«В том мире света больше»

В том мире света больше (fb2) - В том мире света больше 1649K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Александрович Липунцов (Кисточка)

Иван Липунцов В том мире света больше

Топь

Толстые дождевые капли глухо стучали по серым листьям кустов, вкраплялись в застланную сосновыми иглами тропу. С каждым часом деревья все сильнее теряли свой естественный дневной окрас. Ветвистые колючие кроны оставляли под собой голые угольные стволы, стоящие поодаль друг от друга. У их оснований пятнами простирался темно-серый травяной ковер.

Сосновые иглы проминались под тяжестью копыт, высвобождая пузырившуюся воду на поверхность. Сгорбившийся всадник медленно шагал. На преградивший путь валежник он не обратил никакого внимания, позволив лошади сойти с тропы по склону. Обойдя препятствие, всадник дернул за поводья — кобыла вскарабкалась обратно.

Казалось, нос заложен мокрой глиной. Сморкаться приходилось каждые пять минут. От стекающей носовой слизи избавлялись замерзшие пальцы, вытирая ее о гриву лошади. В груди что-то давило, заставляя непроизвольно покашливать. Недавно согревавшие кожаные перчатки обжигали холодом руки.

Впереди перекрыли лесную тропку два дерева, поваленных друг на друга накрест. Заметил всадник преграду только после остановки лошади. Осмотрел сруб. Светлое основание кое-как различалось во тьме ночи. «Срубили недавно», — мелькнула мысль в голове человека. Стянув капюшон, он огляделся, всматриваясь в темень между деревьями. Убедившись в своем ненарушенном уединении, всадник спешился. Идея проехать верхом или провести кобылу за поводья по склону отпала сразу. Уперевшись плечом в сверху лежащий ствол дерева, всадник навалился изо всех сил, сдвинув тот с места. Теперь можно было перескочить преграду верхом.

Показавшийся издалека черный куст вблизи приобретал очертания поломанной повозки. Корни, изрезавшие тропу, неожиданно увеличились в размерах и стали напоминать тела людей.

Всадник вновь осмотрелся вокруг, инстинктивно схватившись за рукоять меча. Никто из тьмы не выбегал, не летели стрелы, не выкрикивались боевые кличи. Спешившись, он побрел к ближайшему трупу.

Черное расплывчатое пятно вокруг тела на ощупь оказалось мыльным. Рубленная от плеча до бедра рана смердела, слегка вывалив из живота какую-то жижу. Кусочки кожи свисали, облепившись сосновыми иголками. Всадник обшарил в карманах, оттянул пальцем ворот, ножом осмотрел зубы.

— Можешь не искать, — донесся голос у повозки. — Все уже до тебя забрали.

Всадник отскочил от трупа, заставив грязь торопливо чавкать и пузырить воду. Наставил нож в сторону накренившейся повозки.

На склонах никого не было, как и на тропе. Левую руку он держал на эфесе меча, всматриваясь в темноту между деревьями и бросая осторожные взгляды на телегу.

— Я здесь, — вновь раздался голос со стороны повозки.

Меж крон деревьев блекло светил полумесяц. Всадник заметил размытый темный силуэт на фоне телеги. Не имевшая рук объемная фигура дрожала, чем-то тихо постукивая. Взамен ножу, наскоро вложенному в ножны, всадник достал меч.

— О, — прохрипел голос. — Я тебе не причиню вреда.

Кожаные сапоги, аккуратно приземляясь при каждом шаге на пятку, приближались к силуэту. Вблизи фигура чуть слышно похрипывала и часто сопела.

Гарда щелкнула о устье ножен. Всадник наклонился.

Перед ним сидел человек, прислонившийся спиной к борту повозки. Темная кожа аккуратно укрывала его с груди до ног. Всадник отметил, что кожаное покрывало состояло из одежды, раскиданной на куске рваного брезента. Спрятав под ним руки, человек держался за живот и иногда вздрагивал, заставляя железную защелку постукивать. Лицо его закрывалось тенью. Не смотря на это всадник чувствовал, как тот не сводит с него взгляда.

— Как давно?

— На закате. — Челюсть его постукивала, а голос дрожал. — Ты лекарь?

— Нет.

Человек тяжело вздохнул. Рядом с ним стояла чашка с водой и пустая деревянная тарелка.

— Рыцарь?

— Нет.

— Не мой день, верно? — Вздохнул. Закрытое тенью лицо отвернулось и уставилось на бегущие черные тучи, пронзаемые размытыми белесыми точками.

— Есть последнее желание? — Присел и сложил пальцы в замок.

— Я бы рассмеялся, окажись в другой ситуации. — Сплюнул. — Как тебя звать?

— Крисп Вердон.

— А меня Гэрри Вудер. Я бы пожал тебе руку, а так… болит, падла. — Подвигал плечом.

Крисп молча ждал.

— Я не знаю тебя, — вновь заговорил Гэрри. — Только просить больше некого. Вижу, при оружии ты, можешь постоять за себя. С тобой, должно быть, безопасно.

Гэрри вновь повернулся к Криспу лицом.

— Ты исполнишь мое последнее желание?

— Да, — сухо ответил тот, протягивая руку к ножу.

— Моя дочка спряталась где-то поблизости. Луиза. Она не протянет одна. Мог бы ты за ней присмотреть и не дать умереть собачьей смертью в этом чертовом лесу?

Оглянув окрест деревья, Крисп достал нож и почесал лезвием бороду.

— Почему ее не забрали?

— Луиза спала в тележке. Когда все понеслось, ее выкинуло на землю. Умная она, заползла под телегу и схоронилась. — Откашлял, сплюнутая слизь издала противный звук. — Крисп Вердон, я надеюсь, что ты порядочный человек. Не трогай ее зря, не принуждай ни к чему.

— Бывай, — произнесли сухие губы.

Нож впился в горло. Тело Гэрри дернулось, попрыгало и обмякло.

Из кустов раздался визг. Выбежавшая оттуда маленькая девчушка устремилась к отцу, окликая его. Сбив ногой чашку, она обняла его за шею и начала всхлипывать. Ручкой стала подтягивать покрывало, которое, видимо сама и соорудила. Она хлопала отца по щеке и молила того проснуться.

Нож безжалостно впился ей под ребра. Вобрав в себя воздуха, она схватилась пальчиками за лезвие. Распоров их до кости, клинок вышел из тела. Луиза скатилась к ногам отца, вдыхая судорожно воздух. Клинок проломил ей грудь и вошел в сердце.

— Ч-ч, спи. — Крисп закрыл ей глаза. — В том мире света больше.

* * *

Всюду прятались трясины и торфяные болота под покровом сфагновых одеял, осоки, коряг и вереска. Лесная тропа, затопленная туманом, юлила и петляла, прокладывая путь меж толстых стволов деревьев. Корни кочками торчали из-под земли.

Раннее утро не стремилось превращаться в день, заполняя серостью лес. Наспавшись вдоволь под мутным облачным покрывалом, небо стало меркнуть, предупреждая о грядущем вечере.

Вороная лошадь со сгорбившимся всадником брела в тумане, переступая каждый корень. После вчерашнего дождя одежда долго сохла на теле Криспа. Отвратительное ощущение въевшейся ткани заставляло кожу неметь. Кольчуга, окрасив выцветшее черное тряпье ржавыми подтеками, еще сильнее усугубляло положение своим весом. Из-за затекшего зада приходилось иногда подниматься на стременах.

Туманная дымка вдалеке уплотнялась и серела. Вскоре из-за деревьев показались каменные стены. Лесная тропа расширялась. Копыта начали позвякивать подковами по монолитным плитам.

Какой-то мужик со стены закричал, едва завидев всадника. Крисп безразлично взглянул на толстого человека с обвисшими брылами. Камзол чуть открывал волосатое брюхо. Разговаривать всаднику не хотелось — кобыла не замедлила шаг и вошла в город.

— Глухая ты скотина! — прокричал толстяк, спотыкающийся на узкой лестнице. — Стой!

Крисп остановил лошадь. Человек со вспотевшей лысиной держался в стороне, поглаживая топорик на поясе.

— Какого дьявола ты не подчиняешься, ублюдок?! — Протряс брылами. Лоб и скулы багровели, а рот брызгал слюной.

Всадник спешился. Толстяк отстранился, наполовину достав топорик. Он прищуренно всматривался в стеганый доспех, свисавший до колен, кольчугу, кожаные наручи, заметил капюшон.

Крисп выпрямился, вздохнул, издав протяжный звук, ухватился пальцами за устье ножен и подошел к толстяку, который был на голову ниже, а в ширь, как три пивные бочки. Держался этот шар на коротких ногах. От него разило мочой и потом.

— Город же не закрыт, — сказал Крисп.

— Только чужаков следует проверять. — Шар, переваливаясь с ноги на ногу, мялся и отшагивал назад. — Рыцарь?

— Нет.

— Дезертир?

— Нет.

— Лгунов здесь не любят. — Вытер вспотевшую шейную складку толстыми, как сардельки, растопыренными пальцами. — Как звать?

— Бродяга. — «Не следует разглашать своего имени».

— Бродягам такую одежку никто не потчевает. — Скривился толстяк. — Сэр.

Крисп осмотрелся. Из окна таращилась на него бледная женщина. Рядом с плетеными корзинами косился на гостя мужик. Он был то ли болен, то ли питался раз в день пойманными крысами — худее лишь скелет. Город вонял сгнившими яблоками, свиным говном, чем-то скисшим, и разбавлялось все это прелым влажным воздухом.

«Хуже города не сыщешь».

— И дальше будешь глотку драть? — Крисп уставился на бледную женщину, вскоре закрывшую шторами окно.

Толстяк фыркнул, или хрюкнул, и убрал руку с топора.

— Здесь вралям не рады, — процедил он и побрел к ступеням.

Лошадь отвел Крисп в небольшую конюшню, отсыпав несколько медяков конюху. Живот стонал и тянул. Есть хотелось невыносимо, а выпить еще сильнее.

Заплутать не удалось — все улочки вели к круглому каменному эшафоту. Виселицы не наблюдалось. На монолитном камне в центре сидел человек в обмотках, худой, по-видимому, высокий. Он упирался заросшей головой в правосудный меч, поддерживая его костлявыми руками за гарду.

Побродив вокруг эшафота, чужак на себе собрал множество угрюмых взглядов. В основном, не по себе становилось от бледных лиц, появлявшихся в окнах. Те немногочисленные люди, встречавшиеся на улице, занимались товарами, выставляющимися на прилавок. Рыба, жабы, змеи, кожа, корзины, засушенные травы, орехи. Все в ужасном состоянии: еда протухшая, кожа прохудилась, трава полусгнившая. На остальное Крисп и не взглянул, пошел дальше.

Рядом с входом в таверну сидел нищий, почти весь голый. Он плавно качался вперед-назад, надувая и втягивая живот под тихие стоны, выстраивающиеся в мелодию. Вывеска над ним вырезана из серого потрескавшегося дерева. На ней изображена нагая женщина, вливающая в себя пойло из кружки. «Еще и бордель». — Пронеслась сладкая мысль. Крисп открыл дверь и вошел внутрь.

Полусгнившая таверна пустовала. Одинокий посетитель сидел в дальнем углу, поднося кружку в форме бочонка ко рту. Трактирщик появлению чужака не обрадовался. Крисп сел у стойки и заказал эля. Провонявшее чем-то кисловатое пойло с каким-то осадком пришлось выпить. Жажда требовала свое. Отвращение наступило позже, с послевкусием. Сверху доносились тихие женские стоны и мимолетные взвизгивания. Грязные уши уловили мастерски скрытую наигранность.

— Нездешний? — спросил трактирщик.

— Верно, — ответил Крисп. — Вино есть? Эту дрянь пить невозможно.

Хозяин таверны засмеялся и откуда-то достал зеленоватую склянку с мутным напитком внутри.

— Такое же ссанье? — поинтересовался Крисп.

— Для неприхотливых.

— Лей.

Вкус оказался не шибко отличным от предыдущего. Порадовало только отсутствие вони, в зубы все равно лезла какая-то дрянь, а кислость, казалось, крошила зубы. Бросил Крисп пять медяков.

— Хватит?

— Хватит. — Отвесил непроизвольную ухмылку, сгребая монеты.

— Есть еще? — Кивнул головой, взглядом указав на потолок, когда раздался новый визг.

— Женщины? Нет, у меня только одна дочь.

Крисп вспомнил девочку из леса и как убил ее. Поморщился, причмокнул и запил вином.

— Десять монет. — Облокотился лысый кабан.

— Он тоже в очереди? — Указал на человека в углу.

— Пока еще нет. — Выпрямился трактирщик, взял грязную тряпку и вытер руки. — Надолго в Топи?

— Уже надоел? — Уголки рта слегка дрогнули вверх.

— Не часто чужаки навещают нас. Твое прибытие наверняка взбудоражило весь город.

— Оно и видно.

— Как твое имя?

— Бродяга.

— Не настаиваю, сэр Бродяга.

— И я не сэр, — добавил Крисп.

— Как скажешь, чужак.

По деревянной лестнице спустилось два довольных рыла. Один натягивал штаны на свисающее брюхо, другой вытирал руки о кожаный жилет.

— Плесни вина мне! — Стрельнул пальцем в трактирщика тот, что в жилете.

«Даже местные не пьют этот собачий эль».

Через минуту по ступенькам босыми ногами поплелась девушка в испачканной рубахе по коленки. На вид ей не дашь и пятнадцати, совсем дитя. Крисп питал страсть к смазливым женским лицам, но не к детским. Он провел безразличным взглядом поникшую девочку.

— Как тебе? — Вытаращил гнилые зубы трактирщик.

— Люблю постарше, — сухо ответил Крисп.

— О! Чужеземец! — Развело руки в стороны перекошенное рыло в жилетке после того, как допило свое вино.

«Будто ты меня не заметил раньше», — подумал Крисп, но ничего не сказал.

— Чего же ты молчишь? — Встал со стула. — Расскажи нам, куда путь держишь, о чем всюду говорят.

Ответа рыло в жилетке не дождалось.

— Не люба тебе моя компания? — Наклонил голову, чтобы взглянуть на лицо. — Или рыцарю не подобает вести беседу с такими, как я? — Он положил руку на плечо чужака.

Крисп медленно поднялся. А после резко развернулся и кулаком засветил в челюсть. Ноги болтливого рыла подкосились, опрокинув своего владельца на спину. Второе рыло подпрыгнуло, достало из сапога кинжал и рванулось к чужаку с криком: «Ах ты падла!»

Удар кинжала остановила кольчуга. Крисп выхватил один из пяти своих ножей. Клинок чужака вонзился в горло. Брюхастое рыло отплясало, бросилось на стойку, залив все хлещущей кровью и развалилось между упавших стульев. Нож отер о штанину одного из тел.

Трактирщик хотел было выругаться, но Крисп его перебил.

— Вот он. — Указал пальцем на рыло в жилетке. — Убил его. Повздорили из-за твоей дочери.

— Не выйдет, Бродяга, — раскашлялся трактирщик. — Они братья. Лучше прикончи второго.

Рыло в жилетке находилось в прострации, то открывая, то закрывая глаза. Трактирщик вышел из-за стойки. Он хромал на одну ногу. Деревянный протез издавал звонкий стук. Хозяин таверны сел на одно колено, достал ножик и хирургически мягко воткнул пару раз в горло рылу в жилетке, прикрыв тому рот ладонью.

— Теперь у тебя на одну заботу меньше, — сказал он. — Помоги мне. Спустим их в погреб.

Крисп, помедлив, взялся за ноги. Трактирщик окликнул свою дочь, та открыла дверь. Труп бился головой об углы дощатого пола, гулко затылком ударился о порог. В тесной комнатке все заставлено бочками, развешенной на веревках рыбой, чесноком и посудой. Девочка упала на коленки и открыла лаз.

— Бросайте, — сказала она, смотря пустыми глазами.

— Эй, Хью, подсоби! — послышалось из холла.

Тело, как мешок, упало вниз. Снизу воняло сыростью и гнилью. Криспа воротило от самой догадки, что могло находиться там помимо запасов. Или в этом подвале все считалось запасами?

Человек по имени Хью схватился за шиворот мертвеца и подтащил того к Криспу. Новая туша упала на свою родню. Девочка закрыла люк.

«Почему он спокоен?» — удивился Крисп, заметив угрюмое выражение лица мужика.

— Хью! — Высунулась лысая голова трактирщика из холла. — Сгони того придурка у таверны и никого не впускай.

— Да, господин Бербик. — Выбежал из комнаты.

— Быстро все отмыть! — Махнул рукой дочке. — И поживее, Элис.

Крисп глянул снова на люк подвала.

«Не впервой».

— Что вы собираетесь сделать с трупами, господин Бербик? — Поднялся Крисп. Сухожилия его рук стали натянутыми. По коже пробежал холодок. В любой момент он был готов накинуться на него со сталью в руке.

— Избавить вас от них.

— Каким образом?

— Я не лезу в твою жизнь, а ты не лезь в мою. Я оказываю тебе услугу, Бродяга.

— Услуги не бывают бескорыстными.

— Да.

— Я слушаю.

— И что ты хочешь услышать? — рассмеялся трактирщик. — Моя выгода в том, что не придется подставлять свою шею. Убийство в моем заведении не принесет мне ничего хорошего. Лучше, пусть тела найдут в болотах… если найдут.

«А под твоей таверной есть такое болото?»

Бербик чесал живот и поблескивал мыльными глазами в мертвенно застывшей улыбке.

— Еда есть? — спросил Крисп.

— Есть. — Он развернулся и поковылял к стойке.

В холле девочка смыла кровь со стойки и натирала вафельной тряпкой деревянный пол, окрасившийся в некоторых местах в близкий к угольному оттенку цвет. Крисп поднял стул и сел.

— Мяса? — спросил трактирщик.

— Вяленого.

Он нагнулся, начал в чем-то копаться, переставлял шкатулки или ящики, громко стуча ими, иногда доносился звон стеклянных бутылей.

— Этому Хью, похоже, не привыкать видеть смерть. — Интерес все же брал верх над предусмотрительностью.

— Когда-то и он был бродягой. — Вырвался короткий смешок.

— Ясно. — Допил вино, чудом оставшееся нетронутым.

— Те, кто к ней не привык, — продолжил трактирщик. — Часто становятся милы ее ласкам.

«Ласкам», — От этого слова стало тошно, особенно, сказанного таким припудренным тоном.

Трактирщик подал куски вяленого мяса, слегка испорченного на вкус, но зато пахло оно мясом. На тарелке также лежал лук, надгрызенный, видимо, крысой, огурец и кусок хлеба. Рядом Бербик поставил солонку. Пить здесь больше ничего не хотелось.

— Где можно снять комнату? — спросил Крисп.

— Здесь.

— Я хочу выспаться.

— Я тебе не помешаю.

— Но не стоны твоей дочки. — Искоса взглянул на девочку. Она заметила это и зарделась.

— У нее сегодня гостей уже не будет, если не соизволишь сам.

«Не хочешь далеко отпускать?»

— Боишься погребной тайны? — Крисп слегка напрягся.

Трактирщик вновь пустил ядовитый смешок.

— Чужаку никто не верит, Бродяга. Поэтому нет, не боюсь. — Повернулся, достал кружку и налил себе вина. Холодные взгляды не отрывались друг от друга. Блестящие мыльные глаза и мертвые тусклые черные.

Девочка домыла пол, вылив воду из ведра. Кинула в оное тряпку, взялась за ручку и побежала в комнату, где находился лаз.

— Тогда, в чем дело? — Пальцы разжимались, ладонь опускалась у рукояти ножа, поглаживая крепления.

— Нигде больше не снять комнаты.

— В целом городе? — не поверил Крисп.

Трактирщик кивнул, допил вино и принялся прочищать тряпочкой кружку.

— Сколько? — спросил чужак после небольшой паузы.

— Пять.

— Идет. — Представил, как подпирает дверь стулом, продевает меч, закрывает щеколду. — Окно есть?

— Выходит на площадь.

— На эшафот.

— Пьедестал, — поправил трактирщик.

— И кто же его занял? — Вспомнил человека, уперевшегося головой о толстое лезвие меча.

— Мы зовем его Могильником. — Кабан облокотился, подтянул стул, крякнул и сел.

Крисп ждал объяснений. Вместе с этим потерял весь аппетит под взором Бербика. Он отложил заметно оскудевшую тарелку и вытер руки о покрытый солью доспех.

— Могильник — чужак, как и ты, Бродяга, — продолжил рассказывать трактирщик. — Только в отличие от тебя, он не ест, не спит и не говорит.

Крисп мельком оглянулся. За окнами улица давно залилась тьмой.

— И почему прозвали Могильником? — не поворачиваясь обратно, спросил чужак.

— Потому что он наш городской палач.

— Палач с открытым лицом.

— Ему незачем его прятать.

— А также есть и спать, — с иронией произнес Крисп.

Трактирщик не ответил и откинулся на полупустые стеллажи.

Раздались позвякивание кольчуги и топот сапог — Крисп побрел к лестнице. В сон не клонило, но лучше застать этот момент подальше от хозяина таверны. В комнате оказалась щеколда, которой Крисп тут же воспользовался и закрыл дверь изнутри. Заметив метлу, продел ее через дверную ручку. «Может, и высплюсь», — сказал он себе.

Улегся на кровать. На желтые разводы и капли крови не обратил никакого внимания. Спать решил не раздеваясь. Накинул капюшон, его край закрывал глаза. Постарался расслабиться.

Очнулся от дремы. Приподнял край капюшона, осмотрел комнату. Виднелись только смутные очертания помещения. Выхватил нож и засунул его под вонючую подушку. Сон заглушил запахи.

Просыпался Крисп несколько раз. Однажды встал и прошелся по комнате. Ночь, казалось, уходить не собиралась. Отодвинув штору, всмотрелся во тьму. Уперся кулаками в подоконник. Глаза попривыкли — оттенки черного стали лучше различаться. Крисп всматривался в очертания эшафота. В центре находилось черное пятно. «Могильник», — сказал внутренний голос. Чем дольше Вердон на него смотрел, тем больше верилось в слова Бербика. «Не хочется с ним связываться», — заключил Крисп. В этот миг пятно увеличилось в размерах и вытянулось. «Он смотрит на меня», — вновь сказал внутренний голос. Живот и спину стало покалывать от выступившего пота. Крисп задернул шторы, проверил щеколду и лег спать.

В дверь кто-то ломился. Щеколда скрипела и вот-вот могла оторваться. Швабра подскакивала и крутилась с каждым ударом. Крисп моментально встал, полоснув ножом воздух спросонья.

— Открывай, скотина! — прорычал ломившийся.

Швабра выдерживала.

Крисп подошел к серому окну и аккуратно в него заглянул. На улице стояло еще пятеро с луками. Все в ламинарных доспехах и рваных тряпках, обмотанных слоями. Снизу доносился голос трактирщика. Крисп прислушался. «Я же говорил вам, он мог проснуться!» — все время отвечал он на ворчание незнакомого голоса.

«Как минимум девять. За дверью будет двое, внизу еще несколько, на улице точно пятеро. Дерьмо».

— Выхожу! — крикнул Крисп и после прекратившихся ударов вынул швабру.

Ломившийся открыл дверь и прижег лицо чужака облаченным в тугую кожу кулаком. Крисп пошатнулся. Не успев сплюнуть кровь, кожаные перчатки въелись в черный длинный сыромятный доспех и потянули на себя. Колено вмялось в кольчугу, ударив под ребра. Дыхание перехватило. Человек схватил согнувшегося Криспа и вышвырнул того за дверь. Голову, угодившую лбом в стену, затопила острая боль. Не удержав равновесия, Крисп упал и собрал бородой половину ступенек, скатываясь вниз. Он потянулся к мечу, но не смог его достать. Спустившийся следом человек пнул чужака, заставив того взвыть от боли.

— Это он? — Прозвенел в ушах надменный голос здоровяка, стоящего рядом с трактирщиком.

— Он!

— Тащи его.

В следующий миг пол начал отдаляться. Крепким хватом рука подняла Криспа за волосы и со всей силы приложила лицом к полу. Глаза заслезились, нос онемел, лицо обагрилось кровью. Все вокруг начало плыть, размываться и двигаться. Иногда таверна приобретала блеклый красноватый оттенок.

— Усыпил?

— Да, — ответил трактирщик. — Чужак не захотел платить за вино и еду, а когда вмешались братья Коулди, он убил их. Что калека сделает такому быку? Озверев, он потребовал еще вина и схватил Элис. Тогда-то я и подсыпал порошка.

— Это правда, — донесся тоненький голосок.

Крисп не заметил девочку раньше. Она стояла рядом с отцом и вцепилась в его штанину.

«Твари».

Откуда-то подбежал еще один громила и помог выкинуть чужака на улицу. Крисп раз перекатился и очутился на спине, хрипя с каждым вздохом. Вновь окружение стало двигаться. Круглый пьедестал медленно крутился. Камни и грязь заталкивались за шиворот, устраивая пляску.

Могильник сидел, повиснув руками за гарду, а макушкой головы уперевшись в лезвие меча. Криспу показалось, что тот просидел так всю ночь со вчерашнего дня. Могильник никак не отреагировал на протаскивающее мимо тело. «Он смотрит на меня», — вновь сказал внутренний голос. Появившееся пятно перед глазами резко приблизилось и заставило Криспа потерять сознание.

* * *

— Не забывай меня, — сказала женщина.

— Иди к черту, — сказал Крисп.

Рукам не давали свободы оковы, прибитые цепями к стене. Впереди кованая решетка. Узкая келья пустовала: ни циновки, ни миски для еды, ни ведра для срочных дел. Только три стены и стальные прутья. Унылое зрелище. Здесь хотелось только сдохнуть.

— Ты изменился не в лучшую сторону. — Прошла женщина вдоль решетки, скрывшись за углом стены.

— Какого черта ты опять здесь? Убирайся! Тебя не должно быть здесь! — прорычал Крисп.

— Для тебя я больше ничего не значу? — Она неожиданно оказалось в дюйме от окровавленного лица узника.

— Нет. — Плюнул ей в лицо.

Она наклонилась ближе, ее губы почти касались его уха.

Пронзительный крик начал сотрясать стены. Из перебитого носа потекла кровь, уши тоже пустили каплю. Голосовые связки задрожали. Вырвался рев Криспа. В глазах потемнело.

Вода, облившая лицо пленника, подействовала не так, как ожидали присутствующие в темнице. Тот заорал как проклятый. Рык окончился с опустошением легких. Вдох — протяжный вой. Привел его в чувство кулак, прилетевший по разбитому лицу.

«Дрянь! Опять ты мне снишься!»

— Захлопни оральню! — Рядом с двумя движущимися сапогами упало ведро.

Крисп не мог поднять голову. Пленник стоял на коленях, точнее, свисал. Его держали вывернутые руки, намертво скрепленные цепными оковами. Все онемело. Боль сильно запоздала. Лицо ныло, заставляя тяжело дышать. В окаменелое тело вливалась жизнь, принося с собой невыносимую боль. Криспу доводилось теперь и поболе этого.

«Черт, она опять начала сниться…»

— Насильник и убийца, чужак, именуемый Бродягой. — Четыре деревянные ножки проскрипели по монолитному полу.

Шея еле слушалась. Подняв голову, медленно хлопая веками, Крисп увидел перед собой рыжебородого мужика в кирасе цвета блевотины. Его кудрявую рыжую голову украшала рифленая войлоковая шапка. Волосатые кулаки уперлись в широко расставленные колени.

— Хочешь эля? — Спросил мужик, выхватив у другого кружку.

— Лучше сразу помочись туда. — Растянул улыбку и с хрипом начал посмеиваться.

Бородач отбросил эль в сторону, развязал шнурок под кирасой, опустил штаны. Крисп отвернулся. Моча резала разбитое лицо, словно нож. Густые черные волосы с проседью прилипли к черепу. Теплая и вонючая жидкость кончилась.

«Надо было подохнуть, но зарубить их! Время придет и для них, да… оно для всех приходит».

— Полегчало? — Надев штаны, уселся на стул рыжебородый.

Крисп только сплюнул, вновь поворачиваясь к этому гаду. Здоровяк втянул щеки, чавкнул и покривился.

— Твое имя.

«Лучше не называться Бродягой».

— Фред Гронг.

— Что ж, Фред. Ты убил двоих жителей нашего славного города. Что скажешь в свое оправдание?

«Это шутка или подобие суда?»

— Не я убил их, а тот, что в таверне хозяин. Бербик. — «Не поможет мне это».

— Слово чужака, против слов троих жителей Топи. Не густо, Фред.

— Так какого хера спрашиваешь?

Получил кулаком сбоку. Сплюнул. Половина лица вновь залилась кровью.

— С какой целью приехал?

— Проезжал мимо.

— Куда?

— К жене и детям.

— Сколько старшему?

— Двенадцать будет. — «Верит или нет?»

Рыжебородый время от времени лыбился, поднимая и опуская густые брови. Ничто его не выдавало. Впервые Крисп пожалел о том, что ему не досталось времени, как следует поучаствовать в придворных склоках и поплести интриги.

— Не повезло тебе, Фред Гронг. — Он махнул рукой.

Рядом стоящий громила взял меч Криспа и передал рыжебородому.

— Хорошая вещица. — Осмотрел навершие, схватился за рукоять и вынул на дюйм из ножен. — Дорогой. Гарда к клинку. Рыцарский клеймор. И не дал нам славного боя. Испугался, сэр?

«Сам себя спрашиваю, что вам глотки не перерубил».

— Я верю в справедливое разбирательство. — «Зря это сказал».

— Рыцарям это свойственно. Но ты не рыцарь, так ведь ты сказал господину Бербику? — Наклонился к Криспу с высоко поднятыми бровями.

«Нашивок на мне нет. Может, это спасет мою шкуру?»

— Так.

— Вралей здесь не любят.

«Где-то я это слышал».

— Мой брат был рыцарем. Он погиб у меня на руках. Это его меч. Я возвращался домой. По пути еще хотел навестить семью Томаса и сообщить скорбные вести. Мы проливали кровь за тебя, за него. — Кивнул в сторону стоящего рядом дылду с тупым лицом. — За империю. И так я плачу за это…

Рыжий помрачел. Веки припустились. Вроде получилось.

Нет, он улыбнулся.

— Рыцарь и его брат… — Выпятил зубы, ожидая продолжения.

— Ополченец. — «Верь мне, тупой кусок мяса!»

История, как видно, пришлась по душе. Бородач долгое время молчал, потирая рыжие кудри. Обращался пару раз за советом к стоящему у стены тупню. Ничего толкового посоветовать болван не мог.

— Давно не видали мы зрелищ, а? Цур? — Неожиданно повеселел рыжебородый.

— Нет, давненько не видали. — Болвана осенило. — А! Могильнику отдашь? Давай, давай! Скорее!

— Сегодня твой счастливый день, Фред! Ты не рыцарь, но воевал, пил кровь врагов. Ты легко сможешь победить даже в своем несобранном состоянии. Против тебя будет драться слепец. — Ехидная улыбка расплылась в рыжей бороде.

«Слепец?»

* * *

Во всем окружающем пейзаже прекрасным было только небо. Пушистые, крупные и низкие облака торопились куда-то на восток, позволяя солнцу украдкой освещать серые дома Топи. Толпы зевак не оказалось — одни лица в окнах. Неестественно бледные и угрюмые пятна неподвижно наблюдали.

Грязь подсохла и покрылась коркой. Раздавливая каждый попутный бугорок, Крисп высвобождал коричневую жижу. Вели его в кандалах двое бугаев по бокам, сзади еще несколько, спереди шел рыжебородый. Вскоре на представление подтянулось больше солдат, кто-то не побрезгал выйти из своего дома. Крисп по пути к эшафоту заметил ехидно улыбающегося Бербика на ступеньках своей таверны. Его дочь выглядывала из окна второго этажа.

Процессия остановились в нескольких шагах от монолитного круглого камня, в центре которого сидел Могильник в той же позе, что и всегда. Рядом с бородачом поставили скамью. Тот встал на нее и громко заорал:

— Жители Топи! — Вознес руки к небу. — Этот человек убийца, он убил дорогих нам братьев Коулди!

Впервые Крисп не услышал восторженных возгласов от присутствующих. Ему доводилось бывать на казнях, турнирах и смертельных битвах. Толпа ревела и требовала крови. Но не здесь. Лица местного люда оставались такими же немыми и угрюмыми.

— Победа над Могильником — останется жить и получит свободу, если же нет, так пусть отправится в трясину! И да осудит его Хозяин Блат! — Рыжебородый спрыгнул на землю.

Двое солдат подбежали, подхватили скамью и поставили рядом с эшафотом.

Криспу сняли кандалы и вручили его меч. Приятная тяжесть наполнила руку. Солнце высунулось и осветило клинок на мгновение. Лезвие сверкнуло, не смотря на небольшую ржавчину. «Хороший знак», — сказал себе Крисп.

Плечи ныли, а лицо горело от боли. Он ступил на скамью и замер, осматривая Могильника. Тот неподвижно сидел, как и прежде.

«Он, и правда, слепец?»

— Иди! Чего встал?! — прокричал кто-то сзади.

Наконечник копья уткнулся Криспу в задницу и вынудил запрыгнуть на каменный эшафот.

«Началось».

Могильник моментально встал и выпрямился. Длинное исхудавшее тело на голову оказалось выше и так не низкого Криспа. Квадратное острие правосудного меча было заточено, что совершенно не сулило ничего хорошего.

«Высокий, зато один».

Могильник нанес вертикальный удар. Крисп отскочил в сторону. Из-под клинка вылетел каменный осколок. Скорость движений противника впечатляла, но удивления, как такового, не вызвала. Не до удивлений было. Крисп не нападал и медленно шагал по периферии каменного пьедестала. Могильник прислушивался, держа огромный меч одной рукой. Казалось, широкий кусок стали вообще не имел веса.

Палач дернул головой и легко замахнулся. Крисп блокировал удар, но сил в руках не хватило. Со звоном клеймор развернул своего хозяина, отлетев от меча правосудия. В тот же миг множество рассеченных колец упало на монолитный камень. Крисп увернулся от последующей атаки и схватился за правый бок. Ощупал — кольчуга порвана, надрублен доспех, крови нет. «Не достал», — с облегчением осознал Крисп. Под копной черных волос Могильника он различил белесые глаза.

«Слепец».

Спиленное острие вновь рассекло воздух, не достигнув цели. Крисп сделал ответный выпад и скрестил мечи. Взор слепца всегда был направлен вниз. Неожиданно клеймор ослабил давление и спустил по кромке лезвия вражескую сталь. Клинки заискрились. Крисп воспользовался моментом и нанес удар кулаком. Мимо. Противник резко отдернул голову назад.

Мах — вновь скрежет стали о сталь.

Теперь палач схватился обеими руками за эфес и откинул Криспа в сторону. Тот чуть ли не свалился с эшафота, прошуршав кольчугой по камню до края.

Два вертикальных удара Могильника снова не достигли цели; осколки разлетались в стороны. Крисп рывком привстал и проколол лишь воздух перед собой. Слепец ловко отпрыгнул.

«Это и не слух. Жизнь? Не Дыхание же».

Опять камни начали стрелять в лица зрителям. Палач не щадил сил и рубил воздух без остановки, стараясь попасть по верткому врагу.

Сверкнула искра. Еще одна. Мечи скрестились. Могильник отпрыгнул в сторону и тут же напал снова. Взмахом меча Крисп погасил всю силу вражеского удара. Клинки впились в монолит. Новые осколки камней разлетелись под ними в стороны, подняв тусклую дымку. Палач зарычал. На его шее вздулись вены. Задрожал меч правосудия и чуть не обрубил Криспу ноги.

Толпа ахнула.

Такого никто ожидать не мог. Крисп подпрыгнул, рассек грудь Могильника и упал на холодный камень. Кольчуга звякнула. Падение сильно сбило дыхание. Каждый последующий вздох не обходился без хрипа.

Слепец отпрянул, пошатываясь, из его груди хлестнула кровь, обагрив грязные тряпки на теле. Крисп жадно глотал воздух и кривился от боли. Он тянулся к своему мечу, хватаясь пальцами за навершие. На какое-то мгновение бой остановился.

Схватился рукой за грудь. И потом Могильник поднес ее к лицу, костлявую кровавую кисть. Звериный вопль раздался на весь город. Слепец повернулся к виновнику случившегося. Тот почти встал, опираясь на меч.

«Что, паскуда? Больно?»

Вопль превратился в рев. Могильник кинулся вперед и махнул сверкнувшей сталью. Упав на спину, Крисп сохранил целостность своей головы. Со стоном он отбил в сторону следующий удар и пнул каблуком палачу в колено. Слепец потерял равновесие и чуть ли не раздавил рассеченной грудью Криспа. Успев опереться на меч, он навис над Вердоном, окропляя его лицо кровью. Клеймор впился в живот Могильника и вошел почти до половины.

Тело свалилось рядом.

Все вокруг замерли. Многие держали рты открытыми от изумления. Впервые горожане стали походить на живых людей.

Крисп какое-то время лежал на спине, любуясь стремительно проплывающими по небу облаками. Позже взглянул на мертвого Могильника. Еле как встал, достал меч из трупа. Осмотрел собравшуюся толпу вокруг презрительным холодным взглядом. Стер кровь с лица и медленно побрел. Ноги совсем не держали.

Толпа расступалась. Бородач, изумленный не меньше окружающих, не сказал ни слова. Дверь в таверну была закрыта, а трактирщика у нее рядом Крисп не заметил. Чужак побрел мимо эшафота, залитого кровью. Бурая грязь оседала на сапогах. Соленый кровавый запах пропитал затхлый воздух.

«Я не забуду всех вас». — Осмотрел стражников, после чего снова перевел взгляд на таверну. Шторка дернулась и замерла неподвижно.

Кое-как оседлав свою кобылу, Крисп проехал по площади. Глянув на так и оставшуюся у пьедестала толпу, направился прочь из города.

Дальше. Как можно дальше отсюда. Он сильно задержался.

Проехав ворота, кто-то пустил стрелу со стены. Пролетела еще одна. И еще. Вскоре всюду свистело. Пустив лошадь в галоп, всадник скрылся среди деревьев. Повезло. Обстрел прекратился. На такое расстояние луки не били. Крисп обернулся, и его лицо стало еще более угрюмым и злым. Два древка торчали из лошади.

«Долго не протянет».

Призрак

День стоял ветреный. Это хорошее подспорье для предстоящего дела. Нужно доказать, что репутация Призрака оправдана.

Рональд тяжело вздохнул и собрался с духом.

Он сидел за двумя бочками с рыбой. Воняло невозможно. Скорее всего, она давно протухла. Странно, что многие покупают даже такую. В прочем, удивляться нечему. Смекалистые торговцы рыбой имеют особые порошки, которые закидывают в бочки, долго мешали и на день оставляли. На следующее утро все как свежее. Насчет вкуса сказать тяжело, но запах точно преобразуется. Однако, съешь такую — и все, прощай день, выйдешь из нужника не раньше завтрашнего утра. Если вообще выйдешь.

«Надо сосредоточиться».

Всюду бродили прохожие. Казалось, им вовсе нечем заняться, по крайней мере, тем, кто приоделся шелками и прочими яркими полотнами. Просторные одеяния считались зарубежной модой. Какой точно, почему-то никто дать ответа не мог. Даже дядя Брэл пасовал перед таким вопросом.

«Наконец-то».

Вновь Рон тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. Появилась цель. Она довольно шагала между лавок, разглядывая с самодовольным выражением лица товары бедняков, потом более зажиточных торгашей и, подходя к концу торговой аллеи, ставленников крупных купцов. Рядом с толстопузым свиноподобным человеком в ярких шелках протаптывали дорогу слуги, а по правое плечо широкими шагами брел мечник. Как известно Рону, это тот самый телохранитель, не щадящий никого и готовый в любой момент обагрить свой меч. Наверное, именно поэтому он все время держался за эфес.

Рональд пристально всмотрелся. Не найдя нужного свертка, Призрак заволновался еще сильнее. На лбу выступил пот, сердце вновь бешено заколотилось, а ладони стали мокрыми и от этого неприятно холодными.

«Грэг не мог ошибиться. При этом мешке с деньгами должен быть сверток».

Толстопуз прошел мимо, с призрением осмотрев Рона. В ответ мальчишка бросил гневный взгляд — лучшее средство скрыть волнение и страх.

Глаза его широко раскрылись и засияли. Все шелка подвязывал богатый пояс, а в прикрепленном сзади кожаном футляре должен быть сверток.

Рон прищурился. Ему показалось… Нет, не показалось. Из-под футляра торчало диковинное перо. Вот она, зарубежная мода.

«Сколько перьями не обвешивайся, все равно не взлетишь».

Пора доказать свое мастерство всем: Грэгу, дяде Брэлу, Свену, Арри — всем, кто еще посмел сомневаться в способностях прославленного воришки. А самое главное — господину Пари. Не зря Рональда прозвали Призраком.

Он поправил волосы, глубоко вздохнул и нацепил серо-грязную шапочку с такой же поблекшей длинной лентой. По спине пробежал холодок, руки еще сильнее вспотели, тело полегчало. Мир вокруг сузился и перед взором Рона замаячил лишь один футляр над задницей знатного горожанина.

Откуда-то вышел торговец рыбой и с отвисшей челюстью взвизгнул:

— Ах ты крысеныш! Воровать собрался?! — Взмахнул тесаком в руке, но промахнулся.

Рон уже перепрыгнул бочки, проскользил по грязи и, юрко протискиваясь между прохожими, быстро приближался к цели. Он выхватил остро наточенный кинжал, больше похожий по размерам на нож. «Сослужи мне хорошую службу и в этот раз», — заклинал Рон старого приятеля. Мальчишка подобрался достаточно близко. Слуги глядели по сторонам, погруженные в свои мысли. Громила-мечник озирался в поиске кого-то. С минуту стало ясно кого: не пропускал ни одной юбки.

Цель оказалась на расстоянии вытянутой руки. Вот Рон уже тянется к ремню. Нужно сделать все быстро, но тело будто налилось свинцом. Футляр оказался хорошо зашнурован, и это придало уверенности в выбранном методе воровства. Что толку ковыряться и тратить время? Легче схватить за пояс, потянуть на себя, а другой рукой рубануть по кожаной ленте. Так Рон и поступил.

Поросенок из ближайшего загона хрюкнул под не менее поросячий визг пузатого богача. Громила тут же обернулся, ошарашенный таким отвратительным воплем. Слуги отскочили в стороны. А Рон пустился бежать, таща за собой по грязи богато украшенный пояс.

«А теперь самое веселое».

Призрак схватился за трофей поудобнее. Не хотелось такую кожу терять, за нее можно выручить немало медяков, да что там, серебром взять можно, если знать, кому продать. А Рональд прекрасно знал таких людей.

Каменные высокие здания сменились точно такими же по размерам полипами трущоб. Это знакомая стихия. Стихия, благоволящая ворам.

Рон обернулся — к погоне давно присоединилась стража.

«Настоящие олухи».

Мальчишка менял улицы, расталкивал прохожих, перебирался через низкие заборы, забирался на крыши хибарок.

Оглянулся — «олухи» все не отставали.

Серая лента развевалась на ветру. Прыжок — пролетел над головами прохожих. Осталось несколько крыш и можно свернуть в район портовых лавок. Совсем чуть-чуть и вновь почувствуешь родную склизкую грязь под ногами.

Но нет. Острая боль пронзила лодыжку. Нога предательски подвернулась, и Рональд упал, вычерпав подбородком несколько щепок из дощатой крыши.

«Нет! Нет! Нет! Неужто стрела?!»

Сердце заколотилось еще сильнее. Мир вокруг остановился. В голове звенело. Неужели его поймают? Именно сейчас? Именно на этом задании? Как же так? Почему? Раздался приглушенный стук. Рон оглянулся и заметил скатывающийся по крыше камушек, видимо, как раз попавший по ноге. Мальчик посмотрел вниз на дорогу — толпа удивленно таращилась на разлегшегося воришку.

— Вор! — закричал кто-то из толпы.

— Воришка! — подхватил какой-то карапуз.

— Поймать вора! — заорали все хором.

Град камней посыпался на Рональда. Он кое-как прополз дальше, скрывшись за углом крыши так, чтобы камни не достали его. Попытался встать. Боль нестерпимая, но удалось. Хромая, мальчишка проковылял к краю здания. Надежды незаметно спрыгнуть оказались развенчаны — слишком прыткие горожане, в основном такие же мальчишки лет четырнадцати, уже ждали внизу в узком переулочке. Они что-то кричали ему и пытались попасть камнями.

Рональд в панике заковылял от них подальше. Оглянулся назад — его сердце упало в пятки. Один из «олухов» задернул ногу на крышу и отчаянно пытался подняться. Страх сковал тело лишь на мгновение. Рон понимал, если он не будет двигаться, то все кончено — его ждет плаха. Мальчишка собрал последние силы и, превозмогая боль, перепрыгнул на ближайшее здание. Слегка расходился и перешел на легкий бег. Он сжал крепче украденный пояс и прыгнул на следующую крышу. С опаской оглянулся — народ завороженно смотрел, но камни почему-то не летели.

«Надо добежать, только бы добежать».

Достигнув края, Рональд начал сползать вниз, ища ступнями опору из деревянных ящиков. Он чуть не сорвался, как увидел стремительно бегущего и перепрыгивающего с дома на дом стражника.

Опора неожиданно ушла из-под ног. Мальчишка открыл рот и буквально скатился по ящикам, свалив канат, сеть, клетки с птицами и прочее заморское барахло.

Бежать было некуда, и встать не сможешь — тело сковала боль. Рон огляделся, и его голову осенила гениальная мысль. Благо, улица совершенно пустовала, если не считать сидевших в углах мужиков со шрамами. Моряки. Они-то не выдадут, по крайней мере, однажды не выдали.

Рон заполз под телегу, на которой стояли спасительные коробы, сеть, канат и прочее барахло, некогда смягчившее падение, и замер. Он услышал, как ругался наверху стражник, и как пробежала странная толпа, похоже, та, что искала вора. К его удивлению, скрывшись за какой-то тряпицей, никто так и не удосужился поискать под телегой. Все бросились бежать дальше. Пришла пора превращаться из Призрака снова в Рональда Варви. Рон снял свою шапочку и положил во внутренний кармашек потрепанной старой куртки.

Прошло несколько минут. Пора бы и вылезать, иначе вернутся обратно, а это еще хуже — когда начинаются поиски. Рон отпихнул ткань и боком выполз из-под телеги. Моряки сурово смотрели, но кое-кто из них сдерживал улыбку. Мальчишка тоже улыбнулся и, прихрамывая, поковылял дальше к порту.

«Почти попался, почти попался… Черт, рассказать Грэгу — не поверит. И пускай, зато все знают, что Призрак совершил невероятную кражу! Кражу века! Да! Обокрал толстопузого гада!»

К порту мало кто любил соваться из внутренних колец города. На внешнем всегда ошивались опасные люди, особенно в районе моря.

Множество кораблей стояло вдалеке, почти у горизонта. Огромное количество лодок отплывало то туда, то сюда. Люди кричали, торговали, дрались, пили, скидывали друг друга в воду недалеко от безумных стариков, якобы в спокойствии ловящих рыбу.

Рон покрылся румянцем, когда увидел зазывающих его продажных женщин. Он всегда хотел посетить одно из таких заведений и собирался уже сегодня, сплавив, наконец, награбленное. Теперь-то он сможет похвастать тем, что стал мужчиной. Мальчишке стало интересно, как бы на это заявление отреагировала Арри. Он поморщился и решил выкинуть ее из головы, потом попытался выкинуть из головы и бордель. Следовало довести дело до конца — отнести чертов сверток, а потом продать пояс. И потом… Рон опять покраснел и совсем погрузился в свои фантазии.

Нужный ему дом находился рядом с одной из таверн. Вход в него притаился как раз среди глухих переулков. Там все время стояли старина Блоб и Гур. В их задачи входили: кривить страшные рожи и бить по рожам других.

Рон свернул в грязный переулочек. Везде бегали крысы, а если не бегали, так шуршали среди объедков и помоев. Дальше, углубляясь во тьму, Рон заметил две тени. Они стояли, оперевшись на стены. Обе друг напротив друга. Между ними виднелась обшарпанная дверь. Тени повернулись к идущему пареньку.

Как долго бы Рон их ни знал, ужас они наводили всегда. Сейчас не было исключения. Разбитые рожи покрывались полотном шрамов. Оба здоровяка очень походили друг на друга. Можно сказать, совсем близнецами казались, но таковыми не были. Один высокий, другой низкий, один светловолосый, второй черный.

Блоб и Гур расхохотались, опознав Рона. Дружно похлопали его по плечу так, что тот еле устоял и начал учащенно дышать при каждом выстреле боли в лодыжке.

— Иди, он тебя ждет, — сказал Гур.

— Да, ждет, — подтвердил Блоб.

Придется увидеться лицом к лицу с господином Пари. Разве Рон этого не хотел? Разве не для этого украл пояс? Так-то оно так, но этот человек пугал мальчишку сильнее, чем все стражники вместе взятые.

Рональд открыл со скрипом дверь, прошел по освещенному холлу, поднялся по ступенькам наверх, настороженно взглянув на толстую служанку. Наверху в своем кабинете за столом сидел господин Пари и перебирал какие-то бумаги. Завидев Рона, он едва заметно улыбнулся уголками рта. Глаза его как были безразличными, так такими и остались.

— О! Рональд! Заходи, мой друг, заходи. — Сложил пальцы в замок. — Присаживайся.

Рон уселся на высокий неудобный стул напротив господина Пари. Сердце бешено заколотилось и захотелось отлить.

— Я уже прослышал об инциденте, случившемся в лавочном кольце, и вижу, что ты принес именно то, что я просил, даже больше этого.

Рональд резко кивнул и положил пояс на стол.

— Да-а, — протянул господин Пари. — Именно этот пояс. Украшенный, прекрасно украшенный. Золотая тесьма даже, м-м. А в футляре, как я понимаю, сверток?

— Д-да, — заикнулся Рон и тут же побледнел как мертвец.

Только сейчас в его голову пришла мысль, что, возможно, Грэг ошибся, или ошибся сам Рон. Вдруг в этом футляре не сверток, а нечто иное, и нужная господину Пари вещь так и осталась у того толстопуза? От этой мысли паренек вжался в стул и схватился за него мертвой хваткой. Он ждал, ждал решения судьбы. Если произошла ошибка, то гнить ему в канаве или плавать в море вздутым и смердящим трупом, как было не раз с его знакомыми, провинившимися за невыполнение задания. Конечно, те, кто не выжил под ударами стражи или повис на веревке, избежали такой участи.

Господин Пари достал свой позолоченный ножик и аккуратно срезал веревки. Из футляра он вынул маленький свиток, раскрыл его и улыбнулся еще сильнее.

— Молодец, — сказал он, рассматривая содержание свитка.

У Рона камень с души свалился. Он обмяк на стуле, лицо его по прежнему обливалось холодным потом.

«Еще не время расслабляться полностью».

— Ты доказал, что по праву получил свое воровское прозвище. Тебя ждет большое будущее. — Блеснул серыми глазами. — Пояс я тоже заберу. Вот компенсация, я же понимаю, зачем ты его оставил у себя.

Господин Пари вывалил на стол два серебряника и пять медяков. Рон дрожащей рукой потянулся к деньгам. Пари перехватил кисть в сантиметре от белого металла.

— Для тебя и твоих друзей будет еще одно заданьице. Намного грандиознее и тяжелее, чем обокрасть самодовольного дурака. — Отпустил руку.

«Грандиознее? Наконец-то оценили мои таланты».

— Существует некая книга. В золоченом переплете и очень толстая. Страницы ветхие и пожелтевшие. Ты должен выкрасть ее. — Он улыбнулся, показав белые ровные зубы. — Она находится в восточном крыле дома графа Норгера. На первом этаже. Завтра я хочу, чтобы книга лежала у меня здесь. — Пари ткнул пальцем в стол. — И поскольку ты полноправный и весьма талантливый мой партнер, я могу назвать цену в три золотых и пять серебряников.

Глаза Рональда округлились, а лицо разрезала алчная улыбка.

— Все будет сделано, господин Пари. — Сгреб деньги в ладонь и засунул в карман.

— А теперь, проваливай. — Махнул рукой.

* * *

Рональд растянул улыбку до ушей, выходя из борделя. Не понятно для мальчугана было одно: почему над ним рассмеялись, когда он вышел через минут десять. Рональд выгнул грудь колесом. Гордость распирала его. Он пошерудил в кармане, нащупав два серебряника.

«Дорого же обошлась…»

Мысли о том, что его могли надуть, Рон откинул. Следует быстрее отправиться домой и похвастать перед Грэгом. Тем более, он заработал много денег! В отличии от кражи пирожков, колбас и прочей еды, прославленный Призрак достал немалые деньги! Рон представил, как Арри падает в его объятья и… Он покраснел.

Брел мальчишка по мостовой, погрузившись в свои фантазии. Иногда он замечал вокруг надоедливое движение. Город вообще не поредел к вечеру; порт как и был набит копошащимися людьми, так и остался. Солнце пожелтело и клонилось к горизонту. Позже шар укутается алым сиянием и нырнет за горизонт, уступая место блеклому месяцу и ночному холоду.

Дом находился рядом с лавкой дяди Брэла, можно сказать, напротив. Самые, что ни на есть, трущобы. Половину комнат и балкончиков сколотил сам Рональд, о чем не уставал напоминать остальным в подходящий момент. Дядя Брэл рассказывал, что давно здесь обосновал тайное убежище один мальчишка, который очень любил досаждать своим родителем, а еще больше воровать у самого старика, когда тот еще торговал. Брэл очень восхвалял этого паренька, и Рональд несколько ему завидовал.

Улица свернула от порта в старый район города. По рассказам дяди Брэла, здесь жили самые богатые люди, но позже торговые лавки и рынки перекочевали ближе к центру, из-за этого многие разорились. Теперь богатство и процветание давно осталось в вехах истории, превратившись в байки стариков. Брэл один из немногих продолжал торговать долгое время, но и его дело вскоре пошло ко дну. Не раз Рональду казалось, что старик попросту все выдумал.

Забираться домой приходилось по торчащим из стен балкам. Дверь находилась на уровне третьего этажа на пристройке из дерева. Лабиринт из дощатых комнаток обивал каменные здания.

Рон привычно подтянулся, прыгнул; схватился за следующий брус, подтянулся, прыгнул и ухватился за порог — деревяшка скрипнула. Поднялся и открыл обветшалую покосившуюся дверь. Внутри уже ждали.

— Что так долго? — спросил вечно недовольный Свен.

Рональд, и так сияющий от радости, улыбнулся еще шире, показав кривые зубы. Он достал из кармана два серебряника. Свен, Грэг и Арри уставились на него как на былинного героя.

— Призрак снова ускользнул! — гордо заявил Рональд. — Господин Пари очень доволен нами.

— Скорее тобой, — буркнул Свен.

— Один я не справился бы.

«Хоть это и неправда».

— Ну как, господин Пари готов помочь нам? — поинтересовался Грэг, удивленно разглядывая серебряники.

Рон положил деньги на самодельный столик и уселся на лавку, покрытую шкурами. На ней сидела Арри. Она отложила заточенный до бритвенной остроты нож, взяла в узкую ладошку монетку, покатала ее в руке как бывалый морской волк и положила обратно.

— Господин Пари был не в настроении обсуждать это, но предложил нам кое-что более выгодное. Если все пройдет успешно. — Рон выдержал интригующую паузу. Его забавляли прикованные к нему взгляды. — То заплатит за это золотом и, скорее всего, примет к себе.

— Не может быть. — Грэг раскрыл рот.

— З-золотом? — прошептала Арри.

— Чего он от нас хочет? — фыркнул Свен.

Рональд самодовольно ткнул пальцем в монету и прошуршал ею по столу.

— Мы завтра украдем позолоченную книгу у графа Норгера. Она в восточном крыле его особняка на первом этаже.

— Что!? — воскликнул Грэг.

Светловолосый мальчишка с надбровной дугой являлся мозгом всей немногочисленной шайки. Ни одна вылазка, ни одно крупное дельце не обходилось без предоставленного им плана.

— Что не так? — Не такой Рон ожидал реакции.

— Это один из богатейших людей города!

— И что? Мы обокрали не менее богатого! — парировал Рональд.

— Ничего подобного! — не унимался Грэг. — Обокрасть толстую свинью, имеющую пару загонов за городом или богатейшего купца, торгующего с другими странами!

— Сдрейфил! — выкрикнула Арри.

— Согласен, ничем этот граф Норпер не отличается от остальных, — поддержал Свен, натачивая короткий меч.

Украл он его у одного солдата еще до начала войны. С того дня не выпускал девственную железку из рук и полировал ее до блеска.

— Норгер, — поправил Грэг, понимая, что большинство не осознает опасности.

— Да к черту, буду звать его, как захочу, хоть хряком! — буркнул Свен.

Повисла неловкая пауза.

— Дядя Брэл знает? — поинтересовалась Арри, снова взявшись крутить в руках серебряник.

— Я к нему еще не ходил, — озадаченно ответил Рон.

— А стоило.

— Завтра схожу.

— Почему не сейчас?

— Если хочешь, то иди, я за сегодня сильно устал и подвернул ногу.

— Устал по борделям шляться? — Глаза Арри яростно загорели.

«Откуда ты?..»

Свен едва сдерживал смех. Грэг надул щеки и пожал плечами, когда взор Рональда упал на него.

«Но откуда они все знают? В прочем, не важно».

— Завтра мы должны достать книгу и станем богаты, — заключил Рон и побрел к циновке. — Грэг, придумай что-нибудь.

— Придумай что-нибудь?! Как можно придумать за вечер план ограбления особняка, полного вооруженных громил?! — заверещал Грэг.

— Нужен крюк, — не отрываясь от любимого занятия, подметил Свен.

— Кошка, — поправила Арри.

— Точно. — Он улыбнулся и взглянул на нее, отчего Рон заскрежетал зубами.

— Кошка обязательно. — Грэг сел. — Придется сегодня же отправиться к графскому имению. Свен, мне понадобится твоя помощь.

— Не вопрос, главарь.

— Увы, но это не я. — тихо сказал Грэг.

Рональд сделал вид, что не расслышал.

Дом колдуна

Лошадь упала давно. Ее муки прекратил занесенный клинок, безжалостно впившийся в шею животного. Окровавленную сталь пришлось заправить за пояс из-за отсутствия ножен. Потерянные ножи и ножны не сильно тяготили Криспа. Замена клинкам нашлась в лошадиных сумках. На передний план вышла главная проблема — расстояние. Благо, хоть какая-то еда тоже нашлась в поклаже: сморщенное яблоко, кусок стухшего мяса, три ореха и ломоть черствого хлеба. «На день хватит», — подумал Крисп.

Трясины так и не собирались заканчиваться. Уже несколько часов ходьбы, а вокруг все те же болота, коряги, мох, толстые неуклюжие деревья. Опасаться погони Крисп перестал: долго расхаживать она ему бы не дала.

Ноги с каждым часом все сильнее тяжелели, в тело впивалась кольчуга, а стеганый доспех придавливал к земле. Силы постепенно покидали путника. Пришлось сделать привал. Крисп раскинул сумки, пошерудил в них, достал всю имеющуюся еду. Прилег и принялся есть. «Нечего держать себя на грани». — Пожимал рукоять одного из кинжалов.

Мысли его метались от охоты к мести жителям Топи и обратно. На первое место в список смертников Крисп внес Бербика, потом его дочь-шлюху. Немного посмаковав кусок вонючего мяса, решил девчонку вычеркнуть. Вторым приговоренным к смерти стал рыжебородый и его шайка.

«Многовато, но ничего».

Немного вздремнув, Крисп поднялся. Небо снова затянуло тучами, что настроения не прибавило. Всюду сыро. Откуда-то в этих дебрях появился ветерок, заставив чувствовать неслабый холод, сопровождаемый легкой дрожью. Крисп выругался и задумался насчет того, чтобы вернуться под покровом ночи и самолично перерезать всех, кого встретит на пути. Взвесив риски, отказался от бездумной затеи. Схватил сумки, обкрутил вокруг меча, прорезал в трех местах ремень, просунул шнуры, завязал на несколько узлов и хорошенько закрепил на поясе. «Так-то лучше». — Осмотрел самодельные ножны, закрывающие только половину клинка.

«Чертова Топь».

Он побрел дальше.

Постепенно смеркалось. Через несколько часов пришлось сойти с тропы и углубиться в лесные чащобы. Надежды найти ягоды вскоре рухнули. Ни одного куста, который мог бы помочь выжить. Попомнив браным словом Топь и окружные леса, Крисп решил установить несколько ловушек для белок. Их, по крайней мере, он заметил еще задолго до того, как сошел с дороги. Веревку отрезал от ножен и рукавов доспеха. Ветка, узелок, палочка и камень. Все очень просто. Расставив штук пять, отправился на поиски более-менее сухого места. Нарвав немного мха и собрав упавших веток, раскинул все у толстой коряги. Конечно, не лучшая постель, но все же хоть какой-то намек на удобство.

Проснулся он почти затемно. По памяти кое-как нашел ловушки. В одной из них удавилась белка. Криспу она показалась жирной, хоть и ничем не отличалась от остальных, виданных ранее. Пошел дождь, от чего Крисп захохотал. Он не верил в случайности, но внезапно наступивший ливень никак не укладывался в голове. Почему именно тогда, когда нужно приготовить белку?

Крисп засунул тушку в карман, свисавший на ножнах, и побрел дальше. Стемнело так, что найти дорогу стало невозможно. Ориентироваться пришлось по мху. Чудом направление на север получилось обозначить. Ливень с каждым часом усиливался. К утру путник уже вовсю кашлял. Капюшон промок насквозь. С него вода лилась ручьями. Сапоги наполнились влагой.

Днем дождь тоже не закончился.

Полностью подавленный, уже шепотом выговаривавший ругательства Крисп брел неизвестно куда. Пошатывался из стороны в сторону, боясь запнуться. Более-менее освещенный днем лес не оправдал ожиданий: тропа потеряна. Путник свалился на землю, вокруг него текли быстрые ручейки.

Между кустами показалось что-то черное. Ветер колыхнул листья в сторону. Теперь стали заметны очертания дома. Весьма большая изба гордо занимала середину круглой полянки. Крисп нашел в себе последние силы, чтобы встать. Дойдя до крыльца, он впалыми глазами осмотрел свисавших на веревочках жаб; кое-где колыхались на ветру маленькие черепа животных. «Какая-то птица или хорек», — смекнул он. Черное большое окно путник оставил без внимания. За ним ничего не было, только непроглядная тьма.

«Колдуны визиты любят», — вспомнил отрывок из старой книги.

На стук в дверь шаги не раздались. Казалось, хозяин давно стоял за ней, ожидая гостя. Крисп не особо верил в силы колдунов. Он вспомнил, как лично убил нескольких. Пару обвешанных каким-то мусором стариков. Что-то подсказывало так поступить и с этим кудесником, только весь энтузиазм обагрить сталь кровью пропал.

За дверью, почти уперевшись головой в потолок, стоял человек. С него свисала мантия до колена, увешанная тиной, ветками кустов и мхом. Лицо скрывал капюшон, из-под которого высовывался кончик пятнистого носа. Гора в лохмотьях протянула руку и схватила здоровенную длинную кривую палку, на которой свисали также дохлые жабы, перья и маленькие потускневшие черепа.

— Кто ты? — спросил человек.

— Бродяга, — ответил Крисп, покашливая.

— Зачем ты пришел?

— Ищу кров и еду.

Ссутулившийся человек молчал и не двигался. Легкий порыв ветра затеребил свисавшие черепа. Ливень за спиной усиливался. Стоять на веранде уже приятно.

— Входи, — донесся голос.

Колдун развернулся и поковылял по узкому коридору.

«Колдуны визиты любят», — сказал себе Крисп.

Когда нога запнулась о порог, силы совсем покинули путника, он с грохотом упал на деревянный пол. Встав на четвереньки, Крисп огляделся в поисках хозяина дома и поднялся. Что-то подсказало, что следует закрыть дверь. Щеколды не было. На косяке замка Крисп так и не обнаружил.

Коридор являлся основной артерией дома. Он скобой огибал главную комнату, и от него отходили проходы в небольшие помещения. Крисп неуклюже прошел в гостиную. В главной комнате стоял стол, несколько стульев, кресло в углу, тумба, напротив печь, обвитая чем-то засушенным, а впереди большущее окно, открывавшее вид на часть веранды и полянку. Огромный человек сидел за столом и плавным движением указал на стул напротив.

«Сейчас начнется… Чертовы торги».

Крисп послушно сел, подозрительно осматривая черные от копоти стены.

— В моем доме нельзя воровать, — начал говорить колдун, все так же сутулившись. Лицо по-прежнему скрывала тень. Сам же Крисп капюшон решил снять. — Нельзя портить вещи. Это главное.

Крисп медленно кивнул.

— Имя есть?

— Бродяга, — повторил Крисп.

— Это не имя, — сказал колдун невероятно низким голосом, но совершенно подходящим для размера его тела.

Хозяин дома превышал Криспа вдвое ростом.

«Оно ему все равно ничего не скажет».

— Крисп Вердон.

— Мое имя Мэб. По твоему лицу видно, что ты догадался, кто я. Это так. Задавать лишних вопросов не стоит. — Он слегка дернул головой. — Что дашь в торг?

Крисп достал пару кинжалов и положил на стол. Расставаться с ними не хотелось, это последние оставшиеся, но торг есть торг. Не дашь ценное — и больше никогда ничего не сможешь никому дать.

— Мало, — буркнул колдун.

«И меч хочет забрать?»

Крисп опустил левую руку и принялся снимать ножны. Неожиданно его пальцы нащупали что-то мокрое и мягкое. Маленькая тушка скользнула в руку и упала на стол. Колдун какое-то время неподвижно сидел, после чего сгреб все со стола себе в сумку, перекинутую через плечо.

— Ты вправе взять три дня. — Он показал три толстых пальца, обмазанных землей и еще чем-то навроде дегтя. — Твоя комната здесь.

Здоровенная туша указала на дверь напротив гостиной. В голове Криспа созревал план относительно убийства гостеприимного хозяина, когда сила вернется в руки. Правда, иногда энтузиазм от задуманного тускнел, когда взгляд устремлялся на тень под капюшоном.

«Я и так убил четверых за прошедшие дни».

Колдун поднялся, подошел к печке, достал горшок, вынул откуда-то тарелку. В нее вывалил содержимое глиняного горшка и подал горячее блюдо на стол.

— Картошка с грибами, — сухо сказал великан.

Стукнула ложка. Крисп принялся наспех есть. К его удивлению, еда оказалась вкусной. Толстые грязные пальцы бросили пару ломтей хлеба. Рядом стукнул дном кувшин с водой, выплеснув несколько капель. Мэб высыпал содержимое горшка и себе, усевшись рядом. Ел он, чавкая, не тише Криспа.

В гостиной стоял запах дыма и гари. Как на дне тарелки осталось лишь несколько капель подливки, начало клонить в сон. Тело размякло и, казалось, расплылось. Никакие мысли в голову не лезли. Крисп поймал себя на том, что смотрит на неподвижного колдуна. Он давно доел свою порцию и налил в кружки воды из кувшина.

— Пить будешь?

— Буду. — Взял грязную, вырезанную из цельного дерева кружку, и моментально осушил несколькими глотками. Холодная вода вызвала новый приступ отхаркивающего кашля.

Крисп намеревался встать и пойти выспаться: глаза закатывались, а дремота не отпускала ни на секунду. Голос Мэба взбодрил:

— Давно в пути?

«Лишние вопросы, похоже, задавать намерен ты…»

— Да. — Хотел встать со стула, но колдун остановил его рукой.

— Поговорим.

Крисп уселся поудобней и по привычке положил руку на живот так, чтобы пальцы касались эфеса меча.

— Куда путь держишь? — Вытер руку о какой-то большой лист, прикрепленный к мантии.

«Все только и задают этот вопрос». — Раздражение нарастало, пока не дошло до какого-то порога, после оно растворилось, лишив последних остатков сил и навеяв более глубокую дремоту.

— На север, — зевнул Крисп.

— Из большого мира?

— Верно.

— Что в нем нового, что старого?

«Не вылезает из своей норы, хотя до Топи рукой подать», — подумал Крисп. Вспомнив, в какой глуши город, понял интерес Мэба.

— Мир огромен, — устало произнес гость. — Тебе интересен Масмар?

— Да, — ответил колдун.

Любой другой человек тут же поседел бы от одного только вида здоровяка. Огромный, со скрытым тенью лицом, в травах, грязи и воняет перегноем и болотом. Именно о таких людях, или же существах, детям на ночь истории рассказывают. Какими только ужасами эти байки не приправляются. Однако, Крисп знал, что темные стороны почти каждой истории в итоге правдивы, а красивые россказни — миф. Еще раз вспомнив лица колдунов, с кем он уже встречался перед смертью оных, пристально всмотрелся в тень из-под капюшона. Страх — часть человеческого существа. Крисп привык к нему и научился с ним жить. Его он спасал в нужное время и в решающий момент придавал сил.

— Масмар побеждает. Его границы расширяются. Скоро войны прекратятся. — Потер вспухшее лицо. — Осталась последняя линия фронта, последний враг.

«Испытывает ли он страх передо мной?»

— Хорошо. — Отвернул голову и уставился в окно. — Откуда ты?

«И с юга и с севера».

— Из Масмара.

— Возвращаешься домой?

— В каком-то смысле да.

— У тебя никогда не будет дома. — Голос его не изменился, но заставил Криспа прищуриться.

«Прорицание или же очередное мудрое наставление?»

— Ты и сам это знаешь, верно? — спросил колдун. — Проклятым дома не сыскать.

В гостиную забежала полосатая кошка, за ней еще одна. Они медленно прошагали, осматривая то Криспа, то Мэба, и улеглись рядом с печкой.

«Увидел».

— Сможешь помочь? — с незримой надеждой спросил Крисп.

«А вдруг…»

Повисла пауза, долгая и утомляющая. Колдун не двинулся с места, даже не видно было, что он вообще дышал. Огромная груда мяса сидела на крошечном стуле, ссутулившись, словно круглый валун. Толстые пальцы обхватили древко посоха.

— Нет.

«Как и те двое, взявшие плату, раскидывая обещания и наполняя надеждой. Торг нарушен — смерть коснулась их в виде стали в моих руках».

— Вашим силам оно не подвластно. — Позволил себе легкую наглость.

— Поскольку не колдовством содеяно, — завершил мысль Мэб и повернулся к гостю. — Три дня, — напомнил он.

«Дыханием», — завершил мысль Крисп.

Наконец-то разговор окончился. Его половину занимало молчание колдуна между каждым ответом или новым вопросом.

Дождь барабанил успокаивающе, как и треск поленьев в печи. Чернущие от сажи стены, завешанные скелетами животных, сухими листьями, вениками и прочим барахлом действовали иначе. Зерно тревоги они посадили, как и сам хозяин дома. Но и терять нечего. Криспа неожиданно обдала волна гордыни и сила темных воспоминаний. Он вновь вспомнил убитых за последние дни людей, прикинул, сколько пало от его рук раньше и, словно щитом, укрывшись свершенными поступками от постепенно нарастающего страха перед обитателем этого дома, побрел в выделенную ему комнату.

Если в гостиной пахло дымом, то здесь пылью и сыростью. Радовало отсутствие запаха мочи и дерьма, к которым Крисп успел попривыкнуть в дороге. От него самого воняло не лучше. Комната представляла собой небольшую коморку, в которой стояла кровать у окошка и тумба напротив. Их подпирали с двух сторон стены. Даже раскинуть руки в стороны не получится — слишком тесно. Не расстилая одеяло, Крисп упал на кровать.

* * *

Шум. Это единственное, что он услышал. Различить звуки точно не удавалось. Крисп поднялся, по привычке проскользнув ладонью по пустым креплениям ножей. Ухватился за меч — безмолвный соратник на месте.

У двери шумело сильнее. Скрипнув ею, Крисп вышел из комнаты. Несколько широких дубовых досок, скрепленных ветками и имитировавшими дверь гостиной, были приоткрыты. Через щель проглядывались тени, пляшущие и извивающиеся.

В дела Мэба лезть не хотелось. Крисп подумал вернуться обратно.

По спине пробежал холодок. Сглотнув, нащупал рукоять меча.

Любопытство сцепилось с осторожностью в беспощадной схватке. Мало ли что могла эта гора там творить. Нарушать процессию — себе же рыть могилу, если принимать на веру кабацкие россказни. Немногие верили в деяния колдунов, в их реальную мощь. О них ходит молва как о прорицателях, сказителях судеб, но никак не о великих чудотворцах. Крисп помнил об этом. Те двое, что умерли от его меча, не показали своих сил, только животный крик и кровавое хлюпанье.

Вердон подошел поближе. Слегка коснулся шершавого дерева — сухие и потрескавшиеся доски. Перед тем, как заглянуть, решил осмотреть коридор. На всякий случай. И не зря. В тот же миг Крисп вздрогнул, отшагнул назад, споткнулся и упал. Он отползал, с пола сдирая щепки каблуками сапог. Лицо его побелело, а глаза стали напоминать две черные точки.

В дальнем углу коридора стояла женщина. Бледная кожа, серые волосы, напоминающие седину столетней старухи. Правда, старухой она не была. Молодое лицо, впалые щеки, большие глаза. На худом теле свисало оборванное платье. Под ним проглядывались босые ноги, окутанные тиной.

— Ты так рад меня видеть? — спросила она тем же отвратным голом, каким удавалось вселить толику ужаса.

— Сгинь! — прошипел Крисп, вытаскивая клинок из ножен.

— Когда-то ты был ласков ко мне.

— Оставь меня в покое! — прорычал он, отползая все дальше.

Женщина шла по направлению к Криспу. Тот уже достал меч и выставил клинок перед собой. На худом вытянутом лице появилась улыбка. Не та, которая когда-то любовала глаз, а другая, холодная и полная ненависти. Женщина остановилась напротив двери в гостиную и резко вошла в нее.

Крисп, тяжело дыша, стер пот со лба. Оперевшись на меч, встал. Здравый смысл говорил ему бежать, как можно скорее, а переросший в гнев страх приказывал покончить раз и навсегда с призраком прошлого. Один взмах меча — и свободен.

Пол поскрипывал. Прислонившись к стене, Крисп медленно подошел к дверному проему. Он глубоко вздохнул и нырнул внутрь. Весь гнев моментально улетучился. Встав как вкопанный, Крисп недоумевающе смотрел.

Вокруг горели свечи. Одна на тумбе, другие из-под черепов животных, расставленных на полу в своеобразных железных светильниках, другие на печи, несколько на подоконнике. На столе, за которым Крисп совершал торг с Мэбом, лежала на спине женщина, полностью обнаженная. Рядом, на полу около стола сидели еще две в длинных белых ночнушках. Кайма их одеяний являла собой набор странных символов из черных нитей. Напротив стоял Мэб, прямо у ног той, что лежала на столе. Он уперся в черное дерево кулаками, провел ладонью по груди женщины, сжал, а после скользнул пальцами по ее животу.

Все четверо резко оглянулись на заплутавшего гостя. Не известно откуда, но Крисп знал, что колдун улыбается, хоть его лицо до сих пор скрывала тень капюшона.

Амбал начал тихо хохотать.

— Присоединяйся, — сказал он.

Женщины у Криспа давно не было, поэтому сие предложение выглядело весьма заманчивым. Он сделал неуверенный шаг вперед и остановился. Вспомнив извечного спутника своих кошмаров, зашедшего сюда мгновение назад, нечто встрепыхнуло Криспа.

Комната начала слегка плыть. Из-за спины Мэба вышла белая женщина. Худое лицо улыбалось. Ее будто никто не замечал. Крисп снова взглянул на колдуна, потом на сидящих рядом девиц. Их очертания исказились, расплылись, явив истинный облик. Старые, морщинистые и прыщавые, покрытые бородавками старухи потянулись к нему руками, скалясь сгнившими остатками зубов и призывая взять их немедленно. Мэб хохотал, потрясывая свисавшей с капюшона травой. Крисп отпрянул, выбежал из гостиной, ринулся к выходу из дома.

На улице стояла ночь. Холодная и звездная. Трава под ногами чавкала. Вердон не хотел оборачиваться. И решился лишь спустя несколько минут безостановочного бега. Колдунской халупы сзади не оказалось. Пустошь полянки среди леса..

— Только смерть разлучит нас, — донесся женский голос.

* * *

Тусклый свет проникал в окошко. Пыль медленно парила в воздухе. Открыв глаза, первым, что Крисп ощутил — это отвратное послевкусие во рту. После напомнила о себе растекающаяся по лицу боль.

«Опять она… Черт…»

Встать давалось с трудом. Каждый мускул, каждая часть тела ныла и стучала — настоящие мучение. Живот крутило, а рот наполнился солоноватой слюной. Хотелось вырвать содержимое желудка. Сглотнув и замерев, живот отпустило. Крисп поднялся с кровати. Голову будто правили молотком на наковальне, ноги превратились в продолговатые мешки ваты: не слушались. Бегло прокрутив события прошлого дня у себя в сознании, он пришел к выводу, что не пил.

Утром дом не казался таким пугающе темным, хотя стены посветлели едва ли на тон. Не найдя горшка, Крисп направился с полуприкрытыми глазами на улицу.

Небольшой туман окутывал основания деревьев. В воздухе пахло так, как пахнет после долгого ливня — свежестью. Белесая пелена с неба не спадала, серость окутывала все вокруг, придавая окружающему пейзажу особый, слегка таинственный вид. Скорее, вид вечности и нерушимости, неприкосновенности и безмятежности. Отсутствие ветра играло ключевую роль в создании подобной картины. Нарушало романтическое спокойствие непристойное, но естественное журчание.

Крисп, оросив высокую траву у крыльца дома, завязал шнурки штанов и побрел обратно. Утренняя свежесть хорошенько взбодрила, точно так же, как и отсутствие нужды.

Мэб сидел в гостиной. Выходил ли он из нее? Вспомнив отрывки из сна, Крисп пригляделся к деталям комнаты и впоследствии пришел к выводу: со вчерашнего дня ничего не изменилось.

«Чего только ни приснится…»

С этой мыслью он сел напротив Мэба.

— Утро, — сказал колдун, смотря в окно.

— Утро, — подтвердил Крисп.

Некоторое время они сидели в тишине, разбавляемой треском поленьев. Сонный взгляд Вердона блуждал по гостиной. Желание прикончить Мэба так и осталось во вчерашнем дне.

«Сколько мне еще осталось? Месяц? Полгода? Год?»

На обшарпанной печи сидела одна из кошек, вторая рядом на табурете. Обе пристально смотрели на Криспа, он на них.

— Скоро зима придет, — ни с того ни с сего сказал Мэб.

В его голосе проскользнула тоскливая нотка.

— Не любишь зиму?

— В ней не много приятного.

— Было бы вообще что-нибудь в мире приятное.

— Каждому свое.

Снова воцарилось долгое молчание. Хотелось есть, но и вставать желания не находилось. Тело ныло, и это раздражало. Совершить такое, можно сказать, грандиозное и продолжительное путешествие. Пройти столько земель, претерпеть столько невзгод, совершить дело всей жизни, шанс на осуществление которого был невероятно мал, возможно, его практически не существовало. И теперь, возвращаясь обратно домой спустя столько лет, попадаешь в плен к жалким червям, бежишь от них, как трусливый пес, чуть не погибаешь в бегстве, находишь приют у колдуна, которому отдаешь почти все, чего ценного имел. От осознания этого жажда крови пробирала все нутро. Вонючий, ослабленный, зато живой. И то надолго ли? Одно грело душу: осталось идти совсем чуть-чуть.

«Но лучше, когда будут силы».

— Как далеко мы от столицы? — поинтересовался Крисп.

— Четыре дня пешим.

— В какую сторону топать?

— На северо-запад.

— Еды в дорогу дашь?

— Что в торг предложишь?

Предложить было нечего. Если только кольчугу, но вряд ли для Мэба она представляет особую ценность. Нечем платить, нечего дать в торг. Меч? Нет, меч никак. А без торга… Может, убить? Вновь сладкая мысль залезла в голову Криспа.

Внезапно Мэб повернулся и уставился на собеседника.

— Ты можешь есть здесь три дня, но не брать в путь. Таков торг, — грозно сказал колдун. — Не нарушай торга, если хочешь успеть насладиться осенним солнцем. Не длинна твоя дорожка.

«Угрозы, ими меня уже пичкали подобные тебе. Хочешь отправиться к ним?»

— Я торга не нарушу.

— Посмотрим. — Отвернулся, уставившись снова в окно.

«В том мире света больше».

Рука медленно потянулась к эфесу. Крисп не отрывал взгляда от Мэба. Тот не двигался. Вот пальцы ощутили шершавую рукоять и свисающий клочок ткани у навершия. Крисп проделывал это тысячу раз: незаметно доставал смертоносную сталь во время беседы. Сейчас общением и не пахло, однако суть не менялась. Но почему-то именно сейчас появилось волнение от предстоящего убийства? Потерял сноровку? Страх перед возможным неизвестным? В любом случае, рука не дрогнет, когда клинок начнет свой танец смерти. Рука прочно сжала рукоять, медленное движение постепенно высвобождало клинок.

Движение прекратилось. В гостиную забежала еще одна кошка. Третья. Все смотрели на Криспа. Он еще крепче сжал эфес, удобно расположил ноги, чтобы без помех резко встать и слегка подался вперед.

Мэб обернулся, посмотрел на Криспа, потом обратил внимание на вошедшую кошку. Та мяукнула и запрыгнула на колени здоровяку.

— Не стоит их бояться, — спокойно сказал Мэб, поглаживая животное.

Крисп был готов в сиюминутно обнажить меч и отсечь колдуну голову, а после зарубить и этих тварей, непрерывно глядевших на него. Боль на мгновение улетучилась. Тело стало легким, а по животу пробежала дрожь, обдав холодком. Момент, предшествующий бою, кровавому месиву.

— Убери меч! — рыкнул Мэб. — Не нарушай догм торга!

Крисп поймал себя на том, что стоит с обнаженным клинком в руке и пялится на кошку, сидящую на коленях хозяина. Легкость пропала, боль вернулась, тело обмякло. Он невольно вложил меч в ножны и сел на стул, подозрительно посматривая на стоящих молодых женщин. Что-то щелкнуло в сознании, словно озарение. Только сейчас Крисп понял, что никаких кошек и в помине никогда не существовало. В доме всегда находились одни лишь женщины и этот амбал с палкой в руке. Они подавали еду, убирали ее, подбрасывали поленья в печь, а теперь все уставились на него.

— Какого черта?! — Шарахнулся и свалился со стула, как только осознал абсурдность происходящего.

— Нарушивший торг обязан заплатить жизнью, — сказала ближайшая женщина.

«Колдовство? А что еще может быть?»

Крисп вновь захотел покончить со всеми присутствующими. Как и всегда, страх нужно обратить в силу, следует перевести его в холодную ярость. Крисп поднимался, сжимая рукоять крепче и крепче.

— У тебя есть выбор, Крисп Вердон. — Колдун не двигался, сидел за столом.

«Выбор есть у тебя: сдохнуть быстро или медленно».

Женщины встали в ряд за спиной Мэба. Крисп шаркал сапогами по полу. Действовать нужно было немедленно, но что-то сдерживало. Пусть, можно и выслушать. Ведь первое, чему обучили когда-то Криспа — это слушать.

— Либо ты нарушаешь торг и погибаешь. — «Только после тебя». — Либо соблюдаешь и получаешь шанс исполнить свое предназначение.

«Я его уже исполнил».

— Прорицаешь без торга? — Это еще сильнее усилило подозрения.

— Я могу взять третий день за плату.

Крисп осмотрел лица женщин. Они ничего не выражали: спокойные, холодные, пустые. «Может порубить его и получить их в награду? — подумал он, после чего вспомнил облик старух и поморщился. — А вдруг правда? Если способны дурачить кошками, то способны и принимать молодой облик». От догадок разболелась голова, рука устала держать меч, в животе закрутило.

— Какой тебе прок идти на уступки?

— Мне известно не многое, но кое-что я узреть способен. Твои деяния послужат началом эпохе процветания или неминуемой гибели всего, что нам известно. — Мэб не вставал и не шевелился, в прочем, как обычно. Тон его голоса ни капли не изменился, говорил ровно и спокойно. Может, говорил правду?

«Я уже добился эпохи процветания».

Крисп молчал.

— Торг состоялся?

— Да. — Крисп осторожно подошел, держа клинок по направлению к колдуну.

Мэб спрятал руку за спину, после чего достал что-то сморщенное. Сушеный черный гриб с выцветшей шляпкой. Она напоминала скривившийся финик цвета грязного пепла.

Кинул в середину стола.

— Ешь, полегчает, — сказал он.

«Я голоден, но не настолько, чтобы травиться».

— Зачем?

— Ты очень испугался моих котят. Не волнуйся, торга я не нарушу.

«Торг — закон среди вас».

Крисп осторожно взял сушеный гриб, мельком взглянул на него и кинул в сторону. Схватив за ножку стул, поправил его и сел, не отрывая взгляд от Мэба и его «котят».

«Третье правило: не верь никому, кроме Семьи».

— Говори.

— Пока ты спал, я узрел твою судьбу. Твое проклятие — дар всему миру. Я знаю, откуда ты и что совершил. Знаю, куда идешь и чего желаешь.

— Тысяча пустых слов, — буркнул Крисп, настороженно поглядывая на неподвижных девиц.

Тяжелый низкий голос оборвался. Колдун дрогнул. Удивления это не вызвало, а только еще большую настороженность. Крисп поерзал сапогами в поисках лучшей опоры.

— Когда настанет выбор, — внезапно продолжил Мэб, — выбирай то, что даст тебе свободу.

Колдун засунул руку за спину. Новый сушеный гриб или еще что-то Криспу видеть не хотелось. Мало того, что эта гадость паршиво выглядела, так и воняла не хуже. Лучше бы достал хозяин дома оттуда плошку прожаренного мяса, хотя, скромно, лучше лохань.

Ожидания не оправдались. Грязная рука дернулась. Резко бросился кулак, раскрываясь в ладони. Серебристая пыльца разлетелась облачком. В глазах появилась резь, словно по ним скребли острой иглой.

Крисп поднялся и наотмашь махнул мечом. Потом снова и снова. В глазах потемнело, из всех сил подавляемый крик начал постепенно высвобождаться в виде бульканья и покашливания.

Раздался свист. Нечто твердое огрело по затылку Криспа. Он упал.

Книга графа Норгера

Теплое расслабляющее чувство разливалось по телу при потягивании. Сначала руки, потом ноги, размял ступни и ладони. Открыл глаза и увидел пустое помещение.

Железный прут, под которым обычно горел костер, согревая в холодные ночи, печально держал котел над собой. Арри позаботилась и оставила немного еды. Но где все?

Рон неуклюже поднялся, проверил свой кинжал, побрел к горшку, взял лежавшую рядом ложку и принялся есть. На завтрак приготовлена картошка с мясом. Все краденое, как не трудно догадаться. Среди всей шайки лишь Арри умела готовить, главное — своровать для нее как можно больше продуктов. Кусочком хлеба Рон выбрал остатки со дна и по краям котелка. Не пожалели оставить столько еды, что удивляло. Обычно дело обстояло совсем иначе. Хотя сегодня ответственный день, даже слишком ответственный. Похлеще, чем вчера. И все это понимают.

Рональд протер лодыжку, размял ступню. Вроде все в порядке.

«Каким бы Грэг ни был занудой, но не слушать его — себе же жизнь усложнять. Но три золотых и пять серебряников! Такое богатство, такая слава! Весь город будет восхищаться Призраком, когда молва пойдет!»

Рон нащупал в кармане куртки свою шапку. «Шапка Призрака» — так назвал мальчишка свое одеяние. Стащил он ее у одного колесившего по миру повара, а ленту сорвал у какой-то богатой невесты со свадьбы, прихватив в придачу пряников, баранок и винограда.

На улице в лицо ему ударил холодный ветер. Небо закрылось непроглядной пеленой туч. Осень в Масмаре всегда пасмурная.

«Нужно поговорить с дядей Брэлом».

Кинув быстрый взгляд на лежавшие серебряники, Рональд аккуратно спрыгнул вниз. Почему Арри не сложила деньги в шкатулу, он не знал. Идти пришлось не долго. Лавка Брэла стояла через улицу, тесно вросшая в щель между двумя высокими домами. Почему Брэл называл свой дом лавкой, Рон тоже не знал, ведь старик давным-давно ничем не торгует, только дает наводки и получает с награбленного малую часть. И откуда он может знать, кого и где обчищать, мальчишка догадаться был не в силах.

Постучал Рон в старую дверь. Дядя Брэл открыл моментально, как будто ждал его. Смерив сначала суровым взором, натянул старческую глупую улыбку.

— Как дела с господином Пари? — поинтересовался он, выйдя из своего дома.

— Все в порядке, дядя Брэл. Вчера я много заработал.

— А он еще больше, — чихнул старик.

Он сел на скамью, стоящую рядом.

Рональд и дядя Брэл часто сидели на этой лавке. Здесь старик и давал наводки, помогал советом, едой и прочим. Не упускал шанса рассказать, каким он был безпризорником и сиротой в своем родном городе. Говорил о тяготах такой жизни и всегда вселял надежду. По его мнению, человек, повидавший много плохого, добьется большего, чем живущий в уюте и ласке. Рональд считал иначе.

Мальчишка присел рядом.

— Сегодня мы разбогатеем. Я часть денег дам и тебе, дядя Брэл.

— Новая наводка Пари?

— Да, он вселяет страх, но платит за работу честно.

Старик хихикнул.

— Таков Ричард Пари. Когда-то мы были в одной лодке… Только пришлось скинуть баласт.

— Какой лодке? — удивился Рон.

Старик только махнул рукой и потер щетинистый подбородок.

— Кто на этот раз? — спросил дядя Брэл.

— Граф Норгер.

Брэл дернулся и сглотнул.

— Что конкретно тебе сказали сделать? — спросил старик.

— Выкрасть толстую старую книгу, которая с золотом.

Старик какое-то время долго всматривался в лицо мальчишки.

— Такое дело может сделать тебя богатым… И ты не откажешься?

— Конечно нет! Так я помогу всем, разве не так?

— Так, конечно, так. А ты знаешь, что граф Норгер — очень влиятельный человек?

— Грэг говорил об этом.

— Ах Грэг, он смотрит дальше вас всех, я погляжу.

— Он слишком труслив.

— Предосторожность никогда не бывает лишней. Рональд, откажись от этого.

— Зачем? — изумился Рон.

— Ты подвергаешь опасности своих друзей и себя.

— Они согласны! — раздражение подкатывало к горлу.

Старик внимательно рассматривал мальчишку.

— Как знаешь, — заключил он.

Вдалеке показались две фигуры. Грэг и Свен размеренно шли, над чем-то смеясь. Похоже у них все хорошо.

Брэл медленно встал и побрел к себе в дом, закрыв за собой дверь.

— Что говорит дядя Брэл? — поинтересовался Грэг.

— Ничего, — задумчиво ответил Рон. — Придумал план?

— Естественно, — гордо ответил Грэг.

* * *

На потрепанном листке бумаги Грэг начертил угольком три присоединенных друг к другу квадрата. Между одинаковыми двумя затерялся третий поменьше.

— Это его особняк. — Указал пальцем на рисунок.

— Это. — Нарисовал огромный квадрат вокруг дома. — Ограда. Пройти можно в этом и в этом месте, но поскольку нам нужно восточное крыло, то идем здесь. — Ткнул пальцем в крестик.

Все завороженно смотрели. Рону и остальным всегда нравилось выслушивать планы Грэга. Он говорил, что этому научился у какого-то шпиона, который перед своим отъездом на родину рассказал несколько секретов. Все считали и считают это лживой присказкой, но отрицать нельзя, почти все планы Грэга срабатывали наура. В основном они имели три составляющие: засел и ждешь, кто-то отвлек, крадешь и убегаешь по запланированному маршруту.

— Мы со Свеном осмотрели особняк. Стражи оказалось меньше, чем я ожидал.

— А ты дрейфил, — рассмеялся Рональд.

— Только полный идиот ничего не боится, — фыркнул Грэг. — Как ты.

— Поэтому я и Призрак, — задрал голову.

— Итак, я отвлекаю всех, кого смогу, здесь. — Ткнул пальцем. — Все оборачиваются, эти олухи бегут за мной. Свен и Арри с западной стороны закидываете камнями особняк. Разбейте как можно больше окон. Нужно поднять шуму, и уходите. Самое главное — попасть во внешнее кольцо, а дальше по крышам, если погоня не отстанет. — Провел пальцем. — В это время ты… Призрак, перелазишь через стену. По идее, все должны отвлечься на разбитые стекла. Если ни одно с твоей стороны открыто не будет, то разбиваешь крюком.

— Кошкой, — поправила Арри.

— Кошкой.

— А если книги там нет? — спросил Рональд, почесывая шею.

— Тогда беги обратно. Стена там толстая, а сверху пиковая решетка. Крюк идеально зацепится.

— Кошка, — вновь поправила Арри.

Грэг раздраженно кивнул.

— А я что, просто камни покидаю? — спросил недовольный Свен.

— Можешь рискнуть и вырубить всю стражу в городе, — съязвил Грег.

— Я бы смог, — захорохорился тот.

— Еще бы, — вздохнула Арри.

— Не веришь? — здоровяк заулыбался.

У Рона заходили желваки и заскрипели зубы.

— Все должно сработать, — продолжил Грэг, всматриваясь в хмурое лицо Рона. — Есть кое-какая вероятность… Возможно, кто-то решит кинуться к тебе, к восточному крылу или ты кого-то встретишь. Что будешь делать тогда?

— Ты же у нас великий шпион, — ухмыльнулся Рональд.

— Я бы советовал расправиться с каждым.

— То есть… убить? — изумился Рон.

— Ты видишь другой путь? Сдрейфил?

— Я не… нет, конечно. Я никогда не убивал человека.

— Иного пути нет. Либо виселица, либо удачно выполненный план. Мы проведем этих олухов, главное — не топтаться на месте и постараться разбить окно потише, а вам. — Посмотрел на Арри и Грэга. — Погромче. Всячески отвлеките внимание. Кстати… Точно! Нам нужно масло для поджога, закидайте огненными камнями!

— Сделать пожар? — удивилась Арри.

— Точно! Это лучший отвлекающий маневр! Нас ждет успех, я уверен в этом!

Рональд задумчиво сел на скамью. Как можно просто так взять и убить человека? У мальчишки задрожали руки, а внутри появилось тревожное чувство. Похоже, дело заходит слишком далеко. Еще бы! Ограбить богатейшего. Но он Призрак, а Призрак не страшится ничего. Он лучший вор, лучший среди всех! Если захочет, то и императора обокрасть сможет! Только тревога никуда не уходила, а нарастала еще сильнее.

Грэг давал указания, что кому купить, где и когда сесть. Окликнул Рона, тот вопрошающе посмотрел на него.

— С закатом все должны быть на позиции, начинаем, когда месяц осветит землю, — сказал Грэг.

— А если пасмурно будет?

«Мозг» шайки задумался.

— Тогда как стемнеет, так и расходимся по местам. Начинаем тогда, когда услышите ругань стражников. Думаю, они не останутся стоять неподвижно. — Грэг скривил злобную улыбку.

«Хватит ли у меня времени найти эту книгу? К черту сомнения. Из-за них всегда все беды. Я Призрак, я выкраду все, что угодно, даже если мне придется перерыть весь дом!»

Грэг дал последние указания и отправил Арри и Свена за то ли смолой, то ли маслом, «мозг» назвал какое-то слишком странное слово. Огненная жидкость, что там придумывать свои названия? Этого Рональд никогда в нем не понимал. Зачем усложнять простые вещи?

Подойдя к карте, Рон снова внимательно осмотрел план, появились какие-то странные пунктирные линии, но сосредоточился мальчишка на крестике слева. Призрак присел на корточки.

— Ну что, Призрак?

— Что? — недоумевающим взором посмотрел на ухмыляющегося Грэга.

— Ограбление века, да?

— Что-то ты слишком весел, а вчера чуть в портки не наложил.

— Лучше надеяться на лучшее. Тем более, пока что никого из нас не словили.

— Вообще-то, был как-то раз.

— Но Свен тебя освободил.

— Смелый, сильный и тупой верзила, — хохотнул Рональд. Грэг поддержал. — Отмычки есть?

— Как всегда. — Достал из кармана две холодные спицы с загнутыми концами. — Не забыл, как пользоваться?

— Сейчас проверим.

Рональд подошел к шкатулке. Ключа от нее ни у кого не было. Откуда у украденой вещи появится ключ? Пришлось учиться открывать отмычками. Это искусство сыграло большую роль в деятельности Рона. Он очень гордился своим умением. Грэг тоже наловчился, остальные же и не пытались научиться.

Вставил одну спицу загнутым концом, вторую сплющенным. Надавил пальцем и простряс другой рукой. Щелчок. Шкатулка открылась. Внутри лежали все сбережения шайки. Грэг медленно захлопал.

— Впечатляет, о великий! — После чего расхохотался.

— Надеюсь, не доведется повторять.

«Одно дело — дома известный замок вскрывать, другое дело — дрожащими от страха и волнения руками приспосабливаться к совершенно иному».

— И еще, привяжи мешок к поясу, книга мешаться будет, когда побежишь бросать крюк.

— Не учи меня красть.

* * *

Солнце невероятно медленно опускалось все ниже и ниже. Рональд неподвижно сидел на отколовшемся от порога камне и пялился на закат. Теплый ветер щекотал лицо.

Он взял свою шапку в руки и повертел. Белая лента завилась вокруг запястья.

«Сегодня без тебя обойдусь».

Рональд запихнул ее обратно и поерзал спиной о холодную стену. Сложив руки за затылком, принялся разглядывать уплывающие или приплывающие корабли. Никогда не знаешь, какие из них куда направляются.

Стоит ли так рисковать? Сомнения никак не могли покинуть Рональда. Он перекручивал в голове множество разнообразных событий. В основном оные не отличались счастливым финалом. Но когда гордость Призрака брала верх, то грезы наполнялись бурными овациями, прекрасными девушками, восхищенно таращившимися на героя-мальчишку, и кучей золота. Однако, радужные мечты быстро сходили на нет, вновь сменяясь опасениями.

А как поступить иначе? Серебряники — это хорошо, но недостаточно, чтобы вырваться из оков бедности. Были времена, когда копание в помоях и подбирание объедков являлись каждодневной рутиной. Позже стало легче. Лучше уж воровать, чем голодать. Только вечно не сможешь это делать. О Призраке слышали во всем городе и приняли соответствующие меры по избавлению населения от такой заразы. После этой кражи будет достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Можно открыть свою лавку, закупить товар и перепродавать его дороже, дядя Брэл знает в этом толк и мог бы помочь.

Рон начал ковырять ногтем струпья на подбородке. Хорошо же ему досталось и еще лучше удалось сбежать. И все-таки, он — лучший вор в этом чертовом городе! Кто бы додумался залезть под повозку и скрыться на виду у всех? А? Конечно же никто! Все должно пройти гладко, главное — не отходить от плана Грэга, самого старшего в шайке. Он говорит, что повидал восемнадцать зим, но Рональд знал, как любит тот преувеличивать.

Мимо прошагали стражники. Оба пьяные, идут себе, веселятся. Один краснолицый с мелко-картофельным носом, другой с длинным подбородком в форме серпа. Держатся за пояса и бросают ноги вперед. Надежды Рона, что «олухи» свалятся по крутой дороге, не оправдались.

«Жалко».

Ждать — это скука смертная. Всюду ходят суетливые люди, и ничего нового не происходит: крики, споры, драки и прочие красоты обычной городской жизни. Прибавляются к этому насилия, смрад бегающих кругом свиней, кур и прочей живности. Попробуй еще укради птицу или поросенка: визжат, барахтаются, мешают. Мало того, что за ними следят пристальнее, чем за яблоками на прилавке, так еще и не бросают поиски даже через несколько дней.

Солнце полностью погрузилось в море. Рональд обернулся и посмотрел на белую обшарпанную стену. За ней виднелась крыша двухэтажного особняка. Невероятно широкое здание. Почему его не сделать ввысь и не занимать так много места? Богачам нужен простор, а как же еще. Только роскошь, только превосходство, только удобства. Рон сплюнул, закипев ненавистью к тем, у кого денег куры не клюют.

Руки сами опустились к поясу, нащупали мешок, канат с металлическим крюком и кинжал. Все вроде бы на месте. Прошло еще несколько минут долгого и нудного ожидания. Рон напрягся. Ладони опять начали потеть и замерзать, тело полегчало, а по спине то и дело бегали мурашки.

Вот он, тот самый момент. Кажется, что все искоса на тебя поглядывают и только и ждут, когда ты приступишь к делу. Все вокруг замедляется, мир сужается, и ничего не видишь, кроме своей цели.

Послышались крики, возгласы горожан, потом визг женщины. Почему-то Рону людской шум напомнил лай собак. Толпа собралась дальше по улице. Совсем стемнело, и народ тащил факелы, пробежали мимо полупьяные знакомые стражники.

Рональд сорвался с места и со всей дури ринулся к стене. Отыскал место, о котором говорил Грэг. У этой части стены никого не было, поскольку та уперелась в городскую, нависавшую черной скалой над оградой. Первая часть плана Грэга сработала. Рональд закинул «кошку», потянул за веревку. Держится. И пополз по белой стене, шаркая дырявыми башмаками. Хорошо, что почти все зеваки и прочие ненужные гости отвлеклись на Грэга.

Раздался звон битого стекла, потом еще один. И так с промежутком в несколько секунд повторялось.

К этому моменту Рон переступил аккуратно пики, выхватил «кошку» и спрыгнул вниз. Сердце бешено стучало, все вокруг приобрело невероятную четкость, слух усиливался пропорционально страху. Мальчишка присел за небольшим деревцом, кажется, яблоней.

Особняк окружал сад. Где-то вдалеке мелькали темные тени стражи. Впереди возвышалось множество черных окон.

Снова раздался звон битого стекла. Рона подбросила неведомая сила; он помчался к окну и швырнул в него крюком. Стекло разбилось, подняв колоссальной громкости шум. Мальчишка начал судорожно глотать воздух и оглядываться по сторонам. Опять донесся звук падающих оконных осколков. Кто-то где-то крикнул. Мальчишка различил одно слово «пожар».

Рон аккуратно переступил через стеклянные зубья. Под башмаками скрипели осколки. Комната изнутри казалась больше, чем снаружи. Бросив быстрый взгляд в темный коридор, а потом на разбитое окно, Рон принялся дальше рыскать вокруг: перекидывал аккуратно сложенную одежду, отодвигал стулья, заглядывал под стол, рылся во всех ящиках.

«Она должна быть здесь, должна!»

В любой момент он ожидал блеска меча, пронзительной боли в любой части тела, крепких объятий стражи. Да что там, пусть даже земля разойдется, мальчишка бы не удивился. Страх сковал все тело, руки дрожали и не слушались. Воздуха не хватало, дышать становилось все труднее и труднее, ноги налились свинцом и кое-как двигались.

Между тумбой и кроватью стоял сундук. Глаза Рональда расширились еще сильнее прежнего. На лице появилась легкая улыбка. Он подбежал к тумбе, осмотрел ее, глянул снова под кровать, будто ожидал там неожиданного появления ветхой книги. Дрожащая рука потянулась к карману и достала отмычки. Точнее, она вытянула их и обронила. «Твою мать!», — выругался Рон, шкрябая руками по полу в попытке нащупать утерянный металл. Если он потеряет инструмент, то все кончено.

Нащупал Рональд заветные отмычки, быстро поднял и вставил в скважину замка. Чертовы руки не слушались, несколько раз спица вылетала из-под пальца, отказываясь проворачиваться. А вот другая отмычка совершенно свободно дрожала и проталкивалась вперед, ничего и делать не пришлось. Как же долго все происходило, по крайней мере, так казалось Рону.

Щелк.

Мальчишка неуклюже кинул отмычки в кармашек и впился пальцами в крышку сундука. С противным скрипом открыл и обомлел. Внутри оказалось тряпье. Шелковая одежда богатеньких ублюдков. Рон начал в панике выбрасывать одеяния из сундука. Добрался до дна и гневно пнул бесполезный кусок дерева, обрамленный железом.

Гортанный рык наполнил комнату. Гнев и ненависть сменили собой страх. Он бросал в стороны все вещи: тяжелые и легкие, большие и маленькие. Комнату затопили шум и запах гари. Гари?

Рон замер, несколько раз по-собачьи нюхнул носом. Запах дыма, сомнений нет. Вор достал кинжал. Так он чувствовал себя безопасней и гнев поугас. Мальчишка еще раз осмотрелся и кое-что уловил взором. Слабый блеск у окна. Может осколок, а может…

Уголок книги светится в лунном свете. Потом внезапно поблек, и все вокруг погрузилось в еще большую тьму. Рональд на четвереньках прополз по куче одежды.

Под дублетом скрывалась книга. Большая и толстая. На ощупь некоторые ее части казались холодными. Ясное дело — обрамлена драгоценным металлом. И, к гадалке не ходи, ясно каким.

— Кто ты такой, черт тебя дери?! — послышалось сзади.

Рон с криком поднялся и с размаху полоснул стоящего недалеко от него мальчугана. Такого же роста, такого же, по виду, возраста. С его шеи хлынула кровь. Мальчишка в окровавленной пижаме и деревянным мечом в руке приложил ладонь к ране. На его лице возникло недоумение. Удивленные большие глаза остекленели, когда тот падал. Глухой звук ударившейся о пол головы гулким звоном отдался в ушах Призрака. Он выронил кинжал и взглянул на дрожащие руки.

«Черт!»

Опять взгляд невольно приковался к мертвому телу паренька. Оторвавшись, Рон бросился к книге. Он схватил ее и запихнул в мешок у пояса, сильно затянул и завязал узлом. Руки почему-то стали слушаться беспрекословно и действовать быстро. Воришка, точнее, уже убийца, побежал к стене, схватился за пояс и понял, что «кошка» осталась в завалах вещей вместе с кинжалом.

Он обернулся. За окнами маячили черные тени.

На лице выступил холодный пот, а чуть выше живота мышцы сжались с невероятной силой — вновь стало трудно дышать.

Что делать? Куда бежать? Обратно за крюком или пробраться через парадный вход? Все же отвлечены. Да, так и можно поступить. Не было у мальчишки много времени на раздумья.

Рон ринулся бежать вдоль стены среди деревьев. Вдалеке что-то ярко сияло. «Пламя», — смекнул он впопыхах. Впереди маячили тени, разливая что-то темное. Выбегали из-за стены. Это шанс! Единственный шанс убраться отсюда навсегда и все забыть, покончить с этим.

Он ускорился, насколько было возможно. Люди, в лицах которых отражался лишь ужас, резко оглядывались на расталкивающего всех мальчишку. Они несли ведра с водой и падали, когда Рон отпихивал каждого. Он выбежал на улицу и пустился бежать что есть сил.

«Свобода!»

Кто-то хрипло постанывал, а над ним стояли два стражника и оборачивались то к пожару, то к источнику звука. «Олухи» спохватились и набросились на пробегающего мимо Рональда. Все произошло слишком быстро: один схватил за руку, второй вмазал кулаком.

Перед глазами поплыли звезды, а лицо начало щипать. Через миг наведалась ужасная ноющая боль, разносящаяся по всей голове. Удар под дых выбил остатки воздуха, а вместе с тем и силы. Рон издал хриплый свист. Кулак вновь пришелся в лицо. Что-то хрустнуло. Мальчишка свалился на спину.

Он медленно моргал, все вокруг поплыло, а во рту появился соленый привкус. На небе сверкала гроза и ненадолго освещала все окрест. Поросячье довольное лицо с картофельным носом нависло над Роном. Мальчишка повернул голову в сторону хрипящих стонов.

Новая вспышка света осветила окровавленное лицо Грэга. Он держался за живот, а изо рта выхлебывалась кровь. Раздался гром.

Город-шести-стен

Бежать сил не осталось. Ноги заплелись и беспощадно уткнули Криспа лицом в хвойные иглы. Сырые, пахнувшие перегноем. Он поднял голову и с опаской огляделся, выискивая преследователя. Существовал ли таков, Крисп не знал.

Дрожащими руками он попытался встать. Вот на дюйм оторвался от земли. В запястье щелкнуло. Со стоном ушибленное и разбитое лицо плюхнулось в иглы, причиняя непомерную боль.

Чья-то холодная рука нежно скользнула по щеке. Белые пальцы шоркнули по брови.

— Ты устал, очень устал, — раздался женский голос.

— Почему ты не оставишь меня в покое!? — завопил Крисп, перевернувшись на спину.

Женщина смотрела на него и улыбалась. Тонкое порванное платье неестественно свисало на худых плечах. Она поднесла ладонь к лицу Криспа и щелкнула пальцами по его искривленному от многочисленных переломов носу.

— Ты же не оставил меня, поэтому и я не оставлю тебя.

— Вьюна, прошу…

— Ч-ч-ч. — Положила палец на иссеченные ранками губы. — Я тоже просила…

Она закричала невыносимо громко. Деревья задрожали, черные силуэты птиц взмыли в покрытое темными пятнами небо. Глаза изрезало множество красных нитей. Крисп хотел закричать, отдернуть руку, но ее палец сомкнул губы его губы навечно. Из гортани вырывались лишь стоны, а в уголках рта пузырилась слюна. Крисп попытался ее оттолкнуть.

Все вокруг потемнело.

* * *

Пение птиц впервые не раздражало. Просыпаться от очередного кошмара приятно даже под звон трубадуров. Пернатые твари орали не хуже фальшивого блеяния этих напыщенных баранов.

Боль в теле, почему-то, дала о себе знать быстрее пульсирующего затылка. Как только Крисп попытался встать, глухой крик или же стон вырвался из его глотки. Он схватился за затылок. Крови не оказалось, но от прикосновения новая болевая волна окатила весь череп. Часто дыша, Крисп перевернулся и встал на четвереньки. Постепенно, движение за движением, он смог подняться. И вновь упасть.

Казалось, голова совсем не хотела занимать свое привычное положение во главе всего туловища, возвышаясь над ним. Встав еще раз, боль заколотила в затылок с нарастающей скоростью и силой.

Крисп нежно коснулся подушечками пальцев темных, слегка седеющих волос. Ни к чему он так нежно не прикасался. По крайней мере, не припомнил такого. Пошатываясь, сделал пару шагов и оперся второй рукой о ствол дерева.

По существу, стоило бы дать волю гневу, достать меч и пойти рубить все, что попадется на пути, даже деревья, только на то сил совершенно не было. За последние несколько дней Крисп испытал два раза потерю сознания, сразу же после острой всепроникающей боли. Причем сие действие пробудило то, от чего получилось почти избавиться — от чертовой мертвой белой девки, являющейся при каждом удобном случае.

«Чертово проклятие, чертова Вьюна, чертов Мэб! Мэб?.. Паскуда!»

Искать или не искать проклятого колдуна вопрос не стоял. Осмотрев себя, нащупав эфес меча и выругавшись несколько раз, Крисп решил определить, где он находится. Гадать не пришлось — кругом лес. Простой лес, точно такой же, который сопровождал Криспа как минимум дней десять. Может больше, может меньше. Про Топь речь не идет. Ход времени терялся, да и не до ориентирования во времени было. Куда сейчас топать? «На северо-запад», — вспомнил Крисп.

Перед тем, как отправиться. Он по привычке осмотрелся вокруг еще раз и глянул на место, где, по прикидкам, проснулся. Слегка выцветшее пятно из хвоинок, видимо высушенное долго пролежавшим телом, выделялось отчетливее всего среди мрачных лесных закутков. Собираясь отвести взгляд, Крисп кое-что заметил краем глаза, нечто темное и округлое, пятнышко на периферии светлого и темного оттенка хвойных иголок.

«Откуда?»

Крисп подошел, наклонился и взял в руки черно-коричневую маску. Гладкая, как и положено, вещица издавала приятный шорох, когда палец скользил по лицевой части. Вырезанное из двух пород деревьев устрашающее лицо Крисп вертел в руках, изумленно разглядывая фактуру, каждую трещинку, каждую царапину. Сомнений вскоре вовсе не осталось — маска принадлежала ему. Крисп положил ладонь на гадкую лицевую часть, напоминавшую череп, обтянутый морщинистой кожей, провел медленно вниз — пальцы сомкнули предполагаемые веки, если бы на их месте не было дыр.

«Откуда ты? — Навел напротив лица и всмотрелся в старинную вещицу. — Я же оставил тебя».

Мысли внезапно обрушились каскадом догадок, вопросов, воспоминаний. Откуда взялась маска? Кто ее положил? Ясное дело, не сама с неба рухнула. Может ли быть она искусной подделкой? Положил ли ее Мэб? Что вполне вероятнее всего. Да черт его знает, как она попала сюда. Понять происходящее — рассудка лишиться. Впрочем, подобное уже случалось, и Крисп прекрасно помнил те совсем не славные дни, начавшиеся тут же после события всей его жизни. Воспоминания об этом жалили сильнее любого копья. После получасового стояния на месте Крисп решил вообще не думать о том, чего понять не в силах, по крайней мере, голодный, промерзший, с ноющим от боли телом и в осточертевшем лесу.

Он одел маску, завязав шнурками, продетыми в маленькие отверстия у краев, и побрел, прикинув направление по интенсивной яркости небесной пелены. Осталось одеть капюшон, чтобы скрыться от начинавшего моросить дождя.

«Прямо как в старые времена: маска и капюшон, все черное. Жаль, что всех вещичек не осталось. Мэб… Может он тоже из Нечестивой Семьи? Нет, я бы знал. К черту, я проснулся — если проснулся — и на том спасибо. Будет время все обмозговать и заполнить список имен, который внезапно начал нуждаться в своем заполнении».

Идти удавалось с трудом. Нескончаемый поток мыслей так и не остановился. Не думать о всем произошедшем было просто невозможно. Наверное, именно это не давало свалиться на землю без сил, заглушая боль в теле и затылке. Постепенно Крисп приходил к мысли, что свихнулся окончательно. Был ли Мэб реален? Находил ли он дом? Может он просто пролежал в лесу? Черт его знает. Возможно. Но откуда маска? Тоже — черт его знает. Крисп еще раз нащупал плотно прижавшуюся к лицу деревяшку. «Это реально, — сделал вывод. — Сейчас — это реальность». И это «сейчас» являлось тянущей болью. Болью в теле и в затылке. Крисп осторожно прикоснулся к нему рукой.

«И это тоже реально, твою ж мать!»

Моросящий дождь так и не переходил в свою надоедливую крупнокапельную форму. Это радовало. А радует сейчас немногое. Лес не кончался. За деревом — еще одно, за тем — другое. Голод терзал желудок. Ноги плелись, сгребая хвоинки в крохотные сопки. Крисп испуганно нащупал рукой эфес меча. Ему показалось, будто идет безоружный. У умелых воинов, особенно у мечников, всегда так — чуть что, сразу хватаешься за рукоять. Полезная привычка, но иногда раздражает.

Крисп погрузился в воспоминания. Он вспомнил, как стал главой Нечестивой Семьи, как шел до этого с самых низов, вспомнил каждый заказ. Каждый шрам будто заново жег, когда в голове прокручивались определенные моменты жизни. Моменты жизни убийцы. А живут такие люди только во время убийства. По крайней мере, об этом Криспу сказал какой-то старик, имя которого не знал. Вспомнил, как совершил поступок, определивший его дальнейшую судьбу, исполнил дог перед семьей. Вспомнил, как получил свой недуг, как был проклят Дыханием.

Воспоминания уводили далеко. Крисп схватился за маску на лице, убедившись, что до сих пор все вокруг не сон. Схватился за меч — холодная сталь коснулась кожи, обмотки приятно ее щекотали. Голод убивал.

«Я скоро так сдохну».

Наступило время, когда ноги стали заплетаться. Паршивое время. Если упадешь, то не встанешь. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Деревья медленно плыли во тьме. Наступал вечер.

Вдалеке проглянулся свет. Некий странный синеватый или черничный оттенок. Теперь меж деревьев показалась фиолетовая точка, потом красноватая рядом. «Наконец-то», — вздохнул с облегчением. Лес заканчивался.

Выйдя к заросшему мхом рву, Крисп припал к земле и поднял маску. Надо мхом прозрачным одеялом тек ручей. Вода приятно холодила руки и еще более приятно проникала внутрь тела. Рядом прорастал знакомый цветок, Крисп схватил его и начал жевать. Кое-как поднялся, обнажил меч, подошел к ближайшему дереву, рубанул с плеча. Оторвал немного коры: жрать хотелось.

Открывшийся вид завораживал, но и не нес ничего хорошего. Серая зеленоватая долина простилалась к самому горизонту. На небе черные и грозные тучи освещало закатное солнце. Действительно величественный вид имела природа. Жаль только, что опять пойдет дождь, скорее ливень.

Рядом с протекающим по рву ручьем затаилась тропка. Крисп оживился и подошел к ней. Осмотрелся по сторонам. Вела дорожка вдоль леса куда-то за холм, с другой стороны сворачивала к лесу и спускалась к долине в северо-западном направлении. Проследить остальной путь мешал пролесок. Деревьев семь, заросшие кустами. Крисп обошел их и увидел в низине серый город с шестью стенами. Отсюда они казались ниточками, образующими шесть кругов.

— Город-шести-стен, — пробормотал Крисп.

«Слегка сбился с пути, шел больше на восток».

Крисп помнил столицу Масмара еще ребенком. Несколько веков назад город насчитывал пять стен и назывался соответствующе. Каждая стена охватывала предыдущую. В каждом пузыре новый пузырь. Из такой дали именно так и виделось. Город построен рядом с морем, наполненным множеством белых треугольников. Скорее даже точек, чем треугольников, покрывшими темные воды. Море омывало две большие сопки, образовывающие бухту.

Проскользнули воспоминания из детства. Точнее, давняя мечта стать капитаном корабля, плыть вдаль, открывать новые земли, сражаться со стихией, разить сталью пиратов, доставлять ценные грузы, участвовать в невероятных баталиях. Сейчас былые надежды вызывали лишь скупую ухмылку, по сравнению с детским восторгом. Казалось, возращение домой станет приятным, появится наполненное ностальгией и трепетом чувство. На деле, почему-то, минутная радость сменилась жуткой пустотой внутри. Почти так же, как и завершение дела всей жизни.

«Появится ли радость от встречи? Или произойдет то же самое?»

* * *

Городская стена — она же образовывала внешнее кольцо — угрюмо возвышалась над Криспом. Ее края терялись в ночном небе. Подойдя ближе, удалось различить кладку. Потресканную, хранящую память о жестоких баталиях.

Крисп уставился в звездное небо. Не часто в пути ему удавалось насладиться сиянием ночного серебра. Он снял маску, покрутил в руках, решил привязать к поясу. Лучше уж так, чем на лице носить.

Как ни странно, тело попривыкло к ходьбе. Боль постепенно уходила, но не забывала о себе иногда напоминать. Затылок и вовсе перестал гудеть, если его не тревожить. Однако, сил практически не оставалось. Если сбавить шаг или передохнуть, то идти дальше не сможешь.

По стенам бродили сутулые тени, еще две стояло у ворот, больших и мрачных. Стражники, притаптывая землю то одной ногой, то другой, терли пальцы у разведенного костреца. Ливень прошелся быстро и совсем недавно, заставив продрогнуть до костей. Крисп посочувствовал солдатам и поймал себя на этом странном моменте. Не чувствующий жалости к смерти с состраданием отнесся к замерзшей страже. Может, дело в том, что он дрожал от холода тоже.

Стражник заметил странника и указал на него пальцем, несколько раз ткнув локтем в плечо напарника. Тот устало и лениво повернул голову, после — схватился за рукоять меча. Второй мельком глянул на алебарды, аккуратно приставленные к стене.

Легким движением сняв промокший капюшон, Крисп подошел к костру. Тоже присел и начал греть руки. Стража переглянулась. Один наклонился, второй так и продолжал держать руку на эфесе.

— Кто таков? Ворота ночью закрыты, — сказал продрогшим от холода голосом солдат.

— Бродяга. Когда вдруг ворота закрыты стали? — поинтересовался Крисп, пристально всмотревшись в огонь. Мысли его кружились вокруг истории в Топи и дома Мэба.

— Бродяга с мечом. Не дезертир случаем? — Сталь шоркнула о ножны, выдвинувшись на дюйм из них.

— Нет, с посланием шел. С юга. Эдаким послом-смертником сделали. Пропадешь — ну и черт с тобой, дойдешь — получишь денег. Я говорил, что через южные масмарские горы идти опасно, но каким маршрутом послали, таким и обязан ехать. — Постарался сделать леденящий взгляд более простым. — Эскорт весь перебили еще на подступах к Топи. Меня же вырубили в пылу сражения. Как очнулся — вокруг тела. Черт… Послание хотя бы не досталось этим ублюдкам. Сапоги мои не додумались снять.

Стражники снова переглянулись. Оба присели и с некой досадой уставились на Криспа.

— Через Топь шли? — изумленно спросил тот, что держался за меч. — Да-а, те горы хрен пройдешь.

— А я слышал о набегах в тех лесах. Говорят, местные с Топи сами грабят смельчаков, решивших по старой дороге пройти, — вмешался другой.

— Как приказали, так и исполняю.

— Верно, верно, — закивал стражник, — не нашего ума оспаривать указания сверху.

— Какое послание-то и откуда? — спросил другой, постукивая зубами.

— От карательной экспедиции императора. Подлинное доказательство смерти… — Нащупал рукой маску. — Каждого члена Нечестивой Семьи и письмо от командира. Оное в сапоге так и лежит.

«Черт, маска… Куда я ее во время набега спрятал?»

Стражники раскрыли глаза так, будто чудо узрели. Подозрительный защурился и всмотрелся в лицо Криспа, потом снова перевел взгляд на маску.

— Карательная экспедиция? — спросил он.

— Можешь спросить императора лично, — улыбнулся Крисп.

Сомнений у второго не было. Он удивленно смотрел на коричнево-черную маску. По его глазам бегали блики от костра.

— Ладно тебе. — Тыкнул под ребра локтем. — После такого пути еще с распросами приставать. Открывай ворота.

Подозрительный что-то фыркнул и, бросив напоследок недоверчивый взгляд, побрел к почерневшим вратам. Раздался металлический звук. Стражник колотил по стальным решетчатым пластинам. Звон стих, сменившись невнятной речью. Спустя минуту ворота со скрипом стали подниматься.

— Удачи. — Хлопнул по плечу стражник, сидевший у костра.

Крисп кивнул, с невероятным трудом встал и пошагал, смерив подозрительного холодным взглядом. Тот, в свою очередь, прищурился еще сильнее.

«Обошлось…»

Квадратные четырехэтажные здания возвышались над Криспом, освещаясь звездным полотном неба. Дорога вскоре вывела к воротам следующей стены. Внешнее кольцо Криспу казалось изрезанным узкими улочками, среди которых очень просто затеряться. В следующем его вниманию предоставлялась четкая структурированность застройки. Появилось множество более-менее широких улиц, вымощенных кирпичом, дома не представляли собой непонятной формы нагромождение халуп. По крайней мере, так выглядел центральный вход в город.

Кое-что оставалось неизменным: куча бочек, воняющие помои, канаты на дороге, ветхие телеги, тухлая рыба, бегающие свиньи, поющие пьянчуги и шлюхи. Жизнь города не изменилась и не изменится, как сильно его не вычищай.

В следующем кольце почти все так же, разница состояла лишь в форме домов и их высоте.

Крисп не искал ни таверну, ни бордель, хотя последнее все же рассматривал. Без денег особо некуда податься. А идти в таком виде во дворец опасно для жизни, тем более без сил. Спать на улице тоже равносильно не только тяжелому заболеванию, но и потере всех своих вещей, как, возможно, и жизни. Кое-какое место Крисп помнил. Только один человек мог помочь ему, дать кров и еду.

Сказать, что город изменился — ничего не сказать. Заплутать невероятно легко. Пристроек образовалось достаточно много. Немало и реконструированных старых зданий. Достроенные тоже имели место быть.

Сколько лет здесь Крисп не был? Точно и не вспомнишь. За зимами он толком не следил, особенно после того, как покинул дом. И теперь он возвратился, выполнив дело всей жизни, свое настоящее предназначение. Ему не давали покоя вопросы о том, как его встретят. Стал ли он чужой для всех? Сдержат ли обещание? Да и попросту, узнают ли его?

Рядом с портом почти ничего не поменялось. Если только стало еще больше халупок, нарастающих на несильно прочных домах. Иногда их сдувает ветром, иногда просто сгнивают и обваливаются. По крайней мере, так было во времена детства Криспа. Вдруг сейчас у архитекторов с самых низов появился опыт в постройке нерушимых комнатушек?

Вдоль бедно украшенной улицы с выбоинами в дороге расположились двухэтажные лавочки, тесно вросшиеся в стены своих соседей — больших зданий. Вывеска на одной из лавок показалась знакомой. Подойдя поближе, Крисп точно убедился в своих догадках. Это то самое место, которое он искал. Вывеска обшарпалась и потрескалась. Красные буквы ночью казались серыми, но и без видения цветовой палитры легко можно было определить, что сочность и яркость этой надписи давно остались в прошлом. Не вписывался в общую картину только лежачий рядом толстый человек, выглядевший как хряк, и храпел он подобающе — похрюкивая.

Внутри свет загорелся только после громкого стука в дверь. Открыл ее низкий и очень старый человек. На голове его надета дырявая шапочка с помпоном, в руках дрожал подсвечник с тускло горевшей свечой. Дряхлое и слишком худое тело потрясывалось, будто оно не могло устоять и постоянно искало опору.

Старик поднес свечу поближе к лицу Криспа.

— Кто ты? — спросил он дрожащим хриплым голосом, после чего откашлялся и еще сильнее укутался в свой шерстяной вонючий плед. — Лавка закрыта, а у меня ничего нет. Убийца? Вор? Стражник? Хоть представитель рыцарского ордена. Мне плевать, кто ты и как меня убьешь, мне недолго осталось, а вот у тебя появятся проблемы.

— Я ищу кров и еды. Денег не смогу дать, пока что.

— И с какой стати я должен тебе помогать, м? — Его шея вытянулась, тряся обвисшей кожей.

— Потому, что вам недолго осталось. Хорошее дело в конце жизни.

— Хорошие дела совершают хорошие люди, они тупы и поэтому дают собою помыкать. Я плохой человек, вали отсюда. — Махнул рукой и начал закрывать дверь.

Крисп подставил ногу в проем. Заспанные глаза старика округлились.

— Мы уже виделись, дядя Брэл. — Крисп подавил желание улыбнуться человеку из далекого прошлого.

Старик в ответ лишь презрительно прищурился, подпнул дверь и снова поднес свечу к лицу Криспа. Брови его сузились к переносице, проложив на лице новые глубокие морщины. Вспоминание затянулось.

— Кто ты? — спросил он с минуты три пристального рассматривания побитого лица.

— Крисп Вердон. — Голос почему-то надломился. Тяжело вздохнул.

— Он мертв, дурак! — буркнул старик.

— Восстал из мертвых.

Ожидал Крисп иного: открытого рта, слезливых всхлипываний, объятий и похлопываний по плечу, несвязной речи, море радости и кучу улыбок. В итоге Брэл только презрительно смотрел. Поверить трудно в чудесное оживление. Как сказать тому, кто считает тебя мертвым, что ты никогда не умирал, а ввел в заблуждение ради высшей цели? Так и сказать.

— Я никогда не умирал.

Старик продолжал недоверчиво смотреть, бросая быстрые взгляды по сторонам. Похоже, в поиске стражи Брэл нуждался сейчас гораздо сильнее, чем в выслушивании объяснений незнакомца.

— Раньше ты торговал выпечкой, после, когда из-за войны дела пошли вниз, стал торговать амулетами и прочей ерундой, приносящей удачу, и так далее, поскольку нескоропортящийся товар выгоднее. Ты сам мне так сказал. — Похоже, сработало, старик сильно удивлен. — У тебя была жена и сын, который, по твоим словам, очень походил на меня. Ты потерял их далеко за пределами Масмара, о чем никому не говорил, кроме одного мальчишки, что часто воровал твои пряники.

«Трогательная история, скривил бы унылое и грустное лицо. Надеюсь, он помнит хоть что-то».

Старик прищурился, посмотрел по сторонам, словно выискивая тех, кто мог подслушать разговор, вновь глянул на Криспа с тем же презрением и мановением руки пригласил в дом.

Внутри Брэл начал зажигать свечи, расставленные в разных местах. Большие и маленькие, толстые и еще толще — все обросли восковыми наростами. При свете стало ясно, на сколько прежняя лавка изменилась. От нее буквально ничего не осталось. Вместо старой коморки и торговой части дома сейчас существовала одна маленькая комнатка. Все пребывало в упадке. Легко предположить, что Брэл не имеет ни гроша, а его торговля давным-давно канула в небытие.

Крисп присел на табурет, старик расположился напротив, слегка зевая.

— Подвинься ближе, хочу видеть твою морду, — недовольно прокряхтел Брэл.

Так и поступил. Прошаркал еле державшимися ножками стула по залитому чем-то полу. Воняло отвратно.

— Глаза похожи, — заключил старик, пристально всматривавшийся в лицо Криспа. — Похожи, но давно не те.

— Время меняет.

— Где пропадал?

— Путешествовал, тайно. Исполнял данную мною клятву.

Старик недоверчиво причмокнул.

— Врать мне нет причин.

— Оно и видно, как и подделывать свою смерть.

— Так было нужно.

— С семьей виделся?

— Нет, только что прибыл в город.

— Ха, решил устроить сюрприз, да? На их месте бы выкинул тебя, как шавку.

«Ни капли не изменился. Такой же брюзжащий осел».

В дверь затарабанили. Юношеский голосок запищал, окликая Брэла. Старик поспешно поднялся и поковылял к двери. Крисп заметил у него темное пятно на пижаме на уровне зада. От отвращения он поморщился, пожалев о том, что пришел сюда. В детстве все казалось иначе.

За дверью стоял весьма крупный паренек. Он тяжело дышал и вот-вот хотел начать говорить, но увидел Криспа.

— Он свой, — сказал старик, заметив реакцию мальчугана.

— Дядя Брэл, — начал он говорить, отчего Крисп не сдержал улыбки, — Арри дома, а Рон так и не появился. Мне совсем не по себе. А когда мне не по себе, то ждать беды. Честно говорю, всегда так. И Грэг, он… в общем, он… его закололи.

— Как закололи?! — опешил старик.

Мальчишка молчал какое-то время, подозрительно посматривая на Криспа.

— Будем ждать дома дальше, — бросил он на последок и убежал.

Старик только через нисколько минут соизволил вспомнить про дверь и про самого Криспа. Закрывал он ее так же медленно, как и все в своем возрасте. Брэл задумчиво побрел обратно.

— Не задалась афера?

Старик не ответил.

— Нашел мне замену?

— Приходится как-то жить, — буркнул старик. — Ты, казалось, хотел крова и еды? Еда в подсобке, спать будешь на циновке. Завтра же утром выметайся.

Он встал, смерив старика холодным взглядом, и побрел к койке у угла. Что ж, пришел-то Крисп именно за этим. Чего ожидать радушный прием? Он уже и не знал, есть ли что-то светлое в его жизни. Пора спать.

* * *

Не сказать, что Семья, скорее всего жизнь научила засыпать Криспа тогда, когда точно уверен, что засыпаешь последним. Если это не получается, то дремлешь. Предосторожность никогда не была лишней. В этот раз она, как всегда, оправдала себя.

Дядя Брэл на цыпочках прошаркал к двери, скрипнул ею, буркнул и затворил. Приглашения идти за собой не выслал.

Крисп размеренно поднялся. Наелся он перед тем, как ложиться спать, до отвала. Каким бы Брэл ни казался бедным, пожевать у него всегда найдется. Привычно проведя рукой по поясу с пустыми креплениями для ножей, Крисп подошел к двери.

На слух ничего не разобрать. Бормотание, да и только. Несколько людей. Низкие голоса, тупые смешки. Крисп осторожно выглянул в маленькое треснутое окошко. Двое бугаев. Никак братья? Родство оно такое, часто заставляет заниматься одним делом. Пристальнее присмотревшись, предположение насчет родства отпало. Просто два бугая, да еще и разного роста.

«Что за дела у тебя с ними, дядя Брэл?»

Послышался чей-то приглушенный писк, потом стоны. Крисп к тому времени не пялился в окно. Ему настолько все осточертело, что наплевал на всю предосторожность. Не выспался, почему-то все равно голодный, тело ноет, голова гудит, в лавке Брэла смердит хуже, чем темнице Топи, да еще и сам старый хрыч ведет себя как мешок с дерьмом. Год пути домой, около пятнадцати вдали от дома, и даже сейчас выспаться толком не смог.

Крисп вышел на улицу, сощурившись от холода и яркого света месяца. Глаза моментально попривыкли. Только недовольство, а точнее, невероятное раздражение держало кислую мину. И лишь немногий мог увидеть безразличие в холодных темных глазах.

Один из бугаев залепил ладонью рот светловолосой девчушке и приставил нож к ее горлу. На все это смотрел его напарник, захлебывающийся кровью паренек, осевший на землю, и дядя Брэл с заляпанным ясно чьей кровью ножом в руке.

«Старик сноровки не потерял».

Все удивленно уставились на Криспа. Старик последним его заметил: разворачивался долго. Девчонка всхлипывала, из глаз текли слезы.

— Ты же презирал работорговлю. — Достал покрывшийся ржавыми подтеками меч и взвесил в руке.

Много времени утекло с последней битвы. Крисп уже и забыл, какая неудобная балансировка меча, привычная многим: в центре клинка или чуть ниже.

«Впервые мое безрассудство спасло кому-то жизнь, если сам не подохну. Был бы наглее, выжил бы еще тот паренек. Надеюсь, ты ей не перережешь глотку, здоровяк».

— Вечно ты гадишь. Все время, сука, гадишь! Разорвите этого урода! — крикнул добрый дядя Брэл и махнул ножом в сторону Криспа.

После боя с тварью по прозвищу Могильник, Крисп чувствовал некую настороженность. Даже перед увальнем с тупым злобным взглядом. Дремота полностью исчезла, когда тот достал проржавевшую саблю. Настоящий морской волк выпятил гнилые зубы и зарычал. К удивлению Криспа, старик тоже обходил со стороны. Захотелось улыбнуться, но на кону стояла его жизнь.

«Почему я не лег спать?»

Клинок старого клеймора стукался о сапог Криспа. Руки привычно опущены, плечи расслаблены, все остальное натянуто, как пружина. Бугай взмахнул саблей, Крисп только слегка отклонился. Удар был оценивающий, любой бы это понял. Второй больше походил на реальный. Крисп ответил шагом назад. Третий — с плеча. Крисп отошел в сторону, занеся меч над головой.

Сабля скрежетнула по клинку. Острие клеймора распороло рубаху вместе с плотью от плеча до бедра. Одно точное движение — тело брызнуло кровью и свалилось в судорогах на землю.

Старик попятился, а второй бугай откинул девчонку в сторону, достал из-за пояса точно такую же саблю и бросился на Криспа. Как же хотелось вновь одеть маску и вселить привычный ужас. Но то — старая жизнь.

Крисп ткнул острием меча в горло обезумевшему бугаю и отпрыгнул, ударившись спиной о деревянную стену лавки Брэла. Сабля вонзилась в землю, стрельнув кусочками грязи во все стороны. Мужик споткнулся о труп товарища и, сжимая шею руками, плюхнулся на него. Какое-то время барахтался и затих.

Дядя Брэл изо всех сил побежал к девчонке, сидевшей рядом с трупом паренька. Старик явно переоценил свои силы. Крисп легко опередил дряхлого развалюху и срубил ему голову. Как ни странно, сердце даже не екнуло. Дед обмяк, а голова его покатилась по дороге к порту. Застряла среди корзин.

«В том мире света больше».

Крисп осмотрел меч.

— Один безумец твердил, что в крови есть железо, поэтому она так и норовит окрасить клинок. — Крисп и не заметил, как произнес это вслух.

Ошарашенная девчонка переводила взгляд с него на трупы и обратно.

Страх вкопал ее в землю. Ни один мускул не мог пошевелиться. Крисп часто такое видел. Так реагируют те, кто не видел смерти и неожиданно встретил худшее ее проявление. Крисп взглядом поискал стражу. Странно, что она давно не прибежала. Как всегда, все подкуплены, все проплачены. В мире ничего не меняется, на каком конце света ты ни окажись.

«И что с ней делать?»

— Как тебя зовут? — спросил Крисп, ничего другого в голову не пришло.

— А-ар-ри, — произнесла дрожащим голосом девочка.

— Сколько тебе лет?

— Н-не знаю.

— Родных нет?

Помотала головой и еще сильнее залилась слезами.

— Н-не убивайте меня.

Запуганная, вся в слезах из-за страшных смертей. Не хотелось признавать, но Крисп вспомнил себя. Первое, что показывает тебе Семья — это смерть.

Он вложил меч в ножны и кое-как присел на корточки рядом. Скользнул рукой по пустым креплениям ножей.

«Черт!»

Взглянул на труп паренька.

— Твой друг?

— Угу. — Вблизи она еще больше боялась.

— Ты знаешь, что с тобой хотели сделать?

Она помотала головой. Ее глаза неожиданно раскрылись и снова налились слезами. Теперь она кивала.

— Может, тебя бы еще и убили, либо продали. Я спас тебе жизнь, Арри.

Сейчас во взгляде появилась настороженность и еще больший страх.

Лунный свет пробился сквозь тучи. Большие глаза заполнились бликами и…

Нечто знакомое. Перед глазами запуганной девочки появилась черная дымка.

«Дыхание?»

— Теперь твоя жизнь принадлежит мне, ты согласна? — Скинул голову набок для большей драматичности, но весь эффект распался из-за хрустнувших позвонков. Крисп всмотрелся в юное личико — страха не убавилось. Она медленно кивнула.

— Скажи это, — тихо произнес Крисп.

— Моя жизнь принадлежит вам, — помедлив, на выдохе оттараторила Арри.

Черная дымка вновь вспыхнула у ее ресниц.

«Дышащая… Может я подохну не так скоро».

— Отныне ты мне дочь, и звать тебя будут Арри Вердон.

Воссоединение

— Поторопитесь, ваше императорское высочество, — прощебетал басистым голосом Гонген.

— Да иду я! — донесся писклявый голосок из-за двери.

— Вас уже давно ждут.

— М-мму, — промычала от недовольства.

Усач поерзал плечами. Спина уже затекла и устала ее ждать. Гонген откашлялся и снова положил руки на пояс, схватившись за бляху.

Мимо проходили слуги, кто-то метался с подносами, кто-то с платьями; недалеко стояли две девицы и нескромно ржали над какой-то очередной историей.

«Поганые сплетницы».

— Ваше императорское высочество, — вновь прощебетал Гонген.

Как же он хотел просто открыть дверь и наорать на непоседливую малявку. Отхлестать вот этим самым ремнем, за который держался. Император сильно распустил свою дочь, и ей нужна твердая рука.

— Да иду я! Хватит звать, Гонги! — пропищала принцесса.

Гонгена многое за его долгую и суровую жизнь раздражало. Оскорбления на поединках, несправедливость, льстивость, даже эти сплетницы под боком, но выбешивало его больше всего прозвище, данное ему принцессой. Скорее, наиглупейшее сокращение его имени. Его! Рыцаря Алой Гарды! Он опустил голову и взглянул на эфес меча. Коротко стриженная бородка и тонкие усы колыхнулись от яростного выдоха. Только вот алой гарды как раз-таки и не было.

— Я готова! — гордо объявила Йони и величаво вышла из комнаты.

Пышное позолоченное платье развевалось при ходьбе, иссиня-черные волосы завиты в кудри. Держа отдрессированную осанку, грандиозно подошла к Гонгену.

— Я великая княжна и сама буду решать, когда мне выходить. — Вздернула нос и размеренно пошагала.

Вот маленькая чертовка! Лучшего мечника Масмара отправили присматривать за тощей задницей одиннадцатилетнего ребенка! Вот она, сущая несправедливость. Что бесило Гонгена еще сильнее.

Они шли по белоснежному коридору, спустились по богато украшенной лестнице. Да что там, здесь все было богато украшено. Всюду роскошь, золото и мрамор. О разных редких породах дерева и говорить не приходится. И эта красота только пуще распускала княжну. Гонген прикинул, как бы изменилась малявка в казармах или в чертогах ордена Алой Гарды. Нахмурился и хмыкнул.

«Да, ей бы пошло на пользу».

Слуги оборачивались и восхищались красотой и грацией маленькой княжны. Столько лести, столько сласти. Гонген шел и недовольно шевелил усами. Малявка красива, это правда, но какая великая княжна не красива? Эта лесть только еще сильнее портит ее.

Впереди появился узкий арочный коридор, ведущий в большой зал. У Гонгена ушел не один месяц, чтобы привыкнуть к лабиринту императорского дворца, и целый год, чтобы знать, куда ходить можно, а куда нельзя.

Почти вся императорская семья была в сборе: императрица и второй сын. Первый, как помнил Гонген, добивал королевство Дрорт. А сам император почему-то отсутствовал.

Стоять у входа — вот истинное призвание лучшего мечника Масмара. Княжна величаво прошагала к столу, служанки подбежали, подбирая юбки, и отодвинули стул. Малявка грациозно запрыгнула за него, и ее пододвинули. Слуги вновь забегали и поспешили нести блюда, когда императрица махнула рукой.

— А где отец? — спросила Йони.

— Он подойдет позже, появились… — Тяжело вздохнула. — Срочные дела. Важнее семейного завтрака.

— А когда приедет Аар? — не унималась княжна.

— Скоро Дрорт окончательно падет, — вмешался ее брат.

— Когда?

— Через месяц, — сухо ответила императрица, ясно давая понять своим тоном, что остальные расспросы излишни.

Так и проходят завтрак, обед и ужин. Семейно, но в тишине. Редко кто обмолвится словом. Гонген никогда не понимал таких трапез. Он вспомнил, как в детстве все время общался с отцом и матерью за столом. Беседы текли нескончаемым потоком. Бывали и свары, текли также без остановки. Живая семья. А здесь… Гонген тяжело вздохнул.

Только стой и смотри по сторонам. Хотя бы есть на что смотреть. Высокие колонны и окна, мраморный пол, золотые люстры со всегда новыми свечами. Или они так выглядели. Несоразмерно длинный стол из черных пород деревьев, такого же оттенка стулья, чем-то напоминающие шахматные фигуры.

Служанки донесли оставшиеся лакомства и императрица дала согласие приступить к еде. Гонгену захотелось подойти и самому накормить бедных детей. Есть такими порциями и столь медленно — сущая пытка. Столько времени уходит зря.

— Айгос! — холодно окликнула императрица.

Мальчишка ошарашенно на нее взглянул и сдул черноволосые пряди с лица.

— Хватит есть как простолюдин! — прогремела она, худая, как щепка.

— Я все равно второй сын.

«Опять…»

Гонген постарался сохранить каменное выражение лица.

«Извечная тема великого, мать его, князя Айгоса. Я не наследую престол и буду всегда вам об этом напоминать. От этого ничего не изменится, но нервы вам всем потрепаю. Почему же я родился вторым? Вы виноваты, вот и терпите. Избалованный и капризный ребенок».

Но Гонген мог понять Айгоса. Если есть по кусочку и жевать по полдня, то превратиться в такого засранца проще простого.

— Отец даровал тебе множество земель. Ты великий князь и должен вести себя подобающе, — понизила тон императрица.

— И правит там неизвестно кто, — огрызнулся Айгос.

Императрица Ориана надула щеки и стукнула кулаком по столу. Ножи и вилки тихо звякнули.

— Да как ты… — не успела договорить.

В зал вошел император и еще два незнакомых Гонгену человека. Правитель хмурился, значит, ничего хорошего ждать не приходилось. Все члены семьи встали.

— Ваше императорское величество, — проговорила императрица.

— Отец, — вместе сказали дети и поклонились.

Император обвел хмурым взглядом зал.

— Хочу представить вам моего младшего брата, — заявил он холодным и размеренным голосом.

Глаза императрицы широко раскрылись. У Гонгена отвисла челюсть. Его императорское величество прошелся и сел в подобие настоящего трона из дерева. Особая качественная работа. Гонген даже знал мастера, вырезавшего этот стул. На таком же сидела и горячо любимая императрица Ориана.

— Крисп Вердон и его дочь Арри. — Выпил вина. — До сих пор не могу поверить в то, что ты успел обзавестись дочерью. Ты ни разу не упоминал о ней.

— Распространяться о ней не менее опасно, — сказал человек с несколько помятым лицом, гладко выбритым подбородком и черными с проседью волосами. Подстать всем Вердонам. Кроме императрицы и этой девушки Арри. У них обеих, на удивление, очень светлые волосы, как свет солнца. — О причинах ты осведомлен.

Император махнул рукой слугам. Гостей следует накормить.

Гогнен стоял с полуоткрытым ртом. Он до сих пор считал все это каким-то розыгрышем или шуткой. Если бы император Обта отличался чувством юмора, то старый рыцарь так бы и подумал. Брат? Единственный брат государя умер очень давно, почти с шестнадцать или семнадцать лет тому назад. Царил такой траур, что не передать.

— Все из вас поражены тем, что мой младший брат жив. Я же об этом знал. — Выпил еще вина. — Но племянница — это новость. — Император неожиданно улыбнулся. — Поприветствуйте дядю и свою двоюродную сестру.

— Приветствую. — Айгос отвесил поклон.

— Здравствуй, Крисп. Умеешь ты удивлять, — процедила императрица. На Арри она даже и не взглянула.

Йони прищурилась.

— Ты где был? — спросила она.

Крисп улыбнулся и сел рядом с Айгосом. Арри последовала за отцом и неуклюже уселась за стол, скрипнув стулом так, что уши чуть кровью не залились. Еще и некультурно ойкнула. Манер у нее, сразу видно, нет.

— Знаешь сказки про Нечестивую Семью? — оскалился Крисп.

Гонген только сейчас заметил смертоносный холод в глазах. Он видел много таких людей и научился различать их по взгляду. И чем ярче тот выражен, тем опаснее был сам человек. Но настолько леденящего душу взгляда старый вояка еще не видел. Гонген инстинктивно схватился за рукоять меча.

— Конечно, знаю! — пискнула княжна. — Меня ими не запугать!

— Это сразу видно. — Оскал стал еще страшней. — Я глава Нечестивой Семьи.

Айгос поперхнулся, императрица расхохоталась, Йони недоверчиво посмотрела, как и Арри, а Гонген еще сильнее насупился, хоть и не поверил такому заявлению. Император источал спокойствие и слегка улыбался.

— Не будем торопить события, — сказал он.

— Как скажешь.

Императора наглая выходка задела. Лоб изрезали морщины, уголок рта стал дергаться. Суровое лицо правителя неожиданно подобрело. Он залился смехом. Гонген впервые увидел, чтобы тот смеялся.

— Мне не хватало твоей наглости, — заявил он.

— Я не так сильно изменился с тех пор?

— Кое-что никогда не меняется.

Служанки принесли блюда. Гонген заметил, как глаза Арри раскрылись от удивления. Сразу видно, никогда не ела подобной пищи, да что там, не видела вовсе. А брат императора и не взглянул на принесенную еду. Он всматривался в лица племянников. Гонген от этого еще больше запыхтел.

— А это кто? — спросил Крисп, обратив внимание на Гонгена.

— Это Гонги. — Княжна слегка повернулась и помахала рукой старому рыцарю.

— Гонги? — переспросил Крисп.

— Сэр Гонген Смертоносец, — прожевав кусок курятины, пояснил государь. — Лучший мечник Масмара.

— Это чувствуется. — Крисп потянулся к дочери и что-то прошептал на ухо.

— Еще бы, он служил отцу. Не помнишь?

— Может вспомню, если увижу поближе.

— Сэр Гонген, подойдите.

— Рыцарство до сих пор осталось в Масмаре? — поинтересовался Крисп.

— Думаю, что оно в орденах останется навсегда.

Гонген гордо поднял голову, выпятил еще сильнее грудь и пошагал к столу. Холодный взгляд Криспа уставился на него. Пронзающий и смертоносный. Невероятно спокойный и утомленный. Взгляд убийцы. Гонген уже начал верить сказкам про Нечестивую Семью. Неожиданно черты лица Криспа показались ему знакомыми. Он вспомнил черноволосого мальчишку, точно такого же, как Айгос. Настоящий сорванец, постоянно доставлял всем проблемы.

— Помню вас, сэр Гонген Смертоносец.

— Э-э… Вас и не узнать так сразу, Ваше… э… Высочество. Сколько времени утекло… — Старый воин почувствовал себя полным болваном. Это же тот самый сорванец, за которым он однажды гонялся, выискивал его в нижних районах города. Тот, кто воровал у него меч и прятал сапоги. Настоящий дьяволеныш.

Княжна встала и поклонилась.

— Прошу меня простить, меня ждут срочные дела, — заявила она и грациозно пошла к коридору. Только в этот раз с грациозностью малявка переборщила и выглядела до глупого смешно.

— Прошу простить, — пробормотал Гонген, поклонился и побежал следом за ней.

«Спасибо вам, ваше императорское высочество великая, мать ее так, княжна».

Лучше уж заняться каким-нибудь бесполезным делом. Например, смотреть, как малявка играет с короной и фигурками солдат и дам. Да хоть что угодно, лишь бы увести ее подальше от этого человека. И себя тоже. Каким мальчишкой он ни был, теперь Крисп Вердон совершенно иная птица. Смертельно опасная и кровожадная. «Глава Нечестивой Семьи», — вспомнил странное заявление Гонген.

«А ведь только полтора года назад весь Масмар вздохнул спокойно, когда пришла весть о том, что Нечестивая Семья уничтожена».

Император тогда был счастлив, улыбался во весь рот. Его отец был отомщен, и, похоже, Гонген догадывался кем. Мысли смешались в кашу. Не те уже годы, чтобы испытывать такое множество потрясений, тем более, в которых не можешь разобраться.

Старый воин звенел кольчугой и бежал за княжной, держась за эфес меча. Они пересекли несколько пролетов, пробежали несколько залов, внутренний двор, являвший собой удивительный сад. Ее императорское высочество решила усесться рядом с мраморным фонтаном.

С нагой скульптуры стекала вода. Она ручейком изливалась из острия короткого меча и серебрилась лучами утреннего солнца.

Княжна махала руками, пытаясь сбить поток словно палку.

Старый воин размеренно зашагал к скамье напротив, восстанавливая дыхание. Плюхнулся, размял шею и, наконец, отпустил меч.

Он долгое время смотрел, как веселится никогда не унывающая избалованная малявка. Неожиданно у нее появился дядька, кровожадный убийца из самой известной и устрашающей организации, если принимать его слова хоть как-то в серьез, а ей все равно. Общалась, как будто те были закадычными друзьями и устали друг от друга.

Гонген сильно удивился, когда Йони прекратила играться и села рядом с задумчивым выражением лица.

— Гонги.

— Ваше императорское высочество, прошу, называйте меня Гонгеном.

На его слова она не отреагировала.

— А почему у всех черные волосы, а у Арри и мамы светлые? — Она взяла свою черную кудряшку и стала потирать в руке.

«А точно, почему светлые?»

— Не знаю, ваше императорское высочество, — признался Гонген, он и сам хотел бы это знать.

* * *

Что должен делать отважный рыцарь? Не просто рыцарь, а член ордена Алой Гарды. Все его навыки, умения и острый ум используются в тяжелейшем занятии — поиске императрицы.

Гонген, чертыхаясь, пробежал несколько лестничных пролетов, посетил несколько гардеробов и комнат, в которых ни разу не был. Ему стало казаться, что дворец постоянно меняется и создает новые помещения и коридоры. Все встало против старого рыцаря.

А с чего все началось? С безобидных игр в прятки в саду. Несколько раз поискал — нашел, несколько — сдался, но вдруг заснул. Заснуть при выполнении самого ответственного из поручений императора — охранять его дочь. Первые дни рыцарь провел с энтузиазмом, но он уже год только бродит за малявкой и ничего не делает. Не мудрено и уснуть. Только от этого легче совсем не становилось.

Опрашивать служанок бесполезно. Одни говорят бежать в ту сторону, другие — в совершенно противоположную. И дело не в хитром переплетении коридоров и ходов дворца. Им лишь бы посудачить.

Со слугами мужчинами почти та же ситуация. Эти фазаны только недоумевающе смотрят и кивают головой, пытаясь что-то сказать, и, спустя целую вечность, выдают извинения. Они считают, что извинений Гогнену достаточно.

Старый воин, запыхавшись, выбежал во внешний двор и поковылял вдоль окон к небольшому пруду. Есть шанс, что княжна решила спрятаться среди ив. Несколько раз пришлось остановиться и перевести дыхание.

Пруд оказался пуст. Пуст тем, что княжны там не нашлось. Сидели на скамье какие-то дамы, не понять, служанки или гости. Черт их разберешь. Малявка говорила, что следует смотреть на браслеты, кулоны и прочие украшения, иногда поглядывать на обувь и прическу. Но что старый воин мог понять из увиденного?

Он сел на ближайшую лавку.

«Император с меня голову снимет».

Гонген сгорбился и глубоко задышал. Седые волосы свисали и подрагивали на ветру, наверное, подражая зеленой траве под ногами.

— Черт! — Выпрямился и встал.

Решил было побежать, но резко остановился.

— Гогни! — послышалось ему.

Рыцарь обернулся и посмотрел на суетливые переглядывания дам у пруда.

— Гонги! — снова раздался девчачий писк.

«Откуда же он доносится?»

Гогнен несколько раз повернулся вокруг своей оси, разглядывая каждую деталь, всматриваясь в каждую иву и в каждое окно дворца. Посмотрел наверх и обомлел. Волосы встали дыбом, щеки задрожали синхронно с руками, из легких вышибло воздух.

Княжна стояла на крыше дворца, расставив широко руки. Потом уперла их в боки и снова прокричала глупое сокращение имени рыцаря. И что говорить в такой ситуации, что делать? Гогнен даже не знал, как малявка туда залезла. О возможных печальных исходах и думать не хотелось.

— А ну слезай оттуда! — рявкнул Гогнен.

Дамы рядом ахнули и уставились на старого рыцаря, он искоса глянул на них. Княжна опустила руки, даже отсюда было видно, что она раскрыла рот. Гонген тут же спохватился.

— Э-э… Прошу вас, ваше императорское высочество, пожалуйста, спускайтесь, — прощебетал привычным для княжны голосом.

Реакции никакой не последовало. Повисла долгая пауза.

Гонген совершенно не знал, что в таком случае делать. В его ордене и не заикались о присмотре за избалованными детьми императора, которые иногда сходят с ума и забираются совершенно неизвестным образом на крышу дворца. «Она б еще на купол забралась», — подумал Гогнен. Старый воин не раз в своей жизни оказывался в непростой ситуации. И все эти ситуации создавала малявка. Гонгену куда легче и приятней стоять одному против пяти на поле боя, чем заниматься… этим.

— Ваше императорское высочество! — окликнул Гонген.

— Ты накричал! — пискнула княжна и топнула ножкой по черепице.

— Я беспокоюсь о вашем здоровье! — ляпнул он.

— Я не больна!

«Что же ей сказать? Что?»

— Может, пойдем выпьем чаю? — прощебетал Гогнен, надеясь на чудо.

— Нет! — пискнула малявка и решила убежать.

— Ваше императорское высочество, я сильно испугался за вас! — выпалил Гонген.

Княжна, почти скрывшаяся из виду за краем крыши, обернулась и гордо подошла поближе, по прежнему уперев руки в боки.

— Ты испугался? — удивилась она.

— За вашу жизнь, ваше императорское высочество. — Поклонился. — Прошу вас, не подвергайте себя опасности. Умоляю, спускайтесь.

«Старик пресмыкается перед ребенком. Рыцарь, лучший мечник Масмара, повидавший больше сражений, чем эта язва получала подарков на день рождения. Как долго это будет продолжаться?»

— Ладно, — фыркнула княжна, совсем так, как своя мать. — Я прощаю тебя, Гонги.

Она гордо развернулась и пошла.

«Наконец-то. Все, сообщу императору, хватит с меня этого позора».

Гогнен оглянулся и заметил, как дамы хихикают. Он выпрямился, выставил грудь колесом, поправил кольчугу, рукава и ремень. Задрал к верху нос. Женщины никак не могли остановиться. Одна из них не сдержалась и начала вовсю хохотать.

— Радостная новость?! — рявкнул Гонген с громовой силой.

Обе разом умолкли. Замерли. А после подобрали юбки и побежали прочь, негромко переговариваясь. Вдалеке кто-то смотрел на старого рыцаря, но ему было все равно.

Только сейчас Гогнен заметил, что княжна вновь стоит на крыше и смотрит на него. Неужели он опять в чем-то провинился?

— Ваше императорское высочество? — прощебетал Гонген.

Она долго стояла и хмурилась. Не к добру.

— Ты же говорил, что ничего не боишься, — пискнула малявка.

— Ваше императорское высочество, искренне умоляю, спуститесь, и я отвечу на все ваши вопросы. — Снова склонил голову.

— На все на все? — пропищала удивленная княжна.

— Несомненно, ваше императорское высочество.

— Жди здесь, — пискнула малявка и побежала.

Оступилась. Черепица с треском покатилась по крыше и разбилась о каменную плиту. Княжна последовала за ней. Маленькие ручки зацепились за край. Раздался визг.

Гонген ринулся вперед. Ветер ударил в лицо, кольчуга звенела, эфес меча бился в бок, воротник натирал шею.

Княжна какое-то время висела и сорвалась.

Рыцарь подскочил и принял падающую Йони на руки. На лице его выступил пот, дрожь пробежала по всему телу. Княжна заплакала и обняла Гонгена.

— Ваше императорское высочество, крыша — это не место для пряток, — прощебетал Гонген.

Старый рыцарь нежно опустил на землю главную занозу в заднице. Она держалась своей маленькой теплой ручонкой за его грубую ладонь. Не имея детей, Гонген впервые с досадой об этом подумал. И сам не знал почему. Ведь только что надоедливая малявка могла погибнуть, а в его жизнь она принесла лишь скуку, да раздражение, точнее, одни проблемы.

Ветви ив раскачивались на ветру. Сорванные лепестки создавали множество кругов на воде. Вдалеке стояла тень. Силуэт. Человек в черном бархате по щиколотку. Не нужно обладать зоркостью юноши, чтобы знать, что Крисп Вердон улыбался.

* * *

— Почему ты ничего мне не рассказал? — донесся женский голос из-за стены.

— Никто не верил в успех, — ответил мужской.

— Да, и полтора года ты не мог поверить в то, что сам объявил всему городу.

— Я не думал, что он вернется.

— А ты часто по-настоящему думаешь?

— Хватит!

— Нет уж! Я помню вашу клятву. Ты о ней только и говорил.

— Хватит! — закричал император так, что не услышал бы только глухой.

Гонген сидел на маленьком стуле. Его колени почти упирались ему в плечи. Как ни странно, было удобно. Перед ним стоял столик, на котором расположилось множество фарфоровых чашек с блюдцами. Чай имел приятный аромат. Между прочим, Гонген помнил, как отчитывал погрузчика при дегустации, а потом и самого купца. Теперь же рыцарь пьет тот самый чай. С тортом.

— Гонги, ты мне скажи, как ты относишься к свадьбе? — спросила княжна, сложив бровки домиком, и сделала глоток.

Гонген поперхнулся и пустил пузыри в темный напиток.

— Веди себя культурно! — пискнула малявка.

Только совсем недавно она чуть жизни не лишилась, а теперь кричит на своего спасителя. И что здесь делает лучший мечник Масмара? Сидит, пьет чай и кушает мизерными дольками тортик. Другого применения рыцарю Алой Гарды не сыскать. Да еще и приходится отвечать на глупые вопросы.

— К какой свадьбе, ваше императорское высочество? — промурлыкал Гонген, едва заметно откашливаясь.

— К моей свадьбе.

— Вы выходите замуж? — удивился рыцарь. — Мне об этом ничего не известно.

— Мне тоже.

Гонген странно покосился на княжну, выискивая подвох.

— Мама говорит, что я должна буду скоро выйти замуж. — Элегантно срезала кусочек шоколадного торта.

И что может сказать в таком случае простой воин? Жизнь многому Гонгена научила, но не давать советы княжнам. Этому он обучается сейчас.

— Ее императорское величество, несомненно, мудрейшая из женщин. — Хоть говорить правильно научился за год при дворце. А говорят, старого пса новым трюкам не научишь. Дело в желании. — И вам, ваше императорское высочество, действительно предстоит выйти замуж за знатного человека.

Новый вопль перебил княжну. Она озадаченно посмотрела на дверь.

— Вдруг все это ложь? Ты хоть об этом подумал?! — прокричала императрица.

Раздались громкие удаляющиеся шаги.

— Ну и иди! — пискнула она и потоптала совершенно в другую сторону. Закончила свару громко хлопнувшей дверью.

Не заметить испуг на лице маленькой девочки невозможно. Страх появился в глазах. Нужно что-то сказать, что-то ободряющее, успокаивающее. Какую-нибудь ложь. Да, лгать в таких случаях самое то. Но что именно?

Гонген хмуро взглянул на княжну, напоминающую фарфоровую куколку, которых сама имела в излишестве. Она сидела на маленьком стульчике в белом платьице с алыми лентами. Блюдце тихонько постукивало на весу по дну чашечки. Еще мгновение, и малявка уронит все на пол.

— Ваше императорское высочество. — От этих слов великая княжна дернулась и испуганно посмотрела на Гонгена. — Иногда люди не сходятся во взглядах.

«Что ей сказать? Как объяснить?»

— И чтобы понять друг друга, им требуется время, — добавил он.

«Попробуй объясни ей, чего люди грызутся».

Вновь послышались быстрые шаги. Они все усиливались. Дверь открылась. Лицо императрицы отображало непричастную безмятежность, но старый воин знал, что внутри нее горит гневное пламя.

— Ваше императорское величество. — Встал и поклонился Гонген.

Императрица даже и не обратила внимания на этот жест.

— Йони, выбери лучшее платье, на пиру ты должна быть неотразима.

— На пиру? — Страх как рукой сняло. Уже через мгновение княжна сияла.

— У тебя плохо со слухом? — процедила императрица.

— Скоро пир! — крикнула княжна, не обращая внимания на мать. Развернулась и принялась рыться в вещах.

В этот момент Гонген увидел, как едва заметные морщинки проявились на лице королевы. Источая желчь, с тщательно скрываемым презрением она обратила внимание на старого воина.

— Проследите за этим, сэр Гонген.

— Непременно, ваше императорское величество. — Снова поклон. Уже шея разболелась. — Могу я узнать, в честь чего празднование?

Такой ядовитой ухмылки Гонген еще не видел.

— В честь удивительно воскрешения моего деверя.

Среди клеток

Просыпаться приходилось в разных местах. Иногда среди мусора, иногда среди мусора и помоев. Сейчас же ко всему этому добавилась сырость, зловоние человеческого пота и других всевозможных испражнений.

Открываешь глаза — бледно-зеленая, скорее, блевотного цвета потолок и такая же стена с окошком. Вместо стекла железные прутья с каким-то налетом. Под окном подтечный след. Из-за дождя или из-за все тех же помоев, которые сбрасывают сюда многие?

По бокам такие же решетки, в которых сидят тени.

Рональд приподнялся. Пальцы впились в смесь мокрого песка и грязи. От чего все вокруг мокрое, думать не хотелось. Лицо горело, тело дрожало. Желание вырвать кое-как удалось заглушить. А стоило ли? Ужасное зловоние все равно не испортить.

— Мы скоро все умрем, — напевал кто-то. — Ум-рем. Ум-рем.

— Да заткнись ты, сучара поганая! — Зашуршал песок о прутья. Видать, кинул в певуна. — Из-за таких уродов, как ты, и попадают сюда!

Судя по тому, что певун закашлял и начал плевался, раздраженная тень попала.

Нельзя было сказать, что наступила тишина. Кто-то бился головой о прут, другой шкрябал по стене ногтями и хихикал. Самый ближний к Рональду что-то нашептывал, тихо-тихо.

Раз в целую вечность проходил надзиратель. Высокий и устрашающий. Однажды он кинул тарелку с какой-то жидкостью внутри. Наверное, бульон, в котором когда-то было мясо, а теперь только вода и привкус. Рональд точно не знал, тюремный суп оросил песок еще в полете или после приземления.

Вонь сводила с ума. Странная мгла влияла так же. Ночь.

Рон подошел к окошку, схватился за склизкие прутья и постарался выглянуть. Он долгое время смотрел на небо.

Неожиданно вздрогнул, и его облило рыбьими внутренностями. Он стал плеваться и потом закричал. Впервые за все пребывание здесь мальчишка дал волю гневу. Начал пинать стену и бить ее кулаками, пока кисти не обагрились, и кровь начала не течь почти что ручьем.

Как он попал сюда? Зачем надо было красть? Самое место для убийцы, для вора. Почему не послушал дядю Брэла? Он же предупреждал, он все делал для них. Чертова самонадеянность!

Рон вспомнил окровавленное лицо Грэга, а потом мальчишки, которого убил в особняке. В животе скрутило, и вышло содержимое. В основном желчь и пара твердых кусочков. Глаза слезились. Ко всему прочему появился страх ослепнуть.

Ничего не оставалось, только плакать. Он уперся головой о стену и стал всхлипывать.

Призрак плачет, лучший вор во всем городе. Неуловимый и бесстрашный. Теперь же наполовину голый, с разбитый носом, окровавленными руками, дрожащий непонятно от чего и беспомощный.

— Так всегда в первый раз, — пробормотал грубый голос.

Рон невольно повернул голову и увидел черную гору, сидящую рядом. Мужик что-то перебирал в руках, крутил так и сяк. Он опирался спиной на прутья, подогнув к плечам ноги.

— Попривыкнешь. За что попал сюда? — спросил он.

А действительно, за что? За убийство или воровство? Или просто так попался под кулак? Или все вместе взятое?

Мальчишка лишь еще раз всхлипнул.

— Понимаю, слушать советы у того, кто сидит здесь, странно. И все же, слезами не поможешь.

— К-как будто е-есть что-то, что мне поможет, — проговорил Рон, речь его прерывалась и превращалась в вытье.

— Помочь может только смирение.

«Проклятый дурак! Наверно сидит здесь за то, что плюнул какому-нибудь богатому пузану в лицо, завтра же его освободят. А мне точно веревка светит».

Слезы снова накатились и полились ручьем. Страшно хотелось пить, а вода выливается из глаз.

— Можешь не отвечать.

— Я уб… у-убийца, — еле выдавил из себя это слово.

Как же он стал таким? Почему все случилось именно так?

— На, пожуй. — Протянул сквозь решетку то, что крутил в руках.

Черствый кусок хлеба упал в протянутую ладонь. Маленький и слегка заплесневелый, но зато пах хлебом. Рон схватился за него дрожащими руками и завыл. Он проникся самыми теплыми чувствами к этому человеку, лица которого даже не видел и не знал имени. Волна доброты и невыносимой печали нахлынули на него и слезы вновь залили глаза. Рот начал дрожать.

Мальчишка прижал к себе кусочек хлеба.

— Полно тебе, полно. Никогда хлеба не видал что ли?

Рон не ответил. Он не мог выдавить и слова из себя.

— Наверно, своровал что ни то, а там все пошло не так. Да?

Смог только кивнуть. Мужик вряд ли бы заметил такой кивок, казалось, он вообще не смотрит на него.

— А ты как оказался здесь? — слова наконец-то напомнили членораздельную речь.

— Связался не с теми людьми. Знаешь, как бывает, сначала ты выше всех, а потом вот так, как я.

— Выше всех?

— Купцом был. Плавал на корабле, торговал то здесь, то за пределами Масмара.

Как мог попасть сюда такой человек? Как же, очень легко. С помощью вранья и Рон мог стать здесь хоть императором. Перед смертью лучше наплести побольше, чтобы прониклись к тебе.

Что-то шершавое чесало пальцы. Корка хлеба.

Богачи не способны на такое. Пусть, Рон тоже не хотел бы запомниться вором. Только время не вернуть, названый купец уже услышал признание.

Надзиратель вновь прошел мимо. В руке, как всегда, факел, на поясе меч, на лице безразличие.

— Было время, — протянул купец и положил руку под голову. — Приходилось бывать в Чиянии? Еще ее Золотой Империей кличут. И знаешь почему, а? Я то всегда думал, что там все из золота, даже сортиры. На самом деле так прозвал ее один генерал, оттуда же. Представь себе, поэтом слыл. А соль вся в чем: в Чиянии кроме осени других времен года нет. Всюду листья желтые и красные, только еле-еле зеленым отдают. Представляешь? Сколько бы ни приплывал туда торговать, столько на осень и натыкался. Один знакомый шляпник и поведал эту историю.

— Хотел бы там побывать, — сказал Рон, хотя не верил сказкам, а про такую страну даже не слышал.

— Там люди верят, что после смерти человек рождается в другом теле, в теле только родившегося. Надеюсь, я появлюсь там.

— Такого не бывает.

Купец не ответил. Он только сидел и покачивал головой.

Потянуло в сон, Рон не заметил, как уснул.

* * *

Разбудил его удар под дых. Самое, что ни на есть, отвратное ощущение. Резко просыпаешься, ничего не понимаешь, не можешь дышать и через мгновение ощущаешь тупую и тянущую боль. Мальчишка свалился набок и судорожно стал глотать воздух. Ладони сжимались в кулаки и стали хватать песок. Рон развалился на полу и пытался встать, тянулся, не зная к чему.

Его хватанули за подмышки и понесли. Когда выносили из камеры, голова ударилась о железный прут. По лицу потекла кровь. Она капала с брови, норовила залить глаз. Ноги не двигались, а безжизненно сгребали песок.

— Эй! Он же еще ребенок! — раздался знакомый голос купца.

Впереди шел какой-то человек. На его голове виднелся странный цилиндр. Выйдя на свет, шляпа блеснула темно-синим. Он завернул за угол и стал подниматься по лестнице.

Тот, что тащил Рона, пнул мальчишку еще раз в живот.

— Тебе что, гаденыш, ноги не нужны? — просипел мужик в кольчуге. Это тот надзиратель, что ходил туда-сюда с факелом.

Он наступил на правую лодыжку. Острая боль пронзила ногу и отдалась в затылок. Пальцы скривились, а зубы заскрежетали.

— Что там? — спросил человек в синей шляпе.

— Не тащить же мне его по лестнице.

— Смотри, чтобы тебя не потащили потом. Живее!

Тот, что в кольчуге, проворчал себе под нос ругательства на непонятном языке и снова подхватил Рона. Руки впились в тело, как стальные. Мальчишка издал сиплый вдох. Половину его лица кровь все-таки залила.

Ноги больно бились о углы ступенек. Рон пытался сам начать идти, но сразу же отбросил это дело, когда человек в кольчуге хлопнул ему по голове чем-то железным. Тело обмякло. Все перед глазами поплыло. Дощатая фактура быстро менялась на трещины и обратно на мыльное темное пятно. Было слышно, как пыхтит и дышит надзиратель.

Лестница закончилась, появился длинный узкий коридор. Впереди тьма, по бокам закрытые двери.

Рону казалось, что это сон, он искренне желал проснуться. Но боль давала понять, где реальность, а где глупые надежды.

Коридор быстро миновал. Лестница теперь спускалась вниз. Долгая и темная, ведущая во мрак. Человек в цилиндре стоял у ее подножия и смотрел наверх.

— Только не скидывай его! — крикнул он.

— Лишаете всего веселья, — с наигранным недовольством произнес надзиратель.

Что-то тряхнуло Рона, и он ударился об стену плечом. Снова подлетел и встал прямо. Тюремщик волок мальчишку вниз, предварительно бросая его то в одну, то в другую сторону. Немало ушибов удалось таким образом получить. Ноги подкашивались при спуске, от чего кольчужник сильнее злился.

— Иди! — крикнул он и дернул из-за всех сил.

По потолку текла вода и громко капала на ступеньки. Внизу пахло чем-то неестественным. Такого запаха Рональд ни разу не ощущал. Ступеньки закончились, и перед ним открылась большая круглая комната, похожая на миниатюрный зал. Вокруг были одинаковые серые двери. Человек в синей шляпе стоял как раз у одной из них. Он достал связку ключей, громко звякнув металлом. Притулился к двери, покрутил руками на уровне пояса и со скрипом ее отворил.

Внутри горели факела, как и в круглом зале. Рона затащили туда и швырнули на землю. Он еле-еле смог встать на четвереньки, подгоняемый страхом неизвестности.

— Скажу прямо, солжешь — будет хуже. — Присел на корточки человек в шляпе.

Круглые синие глаза наполовину скрывались за козырьком цилиндра. Он мял кольцо на руке, потирал палец, шкрябал по ногтю. Причудливый человек дождался едва заметного кивка заключенного и поднялся.

— Хорошо, — сказал он. — Один.

Человек в кольчуге с замаха пнул Рона так, что мальчишка отлетел к стене и застонал.

— Назови свое имя, — потребовал человек в шляпе.

— Рон, — просипел мальчишка. Он понимал, что лучше отвечать сразу и правдиво. Ведь мучитель сам сказал, что если соврешь, то будет только хуже.

— Зачем ты проник в поместье графа Норгера?

Теперь все стало ясно, хотя это Рон знал с самого начала. Простой допрос и ничего более. Будут выбивать все до последнего, пока не насытятся. После этого, наверное, убьют. Прямо здесь, забьют, как собаку, до смерти.

— Хотел выкрасть книгу, — ответил Рон.

— Какую?

— С золотом на обложке.

— Для кого выкрасть.

«Что покрывать чертового Пари? Это из-за него я здесь! Это он виноват во всем этом!»

— Для Ричарда Пари.

— Так-так… Все намного интереснее, чем кажется на первый взгляд, — просмаковал каждое слово человек в шляпе.

Он подошел поближе и снова присел на корточки. Огоньки пламени плясали на его гладкой белой коже. Человек наклонился поближе. На лице его отразилась скупая улыбка.

— Ты же Призрак? — Лицо Рона обдало клубничным дыханием.

— Д-да, — мальчишка кое-как ответил.

Столько мечтаний, столько фантазий, иллюзий и безосновательной гордыни. Призрак? Призрак свободен и может в любой момент исчезнуть, унестись куда угодно. А он просто Рональд Варви. Глупый и беспомощный мальчишка, возомнивший себя неуязвимым и лучшим вором. И вот куда его привело это.

— Зачем Призрак убил сына графа Норгера?

— Это вышло случайно. — Удивленное лицо убитого мальчишки всплыло перед Роном. Он запомнил каждую морщинку на его лице, темные волосы, квадратное лицо с тяжелым подбородком, тонкую шея, окровавленную пижаму.

— Один. — Отстранился человек в шляпе.

Надзиратель подошел и ударил Рона по лицу. Паренек застонал. Что-то твердое застряло во рту. Он выплюнул это со струйкой крови. Окровавленный зуб упал в песок, образовав в нем выемку.

— Зачем делать себе хуже? — спросил человек в шляпе.

— Я не врал! — прохрипел Рональд.

Человек склонил слегка голову на бок и ухмыльнулся.

— Что ты знаешь о смерти Брэла Кронка?

Время будто остановилось.

— Что? — Слезы накатывались на глазах. — Я-я… я… Ничего… К-как он умер?

Человек в шляпе склонил голову на другой бок, улыбнулся и встал.

— Он мне больше не нужен. — Развернулся и, хлопнув синими тканями, направился к лестнице.

— Что делать с ним? — спросил стражник.

— Веди обратно, нужно же утешить графа Норгера казнью убийцы его сына, — ответил человек в цилиндре, не оборачиваясь.

* * *

— Как тебе Слива? — спросил Купец.

— Слива? — спросил Рон.

Просыпаться здесь — кошмарный сон, который никогда, казалось, не закончится. Всюду темно. Несколько факелов слабо горели вдалеке. Наверное, тем, кто ближе к ним сидит, намного лучше: вонь мог перебить запах гари.

— Какая слива? — переспросил Рон, смотря на тускло освещенные стены у выхода.

— Сливовый Человек. — Повернулся к мальчишке Купец. — Он же тебя, вроде как, вытащил. Допрашивал, так?

Темно-синий цилиндр, такого же цвета одеяние. Круглые глаза, запах клубники. Что кошмарнее? Сидеть и ждать смерти или быть в нескольких шагах от нее в лапах этого человека? Здесь хотя бы есть Купец. Есть с кем поговорить и на минутку забыться.

— Допрашивал, но…

— Но?

— Странно, я думал, что останусь без руки или какой-нибудь другой части тела.

— Видно, ты сразу все выпалил. Так и надо. Лучше остаток дней прожить без лишних мук.

— Ты так говоришь, будто хорошо его знаешь.

Купец на несколько минут задумался.

— Знаю плохо, но слышал много. Знаменитая личность.

— Только я о нем ничего не слыхал, а знаешь, я много чего слыхивал.

— О, не сомневаюсь. О Сливовом Человеке говорят исключительно в преступном мире.

— Преступном мире?

— Я же говорил, что связался не с теми людьми. — Почесал подбородок, зашуршала борода. — Каждый, кто имеет дело с товарами, рано или поздно сталкивается с влиятельными личностями. Отказать им ой как тяжело, а если принимаешь их условия, то сам обрекаешь себя на возможную погибель. Некоторые добиваются успеха, но это не про меня.

— И кто эти личности?

— Их много. Самые влиятельные торгаши этого города, многие виконты, графы и так далее. Связался я здесь с одним… влиятельным человеком. Сраный Ричард Пари! Подставил, собака.

— Сраный! — прокричал только что проснувшийся Певун и замотал головой, а позже начал махать рукой и тихо навывать мелодию.

Рон не сразу осознал, о ком говорит Купец. Именно Пари предал его. Рон вспомнил своих друзей, вспомнил, как познакомился с ними и как потерял одного из них. Лучшего друга. А неизвестность того, что стало с остальными, делала еще больнее. Но окончательный удар нанесло осознание, что по факту сам Рональд обрек всех на погибель.

— Ричард Пари? — уточнил дрожащим голосом Рон.

— Он самый. Знаешь его?

— Да…

— Видно, с тобой та же история. Сочувствую.

Воцарилось молчание.

— Сейчас, должно быть, Сливовый Человек копает под него, не зря Пари засуетился, — прозвучал ободряющий голос Купца.

— От этого не легче.

— Зато посадят мерзавца, и его ждет та же участь, что и нас. Как бы прискорбно это ни звучало.

— Почему его прозвали Сливовым Человеком? Почему бы не называть по имени?

— Попробуй выговори его имя, язык сломать легче. А прозвали так из-за цвета его шляпы.

— Странная шляпа.

— Зарубежная мода. Точно не чиянийская, не знаю, какая. Может, Сливовый Человек единственный во всем Масмаре носит такую шляпу. Других я не встречал. Юг? Возможно. Не север точно. Хотя, юг тоже нет. Тогда восток или юго-восток. Там может быть что угодно.

— Кто же он такой?

— Никому толком и не известно. Те, кто его встречал, умирали на эшафоте.

— Как же о нем узнали тогда?

— Можно передавать послания. — Показал пальцем на окно.

— И зачем кому-то говорить с тем, кто уже мертв?

— Эх, многого ты не знаешь. Те, кто здесь, часто располагают нужной информацией. Чаще всего из-за нее сюда они и попадают.

Раздался звон цепей. Посвистывания и приглушенный смех доносились от лестницы. Через несколько мгновений показался бородатый стражник, за ним плелся, спотыкаясь, худой черноволосый человек. Замыкал процессию еще один солдат.

Камеру для заселения выбрали напротив. Отворили со скрипом дверь, основательно помучившись перед этим с замком. Швырнули очередного бедолагу со всей силы. Тот явно нахлебался песка после приземления. А бедолага ли он? Вдруг ужасный убийца? И бывают ли хуже? А может, такой же обманутый, как и Купец?

Рон какое-то время разглядывал, как бедняга поднимался со связанными руками. Почему-то только у него единственного с запястий свисала цепь от кандалов.

«Что же ты такого сотворил?»

— Видишь его? — как будто Купец прочитал мысли. — Это самый опасный парень из всех, каких только можно сыскать. Убийца, насильник, изменник, в общем, все самое скверное, что можно только совершить в жизни, совершил он.

— Его тоже вздернут на веревке?

— О, нет. В Чиянии скорее всего привязали бы к двум лошадям и разорвали на части. Здесь же все проще. Отрубят голову, — фыркнул и гортанно засмеялся. — Вот и жизнь, а? Вельмож и самых отъявленных мерзавцев казнят одним и тем же способом, а остальным веревку даруют. Какой можно сделать вывод?

Купец еще сильнее засмеялся. Рон только выдавил улыбку.

— Выпустите меня! — прокричал человек в кандалах. — Выпустите, я не виновен!

— Все мы так говорим… — произнес Купец.

Новый заключенный принялся стучать кандалами по прутьям, дополняя к зловонью, голоду, жажде и тьме еще и противный металлический лязг. Остальные терпеть долго не стали и принялись орать тоже, чтобы тот заткнулся, иначе порвут его на куски. «Интересно, как бы это у них удалось», — подумал Рон.

— Кому-то плаха, кому-то веревка. Знаешь, веревка промахов не делает. Кто знает, какой кому достанется палач. Но я бы предпочел плаху.

— Почему?

Купец чесал бороду, явно думая, что ответить.

— Дерьмо не сыпется, — подсказал кто-то напротив Певуна, который спал.

Купец поерзал.

— Могут счесть меня каким-нибудь знатным мужем, — заключил он.

— А ты не знатный? — удивился Рон. — Ты же на корабле плавал и торговал в другой стране.

— Главное — имя. Купец без имени ничем от простолюдина не отличается.

Рон осмотрел все тени, что сидели каждая в своей клетке, и поежился. Оказывается, они слышали все их разговоры, и не просто слышали, а тщательно прислушивались. По виду и не скажешь, глаз оных не видно, одни размытые пятна вместо приговоренных, но Рону казалось, что они все смотрят на него.

— Ладно, малец, пора спать. Темно как в погребе. — Купец развернулся и лег на бок.

Вскоре все воспользовались его примером. Действительно, все слышали, гады. Рон не мог уснуть. Боль в теле, резь в глазах, духота и вонь. Может, остальные привыкли к такой среде, но мальчишка только недавно здесь оказался.

Все вокруг залилось храпом. Да таким сильным, что Рон стал было надеяться на чудесное освобождение. Вдруг ему повезет, и стены осыпятся из-за храпа. Как бывает происходит с отъявленными разбойниками, удачливыми путешественниками и отъявленными пиратами. Им несказанно везет. Чем Рон хуже?

Надежды быстро потухли. Вскоре «спасительный» храп начал действовать на нервы. Мальчишка хотел уже закричать, но вовремя спохватился. Если те встанут, то ему точно не уснуть. Закидают песком или дерьмом, обругают так, что слезы не вытрешь до утра.

Рон оперся спиной о стену и уже сонными глазами рассматривал храпящие тени, вспоминая свои лихие денечки вора. Был бы сейчас Призрак с его отмычками. Он бы смог выбраться из такой передряги, да и остальных прихватить.

Неожиданно одна тень сильно задрожала. Рон заметил это мельком и тут же уставился на странное черное пятно. Оно медленно раздувалось и сдувалось. Спит, глубоко дышит. Мальчишка снова побрел взглядом. Снова та же тень задрожала, когда взор перестал на ней фокусироваться. Рон начал считать, что свихнулся, или смрад вызывает у него бред. Он пристально всмотрелся в тень.

Прошло много времени, но дрожи никакой не последовало. Рон уже почти дремал. Сонливость странным образом накинулась на него безжалостно и скоро. Как только он начал смыкать глаза, тень опять задрожала. Рон протер глаза. Ничего не изменилось — тень дрожит.

Мальчишка приподнялся и подполз к прутьям, чтобы лучше рассмотреть странное пятно. Как только он на четвереньках сделал несколько шажков, тень начала резко увеличиваться в размерах. Она разрослась так, что почти уперлась в потолок. Ей пришлось сгибаться, чтобы головой не удариться.

Рон и не подозревал, что в одной из клеток сидит такой гигант. Невероятно огромный и массивный. Мальчишка успел заметить, что на нем много одежды. А это странно, хотя странностей в последнее время произошло с ним очень уж много.

— Кто ты? — спросил мальчишка шепотом, стараясь не разбудить спящих.

Тень не двигалась. Огромное пятно стояло и что-то держало в руке. Держалась за железный прут.

— А ты? — донесся низкий голос от пятна.

— Я… я Рональд, — ответил Рон, не ожидая такого вопроса. По правде сказать, он вообще не думал, что этот человек заговорит с ним.

— Ты хочешь обрести свободу? — спросил он.

— Кто же ее не хочет? — проговорил мальчишка, настороженно косясь на незнакомца.

— Тогда ты должен действовать так, как я тебе скажу.

Только сейчас Рон понял, что такая махина запросто сомкнет прутья и сможет протиснуться между ними. Может помочь бежать и остальным. Это настоящий саботаж! Черта с два их видели трупами на эшафоте в потеху скотской толпы! Можно подкараулить проходящего мимо стражника, отобрать оружие, а дальше дело пойдет легко. Он обретет свободу, возьмет с собой Арри и отправится к Купцу на корабль, идущий в сказочную Чиянию.

— Я готов, — закивал Рон и принялся будить остальных, но те не просыпались. Кричать он не хотел. Что-то во всем этом не так, только мальчик не мог догадаться что.

— Можешь не будить их. Я помогу лишь тебе.

«Только мне? Но почему? А как же остальные?»

— Почему только мне?

— Потому что ты можешь наполнить этот мир светом… или погрузить его в извечную тьму.

Теперь появился знакомый страх. Учащенное дыхание и биение сердца. Как они знакомы, будто Призрак снова вышел на охоту.

— Что это значит?

— Ты хочешь обрести свободу и не помереть на виселице?

— Хочу! Все, что угодно.

— Тогда слушай внимательно. — Тень прошла сквозь прутья и встала в коридоре перед упавшим от изумления Роном.

— Кто ты такой? — просипел ошарашенный паренек.

— Когда наступит час твоей гибели, ищи то, что помечено красным пятном. Следуй за ним, пока оно не исчезнет. Только оно сможет спасти тебя от смерти. Запомнил?

Рональд быстро закивал. Тень направилась по коридору к лестнице.

— Скажи мне, кто ты? — почти крикнул мальчишка.

Тень вышла к свету. На свету Рон увидел огромную фигуру, покрытую тиной и мхом. Лицо его скрывал капюшон. Он сутулился, будто боялся удариться головой, умея ходить сквозь прутья, а в руке держал не железяку, а длинную толстую палку.

— Мое имя Мэб, — сказал он.

Факела затрещали и потом потухли. Рон протер глаза. Мэб исчез.

Другая жизнь

Стук сапогов разносился по широким коридорам дворца. Черный бархат свободно развевался. Впереди маячили слуги, вечно чем-то занятые. На их фоне Крисп выглядел безвкусным простаком, напялившим то, что попалось первым под руку из богатых тряпок. Все дело в том, что в одежде Криспа был только один цвет. Остальные — разукрашенные павлины.

На самом деле, им руководило нечто иное. Никто не знал, но Крисп надел почти идентичное одеяние члена Нечестивой Семьи. Только опустил такие детали, как латы, кольчуга и прочие защитные элементы, заменил все на приятный прикосновению бархат. В общем, просто отдал портному свой потрепанный стеганый доспех и наказал сделать такое же длинное и удобное одеяние, но соответствующее писку моды и в черном цвете. Кто его за язык тянул?

Выглядел он неестественно. Такая побитая рожа в такой одежде. Ткани, все же, смотрелись превосходно. Следы от побоев на лице почти прошли. Спасибо за это лекарям. Императрица очень уж была обеспокоена внешним видом брата своего мужа.

К удивлению Криспа, Ориана оценила работу портного весьма высоко. Может потому, что и сама его посоветовала, а может самый опасный во всем Масмаре человек действительно хорошо сочетался с черным бархатом.

Крисп величественно прошагал мимо кланяющихся слуг. По крайней мере, так казалось ему. Таким штучкам его учили очень давно, но новая одежка придавала уверенности.

Он еще раз прокрутил в голове то, как чуть не стал свидетелем гибели своей племянницы. И удивлялся тому, как был счастлив ее спасению. Он ее ни разу не видел и вообще не знал, но лыбился от счастья. Впервые по-настоящему спустя много лет. И почему-то это пугало. Прежняя Семья делала сильнее, а настоящая, похоже, только ослабляет. А этого сейчас совершенно не хочется. Крисп еще помнил, как в тревожные дни даже самые сильные мира сего уходили из жизни благодаря интригам и заговорам. Нельзя терять бдительности.

Винтовая широкая лестница промелькнула совершенно незаметно, хоть и пришлось топать до пятого этажа. А все благодаря сну, горячим ваннам и шлюхам. В кои-то веке Крисп смог снова спать спокойно и, главное, долго. Силы утраченной молодости струились в нем с новой мощью. Хотя какая там утраченная молодость? Он младше своего брата, но начал седеть раньше.

Пройдя по очередному колонному коридору, Крисп попал в небольшой круглый зал с низковатым потолком. Все белое и мраморное. Между дверями стояли дивные растения в больших горшках темно-зеленого камня. Крисп зашел в комнату своей приемной дочери.

Как же странно все это выглядело. Только потом Крисп понял, что совершил очень опрометчивый поступок, опьяненный кровью, тоской по прежним временам и… мимолетной надеждой на спасение собственной шкуры. А может, Арри напомнила ему свою ученицу?

«Лучше не ворошить прошлое. Сейчас другая жизнь. Следует думать о ней».

Дверь бесшумно скользнула на петлях. Как будто сама открылась, усилий и вовсе никаких прикладывать не пришлось. Это то, к чему уже несколько дней бывший глава Нечестивой Семьи не мог привыкнуть.

По-настоящему императорские хоромы предстали перед его взором. Белоснежные занавески, мраморный пол, широкая кровать из знакомого редкого дерева, резные изысканные стулья, большое зеркало, обрамленное золотом.

«Сколько же денег ушло на все это, и ради чего?»

За столом сидела Арри в бело-черном одеянии. Это не было и не платье, как настаивала императрица, и не какое-либо другое принятое в светском обществе одеяние. Ориана все уши прожужжала и несколько раз пыталась повысить голос на Криспа, утверждая, что сплошной черный — это абсурд. Молодой, если можно так назвать, отец согласился только на сочетание белоснежного и черного цветов. Форму одеяния определили те же традиции Нечестивой Семьи, о которых никто и не догадывался. Императрица с таким новшеством даже приятно согласилась.

Тот же портной удивил своим творением. Криво нарисовав чернилами общие очертания одежды, Крисп ожидал, что выйдет намного хуже, но произошло с точностью, да наоборот. В строгое длинное одеяние добавилось множество вырезов, разнообразных белых широких лент и развевающихся лоскутов ткани. Мастер иглы так возбудился от проделанной работы, что попросил зачем-то разрешение на распространение одежды в таком стиле. Крисп недовольно дал согласие. Он и сам не ожидал того, что будет так трепетно относиться к достоянию Нечестивой Семьи.

Рядом с Арри расселся с самодовольным видом старик с аккуратно зачесанной лысиной и пушистыми седыми бакенбардами. Одежда праздная, дорогая и роскошная. По сравнению с ним Арри выглядела бы тускло, только ее природная красота, после долгого отпаривания и мыться, исправляла положение. Светлые волосы аккуратно подстрижены и свободно уложены.

— Ваше высочество. — Поднялся с кресла старик и поклонился.

— О-отец, — проговорила Арри.

«До сих пор не привыкла или до сих пор не верит? Я бы никогда не поверил».

— Успехи? — спросил Крисп, подойдя к столу.

— Да, конечно, ваше высочество! — протараторил старик. — Ваша дочь весьма одаренная ученица. Мы уже выучили половину букв. Ей в пору встать на ровне с Нерменом, Уфаром и Шормом!

«Да неужели?»

Крисп недоверчиво взглянул на девочку, а потом на прославленного учителя. Арри виновато отводила взгляд. Может, просто боялась. От увиденного не скоро отойдешь, какие шелка ни надевай.

— Вам продемонстрировать то, что уже смогли выучить? — тараторил учитель.

— Нет, я верю вам, Йук гел Таввин, и весьма благодарен, что вы оказываете мне и моей дочери такую честь. — Говорить еще нужно учиться, но уже получается.

— Ох, нет, ваше высочество, это вы оказываете огромную честь мне. — Поклонился.

«Вернувшийся из мертвых самозванец. Так ты думаешь?»

— Сегодня вы далеко продвинулись?

— Да, безусловно.

— Тогда на сегодня, думаю, хватит, спасибо еще раз за ваши старания.

— Само собой, ваше высочество, вынужден вас оставить. — Спохватился учитель Йук, собрал все бумажки и гордо вышел из комнаты.

Крисп с облегчением упал в кресло. Почему-то такие разговоры изматывали его сильнее, чем путешествие до столицы. Он заметил, что Арри непрерывно смотрит на него и пытается что-то сказать, и все никак не решится.

— Все взаправду, если ты хочешь спросить это, — решил начать беседу Крисп.

«Интересно, каково ей сейчас?»

— Я… я не понимаю, п-почему я и… как так вышло, что… — промямлила Арри.

Крисп посмотрел на дверь, прислушался. Встал, подошел и открыл ее. Осмотрелся — никого. Вернулся и сел обратно.

— Здесь и стены могут слышать.

Она испуганно огляделась по сторонам и уставилась зелеными глазами на Криспа.

— Зачем мы здесь? — спросила наконец она.

«Мы? Не глупа. Такой вопрос уже лучше».

— Мы вернулись к твоему дяде после долгого и тяжкого путешествия. И скоро покинем его. Отправимся домой. В родовые земли Вердонов. Испокон веков ими владела наша семья.

— Наша семья…

— Именно, Арри Вердон. Ты всегда будешь частью нашей Семьи.

Крисп поднялся, отряхнулся, хрустнул шейными позвонками.

— Идем, грамота — это не единственное, чем ты должна овладеть. И не стоит ничего бояться. Теперь у тебя другая жизнь.

Арри молча последовала за отцом. Идти пришлось тем же путем. Несколько этажей вниз, миновали множество коридоров. Путь простилался за пределы дворца.

Внутреннее, и самое первое кольцо, представляло собой перестроенную крепость. К высоким стенам пристраивались здания и небольшие башни. Те, в свою очередь, соединялись друг с другом небольшими мостами. Множество лестниц опутали стены, как лозы винограда.

Улицы вымощены каменными плитами. У угла каждого дома стояло по фонарному столбу. Свечи в них толстые, покрытые подтеками. Сами фонари залиты грязным воском. Стены зданий изобиловали колоннами и арками. Двери все темно-коричневые. Одна от другой не отличалась.

Здесь пребывал весь свет Города-шести-стен. Знатные господа и дамы бродили туда-сюда, учтиво кивая прохожим, даже если те не знакомы. Графы, бароны, герцоги и прочая знать ходили суетливой походкой от дворца до Башни Совета. Сейчас война. Какой бы победоносной та ни казалась, спокойствия в лицах не наблюдалось.

Почти у самой стены, въевшись в один из домов, расположилась императорская кузница. Почему-то по-простому обустроенная. И работал в ней не старик с расчесанными седыми бакенбардами, а простой мужик. Весь потный, лицо грязное, взгляд спокойный.

— Ваше высочество — Отвесил небольшой поклон.

— Что с моим заказом? — спросил Крисп.

— В процессе, ваше высочество. Взгляните сами.

Он вытащил из печи длинный кусок стали. Повертел в руках и сунул обратно. Затем вытащил другой. Проделал то же действие и вложил обратно.

— Лучшая сталь, как и заказывали, — пробормотал он.

— А остальное?

— Эти… ножи? Готова только малая часть. Десять штук, сейчас покажу.

Кузнец пошел к ящикам, начал копаться в них. Отодвинул один, потом второй. Резко встал, что-то проворчал и пошел к бревенчатому столу. На нем хаотично расположились мечи, латы, шлема, наручи, ножи, множество необработанной стали, несколько видов молотов и молотков, топор и тарелка недоеденного супа. Кузнец схватил мешочек и поднес к Криспу.

— Вот, ваше высочество. С отверстием посередине.

Веревка ослабла и изнутри начало поблескивать множество кусочков стали. Крисп взял один из них в руки, нащупал пальцем заостренную часть. Оружие напоминало пластинки формы лепестка, но с более зауженными частями. Все края заточены. Крисп поудобнее схватился и метнул в стену. Сталь застряла в дереве.

— Превосходно, через сколько дней будет готово остальное?

— Через дня три, ваше высочество. Если с долами, то четыре-с.

— Без них нельзя. Как минимум пять.

— Пять? — удивился кузнец.

— Постарайтесь. Вам платят за ваше мастерство. — Вынул «лепесток» из стены.

Крисп взял с собой мешочек и направился дальше по улице. Теперь следует идти к казармам императорской гвардии.

— Зачем эти ножи? — спросила Арри, не способная выдержать быстрый темп ходьбы отца.

— Мы будем их метать. Не догадалась? — усмехнулся Крисп.

— Странное оружие. Я метала только свой нож, — неуверенно проговорила.

— Значит, быстро научишься.

Казармы располагались за дворцом. Массивные и высокие здания стояли полукругом. Перед ними — гвардейцы. Некоторые сражались в поединке, другие маршировали и выполняли любое рявканье своего командира.

Старый гвардеец заметил приближающихся гостей. Никто в эту часть дворцового кольца не заходит без надобности. Никаких развлекательных или особо важных заведений здесь не находилось. Только гвардия.

— Могу узнать ваше имя? — Подошел командир.

— Князь Крисп Вердон. — Смирил пристальным взглядом.

— А эта юная сударыня?

— Моя дочь Арри.

— У вас срочное дело к императорской гвардии? Здесь почти все юнцы, я не понимаю за…

— Мне не нужны вы, премного благодарен. Мне нужны они. — Указал пальцем на соломенные чучела, напоминающие форму человека.

— Э-э… да, конечно. — Щелкнул каблуками и отмаршировал обратно.

Всюду шептались и переговаривались. Ясное дело, слухи о возращении брата императора расползлись быстро, хотя официального заявления еще не было. Оно произойдет на пиру, вспомнил Крисп.

Он встал напротив одного из чучел в пятнадцати шагах от него. Вынул один «лепесток» и метнул. Тот просверкал в лучах солнца и воткнулся прямо в соломенную голову, глухо стукнув. Соломой обкручивали деревянное основание. Крисп подошел к пораженной цели, покачал головой, достал «лепесток» и направился обратно. Арри стояла с широко раскрытыми глазами.

— Так точно… — изумленно пробормотала девочка.

— Держи. — Вручил в руку «лепесток». — Расслабь плечо и следи за кистью. Пробуй.

Арри взяла блестящую сталь, выставила вперед левую ногу, прищурилась, оттянула руку назад и метнула. Мимо.

«И зачем я это все делаю?»

— Теперь, собирай.

Она еще более изумленно посмотрела на Криспа.

— Не мне же бегать, — выдавил ухмылку.

Пришлось бедняжке топать. Хорошо, что не слишком медленно. «Бегать ей не впервой», — смекнул Крисп. Он обернулся и заметил, что почти все гвардейцы искоса поглядывают на него. Конечно, не часто такое увидишь: князь императорской крови учит свою дочь метать ножи. Немыслимо для княжны заниматься подобным непристойным делом.

Крисп вспомнил, как еще в детстве был знаком с одной девчонкой. Она приехала из каких-то далеких владений Масмара со своим отцом и братом. Та грезила о дуэлях на мечах. Грезила до тех пор, пока не узнала истинную причину приезда в столицу. Будущий муж быстро отбил желание научиться махать сталью.

В ее глазах промелькнул азарт. Или глаза просто блестели в лучах солнца. Арри встала на позицию и целилась дольше, чем в первый раз. Метнула. Мимо.

— Чем дольше целишься, тем сильнее промахнешься, — пояснил Крисп, когда Арри недовольно мыкнула из-за промаха. — Наметь цель, не расслабляйся и не напрягайся, будь упругой, натянутой, как тетива лука.

Недоумевающий молчаливый взгляд снова уставился на Криспа. Она так смотрела некоторое время. Наверное, она прикидывала, когда же закончится весь этот маскарад, и есть ли смысл ему хоть чуточку верить.

— Ты должна за сегодня попасть три раза подряд.

Странный взгляд пропал и появилось снова изумление. Постояла и побежала подбирать «лепесток». Вернулась к отцу. Прицелилась. Метнула. Мимо. Лезвие пролетело в нескольких дюймах над соломенным плечом.

Девчонка метала и метала лезвие, пока однажды не попала в шею. Она повернулась, сияя улыбкой.

— Попала, — сказала она.

— Еще не все. В свое время я бросал около десяти раз подряд, — вспомнил Крисп. Но, завидев потускневший взгляд, добавил. — Но ты молодец. Можешь собой гордиться. А теперь продолжай.

Крисп погрузился глубоко в свои мысли. Он все время прикидывал, правильно ли поступил, взяв под крыло эту нищую девочку, начал обучать так, как когда-то обучал Вьюну, причину своих кошмаров и своего проклятия. Учит одну, чтобы избавиться от деяний другой.

«Люблю такие капризы судьбы».

* * *

— Четыре раза подряд — вполне хороший результат, — пробормотал Крисп.

Они шли по одному из многочисленных коридоров. С лица Арри не спадала улыбка. В руках несла мешочек с «лепестками».

— Я уже метала ножи, — заметила она.

— Лепестки удобнее.

— Ножи тяжелее и опаснее.

— За всю свою жизнь клинок моего ножа достиг цели только раз, все остальные — рукоятью прилетал.

— Достиг цели? — Раскрыла глаза от удивления. Почему-то страха Крисп в них не увидел.

— Представь, иногда мне приходилось убивать. — На подобие шутки Арри никак не отреагировала. Все так же таращилась большими зелеными глазами.

Коридор миновал, настала лестница. В этот раз ступенек, казалось, было больше, чем утром. В настенных фонарях горели, потрескивая, заплаканные свечи. Через редкие высокие окна светило закатное солнце, вот-вот готовое скрыться за толщей морских вод.

— Что теперь делать с этим? — Арри взвесила рукой мешочек.

— Носить при себе. Они твои.

— Носить при себе? Во дворце? — снова удивилась.

Похоже, удивляться — ее любимое занятие. Хотя, окажись на ее месте, можно потерять дар речи, а рот придется сшивать, чтобы челюсть не отвисала. За одно мгновение подняться из нищенки, попрошайки, и — раз знала Брэла — воровки до княжны, части императорской семьи. В прочем, она еще неплохо держится. Может, дите еще верит в сказки.

— У тебя всегда должны быть «лепестки» наготове. Прячь их в волосы, в рукава, но они очень свободные у тебя… Тогда в обувь, в грудь. Придумай что-нибудь.

Арри взглянула на свою одежду, водила взглядом всюду, пока не остановилась на груди. Щеки ее слегка порозовели. Она испуганно бросила взгляд на Криспа, но тот смотрел в сторону. «Было бы куда прятать», — подумал он.

Крисп свернул за угол и наткнулся на странного человека. Тот был в темно-синей высокой шляпе, весь укутан в плащ такого же оттенка. Смотрел он исподлобья круглыми глазами. А пах этот человек клубникой.

— Какая встреча! — воскликнул он и растянул улыбку. — Ваше высочество, для меня большая честь встретиться с вами!

Он пытался пожать руку, но Крисп, ввиду отсутствия такой привычки или за имением противоположной, никак не отреагировал. Просто смотрел оценивающим взглядом. Вспоминал, имел ли дело с ним когда-либо или это очередной знатный шут. Какой-нибудь барон небольшого пяточка земли на окраине. Только откуда такой может знать в лицо Криспа?

— Что ж… — Не дождавшись должной реакции, убрал руку. — Как же это я… Мои извинения, я не представился. Мое имя — Цургар Грэ Джу Шинсап.

«Ну и имя».

— Для друзей просто Слива или Сливовый Человек, как вам будет угодно. — Отвесил поклон, не сняв шляпы. — А эта молодая госпожа ваша дочь?

— Разумеется, — сухо ответил Крисп.

Этот человек настораживал. В нем присутствовало что-то знакомое и, в тоже время, отталкивающее. А еще, похоже, он изрядный болтун, который откуда-то слишком много знает.

— Мое почтение. — Поклонился. — Вы прогуливались?

— Как догадались? — поддел Крисп.

— О, я люблю строить догадки. Можно сказать, грежу этим. Нет, нет, я не сплетник и не распускаю какие-либо слухи.

«Догадки. И о чем ты догадался, и, что мне более важно, каким из них ты нашел подтверждение? Чертовы любители играть словами! Не ляпнуть бы чего лишнего».

— Вы не представляете, какие только слухи ни распускают о вашем прибытии. Говорят даже, что вы — это вымысел, выгодная сделка, хитрый ход, причины которых никому не известны.

— Абсурд, — фыркнул Крисп.

— И я так подумал! Эти сплетники только и хотят очернить императорскую семью. Времена были печальные, и наш обожаемый император Обта Вердон для многих влиятельных людей стал весьма неудобен. Говорят, на него насылали даже наемных убийц. Представляете? Как же славно, что вы покончили с мистической Нечестивой Семьи. А как ловко все прошло! Вы проникли к ним, так? Слуги много слухов плетут, говорят, вы были очень разговорчивы за столом.

— Так и есть. — Выдавил зловещую ухмылку. — Буду внимателен впредь к каждому. Вдруг, кое-кто решится повести себя знакомым мне образом.

«Не особо-то ты любим окружением, Обта, раз свои же под носом в открытую говорят, что ты не удел. Правда, такие всегда будут».

— Конечно! Очень рад, что вы прониклись моими скромными речами. Нельзя позволить смуте распространяться. Вы же слышали о нашей скорой победе? Ваш племянник Аар почти захватил столицу Дрорта. За его плечами множество побед, как и у его отца.

— Слышал.

— О, несказанная удача! Мудрое правление императора и смекалка его сына. Это залог любой победы. Возможно будущий император Аар попытает силы в войне против Чиянии?

— Народ уже насытился войной.

— О! Не знал, что вы разбираетесь в политике.

— Не разбираюсь. Просто знаю простую истину: всегда достается тем, кто слабее.

— О, действительно достается. Однако, я весьма впечатлен вашей заботой о простом люде. Под вашим сострадательным и мудрым руководством Старый Масмар ждет еще большее процветание. Вы сможете там навести порядок. Один. Именно только вы.

«Откуда ты знаешь про земли?»

— Вы очень осведомлены. Особенно о том, что мало кому известно, — процедил Крисп.

— Мало кому — не только вам и нашему императору. Слухи расходятся быстро, ваше высочество. Можете не волноваться, я всегда на вашей стороне. Законные претензии, давние клятвы, завещания. Никто не способен оспорить такие могущественные вещи. Никто. Поверьте. — Он перевел взгляд на молчаливую Арри. — А дочь у вас писаная красавица.

Очередной укол Крисп пропустил мимо ушей.

Арри зарумянилась и склонила виновато голову.

«Слишком уж ты много знаешь».

— Это правда, моя дочь прекрасна. И, исходя из ваших слов, мне стоит за нее беспокоиться.

Арри начала испуганно переводить взгляд со Сливового Человека на Криспа и обратно. Стала постепенно понимать, что что-то не так.

— Каждый отец беспокоится за своих детей, всегда. Даже если им ничего не угрожает.

— И любой отец пойдет по головам, лишь бы защитить своих близких.

— Истинно слова любящего родителя! Что ж, ваше высочество, не буду вас задерживать. Скоро пир в вашу честь. — Глянул на Арри. — И в честь вашей дочери. У вас много забот. Не так ли? Я слышал, что императрица весьма строга в таких вещах.

«Верно подметил. А теперь проваливай».

— Еще увидимся.

— Непременно. — Также не сняв шляпу, поклонился и пошагал, весело насвистывая.

Он скрылся за углом. Крисп взглянул на взволнованную Арри и пошагал дальше. Через мгновение раздались быстрые шажки. Она догоняла.

Пришлось остановиться в круглом зале у входа в покои дочери. Арри поступила так же, встав за плечом.

— Что случилось? — спросила она.

— Дурное предчувствие, — пробормотал Крисп, выхватил из мешочка один «лепесток» и открыл комнату Арри.

Он зашел и осмотрелся. Внутри пусто. Глянул под кровать, проверил шкафы, проверил стол.

— Думаете, кто-то пытается нас убить? — спросила дрожащим голосом.

— Сейчас, возможно нет, но в будущем… Я бы так и сделал. — Вышел.

В своей комнате Крисп тоже ничего подозрительного не обнаружил, кроме служанки, что протирала пыль с ваз. В сером платье, в белоснежном фартуке, на голове чепец, в руках платок.

— Ох! — Вздрогнула служанка. — Вы меня напугали, ваше высочество. А… Прошу прощения, вы не напугали… Я просто не ожидала.

«А разговоры ты не слышала за дверью? Это ты имеешь ввиду?»

— Принесите сюда еды. Умираю с голода.

— А будут круассаны?

Крисп прищуренно посмотрел на Арри, потом вопросительно на служанку. Та моментально закивала головой.

— Да, конечно. Все, что захотите.

— Хороший ужин, пожалуйста.

— Ох, ваше высочество, вы так добры. Скоро вам все принесут. — Выбежала из комнаты, перед этим поклонившись.

«Да, доброта давно поселилась в моем сердце. С момента первого заказа».

— Сегодня будешь спать у меня. — Крисп плюхнулся в мягкое кресло.

— У… у вас? — изумилась Арри.

— Глянь за дверь, есть ли кто. — Кивнул головой.

Девочка послушно отворила дверцу, высунула голову. Поглядела и закрыла за собой.

— Только стражники в дальнем углу, — пробормотала она.

— Представь, что это наемные убийцы. Сможешь ли ты проснуться от одного лишь подозрительного шороха и спастись?

— Н-нет.

— Тогда спишь у меня.

— На одной кровати? — почти прошептала, уставившись в пол.

Крисп странно взглянул, а после до него дошло. Эта мысль разозлила. Как она могла так подумать? «Хотя, на ее месте можно всего ожидать», — объяснил себе.

— Да, я расскажу тебе сказку про кровожадных убийц, ты положишь под подушку лепесток и заснешь с ним в руке. Надо привыкать к стали.

— И все? — пробормотала недоверчиво.

— Предлагаешь тебя поиметь? Не имею влечения к детям, прости, что развеял твои сокровенные девичьи мечты, — проворчал Крисп, через силу сдерживая гнев.

Ее глаза засияли, а на лице просияла улыбка. Она плюхнулась в кресло напротив. Мягкое и бархатное. Потянулась, зевнула и стала осматривать все вокруг.

«Привыкает».

— А кем был тот человек? — спросила она.

— В шляпе?

Кивнула.

— Хотел бы знать. Он точно не из местной элиты или шайки вельмож средней руки. — Почесал проступившую с утра щетину.

— Он же знал вас.

— Но не я его. Скорее всего, какой-то придворный червь. Может копает по указу брата или его женушки.

— Но зачем?

— А ты как думаешь?

Арри почесала в затылке, осмотрелась, уставилась на стол, поднесла руку к подбородку, потерла, и глаза ее широко раскрылись.

— Из-за меня?! — воскликнула она.

«Нищенка, воровка, ребенок, безграмотная, а соображает».

— Не только, но да, в основном из-за тебя. Поэтому, всегда будь рядом со своим отцом и во всем его слушай. — Он подался вперед и прошептал. — Иначе тебя убьют.

С едой запоздали. Крисп успел изрядно изголодаться. Как только все подали, он махнул рукой, пытаясь скопировать жест императрицы. Слуги мигом выбежали. Он налетел на еду, как изголодавшийся волк на свежее окровавленное мясо. Арри ничем ему не уступала, закидывала в рот все и почти не жевала.

На овальном столе расположились подносы и маленькие блюдца с закусками. Подносы обогащены глубокими тарелками с картошкой, в глиняных горшках ароматно пахло жаркое, золотистое прожаренное мясо хрустело во рту. Из десяти круассанов осталось три. К питью принесли вина.

Арри загоревшимися глазами разглядывала вино в бокале. Выпила залпом и чуть не выплюнула все обратно. Первый раз отведала, да еще и все вылакала одним глотком. Придется учить и этому.

— Не пей как моряк, — сделал замечание Крисп.

— Угу, — пробормотала Арри.

Когда сидеть уже было тяжело, и забивать желудок приходилось через силу, Крисп откинулся на спинку стула. Поерзал, поднялся и плюхнулся в кресло. Слишком он уж полюбил мягкие кресла. Арри сидела дальше, заливая в себя все больше и больше вина. Лицо ее покраснело, взгляд стал томным, а сама начала покачиваться из стороны в сторону.

— Не переусердствуй с вином, завтра будет плохо, — предупредил Крисп.

— Все… хорошо, не волнуйся, папочка. — И засмеялась так, что слезы из глаз пошли.

За дверью послышались шаги. Крисп резко встал, схватил нож со стола, в другую руку взял «лепесток». Дверь распахнулась.

— Дядя! — пропищала вошедшая Йони.

На голове ее золотой венок. Волосы волной. Лицо выражало недовольство. Платье злато-серебряное. Руки в боки. За спиной суровый седой рыцарь. Вроде его звали Гонгеном.

— Ты почему не явился на семейный ужин? Арри! А ты почему? — пищала Йони. — Вы пропустили и семейный завтрак, и ужин, и обед, и завтрак, и обед!

— Простите, Ваше Высочество — пробубнил в поклоне Гонген. — Я всячески пытался остановить ее… э… императорское высочество.

— Не вмешивайся, Гонги! — топнула.

Гонген раскрыл широко глаза, когда увидел в руке Криспа нож.

— Все в порядке, ваше высочество? — спросил, смотря исподлобья.

— Не ждал гостей. — Положил нож на стол.

— Сестренка! — промурлыкала Арри, встала, шатаясь, и обняла княжну.

— Фу, почему от тебя пахнет как от папы? — пискнула Йони, пытаясь отвертеться от объятий.

— Это называется ви-но, — по слогам произнесла Арри.

— Хватит! — вырвалась великая княжна.

Отряхнулась.

— Слушайте меня! В следующий раз я должна увидеть вас на семейном завтраке! Все! — Топнула ногой и пригрозила пальцем.

«Точная копия матери».

Йони развернулась и вышла.

— Идем, Гонги, — пискнула маленькая княжна.

— Еще раз приносим свои извинения, ваше высочество. — Закрыл дверь.

Крисп снова плюхнулся в кресло.

— Мой папа — князь, — промурлыкала Арри, свалившись в свое кресло. — А я кто? Принцесса или княжна?

— Пьяная девка.

— Точно!

Спустя несколько мгновений Арри уснула. Крисп поворчал, встал, взял ее на руки, положил на кровать. Тихо выругался, потому что забыл отодвинуть одеяло. Схватил ноги, а свободной рукой вынул мягкую ткань и накрыл ею Арри. Снова выругался. Забыл про обувь. Откинул одеяло, снял обувь, поставил рядом, небрежно закинул одеяло обратно на сопящее тельце. Обошел кровать, снял уже свою обувь, снял одеяние, бросил в кресло и плюхнулся на кровать. Но перед этим подложил нож себе под подушку.

* * *

— М-м-м, какое прелестное дитя. — Белая рука скользнула по щеке Арри.

— Опять ты! — процедил Крисп.

Он стоял в нескольких шагах от белой женщины. Она нежно проводила ладонью по щеке девочки, играясь с пшеничными волосами. Ее взор приковался к Арри.

— Сгинь! — Сжал кулаки Крисп, чувствуя, что не может пошевелиться.

— Ты видишь в ней меня? — Провела пальцем по своей груди. — Или видишь в ней нашу дочь?

— Оставь меня в покое! — прокричал Крисп.

— Нет, нет, нет. Мы связаны, не эти ли слова вылетали из твоих уст? — Дернулась и гневно взглянула на него.

— Убирайся! Тебя больше нет!

— Лжец!

Криспа повело в сторону.

— Лже-ец! — На этот раз ее голос отбросил его на несколько метров.

Он ударился о стену. Затылок издал глухой звук. Все вокруг расплылось. Крисп на коленях прополз к тумбе и попытался подняться.

— Лжец! — Очередная волна.

Комната почернела от копоти. Всюду падали камни. Крисп поднял голову, и перед ним грохнулась толстая горящая балка. Встал на одно колено, уперевшись рукой о ту же тумбу.

В стене дыра. Все вокруг залито закатным светом. Вещи в комнате обуглены. Крисп подошел к дыре и увидел полыхающий город. Горящие точки — корабли — сияли в море. Слева тьма. Огромное черное пятно, состоящее из людей, тянущееся с лесов со стороны Топи. Справа тоже тьма, освещенная закатным солнцем, кишащая на древней сопке.

— Что же, мать вашу, произошло? — прошептал Крисп, осматривая все вокруг.

— Судьба предателя, судьба героя, судьба ненавистника любви, судьба погибели, судьба спасителя.

Белая женщина стояла сзади. Крисп схватился за меч и рубанул по ней. Рассек лишь воздух. Следующий удар был наотмашь. Вьюна стояла у обгоревшей кровати. Белые волосы, черная одежда до щиколоток. В ее руке сверкала длинная сабля.

Клинки пошли в пляс. Засверкали искры. Каждый удар Вьюна отбивала и наносила по два в ответ. Крисп пыхтел, кричал, рычал, двигался быстро, как только можно — все без толку.

Скрежет стали. Клинки скрестились. Лица замерли на расстоянии в несколько дюймов друг от друга.

— Почему ты не оставишь меня в покое? Почему ты не сдохнешь? — взмолился Крисп; но это походило на рычание.

— Ответ в тебе.

Ее дыхание обожгло холодом. Крисп скривился и отступил. От последующего удара повезло увернуться — споткнулся об обгорелый стул. Упал и завопил, схватившись за поясницу. Острый угол кровати безжалостно впился в плоть.

Женщина медленно подходила. Остановилась. Взглянула в огромную дыру в стене. Закатный свет серебрил ее волосы и румянил бледное лицо.

— Время вышло.

Она вытянула руку, сжала в кулак. Черный дым вспыхнул вокруг нее. Следом такой же появился вокруг Криспа. Он его оторвал от пола. Взмах руки, похожий на бросок, заставил почувствовать сильный бьющий в лицо ветер. Перед глазами встали горящие улицы города и множество трупов. Крисп летел вниз и кричал.

Земля.

Тьма.

Весточка

Теплая и мягкая перина, запах цветов, тусклый серый свет в окне. Небо, как бывало часто в последнее время, закуталось в белесое одеяло. На улице тишина, лишенная людской суеты. Некому шуметь среди садов, кроме птиц и деревьев.

Гонген потянулся, почесал облепившую горло и щеки небритость, размял шею и окончательно встал с кровати. Застелил ее, тут же нацепил на себя доспехи, опоясался мечом, пошел к богато украшенной раковине с зеркалом. Бритва лежала у приоткрытой фортки. Сталь обожгла холодом руку. Несколько раз оправил лезвие на ремешке. Появляться небритым недозволенно на завтрак. Одна отрада осталась у Гонгена: императрица разрешила оставить усы и узкую бороденку на подбородке.

«Старею».

Уставился в зеркало. Голубые, несколько выцветшие, глаза пристально смотрели на отражение. В их уголках затаилась желтизна. Брови низкие и хмурые, полностью седые. Волосы, зализанные набок, так же давно потеряли былой окрас молодости.

«Как бы я хотел не быть тобой».

Старый воин щелкул по зеркалу пальцем, улыбнулся, поводя усами, и отправился на поиски горшка. Священно необходимая по утрам емкость притаилась рядом с кроватью. Сделав свое дело, Гонген надел сапоги, закинул в рот пару недоеденных виноградин, закусил спелым яблоком и зашагал к выходу.

Подозвал к себе служанку, потребовал принести что-нибудь съестное. Встал рядом с дверью в опочивальню княжны. Перекуса ждать долго не пришлось.

Всегда вот так. Стоишь, ждешь, уплетаешь горячий пирог за обе щеки, пока малявка проснется, выберет наряд, решит его одеть, а потом уже выйдет. Слуги бегают вокруг нее бесконечно. Дверь то отворяют, то закрывают, шмотки носят стопками.

— Ваше императорское высочество! — окликнул Гонген.

— Иду я! — пискнула княжна.

Дверь бесшумно отворилась. Наряженная Йони вышла из комнаты привычной величавой походкой. Несколько неуклюжей и смешной в ее исполнении. Только все делали каменные лица и одобрительно кивали.

— Они должны прийти, — проворчала шагающая по красному ковру Йони.

— Они? — спросил Гонген.

— Арри и дядя Крисп. Я им дала ясно понять, что к чему. — Сжала кулачок.

«Говорит как мать. Слово в слово».

— Более, чем уверен в этом, — буркнул Гонген.

Вдалеке, сложив руки в замочек на уровне живота, стояла леди Киксвелл. Приехала она издалека по приглашению императрицы. Из южных стран. Эта женщина являлась олицетворением этикета. Гонген иногда полагал, что те прописаны ею, а не далекими предками из Времен Пиршеств. Рядом с этой женщиной старый рыцарь чувствовал себя беззащитным или вовсе глупцом и шутом. Не прививали ему изысканные нормы поведения и не посвящали в тонкости этикета. Его задача — рубить и защищать. В этом его клятва и других рыцарей ордена Алой Гарды.

Как назло, Йони заметила леди Киксвелл и ускорила шаг, дабы та не успела случайно уйти. Чему Гонген был бы весьма рад.

— Леди Киксвелл… — Сложила княжна ручки так же, как у своей наставницы.

«Леди, леди… А как ее сударыней назовешь, так тут же в про свои расхваленные манеры забывает и начинает вонять, как раскуроченное коровье дерьмо».

— Ох, ваше императорское высочество, я несказанно рада видеть вас. — Язвительный взгляд остановился на рыцаре. — Приветствую вас, сэр.

— Мое почтение. — Сделал легкий поклон, но взгляд наткнулся на протянутую кисть руки.

Сухие губы едва коснулись кожи.

— Как приятно осознавать, что рыцарство еще осталось в Масмаре. Увы, в одних лишь редких орденах.

«Вот ведьма!»

— Позвольте представить, — продолжила леди Киксвелл. — Мой гость, сэр Эрвин. Мы вели занимательную беседу о приятных вестях, доходящих с запада. Дрорт с каждым днем слабеет, а его императорское высочество Аар Вердон одерживает победу за победой. Столица почти полностью разбита.

— Мой брат прекрасный полководец. — Протянула ручку сэру Эрвину.

Юнец наклонился и небрежно одарил вежливым поцелуем ручку княжны.

— Вы восхитительны, ваше императорское высочество. Для меня большая честь встретиться с вами, — сказал он.

— Извините, что прервали вашу беседу. Мы скоро… — не успел закончить Гонген.

— О, нет-нет, сэр Гонген. Я польщена вашей учтивостью, но мне и сэру Эрвину весьма интересно ваше мнение по поводу войны.

«Опять ищешь способ выставить меня дураком?»

— Мне сердце греет то, что когда-то я смог помочь его императорскому высочеству в освоении военного искусства. И не радоваться его заслугам я не в состоянии. — Гонген хотел остановиться на этом, но прикованные к нему молчаливые взгляды заставили продолжать. — Падение Дрорта станет началом счастливых времен, равным Временам Пиршеств. Наконец-то длительная и кровопролитная война закончится.

— Очень на это надеюсь. Все ждут безвоенного и спокойного времени, — проговорила леди Киксвелл. — Что ж, не буду вас задерживать. Ваше императорское высочество, мне очень жаль, но сегодня наши занятия могут быть отменены.

— Не переживайте, леди Киксвелл, я все понимаю. — Йони величаво пошагала дальше. Гонген поплелся следом, отвесив небрежный поклон.

«Зачем к ней стоило подходить? Поздно заметил ее, старый дурак».

Слуги всюду суетились. Одни таскали столы, другие — стулья, третьи все подсчитывали и делали заметки. Гонгена чуть не сбила служанка, молодая и бледнокожая, неся шторы и занавески. Ткани мешали ей видеть. Старый рыцарь кое-как смог поддержать девушку. Та сразу стала засыпать извинениями и быстро удаляться. В следующий миг Гонгена чуть не сбил с ног мальчишка, тащивший две сети свечей. И точно так же принялся сыпать извинениями, стараясь как можно быстрее сбежать от якобы разгневанного господина. Старый рыцарь только посочувствовал бедняге. Но это лучше, чем то, что делал когда-то Гонген. Таскать ему приходилось не свечки, а вещи куда более тяжелее и выполнять куда более грязную работу. Свечи, по сравнению с ней, — рай. «Но боялись господ одинаково?» — подумал он и стал снова искать взглядом ускользающую вдалеке княжну.

— Скоро будет пир! — Хлопнула она в ладоши, заметив догоняющего Гонгена.

— В честь возвращения вашего дяди, — дополнил рыцарь.

— Да, папа говорит, что он герой, — недоверчиво, но возбужденно проговорила она.

— Возможно… Нечестивая Семья держала в страхе полсвета. Любой монарх не был в безопасности. И говорить о простых людях не приходится, те могли только молиться… — Гонген покрутил ус и продолжил вспоминать строки из прочитанной вечером книги. — Засланные шпионы, открытые нападения, поиски и прочее всегда заканчивались провалом. Семья казалась недосягаемой. Даже рыцари моего ордена не смогли добиться столь значительных результатов, кроме убийства нескольких из этих нечестивцев.

— Получается, дядя настоящий герой?

— Это нельзя оспорить, — ответил Гонген, помедлив перед этим. — Он избавил нас от нечестивцев. Не известно как…

В зале, где проходили семейные трапезы, все пребывали на своих местах. Как и ожидал Гонген, ждать пришлось лишь Йони. Всегда все проблемы из-за этой мелочи. Император Обта угрюмо глянул сначала на старого рыцаря. Тот не выдержал взгляда и потупился, уставившись в пол. Гонген встал на свое излюбленное место у входа в зал.

— Ты опоздала. — Тон императрицы не сулил ничего хорошего.

— Приношу свои извинения, я была вовлечена в беседу с леди Кикселл. По правилам этикета я не могла ей отказать, — протараторила княжна шаблонную фразу и уселась на свое место.

«Жаль не добавила, что сама стала инициатором этой беседы».

— Если все в сборе, то можно не мучить себя голодом и дальше, — сказал император.

Начался привычный ритуал приема пищи. Опять малюсенькие кусочки, краткие глотки, медленные и плавные движения. Все, казалось, шло своим чередом, если бы не болезненного вида лицо Арри Вердон. Девочка еле-еле притрагивалась к пище. Ее отец же наоборот закидывал все себе в пасть. И поступал как нормальный человек. Хоть кто-то не делает из приема пищи ненужный никому помпезный культ. Только императрица совсем не одобряла подобных манер деверя. От чего тяжело вздыхала и бросала ядовитый взгляд чуть ли не каждые полминуты.

— Завтра будет празднование, — неожиданно заговорил император, — в честь моего брата. Поэтому я хочу, чтобы вы все знали о том, что он совершил и чем пожертвовал.

Братья переглянулись. Холодные, мертвые черные глаза и спокойные, покрытые бликами, уставились друг на друга. Крисп Вердон к тому времени успел всех опередить: осушить свой бокал несколько раз и опустошить тарелку. Остальные члены семейства по-разному, но все же заинтересованно посмотрели на императора. Драматическая пауза закончилась.

— Мы касались этого разговора раньше. Частично, — продолжил император. — Поговорим о прошлом. О давних временах. Временах Пиршеств. Ибо тогда зародилась Нечестивая Семья, некогда главная сила южных королей.

Юг пошел против севера. Многие королевства объединились. Старый Масмар не был исключением. Победил в итоге союз северных держав. Так Семья отделилась от южных правителей. Их ремеслом вскоре стали заказные убийства. В том числе и на членов победивших северных династий.

Король отпил вина, оглядел всех и продолжил рассказ:

— Что было дальше, всем хорошо известно. Каждого ребенка пугают Нечестивой Семьей. До многих из Вердонов она добиралась. И получала большие деньги, добираясь до других знатных родов. Тогда отец позвал меня и Криспа. Была зима. В Старом Масмаре среди останков наших предков мы дали клятву. Поскольку наследником престола был я, на мою долю выпало немногое. Отец потребовал от меня того, чтобы я помогал своему брату в час нужды и отдал ему Старый Масмар, когда тот вернется, а если нет, то отыскал его тело и похоронил среди остальных. Еще раз, но тайно.

Криспу же выпала доля куда более страшная. Ему пришлось умереть для всех и пройти через многое, чтобы найти Нечестивую Семью и стать ее частью. — Крисп смотрел в сторону. — Таков был замысел нашего отца: уничтожить нечестивцев изнутри. К этому готовились долгие десятилетия. Много людей отдали жизни, чтобы проникновение прошло успешно. Денег же ушло страшное количество. Когда все было готово, отец настоял, чтобы уничтожил Семью один из Вердонов. Так и произошло. — Император фыркнул, заметив ухмылку супруги. — Я тоже не верил, пока не стали находить в разных городах необычные захоронения. Весточка Криспа оказалась верной. Каждое логово, каждое убежище мы нашли заполненными мертвыми. На все ушло более пятнадцати лет. И около пятнадцати лет он был частью этой скверны и очистил весь мир от нее. Поэтому называю своего брата героем, и завтра об этом узнает каждый. Старый Масмар — родовые земли нашего рода — ждет тебя.

Гонген знал эту историю, слуги распространяли слухи быстро. Уже в день появления этого «героя» весь дворец и половина королевского кольца уже судачила о чудном подвиге. Удивило лишь последнее. Как можно уничтожить такую организацию полностью? Один ответ — никак.

— Как вам удалось покончить с каждым? — задала правильный вопрос императрица, ответ на который Гонген ждал как жаркое после месяца голодовки.

— Семья соблюдала некоторые правила, которые помогали ей выжить. — И того холодный взгляд Криспа стал еще холоднее. — Одно из них касалось измены. Существует глава, называли его Ниспосланным. Ниже в иерархии стоял круг избранных. Каждому из круга подчинялась отдельная группа. Если появляется измена, глава обговаривает это с одним из избранных. Избранный убивает каждого из своей группы, после чего начинает отбор заново. Долгий процесс. При этом круг обо всем происходящем должен знать. Но что делать, если измена в самом круге? Таким образом, я добился того, что каждый перестал доверять друг другу. Но доверять кому-то нужно. Ниспосланному. Главе всей Семьи. Каждый из круга втайне от других уничтожил свою группу. И тогда мне пришлось созвать всех избранных на последнее собрание. На котором пришлось покончить с Семьей.

«Во змей. Хитрец или искусный лжец. Или и то и другое?»

— Вы очень удачливы. Совершить такое помогли вам Всевышние, не иначе, — недоверчиво произнесла императрица.

— Удачи не существует.

Воцарилось молчание. Ориана сверлила взглядом Криспа. После такая же участь была уготована его дочери. Император безразлично попивал винцо, наблюдая за вот-вот начинавшимся спектаклем. Айгос, как всегда, молчал. Пареньку тяжело осознавать, что обещанные ему земли перешли его дяде по какой-то там клятве. Казалось, он мог взорваться в любую минуту. Йони разглядывала Арри и иногда озадаченно всматривалась в хмурое лицо Гонгена.

— Отец, но Старый Масмар был обещан мне! — Айгос встал из-за стола.

«Понеслось…»

— Уже нет, — отрезал император. — Так велит клятва.

— Но!.. — не успел возразить Айгос.

— Хватит!

— Мы о нем ничего не знаем, вдруг это все спланировано? Он же глава Нечестивой Семьи! Вдруг он сам вернулся, чтобы закончить начатое? Ради решающего удара эти фанатики могли и покончить с собой. Вся его история — фальшь и обман! Ты не видел своего брата больше пятнадцати лет, отец! Это совершенно другой человек!

«А парень дело говорит».

— Хватит! — крикнул император, но сына это не остановило.

— Как же он объяснит появление дочери? Сильно сомневаюсь, что в Нечестивой Семье кто-то имел настоящие родственные связи! Заявляется совершенно чужой человек, проникает каким-то невероятным образом во дворец. Я опрашивал стражу, никто его не пропускал. Проник! Проник во дворец! Как же вы не видите, что перед вами обманщик?!

— Я бы обратила… — решила вставить свое слово императрица, но не успела.

Император встал, побагровев от злости. На его шее выступили вены. На висках тоже. Кулаки сжаты и слегка дрожали от напряжения.

— Пошел прочь! — крикнул император. — Отныне ты принимаешь обет рыцарей Алой Гарды, или я отрекаюсь от тебя!

У Гонгена отвисла челюсть. Позже он заметил, что данное действие повторили все остальные, даже стража, стоящая неподалеку. Только один Крисп холодно смотрел, а уголок его рта подрагивал, еле сдерживая подступающую ухмылку. Айгос прав. Этот человек может и был когда-то законным князем и братом нынешнего императора, но теперь он совершенно иной. Это нечестивец, покончивший с Семьей. Точнее, он хочет, чтобы так думали остальные.

«Раз я понял это, то поймут и остальные. Недолго тебе пировать Крисп Вердон. Рыцари Алой Гарды тоже имеют свои клятвы».

— Что?! — опешил Айгос.

— Либо ты принимаешь обеты рыцарей Алой Гарды, либо я отрекаюсь от тебя, — более спокойно повторил император.

— Обта, прошу тебя, остановись. Он же твой сын, — взмолилась тихим голоском Ориана.

Гонген вновь удивился тому, как мастерски та умеет менять образы в угоду себе.

— Стать рыцарем Алой Гарды равносильно отказу. Потеря титулов, наследства и прочего, — вмешался Крисп.

Данное заявление удивило не только Гонгена, но и саму императрицу. Айгос же сам теперь стоял с отвисшей челюстью. Правда гнев и ненависть быстро заглушили удивление. Теперь он ждал решения отца.

— Пусть едет на север, к северной границе. Возьмет под опеку его князь Имбер. А как возраст позволит, получит надел и возьмет в жены одну из дочерей Ледяного Короля. Так мы сможем наладить отношения с севером. Подумай, прошу тебя. — Взяла его за руку императрица.

«У нее уже все спланировано: кто с кем войдет в брак, кого куда отправить, кто будет где спать и есть. Опасная женщина. Куда же деваться мне, когда выдадут княжну за какого-нибудь короля или князя? У императрицы уже есть планы на дочь, бьюсь об заклад».

Император взглянул на Ориану, перевел взгляд на Криспа. Тот едва заметно кивнул. Остановил взор на сыне.

— Отправишься к князю Имберу. Научит он тебя чтить и семейные узы, и каково быть смиренным, — заключил император. — И еще. У тебя есть пять дней на подготовку. Поедешь сам, как простолюдин. Возьмешь лошадь, меч, теплую одежду и еды. Хватит нежиться, пора стать мужчиной, как твой старший брат.

— Да, ваше императорское величество, — процедил Айгос.

— Можешь идти. — Обта махнул рукой.

«Сурово. И давно пора. Самовлюбленный и напыщенный юнец, ухлестывающий за каждой девицей, готовой раздвинуть ноги, лишь бы на нее упала крупица внимания его императорского высочества великого князя Айгоса Вердона. По крайней мере, его брат — будущий император — не позорит честь семьи и умеет вести за собой людей. За героем, сокрушившим Дрорт, пойдут всегда».

Желваки на лице Агоса бешено забегали. Юнец отвесил небрежный и резкий поклон перед тем, как уйти. Его грозный топот слышали даже за пределами зала.

Все сидели молча. Император ерзал и чувствовал себя неуютно, явно давая себе отчет о минувшей вспышке ярости. Айгоса можно понять, но его слова не оставили отцу выбора. Да и какое это наказание? Получить земли не меньше прежних и стать связующим звеном между серверными королевствами и Масмаром. Если только гордость. Когда она уязвлена, тогда даже умнейший поступает как полный идиот.

— Прошу меня простить, — проговорила княжна. — Гонги, пойдем.

* * *

Вдалеке виднелись грозовые тучи. Низкие и темные. Они будто замерли. Но из-за пристального наблюдения Гонген выявил малейшее движение оных. Темное пятно разрасталось. Скоро пойдет обильный ливень.

Он стоял и смотрел в большое окно. Внизу открывался весь город как на ладони. Множество разнообразных домов, узких и широких улочек. И каждое кольцо отличалось от остальных. Чем дальше к периферии, тем хуже состояние. Только некоторые улицы, через которые проходили главные дороги, были более-менее обустроены. Те дома не выглядели вот-вот наровившимися рухнуть лачугами. Они имели вполне приятный и ухоженный вид. Градация ухоженности и благосостояния касалась и улиц. Чем дальше к границе города, тем грязнее и вонючее те были. Гонген представил источаемый ими запах, от чего невольно поморщился.

— А как считаете вы, сэр Гонген? — донесся знакомый сиплый голос.

Старый рыцарь совершенно не следил за ходом беседы. В вопросах религии он совершенно ничего не смыслил и разбираться точно не хотел.

— Ну, я… чту Всевышних, — ответил Гонген.

— Это несомненно похвально, но вопрос состоял в другом. Что ж, и этот ответ весьма подходит. Рыцарю достаточно веры, чтобы рука одного из Всевышних направляла его.

Гонген еще раз внимательно рассмотрел странного человека. Леди Киксвелл говорила об отмене своих занятий. Заменил ее вот этот бородач. Священнослужитель. Зачем княжне вникать в тонкости религии? Ее все равно ждет место, где исповедуются чуждые Масмару верования. К чему отравлять будущую жизнь?

Священник расселся в кресле с толстой книгой в руке, которую то открывал, то закрывал. Похоже, он и сам толком не знал то, во что верил, раз обращается к книге. Все кодексы ордена Алой Гарды Гонген знал наизусть, и ему совершенно не нужны были длинные трактаты. Любой мог сказать сходу. Лучше бы он преподавал правила рыцарской чести, чем какой-то невежа никому ненужную религиозную доктрину.

Старик имел длинную седую бороду. Один глаз не двигался и мертвенно смотрел перед собой. Его зрачок расширен, а в уголках глаза все заплыло красными нитями капилляров. Другой, левый, полуприкрыт. Он медленно скользил, посматривая то на Гонгена, то на княжну, то взором устремлялся в книгу.

— Всевышние пришли из тел смертных. Именно ими возделано то, чем мы пользуемся и по сей день. — Он обвел рукой вокруг себя. — Деревья, железо, ткани. Множество вещей и способы их получения даны нам Всевышними. И каждый истинный уроженец Масмара несет частичку их крови через века.

Йони сидела среди подушек и внимательно слушала священника. По крайней мере, делала вид. Конечно, ее занимают мысли о произошедшем. Утро выдалось безрадостным, а для кого-то и вовсе катастрофически паршивым.

— И каждый, берущий какое-либо ремесло, отдает дань уважения Всевышним, ибо его судьбою они управляют.

— А великими княжнами тоже управляют? — поинтересовалась Йони.

— Ну-с… Всевышние направляют и помогают. Императорская семья пользуется их особым вниманием. — Нервно погладывал на Гонгена.

После недолгой паузы священник очухался и продолжил дальше выливать из себя поток ненужных слов. Рассказывал о том, что послужило созданию Масмара, ради чего бились во времена Грандиозной Войны. По его словам тогдашними врагами почти всех нынешних королевств были приспешники Разрушителя, Всевышнего, предавшего тридцать собратьев.

В дверь постучали. Все переглянулись. Стук повторился. Заметив растерявшегося священника, Гонген взял на себя смелость ответить и пригласить войти. Дверь открылась и в комнату вошел юнец с слегка искривленным носом и волосами цвета каштана. На нагруднике изображена гарда, на плече свисал плащ.

— Ваше императорское высочество. — Поклонился княжне. — Мое имя Томас Блум. Я рыцарь ордена Алой Гарды. У меня срочное донесение сэру Гонгену Смертоносцу.

Йони глянула на старого рыцаря в поиске поддержи. Она растерялась не меньше священника, судорожно бросавшего короткие взгляды левым глазом.

— Тогда выкладывайте в чем дело, сэр, — сказал Гонген.

— Наша беседа должна пройти приватно. Это касается судьбы всего ордена.

— Мой долг — всегда защищать ее императорское высочество. — Задернул нос. — Не могу ее оставить.

Томас Блум покосился на встревоженного священника. Тот заметил, что на него смотрят уже двое рыцарей. Крякнул, встал, поклонился, с извинениями засунул книгу в кожаную сумку, которая свисала у пояса; спрятал руки в широкие рукава и вышел из комнаты. У двери успел заверить княжну, что вера требует времени, поэтому спешить не стоит, и сегодняшнее занятие окончено. Йони уже была отвлечена полностью разглядыванием своих нарядов.

— Теперь-то расскажешь, наконец, что стряслось? — спросил Гонген.

— Пески, — произнес Томас.

Воцарилось недолгое молчание.

— Какие еще пески?

— Те самые, сэр Гонген, те самые… — Томас стер с шеи пот. — Из-за которых началась многолетняя война. Сейчас о том времени мы говорим как о Грандиозной Войне.

— Да знаю я, — буркнул Гонген. — Сегодня всех только прошлое и интересует.

Молодой рыцарь вопрошающе поднял бровь.

— Не важно. Что с Песками?

— Они начали движение. На юго-востоке появляются волнения. Все повторяется как и в тот раз.

— Кто его знает, как там было? Тысячилетие или два назад.

— Однако, есть история. Литописи, сказания, руины — на все это глаза не закрыть.

— И не пытаюсь. — Гонген беззвучно пошевелил губами, пытаясь подобрать слова. Предположив, что выглядит как идиот, издал продолжительный звук перед своим вопросом. — Как давно?

— Как давно что? — переспросил Томас, сдерживая ухмылку.

— Как давно Пески начали движение?

— Буквально месяц назад, судя по посланию.

— И уже волнения?

— На момент написания весточки всего лишь месяц назад, на сегодняшний день полгода или больше. Расстояния до ужаса велики. К тому же южные народы очень трепетно относятся к этому…

— Знаю, знаю, — перебил Гонген. — Вечно с ними так: одни суеверия. Подул ветерок сильнее — и уже смертный час настал, пора в кочевники.

— Суеверия или нет, но на границе Масмара пропустили гонца с личным посланием к императору.

Гонгена встрепыхнуло.

— Думаешь, будет новая война?

— Все зависит от решения императора.

— Мы оба знаем его ответ.

— Тогда точим мечи и выполняем наш обет. Вы помните ту клятву?

— Защищать рода героев, тех, чьи серца привели к победе в Грандиозной Войне, — гордо произнес Гонген, хотя понимал, что многие слова подзабыл. — Я этим как раз занимаюсь.

— И орден благодарен вам за это.

— Тогда зачем ты здесь? Можно было и голубем послать за мной.

Юноша некоторое время осторожно оглядывал Гонгена. Снова протер шею и глубоко вздохнул.

— Я прибыл за вами, сэр. Вы нужны ордену.

— Я нужен и здесь. Чем я могу быть полезен? Еще одни руки с лопатой в руках или еще один всадник, рассекающий лица беженцев?

— Каждый рыцарь Алой Гарды на счету. Понять я вас могу, но не мне решать. Магистр ясно выразился, когда требовал прибытия каждого в крепость.

Гонген скривил кислую рожу, прошелся к окну, потирая ус. Обернулся — малявка-княжна озадаченно на него смотрит.

— Гонги уходит? — спросила она тихим голосом.

— Так велит магистр ордена. — Отвесил поклон сэр Томас.

— Не уходи. — Малявка встала и уперла руки в боки. — Это мой наказ! Не уходи!

Не любил старый воин таких ситуаций. Не то чтобы он привязался к этой капризной маленькой девочке, но тащиться через столько земель за очередным приказом сторожить какую-то дорогу или что-то в этом роде совсем не хотелось, как и променять удобство и относительно спокойную сытную жизнь на холод, голод и ползающих по телу во время сна насекомых. А в бой хотелось. Что-то внутри Гонгена скучало и по этой стороне его естества. Бросить все и ринуться неизвестно куда за славой со сталью в руке.

Он какое-то время размышлял. А вскоре еще дольше подбирал нужные слова. Ничего толком не придумав, сказал прямо:

— Пусть решит император.

— Это можете решить и вы, — парировал сэр Томас.

— Таково мое слово, до свидания, сэр, — проворчал Гонген.

Несколько удивленный рыцарь некоторое время не двигался с места. Понятное дело, не удался замысел юнца, как бы тот ни давил на давно забытые вещи. Клятвы, конечно, Гонген ценил и соблюдал, но трактовать их можно как угодно.

Сэр Томас Блум поклонился княжне, развернулся и вышел из комнаты, хорошенько хлопнув дверью.

— Отец не позволит тебе уйти, — успокаивающе произнесла она.

— Очень на это надеюсь, ваше императорское высочество.

Гонген сел в кресло и размял шею. Раздалось глухое похрустывание.

«Правильно ли я поступаю?»

— Почему те люди боятся песка? — озадаченно спросила Йони.

— Потому что его очень много, — ответил Гонген.

Уставился на одну из башен дворца. Сероватый камень в пасмурную погоду отдавал странным оттенком. Гонген смотрел на нее непрерывно. Он вспомнил, как в детстве из снега возделывал крепости. Садился недалеко и подбрасывал небольшие снежки, представляя сражение, настоящую осаду.

«Все-таки, решить могу и я».

— Я не боюсь даже очень много песка, — послышался голосок Йони.

— Никто не боится простого песка. На юге царствуют песчаные бури. Они на своем пути все превращают в пустыни. Из-за этого в давние времена пришлось одержать победу в Грандиозной Войне. — Рассказ Гонгена напоминал больше рассуждения вслух. — Южане отчаялись, озверели и, найдя себе предводителя, решили проложить дорогу силой. Кто-то говорит, что это была лишь попытка увеличить свои границы, другие, в основном те же южане, — их вынудила бесконечно надвигающиеся на Снега Пески. Но прошло множество столетий, пустыня так и не засыпала южан, и снег в северных княжествах не растаял.

— Снега тоже движутся?

— Пески всегда хотят достичь Снегов. А те вечно стремятся от них убежать. Однажды я слышал историю о том, что наши далекие предки жили там, где простилается бескрайняя пустыня. Там были деревья, луга, реки, моря и города. — Гонген поморщился. — Глупые сказки южан. Им лишь бы воевать. Не хотят обрабатывать свою землю, а хотят только отбирать плоды чужого труда и захватывать чужой скот, поля и замки. Как по мне, то пускай эта легенда окажется правдой, пусть засыплет этих дикарей.

Йони подошла к окошку и взглянула на дождевые тяжелые тучи.

— А там идут дожди? — спросила она.

— Не знаю, ваше императорское высочество. Неверное, очень мало.

За дверью послышались шаги. Неторопливые, размеренные, с особым звонким звучанием. «Латы», — понял Гонген.

В дверь постучали, будто просто ради вежливости, потому что, не дождавшись ответа, ее решили открыть. У порога стоял латник с длинным плащом. Из-под шлема виднелись лишь ничем не примечательные глаза, большой нос и густая борода.

— Ваше императорское высочество. — Латник поклонился. — Император желает вас видеть. Казнь вот-вот начнется.

— Казнь? — решил уточнить Гонген, ожидая подробностей.

— Скоро казнят отъявленных преступников. Один, говорят, тот, кто убил сына графа Норгена.

Казнь

Просто знать о своей смерти — это одно: страх, дрожь, воспоминания, отсутствие связных мыслей, волнение, усталость, гнев — знакомые и простые эмоции. Момент, когда ты идешь на неминуемую гибель — совершенно другое. Тело становится легким, мир приобретает невероятную четкость и сочность красок. Парящее ощущение сопровождает тебя на пути к смерти. Возбуждение и некий восторг переплетаются с животным страхом и желанием спастись. Нечто подобное Призрак уже чувствовал и не раз, но сейчас все иначе.

— Радости мало, верно? — спросил Купец.

Всех выстроили в ряд. На охрану не скупились. Рональд насчитал как минимум десять стражников. В два раза больше, чем заключенных, которых вот-вот должны будут казнить.

— Как мы примем смерть? — спросил один здоровяк, голоса которого Рон не слышал ни разу за время, проведенное здесь.

— Узнаете наверху, — ответил стражник.

— Чего мы здесь ждем? Ведите, и дело с концом! — выпалил другой заключенный.

Певун напевал какую-то мелодию. Потом резко прервался и слегка подпрыгнул от испуга. Нетерпеливого заключенного заставил согнуться удар под дых.

— Не болят? — спросил Купец, повернувшись лицом к Рону.

Рональд нащупал воспалившиеся веки, провел пальцами по набухшей и покрытой чем-то шершавым щеке. Лицо его было красным, опухшим и воспаленным. Рыбий и кислый запах гнили исходил от него сильнее, чем от остальных братьев по судьбе. Глаза не отличались цветом от всего лица — кровавые пятна. Видел Рон все сквозь мутную пелену. Она резала глаза, заставляя их все время слезиться.

— Немного, — ответил Рон.

— Завтра они тебе не пригодятся, — сказал стражник и захохотал, будто произнес невероятно смешную шутку.

Почти все товарищи шутника расхохотались тоже. Хотя было ясно, что никто из них не слышал разговора Купца и Рона до этого.

Сейчас радовало только одно: никакой больше вони не будет. Смерть очищает. Рональд в это верил. Что-то внутри него приняло мысль о неминуемой гибели. Невозможность изменить свою судьбу приносила мальчишке спокойствие. Только надежда, смутная и туманная надежда, данная Призраку во сне, заставляла беспокоиться и суетиться. Слова странного Мэба совсем выбивали из колеи, когда о них паренек начинал размышлять.

— Говорят, чем больше сопротивляешься, тем больнее тебе, — сказал Купец.

— Откуда об этом может быть известно? С того света обычно не возвращаются. Некому сказать, больно умирать сопротивляясь или покорно, — проворчал тот, что получил удар под дых.

— Нужно во что-то верить.

— Думайте о доме, — вмешался другой. Его голос был ровный и спокойный.

— Не у всех есть свой дом, — вздохнул Рон.

— Он есть у всех. Дом не определенное место. Дом там, где тебя ждут близкие тебе люди. — Купец почесал живот и высморкался.

Все оставшееся время до того, как повели всех на эшафот, Рональд провел в своих воспоминаниях. Он вспомнил каждого, кто составлял их небольшую шайку. Скорее, семью. У каждого были свои хорошие и плохие стороны. Кто-то вспыльчив, но трудолюбив, кто-то добр, но болтлив и так далее. Вспоминалось и плохое, и хорошее. Это удивило Рональда. Ему всегда доводилось слышать обратное: в последний миг помнишь лишь хорошее. С ним почему-то все иначе: плохого вспоминалось значительно больше по-настоящему счастливых моментов.

— Пора дохнуть! — крикнул стражник, спустившийся по лестнице.

— Все, топай, — буркнул тот, что стоял рядом с Роном.

Ноги неожиданно потяжелели. Создавалось ощущение, что на них закреплены огромные свинцовые кандалы, привязанные такой же цепью к самой земле. Дышать стало невероятно трудно. Рон жадно хватал ртом воздух. Сердце бешено колотилось. От некогда наполняющего тело спокойствия не осталось и следа.

Лестница. Кривые деревянные доски, потресканные, с засохшими разводами крови. В глазах появлялась резь, когда Рон внимательно что-либо рассматривал. Моргание не помогало. А просто закрыть глаза нельзя.

Приговоренных вели по длинному коридору без окон. Голые стены с вырезанными из камня изображениями пыток. Фигуры мучающихся людей стояли на невысоких пьедесталах. Один горел в огне, искривив лицо от ужаса и боли, второму отсекала голову гильотина, третьему отрубали мечом, четвертого разрывали кони. Рональд решил закрыть глаза. Сам не зная, из-за рези в глазах или от нежелания видеть эти каменные фигуры.

— Один художник рассказывал, что искусство обладает силой влиять на человека. До этого момента я считал это чушью, — произнес кто-то.

Рон почувствовал толчок слева.

— Не споткнись, — сказал Купец.

Открыл глаза вовремя. Перед пареньком появилась еще одна лестница. Эта была намного больше предыдущей. И состояние ступеней тоже отличалось. По этим шагать можно без опаски, свернуть шею от падения не удастся. Что не радовало.

Наверху окна. Множество окон и дневной свет, серый, как обычно бывает осенью в столице. Глаза он резал с двойной силой.

Идти оставалось недолго. Стражники свернули за угол, прошли к небольшой двери. Один из них, толстый и неуклюжий, достал связку ключей и открыл зеленоватого цвета металлическую дверь. Скрип выдался знатный. Рона полностью пробрало. Может, так оповещает смерть о своем прибытии?

Первое, что заметил Рональд, — это несчетная толпа людей, скопившаяся вокруг круглого каменного эшафота. К нему вела дорога из таких же цельных блоков. Рон, щурясь от рези в глазах, опустил голову. Толпа кричала, кидалась гнилыми фруктами и овощами. Мальчишка отдал бы все, лишь бы оказаться отсюда как можно дальше.

Мельком бросив взгляд вперед, Призрак увидел двух палачей. Первый держал в руке меч. Широкий клинок и квадратное острие. Меч Правосудия, не иначе. Однажды Рону довелось увидеть казнь над каким-то знатным торговцем. Мальчишка был готов биться об заклад, что отсекли тому голову именно этим мечом. Второй палач не имел при себе ничего. Его инструментом были виселицы, угрожающе стоявшие за спиной своего мастера.

— Три веревки, — заметил Купец. — Значит, двоим суждено отдать головы стали.

Рон дрожал от страха. Он хотел ринуться в сторону и бежать со всех ног, расталкивая толпу ревущих людей, похожих на животных. Заметив пристальный взгляд стражника, державшего руку на эфесе меча, порыв мальчишки сошел на нет. Облегчение принесло то, что Купец, здоровенный бугай, сглатывает слюну все время. Желваки на его лице ходили ходуном. Смерти все страшатся.

— Стойте здесь, — спокойно произнес один из стражников.

Солдаты окружили приговоренных со всех сторон. Палачи стояли неподвижно. На эшафот взошел человек в длинной рясе с седой каймой волос вокруг вспотевшей лысины. Толстощекий и морщинистый старик нес в руке большой свиток со свисающей лентой.

Толпа замолкла, когда человек поднял руку.

— Приговор, — прошептал Купец. — Пора всем тайнам стать явными миру.

— Время вершить волею Всевышних возмездие за деяния нечистые! — крикнул старик.

Толпа вновь заревела.

* * *

Стражник с туповатым выражением лица шел впереди, гордо держась за кожаный пояс обеими руками. Он рассказывал о том, как впервые дрался мечом, как проходил испытание на вступление в ряды гвардии, как сильно по нему скучает жена, когда тот на службе.

Крисп давно абстрагировался. Шел молча, размышляя о своем сне и вспоминая путь, который удалось преодолеть до Города-шести-стен. Иногда поглядывал на Арри. Ей стало лучше. Бледное с утра лицо приобрело живой оттенок. Она казалась растерянной.

— А когда узнал о том, что произошло в особняке графа Норгера, то ушам своим не поверил, — рассказывал стражник. — Тщательно спланированное нападение, увенчавшееся успехом. А кто исполнитель? Не поверите! Дети! Простые оборванцы, попрошайки. Возможно, с последнего кольца. Одного успели прибить на месте же, поднимавшего шум.

Крисп заметил, как Арри внимательно слушала рассказ стражника с широко раскрытыми глазами.

— Двое других ускользнули, а последний, сам убийца, пойман. Граф Норгер был готов с него кожу живьем снять, а перед этим вбить под ногти столько игл, на сколько у него хватит денег. Да, я так и слышал.

— Как он выглядел? — выпалила Арри.

— Кто, ваше высочество? — удивился стражник.

До этого Арри не говорила ни слова. Крисп же только кивал головой, когда болтовня стражника прекращалась, а лицо того приобретало вид вопрошающего дурачка.

— Тот, кого поймали. — У нее появилась странная отдышка. Слова прерывались, кулаки сжаты.

«Что-то здесь не то».

— Не видел, ваше высочество. К тому же, вы сможете разглядеть его на весьма близком расстоянии.

«Не вышло бы все это боком».

— Имя… — Глубоко вздохнула. — Как его имя?

— Э… ваше высочество, я не знаю, — признался солдат, почесав в затылке. — Перед казнью оглашают имена приговоренных и их согрешения. — Он озадаченно взглянул на Арри. — С вами все в порядке?

«Плохо дело».

— Весьма. — Крисп положил руку ей на голову. — Мне тоже хотелось бы знать в лицо того, кто убил сына графа Норгера. И единственное, что можем мы сделать — это высказать свои соболезнования. Так, Арри?

Она молчаливо кивнула. Ее глаза смотрели в пустоту, лицо снова побелело. Крисп встрепыхнул дочь за плечо.

— Идем.

Толпа вовсю выла. Крисп вежливо поклонился всем присутствующим и уселся на свое место как в полюбившееся ему кресло. Арри присела справа. Слева же расположилась племянница, вздернув носик. За ее спиной неподвижной тенью стоял Гонген, не спускавший взгляда с Криспа.

— Дядя, Арри. — Княжна слегка повернулась. — Вы опять опаздываете.

— Вступительная речь, как видно, не для вас? — вмешалась императрица, умастившаяся рядом с дочерью.

— Она слишком утомляет, — ответил Крисп.

— Верно! — раздался голос сзади. — Давно пора оглашать о содеянном!

— Мы соболезнуем вашей утрате, граф Норгер, но следует соблюдать традиции. — Императрица на него и не взглянула.

Крисп из любопытства обернулся. Арри мельком бросила взгляд назад тоже.

Граф Норгер единственный из гостей находился в доспехе. Гладко выбритое лицо, яростный взгляд, коренастый, смуглолицый. Он сидел, уперев большие кулаки в колени и расставив ноги. Крисп услышал, как тот нервно стучит сапогом. Его взгляд какое-то время был устремлен на эшафот.

— Кто вы? — раздраженно спросил граф Норгер.

— Крисп Вердон.

Норгер окинул Криспа оценивающим взглядом, что-то фыркнул под нос и снова уставился на эшафот.

Крисп почувствовал, как кто-то потянул его за рукав. Это была Арри. Она испуганно переводила взгляд то с разворачивающегося зрелища на эшафоте, то на Криспа.

«Только посмей выдать, что ты кого-то из приговоренных знаешь!»

— Что случилось? — спокойно спросил Крисп.

— О… Вы…

— Пока ты не сказала какую-нибудь глупость, хочу тебя предостеречь. — Взял ее ладонь и крепко сжал. — Не выказывай неуважения тем, что хочешь отвернуться. Смотри. — Голос Криспа перешел на шепот. Он наклонился ближе. — Привыкай видеть смерть, или она придет незамеченной.

Бордовый навес, укрывающий от возможного ливня присутствующую знать, хлопал тканью на ветру. Толпа вокруг замолкла. Воцарилась тишина. Старик в центре эшафота опустил вознесенную до этого руку и принялся читать.

* * *

— Голь Трант! — крикнул старик. — Убийца, вор, насильник, изменник! Высшая кара назначена ему. Голова на отсечение! Вырезал множество людей, надругался над женщинами и их детьми, обкрадывал торговцев на пути к столице! Прими же смерть!

Призрак осмотрел стоявших рядом с ним приговоренных. Глаза попривыкли к рези. Мальчишке было любопытно, кем являлся этот по-настоящему ужасный человек. По сравнению с ним, проступок Рона казался каплей в море злодеяний.

Купца толкнули в плечо «свои» же. Тот сделал шаг вперед и виновато посмотрел на Рональда. Стражник повел приговоренного к плахе.

— Убийца! Поганый убийца! — кричала толпа.

Мальчишка раскрыл широко глаза, насколько это позволяла надоедливая резь. Удивление, все же, оставалось отдаленным и несколько наигранным. Рон изначально понимал, что все, сказанное Купцом, могло быть ложью. Не могут люди не врать, даже когда они обречены на погибель.

Голь Трант сел на колени, склонил голову. Палач встал рядом, занес большой меч над головой. Купец рассмеялся, и смех его резко оборвался хрустящим звуком. Кровь брызнула фонтаном, оставив длинный след на камне. Несколько капель попало и на ноги Рону. Голова Голя Транта не обрубилась полностью, небольшой кусок плоти еще соединял ее с оставшимся телом. Палач перевернул клинок другой стороной и ударил снова. На этот раз успешнее.

Так просто. Раз — и все. А после — ничто. Превращаешься в кусок безжизненной плоти. Окровавленное мясо, которое потом закапывают.

Рон задрожал, осознав, что то же самое ждет и его. Мальчишка посмотрел на братьев по судьбе. Те испытывали то же самое: никто не хочет умирать. Обвел взглядом толпу. Она ревела от восторга. Ей хотелось еще и еще! Больше крови, больше смертей.

Надежда на то, что сейчас огласят кого-то другого, исчезла тотчас. Предательское совпадение. Вторым провозгласили Рона.

— Рональд Варви, прозванный в народе Призраком! — Закашлялся — Король воров, настощая бестия, чума, поселившаяся в нашем славном городе! И этого было ему мало. Ступивший на темный путь, погрязнет в нем еще сильнее! Рональд Варви — убийца! Он проник в усадьбу достопочтенного графа Луца Норгера и безжалостно убил его сына! Казнить! Отрубить голову!

Старик снова закашлялся, прикрываясь свитком. Рональда пихнули в спину, из-за этого он непроизвольно сделал несколько шагов вперед и споткнулся, упав на колени. Большая тень палача нависла над ним.

«Мне конец».

Алое расплывчатое пятно промелькнуло впереди. Рональд прищурился. Между ног палача крутилась белая кошка с кровавым пятном на боку. «Красное пятно», — вспомнил Рон.

«Это мое спасение?»

Терять было нечего.

— Вставай! — рявкнул стражник, стоявший сзади.

Рональд собрал последние силы. Удавалось это ему всегда легко. Не раз он оказывался в безвыходной ситуации, когда от последнего рывка зависела его жизнь.

Мальчишка ринулся вперед, прошаркав по камню. Ударился плечом в ногу палача и свалился вместе с ним в толпу зрителей. Здоровяк под собой раздавил как минимум троих. Все это сопроводилось звонким хрустом костей. Появились протяжные стоны.

Рональд, не теряя ни мгновения, пустился бежать. Несколько раз его хватали за рукава рубахи, но он вырывался. Кошка, почему-то, вела не в сторону городских улиц, а от них. Ближе к трибунам, укрытыми бордовыми брезентами.

Впереди стена. Кошка прыгнула на ближайший выступ, с него на торчащую балку, а с той залетела в открытое окно. Рональд, не раздумывая, решил сделать то же самое. Оттолкнулся от выступа, ухватившись за балку. Повис и стал подтягиваться. Откуда-то в руках появилась сила. Только несколько мгновений назад он чувствовал себя так, что был готов распасться на части.

Лицо обдало легким ветерком, а перед глазами появилась черная полоса. Стрела чуть не пробила голову мальчишке и вонзилась в стену. Рональд глянул в сторону обомлевшей толпы и заметил выходящее из нее множество солдат. Некоторые встали неподвижно, натянув тетивы луков, другие хотели догнать беглеца. Оставшиеся приговоренные времени тоже не теряли: последовали примеру Призрака. Правда, одного успели пронзить мечом, двое других же спрыгнули в толпу.

Всюду крики и ор. Рональд прыгнул и ухватился за ставни. С помощью них зацепился за подоконник и пролез в окно. Комната, в которую он попал, напоминала коморку какого-то звездочета. Множество пыльных книг, разнообразных линз, труб и толстых свечей.

Резкая боль. Рона повело в сторону, как пьяного. Стало подташнивать, все тело вспотело. Мальчишка взглянул на правое плечо и ужаснулся. Из него торчал окровавленный наконечник стрелы. Призрак уже хотел закричать во все горло, но не смог. Появившаяся неожиданно боль так же неожиданно и пропала. Алые кошачьи глаза блестели в углу комнаты.

Задерживаться не стоит. Рональд, прижав правую руку к туловищу, побежал дальше. Кошка не сбавляла темп. Перепрыгивала через перила, пролетала через любые преграды. Рон едва поспевал за ней. Длинный коридор вывел его к еще одной комнате, почти такой же небольшой, как прежняя, но намного светлее и приятней обустроенной. По чьему-то злому замыслу окно здесь было закрыто, но это не помешало просто отодвинуть щеколду, хотя сие действие вызвало приступ боли, после чего та чудодейственным образом, как раньше, пропадать не собиралась.

Рональд тихо постанывал, когда пролазил в окно. Под его ногами оказались две толстые доски, прибитые к какой-то балке. Они вели вдоль дома на соседнюю крышу. Как видно по натянутым веревкам, там сушили белье.

Снова увлекательное путешествие по крышам. Последнее Рону чуть не стоило жизни. Как, в прочем, и сейчас. Но он надеялся, что в этот раз все обернется куда более удачно.

Белая кошка бежала по черепицам, отбивая довольно приятный монотонный звук. Рональд шаркал и спотыкался. Ноги становились ватными и непослушными. Лишь торчащая из плеча стрела приводила в чувство, давая понять, что если остановишься или упадешь — погибнешь.

Все вокруг расплывалось. Весь городской пейзаж стал мыльной однородной массой. Раздался гром. Повалил ливень. Мальчишка поскользнулся и с криком упал вниз.

Пир

— Неужели? — воскликнула какая-то дама в бирюзовом платье.

— Не могу в это поверить! — Резко отвернулся напыщенный юнец в бежевом дублете.

— Как такое могло произойти? — услышал Гонген где-то сзади.

Все оборачивались на старого рыцаря, когда тот проходил мимо. Почему-то, внимания ее императорскому высочеству гости уделяли меньше. Возможно, в каком-то смысле, присутствующие винили рыцаря в бегстве убийцы.

Всех этих людей Гонген совершенно не знал. Где-то мелькали знакомые лица, но они оставались не больше, чем смутными тенями отдаленных воспоминаний. Их ядовитые взгляды воин чувствовал даже спиной, проходя мимо очередной группки аристократов.

«Вам бы там головы пообрубать!»

За высокими окнами вовсю лил дождь. Ливень буквально затапливал город. Гонген представлял, что творится в других районах: миниатюрные реки, сметающие все, что не прикреплено к земле. «Хотя бы чище станет», — подумал рыцарь. Свет факелов и редких люстр у сводов потолков всюду создавал колышущиеся тени.

— Ваше императорское высочество, нам не в ту сторону, — предупредил Гонген.

Княжна остановилась, хмуро глянула на усача и вопрошающе вздернула носик.

— Здесь мы не пройдем, — объяснил он после небольшой паузы. — Его императорское величество велел провести вас другим путем.

Малявка молчаливо пошла по указанному рыцарем пути. Подол ее платья слегка касался пола. Сомкнув руки в замок, она держала их на уровне живота. На шее висело ожерелье из самых редких и дорогих камней, названия которых Гонген не знал. Белоснежные сверкающие камни. На запястьях браслеты, насыщенные множеством изумрудных огней.

Выглядела Йони, и правда, как подобает великой княжне. Гонген с досадой глянул на себя. Никаких каменьев, мехов, блестящих доспехов с гравировкой какого-нибудь знаменитого кузнеца. Все по-простому: кожаный доспех, несколько вшитых в него отполированных пластин, верный уже не один десяток лет меч у пояса, звенящие при каждом шаге сапоги. Нащупав эфес, решил, что так намного лучше. В отполированных и богатых доспехах Гонген чувствовал бы себя неуютно.

Они приблизились к красной железной двери. Кивнув стоящим у нее стражникам, Гонген представил ее императорское высочество великую княжну, как требует традиция. Те отворили со скрипом дверь.

Тронный зал. Самое нелюбимое императором помещение, как помнил Гонген. Здесь владыка Масмара становился еще жестче, чем обычно. В некогда пустоватом зале уместилось несколько десятков столов, примерно сотня стульев, если не больше, а блюда еще доносили слуги. Копошились, как муравьи.

Гонген оглядел потолок. Это уже вошло в привычку. Всегда, когда он здесь появлялся, первым делом смотрел вверх. Очень высоко, сводов почти и не видно — они расплывались во тьме, сливаясь с древней картиной всех тридцати Всевышних. Люстры мешали рассмотреть ее. В основном, из-за их света потолка не видно.

Йони неожиданно побежала, отбросив свою прежнюю по-детски грациозную и мягкую походку. Как и ожидал Гонген, малявка завидела свою семью, причем в полном составе. Непроизвольно старый рыцарь сосредоточил свое внимания на двух фигурах, одетых в темное. Точнее было бы сказать, что одна из них полностью в черном одеянии до пят, а другая в черно-белом, обвитая широкими прозрачными снежными лентами.

Гонген размеренно шагал по направлению к ним. Он вспомнил, как эти двое быстро удалились с сорванной казни. Старый рыцарь начинал уже в каждом движении самозванцев видеть скрытый замысел. От подобной мысли Гонген побледнел.

— Ваше императорское величество. — Рыцарь встал на колено.

— Встаньте, сэр Гонген, — произнес император. — Гостей еще нет, а мы видимся как минимум три раза на дню.

— Арри, идем, я покажу тебе папин секрет! — Йони взяла растерявшуюся девочку за руку и повела к трону. Тот расположен у высоких окон на возвышении.

Гонген хотел было пойти следом, но император его остановил.

— Это праздник для всех, до окончания пира можете не беспокоиться за мою дочь, — сказал он.

Данное заявление Гонгена не удивило. Не раз ему удавалось вдоволь повеселиться, освободившись на время от вредной писклявой девчонки. Под усами губы растянулись в улыбке. Лицо Гонгена дрогнуло, когда он заметил на себе взгляд Криспа. Такой же холодный и темный. В отличие от старого воина, у князя Криспа ухмылка была искусственной и ненастоящей.

Императрица размеренно прохаживалась вдоль столов, безразлично осматривая все приносимые лакомства. Рядом с ней плелся слегка вспотевший толстый человек в богатой одежде. Он держал в руке стопку листов, связанных шнуром. В ней записывал, по-видимому, пожелания и корректировки не менее капризной, чем ее дочь, императрицы.

— Не особо хорошо получилось, — сказал Обта. — Особенно перед пиром.

— Все в порядке, — ответил Крисп. — Не нашли мальчишку?

— Еще нет, но не уйдет. Один из лучников клялся, что попал в него. — Император на секунду задумался. — Впервые видел такое. Даже в голове не укладывается… Шустер, ничего не скажешь.

— Оставил в дураках кучу народу и стражи, — заметил Крисп.

— Мальчишка выставил на посмешище весь Масмар. — Император посмеялся и, закинув голову назад, уставился на потолок. — Бывает же…

— Мое возращение выдалось затратным. — Крисп кивком указал на копошащихся с яствами слуг.

— Не морочь себе этим голову. Если не кормить этих волков, то их голод может перебороть страх.

— Может, я поговорю с особо прожорливыми?

Гонген невольно напрягся. На шее выступили жилы, а на лице заходили желваки. Нечто внутри него хотело обнажить меч и зарубить нечестивца.

— Не терпится окунуться в прошлое? — спросил император.

— Оно никогда меня не покинет.

— Твоя правда. — Оглянулся. — Раз такое дело, то оставь как есть, твой долг выполнен, и просить большего я не в праве.

Гонген проследил за взглядом правителя. Тот смотрел, как Йони и Арри ходят вокруг трона, внимательно разглядывая отдельные его детали.

— Кем она была? — спросил Обта.

Старый воин тут же уставился на Криспа в надежде заметить необычную реакцию. Мысленно Гонген благодарил императора за сообразительность. Он оставил с собой рыцаря Алой Гарды и теперь спрашивает напрямую. Нужно быть готовым схватить самозванца.

— Кто? — спросил Крисп спокойно и размеренно.

— О ее матери.

— Ее звали Вьюна. Она была в круге избранных Нечестивой Семьи.

— Прости, что начал об этом разговор. — Император ухмыльнулся. — Я мог бы и догадаться.

Повисла пауза. Гонген не знал, что и думать. Возможно, Крисп сказал правду, а может, и соврал. Надежда на раскрытие самозванца рухнула. «Дочь главы Нечестивой Семьи», — произнес в мыслях Гонген. Он слышал о том, что Арри и ее отец часто проводят время за метанием ножей. Об этом судачит весь дворец. Многие говорят, что возрождение Нечестивой Семьи — вопрос времени. Одни это фанатично осуждают, другие высказывают восхищение смекалкой императора и его отца Авгура. Они совершили превосходный маневр, лишившись не только кровного врага, но и переняли все знания той внушающей страх организации, чтобы использовать их на благо Масмара. На мгновение Гонгнен согласился со второй точкой зрения и посчитал ее весьма разумной и обоснованной. Такая позиция все объясняла. И все-таки, что-то ему не давало покоя. Предположения не всегда соответствуют истинной картине происходящего. Смог бы убить этот человек ту, что одарила его дочерью?

— Она мертва, — добавил Крисп.

Император положил руку на плечо брата.

— Я не могу представить, каково тебе, и через что ты прошел. Знай, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Я, моя семья и весь Масмар в долгу перед тобой. — Обта помедлил, подбирая нужные слова. — Ты хочешь уехать и править Старым Масмаром. Править по праву, и я рад этому. Но… мне будет нужен твой совет.

— Совет?

Император кивнул в сторону Гонгена.

— Ко мне обратился орден Алой Гарды, а до этого я получал известия от наших людей на юге. Возможно, ты их всех знаешь. Прошло много времени, но зарождение того, о чем мне доносят, началось не вчера. Крисп, юг может напасть на Масмар?

Теперь на его лице прочитывалось удивление.

— Не могу говорить за весь юг, но, где я был, о возможном вторжении не слышал, — признался Крисп.

— Сэр Томас Блум известил о том, что Пески вновь начали свое продвижение. Начались волнения во многих городах.

«Все-таки выпросил аудиенцию у императора. Тогда что тот решил насчет меня? Не является ли сегодняшний временный отдых последним в этом дворце?»

— Сэр Томас?

— Рыцарь Алой Гарды. Такой орден не будет говорить попусту, так ведь, сэр Гонген? — улыбнулся император.

— Истинно так, ваше императорское величество.

— Такого не происходило несколько тысячелетий, — сказал Крисп.

— Мне все равно, Пески начали движение, или Всевышние снизошли с небес. Я хочу узнать от тебя, есть ли у них шанс?

— Я не силен в военном деле. Какой совет я могу дать?

— Прошу прощение за то, что вмешиваюсь, — неожиданно для себя начал говорить Гонген. — По опыту прежних войн, пройденных мною, и по тому, что я слышал о давних временах, а именно о Грандиозной Войне, могу сказать одно: юг огромен, а Масмарская Империя, по сравнению с ним, простите за прямоту, ничтожно мала. Мы истощены войнами, и новой можем не выдержать.

— Я тоже так считаю. Нам нужны крепкие союзы. Крисп, я не в праве заставлять тебя, но ты бы очень помог, взяв в жены одну из дочерей чиянийского императора. И, раз у нас неожиданное семейное пополнение, Арри вполне способна помочь браком с одним из… не знаю, графом, князем, принцем, кем угодно, лишь бы была выгодная партия.

— У тебя двое сыновей.

— И обоим уже есть применение.

Крисп погрузился в раздумья.

— Решать тебе. Я не вправе просить тебя об этом, учитывая то, чем ты пожертвовал… кем пожертвовал. И все же, подумай над моими словами.

— Не такая и трудная задача, — заявил Крисп. — Я думал о чем-то подобном в пути. Но давай оставим этот вопрос пока что.

— Разумеется. — Обта похлопал брата по плечу. — Сегодня о твоем подвиге узнают все, герой Масмара.

Утомленных гостей впустили, когда все было готово к празднованию. Вскоре зал наполнился разговорами. Гонген активно в них участвовал. О чем только ни говорили: о подвигах Айгоса Вердона, о сорванной казни, о родственных связях и грядущих браках, о самом виновнике возникновения пиршества — Криспе. О последнем говорить Гонгену не особо хотелось, хотя его радикальные взгляды и убеждения насчет этого самозванца слегка пошатнулись. Теперь он, по крайней мере, рассматривал возможность того, что всеобщий герой врал лишь отчасти. Старый воин еще раз прокрутил в голове все воспоминания, касающиеся детства Криспа, после чего взглянул на него. Тот до сих пор стоял с императором и о чем-то разговаривал.

«Сколько людей ни пыталось проникнуть в Нечестивую Семью — все либо погибали, либо становились их преданными и фанатичными пешками, и лишь немногие вступали в ряды нечестивцев. И никто не предал Семьи. Ты первый, Крисп Вердон? Как же тебе удалось стать главой и провернуть такое? Твоя ложь видна была каждому, кто слушал тебя в то утро».

— А вообще, хорошо бы узнать насчет раздела земель Дрорта и новых торговых путях, — продолжал говорить граф Шиберт.

— Не советую вам сильно надеяться на такой исход, — заявил бархатным голоском граф Фрор.

— Это еще почему?

— Не известно, будет ли передел земель. Возможно, Дрорт отойдет во владение одного человека, нового кхм… графа или князя. Дробление приводит к еще большему упадку, — объяснил Фрор.

— Пф, ничего подобного, — фыркнул граф Шиберт.

— Вам должна быть известна такая простая истина, граф. Вы настоящий мастер торговли… — Фрор сделал паузу и ухмыльнулся. — Почти как Ричард Пари. Однако, господина Пари я считаю больше гением, чем просто мастером.

Гонген заметил, как граф Шиберт побагровел от гнева. Старый рыцарь был не шибко осведомлен о местных конфронтациях. Некоторые словестные ухищрения и маневры оставались для него и вовсе незаметны. Поэтому верным решением считал осмотрительное молчание. Где он мог поговорить о нейтральных темах, не затрагивающих интересов местной знати, а когда разговор перерастал в настоящий поединок, то старый рыцарь либо старался сменить тему, либо попросту отмалчивался, погрузившись в свои мысли.

— Можете спросить его лично. — Фрор указал кивком головы на вход в зал.

Машинально повернулись и Шиберт, и Гонген. На вошедшего обратила внимание значительная часть присутствующих. Вошедший человек показался Гонгену знакомым. Богатые одежды, холодный взгляд, самодовольная ухмылка. Он прошел к ближайшему столу и принялся тщательно разглядывать яства. Создавалось ощущение, что его совершенно не интересуют присутствующие здесь люди. А как Гонген знал, подобные мероприятия интересны многим как раз из-за склок, интриг и сплетен.

— С чего это вдруг он решил явиться сюда? — удивился Шиберт.

— Мне это тоже весьма интересно, — сказал Фрор.

— Это тот самый Ричард Пари? — спросил Гонген.

— Вы ни разу его не встречали? — изумился Фрор. — Тот самый. Причем умеющий привлечь к себе внимание просто фактом своего появления.

— Надменный выскочка, — буркнул Шиберт.

— Простите, Всевышние, сейчас будет нечто! — неожиданно произнес Фрор, весьма возбудившись.

— Вы о чем? — спросил недовольный Шиберт.

— Глядите. — Указал пальцем. — Это Цургар Грэ Джу Шинсап, — произнес Фрор, несколько раз запнувшись, произнося странное имя. — Или Сливовый Человек.

Фигура в фиолетовом дублете и плаще размеренно приближалась по направлению к господину Пари. Высокий сливовый цилиндр возвышался над гостями, вызывая у немногих, в основном у дам, осторожные смешки.

— Цургар давно копает под Пари, это всем известно, — произнес Фрор, с радостной улыбкой предвкушая грядущую встречу.

Ничего сверхнеобычного не произошло. Вежливый поклон со стороны Сливового Человека и наигранное удивление от Пари. А дальше простая беседа.

— Я ожидал нечто большего, — заявил Шиберт и повернулся к столу с яствами, обильно набивая рот всем, что попадалось на глаза.

— Согласен, представление не удалось. Я бы многое отдал, лишь бы услышать о чем они говорят, — сказал Фрор.

Прозвучал звон бокала. Император несколько раз ударил ложечкой по краю. Слуга вежливо потребовал внимания от всех присутствующих. Правитель сидел на троне с бокалом в руке.

— В первую очередь хочу поблагодарить всех гостей за то, что вы почтили меня своим визитом. — Голос его сильный и был слышен даже в конце зала. — Многие знали в честь кого объявлен пир. Сие празднование в честь моего брата Криспа Вердона, героя Масмара.

В зале начали шептаться. Фрор что-то сказал Шиберту, но Гонген не расслышал.

— И о его подвиге должен знать каждый.

После император принялся рассказывать, кажется, уже заученную историю, начинающуюся с детства Криспа. Краткой добавкой к рассказу стало уточнение, что все прежние попытки проникнуть в организацию провалились и подготовка к внедрению второго сына императора Авгура планировалась еще до рождения отпрыска. Как объяснил Обта, его отец был убежден в том, что покончить с Нечестивой Семьей может лишь один из Вердонов, а надеяться на других — лишь жалкие потуги изменить ситуацию.

После вступления, вышел сам Крисп, встав рядом с братом. В руке он держал странную маску, напоминающую лицо без кожи. Она сделана из черного дерева с немногочисленными частями темно-коричневого. Крисп кратко описал то, как он смог уничтожить эту Нечестивую Семью раз и навсегда, а в доказательство показал всему залу маску. По его словам эта маска принадлежала последнему нечестивцу, которого он убил.

После вмешался император. Он встал и вновь коснулся темы клятвы отца, его самого и Криспа. Первая часть ее выполнена, теперь осталось завершить последнюю. Император сжал руку Криспа и объявил всем, что перед ними стоит титулованный князем владыка Старого Масмара, настоящий герой, покончивший с угрозой всему миру.

Толпа, проникшись речью, зааплодировала и снова принялась шептаться, но в этот раз более оживленно. Кто-то выкрикнул «герой». Другие постепенно начали поддерживать. Гонген никак не мог понять, простая ли это лесть или действительно в эту несуразную ложь могло поверить столько народа. Больше, почему-то, звучало женских голосов. Чуть позже подсоединились и кавалеры этих дам.

Гонген, не обращая внимания на разговоры Шиберта и Фрора, которые, кажется, снова касались торговли и земель, пристально следил за Криспом. Герой Масмара с натянутой улыбкой общался со столпившимися вокруг него молодыми дамами и немногочисленными юношами, скорее всего, наивными сынками родовитых князей. Гонген никак не мог понять, как простой человек смог пробиться так высоко в организации, державшей в страхе почти все северные королевства и империи, а юг полностью принадлежал им. Более того, как такая же кучка людей могла иметь такое влияние? Гонген вспомнил, что никогда не думал о подобном. Нечестивая Семья, по словам Криспа, не сильно многочисленная организация. Как они могли держать в страхе почти всех?

— Слышал я от одного мужика, как они все проворачивали, — говорил Фрор. Похоже, собеседники тоже задались таким же вопросом. — Сын бедолаги стоял на страже. Молодой и сильный, только из простолюдинов. И каким-то образом натолкнулся на нечестивца.

— Каким-то образом? Простая выдумка, — проворчал Шиберт.

— Отнюдь, ваш многоуважаемый рассказчик слышал эту историю очень давно, поэтому прошу заранее простить за некоторые упущения, — сказал Фрор, сделав небрежный поклон. — Если не возражаете, я продолжу. Встреча состоялась в небольшом павильоне. Он застал нечестивца в самый неподходящий для убицы момент. Тот стоял над телом.

— И чего он там ждал? — в этот раз перебил Гонген.

— Если бы я был им, то ответил, сэр Гонген Смертоносец, — недовольно ответил Фрор.

— Да, простите, продолжайте.

— Мальчишка-стражник был не промах. По словам отца, конечно же. Умел владеть мечом, побеждал во многих поединках. Не трудно предположить, что он обнажил меч в мгновение ока. Только дальше все пошло не так, как тот ожидал. Нечестивец вспыхнул черным дымом, и меч стражника выпал из рук. Следом нечестивец вспыхнул во второй раз. И что случилось, как вы думаете? Я расскажу, вы не сможете догадаться. Мальчуган упал на спину с хлещущей из рассеченной груди кровью.

— Тогда откуда о подробностях смерти сына смог узнать отец? — не унимался Шиберт.

— Я тоже задался таким вопросом. Оказывается, паренек не умер. Он жив, если это можно назвать жизнью. Чудо то, что повезло ему выжить, хотя такой жизни не пожелаешь никому.

— Все ясно, — отрезал Шиберт. — Продолжать не надо. Опять эти байки о темной силе этих нечестивцев.

— Об этом я слышу впервые, — вмешался Гонген.

— Господа, из всех фокусников, которых мне довелось встретить, не нашел хотя бы одного, доказавшего мне свои возможности. Кем бы те ни назывались, все одно — обман, — сказал Фрор.

— И в свою же историю про нечестивца не веришь? — спросил Шиберт.

— Несомненно.

— А зачем рассказывать?

— Во всех фокусах есть обман, но это не значит, что они лишены своего изящества. Как смог тот человек отвести клинок другого в мгновение ока? Вот стоящий вопрос. Это могло объяснить такую мощь Нечестивой Семьи. Я хотел узнать, как бы вы пояснили сие явление, но, как вижу, вас это не заботит.

— Выдумал все твой мужик, чтобы бездарность сынка прикрыть, — буркнул Шиберт.

— Вполне вероятно, — согласился Фрор и отпил вина.

Пиршество продолжалось. Разговоры не утихали. Гости разделились на небольшие группки. Большие же, а их насчитывалось две, появились вокруг императора и Криспа. Йони же Гонген и вовсе потерял. С начала пиршества ни разу ее не увидел. Легкая тревога засела в сердце.

— А это еще кто? — спросил Фрор и едва заметно кивнул головой.

Обернулся только Шиберт, Гонген же смотрел по направлению.

— Без понятия, — ответил Шиберт и осушил бокал, закусив креветкой.

— Арри Вердон, — сказал Гонген.

— Кто? — едва сдерживая смех, переспросил Фрор.

Шиберт же ржал в открытую и чуть не подавился креветкой.

— Это дочь нового владыки Старого Масмара, — пояснил старый рыцарь.

— Вы серьезно, сэр? — не теряя улыбки, спросил Фрор.

— Угу.

Шиберт взвыл еще сильнее. Некоторые на него стали оборачиваться. Смеялся он на весь зал.

Улыбка Фрора сползла с лица в тот момент, когда Крисп дал в руки Арри маску и потрепал ее по голове. Девочка засияла от радости. На мгновение Гонгену показалось, что и наигранная улыбка Криспа стала искренней. Смеха поубавилось и у Шиберта.

«Глава Нечестивой Семьи, Вердон. Уничтожил всех, с кем прожил более десятка лет. Так запросто, тех, кто владеет какими-то там необъяснимыми секретными умениями. И он владеет? Грязная ложь!»

— Гонги-и! — пискнул знакомый голосок.

— Ваше императорское высочество. — Обернулся Гонген и поклонился.

Княжна шла в сопровождении леди Киксвелл. Она-то толк в моде знала. Сравниться с императрицей ей не позволял лишь статус. Хотя, как казалось Гонгену, императрице нравились тщетные попытки Киксвелл достичь ее императорского величества.

Неожиданно в зал ворвался человек. Он маленькими шажочками быстро пробирался к императору. Слуга.

— Беда, мой государь! — вопил он, от чего шептания толпы лишь усиливались. — Беда!

Стража остановила его в нескольких метрах от его императорского величества. Тот мановением руки дал понять, что упавший на колени слуга может встать.

— Графа Норгера только что нашли убитым!

Старые счеты

Крисп сидел в любимом кресле. На улице стоял поздний вечер. Чистое звездное небо орошало крапинками своего света улицы города. Крисп вертел в руках свою маску. Иногда останавливался и всматривался в ее лицевую часть. Подолгу наблюдал.

Мельком он заметил что-то белое в дальнем углу комнаты, от чего вздрогнул и принялся часто дышать. Всмотрелся в тень и увидел бледное женское лицо.

«Такими темпами мне не протянуть и полгода».

Он кое-как заставил себя улыбнуться появившемуся образу во тьме. Очертания женщины исчезли.

«Слава Всевышним, что еще не говорит».

Крисп встал с кресла и подошел к столу. На нем лежал в черных ножнах меч с угольного цвета рукоятью. Ниспосланный обнажил сталь и еще раз проверил как та лежит в руке. Несколько раз взмахнул и всмотрелся в три дола на клинке. Один, самый широкий, расположился в середине и двое небольших по бокам.

«Умелый мастер».

В комнату вошла Арри, расплывшись в улыбке. В руках она держала почти такой же меч. Форма его была несколько иной. Гарда представляла собой очертания какого-то редкого цветка, а на клинке присутствовала гравировка в виде лиан. Она провернула в руке меч и вложила в ножны, который по размеру с рукоятью доходил ей до подмышек.

«Не протянуть…»

Крисп вспомнил все случаи, когда появлялись сны проклятия. Третий раз начался в Топи. Он надеялся, что после второго — на подступах к Масмару — они исчезнут, но надежды имеют паршивое свойство не сбываться.

— Нравится меч? — спросил он.

— Ты спрашиваешь уже в который раз. Смотри — Указала пальцем на устье ножен. — Неплохо, да?

С ножен свисало пять «лепестков», нанизанных на веревку. Они сверкали в лунном свете.

— Только как ты их доставать собралась? Они же привязаны.

Арри задумалась, взяла в руки «лепестки», достала откуда-то еще один и прорезала веревку.

— Никак, — жалобно ответила она.

В последнее время Криспу Арри все чаще стала напоминать девочку, которую он без колебаний убил в лесу на пути к Топи. Как ему было известно, это плохой знак.

Арри плюхнулась в кресло, Крисп упал в свое любимое.

— Когда ты научишь меня обращаться с мечом? — спросила Арри.

— Начну прямо сейчас. Первое, что ты должна уяснить — это то, что держать меч перед собой нельзя.

— Почему? — удивилась Арри.

— Доставай из ножен, — приказал Крисп и поднялся, обнажив свой меч.

Арри встала в привычную стойку местных вояк: ноги расставила пошире, обеими руками ухватилась за рукоять и выставила перед собой, слегка ссутулившись. Крисп стоял с опущенным мечом. Он сделал легкое движение и отвел клинок Арри в сторону, через мгновение сталь остановилась у горла девочки.

— Держа перед собой клинок, ты отдаешься во власть своему сопернику. — Вложил меч в ножны. — На сегодня этого будет достаточно.

Привычно удивленная Арри снова села в кресло. Крисп плюхнулся напротив.

— И как тогда сражаться? — спросила она после недолгого молчания.

— Для начала не давать шанса играть с твоим мечом.

Крисп принялся крутить в руках маску. Остановился и опять всмотрелся в нее. Потом провел ладонью по своему лицу. После нащупал футляр на поясе, в котором свернут недавно подписанный приказ.

«Я не забыл».

— Арри, собирайся, — резко сказал Крисп. — Мы едем в Топь.

* * *

Арри взвизгивала через каждые пять минут. Выехали они вечером. Сейчас девочка немного попривыкла к лошади, вчерашняя ее езда ознаменовывалась чередой падений. Благодаря немногословным советам Криспа Арри смогла хоть как-то держаться в седле. Ее одежда к утру подсохла у костра, но куски засохшей грязи пришлось отдирать на ходу.

Сопровождала их дюжина всадников. Для них падения Арри были настоящим представлением, от которых они рвали себе животы со смеху. Только девочка ничего смешного в этом не находила.

— Ваше высочество, как вы думаете, кто виновен в смерти графа Норгера? — спросил один из всадников. — Вы же, кхм… человек, знающий побольше нас.

— Без понятия, — отрезал Крисп.

Смерть Норгера волновала его меньше всего. Беспокойство вызывала лишь возможность опасности Обте и другой родне. И то, беспокойством это не назовешь. Скорее, легкое любопытство. Сейчас Крисп полностью погружен в воспоминания, связанные с Топью. Пора платить по счетам. Поэтому он прокручивал в памяти лица тех, кому суждено было умереть.

— Зачем мы туда едем? — спросила вдруг Арри.

— Я уже устал тебе отвечать, — вздохнул Крисп.

— Я, кстати, слышал, что Могильника убил какой-то рыцарь, — заговорил Гейл.

— Не верю, его не удавалось никому порубить, — заявил Иб.

— Узнаем по приезду, — вмешался Дакс.

Начинался лес. Крисп узнал дорогу, к которой он вышел немного восточнее. Ее ответвление вело к Топи. Воспоминания нахлынули с новой силой. Он вспомнил, как сразился с Могильником и чудом выжил, как прекратил мучения своего коня, как продрогший от холода скитался по лесу в поисках пищи, как наткнулся на хижину колдуна.

— Вы знаете что-нибудь о местном колдуне? — спросил Крисп.

— Колдуне? — изумился Кен. — Каком еще колдуне?

— Тот, что поселился в этом лесу.

— Никогда о таком не слышал, милсдарь, — сказал Гейл.

«Где же ты ее достал?»

Крисп прикоснулся к своей маске, привязанной к поясу.

Постепенно появлялись вокруг трясины. Впереди виднелась полоса тумана, дорога сужалась, обвиваясь корнями мощных деревьев.

Сделали привал у небольшой полянки.

— Слышал я, что здесь часто происходят набеги, — сказал Гейл.

— Пусть попробуют напасть — отведают моего меча! — Дакс обнажил сталь и взвесил ее в руке, пару раз резанув воздух перед собой.

— Хорошо, что чертового дождя нет, — сказал Иб.

Развели небольшой костер, кто-то умудрился из лука подстрелить белку. Крисп не сдержал улыбки, увидев мертвую тушку. Арри, поев быстрее всех, принялась метать «лепестки».

— Хорошие ножи, летят как надо, — заметил Кен. — Я метну?

Крисп достал один «лепесток» из кармана на поясе. Кен встал в десяти шагах от дерева и со всей силы метнул лезвие. Сталь сверкнула несколько раз и краем прорезала кору.

— Надо привыкнуть, — оправдался Кен и пошел искать лезвие.

Людей в карательную экспедицию набрал Обта. За время пути Крисп не нашел повода усомнился в ком бы то ни было. Почти все молчаливы, как и он. Некоторые, такие как Дакс, развлекали байками. Чаще всего пошлыми. На кого ни взгляни, в каждом увидишь знатока своего ремесла. Однако, смущала Криспа численность. Дюжины могло не хватить.

— Уже скоро прибудем. — Доел свою порцию Дакс. — Думаю, не стоит устраивать долгие посиделки, так, государь?

Крисп молча поднялся и отряхнулся, что дало сигнал остальным собираться.

Оставшийся путь преодолели молча.

В город они прибыли вечером. Солдат на стене вовсю храпел. Путники спешились.

— Может, заглянем в местную таверну? — спросил Гейл.

— Несомненно, — улыбнулся Крисп.

Крисп издалека заметил круглый каменный эшафот. Вспомнил свою битву и поверженного Могильника. Подойдя ближе, увидел оставшиеся следы крови. Дожди не смогли все счистить.

Знакомая таверна, полная тусклых огоньков, стояла совсем рядом.

«Настал час расплаты».

— Здесь его и убил тот рыцарь, — сказал Гейл.

Крисп достал сверток из футляра и показал всем присутствующим.

— Все помним указ? — спросил он.

— Да, ваше высочество, — ответил Гейл.

Остальные закивали.

— Что делать мне? — спросила дрожащим голосом Арри.

На лицах воинов давно читалось негодование по поводу присутствия княжны в карательной экспедиции. Многие строили догадки, иногда перешептывались в дороге. Сейчас же они почти не скрывали своего недоумения. Им хотелось ответов.

— Стой позади меня и смотри, — произнес Крисп.

Он убрал приказ императора обратно в футляр.

— К смерти приговорен некто Бербик, хозяин этого заведения.

«Я помню».

Первым вошел в таверну Крисп. Ничего вокруг не изменилось. Все те же обшарпанные стулья, кривой деревянный пол, запах гнили и кислятины, старая грязная стойка и тот же самый трактирщик.

— Именем его императорского величества, — произнес Крисп. — Ты приговорен к смертной казни, Бербик.

Каратели обнажили мечи. Арри, колебавшись, обнажила и свой, по привычке направив его в сторону трактирщика. Господин Бербик ошарашенно глядел на Криспа. Что-то пытался сказать, но слова явно не хотели выстраиваться в предложения или хотя бы вылететь изо рта.

Справа поднялся человек со знакомым лицом. Он достал откуда-то топор и кинулся на Криспа. Нечестивец одним движением распорол горло Хью. Тот двинулся дальше, захлебываясь кровью. Иб добил сопротивленца.

— Схватите его. Если будет вырываться, ломайте ногу, — приказал Крисп.

Он положил руку на плечо испуганной Арри.

— Смотри.

Бербик хотел крикнуть, но кольчужный кулак остудил его пыл. Тело хряка обмякло. Дакс и Кен схватили его и выбили деревянный протез. Ткнули носом в пол и придавили сапогом голову. Бербик пыхтел и скрежетал зубами, выкрикивая проклятия и бессмысленные угрозы. Арри пнула ему по лицу, услышав очередные мерзкие слова, которые Крисп пропустил мимо ушей.

По лестнице спустился какой-то мужик, наскоро натягивающий штаны и пояс с мечом. Завидев труп Хью, обнажил меч и встал как вкопанный. Следом спустилась полуобнаженная Элис, дочка трактирщика. Мужик тут же схватил ее и приставил клинок к ее горлу.

— Проваливайте к чертям, или я ей глотку распорю! — крикнул он.

«Лепесток» застрял в его горле. Второй попал в глаз. Третий Крисп повертел в руке и решил положить обратно в карман. Элис оттолкнула харкающего кровью мужика и отбежала. Завидев лежащего отца с окровавленным лицом, отпрянула к стене.

— Не убивайте его! — проскулила Элис.

— Странно слышать от тебя такое, — сказал Крисп.

Девочка не ответила.

— Поднимайте его и ведите на эшафот, — скомандовал Крисп.

Бербика потащили, как мешок, за ногу. Он несколько раз хрюкнул, когда ударялся то о неровный пол, то о порог, то о камни. Крисп, наблюдая за этим, вспоминал, как тащили его самого.

«Каково тебе сейчас, паскуда?»

Тушу кое-как подняли и бросили на эшафот. Сфрюг сбегал к лошадям и подвел их поближе. Взял из седельных сумок веревки. Бербика связали. Теперь его точно не отличить от большого хряка, готового к прожарке.

Из таверны выбежала Элис и принялась кричать во все горло. Крик резко оборвался. Девочка дрожащими руками прикоснулась к холодной стали в горле. Изо рта брызнула кровь. Бездыханное тело упало на месте.

— Стоило ли ребенка-то? — настороженно спросил Войлех.

Крисп молчал.

— Стоило, — неожиданно ответила за него Арри.

Вердон постарался скрыть удивление. Арри безразлично смотрела на мертвую Элис и крепко сжимала рукоять меча. Крисп помнил это чувство. Помнил, как сам привыкал видеть смерть, поэтому знал, что ждет Арри впереди. Сейчас она готова встретиться со всеми ужасами этого мира, смотреть в кромешную тьму. Правда, потом начнет с ужасом вспоминать произошедшее.

— Ты думаешь, это жестокость? — спросил Крисп.

Она, как и прежде, удивилась, но взгляд ее был иной — более холодный.

— Нет, — ответил за нее Крисп. — Жестокость приводит к собственной гибели. Это же необходимость. Она безлика.

«Слова, какие когда-то говорили и мне».

Люди в домах закопошились. Снова появились в окнах бледные лица. Стражники на форте от крика давно очнулись и предупредили остальных. Уже через несколько мгновений появились те самые солдаты в ламинарных доспехах и каких-то тряпках.

Крисп достал приказ и потряс перед тупыми рылами с обнаженными мечами и топорами в руках.

— Приказом императора этот человек подлежит смертной казни! — крикнул он.

Вдалеке промелькнуло знакомое лицо. Кудрявый и рыжебородый здоровяк. Он протиснулся мимо остальных. Крисп быстро прикинул сколько людей против него вышло. Двадцать три. И почти все пьяны.

— Что-то не помню я на своем веку таких заявлений, — сказал Рыжебородый. — Расправьтесь с ними, ребята.

Как только он заметил Криспа, на его лице появилась улыбка. Рыжебородый обнажил меч, а после добавил:

— Это ни как судьба, — сказал он.

Карателей окружили. Взяли в кольцо вместе с эшафотом, на котором брыкался связанный трактирщик.

Крисп моментально отбросил приказ на круглый камень и метнул «лепесток» ближайшему в шею. С этого и началась битва. Лязг мечей. Крики и стоны.

Крисп скрестил мечи с одним из солдат в ламинарном доспехе. Резко отвел клинок с помощью гарды в сторону, выбил пару зубов противнику кулаком. Сталь с лязгом вошла в живот. Едва живой вояка достал кинжал и тщетно попытался пробить кольчугу Криспа. Тот достал нож и вонзил его в глаз стражнику.

Вовремя нечестивец заметил занесенный клинок и Арри, скованную страхом. Крисп ринулся к ней.

Кое-как смог отразить вражеский меч. Новый противник зарычал и оскалился. В этот миг от его доспеха отлетел брошенный Арри «лепесток». Наверное, именно благодаря этому Крисп успел рассечь лицо солдату. Следующий мах отсек руку. Туша упала, завизжала, стала брыкаться и дергать ногами, хватать грязь и камни, сжимая их изо всех сил.

— Берегись! — крикнула Арри.

Крисп едва успел увернуться. Смертоносное лезвие слека рассекло плечо. Рыжебородый наносил град ударов. Словно не ведающий усталости, он бил со звериной силы. Криспу оставалось только парировать и отходить. Выловив момент, он решил скрестить мечи — один из его любимых маневров. Лязг. Металл заискрился. Рыжебородый рычал и шипел. Крисп плюнул ему в глаз и отвел клинок в сторону.

Время будто остановилось. Вместо Рыжебородого появилась она. Белая женщина с просторными, развевающимися на ветру рукавами и подолом одеяния. Она взмахнула саблей.

Кольца со звоном разлетелись во все стороны. Крисп почувствовал жгучую боль в животе. Он схватился рукой и ощутил теплую кровь. Рыжебородый занес меч над головой. Вердон успел сделать шаг назад. Лезвие рассекло воздух перед его глазами. Он опустился на одно колено, тяжело дыша. Рыжебородый оскалился.

Тело отяжелело, во рту появился знакомый соленый привкус. Смерть будто дышала в спину. Холод сковывал все сильнее. Появился страх, привычный страх, от которого не избавиться никогда. Одно радовало: если боишься, то пока еще жив.

— Это ни как судьба, Фред, — произнес Рыжебородый.

Кровь брызнула в лицо Криспу. Теплая жидкость стекала по щекам, бровям, рту. Проморгавшись, он увидел рассеченное горло Рыжебородого. «Лепесток» в паре метров от него глухо упал на землю.

Арри с криком бросилась на здоровяка. Сверкнули искры — тот инстинктивно отбил ее меч. Крисп из последних сил резанул туше по ноге, свалившись на спину. Рыжебородый рухнул на одно колено. Вердон мельком успел заметить, как его добил Дакс. Надрубленная рыжая голова скосилась набок.

— Ради чего вы деретесь?! — Крикнул Иб, схватив приказ императора. — Думаете, что после того, как перебьете нас, вас оставят в покое? Топь сотрут с лица земли! Он брат нашего императора! Как вы посмели обнажить мечи против героя Масмара?!

Крисп приподнялся и огляделся. Стражи набежало прилично. А он драться не в состоянии. Да и с ним их всех легко бы перебили. «Надо было брать больше людей», — подумал он, но корить себя поздно.

«Если бы Дыхание было сейчас со мной…»

На стражу слова Иба подействовали. Слова или смерть предводителя? Наверное, и то, и другое. Арри подбежала к Криспу и осмотрела рану, на ее глазах наворачивались слезы.

«Спасла мою шкуру, спасибо».

Заметив, что рана не столь глубока, Крисп попытался встать. Кен подал ему руку. Сам он получил тоже. Ему рассекли бровь и часть щеки. Не заживет, но будет выглядеть внушительно и устрашающе.

«Надо было прикончить чертово Бербиковое отродье сразу!»

— Этот человек виновен и приказом императора приговорен к смертной казни! — крикнул Иб.

Все стали переглядываться и переговариваться.

— Мы забудем о случившимся здесь, если вы позволите доделать дело до конца.

Крисп глянул на мертвого Рыжебородого.

«Зато сразу обоих».

— Мы пошлем за палачом, — сказал кто-то из ламинарных.

— Нет, не стоит, — сказал Крисп, кривясь от боли.

«Если бы не эта кольчуга, то лежал сейчас мертвым вместо этого гада».

— Не двигайся, — проговорила Арри. — Тебе нельзя двигаться.

«И если бы не она».

— Арри, убей этого человека, — произнес Крисп и кивнул в сторону Бербика.

— Хорошо.

Гейл уже сбегал за тряпками и хотел было перевязать Криспа, но тот отказал.

— Я хочу сначала увидеть это.

«Первое убийство».

Арри поднялась на эшафот. Бербик что-то кричал и ругался, пытался воззвать к собравшейся вокруг толпе. Многие узнали и Криспа.

— Убийца Могильника! — выкрикнул кто-то из толпы.

Гейл ошарашенно взглянул на ссутулившегося нечестивца.

Бербик кое-как поймал равновесие, встав на колени. Полностью связанный, он трясся и кричал. Обернулся и увидел занесенную сталь. Взмах. Голова свисла на куске мяса. Бездыханное тело свалилось на бок.

— В том мире света больше, — прошептал Крисп.

Луна вышла из-за туч и осветила окровавленное лицо Арри.

«Первый шаг».

Криспа прислонили к камню, сняли кольчугу, расстегнули доспех и перевязали. Арри неподвижно стояла, плененная видом истекающего кровью трупа.

— Вам нельзя ехать, — заключил Гейл.

— Отнюдь. К утру будет лучше. А пока что я хочу знать.

— Что знать? — спросил Кен.

— Что находится в этом чертовом подвале…

Долгий путь

Качка. Запах моря. Призрак проснулся и попытался открыть глаза. Мешала этому повязка. Рон захотел снять ее, но рука не слушалась. А если и выполняла волю хозяина, то в плату за услуги брала ужасающую боль. Превозмогая ее, Рональд все-таки дотянулся до повязки. Теперь появилась еще более тяжелая задача: развязать узел. Коснувшись его единожды, Рон понял, что справиться с ним ему не под силу. Оставалось ждать.

Единственное, что он мог — это предаваться воспоминаниям. И удавалось сие действие с легкостью. В темнице ему пришлось буквально прожить свою жизнь заново. Но сейчас он вспоминал то, что произошло на казни. Вспомнил окровавленную кошку, стрелу перед его глазами, как получил такую же в плечо, как свалился с крыши. Как он еще он остался жив? Объяснений Рон не находил. А может, так и выглядит смерть? Простая темнота. Нет, он же шевелит руками и чувствует боль. Стоп. А левая? Левая с легкостью двигалась, боль, конечно, появлялась, но не такая сильная. И все же, повязку одной рукой не развязать.

— Эй! — крикнул Рон.

В горле его пересохло, и ему страшно захотелось пить.

— Эй! Кто-нибудь! — еще раз крикнул он.

Ответа не последовало. Рон надеялся, что Арри и Свен живы. Он вновь вспомнил слова дяди Брэла, то, как его не послушал, вспомнил все в мельчайших деталях, будто это было вчера.

Скрипнула дверь. Раздались едва слышные шажки.

— Кто здесь? Снимите с меня эту гадкую повязку! Прошу вас! — взмолился Рон.

— Сейчас, — раздался женский голос.

Оказывается, повязка — лишь часть. Голова Рона была полностью обмотана. Когда он открыл глаза, то увидел деревянный потолок. Комната еле-еле освещена лампами на крючках. Они то и дело поскрипывали. Глаза не резало, они и вовсе не болели, что несказанно радовало. Над ним склонилась девушка, черные волосы упали ему на лицо. Рональд кое-как смог их сдуть. Слегка приоткрыв глаза вновь, мальчишка заметил на себе пристальный взгляд незнакомки. Он, скорее всего, был озадаченный, чем удивленный. Синие глаза непрерывно какое-то время смотрели на Призрака; после девушка отпрянула назад, оттащила одеяло и заглянула под бинты.

— Кто ты? — спросил Рональд, плененный ее красотой.

— Диана, — ответила она.

— Ты меня перемотала? — Глянул на перебинтованное плечо. Буквально все тело было забинтовано.

— Да.

— С-спасибо. — Резко отвел взгляд, когда она его заметила.

— Тебе нужно благодарить господина Мэба.

Воспоминания нахлынули нескончаемым потоком. Рональд вспомнил встречу с огромным человеком, назвавшимся Мэбом, вспомнил и белую кошку с кровавым пятном, которая буквально спасла его, указав путь к бегству.

— Как я здесь оказался? — задал главный вопрос.

— Я принесла тебя сюда, — ответила Диана.

— Сама?

— Да.

— Но-о как… — не успел договорить, как Диана его опередила.

— Как я тебя пронесла мимо стражи, перед этим собрав ошметки с земли, а после посадила на корабль?

— Ну, можно и так сказать.

— Я и сама не знаю.

Рональд недоверчиво покосился на нее. Ее лицо выражало безразличие и некую отрешенность.

— Сама не знаешь? — переспросил Рональд.

— Да.

«Никогда не слышал настолько тупой лжи».

— Если не хочешь говорить, то и не нужно.

Она достала какую-то книгу, села на кровать и прислонилась к стене.

«Откуда она знает, что я упал с крыши?»

— Погоди, кто ты такая? — Рон попытался приподняться, но взвыл от боли.

— Я та, кто тебя спасла, — коротко ответила Даина.

Рональд снова перекрутил все произошедшее в своей памяти.

— Кошка? — Глупо улыбнулся.

— Так точно. — Она подняла ладошку, слегка согнула пальцы, изображая кошачью лапу. — Не заметил сразу?

Рон еще раз допустил вероятность того, что он умер. После чего отбросил абсурдное предположение и пришел к выводу, что особа, перевалившаяся через его ноги попросту сумасшедшая. Только имел место быть один неоспоримый факт: он все-таки жив и находится неизвестно где, а эта странная особа знает все, что с ним произошло.

— Как ты можешь быть кошкой? — спросил Рон, ужаснувшись своего же вопроса.

— Так же как ты можешь быть убийцей или вором.

Она задела больную тему. Рональд до сих пор не мог отойти от того, что убил человека. Часто ему снилось лицо паренька, которого он отправил на тот свет. Из-за этого Рональд себя презирал.

— Не переживай, — сказала вдруг Диана. — Как говорит один хороший человек: «В том мире света больше».

— У него совершенно извращенное представление о жизни. — Уставился в потолок.

— Можешь принести воды? — спросил Рон после недолгого молчания.

— Она за тобой, на тумбе.

Повернув голову, Рон краем глаза заметил кувшин с широким дном. Он потянулся к нему. Дрожащей рукой поднес к себе. Превозмогая боль, сделал несколько глотков. Кувшин поставил обратно.

— Могла бы и помочь, — недовольно произнес Рональд.

— Ты и сам прекрасно справился.

Рональд долгое время наблюдал за странной девушкой. Мягкие и послушные волосы слегка скрывали ее лицо. Небольшой носик, неестественно синие глаза. Все в ней его привлекало, от чего невероятно ее хотел.

— Кто тебя научил читать?

— Господин Мэб.

— Я видел его во сне…

— Знаю, но это не был сон.

— Кто он?

— Он великий человек.

— Для человека он слишком большой.

— Я говорила не о его природе.

— Тогда расскажешь об этом?

— Нет. И не спрашивай почему. Мешаешь читать.

Комната, а точнее каюта, в которой находился Рональд, не баловала простором. Маленькая коморка, мимо таких же Призрак пробегал со стрелой в плече. Тумба стояла вплотную к стене и кровати. Лампы свисали над Роном, справа от него находилась дверь, несколько сундуков и рядом с ними небольшой стол с прибитым к полу стулом.

— Что читаешь? — спросил Рон, когда ему показалось, что сидит в молчании вечность.

— «Чиянийская история». Написана учителем.

— Учителем?

— Господином Мэбом. Это его подарок мне.

Теперь все постепенно складывалось воедино. Рональд слышал с детства о колдунах и ведьмах. Их чудеса завораживали любого, кому доводилось те лицезреть. Но никогда Рон не мог найти подтверждения этим историям, как и остальные не могли привести доказательства существования таких людей. Сейчас же отпираться и врать самому себе смысла нет. То, что он жив — уже чудо. Рональд проникся бесконечным чувством благодарности к Диане и попытался высказать это, на что она лишь улыбнулась и принялась дальше читать.

Рональд откинулся назад и сам не заметил, как заснул.

* * *

Рональд проснулся в холодном поту. Ему опять снялся тот день, когда он вломился в дом графа Норгера. Отерев руку о одеяло, а потом ею лоб, оглянулся. Дианы нигде не было. На тумбе стоял все тот же кувшин.

Рональд попытался встать. Сил у него весьма прибавилось, чему он сильно удивился. Буквально вчера мальчишка не мог пошевелиться, а теперь почти встал с кровати. А когда ногами ступил на холодный пол, услышал, как упало что-то деревянное. Длинная палка. Кажется, он случайно сбил ее. На полу лежала недалеко от кровати одежда. Незнакомая и аккуратно сложенная.

Прошипев от боли, Рональд оделся. Ходить тяжело, поэтому палку все же решил взять с собой. Выпил воды из кувшина и направился к выходу.

Коридор оказался узким, а впереди Рона ждала веревочная лестница. Он про себя выругался и поковылял к ней, опираясь на палку.

«И зачем я брал этот шест?»

Рон оставил палку у лестницы и с трудом, ступенька за ступенькой, поднимался наверх. Несколько раз крякнув, выполз на палубу.

Светило яркое солнце. На небе вдалеке плыли немногочисленные клубы туч. Палуба была наполнена разговорами. Кто-то запевал песню, кто-то кому-то что-то кричал. Мимо один из матросов пронес на плече смотанную парусину, а в руке держал канат.

— Эй, парень, пшел отсюда! Мешаешься под ногами, — прозвучал низкий бас.

Рональд оглянулся и увидел самую свирепую рожу в своей жизни. Поэтому моментально отполз в сторону. Матрос нес большой и, по виду, тяжелый ящик. Расхохотавшись, моряк пошел дальше.

Корабль оказался не таким и маленьким. Две мачты и широкая палуба.

Рональд поднялся и осмотрелся. За штурвалом стоял, по-видимому, капитан судна. Он здесь был самый наряженный. Смущало только то, что не все капитаны любят стоять у штурвала. Многие предпочитают ставить простых матросов стоять неподвижно у этой круглой деревяшки.

«Тоже себе занятие».

Лицо ласкал приятный бриз. Все же это место намного лучше, чем тюрьма. Рональнд скользил взглядом по палубе в поисках Дианы. Он почти отчаялся от того, что если ее нет здесь, то искать придется в трюме. Рон потер живот. Есть хотелось неимоверно.

Мальчишка решил подняться к капитану. Резкая боль пронзила тело. Ходить без трости — не особо привлекательное занятие. Собрав волю в кулак, Призрак, ступенька за ступенькой, держась за перила, поднялся к штурвалу.

— Очнулся все-таки? — спросил капитан, несколько раз издав странный гортанный звук, который Рон расценил как легкий смешок.

— Как видите, — ответил Рон.

— Хорошо, моей малышке как раз не помешает пара лишний рук. — Нежно потер штурвал.

«Только этого еще не хватало».

— Я кое-как хожу… — начал говорить Рон, но его перебил женский голос.

— Он гость, как и я. Людей достаточно, чтобы содержать это судно, — заявила Диана.

Белые ткани развевались на ветру. На руках небольшие браслеты, волосы уложены в необычную, но красивую прическу. Ветер ей не мешал держаться. На ногах обувь, напоминающая простые веревочные сандалии. Диана безразлично глянула на Рона, потом на капитана. Тот, на удивление, чуть не выронил кружку с пойлом.

— Я ничего такого не имел ввиду, госпожа, — проскулил капитан, как тяжело раненый пес.

Рональд не мог отвести взгляда от Дианы. Ее присутствие вызывало странное ощущение в животе, а взгляда девушки мальчишка всячески избегал. Также мельком поглядывал на ее грудь.

— Держи. — Вручила тряпичный кулек.

— Что это? — спросил Рон.

Отвечать не пришлось. Он достал оттуда кусок прожаренного мяса, несколько картофелин, лук и хлеб. Рональд уселся есть, вымерев достаточное расстояние от капитана. Диана присела рядом.

— Хочу сказать спасибо, — прожевав, стал говорить Рон. — Вчера я не мог и двинуться, а сегодня уже могу ходить.

— Ты проспал несколько дней.

Только сейчас Рональд понял, что совершенно не знает, сколько прошло времени со дня казни. Спросив об этом Диану, она ответила:

— Около недели в общем счете.

— Надо же… — Захрустел луком. — А квуда пвлыпфем?

— В Чиянию.

Рональд вспомнил, что буквально недавно узнал о этой стране. Сколько же Купец наговорил удивительного. И больше всего Рону захотелось проверить его слова. Печалило только одно: Купец еще тот лжец.

— Но как же мои друзья?! — воскликнул Рон.

— Они мертвы, — ответила спокойным и ровным голосом.

На мальчишку нахлынула волна печали. Смотрел в деревянный пол, отложил в сторону еду. Диана беззаботно поглядывала по сторонам.

Несколько минут Рон винил в произошедшем себя, потом Брэла, потом вновь себя. Вскоре под его гнев попала персона, сыгравшая во всем этом самую что ни на есть главную роль. Дьяволом, обрекшим на гибель всех близких Рону людей, являлся Ричард Пари. Нечестный торговец, с которым мало кто решался связываться. Одни говорили, что он приведет каждого к успеху, на что Рональд в свое время и купился, другие — яма каждому найдется по размеру.

— Мне нужно обратно, — сообщил Рон.

— Корабль плывет в Чиянию, — повторила Диана.

— Мне все равно. — Поднялся. — Капитан, разворачивай посудину!

— Прости, парень, ты мне не указ. — Оскалился золотыми зубами.

* * *

Ночь. Тиха и спокойная. Ветер несильно заставлял хлопать паруса. Мачты поскрипывали. Всю палубу осветили фонарями еще в сумерках. Кок наварил всем каши и рыбы, выделил по ломтику твердого, как камень, хлеба. Все расселись группками по палубе. Рональд находился у носа корабля. Один лишь капитан предпочитал и дальше стоять у штурвала на корме.

— Рассказывал мне брат, как однажды попал в одну деревушку. Странствовал наемником, сопровождал каких-то торгашей. Не один-то, дело понятное, с ним еще трое. — Выпил эля. — Первым делом отправились в таверну промочить глотки. Без этого никак. Торгаши выпили по глоточку и почапали в свои комнаты. Ну, остальные-то не такие тюфяки, напились хорошенько. После такого обычно и начинаются нужные разговоры.

Трактирщик попросил о помощи. Наплел сказку о том, что потерял недавно в лесу свой сундук с приданым дочке. Откуда сундук, и как потерял, не разъяснял. Пьяные все были, поверили на слово. Соблазнил тем, что могут взять из сундука все, что угодно, лишь бы его притащили обратно в деревню. Говорит, мол, память это для него. Семейная вещица. Почему сам не пошел? Черт его знает. Вот и послал четырех дуболомов.

Еще в деревне на пути встретили старуху. Та чуть ли не на колени упала, умоляя не ходить в лес. Те в ответ и не взглянули на нее. Вбили себе в голову идти, вот и шли.

— А чего эт бабка отговаривала? — спросил кок.

— Не простой лес, дурья твоя башка!

— Ничего не дурья. Чего это она упала в колени? — не унимался кок.

— Да завалитесь оба! Одну и ту же историю рассказываешь, а ты одно и то же при этом спрашиваешь, — сказал один из матросов, о котором все думали, что тот спит. — И так все знают — подохнут все, кроме твоего братца, поседевшего от страха.

— Заткнитесь все! — послышалось с кормы. — Ни черта не вижу, а вы еще шумите, как стадо тупых баранов!

Рональд мысленно согласился с капитаном. Небо закрыло тучами. Ничего не было видно. Черная вода еле слышно билась о киль.

Один из матросов затянул новую историю, теперь про безрукого лодочника. В отличии от остальных фольклорных морских злодеев, он не утягивал на дно, а вселялся в одного из команды корабля. По происшествию нескольких дней тот, в кого вселился безрукий лодочник, сгнивал у всех на глазах. И если не убить собрата, а потом не сбросить в воду, то на корабле появится чума.

— Видел я такое, — продолжал рассказчик. — Слег один в койку. Продержался несколько дней, кожа стала гнить, а в трюму появилась мерзкая вонь. Тогда-то он и рассказал, что утром увидел недалеко от корабля лодку и человека в ней. Странный безрукий старик стоял неподвижно и смотрел на бедолагу.

— Я слышал, что от него можно откупиться, — заявил кок. — Нужно отрубить палец, и тогда останешься жив. Плоти лодочник хочет, вот ты ему и даешь, якобы в плату.

Море разволновалось. Корабль стало сильно качать. Рону в лицо ударил резкий порыв ветра. Паруса во всю надулись. Мачты заскрежетали.

— Спустить паруса! — рявкнул капитан, выворачивая штурвал.

Корабль слегка развернуло. Вскоре его нос резко поднялся. Волна издала такой звук, будто разнесла киль в щепки. Рональда бросило вперед, к корме. Проскользив на боку, повернулся и получил в лицо множество водяных брызг.

Матросы суетились, тянули и отвязывали канаты.

— Белка! — крикнул капитан.

— Да, капитан?! — донеслось откуда-то с верхушки мачты.

— Что ты видишь, черт тебя дери?!

Молния осветила море. Вскоре раздался гром.

— Воронка! — закричал Белка.

— Воронка! — крикнул капитан, то ли остальным, то ли себе. — Поднять паруса! Чертовы мерзавцы, что вы, сукины дети, делаете?! Поднять все паруса!

Ветер выл и царапал лицо. Рон кое-как встал. Новая тряска. Чуть не свалился в воду. Корабль дернуло вперед, отчего мальчишка проскользил по палубе пару метров и ударился о деревянные ступеньки.

— Иди к черту! — рявкнул матрос, перепрыгивая развалившегося Рона. — Сухопутная крыса!

Рональд встал на колени и пополз к люку, ведущему в трюм. Мачта резко заскрипела. Дернулась. Натянулись канаты. Раздался треск креплений. Белка со скрипом полетел вниз. Кое-как зацепился за канат и соскользил по нему, ударившись о борт. Рон прополз к борту. Белка кое-как ухватился за край. Мальчишка протянул руку, но не дотягивался. Хотел было позвать кого-либо на помощь, но слова застряли в горле. Когда он повернулся, на его глазах волной смыло двоих матросов в воду. Рональд глянул в испуганные глаза Белки.

— Прости, — проговорил Призрак. — Прости меня.

Мальчишка пополз обратно к люку. Корабль снова ударился об очередную волну. В лицо ударила вода. Рона подняло и швырнуло за борт.

Уютное гнездо

Всюду тихо. Маячивших совсем недавно слуг не видно. Гонген шел по просторному коридору. У некоторых колонн стояли стражники, безразлично смотрящие в пустоту перед собой. «Уже вечерние», — подумал Гонген. Путь до знакомого повара был весьма близок. Только несколько поворотов в этом проклятом лабиринте отделяли Гонгена от свежего жаркого, пряного вина и очередной порции сплетен.

Он свернул за угол. Колонны, высокие окна, шум факелов. Пол из мраморных плит покрыт длинным ковром. Гонген протер шею и не заметил, как на его пути появился человек.

— Приветствую, сэр, — голос Томаса Блума.

— Ты еще здесь?

— Его императорское величество любезно согласился выделить мне скромные покои.

Гонгену все меньше хотелось продолжать разговор. По правде сказать, его вообще противил вид этого юнца, собачонки, посланной вернуть старого волка к хозяину.

— Надеюсь, ты скоро отправишься обратно, — сказал старый рыцарь и продолжил идти по своим делам.

— Скоро, очень скоро, сэр, — согласился Томас Блум.

Фальшивый голосок юнца заставил Гонгена рыкнуть. Рыцарь на секунду почувствовал пленяющее желание вгрызться в шею Блуму подобно волку. Удержало его значительное расстояние до потенциальной жертвы. Напоследок бросив недовольный взгляд в след уходящему Томасу, Гонген свернул за угол.

Повар оказался на месте. Половина его товарищей ушла, остальные домывали посуду и прибирались в коморке, которую называли кухней. Гонген никогда не мог понять, как они в таком миниатюрном помещении умудрялись готовить буквально сотни блюд за день. К тому же недавнему пиру мастера вкуса подготовили все основательно. Только бери и накрывай на стол.

— А, сэр Гонген! — Протер руки полотенцем. — Из-за ее императорского высочества вам несладко приходится.

— Держусь. — Сел на давно знакомый стул. — Насыпь чего-нибудь с мясом, Луи. И вина тоже.

— Сию минуту.

Луи принес на блюдце жареные свиньи ребра, бутыль вина и нарезанный тонко сыр. Поставил на стол, тут же налил вино в кубки, шутливо заметив, что кубками пользуется только элита. Гонген уже вовсю ел свинину, жир стекал по его усам и бороденке.

— Похоже, вся эта канитель с убийством графа Норгера не прошла мимо вас, — предположил Луи.

— Всех подняли на уши. Ходили прихвостни чудака с большой шляпой. Расспрашивали обо всем и все записывали. Слово в слово, как я понял. К тебе не наведывались?

— Слава Всевышним, нет.

— Не мог мальчишка убить графа. Просто смешно. — Указал обглоданной косточкой на Луи. — Кем бы ни был убийца, он настоящий мастер своего дела. Поэтому его не найти. Ему незачем оставаться в городе.

— Если нет другой цели, — заметил Луи. — Мне кажется, что сбежавший мальчишка и убийство графа связаны. Я не специалист в таком деле, но сбежавший паренек и неуловимый убийца — марионетки.

— Вполне, вполне… А это означает, что не найти и ни марионетку, и ни серого кардинала.

— Шевелятся — и на том спасибо. Не очень-то приятно осознавать, что в любой момент можешь отправиться на тот свет из-за бездействия Тайного Надзора.

— После известия о том, что Нечестивая Семья больше не существует, они совсем распустились. Двое преступников на свободе только из-за их халатности.

— Главное — шевелятся.

— Иначе в их содержании не будет никакого проку. — Поднес кубок ко рту и задумался на мгновение. — Пускай наш Герой Масмара займется этим. Рыбак рыбака, как говорится.

— О, невероятный удар по чести Тайного Надзора.

— Надзор ничего не мог поделать с нечестивцами и ранее. Этим они давно доказали свою беспомощность. Мой орден и то добился больших результатов.

— Великий орден Алой Гарды, — медленно произнес в слух с наигранным восхищением. — Томас Блум, так? Говорят, он остался еще на какое-то время.

— Почему об этом я узнаю в последнюю очередь? — проворчал Гонген.

— Отнюдь, совсем не в последнюю.

— Слухи с застолья?

— С императорского, если быть точным.

— Я на всех присутствовал.

— Его императорское величество ест не только на семейных завтраках, обедах и ужинах.

«Повара узнают все сразу. Настоящий кладенец слухов. Почему я стал рыцарем?»

Гонген осушил очередной кубок. Постепенно на него вино стало оказывать влияние.

— Что-нибудь еще знаешь? — Почесал шею. — На какой срок остался и зачем?

— Сроки расплывчаты. Его императорское величество обозначил их так: «Когда тебе будет угодно, сэр Томас Блум». А когда ему будет угодно, знает только он один.

Гонген еще раз поразился осведомленности Луи. Для него будто и не было секретов вовсе. Настоящий шпион, способный своими знаниями чуть ли не торговать.

Время поджимало, а вино все сильнее и сильнее окутывало своими сетями. Сидеть и пить здесь можно бесконечно, но пора идти. Пора расслабиться по-настоящему.

— Ладно, спасибо, Луи, я пойду. — Встал Гонген.

— Ах, уже. Опять туда же? — Ехидно улыбнулся повар.

— Ты и об этом знаешь? — изумился Гонген.

— И не только я, сэр.

Гонген скривил недовольную мину и вышел из комнатки, что-то неразборчиво ворча.

Преодолев хитросплетения коридоров и залов дворца, Гонген вышел на улицу. Кругом стояли солдаты. Несколько раз мимо проходили гвардейцы, хохотавшие не понятно от чего. Наверняка подвыпили тайком, а теперь рассказывают несмешные истории.

Дойдя до врат первого кольца, Гонген встретил человека, которого совершенно не ожидал увидеть. Он меньше бы удивился присутствию императора Обты или бегающей всюду княжне Йони, хотя увидев здесь ее, старого рыцаря мог хватить удар.

Сливовый Человек с легкой ухмылкой приближался к Гонгену, появившись неожиданно из-за бочек, нагромоздившихся у арки.

— Сэр Гонген Смертоносец. — Наигранно вздрогнул. — Одно ваше имя вселяет животный страх окружающим.

«Ему-то что нужно?»

Слива отряхнулся, легким движением руки протер цилиндр, не снимая с головы, поднес пальцы к лицу, прищурился, всматриваясь в ногти.

— Цургар… простите, не помню полностью.

— О, вы уже оказали для меня непомерную честь, запомнив частично мое имя. Остальные друзья привыкли называть меня Сливой. Когда-то я обижался на такое прозвище. Но любовь к своему стилю превыше всего. — Отвесил поклон, не снимая головного убора. — Прогуливаетесь ночью?

— Решил подышать воздухом.

— А-а, намереваетесь вкусить плоды ночного города? Искренне понимаю и даже поддерживаю. — Ухмыльнулся, достал яблоко из кармана, откусил. — Я слышал, что у вас с сэром Томасом Блумом серьезные разногласия. Он утверждает, что вы воспротивились приказу ордена ради служения его императорскому величеству.

— Рыцарь Алой Гарды поклялся защищать императорскую семью и противостоять силам зла, угрожающим нашей империи, — оттараторил Гонген, мысленно проклиная чертового Томаса и надменного Сливого Человека. — Выбирая между потаканием высокомерности магистра и выполнению своего долга, я выбрал последнее.

— Честный и правдивый ответ, сэр Гонген Смертоносец, я ценю это. — Снова откусил яблока и зачавкал. — Что ж, не буду вам мешать, желаю удачно провести время. И помните, завтра вам выполнять свой долг.

«Вышел бы ты против меня на поле брани, молокосос».

Гонген смотрел в спину Сливового Человека. Наблюдал за тем, как он удаляется, как кидает в сторону недоеденное яблоко, как развевается его плащ. Гнев закипал в старом воине. Юнцы обращаются с лучшим мечником Масмара не просто как с равным себе, а как с тем, кто стоит ниже. Рука мертвой хваткой вцепилась в рукоять меча. С трудом Гонген заставил себя отпустить эфес и еще больше усилий понадобилось, чтобы продолжить путь. Он проверил карман, звякнул монетами и пошел дальше.

Звездное небо тускло освещало крыши высоких зданий. Множество окон, балок, колонн, балконов демонстрировали свои бесцветные силуэты, серые очертания архитектурных изысков. Вымощенная клинкером дорога слегка волнообразно вела между домов. Некоторые из них — совсем старые, плинфовые — не отличались особой высотой. Улицы не пустовали. Всюду ходил люд, где-то пели песни, кое-где устраивали представления заезжие кудесники и мастера иллюзий.

Гонген остановился и глянул на деревянную вывеску, освещенную лампой. Не мешкая, он вошел в бордель.

Внутри все украшено розами. Причем буквально. Стены исписаны любовными цветками и изображениями плотских утех. Вокруг Гонгена юлились полуобнаженные женщины, так и манящие отдать все свои деньги им. Некоторые разносили эль, вино, полугар. Многие посетители сидели за столами в углах. Гонген занял свое привычное место.

Старый рыцарь увидел много знакомых лиц. И от этого стало неуютно. Если заметил он, то его и подавно. Приходил Гонген сюда, тем не менее, весьма часто. В последнее время даже слишком зачастил. С чем это связано, объяснить толком не мог.

Найдя свой излюбленный товар, Гонген отправился наверх, в одну из комнат. Пора расслабиться по-настоящему.

* * *

Гонген проснулся от резкого шума. Что-то упало, снизу доносились недовольные возгласы. Шаги. Много ускоренных шагов. Много людей топало.

Старый рыцарь изумленно осмотрелся вокруг. Он лежал на кровати, рядом с ним на месте той самой рыженькой Анны свернулась клубочком какая-то девчушка. На его ногах лежал паренек, совсем мальчишка, ребенок. Еще одна малютка разлеглась рядом с кроватью.

— Какого черта здесь происходит?! — рявкнул Гонген.

Дверь выбили и в комнату ввалились солдаты с обнаженными мечами.

— Схватить эту тварь! — скомандовал один из них.

Остальные тут же принялись исполнять приказ. Гонген хотел было что-то сказать, объяснить, вымолвить хоть слово. Машинально рыцарь потянулся к мечу. Там, где он его оставил, верного друга не нашлось. Более того, одежда из комнаты тоже пропала.

— Прочь от меня! — крикнул Гонген и попытался ближайшему солдату дать в морду.

Рыцаря схватили, заломили руки, ударили под дых, потом по лицу и волоком потащили к двери. По лестницам спустили как мешок. Встать и удрать Гонген не смог. С разбитым окровавленным лицом он успел только глянуть вперед и слегка приподняться. Солдаты тут же прервали жалкие потуги Гонгена стальным носком сапога.

Обмотав рыцаря какой-то простыней, вытолкнули его на улицу. Народ вокруг ржал и указывал пальцами на опозоренного воина. В него кидали всякими протухшими и скверно пахнувшими отбросами. На попытки что-либо сказать, Гонген получал либо кулаком в лицо, либо под дых. Ошалевшими глазами он смотрел на первое кольцо, на высоченную стену, обросшую небольшими кабинками-комнатами, своеобразными домами, как плющ. Стража и гвардейцы озадаченно поглядывали на Гонгена, скрывая свои мимолетно брошенные взгляды.

Его повели к казармам гвардейцев. Рядом с ними находилась невысокая башенка. Солдаты вошли в нее, подталкивая Гонгена. Внутри имелась железная черная лестница, спиралью ведущая вниз, как видно, под землю. Спустившись, Гонген попал в узкий коридор с низким потолком. Сущий подземный лабиринт закончился, когда старого рыцаря вывели к черной железной двери. За ней еще одна лестница, ведущая вверх. Поднявшись, Гонген увидел множество статуй. Они показывали все обилие человеческой казни. Рыцаря повели дальше к очередной лестнице. Деревянной и неровной. Спустили вниз. Выбрали одну из тюремных клеток и бросили туда, как кусок мяса.

— Какого черта?! — крикнул Гонген.

Его чуть не вырвало от царившей здесь вони. Везде темно, тускло освещалось помещение благодаря узким окошкам. Непосредственно под ними воняло еще сильнее. На песке виднелись разводы от сливающихся сюда помоев. Прикинув, где он находится, Гонген пришел к выводу, что под первым кольцом, под той самой стеной.

— Выпустите меня! — рявкнул Гонген. — Черт вас всех побери, я ничего не делал с теми детьми, я их впервые вижу!

Солдаты презрительно посмотрели на старого рыцаря и ушли.

— Скоты! Ублюдки! Вернитесь и выпустите меня! — крикнул в след уходящим солдатам.

— Хватит орать, старый черт! — рявкнул кто-то из заключенных. — И без твоих воплей паршиво.

Гонген побледнел от гнева. Такого он и вовсе не ожидал, что какой-то отброс, заключенный, убийца, вор или насильник, живой мертвец будет указывать рыцарю, да что там указывать, нагло затыкать рот. Что ответить, Гонген не нашел, издав протяжный вопль. Закричал, что есть мочи, во все горло.

— Киньте в него дерьмом, может заткнется, паскуда!

И действительно, что-то со звоном рассеклось о решетку. Благо, не попало. Гонген сел, изумленно уставившись в песок. Он не знал, что и думать. Как такое могло с ним произойти? Может, это дурной сон? Гонген не знал.

— Эй, дед, как тебя кликать? — спросил кто-то.

— А? — хрипнул Гонген.

— Звать тебя как? — повторил кто-то другой.

Гонген не ответил.

— Как хочешь, — донесся голос.

Немного отойдя от произошедшего, Гонген стал рассуждать, кто его мог подставить. Перебрав всех, кого он знает, остановился на одном.

Сливовый Человек. Что самое вероятное, он, как раз-таки, мог такое провернуть. Тем более, судя по его разговору и тому, что сказал Луи насчет осведомленности многих о небольшом секрете Гонгена, Слива все знал. Возможно, убийца графа Норгера попросту подставил старого рыцаря, запутав след. В итоге Тайный Надзор решил лично поговорить о причастности Гонгена к убийству. Будут пытки. От этого рыцарь заскрежетал зубами, заранее чувствуя раздирающую тело боль.

* * *

Появились они под вечер. Задыхаясь от зловония, Гонген тут же принялся кричать солдатам. Те ничего не отвечали. Открыли замок. Гонген на них тут же напал, только заточение здесь сильно его измотало. Остудил его пыл удар в лицо. Старый рыцарь поскользнулся на песке и упал.

— Отброс, — презрительно сказал кто-то из солдат.

— Мусор, — добавил другой.

Они подняли Гонгена и повели к лестнице, подгоняя кинжалами. Несколько раз им удавалось сделать пару порезов, от которых рыцарь свирепел, словно пробудившийся зимой от спячки медведь. Правда, бессильный.

Привели Гонгена в допросную комнату. Скорее, отдельную от остальных камеру. Круглое помещение, гладкие стены, вместо твердого пола песок с кровавыми разводами.

В помещение вошел Сливовый Человек. Спокойный, слегка ехидный взгляд, уголки рта приподняты в едва заметной улыбке. Дыхание пахло клубникой.

— Сэр Гонген Смертоносец, — произнес он.

— Это недоразумение! — крикнул Гонген. — Я ничего не делал противоестественного! Я просто пришел в бордель и снял шлюху!

— Сразу на чистоту, — заметил Сливовый Человек. — Я говорил вам, что весьма ценю в вас эту черту?

— Цургар, прошу вас, выпустите меня. Меня оклеветали!

— Оклеветали? — удивился Сливовый Человек.

— Это мог сделать настоящий убийца графа Норгера. Да кто угодно, я всего лишь случайная жертва. Тот, на кого можно свалить вину.

— Вину в чем?

— Не прикидывайтесь, это все ваших рук дело! — гаркнул Гонген. — Могли бы и без этой сцены обойтись! Ах, я вижу, пытки, да? Тогда пытай! Пытай, мать твою! Я буду стоять на своем: я ни в чем не виновен! Ты слышишь меня?!

— Не представляю о чем вы, сэр Гонген, но пытать мне вас незачем. Я хотел узнать, зачем вам дети, но, как погляжу, вы обвинили меня в… инсценировании. Правильно? Скажу честно, сэр Гонген, будь вы мне нужны, то очнулись бы сразу здесь и в любое нужное мне время.

— Что? — Смысл слов Сливы стали доходить до Гонгена. Человеку их Тайного Надзора действительно нет необходимости в том, чтобы устраивать подобную сцену. Более того, это большая морока и неоправданный риск.

— Именно, сэр Гонген Смертоносец. Слишком многое против вас говорит. Можно считать, что вы сознались в содеянном.

— Что?! Я ни в чем не сознавался, идиот! — рявкнул Гонген.

Сливовый Человек плавным движением взял стальной прут, прислоненный к стене, и с размаху ударил им Гонгену по лицу. Старый рыцарь, охнув, повалился набок и развалился на песке, отхаркивая кровь. Чей-то зуб лежал в нескольких дюймах от него. Со стального прута стекала кровь. Сливовый Человек вручил его солдату, стоявшему рядом.

— Отмой его, — сказал Слива и повернулся к выходу.

— А что с этим вот делать? — спросил солдат.

— Веди к его императорскому величеству, он желает видеть это существо. Перед этим одень во что-нибудь приличное. — Слива почти скрылся за дверью, но не закрыл ее до конца. — Сэр Гонген Смертоносец, я никогда не позволяю на себя кричать.

Он вышел.

Один из солдат помог Гонгену встать. Провели его в другую комнату, уже хотя бы со стулом и столом. Через некоторое время принесли одежду, швырнув на стол. Простое тряпье простолюдина: рубаха, штаны, дырявые сапоги. По-видимому, отобрали у одного из заключенных, с которыми Гонген так и не успел познакомиться.

Когда оделся, кровь заляпала и того грязную рубаху. Теперь предстояло встретиться с императором, точнее, выслушать приговор. Снова проходя мимо невероятного разнообразия человеческих казней, воссозданных серыми скульптурами, Гонген выделил для себя наиболее щадящую из них. По его мнению, отсеченная мечом голова — шанс уйти из жизни с сохраненным достоинством.

Тронный зал. Совсем недавно, около недели назад или чуть больше, здесь был пир. Празднование в честь героя Масмара — Криспа Вердона. Настоящей змеюки, одурачившей всех вокруг.

Император занимал свое почетное место. Рядом стояла императрица. В тени прятался всеми почитаемый герой князь Крисп Вердон, у подножия лестницы скромно умостилась леди Киксвел. «Что она здесь забыла?» — подумал Гонген. Толпа гвардейцев в ослепительных доспехах, которые можно продавить пальцем, гордо стояли у каждой колонны, несколько рядом с возвышением, на котором располагался трон.

В сознании Гонгена все перевернулось в тот миг, когда ему на глаза попалось самодовольное лицо Томаса Блума. Абсолютно все теперь встало на свои места. Пазл сложен. Кому, как ни этому молокососу, выгодно опозорить прилюдно и, буквально, своими руками казнить Гонгена? Похоже, тщеславный магистр все-таки решил убрать заносчивого рыцаря. Не пожалел последнего голубка, чтобы отдать свой треклятый приказ!

Не улыбался из всех присутствующих только император и, лишенная каких-либо светлых эмоций, его жена. Лица князя Вердона Гонген не видел. Тень от колонны скрывала его. Остальные, то и дело, ухмылялись. Гвардейцы исключением не были. Что старый Гонген им-то сделал?

— Сэр Гонген Смертоносец, — произнес грозно император Обта Вердон в своей привычной жестокой форме, когда Гонгена подвели к подножью тронного пьедестала. — Ты опорочил свое имя.

— Ваше императорское величество, это ложь, все это подстрое… — Не дали договорить.

— Как ты смеешь называть слова государя ложью?! — крикнул стоящий рядом солдат и ударил рыцаря привычно под дых. Тот отхаркнул кровью, заставив леди Киксвелл охнуть и что-то проворчать.

— Нарушение законов, подписанных мной, моим отцом, дедом и прадедом карается смертной казнью, — сухо произнес император. — Ты верно служил все это время, но перечеркнул этим поступком все. Мне противно смотреть на тебя.

Правитель помедлил.

— Казнить немедля.

«Вот так просто? Никаких попыток найти истину? Перечеркнул все одним поступком, который я не совершал? За что я сражался, черт тебя дери?! За что, тварь, я воевал, когда ты еще ходить толком не умел?! Ненавижу! Ненавижу вас всех!»

— Мой государь, искренне прошу вас, передайте Гонгена Смертоносца моему ордену. Издревле отступников мы карали самолично. Ни разу эта традиция не нарушалась. Молю вас, так как знаю, что вам не безразлично прошлое, — вступился сэр Томас Блум.

«Да… Да… Предоставь зрелище дряхлому магистру. Убейте истинного героя этой чертовой империи! Я вам выиграл две войны! Две! Я хранил верность до последнего, спас соплячку, когда она летела с крыши прямиком к своей гибели! И что в итоге?! Даже никаких попыток выяснить правду!»

Гонген хотел, жаждал, намеревался высказать все это, но не смог. Его тело не слушалось, оно окаменело, язык не шевелился, слова застревали в горле, выходя как неразборчивые приглушенные звуки. Страх? Неужто простой страх?

Император на какое-то время задумался.

— Забирай его с глаз моих долой.

Отголоски прошлого

— Ваш заказ, князь. — Подал небольшой кошель.

Крисп разжал кулак. На стол посыпались золотые монеты.

— О-о, вы так добры, ваше высочество, так щедры. — Быстро сгребает деньги.

Развязал шнурок. Из-под коричневой тряпицы появились сморщенные семена. Все три штуки Крисп взял и поднес к лицу. Различался запах тины и тухлых яиц. Он снова завязал шнурок, бросив семена обратно.

— Подойдут, — сказал Крисп и пошел к выходу.

— Ваше высочество, вы, конечно, осведомлены, но мой долг — напомнить вам: семена ночного дерева крайне ядовиты, — сказал владелец лавки.

Ответа не последовало. Крисп закрыл за собой деревянную скрипучую дверь. Глубоко вздохнул, насытившись свежим воздухом после пыльной и затхлой лавки, и пошел размеренным шагом по улице.

Вокруг прохаживались закутанные в дорогие шелка горожане. Каждый из них владел каким-нибудь имением с внушительной долей рабочей земли. Кто выращивал овощи, кто воссоздавал райские сады, кто скотом занимался. Скорее, занимались те, кто к земле этой прирос еще с рождения или пленен и продан был. Хозяева же предпочитают посещать казни, светские балы, участвовать в торгах, и, в целом, вести беззаботную жизнь с некой долей жажды большего обогащения.

Третье кольцо называли «Стражем золотых покоев», поскольку именно в нем проживает вся знать, все сливки общества. И чем ближе к первому кольцу, тем выше положение и статус.

Добравшись наконец-то до дворца, Крисп тут же направился в свои покои. Стража не переставала изумляться тому, что князь беззаботно прохаживается по улицам города без какой-либо охраны.

Пройдя по привычному коридору, Крисп отворил свою дверь, зашел к комнату, кинул кошель семян на стол, плюхнулся в кресло и протер лицо. Бросил короткий взгляд на мешок, умостившийся рядом с кроватью. Мешок, полный масок членов Нечестивой Семьи.

«Таким образом я окончательно сойду с ума».

Крисп вновь видел перед своими глазами то, что случилось в ту кровавую ночь в Топи. Видел, как Иб достает снизу мешок, как после рассказывает об увиденном. Видел, как стоит посреди горы человеческих останков женщина в белом. Иссушенная, бледная Вьюна.

Как они там оказались? Бербик не мог убить такое количество нечестивцев. Точнее, никого бы не смог. Крисп поднялся с кресла, подошел к столу, открыл ящик и достал свою маску. Покрутил ее в руках, глянул на мешок и, как делал уже около или больше недели, побрел к нему.

Он доставал по отдельности каждую маску и сравнивал со своей. Сомнений не было. Каждая из них являлась подлинной, по крайней мере повода для сомнений найти не удавалось. Два сорта дерева. Одно темное, другое светлое. Все маски до единой олицетворяли смерть, не являющуюся ни добром, ни злом. Формы тоже отличались друг от друга, как и техника их вырезания. Это говорило о том, что они сделаны разными людьми. Каждый член Нечестивой Семьи вырезал свою маску сам. Можно ли видоизменять технику, и тем самым подделать? Если да, то для чего?

Еще раз тщательно рассмотрел свою. Оглядел каждую неровность, каждый неточный надрез, каждую царапинку и трещинку. Сомнений нет, маска точно принадлежала ему. Он сам ее вырезал много лет назад. Как же она могла появиться рядом с ним?

Крисп поднял голову и отскочил. Вьюна смотрела на него, находясь на расстоянии нескольких дюймов.

Смотрела, не исчезала, молчала. Иссушенное лицо, худое и очень бледное, как молоко. Волосы такие же снежные, а одета в просторное тряпье.

Проморгавшись, Крисп увидел на ее месте белое расплывчатое пятно. Через несколько мгновений оно и вовсе исчезло. Он поднялся и подошел к зеркалу. Черные волосы, имея раньше редкие белые волоски, сейчас окрашивались в молочный цвет целыми прядями, продолговатыми пятнами.

«Такими темпами…»

В комнату вошла Арри, одетая в очередной шедевр измененного черно-белого одеяния.

После событий в Топи и того, что ей довелось увидеть в подвале Бербика, от прежней запуганной маленькой девочки мало что осталось. Сейчас она больше всего напоминала безучастную пшеничноволосую куколку, таскающую с собой везде свой меч, чем вызывала недовольство спесивых дам.

— Занятия окончились, — сообщила она.

Крисп отошел от зеркала и сел в свое кресло. Арри решила осмотреть маски. Перебирала их, долго всматривалась в некоторые и клала обратно.

— Такие носили все? — спросила Арри.

— Да.

— Мне предстоит выбрать одну из них?

— Нет. Ты вырежешь свою, когда придет время.

Арри улеглась на кровать, достала «лепесток» и принялась перебирать его пальцами как простую монету, правда получалось из-за размеров плохо. Она сверлила взглядом Криспа.

— Что такое? — спросил он, заметив пристально смотрящие зеленые глаза.

— Ты седеешь.

Уголки рта Криспа едва заметно дернулись вверх, Арри все же заметила это и улыбнулась в ответ.

— На мне проклятие, Арри. — «Пора».

Былое безмятежное выражение лица тут же улетучилось. Теперь Арри снова напоминала ту самую вечно удивляющуюся и слегка запуганную девочку.

— Проклятие? — переспросила она.

— Именно. — Крисп глянул в окно.

На улице стоял солнечный день. Пушистые облака медленно плыли по небу. Ветер гнал их с большой скоростью.

— Из-за него я постепенно приближаюсь к своей смерти, — продолжил Крисп. — Ты наверняка спрашивала себя о причине своего пребывания здесь. Зачем я выбрал тебя, зачем… — Крисп наклонился ближе и перешел на шепот. — Я сделал тебя своей дочерью.

Арри молчала, завороженно ожидая того, что ей поведает приемный отец. Крисп вновь заметил в ней тот прежний страх, появляющиеся сомнения.

— Почему именно ты — это воля случая, — сухо произнес Крисп. — А зачем, то здесь две причины: первую ты уже знаешь. Этот меч, «лепестки», одежда, маски. Ясно, кем ты становишься и какое наследие тебе достается. Вторая — мое проклятие. — «Мишура и самая елка». — Я считал, что поборол его, но я переоценил свои силы. Снять его может лишь тот, кто обладает Дыханием. — Крисп тяжело вздохнул и потянулся. — Любит же жизнь странности…

— Что такое Дыхание? Не просто же дышать, так? — спросила Арри, слегка приоткрыв роток.

— Это жизнь, — ответил Крисп. — Ты сейчас жива благодаря Дыханию. Если оно иссякнет — ты умрешь. — Он помедлил, прежде чем продолжить. — Нечестивая Семья добилась своего могущества с помощью Дыхания. Точнее, его излишков, которыми они научились управлять. Когда я сдержал свою клятву, последняя из Нечестивой Семьи меня прокляла.

— Почему ты не снял его сам?

— Звали ту женщину Вьюной. Ее род происходил из тех, кто первым открыл возможности Дыхания. Она вселяла страх даже кругу избранных. — Крисп чуть посмеялся. Воспоминания действовали на него несколько отрезвляюще, многое он вспоминал с теплом, казалось, уже оледеневшего сердца. — Если говорить честно, то я не надеялся и на половинный успех. То, что я сейчас перед тобой — невероятная удача. — Крисп глянул на растерянную Арри. — Проклятие существует за счет моего собственного Дыхания, постепенно то поедая. Поэтому я не способен его снять.

Крисп встал, взял кошель с семенами и показал Арри.

— Смотри, — сказал он.

— Что это?

— Ключ, я же предпочитаю называть это «Рывком», — ответил Крисп, развязывая шнурок. — У меня мало времени, поэтому ты должна начать Дышать как можно скорее.

Крисп взял семена.

— Это… Это не опасно? — дрожащим голосом спросила Арри.

— Нет.

Она взяла их в руку.

— Что со мной будет?

— Ты заглянешь вглубь себя. Глотай, не разжевывая.

Арри положила в рот семена. Она раскрыла широко свои большие зеленые глаза. Издала легкий стон и рухнула без сознания.

— Когда ты ей расскажешь, что жертвуешь ее жизнью ради своей? И расскажешь ли? Как это на тебя похоже, — раздался женский голос.

Крисп резко обернулся. Никого. На лбу выступил пот. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Крисп взял девочку на руки.

— Поспеши, Арри, — сказал он.

* * *

— Ваше высочество. — Послышались шаги. — Я вас везде искал.

По коридору оживленно шагал юноша с бородкой, соответствующей его возрасту. Крисп закрыл дверь, пустив последний взгляд на безмятежно лежащую на кровати Арри.

— Зачем искал? — спросил Крисп.

— Его императорское величество хотел вас видеть. Он просил передать, что это дело чрезвычайной важности, — отрапортовал слуга. — Пройдемте со мной.

Рука потянулась в карман. Связка ключей звякнула. Взяв золотистый, Крисп обезопасил свои покои от незваных гостей. Отряхнулся, сбросил невидимую пылинку с плеча, привычно скользнул ладонью по эфесу меча.

— Веди.

В этот раз император Обта встретил брата не в привычной обстановке. Никаких тебе вырезанных в столе карт, кучи развешанных флагов и гербов, воткнутых в дерево ножей, недовольных лиц советников. Спрашивать того, кто понимает только в искусстве убивать о том, как укрепить позиции на юге, что нужно сделать для севера, точно заручившись поддержкой, кого лучше послать на запад в Чиянию — непродуктивное занятие. Обта ждал у своих покоев и смотрел в окно. Высокое, окаймленное причудливыми узорами.

— Ваше императорское величество. — Поклонился слуга.

Обта несколько раз махнул кистью руки, давая понять, что юнцу пора убираться.

— Не буду тянуть, — сказал император, не отрываясь от своего созерцания. — Лучше тебе услышать все лично. В прочем, я тоже не откажу себе в этом удовольствии. Пошли.

— Земля разошлась, а оттуда вышло дьявольское пламя? — в шутку спросил Крисп.

— Нечто такое я и почувствовал, когда прочитал донесение от Цургара Грэ Джу Шинсапа.

— Слива уже не оберег графа Норгера. Решил исправиться, забрасывая тебя отчетами?

— Только при нем не называй его этим прозвищем. Он невероятно обидчив.

— Не знал, что у него такая тонкая натура.

— Тонкая и жестокая.

— Хоть в чем-то мы похожи.

Новые проблемы. Как же Крисп не хотел разбираться сейчас и с ними. Мало того, что он паршиво себя чувствовал, так еще и осознание того, что Вьюна начала говорить с ним, совсем выбивает из колеи. Единственной его надеждой на спасение является подобранная с улицы нищенка. Конечно, или тот, кто владеет достаточным количеством Дыхания и, по воле случая, решит безоговорочно помочь, отдав свою жизнь.

Мраморные коридоры сменялись своими аналогами. Претерпевали изменения лишь отдельные детали архитектуры. Каждый этаж, как успел заметить Крисп, имел свою особенность: где-то колонны выполнены в весьма строгом стиле, где-то представляли из себя подобие стволов массивных древ.

Спустившись до первого этажа, император повел Криспа и по вовсе незнакомым путям. Остановившись у стены, на которой изображена Масмарская битва, ставшая ключевым моментом Грандиозной Войны, Обта надавил на глаз своего предка. Крисп вспомнил эту картину. В детстве он часто пробегал здесь. Иногда засматривался на написанную каким-то гениальным художником сцену битвы.

Рядом колонна разделилась, и нижняя часть ушла под пол. Открылся проход.

— Неожиданно, — удивился Крисп.

— Дрортский мастер. Более двух сот лет назад, — пояснил Обта, проходя в темноту.

— А работает до сих пор, — продолжил Крисп.

— Не масмарский же, — рассмеялся император, и его голос отдался эхом.

Обта ткнул пальцем в стену. Точно куда Крисп не разглядел. Колонна вновь поднялась. Вдалеке мерцал свет. Подойдя к металлической двери, император постучал четыре раза костяшками пальцев и отворил ее.

Они прошли в просторную комнату и с не очень-то и высоким потолком. Всюду трещали толстые рельефные свечи. Опять-таки круглый широкий стол, но теперь с картами из кожи. И их было множество. Все навалены друг на друга. В углах стояли кресла. Недалеко от стола, расположившись по центру, въелся в стену камин. Пламя в нем трещало и играло тенями. Пахло гарью и вином.

Все присутствующие разом глянули на прибывших гостей. Одного человека Крисп узнал. Сливовый Человек стоял над одной из карт и ел яблоко. Остальные четверо были нечестивцу не знакомы.

— Перед тобой совет Тайного Надзора, — сказал Обта.

— И из этой коморки велась борьба против Семьи? — непроизвольно спросил Крисп, осматриваясь по сторонам.

— И легко справлялись, — буркнул усатый и толстый человек с лысиной на голове.

— Простите, ваше высочество, для некоторых из нас ваше присутствие здесь — удар ниже пояса, — пояснил черноволосый и худощавый человек, сидевший в кресле рядом с камином, попивая какой-то напиток. — Мы вас прекрасно знаем, но не вы нас. — Вздернул указательный палец. — Пора представиться. Мое имя — Луи Брайтбоу. Мой разговорчивый друг — Фернанд Фор. С Цургаром Грэ Джу Шинсапом вы знакомы. А вон тот скромный господин — это Роберт Рич.

«Двое южан, один масмарец, а Цургар… наверное, чияниец».

— Крисп Вердон, — сухо произнес Крисп.

— Приступим к делу, — сказал император и встал над картой.

Все присутствующие подошли к столу тоже, окружив его. Карта показывала весь Масмар. Каждый город и каждое поселение запечатлены на ней, как и леса, овраги, горы, равнины, реки и так далее. Роберт Рич достал другую карту — она свернута — и поставил рядом.

— Рассказывай, Луи, — приказал Обта.

— Буду краток. Мы нашли следы нечестивцев. — Слова Луи передернули Криспа. — Простите за прямоту.

— Продолжай, — сказал император.

— Найдено тело убитого солдата. — Указал пальцем на участок земли, зажатый между горами и морем. Если брать восточнее, то за горной грядой находился знакомый Криспу лес. В днях пяти на север — Топь. — Из трупа достали обломок клинка, напоминающего так называемый «лепесток». Покажите его нам, ваше высочество.

Рука машинально потянулась в карман. Холодная сталь коснулась пальцев. Ловким и быстрым движением Крисп достал «лепесток» и положил на стол. Луи взял его в руки и начал рассматривать.

— Вот именно эта часть. — Обвел пальцем край лезвия. — Начинается с приплюснутой части и заканчивая полностью обломленным острием. — Луи достал обломок «лепестка» и приложил к цельному. Грани почти совпали. — Идеально подходит. Еще раз можно убедиться в праведности наших суждений.

«Все-таки, кто-то остался…»

— Этого мало, — сухо произнес Крисп.

— О, Крисп, мой любимый Крисп. Этого более, чем достаточно, и ты это знаешь. Как же ты защитишь себя и свою семью в этот раз? Перенаправлять братьев и сестер ты уже не можешь, избавляться от них тоже. Ты убил их всех. Ах нет! Не всех. Кто-то остался жив. Но кто? Кто это? Может быть, это я? — послышался женский голос.

Крисп скривился и вытер пот, выступивший на лбу.

— Мы тоже так посчитали. Смотрите сюда. — Указал на ближайшую заставу. — Здесь найдено тело часового. В шее игла. — Достал длинную стальную иглу с оперением. — Не часто вы пользуетесь духовыми трубками.

— Больше похоже на имитацию. Два ненужных мертвеца, — заметил Крисп.

— Согласен, подняли всех на ноги без ведомых причин, — проворчал Фернанд Фор.

— И похоже, и нет, — сказал Луи, положив иглу на стол. — Гляньте снова на место первого убийства. Сюда никак не добраться горами. Один шанс — плыть морем. Лодку с легкостью бы заметили. А как мы помним приказ его императорского величества.

— Убивать каждого, кто пересечет границу в недозволенном тому месте, — напомнил Обта.

— Нечестивец, если это все-таки он, должен был перебираться вплавь. А в некоторых местах и вовсе под водой. Ползать по скалам — верная смерть. — Луи допил свой напиток. — Теперь представим: ослабленный, продрогший от холода, почти без оружия и какой-либо защиты, со скудным запасом еды. А ему удалось обойтись лишь одним убитым, которого, между прочим, он смог спрятать надолго. Теперь перед ним около четырнадцати дней пешего пути. В ближайшем селении он убил женщину. Простая владелица небольшого хозяйства, вдова. Есть сын, но он в наших войсках. Пока обнаружили, что женщина мертва, прошло много времени. Нечестивец набрался сил и смог идти дальше.

— Слишком все просто, — вмешался Фернанд. — Прямо герой из басен. И тут он смог, и здесь вышло так, смекалка и везение. Тьфу, чушь!

— Доказательства явные, но не столь убедительные, — согласился Луи. — Поэтому на сцену выходит Цургар Грэ Джу Шинсап.

— Убийство графа Норгера связано с двумя предыдущими. — Отложил яблоко в сторону. — Отравленная игла. Все просто и без излишеств. Ричард Пари нанял мальчишку. Тот не справился со своей задачей. Справился нечестивец.

— Он общается с тобой, Крисп. Показывает нашу природу. Нашу суть за последние столетия. Это вызов тебе. Покажи ему, на что ты способен, — снова раздался женский голос.

Боль, вызываемая им, усиливалась с каждым разом.

— С вами все в порядке, ваше высочество? — спросил Луи.

— Не волнуйтесь, продолжайте.

— Каким образом Пари заставил сотрудничать нечестивца с ним, мне неизвестно. После пира наша главная зацепка исчезла. Пари отплыл из города на своем корабле. Куда, точно сказать не могу.

— Информатор…

Все уставились на Криспа.

— Возможно, он один из информаторов, — пояснил он.

— И вы об этом не знали? — спросил Луи.

— Невозможно знать обо всех информаторах.

Долгое молчание.

У Криспа разрывалась голова.

— Журнал сделок графа Норгера пропал, точнее, особый журнал сделок графа и магистра ордена Алой Гарды, — заговорил Слива. — Мальчишка не смог выкрасть, выкрал нечестивец. Пари покидает город в тот же день. Покинул ли нечестивец его вместе с ним?

— Нет, он жаждет мести, — произнес Крисп. — Ждет момента.

— Тогда, ваше высочество, лучшим решением станет приманка.

Луи расцвел и закивал головой.

— Ваше высочество, это лучший способ! Вы обязаны помочь нам.

Поездка

Гонгена повели к повозке. Старой и грязной. Зловоние исходило от нее не хуже тюремного. Повозка затаилась между двумя старыми домами. Небольшая, незаметная улочка. Это вход в здешние трущобы. Трущобы пятого кольца. Возле телеги ожидало два человека. Оба низкого роста, глаза заслезившиеся, щеки обветрены. Лица ополосованы шрамами.

После приветственного удара под дых Гонгена закинули в новую темницу. На телеге была стальная клетка для рабов. Попытка помешать закрыть ее дверцу не увенчалась успехом. К тому же, вышла боком. Гонгена лишили еды до утра.

Из тени вышел Томас Блум с омерзительной улыбкой на лице. Он подошел к повозке и парочку раз стукнул по стальным прутьям.

— Надежная клетка для ненадежного человека, — сказал Блум.

— Я оторву твою башку, выдавлю глаза и съем. Клянусь, — процедил Гонген.

Все вокруг заржали. Особенно сильно хохотал тот, что закрывал клетку.

— Раздавать клятвы — ваша страсть, — ухмыльнулся Блум. — И не сдерживать их тоже.

— Выпусти меня, дай меч и посмотрим, кто чего стоит! — рявкнул Гонген и вцепился в прутья.

— Зверь! — крикнул кто-то из сопровождавших.

— Зверей на цепи принято держать, — добавил одноглазый. — Или резать.

Беспомощный, жалкий, замерзший, голодный. Только недавно ходивший в рыцарях. Зачем ему надо было не подчиняться приказу магистра ордена? Сожаление сменялось гневом и наоборот.

— Отпусти меня… Прошу… Молю тебя, отпусти меня! Обо мне никто никогда не услышит! — взмолился Гонген.

Кто-то начал все так же ржать, кто-то презрительно кривиться. Только сэр Томас Блум безразлично наблюдал за падением великого Гонгена Смертоносца, лучшего мечника Масмара, ветерана двух войн. Гонген ненавидел себя. Любой другой рыцарь отдал бы жизнь, чтобы не опорочить свое имя. Но Гонген умирать не хотел.

— Оказался простым человеком, таким же, как и все, — произнес Томас Блум и махнул рукой после недолгого молчания. — От тела избавьтесь в болотах близ Топи.

Стало тяжело дышать. Гонген не мог вымолвить и слова. Головорезы запрыгнули на телегу, один из них хлестнул ветвью лошадей. Повозка заскрипела.

За городом силы и вовсе покинули старого воина. Пальцы замерзли, а голод и боль лишали воли. Ничего не оставалось, кроме смирения. При криках или попытках завести разговор надзиратели доставали свои кинжалы и гоняли бывшего рыцаря от одной стенки к другой.

Долгое время они ехали вдоль леса. Несколько ответвлений вглубь мрачных чащоб пропустили. На вопросы Гонгена об этом головорезы отвечали кинжалами и плевками.

Остановились под утро. Выбрали место рядом с трактом среди нескольких больших круглых валунов. Разожгли костер, поставили котел. Одноглазый нарезал картошки, моркови, мяса. Позже подлил воды и сыпнул ложки три соли. Один, тот что ранее вел с Одноглазым Гонгена к телеге, вернулся из леса с добычей. Попал стрелой в голову зайцу. Соратники тут же принялись засыпать хвалебными речами охотника. Освежевали тушку. К тому времени похлебка приготовилась. Сняли котел, положили на траву. Насадили тушку зайца на палку, установили скромный вертел над костром. Одноглазый внимательно следил за мясом и переворачивал его довольно часто.

К удивлению Гонгена, накормили и его. Дали плошку похлебки и ложку. Плошка лежала рядом с клеткой. Гонгену приходилось аккуратно черпать горячий бульон, чем изрядно веселил остальных.

— Вот, держи. — Вручил ножку прожаренного зайца Одноглазый. — Не будешь рот раскрывать и дальше, то будешь есть. Уяснил?

Гонген медленно кивнул.

— Договорились.

К полудню потеплело. Солнце, закрытое белесой пеленой облаков, окрашивало все в серые тона. Лес вскоре остался позади. Дорога вела через равнины, заселенные каменными островками. Возле этих анклавов часто появлялись животные.

Следующий привал. Вечером. Сделали на открытом пространстве, хотя в округе было полно скоплений валунов, в которых можно укрыться от ветра. Охотник поймал несколько змей. Одноглазый развел костер из полений, которые прихватили еще утром. Бревна скрывали Гонгена на половину.

— Здесь точно безопасно? — спросил один.

— Да, — ответил Охотник. — Эти твари обитают среди камней. Видишь? — Потряс двумя змеями с отрубленными головами. — На две меньше.

Одноглазый снял с них кожу и насадил на палки мясо. В этот раз Гонгену позволили выпить не воды, а эля из бурдюка. Старый рыцарь не вымолвил и слова. Он понимал, что что-то идет не так, и это к лучшему. Блум приказал убить его у Топи. Но Топь давно позади. Лучше слушаться этих людей во всем. Оставили Гонгена в живых они не для забавы ради.

— Я хочу выйти, — сказал Гонген.

Блеснула сталь в руке одного из головорезов.

— Вы же не хотите вони моего дерьма, — поспешил договорить.

Клетку открыли. Гонгена отвели к ближайшим валунам.

«Четверо. Разбить четверых».

Охотник стоял рядом полуоборотом. Искоса поглядывал на сидячего Гонгена. Боится. Старый воин долго думал над решением. Если он убьет одного, выйдут тотчас трое. Драться против троих — смертный приговор. И все же, не известно, что ждет его впереди. Рабство? Вполне вероятно. Вместо простого убийства продать в рабство. Получить денег не только от Блума, но и от рабовладельца. «Поэтому и кормят,» — смекнул Гонген.

Взгляды их пересеклись. Охотник презрительно хмыкнул и отвернулся. Уставился на лагерь. Гонген незамедлительно прыгнул к головорезу. Он повалил Охотника, и они покатились кубарем по склону, вцепившись друг в друга мертвой хваткой. К концу падения старый воин оказался сверху. Охотник раскрыл рот, но увесистый кулак прилетел ему в лицо. Рука головореза потянулась к ножу. Удар. Еще удар. Треск. Всхлипывание. Кровь брызгами разлеталась в разные стороны. Вскоре лицо Охотника превратилось в кровавое месиво. Он хрипел и булькал. Глаз не видно — все залито кровью. Рука обмякла, нож упал на траву, так и не достигнув цели.

Окровавленные ладони. Метаясь взглядом между ними и трупом, Гонген вспомнил былое ощущение. Давно он не убивал. Тело полегчало, в руках появилась сила, боль притупилась.

Достал меч Охотника. Железка напоминала больше заточенную кочергу, а не доблестный рыцарский клинок. Взвесив в руке, поднялся, подтягивая свои штаны.

На звуки борьбы сбежались остальные. Все с обнаженным оружием. Двое с топорами, один, Одноглазый, с мечом.

— Брать живым! — крикнул кто-то.

— Да я эту паскуду сам зарублю! — рявкнул Одноглазый. — Посмотри, что он с сделал с Тобби!

Одноглазый стремглав бежал по скату. Гонген отошел подальше от трупа. Укоренился и замер в ожидании, крепко сжав рукоять меча.

Сверкнули искры. Раздался стальной лязг. Гонген парировал удар головореза. Мах — новая вспышка света и звон металла. Рукоять отдала дрожью в ладони.

Разошлись.

Одноглазый водил клинком вправо-влево, выигрывая время для соратников. Те неспешно окружали старого рыцаря.

Медлить нельзя. Ни в коем случае нельзя позволять себя обходить.

«Прыгай!» — приказал себе Гонген.

Он подскочил к Одноглазому. Тот отшатнулся, потерял равновесие и махнул наотмашь. Нужный момент. Гонген нырнул под удар и рубанул по ноге противника. Раздался треск костей, брызги крови оросили траву. Головорез привычно оперся на покалеченную ногу и рухнул на землю, издав нечеловеческий вопль.

Добить Одноглазого не позволили: лезвие топора свистнуло рядом с окровавленным лицом Гонгена. Он отскочил и увернулся от следующего удара. Двое головорезов, опьяненные гневом, бездумно размахивали топорами. Пришлось отходить.

Выловив момент, старый воин рубанул мечом. Два кривых куска плоти бесшумно упали на землю. Топор рухнул рядом.

Ярость быстро сменилась недоумением. Лишившийся пальцев поднес руку к лицу и выпучил глаза. Его соратник поглядывал на трупы товарищей и медленно стал отходить.

Треск костей. Клинок Гонгена распорол грудь созерцателю искалеченной руки. Тот стал задыхаться, из рта хлынула кровавая пена. Сделал несколько шагов назад и рухнул на землю.

Невредимый решил спастись бегством. Гонген поднял топор и метнул в спину убегающего — упал замертво.

Вернулся к Одноглазому и безжалостно добил его: пробил клинком зубы и распорол глотку.

Пар клубами валил изо рта. Тяжело дышать. По лбу, щекам, горлу стекали капли пота и крови. Руки дрожали. Гонгена всего знобило.

Он нашел среди мертвых несколько кошелей, видимо, врученных Блумом. Опоясался ножнами, вдел в них меч. Накинул на себя кожаную куртку, сверху меховой жилет. Обзавелся более теплой парой штанов. После сбора трофеев трупы оттащил к валунам. Стрельнул безразличным взглядом на мертвецов и пошел к костру.

Мясо они бережно сложили в котел. Гонген сел на перевязь плащей. Достал жареных змеюк и наелся вдоволь. Улегся поудобнее и уснул, совсем как в былые времена.

* * *

Встал Гонген с рассветом. Его тело покрыл росой утренний туман. Ворча, он поднялся и глянул в сторону валунов. Босая нога мертвеца торчала из-за камня. Мертвые не встали. Потянулся, провел ладонью по усам и бородке. Буркнул себе что-то под нос, ощутив небритость на щеках и горле. Кровь засохла и превратилась в надоедливую корку. А солоноватый запах и вовсе бил в нос.

Утро выдалось таким же пасмурным. Солнце белым пятном старалось пробиться сквозь покрывало облаков.

Легкий ветерок игрался с осокой.

Старый воин отвязал лошадей. Взгрузил на одну все, что та могла увезти, сам оседлал другую. Вернулся на тракт. Прикинул, куда его везли.

На восток от Города-шести-стен, по тракту вдоль Топи, лежит город Бартеград. Настоящий притон для торгашей. Сомнений не осталось — хотели рабом сделать.

Гонген потянул за поводья и направился на север. По равнинам до Двугорья. Дальше можно выйти к водопадам Старого Масмара, пройтись по самой северной его границе до первых пограничных городов. А из них уже в северные королевства путь взять.

Гонген еще раз прокрутил маршрут у себя в голове. Идти ему некуда. В ордене ждет смерть, в столице, как и в другом городе — тоже. Весь Масмар сейчас опасен. Даже если скрыться где-нибудь на периферии имперских земель, то рано или поздно магистр ордена Алой Гарды отыщет старого Гонгена. Пойти на север служить королям — лучшее решение. Сила в руках еще есть. Там это ценится.

К полудню кое-где солнце начало прорезаться сквозь тучи. Ближе к вечеру небосклон заполонили схожие на перья высокие облака, окрашенные в розовато-оранжевый цвет. Вдалеке, почти у самого горизонта, загорелась звезда. Вскоре ее примеру последовали остальные ночные спутницы.

Привал. Закатное солнце, легкий ветерок, треск костра. Гонген выбрал место на возвышенности. Небольшой пригорок среди множества его собратьев. Еда еще оставалась в запасах. То же змеиное мясо, яблоки, хлеб, даже эля хватало вдоволь. Славная жизнь. Гонген не хотел думать ни о прошлом, ни о будущем, ни о чем. Вечность бы сидеть в лучах закатного солнца у костра и пить эль. Когда-то давно ему часто удавалось ловить такие снисхождения судьбы.

На следующий день из-за горизонта показались снежные верхушки Двугорья. После полуденного привала, почти к сумеркам, Гонген наткнулся на небольшое поселение. Выложенная камнем старинная мшистая стена, такие же здания. К северу от деревушки явно высажена рощица — лесов в этих равнинах мало. Из труб валил дым, жители носили мешки, заводили скот в загоны. Подъехав поближе, Гонген увидел небольшой ручей, петляющий от рощи, огибая деревушку и уходя на запад.

Жители с опаской посматривали на чужака. Матери тут же тащили своих детей домой, запирали ставни и двери. Мужики напряглись, встали по сторонам. Кто держал топор, делая вид, что колет дрова, кто с вилами, якобы пришел с сеновала. Сделаешь что-нибудь не так — пришьют. Гонген мечтал поскорее посетить таверну, напиться, наесться и спать.

Заметив вывеску, остановился рядом, спешился, привязал лошадей к столбу, прихватил все самое ценное с собой, проверил наличие эфеса у пояса.

— Кем будешь? — спросил человек, натачивающий нож.

Он сидел в тени под навесом. Рядом бочки, канаты, мешки. На земле рассыпанное зерно. Голос грубый и пьяный.

— Тебе-то какое дело? — Еще раз скользнул рукой по рукояти меча Гонген.

— Такое, чужак. Кем будешь? Спрашиваю еще раз. — На последнем слове голос жителя оборвался, он закашлялся и потом высморкался.

— Встанешь с места — хайло вскрою. — Обнажил клинок, сумки бросил наземь.

Молчание в ответ.

Задира не шевелился какое-то время. После принялся дальше точить свой нож, не выронив и слова. Гонген оглянулся назад — взгляды направлены на него. Старый воин острожно поднял сумки, не теряя из вида сидящего в тени человека, и вошел в таверну.

Внутри ничего необычного: та же стойка, людей почти нет, трактирщик в чем-то копошится. Стены черные, дерево все потрескалось, пол точно такой же, только с грязью. Пахнет колбасами и пивом.

— Эля и мяса. — Вальяжно уселся на табурет Гонген.

— Какого мяса? — спросил трактирщик.

— Съедобного, и побольше. — Сыпнул горстку медяков.

Трактирщик сгреб деньги и тут же приступил к работе.

— Марьяна! Кабаний окорок! — крикнул трактирщик.

Он повернулся, улыбнулся желтыми зубами и налил пинту эля. Кружка громко стукнула о стойку.

— Что привело тебя сюда, путник? — вежливо спросил трактирщик.

— Голод и желание не замерзнуть во сне.

— Тогда ты правильно поступил, что решил остановиться здесь. Десять медяков — комната.

— Не жирно ль будет?

— Могу скинуть два.

— Три.

— По рукам.

Толстая женщина принесла жареный окорок. Еще теплый.

— Недружелюбные здесь люди. Особенно тот, что у входа пьяный.

— Не обращай внимания. Так со всеми. Чего вокруг каждого крутиться, как возле господина какого-нибудь? Да и кто сюда направится? Если и приходят, то такие как ты, редкие путники, а в основном дрянь всякая. Примешь их как подобает, так и мысли скверные уйдут. Побоятся волю поступкам давать.

— Правильный подход. — Откусил мяса и запил элем.

— Какие новости принес, путник?

— Я Гонген. По имени проще обращаться.

— Меня звать Джо.

— Новости говоришь. — Призадумался, уставился на окорок, откусил, запил элем. — Ничего в мире нового нет. Зима приближается, мороз задницу жжет. Скоро Дрорт падет окончательно.

— Слышал о Дрорте. Слухи о подвигах наследника престола ходят по всему Масмару.

— Больше нечего мне рассказать. Погиб граф Норгер. Но, как вижу, ты даже не знаешь кто это.

— Я человек простой, не сведущ во многом. Ты из Города-шести-стен? Из какого кольца?

— Пятого.

— Богат, богат… Торговец?

— На подобии.

— Когда-то и я торговал. Приходилось туго, но свои монеты приносило. Ходил от Бартеграда до самого севера. Потом остановился здесь, женился. Ты тоже на север?

— Верно.

— Если в королевства идешь, покупай там рыбу и продавай в Масмаре, а там можешь хорошо сплавить фрукты. В Бартеград заглядывал?

— Нет, слишком шумный и людный город.

— Это точно подмечено. Народу тьма.

Гонген доел окорок, эля осталось на глоток.

— Лошадей не украдут?

— Нет, не беспокойся, здесь все друг друга знают, последнего вора вздернули еще пять лет назад.

Сыпнул семь медяков. Трактирщик рассказал, где комната, вручил ключ. Второй этаж.

Гонген поднялся по ветхой лестнице, прошелся по длинному коридору с множеством дверей. В самом конце, справа, его комната. Открыл, лег на кровать. Мешался жилет. Встал, снял его. На пол упала записка. Вылетела из внутреннего кармана. Поднял ее, развернул.

— … Приведите его в трактир «У Лода» в Бартеграде. Живым. Подпись: Ричард Пари, — прочитал вслух последние строки Гонген.

Берег

Слышен прибой. Во рту полно песка. Рональд закашлялся. Песчинки хрустели между зубов при каждой попытке те сомкнуть. В горле пересохло, хотелось пить. Тело будто лишили всех сил. Рональд с трудом смог перевернуться на бок, а после с неимоверным усилием приподняться. Он чувствовал себя так же, как и тогда, перед самой казнью.

— Шторм, — проговорил мысли вслух и огляделся.

Все вокруг казалось размытым пятном. Рон вытер руки о рубашку, протер глаза, проморгался. Видеть теперь легче. Все приобрело хоть какую-то четкость.

Рональд оказался на берегу. Солнце отражалось на водной глади. У самого горизонта медленно плыли облака. И что-то черное торчало из воды, похожее на рифы. В нескольких шагах от Рона начинался лес с толстыми деревьями.

«Повезло. Было бы кому рассказать…»

Встать на четвереньки удалось легче, хотя ноги первое время не слушались. Тупая боль пронзала конечности. Особенно доставалось голове: она разрывалась, гудела; несколько раз темнело в глазах. И все же, удалось встать на одно колено. Рывок. Встал на ноги — тут же упал на спину.

— Хотя бы одежда суха, — проговорил Рональд.

«Где же я очутился? Какая разница. Что делать теперь? Я даже встать толком не могу. Нужно найти воду. Да, точно, именно воду. Но где? В любом лесу есть ручей или пруд, да что угодно! А еда? Поймаю. Не впервой. Да, как же! Никогда не охотился. Ничего… Это как своровать у всех на виду. Нужно действовать именно так, и тогда все получится».

Новая попытка встать. Теперь удалось не упасть. Рон сделал несколько шагов, шатаясь из стороны в сторону. Голова раскалывалась. Мальчишка с трудом взобрался на бугор, отделяющий берег и лес. Вся земля в нем устлана мхом и низкими травами. Все вокруг зеленое. К радостному изумлению Рона буквально в нескольких шагах от него пролегала узкая, едва заметная тропинка. Он тотчас отправился по ней в глубь леса.

Прошло много времени. Идти становилось все труднее, жажда сушила горло. Рон сорвал ближайшую травинку и принялся жевать. Как-то это помогало, немного, но все же.

Долго шел мальчишка. День не собирался убывать. К жажде присоединился голод, и надежда выбраться из этого проклятого места постепенно рушилась. Не успел Рон подумать об этом, как вдалеке он увидел проблеск. Лес заканчивался. Мальчишка ускорил шаг. Он улыбался. Счастье переполняло его. Он почти достиг края. Меж деревьев заметил что-то блестящее. Услышал шум прибоя.

Вернулся к тому же самому берегу. Осознание этого пришло нескоро, но свои следы на песке узнавались сразу. Улыбка тут же сползла с лица. Рональд упал на колени и закричал во все горло. Позже лег на спину, свесив голову с бугра и засмеялся.

Сил идти дальше не было. И откуда им быть? Рональд сполз с бугра, поднялся и подошел к морю. Жажда брала свое. Опустился на четвереньки и прильнул к воде. Губы слегка коснулись влаги, и в этот момент раздался странный звук, похожий на шепот. Рон оглянулся.

Ветер слегка усилился. Зашелестели листья.

Снова прикоснулся губами к воде — опять странный глухой звук, но теперь громче и четче. За спиной. Рональд вздрогнул и обернулся, плюхнувшись задом воду. Его глаза округлились, челюсть отвисла, в глазах появилась резь.

Проморгался.

Перед ним стояло три зайца. Точнее, три существа, очень сильно напоминающих зайцев. Они стояли на задних лапах. Одеты в белоснежные шелка, почти касающиеся песка. Лица, или же мордочки, широкие и напоминали чем-то человеческие. Наверное тем, что могут выражать эмоции. Глаза красные с вертикальным змеиным зрачком. Уши пушистые, длинной с треть роста и весьма широковаты. Хвосты представляли собой черные тросы с пиками на конце, из которых прорастали едва заметные нити, очень схожие с паутиной. Они касались всего, до чего могли достать. В основном песка. Иногда Рональд улавливал слабые вспышки света, редко мелькавшие среди них.

Рон, сообразив, что сошел с ума, расхохотался. Ближайший «заяц» приподнял в изумлении нечто похожее на бровь и широко раскрыл один глаз, прищурив второй. Он что-то произнес шепотом. Непонятный язык, в котором присутствовало изобилие шипящих. Половину же звуков Рональд вообще не представлял, как возможно произнести. Он протер глаза и вновь проморгался. Но иллюзия исчезать не собиралась. Семена сомнения пустили свои ростки. Мальчишка всячески пытался отвести от себя мысль о возможной реальности происходящего.

— Кто ты? — спросил шепотом заяц.

— А… А-а! — закричал Рон, отползая в сторону.

Его лицо искривил ужас. Непонятный страх овладел его нутром. Абсурдность происходящего просто не давала шанса не то, чтобы все обмыслить, а вообще поверить собственным глазам, будь то иллюзия или реальность.

Неожиданно морская волна ударила Рона в лицо. Он откашлялся и протер глаза, а когда глянул на плод своего воображения, то с писком отскочил, плюхнувшись в воду еще раз: эти трое стояли меньше, чем в метре от мальчишки.

Рон вынырнул из воды. Его за волосы что-то крепко схватило и дернуло в сторону берега. Мальчишка встал на четвереньки и откашлялся. Сомнений в реальности происходящего не осталось. И это повергло Рона в еще больший ужас.

— Как ты сюда попал? — прошептал заяц, отряхивая свою лапу, или нечто среднее между лапой и миниатюрной ладонью.

— Я… Я… Не знаю, — выдавил из себя Рон.

— Человек, у тебя есть имя? — спросил другой.

— Р-Рональд Варви. — Сдавил щеки, скользнул ладонью к шее и сглотнул. — Кто вы?

— Люди прозвали нас шептунами, — ответил первый, шептун с белой шерстью. — Я Аф Нэ Ва. — Указал на зайца с серой шерстью. — Это Тцэ Нго. — Кивнул в сторону шептуна, больше напоминающего женскую особь из-за знакомой формы груди. — Ее имя — Ла Цу Рэ.

Долгое время мальчишка наблюдал за странными существами. Выделял каждое их движение.

— Идем с нами, Рональд Варви, — сказал Аф Нэ Ва.

Рон не шевельнулся. Из-под одеяния шептунья достала окаймленную серебром фляжку и бросила мальчишке. Тот кое-как поймал ее. Фляжка оказалась размерном с ладонь. Спасительная вода утолила жажду. Рон быстро осушил емкость.

— Спасибо, — произнес он и протянул флягу.

Ла Цу Рэ выхватила ее из рук мальчишки и прицепила к своему поясу.

— Идем, — повторил Аф Нэ Ва.

Пошли по той же тропинке. Парнишка предупредил спутников о том, что та ведет по кругу. Красные глаза удивленно уставились на Рона. Неожиданная реакция вскоре исчезла. Для человека они шли очень медленно. Маленькие шажки, да и ростом эти существа мальчишке по пояс.

Ответвление. Рон не заметил его ранее. И не понимал, как мог пропустить столь явную развилку. Новая тропинка уводила влево. Прокладывала путь между массивными корнями могучих деревьев.

— Это колдовство! — воскликнул Рон.

В ответ та же реакция — выпученные красные глаза. У шептуна с серой шерстью задергалось веко.

— Точно, вы — колдовские существа. Такие, о которых рассказывают в сказках и легендах, — не унимался Рон. — Расскажите о своем доме. Где вы живете? Вы ведете меня туда? Это другой мир?

Вопросов он находил массу. Озвучивал все, что приходили на ум. Шептуны всякий раз на ходу оборачивались и таращились широко раскрытыми глазами.

— Почти пришли, — сообщил Аф Нэ Ва.

И правда, меж деревьев, вдалеке проскальзывал свет. Вновь послышался шум прибоя. Этот звук ввел Рона в ступор. Он остановился и замер. Только сейчас до него дошло, что в действительности все происходящее с ним — галлюцинация, игра воображения, иллюзия. Может, из-за морской воды? Солнечный удар? Может, он вообще мертв? Такие вопросы появлялись с равной интенсивностью предыдущих, задаваемых шептунам. И все же, даже в сказках и легендах Рон не слышал о «зайцах» с черными, похожими на хлысты хвостами.

Шептуны отдалялись. Помедлив, мальчишка ринулся к ним.

Они вышли на берег. Похожий на прежний, но другой. По песку ходила кошка. Вся мокрая. Рональд побледнел. Дыхание перехватило, в животе появились спазмы, сердце бешено заколотилось. Кошка по кругу бродила вокруг лежащего Рона. Неожиданно она взглянула на присутствующих. В следующий миг кошка оказалась старой, морщинистой и дряхлой старухой. Она оскалилась своим почти беззубым ртом. В этот момент из рта Рона полилась вода. Много соленой воды. В глазах потемнело на мгновение, а после ослепило яркой вспышкой.

* * *

Вода залила лицо. Рональд проморгался и увидел безразличные голубые глаза Дианы. Она помогла мальчишке перевернуться на бок. Ударила его в живот — остатки воды брызнули изо рта. Рон судорожно хватал ртом воздух. Его крепко схватили чьи-то сильные руки и поставили на ноги. Это был Белка. Его выражение лица не сулило ничего хорошего. В следующий миг парнишка увидел звезды. Скулу прижгло знатно. Он рухнул в песок.

— Белка! Каналья! Что ты творишь?! — рявкнул капитан.

— Эта крыса бросила меня подыхать! — крикнул Белка.

— Пшел отсюда! Помогай остальным!

Капитан протянул руку развалившемуся Рональдну. Тот ухватился за нее и неуклюже встал. Порадовало то, что Белка не высок и худощав. Так бы лежать пришлось намного дольше, если не всегда.

— Уладите разногласия с Белкой позже. — Ухватил за плечо и потряс. — Помогай остальным, собирай все, что может пригодиться. Провизию, сети, весла, сабли и мечи, все необходимое. Понял?

Рон закивал.

— Побежал! — Хлопнул по спине капитан.

Мальчишка обернулся.

Всюду плавают доски, бочки, коробы, сети, трупы. Совсем близко расположилась разорванная корма корабля. Нос превратился в надводный шалаш. Мачты белыми пятнами дрейфовали вдалеке. Вокруг стоны.

Кому-то отрубили руку. Кровь оросила песок. Красные разводы смывались волнами. Человек кричал, стонал, визжал. Его прижали к доскам. Один моряк не выдержал и засадил кулаком в нос кричавшему. Тот слегка обмяк и с крика перешел на стоны. В это время ему перевязывали культю. Белые тряпки тут же побагровели.

Недалеко лежал кок на таких же подстеленных досках. Он кривился и ерзал. Стонал и плакал. Из его правой ноги вышла кость на несколько дюймов. Мясо выпадало из раны.

Трое моряков схватили кока и плотно прижали к доскам. Тот по-свинячьи завизжал. Сабля блеснула, ослепив Рона. Когда мальчишка проморгался, ногу уже отсекли. Казалось, что кок ничего не почувствовал. Он замер, наблюдая за кровоточащей конечностью. Ее тотчас принялись обматывать.

— Разводите костер, мать вашу! — рявкнул капитан. — Малец, что рот раззявил?! Иди в море, паршивец!

Рональда подбросило, и он сейчас же ринулся к воде.

Темное от крови море холодило кожу. Мимо проплыл уже четвертый мертвец. Его лицо Рон помнил. Воспоминания, связанные с этим человеком сами по себе вставали перед глазами. Отвернулся и пошел дальше.

Что-то уперлось в его ногу. Что-то острое. Рон глянул вниз. Из-под песчаного дна торчало острие сабли. Мальчишка подобрал ее и сунул за пояс. Следующей находкой стала связка сетей. Их он закинул на плечо. Немного побродил вокруг кормы. Заглянул вовнутрь — там уже рыскали другие члены команды.

Вернулся на берег.

Костер во всю полыхал. Несколько сабель лежали в огне. Вскоре они накалились. Кока и человека с отрубленной рукой подтащили к костру. Сунули каждому в рот по толстой ветке. Раненые стиснули на них зубы. Им сняли повязки и поднесли раскаленные клинки к ранам. Прижгли. У кого-то хрустнула ветка, и тот щелкнул зубами, прикусив язык. Рот его залился кровью. Капитан выругался синхронно с остальными.

— Пересчитайтесь! — скомандовал капитан.

В общем счете вышло пятнадцать человек. К раненым приставили того, кто хоть как-то разбирается в медицине. Бортовой лекарь не солгал о себе. Раненые дожили до вечера и могут прожить еще.

За день установили подобие палаток. Вытащили парусину и соорудили навесы. Развели три костра недалеко друг от друга. Подтащили коробы, бочки, нашли множество кружек. Вино и эль помогли немного расслабиться. Погибших захоронили, о пропавших спели песни про пиратов-счастливчиков. Нашлось и несколько удачливых охотников, поймавших белок и одну лисицу. Рыбы выловили немало. Этим ремеслом владели все присутствующие, кроме Рональда и, возможно, Дианы.

— Точите, парни, сабли, — говорил капитан, натачивая свою. — Один глаз пускай спит, второй — дремлет. Мы за Двугорьем, зуб даю. Север Масмара. Дальше на северо-запад Дрорт. Кто его знает, какая чернь может явиться. От дезертиров до простого люда с вилами.

— Делать-то что теперь? Товар под водой, корабля нет, — спросил Белка.

— К Щитоносному двинем, продадим то, что есть. А дальше как раньше, трубки в рот и под воду.

Моряки расхохотались. Многие косились на Диану, беззаботно смотрящую на звездное небо.

— Капитан. — Кивнул в сторону Рона и Дианы. — Надо бы…

— И ртов многовато, — добавил Белка, сверля взглядом Рональда.

Капитан насупился, глянул на свою саблю, потом на уставившихся на него моряков. Незаметно кивнул.

— Беги! — крикнул Рон и поступил точно так же, как велел ей.

Мальчишка рванул к лесу. В этом ему не было равных. Убегать его будто сами Всевышние научили.

Он оглянулся — толпа моряков бежала следом и выкрикивала ругательства. Сердце бешено колотилось. Он боялся упасть и ожидал, что в любой момент в его спину может впиться нож или даже сабля. Рон запрыгнул на бугор и помчался мимо толстых стволов деревьев. Заметив знакомую тропинку, ринулся к ней. Как только добежал, перед ним мелькнула тень. Черная кошка мчалась по тропинке. Рон побежал вслед.

Долгое время он преследовал кошку, пока та не остановилась. Мальчишка забежал за ствол дерева и кинул быстрый взгляд назад. Никого нет. Преследователи, должно быть, давно отстали. Тяжело вздохнув, соскользил к земле.

Отдышка. Пот стекал по лицу. Рон снова выглянул — одни стволы деревьев, зеленый мох, тьма вдалеке. Слышен легкий шелест листьев.

— Им сюда не добраться, — послышался знакомый женский голос.

На тропинке стояла Диана. Рон не мог понять, когда она преобразилась, ведь он не терял кошки из виду.

— Как ты это делаешь? — спросил он дрожащим голосом.

— Мне самой это неизвестно. — Расправила волосы. — Пошли. Нам еще далеко идти.

Рональд неуклюже встал.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

Лицо Дианы исказилось в странной ухмылке.

— Больше, чем тебе.

Ниспосланный

Она приоткрыла глаза. Крисп положил влажное полотенце ей на лоб. Она молчаливо смотрела. Он взял из кулька щепотку сухих трав, поджег с помощью свечи, поднес к лицу Арри. В комнате стоял давно забытый запах редких растений.

— Как себя чувствуешь? — спросил Крисп.

— Ужасно…

Налил в чашку отвара. Помог Арри выпить. Она скривилась. Видно, что и это ей далось с трудом.

— Жуткая гадость, — заметил Крисп.

— Мне снился странный сон, — произнесла она. — Очень настоящий… как будто взаправду.

Взял с тумбы мазь. Зачерпнул немного пальцем, растер на шее Арри.

«Долго же ты спала. Обычно все пробуждались в пределах одного дня».

— Теперь последнее. — Крисп достал «лепесток» и надрезал палец.

Поднес ложку. Кровь тут же наполнила ее.

— Зачем это? — спросила Арри.

— Я не могу пользоваться собственным Дыханием, чтобы помочь тебе пробудить свое. — Поднес ложку к ее рту. — Но есть иные способы.

Она выпила.

«Назад пути нет».

— Теперь ты проклята, как и я. — Испуганный взгляд. — Но в значительно меньшей степени. Если тебе повезет, то ты воспользуешься не только моим Дыханием, но и недугом, то поразившим.

«Как многое зависит от совершенно чужого мне человека».

— Я умру?

Ее глаза налились слезами.

— Нет.

«Да…»

— Я хочу пить, — произнесла Арри.

Крисп вновь налил отвара, но теперь в чашку побольше.

— Воды, — взмолилась девочка.

— Только это. — Поднес к ее губам.

Она неохотно выпила.

— Постарайся заснуть, — посоветовал Крисп.

Он встал с кровати и направился к выходу.

— Не уходи, пожалуйста, — просипела Арри.

Крисп остановился. Глубоко вздохнул и сел на кровать рядом с ней. Она достала руку из-под одеяла и схватила ладонь Криспа. Она держалась за нее до тех пор пока не уснула.

Необычное ощущение. Никогда Крисп не чувствовал его прежде. Объяснить он его не мог и не собирался. Убрал влажное полотенце. Поднялся с кровати. Вышел из помещения и закрыл дверь на ключ.

«Слишком я к ней привязался. Зачем делал из нее ту, кем ей не стать?»

Крисп направился к Обте. Тот ждал у своих покоев, наслаждаясь видом из высоких окон. С утра выглянуло солнце — редкость поздней осенью в этих местах.

— И все же, почему столь опрометчиво? — спросил Обта, не отрываясь от своего созерцания.

— Поясни, о чем речь? — Крисп вальяжно шагал, наблюдая за неподвижно стоящей стражей и проходящими мимо, вечно чем-то занятыми слугами.

— О нашем новом общем друге. Госте графа Норгера. Почему он решил идти с юга, еще и по головам, — император сбавил голос, перейдя почти на шепот, когда Крисп подошел достаточно близко. — Он мог пройти через горы, как ты. Кстати, что ты сказал, когда неожиданно появился в Топи?

— Прикинулся ополченцем, потерявшим брата-рыцаря на поле брани. — Улыбнулся.

— В Топи весьма скудно с картографией, так ведь? — рассмеялся император.

— Как еще прикажешь отвертеться от того, что носишь у пояса меч и одет в кольчугу? Тем более, в море были бои. На юге.

— Верно, верно. — Похлопал по плечу. — Повезло же тебе.

— Надеюсь, удача и впредь от меня не отвернется. Что же касается выжившего, то ему, в отличии от меня, совсем не повезло. Я тоже хотел пройтись вдоль берега, но тратить лишний месяц на это побрезгал.

— Вот как. Следственно, удачное стечение обстоятельств, что он оставил следы.

Они прошлись по залам и вышли на балкон с видом на город и море, заполненное множеством белых треугольников, сливающихся с гребнями волн. Корабли будто застыли на месте, как и все вокруг.

— Куда подевалась Арри? — спросил неожиданно Обта, оперевшись на белокаменное ограждение.

— Она приболела, спит в моих покоях.

— И ты не вызвал лекаря?

— Нет необходимости.

— Я знаю, к чему все идет. В принципе, ты этого и не скрываешь, как и не оглашаешь открыто.

— Она не принадлежит к Нечестивой Семье.

— Я не против того, чтобы она переняла твое наследие. Больше того, я хочу, чтобы в будущем ее умения послужили нашей семье и империи. Один выжил, кто знает, сколько еще осталось.

— На это нужно время.

«Его у меня нет, а у Арри оно скоро исчезнет».

— Понимаю. — Обта развернулся. — Стража!

Вбежали двое гвардейцев. Они держались за рукояти мечей.

— Что случилось, ваше императорское величество? — спросил один из них.

— Принесите вина.

— Будет исполнено, ваше императорское величество. — Поклонился и вышел.

Крисп ухмыльнулся.

— Есть и плюсы быть императором, — заметил он.

— По себе знаешь, что значит стоять над остальными. — Повернулся к городу.

— Даже не напоминай.

— Утром получил письмо. Дрорт свержен. Теперь он часть Масмара. Аар уже в море. Прибудет через неделю.

— Для него многое будет сюрпризом.

— Очередной пир. В самый раз добрые вести для народа. Вот бы следующая пара лет выдалась спокойной.

— Алая Гарда предрекает обратное.

— Гонген, Блум, не видеть бы их вовсе. Один подставляет другого по указу их напыщенного индюка магистра, и все это на фоне возможной войны со всем югом. Блеск. — Щелкнул пальцами.

— Вино, ваше императорское величество. — Служанка склонила голову, держа поднос.

Обта взял вино с фужерами и поставил на белый камень. Налил себе и Криспу. Выпил залпом и плеснул еще.

— К тому же, поклялся быть щитом и хранителем императора, — хохотнул Обта. — Проще говоря, скинул неудобного Гонгена и занял теплое местечко. Могу поспорить, что каждый из них теперь хочет так же скинуть Блума.

— За Пари выслали?

— Вестей нет. Укрылся. В прочем, в Масмаре ему делать больше нечего.

— Думаю, стоит покончить со всем до приезда Аара. А дочь отправь подальше, в Старый Масмар или вообще к Айгосу на север.

— Согласен. — Осушил очередной фужер. — Сегодня вечером приступим.

* * *

Около полудня Крисп находился в своих покоях. Он рассматривал маски. Догадок насчет того, откуда они взялись в подвале Бербика, не было.

«Знал ли он, кто я?»

В дверь постучали.

— Ваше высочество, — донесся голос гвардейца. — Вам послание. Лично в руки.

Крисп вышел. Перед ним стояла молодая девушка, видимо, служанка. Она передала записку.

— От сэра Томаса Блума.

— Ты читала?

— Нет, государь, он запретил. — Поклонилась и ушла.

Шелест бумаги. Развернул записку. Аккуратный мелкий почерк.

Не нашел лучшего способа сообщить тебе приятную новость. Приходи к маяку. Один. Присутствие кого-либо другого заставит меня действовать мгновенно с некой капризной маленькой особой. У тебя времени совсем не осталось. Я слишком долго ждал, Ниспосланный.

Крисп на мгновение замер. Оглядел двух гвардейцев, стоящих рядом, заметил еще двух вдалеке. Резко развернулся, отворил дверь и с облегчением вздохнул. Арри была на месте. Вышел.

— Дубликат ключа в столе, — сообщил он гвардейцу со шрамом в пол-лица. — Будешь внутри. Если выходишь, меняешься с другим. — Повернулся к другому. — Теперь ты. Отнеси эту записку императору. Скажи, что от сэра Томаса Блума, и это чрезвычайно важно. Сам не смей читать, если жизнь дорога. После, как передашь, усильте охрану здесь.

— Что случилось, ваше высочество? — спросил гвардеец со шрамом.

— Сэр Томас Блум принес скверные вести. К делу.

Крисп вошел в свои покои, опоясался мечом, перекинул сумку с «лепестками». Гвардеец осторожно зашел следом.

— Государь, я могу чем-нибудь помочь? — спросил он.

— Выполнением моего указа.

— Слушаюсь. — Склонил голову.

Ниспосланный подошел к нему. Схватил за плечи и пристально всмотрелся в усталые серые глаза.

— Береги ее сильнее собственной жизни.

— Слушаюсь.

Крисп вышел и закрыл дверь на ключ. Побежал по коридору. Свернул в многочисленные залы. Спустился до нижнего яруса. Посетил конюшню и верхом отправился за пределы города, к маяку.

«Блум. Томас Блум. Выживший. Неплохо провернул».

— В сторону! — крикнул Крисп горожанину.

Тот в страхе отскочил и выругался. Крисп пустил коня в карьер.

«Сменил того Гонгена. Сблизился со своим врагом. Изучал меня. Наверняка знает, что со мной. Главное — продержаться до прихода остальных. Взять ребенка в заложники… Я бы так же поступил на его месте».

Люди разбегались в стороны. Дома с каждым городским кольцом становились все скуднее по виду. Вскоре миновало пятое кольцо. Настало шестое. Трущебы. Здания превратились в странной формы нагромождение пристроенных друг к другу буток, навесов и сараев.

Удивленные люди выглядывали из своих домов. Нищие мальчишки ринулись следом за Криспом, но у шестой стены отстали.

Путь в гору. К скале, нависавшей над морем. Маяк представлял собой небольшой форт. Башня, огороженная стеной. Крисп подъехал к вратам, спешился.

«Главное — продержаться достаточно долго».

Навалился на врата. Они со скрипом отворились. Сердце заколотилось. Изо рта шел пар.

Внутренний двор пустовал. По бокам пристроенные к стенам навесы, рядом с маяком нашел уютное место дровник. В центре двора в метре друг от друга лежали два солдата. Мертвые. Вспороты глотки. На ступеньках маяка, расположившегося напротив врат, сидел человек в черном сыромятном доспехе и черно-серой маске. В руке он держал меч.

— А вот и Ниспосланный пожаловал, — произнес нечестивец. — Ты пришел один, похвально. Правда, весьма похвально. Я уже начинал скучать, ожидая тебя на маяке.

— Ты последний выживший?

— Не считая тебя и… твою дочь. — Хлопнул ладонью себя по колену. — Когда ты успел ее заделать? И где ты ее прятал все это время? Одни загадки, Вердон! Я люблю их, но разгаданные.

— Подальше от таких, как мы. — Крисп обнажил меч.

— О нет, нет, нет, мой многоуважаемый Магнус. Долго отвыкал от старого имени? Ты больше не такой, как я. Ты уже не тот, что прежде. Скудная тень, бренно волочащая свою жалкую жизнь. Зачем ты обнажил меч? Пришел сразить меня? Или… А! Гордо пожертвовать собой ради спасения племянницы?

— Где она?

— Ближе, чем ты думаешь.

— Очень опрометчиво. — Крисп прошел мимо трупов, мельком взглянув на них. — Оставлять много следов.

— Ни ты, ни Тайный Надзор ничего не добились. В итоге ты здесь. Пляшешь под мою дудку. Играешь только по моим правилам.

— И слишком самонадеянно.

— Самонадеянно? Князь, ты недооцениваешь меня. Самонадеянно думать, что ты сможешь что-нибудь исправить. — Рассмеялся. — Дай угадаю. Ты пришел сюда, зная, что против меня не выстоишь. И все же ты не можешь не прийти. Поступи ты иначе, я бы даже начал тебя уважать. Ты думаешь, что сможешь отвлечь меня. Знаешь, как во всех этих балладах, песнях и прочей слезливой ерунде для пьяниц: великое сражение, длившееся днями на обрыве и в итоге побеждает герой, весь в крови. Валится с ног и просыпается в лепестках роз под восхищенные возгласы народа. Герой спас принцессу, сразил злодея. Все красиво и складно.

Молчание. Крисп сверлил Блума взглядом. Иногда осматривался по сторонам.

— Почему Йони, а не Арри?

— Я, поверь, хотел вместо племянницы заполучить твою дочь. Но слишком много проблем это доставило бы.

«Не зря держал при себе».

— Кто ты? Томас Блум — не настоящее же имя.

— Правда, правда. Отец назвал меня Унном. Он из круга избранных Нечестивой Семьи, ты должен его помнить. Курт Шанн — его имя. Благодаря ему я выжил, и я выплачу долг. — Схватился за ручку двери маяка. — Чтобы не повторить судьбу всех злодеев песен, я принял подходящие меры.

Он отворил дверь. Ее скрип звоном отдался в ушах Криспа. Край двери стукнулся о камень. К ней Блум пригвоздил Йони. Бездыханное окровавленное тельце висело на двери со скошенной вбок головой и раскрытыми широко глазами. Золотое платье окрасилось в багряное. Гвозди в ладонях, ногах, локтях, шее. Ее глаза остекленели.

— Нет принцессы — нет и героя. Правда, здорово?

Глубокий вздох.

Рука скользнула к сумке за «лепестком». Крисп метнул лезвие. Оно сверкнуло и подняло облако пыли, отскочив от стены маяка. Крисп едва успел уследить за прыжком Блума. Темный силуэт закрыл свет солнца. Все произошло в считанные секунды, но, когда их взгляды встретились, показалось на мгновение, что время остановилось. Блум пролетел над Криспом. Инстинктивно Вердон шагнул в сторону. Стальная пластина рассекла ему подбородок. Вскоре его горло стало алым от крови.

— А, черт! — Обнажил меч Блум и наставил на Криспа. — Поверь, никогда не получалось попадать этой дрянью. Как по мне, так лучше всего флейта.

— Сразу в ход пустил Дыхание? — Едва заметно достал левой рукой новый «лепесток».

— Не забывай, я спешу.

«Надеюсь, в своей спешке ты потратишь те драгоценные секунды, которые отведены на него».

От одежды Блума стал исходить черный пар. Противник ринулся вперед. Крисп едва успел отскочить в сторону. На грунт упало несколько капель крови. Плечо онемело. Рана не глубокая, но ее наличие скажется в бою.

— Опять промах. — Блум повернулся к телу Йони. — Твой дядя показывает настоящие чудеса, малышка.

Крисп воспользовался моментом и метнул «лепесток». Исчезнувший мгновение назад черный пар появился вновь. Сверкающее лезвие со звоном взлетело вверх, отбитое клинком Блума. После чего пар пропал снова.

Крисп сделал выпад, в надежде острием меча распороть нечестивцу шею. Большинство его сражений так и заканчивалось, а именно: один точный удар — и враг либо падал замертво, либо оставалось ждать, пока ранение того не ослабит.

Острие рассекло воздух в дюйме от шеи Блума. Тот увернулся и атаковал в ответ. Раздался лязг и скрежет стали. Один удар Крисп отбил, второй парировал, а на третьем скрестил клинок с вражеским. Он отвел гардой меч нечестивца и занес кулак. На секунду Криспу показалось, что перед ним вовсе не Блум, а Могильник, которого он отправил на тот свет месяц или два назад. Нечестивец отдернул голову и отскочил. Мах меча вдогонку цели не достиг.

Неожиданно для себя Крисп заулыбался. Он чувствовал, что во владении мечом намного превосходит противника, и начал подумывать о возможной победе в дуэли. Былой азарт убийцы постепенно наполнял его, вселяя уверенность.

— Испугался? — оскалился Крисп.

Блум с криком бросился на него. Он хаотично наносил удар за ударом. Крисп парировал каждый второй, от других уворачивался. Выждав, он решил вновь скрестить мечи. Сверкнули искры. Сталь заскрежетала. Вдруг Крисп заметил черную дымку над плечом Блума. Тот зарычал и с невероятной силой отбросил ниспосланного. Сноп искр медленно исчезал в воздухе.

Крисп проскользил на спине по грунту. Попытался встать. Тут же над ним нависла тень, и блеснул занесенный клинок. Меч воткнулся в землю — в последний момент Крисп резко повернулся набок и, взяв в руку грунтовой пыли, бросил ее в лицо Блуму. Нечестивец сделал шаг назад, ударил клинком наотмашь и снял маску.

Тяжело дыша, Крисп едва встал на ноги. Из раны на его груди хлынула кровь.

— Паскуда! Я уничтожу тебя! — кричал Блум, протирая глаза и вслепую махая мечом.

Собравшись с силами, Крисп неуклюже полоснул Блума. Нечестивец отскочил с кровоточащей раной на руке, которой в последний момент закрыл лицо. Вскоре он перестал протирать глаза и часто моргать. Момент упущен.

— Ты тоже промахнулся, Вердон! — Его тело окутала черная дымка. — Когда же ты сдохнешь?!

Спотыкаясь, Крисп побежал к маяку, ожидая удара в спину. Продолжать бой там — равносильно смерти. Рана на груди давала о себе знать. Все вокруг расплывалось. Тело пронзала острая жгучая боль. Ноги отяжелели и почти не слушались. Забежав по ступенькам, Крисп мельком оглянулся. Блум размеренно шагал к маяку, хохоча и что-то невнятно выкрикивая.

«Продолжай в том же духе тратить Дыхание».

Забежав внутрь, закрыл дверь, вдел балку в скобы. Отошел от нее и виновато посмотрел в мертвые глаза Йони.

Огляделся. Маяк внутри оказался просторным. Где-то лежали сети, где-то висели полки со стопами книг, где-то еще какое-то барахло не понятно для чего применяемое. Пол весь залит кровью. Кровью племянницы. Крисп скривился и побежал наверх по узкой лестнице, спиралью уходящей к потолку вдоль стены.

Поднявшись наверх, он едва не упал. Сильный ветер ударил в лицо, холод сковал горло и грудь. Вдалеке Крисп заметил клубы пыли у городских стен. Всадники спешили к маяку.

— Как же вы долго, — прошептал Крисп.

Подойдя к краю, он глянул вниз. Блум стоял неподвижно на лестнице. Неожиданно вокруг него образовалась дымка. Он прыгнул. Вердон отскочил назад и крепче сжал рукоять меча. Блум уже стоял перед ним. Из его носа текла кровь.

«Достиг предела, паскуда?»

— Куда ты спрятался, Вердон? — процедил Блум. — Ты не смо…

Его речь прервал неожиданный выпад Криспа. Нечестивец едва увернулся, позволив еще раз себя ранить. Ткань на его груди разошлась, и вокруг образовалось темное пятно крови. Издав гневный рев, Блум принялся махать мечом со всей силы. Крисп отходил и парировал удар за ударом, пока не почувствовал, что следующий шаг назад — полет к скалам и морю.

Блум занес над головой меч. Крисп шагнул в сторону. Клинок Блума впился в деревянный пол. Крисп проткнул бок нечестивца. Тот ошалевшими глазами уставился на ниспосланного и выронил меч. Сталь с лязгом ударилась о камень и перевалилась через край.

— В том мире света больше, — тихо произнес Крисп.

Удивление сменилось гневом. Вокруг Блума появился черный дым. Он с криком толкнул Криспа. Того отшвырнуло. Изо рта брызнула кровь.

Крисп увидел летящий рядом с ним меч, теплое солнце, бескрайнее море, отдаляющийся маяк и белую женщину, стоявшую рядом с Блумом.

«В том мире света больше…»

Скверные вести

— А я тебе говорю, что не так! — проворчала безволосая мускулистая туша по имени Смут с татуировкой со всю спину.

— Да к черту тебя и твою игру! — Встал из-за стола человек в потрепанном камзоле.

Гонген спустился по лестнице. Сидели в таверне все те же люди. Казалось, они никогда не покидали этого места. Уже несколько дней, сколько старый воин пребывает здесь, пьянчуги не уходили ни вечером, ни под утро.

— Славься бесстрашный воин! — пропел Смут, раскинув руки в стороны.

Камзол мельком взглянул на Гонгена и поспешил удалиться. Взял по пути бутылку вина, отсыпал немного медяков и вышел из таверны. Странный тип. От таких Гонген старался держаться подальше.

— Однажды такой же чумной заразил меня какой-то заразой. Кожа покрылась красными пятнами и стала чесаться. Несколько месяцев пил лечебную дрянь. — Сел напротив Смута.

— Этот не заразный, но странноватый. — Отодвинул игральную доску здоровяк.

Трактирщик пожал плечами и принялся дальше протирать кружки.

— После болезни совсем другим человеко стал, — добавил он.

— Не то слово, — подтвердил Смут. — А, к черту его! Давай играть.

— Сколько ставишь?

— Пятерки достаточно для разогрева. — Захохотал и растер ладони.

— Эй, Джо! Плесни добротного эля! — крикнул Гонген. — Я его скоро бедным сделаю.

— Мы еще посмотрим, — буркнул Смут.

Добрая половина посетителей дрыхла за столами. Один храпел на все помещение, другой клубком закатился под стол, а кто-то дремал и иногда просыпался, чтобы заказать выпить еще.

— Как праздничные дни подступают, так народу сюда и подваливает, — сообщил Смут, заметив, как Гонген косится на остальных посетителей. — Морозы стрельнут — бери топор, бечевку потолще и до леса чеши. Выпить перед этим, сам понимаешь, надо в полные бока.

— В полные бока? — рассмеялся рыцарь.

— И чем больше, тем лучше.

Перестал протирать кружки трактирщик, нахмурился и прищурил глаза. Всматривался в окна. По улице мчался человек прямиком к таверне.

— Эй, Смут, стряслось что-то. Мчится вестник.

— Какой, мать его, вестник?

— Гаррик.

Открыл дверь краснощекий мальчишка с пушком под носом. Вошел и тут же ее захлопнул, но лицо Гонгена успело обдать холодным ветром. Гаррик тер ладони и тяжело дышал.

— Что случилось? — спросил Джо.

— Гость, — тихо ответил Гаррик.

— Я ни черта не слышу! — крикнул Смут.

— Гость пожаловал, — повторил громче Гаррик.

— Какой еще гость? — поинтересовался Гонген.

— Твой сородич. — Подмигнул Смут и, помедлив, встал из-за стола. — Идем, ты же уложил четверых без оружия.

— И без штанов, — ехидно добавил трактирщик.

Смут похлопал по плечу Гаррика, и тот вышел первым. Гонген последовал за остальными.

Застывшая грязь хрустела под ногами. Мороз стоял лютый. Жег лицо. Из носа валил пар. Поселение опять опустело: все попрятались, то ли от холода, то ли от незванного гостя. Печные трубы лениво пускали клубы дыма из низких каменных домов. Таверна была единственным в округе двухэтажным зданием.

— Вооружен? — спросил Смут.

Громила холода будто вовсе не чувствовал. Шел в одних шароварах и сапогах. Через плечо перекинут ремень с креплениями. У пояса небольшой топор — элитное оружие селянина. За кружкой эля он однажды заикнулся о своих былых похождениях. Делал грязную работу за деньги. Простой наемник. Остепенился или нет, этого не сообщил.

— Он северянин, — тихо произнес Гаррик.

— И что мне это дало? — проворчал Смут.

— У него секира.

Молчание.

— Сегодня день удался. — Сплюнул здоровяк и утер рот.

У окраины собралась толпа. Мужики кольцом окружили северного гостя.

Встревать Гонген не хотел. Ни драться с ним, ни заступаться за этого человека рыцарю незачем. Когда раскалывается голова, лучше стоять в стороне. Завидя, как ополчились на путника местные, старый воин невольно вспомнил свой приход.

Смут распихал толпу и протиснулся к центру.

— Кем будешь? — спросил он северянина.

Длиннобородый перехватил секиру. Сплюнул.

— Кем захочу, — грозно ответил северянин.

Молчание.

Смут шагнул вперед. Теперь стало заметно, что здоровяк ниже гостя на голову.

— Куда путь держишь? — спросил Смут, готовый в любой момент достать свой топор.

— В Город-шести-стен.

Все ждали битвы. Даже Гонген приготовился обнажить меч, хотя надеялся, что до сражения не дойдет.

— Идем, — предложил Смут. — За кружкой эля беседа пойдет легче.

Собравшиеся вокруг мальчишки принялись возмущаться. Толпа разошлась под их ворчание. Смут прошел мимо Гонгена и улыбнулся. За ним следом, все еще держа секиру в руках, северянин.

— Ты не воин? — неожиданно для себя спросил Гонген.

— Нет, — сухо ответил северянин и бросил оценивающий взгляд. — Не воин.

Убрав руку с меча, рыцарь двинулся следом.

Он помнил, что воины севера всегда носят доспехи, если нет возможности, то кольчугу обязательно. Этот же северянин расхаживал в небрежно сшитых друг с другом полотнах кожи и мехах. За спиной свисали небольшая сумка и свернутый плащ.

В таверне за кружкой эля беседа пошла легче. Бьорн — так звали северянина — спешил в столицу на турнир. Турнир для бардов. К удивлению многих, шуткой это не оказалось. Некоторые же оскорбились тем, что Бьорн врет им о цели своего путешествия, и покинули таверну. В основном, таковыми стали заложники сильного опьянения. Один даже упал, только выйдя на улицу. Бедолагу местные не оставили и помогли дочапать до дома.

— Зачем идти в такую даль? — поинтересовался Смут.

— В сфоих кршаях я лучший в сфоем деле, — ответил с набитым ртом Бьорн.

Трактирщик подкинул дров в камин.

— Дошли до меня слова масмарцев о турнире скальдов, — продолжил он, прожевав.

— Бардов, — поправил кто-то.

— Бардов, — помедлив, согласился Бьорн. — Но я скальд. Сыскать славы в своем деле я желаю. Вот причина моего прибытия на юг.

— Почему ты пошел не по Прибрежному Тракту? — спросил Джо. — Безопасней дороги нет.

— Я никого не боюсь.

Все засмеялись.

Половину лавки занимал Бьорн, другую — его секира. Гонген и Смут сидели напротив. Остальные, кто хотел послушать историй или просто напиться в компании, уселись за ближайшие столы. Среди них бегала жена Джо, едва успевая наполнять кружки элем.

— Ты был на севере? — спросил Бьорн Гонгена.

— Бывал когда-то.

«На войне».

Северянин покивал головой.

Сидели так до самого вечера. Бьорн рассказал несколько историй. В основном про подвиги северных богов, когда те ходили по земле среди людей. Иногда и Смут касался своего прошлого, заметно приукрашивая достижения. Гонген же больше всего говорил о войнах, в которых участвовал.

— Слышал я о Гонгене Смертоносце. Он тоже участвовал в двух войнах. И воевал на севере. — Бьорн странно покосился на старого воина.

Все вокруг перевели взгляд на Гонгена.

Молчание.

«Добрались…»

Гонген напрягся. Его нашли довольно быстро. Подослали рыцаря из ордена, чтобы покончить с ним раз и навсегда? Нет. Такую гору Гонген бы запомнил среди «своих». Наемник. Почти такой же, как и Смут. Кто тогда за этим стоит? Блум не знал о том, что Гонгена везут в Бартеграду. Знать мог лишь Ричард Пари. Заметив пропажу своего товара, как истинный торговец он спустил своих псов. Не каждый день у него пропадает лучший мечник Масмара и герой двух войн.

«Знал же, что оставаться надолго нельзя».

Рука ухватилась за эфес меча.

— Тебе я проиграю, — произнес Бьорн. — Но если хочешь битвы, я готов.

— Кто послал тебя? — процедил Гонген.

На лице северянина он прочел удивление. Слишком естественной была эта реакция. Среди льстивых господ во дворце старый воин приобрел некие навыки и мог кое-как отличать подлинное от наигранного. И все же руки с меча не убирал.

— Никем я не послан.

Не лжет. Не отличаются верзилы умением хорошо лгать. Однако, весть о сбежавшем рыцаре разойдется быстро.

«Нужно убираться отсюда».

Гонген резко встал и направился в свою комнату. Собрал все самое необходимое. Спустился и заплатил трактирщику. За это время никто не произнес и слова. Более того, все сидели на своих местах и не двигались. Многие ухмылялись.

Гонген вышел на улицу. Дойдя до своего коня, взвалил поклажу и оседлал его. Второго он успел выгодно продать еще вчера.

Пустился в галоп.

* * *

Одни равнины вокруг. Редкие скопища валунов маячили в далеке. Утреннее солнце тускло освещало снежные пики гор на горизонте.

Гонген еле держался в седле: не спал всю ночь. Пора устроить привал. Погоня какая-либо будет навряд ли. Спешился, скинул сумки. Взял плащ, улегся и накрылся им. Можно немного вздремнуть.

Заснуть никак не удавалось. Мысли о преследовании его отпускать не желали. Он долго ворочался. Постепенно дремота окутывала рыцаря. Хоть что-то. Заснуть в итоге получилось.

Как только солнце достигло зенита, Гонген поднялся. Свернул все и вскинул на коня.

Ему приснился день, когда его подставили. Приснился Блум, приснилась темница, приснился Сливовый Человек. Больше всего Гонгена бесило то, что даже во сне он не смог ничего изменить.

Горы постепенно вырастали. Прошло несколько дней пути. Бескрайние равнины сменились лесами. До лесов близ столицы этим еще далеко. Те древние, стволы древьев даже не обнять. Окружающие Гонгена, по сравнению с ними, походили на кусты.

Невольно он вышел к Прибрежному Тракту. Через леса идти — не дело, да и еда заканчивалась, на тракте хотя бы полно торговцев.

Первыми встречными за несколько часов пути оказались невысокий старик и мужик, тащущий на спине корзину. Это те самые торговцы, которыми должен кишить тракт — лучшее место для торговли. Закупаешь товар, путешествуешь с севера на юг и обратно. Если не продал все по пути, то можешь быть уверен, что в городе продашь остальное.

За еду торговцы цену завысили. Скорее всего, ее у них самих не больно много было.

— Куда путь держишь? — задал старик привычный вопрос.

— На север, — ответил Гонген.

— Мы из Щитоносного к Городу-шести-стен. Неприятно возвращаться в траур.

— Потеряли близкого?

— Хвала Всевышним, не мы. Проезжал гонец, обмолвился словцом. Вести скверные нес. Императорская дочка таво, ну… погибла. Тяжкая ноша.

Сначала Гонген не поверил словам старика, но не лгал тот. Зачем тому врать?

Гороло сдавило. Та самая княжна, малявка, что мешалась вечно под ногами, мертва. Гонген побледнел. Его ладони вспотели, желваки на лице ходили ходуном.

— Как погибла? — выдавил старый воин.

— Убита.

— Нечестивцем, — добавил смуглокожий мужик, по-видимому, сын старика.

Молчание.

— Их всех перебил герой Масмара, — произнес Гонген.

— Как видно, не всех. — Старик хлопнул по плечу сына. — Удачи, путник. Да не постигнет тебя подобное горе вовеки.

На пути к Щитоносному Гонген встретил еще нескольких купцов и два отряда солдат. Местные стражи порядка на главной торговой артерии Масмара. Желание отомстить Блуму, магистру и всему ордену не пропадало. Их он винил в смерти княжны. Однако не в его силах что-то изменить или утолить жажду мести.

Щитоносный расположился между двумя скалами, частично поросшими кустарником и невысокими деревьями. Вокруг города тесно уместились лачуги и хижины. Простой люд, бедняки, зарабатывающие на жизнь мелкой торговлей. Если масмарская столица хоть и делилится на шесть колец, она хотя бы функционирует как одно целое, Щитоносный же представляет слияние двух городов: непосредственно самого города и трущоб вокруг него. Между ними связь как таковая отсутствовала. У городских стен Гонгена остановила стража. Толпились рядом и бедняки, ищущие помощи.

— Проваливай отсюда! — буркнул стражник.

Их Гонген насчитал около десятка. Все в доспехах, со щитами, мечи у пояса, кто-то стоял с пиками. Щитоносный позаботился о том, чтобы в него не ворвалась разъяренная толпа. И видно, почему он так себя обезопасил.

— Вы отнимаете у нас почти все запасы, но не можете помочь, когда того просим мы! — кричал кто-то из толпы. — У меня больна жена и две дочери! У других, кто стоит сейчас здесь, тоже больны родные! Нам нужна помощь! У вас есть все лекарства! Впустите нас!

Остальные поддерживали оратора недовольными выкриками в адрес стражников. Те безучастно и устало взирали на этих людей. Похоже, происходило подобное часто.

— Что встал?! Проваливай! — Махнул рукой стражник. — Без соответствующей грамоты в город не пройдешь.

— Какая еще грамота?

— С печатью князя Ульфгара Харга.

— И эту грамоту можно получить лишь за этими стенами, я прав?

— Либо в столице у соответствующих положению господ, — процедил солдат.

Гонген выругался и повернул обратно. Среди этих трущеб должна найтись хорошая таверна или даже бордель.

— Они никого не пустят, — произнес кто-то.

Молодая испачканная в грязи женщина.

— Никого из нас не пускают, — продолжила она. — Вы с юга?

Отвечать Гонгену не хотелось. Он чуть ли не проехал мимо. Остановился.

— Здесь есть бордель? — спросил он.

Женщина слегка поникла.

— За тем зданием узкий переулок. Езжайте к нему. Сами увидите.

Не обманула. Обшарпанная красная вывеска болталась на ветру. Здание небольшое и в неплохом состоянии. По совместительству еще и таверна.

Вошел внутрь. Подошел Гонген к стойке и сел на табурет. Людей внутри было навалом. Смех, постоянные разговоры, в которых и слова не разобрать. Всюду ходили полуобнаженные женщины и разносили выпивку.

— Чего желаете? — спросил трактирщик.

Невысокий и длинноносый человек.

Денег у Гонгена оставалось не так много: постоянные пьянки и игры сделали свое дело. На сегодняшний вечер хватит достаточно. Но останется ли что-то на потом?

— Пива, подешевле, — ответил Гонген.

— Сию минуту. — Достал кружку и поднес к бочонку с краном. — Из каких краев?

— С юга.

— Бартеград или Город-шести-стен?

— Нет.

— Неужто с Топи?

— Похоже на то, чтобы я жил в Топи?

— Совершенно нет. Не хотите говорить — спрашивать не буду.

Поставил кружку. Гонген дал медяк.

— Почему не пускают в город? — Отпил паршивого на вкус пойла.

— Вы точно издалека. В город и прежде не особо пускали, лишь по действительно важной причине, которую определяет ответственный за врата. Раньше как-то удавалось отсыпать ему пару монет, но сейчас… В прочем, не сейчас уже, а давненько, как война с Дрортом идет, так все ужесточилось. И поверь, хоть и говорят, что она закончилась, это не значит, что что-то здесь изменится.

— У городских стен люди говорили, что по внешнему кольцу распространяется болезнь.

— Внешнему кольцу? Из столицы, значит. Ах, простите мою наблюдательность, но больно слух режет. Не стоит на меня так смотреть, я не выдам ваш секрет. — Помедлил. — Болезнь и правда охватила наш район. Странная хворь. Еще и перед зимой… Я живу в паршивом мире. Эти богатые засранцы ничего не сделают. Отгородятся и выждут. Такое бывало и не раз. Из столицы однажды посылали лекарства, но когда это было? Когда Масмар давно не воевал, что на него не похоже. А сейчас, после войны, кто-нибудь пошевельнется ради нас? Зимой смерть заберет многих.

— Сколько стоит та? — Гонген указал на рыжую девушку в одежде, напоминающей бальный наряд.

— Боюсь, что она сейчас занята, — ответил трактирщик. — Ее заказал вон тот рыцарь. Он из древнего ордена. Хм… Алая Гарда называется. Боюсь ошибиться.

Дрорт

Лес все не заканчивался. Каким-то чудом Диане удавалось доставать пищу. В чем Рональду несказанно повезло. Она знала многие виды ягод и грибов, если не все. Что съедобно, а что нет определяла мгновенно. Иногда приносила дичь и тушки зверьков. Как ей удавалось удачно охотиться без оружия, Рон не спрашивал. Костры разжигали именно в такие моменты. В «мясные часы», как назвал их Рон.

Удивило мальчишку одно обстоятельство: колдунья использовала огниво, чтобы развести костер. На вопрос о том, почему та не применяла свои умения, она не отвечала долгое время. Однажды, спустя несколько холодных ночей, Диана неожиданно подняла эту тему. Ответ выдался весьма странным. Колдунья принялась рассказывать о разных составляющих своего искусства. Большинство употребляемых ею слов для Рона были непонятны, поэтому и суть того, что Диана рассказывала, мальчишка не уловил. Однако понял одно: разжигать костры щелчком пальцев она не может.

Лес поредел и вскоре кончился. Перед путниками, скрываясь за немногочисленными деревьями и большим обилием кустарников, появилась одинокая полуразрушенная башня. Почти что руины. Окон нет, камни поросли мхом, то, что осталось от стены вокруг башни, отдаленно походило на зубы гигантского мифического чудовища, зарытого в землю.

— Сегодня переночуем здесь, — сказала Диана. — Дрорт уже близко.

— Хорошо.

Закатное солнце постепенно скрывалось за кронами деревьев. Замерли тучи в небе. Длинные, толстые полоски. Пока Рон любовался небом, Диана принялась что-то нашептывать, прильнув к земле. Подобный ритуал она повторяла каждый раз перед сном.

— Зачем это? — спросил мальчишка, когда колдунья улеглась на подстилку из мха.

— Не хочу быть искусанной клещами и прочими мелкими тварями. Готовь себе постель.

— Солнце еще не зашло, а ты уже хочешь спать?

— Сгребать мох будешь в темноте?

Вздохнув, Рон поднялся и начал срывать клочки мха.

— Раньше здесь пролегала граница Дрорта. Масмар только-только начинал расширять свои границы, — начала рассказ Диана.

— Костер разведешь? — перебил Рон.

Она странно взглянула на мальчишку. Рональд почувствовал себя неуютно. Она сунула руку в карман и кинула огниво.

— Разводи.

— Мне пальцем тереть?

— На. — Кинула нож.

Рон отскочил, споткнулся и перевалился через валун. Нож чуть не впился ему в ногу.

— Осторожней! — крикнул Рон, поднимаясь.

К тому времени, как зашло солнце, мальчишка успел натаскать достаточно хвороста. Засунул он под ветви небольшое птичье гнездо. Кое-как смог его зажечь. Плохо то, что на костре приготовить нечего.

Мальчишка лег на свою подстилку.

— Я все еще не спросил тебя. Зачем нам в Чиянию?

— Там ты познакомишься с одним человеком, который поможет тебе выполнить свое предназначение.

— В чем мое предназначение? — ухмыльнулся.

— В том, чтобы уничтожить или спасти этот мир.

— Вор, спасающий мир. Если бы не то, что я увидел, не поверил бы. Ах да, я и сейчас не верю.

— В любом случае, я спасла твою жизнь, и ты должен мне ее. Не таковы ли масмарские догматы, навязанные вашими богами?

Рон не ответил. Это правда, он действительно должен ей. Но эти древние обычаи никто уже не соблюдал. Более того, находились и те, кто инсценировал покушения с целью обязать человека выполнить просьбу спасителя. Вскоре подобные аферы потеряли актуальность. Об этом рассказывал Рону дядя Брэл.

— Я могу сбежать.

Диана едва слышно засмеялась.

— Можешь идти, куда хочешь. Но стоит ли оно того?

Не стоит. И Рон это знал.

Костер слегка согревал. Мальчишка подбросил еще ветвей. Их треск постепенно клонил его в сон.

Утром они продолжили путь. По словам Дианы вскоре должна появиться река — нынешняя граница Дрорта. Мост вряд ли удастся найти в такой глуши. Можно выйти к Прибрежному Тракту, но на это уйдет около недели. Решили переплыть.

К полудню, взойдя на сопку, Рональд увидел реку. Он представлял ее иначе, а именно: более широкой и судоходной.

— Мне рассказывал дядя Брэл о том, как по Плачущей ходили корабли. Короли сражались за право владеть ею.

— Сейчас она обмельчала. И корабли раньше были меньше. — Спустилась к реке. — Идем.

Рон замер при спуске. Он пристально наблюдал за тем, как раздевается Диана. Она сняла свою грязную от земли и мха атласовую рубашку. Потянулась к обуви. Неуклюже сняла сапожки и взялась за тугие кожаные штаны. Мальчишка не шевелился, боясь нарушить лицезримую картину. По его спине пробежал холодок, лицо налилось легким румянцем, дыхание участилось.

Диана обернулась.

— Чего встал? Раздевайся. — Заметила блуждающий голодный взгляд паренька. — Не видел женского тела?

— Я… видел, — выговорил Рон, медленно начиная спускаться.

Диана свернула одежду, подняла над головой и вошла в воду. Рональд поступил точно так же. Вода оказалась ледяной. Первое время было тяжело дышать, холод будто выбил весь воздух из легких. Жжение вскоре сменилось онемением. При каждом шаге илистое дно засасывало ступни. Потребовалось немало усилий, чтобы дойти до другого берега. Выйдя из воды, Рон тут же принялся одеваться, страшась вовсе не холода, а странного взгляда Дианы.

— Идем. — Рубашка скользнула по мокрой груди. — Надо развести костер.

Долго бродить по роще не пришлось. Хвороста Рон натаскал достаточно. Больше времени ушло на поиск сухой травы или листьев.

— Откуда ты родом? — спросил Рональд, добыв огонь.

— Из Гутва.

— Где это?

— На востоке.

Диана сорвала какую-то траву и передала Рону.

— Ешь.

— Как далеко до Чиянии? — Принялся жевать.

— Около двух недель пути.

— Так близко…

— Дрорт уходит далеко на север, а не на запад.

Рон помедлил перед тем, как задать следующий вопрос.

— Когда меня выбросило на берег, я…

— Не будем об этом, — прервала его Диана.

— Но я видел…

— То, что не должен был, — вновь перебила.

К ночи они добрались до сожженной деревни. Все, что осталось от домов, — это длинные обугленные бревна. По улицам разбросаны останки сгоревших тел.

Развели костер в одном из домов, где не так воняет и не так сыро.

— Впервые вижу такое, — сказал Рон перед сном.

— Война не щадит.

Уснули голодными. В округе не нашлось ни животных, ни ягод — ничего, чем можно было утолить голод. Весь день Рон жевал те редкие травы, которые собирала Диана.

На следующее утро удача улыбнулась им. Рон еще издалека заметил стены. Небольшой городок, в котором еще есть жизнь. Ворота открыты.

— Жаль, что я оставил саблю у берега, могли бы продать, — сказал Рон, прячась за деревом.

— Пошли, нужно хорошо поесть. — Диана свободно пошла к дороге.

— Погоди! Что, если нас вздернут?!

— Не говори глупостей, пошли.

У входа в город их остановили солдаты. Одежда масмарская, как и знамена, висевшие на стенах. Говорить начал вояка с маленькими глазками. Его отталкивающая внешность идеально сочеталась с противным тонким голоском.

— Откуда? Имена.

— Мы с… — не успел сказать Рон, как Диана его перебила.

— Мы торговцы. Продали последнее в Щитоносном. Теперь возвращаемся домой.

Солдат недоверчиво глянул на Рона.

— Что ты хотел сказать?

— Тоже самое, — незамедлительно ответил мальчишка.

— Имя?

— Рональд Варви.

— А твое? — глянул на Диану.

— Джустина Гаспос.

— Гаспосы, Гаспосы… — Протер складку на толстой шее. — Что-то знакомое.

— Пусть проходят, — вмешался другой солдат. — Я тоже слышал про Гаспосов.

Их без задержки пропустили. Полуразрушенная стена миновала, открывая взору не более целый город. Крыши многих домов обвалились, дороги еще полны выбоин и разбросанных всюду камней. Выйдя к городской площади, Рональд спросил:

— Кто такие Гаспосы?

— Понятия не имею, — сухо ответила Диана, оглядываясь по сторонам.

— Но стража… Погоди, ты умеешь заставлять людей делать то, что захочешь?

— Сподвигнуть к чему-то, не более.

— Почему ты не проделала то же самое на берегу, когда вся команда ополчилась на нас?

— Я могу лишь сподвигнуть к чему-то, — повторила Диана, — но не переубедить, и уж тем более не заглушить инстинкты. Пойдем.

— И куда же? У нас нет денег. — В этот момент Рона осенило. Воровское нутро пробудилось. Он огляделся по сторонам и поник. — Даже красть не у кого.

— Для начала я хочу отдохнуть. А дальше одолжим пару лошадей у гарнизона.

Таверн в городе почти не осталось. Оставшиеся же переполнены жителями. Тех хозяев, что отказались принимать людей, у которых не осталось крова, либо закололи, либо выкинули за пределы города. Солдаты никак во внутренние дела жителей не вмешивались; местные сами душили местных.

Уже в нескольких тавернах отказали в жилье. Диану это начинало злить все сильнее. Зайдя в очередное заведение, она, как понял Рон, сподвигла трактирщика угостить их за свой счет. Мальчишка внимательно наблюдал за всеми действиями колдуньи. Однако найти хотя бы намек на то, как она проделывает подобные вещи, Рон не смог. Он не жаловался. Впервые за столь долгое время ему удалось сытно поесть.

На месте они не задержались. Оставив всякую надежду на мягкую и теплую постель, Диана направилась к гарнизону.

Конюшня находилась в небольшом форте на окраине города. Проникнуть туда днем — прямой путь на плаху. Рон предложил дождаться ночи в ближайшем разрушенном доме. Маловероятно, что там найдется удобная кровать, но от ветра укрыться сгодится. На том и порешили.

Удобств оказалось меньше, чем ожидалось. Найти приют без лишних людей казалось невыполнимой задачей. Куда ни сунься — всюду грязные, все в обмотках, скверно пахнувшие люди. За свои места они были готовы биться насмерть. Рональду и Диане пришлось довольствоваться двумя стенами и горой камней. Разрушенное здание находилось у самой стены.

— Не понимаю, — недовольно заговорила Диана. — Еду готовы отдавать, но не места. Чушь…

— Холод страшнее голода.

Диана хотела что-то сказать, но передумала.

— Хотя у них были свободные места, — продолжил размышлять вслух Рональд.

— Подождем. Уже смеркается.

— Кто тот человек, к которому ты меня ведешь? — помедлив, спросил Рон.

— Мастер По Ли.

— Это имя? Довольно странное.

— Чиянийская империя совершенно отличается от государств востока.

Рон невольно вспомнил Купца. Его рассказы всплывали в памяти и приносили с собой тоску.

— Там правда вечная осень?

— Вечная. И состоит из двух сезонов: солнца и дождей.

— Не поверю, пока не увижу. — Улегся на балку. — В чем этот По Ли мастер?

— В одном старом искусстве. Им, между прочим, владеют многие чиянийцы. Третья сила.

— Какая еще сила?

— Которая может разжечь костер. — Диана улыбнулась и надменно глянула на мальчишку. — Всего сил семь. Та, которой обучит тебя мастер По Ли, называется Жизнью.

— То есть я стану такой же, как ты? — Приподнялся Рон.

Диана рассмеялась.

— Нет, не станешь, — ответила она.

Глаза мальчишки загорелись. Он, довольный, снова улегся на балку. Диана безразлично наблюдала за ним.

— Есть еще восьмая, — неожиданно произнесла она, — порочная.

— Как она называется?

— Дыхание.

* * *

Стемнело. Холод пробирал до костей. Небо закрыло тучами. Ничего не видно. Только блуждающие огоньки факелов различались вдалеке.

Рональд еле поспевал за Дианой. Оказавшись недалеко от входа в форт, она остановилась. Они укрылись за каменной полуразрушенной стеной.

Солдаты установили комендантский час. Поэтому тщательно патрулировали улицы. Если можно так назвать ходящих туда-сюда пьяниц с факелом в одной руке и бутылкой в другой.

— Когда я дам знак, медленно подойдешь ко мне. Ясно? — сказала Диана.

Рон кивнул.

В теле появилось знакомое ощущение, когда Диана медленно пошла к насторожившейся страже. Чувство некого азарта, волнения. Призрак давно соскучился по нему. Сердцебиение ускорялось, ладони начинали потеть, тело становилось легким. В любой момент Рон был готов сорваться с места и бежать. Но не в этот раз, сейчас нужно ожидать.

Стражники вложили мечи в ножны. Диана повернулась махнула рукой. Рон поднялся, опираясь о часть разрушенной стены. Медленно пошел к входу в форт. Наступил на камушек. Тот прокатился и треснул. Рональд потерял равновесие и чуть не упал. Выпрямился, огляделся, и пошел дальше. Он почувствовал себя полным дураком. Подойдя к Диане, Рон удивленно взглянул на стражников. Те лыбились гнилыми зубами. У одного из них передние вообще отсутствовали.

— Идем, — произнесла Диана и двинулась дальше.

Они вышли на небольшую площадку перед входом в казармы. Все остальное пространство было занято столами, оружием, бочками и балками. Лошади стояли под навесом. К удивлению Рона, никого из солдат они не встретили, что выглядело подозрительно. Он поделился своими опасениями с Дианой, на что та только махнула рукой.

Они прокрались к стойлам. Седла лежали недалеко от них. Диана дала одно Рону, другое взяла сама вместе с попоной.

Раздался сильный грохот. Дверь открыл солдат. Он величаво спустился по ступеням и пошел в сторону ворот.

Рон кое-как успел спрятаться за лошадью. Тяжело дыша, он украдкой выглядывал. К счастью, солдат не сменил своего направления и вскоре скрылся.

— Шевелись же! — донесся громкий шепот Дианы, закидывающей седло.

Рон спохватился и принялся укрывать спину лошади попоной.

— Давай же! — торопила она.

Как только Рон оседлал свою кобылу, Диана пустила свою в карьер. Мальчишка, впервые оказавшись в седле, несколько раз стукнул животное в бока. Та почти не отреагировала. Диана в то время вырвалась за пределы форта.

Стража подняла шум. Один из солдат выбежал на площадку, чтобы оседлать коня, и встал как вскопанный, широко раскрыв глаза. Рон смотрел на него, выпучив свои. Мальчишка сглотнул. Стражник закричал, обнажил меч и побежал на вора. Рон закричал в ответ еще громче и стал бить кобылу со всей силы то по шее, то в бока пятками. Лошадь заржала, выбежала вперед, зашибла стражника и помчалась прочь из форта.

Погоня не заставила себя ждать. Рон мчался по темным улицам, в панике оглядываясь по сторонам. Кое-что ему удалось освоить за столь короткий срок. Потянул за повод — свернул в другую сторону. Погоня не отставала. Мчась вдоль стены, Рон заметил городские ворота. Кое-как свернув, ринулся прочь из этого чертового места. Вдалеке он увидел всадника. Диана. Рона переполнила радость. Все прошло так быстро и легко, что мальчишка захохотал.

Лошадь неожиданно заржала. В следующий момент Рон почувствовал падение, и что его тянет в сторону. Мальчишка вылетел из седла.

Мир завертелся и неожиданно остановился. Рональд поднялся и упал. Вокруг все плыло. Его тошнило. Он глянул назад. Лошадь лежала на земле и ржала. Из нее торчали стрелы. Дальше Рон увидел всадников, мчавшихся к нему. Он ошарашенно смотрел, как они приближаются, не в силах встать.

Нечто схватило его за волосы и сильно дернуло вверх.

— Залезай! — послышался знакомый голос.

Рон обернулся. Диана протягивала руку. Он ухватился за нее и неуклюже запрыгнул на лошадь. Испуганно глянул назад. Погоня не отставала.

Стрелы пролетали совсем близко. Почти от каждой такой неожиданно промелькнувшей тени Рон вздрагивал. Диана вскоре свернула в чащу. Она резко прильнула к шее лошади. Рон поступил так же чуть позже, когда получил несколько раз ветвями по лицу. Почти навалился на Диану.

Через полчаса от погони ничего не осталось. Под утро лес закончился. Решили рядом с ним сделать привал. Все шло гладко, пока не послышались крики, и земля не задрожала.

Дыхание

Первое, что он почувствовал — это боль. Сильная и нестерпимая боль. Со стоном он повернулся набок, от чего стало еще хуже. Открыл глаза — все кругом вертелось. Подоконник и стена чертовски ярко светили. Что-то защемило в шее, от чего Крисп взвыл еще громче и лег обратно на спину.

— Твою мать! — прохрипел он.

Схватился за затылок, в который будто вбивали гвозди. Закрыл глаза. Слегка отпустило. Полежал так пару минут, пока не стало легче. Проморгался.

Белый потолок, золотые люстры. Впереди скомканное одеяло, босые ноги и комод у стены. На нем подсвечник, чаша с яблоками и пиала, от которой исходил пар. Осторожно повернул голову вправо. Черные рукава, маленькие ладони. На них спадали пшеничные волосы. Слышно легкое сопение.

«Какого черта?»

— Твою ж мать, — тихо произнес Крисп и уставился в потолок.

Некоторое время он лежал неподвижно, вспоминая случившееся у маяка. Сильнее всего в его памяти отпечатался остекленелый мертвый взгляд. И хуже всего становилось от мысли, что во всем виноват он.

Крисп приподнялся, пытаясь не разбудить Арри. Снял повязку с подбородка. Шрам затянулся.

«Сколько же я тут провалялся?»

Откинул одеяло и встал на ноги. Слегка кружилась голова. Боль же вовсе отступать не собиралась. Крисп оглядел белую сорочку, в которую его кто-то вырядил.

«Белая ткань…»

Перед глазами мелькнул образ Вьюны, стоявшей рядом с Блумом на маяке.

— Черт, — тихо повторил Крисп.

Он взглядом поискал одежду. Она лежала в его любимом кресле. Черное бархатное одеяние. Рядом стояли такого же цвета сапоги. На мягкую обивку опирался меч. Крисп сделал шаг, затем еще один. Удержать равновесие удавалось с трудом. Нога подкосилась, и ее пронзила резкая боль.

— А-а! — крикнул он и сел на кровать. — Черт!

Оглянулся.

Арри сонными глазами глядела на него. Пока еще не осознала, что произошло. Мгновение — зеленые глаза широко раскрылись. Крисп хотел улыбнуться, но не смог. Помимо раздирающей лодыжку и голову боли, его терзал груз вины. Странное и неприятное чувство, которое когда-то давно он в себе смог подавить. Арри же, наоборот, расплылась в улыбке. Но тоже не надолго.

— Как себя чувствуешь? — спросил Крисп.

— Это я должна тебя спрашивать. — Снова заулыбалась.

«Как ты вообще жива?»

— Подай одежду.

Арри принесла бархатный наряд и сапоги.

— Как долго я провалялся?

— Ты лихорадил около недели.

Крисп глянул на пиалу.

— Поили этой гадостью?

Арри кивнула.

— И еще, твои волосы… Они снова черные. — Она взяла со стола небольшое зеркальце.

Взяв его в руки, Крисп уставился в отражение. Волосы и правда были черные. Седина исчезла.

— Дядя Обта сказал, что когда тебя достали из воды, ты не дышал. И твое сердце несколько раз переставало биться. Здесь.

«Дядя Обта…»

Только сейчас Крисп заметил нечто знакомое: странный холодок, присутствие чего-то парящего. Дыхание.

Он озадаченно посмотрел на Арри.

— Принеси мне какую-нибудь трость, кажется, я потянул связки.

Арри тут же побежала к двери.

Крисп потянулся к одежде. Надел штаны, черный бархат, застегнул ремни на сапогах. Лодыжку пронзала адская боль.

Не успел Крисп дотянуться до меча, как Арри уже вернулась. В руках она держала толстую кривую палку, верхушка которой вырезана под ладонь. Эта вещица показалась Криспу знакомой.

— Откуда взяла?

— Это секрет.

— Как скажешь. Давай ее сюда.

Теперь предстояло самое трудное — встретиться с Обтой. Крисп поднялся и еще раз осмотрел комнату.

«Еще одна неразгаданная загадка».

— Где маски? — поинтересовался он.

— В Тайном Надзоре.

«Уже посвятили в свои планы?»

— Где Обта?

— Я точно не знаю, возможно у себя.

— Арри, как он?

Девочка поникла и виновато отвела взгляд. Этого было достаточно.

— Пошли.

Приставленная к покоям стража скупо поприветствовала князя. На большее Крисп и не рассчитывал. Он пошел тем же путем, что и в тот день. Выйдя на то место, где ждал тогда Обта, глянул в окна. Пасмурно, как и всегда.

В императорских покоях никого. По крайней мере никто не открыл.

Мимо ходили слуги и прятали удивленные взгляды. Остановив одну служанку, Крисп спросил:

— Где сейчас император?

— В-в тронном зале, — испуганно ответила она.

Крисп поймал себя на том, что вцепился в руку служанки звериной хваткой. Лицо ее исказил ужас. Он с трудом разжал пальцы. Как только она почувствовала, что свободна, побежала прочь, попутно оглядываясь назад.

— Все хорошо? — спросила Арри.

Он оглядел приемную дочь. Почему-то живую. Невысокая, вся в черных одеяниях и белых лентах, в руке держала свой меч.

— Зачем ты его таскаешь с собой, да и еще держишь?

— Мне так нравится.

«Не билось сердце…»

По пути к тронному залу Крисп заметил, что гвардейцев стало больше, а вместе со слугами прохаживаются люди в необычной форме. И почему-то она была ему тоже знакома.

— Кто эти люди? — спросил Крисп.

— Надзор. Когда была объявлена победа над Семьей, они расслабились за целый год. Многих послали на юг выслеживать остатки, других разослали по остальным королевствам. Оставили здесь несколько дюжин. Сейчас действуют более открыто и почти всех вернули.

— Откуда ты все это знаешь?

— Луи рассказал.

Открыв двери, Крисп вошел в зал. Обта неподвижно сидел на троне. Рядом с ним стояла императрица.

«Уже успели приготовиться к встрече? Я же только что очнулся».

Всюду стояли гвардейцы. У каждого окна, у каждой колонны. Похоже, задействовали всех, кто есть.

Крисп подошел к подножию лестницы и остановился. Император смотрел в сторону. Молчание. Императрица же сверлила Криспа своим ядовитым взглядом. И на то имела все основания. Попытался Крисп подобрать нужные слова, но те никак не лезли в голову. Что еще может сказать отцу тот, из-за кого умерла его дочь? Только…

— Извини, — сухо произнес Крисп.

— Извини!? — вспыхнула от ярости Ориана. — Проклятый нечестивец! Из-за тебя погибла моя дочь! Грязное отродье! Стража, схватить его — и на плаху!

Гвардецы обнажили мечи, сделали шаг к князю, сверкая своими отполированными доспехами. Не обратив на них внимание, Крисп продолжал стоять на месте, наблюдая на братом. Арри обнажила меч в ответ, встав за спину отца.

— Мелкая чертовка! Тебя нужно было придушить, пока ты была еще прикована к постели! — продолжала кричать императрица.

— Хватит! — рявкнул Обта. — Не трогать его.

Гвардейцы отступили и встали как прежде.

— Убирайся в Старый Масмар. — Не взглянув, встал с трона и ушел.

Ориана последовала за ним, начиная очередной скандал.

Обернувшись, Крисп увидел слегка взволнованную Арри, потрепал ее по голове и пошел прочь из зала. Неуклюже убрав клинок в ножны, она побежала следом.

«Все оказалось намного проще».

И в тоже время неприятный осадок остался на душе, что Криспа сильно раздражало. Проходя мимо факелов, все они потухли. Это явление не осталось незамеченным ни Арри, ни гвардейцами, ни Тайным Надзором. Все настороженно уставились на Криспа, за исключением самой девчушки. От дышащего подобное тоже не ускользнуло, но он не стал акцентировать на этом внимание, сделав вид, что не заметил.

Подходя ближе к своим покоям, Арри спросила о факелах.

— Дыхание, — безразлично ответил Крисп. — Вернулось…

— Но разве… Так вот почему твои волосы..!

— Об этом поговорим в пути.

— Все-таки, мы уезжаем?

— Не стоит злить императора еще больше. Собирай все необходимое.

Крисп открыл дверь и сел в кресло. Отложил в сторону трость. Арри шумно перебирала свою одежду.

За дверью послышались шаги. После — встревоженные голоса стражи. Внутрь вошел Сливовый Человек. Едва фиолетовый подол его плаща преодолел порог, как запах клубники заполонил комнату. Слива грациозно поклонился, не снимая свой цилиндр.

— Рад вашему выздоровлению, ваше высочество, — прощебетал он.

— Благодарю. — Крисп боролся с желанием зарубить своего собеседника.

— Может, это покажется бестактно, но перейду сразу к делу. Я вижу, вы спешите. — С ухмылкой глянул на Арри.

— Разумеется.

— В записке, что вы передали императору в день смерти его дочери, было указано имя рыцаря Томаса Блума. — Слива выдержал драматическую паузу и наклонился ближе. — Но тот, кого мы преследовали, имел белые волосы.

— Вы его не убили?! — Крисп резко встал с кресла.

— Боюсь, что мы потеряли около двадцати людей, гоняясь за вашим… кхм… сэром Томасом Блумом. Вы точно бились с тем человеком, или выживших нечестивцев оказалось двое?

«Белые волосы. Вот куда ты делась…»

Крисп скривился от боли в лодыжке и схватился за трость. Слива тщательно скрыл ухмылку. Вердон подошел к окну и оглядел серый город.

— Это Блум, — ответил он. — Только немного другой.

— Поясните. Вы кладенец тайн, ваше высочество, но не стоит их хранить от союзников. Помните, у нас общий враг.

Некоторое время сохранялось молчание.

— Цургар, вы много знаете о том, что давало Нечестивой Семье ее могущество?

— Если вы о Дыхании, то я в курсе, как и весь Тайный Надзор.

— Говоря кратко, Блум сейчас представляет угрозу намного большую, чем ранее.

— Поясните.

— Объяснение долгое и для вас бессмысленное.

— Вы сами начали разговор о могуществе.

— В качестве напоминания.

— Если вы об этом, то мы уже объявили награду в десять тысяч золотых за голову нечестивца во все гильдии и ордена. Поэтому мы забрали все ваши маски.

— А, эти подделки…

— Вы уверены?

— Более чем. Кроме моей.

— Загадок все больше. Так, ваше высочество? — Сливовый Человек поклонился. — Что ж, боюсь, мне придется покинуть вас. Приятного пути и удачного правления. Можете не волноваться. Если Томас Блум окажется в пределах столицы, то он наверняка уже будет мертвым.

Хлопнула дверь.

— Все собрала?

— Да. — Потрясла сумкой.

* * *

Все же какое-то сопровождение организовали. Десяток латных всадников. Молчаливые и угрюмые.

В сумерках выехали на тракт, ведущий к Бартеграду. А от этого торгового муравейника вели дороги почти ко всем масмарским городам.

Раздражало Криспа одно — путешествие в карете, а не верхом. Он чувствовал себя неуютно, зверем в клетке. Если бы не лодыжка и головная боль, то давно поменялся с кем-нибудь из латников местами или, всего-навсего, оставил карету на тракте.

Однако, долгие скучные дни и медленно проплывающие в окошке пейзажи заставляли окунуться в размышления. За последнее время произошло многое, и слишком быстро. Следовало бы все обмозговать, чем Крисп и занимался, когда Арри спала или читала.

Он взглянул на проговаривающую про себя слоги девочку.

Планы, как всегда, рушатся либо перестраиваются. Ни разу Криспу еще не удалось совершить задуманное без изменений. Его идеальный инструмент по спасению собственной шкуры не пригодился, и это спасло Арри жизнь. Простой нищенке повезло оказаться в нужном месте и нужное время. Теперь она дочь князя, наследница запретного искусства. На ее месте мог быть кто угодно или никого вообще. И подобное Криспа всегда удивляло — капризы судьбы.

— Расскажи мне про Вьюну, — неожиданно заговорила Арри.

— Зачем тебе?

— Я встречалась с ней в своих видениях, когда съела те семена. Она мне показала свое прошлое.

— Тогда тебе нечего рассказывать.

— И еще… Она сказала, что если я попытаюсь снять проклятие, то умру, и что ты знаешь об этом. И потом исчезла.

— Я знаю другое — тебе ничего не грозило бы, — солгал Крисп. — Она скажет что угодно, лишь бы достичь своей цели. Ты разве мертва, или ты считаешь себя мертвой?

Арри улыбнулась.

«Позже сама узнаешь».

Теперь не покидали мысли, связанные с Блумом и его перевоплощением. Как она это сделала, и тем более, зачем? Не хотела погибать?

«Не дышал… Останавливалось сердце… Или погиб я? Но как она смогла… проклясть другого? Я сведу себя так с ума».

Ответ Крисп найти не мог. О таких возможностях Дыхания он не слышал. Возможно, никто даже из Семьи не знал. Хуже всего — это неизвестность. Каким будет следующий шаг Блума? Когда нанесет следующий удар? Чего ждать от него теперь? Неизвестно.

— Дяде Обте грозит опасность? — спросила Арри.

— От кого?

— От сэра Томаса.

— Нет.

— А нам?

— Тоже.

«А кому грозит?»

Крисп приподнялся.

— Айгос, — тихо произнес он.

Открыл дверцу.

— Что случилось? — взволнованно спросила Арри.

— Ты отправляешься в столицу! Предупреди императора, что его сын Айгос в опасности! — обратился к латнику, проезжавшему рядом.

Под вечер остановились у небольшой дубравы. Отсюда хорошо проглядывался тракт и окрестные места. Латники развели костер, выложили мешки с едой, принялись готовить. Сегодня, как и предыдущие дни, — мясной суп. Вилли либо очень его любил, либо это единственное блюдо, которое он мог приготовить. Крисп особо этим вопросом не задавался.

Прошло около четырех дней пути. Сегодня Крисп мог пройтись без трости. Нога до сих пор болела, но терпимо. С перекинутым через плечо мечом Арри по пятам следовала за ним, задавая надоедливые и глупые вопросы. Остановившись в отдалении от разбитого лагеря, Крисп глянул на руку и начал Дышать. Ладонь окутал черный дым.

Арри замолчала. Крисп заметил ее пристальный взгляд.

— Что это? — спросила она.

— А ты как думаешь?

— Дыхание?

Крисп кивнул.

— Хочешь узнать, как это делается?

— Хочу, — помедлив, ответила Арри.

— Тогда…

Стрела пробила голову Вилли. Он свалился на котел и перевернув его. Следующим упал замертво Боб, проштопанный стрелами.

— С леса! — Крикнул Уилл.

Крисп ринулся к карете. Арри следом. Нога предательски подкосилась на полпути. Упал — несколько стрел воткнулось в землю рядом с ним. Что-то потянуло его за руку. Арри, морщась от напряжения, помогала встать.

За каретой нашел пристанище Уилл со стрелой в плече.

— Какого черта?! — не выдержал Крисп. — Кто это может быть?!

— Не могу знать, ваше высочество. — Откашлялся — Тракт всегда был безопасен.

— А разбой вокруг Топи?!

— За пределы болот не выходили ни разу.

Лошадей привязали недалеко. В паре метров от лагеря. Это единственный шанс на спасение. Несколько латников уже оседлали парочку и умчались к тракту.

— Идем, — произнес Крисп. — Только быстро.

Уилл кивнул и поспешил к лошадям.

— Помоги мне, — сказал Крисп Арри.

Она помогла ему встать, поддерживая за руку. Когда они вышли из-за кареты, вокруг Криспа появился черный дым. Несколько стрел он отбил мечом, иногда слегка нагибался, и те пролетали над ним. Едва забравшись на коня, помог залезть Арри, обрубил веревку. Несколько стрел воткнулось в ближайшее дерево. Крисп пустил коня в карьер.

На восток

Запах эля и гари ударил в нос. Странно то, что еще вчера Гонген его не различал. Ощущение теплой и мягкой груди на своем животе наполняло приятными воспоминаниями прошлого вечера. Однако внешность той, кого он выбрал, раньше казалась более миловидной. По правде сказать, очень даже миловидной, в сравнении с этой грязной шлюхой.

Небрежно скинув ее с себя, Гонген встал с кровати. Болела голова, шея ныла — все как обычно. Неизменным осталось и желание вновь выпить. Он вышел из комнаты. Зевнул. Мимо проходящие шлюхи слегка посмеивались над ним. Осознав причину, Гонген вернулся обратно и оделся.

— Ты был хорош, — произнесла растянувшаяся на кровати рыжеволосая — увы, вчера — богиня плотских утех.

Гонген не ответил.

Вышел — и сразу за стойку. В кармане завалялось еще несколько медяков. Сыпнул трактирщику и получил темное пиво. Коул им уже вовсю нажирался.

— Личико бы ей как у той. — Указал пальцем на брюнетку, занимающуюся клиентом.

— У нее другие достоинства, — заступился Гонген.

— Верно.

Одетый в сюрко и коричневый плащ с фибулой в форме бордовой гарды рыцарь напоминал больше пьянчугу, лишившегося дома в ходе перепалки с женой по пьяни. Красный вздутый нос, маленькие мыльные глаза, черные волосы, глубокие морщины, слегка вздернутая верхняя губа, открывающая желтый клык. Никто бы не подумал, что этот человек может оказаться Коулом Громовержцем.

— Каково это в молнии побывать?

— Будто тебя поимели обмазанным перцем хером.

Многие не верили в то, что в сэра Коула попала молния, и он остался после такого жив, в отличие от двадцати воинов вокруг него. И Гонгена сжирал интерес наравне с голодом. Старый воин заказал себе хлеба и несколько яиц.

— И как это произошло?

— Все просто — рубил южных гадов. Повалил ливень, будь он проклят, мокрый черт. Взбрело мне в голову к холму выше подняться. Конечно, если правды ждешь, то прижали нелюди проклятые. Отступать пришлось. Но я не стыжусь. Отступал со сталью в руках. И тут… перченый хер пожаловал и свалил нас всех. Удача, сучка, меня любит. Я очнулся, а битва окончена. Ни черта не понимал, что происходит. Смотрю, свои победили, так заорал во все горло. Остальные поддержали. Клич помнишь тогдашний? Плохо то, что и своих же положило не меньше супостатов.

— Дрянное дело.

— Нисколько. Теперь я Громовержец, так его! Одного этого имени достаточно, чтобы любую мохнатку уволочь добровольно.

— Здесь твое имя не работает таким образом.

— Что правда, то правда. Щитоносный совсем разваливается, но в столице, я клянусь, Громовержец берет даром. Как сам-то Смертоносцем стал?

— Рубил тех, кто много горланил.

— Свалил прославленного засранца?

— Так и стал лучшим мечником Масмара, — гордо произнес Гонген.

— Лучшего мечника порубил, — просмаковал Коул. — Не каждый на такое способен.

Доев, Гонген вышел вместе с Коулом из здания. Все вокруг покрылось тонким слоем снега. Мимо промчались всадники, крича на прохожих. Через дорогу странный человек в шинели предлагал работу на какого-то знатного господина.

Гонген глубоко вздохнул.

— Томас Блум… — тихо произнес Коул. — Не то что бы я помнил каждого, но о таком не слышал.

— Ты сам-то зачем здесь?

— Нашли тело алого. Он доставлял книгу одному графу. Доставить доставил, но помер на обратном пути от меча. Или же мечей.

— Что это за книга?

— Дорогая, вся в золоте, не открыть заразу. Из личной библиотеки магистра. В ней что-то про счета написано и прочую купеческую гадость. — Сплюнул. — И вчера узнал здесь, что графа-то пришили тоже.

— Ты о Норгере?

— О нем самом. Еще и нечестивцев не всех перебили. Мир катится в бездну.

Они вышли к месту, где Гонген оставил своего коня. Однако нашел он лишь обрезанные поводья и пустой мешок.

— Какого черта?! — рявкнул Гонген, осматриваясь по сторонам.

Местные косо поглядывали на него, занимаясь своими делами. Кто что-то тащил, кто с кем-то вел оживленную беседу.

Коул хлопнул по спине Гонгена.

— Кто ж оставляет кобылу в таком месте? — ухмыльнулся рыцарь.

— Твари…

Гонген обнажил меч. Жители в страхе попрятались, как мыши в свои норы.

— Кто украл?! Лучше сразу признайся, или порублю всех!

— Хватит, — произнес Коул, — пойдем, сейчас стражи здесь не хватало. Не найдешь свою скотину уже. В городе получишь другую.

— В городе?

— Без грамоты меня не отпустили.

У городских ворот Коул вытащил из кармана грамоту. Стражник недоверчиво осмотрел рыцарей, особенно Гонгена. Узнал его. И все же не пропустить он не мог.

О том, как у Коула не выкрали эту грамоту, Гонген не спрашивал.

— Ломаешь голову, с чего это вдруг ты встретил меня в том свинарнике? — Коул поправил пояс, пялясь на задницу молоденькой аристократки. Та проходила мимо в компании молодого болвана-кавалера, покрасневшего от гнева. Его взгляд метался между мечом Коула и его голодными глазами. — Здесь бордель обдирает до нитки. Все втридорога. А с услугами дело обстоит смешно: не такие же для тебя будут ноги раздвигать. — Указал на очередную знатную даму. — Берут-то из простых. Два борделя с разными ценами, но одним товаром. А эти надутые индюки об этом и не догадываются. — Кивнул в сторону толстого, шарообразного человека в лазурной мантии.

— Ты где остановился? — спросил Гонген.

— В особняке князя Ульфгара Харга. Писанине магистра лучше подчиняться.

— И тех, кто не подчинился, ждет кара, — произнес Гонген.

— В твоей истории столько всего, что лучше отбросить все к чертям и думать о насущном. Ехать тебе надо к нему и объясниться. Не хочу, чтобы это прозвучало грубо, но тебя обвели, как дурака. — Заметил гневный взгляд Гонгена. — И без меня ты это прекрасно понимаешь. Можешь отвергать сколько влезет. — Указал на очередного представителя местной знати. — Можешь тоже убеждать себя, что здешние шлюхи совсем другие, чем там, за стенами города, только потому, что за этих ты платишь больше.

— Нравоучения все давать горазды, — буркнул Гонген.

— В общем, сэр Гонген Смертоносец, — улыбнулся Коул. — Езжай к магистру, скажи, как дело было, а если старый злиться будет, то говори, что Блум этот виноват в смерти одного из нас. В последний мой визит его волновало только это.

— Еще хотел спросить тебя об одном.

— О Песках?

— Так ли это?

Коул помрачнел, высморкался и кивнул.

— Доходили вести и о Песках.

— Получается, Блум из наших.

— Либо не с севера. А оттуда, откуда слухи расходятся.

— Нечестивец… — побледнев, прошептал Гонген.

Подойдя к подножью лестницы, к ним по ступенькам спустился слуга. Невысокий черноволосый паренек.

— Сэр Коул Громовержец. — Поклонился юноша и отдал бурдюк. — Ваш полугар. — Повернулся к Гонгену. — Приветствую, сэр…

— Гонген.

Коул передал бурдюк Гонгену. Тот принялся жадно пить. У паренька отвисла челюсть.

Влияние крепкого напитка не заставило себя ждать.

— Что-то еще, сэр? — обратился к Коулу слуга.

— Нет, свободен. — Махнул рукой.

Строил особняк человек, явно любивший роскошь и простор. Коридоры напоминали залы императорского дворца: высокий потолок, всюду колонны. Однако помещения таким простором похвастать не могли: узкие стены, не особо высокий потолок, окна ввысь. В покоях Коула стояла одна кровать, тумба и стул.

— Тесновато, — заметил Гонген.

— Твоя комната рядом. — Коул достал из тумбы ключ.

— Откуда он у тебя?

— Особняк полупустой — князь щедр на площадь. — Бросил ключ Гонгену.

Тот кое-как его схватил.

— Завтра утром будет у тебя лошадь, еда, одежда и вместо кочерги хороший меч. Советую ехать сразу, — добавил Коул.

— Ты остаешься здесь?

— Отправлюсь следом, когда закончу кое-какие дела. К слову, мы сейчас на месте убийства.

* * *

На рассвете следующего дня Гонген взвалил последние сумки на гнедую лошадь и, оседлав ее, направился к городским воротам. Путь пролегал через Двугорье, на восток, к Старому Масмару.

Отделаться от опасений никак не удавалось. Хотелось Гонгену покончить со всем и рвануть на север. Подальше от прошлой жизни. Сдерживало лишь то, что земли те не щадят никого. И все же он не менял своего маршрута. История с Блумом в свете произошедших событий не давала Гонгену покоя. Магистр может докопаться до правды, в этом он не похож на императора, осудившего на верную гибель без каких-либо разбирательств.

«Лучше уж так подохнуть, со сталью в руке, чем в немощи под снегами заснуть».

Горы постепенно приближались. На третий день пути Гонген пересек небольшую реку. Погода благоволила: снега немного, кое-где и вовсе нет, а новый не выпадал. Головной болью стало разведение костра днем. Под солнцем снег таял — все отсыревало.

Сделал привал на невысокой сопке, покрытой рощицей. Отсюда открывался вид на Подгорный. Славный город кузнецов. Руды здесь немерено, как помнил Гонген.

Долгое время бился он под этими величественными горами: не хотел прежний император Авгур отдавать Подгорный. Многие тогда полегли. Враг дошел до Двугорья, а после погнали его масмарские войска обратно на север. Победа далась с трудом.

Старый воин развел костер, поставил над ним котелок, вывалил крупы, кинул мяса. Добавил позже соли. В те дни, во время войны, не здесь, а на стене Подгорного, он ел кашу тоже, только в разы меньше ее давали, а мяса не видел несколько месяцев осады.

— Я присяду? — послышался грубый низкий голос сзади.

Гонген резко обернулся, обнажив меч.

Перед ним стоял невероятно высокий человек. Его лицо скрывала тень капюшона. Одеяние будто побывало на морском дне, прихватив оттуда водорослей и прочей тины. Человек опирался на длинную палку с черепами маленьких зверьков. Несколько таких же висело и на одеянии.

— Кто ты? — с нескрываемым удивлением спросил Гонген.

— Я Мэб, — ответил человек. — Я присяду?

Гонген осторожно отодвинулся в сторону и кивнул. Мэб сел на камень, который старый воин до этого не замечал.

— Куда путь держишь? — спросил Мэб.

— Далеко, на восток. А ты какими судьбами?

— Искал одного человека.

Гонген напрягся. Кожа скрипнула на рукояти меча.

— Кого искал?

— Того, кто спасет или разрушит этот мир.

— Разрушит мир? — Недоверчиво покосился Гонген.

Огляделся по сторонам, выискивая засевших в кустах недругов.

— Времена меняются. Все идет своим чередом, Гонген Смертоносец.

— Откуда ты знаешь мое имя?

«Следили из Щитоносного? Коул донес на меня?»

— Я знаю много вещей, которых много кто не знает.

— Кто же ты такой?! — Гонген наставил меч на Мэба.

Воцарилась тишина, нарушаемая треском поленьев.

— Тот, кто знает. Хватит вопросов.

— Нет, ты на все ответишь! — поднялся.

— Я скажу то, что тебе знать нужно. Садись.

В глазах стало рябить. Гонген какое-то время сопротивлялся, но вскоре сел.

— Что за черт?

— Пески начали свое движение, как и Снега на севере постепенно таять. Уже зима, а морозы запоздали. Снег выпал недавно. Все ведет к тому, что началась новая эра. Времена переселения.

Гонген попытался что-то сказать, но вместо этого издал протяжный и странный звук. Все вокруг него расплывалось, в теле чувствовалась тяжесть.

— После того, как встретишься с теми, к кому так бежишь, отправляйся на юг, далеко на юг, туда, где воздух высыхает, а дома затапливает песчаное море. Ищи того, кто поведет народ к спасению, помоги ему в его деле.

— Стать врагом Масмара? — прохрипел из последних сил Гонген.

— Решать тебе, спасать или уничтожить этот мир.

Костер неожиданно потух. Ввысь поднялись искры. Гонген, тяжело дыша, упал на землю. Мэб исчез.

* * *

Наутро выпал снег. Угли давно потухли. Гонген стряхнул с себя снежное покрывало и встал с бревенчатой койки, уместившейся между пнем и камнем.

Осмотрелся.

Холодно. Везде снег. Лошадь привязана. Раскалывается голова. Вдалеке серые стены Подгорного.

— Паскудная зима, — проворчал Гонген.

Рядом хрустнула ветка.

Воин обернулся и принялся собираться. Взгрузил на лошадь сумки, отвязал и забрался на нее. Достал корку хлеба и стал жевать. Спустившись к тракту, достал бурдюк с полугаром.

Вспомнил смутно вчерашнюю встречу с великаном.

«Ну и сны, мать их…»

К полудню Гонген добрался до Подгороного. Ворота открыли еще с утра, как поведал стражник. Простолюдины, торговцы, повозки въезжали в город. Вокруг него разрослось несколько деревушек. Правда не таких, к каким Гонген успел привыкнуть. Каждое здешнее здание полностью из камня и черепичной крыши.

Проехав через ворота, воин расплылся в улыбке. Многое восстановили: каменные мосты между крышами четырехэтажных зданий, статуи Всевышних, множество лестниц и немногочисленные фонтаны. Невероятно богатый город. Через него проходит главная торговая артерия Масмара. Второй торговый центр всей империи.

Если глянуть на гору, то можно заметить небольшие анклавы из башен. Невысокие крепости. В одной из них в былые времена находился штаб командования. Не раз Гонгену приходилось подниматься по бесконечной лестнице к этим проклятым башням. Сейчас же они вернулись к своим прежним довоенным обязанностям — добыче руды.

— Посторонись!

— Разъехаться дай!

— Эй! С бочкой! Кати ее отсюда!

Не найти ни одного человека, который бы не кричал что-то другому. Даже старухи, перебирающие сети или вяжущие на балконах, умудрялись перекрикивать мужиков. Ор наполнял улицы города.

Найдя конюха, сыпнул Гонген ему пару медяков. Тот позаботится, чтобы ничего не выкрали. По крайней мере, старый воин очень на это надеялся.

Как и всегда, оказавшись в новом городе или каком-нибудь поселении, первым делом каждый путник должен посетить таверну. Искать долго не пришлось.

Что и следовало ожидать: арочные колонны, каменный пол, длинная стойка, коренастый усатый трактирщик, куча столов и народу не меньше. Вдалеке наполняет музыкой помещение бард. В воздухе стоит запах хмельного пива и табака.

Гонген привычно подошел к трактирщику.

— Налей эля.

Тот подозрительно покосился на гостя и принялся доставать кружку.

— Слышно что в последнее время? — спросил Гонген в надежде узнать о смерти Йони и о ее убийце-нечестивце.

— Много чего слышно, — ответил трактирщик.

— Говорят, что нечестивец какой-то вернулся.

— Говорят, — согласился усач. — Тебе-то какое дело?

— Можешь что рассказать?

— Ты откуда явился такой? — Стукнул кружкой о стойку. Пена начала стекать по стенке. — Как ни придет заезжий, так вечно подойдет ко мне и спросит о слухах. Будто я знаю все и вся. По-твоему каждый из этих людей подошел ко мне и исповедался? Это в деревнях, где каждый друг друга с пеленок знает, слухи пускать друг о друге любят, а это город. Он огромен. Здесь каждый раз новые лица. По-твоему они мне будут обо всем докладывать просто потому, что я хозяин таверны? Гони два медяка!

Гонген отчасти скрыл свое изумление и выложил деньги.

— Ответь тогда. Сколько дней пути до Старого Масмара? — Хлебнул пива.

— Неделя верхом.

Из-за ближайшего столика встало несколько полупьяных мужиков. Грязные и потные. Они подошли к колонне, на которой к доске прикреплены листовки.

— Неужто… — произнес краснощекий.

— Да, прикрыли его лавочку, — подтвердил другой.

Гонген из любопытства подошел к объявлению. Читать эти простаки навряд ли умели, но пару слов могли знать. На листовке нарисован карандашом знакомый портрет и написано несколько предложений ниже.

— Ричард Пари пойман в Подгорном и приговорен к смертной казни, — прочитал Гонген.

— Когда это повесили? — спросил краснощекий.

— Да только что, не видел чтоли? В плаще весь, с мечом у пояса. Я те и сказал: «идем, посмотрим», — ответил другой.

— Вы что это, читать можете? — обратился к Гонгену краснощекий.

— Умею. Только не написано, когда будет казнь.

— Как это — когда? О казнях за день говорят. Завтра и будет. На Солнечной площади.

Чияния

Вдалеке, как только они вышли из леса, появилась темная полоса. Стена. Рональд не заметил ни ее начала, ни конца. Она казалась бесконечно длинной.

Мальчишка помог сесть Диане на покрытый мхом валун. Он осмотрел обмотанную одеждой ногу. Кровоточить она перестала еще вчера. Аккуратно снял самодельные бинты. Рана затягивалась довольно быстро.

— За этой стеной Чияния, — сообщила Диана.

Рональд снова перевязал ее ногу.

— Почти пришли, получается.

Она едва заметно кивнула.

Мальчишка поднялся и оглядел стену еще раз.

— Где врата?

— Везде.

Сооружение покрывалось ровными рубцами. Разделенные ими части стены и правда напоминали подобие врат.

— Изрезанный древним чиянийским языком кусок бесполезного камня, — добавила Диана.

— Стена высока, осада будет продолжаться долго, — возразил Рон.

— А защищать ее будет горстка? Она огибает всю Чиянию, включая реки и горы.

В подобное поверить трудно, но как только мальчишка об этом подумал, рана на его предплечье дала о себе знать. Давно уже не кровоточит, что радовало. И все же, как ни глянет Рональд на обмотанную худо-бедно чистыми тряпками руку, так тут же непроизвольно вспоминает схватку с преследователями. После нее мальчишка готов поверить во все, что скажет его спутница, надзирательница и спасительница в одном лице.

— Идем. — Диана поднялась, оперевшись на трость из сухой ветви.

Подойдя к стене ближе, можно было разглядеть надписи на незнакомом Рону языке. Более того, на знакомую письменность они не походили: набор вырубленных в камне линий, образующих то квадраты, то треугольники, иногда незавершенные фигуры.

— Ты можешь это прочитать? — спросил Рон.

— Даже если бы могла, вряд ли что-то из сказанного здесь могло бы быть нам полезно.

Она провела ладонью по высеченным в камне письменам — песчинки скатились по бороздкам и затерялись среди травы.

— Как нам пройти? — спросил Рон, шкрябая ногтем по одному из символов.

— Ждать. Раз в день да проходит хотя бы один чияниец. Может в два.

— Можно бесконечно долго пялиться на эти черточки. — Прислонился плечом к стене.

Дрожь пробежала по телу Рона. Он отскочил от стены и уставился на нее выпученными глазами.

— Что случилось? — спросила Диана.

— Я… — не успел договорить мальчишка.

Издалека раздался грохот. Рон отошел еще дальше от стены. Через несколько мгновений грохот повторился. Оглядевшись, мальчишка смог вдалеке различить дымку у стены. В следующий миг что-то черное мелькнуло рядом с ней. Вскоре снова раздался грохот.

— Та самая осада, — тихо произнесла Диана, неожиданно появившаяся рядом с Роном.

— Но… кто?

Снова вдалеке мелькнул снаряд.

— Лучше не узнавать.

Грохот.

— Уходим на север. Вдоль стены. Подальше от этого, — продолжила Диана.

Как только Рональд оторвал взгляд от все больше разрастающейся пыли, он почувствовал дрожь под ногами и скрежет каменных плит. На том месте, где мальчишка буквально минуту назад разглядывал необычные письмена, появился просвет. Щель. Стена раздвигалась. Все нутро говорило о том, что пора бежать. Однако Призрак замер на месте.

Из врат выбежали люди в плоских и круглых широких шляпах. Одетые в зеленые туники. Когда те приблизились достаточно близко, Рон разглядел и черные, слегка поржавевшие латы. Луки давно нацелились на мальчишку и его спутницу. Одни воины окружили их, другие побежали к лесу. Вскоре из-за стены показались еще солдаты.

— Кто вы? — спросил один с черной заостренной бородкой.

Тщательно скрываемый акцент Рональд различить смог.

Стоящий рядом воин что-то громко проворчал на незнакомом языке.

— Он хочет вас прикончить. — Кивнул чернобородый в сторону ворчуна. — Не ответите — смерть.

— Мы беженцы, — сказала Диана. — Бежим от войны.

Солдат не ответил. Махнул рукой. Четверо быстро приблизились к путникам. Схватили за руки. Рон инстинктивно попытался вырваться, за что получил кулаком в живот. Знакомое по темнице Города-шести-стен чувство. Воспоминания о тех днях давно не всплывали в памяти мальчишки, до сего момента.

Их протащили через врата. Мельком Рон заметил, как оставшиеся воины скрылись в лесной чащи. Как только он оказался за стеной, лицо его побледнело. На него надвигалась бесчисленная армия: пешие воины, конница, баллисты и катапульты. Столько людей сразу он в жизнь не видел.

К стенам пристроены деревянные лестницы. Опирались те на столбы. К одному из них и привязали Рональда. Диану рядом.

Появилось замешательство. Местные, как определил их Рон, командиры принялись обсуждать незваных гостей. Видно, что чиянийцы планировали молниеносный налет, зайдя к врагу в тыл. Увидеть двух раненых оборванцев они никак не ожидали.

— Хорошо, что сразу не зарубили, — произнес вслух Рон.

— Это не значит, что не зарубят позже, — добавила Диана.

Вопрос с оказавшимися не в то время, не в том месте решили быстро. Совещавшиеся одновременно покосились в сторону пленников. Один из них позже развернулся, замахал рукой, что-то крикнул остановившимся колоннам всадников и сам взобрался на коня. Двое других направились к пленникам.

Одного Рон узнал: тот самый солдат с острой гладкой бородкой. Второй разоделся в сверкающую позолоченную броню, если и вовсе не в золотую.

— Генерал, — тихо произнесла Диана.

— Оделся как король, — заметил Рон.

— Он распознает меня. — Мальчишка впервые услышал в словах ведьмы беспокойство.

— Как? — шепотом спросил он.

— Жизнью.

— Наткнулись за стеной? — обратился к солдату генерал.

На удивление, тот оказался значительно моложе простого вояки. Не будь этого разукрашенного и богатого шмотья, Рон дал бы ему не больше двадцати зим. Неестественно гладкая кожа и черные раскосые глаза.

— Именно так, — подтвердил солдат. — Беженцы. Не похожи на Масмарцев.

— На глаз не определишь. Нападение Масмара — ошибка. За нее будут платить все, кто за стеной.

Генерал обнажил меч. Золотая рукоять разукрашена драгоценными камнями. Клинок водной гладью отражал облака.

Рон сглотнул и в надежде глянул на Диану. Ждать очередного чуда оставалось недолго. Он увидел, как все вокруг начало искажаться.

Что-то теплое брызнуло в лицо.

Голова ведьмы упала в траву. Все ее тело обагрилось кровью.

Рон закричал.

В груди кольнуло.

Помутнело в глазах. Он едва разглядел торчащий из груди окровавленный клинок. Мальчишка всмотрелся в безразлично наблюдающего генерала. Осел и повис. Подступала тьма со всех сторон. В голубых мертвых глазах он увидел облака.

В Старый Масмар

— Больше всего меня убивает вот что: представь, что ты, к примеру, знатный граф или князь. Ходишь весь такой в шелках и прочих… Как их там? Салфетках! Вот. Не ткань, а салфетки. Тыкнешь пальцем — дырка. Ну что, представил?

— Ну.

— И едешь себе куда хочешь. Давай, к примеру, на важные переговоры по случаю брака твоего бездарного жирного сынишки.

— Ну и?

— И здесь выходит старик тебе на встречу. Дряхлый весь, борода по яйца. И говорит тебе, мол помрешь тогда-то и там-то. А ты весь такой разряженный, брыля от золота пухнут, а пузу подставкой служит сундук с каменьями. Рядом твои верные рыцари. Ты в карете. Что бы ты сделал, услышав такое?

— Будь я таким засранцем, пухнувшим от богатства, я бы… выслушал, а если бы не понравилось, то прирезал.

— Так оно и произошло.

— С кем?

— Не перебивай. История-то такова была, вот и не дает покоя. На чем я остановился? Не надо говорить, я вспомнил. В общем, так князь и поступил — выслушал старика, но не убил. Оттолкнули его головорезы в латах, тот и в грязь повалился. Предрек, короче, он судьбу недолгую господину. Помрет в этот же день в сортире.

— И?

— Помер. Точно так, как старый сказал.

— И к чему история?

— Так я и говорю же. Убивает меня сам факт того, что кто-то может взять и сказать, как ты подохнешь. А если тебе сказал чудак, что помрешь завтра, а ты тут и хвать нож и режешь горло себе. Тогда что это?

— На то он и чудак. Соврал.

— И не отличишь же, зараза. Скажет раз один, да не послушаешь, и все, помер, считай. Или послушаешь гада, так сам себя в могилу и сведешь.

За холмом проглядывались пики гор над горизонтом.

— Ах, до Старого Масмара почти дошли, — заулыбался Бурб.

— Еще идти и идти, — возразил Гонген. — Эта та самая деревушка?

— Да, конечно.

Около дюжины двухэтажных домов будто мешались друг другу. Слишком тесно расположились. Вокруг них торчали из земли мшистые колонны, остатки древнего города, как сообщил Бурб. Названия его он не помнил.

Встретили спокойно. Гонген уже был готов к невеселому приему. Однако если присмотреться, то все встает на свои места — почти все дома представляют собой гостиницы. Так же есть две таверны. А одно здание, издалека выглядевшее самым большим, оказалось конюшней.

Деревушка жила: всюду ходили полупьяные солдаты, куча торговцев обосновала небольшой рынок вдоль главной дороги, из окон доносились песни и ругань.

Гонген ехал верхом за телегой Бурба. Иначе не уместиться в эти узкие улочки. Лошадей привязали, дали пару медяков и пошли в таверну. Гаван остался следить за товаром. По его словам он не любит много людей, хотя если начать с ним долго говорить, то начинает травить байки длинною в жизнь.

— И все же, как казнили того Пари? — спросил Бурб.

— Казнили, но не его. — Открыл дверь в таверну.

Шум ударил в уши, а лицо обдало теплом очага.

— Как не того? А кого же?

— Мне-то откуда знать?

У стойки трактирщик пива налил заранее. Улыбался и покручивал ус.

— За счет заведения? — спросил Гонген.

— Нет. — Улыбка спала с лица хозяина.

Денег все же Бурб отсыпал, хоть и был скрягой, и предпочитал расплачиваться деньгами Гонгена, объясняя это тем, что не его идея, к примеру, пить вторую кружку пива.

— Эй! — крикнул кто-то. — Рыцарь Алой Гарды?

Гонген сперва глянул на вышитый знак на плече, а после повернулся.

Худой и грязный солдат махал ему рукой.

— Выпей с нами!

Рядом сидящий обнял его за шею и уткнул в стол, вручив кружку в руки. Худой словно обо всем забыл и принялся петь вместе с товарищами.

— Ваш орден находится за Старым Масмаром, так? На западе или севернее более? — спросил Бурб, залив шелковистую бороду пивом.

— В Старом.

— Жаль терять такого рыцаря на полпути.

— Гаван не хуже.

— Это уж точно, но рыцарь все равно рыцарь, а рубила все равно рубила.

Гонген наклонился к трактирщику.

— Девки есть?

Трактирщик снова заулыбался.

— Если бы были, то от них ничего бы не осталось. Здесь столько людей, что товар портится быстрее, чем успевает окупать себя. И если говорить точно, то наплыв путников происходит посезонно. Несколько дней отсидятся и двигают дальше. Другие же дни — пусто. Не особо-то выгодно. Но если вдруг князь Крисп соизволит расширить наш уютный городок, то я первым извещу вас о новом борделе.

— Он разве не в столице?

— В столице, но ходили слухи, что скоро отправится в свои законные владения.

— И тебя не смущает кто он?

— Ох, весьма смущает, но не так сильно, как тех, кто проложил себе дорогу таким же путем, что и сам господин.

— То есть?

— То есть кровавые локти он заметит первым, и, надеюсь, отрубит. А кровавых локтей здесь полно, сэр. Каждый урвал по кусочку, а кто-то отрывает их у себе подобных. Вам-то это должно быть известно поболе меня. Орден, призванный защищать королевские династии победивших государств. Не завидую вам. Вам всем. Защищали династии от всевозможных недругов, и один из них сейчас оказался братом императора. Судьба шутки любит.

Дверь распахнулась, ударившись о стену. Спину Гонгена обдало холодом. Он не повернулся.

— Эй, девочка! Сколько за ночь? — захохотал один из посетителей.

— Ох, сэр рыцарь! — залепетал трактирщик.

Черный шелковый рукав упал на стойку и скользнул обратно. На шершавом дереве лежал серебряник.

— Ох, юная сударыня, что вам угодно? — Дрожащими руками взял монету трактирщик.

— Две комнаты и еды голодным путникам, — прозвучал знакомый девичий голос.

Гонген обернулся.

Светло-пшеничные волосы. Черное потрепанное одеяние с испачканными белыми лентами. Из-за плеча торчала рукоять меча. Тоже черная. Девочка. Арри Вердон. За ней стоял ее отец в черных шелках.

По спине Гонгена пробежали мурашки.

— Это еще кто? — прошептал Бурб.

— Князь, — тихо произнес Гонген.

— Это же тот самый, — указала пальцем Арри.

— Не тот самый, — сказал Крисп. — Ты обозналась, Арри. Это рыцарь Алой Гарды.

— Князь? — Красные щеки толстого Бурба побледнели.

Трактирщик пристально вглядывался в новых посетителей. Щурился и улыбался, ища подвох.

— Я комнаты обычно не сдаю, но за ваши деньги что угодно. Вот ключи. — Выложил два ржавых куска металла. — Еда будет, юная сударыня.

В таверну вошел еще один человек. В доспехах, меч на поясе. Не хватает наплечника. Там бинты.

— Вот ключи, Уилл. — Арри передала железки латнику.

Тот кивнул и побрел к лестнице. Арри недолго постояла, пристально разглядывая Гонгена, и пошла следом за Уиллом. Вердон ухмыльнулся и сел рядом. Ему трактирщик заранее налил рома. Похоже понял, что одурачить его никто не собирается, и перед ним и в самом деле некто весьма влиятельный.

— Я хочу знать, что произошло в столице, — спросил Гонген.

* * *

Кто-то открыл окно, или его выбило порывом ветра, по крайней мере именно он и заявился в комнату, неся с собой холод и снег. Первым проснулся Крисп. Вокруг похолодало так, что можно увидеть пар изо рта. Поднявшись с кровати, закрыл окно. Теперь одеваться. Утро предстояло неважное, и это Крисп чувствовал.

Арри и Уилла он нашел у стойки. Трактирщик им что-то рассказывал.

«Поскорей бы убраться отсюда».

Заметив издалека Криспа, трактирщик отвесил поклон.

— Ваша милость, надеюсь, вам понравилось в моем весьма скромном заведении, — заявил он.

— Вполне, — вполголоса сказал Крисп. — Дай что-нибудь выпить.

— Я точно помню того человека.

Арри вопрошающе глянула на Криспа.

— Гонген, он был хранителем Йони, — добавила она.

— Был. И должен был быть в земле, съедаемый червями, — проворчал Крисп.

Все молча уставились на него. Лоб трактирщика покрылся потом. Он вытер лицо тряпкой, осторожно метаясь взглядом. Крисп заметил это и напомнил о своем заказе. Владелец таверны вздрогнул и принялся наливать эль.

— Но он… — Арри задумалась. — Но ведь…

Она не успела подобрать слова.

— Арри, не здесь. — Крисп разом осушил полкружки.

— Ваша милость, — обратился трактирщик, источающий фальшивое радушие, — не могли бы вы обратить внимание на наш закуток.

— Это не Старый Масмар, — прервал щебетание трактирщика. — Лошадь есть?

Недолгое молчание.

— Есть, есть. — Закивал.

— Беру.

— За нее пять серебряников.

— Беру даром.

— Но…

— Позже верну.

— Ваша милость, так дела не ведутся.

— Как ты смеешь!? — стукнул кулаком по стойке Уилл.

Крисп поднялся, допил эль и направился к выходу. Уилл отчитывал трактирщика так, что слышно было и на улице. Арри вскоре тоже выбежала из таверны.

Снегопад. Землю застлало снегом, на крышах стали нарастать белые шапки.

Несколько дюжин солдат толпились вокруг. Каждый пристально сверлил взглядом Криспа. Невольно Вердон опустил руку на рукоять.

«Начинается…»

Из толпы вышел офицер, потирая рукоять меча с гравюрами. Дорогие доспехи, ухоженный вид, кожаные перчатки с меховой каймой.

— Ты и есть тот, кто выдает себя за князя Криспа Вердона?

Крисп некоторое время хранил молчание.

Глубоко вздохнул.

— Так.

— Богатой одежонкой этого не подтвердишь. Князь никогда не отправится без сопровождения, более того, эта дорога — не кратчайший путь до Старого Масмара. А его высочество по праву владеет теми землями.

Вышел из таверны Уилл.

— Что происходит? — спросил он то ли Арри, то ли Криспа.

— Я уже уезжаю.

— Поджал хвост, — послышался смешок.

— Может вор он, господин? Такие вещицы простолюдину не сыскать, а торгаши все с охраной. Вон уезжает один.

— Верное дело. За клевету и воровство тебя следует прикончить на месте!

Крисп выдавил презрительную ухмылку. Все шло к чертям. Несколько дюжин солдат не осилить, не в таком состоянии, не с неполным Дыханием.

— Стой! — крикнул кто-то.

Гонген пробирался мимо солдат.

— Я могу поручиться за его слова.

«Надо же…»

— Слова не стоят ничего.

— Но не действия.

— Ты мне угрожаешь?

Крисп незаметно кивнул Уиллу. Тот не обратил никакого внимания, он пристально следил за Гонгеном.

«Придурок».

— Убьешь их — убьют всех, — продолжал Гонген.

— Я пощажу тех, кто не помешает мне дойти до конюшни, — добавил Крисп.

Оглядев всех, пошел к толпе. Вояки озадаченно смотрели на своего командира. Когда Крисп подошел достаточно близко, двое расступились.

— Стоять на месте! — крикнул командир.

Арри поспешила за отцом. Уилл, опомнившись, тоже последовал за Криспом.

— Не сойдет тебе это с рук, алый, — прошипел командир. — Не сойдет!

Рядом с конюшней стояла повозка. На ее борту сидел худощавый человек, точивший топор, а на поводьях толстый бородатый купец. Странствующий в одиночку торгаш. Крисп таких навидался: почти все ходят по грязи в туфлях и одеты в камзолы.

Оседлали лошадей.

— Возьми эту, Арри. — Крисп указал на гнедую.

— Она не наша.

— Молчи и бери.

Арри заметила кивок Уилла и отвязала лошадь.

Подошел Гонген. Оседлал свою кобылу. Молча. Не сказал ни слова. Только глянул на всех исподлобья.

— Спасибо, — произнес Крисп.

— Сочтемся.

— Нам не по пути?

Нет ответа.

— По пути же, — неуверенно сказал купец Гонгену.

— Чем больше людей, тем лучше, — проговорил Уилл.

— Согласен, — вмешался Гаван.

Следующие несколько часов Крисп не обмолвился и словом. В пути он привык молчать. Уилл же вел непрерывную беседу с купцом Бурбом. Иногда Гаван тоже вступал в разговор. Обычно это происходило тогда, когда обсуждения касались всего, что связано с севером — начиная с оружия, заканчивая женщинами. Гонген же источал неприязнь к присутствию новых путников. Вида он не подавал, но Крисп сие настроение буквально нутром чувствовал. Это и заставило его возобновить неудавшийся вчера разговор.

— Зачем вмешался? — Крисп поравнялся с Гонгеном.

Тот поморщился.

— Какое тебе дело?

Снегопад прекратился. Вдалеке, почти над верхушками гор появился просвет.

— Расскажешь, как выбрался?

— Избежал наслаждения утопнуть в болотах Топи?

— Да. Как ты это сделал?

Гонген побагровел от злости. Глубоко вздохнул. Уставился вперед.

— Зарубил кого следует.

Кое-что Крисп в старом рыцаре заметил еще вчера. Он ему показался более живым, чем раньше. Теперь же узнал причину.

— Иногда это бывает полезно.

— В самом деле? — рассмеялся Гонген. — Много тебе это принесло пользы?

Только сейчас Крисп заметил, что все вокруг пристально слушают их с Гонгеном разговор.

— Не мне.

— Ух, да, Герой Масмара.

— Правильно подметил, никчемный старый пес.

Гонген чуть ли не схватился за меч. Лоб его наморщился, вены набухли на висках. Рыцарь пыхтел от злобы. Крисп словил себя на том, что его пальцы холодит лезвие «лепестка».

Рыцарь спешился и обнажил меч.

— Спускайся! — прокричал Гонген.

Криспа всего передернуло. Он резко спрыгнул с седла, обнажив меч тоже.

— Что вы делаете?! — крикнула Арри.

— Не мешай, — послышались слова Уилла.

Гаван безучастно наблюдал. Купец весь вспотел и начал грызть ногти.

— Тебе нужно было отрубить башку, как только ты прибыл! — Взмахнул мечом Гонген.

Крисп сделал шаг назад.

— Пора покончить с Нечестивой Семьей! — брызгал слюной рыцарь.

Выпад. Крисп парировал. Сверкнули искры.

Следующий удар. Вердон почувствовал, как рыцарский клинок разрезал воздух в дюйме от лица. Успел отпрыгнуть от последующего укола.

Крисп закрыл глаза. Голова слегка закружилась. Открыл — острие меча стремительно приближалось.

Черный дым вспыхнул вокруг. Одно движение — уворот, второе — лезвием коснулся шеи Гонгена. Дым пропал.

Они оба замерли.

Гонген, выпучив глаза, сглотнул. Крисп еле сдерживался, чтобы не выдать резкой боли в теле.

— Что это? — спросил он то ли себя, то ли нечестивца.

— Еще раз поднимешь на меня меч, и я отрублю твою старую дрянную голову.

Вдалеке раздался топот копыт. Убрав меч в ножны, Крисп зажал несколько «лепестков» между пальцами.

Прибыли всадники. Тут же окружили путников. Бурб встал на колени и просил пощадить его. Гаван крепко сжимал топор двумя руками.

Через мгновение Крисп различил одежду прибывших и их нашивки. Орден Алой Гарды. Десять рыцарей.

* * *

Гонген чувствовал себя униженным. Он давал себе отчет в том, что проиграл не в мастерстве, и все же от этого осознание поражения угнетало едва ли меньше.

— Как видите, вы опоздали, — сообщил рыцарям Крисп Вердон.

— Прошу прощения, ваше высочество. — Сэр Исог поклонился.

День близился к вечеру. Верхушки гор светились в лучах закатного солнца.

— Почему вы пошли этим путем? Я ехал короткой дорогой до нападения.

— Мы шли с севера.

— А конкретней? — вмешался Гаван.

— Из Ледяного Пика, — ответил рыцарь.

— Айгос прибыл туда? — поинтересовался Крисп.

— Да, весьма благополучно. По правде сказать, это путешествие сделало из него… — Искоса посмотрел на князя. — Настоящего мужчину. Простите, если я как-то обидел вас.

— Такова судьба вторых сыновей.

«Строит из себя страдальца, поганый нечестивец».

Гонген сплюнул.

— Нас отправил магистр как раз для того, чтобы обезопасить путешествие князя Айгоса Вердона. Но к нашему прибытию он уже добрался до города. Перед тем, как мы собирались возвращаться, прилетел голубь. Послание магистра. Таким образом мы и наткнулись на вас, хвала Всевышним, — объяснился сэр Исог.

Смертоносец помнил его. И помнил больше всего по выделяющимся рыжым бакенбардам. Однажды Гонген спас ему жизнь, на войне.

«Помнит ли?»

— Кого не ждал увидеть среди вас, так это сэра Гонгена Смертоносца, — заулыбался Исог, — Вы возращаетесь в крепость?

— Да, у меня срочное дело к магистру.

— Что ж, будет время вспомнить былое.

— Айгосу может грозить опасность, — сказал князь.

Сэр Исог сощурился.

— Каким образом?

— Томас Блум, он же Унн Шанн, возможно, последний выживший из Нечестивой Семьи. Его целью может стать Айгос.

— Возможно последний?! — крикнул Гонген.

Все разом оглянулись на старого рыцаря, от чего тот почувствовал себя неудобно, однако продолжал сверлить взглядом Криспа.

— Отец Унна, Курт, был в круге избранных Семьи. Я пробыл главой недолго, поэтому не мог знать каждого достаточно хорошо. Как видно, один из членов круга не выполнил мой указ до конца.

— Он может быть не один? — спросил Исог.

— Всякое может быть.

— Тогда. — Исог задумался. — Значит, как дойдем до Квера, отправимся обратно в Ледяной Пик.

— Без приказа магистра? — удивился кто-то из рыцарей.

— Я оповещу его, — сказал князь.

На том и порешили.

Привал сделали в лесу. Расчистили от снега полянку, срубили веток, развели костер. В еде не нуждались: Бурб вез ее с собой достаточно, к тому же у рыцарей тоже нашлись кое-какие припасы.

— Если бы не сэр Гонген, мы так и проехали мимо вас, ваше высочество, — произнес кто-то шутливо.

— К вашим услугам, — буркнул Гонген.

Горы Старого Масмара постепенно приближались.

Каждый день Гонген видел, как обучает Вердон свою дочь фехтованию. Можно сказать, весьма специфическому. Остальные умельцы рубить мечами согласились с этим. Однако никто не возражал, хоть и все были уверены в неэффективности данных занятий.

Спустя несколько дней Гонген стал чувствовать себя лучше в путешествии. Неумолкающие соратники, с кем можно вспомнить старое, торговец, рассказывающий свои приключения, несомненно с значительными прикрасами, латник из сбежавшей охраны князя тоже не умолкал, правда его интересовало только положение дел в государстве и женщины. А Вердон только слушал. Про его дочь того же не скажешь: бегала везде, вечно о чем-то расспрашивала, но когда она смотрела на Гонгена, старый рыцарь чувствовал, будто начинает гнить прежде установленного Всевышними срока.

Перебрались по мосту через реку. Река называлась «Длань», если память Гонгену не изменяла. Снега здесь почти не навалило. Тоненькое белое покрывальце встретило путников. Арри это тоже заметила и, как уже мог предугадать Гонген, стала доставать с вопросами отца. «Горы, Арри», — как всегда скупо ответил Крисп.

За этими самыми горами, скрывающими свои верхушки за серой пеленой облаков, начинался Старый Масмар. Раньше Гонген путешествовал по этим местам постоянно. Заглянул почти в каждый горный городок. Но больше всего его привлекал Квер, столица Старого Масмара, как говорят местные. Один из немногих уцелевших городов со времен Пиршеств и Грандиозной Войны.

— О чем задумался, сэр Гонген? — спросил Гвед.

— Старые воспоминания.

— Да-а. — Чистит второй меч. — Старый Масмар полон воспоминаниями.

— И не говори.

— Ваше высочество, почему Город-шести-стен стал столицей всего Масмара, а не Квер, как было раньше? — Гвед перекинул меч в другую руку и принялся начищать другую сторону клинка.

— Из-за расположения.

— Защищенней?

— Больше из-за флота.

Между горами пролегали каменные дороги. Кое-где закладывали плитами, где-то валунами или щебнем. Часто их заливало сдуваемой ветром водой. Гонген насчитал уже четыре водопада, не учитывая те, что заметил вдалеке. «Не зря называют страной водопадов», — заметил один из рыцарей.

Пройдя перевал, у подножья ближайшей горы, покрытой кое-где лесами, Гонген увидел белокаменный Квер. Даже отсюда старый рыцарь заметил, как блестят городские фонтаны в свете солнца, а перед городскими стенами слепит глаз водная гладь небольшого озера.

Арри восхищенно вздохнула.

— Завораживает, — согласился Вердон.

* * *

Выложенная кирпичом дорога с рядами колонн по обеим сторонам вела к городским воротам. Квер, как помнил Крисп, единственный город в Масмаре, не обросший полусгнившими лачугами снаружи. Путников встречали одинокие белые башни, многие века служащие стражами этих мест. Где их только нет, почти на каждой горе несколько белых пятен да видно. Одна возвышалась рядом с городом. Крисп долго не мог оторвать от нее взгляда. Многое связано с этими белыми кирпичами.

— На зиму мы частенько перебирались сюда, — произнес мысли вслух. — С нетерпением ждал возвращения, пока отец не сказал что…

Все смотрели на Криспа. Более того, все уставились на него в полном молчании.

— Пока не сказал что? — спросила Арри.

Крисп еще раз окинул взглядом башню.

— Не важно.

Несколько угрюмых купцов проехало мимо на своих телегах. Рядом с ними верхом еще более угрюмые наемники. Позже из ворот вылетел гонец, загоняя лошадь.

В город пустили легко. Заспанная стража поприветствовала рыцарей Алой Гарды. А когда узнали, кого те сопровождают, поутихли. Гонген, торговец и наемник отказали в приглашении князя посетить фамильный дворец.

Крисп и остальные проехали площадь, именно она первая встретила путников. Шумная, людная, полная запахов еды, пряностей и выпечки. Далее район ремесленников. Звон молотов бил по ушам без устали. Дорога вскоре повела в гору. Дома лестницей выстраивались в ряды. Здесь находились банки, торговые и прочие гильдии.

Дворец не особо выделялся из архитектурного стиля города, но и сказать, что это здание не пестрит роскошью, тоже нельзя. Шпили, колонны, арки, острые крыши, невысокие башенки с балконами — все осталось таким же, каким Крисп это запомнил.

«Опять…»

— Стой! — крикнул стражник.

Он подошел к сформировавшейся во время пути колонне.

— Во дворец путь возможен только по приглашению правящего совета, — продолжил тот.

«Кому-то я стану костью в горле или стал уже».

— Перед тобой князь Крисп Вердон, брат нашего императора и законный владелец Старого Масмара, — гордо отрапортовал сэр Уилл.

— Где доказательства?

Крисп заметил как чей-то силуэт в окне отодвинул штору. Насколько он помнил, это когда-то были покои отца, когда он тоже ходил под клеймом второго сына.

«Будь у дяди хоть один наследник, все сложилось бы иначе».

— Слово десяти рыцарей Алой Гарды, а за нами и слово магистра, — добавил сэр Исог.

— Если ты меня не впустишь сейчас же, тогда уже приедет делегация от самого императора. И когда я займу свое законное место, то велю содрать с тебя кожу живьем, — процедил Крисп.

Недолгое раздумье, вперемешку с гневом и попытками что-то сказать в ответ, — и путь открыт.

— Добро пожаловать, ваше высочество, — выдавил стражник.

Остальные поступили так же — склонили головы и дали дорогу.

Подъехали к самому дворцу.

Не успел Крисп спешиться, как двери распахнулись, и выбежало несколько слуг.

— Добро пожаловать, ваше высочество, — прощебетал один из слуг, толстый, низкорослый человечек в красной жилетке.

«Ждали и боялись прибытия».

— Как вы узнали, что это я? — спросил Крисп. — Может, перед вами самозванец.

— Ну, что вы, государь, нас давно известили о вашем прибытии. Тем более, всем известно, что за вами выслали рыцарей Алой Гарды.

— Кому известно? — изумился сэр Исог.

— Многим, — фальшиво улыбнулся толстяк.

Он щелкнул пальцами, и остальные слуги подбежали к лошадям, взялись за поводья и повели животных к конюшне.

— Мне доложили, что с вами были еще люди. Кто-то на повозке и, раз, два… ага, еще один рыцарь Алой Гарды.

— Они вежливо отказались от моего гостеприимства. — Крисп прошел мимо толстяка. — Наберите ванну и накормите гостей.

— Будет сделано, — толстяк снова щелкнул своими пальцами, больше походившими на вывешенные в лавке мясника колбаски.

Сэр Исог догнал Криспа. Они шли по узкому коридору, ведущему к гостинице. Вердон остановился у знакомой двери, ведущий в другой, более долгий коридор с множеством ответвлений.

— Что-то не так, ваше высочество? — спросил Исог.

— Следи за тем, чтобы вас не потравили, — шепнул Крисп.

Рыцарь кивнул и прошел дальше. Крисп прижался к стене, пропуская остальных.

— Вы не с нами? — поинтересовался проходящий мимо сэр Гвед.

— Хочу осмотреть все, давно здесь не был.

— Путь вроде один. — Он кивнул в сторону гостиной.

Крисп постучал по двери за своей спиной.

Гвед улыбнулся и последовал за остальными.

Позади всех шла Арри.

— Зачем ты здесь стоишь? — спросила она.

— Жду, пока ты пройдешь.

Она сделала несколько шагов, остановилась и покосилась на Криспа.

— Иди к остальным, — добавил он.

Арри прищурилась, развернулась и медленными шагами пошла к гостиной.

Теперь можно было открыть дверь. Красное деверево легко поддалось, петли не издали ни звука. Впереди слабоосвещенный коридор и много поворотов в другие. Крисп закрыл за собой дверь и двинулся вперед. Смутно, но он все же помнил выход к лестнице. Направо, налево, вперед, пропустить два прохода — и вот она, дверь. Схватился за ручку, открыл. Верно. Выход к витой лестнице.

— Слышал? Князь Вердон явился, — послышалось из-за стены.

— Да… Грядут перемены.

— Думаешь, к лучшему?

— Посмотрим, кто его знает.

— Знаешь, какие слухи о нем ходят?

— Тише, потом об этом. Лучше подай лук. Эй! Следи за супом, черт побери!

Крисп поднялся по лестнице. Миновал второй этаж. Нужно выше. На третий. Достиг третьего — там пусто. Ни души, что как раз на руку. Крисп прошмыгнул мимо большого коридора, вроде он назывался «центральным». Миновал несколько залов и комнат. Вышел к большой дубовой двери.

«Лучшего времени застать врасплох нет».

Открыл дверь.

У окна стояла женщина. Богато украшенное платье, черные волосы, невысокая. Руки она сложила за спиной в замок, а сама смотрела в окно. Шторы задернуты.

— Открыл дверь и молчишь. Кто же это? — произнес женский голос. — Не уж то Крисп Вердон?

Крисп осторожными шагами подошел поближе. Осмотрелся по сторонам — никого. Тот же стол, кровать, картины, даже те же подсвечники.

Женщина обернулась.

— Кто ты? — спросил Крисп.

— Сандра.

Крисп убрал «лепесток», который не заметил, как достал.

— Не узнаешь? Твоя сестра, Сандра Пари.

Плата

— Поскольку я здесь, то следует зайти к Роджи. — Бурб завязал мешок.

— Я думал, что стоит сперва найти крышу над головой.

— Мне нужно тебе чем-то платить, а? — Ткнул его пальцем в грудь. — Гавану тоже причитается. Верно, Гаван?

Северянин кивнул.

— То-то же, идем, сэр Гонген, пора напомнить кое-кому о долгах.

— Гаван разве не лучше подходит для такой работы? Ты мне платишь за охрану, не более.

— Я в полной опасности. Уверяю, как только я подойду к салону, моя жизнь будет висеть на волоске.

— Ты преувеличиваешь.

— Ха! При таком раскладе, боюсь, тебе никто не заплатит. Верно, Гаван?

Северянин кивнул.

— К черту вас, пошли уже, — буркнул Гонген.

— Вот это уже другое дело, а?

Лицо торговца покраснело, а глаза загорелись азартом.

Здесь словно и нет зимы, если забыть про холод. Небо ясное, снега вокруг нет. Улицы забиты повозками, лавками, снующимися всюду детьми-попрошайками, больными стариками, протягивающими дрожащие руки, торговцами, наемниками и прочими людьми.

Нужная Бурбу лавка, или салон, как он ее называет, умостилась между двумя большими домами где-то в узких переулках. Найти ее с первого раза не получилось, пришлось спрашивать у прохожих, ответить внятно удалось лишь старику, сидевшем недалеко от искомого места.

— Почему салон? — поинтересовался Гонген.

— Так Роджи называет свое заведение.

— Чем он занимается?

— Дарует красоту за гроши. Скупает травы, корешки и прочую дрянь у всех, у кого можно ее приобрести по дешевке. Делает из этой гадости припарки, мази и микстуры, после чего втирает тупым, как моя лошадь, бабам. И представь, рецепт выписывает тоже за деньги. Если брать не будешь — сам разбирайся, то ли пить эту дрянь, то ли мазать где.

— А если не умеет покупатель читать?

— Покупаешь рецепт и просишь зачитать его, все просто. Правда, кого я знаю, Роджи единственный, кто делает так деньги.

— И помогает?

— Помогает что?

— Ну, мази эти… Ты понял меня.

— Да кого это волнует? Вон таким же старикам и оборванцам всяким медяк дай, так они жопу тебе вылижут.

— А это здесь при чем?

Бурб покосился на Гонгена.

— Всем башку промывать станут, каждому встречному шепнут, что мол у такого-то засранца, по имени Роджи, самые лучшие мази для вашей душистой задницы. И добрешут, что своими глазами видели чудотворный эффект. Бьюсь об заклад, тот старикан сидит там не зря, еще и знает, где салон находится.

— Вот и дверка. — Подошли к хибарке, разукрашенной резными вывесками.

— Салон красоты? — прочитал Гонген.

— Он самый. Черт, надо тоже сделать что-то подобное. На востоке с этим проще. Пошли. — Бурб открыл дверь.

Внутри стены были полны полками с различными футлярами и склянками. Для посетителей места совсем мало: зашел — уперся в стол. Гонген кое-как протиснулся и встал в сторону. С хозяином салона две дамочки вели оживленную беседу. В большей степени продавец нахваливал свой товар и рассказывал о чудодейственных эффектах. Увидев Бурба, лицо Роджи на мгновение утеряло лучезарную улыбку.

— Это мое последнее предложение, специально для таких очаровательных дам я скину еще пять медяков, — пропел Роджи.

— Хм-м, а еще не скинете? — спросила одна.

— Берем! Хватит доставать господина Роджи. Мы берем. — Положила на стол деньги, взяла кулек со склянками.

Тут же женщины удалились, споря друг с другом о чем-то.

— Бурб! Какими судьбами? — Раскинул руки в стороны.

— Пора платить по долгам.

— Точно-точно… Всех волнуют лишь деньги. Куда катится мир?

— Скорее выплатишь — скорее я уйду.

Роджи принялся копаться в ящиках. Несколько раз раздался звон монет. Сгреб их в кучу и выложил на стол. Худощавый, с синяками под глазами продавец не спускал взгляда с Гонгена.

— Рыцарь Алой Гарды? Нашивка вроде та.

Гонген не ответил.

— Понятно.

— Не тяни, — сказал Бурб.

— Вот твои деньги. — Выложил десять серебряников.

«Как он смог тебе столько задолжать?»

Бурб сгреб монеты. Мханул рукой и вышел через дверь. Гонген следом.

— Все прошло намного проще, чем ты думал. Где здесь невероятная опасность? — рассмеялся Гонген.

— Против рыцаря Алой Гарды не попрешь. Если бы не твоя нашивка, то хрен бы что этот выродок отдал.

— Сумма немалая. Тяжело расставаться.

— К тому и веду. Надо бы скорее убраться отсюда.

— Считаешь, что может попытаться забрать?

— Более, чем уверен.

Гаван, как и всегда, точил свой топор. Гонген однажды спрашивал его о том, зачем тот это делает так часто. Наемник отвечал просто: «Привык». На последующие вопросы о жизни Гавана как воина ответа рыцарь не получил.

— И как все прошло? — спросил наемник.

— Все гладно. — Гонген забрался на коня.

— Да, пора ехать. — Бурб уселся за поводья.

— А не лучше переночевать в уютной и теплой гостинице? — Гаван отложил топор.

— Хочешь умостить свой северяний зад на мягкую постель?

— Я тоже был бы не против, — добавил Гонген.

Бурб какое-то время размышлял. После прокашлялся и высморкался.

— Да и мне тоже не хочется спать под камнем. Но завтра ранним утром уезжаем отсюда к херам.

Повернули к ближайшему трактиру. Не позаботиться о сохранности товара Бурб не мог себе позволить. Первым же делом он дал несколько монет здоровяку с дубиной, стоящему у входа, и еще добавил: «Если завтра все в этой повозке останется на своих местах, то получишь вдвое больше». За сим купец довольно прошагал в трактир.

— Нажрусь как свинья.

* * *

Ночью Гонген встал помочиться в ведро. Голова слегка кружилась, тело ватное — все, как обычно. Снизу еще кто-то буянил. Звуки доносились беспрепядственно. Если бы старый рыцарь хотел подслушать чей-то разговор, то лучшего места, чем эта комната, не найти.

Сделав свое дело, Гонген упал на кровать. Ворочался долго: сон никак не приходил. Дремота навестила лишь раз, но чей-то крик внизу, а впоследствии и удар по стойке или еще чему-нибудь деревянному отогнали ее напрочь.

Хотелось пить. Жажда заставила Гонгена спуститься вниз. Перед этим он впопыхах нацепил на себя одежду и опоясался мечом. У каждого свои привычки — кто-то натачивает топор часами, кто-то без меча не выйдет даже в нужник.

— А, сэр Гонген. — Трактирщик успел налить себе не раз — покрасневшее лицо, глуповатая улыбка.

— Плесни чего-нибудь покрепче.

— Сию минуту.

Гонген сел на высокий стул.

В углу напивались наемники, в другом — простой люд, возможно, бочары, владельцы рыночных лавок и прочие, за столами в центре еле сидели гости из других земель, если судить по одежде.

— Не спится? — поинтересовался трактирщик.

— Нет.

Он налил пинту рома.

Осушив ее только до половины, к Гонгену подсели двое в кольчугах. Первым же делом рыцарь осмотрел их пояса. Мечей нет. По кинжалу и булаве.

— Ты-то рыцарь тот, алый? — спросил один.

— Я. — Опустил руку на эфес.

— Не надо, алый, не для драки сели, выпить хотим. Один из ваших спас мне жизнь под Дланью.

— Воевал с севером?

— И не только я. — Указал на другого наемника. — Это Чес, он тоже порубил немало. Я Орест.

— Гонген. — Ром оставался на донышке. — Долей еще.

— Нам тоже. — Щелкнул пальцами. — Куда путь держишь?

— На восток.

— К своим?

— К своим.

— Мы тоже возвращаемся домой.

В трактир ворвалось несколько оборванцев. Гонген насчитал их пять. Все с палками, ножами, кнутами. Гонген встал, достал меч из ножен до половины. В тот же миг из его легких вышел весь воздух.

— Прости, старик. Лучше бы ты спал дальше.

Оборванцы побежали верх по лестнице.

Орест достал кинжал и замахнулся. Лезвие стремительно приближалось. Гонген выставил ладонь — кровь плеснула ему в лицо. В дюйме от глаз остановилось острие клинка. Кинжал проткнул кисть насквозь. Гонген зарычал и кулаком огрел наемника между ног. Тот запищал и запрыгал.

С ревом рыцарь обнажил меч. Раздался хруст. Тело повело в сторону. Плечо боль разрывала на части. Гонген налетел на стол, перевернул его и упал на пол. Достал из ладони кинжал — кинул в сторону. Булава раздробила перевернутый стол. Чес хаотично махал ей и что-то кричал. Гонген разобрать не мог. Он отползал назад. Шипастый шар вбивался в пол, столы, стулья — во все, до чего мог достать. Кто-то набросился на Чеса и повалил его на пол.

Повставала пьянь. Она и спасла жизнь старого рыцаря. Гонген попытался встать. Оперся на правую руку — хруст, боль, вопль. Едва поднялся. Всюду воцарился хаос — люди везде бегали, метались, суетились. Кто-то с кем-то дрался, кто-то обворовывал уже мертвых, кто-то просто с криками выбегал из трактира.

Гонген взглядом поискал свой меч. Нашел рядом с разбитым столом. Кое-как поднял железку. Правой рукой не попользоваться — взял в левую. К тому времени Орест перерезал горло напавшему на Чеса мужику. Гонген воспользовался моментом и рубанул по спине наемника — искры от кольчуги. Орест развернулся, выпучив глаза. Начал выхватывать булаву — лезвие меча уже рассекало воздух. Отскочил назад и повалил встающего Чеса. Гонген подбежал и, зарычав, воткнул меч в развалившегося на полу Ореста. Достал — принялся рубить без передышки по Чесу. Кольчуге ничего не сталось, а наемнику переломал руки, ребра, отбил все органы. Чес захлебывался собственной кровью. Гонген выпрямился, закатил голову назад и глубоко вздохнул. Отшагнул. Орест что-то хватал рукой и смотрел в сторону. Чес еще мгновение издавал булькающий звук и замер.

Рыцарь подошел к стойке. Выхватил ром, оторвал от рубахи кусок ткани, макнул в жидкость и перевязал ладонь. С правым плечом дело обстояло хуже. Рука жгла адским пламенем, почти не двигалась, пальцы разгибались со страшной болью.

Гонген побрел к лестнице. Каждый шаг давался с трудом. Поднявшись на второй этаж, направился к комнате. Один оборванец стоял на страже. Почему он не спустился вниз, услышав такой переполох, Гонген не знал, и думать об этом не хотел. Он крепче сжал рукоять меча, благодаря чему его обагренное кровью лицо искривилось от боли.

Оборванец что-то крикнул подельникам и бросился на Гонгена с дубинкой. Старый рыцарь перерубил ему руку, а вторым движением всадил меч под ребра — дрожащая туша соскользнула по клинку на пол. Выбежал тут же другой, черноволосый, довольно молодой паренек. Не успел он осознать, что происходит, как металл выбил ему зубы и почти срубил голову — она повисла на куске плоти. Гонген переступил через паренька и вошел в комнату.

Бурб лежал мертвый в постели с перерезанной глоткой. Гаван тоже.

Едва переступив порог, Гонген резко шагнул назад, чуть не запнувшись об мертвеца. Топор Гавана мог раскроить ему череп. Трое оборванцев держали оборону, не пуская рыцаря внутрь, пока один из них не увидел срубленную голову товарища. В тот же миг слабонервного вырвало. Гонген подскочил, увернулся от неуклюжего замаха топором, полоснул по животу — кишки стали выпадывать наружу, и, занеся меч над головой, раскроил череп блевуну. Последний оборванец выпрыгнул в окно, бросив дубинку в сторону.

У того, кто тщетно пытался удержать свои кишки, Гонген отобрал мешочек с деньгами Бурба. Те самые серебряники теперь перешли к старому рыцарю. Оборванец шальными глазами смотрел на Гонгена и не мог сказать и слова. Взор его постепенно тускнел. Рыцарь видел, как покидала грабителя жизнь.

Гонген вытер меч об одеяло, осмотрел клинок и вдел в ножны.

Спустился по лестнице. Боль в плече все усиливалась.

Трактирщика давно след простыл, остальных посетителей тоже не осталось. Каким-то чудом Гонгену удалось незаметно выйти из дома и свернуть за угол. Целый отряд стражи через минуту ворвался в трактир. К тому времени Гонген петлял по узким улочкам. Везде темно, ничего не было видно. Несколько раз рыцарь запинался о камни и доски. Выйдя к более-менее освещенной улице, направился к дворцу, горящему яркими огнями на горном склоне.

В городе появилась суета. Народ постепенно выходил из домов. Глашатаи принялись за дело — каждый говорил о своем: один во всем винил Вердона, другой винил во всем торговые гильдии, третий нес полную ахинею.

Проскользнув мимо стражи, Гонген почти достиг дворца. Окровавленный рыцарь медленно приближался к стоявшим на страже солдатам. Заметив его, они обнажили мечи.

Ненайденные ответы

— А это твоя дочь? — Сандра подошла к перилам.

Внизу за столом ели рыцари Алой Гарды, Уилл и Арри. Уже глубокая ночь, но из-за стола они выходить не собирались. Яств было предостаточно. Уилл и Гвед выдавали истории о своих путешествиях одну за другой, конечно же с личными подвигами, которых было подозрительно много. Крисп сглотнул слюну.

— Да.

— Кем была ее мать?

— Это не твое дело.

— Вот как…

— Ричарда Пари ищут во всем Масмаре. И тут появляешься ты.

— Будь он виновен в том, что на него повесили, меня бы здесь не было.

— Он не помогал нечестивцу?

— Помогал.

— Тогда зря ты здесь находишься.

— Помогал, будучи обманутым.

— Заказ на груду масок тоже?

— Каких масок?

Крисп холодно посмотрел на сестру.

«Кому, как ни ему, впору заказать мешок масок? Кому, как ни ему, знать, как те должны выглядеть?»

— Он был информатором.

— Информатором? — Непонимающее выражение лица.

«Еще одна моя пешка, о которой меня не известили. Как много я еще не знал?»

— Крисп. — Она взяла его за руку. — Каким информатором?

«Самоуверенный мальчишка Блум, знавший о Пари и его связях с Семьей. Курт… Осторожный ублюдок».

В сознании Вердона возникла картина убийства Курта Шанна. Давнее воспоминание. Везде черный дым Дыхания, удивленные лица отравленных собратьев, отброшенный в сторону бокал Курта, а после — брызги крови из его шеи.

— Крисп? Хватит молчать, ответь мне.

«Заказ на маски… Зачем? Убийство Норгера. Наполовину удавшаяся месть… По-моему, безрассудная. Удачное избавление от… Вьюны?»

— Как-то все слишком складно… — Крисп оперся на перила. — Не важно, подох бы я или нет, главное — дать шанс на спасение жизни другой.

«Моя смерть — приятный бонус».

— О чем ты говоришь? — На ее лице недоумение началось сменяться страхом.

Крисп снова взглянул на Сандру.

«Зачем здесь она? Отвлечение внимания? Если да, то от чего?»

— Ты еще многого не знаешь, — ответил Крисп.

— Что не знаю?

«Не поверит. Не видела меня полжизни. Точно не поверит».

— У тебя есть дети?

Она какое-то время молчала.

— Двое. Сын и дочь.

— Твоего мужа обманули, и ему грозит опасность. Хотя… вам всем она грозит.

— Как? — Сандра побледнела. — От кого?

«А вот в это поверит больше».

— Вези сюда детей. А насчет Ричарда… Потребуется время, чтобы восстановить его имя.

«Или прикончить его».

Сандра кивнула.

— Он не виноват, — добавила она.

«В твоих глазах, но не в моих».

— Я знаю. Я пошлю завтра за твоими детьми?

— Да, конечно.

Она изучающе и с опаской рассматривала Криспа. Хотела найти подвох. Однако, Вердон сказал Сандре то, что она хотела услышать, и понимал это.

— Тебя познакомить? — предложил Крисп.

— С кем?

— С Арри.

Сандра улыбнулась и кивнула.

Они пошли к лестнице.

— Сколько ей лет?

— Сама и спросишь.

Как только они спустились к остальным, в гостиную вбежал слуга. Тот толстый льстец.

— Ваше высочество, у ворот лежит окровавленный рыцарь Алой Гарды. — Слуга осторожно глянул на остальных.

— Сэр Гонген Смертоносец? — произнес Исог.

— В городе неразбериха. Говорят, что в одном трактире кто-то устроил резню.

— Внесите его и пошлите за лекарем. И разгоните всех по домам. Завтра разберусь с остальным. — Крисп взял со стола эль. — Черт. — Выпил.

— Будет исполнено. — Слуга поклонился и удалился.

* * *

Сегодня день обещал быть насыщенным: объявление о прибытии владыки Квера и прилежащих земель Старого Масмара, визиты всевозможных хозяев, глав гильдий, обладателей крупнейших банков, выслушивать отчеты по расследованию резни в каком-то трактире. От одной мысли о куче предстоящих дел начинала болеть голова.

Крисп забежал по ступенькам к трону.

Тронный зал весьма уступал по размерам столичному. Однако, Авгур Вердон отдал немало золота на его украшение. Роскоши здесь хватало.

— Словно для вас подбирали, — пролепетал слуга, когда Крисп сел на трон.

У подножья стояли остальные, а именно: слуги, разряженные богачи, пришедшие поприветствовать нового господина, и личная гвардия владыки Старого Масмара. В толпе выделялились десять рыцарей Алой Гарды, рядом с ними Арри тоже нашла место.

Груза, взваливающегося на плечи очередного правителя, Крисп не почувствовал. Может, дело в том, что на его плечах лежала ноша значительно тяжелее. И, возможно, избавиться от нее полностью не удалось до сих пор.

— Вам, мой господин, больше идет черный, — осмелился высказаться сэр Исог.

Толпа несколько презрительно и с опаской покосились на смельчака. Позже все уставились на Криспа, ожидая его реакции.

— Согласен. — Крисп оглядел рукава и мантию. — Пестрость меня угнетает.

— Зигфрид, мне нужно черное одеяние, и позаботься о удобстве движения, — добавил владыка. — И как можно скорее.

— Будет исполнено. — Хмурый и высокий Зигфрид поклонился и вышел из зала.

«Дать шанс на спасение жизни другой…»

Крисп поднялся и спустился к остальным. Арри подала ему меч.

— Глава городской стражи, мой господин. — Сквозь толпу протиснулся статный усач. — Ночью произошло нечто требующее вашего внимания.

— Слушаю.

— Резня, ваше высочество. В трактире, в западной части города. «Сильный мед» называется. Я отыскал виновных. Теперь дело за вами. Каков ваш указ?

— Указ казнить или помиловать… — С Криспа не спускали взгляда. — В темницу их. Решу позже.

«Для начала нужно услышать еще живого Смертоносца».

Знатные гости стали выпрашивать аудиенции. Каждый норовил описать свою проблему как можно ярче, особенно пессимистичный исход, если владыка Квера будет медлить. И все же, Криспа это волновало в самую последнюю очередь.

Правитель направился к совещательной комнате. Вся орава, толпившееся в тронном зале, увязалась за ним.

«Множество масок…»

Крисп остановился. Остальные замерли тоже.

— Ваше высочество, прошу вас рассмотреть перспективу поддержки добычи…

— Где начальник гвардии? — Осмотрел окружающих.

Через мгновение послышалось:

— Я!

Крисп обернулся.

Смуглый и коренастый человек бодро шагал к нему. В тронном зале его не было.

— Генерал Фрид Эвер. Прошу прощения за опоздание, государь, — отрапортовал тот.

«Случайность…»

— Запретить продажу семян ночного дерева. За нарушение — смерть на месте. Также объявляю награду в десять золотых за выдачу тех, кто покупает или продает эти семяна. Об этом указе должен знать каждый в Старом Масмаре.

— Но это лекарственное средство, мой господин, — высказал кто-то.

Крисп холодно взглянул на седого, разряженного в шелка старика.

— Прошу прощения… — Поклонился тот.

— Издать указ немедля! — прошипел Крисп.

— Будет сделано! — гавкнул генерал, выгнув грудь колесом.

— По поводу ваших вопросов, — Крисп обратился к толпе, — все в письменном виде.

— Господа, вы можете оставить ваши просьбы, жалобы и предложения мне. Прошу сюда. — Один из слуг взял инициативу на себя.

Дав знак рыцарям следовать за собой, Вердон открыл дверь в совещательную комнату.

— Мне тоже зайти? — спросила Арри.

— Да.

В центре стоял круглый стол с вырезанной картой Старого Масмара. Везде было прибрано. Пыль протирали постоянно, что Криспа смутило. Чужих глаз он сюда допускать не хотел. Стены украшены картинами военных советов. Многие из них Крисп знал. Отец часто рассказывал о разных войнах, в особенности, о действиях командования. Рассказывал… Обте, а Крисп подслушивал.

«Подслушивает ли сейчас кто-то?»

— Ваше высочество? — произнес сэр Исог.

— Арри, подай лепесток.

Положила на стол сверкающее в свете солнца лезвие.

— Изображение масок у вас в ордене есть. Все прекрасно знакомы. — Почти все нахмурились. — Того, у кого найдутся такие лезвия, начинайте пытать. Выведывайте все, что касается Нечестивой Семьи. — Сэр Гвед покосился на Арри. — Еще это. — Крисп взял листок, грифель и бегло что-то начеркал. Показал всем.

— Палка? — спросил кто-то.

— Это «Флейта». Используется с ядовитыми иглами. Трубка из дерева.

Лица присутствующих все сильнее мрачнели.

— Найдете несколько ядов — пытать, — продолжил Крисп. — Еще есть крюк. Обычно…

— Кошка, — неожиданно вмешалась Арри.

Молчание.

— Простите.

— Обычно полностью черный. Найдете — пытать. Разрешения на это в пределах Старого Масмара получите. Передайте это вашему магистру.

— Хорошо, — сказал сэр Исог.

— Насчет всего Масмара я договорюсь с императором.

— Грядет нечто паршивое, да? — поинтересовался Гвед.

Крисп глянул на свой рисунок.

— Надеюсь, что нет

Оглавление

Топь

Призрак

Дом колдуна

Книга графа Норгера

Город-шести-стен

Воссоединение

Среди клеток

Другая жизнь

Весточка

Казнь

Пир

Старые счеты

Долгий путь

Уютное гнездо

Отголоски прошлого

Поездка

Берег

Ниспосланный

Скверные вести

Дрорт

Дыхание

На восток

Чияния

В Старый Масмар

Плата

Ненайденные ответы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg