«Стойкий оловянный Уотсон »

Джон помнит битвы.

Стоит только задуматься, как он во всех подробностях видит ослепительный блеск афганского солнца и рожденные им тени в горных долинах. Сосредоточившись, он вновь слышит отрывистый северный акцент майора: заходить с фланга, наступать, не открывать огня… Еще жив в памяти тела миг полного спокойствия, когда все чувства обострены до предела и палец ложится на курок с уверенностью новоиспеченного фанатика. Джон знает медный вкус паники и крови — эти грязные монеты не стоят металла, на котором их отчеканили.

Все это будит его по ночам, и сердце тогда выбивает неровное стаккато, а указательный палец жмет и жмет на невидимый курок. Тщетно стараясь унять боль памяти, Джон растирает две свои совершенно здоровые ноги.

— Я понимаю, что это ложная память, — говорит Джон Элле, своему психотерапевту, которая не сводит с него темных, непреклонных глаз. — Я знаю, что ничего этого не было, так что…

— Так что?

Она так часто повторяет за ним обрывки фраз, что теперь, кажется, эти повторы начинают провоцировать у него дрожь в левой руке.

— Так, может, хватит? — спрашивает он. — Я умею отличать фантазию от реальности, ура мне.

— Джон. Вы знаете, что все не так просто. Мы уже об этом говорили.

Джон считает до десяти и выдыхает — воздух, что еще недавно горел в его легких, вот удивительно, выходит наружу холодным.

— Я не хочу разводить с вами философский диспут. Давайте вы просто подпишете бумажку, скажете, что курс успешно пройден, и мы честно друг от друга отстанем.

— Тогда объясните мне разницу между фантазией и реальностью, раз уж она так для вас очевидна.

Джон закрывает глаза. Они уже не первый раз на этом застревают. Элла все придирается и придирается к этим двум определениям, и не дает говорить о важном — о том, что их жизнь, все их жизни, теперь едва ли «реальность», но и не «фантазия» тоже.

— Я — солдат, — отвечает он. Он делает вдох, как его научили, и задерживает дыхание. — Я был солдатом.

— Какого рода?

— Стойким, — Джон не в силах удержаться от нотки сарказма.

Элла чуть наклоняет голову. Джон вздыхает и добавляет:

— Одноногим. Меня всегда оставляли в картонной коробке под кроватью, когда все остальные играли в войну.

— А теперь?