«Куда кривая выведет»

Куда кривая выведет (fb2) - Куда кривая выведет 674K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - SeaFox

SeaFox Куда кривая выведет

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора.

Примечания автора:

Нормальный, серьезный Поттер, абсолютно вменяемый Темный Лорд, Дамблдор и в этот раз не слишком хороший человек.

Неожиданно, но очень приятно. Спасибо читателям.

03.06.15 работа в популярном:

◾№ 42 в жанре «Джен»

04.06.15

◾№ 32 в жанре «Джен»

05.06.15

◾№ 27 в жанре «Джен»

08.06.15

◾№ 21 в жанре «Джен»

Огромное спасибо Незарегистрированному пользователю (84.50.165.164), который выловил множество ошибок и опечаток.

Часть 1

Гарри Поттер был очень умным для своего возраста мальчиком. Жизнь с искренне ненавидящими его родственниками научила его предусмотрительности, осторожности, внимательности и благоразумию. Поэтому он не верил в чудеса и точно знал, что всего от жизни будет добиваться упорным трудом, сам. Нет у него папы и мамы, а значит, нет надежного, как у Дадли, например, тыла. К своим 11 годам он был уверен: чтобы получить ответ на интересующий его вопрос, не обязательно задавать его взрослым: тете, дяде или учителю, можно просто поискать в книгах или газетах. Что, если не хочешь получать шишки и тумаки от других детей, и не только детей, нужно уметь быть незаметным и делать вид, что ты как все, одной масти со стадом. Что люди, за просто так, никому ничего хорошего не делают и, если манят тебя вкусным калачом, то будь уверен от тебя потом потребуют дела, и не всегда оно тебе по нраву будет. Что только дурак может верить в бесплатный сыр, умный знает, что тот в мышеловке лежит. Поэтому, когда пришло письмо из Хогвартса, а дядя и тетя словно с ума посходили, не ждал он от этого ничего для себя положительного. Даже бегство на маяк и вид несчастного, в кои — то веки раз, Дадлика, которому родители ничего не объяснили, да дядя еще и наподдал впервые в жизни, чтобы тот пошевеливался, не нашли у Гарри в душе никакого отклика. Наоборот, что же там такое плохое написано, в том письме, что паника Дурслям весь ум отбила. Жаль, что прочитать не дали, теперь любопытно и страшно одновременно.

На маяке их догнал ночной шторм и Хагрид. И опять Гарри с удивлением разглядывал данного индивида, расколдовавшегося не на шутку, и думал не о том, что он волшебник, и как это прекрасно, а о том какую пакость подсунет судьба за этот нежданный сюрприз. Дадли, кстати, было жалко, как и его родителей, свиной хвостик, это не то, чем он желал бы наказать вредного кузена. Но прошла ночь, наступило утро, Хагрид показал себя с еще худшей стороны. Даже не слишком любя своих родственников, Гарри никогда бы не решился оставить их без помощи на том островке. Поэтому, глубоко в душе, он полностью потерял уважение к этому товарищу, и, даже, поборов собственное, велящее не высовываться второе я, заставил его вернуть им лодку.

«Дырявый котел» произвел на Гарри совершенно отвратительное впечатление. Толпа не слишком трезвого народу, кинувшаяся на него с желанием пожать руку «герою», чуть не заставила его выскочить из этого заведения вон, но стерпев все пожатия и похлопывания, он окончательно разочаровался в магах, как разумных существах. А как вы думаете, это нормально, назначить младенца героем, убившим самого Темного мага этого века? Ну, и где мозги у этих людей, явно не в голове. Разглагольствования Хагрида о том, где учились его родители, и какими они были храбрыми и замечательными людьми, как и то, как делят в школе учеников по факультетам, Гарри пропускал мимо себя. Все эти речи, напоминали ему о тщательно спланированном психологическом давлении, типа не попадешь на Гриффиндор, не станешь, таким же замечательным человеком. Только Гарри имел на это совершенно другое мнение. Были бы его родители замечательными и храбрыми, были бы у них верные друзья, любили бы они его, то нашли бы способ выжить, когда за ними начал охотиться тот Темный маг. Потому что, в первую очередь, как сам Гарри считал, нужно заботиться о собственной семье, храбро защищать ее от всех невзгод, ведь мир каждого человека, начинается с семьи, нет ничего нужнее и правильнее, чем стараться ее сохранить. Нельзя семейному человеку быть борцом за весь мир, а борьба со злом, это для тех, у кого семьи нет, им можно героями быть, им не о ком думать, кроме как о себе и о мире.

У Гарри, вообще, на все всегда было свое мнение. Он, конечно, знал, что высказывать его не всегда стоит, и в споры не ввязывался, и поучать других не пытался, но твердо верил, что его мнение имеет право на существование, и он может менять его, если появились доказательства того, что оно было ошибочным. Чем больше он пытался узнать магический мир, расспрашивая Хагрида, конечно, тем больше он понимал, что проводник ему достался слепой, глухой и дурной, к тому же. Тот во всем ссылался на мнение директора Дамблдора, который был, по словам его Величайшим Светлым Волшебником, только чем больше Гарри обдумывал все услышанное, тем менее светлым становился образ директора. Первым сигнальным звоночком, в голове, прозвенели слова Хагрида, что именно директор оставил его Дурслям. А Гарри знал, что нашла его тетя, выйдя утром за молоком, спящего в корзинке, замотанного в легкое одеяльце и с кровоточащим шрамом на лбу. Это не было секретом, это был лишний повод указать на его место в семье и в обществе. Вторым стало то, что ключ от хранилища с деньгами, которые оказывается у него есть, хранился все это время у того же Дамблдора, и тот даже не подумал о том, что если бы за проживание и воспитание Гарри, Дурслям платили деньги, то возможно, они лучше бы к нему относились. А уж когда Хагрид потребовал ключ вернуть, тут впервые в жизни, Гарри не удержался и попросил того объяснить, почему он должен отдать свой ключ, от своего сейфа, совершенно постороннему магу, пусть тот хоть трижды будет победителем, директором и светлым магом. Конфликт спустить на тормозах не удалось, Хагрид настаивал, Гарри упирался, гоблин строил зверские рожи, дабы не заржать в полный голос. Потому что, очень смешно выглядел взъерошенный, мелкий, но уверенный в своей правоте мальчишка, словесно отбивающийся от глуповатого, но огромного полувеликана. Ключ удалось отстоять только после того, как Гарри уточнил у гоблина, а нельзя ли зачаровать ключ так, чтобы его украсть не могли. На что гоблин ответил, что всем волшебникам известно, что ключ от сейфа в банке Гринготтс зачарован от кражи, и если он находится у владельца, ни отобрать его, ни украсть никто не сможет. И это было третье доказательство того, что в волшебном мире ему, Гарри, верить никому нельзя. Именно на то, что ключ могут отобрать или он может его потерять, напирал Хагрид, когда пытался его забрать, и как аргумент приводил следующее: «У директора целее будет».

Дальше был очень тяжелый поход по магазинам. В книжном у него чуть ли не вытаскивали из рук книги, якобы потому, что в Хогвартсе самая большая библиотека, так зачем же тратить деньги? В магазине волшебных палочек хозяин, вручая ему сестру палочки Темного злодея, призрачно намекал, что для него еще все не закончилось, что его ждут великие дела. В ателье он встретил своего сверстника, одетого с иголочки, и жутко гордого тем, что его в школу собирают родители. Смотрел он на Гарри слегка свысока, но это было нормально, ведь всем известно, что встречают по одежке, а одет Гарри был очень бедно, да к тому же после их с Дурслями убегательного марафона, еще и не слишком опрятно. Гарри удалось заказать себе полный комплект школьной формы, а не только то, что было указано в списке, только потому, что Хагрид ушел пропустить стаканчик в Дырявый котел. Он даже успел расспросить мадам Малкин о том, существуют ли у магов больницы, как маги путешествуют по стране и где можно купить удобную обувь и сумки, а то его провожатый предлагал ему приобрести сундук выше него ростом. Хагрид особо не торопился, видимо Гарри надоел ему хуже горькой редьки. Поэтому, предупредив мадам Малкин о том, что его будет здесь искать Хагрид, а он за ботинками и сумкой быстренько туда и обратно, пока его нет, сбегает, он пошел за покупками дальше. Новые ботинки и замечательный вместительный чемодан с чарами, позволяющими упихать в него больше, чем можно было бы сложить в тот, предложенный Хагридом сундук, и рюкзачок для переноски учебников и пергаментов, стоили недешево. Но продавец гарантировал, во — первых, что ботинки никогда не промокают, будут подстраиваться под ногу и поэтому несколько лет ему не понадобятся новые. И во — вторых, что чемодан легко поднимет и ребенок, и не важно, сколько и чего он в него напихает, а в рюкзак без разрешения хозяина никто залезть не сможет, как и в чемодан, впрочем. Канцелярский магазин порадовал наличием прописей, видимо некоторым волшебникам было известно, что перьями в обычном мире не учат писать уже очень давно, а так же возможностью купить самопишущее перо, для того, чтобы записывать лекции полностью.

Вернулся он к ателье, тут и Хагрид подошел, неодобрительно посмотрел на чемодан, но Гарри сделал вид, что не заметил, и, попрощавшись с любезной продавщицей мантий и забрав готовый заказ, сверился со списком и потащил Хагрида дальше. В принципе он больше с тем не спорил, у Малкин он узнал главное, существует автобус, который перевозит по стране магов, вызвать его очень просто, а значит, он еще появится на Косой аллее без этого недоделанного проводника, и сможет купить все, что ему будет нужно. В конце, довольный, что мальчишка больше ему не возражает, Хагрид предложил Гарри в подарок купить сову. Тот подумал и согласился, но попросил разрешения выбрать птицу самому, объяснил так, ему еще никогда не разрешали выбрать себе подарок, а это было бы так классно. О том, что ему вообще никогда и ничего не дарили, он решил умолчать. Чем этот говорливый великан про него меньше знает, тем меньше про его жизнь сможет рассказать. Хоть Хагрид и намекал в «Совах», что самая красивая сова — полярная, Гарри был неумолим, он хочет вот эту, обычную для Англии, совершенно невзрачную и незаметную. Он у маглов живет, чем меньше его почтальон заметен будет, тем лучше, а то у маглов ружья есть, вдруг кому чучело полярной совы запонадобится! Что такое ружье, спросил только Хагрид, продавец улыбался себе в усы и о ружьях, видимо, знал. Под конец, Гарри и Хагрид расставались вполне довольные друг другом, жизнью и своими наблюдениями.

Хагрид доложил своему начальнику, что Гарри мальчик добрый, воспитанный, немного упрямый, но с ним можно договориться, если не помешают окружающие, конечно. Потому что он, Хагрид, если бы не было гоблина рядом, ключ забрать смог бы обязательно. Это гоблин и виноват, а Гарри, он просто не хотел отдавать ключ чужому, незнакомому человеку. Что родственники Гарри не баловали, это видно, худенький он какой — то и одет в обноски. А так он замечательный сын своих замечательных родителей.

Гарри же вынес из этого дня для себя следующее. Волшебный мир совершенно не логичен, маги ждут от него, Гарри, каких — то не совсем понятных ему действий. Про него даже книги писали, так что он почти сказочный персонаж. В школе ему стоит поменьше выделяться и не показывать своего отношения к происходящему слишком явно. А делать вид, что идет туда, куда его ведут, но с оглядкой и опаской, а то заведут и бросят побеждать очередного злодея, а еще лучше вовремя шаг в сторону с того пути сделать. Вот, судя по разговорам, все прочат ему на Гриффиндор попасть, значит именно туда ему и не надо, но и на Слизерин нельзя, а нужно в сторону или на Хаффлпафф, или на Рэйвенкло стремиться. Близких друзей заводить не стоит, раньше без них обходился и теперь сможет. Потому что «просто Гарри» будет им не нужен, а вот к победителю того, кого они даже боятся называть, скорее всего, будут рваться в друзья все, кому захочется «погреться в лучах его славы», только вот ему такие «друзья» совсем не нужны. Продолжая раздумывать над тяжелой долей своей, Гарри перекладывал из чемодана книги в сумку, также он переложил одну мантию и ботинки, волшебную палочку он уже вложил в кобуру, которую купил вместе с чемоданом. Носить ее в кармане, показалось Гарри не слишком умным, и себе можно навредить и ей, если неудачно упадешь, например. Кошелек с оставшимися деньгами, а он умудрился еще и 100 фунтов себе наменять, он тоже спрятал в рюкзак. Домой к родственникам он входил достаточно подготовленный к тому, что именно на нем отыграются за все прегрешения всех на свете волшебников, мнимые и настоящие. Ибо один хвостик Дадли уже заставлял Дурслей ненавидеть изначальную причину его появления, а именно Гарри, намного сильнее, чем было раньше. Он и сам не особо любил бы такого родственника, из — за которого его семья подвергалась бы опасности, что уж тут говорить, а волшебники, как оказалось, относятся к обычным людям совершенно отвратительно.

Остальной месяц до самого первого сентября прошел для Гарри в заботах и хлопотах. Он обошел магазины подержанных и уцененных вещей и смог купить себе совсем недорого, приличные, а главное правильно по размеру подобранные вещи: джинсы, брюки, теплые брюки на зиму, несколько рубашек и футболок, теплый спортивный костюм, кроссовки и простые осенние ботинки, майки, трусы, носки и теплую пижаму. Он где — то слышал, что в старинных замках бывает достаточно холодно зимой, и гуляют страшные сквозняки. А еще он читал. Сначала он прочитал книгу, посвященную новейшей магической истории. Понял, что или он дурак, или факты, излагаемые в книге, совершенно точно фальсифицированы большей частью. Он смог даже съездить совершенно неузнанным в книжный магазин и купить книгу по традициям, этикету и правилам поведения в магическом мире, а так же выяснить, что существует еще одна лавочка, торгующая книгами, но она в Лютном, и одному туда соваться опасно. Поэтому Гарри подумал и нашел себе проводника, мальчишка из местных вполне остался доволен наградой в пару сиклей, а Гарри попал в «Горбин и Беркс», о чем впоследствии никогда не жалел. Объяснив продавцу, что воспитывался у маглов, но очень хочет разобраться в различиях двух миров и понять правила поведения, принятые в этом мире, он попросил книгу, которая сможет ему в этом помочь. Тот задумался, но книгу такую нашел. Это была даже не книга, а артефакт в виде книги. Обычно ее выдавали детям, как только они начинали более или менее нормально разговаривать. Начиналась она со сказок, а чем заканчивалась, зависело от того, для какого рода был сделан этот артефакт, и где он находился потом. Стоила она достаточно дорого, но Гарри не пожалел, что купил ее, правда, пришлось выложить все имеющиеся в наличии галлеоны, и еще раз тащиться в банк. И что удивительно, без Хагрида к нему там отнеслись гораздо теплее и даже предложили купить кошелек, дабы не бегать за каждым галлеоном в хранилище, а так же обещали присылать ему через этот кошелек банковские отчеты, кои они должны предоставлять клиентам, а не непонятным опекунам, которые не могут даже права подтвердить.

С книжкой — артефактом дела пошли гораздо интереснее. Стало понятно, чем отличаются маглорожденные, полукровки и чистокровные: количеством магии и знаниями (это если упрощенно для таких незнаек, как он сам, объяснять). Чем так важны традиции и законы, написанные с учетом этих традиций, и почему идет их неприятие теми же полукровками и маглорожденными. Просто им никто не объясняет, чем невыполнение законов магии будет им грозить. Но незнание закона не освобождает от ответственности, это Гарри вычитал в какой — то умной книге и считал, что так оно обычно и бывает. Ох, и намучился он, стараясь и учебники пролистать перед началом учебного года, и научиться пером в прописи писать, да еще гоняя сову по ночам с заказами на нужные книги, о которых в каталоге вычитал. Почему по ночам, а совы днем летать не должны, вот он и договорился со своим фамильяром, та ночью улетает, день прячется в совятне магазина, отдает заказ и забирает посылку ближе к вечеру и ночью летит обратно. И ей не летать по свету, и ему спокойно, никто ее не увидит.

Родственники его словно не замечали, оставляли на столе тарелку с едой и чашку с чаем утром, днем и вечером, а проходили, как мимо пустого места. Это Гарри даже радовало, он хоть отоспался перед школой. В последний день августа он собрался, сложил все книги и вещи в свой замечательный чемодан и, вызвав Ночного рыцаря, отправился в «Дырявый котел», сове он приказал найти его в школе самой, нечего ей на автобусе ехать, еще укачает. Снять комнату не составило труда, и, выяснив у хозяина заведения Тома, как попасть на платформу 9 и 3/4, отправился он спать. Предварительно попросив Тома разбудить его утром, оплатив комнату, завтрак, термос с чаем и несколько бутербродов, это он в дорогу заказал, узнав, что ехать до вечера и в пути не кормят.

Первого сентября 1991 года, ровно в 10–30 он был на вокзале Кинг — Кросс и прятался от компании рыжих магов, а кем они еще могли быть в таком сумасшедшем прикиде, карауливших кого — то у входа на нужную ему платформу. Он одним местом чувствовал, что это по его душу собрались они здесь. Сундука у него не было, а ради легкого чемоданчика он не стал брать багажную тележку, поэтому передвигался он свободно. Дождавшись степенной дамы с почти взрослым сыном, он пристроился у них за спинами, прошмыгнул мимо рыжих, проскочив в арку, и оказался на платформе, с которой должен был отправиться в путешествие в сказочный замок, на сказочном паровозе. Купе он выбрал в середине состава. Убрал чемодан, надел мантию, накинул капюшон и, прислонившись к стенке, сделал вид, что задремал. Одет он был прилично, волосы немного отросли за лето, и он смог собрать их в коротенький хвостик, шрам замазал магловским гримом, очки себе новые купил, короче говоря, совершенно другой вид, а значит, если Хагрид его описал, то поиски будут очень долгими, и, он надеялся, безуспешными.

Как это ни странно, но он задремал по — настоящему. Поезд набирал ход, в вагоне было шумно, но это нисколько ему не мешало. В купе заглянули несколько раз, а потом зашла компания из трех девочек, старше него года на три — четыре, в мантиях и с серебристо — зелеными галстуками. Посовещавшись в полголоса, они решили, что место их устраивает, а будущий первокурсник, спящий в углу, ни капельки им не помешает. Устроились они на сидениях и завели чисто девчачьи разговоры. Из которых находящийся в полудреме Гарри узнал, что в этом году поступают в Хогвартс дети бывших сторонников Темного Лорда, из внутреннего круга, и скорее всего, заводилой будет Драко Малфой, единственный наследник Лорда Малфоя. Что еще с прошлого года на лавочке у Гриффиндорцев занимают место для победителя этого самого Темного Лорда, Гарри Поттера, и Маккошка вовсю радуется, а Снейп злится. И, зная их декана, будет этому Поттеру отработка каждый день, потому что злой зельевар, если не закапает всех ядом, то уж Поттеру этого яда не пожалеет. Что по вагонам носятся рыжие Уизли, ищут своего кумира, а тот спрятался и найти его не могут, от чего предатели крови мучаются и страдают, но половину состава уже обошли и продолжают надеяться Поттера найти. Эти новости Гарри не порадовали. Чему радуется неизвестная Маккошка, было понятно, герой должен попасть на Гриффиндор, а значит, часть славы достанется и ей, как же была деканом у самого. Почему декан Слизеринцев, извечных соперников Гриффиндорцев, брызжет слюной и ядом, тоже более или менее понятно. С появлением героя у грифов сорвет тормоза, количество столкновений между этими факультетами возрастет, а значит, прибавится хлопот декану. У него не маглорожденные, как у Маккошки учатся, одним больше, одним меньше, никто не заметит, за единственных наследников чистокровные порвут на тряпочки и на лоскутки, и это в лучшем случае. То что по вагонам ходят те рыжие и везде его ищут, Гарри не обрадовало совершенно, было в них что — то от шакалов, в этих рыжих. Пока лев силен, будут вокруг виться да пресмыкаться, а как заболеет или ранен будет, добьют и съедят, без жалости и сожалений. Ну на фиг таких знакомых.

Примерно посредине пути и в их купе заглянули две рыжие головы, но увидев слизеринок и, не разглядев за ними спрятанного Гарри, удалились искать дальше. Девушки как раз собирались перекусить, на столике за пару минут дамы умудрились накрыть фуршет почти как на приеме. Салфеточки, фарфоровые тарелочки, вилочки, сок в графине и стаканы из хрусталя, Гарри только удивлялся про себя, насколько воспитание чистокровных леди отличалось от воспитания девочек в обычном мире. Или это он не с теми девочками встречался на жизненном пути. Посовещавшись между собой глазами, не иначе, разбудили Гарри.

— Молодой человек, хватит дремать, ехать еще долго, до ужина так вообще очень долго, подкрепиться вам не помешает, — самая смелая из них потрясла его за плечо.

— Леди, буду благодарен, правда я тоже захватил некоторые припасы, бутерброды с сыром и говядиной, правда, оформлены они гораздо менее аппетитно, чем ваши и термос с какао прихватил…

— Ну и замечательно, давайте сюда, мы их мигом переоформим, — улыбнулась девушка.

Гарри отдал бутерброды и задумался, по правилам этикета, которые он уже успел выучить, ему предстояло представиться дамам первому. Он младше, менее родовит и мужчина.

— Извините, что не представился. Гарри Поттер, к вашим услугам, леди.

Девушки на секунду замерли, а потом звонко рассмеялись.

— Ну, ты и хитрец, хорошо замаскировался, молодец. Я — Джемма Фарли, староста дома Слизерин, а мои подруги Уинифред Марлоу и Эдна Монтегю. Нам тоже приятно познакомиться.

Устроившись за столом, леди начали расспрашивать Гарри о его жизни. Ведь и ежу понятно, то, что писали о нем в книгах, вряд ли могло соответствовать реальности. Гарри отвечал охотно, а почему нет?

— Воспитывали меня маглы. Видимо, после смерти моих родителей, других родственников у меня не нашлось. А у мамы, вы же знаете, что она была маглорожденной, в обычном мире оставалась старшая сестра, вот ей меня на порог и подкинули.

— Что значит подкинули?

— Ну, а как еще назвать по — другому. Утром она вышла за молоком, а на крыльце, в корзинке, лежит ребенок и письмо при нем, что ваша сестра с мужем погибли, и это ваш племянник. Ни документов при нем, ни денег на воспитание, ничего.

— Действительно, очень странно.

— У тети собственный ребенок, мой кузен, мой ровесник, семья не богата, работает только дядя. А тут еще один рот, да еще я очень долго плакал по ночам. Нет, они меня не любят, но терпят. Они маглы, как у вас их тут называют, а у меня с двух лет магические выбросы. То кашу подожгу, то кофту уменьшу, и справиться с этим им не под силу. Не скажу, что они сильно меня обижали, зато я умею готовить, могу справиться с уборкой в доме, знаю, как ухаживать за садом, особенно за розами. У тети они шикарные, она даже победила на каком — то их магловском конкурсе. Кажется, он назывался «Лучший сад» или как — то созвучно.

— Куда катится мир? Наследник старинного рода, будущий лорд, умеет готовить и ухаживать за розами, и ничего не знает о магическом мире.

— Пока не знаю, но постараюсь узнать все, что возможно. А я что, наследник и будущий лорд? Вот это да, прям потерянный принц, как в сказках.

— Сказках говоришь? Принц? Смотри не ляпни это при нашем декане, он и так будет тебя гнобить больше всех.

— Это я уже понял, а говорить я не очень люблю, я лучше помолчу, это с вами, леди, я что — то разговорился. Наверно на меня ваша красота подействовала, — улыбнулся он.

— Маленький льстец. А в какой дом ты хочешь распределиться?

— Ох, я успел узнать немного, правда. Но боюсь, моего желания спрашивать не будут. А так — Рэйвенкло, думаю, подошел бы мне и по характеру и по всему остальному.

— А объяснить свой выбор можешь?

— Могу. Если меня распределят на Гриффиндор, это будет катастрофа, они же все верят в те книги, которые про меня написали, а я далеко не герой их романа. Мало того, они будут почем зря задирать слизеринцев, подогретые мыслью о том, что герой с ними. Не хочу оказаться в центре конфликта, мало того, не моего конфликта. Мне лично никто из слизеринцев ничего не сделал, зачем с ними бороться, далекий от жизни магического мира, я не понимаю, мало того, я бы и сам спокойно мог учиться среди них. Но нельзя, если я попаду в Дом Слизерина, только еще сильнее конфликт разгорится. На Хаффлпаффе слишком дружный коллектив. Я не уживусь с ними, я одиночка, мне нужно личное пространство и время, это, кстати, еще один минус грифам. Они личного не признают, даже меня в свое общее зачислили, не спросив. А у воронов все одиночки, учиться никто не помешает, в личное пространство — не полезет, как раз то, к чему я стремлюсь.

— Ну, раз ты так уверен в своем выборе, то перед тем как надеть шляпу, заставь себя увериться в том, что тебе нужно именно на Рэйвенкло. Иногда это помогает, она сбивается и отправляет на тот факультет, куда ее просят.

— Спасибо за совет, леди, именно так я и поступлю.

— Кстати, не хотим быть слишком любопытными, но все — таки, а твой знаменитый шрам, он есть или нет?

— Есть шрам, я его замаскировал, могу показать чем.

— Покажи. Интересно же.

— Вот, это называется жидкая пудра. У нас ею пользуются женщины, когда макияж накладывают. Она в тон кожи покупается и ею маскируют все недостатки кожи на лице. — Гарри показал склянку достаточно известной фирмы.

— Вот затейники, а ведь и правда, шрам замазан и магией не определишь. То — то рыжие тебя найти при входе не смогли.

— Я их видел, и как почувствовал, что они меня поджидают, спрятался за спинами других людей и проскочил в арку.

— Правильно, предатели крови, это не просто так название, это клеймо, его ставит сама магия за разные прегрешения и поступки, направленные против нее. Но главное, с ними нельзя иметь никаких дел, они, как вампиры, только те кровь пьют, а эти — магию. А еще с ними нельзя дружить, помогать им деньгами или иметь с ними общий бизнес, их нельзя вводить в род, на них нельзя жениться, потому что за все это магия накажет, и их проклятье начнет распространяться и на твой род. Это надо знать и помнить.

— Спасибо вам, леди, объяснили все очень вовремя, потому что будут они ко мне в друзья набиваться, да что говорить, начали уже.

— Попроси гоблинов в банке выдать тебе список с кодекса твоего рода, его для детей делают, он должен быть в хранилищах. Там будет все, что должен знать и учитывать наследник древнего рода. Без этих знаний ты можешь очень сильно подставить себя под наказание магии.

— Да, незнание законов от ответственности не освобождает, — грустно сказал Гарри.

— Очень правильные слова. Вот и вспоминай их, прежде чем что — либо сделать, не до конца тобой понятое. Сядь и подумай, все ли ты узнал, обо всех ли подводных камнях знаешь, и не нарвешься ли ты на наказание.

— Спасибо за советы.

Дальше они уже просто обсуждали жизнь внутри магического мира, а потом по составу объявили, что пора переодеваться и Гарри вышел в коридор. Он уже был в мантии, а что надо переодеть истинным леди, даже задумываться не стал. Глядя в окно, на пробегающие мимо леса и поля, он думал, настолько ли велика его удача, и хватит ли ее, чтобы распределиться на тот факультет, куда ему было необходимо попасть.

Паровоз доставил их всех на станцию рядом с деревней Хогсмит. Тепло распрощавшись со своими попутчицами, Гарри отправился вслед за другими первокурсниками вслед за их проводником, которым оказался уже знакомый ему Хагрид. Путаясь с непривычки в мантии и поскальзываясь на мокрой от вечерней росы траве и корнях, они медленно продвигались к берегу озера. Там был расположен лодочный причал, у которого стояли утлые лодочки, примерно на три — четыре ребенка каждая. Хагрид еще на платформе зычно позвал его поближе к себе, Гарри невольно пришлось раскрыть свое инкогнито, и поэтому он с трудом отвязался от рыжего, нескладного мальчишки, с грязным пятном на носу, который пытался в него вцепиться, как клещ. Удача улыбнулась ему, и Гарри заметил лодку, в которую уже сели две девочки и темнокожий мальчик весьма приличного вида, туда и пристроился наш герой, с трудом вырвав рукав из цепких ручонок рыжего. Те трое, в лодке, смерили Гарри нечитаемыми взглядами и продолжили общение между собой. Рыжий постоял еще минуту, понял, что общаться с ним Поттер не желает и подсел в лодку к взлохмаченной девчонке и пухлому мальчику, еле удерживающему в руках огромную жабу.

Само путешествие на лодках было омрачено тем, что из одной из них все же выпал какой — то мальчишка, но не испугаться, ни утонуть он не успел, раздался громкий плюх, и его выкинуло обратно в лодку неизвестное, но огромное, судя по звукам, существо. Величественный замок, весь сверкающий огнями, как новогодняя елка гирляндами, предстал перед ними во всей красе, но уставший и немного злой на слишком пристальное внимание окружающих, Гарри оценить эту красоту по достоинству не смог. Больше всего ему на тот момент хотелось одного, чтобы распределение побыстрее завершилось, и он смог поужинать и выспаться. Поднимаясь по высоким ступеням, он по — прежнему, отбивался от рыжика, который просто атаковал его со всей своей незамутненной наглостью. Профессор Макгонагалл, или Декан Макгонагалл, как она сама велела себя называть, окинула их всех строгим взглядом и отвела в маленькую комнатку, велев им ждать. И удалилась, даже не заметив того мальчика, с которого текла вода на пол. Видимо, некоторые маги считают, что детям помогать не нужно, отметил про себя Гарри, так какой же из нее воспитатель и декан, если она неспособна посочувствовать и высушить чужого ребенка, который вполне может подхватить простуду, простояв еще немного в мокрой одежде. Вон как у него зубы дробь от холода выбивают.

К тому времени, когда профессорша появилась снова, этот мерзкий Уизли, Гарри вспомнил — таки, как предателей крови называли девушки — слизеринки, довел его до точки кипения окончательно. Последним его вопросом было:

— А ты действительно Поттер? А где тогда твой шрам?

Все замерли, даже привидения почувствовали, что сейчас что — то случится, и в полной тишине, под открываемую профессором дверь, Гарри выдал:

— На заднице, тебе показать?

— Как грубо, мистер Поттер. — Раздался голос от двери, — извинитесь перед одноклассником, а остальные — стройтесь по двое, мистер Поттер, ваше место рядом с мистером Уизли.

— Да я лучше вон с той жабой в паре встану, по крайней мере, она не квакает попусту и не задалбывает меня бестактными вопросами, — ответил разозленный подросток.

Ответить что — либо правильное у декана не получалось, она силилась придумать отповедь, но баллы снимать было пока не с кого, драки не было, да и грубили не ей, а такому же ученику. В гордом одиночестве шагая к Большому залу, жабу ему не отдали, видимо хозяин ее побоялся, что она что — нибудь не то квакнет, Гарри думал только об одном. «Я хочу на факультет Рэйвенкло, я хочу учиться, я не хочу быть хитрым или храбрым, я хочу знаний», именно эту мысль твердил он, как заклинание, пока всех по очереди вызывали к табуретке с запыленным головным убором. Шляпа от такого напора слегка прибалдела, но попытку переубедить, упертого мальчишку, все же предприняла.

«А может Слизерин? Он приведет тебя к величию.»

«А может серная кислота? Интересно, за сколько от упрямого артефакта, останется только плохо пахнущая лужа?»

«Тогда Гриффиндор, там ты найдешь себе друзей.»

«А обычные ножницы тебя возьмут, а моль тебе опасна? Себе таких друзей приобретай, я как — нибудь и без них обойдусь. Сказано тебе Рэйвенкло, я учиться хочу, знание — это сила, власть и многое другое. Хочу на факультет Рэйвенкло, я хочу учиться, я не хочу быть хитрым или храбрым, я хочу знаний. И еще, если ты поддашься рыжему, и отправишь его вслед за мной, я тебя точно по ниточке распущу…»

«Ладно, уговорил, шантажист малолетний.»

— Рэйвенкло!

Гарри поблагодарил шляпу, устроил ее на стуле и в полной тишине отправился за свой стол. Пока он шел, его будущие соученики разразились, наконец, бурными овациями, а за столом Гриффиндора, раздались горестные вопли и вздохи. Деканша Грифов замялась на минуту и продолжила распределение, а что ей оставалось делать. Уизли сидел на стуле долго, но и он, в конце концов, отправился на Гриффиндор. Гарри вздохнул с облегчением, прослушав предупреждения, озвученные директором, он сразу понял, хоть от рыжего удалось избавиться, но жизнь от этого легче не стала. Ладно, теперь ужинать и спать, обо всем остальном, он подумает завтра…

Часть 2

Через неделю после начала занятий, Гарри уже благодарил небо, магию, Мерлина и Мордреда, до кучи, что настоял на распределении на свой факультет. Дело в том, что на Рэйвенкло училось больше половины чистокровных, а остальные были полукровками, при этом маглорожденных было очень мало. Один — два на курс, считался нормой, поэтому декан их факультета всегда назначал им куратора, со старших курсов, дабы помогли им влиться в магический мир. Гарри сам попросил об этом профессора Флитвика, объяснив, при всех, что его воспитывали родственники его мамы, маглы, в обычном мире, и о магическом он узнал только месяц назад. Это было, во — первых. Во — вторых, между Рэйвенкло и остальными тремя факультетами был нейтралитет, они могли нормально общаться с любым учеником, правда, предпочитали свести к минимуму свое общение с грифами. Больно те были шумными и бестактными. В-третьих, вражда между деканами Грифов и Слизеринцев, на Рэйвенкло не распространялась, и, даже декан Снейп, за что — то сильно невзлюбивший Гарри заочно, ядом капал, но придирался только по делу. В-четвертых, тут каждый занимался своим делом, кто — то усиленно учился, кто — то состоял в дискуссионном клубе, кому — то было интересно разгадывать загадки, все стремились найти единомышленников, но при этом никто ни к кому насильно в друзья не лез. Если некто не желал общения, его оставляли в покое.

А Снейп понял главное, Поттер не безмозглый, на первом уроке зельеварения он ответил на два из трех вопросов, заданных ему и, одним из первых, обратил внимание, что описание рецепта в учебнике и на доске отличаются. Зелья он варил на выше ожидаемого, до превосходно, пока не дотягивал, но старался, и это было заметно. Мало того, ни в каких подозрительных делах он отмечен не был, на Цербера посмотреть не захотел, хотя у заветной дверцы почти вся школа побывала. С Уизли дружить не пожелал, приятелями, правда, обзавелся, но те были такими же любителями почитать и узнать новенькое, и в приключения не рвались. Короче полная противоположность своему идиоту папаше, да и не похож он на Джеймса, на Лили тоже не очень похож, но это и не так важно, глаза ее, а остальное от дедушек или бабушек, явно. А еще он скрывает свой шрам, крестничек уже доложился, как Уизела отбрили перед всем первым курсом, а прицепом и Маккошка показала себя не с лучшей стороны, вот парень и уговорил шляпу на Рэйвенкло. Как он уговаривал упрямый артефакт, оставалось тайной. Даже директору, шляпа не призналась, чего ей пообещали или чем пригрозили. И это не странно, что именно потому, что Поттер не оправдал худших его надежд, декан Слизерина переменил свое летнее решение затюкать сына своего недруга и, одновременно с этим, вспомнил, что он еще и сын его единственной подруги, которая умела и любила учиться.

И хотя, Флитвик, как — то странно последнее время, на директора смотрел, но молчал, как партизан на допросе, когда его начинали расспрашивать о новом известном ученике. Всем было видно, что своим учеником он доволен, а значит, Поттер прижился на факультете умников, и напрасны были надежды Макгонагалл и Дамблдора, весь прошлый год упорно готовившихся встретить знаменитого ученика на своем любимом факультете. Поттер учился, много времени проводил в библиотеке, при этом, как ни старались другие ученики разглядеть, а что же именно он читает, получалось это далеко не всегда. Та книга, которую он держал в руках, всегда была в обложке, заглянуть через плечо, пока никому не удалось, а если Гарри спрашивали, что именно он читает, то чаще всего он показывал продвинутый учебник по зельям, которого в школьной библиотеке не было, а на столе лежали обычные, библиотечные книги, список которых после каждого нового занятия, каждый профессор выдавал желающим для ознакомления. Как — то раз подошла к нему и лохматая девочка, которую он часто видел в библиотеке, ее интересовало, как он успевает подобрать столько книг, по разным предметам. Гарри даже не удивился, что взять с грифов:

— После каждого занятия, на столе у профессоров можно посмотреть список дополнительной литературы. И это может сделать каждый. Нам старшекурсники сказали, еще в первый день занятий, и староста потом напоминала. Как же вы учитесь, если кроме учебника ничего не читаете, ведь материал там часто, дан не полностью, и очень важные нюансы остаются за кадром.

— Нам никто не говорил. Может, это только для вашего факультета такой список книг присутствует.

— Не знаю, не знаю. Попробуй после следующего урока подойти к столу профессора, что у вас там будет?

— Трансфигурация.

— Ну вот, подойди и посмотри. Только выучи заранее чары копирования. Вот из этой книги, видишь, они простые совсем. Подходишь, кладешь свой пергамент сверху и читаешь вот это, а палочкой вот так, поняла? День — два такая копия продержится без закрепления более сложными чарами. Но ты ведь можешь себе и переписать потом с него на обычный свиток, главное не зависать надолго у стола профессора, они такое не любят.

— Понятно, спасибо за науку, посмотрю завтра на столе, и в чарах попрактикуюсь, а можно ты мне сейчас предыдущие списки дашь переписать, ты их хранишь?

— Давай лучше завтра, я их в отдельный свиток соберу и скопирую, а ты тогда сама перепишешь, просто они у меня в общей куче лежат, а разбирать именно сейчас, я не могу, мне нужно доделать задание.

— Конечно, буду тебе благодарна.

На том и разошлись. Гермиона изредка обращалась к Гарри с вопросами, он, если знал, отвечал, друзьями они не стали, так, приятели. Но и эти отношения помогли Гермионе взглянуть на факт своего распределения, с другого ракурса. Она поняла, что те, кто агитировал ее за Гриффиндор и шляпа, которая обещала ей, что она найдет среди грифов друзей, если и не обманули ее в открытую, то сильно слукавили. Гриффиндорцы действительно умели дружить, только не с кем — то, а против кого — нибудь. И на данный момент первый курс грифов — дружил против нее. И верховодил там Рон Уизли, который хоть и играл в шахматы на мастерском уровне, на деле оказался отвратительным стратегом, лентяем и неучем, и ничего, кроме квиддича его не интересовало. Было обидно до слез, она так старалась принести своему факультету баллы, а все считали ее занудой и заучкой. Поразмыслив на досуге, а Герми была девочкой умненькой, просто слегка растерялась, попав в волшебный, как ей показалось мир, она приняла для себя несколько решений. Немало их принятию поспособствовал и прошедший Хеллоуин.

На праздничный ужин 31 октября Гарри шел с нехорошим предчувствием. Нет, было это не от того, что в этот день погибли его родители, Гарри родителей не помнил, и горевать о людях, совершенно ему незнакомых, у него не получалось. Просто была у него такая способность — чувствовать грозящую ему опасность. Частенько это спасало его от встречи с компанией кузена, любимым развлечением, которой являлась игра «поймай и отлупи ненормального Поттера». А тут его интуиция вопила, как пароходная сирена. Еще днем он заметил, что на обеде Гермионы за гриффиндорским столом не было. Первокурсница Патил, как раз обсуждала это, рассказывая, что сестричка ее говорила, что Уизли, обиженный тем, что Макгонагалл постоянно ставит всем в пример поведение заучки, мол, она много баллов факультету приносит, в очередной раз, что — то со своими дружками учудил, и теперь та убежала, в слезах, и где — то рыдает. На ужине он успокоился, вот дошел до стола, и спокойствие снизошло на него, он понял, что ничего изменить не сможет, и пусть случится, что должно и будет, что будет. Он посмотрел на стол, за которым брызгая слюной и роняя крошки изо рта сидел тот, кто уже второй месяц набивался ему в друзья и понял, именно Рон будет тем, кто пострадает от своей неуемной жадности и зависти к его славе. Потому что в приключение он сегодня ввяжется, раз уж так звезды расположились, но сделает все, чтобы для настырного рыжика оно закончилось как можно хуже. И когда в Большой зал вбежал профессор Квиррелл, громко, на весь зал выкрикнул, что тролль в подземельях, и свалился в обморок, а директор, вместо того, чтобы выяснить кого нет на ужине и запереть всех учеников в большом зале, выдал прямо противоположное, мол, идите все в гостиные, там пир и продолжите, для него стало все предельно ясно. И когда Рыжий поймал его на выходе и, тщательно пряча глаза, выдал информацию, что Гермиона плачет на втором этаже, в туалете девочек, и ничего не знает, и ее обязательно нужно спасти, он даже не стал упираться, пошел, словно так оно и нужно было. Добраться до туалета раньше тролля они не успели, но это было уже и не так важно. Главное вот он — тролль, лупит дубинкой по раковинам, а под ними прячется визжащая от страха девочка, и сдвинуться с места не может, а в голове, только одно, как бы извернуться и отвлечь этого громилу. Вокруг него осколки раковин и куски камней валяются, поднять их Левиосой ничего не стоит, главное не промахнуться и попасть в тролля, а не в потерявшую от страха голову девчонку. Первый раунд он выиграл, тролль, обозленный постоянной бомбардировкой повернулся к ним с Роном, тот строить из себя героя не хотел и рванул назад, Гарри отскочил от двери, пропуская устремившегося за убегающей добычей здоровяка и наколдовал вслед ему гладиус, насколько хватило сил далеко. До Рона достал краем, тот хлопнулся на повороте и врезался головой в стенку, тролль поехал на спине за ним. Гарри заскочил в туалет, Несколько пощечин привели в норму Гермиону. Вытащил ее за собой, понаблюдал за барахтающимся троллем, пытающимся встать и дотянуться до лежащего без сознания Рона, тут — то их компанию и нашли профессора. Декан Макгонагалл попыталась было ругаться, но он не слишком вежливо ее перебил, не дав Гермионе ни слова сказать.

— Нет, в герои я не стремлюсь, уж простите. Но Рон меня сюда не просто так потащил, что он сделал своей сокурснице, это вы у нее спросите, раз до вас еще не дошло, что он и раньше над ней издевался. А то, что ее не было на обеде и на ужине, и она где — то плачет, я услышал от моей сокурсницы — Патил, ее сестра у вас учится. Рон меня сюда притащил, что он собирался делать с троллем не знаю, но убегал он от него, только пятки сверкали, и почему кинулся в ту сторону, вглубь коридора, а не к лестницам, лично я понятия не имею, наверно голову от страха потерял. Тролль до него бы добрался, там тупик, вот и пришлось гладиус колдовать, почему он упал и об стену стукнулся, и что с ним, понятия не имею, он не жертва, он инициатор этого безобразия, а я его спасать не обязан. Если бы он не издевался над однокурсницей, ничего бы с ним не случилось, сидел бы сейчас в гостиной и жрал праздничный ужин.

— Как вы можете так говорить, зачем наговариваете на Уизли? Он не хулиган, он же ваш друг.

— С такими друзьями, простите, врагов не нужно. Он меня притащил сюда волоком, я думал у него хоть план есть, а он вместо того, что бы помогать только глазами хлопал, да еще и в панику впал, на ровном месте меня и Герми в приключение втравил и в кусты собрался, храбрый гриффиндорец… Такой же как мой папаша и его дружки, безмозглый идиот.

— Да что вы такое говорите? Да ваши отец с друзьями, они такие замечательные…

— Не надо мне рассказывать, какими замечательными были мародеры, я за месяц узнал о них много интересного, и даже проникся их «величием», не было у меня отца, но такой, право слово, мне и не нужен бы был. Ничему хорошему он меня научить бы не смог. И Рон, ваш с приятелями, такой же говнюк. Ненавижу, когда сильный слабого гнобит, или когда на одного компанией нападают, мерзко это.

Декан Слизерина молчал, ругать Поттера, у него не поворачивался язык, хвалить, не позволял педагогический опыт и приказ директора, по которому Поттер не должен был проникнуться к нему хорошим отношением. Он взглянул на спасенную, и понял, что необходимо ее отвести в больничное крыло, трясло ее изрядно и была она вся в царапинах и синяках.

— Мисс Грейнджер, я думаю, необходимо отвести вас в больничное крыло, и мистер Поттер с этим вполне справится, а нам с профессором Макгонагалл необходимо разобраться с троллем и третьим участником приключения.

Маккошка, так и не сумевшая подобрать слова для достойного ответа Поттеру, взглянула, наконец, на свою ученицу.

— Да, идите в больничное крыло, поговорим о вашем поведении потом, — выдала она.

— Идем, Герми, я тебя провожу, и сам успокоительного попрошу, что — то меня потряхивает.

Для Гермионы этот день начинался неплохо, на трансфигурации у нее получилось задание у одной из первых, декан ее похвалила, а после урока настроение ей испортили Рон с дружками — он грубо оттолкнул ее от входа и сквозь зубы выдал.

— А, бобриха — заучка, не стой на пути, грязнокровка тупая. Все — то ее ставят в пример другим, книжница, а того она не знает, что максимум, что ей светит в магическом мире, место посудомойки. Даже полукровки и те ценятся выше.

От грубого толчка в плечо, оборвалась лямка сумки, она упала, и ее содержимое рассыпалось по полу, и по свиткам, с домашними заданиями, с особым удовольствием потоптались остальные ученики. Обидно было до слез, и, собрав весь свой немудреный скарб, Гермиона сбежала в туалет на втором этаже, туда редко кто заходил, всех отпугивало привидение, живущее там. Это было последней каплей. Она уже догадывалась, что магический мир, очень сословное общество, но когда к ней приходила Декан Макгонагалл и рассказывала про школу и магию, то говорила, что при ее способностях, добиться она сможет многого, верить в это хотелось. Но перечитав кучу книг и рассортировав полученные из них и разговоров с учениками с других факультетов знания, она поняла, что и тут ее обманули. Род это не просто некоторое количество родственников, это еще и родовая магия. Что это такое, ей объяснил, шепотом, озираясь по сторонам, третьекурсник с Райвенкло, и даже посоветовал, какие книги можно почитать на эту тему, только предупредил, чтобы была она осторожней и книги эти читала в одиночестве и незаметно. «Чистокровные, — сказал он — это не просто слово. Род накапливает в себе магию из поколения в поколение, каждый волшебник в роду, должен сделать все, что бы продлить свой род, защитить наследника и сохранить, а лучше умножить родовую магию. Ты первая волшебница, ты безродна, и поэтому можешь пользоваться только личной магией, а в моем роду десять поколений предков — маги, и их сила стоит за моей спиной, это сила моего рода, сила родовой магии, которая добавляется к моей личной. Я смогу заниматься высшей трансфигурацией, варить зелья из особого списка и высшие чары мне тоже будут доступны. Если ты не найдешь себе чистокровного мужа, а скорее всего его найдут для тебя другие маги, то так и не сможешь подняться в практических сторонах вопроса, теорию сможешь выучить, для практики сил не хватит. А вот если ты войдешь в чистокровный род, то сможешь и это. Но будь осторожна. Заключай контракт с умом, а еще лучше прочитай и выучи все, что найдешь по магическим клятвам и контрактам. Участь младшей жены не завидна, если рожать детей не является твоей целью в жизни.» Сидя в туалете плаксы Миртл, она поняла, что абсолютно верить тому, что говорила профессор Макгонагалл, у нее уже не получается, слишком красочной вставала у нее перед глазами картина, когда ее используют, как производительницу, держа дома, как последнюю рабыню в гареме. Нет, такая жизнь ей совершенно не нравилась. И тут появился он — тролль. Идя с Поттером в больничное крыло, она внимательно слушала то, о чем он ей говорит.

— Слушай сюда, с директором будь аккуратней, он легилимент, то есть мысли считывает. Защита от этого есть, но нам с тобой ее еще рано осваивать. Лучше всего, мысленно рассказывай стихи, считай, повторяй домашнее задание по трансфигурации. Ни в коем случае не гляди ему в глаза, не ешь и не пей ничего из его рук, вообще, в его кабинете ни к чему не прикасайся.

— Я поняла, спасибо, что предупредил. А если не секрет, откуда ты все это знаешь?

— Знаю, откуда — сказать не могу. Не моя тайна.

Гарри, действительно не мог сказать, что попалась ему удивительная книжка. Та самая, из лавки Горбина и Берка. Как ему объяснил тогда хозяин лавочки, была она не просто справочником, и попала к нему совершенно случайно. Принесли ее вместе с другими найденными на пожарище Поттер — менора вещами. До него эту книгу никто не мог открыть, даже прикасаться к ней приходилось в перчатках из драконьей кожи. А вот его, и это совершенно не удивительно, она признала сразу. А признав, стала открывать ему тайны его рода. В ней было собрано все, чему должны были его научить родители, если бы остались живы. Каждое поколение дописывало в нее новые знания, и продолжалось это почти тысячу лет. Последним, писавшим в книге, был его дед, именно его запись показала книга, когда Гарри спросил, что ему может грозить в школе. Дед писал. «Если ты читаешь эти строки, значит мой сын, хотя бы частично, но выполнил свое предназначение. Род продолжен, ибо только тот, кто несет в себе нашу кровь смог бы прочитать эти строки. А меня, скорее всего, нет в живых. Но это уже не так важно. Главное, что я хочу тебе сказать, не доверяй никому. Особенно в школе. Хогвартс, с воцарением в нем этого белобородого манипулятора, перестал быть безопасным, к сожалению, мы, те кто посылал туда своих наследников, узнали об этом слишком поздно. Предупреждаю тебя о том, что необходимо проверять пищу, зелья в школе не стесняясь подливают всем, помни, что директор мастер менталист, никогда не смотри ему прямо в глаза, не пей и не ешь у него в кабинете и учи окклюменцию, лет с 14 это уже можно. Книга сможет научить тебя многому, но постарайся найти родственников, к сожалению от Поттеров никого не осталось, но есть Блэки, Малфои, Боунсы, Краучи. Если к тебе будут набиваться в родственники Уизли, помни, что они предатели крови, и иметь с ними дела, значит переводить их проклятие на род Поттеров. Пока это все, чем я могу тебе помочь. Прощай, потомок. Постарайся выжить и продолжить род Поттеров. Да и мантия, родовой артефакт, где он сейчас, не знаю, может у тебя, но помни, слушаться мантия невидимка будет только того, в ком есть наша кровь, для остальных она бесполезна».

Книге Гарри поверил сразу, древний артефакт, истинным владельцем которого он оказался, своему хозяину врать не мог, значит, его дед, Карлус Гарольд Поттер, действительно написал свое прощальное письмо, стараясь предупредить внука о грозящей ему опасности. Гарри дураком не был, впрочем, об этом уже говорилось, опасность он чуял, заклинания проверяющие пищу на зелья выучил, и они в ней, в пище, были. Пришлось узнавать, где находится кухня и по утрам запасаться там бутербродами и чаем в термосе, а вечерами ходить незаметно ужинать с эльфами на кухне. В Большом зале он ел только для вида, то что было безопасно, и пил только воду, наливая ее себе заклинанием агуаменти.

Жутко раздражала полная невозможность себя защитить. А уж когда случилась вся эта история с троллем. Мадам Помфри оставила их обоих ночевать в больничном крыле, дав им зелье сна без сновидений, они даже так и не узнали, что с Роном, уснув до того, как его принесли. Дамблдор не стал их расспрашивать, и это немного успокоило и Герми и Гарри. На следующий день Хогвартс гудел, как улей, утром их отпустили перед самым завтраком и они добрались до Большого зала вместе. Гермиона шла странно задумчивая, по сторонам не смотрела, только под ноги и направилась не к столу своего факультета, где ее с нетерпением ожидали, чтобы расспросить о том, что случилось, а прямо к преподавателям. Ее спокойный тихий голос слышали только профессора и директор.

— Я хочу знать, есть ли возможность перераспределиться на другой факультет? — твердо спросила она.

— Мисс Грейнджер, о чем вы таком говорите? Зачем вам это понадобилось? — всполошилась декан грифов.

— Я ошиблась, мне шляпа предлагала выбор, и я, не имея полной правдивой картины, сделала его неправильно. Я не подхожу этому факультету и он не подходит мне, отсюда и конфликт. Я хочу поменять решение, если это разрешено.

— Но как же, вы же вполне влились в коллектив. Получаете баллы, учитесь. Почему вдруг?

— Мне не присущи те качества, которые необходимы для выживания на вашем факультете, я не пришлась ко двору, и заработанные мной баллы, только раздражают других учеников.

— Хорошо, — остановил директор спор, — но шляпа в кабинете, и проще и быстрее дойти до нее, чем таскать туда — сюда. Пройдемте.

Деканы поднялись со своих мест и все шестеро ушли в кабинет, где довольная шляпа отправила Гермиону Грейнджер на Райвенкло, чем сильно обидела профессора Макгонагалл. Когда, в уже новом галстуке, Гермиона села за стол рядом с Гарри, тот только усмехнулся, и ничего не сказал. Так же равнодушно отреагировали и другие его сокурсники. А вот за столом ало — золотых все пребывали в шоке. Гермиона, вообще, сильно изменилась, не лезла с нравоучениями, ведь вокруг и так все учились, не тянула без конца руку на занятиях, ведь на Райвенкло не было тех, кто не был готов к уроку. Записалась в дискуссионный клуб и на факультатив по традициям магического мира, который вел для своих учеников профессор Флитвик. И проходила мимо бывших однокурсников, как мимо пустого места. Пока Рон еще лежал в больничном крыле, а он сильно стукнулся головой и получил частичную потерю памяти, как оказалось, остальные грифы первокурсники, попытались выяснить причину, по которой состоялось столь небывалое событие, как смена факультета. В ответ они получили:

— А вам какое дело, кажется, вы были не слишком довольны, когда я училась вместе с вами. Разве нет?

— Нет, не так! — ответила Лаванда Браун.

— Правда? А вот мне так показалось, особенно, когда ваш предводитель Уизли, на последнем занятии, толкнул меня и обозвал тупой грязнокровкой, — говорила она достаточно громко, а поймали ее перед кабинетом трансфигурации, где у Райвенкло должно было проходить занятие. — А вы все посмеялись и прошли по моим вещам, как по паркету. Давайте так, мне от вас ничего не нужно, но и вы от меня отвяжитесь, я больше не в вашей стае. Так что со своей честью и совестью разбирайтесь теперь сами.

Если у декана Грифов и были какие — то вопросы, поскольку находясь в трех метрах от разбирающихся детей, не слышать их она не могла, то все они отпали, и к вопросу почему? и как? она не возвращалась больше никогда.

Время шло, близились семестровые экзамены и Рождество, в гостиной вывесили списки тех, кто оставался на каникулах в замке. Гарри записался, встречаться с «любимыми» родственничками у него не было никакого желания. Рон притих и не цеплялся ни к Гарри, ни к Гермионе. Что само по себе неимоверно радовало их обоих. Нет, они не стали друзьями, но вполне мирно общались и помогали друг другу с подготовкой к занятиям.

Гарри остался в спальне один, все его однокурсники разъехались на каникулы домой. В канун Рождества так хотелось устроиться рядом с мамой, положить ей голову на колени и тихонько помечтать, увы, но это совершенно не доступная для него радость. Зато он совершенно спокойно может не ходить на общие обеды и ужины, заказывая домовикам еду в гостиную, чем и пользуется, частенько. Особенно ему нравится сидеть у горящего камина с бутербродом в одной руке и чашкой чая в другой и смотреть на огонь.

На Рождественский ужин пришлось пойти в Большой зал, прошел он весело, даже профессора сбросили строгие маски и взрывали хлопушки, пели рождественские гимны и даже, танцевали под спокойную наколдованную кем — то из них музыку. За общим столом Гарри оказался самым младшим, и поэтому большинство сюрпризов, вылетавших из хлопушек, досталось ему, пакетики с конфетами, пара шоколадных лягушек и разные другие приятные мелочи ему помог упаковать в трансфигурированный из носового платка мешочек старшекурсник с Хаффлпаффа, сидевший недалеко от него. А утром его ждали подарки от одноклассников, сам он не особо раздумывал, что подарить им, девочкам отослал по коробке волшебных шоколадных конфет, а мальчишкам по набору для письма, состоящему из перьев разных хищных птиц. Подарки одноклассников разнообразием то же не отличались, те же конфеты и разные канцелярские мелочи. А вот два свертка вызвали у него некоторое недоумение. Во — первых, свитер, темно — зеленого цвета, связанный несколько неаккуратно, отправителем значилась миссис Уизли. Почему совершенно незнакомая женщина дарит ему подарок на Рождество, было для Гарри совершенно непонятным фактом, и он решил, чуть позже, попросить проверить своего декана, этот свитер на проклятья и чары. А во — вторых, сверток, из которого он достал мантию, старинную и почти прозрачную, которая оказалась мантией невидимкой. К ней была приложена записка, написанная вычурным почерком с завитушками на каждой букве. «Гарри, эту мантию оставил мне твой отец, перед самой смертью, воспользуйся ей с умом.». Получалось, что родовой артефакт, который можно было использовать, как последний шанс на спасение и спрятать жену и сына от маньяка, который охотился за их семьей, его безмозглый папаша отдал кому — то, с совершенно непонятными целями. От обиды и злости у Гарри даже слезы на глазах выступили, так его и нашел, пришедший проверить единственного остававшегося в школе своего студента, декан Флитвик. Сцена, представшая перед его глазами, ему совершенно не понравилась. Гарри сидел на полу у камина, в дрожащих руках сжимал непонятную прозрачную ткань, и по его щекам из крепко зажмуренных глаз, текли слезы.

— Гарри, что случилось?

— Профессор, как он мог, он что совсем идиотом был, мой отец?

— С чего ты это взял?

— Да вот мне отдали мантию — невидимку, а к ней прилагалась записка, — Гарри вытер слезы о рукав мантии и протянул Флитвику записку.

Тот почерк узнал сразу, но прочитав записку, так же остался в сильнейшем недоумении.

— Не знал, что такие вещи еще сохранились в волшебном мире. Это очень древний артефакт, берегите его, он может помочь спасти вам жизнь. А насчет вашего отца. Сложный вопрос, в чем — то он был очень умный и одаренный молодой человек, но далеко не во всем. Не понимаю, ваша мама была гораздо более приспособленной к жизни, почему она не воспротивилась, почему не было придумано никаких путей отступления, ведь можно было сделать порталы, в разные места, хранителем Фиделиуса выбрать Лили, она из дома не выходила, значит, выдать местоположение убежища не смогла бы. Да мало ли чего еще можно было накрутить из защитных чар, проклятий и рун. Единственное, что я могу сказать в оправдание поступка ваших родителей, они были еще слишком молоды, а маг, попросивший у них эту мантию, пользовался у них безоговорочным доверием.

— Вы узнали почерк?

— Да, узнал.

— Это почерк директора Дамблдора?

— Да…

— Спасибо.

— За что?

— За то, что подтвердили мои подозрения. За то, что не стали скрывать от меня важную информацию, за то, что попытались объяснить мне действия моих родителей, а не отделались от меня тем, что я похож на отца, только глаза мамины. Спасибо за это.

— Гарри, твоя мама была очень неординарной волшебницей. Я до сих пор не пойму, что свело их с твоим отцом вместе, они же по характеру отличались как солнце и луна. Интересы у них разные были, да и то, что до пятого курса твоя мама дружила с нынешним профессором Снейпом, а потом резко переметнулась в компанию тех, кто его все это время унижал, проклинал и лупил, для меня остается совершенно непонятным явлением. А где есть такое количество неясностей, там, возможно, не все чисто с чарами и зельями, ты меня понимаешь?

— Да, а значит, мне нужно быть втройне аккуратным и осторожным. И еще, вы со мной ни о чем не говорили. Я правильно понимаю, профессор?

— Ты умница, весь в маму. И понимаешь все правильно. Будь осторожен и береги себя. И ни в коем случае не лезь на третий этаж.

— Спасибо, профессор Флитвик, я все понял, но ничего не слышал. А не порекомендуете мне книги по защите сознания, попроще написанные. Я понимаю, что еще рано, но может там хоть какие упражнения будут, подготовительные. Я бы ими занялся, а то в здешней библиотеке нету ничего, а как заказать в магазине, если названия не знаешь?

— Вот смотри, тут есть методичка для старшекурсников, выпиши три первых издания, и еще номер 25 и 48, но это по другим темам могут пригодиться. Сову посылай неприметную, а еще лучше попроси чужую, примерные цены тут записаны.

— Спасибо, вам. Эта помощь для меня бесценна.

— Учись и постарайся выжить, это и будет твоей мне благодарностью.

— Профессор, у меня есть еще одна просьба, вот этот свитер, мне прислала некая миссис Уизли, я про нее первый раз слышу, наверно это мать Рона, но об этом я только догадываться могу, вы не могли бы проверить, на чары. А то мне подозрительна такая доброта…

— Я заберу с собой, кое — кого еще попрошу проверить, но в любом случае, советую отправить его совиной почтой обратно, только без скандала, с извинениями, что у незнакомых магов подарки не берешь.

— Так и поступлю, просто мне интересно, есть подвох или нет.

— Это я понимаю, и самому так же интересно.

Вечером Гарри не утерпел, а какой мальчишка, получив мантию невидимку в полное свое владение, усидит на месте, и, даже, ни разу не попробует в ней найти себе приключения на одно место. Бродил он по этажам с час, а потом, его просто повлекло в один из заброшенных классов, поняв, что дело не чисто, он сосредоточился и, стараясь ступать бесшумно, вошел. В кабинете было не прибрано и почти пусто, ни парт, ни стульев, только огромное старинное напольное зеркало посередине, на полу пыль ровным слоем, словно и не убирались тут полгода, а зеркало чистое, ни соринки на нем. «Да, — подумал он, — все же маги детективов не читают, странные они, и к мелочам в постановках особо не присматриваются, а может, просто, считают меня не слишком наблюдательным». Заходить слишком далеко он не стал, сделал два шага от двери, встал напротив зеркала, на раме была надпись, шедшая поверху «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание», прочитать ее ничего не стоило, достаточно было помнить, что перед тобой зеркало. Хочет ли он, посмотреть свое самое горячее желание, может быть, но не опасен ли этот артефакт, от которого мантия укрыла его полностью. Странно, что его вообще сюда что — то тянуло. Мантию он снимал очень неохотно, медленно, ему необходимо было проверить, действительно ему покажут его желание или нет? В зеркале отразился он, за его спиной стояли молодая рыжеволосая женщина и мужчина в очках и с растрепанными волосами, они ласково смотрели на него и улыбались. Ну что ж, зеркало проверку не прошло, мантию он накинул на себя в мгновение ока, развернулся и вышел, чтобы больше сюда не приходить. Мантию он спрятал в свой чемодан, надо было, конечно, отправить ее в хранилище, но отправлять ее с совой он побоялся, решив для себя, мало ли что может случиться, вдруг пригодится.

Свитер профессор Флитвик принес через три дня, как и предполагал Гарри, подарок был с сюрпризом. В вязанье были вплетены легкие чары дружелюбия, заставляющие того, кто будет носить этот свитер, постепенно проникаться симпатией к семье Уизли. Сыр в мышеловке, надо чаще его вспоминать, Гарри отнес сверток в совятню и отправил одну из школьных сов с посылкой и извинениями, обратно к миссис Уизли. В записке он написал, что благодарен за внимание, ему льстит, что незнакомые люди о нем вспоминают, в такие чисто семейные праздники, как Рождество, но подарок, увы, принять не может, ему строго — настрого, с детства, запрещено брать подарки у не знакомых людей.

Каникулы кончились, ученики вернулись, коридоры Хогвартса оживили детские голоса, а Гарри вызвали к директору. В кабинете кроме самого Дамблдора, находились двое, неряшливая полная тетка и пришибленный мужичок, не поднимающий от пола глаз.

— Здравствуйте, — поздоровался Гарри, — я в чем — то провинился?

— Почему сразу провинился? Гарри, я хочу представить тебе родителей Рона Уизли, мистер Артур Уизли и миссис Молли Уизли.

— Зачем?

— Что зачем, — не понял вопроса Дамблдор.

— Зачем мне нужно знать родителей Рона? Он не мой друг, мы учимся на разных факультетах.

— Миссис Уизли очень хотела вручить тебе подарок, свитер, который она для тебя связала.

— Я благодарен, но уже писал в ответном письме, что подарок принять не могу.

— Но, ведь, теперь я тебя познакомил и с Молли, и с Артуром.

— Это ничего не меняет. Подарок, это приятно, но увы, я не настолько хорошо знаком с мистером и миссис Уизли, да и знакомиться нам совершенно незачем. Они взрослые, я ребенок, а свитер — это одежда, ее покупают родители или родственники, близкие люди. Так что, я благодарен за внимание, но подарок принять не могу.

— Но ты же принял подарки от своих одноклассников?

— Да, я и сам посылал им такие же. Конфеты, перья, разные мелочи, это маленькие знаки внимания, их можно принимать и дарить другим.

— Хорошо, Гарри, иди, мы поняли, что твои принципы, не позволяют тебе сделать исключение для хороших, позаботившихся о тебе людей. Это очень печально.

Все время беседы Гарри смотрел по сторонам и себе под ноги, не поднимая взгляда на взрослых, он так и пошел к себе в спальню, задумавшись настолько, что чуть не наткнулся на Рыжего. Тот, со всей своей бесцеремонностью, схватил его за рукав, и на весь коридор задал вопрос.

— Почему ты не принял наш подарок? Что, для тебя он не слишком хорош? Мама так старалась, вязала его, а ты?

Вокруг стали останавливаться другие ученики, заинтересованные предметом разговора.

— А зачем, мы, вроде, не были знакомы? Зачем ей это было нужно?

— Она хотела, что бы на Рождество у тебя, как и у других, был подарок.

— А с чего она взяла, что у меня не будет подарков?

— Но как же, твои маглы, они же тебе никогда ничего не дарили.

— С чего ты это взял, точнее, откуда ты это знаешь, я никому не рассказывал о своих отношениях с опекунами, так откуда?

— Я слышал.

— Знаешь что, ты не мог бы этого знать, если бы за моей жизнью у опекунов не наблюдали, а если наблюдали, то почему никогда не вмешивались? Зачем вообще меня отдали маглам? — Гарри начинал сердиться. — У меня что, не было родственников в магическом мире?

— Нет, не было.

— Угу, вон Малфой стоит, его мама племянница моей бабушки, или это, по — вашему не родство?

— Но они же пожиратели смерти!

— А ее сестра, Андромеда — нет. И Лонгботтомы и Боунсы не были пожирателями. И нет, меня учили не брать подарки, или вы думаете, Гарри здесь не жил, Гарри совсем дурак, да? Да нас в младшей школе еще учили, не брать ничего у не проверенных людей, никуда не ходить с незнакомцами, ваш магический мир по сравнению с обычным миром, да тут просто тишь и благодать, никого не воруют, нигде никаких террористов, наркоманов и маньяков. Вы просто не представляете, сколько опасностей, смертельных опасностей, подстерегает ребенка, даже, в родном городе, у нас в школе предмет преподавали, так и назывался «Основы безопасности жизнедеятельности».

— Ты просто звездой себя чувствуешь, брезгуешь у простых магов подарок взять, слава тебе глаза застит!

— Нет, и я не понимаю такого сильного желания у абсолютно чужих мне людей, облагодетельствовать меня подарком. Все, разговор окончен, уйди с дороги.

Гарри ушел в свою гостиную, настроение было препаршивым, так хотелось ославить наглых Рыжих на всю школу, что бы неповадно было дарить подарки с сюрпризом. Но нельзя, рассказать все — значит подставить профессора Флитвика, потому что только он мог проверить свитер и найти эти чары.

До Пасхи время летело, как поезд экспресс, без остановок на промежуточных станциях. Старшеклассники из Райвенкло, все же сходили на разведку на третий этаж, в запретный коридор, на одном из ближайших собраний дискуссионного клуба, они честно рассказали, что сидит там, запертый простейшим запирающим заклятием, Цербер. Сторожит он неприметный люк в полу, и, судя по всему, там приготовлена полоса препятствий, для кого, они не знают, но очень не советуют туда лезть. Цербера усыпить — много ума не надо, спеть или сыграть какую — нибудь мелодию, каждый дурак сумеет, и если охрана такая ненадежная, то заманивают туда кого — то определенного, не слишком умелого, и в конце его будет ждать сюрприз, и, наверняка, не слишком приятный.

Гарри, мысленно, с этим согласился полностью. А когда перед самыми каникулами, якобы случайно, подслушал разговор Рона и его компании, то понял, что полоса препятствий, явно, для него готовилась. Только вот он, редиска, приключенцем становиться не особо желал. Рон, с Дином и Симусом остановились рядом с выходом в Большой зал, в нише, в которой когда — то стояли доспехи. Разговор шел громким шепотом, так что за версту слышно было, Гарри, как раз, мимо проходил.

— Там Цербер сидит, мне братья говорили, под ним люк. Я у Хагрида газету видел, что 31 июля, ближе к вечеру, кто — то пытался ограбить Гринготтс, пытались взломать ячейку № 720, он еще заметил, что днем с Поттером из этой ячейки, как раз забирал, нечто важное. А потом долго ругался, что проговорился мне. Значит, это ценное, спрятали в Хогвартсе, а помните, тролль на Хэллоуин по замку гулял, так потом Снейп хромал, с неделю. Явно он охотится за этой вещью, и его тогда цербер тяпнул, жаль не сжевал.

Рон отличался умом и сообразительностью, и, главное его логика была, какой — то вывернутой. А профессора Снейпа весь Гриффиндор, считал главным злом. Так что только его, при своей убогой фантазии, тот и мог назначить главным вором.

— И что? — спросил Финиган.

— А потом я еще раз к Хагриду ходил, разговор на эту тему незаметно перевел, там спрятали нечто принадлежащее Фламелю. Надо узнать кто это. Больше, кстати, Хагрид меня к себе не приглашал. Обиделся, наверное.

На этом Гарри, как раз, счел за благо удалиться. А потом грянул первый гром. Хагрид, дите великовозрастное, оказывается, не просто так к себе больше никого не приглашал, он дракона у себя прятал. В его деревянном домике, огнедышащее животное, к этому времени сильно подросшее, устроило на Пасху пожар, и смоталось от незадачливого хозяина в лес, а того с сильнейшими ожогами отправили в Мунго. В лесу дракона, хоть и еще не слишком взрослого, но уже сумевшего взлететь, можно было ловить всем Хогвартсом до морковкиного заговения. Авроры, вызванные Попечительским советом, все же дракон — это не фестрал, и делать ему в лесу рядом со школой нечего, наткнулись в лесу, на целую колонию акромантулов, вот это был сюрприз! Хагрида пообещали, после лечения, уволить и отправить на работу в заповедник для опасных животных, потому что наказывать его было бесполезно, он бы не понял за что, да и специалистом он был хорошим, но работать рядом со школой, его теперь мог оставить только совершенно ненормальный. Он же, в силу своей величины и наивности, совершенно не понимал, чем опасно то или иное зверье. А потом, кто — то из учеников спохватился и донес до авроров и попечителей, что в замке остался еще один милый зверек — цербер.

На очередном обеде, в Большом зале, директору Дамблдору был задан вопрос, всем попечительским советом, главой аврората и министром магии, в присутствии журналистов. Что именно охраняет на третьем этаже милая собачка, и почему именно в школе, этот опасный предмет должен находиться, особенно если учесть, что защита эта, так себе, любой первокурсник пройдет. Дамблдор пытался выкрутиться, начал чушью какой — то зубы заговаривать, но нет, не вышло в этот раз, то ли все были злы, что он за своим ручным великаном не уследил, и теперь дракон в лесу, а акромантулы без боя не сдались и всех их уничтожили или нет неизвестно, то ли он, не ожидая вопроса, немного растерялся и, не слишком уверенно, лапшу на уши вешал. Но пришлось ему идти, снимать ловушки, для того, что бы изъять хранимое и отправить обратно в банк. Вот тут и грянул второй гром. В комнате на третьем этаже мирно дрых цербер, рядом стоял артефакт и наигрывал ему колыбельные, все ловушки были обезврежены, а в последней комнате стояло зеркало Еиналеж, на котором, ярко — красной помадой, было написано следующее.

«Директору Дамблдору.

Спасибо за подарок, передавайте дракончику и Хагриду мою благодарность, без них я бы еще месяц тут ошивался, ожидая удобного случая. А теперь, я свободен, и надеюсь, Альбус, вы об этом пожалеете, совсем скоро. Буду честен, ждите сюрпризов, совсем не приятных для вас.

Том.»

Директор аж побелел, но рассказывать кто такой Том, и что за сюрпризы предстоит ожидать, он не стал, только глянул на Снейпа, а у того глаза были, ну совершенно обалдевшие, правда он с собой справился и головой покачал, словно на безмолвный вопрос ответил. Стали искать, кого нет, и обнаружилась пропажа профессора Квиррелла, и видели его, как оказалось, в последний раз накануне пожара у Хагрида. В комнатах его было пусто, вещи он собрал и прихватил с собой, когда и куда он отправился и почему назвал себя Томом было совершенно не ясно. Никому не нужную полосу демонтировали, цербера забрали в питомник, директор заперся в своих покоях и до начала летних каникул его никто не видел.

Экзамены прошли, пропал профессор Снейп, точнее он не пропал, а ушел в запой. Вот вечером, после последнего экзамена, все еще было нормально, только сова письмо принесла, прямо на ужин, а утром на завтраке его уже не было. Мадам Помфри, у которой, как раз, закончилось какое — то зелье, которое он ей обещал сварить, долго вызывала его по камину, а потом, все же решилась войти без разрешения, и нашла его, совершенно не вменяемого, в кресле у камина, а три пустых бутылки огневиски и жуткий перегар, которым от него несло, рассказали ей, лучше всяких слов, что пациент пьян и толку от него не будет. Напивался зелевар с методичностью, с которой и зелья варил обычно, каждый день в течение недели, но потом как отрезал и на завтрак вышел зеленый, но трезвый, как стеклышко, свое поведение он коллегам никак не комментировал. Просто, молча, ел овсянку и запивал ее крепким кофе.

Гарри на каникулы отправился вполне довольным собой, экзамены он сдал, как и ожидалось, на превосходно и выше ожидаемого, даже зелья, которые ему не слишком давались. А еще и провернул такую аферу, в результате которой, насолил директору. Можно и у Дурслей пожить, тем более, что у него теперь был и друг, и учитель, и наставник, все в одном лице, и он ему доверял. Только нужно было немного подождать, и в его жизни многое могло бы измениться.

Часть 3

Каникулы начинались замечательно. Испуганные прошлогодним появлением Хагрида родственники, боялись даже голос на Гарри повысить. Они, как и весь прошлый август, оставляли ему еду на кухонном столе, не загружали работой, и вообще почти не замечали. Гарри, в благодарность, регулярно мыл посуду или проводил время среди клумб, приводя их в порядок. Он ждал, скоро должно было прийти письмо, после которого, его жизнь должна была сделать очередной крутой вираж.

Все началось сразу после подслушанного им разговора. Почему он был уверен, что не Снейп собирается добраться до того, что спрятано в запретном коридоре, он себе ответить не мог. Но интуиция просто кричала о том, что это нечто необходимо совершенно другому магу. После очередного занятия ЗоТИ он попросил разрешения у профессора Квиррелла, поговорить с ним вечером после занятий. Тот сильно удивился, но согласился на разговор. Почему Гарри, вдруг, захотелось поговорить именно с этим профессором, а кто ж его знает, он чувствовал в нем, что — то родственное, а еще от него, сквозь запах чеснока, которым он был обвешан, как елка, пробивался сладковатый аромат тлена. А сложив вместе, небольшой сверток, который Хагрид тогда в банке, нарочито небрежно прятал в карман, Фламеля, полосу препятствий, зеркало, к которому его потянуло и попытку ограбления, Гарри сообразил, что спрятано и от кого. Самым величайшим результатом работы Фламеля, грандиозным воплощением его таланта, был Философский камень. Гарри себе даже не представлял, чем должен был шантажировать Фламеля Дамблдор, чтобы тот его послушно отдал. Значит, там спрятана подделка, и директор приманивает очень опасного хищника и приманивает его на Гарри. Но с Гарри с первого сентября, ничего страшного не происходит, значит или тот хищник, не так ему страшен, или он сбился на охоту за камнем. Вот и пришел он к вечеру в кабинет ЗоТИ, чтобы выяснить, так или не так он угадал.

— Добрый вечер, профессор.

— Здравствуйте мистер Поттер. О чем вы хотели со мной побеседовать?

— Профессор, я бы хотел задать вам несколько вопросов, ну и поделиться своими мыслями и выводами, только вот зная, что они не совсем безопасны и для вас и для меня, может, вы придумаете, как нам с вами поступить.

— Интересно, о чем таком вы хотите мне сообщить, чего я сам не знаю, и почему это опасно. Но, в принципе, можно дать друг другу клятву мага, не пользоваться полученными знаниями друг против друга, и не разглашать то, о чем узнали.

Так они и поступили, Гарри только предложил добавить срок, скажем на год, а как потом сложатся их отношения, решать после.

— Я вас слушаю.

— Профессор, я не знаю, что вы скрываете под своим тюрбаном, но пахнет от вас, последнее время не только чесноком. В свете того, что я присутствовал тогда, когда из банка забирали ту вещь, которую прячут теперь в школе, а так же потому, что меня постоянно, на протяжении всего года, просто — таки подпихивают в сторону запретного коридора, я вычислил, что там ловушка и поставлена она не столько на меня, сколько на вас. Вы уверены, что там прячут именно необходимый вам Философский камень?

— А с чего вы взяли, что именно мне он нужен?

— Профессор, ну мы же поклялись друг другу, я решился вам довериться, что же вы — то хотите меня обмануть? Зачем? Я может, помочь хочу.

— А если я не тот, кем вы думаете, я являюсь?

— Даже если вы лорд Волдеморт, я своего решения не отменю.

— Почему же. Он же убил ваших родителей, покушался на вашу жизнь, да и вообще, темный маг и безумец?

— Кто убил моих родителей — это совершенно мне не ясно. Если судить по тому, что мне удалось выяснить, то боя, как такового, там не было, защиты, впрочем, тоже. А дом, как все говорят — разрушен. Авада разрушений не несет, она разрывает связь между душой и телом, да и сквозь преграды она не проходит и дом развалить, с ее помощью — совершенно не реально. Так что лично я сомневаюсь. Может вы мне расскажете свою версию произошедшего?

— Умный мальчик. Когда догадался?

— Не так давно, впрочем, разве это важно?

— Нет, не важно. Я не хотел убивать. Мне стало любопытно, но мое любопытство меня и сгубило. Правда, к тому моменту, я не всегда мог контролировать собственные действия. Видишь ли, когда мне было лет 16, профессор, которому я доверял, рассказал мне о возможности не умирать. Крестражи, будь они прокляты, первый я сделал еще в школе, и только много лет спустя, я понял, каким был идиотом. Разделить душу нельзя без последствий для себя, а главное ее очень непросто собрать обратно. Я, по глупости своей, сделал их пять: мой дневник, Кольцо Марволо Мракса, Медальон Слизерина, Чаша Пенелопы Пуффендуй и Диадема Ровены Райвенкло. На меня к 81 году регулярно накатывало безумие, что я творил, самому страшно теперь. Правда, сейчас, рядом с тобой, я чувствую себя лучше, видимо тогда, в момент моей гибели, ты оказался шестым, случайным, судя по этому шраму, который ты старательно замазываешь, а он фонит моей магией так, что я ее чувствую, даже на расстоянии. Увы, я не помню, что произошло в тот день, когда погибли твои родители. И это очень странно.

— Как я могу вам помочь? Философский камень, если он действительно существует и хранится в Хогвартсе, он может быть вам полезен?

— Я встретил Квиррелла в его путешествии по Албанскому заповеднику, почему меня перенесло именно туда, после того, как я развоплотился, там была спрятана диадема. Он умирал, его укусил, какой — то малоизученный ядовитый гад, я вселился в уже мертвое тело, и до сих пор с трудом удерживаю его от полного разложения. Философский камень может мне помочь лишь ненадолго, он не может меня вылечить, тело слишком повреждено. Но я знаю, что необходимо сделать. Создать новое тело можно, но гомункул, который получится в результате, будет жизнеспособным слишком непродолжительное время. Я должен собрать все свои крестражи, дальше необходимо провести ритуал слияния души и одновременно с этим ритуал вселения в тело, тело живое, но в нем не должно быть души, а еще оно не должно быть взрослым, не старше 15 лет.

— Мага или магла, есть разница?

— Нет, разницы нет. Только где взять тело, я пока не придумал.

— У маглов в больнице. У них там есть приборы, которые поддерживают жизнь искусственно. Если человек попал в аварию, или по какой другой причине впал в кому, то, какое — то время, они лечат его и ждут, выйдет он из комы или нет, если не выходит, то от приборов его отключают и он умирает окончательно.

— А это мысль. Ну что, а с прохождением препятствий, в запретном коридоре, ты мне поможешь?

— Да, помогу. Скажи, а что будет со мной, если во мне действительно есть частичка твоей души?

— А ничего, проведешь ритуал слияния, и будет это твоя частичка.

— А как же ты без нее?

— К тебе прилепилась столь маленькая часть, что она для меня не слишком важна. Моя душа обретет целостность и без нее, восстановится, через какое — то время, год или два. Правда, если честно, то мне нужна будет твоя помощь и при возрождении.

— Какая именно?

— Кровь, немного совсем, и помощь в ритуалах. Я тебе дам их прочитать, чтобы ты был уверен, что я тебе не наврежу. Если все пройдет здесь хорошо, и камень действительно окажется у меня, то я уйду искать крестражи, а жить буду в замке Слизеринов. Там родовой алтарь, на котором все и должно будет произойти. Связь с вассалами я заблокирую, как только смогу туда добраться, а вот тебе перешлю порт — ключ, по нему ты сможешь попасть в замок, в любое удобное для тебя время, и привести с собой одного надежного человека. Только учти, человек действительно должен быть надежным, иначе родовая магия, может с ним неизвестно что сотворить. Так что жди сову на каникулах в любом случае. А пока, будем ждать подходящего момента, чтобы пройти к камню.

Ждать пришлось не слишком долго. Пожар, вызванный абсолютно незамутненной глупостью Хагрида, разгорелся очень вовремя. Пока профессора и директор в спешном порядке тушили, спасали и оказывали первую помощь, а потом долго совещались в кабинете директора малым составом собрания. Квиррелл покрутился на тушении пожара, чем смог помог и незаметно для всех ушел. Тут и наступило время Гарри и профессора, или Тома, как он разрешил себя называть. Гарри пошел на дело в мантии — невидимке, Том старательно наложил на себя дезиллюминационные чары и на обоих чары тишины, чтобы их раньше времени не засекли. Дорогу Том разведал заранее, ходил и проверял сигнальные чары, чуть ли не каждый день, боясь, что их местоположение изменят, но, слава Мерлину, этого не произошло. До Пушка, так звали цербера, они дошли без приключений, распаковав, заранее, артефакт исполняющий колыбельные младенцам, они подсунули его в открытую дверь. Через пяток минут из — за двери раздался могучий трехголосый храп. Усыпить зверюгу оказалось задачей не сложной, а вот его переднюю левую лапу с люка снять, удалось только совместными усилиями. Дьявольские силки прошли, даже не запыхавшись, ключ ловил Гарри, а показывал ему, какой именно Том, тролля усыпил тоже Том, а шахматы обошли по самому краю, Гарри под мантией невидимкой, а Том левитируя себя над полом. Загадку Снейпа разгадали быстро, зелья хватило на обоих и вот оно, зеркало. Тому оно показывало какие — то глупости, как он сказал, а вот Гарри увидел в нем себя и почти сразу ощутил камень в кармане. Ломать и крушить ничего не стали и быстренько удалились, Гарри отдал Тому камушек уже на выходе. Распрощались они до лета, Том обещал написать, как устроится, и велел проследить за реакцией Снейпа, которому собирался написать письмо, о том, что все произошедшее в день 31 октября 1981 года, трагическая случайность, и убивать Поттеров он не имел ни малейшего желания. Им будет нужен зельевар, а значит, необходимо заручиться его поддержкой заранее. И желательно, чтобы он не шпионил, при этом, на стороне Дамблдора. Диадему, как и камень, Том забирал с собой. И теперь Гарри ждал письма.

Письмо принес обычный почтальон, он отдал его из рук в руки, самому получателю, который, как раз, подрезал колючую изгородь, от нечего делать. Гарри, прочитал его вечером за закрытыми дверями своей комнаты, было оно не длинным, но достаточно информативным.

«Привет, Гарри. Пишу тебе уже третий раз, но совы возвращаются без письма с горелым шнурком на лапе. Правильно я зачаровал, точнее защитил, письма от получения их не тобой. Вот, пришлось вспоминать магловский способ отправки. За столько лет я еще не забыл, что в обычном мире письма пересылают почтой, и на дом их приносит почтальон, значит, склероз мне не грозит, пока. Тем страннее, что некоторые моменты своей жизни я не помню, или помню слишком смутно. Посылаю тебе в конверте — открытку, это одноразовый портключ в мой дом. Слово активатор — Слизерин. Обратно, я зачарую тебе нормальный, многоразовый, кольцо или кулон. Жду тебя на следующей неделе, в понедельник, с самого утра. Надеюсь, ты навестишь своего старенького дядюшку. Будь аккуратен и внимателен, не приведи хвост. Потому что тот, кто пытался выкрасть твою почту, находится рядом с тобой. Мне вообще, показалось, судя по отголоскам магии на шнурке, что был это не человек, а домовой эльф. Поэтому прошу тебя, перед перемещением, надень свою мантию, так он не сможет тебя отследить.

Твой любящий дядюшка Том.

P. S. Письмо спрячь, взять или прочесть его, кроме тебя никто не сможет, открытку — портключ не потеряй, но храни отдельно. Ответа не жду. Жду тебя самого. Надо поговорить.»

Северус Снейп, профессор зельеварения, Пожиратель Смерти и шпион Ордена Феникса в Ставке Темного Лорда, ждал очередного письма. Занятия в школе Хогвартс, где он преподавал, закончились уже три недели назад, и все ученики давно разъехались по домам, на каникулы. После заключительного экзамена, он получил первое письмо, которое повергло его в шок, но выйдя из запоя, в который он благополучно ушел на несколько дней, он поразмыслил и понял, что поверить, в то о чем ему написали, не может, но и не верить — не получается. Признавшись перед самим собой, что пить — это не выход, а запой не наш метод, он стал вспоминать события всей своей жизни и раскладывать, что называется, их по полочкам. Получалось, в начале, не очень хорошо. Он, неожиданно для себя, обнаружил, что в воспоминаниях зияют лакуны и каверны, объяснить которые склерозом и обычной забывчивостью он, Мастер Менталистики, к сожалению не может. А это значит, что написанное в письме, имеет право на существование. Единственное, что его радовало, так это то, что директор школы и его непосредственный начальник Альбус Дамблдор, после полного краха своих надежд, связанных с поимкой неизвестно кого на известную приманку, вот уже больше месяца, не показывается надолго на глаза своим подчиненным и большую часть суток проводит в своих покоях.

Письмо пришло тогда, когда он почти перестал надеяться его получить. Шла середина июля, и он собирался в свой законный, вырванный зубами и когтями у директора, отпуск. К письму прилагалось предупреждение, что порт — ключ, приложенный к нему и настроенный на активацию словом — зельевар, перенесет его в замок, защита которого пропустит только его, и то, если у него не будет угрожающих хозяевам намерений. И поисковые зелья его не найдут, а следилки и прочие чары, способствующие нахождению того места, в котором он окажется, будут рассмотрены защитой, как прямая угроза. Поэтому если он не желает неприятных эксцессов, ему необходимо заранее провериться на все вышеперечисленное. Уходил он из Хогвартса, попрощавшись только с мадам Помфри, все остальные преподаватели или уже уехали, или были заняты сборами. В замке, как обычно на два месяца, оставались Филч, Хагрид, который пока долечивался в стенах школы, перед назначением на другое место работы, и сам директор, уезжал ли он куда — либо или постоянно находился в школе, никто никогда не интересовался. Выйдя за антиаппарационную зону, Снейп, словно в последний раз, взглянул на громаду замка, возвышающуюся над лесом, вздохнул, и отправился пока лишь домой, в Паучий тупик. Там предстояло разобраться, какие чары могут на нем висеть и кто и когда их навесил.

Самому на себе найти ничего не удалось, пришлось душить свою жабу, доставать заначку и обращаться в банк, к гоблинам. Они оказывали самые разные услуги магам, а не только хранили их деньги. Проведя ему полную проверку, в том числе и на зелья, они выдали ему свиток, в котором он вычитал столько интересного, что впал на некоторое время в ступор. Гоблин — клерк, проводивший проверку, даже пожалел его и налил стакан воды из графина. Чар на нем было, как на собаке блох, а еще он почувствовал себя полным идиотом, потому что кроме чар, нашли у него в крови зелья, подтвердили наличие нескольких обливейтов, они оказывается тоже оставляют свой отпечаток на ауре, и совершенно не обнаружили никаких обетов Дамблдору и долгов жизни Поттеру. Правда обещание проследить и защитить сына Лили, в свитке отражалось, но именно как обещание, данное добровольно и имеющее ограничения, он не обязан был защищать его ценой своей жизни. А еще были на нем блоки, поставленные на магию, на дары и было полностью заблокировано принятие наследия, даже непонятно было, а какое оно должно было быть. Кроме отрицательных моментов, были и плюсы. Как утверждал свиток, все это можно было исправить, не сразу, не за один день и даже не за месяц, но можно. Для начала он попросил снять с себя чары и очистить организм от зелий. Остальное могло пока подождать.

Усталый и измотанный несколькими очистительными ритуалами, поздно вечером он появился, наконец, у себя дома. Посидел, минут десять, в стареньком кресле, бездумно глядя на огонь в разожженном камине, придвинул к себе журнальный столик и решился написать письмо. Старый друг, неоднократно выручавший его в самых различных ситуациях, да и сам не раз и не два пользовавшийся его помощью, должен был знать правду, тем более, что и самому ему, неплохо было бы озадачиться проверкой всей своей семьи. Учились — то они в одной школе, а значит и им могли подливать зелья. Особенно это было актуально для его, Северуса, крестника. Поэтому копия свитка, с некоторыми купюрами, отправилась вместе с письмом, личной совой, в одно очень знакомое поместье, дабы прочитавший его получатель схватился за голову и велел всем домочадцам собираться, во Францию. Проходить какие — либо проверки в английском отделении банка этот белобрысый задавака не решился, а письмо, вместе с приложенным свитком, было спрятано в сейф, в сокровищнице, дабы никто не мог его оттуда изъять.

Ранним утром 20 июля Северус Снейп, совершенно не выспавшийся, из — за проведенной в раздумьях ночи, стоял в Холле незнакомого замка, сжимая в руках сработавший порт — ключ. И первым, кто вышел к нему, поблескивая очками и приглаживая волосы, был его персональный, школьный кошмар — Гарри Поттер. Рассматривая своего «любимого» профессора, Гарри остановился в дверях, и улыбнулся.

— Здравствуйте, Профессор. Том, извините, задерживается в лаборатории, вот попросил меня, Вас встретить. Проходите, не стесняйтесь. Может быть, Вы хотите кофе, или чего покрепче, там, в гостиной, налево от Вас — бар есть, а за мной кухня, можно кофе сварить?

— Доброе утро, мистер Поттер, весьма неожиданная встреча, — отмер, наконец, Снейп, — не хотелось бы быть невежливым, но удовлетворите мое любопытство. Как вы тут оказались?

— Так же как и вы, я думаю, порт — ключом.

— Не притворяйтесь дурачком, я имел в виду, как вы оказались в компании Лорда?

— Ну, вроде мы были с ним знакомы и раньше, и я не видел причин отклонить его любезное приглашение погостить.

— Северус, не стоит пытать Гарри в моей гостиной, — раздался голос хозяина замка, — он тебе, все равно, на этот вопрос не ответит. Достаточно того, что ты видишь, что мы в своих разногласиях разобрались полностью.

— Мой Лорд, — Снейп опустился на одно колено.

— Вставай, не время подметать пол своей одеждой. Скажи, ты в банке был?

— Да, мой Лорд.

— Вот видишь, Гарри, как я их запугал, и ведь ни один не задумался, а с чего это спокойный, логичный, нормальный маг, стал вдруг, ненормальным маньяком.

— Северус, пока Гарри рядом, со мной вполне можно общаться без всех этих … маневров. Зови меня Том. Тем более, что разговор предстоит достаточно долгий. И нам нужна помощь друг друга, а по одному нас как мух прихлопнет самый «светлый» волшебник.

— Пойдем на кухню, я хоть кофе сварю, — высказался Поттер, — а то вечером спать не дают, видите ли надо закончить со списком ингредиентов, а утром ни свет ни заря, опять Гарри вставай, к нам гость прибудет.

Зевал Поттер вполне натурально. Было видно, что все три участника разговора не выспались, правда, каждый по своим причинам. Устроившись за столом на кухне, Северус Снейп увидел совершенно нереальную, для него картину, Гарри Поттер варил кофе и переругивался с Темным Лордом, который лез ему под руку с советами.

— Не перелей воды, а то плиту сам мыть будешь.

— Том, я с шести лет готовлю кофе по утрам, и очень редко он у меня убегает, но если ты хочешь, я могу предоставить эту почетную обязанность тебе!

— Нет — нет, это мне лучше не доверять, пока я в этом теле особенно.

— Кстати, а как вы избавились от запаха? — спросил Снейп и зажмурился, поняв, что именно и у кого он спросил.

— Да не тушуйтесь вы, право слово, круциатусами он пока не кидался при мне ни разу. Зельем намазали, тем которым фараонов мазали, когда те должны были стать мумиями. Пока помогает, но это ненадолго. Камень, кстати, как я и думал, фальшивкой оказался. Так что времени у нас не так уж и много осталось.

— Север, я был плохим лидером и отвратительным наставником, но зельями никого, в тихую, не травил, и обливейтами не баловался. То, что мои вассалы попали в ситуацию, что их сюзерен стал не вменяемым, за это ответственности с себя не снимаю, но и тут я не сам таким стал, мне помогли. Крестражи, сами по себе, толкают мага к безумию, а уж если один из них в нечистых руках оказался. Дневник, который я у Абрахаса Малфоя прятал, как оказалось, украли и очень давно, и находится он в Хогвартсе, можешь сам догадаться у кого.

— Борода с колокольчиками из всех щелей торчит.

— Угу, и колокольчиками позвякивает. Том достань сливки и сахар, и чашки расставь. Кофе готов, господа.

— И что теперь.

— Пока остальные доступные крестражи я собрал все, даже тот, который Рег, по глупости, выкрал, погибнув при этом. Никогда себе его смерти не прощу. Да и директор, что — то не пытается снова за ниточки марионетку подергать, видимо ждет, что я дальше делать буду. А может ему пока выгодно, что бы я сам себя возрождал. У него же на всех далеко идущие планы придуманы. Видимо, я пока с ними в противоречие не вступил.

— Чем я могу помочь?

— Во — первых, нам нужно дать друг другу обеты, дабы не разгласить вольно или невольно те сведения, которые каждый из нас может сообщить, подстраховаться стоит заранее. А потом будем обсуждать наши планы.

— Я согласен, — высказался Гарри, — мне уже в сок, чего только не подливали, я даже есть, в Большом зале, перестал. Первый год в Хоге только прошел, а мне кажется, что я уже лет пять непрерывно отбиваюсь, то свитер с чарами дружелюбия, то сок с зельями доверия, то зеркало, которое оказывается, в магическом мире приравнено к употреблению тяжелых наркотиков в обычном. А что мечты оно показывает, как бы не так, глюки оно показывает и привыкание вызывает. А мне на мантию, как оказалось, прилепили маленький клочок ткани, с чарами принуждающими меня идти и смотреть и следилку, заодно. Такую вещь, чуть не испортили, родовой артефакт между прочим. Я неделю ночами искал, где оно прилеплено, а потом еще и перешивал на носок ненужный, который у Дурслей сейчас спрятан. Потому и не ищут меня.

— Мне в банке целый свиток выдали, и мне очень не понравилось, чем меня поили. А еще, таким дураком я себя давно не чувствовал. Мастера Зелий и напоили зельями.

— Не берите в голову, профессор, нас всех тут с одиннадцати лет поили, и конца и края этому не предвидится.

Допив кофе, гости и хозяин обменялись обетами, уходить с кухни не хотелось никому, уютно спокойно, прохладно — что еще нужно для разговора. Поттер, вздохнул и предложил.

— Давайте по старшинству рассказывать, а я пока обед приготовлю, все равно с кухни никуда идти не охота, а так у меня хоть руки будут заняты, а когда у меня руки заняты, то и голова работает лучше.

Снейп очень хотел сказать на это что — нибудь язвительное, но почему — то взглянул на Поттера, который как раз вытащил длинный нож и примерялся им к куску мяса и передумал.

— А что, вы все время сами готовите, домовиков тут нет?

— Нет, увы, домовиков тут нет. Не сохранились за давностью лет, а может, по какой другой причине пропали. Тут разруха была, когда я род принял, гоблины ремонт делали, защиты ставили, а когда все было готово и оплачено, я почему — то про этот замок напрочь позабыл. А после того, как я в духа на 10 лет превратился, они же тут все и законсервировали, согласно моему завещанию. На данный момент нанимать домовика мне нет смысла, сперва нужно с телом определиться.

— Том, скажи, а ты чего — нибудь вспомнил о том дне?

— Очень немного. Дело в том, что когда ты, Северус, донес до меня это пророчество, я в него не поверил, но обезопасить себя хотелось. То, что мною, частенько управляют, насылая приступы безумия через крестраж, я к тому времени понял. Но и моменты просветления были, в один из таких периодов я стал искать подходы к Поттерам. Хвост в принципе попал в круг моего внимания сразу. Он уже состоял во внешнем круге Пожирателей, но договаривался я о встрече с Поттерами именно через него. И он и завел меня в ловушку. Я шел туда не убивать, и когда на встречу мне из открытой Джеймсом двери полетели проклятия, среагировал не так, как было бы нужно. Я дернул его на себя и закрылся им, помимо моего желания, проклятия попали в него, он обмяк в моих руках, а дальше ничего не помню.

— Как — то странно получается, Джеймс дверь открыл, а за его спиной, выходит, находился тот, кто проклятьями швырял?

— Кто еще находился в тот момент у него дома, вот интересно? Мы договаривались о встрече один на один, ну в доме, кроме него, могла еще супруга с ребенком оставаться, а со мной шел Петтигрю, как проводник, и все.

— А о чем вы хотели договориться?

— Непреложный обет о ненападении, это в лучшем случае. Я бы мог держать нейтралитет и не трогать его семью. Кстати, его родители, которые погибли за два года до этого, я ведь смог ему представить доказательства, что такого приказа не отдавал, и к их гибели отношения не имею. Именно после этого он и согласился на переговоры.

— Да уж, если Поттер захотел сорваться с крючка Дамблдора и задумался о сохранении наследника и рода, то это чудо. Большего раздолбая, извините Поттер, чем ваш отец, я в жизни не встречал.

— Ну, что вы, профессор, папочка у меня, сам это понимаю, еще тот фрукт был. Хотя в свете всего вышесказанного, если ловушка была не им подстроена, то может какие — то мозги у него и были.

— Кто ж теперь расскажет, Дамблдор вряд ли, Петтигрю мертв, Поттеры не выжили. А у меня целый кусок памяти стерт. Это даже не обливейт, как я думаю, это какое — то другое заклятие.

— С тем днем ничего не понятно, но вашей вины в произошедшем нету, как я думаю, — сказал Гарри, — если у профессора Снейпа нет никаких вопросов, то можно перейти ко второй части.

— Нет, какие уж тут вопросы. Дело ясно, что дело темно.

— Тогда вот как получается. Я в Квиррелла попал, когда он уже почти умер, спасти его ничто бы не смогло. Тело держится, но ему недолго осталось. Гомункула создать — не выход, где найти тело без души, мне Гарри подсказал, ритуал собирания души из кусочков я нашел, рецепты нужных зелий имеются, ингредиенты достать вполне возможно, хоть и сложно. Проблема возникла такая. Нужны все крестражи, особенно первый, дневник, а он у Дамблдора, а еще я чашу Белле на хранение отдал, так она в банке у нее лежит, а соответственно, сама Белла в Азкабане. Но тут можно что — нибудь придумать. В течение года их нужно будет достать, и то последние месяцы, я, скорее всего, проведу в виде духа. Один Гарри ритуалы не потянет. Он, конечно, силен, но еще не вырос. Правда, я тут вычитал, что его помощь, как бывшего долгое время моим незапланированным, но все — таки крестражем, будет очень к месту. Надо искать еще несколько сторонников, да и потом с Дамблдором бодаться придется. Даже втроем нам будет это не под силу.

— Что будет потом, решать будем потом. — Сказал Снейп. — Зелья я беру на себя, могу еще и лорда Малфоя попробовать уговорить, у него возможностей больше, да и магической силой его не обделили. К тому же именно он ведет дела Лейстренджей, а значит, доступ в сейфы у него есть.

— Только под непреложный обет о неразглашении, — вскинулся Том. — А то знаю я Малфоя, он, как и его отец, мой скользкий друг Абрахас, во всем находит выгоду. Я еще не знаю, как мой крестраж у Дамблдора оказался, я‑то точно помню, как и кому его оставлял, и сохранить просил.

— Короче говоря, если лорд Малфой, согласится помогать нам, это будет замечательно, хотя бы чашу из банка забрать можно будет без лишних хлопот, а с остальным разберемся.

На этом первое совещание закончилось. За оставшееся лето их будет еще много, Снейп переедет в замок, жить в своем доме и работать в замковой лаборатории будет не слишком удобно. Малфою он напишет где — то недели через две, попросит о встрече. В Тупике Прядильщика лорд Малфой будет смотреться, странно и нелепо, но договорится с ним, вполне удастся. И чаша перекочует из сейфа Беллы в замок к Темному Лорду. Он же пообещает покопаться в своей обширной библиотеке, все же о крестражах информации у сообщников было кот наплакал.

Гарри продолжал жить в замке, к своим родственникам он вместе со Снейпом пришел за дня два до своего дня рождения, и профессор внушил тем, что дамы из опекунского совета предложили им отправить племянника в лагерь для трудных подростков. Поэтому, когда торт опрокинулся на дядиного инвестора, самого Гарри в доме не было, о чем он и отправил грамотно составленную петицию в отдел отслеживающий применение магии несовершеннолетними магами, петицию ему помогал составлять Люциус Малфой. Он же подсказал и куда ее направить, так что санкции отменили, и предупреждение сняли. А вот потом, туда же была направлена уже другая петиция. Потому что семейка Уизлей, на своем летающем фордике, произвела впечатление не только на родственников самого Гарри, но и на близлежащие дома. Команда обливейтеров, почему — то стерла память об этом происшествии всем, кроме семейства Дурслей, и когда Гарри появился на пороге их дома, тетя пыталась предъявить претензии именно Гарри, за погубленные шпалеры с вьющимися розами и вырванную из стены решетку, защищающую от воров.

Часть 4

Первого сентября Хогвартс — Экспресс уносил Гарри в школу, он умудрился, каким — то немыслимым образом отбиться от своих родственничков, и даже перевести их негодование на тех, кто в их несчастьях виноват. Предложив написать в министерство магии жалобу, на неправомочные действия, совершенно распоясавшихся детей — магов. Объяснив, что пока племянника не было дома, кто — то колдовал у них дома и даже нанес им своими действиями материальный и моральный ущерб. В купе Гарри расположился в гордом одиночестве, но продлилось оно не долго, настырный Рон приперся сам, и притащил свою сестренку. А за ними появилась вся его компания. Начал он, как всегда, с того, что Гарри зазнался и не захотел приехать погостить в их семью, а ведь его все так ждали.

— Вы с ума, что ли, посходили? С какой радости я должен был ехать к вам в гости. Меня вполне устроил летний лагерь отдыха, в который меня родственники отправили. Я с вами общаться в школе не желаю, а вы меня в гости ждете? Несколько нелогично, вам не кажется?

— Ну и что из того, что ты в школе с нами не дружишь, просто ты на другом факультете учишься. А приехал бы к нам, узнал, как это в нормальной семье жить? И потом, мы тебе письмо написали, что Дамблдор разрешил взять тебя в конце каникул в гости.

— То есть та семья, в которой я живу, ненормальная? Да — а–а, а с чего вы это взяли?

— Ну как же, они же маглы, и не любят тебя.

— А я что? Галеон? Чтобы меня все любили. Меня может вполне устраивает, что они меня не слишком замечают. И еще, что значит, Дамблдор разрешил меня взять, я что котенок или щенок, чтобы меня брать. И простите, какое отношение имеет ко мне директор Дамблдор?

— Но он же твой магический опекун!

— Понятия не имел об этом. Вот значит, кому мне претензии выставлять, за мое счастливое детство, теперь буду знать.

— Да как ты можешь, директор он святой человек, он спасал тебя.

— Видимо у нас разные представления о святости, но так уж и быть, ты можешь считать как тебе удобно, а сейчас забери свою компанию и сестричку, и проваливай к себе в купе, мне переодеться нужно.

С трудом выставив всю эту гоп — компанию и заперев дверь, изученным летом, редким запирающим заклинанием, Гарри расслабился и даже немного поспал. По крайней мере в Большой зал он вошел вполне довольный жизнью. Рыжую сестричку, как и братцев, распределили на Гриффиндор, правда под шляпой она сидела, чуть ли не дольше Рона, видимо, то же пыталась уговорить ее на другой факультет, и Гарри даже примерно догадывался, на какой.

А вот со следующего дня начались его хождения по мукам. Куда бы он ни шел, чего бы ни делал, рядом вились два настырных гриффиндурка первокурсника, рыжая Уизлетка и блондинистый маглорожденный Колин Криви. И если первая просто ходила хвостом и закапывала слюнями и соплями пол, вздыхая, как бешеная корова, то Криви везде и всюду носил свой фотоаппарат и щелкал всех подряд, но чаще всего, конечно, самого известного мальчика магического мира. И увернуться от его объектива, направленного прямо в лицо, нужно было еще умудриться.

Гарри терпел достаточно долго, но на третий день, с трудом проморгавшись от очередной фотовспышки, он озверел окончательно и, вырвав причину собственной временной слепоты, гордо удалился к себе в гостиную. Через час там должно было пройти первое собрание дискуссионного клуба, на котором обязательно должен был присутствовать декан Флитвик. Свою жалобу он изложил, поймав профессора прямо на пороге.

— Профессор Флитвик, я прошу вас забрать этот фотоаппарат у меня. Иначе я его владельца, когда — нибудь убью. Этот маленький недоумок, дорвавшийся до халявной натуры, он совершенно не понимает, что фотовспышка, направленная в лицо, она выжигает сетчатку. У меня и так зрение не очень хорошее, а теперь, еще и этот паразит его портит, кто меня будет лечить и за чей счет, когда я окончательно ослепну, из — за его безответственности и дурацкого желания поснимать. А ведь он снимает всех, совершенно неожиданно возникая перед лицом.

— Не знал о том, что это вредно, но раз вы говорите…

— Я могу подтвердить слова мистера Поттера, — влез семикурсник, маглорожденный, как оказалось впоследствии. — Я заинтересовался, еще лет пять назад, почему у моей старшей сестры, так село зрение, она магла, и, к сожалению, лечить ее магическими методами не реально. Она работает фотомоделью, и у нее была несильная близорукость, так вот она действительно стала прогрессировать, из — за частых и ярких вспышек глаза очень устают, это подталкивает ухудшение зрения. А еще я читал, что смотреть на яркий свет — очень вредно, видимо это, как раз действует на сетчатку.

— Замечательно. Тогда я пока унесу причину ваших проблем в учительскую и попробую поставить на вид их Декану, недопустимость такого поведения ее студента.

Не успел он уйти, как появился бело — дымчатый феникс и голосом Дамблдора проговорил.

— Филиус, будь любезен прихвати с собой Поттера и спуститесь в мой кабинет, на него жалуется ученик другого факультета.

— Ну что ж, пойдем Гарри. Главное пока я не кивну тебе — молчи, я попробую не оправдываться, а начать жаловаться первым

В кабинет директора они попали без особых проблем. Там ждала их декан Грифов и ее зареванный подопечный. Флитвик с порога начал свою речь.

— Как хорошо, Минерва, что ты уже тут и с именно тем учеником, к которому у меня появились вопросы.

— Филиус, извини, но это у меня вопросы, я возмущена поведением… — договорить Флитвик ей не дал. Выложил перед собой на стол спорную фотокамеру и прервал ее излияния жестом.

— Молодой человек, кто будет оплачивать другим ученикам причиненный вред здоровью, нанесенный вашей безграмотностью и навязчивостью?

— К-какой вред? — очень удивилась Макгонагалл. — Ваш, Филиус, ученик Поттер, отобрал чужую вещь и унес ее… Вот именно об этом я и хотела поговорить.

— А я, как раз, нес эту вещь в учительскую, что бы передать вам, что если еще раз, ваш ученик, без предварительного предупреждения и разрешения сфотографирует хоть кого — нибудь, то этот аппарат навсегда останется у мистера Филча, а в его списке запрещенных вещей, которые он имеет право отбирать, будет прописаны фото и колдо камеры.

— Но почему?

— Ваш студент, потрясающе безграмотен. Он, видимо, недавно получил этот замечательный аппарат, и не поинтересовался как можно и как нельзя его использовать. Инструкции по применению у маглов пишут не зря, и в них всегда указывают, какой вред можно нанести себе или другим, если что — то делать неверно.

— Какой же вред от фотографий? — Удивился директор. А Флитвик кивнул в сторону Гарри.

— Я неоднократно просил мистера Криви не фотографировать меня, особенно со вспышкой. Дело в том, что у меня слабое зрение, близорукость, и резкие яркие вспышки света, очень сильно напрягают мои глаза, соответственно зрение может ухудшиться, я ослепну и кто будет в этом виноват, кто лечение оплачивать будет, и будет ли оно возможно, это лечение. А еще у маглов писали, что яркий свет, может травмировать сетчатку глаза, и тогда потеря зрения будет совершенно невосполнима.

— И не только мистер Поттер так считает, у меня на 7-ом курсе учится еще один маглорожденный ученик, который подтвердил мне все вышеизложенное. Кроме того, фотографировать людей, без их на то разрешения, совершенно недопустимое вторжение в их личное пространство. Минерва, ваш ученик совершенно не считается с желаниями других студентов. Это просто безобразие, что его никто не учил, что преследовать других учеников он не имеет права.

Директор проникся, слепой герой не смог бы выполнить свое предназначение, и поэтому, отпустив Флитвика и Гарри, а так же уверив Макгонагалл, что со всем разберется сам, он немного уменьшил, специально наведенное им до этого, восторженное желание Криви фотографировать все и вся, а особенно мальчика — героя.

Время шло, Гарри стал замечать, что вечерами, в пустынных коридорах, в которых он, иногда, бродил и мечтал, ему слышится голос, который то ли зовет его, то ли пытается напугать. А потом наступил его «очень любимый праздник» Хэллоуин. Уходя раньше всех из Большого зала, он никак не ожидал, что услышит этот голос так близко, и обнаружит кошку завхоза и надпись недалеко от женского неработающего туалета на втором этаже. «Вот и дневник нашелся — подумалось ему». Убегать он не стал, наоборот аккуратно продвинулся к женскому туалету, стараясь не вступать в воду. Филч появился через несколько минут, как раз оттуда, куда спасался бы бегством, ребенок, испугавшийся увиденного. А Гарри наоборот вышел из — за поворота и разыграл сильнейшее удивление увиденным. Заподозрить его старому завхозу было не в чем. В записных хулиганах он не числился, правил не нарушал, к тому же очень искренне сочувствовал кошке и негодовал на тех, кто посмел мучить бедное животное. Тут и двери Большого зала выпустили, наконец, остальных учеников, а на шум, поднятый ими, появились преподаватели, захотевшие выяснить, в чем же дело.

На следующем уроке зельеварения Гарри намеренно испортил зелье и попросил разрешения у профессора Снейпа, переделать его в свободное время. Снейп, радостно назначил отработку, ему и самому нужно было переговорить с Поттером. Вечером в классе зельеварения двое заговорщиков, укрывшись щитами от прослушивания, обменивались впечатлениями от последних событий.

— Профессор, я иногда гуляю по пустым, заброшенным коридорам. Мне, порой, хочется отдохнуть от шума, побыть одному. Делаю я это вечером, но до отбоя, ничего не нарушаю, просто отдыхаю душой, мечтаю или, сидя на подоконнике, рассматриваю небо. А последний месяц, я часто слышу голос, идет он, словно, из стен. И находится там нечто достаточно большое, и шепчет что — то вроде, «убью, догоню, убью». А перед тем, как я нашел кошку завхоза я еще и шуршание вдобавок к голосу слышал, словно нечто большое ползло. И вспомнил я, как мне Том рассказывал, что он нашел и открыл тайную комнату Слизерина, только вот получилось так, что на выходе, совершенно случайно наткнулись они на Миртл, теперь она там, в женском туалете на втором этаже — привидение. Мне кажется, что всплыл дневник Тома, кто — то разбудил василиска, в этот раз пострадала кошка Филча, а кто окажется окаменевшим в следующий раз?

— Я свяжусь с Томом, и присмотрюсь, кто из студентов ведет себя странно.

— Профессор, я еще хотел признаться, я понимаю язык змей, и даже разговаривать с ними могу, я с Нагини общался, в замке у Тома. Он же и велел мне это в тайне держать, сказал, занесут в темные лорды, как его, в свое время.

— Это он вам правильно сказал, мистер Поттер. Прямо Гриффиндор, всем факультетом и начнут травлю. В Англии всего один признанный змееуст, Темный Лорд, но вот сколько их на самом деле — одному Мерлину известно. Хотя в той же Индии, я вас уверяю, змееустость темным даром не является. Там такие маги окружены почетом и уважением, потому что змей вокруг тьма тьмущая, и из — за этого Заклинатель змей — очень почетная профессия.

Переделать зелье Гарри успел в процессе разговора, и поэтому, со спокойной совестью, зельевар отправил его спать, посоветовав, пока суть да дело, поменьше гулять по вечерам. И, как оказалось, был прав, следующим пострадавшим был вездесущий Колин Криви. Правда перед этим, случилась неприятность с самим Гарри. На матче по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином кто — то заколдовал один бладжер и он, вместо того, что бы гоняться за игроками на поле, развернулся и полетел в трибуны, пытаясь попасть, раз за разом, в уворачивающегося от него Поттера. Попал по касательной в руку, и на следующем заходе был взорван деканом Райвенкло, поспешившим на помощь своим ученикам. Правда первым до Гарри и его сломанной руки добрался, так называемый преподаватель ЗоТИ — Златопуст Локонс, и после его лечения, Гарри и попал, первый раз на втором курсе в больничное крыло. Как же он ругался про себя, ведь одновременно с костеростом, нельзя пить никакие обезболивающие зелья. А когда растут кости, боль ощущается жутчайшая. Вот тогда — то и попал ему на глаза этот мерзкий эльф — домовик, который признался, что все его проблемы: пропавшие письма, взрывающиеся торты, взбесившийся бладжер, всё это подстроено одним, не в меру «умным» эльфом. Наверно, у Гарри было такое кровожадное выражение лица, что эльф, как — то с опаской, отошел от больничной койки на безопасное расстояние.

— Добби, значит. И кому ты служишь, Добби?

— Нет, Добби не может сказать, кто его хозяин, — запричитал эльф, — Добби себя накажет, он пошел против воли хозяина, Добби придется прищемить пальцы печной дверкой или обжечь уши утюгом, но сказать кто его хозяин — нельзя. А Гарри Поттер, сэр, он в опасности, в большой опасности, ему нужно уходить из школы, тут заговор, опасно, прятаться надо. А Добби поможет, сэру Гарри Поттеру, а потом накажет себя…

— Я думаю, что самую большую опасность представляешь для меня ты, дурной эльф. И если ты мне еще раз попробуешь помочь, то ничто на свете не спасет тебя от моего гнева. Я вытрясу из тебя имя того, кто тебя послал. А о том, что в Хогвартсе твориться, я и без тебя догадываюсь, и это для меня совсем не опасно. Или говори, чей ты эльф или убирайся.

Их «беседу» прервали голоса, раздающиеся из коридора, эльф исчез, словно и не было его, Гарри притворился спящим, а в больничное крыло внесли Колина Криви, вторую, после кошки Филча, жертву василиска. Преподаватели совещались не долго, на тихое возмущение мадам Помфри, что это уже, мол ни в одни ворота не лезет, и ждать до конца учебного года, что бы зелье сварить, вместо того, что бы купить их у поставщиков из более теплых стран, где они вызревают по нескольку раз в год, это преступно. Директор ответил так.

— Поппи, денег на школу выделяют не так уж много, и отчет о тратах требуют регулярно, как я объясню, зачем мне мандрагоры понадобились?

— Но ребенок же пропустит целый год, и почему нельзя правду сказать, это же не мы василиска выпустили? Пусть придет наряд авроров и змеюку просто убьют, ингредиенты, опять же нам перепадут.

— Нельзя. Очень важно подождать еще некоторое время. В конце года многое решится.

— Опять твои штучки, Альбус, когда — нибудь они тебя до добра не доведут. Я умываю руки, раз мне запрещают вмешивать сюда специалистов.

— Я думаю, что от того, что мистер Криви тут полежит, ничего с ним страшного не произойдет, а как только мне выдадут мандрагоры, я зелье сварю за три дня. А поскольку от меня тут больше ничего не зависит, я могу идти, у меня экспериментальное зелье осталось без присмотра?

— Иди, Северус, иди. Минерва, я хотел бы поговорить с тобой отдельно, пойдем в кабинет, а остальные могут быть свободны.

Директор и Макгонагалл удалились первыми, зельевар ушел еще раньше, в больничном крыле остались Помфри и Спраут.

— Поппи, мандрагоры зреют долго, но я попробую некоторые из них подкормить экспериментальным удобрением, его мне Невилл Лонгботтом помог приготовить. Удивительно одаренный мальчик, если бы он еще поменьше слушал свою дорогую бабушку Августу, он конечно храбрый мальчик, и в аврорах не пропадет, но гербологом он от бога мог бы быть. Не дело это, внука под сына переделывать.

— Говорила и я Августе, да что толку, она да Миневра, две дурищи — бабы. Хоть кол им на голове теши. Главное что бы Гриффиндорцем, говорят, настоящим быть, нужно со злом сражаться.

— Если все будут храбрые и со злом сражаться, то мы все с голоду умрем и от болезней окочуримся. Каждый маг на своем месте ценен. Вон, наш зельевар, он и в бою не промах, но в бой его только полный кретин пошлет, такой, как наш директор, даже тот — кого — не стоит — называть на ночь глядя, и то понимал его ценность, в рейды там другие ходили, а Малфой — финансами занимался, а Снейп — зелья варил. А наш Светлый маг, никого не жалеет, к цели своей прет, как танк, только щепки летят на всю округу, да соратники один за другим на алтарь всеобщего блага восходят и укладываются там, аки агницы на заклание, и все это совершенно добровольно.

Так, переговариваясь в полголоса, они и удалились, судя по всему, в личные комнаты школьного колдмедика. А у Гарри окончательно пропало желание уснуть, не смотря на то, что с болью он уже сроднился, и она не казалась ему такой уж нестерпимой, как в начале, но после всего им услышанного, сна не было ни в одном глазу. Так он и пролежал, совершенно бездумно, глядя в потолок, почти до рассвета, а потом провалился в дрему, словно в темноту, и ничего ему не снилось.

Утро началось, по личному мнению Гарри, слишком рано. Казалось, он только глаза закрыл, а его уже будят.

— Мистер Поттер, просыпайтесь, я пока оставляю вас в больничном крыле, но соблюдать общий режим вы должны и тут. Кости, судя по всему, уже выросли, надо только есть побольше кальция, поэтому на завтрак, к которому вы должны умыться и одеться, будет творожная запеканка и молоко. Поднимайтесь, вам еще целый день на кровати куковать, и не забудьте попросить ваших посетителей принести вам учебники, и сделать домашнее задание. Вот это зелье, выпьете после завтрака.

— Да, мадам Помфри, все сделаю, как надо. Скажите, а ведь в Хогвартсе есть домашние эльфы? — Гарри решил, что на вопрос, пока он следует указаниям, ему ответят.

— Да, есть. А почему вы этим заинтересовались?

— Дело в том, что тут вчера появлялся один из них и признался, что это он заколдовал бладжер.

— Как интересно. Тинки, — позвала колдмедик, и перед ней с легким хлопком возникла эльфа, одетая в чистую наволочку с гербом Хогвартса на ней. — Тинки, скажи, кто — нибудь из Хогвартских эльфов приходил сюда поздно вечером?

— Из Хогвартских — никто. А вот чужак — был. — Вполне адекватно ответила та.

— А ты можешь определить, чей это был эльф, или сказать к кому еще он в Хогвартсе приходит?

— Это бывший эльф Поттеров, после смерти Джеймса Поттера, он потерял из виду наследника, и был привязан, насильно, к другому роду. К какому — определить, увы, не могу. А здесь он часто появляется, в кабинете директора.

— Спасибо. Желательно, что бы о том, о чем я тебя спрашивала, никто не узнал.

— Я буду молчать…

— Гарри, мне кажется, ты тоже должен это хранить в секрете.

— Спасибо, совет приму, тут, действительно, не та информация, которую стоит рассказывать на каждом углу.

Жизнь потекла дальше, в начале декабря директор на завтраке объявил об открытии дуэльного клуба под руководством преподавателя ЗоТИ. Локонс ходил гоголем и рассказывал всем желающим и не очень, о том, какой он незаурядный дуэлянт. Из всех преподавателей, которые могли бы помочь Локонсу показать, как правильно вести дуэль, он выбрал самого, на его взгляд удачного, профессора — зельевара, он же не черпаком дуэль проводить будет, а по общему народному мнению, которому он следовал, зельевар не может быть сильным магом. Это и вышло ему боком. Снейп вообще, часто рушил устои и попирал народное мнение. Бойцом он был от бога, и знали об этом многие, все же в ПСы, абы кого в свое время Темный Лорд не брал. Мало того, «курсы молодого бойца» обязан был пройти каждый, получающий метку, а заведовали там Лестрейнджи и Долохов, что уже говорило об уровне обучения, все они были Мастерами Боевой магии. Снейп, кстати, тоже им стал, получил за те 10 лет, что в Хогвартсе преподавал. Надо же было растрачивать на что — то свою жизненную неудовлетворенность, вот он и отрабатывал боевку в стареньком дуэльном классе, который нашел в подземельях, и куда пускал теперь отрабатывать заклинания только своих змеек, другие факультеты и даже директор об этом помещении не были осведомлены. Так что в полет Локонса он отправил, даже не напрягшись при этом. А вот потом, когда против Гарри он поставил Уизли, вот тогда чуть и не произошла самая большая сенсация. Как Поттер сообразил, что со змеей не нужно разговаривать, он и сам потом не смог понять, но Мерлин миловал, и он просто замер на подиуме, а змею развеял тот же злой, как тысяча чертей Снейп.

На следующем уроке зельеварения, котел он все же взорвал, причем не приложил к этому ни капли усилий, и на отработку вечером пришел, уже понимая, кто ему этот взрыв и как устроил. Зельевар за испорченное зелье извинился, но объяснил этот поступок производственной необходимостью.

— А как еще я могу незаметно вызвать вас к себе и не насторожить некоторых бородатых индивидуумов?

— Это я понял, даже сообразил на досуге, что вы мне в котел добавили.

— Зелье я вам засчитаю, а пока завтра вечером приходите к туалету Плаксы Миртл, мантию невидимку не забудьте и метлу возьмите. Том сказал там спуск очень крутой, а механизм ступенек, заело еще во времена самого Салазара. Надо добраться до василиска. С привидением я уже на досуге пообщался, дневничок она видела, и кто лаз в Тайную комнату открыл описала. Мелкая, рыжая девчонка, скорее всего первокурсница, на мантии гриффиндорская эмблема.

— Уизлетка! Других рыжих на факультете Гриффиндор не наблюдается!

— Угадали, я поверхностно ее мысли просмотрел, она дура — дурой, нашла после посещения книжного магазина в одном из учебников, пустой магический дневник, подписанный, кстати, Том Марволо Реддл, на обложке. И не нашла ничего лучшего, чем начать в нем писать, а этот крестраж так устроен, что тянет магические силы из тех, кто имеет глупость искренне доверять свои мысли. Воплотиться он так не сможет, но зато может управлять этой идиоткой, и будучи куском, не слишком полноценным, творит всяческие безобразия. Правда, это не он додумался на тех, кто не нравился Джинни Уизли, натравливать василиска. Все же василиск в Хогвартсе жил не для того, что бы учеников распугивать и наказывать, а как последняя линия обороны. В средневековье, в магловском мире, при осаде замка лили кипящее масло и смолу на головы осаждающих, а в магическом, выползала вот такая змеюка и статуи не успевших удрать, потом украшали собой сады и беседки. А еще я видел в ее памяти интересную сценку, которой просто не могло случиться в жизни.

— Это как, — удивился Гарри.

— А вот так, помните тот день, когда Люциус за Драко и Нарциссой во Францию отправился. Обещал вернуться на следующий день, но что — то случилось на его элитных виноградниках и он задержался вместе с семьей на неделю.

— Да, помню, он еще Тому привез ящик какого — то супер вина, и тот очень сожалел, что соратники у него садисты.

— Ну, да, Люц только потом сообразил, что пока это вино не к месту. Ну так вот, именно в тот день была презентация, как говорят маглы, книг Локонса во Флориш и Блотс, и Уизли, ничего лучше не придумали, как в тот день за учебниками туда прийти. И столкнулись там с лордом Малфоем и Драко…

— Это как, они раздвоились, что ли?

— Нет, кто это был на самом деле, неизвестно, но к Драко, как всегда прицепился Рон, а его отец мистер Уизли, подрался с Малфоем — старшим. По крайней мере, все Уизли в этом твердо уверены.

— Но как такое возможно, ведь и Драко и Лорд Малфой были во Франции, а для оборотки требуется частичка мага, а Малфои, уж точно, подчищают за собой всё магией, меня и то Том научил, как привести в негодность запасы моей крови и прочих таких частиц, которые могут у посторонних находиться.

— Это был какой — то хитрый гламур или может метаморфы, да мало ли чар может существовать. Это не важно. Важно, что скорее всего именно в этот момент и подкинули дневник.

— Значит, дневник нужно выкрасть. Но как?

— Она его всегда с собой носит. Нужно подкараулить ее на подходе к туалету, внутри засаду устраивать нельзя, приведения в Хоге подчиняются директору. Том наколдовал такой же дневник, но без крестража внутри, только он мог чары повторить, его личное изобретение. И подменить, пускай ходит в Тайную комнату до конца года. Даже эффект магического истощения будет присутствовать. Он заверяет, что никто без специального исследования эти дневники друг от друга не отличит. А вот василиска оттуда нужно убрать, иначе на него всех собак и повесят, и еще Том считает, что это для тебя очередное приключение готовят, но если ты не среагируешь, то есть же и дублер, и у него в друзьях — Рон Уизли, так что василиска приговорили.

— Ну да, а нам его жалко. Надо его к Тому в замок переправить. Пусть там магическую защиту укрепляет…

— Правильно мыслишь. И как раз завтра мы все это и провернем. Ты в мантии невидимке подстережешь девочку у туалета, дневник подменишь, и спрячешься, а я ее застану, якобы вне спальни ночью, сниму баллы и отведу обратно в башню Гриффиндора. Потом по обстановке, удастся — спустимся и познакомимся с василиском, не удастся — подождем до следующей ночи.

— А почему завтра?

— А я считал ее желание, как раз, завтра туда пойти.

Все прошло, как по писаному, Уизлетку Гарри подловил на повороте к туалету Плаксы Миртл, Снейп выдал ему волшебную палочку, видимо из старых пожирательских запасов, слушалась она не очень хорошо, но усыпить клиентку получилось без проблем. Минуты две он искал и менял местами дневники, понадеявшись, что тонкие перчатки из драконьей кожи, помогут ему не засветить свое в этом участие, а потом подоспел Снейп, Гарри тщательней запахнул мантию и отошел в нишу, к доспехам. Профессор привел студентку в чувство, немного изменив последние воспоминания. Дальше все было еще проще, пока преподаватель отводил девочку в башню грифов, Гарри незаметно проник в туалет, убедился, что Миртл отсутствует на своем месте, обыскал все кабинки, обнаружил котел, с готовящимся оборотным зельем, посмеялся над тем, кто рискнет его выпить, заранее, то где оно готовилось явно не прибавляло этому зелью качества. Снейпу он котел показал, тот грустно глянул на него и сказал:

— Мне приказали приготовить оборотку, сам понимаешь кто, буду потом перед закладкой последнего компонента котел подменять. А то будут трупы, целых четыре.

— Все ясно. Но ни разу не смешно. Это не школа, а какой — то приют для умалишенных.

— Не буду спорить. Змейку нашел?

— Да.

Произнесенный на парселтанге пароль, заставил одну из раковин отъехать вместе с кусочком стены, путь вниз был открыт. По дороге самым сложным, для Гарри, было оттащить профессора от кучи халявных ингредиентов, разговор с самим василиском наоборот порадовал. Тысячелетний Змей был абсолютно разумным и не агрессивным. Понимал он не только парселтанг, но и, как оказалось, обычный английский. Совершенно не имел такого желания, кого — нибудь убить или окаменить, и очень жаловался на ту девочку, которая была одержима духом прежнего хозяина и приказывала ему совершенно отвратительные, на его взгляд вещи. Змей с энтузиазмом отреагировал на предложение переселиться в замок, где есть с кем поговорить, и где ему не придется жить впроголодь, весь его рацион, последние лет двести составляли крысы, которых он ловил в канализации. До этого ему раз в месяц спускали по овце. А потом забыли про него напрочь. Договорившись о следующей встрече, нацедив для зельевара целую банку яда и на обратном пути, прихватив сброшенную шкуру, разошлись заговорщики полностью довольные друг другом. Спать оставалось, от силы часа три до подъема.

Великое переселение состоялось через месяц, Том прислал грузовой портключ в свой замок, ночью, по канализации, змея вывели за пределы антиаппарационного барьера, а в самом замке его уже ждали, приготовив ему парочку барашков, для легкого перекуса. Особенно радовалась Нагини, ей теперь было с кем пообщаться, пока Том занимался поисками в библиотеке или экспериментами в лаборатории.

Джинни Уизли в Тайную комнату бегать не перестала, но пропаже василиска очень огорчилась. За время ее общения с дневником, она успела привыкнуть к мысли, что василиск будет ее козырем, особенно, когда будет необходимо расправиться с конкурентом или отомстить. У нее уже наметилось несколько жертв, и во главе списка, стоял небезызвестный всем зельевар, который, по ее мнению, слишком строго оценивал ее зелья. Джинни вообще, будучи единственной сестрой среди шести братьев, была жутко избалована родителями. Долгожданная и всеми любимая принцесса, попав в Хогвартс, она вдруг обнаружила, что не самая красивая, и не умнее других. По крайней мере, попытка сломать традицию и уговорить шляпу отправить ее на Райвенкло у нее не получилась. К тому же мальчик, о котором она грезила все сознательное детство, и которого, по обещанию родителей и директора, ей будет очень легко влюбить в себя, оказался совершенно в ней не заинтересован. Мало того, ее попытки обратить его внимание на себя, совершенно не претерпели успеха, даже привели к обратному результату. И что бы она не предпринимала, Гарри Поттер реагировал абсолютно не так, как она предполагала. Что стоит его обещание, превратить в лягушку и отправить на ближайшее болото того, кто прислал ему такую «замечательную», стихотворную валентинку, озвученную перед всеми курсами в Большом зале. Ну, может рифмы были и кривоватыми, но и она, Джинни, не поэт, в конце концов. Можно же было оценить хотя бы желание сделать приятное, но нет, такого злющего Поттера, до этого еще никто никогда не наблюдал.

А Гарри играл, самозабвенно и радостно, на нервах окружающих. А еще, мерзко хихикая, топтался по «чувствам» мелкой дурочки. Он отлично понимал, что чувства эти совершенно не на него направлены, было видно, что его просто зачли своей собственностью, даже не спросив его мнения. Потому и Криви пострадал, его за конкурента, перетягивающего внимание объекта на себя, сочли. Только нужен был не мальчик Гарри, а Мальчик — который — выжил, Герой магического мира и полный идиот, видимо, а вот они не могли совпасть никогда и никак. Потому и старался он отвадить от себя седьмую Уизли, самыми обидными методами, может упадет она с небес на землю и поймет, что земля не вокруг нее крутится. Перед самыми весенними каникулами, перед самым отбоем, за Гарри прибежали Рон Уизли и компания. Добрались они до Поттера с трудом, время было позднее и только то, что староста Райвенкло, раньше времени пошла на обход, надеясь встретиться и посидеть в тишине со своим парнем, и согласилась с их горячими мольбами вызвать сюда героического мальчика, как его шутя иногда называли на собственном факультете, помогло им в этом.

— Поттер, ты герой, ты весь год отдыхал, а по школе ползал Ужас Хогвартса. — Уизли начал свою речь.

— И что, Снейп уже 11 лет ползает по Хогвартсу, и ничего пока не случилось, так чем этот год, от других отличается?

— Да не Снейп, — тихо вступил Лонгботтом, которого прихватили с собой в качестве второго героя. — Профессор Снейп, совершенно не причем. По Хогвартсу ползал Ужас из Тайной Комнаты — василиск.

— Вы с ума посходили? По вашему, по школе полной детей, ползает василиск и директор об этом не знает, или знает, но ничего не предпринимает? Он что, идиот? Или не директор вовсе, раз ему эльфы о таком безобразии не доложили?

— Он директор, но он не знал, и как ты можешь он же Величайший светлый волшебник, он победитель Гриндевальда, впрочем не в этом дело.

— А в чем?

— Ужас Хогвартса украл мою сестру, и говорит, что пока ты к нему не спустишься, он ее не отпустит.

— И вы предлагаете мне, добровольно спуститься в логово маньяка, чтобы спасти вашу сестричку? А с чего вы взяли, что ему именно я нужен, он где — то озвучил свои притязания?

— Да, на стене перед входом в Большой зал. Мы только что оттуда.

— А вам в голову не пришло предупредить кого — нибудь из преподавателей?

— Некогда, да и кого, профессор Макгонагалл нам все равно не поверит, — сказал Дин.

— Замечательно. А если я откажусь, головой лезть в пасть к тигру?

— Ты, герой, ты обязан.

— Да, а может это мне обязаны. Короче, никуда без хотя бы одного преподавателя не пойду.

— А кто тебя спрашивать будет? Ступефай!

И Гарри поволокли в женский туалет. Это ж надо, хорошо, что связь со Снейпом была налажена, тот должен был по сигналу, первым незаметно добраться до Тайной комнаты и проследить, что бы все участники были уверены, что Поттер сражался с василиском и крестражем и победил. В туалете Гарри долго «уговаривали» открыть лаз в Тайную комнату. Договорились до того, что или он спасает сестру Рона, или Рон вызывает своих братцев — близнецов и те его кормят своими новыми разработками, в сфере шуток и приколов, и расколдуют ли Гарри до того, как он помрет, совершенно не известно. После того, как спуск был открыт, первым туда отправился Гарри, он успел отойти на некоторое расстояние, прежде чем из трубы вылетел Рон, и плюхнувшись на задницу, начал трусливо озираться по сторонам, тыкая своей склеенной волшебным скотчем палочкой в стороны. Увидев Гарри, он немного успокоился, но тут из — за поворота раздалось приглушенное шипение, что именно хотел наколдовать рыжий, Гарри было уже все равно, заклинание из сломанной палочки вылетело по непонятной траектории, и врезалось в потолок туннеля, между ним и Роном. Раздался жуткий грохот и потолок обвалился. Гарри вздохнул с облегчением, ему еще предстояло бороться с материальной иллюзией, которую Снейп и Лорд создавали для этого вместе. Сил в нее было вгрохано, не меряно. И главной изюминкой было то, что она при активации, начинала тянуть силы через подложный дневник у того, кто в нем писал последнее время. Разыграли все, как по нотам. Особенно хорошо, что свидетелей можно сказать не было, Джинни находилась на грани сознания, с магическим истощением, видела она не много, как Том из дневника вдруг вызвал василиска, который к ней последнее время не приходил, и Гарри вступил с ним в бой. Рон, сам себе завалил ход камнями, звуки боя, раздающиеся из Тайной комнаты он слышал, они по трубам далеко разносились, но видеть ничего не видел. Убивать даже иллюзорного василиска Гарри не было необходимости, так что он выдрал ему зуб на расстоянии. Хитрое проклятье срабатывало как лассо у ковбоев, петля затягивалась на объекте, а другой конец веревки был привязан к чему — нибудь такому, что будет сложно сдвинуть с места, к колонне например. Зуб он заранее заготовил настоящий, как и яд и кровь, василиск ради дела поделился всем, что нужно. Он теперь в замке на всем готовом проживал, и для Тома был готов на многое. Проткнул он клыком Дневник, призрак погиб в страшных, на вид, корчах, а василиска он прогнал внутрь статуи и закрыл там, приказав спать. Иллюзия должна была продержаться еще год, не меньше. Тут и феникс прилетел, прихвостень Дамблдора, а клевать уже некого, и шляпа нафиг никому не нужна. Джинни он поручил вытащить фениксу. Так и сказал, тащи, как хочешь, я к ней руками не притронусь, она может заразная, глупость ее. Дневник он захватил с собой, до Рона добрался, тот даже к разбору завала не приступил.

— И что, сестру я твою спас, а теперь ты меня тут и оставишь?

— Очень надо. Я тут подожду, и Невиллу покричу, он должен будет кого — нибудь из преподавателей найти, а Дин за метлой сбегает. А Джинни где?

— Ее Фоукс унес, феникс Дамблдора, я ему велел ее в больничное крыло доставить.

Невиллу, конечно, попался профессор Снейп, он успел вовремя выбраться по подземному ходу из Тайной комнаты и делал вид, что совершает ночной обход Хогвартса. Подняв по тревоге всех преподавателей они спустились в канализацию. Разбором завала занималась Макгонагалл, трансфигурировать кучу камней в деревянные доски, которыми поддержали потолок туннеля, было для нее делом нескольких минут, Поттер вышел из — за завала и начал обвинять во всем с ним произошедшем ее подопечных, Уизли, Финигана, Томаса и Лонгботтома.

— Они мне угрожали, под ступефаем затащили в женский туалет, заставили открыть ход. Я им говорил, что надо позвать деканов, но меня насильно столкнули вниз, а потом этот умник — Гарри кивнул на Рона, — не придумал ничего лучше, чем колдовать сломанной палочкой, хорошо потолок обвалился не мне на голову. Сидеть рядом с завалом было бессмысленно, пришлось под тяжестью обстоятельств, отправляться дальше. Вот в этой тетрадке сидело какое — то странное привидение, Джинни лежала почти без сознания у его ног, а потом выполз василиск, я у него зуб вырвал и тетрадку проткнул, а с василиском после этого договорился, он разумный вполне, он опять в спячку впадет в ближайшие несколько часов. Так что убивать его и не нужно было. Фоукс прилетел, когда все уже закончилось, пытался мне шляпу распределяющую вручить, но я ему велел Джинни в больничное крыло отнести. А сам вот перед завалом сидел, ждал.

— Если это действительно так, то вы спасли Джинни, Гарри. А Рона то же можно понять, его сестра была в опасности. — Профессор Макгонагалл попыталась защитить своих студентов.

— Его сестра, сама во всем виновата. Вроде в магическом мире с рождения живет, а того, что неизвестными артефактами пользоваться нельзя, не знает. Значит, плохо ее родители детей воспитывают. И не думайте, я так этого не оставлю. А если бы василиск не отступил? Вы себе представляете размеры тысячелетнего василиска? Я ему на один зуб. Да и вы ему на один зуб.

— Но, Гарри, ты же герой — победитель, ты должен был спасти девочку.

— Да что вы говорите? Как так получается, я уже разок спас магический мир, и что я за это получил? Родители мертвы, а я 10 лет у маглов под лестницей жил. И опять, что — то случилось, и вперед Гарри, ты должен магическому миру. Где справедливость. Надоело. Может, для разнообразия, теперь мне будет кто — нибудь должен. Вот, к примеру, Рон, за то, что толкал меня в опасное место, Джинни, за то что я ее от тетрадки спас, их родители, за то что идиоты, детей наклепали, а воспитать забыли? Я свои воспоминания в Ежедневный Пророк отправлю, давно пора в этой школе ревизию провести и комиссию создать, пусть разберутся в злоупотреблениях нынешнего руководства.

— Что вы такое говорите, мистер Поттер. Да директор Дамблдор, он святой человек…

К этому моменту они как раз и дошли до кабинета этого святого человека. Директор встретил их во всеоружии. Чай, конфеты, лимонные дольки, но Гарри был неумолим, даже чашку брать в руки не стал.

— Гарри, мальчик мой, я понимаю, ты обижен на действия твоих друзей.

— Какие они друзья, они трусы и сволочи. Вчетвером на одного напали, заставили меня ход открыть, вниз сбросили, мою жизнь опасности подвергнули, а сами в кустах отсиделись. С такими друзьями и врагов не надо.

— Мой мальчик, но ты же совершил такой добрый, замечательный поступок, спас влюбленную в себя девочку. Можно сказать, повел себя, как принц из девичьих грез.

— Да ради этой рыжей Уизли, да я бы даже пальцем не пошевелил. Я считаю, что они теперь мне должны, и я требую, что бы они больше на мою помощь не рассчитывали, а то раз спас, то и женись. У меня предки в гробах перевернуться. Не было и не будет у меня родственников или друзей Предателей крови.

— Поттер, придите в себя, о чем вы говорите?

— А она почему — то уверена была, что ее за меня замуж выдадут, в любом случае. Мне призрак из дневника об этом говорил, пока я с ним воевал.

— А что, мы простые маги, для тебя героя — не хороши?

— Не обольщайся, вы не простые маги, вы предатели крови, и если вам это интересно будет, то узнать, что же это такое всегда можно. И называют вас так не потому, что ваш отец, якобы, любит с магловскими розетками возиться.

— Так, все, разборки тут устраивать не будем. — Остановил начавшуюся перепалку директор. — Мистера Уизли с друзьями, я попросил бы вас Миневра, отвести в гостиную, мистер Поттер, с вами мы обо всем поговорим завтра. Вы не могли бы мне отдать тетрадку — дневник.

— Забирайте. Мне она не особо нужна.

— Замечательно. Спасибо. Думаю, до завтра все остынут и смогут поговорить разумно.

А на следующий день Гарри поучаствовал в театральной постановке директора. Директор Дамблдор, возвращает тетрадь — дневник, якобы подкинувшему его Уизли — лорду Малфою, на глазах удивленного Гарри Поттера. А Гарри Поттер, незаметно прикрепляет к лже Малфою, очень простенькое и давно забытое заклинание слежения. А еще героически освобождает, «совершенно случайно» попавшегося ему на глаза эльфа — домовика Добби. Впрочем, Добби ему был не нужен, освободили его уже второй раз не правильно, и теперь жить ему осталось не так уж долго. По крайней мере, на службу Гарри его брать не стал бы, однозначно. Зачем ему шпионы в собственном доме. Конца учебного года Снейп и Гарри ждали с нетерпением. Экзамены закончились вовремя, еще бы неделька и Гарри точно проклял кого — нибудь из рыжего семейства. Потому что старшие Уизли, сперва долго и упорно пытались встретиться в кабинете директора с Поттером, что бы поблагодарить, но Гарри стойко отказывался с ними встречаться. Он и в первый раз сказал, что благодарность их ему не нужна, а нужно, что бы его в покое оставили и за своими детьми лучше следили. Но Молли Уизли упорно пыталась то в гости на каникулы пригласить, то пирогами с сомнительной начинкой угостить, то просто пообниматься. Гарри от таких проявлений благодарности, шарахался, как от огня, и вылетал из кабинета Дамблдора пулей.

Даже то, что ему придется пожить у Дурслей, какое — то время, пока не освободится профессор Снейп и не поможет ему запудрить мозги и родственникам и наблюдателям, не могло огорчить Поттера слишком сильно. Он чуть ли не пел, устраиваясь в купе Хогвартс Экспресса, уносящего его из школы. Он, перед самым отъездом, в последний раз отказал директору, когда тот захотел его пристроить пожить к Уизли, очень твердо и непреклонно. Окончательно огорчив и белобродого старца и всех Уизли скопом. И теперь надеялся провести каникулы в свое удовольствие.

Часть 5

На вокзале его встречал чем — то сильно недовольный дядя, но пока что ничто не могло испортить настроение Гарри. Доехав до дома родственников и заселившись со своими вещами в свою комнату, Гарри решил не терять времени даром, а заняться, пока есть время летними эссе, тем более, что почти по всем предметам ему, как отличнику, были заданы усложненные задания. Так прошла неделя. Ни профессор Снейп, ни Том с ним не связывались, видимо были слишком заняты. Как — то вечером, убираясь на кухне, а не смотря на то, что родственники по прежнему мало обращали на него внимание, он продолжал выполнять выбранные им самим обязанности по дому, он услышал гневные голоса тети и дяди из гостиной.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — громкий, визгливый голос тети был очень хорошо слышен на кухне, — эти ненормальные даже не стесняются показывать по нашему телевидению и разыскивать своих арестантов беглых.

— Дорогая, что такое ты говоришь?

— Этот висельник, которого сейчас показали в новостях, это лучший друг муженька моей ненормальной сестрички, такой же урод, как и они все. Вот, значит, почему нам ребенка подкинули, его крестный в тюрьму попал, за убийства мирных жителей. Всегда говорила сестре, что этот волшебный мир — рассадник уголовников и маньяков. У них даже шуточки и те с гнильцой были, помнишь, на нашей свадьбе? Или когда они в гости приходили, вечно что — то взрывалось, менялось и не всегда в лучшую сторону. А как они, однажды, Снейпа, был у Лили такой друг, с детства, вверх ногами повесили, когда застали его у нас дома. Она, идиотка, ничего лучше не придумала, на каникулах позвала в гости всю их шайку, к нам домой, а с утра, сову послала Снейпу, мол принеси конспекты. Ну, они тут и встретились, хорошо старый наш дом, родительский, устоял от их встречи.

— Ужасно. Ужасно. И это маньяк на свободе?

— Да. Они его упустили, просто кошмар…

Гарри задумался, ненадолго, значит крестный, освобождением которого они собирались начать заниматься, освободился из Азкабана сам. Очень странно. Сидел 12 лет, ни о чем не вспоминал, убежать не мог, и тут, вдруг, вспомнил, что он может убежать и убежал. Не бывает так. Не подкоп же он рыл, право слово, все 12 лет заключения. Ни один волшебник Дюма, а именно про графа Монте Кристо, не читал, о подкопе никто из них даже не задумается, тем более что Азкабан стоит на острове, точнее на каменной скале, там рыть негде и нечего.

Вечером с ним, по сквозному зеркалу, связался Северус Снейп.

— Поттер, мне жаль, я не хотел вас огорчать до экзаменов, но тело Квиррелла, окончательно развалилось три месяца назад. Том не хотел вас расстраивать и попросил меня замалчивать его плачевное состояние. В принципе, поскольку все крестражи были собраны в одном месте, в замке, нам даже не придется его искать по всей Албании. И это уже огромный плюс. Он написал завещание, по которому вы являетесь его основным наследником. Гоблины нашли у вас общего предка, оказывается и Слизерины и Поттеры в свое время, произошли из рода Певереллов и поэтому, завещание без проблем было заверено магией и гоблины будут гарантами его исполнения. Когда я могу приходить за вами и, что нужно будет внушить вашим родственникам?

— Приходите завтра, я как раз успею все собрать. Кстати, тут рядом с домом шляется огромная черная собака, и выглядит при этом очень разумной. Это случайно не мой дорогой крестный?

— Он, и что вы предлагаете сделать?

— Как что? Заняться кражей собак, точнее одной псины. Я думаю, в подвале замка, в камере со всеми удобствами, я знаю, там такая есть, ему будет все же лучше, чем на улице голодным и под дождем.

— Хорошо, прихвачу с собой строгий ошейник, и постараюсь не разочаровать вас, я приду под обороткой, учтите это.

— Без проблем, тогда надо пароль — отзыв придумать.

— А что придумывать, нужен какой — нибудь не привлекающий внимания вопрос.

«Вопрос: Молодой человек, не подскажите, как пройти в библиотеку?

Ответ: А в городе есть только школьная, но она сейчас закрыта.»

— По правде, в этом пригороде, действительно есть только школьная библиотека. А вот в соседнем, так смогли создать и городскую, и записывают туда не только своих, но и из соседних городков, любителей чтения.

— Почему — то я так и подумал, — усмехнулся профессор.

— Зато у нас есть Кафе для детей, и к нам приезжают из соседних городков, устраивать детские праздники и дни рождения.

— Это замечательно, но мы отвлеклись. Завтра нас перенесет к воротам поместья, вы должны будете капнуть капельку крови на решетку, если все будет нормально, то нас пропустят. К сожалению, я уже три месяца не могу добраться до лаборатории, там, конечно все под стазисом, но дух пустить меня внутрь замка был не в состоянии. И даже домовиков там нет, увы.

— Надо будет в банк попасть, привязать ко мне и к вам по домовику. И узнать, можно ли как — то Добби или вылечить, или избавиться от него навсегда. Кстати, Люциус получил мое послание, он выяснил, кто играл его роль, так отвратительно, что даже я не поверил?

— Все потом, он обещал, что все доложит, только рассказывать будет один раз и в суперзащищенном месте.

— Ну, что ж подождем…

На следующий день в дом № 4 по Тисовой улице, постучалась милая пожилая дама, из опекунского совета Литтл Уингинга. Тетушка Петунья пригласила нежданную гостью в гостиную и отправила Гарри заваривать чай. После непродолжительного чаепития, дама соизволила поговорить с племянником, и прошла в его комнату. Поттер сидел за письменным столом и пытался дописать эссе, когда с порога его поверг в некоторый шок вопрос.

— Молодой человек, не подскажите, как пройти в библиотеку?

Ошарашено глядя на старушку, он чисто автоматически ответил.

— А в городе есть только школьная, но она сейчас закрыта.

— Поттер, очнитесь, я это, я…

— Ну и личину вы выбрали, профессор. Такого я от вас не ожидал.

— Я с вашей тетушкой договорился, да и в опекунском совете воспоминания кое — кому подправил, все будут считать, что вас отправили на все лето в лагерь для трудных подростков, а документы о том, в какой именно, секретарша — растяпа, залила чаем и выкинула. Так что собирайтесь, я пообещала забрать вас сама, тьфу, пообещал. Короче не важно, собирайтесь…

Сборы не заняли много времени. Гарри еще вчера перетряхнул свой чемодан и разложил конспекты и учебники за прошедшие два года в аккуратные стопки, перебрал и выкинул испорченные или неподходящие ему вещи, навел порядок, так что оставалось положить недописанное эссе, учебник и писчие принадлежности и закончить на этом. Колдовать в доме было нельзя, но и таскать чемодан у Гарри желания не было. Помог профессор, вытащил какую — то сумку и в ней он вполне поместился.

— Чары расширения пространства, — прокомментировал он заинтересованный взгляд Поттера. — Я с этой сумкой летом за травами в запретный лес ходил, очень удобно, почти стог сена набирается.

— Тогда все просто замечательно, я сделаю вид, что все вещи в рюкзаке, и никто ни о чем не догадается. А псина, кстати, недавно на заднем дворе за гаражом сидела, так что можно ее оттуда и забрать.

Выходили они через заднюю дверь, тетка даже не удивилась, словно все происходило обычно и буднично. Огромный черный пес сидел у гаража, Гарри подошел и спокойно надел на него ошейник, ошейник был с секретом, он удерживал анимага от превращения. Удерживая собаку за ошейник, они втроем отошли от дома на приличное расстояние, проходя за домами по песчаной дорожке, а потом портключом переместились к замку. Собака начала волноваться и вырываться, но тут уже можно было колдовать и профессор приложил ее петрификусом, чтоб не рыпалась. Ворота открылись без проблем. Дух хозяина пребывал в мрачном расположении духа, вот такая тавтология, а по — другому и не скажешь, но гостям обрадовался. Первым делом поместили пленника в подвал. На камеру, предложенное жилище, было мало похоже, состояло оно из двух помещений, спальни с достаточно удобной кроватью, и туалетной комнаты, с ванной. Оставив пленнику комплект чистой одежды и сняв с него ошейник, удалились разбирать собственные вещи, петрификус профессор снял уже из — за решетки.

Том радовался, что больше не один в замке, хуже всего, последние три месяца, было то, что разговаривать тут было почти не с кем. Его одиночество сглаживали только Нагини и василиск. Но со змеями и не поговоришь особо. К вредному зельевару он соваться не стал, тот в лабораторию подался, а за работой он становился совершенно невыносимым, потому что сосредоточенный на зелье молчал, а того, кто к нему с вопросами совался мог и проклятием приложить. А вот Гарри, который уже обосновался на кухне с чашкой чая и бутербродом, и как раз придумывал, что бы такого на ужин приготовить, компании всегда был рад. С ним Том и устроился. Ему было интересно все, что в школе произошло, начиная с первого сентября. Так, болтая почти ни о чем, они и ужин приготовили.

За ужином собрались все, а пленнику Снейп отнес его порцию в подвал. Тот уже успел помыться и переодеться в чистое, и мирно спал на кровати, видимо нервы у него были стальные, или он решил, что раз сразу в аврорат не отдали, в каземат сырой не посадили, то и нервничать пока не зачем. А на повестке остальной компании стоял величайший вопрос всех времен и народов. Что делать? Для зелий было готово все, ингредиенты закуплены, даже в большем количестве, чем необходимо, рецепты разобраны, даже основа к некоторым уже настаивалась. А вот с телом вопрос пока не решился. Забрать из больницы первое попавшееся было бы не самым лучшим выходом, да и как его хранить, пока все к ритуалу готовить, если только под стазисом? Том обретать тело не торопился, все же близость всех крестражей позволяла ему полностью сохранять разум, и это было огромным плюсом. Торопиться он не желал.

— Я собираюсь прожить в новом теле всю оставшуюся жизнь, дожить до старости и детей и внуков Гарри понянчить, а значит это, что выбирать надо тщательно.

— Почему не своих детей? — заинтересовался Поттер.

— Нет, я себя отцом не представляю, добрый дядюшка максимум, на что я способен согласиться. Да и после всех ритуалов, ты станешь моим братом, а наследником я тебя уже объявил, и значит, твои дети и будут наследовать мне, если оно, наследство будет.

— Хитрый ты, дети мои, воспитывать мне, а наследники — твои. — Усмехнулся Гарри.

— Мне кажется, что вы слишком от первоначальной темы удалились. Первое попавшееся тело нам, конечно, не подойдет, но искать начинать нужно уже сейчас. И желательно, что бы это было молодое и здоровое тело.

— А с этим никто и не спорит. Кстати, я бы посоветовал Гарри, что бы он потренировался метки снимать, потому что мои вассалы — теперь его проблемы.

— Это как? — удивились и Снейп и Поттер одновременно.

— А вот так, я наследника назначил официально, через банк Гринготтс и магией заверил. Сам я буду считаться мертвым, как только наследник в права наследства вступит, и поэтому все мои вассалы переходят под его непосредственное начало.

— Ну, ты и жук. Мне — то эта головная боль зачем?

— А чего хочешь с ними делай, я больше в политику ни ногой, буду тихо и мирно изучать теорию, придумывать новые заклинания и чары, даже зелья экспериментальные варить, и все это в собственном замке, подальше от министерства и простых магов. Хватит, я в молодости совершил самую большую ошибку, я думал, что в этом мире нужно что — нибудь менять. Я и других за собой повел. И что? Кому это нужно было? Теперь я злодей, а тот, кто мир к краху ведет — Светлый маг и герой. Я теперь мирно жить буду, уступаю дорогу молодым…

— Да — а–а. А за что мне эта радость? Я мало в этой жизни хлебнул? Рос сиротой, подкидышем у родственников, одевали в обноски и недокармливали, в каморке под лестницей жил. А теперь, светлые силы на борьбу со злом и тьмой пытаются выставить. Так еще и темные радости подкинули.

— Вопрос спорный, я тоже сиротой рос, в приюте. И я не прошу тебя нести ответственность за моих людей, я наоборот, предлагаю тебе их отпустить. Снять метку и освободить от клятвы можно даже не вызывая их к себе, пусть живут, как хотят.

— Только давайте не будем пороть горячку, господа! Вот завтра в банк сходим, Гарри, ты примешь наследство. Кстати, а если ему предложат кольцо Лорда Слизерина примерить?

— А пусть соглашается, мне без разницы, я как все крестражи собрал, вдруг понял, что мне совершенно не нужны ни титул, ни слава, ни власть. Я в детстве хотел мир повидать, а потом научиться новое изобретать, только после пятнадцати лет приоритеты поменялись, и чувствую я, что не сами по себе. А еще я хотел семью. Вот Гарри я воспринимаю, как родственника, а значит, хоть какая — то семья у меня есть. А большего мне и не надо.

— Раз ты настроен решительно, то не буду тебя отговаривать, насчет того, что бы стать Лордом Слизерином, я подумаю, но не обещаю. Возможно, соглашусь, но не сейчас. В тринадцать лет брать на себя такую ответственность, мне кажется неправильно. Вот подрасту, тогда и решим. А пока стоит искать тех, кто сможет нам помочь в главной проблеме. Самим искать тело будет весьма проблематично, вы двое, не слишком разбираетесь в реалиях обычного мира, поскольку большую часть жизни прожили в магическом, а я из — за возраста. Кстати, а можно сделать метки невидимыми?

— Можно. Это даже проще, чем снять совсем. Можно заставить их светлеть, со временем, но это уже немного сложнее.

— Тогда будем их осветлять, вот. А когда они совсем цвет потеряют, вот тут я их и сниму.

— Мысль интересная, возможно так будет даже лучше. Незаметнее для всех. Была метка и выцвела. Был хозяин и весь вышел.

— Да, как — то так. А то возникнут вопросы, почему сперва потемнела, а потом резко пропала. «Кто убил злодея и сам встал на его место», и всякие такие вопросы, вот.

— Надо поискать сквибов — поверенных, которые хорошо разбираются и в магловском и в магическом мирах, — высказал мысль Снейп, — а что с метками делать, можно и потом придумать, это не самый важный на данный момент вопрос. В общем так, завтра вставать рано, а это значит, что некоторым неугомонным спать пора. А у меня еще дела в лаборатории.

На следующее утро Гарри встал с мыслью, что день грядущий ему приготовил сюрпризы. Уж слишком много всего было запланировано в банке. Проверку крови посоветовал пройти Том еще год назад, но времени не находилось. Ритуал слияния, его необходимо было провести уже давно. Принять наследство от Тома, раз уж он оставил завещание в его пользу. И узнать, а что там с родительским завещанием, ну не могли же они не оставить никаких распоряжений, тогда время было военное, всякое могло случиться. И все это желательно было за один день организовать. Завтракать ему отсоветовал профессор, и выпив по чашке чая и, накинув мантию невидимку, Гарри отправился в банк, сопровождал его профессор Снейп, он же следил, чтобы на невидимого спутника никто случайно не наткнулся.

В банке их уже ждали. Проверка крови показала наличие остатков зелий доверия и дружелюбия в крови, а так же существование ограничителей на магии. Ритуалы очищения и слияния провели у гоблинов, они были признаны лучшими ритуалистами во всем магическом мире. Ритуал снятия ограничителей занял гораздо больше времени и принес некоторые неудобства, но им предоставили список зелий, которые необходимо было принимать в течение месяца, для того чтобы освобожденная магия успокоилась. Завещание Томаса Марволо Реддла открывало для Гарри еще один школьный сейф, с некоторой суммой наличных и давало доступ к библиотеке и артефактам спрятанным в банке. Кольцо наследника рода Слизерин устроилось на его указательном пальце, на левой руке, словно всю жизнь тут находилось. От того, что бы примерить кольцо Лорда, он успешно отказался. Хотя, хитрые гоблины и попробовали его уговорить, мол деньги мертвым грузом лежат, а должны работать, но с тем, что в тринадцать лет он еще не чувствует себя достаточно разумным, чтобы взвалить на плечи такую ответственность, они согласились. И даже немного зауважали его за серьезный подход к проблеме.

То, что он не видел завещания собственных родителей, их не то что удивило, а скорее разозлило. Они показали ему подписанный директором и заверенный его, Гарриной, палочкой ответ на их письмо, отправленное к Гарри Поттеру, о том, что он с завещанием ознакомлен, и пока ничего менять не собирается. Гарри повернулся к профессору Снейпу, который присутствовал в кабинете с самого начала, и спросил.

— Как такое возможно? Я не только не получал этого письма, я и палочку свою никому, никогда не давал.

— Ты же не спишь с ней в обнимку, а приложить палочку к документу может любой, главное, что бы она оказалась у него в руках. А письма на твое имя, вполне может получать директор, он в свое время закрыл тебя от сов, когда маглам отдал. Представляешь, сколько магов пытались тебе написать в первые годы после пропажи Темного Лорда? Наплыв сов в маленький городок мог бы привлечь туда нежелательное внимание, и не факт, что письма посылали только те, кто победе радовался.

— Да уж, но решать за меня вопрос с завещанием, а особенно таким образом, директор права не имел. Я могу ознакомиться с ним сам, если это еще не поздно?

— Нет, не поздно, — сказал гоблин — управляющий, — это никогда не поздно, — и со значением посмотрел на профессора.

— Что вы имеете в виду? — Удивился тот.

— А то, что в свое время, лет десять назад, банк посылал и вам такое же уведомление, о том, что вы, мистер Снейп, являетесь единственным наследником собственного дедушки, по материнской линии. Лорд Принц, перед смертью, внимательно наблюдал за вашими успехами, и посчитал, что был не прав, отказываясь от дочери и внука. Ответ мы получили от директора Дамблдора, который отказывался от вашего имени от наследства и к отказу, также была приложена ваша палочка.

Профессор задумался.

— И я могу еще претендовать на завещанное мне имущество, после стольких лет?

— Да, мне пригласить управляющего делами рода Принц?

— Если вас это не затруднит.

Завещание родителей Гарри читал в одиночестве, профессора увели в другой кабинет, видимо в его случае, поскольку был он совершеннолетним волшебником, то наличие лишнего свидетеля гоблинами не приветствовалось. Оно немного удивило и, если так можно сказать порадовало подростка. То, что все движимое и недвижимое имущество родители завещали ему, было понятно и так, а вот то, что отец настоятельно рекомендовал попробовать надеть кольцо Лорда на него сразу, как только завещание будет обнародовано, было странно. Опекуном назначался крестный — Сириус Орион Блэк, а в его отсутствии были перечислены все родственники, которым Гарри могли отдать на воспитание, даже Малфои были в списке, даже Северус Снейп там присутствовал, но отдельным пунктом было указано, что запрещено отдавать его в семью старшей сестры его матери Петунии Дурсль, и запрещалось отдавать опекунство А́льбусу Персива́лю Ву́льфрику Бра́йану Да́мблдору — директору школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Верховному чародею Визенгамота, кавалеру ордена Мерлина первой степени, председателю Международной Конфедерации Магов, основателю Ордена Феникса, так и было написано с перечислением всех регалий, видимо, чтобы никто не усомнился, о ком тут написано. Теперь Гарри было понятно, почему директор озаботился тем, что бы завещание никто не прочитал. Порадовало же Гарри то, что у него был свой дом, даже несколько, вилла во Франции, на лазурном берегу, асиенда где — то в Южной Америке, в Перу, и небольшой охотничий коттедж в Шотландии. Дома во Франции и Перу были законсервированы еще при его дедушке, требовали ремонта и были пока недоступны, а вот Охотничий домик можно было открыть в любой момент, на нем, как сказал гоблин — управляющий даже чары и защита регулярно обновлялись, как было завещано его отцом. Мало того, об этом коттедже никто не знал, как впрочем, и о других домах. Два известных дома, коттедж в Годриковой Лощине и поместье Поттеров — были разрушены. Первое тридцать первого октября, когда Гарри осиротел, а второе еще раньше, когда погибли его дедушка и бабушка. Кстати, в завещании выделялись деньги на постройку нового мэнора, и Джеймс Поттер предлагал заняться этим как можно раньше. А еще, ему отдали письмо, которое родители завещали вручить ему лично в руки и без свидетелей — магов.

«Здравствуй, сын. Раз ты читаешь эти строки, значит, ты остался на этом свете один. Я и мама очень тебя любим, но обстоятельства нашей жизни складываются так, что вероятность оставить тебя сиротой слишком большая. Я не буду тебе пересказывать всю свою жизнь, хотя она и поучительна, но времени и у меня, и у твоей мамы не слишком много. Величайший Светлый волшебник держит нас на коротком поводке, и сорваться с него еще раз получится едва ли. В этот раз случилось чудо и мы немного пришли в себя, чтобы обнаружить, что обливейт к нам обоим применяли часто, а в зельях, текущих по нашим венам, крови почти не наблюдается. Горько осознавать, что учитель, которому мы все доверяли, оказался совершенно не тем великим светлым волшебником, как представлялось. Ты еще услышишь обо мне много и хорошего, и плохого, только вот я и сам теперь не знаю, какие глупости я совершал по собственному почину, а какие результат зелий и корректировки поведения. Мне удалось прийти в себя, с твоей мамой все оказалось еще сложнее, но и она в порядке. Только вот надолго ли?

Я, если успею, попытаюсь договориться с тем, кого ранее считал врагом, с Темным Лордом. Но что из этого получится, и хватит ли на переговоры времени, я предсказать не могу.

Не верь Дамблдору, он ведет какую — то непонятную игру, в которой мы все — его марионетки. Чего он хочет добиться, мы так и не смогли разгадать, но нам всем это грозит смертью. Верно ли то пророчество, в котором ты станешь победителем Темного Лорда, в это мне теперь сложно поверить, особенно осознавая, что бился я не на той стороне, по всей видимости.

Прощай сынок, не держи на нас с мамой зла, мы были слишком молоды, чтобы вовремя разобраться во всем происходящем вокруг нас. Постарайся выжить и не ввязывайся в игры директора, если это невозможно, попытайся скрыться, я очень советую тебе попытаться надеть кольцо Лорда, тогда ты станешь официально совершеннолетним, а родовая магия сможет сохранить тебя от зелий. А еще она будет хранить тебя от ментальной магии, в которой наш добрый директор мастер, если не магистр. Да и навязать тебе что — либо без твоего добровольного согласия станет практически невозможно.

Твои родители любили и любят тебя. Только живи. Прощай.»

Под письмом стояли две подписи и дата, 20 октября 1981 года.

Гарри долго смотрел на письмо, он понимал, что с оценкой действий своих родителей оказался не прав. Не все, что творили мародеры, теперь можно было с уверенностью приписать им, и от этого становилось обидно за всех, кто, так или иначе, попал в сети главного паука. А еще нужно было позаботиться о крестном, раз Джеймс Поттер смог, хоть и ненадолго, сбросить с себя все наносное, неужели после стольких лет в Азкабане Сириус Блэк не захочет повторить его подвиг. И поэтому придется как — то проводить очистительные ритуалы и для него, интересно, гоблины на дому такое проводят?

Кольцо Лорда рода Поттеров на указательном пальце правой руки устроилось не сразу, некоторое время родовая магия словно проверяла претендента, но потом приняла его, как родного. Гарри даже показалось, что по его волосам, словно, ласковая рука погладила. Все финансовые вопросы Гарри доверил пока гоблину — управляющему, который представился, как Грифук. Про домовиков они то же не забыли, к Гарри сразу двух привязали, новенькую Тилли и, обновленного, со стертой памятью Добби. Отказаться от него не удалось, он еще старшим Поттерам принадлежал, но когда Гарри отдали маглам и укрыли от магического мира, потерял доступ к магии и его к себе попытался привязать Дамблдор, но неудачно, в Хогвартской общине он не прижился, и нашел тот ему временного хозяина, который, опять же, избавился от него не тем ритуалом. Вот и пришлось его вызывать к гоблинам в банк, те над ним какой — то хитрый ритуал проводили, памяти он лишился, навыки, правда, остались. Но кому он прислуживал, он совершенно не помнил, оно и к лучшему.

Из банка выходили уже не профессор Снейп и мистер Поттер, а Лорд Принц и Лорд Поттер, хотя последнего и не было видно под мантией невидимкой. В замке их ждал, обеспокоенный их долгим отсутствием, дух бывшего Темного Лорда.

— Ну, что? — накинулся он на них с порога.

— Все нормально, Гарри теперь твой наследник, совершенно законно, магия его приняла, ну, и как бонус, он еще и кольцо Лорда рода Поттеров надел. На этом настаивал в завещании сам Джеймс.

— А с проверками что?

— Мы все документы оставили в банке, на сохранении, но копии нам предоставили, на досуге прочитаю тебе, сейчас сил нет, поесть бы и спать.

— А вы про своего пленника не забыли? Он, между прочим, вполне освоился, съел все, что вы ему с утра оставили, и сидит голодный.

Тилли воцарилась на кухне, поэтому ужин подали в рекордный срок, пленнику поесть отнес Добби. Тот ужину обрадовался, попытался разговорить домовика, но тот передал ему слова Гарри.

— Молодой хозяин Гарри, не велел мне с вами разговаривать, а велел передать, что обо всем поговорит с вами завтра, он устал сильно.

— Ну, раз молодой хозяин Гарри, просит подождать до завтра, то я подожду. — Уныло согласился Сириус. Он вздохнул и продолжил. — Выбирать то мне не из чего, сам кругом виноват.

Спать все живые отправились рано, суматошный день выпил все силы, не только у Гарри, даже профессор вздохнул с облегчением, добравшись до своей кровати. А наутро предстояло заняться остальными неотложными делами, хорошо, хоть, домовики в доме появились, теперь не было необходимости самим готовить и убираться. Правда, честно сказать, два эльфа на такую домину — это маловато будет, но пока Гарри посчитал, что устраивать генеральную уборку рановато, а с тремя комнатами, столовой, гостиной и кухней, и вдвоем ушастики справятся.

Утро для всей компании наступило, по общему мнению, слишком рано. Не смотря на то, что время близилось к десяти утра, ни профессор, ни Гарри не выспались совершенно. Зевая, все собрались на кухне, но были выдворены оттуда бдительной Тилли в малую столовую, где их уже ждал кофе и завтрак. Том подождал, когда живая часть компании окончательно проснется, и спросил.

— И чем вы сегодня собираетесь заниматься?

— Я с крестным поговорить хотел, может, составишь мне компанию в качестве моральной поддержки.

— А я письмо Малфою напишу. Пусть сообщит, когда его светлость, наконец, почтит нас своим вниманием. Надо будет камин для него открыть.

— Тогда я с Гарри, у него программа интереснее. Все же то, что расскажет нам Сириус Блэк, может многое восполнить в моих пробелах памяти, если только у него тоже не стерты последние несколько дней, перед тем как его в тюрьму посадили.

Сириус Блэк чувствовал себя почти великолепно. Кто бы знал, что наследник чистокровного темного рода, ни в чем в детстве не имевший отказа, будет радоваться тому, что он чисто вымыт, его одежда подходит ему по размеру и не напоминает лохмотья, он сыт, выспался, и спал на мягкой кровати в тепле, а не на старой соломе в вонючей холодной камере. «Как все же меняется восприятие мира, когда из дерьма, попадаешь в нормальные условия.» — думал он, сидя в кресле, и переваривая сытный завтрак. «А уж то, что рядом нет дементоров, воспринимаешь, как подарок небес. Даже то, что я в камере, и участь моя не ясна, и то не портит настроения.» — Продолжил он размышления. Но тут послышались шаги в коридоре и он, слегка напрягся. Голоса хозяев, раздавались все отчетливее, и беседу вели о нем.

— Гарри, заходить в камеру я тебе не советую, вот перед решеткой стул себе поставь и общайся на здоровье. Ты же понимаешь, он просидел в одиночной камере почти 12 лет, а дементоры в Азкабане отнюдь не для красоты живут, там такая атмосфера, что нормальным остаться совершенно невозможно. А я, случись что, тебе совершенно не помощник.

— Том, я и не собирался, вот поговорим, тогда и решать буду.

Когда к камере подошли собеседники, Сириус впал в ступор, Гарри Поттер, его крестник, этот паренек? Он спокойно разговаривает с духом, называет его Том, это что, привидение Темного Лорда? Того то же Том звали. Что, Мордред побери, происходит, и где та почтенная дама, которая его так мастерски обездвижила?

— Ну, здравствуй, крестный. Как же ты до жизни такой докатился? Вот скажи мне, когда в ту ночь, ты меня, годовалого ребенка, вместе с мотоциклом, Хагриду отдавал, о чем ты думал?

— Самому интересно. Вот помню, как из аврората вышел, с работы. Хеллоуин мы собирались отмечать вчетвером, я, Джеймс, Лили и ты. Ну, тебя, скорее всего, уложили бы спать, но Лили тебе сшила такую замечательную шапочку, с медвежьими ушками, вроде как это и был твой костюм. Джеймс еще говорил, дня за три — четыре до этого, что должен встретиться с Темным Лордом, мол, тот дал гарантии, что убивать не будет, поговорить надо. А накануне меня пригласил, и про Темного Лорда уже не заикался. Я в тюрьме, о чем только не размышлял, но вспомнить, что было в ночь с 31 октября на 1 ноября, я не смог. Я вообще очнулся, только когда к камере дементоры подошли, в голове туман и ни одной мысли нет, словно стерли несколько дней жизни.

— Значит не один я, провалами памяти страдаю. — Высказался дух. — Может, разрешишь Снейпу посмотреть, он легилимент, мастер ментальной магии.

— Снейп, после того, что мы в школе творили, он мне оставшиеся мозги вскипятит. А их у меня и так кот наплакал, как мне кажется.

— Не все так грустно, — раздался бархатный баритон, незаметно подошедшего профессора, — я, конечно, буду не в восторге, от оказанной мне чести, покопаться в останках твоих мозгов, Блэк. Но ради дела потерплю. Тем более, Гарри мне твоей смерти не простит. А ссориться с ним — себе дороже будет.

— Тогда, пусть копается, может золото найдет, — хмыкнул пленник. — А вот скажите, я что, так и буду в подвале в камере сидеть?

— Пока посидишь тут, Люциус появится договоримся с ним о колдмедике, тебя лечить необходимо. Не смотря на то, что выглядишь ты гораздо лучше, чем ожидалось, все же полуголодное существование, да еще и дементоры, лечить тебя придется серьезно. — Том смотрел приветливо и говорил спокойно.

— А вы теперь привидение? — неожиданно заинтересовался пленник.

— Не совсем, но, надеюсь, что способ вернуться и исправить все, что натворил, у меня еще будет.

— Неожиданное заявление. Скажите, а зачем вы все это устроили, тогда, в прошлом?

— А я и сам не знаю, что по своей воле делал, а что наведенным было? Я сильно не в себе был, перед самой смертью несколько лет. Я себя не оправдываю, но получилось то, что получилось.

— Ладно, профессор, Вы Малфою написали? — Гарри задал интересующий его вопрос.

— Да, и уже отправил. Вашу сову взял, вы не против?

— Нет. Мне она пока не нужна. А ей одной, без работы, в совятне скучно.

— Значит, ей будет в радость, немного полетать.

— А когда мои мозги препарировать будут, до того как Малфой колдмедика найдет или после?

— Не сегодня. После вчерашнего дня в банке, у меня только одно желание. Зелье какое — нибудь поядовитее сварить, «Аква Тофану» или «Слезы Морганы», представить себе, как окунаю в этот яд лимонные дольки, и отправляю в подарок одному знакомому, всем присутствующим тут, их любителю, только это мечты, жаль, так жаль, — профессор мечтательно уставился в пространство.

— Кстати, о директоре, у меня такое странное ощущение, что я его недавно видел. Помню, приезжал к нам в тюрьму какой — то коротышка в клетчатом костюме и с котелком на голове, тогда на трое суток дементоров в подвале заперли, видимо шишкой он высокой был. Не один он приезжал, с комиссией, и директор, кажется, в комиссии был, от него еще газета была, Ежедневный пророк. Газету он мне, зачем — то оставил, только зачем, не помню. А там колдография, постаревшие Артур и Молли Уизли, со всем своим семейством, и на переднем плане, один из их сыновей, с крысой на плече. В Азкабане чего только есть не научишься, и не Уизли, а именно крыса, привлекла мое внимание, и чем дольше я на нее смотрел, тем более знакомой она мне казалась. Знаете, я ведь не просто так сбежал. Я, последние годы, как в тумане был, день — ночь, для меня только приходом дементоров время мерилось, до того момента, как крысу увидел. А тут, словно озарение, вот крыса, домашний любимец, на вид старая, плешивая вся, и одного пальца на передней лапе нет. И воспоминание прорвалось, я стою, как безумный хохочу, палочку направил на Петтигрю, кричу, Предатель, и не успеваю я наколдовать веревки, что бы его связать, как он бомбардой пол дома сносит, между мной и собой, откуда только силища взялась, палец себе секо отрубает, и быстро, пока я не очухался и его в пыли не разглядел, превращается в крысу. А потом, что было, уже не помню…

Со Снейпа, в один момент слетает вся мечтательность, он резко шагнул к решетке и замер напротив Блэка.

— Посмотри мне в глаза и начинай вспоминать все, что помнишь о том визите.

— Ну ты и силен, зараза, — восхищенно выдохнул Сириус, примерно минут через десять, отведя наконец взгляд. Ты, ведь, меня без палочки читал и заклятие не использовал.

— Это поверхностное чтение, им Дамблдор очень любит поиграть, глубоко в сознание так не залезть. Но зато оно не оставляет никаких неприятных постэффектов. Голова не болит?

— Нет, и ощущения были, словно в мозгах ветерок дул.

— Допустим, это — то твое нормальное состояние, ветер в голове, как раз про вашу компанию, можно было сказать, — не удержался от ехидного замечания профессор.

— Да, ладно. Все мелкие были, сам — то гадости нам не спускал, отвечал всегда так, что мы искренне восхищались твоей фантазией. Мы вчетвером тебя обскакать не всегда могли…

— Господа, кто старое помянет, тому глаз вон. Хватит. Право слово, что вы как маленькие. Рассуждать о том, что было зельями подстегнуто, а что от вас самих шло, можно теперь до бесконечности. Лучше скажите, профессор, что вы там такого нашли, или не нашли.

— Была комиссия, тут только одно не сходится, Фаджа в это время в стране не было, он во Францию, на какое — то собрание министров магических стран уезжал. Правда, рядовым магам об этом известно не было, и с чем была связана секретность их переговоров, то же не известно. Получается и тут был с Дамблдором кто — то под обороткой. Тот же это маг, что Люциуса изображал, сказать не могу. Вот Люц появится, тогда будем вместе думать.

— Интересно, зачем директору было так необходимо, чтобы Сириус сбежал именно сейчас?

— Так проще простого. Он же не смог тебя с Уизли подружить, контроль над тобой он теряет, его план летит к черту. Что за план, правда, никому не известно. Но то, что он есть, в этом я не сомневаюсь. — Том рассуждал вполне логично. — А беглого Сириуса, после Азкабана, необходимо будет спасать. Он же не знает, что ты его уже вычислил и спас. Кстати, старина Кричер, будет просто счастлив. Он там в особняке Блэков один страдает, дом почти законсервирован, магической подпитки рода, бедный эльф, не получает уже почти десять лет. Я когда амулет у него забирал, сюда вызывал, подкормил немного, но моя магия для него совсем не то…

— А с какой это стати, этот наглый домовик вас слушался? — искренне удивился Сириус.

— А, да, вы же не знаете. Я когда в конце семидесятых, начале восьмидесятых годов начал окончательно сходить с ума, приступы безумия длились по несколько недель кряду. Я прятал свои крестражи, даже место одно приготовил, отдельно для медальона, сил туда вбухано немерено, там инферналов штук пятьдесят в небольшом озере сидит. И понадобился мне помощник, какого не жалко, у вывернутого наизнанку мозга очень интересные, походу, мысли были. Я попросил у Рега домовика, тот должен был умереть после, но выжил, и не просто выжил, а по просьбе Регулуса, отвел его туда. Я никогда себе этого не прощу, но он там и погиб. А приказ домовику, слушаться меня, никто не отменил. Вот я его и вызвал, когда в себя год назад пришел.

— Рег мертв?

— Да, я понимаю, что мои сожаления, ничего не стоят, и то что я был безумен, меня мало оправдывает, но к моему огромнейшему сожалению, изменить ничего нельзя.

— Значит братец, э-эх, как же мама это перенесла — то? Любимчик ее, слизеринец, гордость.

— Простите, Сириус. — И Том ушел из подвала.

— Я не обвиняю, нет. Безумцами были мы все, по тем или иным причинам. Крестражи, значит, и вы собираетесь его возродить?

— Я собираюсь. Я уверен в том, что вменяемый Риддл, не плохой человек. Как, впрочем, и все мы, тут собравшиеся.

— Ты слишком добрый мальчик, честно говоря, не ожидал от тебя прощения. Но может и меня ты простишь? За то, что в раннем детстве ты остался один, и меня не было рядом.

— Сириус, думаю ты не по собственной воле в тюрьму попал, ведь даже разбирательства и суда над тобой не было. Искать виноватого, пустое занятие. Я и так знаю, что он есть и наша задача сделать так, что бы он больше жизнь никому не испортил. Отдыхай, найдем колдмедика, будем лечить. Выпустить из комнаты, не обессудь, мы тебя не можем, мало ли какие подарочки — закладки тебе на память старик оставил, а у нас тут тайное убежище.

— А я и не прошу. Только почитать чего — нибудь принесите. Я выспался, кормят на убой, чисто, после Азкабана — курорт, но скучно очень.

— Я Добби передам, чтобы он тебе книги из библиотеки носил, художественную литературу, там для нее шкаф отдельный. А то он пока не разбирается, может притащить, если точно не указать, что брать можно, а что нельзя, что — нибудь опасное, а у тебя даже палочки нет.

— Ничего против не имею.

На том и расстались. Добби получил указания, откуда и какие книги можно носить страдальцу, и какие его приказы можно выполнять. Тот покивал головой, подмел пол ушами и отправился дальше работать.

Часть 6

Сиятельный лорд ответил на следующий день и попросил разрешения придти в гости не одному, уточнив, что Драко отдыхает у друзей, а супруга очень хочет познакомиться поближе. И даже согласна на обеты и ограничения. Снейп пожал плечами и, посоветовавшись с остальными, согласие отправил, пригласили чету Малфой на следующий день, на обед. Тилли развила бурную деятельность на кухне, как же первый обед, на котором гости будут, Добби только и успевал, что указания ее выполнять, гоняла она его и в хвост, и в гриву. Гарри и Том поглядели на вызванное их приглашением, развивающееся бедствие, и по тихому слиняли в библиотеку, а Снейп, так и вообще с утра из лаборатории носа не казал.

К обеду все было готово, столовое серебро начищено до блеска, к скатерти подобраны салфетки нужного оттенка, у хозяев раз пять уточнилось не хотят ли они увеличить количество перемен блюд, сорта и год подаваемых вин и некоторые другие, важные, по мнению домовухи, мелочи. Хозяева, что живые, что не очень, уже шарахались от каждого хлопка и жалели, что пригласили гостей на обед, а не просто поговорить.

В назначенное время из камина выступили Малфои. Нарцисса с любопытством оглядывалась, Люциус уже бывал в этом замке, правда дальше кабинета и кухни не ходил, в то время большинство комнат были в несколько запущенном состоянии.

Обед удался, гости похвалили хозяев, разговор шел по этикету, Гарри вскоре заскучал, и начал отвлекаться на свои мысли. Профессор не выдержал первым.

— Люц, ну, сколько можно, а? Погода прекрасна, урожай будет замечательным, акции растут и падают, а дело стоит.

— Какие вы все нетерпеливые, вот как в высшем обществе вращаться собираетесь?

— Не — е–е, мы вращаться не будем, мы люди простые.

— И это говорит лорд Принц, а вон на том конце стола, зевает, старательно прикрываясь ладошкой, дважды лорд…

— Но откуда? Гоблины обещали, что в министерстве все бумаги сразу в архив попадают, и никто их не смотрит при этом…

— А их никто и не смотрит. Просто у меня есть несколько совместных предприятий с Принцами, после смерти твоего деда, заниматься ими стало гораздо сложнее, а тут меня гоблин уведомил, что дела с мертвой точки сдвинулись, я и понял, что ты в права наследства вступил, больше — то некому. А с Гарри, я вас всех на понт взял, я только в ауре незначительные изменения заметил, и связал твое вступление в наследство и его…

— Как всегда, смотри сам себя не перехитри, как — нибудь.

— Да не беспокойтесь вы так, то, что я узнал, больше никто не узнает.

— Ты лучше расскажи, ты мага того проследил? Или наши надежды не оправдались, и он следилку нашел и снял?

— Сам я, конечно, ни за кем не следил, меня скрываться не учили. Но я послал следить своего самого сообразительного эльфа, велел ему наволочку без герба, на всякий случай надеть и на глаза никому не показываться. Эльф следил за этим магом два дня. Узнал, где тот живет и засек точку, в которую меня можно было незаметно перенести. Показал он мне этого мага, и я его узнал. Грюм это был. Обороткой он не пользуется, а вот старинные чары гламура, он на себя периодически накладывал. Мной он больше не становился, видимо необходимости не было, а вот в Фаджа при мне превращался. Тренировался видимо. Похож мерзавец. Актер из него великолепный бы вышел…

— Еще чего — нибудь странное заметил?

— Да, я за его домом несколько дней следил, к нему несколько магов заходили, один показался знакомым. Я в памяти потом неделю рылся, но вспомнил. Еще когда был жив мой отец, рассказывал он мне про то, что наш славный старина Альбус, в свое время, был очень близким другом Геллерта Гриндевальда. Было это очень и очень давно, еще до Второй Мировой войны. Говорили, что была у них любовь, ну просто неземная, а потом скандал разразился, погибла младшая сестренка Дамблдора, было ей, то ли пятнадцать, то ли шестнадцать лет, и все считали, что она была немного не от мира сего. Скандал продолжился на похоронах. Если присмотреться к носу нашего великого мага, то заметно, что он слегка искривлен. Его братец, Аберфорт, на похоронах сестренки обвинил в ее смерти Альбуса и точным ударом сломал тому нос.

Снейп шипел под нос, что — то о сказочниках — злодеях, которые обожают внимание настолько, что не могут рассказывать факты и кратко. Люциус посмотрел на него с обидой и продолжил.

— Север, не шипи, на василиска ты не похож, а других змей я не слишком боюсь. И я знаю, что рассказываю долго, но зато все понятно будет. Так вот, возвращаясь к Альбусу и Геллерту. Считается, что после похорон, до самой их дуэли, они больше не встречались, но мой отец был совершенно уверен, что это не так. Они не только продолжали встречаться, они еще и продолжали совместно строить планы. Как узнавал отец, началась их дружба с попытки отыскать Дары Смерти. По слухам палочку долгое время хранил у себя Грегорович, он пытался создать ее копию. Но, как считается, не преуспел, а еще говорят, что ее у него сперли. Наглого вора он видел, только описать не мог, сколько не старался. Палочка эта настолько сильная, как он говорил одному своему доверенному другу, что ей даже сквиб колдовать может. И отец был склонен этому верить. Кольцо, как потом аккуратно узнал отец, хранилось у потомков Кадмуса, второго брата Певерелла, и его потомками были … Гонты. Морфин, перед самой своей смертью, в Азкабане, очень сильно сдал, и по слухам, которые распространялись в среде охранников очень осторожно, навещал его перед самой смертью старина Альбус. О чем они разговаривали, отец узнать не успел, и смерть его от драконьей оспы, которую он, совершенно непонятно где и как подхватил, его расследование прекратила. Только вот мне он рассказать успел, что кольцо это хранилось у Морфина, а перед самым его заключением в Азкабан, пропало. И мантия, с ней тоже не все ясно, но от Игнотуса Певерелла, говорят, пошли Поттеры, а в школе ходили упорные слухи, что Джеймс Поттер, частенько уходил от наказания, за то что шлялся в неположенное время по школе, скрываясь вместе с дружками своими, под родовым артефактом, мантией — невидимкой. Гарри, ты куда?!

Поттер прискакал обратно в гостиную через пять минут, в руках у него был какой — то странный сверток, мерцающий на свету.

— Вот, мантия моего отца. Мне ее Дамблдор в середине первого курса вернул, в записке было сказано, что мой отец, перед самой своей смертью, отдал ее на хранение.

— Ух, ты! Мантия самого Певерелла! Это вещь, которую лучше никому не показывать. За нее, не задумываясь, убьют. — Сказал Том.

— Нет, она совершенно бесполезна любому магу, не относящемуся к роду. Артефакт действительно древний, но его владельцем можно стать, только если один из Поттеров, совершенно добровольно передаст ее после своей смерти, по завещанию, в другой род. И то, он должен быть последним в роду. — Пересказал, прочитанное в книге — артефакте, Гарри.

— То — то всех Поттеров, как чума скосила с начала века, никого не осталось… А ведь был далеко не маленький род. Их, конечно, меньше, чем тех же Блэков было, но еще у Чарльза были младший брат и сестра. Это только Джеймс единственным ребенком так и остался.

— Про Дары ты все рассказал?

— Не торопись, Север. Это был важный момент. Тот маг, который показался мне смутно знакомым, он входил в особую группу магов — наемников, которыми руководил лично, лучший друг и любовник Гриндевальда. Никто и никогда не видел его лица, он очень тщательно скрывал имя, возраст и внешность. Но сохранились его очень скудные приметы, рыжий детина, с яркими голубыми глазами. Гелерт в те времена, выглядел далеко не стариком, и любовник был ему под стать.

— Рыжий детина, с яркими голубыми глазами? К чему ты это ведешь, Люциус?

— Если старательно поискать тех, кто знал молодого Альбуса Дамблдора, то узнаешь много интересного. Например, никто не знает сейчас, какого цвета у него волосы? А вот я знаю, отец и это раскопал перед смертью. В молодости, наш Белый был Рыжим. Только конопушек добавить и Уизли получится. Его мать, Кендра, кстати, была из рода Уизли, хотя об этом вообще никому, кроме моего отца, меня и теперь вас, известно не было, и до сих пор все считали, что он полукровка, и мать его маглорожденная. А печать предательства крови, Уизли получили в начале века, уже после того, как Кендра замуж вышла и в род мужа ушла, и скорее всего, ее краем задело. Но тут сказать ничего не могу.

— Вот как знал. Больно уж он старался мне в друзья Рона впихнуть, в невесты Джинни, а в качестве образцовой семьи, Молли и Артура Уизли, о своих даже очень верных соратниках, так заботиться ни кто не будет, а вот о родственниках, это же совершенно другой расклад.

— Умный ты Поттер, и взрослый, — вздохнул Малфой, — был бы таким Драко, я бы за него так не переживал.

Гарри насупился.

— А я бы лучше ребенком побыл, подольше, только вот родителей у меня нет, опекунов нормальных, тоже нет, никого нет, так что приходится самому о себе заботиться.

— Эй, ты чего, а я? Как же я? Ты же теперь мой единственный наследник, значит мы родственники. — Развозмущался Том.

— Прости, я про то, что было раньше, говорил, а ты есть, и заботишься. Прости, ладно?

— Не о том вы говорите. Получается Дамблдор и не ругался с Гриндевальдом, а что с их дуэлью? — перевел на нужную тему разговор профессор.

— А тут ничего не могу сказать. Возможно, но только возможно, что их дуэль, договорная. К концу войны, когда русские войска уже у Берлина стояли, то претензий к Гриндевальду было у всех европейских магов, выше крыши. Если бы его поймали союзники, да Нурменгард ему бы показался курортом. У русских, говорят, и пострашнее нашего Азкабана места есть. Там больше половины территории за Уралом, непролазный лес, и что у них там может быть, одному Мерлину известно. А у русских он покуролесил, там и магов, и маглов погибло столько, сколько у нас во всей Англии народу не наберется. — Продолжил рассуждать Люциус.

— Это что же получается. Он его победил, чтобы его другие к ответу призвать не могли, спасал таким вывернутым способом? — удивился Гарри.

— Об этом мы только гадать можем. Одно могу сказать точно, тот маг из особой группы, я его узнал, он и изменился — то не слишком сильно, хоть и прошло уже 20 лет, с того момента, как мне его отец показывал.

— Значит сильный маг, раз не стареет. — предположил Снейп.

— Сильный, в той группе все были, как на подбор, и все пропали без вести, в конце войны. Говорят их в Бразилию, вывезли, тогда все нацисты стремились в Южную Америку. До сих пор, магловские спецслужбы там находят сильно постаревших военных преступников, родом из Германии.

— А зачем им все это было нужно? Вся эта бойня кровавая, какая с нее им выгода была? — задал вопрос Гарри.

— А какая выгода у тех, кто войны развязывает? Ты, Гарри, вот когда — нибудь задумывался, почему люди воюют? — вопросом на вопрос ответил Малфой.

— Нет, не задумывался?

— А на самом деле все очень просто. Войны всегда развязывают те, кто хочет получить что — либо за счет соседей. Вот в Германии того времени, была сильна коалиция в которую входили бизнесмены имеющие предприятия в сфере тяжелой промышленности. Так называемый военно — промышленный комплекс. А Германия, страна не большая, народу в ней не слишком много, ресурсы то же не бесконечны, а под боком Россия… А там, бескрайние дали, бесчисленные трудовые и природные ресурсы, богатейшая страна. После революции и гражданской войны ослабленная, с отсталой техникой, с напрочь вырезанными военными кадрами, рабоче — крестьянская, как они о себе сами говорили. А слабый сильному, как бельмо в глазу. Только вот все как — то забывают, что в моменты, когда русских к стенке припирают, они из кучи разрозненных обывателей, превращаются в сплоченное, сильное общество. И уже не важно, есть ли у них танки и противотанковые пушки, у них ресурсом люди становятся. Работают без сна и отдыха, выжигают собственные силы и отдают жизни, только за то, чтобы победить. И остановить их невозможно. Они, как цунами, сметают на своем пути любые преграды.

— Получается, все войны развязывают те, кто желает обогатиться за счет других? Неприглядная картина выходит.

— По большому счету, так оно и есть.

— Опять вы куда — то не туда, но впрочем, соглашусь, все беды от жадности некоторых индивидов. А Гриндевальд собирался, видимо, источники магии под себя подгрести, поэтому и ввязался в эту войну. А всеобщее благо, о котором они с Дамблдором по молодости бредили, это фикция, обманка, для доверчивых лопухов, которых сказками кормили и умирать отправляли. — Том рассуждал логично.

— И как теперь быть?

— А что это для нас меняет? Мы как были с директором по разные стороны баррикад, так и остались. Доказательств того, что это он, тот таинственный любовник со спецотрядом, у нас никаких нет, обвинить мы его ни в чем не можем. Нынешние его мотивы, вообще непонятны. Чего он добивается, стравливая маглорожденных и полукровок с чистокровными, никто, кроме него, не знает. А наша задача не изменилась. Нам нужно тело. А значит, нужны агенты в магловском мире. Люциус, у тебя знакомых сквибов, которые в обычном мире живут и могут некоторые конфиденциальные услуги оказывать, нет? — спросил профессор.

— Есть такие. Можно попробовать через них нанять людей, которые смогут за деньги найти нужное тело.

— Только таких людей, чтобы они за деньги живого человека в необходимое тело не превратили. А то там разные есть, как и тут впрочем, за деньги прибьют и мук совести не испытают. Не хотелось бы потом с последствиями этого столкнуться. — Высказал пожелание Риддл.

— Само собой, криминальный налет будет, но в меру.

На том и закончили серьезный разговор. Малфои уже знали про то, что Сириус в замке, и Нарцисса попросила разрешения проведать родственника. Пока она общалась с кузеном, Гарри договорился с Люциусом о вызове колдмедика, который умел держать язык за зубами.

Каникулы пролетают быстро. Гораздо быстрее они заканчиваются, если каждый день дел нерешенных, невпроворот. От посещения колдмедика осталось двойственное впечатление, говорил он, действительно, не много. Но дело знал. И главное, что он порекомендовал, это не заниматься самолечением, а отправлять Сириуса на континент, раз уж в родной стране он числится беглым преступником. Там, в Швейцарии, существует лучшая в Европе клиника — пансионат, закрытая и гарантирующая конфиденциальность, в которой собраны первоклассные специалисты, занимающиеся проблемами реабилитации пострадавших от тесного общения с дементорами, и к тому же с ними работают вполне квалифицированные зельевары. Так что мозги Сириусу подлечат, если есть ментальные закладки — уберут, и остальное исправят, что найдут. А он в условиях, когда пациента нельзя в больницу на полное обследование положить, ничего путного определить и вылечить не сможет. Так и решили, к середине августа Люциус договорился со швейцарскими специалистами и Сириус отправился на лечение.

Перед этим весело отметили день рождения Гарри, подарков он получил кучу. Самым дорогим подарком была новомодная метла, от крестного, а самым неожиданным, колдография родителей, кружащихся в вихре осенних листьев, где ее раздобыл Том, он так и не рассказал, но Гарри был ему благодарен. Старшие Малфои, приглашенные на праздник, подарили старинную книгу по основам создания артефактов, у Гарри даже руки зачесались, как захотелось ее открыть и рассмотреть. Ну а профессор и тут оказался верен сам себе, он подарил Гарри несколько очень и не очень редких, но в его положении просто незаменимых, зелий. Некоторые из них, как маленький флакончик Фелис Филициус или антидот к веритасеруму, были частично запрещены, и в обычной аптеке их купить было невозможно. Другие, такие как кроветворное и заживляющее, были просто более эффективны, так как варил их Снейп по собственноручно модифицированным рецептам. И главное все они помещались в небольшом хранилище — браслете, и их всегда можно было носить с собой. Школьные приятели тоже не оставили его без поздравлений и их подарки, книги, конфеты и прочие безделушки, заняли у Гарри в комнате свое место на полках. Но особенно удивила его настырность миссис Уизли, которая прислала ему в подарок большой пирог, напичканный травками, вызывающими доверие и симпатию, до чего же настырная дамочка, и совершенно непонятно, то ли она его полным идиотом считает, то ли сама не слишком с головой дружит.

К концу августа стало ясно, что этим летом тело для переселения Тома не найдется. Но Риддл особо не расстраивался и был готов ждать еще одного шанса столько, сколько будет необходимо. А вот принесенная из министерства Люциусом Малфоем новость испортила настроение всем проживающим в доме. Сам Малфой, кстати, тоже не был от нее в восторге. Из — за сбежавшего из Азкабана преступника, министерство решило, для защиты Хогвартса и школьников, использовать для охраны школы дементоров. Профессор долго ругался и грозился подлить старому интригану, который слова против этого идиотского решения не сказал, сильнейшее слабительное. Посовещавшись с понимающими магами, лорд Малфой в попечительском совете предложил закупить побольше шоколада и выдавать его всем детям на завтрак и ужин, а так же ввести в меню, кроме тыквенного сока, горячий шоколад на ночь. А Гарри еще и сам дополнительно прикупил несколько килограмм этого замечательного и любимого им лакомства.

Том же предположил, что необходимо научить Поттера вызывать Патронус, и все оставшееся до первого сентября время профессор Снейп старательно учил Гарри этому заклинанию. Патронусом у Снейпа была лань, а вот у Гарри, как это ни странно, телесный патронус получился неожиданным и его форма поразила всех — василиск, причем размерами намного больше Нагайны, но, слава Мерлину, гораздо меньше настоящего.

Часть 7

Тридцатого августа Гарри вернулся к Дурслям и на следующий день уже устраивался в номере Дырявого Котла. К его огромному сожалению, там же оказалось и все семейство Уизли. Отбрыкаться от сопровождения удалось с огромным трудом, дошло до того, что Гарри, понявший по полунамекам, что директор просил не оставлять его одного в людных местах, прямым текстом сказал, что знает, что из Азкабана бежал его крестный, но именно поэтому и именно ему Сириуса Блэка бояться незачем. Очень интересный эффект произвели его слова, такое чувство, что Молли Прюэтт, а ныне миссис Уизли, не дочь чистокровного рода Прюэттов, а маглорожденная ведьма. Ну а как еще понять ее странный вопрос, ее в детстве что, вообще ничему не учили?

— Почему это?

— Обряд магического крещения накладывает на крестных определенные обязанности и ограничения. Крестный не может злоумышлять против крестника и его семьи, не может предать, не может убить, и многое другое, там список и исключения на четыре страницы. Он может быть опасен вам, но я могу за свою жизнь не опасаться. Так что извините, но сопровождение мне не нужно, я предпочитаю общество самого себя. Люблю тишину и порядок, знаете ли.

Молли фыркнула.

— Это все чистокровные предрассудки, ничего не значащие. Тебе грозит опасность, такой человек, как директор Дамблдор, сам попросил нас последить за тобой, уж он — то лучше знает, грозит тебе опасность или нет.

— Странно, вы же вроде и сами чистокровные, так откуда такое пренебрежение магическими порядками. И, извините, но я с вами не настолько хорошо знаком, чтобы верить вам на слово, и считать ваше слово последней инстанцией. Магические законы они и в Англии, и в Африке, одни для всех. Крестный не может ничем навредить крестнику. Точка. В книгах так умные люди написали. Чистокровными они были или нет, мне без разницы. Им я верю, а вам нет.

К школе он смог закупиться совершенно спокойно, рыжие шевелюры маячили на горизонте, но близко не подходили, и слава Мерлину. Такая настойчивость не просто раздражала, хотелось приложить настырных рыжиков чем — нибудь из арсенала заклятий, выученных за лето. Но, увы, нельзя.

Первого сентября он оказался на платформе за час до посадки на Хогвартс — Экспресс. Просто ему было проще сбежать на такси из Дырявого котла до того как семейство Уизли, опять начнет напрашиваться ему в сопровождающие. В вагон он зашел одним из первых. На дверь накинул несколько запирающих чар и заглушку, желания ехать с попутчиками у него совершенно не было. Ближе к окончанию пути, поезд медленно затормозил и остановился в чистом поле, во всем вагоне погас свет, и сильно похолодало. Судя по всему, появились стражи Азкабана. Гарри достал несколько плиток шоколада и стал ждать, чем дело закончится, заглушку с двери он снял еще раньше, чтобы знать, что снаружи происходит. Крики и визг раздавались совсем рядом, кто — то попытался открыть дверь со стороны прохода, но чары не поддались, хотя по самой двери пошли морозные узоры, как на окошках зимой. Прошло еще несколько минут, раздался громкий возмущенный крик, включился свет и поезд тронулся, набирая ход. Гарри вышел из купе, соседняя за ним дверь была открыта, на диване сидели белые, как мел, слизеринцы с его потока, среди них был и Малфой — младший. Крэбб и Гойл выглядели получше, чем их друг, а вот девочки, кажется Паркинсон и Гринграсс, как и Блейз Забини, еле умудрялись сохранять лицо. В глазах их плескался пережитый ужас.

— Что произошло?

— Дементоры. Они в поезде кого — то искали.

— Берите, — Гарри протянул им шоколад. — Говорят, он помогает от дементоров. Как вы их отогнали? Патронусом?

— Ты что, это же высшая магия, мы пока на такое не способны, силенок не хватит, — Блейз с наслаждением смаковал шоколад. — Нам повезло, что с нами Драко в купе ехал, у него какой — то амулет есть, вот и прогнал…

— Блейз, кончай секреты рассказывать.

— Да, какой уж тут секрет. Все же видели, разговоров по школе теперь пойдет столько, что лучше сразу рассказать все самим.

— Да не переживайте вы, я никому не расскажу. И я знаю, что в этом году Дементоры будут школу охранять, старайтесь никуда не ходить без Драко с его амулетом, ни в Хогсмит, ни просто погулять. Раз они поезд остановили, когда им это приспичило, то кто им помешает на территорию школы прорваться?

— Спасибо за предупреждение. Учтем. — Согласился Забини.

В карету Гарри сел со слизеринцами, те ничего против не имели, разговор не затрагивал никаких тайн, так, обычный школьный треп.

Месяц учебы прошел спокойно, а вот потом начались странности. Чем ближе подходил Хеллоуин, тем нервознее становилась атмосфера, и наконец, во время праздничного ужина тридцать первого октября, произошел настолько странный случай, что Гарри, если бы не был уверен, что Сириус лечится на континенте, наверно перепугался бы и сам. Директор на половине ужина, встрепенулся и куда — то вышел. Обратно он вернулся, старательно скрывая озабоченность. По залу пошли шепотки, и объявление последовало незамедлительно.

— В школу проник беглый преступник, он изрезал портрет, охраняющий вход в гриффиндорскую башню, но войти не смог, Дама его не пустила. Пока преподаватели будут патрулировать и осматривать школу, все ученики остаются в Большом Зале. А поскольку замок огромен, то и ночевать все будут тут. Спальники вам раздадут. А пока продолжайте ужинать, все под контролем.

Какой беглый преступник в школу пробрался, все давно поняли, на Поттера за столом посматривали с сочувствием, но помалкивали и комментировать не стали. Но разве ж хоть какой — нибудь такт присущ Уизли. Особенно если пострадала Полная Дама, их факультетский портрет.

— Ну что, Поттер, теперь убедился, что моя мама была права, и тебе опасность грозит? — раздался его громкий голос с места.

Гарри, даже, отвечать на это не хотелось, но поскольку все взгляды устремились на него, молча отсидеться не удалось.

— Уизли, объясни мне, какая связь между мной и вашим факультетским портретом? Если бы пострадал вход в гостиную Райвенкло, еще можно было бы о чем — то говорить. Но к Гриффиндору я отношения не имею.

— Так он, небось, за столько лет с дементорами с ума сошел, вот и решил, что ты учишься там же, где и твои родители.

— Это ты с ума сошел, впрочем, мне кажется, что если ума нет, то и сходить не с чего. Значит, удрать из Азкабана, откуда еще никто не сбегал, моему крестному ума хватило, сообразить, как в защищенный дементорами замок пробраться, тоже, а узнать на каком факультете я учусь — мозги отказали. Да — а–а, видимо он не только с ума сошел, но и поглупел, за то время пока по Хогвартсу пробирался.

— Ты ничего не понимаешь, все были уверены, что ты на Гриффиндор поступишь, ты должен был быть храбрым героем.

— Ага — ага, а оказался нудным заучкой. Ты, Уизли, скажи мне, кому и чего я должен оказался, я вроде, взаймы ни у кого не брал?

— Ты — герой, победил, того — кого — нельзя — называть. Ты всему магическому миру должен…

— Тебе не кажется, что тут есть логическое несоответствие — перебил Поттер. — Если я, как ты говоришь, герой и победил этого вашего неназываемого, то это не я должен магическому миру, а магический мир должен мне быть, хотя бы, просто благодарен. Вот ты, мой ровесник, жил с мамой и папой, никуда не переезжал, а я остался без родителей, без крестного отца, без дома, без семьи, и отправили меня в обычный мир, в семью тети, обычной маглы. Скажи, у тебя стихийные выбросы в детстве были?

— Да, но…

— И у меня были. Только то, что ты по малолетству ломал, перекрашивал или поджигал, твои родители, будучи магами, вполне могли исправить. А то, что творил я, ни тетя, ни дядя исправить не могли. Они же маглы. Как ты думаешь, впрочем, о чем я говорю, ты и думаешь, это же совершенно невозможная вещь, Уизли. Ты же идиот, ты думать не умеешь. Ты повторяешь, как попугай то, что слышал от других, а рассуждать и задумываться, это не к тебе. Отстань ты от меня, я вроде не горю желанием с тобой общаться, что ж ты все лезешь в мою компанию?

— За оскорбления ученика другого факультета, снимаю десять баллов с Поттера. — Вступила декан Макгонагалл.

Гарри пожал плечами и отвернулся, что с убогими спорить, десять баллов он вернет легко, а вот задуматься, он заставил многих из тех, кто слушал их разговор. Очень злило то, что им опять пытаются манипулировать. Если бы он сам не отловил крестного и не отправил его на лечение, то вполне возможно, что поверил бы в этот фарс, устроенный непонятно зачем. Кем он был устроен, Гарри понял сразу. И это окончательно портило его настроение. А еще необходимо было поймать крысюка Уизли. И сделать это было очень сложно, потому что они жили в разных башнях, и своего фамильяра Рон почти все время таскал с собой. Получалось, что сегодня единственная возможность на ближайшее время, спереть эту крысу и отправить к Тому в замок, желательно в такую камеру, из которой она не сможет выбраться ни в виде крысы, ни в виде человека.

Увы, реализовать план не удалось, спальные места организовали для каждого факультета в своем углу, и профессор Синистра и профессор Хуч, партулировали проходы между рядами всю ночь. И самое интересное, как оказалось, крыса Рона сбежала от него, как только он уснул, выяснилось это утром, когда он допек всех вокруг тем, что у него пропал фамилиар. Так что Гарри даже не пожалел о том, что не стал предпринимать вылазку в стан грифов.

Потом был потрясающий по своему безобразию матч между грифами и слизеринцами, на котором стражники Азкабана не выдержали, и массово полезли на стадион, окружив его предварительно, со всех сторон. Их привлекли чистые и яркие эмоции болельщиков, а их желание подпитать себя, чуть не привело к трагедии, только то, что Малфой не расставался со своим амулетом, и успел его активировать, спасло половину игроков на поле от горячих поцелуев обнаглевшей в конец нечисти. И опять добрый директор развел ручками и высказался в том ключе, что это случайность, но ведь все же хорошо закончилось, так что все хорошо, все замечательно.

На Рождество Гарри оставался в школе, и тут им, совершенно неожиданно, опять стал интересоваться профессор Люпин. В сентябре он старательно пытался вызвать Гарри на откровенность, регулярно вспоминая о том, что когда — то учился вместе с его родителями, и зазывая Поттера то на чай, то просто в гости. Гарри ругаться с преподавателем не желал, но и фальшь, сквозящую во взглядах и интонациях, он чувствовал. Поэтому разок выпив вполне безобидного, слава Мерлину, чаю, прослушав часовые воспоминания о проделках его отца и компании, впоследствии всегда находил исчерпывающую причину, не принимать эти приглашения. Пару раз получив вежливый отказ, Люпин перестал навязываться, а тут вот снова активизировался. Очередной предлог, почему он не может почаевничать с другом родителей Гарри придумать не смог и согласился, под напором обстоятельств. И не пожалел. Люпин показал ему Карту Мародеров, которую несколько дней назад якобы отобрал у близнецов Уизли. Карту эту, в свое время, его отец и компания делали все вместе, еще когда в школе сами учились, и по — глупому потеряли перед самым выпуском. Ее и отдал, в качестве будущего рождественского подарка профессор Люпин Гарри. А так же он подарил целый альбом с колдографиями Лили и Джеймса Поттеров, который он и Хагрид собирали целых полгода по всем знакомым. За этот подарок Гарри искренне был благодарен и Люпину, и Хагриду. Последний, кстати, давно уже перебрался на новое место работы, в заповедник волшебных животных, но в Хогвартсе появлялся регулярно. Вот и в это рождество он помогал украшать Большой Зал принеся из Запретного леса дюжину елок, пушистые красавицы пахли зимой, праздником и свежестью.

Карту Поттер показал профессору Снейпу, как только начались занятия. Очередная отработка проходила в теплой и дружественной атмосфере, профессор рассказывал, как провел свои выходные у Малфоев, как навестил Блэка в больнице, отдав ему подарки от Гарри и семьи кузины, передал подарки для самого Гарри от Тома и всех остальных. Над картой они просидели вместе почти час, пытаясь найти крысу — предателя, но недаром карту Гарри отдали. Видимо подправить в ней чары, отображающие людей, не забыли, потому что ни директор, ни Петтигрю, на карте не показывались.

Учеба съедала все время. У Тома, пока, было все без изменений, тело искали, но найти неповрежденное и почти здоровое, было не так — то просто. Приближались итоговые экзамены, все студенты, особенно с факультета Райвенкло, усиленно готовились, Поттер не стал исключением, но события, запрограммированные директором, и развивавшиеся своим чередом, подходили к развязке.

В день последнего экзамена на небе светило яркое солнышко, все ученики, которые уже освободились, совершенно не желали оставаться в замке и выходили погреться на берег озера. Гарри и Гермиона, которая сдала последний экзамен почти одновременно с ним, вышли на улицу вместе со всеми. На руках у Гермионы был ее кот, ярко рыжий разбойник, полукнизл по кличке Живоглот. После ужина еще оставалось время и они неспешно шли вдоль кромки запретного леса, обсуждая прошедший год, вдруг Глотик вырвался из рук хозяйки и шустро побежал по направлению к Дракучей Иве. Ребята сорвались за ним, и затормозили только тогда, когда кот проскочил мимо рассекающих воздух, как кнуты, ветвей и нырнул в открытое отверстие в ее корнях.

Удержав Гермиону от желания немедленно последовать за своим любимцем, Гарри потащил ее в замок, в Визжащую Хижину, куда вел ход из — под корней, вел еще один, из самого Хогватса. Он узнал о нем от крестного, еще летом, а профессор Снейп подтвердил его наличие. Снейп как раз встретился им по дороге и понял, по виду парочки, что ему стоит за ними проследить. Так они и прибыли в визжащую хижину. Гермиона и Гарри, а за ними, чуть погодя, прокрался Снейп. ЛжеБлэк играл свою роль отвратительно, как посчитал Гарри, но если бы он не встречался со своим крестным раньше, поверить, что этот заросший, грязный и полубезумный мужик, его, Гарри, крестный, вполне бы смог. Вся сцена разыгралась, как по нотам, Блэк обезоружил ребят, вытащил крысу из зубов Глотика, и превратил ее в Питера Петтигрю. Тот ныл и плакался, пытался вызвать жалость, у всех присутствующих, а лжеБлэк бесился, и порывался его убить. Весь этот спектакль занял достаточно много времени, и когда Профессор Снейп, наконец, обездвижил обоих и вытащил их наружу, то там они все и столкнулись с профессором Люпином, спешащим на помощь. Вот только невовремя вышедшая луна, спутала всем карты. Но Гарри не растерялся и затащил Снейпа, Гермиону и обездвиженного Петтигрю обратно в ход под ивой. ЛжеБлэка в последний момент расколдовал сам Снейп. И тот самоотверженно бросился отвлекать оборотня, убегая от него в Запретный лес. Как уж он собирался отбиваться от разъяренного волкодлака, ни Гарри, ни Снейпа не интересовало. А Петтигрю они отволокли в Хогсмит и вызвали авроров, метка на руке предателя была вполне ясно видна. Рукав они оторвали ему загодя. Вызванный наряд авроров жутко удивился тому, что давно умерший маг жив, особенно, метке на руке обладателя ордена Мерлина третьей степени. А когда старший из них узнал, что именно этот маг был Хранителем у Поттеров, а так же почему и где он скрывался все это время, анимагический ошейник, а так же допрос под веритасерумом был Петтигрю обеспечен.

На следующий день, Ежедневный пророк вышел с сенсационной новостью. Наследник чистокровного рода Сириус Орион Блэк просидел двенадцать лет в Азкабане, совершенно ни в чем не виноватый, а вот герой и посмертно награжденный орденом предатель, оказался жив и здоров, и скрывался все это время в виде крысы — фамилиара в семье предателей крови Уизли. Но Гарри уже это все мало интересовало. Гермионе он объяснил еще вечером, что волноваться не о чем и она вольна рассказывать все, что с ними случилось, если ее об этом спросят, но порекомендовал вспомнить о чем он ей говорил после тролля, когда они вместе добирались в больничное крыло. Грейнджер была девочкой разумной и смышленой, поэтому объяснять ей, что — либо по два раза было совершенно не нужно. Правда Дамблдор был слишком занят, и ни Гарри, ни Гермиона, его приглашения на чай так и не дождались.

Люпин позвал его попрощаться еще рано утром. Он как раз, собирал вещи, и долго, и нудно извинялся за вчерашний инцидент. Блэк, слава Мерлину, умудрился вчера от него сбежать, дети не пострадали, и поэтому он чувствовал себя немного лучше, хотя и считал, что в школе, с его пушистой проблемой, ему не место. Впрочем, как он сам признался, он и в прошлом году очень долго не поддавался на уговоры директора, и только под его сильным нажимом согласился на должность преподавателя. А теперь и подавно считает себя не в праве продолжать работать в Хогвартсе. Гарри взял с него честное слово, что он не будет предпринимать попыток найти Блэка до тех пор, пока Гарри ему не напишет и с ним не встретится на каникулах.

Дементоров от школы, наконец, отозвали.

Через день Хогвартс Экспресс уносил встревоженных и взбаламученных учеников по домам. А Гарри еще предстояло добраться до дома на Тисовой улице самостоятельно. Семейство Дурслей, в ответ на предупреждение о скором приезде, на том же пергаменте накарябали, что в Лондоне его встречать не будут, и он достаточно вырос, чтобы доехать до Литтл Уингинга самостоятельно. «Ну что ж, Ночной Рыцарь мне в помощь,» — подумал Гарри, выходя с вокзала Кинг Кросс, и оглядывая окрестности, старался найти место, откуда можно было бы незаметно вызвать автобус.

Часть 8

Дом на Тисовой встретил Гарри, как всегда, не слишком ласково. Дядя и тетя, недовольные его появлением, хмуро поприветствовали племянника, Дадли дома отсутствовал. Поттер поднялся по лестнице на второй этаж и зашел в комнату, которая, словно, стала еще меньше, за то время пока он отсутствовал. В этом не было ничего удивительного, в ней и раньше некуда было ступить из — за наваленных кучей сломанных вещей, принадлежавших кузену, а после прошедших девяти месяцев груда покореженных подарков значительно увеличилась и грозила погрести под собой жильца. Разбор жизненно необходимого пространства продолжался до ночи. Удалось почти все аккуратно разобрать по коробкам и сложить в углу у шкафа пирамидой, отвоевав проход от двери до кровати и место у письменного стола. Зачем родственники хранят все это барахло, Гарри старался не задумываться. Ему нужно было дождаться Снейпа, сам он пока качественно пудрить мозги тете и дяде не умел. Но профессор обещал через год, когда ему исполнится пятнадцать лет, взять его в ученики и ментальная магия стояла на первом месте, перед боевкой и ЗоТИ. Снейп был признанным мастером в трех видах Зельеварении, Боевой и Ментальной, а в Темных Искусствах и защите от них мастерство в Англии получать было не разрешено, хотя и тут его уровень это позволял.

Странные все же маги в министерстве сидят, вот от того, что они запретили Темную магию, кому стало лучше? Раздумывал Поттер, обихаживая клумбы. Да, перестали появляться мастера в этой области, но темных артефактов и проклятий меньше не стало, их за прошедшие века столько напридумывали, да наклепали. В том же Гринготтсе, регулярно посылали на раскопки своих сотрудников, прерогативой которых, было снимать проклятия, которые в прежние времена накладывали на клады, обезоруживать темные артефакты, коих было немало найдено за последнее время, да и людей лечить, тех кто попал под темное воздействие, было необходимо. А как разобраться во всем этом, если нет больше тех, кто мог бы учить подрастающее поколение? А министерство, как страус, голову в песок спрятало. А сколько появляется талантливых самоучек, которые, начитавшись заумных книг, про темные ритуалы, сами пытаются, то демона вызвать, то жизнь крестражем продлить, и невдомек им, что в книгах не всегда описывают все, что случиться с ними может. Вот и получается, что скоро даже подчистить за ними последствия в Англии некому будет.

Нет, Гарри не собирался становиться разрушителем проклятий, но артефакты его интересовали. Он помнил, что в книгах о Роде Поттеров часто попадалось про то, что были они признанными артефакторщиками. Даже художники, создающие живые портреты, и те в их роду бывали. А это одно из самых сложных направлений, сложнее только пространственные артефакты создавать. Но пока у него была впереди пара недель в доме тети, и он собирался провести их в блаженном ничегонеделании. Не считать же мытье посуды и возню с клумбами за работу. Наблюдатели Дамблдора должны были потерять бдительность, а потом в замок, а там придется снова в учебу впрягаться.

Отдых пролетел быстро, Снейп появился на пороге дома Дурслей, в том же виде, что и в прошлом году. Заранее предупрежденный Поттер, уже полностью собранный, и всеми силами старающийся скрыть радость, ждал его, чуть ли не на пороге. Тетя с радостью отделалась от обузы в лице племянника, она была согласна отправить его куда угодно, хоть на луну, только бы подальше от своей семьи. Оставили они ее полностью убежденную, что удача от нее не отвернулась, и Поттера опять предложили отправить за счет опекунского совета в лагерь, где этот лагерь находится, ее мало интересовало. Так что на следующий день она уже твердо отвечала соседке, миссис Фигг, что племянник отдыхает в лагере, и у них в городе, просто замечательно налажена работа с детьми сиротами, каждый год, почти даром, племянника отправляют отдыхать, а уж как она благодарна и признательна, ведь он такой трудный подросток, не то что ее Дадличка….

В замке их встречал неунывающий Том, все еще ожидающий, когда для него найдут подходящее вместилище. Дело сдвинулось с мертвой точки, и Люциус уже докладывал, что есть возможность, но пока еще слишком туманная. Предстояло договориться с родственниками. И был один отрицательный момент, тело принадлежало ребенку десяти лет, мальчик, блондин с яркими, голубыми глазами, умер он от остановки сердца, от удара током, так что Том обдумывал, стоит ли ждать дальше или нет. Таким маленьким он себя не представлял. Был и плюс, ребенок был сквибом, у него было вполне развитое магическое ядро, но отсутствовали каналы, и магия Тома должна была их пробить запросто. О магическом мире его родители не знали, слишком давно их предки ушли жить в обычный мир. Переговоры грозили затянуться, родители надеялись на чудо, но Люциус, осмотревший в тайне ото всех ребенка, был уверен, душа давно покинула тело. И только магловские аппараты еще поддерживают в нем жизнь.

В этом году лорд и леди Малфой, предложили Гарри поехать на пару недель во Францию, там у них было шикарное поместье на берегу Средиземного моря, обещали, что Драко даст обет, и поэтому будет молчать, как партизан, о том с кем он отдыхал. Море, пляжи, теплое ласковое солнышко, сказочный отдых. Пару дней провели в Швейцарии, Блэку стало намного лучше, колдмедики гарантировали почти полное его восстановление. Очень возмущались, что к наследнику древнейшего рода, в юном возрасте, кто — то посмел применять корректирующие поведение зелья вкупе с ментальными закладками, а также частые обливейты. Даже Азкабан не нанес психике Блэка такой урон, как его школьные годы. Подлеченный крестный был в ударе, шутил, смеялся, но в глазах стояла видимая, если хорошенько присмотреться, грусть и тоска. Все же тяжело переосмыслить и принять то, что всеми твоими действиями руководили со стороны, считая тебя не живым человеком, а куклой — марионеткой. Да еще тот, кого считал своим наставником и почти святым магом. Под конец встречи Сириус не выдержал и задал вопрос.

— Гарри, ты говорил, что в прошедшем году в Хогвартсе преподавал Люпин. Приключения ваши мне пересказывала Нарси, но скажи, есть надежда ему помочь? Он единственный остался из нашей компании, и я знаю, что дружба с нами была его отдушиной, в ней он был искренен. Когда меня посадили, как мне, глумясь, рассказывали охранники, только он, из всего Ордена Феникса, не поверил в мое предательство, и даже пытался получить свидание, видимо, надеясь поговорить о произошедшем лично.

— Я попросил его не искать тебя. Так получается, что он может найти тебя поддельного, но обещал связаться с ним сам. Кстати, зелье, которое варил ему профессор, он в тот день принять не забыл, но как мы выяснили со Снейпом, скорее всего кто — то успел испортить его. Кто к нему в комнату мог зайти, да еще так, что сам Люпин этого не заметил, не знаю. Правда есть подозрение, у меня, что могли и эльфа отправить, кинуть в кубок, стоящий на столе лишний ингредиент мог и он, а вот знать, какой именно изменит свойства, но будет внешне совершенно незаметен, мог знать только очень хороший зельевар.

Ближе к тридцать первому июля вернувшийся из Франции Гарри устроил совещание. А что, мозговой штурм в одиночку устраивать, что ли. Его интересовал только один вопрос, что знают об оборотнях Том и профессор. Особенно его интересовало, есть ли в других странах методики соединяющие человека и зверя таким образом, чтобы оборотень оставался адекватным, даже без аконитового зелья?

Зельевар в вопросе разбирался несколько поверхностно. Зелье, которое он усовершенствовал в свое время, позволяло уменьшить болевые эффекты при обороте, и загоняло зверя как бы в клетку, внутри сознания, позволяя сохранить контроль разума человека над телом оборотня.

Том знал больше, он в свое время был дружен с Фенриром, который и ныне являлся главой всех стай оборотней в Англии. Тот немного, но рассказывал о том, что в Англии очень зря считают оборотней темными порождениями. И не все из них в полнолуние превращаются в машину для убийства. Говорил он и о том, что с собственным зверем вполне можно и нужно подружиться и договариваться, и аконитовое зелье, только усугубляет проблему. Результатом совещания в высших кругах, как назвал сами посиделки Гарри, стал поиск во всех возможных источниках сведений об оборотнях и их возможностях, как ни странно, но наиболее блестящая подборка книг, по этой проблеме, оказалась в библиотеке Малфой — менора. Там и намекалось на решение проблемы, оказывается, в Южной Америке существуют целые племена оборотней, мало зависимых от фазы луны, не теряющих человеческий облик и разум в теле зверя и вполне мирно сосуществующих как с магами, так и с маглами. У лорда Малфоя, как это ни удивительно, и в Южной Америке были вполне проверенные бизнес партнеры, с которыми он совершенно спокойно связался и объяснил ситуацию. Есть оборотень, который не дружит со своим зверем, нельзя ли ему помочь, те обещали поискать выходы на общину местных.

Примерно в середине августа Гарри написал письмо бывшему другу своих родителей, отнес письмо Добби, передал из рук в руки, наедине, и передал слова Гарри, тот очень просил про письмо никому не сообщать и на встречу явиться в одиночестве, иначе она не состоится. Удивленный такой секретностью, Люпин, о письме и встрече обещал молчать. Встреча была назначена в Гринготтсе, банк предоставлял клиентам переговорные комнаты, опутанные чарами конфиденциальности. Поттер еще и в этом подстраховался, доверять бывшему профессору, за просто так, он совершенно не желал. С собой он захватил заключение швейцарских врачей, о состоянии здоровья их пациента и письмо родителей и копию их завещания.

Разговор был неприятно изматывающим. Люпин никак не хотел верить в факты, излагаемые подростком. Но, под напором неопровержимых доказательств, согласился провести проверку крови в банке, из которой узнал много интересного, и завис над свитком на долгих пол часа. Дальше он уже слушал Гарри очень внимательно, и возражать не пытался. Гарри рассказывал, как он жил до получения письма из Хогвартса, как ему не понравилось поведение Хагрида, как он не пожелал отдать ключ, от собственной ячейки в банке, и какой бой с полувеликаном ему пришлось выдержать. О первом и втором его курсах, о том, что нашлись добрые люди, приютили, обогрели. Как нашелся Сириус и почти сразу отправился на лечение на континент. Рассказал и о встрече с ним, месяц назад, и что Сириус очень просил помочь единственному его другу.

После слов, что Сириус знает, что он, Ремус, пытался получить свидание с ним в Азкабане, что до сих пор считает его другом, слез тот сдержать не смог. И сдерживая из последних сил горькие всхлипы, сидел, низко наклонив голову, еще минут десять, пытаясь прийти в себя. Гарри подождал, пока он успокоится и предложил помощь.

— У меня достаточно денег, но близких людей я выбираю очень тщательно. Сириус верит вам, а раз так, то возможно, только возможно, что вы оправдаете его веру. Я могу предложить вам шанс справиться с вашей «пушистой проблемой», но используете ли вы его или нет, будет только ваш выбор и ваше желание.

— Оборотничество не лечится.

— Нет, не лечится, но есть в Южной Америке несколько племен, в которых живут и люди, и оборотни, в мире и согласии. Я нашел такое поселение, точнее мне помогли найти, и договорился о вашем к ним приезде, там живет один из сильнейших шаманов Южной Америки, он согласен попробовать вам помочь. Но он предупредил, что к нему приезжали оборотни из Европы и их успехи зависели лишь от силы их воли и желания разобраться со своими проблемами. Он не может помочь всем, увы.

— Я согласен, я понимаю, что опасен для окружающих, но я все же человек, а не темная тварь. И мне тоже хочется в этой жизни найти пару и растить детей, но обречь любимую на жизнь с отверженным, на постоянную опасность, я не могу. И раз уж мне предоставят возможность, да хоть призрачную надежду, что с моими проблемами можно справиться, что есть другие те, что живут, не оглядываясь на фазы луны, я все усилия на это брошу. Спасибо.

— Благодарить пока не за что, но я предупреждаю, моим условием будет безоговорочный отказ от каких — либо отношений с Дамблдором и его приближенными. Лучше всего будет вам оставаться насколько возможно долго вдали от Англии. Думаю и Сириус поддержал бы это мое желание, потому что и с ним я буду договариваться о том же, когда его полностью вылечат.

— Я согласен. На любых условиях, согласен.

— Вот и замечательно. Если вам есть что собирать в дорогу, то завтра я жду вас в банке, портключ мне прислали с той стороны, деньгами я вас, на первое время, обеспечу, и лечение оплачу, связываться будем, через моего поверенного в банке.

— Деньги я отдам, я не могу жить за счет сына своих друзей, пусть это будет заем, хорошо? Как только я встану на ноги, я начну его возвращать.

— Пусть будет так…

За всеми хлопотами день рождения прошел почти незаметно, нет, были и подарки и праздничный обед, но свое четырнадцатилетие Гарри не воспринял, как какую — то важную дату. Видимо, к хорошему привыкаешь слишком быстро, зато отдых на море он вспоминал со счастливой улыбкой на лице.

После того, как оборотня отправили через океан, наступило недолгое затишье, но тут Гарри заметил, что Том слишком молчалив и задумчив.

— Ты все еще не можешь решиться? — спросил он, — скажи, чего ты боишься больше, того что будешь снова расти, или того, что еще не меньше года проведешь в виде духа?

— Люц говорит, что очень удачное тело, проблемы будут минимальными, но снова десять лет, я так надеялся, что мне не придется в Хоге учиться.

— До Хогвартса тебе еще год расти придется. Люциус и Нарцисса смогут взять тебя под опеку, лорд Малфой говорил, что документы сделать, не проблема. Тем более, что голубоглазый блондин, вполне малфоевский тип облика. Никому даже в голову не придет, что когда — то ты был брюнетом.

— Если в род меня примешь, то облик изменится, но не слишком сильно, я думаю.

— Приму, братик, куда ты от меня денешься. А что говорит Люциус, родители все еще не согласны? Я их понимаю, для них это огромное горе, надеяться это единственное, что им остается.

— Да, вот я и думаю пока, как — то мне не по себе. Пока все это было на стадии идеи, казалось, что я все для себя решил, а вот как до дела дошло, и ребенка того жалко, хотя я и понимаю, что там и души нет, и родителям его я то же сочувствую. Вот и мучаюсь. А еще тебе в школу скоро, когда ритуал проводить? Может не стоит и заморачиваться?

— Время, хоть и немного, до начала учебного года есть. Подождем, иногда судьба преподносит сюрпризы, и порой хорошие, будем в это верить.

А за неделю до начала учебного года Малфои предложили Гарри посетить завершающую игру чемпионата мира по квиддичу, проходившую в Англии. Ни профессор, ни Том не возражали, только отговорили идти под обороткой, сказали слишком токсичное и ненадежное зелье, не стоит травить организм. Немного гламура, и магические линзы, меняющие цвет глаз, а еще Поттеру перекрасили заклинанием волосы, в русый цвет, и из зеркала смотрит совершенно незнакомый парнишка. Поддерживать гламур было несложно, а остальное и так держалось отлично. Лорд Малфой, пришедший забрать Гарри за день до открытия чемпионата, очень долго разглядывал получившийся результат, и вынес вердикт, не узнают, ни за что и никогда.

В поле перед стадионом пестрели магические шатры и палатки, носились на мётлах детишки, было шумно и весело. Трибуны и окружающее пространство были под маглоотталкивающими чарами, но несколько обычных человек, все же присутствовали. Постоянно, кому — нибудь из поддерживающих порядок авроров, приходилось накладывать на них обливейт, и поэтому вид у них был абсолютно рассеянный и растерянный. «Всё же маги маглов совсем за людей не держат» пронеслось в голове у Поттера и он, кивнув своим мыслям, отвернулся. Сделать он все — равно мало что мог, но попытался.

— Лорд Малфой, а разве частые обливейты не отразятся слишком пагубно, на здоровье этих людей, неужели нельзя было нанять для этих целей сквибов или магов?

— Так то нанимать, — раздался голос рядом, и какой — то аврор, презрительно сплюнул себе под ноги, — а им даже платить не придётся. Совсем в министерстве простых людей за скотину стали держать…

— В чем — то вы правы, отвратительная организация. У нас в Ирландии такого никогда бы не произошло. Впрочем, что вы хотите, англичане всегда свысока на других смотрели, а уж английские маги себя считают гораздо выше других.

— Не все и не всегда.

Дискуссия разрасталась, и лорд Малфой молча утянул все свое семейство в сторонку.

— Генри, — так они договорились называть Поттера, — вот зачем ты это устроил? Я, правда, и сам не в восторге, но разговаривать на эту тему с министром было совершенно бесполезно. Ему там Дамблдор уже месяц мозги полощет, у нас тут мероприятие мирового масштаба в вашей школе намечается, вот он из кабинета министра, только на ночь уходит, всё обсуждают. А отдел спорта, они такие, даже слов нет сказать, безмозглые, что ли, высылают вместе с билетами предупреждение, что поскольку стадион построен на магловской территории, то все обязаны одеваться и вести себя, как маглы.

— Интересное представление у магов об обычных людях. Вон та девочка, в резиновых сапогах и в ночной рубашке, а тот молодой человек, простите в шортах и пиджаке, на голое тело, выглядит, как бомж. Неужели так сложно выйти и посмотреть, как одеваются в обычном мире. Ведь существуют и смешанные деревушки, я знаю, там бок о бок живут маги и маглы, можно там журнал или газету купить, посмотреть, как одеваются, чтобы пугалом не выглядеть.

— Можно — то оно можно, только, видимо, не всякому нужно.

Палатка у Малфоев была знатная. Ставили ее, конечно, эльфы. Внутри, первым делом, все попали в огромный холл, с креслами и диванами, чайным столиком и лестницей наверх, на втором этаже десять комнат, в которых были и туалетные комнаты и ванны с кранами с горячей и холодной водой. Так что отдыхать на природе можно было с комфортом. До начала матча время было, все успели и отдохнуть и перекусить.

Билеты были на министерскую трибуну, разместиться удалось с удобством и если бы не взгляды, которые кидали на них непонятно как оказавшиеся здесь Уизли, Гарри чувствовал бы себя замечательно. Но, увы, нет в мире совершенства. Устроившись в уголке, подальше от чужих взглядов, Гарри наслаждался игрой команд, и даже Драко, которому удалось в очередной раз зацепиться языками с Роном Уизли, не смог отвлечь его от этого. Матч закончился совершенно ожидаемо, Крам, конечно, ловец от бога, но одному всю команду не вытянуть, ирландская сборная выглядела на порядок сильнее, что уж тут поделать. Сразу после матча, Фадж попросил лорда Малфоя остаться и помочь пообщаться с министром Болгарии, а Драко и Гарри, вместе с леди Малфой, отправились в палатку. Переговоры дело не быстрое, уже смеркалось, когда Люциус вернулся, чем — то сильно недовольный. Собраться они не успели, с дальней стороны поля послышались вопли и крики ужаса, и выглянув наружу, компания увидела мечущихся между горящих палаток людей и процессию в черных мантиях и масках, под капюшонами, левитирующих над собой несчастных маглов. И тут над лесом поднялась черная метка, не дожидаясь окончания этой вакханалии, Нарцисса схватила за руку опешившего Гарри и аппарировала в поместье, следом за ними аппарировал Люциус, прижавший к себе Драко.

— Что это было? — удивленно поинтересовался Гарри. — Насколько я знаю, приверженцам Тома совершенно ни к чему лишняя шумиха, вокруг них.

— Кто это был, теперь уже не важно, а важно то, что и как преподнесут широкой общественности.

— А что тут думать «Пожиратели вернулись», я прямо вижу такой заголовок на первой странице ЕП, завтра. Жаль, нельзя было остаться и узнать, смогут ли кого — нибудь поймать наши доблестные авроры.

— Гарри, для того чтобы это узнать, совершенно не обязательно было оставаться и подвергать собственную жизнь опасности, завтра в министерстве мне и так все доложат. Но и без этого могу с вероятностью 70 % сказать, не поймают никого.

Так оно и получилось. И Гарри ошибся, на следующий день в Ежедневном Пророке говорилось о пьяных, затеявших беспорядки после окончания матча и устроивших дебош и погром. Ни слова о пожирателях и черной метке, впервые за многие годы, «украсившей» ночное небо.

Оказавшись дома, Поттер озадачил рассказом о происшествии Тома и профессора. Но разобраться, кто и зачем устроил показательные выступления, было пока нереально, не хватало фактов.

Как ни обидно, но договориться о новом вместилище для Тома не удалось, и к тому моменту, когда настало время отправляться профессору Снейпу и Гарри в Хогвартс, Том обрел некое душевное равновесие, ну не в этот раз, и ладно. Он же сам не собирался торопиться, так и не будет. Пусть все идет своим ходом.

Как обычно все школьные принадлежности, перед новым учебным годом Поттер закупил по совиной почте и, вполне довольный, тридцать первого августа, не заезжая на Тисовую, отправился в школу.

Хогвартс Экспресс бурлил всю дорогу до Хогсмита. Новости о происшествии на чемпионате по квиддичу передавались из уст в уста, обрастая невероятными подробностями и измышлениями. Гарри внимательно слушал рассказы однокурсников, с которыми вместе устроился в купе. Сам он не мог поделиться своими впечатлениями, ведь официально, он находился в этот момент в магловском лагере отдыха. «Как же тяжело становится врать и укрываться, когда вокруг так много интересного, чем хочется поделиться с сокурсниками» — думал он.

Не обошлось и в этот раз без посещения настырного рыжего, но его заявление, что за заслуги в работе отца премировали билетами на министерскую трибуну, откуда открывался потрясающий вид на все поле, не вызвали ожидаемой им зависти. А рассказ, как он с братьями скрывался в лесу, и чуть не поймал того, кто выпустил в небо черную метку, вызвал законное недоверие и насмешки. Уже уходя, его компания столкнулась в коридоре с Малфоем и его телохранителями, и с налету, Рон начал обвинять всех Малфоев в участии в дебоше. Драко отнесся к этому, как истинный Малфой и с легкой насмешкой выдал.

— Мой отец вернулся от министра Фаджа за минуту, до начала всей этой неразберихи, желания ждать, чем она закончится у нас совершенно не было, в поместье мы были еще через минуту. И Уизел, лучше бы тебе помолчать, а то я расскажу всем, что в министерстве ходят слухи, что темную метку в небо запустили из палочки одного из сыновей недотепы Артура. Не учил он детишек, что без присмотра свою палочку оставлять нельзя.

Эта новость была новостью даже для Гарри, хотя лорд Малфой и регулярно рассказывал, как идет расследование, но, видимо, об этом он узнал только сегодня. Интересно, где рыжий потерял свою палочку, все же поверить в то, что Рон был способен узнать заклинание Мордсморде, Гарри не мог.

До драки дело не дошло только потому, что с разных сторон прохода показались патрулирующие вагоны старосты. Готового броситься в кулачный бой Рона гриффиндорцы сокурсники оттащили в купе, и больше он оттуда, видимо, не выходил. А Малфой, гордо задрав нос, удалился в другую сторону по проходу, видимо цели своей он добился, слух о том, что Уизли палочки теряют, а потом из них всякие непотребные заклинания выпускают, пошел гулять по поезду. К тому моменту как поезд остановился на конечной, в Хогсмите, часть учеников была уверена, что Рон сам является чуть ли не сторонником того — кого — нельзя — называть, и его родители, будучи ярыми приверженцами света, собираются от него отречься.

Сразу после распределения директор, довольный как кот, поймавший мышь, взял слово и объявил, что в этом году не будет соревнования по квиддичу, по весьма приятной причине, Хогвартс будет проводить у себя Турнир Трех Волшебников. Очень ответственное мероприятие, в котором примут участие две крупнейших школы магии с континента, Дурмштранг и Шармбаттон. Хогвартс будет принимать у себя гостей, которые прибудут к тридцать первому октября и в тот же день состоится церемония открытия турнира. Участие в нем могут принять учащиеся, достигшие совершеннолетия, то есть семнадцати лет. На этом всех распустили по гостиным.

На душе у Гарри было тревожно. Особенно его не радовал новый преподаватель ЗоТИ, Аластор Грюм являл собой образец доблестного служаки, уволенного на пенсию по состоянию здоровья. Проучившись чуть меньше месяца у этого садиста — параноика, Поттер совершенно не горел желанием знакомиться с ним поближе. И садист — параноик — это не на пустом месте сделанное заключение. А как еще можно охарактеризовать человека, показывающего школьникам три непростительных на пауках на уроке, пьющего только из своей фляжки, и применяющего принудительную анимагическую трансформацию к школьникам. Драко отделался совсем не легкими ушибами, сотрясением мозга и переломом руки. Хорошо Гарри находился рядом и смог его поймать до того, как ему нанесли еще большие увечья. Крэбб и Гойл, потом, извинялись и говорили, что не могли пошевелиться, словно на них обездвиживающее наложили. Поттер пришел к выводу, что это вполне возможно. На Райвенкло потом долго обсуждали этичность такого наказания, правда возмущение поступком преподавателя в их рядах преобладало. Мадам Помфри тоже пришла в ужас, когда Гарри принес ей белого испуганного и избитого хорька, да и вызванная МакГонагалл возмущалась вполне достоверно. Только вот делу хода не дали, хотя в Попечительском совете об этом происшествии и показательном уроке с непростительными заклинаниями знали все. Единственным счастливчиком был Рон, как же, его врага так опозорили перед всей школой. В чем позор никто понять не мог, как и его восторженного восхищения этим преподавателем.

Кстати Грюм предлагал Гарри дополнительные занятия по своему предмету, но Поттер преподавателя поблагодарил, и вежливо отказался, сказав, что ЗоТИ его интересует мало, чары, трансфигурация и зелья, вот его интересы. А в остальных предметах ему вполне хватает школьной программы. Грюм хмыкнул, но настаивать не стал.

До тридцать первого октября времени оставалось все меньше и меньше, а собственная паранойя Поттера все сильнее активизировалась. Весь прошлый год она почти не давала о себе знать, видимо подсознательно, он понимал, что в ситуации с лжеБлэком ему ничего не угрожает. А тут он не мог никак сообразить, откуда грозит опасность? В школу приедут ученики из других школ, может кто — то затаил на него, Гарри, зло, за так называемую победу над Темным Лордом? Не слишком правдоподобно, но возможно, мало ли фанатиков на свете. В школе будет проходить одно из самых опасных соревнований, для школьников, оно было запрещено лет триста назад, из — за высокой смертности среди чемпионов, кажется, в тот год в живых из трех остался только один, да и тот калека. Но чем это может грозить, непонятно, участвуют в нем претенденты, достигшие семнадцати лет, ему же на три года меньше, выбирает артефакт, а не человек, так что подкупить его невозможно. Но беспокойство отравляет жизнь, нарастает ощущение опасности. И даже посоветоваться не с кем, Том в замке, а Снейп, ну как профессору объяснить собственные ощущения? Фактов — то нет, никаких. Промыкавшись с собственными ощущениями еще пару дней, Гарри не выдержал и котел на уроке зельеварения, послушно выдал фонтан в потолок. Все же неконтролируемые взрывы получались только у Лонгботтома, а Гарри старался максимально обезопасить себя и окружающих. Получив, совершенно заслуженно, отработку, вечером он, вздыхая и путаясь, рассказывал профессору о своем предчувствии. И что удивительно, профессор не отмахнулся, не стал язвить, а слушал внимательно и, словно, с чем — то сравнивал.

— Скажи, Гарри, а раньше твоя паранойя, как ты ее называешь, она действительно указывала на грозящую тебе опасность?

— Да, ну там правда, было не слишком для жизни опасно, кузен с компанией обожали меня вчетвером ловить и лупить, было больно и обидно, но в принципе — не смертельно. На первом курсе, когда тролль вырвался, у меня в голове сирены выли с самого утра, в тот день, когда меня потащили с василиском драться, на втором курсе, я то же чувствовал неприятности, но не так остро, как сейчас.

— Значит, будем исходить из того, что опасность тебе, действительно, грозит. А указания на счет, отчего она тебе грозит — отсутствуют. ЛжеБлэка откидываем сразу, его нет пока в игре, и, видимо, появится он ближе к следующему году. Грюм — то тут, роль Блэка играть некому. В то, что среди приезжающих, есть твой закадычный враг, верится с трудом, тем более, не забывай, они все твои вассалы, те кто метку принял, они и их дети тебе не опасны.

— Вот про это я забыл. А следовательно, опасность мне грозит от турнира.

— Я попытаюсь выяснить, озадачу Малфоев и Тома, пусть в библиотеках поищут, можно ли обмануть кубок огня, это тот артефакт, который выбирает чемпионов.

— Как хорошо, что у меня есть с кем посоветоваться, профессор, спасибо вам. Когда примерно предполагаешь, что за опасность может тебе грозить, жить становится гораздо легче.

— Кстати, все время забываю тебе сообщить. Люциус говорит, что по сведениям из его источников, Сириуса Блэка продолжают искать, причем очень настойчиво. Его желают найти, и не важно, в живом или мертвом виде, деньги за его поимку выкладывают не малые, но это не родственники и не друзья, как ты сам понимаешь, а таких врагов у него не было, как Нарси выяснила.

— Он нужен директору, пока он на свободе, лжеБлэк не может безопасно появиться на моем горизонте.

— Правильно. И последнее время стали искать Люпина, но не так настойчиво. Об этом тоже Люциус сообщил недавно.

— Он тоже может опознать лжеБлэка, да и другие планы у директора на него были, наверняка старичок не просто так оборотня облагодетельствовал, в школе учил, прикрывал от других, старостой назначал, не запросто так, не по доброте душевной.

— Зачем он нужен, можно только гадать. А вот то, что его через океан, как впрочем и Блэка, найти нельзя, это нам на руку. Вовремя ты их из Англии отправил. Очень вовремя.

Продолжение разговора случилось через неделю, почти перед самым днем Х. Профессор, как обычно, придрался к зелью, приготовленному Гарри и назначил его переделывать. Вечером.

— Что я могу сказать. Новости не утешительные. Гарри, твоя паранойя совершенно права. Кубок можно обмануть, и сделать это совсем не сложно. Достаточно иметь пергамент собственноручно подписанный тобой. У меня таких, например, скопилось несколько штук. Эссе и домашние задания ты пишешь, подписываешь, и сдаешь преподавателям. Оторвать твою подпись от одного из них, может любой. Далее нужно просто попросить совершеннолетнего волшебника кинуть листок с подписью в кубок. А вот тут и наступает интересный момент. Если просто бросить твое имя, то кубок будет и дальше выбирать среди всех имен претендента, совершенно беспристрастно. И окажешься ты чемпионом или нет, будет зависеть только от того, насколько ты сильнее и умелее других. Но это слишком непредсказуемый процесс, сам понимаешь, пускать такую аферу на самотек, никто не собирается. И решение вопроса и тут существует. Как стало известно, зачаровать кубок нереально, от обычных чар он защищен, но артефакт этот разумный и одушевленный, как распределяющая шляпа, таких в мире осталось, на пальцах одной руки пересчитать можно. Обычная магия, как я говорил, на них не действует, а вот ментальная… Специалист уровня мастера, такой как я, например, может внушить шляпе, на какой факультет отправить первокурсника. А директор ментальной магией владеет, он мастерство получал, в гильдии состоит, я знаю, и иногда, мне кажется, что шляпу он подправляет, а раз со шляпой он управляться научился, то и кубок не будет для него непосильной задачей. Внушить, что участвуют не три школы, а четыре, и вперед, будет Гарри Поттер участвовать в турнире. Деваться ему будет некуда.

— Очень неприятная ситуация. И как мне быть?

— Разорвать контракт не получится, даже если ты будешь отсутствовать в школе, это ничего не даст, так что остается только усиленно готовиться. Мы будем тебе помогать, всем, чем сможем.

— Очень страшно идти вперед, точно зная, что ловушка уже на пути и свернуть нельзя.

— Гарри, турнир не является самоцелью, так что погибнуть тебе не дадут, а вот ради чего это будет организовываться, вот про это узнать бы. Будь внимателен, может, из косвенных замечаний мы сможем сложить по кусочкам мозаику, задуманную директором.

Конец октября в этом году выдался холодным. С неба шел дождь со снегом и дул сильный ветер. В шесть часов вечера все желающие собрались у главного входа в замок. Делегация Шармбатона приземлилась первой, состояла она из представительниц прекрасного пола, слишком легко, не по шотландской погоде, одетых. Карету, в которой прибыли девушки, поставили недалеко от входа, в ней предстояло жить француженкам, а пегасов, которые были в нее запряжены, забрал Хагрид, счастливо улыбающийся от того, что именно ему предстоит за ними ухаживать. Хогвартские юноши оценили красоту промелькнувших перед глазами девушек. Старшекурсники распушили хвосты, а младших райвенкловцев больше интересовало, насколько сложные чары наложены на карету, ведь внутри она должна была быть намного больше, чем снаружи.

Претенденты из второй школы — Дурмштранга, неожиданно прибыли на корабле. Он, как подводная лодка всплыл из глубин Черного озера, словно корабль — призрак из магловских легенд. Фрегат поразил воображение всех мальчишек от мало до велика, а уж когда спустили сходни и на берег в теплых, подбитых мехом мантиях спустились одни лишь симпатичные парни, а во главе их, рядом с директором Дурмштранга Игорем Каркаровым народ углядел звезду болгарской команды Виктора Крама, радость охватила не только женское население Хогвартса, но и ярых фанатов квиддича.

В Большом зале директор распределил французскую делегацию за стол к Райвенкло, а парни из Дурмштранга попали за Слизеринский. Оба приехавших, вместе с кандидатами от своих школ, директора и делегация министерских работников устроились за немного расширенным по такому случаю профессорским столом. Дамблдор и его приветственное слово, как всегда, почти убаюкали весь зал, до основного он дошел только через полчаса.

— Сам выбор будет происходить на праздничном ужине завтра, 31 октября, и допущены до него будут лица старше 17 лет, а подать заявку можно начиная с этого момента.

На этих словах, Филч внес в Большой зал сундучок и поставил его на стол, находящийся перед столом преподавателей, директор спустился, в торжественной тишине был извлечен артефакт, в виде огромного кубка. Директор обошел по кругу инсталляцию и объявил о начале отбора, добавив, что за очерченную линию, которая в этот момент вспыхнула и погасла, претенденты моложе 17 лет, якобы, не смогут попасть.

То, что введено ограничение на возраст, сильно расстроило многих Хогвартсовских учеников, некоторые из них собирались проверить защиту на прочность, но только близнецы Уизли решились на попытку обмана Кубка перед всей школой, перед завтраком на следующее утро, впрочем, она закончилась седыми бородами по колено и больничным крылом. Кстати, некоторые хитрованы, но с других факультетов, как они потом рассказали, были там уже с ночи. А на завтраке, очень организованно, все претенденты от Дурмштранга, по очереди подходили к кубку и кидали в него пергамент с собственным именем. Девушки из Шармбаттона, такой организацией не заморачивались.

Весь день в Большом зале толпилась куча народу, всем хотелось посмотреть кто дерзнёт и бросит имя с пергаментом в кубок огня. К ужину интерес взлетел до невозможных высот. Известных кандидатов обсуждали, раскладывали и собирали сплетни и правду и ждали вечера.

И вот ужин закончился, и началось то, ради чего всех собрали в Хогвартсе.

* «Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер.

Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато — белым, и Дамблдор громким, отчетливым голосом прочитал:

— «Чемпион Дурмштранга — Виктор Крам».

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

— Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента.

— «Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!» — возвестил Дамблдор.

Девушка, так похожая на вейлу легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя.

Все опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

— «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори».

Взорвался криками стол Пуффендуя. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь:

— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмштранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад…

Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему.

Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент.

Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал:

— «Гарри Поттер».»* (*Фрагмент взят из книги «Дж. К. Ролинг Гарри Поттер и Кубок Огня»: РОСМЭН-Издат; 2002)

Гарри Поттер медленно встал со своего места и спросил.

— Скажите, директор, как так получилось, что не сработала ни ваша защита, ни установки на артефакте? Мне только исполнилось четырнадцать лет, и все вокруг знают, как я не люблю всяческие приключения и сюрпризы, но каждый год, начиная с первого курса, меня заставляют принимать участие во все более и более опасных забавах. Скажите, кому мне пожаловаться на вашу некомпетентность, и могу ли я избавить себя от участия в этом турнире?

— Да что ты себе позволяешь, — взвилась с места Макгонагалл — Как ты можешь хоть в чем — то обвинять Величайшего Светлого волшебника, после того, как сам опустился до обмана?

— Простите, о каком обмане речь. Я магией клянусь, что не кидал пергамент с именем в Кубок огня и никого не просил сделать это за меня. Люмос. — На кончике палочки зажегся огонек.

Тишина стояла такая, словно все не только бояться перебить или недослушать, а забывают, даже, дышать, и вдыхают воздух через раз.

— Альбус, — со своего места встал декан Райвенкло, — насколько я знаю, перед турниром тебе предлагали помощь в его организации и защите невыразимцы, не говоря уже о всех присутствующих тут профессорах, так почему же ты отказался? И мистер Поттер в чем — то совершенно прав, он не высказывал восторгов по поводу предстоящего турнира, а теперь вынужден будет принять в нем участие, и что особенно обидно, не по собственной воле.

Дамблдор молчал, из его голубеньких глазок, прятавшихся под очками, исчезла на минуту показная прилизанная доброта, взглянул на Гарри хищник, не знающий жалости, но отступил, под спокойным взглядом парнишки. Дамблдор улыбнулся, немного грустно.

— Я не знаю, как произошло это выходящее за рамки моего понимания происшествие. Видимо я недооценил чьи — то амбиции и умения. — И развел руками.

— Это все хорошо, что вы признаете себя недостаточно компетентным, — усмехнулся Гарри, — но мне — то что делать?

— Ты хуже Слизней, почему тебя шляпа не к ним отправила, непонятно, гадкий, заносчивый, да любой из гриффиндорцев, счел бы за честь, в любом случае, принять участие в турнире. Это же такая слава и честь, и приз, почет и уважение. — Рон Уизли был возмущен, в его понимании Поттер просто выкобенивался, разве ж можно нормальному пацану не хотеть участвовать в турнире, промолчать он не мог. Зал выдохнул и школьники загомонили. А Гарри разозлился.

— А, Уизли, конечно, кто ж еще промолчать бы не мог. Что, правда что ли очень хочешь вместо меня на турнир попасть? Так иди, я тебе место уступлю, без проблем и совершенно добровольно.

— Да, я согласен! Конечно, только дурак от участия в турнире откажется. — Заткнуть ему рот братья не успели.

И тут случилось чудо, из кубка огня выстрелил луч, красный, как окропленная кровью стрела, пролетел он насквозь через Поттера, через Уизли и закончил свой путь, впитавшись в пергамент, который все еще сжимал в руках Дамблдор. И в наступившей тишине раздался спокойный голос директора.

— Что же ты натворил, мальчик мой. — Не сразу стало понятно, к кому обращается Дамблдор, но тот продолжил, — мистер Уизли, Рон, Кубок огня учел ваше горячее желание, можете идти и присоединиться в комнате к остальным чемпионам. И протянул пергамент для проверки министерскому работнику, отвечающему за организацию турнира, наравне с директором. Тот выдохнул и прочитал.

— Рон Уизли, действительно, теперь Рон Уизли!

В голове у Поттера была только одна мысль, какое счастье, что магия существует, и чудеса случаются.

Двадцать пятого ноября счастливый Гарри, устроившись на трибуне вместе с Драко Малфоем и компанией, наблюдал первый тур и безумно радовался тому, что, как выяснилось опытным путем, в магическом контракте, заключаемом кубком огня, была лазейка, которой он воспользовался, совершенно случайно. Контракт нельзя было продать, подарить, его нельзя было игнорировать, но если он не был подтвержден, то можно было заменить одного мага на другого, если оба они на это шли совершенно добровольно. И вот теперь, рассматривая четырех прекраснейших и опаснейших существ на земле, драконов, Поттер радовался тому, что удачно избежал смертельной опасности.

Чемпионы пока справлялись, Крам, вышедший первым, раздумывал не слишком долго, от заклятия, попавшего в глаза бедному зверю, тот почти ослеп и метался на цепях, удерживающих его на месте, обезумев от боли. Яйца, в гнезде, растаптывались мощными лапами и раскатывались по площадке, под ударами хвоста. Золотое яйцо, которое необходимо было достать, отлетело дальше всех, и Краму оставалось его только подобрать и продемонстрировать судьям. Делакур оказалась не настолько кровожадной, но ей сильно помогло пройти этот тур, ее наследие. Вейлы могут очаровывать, выйдя на площадку, Флер запела, и ее голос почти усыпил дракона, в самый последний момент, когда фальшивое яйцо было у нее в руках, дракон очнулся, пыхнул огнем, но лишь слегка подпалил мантию девушки. Диггори трансфигурировал из камней несколько собак, те отвлекали дракошу достаточно долго, но уйти невредимым Седрику не удалось, он пока пострадал сильнее всех. Ожоги были болезненными, и мадам Помфри отправила его в больничное крыло, дав в сопровождение свою помощницу.

Рон Уизли был последним, и только его страховали взрослые маги драконологи. Он вызвал метлу, попытался посоревноваться с драконом в ловкости, но не преуспел в этом, летать он умел, и чары призыва ему удались, да и метлу он использовал не свою, гоночная модель, очень дорогая и навороченная. Но и она не спасла его от поражения. Яйцо он так из — под дракона не достал, и с сильнейшими ожогами попал в Мунго, хорошо, что драконологи сработали быстро и четко, и откусить зверюга ему ничего не успела.

Подводя итоги первого тура, представитель спортивного отдела министерства, высказал общую мысль.

— Очень жаль, что молодой Уизли переоценил свои силы, жизнь ему спасли, но шрамы от драконьего огня останутся с ним до самой смерти.

Крам и Диггори разделили второе место, на первом прочно обосновалась Делакур. Всем объявили, что яйцо это подсказка, и добавили, что несмотря на то, что последний чемпион достать его не смог, и он не останется без подсказки, после того, как вернется из больницы директор передаст ему, отданный на временное хранение, артефакт.

Время летело стремительно, за две недели до каникул директор объявил, что в честь турнира, перед каникулами, состоится Святочный бал, открывать который будут чемпионы и выбранные ими пары. Спокойная жизнь закончилась, девушки, мечтающие попасть на первый и возможно последний свой бал, искали пару, присматривались к парням. К Гарри уже подходили некоторые из них и предлагали себя в качестве спутницы. Но всем им он отказал. Драко собирался пойти на это мероприятие со своей бессменной партнершей по танцам Панси Паркинсон, и смотрел на мучения приятеля, отбивающегося от претенденток, с ехидной улыбкой. Устав от назойливости некоторых девочек, Гарри наконец решился и пригласил Луну Лавгуд, с которой последнее время много общался. Немного странная, но очень добрая девочка, на год младше Поттера, вызывала у него чисто дружеские чувства, а еще он очень любил читать журнал, который издавал ее отец.

Перед самым балом в Хоге появился, выписанный из Мунго, Рон Уизли. Он остался все таким же наглым и самоуверенным, и то, что его еле спасли, ни чему его не научило. Он все так же задирал слизеринцев, и старательно лез в драку с любым, кто высказал свое несогласие с его мнением. Он даже попытался пригласить на бал Флер, но та только посмеялась и сказала, что любит парней постарше, чем смертельно его оскорбила.

В день бала было очень суетно, даже в гостиной невозможно было спокойно посидеть и помечтать, девушки сновали туда — сюда, теряли мелкие предметы, искали и обменивались подходящими украшениями, заколками, ленточками. Помогали друг другу с прическами, и все это совершенно не обращая внимания на окончательно обалдевших от шума и вида парней.

Бал открывали чемпионы. Виктор Крам под руку с совершенно преобразившейся Гермионой Грейнджер вызвал у основной массы учеников Хогвартса шок, никто из них не разглядел, за маской лохматой заучки очаровательной девушки. Роджер Дэвис, капитан команды Райвенкло по квиддичу, выглядел рядом с Флер Делакур, как павлин, распушивший хвост. Седрик Диггори с Чжоу Чанг были красивой парой, явно счастливые и влюбленные. И только Рон Уизли с Лавандой Браун выделялись на фоне остальных чемпионов совсем не с лучшей стороны. Рон даже танцевать не научился толком, а уж его застольный этикет, ставший в Хоге притчей во языцех, проявился во всей красе.

На каникулы Поттер умудрился незаметно уехать домой. Очень хотелось отпраздновать Рождество и не только его, в теплой семейной атмосфере. К Дурслям он доехал на Ночном рыцаре, покрутился перед миссис Фигг, и предупредив тетю, что он приглашен в гости на праздники, но ей лучше всем говорить, что якобы проводит каникулы в своей комнате, порталом отправился в замок. Дома его встретил соскучившийся в одиночестве Том, пара змей, Нагайна и василиск, и куча новостей.

Самая главная новость была озвучена за ужином, агенты нашли подходящее вместилище, сирота, четырнадцать лет. Сквиб. Опекуны согласны, вознаграждение их устраивает, у них своих детей семеро по лавкам, на племянника их любовь настолько сильно не распространялась. Деньги им оказались нужнее, они предпочитали думать о живых, а не зацикливаться на почти мертвом. Темноволосый, симпатичный, синеглазый, очень напоминающий, судя по фотографии, Тома в юности, ко всему прочему еще и не местный, американец. Лорд Малфой сообщил новость буквально утром, ритуал необходимо было проводить, как можно скорее, и очень хорошо, что Гарри не остался в Хогвартсе на каникулы, а приехал домой.

Наутро все завертелось, усталый, злой, и сильно потрепанный, но не сдавшийся, профессор Снейп прибыл к завтраку. Ему удалось почти невозможное, он смог переупрямить Дамблдора и взять отпуск по семейным обстоятельствам, не объясняя причин, на целую неделю. Сильно повезло, что все змейки, кроме пары старшекурсников, отправились по домам на Рождество. Да и с теми декану удалось договориться, и отправить их отдыхать в поместье Малфоев, под присмотр Нарциссы. Они даже не сильно сопротивлялись, провести каникулы в великолепном доме, с доступом в открытую часть библиотеки, на полном пансионе, да еще и иметь возможность похвастаться перед однокурсниками, что отдыхали у самих Малфоев и были представлены хозяйке этого великолепия, что может быть лучше.

Лорду Малфою удалось не менее невероятное. Он за день умудрился сделать документы и портключ из Америки, якобы для своего дальнего родственника, везущего в Англию, на лечение, тяжелобольного племянника. Да так это провернуть, что бы этот факт не стал новостью номер один в министерстве. Ритуал назначили через день, ждать наиболее благоприятного момента, который, по расчетам, наступал только летом, было не реально.

В замке дым стоял коромыслом, Гарри усердно отмывал ритуальный зал, профессор доваривал последние скоропортящиеся зелья, а эльфы готовили комнату для будущего пациента, даже при самых позитивных прогнозах, пациент встать и пойти, вряд ли бы смог. Тело и душа должны были привыкнуть друг к другу и научиться взаимодействовать, магия успокоиться и устроиться на новом месте обитания, да и проблемы соединенной души оставались совершенно неизученным фактором. Считалось, что переселить душу можно, и в древности ритуал проводился неоднократно и вполне успешно. Но за последние три сотни лет о таком ритуале даже не упоминалось. А ведь многие мелкие, само собой разумеющиеся для древних магов детали, могли быть в описании опущены, как несущественные.

Том не волновался, он был спокоен и умиротворён, когда Гарри попытался начать его успокаивать и утешать, тот остановил его.

— Гарри, братик, не волнуйся. Я жил в этом мире достаточно долго, иногда счастливо, иногда не очень. Но я жил, учился, рос, совершал ошибки, даже преступления, но всегда мечтал о семье. Не о детях, о брате или сестре, даже просто о человеке, с которыми можно поделиться сокровенным и не ждать удара в спину. Моя мечта сбылась, ты стал моей семьей, смог понять и простить, и пусть я могу не проснуться после этого ритуала, но моя душа собранная из осколков, будет радоваться тому, что последние годы в мое существование ворвался лучик света, ты, добрый, умный, умеющий простить и понять. Уже за это я благодарен судьбе. Так что не переживай, я приложу все усилия, чтобы остаться рядом с тобой, и жить дальше, в теле или без.

Два ритуала подряд вымотали участников до полного изнеможения, душа собралась из осколков и была помещена в тело, которое устроили в комнате под наблюдением домовиков, и, дав полные инструкции важным и гордым своей ролью ушастикам, все обитатели замка разбрелись по спальням, накачанные под завязку зельями профессора, отдыхать. Скорого результата никто не ждал, магическая кома штука опасная и коварная, и во многом выздоровление пациента зависело от его желания и силы воли.

Неделя прошла слишком быстро, профессор Снейп отправился в Хогвартс, Малфои уговорили Гарри не оставаться в замке, у постели Тома, все оставшееся до начала занятий время, а погостить у них, в поместье. Чары оповещения были на комнате, так что волноваться было не о чем, но Поттер каждое утро возвращался в замок, сидел у постели друга и брата, и рассказывал ему, как прошел предыдущий день, повторял, что скучает и ждет. Каникулы подошли к концу, в последний день, случилось то, чего все ожидали с нетерпением, Том открыл глаза и буднично поинтересовался.

— А попить мне можно?

Радости Гарри не было границ. В комнате выздоравливающего собрались все, чета Малфоев, профессор, тихонько сбежавший из Хогвартса и счастливый и довольный брат.

— Спасибо вам, если бы не ваши упорство, умения и вера в меня, я бы так и остался маньяком — безумцем, одиноким и несчастным, причиняющим боль уродом. Ради себя и вас я смог преодолеть безумие, собрать душу и теперь еще и тело получил. Вот к лету смогу ходить и колдовать, варить зелья и читать книги, сдам экзамены и на пятый курс в Хогвартс. Буду с Гарри учиться, ему помощь нужна, а то старый кукловод совсем заигрался, и только невероятнейшая удача спасает братика от происков директора.

— О Мерлин, вот только бывшего Темного Лорда мне в учениках не хватало. Настоятельно прошу, распределяйтесь куда угодно, но только не на Слизерин. — Разворчался декан змеек.

— Нет, я лучше к Флитвику, думаю шляпу возможно уговорить.

— В крайнем случае, напомни ей, что существуют ножницы, моль и серная кислота.

— Так вот как ты уговорил упрямый артефакт, Шляпа даже Дамблдору отказалась говорить, что именно ей пообещал будущий первокурсник Поттер. — Сквозь смех выдал профессор.

Малфои переглянулись и Люциус осторожно спросил.

— Ножницы — это понятно, но что такое моль и серная кислота?

— Моль, бабочка, ее личинки питаются шерстью, шляпа — фетровая, фетр делают из шерсти. От моли очень сложно избавиться, маглы придумали кучу всяких средств, но шерстяные вещи периодически подвергаются нападению этих прожор.

— А серная кислота очень едкий химический ингредиент, химия это своего рода магловское зелеварение. Существует не только серная кислота, есть несколько подобных. Важно, что при попадании на кожу или, к примеру, шерсть растворяет полностью, — вступил в беседу отсмеявшийся профессор. — Очень опасное вещество. А для шляпы, так и вообще смертельно опасно, от нее только лужица останется.

— Ужас какой. Затейники эти маглы. И вообще, я вот изучил их историю, газеты и книги почитал, понял только одно, связываться с ними себе дороже, слишком их много, и техника у них совершенно фантастическая. Нет, наш мир, то же не стоял на месте, но развивались мы, все же в прямо противоположную сторону. Магия она, как — то к природе ближе. — Лорд Малфой задумчиво покачал головой.

— Что есть, то есть, но ведь с ними не обязательно воевать, достаточно просто не раскрывать своих способностей и можно будет спокойно жить. — высказал свою точку зрения Том. — Кстати, а на гобелене я уже появился, или все же нужно будет вводить меня в род?

— Я боялся смотреть, сейчас схожу. Будем знать точно.

Отсутствовал он не долго, пришел задумчивый.

— Да — а–а, братец, влип ты. Был ты Томас Марволо Реддл, а на гобелене теперь отражается Марволо Салазар Гонт, наследник рода Гонт, родной брат Гарольда Джеймса Поттера лорда Поттера, наследника Слизерина.

— Н-да, и как с таким именем поступать в Хогвартс? Дамблдор, он же не совсем дурак, посчитает родственником Гонтам, всю душу вытрясет.

— А у меня есть предложение. В книгу Хогвартса редко кто заглядывает и уж точно директор не станет искать прибывшего из Штатов моего родственника среди детей — волшебников, родившихся в Англии. Легенда уже есть, родственника я привез, и лечение ему на пользу пошло. Он решил остаться и окончить Хогвартс, ибо много слышал об английской школе магии. По документам Майкл Ирвинг действительно существовал и был моим дальним родственником, напишем заявление на поступление на пятый курс на это имя, и никаких проблем.

— А как быть с дипломом?

— А тут все просто, очень часто, раньше, в Хогвартс отдавали детей из враждующих семей, чтобы не устраивать побоища, под чужими именами, а диплом, он зачарован таким образом, что когда его получает владелец, то имя меняется на настоящее, в тот момент, когда его передают из рук в руки.

— Как интересно. Это значит, Основатели были очень предусмотрительными людьми. Старались обеспечить нормальные условия для учебы, и не хотели превращать школу в арену межродовой вражды или политической борьбы. Я бы Дамблдора ненавидел только за то, что он из школьного соревнования, умудрился сделать кровавую вражду. — Том искренне возмущался таким пренебрежением к заветам великой четверки.

Так и решили. Оставлять Майкла — Тома в одиночестве в замке было слишком жестоко, и Люциус предложил ему стать гостем поместья, там и уход будет и Нарси развлечение. Он — то целыми днями работает, бизнес не терпит лени и простоя, а у Нарциссы, увы, только одно любимое занятие, оранжерея, а хочется общения, вот Майкл — Том и будет ее собеседником. Том не возражал. Тем более, к новому имени нужно было привыкнуть. Да и лежать слишком долго он не собирался. Ему еще экзамены летом сдавать, сразу на пятый курс.

Уезжая в Хогвартс, и оставляя Тома на попечении Малфоев, Гарри радовался, что половина учебного года уже прошла, еще немного и он сможет вернуться домой и там его будет ждать его брат, его маленькая семья.

Второй этап турнира Кубка Огня был назначен на самый разгар зимы, 25 февраля, тем интересней стал тот факт, что проходил он в Озере. Чемпионам предлагалось достать из озера, то, что им дорого. В этом году оно не покрывалось льдом, зима была достаточно мягкая, хотя добровольно лезть в воду, даже при плюсовой температуре воздуха, желающих не наблюдалось. Но задание есть задание, и чемпионы, слегка дрожащие от холода и нехороших предчувствий, стояли на мостиках, специально сооруженных для этой цели.

По сигналу Людо Бегмана, ведущего этот турнир от лица спортивного отдела министерства магии, все они приготовились к заплыву под водой. Крам показал частичную трансфигурацию, его вид получеловека полу рыбы мог бы напугать неподготовленного зрителя, Делакур и Диггори воспользовались головными пузырями, Уизли прожевал и проглотил какую — то, на вид, склизкую пакость, Драко устроившийся рядом с Гарри и рассматривающий чемпионов в омнинокль, высказал предположение, что это жабросли.

Первым с заданием справился Виктор Крам, вынырнул он, гораздо раньше назначенного срока, счастливо прижимая к груди, свою партнершу по святочному балу, Гаррину однокурсницу, Гермиону Грейнджер. Еще через минут пять Седрик Диггори выплыл на поверхность, с удерживающейся на нем Чжоу Чанг. Выплывшие чемпионы и спасенные ими девушки уводились в стоящую на берегу палатку, где мадам Помфри, школьный колдмедик, выдавала им зелье от простуды, сухую одежду и теплое одеяло. За пять минут до гонга из озера показалась Делакур, она спасала из плена русалок собственную младшую сестренку, и на обратном пути еле отбилась от целой стаи гриндилоу, получив при этом несколько серьезных рваных ран на ногах и руках. Флер, вместе с не желающей отцепляться от нее сестрой, увели в больничное крыло, в замок. Последним из озера выплыл Уизли, точнее его вытащила Лаванда Браун, он задержался под водой больше чем на час и почти захлебнулся, но пришедшая в себя девушка, помогла и ему и себе.

Места в этот раз распределились по очередности всплывания Крам, Диггори, Делакур и Уизли. Общий за два тура счет немного изменился, на первое место вышел Крам, второе поделили Диггори и Делакур, и на третьем оказался Уизли.

Школьная жизнь возвращалась в привычную колею. До третьего тура, назначенного на 25 июня оставалось еще четыре месяца. И с учетом того, что только чемпионам в этом году было разрешено не сдавать экзамены, все остальные старательно засели за учебу. В библиотеке Гарри частенько наблюдал за довольными Гермионой и Крамом. Виктор готовился к следующему туру, а Грейнджер усиленно ему в этом помогала. «Хорошая пара складывается» — думалось ему. Друзьями они не были, но он искренне радовался за успехи однокурсницы в учебе, и теперь с некоторым интересом следил за развивающимися на его глазах отношениями. Кстати директор в дела этой парочки, слава Мерлину, не вмешивался, но Гарри все равно предупредил девушку, по старой дружбе, что называется, о необходимости соблюдать осторожность. Он посоветовал прочитать некоторые книги, про магические помолвки и брачные контракты, и предупредил, что интерес Крама к ней может не понравиться некоторым личностям. Та была благодарна и обещала быть предельно аккуратной. Крам попросил ее познакомить со столь известным однокурсником, и та представила их, пригласив как — то Гарри подсесть к ним за стол в библиотеке. С Виктором было интересно, он разговаривал по — английски с сильным акцентом, но мысли высказывал правильные, знал немало. И вообще, после общения с ним у Гарри сложилось мнение, что тот носит для поклонников маску туповатого и угрюмого парня, но при этом умен и общителен с теми, с кем ему действительно интересно. Гарри он поблагодарил за список книг, которые тот порекомендовал для изучения Гермионе.

— Я бы и сам ей не посоветовал лучших книг. Все же для человека, прожившего в обычном мире большую часть жизни, Гермиона достаточно хорошо ориентируется в магическом мире и его традициях.

— Ну, это не моя заслуга, все же наш декан старается помочь маглорожденным волшебникам понять и принять новую для них жизнь. Несколько факультативов, куратор со старших курсов, огромное количество книг в факультетской гостиной, все это служит именно для этих целей. А я лишь посоветовал несколько книг, да предупредил о некоторых подводных камнях.

— Не так, Гарри. Ты заставил меня на первом курсе задуматься о моей будущей жизни, и самый важный мой шаг, то, что я попросила перевести меня на другой факультет, был обусловлен именно этим. За это я буду тебе признательна, как и за то, что ты спас меня от тролля, предупредил о легилименции, регулярно подсовываешь книжки, которые очень хорошо объясняют многие, непонятые до этого мною вещи.

— Захвалишь, зазнаюсь, буду ходить гордый, как индюк. Ты же понимаешь, что и я сам не слишком разбираюсь в этой жизни. Десять лет у родственников маглов и для меня не прошли даром. Так что твои проблемы вполне мне близки и понятны, а раз уж я нашел интересные сведения, то почему не поделиться с тем, кому они тоже могут пригодиться.

Крам слушал и мотал на ус, кому и чего он рассказал, было Гарри не слишком интересно, но у Гермионы на пальце, через месяц, он увидел кольцо, явно подтверждающее помолвку, на шее, иногда, был виден кулон, а браслет, определяющий зелья в пище, Виктор подарил ей сразу после того разговора. Он только порадовался за приятельницу, все же на континенте к маглорожденным относились гораздо терпимее, да и войти в чистокровный и достаточно древний род было для нее большой удачей.

А двадцать пятого июля, устроившись на трибуне между Грейнджер и младшим Малфоем с его компанией, Поттер наблюдал последний акт разворачивающегося действия. Правда то, что он будет несколько драматичным, он догадывался по писку собственной паранойи в голове. Драма разыгралась, правда, не в лабиринте. Пока чемпионы бродили в поисках Кубка, боролись с любимыми монстриками незабвенного Хагрида, приложившего свою руку к заселению лабиринта, раз уж от Запретного леса его, в свое время, отлучили, обезвреживали ловушки и уворачивались от заклинаний соперников, в Гарри прилетел портал. В прямом смысле этого слова, именно прилетел, в него врезался снитч, и он успел только вскочить, чтобы не утянуть с собой никого из приятелей. Что потом происходило в Хогвартсе он узнал много позже, а пока у него не было времени об этом задумываться.

Портал выплюнул его на старом кладбище, примерно на расстоянии метра над землей, хорошо он успел сгруппироваться и приземлился на ноги, упал на землю сознательно, увидев летящий в него луч заклинания, и перекатом ушел за ближайший памятник. Испугался он не сильно, возможностью сбежать с нежелательного места он запасся заранее, портключ в замок пробивал даже самый мощный запрет на перемещения. А вот что именно от него понадобилось тем, кто так нагло его своровал, на глазах у представителей трех школ, это было необходимо выяснить, как можно скорее. Активировав артефакт с защитой он перестал метаться между памятниками и сделал вид, что обездвижен. Приблизился к нему совершенно не знакомый маг.

— Ну что, отбегался, гаденыш. Мой повелитель просто мечтает свернуть тебе твою тощую шейку.

Гарри подняли и привязали к памятнику. Мужчина отвернулся и медленно направился в сторону котла и лежащего рядом с ним свертка.

«Интересно, — подумал Гарри, — на мужчине не чувствуется метка, ее нет, он не последователь Волдеморта. В свертке нечто, что будут возрождать, судя по намечающемуся ритуалу, самым варварским способом, но все куски души Тома мы собрали, так кого они предъявят общественности?»

А подготовка к ритуалу шла своим ходом, в котел залили зелье, добавили прах родителя, и пришли за кровью врага. Для такого случая крови было реально жалко. Постановщик этого действия, слишком смутно понимал само действие и спектакль, по мнению Гарри, уже был провальным. Усмехнувшись, он поднял руку, со спрятанной в ней запасной палочкой, оглушил подошедшего, и пошел проверять сверток. Нечто в свертке тоже пришлось оглушать, больно противно оно верещало. Вызвав Добби, он попросил отправить пленников в камеры, в подземелья замка и проследить, чтобы они оставались без сознания еще часа на три. А потом незаметно перенести сюда кого — нибудь из взрослых, лучше профессора, но и лорд Малфой подойдет.

Профессор Снейп совершенно не удивился тому, что кто — то невидимый дергает его за полу мантии. Скандал, связанный с исчезновением ученика, набирал обороты, ученик был не его, рядом с ним находились Малфой младший, моментально сориентировавшийся и вызвавший собственного отца и мисс Грейнджер, за которую отвечал опять же Флитвик. От него пока ничего не требовали, и, в принципе, его отсутстве вряд ли заметят в ближайшие полчаса, поэтому отправился с Добби именно он.

— Профессор, хорошо, что Добби перенес именно вас. Все же вы лучше разбираетесь в непонятных темных ритуалах. Что скажете?

— А где действующие лица?

— В замковых казематах, по меньшей мере еще три часа будут без сознания.

— Ну, это явная попытка проведения темномагического ритуала. Кстати то, что вылезло бы из котла, вряд ли выглядело бы как человек, но благодаря твоей крови было бы тебе опасно, и могло бы пользоваться твоей магией, колдовать.

— Понятно. Оставим тут все как есть или уничтожим?

— Зелье варил отвратительный зельевар, а ритуал рассчитывали на коленке, без понимания и без соответствующих навыков. Я думаю, если ты меня подстрахуешь, то адеско файер всему этому придаст правильный вид. В пепел и чтобы даже следов не осталось.

Спалив всё, вместе с котлом и прилегающей небольшой территорией, они отправились в замок, осмотреть участников ритуала тоже было необходимо.

Добби перенес их к камерам с пленниками. Магический фон подвалов старинного замка, хоть и отремонтированного совсем недавно, был настолько силен, что искать пленников, находящихся в камерах было бы бессмысленно, даже поиск по крови, к тому же запрещенный министерством, вряд ли бы помог. Сперва рассмотрели нечто завернутое в одеяло.

— Голем, очень неординарное исполнение, и создавался дилетантом. На кого замкнут управляющий контур, сказать не берусь, но если отдать его в отдел тайн, там докопаются.

— А у Люциуса есть выход на сотрудников этого отдела министерства?

— У Люциуса есть все, он хуже хомяка, все в норку тащит, — усмехнулся профессор, — и нам это на руку. Прикормленный сотрудник из отдела тайн может рассказать много интересного, но нам главное, что он точно будет знать, к кому нам обратиться с этой проблемой.

Профессор кивнул на голема.

— Как нам сохранить это безобразие, для изучения компетентными специалистами в полной неприкосновенности?

— Добби, ты можешь раз в день накладывать стазис на наших пленников?

— Да, профессор Снейп, могу.

— Тогда это будет твоей ежедневной и очень важной обязанностью, пока мы не придумаем к кому отправить этих пленников.

— Будет сделано, хозяин Гарри.

Второй пленник был обычным магом, Гарри видел его первый раз, а вот профессор Снейп, даже застыл на пороге.

— Это ж нужно, не ожидал встретить живого мертвеца…

— В каком смысле, профессор?

— Ну, несколько лет назад в Азкабане умер Барти Крауч — младший, участвовавший вместе с Лестрейнджами в нападении на семью Лонгботтом. То, что сын Крауча — старшего оказался в свите Темного Лорда, сильно испортило тому карьеру. И посадил он собственного ребенка совершенно без сожалений. Это я к тому, что вот он, перед нами лежит, живехонький.

— Значит и его в отдел тайн. С одной стороны мне его жалко, он, небось, почти сразу после школы в Азкабан загремел, а с другой, как ни крути, но мне он показался совершенно безумным.

— Пусть тут лежат и голем и он, на каникулах будем Люциуса с его связями трясти. А сейчас нам нужно придумать, куда тебя перенес портал?

— В запретный лес? В Литтл Уингинг, в парк? В Лондон?

— Тогда второе предпочтительнее, я сейчас тебя туда доставлю и в Хогвартс, а ты на Ночном Рыцаре до школы доберешься. Скажешь, чья — то глупая шутка, и …

— И я быстро сориентировался и в школу рванул, пока на поиски никого не послали.

Провернули все, как по нотам. Директор, как потом Малфой рассказывал, только время тянул, чтобы никто не смог определить куда портал открылся, видимо это было важно для него. К прибежавшему к концу турнира Поттеру, злому и запыхавшемуся, бросились все, и директор, и лорд Малфой, и члены жюри и пресса.

— Мистер Поттер, что с вами случилось? — яркая блондинка, с хищным выражением лица успела первой задать вопрос.

— Чья — то глупая шутка. Портал перенес меня в магловский городок, в парк, пока выбрался из зарослей, пока нашел пустынную улочку, вызвал Ночного рыцаря, вот еле успел. А кто чемпионом будет, уже известно?

— Слава Мерлину, вы не пострадали, а чем в вас кинули?

— Это был снитч, я же говорю, чья — то дурацкая шутка, но я боялся, что не успею к награждению победителя, было бы обидно пропустить самое интересное.

— Гарри, мальчик мой, а в том парке ты был один, похитители рядом не оказались?

— Кусты были и деревья, я неудачно приземлился, испачкался. А живых рядом никого не было. Да пошутил это кто — то, не слишком удачно, никаких последствий, кроме испорченной мантии и небольшого испуга, от неожиданности.

Директор взгрустнул, он — то ждал, явно ждал, рассказа про возрождение Волдеморта и темный ритуал, а тут деревья, кусты, парк… Где ошибка, почему портал сработал неправильно, в то что Гарри врет, с такими честными глазами, Дамблдору не верилось совершенно. Одна ошибка, сбой портала и такие неудобства. Вот ведь беда — а–а. Все планы коту под хвост. Надо у Северуса метку проверить, почернела или нет, хотя вон Каркаров стоит, явно спокоен, как удав, а при том, что его считают предавшим идеалы Темного Лорда, к активности метки он бы отнесся очень отрицательно.

А Поттер перевел разговор на турнир, успокоил приятелей, наконец, к нему пробившихся и ушел на трибуны. Дожидаться. В лабиринте оставались только двое претендентов. Делакур и Уизли уже сошли с дистанции, не пройдя и половины. Кто же, кто победит? Диггори или Крам? Дурмштранг или Хогвартс?

Победил Дурмштранг, Диггори и Крам дошли до кубка одновременно, и устроили настоящую дуэль, за первое место. Диггори был хорош, но сказывалось отсутствие практики, все же ЗоТИ в Хогвартсе вели из рук вон плохо. А вот Дурмштранг относился к школам выпускающим полноценных боевых магов. Дуэль продолжалась не смотря на это, достаточно долго, и закончилась полной победой Крама, тот с гордым видом взял кубок Огня в руки, чтобы в следующий момент оказаться перед жюри.

Директор Хогвартса выступил с поздравлениями первым, потом министерские, директор Дурмштранга и, наконец, приз вручён и нового чемпиона турнира трех волшебников просят сказать несколько слов. Крам был краток.

— Я благодарен родной школе, профессорам и директору, что доверили и мне честь выступать на этом турнире. Я благодарен им еще и за то, что мне очень помогли знания полученные от них. Я посвящаю свою победу всем им. А еще я счастлив, потому что встретил в Англии девушку, которая оказала мне честь стать моей невестой. Так что я увожу из Англии не один, а два приза.

Гермиона Грейнджер заканчивала этот учебный год в отличном настроении. Родителям она объяснит все летом, они ее любят и все поймут. А пока необходимо сдать экзамены как можно лучше, как всегда. Виктор обещал пригласить ее в гости на каникулах, вместе с родителями. К маглам за границей было совершенно другое отношение, как впрочем, и к маглорожденным волшебникам. Она еще не знала, что в Хогвартс больше не вернётся, и останется учиться на континенте, в Шармбаттоне, в Дурмштранг, с его казарменной жизнью и армейской дисциплиной, ей переходить отсоветуют. Да и французский она уже знала, а немецкий пришлось бы изучать параллельно с уроками.

Поттер сдавал экзамены в полной уверенности, что это только начало его приключений. Маячок, который они с профессором незаметно оставили на месте неудавшегося ритуала, показал, что место посетил Аластор Грюм, осмотрел кусок спекшейся земли, оставшийся от применения адского пламени, порыскал по кладбищу и удалился. Появлялся он еще раз в сопровождении какого — то другого, неизвестного мага, тот говорил по — английски с сильным акцентом, но применение адеско файер подтвердил. Лорд Малфой и Том получили полный отчет о приключениях и от Снейпа, и от Гарри. Лорд Малфой поднимал связи с отделом тайн, сотрудник не должен был быть рядовым, иначе кто его послушает, и хотя бы нейтральным, а то Дамблдор только порадуется возвращению собственности.

Лето обещало быть насыщенным и интересным, впрочем, как всегда…

Комментарий к

*Фрагмент взят из книги «Дж. К. Ролинг Гарри Поттер и Кубок Огня»: РОСМЭН-Издат; 2002

Часть 9

На Тисовой улице Гарри пробыл два дня. Родственники, действительно, собирались в отпуск на море. Поэтому, сделав вид, что берут его с собой, без всяких вопросов высадили с вещами у парка. И уехали. Где будет обитать ненавистный им племянник, их совершенно не волновало. Гарри вызвал Добби и тот перенес его в замок.

Встреча с братом, который ждал чуть ли не на пороге, потому что соскучился и радовался его появлению, была бурной. Майкл, как теперь нужно было привыкать его называть, пытался вывалить на Гарри все новости разом, а их накопилось немало. Во — первых, семейство Малфоев собиралось во Францию, на отдых, и приглашало Гарри, Майкла и профессора Снейпа отдохнуть с ними. Целый месяц солнца, моря и коротких экскурсий по различным достопримечательностям Франции и Италии им был обеспечен. Во — вторых, пленников уже сдали в отдел тайн, там уцепились за возможность разобраться с Дамблдором руками, ногами и зубами. Видимо и их старичок — директор допек до самых печёнок. Лорду Малфою нужно было только намекнуть, на то, что у него есть интересная информация о делах победителя Гриндевальда, как знакомый сотрудник, словно охотничий пес, встал в стойку и потребовал рассказать все не только ему, но и его начальнику. Потому что это очень важное и полезное начинание. Почему важное и полезное, ни он, ни начальник отвечать не захотели, ну да это не столь важно, главное, они чуть танцы, от восторга, не устроили над двумя пленниками, доставленными к ним. Обещали разобраться и поделиться информацией. В-третьих, Майкл сдал экзамены, еще в мае, в министерство его водила леди Нарцисса, втайне от остальных, это они решили всем сюрприз сделать. В-четвертых, выписывают Блэка, он уже письмо написал Нарси, спрашивает, почему его крестник не хочет с ним разговаривать? И чем он его обидел? В-пятых Люпин пишет, что и у него успехи, и он уже не зависит от луны, и просит разрешения с Сириусом поговорить.

Отвечать Гарри начал с конца.

— Братец, а как ты думаешь, раз и Блэк и Люпин теперь здоровы, может пусть вместе в Америке или на континенте сидят? Они ж друзьями были, им вместе будет вполне комфортно. И Америка в этом плане предпочтительней, там целых два континента, могут путешествовать, хоть сто лет. И не будут сюда рваться, в Англию.

— Мысль правильная, в Англию им пока рано, они под удар попадут, директор их появление без внимания не оставит, а в Америке, лучше Южной, там интересного больше, можно и травки — семена пособирать и разные культовые места посетить.

— Тогда первым делом к Сириусу поедем, его уговаривать придется, а я еще так в последний месяц закрутился, что о сквозном зеркале забыл, а письма в школу я просил всех мне не писать, только в замок, сюда.

— Совести у тебя нет, я, конечно, понимаю, что ты о нас от профессора регулярно узнаешь, как и мы о тебе, но поговорить с тобой, тоже хочется…

— Исправлюсь, честно — честно.

— Ну, раз исправишься, пошли готовиться к отпуску, я согласился и за тебя, и за себя, и за профессора, до кучи. Так что будем отдыхать на море!

Сложнее всего Гарри было договориться с крёстным. Блэки вообще всегда страдали от своего буйного темперамента, а уж обиженный или разозленный Блэк, это катастрофа местного масштаба. Мозги Сириусу на место в клинике поставили, убрали зелья из крови и их последствия устранили, разобрались с ментальными закладками и установками, где было возможно, даже память восстановили. Просмотрел он свои воспоминания о школьных годах, под чутким руководством мага — менталиста, и в защищенной комнате, посмотрел и ощутил холодную, как льды Антарктиды и всепоглощающую, как черная дыра, ярость. Его, наследника древнейшего и благороднейшего рода превратили в марионетку на ниточках, и большинство поступков совершенных им, было навязано ему извне. Единственное, что не было ему навязано, это, как ни странно, дружба с Джеймсом и Ремусом, а вот с Питером ни один из них, по собственному желанию, никогда бы даже и не подумал связаться. Месть — это блюдо которое подают холодным, торопиться он не собирался. Поговорив с приехавшим крестником, и выяснив, что тот категорически против видеть его в Англии, и причину этого, он согласился, что в Англию ему ехать не стоит, зачем создавать трудности Гарри, но и в Америке ему делать нечего.

— Гарри, я понимаю, в Англии я буду постоянно под ударом и придется тратить силы и средства на защиту, или безвылазно сидеть в защищенном месте, но и в Америке я ничем тебе не помогу. А вот в старушке Европе, совершенно другое дело жить. Тут остались еще родственники, есть несколько ветвей Рода в Испании, Франции, Германии, говорят, даже, в России есть Блэки. Я буду искать документы, компрометирующие директора. И тут есть к кому за помощью обратиться. А Ремус пусть сюда переезжает, у меня во Франции особняк, небольшой, но в лесу и вполне подходящий для двух холостяков. Там мы с ним и будем жить, а оттуда вполне возможно порталом попасть почти по всей Европе. В архивы нас пустят, помощников подходящих подскажут. В конце концов, желания убивать Дамблдора у меня нет, пачкаться об это, мне совершенно не хочется, а вот устроить его на законных основаниях в Азкабане, или в Нурменгарде, да так, чтобы все увидели насколько он не светел и не праведен, было бы отличной местью.

— Сириус, я так рад, что ты меня услышал, и мне не пришлось с тобой спорить и пререкаться. Если считаешь, что сможешь пользу принести именно в Европе, то я не буду возражать. Только на всякий случай замаскироваться вам придется, у Дамблдора руки длинные, сам понимаешь.

— Не учи ученого, это понятно и так. Есть у меня парочка артефактов скрывающая ауру мага, а внешность можно и гламуром и магловскими методами подправить.

Отдыхать он с их компанией не поехал, сказал, что наотдыхался на полжизни уже, отправил письмо Ремусу, чтобы тот магловскими средствами до Франции добирался и уехал в поместье, устраиваться.

Снейп тоже не горел желанием ехать на море, но тут в позу встала Нарцисса.

— Северус, ты в своих подземельях уже мхом покрылся, на тебе скоро поганки расти будут. Ты с крестником почти не общаешься и с нами не видишься, не забывай, ты тоже входишь в нашу семью, как Майкл и Гарри. Семья едет отдыхать, и я не позволю тебе оторваться от коллектива. Никуда твои подземелья от тебя не денутся, тем более, что в Хогвартсе, в этом году, даже Дамблдор не остался на лето.

Если леди Малфой действительно чего — то хотела, то добивалась она этого разными способами, но всегда успешно. Никому еще не удалось увильнуть и не исполнить её пожелания. Профессор смирился на втором часу уговоров. И Нарцисса, с видом генерала — победителя, повезла свой маленький, но чисто мужской отряд на море. Драко, Гарри и, как это ни странно, Майкл были от отдыха в полном восторге, они из моря почти не вылезали, приспособили головные пузыри в качестве аквалангов и изучали подводный мир, не вылезая из воды часами. На поверхность выныривали только чары обновить.

Северус и Люциус с бокальчиком чего — нибудь охлажденного и охлаждающего, обычно, с утра устраивались под тентом у бассейна. Загорать ни тот, ни другой не любили, в воду их невозможно было затащить никакими силами, зато бассейн, тент, тишина и покой умиротворяли и делали счастливыми их обоих.

Нарцисса, удовлетворившись тем, что семейство на отдыхе, и каждый отдыхает в меру своих фантазий, оставила мужчин в покое. Сама она предпочитала активный отдых, здесь, во Франции, у нее жили мать, бабушка, несколько кузин, куча родственников со стороны мужа и несколько закадычных подружек. Всех их необходимо было навестить. Впрочем, это не шло в разрез с ее желаниями, за год она успела соскучиться по ним по — настоящему. А еще её манили Парижские модные бутики, ей обещали достать билеты в оперу, и она ждала всего этого с нетерпением и предвкушением.

Месяц пролетел незаметно, день рождения Поттера справляли в Париже, куда прибыли и Блэк с Люпином, те за месяц развили бурную деятельность и успели найти подходы в архивы германского министерства магии. Им обещали найти и сделать копии со всех документов, в которых упоминался любовник Гриндевальда и его подчиненные. По секрету, в немецком архиве, им поведали, что больше всего документов о Второй Мировой войне собрали русские, и именно у них стоит поискать тщательнее, но выхода на русские архивы у них нет. Надо искать.

В Англию вернулись в первых числах августа. Гарри и Том — Майкл наведались к родственникам Поттера, бывший Темный Лорд ментальными практиками владел, но афишировать свое присутствие не стал, прятался под мантией — невидимкой. Несильное внушение и тетя уверена, что племянник отдыхает все в том же, что и в прошлые годы, лагере, куда они его отправили после отдыха на море.

Сторожили Гарри спустя рукава, миссис Фигг недели две назад споткнулась о собственного питомца и загремела в больницу с переломом ноги, в Ордене об этом никто не знал. Все были уверены, что он все еще отдыхает с семьей на море. Об этом доложил Снейп посетивший очередное собрание, и вернувшийся с него в сильно разозленном состоянии. Дамблдор, наконец, придумал, как расшевелить общественность, он собирался напирать на то, что Темный Лорд возродился, и готовит очередную волну террора по всей Англии. Место возрождения он готов был предъявить общественности. А свидетелем произошедшего, якобы являлся мальчик — который — выжил, и некоторые шаги к этому уже были сделаны. В министерстве гуляли слухи о том, что директор сильно поссорился с министром магии, безрезультатно доказывая тому, что грядут тяжелые времена. А Фадж совершенно не желал никаких трудностей, он свыкся и сжился с собственным министерским портфелем, плыл по течению и не желал перемен, ни хороших, ни плохих. Директора он обвинил в паникёрстве и посоветовал забыть о Том — кого — нельзя-называть и его возвращении.

Газетная травля потихоньку набирала обороты, но в основном пытались пока обвинять директора, хотя та же Скиттер попыталась протащить статью, что мальчик — который — выжил заскучал, и пытается разговорами о возрождении ТКНН вернуть себе былую славу. Но тут оказался на высоте лорд Малфой и его связи, редактор выслушал его со всем вниманием и статью зарубил, как не соответствующую действительности.

За неделю до конца каникул выяснилось, что Литтл Уингинг посетили дементоры. Напали они на компанию подростков — маглов, собирающуюся по вечерам на детской площадке. Дадли Дурсль отделался сильным испугом, а вот один из его лучших друзей испытал на себе поцелуй этих тварей. Свидетелем произошедшего была вездесущая старушка — сквибка, она только избавилась от гипса на ноге и по всей округе собирала своих питомцев. От нее об этом происшествии узнали в Ордене, а профессор, соответственно, рассказал Майклу и Гарри, после посещения очередного собрания Ордена Феникса. Поэтому решили, как и в прошлый год, к родственникам Гарри не отправлять, а тридцать первого августа, сразу, отправиться на ХЭ в Хогвартс.

Тёте он написал письмо, что домой больше не вернётся, и лучше бы ей с семьей за год сменить место жительства, желательно в тайне от соседей, а то в этот раз дементоры промахнулись, а в следующий могут и по правильному адресу прийти. Что уж там подумали тетя и дядя, но за Дадли они, видимо, испугались очень сильно, впрочем, и сам Дадли, ощутив на себе воздействие этих миленьких магических тварей, не горел желанием сталкиваться с ними ещё хоть раз. О переезде они задумывались и раньше, но останавливало их то, что если племяннику некуда будет возвращаться, то их все равно найдут, и по головке за этот переезд не погладят. А тут сам Гарри предлагал им то, чего они желали всей душой, переехать и никогда больше о волшебниках не слышать. Дела на фирме Вернона шли хорошо, доход был стабильным, коттедж принадлежал им уже несколько лет, вполне можно продать жильё тут и купить в другом таком же тихом и спокойном месте, банк в кредитах таким крепко стоящим на ногах клиентам не отказал. И весной они заселялись уже на новом месте, где и сам домик и земли вокруг было побольше, а уж какие цветочные клумбы, на радость себе, собиралась разбить Петунья.

До тридцать первого августа больше ничего особенного не произошло. На платформу 9 и ¾ Майкла, Гарри и Драко, совершенно не таясь, доставил Лорд Малфой. Втроем они и устроились в купе, правда, Драко через какое — то время ушел, он в этом году получил значок старосты и должен был следить за порядком в поезде. По поезду уже гуляли слухи, что в этом году в школу поступает необычный новенький, мало того, что родственник Малфоев, так еще и сразу на пятый курс. Так что скучать им не пришлось, в купе набилось достаточно народу из Райвенкло и Слизерина, всем было интересно, откуда перевёлся новенький и на какой факультет надеется попасть, и особенно где же он учился до этого.

Майкл на такую популярность реагировал спокойно, объяснил, что был на домашнем обучении, по состоянию здоровья, а попасть очень хочет на Райвенкло, говорят там учат тех, кто желает много знать и уметь. В разгар беседы появились гриффиндорцы, во главе с неизменным лидером — Роном. Хоть прошлый год и выдался для рыжика не самым удачным, но апломба и наглости он не потерял и позиции лидера на факультете не сдал. К тому же в этом году он так же, как и Малфой, получил свой значок старосты. Высказать Поттеру один на один свое «фе», он, как всегда, не смог, слишком много народу в купе уже присутствовало, так что начал он с дежурных оскорблений, разглядев, что в купе пополам сокурсников Гарри и слизеринцев.

— О, слизни, а где ваш главный слизняк?

— Уизел, кажется, мы никаких правил не нарушаем, шел бы ты, подобру — поздорову, — откликнулся обычно молчаливый Тео Нотт, — а то дойдет до декана, что ты его Главным Слизнем считаешь, и будешь ты пожизненно котлы драить.

— Кстати, да. Ничему тебя Уизел, жизнь не учит, мало ты в прошлом году всю школу позорил, так опять язык за зубами не держишь. После такого фееричного проигрыша, я, лично, постеснялся бы в люди выходить. — Высказался Забини.

— А что вы хотите, Предатели крови, стыда не имеют. Им он без надобности. — Панси, как всегда глядела в корень.

— Да ладно вам, не обращайте внимания на убогих, что с него взять, ничего не знает, ничего не умеет, воспитания никакого не получил. Только завидует, всем и каждому. Мне вот позавидовал, мол, денег не хочу, а зачем деньги трупу. Как жив остался, небось, и сам не знает. А я могу просветить, желающих. Его весь год, каждый тур, страховали, то драконологи, во главе с его братом, то профессора, подсказывали, направляли, так он все равно не справился.

— Ты врешь, гад, хуже слизеринцев, твои родители бы в ужас пришли, от такого сына, они — то были настоящими гриффиндорцами, храбрыми и светлыми магами.

— Ты моих родителей не трогай, ты их не знал! И я не вру, мне Малфой рассказывал, а ему его крестный, и я верю. Я своими глазами видел, как тебя из драконьего огня вытаскивали. Ни Седрика, ни Флер, ни Виктора, никого не страховали, думаю, если бы я там был, мне бы тоже не помогли, но ты же сын сторонников директора, тебя подвергать опасности нельзя. Иди отсюда, храбрый гриф. И не смей склонять память моих родителей, а то я вспомню, тролля и Гермиону, на первом курсе, сломанную решетку, на доме тети, и василиска на втором. И вообще, шел бы ты отсюда, храбрец — подлец.

Утаскивали Рона всей свитой, все же в драку лезть грифам было не с руки, слишком много народу в купе, численный перевес, явно, не на их стороне, да и в соседних были старшекурсники тех же факультетов, а своих они бы обижать не позволили.

На распределении шляпа долго общалась с Майклом, но на Райвенкло отправила, хотя, как он сказал потом, переубедить ее было сложно. Гарри радовался, но старался не показать этого, не хотелось привлекать лишнего внимания к брату. То, что им и так заинтересуется Великий Светлый Волшебник, было ясно и раньше, всё же считалось, что все родственники Малфоев уже известны, а тут он появился, как чертик из табакерки, совершенно непонятно откуда. Но если еще заметят слишком дружеское отношение к нему Поттера, точно от внимания не избавится.

Открытием в преподавательском составе стала новая профессорша по ЗОТИ. Нечто розовое и жабообразное, с кудряшками и бантиком на ободке, совершенно не походила она на нормального профессора. Правда лорд Малфой успел их предупредить, что дамочка стервозна и является первым помощником Фаджа. Для себя Гарри давно решил, что ЗоТИ каждый год приходится заниматься самому, преподаватели менялись, едва ли не каждый из них до конца года не доработал. А в этом году были СОВЫ, значит, заниматься придётся дополнительно, самому или с друзьями. Декан Флитвик мог только рекомендовать дополнительную литературу, и в случае чего, показать правильное движение палочкой. При его загруженности, заниматься еще и ЗоТИ со своими студентами он просто не успевал.

На первом же занятии ЗоТИ Гарри понял, что дамочка мечтает получить его к себе на отработку, и очень тому удивился. Подловить она его, конечно, не смогла, но грифов, как он узнал у Драко, с которым встретился после занятий в библиотеке, профессору Амбридж донять удалось. Вся компания Уизела, с ним во главе, получила от дамочки назначения на отработки, кто к завхозу Филчу, а кто и у нее, и по очкам Гриффиндор ушел в глубокий минус, относительно других факультетов.

На межфакультетское соревнование райвенкловцы всегда смотрели, как бы со стороны. Знания сами по себе были для каждого из них наградой, и если бы баллы начислялись только за учёбу, им не было бы равных. Если бы борьба шла честно, но и они видели предвзятое отношение декана Слизерина к гриффиндорцам, да и декан Гриффиндора не была абсолютно беспристрастной, частенько снимая баллы с других факультетов, и не обращая внимания на безобразное поведение собственных подопечных. И если Снейп, они точно знали, не снимал со своих учеников баллы, но без наказания они не оставались никогда, и чистка котлов без магии, была еще не самым страшным из них, об этом рассказывали те, чьи родственники учились на Слизерине, то Макгонагалл просто оставляла шалости некоторых учеников безнаказанными, совершенно никак на них не реагируя, и только тогда, когда выбора не было и преступники были пойманы на месте преступления, совершенно случайно, совместно с кем — нибудь из других преподавателей, тогда, поджав губы, она снимала баллы, и всё… Вся её воспитательная работа начиналась и заканчивалась этим, снятие баллов, в самом отвратительном случае, добавлялась ещё отработка, у Филча. Учащиеся остальных факультетов сильно сомневались, что тех же близнецов Уизли сильно расстраивала перспектива часок понатирать кубки, без магии, или снятые с них баллы. А шуточки у них очень часто были на грани вредительства, и никто не пострадал смертельно только благодаря мастерству школьного колдмедика и удачному стечению обстоятельств, а так же наличию в школе мастера зелий.

Но об этом Поттер задумался не случайно, вокруг него, и он чувствовал это своей паранойей, происходило что — то неприятное. Майкл и Драко с ним были солидарны, что нападение дементоров в том городке, где он должен был находиться и министерская клуша на месте преподавателя ЗоТИ, желающая, во что бы то ни стало, назначить Гарри отработку, звенья одной цепи.

Примерно месяц Поттер успешно уклонялся от навязчивого желания Жабёнки его наказать, а потом грифы попались на горячем, и из министерства пришел циркуляр, о том, что мисс Долорес Амбридж назначается генеральным инспектором Хогвартса, жизнь сделала очередной кульбит и у Гарри началась чёрная полоса. Грифов жалко не было, они собрались в Кабаньей Голове, в Хогсмите, и обсуждали преподавателя ЗоТИ и методы ее преподавания, и договорились до того, что необходимо создать группу для изучения ЗоТИ. А уж название придумали, не бей лежачего — Отряд Дамблдора. Ну и кто они после этого — идиоты, только совершенно безмозглый человек, мог устроить собрание в самой непрезентабельной забегаловке Хогсмита, да еще и принадлежащей братцу директора — Аберфорту Дамблдору, который своего родственничка, на дух не переносит, и ожидать, что об их смелом начинании никто не прознает. Жалко было себя, почему эта ненормальная розовая Жаба так уверенно решила, что Поттер был среди этих безмозглых, он так и не понял, но давление на него усилилось и избегать совершенно незаслуженных придирок стало во много раз сложнее.

В танцах на лезвии ножа прошел еще месяц, Поттер похудел, от постоянной нервотрепки, и разозлился окончательно. Посоветовавшись с братом, профессором Снейпом и дождавшись ответа от лорда Малфоя, он, к вящей радости Жабки отпустил себя на её уроке. Нет, хамить он не стал, он вполне корректно ответил, и добавил, что не имеет понятия, почему мадам к нему придирается, но хотел бы выяснить, чем заслужил такое пристальное внимание, прямо при всех. Мадам зарадовалась, вот, рыбка и попалась, было написано у нее на личике.

— Мистер Поттер, за неуважение к преподавателю, минус пятьдесят баллов с Райвенкло, и отработка, неделю, я проведу ее сама. В семь часов вечера я вас жду в моем кабинете.

— В семь, так в семь.

После ужина он собрал необходимые мелочи, попросил Майкла и Драко предупредить о его отработке профессора Снейпа и отправился узнавать, что за фигня творится в «датском королевстве». Встретили его, как родного, на круглом лице Амбридж было написано такое радостное предвкушение, что Гарри даже удивился.

— Ну что ж, мистер Поттер, поскольку вы, подталкиваемый вашим опекуном, смеете распускать нелепые слухи, врать общественности, то в наказание, вам предстоит написать на этом пергаменте двести раз «Я не должен лгать», вот этим пером.

— Простите, а не могли бы вы, раз уж так уверены в моем вранье, подсказать мне, что за слухи я распускаю. А так же я не совсем понимаю, с чего вы взяли, что у меня есть опекун и кто он, по вашему мнению?

— Не смейте мне врать, вашим опекуном является директор Дамблдор, и он с уверенностью утверждает, что именно вы рассказали ему о том, что Тот — Кого-Нельзя — Называть возродился.

— Мадам, вас кто — то обманул. Во — первых, я являюсь совершеннолетним, вот уже три года, к тому же у меня и до этого не было магического опекуна, действующего, по крайней мере, им считался мой магический крестный, отбывавший заключение в Азкабане, и сбежавший оттуда два года назад. Так что к директору Дамблдору я не имею никакого отношения, как и он ко мне, впрочем. Мало того, после провальной организации безопасности, да и самого прошлогоднего турнира, я с директором не виделся и не разговаривал ни разу. А всё, что я говорил сразу после того, как вернулся с места, куда меня забросил портключ, было напечатано в Ежедневном Пророке, и там ничего нет про возрождение кого бы то ни было. И все, что я сейчас сказал, я с легкостью могу вам доказать.

— Интересно, как?

— Вы представляете себе, что такое Лорд и Кольцо Лорда? Что надеть кольцо на палец сможет не каждый, что магия рода устроит претенденту проверку, что признанный магией считается совершеннолетним? Что у Лорда не может быть опекунов, только наставник, да и то имеющий над ним весьма ограниченную власть?

— Да, есть такой закон.

— Ну что ж. Я признан совершеннолетним магией моего рода, — и показал Кольцо Поттеров.

— Кх-м, а почему в министерстве нет об этом никаких сведений?

— Я не обязан представлять какие — либо дополнительные документы, кроме тех, которые передал мой управляющий из Гринготтса. Они есть в архиве, если это необходимо, то отыскать их там может любой.

— Проверим.

— Проверяйте, и давайте расставим все точки над «и», я нейтрален, я не являюсь сторонником кого бы то ни было, поэтому если вам кто — то скажет: Гарри Поттер поддерживает директора, министерство или того — кого — нельзя — называть, смело можете ему говорить, что он лжет. Если мне, вдруг придет в голову встать на чью — то сторону, то я скажу об этом честно и прямо, но уже сейчас я могу сказать, что с директором мне не по пути, и я никогда не стану его сторонником. Я, надеюсь, разъяснил свою позицию. Только никаких интервью, сразу предупреждаю, я давать не намерен. Я в политику не лезу, мне ещё учиться и учиться, разбирайтесь между собой сами.

— Интересная позиция, но вполне понятная. Думаю, пока вы лично не выступите в Ежедневном Пророке в поддержку какой — либо партии, у министерства к вам претензий не будет.

— Ну и замечательно. Отработку снимете?

— Это может насторожить директора, походите ко мне ещё шесть дней, писать ничего не нужно, можете брать с собой книжку, почитать.

— Без проблем.

— Идите, на сегодня мне хватит общения с вами.

За дверью Поттера ждали Майкл и Драко. По дороге в башню без вопросов не обошлось.

— Ну что, как прошло?

— Поговорили плодотворно, правда пришлось раскрыться, но лучше с министерством дружить, тем более я сказал, что нейтрален, не больше и не меньше.

— Ну и хорошо, а то у неё не слишком приятные отработки, уже несколько грифов в больничное крыло обращались, ты же знаешь, что у нее «кровавое перо», артефакт полулегальный, пишет кровью. Его очень редко используют, только для особо важных родовых документов, где подпись кровью проставить нужно. Просто так им не пользуются, на руке шрамы останутся, особенно, если одно и то же много раз подряд написать, к тому же это больно. — Драко не мог не поделиться свежей информацией.

— И что? Мадам Помфри что — нибудь сказала по этому поводу? — Спросил Гарри.

— Что и кому сказала мадам Помфри, лично мне неизвестно, а вот декан Макгонагалл посоветовала потерпеть и не подставляться больше под отработки. Это из достоверных источников, Парвати Патилл сестре рассказала, а Падма со всеми желающими услышать поделилась, в факультетской гостиной. Сам слышал, обсуждали бурно.

Майкл чаще, чем Гарри, оставался в общей гостиной, ему было интересно сравнить поведение представителей двух разных факультетов, на одном из которых он уже отучился, в свое время, а на другой только поступил. Пока что от новых сокурсников он был в восторге, учиться они любили и умели, друг друга не задирали почем зря, и в дела сокурсника не лезли, излишним высокомерием, не страдали. Декан Флитвик всегда готов был выслушать любого студента, мог подсказать нужную книгу, объяснить, где ошибка в чарах или заклинаниях, подсказать к кому из старшекурсников можно обратиться, чтобы подсказали или объяснили непонятое в других предметах. В гостиной он появлялся каждый вечер, даже место свое у него было, рядом со статуей основательницы.

Одного разговора оказалось вполне достаточно. Нет, Амбридж не перестала на следующий день придираться, она медленно уменьшала прессинг, и отступала на исходные позиции, что называется. Поттер был ей даже благодарен, ведь отступи она сразу, привлекла бы к нему лишнее внимание директора, а так, глядишь, через месяц будет у него с министерством вооруженный нейтралитет, и слава Мерлину. На большее он и не рассчитывал. Главное не оказаться опять между министерством и директором, как между молотом и наковальней, в таком случае — костей не соберешь, и будешь виноват во всём, от падения нравов молодого поколения, до возрождения Темного Лорда…

Иногда очень хотелось пообщаться без посторонних глаз и ушей, и тогда Майкл, Драко и Гарри уходили в Тайную Комнату. Портретов в ней не было, домовики попасть в нее без зова изнутри не могли, а остаточный магический фон, от проживания тысячелетнего василиска, не позволял ставить в ней ни маячки, ни прослушки. Там же они тренировали необходимые для экзамена по ЗоТИ заклинания и чары. Это было только их место, и очень хорошо, что бывший Том Реддл знал несколько входов и выходов из нее, минующих туалет Плаксы Миртл. Всё же привидения были подотчетны директору, и именно это молчать не умело в принципе. Иногда к ним присоединялся и профессор Снейп, и тогда с Майклом они устраивали показательные дуэли, знали оба немало, да и магические силы были почти равны, а Драко и Гарри оставалось только восхищаться мастерством старших мужчин.

Время шло, разговоры о возрождении Того — Кого-Нельзя — Называть, то затихали, то разгорались вновь, но Поттера в них больше не упоминали, видимо Фадж поверил своей ставленнице. По школе бродили патрули добровольной дружины инспектора Амбридж, та все еще пыталась найти незаконные студенческие формирования, но Гриффиндорцы соблюдали секретность, и даже Рон Уизли, категорически не умеющий держать язык за зубами, и тот молчал. Отряд Дамблдора занимался в выручай — комнате, об этом случайно узнал Майкл, увидевший толпу народа, прокрадывающуюся из одинокой двери на восьмом этаже. Но ни он, ни Поттер, которому он сразу же рассказал, не собирались никому докладывать об этой находке. Зачем? Если они и сами готовятся к практическому экзамену, совершенно незаконно занимая Тайную Комнату. В конце концов, экзамены предстоит сдавать всем ученикам, а на одной теории далеко не уедешь, заклинания обязательно надо демонстрировать перед экзаменационной комиссией. Примерно в начале апреля Амбридж добилась своего, кто — то из её информаторов удачно подкараулил грифов и их тренировочную площадку рассекретили, разбегающихся, как тараканы из — под тапка, учащихся ловили всей дружиной, Генеральный Инспектор была довольна, но недолго. Директор торжественно взял всю вину на себя и гордо отбыл на собственном фениксе, растворившись в ярких всполохах огня. Майкл и Гарри даже мысленно поаплодировали такой мастерской интриге. Мол, я тут устроил бучу на ровном месте, детишкам не помог ни разу за всё время, прошедшее с первого сентября, но отбыл как звезда экрана, с шиком и помпой, оставив остальных преподавателей разбираться с Генеральным Инспектором самостоятельно. Вот такой героический дедушка…

На следующий день выяснилось, что министерским указом назначить директора Хогвартса — невозможно. Как ни размахивала мадам Амбридж постановлением о назначении ее директором школы, гаргулья, охраняющая директорские покои, даже пальцем не шевельнула, а уж о том, чтобы открыть дверь в кабинет и речи не было. Поплясав у входа в кабинет, мадам гордо удалилась в соседние помещения, где эльфы под руководством Филча, устроили для новоявленного, непризнанного директора кабинет попроще, чем в покоях Дамблдора.

Что с Дамблдором, что с Амбридж, школьная жизнь перед экзаменами, для основной массы учащихся, изменилась не сильно. Даже изгнание Сивиллы Треллони не отразилось на занятиях никоим образом, подумаешь, подготовиться к экзамену без преподавателя, да раз плюнуть, к ЗоТИ же готовились самостоятельно, из года в год, так чем Прорицания сложнее.

Собрания Ордена Феникса продолжались, где именно Дамблдор собирал свою говорильню, определить было трудно, сам дом находился под Фиделиусом, и попасть в него можно было только по каминной сети из Норы. Периодически, хмурый профессор Снейп, возвращаясь под утро во вверенные ему подземелья, думал о том, насколько легче было бы жить, если бы директор угомонился, лорда объявили мертвым официально, а общественности предъявили голема, которого продолжали изучать в отделе тайн до сих пор. Невыразимцы подошли к делу со всей ответственностью, обещали, чуть ли не на атомы подопытных разложить, но добыть доказательства причастности Дамблдора, к проводимому на кладбище ритуалу.

Блэк и Люпин тоже времени зря не теряли, они умудрились получить доступ к русским архивам и на данный момент, уже три месяца как, сидели в этих архивах безвылазно. Без наблюдения, ясен пень, их не оставили, но наблюдатели и сами желали найти те же сведения, и помогали, чем могли. Очень уж кровавый след, оставил особый отряд герра Гриндевальда на русских просторах, чересчур много потерь было в той войне, чрезвычайно мягким казалось многим наказание, и желание найти ускользнувших от возмездия было совершенно понятным и правильным.

Экзамены наступили, для большинства студентов, совершенно неожиданно, но проходили абсолютно так же, как и при Дамблдоре. Как оказалось, незаменимых людей нет и в магическом мире. Несмотря на то, что в кабинет директора все были лишены доступа, и экзаменационной комиссии пришлось добираться на каретах из Хогсмита, это и оказалось единственным изменением привычного распорядка.

Ещё в марте, тетушка умудрилась написать Гарри письмо, на адрес дома профессора Снейпа, в Тупике Прядильщика, в котором сообщала, как они и договаривались, что она и ее семья последовали его совету, данному осенью, и желали ему приятных каникул. «Вот и замечательно, — думалось Гарри, — хоть кто — то будет счастлив. Надеюсь, их не будут искать, а если и будут, то не найдут…». Нет, родственников он не стал, со временем, любить больше, но он искренне им сочувствовал, столько лет жить в нервном напряжении, в условиях почти военных, ведь неизвестно, что взбредет в голову «ненормальному» племяннику, и как это исправлять, не имея ни силы, ни способностей.

Дамблдор ни в Хогвартсе, ни в Визенгамоте так и не появился, министр Фадж на очередном заседании Верховного Суда поставил вопрос о снятии его с должности Главы Визенгамота, мотивировав это тем, что МКМ уже отказало бывшему директору в должности председателя, вменяя ему в вину отвратительную подготовку Турнира Трех Волшебников, да и директорство в Хогвартсе с него сняли ранее. Как сообщил лорд Малфой, пока решение по этому вопросу отложили, постановив, что без самого Дамблдора, решать такой вопрос не этично, вот если он и на двух следующих заседаниях не появится, тогда и будут думать. Заседания назначили провести на следующей неделе, в понедельник и пятницу, и отправили Дамблдору сову, с приглашением на обе даты сразу.

Информаторы в Совете Лордов и Визенгамоте у Альбуса Дамблдора были, и поэтому в понедельник, примерно посередине заседания, он гордо прошествовал на свое место, окинул собравшихся укоризненным взглядом, поверх своих очков, и кивнул, предлагая замолкшему докладчику продолжать выступление, прерванное его неожиданным появлением. Сам же старательно углубился в изучение пергамента с повесткой дня. Выступающий завершил свою речь достаточно быстро, и министр Фадж, взяв слово, поставил на повестку дня вопрос о компетентности Верховного Судьи.

Весь этот удручающий бардак Гарри и компания посмотрели в омуте памяти, куда любезно слил свои воспоминания лорд Малфой. Дамблдор очень натурально удивился изменению повестки дня, но испуганный его попытками накалить обстановку в магической Британии министр был настойчив в своем желании раз и навсегда покончить с диктатом директора. Его не смущало то, что половина присутствующих была к противостоянию с победителем предыдущего Темного лорда, откровенно, не готова. Собрание продолжалось еще несколько часов, но прийти к компромиссу маги так и не смогли, голосование, только, подтвердило их нежелание решать такой вопрос незамедлительно. И закончилось все вынесением «последнего» предупреждения Главе Визенгамота. Директор остался этим вполне доволен, Фадж был разочарован, а основная масса собравшихся вздохнула с облегчением.

Компания заговорщиков, во главе с Гарри Поттером и бывшим Темным Лордом, просмотром воспоминаний осталась не совсем довольна. С одной стороны, вполне ожидаемо, что сдвинуть Дамблдора с места Главы Визенгамота, будет не так просто. Одного желания, даже самого министра магии, было для этого совершенно недостаточно. С другой стороны, особой поддержки ни министр, ни Дамблдор не получили, с Фаджем все ясно, его и раньше никто всерьез не воспринимал, а вот то, что коалиция Светлейшего в главном судебном органе страны значительно уменьшилась, было огромным достижением. Недаром лорд Малфой уже который год указывал на значительные изменения в законодательстве, проводимые Дамблдором, которые далеко не всегда шли на пользу магам, и очень часто шли в разрез с основными законами магии, выведенными еще далекими предками, и являющимися основополагающими для магического сообщества всех стран. То, что маги, заседающие в Совете Лордов и в Визенгамоте, стали задумываться, а куда ведет их мир Великий Светлый волшебник, было замечательно, но этого было мало.

Ближе к концу июля случилось происшествие, удивившее весь магический мир Англии. Альбусу Дамблдору сама школа отказала в праве быть её директором. В тот день ничего не предвещало потрясений. Так как мадам Амбридж, после окончания учебного года, так и не смогла попасть в директорские покои, то министр Фадж отозвал ее из школы, если Хогвартс не принял её директором за то время, что она в нем руководила, значит, дальнейшее её пребывание там теряло смысл. Все решили, что Хогвартс остался верен предыдущему директору, и назначать нового — смысла нет. Поэтому, когда Дамблдор оповестил всех профессоров, что собирается провести педсовет и для этого прибудет в школу двадцать пятого июля, никто особо не удивился, а некоторые, например заместитель директора Макгонагалл, очень обрадовались. Но надеждам Светлого волшебника не суждено было сбыться. Через камин в кабинет попасть никто не смог, гаргулья к приказам и паролям осталась совершенно глуха, мало того, ни один из эльфов — домовиков, не появился на зов бывшего, как теперь уже все понимали, директора. Все его личные вещи, аккуратно сложенные в сундуки домовиками, замок, напоследок, перенёс к ногам директора. Отставка была полной и окончательной, и не подлежала никакому сомнению.

Дамблдор уходил из Хогвартса сильно разозленным, но против магического замка воевать было бессмысленно, лучшей и важнейшей, по его мнению, своей должности он лишился. Правда, оставалась вероятность, что директорское кресло займет его заместитель Минерва Макгонагалл, которой будет очень легко управлять, но это были сложности, которых он никак не ожидал. С чего замок, который он даже не воспринимал иначе, как груду старинных камней, а разговоры о разумности, как сказки для детишек, вдруг обрел собственную волю, он, не получивший необходимого воспитания, и не стремившийся понять и принять старинные законы, уразуметь так и не смог.

А во всей Англии, взбудораженной на следующей день статьей вездесущей Риты Скиттер, наступили очередные, неожиданные, но оттого не менее смутные времена. Фадж потирал радостно пухлые ручки, и министерство плодило кандидатуры на место директора с завидной скоростью хорошо отлаженного конвейера. В школе, что ни день, появлялись новые претенденты, потрясающие в своих руках очередным указом, но единожды проявивший свою волю и разум замок не пускал их, порой, даже на порог. Уставший от такого беспредела чиновничий аппарат решил пойти наиболее простым путем. Сам министр заявился в школу, вместе со свитой и журналистами, созвав, предварительно, всех профессоров, во главе с Макгонагалл и отправился к упрямой гаргулье. На министра злополучная статуя никак не среагировала.

— Поскольку претендентов, имеющих опыт и желание поработать на этой должности, больше нет, то мы решили дать самой школе осуществить выбор из членов педагогического состава. Начнем с заместителя бывшего директора, профессор Макгонагалл, прошу, вы первая.

Профессор Снейп пристроился в конце очереди и задумался о предстоящих делах. Дома, а он уже давно воспринимал своим домом не покосившийся сарай в тупике Прядильщика, а замок Слизерина, в котором Гарри и Майкл — Том организовали для него собственные комнаты и отличнейшую лабораторию, у него оставались недочитанными последний номер журнала «Новости зельеварения» и недавно найденная в библиотеке книга самого Слизерина, которую взялся для него переводить с парселтанга Том. Часть пергаментов, с переводом, уже содержала некоторые интересные рецепты, и Северус обдумывал, какие ингредиенты могут ему понадобиться для замены исчезнувших из обихода за прошедшие с момента написания книги годы. Очередь медленно двигалась, ни Макгонагалл, ни Спраут, ни Флитвик, упрямую гаргулью с места не сдвинули, остальные профессора желанием не горели, и считали себя скорее жертвами министерского произвола, чем полноценными претендентами.

Такой подлянки от Хогвартса не ожидал никто, но как только бывший ПС, Ужас Хогвартса, почетный летучий мышь и жутко нелюбимый учениками профессор, наконец, подошел к статуе, как, не дожидаясь никакого пароля, она медленно откатилась в сторону, и проход в покои директора был разблокирован. Профессор настолько оторопел, что застыл перед лестницей. Первым словом, вырвавшимся у него, было, отражающее общий настрой.

— За что?

Но замок был неумолим в своём выборе. Перед всеми собравшимися появились три очень дряхлых домовика.

— Директор выбран, — прокаркал один из них хриплым голосом, — по традиции, зародившейся еще во времена основателей, он должен принести Хогвартсу клятву, о которой забыли примерно столетие назад и все преподаватели должны будут перезаключить новые, полные, магические контракты. Лорд Принц, проследуйте за нами в ритуальный зал, а все остальные преподаватели могут просмотреть контракт и устав Хогвартса, которые домовики доставили им в личные покои.

Вечерний выпуск ЕП содержал в себе сенсационные новости. Оказывается, три последних директора не выполнили главное условие, по которому они должны были, вступая в должность, приносить клятву Хогвартсу. Это условие поставили Основатели перед тем как передать школу из своих рук в руки следующих директоров. Клятва была прописана в Уставе школы, и если три следующих друг за другом директора отказывались её произносить, то следующего имел право выбирать сам замок. Главное, что было прописано в этой клятве, можно было выразить двумя предложениями. Директор обязан был быть беспристрастным и нейтральным. А так же он обещал не причинять вреда учащимся в школе детям и защищать их. Впрочем, в полных контрактах, у остальных преподавателей, было прописано примерно то же самое.

Вечером этого дня, злой и уставший, а так же измученный головной болью, появившейся от ментальной связи с разумным замком, новоиспечённый директор Снейп бегал из угла в угол по гостиной перед собравшимися друзьями и жаловался на несправедливость бытия.

Гарри, Майкл и семейство Малфоев в полном составе, горячо сочувствовали ему, и скрывали друг от друга и от плещущего ядом зельевара собственные довольные улыбки.

— Ну какой из меня директор? Я же зельевар, декан, с детьми работал, а там бумажки, счета, сметы, поставщики и попечительский совет. Я же в бухгалтерии ничего не понимаю, цен не знаю. Где и как продукты, припасы, постельное белье, наконец, закупать и по какой цене. А ремонт?

— Северус, не переживай. С финансами я тебе помогу, и обещаю бухгалтера толкового найти, если что непонятно будет, обращайся, разъясню все, что сам знаю. — Высказался лорд Малфой. — А с ремонтом — это к гоблинам, магические строения только они теперь ремонтировать умеют.

— Надо учебные планы пересмотреть, если хочешь, можем вместе подумать и обсудить, только моё участие не стоит раскрывать, маги не поймут, почему ты советуешься с пятнадцатилетним пацаном.

— Короче говоря, ты, Север, наша семья, и помощь мы тебе, на первых порах, окажем, а дальше и сам втянешься и во всем разберёшься. А поставщиков продуктов, постельного белья и прочих хозяйственных вещей, могу тебе посоветовать я, — вступила Нарцисса, — сам понимаешь, эльфы заключать контракты не могут, выбор торговцев, это моя обязанность, как и заключение с ними контрактов.

На следующий день новый директор Хогвартса появился в своем кабинете не один. Педсовет он собирать не стал, у людей заслуженный отдых, вот пусть и отдыхают, а он пока собирался разобраться в бумагах, оставшихся от предшественника. Сопровождали его лорд Малфой, Гарри и Майкл, первый собирался проверить и разобрать счета, остальным было просто любопытно побывать в личных покоях, тем более, что вещи старого директора уже убрали, а новый пока не заселился, а значит, экскурсия не стала бы наглым вмешательством в личное пространство.

— Не думаю, что Дамблдор хранил тут какой — либо компромат, на себя любимого, иначе он рвался бы сюда более настойчиво, — высказал общую мысль Снейп, — но, с другой стороны проверить наличие тайников и ловушек будет не лишним.

— Как интересно, домовики должны были собрать все принадлежащее директору, а книг в шкафах стало не намного меньше. Получается, это не его? — Спросил Поттер.

Ответа никто не ожидал, тем удивительнее, что он раздался со стороны портретов, висящих на стене.

— Да откуда бы у этого безродного такие редкие фолианты. То, что он притащил часть из них в школу, совсем не делает его их владельцем. Тут книги из разных поместий, разоренных в годы первого конфликта, Блэки, Поттеры, Боунсы и это только наиболее часто встречающиеся в этих книгах экслибрисы.

Все оторопело взглянули на портрет. Лорд Найджелус Блэк, один из самых нелюбимых директоров Хогвартса, как было написано в последней редакции учебника по истории этого славного учреждения, смотрел на вошедших несколько снисходительно, и именно он и дал этот парадоксальный для них ответ.

— Как же так, но ведь он не имел на это права? Получается, эти книги необходимо раздать наследникам владельцев? — сказал Майкл.

— Потому — то их и не отдали директору. Тут они будут в сохранности, как и некоторые редкие артефакты, которые Дамблдор позаимствовал у юных глупцов, сложивших головы в то же время. А тайники в покоях есть, в столе, в каминной полке и в спальне, в стене рядом со шкафом. Как их открыть я могу рассказать только новому директору и только наедине, увы. Стоят ли там ловушки, понятия не имею, раньше их не было, но я бы не рискнул заверить вас в их отсутствии сейчас.

— Благодарю вас, а я имею право открывать их в присутствии других магов, не хотелось бы оказаться перед неизвестными ловушками, один на один, без помощи. Все же одна голова хорошо, а две лучше?

— Да, вы можете открывать тайники при ком угодно, это я не имею права раскрывать тайны, никому кроме директора.

— Это замечательно, тогда займемся делом.

Ловушки в тайниках были установлены примитивнейшие, но это было на взгляд трех мастеров, тот же Гарри или любой обычный выпускник Хогвартса, случайно оказавшийся перед такой западней, вряд ли мог бы остаться невредимым. Ничего особо интересного обнаружено не было. Несколько флаконов с зельями, парочка артефактов, ценные ингредиенты и мешочек с галеонами, и все. Снейп решил оставить все найденное на месте, разобраться еще успеет. А пока их с Малфоем ждали финансовые отчеты и счета, и почему — то оба они были убеждены, что будут они запутанными донельзя, ибо ожидать от Дамблдора особых знаний в бухгалтерии не приходилось. А Гарри и Майкл отпросились погулять по Хогвартсу. Брат обещал провести экскурсию по подземельям, тем более, что сам Гарри по ним дальше кабинета зельеварения не заходил.

Дамблдор был зол. Уходя из Хогвартса, он как — то не задумывался о том, что множество ценных вещей и книг, которые он собирал больше чем полвека, ему не принадлежат, а значит останутся в стенах школы, пока не появятся наследники прежних хозяев. Устроившись в старом родительском доме, в Годриковой лощине, в котором проходили собрания Ордена Феникса и поэтому он, в свое время, приказал школьным эльфам поддерживать там порядок, и жить в нем было вполне комфортно, он подновил защиту и стал разбирать сундуки. Вот тут и выяснилось, что личных вещей, принадлежащих ему по праву, не так что бы и много. Хорошо, что собственные записи и архив с компроматом на некоторых весьма влиятельных магов, он хранил не в Хогвартсе, как и деньги, которые снимались со счетов попавших под его опеку несовершеннолетних наследников. Некоторые из них до сих пор считают себя маглорожденными, и пусть так и будет дальше. Нет, деньги ради денег, ему были не нужны, он всю жизнь стремился к власти, она пьянила его лучше вина и будоражила кровь почище любви. Но любая власть идет под руку с ответственностью, а вот отвечать за собственные поступки Дамблдор не любил. Поэтому и не занял кресло Министра Магии, должность выборная, сегодня почет и уважение, а завтра вслед плюнут, нет, не о таком он в юности мечтал. А вот стоять за плечом всех министров, «избираемых» по его, Дамблдора, рекомендации, это по нему. Потому и принял должность директора Хогвартса. Электорат надо растить с пеленок и в правильном ключе. И вот теперь, когда долгожданная и терпеливо подготавливаемая молодежь подросла, из — за какой — то мелочи все летело в тартарары. Не видать ему почётной должности вечного советника, и с тёплого места его подвинули. Ещё немного и из Визенгамота уберут. Зашевелились, чистокровные гады, разглядели, что власть из рук уходит, и Фадж тоже хорош, думать он не умеет, значит, кто — то подсказал. Но ничего, может не всё потеряно, целые поколения выросли, видя в нем наставника и учителя, главное правильно взбаламутить обывателей. Вот только как быть с тем, что голем, созданный с таким трудом, погиб, так и не показав себя народу. Ведь как хорошо было все придумано, новость о возрождении Темного Лорда донесет до обывателей сам Мальчик — который — выжил. Чем теперь пугать, нового голема создавать долго, да и материала нет. Придется по старинке. Хорошо еще, что его команда за ним и в огонь, и в воду. Опять под ПСов работать будут, денег им должно хватить, да и благодарны они ему, что в конце войны смог спрятать, и дал выжить в той мясорубке, и не только им, но и их обожаемому Гелерту, и пока его бывший жив, служить они будут ему, Альбусу, не за страх, а за совесть.

Спустя неделю Альбус Дамблдор, вместе с остальными магами, узнал, что Хогвартс выбрал директора. Выбор этот не оставил его равнодушным. Нет, он предпочел бы видеть на этом посту свою многолетнюю заместительницу, с ней проще было договориться, но и Снейп кое — чем ему обязан, а значит, не всё потеряно.

Директор Хогвартса Северус Тобиас Снейп, лорд Принц, с отвращением глядел на пергамент, только что доставленный незнакомой совой. На пергаменте не было ни проклятий, ни зелий, но сам текст вызывал раздражение и желание в грубой форме послать написавшего. Его уведомляли, что Альбус Дамблдор желает встретиться с ним для разговора и прибудет в Хогвартс завтра, после обеда. Вот и первый ход, пора показать бывшему директору, что нынешний под его дудку плясать не будет. Поттер уже давно незаметно снял метки почти со всех оставшихся на свободе бывших ПСов, пора и ему стереть клеймо и перевернуть эту позорную страницу жизни.

На следующий день, в кабинете директора, мистера Дамблдора встречала небольшая компания, профессор Снейп, лорд Малфой, Гарри Поттер и гоблин — бухгалтер, служащий банка, подтвердивший накануне своё желание заняться бухгалтерией в Хогвартсе. Разговор не заладился с самого начала, Дамблдор попытался выставить всех кроме самого Снейпа, за порог, но не преуспел в этом. Первым взял слово лорд Малфой.

— Скажите, мистер Дамблдор, вы являлись директором этой школы не один год, не преподавали, но после вас не осталось никаких мало — мальски сведённых отчетов, помощи бухгалтера вы не просили, и кажется, в Попечительском совете не отчитывались. Куда девались ежегодные взносы, вы можете нам объяснить? За этот год мы нашли только пачку счетов от поставщиков продовольствия, и всё.

— Вы обвиняете меня в воровстве? Да как вы смеете. Я уважаемый человек, Председатель Визенгамота, я жизнь положил на благо общества, а вы… Я …

— Героизм отчетности не отменяет, — раздался скрипучий голос гоблина, — умение считать подотчётные деньги, есть величайшее благо, для общества, доверившего вам эти деньги.

Маги молча переваривали гоблинскую мудрость, и в принципе, все, кроме Дамблдора, были с ней согласны. Держать ответ о расходах бывший директор был не готов, и возмутившись, еще раз, что его непонятно в чем обвиняют, несолоно хлебавши, удалился. Разозлился он на Снейпа сильно, и на стол главе аврората, примерно через неделю, легла анонимка, мол, новый директор Хогвартса, бывший личный зельевар Темного Лорда, о котором говорят, что возродился он недавно. Чему бывший ПС детишек может научить? А если он своего хозяина в школу пропустит, что будет с бедными детьми, вверенными его заботам, если злобный тот — кого — нельзя — называть сможет в Хогвартсе творить все что угодно. Главный Аврор раздумывал недолго, но проводить публичную акцию не стал, а просто попросил директора Хогвартса о встрече, на которую пришел с самыми своими вменяемыми подчиненными, оставив их в коридоре, решив, что поговорить лучше один на один и не пожалел. Показал донос, и просто и незатейливо спросил.

— Метка есть?

— Нету. Вот, видите, рука чистая. Ни меток, ни татуировок, ни шрамов. Ничего нету. И если говорить откровенно, проверьте всех заключенных, и у них нету. А тому типу, что пытается у власти удержаться и всем рассказывает про страшного возродившегося мага, можете так и сказать, был ваш лорд, но весь вышел. Умер, не дожив до возрождения. И к невыразимцам сходите и спросите, много интересного узнаете, если они вам доверятся.

— Спрашивать, была метка или нет, даже не буду, с невыразимцами поговорю, заключенных осмотрим, за содействие — спасибо. Хогвартс не выбрал бы себе директором маньяка или убийцу. Только прежний директор, да неучи в министерстве, считают школу просто грудой камней. Маги выросшие в нормальных семьях, понимают больше, уж где сказка, а где немного приукрашенная правда, они отличить способны. Что он от вас хотел, ведь не просто так он разозлился настолько, что топить вас начал?

— А кто ж его знает. Видите ли, не все, что находится в этом кабинете, принадлежит школе, мы только начали инвентаризацию, а уже нашли бесценные тома из библиотеки Поттеров, Блэков, Боунсов и Прюэттов. Понимаете о чем я говорю?

— Уж куда яснее. Он хотел что — то не принадлежащее ему забрать?

— Видимо так, а мы его сходу огорошили отчетностью. Школе никогда не хватало средств, теперь и я, и лорд Малфой поняли почему. Когда нет нормальной отчетности, никогда не известно, обманывают тебя поставщики или нет, невозможно деньги распределить, бюджет составить.

— Ну да, а Великим Светлым магам каждый галеон считать зазорно, их не учили бухгалтерии, они к этому не приспособлены.

— Точно.

Инвентаризация, кстати, шла полным ходом. Гоблин Кривозуб припахал к ней не только директора Снейпа и лорда Малфоя, но и Гарри, Драко, Нарцисса и Майкл, ежедневно, как на работу отправлялись камином в школу. Одних книг необходимо было описать восемь двойных шкафов, а еще были артефакты, расставленные то тут, то там по полкам с книгами, или убранные в специальную витрину. Больше всех радовалась Распределяющая шляпа, ей выпала возможность пообщаться в большой компании, и Фоукс, внезапно вернувшийся в школу, на собственную жердочку. И даже не порывающийся куда — либо больше улететь. Он в первый же вечер принудил себя сгореть и возродиться, и теперь пытался уснуть в творившемся безобразии, впрочем, как это ни странно, у него получалось.

К началу учебного года удалось переделать кучу дел. Первый педсовет новый директор собрал за неделю до первого сентября. Был он немногословен, в отличие от предыдущего. Его речь сводилась к тому, что он ждет от них грамотно составленных учебных планов и, дополнительно, деканам необходимо написать, чего именно не хватает во вверенных им факультетах, что необходимо заменить или отремонтировать. Колдмедику предоставить список необходимых зелий и оборудования на первое время, и всем подумать каких именно пособий не хватает им по предметам. Под конец напомнил о бережливости, ибо бюджет не резиновый, а замок в сильно запущенном состоянии. Договора преподаватели уже подписали, так что он распустил всех по своим местам. На всё собрание ушло не больше часа.

А примерно двадцать девятого августа Блэк и Люпин нашли в русских архивах очень интересную фотографию, на которой весь Особый отряд Гриндевальда во главе со своим командиром позировал всем наличным составом на фоне полуразрушенной церквушки. Копию фотографии тут же отправили лорду Малфою, и он опознал в одном из бойцов, того самого мага, который выходил из дома Грюма. Дальше дело пошло живее. Это был прорыв. Русские быстро сориентировались, и послали запрос на поиск и задержание военного преступника, укрывающегося от возмездия за совершённые преступления на территории Великобритании. Лорд Малфой передал его знакомому невыразимцу вместе с копией фото и пояснениями, где последний раз видели преступника. Глава Тайного отдела встретился с Главным аврором, операцию по поиску и задержанию проводили в условиях строгой секретности, всем участникам пришлось давать обет о неразглашении информации. Делу это пошло на пользу. Дамблдор остался в полном неведении что один из его магов пойман и уже даёт показания. Ради того, чтобы поймать остальных, даже с русскими договорились, те прислали своих следователей и копии документов с ними. Машина правосудия, громко скрипя шестеренками, медленно и неотвратимо набирала ход.

А для Гарри, Майкла и Драко начинался предпоследний год в школе. До Хогвартса пришлось добираться вместе с остальными учениками, Драко, как староста, должен был поддерживать порядок, а Гарри и Майкл не захотели бросать его одного.

Пока взрослые облеченные властью маги старательно копали и допрашивали, молодежь продолжала учиться. Дамблдор на время затих. Видимо, до него дошло, что Снейпа никто не собирается арестовывать, и его анонимка не принесла никакого результата. Макгонагалл отказалась от места заместителя директора, она была уверена, что с бывшим деканом Слизерина, сработаться не сможет. Тот не возражал, и должность пока повисла в воздухе. С назначением нового декана для факультета Слизерин, тоже пока не все было ясно. Никто из преподавателей не горел желанием заниматься делами чистокровных студентов, особенно с учетом того, что сам факультет не пользовался популярностью, и ученики вряд ли приняли бы кого — то из старого педагогического состава. Слава Мерлину, что преподавателя ЗоТи, отставного аврора, порекомендовал в конце той, летней, беседы Главный Аврор. Мистер Блэквуд был из тех авроров, которые не считали Аластора Грюма образцом для подражания, он отслужил без нареканий двадцать пять лет и ушел в отставку по семейным обстоятельствам. Жена потребовала сменить работу, устала ждать и надеяться после каждой смены. Дети выросли, и ей хотелось, хоть немного покоя. А Блэквуд совершенно не представлял, чем может еще заняться, и как сможет не заниматься ничем. Так что за предложение стать Хогвартским профессором и преподавать ЗоТИ он ухватился обеими руками.

К Рождеству специальная секретная группа авроров выловила всю особую команду, оставалось задержать только их командира. Кто он, уже было известно, но поверить в то, что одной из старейших школ Европы заведовал каратель, самим англичанам было очень трудно. Но факты упрямая вещь. Арестовывали Дамблдора после очередного заседания Визенгамота. Глава ДМП Амелия Боунс отвлекла его разговором, и завела к себе в кабинет, где их уже ожидали. После того, как у Дамблдора конфисковали его палочку, он как — то сник и разом постарел, словно она давала ему силы жить дальше.

Отвечать на вопросы Дамблдор отказался, но этого и не требовалось, одних свидетельских показаний, подкрепленных уликами, было достаточно, чтобы снять его с последней должности и устроить суд. Сбежать ему не удалось, феникс, окончательно разочаровавшийся в своем хозяине, так и остался проживать в Хоге, не откликаясь на зов бывшего владельца.

Несмотря на то, что содержали Дамблдора в здании министерства, в камере предварительного заключения Аврората, а не в Азкабане, он заметно сдавал, день ото дня, словно таял, высыхал изнутри. Колдмедики, вызванные из больницы Св. Мунго, констатировали магическое истощение и долго совещались, с чем оно связано. Единственным разумным объяснением, было предположение, что это последствия магического отката, но почему он настиг его только в тот момент, когда у Дамблдора забрали волшебную палочку, объяснить никто из них не смог. Пока один из невыразимцев не поинтересовался, а что за палочка была у подследственного. Глава Аврората, в сейфе которого она хранилась, разрешил ее осмотреть, вот тут — то и выяснилось, куда девалась украденная у мастера Григоровича легендарная Бузинная палочка смерти. Вспомнили, что именно эту палочку забрал после «дуэли» со своим подельником Дамблдор, стала понятна внезапно возникшая магическая мощь, у ничем ранее не примечательного мага. Пока готовили суд, Дамблдор тихо скончался в своей камере, так и не раскрыв никому своих гениальных планов. Подельники его мало что могли объяснить, но суд, все же, состоялся.

Гарри и Том присутствовали на суде исключительно как пострадавшие от действий преступной группировки. Показания с них сняли, но вызывать в качестве свидетелей не стали. Суд был закрытым, в том смысле, что зрителей на него не пускали, ни к чему, а вот пресса присутствовала и все журналисты дали перед этим судьям непреложный обет, освещать только факты и никаких домыслов не добавлять. Особенно это никого не огорчило, даже Рита Скиттер, и та сказала, что правда настолько фантасмагорична, что её живое воображение и то пасует перед её осмыслением. И так сенсация на сенсации, зачем их приукрашивать?

По итогам всех судебных разбирательств пришлось в срочном порядке назначать выборы нового министра магии, на должность избрали Амелию Боунс, бывшую главу ДМП, устроенная ею чистка в рядах министерских чиновников вошла в историю магической Англии как самая крупномасштабная. Количество чиновников, потерявших не только свои места, но и вынужденных отдать всё награбленное и принятое в качестве взяток имущество превышало все разумные пределы. Более трёх четвертей всех служащих, огромная для министерства цифра.

Был выбран новый Председатель Визенгамота, им стал старейший маг Англии, один из самых уважаемых лордов старшего поколения, лорд Уорден Огден, именно он инициировал пересмотр всех принятых в годы с момента появления на политической арене Дамблдора законов, и приведение министерских законов в соответствие с магическими. Созданная им комиссия устроила ревизию Азкабана, обошла все камеры, забрала учетные книги за последние годы. На основе этого, комиссия пересмотрела огромное количество приговоров, и нашлось несколько заключенных, попавших туда, как и Блэк, без суда и следствия. Визенгамот вынужден был открыть все завершенные дела, сперва по тем, кто ещё был жив. Многие бывшие ПСы оказались не виновны во вчиняемых им обвинениях, сразу на свободу они не вышли, их отправили на лечение, все же Азкабан ни для кого даром не прошёл.

Преобразилась старейшая Английская школа Хогвартс, под руководством нового директора Северуса Снейпа, лорда Принца, вернулись дисциплины, постепенно отменяемые прежним руководством, изменилась система начисления балов, теперь соревнование проходило не между факультетами, а между учениками. Под патронажем леди Малфой и Гарри Джеймса Поттера, лорда Поттера, открылся приют для детей — магов, оставшихся сиротами, а также тех маглорожденных, кого не принимали родители — маглы, были и такие. Книгу Хогвартса регулярно проверял специально назначенный секретарь, в обязанности которого входило отследить появление маленьких магов по всей стране и определить в каких условиях они живут среди обычных людей, объяснить родителям, если необходимо, и взять обет о неразглашении. В приюте дети не задерживались надолго, очень часто их забирали на воспитание, вводили в род младшей ветвью или просто брали под опеку. Очень изменился преподавательский состав, Деканами стали совершенно отдельные, нанятые только для воспитательной работы маги, появились помощники у каждого профессора, именно они вели уроки у самых младших, первый — третий курсы. Законы магического мира ввели отдельным предметом, обязательным для всех студентов.

Чего добивались Дамблдор, Гриндевальд и их соратники, удалось выяснить не до конца. Гриндевальд, которого навестила журналистка Рита Скиттер в его тюрьме, мог говорить только за себя, со своим любовником он после дуэли не встречался. А до этого они оба считали, что маглов слишком много развелось на планете, и их численность необходимо уменьшить, вот и присоединились к той бойне, не учли, что воевать придется не только с маглами. Осознание того, насколько он, своими действиями, проредил и магическую часть населения, тяжким грузом лежало на совести, но увы, любовник его угрызений не разделял. Гелерт во многом винил и украденную им волшебную палочку, которую забрал у него Дамблдор, высказав мысль, что именно она, в очень большой степени, виновата во многих его заблуждениях. Она усиливала не только магические способности, давала ощущение вседозволенности, но и подстёгивала потаённые и не слишком правильные желания. Вот Альбус, например, всегда был властолюбив и хитер, вот и рвался к абсолютной власти, всеми доступными ему способами. Но кто подпустит к власти малограмотного во многих вопросах Дамблдора? На его пути к власти стояли древние магические рода, тогда и началось их поголовное истребление. Невыразимцы, кстати, полностью разобрались с тем големом, которого им отдали в свое время Поттер и Снейп, его управляющий контур был замкнут на Дамблдора, и изготавливал его тоже он, ну а Краучу младшему отводилась роль обычной пешки, жизнью которой можно потом пожертвовать.

Гарри закончил школу и поступил в Магическую Академию в Сорбонне, на факультет Артефакторики. Через несколько лет Поттер все же нашел своих родственников, и, как это не странно, но тётя была рада его появлению на пороге и тому, что он жив и здоров. Он даже сводил её на могилу своих родителей, на которой она никогда до этого не была.

Бывший Темный Лорд, а ныне Марволо Салазар Гонт, экстерном сдал экзамены и поддался на уговоры директора Хогвартса взять на себя должность заместителя директора. Хогвартс был рад потомку основателя в своих стенах. Ушла на пенсию Минерва Макгонагалл, так и не поверив до конца в виновность своего любимого учителя. Драко Малфой стал ассистентом нового преподавателя Зелий, к сожалению, профессору Снейпу пришлось расстаться с преподавательской деятельностью, правда, он взял Малфоя младшего в ученики, тот был счастлив.

Жизнь налаживалась.

*** *** ***

Оглавление

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8

Часть 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg