуть или убить. Но стоило нам вляпаться в серьезные неприятности, и как только дело запахло жаренным, все они, без исключения, мгновенно позабыли обо всех своих темных замыслах и желаниях. Никто из древнейших, в это тяжелое время, больше не рвался к вожделенной власти, не стремился занять трон, и не хотел возлагать на свои плечи колоссальную ответственность правления. Веками добивающиеся и ждавшие кончины моего учителя, сейчас они совсем не обрадовались исполнению своих стремлений, и даже напротив, ужаснулись, случившемуся.

   - Провались оно в Бездну! - Первым нарушил звенящую вокруг тишину, расположившийся ближе всех к выходу, лорд Эльдрик, всегда раздражающий меня старейшина семьи Крахтов.

   Косматый и отпустивший длинную бороду, заплетенную в пару косичек, он был облачен в серый, потрепанный временем, теплый плащ, подбитый изнутри волчьим мехом, мятую льняную рубашку, с короткими рукавами, в которых так любили расхаживать простолюдины, работавшие целый день на полях. Закинув свои длинные ноги в облегающих кожаных штанах прямо на стол, он водрузил на него перепачканные в дорожной грязи сапоги, и как обычно выделялся на общем аристократическом фоне не только своим варварским видом, но и грубыми, неприемлемыми для настоящего высокородного лорда, манерами неотесанного мужлана.

   Казавшийся на этом тайном сборище благородных господ лишней и затесавшейся сюда лишь по ошибке, инородной деталью, словно верблюд, прибившийся к стаду овец, лорд Эльдрик давно уже наплевал на все устоявшиеся в совете правила и многовековые устои. Не обременяя себя ни какими ограничениями, словно дикарь, выбравшийся из глухой лесной чащи, где ему и было самое место, он не признавал ровным счетом ни каких моральных устоев, и всегда отличаясь крайне горячим и необузданным, вспыльчивым нравом, повышенной агрессивностью, и упертым, несносным характером.

   Оказавшись единственным, кто не стал бегать и прятаться от всех присланных за его головой демонов, он явился на это собрание прямиком из собственного поместья, где расправился со всеми явившимися за ним порождениями пламени, и был одним из немногих, кто не желал преклонять колени перед могуществом Повелителя Нижнего мира, даже перед лицом неминуемой гибели.

   - Как это случилось?! - Рявкнул он на меня, скинув сапоги со столешницы, и тут же вдарив по ней кулаком от нахлынувшей на него злости. - Мы же договорились с тем демоном обо всем! Вырджуст обещал неприкосновенность Фа'аху!

   - Он солгал. Повелитель не планировал вести с нами переговоры.

   - Грязный выродок! Когда я до него доберусь...

   - Я говорила ему, что нельзя доверять демону! Я вас предупреждала! - Всхлипнула сидевшая в самом дальнем конце стола Миарэ, и спрятав лицо в ладони, не смогла сдержать своих тихих слез.

   Мой учитель давно уже был для нее куда больше чем нашим общим владыкой и верховным лордом ночного народа. Их связывали между собой не только давняя дружба и устоявшиеся союзы между нашими семьями, но и куда более тесные отношения. Давно уже зная об их тайных встречах, я ни сколько не удивилась подобной реакции, чего нельзя было сказать о всех прочих остатках некогда могущественного совета, и многие из них, наверное, только сейчас начали подозревать почему она всегда так яростно поддерживала любое решение лорда Сина.

   - Возьми себя в руки! - Брезгливо скривив свое хорошенькое личико фыркнула в ее сторону Альеэрин ир' А"Энних.

   Совсем еще юная девушка, она выглядела не старше пятнадцати, хотя на деле разменяла уже не одну сотню лет, и со смертью моего учителя, стала одной из древнейших представительниц нашего рода.

   Под ее миленьким, хорошеньким личиком, повергающим всех мужчин наповал своими огромными голубями глазами, застенчивой и робкой улыбкой, и сладеньким голоском, пряталась старя, хитроумная и изворотливая гадюка. Эта хладнокровная и безжалостная тварь, никогда не гнушалась самых низких и подлых приемов. Искусно пользуясь своей обольстительной внешностью, умело манипулируя доверчивыми, купившимися на ее глазки, наивными дурачками, и всегда ведя двойную игру, она уже ни раз пыталась избавиться от верховного лорда, столетиями плела заговоры за его спиной, что бы занять его место и сейчас, наверняка, в тайне все же злорадствовала столь не своевременной кончине Сина Фа'аха, сожалея лишь о том, что Повелитель отнял у нее долгожданный сладостный шанс, самолично вонзить кинжал моему учителю в спину.

   - Все это очень прискорбно. Мы все, без сомнения, скорбим по лорду Сину, - продолжала петь она от окна, даже не пытаясь подделать искренность сожаления в своем голосе. - Но времени на траур у нас сейчас нет! Мы не можем пускать слезы, и сидеть сложа руки, пока слуги Повелителя охотятся за нами и нашими семьями по всей безграничной сети! Нам пора начать действовать!

   - И что же ты предлагаешь? - Уже почуяла, к чему она ведет я, и конечно же не ошиблась.

   - Для начала нам нужно выбрать нового верховного лорда, что бы тот мог начать действовать, от имени всего ночного народа и...

   - Нет, - неожиданно возразил ей из дальнего угла тихий и спокойный голос темного эльфа. Вынырнувший из своей сонной задумчивости Гильверин, никогда не любил столь любимую прочими лордами опасную политическую игру. Предпочитая держаться от нее в стороне, он никогда не лез на рожон, потакая своей жажде власти, или амбициям. Не учувствовал в многочисленных заговорах, или интригах, которые неизменно плели все прочие старейшины ночного народа, и держась от них особняком, был единственным, за исключением Миарэ, к кому я не испытывала ни капли ненависти, раздражения или злобы.

   - Это именно то, на что рассчитывает Повелитель, - продолжил он своим холодным и равнодушным голосом, медленно осмотрев всех присутствующих своими огромными, алыми глазами подземного жителя. - Лишив нас главы, он рассчитывает внести раскол и смятение в наши ряды. Хочет чтобы в борьбе за власть, мы сами перегрызли друг другу глотки, и если дело действительно дойдет до полноценного голосования, его план вполне может сработать. Мы не сможем прийти к согласию в нужные сроки, утратим едва зародившееся единство, и сами приведем себя к гибели, без помощи всех его бесчисленных легионов и сотен приспешников.

   - И что же ты предлагаешь?! Остаться без главы?! Сейчас?! Да это же настоящее самоубийство! - Тут же взорвалась крошка Энни, почувствовав, как из ее тонких ручек начинает ускользать столь вожделенная корона королевы ночи. - Да без единого лидера, мы куда скорее разорвем друг друга на части! - Заявила она, почти срываясь на визг, и я не могла не признать, что в ее словах, как и в речах эльфа, была неоспоримая доля правды. Лишь верховная власть, и безусловный авторитет моего учителя, способного в любой момент лишить власти, или даже убить каждого из собравшихся здесь лордов, удерживала всю эту свору бешеных псов в узде. Они не раз, и не два, стояли на пороге внутренней, крупномасштабной и кровавой войны, а мелкие стычки, склоки и давние междоусобицы между нашими семьями, ни на миг не прекращались за последние пару столетий.

   - Гильверин прав, - Вставила я, решив, что всегда спокойный и рассудительный эльф, куда предпочтительнее склочной и взбалмошной старой гадюки, которая всеми силами рвется занять место учителя. -Верховный лорд бесспорно необходим, но его назначение никогда не обходилось без пары десятков смертей. Сейчас мы не можем позволить себе эту роскошь, и пока у нас есть враг, способный прихлопнуть всех разом, нужно действовать сообща, и отложить это дело до лучших времен.

   - Закрой свой ротик, Сильвейра, и сиди тихо. - Злобно сверкнула клыками в мою сторону Энни. - Ты оказалась здесь совершенно случайно, и никто не спрашивал твоего мнения!

   - Я теперь одна из старейшин, А'Энних, и хочешь ты того, или нет, у меня есть право голоса, - начала злится я. Подобное обращение одной из старейшин, к другой, в прежние времена, легко могло стать началом нового противостояния между семьями, которое, без суда верховного лорда, способного вмешаться, и остановить междоусобицу, неминуемо привело бы к затяжному и разрушительному конфликту.

   - Пост верховного лорда всегда был нашим камнем преткновения и треклятым яблоком раздора, - заговорила все еще дрожащим голосом, всхлипывающая в углу Миарэ. - Возможно то, что предлагает Гильверин, и в правду пойдет нам на пользу.

   - Да вы что, с ума здесь все посходили?! - Сурово нахмурился Эльдрик. - Кто, если не глава совета, должен вести войну с Нижним миром?! Только он может призвать, и объединять народ ночи. Это закон! Мои, как и ваши, кстати, семьи не пойдут за старейшиной другой семьи.

   - Никто не говорит о войне, - вновь нарушил молчание темный эльф. - Даже обледенив все наши разрозненные, и разбросанные по разным мирам, немногочисленные семьи, мы не сможем справиться с этой угрозой. В открытом противостоянии Нижний мир, со всеми его легионами, сметет нас словно букашек, и мы должны решить это дело миром, и как можно скорее.

   - Мы должны сражаться! Я не стану отсиживаться и прятаться, словно крыса, пока Повелитель выслеживает и убивает нас поодиночке! - Продолжил настаивать на своем жадный до сражений и кровопролития варвар Эльдрик. - Пора показать Повелителю наши клыки!

   - К чертям Повелителя! Как только вы выберите меня я, на правах нового главы ночного народа смогу разрешить все наши с ним разногласия миром! Предложу ему договор... - Не желала сдаваться и успокаиваться Энни.

   - Я думала, что этот вопрос уже закрыт, - не упустила я случая возразить ей, - три голоса из пяти приняли предложение старейшины Гильвирина. Тебе придется подчиниться воле совета.

   - Что?! Это же нарушение всех многовековых устоев! Я не позволю! У народа ночи должен быть свой глава! - Не сдавалась А"Энних.

   - Спокойнее, Энни. - Попыталась вразумить ее Миарэ. Ей, как и мне, совершенно не нужна была гадюка у власти. - У Носфорани, Мартека, Касано и Виаров сейчас вообще нет старейшин, они перебиты демонами, и мы не можем избрать верховного лорда без их голосов и кандидатов.

   - Забери вас всех солнце! Делайте, что хотите, но когда демоны скуют вас серебряными ошейниками, и подставит под испепеляющий взор Повелителя, вы еще пожалеете! - Злобно пообещала она, и наконец-то замолкнув, демонстративно отвернулась к окну.

   - Без Регнора мы не можем рассчитывать на удачу. - Печально вздохнула Миарэ, лишь сейчас прейдя в норму и успокоившись. - Он был нашим единственным шансом, и мы его упустили.

   - Проклятый чародей! Я же вам говорила, что на него нельзя положиться! От него несло страхом за многие мили, но вы, как всегда, не желаете слушать разумные вещи! - Напомнила нам Энни. С самого начал она была против решения моего учителя, и как оказалась, была абсолютно права. - Если бы не он, у нас все могло сложиться иначе, и Повелитель сейчас бы кормил червей Нижнего мира.

   - Регнор подставил всех нас, - согласился с ней Эльдрик. - Он сбежал, как только в воздухе запахло паленым. Оставил нас в одиночестве, разбираться со всеми проклятыми порождениями огня! Я потерял там лучших бойцов!

   - Повелитель найдет его. - Равнодушно вставил эльф. - Достанет из-под земли, и заставит пожалеть о том, что он появился на свет.

   - Надеюсь, я найду его раньше. - Энни никогда не отличалась терпимостью и миролюбием. - Он причина всех наших несчастий, и я желаю поквитаться с ним не меньше чем Повелитель.

   - Если у чародея имеются мозги, он уже на другом конце Сети, и мечтать о расплате сейчас бесполезно. Давайте уже перейдем к тому, для чего собрались. Ночь уже близиться к полночи, а мы все еще ничего не решили. - Хмурилась я, совершенно не представляя что же нам делать.

   - Регнор стал причиной истребления ночного народа, он же может стать и нашим спасением. - Задумчиво пробормотал Гильверин.

   - О чем это ты? - Нахмурился Эльдрик. - Предлагаешь найти чародея, и с его помощью попытаться лишить Повелителя трона?

   - Конечно же, нет, - покачал головой эльф. - Наступать на эти грабли второй раз, я не намерен. Но подумайте, за что так возненавидел нас Повелитель? - Эльф умолк, и продолжил лишь выдержав театральную паузу. - Помощь мальчишке он считает изменой. Мы напрасно пытались защитить чародея.

   - Не мы, - тут же не замедлила напомнить всем Энни. - Это все Фа'ах, будь он трижды неладен! Возомнил, что сумеет скинуть демона с его трона!

   - Пусть так. - Продолжил эльф. - Мы можем исправить ошибку верховного лорда.

   - Как? - Тут же насторожилась я, почуяв неладное.

   - Переметнуться обратно.

   - Ха! - Скептически хмыкнул Эльдрик. - Ты думаешь, Повелитель примет нас с распростертыми объятьями, как заблудших и одумавшихся сыновей?! Если бы все было так просто...

   - Не примет, но если мы принесем ему голову чародея, доказав тем самым, что признаем его власть...

   - Хммм, - приободрилась Энни, - первая разумная мысль за всю ночь. Регнор виновен во множестве смертей, кто как не он должен понести справедливое наказание? Повелитель вполне может принять этот дар, в знак покорности и примирения. Мы уже не представляем для него серьезной угрозы, и заполучить чародея обратно, он наверняка желает куда больше, чем нашего бесполезного истребления.

   - Миров в Сети больше, чем можно себе представить, как вы собираетесь отыскать Регнора раньше всех ищеек Нижнего мира? Вы вообще уверены, что он еще жив? - Неожиданно заинтересовалась предложением Миарэ.

   - Постойте! - Вмешалась я. - Верховный лорд, несколько старейшин и не один десяток наших братьев и сестер отдали свои жизни за этого мальчишку, и вы хотите сделать все эти старания и смерти напрасными?! - Взорвалась от такого плевка на память учителя я. - Вы хотите разом перечеркнуть всю нашу борьбу, и покаяться, попросив у безжалостного демона прощения?!

   - Предложи другой выход, милашка, - улыбнулся мне Эльдрик, - и мы с радостью его выслушаем.

   - Но... - Хотела возразить я, но неожиданно поняла, что сказать мне попросту нечего.

   - Четыре голоса из пяти Сильвейра, - злорадно сверкнула клыками Энни. - Тебе придется подчиниться решенью совета.

   Регнор.

   - Остановись, Регнор, хватит! - Требовал назойливый, смутно знакомый голос, у меня прямо над ухом. - Ты же убьешь его! Стой! - Вопил он, но слова, как их смысл, с трудом доходили до моего опьяненного диким гневом сознания. Впав в настоящее яростное безумие, застилающее разум алой пеленой ненависти, я продолжал ритмично работать ногами, нанося удары по скорчившемуся у меня под ногами вопящему человеку, и не обращал никакого внимания на голос закованного в броню человека, пытавшегося мне помешать.

   Совершенно не понимая что делаю, я работал словно лишенная собственного рассудка машина, не отдавал себе ни какого отчета в собственных действиях, и жаждал лишь одного - больше испуганных воплей, боли, страданий и страха для своей жалкой жертвы.

   Все мое внутреннее я, в тот момент, словно бы испарилось, уступив место чему то иному, и оно напоминало собой дикого и неконтролируемого яростного зверя, вырвавшегося из своей клетки на волю, что бы сеять повсюду ужас и смерть.

   Назойливый человек попытался оттащить меня в сторону, схватил за плечо, и зарычав на него словно пес, я не раздумывая, тут же ударил его в лицо с разворота.

   Удар вышел не достаточно сильным что бы опрокинуть его на землю и успокоить, но на долю секунды, когда наши глаза встретились, в его зрачках, все же промелькнул сладкий панический ужас.

   Он отступил, но стоило мне только повернуться обратно, как что-то со всего маху обрушилось мне на затылок.

   Тьма заполнила все вокруг, на мгновение поглотив мир вокруг меня целиком, и когда я снова сумел распахнуть глаза, и увидел над собой желтую мглу междумирья, кратковременное помешательство уже отступило. Ярость исчезла, уступив место боли и странному состоянию полной прострации.

   Я не сразу сумел понять почему лежу на земле, где нахожусь, и как я здесь оказался.

   - Дронг? - Едва сумел я припомнить, и произнести имя склонившегося надо мной контрабандиста. - Что происходит? - Попытавшись подняться, я скривился от резкой боли в затылке, ощупал выступившую на голове шишку, и с немалым удивлением обнаружил липкую, алую кровь на собственных пальцах, побывавших в моих запутанных седых волосах.

   - Это кто меня так? - Вид собственной окровавленной руки мгновенно прояснил затуманенное сознание, и словно бы привел меня в чувство, как ведро ледяной, студеной воды вылитое на голову спящему человеку, но совершенно не привнес с собой ни какой ясности. Я по-прежнему совершенно не помнил, как оказался в этой пустой подворотне, и не знал, что же такого со мною стряслось.

   Последним моим четким воспоминанием был зрелищный бой гладиаторов на арене, и крик Мрака, пробившийся ко мне сквозь общий гомон толпы. Он призывал всех окружающих ловить малолетнего вора, улепетывающего от нас со всех ног, с опасным заклятьем Познания, и я тут же бросился за ним, в низ по улице, быстро оставив нерасторопного контрабандиста далеко позади. Бегать в его тяжелой броне оказалось не просто, и он безнадежно отстал от нас еще на Площади зрелищ, пропустив всю погоню через добрую половину Игрового квартала.

   Маленький вор, как оказалось, явно знал как правильно следует уходить от погони. Не смотря на свой совсем еще юный возраст, он делал это на удивление профессионально, ловко маневрировал в потоке народа, теряясь в толпе, резко сворачивал в самые неприметные подворотни, почти мгновенно пропадая из виду, выбирал самый неудобный и ломанный маршрут, со множеством попадающихся под ноги препятствий и легко проскальзывал там, где обычному, взрослому человеку, проскочить было не так то и просто. Несколько раз я почти что упустил беглеца, потеряв его из виду, и не заметив его очередного финта, за проезжающим мимо нас экипажем, и за спинами разношерстной толпы, столпившейся вокруг толкавшего речь уличного проповедника, но мне повезло.

   Летя вперед словно ветер, и совсем не разбирая дороги, я бесцеремонно расталкивал возмущенно вопивших прохожих, попадающихся мне на пути, и медленно начал впадать в настоящий азарт дикого хищника, преследовавшего свою добычу по жаркой степи. Все происходящее начинало казаться мне забавной игрой в кошки мышки, и желание выиграть, схватить свою жертву, и впиться клыками в ее беззащитное горло, стало вдруг настолько невыносимым, что я напрочь позабыло обо всем остальном, и совершенно потеряв контроль над собой, уже просто не мог позволить себе остановиться, от дикой усталости. Не в состоянии думать ни о чем ином, кроме погони, и жаждя лишь единственного сладкого мига победы, когда смогу склониться над поверженной, загнанной жертвой, я кажется все же сумел настичь его, в одном из узких проулков, успел ухватить за воротник на бегу, и затем окончательно провалился в алую бездну ярости, напрочь лишающую сознания и каких либо воспоминаний.

   - Что стряслось? - Растерянно захлопал я на Дронга удивленными, пустыми глазами, и раскрасневшееся от гнева лицо глодара не предвещало мне ничего хорошего.

   - Что стряслось?! - Грозно повторил он, почти срываясь на крик. - Это я должен спросить у тебя, что стряслось! Какого беса Регнор?! - Тяжело дыша от обуявшей его злобы, контрабандист придвинулся ко мне еще ближе, непроизвольно сжав в кулаки, закованные в латные перчатки внушительные ладони, и с явным трудом сдерживал в себе непреодолимо огромное желание расправиться со мной прямо на месте. - Что за демон в тебя вселился, малыш?! Ты же чуть не забил его до смерти!

   - Кого? - Ужаснулся я. - Голова по-прежнему раскалывалась от боли. Мысли путались от звенящего в черепе гула, и соображал я куда медленнее обычного. Ни как не мог взять в толк о чем мне толкует глодар, от чего он так зол, и совершенно не мог припомнить ни чего из предшествовавших этому недавних событий.

   - Воришку, Регнор! Ты едва не разбил его череп о камни! - Все же сорвался контрабандист на яростный крик. - Он же еще ребенок! Вор, карманник, но все же ребенок!

   - Что?! - От неожиданно нагрянувшего в мою голову осознания, и ярких воспоминаний, кровавыми картинами возникших перед глазами, у меня даже дыхание сперло. В горле словно бы возник ком, не пропускающий за себя ни единого глотка воздуха, и я чуть было снова не провалился в полную тьму беспамятства от избытка нахлынувших на меня чувств. От ужаса и стыда мне захотелось провалиться под землю. Сбежать за пределы всех известных миров, и больше уже никогда не показывать свой нос в пределах этого несовершенного и жестокого мирозданья.

   Перед глазами у меня все поплыло, голова закружилась, но своевременная, резкая и болезненная пощечина от контрабандиста, сумела вовремя привести меня в чувство.

   - Регнор! Я жду от тебя объяснений, и на сей раз ты от меня не отвертишься! Что это, Бездна все побери было?! Ты рычал на меня словно зверь! Ни на что не реагировал! Вел себя, как сумасшедший, и глаза у тебя были, как... - на миг он запнулся, словно бы не в состоянии подобрать нужное словно, и так и не смог его отыскать. - Это были не человеческие глаза. - Шепотом закончил глодар, словно боясь, что кто-то может подслушать наш разговор, и узнать что-то тайное.

   Он замер надо мной, в ожидании ответа, но ошарашенный и напуганный не меньше самого взволнованного контрабандиста, я совершенно не представлял, что ему на это ответить.

   Дурная кровь и прежде, не редко давала мне о себе знать, в самый не подходящий для этого миг, и со мной уже ни раз происходило нечто подобное. Неожиданные приступы дикой ярости обрушивались на меня из ниоткуда, возникали во мне без причины, совершенно на ровном месте, но никогда прежде, я не позволял им взять верх над собой, и легко справлялся со всеми этими низменными, и жестокими порывами собственной внутренней сути.

   Мне казалось, что я держу эту скрытую и постыдную часть себя под строжайшим контролем, но стоило только моему дару угаснуть, и как только магия перестала струиться вместе с кровью по жилам, все оказалось совершенно иначе. Я оказался совсем не способен противостоять этой дремлющей во мне силе, пользоваться которой никогда не желал, и сломавшись под натиском ее воли, в первый же день, так легко позволив полностью захватить власть над собой, вновь казался себе жалким, и беззащитным даже от самого себя, ничтожным созданием.

   Забеспокоиться мне следовало бы еще в приемной у отвратительного горбуна. Именно там, в тот миг когда он принес нам Познание, меня впервые посетило это странное чувство праведного гнева и негодования. Неконтролируемая волна жгучей ярости, заставляющая позабыть обо всем остальном, обрушилась на мое сознание, неожиданно, словно лавина, и я едва сумел побороть в себе дикое желание свернуть отвратительному старику его тонкую шею. Горбуну тогда повезло, что разгоревшееся в моей груди пламя ненависти, не успело разрастись в настоящий, пышущий жаром вулкан, и затухло во мне слишком быстро, не позволив исполнить желаемое, но сейчас, когда все повторилось столь быстро, и зашло уже так далеко, мне от этого было не легче.

   - Я хочу знать, что это было! - Настойчиво требовал теряющий терпенье глодар. Он неотрывно смотрел мне прямо в глаза, словно бы боясь, что они опять могут начать меняться, и наверное был абсолютно прав в своих опасениях. Теперь даже я не мог себе полностью доверять.

   - Не знаю, Мрак. - Попытался привстать я, но он тут же ухватил меня за грудки и оскалился.

   - Лжешь! Я должен знать все! Зачем твоя жизнь нужна демонам? Как ты подслушал наш разговор? Как предвидишь опасность?! Откуда тебе столько известно о заклятье Познания?! Отвечай! - Встряхнул меня он. - Если ты все же хочешь отправиться со мной в Мертвый мир, то я должен знать все! Должен быть абсолютно уверен, что то, что случилось с тобой здесь, больше не повториться, и ты не кинешься на меня сзади, обнажив свою проклятую эльфийскую честь!

   - Этого не случиться, - пообещал я, сам не уверенный в правдивости собственных слов. - Клянусь, что больше подобного не повториться, ни в Бездне, ни здесь.

   - И с чего я должен в это поверить? Ты же не говоришь ни единого слова правды!

   - Как и ты! - Парировал я. - Если ты так боишься, то можешь отправляться в свой Мертвый мир в одиночестве, и без моей помощи, Познание выжжет тебе там мозги прежде, чем ты сумеешь понять что случилось! - Грубо отпихнув от себя его руки, я все же сумел наконец подняться на ноги, и выжидающе уставился на глодара с молчаливым вопросом.

   - Хорошо, но впредь, держи свое безумье в руках, иначе, в следующий раз, я успокою тебя куда надежнее. - После затянувшегося, тяжкого и напряженного молчания, неожиданно согласился он. - Для такого юного паренька у тебя накопилось слишком много секретов, и хочешь ты того или нет, рано или поздно, все они все равно выплывут наружу, тем или иным способом.

   - Может и так, - кивнул я, - а пока, все что тебе следует знать, это то, что некоторые знания могут быть куда опасней любого, самого смертоносного из оружий. Узнай ты хоть долю правды, и демоны могут начать охоту и на тебя. Они не остановиться ни перед чем, и будут преследовать тебя по всем мирам Сети, пока не достанут. Прислушайся к собственному совету, и не суй нос в чужие дела, если не желаешь себе этой участи. - Первым шагнул я вперед, но тут же замер на месте, увидев под собственными ногами запекшуюся на камнях кровь.

   Только тогда я неожиданно для себя вспомнил о несчастном воришке, с перепачканном грязью, лицом. В моих ушах зазвенел его пронзительный крик, перед глазами застыла перепуганная бледная физиономия, и с ужасом понимая, что же наделал, я запоздало испытал чувство раскаяния.

   - Что с воришкой? Он жив? Ты забрал у него заклятье?

   - Жив, - успокоил меня глодар. - Я отсыпал ему монет, и он ушел сам, на своих двоих, хотя и не твоими стараниями. - Похлопал он себя по ремню, к которому был пристегнут деревянный, исписанный рунами тубус. - Забавно, на прощание он назвал тебя Аггелом.

   - Кем?

   - Демоном, точнее одержимым, на устаревшем наречье.

   - Угу, очень забавно. - Саркастично и недовольно буркнул в ответ я. К счастью, в этот раз мы не стали бесцельно блуждать по всему городу, ни один час запутывая следы. Глодар, почти что в пустую убив целый день, наконец-то соизволил вспомнить об утекающем от нас времени, и запоздало начал поторапливаться, словно бы желая наверстать все упущенное.

   Почти пробежав несколько извилистых, людных улиц, он вывел меня к заднему входу старого, но ухоженного, трехэтажного дома, с огромными, но закрытыми плотными шторами, продолговатыми окнами, и неожиданно замер прямо напротив порога, словно бы испугавшись взойти на порог.

   - Регнор, - повернулся он, и упер в меня неуверенный взгляд, словно бы собравшись заранее извиниться за заготовленную мне коварную пакость. - Будет лучше если ты останешься, и подождешь меня здесь.

   - Вот, как? - С легкой издевкой протянул я. - Обвиняешь меня в чрезмерной скрытности, а сам...

   - Дело вовсе не в этом.

   - А в чем же? Стыдишься моего общества? Или боишься, что я, в припадке ярости, начну кидаться на всех окружающих?

   - Вовсе нет! - Нахмурился он, и склонившись поближе, продолжил тихим, заговорческим шепотом. - Человек, который ждет меня там, занимается не самыми честными и законными делами. Он не любит, когда посторонним становиться известно о его личности и занятиях. Эта предосторожность может помочь нам избежать всех связанных с этим проблем.

   - И кто же он? Этот твой "благородный" знакомый?

   - Не важно, просто подожди меня здесь. Хорошо? - Не дожидаясь моего ответа контрабандист начал подниматься вверх по ступеням крыльца, и оставил меня одного.

   Приготовившись скучать в одиночестве, я начал мерить ширину мостовой, нервно расхаживая по ней перед домом, но заскучать мне не позволили. Не успел глодар исчезнуть за дверью, как все мое нежданное одиночество тут же оказалось грубо нарушено внезапно обрушившимся на мою голову неприятным и раздражающим чувством вызова.

   Кто-то пытался связаться со мной на расстоянии, при помощи мысленной речи, и от этого в мозгу словно бы начинало зудеть, как от подлого комариного укуса, пришедшегося аккурат между лопаток, в том единственном месте, куда нельзя дотянуться и почесать самому. Крайне отвратительное ощущение, мигом заставило меня начать массировать собственные занывшие виски, но это ни сколько не помогало, и я вновь успел пожалеть, что остался без собственного дара.

   Сохранись у меня все прежние уменья и силы, я бы легко сумел оборвать эту навязанную мне связь в любую минуту, отгородился бы от нее надежным ментальным барьером, никому не позволяющим докучать мне своими призывами, и без всяких усилий определил бы кому именно столь понадобилось поговорить со мной на расстоянии.

   Отвечать в слепую, неизвестно кому, было просто опасно, и расхаживая по мостовой, я терпеливо пытался дождаться, пока взывающему ко мне человеку надоест тратить свои силы в пустую. Но он не сдавался и назойливо продолжал пытаться достучаться до моего разума всеми возможными силами. Установив контакт, и не получая ни какого ответа, он лишь усиливал свой призыв, заставляя мою голову раскалываться от мигрени, и не в силах избавиться от этого проклятого чувства, я все же не выдержал и решился ответить.

   - Слушаю - мысленно произнес я, открывая свой разум.

   Демоны из Нижнего мира почти никогда не пользовались мысленной речью. Большая часть из них вообще была низшими тварями не способными даже на обычное, словесное общение, но даже зная, что призыв вряд ли исходит от моих заклятых врагов, старавшихся меня отыскать, я все же оставался напряжен, как натянутая струна, и ожидал скрытого за этим призывом подвоха.

   - Да будет ночь благосклонна к вам, наследник крови - прозвучал в моей голове целый хор голосов. Мужские и женские, они говорили все разом, синхронно произнося каждое слово, и одним лишь только особым приветствием, мгновенно выдали мне, кто именно удостоил меня своим вниманием. Старейшины кланов, лорды ночного народа, те кого обычные люди давно привыкли именовать хищниками ночи - вампирами. Они объединили свои силы, что бы перебросить канал связи между мирами, соединили сознания воедино, что бы каждый мог слышать наш разговор, и к счастью, весь вызов держался исключительно на их объединенных усилиях. Он не требовал от меня ни капли поддержки, и не выдал жителям мрака моей абсолютной и полной беспомощности.

   - Мы рады узнать, что вам удалось спастись, - продолжали голоса в моей голове, - Но теперь Повелитель стал слишком силен, он не оставит попыток убить вас. - Удивили! Можно подумать, бегая от боевых демонов и ищеек, я бы ни за что не додумался до этого сам! - Мы можем помочь вам. Защитим. - Словно бы прочитав мои мысли, заявили они. - Спрячем от Повелителя и его слуг.

   - Для ищеек нижнего мира не существует преград и барьеров. - Попытался вразумить их я. - Их невозможно сбить с однажды взятого следа, и даже умирая, они никогда не остановиться ни перед чем, и будут преследовать свою цель, как бы далеко на край Сети она не сбежала.

   - Наше убежище они не найдут. - Перебил меня хор голосов. - Никому кроме нас не известно о существовании этого места. Ни демоны, ни кто либо еще, не сможет проникнуть туда без нашего ведома и позволения. Это место надежней, чем вы можете себе это представить и даже сам Повелитель, явись он туда самолично, не отыщет вас там.

   - О каком убежище вы говорите? Где оно? - Мгновенно заинтриговали меня они.

   - Совет не может доверить подобные тайны мысленной речи. Каналы связи не слишком надежны. Кто угодно может подслушать наш разговор, настроившись на вибрации и искаженья в эфире. - Поспорить с лордами было сложно, уловить отголоски нашей, протекающей через все Междумирье, безмолвной речи, действительно было не так то и сложно, и даже я, на их месте, не стал бы доверять этому разговору важные тайны. - Вы узнаете все при встрече, и она должна состояться, как можно скорее. Время не ждет.

   Должен признать, что их предложение сразу же показалось мне крайне заманчивым. По мимо Мертвого мира, я не знал ни единого места во всей безграничной сети созвездий, где мог бы надежно укрыться от тварей из огненных недр, и получив такую великолепную возможность уйти от погони, не рискуя при этом своей головой в гиблой Бездне, я попросту уже не мог от этого отказаться по доброй воле.

   - Хорошо, - кивнул я совершенно не задумавшись, что они не видят этого жеста. - Я согласен, но не могу сейчас перенестись к вам. - Телепорты, как и другие средства мгновенных магических перемещений, сейчас, увы, были мне уже не доступны, а путь через мглу Междумирья отнял бы слишком много драгоценного времени, и предоставил демонам замечательную возможность перехватить меня по дороге.

   - Тогда мы прибудем к вам сами. Под нашей защитой ваш путь будет куда безопасней. Как нам найти вас?

   - Междумирный остров, Город-на-грани". - Не задумываясь, выпалил я, и получив мой ответ, жители ночи больше не стали тратить драгоценные силы на поддержание хрупкой связи, пожирающей просто невероятное количество мощи. Связь мгновенно оборвалась, оставив в голове странное чувство зияющей пустоты, и все что мне оставалось это порадоваться столь внезапной улыбке фортуны.

   Казалось бы, что я был спасен, избавлен от всех тревог и невзгод, но от чего-то радость не спешила обрушиться на мою голову. Вместо того что бы наконец-то расслабиться и успокоиться, я неожиданно ощутил невнятное чувство тревоги. Поймал себя на нервозности и беспокойстве, которых не возникало даже от пугающих перспектив путешествия в недра Мертвого мира, но так и не смог разобрался в причинах возникших во мне предчувствий и опасений, и так и не понял, что же смогло меня так смутить во всей этой истории.

   Олисия Илис.

   Еще совсем недавно, прейдя в дикий ужас от одной только мысли, что своими руками, пусть и при помощи магии, я убила живого, прочувствовавшего всю боль человека, сейчас я жестоко расправилась с Аллином без зазрения совести, без сомнений и сожалений, и всаживая нож в его беззащитную грудь, я даже получила от этого несказанное удовольствие. Раз за разом вонзая лезвие меж его ребер, я упивалась сладостной местью, и не в силах остановиться, впала в настоящее неистовое безумство, продолжая колоть, что было духу, его уже бездыханное тело. Чародей маэстро давно уже перестал дергаться, и больше не сопротивлялся, не хрипел, выплевывая кровь каждый раз, как я проворачивала клинок в его ране, но я продолжала монотонно наносить ему раны, пока меня неожиданно не отвлекли раздавшиеся у меня за спиной голоса.

   - Аллин, Терч, что тут у вас твориться? - Раздался недовольный голос от входа, и стремительно обернувшись назад, я увидела на пороге пару застывших от удивления головорезов. Оба они носили на своих кожаных безрукавках нашивки со скрипкой, но глядя на их вытягивающиеся от ужаса лица, я не сразу смогла признать в них тех типов, что караулили таверну снаружи.

   Явившись на шум, они совершенно не ожидали застать внутри такого погрома, обнаружить нескольких мертвых тел, и уж конечно не рассчитывали найти своих дружков мертвыми.

   - Тьма! Какого дьявола, тут стряслось?! - Выдохнул первый, наткнувшись взглядом на лежащего подо мной чародея, и тут же покрыл все вокруг грязным потоком ругательств.

   Второй, с выжженным на лице клеймом, отметиной, которую так любили оставлять на лице своих врагов люди Мясника - теневого барона Нижнего города, застыл на пороге, и осмотревшись вокруг, тут же понял, что оставаться в таверне может быть совершенно не безопасно.

   - Уходим, - гаркнул он своему дружку, не желая разделить участи уже лишившихся жизни подельников. - Нужно убираться отсюда, пока на шум не сбежалась вся городская стража! - Попытался убедить его он, потянув в сторону выхода, но тот, разъяренный смертью своих дружков, совсем не пожелал его слушать, и мгновенно обнажив свой кинжал, решил рассчитаться со мной за смерть чародея.

   Пока он стремительно приближался ко мне через весь зал, я неожиданно для себя не испытала ни тени страха или испуга. После смерти моего возлюбленного Диора, все вокруг словно бы утратило смысл, и стало мне совсем безразлично. Даже моя собственная участь меня уже ни сколько не волновала, и не чувствуя совсем ничего, кроме дикого горя утраты, и жаркой ненависти ко всем, кто хоть как-то в этом повинен, я встречала приближение холодной стали кинжала с коварной ухмылкой.

   Не ожидая от заплаканной девицы в перепачканном бальном платье серьезного сопротивления, он совершил свою самую роковую ошибку, и прыгнув вперед, даже не попытался использовать свое оружие по назначению. Размахивая им лишь для устрашения, и отвлечения моего внимания, он попытался схватить меня левой, безоружной рукой, и когда его пальцы почти успели прикоснуться к моим растрепанным волосам, тут же успел пожалеть, что не закончил все быстро, прямо на месте, нанеся всего один точный и стремительный выпад.

   Взвыв от неожиданной боли, он даже понять ничего не успел, и падая прямо на пол, ни как не мог поверить в увиденное, глядя расширившимися от страха большими глазами, на оставшуюся на месте его запястья, дымящуюся культю. Воя, словно стая взбесившихся во время сильного шторма сирен, он даже не пытался подхватить свой кинжал, и подняться на ноги. Скуля словно пес, он лишь прижимал свой обрубок к груди, и глядя на него уже ничего не видящими перед собой глазами, вызывал у меня лишь брезгливое отвращение, словно бы отвратительный таракан, посмевший выползти прямо на стол во время обеда.

   Я добила его не сходя с места. Всего один резкий, направленный выброс силы, которой уже не хватало на полноценное заклинание, разметал останки не прикрытого от магии человека по всему полу, и увидь нечто подобное мой учитель, он наверняка, еще раз выгнал бы меня из своих учениц. Ценя не только конечный результат, правильность и эффективность любого заклятия, он уделял не мало внимания тонкости, чистоте и изяществу исполнения любой магии. Такой примитивный, грубый, и почти что варварский метод использования силы, заставил бы его покраснеть от стыда за собственного ученика, и будь на то его воля, меня сейчас вновь ожидало бы одно из его наказаний.

   Испуганно охнув при виде этой моей жестокой расправы, второй головорез мигом смекнул, что в одиночку ему со мною не совладать, и тут же бросился к выходу, в надежде спасти свою шкуру.

   Едва стояв на ногах от усталости, я впала в настоящий азарт вышедшего на охоту свирепого хищника, и не смотря на полное истощение своих сил, не смогла позволить ему выбраться из моих охотничьих угодий. Вскинув руку в сторону двери, я подкинула его в воздух мощным воздушным потоком, ударила об стену, швырнув словно тряпичную куклу, и прижала к полу словно букашку.

   Придавленный тяжестью сгустившегося над ним воздуха головорез не стал угрожать мне немедленной жестокой расправой, как только выберется на свободу, не пугал грозящими мне неприятностями, если я немедленно не выпущу его на волю, и не покрывал мою голову градом ругательств. Став беспомощным, словно младенец, он тут же взмолился о пощаде, слезно умоляя меня сохранить ему жизнь, и глядя на этот животрепещущий ужас, я внезапно для себя поняла, что не могу расправиться с ним столь же легко, как и со всеми прочими членами шайки Маэстро. Все они, сами нападали на меня и Диора, вынуждая меня вступать в бой защищаясь, и впервые заполучив не желающего мне зла врага, я совершенно не представляла что же мне делать.

   Глядя, как лежа рядом с бездыханным телом Диора, он барахтается на полу, пытаясь подняться, словно бы перевернутая на спину огромная черепаха, я неожиданно подумала о своем старом приятеле - Зерхосе, и его памятных крысах, одна из которых, умирая, точно так же дергалась рядом с мертвым собратом, в исписанной рунами клетке.

   Довольно привлекательный высокий брюнет, с подтянутой, атлетичной фигурой и обворожительно игривой улыбкой, почти уже успел получить собственный диплом мага, когда я только-только попала на первую ступень обучения. Без всяких преувеличений он был одним из самых талантливых и одаренных выпускников, слыл настоящим ловеласом, и с первых же дней начал ухлестывать за мной, используя для этого весь свой безграничный запас обаяния. Многие мои сверстницы были бы счастливы оказаться на моем месте, но постоянно проваливая даже самые простые задания, я в те дни, без долгой и мучительной подготовки, не могла зажечь даже крошечного огонька, у себя на ладони, и все, кто как и Зерхос, желая произвести на меня впечатление, постоянно хвастался своими невероятными достижениями и успехами, мгновенно вызывали у меня неприязнь.

   Перепробовав со мной все свои хитрости и уловки, он ни как не мог добиться от меня желанной взаимности, но так и не пожелав сдаваться, однажды он решил впечатлить меня по настоящему невиданным зрелищем.

   Пригласив меня в экранированные тренировочные залы, он пообещал мне помочь справиться с одним, ни как не дающимся мне поначалу, заклятием подчиненья, и проведя меня под покровом ночи в закрытые помещения, показал тесный чулан, где прятал парочку запертых в одной клетке крыс.

   Без всяких объяснений и предисловий, он свернул одной из них шею, прямо у меня на глазах, и забросив ее в заранее исписанную магическими символами клетку, заставил меня испытать странную смесь ощущений, из брезгливого отвращения к этим хвостатым тварям, и жалости к невинно убиенному созданию.

   Лишь после долгих его уговоров, перестав остервенело вопить и согласившись задержаться там еще ни на долго, я с замиранием сердца смотрела на показавшиеся мне тогда невероятно сложными и запутанными, заклинаниями и манипуляциями над мертвым телом зверька. Перелив в него жизненные силы из живого сородича Зерхос заставлял его, точно так же, барахтаться на дне заиндевелой от ледяной магии клетки, и прямо у меня на глазах, совершил настоящее невообразимое, почти что божественное чудо. Он вернул крысу к жизни, убив ради этого другую, совершенно здоровую особь.

   Даже не догадываясь, что именно он вознамерился сделать, я не сразу смогла поверить глазам, когда увидела, как еще секунду назад мертвый зверек неожиданно поднялся на лапы и побежал, оглашая все вокруг жалобным писком.

   Очень довольный собой выпускник, гордился этим достижением, словно бы изобрел его сам. Он долго рассказывал мне об этом усовершенствованном им магическом ритуале и вдохновлено не замолкал почти что до самого раннего утра.

   По его заверениям, тело и дух любого живого создания не сразу теряли свою незримую связь. В зависимости от множества факторов и обстоятельств, они продолжали быть связанными между собой на протяжении какого-то определенного, но короткого времени, и если успеть вовремя этим воспользоваться, можно было возвращать к жизни не только лишенных сознания зомби, но и полноценно разумных людей.

   К несчастью, без постоянной подпитки новыми жертвами, крыса не могла протянуть долго, но опьяненный этим успехом Зерхос не желал останавливаться на достигнутом, и убежденный что однажды сможет решить эту проблему, он продолжал свои занятия запрещенной в большей части всей Сети темной магией - некромантией.

   Как и все одаренные, могущественные молодые чародеи, он оказался слишком самоуверен. Одержимый благородной идеей избавленья от смерти, однажды он зашел чересчур далеко, и наплевав на все существующие среди магов нормы и запреты, попытался вернуть к жизни, недавно скончавшегося человека.

   Собрав вокруг себя целую толпу зрителей, Зерхос обещал им нечто незабываемое и совершенно не обманул. Пожертвовав ради обряда целой коровой, он сумел поднять покойника из могилы, у всех на глазах, но вернувшееся к жизни создание мало чем напоминало настоящего человека. Набросившись на создателя, оно чуть было не отправило его на тот свет. Зерхос спасся лишь чудом, но созданное им порождение некромантии успело загрызть нескольких неопытных неофитов, прежде чем подоспевшие учителя смогли загнать эту тварь обратно в могилу.

   Когда совету стало известно, кто именно был повинен во всем случившимся, они вопреки всеобщим ожиданиям, не стали церемониться с лучшим выпускником и с позором выставив его вон, навсегда загасили его чародейский дар, сделав самым обычным и рядовым человеком.

   С тех пор минул ни один год, я давно уже спела позабыть о красивом брюнете, которого по слухам давно зарезали во время последних волнений в Нижнем городе, но казавшиеся мне тогда такими сложными заклинания, все еще сохранились в моей голове, намертво врезавшись в память сильнейшими впечатлениями от увиденного. Мне казалось, что я даже сейчас помнила все линии силового узора покрывавшего дно той клетки, и глядя на извивающегося рядом с Диором бандита, не могла прогнать промелькнувшую в голове мысль, что смогу повторить все увиденное.

   Это казалось настоящим отвратительным и богомерзким преступлением, но зная, что упустив единственный шанс вернуть своего возлюбленного к жизни, я никогда себе этого не прощу, я не колебалась ни единой минуты.

   Медленно подойдя к застывшему от ужаса меченому, я не желала терять драгоценного времени попусту, и хотела провести все прямо на месте, но оказавшись у распахнутой настежь двери, тут же заметила спешно проехавшую мимо карету.

   Пока я возилась со всеми этими головорезами, ночь уже успела закончиться. Город стал оживать, его улицы начали наполняться людьми и осторожно выглянув за двери, я тут же выругалась заметив в дали первых прохожих.

   Запоздало вспомнив о приеме, на который так и не удосужилась вернуться, как обещала, я ни сколько не сомневалась, что леди Миласа уже успела вернуться в свой особняк, а Ласса, которой пришлось объяснять ей мое отсутствие, сейчас должно быть уже сходила с ума от собственной злости, и уже приготовившись устроить мне взбучку, со своими извечными нравоучениями, но совершенно не думая о сестре и работе, я беспокоилась лишь о том, что сюда, в любую минуту могли нагрянуть работники мисс Триеры, или патруль городской стражи, зазванный случайным прохожим. Они могли испортить все в самый неподходящий момент, и зная, что дольше здесь оставаться нельзя, я решила провести все в ином, более уединенном и тихом месте.

   - Хватит дергаться, не поможет. - Склонившись над скованным моей магией меченым головорезом, я постаралась скорчить самую злобную и злорадную гримасу, которую только могла, и почти что оскалившись ему прямо в лицо, выдавливала из себя каждое слово со злобным, устрашающим хрипом. - Хочешь жить? Тогда слушай меня внимательно, дважды повторять я не стану! -Для усиления эффекта устрашения, я подхватила с пола брошенный его дружком кинжал, и приставила его к беззащитному горлу своей, и без того запуганной жертвы. - Сейчас я ослаблю свою хватку, ты сможешь подняться на ноги, но если только вздумаешь завопить, схватиться за оружие, попытаешься скрыться, или выкинешь еще какой ни будь фокус, я мигом отправлю тебя на тот свет, в след за дружками. Ты меня понял?! - Прижала я лезвие посильнее, и боясь шелохнуться, он лишь согласно моргнул, едва заметно склонив вперед голову. - Хорошо. Сейчас ты возьмешь это тело, - ткнула я пальцем в Диора, - Завернешь его в ковер, из прихожей, так что бы никто не понял, что именно в нем находиться, и отправишься в след за мной, к Нижнему городу. Сохраняй дистанцию, что бы никто даже не заподозрил, что мы с тобой идем вместе, и если что-то пойдет не так, к тебе прицепиться патруль стражи, или что то еще, ты бросишь ковер на мостовую, и попытаешься увести их за собой, как можно дальше от тела. Сделаешь все правильно, именно так, как я приказала, и тогда я сохраню тебе жизнь. - Солгала ему я, даже не собираясь отпускать меченного на волю.

   Куда проще бы было подчинить его объятый страхом и паникой, ослабленный разум своей воле, и заставить выполнять все мои приказания даже не задумываясь о неповиновении, или побеге, но к несчастью, такие сложные заклятия не давались мне сейчас так же упорно, как и во времена моего далекого обучения. Не имея иного выбора, я вынуждена была рисковать и полагаться исключительно на его страх.

   С немалыми опасениями, не выпуская кинжал из ладони ни на минуту, я медленно развеяла удерживающую его магию, и следя за каждым его движением на расстоянии, каждую секунду ожидала подвоха. Мне казалось, что подобный рецидивист ни за что не станет исполнять приказания какой-то там юной магички, но мое представление, как оказалось не прошло даром. Боясь даже взглянуть в мою сторону, он не посмел мне противиться, и бережно завернув тело Диора в широкий ковер, с явным трудом, взвалил его себе на плечо, и замер в ожидании возле двери.

   Перед выходом я накинула на него простенькое, отводящее взор заклинание, но даже эта несложная магия далась мне с немалым трудом, и чуть было не заставила меня рухнуть на пол от усталости, и дикого перенапряжения от потери такого невероятного для себя, количества сил.

   Слишком слабенькое, что бы обмануть взор настоящего чародея, мое простое заклятие не делало головореза невидимым, и не искажало реальности иллюзорными миражами, где в его руках, вместо ковра с завернутым в него телом, красовалось нечто иное, совершенно не вызывающее ни каких подозрений. Оно лишь не позволяло всем окружающим разглядеть очевидные странности с первого взгляда, и тот, кто не стал бы специально и долго приглядываться к человеку Маэстро, никогда бы не увидел переносимый им труп, без помощи магии, даже если бы его проносили прямиком перед ним словно победоносное знамя- неприкрыто выставив его на всеобщее обозрение. Эта, совсем не крошечная деталь, должна была попросту ускользать от восприятия, и совершенно не отпечатываться в голове, словно бы незначительная и совсем обычная мелочь.

   Самым страшным оказалось сделать первый шаг за порог. Казалось, что первый же, встретившийся нам прохожий, тут же почует что-то неладное, сосредоточит свое внимание, разрушив тем самым действие моего колдовства, и все закончиться слишком быстро, не успев даже толком начаться. Выбравшись на мощеную мостовую, поздно просыпающегося Игрового квартала, я не могла отделаться от ощущения, что каждый попадающийся мне на пути человек, сверлит меня своим взглядом, и наверняка уже начинает что-то подозревать.

   Параноидально оглядываясь по сторонам, и постоянно проверяя своего невольного спутника, я чувствовала себя как на иголках, и когда из-за угла, прямиком нам на встречу, показался патруль городской стражи, я чуть было не поддалась паническому испугу, и не бросилась от них проч. Не в силах отделаться от мысли, что приближаясь, они наверняка разыскивают именно меня, я с огромным трудом смогла сохранить хладнокровие, и невозмутимо прошествовав мимо, вздохнула с таким несказанным облегчением, будто бы с моих плеч свалился не камень, ни гора, или целый горный хребет, а вся безграничная Сеть созвездий, со всеми окружающими ее загадочными туманностями.

   Запоздало поняв, что нашивка одной из самых известных в городе банд отводит от меченного все любопытствующие взгляды куда лучше моего волшебства, а всем снующим мимо прохожим, нет ровным счетом никакого дела до всех остальных, и их внимание привлекает лишь мой растрепанный вид, я сумела прийти в себя, и успокоилась, лишь когда мы прошествовали самыми безлюдными, окольными путями и переулками к окраинам Нижнего города, где встретить настоящего стражника, было так же невероятно сложно, как случайно наткнуться на живого дракона, посреди нашего города, или обнаружить у себя под крыльцом залежи золота.

   И так уже потеряв слишком много времени попусту, я больше не могла терять ни минуты, и дальше неслась вперед не разбирая дороги, совершенно не задумываясь о привлечении лишнего внимания, и об усталости, перетаскивающего не самую легкую ношу головореза. Обливаясь потом, он давно уже успел выдохнуться, заметно хрипел от натуги, и едва успевал за мной следом, но из страха, ни на миг, не позволял себе сбавить заданный мною темп, или остановиться, чтобы перевести дух, и выровнять напрочь сбившееся дыхание.

   Выбравшись к самой границе Среднего города и трущоб Нижнего, в Скорнячий квартал, я тут же почувствовала такой знакомый запах свежевудубленной кожи, пахучий травяной аромат отвара, в котором вываривались толстые шкуры некоторых зверей, и впервые ощутив всю эту вонь за долгие годы, неожиданно не испытала к ней привычного отвращения.

   Не смотря на всю свою грязь, ветхие покосившиеся лачуги, грязных, оборванных и неприветливых жителей, вонь из сточных канав, и наглых серых крыс, копошившихся в кучах мусора, это место, даже после сверкающей чистоты Верхнего города, не показалось мне таким уж убогим и мерзким, каким я помнила его с детства. Все здесь навевало лишь воспоминания о давно минувшем прошлом, и казалось до боли родным и знакомым, вызывая в душе самые теплые и ностальгические чувства.

   С трудом отыскав в переплетении местных узких проулков нужный мне дом, я замерла на самой границе ограды, и долгое время просто смотрела на это полуразвалившееся строение, предаваясь нахлынувшим воспоминаниям. Запомнив его совсем другим, я с грустью осматривала выбитые проемы окон, опустевший дверной проем, и полную свалку устроенную внутри местными нищими, превратившими это место в ночлежку. Внутри не осталось ни единой целой вещицы, из тех что заполняли его прежде. Кто-то даже мебель пустил на растопку, и судя по почерневшему и обуглившемуся правому крылу, устроил здесь настоящий пожар.

   Войдя внутрь, аккуратно пройдясь по скрипучим половицам, и распугав всех снующих внутри дома крыс, я осмотрела царившее внутри запустение, и вновь ощутив лишь щемящую тоску невосполнимой потери, мгновенно пожалела о собственном решении, никогда больше не возвращаться под крышу этого дома. После нашего с сестрой переезда в один из лучших особняков Золотого города, мне хотелось навсегда забыть это место. Оно казалось мрачным монументом, напоминающем мне о собственном, не самом радужном прошлом, и стараясь позабыть об этом позорном пережитке истории, я даже не представляла себе, как много может значить для меня, эта полная ностальгических воспоминаний развалина.

   Вежливый кашель меченного, сгрузившего ковер с плеч в самой большой из комнат, отвлек меня от собственных воспоминаний, яркими картинами мелькавшими перед глазами, и тут же вспомнив о драгоценности ускользающего от меня времени, я не раздумывая оглушила его простеньким заклинанием.

   Знай член шайки за чем именно он мне понадобился, и он никогда не согласился бы мне помогать, даже под угрозой неминуемой жестокой расправы, но не испытывая от этого ни капли раскаяния, я давно уже прокляла всю их банду, и желая смерти каждому человеку нацепившему на себя символ Маэстро, бесцеремонно отволокла его в угол, словно мешок.

   Пока мы пересекали добрую половину города, избегая людных улиц и площадей, день уже давно успел перевалить за полдень, и отыскав подходящую мне головешку среди пепелища, оставшегося от задних комнат, я мигом принялась чертить нужные символы.

   Нанеся прямо на пол череду древних рун, соединив их между собой тонкими векторами сложной геометрической фигуры, и запечатав все это кольцом Граммы, я неожиданно поняла, что столь хорошо отпечатавшийся в моей памяти рисунок, был слишком прост и примитивен. Созданный не мастером некромантии, а всего лишь почерпнувшим где-то самые основы учеником, он вполне годился для таких небольших и простых объектов как крысы, но вряд ли мог подойти для взрослого человека, и выругавшись, я принялась исправлять все бросавшиеся в глаза недочеты.

   Укрепив связующие нити тройным плетением, вписав в центр стабилизирующие цепи, и разместив по краям вместо обычных символов искажений, их самые лучшие, трехступенчатые вариации, я казалось бы приняла все возможные меры предосторожности, потратила на это не один час, но даже тогда, вытерев выступивший на лбу пот, все еще не была до конца уверенна в надежности и безопасности этого сложного нагромождения знаков и линий.

   Всего одна небольшая ошибка в расчетах, неверное расположение одной руны, или нарушение в верной последовательности сложных знаков, которые я так любила путать между собой на экзаменах, могли привести к непоправимым последствиям, загубить все дело еще на корню, и проклиная отсутствие на острове солнца, луны или звезд, по которым можно было бы выверить все точные координаты каждой точки и черточки, я с каждой минутой сомневалась в себе все больше.

   Вроде бы идеально отпечатавшимся в сознании рисунок, уже не казался мне запомнившимся столь хорошо. Некоторые руны, постоянно внушали сомнение, будто бы были лишними, или стояли не на своем месте, и вся эта затея, с каждой минутой, все меньше казалась мне хорошей идеей, не смотря на все мои благородные побуждения.

   Совсем не уверенная в успехе, я готова была расплакаться от напряжения и дикой обиды на весь этот жестоко-несправедливый мир. Сомневаясь в себе, я боялась начать. Боялась, что упустила уже слишком много драгоценного времени. Боялась совершить роковую ошибку, и конечно же, ни как не решалась начать, все время опасаясь, что у меня попросту ничего не получиться. Зная, что не переживу подобный провал, и не имея достаточно знаний и опыта, для уверенности в успехе, я тряслась словно лист, хотя совсем не ощущала вокруг себя холода, и терзалась от собственных внутренних противоречий.

   Одна моя часть, та которую можно было назвать гласом рассудка, твердила мне, что вся эта черная и запретная некромантия, мне просто не по зубам. Она убеждала меня, что с моими знаниями и опытом, мне не стоило даже пытаться, и запугивая постоянными напоминаниями о том, сколь страшный и несмываемый отпечаток налагает подобная магия на чародея, она ни как не позволяла мне решиться приступить к ритуалу.

   Другая же моя половина отвечающая за все мои чувства, была далека от холодного прагматизма и осторожности разума. Она не желала слушать всех его доводов, и даже перспектива оказаться на плахе, за применение запрещенного волшебства, не казалась ей столь же ужасной, как жизнь без Диора. Воскрешая в моей памяти целую череду счастливых воспоминаний, о времени проведенном с возлюбленным, эта импульсивная часть меня, ни как не могла смиряться с этой невосполнимой утратой, и убеждая меня, что ради нашей любви стоило идти на любой, пусть даже самый неоправданный риск, она всеми силами старалась убедить меня, что я зашла уже чересчур далеко, что бы сдаться так просто, в самый последний момент.

   Разрываясь на части от этого выбора, я ни как не могла склонить ни одну из чаш колеблющихся во мне весов, в сторону одного из решений, и лишь к вечеру поняв, что не могу так просто совершить преднамеренного жертвоприношения беззащитного человека, я так и не смогла себя убедить, что жертва - всего лишь преступник, без которого этот мир станет лишь чище. Рухнув на колени, я расплакалась словно бы маленькая капризная девочка, позволив всем бушевавшим во мне сильным чувствам вырваться на свободу.

   Этот звук разбудил меченного. Очнувшись от моих всхлипов у меня за спиной, он мгновенно понял, что это был его единственный шанс сбежать, и тут же попытался улизнуть из старой развалины, не привлекая к себе никакого внимания.

   Слишком увлеченная собственными терзаниями, я могла бы этого и не заметить, но к счастью эффект оглушения от моих чар еще сохранился. Зашатавшийся головорез не сумел уйти далеко. Сделав лишь пару шагов, и врезавшись от сильного головокружения прямо в стену, он вновь рухнул на пол, словно мешок, и так и не сумел подняться на ноги.

   - Проклятая ведьма, что ты наделала? - Прошипел он, даже не догадываясь, что чары были лишь временными, и скоро должны были развеяться, оставив после себя лишь непродолжительную мигрень. Глядя на покрывающий пол узор, он побледнел от нахлынувшего на него ужаса, и похоже догадавшись, что все это было приготовлено для него, больше не надеялся уйти отсюда живым, веря в мои ложные обещания, и не стал хранить горделивого молчания напоследок. - Не знаю, что ты там о себе возомнила, но Маэстро тебе этого с рук не спустит. Он никому не прощает подобного, и за кровь всегда платит кровью в тройном размере.

   Ты еще пожалеешь, что отважилась перейти дорогу подобному человеку. Он найдет и вырежет всех твоих близких. Заставит тебя смотреть, как они умирают, и лишь потом, когда ты, и твои страдания, давно успеют ему надоесть, он позволит тебе вымолить смерть.

   Запоздало поняв, что теперь я уже не могу отпустить его на свободу так просто, я тут же подскочила к меченому головорезу, и боясь, что обещанная им месть теневого барона, может захлестнуть единственного оставшегося у меня близкого человека - мою сестру Лассу, больше ни сколько не колебалась в изначальном решении вытащить Диора из мрака. Необходимость избавиться от единственного свидетеля, вынуждала меня исполнить задуманное до конца, и огрев меченного по голове рукояткой прихваченного из таверны кинжала, я вновь заставила его тело обмякнуть, и стиснув зубы, поволокла его в нужную часть узора.

   Стараясь даже не думать, что где-то его может дожидаться семья, родители или дети, я приставила лезвие к его коже, и безжалостно провела надрез по запястью. Обведя его алой кровью тройку связующих символов, я запечатала свою жертву в начерченных на полу линиях, и спутанный незримыми узами, словно муха, запутавшаяся в липкой паутине, он не смог бы прервать, или испортить моего ритуала, даже если бы очнулся в самый неподходящий момент.

   Подойдя к ковру, и опустившись рядом с ним на колени, я долгое время ни как не решалась его развернуть. Мне казалось, что один только вид бездыханного тела Диора может мгновенно лишить меня чувств, и с трудом набравшись решимости, я раскрыла тоненький ворс так медленно, и так аккуратно, словно бы разворачивала безумно дорогой и хрупкий подарок.

   Не сдерживая застилающих глаза слез, я с трудом, но стараясь сделать это как можно бережней, перенесла своего возлюбленного в левую часть рисунка, зеркально отражающую другую его половину, и опустив тело в нужное схождение линий и символов, поправила непослушный, вьющийся локон упавший ему на лоб.

   К счастью для меня, работая над этим обрядом, Зерхос не использовал самых сложных и запутанных формул высшей обрядовой и ритуальной магии, которые я вряд ли сумела бы запомнить, и никогда не решилась бы повторить. Используя в своей работе исключительно базовые, и понятные любому начинающему неофиту формулы, он взял за основу простейшие заклятия слияния, искажающего изменения, и несколько исцеляющих заговоров. Переплетя их между собой весьма причудливым образом, он добавил в ритуал переработанные до полной неузнаваемости схемы построения канальных потоков, воплощающие алгоритмы, и усилив все это несколькими закрепляющими и усиливающими эффект знаками рун, сумел создать из простейших заклятий, сложное и многоступенчатое заклинание. Все его составные и части, я давно уже успела вызубрить по отдельности, еще в далекие времена моего обучения, но даже зная каждое длинное словосочетание словно мантру, я приступала к обряду, с бешено бьющимся от волнения сердцем.

   Стоило лишь первым, активирующим символы, словам сорваться с моих губ, и начать заполнять руны незримой магической силой, как узор на полу тут же, словно бы ожил, и вспенился густой тьмой. Разливаясь прямо по воздуху, она струилась у меня под ногами, словно смола или деготь, и сгустившиеся по углам тени, тут же начали разрастаться по стенам, пожирая собою весь свет.

   Воздух вокруг заметно похолодел. Из моего рта, вместе с протяжной цепочкой заклятий, побежал белый пар, а на полу появилась корочка тонкого инея, обводящего собою каждый символ и линию.

   Оживший узор заработал. По его чернеющим на полу линиям, от меченного к Диору, побежали золотистые ниточки драгоценной жизненной силы, и перекачивая ее словно воду, между двух, сообщающихся между собою сосудов, узор с каждым моим словом разгонял и усиливал этот поток все сильнее. Казавшиеся хрупкими и тоненькими, как воздушная, легкая и хрупкая паутина струны энергии, с каждой секундой начинали сиять все ярче, и струясь по полу словно живые, увеличивались прямо у меня на глазах, став похожими на проворных и юрких змей, быстро пересекающих открытую местность, чтобы скрыться в надежном убежище.

   Головорез на полу застонал. Так и не прейдя в сознание, он скривился от боли, до крови прикусив нижнюю губу, и теряя свои собственные годы жизни словно песок, ускользающий сквозь раскрытые пальцы, он начал дергаться, пытаясь освободиться от удерживающих его надежных оков, бился как рыба, выброшенная на берег, и трясся как будто в приступе лихорадки.

   На его стремительно побледневшей коже выступили отсутствовавшие прежде морщины, волосы начали обесцвечиваться, пучками вылезая со лба, под глазами появились глубокие тени, и старея так быстро, будто бы время для него понеслось вперед с утроенной скоростью, он высыхал прямо у меня на глазах, превращаясь в настоящую, высохшую за долгие столетия, тощую мумию.

   Отвернувшись от этого, не самого приятного зрелища, я старалась не думать о причиняемых моей невольной жертве муках, и продолжая шептать протяжный напев, ни как не могла отделаться от терзающего меня раскаяния, сострадания и казавшейся такой противоестественной жалости.

   Глядя лишь на Диора, я видела, как на его застывшее лицо вновь начинает возвращаться здоровый румянец, и с трудом смогла сдержать в себе радостный вопль, когда рука моего возлюбленного, едва заметно дернулась в сторону, шевельнув пальцами.

   От нахлынувшего на меня счастья, в тот миг, я позабыла обо всем остальном, но слишком рано начав праздновать еще не состоявшуюся победу, тут же почувствовала, что что-то идет совершенно не так.

   Весь дом неожиданно дрогнул, словно бы что-то тяжелое, на огромной скорости, врезалось в него, вырвавшись из недр земли, словно пушечное ядро. Пол у меня под ногами начал дрожать, словно в припадке, и заходившие ходуном стены, опрокинули с потолка последние остатки сохранившейся там старой посеревшей от времени известковой штукатурки. Рухнув вниз, и рассыпавшись прямо у меня под ногами, они чуть было не заставили меня сбиться на самой сложной, финальной стадии заклинания, и не имея права совершать ни единой ошибки, я с огромным трудом сумела не сбиться, зачитывать давно заученные слова, и чувствуя под собой все нарастающие подземные толчки, ни как не могла понять, что происходит.

   Казавшийся полностью послушным и подконтрольным мне поток жизненных сил, внезапно искривился. Выгнувшись в разные стороны, он начал рваться из моей хватки словно вольный и строптивый необъезженный жеребец. Разрывая границы удерживающих его линий и символов, он пробивался за пределы проложенных для него магией, узких каналов, и игнорируя все основополагающие законы сохранения магической энергии, совершенно от этого не рассеивался.

   Устремляясь к полу, словно притягиваемый к нему незримым магнитом, он проваливался прямо сквозь доски, утекая сквозь них, куда-то под землю, и сколь бы сильно я не старалась вернуть утерянный мной контроль, сколько бы усилий собственной воли не прилагала, что бы выровнять все линии и потоки, вернув их на место, мне так и не удалось добиться хоть сколько ни будь значительного результата.

   С каждой утекающей в вечность секундой удерживать золотистое свечение в пределах узора, становилось сложнее. Его словно бы засасывала в себя открывшаяся в недрах земли огромная, свирепая воронка, и чувствуя себя жалкой букашкой, вздумавшей потягаться силами со стихией, я услышала как дом надо мной начинает трещать, грозя обрушиться мне прямо на голову. Полностью иссушив и покинув тело головореза, золотистая сила окончательно вырвалась на свободу, и умчалась от меня в неизвестность. Я не сумела удержать даже того, что уже успело согреть тело моего возлюбленного. Казалось, что все было потерянно, и единственный шанс был упущен, но внезапно, дугой выгнувшись на полу, тело Диора издало глухой, гортанный и пугающий хрип.

   Не веря своим глазам, я смотрела, как он медленно поднимается с пола, выпрямляется, разминая затекшие мышцы, и как-то странно, словно зверь, принюхивается к окружающему его пространству.

   - Диор! - Словно обезумив от радости и восторга, бросилась я в его сторону, и едва не повиснув у него прямо на шее, запоздало заметила сколь страшную и непоправимую ошибку смогла совершить. Восставшее из поглотивших пол теней создание, сложно было назвать человеком. В его полных кромешной тьмы глазах, не осталось уже ничего, от любимого мной человека, и с ужасом пятясь назад, я не могла отвести взгляда от созданного своими руками чудовища.

   Глава 9.

   Буртшулла, демон высших кругов.

   Повелитель говорил, что его пламя куда жарче и злее того, что горело в ней раньше, он предупреждал, что ей будет больно, но Буртшулла, рожденная в ярости глубинной огненной бури, даже представить себе не могла, что родная для нее стихия может причинить ей столь невыносимые муки.

   Второе рождение оказалось куда хуже смерти. Когда Глубинное, Первородное пламя хлынуло по ее жилам, неся с собой новую жизнь, тело ищейки выгнуло дугой от нестерпимой, невыносимой агонии, разом охватившей все тело. Буртшулла взвыла, вцепилась когтями единственной уцелевшей лапы в пол, и затряслась на полу, словно в припадке. Боль, пронзившая все ее существо, была такой дьявольски сильной, что ищейке казалось, будто новое пламя выжжет ее изнутри. Возрожденное тело не могло вместить в себя всю ярость и мощь нового пламени, оно рвалось на части от переполнявшей его силы. Буртшулла сгорала заживо, беспомощно пожираемая изнутри, последним и оттого еще более бесценным, даром ее Повелителя.

   Яростный, Первородный огонь вырвался из раны, оставленной человеком в спине. Он ударил черным струящимся потоком из обрубка, оставшегося на месте отрубленной кисти и, неожиданно, начал обретать ее формы. В дикой горячке мучений Буртшулла совсем не заметила, как из темного пламени сложилась ладонь, и обрели плоть пальцы и когти. Ищейка в агонии даже не почувствовала, как вновь обрела утерянную конечность и лишь когда боль отступила, утихла и покинула ее измученное новым рождением тело, ищейка смогла отдышаться, пришла в себя и, попытавшись подняться, заметила этот нежданный подарок судьбы.

   В первое мгновение демонесса даже не поверила в то, что увидела собственными глазами. Одна ее ладонь лежала прямо на полу, в луже ее собственной крови. Вторая, появившееся из пламени взамен утраченной, ни чем не отличалась от прежней и если бы не вся свежесть недавних воспоминаний о боли и бьющим из обрубка лапы потоке демонической крови, даже сама Буртшулла не смогла бы поверить в то, что ее новая конечность лишь копия. Она сжимала и разжимала кулак, стараясь найти хоть какие то отличия и свидетельства того, что новая плоть лишь искусственная подделка, но все ее старания так и не смогли увенчаться успехом. Новая плоть оказалась такой же живой и теплой, как настоящая. Буртшулла ощущала каждый свой палец, словно родной и сколько бы не приглядывалась не смогла найти ни единого отличия. Даже сломанный коготь на мизинце, оставался все таким же кривым, словно именно его она некогда повредила в драке с другой низшей ищейкой.

   Даже хваленые сверх чувства демонессы не улавливали никакой разницы. Ищейка не чувствовала никаких изменений, словно бы их и не было вовсе и сколько бы она не старалась, Буртшулла так и не смогла уловить даже самого крошечного отголоска магии в своей ладони и остатков той невероятной силы, что вернули ее на прежнее место. Все хваленое демоническое чутье было здесь бесполезно, словно удар, что оставил ищейку калекой, был лишь страшным кошмаром, рассеявшимся с ее пробуждением, и ничего подобного наяву никогда не случалась.

   Не веря нежданно свалившемуся на нее счастью, демонесса успела позабыть обо всем на свете. Она оставалась на месте, даже не вспоминая о беглом чародее и его подлом дружке, которого успела возненавидеть всем своим сердцем. Буртшулла не спешила вставать на их след и бросаться в погоню, как того требовал ее новый долг, и должно быть заскучавшая от ее безделья нетерпеливая реальность, решила подтолкнуть ее к действиям и напомнить о своем существовании знакомым демоническим рыком, донесшимся до ищейки откуда-то из прихожей.

   Словно вырвавшись из затянувшегося ступора или транса, Буртшулла мгновенно ощутила всю толпу приближающихся к ней сестер и ее мгновенно охватил ледяной ужас. Даже не слишком сообразительного сознания ее сородичей должно было хватить, что бы застав ее на месте где еще очень сильно ощущалось недавнее присутствие чародея, мгновенно понять, кто именно стер его след до этого дома.

   Своих низших сородичей Буртшулла ни сколько не опасалась, но как только тем станет известна горькая правда, они мгновенно донесут на нее Хозяину и тот, скорее всего, не станет с ней церемониться. Вырджуст не прощает измен. Он казнит без разбирательств любого прислужника, вызвавшего его гнев или посмевшего ослушаться его приказаний. Буртшулле было даже страшно представить, что именно может сотворить с ней хозяин за помощь беглому чародею, но сестры были уже слишком близко и прятаться теперь уже не было никакого смысла. Объединив для поиска усилия всей оставшейся стаи, они уже успели почувствовать ее присутствие, спешили вперед и не оставили демонессе ни единого шанса покинуть дом не замеченной.

   Решив не тратить своих сил понапрасну и не предпринимать бесполезных попыток укрыться на острове где не существовало ни единого удаленного уголка, где ее не смогли бы почувствовать собственные сестры, Буртшулла не стала пытаться бежать, затирая свой след, и гордо встретила стаю прямо на месте.

   Демоны ворвались в дом словно вихрь, раскидывая все, что встречалось им на пути, они разлетелись по дому, обшаривая каждый его уголок, и так и не сумев отыскать человека, дружно стянулись к дожидавшейся их демонессе.

   - Он был здесь, был совсем недавно, - жадно принюхивалась к окружающему их воздуху одна из ищеек. - Ты успела настичь его сестра?

   - Успела, - не стала отрицать Буртшулла. От нее разило человеком не хуже чем от него самого, и не было совершенно никакого смысла пытаться обмануть своих сестер уже учуявших правду.

   - Где же он? Где человек?

   - Он оказался не один. Я не смогла его взять.

   - Ты упустила чародея? - Сестра остолбенела в ужасе от услышанного. Она похоже даже не желала верила в услышанное и боялась признать эту горькую правду. Признание Буртшуллы могло стать смертным приговором не только для нее одной, но и для всей стаи разом. В гневе хозяин мог покарать всех своих ищеек, даже не пытаясь найти среди них виноватых. - Что ты наделала?! Зачем полезла к нему сама?! Нужно было сообщить Вырджусту и он прислал бы сюда высших братьев!

   - У меня не было выбора, чародей хотел скрыться, пытался открыть переход, так же как сделал это в Нижнем мире. - Вокруг ощущалось достаточно остаточной магии. Оружие того смертного, что чуть не отправил ее на тот свет, оставило достаточное количество следов, которые еще не успели развеяться окончательно и при должном везении ищейки должны были купиться на эту примитивную лож. Они, из страха перед своим хозяином и его гневом, могли стремительно броситься дальше по следу, в попытках исправить ее досадную промашу и не должны были задерживаться на месте разнюхивая все вокруг.

   - Лжешь. - Тут же развеяла эту, едва зародившуюся, еще очень робкую надежду одна из сестер, угрожающе надвинувшись на встречу Буртшуллу. - Я нашла его прошлый проход. Здесь нет ничего похожего на ту силу.

   Демонесса лишь грозно оскалилась на сестру и одарила ее злобным рыком в ответ на ее обвинения.

   - Кто-то замел его след, - продолжала угрожающим тоном сестра и вся стая словно повинуясь ее голосу начала обступать Буртшуллу по кругу. - Сам он на это был не способен. Даже самым сильным магам не дано чувствовать и видеть мир так, как нам. С подобным смогла бы справиться лишь одна из нас и ты, Буртшулла пытаешься запутать нас ложью, явно скрывая что-то о чародее. - Демоны придвинулись уже почти вплотную, они зажали сестру в тесном полукруге и Буртшулла уже собралась сигануть в оставшееся у нее за спиной окно, когда неожиданно их всех настиг вызов хозяина.

   Голос Вырджуста зазвучал прямо у них в сознании. Они слышали каждое слово так, будто сам демон стоял совсем рядом и говорил с ними в привычной грубой и агрессивной манере, временами переходя на раздраженное, глухое рычание.

   "Почему вы возитесь там так долго?!" - Начал он и не привыкшие к подобной манере общения низшие демоны даже попадали на колени. Хозяин еще никогда не обращался к ним таким образом и совершенно не понимая, что происходит, ее сестры даже не осознавали, что Вырджуст совершенно не видит всех их стараний. Глядя на перекошенные от благоговения и ужаса морды ищеек, Буртшулла неожиданно поняла, что больше не испытывает к своему господину всех тех трепетных чувств, как прежде.

   Раньше один только звук его голоса обрушил бы ее на колени, так же как и всех прочих низших сородичей. Она затаила бы дыхание, слушая каждое его гневное слово, и тряслась бы от страха уловив его злость. Это недовольство ее господина ударило бы по ищейке словно кнутом, заставив чувствовать себя виноватой и ползать на брюхе вымаливая прощение. Она побоялась бы даже оправдываться или вставить хоть слово, но не теперь. После ее недавнего перерождения она больше не чувствовала его несокрушимой власти, словно бы что-то внутри нее неожиданно изменилось и та связь, что заставляла ищеек пресмыкаться перед Вырджустом, и обожать своего хозяина всем своим сердцем, неожиданно оборвалась и исчезла бесследно. Демонесса ощутила себя свободной от этого тяжкого гнета, ее сознание словно бы стало ясным, а глаза, впервые за всю ее долгую жизнь, неожиданно распахнулись и показали ей правду. Хозяин призирал всех обожающих его ищеек и ненавидел. Каждый раз глядя в их сторону, он брезгливо морщился, словно видел перед собой неописуемое уродство и никакое подчинение и верная служба не могли заставить его относиться к своим рабам лучше чем к жалким и не заслуживающим никакого уважения мерзким червям.

   Буртшулле, впервые осознавшей эту очевидную и простую истину, даже не верилось, что она, за все те долгие годы верной службы, даже не заподозрила ничего подобного и продолжало слепо обожать своего господина, совершенно не замечая всего его презренья и злобы. Она испытала страшное разочарование в любимом Вырджусте и пришла в настоящий ужас, вспомнив, что готова была умереть за него в любой миг.

   "Вы уже напали на след?" - Продолжал рычать он. - "Ну же! Вы там что языки проглотили от страха? Отвечайте своему хозяину!" - Потребовал демон, и прежде чем Буртшулла успела ответить, одна из сестер, та самая, что обрушила на нее все обвинения, сумела опередить ее и раскрыв пасть, начала говорить в слух, будто мысленная речь нуждалась в настоящих словах.

   - Хозяин, вас предали! - завопила она подняв взгляд к потолку, туда откуда по ее мнению, и доносился до них божественный глас Вырджуста. - Одна из нас...

   Дронг Мрак.

   "Долина желаний", не смотря на свое громкое, и вполне говорящее само за себя, название, никогда не относилось к числу обычных публичных домов и борделей, заполонивших пределы Игрового квартала и все окрестности Среднего города. Даже попасть туда было не просто, сколько бы денег не звенело у тебя при этом в карманах, а царившей внутри обстановке, могли позавидовать многие из особняков Верхнего города. Обставленное дорогой мебелью, коврами, статуями и картинами с обнаженной натурой, оно могло похвастаться настоящими магическими светильниками, сделанными под хрустальные люстры, золоченой посудой и крайне вежливой обслугой, встречающей гостя на входе. Там никогда не встречалось ни тесных и темных комнат с грубыми лежанками на полу, как было заведено во многих других заведениях подобного рода, в воздухе не витали ароматы цветов Дэлоса, задурманивающие сознанье гостей, а девушки, на любой вкус и цвет, всегда благоухали духами, расхаживали в вечерних платьях, словно бы благородные леди, и никто, никогда, на моей памяти, еще ни разу не жаловался, что сумел подцепить там заразу.

   Это по настоящему элитное заведение, где ежедневно исполнялись самые сокровенные и скрытые пожеланья гостей, всегда отличалось своей обособленностью и крайней секретностью. Принимая под своей крышей исключительно высокопоставленных и благородных людей, с туго набитыми кошельками, оно надежно хранило все их секреты и тайны. Меня и Регнора никогда бы даже за порог не пустили, в столь неподобающем для этого виде, и не став искушать судьбу, я оставил подростка на улице, а сам направился к не менее защищенному черному входу.

   Условный стук в двери мгновенно заставил дежурившего за ними охранника отодвинуть дощечку, и прищурившись выглянуть в узкую смотровую щель.

   - Чего надо? - Осмотрел он меня с подозрением. Клиенты не пользовались этим проходом через всю кухню. Для их тайных визитов существовали куда более надежные тайные ходы и проходы, и от того он не стал со мной церемониться и любезничать понапрасну. - Девочку, или мальчика?

   - Синюю гарпию, в сливочном соусе, на рассвете. - Пробурчал я раздражающий меня своей глупостью тайный пароль, и дверь тут же поспешила распахнуться перед моей скромной персоной, пропустив меня внутрь.

   - Хозяин дома?

   - Угу. - Кивнул он, запирая задвижки. - Я провожу вас. - Направился верзила охранник вперед, и минуя все предназначенные для гостей помещения, залы и комнаты, провел меня за собой через всю кухню. Доносившиеся с нее запахи и ароматы, чуть было не заставили меня захлебнуться своей же слюной, и когда мы замерли наконец у лестницы ведущей в подвал, мне казалось, что я могу проглотить целого зажаренного на вертеле кабана, и потребовать себе немедленной и немалой добавки.

   - Прошу вас. - Указал охранник на спуск, и не став больше задерживаться, оставил меня одного, отправившись обратно на пост.

   Уводящие вниз ступени вывели меня к массивной дубовой двери, обшитой металлическими листами, с едва поблескивающими в полумраке защитными рунами. Зачарованная лучшими мастерами, она могла легко выдержать на себе удар настоящего тарана, если бы какому-то безумцу взбрело в голову брать подвал штурмом, и легко могла угостить смертоносной молнией всякого, кто осмелился бы попытаться вскрыть ее невидимый для не вооруженного глаза замок. Поговаривали, что даже в деньгохранилище гномьего банка, не было более надежной преграды чем эта, и способная разобраться с любым взломщиком самолично, она одна стоила куда больше чем все это заведение со всем его содержимым вместе взятые.

   Беззвучно распахнувшись при моем появлении, словно по волшебству, дверь гостеприимно отъехала в сторону, пропуская меня внутрь, и так же тихо, сама собой, запахнулась за моей спиной, стоило только переступить за порог.

   Не раз уже видев это чудо в живую, я все же не смог удержаться и обернулся, что бы еще раз увидеть, как она исчезает прямо у меня на глазах. Встав на место и затворившись, дверь словно бы растаяла, став прозрачной, будто стекло, и совершенно невидимой. Оставаясь снаружи все такой же непроницаемой как и была, изнутри она давала хозяину полнейший обзор, на все что творилось с наружи, и на каждого, кто явился к нему на порог.

   Сколько бы я не рассматривал уводящую в верх лестницу, дверной проем неизменно казался совершенно пустым. Ни мыльная размытость воздуха, порой сопровождающая заклятия невидимости, ни искорки, иногда пробегающие по краям сложной иллюзии, не выдавали это настоящее чудо новейших достижений магии, и лишь прикоснувшись к гладкой поверхности дерева, можно было поверить и убедиться, что дверь все так же оставалась на месте, и никуда не исчезла.

   - Рад снова приветствовать тебя в моем доме, Мрак. - Оторвал меня от любований тихий голос хозяина, и вернув свой взор в полумрак его подвальной обители, я не сразу сумел рассмотреть хоть что-то в окружающей нас темноте. Это обширное, лишенное окон, перегородок и стен просторное помещение, освещалось лишь длинными канделябрами свеч, расставленными по углам. Горевшие через одну, слишком тускло и блекло, они отбрасывали на стены длинные причудливые тени, наполняя подвал чем-то мистическим, и почти не освещали большую часть утопающего в пляске теней пустующего пространства.

   Лишь дав глазам немного привыкнуть, я сумел рассмотреть хоть что-то в этом обширном зале, служащим для хозяина приемной, винным погребом, спальней, и кабинетом одновременно.

   Одну из стен целиком занимали книжные полки, под которыми красовалась пара кожаных кресел, и письменный стол. На противоположной от них стороне, размещалась огромная, способная вместить в себя не меньше дюжины человек, весьма впечатляющая кровать, над которой раскинулось, прикрепленное к потолку, широченное зеркало. У дальней стены располагалась коллекция редких и дорогих вин, заботливо размещенная на специальной, застекленной витрине, словно экспонаты в музее, а все центральное, пустующее пространство, занимал небольшой, но вместительный бассейн, устроенный прямо в полу. Едва прикрытый гобеленами с обнаженной натурой, сейчас он испускал клубы пара и глядя на всю эту странную, необычную роскошь, иногда я даже понимал хозяина этого места, почти никогда не покидавшего своего подземного дома-убежища. Ведя почти что затворнический образ жизни, и никогда не показываясь на публике, он кажется совершенно от этого не страдал, и даже получал от этого удовольствие. Лишь самые крайние случаи могли вынудить его покинуть стены собственного борделя, но подобного за последние пару лет, на моей памяти не случалось.

   - Полагаю тебя ко мне привело какое-то дело? - Поднялся он из воды, и ни сколько не стесняясь своей наготы, неспешно направился к коллекции вин. - Что-то стряслось?

   - Слишком много всего, Тиол, я даже не знаю с чего мне начать.

   - С эгрейского красного, может быть?- Выудил он одну из бутылок, но прежде чем успел отыскать нам бокалы, на его огромной кровати что-то пошевелилось, и сладко зевнув, моему взору предстала обнаженная девушка, с ног до головы покрытая сложнейшим узором татуировки. На ее, совсем еще юном теле не было ни единого не исписанного, чистого участочка кожи, и удивленный я, не сразу смог оторвать взгляд от ее высокой груди.

   - Нравиться? - Ухмыльнулся Тиол. - Новенькая, почти что не разговаривает, но свое дело знает. Могу устроить вам встречу, когда пожелаешь.

   - Не стоит.

   - Как знаешь. - Равнодушно повел он плечами и махнул своей новой игрушке на выход. Подхватив с пола одежду, она поспешила выполнить указание, но прежде чем ее обнаженная фигура исчезла на лестнице, я успел заметить в полумраке длинные кровавые полосы у нее на спине.

   - Присаживайся, - указал Тиол на одно из пустующих кресел, протягивая мне один из бокалов. - Ты должен это попробовать, - первым пригубил вино он. - Такого ты на острове не найдешь. - Этот совсем уже не молодой, худой и бледный, развратник, с аккуратной светлой бородкой, всегда знал толк в хороших напитках. Вино, конечно же оказалось отменным, но я ни на миг не забывая о деле, и лишь пригубив, тут же отставил свой бокал в сторону.

   - Мне нужна твоя помощь Тиол.

   - Ни сколько в этом не сомневался. Люди, от чего-то, не слишком любят навещать меня просто так. Излагай. - Бордель всегда был всего лишь прикрытием. Тиол держал его в качестве своего хобби, и развлечения, в действительности же занимаясь куда более грязной работой.

   Правая рука самого Маэстро, одного из главных теневых баронов нашего острова, он не только занимался продажей живого товара, но и контролировал весь наркотрафик цветов Дэлоса, проходящий через руки глодаров. Все местные власти, стражи и судьи давно были куплены боязливым затворником, и услугами его девочек. Он легко прикрывал не только контрабандистов, но и все местные банды, носившие на себе нашивку со скрипкой, и исправно собирающие пошлины со всех приезжих купцов. Торгуя краденой информацией, он держал целую сеть шпионов, по всему городу, неплохо зарабатывал на шантаже, и разного рода вымогательствах, и лишь богам был известен весь, полный перечень его грехов и темных деяний. Казалось, что ни что на острове не может укрыться от внимания этого извращенца, и не происходит без ведома его господина, и только он мог помочь мне пролить свет на все последние события в городе, и найти для меня подходящего компаньона.

   - Мне нужен чародей. - Сразу же перешел я к делу, без лишних слов и предисловий.

   Отправляться на спуск без опытного в боевой магии человека, было настоящим безумством. Это почти что граничило с верным самоубийством, как и все, что я делал в последнее время, и как бы сильно мне не хотелось обойтись в этом деле, без новых и посторонних людей, я не мог пойти на столь рискованный шаг, и оставить команду без чародейской защиты, и магического прикрытия. - Нужен надежный, проверенный человек, который не станет задавать лишних вопросов, и умеет держать язык за зубами. Кто-то, кто способен без зазрения совести, пойти на не самое чистое и законное дело, и готов, ради золота, рисковать своей головой не задумываясь.

   - Ты что же решился на еще один спуск, и тебе потребовался новый подельник? - Лишь ухмыльнувшись, в один миг догадался он, легко раскрыв все мои планы и замыслы. - За чем тебе вообще я? Попробуй привлечь кого-нибудь из своих.

   - Исключено. - Покачал головой я, не став вдаваться в подробности. Со всеми знакомыми мне глодарами, в последнее время, творилось нечто необъяснимое, и ни кому из них довериться я не мог.

   - Есть несколько способных людей, ради денег готовых на все. Дай мне несколько дней, и я попробую с ними договориться, за соответствующие проценты, но обещать ничего не могу.

   - У тебя есть всего день. Маг нужен мне уже завтра.

   - Невозможно. - отрицательно покачал головой он. - У способных магов на этом острове и так хватает работы, а безумцев, готовых ради наживы отправиться в Мертвый мир, нужно еще поискать.

   - Я уверен, что с твоими связями и умением убеждать, это не окажется для тебя серьезной проблемой, Тиол. Сделай это, и получишь гораздо больше, чем твои обычные проценты с поставок, я тебе обещаю.

   - Даже я не смогу найти подходящего человека так быстро.

   - Просто найди его мне, все остальное я беру на себя.

   - Ничего не выйдет, глодар. Всего один вечер! Ты просишь о невозможном! - Допив вино, демонстративно поднялся он с места, явно давая намек, что наш разговор на этом окончен.

   - За тобою должок, друг мой, и не один. - Все же пришлось мне применить этот, спрятанный в рукаве козырь. - Мы все же вытащили твой проклятый, брошенный другой командой груз, без которого тебе отвинтили бы голову. Моя команда перебила и тех изменников, которые из-за ваших личных разногласий, срывали все поставки Маэстро, засев в Мертвом мире, и мы же, без лишнего шума, заткнули глотки тем глодарам, что пытались переманить остальных на сторону другого барона. Не думаю, что Маэстро обрадуется узнав, что все началось с того, что тебя уличили в укрывании части их честного заработка. - Угрожать человеку вроде Тиола было крайне опасно. Всего одно лишнее и необдуманное слово, и я бы уже никогда не выбрался из подвала, но к счастью, мало кто из глодаров готов был иметь дело с этим настоящим извращенцем, за пределами наших постоянных поставок, и владелец борделя, все же ценил нашу взаимовыгодную, притворную дружбу, скрепленную лишь блеском золота и крепким молчанием.

   - Сделаю что смогу. - Скривившись, словно бы от внезапной зубной боли, нехотя согласился он. - Это все?

   - Еще нет. За последние сутки, меня уже дважды пытались убрать. - Это известие мгновенно заставило Тиола вернуться на место.

   - Полагаешь заказ? - Нахмурился он.

   - Уверен. Ты знаешь всех в этом городе, кто занимаешься таким ремеслом, и я надеюсь, поможешь мне выйти на след. - В том, что сам Тиол, и его люди, не редко занимающиеся заказными убийствами, не имеют никакого отношения к этому темному делу, я ни сколько не сомневался. Мы, словно та курочка из детской сказки, каждое утро, приносили ему, и его господину золотые слитки - постоянную, несказанную прибыль, и каждый опытный контрабандист, которых на острове всегда оставалось не много, был для него на вес золота, словно бесценное сокровище выставленное на показ в галерее.

   - Кому ты еще успел насолить, Мрак?! Есть догадки, кто может оказаться заказчиком?

   - Это я хотел бы узнать от тебя. Охота ведется не только за мной. Кто-то, за последнею ночь, прирезал уже не мало контрабандистов, и возможно это попытка нанести удар по Маэстро, и его кошельку.

   - И я узнаю об этом только сейчас?! От тебя?! - Мгновенно вышел из себя он. - Проклятье! Если ты прав, то это почти что открытое объявленье новой войны. Только еще одного конфликта между баронами мне сейчас не хватало!

   - Разве их конфликты когда ни будь прекращались? - Усмехнулся я все же осушив бокал на прощение. - Они же всегда грызутся между собой за территории, сферы влиянья и власть.

   - Ошибаешься. Нескончаемое кровопролитие никому не идет на пользу и не приносит никакой выгоды. Оно лишь мешает вести дела и бароны договариваются между собой, и решают все миром, куда чаще чем тебе кажется.

   Я все выясню, не сомневайся.

   - Уж постарайся, сделай мне милость. - Начал я подниматься. - Мне, с наемником на хвосте, тоже не просто управляться с делами. - Уже повернулся я к двери, но уйти не успел.

   В казавшимся прозрачном дверном проеме, возник уже знакомый мне верзила-охранник, с разбитой губой. Тяжело дыша, словно после долгой пробежки, он выглядел встревоженным и рассерженным, но в пустующее для меня пространство двери, постучал предельно тихо и аккуратно, словно бы боясь потревожить хозяина по пустяку.

   Не успел Тиол дать своей двери команду открыться, как в след за его потрепанным вышибалой, вниз по ступеням почти что скатились еще несколько внушительных молодцов. С диким грохотом, и не самыми цензурными выражениями, они едва удерживали перед собой, самого рослого, и выделяющегося из их прилично одетой компании, уже знакомого мне, уличного бойца, в простой, разодранной и перепачканной кровью рубахе.

   Совсем недавно блистав на арене перед толпой, гладиатор даже сейчас, без своего внушительного меча и боевого раскраса, связанный по рукам и ногам, казался неукротимым и диким зверем, приближаться к которому совсем не хотелось. Его яростные глаза полыхали пугающей, жгучей яростью, и словно загнанный в угол хищник, он ни как не желал сдаваться без боя, продолжая дергаться и вырываться, даже под градом сыплющихся на него ударов дубинок.

   Когда владелец борделя все же шепнул заветное слово, и дверь распахнулась, охрана силой заталкивала его внутрь, и лишь свалив с ног ударами под колени, сумела протащить его к ногам Тиола, волоча по земле.

   Клинок, тут же приставленный гладиатору к горлу, все же заставил его успокоиться, но не смог напугать достаточно сильно, что бы тот, не сплюнул презрительно Тиолу прямо под ноги, собственной кровью, и не покрыл его парой грязных словечек.

   Не желая влезать в чужие дела, и отойдя от прохода подальше, я не сразу заметил на фоне всего этого представления второго, невзрачного пленника, которого тихо провели внутрь, без всяких проблем.

   Невысокий и полный, уже не молодой человек, с плешивой, почти полностью облысевшей, седой головой, он отличался от варвара так же сильно, как тонкий стебель цветка отличается от могучего дуба. Обряженный в подобие монашеской, серой рясы, он совершенно не сопротивлялся заломившему ему руки за спину охраннику, и едва переставлял свои тонкие ноги, словно бы в любой момент был готов загреметь на пол в обмороке, от нахлынувшего на него страха и ужаса.

   - Так, так, так, - злорадно протянул им Тиол, как только оба оказались поставлены перед ним на колени. - Кого я вижу? Могучий Хорворн и его верный распорядитель Идлар. Наши новые чемпионы, не так ли?

   - Господин Тиол, это ошибка, - дрожащим, сбивающимся от волненья и страха, тонким голосом заговорил спутник варвара. - Досадное недоразумение, но мы...

   - Вы сделали уже все что смогли, Идлар. Твой боец выиграл. Победил в честной схватке, одолев соперника у всех на глазах, и получил новый титул, хотя, если моя память не начала мне предательски изменять, совсем недавно, ты получил здесь, от меня, весьма увесистый мешок золота, что бы этого не случилось.

   Мне казалось, что мы сумели договориться, и обговорив все детали, пришли к соглашению, так скажи же мне, почему этот безмозглый, неотесанный варвар выиграл тот поединок, если должен был его проиграть?!

   - Данборцы никогда не сдаются, не отступают, и не отдаются на милость врага! - Почти прорычал варвар, вновь попытавшись вырваться из захвата, но несколько поспешных ударов дубинок не дремлющей стражи, все же сумели успокоить его буйный нрав.

   - Вот значит как? Вы оказались слишком горды, что бы сдержать свое слово? - В подчеркнуто ледяном и равнодушном тоне владельца борделя прозвучала явная, не скрываемая угроза, и Идлар, трясущийся от страха словно тонкий, шелковый платок, на сильном ураганном ветру, тут же попытался выкрутиться единственным возможным для него способом.

   - Мы все вам вернем, все до последней монеты...

   - Так уж и все? - Усмехнулся Тиол. - Все те деньги, которые я поставил на эту схватку? Все то, что по моей подсказке поставили на нее не самые последние люди в городе, и все то, что они заплатили за эту подсказку? Ты вернешь нам все, что мы должны были выиграть и, конечно же, восстановишь мою подпорченную репутацию, да?

   - Нет, но я...

   - Ты хоть знаешь, СКОЛЬКО я потерял на этом деле?! Столько золота ты в своей жизни даже не видел!

   - Господин Тиол, мы можем устроить еще один бой... Вы снова поставите и...

   - Конечно, поставлю, и выиграю по той лишь простой причине, что вас двоих больше не будет ни на арене, ни в городе, ни на острове, вообще нигде. Ни я, ни Маэстро подобного не прощают.

   - Тиол, - даже не ожидая от себя чего-то подобного, неожиданно вклинился в разговор я. Сам еще толком не представляя, что должен сделать, я был твердо уверен, что должен всему этому помешать, и не колебался ни единого мига, решительно вышел вперед и преградил пленников собственной грудью.

   - Прости, Мрак, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены. Издержки профессии... - Развел руками Тиол. - Я постараюсь выполнить твои просьбы, ну а сейчас, я полагаю, тебе пора удалиться. То, что будет происходить здесь дальше тебе вряд ли понравиться. - Я, конечно же, всегда знал, что имею дело с настоящим падонком, садистом и извращенцем, но одно дело просто знать, и совсем другое это увидеть. Как только я переступил бы за порог незримой, зачарованной двери, и она закрылась бы за моими плечами, Тиол мгновенно перешел бы от слов к делу, и его костоломы принялись бы за свою кровавую работенку. Бойца и его распорядителя уже завтра нашли бы в сточной канаве, и я не мог спокойно с этим смириться. Должен был, но просто не мог.

   - Сколько они должны? - Денег, потратить которые я вряд ли уже когда-то успею, у меня неожиданно стало как грязи. Один лишь обещанный мне задаток, в несколько раз превышал сумму моего годового дохода, и я совершенно не представлял куда можно было спустить столько золота, не потратив его при этом в пустую.

   - Ты головой ударился, Мрак, или эти двое твои приятели?

   - Вижу их в первый раз в своей жизни, - почти не соврал я. - Так сколько ты хочешь?

   - Я потерял на этом бое около двадцати тысяч полновесных золотых цидарийской чеканки! С учетом того, что мне придется компенсировать тем, кто по моей наводке делал ставки... - Он на мгновение замолк, задумчиво подняв глаза к потолку и приложил ладонь к подбородку. - Выходит, где-то в районе пятидесяти-пятидесяти пяти. Ни им, ни тебе никогда не расплатиться по этому счету.

   - Я заплачу. - Без колебаний заявил я, ни сколько не сомневаясь в правильности такого поступка, и не испытал при этом ни капли раскаяния или приступа удушливой жадности.

   - Все не так просто, глодар. - Отрицательно покачал головой, явно пораженный моим заявленьем Тиол. - Ты знаешь на чем держится вся власть теневых баронов? Дело вовсе не в грязных деньгах, взятках и подкупах. Не в уважении, или их силе, а в самом обычном и простом страхе. Каждый на этом острове знает, что бароны безжалостны и жестоки. Всем известно, что любому, кто осмелиться перейти им дорогу не сдобровать, и если люди подобные мне, пусть даже и ради наживы, начнут идти на компромиссы с собственной совестью и моралью, дадут слабину, то весь их авторитет, положенье и власть, немедленно рухнут. Этот мир, со своими жестокими правилами, подобного никогда не прощает, он проглотит каждого, кто оступиться, перемелет его в песок и выбросит на безвестную обочину нашей истории.

   - Я дам тебе в двое больше, если ты не станешь кормить меня этими пафосными нравоучениями.

   - Ты все больше меня поражаешь, глодар. Даже я не могу столь легко позволить себе разбрасываться такими деньгами! Откуда у тебя внезапно объявилось такое богатство?

   - Это не имеет отношения к делу, и совершенно не важно. Ты согласен?

   - Может и да, но вначале я должен хотя бы увидеть эти монеты...

   - Я еще не выжил из ума, что бы таскать подобные суммы при себе, Тиол. - Выложил я перед ним еще одну скрижаль гномьего банка. - Завтра, после полудня, там будет достаточно золота.

   - Все это начинает попахивать обманом, глодар. Где гарантии, что хранилище не окажется пустым, в обещанный срок, и вызволив своих дружков, ты, вместе с ними, не исчезнешь с острова этой же ночью?

   - Я слишком хорошо знаю тебя и Маэстро, Тиол. У меня хватит мозгов не переходить вам дорогу.

   - Верно, я найду тебя даже в Бездне, и ты это знаешь.

   - Ну, так, что? Порукам?

   Тиол замолчал, задумчиво глядя куда-то мимо меня в пустоту. Взвешивая все за и против, он потер подбородок и вновь окинул несчастную парочку своим взглядом, словно оценивая их ценность.

   - Ты никогда не подводил меня, Мрак. - Наконец, заговорил он. - И пожалуй, я все же могу, один единственный раз, сделать исключенье из правил. - Он махнул рукой своим костоломам и те поспешно отпустили гладиатора и его спутника на свободу. Хорворн поднялся, угрожающе расправил могучие плечи, и все работники хозяина заведения, тут же попятились от его могучей фигуры, опасаясь возмездия.

   - Мой меч. - Хладнокровно потребовал басом боец.

   - Тебе вернут все на выходе, варвар. Свободны. - Махнул он рукой, давая охране приказ расступиться, но прежде, чем я последним успел шагнуть за порог, он все же окликнул меня на пороге.

   - Мрак, я прикажу своим людям проследить, что бы ты не смог покинуть этого острова, и если завтра я не увижу этого золота, то ты немедленно окажешься на месте этого варвара, и я не посмотрю на все твои былые заслуги.

   - Я знаю. Золото будет не сомневайся.

   Охрана, все так же опасаясь мести свирепого варвара, обступила нас со всех сторон, и сопровождая до самого выхода, не выпускала тяжелых дубинок из рук. Когда у порога гладиатору вернули его замотанный в грубую ткань внушительный меч, все они заметно напряглись, словно хищники, засевшие в кустах, перед решающим броском на добычу, а когда Хорворн принялся аккуратно разматывать свое оружие у них на глазах, ближайший ко мне верзила-охранник и вовсе покрылся крупной испариной, но ни проронил ни единого звука.

   Совершенно не обращая никакого внимания на раскаленную от напряжения обстановку, варвар придирчиво осмотрел собственное оружие, и не найдя на нем никаких свежих царапин и повреждений, удовлетворенно кивнул, и закинув клинок на плечо, все же позволил охране вздохнуть полной грудью, ступив за порог.

   - Хвала Создателю! - С облегчением вздохнул Идлар, едва выбравшись, в след за ним, из заднего входа. - Я, признаться, на секунду даже решил, что это конец! - Заявил он, протирая платочком вспотевшую лысину. - Несказанно благодарен вам сударь, за наше спасение. - Повернулся он в мою сторону, и растянувшаяся по его физиономии неуверенная улыбка, показалась мне чересчур наигранной и фальшивой. - Чего вы хотите в замен?

   - Что? - Признаться его вопрос мигом поставил меня в тупик и ввел в замешательство.

   Решив, что я вытащил их из подвала с некой, известной одному лишь мне, тайной целью, совершенно не бескорыстно и имея на это свои собственные скрытые мотивы, Идлар жестоко ошибся, не веря в существование такого человеческого альтруизма, и я был вынужден его в этом разочаровать.

   - Ничего я от вас не хочу. - Помотал головой я. - Вы не просили о помощи и ничего не должны.

   - Нет, - неожиданно твердо возразил мне боец. - Ты спас нас от смерти, Дан Эон, и я не уйду не оплатив этот долг! Таковы законы Данбора, такова воля и завет моих предков.

   - Что? Нет! Ты ничего мне не должен! Я же сказал! Можешь быть абсолютно свободен! - Попытался было возразить я, но упертый варвар ничего не желал слушать и похоже, уже давно решил все за нас обоих.

   - Я не уйду. - Упрямо повторял он, сурово нахмурившись. - Долг крови - дело чести! Данборец оплатит его, или умрет! Иначе он не будет считаться мужчиной. Не будет воином, и станет позором для всего рода. Проклянет посмертее своего отца и всех предков! Таков наш закон. Такова воля предков, и я не уйду. Мой меч будет с тобой Дан Эон, пока этот долг не будет оплачен, или пока вестница не призовет меня пировать в чертоги отцов!

   Проклятье! Проклятье! Проклятье! Что же я наделал?! Посадил себе на плечи настоящего фанатика! Вот и помогай после этого людям...

   Как же мне теперь от него отделаться, интересно?

   - Не глупи, Хорв! - Вмешался в разговор настоящий голос разума, принявший на себя обличие Идлара. - Он же сам сказал, что мы можем идти, и ничего ему не должны! - Попытался он увести своего спутника в сторону, но тот упрямо оставался стоять на своем месте, неподвижный словно скала.

   - Хочешь уйти?! - Произнес варвар таким тоном, будто бы слова его собственного распорядителя были грубейшим и непростительным оскорблением, порочащим самое святое, что только имелось на свете. - Прекрасно! Можешь идти! Убирайся, если не страшишься стать грязным червем, грязью под ногами у настоящих воинов и мужчин! Уходи, если не боишься гнева отцов, чьи курганы обрушаться серым прахом, когда их род окажется заклеймен трусостью и позором. Убирайся, что бы сгинуть как безродный шелудивый пес, на дороге, в безвестности и изгнании. Проваливай, если можешь так легко продать и запятнать свою честь, и не смей молить о прощении предков. Они не слышат стенаний червей.

   - Да плевать я хотел на всю твою честь! - Неожиданно сорвался Идлар на крик. - Это из-за нее мы чуть с жизнями сегодня не распрощались. А нужно-то было всего лишь вовремя лечь на арене, и все! Подсчитывали бы сейчас золотишко, но нет! Честь его, видите ли, не позволяет! Упертый баран, вот ты кто, а не воин чести. Хочешь, оставайся здесь с ним, - ткнул он в мою сторону пальцем, - доказывай дальше свое благородство, но здесь ни Данбор, твоя честь здесь не стоит и ломаного гроша, а с меня всего этого хватит. Я ухожу, и слышать больше ничего не желаю о твоем проклятом Данборе, и его треклятых законах чести! - Развернувшись, распорядитель зашагал в сторону Игрового, оставив нас в одиночестве.

   Глядя ему в след, Хорворн с такой силой сжал эфес двуручника, что его руки затряслись от дикого напряжения, а лицо побагровело от ярости.

   - Позор своих предков, - презрительно процедил он ему в спину и отвернулся.

   - Возможно, в чем-то он и прав, - обронил я, вспомнив, как каждый раз пытаясь поступить по совести, не редко все усложнял, и делал лишь хуже. Вот как сейчас.

   Может быть мне давно пора было усвоить этот урок? Научиться хладнокровно отстраняться от всего, что меня не касалось. Понять наконец, что любая мораль в наши дни, давно уже устарела, а совесть и честь, в этом грязном и прогнившем насквозь, грязном мире, утратили свое былое значение и величие, превратившись в пустые, и ничего не значащие слова. Мироздание в наши дни, существовало уже по совершенно иным правилам и законам. Соблюдать прежние стало попросту глупо и никто давно уже этим не занимался. Не следовал за голосом собственной человечности и в итоге мы пришли к тому что имеем - городу, который завис на грани, и вот-вот рухнет в Бездну.

   - Нет! - Сурово возразил мне гладиатор. - Он не прав. Ни в чем.

   - Может и так, но мне не нужны спутники. Иди с ним. Мне ты помочь не сумеешь.

   - Если Дан Эон прогонит своего должника, то тот оказался не достоин собственного спасения. Он не заслуживает своей жалкой жизни, если оказался не достоин даже служить и я, как и любой из вольных сынов Данбора, предпочту смерть такому позору.

   Взглянув на него, я мгновенно понял, что воин не шутит. В его глазах горела такая твердая и непоколебимая уверенность, что у меня не оставалось ни капли сомнений, что он именно так и поступит не прислушавшись к гласу собственного рассудка и логике.

   - Хорошо, - сдался я под этим напором, даже не представляя чем еще могу ему возразить. - Ты можешь остаться, пока.

   - Я не покину своего, Дан Эона. - Явно обрадованный, уважительно склонил голову он.

   - Тогда, этот путь заведет тебя прямиком в Бездну, - бесшумно появился малыш откуда-то у меня из-за плеча.

   Ласса Илис.

   Не обладая и крошечной искоркой магического таланта, позволяющий чувствовать чародейскую силу, даже я ощущала, как дом буквально трясло от сотрясающей его невероятной мощи, словно бы в нем бушевал самый настоящий ураган, зародившийся прямо под крышей, или случилось настоящее землетрясение, которое избирательно обрушилось всего на одно жалкое строение, проигнорировав все соседние, и весь остальной город в придачу. Даже приближаться к этому ветхому домику было страшно, он вибрировал, словно бы внезапно обрел настоящую жизнь и угодив в лютую стужу, начал дрожать всеми своими кирпичиками от кровли, до скрытого в недрах земли фундамента. Казалось, что долго он не протянет и вот-вот рухнет прямиком на головы всех, кто имел неосторожность оказаться внутри.

   Разрывающей домик изнутри страшной силы было столь много, что сконцентрировавшись в одном единственном месте, из невесомой, легкой и эфемерной субстанции, которую, словно воздух нельзя было потрогать на ощупь, она превратилась в плотный и тягучий кисель, ощущавшийся всей поверхностью кожи разом. Даже просто продвигаясь вперед робкими и осторожными шагами, я чувствовала ее все нарастающую плотность, и двигалась словно бы против приливной волны, норовящей сбить меня с ног, подхватить и подбросив высоко в верх, разорвать на куски. Казалось, что для этой неведомой силы просто не существует каких либо пределов и расправившись с одним крошечным человечком, вставшим у нее на пути, она этого даже и не заметит.

   - Диор! - Послышалось изнутри, но из-за завываний ураганного ветра я не могла поручиться, что услышала именно это.

   Буря внутри ревела так сильно, словно бы туда набилось целое стадо перепуганных появлением свирепого хищника мелких животных. В этом вое могло послышаться все, что только угодно, в особенности именно то, чего так хотел услышать мой воспаленный и ослабший от воздействия яда разум. Не зная не вызывает ли он у своей жертвы страшных галлюцинаций, преследующих ее перед кончиной, я не могла быть до конца уверенной во всем, что меня окружало, но слыша впереди истошный, и панически вопящий голос сестры, продолжала упрямо и упорно двигаться вперед, наплевав на весь окружающий меня хаос.

   - Нет! Диор! Стой! - Умоляла сестра впереди, и ворвавшись внутрь сквозь распахнутые настежь двери, я с трудом смогла устоять на ногах, схватившись за шаткую стену.

   Внутри предсказуемо оказалось куда хуже, чем было снаружи. Я словно бы оказалась на палубе корабля, угодившего прямиком в шторм. Земля под ногами колыхалась и ходила из стороны в сторону, словно бы морская пучина, но все так же не уверенная в реальности всего, что меня окружало, я продолжала медленно продвигаться вперед боясь опоздать.

   Олисию и Диора я обнаружила в ближайшей же комнате. Моя сестра была прижата своим женихом прямо к полу и казалось, что он готов был впиться в ее беззащитную и открытую шею неестественно длинными и кривыми, для человека клыками. Это зрелище мгновенно отрезвило сознание, и словно бы наполнило меня новой силой, долгое время дремавшей, где-то внутри, и не желающей показываться без должной необходимости.

   Мгновенно подскочив к этой парочке я, что было сил, впечатала сапог здоровой ноги прямо в ни чем не прикрытый бок Диора, и скинув его с Олисии, тут же схватилась за собственное оружие. Я могла бы убить его прямо на месте, сразу же вонзить клинок ему в спину, или добить, пока откатившись от сестры, он еще не успел опомниться, и подняться за ноги, но зная, что Олисия, сколько бы зла не причинил ей жених перед смертью, никогда мне подобного не простит, я не стала спешить, и не отправила его во тьму, только лишь из-за заботы о собственной непутевой родственнице, так обожающей влипать в различные неприятности из-за собственной глупости.

   - Олисия, что здесь происходит?! - Обрушилась я на сестру словно лавина. - Где тебя все это время бесы носили?! Что случилось в таверне?! - Она лишь уставилась на меня дико напуганными глазами, словно и сама не понимала, что твориться вокруг, и не кажется ли ей все это в бреду. Ее лицо было белее мела, и только тогда, сменив гнев на милость и сочувствие, я наконец догадалась спросить единственно важную вещь. - С тобой все в порядке?

   Ответить она не успела, проклятый Диор оказался уже на ногах и одарил меня диким рыком, словно животное, у которого попытались отобрать загнанную в угол добычу. Взглянув прямо в его ненавистное лицо, я обомлела увидев случившиеся в нем перемены, и даже успела усомниться его ли я вижу сейчас перед собой.

   На человека возлюбленный моей дорогой сестрицы теперь походил весьма смутно. Если не считать вполне нормального человеческого строения тела, сейчас он выглядел словно бы восставший прямиком из Нижнего мира злобный демон. В искривившемся и растянувшемся словно у мерзкой и огромной жабы, широким рте, истекающем желтой, зловонной слюной, появились явно нечеловеческие, кривые и остро заточенные клыки. На шее и лице вздулись черные, словно бы распухшие вены, выделяющиеся на фоне мертвецки бледной кожи, так явно, что казалось будто бы они находятся не под ней, где им и полагается, а прямо по верху, но все это было лишь сущими пустяками на фоне провалившихся во тьму, пустых глаз.

   Из этих черных, ледяных провалов в непроглядные мрак, на меня словно бы смотрела сама Бездна. Она сверлила меня леденящим душу взором, и кажется, видела перед собой лишь вожделенный кусок теплой плоти, по которому страшно изголодалась за долгие столетия пребывания в пустоте.

   Диор, или то что было им прежде, кинулось на меня с такой скоростью, что не окажись один из клинков наготове, я ни за что не успела бы вовремя схватиться за оружие и закрыться от нападения. Машинально выставив оружие прямо перед собой, словно заградительный знак на дороге, я направила его прямо в грудь этого монстра, но он, даже не попытавшись отстраниться от него в сторону, налетел открытой грудью прямиком на холодный металл, и кажется совершенно не почувствовал никакой боли, когда клинок с хрустом проломил его ребра, и уйдя глубоко в тело, вынырнул у него из спины, словно пловец. Любое живое существо, на его месте, уже корчилось бы от боли, получив столь серьезную рану или и вовсе, сразу же отправилось на тот свет, но он продолжая твердо стоять на ногах, в отличии от меня.

   Весь его вес, с наскока, толчком обрушившийся на меня, немедленная попытка отшатнуться назад, и жгучая боль отдававшая от лодыжки уже по всему телу, чуть не заставили меня рухнуть прямиком на дрожащие доски пола, но Диор не позволил мне уйти от него столь просто. Вскинув вперед тонкие руки с кривыми, словно бы сведенными в судороге пальцами, и внушительными когтями, он вцепился в мое открытое горло, ледяной, железной хваткой, и сам того наверняка не желая, удержал меня на ногах, не позволив рухнуть на землю.

   В первый миг я даже постаралась набрать в грудь побольше воздуха, решив, что он пытается меня придушить, но жених Олисии, словно бы и не жаждал моей кончины. Он не стал сжимать пальцы достаточно сильно, что бы я начала задыхаться, и лишь начал притягивать мое лицо к своему, еще больше насаживая себя на разделяющий нас клинок, пока рукоять не уперлась прямиком в жуткую рану, кровоточащую черной, густой субстанцией, не имеющей с настоящей кровью ничего общего.

   Распахнув губы, словно для поцелуя и одарив меня жутким смрадом, он кажется, желал впиться в меня своими клыками, но снова качнувшаяся под нашими ногами земля, подбросила нас обоих прямиком в воздух и все же опрокинула прямиком на пол. Хватка чудовища ослабла лишь на мгновение, но мне этого оказалось вполне достаточно, что бы вырваться из его пальцев, и поспешно откатившись в сторону, проворно вскочить на ноги, и сморщившись от боли в лодыжке.

   - Олися, что это?! Что вообще происходит?! - Рявкнула я, выхватывая из ножен второй клинок.

   - Я не знаю! - Голос моей сестры дрожал, надрывался от плача, и обуявшего ее дикого страха. - Что-то рвется наружу, с низу, из самых глубин!

   Этого мне еще не хватало! Мало одного голодного монстра и непонятной бури, охватившей место нашей неравной схватки, так еще и что-то неведомое, от чего земля дрожит под ногами, решило пожаловать на огонек прямиком из глубин. Не добив меня с первого раза в парке, коварная судьба, похоже решила во что бы то ни стало исправить свою ошибку и прикончить меня с особой жестокостью.

   - Олисия, уходи! - Приказала я, даже не оборачиваясь к сестре, стоя между ней и ее женишком, словно зашитый барьер и совершенно не чувствовала себя надежной преградой. Диор, с торчащей из груди рукоятью моего же собственного меча, по всем законам и правилам уже должен был испустить дух, или лежать на полу проживая самые последние мучительные секунды своей жизни, но он, словно бы ни в чем не бывало, сумел не только самостоятельно подняться на ноги, но даже вновь попробовал кинуться на меня, словно бы совершенно не испытывал никаких неудобств. Сейчас он казался мне куда опаснее всех трех эльфийских убийц вместе взятых. Неуязвимые для моего оружия, они все же были живыми созданиями и могли чувствовать боль. Я была способна причинить им хоть какой то, пусть даже незначительный вред и это порождало слабую, но все же надежду, гревшую душу до самого печального конца той истории. Диор же, в отличии от них, был лишен даже этой, казалось бы обязательной для всех живых существ слабости и я совершенно не представляла, как можно бороться с таким созданием, не испытывающим боли и страха. Глядя на оставленное в его груди оружие, я даже начала сомневаться, что это неведомое порождение тьмы вообще можно убить силами человека, и единственный остававшийся нам с сестрой выход, заключался в бегстве.

   Новый рывок твари мог бы впечатать меня в стену словно удар стенобитного орудия, без проблем крошащего прочные каменные стены в мелкое крошево. Наученная предыдущим горьким опытом, я не стала оставаться у него на пути, и не взирая на горящую огнем лодыжку, не позволяющую мне даже медленно передвигаться без боли, стремительно отскочила от него в сторону, на отмажь, не глядя рубанув мечем в бок. Мой удар искоса распорол спину Диора, но и эта рана осталась им незамеченной, словно бы незначительный комариный укус, не заслуживающий к себе никакого внимания.

   - Олисия, чего ты ждешь?! Убирайся! Я не смогу сдерживать его долго! - Вновь потребовала я приказным тоном, но сестра по-прежнему словно бы не и слышала моих слов, продолжала содрогаться на полу от горького плача, даже и не думая убираться из грозящего вот-вот развалиться трясущегося строения.

   Уже предчувствуя очередной подкатывающий к горлу приступ удушья, которые с каждым разом становились все продолжительнее, сильнее, и случались все чаще, я уже успела отчаяться, отбиваясь от стремительных скачков твари все неувереннее, и готова была расплакаться, как сестрица, от свалившейся на меня безысходности. Если бы я только могла, то подскочила бы к Олисии, и схватив ее за шкирку, словно котенка, силой выволокла бы ее наружу и увела прочь. Но даже сама передвигаясь все с большим трудом, от разрастающейся в ноге от любого движения боли, сковывающей движения не хуже стальных кандалов, я ни на миг не могла даже оказаться с ней рядом, танцуя с ее возлюбленным в тесной комнате, словно бы матадор на арене с разъяренным быком.

   Мое дыхание от этих резких скачков уже сбилось. Пот ручьями тек по лбу и спине, недавно пострадавшее в схватке с эльфами плечо, которое даже и не болело после моего пробуждения, сейчас давало о себе знать не хуже ноги, и каждый новый удар уже грозил стать последним, когда Диор неожиданно замер на месте, словно бы все это успело ему надоесть или так же, как и я, полностью выдохшись, он решил перевести дух.

   В первый миг я даже не поняла что случилось, судорожно решая стоит ли мне воспользоваться его остановкой и напасть самой, пока цель столь удачно не двигалась с места. Соблазн и желание снести его голову с плеч были столь велики, что я уже занесла оружие даже не думая сможет ли это остановить не убиваемого жениха, но нанести последний удар я уже не успела.

   Диор сам рухнул на пол, словно подкошенный и я даже не поверила собственному счастью. Решив, что возможно все это лишь хитроумная уловка, призванная усыпить мою бдительность. Я решилась осторожно пнуть его ногой, и насколько это позволяла больная лодыжка, стремительно отскочила обратно. Не состоявшийся женишок, словно бы смерть все же настигла его с внушительным опозданием, даже и не думал двигаться с места и не подавая никаких признаков жизни, ни как не отреагировал на мою проверку. Но мне и этого оказалось мало. Все еще опасаясь, что эта не убиваемая тварь может снова ожить, и вскочит в самый неожиданный момент, когда мы повернемся к нему спиной, я не долго раздумывая, все же снесла голову ему с плеч и только тогда успокоившись окончательно, вспомнила о присутствии Олисии рядом.

   - Успокойся, все уже кончено, - отбросив меч в сторону, упала я рядом с ней на колени и обняла все еще рыдающую сестру. - Диор мертв. Больше он не сможет причинить тебе никакого вреда, успокойся.

   - Это я во всем виновата.

   Голос сестры продолжал дрожать, содрогаясь от всхлипов, но уверенная в том, что теперь уже все будет с ней в полном порядке, я неожиданно для себя почувствовала на щеке собственную скупую слезу, выбравшуюся на волью от охватившего меня счастья.

   - Как ты смогла меня отыскать? - Кажется начала она постепенно приходить в норму.

   - Это было несложно, сестренка. Ты всегда возвращалась домой, когда тебе было плохо.

   - Раньше я приходила сюда навестить маму, - призналась она шепотом, словно бы раскрыв страшную тайну, о которой прежде никогда не позволяла говорить себе в слух. - Я приносила сюда цветы, словно к могиле и сидя на том месте, где прежде стояла ее кровать, разговаривала с ней в слух, будто с живой. Я приходила сюда погрустить и поплакать, рассказывала все свои тайны и последние новости, веря, что она меня слышит. Ты же знала? Думала, что я чокнутая, и в тайне всегда посмеивалась над этой сентиментальностью.

   - Я никогда не считала тебя чокнутой, - честно ответила я признанием на признание. Некогда этот дом был и моим, я также слушала здесь мамины сказки, сидя у нее на коленях, и это обветшалое место и для меня хранило не мало воспоминаний о прошлом. Не раз потом я мечтала вернуться сюда так, что бы все вокруг стало, как прежде. Но некоторым мечтам никогда не суждено сбыться. После маминой смерти, когда мы с сестрой оказались на улице, этот дом стал для меня напоминанием лишь о смерти, а для нее остался памятником счастливому беззаботному детству, когда все вокруг было хорошо и прекрасно.

   - Как ты смогла его победить? У меня это так и не вышло, - вновь всхлипнула Олисия боясь даже повернуть голову и взглянуть на тело возлюбленного.

   - Ни как. Он сам рухнул на пол и затих.

   - Что?! - Сестра дернулась в моих объятьях и стремительно оглядела все углы комнаты дикими от страха глазами, словно боялась, что сейчас там появиться целый десяток подобных Диору тварей. - Оно ушло само? Ты уверена?

   - Уверенна. - Кивнула я. - Что случилось?

   - Нам нужно бежать! Скорее!

   - Может ты уже объяснишь, мне наконец, что происходит? - Полное непонимание и незнание уже начинали меня раздражать.

   - Эта тварь была голодна, и ни за что на свете, не сбежала бы от двух жертв добровольно, если только ее не спугнуло, что-то настолько ужасное, что этого опасалась даже она.

   - О чем ты, тьма побери говоришь?!

   - О том, что поднимается из недр острова на поверхность. Не знаю, что я смогла пробудить, но готовься, скоро оно уже будет здесь.

   Словно бы в подтверждение ее слов в прихожей раздался топот тяжелых сапог, но вместо обещанного сестрой ужаса, к нам ворвались уже знакомые мне по таверне мисс Триеры нерасторопные стражники с алебардами на перевес, и я тут же обругала себя за столь нелепую ошибку и слепую наивность.

   Наплетя им с три короба, что была хорошей подругой покойной хозяйки и примчалась к ней, как только услышала скорбные вести, я битый час отвечала на их вопросы, рассказывала обо всех врагах, недоброжелателях, возможных завистниках, наследниках мисс Триеры и событиях, которые по моему мнению могли бы послужить причиной расправы. Рыдая на взрыв и разыгрывая из себя убитую горем неутешную леди, которая даже говорить не могла связно от скорби, я конечно же не сказала им ничего важного, и когда они отпустили меня на все четыре стороны, искренне считала, что стражники поверили каждому моему слову, но провести людей в форме оказалось не так то и просто. Возможно я была для них слишком подозрительной и единственной ниточкой в этом кровавом деле, или просто для надежности, но они решили проследить за мной по городу и я привела их прямиком в дом.

   - Ласса и Олисия Илис, вы обвиняетесь в умышленном убийстве Миласы Альвент и ночной резне в Игровом квартале, - Заявил нам с порога знакомый мне офицер, наставив на меня острие алебарды.

   Глава 10.

  Вырджуст, демон седьмого круга.

   "Хозяин вас предали!" - Сообщила ему одна из ищеек. - "Одна из нас, Буртшулла, она нашла чародея и помогла ему скрыться!"

   - Что?! - Поверить в подобное заявление оказалось не просто. Ищейки, как и все прочие низшие демоны, в своем поведении руководствовались исключительно примитивными инстинктами. Они, словно дикие звери, неспособны были решать что-то самостоятельно, не могли планировать или рассчитывать собственные поступки и конечно же никогда небыли способны пойти на обдуманное и спланированное предательство. Верность и преданность всегда преобладала в этих низших созданиях над всеми прочими чувствами и каждая из выдрессированных лично самим Вырджустом демонесс, скорее предпочла бы верную и мучительную гибель, нежели измену своему господину, которого они любили всей своей черной душой.

   "Нет! Нет! Нет, хозяин! Это не я! Чародею помогли скрыться!" - Тут же попыталась оправдаться Буртшулла и поняв, что первая прислужница не солгала, Вырджуст тут же пришел в дикую ярость. Заскрежетав клыками, он с такой силой сжал кулаки, что его собственные когти до боли впились в ладони, и если бы провинившаяся демонесса оказалась поблизости, демон бы без раздумий, тут же разорвал ее на части в назидание остальным.

   "Кто посмел помогать ему? Отвечай!" - Слова Буртшуллы признаться озадачили могучего демона. Ему казалось, что все заговорщики, за исключением нескольких последних лордов ночного народа, уже были схвачены и казнены его Повелителем. Помогать чародею было попросту некому, все его союзники и друзья уже были мертвы и демон тут же потерялся в догадках, кто же еще посмел бросить вызов Наивысшему из демонов и решил защитить смертного от его неминуемого гнева.

   "Это был человек." - Тут же испуганно затараторила в свое оправдание демонесса. - "Я не знаю, кто он, но его меч сиял словно солнце!" - Продолжала она и в ее голосе звучал неподдельный ужас, словно это оружие одним только воспоминанием о себе, причиняло ей боль.

   "Почему ты вообще полезла с ним в драку?!" - Вырджусту казалось, что он дал своим демонессам четкие указания. Все, что от них требовалось, это отыскать мальчишку за пределами Нижнего мира, и как только они это сделают, сообщить о находке самому Вырджусту. Однажды демон уже просчитался, недооценив силу и хитрость этого коварного юнца и в этот раз он не собирался совершать подобных ошибок. Повелитель очень четко дал понять, как важен для него этот смертный и Вырджуст собирался не только отправиться за ним лично, но и прихватить пару десятков боевых демонов, что бы не оставить Регнору ни единого шанса на спасение. - "Ты не должна была даже приближаться к этому человеку!"

   "Прошу вас, хозяин, я подвела вас и не заслуживаю больше чести служить вам! Буртшулла должна быть наказана!" - Даже кару эти низшие твари принимали от него с благодарностью. - "Но чародей еще здесь!" - Продолжала ищейка. - "Он не успел уйти далеко и если хозяин позволит я найду его! Найду мой хозяин!"

   "Ты разочаровала меня, Буртшулла, очень разочаровала. Но твой хозяин милосерден к своим ищейкам." - Конечно же демонессу следовало немедленно наказать за столь глупый проступок, но Вырджуст не мог сейчас отправиться прямиком на остров для жестокой расправы и решил отложить это дело до возвращения стаи. - "Найди чародея и я сохраню тебе жизнь." - Соврал он и не слушая благодарный лепет ищейки оборвал свою связь с низшими демонами.

   - Все готово, мой господин. - Верхез, глава одного из лучших боевых звеньев, уже давно застыл рядом, но видя, что его хозяин занят, терпеливо дождался конца беседы и только тогда приступил к ожидаемому докладу. - Особняк полностью окружен, ни один кровосос не сумеет уйти оттуда живым.

   - Превосходно. - Улыбнулся Вырджуст. Все оставшиеся в живых лорды ночного народа, вся их верхушка, составляющая совет древнейших, так удачно собралась в одном месте словно специально предоставив ему возможность разобраться со всеми разом, но мысли демона сейчас были заняты совершенно другим. Сияющий меч о котором говорила Буртшулла. Оружие, что сумело напугать ее до глубины души, все ни как не шло у него из головы и не давало покоя загадочной личностью своего владельца. К кому еще успел обратиться за помощью чародей? Как и почему этот смертный находит себе все больше могущественных сподвижников желающих встать на его сторону и не боящихся противостоять самому Наивысшему? Сколько еще Вырджусту придется метаться по сети выискивая и истребляя всех, кто помогал мальчишке в этом бессмысленном противостоянии?

   - Ты слышал что ни будь о сияющих мечах, Верхез? - Вопрос Вырджуста явно озадачил боевого демона ожидающего от него только приказа о штурме.

   - Сияющих мечах? - Удивленно переспросил он, совершенно не понимая о чем идет речь и зачем Вырджус вообще сейчас говорил о таких странностях не имеющих к их заданию никакого отношения нелепых вещах. - Нет, хозяин, я не знаю ничего о них. - Растерянно пробормотал он, явно почувствовав себя виноватым, за то, что не смог помочь Вырджусту в этом вопросе. - Что прикажете делать дальше?

   - Атакуйте, - равнодушно распорядился демон совершенно не заботясь о том, что сдавший лорда Сина и скорое местоположение всех главных кровососов вампир, сейчас тоже находиться в этом доме. Вырджуст обещал ему сохранить жизнь его госпоже, он поклялся, что отпустит Сильвейру и не станет преследовать ее после расправы над главами всех семей, но не собирался держать данное слово. Повелитель жаждал их смерти и Вырджуст, сколько бы клятв не давал, ни за что не посмел бы ослушаться воли Наивысшего демона.

   Удовлетворенно кивнув, Верхез распахнул широкие крылья и взмыв в ночное небо, стремительно понесся к дому отдавая приказы.

   Особняк вспыхнул адским пламенем словно спичка и неуязвимые для его прожорливого жара демоны, ринулись внутрь. Вырджуст видел как несколько из них спикировали прямо в пролом на крыше. Целая стая рванула через парадные двери и не меньше должно быть сейчас ломились прямиком с черного входа. Особо крупные и свирепые твари прямо на лету пробивали собой окна и мгновенно заполонили особняк словно насекомые, возвращающиеся в улей.

  Все лорды и леди ночного народа, в сравнении с чародеем, были лишь мелкими сошками, не заслуживающими ровным счетом никакого внимания и не став наблюдать за кровавой работой боевого звена, Вырджуст принялся расхаживать из стороны в сторону обдумывая слова Демонессы. Он полагал, что все кровососы, запертые в полыхающем здании уже обречены на верную гибель и неожиданный спаситель Регнора сейчас заботил его куда больше, чем протекающая за спиной неравная схватка.

   "Артархарз, мне нужна помощь," - все же решил он обратиться за помощью к одному из могущественных демонов преисподней. Демон знаний и библиотекарь Нижнего мира никогда не отличался особой общительностью. Сшивая все новые и новые страницы бесконечной летописи, начертанной на содранной коже смертных, он редко отрывался от своего занятия и обращал внимания на визитеров. Вырджуст опасался, что на мысленный призыв тот и вовсе откликаться не станет, но то ли демону повезло и он застал Артархаза в хорошем расположении духа, то ли тот и сам заскучал от своей рутинной работы и решил перевести дух, но он все же снизошел до ответа своему низшему брату.

   "Ты ищешь знаний Вырджуст?" - Библиотекарь казалось был единственным из всех обитателей Нижнего мира, который знал имена и все многочисленные титулы любого из порождений пламени. Поговаривали что в его книге записаны все имеющиеся во всей безграничной Сети знания и впервые увидев количество огромных томов, Вырджуст был готов поверить, что все это правда. Книги, каждая из которых своей толщиной превышала рост самого Вырджуста, были собраны в обители Артархаза в таком количестве, что сама его обитель казалась построенной из древних фолиантов. Длинные ряды книжных стен поднимались к самому потолку и уходили так далеко вперед, что конец этого бесконечного собрания терялся где-то в неведомой дали, и демон даже боялся представить себе сколько же времени потребовалось его собрату, что бы записать все эти знания в бесконечную летопись.

   Поговаривали, что сам Артархаз некогда занимался исключительно искажением истории и уничтожением ценных знаний, но однажды он прогневил Наивысшего и тот обрек его на вечную и однообразную рутину ведения летописи. Демон должен был записать все что происходило во всей сети и еще только должно было произойти до самого конца времен. Вырджуст не знал правда ли это, но ни сколько не сомневался, что только Артархаз может дать ему правдивый ответ о сияющем оружии способном поразить демона.

   "Да, Хранитель." - Начал Вырджуст. - "Я ищу знаний о странном оружии. Одна из моих ищеек столкнулась с ним на Междумирном острове и мне очень хотелось бы знать кому оно может принадлежать."

   "Это было записано, Вырджуст за долго до твоего рождения." - Демон готов был поклясться, что слышит в своей голове перелистывания страниц, словно бы Артархаз, бегло перелистывая летопись, старался отыскать в ней нужное место. Услышать это на таком расстоянии, будучи в другом мире да еще и при помощи мысленной связи, можно было лишь в одном, крайне невероятном случае. Библиотекарь листал книгу прямо у себя в голове, словно бы помнил каждую записанную им строчку и представлял себе все тома столь же четко и ясно, словно бы держал их не в памяти а прямо в руках. - "Свет тот был светом Оргодеона, Вырджуст." - Продолжил он. - "Оружие то принадлежит и подчиняется хранителям камней и защитникам Храма. Враг твой из братства." - Закончил Артархаз и тут же исчез из сознания демона не позволив ему расспросить себя поподробнее.

   Оставшись один, Вырджуст лишь скрипнул клыками от дикой досады и ненависти к беглому чародею. Если библиотекарь был прав, а в его словах можно было не сомневаться, то мальчишка заручился весьма внушительной защитой. Вырджусту было страшно даже представить, что может произойти если в руки этого юнца угодит один из тех камней, что так яростно оберегают братья в стенах своей обители, но даже и без этой могучей силы защитники храма могли оказаться серьезной угрозой для всего Нижнего мира. Проклятый Регнор! Он один, похоже мог доставить демонам куда больше неприятностей, чем весь ночной народ и все его лорды вместе взятые. Вырджуста даже передернуло от одной только мысли, что возможно ему придется доложить его Повелителю о вмешательстве всего братства в это дело и его мгновенно накрыла волна ледяного ужаса.

   - Хозяин! - Углубившись в свои размышления, демон даже не заметил возвращения Верхеза. Глава боевого звена, только что вырвавшись из пламени пожарища, был весь покрыт черной сажей и копотью. От него несло запахом гари, словно он сам был тлеющей головешкой, а на отвратительной морде даже остался неровный ожог, явно оставленный на нем заклинанием.

   - Что случилось? - Тут же почуял неладное Вырджуст. Вернувшийся с победой демон не мог смотреть на него с такой виной, и затаившимся в глубине черных глаз, диким ужасом.

   - Они ушли. - обреченно произнес он и даже попятился назад от господина ожидая удара. Верхез был вдвое крупнее своего хозяина, но все равно опасался его гнева, словно низший, едва порожденный пламенем, мелкий бес.

   - Что значит ушли?! - Не поверил собственным ушам Вырджуст. - Все?!

   - Да, хозяин. Когда мы ворвались в зал, там уже никого не осталось. Вампиры скрылись через портал.

   - Быть этого не может! - Вырджуст лично позаботился о невозможности открыть переход. Как только здание вспыхнуло ярким пламенем, колдовать в нем было уже бесполезно. Огонь должен был поглощать любую силу, оставив лордов беззащитными, словно слепые котята, но кровососы все же как-то сумели пустить все его старания бесу под хвост. - Они заметили вас раньше времени?!

   - Нет, хозяин. - Замотал рогатой головой Верхез. - Никто не покидал покрова, они не могли нас почуять.

   - Тогда, как?! - Кипучая ненависть Вырджуста уже не вмещалась у него в груди и демон увидел в отражении глаз своего провинившегося слуги, отблески пламени, загоревшегося у него прямо в ладонях.

   - Похоже они собирались уйти еще до нашего нападения. Портал был открыт прежде, чем мы ворвались внутрь.

   - Тьма! - Выругался демон и в приступе дикого гнева, одним резким взмахом когтистой ладони, разорвал горло Верхеза. Глава боевого звена схватился за шею, захрипел что-то невнятное, выплевывая черную кровь и рухнул к ногам своего господина.

   Вырджуст даже не взглянул на него, все еще полыхая от гнева. Одной смерти для того, чтобы выместить всю кипевшую в нем лютую злобу, ему показалось совсем не достаточно. Демон желал немедленно расправиться со всем боевым звеном разом, но вовремя остудил свой горячий пыл вспомнив о своем Повелителе.

   Наивысший никому не прощал подобных провалов и если Вырджуст хотел сохранить свою жизнь, ему следовало доставить к подножию трона хоть кого-то, на кого можно свалить всю вину. Демон уже не сомневался, что все отправленные с ним собратья были обречены, и оставалось только гадать не разделит ли и он их прискорбную участь, когда явиться в тронный зал с поклоном.

   Ласса Илис.

   - Ласса и Олисия Илис, вы обвиняетесь в умышленном убийстве Миласы Альвент и ночной резне в Игровом квартале. - Сообщил нам знакомый стражник и только тогда я поняла, как все наши действия могли выглядеть со стороны.

   В начале одна из телохранительниц, которая ни на шаг не должна отходить от госпожи, вопреки всем правилам, покидает прием, оставив хозяйку одну, словно бы заранее зная, что должно произойти этой ночью, или даже за тем, что бы прекрасно зная маршрут возвращения Миласы, и всю охрану, с ее слабостями и недостатками, самолично поучаствовать в подготовке внезапного нападения на экипаж.

   Затем, когда благородную леди находят уже мертвой, посреди пустынного утреннего парка, и второй ее горе защитницы, причем родной сестры первой, так же не оказывается рядом с телом, словно бы она поспешно сбежала с места совершенного преступления, и ей явно было чего скрывать и бояться. Мой отложенный визит к страже, ни сколько не играл нам на пользу, а парочка трупов, с которыми нас застали в заброшенном доме и вовсе не оставляла нам ни единого шанса сохранить свою свободу. И пусть все это было ни как не связанно между собой, и не имело к Миласе и ее смерти ровным счетом никакого отношения, доказать это упертым стражникам было практически невозможно. Ни единого человека, который мог бы подтвердить своими свидетельствами нашу невиновность, в живых уже ни осталось. Никто не смог бы сказать в нашу защиту ни единого слова, и не подтвердив самозащиту, из-за которой нам пришлось пролить в городе столько крови, мы с сестрой уже были обречены к скорой смерти через повешение или что-то похуже.

   Кто бы не заплатил за смерть госпожи он, явно сам того даже не подозревая, сумел весьма ловко подставить нас под топор палача. Городской Магистрат никогда не церемонился с убийцами благородных особ, он сам целиком и полностью состоял из обитателей Золотого города и плаха уже ждала нас в любом случае, став вопросом лишь времени, которое потребуется страже, что бы выбить из нас обоих признание.

   - Что? - Стремительно побледнела Олисия услышав эти прискорбные новости. - Миласа мертва?! Как это случилось?! - Повернулась она ко мне, и еще не успевшие просохнуть с прошлого раза глаза сестры, вновь начали наполняться слезами. Для одной единственной ночи и еще не продолжительного утра, такое количество смертей для кого угодно могло стать внушительным перебором, и я ни сколько не винила сестру в приближающейся к ней истерике.

   - Не прикидывайтесь невинными овечками, леди. - Сурово нахмурил брови офицер стражи, имени которого я так и не удосужилась запомнить. - Слезами нас не проймешь, поднимайтесь! - Еще ближе придвинул он алебарду и я заметила, как его руки едва заметно трясутся. - Без фокусов! Живо! Вы и так уже успели наделать здесь порядочно шума. - Продолжал настойчиво требовать он, но в суровом тоне то и дело проскакивали панические нотки, и взглянув в лицо стражникам я к своему собственному удивлению обнаружила, что под масками холодной невозмутимости, которые все они так старались сохранить на своих лицах, прятался плохо скрываемы и выбирающийся наружу сквозь напуганные глаза, ледяной страх, от пребывания в ветхом доме сотрясаемом неведомой бурей прямо под стенами. Стражники, не смотря на свое численное превосходство, кажется, боялись нас куда больше, чем мы их, после всего увиденного в залитой кровью таверне и здесь, посреди расчерченного непонятным узором пола и парочкой трупов, словно бы принесенных в жертву могущественным демонам Преисполни, они не рисковали приближаться к нам достаточно близко, держась на расстоянии длинны своих алебард и мечтали поскорее оказаться, как можно дальше от этого зловещего места, словно бы боялись быть проклятыми парочкой ведьм.

   - Приготовься бежать, - тихо и едва слышно шепнула я Олисии, демонстративно подняв руки вверх, показывая свою безоружность, и медленно начала вставать с пола.

   Конечно идея броситься на целый десяток стражников разом, была просто безумной и явно самоубийственной. Даже если не вспоминать об вывихнутом плече, горящей огнем лодыжке и смертельной усталости, ни единого шанса справиться со всем патрулем разом у меня не было, но я и не рассчитывала вырваться на свободу живой и невредимой. Эльфийский яд, разбегающийся по моим венам, от ужаленной шипами ноги, уже делал свое черное дело, и я ни сколько не сомневалась, что не протяну даже до вечера. Любой очередной приступ мучавшего меня все сильнее удушья, мог оказаться последним и рано или поздно должен был отправить меня в могилу. Не питая никаких особых иллюзий и не лелея в душе надежд на собственное чудесное спасение от смерти, я надеялась лишь дать сестре возможность уйти. Ждавший ее недалеко от дома конь, позаимствованный из экипажа, и всего лишь жалкие полторы лиги, отделяющие окраину города от спасительной желтой мглы, могли подарить сестре весьма надежный шанс на спасение. Уйдя в туман, можно было исчезнуть бесследно, навсегда растворившись в Междумирье и укрывшись в одном из множества заполняющих его миров, оставить всю городскую стражу ни с чем.

   Надеясь, что хотя бы в этот единственный и наверное последний раз, Олисия все же послушается моего совета и броситься прочь, вон из дома, я резко обеими руками ухватилась за древко направленной мне на грудь алебарды офицера, и что было сил, после долгой и бессонной ночи, толкнула ее на него. К счастью трясущийся под ногами пол сыграл мне на пользу, и получив неожиданный толчок в живот, глава стражников согнулся, рухнул назад, сбив при этом еще парочку не расторопных защитников порядка.

   - Давай! - Рявкнула я сестре, и не тратя времени даром приложила еще одного, ближайшего парня, в защищенный шлемом висок, древком оставшегося у меня в руках казенного оружия.

   Еще один стражник отлетел к стене и врезавшись в камень лицом, упал в низ, но остальные, надо отдать им должное, не растерялись и не бросились прочь, словно перепуганные голуби из-под ног несущегося прямо на них человека. Ближайший к двери знакомый мне Ен, успевший схватить меня на лестнице в таверне Триеры, бросился Олисии на перерез, и прежде чем сестра смогла выскочить из комнаты в коридор, отправил ее обратно тяжелым ударом эфеса своего меча, прямо в лицо.

   Вскрикнув от боли сестра отшатнулась назад и получив еще один удар древком алебарды сзади, под колени, тут же рухнула в низ не в силах сопротивляться.

   - Они нужны нам живыми! - Верещал с пола командующий офицер, пытаясь подняться и прежде чем сестру успели скрутить, заломив ей руки за спину, я попыталась броситься к ней на помощь, но не успела сделать и пары шагов. Новый приступ удушья обрушился на меня столь внезапно, что я даже выпустила из рук спасительную алебарду, и захрипев, не в силах набрать в грудь хоть сколько ни будь спасительного воздуха, медленно опустилась на колени, словно самолично сдаваясь в руки закона.

   Так плохо как в этот раз мне еще не было. Горло, словно бы распухшее изнутри, горело огнем, из выпученных от мучения глаз потекли крупные слезы, а свист и хрип, вырывающиеся из моей гортани, смогли бы наверное напугать даже то, во что недавно превратился Диор. Руки и ноги тряслись, словно у припадочного больного, и я не могла даже прикрыться, когда озлобленные попыткой моего бегства стражники оказались рядом и принялись вымещать свои страх и злобу тяжелыми ударами сапогов. Катаясь по полу не в силах подняться, я чувствовала, как сознание медленно начинает покидать мою голову и уплывает в спасительную и безмолвную темноту, где нет ни ударов ни боли, ни страданий от отсутствия кислорода, где хорошо и спокойно и вовсе не надо делать хоть что-то, а можно спокойно расслабиться и забыться, растворившись в небытие.

   В те последние мгновения я не страшилась подступившей ко мне в плотную собственной смерти и лишь корила себя за все совершенные за последние часы роковые ошибки. Если бы я только не пустила сестру к женишку, настояв на своем, все сейчас могло бы сложиться иначе. Я не умирала бы здесь, избиваемая стражами порядка, Миласа могла бы быть по-прежнему живой и здоровой, а Олисия не лишилась бы всех кого любит, и не обзавелась бы тяжкими обвинениями в многочисленных ночных убийствах.

   Все это было чертовски неправильно и дьявольски несправедливо. Уходя из жизни я даже чувствовала себя виноватой, что так и не успела помочь Олисии и умирая, бросала ее здесь совершенно одну, словно трусливо сбегая из суровой действительности и всех переполняющих ее тяжелых невзгод. Я должна была во что бы то ни стало остаться рядом и помочь ей пережить это черное время, подставив плече и разделить тяжелое горе, но вместо этого бросала сестру на произвол судьбы и это заставляло меня ненавидеть саму себя так, словно бы это я была виновна во всем случившемся, и лично подставила ее во всех обвинениях, расправившись с целой толпой близких и дорогих ей людей.

   Катаясь по полу я, изо всех оставшихся сил, судорожно старалась увидеть сестру хотя бы краешком глаза, и пыталась прохрипеть ее имя, но горящее словно огнем, пересохшее горло и распухший язык, отказывались подчиняться моей воле и не желали издавать нужные звуки. Все что я могла это бессвязно хрипеть, откликаясь на новые пинки и удары.

   Дронг Мрак.

   Представший перед моим взором зал сложно было описать хоть какими-нибудь разумными словами. Казалось что ни в человеческом, ни в общем, ни в каком-либо другом языке, попросту не найдется столь возвышенно чистых слов, что бы передать все открывшееся мне великолепие, и любое, из самых невероятных, чарующих и впечатляющих мест, которое я только мог себе вообразить и представить, дав полную волю воображению, меркло в сравнении со всей открывшейся мне красотой.

   Огромный, идеально круглый зал, накрытый высоким куполом свода, был словно бы соткан из света, и казался построенным не из твердого камня, а вылепленным из чистейшего горного снега.

   Свет, проникавший сюда со всех сторон сразу, падал через множество восьмигранных отверстий, узором изрешетивших полусферу купола, и в этот яркий солнечный день, заполнял собою все помещение так сильно, что вокруг не оставалось ни единого темного уголка. Солнечные лучи, играющие на словно бы специально отполированной, и почти что зеркальной, поверхности пола и стен, почти что ослепляли любого входящего своими бликами и переливами. Они сразу же заключали гостя в свои теплые и ласковые объятья, и дарили непередаваемое ощущение восторга и упоения чувством собственной легкости и возвышенности.

   Мне казалось, что ступив за порог, я попал не в возведенное руками людей монументальное сооружение, из холодного камня, а шагнул внутрь настоящего невесомого облака, оказавшись на самой вершине всего мироздания. Прохаживаясь по галерее, в своей темно-серой, вышитой серебром форме, сам себе я казался здесь лишним, словно клякса, неаккуратно оставленная на шедевральной картине настоящего мастера, и портя своим присутствием все великолепие этого места, выбивался из его сиятельной чистоты, собственной чернотой.

   Медленно и неспешно, наслаждаясь каждой секундой этой прогулки, каждым своим шагом, по казавшимися воздушными ступеням, и каждым сделанном на этом пути вдохом, я медленно но верно продвигался по залу, к его самому его центру.

   Там, на центральной площадке, под самым большим отверстием купола, возвышался триумфальный постамент, сложенный, как и все в этом чарующим месте, из белоснежных каменных плит. Идеально круглые, они были наставлены друг на друга, и сужаясь к вершине напоминали ступенчатую пирамиду, со срезанной, плоской вершиной. На ее пике, зависнув в воздухе без всякой опоры, красовался небольшой голубоватый шар. Казавшийся хрустальным, он был прозрачен словно стекло, и сквозь его незримую поверхность отчетливо виднелись клубы невесомой и легкой дымки, отливающей всеми оттенками синевы весеннего неба. Медленно перетекая в его недрах, словно гонимая незримым мановением слабенького ветерка, она двигалась в нем словно живая, плавала, как рыбка за стенкой аквариума, и это движение завораживало, не хуже, чем безумная пляска пламени, или неспешный и размеренный бег воды.

   Приближаясь к этому сердцу зала, я чувствовал, как оно буквально пульсировало от переполняющей его нечеловеческой мощи. Она волнами растекалась от сферы по всему залу и наполняла его сладостным и умиротворяющим чувством покоя. Чем ближе я подбирался к этому постаменту, тем легче и спокойней становилось у меня на душе. Все невзгоды, тревоги и волнения словно бы улетучивались. Разум отчищался от любых, загрязняющих его своей суетой лишних мыслей, наполняя сознание блаженной тишиной и покоем.

   Захватившее меня, равнодушное ко всему, умиротворение было столь непередаваемо сильным, что я ощущал полнейшее единение со всем мирозданьем, до самой последней его невесомой песчинки на незримом краю. Сам себе казавшись бесконечным, словно вся необъятная реальность, со всеми ее слоями и плоскостями, чувствуя себя незыблемым и непоколебимым, как время, чей бег, я словно бы ощущал всей своей кожей, я будто бы и вовсе перестал быть простым человеком, и растворившись в окружающем меня пространстве, став с ним единым и целым, я словно бы превратился в стихию, позабыв о существовании таких мелочей как жизнь или смерть.

   Поднявшись по исписанным рунами плитам почти что к самому верху, и замерев на последней ступени, я оказался так близко от этого хрустального шара, что мог достать, его протянув руку, и сорвать словно яблоко.

   Заворожено и неотрывно наслаждаясь зрелищем перетекающей в его недрах синеватой дымки, я простоял так, не больше пары минут, но каждая секунда показалась мне целой, бурной и насыщенной, долгой жизнью, слившейся с потоком рек вечности.

   Это было несказанным блаженством, радостью в самом чистом и неподдельном ее проявлении, и именно так, наверное, должны были себя ощущать оказавшиеся в раю. Казалось, что быть еще лучше ничего уже просто не может, но как и все хорошее в нашей жизни, этот краткий пик отдохновения оборвался, в показавшийся самым неподходящим для этого миг.

   Резко зазвучавшее откуда-то у меня из-за спины, тоскливое и протяжное пение скрипки, ударило по ушам своей неожиданностью, как гром среди ясного неба. Разливающаяся по залу печальная музыка казалась здесь совершенно излишней. Она совершенно не подходила для этого места, разрушая своим звучанием всю его волшебную атмосферу, и довольно неплохая игра и исполнение, казались настоящим скрежетом или лязгом, словно бы дикая какофония впервые взявшего инструмент в свои руки, неумелого человека.

   Убивший всю тишину и покой реквием, мгновенно разрушил собою все мое умиротворение. Оно рассыпалось словно хрупкий карточный домик, от всего одного легкого, но неосторожного мановения, и рассыпавшись в прах, превратилось в груду мельчайших осколков, которые теперь уже невозможно было собрать в единое целое. Это мгновенно наполнило меня раздражительной злостью, будто бы у меня отобрали что-то самое дорогое и ценное, и заставило мигом возненавидеть вздумавшего здесь поиграть скрипача.

   Стремительно обернувшись назад, я увидел его почти у самого основания постамента. В точной копии моей собственной формы, он сидел на одной из нижних ступеней, и словно не замечая, что любые звуки, и даже самая красивая музыка, лишь портят и разрушают царившую здесь особую атмосферу, самозабвенно работал смычком, и вдохновенно прикрыв глаза, полностью отдавал себя музыке.

   Совсем еще юный парень, с темными и длинными, слега вьющимися волосами и аккуратной бородкой, он тут же показался мне смутно знакомым, словно бы я уже видел его где-то прежде, но сколько бы я не вглядывался в тонкие черты музыканта и не присматривался к его лицу, напрягая извилины, я так и не смог припомнить, где же мог его видеть.

   Кажется я что-то ему говорил, стремительно спускаясь вниз по ступеням, требовал прекратить, но совершенно не обращая на это никакого внимания, он играл свою печальную мелодию, пока не закончил ее последней, протяжной и едва дрожащей, пронзительной нотой.

   Только тогда, блаженно вздохнув и выдохнув полной грудью, он соизволил приоткрыть глаза, и отложив инструмент в сторону, на ступени, все же взглянул в мою сторону.

   Этот, слегка виноватый и опущенный к полу взгляд, как у провинившегося ребенка, сразу же мне не понравился. Было в нем что-то настораживающее и отталкивающее, смущающее своей неправильностью, будто бы за долгие годы знакомства с музыкантом, я впервые увидел на его худом лице эти неподдельные тени печали, и проблеск искреннего раскаяния.

   Так и не сумев понять и разобраться в том, что же именно меня так смутило и настораживало, я спустился к самому низу. Обменялся со скрипачом парой фраз, заставив его подняться на ноги, и повернувшись к нему спиной, отправился вновь обходить галерею по кругу, в надежде вернуть утраченное спокойствие, и вновь испытать ускользнувшее от меня состояние эйфории.

   Прохаживаясь мимо стоящих по кругу колон, я почти успел успокоиться и расслабиться. Стараясь дышать как можно ровнее и глубже, я отчистил сознание от всех наполняющих его лишних мыслей, и вновь погружаясь в себя, совсем не заметил, что скрипач бесшумно следовал за мной по пятам.

   Я не услышал ни его тихого дыхания, ни шороха шагов, ни легкого скрипа покачивающихся на поясе кожаных ножен, когда их медленно покидал короткий меч-гладиус. Я даже не заподозрил, что все это время он был у меня за спиной, тихо подкрадываясь для решительного удара, и лишь когда острая боль неожиданно пронзила мне спину, разрывая своими когтями кости и плоть, я запоздало, но все таки понял, что именно так смущало меня в его поведении. Неподдельные грусть и печаль, промелькнувшие в виноватой улыбке, и опушенном к полу взгляде. Реквием, казавшийся слишком трагичным для этого места, как оказалось, прозвучал здесь по мне в качестве прощального подарка и невысказанного в слух извинения, за предстоящий мне подлый и низкий удар прямо в спину, разорвавший тишину моим воплем.

   Падая на белоснежные плиты пола, и заливая их собственной, казавшейся здесь слишком яркой, и словно бы не настоящей, а нарисованной, алой кровью, я рефлекторно попытался дотянуться до собственного оружия, и неожиданно не смог обхватить его рукояти. Внезапно ставшие непослушными пальцы, словно бы отказывались мне подчиняться, став бесчувственными, и будто бы совершенно чужими, они не как не могли сомкнуться на эфесе достаточно сильно, сколько бы я не старался, и почти не чувствуя собственных рук, я едва сумел перевернуться на спину, тут же скривившись от новой волны жгучей боли в раздробленных костях плеча и ключицы.

   Беспомощный, как перевернутая лапами вверх черепаха, я ни как не мог подняться на ноги. Любая попытка пошевелиться была мучительна словно пытка, и тяжело дыша, я мог лишь бессильно плеваться ругательствами, в лицо зависшему надо мной скрипачу.

   Присев рядом, он выглядел все таким же подавленным и виноватым. В одной его руке был зажат окровавленный меч, в другой, зависнув в воздухе над раскрытой ладонью, покачивался небесной голубизны шар, так незаметно покинувший свое место на вершине центрального постамента.

   Он что-то мне говорит, тихо и мелодично, словно бы пытаясь меня успокоить, но не желая ничего слушать, я лишь плюю ему в лицо собственной кровью. Меня переполняют отчаяние и злоба, равных которым я прежде не знал. Они рвутся из груди, словно вольная птица из тесной клетки, и больше всего на свете я мечтаю вцепиться в его беззащитное горло, что бы придушить мерзавца прямо на месте.

   - Не стоит так убиваться, Дронг, - говорит он мне на последок, - завтра ты этого даже не вспомнишь, ничего не вспомнишь, даже собственного паршивого имени.

   Снова боль. Острая пронзительная игла, со всего размаха всаженная мне прямо в затылок. Она заставляет меня вздрогнуть всем телом, и мгновенно проснуться.

   Все приснившееся мне казалось столь реальным и настоящим, что подскочив на кровати словно ужаленный, я не сразу смог понять, что все это мне только привиделось. Дико озираясь по сторонам в темной комнате, я искал перед собой скрипача, и лихорадочно пытался нащупать на поясе меч. В затылке все еще пульсировали отголоски той боли, что вычеркнула из памяти все мое прошлое, и лишь ощупав собственное плече, и убедившись, что от застарелой раны давно остался лишь уродливый шрам, я сумел наконец успокоиться, и начал медленно отходить от преследовавших меня в кошмарах, обрывков воспоминаний.

   Снившиеся мне постоянно, с того самого дня, как я раненым и истекающим кровью, впервые оказался на острове, они преследовали меня уже много лет, и всегда заставляя просыпаться в холодном поту, раз за разом вынуждали заново переживать те мучительные мгновения, из моей пошлой, потерянной жизни.

   - Не спиться? - Прозвучавший рядом голос Регнора, чуть не заставил меня снова подскочить на кровати от неожиданности.

   - Уснешь тут, - недовольно пробурчал я, кивком головы указав на лежащего на полу Хорворна. Заявив, что на мягких перинах спят лишь женщины, или неженки, недостойные считаться настоящими воинами, гладиатор отказался от собственной, далеко не самой мягкой кровати, и словно бы настоящий, натасканный, сторожевой пес, растянулся прямо под дверью, на жестком и холодном полу. Будто бы всю свою жизнь ночуя исключительно на земле, или камнях, под открытым небом и порывами ледяного ветра, он кажется, совершенно не испытывал от этого ни каких неудобств, и храпел так громко, что наверняка мешал спать всей близлежащей половине трактира. Слушая его звучные трели, я мог лишь поражаться тому, как не проснулся от этого грома раньше, и не пропустивший моего пробужденья Регнор, тут же воспользовался этой возможностью, что бы завести разговор, как обычно, выбрав для этого не самое лучшее время. Сидя на подоконнике, он вглядывался в пустынную улицу, словно бы неся ночное дежурство, и судя по заправленной и не тронутой за всю ночь постели, даже и не думал ложиться, благополучно выкидывая на ветер свой единственный шанс как следует отдохнуть, и отоспаться перед предстоящим нам по утру спуском в Бездну.

   - Давно тебе будят кошмары? - Повернулся он ко мне, оторвав свой хмурый взгляд от окна.

   - Кошмары? - Лишь усмехнулся в ответ я, совершенно не желая обсуждать с подростком туманные обрывки моих утраченных воспоминаний. - С чего ты это взял, малыш?

   - Люди, которым сниться обычная ерунда, не стонут во сне так, будто их режут. Они не вертаться в постели волчком, и не подскакивают среди ночи так, будто бы внезапно обнаружили у себя под одеялом змею. - Кажется мои сны взволновали его куда больше меня самого. В его неотрывно направленном на меня взгляде, читались неподдельные волнение и тревога, будто бы он и вправду считал, что сны, или кошмары, могут быть чем-то опасным.

   - Всего лишь плохой сон. Обычное дело, со всеми порой такое случается. Не бери в голову. - Попытался успокоить его я, и демонстративно зевнув во всю пасть, сделал вид, будто бы жутко хочу спать. В надежде, что малыш отстанет от меня со своей болтовней, я отвернулся от него лицом к стенке, но Регнор, словно бы носом учуяв всю эту фальшь, даже и не подумал умолкнуть.

   - Частые кошмары обычными не бывают, - серьезно заявил он. - Это может быть вызвано остаточным проявлением магии, отголоском сильного, и не развеявшегося до конца заклинания, или даже проклятьем. Тебе следовало бы обратиться к эльфийским сновидцам, или сомниомантам. Они умеют избавлять от подобного.

   - Ага, обязательно. -Пробурчал я, с явной долей саркастического яда в каждом звуке.

   Малыш даже не представлял себе к какому количеству шарлатанов я уже успел обратиться на острове, и сколько золота потратил в пустую, что бы они помогли мне вернуть потерянные воспоминания, избавили меня от мучительных снов, и подарили душевный покой, уняв жгучую жажду знать правду. Отпаивая меня горькими эликсирами, окуривая едким дымом горьких, зловонных трав, заговаривая и налагая заклятья, они обещали мне, что все вертеться со временем, но сколь бы сильно они не старались, ни один из этих самых известных, сильнейших, и способных похвастаться безукоризненной репутацией магов, чародеев и гипнотизеров, с немалым опытом в подобных делах, так и не сумел добиться успеха.

   Я по прежнему не помнил о себе ничего, и не знал о своей прошлой жизни, как в тот роковой час, когда очнулся без памяти на самой границе острова и тумана. Совершенно не понимая где нахожусь и не представляя как здесь оказался, я не знал, что же со мною случилось, и зажав в бесчувственной руке меч, упорно полз в сторону едва различимого за мглой города, упрямо не желая сдаваться смерти так просто. Истекая кровью, я не смог преодолеть даже половины пути, и наверняка умер бы прямо там, в едкой пыли, если бы не оказавшаяся по близости команда глодаров. Проявив насказанную, и редко встречающуюся не только в наших рядах, но и во всем нашем городе, настоящую человечность, они не прошли мимо умирающего на их пути окровавленного человека, как сделало бы абсолютное большинство.

   Тот миг можно считать моим новым рожденьем. Днем, когда исчез кто-то прежний, таинственный и неизвестный, а из его пепла восстал контрабандист Мрак.

   Скрипач не соврал мне, в первые дни я не знал даже собственного паршивого имени, и вечно пребывая в унынии, и скверном расположении духа, огрызаясь на всех словно бешеный пес, я заполучил от болтливого Орнона свое говорящее прозвище. Лишь позже, когда я надел свой первый глодарский доспех, а мучавшие меня по ночам кошмары стали запоминаться, я сумел извлечь из них короткое слово - Дронг, но для большинства моих новых знакомых контрабандистов так и остался раздражительным Мраком.

   Сейчас, когда никого из той глодарской команды давно уже не осталось в живых, и все они кормили собой плотоядных червей Мертвого мира, я почти успел утратить надежду вспомнить хоть что-то, и после продолжительной череды неудач, давно не пытался отыскать новый способ вернуть себе утраченные воспоминания. Эта задача казалась мне попросту невыполнимой, и заранее обреченной на полный провал, как попытка допрыгнуть до звезд, но судьба, словно бы специально дождавшись последнего мига, и максимального напряжения, все же милостиво, и почти что случайно, подбросила мне решение.

   Невероятно редкое и опасное заклятье Познания могло не только вернуть мне утраченное прошлое в один миг, но и способно было подарить мне любое, бесценное знание, которое я только мог себе пожелать. Непостижимым мне образом соединяя человеческое сознание со всем мирозданием, оно, всего на одно непродолжительное мгновение, наделяло его полным всеведением, словно у бога, и если разум смертного оказывался достаточно сильным, он мог узнать все, что только угодно, любую интересующую его информацию, о существовании которой прежде и не догадывался.

   Узнав о существовании подобного колдовства, я тут же бросился на его поиски, не в силах усидеть на одном месте ни единой минуты, и долгое время ни мог найти ничего, кроме лишь одних отговорок перепуганных моим появленьем торговцев. Поиски растянулись почти что на год, и когда заветный свиток наконец-то оказался у меня прямо в руках, судьба вновь решила сыграть со мной злую шутку. Она подбросила мне новый заказ, договор, который нельзя было выполнить не прибегнув к этой запретной во всех мирах магии, и вынужденный потратить свой единственный шанс на поиски сердца, я ненавидел ее так же сильно, как проклятого скрипача, хотя и думал, что испытывать более сильную ненависть, наверное уже невозможно.

   - Что тебе снилось? - Все ни как не желал униматься малыш. - Это может быть важно.

   - Да отстанешь ты от меня наконец, или... - договорить я уже не успел. Весь трактир, словно бы внезапно решив размяться, после долгого сна, неожиданно подлетел в воздух, и тут же, с грохотом, рухнул обратно, скинув подростка с пригретого подоконника, а меня чуть было не заставив прикусить свой язык.

   С низу послышался грохот бьющейся посуды, громкая брань разбуженных посетителей, и чей-то громкий, стремительно приближающийся по лестнице топот.

   Тут же вскочив, я почувствовал, как холодный пол, под моими босыми ногами, все еще продолжает вибрировать, словно живой. Земля буквально дрожала, сотрясаясь от сильнейших подземных толчков, и растерянно вертя головой во все стороны, я лихорадочно искал хоть что-то устойчивое, что бы за него ухватиться, и не присоединиться к лежащему у меня под ногами подростку. Он, словно бы не решаясь подняться, выглядел таким же напуганным как и я, и лишь один только Хорорн, не растерявшись, и проворно вскочив на ноги с уже обнаженным мечем, оказался готов к появлению незваных гостей.

   Глава 11.

   Олисия Илис.

   - Ласса! - Завопила я, что было сил, но глаза моей сестры уже закатывались под плавно опускающимися вниз веками, и казалось, что для нее, все уже успело закончиться. Она больше не хрипела, судорожно пытаясь втянуть в себя воздух, не пыталась прикрыться от градом сыплющихся на нее ударов озверевших стражников, и лежа на изрисованном мною полу, была неподвижна.

   Нет! Нет! Нет! - Стучала у меня в голове всего одна мысль, словно бы ритм отбивающего марш барабана. - Только не это! Не сейчас! И никогда! Нет!

   Вначале Диор, затем, как оказалось, еще и моя госпожа, леди Миласа, а теперь и последний, родной и близкий мне человек - Ласса, умирала прямо у меня на глазах. Всего одна безумная ночь, и последовавший за ней дьявольски долгий день, перечеркнули собой всю мою жизнь, поставили на ней жирный крест, бросили ее в топку, и с корнем вырвав прямо из сердца все, что было мне дорого в этом мире, скормили всех любимых и дорогих мне людей холодной, беспощадной и ненасытно прожорливой смерти. Жизнь оборвалась в один миг, превратилась в ничто, стала пустой и бессмысленной. Я готова была забиться в истерике, и завопить от горя, в приступе дикого ужаса, который сводит с ума ворвавшейся в душу болью, и тяжким отчаянием. Мне хотелось проснуться от этого дикого кошмара. Хотелось убить всех окружающих разом, избавиться от каждого, кто повинен в случившимся, и дико смеясь, наслаждаться их болью. Хотелось умереть самой, только бы все это поскорее закончилось, оставив меня в безмятежном покое, и я готова была отдать что угодно, лишь бы все вокруг стало как прежде. Но было уже слишком поздно, я ничего не могла изменить, и все что мне оставалось, это бессильно наблюдать, как она умирает.

   По посиневшему от удушья лицу сестры, протянулась тоненькая струйка крови, побежавшая из носу, в низ по щеке и в тот момент, когда она окончательно перестала подавать хоть какие-нибудь признаки жизни, все вокруг стало мне совсем безразлично. Ни навалившиеся на меня сверху стражи порядка, до боли выкручивающие запястья за спиной, ни Маэстро со всей его властью и многочисленными людьми, больше ни сколько меня не пугали. Мне казалось, что все самое страшное, что только могло случиться, и не привиделось бы мне даже в самом страшном ночном кошмаре, уже свершилось, произошло прямо у меня на глазах, и даже моя собственная, незавидная участь теперь меня ни сколько не волновала. Она уже не имела ровным счетом ни какого значения, и больше не сопротивляясь скручивающим мне руки стражникам, я перестала вырываться из их крепкой хватки, пытаясь пробиться к умирающей на полу Лассе. Словно бы внутренне умирая вместе со всеми любимыми мною людьми, я ни только в один миг лишилась всего, что имела, но и запоздало поняла, как же сильно все это было для меня дорого.

   - Нет, сестренка, не надо. Не оставляй меня здесь одну! - Тихо, почти беззвучно, шептала я, сожалея, о том, как много самых важных слов не успела сказать ей при жизни.

   Всегда недолюбливая сестру из-за ее строгости, постоянных запретов, казавшихся бесконечными нравоучений, и наставлений, которыми она пичкала меня по малейшему поводу, я полагала, что обладая завышенным самомнением, она всего лишь возомнила себя умнее всех остальных, и желая быть главной всегда и во всем, терпеть не могла любого непослушания. Я совсем не задумывалась, как не легко ей должно быть пришлось, когда оставшись без матери, мы одни оказались на улице. Взяв тогда все заботы на свои хрупкие плечи, она должно быть до сих пор чувствовала на себе некую ответственность за меня, и все ее строгости, навязываемые мне правила и морали, частые, но вполне заслуженные мной взбучки, на самом деле, были всего лишь проявлениями ее своеобразной, сестринской любви и заботы. Совершенно этого не замечая, я воспринимала эти придирки, чересчур близко к сердцу, называла ее настоящей занудой, не редко бунтуя против подобного обращения, и была счастлива сбежать из под этой опеки, уехав на обучение.

   Мне казалось, что покинув сестру, я обрела настоящую, долгожданную и вожделенную свободу. Выпорхнула из родительского гнезда гордым, и больше не нуждающимся в их помощи, вполне самостоятельным, повзрослевшим птенцом, но оставшись без привычной опеки, без удерживающих меня в строгих рамках оков, и без столь необходимых советов, к которым никогда не прислушивалась, стараясь все сделать по своему, я внезапно оказалась совсем не готова к подобному, самостоятельному перелету. Почувствовав волю, я ударилась во все тяжкие, и конечно же итог оказался печален. С треском вылетев из учениц, чего сестра никогда бы мне не позволила, я даже себе не смела признаться, как сильно она была мне не обходима, и лишь сейчас, потеряв ее навсегда, я почувствовала всю горечь этой утраты, и позволила себе признать, что привыкнув всегда и во всем полагаться на Лассу, я уже не могла обойтись без ее поддержки и помощи. Даже не представляя как смогу пережить это, оставшись одна, я раскаивалась в собственном упрямстве, ни разу не позволившим мне признать ее правоту, и сожалея о всех наших многочисленных ссорах, вызванный моим эгоизмом, больше всего на свете раскаивалась от того, что сама стала причиной этой трагедии.

   Лассу убила не смертельная рана, нанесенная не рассчитавшим силу удара, рассвирепевшим стражником. Ее сгубил ни столь внезапно случившийся приступ, и не роковое стечение обстоятельств, а моя собственная безалаберная безответственность, с которой она так и не смогла совладать, прилагая для этого столько усилий. Предупреждая меня о последствиях еще на приеме, она как обычно, оказалась совершенно права, и послушай я ее разумного предостережения, ничего бы этого не случилось. Диор успел бы сбежать, оставшись в живых и не превратившись в кровожадную тварь. Мисс Триера не осталась бы на полу своего заведения с перерезанным горлом, а сама Ласса не погибла бы здесь, пытаясь вызволить меня из очередной передряги.

   - Болван! - Рявкнул один из стражников у меня прямо над ухом. - Что ты наделал?! Она же была нужна нам живой! - Вцепился он в застывшего над сестрой паренька и грубо отпихнул его в сторону.

   - Но, сэр! Я вынужден был защищаться! Она первая набросилась на нас и я должен был...

   - Заткнись Ен! Я здесь решаю кто, и что должен был сделать! Ясно?! Бездна! Это еще что такое?! - Испуганно ахнул стражник, когда нечто, разбуженное моей неосторожной магией под землей, разрушило удерживающие его оковы и вырвалось на свободу.

   Этот подземный удар оказался столь сильным, что его должны были почувствовать даже на другом конце города, казалось, что сама земля раскалывается у нас под ногами, и весь остров в любой момент может развалиться на части.

   Застонавший жалобным скрипом потолок, над нашими головами, заметно просел. По трясущимся стенам и полу, побежали широкие трещины, заставившие стражников мгновенно отпрянуть назад, и даже я, продолжая корить себя за все случившееся, тут же очнулась от этого потрясения, и выпав из состояния полной прострации, в котором не замечаешь вокруг себя ничего, мгновенно похолодела от ужаса, почувствовав на себе всю тяжесть приближающейся к нам страшной силы.

   Оказавшаяся достаточно чудовищной и огромной, что бы одним лишь своим приближением, спугнуть злобную и голодную, потустороннею сущность, захватившую ожившее тело Диора, она ударила из-под земли настоящим фонтаном, и вырвавшись на свободу, мгновенно заполнила все окружающее нас пустое пространство, словно бы вытиснив собою весь воздух. Обжигая легкие изнутри при каждом моем испуганно частом и коротком вдохе, она била вверх так яростно и неистово, что мне показалось, будто я очутилась на самой вершине рокочущего, и извергающегося жаром магической мощи, огромного вулкана. Даже полностью лишенные чародейского дара, и не способные чувствовать окружающую нас магию стражники, почувствовали что-то неладное. Они не смели сдвинуться с места, боязливо оглядывались по сторонам, и чувствуя нарастающее в воздухе напряжение, совершенно не понимали, что происходит.

   Силы из земли вырвалось столько, что волоски на моем теле поднялись дыбом, а виски, от резкого перепада магического потенциала, мгновенно заломила пульсирующая мигрень. Казалось, что вся мощь имеющаяся в безграничном просторе Междумирья, и всех укрываемых его мглой бесконечных мирах, стеклась прямо сюда, в одно единственное, слишком тесное для нее место, и от такой зашкаливающей концентрации, сама реальность, раздувающаяся как надуваемый воздухом мыльный пузырь, начинала трещать, не выдерживая такого напора. Она готова была лопнуть в любую минуту. Весь остров грозил разлететься на части, развеявшись пылью, от колоссального, и доселе невиданного, огромного взрыва. Воздух вокруг уже начинал раскаляться, словно растопленная жаровня, а бьющая из земли мощь, продолжала вырываться наружу нескончаемым потоком абсолютно чистейшей магической мощи.

   Если многочисленные уличные проповедники все же не врали, и все их Бессмертные боги действительно существовали где-то в пределах реальности, то и они, наверняка не смогли бы справиться с этим потоком. Энергии вокруг накопилось так много, что с ее помощью можно было легко, и совершенно не напрягаясь гасить, и зажигать в небе новые звезды. Ее было достаточно чтобы одним лишь легким мановением пальца испепелить целые мириады миров, или вывернуть все наше мироздание наизнанку, перевернув его с ног на голову, и завязав в тугой узел, полностью изменить по своему усмотрению, переделав реальность до полной неузнаваемости.

   Зажмурившись от накатившего на меня ужаса, я непрерывно чувствовала, как эта необузданная мощь все продолжает прибывать в центр комнаты, придавив меня к полу всей тяжестью своей массы, и ни сколько не сомневаясь, что скоро нарастающий напор раздавит нас всех как тараканов, приготовилась умереть.

   Утешало меня лишь одно - казавшаяся неизбежной кончина стражников, столь не вовремя для себя, оказавшихся не в том месте, но прежде чем давящая со всех сторон сила успела начать ломать и крошить наши кости, все неожиданно прекратилось, словно бы бивший из земли ключ, пересох и иссяк.

   Собравшаяся вокруг мощь замерла, остановившись всего на секунду, и тут же снова пришла в стремительное движение, начав обретать свою форму. Из расплывающегося и дрожащего, искаженного воздуха начали складываться четкие, но постоянно меняющие свой вид, странные очертания, и глядя на эти происходящие на моих глазах изменения, я отказывалась верить глазам.

   Чистая, стихийная магия не могла так просто трансформироваться сама по себе во что-то иное. В этом и заключался секрет любого, самого сложного, или примитивного волшебства. Лишь чародейский дар, позволяющий своему владельцу силой воли воздействовать на эту невидимую энергию, мог заставить ее измениться, и придавал разлитой в воздухе силе, нужную форму. Только умения, и сложные манипуляции самого мага были способны творить из этой мощи все, что только угодно, заключая стихию в тесные рамки заклятия, но сейчас, прямо передо мной, все происходило совершенно иначе, будто бы магия внезапно обретя собственный разум и волю, начала творить себя самостоятельно.

   Глядя, как прямо из воздуха и пустого пространства посреди комнаты формируется человеческая фигура, подпиравшая своей головой потолок, я решила, что наверное брежу, но внезапный крик стражника, опроверг это единственное, разумное объяснение происходящему.

   - Ведьма! Она - Завопил у меня за спиной тот стражник, которого называли Еном. - Она призывает демона! - Выставив вперед свою алебарду, он бесстрашно бросился через всю комнату, и намериваясь пронзить меня холодной сталью насквозь, наверняка ошибочно полагал, что это поможет ему остановить разразившееся вокруг колдовство. Защитник порядка даже не представлял, что я давно уже не имею к творившейся вокруг магии не малейшего отношения. Он даже не думал, что моя смерть не сможет остановить, или замедлить, появление неведомой вырвавшейся из недр земли силе, но к счастью, узнать об этом, и жестоко разочароваться, он уже не успел.

   Стоило ему приблизиться достаточно близко к центру узора, как застывшая рядом огромная, сотканная из света фигура, тут же сдвинулась с места, и впервые подав признаки зародившейся жизни, резким взмахом руки, выбило алебарду из рук стражника. Выгнувшись дугой и завопив от боли и ужаса, Ен подлетел в воздух. Его ноги словно бы сами собой оторвались от пола, зависли в полуметре над линиями узора, и задергавшись, пытаясь отыскать внезапно утраченную опору, начали исполнять в воздухе пляску висельника. Точно так же, как и меченный до него, стражник начал стремительно терять свою собственную жизненную энергию. Золотистым туманом она потекла из его груди к огромной, сотканной из силы фигуре, и с каждой выпитой из него каплей, это неведомое создание становилось все более материальным.

   Я даже опомниться не успела, как оно иссушило тело стражника досуха, живой человек прямо у меня на глазах, превратился в обтянутый кожей скелет, словно бы его труп не один день успел пролежать под палящим зноем пустыни, и как только его разрывавшие тишину вопли боли стремительно стихли, это неведомое создание резким взмахом руки, отбросило в сторону ставшие бесполезными человеческие останки. Ударившись об твердую стену, они рассыпались горстью праха, и вниз рухнула лишь опустевшая одежда, кираса и шлем. От стражника не осталось даже воспоминаний, но всего одной жертвы этой твари оказалось совсем недостаточно.

   Утратив свою полупрозрачность, она больше не казалась явившимся с того света призраком, сотканным из искаженного воздуха и цветных магических переливов. Фигура словно бы обрела зыбкую, уже едва просвещающую плоть, и не насытившись одной жизнью, обратила свой взор на остальных, застывших от увиденного стражей порядка.

   Кто-то, явно поняв, что им с этим не справиться, тут же попытался броситься прочь. Кто-то от ужаса даже не смог сдвинуться с места, а самые смелые даже схватились за алебарды, бесстрашно решив не сдаваться без боя, но все они были обречены в столь неравной схватке с многократно превосходящей их мощью, и ни один, так и не успел исполнить задуманного.

   Все они, как по команде, подлетели в воздух, и задергались, точно марионетки, дергаемые кукловодом за нити. Золотистый туман осветил собою всю комнату, каждого стражника ожидала страшная и мучительная участь, постигшая их собрата, и не в силах больше смотреть на весь этот ужас, я тут же зажмурилась, и попыталась трусливо отползти в сторону.

   Казалось, что укрыться от этой невероятной силы и жажды было попросту невозможно, и забившись в самый дальний и темный угол, я дрожала, даже не думая бежать или прятаться.

   Слушая жуткие вопли и хруст выворачивающихся из суставов костей, я чувствовала, как к горлу подступил отвратительный комок тошноты, и молила небеса лишь о том, что бы все это быстрее закончилось, но стоило только всем воплям затихнуть, как мне от этого неожиданно стало лишь хуже.

   Так и не решаясь распахнуть зажмуренные глаза, я ни сколько не сомневалась, что оставшись одна, неизбежно стану следующей, оставленной на десерт, но далеко не самой последней жертвой, и чувствуя, как сердце в груди колотиться так быстро, что может разорваться от напряжения в любую минуту, неожиданно поняла, что не смотря ни на что, все же не хочу умирать.

   Еще совсем недавно, проливая слезы над телом возлюбленного, я не видела ни какого смысла волочить свое жалкое и одинокое существование дальше, но сейчас, вознося мольбу небесам, что бы не отправиться в след за стражниками, и не питая на этот счет ни каких особых иллюзий, я утратила всякую надежду на счастливый исход, но все еще не хотела уходить на тот свет так страстно и сильно, будто бы все произошедшие с приема события, никогда не случались, а жизнь моя была легка и прекрасна.

   Затаившись в ожидании этого страшного мига, я не двигалась с места, но словно бы решив поиграть со мной и помучить свою закуску подольше, проклятая тварь не спешила разделаться со мной прямо на месте. Выжидая неизвестно чего, она не набрасывалось на тепло моей жизни, словно пес на любимую кость, и затянувшееся ожидание в звенящей вокруг тишине, показалось мне нестерпимой, мучительной пыткой. Эти, растянувшиеся на целую вечность мгновения, едва не заставили меня лишиться рассудка, поддаться панике, и попытаться броситься прочь в жуткой истерике. Я едва смогла удержать себя в руках, невероятным усилием собственной воли, и словно бы почувствовав мое состояние, гигант неожиданно решил меня успокоить.

   - Не бояться, Олисия. - Нарушивший повисшую вокруг тишину, низкий голос, звучал словно бы из трубы. Наполняя воздух легким гулом, он немного двоился, будто бы тихий шепот повторял каждый звук с отставанием в долю секунды. - Ты пробудила мой сон. Вернула забытый вкус, сладость жизни. Я не причиню вред. - Заявил он, и только тогда, решившись наконец приоткрыть глаза, я неожиданно не увидела перед собой того страшного монстра, которого все это время рисовало мое разыгравшееся воображение.

   Вместо отвратительного создания, передо мной застыла высокая, идеально сложенная и атлетичная, фигура. Полностью обнаженная, с отливающим металлическим блеском кожей, она едва заметно сияла в окружающем нас полумраке, слабым и рассеянным, но ощутимо теплым светом, и озаренная этим ореолом, казалась настоящим, спустившимся прямо с небес божеством.

   Робея, словно бы и в правду оказалась перед одним из казавшихся выдумкой небожителей, я все еще дрожала всем телом, от давящего на грудь ощущения исходившей от него страшной силы, и с трудом осмелившись приподнять свой взор к потолку, я с нескрываемым трепетом взглянула на верх, и тут же обомлела от увиденного, застав перед собой то единственное в мире лицо, увидеть которое еще раз, уже никогда не надеялась.

   - Диор?! Это Ты?! - Потрясенно ахнула я.

   Он стоял передо мной, как живой, и от внезапно нахлынувшей на меня радости, я едва было не бросилась ему прямо на шею, но встретившись взглядом с его мерцающими во тьме, холодными и равнодушными глазами, я тут же поняла, что в застывшем передо мною создании, каким бы родным и знакомым оно не казалось, не было ровным счетом ничего человеческого, и осталась на месте, подавила в себе этот дикий порыв прижаться к возлюбленному.

   Его глаза были глубоки и бездонны, как само дно миров. Этот взгляд был всеобъемлющ, словно бы Мироздание, и пронзал меня словно нож. Он давил мне на грудь, всей тяжестью своей непомерной силы, и казалось, что проникая сквозь плоть, он смотрит прямиком ко мне в душу. В отражении его глаз я отчетлива видела отголоски всех своих тревог и волнений, замечала проблески собственной боли и горя, словно бы глядя на меня сверху в низ, он не видел перед собой самого человека, а смотрел на саму его суть, истинное, и ни чем не прикрытое, нутро и истинное обличие. Этот взгляд отягощал своим грузом, словно бы привязанный к шее якорь. Под ним сложно было даже вздохнуть, и чувствуя себя столь открытой, и будто бы обнаженной, я не могла даже сдвинуться с места, но гигант, словно бы почувствовав и увидев и это, поспешно отвел свои глаза в сторону.

   - Нет. - Отрицательно покачал головой он, подтвердив все мои опасения. - Я не он, не носил имя Диор, хотя и получил его память воспоминаний.

   - Тогда, кто? Кто ты такой? - От охватившего меня панического трепета, перед этим, казавшимся таким всемогущим созданием, я едва могла говорить. Язык словно бы отказывался мне подчиняться. Он заплетался во рту, с трудом произнося каждое слово, а предательски дрожащий голос, срывался на жалкий и тоненький писк.

   - Кто? Сложно проговорить, ваш язык для меня нов, и непривычен. Он лишен нужных слов. В нем нет важных значений, словно бы вы не видите большую часть этого мира, но даже если бы это было иначе, все мои прежние имена, сейчас все равно утратили бы значенья. Они потеряны в прошлом. Время давно предало их забвению, покрыв толстым слоем пыли глубоких веков. Ты можешь звать меня Первым, это будет вернее всего.

   - Зачем? Зачем ты здесь, Первый? - Сама не знаю, как я только набралась храбрости говорить с ним. Это создание казалось просто богоподобным и прежде, я скорей бы рухнула в обморок, от одного его вида, чем решилась бы раскрыть рот, но сейчас, словно бы позабыв обо всем, и утратив весь страх, манеры и осторожность, я отчего-то даже не думала, что попросту не достойна допрашивать подобное существо, и докучать ему своими расспросами.

   - Я всегда был здесь, Олисия. Был всем этим. - Развел он руками, словно бы указывая на весь окружающий нас остров. - Все это моя усыпальница, ставшая склепом, но смерть не властна над Перворожденными. Мы родились за долго до ее появления, и развоплотившись, я не исчез, не развеялся, и не пропал. Мой разум был погружен в сон, и по замыслу заточивших меня, я никогда не должен был от него пробудиться. Они позаботились обо всем, но время неумолимо, рано или поздно оно пожрет, все что нас окружает, и казавшиеся нерушимыми цепи все же ослабли под его гнетом. Кровь одного их хранителей братства пролилась на этой земле, свет Оргодеона померк, и подаренное тобой тепло новой жизни, вернуло меня из небытия.

   Благодаря тебе, я вновь обрел плоть, мой разум очнулся, и пусть я не восстановил всех своих прежних сил, я не люблю оставаться в долгу. Скажи мне, Олисия чего же ты теперь хочешь в замен?

   Собираясь оправдаться, что не преследовала ни каких скрытых целей, и не рассчитывала на благодарность, я едва было не сказала, что доставшаяся ему жизнь предназначалась другому. Я уже успела распахнуть рот, что бы рассказать, как ошиблась. Намеревалась необдуманно ляпнуть, что совсем этого не хотела, и даже не подозревала о его существовании под землей, но вовремя сумела понять всю самоубийственность подобного заявления, и поспешно прикусила язык.

   Замявшись, и от этого растерявшись еще больше, я не находила, что же ответить, но гигант, кажется и вовсе не нуждался в словах. Кивнув, он словно бы намекнул мне, что понял, и слишком тихо и плавно для такой огромной, подпирающей головой потолок фигуры, сдвинувшись с места, медленно опустился на одно колено перед Лассой.

   Протянув над ней руку, он подержал ее над сестрой всего пару мгновений, и неожиданно она вздрогнула, мотнула головой в сторону, и застонала.

   Не веря своему счастью, я заворожено смотрела, как ее грудь вновь начинает подниматься от вдохов, и совсем не заметила, как гигант тихо и медленно начал таять, вновь становясь полупрозрачным скоплением силы.

   - Она будет жить, - пообещал он мне на прощание, и только тогда, заметив, как он растворяется, я внезапно опомнилась, и поспешно попыталась остановить свой единственный, ускользающий из рук шанс, вернуть возлюбленного с того света.

   - Постой! Это не все! Диор! Прошу тебя, помоги!

   - Здесь больше нет тех, кому я способен помочь.

   - Но, но ты, же только что... - в глазах моих снова появились слезы отчаяния.

   - Она была еще здесь, боролась, не желая переходить на ту сторону. Огонек жизни не до конца погас в ее теле, и я помог ей остаться.

   - Но как же Диор...

   - Слишком поздно, Олисия. Он уже мертв. Смерть не властна надо мною, но и я над ней тоже. Я не могу вернуть того, кто уже перешел по мосту.

   - Но... Но неужели уже ничего? Ничего нельзя сделать?! Ты же обладаешь такой нечеловеческой мощью...

   - Она ни что, по сравнению с тем, что было у меня прежде, но даже тогда... - Отрицательно помотал головой он. - На это были способны лишь те, кого вы называли своими богами.

   - Должен же быть хоть какой ни будь способ! - Глядя, как гигант продолжает испаряться, в отчаянии ударила я кулаком по полу.

   - Мне известен лишь один метод, - прозвучал его двоящийся голос из

  едва дрожащего воздуха, потерявшего свою форму и очертания.

   - Какой?! Скажи, и я сделаю все, что угодно, лишь бы вернуть его к жизни! - Взмолилась я, но комната, казалось уже опустела.

   Ресс и Альвиер. Члены братства.

   - Ты уверен, что он здесь? - Альвиер с нескрываемым удивлением и явным сомнением в голосе, осмотрел самый обычный, и на первый взгляд совершенно не примечательный постоялый двор. Здесь, на острове, где всегда было полно приезжих и гостей из самых разных миров, подобные заведения встречались буквально на каждом шагу. Они росли словно грибы после обильного, проливного дождя, и каждая, даже самая короткая улица, на окраине, давно могла похвастаться собственной таверной, трактиром, или корчмой. Глядя на это, не самые надежные из всех возможных укрытий, Альвиер просто ни как не мог поверить в увиденное. Ожидая как минимум надежной охраны, целой сети сложных охранных чар или, как минимум, надежно запертой двери, он с каждой минутой все больше начинал сомневаться в безошибочности и верности их затянувшихся поисков. Та простота и легкость, с какой они смогли найти и выследить неуловимого беглеца, годами скрывающегося от братства, просто не желала укладываться у него в голове, и даже в серьез начав опасаться, что преждевременно отправил в храм известие об обнаружении брата Дронгара, он вновь заставил Ресса перепроверить все еще раз.

   - Конечно же я уверен, брат! - Огрызнулся на него всегда чем-то недовольный ворчун, чей нрав, от постоянной ноющей боль в руке, становился лишь хуже. Подобные постоянные сомнения Альвиера раздражали его куда больше чем все остальное и, как обычно, выходя из себя по мельчайшему поводу, он поспешно сунул брату прямо под нос зажатый в ладони кусок янтаря. - Видишь?! Он здесь! И он не один. -Камень по-прежнему продолжал показывать их беглого брата в покрасневшей, от выпитой крови дымке, и вытягивая из своего владельца его драгоценные жизненные силы, присосавшись к плоти словно паразит-кровопийца, в обмен он великодушно позволял Рессу, всего лишь немного сосредоточившись на нужной цели, увидеть не только самого Дронга, и его ближайшее окружение, но и указывал ему верное и четкое направление к разыскиваемому объекту. Янтарь не мог ошибаться и лгать, сбить его со взятого однажды следа, было практически невозможно, но всегда предусмотрительно недоверчивый и осторожный, по своей природе Альвиер, был склонен сомневаться во всем. Прекрасно зная, как нестабильна и опасна может быть любая, даже самая простая, надежная и безобидная магия, он старался не прибегать к ней, без должной необходимости, никогда не доверяя до конца любым, даже собственным чарам, и старался не полагаться на одну лишь магию полностью.

   - Слишком уж это все подозрительно. - Пробормотал он, с опаской косясь на возвышающиеся над их головами темные провалы пустых окон.

   - Что именно?

   - Да, все, - развел Альвиер руками в разные стороны, словно бы указывая на весь город разом. - Ты только подумай, брат, он же, возможно самый, разыскиваемый человек во всей Сети, с почти безграничным источником силы в руках! Что бы ты делал, брат, окажись на его месте?

   - Я никогда бы не совершил ничего подобного, и не оказался бы на его месте!

   - Я знаю, но все же, есть десятки куда более отдаленных и закрытых миров, попасть куда практически нереально, а выбраться обратно вообще невозможно! Есть настолько огромные, что не хватит и сотни ритуалов что бы охватить все их земли, а есть и такие, где не сработает ни один из известных нам видов магии поиска, но он отчего-то оказывается именно здесь! В самом не подходящем для этого месте! В полностью открытом, и наверное, самом посещаемом месте во всей бескрайней Сети созвездий. Здесь всего лишь один крошечный город, и прятаться в нем попросту негде! Одно только это, уже наводит на подозрения, но и это еще далеко не все!

   Имея на руках всю мощь света Оргодеона, он не грозный правитель, ни император и не король на собственных обширных землях, он даже не богатый и уважаемый человек, не внушающий всем вокруг дикий ужас могущественный чародей, и судя по этому дешевому трактиру, не обзавелся даже собственным особняком, или замком с неприступными стенами, тонной охранных заклятий и личной толпой охранителей, которых разумно было бы таскать за собою везде, когда тебя ищет все наше братство. Он словно бы и не прячется вовсе, до сих пор не избавиться от собственного меча, по которому его столь легко опознает любой, не навел на себя сложных чар, что бы изменить внешность до полной неузнаваемости, и сидит здесь у всех на виду, словно бы хочет что бы его нашли как можно скорее! Разве это не заставляет тебя насторожиться и начать сомневаться?

   Возможно, мы нашли лишь подделку, искусную копию, созданную что бы сбить нас со следа, или, возможно, Дронг узнал о нас, прежде чем мы смогли его отыскать здесь, и все это давно приготовленная для нас хитрая западня. Вдруг он вознамерился перебить всех, кто идет по его следу, одного за другим поймав их, то есть нас, на живца? Убить каждого по одиночке гораздо проще.

   - Ну уж нет, брат! - Сурово и недовольно нахмурил Ресс кустистые черные брови. - Слишком много лет мы с тобой потратили на эти поиски, слишком много нам пришлось пережить и слишком многим пришлось пожертвовать, что бы найти его наконец здесь. Слишком много наших братьев уже отдало свои жизни, что бы отыскать проклятого беглеца, и теперь, когда мы столь близки к этой цели, я не могу медлить уже ни минуты. Я не позволю ему ускользнуть в самый последний момент, замешкавшись или засомневавшись на пару мгновений, и не дам ему вновь раствориться в Междумирье, не сделав все сразу, упустив единственный долгожданный шанс и нужное время!

   - Послушай, Ресс, это может быть очень...

   - Нет, это ты прислушайся, брат! Прислушайся к тишине и пойми сколько голосов замолчало уже навсегда из за этого человека! На его руках сотни и тысячи невинно загубленных жизней, женщины дети и старики, все без разбору! Он не пощадил никого, и не заслужил милосердия! Дронг должен ответить за все, и хочешь ты того, или нет, я иду внутрь, брат. С тобой или без. Я заставлю его ответить за все, на себе испытать весь тот ужас, на который он обрек остальных, и ни за что не отступлюсь ни перед чем! И даже если он приготовил для нас сотни ловушек, спрятался под копытами у самого Наивысшего, или заключил договор с темными божествами, я не позволю ему уйти от заслуженной справедливости!

   - Хорошо Ресс, ты прав,- выдохнул и согласно кивнул Альвиер. - Идем, но помни, что храму нужен Оргодеон, а не Дронг. Я не чувствую здесь его силы, предатель не так глуп, что бы таскать его везде при себе, так что не прирежь его в гневе, как только увидишь.

   - Я помню. - Огрызнулся Ресс, с явным трудом отрывая присосавшийся к его плоти янтарь, пряча отвратительно чавкнувший камень в нагрудный карман, и поспешно заматывая окровавленную ладонь заранее оторванной от плаща грязной тряпкой. - Я не стану его добивать, пока он нам все не расскажет, дождусь пока его слова подтвердятся, и только тогда дам себе волю отыграться за все.

   -Хорошо, действовать нужно предельно быстро и тихо. Попытаемся прирезать его дружков еще спящими, и только потом возьмемся за проклятого беглеца.

   - Понятно.

   - И последнее, - остановился Альвиер на самом пороге, первым неспешно поднявшись по ступеням крыльца. - Наше послание еще не достигло ворот храма, а бури в Междумирье в последнее время не редкость. Оно может и не дойти, а Дронг, при должном везении, все еще может успеть перехватить его прежде, чем оно успеет достигнуть магистра, и если с нами обоими хоть что-то случиться, никто уже никогда не узнает, где следует искать брата Дронгара.

   - К чему ты клонишь?

   - Просто будь осторожен, Ресс, и не рискуй собой понапрасну. Если хоть что-то пойдет не так, и все дело покатиться прямиком в Бездну, нам не следует геройствовать, и куда разумнее будет скрыться и отступить. Пока камень в наших руках, мы всегда сумеем отыскать Дронга вновь, и попробуем взять его снова, заранее подготовившись и с куда большими силами и шансами на успех.

   - Мы сделаем все как надо, брат. Не сомневайся. -Уверенно заявил ему Ресс, лишь слегка скривившись, недовольный трусоватыми опасениями своего брата, и первым быстро распахнув дверь, ступил за порог.

   Зал, в это позднее время, оказался неожиданно темен и пуст. Большая часть освещавших его свечей давно прогорела, а камин, в дальнем углу, тлел всего лишь несколькими последними красными углями. На неубранных столах все еще красовалась оставшаяся посуда, пролитая выпивка и хлебные крошки. Под ногами хрустели осколки от разбившейся у двери посуды, слетевшей с перевернутого у двери стола, но хозяин этого заведения даже и не думал наводить в нем порядок. Он, маленький и сутулый старичок, дремал прямо за стойкой, сидя на высоком, и не удобном для этого стуле без спинки. Лишь его тихий храп нарушал царящую вокруг тишину и переглянувшись, братья попытались было воспользоваться этой удачей, решили проскочить незамеченными и почти что успели добраться до лестницы, ведущей на верх к комнатам постояльцев, но в самый последний момент, когда нога Альвиера уже зависла над первой ступенью, трактирщик неожиданно поднял голову, сладко зевая, и заметив неожиданных посетителей, тут же расплылся в натянутой и фальшивой, дежурной улыбке.

   - Ох, господа хорошие, задремал. Время то уже позднее. Простите старого человека. - Проскрипел он хриплым голосом. - Чем я могу вам помочь? - Замерев, словно воры пойманные на месте преступления, братья виновато уставились на трактирщика, но тот, растягивая рот в сладком зевке, совершенно не замечал их вытянутое выражение лиц. - Свободные комнаты и выпивка еще есть, а вот с едой придется обождать до утра, наша кухня уже закрыта. - Как ни в чем не бывало продолжал скрипеть старичок.

   - Мы должны встретиться здесь с одним человеком, нашим другом, его имя... - Первым опомнился Альвиер, но трактирщик не позволил ему закончить.

   - Я имен своих гостей не спрашиваю, они мне, знаете ли без надобности. Да и людей здесь бывает чересчур много, всех мне, с моей памятью, никогда не упомнить.

   - Ему лет сорок на вид, светлая кожа, седина на висках, - вмешался в разговор Ресс, - ходит в причудливой, странной броне, в компании пары спутников, седого мальчишки и косматого здоровяка с двуручным мечем.

   - Даже если бы такие у меня и останавливались, никто не предупреждал меня, что ожидает гостей, а я иначе никого к гостям среди ночи не пропускаю. Не правильно это.

   - Мы знаем, что он сейчас здесь.

   - Обождали бы до утра.

   - Наше дело не может терпеть отлагательств.

   - Ни чем не могу вам помочь. - Упрямо развел трактирщик руками, и заметив, как Ресс, скрипнув зубами от злости, медленно потянулся к рукояти меча, Альвиер тут же сунул руку в карман, и неглядя выложил перед стариком тройку полновесных золотых кругляшей.

   - Может быть это загладит причиненное вам беспокойство?

   - Ох, ну если дело действительно столь срочное, как вы говорите и совсем не может подождать до утра, то как я могу вам препятствовать? - Последние монеты братьев тут же исчезли в морщинистых ладонях, Ресс даже побагровел от нахлынувшей на него злости, но ни как не стал показывать своего напряженного раздражения выбирающемуся из-за стойки сутулому старику.

   - Пойдемте, я провожу вас. - Вновь проскрипел трактирщик и первым, шаркающими по полу шажками, принялся дьявольски медленно подниматься на верх. Братьям не осталось ничего другого как последовать в след за ним.

   Поднимаясь, Ресс не убирал руки с рукояти меча, все еще раздумывая не стоит ли пустить его в ход, пока не стало уже чересчур поздно. Он не желал так просто расставаться с их кровными золотыми, с которыми, по его мнению, они распрощались совершенно бессмысленно и напрасно и неотрывно сверлил Альвиера полным злобы и раздражения яростным взглядом, способным наверное прожечь дыру даже в скале, но брат, поглядывая исключительно себе под ноги, старательно делал вид, что вовсе не замечает его испепеляющего взгляда, и кажется, совершенно не жалел об утрате их последних монет.

   Когда, потратив на это, по мнению Ресса, целую вечность, едва переставляющий ноги старик уже почти что поднялся на верх, а едва сдерживающий свой гнев сварливый брат уже приготовился вздохнуть с облегчением, и вознести хвалу свету Оргодеона, весь дом внезапно содрогнулся, словно бы кто-то въехал в одну из его стен огромным стенобитным орудием, или попробовал разрушить строение мощным заклятием. С низу послышался дребезг разбивающейся посуды, подпрыгнувшей в верх вместе с мебелью. Из комнат полетели испуганные вопли и грозные ругательства разбуженных среди ночи постояльцев, а старик, почти успевший сойти с лестницы, все же не сумел устоять на ногах. Он рухнул прямо на братьев и не свернул себе шею после падения только благодаря вовремя успевшему его подхватить брату Рессу.

   - Ох, боги! Это еще что такое?! - Запоздало вцепился он обеими руками в перила.

   - Дронг, - почти прорычал ему в ответ Ресс. Из всех многочисленных обитателей Города-на-грани, лишь они с братом, и сам беглец, могли ощутить ту дневную силу, от которой только что содрогнулся не только сам дом, но и весь остров разом. Они явственно ощущали, как пробуждается ото сна скрытая в недрах земли страшная сила, и как рвется она на свободу стараясь разорвать сдерживающие ее незримые магические оковы. Оба брата ни сколько не сомневались, что именно Дронг повинен во всем этом, и в эту самую минуту он, без сомнения, продолжает освобождать древнее зло. Сейчас каждая секунда была уже навес золота, всего лишь одно упущенное мгновение могло стоить жизни всем, кто имел неосторожность оказаться в эту ночь на земле Междумирного острова, и не сговариваясь между собой, и не обменявшись тревожными взглядами, как делали это обычно, Ресс и Альвиер оба, одновременно рванули вперед, на ходу обнажая оружие. Оба они, в тот момент, молили свет Оргодеона лишь об одном - успеть остановить проклятого предателя прежде, чем тот успеет закончить и уничтожит весь этот остров со всеми его обитателями.

   Начавший действовать столь внезапно, да еще и посреди ночи в столь людном месте, Дронг наверняка уже знал о появлении братьев, и почувствовав их приближение, поспешно перешел к действиям, стараясь закончить все как можно скорее. Он наверняка уже готов был их встретить, план провернуть все тихо и незаметно уже успел провалиться прямиком в Бездну, и оказавшись у нужной им двери, на которую Ресс указал еще на бегу, Альвиер не стал церемониться, и без всяких предосторожностей, просто влетел в нее с разбегу плечом. Слишком хлипкая и ненадежная, удерживаемая всего лишь одной единственной задвижкой, с внутренней стороны, она не выдержала этого первого же удара и стремительно распахнулась, чуть было и вовсе не сорвавшись с петель.

   Альвиер влетел внутрь с уже готовым к бою оружием на перевес. Его зачарованный меч уже разгорался ослепительным светом Оргодеона, готовый поразить и рассечь все без разбора, но прежде чем воин храма успел пустить его в ход, на его пути неожиданно вырос огромный косматый верзила, закрывающий собой весь проход, и явно не обрадованный столь бесцеремонному и наглому вторжению внутрь, он одним единственным, первым же пинком, пришедшимся Альвиеру в живот, отправил его обратно за дверь.

   Не устояв на ногах, рухнув на спину и болезненно приложившись затылком об твердый порог, Альвиер выпустил драгоценное и спасительное оружие из рук. Его меч, тут же погаснув, отлетел в сторону и зазвенел перекатываясь вниз по ступеням.

   Ресс бросился вперед на перерез выскочившему из двери громиле, уже заносящему над головой чудовищного вида двуручник. Тот уже готов был обрушить его прямо на беззащитного Аливиера, но вовремя заметив приближающуюся с боку опасность, успел отвести замах в сторону. Чуть было не снеся Рессу его драгоценную голову, меч не достал до открытого горла всего лишь половины ладони, и с треском ушел глубоко в деревянную стену.

   Вновь метнувшись вперед, Ресс попытался было воспользоваться этой вынужденной заминкой гиганта, но тот оказался куда быстрее и даже сильнее, чем могло показаться с первого взгляда. Он легко выдрал оружие из стены и едва успев блокировать его чудовищной силы удар, Ресс мгновенно пожалел, что не позаботился заранее активировать собственное оружие. Сияй его клинок сейчас светом Оргодеона, и противник в миг остался бы без оружия, но удача оказалась на его стороне, благополучно обойдя обоих воинов братства.

   Такой мощный замах и сила, которую гигант вкладывал в каждый свой выпад, в миг оставила бы любого другого соперника без меча. Даже самая надежная и крепкая сталь раскололась бы после первой же пары принятых на себя резких ударов, но зачарованное оружие братства не подвело, зазвенело в отбитых отдачей руках, но не обзавелось ни единой вмятиной или царапиной, даже тогда, когда сам владелец клинка чуть было не рухнул от столь сокрушительного толчка в след за братом, прямо на пол.

   Гигант просто смел Ресса своим неудержимым натиском, оттеснил к самой лестнице, не оставляя ему не единой возможности перейти из глухой обороны к атаке, и наверное без труда справился бы с уже запыхавшимся членом братства, если бы не его брат, оставшийся за спиной.

   Альвиер уже стоял на ногах и оставшись без собственного гладиуса, подбирался к здоровяку со спины, зажав в руке их кривой жертвенный кинжал, с костяной рукояткой. Он был уже всего в шаге от косматого верзилы, когда неожиданно, из-за спины, у него раздался до боли знакомый голос брата Дронгара.

   - Хорв, сзади! - Успел предупредить он, прежде чем Альвиер нанес удар в неприкрытую спину, и стремительно обернувшись назад, воин достал члена братства молниеносным, со свистом рассекающим воздух ударом, вложив в него всю силу своего разворота. Альвиера рассекло почти пополам, припечатав к пробитой стене. Кровь брызнула во все стороны, достав своими брызгами даже до Ресса, и не веря в увиденное он, словно бы помешавшись, бросился прямо к телу своего извечного спутника, позабыв об опасности и обороне. Кажется он что-то даже вопил в тот момент, сам не разбирая собственных слов. Не отрывал взгляда от падающего вниз тела, и почти успел подхватить его у самого пола, чуть было не отбросив для этого свой драгоценный меч в сторону.

   Здоровяк откинул его обратно на лестницу, впечатав локоть в лицо, и с хрустом сломал и без того кривой нос члена братства.

   - Он нужен живым! - В последний момент успел подскочить взъерошенный Дронг, не позволив добить Ресса прямо на месте, и не обращая никакого внимания на истошные вопли трактирщика, все еще околачивающегося где-то на лестнице, и требующего прекратить безобразия под его крышей, он попытался схватить потерявшегося в пространстве воина храма.

   - Ты расскажешь мне все! Кто прислал вас?! Кто нанял?! - Рычал он, но легко отстранившийся от его нервной, неуверенной хватки Ресс, уже успел прийти в себя, и лишь оскалился в ответ окровавленными губами, меч уже разгорался в его руке ярким, жаждущим мести пламенем и казалось, что теперь уже ни что не сможет задержать его на долгом пути к его сладкой мести.

   - Это еще что? - Замер брат Дронгар глядя на гладиус, словно бы увидев такое впервые в своей проклятой жизни, и кажется ни как не мог поверить в увиденное.

   - Не признал меня брат? Вот уж не ожидал, что твоя память окажется столь коротка. - Презрительно сплюнул Ресс кровью, ему прямо под ноги.

   - Брат? - Дронг словно бы и вовсе не понимал о чем идет речь, и это лишь больше бесило и без того рассвирепевшего от боли и гнева воина храма. Ресс уже хотел было броситься прямо на преграждающего ему дорогу здоровяка, ненавидя его в то мгновение даже больше чем самого презренного Дронга, и думая лишь о том, с каким удовольствием порубит их на куски, он чуть было не успел совершить этого опрометчивого и даже самоубийственного поступка.

   - Уходи! - Слабый и едва различимый хрип умирающего Альвиера подействовал на Ресса, как ведро ледяной воды, неожиданно вылитое прямо на голову. Его брат был все еще жив, последние несколько мгновений он с беззвучной мольбой пристально смотрел Рессу в глаза, пока его собственный взор не стал пустым, бессмысленным и остекленевшим.

   - Я найду тебя, Дронг, клянусь, что мы с тобой еще встретимся, и тогда ты ответишь с полна. - Пообещал Ресс на последок, промедлив в сомнениях всего лишь пару мгновений, и неожиданно для всех окружающих, сиганул вниз прямо через перила. В спину ему понеслись подгоняющие вопли Дронга, топот застучавших по лестнице ног и вой перепуганного трактирщика, но догнать его было уже не легко. Воин храма несся по улице не разбирая дороги и совершенно не опасаясь сбить собственное дыхание, посылал на голову изменника и его подручного здоровяка все известные ему проклятия разом. Ресс убегал все дальше и дальше, пока не выдохся окончательно и не понял, что напрочь заблудился в переплетении узких улиц. Город вокруг уже начинал просыпаться, оживляясь первыми, самыми ранними прохожими, и утешая себя только тем, что их послание скоро достигнет цели, и все его братство заявиться прямо на остров, Ресс, впервые за долгие годы позабыл о брате Дронгаре, и думал лишь о другом своем побратиме из храма. Сам не замечая, что шепчет себе что-то под нос, он продолжал по привычке разговаривать с Альвиером, обещая тому, что даже если весь остров поднимется на защиту предателя, братство не станет колебаться ни единой минуты и вырежет здесь всех под чистую, придаст город огню, и во что бы то не стало доберется до убийцы его названного, но куда более дорогого, чем все кровные, брата.

   Ласса Илис.

   Во тьме не было ничего. Ни боли в рассаженных ушибах и ранах, ни усталости, за безумно долгую ночь, сковавшей мои руки и ноги свинцовыми цепями, ни страха преследовавшего меня словно охотник, загоняющий уже выдохшуюся от длительного бега израненную добычу. Не было ни волнений, ни тревог, все осталось, где то там, позади, далеко, далеко, словно в глубоком прошлом.

   Здесь была лишь я, девушка в белом платье и мост, прозрачный словно хрусталь или лед, слишком узкий для того что бы на нем могли разминуться два человека. Он висел над пылающей бездной и уходил во тьму неизвестности.

   Обнаженная, я стояла на самом краю, заворожено глядя вперед, замерла в нерешительности, все ни как, не решаясь оставить все позади и сделать первый шаг, навстречу пугающей неизбежности. Что-то удерживало меня на самом краю, словно брошенный позади тяжелый корабельный якорь. Что-то неуловимое, некая связь тянула обратно, звала таким знакомым, но далеким и тихим женским голосом, но я, ни как не могла разобрать, ни единого слова. Девушка в белом, безмолвной статуей застывшая за спиной, не торопила меня, не говорила ни слова, выжидала чего то или попросту не могла вмешаться. Она просто стояла и наблюдала за мной без особого интереса. Я не знала что делать, не знала, что ждет меня впереди, не знала, что или кто, так отчаянно завет меня назад, и, наверное, мое пребывание на краю могло бы затянуться, на целую вечность, но все обернулось иначе.

   Мир вокруг дрогнул, девушка в белом пошатнулась, словно ее ударил порыв, напрочь отсутствующего здесь, шквального ветра. Ни проронив не единого слова, она рухнула на колени, опустила голову и в этот миг, за спиной словно бы растворилось незримое окно. Я услышала крик Олисии, голос сестры, ранее звучавший здесь далеким эхом, стал громким и пронзительным, ее слова зазвучал так, словно бы она находилось прямо здесь, рядом со мной. Связь сестер, связь близнецов, удержавшая меня на краю, словно бы окрепла, набралась сил и гордо поднялась на ноги. Я ощутила Олисию, ее боль, ее страх, и больше не колеблясь ни минуты, повернула назад.

   Держись сестренка, я иду, я не брошу тебя, никогда - хотелось завопить мне во все горло, но голоса не было, ни каких ощущений, кроме тех, что испытывала она. Я повернулась, пошла, точнее даже заскользила назад, не совсем понимая, как именно это делаю, и мир вокруг начал таять, развеваться, словно дым, растворяться подобно исчезающему миражу, только девушка, дитя в белом оставалась на своем месте, когда объятия кошмара вновь выпустили меня обратно, в мир.

   Это не было похоже на пробуждение ото сна, скорее на выныривание из-под толщи воды. Первый вдох, словно новое рождение, глоток жизни, свет, ударивший по глазам, боль и усталость, вернувшиеся в один момент, мир, вставший на свое место, поприветствовал меня не слишком приятно и радужно.

   - Ласса! - Сестра бросилась мне на шею, не дав даже отдышаться и перевести дух. - Я так испугалась! Я думала, что потеряла тебя, навсегда. - Голос ее все так же дрожал, но был полон неописуемого восторга и радости.

   - Что, это было? Что случилось? - Слова давались мне с трудом, в голове все словно перемешалось, я не совсем понимала что происходит, но медленно, кусочек за кусочком все постепенно начинало вставать на места. - Я же, ох...

   Схватившись за ногу, ужаленную эльфийской рукой-плетью, которая еще совсем недавно была больной, воспаленной и распухшей настолько, что даже снять сапог с ноги не представлялось возможным, я с удивлением обнаружила, что со мной все в полном порядке, словно бы и не случалось той стычки в парке. Ни легкие, ни горло больше не горели огнем, вывихнутое плече не отзывалось болью на каждое неловкое движение, а многочисленные ушибы и мелкие раны исчезли бесследно, словно бы им надоело сидеть на одном месте и они решили найти себе носителя поинтересней.

   - Олисия, - подняла я голову сестры и взглянула в ее покрасневшие от слез и бессонной ночи глаза. - Что здесь случилось? Стражники, они были здесь, нашли нас... - Только сейчас вспомнив про защитников порядка, схвативших пару невиновных убийц, я оторвала взгляд от сестры и увидела весь царящий вокруг ужас. Они все еще были здесь, все до единого, разбросанные по полу как поломанные куклы непослушного ребенка. Их изменившиеся, словно бы состарившиеся и высохшие лица превратились в настоящие, обтянутые кожей черепа, и исказившись в гримасах дикого ужаса, застыли перекошенными от боли. Тела были выгнуты, руки и ноги скривились и вывернулись под неестественными углами, и от этой жуткой картины у меня сразу же покатил комок к горлу. - О боги! Да что же это?! Олисия! - Затрясла я сестру за плечи. - Что случилось? Все эти люди, это сделала ты?

   - Нет, - наконец нашла она в себе силы ответить, - это была не я, но с моей помощью.

   - А я? Как же...

   - Теперь с тобой все будет в порядке. - Поднялась она на ноги, расправила вконец загубленное кровью платье и повернулась к двери. - Тебе пора.

   - Да, - поднялась я за ней, - стража должно быть все еще разыскивает нас по всему городу, нам нужно бежать, так далеко, как только сможем, прочь с острова, подальше от царящего здесь безумия, куда угодно, только бы подальше отсюда.- Подобрала я клинки. - Ты можешь бежать?

   - Ты не услышала меня? Я сказала тебе. - В голосе Олисии больше не было тепла и радости, он стал холодным и равнодушным. - Тебе, - проронила она словно приказ.

   - Что?

   - Беги, иначе, в лучшем случае, тебя бросят за решетку. Уходи с острова, спасайся, делать тебе здесь теперь уже нечего, а я... у меня еще есть незаконченные дела.

   - Что?! - Моему возмущению не было никакого предела, даже сейчас Олисия продолжала совершать одни только глупости. - Какие еще в Бездну дела?! Что ты несешь?! Тебя же повесят, как только поймают!

   - Ты не понимаешь! - Сорвалась она на крик. - Я еще могу все исправить!

   - Что исправить?! Вот это?! - Развела я руками.

   - Да! Все это! Леди Миласа, мисс Триера, Диор! Это будет не просто, но я справлюсь, должна справиться.

   - Да что ты несешь?! Они же мертвы! Что тут можно исправить?!

   - Вот именно, Ласса, они умерли, все погибли, и я не смогла их спасти, никого, должна была, но не справилась. Совершила ошибку, и есть лишь один способ это изменить.

   - Какой еще способ? - Отчего-то мне сразу стало не по себе от ее слов, от них явно наносило опасным безумием. - О чем это ты говоришь?

   - Уходи, Ласса, я не стану тащить тебя за собой. Это слишком опасно.

   - Что? Куда тащить? Можешь ты объяснить толком хоть что-то?! Олисия! - Я схватила, уже двинувшуюся к двери, сестру чуть выше локтя, и удержала ее на месте. - Что ты собираешься делать? Отвечай! Иначе ты останешься здесь со мной, пока еще кто ни будь не найдет нас.

   - Я ухожу, если тебя это успокоит, покидаю остров, и никто не отважиться пойти вслед за мной.

   - Ни кто, кроме меня! Этой ночью я чуть с ума не нашла разыскивая тебя, каждую секунду я чувствовала твой страх, боль, отчаяние и не могла оставаться на месте, ты все что у меня есть. Ты, Олисия, последний родной мне человек, моя несмышленая маленькая сестренка и я никогда больше не отпущу тебя рисковать своей жизнью! Никогда! Ты понимаешь?!

   Она поняла, я увидела в ее глазах проблеск радости, тепла, но в следующую секунду они вновь наполнились морем тоски и печали.

   - Это опасно, Ласса, очень опасно.

   - Последнее время все, что я делаю, стало опасно.

   - Я иду в Бездну. - Прошептала она, и сердце мое чуть не встало.

   - Что?! Ты совсем спятила? Что ты позабыла в Мертвом мире?!

   - Только так я могу спасти их.

   - Но они, же мертвы! Очнись, Олисия! Теперь им уже ни чем не помочь!

   - Это не так, сестренка. Есть один способ, последний, и крайне рискованный, но пока мое сердце еще бьется, я не отступлюсь, и ни за что не позволю всему этому закончиться так.

   - Ты обезумила!

   - Нет! Только подумай, представь себе всего на минуту, что на их месте оказалась бы я.

   - Не говори так!

   - Нет! Представь, что тогда? Что если у тебя был бы пусть призрачный, но реальный шанс все изменить? Рискованный, безумный и крошечный как ушко иголки, последний и невыполнимый, но все, же шанс.

   - Я бы не отступилась. - Выдохнула я, вынужденная признать ее правоту.

   - Теперь ты меня понимаешь. - Улыбнулась она. - Лучше уж я сгину пытаясь хоть что-то исправить и хот кому-то помочь, чем умру от глубокой старости в собственной теплой постели. Я не хочу до конца своих дней сожалеть об упущенном шансе и ненавидеть себя за позорную трусость.

   - Бездна так Бездна, - отпустила я ее руку, - пойдем.

   - Куда это ты?

   - Ты же не продолжаешь думать, что я отпущу тебя одну в Мертвый мир? Это все равно, что сразу скормить тебя какой ни будь жуткой твари. Пойдем, я знаю что делать, нужно поторапливаться, скоро город наполниться людьми, и мы уже не сможем пройти незамеченными.

   Ласса больше не спорила, да и не могла, выбравшись из дома, я задала такой темп, который только могла, и она, сразу же отстав от меня на несколько шагов, с трудом поспевала следом.

   Утренний город был еще пуст, люди и нелюди, даже те, кто просыпался раньше других, еще спали. Эта безлюдность была нам только на руку, путь, который на дневных, заполненных народом улицах отнял бы у нас немало драгоценного времени, и вполне мог бы привести нас за решетку, наткнись мы на вездесущие патрули, сейчас оказался совсем не долгим и почти безопасным.

   Выбравшись к окраинам Нижнего города, я повела Олисию по самому краю торговых кварталов, минуя все широкие центральные улицы Среднего города. Сейчас, даже в утренней тиши, осторожность все равно не была излишней.

   - Куда мы идем? Ласса!

   - Скоро увидишь. - Тихо ответила я, осторожно выглядывая из-за угла и осматривая улицу впереди, - Мы уже почти на месте, вперед!

   Дом к которому я пробиралась, совсем не числилось в списке тех мест где мне хотелось бы побывать еще раз. Прошлый мой визит, когда я сопровождала сюда мужа своей госпожи, оставил весьма неприятное впечатление. В особенности его производил хозяин, этого сомнительного местечка. Весьма неприятный тип, пошлый, похотливый, напрочь лишенный каких-либо манер, стыда и совести, но сейчас, он был единственным, кто мог нам помочь. Сомневаюсь, что он помнил меня хотя бы обрывочно, но это было вовсе не важно. Главное, что в тот мой визит, когда я оставалась молчаливой тенью за спиной у хозяина, мне хватило ума понять, чем именно занимается тот человек, кому служит и, конечно же, я держала язык за зубами. Муж моей уже покойной госпожи был слишком влиятельным и известным человеком, что бы афишировать его связь с теневыми баронами, точнее с их приближенными.

   - Мы на месте.

   - Это здесь?! Ты что издеваешься? - У Олисии даже рот приоткрылся, когда она прочитала на вывеске "Долина желаний".

   - Ни сколько, поверь мне, это то, что нам нужно.

   - Но это, же бордель! Самый настоящий публичный дом! Зачем ты притащила меня сюда?

   - Скоро узнаешь. - Зашагала я по ступенькам крыльца.

   Глава 12

   Рагнор.

   Это было даже забавно. Вырваться из Нижнего мира, где тебя приговорил к смерти сам могущественный Повелитель, наивысший из демонов. Уйти от отправленного за тобою в погоню целого боевого звена, и ускользнув от вставших на след ищеек, способных даже иголку отыскать в стоге сена, так нелепо угодить за решетку попавшись самому обычному патрулю стражи, на пустой и безлюдной, ночной улице.

   Защитники порядка скрутили нас прямо на мостовой, совсем недалеко от трактира, где Дронг, и его новоиспеченный цепной пес - Хорворн, не вызывавший у меня ничего кроме раздражения, устроили настоящую резню, залив весь коридор алой кровью. Бросившись в погоню за вторым, несостоявшимся убийцей, оставшимся в живых, они буквально налетели на патрульных с обнаженным и перепачканным кровью оружием. Когда огромный и косматый варвар, с диким рыком и занесенным над головой двуручником, выскочил на них из-за угла, словно чертик из заводной коробочки, один из стражников даже пискнул от неожиданности, и чуть было не выронил свою алебарду, трусливо отскочив от гладиатора в сторону, но к несчастью не все его коллеги по ремеслу оказались столь же пугливы.

   Нас тут же окружили острые пики, и так не вовремя подоспевший хозяин трактира, тут же сдал нас со всеми потрохами, рассчитывая получить компенсацию.

   Из его "правдивых речей", стража тут же узнала все о случившимся под его крышей событии, и даже я, лично присутствовавший при всем этом, не без удивления, узнал парочку новых, и совсем не безынтересных для стражника фактов. Со слов старика, мы оказались настоящими душегубами, уничтожившими чуть ли не все его заведение, и настоящими опасными сумасшедшими, кидавшимися на людей с обнаженным оружием без всяких причин. Приписав нам все возможные грехи и пороки, он не обвинил нас разве что в поедании младенцев, употреблении в пищу крови девственниц, и прочих занятиях черной магией в самом грубом и примитивном представленье о ней.

   Не став во всем разбираться, без всяких допросов и выяснений, стража не стала церемониться с нами достаточно долго, и тут же обезоружив, что получилось у них лишь после молчаливого кивка контрабандиста своему верному псу, они тут же отволокли нас в свое ближайшее управление, не забыв прихватить и распинавшегося перед ними трактирщика, который ни как не желал составлять нам компанию, ссылаясь на брошенное заведение, но все же не смог отказать доблестным стражам порядка, когда они подхватили его под тонкие руки.

   Хорворн, всю дорогу осыпая их, и старика, грязными ругательствами и презрительно плюя стражам прямо под ноги, стал для них настоящей проблемой. Они не могли заставить его подчиняться и удержать, даже навалившись всем патрулем, и если бы не укоризненный взгляд глодара, отдавший варвару молчаливый приказ не вырываться, гладиатор наверняка не побоялся бы напасть на весь вооруженный патруль в одиночку.

   Когда один из патрульных все же не удержался, и в ответ на очередное сравнение его отца с маленькой девочкой, все же приложил варвара древком своей алебарды, тот мгновенно разбил ему нос, своим лбом. Стражники чуть было не закололи бойца прямо на месте, и с трудом доведя его до управления, тут же заковали в тяжелые кандалы.

   Меня, трактирщика и Мрака, бросили в первую же попавшуюся на пути, пустую, тесную камеру, с парой жестких лежанок, крысами и зловонным ведром в темном углу.

   Варвару же повезло куда меньше. Обещая научить его хорошим манерам, пострадавший от его твердолобости разгневанный стражник, в сопровождении целой кучи приятелей и дубинок, увел его во мрак неизвестности, царившей на лестнице в конце коридора, и время от времени до нас доносился тихий, и едва различимый, но вполне узнаваемый рык, сопровождавшийся звонким лязгом цепей.

   Умаляя не трогать его ради всех богов вместе взятых, рассказывая про больное и слабое сердце, и целую толпу не то детей, не то внуков, которые без него пропадут, трактирщик забился в самый темный угол, возле ведра, и распугав оттуда всех крыс, стучал от страха зубами так сильно, что казался настоящей механической игрушкой, предназначенной для колки орехов с заевшей пружиной.

   Ни я ни Дронг даже и не подумали марать об него руки.

   Контрабандист, словно оправдывая свое мрачное прозвище, выглядел мрачнее грозовой тучи, и разместившись на одной из вонючих лежанок, прислонившись спиной к стене, и опустив голову, он практически не шевелился, глядя исключительно в пол, и за те пару часов, что мы уже успели провести взаперти, не проронил ни единого звука.

   Все мои попытки завести разговор, что бы хоть как-то скоротать словно бы замедлившееся движение времени, обернулись провалом, и лишь когда со скуки я начал насвистывать, он все же оторвал свой тяжелый взгляд от серых камней, и не слишком вежливо попросил меня прекратить.

   - Долго еще нас здесь продержат? - В очередной раз подошел я к решетке, и выглянув в коридор, вновь не обнаружил поблизости ни единого стражника.

   - По местным законам, малыш, за убийство нам полагается казнь. - Неожиданно снизошел до ответа глодар.

   - Что?! Но ведь мы защищались! - Задохнулся от возмущения я. - Это они напали на нас среди ночи!

   - И как ты собираешься это доказывать?

   - Должно же состояться хоть какое-то разбирательство! Нас ведь не могут отправить на плаху так просто, без суда и доказательств!

   - Это же Город-на-грани, малыш. - Усмехнулся контрабандист, покачав головой. - Виновность или непричастность здесь зависит лишь от тяжести твоего кошелька, и если ты ничего не сможешь предложить, или посулить страже, при желании они сделают из тебя виноватого, даже если ты всего лишь проходил мимо случившегося ограбления. Без связей и влиятельных покровителей, взяток или шантажа, здесь нельзя рассчитывать ни на что. Никто попросту не станет слушать ни каких твоих доводов, и отправит в расход, в назиданье остальным.

   Словно заразившись от контрабандиста его меланхолией, я медленно опустился прямо на пол, и долгое время вслушивался в тишину, боясь услышать у себя за спиной тяжелые шаги палача.

   - Те двое, в трактире, думаешь они и есть те наемники, что устроили тебе те ловушки? - Равнодушно поинтересовался я, когда тишина и ожидание, вновь стали тягостными и невыносимыми. - Один из них назвал тебя братом, кто они?

   Уже успев смириться с замкнутостью и неразговорчивостью своего спутника, я давно уже понял, что Дронг предпочитает ничего не рассказывать о себе, и своем прошлом. Каждый раз, как я пытался узнать хоть что-то, он начинал злиться и огрызаться, без всяких видимых на то причин, и всегда уходил от таких разговоров. Я не особо рассчитывал получить от него хоть какой-то ответ, и от того, был не мало удивлен, когда его хриплый голос неожиданно прорвал тишину.

   - Я их не знаю, но совершенно точно уверен, что те покушения не имеют к ним ни малейшего отношения.

   - Почему?

   - Тот стрелок был настоящим мастером своего дела. Он умел достать жертву на расстоянии, всегда оставаясь в тени, и ни за что не совершил бы столь грубой ошибки, как прямое, открытое нападение, среди ночи. Слишком умный, умелый и хитрый, для этого, он никогда не стал бы так глупо рисковать своей головой, и не засветил бы своего лица, оставляя свидетелей, - кивнул глодар в сторону старика. - Бьюсь об заклад, что кем бы не был тот проклятый наемник, он все еще разгуливает на свободе, и мучаясь от уязвленной профессиональной гордости, готовит мне новую, хитроумную западню, которая окажется куда изощреннее, и опаснее, предыдущей. Во второй раз он постарается учесть все, что только возможно, и надеюсь, что мы успеем убраться с острова, прежде чем он найдет меня снова. Иначе, в следующий раз, твое чутье может меня не спасти.

   Мрак был прав. С его доводами сложно было поспорить, и поражаясь тому количеству убийц, которые охотились за ним по всему городу, я невольно начал сопереживать этому мрачному и нелюдимому типу, начиная понимать его недоверчивую подозрительность, и неприкрытую, отталкивающую агрессивную, ко всем окружающим.

   Рожденный и воспитанный этим грязным, продажным городом и недрами Мертвого мира, он всех вокруг видел, как потенциальных врагов, и совершенно не способный доверять людям, даже на острове продолжал вести себя словно в Бездне. Общество выглядело для него не лучше кровожадной стаи злобных демонов из Нижнего мира. Оно точно так же, постоянно пыталось сожрать его с потрохами, и не способный примириться, подстроиться и приспособиться под их лютые правила, он заранее ненавидел всех окружающих, кроме небольшой горстки глодаров, и давно привыкнув рассчитывать лишь на себя, обречен был оставаться одиноким изгоем до конца своих дней.

   - Знаешь, что самое забавное во всей этой истории? - Продолжал тем временем Дронг. - В начале те трое, в переулке, от которых ты едва успел меня вытащить, затем тот стрелок, а теперь, еще и эта ночная парочка, с сияющими мечами. Всех этих людей я видел впервые в своей жизни, и совершенно не представляю, чем успел им всем так насолить. - Я не стал ему отвечать, что однажды уже явившаяся за ним смерть своего не упустит, и придя за ним той ночью, навсегда останется рядом, пока не получит свое. Мраку незачем было знать, что он уже обречен. Это знание лишь омрачило бы его последние, и без того не самые приятные дни, и зная, что однажды многочисленные охотники за его головой, Мертвый мир, или его кровожадные твари, в скором времени, все же получат свое, я неожиданно для себя понял, что все мои собственные проблемы, казавшиеся такими ужасными, в действительности не были такими значительными. Даже казавшаяся настоящей непоправимой катастрофой потеря чародейского дала, была лишь мелочью в сравнении со скорой и неизбежной кончиной, и пока в моих жилах все еще струилась жаркая жизнь, ничего еще не было кончено и потеряно безвозвратно.

   Тихие, но приближающиеся шаги в коридоре, мгновенно заставили нас всех встрепенуться. Даже трактирщик, притаившийся в углу и старательно делавший вид, что его и вовсе здесь не было, подтянулся к решетке. Он чуть ли не попытался просунуть голову между прутьев, и неожиданно, вместо ожидаемой стражи, увидев перед собой косматого варвара, необъяснимым и загадочным образом вернувшего не только свой меч, но и наше с Дронгом оружие, трактирщик тут же отскочил обратно в глубь камеры, и вжался в стенку так сильно, что в покрывающей ее пыли, наверняка остался его силуэт.

   - Вы двое, - ткнул в нас грязным указательным пальцем, появившийся следом тучный стражник, - свободны, на выход.- Скомандовал он, начав возиться с замком, и мы с глодаром удивленно переглянулись.

   - А как же я, господин стражник? - Тут же пропищал из угла трактирщик. - Я же ни в чем не повинен!

   - Все вы так говорите, до сто первой допросной камеры. - Хохотнул он, выпустив нас наружу, и только тогда я заметил почти полностью терявшегося за широкой спиной гладиатора, невысокого лысеющего человека, в сером подобии рясы, который сразу же мне не понравился.

   - Впредь следите за вашими бойцами внимательней, мастер Идлар, - обратился к нему наш тюремщик. - Не устраивайте своих ночных тренировок в неположенном для этого месте, сколь бы важные соревнования не предстояли вам ранним утром, и во избежание подобных несчастных случаев, обходитесь деревянными тренировочными мечами!

   - Конечно, конечно, господин Брайнер. Все это одна большая случайность. Несчастный случай, от которого люди нашей профессии, к несчастью, не могут быть застрахованы, но я обещаю вам, что подобного больше не повториться! - Засеменил в след за стражником низкорослый Идлар, и направившись в след за ним к выходу, я совершенно не понимал о чем идет речь.

   - Уж постарайтесь. Если подобный инцидент повториться, я уже не смогу вам помочь. Вопрос о безопасности допуска этих людей на улицы города, будет решаться уже в обвинительном зале, а я бы никому не пожелал оказаться на троне правды.

   Несмотря на свой грозный тон, выпроваживающий нас за двери стражник, выглядел очень довольным, и оказавшись на свежем воздухе, я ни как не мог поверить, что мы отделались столь легко.

   - Что ты ему там наплел? - Спросил Дронг у Идлара, и замерев не отходя далеко от выхода, первым делом принялся рыться в возвращенных нам сумках, конфискованных при аресте. Он наверняка опасался за сохранность Познания, и вздохнув с явным облегчением в голосе, похоже все таки обнаружил не заинтересовавший стражников тубус в ворохе прочих вещей.

   - Выставил все, как ненамеренное убийство во время тренировочного поединка, - улыбнулся явно довольный собой лжец.

   - И они в это поверили? Купились на такую явную чушь? - Поразился я, припомнив труп брошенный на ступенях полного постояльцев трактира.

   - С теми деньгами, которые мне пришлось им отсыпать за ваше немедленное освобождение, они поверили бы во что угодно. Даже в то, что тот несчастный, которого вы прикончили, сам с разбега бросился Хорву на меч.

   - Я знал, что ты не опозоришь чести своих отцов, и вернешься, - расплылся варвар в довольной улыбке. - Предки в небесных чертогах, пьют в твою честь!

   - Он сделал для меня, то же, что и я для вас, у Тиола. - Пристегнул свой гладиус к поясу контрабандист. - Твой долг оплачен, и теперь вы оба можете быть совершенно свободны. - Не скрывал Дронг своей радости, но избавиться от гладиатора оказалось не так то и просто.

   - Нет, Дан Эон, - тут же отрицательно замотал головой из стороны в сторону варвар. - Снега не раз должны успеть смениться в Данборе, прежде чем Эон Марав сможет покинуть своего Дана. - Сообщил он, и тяжко вздохнувший Дронг совершил невозможное - помрачнел еще больше.

   - Прошлой ночью ты избавился от человека, желавшего моей смерти, разве это не освобождает тебя от обязанности служить? - Вновь попытался вразумить гладиатора он, но куда проще было уговорить небо и землю поменяться местами, чем заставить косматого Данборца прислушаться к этим доводам, если они противоречили его проклятым понятьям о чести.

   - Боги мудры, Дан Эон. Они ничего не делают просто так, и если они решили свести наши дороги, на кануне твоего опаснейшего похода, я не могу оставить тебя одного.

   - Хорв все равно пойдет за тобой Мрак, куда бы ты не направился, и даже если ты прогонишь его, он не отстанет, и продолжит идти по твоему следу. - Выудив из складок своей серой рясы платок, Идлар начал протирать им вспотевшую лысину, и я невольно заметил, что руки у него едва заметно трясутся, словно бы от волнения. - Таковы законы их предков, и Хорворн скорее умрет чем нарушит эти заветы. - Замолкнув лишь на мгновение, словно бы собираясь с силами и набираясь решимости, он сжал платок в кулаке и быстро, словно бы читая заученную и отрепетированную скороговорку, выдохнул Дронгу на одном дыхании. - Если Хорворн идет с вами, то и я тоже.

   - Что?! - Чуть было не подавился контрабандист возмущением. Страдающий отдышкой даже во время подъема по шестиступенчатой лестнице управления, Идлар, даже мне казался не лучшим спутником в нашем деле. Слишком старый, медлительный и неповоротливый, он совсем не годился для роли глодара, и такая компания, как и сам привязавшийся варвар, и наверняка даже я, совсем не казались опытному контрабандисту верным выбором, и не внушали ему ни какого восторга и оптимизма.

   - Ты хоть представляешь, куда я направляюсь, и что может нас там поджидать?! - Неожиданно сорвался на крик Дронг. - Там ломаются и мрут словно мухи, даже самые опытные, умелые и закаленные в боях воины, а ты хоть раз держал в своей руке меч?! Сумеешь выстоять в схватке со злобной тварью, не обмочив штанов, и не бросившись в бегство?!

   - Мой меч вполне сможет прикрыть нас обоих, Дан Эон. Идлар не станет тебе помехой, я обещаю. - Влез в разговор варвар, но Дронг не желал его слушать.

   - Для такого, как он, поход в Бездну настоящее самоубийство, и я не потащу в след за собой такую обузу, которая якорем будет тянуть нас всех на дно!

   - Послушай меня, мальчик, - неожиданно проявив казавшуюся напрочь отсутствующую в его дряблом теле, железную твердость, шагнул к Мраку Идлар. - Хорворн не просто мой лучший и единственный боец. Он мой друг, с которым я странствую по Сети уже ни один год. Вместе мы с ним успели пройти через многое, побывали в таких заварушках, которые тебе и не снились, и если он идет с тобой в Мертвый мир, то ты не сможешь оставить за бортом и меня!

   - Тебе так не терпится сдохнуть, старик?! Ну что ж, хорошо, если все на этом проклятом острове выжили из ума, и решили покончить с собой с моей помощью, то пусть именно так оно и будет! Я уже устал повторять людям, как это опасно, и больше не стану никого отговаривать! - Развернувшись, Дронг зашагал прочь от управления стражи, и нам всем не оставалось ничего иного, как последовать в след за ним.

   Замыкая наше торопливое шествие, и украдкой поглядывая на неожиданно вернувшегося распорядителя, я не мог отделаться от стойкого ощущения, что с ним явно что-то было не так. Так старательно навязываясь в невыполнимое для него дело, которое, еще вчера, не считал разумной идеей, он вел себя слишком странно. Его плешивая голова, не смотря на царившие вокруг нас прохладу и свежесть, постоянно покрывалась крупными бисеринками пота. Руки, сжимающие насквозь промокший платок, продолжали дрожать, а маленькие поросячьи, жадные глазки избегали смотреть контрабандисту и гладиатору прямо в лицо. Он, словно чего-то постоянно боясь, не отрывал своего стыдливо прикованного к земле взгляда от камней мостовой, и заметно нервничал, волнуясь словно невинная девица, перед своей первой брачной ночью. Мое никогда не подводившее меня прежде предчувствие, неустанно советовало держаться от него подальше, и жалея, что оставшись без дара, я не мог залезть к нему в голову, и узнать все хранимые им секреты, я мог лишь надеяться, что ничего плохого он все же не замышляет, а нервничает и волнуется лишь от предстоящего нам всем рискового спуска.

   Буртшулла, демон высших кругов.

   Установленная с Вырджустом связь лопнула словно слишком сильно натянутая струна, с тихим звоном. Буртшулла почувствовала это столь явно, словно бы эта незримая сила стала настолько плотной, что оказалась физически ощутимой. Демонесса готова была поклясться, что успела увидеть, как эта неведомая нить растворяется, рассеиваясь в окружающем их пространстве, хотя даже для ищейки, подобное было совсем невозможно. От рождения не способные даже на самое простенькое волшебство, низшие демоны никогда не могли видеть плетения заклинаний. Даже ищейки чувствовали лишь присутствие силы, или ее отголоски, но никогда бы не смогли рассмотреть магию во всех ее гранях. Она была для них столь же невероятной, как цвета для слепого, и списав все на последствия своего воскрешения, когда разум еще не успел прийти в норму, Буртшулла тут же устремила свой яростный и полный ненависти взгляд на сестру, столь быстро сдавшую ее хозяину при первой возможности.

   Еще совсем недавно демонесса на ее месте поступила бы точно так же, трусоватая натура ищеек не позволила бы ей скрыть правду от своего господина. Желая выказать свою преданность, она рассказала бы ему все но теперь подобное поведение вызвало в ней лишь бурю ненависти и призрения к собственной сестре и всей стае разом.

   Неожиданно для себя Буртшулла обнаружила, что все прочие порождения пламени все еще стоят на коленях и с трепетом смотрят прямиком в потолок. Они, совсем не заметившие как лопнула тонкая струна ментальной связи, и кажется даже не догадывались, что Вырджуст больше не следит за ними, не тратит на них свое драгоценное время и больше не может услышать ни единого их слова.

   Кипевшая в груди демонессы злоба не позволила ей остаться на месте. Решив воспользоваться продолжающимся ступором всех своих сестер и полным отсутствием внимания к собственной персоне, Буртшулла бросилась прямиком на сдавшую ее со всеми потрохами ищейку и вцепилась в ее шкуру всеми когтями.

   Сестра, явно не ожидавшая подобного поворота, взвыла, словно шавка которой нечаянно наступили на хвост и попытавшись сбросить Буртшуллу, вместе с ней рухнула на обагренные кровью доски пола.

   Сцепившиеся демоны катались по полу, стараясь разорвать плоть соперницы на части и пытаясь впиться друг другу клыками прямиком в глотку. Их дикий рев разбудил наверное добрую половину соседних домов, но демоны совершенно не заботились о конспирации. Потеряв головы от обуздавшего их обоих страшного гнева, они ни за что не стали бы останавливаться пока одна из сестер не отправилась бы обратно прямиком в Изначальное пламя.

   - Хозяин! - Первой взмолилась о помощи соперница и Буртшулла лишь сильнее сжала челюсти на ее предплечье стараясь вырвать из него кусок плоти побольше. Ее рот наполнился жгучей кровью и ослабшая ищейка в ее стальной хватке уже почти перестала сопротивляться. Она продолжала истерически звать на помощь своего обожаемого Вырджуста, даже не догадываясь, что ему нет до нее совершенно ни какого дела и даже окажись демон здесь, он бы вряд ли пришел ей на помощь и лишь насладился бы зрелищем ее кровавых мучений.

   Прочие порождения пламени, целая столпившаяся вокруг стая, которая без труда смогла бы помочь одной из своих сестер, так же заворожено следила за их схваткой и совершенно не собиралась вмешиваться в чужие разборки. Взаимовыручка и сострадание были так же чужды демонам, как и все прочие светлые чувства. Рожденные пламенной яростью, все на что они были способны это злоба и гнев. Никому из сестер даже в голову бы не пришло заступиться за другого, когда тому угрожает опасность и лишь повеление их хозяина могло заставить их действовать сообща и хоть сколько ни будь слаженно. Только страх перед превосходящей их силой удерживал ищеек в одной упряжке и в отсутствии него, они давно бы уже сами перегрызли друг другу серые глотки в желании доказать свое превосходство.

   - Нет! Прошу тебя, госпожа! - Продолжала вопить и извиваться в попытках выбраться поверженная сестра. Она умоляла ее пощадить и вымаливала прощение, но Буртшулла не собиралась проявлять снисхождение. Ярость затмила ее взор алой пеленой и не позволила остановиться до самого конца, пока ищейка окончательно не затихла и не перестала подавать признаков жизни.

   Только отпустив ее горло Буртшулла осознала, что же наделала, и что теперь ждет ее как только Вырджуст снова выйдет на связь и еще одна из сестер не замедлить доложить обо всем своему господину.

   Неспешно поднявшись с пола и сплюнув жгучую черную кровь, она развернулась к своим застывшим собратьям и смерила их лютым, полным презрения и ненависти злобным взглядом.

   - Тот кто хоть слово скажет об этом Вырджусту, отправиться в вечное пламя в след за Игхаррой. - Злобно протянула она, хотя и сама, наверное не испугалась бы подобной угрозы. - Для любого кто спросит об ее смерти, нашу сестру прикончили люди, вам ясно?!

   - Да, хозяйка, - тут же, почти что хором ответила стая и только тогда демонесса заметила как же странно все они на нее смотрят. Порождения пламени застыли вокруг, словно бы боясь сдвинуться с места без ее приказаний и вели себя так, будто бы вместо окровавленной сестры они видели перед собой одного из самых могучих демонов верховных кругов. Даже на Вырджуста эти ищейки еще никогда не смотрели с такой лютой смесью зависти, восхищения и обожания, едва не скрываемыми с головой, лютым страхом. Они пялились на нее словно на неведомое природе чудо, которое сложно было описать демоническими или любыми другими словами и кажется даже дышать в ее сторону опасались, словно только за одно это, она могла расправиться с ними одним лишь щелчком своих пальцев.

   В первый миг это даже насторожило ничего не понимающую Буртшуллу и заставило ее мгновенно напрячься, словно готовясь отражать стремительную атаку, но ищейки и не думали нападать. Они продолжали стоять на своих местах, словно оцепеневшие и не отводили от нее своих пугающих взглядов. Точно так же, наверное стоят демоны в тронном зале придя к Повелителю - подумала демонесса и лишь тогда, взглянув на саму себя поняла, что же вызвало в рядах ее стаи столь странное поведение.

   Одна ее лапа, та что совсем недавно возродилась из пламени, сейчас полыхала черным глубинным и Первородным пламенем Нижнего мира. Она сама словно бы состояла из всепоглощающего огня и увидев подобное своими глазами Буртшулла и сама пришла бы в страстный восторг и трепетный ужас. Управлять этой грозной силой мог лишь один демон во всем Нижнем мире и прочие, жалкие в сравнении с ним твари именовали его Наивысшим. Первородное пламя подчинялось лишь самому Повелителю и все прочие могущественные демоны боялись прикасаться к этой убийственной мощи, опасаясь сгинуть в ее недрах бесследно и рассыпаться серым пеплом.

   - Приказывай, хозяйка, - тут же рухнула на колени одна из сестер и все остальные не замедлили последовать ее примеру. Ищейки склонили перед ней свои серые головы, признавая ее власть и растерявшись Буртшулла застыла, даже не зная, что же ей теперь следует делать, но всплывшее в ее голове обещание тут же подсказало единственный выход.

   - Убирайтесь прочь! - Рявкнула она на сестер. - Все вы, забудете обо всех приказаниях и уходите с этого острова! - Распустив ищеек демонесса рассчитывала дать Регнору достаточно времени чтобы запутать следы и убраться подальше. Отправиться туда, где даже сам Повелитель не смог бы его отыскать при помощи всех ищеек Нижнего мира вместе взятых. - Вы свободны! - Продолжала рычать она, но сестры не двигались с места. - Идите куда вам только захочется и остерегайтесь всех прочих демонов Нижнего мира, это приказ!

   - Нет! Хозяйка! - Тут же взмолились напуганные низшие, решившие что успели ее прогневить и в ужасе прижавшие серые головы почти к самому окровавленному полу.

   - Не прогоняй нас, госпожа!

   - Мы станем служить!

   - Прошу вас!

   - Хозяйка не надо!

   - Ищейки выполнят все, что вы только прикажете! - На перебой загомонили они умоляя ее проявить милость и Буртшулла лишь скривилась от нахлынувшей на нее горечи. Рожденные лишь для служения, ее сестры даже не знали о существовании иной участи. С самого своего рождения привыкшие пресмыкаться перед более сильными порождениями пламени, они даже представить себе не могли иной жизни и никогда не стремились обрести свободу от всех своих господ и хозяев. Все что им только требовалось в жизни это возможность служить своему господину, и любое выполненное для него поручение доставляло им несказанную радость. Это все, что только требовалось им для полного, безграничного счастья и демонесса лишь ужаснулась, поняв, что еще сегодня она сама была одной из этих жалких созданий и если бы не бесценный дар ее Повелителя, подаривший ей полное перерождение, она осталась бы такой навсегда.

   Даже выпустив их всех на волю и подарив сестрам полную и безграничную свободу, Буртшулла не смогла бы освободить их от всех тяжких оков. Стая должна была служить, что бы продолжать жизнь которую они считали достойной и у демонессы попросту не осталось иного выбора, как принять эту данность.

   - Хорошо, хорошо, только заткнитесь! - Угрожающе рявкнула она и все они тут же поспешили ей подчиниться и захлопнули клыкастые пасти. - Хотите приказов? Тогда найдите мне чародея. - Коротко обронила она и сестры тут же бросились вон из дома выполнять ее поручение. Они вылетели на улицу словно стрелы, выпущенные ей в спину уходящего беглеца и глядя им в след Буртшулла опечалилась еще больше, но в этот раз, посетившая ее горечь, ни как не была связанна с ее собственным родом.

   Стоило ей только обрести реальную мощь, о которой большинство ее сородичей даже и мечтать не смели, все на что она оказалась способна, это уподобиться ненавидимому всем своим сердцем Вырджусту, и отдавать приказания более низшим собратьям. Круг замыкался не оставляя для демонов надежды на лучшее будущее.

   Олисия Илис.

   Ночка выдалась не из легких и, казалось бы я должна была валиться с ног от усталости, но нет. Сна не было ни в одном глазу, и даже больше того, я просто места себе не находила от волнения и, словно маятник, расхаживала взад вперед по предоставленной нам, в этом ужасном заведении, просторной комнате. Ожидание было просто невыносимым, оно сводило меня с ума, ни на минуту не давало покоя, и виной всему был этот проклятый дом. Конечно, на первый взгляд здесь было ни так уж и плохо, дорогие ковры с толстым ворсом, множество картин и гобеленов, большая часть из которых изображала обнаженную натуру, мебель из красного дерева, посуда и люстры, все здесь казалось изысканным и утонченным. Этой обстановке могли позавидовать многие особняки из верхнего города, но за всей этой показной роскошью и фальшивым шиком скрывался самый обычный бордель, которых не мало в окрестностях Игрового квартала.

   От одной только мысли, что мне придется зайти в столь гадкое место, мне сделалось дурно, а если бы хоть кто-то из тех с кем я успела познакомиться и завести дружбу в Верхнем городе узнал бы, что я бываю в столь сомнительных заведениях, я бы, наверное, и вовсе сгорела бы со стыда, но выбора не было. Как бы сильно я ненавидела бордели, мне все же пришлось войти под крышу "Долины желаний", в след за Лассой.

   Сестра, к слову, сейчас раздражала меня ни чуть не меньше нашего пребывания в публичном доме. В то время, как я металась словно пчела, вокруг разоряемого медведем улья, она преспокойно лежала себе на огромной, способной вместить не менее четырех человек, огромной кровати, скрытой балдахином, и кажется, совершенно ни о чем не беспокоилась. Ее словно бы совершенно ни волновало, ни то, во что мы с ней влипли, ни где оказались, ни что происходит, и что же в конце концов, с нами будет. Ласса была спокойна, словно каменная твердыня, и можно было лишь позавидовать ее невероятной невозмутимости. Даже этот мерзкий Тиол, хозяин всей окружающей нас вульгарности, не смог вывести ее из себя, когда заявил ей, что мы наверное спятили.

   Он не понравился мне с первого, брошенного в полумраке подвала, беглого взгляда. Скользкий и неприятный тип, встретил нас в распахнутом настежь и, совершенно ничего не скрывающем, щелоковом, багровом халате и тут же, бесцеремонно, начал оценивать нас, словно товар. Ласса должно быть не слабо разочаровала этого извращенца, когда заявила, что в поисках работы, мы явились в его бордель вовсе не для того, что бы пополнить ряды местных девочек. Тиол выслушал сестру крайне внимательно, но стоило ей закончить наше предложение, которое больше походила на просьбу, как он тут же вытянул губы в мерзкой ухмылке и высмеял ее слова так, что стоило бы зарядить в него парочкой заклинаний. Не отягощенный стыдом и совестью владелец борделя совершенно не принимал нас в серьез и я уже было решила, что весь наш поход сюда и все унижения, которые мне пришлось от этого вытерпеть, были напрасны, как Ласса, словно бы по чудом снизошедшему на нее озарению, заявила, что этим отказом он теряет одного из лучших магов, которых только можно найти на всем острове и это мгновенно заставило Тиола насторожиться.

   - Маг говоришь? - Тут же заинтересовался он, и остановил нас этим вопросом у самой двери. - И какого же, позволь полюбопытствовать, профиля, маг? Те, что так почитаются на острове выращивая газоны и леча сопливые носы лордов, могут сгодиться там, только в качестве пищи. Я от чего то, искренне сомневаюсь, что столь хрупкая девушка способна нацепить на себя глодарскую броню, выдержать пару недель, совершенно не развлекательного, похода, и не лишиться сознания от одного только вида чудесных созданий Мертвого мира или окровавленной раны. Это занятие не для вас, сестрички, послушайте мой вам совет - не взваливайте на свои плечи того, чего не сможете выдержать по своей природе, предоставьте дело настоящим мужчинам и не забывайте, что все, на что способны такие юные девушки, как вы, это развлечь мужчину в постели.

   Эти слова стали каплей переполнившей чашу моего терпения, и без того пребывая на взводе, я просто не выдержала и угрожающе резко, почти подскочив к его креслу, наклонилась к самому лицу Тиола.

   - За эту ночь я отправила к праотцам не меньше десятка людей. - Зловеще прорычала я в его наглую физиономию. - Я убивала без доли раздумий и сожалений, убивала глядя им прямо в глаза, скоро весь город будет гудеть, как растревоженный осиный рой, и если ты смеешь сомневаться в моих способностях, то можешь испытать их прямо сейчас, но я советую тебе трижды подумать перед тем, как открыть свой поганый рот еще раз, ведь мне очень уж хочется продемонстрировать свои силы на твоей тощей шкуре. Ну а если ты просто не хочешь, или попросту не в состоянии помочь нам с нашим делом, то, будь так любезен, не испытывай моего терпения попусту. Ты меня понял?!

   Нужно отдать ему должное, моя столь пылкая речь и угрозы в его адрес, не произвели на Тиола ровным счетом никакого впечатления, в его глазах не промелькнуло даже отблеска тревоги или удивления, он остался все таким же спокойным и самодовольным нахалом с мерзкой усмешкой, которая, кажется, даже стала чуть шире, превратившись в зловещую улыбку.

   - Ты мне нравишься, дорогуша, - протянул он в ответ, - такая горячая, смелая, столь уверенная в своих словах и умении, разве я могу отказать столь прекрасной даме? Гордо! будь так добр, приведи к нам моего нового питомца.

   Один из охранников - мордоворотов исчез из подвала, но не прошло и пары минут, как он тут же объявился вновь, приведя за собой на цепи, весьма странное создание. Размером не больше кошки, оно было покрыто густой зеленоватой шерстью и больше всего походило на огромную крысу с тремя длинными, резко двигавшимися из стороны в сторону голубоватыми хвостами.

   - Это Щекотун, - гордо представил своего любимца Тиол, - он гость с самого дна миров - Мертвого мира, и если ты, девочка, действительно так хороша, как сама о себе говоришь, то ты, наверняка, без труда сможешь справиться с этим созданием, не так ли? Покажи на что ты способна.

   Улыбка Тиола. и его злорадный тон, не оставляли совершенно ни каких сомнений, что во всем этом был какой-то скрытый подвох. Я взглянула на Лассу с немым вопросом во взгляде, но та лишь пожала плечами и, решив, что других вариантов у меня попросту нет, я решила выполнить свое обещание, и продемонстрировать всем на что я способна.

   Щекотун, от чего то, не вызывал особых опасений, он совсем не казался свирепым, опасным и злобным созданием, которые, вроде как, должны были населять просторы Мертвого мира, и от того я не стала особо с ним заморачиваться, сотворила самую простейшую, слабенькую молнию. Вырвавшееся на волю заклинание на миг озарило мрак подвала, и я тут же рухнула на ковер, пронзенная дикой болью. Моя собственная молния поразил своего создателя и, впервые мгновения, я даже понять не могла, что же случилось.

   Тол, выждав пока я приду в себя, все же раскрыл нам суть своей дикой шутки.

   - Видишь ли, дорогуша, мой Щекотун - гавинкар, глодары называют их зеркальной смертью и отнюдь не напрасно, как ты и сама, наверное, смогла догадаться. Гавинкары способны впитывать, копировать и отражать любую угрожающую им магию. Они просто воплощенная смерть для неподготовленных к встрече с ними чародеев и тебе очень повезло, что мой Щекотун всего лишь свежевылупившийся детеныш. Он еще не в состоянии причинить какой-то значительный вред взрослому человеку. Теперь, я думаю, ты видишь на сколько жалкими могут оказаться все твои умения, когда ты окажешься в Бездне, дорогуша? Ты все еще хочешь пойти на этот риск?

   - Я не боюсь, - с трудом прохрипела я, поднимаясь на ноги.

   - Вот и славно, - вновь растянул он губы в мерзкой ухмылке, - страх не лучший попутчик, для тех, кто спускается в Мертвый мир.

   - Что?

   - Ты не ослышалась, девочка, вам повезло. Одна из команд, сейчас, остро нуждается в чародее.

   С того разговора прошла, казалось, целая вечность. Тиол, пообещавший устроить нам скорую встречу, похоже совершенно не торопился выполнять данное слово, уже третий час к ряду, мы с Лассой, убили на пустое ожидание в этом проклятом борделе и это все больше выводило меня из себя. Еще пары минут могло оказаться вполне достаточно, что бы я, от скуки и раздражения, начала вымещать свою злость на всем, что подвернется под горячую руку, но ни в чем не повинным предметам обстановки крупно повезло. одна из работниц "Долины желаний" явилась что бы наконец сопроводить нас на встречу в проклятый подвал.

   В этот раз, хозяин борделя потрудился хотя бы одеться, белая шелковая рубашка, облегающие черные, кожаные штаны и высокие, до самых колен, начищенные сапоги. Он, вновь с полным бокалом вина в руке, сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и тихо о чем-то беседовал с ожидающим нашего появления глодаром.

   - Представляешь, Мрак, он вылупился прямо здесь! Не мог подождать всего пару часов, пока клиент явиться за яйцом.

   - Живой гавинкар этому алхимику, конечно же оказался не нужен?

   - Именно, теперь и не знаю, что мне с ним делать. Избавляться от этой редкой зверушки попросту жалко, тем более, что разок он уже успел мне пригодиться, но и держать взрослого гавинкара в собственном доме... О! - Заметил он наконец наше появление и прервался. - А вот и они! Встречай, Мрак, Келла и Элис, лучшие, из тех, кого я успел найти, за столь короткое время. Для тебя они настоящий подарок судьбы.

   - Келла и Элис? - Удивленно повторил глодар наши выдуманные сестрой имена. После всего случившегося в минувшею ночь, нас, без сомнения искала половина стражи всего верхнего города, и Ласса посчитала, что конспирация не будет для нас излишней. - Тиол, это не то, о чем мы с тобой договаривались. - Мгновенно воспринял нас в штыки гость борделя. - Они же девушки! И совсем не глодары! - Продолжал возмущаться он.

   - Тише, Мрак, - попытался успокоить его наш посредник, - тебе нужен был маг и я нашел его для тебя. Остальное не так уж и важно. Ты, между прочим, совершенно не уточнял, что он, должен быть определенного пола, и не выдвигал никаких дополнительных условий. Я же выполнил наш договор и будь благодарен за то, что имеешь, хоть что то!

   - Мне нужен был кто-то с опытом! Тот на кого можно положиться, а не тот, кого придется опекать в течении всего спуска! - Понесло этого Мрака в ту же степь. - Нужен серьезный, знающий свое дело человек, а не развлечение на ближайший вечер! Мне казалось ты это понимаешь, Тиол, но ты похоже позабыл, что не все твои дела связаны с продажными девками.

   Как вы вообще представляете себе спуск в Мертвый мир? - Повернулся он к нам, и я тут же уловила слабый, почти неразличимый, отблеск, неведомого мне заклинания, оставленного на этом глодаре. Стоило только попытаться присмотреться к нему поближе, как оно тут же исчезло, словно бы ничего и не было, но внутреннее чутье тут же напряглось, подсказывая что что-то с этим типом не ладно. - Это вам не увеселительная прогулка по дикой природе! - Продолжал тем временем он, петь ту же песню. - Чем ты думаешь, Тиол? Или это твоя очередная сутенерская шутка?

   - А это не шутка, дедуля, - вмешалась в разговор я. - Если ты вообразил нас здешними распутными девками, или благородными избалованными леди, падающими в обморок от одного вида крови, то ты глубоко заблуждаешься. Мы с сестрой, прекрасно понимаем на что подписываемся. Твой дружок уже успел нам это наглядно продемонстрировать, и если тебе не нужна помощь опытного бойца и умелого мага, то не трать наше время пустой болтавней.

   - Никого другого ты, уже все равно, найти не успеешь, Мрак. Эти девушки умеют не только языками чесать, я проверил. Они твой единственный верный вариант.

   - В городе сейчас полно свободных команд!

   - Вовсе нет, - перебил его Тиол, - Все до единого глодары либо уже в Бездне, либо вот-вот в нее отправятся, можешь мне поверить, я и сам был порядком удивлен таким раскладом. На всем проклятом острове не осталось ни единого не занятого мага - глодара, и если бы, мне не подвернулись эти сестренки, я бы вообще никого не нашел.

   - Ну уж нет, - отрезал Мрак. - Я еще не выжил из ума, что бы поверить в этот бред, Тиол. Сейчас, ни одна команда не отправиться на спуск добровольно, это слишком опасно, а я не собираюсь становиться посмешившем и вместо одного мага, о котором шла речь, брать в команду сразу пару нахальных девчонок.

   - Мы с сестрой работаем в паре, и это не обсуждается. - Оживилась Ласса. - Если проблема в доле, то нам вполне хватит одной на двоих.

   - Нет, - сурово повторил он, и я даже возразить ничего не успела, как глодар поднялся из кресла и направился к выходу, закончив наш разговор.

   В тот миг, когда он уже почти скрылся за дверью, вновь проснувшееся чутье снова кольнуло меня в затылок холодной иглой и заставило обернуться к выходу в самый наилучший, как оказалось, момент.

   Тот отблеск, что так смутил меня в начале нашего разговора и заставил с некой опаской, недоверием и подозрительностью относиться к глодару, наконец-то, проявился вновь и, показал себя во всей красе. Я успела заметить узор из множества мелких кривых знаков, охвативший всю спину Мрака словно сеть. Вспыхнув на миг, в момент своего завершения и наложения на жертву, он снова бесследно исчез, став незримым для глаз, но одного единственного мига мне оказалось достаточно что бы узнать "Печать смерти".

   Сложное, весьма кропотливое, в своем сотворении, тонкое и очень эффективное орудие смерти, не оставляющее своей жертве ни единого шанса. Главное и неоспоримое преимущество "Печати" заключалось в том, что она убивала свою жертву на расстоянии, в заранее подготовленном месте и совершенно не требовало присутствия наложившего ее мага. Идеальное заклятие, если нужно отвести от себя все подозрения и обзавестись алиби на момент совершения убийства, очень удобная вещь, практически не оставляющая за собой следов в исполнении. Где-то, там где ожидалось скорое появление цели, расставлялась нехитрая западня - одно, или несколько смертоносных заклятий, ожидающих своего часа. Как только печать оказывалась в зоне их поражения, все эти смертоносные сюрпризы просыпались от спячки и одновременно атаковали "отмеченного" всей своей сокрушительной мощью. Это заклятие просто притягивало к себе все остальные, словно магнит и одновременно обездвиживало свою цель, разрушало все защитные барьеры и главное, оставалось почти неощутимым. Даже я смогла заметить его лишь оттого, что накладывали его прямо здесь, в моем присутствии, но даже это уже не могло помочь мне отследить мага, без сомнения, находящегося где-то поблизости.

   Глодара ожидала скорая расправа, о которой он даже не подозревал, а я казалось, уже не могла ничего с этим поделать, как вдруг моей ноги коснулось что-то живое. В первый миг я даже испугалась и чуть было не пнула обнюхивающего меня Щекотуна, но тут на меня словно бы снизошло озарение.

   - Отдай его мне.

   - Что? подобной просьбы владелец борделя явно не ожидал.

   - Он же все равно тебе больше без надобности, ведь так?

   Тиол задумался лишь на мгновение.

   - Забирай дорогуша, раз уж я все равно ни чем не смог помочь вам с Бездной, то не смею тебе отказывать хотя бы в этом.

   Слушать дальнейшую болтовню я не стала и, подхватив отвратительного зверька, понеслась к выходу словно ветер. Ничего не понимающая сестра что-то крикнула мне в след, но мне уже было не до нее и объяснений.

   Глодара я нагнала уже на улице, он удалялся от "Долины желаний" в сторону странной компании, рассматривать которую у меня сейчас попросту не было времени. Счет шел уже на секунды. Понимая, что мне, ни как уже не успеть добежать до обреченного Мрака, я просто швырнула зверя ему в спину. Гавинкар не подвел, дико заверещав на всю улицу, он пролетел с десяток шагов и надежно впился когтями в причудливую броню в последний момент.

   В тот же миг улица озарилась вспышками множества заклинаний и глодар, вмести с моим нежданным подарком, рухнул на землю. Когда я, и следовавшая за мной, Ласса, оказались рядом, все уже было кончено.

   Гавинкар оказался мертв, для новорожденного детеныша такой удар оказался непосильным.

   - Что это, Бездна вас побери, такое было?!- Поднялся Мрак на четвереньки. - Меня словно молотом приложило.

   - В этот раз вчерашний стрелок подготовился куда лучше. - Помог ему подняться с земли совершенно седоволосый юноша. - Эта дамочка спасла тебе жизнь, Мрак.

   - Бездна! Кажеться я знаю, что ты потребуешь от меня в благодарность. - В голосе глодара больше не было враждебности, и я, впервые за долгое время, смогла наконец искренне и с облегчением улыбнуться.

   Глава 13.

   Брат Ресс.

   - Мы его найдем, Ал. Найдем и расквитаемся с ним по полной. Дронг не сможет уйти, не в этот раз, я тебе обещаю. Клянусь светом Оргодеона, что сверну ему шею своими руками. - Тихо, почти что беззвучно шептал себе под нос Ресс, сидя в темном углу их крошечной подвальной коморки в трактире, на окраине Нижнего города, где на пыльном и грязном полу все еще виднелись остатки их сложного, и словно бы выгоревшего, почерневшего геометрического рисунка, а по углам все так же красовались лиловые бездымные свечи, не сократившиеся от недавно полыхающего на них золоченого пламени ни на дюйм.

   Он провел в этом темном углу уже так много времени не вставая, что давно сбился со счета, и даже не представлял, что же сейчас у него за стеной - день или ночь. Время словно остановилось, замерев для воина храма в одной единственной, растянувшейся на целую вечность, бесконечной точке, где он был крайне подавлен, глубоко несчастен, потерян и одинок, словно камень заброшенный на самое дно глубокого моря.

   Ни проползающий мимо него по стене крупный паук, с белым крестом на спине, ни громкая брань, разносившаяся из общего зала, и даже серая крыса, шнырявшая по столу в попытках пробраться в его заплечный мешок, не смогли заставить Ресса подняться на ноги. Все вокруг стало ему до крайности безразлично, и больше уже ни на что не обращая внимания, замкнувшись в собственном внутреннем мире, оставшись один на один со своим мучительно страшным кошмаром, и отстранившись от реальности, непробиваемой стеной тоскливой печали, он даже не думал подниматься с пола, хотя провел там уже не мало времени даже не шелохнувшись, и больше не видел никакого смысла делать хоть что-то, кроме планирования собственной страшной мести.

   - Я найду его, найду и отправлю во Тьму по частям. Дронг пожалеет, что вообще родился на свет, вот увидишь, Ал, он будет корчиться и молить о пощаде, я даю тебе слово. - Даже крысу совсем не смущало его тихое бормотание и если бы кому то сейчас взбрело в голову осведомиться у трактирщика о постояльце, тот и вовсе ответил бы что сейчас его нет. Никто не видел, как Ресс вернулся под самое утро, не видел зажженного света в щели под дверью, который давно пора было зажечь в полумраке, не слышал ни единого шороха из его комнаты, и не догадывался, что все это долгое время Ресс находился внутри, так и не потребовав ни завтрака, ни обеда, ни ужина. Его словно бы не существовало здесь вовсе, и от части это было истинной правдой.

   Сейчас от воина храма осталась одна пустая оболочка, засевшая в темном углу без движения, а сам Ресс пребывал безумно далеко от всего этого мира, погрузившись в тягостные раздумья. Непрерывно, с той самой минуты как он покинул злополучный трактир, перед его внутренним взором стояла одна и та же жуткая и пугающая картина, с окровавленным Альвиером, направившим свой остекленевший взор на него, и словно бы заглядывающим ему прямо в душу, от чего по спине начинал бежать холодок, а волосы готовы были дыбом подняться на голове. Ресс видел его умирающего, куда бы он не взглянул, продолжал говорить с ним обещая возмездие, и глядя на это со стороны сложно было себе даже представить, что когда-то все было совершенно иначе, и Ресс самолично не раз готов был придушить своего названого брата во сне. В начале своих поисков Дронга, они цапались словно кошка с собакой, совершенно не ладили между собой и попросту не могли терпеть друг друга, стараясь вовсе не разговаривать без должной необходимости. Но спустя долгие годы совместных странствий, пройдя через многие испытания, и ни раз побывав на волосок от верной гибели, выручая и помогая друг другу, Ресс и Альвиер успели стать настоящими братьями, понимающими друг друга с полуслова, и доверяющими своему неизменному спутнику, как себе. Ресс привык к обществу своего напарника так сильно, что сейчас, уже не представлял себя без него. Ему казалось, что вместе с братом, умерла и какая-то часть его самого, он ощущал тягучую пустоту одиночества и тонул в жгучем море злости, бушующим в его груди диким шквалом.

   Ресс давно уже привык к этой злости в груди, она сопровождала его на протяжении многих лет, с того самого дня как, он и Ал, покинули храм. Он уже привык ненавидеть, постоянно злясь на все вокруг без разбора. Он ежеминутно ненавидел жизнь в скитании и те лишения, которые им приходилось из-за этого претерпеть. Ненавидел всех прочих людей, завидуя их полной, почти безграничной свободе, которую они совсем не ценили, даже не представляя насколько же это прекрасно решать все самому, идти куда вздумается, в любой момент вернуться домой, и не исполнять ни чьей глупой воли. Ненавидел проклятого Дронга, чье сердце готов был вырвать собственными руками, ненавидел и сам храм, со всеми его старейшинами, заставившими его отправиться в это долгое странствие. Но сегодня все изменилось, и даже злоба, обитающая внутри, была чем то новым, иным, непривычным, пугающе незнакомым и совершенно не походила на все, что ему доводилось испытывать прежде.

   Эта была ненависть к самому себе, которая почти затмевала в нем все прочие чувства. Он ненавидел себя до отвращения за вынужденное, поспешное и трусливое бегство, хотя и знал, что того желал его брат, и окажись Альвиер на его месте, то не раздумывая поступил бы точно так же как сам Ресс. Он ненавидел себя за то, что не выполнил возложенного на него важного долга, и не схватил беглеца. Ненавидел за то, что позволил брату погибнуть, и ежеминутно корил себя, что не прислушался к его предостережениям вовремя.

   Сейчас, когда уже поздно было что либо менять, оставшись в полном одиночестве, посреди чужого и незнакомого города, раскинувшегося на настоящей пороховой бочке, фитиль которой уже успел подпалить Дронг, Ресс попросту не представлял, что же ему теперь со всем этим делать, но так часто высмеиваемая им за близость к откровенной трусости, предусмотрительность Альвиера, неожиданно смогла прийти ему на помощь даже после смерти собственного хозяина.

   - Я убью его брат, я убью, - продолжал шептать Ресс, когда неожиданно из заплечной котомки его покойного брата раздался тихий и мелодичный перезвон, словно бы кто-то зазвонил внутри крошечным колокольчиком.

   В первые мгновения воин храма и вовсе не обращал на этот, спугнувший серую крысу звук, никакого внимания, но колокольчик не унимался и с каждой секундой продолжал дребезжать все сильнее и громче, пока не смог наконец вырвать Ресса из его тягостного оцепенения, и не сумел совершить казалось бы невозможное - заставил его подняться на затекшие ноги и медленно заковылять к передвинутому столу.

   Несколько долгих мгновений воин братства смотрел на котомку пустыми глазами, совершенно не понимая что происходит. До его затуманенного сознания не сразу дошло заглянуть внутрь, но когда он все же опомнился, и принялся мучиться с хитроумным, и туго затянутым узлом, на шнуровке, перезвон успел достать уже не только его, но и всех близлежащих обитателей этой ночлежки. Кто то забарабанил ему прямо в стену, с требованием немедленно прекратить этот шум, и ни сколько не обращая на это внимания, и словно бы специально тяня время звона подольше, Ресс долго не мог справиться с этой задачей, распутывая шнуровку подрагивающими руками.

   Когда ему наконец удалось совладать с ней, он почти что не глядя сунув руку в котомку, извлек с самого ее дна небольшое круглое зеркальце в металлической оправе, и звон вокруг тут же смолк, добившись наконец желанного результата.

   Ресс всмотрелся в отражающую поверхность, но вместо своей помятой, небритой физиономии, рассмотрел в отражении перед собой бледное и худое лицо брата Клависа - мастера хранителя ключей храма.

   За прошедшие со дня их последней встречи долгие годы, он успел заметно состариться и постареть. Длинные волосы, собранные в пучок на затылке, совсем уже выцвели и обесцветились. Тонкую, покрытую на носу красными капиллярами кожу, испещрила целая сеть глубоких морщин, щеки ввалились, сделав и без его слишком уж большой нос, похожим на клюв, и глядя на постигшие мастера изменения, Ресс даже испытал к нему легкое чувство жалости, хотя прежде, не очень то и любил этого назойливого проныру.

   - Брат Ресс, вы посылали зов в храм, - перебирая бумаги, и не глядя на собеседника констатировал Клавис. Он говорил совершенно спокойно, словно бы его и вовсе не волновало донесение Альвиера, о котором Ресс уже давно успел позабыть, и ни за что не отправил бы его сам, не смотря на все полученные когда-то предписания и инструкции храма. Лишь Альвиер всегда буквально следовал всем указаниям, не отступая от них ни на шаг, и ни раз доставал спутника нравоучениями, когда тот попросту плевал на возложенные на их плечи запреты.

   - Да, - едва смог выдавить Ресс из пересохшего и осипшего от затянувшегося молчания горла. - Мне срочно нужно поговорить с магистром, у меня важная, и очень срочная информация для Обилара! -Зеркала связи, способные устанавливать контакт даже сквозь Междумирье, потребляли такое большое количество мощи Оргодеона, что пользоваться ими разрешалось лишь в самых крайних и безнадежных случаях, когда иного выхода попросту не было, и лишь старейшины отвечали на подобные запросы странствующих вне храма братьев. Клавис никогда не входил в их число, и даже не сколько не сомневаясь в его преданности и верности Храму, Ресс не собирался выкладывать всю столь ценную информацию человеку, который даже не должен был отвечать на подобный призыв.

   - Обилара сейчас нет в Храме. - Тут же сухо, сообщил ему ключник не отрываясь от своей внушительной стопки бумаг и множества свитков. Отсутствие никогда прежде не покидавшего святилища Обилара, похоже совершенно его не беспокоило, словно самое обычное и рядовое событие, но для любого, кто как и Ресс, вырос в стенах храма, провел там большую часть своей жизни, и прекрасно знал все внутренние порядки, подобная новость звучала словно громкий набат, звеневший на всю округу, о смертельной угрозе. Обилар прежде не покидал стен святилища, старейшины всегда оставались на вверенных им постах и лишь действительно серьезное происшествие, настоящее бедствие, или крупномасштабная катастрофа могли заставить магистра всего ордена изменить своему нерушимому правилу всегда оставаться на месте.

   - Брат Холли? Брат Джой? - Назвал Ресс имена остальных почтенных старейшин, чем смог наконец оторвать мастера от изучения документов и заработал от него полный неподдельного удивления, странный взгляд.

   - Кажется тебя слишком давно не было в храме, брат Ресс. Холли и Джой давно покинули нас, и отправились в свет. Они оба мертвы уже несколько лет, и сейчас я отвечаю за все что происходит у нас в храме, так что тебе продеться докладывать мне, или ждать возвращения Обилара, которое может случиться очень не скоро.

   - Хорошо, - кивнул Ресс, хранитель ключей, или кем бы он ни был теперь, попросту не оставил ему никакого иного выбора. - Мы нашли брата Дронгара, - при упоминании этого имени брови старика поползли в верх, впервые проявив наличие эмоций на его казалось бы безжизненно застывшем, словно маска лице, но Клавис тут же взял себя в руки и вернул холодно невозмутимое, спокойное выражение. - Брат Альвиер мертв, - продолжил Ресс и это известие совершенно не вызвало никакого отклика на лице старика. Пожертвовавший собой ради их общего дела Альвиер, похоже значил для братства куда меньше чем предавший все его идеалы сбежавший изменник, и это мгновенно разъярило, и без того злобного на весь мир Рессса, как личное оскорбление. Он скрипнул зубами от разрывавшей его внутри бури ненависти, но все же не стал подавать виду своему собеседнику, и терпеливо, вопреки своему обыкновению начинать ворчать по мельчайшему поводу, продолжил доклад, желая как можно быстрее покончить со всеми формальностями и, дождавшись подмоги, все же взять проклятого беглого брата за горло.

   - Он все еще здесь, в Городе-на-грани, совсем близко, и мне нужна ваша помощь. - Просьба Ресса прозвучала как самый настоящий, не терпящий возражений четкий приказ, но ключник, вновь закопавшись в свои бумаги, словно бы в них имелось хоть что-то не менее важное чем поимка Дронгара, водил вдоль строчек тонким и крючковатым, перепачканном чернилами пальцем, и беззвучно бормоча что-то себе под нос, пропустил это мимо ушей, словно бы и вовсе не слушал доклада странствующего брата, не находил в нем ничего действительно интересного, или и вовсе полагал чем-то мелким и не заслуживающим никакого внимания. Казалось, что бумаги, разбросанные по столу, занимали его в тот момент куда больше, чем все остальное, и глядя на это Ресс все же не выдержал, сорвавшись на крик.

   - Клавис, ты меня вообще слышишь?! Понимаешь о чем я тебе сейчас говорю?! Если ты бросишь свою писанину и поторопишься прислать сюда побольше людей, мы еще успеем схватить его прежде, чем он вновь успеет от нас ускользнуть!

   - Вам удалось обнаружить Оргодеон? - Все так же не отрываясь от записей, и не обращая никакого внимания на грозные выкрики, равнодушно осведомился он из отражения. Кажется лишь этот вопрос действительно интересовал равнодушного мастера, которому было плевать на все остальное, за исключением стопки помятых пергаментов.

   - Нет, Дронг не носит его при себе.

   - Жаль, это очень упростило бы нам всем жизнь.

   - Ты собираешься там сделать хоть что-то?! - Окончательно терял терпение и выходил из себя воин храма.

   - Брат Дронгар все еще там?

   - Полагаю, да.

   - Хорошо. Оставайся на месте и жди, не упускай его из виду, что бы там не случилось и не дай ему скрыться снова. Дронг нужен нам живым и невредимым, так что проследи что бы не единый волос не упал с его головы, не высовывайся, и постарайся не влипать в неприятности, я скоро свяжусь с тобой снова, когда смогу заняться этим вопросом.

   - Что?! - Возмущению Ресса просто не было разумных пределов. Он готов был вот-вот взорваться от дикого негодования и если бы не тысячи лиг отделяющие его от хранителя ключей храма, он наверняка не упустил бы возможности познакомить его безразличное ко всему лицо со своим кулаком. - Да ты из ума выжил, Клавис! Это же Дронг! - Буквально трясло Ресса от напряжения. - Ты хоть помнишь, кто он, и что натворил?! Или цифры в бумагах окончательно вытеснили все остальное из твоей дряхлой памяти, включая рассудок?! Немедленно доложи обо всем Обилару! Пришли сюда всех кого только сможешь! Мы должны оцепить город, пока он не смог ускользнуть!

   - Мне не требуются твои напоминания, брат Ресс. - Все же отложил он свой длинный свиток в сторону и упер в брата злобный, но все так же пронзительно ледяной взгляд. - Я прекрасно осведомлен о деле брата Дронгара, и приму соответствующие меры без всяких подсказок.

   - Когда мне ждать помощи? Кто из наших сейчас ближе всего к острову?

   - Не будет ни какой помощи, не сейчас. Пока что ты останешься там один.

   - Что?! Ты из ума выжил?! Если Обилар узнает, что ты не помог мне схватить предателя, когда у нас наконец появилась такая возможность, он самолично казнит тебя за измену!

   - Сомневаюсь, у Обилара, как и у всего нашего братства, сейчас есть куда более важные задачи и цели, чем поиски беглых братьев.

   - Что? - От подобных известий у Ресса даже дыхание перехватило. Язык словно присох к небу а голос исчез. От накрывшего его волной, возмущения он не мог произнести ни единого слова, и просто ни как не мог поверить в услышанное. После стольких лет поисков, после всех принесенных во имя этого жертв, и после смерти его единственного близкого из всех братьев, Ресс отказывался смириться с мыслью, что все это могло быть напрасно. Не желал верить, что оказалось было в пустую, и готов был голыми руками убить каждого в храме, включая самого Обилара, заставившего его пройти весь этот путь только для того что бы услышать, что братству это больше не нужно.

   - Оставайся на месте, - продолжал тем временем ключник, не замечая перекошенного лица странствующего брата, - продолжай следить за Дронгаром и помни, он нужен нам целым и невредимым, что бы не случилось, ни единый волос не должен упасть с его головы, пока он не вернется под стены храма. Ты меня понял?

   - Хочешь что бы я защищал его?! - Сам не узнал своего голоса Ресс.

   - Если потребуется. Я свяжусь с тобой позже, как только найду время заняться этим вопросом, а пока не высовывайся, и не влипай в неприятности. Дронгар не должен снова исчезнуть.

   - Это еще не все, здесь спящий, и он пробуждается. - Ресс ожидал, что эта новость повергнет ключника в ужас. Его самого она чуть было не поразила до страшного исступления, но услышав это известие он и бровью не повел, словно бы ничего удивительного в подобном совпадении не было.

   - Они все пробуждаются, брат Ресс. Один за одним по всей Сети.

   - Как?! Этого не может быть! Я думал, что все это только Дронг!

   - Именно он это начал, - кивнул Клавис. - Но теперь, когда мы не смогли отыскать его вовремя и упустили нужное время, ловить беглеца может быть уже слишком поздно. Братство уже понесло огромные потери на всех рубежах, во всем храме не наберется даже десятка здоровых и опытных воинов и мне просто некого послать к Междумирному острову.

   - Что же нам теперь делать? Что планирует Обилар?

   - Только то, для чего задумывалось и создавалось все наше братство, брат Ресс. Сражаться. Оставайся на месте, выжидай и следи, Дронг сейчас важен нам как никогда прежде. только он может закончить все это без крови.

   - Я понял, - прошептал Ресс в зеркало, но вместо отражения Клависа увидел в нем свое собственное. Ключник закончил их разговор, и воин вновь, подавленный еще сильнее чем прежде, опустился прямо на пыльный пол.

   - Мы не успели, Ал. Мы не справились, все братство не справилось, все что они делали на протяжении сотни веков оказалось напрасно! Ты слышишь? Они все пробуждаются, надежды нет больше ни для кого! Даже Храм не справиться с этим, а нам, ты не поверишь, приказано защищать повинного во всем этом изменника, который по-прежнему спокойно разгуливает на свободе.

   Дронг Мрак.

   Жизнь - довольно странная штука. Порой она выдает такие неожиданные повороты судьбы, что становится сложно поверить в реальность происходящего, но стоит только немного задуматься над общей картиной, и понять все ее выкрутасы оказывается не так уж и сложно.

   Когда все вокруг успокаивается и затихает, бежит вперед своим чередом и привычным размеренным ходом, без громких событий и значимых происшествий, словно неспешный весенний ручей, ей от этого становиться попросту скучно, и в попытках раскрасить яркими красками блеклую картину всеобщего бытия, она и подбрасывает нам все эти неожиданные сюрпризы.

   Ручей, с каждой своей милей, набирая все большую скорость и ширину, становиться настоящей, полноводной рекой, и внезапно, в самый неподходящий для этого миг, падает вниз с крутого обрыва, превращаясь в рокочущий водопад.

   Еще вчера я был уверен, что рухнул в низ с этого водопада. Лишившись команды, получив невыполнимый заказ, и своей жадной глупостью, заработав отметину самой смерти, на правой ладони, я даже уже успел зажмуриться в полете от страха, и ни сколько не сомневался, что расшибусь об толщу воды, или поджидавшие меня внизу острые скалы. Надежды на спасение почти не осталось, и казалось, что играющий по мне траурный марш уже подходит к концу, но прежде чем поток моей жизни успел достичь того рокового места, где он навсегда скрывался под землю, судьба похоже решила, что избавиться от меня столь быстро и просто, будет не интересно, и словно бы в продолженье своей насмешки, протянула мне спасительное весло, с лодки, тонущей по соседству.

   Сам не веря в свою удачу, я обзавелся призрачным шансом выбраться сухим из этой воды. В невероятно короткие сроки собрал полноценную команду глодаров, готовую в любой момент ринуться за мной в Бездну, и даже раздобыл невероятно редкое Познание. Казалось, что жизнь вновь возвращается в привычное русло ручья, приходит в норму, а впереди, все же маячит теплый островок моего будущего, но это оказалось всего лишь иллюзией.

   Такой легкий и прямой путь, конечно же показался моей любимой злодейке - коварной судьбе слишком нудным, и совершенно безынтересным. Подбрасывать все новые и новые подводные камни, на пути несущийся по ее волнам щепки, кидать ее в самое сердце водоворота, и наблюдать за тем, как она попытается выплыть наружу - вот что действительно интересно ее величеству Жизни, и в довершение всех свалившихся на меня бед, она тут же подкинула мне на хвост загадочного убийцу, о личности которого я так и не сумел разузнать ничего, даже от всегда осведомленного в подобных вопросах владельца борделя.

   Лишь чудом, дважды уйдя из расставленных им ловушек живым, я начал параноидально оглядываться по сторонам, на каждый подозрительный шорох, и постоянно пребывая в нервозном напряжении, не тешил себя иллюзорной, ложной надеждой, что провалив первые пару попыток избавить остров от моего назойливого присутствия, он может оставить меня в покое так просто.

   Я знал, что такая невероятная череда моего сказочного везения не может затянуться на долго, и отправляясь в недра Мертвого мира, про которые никогда нельзя было быть уверенным, что сможешь вернуться оттуда живым, я решил покончить со всем скопившимися у меня делами.

   К счастью их у меня оказалось не так уж и много. Отправив всю свою новоиспеченную команду, во главе с Регнором, прямиком к горбуну, я надеялся, что произведя на него такое сильное впечатленье, при их первой встрече, малыш без труда сумеет не только отыскать дорогу в Закрытый проулок, но и уговорит мастера сделать куда больше, чем мы договаривались с ним прежде. Дополнительные комплекты доспехов не должны были стать для него серьезной проблемой, чего нельзя было сказать о зарядке еще нескольких амулетов, и пока он должен был возиться со всей этой темной магией, я рассчитывал успеть наведаться в банк, и посетить дом вдовы Орнона, все еще ожидавшей возвращения своего мужа.

   Гномий банк, несмотря на свой внешне не примечательный вид, был одним из самых удивительных мест на всем нашем острове. Расположенный в самом центре нашего города, он занимал довольно небольшой, и невзрачный каменный дом, старой постройки, с парой башен на каждом крыле, и горгульями, сторожившими крышу. Обозначенный лишь простой, деревянной табличкой на входе, он не заманивал клиентов внутрь яркой, и подсвеченной магическими эффектами, пестрой вывеской. У входа, не дежурило даже парочки стражников, вместо них, на небольших постаментах, красовались лишь уродливые каменные изваяния голлемов, с непропорционально большими руками, и забавными, крошечными, приплюснутыми головами, смотревшимися на их широких плечах крайне нелепо. На огромных, вытянутых в верх окнах, напоминающих настоящие бойницы, но застекленных мозаичными витражами, не имелось, казавшихся здесь столь необходимыми, надежных решеток, а по серому камню стен не пробегали искорки, или радужные отблески защищавших их охранных заклятий. Столь солидное и известное заведение, даже казалось не самым надежным местом для хранения собственных сбережений, но это первое и обманчивое впечатление сложиться лишь у тех, кто ни разу не посещал ни одно из их хитрых, подземных хранилищ.

   Здешние гномы давно уже научились пользоваться всеми преимуществами Междумирья, в своей своеобразной манере, и тот кто уже успел побывать под их крышей, отлично знал, что в этом старом доме, не имеющим даже подвала, не храниться ни единого золотого, а любого забравшегося туда вора, ждет полнейшее разочарование и неминуемое фиаско.

   Все золото, драгоценные камни, и прочие ценности, располагались в сотнях других, разбросанных по всей бескрайней Сети созвездий, далеких мирах, в надежных, и хорошо охраняемых подземных хранилищах, выбраться из которых было не так то и просто. Всего одна и та же дверь этого заведения, в зависимости от скрижали-ключа, которым ее открывали, могла увести своего владельца сквозь желтый туман в любую часть мирозданья, на самый его отдаленный конец, или в центр. Никто не знал где именно находиться то, или иное хранилище, даже не догадывался, как далеко гномы прячут все его сбережения, и ни за что не смог бы самостоятельно добраться до этого места, минуя одно из отделений этого банка.

   Каждая скрижаль, впитавшая каплю крови своего владельца, открывала дорогу лишь к одному единственному хранилищу, и связанная с хозяином узами магии крови, мгновенно рассыпалась бы на части, при малейшей попытке, кого-то иного отпереть ею заветные двери. Лишь переданная по доброй воле владельца, она могла сработать в чужих руках, но позже, растворялась в воздухе словно призрак, неминуемо возвращалась к владельцу, даже если была украдена, сломана, или переправлена на другой конец сети. Этот простой, но весьма действенный и эффективный метод защиты, пока еще не удалось обойти никому, и раздав почти все имеющиеся у меня ключи горбуну и Тиолу, я ни сколько не боялся о сохранности собственных средств.

   Добравшись до банка, оказавшись внутри и представ перед одним из хранителей этого места - низкорослым и обряженным в форменный серый наряд, бородатым гномам, я терпеливо дождался пока гном проверит нет ли на мне подчиняющих волю чар, заставляющих добровольно расстаться со своим деньгами, переведя их кому то другому, и тут же осведомился о состоянии счета.

   Проклятый посредник не обманул. Все обещанные мне деньги, в полном объеме, уже дожидались своего часа в моем собственном сейфе - узком, лишенном дверей и окон, каменном колодце, куда нельзя было попасть без помощи магии. Гномы уже доставили туда всю эту гору золота, и узнав эту новость, я не смог удержаться от печального вздоха. Не особо надеясь, что таинственный посредник меня обманул, в тайне я все же надеялся, что подобная сумма окажется слишком большой, и не переведя мне ни единого золотого, он сам, тем самым разрушит наш, скрепленный магией договор, но все, конечно же, не могло оказаться так просто.

   - Желаете получить средства? - Монотонно осведомился хранитель, не отрывая свой взгляд от небольшой глиняной таблички, где все время появлялись и исчезали мелкие столбцы цифр и рун.

   - Нет, желаю перевести все, что останется, на другой счет. Имена владельцев Орнон и Илейна Рейверны. - Мне давно уже следовало это сделать, вернуть беременной вдове причитающуюся ее мужу долю, со всем свалившимся на мою голову богатством в придачу, но не зная, как рассказать ей о гибели мужа, я страшился нашей встречи словно огня, и оттягивал ее всеми возможными силами, постоянно оставляя этот разговор на завтра, и даже сейчас, когда времени на это почти уже не осталось, а иного случая выполнить данное Орнону обещание, мне возможно уже не представиться, я ни как не желал идти к ней с этими печальными новостями, и боялся этого визита куда сильнее, чем всех злобных тварей Мертвого и Нижнего Миров, вместе взятых.

   Топать от банка до Сонной улицы было не близко, но я совершенно не торопился, и едва переставлял ноги даже не представляя, как смогу рассказать ей всю правду. Илейна не подозревала кем в действительности был ее муж, и чем он зарабатывал им на жизнь. Не желая чтобы его обожаемая жена проводила бессонные ночи в переживаниях, и не рыдала, каждый раз отпуская его на спуск, Орнон ничего ей не говорил, и на протяжении долгих лет лгал всей своей семье, что является обычным проводником, одним из тех, кто помогает странствующим в Междумирье торговцам и путникам добираться до острова и обратно. Не многие обладали достаточно большим опытом и отвагой, что бы совершать такие путешествия самостоятельно, и прежде услуги проводников пользовались в городе большим спросом. Орнон и в правду когда-то занимался этим не хитрым делом, но когда оно почти перестало приносить ему золото, он не побоялся рискнуть, и вспомнив бурную молодость, сменил дорожный посох и пятиветреный компас на глодарскую броню и зачарованный амулет. Привыкшая к его долгим отлучкам семья, даже не заметила этой разительной перемены, и прибывая в блаженном неведении, даже не подозревала чем в действительности занимался добропорядочный и образцовый отец их семейства. Они все еще ждали его возвращения и обещанных им подарков, а мне предстояло своими руками разрушить всю эту идиллию, и убить радостное предвкушение скорой встречи мрачными новостями.

   Уже выбравшись на Сонную улицу, и почти добравшись до нужного дома, я ни сколько не сомневался, что мой покойный подельник не желал бы открывать родным всю горькую правду, и совершенно не представляя, что же мне говорить, и как это сделать, я замер в нерешительности на самом пороге, и ни как не мог набраться решимости постучать в приоткрытые двери.

   Я стоял, застывший как истукан, и слушая доносившийся до меня изнутри радостный детский смех, искренне сожалел, что не остался гнить в Мертвом мире, вместо отца этого большого семейства. Смерть, в тот миг, казалась мне куда привлекательней, проще и безболезненней чем собственноручное разрушение царившего за дверью неподдельного счастья, и если бы у меня все же был этот выбор, я без сомнений и колебаний, решился бы сгинуть, лишь бы не приносить столь печальные вести.

   Не знаю сколько длилось это мое замешательство, и сколько бы еще я мог простоять без движения на самом пороге, так и не в силах собраться с духом для этого жестокого, но необходимого шага, сомневаюсь, что вообще сумел бы постучать в эти двери, но случай, как это зачастую бывает, решил все за меня.

   Дверь распахнулась так неожиданно, что я едва успел отскочить с пути выскочившего мне на встречу ребенка, и отпрянув назад, уставился на возникшую на пороге вдову, так напугано и удивленно, будто бы она застала меня на месте жестокого преступления и схватила с поличным.

   Мгновенно признав во мне хмурого приятеля ее мужа, Илейна радостно и приветливо мне улыбнулась, но затем, мой виноватый, и опустившийся к земле взгляд, тут же выдал ей, что что-то стряслось.

   - Дронг? Что ты здесь делаешь? - Растерянно протянула она, и когда ее взгляд, скользнув вниз, неожиданно врезался в мой глодарский доспех, голос у нее тут же дрогнул. - Что это? Что случилось?

   В след за первым, в дверях тут же показались и остальные любопытные дети. Самой старшей из них было не больше тринадцати, и глядя на их рыжие, как у отца головы, я тут же почувствовал как к горлу подступил ком, перехвативший дыхание, и не позволяющий мне проронить в их присутствии ни единого звука. Больше всего на свете мне хотелось сделать вид, что ничего не случилось, притвориться, что все хорошо, и прикинуться, что я заглянул к ним совершенно случайно оказавшись поблизости. Мне хотелось просто уйти, оказаться как можно дальше от побледневшей вдовы, взирающей на меня с явным ужасом в расширившихся глазах, или просто провалиться под землю, что бы больше никогда не видеть перед собой ее омраченного страхом лица, но видя мучавшее ее ожидание, я все же не смог позволить себе сбежать, и больше не в силах хранить, и без того, затянувшееся молчание, все же решился выложить ей всю правду.

   - Мне очень жаль, - неуверенно и запинаясь начал говорить я, но продолжения не понадобилось. Илейна и так уже догадалась, зачем я явился.

   - Что с ним? Он ранен? Боже мой, Дронг, скажи мне, что он еще жив!

   Отрицательно покачав головой, вместо ответа, я не мог взглянуть в ее полные слез глаза.

   - Он успел позаботиться о тебе. На твоем счете достаточно золота, что бы...

   - Разве все золота мира, сможет заменить мне его?! - Разрыдавшись, она опустилась прямо на пол, в окружении ничего не понимающей детворы. - Как?! Как такое могло случиться?

   - Дядя Донг, - боязливо приблизился к моим ногам Ормил. Ему едва исполнилось четыре, и он был еще слишком мал, что бы понять что случилось. С интересом, и восхищенным блеском в глазах, разглядывая мою броню, и висящий на поясе меч, он явно очень хотел их потрогать, но зная, что мама подобного не одобряет, и не разрешает играться с оружием, боязливо не решался этого попросить. - А папа тозе венулся? - Спросил он, подняв свой застенчивый взор. - Он ского пидет?

   - Нет, малыш. Твой папа погиб как герой. Он спас множество жизней и вы можете им гордиться. - Соврал ему я, сам не зная почему произнес именно это. Наверное правда была недостаточно хороша, и это было единственным, чем я мог скрасить эту утрату.

   Желая как можно быстрее оказаться подальше, я практически убегал с Сонной улицы, словно трус, дезертировавший с поля боя. Летя вперед не разбирая дороги, я сам того даже и не заметив, успел преодолеть добрую половину всего нашего города, и даже не запыхался.

   Стараясь выкинуть из головы безутешное лицо вдовы, я ни как не мог избавиться от этой, застывшей перед внутренним взором, печальной и разрывающей сердце картины. Казалось, что ее плач теперь будет преследовать меня вечно, и останется вместе со мной куда бы я ни пошел, словно тяжкие муки совести, преследующие своих жертв даже во сне.

   Чувствуя себя так паршиво, будто бы сам был повинен в гибели Орнона, я опомнился лишь когда успел выбраться к Закрытому переулку и неожиданно угодил в тупик, в узком, полностью перекрытом большим экипажем, проулке.

   Карета перегородила собой весь проход, не оставив ни единой лазейки, и позволив себе наконец-то расслабиться, и перевести дух, я решил не топать дальним, обходным путем, и остался на месте, в ожидании когда благородные господа из Верхнего города соблаговолят убраться подальше.

   К счастью ждать мне пришлось не долго, и не успел я толком заскучать, как хозяин экипажа выбрался из заднего хода близлежащего дома, в сопровождении пары охранников, и быстро скрылся за резной, лакированной дверцей.

   В самый последний момент, когда услужливый, открывающий двери лакей, уже успел вскочить на подножку, и дал кучеру отмашку тронуться в путь, я совершенно случайно бросил всего один быстрый взгляд, в не прикрытое шторкой окно кабины, и неожиданно обомлел, покрывшись холодной испариной.

   Там, за стеклом, сидел Он! Заметно повзрослевший, и располневший за прошедшие годы, но все таки именно он. Тот, кто так давно преследовал меня в кошмарах, каждую ночь! Скрипач, вонзивший меч в мою спину.

   Это было попросту невозможно, и совершенно невероятно, но жизнь, как я уже говорил, довольно странная штука. В ней никогда нельзя быть уверенным ни в чем на перед, нельзя предугадать, где найдешь, а где потеряешь, и совершенно невозможно оказаться готовым, ко всем заготовленным у нее для тебя, неожиданным сюрпризам и поворотам.

   "Не стоит так убиваться, Дронг, завтра ты этого даже не вспомнишь, ничего не вспомнишь, даже собственного паршивого имени", - тут же прозвучало у меня в голове, и чувствуя, как сердце в груди бьется так сильно, что казалось оно может выпорхнуть из груди, и улететь прямо в небо, я чуть было не бросился в след за тронувшимся вперед экипажем, от нахлынувшей на меня дикой злобы.

   Стоя на мостовой, я едва сдерживал себя от того, что бы не кинуться в одиночку против всей многочисленной охраны и сопровождения постаревшего музыканта, и когда моя рука, словно бы сама собой, опустилась к мечу, уже знал, что у меня, на острове, все еще осталось одно не решенное дело, не разобравшись с которым, я ни как не мог уйти в Мертвый мир.

   Хорворн-Ран-Тард.

   - Это просто оскорбление памяти предков! - Гладиатор пребывал в жутком негодовании, мало того, что его Дан Эон Дронг отослал его прочь, наплевав на, без сомнения, грозящую ему же, опасность, и лишил данборца возможности исполнять свой долг, что само по себе уже было оскорблением в адрес воина, так его еще заставили облачиться в тесную, и сковывающую движения глодарскую броню! - Данборцы не прячутся от врагов за железной шкурой, как последние трусы. Наши предки шли в бой с голой грудью и внушали ужас врагам своим бесстрашием. Я не стану это носить!

   - Ваша воля, - прохрипел уродливый мастер, - можете отправляться на Дно, хоть в подштанниках, только это врят ли внушит хоть какой ни будь ужас голодным обитателям этого мира. А без моего амулета, вы и вовсе не сделаете там и пары шагов, проще сразу сбросится с крыши, мсье Хорворн.

   Сплюнув в ответ прямо на пол, что должно было показать старому мастеру все, что он думает о его доспехах, шаманстве, волшебных побрякушках, да и о самом Царни, данборец уступил место у зеркала Регнору и, выбравшись в прихожую, разместился в одном из кресел рядом с Идларом, который в этой броне, чувствовал себя еще более неуютно, чем его спутник. В отличии от Хорва, Идлар не то что броню, он даже оружия в руках никогда не держал, эта прерогатива в их тандеме давно досталась несгибаемому, упрямому варвару, и сейчас, с ног до головы закованный в тяжелый металл, с топором, в петле, предельном к ремню, и амулетом, от которого по груди разливалась приятная, но нервирующая недоверчивого к магии человека, теплота, лысеющий распорядитель каждые пару минут протирал блестящую лысину от пота и, от чего то, нервничал куда больше обычного.

   - Потрясающе мастер! Сидит, как для меня выкованная, и куда легче чем кажется! - Подросток, в отличии от всех прочих, пришел в полный восторг от своей брони, словно ему подарили новую дорогую игрушку, а не заковали в неудобные латы. Он крутился у зеркала словно девица примеряющая новое платье у портного и это раздражало Хорва ни чуть не меньше всего прочего. Варвару было не привыкать ввязываться в опасные затеи, сражаться в неравном бою и проливать кровь, но вот делать это рядом с немощным Идларом, безусым юнцом, и уж тем более с парой женщин в придачу, все это, не могло не волновать закаленного воина. Хорв справедливо полагал, что соратники, которых ты берешь с собой в опасный поход, должны быть надежными, проверенными людьми, которым ты можешь доверять, как самому себе, и которые, в случае необходимости, смогут надежно прикрыть твою спину. Но чем больше времени он проводил в этой странной компании, тем больше убеждался в том, что ни на кого из этих людей, за исключением верного Идлара, он, ни при каких обстоятельствах, положиться не может, и не взял бы их с собой, даже в самый безобидный поход. Хрупкие девушки, в таком деле, сами по себе были обузой, и, конечно же, противоречили нерушимым заветам предков, для которых сражаться бок о бок с женщиной было бы нестерпимым позором, Регнор же не вызывал у сына данбора никакого доверия с первой встречи. Слишком юный, но уже седовласый, он вел себя чересчур странно, то крутился у зеркала совершенно по детски радуясь с обновке, то, в первые минуты разговора со старым мастером, говорил и вел себя так, словно бы был совсем взрослым, рассудительным и влиятельным человеком, который привык смотреть на всех сверху вниз и отдавать приказы. Что-то в нем явно было не так, но варвар все ни как не мог понять, что же именно скрывалось за этими странностями и подросток оставался для него загадкой, чье присутствие в команде заставляло варвара напрячься и всегда быть на чеку.

   - Ох и не нравиться мне все это, Хорв. - Завел свою скорбную лекцию Идлар, постоянные жалобы на жизнь и здоровье были его основным занятием, и данборец даже представить себе боялся, что же начнется когда они окажутся в Мертвом мире. - Ты уверен, что нам так уж необходимо все это делать? Этот глодар же простил тебе все долги, можно же хоть раз в жизни не быть упрямым бараном и не совать голову в петлю? Если тебе себя совершенно не жаль, то подумай хотя бы о бедном Идларе, мои старые кости вряд ли смогут выдержать это путешествие.

   - Так ты здесь за этим? Вернулся что бы попытаться отговорить меня от этой затеи? Друг, ты же знаешь, что из этого ничего не выйдет, сыны данбора слов на ветер не бросают.

   - К сожалению я знаю это куда лучше всех остальных на этом треклятом острове. - С горечью вздохнул он. - Я тут навел кое какие справки, знаешь, в городе сейчас болтают, что с глодарами твориться что-то странное.

   - Вот как? И что же ты разнюхал старый лис? Что-то, что без сомнения должно бы убедить меня отказаться? Я же уже сказал тебе, что...

   - Вовсе нет, - перебил его распорядитель, вновь промокнув вспотевшую лысину, уже давно ставшим влажным, платком. - Говорят, что все глодарские команды спешно покидают остров, люди болтают, что это весьма странно, в это время глодары обычно отсиживаются на острове и носа не суют в Мертвый мир. Там вроде бы сейчас опасный сезон, или что-то такое, я особо не вдавался в эти подробности, суть не в этом.

   - И в чем же?

   - Ну, никто ничего толком не знает, слухи ходят разные, но большинство предполагает, что сорваться с места их, как обычно, вынудила жажда наживы, якобы в бездне завелось что то весьма ценное и каждый хочет добраться до этого первым.

   - Так ты по этому здесь? Мне следовало бы догадаться, что все твои мотивы, как обычно выражаются в золоте.

   - Если уж рисковать своей шкурой, то хотя бы за достойную награду! Ты не находишь?

   - Для сына данбора золото не имеет значения, им не купить себе место в чертоге предков.

   - Вот по этому-то я тебе и нужен, варвар, без меня, ты давно бы сгинул, где ни будь, по глупости, рискуя своей жизнью ради чести своих покойников. Если то, что болтают в народе, правда хотя бы от части, и этот твой Дронг, ну и мы вместе с ним, сделаем все как надо, золота нам хватит до скончания наших дней.

   - Ты не меняешься, старый лис, продолжаешь гнаться за богатством не замечая предостережений предков. Совсем недавно эта погоня чуть было не завела нас в объятия смерти, в подвале Тиола, но тебя это похоже совсем ничему не научило.

   - В подвал Тиола, нас завели твои принципы! Если бы ты только сделал все как надо, и сдал бой тому коту, который теперь ищет тебя по всему острову, все вышло бы как нельзя лучше, и мы не угодили бы в этот переплет. Но я пожалуй благодарен судьбе за это, если бы не эти твои убеждения о чести, нам не выпал бы столь редкий шанс разбогатеть. Не знаю как тебе, а мне уже надоело мотаться из мира в мир, от одного турнира к другому, ради бесполезной в быту славы, которой совсем невозможно набить брюхо и приза, которого с трудом хватает на пару недель в паршивом трактире. Можешь упрекать меня в жадности, но я все же сделал для себя пару выводов из этой истории, и долгого общения с данборцем. Лучше уж рискнуть своей жизнью ради достижения своей цели, чем сидеть всю жизнь в темном углу и бояться попробовать чего-то добиться только потому, что это слишком опасно.

   - Говоришь как истинный данборец, Идлар. - Улыбнулся варвар. - Ты сказал, что кот меня ищет? Зачем?

   - Не бери в голову, тот блохастый неудачник решил, что ты выиграл бой нечестным приемом, да еще и нанес ему оскорбление. Хочет поквитаться, я полагаю, решил вызвать тебя на один из тех подпольных боев, где выживший может быть лишь один. Настоящий безумец, думает, что у него и в правду есть хотя бы шанс против тебя.

   - Я должен с ним встретиться.

   - Что?! Стой! Куда это ты собрался? У нас нет времени на подобные глупости!

   - Он бросил мне вызов, сыны данбора не уклоняются от битвы, это дело чести.

   - Седьмое пекло! - Крикнул распорядитель вслед выскользнувшему за дверь Хорворну, но остановить того было уже невозможно, и Идлар трижды проклял свой болтливый язык.

   Олисия Илис.

   Стоило нам только уединиться в дальней комнате и примерить глодарскую броню, как Ласса тут же пришла в неописуемый восторг. Глядя на нее можно было решить, что эти ужасные доспехи были не безвкусными и неудобными латами, а чем то по-настоящему великолепным, изысканным и роскошным. Стоило сестре их примерять, как она тут же закрутилась по комнате словно в танце с невидимым партнером. Разминая то ли саму себя, то ли броню, Ласса объяснила это проверкой степени подвижности и, впервые за последнее время, на ее лице заиграла радостная улыбка.

   Я же радости Лассы совершенно не разделяла, подобная форма казалась мне не только страшно неудобной но еще и жутко уродливой. Одного только взгляда, брошенного на себя в зеркало, мне оказалось достаточно, что бы впасть в настоящее уныние. Этот доспех не просто смотрелся на мне ужасно, он меня просто портил. В нем я выглядела кривоногой, куда более массивной, широкоплечей и совершенно лишенной фигуры. Если бы не лицо, которое я, до Мертвого мира, решила не прятать под забралом шлема, меня, в этом наряде, и вовсе нельзя было отличить от мужчины. Появляться в таком виде на людях, было бы попросту стыдно но внешность оказалась далеко не самой ужасной частью этой экипировки.

   От грубой и плотной вязи поддоспешника у меня начинало зудеть все тело, непривыкшее к столь грубой одежде. Добраться до кожи было не просто проблематично, под броней это было попросту нереально и несколько минут безуспешно пытаясь почесаться я отчаялась окончательно и со стоном опустилась на подоконник.

   Лассе, чья беззаботная, нескрываемая радость откровенно меня раздражала, предстояло выслушать целый поток моих жалоб и негодований, но прежде чем я успела раскрыть рот и обрушить на нее поток своего недовольства, кто-то вежливо постучал в дверь, на корню зарубив все мои коварные планы.

   - Вам не требуется моя помощь, милые дамы? - Бесцеремонно, совершенно не дожидаясь нашего ответа, просунул свою плешивую голову в дверь, старый мастер. От одного только его вида мне становилось не по себе и я тут же поспешила отвернуться, что бы не видеть его, весьма нестандартной, внешности.

   - О, нет, мастер. Благодарю, - тут же оживилась сестрица, - не знаю как вам это удалось, без замеров и прочего, но этот доспех сидит так словно сделан специально под меня!

   - Всего лишь немного магии, госпожа, - Царни растянул свой ужасный лягушечий рот до ушей, что наверное означало довольную и польщенную улыбку, но на деле выглядело весьма отталкивающе и отвратительно. - Эти доспехи сами подстраиваются под своего владельца, чем дольше вы будете носить их на себе тем удобнее они будут вам казаться. Со временем они вполне могут стать привычными словно вторая кожа и вы перестанете испытывать даже малейший дискомфорт от пребывания под их защитой. - При этих словах он, от чего-то, повернул свою мерзкую голову ко мне, чем тут же заставил меня вновь отвернуться к стене и сделать вид будто я обнаружила на ней что-то весьма интересное.

   - В них удивительно легко двигаться, мастер. - Продолжала восхищаться сестра. - С виду они такие массивные и тяжелые, а на деле не тяжелее обычной кожаной кирасы. Что за чудесный металл вы используете?

   - Металл? Ну это не совсем металл в привычном понимании этого слова. Видите ли я не кузнец, у меня нет ни молота ни наковальни, ни уж тем более же кузницы, свои доспехи я не кую, я их выращиваю, древнее и почти забытое искусство моего народа, которое я предпочитаю хранить в секрете.

   Восхищенный взор Лассы тут же загорелся любопытством и поняв, что этот разговор, без сомнений затянется на неопределенный срок я поспешила по-тихому выскользнуть за дверь мимо старого мастера. Если сестре так приятно общество этого омерзительного горбуна, пусть она с ним и остается, решила я. А мне куда комфортнее будет на свежем воздухе, за пределами этого мрачного, словно твердыня какого ни будь темного властелина, странного магазина.

   Но уйти далеко и расслабиться я не успела. Стоило только переступить порог и сделать всего пару шагов, как по затылку словно бы пробежал холодок. Старое полузабытое чувство, сродни щекотки, которое я всегда ощущала когда мой учитель пытался связаться со мной на расстоянии. В первое мгновение я даже не сразу поняла что это было, а само ощущение исчезло так быстро, что я даже не успела обратить на это никакого внимания, и спокойно продолжила свой путь дальше.

   Осознание пришло лишь пару мгновений спустя, когда я заметила седовласого мальчишку, замершего в углу с пустым и остекленевшим взглядом прикованным к одной совершенно пустой точке. В голове у Регнора сейчас явно проходил разговор с кем то неизвестным и тут же разыгравшееся любопытство, заставило меня тихонько отойти за угол и, прикрыв глаза, попытаться послушать чужую беседу.

   Сделать это обычно бывает не просто, тот кто обладает чародейским даром, обычно легко может защитить свой разум от любого вмешательства. Ментальные блоки одна из основ, которой обучают всех новоиспеченных чародеев, ставить их совершенно не сложно, даже поддерживать почти постоянно, для опытного мага, не составляет особого труда, а вот выжить без подобной, элементарной защиты, иногда бывает очень не просто, но мне повезло. Кем бы не был этот мальчишка, ни какой защиты у него не было. Аккуратно, почти ласково, заглянув в его сознание я без всяких проблем смогла настроиться на чужой канал связи и тут же ощутила, что-то не ладное.

   При подобной мысленной связи, когда два сознания соединяются невидимой нитью, словно мостом перекинутым через огромную реку разделяющего их пространства, ты всегда начинаешь ощущать своего собеседника. Конечно это не дает тебе возможность влезть в его мысли воспоминания и прочие потаенные уголки его мозга, но связь, обычно бывает достаточно прочной не только для того что бы слышать обращенные к тебе мысли собеседника, но и каким то неведомым образом чувствовать его самого. Она словно бы несет в себе суть и нрав связавшегося с тобой человека, но в этот раз все было иначе.

   В голове у юнца звучал целый хор голосов, но насторожило меня вовсе не это. На другом конце связи я чувствовала лишь холод и звенящую пустоту, словно бы там и вовсе не было никого живого. Никогда прежде я не сталкивалась ни с чем подобным и тут же начала внимательно прислушиваться к беседе, по привычке повернув к Регнору бесполезные в этом деле уши.

   "Заброшенная часовая башня на улице Полдня" - сообщил хор, - "вы должны явиться один, и как можно скорее, наследник. Убедитесь, что никто не идет по вашему следу и вообще не знает о том куда вы могли направиться, любая наводка может стоить нам жизни."

   "Я буду." - Кивает юнец, словно бы собеседники способны его увидеть и канал тут же растворяется, словно бы его и не было.

   Регнор, даже не заподозрив о моем вмешательстве в свои секреты, времени даром не тратил. Он тут же развернулся в сторону выхода и, чуть не сбив выскочившего ему на встречу взволнованного Идлара, исчез на улице.

   В душу тут же закралось, и нагло разместилось, на правах полноправного хозяина, тоскливое томительное волнение, и я тут же прокляла свое неуемное любопытство, заставившее меня влезть в чужой разговор, который теперь ни как не давал мне покоя и волновал не меньше предстоящего спуска в Бездну. Кто бы не вызвал Регнора на эту срочную встречу, они мне явно не нравились. Прежде чем оборвалась связь я успела ощутить не только их силу, мертвецкий холод и пустоту на той стороне, но и жуткий всепоглощающий голод, подобного которому не испытывала ни разу в жизни. Они не просто, все без исключения, обладали незаурядным магическим даром, но и вообще не были похожи на обычных людей. Юный глодар, возможно сам того не подозревая, словно послушная овечка, направлялся к ножу мясника, и оставалось только надеяться, что он знает что делает. А что если нет?

   Глава 14

   Дронг Мрак.

   Никогда прежде я бы и подумать не мог, что однажды наступит день, когда я обрадуюсь проклятому сезону желтого тумана и всем тем толпам людей и нелюдей, которых он ежегодно приводит на остров. В обычное время, когда улицы относительно пусты и безлюдны, человеку, передвигающемуся на своих двоих, было бы совсем не просто угнаться за каретой, запряженной парочкой резвых коней, но сейчас, когда все центральные, пригодные для проезда, улицы были забиты торговыми лавками и толпами слоняющихся по улицам чужеземцев, я даже шага особо не прибавляя, с легкостью смог спокойно следить за вяло ползущим впереди меня экипажам, и ни на минуту не терял его из виду.

   Признаться несколько раз я хотел просто плюнуть, развернуться и отправиться по своим собственным делам, которые кстати, не слишком то терпели отлагательств, на неопределенное время. Меня постоянно одолевали сомнения в том что я видел действительно того самого мерзавца, из собственных снов. Мало ли в Сети созвездий похожих людей? А возможно мне попросту померещилось. На фоне последних событий, когда всего лишь за пару коротких дней на меня свалилась целая гора неприятностей и проблем, вызвавших постоянное напряжение, такой расклад был вполне вероятен, но жажда узнать хоть что-то продолжала упорно толкать меня вперед за неспешно ползущей впереди каретой.

   Слишком долго я желал узнать правду о своем собственном темном прошлом, слишком сильно ненавидел надменную улыбку этого парня, каждую ночь вонзавшего меч в мою спину , слишком долго я ждал хоть малейшего шанса влезть во всю эту историю снова, что бы вот так просто взять и отступить, из за обычных сомнений и кучи весьма важных дел. Судьба, возможно, подкинула мне самый большой подарок за всю мою жизнь, и я никогда не простил бы себе, если бы, вот так просто, смог его отпустить, даже не убедившись в правоте своих подозрений.

   Медленно, но верно карета приближалась к холму, на котором раскинулся Верхний, Золотой город, и это вполне могло стать настоящей проблемой. Мало того, что улицы там были куда менее многолюдны, так еще и стражники имели обыкновение останавливать всех без разбора, и очень мило выпроваживать незваных гостей за пределы вверенной им территории. Глодар, передвигающийся полубегом, да еще и преследующий чью-то карету, вызвал бы у местных блюстителей порядка достаточно интереса, что бы придержать его для выяснений, но мне повезло. Поднявшись на холм экипаж не стал углубляться в спальные районы особняков, а свернул на подъездную дорожку к одному из ближайших, расположенных на самой окраине, не слишком приметных по здешним меркам домов.

   Двухэтажное строение с высокими узкими окнами и цветными витражами было обнесено забором из пик с острыми, устремленными к небу остриями, у ворот терлась пара вялых охранников, и как только они распахнули проход, пропуская моего старого знакомого внутрь, я поспешно постарался свернуть, и не маячить у них на глазах.

   Главный въезд для меня конечно же был закрыт, и как только карета скрылась в саду, засаженном невысокими зелеными кустиками каких-то ягод, я отправился обходить особняк в поисках другого, менее заметного входа. Здесь, в Верхнем городе, почти у каждого поместья или особняка имелся второй, черный вход. Менее приметный, расположенный где-нибудь на заднем дворе, он предназначался исключительно для прислуги, или доставки, но обойдя всю территорию забора, я вернулся к исходной точке, так и не обнаружив заветных ворот.

   Выбора особо не оставалось, и поколебавшись всего лишь пару минут, я спокойно преодолел забор, перемахнув через него прямо в кусты. Поступок признаться глупый до неприличия. К охране собственных территорий, здесь в Верхнем городе, обычно подходят весьма тщательно. Во дворе, по мимо обычных патрулей, вполне могли бегать не слишком дружелюбные и приветливые сторожевые собачки, или забор вполне мог оказаться зачарован. Охранные чары распространены здесь почти повсеместно, самые безобидные из них всего лишь сингалки, предупреждающие охрану о незаконном вторжении, а те у кого золота на счетах куда больше, порой позволяли себе роскошь наложить убийственные заклятия испепеляющие любого нарушителя прямо на месте.

   Вот так просто взять, и перемахнуть через забор, здесь не позволил бы себе даже самый отсталый и неопытный грабитель, но я так увлекся погоней, что не мог думать ни о чем другом, кроме проклятого скрипача. Мной двигала застарелая злость, уже давно ставшая неотъемлемой частью меня самого, она застилала глаза высушивающей душу жаждой добраться до цели во что бы то это не стало, и совершенно не давала думать ни о чем другом, даже о собственной безопасности, на корню придушив всю мою, присущую всем глодарам постоянную осторожность.

   Оказавшись в саду, я рухнул в заросли кустарника и несколько долгих, как вечность мгновений, беззвучно покрывая свою голову запоздалыми ругательствами за подобную глупость. Осознание самоубийственности поступка, как это часто бывает, настигло меня немного позже чем нужно, но удача, казалось отвернувшаяся от меня навсегда еще в Бездне, сегодня, похоже, решила сменить гнев на милость и ради разнообразия, решила поиграть на моей стороне. Охрана так и не явилась по мою душу. Выждав для надежности достаточно времени, я все же смог успокоиться, и взяв себя в руки, осторожно выглянул из зарослей.

   Все вокруг было тихо и спокойно, мое появление не вызвало здесь тревоги, а путь к дому оставался чист и безлюден. Не став терять времени даром, я пригибаясь почти к самой земле, короткими перебежками, от одних зарослей до других, двинулся через сад и без всяких осложнений добрался до самого дома.

   Парадный, он же похоже единственный, вход, по прежнему был под, не самой бдительной, но все же охраной, и единственным альтернативным способом пробраться внутрь без лишнего шума, была пара гостеприимно распахнутых окон на первом этаже, в задней части особняка. Приметив их еще во время обхода, я без труда пробрался к этой лазейке, и чуть было не махнул внутрь, даже не потрудившись украдкой заглянуть в комнаты. Это могло стать для меня роковой ошибкой, но скрипач, сам того не ведая, спас меня от этого досадного проступка. В тот миг, когда я почти уже схватился за подоконник, над самой моей головой прозвучал его голос, и это тут же заставило меня замереть на месте и затаить частое от волнений дыхание.

   - Все прошло гладко? - спросил он, и если до того момента у меня еще оставались ветхие сомнения в собственной правоте, то теперь они развеялись окончательно и бесповоротно. Я мог обознаться с внешностью, перепутать в толпе лицо с кем то очень похожим, но никогда, ни при каких обстоятельствах, не смог бы забыть этот проклятый сладкий голос, словно намеренно растягивающий гласные. "Не стоит так убиваться, Дронг, завтра ты этого даже не вспомнишь, ничего не вспомнишь, даже собственного паршивого имени" - повторял он мне каждую проклятую ночь, и с каждым разом я ненавидел его все больше. И вот час нашей долгожданной встречи настал, я уже знал что назову ему свое имя перед тем как всажу в него свой клинок, но не стоило с этим спешить. Судя по разговорам скрипач был за окном совсем ни один, и затаившись, я принялся ждать более подходящего времени.

   - Да господин, дело сделано, все прошло гладко. - Ответил скрипачу тихий спокойный голос. - Весь эскорт, кучер и телохранительница. Первые даже понять ничего не успели, а последняя не доставила особых проблем.

   - Превосходно, думаю это напомнит нашим друзьям в торговом совете, что не стоит переходить мне дорогу, и умерит их необъемные аппетиты. Великолепная работа, господа, жаль что награда окажется столь несправедливой.

   - О чем это вы, господин?

   - Все просто эльф, в моем ремесле есть несколько нехитрых правил, которых следует строго придерживаться, если хочешь сохранить свое влияние, положение, свободу и, конечно же, жизнь. Одно из этих наиважнейших правил - не оставлять никаких следов и надежно прятать все концы в воду. Вы трудитесь на меня уже пару месяцев, довольно неплохо выполняете свою работу, очень неплохо надо заметить, но ваших успехов уже накопилось достаточно, что бы считать вас полноценной угрозой моей безопасности. Все дело в том что вы знаете слишком много о проделанных мною делах, понимаешь к чему я клоню?

   - Ты решил избавиться от нас? Вот так просто? ХА! Да ты глуп, человечешко, если думаешь, что у тебя выйдет хоть что-то!

   - Неужели? Признаться слухи о вашей неуязвимости давно уже достигли моих ушей. Это, в свое время и привлекло мое внимание к вам. Я решил проверить сплетню, подсунув вам свой первый заказ, почти невыполнимое поручение, но вы справились с ним даже не напрягаясь. Я был весьма впечатлен, ни как не ожидал подобного результата, тем более в такие короткие сроки. С того момента мое любопытство только росло, но это, увы уже в прошлом, я узнал ваш секрет.

   - Что ты несешь?!

   - Ты, кажется сказал, что мне не под силу избавиться от вас? Ты ошибся, я уже это сделал.

   - Ну все, хватит с меня этого бреда! - Раздался третий, еще не учувствовавший в разговоре голос, и тут же из окна донесся его стон полный боли. Что-то рухнуло, там за стеной прямо на пол и от чего-то, я ни сколько не сомневался, что это было его мертвое тело.

   - Что ты наделал?! - Теперь тихий, второй голос был наполнен ужасом и отчаянием.

   - Нашел ваше слабое место. Вы были угрозой с первого своего дня на острове. Совершенные, неуязвимые убийцы, с моим количеством врагов, в особенности среди коллег, момент когда вы, явились бы за моей головой, был лишь вопросом времени, потому-то я и предпочитал держать вас при себе все это время, подкармливал жирными заказами словно собак сладкими косточками, все туже затягивая удавку поводка на верной, но наивной шее. Но, но, но, не стоит этого делать, ты же видел, что произошло с твоим братом когда он попытался измениться? Хочешь оставить еще один покрытый корой труп на моем паркете?

   - Что ты сделал?! - Повторно почти прорычал уже не слишком человеческий голос.

   - Я долго искал способ избавиться от вас, потратил немало денег на поиски совершенного оружия, даже "Познание" подумывал применить, как крайнею меру, если дело приобретет совсем уж скверный оборот, но мои старания были вознаграждены по достоинству и все, надо признать, оказалось до смешного просто.

   Один ваш собрат случайно оказался на острове, и от него я узнал очень много интересного о вашей природе.

   - Ты убил их? - Теперь голос звучал уже тоскливо и обреченно.

   - Да, деревья спилены, выкорчеваны из земли, порублены на дрова и сожжены. Очень удобный и безопасный способ избавиться от врага, жаль, что не каждого можно убить просто спилив его дерево, это было бы крайне удобно.

   - Когда?

   - Этим утром, по моим подсчетам вам осталось не больше четверти часа, может чуть больше, но как бы то ни было без своей связи вы уже мертвы, даже обратиться не можете.

   - Эти деревья священны.

   - Ваш собрат тоже пугал меня этими байками, но я не верю в проклятия, в особенности, в проклятия исходящие от растений.

   - Это не просто растения, - голос его звучал все тише и слабее. - То, что ты находишься в ином мире тебя не спасет, человек.

   Он умолк и вскоре за окном раздался еще один звук падения, в след за ним третий. Все было кончено. Я продолжал стоять под окном в неком замешательстве, даже позабыв зачем явился сюда, и стоило мне прийти в себя, сзади раздался совсем неожиданный возглас.

   - Только дернись, глодар и получишь пару арбалетных болтов в затылок.

   Рагнор.

   Древняя часовая башня, некогда гордо возвышающаяся над всеми остальными низенькими строениями среднего города, сейчас представляла из себя весьма печальное зрелище. С замершими на вершине часами, она успела покоситься на бок, обветшала, и стояла с наглухо заколоченными окнами, словно брошенный, опечатанный склеп.

   Выбрав ее в качестве места встречи, вампиры явно не прогадали. Отыскав пожалуй единственное безлюдное место посреди этого шумного города, они нашли нам действительно тихое и безопасное место, где ни один случайный прохожий, патруль стражи, или кто-то еще, никогда не смог бы нам помешать. Люди и нелюди, заполонившие улицы, словно муравьи, высыпавшие наружу из разоренного муравейника, прекрасно видели осколки тяжелых горгулий, обрушившихся на мостовую от внезапного, подземного, ночного толчка, и старались держаться подальше от этого ветхого места, обходя его стороной.

   Единственный вход, некогда надежно заколоченный от всех посторонних, давно остался без доброй половины закрывающих его досок, и я проник внутрь без всяких проблем. Нагнувшись и проскользнув ужом в полумрак, я оказался в пыльном пустующем зале, где под ногами валялся лишь щебень и мусор, и вопреки всем своим ожиданиям, не обнаружил прямиком за порогом никого из ожидавших меня лордов ночного народа. Судя по толстому ковру пыли, покрывающему ступени уходившей вверх винтовой лестницы, на которой не красовалось ни единого следа или отпечатка сапог, ни кто не появлялся тут, до меня, уже несколько лет. Башня стояла заброшенной и покинутой, как и казалось снаружи, уже начав подозревать что-то неладное, я вновь пожалел что остался без дара, и не могу проверить ее на предмет заготовленных мне ловушек, поджидающих где-то внутри демонов или людях, и не в состоянии даже послать мысленный зов древним лордам, которые уже должны были дожидаться меня на месте, я был вынужден робко позвать жителей ночи в слух.

   - Лорд Син. - Задрал я голову к верху, но в ответ мне вторило только эхо.

   Если вампиры и появлялись здесь до меня, что-то спугнуло их еще до моего появления, и разочарованный, я едва было не шагнул обратно на улицу, когда сверху мне послышался тихий шорох. Замерев, затаив дыхание и прислушавшись, долгое время я не слышал ничего, кроме воркования пары голубей, пристроившихся у самого выхода. Башня была тиха и спокойна, словно одна из украшавших ее вершину горгулий, даже вездесущие во всем остальном городе крысы, не шныряли по ее темным углам, но зная, что старейшины кровососов никогда не бросали своих слов на ветер, я все же не смог отправиться прочь просто так. Решив убедиться в их отсутствии наверняка и все же подняться до самого верха, я медленно направился по крутым, высоким ступеням, и внимательно осматривался по сторонам, в надежде заметить следы, хоть какую ни будь зацепку или оставленное послание.

   Преодолев несколько этажей, и достигнув сложных часовых механизмов, переплетение проржавевших пружин и замерших шестеренок, я так и не обнаружил ничего интересного и вступая на самую верхнюю площадку уже не рассчитывал обнаружить на ней ни единой, живой или мертвой души, но закравшиеся по пути в голову подозрения, меня все же не обманули.

   Стоило только моей ноге сойти с последней ступени, как сверху на меня рухнуло что-то невообразимо тяжелое. Мгновенно потеряв опору и хрухнув вниз лицом на серые камни, я кажется разбил себе бровь, и совершенно не понимая, что происходит, долгое время пребывал в полной прострации, словно бы после тяжелого и внезапного удара прямиком по затылку. В глазах у меня все двоилось, виски ломила пульсирующая боль мигрени, и все тело, словно бы лишившись твердости и опоры своего скелета, внезапно обмякло. Чувствуя охватившее меня онемение, я не мог даже подняться на ноги. Незримая сила, опрокинувшая меня с ног, прижимала меня к полу, притягивая к нему словно мощный магнит, и даже для того чтобы просто дышать, мне приходилось прилагать немало усилий. Не в силах сбросить с себя, разрушить, или хотя бы просто почувствовать это связывающее тело и волю заклятие, я чуть было не поддался истерической паники, но все же сумел удержать себя в руках, и не завопил во весь голос, моля о пощаде.

   - Это оказалось, даже проще, чем мы рассчитывали, - раздался из полумрака чей-то довольный голос, - спеленали словно беспомощного младенца! И это наследник крови?! Ха! Да Энни была права, когда говорила Фа'Аху, что этот мальчишка яйца выеденного стоит!

   - Хватит, Эльдрик, прояви уважение, это тебе не какой-то там смертный. Любого, даже тебя, можно застать врасплох, если правильно все спланировать, - перебил его новый, женский голос, но никого из говоривших прямо над самым моим ухом, я по-прежнему увидеть не мог. - Какого беса?! Что происходит? - с трудом смог прохрипеть я.

   - О! Смотрите, да он даже не понял, во что вляпался! - Продолжил насмехаться первый, в котором, по имени, я уже опознал грубоватого варвара, лорда Крахта.

   - Пентаграмма для него невидима, Эльдрик, - а этот спокойный голос без сомнения принадлежал рассудительному темному эльфу - лорду Гильверину, и он быстро прояснил для меня ситуацию.

   Прямо подо мной, наверняка спрятанная при помощи сложной, хитроумной иллюзии, красовалась настоящая пентаграмма. Одна из тех, что использовали для вызова потусторонних сущностей, или демонов.

   Эта применяемая во всех, без исключения, магических учениях, традициях или школах, классическая, незаменимая вещь, вопреки всеобщему, распространенному заблуждению, применялась вовсе не для того, чтобы призвать нечто из одного мира в другой, она служила не для того что бы распечатать врата, или открыть переход, и была предназначена только лишь для того, что бы суметь удержать, сломать волю и полностью подчинить, вызванное тобою создание. Классические пентаграммы удерживали заключенных в них созданий, словно тюремные камеры, с замурованными дверями и окнами. Они давили на волю заключенного в них существа, помогая магу его подчинить, и не позволяли злобным и опасным тварям сразу же разорвать посмевшего нарушить их покой чародея.

   Имея магический дар, должные умения и сноровку, можно было легко разрушить эти оковы изнутри без особых усилий. Рассчитанные на могущественных, но далеко не самых умных, и образованных в магии грубых демонов, они разрывались направленным усилием напитанной магией воли, словно бумага, нужно было лишь найти всегда имевшееся в любой магической конструкции уязвимое место и напарить в него весь поток своей силы, перебороть напор ослабленного ритуалом призыва мага, но оставшись без дара, я даже спичку поджечь взглядом не мог, и был надежно пойман в эти тиски, словно кролик, угодивший в медвежий капкан. - Может вы все же соизволите показаться мне на глаза, и объясните что все это значит?! - С трудом поднялся я на колени.

   - Все очень просто, парень, - первой из полутьмы, словно из двери, вышла злорадно скалящаяся девочка лет пятнадцати, - Твоя песенка спета. Мы пришли, что бы отвести загулявшегося мальчишку домой.

   Когда показались и остальные члены совета, и я не увидел среди них лорда Сина, единственного, кто мог обуздать обезумивших кровососов и держал их в узде, сердце у меня в груди, замерло от волнений и страха.

   - Мне нужен глава совета! По праву крови, я требую немедленно...

   - Ты не в том положении что бы требовать, - продолжала скалиться на меня клыками внешне юная, но до ужаса древняя Альеэрин ир'А"Энних - но я обещаю тебе, что скоро тебе выпадет шанс пообщаться с ним на том свете. - Открыто злорадствовала она. - Пообещай передать ему пламенный привет от его старой подруги Энни.

   - Зачем же мне напрягаться, А"Энних? Ты, очень скоро, и сама с легкостью справишься с этой задачей, - мой смех стал для них полной неожиданностью.

   Члены совета, совершенно не понимая причин моей внезапной искренней радости и веселья, смотрели на меня с полными удивленного недоумения, расширившимися глазами, и наверняка решили, что в бегах я успел окончательно спятить. Они, лишенные моего чутья на всех представителей Нижнего мира, совершенно не чувствовали приближения демонов, и лишь когда снизу до нас долетел злобный рык ворвавшихся в башню ищеек, поняли, что обрадовались слишком рано.

   Хорворн-Ран-Тард.

   Окажись на месте данборца кто-либо другой, он наверняка заподозрил бы что-то неладное в предстоящей ему встрече, но только не Хорв. Гладиатора вовсе не смутила самая окраина города, длинные ряды, заброшенных и полуразрушенных, торговых складов, где легко могла укрыться целая банда. Не насторожила его и полная безлюдность этого тоскливого места. Направляясь на встречу с недавно поверженным врагом, он даже не задумался, что это, пожалуй, самое лучшее место на всем острове, где можно максимально тихо, не только избавиться от ненужного и ненавистного человека, но и прекрасно спрятать все концы в воду. Гладиатор, выросший безумно далеко от всей грязи Города-на-грани, там, где воинская честь всегда ценилась превыше жизни, даже не представлял, что настоящий воин способен намеренно устроить подлую ловушку, вместо того, что бы выйти на честный бой, и в равной схватке, один на один, отстоять свою запятнанную репутацию. Для любого уроженца сурового и заснеженного Данбора, подобный поступок был бы куда омерзительнее самого поражения, и от того гладиатор смело и совершенно, спокойно шагал вперед, не опасаясь какого-либо подвоха.

   Он шел вперед с гордо поднятой головой, быстрыми широкими шагами, словно в строю, и распугивая стаи тощих бродячих собак, обживших местные развалины, он спешил вперед словно на праздник. Каждая новая схватка, каждый новый брошенный ему вызов и каждый новый достойный соперник, всегда были для него настоящей радостью. Лишь в бою, наполненный священной яростью и адреналином, будоражившим кровь, данборец чувствовал себя по настоящему живым человеком. Пребывая посреди безумной пляски стали и смерти, он испытывал всю остроту и полноту ощущений, на которые только способен живой человек, и это делало его по настоящему счастливым. Хорв жил этими мгновениями, ценил их превыше всего и, даже прекрасно осознавая, что рано или поздно найдется тот, кто отправит его к праотцам, гладиатор ни за что не променял бы свое воинское ремесло на что-то другое. Как и для любого другого истинного данборца, для него существовал лишь один способ достойно жить и в конце концов, умереть - так, что бы и после смерти твои враги содрогались от одного лишь упоминания твоего имени, а потомки еще долго распевали за праздничным столом громкие песни о славе и доблести почившего воина.

   Оказавшись возле склада, на котором едва уже различались нужные цифры, гладиатор, даже не сбавляя хода, смело вошел внутрь, через покосившиеся дверные створки, и замер у двери осматриваясь по сторонам.

   Склад оказался просторным и полутемным помещением, забитым множеством старых пустых бочек и другим разношерстным мусором. Среди витавшей здесь в воздухе пыли, которая, на свету, висела плотной завесой, оказалось не меньше пары десятков соплеменников бросившего гладиатору вызов, тигра. Одни сидели на бочках, перекидывались в кости, другие, судя по количеству пустых бутылок, добивали не первый ящик дешевого вина, а кто-то и вовсе мирно спал, прямо на дощатом полу, подложив под голову дорожную сумку.

   На импровизированных столах, помимо еды и бутылок, красовалось несколько высоких кальянов и витавший в воздухе сладковатый аромат цветов Дэлоса сразу же заставил данборца нахмурить косматые брови. Варвар провел на острове не так уж и много времени, но уже успел познакомиться с этим подарком Мертвого мира. Курение этой отравой было весьма распространено в тех местах, где ему доводилось участвовать в поединках, зрители раскуривающие кальяны, были ему совершенно безразличны, в отличии от тех, кто употреблял цветы перед выходом в центр арены.

   Гладиатор своими глазами видел, как накурившиеся этой дряни люди, словно бы лишались рассудка, и подобно бешеным псам, кидались вперед с пеной у рта, совершенно не задумываясь о защите. Действуя, как одержимые или умалишенные, они словно бы и вовсе не чувствовали ни страха, ни усталости, ни даже боли, продолжали сражаться лишившись конечностей, и полностью теряя инстинкты самосохранения, могли добровольно броситься прямо на меч, лишь бы добраться до горла врага, и вцепиться в него мертвой хваткой.

   Победа над одурманенным противником не составила бы для гладиатора никакой чести, но и уйти в Бездну, так и не ответив на брошенный вызов, подобно жалкому трусу, Хорворн не мог. Поразмыслив пару мгновений он снял с плеча свой огромный двуручник, и с треском вонзил его в доски пола.

   В повисшей в воздухе тишине, первым опомнился уже знакомый гладиатору тигр. Плавно, по-кошачьи, поднявшись ему на встречу, и сразу же обнажив пару кривых сабель, он оказался очень доволен появлением своего победителя.

   - Твой ум, похоже, далеко не так остр, как твой меч, человек, если ты заявился сюда сам. - Хорву хватило всего одного взгляда, брошенного ему в глаза, что бы сразу определить, что тигр не раз успел приложиться к кальяну. Одни только его зрачки заполняли собой половину больших и круглых кошачьих глаз. - Я полагал, что мне придется постараться, разыскивая тебя по всему городу, но мышь сама явилась в мышеловку, редкостная удача. - Продолжил он, медленно двигаясь на встречу варвару, пока его соплеменники так же медленно и неспешно обступали гладиатора по бокам.

   - Ты искал меня чтобы языком почесать, или это все, на что ты способен? - Лишь ухмыльнулся в ответ данборец, количество противников его совсем не смущало, оставаясь спиной ко входу он был в самой выигрышной из всех возможных позиций.

   - А ты смел человек, только это тебя уже не спасет. Я не оставлю от тебя даже воспоминаний, но перед тем, как приступить к самому сладкому, я хочу тебе кое-что показать. - Тигр развернулся спиной и продемонстрировал гладиатору обрубок замотанный окровавленными бинтами, все что осталось от длинного и пушистого тигриного хвоста. - Твоя работа, человек, - слово "человек" тигр выплевывал так презрительно, словно это было самое страшное из всех возможных оскорблений, с кислым и отвратительным привкусом, остающимся во рту после произношения. - Конечно же это не смертельно. Прожить можно и без хвоста, вы люди так и вовсе обходитесь без него всю свою паршивую жизнь, но знаешь ли ты что такое потерять хвост, для настоящего рахдажита? Нет? Я отвечу - смерть была бы куда предпочтительнее, но ты вряд ли сможешь понять это. - Продолжал он заговаривать зубы варвару, оставляя своим соплеменникам больше времени. - Рахдажит без хвоста не рахдажит вовсе. Смыть подобное унижение можно лишь одним способом - отплатить врагу тем же, и забрать его жизнь, вот только хвоста у тебя нет, а потому мне придется довольствоваться последним. Я прикончу тебя прямо здесь и сейчас, человек, и обещаю, что ты не сможешь умереть быстро и безболезненно, я растяну это удовольствие очень на долго, и когда ты пожалеешь о том, что родился на свет, и будешь молить меня о пощаде, я отрежу твою косматую голову и брошу твое тело здешним собакам, разделав его на куски.

   - Данборцы улыбаются в лицо смерти, и никогда не молят о пощаде, как котята, которым легонько наступили на хвост.

   Слова Хорва, кажется, задели тигра за живое, за все еще свежую, кровоточащую рану, или же тот решил, что все его собратья уже на местах и пора начинать. Как бы то ни было, рахдажит сорвался с места и бросился на варвара ощетинившись всеми когтями, клыками и саблями.

   Окажись на месте данборца кто-либо другой, он рисковал проиграть схватку еще до ее начала. Рахдажит двигался так резко и стремительно, что далеко не каждый опытный воин сумел бы достаточно быстро отреагировать на его выпад, но только не Хорв. В тот же миг, что тигр бросился ему на встречу, он вскинул свой огромный меч прямо перед собой и противник сам, чуть было не налетел грудью на его лезвие. Тигр успел отскочить в сторону в самый последний момент, но это совсем не отрезвило затуманенный разум и не поубавило его жаркого пыла.

   Игра, в которую эти двое уже играли на арене, началась снова.

   Рахдажит стремительно юлил перед варваром, размахивая кривыми клинками, провоцируя его перейти в атаку и выманивал тем самым от входа, надежно прикрывавшего спину, и дающего путь к отступлению. Тигру было неведомо, что даже на краю гибели, Хорворн не стал бы отступать назад и предпочел бы достойную смерть.

   Данборец не поддавался на столь простые уловки, используя еще одно свое преимущество - длину собственного клинка, он держал противника на расстоянии, не давая ему приблизиться достаточно близко, для решающего молниеносного выпада и выжидал. Непоколебимый словно утес, он оставался на своем месте, одну за одной отражая осторожные атаки и выжидал, пока его соперник допустит роковую ошибку, но судьба не любит повторяться.

   Столь любимая данборцем пляска стали затянулась, соперники оказались достойны друг друга, они то сходились и кривые сабли тигра выбивали искры из огромного меча Хорва, то снова расходились, что бы, спустя всего пару мгновений столкнуться снова. Тигр не сбавлял напора, варвар не отступал, клинки продолжали рассекать воздух со свистом, пока рахдажиту, наконец не улыбнулась удача. Очередной его выпад увенчался успехом, и сумев отвлечь данборца, он подскочил достаточно близко, что бы нанести решающий удар. Случись это на арене, где гладиатор сражался так, как и привык - оголенным по пояс, этот росчерк сабли стал бы для него последним, но визит к горбуну не прошел даром. Хорворн так и не потрудился снять причудливые глодарские доспехи, сабля тигра скользнула по ним не оставив после себя даже царапины, что заставило рахдажита разочаровано рыкнуть и вновь поспешно отскочить назад, прикрывая отход обратным взмахом парных сабель.

   План, который тигр использовал против гладиатора еще во время их первой встречи, наконец-то сработал. От бешеного темпа, заданного проворным котом, дыхание варвара быстро сбилось, меч в руках, стал, как будто бы раза в два тяжелее, каждый новый взмах давался все с большим трудом, и Хорв, поняв, что противник, под действием цветов Дэлоса, успеет его измотать, куда раньше, чем сам почувствует хоть какие-нибудь признаки первой усталости, решил сменить свою тактику.

   Вскинув меч, и раскручивая его над головой, он перешел из глухой обороны в яростный натиск. Вложив в него все оставшиеся силы, варвар, отскочил от спасительного выхода, открывая спину, и не ожидавший подобного поворота тигр не успел отреагировать, первый же удар выбил одну из сабель из его лап, второй, направленный под ноги, заставил подскочить, и чуть было не опрокинул его на пол, лишив равновесия. Хорворн не останавливался ни на миг, он работал мечом безостановочно рассекая воздух там, где еще секунду назад находился его соперник и стремительно несся вперед заставляя того отступать все ближе к центру пустующего склада.

   Разорвав тишину диким рыком он сам загнал противника в угол, тигр почти уперся спиной в одну из балок, поддерживающих хлипкую крышу, и лишенный возможности отступить снова, он был вынужден еще раз попробовал парировать очередную атаку. Тонкая и легкая, по сравнению с громадным оружием Хорва, кривая сабля не выдержала подобного удара. Меч варвара обрушился слишком близко к ее эфесу и рука рахджита разжалась, выпуская оружие.

   Следующий же взмах должен был закончить поединок, но соплеменников тигра такой исход конечно же не устроил. Прежде чем Хорворн успел замахнуться, что-то тяжелое повисло сзади у него на плечах, кто-то ударил под ноги, броня защитила от раны, но колено предательски подогнулось и рухнувший на него гладиатор тут же оказался буквально завален набросившимися на него рахдажитами.

   Впав, от столь грубого вмешательства, в дикую ярость, Хорв рывком поднялся на ноги скинул с себя всех, кто успел навалиться ему на плечи. Меч по прежнему был у него в руках, жаждя крови, и пляска стали превратилась в дикую пляску смерти. Алый туман ярости застилал глаза варвару заставляя забыть о недавней усталости, тигры кидались на него со всех сторон и падали ему под ноги заливая пол своей кровью. Хорворн рубил их пушистые тела словно щепки, оставляя большие пробелы в некогда плотной толпе, и не останавливаясь ни на миг продолжал кружить всех кто подворачивался ему на пути. Увидев этого дикого варвара, размахивающего огромным мечом, залитого кровью и рычащего словно дикий зверь, кто-то даже кинулся к выходу бросив оружие на пол, но как бы ужасен не казался Хорв в тот миг, один против целой стаи он был неминуемо обречен.

   Вновь навалившись на него со спины, кто-то снова опрокинул варвара на пол. Огромный меч был выбит из рук, но и без него Хорворн не оказался легкой добычей. Он успел откинуть нескольких тигров тяжелыми пинками, свернуть чью-то шею и даже вцепился зубами в чью-то лапу, расцарапавшую ему лицо, но все эти усилия оказались тщетны.

   Не прошло и нескольких минут как гладиатора заломили так, что пошевелиться стало попросту невозможно, оставалось лишь поливать трусливых котов нескончаемым потоком ругательств, пока над самым лицом не появилась знакомая морда бесхвостого рахдажита.

   - Вот и все, человек, теперь ты мой.

   Глава 15

   Дронг Мрак.

   Я был уже так близко! Оставалось совсем чуть-чуть, всего лишь распахнутое окно отделяло меня от заветной и столь вожделенной цели, но, замерев на самом краю, я так и не успел сделать последнего шага. Позабыв об осторожности, затаив дыхание, замер под окном, как истукан, и конечно же был замечен самым первым, проходящим мимо патрулем охраны. Попасться так просто, в самый последний момент, когда скрипач был почти что у меня в руках, было просто нелепо и чертовски обидно. Но хищные жала арбалетных болтов уже нацелились прямо на меня, и все что мне теперь оставалось, это скрипеть зубами от жуткой досады и злости на собственную тупоумную персону.

   Охрана, которая по началу показалась мне не слишком надежной и довольно распущенной, оказалась куда более профессиональна, чем мне показалось на первый взгляд. Пара крепких ребят скрутила меня столь быстро, что я даже рта не успел толком раскрыть. Мой меч, и припрятанный в голенище сапога нож, мгновенно перекачивали из моего владения в их загребущие руки.

   Пару раз съездив кулаком по зубам, для сговорчивости, и кинув меня на колени, эти парни тут же принялись задавать мне вопросы, но я был вынужден разочаровать все их ожидания. Никто не посылал меня на вверенную им территорию, я не имел здесь никаких заданий, и так и не получив от меня внятных ответов, они решили сопроводить меня к своему хозяину, чтобы тот самолично решил мою участь.

   Подхватив меня под руки, они поволокли меня прямо в дом, совершенно не заботясь о сохранности своего пленного, и если бы не надежная защита глодарской брони, я бы набил себе не мало шишек, пока они скидывали меня прямиком в подвал.

   Это место мгновенно производило на впервые попавшего сюда человека сильное впечатление. Вмурованные в каменную кладку стен толстые металлические кольца и цепи, заканчивающиеся кандалами, потушенная, жаровня, в самом центре темного, лишенного окон помещения, стул в углу, с ремнями для фиксации жертвы и инструменты, аккуратно разложенные на низком столике. Здесь пахло гарью и копотью, палеными волосами и жженым мясом, удушающий запах которого вполне мог пробудить рвотный рефлекс. Я попал в настоящую камеру пыток, от которой сразу же становилось не по себе, и одни только следы засохшей на полу крови, могли мгновенно заставить слабого духом человека выложить все свои секреты разом, и заранее признаться во всех прегрешениях.

   Не знал, и по прежнему, понятия не имею кем же является мой старый знакомый, но чем больше я узнавал о скрипаче, тем больше начинал его ненавидеть. Этот парень явно заслуживал встречи с одним, известным ему гладаром, один на один, без цепей и охраны.

   Сам же хозяин столь гостеприимных апартаментов на нашу долгожданную встречу не торопился. Один из охранников, столь "любезно" показавших мне дорогу, отправился за ним, как только прицепил меня к одной из цепей, но словно специально решив потравить незваного гостя ожиданием и шикарной обстановкой своего подвала, мой неизменный кошмар, откладывал свое появление до последнего. Руки, связанные у меня за спиной, уже успели намертво онеметь, глаз недавно познакомившийся с кулаком, начал заплывать, а оставшийся со мной охранник принялся от скуки зевать, каждую пару минут, когда с лестницы, наконец раздался скрип открывающейся двери.

   Спускался он довольно неспешно, в сопровождении исчезнувшего ранее охранника и невысокого лысого типа, с близко посажанными глазами, плотно сжатыми тоненькими губами, делавшими рот похожем на узкую щель, и скорее всего, судя по темному кожаному, почти подметавшему ступеньки лестницы фартуку, являющимся уготованным мне палачам.

   Сам же скрипач выглядел совершенно не таким, каким я его помнил. Тощий и улыбчивый паренек, с добрым, на первый взгляд, и смазливым лицом, длинными волосами, небольшой бородкой и лукавым взглядом, облаченный в форму, и с мечем у пояса, сейчас превратился в совершенно другого человека. Прибавивший в весе, с аккуратно уложенными назад, куда более короткими волосами, и гладко выбритым лицом, он выглядел заметно постаревшим. Под прищуренными глазами залегли тени, а на лице объявились морщины, взгляд, прежде, в паре с улыбкой, казавшийся насмешливым и лукавым, стал холодным и равнодушным, словно ему ни до чего уже не было ни какого дела, а форма сменилась на расшитый серебряной нитью фрак, на манер тех, что так любили обитатели Верхнего города. Из-под пышного воротника виднелась толстая золотая цепь, облегающие сине-черные бриджи были заправлены в невысокие сапоги, блестящие так, словно бы их на протяжении пары недель, полировала целая армия, а руки, сжимающие тонкие белые перчатки, украшало несколько колец, с внушительного размера камнями.

   Он выглядел типичным жителем Верхнего города, одним из тех, кто наверняка имел кучу слуг, мог похвастаться высоким титулом, доставшимся ему по праву рожденья, и состоянием, настолько большим, что мог разбрасываться деньгами, как грязью.

   Стоило только его злобно прищуренному взгляду наткнуться на мою помятую физиономию, как его брови тут же удивленно поползли в верх, а лицо перекосила странная гримасса, из смеси удивления, страха и отвращения, но вовремя взяв себя в руки, музыкант быстро вернул себе холодную и озлобленную невозмутимость.

   - Оставьте нас. - Распорядился он прямо с порога, продолжая сверлить меня недовольным взглядом, и даже рта не раскрыл, пока за его спутниками не захлопнулась дверь. - Вот уж кого не ожидал увидеть снова, но ты думаю видишь меня впервые, так что это совершенно неважно.

   - Ошибаешься, - коварно улыбнулся ему в ответ я, - пусть время тебя и не пощадило, я узнаю твою проклятую рожу даже среди всех разодетых, как павлины жителей Золотого.

   - Вот значит как, память вернулась, хотя мне и гарантировали что этого не случиться. Никогда нельзя доверять темным.

   - Я никогда не забывал, и никогда не забуду, как ты всадил меч в мою спину.

   - Славный был день, он подарил нам обоим свободу, ты должен быть мне за это хоть немного признателен.

   - Как раз зашел на огонек выразить немного признательности за попытку убийства. Я почти с того света вернулся ради этого, все ни как не мог успокоиться не высказав свою благодарность.

   - Убийства? - Неожиданно рассмеялся он. - Ты так ничего и не понял, Дронгар? Если бы я желал твоей смерти, я прикончил бы тебя еще там, в храме. Твоя рана была совсем не смертельна, я даже меча не зажег.

   - Тогда зачем?! - От желания броситься на него и придушить голыми руками, в груди становилось тесно от злобы. - Зачем было все это?

   - Ради свободы, зачем же еще? Я всегда мечтал вырваться, хотел решать свою судьбу сам, а не покорно, подобно барану в стаде, следовать чужим решениям. Я хотел жить, жить достойно и для этого был всего один путь. Но братство подобного не прощает, оно никогда и никого не отпускало на волю, в особенности тех, кому известны его секреты, они нашли бы меня, где угодно и мне нужен был тот, на кого можно было свалить всю вину и пустить их по ложному следу. Ты просто оказался не в том времени, и не в том месте, братец. Ничего личного.

   - Это и есть твоя свобода? - Кивнул я ему на подвал со всеми его достопримечательностями. - Ради этого ты так старался?

   - Это всего лишь издержки профессии, - развел он руками, - мое нынешнее положение, порой обязывает прибегать к таким, не самым чистым и честным методам, иначе в определенных кругах, бывает просто не выжить, но и ты, я вижу - указал он мне на мой глодарский доспех, - тоже не гнушался запачкать руки. Кто бы мог подумать, что доблестный и фанатичный брат Дронгар опуститься до такой низости, как контрабанда, это даже забавно, как все повернулось в итоге.

   - Обхохочешься.

   - Знаешь, до сегодняшней нашей встречи, я полагал, что все удалось, как нельзя лучше. Был безумно горд, тем, что мой план сработал так безупречно, и я смог обвести вокруг пальца все братство и самого старейшину, будь он трижды не ладен. Я жил спокойно, не опасаясь, что в один прекрасный момент прошлое настигнет меня столь внезапно, но вот он ты, прямо здесь. Живой мертвец, горькое напоминание о том, что давно было похоронено в прошлом.

   Как тебе это удалось, кстати? Только не рассказывай мне о милости Обилара, я в это никогда не поверю. Старейшина не смог бы тебя попросту вышвырнуть и отправить в изгнание, не тот у него нрав. Он даже более мелких проступков никогда, никому не прощал, сумасшедший фанатик. Все, что проделывал здесь мой палач, должно было показаться тебе детской забавой, по сравнению с участью, которую приготовил бы для тебя он. Так что же случилось? Как ты смог протянуть так долго?

   - Очень просто, я не хотел умирать.

   - Братство ничего о тебе не знает, ни так ли? Не представляю как, но ты сумел от них ускользнуть. Невероятная удача, учитывая сколько времени тебе пришлось провести в бегах, но это единственное объяснение, и от этого мне становиться легче. Все еще остался шанс все исправить - избавиться от тебя.

   Кто бы сомневался, что он придет к этому выводу, в последнее время пол города желает мне смерти по неизвестным причинам, скрипач, в дополнение к этой коллекции, даже не казался чем-то ужасным на фоне того же неведомого заказчика, избравшего для этого самый оригинальный способ.

   - Братство ничего не должно пронюхать, и как бы не мучили меня сожаления, ты последняя нить, которая связывает меня с ними, и может вывести псов Обилара на мой след. Ты был неплохим наставником, Дронг, можешь не верить, но, как и тогда, сейчас, я испытываю легкое сожаление от того, что мне предстоит с тобой сделать.

   С этими словами он отвернулся, и несколько раз громко хлопнул в ладоши, дверь наверху тут же распахнулась, впустив в подвал глоток свежего воздуха, и слабый рассеянный свет. Словно бы поджидавшая под дверью, охрана, мигом предстала перед своим господином в ожидании распоряжений.

   - Заберите нашего гостя, вместе с телами из моего кабинета, отвезите подальше, и устройте все так, будто они перебили друг друга.

   - Будет исполнено, господин.

   - Твое тело найдут вместе с трупами нескольких эльфов, - повернулся он обратно ко мне, - стража получит разыскиваемых убийц, и мстителя, решившего поквитаться с ними, а может быть и жертву, которая оказалась им не по зубам. Это, по большему счету, совершенно не важно, в отличии от того, что кое-кто, очень скоро, станет обязанным мне за расправу над эльфами, и отмщение за те жизни, что они унесли. Ты в их глазах станешь настоящим героем, не самая плохая участь из всех возможных, не так ли?

   Скрипач, похоже, умел извлечь свою выгоду из всего, и конечно же не замедлил, по старой памяти, снова подставить мою шкуру под новые, посмертные неприятности.

   - Видишь, Дронг, я никогда не испытывал к тебе ни ненависти, ни неприязни, даже убивать тебя в своем доме не стану. - Закончил он, и потеряв ко мне всяческий интерес, отправился вверх по лестнице. Стража не стала мешкать и потащила меня за ним следом, уже у самого порога, когда меня почти успели вытолкнуть за него, мой кошмар жестом остановив своих слуг, и несколько мгновений смотрел на меня с едва заметной тревогой, словно бы у него неожиданно возникли сомнения на мой счет.

   - На последок, ответь мне на последний вопрос, брат, подземный толчок этой ночью, это ведь мне не почудилось? Ты же тоже почувствовал спящего?

   - Катись в Бездну, брат.

   Регнор.

   Низшие демоны никогда не отличались особой сообразительностью. Многие из них были неспособны даже на грубую, примитивную, осмысленную речь. Получив приказ от своего хозяина, они готовы были выполнить, все, что только угодно их повелителю. В одиночку броситься на целую армию, без единого шанса на успех, или отгрызть себе лапу, если хозяин так пожелает. Лишенные воли чтобы ослушаться, и сознания, что бы понять всю глупость выполнения подобных распоряжений, они, словно звери, прирученные и верные, но свирепые и опасные, никогда бы не смогли пойти наперекор своему врожденному инстинкту послушания и ищейки, к несчастью, не были исключением из этого правила. Впав в дикий азарт от ощущения близости своей цели, они просто снесли ворота башни и бросились вверх всей толпой.

   Ни одна, из низших серых тварей, даже не подумала выяснить, что же ждет их впереди, и вся толпа, толкаясь и мешая друг другу на узкой лестнице, неслась прямо на встречу опаснейшему противнику, который явно был не по зубам низшим демоном.

   Лорды, так и не успевшие вдоволь позлорадствовать победой над своим пленником, сдаваться без боя явно не собирались. Застигнутые нежданным появлением ищеек врасплох, они даже не подозревали, что те явились исключительно по мою душу, и серьезной опасности для них самих вовсе не представляют. Стоило бы только кровососам спрятаться в тенях, как они это прекрасно умели, сбежать, или попросту не препятствовать ищейкам, и демоны даже не подумали бы связываться с ночным народом, но все сложилось иначе.

   Лорд Крахт первым бросился на встречу низшим. Замерев у лестницы он выхватил прямо из воздуха чудовищного вида секиру, сотканную из клубов густого, отливающего синевой дыма, и в предвкушении горячей схватки, оскалился в темноту длинными белоснежными клыками.

   Миарэ, за его спиной, довольно симпатичная, худенькая, и на первый взгляд очень хрупкая девушка, прямо на глазах изменилась до полной неузнаваемости. Ее кожа потемнела, и словно бы выцвела. Став серой и сморщенной, она превратилась в настоящую толстую шкуру. На вытянувшихся руках и ногах, вздулись бугристые мускулы, перетянутые синими, почти черными толстыми венами. Мгновенно став куда выше всех остальных, она расправила за спиной широкие кожистые крылья летучей мыши, и взглянув ей в глаза, я не просто не узнал милую девушку, а даже не разглядел в ней ничего человеческого. Вместо лица в сторону демонов скалилась озлобленная морда с плоским носом, огромными, вытянутыми ушами, набором острых ровных клыков, и маленькими, глубоко посажеными алыми глазами. Зрелище, которое, надо сказать, даже врагу, не пожелаешь лицезреть среди ночи.

   Гильверин, единственный из всех лордов, при появлении демонов, сохранивший внешнее спокойствие и полную невозмутимость, даже с места не сдвинулся. Прикрыв глаза он начал быстрым речитативом зачитывать себе под нос длинную формулу неведомого мне пока заклинания, и я, даже отгороженный от мира плотным незримым барьером пентаграммы, мгновенно почувствовал сгущающиеся вокруг него потоки силы.

   Сильвейра, благоразумно отстраненная своим молчаливым телохранителем за спину, осталась под зашитой его коротких клинков, которые он раскручивал перед собой с такой страшной скоростью, что обычный неподготовленный человеческий взгляд, замечал перед собой лишь сливающиеся между собой размытой полоской, молниеносные росчерки белой стали.

   Одна лишь А"Энних не двинулась на встречу опасности и словно действительно была юной, напуганной диким рыком, беззащитной девочкой, юркнула куда-то в густую тень, за спиной темного эльфа.

   Первые демоны так и не успели достигнуть замершего на самом верху лорда Крахта. Он уже успел прорычать ищейкам что-то оскорбительное, и вскинул свою дымчатую секиру над головой, готовясь к первому, широкому замаху, но Гильверин опередил своего собрата, и как только большая часть низших оказалась, на ведущем к варвару последнем витке крутой лестницы, он первым нанес по ним свой удар.

   Сорвавшееся с губ темного эльфа заклятие вихрем устремилось вперед, но вместо прямого удара по ищейкам нижнего мира, оно ушло ниже и, вся выпущенная им сила, словно вода, впиталась в ветхие камни ступеней. В первый миг я даже решил, что лорд промахнулся, и все его старания пошли прахом, но один из старейшин ночного народа не смог бы допустить столь простейшей ошибки. Его заклятие угодило точно в цель и прежде чем демоны успели добраться наверх, камни под их ногами стали чернеть, ссыхаться, и крошиться прямо на глазах, превращаясь в невесомую серую пыль. Лестница под демонами просто рассыпалась, разлетевшись густым серым облаком, зависшим в воздухе, и целый десяток обитателей нижнего мира рухнул вниз с диким визгом.

   Крахт издал злобный возглас, разочарованный подобным исходом, но долго горевать ему не пришлось. Отставшие демоны, совершенно не заботясь об участи своих рухнувших вниз собратьев, продолжали нестись вперед, как ни в чем не бывало, и с легкостью преодолевали образовавшийся в подъеме провал, всего одним широким прыжком.

   Первого, достигнувшего верха гостя, варвар отправил обратно резким взмахом своего бесплотного оружия, но в следующий же миг на него обрушилось сразу трое низших демонов, и Крахт, не сумев, или попросту не захотев отступить, успел положить всего одного. Остальные, обрушившиеся на него ищейки, без труда смогли опрокинуть грозного вампира на спину, и вцепились в него всеми когтями. Башню разорвал дикий вопль боли, и лорд принялся кататься по камням, безуспешно пытаясь скинуть с себя серых тварей.

   Один за одним, все новые и новые демоны, влетали наверх и вокруг разразился настоящий ад. Столь долгий покой, царивший в заброшенной башне, ни один год, мгновенно исчез, погребенный под диким воем ищеек, вспышками сыпавшихся на них заклинаний, бранью поверженного на землю Крахта, и свистом стали, рассекающей воздух.

   Вампиры и демоны вцепились друг в друга насмерть, заливая все вокруг жгучей кровью обитателей нижнего мира, и ледяной мертвой кровью кровососов. Все вокруг металось ревело и стонало, я даже не успевал следить за ходом стремительно протекающей схватки, но по большему счету, ее итог был мне совершенно безразличен. Кто бы не одержал верх в этом глупом противостоянии, итог для меня, остался бы неизменным. И те и другие собирались доставить меня Наивысшему для расправы.

   Демоны носились вокруг словно стремительные серые вихри, они стремились обступить каждого из лордов со всех сторон, и кидались одновременно, всем скопом. Но сколь бы грозным противником не казалась целая стая низших демонов, до древних и могущественных вампиров, им все же, было еще далеко. Когда на полу успело скопиться уже не мало мертвых ищеек, все старейшины ночного народа, за исключением лорда Крахта, продолжали твердо стоять на ногах, и продолжали стойко держать вокруг себя оборону.

   Миарэ, сама словно демон, с легкостью ломала и рвала низших словно куклы, телохранитель Сильвейры не подпускал никого к своей госпоже, зажатой им же в углу, а она поливала демонов целым градом мощных заклятий. Гильверин, словно бы не замечая царящего вокруг него безумия, продолжал стоять не сходя с места, и бормотал себе под нос очередную скороговорку, пока беснующиеся вокруг него демоны бились о незримую преграду магического щита, и не могли добраться до темного эльфа.

   Взглянув в его сторону, я смог наконец заметить невысокий силуэт А"Энних. Она, так и не присоединившись в схватке к своим собратьям, по-прежнему пряталась где-то в тенях, за спиной Гильверина, и ее хищный, озлобленный взгляд, впившийся в темного эльфа, мгновенно приковал все мое внимание к ней.

   Альеэрин ир' А"Энних выжидала подходящего мига, она явно что-то задумала, и мне не пришлось долго ждать, чтобы узнать что это было. Стоило защите Гильверина ослабнуть от свирепого натиска демонов, как она тут же вскинула ему на встречу свои руки, и сорвавшаяся с них незримая волна магии пробила выстроенный эльфом защитный купол. Он лопнул словно мыльный пузырь именно в тот момент, когда пара ищеек кинулась на лорда с разных сторон. Гильверин, надо отдать ему должное, успел убить одну из них мощным выбросом силы, пронзив тварь множеством острых ледяных игл, но вторая, напавшая со спины, успела вонзить свои клыки в мертвую плоть.

   Гильверин рухнул на пол, придавленный весом демона, вцепившемся ему в шею. Он безуспешно пытался перевернуться, и скинуть тварь со спины, но ищейка была куда больше и тяжелее стройного эльфа. Как бы не старался вампир, ее когти и зубы продолжали рвать его плоть, пока темный эльф наконец не затих.

   Мой взгляд заметался вокруг в поисках остальных старейшин ночного народа, но каждый из них был так занят своей схваткой, что даже не обратил внимания на смерть своего собрата. Предательство А"Энних так и осталось незамеченным для всех, кроме меня.

   Миарэ, уже вернув свое человеческое обличие, была в самом центре. Почти обнаженная, в жалких обрывках, оставшихся от ее платья, она голыми руками держала пару демонов сдавливая из глотки до хруста. Крахт, неведомым мне способом, оказавшийся на ногах, со множеством рваных ран, на груди, спине и лице, с ног до головы забрызганный дымящейся кровью демонов, продолжал орудовать своей секирой, неся вокруг хаос и смерть. Вокруг него скопилась целая гора мертвых тварей изрубленных на куски. Сильвейра, со своим телохранителем, продолжали держаться в дальнем углу отражая все атаки ищеек.

   Исход схватки, изначально казавшийся мне предрешенным, сейчас стал попросту очевиден. Демонов осталось слишком мало, и им явно было не справиться, но они упорно продолжали схватку, не щадя своих шкур.

   Слишком увлеченный этим кровавым зрелищем, я даже не заметил, как одна из ищеек подкралась ко мне сзади, и даже вздрогнул от неожиданности, когда сдерживающие меня чары пентаграммы неожиданно начали ослабевать, и перестали давить на меня столь тяжким грузом.

   Стремительно обернувшись назад, я с удивлением застал низшую, прямо за своей спиной, и обомлел от увиденного. Она, присев рядом, делала в воздухе над полом, странные пассы, словно пыталась развязать невидимый мне, сложный узел. Ищейка не просто пыталась разрушить сковывающие меня чары, она судя по обрушившемуся на меня облегчению, успешно с этим справлялась, и это было не просто невероятно, а попросту невозможно. Я уставился на нее во все глаза, не в силах поверить в увиденное, словно узрел перед собой нечто невообразимое, хотя, от части, именно так оно и было. Низшие порождения изначального пламени обычно, не слишком умнее диких животных, и совершенно лишены какой либо восприимчивости к магии. Они, по своей природе совершенно не способны хоть на какое-то, даже самое слабое чародейство, но этой твари похоже было плевать на все эти особенности, и законы природы. Она медленно продолжала делать свое дело, совершенно не отвлекаясь на все творившееся вокруг безумие.

   - Что ты делаешь? - С трудом смог выдавить из себя я, продолжая неотрывно наблюдать за ее манипуляциями в пустом пространстве. Конечно, окажись я за пределами границ узора, со своим даром, и разрушение пентаграммы, не заняло бы больше пары мгновений. Низшая же действовала словно самый зеленый новичок, медленно и неуверенно, но это вовсе не отменяло ее достижений.

   - Помогаю. - Тихо, ответила мне она, даже не подняв головы от одной ей видимых нитей, - Еще немного, вот здесь, и все.

   Резко выкинув вперед одну лапу, словно пытаясь схватить пролетающую мимо муху, она сжала кулак, резко дернула его на себя, и я ощутил всю полноту настоящей свободы. Все тело наполнилось необыкновенной легкостью, голова закружилась, а дышать, словно бы стало куда легче. После моего кратковременного заточения, это было столь неописуемо приятно, что я, даже подняться не смог, от столь резкого облегчения, но низшая не позволила мне насладиться всей эйфорией моих ощущений.

   Схватив меня в охапку, и с легкостью оторвав от земли, она метнулась через провал, и я даже опомниться не успел, как оказался с другой стороны обрушившейся вниз лестницы.

   - Они забрали мальчишку! - Тут же ударил нам в спины злобный крик А"Энних, и рыкнув от досады, ищейка опустила меня на твердые плиты лестницы.

   - Уходи, - приказала она мне, разворачиваясь назад и выпуская длинные когти. - Я задержу их сколько смогу, уходи.

   Ищейка, способная колдовать, сама по себе уже была настоящим чудом, но низшая способная ослушаться воли своего Повелителя, и непонятно зачем, решившая помочь мне, была куда более невероятна. Эти демоны не могли совершить подобного, даже во сне, и с каждым мигом, происходящее вокруг, все больше походило на бред сумасшедшего.

   - Ну же! Давай! - Вновь рыкнула на меня ищейка, разгневанная моим ступором, и я решил больше не испытывать судьбу на прочность, и бросился вниз по ступеням.

   Звуки схватки нагнали меня практически сразу же. На бегу оборачиваясь назад я увидел как телохранитель Сильвейры первым налетел на ищейку и вновь обомлел не в силах поверить в увиденное. Вскинутая вверх для защиты лапа ищейки, вспыхнула, словно факел, черным, всепоглощающим первородным огнем. Это попросту не могло быть правдой, ни то что обычная ищейка, даже самые могущественные и древние демоны высших кругов, не могли контролировать это пламя. Высшая магия Нижнего мира, сама его суть, воплощенная в темном огне, была подвластна лишь одному существу во всей сети - самому Повелителю, только он был способен обуздать и подчинить себе всю мощь этой изначальной стихии. Ищейка, сама того даже не подозревая, уже обрекла себя на верную гибель. Не знающая преград и пределов сила поглощала все вокруг себя, без остатка.

   Ласса Илис.

   - Если этот твой кот, еще не прикончил тугоумного варвара, то клянусь, что сделаю это сама!

   Сказать, что я пребывала в диком гневе, это не сказать ровным счетом ничего. Подобная безответственность и опрометчивость Хорворна, не просто вывела меня из себя, она стала последней каплей и разгневала меня на столько, что хотелось ломать и крушить все, что встречалось мне на пути.

   Когда его распорядитель, этот неуклюжий увалень Идлар, прибежал к нам с Олисией из соседней комнаты, и запыхался при этом так, будто только что пробежал марафон вокруг всего города, я уже была на взводе от бесконечного ожидания остальной части команды. Они, в начале Мрак, оказавшийся в добавок еще и единственным опытным глодаром из всех, а затем и подозрительного вида подросток - Регнор, попросту исчезли. Первый, сослался на важные дела в городе, и обещал вернуться как можно скорее, второй и вовсе не оставил ни каких объяснений, и ускользнул из дома словно вор, бесшумно и незаметно. Первое время я даже не волновалась, но спустя почти уже три часа их отсутствия, просто места себе не находила, от негодования на эту парочку. В моей голове попросту не укладывался столь эгоистический подход к важному, и самое главное общему делу. Казалось, что всем им, кроме нас с сестрой, на него просто плевать, и они совершенно не торопились возвращаться несмотря на то, что сам глодар неоднократно успел повторить, что времени у нас меньше, чем просто в обрез.

   Когда, к этому списку пропавших без вести, прибавился еще и здоровяк Хорв, я просто взорвалась диким гневом и не став дослушивать торопливые объяснения Идлара, без промедлений отправилась по его следу, пока и тот не растворился в городе окончательно.

   - Что за странное место? Ты уверен, что это здесь? - Сестра с опаской оглядывала пустующие склады и бараки в которых, помимо крыс и бродячих собак, не было ни единой живой души. - Что здесь вообще могли забыть гладиаторы?

   - Может тот тип на арене соврал нам, что отправил его сюда? - Присоединилась к подозрениям я, это заброшенное место не внушало ни какого доверия. Казалось, что живых людей здесь не было уже целую вечность и хотелось оказаться подальше, как можно скорее.

   - В турнирах порой участвуют все, кто умеет держать в руках оружие и имеет достаточно золота на вступительный взнос. Далеко не все из участников, особенно здесь, на острове, являются настоящими гладиаторами. - Просветил нас Идлар. - Среди них, порой, полно различного сброда, который зарабатывает себе на жизнь далеко не состязаниями на арене. - Он старался держаться за нашими спинами, словно опасаясь засады, и этим раздражал меня не меньше остальных, пропавших коллег.

   С первого, брошенного в его сторону, взгляда, становилось понятно, что этот тип совершенно не приспособлен, даже для менее рискованной и опасной работы, чем глодарское ремесло. Слишком старый и неповоротливый, с внушительного размера брюшком, он, облачившись в доспехи, даже двигаться начал с явным трудом. Быстро выдыхаясь, от не самого быстрого темпа и, постоянно страдая тяжелой отдышкой, Идлар постоянно протирал влажную от пота лысину и не уставал лишь ныть и причитать, по мельчайшему поводу. Я бы такому, даже оружия, с которым он все равно не умел обращаться, доверять бы не стала и уж точно не потащила бы его за собой в столь опасное место, как Бездна. Распорядитель, не отличаясь ни выносливостью, ни воинскими или магическими умениями, годился там лишь на роль очередной жертвы Мертвого мира и становилось совершенно не ясно за какие такие заслуги он угодил в нашу команду.

   - Слышите? Это где-то там! - Указала Олисия куда-то вперед, и только прислушавшись, я уловила отдаленные голоса.

   - Кажется народу там собралось не мало. - Тут же притормозил свой шаг, наш "бесстрашный" спаситель. - Что будем делать?

   Этот вопрос, признаться, загнал меня в настоящий тупик. Когда мы шли по следу варвара, все казалось предельно просто - найти Хорворна и вернуть его обратно, я даже не задумывалась, что с этим могут возникнуть какие-либо сложности и совершенно не продумывала план наших действий. Но сейчас, когда впереди, вместо одного озлобленного и жаждущего реванша тигра, судя по звукам, оказалось целая стая, я совершенно не представляла, как мы будем вытаскивать гладиатора, и эта задача, совсем не казалась мне такой уж и легкой.

   - Их там девять, все в дальнем от входа конце, о нас, пока еще, ничего не знают. - Выдала Олисия, она стояла у меня за спиной, с прикрытыми глазами и судя по нахмуренному лбу, явно совершала какое то волшебство.

   - А что Хорв? - Тут же оживился Идлар.

   - Понятия не имею, - оборвала сестра свою магию. - Я смогла почувствовать живых, а не различить их.

   Вход на брошенный склад был всего лишь один, но переть напролом, через гостеприимно распахнутые ворота, даже несмотря на эффект неожиданности, я не собиралась и тихо подобравшись к одной из щелей между ветхих досок, у дальней стены склада, аккуратно заглянула внутрь.

   - Ну, что там? - Шепнул распорядитель, пытаясь заглянуть через мое плече.

   - Дело плохо. - Хорв, слава богам, оказался на месте. Он был все еще жив, но кажется, мы уже опоздали и тигры успели над ним хорошо поработать. Варвар был распят между двух балок, поддерживающих ветхую крышу. Он висел на паре веревок, разводящих его руки в стороны, и весь был залит алой кровью. Почти десяток тигров, окруживших его полукольцом, оказался неплохо вооружен и явно не собирался прекращать веселье и отпускать гладиатора на свободу. Несколько рахдажитских трупов, остывающих на полу, не могли остаться неотомщенными.

   - Проклятие, чем он только думал? - Прошептала рядом сестра и я не могла с ней не согласиться. На месте варвара я бы даже близко не подходила к этому месту в одиночку, когда столько тигров точат на тебя зуб. Но и на своем собственном месте, когда нас было трое, да еще и с магом, я бы предпочла обойти его стороной или не отказалась бы от посторонней помощи, которой, здесь, на безлюдной окраине, ждать, конечно же не приходилось.

   - Нужно что-то делать, они же убьют его! - Распорядителем явно начала овладевать настоящая паника.

   - И что ты предлагаешь? Ворваться туда и перебить там всех? Вперед, герой, оружие у тебя уже есть. - заткнула его сестра и тут же, снова прикрыв глаза, сморщила лоб.

   - Сможешь достать их отсюда?

   - Не задев гладиатора? Нет. Я попробую спугнуть их, заставить сбежать. Отойдите и будьте готовы вытаскивать варвара.

   Олисия действовала уверенно и решительно. Ни секунды не колебалась, не оглядывалась за советами, и мгновенно приняв решение даже не сомневалась. Глядя на это, я не узнавала своей избалованной и нежной сестрички. Последние пара дней похоже, не прошли для нее даром, и словно бы сумели закалить ее характер, превратив из придворной леди, основным занятием которой было собирание свежих сплетен и выбор платьев, в решительного и волевого человека, в котором мало что осталось от прошлой миролюбивой, наивной и доброй натуры. Мне всегда хотелось, что бы сестра стала чуточку серьезней и ответственней, но глядя на нее сейчас, спокойно, без волнений, готовой обрушить заклинания на головы, пусть и не самых милых рахдажитов, я не была уверена, что эти перемены мне по душе.

   Склад вспыхнул резко, словно спичка, наполнился криком и воем тигров и они, тут же, рванули наружу. Мы с Идларом, так же не ожидавшие ничего подобного, отскочили подальше, но Олисия, оставшаяся на месте, лишь улыбнулась.

   - Огня нет, это просто иллюзия, - прижав ладонь к дощатой стене, она резко выдохнула и доски осыпались мелкими щепками. - Идите, этот огонь продержится крайне недолго.

   Я не стала терять времени даром и рванула вперед. Ворвалась в заднюю часть склада и чуть не налетела на бесхвостого тигра.

   - Ну уж нет, человек, ты не отделаешься так просто, я не оставлю тебя пламени! - Он пытался перерезать путы, сдерживающие Хорва и как только одна его рука оказалась свободна, варвар вцепился в горло тигра.

   - Данборцы встречают свою смерть с улыбкой, забирая с собой врагов!

   Тигр не стал отвечать, сабля все еще была у него в руке и, прежде чем я успела вмешаться, он, хрипя, всадил ее в бок гладиатора. Хорворн не издал ни звука и не ослабил мертвой хватки пока рахдажит проворачивал свое оружие. Он, с полным ярости взглядом, действительно улыбался в лицо умирающему врагу, но я не позволила ему закончить. Оттолкнув кровожадного тигра, я перерезала подледную веревку и обессиливший гладиатор повис у меня на плече.

   - Олисия, Идлар! - Распорядитель не растерялся и подхватил Хорворна с другой стороны не давая нам обоим упасть.

   - Нет! - Бесхвостый не собирался отпускать нас. Он проворно вскочил на лапы и стремительно метнулся вперед, но сестра не позволила ему приблизиться достаточно быстро. Настоящий, совсем не иллюзорный, огонь ударил ему под ноги и шерсть на рахдажите мгновенно вспыхнула, заполняя воздух едким запахом. Взвыв, он принялся метаться из стороны в сторону, пытаясь сбить с себя пламя и мы не стали задерживаться. Бросились через пролом, волоча на себе гладиатора и я не позволяла себе даже обернуться, пока его крики за спиной полностью не затихли.

   Опасаясь погони, я почти бежал вперед, стараясь покинуть безлюдное место как можно скорее, но уйти далеко мы так и не успели. Едва переставляющий ноги Хорворн поник окончательно и его голова безвольно повисла на плечах.

   - Ох боги! Хорворн ты меня слышишь? - Начал трясти его Идлар, всю дорогу не перестававший ныть что-то себе под нос, но гладиатор уже ничего не ответил. - Далеко еще до ближайшего лекаря? Ему срочно нужна помощь!

   - К лекарю мы уже не успеем. - Первой замерла на месте сестра, - он потерял уже слишком много крови.

   Глава16.

   Брат Ресс.

   За те пару дней, что Ресс провел в Городе-на-грани, он успел возненавидеть это проклятое место всем своим сердцем. Слишком грязный и зловонный, словно компостная куча, этот город был наполнен нечистотами, мусором, и копошащимися в нем жирными и наглыми крысами, совершенно не опасающимися человека. Узкие мощеные улицы, были забиты народом и даже сотни шагов невозможно было пройти спокойно, что бы кто-то не задел тебя плечом, не отдавил ногу или не пришлось поспешно отскакивать от проезжающего на встречу экипажа, окатывающего тебя грязью из-под колес. Ресса раздражало здесь все и, в первую очередь, хмурые, нелюдимые и грубые жители, нищие, сидящие на каждом углу, полуголые продажные женщины, зазывающие клиентов, и вездесущие уличные торговцы, пристающие ко всем прохожим, расхваливая свои никчемные и дешевые товары. В этом городе, воин братства, просто не мог ни на секунду расслабиться, он постоянно ощущал раздражение, был напряжен, словно сжатая пружина сложного механизма, и если бы не кусок янтаря и скрытая в его недрах сущность, которую он исправно подкармливал своей собственной кровью, Ресс давно бы уже потерял в этом проклятом лабиринте свою цель и ни за что не отыскал бы здесь Дронга, даже, если бы тот носил над головой табличку с собственным именем, написанным крупными, яркими буквами.

   Пару раз так и случалось, Ресс, безмолвной тенью, следовавший за беглым братом, просто терял его из виду и, сколько бы не пытался, не мог отыскать Дронга в окружающей их толпе. Вот и сейчас, в очередной раз задержанный людским потоком и парой всадников, которых пришлось пропускать, в узком проулке, член братства безнадежно отстал от изменника и тот растворился среди множества людских спин, свернув в неизвестном направлении. Ресс безуспешно пытался отыскать бывшего брата среди переплетения шумных улиц, но, в конце концов, все же сдался и, обреченно вздохнув, полез во внутренний нагрудный карман, за жадным до людской крови, камнем.

   Отогнув край, слишком тонкой, для местной прохладной погоды, кожаной куртки, он услышат тихий перезвон, исходящей от маленького зеркальца, припрятанного с янтарем. Свернув в ближайший переулок, где было поменьше мешающихся прохожих, он шепнул слово активации и, вместо ожидаемого хранителя ключей, увидел в отражении самого Обилара.

   Седовласый, с густой, окладистой бородой, черными, кустистыми бровями и суровым тяжелым взглядом пронзительных карих глаз, магистр братства, несмотря на свой солидный возраст, всегда оставался крепким, внушительным и волевым человеком. Годы, выбелившие его голову, не смогли согнуть ни гордо расправленную спину, ни широкие плечи, старик, по-прежнему, ежедневно упражнялся, во дворе храма, с мечем, и мог с легкостью положить даже нескольких, куда более молодых и проворных соперников. Он оставался несгибаемым словно скала, и Рессу всегда казалось, что ничто не сможет повергнуть или сломать этого человека, но сейчас, на удивление члена братства, Обилар выглядел уставшим и измотанным, а прямо на его лбу, над покрасневшими от недосыпа глазами, красовался свежий порез.

   - Брат Дронгар все еще на острове? - Без приветствий сразу же перешел к делу он .

   - Да магистр. - Кивнул Ресс.

   - Хорошо. Не спускай с него глаз, брат, скоро мы уже буде на острове, а до тех пор оставайся незаметным, главное сейчас не спугнуть Дронга и не дать ему уйти в Междумирье.

   - Да магистр. - Снова склонил голову Ресс.

   - Жди и помни, что только он знает, где найти Оргодеон. Эта наша последняя надежда, и что бы не случилось, Дронгар должен остаться живым до нашего прибытия.

   Связь оборвалась, зеркало вновь помутнело, и, спрятав его подальше, Ресс тут же полез за куском янтаря. Уже ставшим привычным для него, резким движением, он провел кинжалом по внутренней стороне, еще не зажившей с прошлого раза, ладони, и зажав камень в кулак, напоил его свежей кровью. Жадно проглотив подношение, сущность скрытая в его недрах, тут же исполнила пожелание своего хозяина и вглядевшись в показанную ему картину, Ресс тихо выругался себе под нос.

   Связанного беглого брата, волокли прямо по земле, куда-то в безлюдный парк, и, судя по паре арбалетов за спинами его не самого добродушного сопровождения, ничего хорошего, в ближайшем будущем, ему не светило.

   - Веди, - Шепнул Ресс янтарю, и бросился вперед расталкивая и распугивая многочисленных прохожих. Постоянно всматриваясь на бегу в грани камня, Ресс спотыкался, не следя за дорогой, чуть не влетел под колеса извозчика, и налетев на пожилую женщину, выбил кувшин из ее рук. В спину ему понеслись заковыристые ругательства, но он даже и не подумал обращать на них никакого внимания и, словно ураганный ветер, продолжал лететь вперед, к окраинам города, моля небеса не позволить ему опоздать.

   Если бы, еще совсем недавно, кто-то сказал Рессу, что тот, сломя голову будет вот так нестись вперед, на выручку Дронгу, то он смеялся бы над этим бредом до упада, но не теперь. Сейчас, когда вместе с беглецом могла умереть и единственная надежда всей Сети, ни что уже не могло стать для него поводом для веселья.

   К счастью для члена братства, то ли его молитвы были услышаны высшими силами, то ли удача наконец соизволила повернуть к нему свое изменчивое лицо и улыбнуться, но Дронг оказался поблизости, и он успел добраться до беглеца прежде, чем того нашпиговали болтами. Вырвавшись из тесных переплетений Среднего города, он ни на минуту не сбавляя быстрого темпа, выбрался к окраинам Золотого района. Здесь, на куда более чистых и ухоженных, почти что безлюдных улицах бежать стало куда проще и, вскоре он выбрался к небольшому, засаженному невысокими молодыми вязами, светлому парку.

   Дронга приставили к одному из деревьев, вокруг, словно плоды переростки, прямо под кронами, лежали странного вида мертвые тела. В первый миг они даже показались Рессу обряженными в человеческие одежды корягами, но пробегая мимо, он успел отчетливо разглядеть перекошенные лица и изогнутые конечности.

   - Эй! Ты, а ну, - договорить человек со взведенным и готовым к выстрелу арбалетом, уже не успел. Отбросив янтарь в сторону, Ресс прямо на бегу, даже и не думая притормаживать, выхватил из ножен свой меч и тот засиял в его руке словно солнечный луч. Арбалетчик так и умер с распахнутым ртом, его голова отлетела в сторону, забрызгивая все вокруг алой кровью, ударилась о ствол вяза и откатилась в кусты.

   Сразу же пара хищных болтов устремилась на встречу члену братства. Первый просвистел совсем рядом с его виском, второй слегка оцарапал бедро, но так же ушел мимо и вонзился в изгородь у дорожки, которой сумел причинить куда больше вреда, нежели собственной цели. Эти поспешные, и от того жалкие, как потуги младенца, попытки пристрелить его, лишь разозлили и без того раздраженного Ресса, и арбалетчики, один за другим, рухнули ему под ноги, словно подкошенные.

   Лишь тогда, со злорадной ухмылкой и сияющим оружием в руке, направляясь уверенными шагами в сторону связанного, беспомощного и удивленного брата, Ресс, смог наконец почувствовать себя довольным, но триумф его продлился недолго.

   - Сзади! - гаркнул на него Дронг, но оказалось уже слишком поздно. Что-то вонзилось в плече, наполнив все тело, словно пустой сосуд, жгучей болью, растекающейся от раны ритмичными, пульсирующими волнами и член братства выронил свой меч прежде, чем успел обернуться.

   Экипаж, который скорее всего и привез сюда Дронга, стоял в дали, за деревьями, скрытый густой листвой. Янтарь не показал своему владельцу этой важной детали и Ресс, слишком рано успел расслабиться, ошибочно полагая, что справился со всеми, кроме проклятого беглеца.

   Дронг успел подскочить к нему и рухнул рядом на одно колено.

   - Кто ты? - Этот вопрос заставил члена братства одновременно впасть в дикую ярость и обомлеть от такой непроходимой глупости беглеца. Даже полоумный, признал бы в человеке с сияющим мечем члена братства, но Дронг словно бы не узнал ни самого Ресса, ни того откуда и зачем он явился. Для того кто родился в мирах верхнего придела и провел добрую половину своей жизни в храме, подобное было просто непостижимо, и Ресс с трудом удержался от того что бы хорошенько приложиться кулаком об его вытянутую от непонимания физиономию и освежить захворавшую память.

   Подавив в себе этот настойчивый порыв, вместо ответа, Ресс схватился за запачканный собственной кровью кинжал, и прежде чем изменник успел опомниться, саданул лезвием по его путам.

   - Уходи, быстро! - Рявкнул он на Дронгара, с трудом поднимаясь с земли на встречу спешащей к ним тройке вооруженных людей. Дронг, за что Ресс мгновенно возвел хвалу свету Оргодеона, больше не стал играть в умственно отсталого и не заставил упрашивать себя дважды, он послушно сорвался с места и бросился прочь. Еще один арбалетный болт просвистел мимо, но не смог догнать вора и Ресс поспешил подобрать свой сияющий уже не так ярко, окровавленный меч.

   - Вот значит, как все повернулось, - улыбнулся он, - семь лет искать мерзавца по всей Сети, что бы убить, а в итоге, получить за него болт в плече, слышишь, Ал? - Взглянул он на клубящийся вместо неба желтый туман. - Как же это смешно и нелепо, вот так сдохнуть на задворках вселенной, спасая презренного изменника! Незаслуженная награда.

   Сражаться одной лишь левой рукой, да еще и против троих противников сразу было не просто. Но братство не зря тренировало своих членов с самого раннего детства, Ресс сумел продержаться долго, ни один из нападавших так и не смог достать до него клинком, пока прятавшийся в зарослях арбалетчик не успел зарядить новый болт. Стрелял он куда лучше первых двух подвернувшихся Рессу типов. Второй болт угодил ему чуть выше колена и короткая схватка закончилась куда раньше, чем рассчитывал брат. Он успел дать Дронгу не так уж и много времени на побег, но тот успел скрыться среди деревьев и, проваливаясь во тьму, Ресс был одновременно доволен и удручен этим фактом.

   Сильвейра'Фа'Ах.

   Когда последняя из ищеек рухнула под ноги озверевшего от ярости лорда Крахта, я хотела было вздохнуть с облегчением, наивно полагая, что все уже закончилось благополучно, но беда, как известно, не приходит одна.

   - Они забрали мальчишку! - Гаркнула откуда-то у меня из-за спины Энни и только сейчас бросив взгляд к пентаграмме я увидела опустевший рисунок. Нам всем следовало бы догадаться, что Повелитель не настолько глуп, что бы посылать за всеми оставшимися в живых лордами жалких и слабых низших демонов. Они, похоже, послужили ему в качестве пушечного мяса, типичная тактика высших демонов, не считающихся с собственными потерями. Эти отвратительные создания плодиться из пламени нижнего мира целыми толпами и Повелитель никогда не знал недостатка в живых ресурсах. Он мог смело посылать на убой целые легионы, даже не беспокоясь об этих потерях и мы наивно купились на его старый, как сама Сеть созвездий, примитивный трюк. Бросились истреблять низших и, совершенно не важных для собственного хозяина, мелких прислужников, в то время как, кто-то более хитрый, увел нашу добычу прямо у нас из под носа.

   Это было бы чертовски обидно, вот так запросто потерять единственный шанс на спасение, но Энни, сколько бы отвращения и неприязни я к ней не испытывала, вовремя успела заметить пропажу. Регнор еще не успел уйти далеко, его гулкие шаги эхом наполняли пустоты заброшенной башни, и я тут же взглядом, подала молчаливый приказ Ривьерро. Указала на зияющий провал в лестнице, и мой безмолвный слуга первым бросился в погоню за чародеем.

   Он не раздумывая сиганул через обрыв, с обнаженными клинками в руках, и без сомнений успел бы настичь беглеца прежде, чем тот успел бы добраться до выхода, но еще одна из ищеек, неведомым чудом уцелевшая в этом побоище, бросилась ему на перерез и отбив первый удар полыхающей огнем лапой, отправила моего слугу в низ, сбросив его в зияющую пустоту пролома.

   Когда я подскочила к самому краю, резкая волна его боли, чуть не сбила меня с ног. Даже смерть лорда Фа'Аха не поразила меня столь же сильно. Связанные незримыми кровными узами, все в нашей семье так или иначе, чувствовали остальных своих братьев и сестер. Эта связь всегда позволяла нам быть единым целым, делая нас сильнее. Но смерть каждого Фа'Ах, как и его боль, наносила удар по всем. В нашем с Ривьерро случае, эти узы были особенно прочными. Не расставаясь ни на ночь, с того самого, проклятого, памятного полнолуния, когда он обратил меня в одну из себе подобных, я и он всегда были рядом. Для общения, и полного взаимопонимания, мы не нуждались даже в словах, ощущая все чувства, переживания и мысли друг друга, словно бы свои собственные, и от того, когда совершенно не маленькая, и далеко не легкая, по человеческим меркам демонесса, пролетев несколько этажей, обрушилась на его разбитое падением тело, и прибила к полу, всем своим тяжелым весом, мне показалось, что во всем моем холодном теле, не осталось ни единой целой кости, и я сама чуть не лишилась чувств от такого удара. Ривьерро обмяк на далеком полу словно безжизненная тряпичная кукла, хрипел и корчился, как раздавленное насекомое, но все еще был жив, что не могло ни дарить мне надежду. Я любила своего стража, хоть никогда и не говорила ему об этом. Любила, но конечно не так, как любил меня он, я не бросилась бы на солнце, лишь бы уберечь его жизнь, если наше существование все еще можно называть ею, но все же, этот древний вампир был мне дорог словно отец, или брат, и ищейка, причинившая ему столько боли, должна была мучиться до последнего своего вздоха.

   Я не раздумывая перемахнула через пролом и бросилась вниз по ступеням, желая разорвать эту тварь на куски, но к своему собственному удивлению, оказалась последней из всех, кто бросился в след за ней. Остальные уже опережали меня на пару витков, стремясь догнать чародея, о котором я, в порыве дикой ненависти, успела окончательно позабыть.

   Лорд Крахт летел впереди всех, перемахивая через десяток ступеней за раз, но когда он первым выскочил на первый этаж со своей дымчатой секирой в руках, Регнор уже успел покинуть башню. Мальчишка скрылся на улице, а пресловутая низшая все еще была здесь, загораживая нам выход, и я, даже не расстроилась, упустив беглеца.

   Варвар первым бросился на демонессу. На верху он успел положить не мало этих жалких серых тварей, и еще одна низшая не казалась ему серьезной преградой. Он помчался на нее не сбавляя шага, и уже успел занести секиру над головой для удара, но не успел. Демонесса лишь взмахнула когтистой, пылающей черным пламенем, лапой и оружие исчезло из рук Крахта, растворившись прямо в воздухе. Размахнувшийся для удара лорд налетел прямо на ищейку и та, с размаху, отправила его в дальний полет, тяжелым ударом. Варвар, пролетел через весь зал, и врезался в стену башни с такой силой, что из камня посыпалось мелкое крошево. Рухнув на пол, он затих без движения, то ли лишившись сознания, то ли и вовсе покинув наш мир навсегда, что меня, признаться, не слишком бы и огорчило.

   Этот неожиданный успех демонессы заставил моих сестер замереть на месте, так и не преодолев последних ступеней. Энни и Миарэ остановились на пол пути, словно бы нарвавшись на непреодолимую преграду и, в начале, я даже не поняла, что же, так насторожило и напугало моих сестер, что они не решались сдвинуться с места и позволяли столь ценному для нас пленнику, спокойно растворяться в лабиринте городских улиц. Лишь замерев за их спинами и пронзив ищейку полным ненависти, лютым взглядом, я запоздало, наконец поняла, причину их ужаса, пропитавшего воздух словно зловоние.

   Насторожиться следовало еще в тот момент, когда ищейка с легкостью, словно архимаг древнего и могучего ордена, развеяла заклинание Крахта, что для столь низшего создания, как она, было попросту невозможно, но даже видя перед собой ее полыхающую, словно живой факел, лапу, я не сразу смогла осознать и поверить в то, что видела перед собой, своими же собственными глазами.

   Это было попросту нереально, но демонесса с ужасающей легкостью, преспокойно контролировала Первородное пламя Нижнего мира, словно ручного и прирученного, ласкового зверька. Даже высшие и могущественные демоны преисподней не могли справиться со всей мощью этой изначальной стихии. Одного, даже самого мимолетного и легкого касания с этой силой, было достаточно что бы мгновенно обратиться в горстку серого пепла. От нее попросту не существовало надежной защиты и пламя уничтожало все на своем пути не зная преград. Самое совершенное из всех возможных оружий, которые только знала безграничная Сеть созвездий и Повелитель, Наивысший из демонов, единственный, чья воля была способна обуздать весь гнев Первородной стихии, с легкостью уничтожал даже целые миры, выпуская это пламя на волю.

   - Я с этим справлюсь, - первой нарушила затянувшееся бездействие А"Энних. - Дайте мне время и не подпускайте ее близко.

   - Что?! - Тут же оскалилась я. - Ума лишилась? Это же Изначальное пламя! С этим нельзя справиться!

   - А я попробую, просто отвлекайте ее и держитесь от огня подальше.

   - Нет! - Отрезала я.

   - Ну, хорошо, Сильвейра, можешь попытаться сбежать и спрятаться, словно жалкая трусливая крыса, я же знаю, как тебе сейчас этого хочется, но знай, рано или поздно слуги Повелителя найдут тебя и тогда ты сильно пожалеешь, что упустила свой единственный шанс.

   - Это безумие! - Возразила я, но Миарэ уже отпихнула девушку в сторону, и первой зашагала к прегражденному выходу, на ходу изменяя свою форму. - Если ты задумала избавиться от нас так просто, - наклонилась я к самому уху Энни, - то я достану тебя даже из под земли, куда раньше, чем все демоны нижнего мира, вместе взятые. - Злобно прошипела я ей, и двинулась следом.

   Доверять ее словам, конечно же не следовало, но как бы сильно мне не хотелось этого признавать, сейчас А"Энних была абсолютно права и, вместе с Регнором, от нас утекал последний шанс на спасение собственного народа. Я мало верила в успех всей этой затеи, но и остаться в стороне, бросив Миаэр один на один со всей мощью изначального пламени, и гадюкой за спиной, я не могла.

   Обступив, прикидывающегося обычной ищейкой, явно, куда более сильного демона, мы принялись кружить вокруг нее, словно коршуны, над умирающей далеко на земле, сладкой добычей. Следуя совету, и не рискуя приближаться к ней достаточно близко, мы ни на миг не оставались на одном месте и постоянно находясь в движении, словно в танце, старались обступить демонессу так, что бы хоть одна из нас оказалась вне поля ее зрения, и, как только нам это удалось, тут же стремительно атаковали ее с разных сторон.

   Я обрушила на порождение пламени целый град острых, словно бритва, ледяных копий, каждое из которых легко могло пронзить человека. В это же время, Миарэ бросилась ей на спину, но все оказалось тщетно. Черное пламя без труда развеяло мое заклятие еще на подлете. Ищейка просто прикрылась полыхающей лапой, и огонь вобрал в себя всю силу выпущенного в него заклинания, он проглотил ее с жадностью, словно свирепый хищник, нагнавший не расторопную добычу и кажется, стал от этого только сильнее и жарче.

   Миарэ повезло немногим больше. Успев подскочить вплотную, она вонзила длинные когти в плече демонессе, но тут же отскочила назад, что бы не оказаться разорванной проворной тварью. Ищейка чуть было не схватила ее своей мертвой хваткой за горло, но в самый последний миг, издала странный хрип, и отшатнулась назад мотая головой из стороны в сторону.

   Не знаю, что пыталась проделать с ней А"Энних, но ее неторопливые действия, все же приносили нам результат. Демонесса, с диким рычанием, метавшаяся между нами, и старавшаяся уследить за обоими целями, начала пошатываться, словно пьянчуга, возвращающийся домой из таверны. Она по-прежнему оставалась все так же опасна, и могла без труда испепелить нас всех разом, но что-то явно мешало ей в собственной голове. Она, время от времени, хваталась за череп, и даже стучала по нему раскрытой ладонью, словно бы пытаясь вытрясти что-то от туда, но не теряла бдительности и своевременно отражала все наши выпады.

   Я продолжала забрасывать ее мощными и не очень заклятиями, а Миарэ, не давая расслабиться, продолжала кидаться на нее словно сторожевая собака, на названного гостя.

   В тот миг, когда ищейка, казалось, совсем уже перестала обращать на нас свое внимание, и стала наиболее уязвимой, снова схватившись за голову, и завыв, словно от дикой боли, Миарэ неосторожно бросилась на нее прямо в лоб, рассчитывая в миг закончить нашу затянувшуюся схватку, но просчиталась. Демонесса, словно специально подманив ее таким трюком, успела отреагировать, и одним точным ударом, почти оторвала одно из широких кожистых крыльев леди. Оно повисло за спиной Миарэ, словно разодранный алый плащ и, отступая, она волочила его прямо по пыльному полу.

   Подобная рана в миг вывела вампиршу из строя. Отступив к дальней стене, она почти рухнула рядом с Крахтом и, со стоном, вернула себе привычное, человеческое обличие. Почти обнаженная, в жалких и окровавленных лохмотьях, она уже была не в силах сражаться, и вся эта, весьма сомнительная радость, целиком и полностью, досталась одной лишь мне.

   Силы были уже на исходе, за последние несколько минут я сотворила больше сложных заклятий, чем за последнюю пару недель, а осмелевшая низшая, почуяв сладкий привкус приближающейся победы, больше не собиралась сидеть в глухой обороне. Она сама пошла мне на встречу, угрожающе скалясь огромными клыками, и я обрушила на нее все что только могла. Башня затряслась от столь резкого выброса силы, ее ветхие камни только чудом не обрушились на наши головы, но и этого оказалось мало. На демонессе не осталось даже царапины, хотя вложенной мною в этот удар силы, должно было хватить, что бы прикончить пару десятков подобных ей, низших сущностей.

   Ищейка спокойно выбралась из клубов окутавшего все вокруг густого зеленоватого дыма, и почти зажав меня в угол, неожиданно встала на месте, словно остолбенев.

   В первые секунды я даже не понимала, что же случилось, растерянно глазела на не убиваемое порождение пламени, даже не пытаясь сбежать, и лишь тогда, когда рядом возникла крошка Энни, в глазах которой полыхало все тоже демоническое пламя, что и во взгляде самой демонессы, я догадалась наконец что же она замышляла.

   - Ты подчинила ее сознание? - Растеряно проронила я, даже не веря, что победа оказалась столь легкой.

   - Угадала, Сильвейра, я держу ее под полным контролем. Ты даже представить себе не можешь насколько это было не просто, их сознание устроено совершенно иначе, даже проникнув в него, не ощущаешь совершенно ничего привычного и знакомого. Они мыслят и чувствуют совершенно по-другому, разобраться и подчинить такую волю, все равно, что молотком починить векторы заклинаний, рехнуться можно.

   Девочка выглядела измотанной и обессиленной. Впервые за долгий период нашего с ней знакомства, испытав к ней некое сочувствие и уважение, я тут же бросилась к по-прежнему лежащему в низ лицом, на холодном полу, искалеченному Ривьерро. Распоров клыками запястье, я приставила его к холодным губам своего слуги и он жадно впился в мою плоть, как умирающий от жажды, посреди жаркой пустыни, бедуин, в предложенный ему бурдюк, со спасительной прохладной влагой. Конечно же моя холодная кровь была просто ни чем, в сравнении с теплой, полной жизненной силы, кровью живого смертного, но вместе с ней он поглощал и остатки моей собственной силы, необходимой ему для исцеления. Это было куда лучше чем ничего, и без сомнения, должно было помочь ему поскорее встать на ноги.

   - Пора нам с этим кончать. - Лорд Крахт оказался уже на ногах и, вновь сотворив свою излюбленную дымчатую секиру прямо из воздуха, направился к демонессе уверенными и твердыми шагами, словно и не получал сегодня серьезных ранений. - Прикончим эту тварь.

   - Нет! - Выросла у него на пути А"Энних. - Ты ее не тронешь

   - Что?! Эта низшая меня чуть не убила! Я порублю ее на куски!

   - Твердолобый варвар! Когда ты наконец научишься думать своей головой?! - Крахт убивал людей и за меньшие оскорбления, но Энни на удивление, заработала от него только растерянный и удивленный взгляд.

   - Что это значит?

   - Только то, что мы уже упустили мальчишку! Добравшись до тумана он исчезнет для нас навсегда! А это - ткнула она пальцем в серого демона, - ищейка!

   - Думаешь она сможет его отыскать в Междумирье? - Приободрилась едва живая Миарэ.

   - Я не знаю, но пока Регнор все еще на острове, она найдет его без труда, верно, Буртшулла?

   - Да, хозяйка, я найду его, чую след.

   Олисия Илис.

   Томительное ожидание, словно изощренная пытка, тянулось, казалось, уже целую вечность. Все мы, я, сестра и не находивший себе места от волнений, Идлар, томились в темной прихожей старого мастера Царни, в то время, как сам старик, за плотно закрытой дверью, колдовал над умирающим варваром. Ни единого звука не доносилось с их стороны, словно бы там не было ни единой живой души, но, помня предупреждение горбуна, запретившего отвлекать его и мешать, во время работы, ни кто так и не решился подняться с места и узнать, что же творилось за закрытыми створками.

   Идея, притащить лишившегося сознания, умирающего Хорворна к старому мастеру принадлежала именно мне, и в первые мгновения, его распорядитель, ни в какую не желал соглашаться со столь бредовым, как ему тогда показалось, предложением. Гладиатор, без всяких сомнений, нуждался в срочной помощи профессиональных лекарей и целителей, к которым горбун, явно не относился, и нам с сестрой, пришлось популярно ему объяснить, чем черева-то обращение к настоящему умельцу. Трое людей, тащивших на себе окровавленного и изрубленного человека, просто не могли не привлечь к себе внимания, и в самом вероятном, из всех возможных исходов, первый же повстречавшийся нам на пути патруль стражи, закрыл бы всю нашу дружную компанию, за толстыми прутьями решетки, в ближайшем же управлении. Хорворн мог преспокойно отправиться к своим предкам прямо на руках у доблестных стражей порядка, пока те выясняли бы всю информацию, и обстоятельства. Они не выпустили бы нас просто так, ближайшие несколько дней, и весь наш спуск в Мертвый мир, оказался бы провален еще до начала.

   Но, даже в том невероятном случае, если бы нам, каким то неведомым чудом, все же удалось протащить варвара через весь город к ближайшему лекарю, и остаться при этом незамеченными, любой, разумный целитель, перед тем как взяться за нежданно нагрянувшую работу, все же послал бы за патрулем, при виде тяжелых ранений пациента.

   Царни, в этом вопросе, выигрывал по всем возможным параметрам. Мало того, что нам и так пора было возвращаться к горбуну, где нас уже должны были ожидать Дронг и Регнор, его лавка, располагалась к нам куда ближе. Добраться до нее в обход всех широких, центральных улиц, забитых народом, ни составило никакого труда, а запасу всевозможных целебных настоек и зелий, продаваемых стариком, могли бы позавидовать многие городские аптекари.

   Конечно же горбун не обрадовался, встретив нас на пороге. Подарочек в виде умирающего варвара в своей прихожей, вряд ли пришелся бы кому то по вкусу, но старик, не растерялся, словно бы это было для него не в новинку, и в силу своей профессии, из-за которой не стоило звать блюстителей порядка в собственный дом, или в силу внезапно проснувшегося сочувствия, он не стал выставлять нас за порог, и не бросился звать стражу на помощь.

   Сгрудив тяжеленного Хорва на стремительно расчищенный стол, мы оказались грубо выставлены за дверь, и принялись ожидать хороших или плохих новостей.

   Идлар, сидя на своем кресле, весь извелся и каждые пару минут протирал лысину, словно возжелал отполировать ее грязным платком до зеркального блеска.

   Ласса, хмурая словно тяжелая грозовая туча, переводила суровый взгляд от одной, плотно закрытой двери, за которой работал горбун, к другой, уводящей на улицу. Варвар, по большему счету, был ей совершенно безразличен. Она не слишком то и рвалась ему на помощь, когда прибежал взволнованный распорядитель, и если бы не наше общее дело, которое он поставил своим исчезновением под угрозу, она и вовсе не стала бы впутываться в это сомнительное приключение.

   Сейчас сестру куда больше интересовали другие исчезнувшие участники грядущего похода. Ни Регнор, ни Дронг, которым давно уже пора было вернуться назад, так и не объявились в заведении горбуна, что не могло не бесить, и не волновать Лассу, всегда ревностно относящуюся к пунктуальности, и ни кому не прощающую халатность. Столь долгое отсутствие этой парочки уже начало волновать не только ее, но и меня, это наводило на определенные опасения, и даже подозрения в отношении того, не бросили ли нас эти приятели.

   Дверь распахнулась медленно и тихо, старый мастер едва выглянул наружу, показав свою безобразную голову в узкой щели, и, отыскав меня в полумраке взглядом, заявил, что ему нужна моя помощь.

   Находиться в одном помещении с этим уродцем и умирающим человеком, мне ни очень то и хотелось, но выбора не было. Если горбун говорил, что ему нужна была я, значит своими силами он уже не справлялся.

   Целитель из меня конечно же был никудышный. При помощи магии, я конечно же могла справиться с чем-то легким, и не смертельным. По дороге даже успела наложить парочку несложных чар, останавливающих кровотечение, но серьезные и сложные целебные чары, требующие большого опыта, сил и умений, я знала лишь в смутно всплывающих в голове обрывках теории, к которой никогда особо и не прислушивалась, и уж тем более не практиковала на умирающих людях. Шагая в темный провал двери на не слушающихся от волнения, словно бы ватных ногах, я вновь чувствовала себя беспомощной ученицей, которой предстоял самый сложный и трудный из всех экзаменов, к которому не удалось подготовиться должным образом.

   Хорворн по-прежнему лежал на столе, болезненно бледный и неподвижный, словно бы я уже не успела, а горбун, крутившийся вокруг него, казался злобным духом, ожидающим кончины жертвы, что бы забрать ее дух.

   - Я сделал все что смог, - начал рассказывать он, - потратил почти дюжину эликсиров и пару особо редких и ценных припарок, вот - приподнял он, прикрывающую бок варвара, тряпку, и я не поверила собственным глазам. На месте огромной, еще совсем свежей раны, красовался ровненький розовый шрам, словно с момента удара прошло уже не мало драгоценного времени, а не те жалкие пол часа, за которые мы с трудом приволокли умирающего сюда. Более мелкие ссадины и порезы и вовсе растворились на гладиаторе без следа, словно бы их и не было вовсе, но от чего-то, Хорворн все еще выглядел так, словно продолжал балансировать на самой грани жизни и смерти.

   - Что с ним?

   - Вы принесли его слишком поздно, девочка. Он потерял слишком много крови и сил. Еще бы немного, и я уже ни чем не сумел бы помочь, не знаю справился ли я с этим даже сейчас. Твой друг отчаянно борется за свою жизнь, но проигрывает эту неравную схватку.

   - Но почему?! Раны ведь уже затянулись! Он уже должен поправиться.

   - Его воля достаточно сильна, что бы не сдаваться еще день, а может и два, но без помощи он обречен.

   - Что я могу сделать? Вы же не просто так позвали меня сюда.

   - Ты единственная из всех у кого есть дар. Ты можешь поделиться с ним собственной, или чужой, жизненной силой, и это поможет ему остаться среди живых.

   - Что?! - К такому я явно была не готова. Любой маг знал насколько это рискованно, отдавать бесценную жизненную энергию, делиться своей собственной жизнью, стремительно сокращая ее сроки, и ни за что не согласился бы на это по собственной воле. - Неужели нет другого способа? - С мольбой взглянула я на горбуна, но тот лишь отрицательно замотал уродливой головой.

   - Если и есть, то мне он неизвестен. Можно понадеется на удачу и выносливость этого человека, но я бы не стал делать ставку на чудо. - Старик замолчал и медленно зашаркал к выходу, показывая, что наш разговор закончен, но у самой двери, все же обернулся назад. - Если ты не станешь этого делать, я не стану тебя осуждать, собственная жизнь, даже самая крошечная ее часть, для любого оказалась бы куда дороже призрачного спасения. Можешь позвать остальных, я ничего не стану им говорить.

   - Нет, - твердо отрезала я, - мы должны попытаться. - Слишком много людей в последнее время я отправила на тот свет, что бы не задумываться о компенсации. Судьба представила мне единственный шанс исправиться, искупить все содеянное, и я не желала упускать его так просто. В конце концов я и так уже приложила не мало усилий, что бы вытащить Хорворна из ледяной хватки смерти, и не желала, что бы все эти силы оказались потрачены зря. - Покажите, что нужно делать.

   Мастер объяснил сам процесс, так словно сам не раз применял его на практике, и был сильным и искушенным в тайных знаниях, сильным магом, обучающим незрелого ученика. С его подачи, это, оказавшееся не таким уж и сложным дело, получилось у меня сразу же, с самой первой попытки. Все мое тело мгновенно испытало нарастающую агонию, словно бы меня завернули в кокон из расплавленного метала. Я с трудом смогла подавить рвущиеся наружу стоны, и стараясь не рухнуть от жгучей боли прямо на пол, старалась закончить все как можно быстрее. Сквозь опущенные на широкую грудь гладиатора, раскрытые ладони, вливала в него свою жизнь бурным потоком, но силы покидали меня слишком быстро. Царни подхватил меня сзади, помогая стоять на ногах, но нестерпимая боль, разрывавшая голову, и волнами раскатывающаяся по всему телу, нарастала с каждой секундой. Не знаю сколько я смогла продержаться под этим напором, пару минут, или больше. Время, как это должно быть бывает во время мучительной пытки, тянулось невыносимо медленно, и когда я все же опустилась рядом с горбуном на колени, мне казалось, что минула уже целая вечность.

   Расторопный торговец, что-то сунул мне в руку и заставил проглотить отвратительно горький напиток. В голове сразу же прояснилось, сведенные судорогами мышцы расслабились, и почувствовав себя более менее живым человеком, я все же смогла подняться с пола без помощи старого Царни, к которому теперь не испытывала совершенно никакого отвращения.

   - Лучше бы тебе поспать, девочка, такое не проходит бесследно.

   - Отосплюсь на том свете, как Хорв?

   - Боюсь лучше ему не стало. - Печально опустил плешивую голову мастер.

   - Что?! Но почему?! Я что-то сделала неправильно?

   - Нет, вовсе нет, ты отдала достаточно силы, но что-то выпило большую ее часть из тебя, так же, как выкачало ее из него.

   - Кто?

   - Мне и самому хотелось бы это узнать, девочка. Если бы я не видел это собственными глазами, даже не поверил бы в подобные россказни.

   - Как такое вообще можно было проделать?

   - Не знаю, он не показывался, все просто уходило под землю, и мне показалось будто бы остров дрогнул. Словно это он пожирал ваши жизни.

   Глава 17.

   Брат Ресс.

   Его разбудил толчок. Новый подземный удар перетряхнул весь остров и, мгновенно придя в сознание, член братства обнаружил себя прикованным к креслу в настоящей камере пыток.

   По стенам висели толстые цепи, заканчивающиеся, пустующими сейчас, кандалами. На небольшом низком столике, стоящем в углу, невысокий лысый старик, в длинном кожаном фартуке, аккуратно раскладывал набор инструментов, заботливо протирая каждый от пыли, и, как только он заметил, что Ресс пришел в себя, тут же поспешил сунуть несколько в, полыхающую жаром, посреди комнаты, небольшую жаровню, заполненную раскаленными до красна углями.

   - Где я? - С трудом прохрипел пленник, но палач, не удостоил его ответом. Довольно оскалившись пустым ртом, в котором красовались лишь почерневшие пеньки, оставшиеся от зубов, он поспешил, прочь из камеры по шаткой и узкой лестнице, уводившей на верх.

   Оставшись в одиночестве, первым делом Ресс, конечно же попытался освободиться, но, как и ожидалось, даже пошевелиться смог лишь с огромным трудом. Толстые кожаные ремни, сковавшие его ноги и запястья, были натянуты так туго, что он даже не чувствовал занемевших конечностей, а раны, оставленные метким арбалетчиком, мгновенно отзывались болью, на любое движение. Все его тело болело и ныло, умоляя оставить себя в покое и дать отлежаться, словно после хорошей гулянки, закончившейся парой явно лишних стаканов, и не в силах даже голову держать ровно, член братства так и остался сидеть неподвижно, в ожидании пугающего продолжения паршивого дня и гадать, почему неизвестные не отправили его на тот свет сразу.

   Палач не заставил себя долго ждать. Он вернулся в подвал медленными шаркающими шагами и, в след за ним, к Рессу заявился еще один гость, увидев которого, израненный брат не поверил собственным глазам, и решив, что должно быть он бредит, прикрыл глаза и попытался прогнать наваждение. Но гость и не подумал исчезать из камеры пыток, подойдя почти вплотную, он остановился на против Ресса, словно специально позволяя ему рассмотреть себя лучше и сверлил брата неотрывным, полным ненависти, недовольным взглядом.

   - Этого не может быть! - Прохрипел Ресс, видя перед собой ожившего мертвеца. Это было попросту невозможно и он решил, что арбалетчик, наверное, все же сумел отправить его на тот свет и эта крошечная камера пыток, наверное была частью уготованного ему ада. - Ты же давно уже мертв, брат! Дронгар убил тебя прямо в храме, я видел тело собственными глазами! Все его видели! Братство похоронило тебя с почестями.

   - Какая трогательная забота, брат Ресс, но не стоит вешать мне лапшу на уши, я уже знаю правду.

   - Какую еще правду, о чем ты? Освободи меня!

   - Не так скоро, - Отрицательно помотал головой он, - не раньше чем ты ответишь на все интересующие меня вопросы. Почему братство не убило Дронга сразу же, как только нашло?

   - Мы нашли его совсем недавно, пытались взять, но он ускользнул.

   - Ты же не думаешь, что я настолько глуп, что бы поверить во всю эту чушь? Дронг сумел меня обдурить, убедив, что он здесь один, я не думал, что Обилар способен его пощадить и поверил. Но братство, как-то прознав, что я еще жив, похоже прислало вас обоих за моей головой. Порядки в Храме, ни сколько не изменились, вы все так же действуете исключительно парами, и как только твоему напарнику стала угрожать опасность, ты тут же явился на выручку, разоблачив его лож.

   - Нет! Все не так! Моим напарником был Альвиер!

   - Он тоже здесь? Сколько еще братьев на острове?

   - Ал мертв, один из дружков Дронга постарался. Я здесь один и если ты прекратишь разыгрывать этот цирк и развяжешь мне руки, вместе мы еще успеем поймать изменника!

   - Не убеждай меня в том, что вы с ним не за одно. Ты же сам спас его от моих людей.

   - Дронг нужен был нам живым!

   - Может и так, вот только я больше не верю, что ему удалось столько лет успешно скрываться от братства и никто, за все это время, не успел его отыскать. Как же все было бы проще, если бы вы убили его сразу же, как только нашли. На этом вся история должна была закончиться, но вы этого не сделали, даже память ему сумели вернуть, похвальное достижение.

   - Все, что я сказал правда, клянусь светом Оргодеона! - Эти слова заставили хозяина подвала брезгливо поморщиться. - Братство искало на острове его, не тебя! В храме все считают тебя давно погибшим. Героем, пожертвовавшим своей жизнью, ради защиты камня.

   - Снова пытаешься меня обмануть? Мое терпение не безгранично, а палач уже успел заскучать по работе.

   - Я говорю тебе правду! - упрямо повторил Ресс, но слушать его больше не пожелали. Получив сигнал, беззубый старик, стремительно, словно действительно успел заскучать, схватился за один из инструментов в жаровне, и с усилием вдавил его в обнаженную грудь члена братства. Воздух мгновенно заполнился зловонием жженой плоти, а тишину разорвал полный боли и ужаса крик.

   - Теперь, я думаю, ты станешь немного сговорчивее. - Еще ближе наклонился он к брату, жестом остановив экзекуцию. - Начнем пожалуй с начала, и советую, в этот раз, говорить исключительно правду. Почему вы не убили Дронгара сразу?

   - Я же уже говорил, он был нужен братству живым, - с трудом прохрипел Ресс. - Круг был разорван, и только Дронгу известно, где камень. Мы должны вернуть его, пока не стало слишком поздно, хотя, возможно, мы уже опоздали.

   - О чем ты говоришь? - Мгновенно насторожился восставший из мертвых член братства.

   - Свет Оргодеона слабеет, его силы уже недостаточно, что бы сдерживать древних, они пробуждаются. - Эти слова заставили хозяина подвала стремительно побледнеть. - Прямо сейчас, здесь, пока ты бездарно убиваешь мое и свое время, древний пожирает все новые жизни. Забирает всех тех, кто умирает на его земле и, скоро, станет достаточно силен, что бы начать убивать самому.

   - Значит не показалось, - прошептал он и, повернувшись к своему кровожадному слуге, резким жестом отослал его прочь. Палач, скорчив недовольное лицо, отложил инструменты и медленно с неохотой, заковылял вверх по лестнице. Тихо прикрыв за собой дверь, он оставил их в полном одиночестве, и только тогда его хозяин решился продолжить заговорчиским шепотом, словно все равно опасался, что ушедший слуга, может услышать его слова. - Вот почему вы здесь. Мне всегда казалось, что с этим островом, что-то не так, но я и представить себе не мог, что все может быть столь плохо. Сколько у нас времени?

   - Я не знаю.

   - Что планирует делать Обилар?

   - Он направил сюда людей.

   - Сколько?

   - Не знаю.

   - Не лги мне. Я могу вернуть своего друга в любой момент.

   - Он идет сюда сам, со всеми возможными силами, это все, что мне известно.

   - В этот раз я тебе верю. Остался лишь один, последний вопрос. Кто еще, кроме Дронгара и тебя знает, что я все еще жив?

   - Никто.

   - Хорошо. Мне жаль это делать, брат Ресс, но я просто не могу поступить иначе. Дронга я уже упустил, и не намерен повторять этой ошибки снова.

   - Что?

   - Можешь не беспокоиться за него. - Невозмутимо продолжал он, словно говорил о самых простых, житейских и бытовых мелочах, выбирая себе нож побольше. - Этот остров принадлежит мне, весь целиком, со всеми его грязными потрохами, и я намерен его защитить. Глодар, сам того, даже не подозревая, пребывает в моих охотничьих угодьях и ему не выбраться из этой сети.

   - Ты отдашь Дронга братству?

   - Что? Нет. Конечно же, нет. Даже если бы я это и сделал, он ни чем не смог бы помочь вам. Ему неизвестно, где камень, и никогда не было известно.

   - Он украл его!

   - Вовсе нет, Оргодеон забрал я, а не он. Дронг, как и все вы, ослепленный верой фанатик. Он никогда не осмелился бы на подобное преступление.

   - Что?! - Не выдержав задергался Ресс, пытаясь освободиться. Все это время братство искало не того человека. Все эти долгие годы сам Ресс мечтал пустить ему кровь, и как оказалось, совершенно напрасно. - Зачем, брат?! Ты же знал к чему это все приведет!

   - Знал, конечно же, знал. Нас всех, с самого раннего детства пичкали этими россказнями о собственной избранности и выпавшей нам высокой чести. Великой и священной миссии, которую нам выпало исполнять и о ее важности, для существования всей Сети. Громкие пафосные слова, призванные лишь для того, что бы воспитывать стадо убежденных и преданных баранов, слепо верящих во все эти бредни, не сомневающихся, не задающих лишних вопросов и готовых умереть в любую минуту, если это понадобиться для защиты Храма.

   Ты хочешь знать почему я это сделал? Я с удовольствием отвечу тебе на этот вопрос. Помнишь как меня тогда называли? В Храме?

   - Музыкантом, братом скрипки. Ты не расставался с ней ни на день, даже на пост с собой брал, коротать время и нервировать Дронга.

   - Сейчас, в этом городе, меня называют Маэстро, хотя и за совсем другие заслуги. - Улыбнулся он. - Это было все чего я тогда хотел в своей жизни. Заниматься музыкой а не махать мечем с утра до вечера в тренировочном зале. Из меня ковали воина, преданного убийцу, но ни кто не спросил у меня, хочу ли я этого. Я мечтал однажды вырваться из оков, оказаться подальше от храма наплевав на все его строгие обеты и правила, жить собственной жизнью, не исполняя чужих приказов, словно безвольный раб, лишенный свободы.

   Я грезил об этом постоянно, но не делал ничего, что бы добиться желаемого. Как и все прочие я верил в те священные и нерушимые идеалы на которых нас всех воспитали. Считал, что делаю что-то действительно важное, но все эти рассказанные нам сказки оказались лишь ложью, красивой ширмой, прикрывающей уродливую действительность. Нас всех обманули, Ресс, и продолжают обманывать до сих пор.

   - О чем ты говоришь?

   - Считаешь, что я предал Храм, брат? Так и есть, но вначале, Храм предал меня и я отплатил ему той же монетой. Вся та пафосная чушь, что они вам поют, ложь от самого первого слова и до конца. Не круг из священных камней Оргодеона удерживает древних в их усыпальницах, не их сила и свет держит их в вечном сне. Это делаем мы, - братья, ежегодно принося в жертву этим камням сотни невинных детских жизней.

   - Ты лжешь! В храме никогда не стали бы делать подобного!

   - Стали, хотя на твоем месте, я и сам не смог бы в это поверить, пока не увидел все собственными глазами.

   Все те сотни детей, что ежегодно попадают в храм для служения, сироты, и те, кого отправили в его стены собственные родители, большая часть отсеивается сразу же. Калеки, слишком болезненные и слабые, все, кто показался старейшинам непригодными для служения, отправляются на убой без раздумий. Их режут без сожалений, отдавая их юные жизни бездушным камням, что бы наполнить их силой, и никто даже не вспоминает об отданных вам детях и не пытается их искать.

   Я не уверен даже в том, проводиться ли хоть какой то отбор, когда храм не нуждается больше в юных послушниках, и так было всегда. На протяжении всех тех долгих столетий, что существует братство, его единственной истиной целью, было наполнять камни силой, и следить, что бы их свет никогда не померк.

   - Это все не может быть правдой, подобное нельзя скрыть так просто.

   - Неужели? Тебя никогда не интересовало, что твориться в закрытых от самых рядовых братьев, залах? Тех, куда дозволенно ступать лишь старейшинам?

   - Должны оставаться следы, кровь и трупы. Кто-то должен был что-то заметить, или проговориться.

   - Жертва исчезает, становиться светом, камень поглощает ее целиком, не оставляя следов. Древняя и опасная, но весьма действенная и удобная, забытая магия прошлого. А с теми, чей язык оказался слишком длинным, никто не церемониться и затыкает им рот навсегда. Камни всегда нуждаются в свежих жизнях и лишь немногие посвященные, такие как Обилар или Дронгар, знают всю правду и не считают нужным делиться ей с окружающими и рушить их иллюзорные и призрачные, уютненькие мирки, где они мнят себя героями оберегающими покой сотен миров.

   - Все не может быть так!

   - Понимаю, это сложно принять, я, до сих пор так и не смог смириться с подобной, истинной, низменной и гнилой сутью нашего братства, и сделал, что смог, разрушил проклятый круг.

   - Я отказываюсь в это верить!

   - Твое право. - Согласился Маэстро. - Можешь и дальше оставаться в этом плену лжи и обмана, если это поможет тебе умереть счастливым. - Резкий удар рассек горло брата и алая кровь, брызнувшая фонтаном залила сапоги Маэстро. Ресс захрипел, пытаясь сказать что-то изменнику на последок, но тот, так и не сумел разобрать ни единого слова и, дождавшись пока брат окончательно не затихнет, он отбросил окровавленный нож на стол, и отправился прочь. На сегодня у теневого барона было запланировано еще очень много работы.

   Вырджуст. Демон седьмого круга.

   В этот раз демон спешил в тронный зал своего Повелеителя так, словно каждая секунда промедления могла стоить ему жизни. Пролетев огненные врата и пламенный коридор, он даже не стал останавливаться перед секретарем, и без разговоров мгновенно прошествовал в зал, который, в этот раз, оказался совершенно пуст. Ни единого демона, за исключением самого Наивысшего, словно у всех этих бездельников наконец-то появились более важные дела и заботы, чем кружить вокруг своего Повелителя и играя на его самолюбии, поливать хозяина тронного зала нескончаемой волной неприкрытой и откровенной лести, в попытках заслужить его расположение и благосклонность.

   Сразу же рухнув перед властителем Преисподней на колени, демон склонил рогатую голову в низком поклоне, и принялся терпеливо ждать, пока тот не позволит ему говорить. Обычно, совершенно не отличающийся терпением Наивысший, в этот раз совершенно не торопился выслушать демона, явившегося к нему с важным докладом. Он, словно и не заметив его наглого появления в собственных покоях, и совершенно не удивившись визиту без предварительного вызова, что такие мелкие демоны, как Вырджуст, никогда себе прежде не позволяли, спокойно сидел на своем месте, и не обращал на крошечную фигурку в самом низу подножия трона, никакого внимания.

   Вырджуст, постепенно теряющий всякое терпение, с трудом сдерживался что бы не начать тараторить Повелителю последние вести, и, если бы не испытывал такого ужаса и трепета, всякий раз, как оказывался перед его взором в тронном зале, он наверное, даже разозлился бы на столь наплевательское поведения хозяина Нижнего мира.

   - Говори, - наконец обронил Наивысший, когда демон уже потерял всякую надежду услышать от него дозволение и начал уже подумывать о возвращении к секретарю, что бы тот впустил и доложил о нем Повелителю как и подобало по всем правилам и регламенту.

   - Я нашел их, мой Повелитель. Нашел всех и сразу. Чародей и оставшиеся лорды прямо сейчас на острове в Междумирье, они перебили моих ищеек, но мы еще можем взять их всех сразу, пока они не успели уйти далеко.

   - Хорошо, - голос повелителя оставался холоден и равнодушен, словно эти известия были ему безразличны и успех Вырджуста ни сколько его не обрадовал. - Ты явился сюда без приглашения только для того, что бы сообщить, что еще не выполнил порученной тебе работы, Вырджуст? - Этот вопрос заставил демона похолодеть. В словах Наивысшего не прозвучало ни злости, ни угрозы, но ледяной тон не сулил ему ничего хорошего.

   - Очень скоро я доставлю их к вашим ногам, мой Повелитель.

   - Это я уже слышал.

   - Дайте мне нескольких демонов и уже сегодня все эти поиски будут закончены. - Клятвенно пообещал он, но Повелитель остался все так же безразличен.

   - Я дал тебе целое боевое звено, что бы ты схватил всего одного обессилевшего чародея, и ты упустил его. Дал тебе достаточно времени и слуг, что бы перебить последних лордов ночного народа, и ты, так и не смог принести мне ни одной головы. Ты уже разочаровал меня, Вырджуст, не оправдал возложенных на тебя ожиданий, и теперь снова просишь о помощи, словно доказывая, что сам уже ни на что не способен? - Эти слова звучали из уст Наивысшего как приговор. Повелитель, никогда не знающий ни сострадания ни прощения, с легкостью и без раздумий отправлял в небытие куда более сильных и важных демонов, если считал их бесполезными и Вырджуст, собравшийся что-то возразить в свое оправдание, даже рта не смог раскрыть от захлестнувшей его ледяной волны ужаса.

   Он собирался просить о прощении и милосердии, умолять дать ему еще один шанс, доказать, что он способен сделать все, что угодно его Повелителю, но сам же прекрасно понимал, как все это будет бесполезно. Куда проще было бы дождаться обильных снегопадов, в раскаленном сотнями бурлящих вулканов и лавовых рек Нижнем мире, чем дождаться он Наивысшего прощения и помилования.

   - Ты все еще хочешь сохранить свою должность и жизнь, Вырджуст? - Невозмутимо продолжал Повелитель, не обращая внимания на его жалкий писк и скулеж. - Тогда не трать моего времени понапрасну. Вставай с колен ничтожество и отправляйся на остров. Приведи ко мне чародея и перебей мятежных лордов. Сделай это сам, без помощи тупоумных боевых тварей, и тогда, я возможно подумаю, стоит ли оставлять тебя при себе.

   - Да мой Повелитель. Я все сделаю.

   - Хорошо если так, но если ты и в этот раз меня подведешь, твой череп дополнит мою коллекцию.

   - Слушаюсь, Повелитель. - Почти не разгибаясь поспешил Вырджуст покинуть просторы тронного зала.

   С острова, без всякого труда, можно было мгновенно уйти в Междумирье. Стоило лишь коснуться окутывающего его тумана и вся бескрайняя Сеть созвездий была открыта, как на ладони. Любое промедление, которое позволило бы вампирам и Регнору уйти, могло оказаться для Вырджуста смертельным и он, не веря в собственную удачу и сказочное везение, тут же бросился к обители демона привратника, не желая упускать ни единой секунды.

   Неповоротливая огромная туша Наргахрамота, конечно же оказалась на месте. Демон привратник с трудом разлепил заплывшие, заспаные глаза и издал трубный рев, недовольный, что его опять беспокоят по пустякам.

   - Открывай дверь, жалкий червь! - С порога обрушился на него Вырджуст. - Приказ Повелителя, мне немедленно нужно оказаться на острове в Междумирье.

   Демон, занимающий собой всю пещеру и неспособный даже сдвинуться самостоятельно, никогда не отличался скоростью и расторопностью. Он все, на взгляд Вырджуста, делал слишком медленно, но стоило ему только услышать о Повелителе и его распоряжении, как эта огромная гора жира, мгновенно начинала шевелиться.

   Наргахрамот распахнул огромную зубастую пасть, выпустив на пол целую лужу желтой зловонной слюны, в которой плавали весьма внушительные обломки костей, и шагнув прямо на шершавый язык, демон не останавливаясь, зашагал дальше во тьму.

   Как же сильно Вырджуст ненавидел путешествовать этим отвратительным способом. После каждого перехода он часами отмокал в лаве, пытаясь стереть с себя зловоние своего собрата, но сейчас, торопясь на свидание с ненавистными кровососами и чародеем, он даже и не поморщился. Открывание собственного портала или блуждание во мгле Междумирья, отняло бы у него куда больше времени, и Вырджуст с легкостью смог бы расцеловать Наргахрамота, если бы тот помог успеть ему вовремя.

   Тьма в пасти огромного демона озарилась слабым и тусклым светом. Вырджуст сделал последний шаг и над головой, вместо солнца, появилась желтоватая мгла. Под его ногами был Междумирный остров, а впереди показался Город-на-грани. Цель была уже совсем рядом.

   - Посмотрим, как вы справитесь с настоящим демоном, а не с жалкими низшими тварями. - Оскалился он и двинулся в путь.

   Дронг Мрак.

   В этот раз город тряхнуло куда сильнее, словно бы в наш остров, зависший в тумане, врезалось что-то огромное, и по переполненным народом улицам пронесся дружный испуганный возглас. Многие люди попадал прямо на землю. Раздался грохот бьющейся стекла, где-то у меня за спиной, и брань на множестве самых разных языков и наречий. Люди, от которых вокруг и так было не слишком тихо, загомонили на перебой и даже я, поддавшись общей панике, поспешил отскочить подальше от стены ближайшего дома, не желая быть убитым, случайно свалившимся на голову с подоконника, цветочным горшком.

   За все то долгое время, что я успел провести на земле острова, с ним еще никогда не случалось ничего подобного. Земля под ногами не тряслась, словно больной цветной лихорадкой, и это не могло не внушать определенных опасений, за наше общее светлое будущее.

   Конечно Город-на-грани никогда не был идеальным, светлым и счастливым местом, которое никому не захотелось бы покидать добровольно. Это место, безжизненный и пустынный клочок земли, вообще мало подходил для нормальной жизни, но даже заполненный до самых краев продажностью, жестокостью и преступностью, он, был и будет для меня единственным настоящим домом. Каким бы грязным и отвратительным он не казался всем тем, кто оказался здесь впервые, я успел привязался к нему, и не желал, однажды вернувшись из Мертвого мира, застать этот город в руинах, а остров развалившимся на множество мелких осколков. Его судьба, как оказалось, волновала меня не меньше своей собственной, и даже если бы пришлось спасаться от неведомых катаклизмов в новом, пускай куда более приятным для обитания, новом мире, мне все равно было бы жаль оставлять это место.

   Воспользовавшись воцарившимся на улицах ступором, когда нескончаемая людская масса, напуганная толчком, замерла, прекратив свое хаотичное движение во все стороны разом, я, маневрируя между народом, двинулся вперед гораздо быстрее. Путь до площади Висельников занял у меня почти вдвое меньше времени чем обычно. Вечно забитая людьми до отказа, она оказалась сейчас почти что безлюдной. Распуганные люди разбежались с нее, словно напуганные появлением хищника у водопоя мелкие, миролюбивые звери, и даже торговцы, чья жадность порой заставляла их пренебрегать любыми опасностями и работать почти круглосуточно, позакрывали большинство своих лавок и торговых лотков. С самого начала сезона желтых туманов, здесь не было столь пустынно, но стоило мне только обрадоваться неожиданному везению и шансу наверстать все упущенное мной время, как впереди тут же появилось неожиданное препятствие и причины массовой эмиграции из центра города стали куда более ясными.

   Часть древних домов в конце улицы Полдня, да и сама ветхая часовая башня, подарившая этому месту название, не выдержали последнего испытания и все же обрушились на головы ни в чем не повинным жителям и гостям города, подняв в воздух целое облако едкой пыли.

   Тяжелые серые камни, перекрыли почти всю улицу, завалив под собой несчастные жертвы и стража с трудом сдерживала толпу набежавших на это зевак, стараясь оттеснить их от опасного места.

   Самый простой и короткий путь оказался наглухо перекрыт и мне пришлось развернуться и топать обратно на площадь. Двинувшись в обход, дальним и окружным путем, я угробил все сэкономленное драгоценное время, упустив его, словно песок сквозь пальцы, и от того старался спешить, насколько это вообще было возможно на вновь заполняющихся людским движением, улицах города. Жизнь вокруг, удивительно быстро вернулась в приличное русло. Люди, словно бы позабыв о недавнем, быстро сгинувшем землетрясении, снова заполнили все вокруг, словно муравьи, повалившие всей толпой из разоренной кучи. Помня о всей моей обширной коллекции недоброжелателей, мечтающих отправить меня на тот свет, я старался держаться исключительно центральных и широких улиц, но очень скоро понял, что двигаясь по ним и дальше, доберусь до заведения старого мастера Царни, к самому глубокому вечеру. Поворачивать в безлюдные и глухие проулки, арки и подворотни, сокращая дорогу, мне не хотелось до дрожи, но я посоветовал себе не быть параноиком, которому в каждом темном углу чудиться притаившийся убийца с огромным ножом, и все же свернул с намеченного пути.

   Вопреки всем моим опасениям, ничего страшного так и не случилось, ни кто не набросился на меня из-за угла, не попытался зажать в тиски, в особенно тихом месте, и не организовал хитроумной ловушки.

   Я добрался почти до самого места, когда заметил еще один дом, пострадавший от землетрясения. Ветхое, деревянное и судя по виду, давно заброшенное строение, заметно усело и покосилось. Большая часть прогнивших балок крыши обвалилось внутрь, распахнув чудесный вид на затянутое мглой небо, прямо из комнат, и скользнув по нему быстрым, равнодушным взглядом, я не задерживаясь на месте, почти успел проследовать мимо.

   Неожиданный, пронзительный детский визг, раздавшийся из-за спины, чуть не заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Последние пара дней, насыщенные не самыми приятными происшествиями, похоже, все же сильно сказались на моем душевном спокойствии. Я начал испуганно вздрагивать от любых мелочей, и скоро мог начать шарахаться от собственной тени.

   Плачь повторился, лишив меня всех сомнений, что разноситься он именно оттуда, куда соваться мне совсем не хотелось, и тяжело вздохнув я все же вернулся к ветхому дому. Остатки кровли держались исключительно на честном слове, и казалось, что они могут обрушиться прямо на голову от мельчайшего дуновения ветра. Рисковать своим собственным здоровьем ради спасения невинного ребенка, угодившего в беду, дело конечно же благородное, но мне в последнее время, и без того хватало приключений на свою несчастную голову. Замерев у дома я с надеждой огляделся по сторонам, мечтая заметить хоть кого ни будь, на кого можно было перевалить весь груз свалившейся на меня ответственности, но как на зло, рядом ни оказалось ни единой живой души. Соседние дома и весь переулок, словно бы вымерли, и я, впервые проклянув отсутствие народа, и вездесущих стражников на улицах города, все же подступился к ближайшему разбитому окну.

   - Эй! Ты меня слышишь? - В открывшимся мне виде на разрушенное помещение ребенка не обнаружилось. Одни лишь обломки и обрушившиеся доски кровли, засыпанные битой черепицей.

   - Помогите! Сюда! Меня придавило! - Раздалось из самой глубины дома, и снова обреченно вздохнув, я все же аккуратно полез внутрь, стараясь не задевать хищно торчащие из рамы, острые осколки стекла.

   - Не бойся, малыш, я уже иду! - Пообещал я, медленно пробираясь вперед, но достигнув того места, где судя по голосу, должен был находиться ребенок, не застал ничего, кроме опустения разрухи. - Где ты?!

   - Как же ты предсказуем, глодар. - Раздавшийся у меня из-за спины мужской, слегка хрипловатый голос, оказался полным сюрпризом. Пройдя через весь дом, я даже не заметил этой, скрытой в тени самого темного угла, высокой фигуры. Скрытый под полами темного плаща, в низко натянутом на глаза капюшоне, он кажется, был здесь с самого начала. Затаился в доме еще до моего появления, и ни чем не выдавал своего присутствия, пока я не прошел в глубь. - Стоило тебе только услышать призыв о помощи, как ты сразу же ринулся в дом, даже не попытавшись позвать кого-то на помощь. Я признаться и не надеялся, что все выйдет так гладко.

   - Где ребенок?!

   - Здесь нет никакого ребенка, и не было.

   - Я слышал голос.

   - Этот голос? - Ответил он мне жалобным детским всхлипом.

   - Кто ты? - Уже предчувствуя разлитую в воздухе, но еще не высказанную угрозу, я потянулся к мечу, но вместо привычной и удобной рукояти, моя рука нащупала лишь оставшиеся пустыми ножны. Все мое оружие так и осталось у стражи скрипача, обезоружившей меня в его доме.

   - Мое имя значения не имеет, да и вряд ли оно сказало бы тебе хоть что-то.

   - И чего же ты хочешь?

   - У меня контракт, Мрак. Контракт на твою голову, и признаться мне пришлось изрядно постараться, и побегать, что бы довести это дело до конца.

   - Это ты пытался достать меня стрелой?

   - Я, - не стал отрицать он. - Досадная промашка, но время от времени всех постигают подобные неудачи. К следующей своей попытке я подготовился куда тщательнее. Моя печать должна была прикончить тебя на выходе из "Долины желаний", но ты, каким то неведомым мне образом, и в тот раз сумел избежать верной смерти. Просто невероятная удача. Еще никому не удавалось протянуть столь долго, когда за работу брался я.

   - Может ты не так и хорош, как о себе возомнил? Вот он я, прямо здесь, перед тобой, и все еще жив. Ты сумел заманить меня в безлюдное место, но так и не довел дело до конца.

   - Довел, хотя ты об этом еще и не знаешь. Оглядись по сторонам глодар.

   Лишь после его зловещих слов, обратив внимание на уцелевшие стены, я заметил нанесенные на них чем то, весьма похожим на кровь, странные символы.

   - Это еще что такое? Снова хитроумное колдовство? Сам ты справиться со своей работой не можешь?

   - Предпочитаю справляться с ней из далека, глодар, так куда безопасней. - С этими словами он выудил что-то крошечное и швырнул его мне под ноги.

   Стремительно отскочив в сторону, ожидая неминуемого удара или взрыва, или еще черт знает чего, я замер в противоположном от убийцы углу и уставился на крошечную шкатулку оставшуюся мирно лежать в пыли. Украшенная сложной золотой вязью, она не подавала ни признаков жизни, ни магической активности, словно была самой обычной безделушкой, но ожидать подобной ошибки от слишком хитроумного убийцы, все же не следовало.

   - Прощай, Мрак. Охота за тобой была весьма увлекательна, но все хорошее рано или поздно подходит к концу. - с этими словами он сделал несколько шагов назад, отступая к выходу, и уперев взгляд в шкатулку резко скомандовал ей что-то на неизвестном мне языке.

   Крышка дернулась, словно внутри сидело что-то живое, и проснувшись от дикого голода, решило выбраться наружу. Я отступил к самой стене, лихорадочно пытаясь придумать путь отступления, но озарившиеся алым светом символы на стенах, подсказывали, что любая попытка к бегству может обернуться весьма печально.

   Шкатулка все таки распахнулась, из нее повалил густой, насыщенно черный дым, постепенно обретающий очертания огромной человеческой фигуры, и прежде чем она успела окончательно сформироваться, на том месте, где стало проявляться лицо, раскрылись полыхающие пугающей синевой, вполне себе человеческие глаза.

   - Познакомься с моим другом, глодар. Это Ифрат, гость с моей далекой родины. Управлять им бывает дьявольски сложно, и я берегу эту игрушку для особых, самых сложных случаев.

   Радости от того, что я попал в список избранных, для кого берегли это иноземное чудо, у меня не прибавилось. Сотканная из дыма фигура, своей головой почти упирающаяся в остатки высокого потолка, угрожающе повисла надо мной и, понимая, что ничего не могу с ней поделать, я смог лишь напрячься ожидая удара.

   - Чего ты ждешь? Убей его! - Приказал ему наемник, но замершее в воздухе существо продолжало бездействовать, словно не слыша приказов.

   - Я, хозяин шкатулки, приказываю тебе убить этого человека! Немедленно! - Начал терять терпенье убийца.

   - Нет, - обернулся к нему Ифрат.

   - Что значит нет?! Ты обязан мне подчиняться! Видишь символы? Знаешь, что я могу с тобой сделать?

   - Нет, - Упорно повторило это существо и поплыло к своей коробке.

   - Нет?! Ты не можешь говорить мне нет! - Хозяина этого демона затрясло от лютой злости, или страха, что теперь это существо больше не подчиняется его воли. - Убей его! Ты же всегда хочешь убивать!

   - Нет, - в третий раз повторил ему Ифрат, и начал медленно втягиваться в свою крошечную обитель.

   - Нет?! Но почему нет?!

   - За плечами этого человека стоит сама смерть. Она бережет его. Ходит у него по пятам, продолжал демон игнорировать все вопли и приказы хозяина. - Он всегда будет на волосок от гибели, но не умрет, пока она рядом. Смерть заберет любого, кто попытается причинить ему вред, а я не хочу умирать.

   - Зачем ей это? - Выкрикнул я Ифрату, но отвечать мне стало уже некому, символы на стенах погасли, шкатулка захлопнулась, вобрав в себя весь черный дым без остатка, и мы остались с убийцей один на один.

   - Не знаю как тебе это удалось, Мрак, но не думай, что все закончиться так просто. На кону стоит моя репутация, и я закончу начатое. Придется действовать по старинке, своими руками, раз уж магия и демоны тебя не берут. Но любое колдовство, сколь сильным оно бы не оказалось, не может пережить сотворившего его колдуна. Посмотрим, как ты сможешь выкрутиться оказавшись с перерезанной глоткой.

   Глава 18.

   Регнор.

   Стоило мне только войти в заведение старого мастера Царни, как я тут же понял, что в мое отсутствие, случилось, что-то неладное.

   Идлар, словно маленький и испуганный ребенок, сидел с ногами забравшись в кресло, покачивался в нем взад вперед, и громко сморкался в тот самый платок, который обычно использовал для протирания своей лысины.

   Элис, свежеприобретенный в нашу команду маг, выглядела так, будто с нашей последней встречи прошло не несколько жалких часов, а целая вечность, и вглядевшись в ее лицо, я поразился произошедшим с ней переменам. Еще совсем недавно довольно миловидная и молодая девушка, словно бы стала раза в два старше, и разменяв как минимум четвертый десяток, рядом с собственным близнецом, больше походила на мать Келлы, чем на ее родную сестру. Ее густые вьющиеся волосы повисли прядями безжизненной соломы, лицо осунулось, щеки впали, а под глазами залегли глубокие тени. На еще совсем недавно чистой и ровной коже, пролегли заметные даже в полумраке морщины. Ладони, лежащие на подлокотниках кресла, вцепились в них тонкими, сухими и старческими пальцами. Она выглядела измученной и смертельно уставшей, словно во время моего отсутствия занималась невероятно тяжелой работой и, даже не обратив никакого внимания на мое появление, Элис словно бы и вовсе спала сидя, откинувшись в кресле.

   Ее сестра, стоило мне только ступить за порог, тут же вскочила со своего места и с гневным видом направилась в мою сторону.

   - Где тебя черти носили?! - Подскочила она почти в плотную, и похоже, с трудом сдерживалась, что бы не влепить мне хорошую оплеуху, как нашкодившему ребенку, вернувшемуся домой слишком поздно и заставившему родителей изрядно поволноваться.

   - Навещал старых друзей, - глухо ответил я ей и попытался пройти мимо, но она и не подумала сдвинуться в сторону, продолжая держать меня у двери.

   - Может быть нам всем стоит немного погулять в свое удовольствие? У нас же совершенно нет ни каких важных и срочных дел, да малыш?

   - Уйди с дороги. - Настойчиво и злобно потребовал я. После недавней встречи со всеми лордами ночного народа, я и так пребывал далеко не в самом лучшем расположении духа и злить меня еще больше явно не стоило.

   - А не то что?!

   - А не то пожалеешь. - Я не стал церемониться и нагло оттолкнул ее в сторону. Взбалмошная девчонка возомнила о себе слишком много, если решила, что может вот так безнаказанно беседовать со мной в таком тоне.

   Келле подобная моя выходка, конечно же пришлась не по вкусу. Сама напросившись на грубость она схватилась было за оружие, видно решив проучить зарвавшегося юнца, но сестра не позволила ей совершить подобную глупость.

   - Ласса! Регнор! Немедленно прекратите, вы оба! - Приказным тоном, не терпящим возражений, прокричала она. - Все мы в одной лодке и сейчас не лучшее время для личных разборок.

   Оставшись на местах, мы с Келлой, которую сестра отчего-то звала не тем именем, которым она нам представилась, смерили друг друга недовольными взглядами, но все же подчинились и разошлись по дальним углам.

   - Где Дронг и Хорв? - Только сейчас заметил я их отсутствие. - Нам нужно немедленно убираться с острова.

   - О! Теперь ты значит вспомнил о времени! - Все же не удержалась Келла от подколки. - Очень вовремя, без тебя мы никогда бы не догадались об этом!

   - Где они?

   - Это нам у тебя нужно спросить. Вы с дружком решили навестить старых друзей почти одновременно и очень вовремя, надо заметить.

   - Дронга все еще нет?! - Подобное поведение было для глодара крайне странным. Этот спуск был важен для него куда больше, чем для всех остальных и подобное опоздание, задерживающее всю команду на острове, могло говорить только об очередных неприятностях, которые Мрак, без сомнения, уже нашел на свою голову.

   Ох, как же не вовремя! Сейчас, когда по мимо стаи демонов по моему следу идут еще и вампиры, любое промедление было смерти подобно, и словно в подтверждение моих опасений, меня настигло неожиданное чувство присутствия еще одного демона.

   Ищейки, ничтожные и низшие создания были слишком слабы, что бы успеть почувствовать их из далека. Тот же, кто сейчас оказался на острове, был куда сильнее всех предыдущих гостей из Нижнего мира. Я ощутил его пламенную мощь за многие лиги и внутренне похолодев, от перспектив нашей встречи, весь покрылся холодной испариной. Демон высших кругов был куда большей, серьезной угрозой, чем все ищейки Повелителя вместе взятые. Даже лордам пришлось бы не сладко, заявись за мной он, и теперь следовало бежать в Бездну прямо сейчас, пока он не успел подобраться достаточно близко, что бы спалить весь район вместе со мной.

   - Собирайтесь! Нужно немедленно найти Дронга и убираться.

   - Вот так просто, да? - Не замедлила огрызнуться Келла. - Найдем человека в переполненном людьми городе, даже понятия не имея, где следует искать?

   - Да!

   - А как же Хорв? - словно бы только что проснулся Идлар. - Я без него никуда не пойду!

   - Хорв? - Удивленно приподнял брови я, совершенно позабыв о существовании гладиатора. - Где он?

   Элис вновь сидела с закрытыми глазами, словно снова успела заснуть, Идлар, при упоминании имени своего друга, лишь отвернулся, словно стараясь скрыть слезы, и лишь Келла указала мне на дальнюю дверь.

   - Он там.

   Так и не дождавшись от них никаких разъяснений, я прошествовал к двери и шагнул внутрь.

   Хорворн оказался на месте. Он сидел прямо на столе, глядя куда-то на запачканный чем то алым пол и не сразу обратил внимание на мое появление. Взглянул пустыми безучастными глазами, словно не понимая кто перед ним, но вскоре все же пришел в себя и, соскочив на пол, первым делом осведомился о своем милом Дронге.

   - Дан Эон вернулся с тобой?

   - Нет, но я собираюсь найти его.

   - Хорошо. - Варвар принялся натягивать на себя глодарскую броню, но каждое движение, словно бы причиняло ему боль и давалось с немалым трудом. Я впервые видел, что бы он двигался столь неповоротливо, но решил пока не лезть к нему со своими расспросами.

   - Теперь то мы можем идти? - Осведомился я, когда мы оба показались в прихожей. Идлар тут же вскочил, словно молнией ударенный и бросился к своему бойцу, будто бы уже и не ожидал его здесь увидеть. Разлепившая глаза Элис, радостно и приветливо ему улыбнулась, словно старому другу, по которому успела изрядно соскучиться, и лишь Келла осталась все такой же нахмуренной и недовольной.

   - Если мы не найдем Дронга в самое ближайшее время, то клянусь, что отправлюсь в Мертвый мир без него. - Тихо шепнул я ей, пока все внимание остальной части команды было приковано к варвару и никто больше не смог бы расслышать моих слов.

   - Согласна. - Кивнула она мне и тут же за нашими спинами прозвучал настойчивый стук в дверь.

   - Ну наконец то! - В отсутствии старого мастера, Келла сама направилась ко входу, уже наверное приготовившись наброситься на Мрака с обвинениями, но к несчастью на пороге оказался совсем не глодар.

   В дом ввалилась целая шайка подозрительных типов, заранее заготовив ножи и кинжалы. Метнувшись было к задней комнате и черному выходу, я тут же напоролся на вторую партию уличных головорезов, преспокойно, на правах здешних хозяев, проникающих в дом и понял, что все пути к отступлению уже перерезаны.

   - Привет, дорогуша, давно не виделись. - Первым вошедший в дом человек, явно выделяющийся среди прочих куда более богатой одеждой, уже приставил к шее Келлы острый кинжал. - Мне бы повидаться с Мраком, он здесь?

   Дронг Мрак.

   Убийца сбросил с себя стесняющий движения длинный плащ и только сейчас я смог рассмотреть его, покрытое сложной вязью татуировки, лицо. Чернокожий и широкоплечий, он выхватил из-за пояса пару искривленных кинжалов и, с уверенностью уже определившегося победителя, пошел на меня.

   В этот раз я уже не испытывал чувства страха, или настолько привык к нему, что уже перестал замечать. Я, просто напросто, устал бояться всякий раз, как кто-то обещал отправить меня в могилу. Последнее время это происходило столь часто, что уже успело наскучить и надоесть. Стало чем то совершенно обыденным и привычным, словно рассвет, в тех мирах где над головой светило яркое солнце. Убийца, сколь грозным бы он не казался, в сравнении с тем же вызванным им существом или тварями нижнего мира, даже не казался серьезной угрозой, хотя и был ей, без всяких сомнений. Ифрат, не знаю можно ли было доверять его расплывчатым словам полностью, сказал, что смерть не желает принимать меня в свои ледяные объятья и, в свете всех последних событий, я готов был поверить ему на слово.

   Подхватив первую попавшуюся под руку доску, с парой опасно торчащих из нее острых гвоздей, я даже не пытался увернуться от первых ударов. Парировал летящий в горло кинжал резким взмахом и тут же пропустил второй, скользнувший по предплечью, но не оставивший на доспехе даже царапины.

   Размахивая своим импровизированным оружием, я медленно отходил в сторону. Отступал к тому месту, где прямо за моей спиной, должно было оказаться распахнутое окно и, как только это мне удалось, решил прекратить наш поединок одним хорошим пинком.

   Я, что было сил, ударил ногой в ближайшую балку, поддерживающую на себе остатки крыши и, оттолкнувшись от нее вылетел прямо на улицу под грохот обрушивающейся кровли. Крик убийцы потонул в этом наполнившим улицу шуме, но стоило ему стихнуть, как я без труда смог разобрать тихие стоны доносившиеся из-под балок и досок.

   Первые пару минут я даже не двигался с места наслаждаясь наступившей передышкой. Мирно лежал на спине, глядя в клубящуюся над головой мглу Междумирья, и наслаждался беззаботностью и полному отсутствию терзавших меня все последнее время тяжелых мыслей. Удивительно спокойное и расслабленное состояние для человека едва спасшегося от наемника и его ручного демона из коробки.

   Звуки, доносившиеся из развалин, вырвали меня из блаженного состояния, куда раньше чем мне бы этого хотелось и все же заставили вернуться к суровой действительности. Поднявшись на ноги и подобрав пригодившуюся палку, я направился обратно к тому месту, где убийца пытался выбраться из под обрушившихся на него тяжелых обломков.

   Сделать это со всего одной уцелевшей рукой и пробитым черепом, заливающим лицо кровью, было непросто, но он почти успел высвободиться, прежде чем я возник рядом. Не сдержав буйного порыва, я все же отвесил ему пару хороших ударов ногой и, не позволяя подняться, придавил его сапогом к полу.

   - А ведь Ифрат оказался прав, ты словно заговоренный, смерть обходит тебя стороной и стоило бы его послушать.

   - Стоило, но теперь уже поздно.

   - Верно, в этот раз ты победил, превратился из легкой добычи в опасного хищника, и не знаю, как тебе удалось этого добиться. Не знаю что за неведомая сила оберегает тебя столь тщательно, но уверен, что рано или поздно тебе придется за это расплачиваться.

   - Кто заплатил тебе за мою голову?

   - Раскрывать подобные тайны было бы крайне не профессионально с моей стороны, не находишь? Должен же я хоть как-то насолить тебе на последок?

   - Назови имя и тогда я сохраню тебе жизнь.

   - Хорошо, - легко согласился он. - Ты поможешь мне выбраться, позовешь на помощь или приведешь лекаря и тогда я скажу тебе все, что только захочешь.

   - Ты не в том положении что бы торговаться. - Переставил я ногу с его спины на правую руку и одного легкого нажатия на сломанную конечность оказалось вполне достаточно, что бы заставить его заскрежетать зубами от боли. - Назови имя.

   - Хорошо, хорошо, отпусти! Это дьявольски больно!

   - Не заставляй меня ждать.

   - Я не знаю ее имени. Она не представлялась, а я и не спрашивал.

   - Это она? - Мгновенно перебрав в голове весь список своих недоброжелателей я с удивлением понял, что убийца неожиданно дополнил его новой фигурой.

   - Женщина, темноволосая, она глодар. В точно таких же доспехах, как у тебя.

   На всем острове была лишь одна кандидатура, полностью подходящая под это четкое описание. Девушка, с которой я пересекался в заведении одноглазого Рида, но поверить в ее причастность ко всей этой истории было сложно. У нее не было ни единой причины желать моей смерти. Мы с ней виделись всего лишь раз и не перебросились при этом даже парочкой слов. Команда лысого Асса сидела довольно далеко от меня и никогда прежде я не имел с ними никаких разногласий и незакрытых кровавых счетов, что бы подсылать ко мне профессиональных убийц.

   Неужели мой пристальный взгляд в сторону этой девки мог вызвать столь бурную реакцию? Сомневаюсь. Люди Асса, как и он сам, были не настолько глупы, чтобы начинать вражду из за такой мелочи, или позволять девчонке подобные выходки просто так. У таких ходов и решений должна была быть куда более веская причина, которая скрывалась от меня за толстым слоем непроглядного мрака. Ответы порождали лишь новые вопросы, все глубже и глубже затягивая меня в липкую паутину странной истории, влипать в которую я не желал, но уже не мог вырваться на свободу.

   Если вспомнить, и прибавить ко всему этому еще и странное поведение Рида и Карла, которые, в последнее время, оба были совершенно на себя не похожи, то создавалось весьма четкое убеждение, что всем вокруг известно, что-то, неведомое лишь мне, и это заставило всех глодаров на острове словно бы с ума по сходить. Они дружно возненавидели мою персону, по необъяснимым причинам, и оставалось только гадать, что или кто стоит за всем этим.

   - Зачем ей понадобилась моя смерть? - обратился я за ответами к единственному, кто был сейчас рядом.

   - Подобных вопросов я клиентам не задаю. Это их дело, а тебе должно быть виднее, чем же ты так обидел девчонку. - Как я и ожидал, разочаровал меня своим ответом убийца. - Это все? Теперь ты меня отпустишь?

   - Конечно, - убрал я с него свою ногу.

   - Ты слишком честен и предсказуем, глодар, однажды эта доброта тебя и погубит. Я бы не за что не стал отпускать убийцу, даже если бы дал ему слово.

   - Я тоже. - Кривые гвозди пробили затылок и заставили болтуна замолкнуть на веки. Уходя я так и оставил деревяшку торчать в его голове.

   Этот чертовски долгий день успел измотать меня до предела, я едва переставлял ноги, а самая сложная и утомительная часть запланированного на сегодня представления - спуск в Мертвый мир, все еще была впереди. Выбравшись из развалин, я пообещал себе больше никаких приступов благородства и спасений любого нуждающегося. Все это, всегда заканчивалось одинаково печально.

   Больше всего на свете мне сейчас хотелось просто добраться до ближайшей, пусть даже самой жесткой, кровати и рухнув на нее мертвецом, проспать ближайшую пару суток. Я рассчитывал, что после очередного нападения, злодейка судьба все же смилостивиться и подарит мне хотя бы кратковременную передышку. Надеялся, что она не станет насылать на меня новых напастей, хотя бы пару часов, и дождется того момента, когда я окажусь наконец прямиком в Бездне. Но жалость и сострадание моей судьбе оказались не ведомы.

   Стоило мне только переступить порог заведения мастера Царни, как в полумраке кто-то тут же приставил нож к моему гору.

   - Какого беса?!

   - Тише Мрак, не дергайся, а то мой друг ненароком проделает тебе еще один рот.

   - Тиол, это ты? Что ты здесь делаешь? Что это все вообще значит?! - Только сейчас разглядел я хозяина борделя, расположившегося в одном из кресел и всю свою глодарскую команду надежно связанную прочной бечевкой.

   - Ты перешел дорогу весьма могущественному человеку, Мрак. Не знаю уж чем ты успел насолить моему хозяину, но он объявил весьма солидное вознаграждение за твою голову.

   - Твоему хозяину?

   - Ты мог слышать о нем. В городе его называют Маэстро. - Я конечно же всегда знал, что Тиол всего лишь посредник, заниматься контрабандой и снабжать глодаров работой, не имея при этом весьма солидной "крыши", было бы невозможно, но прежде подробности этих дел меня никогда не интересовали.

   Новость о том что за мной гоняется еще один человек, меня даже не удивила. Кем бы не был этот загадочный теневой барон, и почему он объявил награду за мою столь ценную голову, меня даже не волновало. Одним больше, одним меньше, сейчас, когда моей смерти желает половина острова, это уже не имело ровным счетом никакого значения.

   - Надеюсь ты понимаешь, что в этом нет ничего личного, Мрак? - Продолжил Тиол. - Мне признаться даже жаль терять такого работника, но с Маэстро не поспоришь. Если бы не я то, кто ни будь другой получил бы эту награду.

   - А как же я? - Прозвучал из темноты робкий голос старого мастера. - Это же я сообщил вам о нем. Я ведь даже дружка его спас! Награда должна быть моей.

   - Слишком много чести для тебя, жаба. Избавитесь от него. - Махнул рукой владелец борделя и один из его подопечных, тут же навис над старым мастером заставив его жалобно захрипеть. - Ты пойдешь со мной сам? - Невозмутимо продолжил Тиол. - Или придется тебя сковать и тащить?

   - Не стоит утруждаться, я вполне могу идти сам.

   Буртшула, демон высших кругов.

   Ищейка покорно мчалась вперед, по видимому лишь ей одной, совсем еще свежему, следу Регнора. Она стремительно нагоняла чародея и, уводила за собой в глубь города, безжизненных ледяных созданий, которые пугали ее до дрожи. Столкнувшись с ними в пустынной башне, Буртшулла, как и все ее сестры, приняли их за самых обычных живых и слабых людей. Они двигались, говорили и даже дышали, словно все прочие смертные, но стоило только демонессе посмотреть на них иным, истинным зрением, которое досталось ей вместе с пламенем Повелителя, как эта иллюзия жизни, мгновенно рассеялась в прах. В этих созданиях не было ничего человеческого. В них не бились сердца, разгоняя кровь, и не теплился даже самый крошечный огонек живого тепла, присущего всем без исключения, живым созданиям в любом из миров. Эти твари были мертвы, безжизненны, и наполнены одной лишь пустой и леденящей душу тьмой.

   Они с легкостью справились со всеми ее сестрами и оставшись в полном одиночестве, демонесса не долго смогла противостоять их черному колдовству. Самая крошечная из всех мертвецов сумела подчинить себе ее волю, заставив ищейку исполнять приказания, звучащие прямо у нее в голове.

   Буртшулла ощущала все вокруг так же, как прежде. Чувствовала холодную сырость камня под лапами, ловила каждое дуновение ветра и приносимый им набор запахов. Она видела мир своими собственными глазами, но ни как не могла повлиять на действия своего собственного тела и воспротивиться чужой воле. Неживое создание надежно сковало ее, заключив в незримый ошейник, и как бы сильно Буртшулла не старалась разорвать эти оковы, каждая попытка заканчивалась лишь жгучей головной болью, вынуждающей подчиняться и дальше. Она словно бы превратилась в невольного зрителя, который сидя на своем месте в зрительном зале, ни как не мог изменить действие протекающее на сцене.

   Почуяв, что чародей уже совсем близко, Буртшулла прокляла себя за то, что не смогла дать ему достаточно времени, чтобы скрыться. Она подвела своего Повелителя, пожертвовавшего ради нее своей жизнью, и теперь, уже не заслуживая прощения, сама должна была сгинуть в ледяной тьме, где нет спасения от забирающейся под шкуру ледяной стужи.

   Замерев перед нужным домом, демонесса привела мертвецов прямо к порогу Регнора и остановилась в отсутствии новых распоряжений.

   - Это здесь? Ты уверенна?

   - Она уверенна, - положила руку на загривок Буртшуллы ее новая хозяйка. - Он там, за этой дверью, не далеко же ему удалось уйти.

   - Так чего же мы ждем? - Вышел вперед рослый косматый мертвец выхватив прямо из воздуха уже знакомую демонессе секиру.

   - Стой, Крахт! - Поспешила перекрыть ему путь другая тварь, та что бросалась в ищейку заклятиями. - Чувствуешь сколько там людей?

   - Это всего лишь смертные! Что они могут нам сделать?

   - Ты думаешь Регнор совсем лишен разума? Он отлично знает, что мы придем за ним, это может оказаться ловушкой.

   - Ты что же испугалась жалких людишек?! Как ты вообще можешь быть главой клана?

   - Каждый там может оказаться сильным чародеем! Нам нужен план! - Вмешалась еще одна, та что могла обращаться в крылатое создание, чем-то напоминающее Буртшулле ее младших сородичей - бессов.

   - Один ваш гениальный план уже провалился!

   - А открытое столкновение привело к смерти Гильверина! - Продолжала настаивать на своем первая, так и не сходя со своего места и не пропуская сородича к двери. - Нас и так осталось слишком мало, Крахт!

   - Если вы все такие трусихи, то я готов пойти туда один. Приведи наследник даже сотню людишек, Эльдрика Крахта этим не напугать!

   - Довольно, споров - остановило их, по-прежнему держащее руку на загривке Буртшуллы, маленькое ледяное создание. - Зачем нам рисковать своими головами и тратить силы на жалких смертных, когда у нас есть ручной демон? - Она похлопала ищейку по спине, на прощание и, подчинившись ее воле, демонесса устремилась вперед.

   Не церемонясь, ищейка одним резким пинком просто снесла дверь с петель, и кажешься, пришибла ей пару людишек. Ворвавшись внутрь, она тут же схватила еще одного, первого, подвернувшегося под руку, и выполняя пожелания новой хозяйки, вцепившись клыками в его глотку.

   Вокруг тут же разразилась дикая паника. Дом мгновенно заполнился криком и суетой, кто-то попытался броситься прочь, кто-то напротив, решил наброситься на ищейку, тыча в нее свои жалкие металлические когти. Демонесса с легкостью разрывала людей на куски, раскидывала всех, кто стоял у нее на пути, и двигалась прямиком к своей цели.

   Регнор оказался совсем близко. Он лежал прямо на полу, и ищейка, пригибающая голову, что бы не задеть низкого потолка, нависла над ним словно скала. Еще один человек бросился на нее с боку, и тут же рухнул рядом с чародеем, заливая пол алой кровью, от одного запаха которой, сидящая в ее голове хозяйка впадала в дикий экстаз.

   Схватив мага, которого столь клятвенно обещала защитить, Буртшулла уже повернулась к выходу, но неожиданно сдерживающая ее сила дала слабину. В первое мгновение демонесса даже не поверила в свою удачу, но нахлынувшая на нее радость, тут же сменилась тяжелым чувством обреченности. Ее неведомый защитник и спаситель оказался куда худшим злом, чем то, от которого он ее ненароком спасал.

   Вырджуст, почувствовав одну из своих верных прислужниц поблизости, попытался пробиться к ней мысленным призывом и неожиданно нарвавшись на неведомую преграду, начал яростно сокрушать ее всей демонической мощью. Голова ищейки, где проходило незримое сражение между старым и новым хозяевами, разрывалась от выбросов дикой боли. Безжизненная тварь и безжалостный демон совершенно не заботились о своей марионетке, словно дети, которые не в силах поделить между собой понравившуюся им обоим игрушку, разрывали ее на части, перетягивая в разные стороны. Демонесса взвыла и выпустила из своих лап чародея, хватаясь за голову.

   Все вокруг словно бы перестало для нее существовать. Была лишь невыносимая агония разрывающая череп изнутри яркими алыми всполохами, молниеносно мелькавшими перед закрытыми глазами Буртшуллы.

   Ищейка не знала сколько времени продолжалась эта борьба, ей она показалась целой вечностью, но когда все закончилось, в голове не осталось ни одного хозяина. Демонесса вновь была предоставлена лишь самой себе, но драгоценное время было упущено.

   "Что это, пламя тебя забери, было?!"

   Вырджуст все же оказался сильнее. Его голос, неожиданно прозвучавший в сознании, не оставлял никаких сомнений в том, кто же все таки одержал верх. Прежде подобное обращение заставило бы ищейку трепетать от ужаса и восхищения. Она любила своего обожаемого хозяина и боялась его. Могла умереть по одному лишь его приказу или умереть от того, что не смогла его выполнить, но теперь все было иначе. Любви и трепета больше не было. Остался лишь инстинктивный страх, впитанный ей с самого раннего детства, избавиться от которого было не так то и просто, даже, если прекрасно осознаешь, что угроза теперь не является такой уж и страшной.

   Ищейка не стала ничего отвечать высшему. Она оборвала их ментальную связь словно тонкую нить, чем наверняка шокировала своими возможностями и наглостью рогатого посланника Нижнего мира.

   Поднявшись на лапы она принялась судорожно высматривать рядом Регнора, чье присутствие все еще ощущала, но не могла отыскать его взглядом среди своры сцепившихся между собой людей.

   Глава 19

   Дронг Мрак.

   Тиол так и не успел сопроводить меня на неожиданное свидание со своим господином. Ворвавшийся в заведение старого мастера серый демон, нарушил все его планы и чуть не прибил самого владельца борделя, оказавшегося слишком близко ко входу.

   Залетев внутрь, свирепая тварь набросилась на людей словно на заботливо поданный к ее столу горячий ужин и вокруг разразился настоящий хаос. Кто-то, сразу же бросив оружие попытался сбежать, кто-то застыл не в силах сдвинуться с места от страха, и тут же оказался разорван на части. Те немногие, кто при одном только виде свирепого создания не намочили штанов и не бросились прочь, все же попытались остановить его, подчиняясь приказу Тиола. Демон, не ведая страха, даже не отшатнулся от их совместной атаки. Обычные ножи и кинжалы не смогли причинить ему серьезного урона и все смельчаки очень быстро оказались на полу, лишившись голов или других, не менее важных конечностей.

   Стремительно отскочив с пути дикой твари, я подхватил один из оставшихся без владельцев тесаков, и обогнув демона, бросился резать путы на своих компаньонах. Выпавший нам, столь удачный шанс ускользнуть под шумок, представился как нельзя кстати, и нельзя было упускать ни минуты, пока порождение пламени не перебило здесь всех и не принялось за оставшиеся связанными подарки.

   Первой я освободил Элисию, когда рядом беснуется разъяренный демон а зачарованного оружия под рукой больше нет, оставалась лишь одна надежда на магию. Чародейке не потребовалось ни каких указаний, оказавшись на ногах она размяла кисти рук быстрыми вращательными движениями, и на них тут же засияли зарождающиеся чары.

   Ее сестра, оказавшись без веревок, надежно связывающих ее руки, так же проворно поднялась на ноги и кинулась помогать мне освобождая гладиатора и его надоедливого дружка.

   - Тьма побери! - Проронил я, когда очередь дошла до Регнора. В воцарившейся вокруг суматохе я совершенно позабыл, кто из нас был излюбленным деликатесом порождений пламени, за которым они должны были нагрянуть на остров. Демон уже добрался до него, сгреб в охапку и направился к выходу, больше не встречая на пути ни какого сопротивления. Я уже успел мысленно попрощаться с малышом, решив, что участь его решена, но подросток оказался настоящим счастливчиком. Не проделав и трех шагов, демон дико взвыл, выпустил из своих лап подростка и рухнул на пол, хватаясь за голову. Не знаю, что случилось с нашим непрошеным гостем, но это оказалась нам только на руку и я не собирался вдаваться в подробности и выяснять все детали.

   - Нужно забрать припасы, - приказал я команде, указав в глубь дома и бросился помогать Регнору подняться.

   Не успели мы выскочить, вслед за остальными, из парадной прихожей, как на наш радостный и шумный праздник пожаловали новые гости. В дверях возник огромный косматый тип, ростом не уступающий самому Хорву, с огромной, сотканной из дыма, секирой. Пара женщин, с горящим нехорошим пламенем глазами и совсем еще юная девушка, прятавшаяся у них за спинами. Кто они, и что занесло этих бедолаг под нашу крышу, меня ни сколько не волновало. Жаль было лишь девушку. Слишком юная, что бы любоваться устроенным здесь демоном кровавым и отвратительным месивом, она была бледна, словно сама смерть и наверняка остолбенев от увиденного, и нахлынувшего на нее ужаса, не могла отвести своего взгляда от заливающей весь пол алой крови.

   Я хотел было крикнуть им чтобы убирались подальше, но тут затихшая было схватка, вновь разразилась с удвоенной силой. В этот раз в ход пошла боевая магия и в глазах зарябило от ярких и резких всполохов заклинаний. Бледные дамы, без всяких разговоров, обрушили на демона целый град смертоносных ударов, но убить, оказавшуюся уже на ногах тварь оказалось ни так то и просто. Она проворно бросилась им на встречу и с легкостью отражала все заклятья, просто ловя их на лету полыхающей черным пламенем когтистой лапой.

   Решив не задерживаться, что бы не стать случайной жертвой, угодившей под магическую раздачу, я бросился за остальными в глубь дома, намериваясь отыскать черный выход, но обнаружил куда более интересную цель.

   В царящем впереди полумраке, пронеслась знакомая фигура Тиола, вопившего что-то дребезжащем от ужаса голосом. Владелец борделя в панике метался по дому, в поисках выхода, и забрел совсем не туда, куда следовало. Войдя в след за ним в спальню старого мастера, я перекрыл ему все пути к отступлению.

   - Мрак?! - Побледнел он, не сразу заметив мое тихое появление. - Что это за тварь?! - Долетающие до нас шум и грохот схватки, заставляли владельца борделя вздрагивать от каждого нового удара и трястись, от страха за свою продажную шкуру.

   - Имя этой твари расплата, Тиол. - Наставил я на него свой трофейный тесак.

   - Ты же не станешь этого делать, Мрак? - В ужасе попятился он. - Мы же с тобой старые друзья. Помню, как ты впервые оказался на острове, давно это было. Славные времена. Ты же тоже помнишь? Помнишь, как я всегда старался помочь тебе в любом деле? - Умолчал он, что всегда старался исключительно ради собственной выгоды.

   - Друзья, говоришь? Именно по этой причине ты решил отправить меня к Маэстро?

   - С такими людьми, как он не спорят. Ты же понимаешь, что у меня не было выбора?

   - Выбор бывает всегда, Тиол, а еще бывают его последствия. - Шагнул я к нему и тут же, что-то повисло у меня на плечах попытавшись заключить шею в захват. Машинально откинув голову назад, я угодил затылком в чье-то лицо и стремительно развернувшись назад, наугад рубанул тесаком.

   Пошатнувшийся, но оставшийся на ногах человек, со светлыми волосами, и кривым, сломанным еще до встречи с моим затылком, перекошенным носом, показался мне смутно знакомым, но пока он не раскрыл своего рта, я так и не смог припомнить, где же успел повидать его прежде.

   - А ты живучая тварь, глодар. Я был уверен, что убил тебя еще в том переулке. - Сообщил он кривя лицо от боли, и рукой зажимая свежую рану в плече. Смутные картины ночного нападения, когда Регнор впервые спас мою жизнь, тут же вихрем пронеслись в голове и я мгновенно вскипел от ярости к проклятому головорезу, который чуть не отправил меня на тот свет.

   - За это, придется доплатить, господин. - Кивнул он Тиолу на свой, пропитывающийся кровью рукав, и снова бросился на меня с ножом. В этот раз преимущество в виде дружков и численное превосходство, оказались на моей стороне. Он успел лишь замахнуться, как тут же что-то ударило его в спину, чуть не ослепив меня яркой вспышкой, и уже бездыханное тело рухнуло мне прямо под ноги.

   За мертвецом стояла Элис, перекидывая из руки в руку крошечную шаровую молнию. На тело она даже не посмотрела, словно убийства давно уже стали для нее рутинной работой, и уперев свой равнодушный взгляд прямо в меня, она лишь вопросительно подняла бровь.

   - Ты скоро?

   - Почти закончил. - Сообщил я, и вернулся к прерванной беседе с хозяином борделя, который все так же жался от меня в дальнем углу спальни.

   - Этот тип работал на тебя, когда пытался прикончить меня пару дней назад?

   - Что? Нет! Конечно же нет! - Отрицательно замотал головой перепуганный Тиол, словно одного ответа мне было недостаточно. - Он с дружками иногда выбивал для меня долги, но не больше.

   В это я пожалуй готов был поверить. Тиолу было незачем избавляться от работающих на него же глодаров. Маэстро тогда еще не охотился за моей головой, иначе я не ушел бы из борделя живым, а значит за ту работу мерзавцу приплатил кто-то другой. В заведении Рида, как оказалось, попадались весьма добрые люди.

   - Что потребовалось от меня Маэстро?

   - Понятия не имею. Меня лишь попросили распространить известие о награде. Не убивай меня Мрак, я хорошо тебе заплачу.

   - Думаешь, что меня можно так же легко купить, как и тебя?

   - У всех есть своя цена. Чего ты хочешь? Может быть девочек? Для тебя только самые лучшие. Я подарю тебе всех!

   - Мне нужна информация. Ты работаешь со многими глодарскими командами, а в последнее время они ведут себя очень странно. Что происходит?

   - Что-то случилось, ты прав, но я понятия не имею, что там у вас стряслось. Многие команды резко засобирались в Бездну, хотя совсем не планировали этого делать. Я не предоставлял им заказов, клянусь, я не знаю, в чем дело!

   - Ты кажешься мне совсем бесполезным, Тиол. Если хочешь выжить ты должен дать мне хоть какие-то ответы.

   - Я могу солгать Маэстро, что ты уже мертв. Он потребует доказательств, но я смогу его убедить, он мне поверит. Клянусь! Если ты скроешься с острова и не станешь здесь светиться он оставит тебя в покое, я обещаю!

   - Жалкая попытка, Тиол. - Я уже шагнул было к нему на встречу, как Элис остановила меня, положив руку мне на плече.

   - Позволь мне.

   Я не стал возражать. Молча покинул спальню, оставив их наедине, и тут же за моей спиной что-то вспыхнуло. Тиол завопил, словно его поджаривали заживо, хотя, возможно, именно так оно и было. Я не стал оборачиваться на его крики и собрался найти остальных участников похода, пока громыхавшая в прихожей схватка еще не закончилась, но не успел отойти далеко.

   Старый Царни, которого я признаться уже успел похоронить, выполз из прихожей, стараясь спастись от разразившейся в ней бойни, но судя по остававшемуся за ним, длинному кровавому следу, жить мастеру все равно оставалось не долго. Заметив меня он остановился, захрипел мое имя, пытаясь приподняться, но не смог и рухнул обратно на доски.

   Не смотря на его подлое предательство, глядя на печальную картину последних мучений уродливого горбуна, я все же испытал глубокую печаль о его неизбежной и скорой кончине. Из всех кто сегодня распрощался со своей жизнью и отправился на тот свет, с моей или чужой помощью, только он сумел вызвать во мне это чувство.

   - Ваши амулеты, - каждое слово давалось старику с немалым трудом.

   - Что с ними? - Тут же насторожился я, опустившись рядом с горбуном на колени, что бы лучше расслышать тихие, едва слышные хрипы.

   - Я не успел закончить работу, - признался он мне. - Ты привел больше людей чем мы договаривались, Мрак. Последний амулет. Я только начал его заряжать, он еще не готов.

   Глаза старика закатились, голова упала на доски, а тело обмякло и все что мне оставалось, это выругаться в слух от досады.

   Сколь отвратительным не казался бы Царни своим посетителям, он всегда был и будет настоящим мастером своего дела не знающим равных. Все прочие умельцы нашего острова на его фоне казались лишь бледными тенями и всем этим жалким ремесленникам стоило бы поучиться у уродливого старца не знающего, что такое халтура и нажива на собственных постоянных клиентах.

   С его смертью мир потерял куда больше, чем еще одну жизнь, но мало кто смог бы понять это в нашем продажном городе, который, рано или поздно, всех сводит с праведной тропы и, отравив душу своим ядом, уподобляет себе и всем прочим.

  - Пора уходить. - Появилась из дальних комнат Келла и швырнула мне мой собственный, изрядно потяжелевший, дорожный мешок.

   Остальные члены команды, и закончившая свою расправу Элис не заставили себя долго ждать. Они готовы были отправиться в путь и на каждой шее уже висел амулет с алым камнем.

   - Что-то не так? - Словно почувствовала терзавшую меня тревогу Элис.

   - Нет, все в порядке. - Не стал я пугать их последними словами старого Царни. Времени на поиски другого мага способного зарядить амулет у нас уже не было. Тот кому достался незаконченный амулет был обречен, но я ничего не мог с этим поделать. - Идем.

   Альбер, послушник братства.

   Мне еще никогда прежде не доводилось странствовать между мирами и я ожидал чего-то невероятного и грандиозного. Думал, что стану участником великолепного магического действия и увижу настоящие чудеса. Воображение рисовало картины иных, далеких и прекрасных миров, через которые нам придется пробираться превозмогая все трудности. Я думал, что этот поход станет настоящим запоминающимся приключением, о которым я потом стану хвастать перед всеми прочими послушниками, когда вернусь в Храм, но на деле все оказалось иначе.

   Весь наш путь пролегал сквозь непроглядную желтую мглу и сколько бы я не вглядывался в этот туман, я так и не смог разобрать в нем даже расплывчатого очертания, хоть чего-то действительно интересного. Во мгле, где скрывались сотни и тысячи разнообразных миров, словно бы ничего и не было. Вся дорога была уныла и однообразна, словно очередной урок каллиграфии брата Томаса и я даже успел заскучать, когда мы выбрались наконец к нужному месту, но и здесь все мои ожидания оказались крайне завышенными.

   Чуть ли не первым, в след за братом проводником, выскочив в этот неизвестный мир, я оказался дико разочарован. Вокруг простирался сухой и безжизненный пласт земли, окруженный все тем же туманом. Ни удивительных растений, ни странных созданий или нечеловеческих рас, рядом ни оказалось. Даже архитектура, видневшегося далеко впереди городка, оказалась самой простой и совершенно не примечательной. Обычные серые и низкие домики, с плоскими крышами, словно бы обогнув Храм в тумане, мы выбрались прямиком к долине под ним, где располагалось такое же, совершенно не интересное своими строениями старое поселение.

   - Это и есть торговая столица всей сети? Вот это?!

   - Ты ожидал чего то большего, юноша? - Возник рядом из мглы Обилар, глава братства. - Мы здесь ни для того что бы полюбоваться на чудеса света. Этот поход может оказаться крайне опасен. Держи свой меч наготове и будь на чеку.

   - Да учитель. - Почтительно склонил я голову.

   Обилар ушел на встречу продолжающим появляться из мглы братьям и старшим послушникам. Последних здесь оказалось куда больше. В последнее тяжкое время Храм потерял уже слишком многих и теперь, отправляясь на крайне важное и тяжелое дело, Обилар решил забрать с собой даже учеников, приказав раздать им еще не положенное по возрасту, оружие братства.

   Заполучив в свои руки, способный сиять светом Оргодеона, меч, я не поверил собственному счастью. Заслужить привилегию обладать этим священным оружием было не просто. Мне, до получения этого права, оставался еще ни один долгий год в послушниках и обскакав все строгие правила и нормы братства, по воле самого главы Обилара, я был безмерно рад этому и горд оказаться в числе избранных.

   Даже не дожидаясь пока на остров прибудут последние члены братства, первые, под руководством самого старейшины, уже начали чертить на земле сложный узор для ритуала поисков. Ничему подобному нас еще не учили. Магия была под строжайшим запретом для всех послушников, и даже среди братьев, лишь немногие обладали привилегией использовать ее в самой срочной и крайней необходимости.

   Еще никогда прежде не видев своими глазами сотворения подобного волшебства, я конечно же подобрался поближе, что бы понаблюдать за столь интересной работой.

   Братья, не боясь запачкать полы своих ряс и плащей, ползали прямо на земле, вырисовывая на ней ножами сложные символы. Я не знал даже и половины тех знаков, которыми они покрывали сухую почву и с жадностью старался запомнить все детали, хотя вряд ли сумел бы справился за один раз.

   - Он все еще не отвечает? - Прохаживались вокруг рисунка Обилар и старый брат Карм.

   - Нет, магистр. Брат Ресс по-прежнему недоступен, и если позволите мне высказать свои предположения, то скорее всего он уже мертв.

   - Полагаю, что так.

   Отбирая старших послушников для похода, нам не раз повторили, что предстоящее дело крайне важно и чертовски опасно, но так и не удосужились объяснить в чем же заключается наша задача на острове. Обещали, рассказать все прямо на месте, но не спешили держать данное слово, и невольно слушая разговор двух старших братьев, я мгновенно стал прислушиваться к каждому слову и неспешно побрел в след за ними, стараясь ни чем не выдавать своей заинтересованности и делая вид, будто наблюдаю исключительно за работай над ритуалом.

   - Полагаете мы успеем схватить Дронгара?

   - Я говорил с братом Рессом всего пару часов назад. Дронгар был еще здесь.

   - Если он убил Абилара, а теперь добрался еще и до Ресса, то давно уже знает, что братству известно где он. Почему он не покинул остров сразу же, как понял, что мы его отыскали?

   - Меня тоже заботит этот вопрос, брат Карм. Дронг должен был уже давно унести ноги, но все же остался. Что-то его здесь держит, а если и нет, то теперь даже туман Междумирья не сможет защитить его от меня.

   - О чем вы говорите магистр? - Тут же насторожился брат Карм. - Я позаботился о том, что бы Дронгар не смог покинуть остров.

   - Но как?

   - С помощью священного Света оргодеона, конечно. - Обилар отогнул полы плаща и показал что-то своему собеседнику.

   - Разве это не опасно?

   - Теперь, благодаря Дронгару, терять нам и так уже нечего и я готов рисковать всем, что имею.

   - Станете использовать его прямо здесь? Над самой головой пробуждающегося древнего?

   - Это было бы чересчур самоуверенно и безрассудно, друг мой. Я сделал всю работу еще на подходе, не замечаете в тумане ничего странного?

   Мгновенно, в след за Кармом, переведя взгляд на мглу, я так и не смог разглядеть, что имел в виду глава братства. Все та же мгла клубилась вокруг, поглощая границы острова и ничего нового в ней не прибавилось.

   - Туман стал куда темнее. - Первым рассмотрел едва заметные перемены старый брат. - Но для этого еще слишком рано. Сезон желтой мглы должен продержаться еще не меньше недели! Что вы сделали?

   - В междумирье вот-вот грянет самая настоящая буря. Уйти с острова будет почти невозможно, он останется закрыт, пока мы не отыщем изменника или не убедимся, что его... - Оборвал свою речь на полуслове Обилар и, словно почувствовав затылком мое пристальное внимание, стремительно обернулся назад. Он упер в меня суровый взгляд из под грозно нахмуренных кустистых бровей, и продолжил обращаясь уже только ко мне. - Ты чего то хотел, ученик?

   - Да учитель, - виновато опустил я взгляд себе под ноги. - Мне интересно, что же станет со всеми теми, кто сейчас блуждает в тумане?

   - Боюсь, что им страшно не повезло, послушник. Бури в Междумирье явления редкие и чертовски опасные.

   Вырджуст, демон седьмого круга.

   Когда, с таким трудом установленная, связь с ищейкой неожиданно оборвалась, демон уже знал, что ждет его впереди. Он почувствовал ледяную вампирскую магию, сковавшую разум его прислужницы и был безмерно этому рад. Те кого он должен был перебить, все вампирские лорды разом, так удачно, словно специально для него, собрались в одном месте и упускать такую возможность было нельзя. Вырджуст летел вперед как на праздник, уже предвкушая, как будет доволен им его Повелитель.

   Нужное строение он определил еще на подходе. Дом с выбитой дверью каждую минуту озарялся изнутри вспышками заклинаний, а магия разлитая вокруг него, ощущалась еще на подходе. Внутри кипело настоящее побоище, но демона это ни сколько не огорчило и даже напротив. Вырджуст оказался только рад, что его враги начали представление без него и уже успели израсходовать часть своих сил.

   Самым разумным решением, стало бы вызвать из недр Нижнего мира, пару десятков боевых демонов, себе в помощь, и с их помощью справиться с кровососами без всяких забот. Но Повелитель дал четкие указания. Вырджуст должен был справиться с этой задачей сам, доказав свою пригодность для служения Наивысшему, и демон не раздумывая, в одиночку, бросился внутрь, совершенно не заботясь о своей безопасности.

   Буртшулла, к его не малому удивлению, оказалась еще жива. Если бы не она, и установленная между ними связь хозяина и прислужницы, Вырджусту пришлось бы самому разыскивать и выслеживать кровососов по всему городу, но ему повезло. Единственная выжавшая из всех отправленных им на остров ищеек не только сумела выжить и привести его к цели, но и смертельно ранила одного из лордов, что для нее было немыслимым достижением.

   Миареэ в своем не человеческом обличии, с разодранным крылом и оторванной почти по самое плече левой рукой, лежала прямо у входа. Она была уже без сознания, потеряв слишком много крови и сил. Вырджуст даже не стал задерживать на ней взгляда и спокойно переступил через тело, решив не тратить драгоценную мощь, пока не разберется со всеми оставшимися на ногах кровососами, которых оказалось не так уж и много.

   Лорд Крахт, славящийся своей бесстрашностью и буйным нравом, сцепился с ищейкой посреди зала. Он орудовал огромной, сотканной из дыма секирой, удерживая демонессу на достаточном расстоянии, и неумолимо теснил ее к дальнему углу, где остальные кровососы уже подготавливали для нее сложное и неведомое Вырджусту заклинание-ловушку.

   Демон не стал бросаться к ищейке на помощь. Воспользовавшись внезапностью своего появления, он решил не вступать в затяжное противостояние с лордами и леди ночного народа и попытался выиграть сражение первым же беспощадным ударом. Демон собрал всю доступную ему мощь и, воззвав к силе породившей его стихии, высвободил пламя на волю. Огонь ударил ярким, слепящим фонтаном прямо из-под земли и мгновенно заполнив собой все пространство. В воцарившимся удушающем пекле, от которого даже металл застучал по полу тяжелыми каплями слез, выгорал казалось сам воздух, и зал превратился в огромную топку, где вместо угля и поленьев полыхали живые создания, вопящие от боли и ужаса.

   Немногие выжившие после нападения первого демона люди Тиола, которые от оставленных когтями и клыками ищейки ран, так и не сумели покинуть прихожей самостоятельно, обратились в пепел за считанные секунды. Огонь проглотил их целиком, не оставив даже обуглившихся и черных скелетов. С той же легкостью он должен был уничтожить и всех собравшихся здесь кровососов и лишь самому Вырджусту и его верной ищейке не угрожала верная гибель. Рожденные Изначальным черным пламенем Нижнего мира, они могли не опасаться разрушительного воздействия стихии. Самый обычный, пусть даже напитанный демонической мощью, алый огонь, не мог причинить им никакого вреда. Для демонов он был привычен словно одежда или сам воздух, который всегда окружал их с самого их появления.

   Вырджуст успел возликовать столь легко доставшейся ему быстрой победой, но вампиры оказались не так просты и уязвимы, как он считал прежде.

   Огромная дымчатая секира вырвалась прямо из бушующего огня, и несколько раз успев перевернуться в полете, вонзилась в грудь демона своим совсем не дымчатым и вполне материальным тяжелым лезвием. Удар опрокинул Вырджуста на спину и совершенно не ожидая такого поворота, он утратил контроль над пламенем. Бьющий из под земли огонь мгновенно погас, но начатый им пожар продолжал пожирать здание и заполнять зал черным и едким дымом.

   Вырвав вражеский подарок из своей груди, демон неожиданно для себя обнаружил, что так и не смог прикончить никого из своих злостных врагов. Сильвейра и крошечная Альеэрин продолжали сражаться с его ищейкой, как ни в чем не бывало. Лорд Крахт, в опаленной и обуглившейся одежде, лишившись своей косматой шевелюры и бороды, без единого намека на ожоги, угрожающе шел прямо на него. Стоило ему протянуть к демону руку, как секира мгновенно растаяла в когтях Вырджуста, но тут же образовалась снова в крепкой хватке приближающегося варвара.

   - Как вы сумели? - Сам не узнал свой голос пораженный до глубины души демон, который не мог поверить в свой, столь сокрушительный и нелепый провал.

   - А ты думал, что за все то время, что вы охотились за нами по всей сети, мы так ничему и не научились? Нам давно известны все ваши фокусы, выродок пламени. - Улыбнулся он показывая клыки. - Огонь всегда был вашим излюбленным инструментом, самое мощное и совершенное оружие Нижнего мира, не знающее преград. Вы столь привыкли полагаться на его мощь, что оставшись без своей любимой игрушки, становитесь уже ни на что не способны.

   - Мои ищейки, - догадался поднимающийся на лапы Вырджуст. Неотрывно следя за каждым движением кровососа, он различил в его яростном взгляде столь знакомые отблески пламени. - Вы выпили крови демонов.

   - Это был славный ужин, весьма полезный. Он наградил нас частичкой вашей силы, и теперь твое пламя стало против нас совсем бесполезным.

   Демон оскалился от дикой досады и злости. Отправив ищеек по следу он сам спас своих же врагов и подарил им, пусть временную, но все же надежную защиту от самого себя. Израсходовав почти всю свою мощь, теперь он мог рассчитывать лишь на остроту своих собственных когтей и зубов, что с зияющей в груди раной, давало ему весьма слабый намек на надежду.

   Даже раненый высший демон оставался дьявольски опасен и Крахт не стал приближаться к нему в плотную. Оказавшись достаточно близко, что бы Вырджуст не успел отразить его атаку, он снова резко метнул свою секиру вперед, метя в рогатую голову порождения пламени. В ответ, слуга повелителя, лишь довольно оскалился в его опаленную бледную физиономию. Один и тот же трюк не мог сработать с ним дважды, и даже не попытавшись увернуться от летящей ему прямо в морду смерти, Вырджуст молниеносным взмахом лапы рассеял простенькое заклятье кровососа. Секира растаяла прямо в воздухе, так и не достигнув своей рогатой цели, и лишь тогда демон понял, что вампир и не рассчитывал на столь легкую победу. Бросок превосходно справился со своей задачей, и в нужный момент отвлек его внимание от самого лорда. Крахт стремительно бросившись в след за своим оружием, успел подскочить к нему и схватив, прижав лапы демона к телу, словно обнимая старого друга, он впился в его шею длинными белоснежными клыками ночного охотника.

   В первый миг демон попытался откинуть вампира прочь, но не смог. Укус кровососа словно бы парализовал его волю.

   Все вокруг неожиданно стало ему совсем безразлично и утратило смысл. Ни Регнор, которого следовало схватить, ни Повелитель, который мог казнить его за мельчайшую провинность, ни даже вампиры, которых следовало бы убить или хотя бы защитить от них свою жизнь, больше его ни сколько не волновали. Все дела, заботы и тревоги, страхи и опасения ушли на второй план, став мелкими и не заслуживающими никакого внимания. Демон, впервые за все свое долгое существование ощутил душевное равновесие и покой. Ему стало по настоящему хорошо и даже осознавая, что Крахт с каждой капелькой крови, забирает его собственную жизнь, чувствуя, как она покидает его расслабившееся и обмякшее тело, Вырджуст ничего не собирался с этим делать. Жертва, даже являясь высшим порождением пламени, не могла сопротивляться обольстительной хватке ночного хищника, и полностью попав под ее завораживающие чары, не желала сопротивляться собственному убийству.

   Потеряв всю свою связь с действительностью, наяву провалившись в сладкие и несбыточные сонные грезы, демон казалось был уже обречен, но собственные сородичи не позволили Крахту закончить.

   Сквозь громыхающий вокруг шум боя и треск разразившегося пожара неожиданно прорезался истошный крик тоненького, женского голоска. Как и все прочие звуки, он не смог привлечь к себе внимание демона и Вырджуст не разобрал ни единого слова, словно голос был лишь отголоском донесенным сюда ветром из неведомой дали, но Крахт, к которому по-видимому эти слова и обращались, мгновенно выпустил свою жертву.

   Пробуждение произошло мгновенно, словно кто-то выплеснул в морду демона целое ведро ледяной воды. Его сознание прояснилось и он мгновенно попытался вскочить с пола, но обессиленное тело подвело своего владельца. Лапы Вырджуста подкосились и лишь уцепившись когтями за стену, слуга повелителя сумел не рухнуть обратно вниз. Зарожденный им пожар разрастался вокруг все сильнее и выше. Огонь уже окружил слугу повелителя, заключив в ловушку, но это оказалось ему только на пользу. Сунув лапы в бушевавшее пламя Вырджуст начал с жадностью вбирать в себя его мощь. Огонь словно бы потускнел, начал спадать, словно доживал свои последние минуты на уже истлевшей, алой от жара головешке и демон мгновенно почувствовал себя лучше. Родная стихия залечивала его свежие раны и наполняла его ослабшее тело новой силой.

   - Быстрее, Эльдрик! - Продолжала вопить где-то рядом Энни, в одиночку сдерживая Буртшуллу, и теперь Вырджуст отчетливо разбирал каждое ее слово сквозь треск расползающегося пожара. - Мальчишка уходит! -Кричала она истошным голоском и послушавший ее варвар, поспешил скрыться где-то в глубине дома, растворившись в густых клубах дыма и похоже, уже окончательно списал демонов со счетов.

   Буртшулла, оказавшаяся куда боеспособней и бесстрашней своего собственного хозяина, была надежно повязана заклятием и не смогла ему помешать. Альеэрин опутала ее целой сетью сияющих зеленоватых плетей и, накинув одну из них как удавку, пыталась задушить обездвиженную, но все еще отчаянно сопротивляющуюся ищейку.

   Сильвейра, наследница казненного лорда Сина, зажимая окровавленный бок, и уже не пыталась учувствовать в этой схватке. Сама с трудом переставляя дрожащие ноги, она пыталась вытащить из пожарища, по-прежнему не приходящую в сознанье, Миарэ и демон проскочил мимо, не став обращать никакого внимания на отступающих кровососов.

   Все они были лишь мелкими сошками, по сравнению с чародеем, за которым умчался Крахт. Только Регнор действительно был важен и имел куда большее значение для Повелителя, чем весь совет древнейших вместе взятый. Демон не знал, чем этот смертный сумел так разгневать Наивысшего, и заслужил такое внимание, но отлично знал, кто здесь является приоритетом.

   Взмыв в воздух резким прыжком, Вырджуст попытался обрушиться на Альеэрин со спины, но девочка, словно бы затылком почуяв опасность, в самый последний момент, успела метнуться в сторону и исчезла. Она отскочила в ближайшую, танцующую на стене от всполохов пламени тень, и словно бы слилась с ней, или прошла прямо сквозь стену, не оставив от себя даже воспоминаний.

   Вырджуст, поймав когтями лишь пустоту, разочарованно прорычал ругательство и принялся помогать ищейке избавиться от распадающихся пут.

   - Нужно схватить Регнора! - Приказал он ей ослабляя удавку. - Повелитель желает получить человека живым!

   - Нет, - Неожиданно возразила ему демонесса и он по началу решил, что ослышался. Низшие демоны не могли перечить своим старшим собратьям, за это их ждала верная и мучительная кончина.

   - Что ты сказала?! - Угрожающе навис над ней он.

   - Нет. - Упорно повторила Быртшулла, и Вырджуст, решив что та должно быть повредилась рассудком, решил напомнить ей кто тут главный. Он замахнулся на нее для удара, но демонесса поймала его запястье не позволив закончить начатое.

   - Как ты смеешь?! Я твой хозяин!

   - Больше нет.

   Глава 20.

   Олисия (Элис) Илис.

   Пожар начался внезапно, словно вспышка молнии посреди ясного неба. Огонь просто полыхнул в прихожей, мгновенно охватив ее целиком, и вырвавшись в двери, чуть было не опалил едва успевшего отскочить он него Дрога.

   Вся команда отшатнулась от полыхнувшего пламени, и только я, запоздало прижавшись к стене, прочувствовала на себе не только весь жар этого пламени, но и всю, колоссальную тяжесть переполняющей его страшной мощи. Огонь словно бы состоял из породившей его невиданной силы, он был переполнен чистейшей магической энергией, и никто из известных мне, самых сильнейших и опытнейших чародеев, не смог бы провернуть такое заклятие без последствий.

   Выбрасывая такое невероятное количество энергии, столь резко и быстро, можно было загнуться на месте от тяжести обрушившегося на голову внутреннего перепада. В лучшем из всех возможных случаев, это грозило неминуемым и не слабым головокружением, хлынувшей из носа и ушей кровью, или мгновенным обмороком, от страшного истощения. Многие, еще совсем не опытные и зеленые маги, не рассчитав своих сил и возможностей, отправились на тот свет именно таким способом, выбрасывая за один присест всю доступную им магическую энергию. Они не выдерживали ударившей по ним рикошетом отдачи, и гибли даже не успев осознать всю глупость своей нелепой до неприличия, непростительной для настоящего, умелого чародея, простейшей, банальной ошибки, но тот, кто сейчас подпалил этот дом, похоже не обращал внимания на подобные мелочи. Выбросив просто невероятное количество для обычного мага силы, он похоже совершенно не задумывался о всех грозящих ему, неприятных последствиях, не знал о них, или поняв, что выбраться уже не удастся, решил унести за собою в могилу, как можно больше собственных недругов.

   Бороться с порожденным им пламенем было практически невозможно. Точно всепоглощающий и жадный, сказочный Пожинатель миров, оно пожирало вокруг себя все, до чего могло дотянуться, и зная что любая моя магия окажется здесь бесполезна, и впитанная в себя буйством этой стихии, лишь усилит ее изнутри, сделав пламя только злее и ярче, я не стала даже пытаться прикрыть себя и остальных защитным щитом или барьером.

   - Тьма! - Не удержалась сестра от ругательства. Хорворн, стремительно отпрянув назад, помянул своих предков, сделав над головой наверняка религиозный, охранный жест. Идлар слабо пискнув, спрятался за его широкую спину, и только глодар, заинтересовавшись пожаром, бесстрашно попытался заглянуть в охваченную пожаром приемную, прикрывшись рукой от полыхавшего из нее жара.

   - Что там, Бездна все побери, происходит?! - Прикрыл он, не своим от внезапного потрясения голосом.

   - Демоны. - Уверенно ответил Регнор.- Это их работа.

   Сила ушла столь же резко, как и появилась, словно питавший пламя источник неожиданно пересох. В огне больше не осталось готовой проглотить все на своем пути страшной мощи, но само пламя от этого не ослабло, не стало безопасным и расползаясь по стенам, ни куда не исчезло. Уже успев охватить всю приемную, оно стремительно разрасталось повсюду, перекидываясь с мебели на стены и ползло к самому потолку. Ветхий деревянный домик полыхал словно спичка, и горел словно хорошо промасленный факел. Воздух наполнился едким дымом, от которого сразу стало трудно дышать. Хорворн и Идлар первыми зашлись в приступе кашля, а вскоре к ним присоединились и все остальные.

   - Нужно выбираться отсюда! Где черный выход?! - Первым опомнился Регнор, но оказалось уже слишком поздно. Парадный, как и черный ход были отрезаны от нас жаркой стеной огня. Добраться до них можно было лишь ринувшись прямиком через пламя, застилающий глаза едкий дым и нестерпимый в глодарских доспехах, испепеляющий жар.

   - К окнам! - Приказал Дронг, и первым бросился через весь узкий коридор к ближайшему, занавешенному проему. Дружно, всей командой двигаясь по цепочке, мы последовали за ним, но словно бы решив отыграться за все наши грехи одним разом, судьба подбросила нам новый, неожиданный поворот. Окно оказалось наглухо заколочено толстыми, дубовыми досками, словно Царни в любой момент опасался вторжения, или готовился к продолжительной обороне, сидя в осаде. В его заведении вообще было слишком мало источников света, вокруг всегда царил полумрак, и можно было даже подумать, что свет причиняет старому мастеру нестерпимые муки.

   Выругавшись в один голос, Мрак и Хорворн первыми принялись отдирать доски, огрызаясь на каждое слово, не устававшего торопить их Идлара. Я не стала смотреть, как они тратят наше общее время попусту, и отпихнув всех троих в сторону, вышибла эту преграду простеньким заклинанием. Резкая и плотная воздушная волна без труда сокрушила старое и ссохшееся дерево открывая нам путь наружу.

   - Отдайте мальчишку и останетесь живы. - Казалось, что выжить в оставшемся у нас позади настоящем аду было попросту невозможно, и неожиданно раздавшийся за нашими спинами низкий, рокочущий голос стал полной неожиданностью для всех.

   Оказавшийся сзади лысый гигант, с яростным взглядом и окровавленными губами, стоял в дымящейся, почерневшей одежде, и сжимал в широких ладонях ужасающую секиру, созданную заклятием из бесплотного дыма. Одного только взгляда на него было вполне достаточно, чтобы навсегда расхотеть спорить с этим человеком, по собственной воле, и пожелать добровольно выполнить любое его, даже самое нелепое приказание. Даже Хорворн, не уступающий ростом этому неведомому гостю, на его фоне не казался таким уж грозным и устрашающим.

   - Мне нужен только Регнор, - Угрожающе шагнул верзила вперед, и оказавшийся прямо перед ним Идлар попятился в сторону, открывая дорогу.

   - Хочешь забрать его? Забирай. - Последовал его примеру глодар, и больше не встречая препятствий гигант направился к седому подростку. Все вокруг застыли в молчаливом ступоре, не решаясь воспротивиться и вмешаться. Ни Хорву с его распорядителем, ни мне с Лассой, Регнор никогда особо не нравился. Этот подросток выглядел и вел себя слишком подозрительным, и совсем недавно огрызался на мою сестру, но отдавать его для расправы, или еще боги знают для чего, все же было довольно бесчестно. Подросток был частью команды, но ее бесспорным лидером был единственный опытный глодар в наших рядах. Трусливый Идлар и верный своему господину Хорворн, не смеющий ему возражать, даже не дернулись. Ласса смерила Мрака презрительным взглядом, но неприязнь к Регнору все же оказалась сильнее, и она промолчала. Лишь я собралась было раскрыть рот, но стоило гиганту миновать Дронга, и встать над Регнором, как оказавшийся у него за спиной контрабандист, саданул своим тесаком по затылку гиганта. Даже сквозь треск пожара, дикий рык доносившийся до нас из парадной, и грохот бушевавшей там схватки, я услышала, как под этим подлым ударом хрустнул ни чем не защищенный череп. Алая кровь, брызнувшая из под лезвия тесака, окропила лицо Мрака алыми брызгами, и едва слышно охнув себе под нос, гигант начал заваливаться вперед, угрожая придавить собой свою цель. Регнор успел отшатнуться от падающего на него тела, и охотник за его головой рухнул прямо под окном, так и не выпустив из крепкой хватки дымчатую секиру. Оставшееся без подпитки и контроля, заклятье тут же развеялось, секира растаяла в воздухе, словно бы поглощенная остальным дымом, и в воцарившийся вокруг тишине, только Регнор казалось не удивился неожиданному поступку глодара.

   - Это твой излюбленный прием, Мрак? - Не скрывал он своей улыбки, глядя на наши вытянувшиеся от удивления лица.

   - Нет, но он никогда не подводит. - Ладонью вытер лицо Дронг, и резким взмахом стряхнул с нее кровь.

   - Не хочу вам мешать, но не пора бы нам уже выбираться?! - Первой пришла в себя сестра, и кивком указала мальчишке на оконный проем. Послушно попытавшись выбраться из него на волю, Регнор неожиданно отшатнулся от него с тонким вскриком, словно увидел там что-то ужасное.

   - Живее! - Продолжала подгонять Ласса, которая из-за наших спин не увидела этой странности. - Чего ты там возишься?

   - Я не могу! С этим окном что-то не так, оно не желает меня выпускать! - Стоявший рядом глодар, так же решивший сунуться к окну, лишь подтвердил слова подростка. Его рука точно так же резко отдернулась назад, словно пожар полыхал на улице, а не внутри, и любая попытка выбраться заканчивалась молниеносным и болезненным ожогом. Не сдаваясь Дронг попытался ударить в пустое пространство оконного проема своим тесаком, но металл лишь лязгнул и отскочил назад, словно ударившись о незримую стену.

   - Магия, - злобно, словно ругательство, процедил он, и я снова, стараясь не наступать на поверженного гиганта, отодвинула этих двоих в стороны.

   - Дом опечатан, и очень надежно. - Подтвердила я всеобщее опасения и догадки, взглянув на оконную раму, испещренную цепью сложных, крючковатых, и мелких символов, которых по началу и не заметила. Старый мастер не пожалел времени и сил на защиту собственного жилища, ни что, и ни кто, не смогли бы проникнуть сюда без его ведома, и для всего этого ему не потребовалось ни единого заклинания. Царни использовал исключительно руны, древнее, и почти забытое, искусство подгорного народа, которому давно уже не обучали, и почти не применяли на практике. В сравнении с самой обычной магией, когда потратив достаточно энергии можно было добиться результата мгновенно, рунная магия отличалась весьма долгим, кропотливым и сложным процессом создания. Конечно для ее применения ни требовалось ни магического дара, ни вложения собственных сил, но каждый символ должен был быть невероятно точен, стоять на строго выверенном месте, или нанесен в определенное время, иначе все труды грозили пропасть в пустую. Эта магия завесила от слишком большого количества переменных. Одни и те же руны, могли прекрасно работать на одном металле, и совершенно не подходить для других, не проявляя на них нужной активности. Даже запомнить весь набор символов, не говоря уже о всех нужных комбинациях, было не просто, и со временем, даже кузнецы и ювелиры, неплохо зарабатывающие на зачарованных изделиях, перешли на более простые в применении заклятия и чары. Надежности в них было на порядок меньше, но и усилий для создания прилагалось немного. Рунная магия уже давно отжила свое, и лишь единицы по прежнему знали все хитрости и не ленились ее применять.

   - Нужно искать другое окно! - Голос Идлара дрожал, так же как и сам распорядитель, вместе с нами угодивший в огненную западню и начинающий впадать в панику.

   - Не думаю, что Царни запечатал всего одно окно, или пропустил одно из них по рассеянности. - разочаровал его Регнор. - Сможешь сломать чары? - Повернулся он в мою сторону.

   - Смогла бы, будь у нас пара дней свободного времени. - Для снятия подобной защиты, даже очень сильного магического дара могло оказаться недостаточно. Тут нужны были навыки работы с подобной магией, которых у меня конечно же не имелось. Окажись у меня достаточно сил, я бы попыталась просто пробить их, как сделала с досками, но одного взгляда было достаточно, что бы определить, что моих скромных возможностей здесь не хватит.

   - Бездна все побери! - Выругался Дронг, и скинув свой заплечный мешок принялся лихорадочно рыться в его содержимом. Что именно он вознамерился там отыскать и как это может помочь, никто спросить не успел.

   Из парадной выскочило нечто огромное, рычащее словно целая стая диких зверей, и бросилась в нашу сторону, летя вперед словно разъяренный буйвол, с выставленными вперед, нацеленными на нас рогами.

   Не смотря на то, что на острове встречались представители огромного количества рас, народов и племен, ничего подобного в своей жизни я еще не встречала. Полностью обнаженный, с багровой, словно облитой уже запекшейся кровью шкурой, больше всего он походил на одну из тех горгулий, что украшали фасады нескольких крупных особняков в Золотом городе. Вытянутая вперед, длинная морда, с выпирающими из пасти клыками, крошечные, угольно-черные глазки, лишенные век, толстые рога, загибающиеся назад. Это создание одним своим видом могло загнать человека в могилу, и спокойно умудрялось пребывать прямо в пламени, совершенно не испытывая по этому поводу никаких неудобств.

   - Задержите его! Дай мне время! - Приказал Дронг, и Хорв первым бросился выполнять его волю, но не успел. Ласса, оказавшаяся куда ближе к злобной твари уже выхватила свои клинки, и преградила ему дорогу. Гладиатор попытался встать рядом, но коридор был слишком узок для двоих человек. Вместе они только бы помешали друг другу, и сестра отпихнула его назад, не став слушать возражения варвара.

   - Ты еще слишком слаб. - Заявила она, не сдвинувшись с места, и принялась в одиночку отгонять неведомое создание не позволяя ему приблизиться близко.

   - Вот оно! - Наконец обнаружил то, что искал Мрак и швырнул мне прямо под ноги круглый деревянный диск, так же как и рама, заполненный мелкими значками древних рун.

   - Нужно открыть этот телепорт!

   - Это же одноразовая заготовка! - Я, как и сам Мрак, могла с легкостью активировать изделие Царни, но беда подобных вещей заключалась в том, что проход открывался лишь ко второму диску, который заранее следовало разместить в нужном месте. - Вторая половина случайно не у тебя?!

   - Здесь, - похлопал он по своему мешку. - Нужно сделать так, что бы он сработал иначе, чем запланировано.

   - Может расскажешь, как это сделать?!

   - Ты же у нас маг! - Огрызнулся он. - Придумай что-нибудь, пока мы все здесь не поджарились! Все что нужно это перенести нас за стену дома!

   Это было куда легче сказать, чем сделать. В теории, подобное изменение, конечно же было возможно, особенно если речь шла о небольшом расстоянии переноса, но на практике все обстояло иначе. Любое, даже самое умелое вмешательство в чужое, уже полностью законченное, и готовое при помощи неизвестной магии, заклинание, могло заставить его сработать совершенно не так, как планировалось. Телепорт мог просто убить нас, переместив прямиком в сену, или разорвав на части. Он мог забросить нас неизвестно куда, или вовсе не сработать. Риск испортить все окончательно был слишком велик, но выбора не было, и пришлось приниматься за дело.

   Я активировала работу Царни, и прежде чем проход успел окончательно сформироваться, постаралась мгновенно отрезать его привязку к собственной второй части. Это вышло у меня на удивление легко и просто, еще не установленная и неокрепшая связь была хрупкой, словно невесомая паутина, и оборвалась с тихим звоном, при первой же попытке ее разорвать.

   Дальше дело пошло куда хуже. Оставшийся без точки выброса телепорт, мгновенно начал распадаться на части, сила просто развеивалась в пространстве, и чуть было не растворилась в нем без следа. Прилагая просто титанические усилия воли я с огромным трудом удержала ее на месте, все так же, не позволяя сформироваться окончательно, и тем самым лишить меня возможности внести изменения.

   Задать новую точку выхода, когда даже не видишь ее перед собой, и не представляешь точные координаты, довольно непросто. Бьющийся и вырывающийся в моих руках, словно живой, поток силы и без того упорно не желал подчиняться никаким корректировкам. Зажатый в тесные рамки, не позволяющие ему развернуться, как того требовала его установка, он бился во все стороны сразу, желая обрести спасительный выход, утечь на свободу, и я предоставила ему такую возможность. Оставила лазейку в нужном мне направлении, туда, куда желала перенестись, и как только он стремительно рванул вперед, вырываясь из под контроля, я воссоздала утраченную им связь.

   Проход раскрылся, засияв ослепительной аркой света, и мне оставалось только надеяться, что все сработало так, как нужно. Гарантий в этом не было никаких, и соваться в проход первой, мне отчего-то совсем не хотелось.

   К счастью Идлар избавил меня от необходимости проверять все на собственной шкуре, и рисковать своей головой. Стоило телепорту только сформироваться, он первым сиганул прямо в свет и исчез. Ни криков боли, ни разлетающийся во все стороны плоти и крови так и не последовало. Переход определенно работал, хотя по-прежнему мог переносить совсем не туда куда нужно, и немного приободрившись я все же приказала остальным уходить.

   Вторым в ярком свете исчез Хорв, за ним собирался последовать Мрак, одобрительно похлопавший меня по плечу, но не успел.

   Я почувствовала это прежде чем успела услышать, или увидеть. Сердце в груди будто бы сжалось, сдавленное неведомой силой и, внутренне холодея, я стремительно обернулась назад.

   Ласса уже падала прямо на пол. Острые когти злобной твари разорвали ей грудь и плече, заставили выронить оружие, и прежде чем кто-то успел подскочить на помощь, рогатое создание попыталось добить сестру окончательно. На голову Лассы со всего размаха опустилась тяжелая нога и я увидела, как брызнувшая из-под нее кровь, попавшая в пламя, зашипела, стремительно испаряясь.

   Я что-то закричала, сама не разбирая собственных слов, попыталась броситься вперед, но твердая хватка Дронга, не позволила мне проделать и пары шагов. Он тащил меня прямо в свет пульсирующего светом портала, и что-то кричал мне прямо на ухо. Все слова глодара словно бы протекали мимо, не оставляя в голове ничего. Я видела и слышала лишь сестру, рвалась к ней вытянув вперед обе руки, и отчаянно сопротивляясь, не могла сдвинуться с места.

   Тварь, уже позабывшая о Лассе, кинулась дальше, прямо к Регнору, и тот остановил ее всадив в брюхо острый наконечник очень странного раздвижного копья. Отскочил назад, он приготовился к новой атаке, но тут, прямо на спину первому клыкастому созданию, навалилось второе, не менее ужасающее, серое и лишенное широких крыльев. Две твари вцепились друг в друга, и злобно рыча принялись рвать соперника всеми когтями.

   Кому из них суждено было победить я не узнала. Мир вокруг поглотил яркий свет, и на мгновение все исчезло, потонув в яркой вспышке.

   Мир вернулся на место спустя всего долю секунды, но он словно бы перестал быть мне нужен. Потерял свое значение и вызывал лишь одно сильное чувство - дикую ненависть.

   Я продолжала вырываться, что-то кричать, но руки Дронга все так же надежно держали меня на месте, пока я не начала успокаиваться и приходить в себя. Истерика не прошла без последствий, на лице глодара красовались свежие царапины, но он смотрел на меня совсем без обиды, и даже на против. В его взгляде я увидела зеркальное отражение собственной печали и грусти, перестала сопротивляться и только тогда Дронг прекратил сжимать меня в тисках своих объятий.

   Когда сознание наконец начало проясняться, я увидела поднимающийся далеко над крышами столб дыма и, только тогда оглядевшись по сторонам, с удивлением обнаружила, что телепорт вышвырнул нас на самую окраину острова, далеко за пределами самого Города-на-грани.

   - Нельзя больше ждать, Мрак. Он скорее всего уже мертв, и следует закрыть переход, пока порождения пламени не последовали за нами! - Только после взволнованных слов Идлара, я поняла, что подросток так и не появился. Он все еще оставался в доме, и скорее всего, распорядитель был прав на его счет.

   - Отпустите меня туда! - Незамедлительно потребовала я у глодара. - Если он все еще жив, я вытащу его, или успею закрыть телепорт пока никто не выбрался из пожара.

   - Твоя сестра уже мертва, Элис. Ты ей уже ни чем не поможешь, и не стоит делать ее смерть напрасной, отправляясь на верную гибель.

   Я собиралась что-то ему возразить. Сказать, что не могу оставить сестру там, и что-то еще, но подросток, которого все уже и не ожидали увидеть, все же появился из сияющего прохода.

   В это было сложно поверить, но его на собственных лапах вынесла серая тварь, совсем недавно сцепившаяся с багровой. Тяжело дыша, она с трудом переставляла лапы. На спине, груди и плечах красовались множество истекающих кровью ран. Тварь казалась едва живой, но упорно шагала вперед не желая сдаваться.

   В первый миг эта картина вызвала у нас общий ступор, и даже я позабыла о недавней потере, уставившись на это небывалое чудо.

   Дронг опомнился первым. Зная формулу активации, он скороговоркой пробормотал ее себе под нос, и портал стремительно захлопнулся, навсегда лишив меня шанса вернуться к сестре.

   - Стой на месте, - угрожающе потребовал глодар наставив на серое создание свой тесак.

   - Все в порядке, Дронг. - Регнор ко всеобщему удивлению оказался не только живым, и в сознании, на нем не оказалось даже царапины. В отличие от всех прочих, он даже не вспотел, словно и не присутствовал в полыхающем доме облаченный в доспехи. - Она не опасна, опусти оружие.

   - Это она? - Переспросил Идлар, решив, что ослышался.

   - Ее зовут Буртшулла, и она на нашей стороне.

   - На нашей стороне в чем? - Не спешил Дронг опускать свой тесак.

   - Она может помочь нам в Мертвом мире.

   - Ты с ума спятил?! Это же демон, Регнор! - Начал он, словно бы объяснял еще несмышленому ребенку простейшие прописные истины. - Это жуткие и кровожадные твари! Ты же видел на что они способны! Рядом с ними нельзя чувствовать себя в безопасности! Даже если она тебе подконтрольна, это не прирученный ручной зверек, которого можно сдержать поводком и ошейником! Она опасна, и ты не сможешь сдерживать ее постоянно! Стоит ей вырваться на свободу и мы все можем оказаться разорванными на части!

   - Я не сдерживаю ее, Мрак. Буртшулла помогает по собственной воле, и она уже дважды спасла мою жизнь. Ты сам видел, как она набросилась на собрата, и вытащила меня из пожара.

   - Это даже не обсуждается, малыш. - Сурово отрезал глодар. - Демону в команде не место.

   - Ты отрубил мне руку, смертный. - Неожиданно заговорила сама демонесса, чем снова смогла повергнуть всех в ступор от удивления. Глядя на сцепившихся посреди пожара тварей, рычащих словно дикие звери я, как наверное и все прочие, даже и представить себе не могла, что они могут оказаться вполне разумны, и способны на осознанную и осмысленную речь. - Ты почти что убил меня, но я сумела вернуться обратно. - Не отрывала Буртшулла взгляда от Дронга. - И если бы я желала отомстить, или убить вас всех для Повелителя, то не стала бы мешать Вырджусту, и уже давно самолично оторвала твою голову. Можешь оставить меня прямо здесь, но я не отстану, пойду следом и все равно отыщу вас где бы то ни было. Регнор не останется без защиты.

   -Удивительная преданность. Чем же ты ее заработал? - Не смогла сдержаться я от вопроса.

   - Кровью. - Туманно ответил подросток, продолжая сверлить взглядом глодара ожидая решения, но Дронг остался непреклонен, и я была полностью на его стороне.

   - В Бездне и без того хватает желающих отведать моей плоти тварей, и если ты так дорожишь ее обществом, малыш, то останешься здесь вместе с ней.

   - Ты не понимаешь всего, Мрак. Буртшулла не просто демон, она ищейка. - Регнор замолк, словно это должно было сказать Мраку, и нам что-то, от чего мы должны были мгновенно передумать, и приняв демонессу с распростертыми объятьями, начать носиться вокруг нее воздавая всевозможные почести. Но ни сам Дронг, ни кто бы то ни было еще, так и не понял к чему клонил подросток, и тому все же пришлось пояснить. - Эта очень редкая порода, глодар. Они обладают особым чутьем и способны отыскать все что угодно. Понимаешь, как тебе повезло Мрак? Она способна отыскать то, что ты так жаждешь найти в Мертвом мире, и не воспользовавшись этой возможностью, ты упустишь самый щедрый из всех подарков судьбы, который ты когда либо получал.

   Глодар замолк, обдумывая слова юнца, и на мгновение мне показалось, что он уже готов согласиться, но Мрака оказалось не так то и просто уговорить.

   - Она не пойдет с нами, но если бы я согласился, даже демон не смог бы выжить в Мертвом мире без защиты. Об этом ты не подумал?

   Регнор не стал отвечать. Он молча поднял в верх сжатый кулак и показал всем зажатую в нем цепочку амулета.

   - Ты снял его с моей сестры?!

   - Ей он больше не понадобиться.

   - Ты и твоя тварь могли вытащить и ее!

   - Келла была уже почти мертва, Элис.

   - И ты бросил ее умирать! - В моей руке, словно само собой зажглось заклинание, но Буртшулла тут же загородила собой подростка и злобно оскалилась на меня широкой пастью.

   - Я и сам только чудом успел выбраться из пожара.

   - Жаль, что все же успел, но это вполне поправимо!

   - Не хочу вмешиваться в ваши дела, но разве это и должно быть так? - Перевел всеобщее внимание Идлар, указав на туман междумирья.

   Еще совсем недавно привычно желтоватый, легкий и слегка колышущийся, словно от дуновения не существующего в его недрах ветра, он неожиданно потемнел и налившись чернотой, стал похож на тяжелую грозовую тучу. Туман висел словно непроглядная серая и глухая стена. Казалось, что протянув к нему руку, можно будет почувствовать его плотность всей кожей, а пройти сквозь него вообще не представлялось возможным.

   - Тьма побери! - Тут же выругался глодар, и подхватив с земли свой заплечный мешок, первым бросился к краю острова. - Уходим отсюда! Быстро! - Приказал он, и больше не оборачивался.

   Еще раз смерив подростка лютым и полным ненависти взглядом, я решила отложить его наказание на потом, и первой бросилась в след за Мраком. Мне, как и ему, было прекрасно известно чем чреваты бури в Междумирье. Не успев проскочить сейчас, не успев до ее шквального начала, мы могли остаться на острове очень на долго, или вовсе никогда не выбраться из мглы в мир.

   Покидая ставшим уже ненавистным город и землю, что держала его на своем хребте, я еще раз обернулась взглянуть на него на последок, и отыскав взглядом поднимающийся над крышами черный дым, тихо прошептала себе под нос, так чтобы никто не сумел расслышать ни единого слова, тихое обещание.

   - Я еще вернусь, Ласса. Клянусь, что найду это проклятое сердце, чего бы мне это только не стоило и верну вас с Диором обратно.

   Альбер, послушник братства.

   За переменами во мгле междумирья я наблюдал с легкой толикой восхищения, от столь невероятного зрелища, и явной злостью на Обилара. Поступок главы нашего братства поверг меня в дикий ужас, и ни как не желал укладываться у меня в голове. Он не только был подлым и низким сам по себе, лицемерным по отношению ко всему братству разом, но еще и противоречил всем нашим правилам и обетам. В наших клятвах, которые давали все без исключения послушники, вступая в ряды братства, очень четко говорилось о ценности любой жизни, и о том, что ее следует защищать и оберегать всеми возможными силами. Мы должны были быть миротворцами, оберегающими мир и порядок, мы хранили покой всей безграничной Сети, и никогда не должны были убивать даже собственных кровных врагов. Сам Обилар был одним из тех старших братьев, которые учили нас, что силу следует применять лишь для защиты, и никогда не пускать оружие в ход без должной необходимости. Оступившийся, вне зависимости от причин, которые вынудили его пойти на это, был недостоин высокого звания члена братства, и в самом лучшем из всех возможных исходов, должен был быть изгнан из Храма с позором. В случае с Обиларом, когда он обрек сотни ни в чем не повинных людей на верную гибель, вызвав бурю во мгле Междумирья, наказание и вовсе должно было быть смертью, но старейшину это похоже ни сколько не волновало.

   Он ответил мне о собственных жертвах с холодным равнодушием, сохраняя невозмутимую маску спокойствия, и я не увидел в его лице ни единого намека на раскаяние и сожаление. Старик словно бы даже не задумывался о всех тех жизнях, что оборвутся по его вине, сгинув в бушующей стихии, и это злило меня до яростной дрожи, когда хотелось наплевав на все нормы, звания, и просто хорошенько приложиться кулаком об его равнодушную физиономию. Это желание было столь сильным, что я даже сделал шаг к Обилару, и застывшему рядом с ним брату Карму, но все же сумел удержать себя в руках, и обуздав праведный гнев, не наделал столь глупых ошибок, за которые меня могли мгновенно вышвырнуть из послушников, или вовсе лишить головы прямо на месте.

   Стиснув зубы от злости, я отвесил старику быстрый и резкий кивок, вместо положенного обязательного поклона, и поспешил отправиться прочь, словно неожиданно вспомнил о важных и неотложных делах.

   Рассказывать кому бы то ни было о подслушанном разговоре я даже и не подумал, отлично осознавая, что скорее всего меня тут же поднимут на смех, все кому только не лень. Среди абсолютного большинства послушников Храма и братьев, магистр считался чуть ли не святым человеком, который просто по природе своей не способен на подобные злодеяния, и убийство невинных. Он и мне всегда казался умудренным годами, образцом праведности и благородства, и если бы кто-то в моем присутствии неожиданно начал поливать его грязью, я бы счел все обвинения клеветой, и не побоялся бы вступиться за его честь, орудуя кулаками.

   Вскрывшаяся словно гнойный нарыв горькая правда была попросту неприемлема, она рушила все мое мировоззрение на корню, делая белое черным, и переворачивая все взгляды с ног наголову. То во что я всю жизнь верил так свято, оказалось лишь ложью, и все что мне оставалось это успокаивать себя словами, что Обилар куда лучше меня знает что делает. И если уж ему пришлось пойти на столь подлый и радикальный шаг, значит на это были весьма веские причины и основания, что поступить как то иначе было попросту невозможно, и что это было необходимое, меньшее из всех возможных зол. Я мучительно старался придумать ему оправдание, что бы пошатнувшийся в моих глазах мир встал на место, и все вернулось на свои законные и прежние места. Я пытался навязать себе эту мысль, смириться с ней, и поверить, как в единственную и верную истину, но получалось это из рук вон плохо. Чем больше я обдумывал поступок старейшины, тем больше начинал его ненавидеть с каждой минутой.

   Пнув от злости первый подвернувшийся мне под ногу камень, я проследил за его полетом и с удивлением обнаружил, что ритуал поиска уже начался. Несколько братьев, расположившись по контуру сложного узора, начали на распев читать длинную формулу, где не встречалось ни единого знакомого мне слова, и рисунки на земле тут же озарились золотистым сиянием. Мгновенно позабыв об Обиларе, я смотрел с восхищением на двинувшегося к центру рисунка брата, и даже рот распахнув от восторга, следил за ним затаив дыхание.

   Чародей поднял над головой сияющий кусок янтаря, и разрезав собственную ладонь, сжал в ней камень твердой хваткой. Даже с моего весьма удаленного места было видно, как янтарь жадно пожирает его подношение. Ни единой алой капли так и не достигло песка, и не стекло по запястью. Все они оказались поглощены прожорливым духом, обитающем в янтаре, и как только он насытился алой влагой, сияние тут же приобрело ее багровый оттенок.

   Брат сунул в полыхающий свет свой собственный меч, шепнул что-то еле слышное и неразборчивое самому камню, и тот тут же изменился в его руках. Аккуратно стараясь подобраться поближе и страшно опасаясь помешать колдовству, я успел увидеть как в недрах янтаря мелькают сотни и тысячи лиц и мест. Я успел узнать город, который находился у меня за спиной, увидеть расплывчатые фигуры, спешащие к краю острова и тут же, стремительно завершилось. Сияние на узорах затухло, картинки перестали мелькать в гранях камня, а сам он снова стал безжизненным куском янтаря утратив новый багровый оттенок.

   В первый миг я был даже разочарован, что все закончилось так быстро. Решил, что у чародеев что-то не вышло, и обряд прервался, так и не успев пройти до конца, но тут же последовало не самое приятное продолжение на которое даже сами проводившие колдовство братья, похоже не рассчитывали.

   Остров затрясло так, что в домах жителей наверное вещи посыпались с полок, а мебель самолично начала сдвигаться по комнатам. Братья чародеи, ослабленные колдовством, рухнули прямо на собственные узоры, оставленные на земле, и даже я с трудом сумел устоять на ногах, схватившись за соседний серый валун. Камень под моими руками дрожал, словно путник угодивший в лютую метель и стужу. Весь остров сотрясался от ритмичных ударов, и я увидел, как по его сухой бесплодной земле, расползаются словно змеи, первые трещины.

   В первый миг меня, как и всех прочих братьев и послушников, охватил дикий ужас. Казалось, что земля сейчас разверзнется у нас под ногами и поглотит всех без остатка. В рядах самых младших послушников, тех кому едва исполнилось по пятнадцать, тут же началась паника. Они не понимали что происходит, и старшие братья пытались успокоить их как могли, но с каждой минутой тряска только усиливалась и все их старания оказались тщетны. Могучее и непобедимое братство сейчас выглядело как стадо перепуганных малышей, и только на лице магистра не отражалось общего ужаса, словно он ожидал подобного исхода событий.

   Стоило мне только заметить его нахмуренное лицо, как страх в груди тут же сменился на все возрастающий гнев. Создав бурю, магистр вполне мог под видом обычного обряда устроить это землетрясение. Теперь я бы этому даже не удивился, хотя еще совсем недавно ни за что не поверил бы в подобный итог.

   Чародеи, проводившие ритуал, уже кинулись к Обилару с докладом, и я стараясь не потерять равновесие от могучих толчков, так же попытался подобраться к магистру поближе. Зная, что услышанное может мне совсем не понравиться, я все равно желал знать всю правду, в чистом виде, не взирая на возможные потрясения.

   Братья заговорили быстро и на перебой, тараторили перебивая и мешая друг другу, пока магистр не прикрикнул на них, заставив говорить всего одного. Из тех обрывков его речи, что все же сумели достигнуть моих ушей, можно было решить что обряд был здесь совсем ни при чем. Брат клятвенно заверял магистра, что они проделали все в точности так как надо, не допустили ни единой ошибки, и что бы сейчас не происходило с островом, их вины здесь быть не могло. Обилар лишь кивал, показывая что верит, и велел сообщить ему главное. Результаты колдовства интересовали его куда больше, чем опасность грозящая всем, кто сейчас оставался на острове.

   - Он ушел, только что покинул остров в сопровождении группы людей и неведомой серой твари. - Закончил свою речь брат, и магистр со старейшиной Кармом, одновременно, словно по команде, нахмурили лица еще больше.

   - Проклятье! Успел ускользнуть в самый последний момент! - Скрипел зубами от досады брат Карм. - Думаете эта тряска его рук дело? Оставил нам прощальный подарок?

   - Все куда хуже, брат. - От гнева на шее старейшины вздулась толстая вена и краешек его рта начал едва заметно дрожать. - Это Спящий. - Обреченно уронил он, и я ужаснулся, не желая верить в услышанное. - На острове пролилось достаточно крови, и пожрав все эти жизни, он не только пробудился, но и окреп. - Закончил магистр, и в этот раз я был безмерно рад, что больше никому из послушников не довелось услышать речи Обилара. Страшно было даже представить, что могло начаться в наших рядах, если бы они узнали, что здесь происходит в действительности. Более кошмарной участи чем оказаться запертыми на крошечном острове, где пробудился Спящий, даже представить себе было сложно.

   У нас в Храме, в отличии ото всей остальной Сети, все еще прекрасно помнили, что это за древнее зло. В различных культурах и религиях оно носило огромное множество всевозможных имен и названий, но ни одно не могло отразить всей истинной, колоссально всемогущей сути. Их называли Титанами, Перворожденными, Предтечами и Основателями, почти в любом месте имелось свое собственное название, при одном только упоминании которого люди впадали в благоговейный ужас и трепет.

   Спящие были первыми из всех населяющих Сеть созвездий созданий. Старше самих драконов, они помнили наверное еще зарождение самой вселенной, были истинными хозяевами всего мирозданья, и некогда безраздельно правили всем безбрежным многообразием заполняющих его миров. Настолько всесильные и всемогущие, что даже боги по сравнению с ними казались шарлатанами и жалкими проходимцами, они и по сей день не ведали старости, и не могли умереть естественной смертью. Считалось, что Древние это воплощение самого сущего, той неведомой невообразимой мощи, что породила саму Сеть созвездий, и уничтожить их, не разрушив при этом все миры разом, было попросту невозможно.

   Казалось, что ничто не сможет свергнуть их с пьедестала, но основателям нашего братства удалось совершить невозможное. Призвав на помощь всю силу священного Света Оргодеона, они погрузили древних в вечный покой беспробудного сна. Зависнув между жизнью и смертью, они лишились прежнего могущества, навсегда упокоившись в своих усыпальницах, и никогда не должны были проснуться. Легенды и мифы о них, некогда существовавшие в каждом из великого множества обитаемых миров со временем стали стираться из памяти смертных. Истории искажались до полной неузнаваемости, и вскоре исчезли поглощенные водоворотом эпох, и лишь у нас в Храме, ни на миг не забывали о том, что хранит в своих недрах Сеть созвездий.

   Из поколения в поколение братья и защитники храма оберегали священные камни, не позволяющие Титанам пробудиться от вечного сна, но сейчас их силы, похоже стало уже недостаточно. Остров, служивший одной из усыпальниц, дрожал и рассыпался, пока древняя тварь пыталась вырваться из собственной могилы.

   Не знаю кто додумался вырвать часть мира и выбросить ее в Междумирье, но поступил он довольно мудро. Здесь никогда не должно было быть смертных, а значит и жизней, которые смог бы поглотить Древний, что бы обрести прежнюю мощь. Это был весьма хитроумный ход, но и он не сработал. В попытке защитить множество жизней, на случай если Спящий все же проснется, этот неведомый чародей, даже предположить наверное не мог, что однажды остров окажется заселен, и он собственноручно преподнесет титану всех жителей в жертву.

   - Нужно немедленно убираться отсюда! - Стремительно побелел как полотно Карм, должно быть припомнив, что своей бурей, Обилар запер нас всех на острове без единого шанса спастись бегством. - Нас слишком мало!

   - Успокойся, и возьми себя в руки, брат. - Грозно обронил ему глава братства. - Он еще слишком слаб, но я все равно не намерен вступать с ним в открытое противостояние.

   - У вас и на этот случай есть план магистр?

   - Есть, хотя не думаю, что он придется тебе по душе. В любом случае никто в Храме никогда не должен узнать о том, что нам предстоит сотворить здесь.

   Ласса Илис.

   Проснувшись, и уставившись на низкий, выбеленный потолок, в первый миг я решила, что нахожусь в особняке леди Милассы, и лежу на своей собственной жесткой постели, в комнатах для прислуги. Мне показалось, что я даже не покидала безопасных пределов Верхнего города, а все недавние события, ночной прием у лорда Фарада, трагическая гибель хозяйки, наша нелепая затея с глодарским походом и спуском в недра Мертвого мира, и даже злобная разъяренная тварь, разорвавшая меня в полыхающем доме, показались мне всего лишь затянувшимся, но развеявшимся ночным кошмаром. Вздохнув с облегчением, я как обычно перепугалась, что проспала слишком долго, и опасаясь, что Миласса уже успела подняться, не позволила себе притягательной слабости поваляться даже пару лишних минуток. Поднимавшаяся не раньше полудня, госпожа обычно нежилась на кровати куда дольше меня, пропускала завтрак, и выходила из собственных комнат только к обеду, но даже зная, что все мои опасения, скорее всего не оправдаются, и Миласса наверняка окажется мирно спящей, я чувствовала, что проспала слишком долго, и тут же панически попыталась вскочить на ноги, словно уже опоздала, я неожиданно не смогла устоять на ногах.

   Едва успев заметить окружающую меня, совершенно незнакомую обстановку, я пошатнулась от резкого ударившего в затылок головокружения, и мгновенно почувствовав страшную слабость в подкашивающихся, и ставших словно бы ватными, бессильных ногах, рухнула обратно прямиком на перепачканную в крови, сбившуюся на один край перину.

   Голова у меня начала раскалываться столь сильно, словно бы в ней посилился маленький, подлый гремлин, и из вредности начал колотить по черепу изнутри огромным и увесистым молотком. Перед глазами все двоилось и плыло. Все тело болело и ныло, словно после долгой, выматывающей тренировки, и даже зубы во рту, которые никогда прежде не заставляли меня обращаться к цирюльнику, неожиданно заныли, словно бы всю прошедшую ночь я пыталась разгрызть ими камни, или кто-то хорошенько прошелся по ним кулаком.

   Совершенно не понимая где нахожусь, даже не представляя, как я здесь оказалась, и не зная, что же со мной происходит, я медленно, избегая резких и оттого болезненных телодвижений, начала осматриваться по сторонам, что бы попытаться понять или припомнить хоть что-то, но все эти старания пропали в пустую, словно попытки дотянуться до звезд со дна глубокого котлована.

   Окружающая меня небогатая обстановка, могла повстречаться где угодно на нашем острове, от Нижнего до Верхнего городов, и не подарила мне ни единой весомой подсказки. Плотно занавешенное окно, остававшееся слишком далеко, что бы я могла приблизиться и заглянуть за темные шторы, не оставляло ни единой светлой щелочки, и погружая комнату в полумрак, не давало ни какой возможности рассмотреть улицу, а единственным знакомым предметом во всем моем окружении, были мои собственные клинки, заботливо оставленные висящими на ремне у спинки кровати.

   С трудом собрав путающиеся в голове туманные и панические мысли, ползавшие в голове медленно и лениво, словно увязшие в липком меде сонные мухи, я запоздало начала понимать, что все привидевшееся мне во сне, было слишком правдоподобно и реалистично, что бы быть самым обычным ночным кошмаром, и не желая верить в эту пугающую догадку, не сразу решилась взглянуть на собственную грудь, разодранную во сне огромными когтями жуткой, кровожадной твари, вынырнувшей из пламени.

   С ужасом обнаружив под легкой ночной рубашкой совсем свежие, и еще не успевшие побелеть, розовые полоски кривых, параллельных друг другу, отвратительных шрамов, я застыла от увиденного, пораженная этим зрелищем до глубины души, и от одной только мысли, о том сколько же времени должно было потребоваться, что бы эти смертельные раны успели так хорошо затянуться, меня тут же бросило в дрожь.

   Стараясь не паниковать раньше времени, я попыталась взять себя в руки, и с трудом отбросив тут же нагрянувшие в голову целым роем страшные опасения, посоветовала себе не спешить с выводами. Решила, что провалявшись в бреду, могла многое пропустить, не застать хороший исход того рокового дня, и не позволяя себе поддаваться отчаянию преждевременно, вновь попыталась подняться на ослабшие ноги.

   Лишь держась за твердую спинку кровати, я смогла сделать пару робких и неуверенных шажков к двери, но тут же поняв, что оставшись без опоры, рухну прямиком на пол, не решилась двинуться дальше.

   - Олисия! - Позвав сестру, я не узнала собственного охрипшего и низкого голоса, с трудом вырвавшегося из пересохшего горла. Он показался мне чужим и незнакомым, сам его звук был неприятен, но не теряя наивной надежды, что сестра может оказаться поблизости, я продолжала звать ее истошными хрипами, пока за дверью наконец не послышались легкие, приближающиеся шаги, укрепившие мою надежду и веру.

   Когда в проеме распахнувшейся двери появился, размытый в моих слезящихся воспаленных глазах, девичий силуэт, в первый миг я и в правду решила, что сестра поспешила на мой отчаянный зов, и обрадовалась этому словно настоящему, чуду, но стоило мне только присмотреться, и с трудом различить перед собой совсем еще юную девушку, с поблескивающими в темноте голубыми глазами и милой, ласковой улыбкой, как все эти радужные чувства тут же оказались разбиты тяжелым молотом разочарования.

   - В твоем состоянии еще рано подниматься с постели, сестренка. - Ласково прощебетала мне девушка от порога. Показавшаяся мне смутно знакомой, словно бы мы уже виделись с ней где-то прежде, она держала в руке тонкий бокал с вином, и поспешив аккуратно подхватить меня под руки, усадила обратно в постель, словно заботливая мамочка или сестра милосердия в городском лазарете.

   - Вот, выпей. Тебе сразу от этого полегчает. - Протянула она мне неожиданно оказавшийся теплым бокал, и только почувствовав исходивший из него притягательный запах, я неожиданно поняла, как же сильно успела проголодаться. Ощутив томящую пустоту, в районе желудка, и страшный, томящий голод, я почти вырвала лекарство из ее рук, и присосалась к вину так жадно, словно прошедший через всю пустыню изнеможенный путник, выбравшийся к единственному на многие мили, спасительному колодцу.

   Оказавшееся странно солоноватым и вязким, этот напиток показался мне совсем незнаком. Никогда прежде я не пробовала ничего столь же вкусного, и осушив бокал в два глотка, едва сдержалась от того, что бы немедленно не попросить у этой девчушки добавки.

   - Что это? Какое-то волшебное снадобье из тех, чем торгуют алхимики в Отравленном переулке? - Спросила я, чувствуя, как быстро начала приходить в норму. От первого же глотка по всему телу прошла волна приятной, согревающей теплоты. Мигрень отступила, а ослабшие руки и ноги, на которых я с трудом могла пошевелить даже пальцем, неожиданно окрепли и наполнились силой. Я почувствовала себя как нельзя лучше, словно бы выпила настоящей, спасительной формулы жизни, но радость от этого оказалась недолгой.

   - Зелье? - Удивленно приподняла брови девушка. - Что ты, милочка, конечно же нет. Это кровь.

   - Что?! - В первый миг я решила что просто ослышалась, подумала, что возможно, она попросту решила надо мной подшутить, и решила, что возможно эта одна из каких то нелепых проверок, для тех, кто очнулся после долговременного забвения, но на лице моей собеседницы не было и тени иронии. Она словно бы говорила все это в серьез, и мне тут же захотелось проучить эту малявку, за такие жестокие, и совсем не смешные шутки.

   - Совсем свежая, еще теплая, человеческая кровь. - Равнодушно повторила она мне, словно говорила совершенно обычные, нормальные вещи, и от этого мне тут же стало не по себе. - Ни одно волшебное снадобье, зелье или эликсир не смогут помочь таким как мы, так же хорошо, как глоток свежей крови.

   - Таким как мы? О чем это ты? - Совершенно не понимала я, о чем она говорит, но уже уловила скользивший в ее сладеньком голоске скрытый подвох, и приготовилась выслушать не самые хорошие новости. - Где я? Сколько времени я была без сознания?! Где моя сестра? Что с ней стало?! - Обрушила я на девчушку лишь малую часть той лавины вопросов, которые вертелись у меня в голове, не давая покоя.

  - Успокойся сестренка. Все уже позади, здесь ты в кругу семьи, и тебе нечего опасаться.

   - Что позади?! Какой еще в Бездну семьи?! Отвечай! Или клянусь самой Тьмой, что...- Почти сорвалась я на крик, уже устав слушать от нее туманные отговорки.

   - Тот демон в пылающем доме проломил тебе голову. - Печально склонила она голову вниз, словно бы и в правду мне соболезновала. - Он раздавил твой череп, и если бы я вовремя не успела вытащить тебя из пожара, ты осталась бы там навсегда.

   - Что ты со мной сделала? - Ужаснулась я, схватившись за собственную голову, и неожиданно обнаружила там огромную вмятину, рану, выжить после которой было попросту невозможно.

   - Я приняла тебя в собственную семью. Оказала высокую честь, и подарила настоящую, безграничную вечность. - Улыбнулась она, и только сейчас я заметила ее огромные, слишком большие для человека клыки.

   - Кто ты? - От собственной внезапной догадки, подтверждения которой я боялась сейчас больше всего на свете, голос у меня дрогнул и начал дрожать от наполнившего душу панического ледяного удушья страха.

   - Меня зовут Альеэрин, но ты можешь звать меня просто Энни, сестренка, добро пожаловать в семью А"Энних.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg