«Тайна озера Бэй-Хай»

245

Описание

Лучшее чтение для отдыха. Экстравагантные забавы толстосумов и странные эротические фантазии, страхи и проблемы человека в современном обществе и неожиданные сюжетные повороты – всё это в сборнике рассказов в жанрах фантастика/мистика/хоррор «Тайна озера Бэй-Хай».



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Тайна озера Бэй-Хай (fb2) - Тайна озера Бэй-Хай 948K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Клочковский

Алексей Клочковский Тайна озера Бэй-Хай

ТАЙНА ОЗЕРА БЭЙ-ХАЙ

1. ДУРНАЯ КРОВЬ

Дверь в кабинет терапевта приоткрылась, и раздался голос медсестры:

– Заходите!

Андрей Николаевич вошел, плотно закрыв за собой дверь.

– На что жалуемся? – перелистывая карточку, спросил пожилой врач.

– Боли во всем теле. И жажда постоянно мучает…

– Давно?

– Вчера началось.

– Температура?

– Да нет, с этим все нормально.

– Как сами думаете, в чем причина? Может, падали, ударялись?

– Нет.

– Боли во всем теле, говорите? – врач строго посмотрел поверх очков. – Наркотики употребляете?

– Нет, что вы! – возмутился Андрей Николаевич.

– Ну давайте, давайте, вспоминайте. Чем занимались последние два-три дня, что ели? И побыстрее, не мямлите. Обед скоро, а у меня вон очередь какая.

Врач начал что-то строчить в своих бумагах.

– Что делал? Ел, что обычно. На Байкале отдыхал. Выходные же…

– Ага! Купались?.. Водочка, шашлычок?

– Все было, но в меру.

– Может, застудился в воде? – перешел на «ты» врач и отложил авторучку. – Н-да, странно – не застудился, не наркоман, не ударялся, и все болит у него! И не старый вроде еще…

«Какой-то хамоватый», – подумал Андрей Николаевич.

– Ну вот что. Значит, сдадите кровь на анализ. Вот направление. Это на первом этаже. Результат я сам заберу.

Андрей Николаевич поехал домой, решив, что завтра на работу не пойдет, хотя ему и не дали бюллетень. «Ничего, студенты только рады будут, что препод не явился. Да и лекция завтра всего лишь одна. Отлежусь, отдохну, может, все пройдет», – думал Андрей Николаевич. Боли, однако, лишали сил. Выстоять в троллейбусе обычный маршрут до дома было ощутимо трудно.

Дома Андрей Николаевич еле добрался до кровати. Жена, у которой был выходной, подступила с расспросами.

– Ну что-что… – утомленно ныл супруг. – Сдал кровь, завтра опять пойду. Да ничего не сказал… Это самое… Ты позвони в институт. Я сегодня дома буду.

Ему, действительно, стало получше. Но утром следующего дня боли стали сильнее.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – озабоченно заглядывая в глаза, спросила утром жена.

– Не знаю… – вяло ответил Андрей Николаевич. – Пить все время хочется.

– Может, температура?

Но градусник показал тридцать шесть и пять.

– А все равно почему-то жарко… Так и хочется в воду. Ты наполни ванну, я освежусь, может, легче станет.

Обсохнув после ванны, Андрей Николаевич поплелся на остановку – нужно было ехать в поликлинику. В коридоре поликлиники Андрей Николаевич столкнулся с терапевтом, у которого вчера был на приеме.

– О! Пришел, голубчик! Пойдем-ка, пойдем…

Андрей Николаевич направился за быстро шагающим терапевтом и вошел в его кабинет, не обращая внимания на возмущенно зашумевшую очередь.

– Ну и как мы себя чувствуем? Вижу – не лучше, чем вчера?

– Какое там! – простонал Андрей Николаевич. – Намного хуже… Все тело ломит. И еще тик, что ли, какой-то – мышцы подергиваются, и, несмотря на слабость, куда-то идти все время тянет, будто подталкивает кто.

– Та-ак… Вот что, дорогой мой Андрей Николаевич… Не хочу тебя пугать, но… – врач замялся.

– Но?.. – нетерпеливо и испуганно спросил Андрей Николаевич.

– Но у тебя в крови творится черт знает что, – закончил врач, очень серьезно глядя на пациента.

– А что такое? – выдавил пациент, ощущая, что по спине у него поползли холодные мурашки.

– М-м… Пока не знаю. В нашей лаборатории ваш анализ удивил… и я быстренько пригласил знакомых микробиологов. Они протестировали вашу кровь по-своему. Анализ показал в вашей крови присутствие микроорганизмов, непохожих ни на один из их известных видов. Это не вирусы, не бактерии. Да вы пока особо не беспокойтесь, – сказал врач, заметив, как побелел пациент. – Еще неизвестно, связано ли ваше недомогание с наличием этих микроорганизмов. Пока их прямого негативного влияния на кровь не замечено. Во всех остальных отношениях анализы прекрасные, как у здорового человека. Но надо понаблюдаться. Мы вот что сделаем, дорогой Андрей Николаевич. Есть у меня парочка знакомых биологов. Я думаю, им интересно будет тобой заняться. Может, они лучше, чем здесь, в поликлинике, разберутся. Не бойся, препарировать не будут… живьем, – с усмешкой закончил терапевт шутку, от которой у пациента расширились глаза.

– А пока – вот тебе бюллетень, и через день – снова на анализы. Да, со знакомыми своими насчет тебя я уже говорил, и адрес им твой дал. Так что жди, если не сегодня, то завтра вечером заедут.

Андрей Николаевич поехал домой и остаток дня провалялся на диване.

2. БЕГСТВО

Ночью жена Андрея Николаевича проснулась от странных звуков. Не открывая глаз, жена перевернулась на бок – поближе к мужу. Но его не было на постели. Она открыла глаза.

– Андрюша… – шепотом позвала она, оглядывая комнату, наполненную темнотой. Послышалось невнятное бурчанье. Приглядевшись, жена разобрала во тьме фигуру мужа, стоящего у стены. Через окно уличный фонарь освещал часть стены и плечо мужа с лямкой майки. Он стоял лицом к стене. На освещенном узоре обоев трепетали тени тополиной листвы.

– Андрюша… – вполголоса позвала жена, вставая с постели. Раздался хрип. Муж резко задергал руками и головой как капризничающий ребенок – неестественно для взрослого мужчины и нелепо, и потому жутко.

– Андрей! – крикнула перепуганная жена, от страха не в состоянии нашарить выключатель и не отводя глаз от рычащего, как зверь, и cодрогающегося мужа. Окрик жены подействовал. Муж замер. Затем, чуть сутулясь, он медленно стал поворачиваться лицом к жене… Когда он полностью развернулся и стал в фас, жена увидела, что муж… спит. Половина его лица была освещена, и были видны сомкнутые губы, закрытые веки, брови, чуть приподнятые и придающие лицу выражение спокойствия. Вытягивая вперед руки, муж шагнул к постели… еще… Жена в ужасе прижалась к стене.

– А-а! – взвизгнула она и бросилась в сторону.

Муж грохнулся на пол у дивана и почти сразу же вскочил:

– А! Что?

Жена, наконец, включила свет.

– Что с тобой? – плача, спросила она. Взлохмаченный, осунувшийся, муж, будто не замечая жену, стал быстро одеваться.

– Ты куда?

– Где мой пиджак?

– Куда ты? Ночь на дворе! Ты же болеешь! Как ты себя чувствуешь? Ты знаешь, что ты сейчас…

– Со мной все нормально. Где мой пиджак? – оборвал муж.

– Да подожди… – жена взяла за локоть мужа, кое-как одевшегося и уже открывающего дверь.

– Не тронь! – злобно крикнул муж. Вниз по лестнице зашлепали его шаги. Хлопнула подъездная дверь.

3. ЖИЛЬЁ ДЛЯ ИНОПЛАНЕТЯН

Вечерело. Сквозь дымку пыли и смога солнце светило приглушенно, тускло, как через оранжевый светофильтр. Автомобиль затормозил около остановки «Ботанический сад». Джефф и Валера вышли из машины.

– Та-ак… Вот он у меня, адресок.

Взглянув на бумажку, Валера показал рукой:

– Нам туда!

Нужную квартиру нашли быстро. Джефф нажал большим пальцем на кнопку звонка. Дверь открылась.

– Вам кого?

– Здравствуйте, мы к Андрею Николаевичу.

– А, заходите. Это насчет вас звонил врач Андрея? Только, вы знаете, его дома нет…

Голос женщины задрожал.

– А где он? Когда придет?

– Не знаю, ничего не знаю, ушел он ночью, убежал просто… до сих пор нет! – всхлипывая, сказала женщина. – У друзей его нет, вот жду, если не придет к вечеру, в милицию позвоню…

Валера многозначительно посмотрел на Джеффа.

– Вы не волнуйтесь, давайте присядем, если вы позволите.

Джефф и Валера вслед за женщиной прошли в зал.

– Давайте знакомиться, – сказал Валера, усевшись на стул. Джефф, скрестив руки на груди, стоял.

– Меня зовут Валерий, я биолог. А это мой друг и коллега, Джефф Гричмар, он из Калифорнии. Он тоже биолог и внештатный сотрудник местного отделения «Гринпис». Так что стряслось с вашим мужем?

Женщина рассказала события двух последних дней до бегства мужа, заметив при этом, что парочка, похоже, не удивлена ее рассказом.

– Вот! Вот! – возбужденно воскликнул Валера, подняв указательный палец. – Я же говорил тебе, Джефф! Вы, пожалуйста, успокойтесь, – обратился Валера к женщине. – Я думаю, мы сумеем найти вашего мужа. И к поискам мы приступим прямо сейчас.

– Сейчас? – переспросил Джефф.

– А когда? Ты же все прекрасно понимаешь!

– Вы что-то от меня скрываете? – спросила женщина.

– Нет, нет, просто мы не вполне уверены… В общем, извините нас, нам пора. И я надеюсь, мы довольно скоро вернемся с Андреем Николаевичем!

– Куда мы теперь? – спросил Джефф, когда они с Валерой сели в машину.

– А ты будто не знаешь? Пункт назначения – известен, маршрут – максимально краткий. Можем не успеть! – ответил Валера, заводя мотор и выворачивая руль.

– Так ты думаешь, это…

– Именно! – не дослушав, кивнул Валера. За окном авто проносились дома и машины. – Если мы найдем его там, это уже будет достаточное доказательство моей правоты, даже дополнительные анализы брать не надо. Случай с Андреем Николаевичем – последний штрих в моей гипотезе.

– Но ведь несмотря на все исследования, подводные протоки, якобы соединяющие Северный Ледовитый океан и Байкал, не обнаружены! – сказал Джефф.

– Ой, Джефф, я тебя умоляю! Хватит ссылаться на книгу Галазия «Байкал в вопросах и ответах». Во-первых, она написана давно, и результаты исследований частично устарели. Во-вторых, мы имеем дело с микроорганизмами, а не с какой-нибудь Несси. Им хватит протока шириной с игольное ушко.

– Знаешь, Валера, существование Несси кажется реальнее, чем твоя гипотеза…

– Ты опять вспомнил Галазия? Тот случай, когда рыбак на Байкале на минуту отвернулся, и у него из лодки исчезла собака, хотя никаких звуков не было и до берега было далеко? – усмехнулся Валера. – Так вот, Джефф, я не договорил…

– И ты по прежнему считаешь, что эти микроорганизмы имеют отношение к разумным внеземным формам жизни?

– Ну конечно, Джефф! Ведь этот микроорганизм не обнаружен нигде, кроме Ледовитого. Прибыв из космоса на Землю, или будучи кем-то доставлены на землю, они находились в анабиозе в Ледовитом океане. Сейчас они просыпаются и по глубоководным протокам мигрируют в Байкал. Возможно, тысячи лет назад, когда они очутились на Земле, Байкал был предназначен для них, как база для развития их цивилизации. Видимо, это и есть «тайна озера Бэй-Хай», о которой писали в древних источниках. Или ты думаешь, что исключительные свойства Байкала – случайность?

– Я уже не знаю, что думать, – вздохнул Джефф, глядя на темную дорогу, по которой прыгал свет фар.

– Так вот, очутившись в Байкале, эти создания обнаруживают, что он стал непригоден для их существования в результате жизнедеятельности человека – более молодой по сравнению с ними формой жизни. Промышленные химические выбросы в Байкал выгоняют из него эти микроорганизмы, они ищут спасения, ищут подходящую среду обитания, и находят ее, всасываясь через поры в более крупные живые организмы, населяющие Байкал. Но поскольку рыба или нерпа тоже живет в Байкале, то хрен редьки не слаще, и через какое-то время микроорганизмы заставляют выбрасываться нерпу на берег. Возможно, этим объясняется и то, что киты тоже выбрасываются на берег. Неизвестно ведь, в какие еще водоемы мигрируют микроорганизмы.

– Случаи обнаружения этих микроорганизмов в крови китов единичны, – вставил Джефф.

– Но все же они есть! Вот и наш Андрей Николаевич, искупавшись на Байкале в месте распространения микроорганизма «икс», сам того не ведая, пустил себе в кровь гостей, как нерпа. Но в отличие от нерпы у Андрея Николаевича есть ноги, и микроорганизмы, как и в случае с нерпой, неудовлетворенные своим новым «жильем» – кровью млекопитающего, и не найдя с его помощью другого «жилья», ведут бедолагу назад, в Байкал, к собратьям!

4. ВОДА ЖИВАЯ И МЁРТВАЯ

У рыбака не клевало. Зато он сам клевал – носом. Вокруг было очень тихо. Только изредка раздавался скребущий звук, когда рыбак передвигал затекшую ногу в резиновом сапоге по дну лодки, или слышался плеск воды. Рядом, на берегу, еле-еле курились угли потухшего костра. Серое от облачного покрова небо посветлело – приближался рассвет. Мутно-белесый туман, разрастаясь вширь и ввысь, подполз к лодке.

Задремавший рыбак вздрогнул – в днище лодки что-то негромко стукнуло. Откуда-то издалека, со стороны озера, долетел слабый звук, похожий на блеянье козы. Рыбак привстал, напряженно всматриваясь в туман. Послышался еще более слабый звук, напоминающий гуденье комариного роя… «Показалось», – подумал рыбак, посчитав, что это шум крови в висках от недосыпа и резкого движения во время вставания. Однако только он успел сесть, как вновь раздался стук в днище – на этот раз значительно громче. Рыбак, шёпотом чертыхнувшись, перекинул ногу через борт. Хлюпнула вода под сапогом. Не увидев ничего в воде, рыбак обошёл лодку… и в ужасе отшатнулся: вплотную к борту покачивалось полупогружённое в воду тело человека. На нём был насквозь промокший, измятый чёрный костюм, к которому местами прилипла зеленоватая тина. У утопленника было вздутое, посиневшее лицо. Одна из брючин задралась, и видно было, что бледная, облипшая волосками нога вывернута и изогнута так, как не может быть изогнута нормальная человеческая нога. Постояв неподвижно несколько секунд, нахмурившийся и взволнованный рыбак, с плеском загребая по воде высокими сапогами, осторожно подошёл к утопленнику, морщась, взял его за мокрый, склизкий пиджак и потянул в сторону берега. Вытащив тело на сушу, рыбак выпрямился, отдуваясь. Что делать с телом? До ближайшего населённого пункта неблизко… Кто этот человек? Уж точно не охотник и не рыбак – в костюме-то… Может, турист? Катался на катере… Рыбак решил обыскать несчастного, надеясь найти при нём что-нибудь, позволяющее определить, кто он такой. В нижнем кармане пиджака утопленника рыбак нашёл ключ, и ничего больше. Зато во внутреннем кармане оказалось что-то плоское и прямоугольное… портсигар? Документ? Рыбак потянул наружу – так и есть! От воды корочка сильно попортилась. Открыв её, рыбак увидел место от, видимо, отклеившейся фотографии. Пониже он разобрал буквы: «Андрей Никол…» Дальше прочесть было невозможно, так как текст от воды совсем размылся. «Паспорт, видимо», – подумал рыбак, и собрался перелистнуть дальше, до страницы, на которой указывается прописка и адрес. Но перелистнуть не удавалось – страницы слиплись. Опасаясь порвать и так уже испорченную бумагу, рыбак подумал, что надо бы что-нибудь плоское, чтоб осторожненько разделить страницы. Он сунул руку в карман. Ножа там не было, он остался в лодке. Рыбак развернулся и двинулся к мелководью. Найдя в лодке нож, он устало зашлёпал по воде обратно. Едва выйдя на берег, рыбак замер – тела не было! Весь напрягшись, с колотящимся сердцем, чуть присев и сжимая нож в руке, рыбак принялся резко оглядываться… Что за чёрт! Куда мог деться труп?!. Может, он был положен чуть в стороне? Да нет, бережок открытый, кругом всё видно… Рыбак прохрустел по сухому грунту трусцой несколько шагов влево, вправо, прислушался… Вокруг повисла тишина. От берега поднимался пологий склон, вверху которого с угрожающей неподвижностью чернела щетина соснового леска. С другой стороны, от озера, на берег накатывала и колебалась лохматая белёсая стена тумана. Оттуда явственно послышался громкий плеск воды. Покрываясь мурашками, с сильным сердцебиением рыбак ринулся вниз – там же лодка! Разбрызгивая воду, рыбак вбежал в туман и потрясённо увидел, что его лодка бесшумно удаляется прочь от берега! Рыбак бросился вперёд, плюхнулся всем телом в холодную воду, и в несколько взмахов настиг лодку. Вцепившись в её край, он перевалился через борт. Отдалившись уже довольно далеко от берега, лодка, оставляя след на воде, плыла равномерно и быстро, словно её вела какая-то невидимая сила, и продолжала двигаться в туман, к середине озера. Ничего не понимая, рыбак в смятении затоптался в лодке, тем раскачивая её, озираясь и пытаясь найти причину происходящего. Причины не было видно. Рыбак от движения лодки потерял равновесие, покачнулся и тяжело осел.

– Господи, Господи… – в страхе шептал он, вцепившись руками в борт. Лодка замедлила движение, будто её отпустили, и продолжала плыть медленнее, по инерции. Через несколько секунд её ход иссяк, и она закачалась на одном месте в полном беззвучье, нарушаемом еле слышным плеском воды. Эта перемена вновь подняла рыбака на ноги. Не успев выпрямиться в полный рост, потрясённый рыбак увидел как поверхность воды в двух метрах перед бортом медленно выгнулась горбом… волна? Нет, – вокруг ровная водная гладь… А водяной горб подрос, вспухая и увеличиваясь. Затем он выгнулся… в сторону, и затем принял странную форму, колеблясь в воздухе, словно кем-то или чем-то оживлённый и не опадая обратно на воду!!! Оглушённый ужасом, рыбак стоял неподвижно, глядя, как, наливаясь антрацитной чернью, мутно бликует огромная водяная фигура, потянувшаяся к нему…

* * *

Через редколесье, хрустя павшими ветками, бежали двое. Меж сухих стволов справа мелькал берег и неподвижная ртуть озёрной глади.

– … Он где-то здесь… не мог уйти далеко!.. – обернувшись и тяжело дыша, бросил передний бегущий заднему. И вдруг резко остановился:

– Стой! Тише… – он поднял руку, застыв и прислушиваясь с напряжённым выражением лица. Издалека донёсся масштабный утробный звук, будто сдавленный крик, он разбросался над верхушками деревьев и потух.

– Что это, Джефф? – вполголоса спросил Валера. Джефф не успел ответить. Со стороны озера вновь раздался крик – крик странный, протяжный, не похожий на человеческий, будто это сам Байкал взывал о помощи.

СИНДРОМ ДИОГЕНА

Проснулся Игорь из-за резкой головной боли, которая буквально выхватила его из сна. Несколько секунд он лежал неподвижно, глотая раскрытыми глазами темноту, взвешивая боль в голове и сонное томление во всех остальных частях тела. Чему уступить? Спать хотелось сильно, но видно, придется встать. Скрючившись, морщась, взлохмаченный и отлежанный, он направился в ванную, запинаясь в жестких сандалиях на голую ногу. «Ох, как трещит в висках», – думал Игорь, умывшись холодной водой, вытираясь полотенцем и разглядывая на стене застывший потек краски. Досадуя, что прервался сон, Игорь вернулся к постели. Тишину в спальне нарушали только наручные часы, лежавшие на стуле около кровати. «Тик-тик-тик…» – издалека шептала секундная стрелка.

Игорь расслабленно растянулся на кровати. Сон и не думал возвращаться. За окном постепенно серело, а Игорь все слушал шум тополиной листвы. Одеяло щекотало уголком около носа, но убирать его не хотелось. Из темноты начали проявляться, как на фотобумаге, стул с красной обивкой, швейная машинка, накрытая куском материи. Мысли в голове Игоря, как всегда в бессонье, были подобны новогодним ракетам – торопливо отталкивая одна другую, возникали, шипя, совершали короткий путь и угасали, уступая место другим. Время текло медленно, как варенье, и постепенно Игорь стал замечать, что какая-то одна неясная, неспокойная мысль уже довольно долго присутствует поверх всех других мыслей. Наконец, мысль оформилась. «Что-то не так», – давала понять она Игорю. Пытаясь уразуметь, что именно «не так», Игорь повернулся на другой бок. И вдруг он понял, в чем дело: тишина. Самая полная, самая глубокая, самая невероятная тишина царила в комнате и за окном. В спокойнейшие из ночей тишина периодически нарушалась – скулили и тарахтели водопроводные трубы, соседи за стеной постукивали, да и на улице то машина прошумит, то голоса ночных гуляк. Сейчас же даже листва тополей перестала шелестеть. На мгновение Игорю показалось, что он оглох. От такого предположения сердце встрепенулось, глухо застучало внутри. Игорь слышал только собственное дыхание и тихое поскрипывание кровати от своих мелких, чуть обозначенных телодвижений. Как он ни напрягал слух, ни единого звука, кроме им самим издаваемых, он не уловил.

– Раз – два! – громко сказал Игорь.

«Так, со слухом порядок», – подумал он и сел на душераздирающе заскрипевшей кровати. Наклонив голову набок, как петух, разглядывающий червяка, Игорь снова прислушался. Переведя затаенное на миг дыхание, он с легким стуком взял с деревянного стула часы. Те, холодя ладонь, выскользнули из пальцев на теплую сморщенную простыню в розово-голубую полоску. Стрелки показывали то же время, какое было, когда Игорь проснулся. Что такое? Неужели они остановились тогда? Он начал заводить их, наугад поставив шесть часов. Но часы, видимо, сломались.

Игорь подошел к окну, которое выходило во дворовой квадрат, образуемый четырьмя пятиэтажками. Метрах в пятидесяти, в клубах тумана, виднелась школа. Двор был пуст, но около соседнего подъезда стояла припаркованная иномарка.

Игорь отправился на кухню и включил настенное радио. Радио даже не зашипело. Черт возьми, да что такое?! Ведь людям же на работу идти! Но на лестничной площадке не слышно было обычного щелканья замков. Все больше беспокоясь, Игорь быстро проследовал в зал, плотно закрытый дверью. Зальные окна находились на другой стороне дома. Под окнами был газон, а за газоном – широкая асфальтированная дорога. Ни машин, ни людей около магазинчика через дорогу и около параллельного ряда домов Игорь не увидел. Он впрыгнул в джинсы и, застегивая вкривь и вкось рубашку, пущенную в спешке навыпуск, стал дрожащими пальцами отпирать замок. Как злоумышленник, с колотящимся сердцем, он высунулся из-за приоткрытой двери на лестничную площадку, в надежде на хоть какой-нибудь признак жизни. Но дом безмолвно застыл, будто на посту. Игорь сбежал вниз с третьего этажа, хлобыстая незастегнутыми сандалиями.

Выскочив из подъезда, он вдруг подумал, что сейчас ему станет стыдно. Из какого-нибудь подъезда или из-за угла прошествует парочка спешащих людей – и что они увидят? Запыхавшегося, непричесанного человека с вытаращенными глазами, озирающегося вокруг. Но на улице его встретил лишь утренний холодок. Вокруг стояла тишина. Соображая, что делать дальше, Игорь постоял с полминуты. Потом решил, что сейчас он сходит в находившийся за углом круглосуточный магазин и узнает, сколько времени. Игорь зашагал от подъезда мимо песочницы с темным отсыревшим песком. В полной тишине отчетливо слышны были его шаркающие по асфальту шаги. Не встретив ни души, Игорь подошел к застекленному павильону, оказавшемуся закрытым. Продавца за стеклом не было видно. Бессмысленно подергав гладкую дверную ручку, Игорь, с рвущимися мыслями и дрожью во всем теле быстрым шагом двинулся к другому магазину. Сейчас уже должно было быть примерно около полвосьмого, и, если даже тот магазин еще не открылся, там все равно кто-нибудь есть.

Игорь вышел на середину дороги, на ходу поворачиваясь во все стороны и оглядываясь. Дорога уходила вдаль, делая поворот. Она была пугающе пуста. Накатанный асфальт тускло поблескивал от белесого солнца, расплывшегося где-то за пеленой тумана. Ни на дорогах, ни около пяти– и девятиэтажек не было видно ни одного человека.

– Что же это?… Что такое?… – бормотал Игорь растерянно, ничего не понимая.

Он пробежал мимо художественной школы, миновал аптеку. Неестественная тишина угнетала. Город будто вымер. Киоск на безлюдной автобусной остановке выглядел многозначительно и таинственно, как сфинкс посреди пустыни. Игорь резко остановился и, постояв две секунды, развернулся к дому. Войдя в подъезд и поднявшись на свой этаж, он постучал в дверь соседей. Ему никто не открыл и за дверью не было слышно ни звука, хотя соседи держали пса, реагирующего на стук лучше любой сигнализации. Бросившись к следующей двери, Игорь нажал кнопку звонка, но звонок не заголосил. Тогда он изо всех сил заколотил кулаками по икристо-черной дерматиновой обивке. Страх сдавил ему горло, голос звучал плачуще, и крик получился натужный и глухой, как у раздавливаемого немого:

– Откройте?

Игорь спустился на нижний этаж. Едва он стукнул, дверь соседа снизу сделала щель, приоткрывшись внутрь. Игорь вошел в темный коридор, не разуваясь, протопал в зал и остановился в центре коврового узора, под люстрой, отражаясь в наполненной хрусталем витрине серванта. Ему стало нестерпимо жутко. Не веря себе, он выбежал из квартиры, пнул одну дверь, коротко побарабанил в другую, которая тоже оказалась открытой и пустой. Убедившись, что во всех квартирах в подъезде нет ни души, Игорь выскочил на улицу. Подъездная дверь за ним хлопнула, и все окружающее вновь окутала мертвящая тишь. В груди Игоря словно что-то опустилось.

«Может быть, я сплю?» – увлеченный этой мыслью, он побрел от дома, свернул в переулок, боязливо оглядываясь на большие прозрачные, бездвижные улицы. Тошное ощущение какой-то безнадежности, безвозвратности овладело Игорем. На «авось» он зашел в пару домов – проверить, нет ли где людей. Во дворике он присел на скрипнувшую качелю. Ее поручни с облезшей краской холодили руки. Игорю вдруг очень захотелось оказаться дома, в постели. А расстояние до дома показалось непреодолимым.

Вернувшись, Игорь заперся и забился в угол дивана, обмотавшись одеялом. Так он лежал довольно долго, и собственное горячее, шумное дыхание в темноте из одеяла свитого кокона, было единственной реальностью для него. Тошное ощущение безнадежности возвращалось, он гнал его, ощущение снова возвращалось, как назойливая муха. В конце концов Игорю стало жарко и он высвободил голову из своего добровольного плена.

«Так. Нужно подумать, что все это значит. Сейчас я один во всем доме и, возможно, во всем городе. Во всяком случае, в той его части, где я сегодня побывал. Мне нужно ответить на два вопроса. Первый: где все люди? И второй: что мне делать?» Игорь сел на диване. Невидяще глядя в светлый квадрат окна, он перебирал в уме варианты. Может быть, массовая эвакуация в связи с какой-нибудь аварией? В городе был завод – вредное производство. Но почему он ничего не слышал и не знает об этом? Если эвакуация произошла ночью. Ведь он проснулся где-нибудь полпятого. Не мог он не слышать уходящих соседей, не могли ему не постучать в дверь, не предупредить. Но что могло случиться? Война, что ли? И зачем всему населению поголовно присутствовать на сходе, включая стариков и детей? И собак, и кошек? И почему по радио ничего не сообщают, почему не работает автотранспорт? Другие варианты были еще менее правдоподобными. Оставив первый вопрос открытым, Игорь стал обдумывать, что ему теперь делать. Размышления прервало чувство голода. Игорь перекусил остатками из холодильника, но они только разогрели аппетит. Забравшись на диван, Игорь продолжал обдумывать ситуацию. Он решил, что нужно обыскать весь город, и на том немного успокоился. Действительно, не может же быть такого, чтобы во всем городе он не нашел ни одного человека?! У Игоря появилась цель, появилась надежда. Уходя, он все-таки запер дверь.

Куда направиться? Он решил, что прежде всего нужно побывать в городской администрации и на автостанции. Игорь даже не удивился пустому вестибюлю в администрации. До автостанции идти было довольно далеко, и он снова задумался. Немыслимая, дикая ситуация! Несколько часов назад все вокруг было привычным, обычным. Сейчас же происходит нечто до такой степени странное… Солнце поднялось уже почти до полуденной позиции. Игорь шел по городу, и звук его шагов иногда сбивал его с толку – казалось, это кто-то идет сзади. Один в городе! На автостанции ему вновь стало жутко, как утром. Пара автобусов находилась на предназначенных им платформах. Людей нигде не было видно. До соседнего города километров сорок. Если идти по пять километров в час, нужно потратить восемь часов, чтобы одолеть этот путь. С учетом отдыха и перемены темпа ходьбы – двенадцать часов, в общем. Может, и больше. Он ведь никогда не ходил на такие расстояния. Жаль, он не умеет водить автотранспорт. Игорь почувствовал усталость и апатию. К тому же после длительной ходьбы еще больше захотелось есть. В голове Игоря мелькнула шаловливая мысль. Окрыленный ею, он двинулся в сторону универсама. Входная дверь была открыта. Игорь прошелся мимо прилавков, искоса глядя на ломящиеся от продуктов полки. Затем его взгляд скользнул по витринам с одеждой, с разноцветьем аудио– и видеокассет. Игорь улыбнулся. Вседозволенность переполнила его неописуемая ощущением и ощущение выпрыгнуло из его горла с каким-то полувзвизгом. Перебравшись через прилавок, Игорь попытался оторвать красавец-банан от тяжелой грозди. Банан не отрывался, Игорь дернул посильнее, и все содержимое полки рухнуло на пол. Игорь пнул банановую связку и, жуя, пошел к мясному отделу. Вдруг что-то больно ударило его в спину. Игорь чуть не упал в обморок – от неожиданности, от страха, от радости. Неужели здесь кто-то есть, кроме него? Однако вокруг он никого не увидел. На всякий случай Игорь перелез через прилавок – туда, где положено быть покупателям. И тут началось!.. Со всех сторон на Игоря посыпались удары. Он упал, поднялся, совершенно обезумев от происходящего, бросился прочь из магазина, по пути нечаянно разбив витрину с парфюмерией. На улице Игорь увидел самую бредовую, самую дикую картину… Улицы были наполнены полупрозрачными силуэтами людей. Силуэты шли, стояли, поворачивались, теряя при этом четкость своих очертаний. Все это было похоже на наложение программ двух разных телеканалов, как бывает при помехах.

– Господи, господи… – скулил Игорь, сам не свой протискиваясь сквозь беззвучно движущееся скопление полупрозрачных силуэтов, временами отливающих легким фиолетовым цветом, словно тонированное стекло. Протискавшись к дороге, Игорь упал от подножки, поставленной призраком. Схватившись за разбитое колено, Игорь оглянулся. Кошмар становился кошмарнее… Призраки, окружившие его кольцом, на глазах меняли свой облик, уплотняясь и становясь еще страшнее. Один из них стал наклоняться к Игорю, моргая разноцветными ресницами и укоризненно покачивая голым черепом. Призраки, стоящие рядом, все более становились похожими на людей, но на людей, которым заменили человеческую кожу на узорно-бородавчатую шкурку игуаны. Поднявшись, Игорь собрал все силы, рванулся в сторону, расталкивая этих выходцев из иного мира и побежал по дороге так быстро, как не бегал никогда в жизни. Рядом с ним проносились прямоугольные, смазанно-серые облачка, обдавая его ветром. Уже подбегая к дому, Игорь ощутил колоссальный толчок в бок. От толчка Игорь пролетел метров пять и грохнулся, потеряв сознание.

Эпилог

В одном из помещений психдиспансера на бульваре Гагарина с утра чувствовалось оживление. Профессор, известный своими увлекательными лекциями, собрал здесь студентов-медиков для практических занятий, пообещав продемонстрировать некий уникальный случай.

– Итак, друзья мои, перед вами – тот самый больной, о котором я говорил. Его доставили из Энска к нам в областной центр две недели тому назад. Как вы видите, у пациента отсутствуют какие-либо реакции на окружающее. Например, сужение зрачка при контакте с ярким светом, – профессор направил лампу на лицо Игоря. Тот не шелохнулся и не закрыл глаза, глядя в одну точку.

– Также отсутствуют реакции на другие внешние раздражители. Но это – не обычный кататонический ступор, как вы могли предположить. Это исключительно редкая форма аутизма, которую я назвал «синдром Диогена». Знаменитый философ древности Диоген, согласно легенде, ходил днем с фонарем, в переносном смысле, символически ища людей. Этим он хотел показать отношение к несовершенствам человеческой натуры, показать, как трудно найти настоящего человека, достойного этого высокого звания. Человек же, страдающий синдромом Диогена, не в переносном, а в прямом смысле не может найти людей. С этого начинается данное заболевание, в нашей области впервые зафиксированное и описанное вашим покорным слугой, – профессор чуть склонил голову, блеснув золотой оправой очков. Прохаживаясь, довольное светило медицины продолжало:

– Начинается с того, что человек перестает воспринимать своими органами чувств окружающих его людей. То есть сначала мозг отключает восприятие форм, наиболее близких по физико-химической структуре человеку. Затем постепенно происходит отключение восприятия и других форм. Заболевание этого пациента находится в пике своего развития. Он ничего не видит, не слышит, не осязает, не ощущает вкуса и запаха, не ощущает даже своего тела, биения своего сердца. Мозг как бы законсервировал на время восприятие своего хозяина. Почему на время? Энцефалограммы показали периодически возникающую характерную активность отдельных зон мозга пациента. Это говорит о том, что некоторые чувства иногда частично «включаются». В этом – главная сложность ситуации для больного. Он может полностью прийти в себя и рассказать, что с ним происходило, но ни мы, ни он сам никак не сможем определить, где в его словах правда, а где – обман органов чувств. Так, – профессор взглянул на «Ролекс», привезенные из загранкомандировки. – У нас осталось немного времени. Вопросы есть?

– Скажите, а сколько таких больных зарегистрировано?

– Как я уже сказал, случай, уникальный. Это – второй пациент с синдромом Диогена в нашей области.

– А скажите, – продолжил тот же любознательный студент из первого ряда, – в связи с чем его доставили?

– Его сбила машина, которую он, скорей всего, даже не видел. А вообще он здорово накуролесил. Забрался в магазин, учинил погром.

– Можно вопрос?

– Да, пожалуйста, – профессор повернулся к другому спрашивающему.

– Отчего развивается синдром Диогена?

– Ну, все причины тут пока не ясны, но, видимо, одна из главных причин – дефицит общения, одиночество. Европейская статистика показывает, что синдром Диогена (в Европе он называется иначе) чаще всего встречается среди жителей крупных городов, где люди разобщены, подвержены частым стрессам и общаются больше с телевизором и компьютером, чем с другими людьми. А решетки на окнах, железные двери, устанавливаемые в подъездах и квартирах? Все это – признаки растущего отъединения, отчуждения людей друг от друга, признаки человекобоязни, которая, распространяясь незаметно, как радиация, создает почву для учащения случаев заболевания синдромом Диогена.

Профессор взглянул на часы: – На сегодня все.

Загрохотали отодвигаемые стулья.

– Да, и не забудьте проставить сегодняшнее число в зачетках!

ЖЕРТВА

1. Галлюцинация?

Антон возвращался с дачи в приподнятом настроении, которому не мешала усталость от работы на свежем воздухе. За окном автобуса плыл августовский вечер. Хотелось подольше ехать вот так, под убаюкивающий гул и смотреть, как сиреневая кайма неба постепенно насыщается сливовым мраком, а оранжевые фонари наводят глянец на шоссе. Выйдя из теплого салона автобуса, Антон передернул плечами от бодрящей свежести. Затянувшись сигаретой, он окончательно очнулся от дорожной дремы и зашагал домой. Жене, конечно, не понравится, что от него несет табаком – ведь неделю назад в очередной раз обещал «завязать». Но как откажешь себе в удовольствии в такой славный вечер? Несмотря на довольно позднее время, Антон решил заглянуть к другу. Правда, его заставил посомневаться внезапно поднявшийся ветерок и даже – а может, показалось? – несколько дождевых капель. Но ветерок сник; на небесах, видимо, решили отменить дождь, а Антон обрел уверенность и отправился к другу. Чтобы сократить расстояние, он пошел дворами. Прохожие встречались все реже, потом улицы и вовсе опустели. К другу идти расхотелось, но возвращаться было глупо, так как большая часть пути была уже пройдена. Идя вдоль домов по одной из улиц, метров за пятьдесят от себя Антон увидел около фонаря одинокую человеческую фигурку, наполовину скрытую тенью. «Пьяный, наверное», – решил Антон. «Хорошо, что один, а не целая компания». Антон трусом не был, тем не менее сердце у него затукало чаще. «Что-то маленький какой-то», – подумал он, не сводя глаз с неподвижной фигуры, к которой он приближался. Для пьяного стоящий под фонарем был слишком уж неподвижен и прям. Неожиданно Антону захотелось перейти на другую сторону улицы, но он заставил себя не сворачивать. Пройдя еще немного, он с удивлением разглядел, что под фонарем стоит ребенок. Мальчик лет девяти стоял профилем к Антону, вытянув руки вдоль тела и чуть опустив голову. Антон замедлил шаг, вглядываясь в лицо мальчика. Мальчик выдвинулся на свет… Он был бледен, и с этой бледностью контрастировали темные круги под его глазами. Мальчик смотрел на Антона исподлобья, враждебно нахмурившись. – Че смотришь, пацан? – с развязной интонацией спросил Антон. Мальчик, молча и не двигаясь, одним взглядом провожал проходящего мимо Антона. Пройдя немного, Антон оглянулся. Мальчик медленно, соблюдая дистанцию метров в десять, шел за Антоном. Антон остановился. Мальчик тоже. Антон пожал плечами и пошел дальше. Через некоторое время он опять остановился и резко обернулся. Мальчик стоял метрах в восьми и смотрел на Антона. – Эй, ты чего? Что ты тащишься за мной? – крикнул Антон. Ему гулко ответило эхо пустой темной улицы. Мальчик молчал. Антон разозлился и быстро подошел к пацану. – Ты потерялся, что ли? – миролюбиво спросил Антон, сделав несколько шагов вперед и протягивая руку, будто желая похлопать мальчика по плечу. Но тот с каким-то кошачьим, истошным взвизгом вцепился зубами в кисть Антона. Антон буквально подскочил, больше от неожиданности, чем от боли. Мальчишка бросился бежать, Антон – за ним, мотая кровоточащей рукой и матерясь. Мальчишка мелькал в пятнах света, падавших от окон домов и снова нырял во тьму. Антон почти догнал пацана, но споткнулся обо что-то и упал, проехав щекой по асфальту и мелким камешкам. Подняв голову, Антон увидел, как мальчишка в нескольких шагах от него торопливо силится сдвинуть крышку канализационного люка. Открыв люк, пацан сел на край и скользнул внутрь.

Антон подхромылял к черному отверстию и наклонился, пытаясь что-нибудь увидеть. Тотчас же со звуком вспорхнувшей птицы из нагрудного кармана выпал паспорт – прямиком в колодец. Антон разразился самой жестокой бранью. Кляня все на свете, он побрел домой, решив вернуться сюда завтра и поискать паспорт.

2. ИКСперимент

Дома он застал жену в слезах. Но причиной этих слез было не позднее возвращение Антона.

– Что с тобой? – Антон кивнул на пластиковые цилиндрические коробочки с сердечными таблетками на столе. Жена только всхлипывала. Наконец ее удалось разговорить. – Знаешь, Антоша, я сегодня нашего сына видела… – Ты что, мать? Какого сына?! – Помнишь, девять лет назад?.. – А что такое было девять лет назад? – Ну конечно, тебе и тогда-то было все равно, где ж тебе помнить! – жена зарыдала, уронив голову на руки. – Ну что ты… Я помню… И мне не было все равно… – забормотал Антон, обнимая жену. – Ой! Откуда у тебя кровь? – А… На даче ударился. Антону не хотелось распространяться о том, что с ним произошло, и он вернул разговор к теме, начатой женой. – Как ты говоришь, сына видела? Приснился, что ли? – Не знаю… Жена, помолчав, рассказала Антону невероятную историю… Выслушав, Антон от волнения даже встал, ероша волосы. Рассказ жены был почти точным повторением того, что полчаса назад произошло с Антоном. Только возвращалась жена не с дачи, а от матери, и повезло ей больше, чем Антону – мальчишка ее не укусил и бежать ей за ним не пришлось. Он просто исчез, когда жена дотронулась до него. – Черт знает что… А почему ты говоришь, что это наш сын? – Я чувствую, я как увидела его, так меня будто ударили. Антон рассказал про свой кросс и потерю паспорта. Супруги молча, недоверчиво смотрели друг на друга. Слезы у жены высохли, теперь в ее глазах читался ужас. – Послушай, может у нас галлюцинации? – ошеломленно выдавил Антон. – Не мог же быть один и тот же пацан почти в одно и то же время в разных местах? – А это? – жена кивнула на укушенную руку Антона. – Это нам наказание, Антон, за то, что мы сделали. Я не хотела делать аборт, это ты меня заставил… – Знаешь что! – Антон моментально взбесился. – Не надо меня вечно винить! Даже если бы ребенок родился нормальным, у нас тогда не было условий. Что было – то было, и хорошо, что было. Ты что, стала бы растить урода, если бы доносила его? – А уродом он был из-за травки, которую ты курил… – тихо сказала жена. – И вообще, что за чушь! – не слушая, продолжал Антон. – Ты что, думаешь, его подобрали, он выжил и вырос, да еще таким справным? Бред! Галлюцинации, точно! Антон почти кричал, пытаясь себя успокоить, но сам не верил своим словам. Таких реальных ощущений не бывает при галлюцинациях – так он думал. – Это все твое нытье, капаешь на нервы постоянно про того ребенка… Насчет «капаешь на нервы» – это была правда. Детей у них не было, и жена часто вздыхала об этом. – Антон. – Что? – Ты говоришь, мальчик в канализацию спрыгнул? – Ну и?.. – Ничего. Они переглянулись и без слов поняли друг-друга. Девять лет назад врач, тайно сделавший жене аборт, выбросил еще живой плод в канализацию. Об этом Антон с женой узнали лишь спустя три года. – Может быть, сходить к нему? – дрожащим голосом спросила жена, имея в виду того врача. – Это еще зачем? Нам не к нему, а к психиатру надо. Тебе особенно, – съязвил Антон. – И, между прочим, и ему туда не мешало бы. Врач, оперировавший жену, был со странностями. Свое дело он знал отлично, но потребовал от Антона и его жены согласия на проведение с их ребенком, точнее, плодом, некоего эксперимента. Они были студентами, у них была куча проблем, включая отсутствие квартиры и нежелание родителей жены видеть Антона своим зятем. К тому же у жены был большой срок и начались осложнения. В такой ситуации они были согласны на все. Антон не вникал, что за эксперимент хотел провести их знакомый и не думал о том, какой вообще можно провести эксперимент, не имея доступа к современной аппаратуре, вне условий клиники. Антон лишь запомнил, что врач хотел испробовать на плоде препарат собственного изготовления, ускоряющий темп роста. У врача была своя теория, согласно которой на определенных стадиях развития человеческого зародыша в нем происходят процессы, аналогичные процессам роста, происходящим в некоторых растениях, и на этих стадиях развитие зародыша человека можно программировать химиотерапией, основанной на определенных веществах растений, находящихся на той же стадии развития. Как бы там ни было, Антону было наплевать на все теории девять лет назад, да и не воспринимал он всерьез рассуждения чудака, который давно не работал в больнице. – Все! Антон стукнул кулаком по столу. – Хватит с меня приключений и твоих выдумок. Давай спать, а завтра я схожу, поищу паспорт. И не бери в голову. Может, это не тот мальчишка, которого я видел? Шпанья этого везде полно. Мало ли похожих, да и темно было. Ну – совпадение. Мы вон на работу с тобой идем в разные места, а время-то одно и то же – к восьми утра! Улегшись, Антон все же еще долго не мог уснуть, прокручивая в голове случившееся.

3. Монстр

На следующий день было воскресенье. Антон надел резиновые сапожки, взял фонарик и отправился искать паспорт. По пути он зашел к тому самому врачу. Жене, уходя, Антон не сказал, что собирается зайти к нему. Антон и сам не знал, зачем ему нужен старый знакомый. Просто страхи жены не шли у него из головы, ему было не по себе. Единственным, кто знал об истории девятилетней давности (кроме Антона и его жены), был врач. Только этот чудак мог понять, отчего у Антона кошки на душе скребут, только ему, кроме жены, можно было рассказать о вчерашнем. Антон уговаривал врача пойти с ним, и врач, к большому облегчению Антона, согласился. Погода была неприятная – полная противоположность вчерашней идиллии. Пасмурно, гнусный моросящий дождик и холодный ветер. Оно и понятно, приближался сентябрь. Народ сидел по домам, в тепле, наслаждаясь уютом в диванно-телевизорном раю. Автобусы, скрежеща, открывали на остановках двери и, закрыв их, отъезжали почти пустыми. Наконец Антон и его спутник дошли до нужного места. Неподалеку, под козырьком подъезда, с которого стекали струйки дождя, стоял-курил толстый дядечка. Он внимательно смотрел, как Антон и врач убирали крышку и поочередно влезали в люк. Они в своих сапогах и штормовках выглядели, как дорожные рабочие. Дядечка у подъезда, наверное, так и подумал о них. – Темно, черт подери, – Антон надеялся, что днем, при свете солнца, в колодце будет светлее. Но солнце было скрыто серой пеленой облаков. – Ну что? Нашел что-нибудь? – гулко в темноте спросил врач. – Да пока не вижу, – Антон в третий раз обшарил лучом фонарика дно колодца в радиусе трех-четырех метров от люка. – Неужели пацан утащил паспорт? Его ж восстановить теперь – столько мороки! – сокрушенно пробормотал Антон. Врач молчал. – Пройдем немного туда, ладно? – заискивающе попросил Антон. Ему было неудобно, что втравил в это дело человека. – Может, пацан тут где-нибудь живет. Кто его знает, может, он бомж. Иначе чего бы ему здесь прятаться, – говорил Антон, внимательно рассматривая ржавые трубы и щербатую кладку стен. Врач молча шагал за ним. – Ой-е… Антон ударился головой о какие-то железяки, свисающие с потолка, и без того низкого. Здесь был поворот направо. Они отошли уже далеко от люка, и единственным источником света был фонарик. – Слушай, а ты, вообще, уверен, что потерял его? – Кого? – напряженно вглядываясь в темноту, отозвался Антон. – «Кого»! Паспорт, конечно! Что мы ищем-то! – с раздражением воскликнул врач. – А, извини. Да я точно помню, что он выпал. – Может, ты ошибся? Может, это не паспорт был? – Нет, железно! У меня в кармане ничего другого не было. Хотя… Кажется, газета была… сложенная, – с сомнением сказал Антон. – Ну вот! Ты дома-то смотрел? – насмешливо спросил врач. – Тише! Антон тронул врача за локоть. – Слышишь? Они затаили дыхание. Слышно было только, как капает вода с труб. Где-то впереди раздались непонятные звуки – равномерные, вроде шагов, но уж больно шлепающие, будто шел кто-то на лыжах. – Вот! – прошептал Антон. Шаги затихли. Антон направил свет фонарика вверх около своего лица и гримасами и жестами дал понять своему спутнику: «иди, мол, за мной, но тихо, а я выключу фонарик». Дрожа от охотничьего предвкушения поимки, Антон двинулся вперед. Сзади он слышал одышливое дыхание врача. Снова раздался звук приближающихся шагов – чем ближе, тем тяжелей. Будто мешком шлепали по мелким зловонным лужицам. «Нет, это не пацан», – недоумевающе подумал Антон. – Кто здесь? – громко спросил Антон и включил фонарик. В тот же момент мощный удар свалил его с ног. Фонарик брякнулся на пол и, чудом не погаснув, откатился в сторону. Надрывный человеческий вопль смешался с булькающим звуком, похожим на индюшачье курлыканье, но на регистр ниже. Антон, от удара в полуобморочном состоянии, увидел, как в круге света от валяющегося рядом фонарика стремительно разрастается красная лужица. – Кровь, – удивленно проговорил Антон, пытаясь подняться. – Крр… У-овь, – будто передразнивая, низко булькнуло рядом. Антон явственно ощущал рядом с собой в темноте движение чего-то большого. – Степаныч! – крикнул Антон, дотягиваясь до фонарика. – Ыа-ны-ыч! – срываясь с рыкающего баса на птичий дискант, прозвучало рядом. Раздалось несколько тяжких шлепков, от которых дрогнули стены. Прямо перед Антоном что-то шумно сопело, обдавая его горячим дыханием. Покрываясь мурашками, Антон вскинул фонарик. Туша странного существа, похожего на огромного тюленя, колебалась, словно холодец, в свете фонарика. Слева и чуть сзади от чудовища, в неестественной позе лежал на боку Степаныч. Голова его была раздавлена, и мертвое лицо поэтому жутко ощерено. Всхлипывая, Антон попятился. От ужаса он на несколько секунд перестал себя контролировать и только смотрел на чудовище. Плоть чудовища была обнаженно-розовой, как гланды, влажной и дрожащей; на ней местами свисали волосы. Чудовище было действительно похоже на тюленя. Асимметрично отходящие от вибрирующей бесформенной туши отростки сокращались и вытягивались. Туша, меняя размер и форму, шлепаясь боками, стала поворачиваться, и Антон понял, что чудовище было обращено к нему задом. Морда монстра… была похожа на уродливое человеческое лицо… Скомканные слепые веки, вывороченные ноздри… Из огромного рта, в котором шевелилось множество белесых присосок, торчала нога Степаныча в насквозь промокшей от крови брючине. Морда чудовища собралась морщинами, колыхнулась вперед, как у черепахи. Нога Степаныча выпала у монстра изо рта, глухо стукнувшись сапогом об пол. Антон, натыкаясь на трубы, бросился бежать вглубь канализационной линии, потому что в сторону люка, мимо чудовища, он бы не смог проскочить – монстр развалился почти во весь проход. Чудовище последовало за Антоном. Оно сокращалось, словно червь, уменьшаясь при этом почти вдвое, перекатывалось, помогая себе «ластами», растягивалось, становясь тонким, как одеяло, на поворотах липло к стене и, оттолкнувшись от нее, шмякалось об пол. Антон почувствовал, что потерял под ногами опору. Здесь был резкий склон. Откуда он здесь взялся? Авария сети или… Антон полетел вниз, в темноту. Как ни странно, фонарик удержал в руке. Чудовище колыхалось рядом. Оно нависло над Антоном, вывалило вперед морду и с чавканьем присосалось к груди Антона. Антон дико закричал, чувствуя, что ему становится горячо и очень больно, будто сотни клещей протискивались в его тело, мощно вытягивая из него кровь. Антон ударил в колышащуюся массу фонариком. Другой рукой он нашарил обломок кирпича и изо всех сил заколошматил по омерзительно скользкой туше монстра. Антон не мог вытянуть нижнюю часть тела из-под навалившейся на него туши. Страх сменился отчаянной яростью. Погружая острый обломок в монстра, Антон, задыхаясь, прерывисто выкрикивал: – Мразина! Ах ты, тварь! Жертва аборта! Чудовище оторвалось от груди Антона, из которой хлестала кровь. Раздались булькающие прерывистые звуки – то ли рыданье, то ли хохот. – Жертва – ты! – хрипло скопировало чудовище и навалившись всей тяжестью, расплющило голову Антона.

САСПЕНС

1. Падение

Застолье было в самом разгаре. Светлане уже начали надоедать музыка, бесконечные тосты и хохот. Поэтому она, скромно сидя около стола, поглядывала на заманчиво колеблемую ветерком штору, скрывающую распахнутую балконную дверь. Наконец она решилась и, бросив выразительный взгляд на Сергея, отправилась на балкон.

– Хорошо!

Сергей выгнулся, потянувшись, и облокотился о перила. Светлана пристроилась рядом. С высоты девятого этажа троллейбусы показались ей забавными, похожими на длинноусых жуков, и она усмехнулась над своим воображением.

– Что смеешься?

– Да так…

– Это сколько лет мы с тобой не виделись? Пять? Или семь?

– Семь.

– Ты что, забыл, когда институт закончили?

– Просто в голове все перепуталось. С ними-то, – Сергей кивнул через плечо на окно квартиры, – кое с кем я виделся после института. С Андреем, потом с Татьяной…

– А, так это я у тебя в голове с Танькой перепуталась?! – шутливо-обиженно воскликнула Светлана.

– Ну что ты, разве тебя можно с кем-то перепутать, – подыгрывая Светлане, ответил Сергей. – Ты же девушка совершенно исключительная… – Сергей придвинулся ближе.

– Ой-ой-ой! Смотри, Ерофеев не заговаривайся, а то у меня и без твоих слов голова от вина кружится.

Они немного помолчали. За оконными занавесками как в театре теней, прыгали фигуры танцующих сокурсников, визжала Танька, басил Николай.

– Слушай, Ерофеев, а ты правда меня любил тогда… в институте? – спросила Светлана.

– А ты до сих пор не веришь? – Сергей обнял ее за плечи, приблизил свое лицо к ее лицу.

– Серега, осторожно, у тебя жена, – ноги у Светланы ослабели.

– А что такое? Подумаешь, один невинный, чисто дружеский поцелуй. Имею же я право поцеловать товарища по учебе, не виденного семь лет?!

Светлана закрыла глаза…

В ту же секунду она почувствовала, что ее рывком подняли и наклонили вперед, перевесив через балконные перила. Светлана с криком распахнула глаза, успев заметить опрокидывающееся вечернее небо. Сергей ударил по руке Светлану, судорожно цепляющуюся за его одежду, и Светлана с тошнотворным холодом внутри стремительно полетела вниз. Несмотря на скорость падения, ее сознание отчетливо фиксировало окружающее. Спазм, сдавивший горло, мешал крикнуть. Ветер свистел у нее в ушах. На уровне третьего этажа ветка тополя больно хлестнула Светлану… Серый асфальт приближался… Неужели вот сейчас – смерть?! Светлана сжалась… Ближе… Сейчас…

– А!!! – размахивая руками и вытаращив ничего не видящие глаза, Светлана подскочила на постели. Будильник, задетый ею, с треском рухнул на пол около тумбочки.

– Что случилось, Светочка? – раздался в темноте испуганный голос матери.

Щелкнул выключатель настольной лампы.

Светлана сидела на постели с безумным выражением лица и, шевеля пересохшими губами, глотала воздух. Заспанная мать в халате и тапочках стояла у кровати Светланы.

– Что, опять кошмар?

– Сколько времени?

Светлана спустила ступни на ворс ковра и чертыхнулась, увидев раскуроченный будильник. Зевая, пошла на кухню – пить кофе.

Мать семенила за ней, без остановки рассуждая о необходимости отдыха, о курортах, бальзамах, ваннах. Светлана скользнула взглядом по настенным часам.

«Что же такое творится со мной?» – размышляла Светлана, обжигаясь кофе. Регулярность и яркость кошмарных снов при внешне благополучной жизни заставляли задуматься.

Мать достала масло из урчащего холодильника. По неподвижному лицу Светланы прыгали блики от приглушенно работающего телевизора, стоящего на холодильнике. Пощелкав по зарубежным телеканалам и не найдя там ничего интересного для себя, Светлана отправилась в свою комнату – дописывать отчет.

2. Знакомство с…

Обедала Светлана в кафе поблизости от фирмы, в которой она работала бухгалтером. Сидя в уютном зальчике с разноцветно-мозаичными окнами, Светлана почувствовала беспокойство; она посмотрела по сторонам. В кафе, кроме нее, было еще трое посетителей. Парочка средних лет и молодой мужчина, не отрывавший глаз от Светланы. Светлана отвернулась. Затем осторожно, искоса снова взглянула на мужчину. Он показался Светлане каким-то подозрительным… Мужчина сидел за столиком рядом с входной дверью. Светлана с непонятным ужасом подумала, что не сможет выйти из кафе, потому что не в состоянии заставить себя пройти мимо этого человека. «Нервы надо лечить», – вспомнила Светлана слова матери, вытирая салфеткой влажные ладони и пытаясь восстановить нормальный ритм дыхания.

– Разрешите?

– Ой, Господи!

Светлана схватилась за сердце. Мужчина стоял рядом и наполовину отодвинул второй стул от столика. Светлана схватила сумочку и, бросив смятую купюру на стол, выскочила на улицу.

Возвращаясь домой после работы, Светлана не могла согнать со своего лица улыбку. Как же нелепо она выглядела в кафе! И совершенно напрасно упустила возможность познакомиться. Что в том человеке ее испугало?.. У него такой волнующий тембр голоса… Довольно приятный мужчина. Хотя все они сначала стараются быть приятными, а потом… От этого «потом» снова, откуда ни возьмись, возникло волнение – до зябкости, ползущей за ворот.

Вспомнились образы сегодняшнего кошмара, Сережка, ни в чем не повинный наяву и оказавшийся злодеем во сне. Ф-фу! Светлана помотала головой. Маршрутка ехала по мосту. Чтобы отвлечься от своих мыслей, Светлана стала смотреть на быстро мелькающие за окном резные прутья чугунных перил. Внизу дымилась река. Шофер изрядно разогнал такси. На мгновение Светлана представила, что было бы, если бы шофер сейчас резко повернул руль вправо. Светлана напряглась, даже пальцы на ногах поджала от возникшей в уме картинки. Удар, крики и куча мала в салоне, кувырок в реку, мутные пузыри за окном… Нет, точно надо нервы лечить!

Дома Светлана нашла записку на столе. Мать сообщала, что с работы задержится (именины у сослуживца), и, возможно, заночует у подруги. Светлана плюхнулась на диванчик. Полистала глянцевые журналы, в беспорядке лежащие на столике. Днем она спать не любила, но сопротивляться охватившему ее сладкому оцепенению не смогла. Прищурившись на отблеск на углу полированного стола, Светлана задремала.

Проснулась она от того, что озябли ноги. Вставать за пледом ужасно не хотелось. Светлана лежала, свернувшись клубочком и не открывая глаз. С улицы доносился приглушенный расстоянием шум города – гудки автомобилей, крики детей.

Внимание Светланы привлекли странные звуки. Постукиванье, позвякиванье… С кухни, что ли? Мама вернулась? Затем послышалось нечто, похожее на тихое пение, закончившееся смехом. Магнитофон у соседей? Светлана открыла глаза. Сама не зная почему, но на цыпочках она дошла до кухни. Там никого не было.

«А с чего я взяла, что звуки с кухни?» – подумала Светлана. В тот же момент кто-то отчетливо и громко рассмеялся – кажется, в спальне Светланы. Непохоже, что это за стенкой или на улице.

Стараясь не шуметь, Светлана взяла со стола нож, но тут же положила его. С сильно бьющимся сердцем, задержав дыхание, она направилась в спальню. «Неужели я забыла закрыть входную дверь, и кто-то вошел, пока я спала?» В спальне тоже никого…

Светлана все же решила на всякий случай проверить входную дверь. Протягивая ладонь к дверной ручке, Светлана вдруг почувствовала, что ее руку что-то остановило. Холодея от страха, она глядела на свою повисшую в воздухе ладонь. Ощущение было – точь-в-точь будто кто-то крепко схватил ее холодной рукой. Словно в подтверждение ее мыслей невидимые пальцы переползли от запястья к локтю.

– Отпустите меня… – дрожащим голосом пролепетала Светлана, сознавая абсурдность ситуации.

Пальцы не отпускали. Более того, другая «рука» подоткнула ее в комнату. Ведомая невидимкой, Светлана безвольно доплелась до стула. Ощутив красноречивое давление пальцев на плече, она поняла, что нужно сесть.

– Я – Страх.

Мягкий, успокаивающий голос прозвучал откуда-то с середины комнаты. Светлана заплакала, оглядываясь в поисках хозяина голоса.

– Зачем плакать? Лучше давай поговорим.

– Пожалуйста, уйдите… исчезните! Я не знаю, как вы все это делаете, но не надо так играть, оставьте меня в покое!

– Исчезнуть я не могу. При определенных обстоятельствах мы можем расстаться с тобой… но не будем об этом. Я бы этого не хотел. Ты для меня много значишь. Твое восприятие – такое емкое, такое просторное убежище для меня! Думаю, я весь бы уместился в нем. Я восхищен твоей способностью бояться, ты одна можешь бояться, как добрая сотня человек. А кроме того, – в голосе послышались хозяйственные нотки, – ты ведь восстанавливаешь меня, поддерживаешь мою значительность.

Светлана слушала эту бредовую болтовню и не могла себя убедить, что спит. Все было предельно реально: и узор ковра, и трещинка на полировке стола… и пальцы на плече, и голос.

– Кто вы?

– Я уже представился. Я – Страх. Ты меня удивляешь, милочка. Тебе ли меня не знать?

– Я не понимаю…

«А сходить с ума, оказываются, не страшно», – подумала Светлана.

– Я могу вас видеть?

– Да сколько угодно! И видеть, и слышать, и, как ты уже убедилась, осязать. Правда, я пока не понял, в каком образе я был бы наиболее адекватен для твоего восприятия, – речь невидимки стала странно коверкаться. – Ты хочешь меня увидеть? Ну что ж, попробую это устро…

Голос неожиданно замолк. После нескольких мгновений тишины Светлана позвала:

– Эй!

При попытке подняться со стула ей ничто не препятствовало. Светлана тут же села обратно, сжав голову руками.

Посидев немного, она подошла к телефону и решительно набрала номер дяди Жени, жившего на окраине города.

3. Лептонный ад

Дядя Женя был братом мамы и другом детства Светланы. Он кормил маленькую Свету из бутылочки, катал ее на санках. Позже он втайне от Светиной мамы решал за Свету задачи по алгебре. Когда Светлана училась в институте, дядя Женя советовал ей, как вести себя, чтобы вокруг нее «мальчики штабелями падали». Сейчас Светлане, как никогда раньше, нуже был совет дяди Жени. Вообще-то он был инженером, но кроме того – астрологом, целителем и художником, а самое главное – человеком с нестандартными взглядами на жизнь.

Дядя Женя встретил Светлану своей обычной улыбкой.

– Насколько я помню, никогда тебе не требовался мой совет так срочно, как сегодня? Чай будешь?

Светлана, не здороваясь и не отвечая на вопросы от волнения, быстро прошла в зал и уселась за столик, локтем отодвинув громоздящиеся справа и слева от компьютера рукописи. Дядя уселся напротив Светланы на диванчик. Дядя Женя все еще улыбался, но взгляд его пристально изучал непривычно взволнованное лицо племянницы.

– Дядя Женя!

– Ну?

– Со мной что-то случилось…

– Это я понял. Что же именно?

Светлана вздохнула, выдохнула и неожиданно для самой себя задала вопрос, который не планировала:

– Как ты думаешь, существует ли четвертое измерение?

– Тебя интересует именно четвертое или ты по своему невежеству, как всегда, валишь все в кучу и словом «четвертое» объединяешь все, что вне привычных нам физических координат?

Дядя Женя закурил и, закинув ногу на ногу, затянулся, прищурившись от дыма.

– Я хочу спросить – если человек ощущает что-то, чего обычно не ощущает… Если, например, обычные вещи пугают… Или нет, вот скажем… – Светлана не знала, как начать, и совсем запуталась.

– Послушай, девочка, расскажи-ка мне все-все, ничего не придумывая. Как тогда, когда ты в восьмом классе стащила у матери сто рублей, помнишь?

Светлана отвела взгляд в сторону и рассказала все. Дядя Женя очень внимательно слушал, сцепив пальцы на колене и откинув голову назад. Глаза его заинтересованно блестели.

– Дядечка Женечка, это сумасшествие? – Голос Светланы дрожал.

– Нет, что ты! – дядя встал. – Это гораздо хуже…

– Но что это было?

– Это… саспенс!

– Саспенс?

– Английское словечко, – дядя махнул рукой, – переводится как «состояние тревожного ожидания». Дядя Женя ходил кругами, почесывая подбородок. – Сейчас я все объясню. Когда человек испытывает какое-нибудь чувство – страх, например, – его нервные клетки излучают слабые электромагнитные импульсы. Когда множество людей испытывает одни и те же чувства, названные электромагнитные импульсы сливаются, образуя определенное физическое поле, существующее в лептоносфере.

– Где-где?

– Понимаешь, окружающий нас мир имеет много уровней или, как ты выразилась, – измерений. Это не фантастика, это азбука физики. Скажем, молекулярный уровень – это ведь особый мир, особое измерение со своими законами, не всегда понятными для нас. Так вот, лептоносфера (лептон, как ты помнишь, – это элементарная частица) – это уровень материи, на котором помещаются энергоинформационные сигналы всего человечества, или, проще говоря, объединенные чувства людей. Ты, видимо, подключилась к этому уровню…

– Но каким образом?

– А каким образом бабушки-знахарки определяют диагноз по фотографии? Видимо, ты от природы наделена экстрасенсорной сензитивностью…

– Дядя Женя, – укоризненно протянула Светлана.

– Ну, чувствительностью, – перевел дядя на русский.

– А почему я раньше ничего подобного не испытывала?

– Многие древние источники говорят, что в начале каждого века происходит прорыв лептоносферы от накопившихся за столетие страхов человечества. А страхов у человечества сейчас – ого-го! СПИД, терроризм, технологические катастрофы – Чернобыль и прочее. Люди, наделенные, как ты, особой чувствительностью, могут улавливать обратное излучение из лептоносферы.

– Но ко мне-то какое отношение имеет СПИД или терроризм?

– Никакого непосредственного, в том-то и дело! Это и есть саспенс – беспричинное напряжение, тревога. Ты общалась с чистым, беспредметным, глобальным Страхом, созданным частными страхами разных людей.

– А что мне теперь делать? – растерянно прошептала Светлана.

– Не знаю… надеяться… Может, найдется человек, более чувствительный, чем ты, который разделит с тобой тяжесть страха… Громоотвод для страха, к сожалению, еще не придумали…

4. Громоотвод

Закрыв дверь за Светланой, дядя Женя задумался. Из задумчивого состояния его вывел стук в дверь.

– Евгений, у тебя что, звонок сломался?

Сосед был неплохим мужиком, но надоедал дяде Жене жалобами на свою жену. Вот и сейчас он зашел явно с целью поплакаться в жилетку. Они устроились на кухне, и сосед, чуть гнусавя, завел старую песню. На кухне становилось все темнее. Черты лица соседа, сидевшего затылком к окну, становились трудноразличимыми.

Дядя Женя поставил чайник на газ и, не слушая соседа, стал смотреть на голубые огоньки под поющим чайником.

– А что у тебя с голосом? – удивился дядя Женя, обратив внимание на внезапно появившийся у соседа странный акцент.

– А что с моим голосом? – совершенно незнакомым баритоном произнес сосед и поерзал в полумраке на скрипучем стуле.

– Слу-у-шай, да тебе в «Смехопанораме» сниматься надо. Кого это ты имитируешь?

Сосед молчал.

– Эй, Николаша! Заснул, что ли? Еще же даже чаю не пили.

Дядя Женя встал и включил свет. Сосед сидел, опустив лицо на руки, сложенные на столе. Его плечи, спина подергивались, словно от беззвучного плача.

– Ты чего?

Дядя Женя за плечи приподнял соседа и тут же отшатнулся в сторону. Лицо друга страшно преобразилось. Глаза, неподвижные и совершенно красные, налитые кровью, были широко открыты, рот растянут улыбкой… Потеряв опору, тело упало со стула.

– Николай! Да что же это…

Дядя Женя бросился поднимать друга.

Внезапно лампочка под потолком мигнула и погасла. Дверь в кухню хлопнула, резко закрывшись и снова открывшись. Дядя Женя вскочил. В полной темноте он услышал шипение, как от боли. Чувствуя, что весь покрывается гусиной кожей, дядя Женя метнулся из кухни в коридор.

– Стоп!

Дядя Женя остановился и прислушался. Неизвестно откуда звучащий голос произнес:

– Не спешите. Ваш друг не нуждается в помощи. Его вообще здесь нет, да и не было.

Не успевая связать во что-то определенное свои, прыгающие в голове, мысли, дядя Женя шагнул обратно в кухню. На кухне не было никого…

На кухне было нечто… В воздухе висел слепяще яркий светящийся шар. Шар поднялся выше, почти до потолка и стал переливаться разными цветами. От него, как от мыльного пузыря, начали отделяться шары поменьше.

– Что… что такое? – ошарашенно пробормотал дядя Женя.

– Можно подумать, вы не догадались? Я – Страх. Я позволил себе принять ту форму, в которой я для вас понятнее всего. Примерно так выглядят лептоны, – скороговоркой, заставившей вздрогнуть дядю Женю, произнес голос, – но если вас не устраивает такой мой внешний вид…

Покрываясь ледяным потом, дядя Женя смотрел, как стены квартиры растут вверх и вширь, причудливо изгибаясь. Пол заходил ходуном. Сзади дядю Женю толкнули. Оглянувшись, он закричал. Омерзительное насекомое размером с лошадь тянуло к нему жесткие лапы. Светящиеся шары устроили феерический танец. Подплыв к насекомому, они вошли в него. Насекомое лопнуло. Кусочки плоти с визгом расползлись по всей квартире. Дядя Женя, закрываясь от капающей с потолка крови, бросился к входной двери, но через три прыжка упал, больно ударившись о невидимую преграду. Вскочив под вой и вибрирующий хохот, дядя Женя побежал к балкону. Дверь услужливо распахнулась, впустив холодный ветер. Ничего не соображая от страха, крича: «Помогите!», дядя Женя перемахнул через перила. Последнее, что он увидел, – звезды над крышей дома. Но звезды не могли помочь падающему человеку. Равнодушные и одинокие, как люди, звезды могли лишь отражаться в расширенных глазах мертвеца, лежащего на асфальте.

ТЕРАТОЛОГИЯ

Вам никогда не приходилось выполнять какую-либо работу на общественных началах? Мне – приходилось. Шла перепись населения, и организация, в которой я работал, поручила мне и моему сослуживцу переписать жителей участка в центре города. Дело было зимой, сослуживец простыл и слег. Пришлось мне одному ходить по домам. Улицы, переулки, дворы… Где-то железные подъездные двери заперты – не дождешься, когда кто-нибудь войдет или выйдет, где-то непонятная нумерация домов и квартир. К концу дня я замотался настолько, что, честно говоря, сейчас даже не смогу найти ту квартиру, в которой… Но давайте все по порядку.

Как я уже сказал, день заканчивался, и я почти выполнил свое дело. Оставалось обойти несколько квартир. Смена лиц и обстановок, бесконечные спуски и подъемы по лестницам, не всегда доброжелательная встреча хозяев – все это утомило меня до легкого головокружения и, нажимая кнопку звонка у очередной двери, я мечтал, чтобы хозяев не оказалось дома. Но хозяева были дома. Точнее, одна хозяйка – очень привлекательная дама. Ее возраст? Ну, наверное, тридцать-то ей исполнилось не вчера, но и сорок будет не завтра. Все-таки женская красота – большая сила! Увидев хозяйку, я невольно выправил свою осанку и изобразил самую обаятельную улыбку, на какую был способен. Дама улыбнулась в ответ. Я объяснил цель своего визита и был приглашен в квартиру. Хозяйка оказалась любезной, даже чересчур. Она предложила мне чаю, а я не нашел причин отказываться.

Квартира была большая. Я так и не понял, сколько же там комнат – пять или шесть? Одна странная деталь привлекла мое особое внимание. Вы когда-нибудь видели, чтобы ванная запиралась ключом? Я хотел помыть руки, но хозяйка поспешно развернула меня к другой двери. Совсем к другой. Да, планировка необычная. Видимо, хозяева сами все перестраивали и там, где была ванная в этой квартире, в других похожих квартирах находится что-то вроде домашней кладовки. Вот в эту кладовку и я был отправлен, а когда вышел оттуда, хозяйка запирала на ключ ту дверь, где у всех бывает ванная, и куда я сначала хотел зайти.

Мы устроились не на кухне, а в большой комнате. Хозяйка ухаживала за мной так, будто я ее давний знакомый. Наконец чай был разлит по чашкам. Хозяйка села на диван напротив меня, закинув ногу на ногу. Узор ее черных кружевных чулок перемешивался с бахромой красного халата. Хозяйка заметила мой взгляд и чуть-чуть изменила позу, изящно поерзав на диване. От ее движений рельеф складок на халате изменился, и мне надо было сделать усилие, чтобы прекратить гадать: действительно ли у хозяйки бюст настолько внушителен, или мне показалось? О-о, елки зеленые! Чтобы отвлечься, я перевел взгляд на шкаф-стенку. На одной из его полок стоял маленький… гроб!

– Это шкатулка, – коротко засмеялась хозяйка, заметив, что я недоумевающе уставился на полку. Видел я разные штучки, у самого когда-то были часы-перстень с откидывающейся крышкой в виде черепа, но шкатулку в виде гроба никогда не встречал!

– Хотите взглянуть?

Хозяйка встала с дивана, одной рукой поправляя полу халата. Наверное, правда, что каждый думает в меру своей… Ну, неважно. В общем, я не сразу сообразил, что она имеет в виду. Хозяйка, улыбаясь, прошла к шкафу мимо меня, сидящего с открытым ртом.

Гроб стукнул о поверхность столика, у которого я сидел. Хозяйка выпрямилась (теперь я был уверен: бюст у нее – супер!), обошла меня и заняла свое место.

– Ну? – сказала хозяйка.

– Что? – спросил я.

– Спрашивайте. Ведь вам интересно, почему шкатулка в виде гроба.

– И почему же?

– Точная копия, – сказала хозяйка.

– Копия чего?

– Ни чего, а кого, – поправила хозяйка.

– В смысле? – не понял я.

– Вы – копия моего мужа… бывшего. Очень похожи, правда.

– А при чем здесь муж?

– Он умер. И был похоронен точно в таком ж гробу.

Я, слегка обалдев, уставился на поблескивающий позолоченными ручками и полированный гробик размером пятнадцать на тридцать сантиметров.

– Ну, не точно в таком же, – засмеялась хозяйка. – В настоящем, большем, – она развела руками почти так же широко, как улыбалась.

Я перевел дыхание. Согласитесь, не очень приятно быть точной копией человека, которого похоронили в гробу, точная копия которого (уменьшенная) стоит перед вами. Я разозлился, даже жарко стало. Какая-то дурацкая ситуация!

– Вы извините, мне надо еще в несколько квартир зайти… Я пойду.

Стараясь быть аккуратным и не расплескать чай, я начал высвобождать свои колени, плененные крышкой низкого столика.

– Вы же еще не записали мои данные, – удивилась хозяйка.

– А! Да.

Я опять начал садиться. Хозяйка, наблюдая за мной, тихонько, воркующе засмеялась.

– Подождите секундочку, – сказала хозяйка и, взяв чашки, вышла в другую комнату.

Я развалился в кожаном кресле. Плюшевые шторы почти полностью закрывали окна, и в комнате господствовал приятный полумрак. От нечего делать я стал разглядывать шкатулку. Она одиноко стояла посередине столика, – маленькая, красивая усыпальница, вся в извивах древесных узоров. Гипнотический блеск гладкой ступенчатой крышки притягивал… Хозяйка сама пригласила задавать вопросы, если что любопытно. Почему же она не предложила посмотреть, что в шкатулке? Мне вдруг очень захотелось заглянуть внутрь. Решил – так и сделаю, пока хозяйка не вернулась. Я прислушался. Куда она подевалась? Ее присутствия не было слышно в соседней комнате. Сглотнув от волнения, я протянул руку и подушечкой указательного пальца осторожно повел по краю крышки, желая нащупать что-нибудь, что открыло бы гробик. Надеюсь, там не кукольная копия ее мужа, что было бы неудивительно для такой странной дамы. Не найдя никакого крючка или чего-то подобного, я взялся за крышку и потянул ее вве-ерх…

– В этой шкатулке хранятся неосуществленные женские желания, – громко произнесла хозяйка.

Я вздрогнул от неожиданности, и крышка со стуком откинулась. Хозяйка стояла в дверном проеме. Я так смутился, что решил вести себя как можно развязнее.

– Здорово! Значит, я первый, кто может всерьез сказать: «В гробу я видел неосуществленные женские желания!» – воскликнул я.

Хозяйка подошла и вынула из шкатулки плоскую круглую коробочку – вроде тех, которые с косметическим кремом. Коробочка была из прозрачного сиреневого стекла, и внутри нее я действительно увидел что-то очень похожее на крем. Я подумал, что это, наверное, редкое целебное средство. А может, оно так и называется – «Неосуществленные женские желания»? Почему-то ведь хозяйка поименовала его так? А что, разные есть названия с закидонами. Например, одеколон «Эгоист». Или туалетная вода «Оргазм». В любом случае мне стало окончательно ясно, что все, что происходит со мной с того момента, как я очутился в этой квартире, происходит неспроста. Хозяйка втягивает меня… Но во что? Элементарное соблазнение? Если бы так, то мы бы уже барахтались в постели. Поворачивая в руке коробочку и глядя сквозь нее на свет, хозяйка заговорила:

– У мужчин на головке пениса, а также у женщин в районе клитора группируются корпускулы Краузе, богатые нервными окончаниями. Именно они – важнейший источник сексуального наслаждения. В будущем достижения биологии позволят клонировать корпускулы Краузе и распределять их в огромном количестве по всему кожному покрову человеческого тела. Радикально изменится структура и качество сексуального наслаждения. Представляете, как это будет прекрасно?

«Чокнутая», – подумал я, хотя об исследованиях Краузе кое-что слышал.

– Но это в будущем, – продолжала хозяйка. – А пока этот крем, нанесенный на кожу, дает эффект, к сожалению, кратковременный, но вполне подобный любовному восторгу людей будущего.

«Нет, скорее, наркоманка», – подумал я. Принимая игру хозяйки, я спросил:

– А почему вы это, – кивок на коробочку, – назвали «неосуществленными женскими желаниями»? Почему именно женские?

– Хороший вопрос! Вы первый, кто его задает…

«Дай Бог, не последний», – мысленно усмехнулся я, перебирая варианты: секс-хищница? Или наоборот, старая дева? Как позже оказалось – и то, и другое.

– А вы не желаете попробовать? – спросила хозяйка.

– Что попробовать?

Хозяйка выразительным, акцентированным жестом, как фокусник, открыла коробочку. Я заволновался и начал вставать из-за столика. Черт его знает, какая там зараза в коробочке!

– Я думаю, это ни к чему… Вы мне много интересного рассказали, но мы тут отвлеклись…

Я бормотал, внимательно глядя на ее руки. Откуда я знаю, может, ее крем – вроде хлороформа, сунет мне его поднос, и я в отключке, а сама начнет шарить по моим карманам. Меня будто ледяной водой облили – аферистка она! А может, ей зачем-нибудь нужны данные переписи – кто в какой квартире просто живет, а кто прописан?

– Да не бойтесь, – хозяйка толкнула меня слегка в грудь, будто усаживая в кресло.

Я, боясь, что она измажет меня кремом, отпрянул назад и упал, зацепившись за кресло. Пока я поднимался, хозяйка, нахмурившись и заметно нервничая, выхватила длинную ложечку из шкатулки и зачерпнула крем ею. Теперь я был уверен, что это химия для выведения человека из строя. Хозяйка с ложечкой в протянутой руке быстро нагнулась ко мне, встав коленом на столик. Ее груди, тяжело качнувшиеся в вырезе халата, были великолепны. Я мгновенно вскочил. В смысле, – на ноги. Нет, не на хозяйкины, – на свои. Вставая, я качнул столик и, поскольку хозяйка находилась в неустойчивой позиции, то полетела на пол, попутно врезавшись головой в стеклянные дверцы шкафа. Шипя от боли и злости, хозяйка приподняла голову и выкрикнула что-то непонятное, будто звала кого. Через пару секунд в комнату вбежали два существа, от вида которых у меня закружилась голова…

У одного искривленный череп, покрытый пучком черных волос, был вытянут в сторону, как съехавший колпак, и продолжался ниже огромным и неподвижным, будто парализованным, лицом с такими же неподвижными глазами навыкате, в которых крошечные зрачки вздрагивали, как у моргающей рептилии… Второй, толстый, как шар, бежал, переваливаясь и протягивая вперед уродливо короткие пухлые руки, издавая мучительно раздражающий, скрипучий, как у попугая, крик. Сзади раздался стук. Я резко обернулся. Двустворчатые белые двери, ведущие в другую комнату, шевельнулись… С другой стороны их пытались открыть, скребли и постукивали, издавая приглушенный ноющий звук, который странно раздваивался. Я ощутил томительную зябкость в животе, покрываясь холодной испариной от страха… Хозяйка, дотянувшись, схватила меня за ногу, я вырвался, но сзади меня ударили по голове. Падая, я увидел, как двустворчатая дверь распахнулась, и в комнату с грохотом ввалился жуткий человекообразный осьминог. Сразу несколько рук с длинными скрюченными пальцами тянулись ко мне. У твари было две головы. Одна голова находилась чуть ниже другой, глаза, чересчур близко и криво поставленные, были закрыты красными веками, толстые губы беспрестанно двигались… Этот шевелящийся ком плоти со сдавленным мяуканьем подобрался ко мне вплотную. Я, видимо, потерял сознание.

Придя в себя, я обнаружил, что сижу на белоснежном кафельном полу, прислонившись к стене. Поясница ныла. Вроде бы ванная, но не та, в которой я мыл руки. Я двинулся и понял, что руки мои связаны за спиной. Ох, как затекла шея! Я приподнял голову…

– А!

В ужасе я попытался вскочить, но ноги тоже были связаны. Рядом находилась просторная ванна-джакузи, наполненная водой. Три четверти площади ванны занимал огромный цветок, распростерший по воде мелко-ворсистые, как бархат, лепестки размером с изрядную подушку каждый. Один из лепестков свесился через край ванный и медленно, как улитка, загибался вверх…В центре цветка топорщились лепестки поменьше. Там, в зеленоватой жиже лежала человеческая рука, обезображенная, словно побывавшая в мясорубке… и голова… На посиневшем, полуразложившемся лице рот был изорван и приоткрыт, а мокрые остатки бровей приподняты, словно в недоумении…

– Ах ты, моя красавица… – раздался томный и зловещий голос.

Хозяйка, хищно улыбаясь, наблюдала в приоткрытую дверь ванной за мной, с ужасом жмущимся к стене – подальше от цветка. Рука хозяйки почти до локтя была заложена за полу халата на уровне живота…

– Согласитесь, она прелестна? – спросила хозяйка. Она чуть откинула голову и закусила нижнюю губу:

– М-м…

– Что это? – прошептал я.

– Это – дитя тропических болот, цветок-хищник, питающийся мясом угодившей в него живности.

Словно в подтверждение хозяйкиных слов, цветок испустил звук, напоминающий сиплый вздох…

Хозяйка обернулась и крикнула:

– Эй!

В дверях замаячил тот, – с огромной, ничего не выражающей мордой.

– Покажи гостю, на что способна моя красавица, – сказала хозяйка.

Урод вошел, толкнул меня мясистой шестипалой лапой. Я упал. Усевшись на меня, урод ослабил веревку на моих ногах и освободил одну ногу. Я трепыхался и пинался, но этот гад был очень сильным. Он обхватил меня одной рукой и, подтащив к ванне, шлепнул моей босой ступней в центр цветка. Рука, лежавшая в цветке, от толчка соскользнула и плюхнулась в воду. В ванной распространился неприятно-сладковатый запах. Я, пыхтя, скользя на одной ноге по кафелю, пытался сопротивляться. Хозяйка смеялась приятным, как у юной девочки, хохотком. Урод еще раз и еще раз шлепнул моей ногой по цветку. Я с омерзением ощутил прикосновение полуразложившейся головы… Лепестки дрогнули и, после очередного шлепка начали стремительно подниматься, образуя закрытый бутон. Сквозь открывшуюся взгляду поверхность мутной воды я увидел что-то вроде корневищ. Моя нога по щиколотку скрылась между плотно сжатыми лепестками. Вытянуть ногу было бы нетрудно, но меня держали, не давая двинуться. Через несколько секунд я ощутил все усиливающееся жжение, как от йода. Видимо, реагируя на мою ногу, цветок начал выделять пищеварительный сок.

– Брось его, – сказала хозяйка.

Урод подчинился. Хозяйка села на принесенную уродом табуретку и начала разглагольствовать. Я, задыхаясь, лежал на полу рядом.

– Прежде чем скормить вас моей красавице, я хочу рассказать о себе. Меня это возбуждает – открывать всю свою подноготную незнакомцам… а потом убивать их! Я ненавижу мужчин! Только раз я любила – своего мужа. Он был очень красивым, но постоянно изменял мне. А вот мне, своей жене, он не мог доставить радость. Не знаю, может, дело во мне. С ним я не испытывала ничего, кроме дикой боли. А других мне было не надо. Так и осталась… непорочной. Что ж, сбылась мечта мамы, – голос хозяйки стал злым. – Она всячески оберегала меня от мужчин – «рано еще, учиться надо!» Я и училась. С отличием закончила мединститут. Была терапевтом. А потом переквалифицировалась в тератолога, – усмехнулась хозяйка. – Знаете, что такое тератология? Это раздел медицины, изучающий различные уродства и физиологические отклонения. Я хотела разобраться, почему я не могу быть, как все женщины. Да… А теперь с моими уродами у меня больше взаимопонимания, чем с красавцем-мужем. Я нужна им, никто, кроме меня, не будет заниматься их проблемами. Они помогли мне отправить моего благоверного на тот свет. Муж был сердечник, и застав меня однажды в спальне с теми славными сиамскими близнецами-гермафродитами, которых вы видели, схватился за сердце… с ним случился приступ. А потом я отправила его… его орудие измен на корм в цветок, который он сам мне и подарил. Любил он экзотику, и мне к ней любовь привил. Да, никто и не заметил, что я похоронила своего муженька евнухом. Ну ладно, заболтались мы! Моя девочка проголодалась. Сейчас я принесу крем и обработаю им вас… и себя тоже! Вы испытаете невероятное наслаждение. А я буду сочувствовать вам, наблюдая. За фантастическим, непрекращающимся оргазмом вы и не заметите, как будете съедены и переварены моей красавицей.

Глаза хозяйки помутнели, щеки стали розовыми. Она содрогнулась, заводясь от своих слов.

– Я сейчас подготовлюсь и схожу за кремом…

Хозяйка вышла. Меня трясло. Я кое-как встал – сначала на четвереньки, потом на обе ноги. Полустреноженный (веревка на ногах была ослаблена) я проковылял в дверь. Между кухней и прихожей на колесном инвалидном кресле раскорячились сиамские близнецы. От неожиданности я упал – на колени. Близнецы подкатили ко мне. Стоя на коленях, я умоляюще посмотрел на близнецов.

– Пожалуйста…

Наверное, я выглядел очень жалким. Близнецы задвигали всеми конечностями и подъехали к входной двери. Тихо щелкнули замки. Близнецы покатили в другую комнату. Хорошо, что я был босой. Не было слышно, как я допрыгал до двери. Взявшись зубами за дверную ручку, я потянул дверь на себя. Сердце бешено колотилось… Внутренне напрягшись, я пропрыгал через лестничную площадку. Только бы не упасть на ступеньках!.. Быстрее, быстрее…

Мне удалось уйти. Сейчас я думаю, что хозяйка предвидела мое бегство, и, может быть, сама допустила его. Если бы она хотела непременно прикончить меня, была бы осторожнее. В общем, я кое-как добрался до друга. Хорошо, что было уже темно. Когда кто-то проходил мимо меня, я стоял, и прохожие, наверное, думали: «Вот, стоит пьяный, без шубы, шапки, босиком, стоит и качается». Потом я прыгал дальше. Другу сказал, что ограбили, раздели, еле выбрался. Он дал мне стакан водки и проводил домой. Простыл я, конечно, здорово, две недели лежал. Вот так я поучаствовал в переписи населения. С тех пор от любой работы, которая «на общественных началах», я отказываюсь. У меня есть свои профессиональные обязанности – и хватит с меня этого! А за все прочие поручения – будь они хоть на общественных началах, хоть на общественных концах – сами пусть берутся.

БЕЛЫЙ ПЁС

Вадим топтался на остановке у политеха, где он учился, и мысленно ругался. Видимо, из-за аварии на линии троллейбусы где-то застряли, а на маршрутку тратиться не хотелось. «Все, жду еще пять минут и еду на маршрутке», – решил Вадим. Он опаздывал на работу. Вадим работал вахтером-сторожем во Дворце детского и юношеского творчества. Таким местом студенту стоило дорожить. Еще бы – дежурство раз через трое суток, зарплата для студента вполне приличная, да и работа – не бей лежачего. Точнее, не бей сидячего, потому что большую часть рабочего времени Вадим сидел за стойкой, выдавал и принимал ключи, читал и пил чай. Лишь вечером нужно было обойти помещение и проверить, все ли кабинеты заперты, все ли окна в больших залах закрыты. На пересменок Вадим все-таки успел, хотя женщина, у которой он принимал дежурство была очень недовольна. По негласному правилу все на дежурство приходили на полчаса раньше, а вахтерша к тому же именно сегодня куда-то торопилась. Ровно в восемь вечера Вадим, с глазами, полными слез от мороза и бега, влетел в вестибюль, хлопнув дверью. Не раздеваясь, в шапке, он негнущимися от холода пальцами взял ручку и накарябал в журнале дежурств свой автограф. Вахтерша упорхнула, и Вадим занял свое место. Несмотря на вечернее время, работа многих кружков была в самом разгаре. Мимо Вадима проходили, здороваясь и прощаясь, взрослые и дети. Около половины десятого народ рассосался почти полностью. Рядом с Вадимом в кресле для посетителей сидел только мужчина, дожидаясь дочь, которая, распеваясь, голосила так, что было слышно в вестибюле. Наконец вокальные упражнения были закончены. По коридору донеслось дребезжанье застекленных дверей и стук каблуков по паркету. Оживленно разговаривая, педагог и ученица вышли в вестибюль. Мужчина встал и натянул перчатки. Руководительница кружка отдала Вадиму ключи, и последние присутствующие на сегодняшний вечер покинули храм творчества юных дарований. Вадим остался один в огромном здании. Заперев входную дверь, он решил, что пора поужинать. Звук разбиваемой скорлупы вареных яиц в тишине казался нелепым и даже пугающим. Но зато чайничек, кипя, насвистывал негромко и уютно, вполне по-домашнему. Поев, Вадим приступил к исполнению своих профессиональных обязанностей. Он открыл дверь в маленькую хозяйственную каморку у входа и достал оттуда железную палку с загогулиной на конце, называемую им тычкой. Это было холодное оружие для самообороны, на всякий случай. Вообще-то за все время, пока Вадим работал здесь, не было случаев, когда понадобилось бы применение тычки. Однако ходить по пустому зданию с коридорами и залами шириной чуть ли не с центральную городскую улицу, со множеством окон и кабинетов, в том числе и подвальных, да еще когда с улицы к окнам вплотную прижалась темнота, было жутковато. Для успокоения души не было ничего лучше, чем ощущать в правой руке холодящую тяжесть железной тычки. Вадим прихватил с собой пару ключей – от кабинетов авиамодельного и эстрадного кружков. Из любопытства Вадим успел уже, пользуясь тем, что все ключи были в его распоряжении, побывать во всех кабинетах, коротая вечера и ночи. Аквариумы, рояли, фотооборудование и театральные декорации – в этом паноптикуме скучать не приходилось. Шагая по коридору с высоченными потолками, Вадим на ощупь в темноте нашаривал настенные выключатели, и, чуть помедлив, длинные белые цилиндрические лампы с легким треском зажигались, освещая путь Вадиму. Звук его шагов раздавался далеко и, эхом возвратившись из тьмы дальних залов, заставлял Вадима сомневаться – один ли он в здании? Тогда Вадим в легком волнении останавливался и, задержав дыхание, прислушивался. Со временем он перестал обращать внимание на эхо и проверять, не забрался ли кто в помещение. Убедившись, что двери всех кабинетов заперты, Вадим вернулся на свой пост и поставил тычку обратно в каморку. Заглядывая туда, Вадим всякий раз вспоминал легенду о том, что в полу каморки замурован люк в подземный туннель, выходящий аж к набережной. От кого-то Вадим слышал, что купец Потапов, которому до революции принадлежало это здание, посредством туннеля помогал скрыться от полиции своим друзьям из могущественных тайных организаций… Вадим включил сигнализацию. Она представляла собой металлический ящик со стеклянными окошечками и выключателями около каждого из них. Номера на окошечках соответствовали номерам кабинетов. Если сигнализация была включена, проникновение в кабинет через двери или окна вызывало пронзительный безостановочный звонок. Щелкнув последним рычажком, Вадим уселся в кресло и включил телевизор. Показывали ужастик. Девице взбрело в голову лазить ночью по каким-то заброшенным подземным коммуникациям. Неудивительно, что дуреха наткнулась на скелет, видимо бомжа. Скелет, само собой, оказался живым и очень хотел познакомиться. Сквозь крики девицы Вадим вдруг услышал довольно громкий скребущий звук, донесшийся из коридора. Хмурясь, убавив звук телевизора, Вадим с участившимся сердцебиением навострил уши. Показалось… В дверном проеме, ведущем в коридор, было темно и тихо. По телеэкрану поползли титры. Вадим взглянул на настенные часы. Полпервого ночи… Зевая, Вадим выключил телевизор и начал сдвигать скамейки для посетителей, приготавливая себе лежанку. Из коридора снова послышался тот же звук, но чуть тише и, кажется, дальше. Затем раздалось дребезжанье, будто кто-то дергал ручку застекленной двери. Вадим замер и прислушался. В полной тишине отчетливо раздавался характерный звук, исходивший от электроламп под потолком, – чуть слышное жужжание. Задержав дыхание и осторожно ставя ноги, Вадим подкрался к каморке. Тычка упала, глухо звякнув. Вадим выматерился бы от досады, если бы не хотел остаться неуслышанным. Взяв тычку, Вадим подошел к двери и шагнул в темноту, как в холодную воду – с дрожью. К сожалению, широкий коридор со всеми его поворотами и уголками отдыха с креслами и пальмами был единственным местом в помещении, освещение в котором включалось определенной комбинацией рычажков на щитке, который открывался специальным ключом. Вадим решил не тратить время на включение света, да и не хотелось стоять спиной к темноте, полунаугад ковыряясь в щитке. Успокаивая себя, Вадим медленно двигался по коридору. Конец коридора был залит светом, падающим в лестничный пролет со второго этажа, от ламп, которые никогда не гасили. За этим освещенным квадратом коридор тремя ступеньками спускался в огромный темный зал. Вадим услышал, что сзади будто кто-то пробежал легкой трусцой… С холодком, ползущим за ворот, Вадим обернулся. Никого… Но звуки не были похожи на шаг человека. Так бегают мыши ночью: стук-стук-стук – лапками. Только здесь громче. Вадим посмотрел в сторону темного зала. Идти туда совсем не хотелось. Вадим остановился в темной части коридора, не доходя несколько метров до освещенного квадрата, за которым снова начинался мрак. Вадим уже хотел идти обратно на свой пост, но вдруг заметил какое-то движение во тьме зала. Там мелькнуло и скрылось что-то светлое… Вадим не разобрал, что. Дзы-ы-нь!!! От пронзительно заверещавшей сигнализации у Вадима даже сердце закололо. Он бросился бегом назад в вестибюль. Окошечко на ящике сигнализации показывало, что потревожен кабинет, находящийся в зале. Вадим отключил выворачивающий душу звон. Что делать?! Вадим схватил трубку телефона. Рядом с телефоном стояла маленькая плитка, а на плитке – чайник. Задетый телефонным проводом, чайник кувыркнулся на ногу Вадима. У-у! Вадим от боли дернулся, и телефон полетел вслед за чайником, смачно хрястнувшись об каменный пол. Диск крутился, но в трубке только что-то хлюпало и потрескивало. Со стороны зала раздался громкий вой, от которого Вадиму стало дурно… Не отпуская трубку бесполезного теперь телефона, Вадим выглянул в коридорную дверь. В освещенном квадрате в конце коридора стояла крупная абсолютно белая собака. – Сволочь, как ты сюда забралась? – пробормотал Вадим, крепко ухватывая тычку. Собака неторопливой трусцой побежала в сторону Вадима. Покинув освещенную территорию, она погрузилась в темноту и, белея, приближалась к Вадиму. На границе освещенного вестибюля, где стоял Вадим, и темного коридора собака остановилась. Она смотрела на Вадима. Такой собаки Вадим не видел никогда. Ее мутно-ржавого цвета глаза глаза были странными до жути… Это были человеческие глаза на собачьей морде. Совершенно человеческой, удлиненной формы глаза, c голыми веками и густыми человеческими ресницами. Глаза двигались, как человеческие… Зрелище было настолько диким, что Вадим стоял не в состоянии двинуться, не зная, что делать. Вадим шевельнул рукой с тычкой, и собака быстро бросила взгляд вслед его движению – так, как это сделал бы человек. Собака нагнала морщины к носу и глухо заворчала. Она стояла в двух метрах от Вадима, и Вадим не решался размахнуться, думая, что не успеет ударить и собака кинется на него. – Фу, пошла! – вполголоса сказал Вадим. Пес, злобно хрипя, оскалился и подался вперед. Вадим, не размахиваясь, ткнул снизу своим оружием в пасть собаке. Оттуда, на удивление моментально, брызнула кровь. Пес, оглушительно рыча, бросился на грудь Вадиму. Вадим упал, но сумел отшвырнуть пса и встать на ноги. Пес кидался, вцепляясь зубами в ногу, но Вадим не чувствовал боли и, отскакивая и уворачиваясь, колошматил железякой по упругому и лохматому туловищу пса. Пес, видно, понял, что противник попался серьезный, и уже не наскакивал стремительно и безостановочно, а ходил кругами, выбирая удобный момент, чтобы вонзить клыки в и так уже кровоточащие от укусов руки ноги Вадима. Вадим запыхался. От страха и боли он почти терял сознание. Бежать он не решался. Пес не отставал, и, если повернуться к нему спиной, наверняка бросится, и хватит ли сил снова с ним бороться? Да и куда бежать, все двери заперты. Пес снова сделал выпад, подняв окровавленную пасть и захлебываясь свирепым полулаем-полурыком. Может, как-нибудь приблизиться к окну и разбить его? Рядом жилые дома, может, кто услышит. Вадим, закрываясь, выставил вперед тычку. Пес схватил ее зубами, и скорее случайно загогулина на конце тычки проскользнула куда-то за щеку и, видимо, в горло псу. Пес, направляемый болью, вывернул голову и повалился на бок. Обрадованный удачей и боясь потерять ее, Вадим с утроенной силой навалился на тычку. Закашливаясь, пес вертелся на спине, как перевернутый таракан. Стиснув зубы, Вадим с садистской радостью давил на тычку, разрывая пасть и глотку зверя. Через несколько секунд пес перестал дергаться. Вадим осторожно отнял тычку. Вокруг снова наступила тишина. Мертвый пес лежал на каменном полу. Его белая шкура намокла в крови.

Вадим, отдуваясь, присел на корточки. Пес неожиданно поджал лапы и содрогнулся…Вадим вскочил, не зная, что делать, – ударить или нет. Пес дернулся еще несколько раз. Затем он, как лежал, отъехал в сторону, так, как-будто его кто-то тащил. Пес поднял голову и встал. Вадим смотрел, как пес идет к нему. Пес двигался неестественно, словно кукла. Зверь остановился. Вадим с ужасом увидел, что пес начинает раздуваться, расти, на глазах Вадима пес за несколько секунд увеличился до размеров коровы. «Боже, неужели это происходит со мной и наяву?» Вадим закрыл глаза и снова их открыл. Пес стал уже выше Вадима. Шея пса со звуком упавшего на пол перезрелого помидора лопнула сбоку, и огромная полуоторванная голова нелепо свесилась свесилась на сторону. Один бок у пса начал вздуваться. Вадим побежал, бросив тычку, по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж. Пес ринулся вслед, едва не сорвав с петель двери. Мохнатые и огромные, как у слона, лапы пса тяжело бухали по паркету. Вадим поскользнулся и упал. Дыхание пса обдало его, как горячий ветер. Вадим лежал меду передними лапами пса, как между колоннами, боясь пошевелиться. Гигантский пес чуть приподнял морду и завыл – так, что задребезжали окна. Тут Вадим вспомнил, что у него в кармане лежит ключ от кабинета авиамодельного кружка. Вот оно, спасение! Авиамодельный кружок находился в кабинете без окон, с очень толстыми стенами и железной дверью, и туда вела крутая винтовая лестница, со всех сторон сдавленная стенами, так что пройти мог лишь один человек за раз. Пес просто не пролезет туда и не сломает дверь. В любом другом месте он настигнет Вадима. Вадим собрал все силы и рванулся на второй этаж. Нужно только добежать до винтовой лестницы, дальше будет время открыть и закрыть дверь, пока пес будет пытаться достать его, как суслика из узкой норы. План сработал. Вадим взлетел на несколько ступенек. Голова пса, размером с комод, застряла боком на маленькой круглой площадке. Вадим обернулся и, как завороженный, смотрел на чудовищную, яростно хрипящую морду. Собака не могла шевельнуть головой, и только косила безумным глазом на Вадима. Вадим видел потерявший свое место, как у страдающих косоглазием, зрачок, видел голубоватые вены на складках голых человеческих век… Внезапно собака заскулила. Вадим, не веря себе, тараща глаза и открыв рот, глядел, как собака стала полупрозрачной. По ее морде пошли трещины, как по разбитому стеклу. Вадим ясно видел сквозь морду пса выщербинки на площадке и облупившуюся краску на стене. Через несколько секунд голова пса стала совсем прозрачной, сохранялся лишь еле различимый контур. Еще через мгновение пес исчез, не оставив даже кровавых пятен. Вадим сел на ступеньки и опустил голову на руки. Он сидел так некоторое время, затем, опасливо оглядываясь, спустился вниз, открыл входную дверь и ушел. К половине восьмого утра он вернулся, чтобы сдать смену. Вадим уволился из Дворца в тот же день и уехал домой, взяв академ. Правда, и после академа он так и не восстановился в институте. Сейчас Вадим живет в одном из райцентров Самарской области. Он не женат, сильно пьет, и на всех местах, куда его устраивают на работу родственники, долго не держится.

НОВОГОДНЯЯ ИСТОРИЯ

1. Предсказание

Нина с Маринкой гадали. Вообще-то Нина не особо верила во всякие гадания, гороскопы и прочее. Но, во-первых, приближался Новый год, и хотелось узнать – каким он будет. А во-вторых, Маринка горячо убеждала Нину, что нашла самый лучший, самый точный, практически безошибочный способ узнать будущее. Этим способом была купленная в киоске книжка, на обложке которой было написано «И цзин – древнекитайская Книга Перемен. Популярное переложение для гаданий на каждый день» – Да, Маришка, обрадовала ты меня, – Нина состроила опечаленную гримасу. – Ну подожди, сейчас я еще посмотрю… Знаешь, ведь «И цзин», так же, как и предсказания Нострадамуса, можно толковать по-разному. Черт, опять то же самое! Гексаграмма «Вэнь Сяо»… Встреча с ужасным и неизведанным… При пятой луне демон выпустит стрелу. М-м… А вот это что? Осуществление намерений темных сил принесет любовь. Туманно, непонятно… – Спасибо, хоть про любовь что-то есть. Нина зевнула. – Мариш, я, наверное, пойду. Поздно уже. Проводишь? – Побудь еще! Марина выглядела смущенной. Гадание выходило невеселым. – Да я бы с удовольствием, – Нина взглянула в темное окно, – но мама ругаться будет. Пять минут спустя девчонки стояли на остановке. Медленно падали редкие снежинки. Наконец подъехал автобус и подруги распрощались. Дом Нины находился недалеко от остановки. Поэтому Нина шла не торопясь, любуясь через витрины магазинов праздничными иллюминациями, от которых снег на улице сиял искристым многоцветьем. Морозная дымка, смешиваясь со светом фонарей, накрывала город радужным маревом, в котором Нина шагала, как фея из сказки. Нажимая звонок около двери своей квартиры, Нина услышала, что дома вовсю ругаются. Дверь открыл взъерошенный и сердитый брат Димка – самый вредный пятиклассник на свете. – Что опять натворил? – спросила Нина, прижимая ладони к своим холодным и румяным щекам, чтобы их согреть. – Да вот попросила его попылесосить, так он, за котом гоняясь, вазу с папиным любимым цветком разбил, – ответила мать. – Я что, виноват, что он мне мешает! – имея в виду кота, огрызнулся Димка. – А папа еще не пришел? – Да нет пока. Нина устроилась около телевизора. Шел какой-то сериал. Когда началась реклама, Нина собралась идти на кухню за бутербродом, но остановилась, пораженная тем, что стало происходить на телеэкране. Сначала замелькали полосы, а затем на черном фоне возникла надпись крупными белыми буквами: «Ужас придет в твой дом. Готовься!» Ничего не понимая, открыв рот, как завороженная стояла и смотрела Нина на экран.

– Доча, иди ужинать! – сзади подошла мать. – Мам, что это такое?! – спросила Нина. – Где, где? – тотчас же прискакал Димка, просовывая голову между матерью и сестрой. На экране на несколько секунд возникла мультипликационная улыбка. Потом одна за другой во весь экран стали появляться фотографии надгробий с именами и фамилиями членов Нининой семьи. Дата кончины у всех была одна – тридцать первое декабря этого года. – Ой! – мать села на стул. – Во дают! – выдавил обалдевший Димка. По экрану снова поплыли полосы, а затем восстановилась трансляция сериала. – Черт знает что, – пробормотала мать. Затрезвонил звонок. Всхлипывая, Нина пошла открывать дверь. – Пап, ты опять елку не принес? – огорчился Димка. Сев ужинать, Нина с матерью рассказали отцу о телепроисшествии. Молчавший до того отец покачал головой. – Нет, ну и денек! Меня ведь обокрали сегодня. А тут еще у вас… Ладно, разберемся. – Как обокрали?! – Как. Очень интересно обокрали. Иду я с работы. Немного пораньше ушел, специально, чтобы на елочный базар зайти. Взял елку, иду домой. Вдруг… Тут в дверь тяжело забухали. – Совсем очертенели, звонок же есть, – заворчал отец, вылезая из-за стола. Вернулся он совсем мрачный. – Кто там? – спросила мать. – А никого. Видно, кто-то пошутил. Или пьяный. Так вот, иду я домой. Прохожу по 1-ой Советской и около танка, смотрю – трое топчутся. Ну, думаю, стоят и пусть стоят. Прошел мимо, а они сзади накинулись. – Ой-ой, что творится! – мать закрыла рот рукой. – Двое прижали к земле, третий елку вырвал. – И что?.. – И ничего. Отобрали елку и убежали. Странные какие-то… – А деньги, деньги? – Да ничего больше не взяли. Повозмущавшись, мать снова заговорила о том, что они видели по телевизору. – Я сначала подумала – может, реклама какая. Ну, там, против наркомании, знаешь же, они всякие ужасы показывают. А как увидела эти надгробия… Нина передернула плечами. – Слушай, а может, на тебя кто-то зуб точит? – предположила мать. – Не-ет, я думаю, это шутка. Подключился кто-то через кабельное ТВ… Только вот зачем так? – А давайте спросим у кого-нибудь, что другие в это время видели по телеку, – подал голос Димка. После ужина начали обзванивать знакомых. Оказалось, что никто не видел того, что видела Нина с мамой и Димкой. Папа пообещал, что поговорит о случившемся на телевидении, и семья улеглась спать.

2. Джинн на балконе

Среди ночи Нина проснулась от стука. Будто кто-то негромко, осторожно заколачивал гвозди. Стук доносился с балкона. Замирая от страха, Нина прислушалась… Рядом, на соседней кровати сопел Димка. В другой комнате было тихо. Видно, родители крепко спали. На балконе опять раздался тихий стук. Нина, стараясь не шуметь, встала с постели. На балконе определенно кто-то был. Через окно, частично покрытое морозными узорами, видна была тень, движущаяся с одного края балкона на другой и обратно. Нина крадучись подошла к окну… Она поперхнулась. Ей едва удалось сдержать испуганный возглас. От их балкона тянулся широкий шлейф дыма. В дыму, словно отражение в воде, плавало огромное трепещущее лицо… Оно уродливо гримасничала и росло, приближаясь и покачиваясь. В глазах, покрытых мутной пленкой, неясно мелькали темные сгустки, мертвенно-синюшные щеки дрожали. Казалось, сейчас эта жуткая химера надвинется, поглощая балкон, квартиру и весь дом. На мгновение Нина зажмурилась. Открыв глаза, Нина увидела, что клубы не то тумана, не то дыма заслонили мерзкое лицо. Из серо-белесой мглы откуда-то сбоку вынырнула и прижалась к стеклу оскаленная обезьянья морда. – Мама!.. – Нина бросилась в спальню родителей. – Что, что? – встрепанный отец выскочил навстречу Нине. – Там… – Нина прижалась к отцу, показывая на балкон и стуча зубами в шоке. Отец решительно двинулся было к балкону, но тут же развернулся и вышел. Вернувшись со шваброй в руках и в куртке, надетой прямо на майку, он открыл балкон, громко щелкнув неподатливой задвижкой. В комнату повалил дым и холод, но отец сразу закрыл дверь. Проснувшийся Димка непонимающе хлопал глазами на мать и Нину, жмущихся друг к другу у входа в комнату. С балкона раздались приглушенные крики. Зазвенело разбитое стекло. В зубатой черной дыре мелькнуло окровавленное лицо отца с ошалелыми глазами. Балконные двери загрохотали и в комнату боком упал отец. Белая от ужаса Нина вскрикнула, Димка сиганул с постели к матери. – А-а, черт подери! – отец встал, морщась от боли и придерживая порезанную руку, из которой обильно струилась кровь. – Милая, закрой дверь. И дайте что-нибудь… Хоть шубу старую Нинкину, заткнуть дырку. Мать бросилась к отцу, согнувшемуся пополам, и повела его в ванную. Через десять минут мать и дети, расположившись вокруг сидящего в кресле перебинтованного отца, слушали его рассказ. – Не знаю, как сказать… Отец выглядел ошеломленным. – В общем, по-моему… там были обезьяны. – Обезьяны?!. Мать и Нина переглянулись. – Я понимаю, что это дико… Но я видел двух огромных обезьян. – Откуда они там могли взяться? – Не знаю, – раздраженно ответил отец. – Одна из них что-то делала… со стеклом. Другая, кажется, перелезла на балкон снизу. Она ударила меня, мы стали бороться. – Нет, я скоро с ума сойду! – мать взялась за виски. – А что за дым там был, папа? – спросила Нина. – Не знаю. Я нигде не видел огня. – А где сейчас обезьяны? – испуганно прошептал Димка. – Спрыгнули вниз. Поговорив еще немного, все разошлись спать – недоумевая и со смятением в душе от всего случившегося. Нина ничего так и не рассказала о своем видении. Наутро все встали хмурые и невыспавшиеся. Отец отказался завтракать и, побрившись, стал одеваться. – Ты куда? – спросила мать. – Ну, во-первых, на телевидение съезжу. А во вторых, елку надо купить! Тридцатое декабря все-таки! – Пап, я с тобой! – засуетился Димка. Мать тоже словно только что вспомнила, что завтра – праздник, и решила пройтись по магазинам. Нине не хотелось оставаться одной дома, и она пошла к Маринке. Маринка, выслушав Нину, сделала большие глаза. – Слушай, все сходится! – Что сходится? – Ну, гадание и то, что ты говорила! – А-а. Да ну, брось, я даже забыла об этом. Нина действительно забыла о гадании и не вспомнила бы о нем, если бы Маринка не напомнила. Но теперь Нина ощутила сомнение, волнение и… Неужели правда то, что показал «И цзин»? – Ну ты не переживай, Нин. А обезьяны, может быть, сбежали из цирка… – Ага, или из зоопарка, которого у нас нет. Папка на телевидение пошел выяснять, так теперь еще в цирк осталось сходить. «У вас случайно не сбегали две обезьяны?» Подруги засмеялись. – Ладно, я пойду. Нина изобразила губами дружеский воздушный «чмок» и отправилась домой. Всю дорогу она размышляла, пытаясь найти объяснение виденному ночью. Дверь квартиры была чуть приоткрыта. Толкнув ее, Нина вошла. – Мама? Дома никого не было. Нина бросилась проверять под бельем в шкафу, где мать прятала деньги. Они лежали на месте. Облегченно вздохнув, Нина пошла на кухню. На столе в луже крови валялся большой нож с зазубринами.

3. The horrors

Когда пришли родители, начался большой переполох. Вызванные отцом сотрудники милиции взяли для экспертизы пробу крови со стола, нож, осмотрели балкон, ничего подозрительного там не найдя, но все же пообещав провести расследование в первых днях Нового года. Выслушав возбужденные признания членов семьи, сотрудники милиции предложили, чтобы в квартире дежурили двое охранников. На том и порешили. После всего случившегося страшно было оставлять квартиру пустой минимум на два дня. Дело в том, что встречать Новый год семья Нины по традиции уезжала на дачу. Второго января отец отправлялся на работу в город, а неработавшая мать жила на даче с детьми, пока длились каникулы. Тридцать первого декабря семья Нины отбыла на дачу. Отец в пути всячески подбадривал мать и детей, расписывая во всех красках дачные развлечения типа «лыжи-санки-снеговик». Что бы там ни было, а все-таки завтра должен был наступить любимый праздник, и на душе у Нины постепенно становилось все спокойнее и радостнее. Когда прибыли на дачу, все плохое и вовсе забылось. Место было великолепное – есть где и на лыжах покататься, и по лесу летом побродить. Под Новый год насчет леса отец всегда шутил: что, мол, за времена такие – из города в лес елку приходится везти! Здесь было строго насчет неразрешенной порубки деревьев, и лесник ревностно соблюдал порядок. Отец построил дачу довольно далеко от других дачных домиков, желая, по его словам, «отдыхать здесь полностью от города и от соседей». Так что пришлось изрядно пройтись, чему, в общем-то, все были рады. Сугробы нежно розовели в закатном освещении, а снег аппетитно хрустел под ногами, и дорога не показалась слишком длинной. Елку со всеми хлопотами начали наряжать только в восемь вечера. На дворе уже давно стемнело. Мать готовила салаты, отец возился с электрогирляндой, которая каждый Новый год барахлила. Димка не столько наряжал елку, сколько носился за котом. Наконец семья начала устраиваться за столом. – Мам, скажи ей! – плачуще вопил Димка, пытаясь отнять у Нины телевизионный пульт. – Там фильм идет! Нина не хотела уступать и упрямо переключала на другой канал. – Ребята, ну не ссорьтесь! – унимала детей мать. Конец гвалту положил папа, вошедший в комнату и включивший новости. Когда начали бить куранты, отец подмигнул Димке и встал. Бом!.. Бом!.. Бокалы с шампанским – родительские, и с газ-водой – детские, были взяты наизготовку… ТР-Р-АХ! – Не понял?! – в полной темноте, вдруг затопившей комнату, отец что-то задел. Со звоном упала вилка. Запахло перегоревшей проводкой. – Мать, у нас что, обе плитки включены? – Нет, на кухне вообще все выключено. – Пойду посмотрю пробки. Нина с Димкой притихли, сидя рядышком на диване. Из другого угла комнаты протяжно мяукнул кот. Он, видимо, играл около елки, потому что Нина услышала стеклянный стук подвешенных к веткам игрушек. – Че он так долго? – громко прошептал Димка.

– А что ты шепчешь? – спросила мать, сидящая в темноте напротив. – Смотрите! Через занавешенные окна стали видны какие-то огни, будто приближалась машина. В прихожей заскрипели половицы. Большое темное пятно вплыло в комнату и остановилось. – Папа, это ты? – Ну, что там? – спросила мать, видимо, поднимаясь со стула. Пятно, ничего не ответив, уплыло из комнаты. В спальне кто-то с дребезгом забарабанил в окно. Нина похолодела. – Мам, я боюсь! – захныкал Димка. – Сейчас, сейчас, – голос матери был нетверд. – Помоги-и-ите! Все вздрогнули. Крик донесся со двора, но это был не голос отца. – Что это? Кто это? – уже не в силах скрыть страх в голосе, спросила мать. – Ребята, где вы? – Ай!

– Нина, это ты? – Я! – А где Дима? Дима! Прижимая к себе Нину, мать крикнула: – Отец! Иди сюда скорей! Никто не ответил. – Дима, где ты, ответь! – позвала мать. – Надо свечку зажечь, – прошептала Нина. В углу взметнулся столб огня – невесть отчего загорелась елка, вспыхнув моментально, словно облитая бензином. Нина с матерью с криками бросились тушить елку, сбивая огонь покрывалом с дивана и заливая газ-водой. – Господи, да что же это такое творится? – всхлипывала мать. Натыкаясь на мебель, мать с Ниной двинулись в другую комнату – за свечкой. Там что-то шуршало… Нине стало дурно. Еле стоя на ватных ногах, Нина прошептала: – Мам, не пойдем туда! – Мама, – позвал совершенно спокойный Димин голос. – Сынок! Димочка, где ты? – мать подалась вперед, шаря в темноте рукой… Что-то лохматое с ревом бросилось на мать и, опрокинув ее, с топотом помчалось вон из дома, хлопнув входной дверью. Мать поднялась, трясущимися руками зажгла свечку… По стенам вытянулись ее и Нинина тени. Из сумрака, мыча и протягивая вперед костлявую руку, выступил… человек ли? Он был в лохмотьях; ужасен был контраст между желтовато-серыми костями облезшего черепа и полусгнившими, но все еще живыми, движущимися глазами… Фигура отвратительно содрогалась, словно в начинающемся эпилептическом припадке. Подвывая, мать шагнула назад и наступила на что-то, едва не упав. Внизу что-то с шипением взметнулось, ударив ее по ногам. Мать машинально бросила взгляд вниз… Словно блестящий кожаный ручей, в комнату из зала извилисто перетекал жирный питон. С воплем перепрыгнув через него, мать бросилась за убегающей Ниной на веранду. На улице резко поднялся сильный ветер, вихрем закрутивший снег. На крыше от ветра даже загремел отставший лист кровеля. Вокруг разлился темно-красный, как в фотолаборатории, свет. Раздался стрекочущий звук, а затем из-за дома и откуда-то сверху возникло железное дирижаблеобразное нечто. Раскрыв рты и замерев, ошеломленные мать с Ниной смотрели… Медленно и зловеще, словно в страшном сне, огромное нечто приближалось к застекленной веранде. Хорошо видны были какие-то трубки и заклепки. Раздался оглушительный хруст и звон, весь дом пошатнулся. Нина с матерью едва успели выскочить на улицу. Железное нечто застыло, разворотив в щепки полверанды.

4. Профессия: сказку делать былью

Из-за дома выбежало человек шесть мужиков в странной униформе. Они волокли отца, у которого рот был закрыт полосой материи. Следом шел еще один мужик, держа на руках Димку – не брыкающегося, но тоже с завязанным ртом. Мать, что-то крича, бросилась вперед, но ее остановили. Тот, кто нес Димку, поставил мальчика перед матерью и сказал, глядя ей в глаза: – Успокойтесь, пожалуйста. Давайте зайдем в дом, и я вам все объясню. Через пять минут был включен свет, и все сидели за разгромленным праздничным столом. Отца держали двое. Мать попыталась снять материю, закрывавшую Димкин рот и обнаружив, что это липучка, но мужик, несший Димку, сделал знак: «Не надо!» – и заговорил: – Не бойтесь нас. Произошло недоразумение. Мы приносим извинения и надеемся, что вы нас поймете. Дело в том что в результате ошибки ваш уважаемый супруг был принят за другого человека. Неприятности, произошедшие с вами за последние три дня, предназначены были для совсем другого лица. – Ничего не понимаю… Кто вы? Наемные убийцы? – спросила мать. – Нет, что вы, – улыбнулся мужик. – Мы сотрудники фирмы, организующей досуг состоятельных людей. – Как?! – не поверила своим ушам мать. – Я понимаю, что в это трудно поверить, но это правда. У нас в стране существует категория людей, так называемых «новых русских». Многие из них – люди, пресыщенные всеми мыслимыми и немыслимыми удовольствиями и развлечениями. Такими развлечениями, которых рядовые люди вроде вас и представить себе не могут. Для таких людей мы и работаем. – А что… В чем заключается ваша работа? Что: вот это – досуг? – мать показала на обгоревшую елку, махнула рукой в сторону полуразрушенной веранды. – Я все объясню. Богатым и пресыщенным людям иногда жизнь кажется пресной, скучной. Тогда они делают нам заказ. Каждый новый заказ отличается от предыдущего. Один заказчик желает пережить приключения в духе Робинзона Крузо. Тогда мы организуем морское путешествие на специально построенном паруснике старинного образца, организуем кораблекрушение вблизи необитаемого островка – естественно, приняв максимальные меры предосторожности для того, чтобы не пострадал заказчик. Собственно, в подобных ситуациях наши агенты незримо, чтобы не нарушить натуральность происходящего, присутствуют рядом. А кто-то желает встретиться с инопланетянами, или почувствовать себя Джеймсом Бондом. Мы разрабатываем соответствующий сценарий со всеми подробностями, потому что заказчик подает только основную идею. Иногда заказчик делает заказ не для себя, а для кого-то из друзей, желая подарить экстравагантный сюрприз. Так было и в настоящем случае, но мы ошиблись, ваш муж – не тот, для кого готовился сюрприз. Мы поняли это, поймав его. Он не сказал пароль. Хотя сомнения у нас были с самого начала. Вы вели себя не так, как предполагалось. Оттого и мы много напортачили. Наш главный принцип – предельное правдоподобие создаваемой ситуации. Все, что вы видели – бутафория и спецэффекты, каких нет и в Голливуде. У нас лучшая техника и лучшие спецы – от профессиональных актеров до профессиональных спасателей. – Но ведь все это, наверное, стоит бешеных денег? Кому это по карману? – спросила мать. – Само собой, – усмехнулся мужик. – Такие развлечения доступны тем, кто для личной безопасности может снять целый этаж в отеле, тем, кому на обед доставляют редкие морские деликатесы из Марианского желоба – это одиннадцать километров глубины в Тихом океане. Предыдущим нашим клиентом был миллиардер из Саудовской Аравии. Мы работаем и в России, и за рубежом. У вас в городе мы впервые. Мы еще раз приносим извинения. Ремонт на даче мы сделаем за свой счет в кратчайший срок. Ну, а теперь, я думаю, вы все поняли, и мы можем полностью освободить вас… Со рта у отца сняли повязку, сидящие рядом с ним отпустили его руки. Сняли повязку и у Димы. Полминуты сохранялось молчание. – А я вот чего не пойму, – сказал отец, разминая затекшие запястья. – Если вы такие крутые, почему о вас никто не знает? Мужики заулыбались. – Кому надо, тот знает, – ответил главный. – Скажите… – несмело начала Нина, не отрывая глаз от молодого красавца, сидящего напротив. – А как же то лицо…в облаке? Ведь это вы сделали? – Голография и дымовая шашка, – ответил красавец. – А чем это вы веранду разворотили? – Это экраноплан. Последнее слово самолетостроительной науки. – А обезьяны? – спросил отец. Красавец нагнулся, достал из сумки какую-то скомканную резину и, натянув ее на голову, повернулся к отцу. Нина покраснела. А отец вдруг захохотал – заразительно, закинув голову, так, что все остальные тоже невольно начали смеяться. – Ну, – вытирая слезы, воскликнул отец, – за такой новогодний маскарад обязательно нужно выпить! Мать, у нас есть еще шампанское? Немедленно была распечатана вторая бутылка. Нина, бросая взгляды на молодого красавца, включила магнитофон. «…Ты не верь слезам – все вернется, Былью сладкий сон обернется…» – зазвучал на весь дом голос Шуры. Бокалы со звоном сошлись над столом: – Счастья в Новом году!

Оглавление

  • ТАЙНА ОЗЕРА БЭЙ-ХАЙ
  •   1. ДУРНАЯ КРОВЬ
  •   2. БЕГСТВО
  •   3. ЖИЛЬЁ ДЛЯ ИНОПЛАНЕТЯН
  •   4. ВОДА ЖИВАЯ И МЁРТВАЯ
  • СИНДРОМ ДИОГЕНА
  • Эпилог
  • ЖЕРТВА
  •   1. Галлюцинация?
  •   2. ИКСперимент
  •   3. Монстр
  • САСПЕНС
  •   1. Падение
  •   2. Знакомство с…
  •   3. Лептонный ад
  •   4. Громоотвод
  • ТЕРАТОЛОГИЯ
  • БЕЛЫЙ ПЁС
  • НОВОГОДНЯЯ ИСТОРИЯ
  •   1. Предсказание
  •   2. Джинн на балконе
  •   3. The horrors
  •   4. Профессия: сказку делать былью Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

    Комментарии к книге «Тайна озера Бэй-Хай», Алексей Клочковский

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства