«И такое бывает...»

Кой И такое бывает...

Анотация

Фандом: Гарри Поттер

Пейринг: Рон Уизли, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Виктор Крам, Неизвестный Персонаж, Новый Женский Персонаж, Новый Мужской Персонаж

Рейтинг: R

Жанр: AU/General/POV

Размер: Макси

Статус: Заморожен

События: Много оригинальных героев, Независимый Гарри, Нестандартный пейринг, Сильная Гермиона, Сильный Гарри, Четвертый курс, Чужая душа в теле героя Поттерианы

Саммари: Жизнь прекрасна и удивительна, особенно когда она твоя! Впрочем, где наша не адаптировалась?.. О попаданце в Рона Уизли. Вежливый, русский, твой. Ну, как-то так.

Предупреждение: Ну и по традиции: пишу медленно, плохо, пианист играет как умеет, из дробовиков не стрелять.

Комментарий автора: Вообще персонажей больше и из активных и в списке указаны не все. Но у меня не хватило терпения, трудолюбия, памяти и продуманности.

UPD: это была самая быстрая в моей жизни премодерация.

Благодарности: Благодарить Anasta Kairaides. Просили - пожалуйста. (здесь должна быть картинка со слоупоком)

Страница произведения:

Дела душевные

...Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — подумал я и запнулся. Мысленно. Где — здесь? Кто — все?

Ничего не понимаю...

Последнее, что помню — я заснул. На своей кровати. И сейчас вроде как проснулся. Тоже на своей кровати. Чёрт побери, да я гений логики!!!

Подумав, попытался успокоиться, глубоко вздохнул. Почему я нервничаю? Понятия не имею. Хотя... — внезапно догадался я, — наверно, потому, что я себя так отвратно чувствую! Руки-ноги адски гудели и ныли. В туловище будто поселился ёж, и сейчас он в полной боевой готовности роет себе норки во мне... Господи, какой же бред в голову приходит! О, кстати о ней. Голова моя несчастная раскалывалась немилосердно, мысли путались и не хотели формироваться. Стоп, а чем я думаю?!

Шея — отдельный вопрос. Такое впечатление, что она одновременно и болела, и не болела.

Попытался помотать головой, чтобы как-то, не знаю, мысли прояснить — и едва шевельнул ей. В ужасе попытался пошевелить пальцами на левой руке — и от всей души заехал себе по лбу!

В результате этих нехитрых манипуляций я понял три вещи. Первое: я сплю на подушке. Второе: что-то не так. Третье: всё очень плохо!

Соскользнувшая со лба рука улеглась на материю подушки и мои волосы. На расстоянии дециметра примерно по ощущениям. Укрыт я был одеялом в пододеяльнике, — опять же, судя по ощущениям.

Поясню. Хорошо это или плохо, редко или нет, но я предпочитаю спать без подушек. Вообще. Не люблю их, хоть ты тресни. Не знаю, где у этой привычки корни — просто лет в тринадцать перед сном засунул подушку в шкаф и больше не доставал. Далее, одеяло. Их я тоже не люблю, и сплю всегда под одним пледом, в любую погоду и в любое время года. Зимой под ним не мёрзну, летом не зажариваюсь. И последнее — волосы. Всю свою сознательную жизнь носил короткий ёжик — ну, сантиметра два-три максимум в самые ленивые на поход в парикмахерскую года. Иными словами, того, что ощущала моя рука и тело, быть не могло в принципе.

Вкупе с общим жалким состоянием и неудачными попытками двигаться это вовсе не вызывало недоумения. Это порождало невероятную насторожённость и, говоря откровенно, немного бесило. Ну, как немного... совсем, в Бога душу мать, не немного!!! Со вздохом отложив злобу и страшную месть неведомо кому на потом, я принялся за дело.

Спустя минут сорок мучений я смог открыть глаза. В смысле, открыть глаза я смог уже минут через десять после начала попыток, а вот осознанно открывать и закрывать их — через сорок. К счастью и к сожалению, на дворе, видимо, была ночь. Глаза не резало светом и они ничуть не устали после моих упражнений, но и рассмотреть что-либо не представлялось возможным.

Спустя ещё полчаса я смог нормально вертеть головой, хотя подушка всё ещё доставляла неудобство. Впрочем, вскоре дело пошло веселей, и спустя четыре часа я смог сносно управлять своим телом. "Вернув" руки, первым делом отбросил подушку, после уже ожидаемо удивился — моих любимых часов, в которых я даже спал, на правой руке не оказалось. Вновь загнав злость на задворки сознания, продолжил занятия, больше, по правде, похожие на предсмертные судороги эпилептика.

Вот так вот тихо и незаметно подкрался рассвет, осветив комнату, в которой я оказался, нежными лучами восходящего солнца. Рассвет застал меня осторожно сидящим на кровати.

Ну, что я могу сказать? В комнате царил срач. Не благородный бардак, столь мною любимый и пестуемый (гении властвуют над хаосом!), а именно срач в самом его неприглядном виде. Насколько уж я был небрежен, но такого никогда не допускал. Кучи фантиков и обёрток устилали пол вместо ковра, обоями служили отвратные плакаты самых фантастических расцветок, на полу также валялись книги и кучами лежали шмотки (преобладали почему-то халаты), открытая дверца вещевого шкафа показывала неприглядную картину скомканных и безжалостно впихнутых туда вещей, у двери висело замызганное зеркало, на письменном столе валялись опять же фантики-обёртки и обрывки бумаги. Рядом с кроватью гордо стояла ободранная тумбочка, на которой ничего не было, кроме узкой продолговатой палки сантиметров в тридцать, заужавшейся к концу.

Ох, кажется, у меня очень плохое предчувствие. Я пригляделся к плакатам, надписи на них ввергли меня в чуть не предынфарктное состояние: "Пушки Педдл", "Гриффиндор"... Осторожно встал с кровати (наступил на свечу с верёвкой — это-то здесь откуда?) и медленно подошёл к зеркалу.

Оттуда на меня из-под небольшого слоя пыли и грязи осоловело смотрел рыжий голубоглазый парень с волосами до плеч с самой обычной внешностью. Проблема в том, что я-то всю жизнь был зеленоглазым шатеном...

Добила меня рыжая полноватая женщина средних лет, без стука ворвавшаяся в комнату и чересчур громко сказавшая:

— Рональд Билиус Уизли, ты что, решил пропустить завтрак?!

Мысленно я выбежал на улицу, уставился в бессердечное небо и патетично прокричал "НИЭЭЭЭЭТ!!!". А вслух извинился и последовал за этой... по всей видимости, Молли Уизли. И почему-то я был уверен, что ещё нескоро смогу назвать её матерью, если вообще смогу. Первая встреча не вдохновляла, всё, что я испытывал к ней на данный момент — глубокая неприязнь. Назовите меня снобом, но я ненавижу, когда ко мне входят без стука, и не очень люблю людей с громкими голосами, хотя всё познаётся в общении. А мать у меня одна, и мне даже не нужно было сравнивать их, чтобы увидеть, что Молли Уизли явно проигрывает. Да и вообще — мама для меня лучшая и несравненная...

Пока я плёлся по лестнице вниз, думал о происходящем. Это не розыгрыш — слишком много деталей, которые нельзя сымитировать, и в первую очередь во мне самом. Если это мой бред, и я до сих пор не проснулся, то пока надо подождать... наверно. Если на мне испытывают новый психотропный препарат — нет смысла рыпаться, раз не спросили разрешения, то вероятность того, что со мной потом будут разводить политесы и выпустят, крайне мала.

С этой точки зрения вариант реального попадания в Поттериану казался вовсе не самым плохим, пусть даже и в моего самого нелюбимого персонажа. В конце концов, подушку я уже скинул, комнату можно довести до гармоничного сочетания относительного порядка с умеренным бардаком, волосы — подстричь, часы и новый плед — купить. Глядишь, почувствую себя чуть более комфортно, тогда и взять бензопилу и с особой жестокостью перерезать всех вокруг, а потом побиться головой об стену перехочется. Кто знает?

Принцип "если проблема имеет решение — беспокоиться бессмысленно, если проблема решения не имеет — беспокоиться тем более бессмысленно" и раньше сберёг мне немало нервных клеток, а теперь и вовсе единственное, что удерживает меня от длительной разрушительной истерики.

Зато сейчас покушать дадут. И вообще, я мог бы попасть в Беллатрикс Лестранж, в тёплую компанию Пожирателей Смерти и дементоров. Или в Джинни Уизли.

Господи, как жить-то хорошо!

* * *

Не мог бы.

В моей душе медленно поднималась большая, раскормленная ненависть к Рону Уизли. В смысле, ещё большая, чем была.

Но обо всём по порядку.

* * *

Спустились мы к завтраку, я со всеми поздоровался, сел на свободное место и уставился в свою тарелку. Овощное рагу. Как мило. Ненавижу овощное рагу, как угадали только?..

За столом сидело шесть человек кроме меня — близнецы, девочка, взрослый дядька рядом с Молли и парень с серьёзным взглядом.

Вяло пытаясь раскрошить на молекулы ниточку капусты, я старался не обращать внимания на странные взгляды окружающих. Один Артур (рыжий полный мужик с впечатляющей плешью и взглядом хронического подкаблучника) грустно на меня посмотрел и обратился к Молли:

— Что, Рон ещё не пришёл в себя?

— О, нет. Но ты же знаешь, надо просто подождать. Мадам Помфри сказала, что после такого стресса — встречи с Гримом и оборотнем, мальчик несколько замкнётся в себе поначалу и может немного измениться, но ничего страшного, — беспечно откликнулась эта... женщина. — Да, кстати, Рон, после завтрака займись гномами в саду, — и, как ни в чём небывало, продолжила есть.

Словил сочувствующий взгляд братьев и ехидный — сестры.

Нет, обычно мне плевать на окружающих. Я, собственно, пусть и могу легко находить общий язык с практически любым человеком и при общении кажусь очень разговорчивым парнем, всё же предпочитаю спокойное и тихое общение. Близких по-настоящему людей у меня немного, а на остальных мне, по большему счёту, плевать, что бы они ни делали и ни говорили. В обычное время то, что обо мне говорят в присутствии меня же, меня бы не задело, но вследствие насыщенного утра я находился в весьма взвинченном состоянии. И подобное пренебрежение только подлило масла в огонь.

Нет, я был в чём-то почти счастлив — благодаря неизвестному происшествию я был прикрыт от вопросов типа "Ты не Рон, мерзкая тварь в его теле! Кто ты?!"

И, тем не менее, секунду назад положенная мною на стол вилка тихо и аккуратно завязалась морским узлом.

Ровно сказав Молли "спасибо", я поднялся из-за стола и пошёл в свою комнату. На сад и гномов решил просто забить — насколько я помнил канон, борьба с ними бессмысленна, да и я ещё поручения этой неприятной тётки не выполнял!..

...Вилку по тихой забрал с собой.

Зайдя в комнату, испустил стон отчаянья. Задумчиво сел на кровать, положив шедевр металлического искусства на тумбочку. После пяти минут бессмысленного разглядывания противоположной стены решил совместить неприятное с занятием неизвестной степени полезности.

Уборку с воспоминаниями о каноне.

Время от времени посылал все проклятия на голову (или что там от него осталось) настоящего Рона Уизли, и лучи любви и восхищения своей маме, которая воспитала меня таким памятливым любящим книги мальчиком, памяти, удачливости и пубертатному периоду, а именно — тому, что в своё время я увлекался фанфиками по Гарри Поттеру.

Помню, в глубоком детстве любил я сериал про человека-паука, смотрел сутками — не оттащишь. Потом и не вспоминал о нём очень долгое время. Прошло не меньше десяти лет до того момента, как вечером мы с мамой зацепили эту тему и я, к своему удивлению пересказал ей чуть не весь сюжет с деталями.

Перед уроком мне достаточно было проглядеть нужную тему по диагонали, после чего я мог ответить примерно так же, как и ребята, зубрившие учебник с вечера. Всегда мне выпадали лёгкие задания, если я опаздывал — учитель задерживался... и так далее. Тенденция, к счастью, сохранилась и при обучении в университете.

За подобную удачливость и память я был не раз шутливо осуждён однокашниками.

Грустно думал о том, что мне ещё говорили, мол, на что ты своё время и память тратишь, этот Гарри Поттер тебе ни в жизнь не пригодится... Сейчас имелся серьёзный шанс того, что моё юношеское увлечение принесёт мне пользу. Прочитанная Поттериана и множество изученных фанфиков вселяли в меня слабую уверенность в завтрашнем дне, да и воспоминания о личности, которую я занял, вселяли некий оптимизм. Никто не удивится, если после стресса у парня резко изменится характер. Никто не удивится неумелости Рона Уизли, уж что-что, а непрокость парня давно уже чуть не притча во языцех, насколько я помню.

Ещё раз подумал о том, как удачно я попал. Тут хоть круг общения и общие события известны, а попал бы в какого-нибудь Блейза Забини — и что делать? Или в Лаванду Браун, или вообще в дурмштранговца какого-нибудь. Или в шармбатонку.

О! — озарило меня. — Это ж если были Грим — анимагическая форма Блэка, и оборотень — вроде как Люпин, значит, еду я на четвёртый курс?..

Тем временем уборка продолжалась. Моя библиофильская душа рвалась убить проклятого мальчишку с особой жестокостью. Немногие книги, находившиеся у него в комнате, пребывали в поистине ужасном состоянии. Жирные, грязные, в пыли... Их противно было брать в руки. Исключением стала только одна, обнаружившаяся в тумбочке, но об этом позже.

Весь мусор, который был в комнате, за неимением пакетов перекочевал в особо ветхие и стрёмные халаты... э, мантии. Кажется, среди них затесалось бордовое чудовище в кружевах и оборочках, которое должно было стать моей парадной мантией... вроде как. На столе стопками покоились книги, которые я распределил по циферкам: первый, второй и третий курс, иной литературы, кроме учебной, у Рона не водилось. Ну, исключая разве что бесконечные номера "Квоффла", спортивного обозревателя. Тяжёлая стопка глянца с бесполезной информацией. Разве что узнал, что у мётел реально есть какое-то подобие седла. Но я на этом сидеть не рискну. По крайней мере пока.

Единственный имеющийся стул был чуть выдвинут из-за стола. В будущем этому предмету мебели отдавалась судьба филиала шкафа. От своих привычек, одной из которых было расположение наиболее часто используемых вещей на спинке стула, я отказываться не собирался.

В шкаф были аккуратно сложены обычные вещи и повешены мантии. В одном из нижних ящиков нашёл обувь на все случаи жизни, правда, как и одежду, несколько потрёпанную и очень неухоженную.

К моему счастью, под потолком висела лампочка. Всё-таки электрификация — замечательная штука!

Понял, что ненавижу Рона Уизли. По натуре я лентяй, а из-за него мне пришлось убирать. Мало того, моя комната теперь пребывала в образцовом порядке — организовывать уютный привычный бардак было пока не из чего.

Ободранные голые стены довершали депрессивную картинку моего жилища. Я, кажется, начал понимать страсть моего предшественника к плакатам.

Пол оказался деревянным и достаточно крепким.

Как уже упоминалось, в тумбочке нашёл книгу. Чистую, приятную, с оптимистичным названием "Тёмные Обряды. Для ищущих силу" и рисунком из свечи с верёвкой на обложке. Моя интуиция орала, что именно этому предмету, сильно не сочетающемуся с хозяином комнаты по меньшей мере по состоянию, я и обязан своим пребыванием здесь. Начал её читать. Забористое предисловие, очень много воды... Добрался только до второй страницы, а графа "От автора" всё ещё продолжалась. Раздражённо тряхнул книгу — оттуда выпал вкладыш. Я тоскливо вздохнул, признавая своё поражение, и решил отложить изучение фолианта на следующий день.

Память оригинала всё ещё не хотела появляться. Жаль. Я уж было понадеялся... Единственное, что мне досталось в качестве бонуса — языковые навыки. Хотя, как выяснилось, возрадовался я рано — читал Рон до этого унизительно мало, а значит, и очень медленно (в чём я и убедился позже). К вечеру, после первой не очень удачной попытки изучить пройденное этой скотиной, глаза действительно устали.

На обед не вышел, подошёл к ужину. Репрессий не последовало.

Последовало наказание свыше. Суп с фрикадельками вяло подмигивал мне своим содержимым, из кастрюли на печке меланхолично выглядывала гречневая каша, а рядом из сковородки злорадно лежало объятое жаждой мести за утреннее невнимание рагу.

По-моему, у Молли прорезались экстрасенсорные способности. Нет, голод, конечно, через пару дней заставит меня есть и это, но пока я ограничился стаканом воды и с жалобой на головную боль и свалил в комнату. Перед этим смог всё же узнать, когда я нахожусь. Девятнадцатое июня девяносто четвёртого, вот так-то. Двадцать четвёртого августа состоится финальный матч Кубка мира по квиддичу. При мысли об этом во мне начали проклёвываться робкие ростки надежды на финансовую независимость.

Первую половину ночи усиленно пытался что-то вспомнить. Потом сдался и засел за "Квоффл", изучать исходные данные в надежде на озарение. То, что в финале была Болгария, я помнил, то, что она играла с командой с островов — тоже, а вот дальше...

Ну я же когда-то специально из интереса смотрел информацию по Кубку на каком-то сайте!.. А всё, что смог вспомнить сам — Англия была на четвёртом месте.

Решил записать озарение, но тут понял одну ранее несколько пропущенную деталь — из всех письменных принадлежностей на столе были только перья. Тоскливо посмотрел на них и понял, что от попыток изобразить сферического волшебника в вакууме мне никак не отвертеться. К сожалению. И, вполне вероятно, мне придётся изгаляться с пером до конца жизни...

Но тут и произошло событие, разделившее эту насыщенную ночь надвое. Организм мягко и ненавязчиво напомнил мне, что он как бы тоже не железный, и больше не кушать целый день и безвылазно сидеть в комнате не получится. Для закрепления пройденного мне пришлось изобразить стритрейсера на драге, но без машины, иными словами, я на первой космической скорости прокурсировал к скромной дверке в конце коридора.

Санузел приятно удивил чистотой, порядком и главное — своим наличием. Также там оказалось неплохое зеркало, вполне даже чистое, что позволило мне худо-бедно оценить свою фигуру. Ну, что я могу сказать — жажда власти и фитнес... То есть бесконечные задания Молли и издевательства близнецов создали не самую худшую картину. Мышцы особо не выглядывали, но они были. По возвращении в комнату я смог убедиться в том, что координация движений не только особо не выглядывала, но и особо не наблюдалась. Растяжка у меня тоже оставляла желать сильно лучшего, но тут я промолчу — сам в этом плане деревянный был.

Наконец, этот безумный день закончился.

Я мог бы сказать, что забылся тяжким сном, или там мне явились видения прошлого, или вылезла наконец душа Рона Уизли — но фиг. Спал недолго, как раз до пронзительного ора петуха. Как я вчера умудрился его не заметить?..

Я бы с удовольствием повалялся раньше, но мне сейчас слишком дорог был каждый день. Я никогда не стану Роном Уизли и, наверно, не смогу даже отдалённо его напоминать, но надо же создать хоть какую-то правдоподобную легенду. Найденные вчера хроники переписки с Поттером на уроках чар, трансфигурации и прорицания показали мне, насколько разный у нас даже способ построения фраз и словарный запас. К тому же я вполне могу ляпнуть где-нибудь что-то к месту, но явно неизвестное Рону. Круг интересов Рыжика по сей день ограничивался квиддичем, завистью старшим братьям и богатым аристократам и дружбой с Поттером и Грейнджер. Я знал об истории той же Великобритании в разы больше, чем он, не говоря уж о других странах. Хобби у меня такое было — историю читать. Описания битв и упорядочивание событий по датам я соответственно не очень любил и не переваривал, а вот курьёзные случаи обожал. Правда, мог вполне попасть с этим впросак: чего стоит случай, когда мы проходили какую-то из войн Древнего мира, персы вроде опять с кем-то поцапались, что ли... Меня призвали к ответу на уроке, а я хронически домашнее задание не учил, мама только иронично удивлялась тому, что нам ничего не задают. К моему счастью, там висела красочная детальная карта как раз по теме — стрелочки всякие, названия городов, даты... я в красках описал походы персов, битвы, проблемы со снабжением, обидное поражение — короче, придумал пересказал всю войну. Наша пожилая преподавательница на протяжении всего рассказа только поддакивала, ахала и ставила меня в пример одноклассникам, которые время от времени руками сигнализировали мне непонятно о чём. А когда я закончил, со вздохом признала: "Всё хорошо, везде ты молодец... Только вот персы тогда победили".

Остатки обрывочных знаний из школьной программы и тысячи прочитанных книг (в основном, правда, фантастика, но из неё тоже можно извлечь много полезного) создавали более-менее устойчивую и понятную картину мира, которой у Рона Уизли быть просто не могло — разница в образовании, характерах и менталитетах.

Я мотнул головой, прогоняя упаднические настроения и тоску по дому. Надо работать...

Дела семейные

Для начала пошёл совершать утренний моцион. В коридоре столкнулся с Фредом. Кстати, вчера не обратил внимания, но, оказывается, я вполне понимаю, где есть Фред и кто есть Джордж.

— Ох, — с ехидством начал Фред, — малыш Ронни вылез из своей комнаты и почтил присутствием дом своих ничтожных родственников?.. — у этой шутки явно было какое-то продолжение, и, судя по всему, я уже сейчас должен был кипеть, как чайник, упавший в вулкан, но мне было откровенно плевать на все его подначки.

— Брат мой Фред, — начал было я скучным тоном, после чего сделал одухотворённое лицо. Импровизация — это наше всё, долгие годы практики и нежная любовь к фигурному развешиванью лапши на чужих ушах всё же не исчезают бесследно. — Знаешь ли ты, в чём состоит высшая цель человека?.. — суда по вытянувшейся физиономии, от меня явно не такого ответа ожидали. — Ведь не зря же мы пришли в этот мир? Аллилуйя! — на последнем слове я протянул руки к потолку, после чего подпустил в глаза немного фанатичного блеска: — Не зря! Мы пришли, чтобы... — я воровато оглянулся и понизил голос да шёпота, — чтобы жить в этом грешном мире и привносить в него истинный свет! Веришь ли ты мне, брат? — с профессионализмом бывалого инквизитора я аккуратно, за воротник пижамной рубашки, отодвинул Фреда поближе к стенке. Брови последнего вояжировали навстречу волосам, рот приоткрылся, а левый глаз, кажется, немного дёргался. — В общем, спасибо, что пропустил, — будничным голосом закончил я, и, развернувшись, пошёл куда собирался.

За завтраком (салат и яичница — боги услышали меня!) близнецы вели себя очень тихо. На них косилась вся семья, они, в свою очередь, подозрительно сверлили взглядами меня. Мне было индифферентно. Я маскироваться под Рона Уизли при всём желании не смог бы, а у меня и желания делать это нет. Не дожидаясь раздачи поручений, свалил к себе в комнату. Там, немного подумав, принялся за изучение книжки по обрядам. Решил, правда, сначала изучить вкладыш. Не зря — брошюрка была написана более современным и менее мозголомным языком, в основном содержала в себе предупреждения типа "Не влезай — убьёт", то есть "Всё, что написано в книге — жуть как опасно, бу! Можно умереть, облысеть, покрыться прыщами, остаться импотентом на всю жизнь" и тому подобное. В общем, сплошной ня кавай...

Взялся за книгу. Через два часа чуть не сжёг её в приступе злости. Этот придурок Уизли провёл один из самых простых обрядов — стишок почитать, привязанную к себе верёвкой свечу поджечь и задуть — непонятно для чего. Нет, выбор-то мне его понятен, в отличии от остальных представленных в книге ритуалов данный в случае ошибки просто не сработает без разрушительных последствий. Я так понял, до колонки "побочные эффекты в случае срабатывания" воодушевлённый идиот так и не дочитал...

Суть обряда в том, что из иного мира призывается дух-слуга, отдающий владельцу свои силы, чем может усилить мага, и могущий запоминать разную информацию с последующим рассказом владельцу (я почти увидел парня, потирающего руки со словами "О, в учёбе халява"). Дух выбирается рандомно.

Я везунчик просто блин...

Среди прочих побочных эффектов указывалось, что дух вполне может быть не в восторге от открывшихся перспектив, и может попытаться убить хозяина, а то и захватить его тело. Причём если сила воли духа круче силы воли потенциального хозяина, шансы на дальнейшую счастливую жизнь горе-призывающего стремительно сокращаются.

Ну, что я могу сказать?

Рон Уизли, светлая тебе память, дебил...

* * *

Нет, я, конечно, подозревал, что Рон Уизли — не самый удачный вариант для попадания, но, чёрт возьми, не настолько же!..

Я злобно сплюнул кусок пыли и мрачно чихнул. Перси, шедший рядом со мной, покосился, но промолчал.

* * *

Ну, я немного успокоился после вспышки снисходительного гнева, после чего вспомнил один немаловажный факт. У меня ж сова есть!

Методом математического тыка я обнаружил комнаты братьев, сестры, пару пустых помещений, родительскую спальню и, наконец, семейную совятню. Оная располагалась на чердаке и содержала две флегматичных совы и энергичного придурковатого птица с ядерным реактором в заднице. Дымчатый совёнок с верещанием (совы не могут издавать таких звуков!) налетел на меня и начал беспорядочно метаться рядом.

Спустя три часа я, во-первых, выяснил что мой Сыч вполне неплохо может заменить кота, по крайней мере в вопросах игры с шариком, скатанным из бумаги. Правда, теперь игровое пространство было значительно расширено. Во-вторых, основываясь на своих наблюдениях за окружающими, решил за ужином объявить, что со следующего понедельника начну новую жизнь. Говорят, многие подростки так делают, доверимся общественному мнению. Просто что я, что моя старшая сестра выросли на удивление спокойно, и коварный пубертат на нас особо не отразился, так что мне не на чём судить. Примерный план "внезапных" изменений во внешности и некоторых предпочтениях у меня был вчерне готов. В-третьих, играться с совёнком — весело и умиротворяет...

На моё заявление отреагировали неоднозначно. Молли — обречённо, близнецы и Джинни — скептически, Перси — с деланно небрежной заинтересованностью. Папашка Артур, как, видимо, и всегда, забил, и унёсся вскоре в гараж к любимым девайсам.

Ужин окончательно примирил меня с жестокой действительностью. Мясо, мррррр...

Только домой очень хочется...

Ну и "тиха украинская ночь", но книгу я завернул в одну из трудноидентифицируемых тряпок и снёс на чердак, замешав в кучу мусора средней величины.

* * *

Дальнейшее время до судьбоносного похода в Косой переулок, куда меня доставлял и откуда забирал Перси — по пути на и с работы, я провёл в изучении Роном пройденного.

Зельеварение меня не обрадовало. Я мог сколько угодно хорошо готовить, но зельеваром мне не стать — я слишком ленив для того, чтобы запоминать многокилометровые таблицы того, что с чем благоприятно прореагирует, неблагоприятно или не прореагирует. Мне значительно ближе расчёты, ленивое умиротворённое сидение за столом, чем бесконечные монотонные действия "порезал-кинул-накапал-засёк-снял пенку" в лабораторных условиях плюс заполненное паром помещение. Бррр... Впрочем, книги всё же оставил до лучших времён — получить примитивное подобие хлопушек с помощью уже имеющихся книг буквально на коленке из плевка и фантика от конфеты являлось вполне возможным делом.

От травологии мня чуть не стошнило — ненавижу копаться в земле и ботанику, а тут прямо идеальное воплощение...

Уход за магическими существами навевал тоску. Никогда не мечтал стать ветеринаром.

Историю магии отложил на потом. Увлекательная, зараза! Учебник за первый курс с красочными иллюстрациями захватил меня полностью и сожрал аж полтора дня.

Астрономия, точнее, обилие теории, повергла меня в уныние. Прорицания чуть не добили.

Чары без практики были бесполезны — там нужно было качественное исполнение движений, сосредоточенность и воображение, чёткое представление того, что должно получиться и вера в это. Чувствую, я с ними намучаюсь... Хотя... движения натренирую, воображение у меня и так буйное, с сосредоточенностью поработаем, с представлением нужного, думаю, проблем не будет, а вера... Я в чужом теле в книге, какие ещё доказательства нужны?!

Защита от тёмных искусств — те же чары, только в профиль.

Трансфигурация приятно удивила и поделила почётное первое место в списке моих потенциально самых любимых уроков с историей. Там нужно было считать, йииихааа! Несколько несложных преобразований, связывающих в одно уравнение формулы, описывающие имеющийся предмет, с формулами, описывающими нужный. Получалось в итоге число, конвертируемое в один из мёртвых языков — получившаяся фраза и есть искомое заклинание. Никаких особых движений палочкой или иных извращений. Родная математика, свиделись! Хоть что-то знакомое и привычное в этом дурацком мире...

...Надо поменять УЗМС на нумерологию, если там то, что я думаю...

Так и пролетела почти целая неделя. И вот Молли со скрипом даёт мне на лапу восемь галеонов, а близнецы ехидно советуют не истратить всё на сладости. Джинни смотрит волком (кажется, эти деньги должны были на что-то ей пойти, но моё "стрессовое состояние" несколько поменяло расклад), Перси спокоен, как антропоморфный дендромутант, сиречь ожившее человекоподобное дерево.

В напутствие получил сообщение — мои учебники за четвёртый курс уже дома и раньше были учебниками Фреда. Ну, кроме пособия по ЗОТИ.

Вообще, система была предельно проста и функциональна. Так как дети Уизли были погодками, то до близнецов по семье кочевал всего один комплект учебников. При появлении сразу двух детей докупили и второй комплект, который теперь потихоньку оседал в наших с Джинни лапках — у меня учебники Фреда, у Джинни, соответственно, Джорджа.

И вот, распрощавшись с Перси, который отвёл мне на всё про всё шесть часов, я, полный радостного предвкушения, направил свои стопы в Гринготтс. Но, не очень удачно.

Сначала по пути мне попалась цирюльня, куда я и зашёл в праведной надежде состричь к дьяволу осточертевшие патлы. Удачно.

Потом, как под заказ — лавка "Тысяча мелочей", где я стал счастливым обладателем прекрасных часов, приятного пледа с рисунком дымчатого кота, модернизированной магической шкатулки, то бишь портативного аналога MP3-плеера, набора музыки (а у них оказался богатый выбор!). Ещё не смог удержаться и купил просто обалденные шахматы — фигурки из чёрного оникса и белого карниола, игральная доска из магической модификации горного хрусталя... Не оживлённые фигурки, слава Богу. Мне ещё куски камня не советовали, как играть.

Всё, кроме часов, отправилось в пакет и уменьшилось до размеров спичечного коробка. Ну, на ближайшие семь часов.

Грешен, что поделать — с детства к шахматам очень неравнодушен, что играть в них люблю, что просто красиво выполненные фигурки жалую. Дома, наверно, досок разных и наборов фигурок штук семь лежало...

Ну, потратил аж три галеона, одиннадцать сиклей и двадцать четыре кната, но ни капли не жалею.

И вот, сквозь множество преград, пройдя испытания и вынеся лишения, я всё же добрался до вожделённого банка. Очень надеюсь на предполагаемое наследство, я вроде по маме Прюэтт...

Итак, красивый стих на воротах и гоблин-привратник пройден, захожу в холл. Там куча касс, у которых толпятся люди, и в другом конце зала пара столиков, за которыми сидят гоблины. Над ними большая табличка "Консультация". Туда я и направился.

— Доброго времени суток! — оптимистично поздоровался. На меня посмотрели, как на... э, не самого престижного клиента. — Я по поводу рода Прюэттов...

— А-а, — понятливо-ехидно сощурился консультант. — Уизли? Сейчас-сейчас, пройдите в во-он тот коридор и вас встретят...

Отправился по заданному маршруту. Там меня реально встретил гоблин, проводивший меня в свой (видимо) кабинет. Кажется, он тоже ехидно ухмылялся.

— Ну что ж, Рональд Билиус Уизли, я полагаю? — дождавшись моего неуверенного кивка, он продолжил. — Я скажу вам то, что говорил уже всем вашим братьям. По крови вы Прюэтт, но, увы — не сможете наследовать никакое их имущество и титул по нескольким причинам. Дело в том, что ритуал наследования проверит не только ваше тело, но и душу, на которой узы рода Уизли. Так что, увы... Видимо, после трагической гибели Фабиана и Гидеона этот род ожидает угасание. Мюриэль-то отказалась от фамилии.

— Душа?.. — Хм. Хм. Хм! — Всё-таки я попрошу провести ритуал. — Гоблин покровительственно мне улыбнулся и лукаво погрозил пальцем:

— Упрям, как и ваши братья... В своё время каждый из них побывал здесь, — вот, положите руку на этот листок бумаги, — я послушно выполнил требуемое. — Если вас признает род, то здесь появится генеалогическое древо. Так вот, приходил-то каждый, но ни одного не ждал здесь... — гоблин споткнулся на полуслове, и договаривал неуверенно: — Успех... — на листке бумаги начало проявляться генеалогическое древо. Что я могу сказать? В одинокой маггловской душонке есть свои преимущества...

— Какая... неожиданность, — выдавил из себя гоблин. Я с интересом рассматривал новоявленную родню. Даже не знаю, радоваться или нет тому, что все, кроме Молли, Мюриэль и Тесси мертвы. Только Тесси, по-видимому, вышла замуж за какого-то немца с трудночитаемой фамилией, а Мюриэль была подписана как Крестон, с лаконичной припиской "Вдова". От Молли стрелочка вела куда-то вниз и вбок, к серому кружку с подписью "Уизли", а теперь ещё и прямо вниз, к моему портрету без подписи. — Теперь вы должны выбрать себе новое имя, сэр. Можно оставить старое.

— Это отразится в официальных документах?

— Только если вы этого захотите.

— Не хочу. Пока. Что надо делать?

— Сказать "Моё имя..." и, собственно, имя.

— Моё имя — Рональд Александр Прюэтт, — скучным тоном произнёс я. Последняя память о прошлой жизни. Появилась подпись.

Гоблин немного загрустил, но почему-то сразу воспрял духом.

— Ну что ж, мистер Прюэтт, к сожалению, титул и имущество Прюэттов вы всё равно не наследуете. За малым исключением.

— Это почему это?! — праведно возмутился я, на что гоблин злорадно заметил:

— А потому что ничего этого нет! Титул ваш покойный прадед проиграл, хотя графская корона на гербе и осталась. Из недвижимости у вас есть только фамильное поместье, которое не подлежит продаже, с обширными угодьями вокруг. Всё остальное пропили, проиграли или отдали за долги, — гоблин ухмыльнулся. — Из обычного имущества у вас есть фамильный стилет, дневник далёкого предка и, разумеется, перстень рода.

— Перстень?! — ужаснулся я. — А нельзя его переделать во что-то другое?

— Да никаких проблем, мистер Прюэтт, наденете и можете менять его форму.

— А вообще, какие у перстня свойства? Разум защищает, яды определяет, заклинаниями пуляется?..

— Ну что вы, мистер Прюэтт, — снисходительно улыбнулся гоблин. — Сказок перечитали? Статус ваш перстень показывает, на этом всё.

— А... почему?

— Ну, издавна так повелось — если маг себя без перстня защитить не может, то какой он глава семьи?

— Давайте перстень, — вздохнул я. И, принимая тяжёлую печатку из серебра с массивным жёлтым бериллом в центре, с надеждой спросил: — А счётов с деньгами у меня никаких нет случайно?

— Ох, мистер Прюэтт, вы удивительно прозорливы! — кокетливо улыбнулся гоблин. Меня передёрнуло. — Есть, есть один старый счёт... — он хитро повёл глазами. Я почувствовал небывалое воодушевление.

— И сколько на нём денег? — правда, я подумал, что ослышался. Попросил повторить.

— Двадцать три галеона, — безжалостно добил меня гоблин. Ну, это я тогда так думал.

Захотелось побиться головой об стену. Что ж мне везёт, как утопленнику?

Ну ничего, — пытался я успокоить сам себя, — какие-никакие, а деньги...

Чтоб отвлечься, надел всё-таки перстень. Брр, ненавижу их. Не задерживаются у меня особо ни перстни, ни кольца, ни браслеты, ни иные украшения — часы исключение.

Тусклая вспышка, и вот уже у меня на шее, на тонкой серебристой цепочке висит, подобно бирке американских солдат, небольшой тонкий прямоугольник из серебра же, на котором крапинками берилла выложено "Рональд Александр Прюэтт". Ну, по крайней мере у меня есть больше денег на карманные расходы и модный аксессуар на шее. Хотя... есть же ещё дом. И стилет с дневником.

— К слову сказать, раз уж я теперь ваш поверенный, то теперь вы будете приняты в банке без очереди в любое время суток. Принимать вас буду я же, моё имя Шейтхар.

— Э, да, приятно познакомиться, — да уж, на волне жажды наживы я совсем забыл о вежливости. Впрочем, вредная физиономия моего поверенного не вызывает особого желания разводить политесы. — А скажите, то, что я глава семьи, не даёт мне права, например, колдовать до совершеннолетия?

— Ох уж эти молодые волшебники, — укоризненно покачал головой гоблин. — Мистер Прюэтт, система учёта несовершеннолетних была не нами придумана. И совсем не сейчас. Открою вам большой секрет — данная система, как и большинство обрядов принятия в род или тесты на принадлежность — суть есть тёмная магия по современным канонам. Это всё плотно завязано на душу суще... человека. И для того, чтобы обойти эту слежку и запреты, требуется подача отдельно личного заявления в Визенгамот, где его будут рассматривать в течении по меньшей мере полугода, чтобы затем вынести общим голосованием решение о целесообразности подобной привилегии. Ну, или быть уже совершеннолетним. И если вы увидели в Косом малыша десяти лет, запросто колдующего — с большой долей вероятности это кто-то переборщил с омолаживающими средствами. Или эксперимент не очень удачный провёл...

Душа. Чёрт, я в восторге от тёмной магии. С такой точки зрения всё выглядит уже не совсем печально.

— Так... — я немного собрался с мыслями. — Во-первых, как можно попасть к поместью?

— С помощью портключа, его вскоре принесут.

— Ага. Тогда, чёрт с ним, снимите со счёта Прюэттов последние деньги и... Хм, не подскажете, где можно сделать ставку и взять в долг?

— Гринготтс также предоставляет кредитные услуги и имеет букмекерскую контору. И, если позволите связать ваши два вопроса, банк предоставляет услугу ставки в долг — беспроцентный займ на время до события, потом можете получить выигрыш.

— Мм, и в чём подвох?

— Эх, я же всё-таки ваш поверенный, — гоблин с почти физически ощутимой тоской вздохнул. — Согласно условиям заключаемого договора, в случае проигрыша вы должны банку сумму, впятеро превышающую займ. И уже под проценты. И поверьте, — Шейтхар предвкушающе осклабился, — гоблины свои долги не забывают и не прощают. — Я колебался. Выглядело всё более чем выгодно для меня, но — а вдруг просчёт?..

— Ай, ладно... у кого можно поставить?

— У вас же есть поверенный, мистер Прюэтт! На что делаете ставки?

— На призовые и не очень места в Кубке мира по квиддичу... — эх, была не была...

— Секунду, — гоблин пулей вылетел из кабинета и быстро пришёл обратно, положив передо мною ещё один листок. — Вот, положите сюда руку и отвечайте на вопросы. Общались ли вы с кем-то из Лиги Квиддича?

— Э... нет.

— Чудесно. Вам известно о каких-либо договорных матчах?

— Нет.

— Вы принимали Феликс Фелицис для визита сюда?

— Нет. Хотя это мысль...

— Всё, прекрасно. Итак, ваша ставка?

Ну, что, казак, вспоминай, ты "Квоффл" читал и вроде как понял или вспомнил, кто кого куда выиграл... Частично.

— Ну, сборная Англии займёт четвёртое место, Ирландия будет первой, а Болгария второй. На это... ммм. Пусть будет по пятьдесят галеонов на островитян и сто на болгар. И ещё. Если в финале будет играть Ирландия с Болгарией, то ставлю на то, что Ирландия выиграет, но снитч поймает ловец Болгарии Крам. Сорок галеонов.

— Так, четыре ординара...

— Чего?

— Не суть, мистер Прюэтт. Что ж, сегодня на прогноз мест в чемпионате коэффициент равен пятидесяти одному, а на исход матчей в общем — двадцати шести. Такие высокие коэффициенты обусловлены временем до того, как всё произойдёт. Как известно, чем ближе событие, тем легче его предсказать, верно?.. В случае победы по всем ставкам ваш выигрыш составит около одиннадцати тысяч галеонов, в случае сплошного проигрыша ваш долг составит тысячу двести галеонов и проценты, — у меня чуть когнитивный диссонанс не случился из-за простой мысли "а вдруг всё лажа?". Решил отвлечься.

— Ну, Шейтхар, вернёмся к делам Прюэттов. Стилет волшебный?

— Да вроде никогда таким не был... — пожал плечами гоблин.

— Мм, ну тогда выдайте, пожалуйста, мне ещё и дневник предка. Кем он кстати был?..

— О, великий волшебник Септимус Прюэтт. За свою жизнь он придумал множество заклинаний и был лучшим дуэлянтом столетия, говорят, вывел лёгкий способ освоения анимагии. Ходили слухи, что все свои дневники с данными об открытиях он сжёг перед смертью, но, как видите, что-то осталось.

Фух, прям от сердца отлегло. Хоть что-то хорошее.

— Это просто чудесно... Я хотел бы сейчас навестить поместье, это возможно?

— О, конечно! — гоблин картинно хлопнул себя по лбу и достал из кармана изящный маленький серебряный ключ с бериллом на головке. Видимо, когда за листком для ставок бегал взял. О, кстати...

— А зачем ладонь на лист класть было? Ну, для ставок?

— Всё просто, сэр, — с видимым удовольствием просветил меня Шейтхар. — Если бы вы были мошенником, вас бы постигло наказание, — мне резко поплохело. — Пароль портключа — "чинкуэда". — Нда, меньше всего я ожидал от магического рода столь трепетной любви к холодному оружию. Вон, стилет в сейфе и даже на пароль поставили... — Думаю, я буду в этом кабинете, мистер Прюэтт. Приятного путешествия.

Ну, что ж.

— Чинкуэда!..

Спустя два часа я вывалился обратно в кабинет Шейтхара. Фамильное поместье меня окончательно добило. Ну, это я тогда так думал.

— Это... было... что? — глядя на моё спокойное лицо, гоблин счёл за лучшее оставить издёвки и быстро наколдовал (неизвестно откуда взял) на стол стакан воды и пузырёк с неизвестными каплями.

— Вы о чём? — осторожно спросил меня он. Если бы взглядом можно было убивать, я бы не рискнул сейчас посмотреть в зеркало. Сев в кресло — гоблин страдальчески поморщился, и я его понимаю, я демонстративно сложил руки на груди.

— То место, куда вы меня отправили.

Да, мой вид являл собой то ещё зрелище! Огромные куски пыли, мокрые по колено брюки, грязь неизвестного происхождения, ровным слоем покрывавшая меня.

— Это ваше поместье, сэр. Да, оно не в лучшем состоянии...

— Не в лучшем состоянии?! Да там единственный плюс — хорошая вентиляция, и то потому, что камень насквозь пористый! Это же самые настоящие руины! На меня чуть не все балки попадали, я в пол провалился раз десять — и это я ещё не рискнул подняться на другие этажи с первого!..

— Ну, там вроде должен был быть домовой эльф, правда, старенький...

— О, старенький! Да уж, печальная куча в углу из вороха тряпок и с готичненьким маленьким черепом сверху — куда как почётный пенсионер!.. — я отхлебнул из протянутого стакана и чуток успокоился. — Вы мне другое объясните — на кой чёрт надо ставить поместье рядом с болотом?

— Это недавно было озером...

— До Рождества Христова? — ядовито отозвался я. Шейтхар изображал пай-гоблина и даже не корчил рожи. Более того, настолько проникся, что правдоподобно разыграл смущение и вину. — А нафига там пустырь рядом?

— Пустырь?..

— Большой, огромный, здоровенный кусок иссохшейся земли с миленьким перекати-полем. Повсюду причём прохладно, а там солнце весело светит и жжёт как зараза...

— Это теплица.

— Зачем?!!

— Для винограда...

— Фамильный виноградник, фирменное вино Прюэттов, да?

— О, вы поразительно прозорливы, сэр. Не даром в предках Прюэттов затесалась Ровена Ровенкло...

— Я — наследник Основательницы?

— Нет конечно, — фыркнул гоблин, впрочем, тут же скорчив скорбную мину.

— Ладно. Это ведь надо как-то восстанавливать?..

— Да, мистер Прюэтт. Этим вопросом в своё время озаботился ваш дядюшка Билиус, и даже сам высчитал смету. Он был в вопросах поместий и защит весьма сведущ, у меня по сей день хранится его заметка по поводу необходимых действий и средств. Он также отзывался о скорбном состоянии поместья, но, увы, без деталей.

— Сколько? — обречённо спросил я, предчувствуя неприятный ответ.

— Двадцать тысяч галеонов, сэр. Включая работы по восстановлению родной защиты и окрестностей... в том числе и виноградников. Такая большая цена из-за довольно специфических материалов, чтобы не вызывать лишних магических возмущений. Древнее поместье, как-никак, даже если всё сравнять с землёй — неизвестно, сгладит ли это фон...

Я медленно сосчитал до десяти. Не помогло. Ладно, тяжёлая артиллерия.

На факториале двенадцати я всё-таки успокоился, и устало спросил:

— У вас где-нибудь можно привести себя в порядок?..

* * *

На встречу с Перси я пришёл в раздрае и чуть не опоздал. Ну, не учитывая мой всё ещё весьма плачевный внешний вид. Хорошо хоть новую одежду покупать не стал...

Единственное, что грело мне душу — возможность худо-бедно колдовать, то есть тренироваться, чтоб не выглядеть дурнее оригинального Рона, небольшие субсидии в развитие молодёжи, то есть меня, в виде двадцати с лишним галеонов и дневник гениального легендарного прадеда. Правда, проблемы (поместье, мало денег, Роулинг надвое сказала по поводу Кубка, а значит и ставок) несколько перевешивали.

Вот почему у всех нормальных попаданцев в фанфиках сразу было много денег, поместий, полезных книг и артефактов, а у меня — чулан с хламом и кукиш с маслом?!

Хм, чулан с хламом... Чулан и хлам... Если я прав, то жизнь налаживается, и даже проигрыш окажется некритичной проблемой. Ну, если пара пришедших мыслишек на тему "подзаработать" всё-таки выгорят...

Пережив ужин и уважительно проигнорировав вопросы типа "где ты шлялся?", я выложил уменьшенные покупки на пол, чтоб увеличение не стало сокрушительным сюрпризом, и с трепетом принялся за изучение дневника.

Так, "Здравствуй, дорогой потомок... За свою жизнь я придумал многое... Эти знания весьма опасны... Многолетний труд... Я намереваюсь сжечь лабораторные дневники перед смертью... Но". О, вещи распаковались. Плед на кровать, шахматы с плеером и музыкой на стол, разберусь потом.

"Но это — то, о чём не знают даже самые близкие мне люди и никогда не узнают. Я надеюсь, ты также не раскроешь этих тайн. Данный дневник, хотя, скорее, рукопись — результат всей моей жизни, средоточие многолетнего опыта. Я надеюсь, что это принесёт тебе пользу". Фух, первая запись закончилась. Почерк разбирать трудновато... Дальше — огромная куча страниц, исписанная убористым почерком. Неужели ко мне в руки попало что-то действительно ценное?!

Спустя полчаса я со стоном уронил голову на стол. Неужели я кого-то убил в прошлой жизни?!

Я выдержал этот шедевр эпистолярного жанра аж до пятнадцатой страницы. На фразе "леди Амелия краснела от стыда, но всё же не могла сдержать стонов наслаждения; я же не останавливался" моя надежда на обнаружение чего-то полезного застрелилась сама. Очаровательно. Вместо жуть насколько крутых заклинаний или рецептов, каких-то государственных тайн или на худой конец долговых расписок от Малфоев (мечтать не вредно!) ко мне попал рукописный любовный роман нескольковековой давности.

Вот теперь я точно окончательно добит.

Но, несмотря на все неурядицы, жизнь продолжалась.

Век живи — век учись, воистину!

Во-первых, обрадовал старших Уизли тем, что "устроился на работу" в Косом. Теперь по будням удирал из дома на законных основаниях. Выдавать секрет Полишинеля, то есть место работы, отказался наотрез, мотивируя это страхом близнецов. Молли умилённо проорала что-то типа "Сыночек повзрослел, ня!", Перси одобрительно кивнул, Артур ушёл в гараж, остальные ограничились парой подколок.

Так что я приходил в Косой и шёл сразу в Гринготтс. Там, в большом аскетичном сейфе где-то под землёй, я пытался колдовать или тренироваться (чтоб в Норе не запалили) — даже относительно удачно.

На лжи я так и не был пойман, так как часы в независимости от ситуации упорно показывали, что я дома. Молли была обеспокоена тем, что они сломались и не чинятся, но меня это в общем никак не затронуло.

После попыток практики просто гулял по переулку.

Во-вторых, я и не знал, как много мне нужно для счастья! Честно, никогда не думал, что во мне силён инстинкт хомяка...

Моя комната преобразилась до неузнаваемости. Конечно, я всё-таки обновил гардероб. А то от обилия джемперов и брюк в глазах рябило, а уж сплошные тупоносые ботинки на все случаи жизни вообще вызывали тоску.

Теперь у меня были: пять приличных рубашек, один цивильный костюм-тройка, десяток футболок, пара пайт, несколько пар джинсов, пара брюк, пальто, городской камуфляж (не удержался). Также загодя докупил мантий в Хогвартс. Заказал у тихого парня в одной из мелких лавок где-то в самой... э, в не самом престижном месте переулка. Хейден Хитт намеревался в будущем затмить мадам Малкин, и, учитывая качество сшитых мантий — я уверен, у него всё получится. Отдельно озаботился парадной мантией — теперь она была консервативно чёрной с серебристыми вставками и выглядела вполне прилично. Не забыл и об обуви — теперь я являлся счастливым обладателем двух пар кроссовок, пары приличных туфель, двух пар остроносых ботинок и пары добротных тяжёлых гов... грязедавов, в коих и привык ходить зимой.

Ещё раз перебрал всё своё имущество и в срочном порядке купил два приличных рюкзака (про запас) вместо жутковатого вида потрёпанной кожаной сумки. Подумав ещё немного, купил нормальный чемодан маггловского типа.

Подпунктом к "во-вторых..." — если как следует изучить Косой переулок, можно найти ВСЁ! И даже (о счастье!) замагиченные перьевые ручки. Купил сразу пятьдесят штук, благо, они были дешёвыми. В том же магазине канцтоваров (опять на отшибе) приобрёл кучу толстых тетрадей в клетку. Рулоны пергамента для эссе решил подождать от Уизли.

Кроме того, после полученного, на всякий случай, разрешения на перестановку в комнате место кровати занял уютный раскладной диван. Простой, как тапка стол сменился более удобным со множеством отделений. Рядом с вещевым шкафом занял своё место пока полупустой книжный шкаф, верхнюю полку которого уже прочно оккупировал магнитофон. Со встроенным будильником. Старшее поколение Уизли, к их счастью, располагалось достаточно далеко от моей комнаты. А вот совсем рядом со мной жили братья и сестра. Теперь каждый день в шесть утра мы все вместе просыпались под мой будильник, после чего с дикими криками бежали на пробежку, бодро нарезая круги вокруг деревни. В смысле, они пытались меня догнать и поблагодарить. AC/DC им с утра пораньше не нравится, тоже мне... Одним утром включил им ранний Rammstein, догнали, попросили хотя бы вернуть AC/DC. Ничего они не понимают в хорошей музыке. В качестве эксперимента через пару дней включил с утра спокойную скрипичную композицию Shine. На пробежку ушёл один, чуть позже ко мне заглянула Джин с вопросом о том, не заболел ли я.

И — эпохальное событие! С помощью Молли в виде заклинаний в моей комнате теперь были поклеены обои. Светло-серые в жизнеутверждающую тёмно-серую вертикальную полоску. Сам выбирал...

Денег у меня оставалось прискорбно мало. Причём большую часть безбожно сожрали книги, над которыми я усиленно корпел по вечерам. А именно — теория конструирования заклинаний. Снейп-то в юном возрасте смог? Вот и я смогу! Правда, мои мечты внезапно победить всех одной левой с помощью жуть насколько опасного заклинания разбились об острые скалы реальности. Придумать заклинание и сделать так, чтоб оно работало? Да раз плюнуть. Только такие заклинания зачастую получаются одноразовыми. Или, как их ещё называют, предсмертными. Как оказалось, энергия всё-таки не берётся из ниоткуда, и, если бы не оптимизация, даже простая Левиоса могла бы быть смертельной. Перерасход энергии — штука не очень способствующая долгой и счастливой жизни...

Пришлось ещё докупить учебников по физике. На русском причём. Мозг отказывался воспринимать термины и теории на английском — Рон их попросту не знал, а я понимал со скрипом. Зато, как оказалось, на русском я читал и разговаривал превосходно и всё понимал! Разве что в речи был небольшой акцент.

В общем бился я по ночам над расчётами. Потому что по вечерам был занят...

Забегая вперёд, скажу — мои труды были не бессмысленны.

В-третьих, церебральный секс без предохранения может быть полезным. После недолгого окучиванья, Джинни любезно соглашалась со мной беседовать, и из этих разговоров я почерпнул много нового и полезного, лишь чудом не спалившись. Благо, Рон сам не блистал, а я успевал вовремя прикусить язык.

После поездки в Египет финансовое положение семьи несколько улучшилось, восемь галеонов в год — стандартная такса на карманные расходы для одного ребёнка. Ну, с учётом того, что мы за свой счёт приобретаем учебные принадлежности, правда, родители могут по мелочи помочь, если не хватит. Я в большинстве своём всё тратил на еду. Ежегодно к нам приезжает тётушка Мюриэль, и близится час встречи. И так далее, и тому подобное.

В-четвёртых, если ты и забыл о друзьях, то они о тебе помнят. На неделе Хедвиг притащила два письма от Гарри и Гермионы. Ничего особенного. "Привет, как ты, я сейчас так, пока". Ответил тем же. Терпеть не могу писать письма. Я слишком ленив для этого, то ли дело живое общение!

Потихоньку делал домашние задания. Эссе по трансфигурации и истории были готовы, астрономию я заканчивал, чары и ЗОТИ бодренько двигались, зелья и травология находились в зачаточном состоянии и почти не продвигались. Прорицания находились где-то между чарами и травологией.

Зато теперь в моей комнате наконец воцарилась гармония. Вещи, висящие на стуле и на дверце шкафа, папка с бумагами на краю стола, откуда на пол уже спланировала часть листов, творческий беспорядок из бумаг, писчих принадлежностей, книг и небольшого кактуса на том же столе. На тумбочке доска с шахматами, где фигуры расставлены в произвольном порядке, на доске же лежит палочка и на одной из клеток возвышается венец моего владения чарами. В смысле, промучившись пару дней на тренировках в Гринготтсе, я несколько видоизменил ручку вилки, и теперь завязанный в узел столовый предмет без поддержки стоял вертикально и гордо протыкал воздух. По полу в рандомном порядке раскиданы шесть теннисных мячей. Когда совсем лень что-либо делать, просто их подкидываю и ловлю. Типа координацию движений тренирую.

В книжном шкафу рядом с магнитофоном возвышалась неровная стопочка дисков, на полке ниже была беспорядочно раскидана колода карт, ещё две в упаковках притаились там же, но в углу. Нижние две полки занимали учебники, на оставшихся двух расположилась в небольшом количестве купленная мной литература.

К счастью, без спросу в мою комнату никто не заходил. Да и вообще никто не заходил... Близнецы и те уже не рисковали.

...Сижу я как-то в гостиной, читаю себе мирно историю. Тут Джордж рядом тыняться начинает, более того, ещё и надоедливо жужжит над ухом. Я попросил его говорить потише — он демонстративно повысил голос. Я вежливо попросил его перестать — он начал сюсюкать что-то про "малыша Ронни, взявшегося за ум, скоро совсем клоном Перси станет", и я не выдержал.

Меня немногое может взбесить, но когда мне мешают читать, я вспыхиваю, как спичка. Ладно бы он попросил меня пойти в другое место — я бы ушёл без вопросов, но, видимо, целью засранца был именно я.

— Джордж, — задумчиво сказал я, — а нас ведь шесть братьев и сестра...

— Ого, да ты гигант мысли и монстр памяти, братишка! — округлил глаза в притворном восхищении шутник.

— Это я к чему, — невозмутимо продолжал я. — Если я сейчас встану и ударю тебя по яйцам, особый вред продолжению рода Уизли это не нанесёт даже при самом трагичном исходе дела. А если ты не перестанешь мне мешать — я ударю. — И спокойный взгляд.

— Братишка, — с пренебрежением ухмыльнулся Джордж, — ты бы был повежливее... — и свалил.

А после ужина у меня внезапно раздулся язык до невообразимых размеров. Поначалу я чуть не задохнулся, но смог быстро успокоиться и задышать носом. Молли оперативно меня расколдовала, параллельно распекая близнецов, я же за них вступился, чем вызвал удивление всех. Мол, меня могли отсрочено проклясть в Косом, или мало ли проклятых предметов...

Спустя два дня дому в лице младшего поколения Уизли предстояла внеплановая побудка. И она состоялась.

Ровно в полпятого утра в комнате близнецов раздался адский вой, который тут же сменился восхитительным интсрументалом. Пусть и немного тяжеловатым. Громкость была очень впечатляющей, хотя до Молли с Артуром звук доходил откровенно слабо и, к счастью, они не проснулись.

Чего нельзя сказать о нас. В коридор выбежали Джинни, Перси и я. Сонные, полуодетые... то ещё зрелище. В дверь комнаты близнецов с той стороны уже ломились под бодрый ритм, задаваемый барабанщиком. Перси поднял было палочку, но потом почему-то опустил и повернулся ко мне:

— Что это такое?..

— Понятия не имею, если честно, — пожал плечами я, даже не пытаясь прогнать с лица довольную улыбку. — Хотя... кажется, магглы называют это "дез-метал".

Перси хмыкнул и повернулся к Джинни.

— Тебе звукоизоляцию на комнату на сегодня наложить? — девушка кивнула, а потом опомнилась:

— А как же?..

— Мне почему-то кажется, — заметил Перси, внимательно глядя на свою палочку, — что я мало чем смогу им помочь.

Серьёзно, он мне определённо нравится!

В общем, ребята разошлись, я тоже отправился в свою комнату. В шесть встала Молли и что-то сделала с дверью в комнату близнецов, отчего та открылась; музыка мгновенно смолкла. Как оказалось, в комнате близнецов даже окно было намертво закрытым, открывалась только форточка. Больше никто ничего не нашёл.

Спустя четыре дня, когда всё совсем утихло, я перенёс свои новые колонки обратно к себе в комнату.

Да, хотел бы я видеть лица близнецов тогда!.. Звуки непонятно откуда, два стакана воды на тумбочках и записка посредине комнаты: "У меня очень плохое чувство юмора".

В конце концов, мне достаточно, чтоб меня просто не трогали.

Кстати, магический клей, что-то вроде аналога "Момента", очень качественный. Как было доказано эмпирическим путём, если аккуратно и быстро смазать им косяк и дверь, то по истечении получаса даже два молодых дуболома, полных желания эту дверь выломать, сделать этого не смогут. Правда, как я лез на второй этаж, чтоб окна закрыть, мама...

На основе этого случая я понял, что с Малфоем у меня будут либо очень сложные взаимоотношения, либо предельно лёгкие.

Слава Богу, что мои хиленькие скрывающие чары продержались, да и Молли с близнецами не особо усердствовали в поисках, а то не видать бы мне моих колонок...

Что я могу сказать, тренировки давали свои плоды. Хотя и не так легко, как мне хотелось.

Не знаю, то ли колдовать и правда очень трудно, или палочка меня слушалась откровенно паршиво, но освоение магии шло со скрипом. Нет, к трансфигурации никаких претензий! Пусть и не с первого раза, но зачастую у меня всё прекрасно получалось. А вот над Левиосой трудился в поте лица дня два, и то она до сих пор сбоила как зараза. И это заклятье для первокурсников! Которое даже у Рона получалось...

Я в печали.

Зато я владею очень красивым стилетом. Семейная реликвия. Честно, это смотрится даже немного смешно: просторный тёмный мрачный сейф (восемнадцать на восемь метров — это ж дочерта!), причём полностью пустой, а в одном уголке одиноко притулился низенький постамент, на котором и лежит это обманчиво хрупкое лёгкое чудо в ножнах. Стилет, как мне любезно сообщил Шейтхар, которому около трёх-четырёх веков. А выглядит, как новенький... Даже и не скажешь, что на нём крови больше, чем на ином Пожирателе Смерти.

Кроме того, гоблин проговорился про тендер между тремя школами на провождение Турнира Трёх Волшебников. Опять поставил в долг полсотни на Хогвартс, ставки один к трём.

Помимо этого, вытряс из гоблина детали по отслеживанию писем. К моему восторгу, почтовую сову можно было только узнать по внешнему виду. Не зря же на них накладывалось огромное количество самых разных чар против слежки. И пусть от маггловских маячков это не спасало, я надеялся на лучшее.

Немного замаскировал Сычика и отправил его с письмом к весьма известной личности. Вопреки ожиданиям быстро получил ответ.

Уважаемый Александр!

Ваше мнение обо мне, безусловно, очень льстит.

Есть вероятность того, что вы правы, и некоторые мои статьи так и не вышли в печать, но такова уж журналистская доля.

Но всё же, что вы хотите за свою "сенсационную информацию" и что это вообще за информация?

Рита Скиттер

P.S. Милая сова.

Я с сомнением посмотрел на ядовито-оранжевого в зелёную крапинку совёнка с большим знаком Супермена на груди. Надо, кстати, его отмыть...

Мысль проста — Рита пишет неудобные статьи, но наверняка есть те, за которые ей очень хорошо заплатили, только чтоб они света не увидели. Скиттер у меня ещё по книге оставила вполне приятное впечатление — люблю людей, которые знают, чего хотят, и могут этого добиваться. И никаких соплей и сопутствующей дряни, энергичный деятельный человек, а что заносит — так с кем не бывает? К тому же, имея профессию скандальной журналистки в магическом мире, добиться высот и известности — дорогого стоит. Это и в маггловском-то мире сложновато...

Значит, Скиттер девушка крайне осторожная и предусмотрительная, вопреки внешней шелухе. И если приноровиться к общению с ней, можно избежать многих проблем.

Вот всё это, с некоторыми купюрами и поправками, я ей и написал, намекнув на имеющуюся у меня информацию.

А пока я потихоньку подталкивал Молли с Артуром к мысли о том, что стоило бы забрать Гарри к нам пораньше. Ну так, просто.

Если честно, мне было его жаль.

Я всегда восхищался людьми, у которых были качества, мне недоступные. Да, самоотверженность и наивность Поттера меня восхищала, но при этом ещё и несколько раздражала. Что ни говори, а я привык общаться с людьми с более адекватным взглядом на мир. И с этого ракурса, учитывая условия, в которых он рос — да, мне его жаль.

Как-то в очередной раз разговорились с Шейтхаром (он любил с ехидной ухмылкой понаблюдать за моими потугами), и я спросил:

— А такие поверенные есть у всех древних семей?

— Да, разумеется. Это и есть признак благородной крови, в какой-то мере. У тех же Уизли поверенного нет.

— И у Поттеров есть поверенный?

— Ну, это логично вытекает из моей предыдущей фразы, не так ли?

— Тогда почему Гарри на самом деле очень мало знает о своей семье?

Зачастую мы разговаривали как раз о Прюэттах. Кем были теперь мои предки, как развивалась история рода, почему в итоге Прюэтты оказались в таком плачевном состоянии...

Прюэтты, тогда ещё почти грязнокровки, впервые проявили себя в битве при Гастингсе, и пусть битва была проиграна, но Седрик Прюэтт заставил себя запомнить и зауважать. После этого Прюэтты и начались, как самостоятельный род, дослужившись со временем до графской короны. При Плантагенетах, Ланкастерах, Йорках и Тюдорах дом Прюэттов был синонимом чести и надёжности. Они держались при Стюартах, противостояли Кромвелю, пытались объединить Англию, а позже и Великобританию. Параллельно отмечались в большей части войн — не только тех, что проникали в магический мир. Вопреки расколу четырнадцатого-пятнадцатого веков, что разделил мир магглов и магов навсегда, они своих корней не забывали, и охотно контактировали с простецами, параллельно ухитряясь проворачивать свои дела и приумножать богатство семьи. В конце девятнадцатого века у них был уже вполне уверенный бизнес. Прюэтты спокойно смогли пережить первую мировую, при этом даже приняв в ней участие. Их не слишком зацепила Великая Депрессия. Зато хорошенько поработала Вторая Мировая на пару с Гриндевальдом. Некогда большая семья вместе с львиной долей могущества и богатств пропала, как камень, закинутый в Марианскую впадину. Но Прюэтты ещё были вполне себе сильны. Правда, тогдашний глава рода делится своими сомнениями с Шейтхаром — с поместьем что-то неладно, виноградники вянут со страшной скоростью, озеро умирают и дом кажется более ветхим, чем на самом деле является.

И тогда началось — кто-то пропал без вести, кто-то погиб по естественным причинам (Секо на горло — что может быть естественней?), кто-то не выдержал тягот мирской жизни и решил, что в ином мире ему будет получше (семь колото-резаных ран в спину — какое зверское самоубийство!)... Иначе говоря, кто-то тихо, довольно талантливо и с выдумкой выкосил Прюэттов. Поместье оказывается закрытым почти на полвека решением последнего главы, как оказалось, предсмертным, и на время забытым.

От некогда великого рода осталось всего четыре человека — Мюриэль, Билиус, Игнатиус и тёзка прародителя Седрик. Игнатиус, собственно, женился на Лукреции Блэк (меня кстати умилило то, что обе мои родные бабки — Блэки, причём бабушка по линии Молли приходится двоюродной племянницей бабушке по линии Артура), в браке стал отцом замечательных дочек — Молли и Тесси, и благополучно сгорел в домике с женой вместе около двенадцати лет назад. Мюриэль вышла замуж и самоустранилась от дел рода, время от времени навещая родню. Билиус так и умер неженатым в возрасте восьмидесяти лет, ненадолго опередив Игнатиуса. Всё своё имущество — квартиру в Лондоне и некоторую сумму денег он завещал своему ученику, Альберту Стенсону, который квартиру продал, деньги забрал и укатил в Австралию, в новообразованный исследовательский центр.

Переходим к самому интересному!

Также, как первый Седрик когда-то смог создать семью, последний Седрик её любовно разрушил. Самый младший в семье и благополучно избалованный, он не обладал особой силой воли, целеустремлённостью и устойчивостью к жизненным невзгодам. Он также женился, став отцом двоих сыновей. Гидеон и Фабиан, как известно, погибли от рук Пожирателей где-то в начале семидесятых. Жена Седрика не выдержала сей вести и тоже приказала долго жить. Глядя на убитого горем мужчину, Игнатиус благородно и по предварительной договорённости с Билиусом и Мюриэль передаёт титул в руки Седрика — они искренне надеются, что забота о роде отвлечёт его от горя и даст силу начать новую жизнь.

Психика волшебника вообще штука хрупкая и малопредсказуемая, может кардинально поменяться буквально на ровном месте, а тут изначально не очень устойчивый характер, да ещё и смерть сыновей с женой...

...Кстати, ещё один факт в копилку аргументов на тему "А чё это с тобой?"...

Седрик же действует по принципу "Заботы? Не, не слышал" и с утроенными усилиями пускается во все тяжкие. Внезапно образовываются долговые расписки с астрономическими цифрами — в карты Седрик играет по-крупному, приходят непомерно завышенные счета из ресторанов — будто глава семьи жрёт только сырые алмазы в огромных количествах, но Седрик барским жестом велит оплачивать всё, как указано. В какой-то момент отдаёт одному из партнёров по картам графский титул, поставленный на кон. А тут ещё и любимые братья один за одним погибли. Надо срочно отвлечься от горя! Седрик попытался было пустить с молотка поместье и стилет, но не преуспел — Шейтхар грудью встал на защиту последнего имущества, показал строгое завещание не продавать поместье и стилет, и не в одном экземпляре, и высказал всё, что думал потрепавшему ему нервы горе-волшебнику. Тот в долгу не остался и тоже попытался обогатить словарный запас гоблина, но не преуспел — за свою трёхсотлетнюю жизнь Шейтхар видывал и не такие конструкции. Последний Прюэтт (а Мюриэль оставила за собой фамилию Крестон) устало махнул рукой и ушёл в неизвестном направлении. Через две недели его нашёл патруль в Лютном переулке — упившегося до смерти.

— С Седрика этот род начался, на Седрике и закончился, как я думал, — горько шутил гоблин. В плане возрождения рода надежды на сточетырёхлетнюю Мюриэль было мало.

Рассказал он мне и историю стилета, который хорошенько потрудился не только на ниве убиения людей, но и в вопросе разжигания вражды с Малфоями.

Как уже упоминалось, Прюэтты бодренько контактировали с магглами, за что их за спиной клеймили предателями крови. В лицо обвинить никто не рисковал. Единственный раз лет двести назад Алоиз Малфой позволил себе высказать уничижение Кларенсу Прюэтту и назвать того предателем крови. Тот прежде уточнил, что Алоиз понимает под этим понятием, а после вызвал Малфоя на дуэль. На бой Кларенс вышел с палочкой в правой руке и со стилетом, который вот уже несколько поколений переходил из рук в руки, в левой. Дуэль вскоре закончилась — Кларенс, прикрываясь защитами, достаточно быстро подошёл на нужную дистанцию, где по-плебейски пнул того в пах и вмазал Малфою в челюсть, после чего, отбросив палочку Алоиза, сказал:

— Как видишь, разница между магглом и магом на деле ничтожна. Что ты, великий Малфой, что обычный человек — удар стилетом в сердце для вас смертелен. Жил, как грязь — вот и умирай, как маггл. А предатель крови — человек, не справившийся с родом и не могущий толком обеспечить семью... — и проткнул Малфоя стилетом.

Естественно, нежности в отношения между Малфоями и Прюэттами это не добавило.

С тех пор в словосочетание "предатель крови" вкладывают несколько разный смысл.

И кстати, Артур Уизли по обоим критериям идеально подходит.

А на замечание по поводу неподобающих действий, сиречь ударов в пах и челюсть, Кларенс язвительно заметил, что неподобающе — умирать из-за какого-то кретина и идиотских правил. А бой, мол, это вам не дамам стихи читать, — тут или победа, или смерть.

Не зря же у Прюэттов девиз — "До победы".

— В магическом мире, — со вздохом начал Шейтхар. Он в принципе неплохой, просто у него характер тяжёлый. Как у меня почти. — Более всего ценится самостоятельность. И когда Гарри Поттер дозреет — он придёт для того, чтобы заняться делами рода. Да и, в конце концов, и я, и гоблин Поттеров — всего лишь поверенные, и менее всего мы хотим навязываться.

— Шейтхар, — просительно протянул я, — ну сделайте исключение, а? Поттер наивен, как муравей, и сам догадается прийти в банк и поинтересоваться своим финансовым положением разве что лет через пятьдесят. Пошлите ему письмо на День рождения, мол, так и так, пора вступать во взрослую жизнь, займись делами, лентяюга! Ну, ты понял... А там оно и пойдёт как надо.

— Он — чистокровный волшебник, и должен сам всё понимать...

— Его же магглы воспитывали! Он даже меньше меня о магическом мире и тем более о родах-делах всяких знает...

Гоблин недовольно покачал головой, но всё же пообещал подумать.

Кроме того, я утолил свой интерес на тему магглорожденных волшебников и их принадлежности к угасшим родам. Нет, это вполне возможно, но вряд ли доказуемо. Это надо вызывать отдельно каждого гоблина-поверенного, класть руку на листик... Жизни может не хватить, не говоря уж о том, что у большинства угасших родов и поверенные тоже мертвы, а без них тест на принадлежность невозможен. Это в нормальных родах всё хорошо — родил наследника, воспитал, регалии отдал и — гуляй себе без гоблинов, а вот если линия прерывалась...

Дела дружеские

Ну да вернёмся к нормальной жизни. На первой неделе июля нас навестила тётушка Мюриэль. Не знаю, чего на неё все ворчали, как по мне — классная тётка! Только приехала — сразу отчитала Молли за растянутый свитер, попеняла Артуру излишним магглолюбием, проехалась по обалдуям-близнецам, отметила отчаянный карьеризм Перси, умильно поинтересовалась у Джинни успехами на Поттеровском фронте и коварно спросила, смог ли я уже хоть как-то выделиться на фоне братьев.

Я в восторге! Да, она немного ворчлива, но она такая няшка!

Ужин прошёл в уютной атмосфере почти повсеместного молчания. Мюриэль разливалась соловьём. Не сказала ни слова мата, но приласкала каждого, не по разу и всё на разные темы. Какой талант, Господи, какой талант!

Сразу после ужина Джинни экстренно ушла делать Зелья, близнецы яро вызвались поубирать в совятне (если книгу и найдут — то фиг с ним), Молли срочно понадобилось подновить чары в другом конце дома, Артур без объяснений слинял в гараж.

Я остался один на один с Мюриэль. Смотрела она на меня как на... э, не самого достойного человека, но мне было плевать. Как бы это парадоксально ни звучало — мне было с ней приятно пообщаться, она уже показала себя умной бабулькой, а её колкости меня мало трогают. Говоря откровенно, вообще не трогают...

Моё предложение поиграть в шахматы было принято, и я вынес мою прелесть. Не смейтесь, шахматы реально классные...

Я играл чёрными, Мюриэль белыми. Сделав очередной ход, с интересом наблюдал за ней, когда она вытащила палочку и завернула ею хитрый вираж — мне такого не повторить.

— А ты изменился, — уже не таким скрипучим голосом, как поначалу, сказала она. — От кончиков пальцев ног и до имени, верно, Рональд Александр Прюэтт? — я откинулся на спинку дивана и с кивком головы признал:

— Шах и мат.

Она задумчиво покачала головой, убрав презрительно-небрежное выражение лица:

— Да, сильно изменился...

Я только пожал плечами.

— Прежний Рон сразу бы раструбил о своём новом статусе, а ты даже подавать официальное извещение о возрождении рода Прюэтт и своём статусе главы семьи запретил, надо же... Но Молли, какова! Никогда бы не подумала!.. Ты как, думал, кто твой настоящий отец?

— В смысле? — сначала не понял я, а потом до меня дошло.

Самое смешное, что я не могу сказать, что я — Уизли, просто потому что уже есть доказательства обратного. Да и я уже почти Прюэтт...

— Да-а, — не обращая внимания на меня, протянула Мюриэль. — Никогда бы не подумала, что наша насквозь правильная пай-девочка Молли решится на адюльтер... Впрочем, с таким-то мужем — и немудрёно...

— Он неплохой, — на автомате вступился.

— Пф, тебе не с чем сравнивать, малыш.

Я промолчал. Мне как раз было, с чем сравнивать — и в этом соревновании Уизли выигрывал всухую. Даже не смотря на свои бесконечные заморочки с гаражом и проблемы с финансами.

— То есть, — решил перевести тему я, — как только будет объявлено о моём статусе, поползут слухи о том, что я не Уизли? — говоря откровенно, на репутацию Молли мне плевать, но "глава рода — бастард" звучит менее располагающе, чем просто "глава рода".

— Разве что кто-то из твоих братьев проговорится. Знаешь ли, проблемы кэбменов не трогают ткачей, — и, видя мой непонимающий взгляд, она разъяснила: — О том, что род прервался, знают все. Но о том, почему он не сразу возродился — через того же Билла, к примеру, — знаем только мы с тобой и менее удачливые претенденты. А слухи не поползут, потому что вы, Уизли, тошнотворно правильные и не решитесь пятнать честь собственной матери...

Немного помолчав, она спросила:

— Ты ведь знаешь о Турнире Трёх Волшебников? — я кивнул. — А скажи-ка мне, Рон, почему из Дурмштранга приедет самая сильная команда?

Я проглотил рвавшееся на волю "Понятия не имею" и задумался. Да, я любил подобного рода задачки по истории на логику и способность связать воедино несколько фактов. Но о магическом мире мне неизвестно практически ничего! Фон там какой-то благоприятный, что ли? Но если причина в магии, то почему именно Дурмштранг и где гарантия, что остальные школы этого не повторили?

Ладно, думаем глобально. Чем Болгария так отличается от Франции и Англии, ну, кроме самых элементарных ответов?

В магическом плане — да кто бы знал, а в маггловском...

...А ведь правительственные верхушки стран были вполне в курсе по поводу магии, это я ещё по Роулинг помню...

— Можно подсказку? — спросил я у внимательно наблюдающей за мной Мюриэль.

— Можно, — иронично-снисходительно улыбнувшись, сказала она. — Тебе просто наводящую фразу или, может, ответ на вопрос?

— Второе. Скажите, а ведь Дурмштранг — это либо очень большая школа, либо сеть школ на самом деле?

— Верно, — изумлённо кивнула Мюриэль.

— И стала она таковой где-то после Второй Мировой, а до того ничем особым от остальных школ не отличалась?

— Тоже верно, — Мюриэль уже вернула на лицо выражение уничижительного любопытства. — Но это второй вопрос. Хотя, как я поняла, ты уже знаешь ответ. Ну-ка, просвети старую перечницу, покажи ей откровения юного волшебника.

— Всё просто. После Второй Мировой Болгария стала одной из стран соцлагеря, при этом правительственная верхушка СССР не могла не знать о волшебниках, а значит, была в курсе и по поводу школ. Уж не знаю, сколько было магических школ в советском пространстве, но вряд ли много, а учитывая территорию, в разы превышающую размер Британии и Франции вместе взятых, потенциальных учеников было очень много. Проигнорировать Дурмштранг, по меньшей мере, как вариант небольшой разгрузки для остальных школ, Советы никак не могли. Далее, во время войны связь между маггловским и магическим миром серьёзно улучшилась, и некоторое время они существовали очень близко, почти параллельно, так как имели одинаковые проблемы. После войны подобный почти союз стал сходить на нет, но в первые годы всё ещё был силён, что позволило достаточно тесно связать болгарскую школу с советским пространством. А вот теперь, когда Союз уже распался, в Дурмштранг всё ещё поступает прежнее количество учеников, потому что магам шевеления маггловского мира, не связанные с войной, по сути фиолетовы. Таким образом, Дурмштранг имеет большее количество учеников, и даже если планка обучения там такая же, как и в Хогвартсе (хотя все говорят, что там эта самая планка выше), то дети приедут сильнее, потому что там конкуренция жёстче. Вот, — я перевёл дух.

— Надо же, — с удивлённой задумчивостью протянула Мюриэль. — А Шейтхар не врал...

— Значит, всё-таки Шейтхар, — безразлично сказал я.

— Ты о чём это, глава недоделанный?

— Как вы сами заметили, разрешения на обнародование моего статуса я не давал. Знал об этом только Шейтхар, и только он мог проговориться. Но я решил подождать с обвинениями до того, как вы всё подтвердите.

— Не гони коней, малявка! С обвинениями он подождёт... Я всё же тоже Прюэтт, и нет ничего такого в том, что гоблин поведал мне о счастливом возрождении семьи.

— Вы — Крестон, это во-первых. А во-вторых — я, как вы сказали, глава, пусть и недоделанный. А он вам всё рассказал даже без моего ведома...

— Притормози, сопля рыжая! Помочь он тебе хотел, балда! И меня помочь тебе попросил. А я, знаешь ли, не страдаю альтруизмом в острой форме, да и помогать людям не особо люблю, скорей, наоборот, если ты заметил, — не скрывая язвительности, ответствовала мне она. — Но он меня убедил, что ты неплохой мальчик, даже с претензией на мозг. Вон какие интересные логические цепочки строишь, даже, как настоящий Прюэтт, маггловскую историю знаешь. Спроси у жителей этого дома, что такое Великая Депрессия, и они после недолгих раздумий на голубом глазу ответят тебе, что это когда у королевы было плохое настроение в течении долгого времени, тьфу!

— И с чем он хотел помочь? — уязвлено поинтересовался я.

— Для начала он попросил тебе намекнуть... — она с натугой поднялась с дивана, подошла ко мне и отвесила мне хорошую затрещину: — Твоя палочка тебе не подходит, кретин! — и вернулась на своё место. — Ну, ещё он сказал, что ты весьма обеспокоен вопросом защиты разума.

— И вы можете мне помочь?

— Разумеется, мальчик. В первом случае, учитывая, как долго тебе служит твой ширпотреб, по ошибке называемый настоящей палочкой, я сведу тебя с хорошим мальчиком, который сделает тебе хорошую палочку буквально за бесценок — от сорока до восьмидесяти галеонов. Во втором я познакомлю тебя с не менее хорошей девочкой, которая сможет нарисовать на тебе что-нибудь красивое и полезное, магические татуировки, слышал о таких?

— Что-то где-то, — неопределённо проговорил я, после чего утвердительно заметил: — Денег вы мне не дадите.

— Ха! Я их никому не дам. Завещать буду, разве что. Тебе половину, как самому большому идиоту и неудачнику в этой семье, братьям твоим, сестрёнке на приданое, да и родителям, чего уж там... Вот же наказал Мерлин, единственные родственники — и те Уизли... Но учти, мальчик, мою смерть будут тщательно расследовать! — она неопределённо улыбнулась. — И смотри мне, не трогай Шейтхара. Он хороший и заботится о тебе.

— Да, это замечательно... Проблема в том, что у меня самого денег нету.

— Пф, маленький лгунишка. У тебя уже почти шесть часов как есть сто пятьдесят галеонов. Пляши, Хогвартс выиграл тендер, — у меня прямо от души отлегло.

— А сколько будет стоить магическая татуировка?

— Не знаю, приблизительно от полутора тысяч галеонов, — к душе прилегло обратно. Пытаясь отвлечься, я задал давно интересующий меня вопрос:

— А скажите, почему вы отказались вести дела рода?

— Я что, похожа на идиотку? — она от души расхохоталась. — Надо оно мне, это убыточное агонизирующее предприятие? — внезапно её улыбка потускнела, как будто с неё резко сорвали маску. С грустью и даже горечью она, внимательно рассматривая камин, продолжила тихим, чуть хрипловатым голосом. — Мне уже сто четыре года, мальчик. Не тот возраст, чтоб брать на себя чёртову кучу проблем. Да и я большую часть жизни прожила под фамилией Крестон, и отказаться от неё — всё равно, что предать память Эдварда в угоду бесперспективной прихоти. Времена, когда я, так сказать, собственными силами могла возродить род, прошли ещё до Второй Мировой, знаешь ли... так что адский труд по возрождению Прюэттов ляжет именно на твои плечи, уже лёг. Впрочем, Шейтхар говорит, что ты вполне неплохо справляешься, а это, поверь, весьма лестная оценка. Он на своём веку успел повидать ещё моих дедов, которые правили более чем достойно; он с ними тебя и сравнивает... Надеется, что по наступлению совершеннолетия ты сможешь занять всё-таки кресло Прюэттов в Визенгамоте, а то оно, зараза, уже лет сорок пустует...

— Ну что ж, — будто опомнившись, вновь энергично забрюзжала она противным скрипучим голосом. — Общественность общественностью, а семья имеет право знать о твоём статусе, не так ли? — и, не дожидаясь моего ответа, вновь взмахнула палочкой, после чего профессионально-противным визгом закончила: — Все сюда!!! — и поковыляла на кухню. Спустя несколько минут все, присутствующие в Норе, собрались на этой самой кухне, где Мюриэль и сообщила:

— Ну что, семейка Уизли, среди вас оказался один не совсем Уизли, — тут она многозначительно хмыкнула. — Можете поздравить Рона, который недавно смог пройти тест на принадлежность к роду Прюэтт и ныне является его главой.

Реакция Уизли была разной.

Молли сочувственно охнула, — видимо, была в курсе по поводу ситуации в роду.

Артур меланхолично обрадовался и похвалил меня, после чего попытался удрать в гараж.

Джинни позавидовала, но поздравила.

А вот Перси и близнецы делали всё идеально синхронно, будто перед этим долго репетировали.

Резко расширяются в изумлении глаза и приоткрывается рот. Потом в глазах появляется озадаченность, недоумение и обида. Потом они краснеют, их головы с почти слышимым щелчком поворачиваются в сторону Молли. Затем они, видимо, сразу устыдившись, резко уставляются в стол и вяло мямлят поздравления.

Я стою с шахматной доской под мышкой и довольно улыбаюсь. Мюриэль ехидно осматривает нас всех и ставит подножку уходящему Артуру.

Сюрприз удался.

На следующий же день Мюриэль безжалостно забрала меня из дома, чтоб я "показал ей Косой переулок". Сама она, мол, на постоянной основе проживала в США, где ранее её муж, а теперь и она сама управляла сетью гостиниц. Единожды в год она посещала с визитом историческую родину, и теперь "горела желанием увидеть изменения".

На деле же она быстро провела меня в Гринготтс, где Шейтхар, невинно рассматривающий потолок, провёл нас в какой-то кабинет с камином. Крикнув "Самшитовая роща", я после недолгого путешествия вывалился из камина вслед за Мюриэль.

— Даниэль, негодяй, отчего не встречаешь гостей?! — немедленно возмутилась тётушка. Спустя несколько минут в гостиную зашёл "хороший мальчик": высокий статный брюнет, на висках которого уже присутствовала седина, сразу расплылся в улыбке.

— Тётушка Мюриэль! Рад вас видеть!

— Ага, как же, небось, сейчас в уме проклятия перебираешь и мысленно подсыпаешь мне яд!

— О, вы даже чаю не выпьете? — огорчился Даниэль.

— Мерзавец, ты должен был оскорбиться, — чуть обиженно заметила Мюриэль. — Но ты прав. Знакомься, это что-то вроде моего внучатого племянника, его зовут Роном и ему нужна палочка. Желательно очень хорошая, чтоб он не выглядел совсем бездарью... хотя он такой и есть. Рон, это — Даниэль Фолле, говорит, что он мастер делать палочки, увы, никого другого я не знаю. Засим оставляю вас, надеюсь, вы сможете не убиться в моё отсутствие. У вас шесть часов, а мне пора.

— До свидания, тётушка Мюриэль! — в унисон пропели мы с Даниэлем елейными голосами. Уже из камина она погрозила нам пальцем.

— Ну что, — обратился ко мне Даниэль, на чистейшем, кстати, английском. — Сначала еда или работа?

— Совместить нельзя? — деловито спросил я.

— Определённо, Рон, ты мне нравишься. Пойдём, — он довёл меня до столовой, после чего извинился и отлучился на пару минут. Вернулся он с хрустальным шаром в руках, по воздуху за ним плыла рулетка и лист бумаги, над которым замерло странноватого вида перо. Как выяснилось позже, самопишущее.

— Итак, для начала тебе надо немного познакомиться со мной. — Появившийся домовик поставил перед нами тарелки с едой. — Как уже сказала Мюриэль, меня зовут Даниэль Фолле. Представляться в ответ не надо. Я занимаюсь изготовлением волшебных палочек на заказ для определённого круга клиентов, который время от времени расширяется, как, например, сейчас. Люди приводят ко мне своих учеников, детей и знакомых. Итак, для того, чтобы сделать тебе хорошую палочку, я должен знать о тебе всё. Вот это, — он кивнул на лист с пером, — поможет мне ничего не забыть. Шар поможет нам найти правду, в том случае, если возникнет какая-то неточность. Рулетка для стандартных измерений, без которых сложно сделать удобную волшебнику палочку. Должен заметить, что палочка — отражение твоей души, она есть ты сам, поэтому мне понадобится узнать о тебе очень многое, но не волнуйся, ничего не выйдет за пределы этой комнаты. Кроме того, это будет только твоя палочка — и никто иной без твоего разрешения даже воспользоваться ею не сможет, а после твоей смерти она вообще рассыплется пеплом... Если сделана по уму и для тебя. Пока ничего не говори.

Когда мы закончили есть, Даниэль потёр руки и чуть хищно подался вперёд.

— Начнём допрос. Для начала встань, — на меня почти тут же набросилась рулетка.

— Какой рукой ты колдуешь?

— Правой...

— ...Хорошо. Ты лентяй или трудяга?

— Абсолютно точно первое...

— ...Любишь поспать?

— Обожаю...

— ...Сильно эмоционален?

— На людях большей частью. В основном спокоен...

— ...Ага. Так, вытяни правую руку вперёд, — неожиданно приблизившееся перо быстро укололо меня в палец. — Хорошо, спасибо. Знак зодиака — Козерог?

— Да нет, вроде Рыбы, — я поднапряг память, пытаясь вычислить свой знак. Первое марта у нас там на что попадает?..

— Да нет же! — сердито перебил меня Даниэль. — Что ты меня путаешь?! Козерог... — и действительно, когда я сказал про Рыб, шар окутал сероватый туман. Я неуверенно повторил:

— Козерог, — шар немедленно стал чистым. Ну надо же...

— ...Так, — Даниэль с сомнением на меня посмотрел. — Тебе четырнадцать?

— Да, — ответил я. Шар остался чистым. Ничего не понимаю...

— ...Ага, сексуальный опыт был? — я засомневался.

— А этот вопрос для чего?

— Первый раз — это, видишь ли, эмоциональное потрясение, и палочку надо делать с оглядкой на этот факт.

— Да, — и шар снова остался чистым. Что происходит вообще? Или это реально Рончик уже совсем-совсем взрослый?

— Быстр, — хмыкнул Даниэль...

— ...Так, принадлежишь ли ты к каким-либо родам?

— Да, я Прюэтт. Глава семьи.

— Ого, это несколько меняет дело! И какой камень у тебя на перстне?

— Жёлтый берилл.

— Чудно. Ещё какая-то кровь есть?

— Я по отцу Уизли. И родные бабки с обеих сторон — Блэки.

— Это просто восхитительно!..

— ...Любимые уроки в школе, что лучше всего выходит из чар?

— История и трансфигурация, лучше всего выходит трансфигурация...

С Даниэлем было приятно и легко общаться. Несмотря на его внешний вид, казалось, что мы с ним одногодки, да притом закадычные друзья.

Наконец, несколько часов допроса подошли к концу. На листке красовалась стенограмма нашей беседы, отдельным столбиком в уголке шли цифры — разные длины.

— Значит так, — решительно объявил Даниэль, уже, по-видимому, разумом бывший где-то в другом месте. — Заходи через две недели ровно. Захвати на всякий случай сразу восемьдесят галеонов — при всём желании даже самая раскрутая палочка не стоит больше. Там посмотрим, — и он унёсся в неведомые дали. Я же послушно перенёсся обратно в Гринготтс, где меня уже ждал Шейтхар, пригласивший меня в свой кабинет.

Мельком подумал — надо к Даниэлю и Гарри с Гермионой сводить. Не то чтобы я воспылал к ним невероятной любовью, но они от меня так просто не отстанут, если я резко прекращу общение, а долго подводить их к постепенному расставанию — лень. Легче, так сказать, общаться, чем объяснить, почему нет, или как там в бородатой поговорке было?..

А раз мы типа дружим, то мне же будет спокойнее, если в качестве волшебных девайсов у них будет что-то достойное и подходящее.

В кабинете уже сидела очень довольная чем-то Мюриэль.

— Говорят, ты квиддичем увлекаешься?

— Я ещё не определился. И вам здравствуйте.

— Решил даже поставить деньги на свои мнимые знания?

— Ну, не зря же я в Хогвартсе прорицания изучал. Приснилось мне, что сижу я богатый на метле, а мимо меня плачущий Крам со снитчем падает и результаты Кубка кричит. Вот я и понял — это знак...

— Да уж, и чего я ждала?.. Ладно. А скажи мне, Рон, почему же вы меня такую зловредную безропотно терпите раз в год?

— Мы вас любим, — заявил я, преданно глядя ей в глаза. Мюриэль на секунду замерла, а потом искренне расхохоталась.

— Ух, насмешил... — она вытерла слёзы. — Ещё варианты будут?

— М-м-м, из вежливости?

— Но тогда в прошлом году вы бы уехали в Египет как раз на время моего приезда, нет?

Я пожал плечами.

— А терпите вы меня, потому что хоть я и старая перечница и злая карга, у меня есть деньги, и я не совсем вас забываю. Мне немножко совестно, что я оставила любимого внучатого племянника без подарка... Хм, всё это время оставляла... А ты ведь целыми днями тренировался...

А ночами грабил банки, продавал Ливану танки, торговал на трассе галькой и насиловал людей, — не к месту вспомнилось мне. Чёрт, а ведь до этого ещё жить и жить! Если доживу...

— Но тем не менее — в Министерской ложе на финальном матче Кубка для вас будет десять мест. Приводи друзей, семью, заодно посмотришь, оправдаются твои прогнозы или нет. Можешь не благодарить.

— А вам не всё равно?

— Пожалуй, всё же нет.

— Тогда большое спасибо.

— Паршивец какой вырос, Шейтхар, ты только посмотри!..

* * *

Как бы то ни было, жизнь потихоньку двигалась. Братья вели себя тихо, только время от времени косились на Молли, Джинни немного поворчала, но смирилась. Артуру всё в принципе пофиг. А вот Молли пожалела сыночку, и теперь старалась хоть немного облегчить нелёгкую участь возродителя практически захиревшего рода. Она, наконец, отметила мою страсть к мясу, и теперь я видел его чаще и в больших размерах, чем остальные.

Две недели пролетели, как пара минут. Тётушка следила за моими тренировками, участвовала в наших с гоблином беседах, дополняла Шейтхара, когда он неточно отвечал. Сказала, например, что, к сожалению, все картины Прюэттов так и остались в особняке и сгнили (она тоже с моего официального разрешения посетила поместье). Кодекс Прюэттов (модное название домовой книги) она мне пообещала отдать через пару лет, а вот родовой гобелен с генеалогическим древом, который чудом смогла сберечь, — только по окончании восстановительных работ в доме Прюэттов. Узнал, почему она так часто меняет завещание:

— А потому, голова бладжеровая, что в тот день, когда я составлю серьёзное завещание, я примирюсь со своей смертью. Не бывать этому! А уж если всё-таки погибну раньше времени во цвете лет, то мой душеприказчик поможет всем избежать конфузов, верно, Шейтхар, поможешь? Он-то знает, чего, кому, куда и сколько, и уж точно не ошибётся...

Также Мюриэль очень помогла мне с моторикой рук, в частности, с движениями для палочки. Развивала она только правую, как-либо работать с левой отказалась наотрез. Ещё один раз спросила:

— Ты как, стилет трогал уже?

— Да нет, — равнодушно ответил я. — Всё как-то времени не было, да и вообще я на него особого внимания не обращал.

— Вот и хорошо, ну и не трогай. А захочешь — бери, — и на этой непонятной ноте удалилась. Что это вообще было?

Со Скиттер пока шла вялая переписка, всё содержание которой можно с лёгкостью выразить с помощью одной фразы: "Я вам не доверяю, мне нужны гарантии". Единственный плюс — Сычик уже привык и весьма философски относился к смене окраса, даже не шарахаясь от собственного отражения. Что поделать — я, ни разу не повторившись, старался выбирать самые впечатляющие и психоделические расцветки.

Но вот я с полными карманами денег по каминной сети путешествую в Самшитовую Рощу, где меня уже ждёт Даниэль.

Как объясняла мне Мюриэль, работа с волшебником и палочкой требует уединения, нарушать которое не вправе никто.

— Привет, Рон. Ну, что, — дружески подмигнул мне Даниэль. — Ты готов увидеть свою самую верную спутницу жизни?

— Привет, Даниэль. Немного нервничаю, но готов, — улыбнулся я.

— Тогда с тебя за погляд шестьдесят один галеон, деньги вперёд! — я рассчитался с Даниэлем, после чего он отошёл от стола, возле которого стоял, открывая моему взгляду две коробочки — одну поменьше, другую побольше.

— Итак, — он взял в руки ту, что поменьше. — Здесь находится твоё воплощение в дереве. Десять дюймов, красное дерево, берилл и шерсть нунды, очень упругая. — Он открыл коробочку, представляя моему взгляду палочку. — Красное дерево прекрасно для трансфигурации, но, как я понял, чары у тебя выходят плохо. Так что шерсть нунды должна немного скомпенсировать этот перекос. Ох как я эту нунду искал! Благо, знакомый выручил. Правда, пришлось хорошенько побегать после того, как я выдрал у Шайтана (так звали нунду) клок шерсти... Ну и, наконец, твой родовой камень, берилл, сработает как своеобразная фокусирующая линза, что позволит тебе тратить на сосредоточение меньше сил.

Красное дерево чуть поблёскивало на свету. Изящная рукоять, чуть шершавая — чтоб не скользила, потом переход на более узкую часть с ромбовидным узором и ещё один, последний переход, на ровную скользкую часть до кончика. В навершии посверкивал берилл.

— Уровни символизируют твою принадлежность к трём родам. Сверху вниз — условно светлые Прюэтты, тёмные Блэки и Уизли. У тебя почему-то отношение к Блэкам лучше, чем к Уизли, — на секунду озадаченно нахмурился Даниэль, впрочем, тут же забыв об этом. — Если эту палочку и вырвут у тебя из рук, то только очень сильным Экспеллиармусом. А вот это, — он взял в руки вторую коробочку, — кобура под твою волшебную палочку. Футляр из чешуи дракона, ремешки из кожи саламандры. Кожа под этим будет дышать и не будет потеть. Малозаметен, не привлекает внимания, и палочка болтаться по карманам не будет. Вот тут сделал небольшой рисунок, ты не возражаешь? Это тот самый Шайтан, чья шерсть у тебя в палочке. — На чешуе филигранно была изображена суровая морда чернющего желтоглазого котяры, выглядывающая из темноты. — Ну, испытывай.

— А сюда никто не войдёт? — запоздало спросил я, помня наше спонтанное появление.

— Нет, что ты! — засмеялся Даниэль. — С момента знакомства и пока клиент не покинет мой особняк с кобурой и палочкой, камин закрыт для всех, кроме этого клиента. Так что наше уединение не нарушат.

— Хорошая система, — пробормотал я, с трепетом беря в руки свою первую в жизни волшебную палочку (Ронову в расчёт не берём). Я слегка взмахнул ею — она со свистом рассекла воздух. Нашёл взглядом на камине какую-то жутко уродливую вазу и спросил: — Можно?..

— Конечно, она всё равно никогда мне не нравилась, — кивнул Фолле. — Это подарок твоей тётушки. Я в долгу не остался и отдарился пособием "Как бросить курить"... — я уже не слушал. Керамическая ваза с потрясающей лёгкостью перетекла в красивую хрустальную фигурку ангела. — О, знаешь, так гораздо лучше. Не возражаешь, если я её себе так и оставлю? — я не возражал. У Даниэля в руках мгновенно оказалась палочка, пара пассов, палочка пропала. На мой непонимающий взгляд он объяснил: — Трансфигурация, к сожалению, не вечна, продержится пару часов — и поминай, как было... А это были фиксационные чары. Немного изменённое проклятье окаменения, жутко тёмномагическое и очень запрещённое — не смей меня выдать властям!.. Вечность, может, твоя статуэтка и не простоит, но за пару сотен лет я ручаюсь.

Я задержался у Даниэля ещё на пару часов. Выпытал у него всё-таки эти чары. И они получились! Да, не сразу, но уже не сбоили! Работала и Левиоса, и другие заклинания...

Вот что значит правильная волшебная палочка!

И кобура подошла идеально, очень удобно, и на часы не залазила.

Также Мюриэль сдержала обещание и в этот же день потащила меня к тату-мастеру. Молодая милая девушка Даяна попросила меня для начала сказать требуемые свойства татуировки, потом подобрать рисунок, место, где он будет красоваться и возвращаться, когда у меня будет требуемые деньги и свободная ночь. Жила Даяна по адресу "Обитель ежей", и работала исключительно по ночам почему-то.

Со свойствами меня такой уж облом не ждал, по крайней мере, защита разума встала во главе угла. Брать два свойства уже опасно, тут и разорвать может...

Защита, к моей печали, не абсолютна, но мимоходом мои мысли никто прочесть не сможет. Чтобы их, собственно, прочесть, понадобится около двух часов изнурительного скрупулёзного взлома.

Татуировку решил сделать на правом плече. Думал сначала на левом, но стойкая ассоциация с Меткой отвратила меня от этого решения.

Долго бился над рисунком, на пятом часу, когда Мюриэль уже недвусмысленно поигрывала палочкой, решил увековечить на себе магическое животное, которое дало мне мою. Показал Даяне кобуру, она Шайтана одобрила.

Закончили мы на том, что это мне обойдётся в тысячу восемьсот пятьдесят галеонов.

Печалька.

А через два дня уехала Мюриэль.

Со мной она прощалась отдельно, ещё в Гринготтсе.

— Значит так, шахматист, ты не выпендривайся особо и вперёд Поттера к Волдеморту не лезь. В дуэли не ввязывайся — склад ума у тебя пока не дуэльный, так что не рискуй. Но и оскорблений не спускай, смотри мне. Я, может, к Рождеству приеду ещё, нервы тебе попорчу как следует. В чарах тренируйся, в трансфигурации не расслабляйся, на зелья совсем не забивай, понял? Невесту себе присмотри тоже... Не кривись, а присмотри! Лапчонки свои куриные тренируй, может, когда-нибудь и сойдёшь издали за мага. Палочку чисть, думай иногда, логику вон свою используй. За друзьями своими следи, а если они вдруг опять вознамерятся влезть в какую-то задницу — по башке тюкни и в медпункт оттащи, или что там сейчас в Хогвартсе может мозгов через задние ворота добавить... Сам ввяжешься — лишу наследства со страшной силой! УЗМС бросай к чёртовой матери, — бесполезная трата времени и, насколько я вижу твой энтузиазм, нервов, а вот над прорицаниями ещё подумай, может, догадаешься до чего-то полезного, — хмыкнув, она закончила наставления на путь истинный.

Помимо всего этого я ещё и с Перси общался. Должен признать, что он неплохой парень. Он открыл мне на многое глаза в этом мире. Я, пожалуй, пока не успевал особо задумываться над грустным бытом без нормального компьютера и, что самое главное, без интернета. Да ещё и, будучи вполне довольным своим зачарованным магнитофоном и потихоньку записывая музыку в плеер-шкатулку, я как-то упустил из виду тот факт, что в Хогвартсе электроника ни под каким видом не фурычит. И Перси, в общем-то, охотно и доходчиво объяснял мне про аналоги маггловских вещей в магическом мире. Например, прототип такой важной и в серьёзных расчётах почти необходимой вещи, как калькулятор, а именно — расчётную бумагу (которая автоматом выводит результат написанного примера) он даже великодушно принёс мне в жертву... то есть в дар. Впрочем, о большинстве аналогов, типа сквозного зеркала и переговорных листков (классная штука, но дорогие. Продаются парами, что пишется на одном листке — появляется на другом, при наличии специального стилоса с универсальным ластиком на конце могут использоваться до пятидесяти лет) против телефона и аппарации и каминов против человеческих (потому что что аппарация, что камин был точно изобретён нелюдью!) средств передвижения. Правда, индустрия мётел и иных летучих штук меня не вдохновила — безопасность и комфорт на них были под очень большим вопросом. Тем более, что летали они (за исключением дорогих спецзаказов, которые отличались повышенной проходимостью на любых территориях) на фоновом магическом приводе, и, поскольку на воде магический фон слабеет от берега, при залёте на достаточно далёкое расстояние от суши они попросту талантливо и достоверно изображали из себя сбитый советскими лётчиками мессер.

Собственно, моё с ним сближение объяснялось просто — он остался единственным, кроме Артура, человеком в доме, который относился ко мне по-прежнему. Близнецы и Джинни тихо завидовали, причём у близнецов по отношению ко мне ещё и нотка пренебрежения присутствовала. Когда я прямо его об этом спросил, он так же прямо ответил:

— С тем, что наследие Прюэттов мне не достанется, я смирился ещё три года назад. Да и, признаться, я на него особо никогда не рассчитывал — я мало верю в сказки. В какой-то мере я рад за тебя, и немного сочувствую, потому что неспроста тётушка Мюриэль так ехидно ухмылялась, и твой грустный взгляд только подтверждает это. Не беспокойся об остальных — Билл, может, и пообижается недолго, но в целом никак не отреагирует. Чарли, как ты помнишь, в принципе фиолетово всё, что не имеет крыльев, чешуи, впечатляющей пасти с клыками, не дышит огнём и весит меньше пары центнеров. Близнецы переболеют. Да и Джинни долго зла держать не будет. Они ведь все — истинные Уизли, лёгкость характера одна из присущих им черт. А я всего добьюсь сам, и всегда добивался.

Перси непринуждённо делился со мной той информацией, на добычу и обработку который сам в своё время потратил немало времени и усилий. Не отвлекаясь от написания отчётов, тихим голосом рассказывал мне о картотеке мадам Пинс, в которой по названию можно было найти любую книгу. Рассказал о заклинании, ищущем отрывок в книге по ключевым словам. И даже нарисовал схемку. Раскрыл мне пароли для ванных старост: "Они их всё равно не меняют". Сказал мне и на пальцах показал маршруты патрулирования преподавателей и старост — оказывается, в целом учителя вкупе с учениками едва ли половину замка охватывали! Отдал мне все свои школьные конспекты. Нумерология оказалась математикой с элементами гадания на числах, теории вероятности и на старших курсах — начал математического анализа плюс немного комплексных чисел. Имитировал незнание, Перси меня "подтянул".

Кроме того, они всё-таки существуют! Я имею в виду, олимпиадники и олимпиады. Правда, ни те, ни те особо не афишируются.

Ещё в Хогвартсе кроме факультативных занятий, типа УЗМС или маггловедения, есть совсем-совсем дополнительные, правда, изучают там, на мой взгляд, всякую муть. Ну, меня там просто особо ничего не заинтересовало. Углублённое маггловедение — Искусство магглов и Культура магглов (да, мне там будет особенно интересно), магия земли как подвид травологии, облегчающий работу с растениями... мрак.

Ещё Перси открыл мне одну из самых страшных тайн школы — начиная с пятого курса, все достижения и просчёты учеников жёстко фиксируются и заносятся в так называемый прайс. Прайс представляет собой огромный журнал выпускников, который подаётся в вузы, после чего особо отличившимся, но вне Хогвартса не отметившимся, высылаются приглашения от того или иного университета. Всё это опять же, особо не афишируется и по большему счёту, является предметом обсуждения сугубо между директорами и замами плюс Министерство, но... Как водится, лучшему выпускнику года поручается этот самый прайс заполнить готовыми листками под соответствующие фамилии, о чём на листке этого старательного человека делается сопутствующая отметка. В файл каждого ученика входит журнал посещаемости, рейтинг поточных и экзаменационных оценок, заметки об отработках и драках, сумма заработанных баллов за вычетом потерянных, достижения в квиддиче или успехи в изучении школьных предметов, у кого-то — взятие ступени подмастерья в выбранном профильном предмете (как в своё время у Снейпа по зельеварению и у Поттера с Люпином за трансфигурацию — это я, правда, узнал позже) — всё это за последние три года обучения.

Вот так и Перси узнал об этой тайне, заполнив прайс, а перед выпускным балом получил приглашение в помощники от Крауча, который ещё и намекнул на возможное кураторство в деле изучения Международных Магических Отношений. Перси, кстати, на эту специальность заочно поступил в один из лучших вузов страны...

Вот это крутой парень!

* * *

Чудо всё-таки случилось! Решено было забрать Гарри и Гермиону двадцать восьмого июля. Сначала Артур предложил вариант с каминами, но я, памятуя, чем это в своё время закончилось для Поттера, вызвался сам их забрать. Из Норы в Дырявый котёл, оттуда — в Литтл-Уининг, по пути обратно в Лондоне цепляем Гермиону. К моему удивлению, все согласились не только на это, но даже и на то, чтоб отпустить меня одного.

Подготовился я основательно. Костюм (демократично оставил жилет на вешалке), рубашка, галстук, туфли, чуть выглядывают часы. Умыт, причёсан, фирменная улыбка, пачка разменянных фунтов в кармане и плеер, а то в дороге загнусь со скуки.

И вот, сидя в рейсовом автобусе до Литтл-Уининга, я наконец сообразил, что меня так тревожило в последние дни. У Поттера через три дня День рождения, а у меня даже подарка нет! И, что самое унылое, я не знаю, что ему подарить...

Доехал. Спросил дорогу. Показали. И — вот оно! Дом Дурслей. Изображаю дятла.

Дверь мне открыл крупный светловолосый мужчина. Не сказал бы, что он такой уж китяра. Широкая кость, крупные черты лица и чуть усталый взгляд.

— Сэр?.. — вопросительно смотрел он на меня.

— Ох, простите, мистер Дурсль, я задумался. Меня зовут Рон Уизли, я друг и однокурсник вашего племянника, Гарри Поттера, — а вот теперь он удивился. Судя по всему, я только что с треском разрушил все его представления о волшебниках. — Вы не могли бы позвать его или подсказать мне, где он сейчас находится? — да, немного труднее, чем сказать "Где Гарри, маггл?", но, судя по смягчившемуся лицу Дурсля и одобрению в его глазах, моя вежливость не бессмысленна.

— Поттер сейчас где-то гуляет, вероятно, на детской площадке... — и он неуверенно замолчал.

— О, спасибо, мистер Дурсль, — я благодарно ему кивнул, и тут произошло поистине эпохальное событие.

— ...Но вы можете подождать его здесь, — сказал Вернон и, похоже, и сам удивился.

— С удовольствием, сэр, — ошарашено согласился я. Он проводил меня в гостиную. Из кухни удивлённо выглянула Петунья.

— Петунья, познакомься, это наш гость, Рон Уизли, друг и однокурсник Гарри, — в её лице действительно было что-то лошадиное. Чуть длинноватая шея, большие глаза с грустинкой и форма подбородка создавали такое впечатление.

— Рад познакомиться, миссис Дурсль, — благовоспитанно кивнул я.

— И я... рада. — С некоторой паузой ответила она, после чего, ещё немного помолчав, неуверенно предложила: — Чаю?

Поначалу всем было неловко, хотя я старательно строил из себя вежливого хорошего мальчика, но вскоре мы разговорились и скованность совсем спала ("Можете звать меня Петуньей, Рон. — Да, и меня Верноном..."). Дадли я так и не смог увидеть.

Мы говорили о разном — об автомобилях, с Верноном немного побеседовали об огнестрельном оружии, я рассказал пару курьёзных случаев из истории, похвалил чай и вынесенное вскоре печенье. Поговорили о ситуации в Британии (тут я плавал) и в мире (тут было немного получше), обсудили развитие информационных технологий (тут вообще всё было замечательно), я пару раз поахал на тему "как всё интересно!", восхитился чистотой в доме (и вовсе не "стерильно и противно", вполне приятно и уютно). Поговорили даже о дрелях — помощь бабушке с ремонтом не прошла совсем бесследно! Мы посмотрели фотографии, я уважительно отозвался об успехах Дадли в боксе на тренировках ("Его даже собираются выдвинуть на осенние соревнования! — Уже? Поразительно, наверно, он очень талантлив!"), и вот как-то незаметно разговор съехал на Гарри. Началось всё с фразы Петуньи:

— Надо же, если бы мы знали, что волшебники бывают и такими, как вы, Рон, то не пытались бы оградить Гарри от волшебного мира...

— А что, — осторожно спросил я, — вы пытались?

— Да, но вас разве остановишь? — она грустно улыбнулась. — Вот, пару лет назад какие-то чародеи нам окно во второй спальне с корнем выломали...

— Негодяи, — горячо подтвердил я.

— Наверно, мы всё же неправильно воспитали Гарри и уделяли ему меньше внимания, чем следовало, — с чего-то разоткровенничалась Петунья. Вернон молча хмурился и смотрел в чашку. — Но, на самом деле жить в доме с маленьким волшебником, которого не можешь толком контролировать — жутко. Помню, когда ему было два года, он лбом о вазу ударился, она раньше у камина стояла. Так после этого, буквально две секунды прошло, ваза взорвалась буквально, Гарри только чудом не сильно пострадал... С Лили такого никогда не было.

Да, в этом тоже кроется отличие магглорожденных от чистокровных или полукровок. Подразумеваются, что последние будут расти в условиях, когда хотя бы один родитель — волшебник, могущий оградить от опасности окружающих и защитить ребёнка от самого себя. Потому-то засовывать чистокровного Поттера к магглам — идиотизм, могущий привести к катастрофе... Как это было с Томом Риддлом. А вот у магглорожденных способности скрыты, и если и проявляются, то слабо и почти незаметно.

— Он безумно испугался и удрал в чулан, где как-то закрылся, Вернон чудом смог выбить дверь и достать его. Правда, ненадолго, мальчик всё время норовил вернуться обратно. Вскоре и пришлось там его поселить... Я до сих пор иногда думаю — что могло случиться, если бы он так разозлился на меня, Вернона или Дадли?.. как оказалось, он абсолютно точно не колдовал только тогда, когда был чем-то занят. Вот и... К его одиннадцатилетию, казалось, эти вспышки... магии окончательно прекратились, когда исчезло стекло в зоопарке. Он, наверно, вам рассказывал? — я кивнул. — Змея в месте, где куча детей... И мы знали, кто в этом виноват. Было безумно страшно, когда Полкисс сказал про разговоры со змеями — если бы Гарри сочли виновным в этом инциденте, его бы забили — не дети, так их родители. А потом эта ваша школа, Хогвартс... Мы не хотели его отпускать — я слишком хорошо помнила, как испортилась Лили. Но от нас опять ничего не зависело. После первого года мы думали — может, ещё не всё так плохо? А потом Гарри сорвал Вернону важную сделку, магией сорвал, и мы опять решили не отдавать Гарри. После второго года он сбежал сам, надув Мардж. Да, она перегнула палку, и тем не менее. Один из прибывших волшебников отметил, что ещё пара минут, и её бы разорвало...

— А зачем вы называли Поттеров алкоголиками и тунеядцами, а Лили — девушкой лёгкого поведения?

— Да сказала как-то в запале то, что думала, — криво улыбнулась Петунья. — Трудно составить иное мнение о людях, которые могут из ниоткуда появиться здесь в любое время суток, причём навеселе или весьма разгорячённые. А Лили зачастую и с разными кавалерами. Правда, вскоре после того, как она забеременела, визиты прекратились... Знаете, вы совсем не похожи на волшебников, которые навещали нас раньше.

— А почему вы никогда не говорили Гарри этого?

— Сначала не было случая, да и пришлось бы рассказывать всё, а говорить ребёнку, что его родителей убил маньяк, дружки которого ещё вполне живы? Так, кажется, было в письме... А теперь... Знаете, Рон? Не могу решиться...

— Ясно, — повисла неловкая пауза. Я такие не люблю, так что... — Вот что, Петунья, вы положительно должны раскрыть мне секрет приготовления этого чудесного печенья!..

Разговор снова перешёл на нейтральные темы. Смог даже уговорить Дурслей показать мне чулан. Ну, что я могу сказать...

Назовите меня психом, но — дайте два! С поправкой на размеры. Ребёнку там вполне реально жить, но мне уже было несколько некомфортно находиться в чулане, потому что вымахал Рон — будь здоров.

К сожалению, в полной мере оценить всю прелесть помещения в приятном нераздражающем свете лампочки я не смог, так как чулан уже приспособили под филиал кладовки, но всё равно — я б там жил.

Как раз в этот момент, на осмотре, так сказать, местной достопримечательности, пришёл Гарри.

Легендарный Гарри Поттер.

Не совсем опрятная футболка, чуть потёртые джинсы, не очень чистые кроссовки. Если все по размеру и больше, чем надо, то явно ненамного. Одно из трёх — или Дадли не такая уж свинья, или Петунья очень хорошая швея, или Дурсли расщедрились на секонд-хенд или что-то в этом роде. Хотя... может ещё, Поттер это сам приобрёл. Или ему кто-то левый подарил.

С такой шикарной причёской парень в любой панковской-рокерской компании был бы без проблем принят за своего. На лбу, над правой бровью зловеще багровеет шрам, больше напоминающий рану, если честно, что создаёт откровенно отталкивающее впечатление. За трёпанными-перетрепанными очками-велосипедами сверкают оленьи глаза. Наивные-наивные, просто до невозможности. В целом приятные черты лица. Фигура довольно крепкая, видать, не зря его Петунья на исправительные работы в сад отправляла.

— Рон?! — откровенно изумился Поттер.

— Да, привет, Гарри. У тебя очень милые родственники. Ты как, собрал вещи? — я прямо видел, как в его душе разворачивается когнитивный диссонанс. Только что столь ненавистных ему Дурслей его лучший друг назвал милыми. Мир перевернулся.

Да, Дурсли действительно неплохие. Со своими закидонами, и сына не очень хорошо воспитали, но тем не менее. Тем более у них в плане воспитания сына ещё не всё позади, а спорт дисциплинирует.

— Д-да, собрал, я сейчас... — видимо, зрелище меня, мирно беседующего с Дурслями, сильно его потрясло.

Просто я хотел аккуратно подвести Гарри к мысли о том, что с ними можно вполне мирно сосуществовать. Думаю, если бы Дурсли высказали Гарри всё то же, что и мне, он бы стал, во-первых, менее неприязненно к ним относиться, и, во-вторых, менее радикально судить обо всём в общем. Как раз в данном случае обе стороны пострадали и все в какой-то мере виноваты, Гарри тоже, пусть и невольно — чем не пример того, что мир не делится на чёрное и белое?..

— Петунья, Вернон, вы случайно не знаете, где здесь можно взять такси да Лондона?

— К сожалению, нет, Рон. — Отвечал мне Вернон. — Но сегодня я совершенно свободен и, пожалуй, если вы не возражаете, вас подвезу.

— Нам ещё надо будет в Лондоне забрать подругу, — наглеть — так по полной!

— Ничего страшного, я всё равно не знал, чем себя занять, — улыбнулся Дурсль. Он пошёл выгонять машину, а Петунья извинилась и поднялась наверх. Через пару минут оттуда спустился Гарри с глазами по мандарину и спросил у меня:

— Рон, ты что с ними сделал? И, главное, как?! Мне только что тётя сказала, чтоб я с тобой дружил и за тебя держался, мол, ты плохому не научишь и сделаешь из меня человека!..

— Ничего особенного, мы просто поговорили, — Поттер смерил меня недоверчивым взглядом, но решил подождать с расспросами.

— А как мы отсюда доберёмся до Норы?

— О, ничего сложного. Твой дядя любезно согласился подвезти нас до Лондона, а оттуда по каминам...

— Дядя... что?!!

Тем временем мы вышли во двор, где у обочины нас уже ждал тёмно-синий Mitsubishi Pajero II с Верноном за рулём.

Путь провели в молчании под музыку из радио. Вернон следил за дорогой и время от времени с удовольствием наблюдал за Гарри, с лица которого никак не сходило совершенно обалдевшее выражение. Парень, похоже, был в ступоре.

Хорошо хоть, я загодя уточнил у Гермионы её адрес. Немного поплутав, мы вырулили к нужному дому. Я попросил немного подождать — Вернон кивнул, Гарри не отреагировал, — я подошёл и постучал в дверь.

Открыла мне приятная шатенка средних лет, которая, услышав мою нехитрую историю ("Здравствуйте, меня зовут Рон Уизли...") позвала Гермиону и пригласила меня выпить чаю. Я отказался ("О, нет, спасибо, я ненадолго и нас ждут в машине").

И вот настал второй по эпичности момент сегодняшнего дня. Я смог увидеть Гермиону Грейнджер.

Я мог ожидать разного. Заучки с загнанным взглядом. Патологической зануды с книгой вместо мозга и невероятным чувством собственной значимости. Забитого заморыша, что только книгами и спасается. Прототипа Молли Уизли с поправкой на внешность и библиофилию.

Три раза "Ха!"

Да, теперь я верю в брак канонного Рона и Гермионы. Не особо конфликтный парень, которого может занести, и не отличающийся особым умом с сильной самодостаточной личностью. Так сказать, голова и шея.

Только вот тут мы будем максимум добрыми друзьями. В семейной жизни мы друг друга сгрызём... Монстры без головы и с двумя шеями долго не живут. А мягко и ненавязчиво мною потихоньку управлять она не сможет, не тот характер. Характер у нас обоих прямоват по-мужски.

А вот Уизли был типичной бабой, хотя это, может, говорит моя к нему неприязнь.

Ей хорошо будет с тихим неконфликтным парнем, который будет её любить.

Как вы поняли, Поттер под определение "тихий и неконфликтный" не подходит. Я — тем более.

Я увидел себя. Лет в четырнадцать, в женском обличье, куда более мягкого и демократичного, старательного и доброго, но себя. Правда, в девчачьем варианте это действительно могло показаться замшелостью и закомплексованностью, признаю.

Гермиона ставила во главу угла в одежде удобство, комфорт и чтобы ничего не мешало.

Волосы собраны в не совсем опрятный пучок. Выглядит, может, и не венцом красоты, зато нигде не мешает и никуда не лезет.

Косметики нет. Я почти вижу, как она встаёт с утра, смотрит на косметичку и заваливается обратно досыпать. Полчаса на штукатурку — пф!

В глазах — пока не совсем взрослый цинизм, вяло замаскированный под практичность.

Потом узнал — уверенность, что в книгах можно найти если не всё, то очень многое. Совершенно верно! Даже из откровенной лжи реально вычленить крупицу правды...

Она наверняка несколько легче привязывается к людям. Да и верит в них больше. Но в нашей троице лично в своём рейтинге ставит себя чуть выше нас и потому опекает. Не скажу, что незаслуженно — Рон и Гарри действительно были... как бы младше. И по биологическому возрасту, и психически. И она явно не воспринимает магический мир как сказку.

Самое смешное, что у неё один из карманов рюкзачка очень подозрительно и знакомо (для меня) топорщился.

Да, у меня тоже лет с двенадцати появилась эта блажь — носить с собой на всякий случай перочинный нож. Потом, правда, прошло, но я его уже носил с собой по привычке. Мама безумно ругалась и каждый раз отнимала поначалу.

Ох, кажется, я немного выпал из реальности.

Гермиона взволнованно сверкала глазами, проводила рукой перед моим лицом и пыталась меня дозваться.

— Ох, прости, я, кажется, задумался...

* * *

Мы очень беспокоились за Рона после этого года. Приключения в Визжащей хижине явно не прошли для него бесследно — на следующий день он замкнулся в себе, стал несколько более груб и несдержан, находился почти постоянно в плохом настроении. Когда мы рассказывали ему о своих приключениях на ниве спасения Клювокрыла и Блэка, на фразе "Мы чудом спаслись, хорошо хоть, никто сильно не пострадал" он только сказал "Ну да, вы же Поттер и Грейнджер!..".

До конца года мы в основном разговаривали на нейтральные темы, стараясь особо не расстраивать Рона, хотя так и не смогли понять толком причину его депрессии. Стремились сохранить дружбу и надеялись, что у него это пройдёт.

Хотя, говоря откровенно, друг он... утомительный.

Изменения Рона отразились и в письмах. В июне он вообще поначалу не писал. А потом — нейтральные письма ни о чём, ни слова о квиддиче, ни жалобы на противных братьев... С ним явно что-то не так.

А теперь, когда я увидела его, смогла понять, что да — он очень сильно изменился. Если это, чёрт побери, вообще Рон.

Во-первых, он коротко постригся, чего раньше вообще никогда не было. Также он стоял передо мной в опрятной рубашке с галстуком, в костюме и в туфлях, и чувствовалось — эти вещи ему родные. Родные Рону, который не признавал ничего, кроме ботинок и растянутых джемперов.

Ладно, это ещё можно списать на смену имиджа и долгие тренировки.

Во-вторых, выражение лица. Лёгкая чуть ироничная полуулыбка, которой у Рона никак не могло быть — не тот у него характер. Да и стоял он спокойно, чуть расслабленно и уверенно — опять же, не Ронов стиль...

И в-третьих он смотрел на меня так, будто впервые увидел и пока никак не реагировал на внешние раздражители. Хотя нет, кажется, соизволил обратить внимание...

— Ох, прости, кажется, я задумался, — чуть виновато улыбнулся он. — Привет. Ну что, поедем? — я кивнула.

А он чуть шагнул вперёд и взял мой чемодан и переноску с котом. При этом Живоглот, который не только Рона на дух не переносит, но и в переноске путешествовать ненавидит, даже не рыпнулся и вообще начал вести себя примерно.

Рон никогда не страдал излишним джентльменством. Он, в принципе, вообще им не страдал.

После он вежливо попрощался с мамой, и, пока я делала то же самое, успел положить чемодан в багажник тёмно-синего джипа. Когда я подошла, он всё ещё стоял рядом с машиной и открыл мне дверь. Рядом со мной оказался Гарри, он, кажется, тоже был в шоке. Чуть заторможено повернулся ко мне, поздоровался и отвернулся обратно.

Сам Рон сел на переднее сидение, уместив кота у себя на коленях, и представил мне водителя. Крупный усатый мужчина с пшеничными волосами и вполне приятной улыбкой оказался дядей Гарри. Тем самым, который вроде его на дух не переносит.

Я что, попала в другой мир и не заметила этого?..

В молчании мы доехали до Дырявого котла, где Вернон помог Рону с чемоданами. Поттеровский Рон спихнул хозяину, а мой опять понёс сам. Тепло распрощавшись с Верноном (в основном Рон; я особо не отсвечивала, а Гарри вообще молчал и смотрел на всё дикими глазами), мы зашли в паб и оттуда по камину перенеслись в Нору.

Нет, мир вроде всё тот же. Реакция присутствующих в Норе Уизли на наш приезд было вполне обычной и прогнозируемой.

Мы быстро занесли чемоданы в комнаты (меня и Гарри селили в пустующие комнаты Билла и Чарли), причём Рон не отдавал мне мои вещи до самой двери. Он что, влюбился в меня что ли? На прямой вопрос о причинах подобной заботы ("Нет, мне очень приятно, правда..."), он посмотрел на меня чистыми голубыми глазами и с каким-то даже удивлением ответил:

— Гермиона, но ведь ты девушка, а девушкам нельзя таскать тяжести...

Что происходит вообще?

Ужин прошёл в тёплой обстановке, только вот, как мне показалось, отношения между Роном и близнецами были несколько напряжёнными и Джинни нет-нет, а чуть обижено посматривала на парня.

После меня ожидал ещё один культурный шок. Я помню комнату Рона, хотя, подозреваю, при нас она ещё была в более-менее удобоваримом состоянии. По сравнению с тем, что я увидела сейчас — небо и земля!

Достаточно того простого факта, что появился книжный шкаф. Правда, не всё так катастрофично — первые две полки занимали магнитофон и карты, средние две пустовали, а на две нижние были кое-как запихнуты стопки книг корешками к стенке, какие-то, судя по видным частям, поновее, какие-то постарше. Почётное место в отдалении занимала накрепко перетянутая ремнём книга по УЗМС за третий курс. Рон равнодушно махнул рукой — "учебники". Стол (новый) завален кое-как порисованными скомканными и разглаженными бумажками, перьями и перьевыми ручками, венчал это всё кактус.

— О, Гарри! — тормошил тем временем нашего Избранного Рон. — Слушай, а поиграй со мной в шахматы! А то я тут совсем захирею...

Гарри медленно кивнул, а Рон почти сразу обернулся ко мне со щенячьим взглядом и жалобно проголосил:

— Гермио-она, помоги мне с домашним заданием, а? А то я за всё это время только и смог, что трансфигурацию с историей сделать да по чуть-чуть ещё чего-то, — и молитвенно сложил руки на груди.

Вы не представляете, как я рада это слышать! Не в смысле того, что без меня ребята беспомощны, а потому, что хоть что-то не меняется.

Всё-таки это Рон. Пусть сильно изменившийся, даже, я бы сказала, повзрослевший и резко поумневший, но Рон.

— Хорошо, я помогу тебе с заданиями, — ответила и он просиял. Пока мальчики расставляли фигурки (Рон бережно переставил на освободившуюся тумбочку завязанную в узел вилку на небольшой ножке, которая расплющивалась на конце и потому стояла), я подошла к открытому окну и увидела там небольшого паучка. Сантиметрового или около того, чёрного в светлую крапинку. Ох, Рон же их боится!.. — Рон, у тебя на подоконнике паук, — известила я его, протянув руку к столу за деревянной линейкой.

Я могла ожидать многого. Испуганного визга, гневного крика, но явно не того, что последовало.

С непередаваемыми панически-возмущёнными нотками в голосе резко повернувшийся Рон воскликнул:

— Не обижай Джафара!..

...Может, я повторюсь, но — Рон очень сильно изменился...

* * *

Да, у меня на подоконнике действительно уже пару недель жил паук. По уму надо бы его сбросить, но у меня не поднималась рука. Первые пару дней мне было откровенно лень его выметать, а потом он вызвал моё уважение, сожрав муху вдвое больше себя. Вымахал он уже порядочно, должен сказать. Я, правда, несколько ограничивал его рост, оставив ему ареал обитания в десятисантиметровый квадрат и не ограничивая рост его паутины в высоту. Всё, что на подоконнике выходило за пределы очерченной мною области, безжалостно рвалось. Время от времени я подкидывал ему комариков, не выдержавших моих жгучих аплодисментов.

Забегая вперёд — Живоглот повадился спать со мной. Несмотря на закрытую дверь, я зачастую просыпался и видел рядом с собой эту рыжую тушу перса-экстремала. Причём как по внешности, так и по характеру — эта сволочь навострилась временами валяться на моей шахматной доске и драть когти о тумбочку. Про дневной сон на столе на бумагах я и не упоминаю. Кстати, вопреки своей страсти к большинству сов как к неплохой замене обеду, с Сычиком котяра взаимодействовал вполне спокойно, даже не пытаясь охотиться на совёнка.

Общаться с Поттером и Грейнджер оказалось довольно интересно. Правда, пока я особо своими знаниями не светил и половину реплик (как правило, язвительных и подначивающих) проглатывал. Но ничего, постепенно они ко мне такому привыкали, и я уже немного больше открывался им.

Дела разъяснительные

Поход в Косой переулок мы наметили на первое-второе августа. Тем временем приближался День рождения Поттера. К моему удивлению было решено отмечать его в... доме на площади Гриммо! Сириус выбил это решение — мол, раз Гарри уже не у магглов, то почему бы и нет? Мы также были приглашены.

Как я не напрягал фантазию, я не смог выдумать ничего приличного. Поэтому просто решил, во-первых, подарить Поттеру что-нибудь полезное и стибрить одну из идей канона.

Поттер что рюкзаку, что снитчу обрадовался.

На площадь Гриммо мы добирались по проторённой схеме — камин, Лондон. Там нас встретил Ремус Люпин.

Чуть хмурящийся мужчина с серьёзным взглядом, шатен с проблесками седины и с очень светлыми, почти в желтизну, глазами. Одет в потрёпанную одежду, но держится вполне неплохо.

Хорошо хоть Гарри радости не сдержал и поздоровался первым и громко, а то я мог бы попасть впросак. И вот, после всех приветствий, наша рыжая кодла (не пошёл из всех, кто был, только Артур — он на работе. Перси и тот отпросился) с редким вкраплением других цветов по очереди прочла волшебную бумажку и гуськом отправилась в новооткрывшийся дом на Гриммо.

Светлый, чистый, приятный, уютный — если вы захотите описать двенадцатый дом на площади Гриммо, эти слова вам не понадобятся. Скорее...

Ветхий, пыльный, тёмный, заброшенный.

Нас провели в большую гостиную.

Много малознакомых мне людей и шума. Ремус, Тонкс (милая смешливая девушка, про внешность, сами понимаете, ничего сказать не могу), Сириус (неприятный громкий мужик с противной самодовольной улыбкой. И это после Азкабана! Северус Снейп — просто ангельски терпелив, мне уже хочется заавадить этого придурка с плоским чувством юмора), Флетчер (бомжеватого вида хмырь с бегающими глазками; он-то что тут делает?) и ещё куча незнакомых людей. Эм, это праздник Поттера или внеплановое собрание Ордена Феникса?

Приходил ещё Дамблдор, располагающий позитивный дедушка со смешинками в глазах. Немного эксцентричный, но, честно говоря, на меня он произвёл очень положительное впечатление.

Это то, что было при мне. Я по тихой смылся в какой-то момент, пока никто не видел. Благо, Сириус великодушно объявил, что его дом в полном нашем распоряжении. Флетчер как раз в этот момент ложку в рукав засовывал, но я мстительно промолчал.

Тихо напевая себе под нос Призрака Оперы, я поднялся на второй этаж и едва не споткнулся о какое-то существо. В приближении это оказалось домовым эльфом. Зловредным ворчащим домовым эльфом. Методом исключения я вычислил, что это Кричер. Так вот, я на него чуть не налетел, а эта черепашка ниндзя стоптавшаяся даже и не подумала посторониться или там ещё чего полезного сделать! Заворчал что-то о предателях крови, магглолюбцах и пошёл своей дорогой дальше.... я проводил его недоумевающим взглядом и пожал плечами.

— Как интересно, — раздался чистый женский голос позади меня. Я резко обернулся. С портрета Вальбурги Блэк слетела одна из портьер. — Уизли, я полагаю? — я подошёл поближе. Вальбурга на портрете была моложавой красивой женщиной. Смоляные волосы, тёмно-синие глаза и чувственные губы, застывшие в презрительной усмешке.

— Частично, — я пожал плечами. — Только не кричите, ладно? Ненавижу, когда кричат. Тем более женщины.

— Вот как? — она изогнула правую бровь, демонстрируя удивление.

— Да. Когда женщина кричит, она выглядит несколько...

— Я про "частично", — раздражённо прервала меня она, повелительно взмахнув рукой.

— Ну извините, — я отвесил ей шутовской поклон. — Я читать мысли портретов деспотичных аристократок не обучался...

— Дерзец, — она медленно покачала головой, сверля меня взглядом.

— И тем не менее вы до сих пор не начали поносить наводнивших ваш дом "уродов, негодяев и грязнокровок". — Сириус уже успел всем пожаловаться. И не он один.

— Ты хоть ведёшь себя относительно спокойно и прилично, — фыркнула она. И тут же окрысилась: — Считаешь, я не права?!

Прежде чем ответить, я тщательно осмотрелся. Но из гостиной никто выходить не собирался, все весело праздновали. Только остановившийся Кричер, широко распахнув глаза, внимательно следил за нашей беседой.

— Давайте подумаем, мэм. Причём подумаем циничными категориями. Возьмём как пример знаменитую троицу сестёр Блэк — Нарциссу, Беллатрису и Андромеду. Беллатриса категорично выбрала Лорда и семейные традиции, и ныне на пару с мужем прозябает в Азкабане. Причём за глаза вашу племянницу кличут где "пожирательской подстилкой", а где более уважительно "лордовской". Нарцисса решила остаться в нейтралитете, но соблюсти традиции семьи. Она замужем за талантливым финансистом Люциусом Малфоем, который, тем не менее, не стесняется изменять ей направо и налево, впрочем, не зарываясь. У неё есть даже сын — вспыльчивый, импульсивный и хиловатый мальчишка, который говорит больше, чем надо, и, как иногда кажется, мало способен думать в принципе. И есть Андромеда, выжженная с вашего семейного гобелена, поскольку вышла замуж за грязнокровку. Счастлива в браке, а её дочь — сильная талантливая волшебница и, помимо всего, метаморф. Печальная статистика, правда? — Вальбурга впилась глазами в моё лицо и ждала продолжения. — Уже с этой точки зрения грязнокровки и уроды с негодяями выглядят не так уж плохо. По поводу Сириуса я могу с вами согласиться — он и мне неприятен. А вот ваш второй сын, Регулус, гордость рода и тоже яркий приверженец Тёмного Лорда погиб, пытаясь его остановить. Кричер, к слову, может рассказать об этом больше меня...

Да, мы с Шейтхаром беседовали не только о Прюэттах. Да и Мюриэль некоторые пробелы подзаполнила.

— Что ж, частично Уизли, — тщательно проговаривая слова, обратилась ко мне Вальбурга. — У тебя очень... интересная точка зрения. Да и информация... любопытная. Наша беседа дала мне много пищи для размышлений. И... — она будто думала, говорить или не говорить. — Я рада, что хоть один человек из тех, в ком сейчас есть кровь Блэков, ведёт себя достойно... и неплох сам. Сириус, — она явно выговаривала его имя с усилием, — решил взяться за библиотеку. Выкинуть оттуда всё тёмномагическое... Дневники и те пощадить не собирается. Хотя он и вовсе считает их пустыми ненужными тетрадками, дурак... В тебе есть кровь Блэков и, если мне не изменяет моё знание о родах, вовсе и немалая частица... Возьми себе в этой библиотеке что приглянётся, я разрешаю. Может, и чей-то дневник сочтёт тебя достойным своего хозяина... Кричер тебя проводит, — и она отвернулась, показывая, что разговор закончен.

— Я Прюэтт... — негромко сказал я, прощаясь.

Ну да, неизвестно сколько лет информационного вакуума и тут — такие новости, — размышлял я, следуя за Кричером.

Библиотека была большой и в своё время наверняка внушительной. Теперь же большинство шкафов стояли полупустыми, а рядом с выходом высилось четыре больших кучи книг, одна из которых представляла собой пустые, пожелтевшие от времени тетрадки.

При взгляде на них я понял, что тревожило меня и до этого, а после воспоминания о Регулусе обрело более-менее чёткие очертания.

— Кричер, — повернулся я к почти ушедшему домовику. Тот остановился, но повернуться не соизволил. — Ты не мог бы отдать мне тот медальон, что добыл с Регулусом?..

Домовик возмущённо что-то прокаркал и с громким хлопком пропал. Нда, первый блин комом.

Поначалу решил на всякий случай поворошить кучу дневников — и судьба меня вознаградила. Спустя десять минут раскопок мне попалась тетрадка с подписью "Антарес Каспиан Блэк". Решив отложить изучение на потом, я уменьшил её чарами и положил в карман.

Спустя ещё несколько часов ползанья по кучам (меня ещё не хватились, о чудо!) я приобрёл несколько интересных пособий по нетрадиционной трансфигурации, пару интересных пособий для чар и ЗОТИ и пяток книг с историческими хрониками, которые этот вандал Сириус также хотел выкинуть. После этого решил, что хорошего понемножку, да и, признаться, я несколько устал. Вышел из библиотеки, аккуратно притворив за собой дверь, и сразу наткнулся на очень недовольного Кричера. Смерив меня неприязненным взглядом, он кинул мне под ноги медальон Слизерина и опять пропал. Спускаясь с лестницы, присел на одну из нижних ступенек — передохнуть немного, и посидеть в относительной тишине. От портрета донеслось:

— Надеюсь, ты сможешь завершить дело моего сына... — и наступила окончательная тишина. Правда, ненадолго. В коридор вышел тот человек, вернее, не совсем человек, поговорить с которым я бы очень хотел.

— Надо же, ты тут, — чуть удивился Ремус. — А мы там тебя уже начали искать... — ну да, не прошло и года. — Не любишь шумные сборища?

Хм. Шумные сборища — терпимо. Шумные сборища малознакомых и не самых приятных людей?.. Пф...

— Не очень, — отмахнулся я. — Ремус, можно задать тебе грубый нетактичный вопрос?

— Ну попробуй, — мягко улыбнулся оборотень.

— Почему вы все поверили в вину Сириуса? Ведь не было ни расследования, ни суда, — на секунду улыбка на его лице показалась застывшей.

— Надо же, — выдохнул Люпин. — А я ожидал этого вопроса от Гарри... — мы говорим о том самом Поттере, который с детства привык не задавать вопросов? Ну жди, Ремус...

— Я расскажу тебе. Знаешь, самое смешное, что ты первый, кто меня спросил об этом... Сейчас, — он на секунду высунулся за дверь в гостиную, сказав что-то вроде "Рон тут, мы разговариваем", после чего уселся прямо на пол у подножия лестницы.

— Я расскажу всё сначала, чтобы было понятней, хорошо? — я кивнул. — Это было... очень неприятное время. Никто не знал, проснётся ли он завтра, и, самое главное, смогут ли проснуться его близкие. И что с ними сделают, если разбудят... И человек, или нечеловек, который смог вселить ужас в сердце каждого волшебника, начинает целенаправленную охоту на определённую семью. На Поттеров. Мы дружили вчетвером, как ты помнишь, — я, Джеймс, Сириус и Питер. Честно скажу, они были для меня всем...

— И в этой ситуации, — продолжал Римус, — проходит слух о том, что кто-то из нас переметнулся к Лорду. Я посчитал это бредом — ведь мне казалось, я знаю их идеально и никто не способен на предательство! Но я понимал, что сам весьма уязвим и подозрителен из-за своего оборотничества. И тогда я несколько отдалился от них, не желая лишний раз нервировать их и подвергать опасности. Тогда выясняется, что дом Поттеров под Фиделиусом, и всем становится известно, что Хранитель — Сириус. И вдруг в защищённый дом входит Волдеморт. Поттеры убиты, Гарри чудом выжил... Первым на месте появляется Хагрид, следом за ним — Сириус. Будь там вместо Хагрида кто-то менее наивный и добрый, Блэк бы далеко не ушёл. И вот Сириус видит развалины дома, Гарри, и на его лице появляется дикое разочарование, смешанное с горем, — угадай, как мы это трактовали?.. После чего оставляет Хагриду очень приметный байк, по которому его найти несложно, как настоящий заботливый крёстный, отдаёт любимого крестника в чужие руки и смывается в неизвестном направлении. Его импульсивность и вспыльчивость сыграла с ним злую шутку. Дамблдор тоже появляется там, осматривает территорию, и тут же уходит в Министерство — там экстренный созыв Визенгамота. После я всё-таки смог выпросить у Дамблдора воспоминания о заседании. — Ремус ненадолго замолчал. — Всем известно об невероятном размахе, с которым праздновало смерть Лорда магическое сообщество, и до сих пор замалчивают масштаб панихид, что отслужили своему хозяину Пожиратели. Они появлялись посреди маггловских улиц и просто уничтожали всё, что их окружало. Догадываешься, к чему я веду? Сириус на этом фоне не особо выделялся. Множество свидетелей... Его взяли во время заседания и экстренно притащили в Министерство. Когда на заседании объявили, что захвачен пособник Волдеморта, виновный в убийстве Поттеров, Мерлин, что там началось... Мало того, что им уже был присвоен статус национальных героев, их и самих, в общем-то, весьма уважали. Джеймс Поттер был весьма харизматичным парнем и ухитрялся быть с большинством в хороших отношениях. Лили Поттер работала в медкорпусе аврората, между прочим, и многие ей были обязаны жизнью, — не раз она буквально из-под Авады ребят выдёргивала, для доставки пострадавших даже сделала стационарную аппарационную точку в своём доме, — какая заботливая девочка. Интересно, если бы Пожирателям удалось отследить эту точку, как долго бы прожили Эвансы? Или Дурсли, или кто там жил... — Расследования и суда действительно не было. Вина Сириуса в инциденте с Петтигрю казалась неоспоримой, оставалось лишь прояснить один момент. Не особо обращая внимания на официальные предписания и забив на бумажную волокиту, авроры влили в Сириуса сыворотку правды и напрямик спросили: "Виновны ли вы в смерти Поттеров?". Отгадай, что ответил Сириус, коривший себя за доверие к Хвосту?

— Виновен...

— Верно... На этом допрос и кончился, аврор срочно побежал докладывать в Визенгамот. Бродягу там после этого едва голыми руками не разорвали. Дамблдор всех утихомирил. Начали думать, что делать с Блэком. Предложения сыпались — одно другого лучше!.. Поцелуй дементора, кто-то вообще предлагал специально для Сириуса ввести обратно пытки и особо противные казни — и люди соглашались. Да, если уж в Визенгамоте было такое воинственное настроение, чего уж ждать от остальной общественности?.. И опять вмешался Дамблдор. Правдами и неправдами он выбил для Блэка тюремное заключение в Азкабане на двадцать лет. Хотя никто на это не хотел соглашаться, максимум — пожизненное на самых нижних уровнях, и то хотели ввести систематические пытки. То решение, которого всеми правдами и неправдами добился директор, стоило ему большей части влияния и уважения. Да, суда и расследования не было — Сириус был заключён в Азкабане согласно официальному эдикту Визенгамота...

Мы помолчали. С этой стороны я никогда на проблему не смотрел...

Исповедь Ремуса внимательно слушал и портрет.

— Я безумно злился на Дамблдора за эту заботу о Блэке, я не понимал его. Я ненавидел Сириуса, потому что, как мне казалось, он лишил меня всего, всех самых дорогих мне людей. И тем обиднее мне было, что он жив. Пусть в Азкабане, пусть без глотка информации, потому что он не имел права на встречи с кем-либо и к нему никого не допускали, — хотя многие пытались пройти и хотя бы плюнуть в него... А Дамблдор сказал мне, что он всё ещё колеблется по поводу виновности Сириуса. Хотя как раз директор, наверно, должен был ненавидеть Блэка даже больше чем я, потому что они с Джеймсом были весьма дружны. Поттер даже как-то сказал, что планирует после войны бросить аврорат и пойти на ступень в Трансфигурации под руководством Дамблдора, и что директор уже даёт ему какие-то пособия... Я знаю ещё, что Дамблдор как-то поднимал в Визенгамоте вопрос расследования дела Блэка, но его никто не поддержал.

После паузы Ремус закончил:

— Ты не представляешь себе моего состояния, когда я увидел на Карте Хвоста и понял, что, возможно, Дамблдор был прав, — он покачал головой.

И тут я внезапно понял, чего на самом деле не хватает волшебникам в их магическом мире — хорошего психолога...

* * *

Но всё хорошее кончается, плохое в этом плане не особо отличается. Закончился и День рожденья Гарри, и мы смогли вернуться в Нору. В мой книжный шкаф, где уже были предусмотрительно замаскированы пособия по конструированию заклинаний, новоприобретённые книги не отправились, до поры до времени осев в шкафу вещевом. В общем, успокоив таким образом свою тревогу и совесть (да, этот атавизм у меня присутствует), я лёг спать.

Пробуждение было очень неприятным. Я чуть не заорал, когда понял, что у меня по лицу когтистыми лапками кто-то ходит! Впрочем, стоило мне поднять руки для устранения причины моего беспокойства, как она сразу пропала.

И вот он я, проснувшийся и вряд ли могущий заснуть дальше из-за прилива адреналина, сижу на кровати в два часа ночи. А на полу в центре комнаты сидит холёная нагловатая сова с письмом.

Письмо я отцепил, а сову выкинул из комнаты к чёртовой матери, не испытывая ни капли жалости.

В письме оказалось семь пригласительных в Министерскую ложу на финал Кубка мира по квиддичу. Положил пока конверт в стол, потом разберусь.

За день я так и не нашёл случая рассказать о чудесном подарке.

После завтрака вновь Перси отвёл нас (меня, Гарри, Гермиону и Джинни) в Косой переулок. Я чуял близость исполнения коварного гоблинского плана.

Вот Перси отбывает на работу, а мы грозным стадом направляемся в Гринготтс — Гарри снять деньги, Гермиона разменять. И пока Гермиона отходит к кассам, а Гарри направляется к окошку на другом конце холла, мы с Джин вяло мнёмся в сторонке. Очередь с Гермионой продвигается, Гарри уводит на вид очень сердитый гоблин, Джинни отходит в сторонку, чем-то заинтересовавшись, а рядом со мной внезапно раздаётся голос Шейтхара:

— Доброго вам дня, мистер Прюэтт.

Собственно, "коварный план" включал в себя единственный пункт — вместо обычного привратника, которые управляют тележками, с Гарри сегодня будет возиться его поверенный, который выскажет парню всё, что о нём думает. Если уж это не поможет, то я к Поттеру в няньки не нанимался...

— Э, привет, Шейтхар, — фишка в том, что контакта между мной и моим поверенным этот план вовсе не предусматривал.

— Сэр, может быть, вы мне объясните, почему сегодня ночью ко мне прибежал взъерошенный поверенный угасающего рода Блэков и поинтересовался, не хочет ли случаем лорд Прюэтт взять двойную фамилию?

— Понятия не имею, — шокировано ответил я.

— Тогда, может, вы знаете, почему хамоватый ворчливый домовик часом позже перетаскал в мой кабинет колоссальный объём книг, бормоча что-то о сохранении наследия рода?! — прошипел гоблин. — Книги, кстати, сейчас в вашем тренировочном сейфе...

— Шейтхар, клянусь, я не в курсе!.. — гоблин недовольно покачал головой, смерил меня недоверчивым взглядом и сказал:

— Поговорим потом, — ко мне уже направлялась Гермиона, по пути зацепив и Джинни.

Чуть погодя из неприметной дверки в холл вышел Гарри, выглядевший, наверно, так же пришибленно и ошарашено, как я.

С чего бы это Кричеру сгружать мне отвергнутые Сириусом книги? Почему вообще кто-то решил, что я могу претендовать на род Блэков? Что происходит вообще?!

Тем временем, Гарри и Гермиона, тщательно сверяясь со списком, закупали себе учебники. Моё письмо из Хогвартса, пришедшее в середине июля, пока лежало у меня в кармане — до магазина с ингредиентами.

В целом наш небольшой шоппинг прошёл вполне спокойно. Разве что я один раз отлучился и скоренько забежал к уже знакомому мастеру, заказав "рабочий костюм". В голове у меня уже приблизительно вырисовывался план маскировки — простой, как три копейки, но, надеюсь, действенный.

Через неделю мне предстояла встреча со Скиттер, всё-таки.

Но апогей сумасшествия сегодняшнего дня настал за ужином, когда сияющий Артур объявил о том, что ему удалось чудом выбить семь билетов Министерскую ложу на финал Кубка... и так далее. Также он отметил, что Билл на ближайший месяц занят взломом заковыристой пирамиды и вырваться никак не может, а Чарльз наотрез отказался покидать родной заповедник — у него там какая-то самка сейчас драконят высиживает... Перси сказал, что и так там будет, так что на него можно не тратить билет, а Молли, поморщившись, сказала решительное "Нет" и неодобрительно глянула на билеты. Квиддич она не жаловала.

Итого ехали я, Гарри, Гермиона, близнецы, Джинни и Артур плюс Перси по своим каналам.

В ступоре поднялся в свою комнату, проверил стол. Конверт — на месте, пригласительные — в нём, ничем не отличаются от предъявленных Артуром за ужином.

Интересный подарочек от тётушки Мюриэль. Кажется, это неплохой шанс наладить связи в магическом мире... Да чёрта с два! Буду я ещё изгаляться с мозговым штурмом и выбирать наиболее симпатичные имена из списка малознакомых людей... Во-первых, мне лень, а во-вторых, я, кажется, придумал, как их пристроить с наибольшей пользой, только мне позарез нужен будет "рабочий костюм" и пара фишек в придачу, хотя я уже примерно всё себе представляю.

Так, срочно навестить Гринготтс.

Докупить красок для Сычика.

Потеребить Перси на предмет информации.

И... где там мой "Квоффл"?..

* * *

На следующий день Гарри сказал, что ему позарез надо в банк на целый день. Я напросился с ним. По пути занял у него сто галеонов, сказал, что подожду в холле. Мы клятвенно договорились, что это останется между нами.

Деньги нам занёс в кабинет Шейтхара один из гоблинов.

С порога я без обиняков начал:

— Шейтхар, давайте оставим все дела с Блэками на потом, сейчас нам кровь из носу необходимо сосредоточиться на другой задаче. — Он вопросительно на меня посмотрел. — Вы, я имею в виду, гоблины, держите единственный банк в магическом мире? — он осторожно кивнул, уже чуя, что ничего хорошего я ему не скажу. — То есть все денежные операции проходят через вас, и фактически у вас есть финансовый отчёт на каждого волшебника?

Шейтхар уже откровенно недовольно кивнул, хмуря брови и буравя меня тяжёлым взглядом.

— Шейтхар, — я глубоко вздохнул. — За сколько вы готовы поделиться со мной некоторой информацией?..

* * *

— Ну, как всё прошло? — обеспокоено спросил меня гоблин.

— Всё нормально, Шейт, — устало улыбнулся я. Мы здраво рассудили, что после "замшелого пенька, облитого зелёнкой" и "вконец оборзевшей сопли" будет несколько нелогично возвращаться к формальному общению. — Выдай мне две тысячи галеонов, возьми деньги, чтоб провести хотя бы разведывательные работы в поместье и начинай всё готовить на ночь через три дня. Вот чек, — протянул я гоблину добытую бумажку. — Обожаю квиддич...

...И вот сижу за решёткой в темнице сырой... В смысле, в сейфе своём. Надо же, а я раньше и не замечал, что здесь так прохладно.

Сижу я, значит, в специально притащенном сюда кресле в одних трусах. Рядом со мной стоит тумбочка и подставка, на которой висит мой костюм Супермена.

Сижу я и сильно волнуюсь.

— Саш, пять минут до выхода, — заглянул в сейф Шейтхар. На русском варианте сокращения Александра настоял я. — Все уже собрались.

— Хорошо, — махнул рукой я, тут же скривившись от боли. Теперь на моём правом предплечье из чёрной кляксы угрожающе выглядывал Шайтан. Даяна сказала, что остаточные боли пробудут со мной ещё недельку — мол, перестройка магических каналов, завязка защиты разума и... длинная заковыристая фраза из непонятных слов.

У меня есть час. Время пошло, — я аккуратно нажал на своих новых модных часах кнопочку. Признаться, пришлось помучиться, выискивая часы с таймером, которые за пять минут до конца срока нагреваются. Теперь главное распознать вовремя сигнал.

Носки, рубашка, брюки, ремень, туфли, галстук, пиджак. В отличии от первого мною купленного костюма мягкого серебристого цвета, этот был строгим и чёрным. Белела только рубашка. На ключицах две металлические зацепки. Спереди с них немного свисает серебристая цепочка, которая от них уходит мне за спину, где на ней телепается в роли плаща короткая парадная мантия, в таком виде спускающаяся до середины бёдер. Так, вытащить наружу родовую цепочку, которая после пары минут сосредоточенности показывает только "Александр Прюэтт". Теперь запонки и значок на левую сторону груди в виде герба Прюэттов — каплевидный щит с графской короной над ним. Чуть ниже центра щита на золотисто-белом фоне перекрещиваются стилет, который сейчас покоится на подставке неподалёку, и палочка, а над ними в полёте распростёрся сокол.

И финальный штрих — очки. Сплошные ярко-жёлтые очки, которые, если смотреть на мой вид, совершенно ни к чему. Но на самом деле они волшебные.

Во-первых, они сильно привлекают внимание и несколько усложняют работу легилиментам. Да, у меня уже есть чудесная татуировка, но раньше-то её не было.

Как я узнал, легилименты — крайне редки и малоизвестны. Ещё бы, если общественность узнает, что есть люди, могущие прочесть их мысли... В смысле, все всё знают и так, но пока для большинства людей легилименты — что-то вроде абстрактной и не очень достоверной угрозы.

Кроме того, походя, с полпинка прочесть чужие мысли могут только очень сильные ребята, да и то они предпочитают контакт глаза в глаза. Прозрачные очки этому не особо препятствуют, а вот тёмные или, как у меня сейчас, цветные немного рассеивают внимание легилимента и чуть меняют цвет глаз, затемняя взгляд, что эти мегателепатам не в кассу. Всех тонкостей хитрой науки легилименции мне всё равно не понять, и вряд ли я когда-нибудь смогу ею воспользоваться и ей научиться — я не настолько усидчив и скрупулёзен, но одно я уяснил — подобного рода непрозрачные очки незначительно уменьшают шансы мыслечтецов на успех.

Во-вторых, как я уже сказал, эта деталь моего образа совершенно ни к чему. И если натуральный Рон Уизли ещё мог красиво одеться ради денег, то на эти очки он бы даже внимания не обратил бы — настолько с ним не вяжется эта вещь.

И в-третьих, очки не простые, а полезные. В случае, если начнётся дуэль, они в моём восприятии притушат свет от лучей заклятий, и в глазах у меня начнёт рябить от обилия красок позже, чем у остальных.

Мало ли что, а бережёного бог бережёт.

Так и размышлял я, идя по коридору в специальный зал.

Гринготтс давным-давно стал синонимом надёжности, и не только потому, что хорошо хранит чужие деньги. Если ты проводишь сделку через Гринготтс и с помощью гоблинов, — любого рода сделку, я уточню, даже там продажу людских сердец или рабов каких-нибудь, — тебе придётся заплатить за это внушительную сумму денег, но сделка будет гарантированно честной. Гоблинские спецы всё проверят с обеих сторон, и сердца будут самого высшего качества, а золото, за них заплаченное — не лепреконским. За небольшую доплату гоблины даже помогут найти клиентов.

За пятьсот галеонов я провожу в Гринготтсе аукцион.

— Здравствуйте, дамы и господа! — говорю я, выходя на небольшой помост небольшого же зала. Передо мной — сорок с лишним человек, цвет магического общества. Это притом, что половина пришла с парами, а некоторые даже с детьми. Зря, ребята, женщина как ничто иное стимулирует мужчину на чрезмерные траты.

Я решил поставить на два древних признака животного мира и человека. На конкуренцию, свойственную природе, и желание подгадить ближнему своему, свойственное людям. — Меня зовут Александр Прюэтт, и я рад вас приветствовать в этом зале. — Полупоклон вышел немного неловким из-за боли в руке. Правда, так ещё может проявиться побочный эффект Оборотного зелья, в случае если левша принимает вид правши и наоборот, о чём знают все интересующиеся. Я спрашивал об этом у Перси, который сначала заметил: "Ты явно задумал какую-то афёру, Рон. Но это не моё дело," — и со вздохом рассказал мне эту маленькую тайну. И последний штрих к моей нехитрой маскировке: — Упреждая возможные вопросы, должен заметить, что парня с точно такой же внешностью зовут Рон Уизли, и ваши дети могли замечать его в Хогвартсе. Он ещё вечно с Гарри Поттером таскается... Но не будем об этом, сегодня мы собрались совершенно для другого дела.

Я ставил свою относительную безопасность на то, что, как недавно заметила Гермиона, у меня и Рона были абсолютно разные манеры, жесты, даже в чём-то построение фраз. Не говоря уж о поведении и реакции на разные ситуации и реплики.

На собравшихся здесь волшебников уже было произведено предварительное впечатление, уж не знаю, хорошее или плохое. Почивавший сейчас на лаврах Сычик последние три дня почти непрерывно работал, доставляя родовитым и богатым волшебникам письма с приглашениями, возвращаясь в Гринготтс, меняя окрас и снова взлетая с очередным письмом. Раскрашивал его в меру своей фантазии рандомно выбранный гоблин, так как я в это время усиленно изображал пай-мальчика в Норе. С приездом Гарри и Гермионы безопасно отлучаться стало возможным только ночью. А, да, я же им ещё и про свой новоявленный аристократизм забыл рассказать...

Гарри теперь чуть не ежедневно мотается в Гринготтс на рандеву со своим поверенным. Гоблин, не будь дурак, взял парня в оборот и теперь делает из него дворянина. Поттер уже полностью сменил гардероб, я также письмом договорился за него с Даниэлем, упросив того не упоминать моего имени, и Гарри теперь ожидает новую палочку. Как бы ещё Гермиону к Фолле провести...

Вообще Поттеру повезло гораздо больше, чем мне. Его поместье оказалось во вполне удобоваримом состоянии, лишь чуть-чуть подзапущенном, у него оказалось достаточно много денег и, кажется, нашлись ещё какие-то родовые артефакты. Ну вот, как Поттеру — так мартисьюшное наследство, а как бедному попаданцу — так любовный роман вместо заклинаний...

Правда, Гарри теперь ходит грустный и хмурый, видимо, не всё ему там малина. Или, может, гоблин наговорил ему что-то, что заставило нашего национального героя задуматься. Как бы то ни было, Гарри задумчиво косился на нас с Гермионой и потихоньку дозревал до разговора.

Авось, к концу августа и дозреет.

Но я отвлёкся.

— Итак, сегодня здесь собрались те люди, которые любят квиддич и уважают комфорт. И, как известно, самые удобные места для наблюдения за полем на финале Кубка мира, который, я напомню, в Британии проводится впервые за последние тридцать лет, находятся, конечно же, в Министерской ложе. Но, к сожалению, пригласительные туда не продаются, — я вздохнул, наблюдая за реакцией зала. В приглашении на это мероприятие не было сказано ничего конкретного. И, сделав паузу, я эффектно закончил фразу: — Официально. Правда, некоторым всё же удалось их купить ценой колоссальных пожертвований в пользу больницы Мунго, — многие понимающе заулыбались. Малфоев здесь не было, я уже составил о них предварительное мнение, и оно мне не понравилось. Тем более что у Прюэттов с Малфоями как бы вражда. Вот я и следую традиции рода.

А вообще у них уже эти билеты в кармане и смысла приглашать их сюда не было. Вот и всё.

— Но я от вас таких жертв не требую. Совершенно случайно у меня оказалось пять лишних пригласительных в Министерскую ложу. Давайте немного подождём заключения наших уважаемых друзей из Гринготтса.

Десять минут бормотания и пассов руками, пара людей, спецов по заклятиям, тоже приложила лапку, и вот Шейтхар объявляет: "Подлинники".

Честно, если бы мы не провели эту проверку раньше, я бы волновался.

— Итак, дамы и господа. Пригласительные в Министерскую ложу на финал Кубка мира по квиддичу. Стартовая цена за первый — двести галеонов.

Долгие десять секунд молчания, за которые я едва не поседел, и вот из зала взметнулась рука:

— Двести!.. — тут же на другом конце заявили "Двести десять".

Затея, шитая откровенно белыми нитками, снискала успех. Всё, перегорел. В моей голове завертелся навязчивый африканский хит, который прозвучит для широкой публики лет через десять, а торги пока шли без моего участия.

Есть друзей...

— Четыреста!..

Это очень плохо — есть друзей...

— Пятьсот тридцать!

Никогда не ешь своих друзей...

— Семьсот шестьдесят!

Ведь много же других людей...

— Девятьсот!

Ешь врагов...

— Тысяча двести!

Будет меньше у тебя врагов...

— Полторы тысячи!

Будет больше у тебя друзей...

— Две!

Оставь друзей на чёрный день...

Эх, хорошо быть богатым! Тратишь чёртову кучу денег на всякую фигню...

* * *

Продали уже два пригласительных, когда мои часы нагрелись. Я извинился и временно передал свои обязанности конферансье Шейту, отлучившись "поправить галстук". Под понимающими взглядами вышел и зашёл ровно через пять с хвостиком минут — идеальное расчётное время для того, чтобы "обновить эффект от Оборотного зелья".

* * *

А вот позавчера Шейт сообщил мне об окончании оценочных работ на территории моего поместья. Правда, остался неоткрытым один подвал. Я дал добро на взлом защиты, надеясь на артефакты или книжки какие интересные — эх, сердцу не прикажешь. В конце концов, что можно было защитить лучше, чем поместье?

Когда же сегодня днём (гоблинские взломщики — круче всех в мире!) Шейтхар сказал, что именно там нашли и сколько это теперь стоит, я только присвистнул. И покачал головой:

— Нет, Шейт, продавать мы их не будем. Есть идейка получше.

* * *

Не могу поверить. Эти психи выложили за сомнительное удовольствие понаблюдать за парнями на мётлах с самого удобного кресла на стадионе семнадцать тысяч. Даже я не ожидал такого результата торгов. Хотя, может, я просто недооценил культовость квиддича как вида спорта в магическом мире. Впрочем, учитывая, что самые козырные места на стадионе, исключая, разумеется, пресловутую Министерскую ложу, стоили под две тысячи...

Хотя призовой фонд грядущего Турнира всего тысячу содержит.

В общем, почти полноценный ремонт поместья я уже практически окупил.

Так что объявил я об окончании аукциона и...

— Но, господа, попрошу вас задержаться на пару минут в этом зале. Я искренне сожалею о том, что пригласительных было недостаточно, и весьма признателен вам за то, что вы откликнулись на моё приглашение, — ещё бы они не откликнулись! Когда на письме стоит печать Гринготтса, а подписано оно Александром Прюэттом — попробуй не приди, собственное же любопытство сожрёт! — Так что позвольте мне в знак дружбы вручить вам эти скромные презенты, — и зашедшие гоблины с корзиночками прошли по рядам, раздавая радостно удивлённым волшебникам бутылки — по ёмкости на семью/пару/человека, кто как пришёл.

Ещё бы радостные, пятидесятилетнее винишко от Прюэттов — это вам не Артемовское...

Половина последнего урожая ушла.

Были в том подвальчике и более древние экземпляры, даже пара-тройка бутылок возрастом под полтысячи лет. Одну я сразу же отослал Мюриэль, другую отдал Шейтхару. Восхитительное вино становится великолепным, только когда его пригубливаешь.

Кстати, мне всё-таки достался бонус от Рона.

Как это ни грустно, в прошлой жизни у меня были весьма сложные отношения с алкоголем. Я практически не чувствовал вкуса даже в самых слабых напитках — всё перебивал привкус спирта, с запахом точно так же. Даже от обманчиво безопасной сангрии для меня разило спиртом. Так что никакого удовольствия я от употребления внутрь "нектара богов", как говорят некоторые, не получал. Впрочем, не всё коту масленица, вон, говорят, водка тоже не вкусная, но я ещё и не пьянел.

Тем обидней мне было. Правда в том, что у нас дома была внушительная коллекция хорошего алкоголя, в основном вина. И ежегодные посиделки на православное Рождество с крёстной — потрясающей женщиной, как правило, проходили за ненавязчивым распитием поистине чудеснейших образчиков разнообразных напитков, привезённых из разных уголков мира (крёстная много ездила по свету по работе) — и я всего этого по достоинству оценить не мог.

И вот мы с Шейтханом прошли в его кабинет, где гоблин открыл одну из бутылок, завершая удачный день. Из уважения к нему я тоже взял бокал. Каково же было моё удивление, когда я действительно уловил винный аромат с небольшой ненавязчивой примесью запаха спирта! И на вкус тоже неожиданно вино оказалось весьма приятным. Гоблин с одобрением следил за моими действиями (не делать — не значит не уметь! Я же говорил — мои родные прекрасно разбирались в вине). И тут я вспомнил:

— Слушай, а для вина не только виноградники нужны ведь. Ещё винокурни всякие...

— Не беспокойся, — жестом прервал меня гоблин. — Всё есть. Болото значительно меньше, чем ты думаешь.

— Предстоят дополнительные траты? — флегматично осведомился я. В такой расслабляющей обстановке волноваться или тревожиться совершенно не хотелось, я бы даже сказал, волнения были неуместны.

— Нет, Билиус и это просчитал. Хотя дополнительные траты предстоят в любом случае — я не знаю ни одной сметы, которая предусмотрела бы всё... Ориентировочно ремонтные работы на территории растянутся на год, потом тебе нужно будет утвердить дизайн помещений и подождать ещё немного. Или хотя бы дожить до этого момента.

— Хэй, — вяло возмутился я. — На что ты намекаешь?

— На то, что люди с таким чувством юмора и такта долго не задерживаются в нашем грешном мире. — Я возвёл очи горе. — Это ж надо было додуматься: гоблину намекнуть на подкуп?! И для чего? Для того, чтоб узнать информацию, о которой трубят все газеты, — гоблин неодобрительно покачал головой. — Я же тебя едва не задушил, кретин...

— Да ладно, — я легкомысленно пожал плечами. — Если неуверен в надёжности информации — лучше повременить... Но когда времени мало — лучше её подтвердить!

— Псих, — тихо пробормотал Шейтхар.

— Есть немного, — равнодушно согласился я. Но умиротворённый настрой всё же уже исчез. Так, что я там хотел уточнить?.. — Слу-ушай, а на мне случайно никаких брачных обязательств не висит? Древние контракты там...

— А если б были, — язвительно отозвался гоблин, — ты бы под венец что ли пошёл? Что тебе за чушь в голову иногда приходит, хоть стой хоть падай... Ну сам подумай, "древние контракты"! Заключались союзы только на уже рождённых детей! Темы типа "где-нибудь, когда-нибудь" были нерациональны и бессмысленны, а на будущее поколение — очень шаткими и не факт. А если, пардон, получатся внезапно две девочки или два мальчика?

— Мм, — я озадачился, вспоминая распространённое предупреждение в фанфиках — одна из меток тех произведений, которые я никогда не читал: — Мужская беременность? — гоблин самым неприличным образом заржал:

— Ага, и женский дальтонизм! Если б мужская беременность хотя бы в магическом мире существовала, на кой чёрт вообще тогда женщины? ...А на тебя контракт заключать было, к счастью, некому.

— К счастью?

— Мне кажется, в случае неприязни твоя потенциальная невеста не смогла бы пойти под венец.

— Ты плохо обо мне думаешь.

— Я трезво тебя оцениваю, — вальяжно возразил гоблин.

— Ладно... Шейт, скажи, что думаешь о Дамблдоре?

— Зачем это тебе? — расслабленность сразу слетела с гоблина. — Ты что, опять какую-то гадость задумал?

— Нет, просто... Мне важно составить о нём мнение. Он очень интересный и значимый человек, имеет большое влияние и я, чёрт возьми, учусь в его школе. Я никак не могу понять, что он за человек, стоит ли ему доверять и если да — то насколько. Очень... противоречиво то, что я о нём знал и думал. Тем более в последнее время слышу о нём только хорошее, вижу тоже. И личное впечатление — он мне весьма импонирует, — да, именно. На Дне рождения Поттер директор не пытался никого контролировать и ни на кого влиять — он, как мне показалось, искренне веселился. И, думаю, моё впечатление в этом деле имеет не самый последний вес — со мной он только беззаботно поздоровался, спросил про дела и похвалил новоявленное усердие, про которое на всю гостиную уже в шутливом виде прокричали близнецы. А ведь я, если оборачиваться на фанонную "теорию заговора", имею какое-никакое влияние на важного и драгоценного Поттера! Я мог бы подумать, что он в этот момент подлез ко мне в голову и прочёл всё, что хотел, если б не пытал перед этим всех, кого мог — всё-таки ментальные науки не так уж и просты, и за полминуты пролегилиментить человека невозможно. Кроме того, и разговоры с Перси здесь тоже даром не прошли — да, конфликт гриффиндорцев со слизеринцами имел место. Также как и остальных факультетов между собой — в качестве личных стычек по личным причинам. Кто из-за девушки поссорился, кто за Поттера борется, квиддичисты немного острее всё воспринимали, и в день матча лучше особо перед играющими факультетами не отсвечивать — но всё это, как ни странно, вполне объяснимо и даже нормально. Перси по своей памяти привёл пример — перед СОВ и ЖАБА деление на факультеты почти исчезло, и зрелище собравшихся над одним конспектом слизеринцев и гриффиндорцев было вполне ожидаемым. Ну, разве что канонный Рон с Малфоем постарались бы выбрать разные группки с тетрадями. — Но происходящее в Хогвартсе с момента моего поступления... Выглядит так, будто Дамблдор очень мало времени тратит на школу, совсем минимальное, и я не могу понять, почему. Что ты думаешь о нём, что думает о нём Мюриэль?

— Я о нём практически ничего не знаю. Но могу поговорить с поверенным Дамблдоров и послать письмо Мюриэль. Ну и подсобрать тебе информацию по последним трём годам в волшебной Англии.

— Будет замечательно.

— Саша, а почему ты не пишешь Мюриэль письма?

— Не знаю. Потому что мне в принципе лениво писать письма. Потому что мы сказали друг другу достаточно. Потому что иногда молчание более уместно. Не могу объяснить, чёрт... Просто мне кажется, что сейчас... не нужно. Ладно... мне ещё хоть чуть-чуть поспать надо. Хотя нет, стоп! — как бы я наплевательски не относился к проблемам в Англии вообще и к Волдеморту в частности, неизвестно, как оно может обернуться и в будущем затронуть меня (тем более, что будущее уже в корне изменилось из-за меня), так что надо подстраховаться. А хочешь сделать хорошо — сделай сам. — Знаешь что, возьми любые деньги и мобилизуй любые силы, хоть запиши меня в вечное рабство Гринготтсу, — в разумных пределах, Шейт, я всё это образно! — но найди мне городок Литтл-Хенглтон. На кладбище, или кладбищах, найдите могилу Тома Риддла, и разграбьте её, а лучше вообще вырежьте кусок земли с ней и всё это уничтожьте. Далее, по идее неподалёку от этого городка, где-то в лесу должен быть дом Гонтов — старая развалившаяся хижина. Там будьте очень осторожны, потому что наверняка проклятий и защит там столько, что просто ой-ой-ой. Не знаю, что там может оказаться, но там обязано быть кольцо с каким-то камнем, красным, кажется. Вот это кольцо (или все найденные кольца) предельно аккуратно поместить в ещё один сейф рядом с тем медальоном, который я тебе отдал недавно. И ещё... если я в банке в сейфе использую непростительное, это станет известно?

— Нет, не должно, — недовольно проворчал гоблин. — Додумался, мерзавец, использовать банк как личный тренировочный полигон, никакого почтения к гоблинам. Надеюсь, ты тут никаких противоправных делишек проворачивать не будешь?

— Вообще уже начал, — ухмыльнулся я. — Но не волнуйся, я любой ценой обеспечу банку отсутствие подозрений в этом плане. И, между прочим, я весьма почитаю гоблинский народ. О, кстати, а ведь отличная идея! Шейтхар, в том самом сейфе, где у меня сейчас книги, стилет и другой хлам, — ладно-ладно, не хлам, не смотри ты на меня так! — возьми прямоугольник в четверть комнаты в уголочке и постели там татами, часть стены зеркальной сделай и парочку макивар поставь. Ещё неподалёку мне нужен будет стол и несколько террариумов. Вот.

— Возмутительно, — покачал головой гоблин.

— Хэй, мой сейф, что хочу — то и храню!..

Не знаю, толи я и тут не пьянею, толи выпил слишком мало, но голова оставалась ясной, а движения — чёткими.

* * *

В целом до Кубка произошло всего несколько событий, заслуживающих внимания, в основном всё будни и текучка.

Первое — это Поттер. Вопреки моим прогнозам, он дозрел до беседы значительно раньше означенного мною срока. И вот, созвав всех в мою комнату, он попытался высказать нам свои сомнения.

Прервусь недолго — да, точкой сбора в Норе была назначена почему-то моя комната, что несколько ограничивало мне простор для действий, но я молчал. В доме я ничего военного не делал, а в расчётах всё равно решил сделать перерыв, потому что у меня уже голова пухла.

— Ребята, я хотел извиниться за то, что последнюю неделю куда-то пропадаю. Оказывается, род Поттеров — это не только фамилия и сейф, но ещё и придирчивый язвительный поверенный, — он криво улыбнулся, — и куча всяких нужных бумажек в придачу. Я узнал об этом неделю назад. Уже Дамблдору даже написал, а вы узнаёте последними почти. Извините, что так получилось.

— Ничего страшного, — успокаивающе улыбнулась Гермиона. — Поздравляю, Гарри, это же здорово! — она приняла эту весть на удивление спокойно, ни одного оттенка зависти в голосе.

— И что сказал директор? — почти жадно спросил я. В последнее время вопрос Дамблдора стоял для меня очень остро — я не понимал, чего от него ожидать и можно ли с ним сотрудничать.

— Он сказал, что мне очень повезло с поверенным. И что он может в течении последующих учебных лет отпускать меня из Хогвартса в Гринготтс через свой камин для ведения родовых дел, как это делалось раньше для юных глав угасающих родов, кажется...

— А помощи не предложил?

— Нет, — чуть удивился парень. — Только посоветовал не запускать ничего и прислушиваться к поверенному...

— Ясно, — чуть разочаровано протянул я. — А почему мы узнаём почти последними?

— Я ещё не сказал Сириусу, — неохотно признался Гарри. — И... не знаю. За последние несколько дней я столько узнал о родах и обязанностях!.. Но... но Сириус никак не соответствует статусу главы семьи и титулу, это сбивает с толку.

— А Сириус для тебя — эталон? — чересчур резко сказал я, за что получил укоряющий взгляд Гермионы. Гарри старательно смотрел в окно.

— Я просто хотел узнать ваше мнение о Сириусе, я ведь его не спрашивал никогда, — пропустил мою реплику мимо ушей Поттер.

— Ну, — неуверенно начала Гермиона. — Может, всё дело в том, что Сириус пока не опомнился после Азкабана?..

— Да, может, — поджал губы Гарри. Мне непонятна его реакция — хочет он оправдать в своих глазах Блэка или убедиться в том, что невинный каторжник — вовсе не ангел во плоти и не самый расчудесный пример для подражания?

Повисла долгая пауза.

— Рон, — окликнул меня Поттер. — А что ты скажешь?

— Скажу, что если тебя беспокоит то, что Блэк нарушает правила хорошего поведения приличного главы рода — можешь не волноваться, он ничего не нарушает.

— Почему? — одновременно спросили меня ребята.

— Слушайте, давайте не будем говорить о Блэке?

— Рон, — Гарри твёрдо посмотрел мне в глаза. — Мне важно знать твоё мнение о Сириусе, каким бы оно ни было. Пожалуйста, поделись им.

— Общение с поверенным идёт тебе на пользу, — с кивком признал я. — Ладно. Во-первых, Блэк меня безумно раздражает. Меня бесит его самоуверенность, манера жаловаться на жизнь и строить подлости другим — не надо возражать, то, что делал он, насколько я успел узнать, это не шутки, а именно подлости, причём тупые как нос подводной лодки. Меня выводит из себя его привычка перекладывать свои проблемы на других и винить их в своих неудачах, и злит то, как он совершает глупые безрассудные и бессмысленные поступки, представляя их потом как подвиги. Во-вторых — нет, нельзя винить Сириуса в том, что он пренебрегает своими обязанностями, потому что никаких обязанностей у него нет. Как и прав, впрочем. Блэк — никто, он выжжен с гобелена и с позором изгнан из семьи, и по сей день он может входить в особняк на Гриммо только потому, что является технически наследником — никого больше нет. Но это очень спорный вопрос. На данный момент венец Блэков может принять Малфой, чего никогда не будет, потому что род папочки его не отпустит, дочь Андромеды — это сестра Нарциссы и Беллатрисы, они все в девичестве Блэк, — Нимфадора Тонкс, чего никогда не будет, так как Андромеда тоже была выжжена с гобелена и изгнана за брак с магглорожденным. И Андромеду, и Сириуса может вернуть в род глава специальным решением, но главы-то у Блэков сейчас и нет. К тому же некоторое право голоса в плане выбора наследника за неимением альтернатив имеет портрет Вльбурги Блэк, так что, сами понимаете, Сириус и Тонксы автоматически выбывают из этого "первенства". Ну и ещё технически есть несколько кандидатов, но реально может взяться только один. — Всё-таки Шейт впихнул в меня пакет информации по Блэкам, ухитрился в перерывах между подготовкой к аукциону и первой денежной встречей.

— Ого, — поражённо смотрели на меня ребята. Говорила Гермиона. — А откуда ты всё это знаешь?

— Ну, пришло время и мне сделать шокирующее признание, верно?.. Я, также как и Гарри, лорд, лорд Прюэтт к вашим услугам.

— Вот это я попала к сливкам общества, — поражённо заметила девушка.

— А кто четвёртый кандидат? — подал голос Гарри, пытаясь перевести тему. Моё мнение о Сириусе ребята единодушно оставили без замечаний.

— Наша бабка по линии Артура была урождённой Блэк, но её выжгли с гобелена... А бабку по линии Молли, тоже урождённую Блэк, с гобелена не выжигали. Так что меня с натяжкой, как сына двух полукровок, можно также назвать Блэком-полукровкой, впрочем, как и моих братьев с сестрой.

— Но почему вы кандидаты только технически?

— Они. Я и есть четвёртый кандидат. Все они связаны с родом Уизли накрепко, я не знаю, правда, зачем родители это сделали и как. А я, как глава семьи, никаких привязок не имею и волен распоряжаться собою как хочу.

Гарри задумчиво сверлил взглядом ферзя на моей тумбочке. Гермиона нахмурилась, подумала. Подняла руку и открыла было рот для вопроса, но внезапно передумала и смолчала, отводя взгляд.

Умная девочка.

— И что, ты станешь лордом Прюэтт-Блэк? — ого, поверенный Поттера хорошо влияет на своего подопечного! Парень уже способен строить элементарные логические цепочки...

— Пока нет, я сейчас вообще ещё официально Уизли.

— Почему? — уже Гермиона.

— Официально Уизли — потому что у Прюэттов и так проблем много, мне только официальных мероприятий и открытого сезона охоты на нового лорда не хватало, — кстати, Гарри, ты готовься, — зрелище содрогнувшегося Поттера, в ужасе распахнувшего глаза, определённо грело душу. — Это раньше ты был просто национальный герой, а теперь ещё и холостой богатый лорд-сирота, — да, передёргивающийся Поттер — прекрасное зрелище.

— Рон, хватит пугать Гарри, — с укором сказала Гермиона, пряча улыбку.

— ...А "пока нет", — невозмутимо продолжал я, — потому что это у Поттеров там всё прекрасно и замечательно, я же ещё вместе с фамилией Прюэттов получил большой Хогвартс-экспресс, битком набитый проблемами, не думаю, что у Блэков ситуация получше, учитывая их опрометчивую поддержку по сути нищего Волдеморта и щедрую руку... К тому же, Гарри, уж извини, если или когда я стану Блэком, твой любимый крёстный будет безжалостно выкинут из дома на Гриммо, и я лично не дам ему ни кната.

Гарри грустно на меня посмотрел и снова задумчиво нахмурился, но, по крайней мере, после этого разговора он уже не смотрел на мир с энтузиазмом окончательно решившегося самоубийцы.

Дела политические

Кроме того, побеседовал я и со Скиттер.

Встречу решили назначить в маггловском квартале, я пришёл туда в своём костюме Супермена, только без цепи с мантией. Пришёл, между прочим, за десять минут до встречи. А Скиттер меня уже ждала.

Красивая зеленоглазая блондинка в модных очках в роговой оправе. Ехидное выражение лица и какая-то, не знаю... почти детская простота, та, которая с наивным взглядом без колебаний выкидывает на поверхность все тайны взрослых.

— Рита, выглядите великолепно, лучше, чем я мог себе представить. Прошу, — я подал ей букет, фиолетовые ирисы, ровно девять штук.

— Вы так плохо обо мне думаете? — капризно скривилась она, принимая, впрочем, букет. — А это — намёк?..

— Прежде всего, я плохо думаю обо всех. И — да, это намёк... на воспитание. Маменька учила меня, что приходить на встречу с девушкой без цветов — моветон. — Мы потихоньку начали прогуливаться вдоль улицы.

— Ох, так вы — маменькин сынок?

— В точку, — с удовольствием подтвердил я. — Впрочем, как и вы — маменькина дочка. Все мы, знаете ли, мамины детишки.

Она с усмешкой покачала головой.

— И тем не менее... я вас несколько по-другому представляла. Я ожидала чего-то более... более.

— Его зовут Рон Уизли, — я пожал плечами.

— Простите?..

— Парня с такой внешностью зовут Рон Уизли, — я ей ослепительно улыбнулся.

— Туше, — со смешком признала она. — Не доверяете, Александр?

— Почему же? Вполне доверяю. Просто печальная судьба Прюэттов учит нас быть осторожными.

— И при чём же тут история рода Прюэтт?

— Вот мы и подошли к деловым вопросам... Но я бы хотел сам определить дату выхода статьи на эту тему. Уверяю вас, — я со значимостью поправил очки, — я даже сфотографируюсь для вашей газеты.

— И почему я должна сейчас прыгать от радости?

— Позвольте представиться, леди, Александр Прюэтт.

— ...Неожиданно, — после паузы признала она.

— Да, есть немного. Вы любите квиддич?

— Что у вас за дурацкая манера вести беседу? — она приняла мой подначивающе-дружеский тон.

— Увы, до момента, когда меня исправит могила, вам придётся подождать долгонько... — она закатила глаза. — Как вы считаете, тот ресторанчик симпатичен? — я указал на заведение по ту сторону улицы, к которому и подводил Скиттер.

— Почему-то мне кажется, что мой ответ мало что изменит.

— Совершенно не верно, ваш ответ изменит что угодно, — она недоверчиво хмыкнула, но всё же решительно пошла по направлению к ресторану.

— ...Тут нет мест.

— Кто вам сказал такую чушь? — жестом подозвав привратника, я обратился к нему: — Бронь на мистера Прюэтта.

— Да, сэр, — кивнул парень и провёл нас к отдельному кабинету.

— Прекрасная обстановка, не так ли?

— Скажите, почему я сейчас чувствую себя несколько неловко? — я широко раскрыл глаза, показывая удивление:

— Женская душа — потёмки... Но, право же, теперь я огорчён — я вовсе не хотел причинять вам неудобство...

Она обречённо покачала головой:

— Нет, с вами я корректной и до тошнотворности вежливой, пожалуй, не буду. И вы этот тон оставьте. Не знаю, как у вас это получается, но ваша галантность приторно скрипит на зубах. В конце концов, мы пришли поговорить о делах. Что вы хотите мне предложить?

— Вы любите квиддич?

— Александр, — Рита тяжело вздохнула. — Я впервые с этим сталкиваюсь, но начинаю понимать людей, с которыми у меня было интервью. Я сейчас испытываю непередаваемое желание вас задушить, эдакая раздражённость с первого взгляда, — принесли вазу цветов.

— О, это может стать началом великолепной дружбы! А скажите, вы любите квиддич?

— Какое вам дело до моих увлечений? — мы немного прервались, сделав заказ.

— Просто пытаюсь узнать вас получше. Не знаю, может, окажется, что вы любите квиддич? — а знаете, когда вилка практически без чужого вмешательства завязывается узлом — это выглядит весьма впечатляюще.

— Да, — сдержанно ответила Рита. — Я люблю квиддич. Но, может, всё же перейдём прямо к предмету нашего разговора?

— А мы говорим не о квиддиче? — натурально округлили глаза я. Скиттер с глубоким вздохом сказала:

— Я ещё по письмам поняла, что вы настойчивый человек. Скажите, сколько вам заплатить, чтоб вы меня просто не трогали?

— Ладно, ладно, простите меня, Рита, я вёл себя неподобающе. Но всё же... Как вам увлекательный скандал с местами в Министерской ложе?

— Что за скандал? — шутки были отброшены в сторону, Рита хищно чуть подалась вперёд.

— О, всего-навсего какой-то проходимец смог достать несколько пригласительных в означенную ложу и распродал их. Почти международный скандал, однако, от него нас отделяет всего одна статья, Рита, ваша статья. И Министерство, и покупатели будут молчать, продавец тем более не объявится с хвастовством. Но ведь работа журналиста в том и состоит, чтобы открыть правду народу?

— Прекрасно... Но где доказательства?

— А на слово вы мне не поверите? — я обиженно приподнял брови. — Заметьте, Рита, я уже дал вам две очень дорогие статьи, причём за то, чтоб вторая не вышла, власти заплатят очень много, но ещё не заикнулся о своих желаниях...

— И чего же вы хотите? Если это вообще правда...

— О, всё просто, — наконец, принесли заказ, после чего я продолжил: — За статьи, которые выйдут в печать, все гонорары получаете вы. За те, которые навсегда затеряются в ваших бумагах, деньги мы делим напополам.

— А не слишком ли?

— Торг здесь неуместен, мисс Скиттер, — улыбнулся я. — Или так, или никак. Впрочем, то, что я вам уже сказал, назад забрать не получится, верно? — часы потихоньку нагревались, я положил деньги в принесённый счёт. Зря заказал салат, доесть не успел, эх... — Ваше решение вы переведёте в сейф на моё имя в банке, я смогу узнать об этом. Или не переведёте. Воля ваша. И кстати, это тоже вам, — я аккуратно вытащил из пиджака конверт.

— И что это? — Рита внимательно следила за моими действиями.

— Ну я же сказал, — улыбнулся я. — Какой-то проходимец сумел достать несколько пригласительных в Министерскую ложу...

И был таков.

* * *

А потом младшая часть семейства Уизли едва не была убита с особой жестокостью. И я их всех едва смог спасти. С огромным трудом сдержался...

Вопреки прогнозам Перси, близнецы не переболели.

Итак, Артур и Перси на работе, Билл и Чарли где-то у себя, Молли умотала в неведомые дали — толи запас продуктов пополнить, толи в деревню с подружками о Локонсе или каком-нибудь ещё герое светской хроники посплетничать...

Суть в том, что остались детки в клетке без дрессировщика.

И вот спустился я на кухню за водичкой, попил, а, возвращаясь обратно, в дверях столкнулся с Фредом, которого чуть толкнул плечом — ну не смогли мы разминуться. В гостиной же сидел Джордж. Вроде ничего военного, верно?

— Что, лорд Прюэтт уже не считает нужным извиняться перед ничтожным Уизли?

— Фред, — спокойно сказал я, — я просто чуть задел тебя плечом. Вот и всё. С любым может случиться, ничего катастрофического не произошло. Но, если хочешь, извини.

— О, конечно! Но ты можешь и вовсе не извиняться, Рональд, не так ли, братец?

— Верно, Фред, он может не извиняться. Ведь люди должны снисходительно относиться к братьям, которых обделила судьба. Умственно неполноценным, неудачникам... ублюдкам.

— А тут ведь и сразу три в одном, бедняга Ронни! Хотя какой он теперь "бедняга"...

— И почему это я, по-вашему, ублюдок? — они меня выводили из себя. Ну что поделать, не заладились у меня с ними отношения...

— А потому что Уизли по крови, Ронни, не может наследовать фамилию Прюэттов. Но, видимо, сама судьба решила хоть как-то компенсировать твою невзрачность!..

— То есть вы, два убогих паяца, считаете себя куда более достойными претендентами на фамилию Прюэттов?

— Ронни, — зло усмехнулись они, — а разве ты сам этого не понимаешь?

Я просто представил, что сейчас отдам им фамилию и имущество на ней. Представил, как они купят на заработанные с огромным нервным напряжением деньги домишко в Косом переулке и начнут беззаботно штамповать блевательные батончики и надувательные ириски, так, кажется?.. Или как они проболтаются всем окружающим: "Ронни-бастард Прюэтт!". Одним словом, как они с лёгкостью, непринуждённо могут похерить всё, на данный момент мною достигнутое. И я понял, что начинаю сатанеть.

Терпение с подвыванием предложило их всех порвать, более тихая и добрая совесть практично думала о том, где в такое время в Оттери-Сент-Кэчпоул можно отыскать бензопилу.

В доме зазвенели стёкла, на камине тихо разлетелась ваза.

— Значит так, уроды, — тихо, почти свистящим шёпотом начал я. — Пройдёмся по пунктам. Лордом Прюэттом меня фактически назначила Мюриэль, — ведь отказалась от фамилии в своё время она фактически в мою пользу, верно? А то, что обо мне даже деды в то время не думали — лишние ненужные детали. — Это раз. Когда я получил так называемое наследство, выяснилось, что имею я на самом деле только древнюю железку, — я мысленно извинился перед стилетом, — ветхую тетрадку с эротическими фантазиями предка, болото, пустыню, руины и двадцать три галеона на счёту. Целое состояние, — я брезгливо скривился. Ощутимо побледневшие близнецы внимательно смотрели на меня. — Это два. И третье — если о том, что я Прюэтт, узнает ещё кто-то до официального подтверждения — вы будете жить очень долго. И очень несчастливо. Я бы сказал, подводя итоги — мучительно долго.

И стремглав вышел из гостиной. На воздух.

Перси и так ничего не скажет. Джинни мне пообещала. Молли я попросил, она умилилась и тоже поклялась молчать. Артуру в принципе фиолетово. Чарли — копия Артура с поправкой на увлечения. И Перси убедил меня в молчании Билла. Поверенный тоже не выдаст. Мюриэль пока сказала, что посмотрит на мои барахтанья и вмешиваться не будет. Даниэль и Даяна гарантируют клиентам полную анонимность. Поттер и Грейнджер в дружбе надёжны и тайн чужим не раскрывают.

А теперь и близнецы заткнутся.

Что-то я после "переселения" или чересчур раздражительным стал, или неожиданно много бесящих меня людей встретил.

Не знаю.

Хотя дневник Антареса Блэка на многое мне открывает глаза. Очень интересная вещица мне попалась, однако, уж чего-чего, а такого подарка судьбы, хоть и своеобразного, я уже и не ждал...

Кроме всего, я в маггловских магазинах закупил паучков (мысленно извиняясь перед Джафаром) и уже поместил их в установленные в Гринготтсе террариумы. Там я пытался практиковаться в применении непростительных. Пока ничего не получалось.

На моё имя было зачислено полторы тысячи галеонов. Скиттер всё также писала о сплетнях, ни слова о Прюэттах в газетах так и не появилось. Только вышла статья о том, как наше доброе Министерство решило откинуть замшелые традиции и великодушно пригласило в практически простаивающую Министерскую ложу самых достойных представителей магических семейств и вообще отличившихся людей. Старательных работников, прекрасных семьянинов, благотворителей, бла-бла-бла...

Больше ничего стоящего внимания не было. Произошло только одно событие, вызвавшее во мне немалую тревогу и насторожённость.

Вечером перед отбытием на Кубок ко мне прилетела серая неприметная сова, она оставила на подоконнике записку и улетела.

— Что там? — удивились Гермиона и Гарри.

— Ничего важного, какая-то тарабарщина, — пожал плечами я, комкая клочок разлинованного листа из школьной тетради и засовывая его в карман. Чуть погодя я незаметно закинул его в камин в гостиной.

Но всё равно заснул слишком поздно. Это был не почерк Мюриэль или Шейтхара, их я уже знаю. Никто больше вроде о моей маленькой тайне не знает. Для чего мне тогда фляга, если не "притворяться" Роном Уизли? Для чего вообще всё указанное?

А в голове вертелся текст: "Возьми с собой на Кубок флягу и металлическую цепочку".

После долгих мучительных раздумий я всё же решил последовать сомнительному совету. Через две минуты после этого меня пришла будить Молли.

Мы отбывали на Кубок.

В общем, я быстро собрался, закинув в рюкзак сменную одежду, мешочек с деньгами и с грехом пополам найденные шейную цепочку и флягу на три четверти литра, предварительно наполненную апельсиновым соком. На матч решил идти в камуфляжных штанах, кроссовках и чёрной пайте с глубоким капюшоном. Плевал я на официоз! По крайней мере пока...

Молли покормила нас и отпустила с миром. За завтраком произошёл только один инцидент — с ирисками близнецов. Молли засекла их присутствие у Фреда. Близнецы принялись было оправдываться, но наткнулись на мой взгляд и замолчали.

— Ребята, вам там всё равно некому будет их загнать, — сказал я, и они со вздохом начали выкладывать свои изделия на стол. Ну, что я могу сказать, карманы у них... впечатляют.

В общем, мы вышли в дорогу, попутно объясняя Гарри и Гермионе суть порталов. Подъём на Стотсхед Хилл явственно показал, что польза от моих тренировок и утренних пробежек всё-таки была — худшие результаты показали все не Уизли плюс Артур, я взял пальму первенства, близнецы шли следом за мной, а за ними по выносливости следовала Джинни.

Артур сообщил нам про поиск портала (маленькая не очень заметная вещица на внушительной территории холма?! Они это серьёзно?), и через две минуты кто-то истошно позвал нас с другого края холма.

— Амос! — удивился Артур.

Амос Диггори — краснолицый бородатый шатен. Первое впечатление — не очень. Рядом с ним стоял высокий подтянутый парень, видимо, Седрик. Он тоже со всеми поздоровался и даже протянул руку для приветствия, которую я, наплевав на кислые взгляды близнецов, пожал. Приятный парень.

Так, трёп, трёп, трёп и вот внезапно...

— ...Ты победил Гарри Поттера!

— Да, но ты-то не сорвался! — шумно развеселился Амос, хлопнув сына по спине. — Ты такой скромный, такой джентльмен... Но побеждает лучший. Уверен, Гарри согласен со мной! Один упал с метлы, другой нет. Кто лучше летает? Не надо быть гением, чтобы ответить на этот вопрос.

— Да, надо всего лишь читать правила, — вмешался я. — Как официальные, так и негласные. В случае, когда ловец противника выбывает, в игре делают паузу, как бы из уважения к противнику. Будь всё так, Гарри привели бы в себя и игра бы продолжилась. Тем более — дементоры на поле... А победу при техническом выбывании ловца соперника притом, что он может вернутся на поле по истечении небольшого отрезка времени, называют подлой. — Я ухмыльнулся, глядя в лицо Амосу. — Ничего личного, Седрик. Так, просто небольшая заметка о корпоративной этике.

Бородач смотрел на меня откровенно неприязненно, а вот его сын ничуть не обиделся и даже чуть улыбнулся, незаметно кивнув мне.

— Так, пора отбывать, — торопливо заметил Артур, и мы сгрудились вокруг башмака. Идиотизм. Тогда бы уж сделали верёвку...

О портале два слова — паскудные ощущения. И ещё голос сверху, профессионально-противный и пронзительный, как на славянских вокзалах бывает:

— Пять часов семь минут от Стотсхед Хилл.

Артур разобрался с записью и иными закавыками и повёл нас неведомыми дорожками в неизвестность. Подошли к воротам в небольшой каменной стене, возле которых караулил мужчина. Он был настолько... не знаю, как описать, но сразу видно — маггл магглом. Разговор, то, сё. Когда мистер Робертс потребовал денег, я торопливо заметил:

— Я заплачу, можно? — и протянул руку Артуру. Тот с облегчением кивнул и отдал мне плотно свёрнутую пачку купюр. Я отдал Робертсу требуемую сумму, он мне сдачу и карту лагеря, на чём мы мирно распрощались и всё-таки зашли. Деньги я оставил себе — судя по Артуру и остальным Уизли, они не видели в "бумажках" никакой ценности, а карту отдал "старшему отряда".

Длинный нудный путь, немного скрашиваемый разговорами и новоявленными достопримечательностями, и вот мы у опушки. Палатки и маразматичное желание Артура готовить на открытом воздухе. Антимаггловская безопасность! В кемпинге, где нет ни одного маггла! Готовить, имея тёплые термосы с чаем и сандвичи! — спасибо, кстати, Молли.

На мой резонный вопрос, который кратко можно предать в двух словах: "Какого чёрта?" Уизли беззаботно отмахнулся и послал нас за водой. Чудесно.

Впрочем, посмотреть по сторонам стоило. Множество маленьких волшебников, плакаты хмурого злобственного Крама, — и я его понимаю, сам ненавижу фотографироваться, а его наверняка не один час мурыжили, — флаги сборных, бесконечный трилистник... На это стоило посмотреть.

Прошла краткая встреча с сокурсниками, Финниганом и Томасом. В целом приятные ребята, и улыбались искренне.

В очереди за водой была пара курьёзных случаев, но больше всего меня поразило одно знакомство. Пока Гарри утащил куда-то Оливер Вуд, а Гермиона отвлеклась на какое-то магическое чудо, на меня едва не упал какой-то парень моего возраста в ирландской символике. Я вовремя подал ему руку, и он с благодарностью посмотрел на меня:

— Привет.

— Э, привет, — нервно сказал, пытаясь понять, откуда он может быть мне известен. Однокурсник?..

— Хо, сразу видно парня из Хогвартса, — засмеялся мой собеседник. — Да, я британец, да, существуют другие школы в стране, да, всё магическое сообщество не вертится вокруг вашей школы, хоть вы и элита.

— Прости, — чуть смутился я. — Я как-то...

— Да брось, — отмахнулся парень. — Это ожидаемая реакция. Ладно, извини, но мне пора бежать, — и он ушёл.

Чёрт, и как я не подумал о существовании других школ в стране? Это ведь логично и элементарно, если смотреть исключительно на Хогвартс как на кузницу будущих магов, и численность, и общий устрой магического мира получается чересчур печальным. Я дал себе клятву разузнать об этом поподробнее позже.

Без особых инцидентов мы вернулись к палатке, где до сих пор никто так и не разжёг костёр. Восхитительно. Оставив Артура играться со спичками, я вытянул коробок из личных запасов (заранее собранный рюкзак — радость в походе!) и занялся костром сам, на приготовление пищи, правда, ангажировав девчонок и Поттера. Вскоре появился Перси. Поздоровавшись со всеми, он с интересом осмотрел мизансцену, после чего незаметно для Артура помог нам с огнём. В общем, в итоге мы всё-таки поели.

А потом появился Людо Бэгмен. Полноватый и хамоватый, он сходу налетел на Артура и гопанул того на галеон, после чего его зацепили близнецы. Их ставка составила в общей сложности сорок два галеона, неплохие, между прочим, деньги. Коэффициент один к двадцати, неплохо, да? Бэгмен уже попросил чаю и почти спрятал листок, на который записал ставку, когда вмешался я:

— Не так быстро, сэр. Может, как-то утвердим ставку моих братьев?

— Э, парень, о чём ты? — нахмурился азартный игрок.

— Что-то вроде Нерушимого Обета о том, что в случае победы ставки близнецов вы вернёте им весь выигрыш честно, а в случае проигрыша они не будут на вас в обиде. Небольшая деталь, и ни у кого ни к кому нет претензий.

— Ну-ну, парень, ты мне что ли не доверяешь? Обет — это, знаешь ли, серьёзно... — нервно сказал Бэгмен.

— Но ведь если никто никого не собирается обманывать — ничего страшного, верно? Сэр.

Вилка. Или он даёт Обет, и тогда ему придётся отдавать деньги, или отказывается, тем самым признавая себя нечестным букмекером.

— Но ведь ставили двое, — попытался выкрутиться он.

— Дайте Обет одному. Я не думаю, что, допустим, Фред будет в обиде на Джорджа за клятву, ведь деньги получат оба — у них всё равно практически всё общее. — Близнецы синхронно кивнули. — Не волнуйтесь, Перси или... отец вполне могут принять Обет.

— Вы не верите мне на слово? — снова попытался вяло возмутиться Бэгмен.

— Нет, сэр. Финансовые операции — совсем не тот случай, когда верят на слово. Тем более вы с этими отнекиваниями весьма подозрительны, — рядом раздался хлопок аппарации — это прибыл Крауч. — Так что или Обет, или отдайте ребятам их сорок два галеона. Здравствуйте, мистер Крауч.

— Сорок два?!

— Вы сами буквально только что купили у близнецов один из их приколов, разве не так?

Мистер Крауч был подтянутым строгим человеком, аккуратным от кончиков пальцев ног до кончиков волос на голове. Одно слово, педант. Перси при его появлении немедленно поднялся, с уважением, но без подобострастия, получив одобрительный взгляд от начальника. Крауч со всеми поздоровался и стал с явным интересом следить за происходящим. На нас уже оборачивались люди из соседних палаток.

— Итак, мистер Бэгмен, Обет или деньги?

— Обет, — выбрал маг, попытавшись обезоруживающе улыбнуться. Не знаю, на кого как, а на меня не подействовало.

— Вы в случае победы отдаёте выигрыш в течении недели, близнецы в случае проигрыша не имеют к вам никаких претензий. Всё просто, — я ответил на улыбку комментатора, который ожёг меня ненавидящим взглядом.

Джордж и Бэгмен сплели руки в рукопожатии и поклялись, Перси под радостные вопли Артура скрепил Обет. После чего мы угостили гостей чаем, и троица Бэгмен-Крауч-Артур плюс Перси в роли внимающей массовки начали обсуждать свои дела. Обмолвились даже про Турнир Трёх Волшебников, после чего аппарировали. Услышав это, близнецы подошли ко мне.

— Прежде всего, Рон — спасибо. Мы не в курсе, зачем ты затеял эту кутерьму с Обетом, но ты явно заботился о наших деньгах...

— А значит, и о нас...

— Так что...

— Спасибо, — хором закончили они.

— И скажи, почему нам кажется, что ты знаешь, что будет происходить в Хогвартсе?

— Понятия не имею. Но даже если бы вы пообещали никому ничего не говорить, я бы всё равно не сказал вам, что в Хогвартсе будет проходить Турнир Трёх Волшебников, первый за последние не знаю сколько лет, потому что это почти государственная тайна. Так что можете пытать меня, сколько хотите, я всё равно ничего вам не скажу, — и тут они улыбнулись. Не как обычно, растягивая губы в приторных шутовских ухмылках, а по-человечески, может даже искренне.

— Спасибо, Рон, — ещё раз прогундосили хором и отошли.

А что, мило.

И вот мы пошли на игру. Куча лотков со всякой фигнёй и сувенирами. Я не удержался и купил шахматы в виде разлинованного белым квиддичного поля, где в роли фигурок были игроки ирландской и болгарской сборных плюс периферия. Ловцы-ферзи, тренера-короли, загонщики-кони, с каждой стороны две ладьи и слон — охотники плюс слон-вратарь, и пешки — по два снитча, два квоффла и четыре бладжера. Фигурки парили над доской, игроки и тренера — на мётлах, мячи просто так. Снитчи пытались сныкаться на своей клетке, квоффлы вяло парили, бладжеры носились как оглашённые, игроки показывали друг другу неприличные жесты. Двадцать галеонов, однако. Зато уже сработала моя ставка на Англию, так что я мог позволить себе даже большее.

Поблагодарил Поттера за омнинонкль, купил всем по розетке за Ирландию и по бутылке с газировкой, Гермиона поставила нам программки. Ребята тащили всё в руках, я благодарил свою привычку таскать везде рюкзак, в котором помимо прочего были и цепочка с флягой.

Потом нас пропустила проверяющая колдунья, после чего мы заняли наши места. Там уже сидели Министры — трое, кстати, "наш" Фадж, болгарский министр, как позже выяснилось, Гергинов, и ирландский Уолш. Присутствовала Винки, наверняка с Барти Краучем-младшим, но я пока не решился ничего трогать в этой ситуации.

В ложе уже сидел ещё один человек. Рост — два ноль восемь, косая сажень в плечах, моложавое лицо, пара седых прядей на висках, короткая стрижка, обветренная кожа. Кареглазый брюнет, владеющий поистине огромным состоянием, в десятке самых богатых волшебников мира, да и среди магглов тоже в двадцатку точно входит. И в глазах — выражение детского восторга, вертит головой по сторонам с искренней улыбкой.

Юджин Картер, США, сорок семь лет. Владеет концерном по производству мётел, приснопамятная "Молния" — его детище, собственной квиддичной командой, пошивочным цехом и ещё кучей предприятий. Очень интересный и приятный человек, именно ради него я в первую очередь купил флягу, что сейчас болтается у меня в рюкзаке...

Я погрузился в воспоминания...

Так, надо сосредоточиться. Давай, успокойся, ты же малоэмоционален и вообще больше флегматик.

Юджин Картер. Самый известный, ярый и самый богатый фанат квиддича. Ненавидит политику. С детства мечтает посмотреть финал Кубка мира по квиддичу из Министерской ложи, как признался в одном из многочисленных интервью, опубликованных в "Квоффле".

Так, к чёрту волнения. Я почти поссорился с Шейтом, а он едва не вытряс из меня душу, но всё же подтвердил местонахождение Юджина именно в этом особняке на берегу моря. Безумно дорогая вилла и куча пространственной магии. Бриз, солнышко, морская вода... Личный домик Картера в Англии, вроде как сюда перенесён кусок берега откуда-то с солнечных островов.

...Хорошо быть богатым...

И я уже здесь. Отступать поздно. На мне моя "рабочая одежда", на поясе маскировочная фляга — я всё-таки на чужой территории, мало ли что тут у него где понатыкано... вроде видеокамер в туалетах. В кармане пиджака конверт с пригласительным.

Ну, труд Сычика не должен пропасть даром. Он ведь летал, выискивал, доносил приглашение на встречу...

Ну, всё! — и я решительно шагнул из светлого коридора, на который мне указал дворецкий, на песчаный берег. Там в беседке меня уже встречал Юджин.

— Доброго вам дня, мистер Прюэтт, — белозубо улыбнулся мне американец.

— Мистер Картер, счастлив приветствовать, — в свою очередь кивнул я.

— О, сэр, — скривился Юджин, тут же посмотрев на меня щенячьими глазками: — А может, отбросим этикет? Просто Юджин, умоляю.

— Тогда я Саша, — с удовольствием поддержал я мужчину.

— Хм, — на секунду нахмурился он. — Не очень-то английское сокращение. Откуда вы, если не секрет?

— Из другого мира, — серьёзно сказал я.

— Ну ладно, — отмахнулся он. — Смотрите, какой замечательный день, давайте поговорим о чём-то приятном.

— И никаких сделок?

— О, нет, только не сделки! Если будет хоть намёк на сделку, мне придётся стать жёстким, серьёзным и подозрительным, а это, лень, трудно и ужасно ску-учно, — протянул он, закатив глаза.

— Как скажешь, Юджин.

— Вот, так-то лучше! — он совсем по-детски обрадовался.

Говорили о разном. О мётлах (я высказал ему своё "фэ" насчёт комфорта и безопасности), о вредных привычках ("Вот я выпить люблю, особенно если напиток хорош!" — "Да разве это вредная привычка? Многие грешны... А вот я — курю." — "Серьёзно? Саша, а мне казалось, будто у тебя нет дурных привычек... Что, дымишь как паровоз?" — "Да нет. Я курю очень редко. Обязательно должно быть темно, сумерки там, и холодно, чтоб от окна свежестью тянуло, если дождь — вообще сказка; лирическое настроение и скрипка небыстро играет. Вот тогда крепкие хорошие сигареты — самое то. Одна-две, чтоб сохранить удовольствие, десерта много не должно быть..." — "Тю, не путай отдых с курением!"), о политике ("Брр, ненавижу её!" — "Подпишусь под каждым словом!")...

Время от времени, когда часы нагревались, отсчитывая пятнадцать минут до конца срока, я прикладывался к фляге с любимым апельсиновым соком.

Но вот, наконец, спустя часа три оживлённого разговора, Юджин всё же спросил меня:

— А всё-таки, Саша, чего тебе от меня надо-то было?

— Денег, — честно признался я немного осоловелым голосом. В беседку нам принесли закуски, бокал вина Картеру и фреш для меня.

— И почему я тебе их дам? — расслабленно вопрошал Юджин, положив голову на локти и наблюдая за прибоем.

— Потому что вы очень хотите попасть в Министерскую ложу на финал Кубка мира, — так же меланхолично отвечал я.

— Слабо сказано, — грустно вздохнул Юджин. — Я в пять лет увидел свой первый матч. Это было... великолепно! Мы с отцом сидели на самых худших местах, с деньгами у нас было не ахти. Вот после матча, когда нас какой-то надутый аристократ толкнул с презрительной ухмылочкой, я и пообещал папе, что когда-нибудь буду смотреть мировой финал из самой крутой ложи стадиона. Только вот... круг лиц в таких ложах строго ограничен, а вход только по приглашениям. И мне их не присылают, деньгами, видите ли, вышел, а статусом — нет... И как же я туда попаду? — я молча протянул ему конверт с пригласительным. Поначалу он скептически посмотрел на него, потом лениво выпрямился, протянул руку, вскрыл конверт, вытащил его содержимое... И мужчину как подменили. Взгляд, осанка, выражение лица, поза... Теперь передо мной сидел жёсткий бизнесмен.

— Четыре тысячи галеонов, — тихо сказал он, и я видел, что этот билет он ни за что не выпустит из рук.

— Идёт, — легко согласился я. Три минуты — и вот уже Юджин протягивает мне свежеподписанный чек.

— Вы даже не поторговались... Я дал бы и больше. — Он встал проводить меня к выходу, когда я поднялся.

— По мне, этот размалёванный кусок бумаги стоит куда меньше, — я пожал плечами.

— А моя мечта — значительно больше. Я бы отдал практически любые деньги, — он внимательно смотрел на меня.

— Знаю.

— Я этого не забуду, — мы уже вышли из особняка, защита существенно ослабла, позволяя использовать порталы.

— Вот поэтому, Юджин, я и не продешевил, — он только кивнул.

Ну, теперь у меня есть, чем заплатить гоблинам за аукцион. И татуировку сделать могу. И пора начинать хоть немного поместье ремонтировать...

Я активировал портал, переносясь в Гринготтс, где меня уже ждал взволнованный Шейтхар.

Как я потом мучился при отходняке от кучи единовременно принятых противоядий на все случаи жизни и сколько полезной бижутерии, взятой взаймы, с себя снял...

Да, весёленький был вечерок. Но, похоже, пора возвращаться в реальность.

Нда, пока я витал в эмпиреях, расстановка сил несколько изменилась. В ложе уже были Малфои, пришла Скиттер, сидели Гринграссы (старшая дочь и отец), лорд Дэвенпорт, и Блейз и Катарина Забини. Пришёл также Перси с Бэгменом.

Все, пришедшие по "моим" приглашениям, время от времени кидали на меня заинтересованные взгляды. Тем временем Фадж расхваливал Малфоя, передавшего кругленькую сумму больнице Мунго.

— Люциус, — как бы между прочим светским тоном спросил Джефферсон Гринграсс. — А скажи, сколько ты всё же потратил на благотворительность?

— Около шестидесяти тысяч, — невозмутимо ответил Малфой, хотя от последующих понимающих ухмылок "моих" его едва не перекосило. — А что?

— Да нет, — легко пожал плечами Джефферсон. — Ничего. Напомни мне когда-нибудь рассказать тебе забавную историю за бутылочкой хорошего вина, — и снова у всех лёгкие ухмылочки.

Я и Рите с Юджином по бутылке послал.

Одна проблема. Сейчас над Малфоем тонко и ненавязчиво издеваются, используя негласно имя Прюэтта. Малфой покамест не въезжает. Вот только означенный Прюэтт тоже не совсем в курсе, что происходит!

Ладно. К чёрту. О, кажется, выступление талисманов. Мм, болгарские вейлы.

Первое, они симпатичные.

Второе — они гибкие и пластичные, и танцуют красиво.

Третье — у них великолепные улыбки.

Четвёртое — они нехило ломают людям мозг.

Я начал себя осознавать, когда вцепился обеими руками в ограждение. Правое плечо невыносимо жгло, а меня тянуло на поле. С одной стороны, я понимал, что это безумие. С другой стороны я чувствовал, что если не спущусь сейчас на поле к этим великолепным созданиям, к этому природному совершенству, — моё сердце разорвётся от тоски и горя...

Привёл меня в себя Поттер, за что отдельное ему спасибо. Он уже полез через заграждение. Э, куда?! Эдак мы скоро без избранного останемся!..

Злость и тревога захлестнули меня с головой, и я нехитрым рывком за шкиряк откинул Гарри обратно на сидения. А потом танец вейл закончился. Я, мотая головой, наткнулся взглядом на Забини, который точно так же шествовал к своему месту, и краем глаза отметил белую от напряжения руку Люциуса на плече красного Драко, маслянистыми глазками глядящего на поле. И только потом приметил на себе взгляды остальных, частью удивлённые, частью лукавые.

Ну да, чёрт. Рон. Несдержанный, прямой как тапка Рон сдерживается при виде вейл и ещё и друга спасает. Три раза "Ха". Особенно если учесть, что, судя по всему, у четырнадцатилетних пацанов, насколько бы они не выглядели самостоятельными и самодостаточными (я вспомнил Блейза на аукционе), иммунитета к фишкам волшебных блондинок быть не может.

Надо подтянуть знания о магических существах и их взаимодействии с людьми.

Глубоко вздохнув, я достал из рюкзака флягу и почти демонстративно отпил из неё.

— Рон, а зачем ты взял флягу? — отвлечённо, для порядка поинтересовалась Гермиона.

— Да подумал — вдруг мне апельсинового сока на игре захочется... А вот надо же — захотелось...

Выступили лепреконы, живенькие бородачи, осыпавшие липовым золотом чуть не весь стадион, после началась игра. Но меня больше привлекли попытки Фаджа и Уолша объясниться с Гергиновым, в которых я — а чего теперь терять-то? — решил поучаствовать.

* * *

На удивление, мне не пришлось играть в тимуровца и вызываться волонтёром.

Фадж, к слову, произвёл на меня приятное впечатление. Милый низенький толстячок с ленивым взглядом и рассеянным выражением лица, он резко контрастировал со строгим подтянутым Гергиновым и масштабным амбалом Уолшем. Министра, к слову, можно было опознать только в серьёзном болгарине с умным взглядом, ибо ни напоминающий вальяжного кота англичанин, ни ирландец с лицом, не отягощённым печатью интеллекта, особого пиетета к себе не вызывали. И тем не менее я большим пальцем левой ноги чуял, что вполне разумны и адекватны все трое.

Как позже оказалось, насчёт Фаджа я абсолютно точно был прав. С Уолшем я особо потом не контактировал и новостей о нём не читал, а вот англичанин в моих глазах вопреки каноническому образу и фанонным инсинуациям был полностью оправдан!

Так вот, означенный Фадж чуть устало обозревал ложу, в которой оказался (Уизли и две третьих Золотой троицы были увлечены игрой, в среде "моих" приглашённых потихоньку разжигался огонёк беседы, причём если со Скиттер осторожничали (и она в долгу не оставалась), то с Картером вполне спокойно на равных общались, чему последний был несколько удивлён и рад), и вдруг его взгляд остановился на мне. Пару минут он меня порассматривал, после чего, извинившись перед коллегами, недолго поговорил о чём-то с рядом стоявшим Перси. После этой беседы братишка тишком пробрался ко мне, умудрившись с профессионализмом бывалого эсбэшника остаться абсолютно незамеченным остальными. Он тихо попросил меня пройти к Министру, и мы также тихо пробрались обратно, провожаемые косым взглядом Гермионы. Как раз на том моменте, когда я подошёл, Гергинов флегматично пытался высказаться, с безнадёгой глядя на Уолша и Фаджа. Первые три языка мне были незнакомы (и если вам скажут, будто болгарский лёгок для понимания людям, знающим русский — не верьте! Говорю, как человек с порядочным русским и приличным украинским), но вот прозвучали русские слова. И я, вежливо поздоровавшись с Министрами, тихо сообщил Фаджу, что болгарин хочет воды.

...Для меня так и осталось тайной отсутствие родных переводчиков и свиты у болгарина...

Фадж, в свою очередь, посмотрел на меня с возросшим интересом, после чего осведомился, могу ли я понимать болгарина в действительности или это говорит моя интуиция?.. Я скромно выразился в том духе, что, мол, изучал на досуге русский, а болгарин вроде его знает. Вот так буднично я и стал временной заменой Краучу.

После этого я представился Гергинову, который с явной радостью воспринял появление хоть какого-то средства коммуникации, причём всем Министрам на радостях было откровенно плевать на мой непротокольный вид. Затем мы прошли к трём отдельным креслам для Министров, где я почтенно застыл справа сзади от болгарина и усиленно напрягал мозг, стараясь правильным образом переводить туда-сюда, при этом не забывая ничего — как ни крути, до синхронного перевода мне ещё как до дна Марианской впадины на гвозде.

В принципе обстановка на переговорах была тёплой и непринуждённой. А может, и нет — я не специалист, и разбираться во вторых-третьих смыслах фраз, также как и искать в скрытом смысле ещё один скрытый смысл... короче, мне было влом, лень и неохота, плюс ещё голова малость болела. Тем более что на первый взгляд в беседе о погоде в разных уголках мира и обсуждении новостей ничего военного не было.

Благо, что на мои отхлёбывания из фляги господа Министры смотрели благосклонно.

Чуть позже причина подобного благоволения выяснилась. Гергинову и Уолшу было в принципе фиолетово и выбору англичанина они верили. А вот Фа-адж...

Игра закончилась, и я вздохнул посвободней. Болгария проиграла, но снитч поймал Крам. У меня есть деньги! Ещё деньги. Эх, почему мне всё ещё кажется что "нужно больше золота"?..

Министры спускались на поле для приветственных речей и награждения. Как-то незаметно рядом нарисовался Крауч, но меня не спешили отсылать назад. И вот, пока мы спускались на стадион, Фадж тихо отделился от тройки Министров, шедшей впереди, и приблизился ко мне, после чего сказал:

— Мистер Прюэтт, я весьма благодарен вам за помощь в вопросе с болгарским Министром, и всё же... Я бы попросил вас впредь проворачивать свои афёры менее заметно, хотя бы чтобы мне не пришлось платить за мною же оказанную услугу леди Крестон.

А вот теперь мне стало стыдно, но я только спокойно извинился. Фадж на этом остался доволен и вернулся вперёд, прогонять меня обратно на трибуны не стал. Тем более что потихоньку болельщики высыпали на поле, образуя вокруг его центра, где уже стояли игроки, своеобразное живое ограждение.

Чудесно. Внимание, вопрос в студию — что теперь делать со Скиттер, если мне ещё и придётся играть на стороне Дамблдора? Допустим, Фаджа я отныне трогать особо не буду, учитывая его тёплые отношения с Мюриэль и огромный кредит доверия мне, который был только что выявлен. Ну, по моим меркам — огромный.

Чёрт, Дамблдор, опять Дамблдор. Я слишком много о нём думаю, и по прошествии времени со дня рождения Поттера, когда впечатления несколько притупились, персона директора вызывает всё больше сомнений. Ну да ладно, не сейчас же об этом думать...

* * *

— Скажи мне, где я неправ, — тихо спрашивал Шейтхар на следующий день, пока я прижимал пакет со льдом ко лбу. — Ты был в компании Министров трёх стран. — Гергинов, кстати, если и говорил по-английски, то никак этого не показал. — Ты присутствовал рядом на награждении. Ты даже общался с Крамом, — Виктор оказался классным парнем. Он, кстати, худо-бедно знал английский, но переводчику в моём виде (Крауч оставался рядом с власть имущими) обрадовался как родному. В результате хитрых перипетий судьбы я перезнакомился с некоторыми болгарскими болельщиками и, по-быстрому отпросившись с очень честным видом у Артура, посидев немного с Уизли и Гарри с Гермионой, и в конце концов извинившись перед друзьями, направился в стан соперника. Мимоходом только заметил Картера, поймавшего Крама и о чём-то с последним беседующего.

Насчёт вопросов от Уизли я не беспокоился. После смены моего статуса на Прюэтта меня резко сочли самостоятельным самодостаточным парнем. В смысле, Артур и раньше особо не отсвечивал, с Молли Мюриэль провела воспитательную беседу, правда, в моё отсутствие. Близнецы меня ещё после весёленького утра не трогают, а уж после окончательных разборок насчёт титула стараются лишний раз мимо не проходить. Джинни к Ронни-бою относилась со снисходительным равнодушием, а Перси парень флегматичный, с уважением относится к личному пространству и вообще хороший человек.

Гермиона и Гарри, кстати, относительно спокойно отреагировали на моё "Пойду к болгарам — может, Крама увижу!", произнесённое с фанатичным блеском в щенячьих глазках. Не знаю, правда, как у меня получилось смайстрячить подобное выражение лица. Потом долго пытался повторить, но не смог.

Ребята, правда, вяло вызвались пойти со мной, но я заметил, что они устали за этот сумасшедший день.

При мне Бэгмен так и не подошёл к близнецам.

Болгары оказались крайне приятными ребятами и тоже праздновали. "Да, пусть мы и не выиграли, но показали хорошую игру!" — так мне сказали.

Вы не представляете, какой это кайф — оказаться хоть ненадолго, но полностью в родной языковой среде. Абсолютное большинство приехавших болгар сносно разговаривало на русском, а уже после первого часа общения языковой барьер стал потихоньку истончаться.

Что касается нападения Пожирателей... С каждой секундой я верил в него всё меньше и меньше. В лагере сто тысяч человек, допустим, треть дети, треть женщины (и то в данном случае бойцовые способности дам, вернее, их отсутствие — под большим вопросом). Пусть даже оставшиеся тридцать с лишним тысяч мужчин — разгорячённые фанаты, которым сейчас, в эйфории после игры, сам чёрт не брат. Кроме того, патрули авроров — чётко слаженные пятёрки, иногда иностранные, иногда интернациональные. И их много. Пусть даже один или два человека из патруля — кабинетные артефактологи, призванные, чтоб найти запрещённые тёмные артефакты и амулеты, пусть даже они уже порядком уставшие плюс пытаются утихомирить фанатов. Сколько должно быть Пожирателей и как это они должны нажраться, чтобы лезть на такую совсем не безобидную толпень?.. В них ведь даже тринадцатилетний пацан, с перепугу забывший о запрете на колдовство, может пульнуть чем-то если не опасным, то уж неприятным так точно.

В общем, вдоволь наслушавшись родной речи, я решительно поплёлся к нашей палатке. Было уже поздно, люди потихоньку успокаивались.

Как выяснилось, адекватностью оценки сложившейся ситуации страдал не один я. Ну и я сильно принизил значение фактора неожиданности, состояния людей спросонья и стадного чувства.

Как бы то ни было, сначала на лагерь стал опускаться плотный туман и несколько похолодало, но я списал поначалу это на погоду. Затем откуда-то спереди послышались вопли и громогласный мерзкий утрированный смех.

"Это нехорошо," — понял я.

"Это очень плохо," — понял я, когда мимо меня проскользнула группа в чёрных балахонах. Ну, я предполагаю, что в балахонах — ниже груди ничего не было видно.

— Реджи, дебил, опять потерялся?! Ходу, Клив ждать не будет! — походя отвесил мне подзатыльник один из них и, подхватив под локоть, потащил за собой. Никогда не думал, что накинутый капюшон чёрной пайты может оказаться настолько полезным.

Откровенно говоря, я оторопел. Просто около трёх минут шёл следом за группой. Вокруг были только пустые палатки. Уже, видимо. Может, шёл бы и дальше, но тащившего меня чела внезапно осенило:

— Э, да ты не Реджи! — не мешкая, я драпанул куда-то в сторону. За мной последовала пара лучей заклятий, после чего кто-то приказал некоему Сэму с группой остаться и позаботиться обо мне, после чего поредевшая компания продолжила свой путь. Я логично рассудил, что дуэли — это не моя весовая категория, приличного голема на коленке я им не трансфигурирую... Вру, о палочке я даже не вспомнил. Всё равно я в относительно полезных в данной ситуации заклятьях полный ноль. Зато увидел нечто настолько восхитительное, что не смог не порадоваться. Лес, чёрт возьми! Рядом был лес!

По скрытному передвижению мне можно смело ставить если не пять, то твёрдую четвёрку. Или двойку балахонистым за внимательность. Как бы то ни было, в лес сунулся только один, и то для профилактики. Ещё двое маячили где-то вдалеке.

Признаться, не знаю чем я думал. Просто набросился на козла со спины и хорошо хряснул его по голове. Не очень помогло, если честно: противник извернулся и щедро выпустил в меня Секо. Я едва успел увернуться, и то нерадостно — вместо распоротого живота получил глубокий порез в левое бедро. Впрочем, второе подставлять не стал, вместо этого смог куда-то выбить из рук поганца палочку. Поганец не особо растерялся и саданул мне правой в глаз, плюс ко всему ещё и бровь рассёк перстнем.

Вдруг по всему лагерю раздался звук горна, быстро оборвавшийся. Услышав его, гад резко рванулся из-под меня, сумел выкатиться, пнул бедного Прюэтта под рёбра и ушёл в спиральный спринт, тщетно пытаясь разыскать палочку.

У меня из распоротого кармана свешивалась приснопамятная крепкая цепочка. Я не замедлил взять её в руки и на очередном круге подловил сволочь в кривом прыжке, страстно набросившись на него из-за спину и придушив гада цепочкой.

Мог переломать шею, наверно, но парню повезло. Хорошая подготовка многого стоит, а качественная снаряга — так и вовсе один из важнейших залогов безопасности. Я правильно не стал доставать палочку — мантия парня, кроме плотности и толщины, обладала ещё поглощающими свойствами; скажем, три средний оглушалки хавала без проблем. Это притом, что у меня одна-то едва выходила.

Палочка — это отлично, но у меня всё равно был явный перекос в трансфигурацию, а чары выходили... ну, не очень.

Так я о чём... Толстый крепкий воротник несколько смягчил давление, а может, и спас придурку жизнь. Я-то силушку свою молодецкую не регулировал, прекратил экзекуцию только когда гад перестал дёргаться. И то потом тупо сидел минуты две с дрожащими руками. Да уж, не такого я ждал от Кубка. Я вообще такого не ждал!

Всё та же металлическая цепочка послужила мне ещё и неумелым жгутом на ногу. Спасибо доброжелателю, только вот как его определить-то? Худо-бедно, опираясь на ствол ближайшего дерева, я выпрямился. И тут же неподалёку прозвучало:

— Не двигайся! — я медленно обернулся и узрел в пяти метрах от себя девушку. Знакомый голос, незнакомая внешность, потихоньку плавно меняющаяся на другую.

— Привет, Тонкс, это я, Рон Уизли, друг Гарри Поттера, — спокойно проговорил я, опершись спиной на дерево и подняв руки вверх, одной походя сбросив капюшон. Аврор приподняла брови, но палочку не опустила.

— И что же ты тут делаешь?

— Гулял с болгарами, возвращался к остальным, встретился с типами в чёрном, они сначала приняли меня за своего, потом одумались, но при мне вякали про какого-то Реджи и Клива, я вовремя ушёл, — я перевёл дыхание. — Они отправили троих за мной, один тут валяется, он мне ногу порезал, ты не поможешь?.. — помедлив, девушка всё же опустила палочку и быстро подошла ко мне. Вблизи она смогла увидеть и моего неудачливого противника. Быстро наложив на него пару заклятий невербально, она, пробормотав неуверенно "Ну, у нас же были медицинские курсы?.." со второй попытки остановила мне кровь и потом наложила бинты, посоветовав, впрочем, обратиться в Мунго или просто к доктору. Забоооотливая...

И вот так мы и пошли по местам скопления магов неведомо куда. Перед нами по воздуху, подчиняясь движениям палочки Тонкс, плыл бессознательный несознательный элемент, а я шёл, опираясь на дружески подставленное плечо аврора.

По пути к заветной цели, которой оказалась висящая в воздухе Метка, мы встретили только группу французских студентов в пижамах. К нам вышла симпатичная девушка и спросила:

— Где мадам Максим? Мы потерялись... — я тем временем усиленно напрягал мозг. Данные фразы были мне вполне ясны в силу своей простоты. Я мысленно поблагодарил учителя французского из лицея, в котором проучился последние два года из одиннадцати — что-то ведь в голове осталось, несмотря на явно не прилежное отношение к учёбе в общем, и к языку в частности.

Тонкс рядом тоскливо выдохнула — вроде, инструкции запрещали оставлять иностранных гостей в беде, но и французского она видимо не знала.

— Простите, я не говорю по-французски очень хорошо, — с ужасным акцентом произнёс я, судорожно пытаясь сложить продолжение фразы. — Меня зовут Рональ, — я переиначил своё новое имя на французский лад. Ну, вроде даже правильно... — Я думаю, мадемуазель, что, — вот я и завис. Что там у нас с грамматикой предложений на "если"? Чёрт, эту контрольную я списывал, точно помню, а не заучивал ответы. Мда, ученье свет. — Если вы пойдёте за нами, то найдёте человека, который сможет вам помочь. Или саму мадам Максим.

Девушка на минутку подвисла, видимо, пытаясь в моих ужасающих конструкциях плюс акцент разобраться, после чего сказала что-то вроде:

— Мы идём с вами, минуточку, — и прошла к своим, ставить ребят перед фактом. Тонкс кратко расспросила меня о диалоге и сердечно сказала спасибо.

Итак, наша группа несколько увеличилась. Мы пошли к поляне. У Метки я заметил также подходящих Гарри с Гермионой. Французы тут же с воплем "Мадам Максим!!!" улетучились куда-то в сторону, только та, которая с нами разговаривала, задержалась и поблагодарила. Мелочь, а приятно.

— Мда, ставить Метку над точкой сбора авроров — у кого-то есть чувство юмора, — тихо пробормотала Тонкс, но я услышал. Завидев Артура, девушка сдала меня ему, предупредив, что я, возможно, понадоблюсь аврорату. Попрощалась, ещё раз поблагодарила за всё и ушла.

Воссоединившись со своими, я протолкался поближе к центру, где без сознания валялся Шимус Финниган, рядом с которым стоял Уолш и, видимо, мама парня. Последняя пыталась с помощью ещё одного колдомедика привести сына в сознание, Уолш с Краучем препирались. Диггори прервал обоих, решительно пройдя в кусты и вытащив оттуда Винки. Палочку у домовихи забрал Уолш, который тут же отдал её миссис Финниган. Дальше уже спорили Крауч и Диггори, но, тем не менее, закончилось всё закономерно — перед Финниганами и Уолшем извинились, Винки Крауч выгнал, Метку убрали. Все начали расходиться, одна Винки потерянно сидела на поляне. Я отпросился у Артура ещё на две минуты (тот только грустно на меня посмотрел) и быстро доковылял до эльфы. На нас особо не обращали внимания.

— Эй, Винки, правильно? — она, хлюпнув носом, кивнула. — Знаешь, когда успокоишься и сможешь нормально разговаривать, найди меня, только проследи, чтоб рядом никого не было. Хорошо? — ещё один кивок. Всё, я ухожу.

Этот сумасшедший день наконец кончился. Я расслабленно растянулся на койке в палатке и спокойно заснул. Только бровь саднило...

С утра мы отбыли в Нору. Молли поахала насчёт моих повреждений и сделала мне перевязку на ногу, я её успокоил — мол, ничего страшного. После завтрака собрались снова у меня в комнате. Обсуждали вчерашние события, ребята поведали мне о своих злоключениях, — в принципе, ничего неожиданного: лес, Малфои, лес, французы, лес, толпа с Меткой, палатка.

— Да ладно вам, ребята. Не расстраивайтесь, мы ещё пошинкуем Малфоя на винегрет. Тоже мне, лорд...

— Кстати, — нахмурился Поттер. — Я всё забывал спросить. Ещё с того разговора о титулах... Почему теперь-то на меня якобы будут вешаться девчонки? Я ведь и раньше, собственно, всем указанным обладал... — я внимательно посмотрел на Поттера. Гермионе тоже было интересно.

— Вечером скажу, — безмятежно улыбнулся я. — Пошли гулять, а? Через десять минут у камина и в Косой...

— После вчерашнего? — с сомнением протянула Гермиона.

— Да, конечно. Там сейчас как раз после вчерашнего авроров больше, чем гномов у нас в саду. Типа усиленные патрули, укрепление безопасности... Пойдём? — и ребята ушли собираться.

Вчерашнее шествие Пожирателей тоже не давало мне покоя. Вру, я пока забил, всё равно информации было слишком мало, и достать её пока было проблематично. Я только Рите написал, что у аврората есть по меньшей мере один арестованный.

Думайте что хотите, а по мне это было не просто спланированной акцией устрашения. Не знаю, что-то хотели украсть, кого-то убить... Одна большая группа отвлекает внимание, — и славно отвлекает, между прочим! — а другая (если там вообще была только одна такая группа, которая по закону подлости и наткнулась на меня) скрытно за чем-то идёт. Только один вопрос сверху — почему все испугались и побежали? Ну да ладно, я подумаю об этом позже, что толку строить предположения с нуля и на нуле?..

...И вот мы под мою ответственность уматываем из дому.

Покушали мороженого, погуляли по переулку, посмотрели книжки, сфотографировались и вернулись в Нору.

Декорации те же — моя комната, вопрос утренний "...почему?..", ответ имеется.

— Вот, — я выложил на стол перед ребятами две фотографии. Одна — с конца третьего курса. Взъерошенный неуверенно улыбающийся Поттер, спокойная Грейнджер, скуксившийся Уизли. И сегодняшняя — небо и земля. Видимо, хороший ликбез Поттеру сделал его поверенный. Про смену гардероба я уже говорил вроде?

Итак, в центре — всё та же непоколебимая Гермиона со спокойной уверенной улыбкой. Слева от неё строит рожицы ваш покорный слуга. Справа — сам Гарри, аккуратный, с уверенным взглядом, в новых очках, с прямой осанкой, чуть ироничной полуулыбкой (пять минут сосредотачивался, предварительно извинившись и попросив подождать). — Ну, — спросил я у парня, — где тут Избранный мальчик и где лорд Поттер?..

Вопрос в ответе не нуждался. Хорошо, однако, гоблин Гарри вымуштровал!

Мы ещё немного поговорили (дошли до того, что я присоветовал Гарри поговорить всё же с Дурслями и Люпином), когда мне пришла сова с письмом из Гринготтса — Шейт просил зайти.

Дела подготовительные (и чуть-чуть смертей, да)

Попрощался с друзьями, сказал Молли, что отбываю по делам рода на неопределённое время (а ведь как был прав, как прав был!..) и был таков.

— ...Но при этом всё-таки смог найти драку, так? Ну и кто ты после этого?

— Любопытный парень, — буркнул я, всё так же сжимая лёд. Как любезно просветил меня, идиота такого, Шейт, повреждения от чужого перстня поноют ещё с недельку. И мне ещё повезло. Был бы магглорожденным — мог бы серьёзно заболеть, а так только позудит. — Ты мне лучше скажи, что там за фишки с Малфоем?

— А что с ним не так? — удивился Шейт.

— Ну, почему Гринграсс так ухмылялся и про пожертвования спрашивал? Серьёзно, выглядело это не очень логично и красиво. Да и вообще, аристократы как-то странно себя вели...

— Пожертвования? Ты хочешь сказать, благотворительность? Говорили об этом?

— Ну, да. Фадж объявил о том, что Малфои очень много средств дали больнице Мунго... — я осёкся, глядя на ощерившегося в довольно-хищном оскале гоблина.

— Министр правда так сказал? Давно пора, так и надо Малфою...

— Да в чём дело?

— Ох, Саша, какой ты ещё зелёный всё-таки... Ну да ладно, надо ведь тебя кому-то учить? Знай же, что магический мир Британии представляет собой большую клоаку, в которой, несмотря на все аристократические ужимки, побеждает всё же сильнейший. И до недавнего сравнительно времени у нас царило положение, похожее на общемировое у магглов на то время. Ну, Прюэтт, скажи мне, что первым приходит на ум при сочетании аббревиатур СССР и США?

— Холодная война, — пожал плечами я, всё ещё не понимая, к чему ведёт гоблин.

— Замечательно, — саркастично хмыкнул Шейт. — Ещё?

— Мм, политическая биполярность мира, если обобщить?

— Верно, в точку. Официально принято считать антиподами-полюсами Блэков и Уайтов, но первым было глубоко наплевать на всех, кроме себя и своих традиций, а вторые были необдуманно добрыми и милосердными альтруистами, и их род логично завершил своё существование около века назад. Зато вылезли Малфои, которые дюже хотели власти и благополучия и не гнушались никаких средств для достижения оного. Они, естественно, начали старательно и качественно подминать под себя всех остальных. Не лезли только на Блэков, которые изначально могли крепко дать всем по зубам, не особо оглядываясь на законы, — Малфои пошли на династический брак в данном случае, закрепляя союз. И не лезли блондины к ещё одному роду, — Шейт многозначительно посмотрел на меня.

— Прюэтты, — уныло заключил я.

— Да. Многовековая вражда и кардинальное различие во взглядах сделали Прюэттов и Малфоев непримиримыми естественными врагами. Сходу я тебе аналогию не приведу, но, как мне сказал твой прадед, мир между вами невозможен на генетическом уровне. Помнишь, ты мне рассказывал про свой разговор с портретом Вальбурги Блэк? Ещё удивлялся, что сказал про Драко чтоб повернуть ситуацию в свою сторону, но после в действительности почувствовал к нему неприязнь. Ваша школьная вражда по сути оттуда же, по маминой линии передалась — раньше Малфои Уизли даже каплей внимания не удостаивали, а вот в этом поколении у вас свара за сварой... И так как Прюэттам ничего хорошего не светило при приходе Малфоев к власти, они сами собой стали так называемым другим полюсом. Магглофильство и, как правильно заметил Кларенс Прюэтт, соблюдение законов только тогда, когда это выгодно несколько отпугивало волшебников, а вот равнодушие к интригам и тот факт, что Прюэтты никогда не предают и не меняют курса привлёк. Вскоре даже пословица появилась — "Лорд пришёл и ушёл, а Прюэтт с Малфоем все дерутся".

— Я в восторге. Теперь на мне ещё и вражда с Малфоями висит, так?

— Ну да, — даже чуть удивился гоблин. — А ты не знал? — я возвёл очи горе. Хорошо хоть Шейт на моё незнание азов, о которых даже младенцы в курсе, реагирует флегматично.

— И у них на данный момент все козыри. Деньги, Министерство...

— Ну, с деньгами, может, ты и прав, а насчёт Министерства... Фадж явно показал, что его симпатии на твоей стороне. Причём всем, — гоблин уважительно ухмыльнулся.

— Он вроде сказал мне про аукцион и пригласительные, когда никто не видел...

— Ох, сколько же в тебе всё-таки Уизли! Впрочем, от Малфоя тоже, по-видимому, мало что осталось.

— Почему? — едва не взвыл я, вконец осатаневший от бесконечных театральных пауз Шейта.

— От Малфоя-то? Так ведь его папаша рано помер, только и успел, что о браке с Блэк договориться. А Люциус на своего поверенного, как ты говоришь, забил безбожно и ни разу так и не навестил сего почтенного гоблина. Официально затвердил как своего финансового советника какого-то непонятного волшебника, причём дал последнему неограниченный доступ к средствам — когда такое было-то!

— Какого волшебника?

— Да чтоб я помнил... Нечистокровного — это точно. И фамилия у него... Кстати, а ведь советник Малфоя — Риддл, точно! — он внимательно на меня посмотрел. — Риддл...

— О, — глубокомысленно заметил я. Правда, выводы делать пока рано. — Ну а что по поводу Фаджа и его симпатий?

— Ох, Саша, — укоризненно покачал головой Шейт. — Слушай и запоминай. Одна из главных причин, по которым Визенгамот и система с родами до сих пор жива и не уничтожена, хотя многим из современных политиков не нравится. И изменить что-то практически невозможно, ибо для перемен необходим такой шаг, из-за которого горе-реформатора порвут на мелкие кусочки.

— В давние времена, — монотонно начал Шейт, — уже было деление на обычных волшебников и полукровок с магглорожденными. Как ты знаешь, и по сей день статус последних довольно низок в сравнении с остальными, хотя ситуация уже выравнивается — совсем новое время и другие обстоятельства. Видишь ли, полукровки и чистокровки росли под присмотром магов, а вот грязнокровки подобного контроля и защиты не имели. А вот выбросы магии были у всех, хоть у последних и в более слабом виде. Таким образом, в магический мир магглорожденные приходили без гроша в кармане и особого образования, так как простецы считали их ненормальными, изгоями и блаженными — в лучшем случае. В худшем новоявленных магов убивали с перепугу и во избежание, а во времена инквизиции на континенте так и вообще с особым энтузиазмом. Но тем не менее несмотря на всё это грязнокровки составляли просто огромный процент в населении магического мира, так как рождаемость в средней крестьянской семье и количество детей у магических аристократов несопоставимы — чистокровные волшебники уже тогда ограничивались одним-двумя детьми, редко тремя. Да, это компенсировалось разветвлённостью семьи, и в одном поколении могло быть даже двадцать детей с одной фамилией — кузены и кузины разной степени "-юродности". Но такой случай единственный, кстати, в среднем — два ребёнка, максимум — пять единовременно от семьи. Уизли, кстати, в этом веке рекордсмены. Так вот, без притока свежей крови и людских ресурсов магическому миру было не выжить, так как смертность тогда была значительно выше, чем сейчас. И грязнокровки, естественно, могли контролировать себя гораздо хуже. Оттуда, к слову, и запрет на колдовство несовершеннолетним. Итак, как уже понятно, до того момента, как ребёнок простецов станет волшебником, проходило много времени и, кроме того, его надо было чем-то кормить, во что-то одевать, как-то учить и при нужде лечить. А я напомню — магглорожденные приходили без гроша в кармане... Тогда и был принят негласный закон — семейства аристократов содержат магический мир. Это называется благотворительностью у магов. Собственно, из карманов аристократов платят зарплаты учителям в школах, врачам в Мунго; чистокровные фактически дают стипендии сиротам. Со временем вокруг Визенгамота сформировалось Министерство и Министр, которого, кстати, назначали. Это после очередных волнений с Тёмным Лордом Министр внезапно стал выборным и перечень его прав и обязанностей существенно расширился. Ну и Визенгамот внезапно стал судом и только, даже законодательную власть там сильно урезали. Правда, это несильно кого-то обманывает — кто платит, тот и заказывает музыку...

— Шейт, это малореально. Несколько семей содержат фактически страну? — страну в стране, если быть точным.

— Во-первых, ты забываешь о количестве аристократов, в Визенгамоте и сотой части аристократов не сидит, только самые-самые, и ты, кстати, гордись — у Прюэттов там кресло. Во-вторых, именно чистокровные семейства, исключая, естественно, не имеющих ни статуса Древнейших и Благороднейших, ни титула, ни родословной, ни денег особых — все те же Уизли, или Диггори с Лавгудами... Так вот, именно они и держат всю экономику в кулаке, и не только как спонсоры — вся магическая промышленность прибрана к рукам, также как и пресса. Просто в случае, например, "Пророка" — акционеров там невероятное количество, и у всех владетелей процент невелик, чтоб как-то влиять на газету. Так что в чём-то все довольны — прибыль чистокровным идёт, газета в действительности независима.

— Но Шейт, — у меня уже голова пухла. Есть что-то, что я не люблю больше даже, чем плохое меню или отвлечение от чтения — экономика. — Это хрупкая система, нет?

— Была бы, — кивнул головой гоблин. — Если бы в магическом мире были хоть какие-то стандартизированы налоги...

— Стоп. — Я в отчаянии помотал головой, пытаясь уместить в голове государственную систему без налогов и на частном обеспечении. Получалось плохо. По-моему, такая система не могла существовать. Но она была... — Нету налогов?

— Именно. Нет, газеты и предприятия платят что-то государству, чем и живёт невеликий неприкосновенный запас Министерства, но единого налога нет. За всё платят аристократы. Это что-то вроде необходимости, переродившийся в традицию и ставшей негласным, но неукоснительно соблюдаемым законом. Ежегодно каждая уважающая себя семья аристократов сдаёт кругленькую сумму в ту же больницу Мунго, например. И об этом даже говорить особо не принято. К слову, чтоб ты знал, прямым текстом требовать за свои пожертвования привилегий — дурной тон, это порицается. Да и непрямым... только в самых крайних случаях. Твои покупатели с аукциона тоже вполне могли потребовать пригласительных за пожертвования, как и Малфой, но, как видишь... А уж то, что Малфой ещё и сумму выплаченную назвал — вообще ни в какие ворота не лезет. Грубо говоря, Люциус признал себя беспринципным торгашом с очень гибкой моралью. Это всё равно, как если бы врач или там чиновник стал требовать с тебя взятку за то, что он обязан делать...

Я бессмысленно хлопал глазами. Хитросплетения неписанных правил ставили меня в тупик. Требование взятки за обязанности — ха! Хотя если посмотреть на негодование пополам с недоумением Шейта при этой фразе... Ну, у меня просыпается капля оптимизма. Хотя мне как раз поступок Люциуса диким не казался (неправильным — да, возмутительным — да, невероятным — нет), но тут, видимо, вопрос воспитания и восприятия. Ладно, пока отложим всё. Ведь не для этого меня Шейт звал...

Хотя один зацепивший моё внимание момент надо уточнить.

— Шейт, — я нахмурился. — Каждое семейство должно ежегодно отчислять деньги на поддержку госаппарата и учреждений?

— Не каждое и официально не должно... — он наткнулся на мой взгляд. — Да, Прюэтты тоже должны.

— И?..

— Как правило, ежегодно Прюэтты отдавали двадцать-тридцать тысяч, — я со стоном уронил голову на руки.

— Откуда такие бешеные деньги?!

— У вас был неплохой, очень даже неплохой бизнес, — пожал плечами гоблин.

— И что мне теперь делать?

— Ну, этот год можешь смело пропустить, я думаю. Ты недавно стал Прюэттом, пока только становишься на ноги... А вот в следующем уже было бы неплохо начать платить.

— Восхитительно, — саркастично произнёс я. — Ладно. Ты ведь меня не для ликбеза по Малфоям и иже с ними звал?

— Ну почему же, — невозмутимо произнёс гоблин. — Одно другому не мешает. Впрочем, — смилостивился Шейт, — ты прав.

С этими словами он вытащил откуда-то тонкую папку и протянул мне. Я прочитал.

Акт. О размещении в новом сейфе, открытом на моё имя, перстня с явной чёрно-магической аурой. И в соседнем — кладбищенской земли и гроба с останками Томаса Риддла, в совокупности четыре кубометра объёма.

То, что я держал в руках, было бесценно.

Даже то, что я здесь являлся неким аналогом Монтекки против очень сильных Капулетти отошло на второй план. Но едва я успел поднять восторженный взгляд на Шейта, как он пулей вылетел из кабинета, на бегу кинув что-то вроде "Дела, дождись!". Впрочем, насладиться уединением я не успел.

— Молодой мистер хотел поговорить с Винки? — появившаяся эльф выглядела прилично. Ну, не самый шик, конечно, но наволочка на ней была чистой и опрятной, в глазах светилась ясность, а мордочка не была обезображена печатью пьянства. И кстати — да, глаза эльфов реально напоминают теннисные мячи.

— Да, Винки, привет. Меня зовут Александр Прюэтт. Что ты собираешься делать дальше?

— Винки собиралась работать в Хогвартсе, ей обещал помочь с этим другой свободный эльф, — глаза её начали наполняться слезами.

— Эм, а как насчёт того, чтоб найти нового хозяина?

— Винки недостойна любого хозяина! Винки разочаровала хозяина Крауча, и...

— Стоп! Винки, я нуждаюсь в домовом эльфе, и я бы очень хотел, чтоб этим эльфом была ты, — ...потому что я особо никого больше не знаю. А раз домовой действительно может существенно облегчить моё существование, то эльф мне нужен позарез.

— Мистер Прюэтт хочет сделать Винки своим домовым эльфом? — глаза Винки загорелись, чтобы тут же потухнуть: — Винки плохой эльф, Винки разочаровала хозяина Крауча, — блин, она другие слова знает?

— Винки, я думаю, что ты отличный эльф, а Крауч был неправ... — о-оу, сейчас что-то будет, вон как она окрысилась...

В общем, спустя два часа переговоров, когда я каким-то образом смог убедить эльфу одновременно в том, что чуть не поклоняюсь великому и непогрешимому Краучу и при этом считаю Винки лучшим домовиком из существующих, она всё-таки милостиво согласилась стать моим эльфом. В смысле:

— Хозяин Прюэтт великодушен, он принял недостойную, гадкую Винки...

Единственное, что меня смущало — так это то, что Шейт так и не появился.

Не подумайте, будто я такой уж прожжённый рабовладелец... Хотя можете думать, что хотите. Я даже не собирался платить эльфу зарплату согласно заветам канонической Гермионы — для меня даже такая небольшая бессмысленная трата есть непозволительная роскошь, учитывая необходимость выложить кругленькую сумму в грядущем году и не только плюс ремонт поместья. И, собственно, если Винки всё устраивало, то надо ли мне пытаться всё ломать в угоду непонятной в данном случае морали? Всё-таки о домовиках я знаю ничтожно мало, может статься, по неосторожности сделаю из Винки какого-нибудь мегамонстра. А так выбранный мной метод сотрудничества безопасен, так сказать, доказано временем и проверено электроникой...

Винки же оказалась очень полезным приобретением. Она могла готовить, стирать, убирать, но самое главное — мыть посуду и гладить! Вот те занятия, которые неизменно вызывали у меня уныние и неприязнь. Также она ухаживала за одеждой, могла даже что-то сшить, за обувью и так далее. И, что меня приятно обрадовало, эльф могла разбираться с корреспонденцией.

В общем, счастливая эльфа с хлопком растворилась в воздухе и я остался в кабинете один. Время уже было позднее, и если даже не считать весьма энергичную прогулку с ребятами, то мне было с чего устать. Столько информации... Глаза просто слипались, пару раз я едва челюсть в зевке не вывихнул. Эх, лечь бы сейчас спать эдак на недельку, да...

И тут заходит мрачный Шейт. В руках у него резная шкатулка из красного дерева.

— Саша, нам надо очень серьёзно поговорить. — Я попытался подобраться и взбодриться. Получилось плохо. — Я не стал акцентировать внимание на Риддле в прошедшем разговоре, планировал выяснить позже. Но теперь тянуть уже некуда, и я хочу знать, кто такой Том Риддл.

А вот теперь я взбодрился.

— Если хочешь, я поясню тебе причины столь пристального интереса, — я кивнул. — Впрочем, причины ты знаешь и сам — советник Малфоя, останки тёзки которого ты так жаждал получить, не может не заинтересовать.

— Почему тёзка?

— Даты не совпадают. Риддл появлялся в Гринготтсе после смерти человека в гробу. Так вот, когда ты дал мне поручение по добыче перстня и останков, я логично рассудил, что открыто такие поиски проводить не стоит. Перстень ещё куда ни шло, а вот мёртвый человек — уже серьёзно, и тебе только подозрений в некромантии и чёрной магии не хватало... В Литтл-Хэнглтоне тайно работала группа поисковиков и разрушителей заклятий. На могиле ничего не оказалось, кстати, изъятое оттуда аккуратно заменили пластом земли со всей округи, никто ничего не заметил и подмену обнаружат разве что при эксгумации, хотя кому это надо... Хижина в лесу с лихвой оправдала ожидания по поводу заклятий. Ребята славно потрудились... Перстень был всего один, но на нём ещё висит пара каких-то гадостей, лезть никто не решился. Впрочем, прогноз сделали — чтоб снять с кольца проклятие, убивающее опрометчиво надевшего безделушку человека, понадобится около полугода кропотливой работы. Чудо, что проклятие вообще обнаружили, счастливая случайность... но не это важно. Данную группу никто не заметил. В качестве прикрытия в несколько маленьких городков и в тот же Литтл-Хэнглтон были отправлены поисковые группы классом существенно пониже, уже открыто. С заданием искать потерянное колье Прюэттов. Разумеется, никто ничего не нашёл, группы прикрытия уже отозваны, — тут он наконец посмотрел на меня. Внимательно, пронзительно, будто пытаясь вскрыть мне черепушку и прочесть мои мысли. — Все. Но не полностью. Пять часов назад был найден труп одного из поисковиков прикрытия, группа Литтл-Хэнглтона. Умер он четырнадцать часов назад, его нашли в этом же городишке в отеле. Согласно заключению экспертов, перед смертью Дэвида Ричардсона пытали, как Круциатусом, так и более узкоспециализированными заклятьями. У него отрублена правая нога, сожжено лицо. Левая нога и часть туловища несут на себе следы укусов змеи, также левая нога сломана и на ней отпечаталась чешуя. Удалось узнать, что его разум подвергался успешным ментальным атакам перед смертью. Причина смерти — все его внутренние органы превратились в трудноидентифицируемую кровавую кашу, причём внутри тела, не нарушив целостности кожного покрова. Возле его руки была обнаружена начертанная на полу кровью буква "V". Саша, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Маты не считаются? — несмешно пошутил я. Боги, какой я идиот! Как можно было забыть о том, что чёртов Волдеморт находится в Литтл-Хэнглтоне?!

Гоблин покачал головой, проницательно заметив:

— Саша, наши специалисты не зря свой хлеб едят. Подмену в могиле обнаружат только при эксгумации. Даже памятник обратно поставили с точностью до сотой доли дюйма. И из хижины ребята ушли, сделав всё как было.

— Том Риддл, полное имя Томас Марволо Риддл, благоприобретённое — Волдеморт, это анаграмма, — я ожесточённо потёр лоб. — Кольцо — артефакт, и очень важно для него. И украденные нами останки — его папаши, кстати — тоже позарез нужны Лорду.

— Возле трупа было также обнаружено вот это, — после долгого молчания заметил Шейт, ставя шкатулку на стол и открывая её. Там лежала единственная белая карточка, больше похожая на визитку, с надписью "Лорду Прюэтту". — Никаких чар не обнаружено, ни тёмных, ни светлых.

— Я возьму? — осторожно спросил я. Гоблин кивнул. Я протянул руку и коснулся чуть шершавой поверхности карточки. И всё.

В голове сами собой возникли строчки...

Ну, что, Прюэтт, приветствую тебя! Что теперь у вас есть? Деньги, влияние, поместья, семья? Передавай привет Эрику от Лорда Волдеморта...

* * *

Я спал. Господи, какое блаженство — просто спать! Рядом зазвучал имперский марш. Ну чёрт, кто мне в такое время звонит?..

— Я, — хрипло, сонным голосом ответил.

— Саш, ты хоть помнишь, что мы сегодня гуляем?

— Да, — честно соврал я.

— ...Саааааша! — фоном раздалось с той стороны. — Привееееет!

— Тут Лёнька с тобой здоровается, — со смехом сообщила мне очевидное сестра.

— И ему привет, что ли, — блаженно улыбнулся я.

— Через час у парка, хорошо?

— Яволь, майн фюрерин! — шутливо гаркнул я в телефон, на что Ника — моя сестра, только небось молчаливо покачала головой.

Фух, это был всего лишь дурной сон. Ну, не очень-то и дурной, были и светлые пятна, но тем не менее. Я ведь далёк от образа идеального попаданца — пусть и не всё у меня гладко, но мне есть, что терять, и терять это я очень не хочу. Ну да ладно, прошло — и хорошо. Было немножко интересно даже.

А теперь пора собираться. Я ведь обещал сегодня племянника выгулять?..

— ...Быстро! Ещё оживляющего! И стимулятор на сердце...

— ...Шейтхар, мне жаль, но сам он уже мёртв, функционирует лишь его тело. Я сильно сомневаюсь, что мы можем его вытянуть.

— Сильно сомневаешься?! Вы проворонили эту грёбаную ловушку!

— Ты прекрасно знаешь сам, что эту ловушку до срабатывания обнаружить невозможно!

— Но мы ведь брали её в руки! Я — брал!..

— Там привязка к крови. Шейт, это бесполезно! Целители не могут держать его вечность, он уже двое суток мёртв. Вытащить его нереально. Мерлин, ещё пару недель, и даже искусственно поддерживать жизнь станет невозможно, его тело просто расползётся от обилия зелий!

— Вы его вытащите. У вас, знаете ли, выбора нет. Если меня вы ещё как-нибудь сможете успокоить, что крайне маловероятно, то Мюриэль изобретательно проклянёт всех и вся, не размениваясь на попытки узнать, кто прав и кто виноват. И я ей помогу. Это, мать вашу, последний Прюэтт! Ищите, думайте...

* * *

Жизнь вернулась в привычное русло. Я по-прежнему зарабатывал фрилансом и помощью с техническим обеспечением в паре мелких офисов нашего города, честно бегал по утрам и делал зарядку, общался с близкими... Но, вы не поверите, получал от этого всего такой кайф! Вот он, принцип "Что имеем — не храним, потерявши плачем" в действии. А ведь тогда я правда поверил в то, что больше никогда не смогу увидеть родных, просто старался задумываться об этом пореже.

Правда, появилась новая привычка. По вечерам выходил из квартиры и подолгу гулял в Лабиринте — обалденно красивый комплекс, который, пожалуй, простирался под всем городом. Выход в него я нашёл в подвале своего дома. Собственно, я там и очнулся, кажется, и оттуда прошёл домой в то утро, когда мне позвонила Ника. Великолепные барельефы, панно и другие всякие фрески-арабески — я в этом, если честно, не разбираюсь... Футуристичные картины соседствовали с батальными полотнами и библейскими мотивами, каждый раз, заходя туда, я находил для себя что-то новое и интересное. Нашёл даже громадную арку с тяжёлыми створками на другом конце лабиринта — кажется, это было что-то вроде выхода. Я знал, что, выйдя, всегда смогу сюда вернуться, но — зачем пробовать? Меня устраивало всё...

* * *

Гоблин с надеждой смотрел на человека, сидящего напротив.

— Ну, что?

— Мне жаль, сэр, — с ощутимым акцентом ответил ему пожилой араб. — Но вероятность того, что мальчика удастся вытащить, крайне мала...

— Почему? — глухо спросил Шейт. — Вы же один из лучших легилиментов планеты!..

— Но и я не всемогущ! Даже если я смогу его найти, он не вернётся. Видите ли, природа данной ловушки очень хитра... Обряд, создающий её, был разработан в древности и требует поистине ужасных действий. Изощрённая ловушка для души, немедля убивающая тело; я удивлён, что вы успели доставить мальчика к лекарям...

— Скажите мне что-то, чего я не знаю, — устало сгорбился в кресле гоблин.

— Ловушка двухуровневая. Первый уровень — это Лабиринт, огромный комплекс, из которого нет выхода. Там душа и разум человека оказываются терзаемы страхами и истязаемы физически, если так можно сказать — иллюзия голода и непогоды, возможно, чудовища, охотящиеся за жертвой... Это лёгкий вариант. Да, человека трудно вытащить, так как он становится подозрителен и недоверчив, но он хочет выбраться. Если бы всё было так, я бы мог помочь...

— А второй уровень? Саша на нём, так?

— Верно... Если дух человек силён, а психика гибка, он подчиняет себе Лабиринт. Фактически строение становится для него своеобразной игрушкой — он видит то, что хочет, в своём Лабиринте он царь и бог... Ему даже известен выход.

— И в чём ловушка? Да и вообще, могло ли статься так, что вы просто не нашли Сашу в Лабиринте?

— Отвечу сначала на ваш последний вопрос. Нет, так быть не могло. Самый банальный признак — это температура, я провёл в ловушке достаточно много времени, но она не изменилась ни на градус — приятная прохлада... Лабиринт мучает жертву перепадами, причём всего — мгновения сытости сменяются ужасным голодом, жара холодом... Так оттеняются страдания. Стабильность же говорит о том, что ваш Саша подчинил Лабиринт, сам того не заметив.

— Не заметив?

— Или первое, или второе сразу — не дано третьего и переходы с уровня на уровень невозможны. Я могу только засвидетельствовать юноше своё почтение — на второй уровень проходят единицы...

— Что, чёрт возьми, за второй уровень?!

— Идеальный мир, Шейтхар. Место, в котором он хочет быть всей душой. Он вполне может измениться и сам... Возможно, он сейчас проживает иллюзорную жизнь известного актёра, или игрока в квиддич, может, героя древности... Там он красив, богат, успешен, благополучен; у него есть всё, чего он может пожелать. Найти его в мире, созданном им же самим, крайне трудно, вернуть же — практически невозможно, он сам не захочет возвращаться...

— У него тут род и семья!

— О, поверьте, если он этого захотел, то там у него тоже род и семья. Во много раз лучше и успешней... Поймите, он живёт в мечте. Там всё так, как он желает. Впрочем, даже если я и смогу его вытащить — а такие случаи бывали, не отчаивайтесь... Огромная вероятность длительной депрессии и также велика вероятность суицида. И с гарантией помочь ему я не смогу — ловушка, уничтожая ментальные щиты разума, сама становится таковым. Пока она активна, я ещё могу продираться в его разум, пусть и с большим трудом — а там, признаться, ещё и его татуировка мешает; стоит Александру прийти в себя, как его разум окажется наглухо закрыт от любого вторжения извне самым надёжным способом. Пожалуй, даже дементоры не смогут оказать на него сильного влияния, они смогут лишь сильно испортить ему настроение.

Вдруг в кабинете появляется взмыленный домовой эльф:

— Мастер Шейт, там... ученик мистера Алим Амир Шараф эль Дина...

Я сидел у сестры — сегодня она позвала всех на свою шарлотку, когда почувствовал в своём Лабиринте что-то лишнее. Нет, я помню, что там и до этого бродил кто-то, но тот, казалось, знал, куда шёл и зачем, не терялся и как пришёл, так и ушёл. Я не видел его даже, но я знал, что так было.

Этот же гость источал отчаянье и панику, и это безумно раздражало. Так что я с извинениями откланялся и пошёл домой. В подвал.

Минут через сорок я нашёл источник беспокойства.

— Что случилось?

— Дурак... он решил, что сможет разобраться с ловушкой. И застрял, потерялся...

— И?..

— Я не могу его вытащить. Та гадость, что словил ваш Прюэтт, весьма прихотлива, и пускает в себя только одного легилимента единовременно. Конечно, группой было бы гораздо легче работать... Теперь пока Бенни не умрёт, мне путь в разум Александра закрыт. Я ничем не могу помочь. Никому из них...

* * *

Мерлин, какой я идиот... Как я мог думать, что сильнее, искуснее учителя Амира?

И вот теперь я заперт в Лабиринте. Посреди залов с бесконечными картинами без малейшего намёка на порядок. Наверно, я скоро сойду с ума от тишины...

От спокойствия — первого закона работы с чужим разумом — не осталось ни малейшего следа. Я в смятении, я испуган и зол на самого себя. И ещё по нервам как бритвой проходят эти тихие шаги и непонятный мотив, который будто кто-то напевает себе под нос.

— Ты тут зачем, непонятыш? — внезапно раздалось у меня из-за спины. Я медленно, в душе уже простившись с белым светом, обернулся. Очаровательно. Кроме всего, на меня ещё и монстр какой-то наткнулся. В Лабиринте легко ходить может только его порождение или хозяин.

Почему сразу порождение? Это... существо, хоть и было похожим на человека, не имело ничего общего с внешностью пациента. Это не был какой-то известный человек, и он ничем не напоминал великих героев из легенд. Так... обычный. И одежда — не обноски, но и не от кутюр. Да и вообще... Фантазия главы магического рода — маггл?..

Монстр, тем временем, выжидающе смотрел на меня. Нет, я не поддамся!

* * *

Когда некто ходил тут в прошлый раз, он излучал только спокойствие, что ни в малейшей мере не злило меня. Вообще неудобства не вызывало.

Сейчас же гость Лабиринта боялся, паниковал, злился — он буквально фонтанировал негативными эмоциями, и это почему-то производило эффект комара — знаете, так противно жужжит над ухом, раздражает и бесит до невозможности.

И вот я, полный праведным состраданием... вру, вконец осатаневший, нахожу этого парня (классический азиат среднего роста), и вежливо интересуюсь целью визита. А в ответ получаю крайне логичное:

— Я не дамся тебе, даже не пытайся!

— Хорошо, — терпеливо отвечал я. — Не давайся. Отъявись из Лабиринта и вообще не давайся сколько угодно!

— Будто бы ты, чудовище, не знаешь, что выход мне не найти...

— Ооо, да я тебя к выходу проведу, только исчезни!

— Ты — монстр, и я тебе не верю! — это уже начинало серьёзно надоедать. Заклинило видать парня.

— А я не слишком вежлив для монстра? — чисто для проформы спросил я.

— Ты хочешь лишь ввести меня в обман! Но я не дамся...

— Я уже понял, — раздражённо отмахнулся я от его пафоса. — Ну а что ты будешь делать?

— Я буду сидеть в этой зале и ждать сосредоточения! — от перспективы длительного соседства (видимо, сосредоточение не страдало пунктуальностью и снисхождением, так как сидел парень тут уже не меньше трёх часов) меня перекосило, и я жалобно попросил:

— Ну пошли со мной, а? Я тебя к выходу выведу... Что тебе терять-то?

И спустя ещё пятнадцать минут переговоров, когда я уже с трудом мыслил от совокупного воздействия эффекта комара и пафосных, с трагическим надрывом реплик, консенсус был достигнут.

Потом я проявлял чудеса самоконтроля. На протяжении полуторачасового пути к, как я их теперь назвал, Вратам Избавления от Идиотов, я выслушал около пятидесяти витиеватых вариаций на тему "Тебе не обмануть меня, злобственный монстр!" Мой бедный мозг... И ведь у гада даже язык к концу не заплетался! Талант, однако.

— Вот, — уже изрядно взбешённый, я указал заплутавшему на показавшуюся арку. — Выход. Вали!

— Я не верю тебе, — затравленно ответил... этот. — Ты привёл меня в ловушку!

— Надо было тебя убить, — обречённо признал я. И как эта мысль раньше мне в голову не пришла? Гениально ведь... А теперь, в двух шагах от избавления, я этого сделать не могу. Иначе нафига я тратил своё время и нервы? — Всё, Насреддин недоделанный, дотрынделся, — с этими словами я выкрутил гостю руки, благо, он помельче меня был, и подвёл его (он ещё и упирался! А верещал-то как!) к выходу. Ворота услужливо открылись сами, и я с облегчением втолкнул свою личную нервотрёпку в проём. Эй, мы так не договаривались! Просунувшаяся на ту сторону по локоть рука категорически отказывалась возвращаться назад, более того — меня затягивало на ту сторону! Не хочу!..

— ...Нет, ты, отрыжка шайтана!.. — раздалось у меня над ухом, и я с прискорбием понял, что капитально испортивший мне настроение и, похоже, жизнь парень достал меня и здесь. — У... Учитель?..

— Он приходит в себя! — голос откуда-то справа. — Сердце бьётся само! Ник, отпускай! — с груди будто сняли пресс, заставлявший моё сердце биться в неудобном ритме. Вот, так получше.

— Саша?.. Саша!!! — нет. Нет, нет и нет!

Что бы тут не происходило, это мне не нравилось. Доставучего азиата я не могу объяснить никак, но вот последний голос обозначает только одно... в родном мире, в своей жизни я таких тембров не встречал. У меня только один вариант — последняя реплика принадлежит гоблину по имени Шейт.

Не хочу...

...Я смотрел в потолок, слушая краткий доклад о своём состоянии и положении дел. Двадцать шестого августа около трёх часов ночи я умер. Восемь дней меня посменно держали на этом свете несколько бригад врачей, вручную, то есть с помощью заклинаний, регулируя сердцебиение и ещё чёртову кучу биологических процессов в организме, мышцы и те стимулируя... О количестве вылитых чуть не прямо на сердце и вколотых через шприц зелий лучше и вовсе промолчать. Двадцать восьмого в Англию прибыл срочно вызванный легилимент, Алим Амир Шараф эль Дин, который и пытался дозваться до моего несчастного сознания. А успех в этом нелёгком деле снискал его непутёвый ученик, презревший все законы по работе с разумом, забивший на технику безопасности и не распознавший во мне искомый объект. Дуракам везёт...

В общем и целом, феерическая гадость от Волдеморта обошлась мне в пять тысяч галеонов. Три арабу и две врачам. Правда, им всем вроде заплатили больше, банк взял на себя половину. Ну и в побочный эффект в виде нерадостного настроения. Мягко говоря. Алим, не обращая внимания на смурной вид Шейта, в деталях расписал мне все возможные варианты развития событий. Это я сейчас о депрессиях-самоубийствах. Ну, зато у меня теперь есть гарант неприкосновенности моих любимых мозгов. Если они вообще есть...

* * *

— Шейт, — окликнул гоблина волшебник. — А где ловушка?

— Две минуты, — попытался успокаивающе улыбнуться поверенный Прюэттов. Такой Александр... пугал. Равнодушное выражение лица, пустые глаза. Во время рассказа он только рассматривал палату, и только тихо хмыкнул, заметив мягкие стены и отсутствие острых предметов. По дороге туда и обратно Шейт вспоминал ответ Мюриэль на вопрос о приезде:

— О да, я — самое то, что нужно психически нестабильному подростку, пылающему неприязнью к окружающему миру. Зачем мне приезжать? Чтобы потом озадаченно чесать затылок, рассматривая повесившегося Рона и гадать: "Что, из того я сказала, что-то не то?", так?

Подавая шкатулку, в которой была ловушка Волдеморта, Александру, гоблин всё пытался представить себе реакцию мальчика. Может, не стоило... так?

— Шейт, — не меняя интонации, с таким же бесстрастным лицом спросил Прюэтт: — Они всегда рассыпаются, или это вы постарались?

— Всегда. — И, после долгого молчания, чувствуя себя неимоверно глупо, гоблин спросил: — Как ты?

— Отвратительно, — опять тот же голос и выражение лица. — Я потратил без малого две тысячи на приличную защиту разума, и теперь мне пришлось выложить ещё пять за то же самое... Я в печали, — и, отведя наконец глаза от шкатулки, Саша улёгся на спину, вперив взгляд в потолок.

Очаровательно. Лорд Прюэтт наотрез отказался разговаривать с кем-либо на тему своего состояния и запретил звать врачей, специализирующихся на психике, предупредив Шейта, что с ними тем более беседовать ни о чём не будет. И что теперь делать?

* * *

Мои ощущения... не передать словами. Я ещё верил во что-то до того, как Шейт принёс шкатулку. Окончательно надежда на что-то нормальное сдохла в страшных муках при виде горстки чёрного пепла в шкатулке на месте карточки, подарившей мне мечту. Хитровымаханная ловушка, использовавшаяся для гарантированного устранения врага. Если бы мне не повезло и Шейт не успел бы в первые пятнадцать минут доставить ко мне врачей, я бы бесконечно проживал свою жизнь.

Повезло...

Я был настолько далёк от образа идеального попаданца, наверно, насколько это только возможно. У меня были родственники и я их любил. У меня была комфортная лёгкая жизнь. Я был всем доволен. Я никогда не мечтал стать кем-то другим.

Может, было бы легче, если бы я был более эмоционален и легче привязывался к людям. Как это ни смешно или печально, я никогда в своей жизни не ненавидел и не любил. То есть — да, я любил маму и сестру, и племянник по блату попал в категорию близких мне людей. Но другом я считал единственного человека, и то после десяти лет общения. На остальных мне, как бы ни казалось со стороны, в общем-то плевать.

Вот такой вот я моральный урод, достойное дитя равнодушного века.

Я очень редко скучал. За людьми. И мне часто было просто скучно. К счастью, я жил в мире, где существовали книги, музыка и ещё чёртова куча развлечений. И ещё у меня была и есть такая замечательная штука, как азарт.

Самоубийство... я часто об этом задумывался. В основном из интереса. Мне было чертовски любопытно: что же будет со мной после смерти? Меня останавливало только три вещи — я считал подобный способ ухода от проблем слабостью, моя совесть, робко тыкающая пальчиком в сторону родных, и логика, говорившая, что уж моё посмертие так точно от меня никуда не убежит. Правда, как выяснилось, последняя ошиблась.

Поначалу здесь было интересно. Выпутываться из проблем, которые я создал себе по сути сам. Рон Уизли ведь в каноне к Прюэттам особого отношения не имел? Было забавно помочь Поттеру. Я ведь уже говорил про азарт?.. Правда, когда всё получилось и пошло без меня, запал прошёл.

Но у меня ведь есть любопытство! Интересно узнать, почему так поступил Волдеморт. Это нелогично. Ладно бы он заметил проблемы с могилой и кольцом — но Шейт клялся, что там всё шито-крыто. Зачем он это сделал? Чтобы уничтожить Прюэттов. Но — почему? Да и потом, как? В отрядах Гринготтса тоже не идиоты. И Хвост, такой, каким его описывала Роулинг, вряд ли справился бы с убитым. Хотя... Я же уже видел, что не всё написанное... в смысле, мои впечатления о героях после прочтения книги и после собственно личной встречи несколько различаются. Тем более там ещё есть змея.

И чем объяснить происшествие на Кубке? Непонятный налёт.

И ещё у меня есть враги. Малфои. Надо же и с ними разобраться? Вон, и со Скиттер связи налажены, я ей информацию обещал, а слово надо держать.

А ненависть... Должен признать, крайне интересное чувство. Я, пожалуй, ненавидел Рона Уизли. Тихо, даже флегматично, с ноткой снисходительности. Но ненависть к человеку мёртвому и к существу живому — вещи совершенно разные. Я ненавидел Волдеморта, пожалуй. Каким извергом надо быть, чтоб дать ребёнку конфетку и тут же отнять её? Это я образно. Но такой облом я ему точно не прощу.

Нет, определённо надо будет чем-то себя занять. Просто необходимо. Например, обеспечением собственной безопасности, хотя бы эфемерной. И новости узнать. И к войне начать готовиться. А то ведь Волдеморт — товарищ изобретательный...

А в крайнем случае можно смыться куда-нибудь на просторы необъятной Родины. Буду вон с компьютерами возиться. Поначалу будет неудобно с непривычными интерфейсами программ и старыми их версиями, но ведь это пройдёт со временем?

О, надо будет акции Гугла купить. Доход, однако.

В общем, мне есть, ради чего жить. Список-то я составил. Осталось убедить в этом себя.

Увы, аутотренинг и самообман всегда были моими откровенно слабыми сторонами.

С такими мыслями я и заснул. Мне снился дом. Родные... И всё медленно рассыпалось чёрным пеплом.

Проснулся я пусть и не в холодном поту, но не в самом радужном расположении духа. И рано. Засыпать обратно отчаянно не хотелось.

Как бы мне не хотелось порефлексировать и свалиться в омут депрессии, я отмёл эти недостойные мысли. Да, я не был человеком действия, но и аморфным образованием также не являлся. Я отчётливо осознавал что, во-первых, промедление сейчас может дорого обойтись мне в будущем, и во-вторых — мне надо на что-то отвлечься.

И прежде всего, пожалуй, мне необходимо обзавестись более-менее правдоподобными сведениями об окружающем мире. И прояснить наконец вопросы с Волдемортом и Кубком...

— Хозяин Прюэтт?.. — робко раздалось справа.

— Винки?

— Хозяин Прюэтт, — облегчённый вздох. — Винки не могла помочь хозяину, Винки плохой эльф...

— Винки хороший эльф, она не бросила хозяина, — успокоил я её. — А помочь хозяину мог только мастер-человек, — вроде сработало.

— Винки получала вашу почту, — гордо похвасталась приободрившаяся домовиха.

— Ну, давай её сюда, — улыбнулся я. Всё-таки она меня чем-то умиляла.

Самое смешное, что, вопреки мягким стенам и отсутствию острых предметов в комнате, кобура с палочкой всё ещё была у меня на руке. И почему только не сняли?.. Хотя уколы она, в принципе, делать не мешала, а система замков и фиксаторов там хитрая, может, просто не захотели возиться?

И вот я под Люмосом читаю письма. Официальное извещение из Хогвартса об опоздании к началу учебного года. А ведь им ещё надо будет что-то путное соврать... Что странно — нет письма от Молли и вообще от Уизли.

Целая пачка писем от Гарри с Гермионой. Пронизаны беспокойством, надеждой и, почему-то, ободрением. В одном из писем Поттер даже соизволил пошутить, мол, ради меня Гермиона отодвинула домовых эльфов, благополучием коих озаботилась, на второй план.

Письмо от Скиттер. Под грифом "Я этого не напечатаю и деньгами не поделюсь, но вам, лорд Прюэтт, должно быть интересно". Оказывается, туман, опустившийся на лагерь, был не столько заградительной завесой, сколько великолепным отвлекающим манёвром и гарантом безопасности для налётчиков. Растворённый в воздухе психотропный препарат, то бишь хитромудрое зелье, заставляло проявлять людей реакции на раздражители, обратные должным. Учитывая, что весь стотысячный лагерь был на взводе и в боевом настроении, неудивительно, что при таком воздействии все побежали. Очаги сопротивления были одиноки и немногочисленны, а самый успешный из "сопротивленцев", вы не поверите, — я. Ну да, а я всё удивлялся — разумным для меня тогда было бегство дальше вглубь леса, а не глупое нападение на балахонника, я ещё не в той весовой категории для битв с магами. Пойманный же мной юноша вякнул на допросе пару имён и той же ночью скончался в камере. Люди, чьи имена он назвал, внезапно пропали бесследно, как и ещё с десяток волшебников. Вот такие вот пирожки с котятами. Официально инцидент обозначен как хулиганство со стороны несознательных элементов. В минусе только нервы людей, пара травм, типа полученных при падении и раннее в стычках между болельщиками, и около восьми сотен людей с подтёртой неизвестными памятью.

И второе письмо. В духе "Что-то долго вы молчите, живы ли ещё?"

Письмо от Картера. Он благодарил меня за пригласительный и возможность познакомиться с Крамом. Спрашивал, как дела и не нужна ли мне помощь. И что я думаю по поводу последней модели метлы, выпущенной его фирмой.

Письмо от Крама. Благодарил за возможность познакомиться с Картером. Ну, почти всё то же самое, в общем-то.

Надо будет всем ответить. Даже немного приятно, что я кому-то нужен.

Я отложил в сторону последний листок и снова уставился в потолок, погасив Люмос. Итак, что мне нужно делать?

Именно таким и застал меня Шейт.

— Саша? Как ты себя чувствуешь?

— Как человек с дыркой у сердца, — это правда, напротив сердца на груди у меня была куча порезов. Я же говорил, что зелья выливали буквально прямо на него. Хорошо хоть, они затягивались буквально на глазах. Очень медленно, но с заметным прогрессом. Впрочем, у гоблина мой ответ вызвал грусть. — Ладно, не важно. Я полон сил и готов к работе.

— Но тебе надо отдыхать...

— Отдых, Шейт — это смена деятельности. Если ты имеешь в виду еду, то я позавтракаю у тебя в кабинете, извини уж за бесцеремонность. А если ты хочешь намекнуть на сон, то я, знаешь ли, выспался, — озлобленно ответил я. Впрочем, тут же успокоившись. — Извини, но нам правда пора работать. У меня много вопросов.

— Что тебе на завтрак? Овсянку?

— Шейт, не произноси при мне этого слова! Овсянка, придумал тоже... Чай. Каркаде желательно. И пару ложек сахара туда же. Нарезанный хлеб, ветчину и сыр на тарелочке. Хлеб и сыр — тонким слоем, ветчину — толсто. Хорошо?

— Да, но...

— Шейт, пожалуйста, — вздохнул я. — Мы кстати вообще где?

— В Гринготтсе.

— О, чудно, первый вопрос: тут есть что-то... менее белое и сколько стоит постой, если вы оказываете такие услуги.

— Нет, но ты вполне можешь жить в сейфе...

— Слу-ушай, а ведь гениальная мысль!..

— Я же пошутил, — безнадёжно протянул гоблин.

— А там можно будет прорубить бассейн и поставить санузел?.. — назовите меня садистом, но зрелище недовольно-обречённой морды гоблина доставляло мне удовольствие. И, кстати, банковские спецы справились с заданием всего за четыре дня, так что я реально потом жил в сейфе. Спал на татами, накрывшись докупленным пледом. И с утреца в бассейн, ммм... Для бедного стилета с подставкой остался небольшой кусок помещения, рядом со столом и террариумом в последней свободной четверти помещения. Предпоследнюю занял тир. Ну да ладно. Здесь есть свои прелести, пожалуй, не всё так плохо.

Хотя кого я пытаюсь обмануть?

— Саша...

— Да, кстати, Шейт. Называй меня Рон. Рон Прюэтт, — сказал я уже для себя. Пора смириться. Шансов нет. Я — здесь, и это окончательно. Так что надо прожить эту жизнь если и не с удовольствием, то хотя бы в комфорте. Хм, учитывая обстоятельства — хотя бы прожить.

Я подавил порыв вернуться в "палату" и снова лежать, уставившись в потолок и ни о чём не думать, прежде всего — о том, чего я лишён. Поздно пить "Боржоми", не убил вовремя ученичка легилимента — получай реальностью по мордасам.

Но, Господи, как же херово-то!..

— Рон!.. Саша!.. Рон!..

— А?.. О, Шейт, прости, я задумался...

— Я заметил, — проворчал гоблин. — Мы пришли вообще-то.

И — о чудо! — на его столе уже стоял поднос с заказом.

— Ты хотел задать вопросы, — Шейт явно решил сделать вид, будто ничего вроде волдемортовской ловушки не происходило. И я был ему за это благодарен. О, а вот и первый вопрос...

— Так, скажи мне, группы прикрытия особо мою фамилию не скрывали?

— Нет, в том и принцип — спрятать за пшиком настоящие поиски. Но и не трепали особо.

— Ага... — единственное, что могло заставить рисковать Волдеморта — личные мотивы, причём явно не из приятных. Я могу допустить, конечно, что Волдеморт (если это всё-таки он) выкашивал Прюэттов, поддерживая Малфоев да и просто душевного спокойствия ради, но тогда чего он сейчас так засветился? Скорее, тут и правда что-то личное, памятное и из разряда напоминаний о неприглядном прошлом. Вон как он в каноне вроде своё имя не любил, вспыхивал, что та спичка. Вопрос в том, где Прюэтты могли плюнуть ему в кашу, да ещё так капитально? — Шейт, а что ты знаешь об Эрике Прюэтте?

— О котором?

— Мм, умер в этом веке, не раньше тридцатых-сороковых годов, — не очень уверенно посчитал я. Волдеморт как бы родился в середине двадцатых где-то, до одиннадцати с волшебниками особо не пересекался. А может... — Или если кто-то из Эриков Прюэттов крупно насолил Гонтам — тоже в студию.

— Нет, — после напряжённых раздумий заметил Шейт. — С Гонтами Прюэтты в принципе не пересекались, как во вражде, так и в мире. А Эрик Прюэтт последний умер в сорок шестом, именно он был тем, кто запечатал поместье. Младший брат Мюриэль, кстати. — Гоблин нервно косился на мой бутерброд. Ветчина, хлеб, ветчина, сыр, ветчина... Что ему не нравится? Я люблю, когда много мяса... — А почему ты спрашиваешь? — я только покачал головой:

— Так, пока ещё точно не знаю... А она хорошо его знала? Его жизнь? И ты?

— Мюриэль — вероятно, — Шейт пожал плечами. — Она вышла замуж в семнадцать и перебралась в Америку, а Эрик остался тут, но... Они интенсивно переписывались, насколько я помню, он всё ей рассказывал. Я же с Эриком пересекался нечасто и только по делам, он не очень любил гоблинов, а ко мне ещё с детства относился неприязненно — считал, что я отнимаю слишком много времени у его отца.

— И что с ним случилось?

— Закрыл поместье и пропал... Через неделю на гобелене появилась отметка о его смерти, больше ничего не известно.

— Ясно, — озадаченно нахмурился я. — Ты не знаешь, Мюриэль сохранила его письма?

— Знаю, сохранила, и по сей день их иногда перечитывает. Рон, — с некоторой запинкой вымолвил он, — твой интерес...

— Извини, Шейт, но я всё расскажу позже, ладно? Когда сам буду уверен. А пока мне нужны эти письма. И ещё много чего... Прежде всего... хм, сейчас.

Привычки у меня, как ни крути, маггловские. Эй! Маггловские привычки...

Помнится мне, Господь создал людей сильными и слабыми, так?..

— Шейт, в Хогвартсе и иных местах с сильным магическим фоном не действует электроника, верно?

— Да. Рон, мне не нравится, когда ты так улыбаешься. Я не так долго тебя знаю, но мне кажется, что ты задумал какую-то гадость...

— О, да, ты прав. А механика?..

— Дурацкий вопрос, естественно, она действует.

— Просто чудесно. Шейт, мне позарез нужен человек, в самые сжатые сроки. Хорошо говорящий на английском или хотя бы русском, прежде всего великолепный или хотя бы очень качественный щитовик, дуэльные или иные навыки не обязательны. Легализованный в маггловском мире, хотя бы в общих чертах ознакомленный с устройством мира магического, в частности — британского. Срок найма — около месяца... Поначалу, а там как пойдёт. У меня на это денег хватит?

— Вполне. Я разыщу, — сосредоточенно кивнул гоблин.

— И кстати, где мои личные вещи?..

* * *

И вот он я в поместье Прюэттов. Отдыхаю. Искомого супермена Шейт мне вроде подыскал, завтра встреча. Мюриэль прислала мне письма Эрика в тот же день, и я не покладая глаз изучал их. Вы будете смеяться, но да — я смог найти ответ на "волдемортовский вопрос". Не спал, правда... Не хочу засыпать.

...Боюсь...

Но вернёмся к Эрику. В январе тридцать девятого он навещает альма-матер, оконченную почти двадцать лет назад, и пишет об этом сестре, упомянув крайне интересный инцидент.

Во дворе Хогвартса компания слизеринцев обижала мальчишек-гриффиндорцев, как позже выяснилось, магглорожденных. Предводителем обидчиков был нарабатывающий себе авторитет Риддл, о котором Прюэтт буквально только что слышал от Слизнорта. "Молодое дарование из приюта"... Эрик сделал юному поколению замечание. Со снисходительным весельем он пишет о юном дерзком Томе, разгорячённом конфликтом и дружками за спиной, который заметил, что грязнокровки — никто. Прюэтт, не стесняясь особо, разъяснил мальчику, что это Риддл никто — мол, ни денег, ни поместий, ни влияния, ни семьи, ни даже чести или чистой крови. Томас зло спросил — что сами Прюэтты будут делать, лишившись всего? И Эрик с гордостью ответил: упав, Прюэтты всегда вновь поднимутся на вершину, что бы ни произошло. Ещё и вернулся и отдельно поговорил со Слизнортом, настояв на наказании, причём только для Риддла. Заботливый, однако... И в письме заметил — мол, до него соплю обнаглевшую никто кроме Дамблдора и не пытался приструнить, всё спускали с рук...

Я в восторге. Как говаривал один мой знакомый, в экспоненциальном. Пожалуй, тотальную вендетту я бы за такое объявлять не стал (я сейчас имею в виду не совсем по справедливости назначенное наказание), но вот случая подгадить не упустил бы.

Так, теперь в расписании потакание своим минорным настроям, а потом приступлю к допросам гоблина. Буду интересоваться всем тем, что я не люблю — политикой и экономикой. Магическую географию подтяну тоже.

Короче, даёшь девиз "Я познаю мир"!

И надо-таки узнать, чего так подозрительно молчат Хогвартс и Уизли.

* * *

Прошедшие два месяца был очень плодотворным. В нематериальном плане. Ибо в материальном он был прискорбным. И пусть я совершил всё, чего хотел, по итогам — у меня нет денег и я ещё должен Мюриэль. Хорошо хоть, тётушка расщедрилась и ссудила деньги не под проценты...

Впрочем, я примерно представлял себе способ восполнить изрядно ушедший в минус кошелёк с помощью Хогвартса.

Но вернёмся к делам не финансовым.

Для начала — результат моего ликбеза в плане мироустройства.

Галеон и его стоимость... золотой эквивалентен где-то пятидесяти-семидесяти фунтам. И да — он правда золотой. Несмотря на скудость и невеликое количество британских рудников. Гоблины, однако, как бы то ни было, монополисты в банковском деле, и крепко держат всю денежную систему в руках, причём монополисты по всему миру. Магическому, естественно. Так что золото, добывающееся много где, относительно равномерно распределяется по миру... И, в отличие от крайне интересной маггловской денежной системы, у волшебников естественным путём каждая денежная единица подкреплена соответствующим драгметаллом.

Таки да — стандартизированных и рассчитанных налогов у волшебников не было, да — очень много давали аристократические семьи. Уточню — те самые, которые владели ключевыми единицами производства вроде всяких заводов. Грубо говоря, они давали людям деньги, чтоб те платили за выпускаемые аристократами товары. Кроме того, Шейт ни разу не соврал в количестве Древнейших и Благороднейших. Другое дело, что, так сказать, элита, самые богатые были спонсорами, а таковых уже было значительно меньше.

Опять же — да, магических школ в Англии несколько. Хогвартс — школа, где могут учиться только ребята, у которых в оном же Хогвартсе учились родители или иные родичи. Наличие магглорожденных объясняется одним волшебным словом "квота", и то школа зачастую забирает себе самых перспективных...

А Фадж — бог, честное слово. За сравнительно небольшой срок он демилитаризировал экономику магического мира, точнее, ту странную и мне непонятную систему, которую они экономикой называют. И, в общем, нормализовал обстановку в стране. Ещё и к Прюэттам благостно относится, и с Мюриэль дружит — вообще золотой человек!

И фишка, взорвавшая мне мозг — отгадайте, какое кресло самое важное в Министерстве? Кто там самый важный и опасный человек?

Артур Уизли, руководитель отдела по слежению за зачарованными вещами. И с него едва пылинки не сдувают на самом деле. Сидит себе, политикой не интересуется, тихо починяет тостер у себя в гараже... Единственное беспокойство — чтоб только к нему его же комиссия с ревизией не нагрянула. Но за этим очень строго следят со всех сторон — это пока всё тихо Артур тихий гик, а если выяснится, что у него что-то получается, у многих могут возникнуть еретические мысли вроде "Он зачаровал — и я смогу", что есть губительно для сложившейся ситуации.

И с зарплатой у него, между прочим, всё в порядке. Другое дело — это то, на что он её тратит... Как правило, высшая форма ремесла находится на стыке нескольких ремёсел, не помню, кто это сказал. Ежемесячно мистер Уизли честно выдаёт на руки Молли три минимума, определённых Министерством для средней магической семьи. Но ведь средней семью Уизли назвать крайне сложно! А остальные деньги Артур тратит на дорогущие редкие ингредиенты. И, в принципе, то, что фордик с перебранным и переработанным движком взлетел и долго не падал, доказывает, что тратится он не зря. Другое дело в семейном аспекте...

Я выяснил, почему Молли не работает. Отгадка проста — потому что она работает! На дому. Вязка вещей — эксклюзивный хенд-мейд, в принципе, её свитера стоят достаточно. И ещё подрабатывает поставкой простейших ингредиентов в магазины в Косом.

И да — меня не искали. В Хогвартсе Молли сказала, что я пропадаю по семейным делам. По указке Мюриэль. И фамилии Прюэтт там даже близко не мелькало. Ибо, как говорила Мюриэль, проблемы кэбменов ткачей даже близко не должны волновать. Семейные дела — дела исключительно семейные. И так далее.

А моё отсутствие никто (читай — Волдеморт) не связал с фамилией Прюэттов. Причина этого была бы смешной, если бы не была такой грустной.

Я вполне основательно полагаю, что сейчас Тёмный Лорд полагает, что лорд Прюэтт — Перси.

Суть в том, что за день до моего триумфального исчезновения (да, это был сарказм) Перси берёт несколько отгулов подряд. От всевидящего ока Волдемортовских шпионов, буде таковые имеются, он пропадает. Через три дня появляется Алим и сразу пропадает, спустя ещё два дня появляется Перси. И в первые же выходные сентября на него нападает неизвестный. Слава Мерлину, что всё обошлось — Перси жив и относительно здоров, сейчас проходит реабилитационный курс в Мунго.

Всё это я узнал благодаря совокупному получению информации из газет, весьма помогли также письма миляги-Эрика, от Риты (по мелочам), от Мюриэль, Шейта и новой парочки моих верных... Даже не знаю. Короче, двух человек, накрепко застрявших в моём окружении.

Мюриэль, кстати, теперь время от времени ехидно и с толикой умиления называла меня "родной кровью", "кровиночкой" и так далее. Суть в том, что в какой-то момент моего лечения (пока я был в Лабиринте) в моих зельях не было обнаружено достаточного количества крови, и Мюриэль самоотверженно оной со мною поделилась. Благо, магическая медицина была весьма отличной от маггловской. Не знаю, чем это обусловлено, но для чистокровных семейств в этом плане была небольшая плюшка — если есть родня из твоей семьи, относительно близкая притом, то можно переливать кровь, не оглядываясь на группу и резус-фактор. Ну это так, в порядке небольшого отступления.

Теперь о здоровьице. Со сном у меня возникли крайне сложные отношения, ибо я, заснув, видел оптимистичные кошмарики в разных вариациях, после чего просыпался и не мог заснуть обратно. Если я с грехом пополам и отвлёкся от вопроса с возвращением домой, то подсознание мне явно показывало всю бессмысленность самообмана.

Тем более, у меня на руках был дневник Антареса Блэка. До семнадцати лет был просто слабым магом, пребывающим в тени многочисленных родственников, за что активно шпынялся всеми, кому не лень. Потом внезапно съехал с катушек, вообразив себя другим человеком, вскоре пришёл в норму, но странная болезнь не оставила от и так невеликих магических навыков камня на камне, как, собственно, и от воспоминаний. Впрочем, Антарес быстро всё наверстал, став даже более сильным магом, чем был. Потом якобы опять сошёл с ума и вошёл в историю, как один из самых кровавых Блэков.

Относительно знакомая картина поначалу? Карлу Андерсу повезло примерно также как и мне. И, более-менее адаптировавшись в новом теле, старом времени и в новом мире, он принялся за попытки, так сказать, понять физику процесса. По образованию изначально Карл был врачом (профессия и имя — вся, что я смог узнать о парне), так что применение своим старым навыкам нашёл. Он угробил кучу людей, проводя тот же самый ритуал со свечой и верёвкой и затем исследуя состояние людей на разных стадиях. Учитывая, что язык в дневнике у него был относительно современный, да и оперировал он такими терминами как "нейрон" и тому подобное — вероятно, он жил где-то в моё время. Оказывается, наши души несут в себе информацию о нашем теле. И если собственно тело не перестраивается глобально, то все реакции, привычки и поведенческие характеристики переносятся один в один. Походка, выражение лица, скорость мышления... Оказывается, башка у меня так поначалу раскалывалась и тело не слушалось не просто так...

Короче, добрый доктор таки вычислил суть происходящего до последней детальки и с помощью магии, здесь существующей, доказал невозможность возвращения в своё тело и в свой мир. Пройдя по следам юннатов, Антарес-Карл как-то маркировал души перенесённых людей, и убивал подопытных разными способами и разными ритуалами. По итогам экспериментов он сделал вывод, что без восьми лап паук не слышит... то есть, все души отходят туда, куда надо — в мир там загробный или ещё куда, общего названия волшебники для "Той Стороны" не придумали. Благо, Блэки и до того с людскими смертями баловались и однозначный идентификатор для вычисления стадии смерти души (мало ли, кто-то там привидением подзадержался) вывели.

В общем, вернуться мне никак, но сплю я всё равно плохо.

Так что жил я теперь на зельях. Восстанавливающие после изнурительного вояжа в ментальную ловушку плюс режимные. Бодрящие и Сна без Сновидений. Спал я, так сказать, полусутки через двое. Мой личный доктор говорил, что это не очень полезно для организма, и максимум после полугода подобного функционирования я в какой-то момент свалюсь в обморок средь бела дня, но совместимость и количество доз послушно высчитывал.

Тем не менее сумасшедший режим дня, то есть дней, позволил мне успеть достаточно много узнать и сделать. Тот же ликбез, к примеру. Правда, в сугубо жизненных вопросах я затупил неимоверно, просто эпически... Так сказать, упустил из виду один аспект, как и в случае с Волдемортом.

Переписывался я вяло с Гарри и Гермионой и однажды получил великолепную весть. Гарри Поттер — один из Чемпионов Турнира...

Вот объясните, как можно забыть о ключевом событии года?!

И главное, в планах у меня было возвращение четвёртого ноября, как раз вскоре после объявления Чемпионов. Но меня ничего не настораживало... Ах, какой я молодец!..

Ну да ладно, сделанного не воротишь, маховики времени тут и те больше, чем на шесть часов назад, не возвращают, и то при условии ненарушения временной петли..

О, раз заговорили о переписке... Написал я таки Молли — мол, всё со мной в порядке. Рите написал. А то за Перси, как ни крути, опасаюсь. Так что объявлюсь официально Прюэттом (я ещё, правда, Блэком стал, но об этом смолчим). Пусть и повешу фактически на себя большую яркую мишень, но... вот есть во мне эта дурацкая черта — не люблю, когда за меня огребают другие, ну, кроме случаев специальной подставы другого человека или если получает неприятный мне гад. Перси в оба исключения не вписывается, так что...

Так что ждём реакции.

Переписка с Крамом и Картером... забавная. Крама умиляет моя неприязнь к квиддичу и вообще большинству видов спорта — что поделать, я не люблю наблюдать за чужой игрой, мне философское созерцание в большинстве случаев чуждо... А вот Юджин, похоже, записал меня в лучшие друзья индейцев. Иначе объяснить его ответ на моё замечание по поводу метлы — что, мол, я её в глаза не видел, про неё не слышал, и вообще летаю не очень хорошо, — просто нельзя. Он прислал мне эту метлу и попросил сказать свои впечатления. Я честно написал, что в сравнительно небольшом сейфе с трёхметровым потолком оная метла с неумелым всадником вполне сойдёт за оружие массового поражения, а после — за оружие массового убирания. Юджин не обиделся, но назвал меня извращенцем. Мол, спортивную гоночную метлу с именной гравировкой... Я заново осмотрел метлу. Таки да, "Лорду Прюэтту". Извинился даже.

По-моему, от моего показного недовольства и ворчания на тему квиддича и некомфортных мётел он оба втихую ржут.

Итак, утром четвёртого ноября Ежедневный Пророк опубликовал статью о Лорде Прюэтте. С фотографией. Рональд Александр Прюэтт, однако. Я там в своём рабочем костюме, вполоборота, недоплащ открывает взглядам фамильный стилет на левом бедре, в правой у меня бокал с вином, рядом стол, на котором початая бутылка опять же моего вина трёхсотлетней выдержки... Прюэтт, в общем. Мюриэль, кстати, немало позабавил нынешний вид фамильной прюэттовской драгоценности. Мол, как над ним не изгалялись, каждый новый глава рода под себя менял, но ключевой формы перстня никто ни разу не трогал...

Еду теперь в Хогвартс-экспрессе. Поезд — традиция, плюс своеобразная знакомая нотка для магглорожденных и относительно осовременивающая для чистокровных. О как!

Да, собирался я с утра, конечно... Хорошо хоть, этой ночью спал.

...Так, чемодан вот он, книжки мне прислали, рюкзак на плече, Сычик уже в Хогвартсе.

— Восхитительно, — иронично искривил губы Шейт.

— Да, я знаю, — с достоинством парировал я.

— Тебе не тяжело ли, дитятко? — с деланной заботой осведомился гоблин. Я задумался. Вопрос был важным.

— Нет, в принципе, — задумчиво ответил я. — Вроде нормально... И не мешает ничего.

— Рон! — едва не взвыл гоблин. — Ты куда едешь?

— В школу.

— А кажется, что на войну!.. Это не чересчур ли?

— Ну, знаешь, меня, в общем-то, и в Гринготтсе достать смогли! — очень неудачно сказано. Попытка номер два... — Слушай, всё равно никто ничего не заметит...

— А если при близком контакте почувствует? — с ехидцей спросил Шейт.

— Буду мужественно врать про забытую в кармане логарифмическую линейку! — я не удержался от улыбки.

— Экие у тебя интересные карманы...

Ну вот что это за поверенный? Нет чтоб похвалить мою заботу о безопасности своей...

Мантия у меня была, как и большая часть верхней одежды, впрочем, достаточно тяжёлой. Я радикально обновил гардероб — теперь у меня чуть не в половину вещей был вшит тонкий слой облегчённого и усиленного чарами кевлара (и не надо спрашивать, кстати, как и где мы доставали кевлар), который, как выяснилось, держал до двух-трёх Секо. Неплохо? По мне, учитывая тем более мою непрокость в чарах, так вообще замечательно. Кроме того, в одном из карманов ждал своего звёздного часа небольшой кастет.

Но, как бы то ни было, я ехал в Хогвартс более-менее уверенным в ближайшем будущем. И, надеюсь, хоть сколько-нибудь подготовленным. Я ведь два месяца не просто книжки читал и с людьми переписывался. И пусть я в основном уделял время новому увлечению в трансфигурации, я не забывал и о других дисциплинах, особенно о жизненно важных. Щиты у меня определённо получались уже не такие слабые и вызывающие откровенную жалость, как поначалу...

Дамблдор... пожалуй, с ним я постараюсь не пересекаться. Адекватный, хитрый, умный, опасный, себе на уме — это про него. Да, не любит играть чужими судьбами — но "не любит" не значит не умеет и не делает. Достаточно благостно относится к детям, и приключения особо Поттеру действительно не подсовывал... специально. Но вершилось всё как минимум с его попустительства... Самое противное было в том, что директор напоминал мне меня же.

Я достаточно общался с разными людьми, чтобы составить относительно правдивое мнение о нём. Та же Мюриэль мне рассказывала то, что знает, письма Эрика содержали крупицы информации...

А ещё я навестил Нумергранд. Поговорил с Гриндевальдом. Тайно, конечно, хотя конфиденциальность стоила мне немалых денег.

Гриндевальд, кстати, оказался прикольным мужиком. Несмотря на свой возраст, выглядел он лет на пятьдесят. Благообразная борода где-то по грудь и впечатляющая шевелюра — смоляно-чёрный с редкими проблесками седины. Мощный мужчина, косая сажень в плечах. Карие глаза. Добавьте к этому пять кило ехидства, центнер иронии и тонну сарказма — вот вам и Тёмный Лорд Гриндевальд.

Знал он неприлично много для своего статуса заключённого, и был возмутительно осведомлён о последних новостях. Сказал, что ему скучно, и пока я его не развлеку, он мне ничего не скажет... После того, как полтора часа любил мне мозг. Я только зубами поскрипел и ушёл, с тоской вспоминая потраченные деньги. На следующий день я добросовестно притянул с собой тележку с книгами — маггловские детективы, и заботливо представил Геллерту его будущее развлечение. Гриндевальд посмеялся, оценил и таки поведал мне личные впечатления от знакомства, дружбы и вражды с Дамблдором. Ещё и спустя две недели прислал письмо, где требовал новую порцию детективов, желательно побольше Гарднера и Чейза...

Альбус не любил ответственность... но если уж так получалось, что он должен был о чём-то заботиться, он делал это качественно. Дамблдор был весьма разборчив в средствах... когда ситуация это позволяла. Директор верил в людей... весьма отстраненно и неприменительно к делу, иными словами, он крайне редко доверял людям без оглядки и каких-либо гарантий.

Узнавая биографию Даблдора, я всё чаще признавал нашу похожесть и ловил себя на мысли — да, на его месте я с большой долей вероятности поступал бы также. Радовало только то, что в немалой части случаев я бы поступал совсем по-другому...

Да и не стал бы я впрягаться за весь магический мир. Ключевая разница между мной и директором была в том, что он любил людей и хотел "общего блага", а я к ним в лучшем случае относился равнодушно и хотел личного комфорта.

Вот такие вот пирожки с котятами.

О, вон уже перрон показался. Станция Хогсмид, опоздавшие в Хогвартс ученики — на выход!

Дела организационные

И вот под замечательную композицию Big Gun я схожу с поезда. Меня встречает седовласый хмурый дяденька.

Именно на этом моменте я начинаю понимать, какой я идиот.

Да, я провёл последние два месяца плодотворно. Относительно ознакомился с традициями и реалиями магического мира, подучил до приличного уровня «Моя твоя понимай, да» французский, даже успел спросить у Шейта насчёт Турнира — нет, Гарри никак уже не отвертеться, это надо было делать сразу по факту. В смысле, он может перекинуть обязанности участника Турнира на кого-то с Долгом Жизни по отношению к Гарри, но... Вроде, я ему должен. А может, и нет — должен был Рон, а я тут могу, конечно, подвизаться, но исключительно по собственной инициативе, я уже де-юре и де-факто не являюсь Роном Уизли, и предъявлять мне нечего. Так что извините — я с Поттером знаком всего три месяца по сути-то, и моя шкура мне дороже. Соваться в Турнир самому? Увольте.

Впрочем, я всё же не собирался оставлять Поттера один на один с его проблемами.

Но дело сейчас не в этом. За всё прошедшее время я ни разу не озаботился тем, чтоб узнать, с кем я буду учиться. С ярко выраженными Чанг и Патил у меня проблем не возникнет с узнаванием, Томаса и Финнигана я уже видел, Малфоя узнаю за сто километров, про Поттера и Грейнджер и вовсе можно промолчать. Таких одиозных персонажей, как преподаватели, я тоже более-менее достоверно идентифицировать смогу, а где нет — Гермиона подскажет. Но как быть с остальным населением Хогвартса?

Ладно. Хм. Официально я отсутствовал по делам рода, конечно, но ведь можно и надбавить уважительных причин, верно?

Итак, это, судя по всему, великий и могучий завхоз.

— Мистер Филч, доброго вам дня, — я доброжелательно улыбаюсь и весь так и свечусь радостью и счастьем. Филч перестаёт хмуриться и в глазах его становится несколько меньше неприязни.

— Уизли, — кивает мне он. — Идём, кареты там.

— Я бы попросил вас, мистер Филч, называть меня по моей настоящей фамилии, а именно — Прюэттом, — ничуть не обидевшись, по-прежнему вежливо и уважительно замечаю я. С персоналом всегда лучше поддерживать дружеские отношения, мало ли что.

— Хорошо, Прюэтт, — после долгого подозрительного взгляда всё-таки сдаётся Филч.

Мы подошли к одинокой карете, запряжённой двумя... Странно, кстати, но я вижу фестралов. Правда, я не припомню, чтобы видел чью-нибудь смерть.

Позже я узнаю, что подобный бонус мне дан за то, что я умер сам, да ещё и не один раз — клинические смерти после подарка Волдеморта тоже засчитаны.

Фестралы, пожалуй, были красивы той самой ужасающей и отвратительной химерической красотой. Действительно, обтянутый кожей скелет, уродливые перепончатые крылья, сейчас сложенные, пасти с рядом острых клычков. Красота функциональности — всё в этих существах было подчинено исключительно целям полёта, охоты и убийства. Тонкие, даже почти хрупкие, наверняка легче, чем кажутся — плюс ещё толика магии.

Идеальная химера для Тёмного Властелина из книжек, — подумалось мне. Примерно в это же время я решил, что в будущем заведу фестрала себе.

Ехали мы молча. Уже во дворе Хогвартса карета остановилась, намекая, что пора бы людишкам поработать ножками. Филч довёл меня до дверей Большого зала, сказал, что сейчас как раз начало обеда, и ушёл в сторону правой лестницы. И я вошёл в зал.

Потолок тут действительно очень... впечатляющ. Так, не время любоваться. Ага, вот длинный стол, где концентрация рыжих голов наиболее велика. Мне туда.

Ага, вон Вик за столом Слизерина, мы почти незаметно кивнули друг другу. За столом, где сидела ярко выраженная китаянка, пестрели светло-голубые костюмы французских преимущественно гостий. Ни одного мальчика в подобной форме я не заметил, хотя, может, просто не очень внимательно смотрел.

— Рон! — радостно крикнул Гарри, заметив меня в пяти метрах от себя. Радостно-то радостно, но с некой насторожённостью, которая, впрочем, тут же пропала, стоило мне ответить дружественно-одобряющей улыбкой. Рядом махала мне рукой Джинни и кивала Гермиона.

— Ну что, Гарри, ни одного года без приключений? — с улыбкой я хлопнул его по плечу, под внимательным взглядом Гермионы. — О, привет, Гермиона, прости, что сразу не поздоровался. Да и вообще... всем привет. — Рядом сидящие покивали и поздоровались в ответ. А я заметил ещё одну как-то упущенную мною ранее деталь — люди сидели на лавочках. Несколько достаточно длинных лавочек на протяжении всего стола. Восхитительно. Кое-как усевшись, я тихо, так, чтоб никто не засёк, сделал с помощью двух невербальных режущих заклятий небольшую оригинальную табуретку. Да, не с первого раза, но это неважно.

— Ты изменился ещё сильнее, — девушка выразительно посмотрела на моё лицо.

— Ах, это... — я небрежно отмахнулся, накладывая себе в тарелку картошку-пюре и добавляя туда аппетитно выглядящее мясо. — Просто хорошая диета и качественный крем для бледности, — я невинно улыбнулся.

— Спасибо, кстати, за палочку, — искренне поблагодарила меня Гермиона. Мы-то не забыли про её день рождения, и на пару с Гарри оплатили девушке визит к Фолле со всеми вытекающими. Так что теперь Золотая Троица в магическом плане качественно оснащена индивидуально заказанным и сделанным инвентарём, посему опаснее, чем раньше.

— О, брось, мы с Гарри беспокоились лишь о себе, — с улыбкой ответил я. — Теперь, с новыми мощностями ты наверняка сможешь давать нам списать ещё изо... — я замолк, поскольку окружающие уставились на меня так, будто у меня выросли рога. И в этот же момент картошка передо мной немного взорвалась.

И вот сижу я такой весь из себя в картошке с мясом, и ко мне с двух сторон подкатывают близнецы, не оставляя ни малейших сомнений в личностях виновников сего казуса.

— Ох, Дред, да ты только посмотри!..

— Да, Фордж, это же ведь сам лорд Прюэтт!

— Собственной персоной!

— Своим сияющим великолепием!

Честно говоря, сначала я попросту рассмеялся. Я даже не представлял, как мне на самом деле не хватало такой вот встряски. К тому же, в отличие от многих шуток близнецов, эта была как минимум безопасной. И действительно сняла мне напряжение, хотя испорченную еду я собирался им припомнить. И что-то мне подсказывало — это ещё не все...

— Ребята, — мирно и незлобиво улыбнулся я, — я так по вам соскучился...

— Ох, великий Рональд...

— ...снизошёл к ничтожествам! — потешно округлили глаза близнецы.

— А всё-таки здорово в Хогвартсе, да, Джин? — мечтательно заметил я. Джинни недоумённо на меня смотрела. — Полная свобода, девять месяцев никаких родителей, да... Никто не принуждает делать домашку, не будит с утра... Или не помогает выбраться из комнаты в случае чего, — я аккуратно снял картошку с носа и подбородка. Близнецы несколько спали с лица. — Как тут, кстати, с хорошей музыкой, а? — абсолютное большинство людей непонимающе на меня смотрели, пока к нам не очень торопливо направлялась МакГонагалл. До Джинни дошло.

— Мерлин, я думала, что ты переболел!.. — что правда, то правда, по приезду Гарри с Гермионой музыка не звучала, ибо у меня напрочь сбился график и подчас я только спать ложился тогда, когда остальные вставали.

— Я просто сделал разумный перерыв, — всё так же миролюбиво улыбаясь, я салфеткой вытирал лоб. Гермиона подала мне зеркало. Оказывается, помимо прочего, моё лицо и волосы были выкрашены в косую жёлто-серебристую полоску — цвета Прюэттов, и сей боди-арт и не только пока не отмывался. Изящное мелирование я ещё не трогал.

— Нас там пятеро, — хмуро заметил Джордж. — Между прочим. — А вот тут заметно спал с лица я. Ещё и Джинни добавила, жалостливо переводя взгляд с Гарри на остальных мальчиков-четверокурсников:

— Ребята, если что, вы можете поспать в гостиной...

— Что тут произошло? — вмешалась наконец МакГонагалл.

— Ничего, мэм, — отстраненно ответил я. — Я просто неловко поддел тарелку... — декан недоверчиво приподняла бровь, выразительно покосившись на близнецов, и уточнила:

— А что у вас с лицом и волосами?

— Я попросил братьев помочь мне с новым имиджем, — также спокойно сказал я.

— Ну что ж, — декан недовольно покачала головой, очистила меня от еды и ушла. А я всё так же думал.

Пятеро. Нас в спальне будет пятеро. Жить. И спать. Я, жуткий индивидуалист, буду делить не такую уж и большую комнату ещё с четырьмя мальчиками. Они может даже храпят. Да к чёрту храп, они ж дышат! У меня чуткий слух и чуткий сон! И я привык засыпать в тишине. И в гордом одиночестве. Ну уж нет! К тому же я одну ночь вообще не сплю, и систематическое отсутствие меня в спальне может вызвать у соседей подозрения. А еще мои занятия...

— Профессор МакГонагалл! — заполошно вскинулся я и побежал догонять декана, уже почти дошедшую до выхода из зала. — Профессор, — поравнялся я с ней и тихо продолжил. — А школа не может предоставить мне отдельную комнату?

— С какой это стати? — удивилась женщина. — Правила одни для всех, мистер Уизли, — я пропустил это мимо ушей. — Отдельная комната предоставляется ученику только в случае какой-либо болезни или недуга, который нельзя вылечить и не мешает учёбе и жизни студента, либо проблемы, которая требует уединённого существования.

— У меня есть такая проблема, — сходу огорошил её я.

— И какая же? — МакГонагалл с ироничным недоумением подняла правую бровь.

— Я... Меня... м, — что же у меня за проблема-то? Нельзя же сказать "Я придушу своих соседей, ибо они самим фактом своего присутствия на территории, которая условно считается моей, выводят меня из себя, и могут понарассказать вам много интересного", верно? Что там насчёт недугов?.. — Меня поцарапал оборотень в предыдущее полнолуние, — хорошо хоть, коридор пустынный — все кушают...

— Что?!!

— Меня в предыдущее полнолуние слегка оцарапал оборотень, — терпеливо повторил я. — Это не вызвало практически никаких осложнений, но у меня бывают приступы агрессии, что может стать причиной конфликтов. И ночью мне лучше оставаться одному, так как теперь у меня очень чуткий сон, и даже чужое дыхание может его прервать, — как можно убедительней лгал я. — Что, соответственно, вызовет приступ агрессии. Не волнуйтесь, я не опасен, просто мне нужно спать одному, — во взгляде декана была нешуточная тревога и жалость. Поверила. Мне даже чуточку стыдно.

— Мерлин, Рон, где вас угораздило?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, — я просто не представляю, что на него отвечать. — Это внутренние дела рода Прюэтт. Извините, мэм.

— Ничего, я понимаю, — с огорчением за меня ответила профессор. Надо же, она действительно о детях заботится, что ли? Тогда почему столько косяков?

— Да, — она запнулась, — мистер Прюэтт, с вами хотел побеседовать директор... Я проведу вас в его кабинет и распоряжусь насчёт комнаты для вас, — она бережно положила мне руку на плечо и повела лабиринтами Хогвартса.

Даже не потребовала доказательств. Надо же.

И ещё один мой просчёт — я ведь в упор не знаю планировки замка...

Разговор с Дамблдором прошёл на удивление легко. Он как раз затребовал заключение медиков насчёт моей безопасности и раздражительности, походя привёл в нормальный вид мою морду и шевелюру. Даже любезно предоставил мне свой камин для разового переноса в Гринготтс. Там, спустя час и энное количество очередных заёмных денег, я получил на руки ворох справок, свидетельствующих о том, что спать мне надо в гордом одиночестве, что я неопасен, что меня действительно оцарапал оборотень и что я страдаю от провалов в памяти, которые вскоре должны восполниться и всё будет хорошо. Далее, после выдачи директору нужных доказательств, я узнал, что на сегодня освобождён от занятий, расписание мне отдаст МакГонагалл — там же быстро сменил УЗМС на нумерологию, преданно глядя на Дамблдора щенячьими глазками и повторяя "Со мной занимался Перси" — и на ужине она же скажет, куда мне идти ночевать. Также я могу практически в любой момент, но желательно не прерывая учебный процесс, отлучаться из Хогвартса по делам рода — просили только предупредить кого-то из преподавателей или Филча.

Короче, не жизнь — малина! Так, занятия у большинства ребят заканчиваются в пять, сейчас у нас полтретьего. Время искать деньги!

Идя по Хогвартсу, я усиленно надеялся, что память меня не подведет. Седьмой этаж, портрет чувака, которого с одухотворенными лицами «благодарят» тролли в балетных пачках. Как ему вообще в голову пришло сунуться к троллям с балетом?.. Прекрасно, коридор, картина... И где дверь?

Хождения вокруг полотна ничего не дали. В конце концов моя лень с горестным вздохом сдалась необходимости и я доблестно прошагал трижды от одного конца коридора к другому, при этом старательно думая: «Мне нужна комната, где можно что-то спрятать». Затея увенчалась успехом и в стене появилась дверь.

А за дверью оказался склад с хламом. Куча шкафов, столов и прочей дребедени, да, сразу видно — тут не один век скрытные и бережливые ребята развлекались...

Два часа поисков дали мне около двадцати разнокалиберных монет, парочку старых учебников по заклинаниям и истории и пяток просто интересных для ознакомления. Помимо этого я несколько раз натыкался на подозрительные свёртки, трогать которые не решился, нашел четыре человеческих скелета разной степени разобранности и ещё пару кучек костей невнятного происхождения. Самое большое испытание для моих нервов составил гипсовый бюст женщины с диадемой на голове — я, только увидев ее, сходу шарахнулся подальше, да и потом старался держаться в других углах комнаты. Мало ли...

Вышел из комнаты я немного пыльный, но довольный. Монет было немного, большей частью серебро и медь, но знакомый мне вид имели хорошо, если шесть кругляшей. Загоню добычу нумизматам, может, и выгорит что...

Мешочек с деньгами я взял с собой, а обнаруженную литературу оставил аккуратной стопкой в одном из шкафов недалеко от входа. Перед тем, как выходить в большой мир, минуты две старательно отряхивался перед одним из зеркал, пока до меня, наконец, не дошло, что я маг и, между прочим, последние два месяца изучал-таки бытовые заклинания. На этом проблема и решилась.

После моих поисков до ужина, посетить который я очень даже хотел, оставалось около получаса. Путь я приблизительно помнил, так что решил немного пошататься по школе. На четвёртом этаже меня ждал довольно неожиданный сюрприз.

— Рональ? — звонко окликнул меня кто-то. Обернувшись, я обнаружил отдалённо знакомую девушку в цветах Шармбатона. Высокая кареглазая брюнетка с каре до плеч.

— Чем могу помочь, мадемуазель? — я постарался быть вежливым. Насколько я помнил, именно с этой девушкой я общался после матча.

— О, — мило улыбнулась она, — твой французский стал гораздо лучше! — ещё бы, я столько практиковался! — Я Мари, мы встречались на Кубке, помнишь?

— Конечно же, — улыбаюсь и ожидающе смотрю на неё: — Рад тебя видеть.

— Видишь ли, — она чуть смущенно улыбнулась. — Я, кажется, немного заблудилась в этих ваших переходах... Ты не мог бы проводить меня к... Большой комнате?

— Большому залу, — я кивнул. — С удовольствием, как раз сам туда направляюсь...

По пути мы немного разговорились, с Мари вообще было очень легко говорить. Объясняя мне, как она оказалась одна в замке, когда по плану иностранцы поначалу вроде как передвигаются группами и в компании гидов из числа старшекурсников, она вывалила на меня такой ворох информации... Их группа изучает предметы седьмого курса Хогвартса, почти все общие науки — но как это ужасно и недифференцированно! Вот она, например, не любит травологию; но согласно расписанию должна учить травологию, собственно, она сама выбрала этот предмет для ознакомления, был выбор ещё между историей, но с историей у неё и вовсе ужасные отношения. Сама она, между прочим, учит трансфигурацию, и поступит потом в лучший в мире университет, хотя подготовка к вступительным экзаменам отнимает очень много времени. Но ведь шармбатонский курс обучения очень удобен в этом плане, хогвартский — только не обижаться! — слабее... А вот травологии у неё в расписании там вообще не было. И оказалось на деле, что предмет действительно ужасен, она едва выдержала первый урок, и вообще копаться в земле ненавидит, так что на второй решила не идти, и с подругами договорилась — прикроют, а мадам Максим ругать не будет, она вообще очень лояльно к ним на самом деле относится, пока с основными предметами все в порядке и никаких ужасов не случается. Ну, то есть пока никто ничего ужасного не совершит. Нет, конечно, в Шармбатоне учатся приличные девочки и почти не попадается ненормальных, но ведь все могут совершать ошибки? Помнится, в прошлом году несколько третьекурсниц взорвали кабинет Зелий, пытаясь приготовить приворотное зелье, хорошо хоть, сами не пострадали. Мадам Максим очень тогда злилась...

И зачем она вообще взяла травологию? Сегодня же от неё откажется. А пока Мари просто подумала, что неплохо немного осмотреть замок, и, может, ознакомиться с библиотекой. Но у неё вообще ужасная проблема с ориентированием на местности. Ей заблудиться — да легче лёгкого, а уж если она засматривается на что-то... Хогвартс на самом деле очень красивая школа, немного мрачная и спартанского вида — но красивая, и такого обилия портретов в Шармбатоне, к примеру, нет, хотя очень любопытно даже смотреть на них, и попадаются очень интересные собеседники. А гид у них совсем никудышный, вечно краснеет, не говорит, а мямлит что-то, и вообще ничего не знает о школе интересного. Только и говорит — смотри сюда, ходи так, что там — не знаю...

Примерно так. Причем несмотря на всё это беседа не была совсем уж односторонней, на самом деле в Мари не было того беспощадного напора настоящей болтушки. И я вставлял свои комментарии, которые она внимательно слушала, мы пару минут поболтали о новых достижениях в трансфигурации, она присоветовала мне пару авторов и ухитрилась развести меня на обещание показать школу. Не совсем так, на самом деле — сначала она просто спросила, как я тут ориентируюсь, я сказал, что пока сам фактически новичок («Так получилось»), ну и «Так же даже лучше, значит, и тебе будет интересно!». В общем, я был приглашен на завтрашнюю прогулку по замку в компании французских гостий, если захвачу знающих Хогвартс друзей — и вовсе здорово...

На ужин мы всё же немного припозднились. Большой зал встретил нас почему-то почти сразу установившейся тишиной, хотя все иностранцы немного недоумённо восприняли резко замолчавших хозяев.

В отличие от обеда за учительским столом теперь присутствовали все три директора, и мадам Максим действительно выглядела... монументально. Каркаров мазнул по мне взглядом, но глаз у него, кажется, дурнее, чем у Снейпа. Зельевар смотрит оценивающе-холодно, так, будто разделывает, а болгарин, кажется, сам не замечает ореола агрессии вокруг себя. Впрочем, меня не очень пробрал его имидж «чоррного мага», просто стало неприятно. Скажем так — у Снейпа мрачность и «чоррность» была в меру, да и презрительно-снисходительная ухмылка, кажется, выдержана до миллиметра, а Каркаров на мой вкус где-то не дотягивал, где-то переигрывал. Хотя может, я слишком строг, потому что директор Дурмштранга мне просто не понравился. Ну вот видишь человека — и не нравится он тебе, точка.

Как учтивый джентльмен, я проводил Мари до стола Ровенкло и только потом направился к своим. Комментарий близнецов «Книжки читает, с девушками гуляет... И что дальше, учиться начнёт?!» предпочёл пропустить мимо ушей.

Поттер и Грейнджер также провожали глазами меня с Мари, но тактично промолчали.

— Тебя не было на уроках, — мягко отметил Гарри, когда я примостился между ним и Гермионой, заодно быстро добавив Большому залу новую табуретку.

— Выдалась свободная минутка, и я решил пошататься по Хогвартсу, — подмигнул я друзьям. — А у вас что нового?

— Ничего особенного, — пожала плечами Гермиона, в то время как Поттер закатил глаза. Она пару секунд внимательно смотрела на меня, прежде чем сказать: — Мы с Гарри встречаемся, потому что до этого он отбил меня у тебя. Из-за этого, ты, кстати, покончил с собой и не приехал в Хогвартс, — будничным тоном сообщила девушка. Я подавился. — Точнее, про самоубийство — официальная версия, на деле мы с Гарри под гнётом ревности и вины убили тебя и тихо прикопали на опушке Запретного леса.

— Надо... чаще читать периодику, — сказал я, отдышавшись и благодарно кивнув Гарри за похлопывание по спине.

— Как ты уже мог догадаться, Гарри получил первый горький опыт общения с жёлтой прессой, это было буквально три дня назад...

— К счастью, статья про тебя пока всё перекрыла, но ближе к вечеру жди девочек с соболезнованиями, — вмешался Гарри.

— Весело тут у вас...

— Не то слово, — фыркнул Поттер. — В основном мы все рассказывали в письмах, но было кое-что, о чем писать не стоит. Для примера — на защите мы учимся сопротивляться Непростительным, — чуть понизив голос, сказал он.

— Грюм очень... неординарный преподаватель, я смотрю? — два яростных кивка стали мне ответом.

— Он накладывал на учеников Империус! — яростно прошептали мне справа, в этот же момент слева донеслось гордое:

— Я могу сопротивляться Империусу!

А потом они оба возмущённо шипели на хихикающего меня. Не то чтобы... Ну ладно, такой контраст в описании был действительно смешон.

Гарри с Гермионой сидели оба надутые и до того напоминали обиженных на сделавшего им замечание учителя первоклашек, что я не удержался:

— Да ладно вам, ребята... Оба молодцы! — разумеется, это не сработало. — Ну извините, извините! Давайте вы обидитесь завтра вечером, а? А то мне с утра позарез нужна будет ваша помощь! — они подозрительно переглянулись и затем выжидающе посмотрели на меня. Я чуть склонился к столу: — В общем, если вы заметили, меня некоторое время не было в Хогвартсе. И я пока не совсем могу рассказать вам, почему. Но коротко о главном — есть некоторые последствия... Разные, главное пока одно — у меня провалы в памяти, — Гарри обеспокоенно нахмурился, а вот Гермиона сосредоточенно закусила губу и опустила взгляд. — И я завтра подписался на прогулку по Хогвартсу в компании наших гостей. Но я-то почти не помню замка! И нет, проблема не в том, что я распушил хвост и рассказал, что сам строил школу. Просто, во-первых, вы мои друзья и мне совестно, что я договорился о прогулке без разговора с вами, в смысле, Гарри, тебе ведь нужна помощь, да и вообще мы два месяца не виделись...

— Считаешь, я не справлюсь? — почему-то обиделся Поттер.

— Считаю, что мне нужен живой и здоровый друг с полным комплектом конечностей, Гарри, не ерунди! Что на тебя вообще нашло? Кто-то бросил твоё имя в Кубок! Тебе не кажется, что вопрос не в том, справишься ли ты, а в том, как поймать недоброжелателя и при этом сохранить твою жизнь? Я не сомневаюсь, что ты пройдёшь испытания, просто вот гложет меня уверенность, что специально для тебя будут дополнительные трудности. Чёрт, это не место для серьёзного разговора, и вообще... Вы завтра поможете кучке беспомощных детей не потеряться в замке? Или бросите друга в беде, а, товарищи гриффиндорцы?

— Ты знаешь, — мирно улыбнулся Поттер, с иронией глядя на меня. — Мне Шляпа на распределении предлагала кроме Гриффиндора Слизерин. Гермиону пыталась распределить в Ровенкло. А вот ты, кажется, нам чего-то про свою беседу со Шляпой не рассказал, — он деланно недовольно покачал головой, а потом не выдержал и хихикнул.

— Манипулятор, — ехидно поддакнула Гермиона.

— Мистер Прюэтт? — к нам подходила МакГонагалл. Я шепнул ребятам «В десять в холле» и встал. — Вы готовы?

— Да, профессор. Пока, ребята, — я махнул им рукой и мы с деканом отправились к моей новой комнате. Ученики провожали наш выход из зала несколько удивленными взглядами, а до меня потихоньку начало доходить...

Впрочем, детальный разбор проблемы я все же оставил на потом, а пока решил без лишних соплей исследовать свои апартаменты.

Апартаменты располагались неподалёку от входа в башню Гриффиндора, что мне любезно поведала МакГонагалл, добавив: «Чтобы вы не чувствовали лишней дистанции, вы всё ещё ученик и часть моего факультета, мистер Прюэтт». Клянусь — на первый и второй взгляд она душевная правильная тетка!

Чтобы найти комнату, необходимо было зайти в небольшой тупичок, ответвление от главного коридора.

Вход в комнату был прикрыт портретом, в данный момент пустым. МакГонагалл предупредила меня, что картина принадлежит леди Цефее Слинкхард, и как только она появится, я смогу обсудить с ней пароль либо иные условия пропуска в комнату, если мне пожелается их установить. Появиться данная дама должна в течении получаса, так как мы только что отодвинули её портрет и такое вторжение она должна была почувствовать. Больше портретов, кстати, в радиусе метров так двадцати (дальше мне пока не было видно) не было.

В общем, декан довела меня до комнаты, сдвинула портрет, пожелала спокойной ночи, напомнила зайти завтра за расписанием и удалилась.

За портретом оказалась, в общем-то, обычная комната, довольно просторная. Кровать в углу, возле нее мой чемодан с вещами, письменный стол возле окна, шкаф, пустой центр комнаты плюс ковёр на полу. Пара стульев и кресел с журнальным столиком. В ещё одном углу находилась неприметная дверка в ванную комнату, где обнаружились душ с туалетом.

Краткий обыск показал, что всё пустое и готово к использованию. Призвал Винки, попросил её развесить шмотки в шкафу, сам распихал белье по ящикам и поставил в стопку на полу привезённые учебники. Затем провернул смертельный номер — перенос моего рабочего свинарника на новую платформу, то есть на мой письменный стол. Разом прибавилось книжек, бумаг, письменных принадлежностей и мусора. «Журнальный столик — это хорошо», — отстранённо подумал я, перенося часть «рабочей библиотеки» и макулатуры собственно производства на указанный предмет мебели, — «а пол — просто отлично». Итого за полчаса комната превратилась в очень даже обжитую, не хватало только пыли по углам.

Пошел знакомиться с портретом.

Итак, вход в мою комнату охраняла осанистая аристократичная старушка с добрым взглядом мясника. Пробирает.

— Леди, — я отвешиваю лёгкий поклон, особо, впрочем, не напрягаясь. Шейтхар в перерывах между ночами расчетов по трансфигурации, сном и прочими занятиями умудрился потихоньку вбить в меня этикет, но вот неприязнь к лишним политесам выбить у него не получилось. Я человек из народа, простой, мне влом учить пять видов оскорбительных поклонов — проще уж обозвать или в морду дать. Влом, а надо было, злобный гоблин настаивал и наставлял. Правда, большая часть его наставлений у меня из головы уже выветрилась, зато трансфигурационные законы и исключения легли кучно, удобно и надежно.

— Вежливый юноша, — задумчиво глядя на меня, сказала Цефея. Голос у нее был глубокий, с небольшой хрипотцой. — Лорд Рональд Александр Прюэтт, — я вновь поклонился, хотя, признаться, не был уверен, что нужно. — Давненько Прюэттов не было в стенах этого замка, — она покачала головой, — и уж точно я никогда не видела Прюэттов, которые были бы последней надеждой рода Блэк.

— Да просто род Блэк в нешуточном отчаянии, — не стал кокетничать и притворяться дальше я. — Если откровенно, я бы на их месте назначил себя последней кандидатурой, — Цефея чуть поморщилась, а затем улыбнулась. Если честно, меня еще на её слегка необычном имени некоторые сомнения взяли, теперь же я был почти уверен в её девичьей фамилии.

— Беспардонный мальчишка и магглофил... Верно? — я в ответ лишь пожал плечами. — Что ж... Добро пожаловать, мистер Прюэтт, — она царственно мне кивнула. — Но учтите — редко кто выдерживает мое соседство... почему-то. Мои братья и сестры по положению, увы, не исключение, — она слегка пожала плечами. Ну, скажем, я тоже чувствовал себя под ее взглядом не совсем уютно, но в целом терпимо. Хотя когда постоянно кажется, что сейчас собеседник возьмет перфодрель и скальпель и вскроет тебе голову без анестезии — удовольствия мало. Говорю же, взгляд у неё пробирает.

Вальбурга Блэк всё же смогла со мной связаться и внятно выразить свое мнение насчет сложившейся ситуации и предполагаемые пути её исправления. С горем пополам поверенный Блэков откопал где-то пустой портрет (такие вещи получались, когда обитатель картины уходил с неё и затем где-то как-то уничтожался, чаще всего вместе с какой-то другой картиной), на который и перекочевала временно женщина ради проведения переговоров.

Вальбурга выразила нешуточное сомнение насчет того, что мужчина, больше десятка лет просидевший в холодной камере и питавшийся в то время едой сомнительной ценности и качества сможет оставить потомство, кроме того, её не устраивала ни кандидатура вероятного отца и потенциального главы дома Блэк, ни репутация, которую он успел заработать. Последние два пункта она выразила кратким и ёмким «Сириус дуралей».

Мне же предлагалось всё оставшееся имущество рода, включая артефакты, книги и счета (пусть и несколько подточенные финансированием волдемортовских акций и афер; Сириус, кстати, все еще пользовался подарком дядюшки Альфарда), вся полнота прав главы дома. В смысле, всё-всё — включая право объявлять кому-либо вендетту, возвращать или исключать кого-то из семьи, заключать браки от имени подшефных Блэков и вообще решать за них любые вопросы... Я мог даже объявить об окончательном уничтожении рода.

Хотя насчет прав и имущества была одна закавыка — всё это я получал в день своего официального пятнадцатилетия, то есть аж первого марта.

Взамен с меня требовалось честно попытаться возродить род, дав фамилию Блэков и приличествующее статусу воспитание и образование одному из своих детей, предпочтительно сыну. Желательно вообще нескольким. Если всё будет очень плохо — чёрт с ним, можно даже усыновить «какого-нибудь не совсем тупого магглокровку». В самом крайнем случае объявить Блэков младшей ветвью Прюэттов, отчаявшаяся, судя по всему, вконец Вальбурга убедительно просила меня на любых условиях сохранить фамилию...

— Итак, мистер Прюэтт, есть ли у вас пожелания касательно каких-то особых условий прохождения в данную комнату? Возможно, вы хотите назначить пароль, или строго определить список лиц, которых я могу впускать в любое время?

— Только меня, леди, или людей, которых я буду сопровождать или впускать после вашего сообщения, если не затруднит?.. — кивок показал, что не затруднит. — В общем, всех впускать только с моей подачи. Если что-то изменится, я обязательно спрошу вашего мнения и совета, — слегка подлизался напоследок.

После разговора я вернулся в комнату и устало откинулся на кровать. Прошедший день был достаточно насыщенным, теперь время подвести итоги на текущий момент и заснуть сном младенца.

Итого — может возникнуть проблема с однокурсниками, это я по поводу узнавания. Минус.

Подтянутые языковые навыки с честью выдержали испытания, это плюс.

Расписание удалось изменить безболезненно и спокойно. Плюс.

По Хогвартсу бегает злобный Пожиратель Смерти, а его хозяин истово желает мне смерти, это, несомненно, минус. Туда же то, что я пока что не представляю, что и как мне делать со всей этой ситуацией.

На данный момент я в финансовой яме, но ожидаются вливания — деньги Блэков в марте и, я надеюсь, оправданные ставки на суть заданий Турнира. Ставил опять через гоблинов, анонимно, после этого твёрдо решил завязать с букмекерскими конторами — ну его... да и не на что ставить вроде будет.

Комната... достаточно противоречивый пункт. С одной стороны, это моя территория, где я могу заниматься чем угодно и когда угодно — жирный плюс. С другой — за мной в теории проще следить, тем более пропускной пункт, он же портрет, настроен исключительно на меня, это не башня факультета, где под сотню человек живет и активничает. Но вот тут мне только что намекнули, что конфиденциальность вполне возможна. «Беспардонный мальчишка и магглофил», — именно так меня обозвала Вальбурга, надо с ней, кстати, поговорить насчёт Цефеи.

К минусам, безусловно, отнесётся отношение учеников. Особенных не слишком-то любят, тем более у меня такой профит, как личная комната, когда остальные живут по пятеро... Но вот мне лично глубоко наплевать, кто что думает по этому поводу и что подобная «инаковость» может аукнуться бойкотом или игнором. Или даже травлей, но тут уж я буду отвечать до последнего. Проблема в том, что это всё может аукнуться в дальнейшем, может, мне какой-нибудь Джон Линкольн сейчас позавидует, а потом ка-ак станет Министром Магии! Осадочек неприятный, связанный со мной, у него на душе останется, и может осложнить отношения.

Ну да ладно, это из разряда «а вдруг», пока ничего особенно печального не произошло.

С царапиной от оборотня, правда, косяк так косяк, мутации могут быть штукой непредсказуемой, и мало ли что потом на моей фальсификации недоброжелатели могут построить. Не совсем удачно я начал учёбу, мда... Надо было, наверно, что-то другое придумать.

Ну да и чёрт с ним, сейчас уже не отыграть назад. Да и что-то мне ничего другого на эту тему не придумывается...

Примерно за такими мыслями я и заснул.

Просыпаться было печально. Размышлял-то я размышлял, но вот спать сразу при этом не планировал! Заснул прямо в одежде, вот так молодец я...

Следующий ступор и посыпание головы пеплом произошло при более детальном осмотре ванной комнаты. Здравствуйте, два крана, несмотря на то, что вы были и в доме Уизли, за два месяца в Гринготтсе я уже успел от вас отвыкнуть. И ни разу не скучал, честное слово.

Заодно вспомнилось, как эти два крана меня бесили.

Вообще до встречи с французами оставался еще целый час, за который можно было сделать много полезных вещей, но... Я сказал комнате: «Да здравствует Великая Лень!» и завалился читать учебник по Истории Магии. И полезно, в общем-то, и интересно. Тем более что с финала Кубка мира я к исторической литературе не прикасался, а иногда хотелось!

К счастью, часы с будильником (переставил обратно звуковой сигнал) спасли меня от опоздания. Хотя завтрак я пропустил.

Разумеется, сначала я пересекся с друзьями-гриффиндорцами. Они оба выразили свое удивление моим отсутствием ночью единовременно в гостиной и в спальне четверокурсников.

— Ребят, — я жалобно на них посмотрел, выставив вперед руки, — можно я позже объясню? Вчера как-то совсем не успелось, да и разговор не для подозрительных открытых пространств, — я сделал большие глаза. Гарри покачал головой и хлопнул меня по плечу, наградив только секундным взглядом в стиле «Я слежу за тобой», Гермиона все же улыбнулась, но тут же нахмурилась:

— Чтоб ты знал, Рональд, я все еще сердита!

— Ну прости, — я сделал глаза кота из Шрека, и она махнула рукой, кажется, пробормотав что-то вроде «Ради всего святого, прекрати это». — Вечером поговорим, если получится, ладно? — ребята согласились.

Встретился я с ними недалеко от выхода. Оба были одеты «по-хогвартски» — мантии, галстуки, значки, красно-золотые шарфики прилагаются. В правилах, кстати, насчет шапок-шарфов особых условий нет, цвета факультета — это как бы традиция, галстуки и воротники мантий, в общем-то, тоже. Обязателен значок факультета на видном месте.

У меня, конечно, были и шарф, и шапка гриффиндорской расцветки. Также как и указанные предметы расцветок всех остальных факультетов. Лично мне больше всего нравились слизеринская и хаффлпафская. Равенкловский комплект взял просто до кучи. Ну и, конечно, взял человеческие вещи — черные, серые, с лейблами разных марок или гербами спортивных команд...

Тьфу ты, иду и рассуждаю о шмотках. Ужас. Было бы смешно, если бы Шейт не заставлял меня зубрить всякую ересь вроде значения расцветок и соответствия формы галстука какому-либо событию. Форма галстука — это ж застрелиться! Сколько незлых тихих слов я адресовал всем приверженцам и придумщикам этикета и сопутствующих заморочек — не знаю, но на десять в большой степени уже наскреблось.

Может, это и плохо, но, стоило мне выйти из-под неусыпного надзора гоблина (не то чтобы это доставало, больше времени тратилось на попытки выяснить, кто кого переупрямит — с переменным успехом), как все эти бесконечные и бесконечно ненужные фишки я загнал куда-то в самый далекий, пыльный и заброшенный уголок сознания. Вот и теперь вышагивал в нормальных ботинках (те, что позиционируются как школьные, конечно, хороши, но в туристических магазинах продукция получше, хоть и к форме не подходит), штанах (та же история, надевать под школьные брюки еще одни — совсем не прикол) и куртке. Зимние мантии, скажу честно — это просто фигурное пальто, ужасно тяжелое к тому же.

Итак, нас уже ждали. Довольно большая группа девчонок — человек семь-десять, наверно, все как на подбор — высокие, красивые (кто как — но красивые!) и на первый взгляд вполне дружелюбные.

— Рональ! — тут же опознала и поспешила поприветствовать меня Мари. Она немедленно отделилась от девчонок, в считанные мгновения оказалась рядом, познакомилась с Гарри и Гермионой и успела вкратце узнать «кто что» (на «М... Гарри Поттер» среагировала радостно-спокойно, в духе «Ух ты, здорово, идем дальше») и рассказать о себе... Мы подошли к остальным.

Дальше состоялось торжественное знакомство, во время которого выяснилось, что: в компании, которую нам предлагалось водить по Хогвартсу, присутствовала мадемуазель Делакур; чтобы Гарри стал нормально реагировать на такое ярко выраженное вейловское обаяние, его достаточно несильно и не очень заметно ударить локтем под ребра; собственно сама Флер напомнила мне веселый денек матча Кубка мира и его последствия. Последнее спровоцировало непроизвольную неприязненную гримасу и теперь, кажется, наши французские гостьи думают, что я расист...

Да, к слову... У меня достаточно хорошая память на цифры, на литературные тексты, на статьи, на исторические факты и даты, даже на людей, в общем-то. Но не на имена. При знакомстве мне редко удается с первого раза идентифицировать раз и навсегда совершенно незнакомого человека. До этого как-то шло легко: гоблин и Мари — натуры яркие, оставившие впечатления, на остальных до сего момента я скорее навешивал запомнившиеся ярлычки, сопоставляя людей с уже имеющимися данными. Флер Делакур — знал, помнил, идентифицировал. Все остальные слились в одну нескончаемую ленту Жаннет-Виктуар-Амели... Ну, в лицо отличаю, а пока остаются кодовые обращения типа «вы» и дурашливо-куртуазных «прекраснейшая», «красавица» и тому подобное.

— Ну, начнем? — решительно махнул я рукой в сторону Хогвартса. Все согласно покивали. — Историю Хогвартса все читали? — вновь спросил я, и получил очередную серию кивков, разбавленную нескладным хором «да, ага, естественно».

И начался... цирк. Если Гарри и Гермиона пропустили вопрос о разнице в нашем обмундировании, скорее всего, отложив в ящик к остальным «на попозже», то француженки попытались удовлетворить свое любопытство. Опять же, Гарри и Гермиона пожали плечами с особенным выражением лица, будто бы говоря: «Это ж Рон». А меня дернул черт. Толпа красивых девушек, внимают и верят каждому слову... Ну как тут удержаться от художественного развешивания лапши?

Начал я артистично: выразительно хлопнул рукой себя по лбу, закатил глаза и чуть виновато воскликнул:

— Черт, а я и забыл! — судя по любопытным мордашкам слушательниц и не менее любопытным лицам друзей, внимание аудитории захватить мне удалось. — Только вы никому не говорите, ладно? — жалостливо обратился я к французским гостьям. — Просто меня в школе не было, я еще к официально-вальяжному стилю не привык... Понимаете, — я еще раз виновато покосился на недопонимающих друзей и доверительно склонился к иностранкам: — мы обычно немного по-другому учимся. У нас профиль на, если так можно сказать, готовность и безопасность. Ну, там, по коридорам обычно раскиданы ловушки какие-нибудь, зоны охоты чередуются с зонами отдыха... Все, чтобы выпускник был готов к любым неожиданностям и мог оказать достойный отпор противнику в критической ситуации. Вот вы были на зельеварении, Снейпа видели? Сейчас, наверно, он жуть покладистый, а обычно мы зелья варим под таким психологическим прессингом... — француженки озадаченно переглянулись, недоверчиво улыбаясь. Со Снейпом, они, скорее всего, уже виделись, и, хоть я и не считал профессора злом во плоти (мир для меня давным-давно перестал ограничиваться домом и школой, так что ни одного учителя я не видел олицетворением вселенского зла), о его не лучшем характере был вполне наслышан. — В общем, суть в том — вы только никому не говорите, ладно? — что министр перед Турниром жутко поругался с директором, так что на этот год обычную практику подготовки студентов отменили. Ну там Снейпу запретили зверствовать и откровенно мешать, на трансфигурации, ребята мне сказали, что мы теперь работаем с какими-то предметами, а не друг с другом, — изумленные лица Гарри и Гермионы с круглыми и возмущенными глазами можно было списать на обвинение в раскрытии секрета, я думаю. — Даже на Защиту прислали какого-то лоялиста и соблюдающего технику безопасности парня... я, правда, это все знаю пока только с чужих слов — меня в школе не было, я поэтому и не привык носить облегченную парадную форму каждый день. Вот... А чтобы не смущать гостей, нас вроде как попросили не упоминать о реальном учебном курсе, да и ловушки поснимать все пришлось, чтоб никто не убился и не покалечился. Хотя, думаю, зря все отменили, было круто! На первом курсе, например, я помню, мы с троллями махались, да, Гарри? — и он, к счастью, отреагировал примерно так, как я хотел.

— Рон, во-первых, было всего один раз, и это было опасно, и, к тому же, нам просто повезло, — на автомате откликнулся Поттер, но тут же его честная душа вскинулась: — В смысле, Рон шутит, нет у нас такой зверской программы, это просто, — Гарри осекся, глядя на девушек. Он смог раздраженной отговоркой сделать то, чего в жизни не смог бы я даже миллионами речей — он убедил француженок в том, что как минимум часть сказанного мной правда. А отрицание остального лишь подлило масла в огонь. И понимающее выражение в глазах слушательниц, так же как и их неубедительные чуть ироничные кивки заставили его заткнуться.

— Рон, — мило улыбаясь, встряла Гермиона, — можно тебя на секунду?

— Разумеется, — очаровательно улыбнулся я ей в ответ, и, извинившись перед остальными, отошел, взяв Грейнджер под руку.

— Что это было и зачем? — спокойно, чуть хмурясь, спросила Гермиона.

— Я только что поднял престиж Хогвартса на пару ступенек... Брось, Гермиона, это лишь шутка!

Она просто молча на меня посмотрела с нескрываемым скепсисом.

— Да, ты права, — признал я. Это было глупо. Я сейчас во всем признаюсь, — и, не дожидаясь ответа девушки, я вернулся к остальным. — Слушайте, — виновато сказал я, про себя ехидно улыбаясь. — Я правда глупо и неудачно пошутил. Это с самого начала было идиотской затеей, а я просто не удержался и сильно приврал. Простите меня, ладно?

Я получил много хлопков по плечам и заверений в том, что никто ни на что не злится и вообще, это была довольно интересная байка. Впрочем, улыбки и цепкие взгляды девочек по сторонам явно показывали, что моей первой версии поверили.

За моей спиной звучно хлопнула себя по лбу Гермиона. Спустя пару секунд я получил шлепок по спине и смирившееся:

— Балабол...

С этого момента экскурсия пошла значительно живей. Гарри и Гермиона водили нас по замку, останавливались у некоторых классов и разъясняли некоторые подробности и детали. Я тоже не отставал, и на ходу выдумывал новые тайны и легенды замка, начиная каждый новый кусочек шутки или «коварной дезинформации» с честного: «Только что выдумал вот какую замечательную легенду про это абсолютно ничем не примечательное место!». Вскоре ко мне подключились и портреты, они быстро поняли фишку, и под безнадежные взгляды Гарри и Гермионы и любопытные шармбатонок время от времени вмешивались в мой рассказ, также уточняя «этому абсолютно выдуманному рассказу подошла бы, к примеру, такая деталь». Иногда портреты прямо на месте устраивали спор по поводу лучшей версии развития событий.

С моей подачи и с поддержкой скучающих исторических личностей Хогвартс неожиданно для себя обзавелся новыми достопримечательностями. К примеру, Лестницей Самоубийц, с которой хоть раз за семь лет, но должен прыгнуть каждый студент — это было что-то вроде социального экзамена. Студента должны были страховать либо преподаватели, либо друзья, высшим шиком считался прыжок без страховки и самостоятельное приземление. Разрешалось использовать все — были даже известны случаи, когда посреди полета студент цеплялся за летательное средство по типу ковра-самолета или метлы. Один магглорожденный студент притащил с собой здоровенный батут, зачаровал его и устроил всей школе двухдневный срыв уроков. Почему Лестница Самоубийц?.. Ну, раньше-то не всегда удавались приземления... Да и сейчас иногда осечки выходят... В свое оправдание могу сказать, что лестница со второго на третий этаж была не худшим выбором в плане общей травматичности и вероятности выжить, хотя и, должен признать, сама идея была далеко не прекрасной.

Гуляя по школе, я невольно припомнил и свое обучение в университете, а точнее, один корпус оного, который также был достоин звания магической школы. Или лабиринта Минотавра. Разная этажность, лестницы, ведущие в никуда, двери, за которыми ждала кирпичная стена... Сдается мне, архитекторы тогда немало напились и развлекались. В Хогвартсе, к слову, все это было и без моего вмешательства, но сама школа, не иначе, почуяв что-то, усиленно помогала нам в экскурсии, великодушно водя кругами с помощью лестниц и в изобилии предоставляя двери, ведущие в обаятельно сереющие стены. Учитывая хронически отключенные лифты в моей альма-матер... Наверно, я учился в филиале Хогвартса. Просто как маггл в полной мере не видел волшебной части.

Надо сказать, Хогвартсу было чем похвастаться и без моих с портретами художеств. На пару с Гермионой и при активном участии лучше всех ориентирующегося на местности Гарри мы достаточно точно пересказали всю Историю Хогвартса с дополнениями. Даже я внес кое-что достоверное помимо сведений из книги — что-то, что было известно из канона и от Роулинг, но неведомо самим действующим лицам. По мелочи и чтоб было не слишком подозрительно.

Еще стоит упомянуть внезапно возникший благодаря мне Зал Тишины — одна из небольших промежуточных комнат. Мол, по слухам, в этом зале на стенах нарисована самая полная карта Хогвартса и окрестностей, со всеми тайниками и секретами, со всеми защищенными комнатами Основателей, со всеми многоуровневыми катакомбами, со списком всех охраняющих школу древних существ вроде того василиска, что на втором курсе попался Га... В смысле, вроде гипотетических василисков, конечно же, или там фениксов, грифонов, сфинсков, древних каменных гигантов... Правда, карта невидимая и над ее проявлением бьются лучшие умы современности, думали, зря у нас в школе сам Дамблдор, выведший двенадцать способов использования драконьей крови, безвылазно находится? И Снейп, тоже немало титулованный в области зельеварения, не просто так тратится на обучение студентов. Тут регулярно и ребята из Отдела Тайн гуляют, мы даже иногда на практикумах по скрытности — которых, конечно же, не существует в природе, как и всего, что я рассказываю, — их замечали. А на одну ночь в году, где-то в середине июля, точнее нам узнать не удалось, в этом зале карта полностью проявляется, на минуту, но сам зал пропадает из замка. Каждый год там оставляют одного или нескольких сотрудников Отдела, только они почти никогда не возвращаются. Только пару раз, говорят, было. Однажды после этой ночи обнаружили иссушенный скелет работника с его медальоном на шее, еще вроде одного парня нашли полностью седым, с абсолютно белыми глазами и совсем не воспринимающего окружающий мир — он только болтал что-то на неизвестном языке.

Что я могу сказать, подводя итоги. И экскурсия прошла плодотворно, я, например, теперь вполне ориентировался в замке, что подтвердила моя тихая ночная прогулка. И гостьи были довольны и вполне впечатлены. И шалость мою наказывать никто не стал, хотя Дамблдор на неделе позвал к себе и, добродушно посмеявшись, вручил посверкивающую золотом медаль с надписью «Первый сказочник Хогвартса». Я не растерялся и, деланно нахмурившись и скромно шаркнув ножкой, отдал медаль обратно. Директор, заговорщически подмигнув мне, одним движением палочки организовал рядом с медалью еще одну такую же и, торжественно повесив одну на шею мне, наклонился, чтобы я также отдал его награду ему.

Но и до получения мною нового школьного титула произошли небезынтересные события. Например, в тот же субботний вечер Гарри с Гермионой решили если не расставить точки над соответствующими буквами, то хотя бы вытрясти из меня минимум объяснений. Впрочем, тут я, пожалуй, все же соврал — инициатором допроса и следователем выступил Его Выжившее Мальчишество мистер Гарри Поттер, Гермиона же на диво тихо сидела и ни разу не прокомментировала ситуацию. Разговор в целом прошел спокойно. Тема про волколачью царапку оказалась удачно закрыта одним коротким «Я пока не хотел бы говорить об этом, все, что могу сказать — опасности в этом нет и не было, беспокоиться не о чем». Смолчал и про слегка видоизмененные приоритеты Волдеморта в деле убиения студентов дома Гриффиндор; что-что, а Гарри Поттера он вряд ли стал ненавидеть меньше после появления на сцене Прюэтта. Это было не совсем честно — если отбросить нашу с Риддлом взаимную вендетту, больше всего от нового расклада могла пострадать Гермиона — теперь через неё можно было достать не только личного кровника Лорда, а еще и второго кровника Лорда вместе с первым! Ей осталось спутаться с каким-нибудь удачливым и сильным предателем Волдеморта, чтобы вероятное комбо превратилось в фаталити...

Ночь и собственно воскресенье я решил посвятить решению мелких проблем, что выразилось визитом к МакГонаггал — я безбожно забыл зайти к ней за расписанием в субботу, и ленности и халатности, то есть чтению всякой привезенной с собой всячины, в том числе и экземпляров, взятых с прицелом на более чем практичное использование. МакГонагалл куда-то спешила, и, впихнув мне в руки листок с новым распорядком, улетучилась, толком не попрощавшись. Касаемо чтения — откладывая в сторону крайне интересную брошюрку со стратегической информацией, чтобы развернуть настойчивого бумажного журавлика, присланного Гермионой, я и не подозревал, что добытые мною сведения понадобятся так скоро и так масштабно.

Со вздохом подхватив сумку с книгами, я поднялся с облюбованного подоконника и поплёлся из совсем необитаемой части Хогвартса в не до конца заброшенную. Нужный класс я нашёл только с третьей попытки, и внутреннее его содержание меня порядком удивило.

Вместо учебной аудитории там теперь находилась на скорую руку переделанная гостиная — более-менее поднаторевший в трансфигурации, я уже смог заметить признаки недавних трансформаций. На полу лежал пушистый сине-голубой ковёр; в центре комнаты находилось несколько кресел и диванчиков, окруживших обширный прямоугольный журнальный столик. Обстановку дополняли: Седрик Диггори в компании Чоу Чанг и незнакомого мне парня в хаффлпаффских цветах — диван номер один; Мари, оккупировавшая ближайший к диванам и самый удобный подоконник, Флер и еще одна девушка, имени не помню, но вчера на прогулке она присутствовала — второй диван; Гарри на диванчике рядом с субтильным дурмштранговцем, Гермиона выбрала базой кресло, и в кресле рядом с ней с очень независимым видом сидел Крам.

Я удивлённо приподнял брови и плюхнулся на ковёр рядом с обиталищем Грейнджер. Понял свою ошибку, только комфортно примостившись на в действительности мягком полу, когда получил холодный взгляд от Флер и её соседки. Ну да, место оставалось только рядом с вейлой, и со стороны мой выбор, обусловленный ленивым нежеланием дальнейших передвижений, выглядел довольно некрасиво.

— По какому поводу собрали большой ритуальный круг? — с неподдельным интересом поинтересовался я. Происходящее действительно было для меня загадкой, и серьезные рожицы детей от четырнадцати до семнадцати только подливали масла в огонь. — Если что — чур я рисую круг или начитываю проклятие, только не привлекайте меня к расчленению и ножевым рисункам по телу... — начитку инструкций по вызову дьявола прервал подзатыльник, щедро подаренный мне Гермионой.

— Кхм, — немного нервно прокашлялся Гарри, вставая. — Почти все уже в курсе... Поскольку некоторые Чемпионы связаны между собой приятельскими отношениями... Да и общая структура Турнира довольно расплывчато обрисована, — я про себя только хмыкнул. Даже не знай я обо всех испытаниях заранее, абрис предстоящих испытаний был более-менее понятен из описаний предыдущих Турниров. — В общем, я решил предложить если не готовиться вместе, то хотя бы делиться информацией насчет Испытаний для более безопасных результатов. Я не собирался участвовать в Турнире и передо мной не стоит цели победить, скорее, я хочу закончить соревнования максимально беспроблемно и безболезненно, и я не хотел бы, чтобы другие Чемпионы также пострадали... — с этими словами Поттер немного растерянно развел руками.

Про себя я одновременно радовался и рвал последние клоки волос на воображаемой лысине. Идея неплохая, и происходящее показывает эволюцию Поттера — с его характерными чертами всеобщего благотворителя, но ведь и это лучше, чем ничего.

С другой стороны — этого абсолютно точно не было в сценарии. На несколько секунд меня поглотила паника — прежде, если не считать мое отсутствие в школе и вопрос Прюэтта-Волдеморта, изменения в каноне были не очень существенными, а дальнейшие события худо-бедно прогнозировались. Теперь же Поттериана злорадно показала мне задницу. Я еще знал содержание Турнирных Испытаний, но все, что произойдет дальше, похоже, будет больше и больше отклоняться от известной мне версии событий. Хотя чего я, собственно, хотел, перекраивая текущую реальность под свои понятия комфорта и правильности?

Ну, хотел, чтобы этот противоречивый момент наступил как можно позже.

Что ж, прощай, попаданский инкубатор. Начинается реальная жизнь с парой-тройкой известных моментов.

Тем временем высказался Седрик — кратко и по существу:

— А что? Неплохая идея, — пожал плечами он.

— Имеет смысл, — кивнул Крам. — При прочих равных соревнование действительно станет чуть более интересным. Да и есть возможность уравнять шансы. Победит лучший.

Флер скептично приподняла бровь, но все же согласилась с остальными.

— Но как будет проходить подготовка? — щепетильно уточнила она. — Об Испытаниях известно только их количество, никаких деталей и даже приблизительного анонса не дали. Просто учить друг друга заклинаниям? Для Турнира это может оказаться бесполезным, да и, при всем уважении, я пока не готова раскрывать свои секреты и сильные и слабые стороны противникам.

Я с интересом наблюдал за беседой, помалкивая себе в тряпочку. Потихоньку высказались все, кто что читал-узнавал про Турнир. Но дальше того, что определённо придется сражаться с какими-нибудь специфическими магическими тварями, никто не зашел. Теории были самые разнообразные, ребята готовились хорошо.

— Рон молчит, — внезапно вклинился в перечисление возможных магических противников (соседка Флер) Крам.

— Прости?.. — недоуменно покосившись на меня, переспросила Доминик.

— Уже все хоть чуть-чуть, но высказались на тему нашего соглашения и возможных Испытаний, а Рон молчит, — «пояснил» Крам, пристально глядя на меня.

— И что, я сейчас должен что-то сказать? — уточнил я, когда все взгляды скрестились на мне.

— Удиви нас, — кивнул Вик. Не надо было с ним списываться, теперь вон, чего-то от меня хочет непонятного и на полном серьезе ждет информационного чуда. Хотя, между прочим, я ничего военного не писал, так, пустой трёп.

— Чарли обещал заехать домой в этом месяце, — сказал я с таким видом, будто открываю величайший из секретов.

— Поразительно, — не отставал Крам. — А кто такой Чарли?

— Брат мой, — невозмутимо объяснил я несведущим. Седрик с товарищами рассматривали потолок, от Флер с подругой я получил раздраженный взгляд, Мари с интересом склонила голову к плечу, ожидая продолжения, Гарри пытался понять, к чему я клоню... Я обернулся — судя по непередаваемому лицу Гермионы, до нее потихоньку начало доходить.

— Гордость семьи, — с удовольствием продолжил я. — Драконолог, между прочим. Сам пробился! И ого-го какой драконолог, постоянно, правда, занят, то у него дракон болеет, то яйца высиживает, то чешую скидывает, — гордо поведал.

— Безумно интересно, продолжай, — обратилась ко мне Флер. Я великодушно не заметил иронии:

— Правда, он сейчас в бешенстве. Их всех недавно доставали чинуши из международников, мол, драконов парочку надо. По всем заповедникам шерстили, Чарли насилу отбил свою венгерскую хвосторогу. Сказал, пострадали азиаты — у них взяли китайского огненного шара, из Западноевропейского заповедника забрали шведского тупорылого, ну и местным, в смысле, британцам, пришлось временно расстаться с валлийским зеленым. Все было вздохнули с облегчением — никому не хотелось подвергать подопечных опасности и тратить нервы и здоровье драконов на разъезды и прочую мишуру, тем более что собирали самок, высиживающих яйца. Но тут Гарри Поттера назначили четвертым Чемпионом и под раздачу подопечная Чарли все-таки попала. Он, как и его пострадавшие и избежавшие путешествия коллеги, крайне недоволен тем, что их драгоценных дракошек тащят куда-то участвовать в школьном конкурсе, — я встал и оперся локтем на спинку Гермиониного кресла. — Так что если у вас есть знакомые драконоборцы, самое время написать им с предложением дружбы, — заключил я под гробовое молчание.

— Да простят меня находящиеся здесь дамы, — вежливо начал друг Крама. — Твою мать...

Драконы, не смотря на не такое уж и скромное количество (не то чтобы их было много, если честно, но и не штучный товар), все же без заботы были бы мгновенно уничтожены. С одной стороны, конечно, дракон — здоровенная огнедышащая тварина с когтями, зубами, шипами и хвостом, достаточно агрессивная и вполне себе убийственная. С другой же — от зубов и до хвоста это внушительный набор ценных ингредиентов, стоимость некоторых за килограмм стартует с тысяч галеонов, а в одном драконе тонны веса. Драконьи фекалии и те на рынке удобрений абсолютный победитель, плюс без побочных эффектов. Да и способы использования частей драконов самые разные, вон, тот же Дамблдор с драконьей кровью как только не развлекался... Ежегодно заповедники страдают од десятков идиотов и не очень идиотов, жаждущих немного побраконьерствовать и быстро обогатиться.

Именно поэтому драконолог — очень закрытая профессия, и каждый специалист в начале обучения подписывает кровью толстенный контракт, в котором обязуется не только сам не вредить дракону (самооборона и защита гражданских оговорена отдельной главой), но и не передавать никакой полученной информации в другие руки, исключая других драконологов под клятвой. Вопреки внешней монолитности, каждый дракон обладает также внушительным набором уязвимых мест; великолепное зрение компенсируется слепыми пятнами, кроме того, органы чувств развиваются по-разному, и дракон с хорошим нюхом, к примеру, плохо слышит. Причем последнее — уже не то чтобы открытая информация, но из доступных источников общую картину составить можно. Проблема в том, что видовые особенности драконов, кроме цвета и узора, узнать посторонним практически невозможно, не говоря уж об индивидуальных — драконы тоже очень разносторонние. Браконьеры из матерых и те не торопятся рассказывать узнанное тем или иным способом, меньше конкурентов — больше кислорода.

Были еще рода драконоборцев. Контрактными клятвами не отягощены, но, во-первых, почти вымерли, во-вторых, практически все теперь переродились в драконологов, и, в-третьих, тоже отнюдь не горели желанием подарить миру драконью гласность.

— Отлично, просто отлично, — после долгого молчания высказался первым Седрик. — Четыре бронированных огнедышащих твари. Восхитительно.

— Ты не прав, — не удержался я. — Турнирная комиссия любезно собрала вам драконих, высиживающих яйца. Эти очень нервные и раз в семь злее обычных драконов.

Хаффлпафец ответил мне радостным взглядом.

— Как-то мне резко перестал нравиться Турнир, — покачал головой Крам.

Может, и правы были организаторы со своим молчанием. Чем меньше времени думать о драконах — тем меньше страха переживаешь и нервничаешь. Сейчас, за две недели до Испытания, здравый смысл с разгромным счетом победил азарт, теперь у ребят, без спешного «Что делать с драконом?!», было время бояться.

— И что делать, если нет знакомых драконоборцев? — уныло спросил Поттер.

— Посмотреть на деланно сочувствующее лицо Рона и ждать дальнейших слов, — высказалась Гермиона.

— Вообще-то, сочувствие мое совершенно искреннее, — укорил я девушку. — И вообще, прекратите делать из меня какого-то информационного монстра, я вам не скандинавский Один, я тоже человек, в конце концов...

— То есть идей у нас по-прежнему нет, — мрачно подытожил друг Крама.

— Идей — нет, — подтвердил я. — Готовый план — есть, но он может вам не понравиться. И, прежде всего, чтобы услышать то, что я могу вам сказать, каждый сейчас должен принести клятву о том, что ни прямо, ни косвенно, ни одним из существующих и несуществующих на данный момент способов не передаст услышанную информацию другому человеку, не связанному этой клятвой. Ну, или передаст, но с согласия всех живых на момент передачи... э, собратьев по клятве.

— К чему такие предосторожности? — осведомилась Флер.

— К тому, что наказание за мошенничество в спорте — а мое предложение вполне можно трактовать именно так, самое что ни на есть уголовное и крайне неприятное. Да и людей, готовых нам помочь, тоже подставлять не хочется. И я предупреждаю — сейчас еще можно как-то отыграть назад, вроде там пожаловаться на чрезмерную сложность испытания, и даже есть тридцатипроцентный шанс, что жалобу рассмотрят и вынесут по ней положительный вердикт. После клятвы, согласитесь на мое предложение вы или нет, с драконом смахнуться по-любому придется.

После непродолжительного молчания подал голос Крам:

— Проще клясться всем сразу, на кругу из палочек.

— Я набросаю примерный текст, — со вздохом откликнулась Делакур.

Минут десять все были заняты, продумывая формулировки и порядок слов. Затем все, кроме меня, стали в широкий круг, вытянув руки с палочками к его центру; кончики палочек пересекались. С первым же словом в центре круга над палочками появился немаркий сначала огонек, к концу текстовки выросший в почти полуметровый золотистый с серыми прожилками шар. Из ниоткуда появился ветер, неплохо потрепавший прически ребят, но, стоило отзвучать последнему слову, как все спецэффекты разом пропали, будто их и не было.

Все расселись по своим местам, девушки старательно поправляли прически. Я дождался, пока все подуспокоятся, разберутся со своей внешностью и обратят внимание на меня.

— Значит так. С полностью активными драконами вам биться не дадут, в комиссии тоже не дураки сидят. Они планируют накачать зверей транквилизаторами для замедления реакции и чтобы пригасить агрессию, ну и наложить некоторые ограничивающие заклинания. Опекающие ваших противников драконологи категорически против, поскольку существует возможность неприятных последствий в силу нестабильного гормонального фона будущих мамаш. Небольшая, но есть. Ограничивающие заклинания при слишком резких движениях также могут повредить дракону.

— Ну да, людей ведь миллиарды, а беззащитных драконов нужно беречь, — не удержался от комментария Седрик.

— Итого, они хотят выпустить против вас драконов без ограничений, — некоторые ребята на этих словах подавились воздухом и закашлялись. Я выждал немного и продолжил: — Но при этом они готовы предоставить вам полную информацию о своих подопечных. Все уязвимые места, повадки, индивидуальные особенности — но только если вы обязуетесь не наносить своим противникам чрезмерного, смертельного и ненужного вреда, и после Испытания не использовать эти сведения. Ну и все это будет закреплено разработанным под вас контрактом. Кроме того, они также обещают каждому из вас в короткие сроки и с нормальной скидкой сделать огнеупорный костюм, тот, который дают экстремальным туристам в заповедниках. Лучше решить прямо сейчас, контракты — любое количество экземпляров — я смогу достать в течение нескольких часов.

— Звучит уже значительно приятней...

— А они успеют за две недели?

— Готовиться к четырем драконам... Лучше, чем ничего, в общем-то...

— Лично от себя я могу добавить еще кое-что, — я поднял руку. — Во-первых, успеют, в каждом заповеднике горка таких костюмов, вам нужно будет только выбрать нужные параметры из каталога и потом прийти на подгонку. И да, Флер верно заметила — учить повадки четырех драконов достаточно сложно. Я полагаю, вы сможете, изучив своих противников, выбрать каждый наиболее для себя симпатичного и неопасного, и тактику под него.

— Ты наши души что ли покупать собрался? — серьезно спросил Крам.

— Не души, но кое-что взамен я все же потребую, об этом позже. Жеребьевку решили проводить примитивно — в мешочек закинут миниатюрные фигурки — копии драконов, с которыми вам предстоит сражаться, и каждый вытянет себе одну. Драконы достаточно разные, по гребням-лапам-хвостам реально определить где кто, главное — не ошибиться. Так что... распределитесь между собой — и тренируйтесь, сувениры в виде фигурок драконов свободно покупаются в каждом заповеднике.

— И что же хочешь ты? — уточнила Флер, пока остальные размышляли над открывающимися перспективами.

— Эти самые фигурки, которые вы вытянете из мешочка. Буду счастлив получить их в дар.

— Еще вопрос, — не оставляла меня девушка. — То, что ты сейчас говоришь... Достать такую информацию, да еще и загодя договориться с драконологами — дело не одного дня, да и усилий и не только наверняка стоило немало. Как тебе удалось все узнать и зачем ты это делал?

— Ну, «как» — совсем нетактичный вопрос, мадмуазель, — сказал и тут же пожалел. Как-то не ладится у нас с вейлой общение. Хотя в целом она права — на то, чтобы списаться с Чарли и убедить его, что осколочный снаряд, блокирующий работу мозга, из моей головы улетучился, ушла неделя и спасибо Перси за поручительство. С драконологами я тоже общался долго и нудно, но хотя бы успешно, иначе мои «провалы в памяти» были бы совсем ненужными, а так хоть время не зря потратил. Детали работы комиссии и вынесенные ими решения... ну, тут сборная солянка — помогла и Мюриэль, одарив меня адресом пары своих контактов в Министерстве и великодушно подарив мне их насовсем, правда, теперь надбавку к зарплате им давал тоже я, помог и Шейт, немножко, случайно и вообще незаметно для самой себя дополняла их Скиттер. Ну и сами драконологи, взять хотя бы ту же жеребьевку — пропустить художников-трансфигураторов, днями и ночами заседающих около их подопечных и копирующих каждую чешуйку на свою миниатюрную модель, было трудно, что Чарли мне и сказал. Правда, за такую теплую дружбу с избранной кастой ученых-зоологов мне тоже пришлось заплатить контрактом, таким же, какой подпишут ребята — урезанная версия общего контракта драконологов, на информацию о четырех особях. Для них еще и пропишут разрешение на один бой, не до смерти, разумеется. — А зачем... Прежде всего, я просто любопытный и мне приятно знать всякие интересности. Во-вторых, вот с этим типом, — я махнул рукой в сторону Гарри, — я дружу с самого поступления, и разрази меня гром, если был хоть один год... Да даже семестр — без лишних непонятных происшествий. Так что его участие в Турнире я подозревал, буду откровенным. Еще у меня здесь учатся два социально активных брата, и будь я проклят, если они не попытались забросить в Кубок бумажки со своими именами — а у них ведь могло получиться... Кроме того, на моем факультете семнадцатилетних студентов достаточно; есть таковые и на соседних. Среди них, к примеру, Анджелина Джонсон, в которую безнадежно влюблен один мой брат, разве можно упустить шанс набрать очки перед будущей невесткой? Да и просто хорошему парню или девушке мои знания могли бы сильно помочь и, возможно даже, спасти жизнь...

— А плохой все заслужил, да? — фыркнула Доминик.

— А плохому придется заплатить, — спокойно пожал плечами я.

— Фигурками драконов, — со скепсисом сказала Флер.

— Да, как вариант.

— Но ты сам сказал, что таких сувенирных фигурок в каждом заповеднике более чем достаточно...

— Я сказал просто «сувенирных фигурок», то, что делают к жеребьевке и потом отдадут вам — совсем другая история. Внешне, конечно, похожи, но начинка... Внутри сувенирных — дерево, камень, в общем, любой материал, из которого были сделаны эти дракончики. Да и живут они недолго, я имею в виду, период активности. Те же, что сейчас клепают мастера — будут маленькими, но от этого не менее совершенными артефактами, полными копиями дракона, включая даже строение внутренних органов. При некоторых условиях их может даже удастся заставить летать, — размечтался я. — Кхм... Они ценны для тихих дурачков вроде меня. Да и сами по себе, как произведения искусства, крайне дороги. Способ отжать фигурки у Гарри и Вика я бы нашел, с Седриком бы попытался договориться, а вот с тобой все совсем печально, — я рассеянно почесал в затылке.

— И почему же? — даже подалась чуть вперед француженка, и я, не ломаясь, объяснил:

— Потому что выходов на модные и ювелирные дома у меня нет, сеть гостиничных комплексов на любой вкус у Делакуров своя, фамилия кузена вашего отца стоит на лейблах некоторых французских вин, за ту сумму, которую стоит дракончик, меня, простите за откровенность, жаба задавит, тем более при условном наличии как минимум двух. Некоторые другие услуги и предметы предлагать крайне неразумно, поэтому сразу их опустим, а Слезу Одиночества, увы, лишней у меня нет.

— Слезы Одиночества?

— Да, артефакт такой. Существует куча легенд о происхождении вейл, вкорне противоречащих классической теории эволюции, хотя достоверность и этих россказней, и псевдонаучной теории примерно одинаковая. Одна из не очень любимых самими вейлами, — если мадмуазель не возражает?.. — я дождался легкого кивка Флер и продолжил: — Легенда про истеричную страшную девушку, которую никто не любил, потому что она истеричная и страшная. Вот она однажды расплакалась от своего одиночества, и матушка-природа, услышав ее немелодичные стенания, одарила девушку неземной красотой и бездной обаяния. Тут же юноши со всех концов света ломанулись к ней за рукой, сердцем и всем остальным, но она отвергла всех и выбрала того, кто полюбил ее за глубокий внутренний мир. Они жили долго и счастливо и нарожали кучу девочек с таким же природным даром, как у их матери. Вот так появились вейлы. А лет шестьсот назад жил великий ювелир и артефактор Аларик Драгомир, женой у которого была также вейла. Жена его не любила эту легенду — страсть, и, кроме того, ее дико раздражало излишнее мужское внимание, о чем не стеснялась капать на мозги мужу. Вконец осатаневший от ее ны... Опечаленный проблемами жены, Аларик создал красивый кулон в виде слезы, мстительно назвав артефакт Слезой Одиночества в честь неудачного прошлого девушки из легенды. Артефакт, как понятно из истории происхождения, пригашает романтическую ауру вокруг отдельно взятой вейлы и по сути превращает ее во внешне обычную девушку. Правда, родня жены Аларика быстро просекла фишку и уговорила мага настрогать еще семь таких кулонов. В настоящее время три Слезы утеряны, две затерялись где-то в разветвленном семействе вейл, одна выставляется в магической части Лувра, является национальной культурной реликвией, не выставляется на продажу и не дается в аренду, еще одна где-то у арабов, в семье одного шейха, чей много раз «пра» дедушка похитил себе в почетные третьи жены вейлу, там вообще история мерзкая... Последняя хранится в одном из Тибетских монастырей, которые найти целая проблема только на карте, не говоря уже о посещении... Ничего не забыл? — почему-то мрачная Флер покачала головой. — Ладно, пойду писать насчет контрактов. Ну а чтобы вы беспредметно не спорили насчет драконов, скажу вот еще что: одним из решающих факторов при выборе Хогвартса как площадки для Турнира выступило наличие на территории школы озера с готовым сотрудничать поселением тритонов и русалок, — сказал и был таков.

Впрочем, уйти далеко мне не удалось — только зашел за поворот, как услышал:

— Рон, можно тебя?..

— Да, Мари, конечно, — я немедленно остановился и развернулся к чем-то не в шутку обеспокоенной девушке.

— Рон... — начала она и неожиданно замялась. Насколько я уже смог ее узнать, подобная стеснительность — не в характере девушки, что, интересно, она мне хочет сказать? — Рон, я прошу прощения за подобный интерес, но я обязана спросить! Ты?.. — и дальше она ввернула какое-то суровое слово, приведу его как фурнирист.

— Не уверен, официально точно не записывался, — озадачился я. — А что это? — после моего ответа Мари как-то ощутимо повеселела, но все еще нервничала.

Линдр Фурнирэ — это такой кадр девятнадцатого века, подставивший и с помощью судебного заседания угнавший вейлу в личное рабство. В целом фурниристы — такая хитрая разновидность расистов, лояльно относящаяся абсолютно ко всем, кроме вейл, и собственно официальным автором такого мировоззрения и считается Линдр. При куртуазном и достаточно уважительном отношении к женщинам в целом, они считали вейл чем-то вроде постельной версии половой тряпки, и были дико недовольны их нормальным положением в обществе. Целью каждого фурнириста было исправить досадную ошибку природы, по которой вейлы еще не ходили под ошейниками и магическими узами в полном составе. Для достижения цели преимущественно мужики (а были еще и очень радикально настроенные женщины) изучали всю подноготную противника и ждали случая, к которому можно придраться; порой выбирали себе одну жертву и неотступно следовали за ней всюду в трепетной надежде на ошибку или возможность подставы. И, несмотря на то, что они всех порядком достали, фурниристы пока еще не поставили себя вне закона, хотя самая глупая часть сообщества отбывала, отбывает и отбывать будет сроки за преследование. Такие вот располагающие ребята.

— Ты прости, Рон, но твое поведение и неприязнь к Флер... И разговоры... Ты, конечно, не похож на маньяка, но я не хочу, чтобы моей подруге причинили вред, — немного смущенно, но серьезно заключила Мари.

— Я хороший парень, — развел руками я. — В смысле, на самом деле не то чтобы... Но в этом случае — клянусь, тебе не о чем беспокоиться, я просто люблю читать всякие истории, реальные исторические казусы и анекдоты... Ну и просто о мире. Здесь нет цели забрать кого-то в рабство, убить или поиздеваться. В этом конкретном случае, — честно поправился я. Мари приняла последний комментарий за шутку, и, расслабившись, с фырканьем толкнула меня в плечо. Мне ничего не оставалось, кроме как улыбнуться в ответ.

Француженка кивнула и, уже попрощавшись, собралась уходить, когда я все же добавил:

— И, Мари... Клянусь, я не испытываю никакой неприязни к Флер. Просто сначала мне кое-что неприятное вспомнилось, знаешь, ассоциативная цепочка... А теперь у нас как-то само собой мелкое цапанье выходит.

— Ну, у Флер тоже не самый легкий характер, — подмигнула мне девушка и, легковерно пожав плечами, все же ушла.

Я же направился в свою комнату. Там своего часа ждал специальный пергамент для переписки, где я и накорябал количество контрактов для Чемпионов и гражданских, последний подписал не так давно и я. В ответ почти сразу получил ругань на количество посторонних (против Чемпионов не возражал никто), а через пару минут — и запись о том, что Сычик со всей макулатурой выпущен.

Теперь надо было погулять пару часов до прилета совенка. Возвращаться к новообразованному... альянсу? союзу? было лениво, там придется думать, делать вид, что переживаешь, возможно, отвечать на неудобные вопросы. Нет, оставлять детишек — а я в последнее время все чаще и чаще ощущал себя в их компании не взрослым, но старшим, даже с поправкой на Крама-Делакур-Диггори, — без присмотра нельзя, но я внезапно почувствовал такую усталость...

Я остановился прямо посреди внешней дорожки, оперся руками на зубцы и внимательно посмотрел вниз. На меня разом навалились и первый стрессовый месяц в этом мире, и словесные игры в кошки-мышки с Гарри, Гермионой и прочими в следующий, и время после Кубка мира, когда у меня, вопреки отсутствию уроков, не было ни единой свободной секунды, кроме тех часов, когда я до отупения читал всякую расслабляющую мишуру вроде учебников истории — просто чтобы не взорваться от напряжения и не начать рычать на других. И сейчас — я пока не ощущал, что стало легче, что я в школе, что основные дела, исключая Турнир, уже спокойно идут без меня, что можно расслабиться.

Может, закончить все?.. Все эти политические, экономические и тем более военные гонки не по мне. Я могу любить брюки в стиле милитари и исторические трактаты, но по сути я ведь все тот же — простой среднестатистический парень, живущий пусть и не в кредит, но и с невеликим дебетом. Спать сколько влезет, время от времени гулять, бегать по утрам в приступы здоровой жизни и брать заказы, чтоб не в напряг и на жизнь хватило — это мое. Никто не готовил меня к управлению, возрождению и опеке крайне удачливых на приключения малолеток — да даже не к опеке, а просто к участию в их жутковатых, если честно, игрищах. Тем более никаких террактов, подковерных и надковерных войн и суровых магических битв. Я в армии не служил, так, гордый лейтенант диванных войск, причем запаса. Весь опыт — книжки фантастические да пара секций... Так может, пора все закончить?

Нет, не прыгать, конечно. Давно заготовленная заначка с пачками купюр разных маггловских валют, в основном рубли и марки-франки-доллары, никакой Африки, Южной Америки или Азии, трепетно ждала минуты чудовищного цейтнота или моральной слабости — вот как у меня сейчас, нашел я в себе силы вяло улыбнуться. Может, использовать ее? Все наработки и имущество пустить с молотка, выйдет не только долги погасить, но еще и внушительно на дальнейшую жизнь получится, со всеми кризисами и дефолтами, разве что полный безденежный коммунизм повсеместно сможет прервать следующую финансовую идиллию.

Поттер и сам разобраться сможет, да еще и ого-го как, Уизли, помню, рядом с ним всегда был чем-то вроде оттеняющего национального героя бездарного тупого статиста. Может даже, без меня все изменится даже в лучшую сторону, особенно теперь, когда ребята более подкованы в быту и уверены в себе...

Я вздохнул. Что-то мне ничего не нравится. Впрягаться за кучу посторонних и по сути мне безразличных людей? Ну, может не совсем безразличных, но все же... Или свалить? До конца жизни ведь себе не прощу...

Цугцванг. Или нет...

Размышления мои прервала какая-то гадость, врезавшаяся мне в макушку. Кидали гадость, оказавшуюся смятой бумажной упаковкой для двух банок пива, навесиком, так что, отскочив от моей головы, снаряд полетел дальше — вниз... Ненадолго — звонкое «Эванеско!» женским голосом пронзило пространство, и бумажка немедленно пропала.

— Безотходное производство, — весело прошептала мне на ухо... Тонкс. Девушка отпрянула и гордо поправила короткий кислотно-желтый с зелеными вставками ежик. — Прости пожалуйста за бросок, просто ты тут такой грустный-грустный стоял, не удержалась... Нда, мало похоже на извинения. Ну, как бы то ни было — я же ведь тебя не отблагодарила за помощь на квиддиче! И негодяя поймал, и иностранным гостям помог. За оказанное содействие органам правопорядка Рональд Рыжик-Пыжик награждается премиальной баночкой пива... Скажешь всем, что оно сливочное, ладно? — она почти застыла, протягивая мне одной рукой указанную закрытую баночку, а другой, зажав подмышкой еще одну банку, смущенно потирала шею, глядя в сторону.

— Ну авроры и мультизадачные, — не выдержав, я рассмеялся, и ежик на голове девушки начал возмущенно краснеть и расти в самые настоящие шипы. В эту секунду она напоминала героиню какого-нибудь аниме, причем еще и нарядом. Сиреневый свитер с большой белой надписью «FUCKTHEPOLICE» на груди и нарисованным маленьким пьяным человечком. Человечек внезапно сфокусировал взгляд на мне, раскрыл рот в беззвучном крике и буквы, толкаясь, прыгая и проползая друг под другом, перестроились в надпись «OILUPCHIEFKE», а сам человечек залез в Е, где уютно устроился прикорнуть. Дополняли свитер черные джинсы с заклепками и, кажется, косуха, повязанная на поясе.

— У авроров еще и свободная форма патрулирования, — подмигнула мне Тонкс, и, поймав мой взгляд в своем довольно скромном (не по объему, но по вырезу) декольте, подмигнула еще раз: — Что, надпись так нравится?

Пусть и немало удивившись этому, но — я покраснел. А потом подумал — да вступай оно все в интимные отношения с конем! — и открыл свою банку. Тонкс с легкой улыбкой устроилась рядом.

— Пиво хорошее? — заботливо спросила она, когда я отхлебнул из банки.

— Понятия не имею, — блаженно улыбаясь, ответил я. — Во-первых, я не разбираюсь, а во-вторых, из ваших рук, леди, все покажется нектаром...

Тонкс едва не уронила банку, смеясь:

— Да, всякое бывало, но мальчики младше почти в полтора раза ко мне еще не клеились!

— Если надо, — в том же тоне ответил я, — я могу первокурсников подговорить, да и вроде ясельные группы тоже существуют, — я присел на корточки и, преданно глядя на девушку, пропищал: — Тетя Тонкс, а пойдемте поиграемся в песочнице? Я дам вам свою лопатку...

— Ладно, но сначала пиво допьем, — просипела она, чуток отсмеявшись. — Так чего все-таки стоишь? Несчастная любовь или просто жажда посмертной славы?

— Кризис среднего возраста, — похоронно вынес я себе приговор. — Мне уже четырнадцать, а еще ничего не достиг!

— Какие твои годы, — фыркнула Тонкс, шутливо грозя мне своей банкой.

— А что, тетя Тонкс, во взрослом мире лучше? — опять пропищал я.

— Нет, но форма одежды посвободнее, и пиво продают!

— Тогда, так уж и быть, суицид отменяется, — резюмировал я, и мы солидарно выпили по глотку в честь такой радости.

Тонкс развлекала меня и, кажется, сама избавлялась от скуки еще пару часов. Я узнал много нового об аврорате, судя по рассказам Тонкс, туда безопасней было просто не заходить ни при каких условиях, а уж если за дело бралась она... Можно, конечно, дожить до успешного (благодаря чуду, пиву, удаче и левой пятке) конца, но по нервам уютнее застрелиться. Мы немного обсудили квиддич и Турнир, последние новости, неудачный график патрулирования Тонкс — она, как и все остальные, днями и ночами мониторит обстановку в школе и немножко вокруг. Но ноги (и не только у нее) к концу смены хочется просто продать и купить новые. Я порекомендовал последовательно метлы, велосипеды, скейтборды и самокаты — Тонкс перспективы оценила, но с сожалением признала, что даже Ее Авроратскому Раздолбайству Нимфадоре такого цирка не простят, не говоря уж о том, что к форме остальных авроров все мною перечисленное не подойдет, стиль не тот...

Прервал нас Сычик, тянущий за собой небольшой конверт со всем нужным.

— Ты его тут что ли ждал? — изумилась Тонкс, с любопытством рассматривая совенка. Посмотреть было на что — Сычик настолько привык к раскрашенному виду, что теперь «неукрашенным» летать не то чтобы отказывался — просто горестно клекотал и укоризненно глядел на меня. Мол, хозяин, таким цивилом меня насмерть заклюют... Мне не сложно подкрасить ему пару перьев, а зверек счастлив. Вот и сейчас кроме природной специфики внешнего вида совенка эпатировали и «надстройки» — небольшой желтый гребень на голове, по две красные линии на крыльях и серебристый «ошейник» на шее с короткой фиолетовой «цепочкой» на спине придавали Сычику вид задиристый и панковатый. Тонкс оценила экстерьер и немедленно организовала на своей голове некое подобие Сычиковой раскраски и смагичила из носа совиный клюв.

— Ну, в том числе, но размышлять о собственной бесталанности мне это не мешало, — хмыкнул я в ответ и любопытно уточнил: — А ты иногда делаешь прически как у простых смертных? — Тонкс, приподняв бровь, выполнила «заказ» — со спокойным человеческим лицом и ровным недлинным брюнетистым каре она как-то мгновенно растеряла боевитый задор и нахрапистость, не спасла даже одежда. — Верни назад, — ровно сказал я, прогоняя умиленную улыбку с лица, — и делай так всегда с оглядкой. Тебя же затискать можно от умиления!

— Все так плохо? — фыркнула аврор, почему-то отворачиваясь.

— Ну, может, сработал контраст, — задумчиво почесал я нос. — Но тебе идет и так и так, просто впечатление разное.

— Вот как?

— Ну!

— Вам письмо, — провозгласила Тонкс, поворачиваясь и снова сверкая нахальной улыбкой. — А мне еще патруль. Свидимся, в общем...

— Обязательно, — и мы разошлись в разные стороны. Мне еще конверт Турнирным гаврикам доставить, и разъяснить что почем в брошюрках по драконам, и с каталогами на защитные костюмы разгрестись, и это только сейчас, а завтра, после сна, вовсе даже понедельник со всякими уроками, учителями...

Дела учебные

Жизнь потихоньку шла своим чередом, хоть и пока достаточно насыщенно.

Наряду с выдачей нового расписания директор определили мне и схему сдачи долгов, то есть домашних заданий, которые висели ещё с лета, пропущенных тем предыдущих двух месяцев и для Нумерологии весь первый год обучения. График этого самого подтягивания хвостов был прост и незатейлив — индивидуально с преподавателем, то, что не доделаю до Рождественских каникул, уже писать под строгим надзором Министерской комиссии по делам неуспевающих. В самом плохом развитии событий буду переведён в спецшколу для отстающих волшебников, тут и такие были. Но я, в общем-то, огляделся по сторонам, посмотрел на Крэбба с Гойлом и здраво решил, что такая печальная судьба мне не грозит.

Да и сам факт устранения задолженностей меня не просто не кантовал, но и более чем устраивал. С остальными предметами разгребусь как-то, преподы тоже не звери, а вот возможность на законных основаниях потеребить Снейпа во внеучебное время, и, возможно даже, раскрутить его на объяснения насчёт конструирования заклятий...

Мечтатель я, ну что уж тут поделать. Но мечтать-то не вредно — вредно не мечтать!

Вернёмся к теме. Та самая Нумерология у меня прошла чрезвычайно легко. Профессор Вектор оказалась мировой тёткой, и, объявив на первом же для меня уроке контрольную по текущей теме, великодушно предложила мне пересесть к мисс Грейнджер, а то на ту парту возле окна, которую я оккупировал, свет неудобно падает, может помешать мне в ходе написания работы... Я отсел от Гермионы специально, поелику в своих способностях был уверен и хотел как-то блеснуть перед учительницей, так что скромно отказался. Профессор выдохнула что-то подозрительно похожее на «сам дурак» и на этом отстала от меня. Впрочем, после сданной раньше срока контрольной посмотрела на меня уже более уважительно, а после беглой проверки выдала мне на руки ещё четыре с напутствием «в течение месяца принести и сдать, ответить на пару дополнительных вопросов и все долги я тебе на этом закрою».

В общем, первый урок магической версии математики мне не только понравился, но и оказался весьма плодотворным. Ну, только Гермиона стукнула меня после урока учебником, видите ли, не понравились ей мои самолётики с записками. Я их неделю учился чаровать, а они ей не понравились!!! Ну, отвлекали, ну, Вектор заметила, ну, писал я там всякую чушь вроде «Какое небо голубое... какой красивый интервал...» — это же не повод меня бить, в самом деле.

Следующей по расписанию шла трансфигурация, где мы пересеклись с Гарри и вообще, собственно говоря, со всеми однокурсниками домов Гриффиндор и Слизерин. Лаванда мимоходом состроила мне глазки, махнула рукой и почти сразу гордо отвернулась — храните боги её выраженную блондинистость и неотъемлемую индуску рядышком... Неподалёку пристроились ещё две девчонки в красно-золотых галстуках, они тихо что-то обсуждали, мало обращая внимания на окружающих. На парнях я немного застопорился: вон Гарри Поттер, вот Финниган и Томас, смотрят на меня недобро и подозрительно, вот этот чуть полноватый паренёк, похожий на стеснительного мишку, робко улыбнулся и кивнул без лишнего негатива — здравствуйте, мистер Лонгботтом... А где пятый? Завис на этом вопросе я надолго, даже чуть не начал уточнять у Гермионы, только потом до меня дошло...

Среди слизеринцев тоже не возникло особых вопросов. Малфоя узнал, шкафчики за ним — Крэбб и Гойл, правда, кто из них кто, пока непонятно. Забини я тоже уже видел, методом исключения нашёл и Нотта — чем-то тот смахивал не то на крысу, не то ещё на какого грызуна... Чёрный и, скажем так, некрупного телосложения при нормальном росте. Ещё и глазами сверкает так, что добрым его назвать сложно.

Женская часть факультета на моё пристальное внимание не в шутку напряглась, между прочим. Гринграсс я, опять же, видел уже, вторая блондинка с нерусским... и неанглийским тоже... разрезом глаз — Трейси Дэвис, наверно. Симпатичная брюнетка с крупными чертами лица — Паркинсон, наверно. Вон, рядом с Малфоем упорно трётся и выражение лица у неё противное, портит её эта озлобленность на мордочке сильно. Или просто настроение у девушки плохое, как-никак, у этой части юных падаванов дедушки Дамблдора только что прошёл Уход за магическими существами, мало ли чего Хагрид мог отчебучить.

Ещё двух девочек с зелено-серыми нашивками я так и не смог определить, разве что вспомнил, что кто-то из них должен быть Миллисентой и иметь кошку, фамилию и то запамятовал.

Мои попытки вспомнить эту самую фамилию (как-то на Б, это точно) грубо прервали свои же. В смысле, Томас с Финниганом подошли так ненавязчиво поинтересоваться — а чего это я в спальне не ночую, и деканша наша все это покрывает? Мол, провела она с парнями беседу, что мистер Прюэтт по уважительной причине переехал, мистера Прюэтта по этому вопросу не кантовать особо, потом что этикет и уважение к чужому личному пространству... Так не загордился ли некий вшивый аристократ, который, получив титул и деньги, плюёт на бывших соседей и товарищей, помнящих этого самого вшивого аристократа неплохим парнем, хоть и бедноватым?

Хорошо хоть, высказывали мне все это недовольные пацанята в личном режиме и негромким голосом. Гарри, пристроившийся рядом, да и Гермиона тоже, попытался было за меня заступиться, но я вежливо попросил у них возможность ответить самостоятельно, после чего так же тихо и обстоятельно объяснил ребятам ситуацию по пунктам. Что аристократ действительно в некоторой мере вшивый, и, заботясь о благе и здоровье однокурсников, свалил из комнаты, чтобы своими тараканами остальным не мешать и блохами не делиться, а суть этих жучков пусть останется маленькой тайной этого аристократа. Что, собственно говоря, проводить время в общей гостиной мне это ничуть не помешает. Что МакГонагалл правильно все сказала про взаимоуважение и этикет, и что за «вшивого» в следующие разы можно будет и в табло выхватить...

Все ещё недовольные, любопытствующие гриффиндорцы самоустранились с горизонта, хотя, сдаётся мне, в большей степени из-за прихода преподавателя.

Трансфигурация почти погрузила меня в катарсис. МакГонагалл, хоть и пристально следила за дисциплиной, и отвлекалась на замечания, и требовала тишины и покоя на время лекции — о, она умела и говорить, и рассказывать, и объяснять. Её было чертовски приятно слушать, потому что говорила она грамотно, чисто и при этом не заумно, и, обходясь практически без шуток и баек, рассказывала она интересно. Вектор, как я узнал позже, была более общительным, если можно так сказать, лектором, она активно жестикулировала, приводила примеры из личного опыта и старалась вызвать студентов на диалог. МакГонагалл чётко держала дистанцию, но и с этой дистанции умудрялась доступно донести тему. С другой стороны, я могу ошибаться на этот счёт — интересно было нам с Гермионой и ещё одному-двоим ребятам, Гарри с трудом сохранял концентрацию и вникал, и большая часть ребят были с ним солидарны; оставшиеся откровенно зевали и пытались дремать, кто-то со скуки царапал парту, но срывать урок или громко заявлять о себе не рискнул никто — Лаванда и Парвати и то вели свою яростную беседу исключительно эпистолярно, и основным шумовым фоном для лекции служил скрип перьев, шорох бумаги и очень редкие шепотки.

Следом за экскурсом в историю и выводом формулы последовала практика. Ребята оживились, хотя практически у всех попытки сделать из чайника голубя пробуксовывали, Гермиона и то со вздохом в третий раз вернула пернатый заварничек на лапках в первозданный вид. Я тоже не торопился выдавать результат, тем более, что к птице мира я не испытывал особой симпатии. Теперь, под присмотром более опытного трансфигуратора, я мог позволить себе эксперименты и баловство. Да и частичную ступенчатую трансфигурацию я давно хотел попробовать...

Мой чайник с гламурной орхидеей на боку уже мог похвастаться четырьмя кошачьими лапками, кожистыми крылышками и тремя рядами игольчатых зубов в носике, когда МакГонагалл лёгким движением руки убрала все нововведения и порекомендовала мне баловаться с экспромтом и «А что, если» в свободное время или, по крайней мере, не на ее уроках. Я не удержался и уточнил, могу ли в случае чего похвастаться профессору Снейпу разрешением забить на зелья и делать голубей, за что получил пять штрафных баллов, призвание к дисциплине и посул пяти наградных баллов за голубя в течение следующих трёх минут. Сорок две секунды и вторая полностью успешная попытка дали мне и дому Гриффиндор аж десять баллов без учёта потерянной мною пятёрки. Ещё через семь минут, почти в конце урока, МакГонагалл великодушно почеркала в моей тетрадке и я смог облагородить вновь крылатый, ходячий и зубастый чайник шерстью на лапках, а то лысые кошачьи конечности выглядели прескверно...

Студенты потихоньку покидали аудиторию, а я задержался для решения организационных вопросов.

— Мистер Прюэтт, — кивком пригласила меня профессор поближе к своему столу.

— Профессор МакГонагалл, мэм, — я и подошёл.

— Полагаю, вы желаете уточнить вопросы сдачи домашних и практических работ и эссе по пропущенным вами темам, — утвердительно сказала она.

— В том числе, мэм, — согласился я.

— В том числе?

— Я бы хотел узнать по поводу факультативов или иной возможности спросить у вас совета или помощи по темам, не касающимся школьной программы вообще или программы четвёртого курса, профессор.

— Похвальный интерес, — удивлённо, но довольно заметила МакГонагалл. — Что ж, я хотела вам предложить посещение моих факультативных занятий для выполнения практических заданий и зачётов. Если у вас действительно имеется желание, вы можете не ограничиваться сдачей своих учебных задолженностей и оставаться на этих занятиях вместе с остальными студентами. В основном факультатив и предназначен для уточнения непонятных моментов. Расписание факультативов и список пропущенных тем я могу вам передать на днях через старосту, или зайдите вечером ко мне в кабинет. Также могу порекомендовать литературу, если вы не желаете пользоваться конспектами однокурсников.

— Я буду пользоваться конспектами друзей, но и от литературы не откажусь, — честно сказал я, и МакГонагалл одобрительно улыбнулась.

Примечательным для меня был урок Зелий. Здесь я не стал пыжиться и оккупировал парту сразу вместе с Гермионой. Правда, Снейп моей скромности не оценил и пересадил бедолагу-Прюэтта к Поттеру. Раз уж мы и на перекличке были рядом в списке...

Да, у Снейпа паскудный характер, ни дать ни взять. Да, он немного подсказывал слизеринцам и орлиным взором заклевывал гриффиндорцев, что есть то есть. И да, особенно он придирался к Гарри Поттеру, время от времени отвешивая комментарии и моим неумелым лапам, но, строго говоря, в сумме его разговоры не по делу и по Поттеру занимали меньше семи процентов урока. А вот стоял и сопел за нашими спинами он долго, и меня это бесило неимоверно, вплоть до желания неловко повернуться и надеть котёл на голову преподавателю. Ненавижу, когда кто-то за спиной стоит и палит, даже если ничем военным не занимаюсь. Зачем, вот зачем стоять у человека над душой? В чем прикол? Так ведь и по морде можно получить, в конце-то концов. Или люди это осознают и так удовлетворяют адреналиновый голод? Даже если так, вряд ли у товарища шпиона всея магической Британии такая мотивация. Да и придирки к Поттеру мне до конца непонятны — ну не будет взрослый состоявшийся мужик пацана доставать за так, солдат ребёнка не обидит...

Впрочем, декокт дня я варил более-менее успешно, даже несмотря на тень отца Северуса за спиной, и по сторонам успевал посматривать.

Как там было? «У меня вся жизнь пронеслась перед глазами, когда металлическая ложка упала на пол рядом с разобранным системным блоком и платами оперативной памяти в частности»? Сижу я себе, на солнышко, как говорится, гляжу, то есть на светильник, на блики в волосах девчонок, на нестандартный крой мантии Гринграсс, на зажим для галстука у Нотта — с пантеркой, симпатичный, надо может себе такой взять, на поттеровскую шевелюру, которая, кажется, стала как-то поприличнее выглядеть, на Томаса, который изящным броском закидывает в котел Гойла или Крэбба какую-то гадость, на хвост воблы похожую... У ё!..

И вот густой, наваристый бульончик тёмного оттенка кислотно-зелёного цвета вальяжно, но быстро поднимается до самого потолка. Владелец котла всеми своими крупными габаритами подаётся назад, не забыв оттолкнуться от стола, так что стул с парнем падает в одну сторону, а парта с котлом и, самое главное, содержимым котла — в другую, а Гойл (или Крэбб), на минуточку, сидел в центре ряда. С радостными воплями враги народа в серо-зелёных галстуках начали отклоняться кто куда под тихий, но куда более радостный смех со стороны Томаса. Набирающую силы вакханалию прервало сухое:

— Эванеско! — плюс немного невербальной магии, потому что было ещё несколько лучей разного цвета. Со впечатляющей скоростью все вернулось на круги своя: парта — в стандартное положение, как и котёл на ней, Гойл (или Крэбб) потихоньку поднимал стул и поднимался сам, его соседи потихоньку выпрямлялись, зачинщики уже сидели прямо и с каменными лицами. О произошедшем напоминало только отсутствие содержимого в одном из котлов и снейповское:

— Минус двадцать баллов Гриффиндору. Мистер Томас, посетите завтра вечером отработку.

И все. Вот это мужик. У меня было нестерпимое желание поелозить лицом Дина по всем поверхностям, и при взгляде на чёрное пятно на потолке над гойловским (или крэббовским) котлом это желание только усиливалось, а Снейп только лишь голос чуть повысил...

В конце урока Снейп сказал мне задержаться, и после сухо и не терпящим возражений тоном продиктовал темы эссе и нужную длину, не заморачиваясь с тем, чтобы я успел все записать или хотя бы толком запомнить. Меня строгим преподом давно не напугать, я бы не постеснялся и переспросил, что и сделал парой дней позже, но в тот момент я был слишком увлечён предстоящим разговором с мистером Томасом, так что покивал и свалил, кажется, даже раньше, чем Снейп меня послал...

Догнал я малышей-карандашей в коридоре, и уже, в общем-то, чуть подостыл, но — вот незадача! — попал как раз на обсуждение инцидента.

— ...их лица? — довольно выдохнул Финниган под смешки остальных гриффиндорцев и неодобрительное хмыканье Гермионы.

— Да, оно того стоило, — со смущённой, но все же довольной улыбкой вякнул Томас.

— А если бы Снейп вовремя не отреагировал? — вклинился в беседу я, даже не скрывая недовольства.

— Да ладно, пара ожогов всего-то, — попытался отмахнуться... нехороший, в общем-то, человек. — И вообще, это слизеринцы...

— Значит, можно их убивать, да? Ты, придурок, хоть понимаешь, чем это могло закончиться при самом неудачном развитии событий? Посмеялся? Доволен? В Азкабане тоже будешь говорить «оно того стоило»?

— В каком ещё Азкабане? — снисходительно фыркнул Дин.

— В котором будешь сидеть за убийство, — холодно сказал я. — Или в который посадят меня за убийство одного кретина по фамилии Томас. Я сейчас серьёзен, как сердечный приступ: если ещё кому-нибудь из вас придёт в голову гениальная мысль покуражиться на зельях и подстроить подлянки ближнему своему, подкинув в чужой котёл что-то лишнее — клянусь, я приложу все усилия к тому, чтобы сделать вашу школьную жизнь максимально мерзкой, а методичку по технике безопасности просто заставлю сожрать — может, хоть так вам она запомнится, — недавно весёлые и беззаботные, парни теперь приняли сосредоточенный и хмурый вид. Глядели на меня исподлобья и с явным обещанием сладкой жизни в будущем, но мне было плевать — с такими «друзьями» дожить до конца семестра представлялось проблематичным. А уж страшную мстю я как-нибудь переживу и верну сторицей. — И, на всякий случай, — я повернулся и прямо обратился к девчонкам, которые с любопытством наблюдали за разворачивающейся сценой. — Моё обещание касается абсолютно всех, без скидок на пол и «они первые начали»...

— Ну пусть это и разумно, — возразила мне одна из безымянных гриффиндорок, с нескрываемым скепсисом созерцавшая беседу, — но что, если слизеринцы, не связанные таким грозным обещанием, банально будут чудить сами? Это все-таки далеко не игра в одни ворота, знаешь ли...

— Я надеюсь, они тоже прислушаются к инстинкту самосохранения и здравому смыслу. Но в любом случае кабинет зелий станет мирной территорией, даже если для этого придётся часть студентов переселить в Больничное крыло. Даже если туда перееду я сам, — мрачно пообещал я.

— Переселять не придётся, — донеслось из-за спины. — Мысль-то в целом неплохая. На зельях друг друга не трогаем, — продолжал Забини, облокотившийся плечом на стену. — Но и не ждите, что мы станем вместе бегать по ромашковому полю и ловить бабочек, — хмыкнул он.

— Придержи свою фантазию для другого случая, — покачал головой я.

Кажется, отношения с однокурсниками у меня испортились окончательно, но пока я особо не переживал по этому поводу. У гриффиндорцев к своим главное наказание — тотальный игнор. Это, думается, я как-то переживу.

Что ещё из уроков? Чары приятно удивили. Не в смысле, что у меня все прям так сразу начало получаться, но Флитвик был готов стоять у меня над душой и по сто раз объяснять одно и то же и поправлять одни и те же ошибки в движениях, пока я задавал вопросы и старался что-то делать. Я пробежался по всему пропущенному с четвёртого курса, и полугоблин тщательно осветил все непонятные мне моменты, да ещё и проставил зачёты по пропущенным темам: «Я вижу, мистер Прюэтт, вы не теряли времени зря». Только задал мне небольшое эссе на любую из пропущенных тем, мол, что мне интереснее всего, то и написать.

На Травологии, признаю, я поступил подло, банально пристроившись к Лонгботтому, развлекая его болтовнёй и ассистируя ему по мере надобности. Невилл на такой расклад, в принципе, не обиделся, и был не против последующего сотрудничества.

Я посетил и Прорицания, ничего особенного, кроме разве что попустительства Трелони. Думаю, она прекрасно понимала, что почти все пишут домашние задания и делают классные работы, что называется, с потолка, но никак это не комментировала. На великую пророчицу профессор была мало похожа и действительно напоминала стрекозу. Все бы ничего, но что-то меня в ее уроках и в ней самой напрягало...

Астрономия далась мне достаточно легко, по крайней мере, практическая часть, домашки с теорией я бессовестно сдёргивал у Гермионы. Проводить ночные часы на башне с моим режимом раз плюнуть, а всех дел на уроке — мерять и считать, по мере надобности отвечать на вопросы по формулам. Формулы я и сам не понимал, но когда они перед глазами и с кратким пояснением, ошибиться трудно.

История Магии, конечно, сначала немного разочаровала — Биннс, что называется, был лектором от бога, умел усыпить неусыпляемое. Я только в кабинет зашёл — уже раззевался, а дело-то было перед обедом! Вроде не с чего спать так хотеть, уже проснулся, но ещё не устал... Впрочем, задачка оказалась со звёздочкой — на середине урока третьего, когда я уже уютно устроил голову на стопке тетрадей, все же пытаясь вслушаться в не очень разборчивый бубнёж профессора, я неожиданно для себя понял, что он тихонько травит исторические анекдоты и походя проезжается по спящим бездарям, перемежая все это с датами и событиями. И все, главное, с таким равнодушным лицом! Я рискнул и после урока подкатился к нему.

— А, мистер Пузерби, — рассеянно прошёл он сквозь меня. — У вас возникли какие-то вопросы?

— Не то чтобы вопрос, профессор Барбара, — невозмутимо ответил я, и призрак сделал вид, что не заметил моей оговорки, хотя щека у него явственно дёрнулась. — Содержание лекций великолепно, но читаете вы их, уж простите, просто чудовищно. Хотя, признаться, хохот Генерика Кровавого у вас вышел отлично, — мне терять было нечего. Я хоть и хотел после сегодняшнего слушать лекции Биннса, но если он продолжит их читать в таком же духе, я перестроюсь исключительно на чтение исторических книжек. Тратить в неделю по несколько часов своей жизни на аудиоснотворное даже для меня чересчур.

Биннс, тем временем, подлетел ко мне почти вплотную, пристально разглядывая хамоватого студента.

— Историей, значит, всерьез заинтересовались, Прюэтт? — насмешливо сказал он совсем другим голосом — хрипловато, но чётко. Чем-то на Снейповский баритон смахивает. Интонациями, не иначе.

— Да как-то стукнуло в голову, — пожал плечами я.

— За десятки лет, скажу вам, вы первый, — хмыкнул Биннс, медленно облетая меня кругом. — Уже это достойно внимания, пожалуй. Но история — не то, что вам складывают стопочкой и подают на подносе, — яростно сверкнул глазами призрак. — Как и любой другой урок. Так было. Так должно быть. Такова настоящая магия — то, что ты понимаешь и ищешь сам, тайны, которые ты раскрываешь, секреты, которые находишь. Такова магия, и! — он подлетел до самого потолка, — такова история. Все дети, которые учатся здесь, также безнадёжно далеки от истории, как и от настоящей магии, — Биннс вновь подлетел ко мне и замер, глядя поверх моей головы. — Беллатрикс Блэк. Какой талант, какой талант... Не интересовалась историей. Зря, очень зря... Альгерт Дарнсби. Бесперспективный травник. Светлый маг. Ужасно. Грегори Лонгботтом. Практик, боец, прогуливал. Томас Реддл. Властолюбив, занимался глупостями. Список велик. Огромен. Чудовищен. Вы, Прюэтт, — он взглянул мне в глаза, и произошло что-то странное — призрак был прямо передо мной, его губы не двигались, но звук был — правда, доносился откуда-то из-за спины: — Трансфигуратор. Маловероятно. Но пытайтесь, — я резко обернулся, но за мной никого не было, Биннс по-прежнему оставался на месте. — Да, — улыбнулся он, теперь его губы двигались в такт словам, да и источник звука совпадал с его расположением, — пытайтесь. Но первый и самый важный урок: история стирается. Люди умирают. Магия вечна.

И пропал. Серьёзно, последние слова уже снова шли из ниоткуда, я остался в классе один.

Сколько ещё тайн хранит в себе эта школа и ее обитатели?

Ну, помимо секретной комнаты, которая трансформируется во что угодно и подкидывает посетителям такие штуки, о которых они даже знать не могут (если верить фанфикам), катакомб Слизерина под замком, каким-то чудом до сих пор таинственного (несмотря на века существования рядом с Хогвартсом) Запретного Леса, приколов с лестницами и дверями, карты Мародеров и ее наверняка существующих аналогов, одинокого сквиба, ухитряющегося убирать здоровенный школьный комплекс и держать его в приемлемом состоянии (или тут каждое лето бригада гастарбайтеров все концы подчищает?), бесконечных профессоров ЗОТС с бесконечными же проблемами личного плана — кто оборотень, кто чужая аватара, кто мошенник, а кто и просто Пожиратель Смерти... Кстати о нем.

Как Снейп кошмарил особо не нравящихся ему студентов... так Грюм-Крауч никого не выделял — он просто хронически ненавидел всех, мне кажется. Нет, было за что, это да — детки-слизеринцы ему не угодили тем, что были в основном потомками и наследниками ренегатов и притворюг (надо, кстати, узнать насчет детей Пожирателей, сидящих в Азкабане, а то в каноне этот вопрос тактично пропустили), детки-гриффиндорцы или грязнокровки, или нейтралы, или из семей доблестных воинов света. Не говоря уж о Гарри Поттере. Правда, студенты списывали зверски-ненавистнический взгляд лжеаврора на трудную судьбу и сдвинутую психику, но я не обманывался. «Грюм» был более чем нормальным. Хладнокровным и расчётливым он был, я, в конце концов, ознакомился с его достижениями, поинтересовался биографией... Он был маньяком, это да, но также он был хорошим актёром, неплохим аналитиком и тем, кто составлял планы для Лорда. Провалы были — но ни одного по его вине, это во-первых, и процент их даже так печально мал, это во-вторых.

И я боялся, что даже Азкабан и длительное пребывание под Империо не пригасило его талантов.

А как красиво он стравливал гриффиндорцев со слизеринцами! Даже, скорее, натравливал последних. Вечно пенял им несуществующими проступками и грешками родителей, в открытую подбивал красно-золотых задирать однокурсников, все равно «Азкабан по ним плачет». Неудача гриффиндорцев — тренируйся, тренировки основа всего, старайся и станешь мастером; успех гриффиндорца — молодец. Слизеринец мог провалиться или безукоризненно выполнить заклятье, реакцией все равно было презрительное хмыканье. Нет, вру, не совсем так... Поймать Крауча на пристрастном отношении, пожалуй, было невозможно — он вроде бы одинаково рычал на всех, и по стенкам тоже студентов размазывал равномерно, только чудесным образом выходило, что гриффиндорцы — ребята перспективные, а слизеринцам на полу и место. И все это послушно кушали, только я, поймав себя на такой мысли, всерьез задумался и начал разбираться. Вроде я такой философией не страдал никогда, а тут... Ну и дошел до уроков Грюма.

А ребята такую идеологию хавали за милую душу. Потихоньку привыкали к мысли, одни — что придётся скоро им арестовывать потенциальных мерзавцев, другие — что аврорат плохо, вообще все плохо, ну а раз настаивают, что они фашисты и уголовники, так почему бы... Как говорится, когда вы обвиняете меня незаслуженно, вы подаёте мне идею.

Кажется, именно четвёртый курс и стал для противостояния факультетов переломным. И именно благодаря Грюму. Раньше-то в школе сохранялся какой-никакой баланс, все попривыкли к добренькому для красно-золотых Дамблдору и покрывающему серебристо-зелёных Снейпу, остальные преподаватели как-то не сильно на эту тему отсвечивали, соотношение и мотивация «наших» и «ихних» более-менее сохранялась, даже приходящие профессора сохраняли нейтралитет, Волдеморт и тот сидел спокойно. Крауч сумел все это раскачать, пока незаметно, но дальше будет только хуже, вплоть до Отряда Дамблдора и Инспекции Амбридж. Чем не деление на юных эсесовцев и своеобразную Молодую Гвардию?

Так и проходили дни — за уроками, домашними заданиями, без лишних треволнений, если, конечно, не считать Турнир и Пожирателя в школе. С факультетом — да, отношение стало напряжённым, но теперь хотя бы Зелья проходили уютно, только Снейп злобно шипел над ухом, в остальном никаких проблем. Да и факультет... Гарри с Гермионой со мной вполне себе общались, Невилл, мой шанс на что-то, отличное от двойки по Травологии, тоже, безымянные однокурсницы, кстати, тоже. Малышня высокими материями вроде забастовок мне не заморачивалась, у старшекурсников были свои проблемы. Четвёртый курс благодаря Томасу и Финнигану частично на меня обиделся, в зоне риска — третий и пятый курсы — у меня были свои агенты, рыжие такие, с фамилией на «У», они тоже не переставали со мной общаться, как и их друзья. Хотя, конечно, от игнорирования со стороны близнецов я бы все-таки не отказался, да... Это лучше, чем вылавливать какую-то мохнатую тварюшку из сумки с учебниками. Правда, к своему немалому удивлению, я позже обнаружил все книжки тщательно зачарованными от любых повреждений, притом что сам я таким не занимался. Надо же, подстраховались...

Так что социально активная часть факультета теперь разделилась на два лагеря, «Он не прав» и «Ну и что?». Детский сад, ей-ей...

По вечерам у меня было довольно забавное развлечение. Чемпионы тренировались.

Тот самый класс, в котором прошло первое «партийное собрание», только теперь слегка переоборудованный — болгары невесть откуда притащили тренировочные щиты, француженки взяли на себя обеспечение провиантом и медицинскую помощь по мере надобности (злобная подружка Флер оказалась медиком младшей категории, и, хотя только заканчивала выпускной класс, уже имела право на оказание первой помощи). Англия, не отступая от схематики Турнира, предоставила площадку, а хаффлпаффцы манекены аврорские как-то достали. Мы тоже внесли свою лепту: покрыли полы татами. Я объяснил Гермионе схему трансфигурации, пару раз закрепили на практике и пошёл конвейер: она превращает, Гарри левитирует, я закрепляю. Вот так вот кучка одеял, любезно предоставленная домовиками, быстро расползлась по комнате. Падать стало чертовски уютно, гости тоже оценили, Мари даже вытребовала с меня схему, честно дав взамен свои старые конспекты.

Зачаровывали комнату совместно, кто во что горазд. Конспирацией особо не заморачивались, так что каждый в итоге научился чему-то новому. Но теперь хоть нестрашно было пулять заклятиями в стены и окна — что-то да должно правильно сработать...

А дальше, после подготовительных работ, можно было смело приходить с попкорном и садиться в уголочке. Нет, сначала-то, конечно, Чемпионы эффектно уворачивались, кувыркались, пускали заклятья... Но вскоре устали (последней, кстати, с красивостями сдалась Флер. Причем я говорю это не в сторону «ага, девушка, выпендриться», а как раз в том плане, что она реально уставала позже всех) и начали уже более реалистично прыгать-бегать, особенно когда в увлекательное дело закидывания ближнего своего заклятиями включились почти все. Правда, после фееричного полёта в стену от Седрика пришлось прерваться и всем дружно повышать безопасность комнаты. Хотя и пришлось поломать голову над тем, как приклеить татами на вертикальную поверхность. Друг Крама одобрил предложенные мною гвозди, но остальные были против.

Кроме активных тренировок на реакцию (ребята потихоньку приноравливались и двигались уже поприличнее, я бы сказал, как-то экономнее) была ещё и отработка предоставленных заклятий, тоже есть на что посмотреть. Комплексы были достаточно сложные, что защитные, что атакующие, и все так забавно злились, когда у них что-то не получалось. Ещё были шаманские пляски вокруг Чемпионов, которые устраивали их что-то понимающие в Чарах друзья — порой помогало, порой не очень. Неверно выполненные щиты просто рассеивались, с атаками было хуже. Манекены уже напоминали каких-то жутких мутантов — разноцветных, опалённых, с лишними частями тела — и почти всегда нечеловеческими, частью продырявленные (неудачно выполненное усыпление)...

Экспресс-изучение анатомии драконов тоже приносило немало смеха. Тот же Виктор однажды настолько устал, что упорно ставил печень на место глаз дракона, удивлялся, что не подходит, пытался снова — и так добрых пятнадцать минут. После этого и было решено сделать перерыв на день.

С драконами определились быстро. Валлийца, вроде как самого спокойного, отдали Гарри. Хвосторогу забрал себе Крам, Флер выбрала китайского огнешара, Седрику достался швед.

Параллельно ребята пытались и вывести тактику предстоящего боя, но пока не очень успешно.

Однажды чуть не попался на ночной прогулке, столкнулся с аврором на повороте.

— Прюэтт! — возмущённо выдохнула Тонкс, почему-то шёпотом.

— Ящик пива, — мгновенно сориентировался я, и увидел только спину, обтянутую черной кожей косухи.

— Если здесь кто-то есть, — грозно и все ещё шёпотом сказала аврорша, вновь зажигая Люмус, — то ему лучше вернуться в комнату! А для облегчения груза своей вины он может поговорить со мной, хотя бы в письменном виде, почтовый пароль «Тёмный Лепрекон».

— А «Грифоном» не обойдётся? — безнадёжно поинтересовался я. Вкусы однако у Тонкс... Мало того, что сорт достаточно дорогой, так ещё и пиво-то крепкое. Очень крепкое.

— А с «Грифоном» пусть нарушитель сам себе исповедуется! — чуть повысила голос девушка, написав Люмусом в воздухе нехорошее слово.

— Зашибись у меня грехов, однако... На двадцать-то писем с паролем, — заворчал я.

— Нарушитель, а нарушитель, — догнал меня через полминуты шёпот Тонкс, — а мы друзья?

— Друзья, — ответил я, и тут же получил лёгкий пинок под зад.

— Не шляйся тогда по ночам, грешник! Хотя бы по чужим участкам, я-то трепетно отношусь к делам молодёжи, всегда иду навстречу тем, кто хочет встать на путь истинный, а вот мои коллеги серьёзней относятся к правонарушением. При длительной исповеди я даже готова подсказать схему патрулей...

— Что же я могу получить за «Драконью ночь»! — в шутку изумился я, а она только фыркнула в ответ:

— Ты тут через ночь шатаешься, обалдуй, и вряд ли прекратишь. Так хоть мне спокойней станет, а то ты, похоже, совсем своей башкой не думаешь. Наверно, это тебя поразит, но большинство авроров предпочитает сначала оглушить тень в уголочке, проверить, что там да как, и уже потом, по мере надобности, орать предупреждения. И это если ещё тебе повезёт нормально упасть, учитывая лестницы, дверные ручки и доспехи, — безжалостно довершила она. Я только и мог, что молча стоять. — Стыдно? Ага, покраснел, вижу, — довольно хмыкнула Тонкс (лицо действительно горела, но как она ухитрилась рассмотреть это в темноте с учетом погашенного Люмуса?), и подтолкнула меня по направлению к комнате и портрету Цефеи.

— Спасибо, — неуверенно сказал я.

— Тебе спасибо, — пожала плечами девушка — я догадался по лёгкому шелесту куртки. — Ремус после разговора с тобой с тобой стал поспокойнее. Мы обсуждали это, надеюсь, ты не против?.. Да и для меня довольно многое прояснилось насчёт дяди. Теперь, по крайней мере, я считаю политиканов чуть меньшими козлами, чем раньше... А ты включи мозги хоть ненадолго, вроде они у тебя имеются, и хотя бы шляйся осторожнее. Тут кроме нормальных людей и Грюм ходит. У него нарушитель — существо без пола и возраста, на всякий случай подлежащее уничтожению.

— Я учту, — тихо пробормотал я.

— Звучит как «я идиот», — хмыкнула Тонкс.

— Да, тебе не послышалось, — вздохнул я.

— Не кисни, со всеми случается, — подбодрила меня аврор. — Как-нибудь потом я расскажу тебе увлекательную историю про одну юную курсантку, экзамен, фальшивого диверсанта и швабру, после которой меня еще два года звали «Немедленно бросьте тряпку и ведро за голову!».

— Длинноватая кличка.

— Никому почему-то не надоедало, — проворчала девушка. — Ой, здрасте! — это уже было Цефее.

Леди Слинкхард, приподняв левую бровь, придирчиво осмотрела Тонкс. Луна вышла из-за туч и теперь ярко заглядывала в окна, так что света для более-менее нормального ориентирования хватало.

Аврор терпеливо улыбалась, ожидая продолжения, и дождалась:

— Блэк? — очень холодно спросила Цефея, на что получила только отрицательное мотание головой и краткое в тон:

— Тонкс.

— Тонкс, — произнесла Цефея так, будто выплёвывала что-то очень мерзкое, и, приоткрыв вход в комнату, ушла с портрета.

— Она... милая, — ошарашенно почесала затылок девушка.

— Да, есть такое, — невозмутимо подтвердил я. — Не обращай внимания, для того, чтобы заслужить её одобрение, надо быть ею, — ободряюще похлопал я Тонкс по плечу.

— Не дай Мерлин, — шарахнулась в сторону аврор, и, с деланным страхом оглянувшись, попыталась убежать. Правда, спустя пару шагов опомнилась, остановилась и бросила через плечо:

— На сегодня у тебя «спокойной ночи», так что, если бессонницей маешься, почитай книжки или повари нелегальное зелье — что угодно, но в пределах твоей комнаты. Поймаю ещё раз в эту ночь — скажу Цефее, что ты назвал её снобом, понял?

— Пошёл призывать Волдеморта в кровавую пентаграмму, — послушно кивнул я.

— Только проследи, чтоб он до утра оставался у тебя, — невозмутимо махнула рукой аврорша и пафосно ушла в ночь.

А с утра все по новой — учёба, вечерние посиделки-пострелялки с Чемпионами. Щенячьи глазки для Гермионы — и вот уже у меня есть помощь с уроками. Что-то забыл? Ах да, по списку...

Первое. Достать Снейпа.

В общем, принёс я ему кипу сочинений по указанным темам. Профессор, видимо, ничего не вынес из нашей предыдущей внеурочной встречи. Тогда я, невзирая на едкие реплики и холодный взгляд, дотошно уточнил все, что было нужно, насчёт эссе.

Теперь он, пригласив меня в кабинет, устроился за столом и начал в пух и прах разносить мою писанину. Я почтительно слушал и просматривал все вместе с ним, даже заметил и подсказал ошибку. На этом моменте Снейп отвлёкся от свитка и внимательно посмотрел на меня.

— Что ж, — в конце концов сказал он. — Похоже, вы и сам в состоянии разобраться с... этим, — профессор брезгливо покосился на мои труды. — Пожалуй, если у вас более нет вопросов, вы свободны. И не забудьте занести мне все исправленное завтра.

— Есть вопрос вообще-то, — деликатно вклинился я, за что получил скептически поднятую бровь и еще один брезгливый взгляд. Правда, после общения с Мюриэль, Цефеей и Вальбургой это уже почти не производило впечатления. Хотя Вальбургу я зря упомянул, она сама вежливость... — Насчёт ещё одной работы, ну, не совсем работы...

— Много текста, — сухо оборвал меня Снейп.

— Вы не могли бы мне при случае объяснить, как создать новое заклятье?

— Вон.

— У меня есть волшебное слово!..

— Вон.

— Сектумсемпра! — обе мои руки были на столе, а палочка в чехле, но Снейп все же дернулся и к своей потянулся. Помедлил, помолчал и:

— Консультации по Чарам — к Флитвику.

— Сэр, вы один из лучших зельеваров мира, и вряд ли могли при таком раскладе уделять кучу времени изучению теории заклинаний и конструирования. Но ведь как-то смогли в достаточно юном возрасте во всем разобраться?

— Вам не приходило в голову, что требовать подобных сведений у постороннего мага — грубо и глупо?

Я укоризненно на него посмотрел:

— Ну я же здесь. Да и все эти разговоры, что Хогвартс — одна большая семья, декан нам за мать и отца, всегда помогут и направят... вот я и пришёл к декану!

— Я — декан другого дома.

— Всей разницы — нашивка на мантии и расположение общежития, — пожал плечами я.

— Убирайтесь, — твёрдо сказал Снейп, и я решил на сегодня больше не нарываться. Ну, почти.

— Ладно, попробую в следующий раз, — предупредил я на прощание. — Вы ведь сказали «вон», а не «нет»...

Ответить он мне не ответил, а пятнадцать балов с факультета снял.

В общем, начало было положено. Правда, эссе на следующий вечер я ему так и не принёс.

Второе. Заняться трансфигурацией.

Я сходил на пару занятий МакГонагалл, тех, что факультативные, послушал, досдал долги. Пока ничего нового там не было, углублённое изучение уже пройденного, для лучшего понимания в дальнейшем. Видя моё рвение, деканша уже на втором занятии подкинула мне несколько дополнительных задач. Выполнить смог не все, хотя что-то начеркал на каждую, и профессор, кажется, осталась этим довольна.

Не то подпункт второго, а не то просто приятность там, где ее не очень ждал... Один раз заскочил к МакГонагалл в подсобку, вернее, она пригласила, хотела подобрать мне методматериалы по одному из вопросов. А там у неё стояла простенькая деревянная шахматная доска с начатой партией. Видимо, я сильно пялился в ту сторону, потому что в итоге МакГонагалл поинтересовалась моим мнением, «как победителя ее шахмат на первом курсе». Слово за слово...

Короче, вышел я от неё глубоко за полночь. Двенадцать партий, причём первые две я пролетел просто позорно, следующие девять хоть прошли чуть менее ужасно. Последнюю я адовым трудом свёл в пат, и то, подозреваю, этот нэкошотландский Каспаров мне просто поддался из жалости и чтоб я хоть чуть-чуть поспал...

Но, по крайней мере, у меня было обещание еще как минимум одной игры. Встретились два шахматных маньяка...

Третье. Разгрестись с подготовкой к первому Испытанию.

Наверно, выглядит более чем впечатляюще, когда толпень в дюжину человек крадётся по замку. Ночь. Коридор. Луна.

Аврор. Упс.

— Ничего себе у вас вечеринка, — изумлённо выдохнула Тонкс, не забывая, впрочем, целиться в нас. Напряжённые ребята отвечали ей в этом взаимностью.

— Тонкс, — подал голос Гарри, — глупо просить тебя отпустить нас, да?

— Вроде того, — печальный кивок.

Молчание.

— Оглушим? — задумчиво-вопросительно. Ну да, подруга Флер. Я знал, что она добрая.

— Вы не торопитесь, — охотно посоветовала в ответ аврорша. — Вон, среди вас явно что-то рыжее виднеется. Вы его выпните-то вперёд, без контакта глаза в глаза у него хуже получается морочить людям мозг. Я эту хитрую рожу знаю, имеется шанс, что вы тихо вернётесь в свои комнаты, а я мирно продолжу патрулирование. Без лишней тревоги, ага.

Я не поленился и уточнил у Римуса насчёт Тонкс, ну не укладывалось у меня в голове картинка с субтильной девушкой и ящиком крепкого пива. Разве что она его два года потихоньку цедить будет, или на пьянку какую поставит. Секретная информация не заставила себя ждать: «Тёмный Лепрекон» уважает мистер Тед Тонкс, сама Нимфадора, между прочим, пиво не очень любит и пьёт крайне редко, когда настрой находит. Зато один сорт шоколада, яблочный пирог из лавки в Косом и чаек он очень даже принимает. Так что вместе с двадцатью «почтовыми паролями» я ей прислал и все указанное, в самом деле, с ночными бдениями она меня сильно выручила.

Под подозрительными взглядами Чемпионов и их свиты я аккуратно протолкался вперёд, заслонив собой возглавляющего шествие Поттера и невзначай задвинув назад Гермиону.

— Ну, — подбодрила меня целевая аудитория, качнув палочкой.

— Тонкс, нам действительно очень надо пройти, — развёл руками я. — И если ты нас не пропустишь, мы действительно можем попытаться тебя нейтрализовать...

Девушка посерьёзнела и нахмурилась, а на кончике её палочки начал загораться недобрый грязно-серый огонёк.

— Парень, да ты обнаглел до неприличия, — холодно сказала она. — К тому же, я, конечно, с уважением отношусь к молодёжи, но проклясть хоть кого-то, не говоря уже о поднятой тревоге, всяко успею.

— Послушай, пожалуйста, ладно? Я попытаюсь объяснить тебе ситуацию...

— Призванный Волдеморт дал тебе наставления по работе с массовкой и вы теперь выбираетесь на пикник с массовыми убийствами и небольшой оргией? — с очень честными глазками предположила аврорша.

— Нет, это связано с Турниром...

— Ну я догадывалась, — отбрила девушка, выразительно кивнув на ребят. — Значит так, гаврики, или вы немедленно разбегаетесь по спальням, или я с помощью коллег трамбую вас в привлекательный кубик, о котором все вспомнят только на следующем дежурстве.

Выхода из ситуации я не видел. Не оглушать же Тонкс?

— Народ, расходитесь, через тридцать секунд начну всех искать и ловить. В самом деле, кому пришла в голову гениальная мысль шататься по замку толпой?

Я, не сдержавшись, от души хлопнул себя по лбу.

— Ты не жалей-то себя, и не стесняйся просить поддержки, я всегда готова протянуть оплеуху помощи, — тут же отреагировала аврорша. Я, пожав плечами, чуть наклонился, чтобы ей было удобнее, и получил по лбу второй раз, щедро, бровями двигать было немного больно.

— Не удалось, — резюмировал я специально для ребят, — по кроватям.

Ну мы и разошлись тихо. Я тихонько обдумывал новую идею, и знаками успокоил остальных — мол, еще не все потеряно.

На портрете меня ждала Цефея, которая перед тем, как открыть комнату, любезно уточнила:

— Тут ваша знакомая недавно появлялась. Настоятельно рекомендовала вам воздержаться от ночных прогулок, на ближайший год так точно.

Мда...

Объяснить тупизм неудачного ночного путешествия можно было только тем, что все мы заучились и заморочились с этими тренировками. По сути, требовались там только Чемпионы, для примерки и окончательной подгонки снаряжения. Зачем отправились всей толпой? Наверное, уже по привычке, совместные вечера уже почти что-то вроде рефлекса, хотя это и странновато.

Хорошо хоть, легко отделались, правда, кажется, это стоило мне если не нормальных отношений с Тонкс, то как минимум ссоры с ней.

А вообще в чем-то она права, надо хоть раз выспаться нормально...

На следующий день Гарри отбыл из Хогвартса по каким-то своим срочным родовым делам. Седрика забрала мама, у них там какой-то семейный вечер... Спасибо миссис Диггори за понимание. Флер и Крам банально прошли до границы антиаппарационного барьера. Вернулись все, кроме Седрика, таки оставшегося отведать домашней кухни, через четыре часа, фигурки драконов разобрали ещё при получении, а объёмные пакеты с костюмами в школу тихо протащил Добби.

До Турнира оставалось три дня. Картер ушёл в режим радиомолчания, вроде как занялся каким-то новым масштабным проектом, обещал через пару месяцев расшифроваться. Скиттер тоже молчала, да и я ей ничего существенного написать не мог. Отношения с гриффиндорцами так и не поменялись, со слизеринцами, впрочем тоже. Снейп, правда, щедро принял аж два эссе, и уже активнее реагировал на мои попытки развести его на секреты родного завода — например, в последний раз мне в голову едва не попала какая-то пробирка, но я успел закрыть дверь. Меня, кстати, насчёт этого вызвала к себе МакГонагалл и попыталась провести воспитательную беседу: мол, я весь такой хороший, три дня баллы по урокам собираю старанием, активной работой, нарабатываю, так сказать, себе актив, разве что у Грюма глухо. А потом вечер консультации со Снейпом — и все, баланс на нуле! Нахмурилась ещё так внушительно и спросила: «Профессор Снейп к вам придирается, Рон?», правда, после моего «Нет, я все честно заслужил» подрасстроилась.

Ну, пока я в минус уходить не начал, ещё не все потеряно. Да и Снейп, кажется, злится-то злится, а ещё ни разу больше заработанного мною не снял. Балл в балл срезает...

Насчёт дел рода, так сказать, внешкольного материала, тоже пока ничего.

Перед самым Испытанием мы единодушно решили не страдать и не рисковать с переутомлением, так что посвятили финальный день «антидраконьих сборов» экскурсиям.

Француженки провели нас по своей карете, перезнакомив со всеми подружками и похваставшись кучей маленьких уютных гостиных. Потом болгары показывали корабль, тут обстановка была куда более спартанской, жили ребята где по двое, где по трое в одной каюте. Разумеется, планировка внутренностей плавстредства была довольно далека от классической корабельной — скорее, это был плавучий жилищный комплекс оригинальной формы.

Вечерело, я бы даже сказал, темнело, ноябрь очень хорошо помнил, что он ноябрь. Пасмурная погода, но никакого снега, да и дождливой слякоти уже дня два как нет.

Мы все стояли на корабле Дурмштранга, тихонько разговаривая о разных мелочах. Шутили, смеялись... Ну и как-то самостоятельно получилась фраза:

— ...И вот, пафосно победив дракона, каждый Чемпион честно скажет: «Аве Рональду, достойному среди лучших! Без него я бы бегал перед гиганстким летающим ящером как подожжённая курица, а он спас мне честь и, возможно, жизнь».

— Я скажу это, только если ты спрыгнешь с корабля в воду, — фыркнула Флер.

— Юная леди, — не смог удержаться я. Али я не дуралей? — Чтобы жить комфортно, нужно знать пару простых правил. Не говори то, что не должно быть услышано, — я выскользнул из ботинок и расстегнул куртку. — Не задавай вопросы, ответы на которые не хочешь знать, — свитер и носки, благо, целые. Пусть домовики живут вечно... А ребята-то, переглянувшись, аккуратно сместились, готовясь перехватить меня на пути к ближайшему борту корабля. — И не ставь выполнимые условия для действий, которые не хочешь выполнять, — а я коварно рванул к дальнему. С физподготовкой и навыками активной самозащиты у меня, может, и не все в порядке, но к моему бегу уж точно придраться нельзя.

Ну не то чтобы я прям такой герой-дайвер... Чукча тоже не совсем дурак. Корабль болгар выгодно отличался от своих маггловских коллег практически полным отсутствием всяческих снастей по бортам, а якоря хоть у него и были, сейчас величественно возлежали на досках неподалёку, абсолютно непоколебимые и сухие. Окошки в каюты и для пушек (пушки, кстати, тоже наличествовали, но пока задвинутые) выступали несильно и ничем мне не грозили. Высота корабля метров десять над водой, стоит он на глубине, а кальмара вроде уже переселили... С пяти метров я прыгал, даже головой вниз и с хорошего разбега, а тут всего-то в два раза выше (как мужики доживают до старости?). Главное — в русалку не врезаться. Если плашмя не бахнусь, то обратно меня починить смогут...

Правда, рыбкой прыгать я все же поостерегся, чай, не клифф-дайвер, скромно перекомпоновался в солдатика. И даже в воду вошёл нормально, хотя ногу ушиб малость. Но смог даже выплыть обратно к воздуху, а там уже меня благополучно подняли, спеленали и отконвоировали в Больничное крыло, попутно с деталями описывая все, что обо мне думают. Помфри поохала, поахала, посулила мне ночь на казённой койке и все-таки подлечила. Приходила МакГонагалл, обрадовала неделей отработок. Со Снейпом. У неё точно есть чувство юмора. Черное, я имею в виду.

— Рон, ты идиот, — устало вздохнул Гарри, когда все ушли. Письмо с точно таким же текстом мне на следующее утро прислала Мюриэль, и чуть более завуалированное сподобился выписать Картер (Крам — стукач!). — Вот зачем ты это сделал?

— Ради Флер, — вздохнул я. — У нас любовь, — Гарри поперхнулся воздухом.

— Серьёзно?!

— Ага. Впервые встречаю человека, которого так хочется достать. Мы с ней обязательно подружимся.

— А потом и до свадьбы недалеко, — пробормотал Поттер.

— Я сказал «подружимся», а не «убьём друг друга». Если ты не заметил, ей тоже очень нравится надо мной подтрунивать и строить пакости, вспомни хоть якобы не получившееся атакующее...

— Случайность, — вяло пробормотал Гарри, поправив очки. Надо посоветовать ему избавиться от этой привычки, всегда к очкам тянется, когда врёт или сам не верит в то, что говорит.

— Я сидел у неё за спиной, напротив манекена!

— Все равно, — упрямо сказал Поттер, — прыжок — идиотский поступок. И мотив у тебя более чем кретинский.

— Это да, — признал я, закидывая руки за голову. — Но, собственно, за каким чёртом нужна жизнь, в которой ты не можешь себе позволить идиотских поступков с кретинской мотивацией?

Парень только головой покачал.

Ночь обещала быть спокойной, Винки принесёт все нужные зелья, благо, ничем, кроме Перцового, меня не пичкали.

Завтра ребята дерутся с драконами, и потом надо ещё как-то пережить два Испытания.

Крауч... Гордые нацмены больше не будут молчаливо терпеть! По всем фронтам разговорятся, я уже примерно придумал, как. На уроке он и сам повод предоставит, а насчёт жизненных вопросов — Оборотное тоже, знаете, не панацея.

Надо будет помириться с Тонкс. И узнать поподробнее о её родителях. С Тедом, может, ничего интересного не выплывет, а вот Андромеда — урождённая Блэк, мало ли, чему её учили и к чему готовили. Брак браком, а среди девиц Блэк немалый процент вдов, вернувшихся в лоно семьи.

Над крестражами ещё подумать надо.

И это я не вспоминаю о большой стройке и иных делах рода.

У меня будет неделя доступа к Снейпу и я просто обязан уломать его хотя бы на список литературы. И надо что-то придумать с эссе для него...

Ещё трансфигурация, загадки от Биннса, подозрительные Прорицания, разборки с Мюриэль, которая уже заказала на меня свадебный костюм, и с её списком невест, проблема с весёлым равнобедренным треугольником со мной и Гарри в основании и здоровенной безносой мордой Волдеморта на вершине, не забыть про проблемы со сном, а то зелья через пару месяцев должны перестать действовать...

А захочется ещё трагично поныть о своей нелёгкой попаданской судьбе, лирично созерцая закат со стены замка — снова прыгну. Хорошо мозги прочищает. Я, в конце концов, взрослый мальчик, сам завязываю себе сандалии и сам себе злобный Буратино. У Рона канонного всех проблем — учёба, скудный бюджет, подростковые влюблённости, подростковые же прыщи, собственная малоприменимость и шилом укушенный друг. Я так жить не хочу. Да уже и не получится.

Так что — ждём-с продолжения балета и шаманим с подвесками.

Внимание! На всякий случай — воздержитесь от прыжков с высоты, если не имеете нужного опыта, подготовки и снаряжения. Ну или хотя бы прыгайте в воду, и поаккуратнее...

С Днём Военно-Морского Флота! (Ну вдруг.)

Дела подстрекательские

Ребята смотрелись весьма впечатляюще. Ровным строем одинаково застыли перед судьями, и особенно внушающим было развороченное каменное поле за их спинами. Ни дать ни взять, какой-нибудь сюжет из постапокалиптического будущего с отрядом приключенцев-спасателей…

Все как один — матово-чёрный комбинезон, двухслойный, с компенсирующей давление подкладкой и огнеупорной напиткой. Третий, внешний слой — дополнительные пластины брони, частью из чешуи дракона, на шее, у сгибов локтей и колен — более тонкая и лёгкая чешуя василиска. Предложенный шлем был единогласно признан ребятами чрезмерно неудобным и, что важнее, урезающим обзор, так что на голове — капюшон, платок на носу (снова василиск) и очки, мало чем отличающиеся от моих жёлтых. Добавили ребята и что-то от себя — герб школы во всю спину под фамилией, на левом плече нашивка с гербом факультета (у Флёр там был какой-то ванильно-противный единорожек в голубых тонах, у Крама скромный мрачный ворон), на груди у сердца — собственно герб рода.

Когда вышел Седрик — а он выступал первым, судьи удивились, Турнирная комиссия немного пошарудела своими бумажками, с удивлением осознала наличие подписанных и заверенных бумаг на разрешение в Испытаниях для Чемпионов вольной экипировки. Правда, с тем условием, чтобы экипировка эта не противоречила правилам Турнира и не давала носителю своим наличием серьёзного преимущества перед соперниками. Следом ходатайство от ребят насчёт их костюмов и акт, утверждающий успешную проверку предоставленного материала и соответствие костюмов всем нужным нормам.

А нечего было драконологов напрягать. И тем более загребать их в комиссию. Чарли с компанией были очень недовольны дополнительными бумаженциями, которые надо было заполнить, заверить, занести в реестр… и ещё кучей всяких действий.

С некоторой заминкой началось Седриково Испытание, на остальных Чемпионов народ реагировал уже без лишнего ажиотажа.

Каждый раз битва с драконом за яйцо проходила достаточно однообразно — ребята прыгали, бегали, кувыркались, разумеется, каждый по своей схеме и согласно своему плану. Конкретнее: тот же Седрик решил переиграть своего соперника, какого-то квадратного, не совсем поворотливого, но на удивление проворного темно-коричневого дракона, в скорости перемещения. Он аппарировал, много, но притом ювелирно, порой выдавал даже серии по две-три аппарации за раз — а на это не каждый взрослый маг был способен! Кроме всего, Диггори в самом начале, только выйдя на поле, зачаровал горстку камешков, превратив их в порт-ключи. Таким образом, после нескольких минут динамичного противостояния и, казалось бы, хаотичных перемещений, хаффлпафец внезапно оказался за границей поля и с золотым яйцом в руках, а шведский тупорылый всё ещё пытался найти его в противоположной стороне.

Гарри проделал знакомый мне по книге трюк, немного, правда, дополненный — он призвал метлу, на которой и кружил вокруг валлийского зелёного. Но теперь это была не погоня дракона за обедом, а всё же какое-никакое противостояние — отвлекающие, отпугивающие и чуть-чуть оглушающие чары Поттер вызубрил на славу и не стеснялся ими пользоваться.

Флёр выступила изящней, чем парни. Китайский огнешар сумел по достоинству оценить весь арсенал вейлы в части с иллюзиями и невидимостью, всласть нагонявшись за фальшивыми блондинками, которые то просто пропадали, то рассыпались искрами у него на зубах. Больше всего ярко-красному дракончику понравилось вылетевшее в него из ниоткуда усыпляющее, после которого зверушка и улеглась на камни, сладко посапывая. Флёр легко прошлась до гнезда, забрала яйцо и направилась к судьям, на обратном пути ещё и поцеловала противника в бронированный нос, психопатка …

Крам же завершил Испытания зрелищным поединком «лоб в лоб»: силовые чары, плевки огнём от дракона и огненный хлыст от болгарина… С боем Вик пробрался к яйцу, с боем же и выкатился с поля, ухитрившись при всей зрелищности и эффектности битвы и сам остаться невредимым, разве что немного пыльным, и не повредить хвосторогу.

Я, признаться, и видел, и помню все смутно. Сидел на трибуне и раз за разом пристально вглядывался в чёрные фигурки Чемпионов: жив? Цел? О да, я переживал ужасно. Драконы даже со стороны внушали, я же ещё и помнил их веса, объёмы тактико-технические характеристики — и картинка рисовалась не очень вдохновляющая, даже со всей подготовкой. Я дико боялся, что произойдёт что-то плохое, или что кто-то из ребят ошибётся… Но справились на отлично все, а из потерь наберётся только пара ушибов и царапин.

Раздачу баллов я благополучно пропустил мимо ушей, так что восхищённые вопли и возмущённое бухтение соседей понимал слабо.

После главной развлекаловки дня все потихоньку разошлись, чтобы скоротать время до праздничного ужина, мы — я имею в виду, свита героев, — решили не напрягаться и не ждать друзей, которых ещё попытаются расхватать на автографы и сувениры, и направились сразу к тренировочной комнате.

В голове царила пустота и умиротворение — как будто это я сам только что четырёх драконов уложил и теперь заслуженно почиваю на лаврах. Впрочем, я не один шёл такой ошеломлённо-довольный: похожие физиономии наблюдались и на других участниках. Это героям просто — побегал, подрался, победил, а нам сиди, сходи с ума от беспокойства… Особенно когда кого-нибудь хвостом приложило, и две секунды из пыльного уголка никто пафосно и с превозмоганием не вставал.

Остановился, извинился перед ребятами, отлучился к ближайшему туалету. Окунание головы в ледяную воду помогло, понемногу состояние гордой курицы-наседки меня отпустило.

Но вообще это было сильно, да.

До конца всё же не опомнился, при встрече с Чемпионами наградил всех крепкими объятиями. Даже Флер. Так всё и выглядело — парни с похожими эмоциями на автомате обнимали и отходили, а француженка независимо стояла в сторонке. Мы несколько секунд подозрительно переглядывались, после чего одновременно тяжко вздохнули и крепко обнялись с идентичными выражениями лиц «Ну ладно, ладно, так уж и быть».

— Три секунды прошло, — кашлянула Флер и отстранилась.

— Злая ты. Я и то выделил для тебя четыре секунды, — не остался в долгу я.

Она отошла на несколько шагов, быстро оглянулась, кивнула в сторону, глубоко вздохнула и… Меня оглушил хор из четырёх голосов:

— Аве Рональду, достойному среди лучших! Без него я бы бегал перед гигантским летающим ящером как подожжённая курица, а он спас мне честь и, возможно, жизнь!

После чего мы ещё немного коллективно порадовались и в едином порыве разошлись отсыпаться. Умилительные круги под глазами действительно делали нас всех одной командой, так сказать, Турнирные Панды… Один я выделялся, строгий режим и зелья пока ещё не одарили меня естественной маскировкой под бамбукового мишку.

Но у меня были другие дела, которые вполне можно было начать пораньше.

После недолгого променада по школьной территории я таки отыскал свою цель. Цель холодно на меня покосилась и, не тратя на ничтожного боле внимания, продолжила патруль. Я аккуратно пристроился в кильватер Тонкс и, притворяясь призраком собственной совести, начал преследование.

Надо отдать ей должное — терпела аврорша долго. Три часа, кругами, в одном темпе, почти не оглядываясь… Провела, правда, меня через самые пыльные и заросшие паутиной места, но танки грязи не боятся!

— Чего тебе? — уже не очень враждебно спросила девушка на четвёртом часу патруля. Даже остановилась и повернулась ко мне.

— Извиниться хочу, — ответствовал я.

— Для извинений надо было наступать мне на пятки несколько часов? — скептически приподняла бровь Тонкс. Ещё и лицо сделала такое… Смотрела на меня, в общем, довольно симпатичная женская ипостась Снейпа.

— Это такой тайный коварный план, — объяснил я. — Чтобы ты поверила в мою искренность и чистоту намерений.

— И всё?

— И всё, — кивнул.

— Ну извиняйся, — она облокотилась на стену и неприступно скрестила руки на груди.

— Хорошо. Прости меня пожалуйста за то, что я злоупотреблял твоим добродушием и хорошим отношением. И что так некрасиво себя повёл с ночной коллективной прогулкой. И что чуть — а то и не чуть — не подставил тебя. Мне очень жаль. Я бы хотел продолжить наше общение, ну или хотя бы чтобы ты прекратила злиться на меня. И, кстати, с той вылазкой была только моя инициатива, и виноват тоже я, — на всякий случай добавил я.

Мы немного помолчали.

— Это всё?

— Да. Но на всякий случай — я знаю расписание твоих патрулей, и буду надоедать тебе, пока ты меня не простишь или не проклянешь, — честно предупредил я девушку. Она скептически фыркнула и направилась дальше, очевидно, не веря в мои слова. Наивная. Я ли не школяр с вагоном свободного времени?..

Моя прелессссть… Четыре безупречных дракончика в аккуратных коробочках попали ко мне вечером. Коробочки тоже были своеобразные — в цветах факультета бывших владельцев, с надписями на крышке: «Лучшему другу», «Гениальному метлолётчику», «Дипломату Аврората»… Моя любимая — «Подавитесь, Великий», с пририсованной рожицей, которая не то улыбается, не то кровожадно скалится. Личико Флёр под кошку вечером заклинанием раскрасил не я. Но приятно, что награда нашла заказчика…

Со всеми этими событиями у меня появилось новое гармоничное расписание. Время от времени уроки, днём своевременные приёмы пищи — потихоньку начал привыкать к английской кухне, правда, чисто визуально. К счастью, Винки, сговорившаяся с местными эльфами, баловала меня тем, что я люблю. Даже борщом. Народ, как-то прознавший про причину моего отдельного проживания, хотя может, удачно угадавший со слухами, подозрительно косился на красный бульончик с мясом. Болгары, впрочем, косились вполне одобрительно.

Ночью перебивался… Да ладно, Винки и по ночам следила за моим питанием.

Строго по времени патрули с Тонкс. На шестой раз она, видимо, смирилась и простила, так что теперь я за ней таскался просто «на погулять». Свежий воздух, быстрая ходьба, лёгкая болтовня ни о чём или интересные разговоры на серьёзные темы… Идеально.

Время от времени по вечерам отработки со Снейпом, но это редко — когда учителям захочется уж совсем по-чёрному пошутить над зельеваром. Именно над ним. Преподавательский состав Хогвартса быстро осознал, особенно после недели сонного меня и дёрганого Снейпа, что я, несмотря на своё незавидное положение драющего котлы или ещё какую гадкую работу делающего студента, ухитряюсь достать грозу всея школы.

А я не отступал и медленно, но верно примирял Снейпа с идеей помощи мне. Прогресс наблюдался — в последний раз на прощание он даже кинул в меня книгой. Методичкой, между прочим, ещё и по Чарам — выжимка для оперативного изучения курса с азами синтаксической расшифровки вербальных формул. Я такой нигде не видел, так что через дверь уточнил: вернуть пособие на базу или можно взять почитать?.. По вздрогнувшей и затрещавшей двери понял, что это подарок.

Новостью месяца, точнее, оставшихся до Рождества полутора месяцев, стал, конечно же, бал. О нём объявили вскоре после Испытания. Грядущие танцульки вызвали в школе просто невозможный ажиотаж, особенно вопросом «кто с кем пойдёт», и, конечно, не обошли нашу относительно закрытую компашку, сформировавшуюся вокруг Чемпионов.

Мари в тот день как раз чуть запоздала. Жаворонком залетев в комнату, она не стала размениваться на приветствия:

— Вы слышали? Бал! Уже нашли партнёров?

Гермиона со скепсисом приподняла бровь, даже оторвавшись от «Истории открытия мезоглифов». Я уточню — читала она эту книжку довольно скромных размеров очень внимательно и уже третий день, хотя даже большие фолианты задерживались в её руках на читательский срок не более семи часов. Ну, кроме устрашающего талмуда про три аксиоматические формы Кальдерона с выводом и доказательством сопутствующих законов, формул и следствий. От той знаменательной книжки, более похожей на малогабаритную тумбочку, у меня заломило виски на шестой странице предисловия, но Гермиона невозмутимо прочла её, правда, за три недели и с перерывами на более лёгкое чтиво, вроде ознакомительных методичек по дифференциальным уравнениям.

Короче, скепсис в данном случае был явно напускным, а Гермиона — чем-то не совсем обычным для себя озабоченной. Но молчала девчонка, как угнавший танковую дивизию партизан, пойманный немцами, а пытать её я не стал — личное пространство и всё такое.

Парни проявили два вида реакции — или пялились в никуда, очень старательно, как, например, Крам, взгляд которого был где угодно, но только не на одной гриффиндорке, или очень осторожно косились на объект своего интереса, как, например, крамов дружок (к слову, Михаил) посматривал на «штатного медика с французской стороны». Ну и Седрик выразительно приобнял Чоу.

Флёр с нечитаемым выражением лица достала вполне серьёзную пачку открыток-приглашений — более чем серьёзную, если вспомнить, что про бал сказали только утром. Чанг довольно кивнула, а Делайн, та самая подруга Флёр, погладила Делакур по руке и невозмутимо подсела к Мише.

— Ну, тут всё ясно, — улыбнулась Мари. — Кроме одного — Рон, у тебя уже есть партнёрша?

— Нет, я не иду на бал, — сходу открестился я. Двадцать пятое декабря тут, может, и Рождество, а у меня день загодя распланирован едва ли не поминутно… Годы назад.

— Правда? — вырвалось у Гарри. — Почему?

— Ну как всегда же, — не смог сдержать улыбки я. Игровой центр, может, что-нибудь относительно стрелятельное, типа пейнтбола или, к примеру, лазертага, и здоровенный семейный ужин в финале… Это день семейный, без вариантов, и пусть весь мир подождёт. — Оу. — Но всего этого уже не будет. Потому что я в девяносто четвёртом году, в другой стране и вообще на острове, и в абсолютно других обстоятельствах. Что я уже вроде как запомнил и осознал.

Но, видимо, для этой личной традиции как-то не учёл.

А может, в этом всё и дело? Поэтому я так напрягаюсь из-за, по сути, посторонних и малозначимых для меня людей? Потому что просто не привык быть один? Потому что мне всегда было, так или иначе, о ком заботиться, кому делать сюрпризы, кому устраивать, пусть даже в мелочах, жизнь. А теперь, когда у меня нет семьи… Хотя нет, это меня нет у семьи, на самом-то деле. Теперь я просто делаю то, что привык, но для других, чужих адресатов.

Банально потому, что больше не для кого.

— Рон? Рон!

— Мм… Что? — я, кажется, слегка так ушёл в себя. Прямо передо мной находилась сильно обеспокоенная мордашка Делайн, а за ней столпились и остальные.

— Ты в порядке? — строго спросила она, совершая непонятные манипуляции палочкой у моей груди.

— Да, вполне, и, держу пари, твоя диагностика это подтверждает. Просто немного задумался. У меня не получится прийти на Святочный бал, дела рода, — с извиняющейся улыбкой провозгласил я. — Да и сегодня… Я пойду, проветрюсь, ладно?

Неохотно, но меня отпустили, наградив кучей пожеланий вроде «Почувствуешь себя плохо — пулей в Больничное крыло!» и «Умрёшь — на глаза нам не попадайся».

Так что ушёл я от них.

Надо же, вышло пройтись в кои-то веки в гордом одиночестве.

Ноги принести меня на квиддичное поле, уже приведённое в обычный вид, причём, как выяснилось, кроме меня там кто-то был.

Хорошо хоть, рефлексы сработали и я успел словить предмет, пролетевший между двумя кольцами и долженствующий попасть мне прямо в лицо. При ближайшем рассмотрении вражеский снаряд оказался обыкновенным футбольным мячом. За кольцами виднелось виновато-испуганное лицо Дина Томаса.

— Прюэтт, ты как? — растерянно спросил он, сделав неуверенный шаг вперёд. И тут же зачастил: — Я спрашивал у Хуч, поле не занято, да и кроме нас с Финниганом тут никого не должно быть, — впрочем, ирландца на поле не наблюдалось, и Томас, оглянувшись, уточнил: — Он опаздывает…

— Это ты молодец, что про поле договорился, — ответил я не менее растерянно, и, немного подумав, встал в «ворота»-кольца, отбросив мяч горе-игроку. — А вот бьёшь ты как очень неспортивная девочка!

Парень озадаченно принял мяч, а потом, прищурившись, чуть отбежал и пробил.

Наивный… Длинные руки и ослабленный в этом плане инстинкт самосохранения никто не отменял, а уж сущность пусть и плохонького, но вратаря, во мне даже палкой не убьёшь! Даже перемещением в другой мир…

Мы с Томасом успели обменяться голами с примерно равным успехом (я пропустил пару мячей, а его паршивые вратарские навыки были скомпенсированы моими не менее паршивыми навыками форварда), попасоваться, посоревноваться в меткости, где я даже продул с довольно скромным отрывом, просто понабивать мяч… Шимус, как выяснилось позже, внезапно отхватил отработку у Снейпа, попавшись в разборке малышей Гриффндор-Слизерин.

В общем, мы все-таки подустали и, накинув куртки-мантии, присели у колец отдышаться.

— Извини, — внезапно нарушил тишину Томас. — Насчёт зельеварения ты был прав.

— И ты извини, — помедлив, ответил я. — Я мог всё сделать по-другому, просто…

— Да ладно, — он отмахнулся. А потом улыбнулся и протянул мне руку: — Оба, в принципе, не самые гениальные представители человечества, да?

— Говори за себя, — с деланным высокомерием сказал я и ответил на рукопожатие, Томас только хмыкнул в ответ.

— Мы тут играем иногда, посреди недели, вторник там, среда и четверг… Забредай время от времени, если захочется. Я нападающий, Финниган неплохой полузащитник, а вратари отсутствуют как класс. Эх, жалко, тут футбол не популярен… Шимуса подчас вон, еле вытянуть можно.

— Ты бы кинул клич, — предложил я. — А то молчишь — ещё бы кто-то заинтересовался. Поле есть, на неофициальные тренировки ты добро уже выбил, а на футбол только кроссовки и нужны, никаких мётел и защитного снаряжения. А там, может, директор и на школьном уровне вас утвердит, будет, кроме Квиддичного, ещё и Футбольный Кубок Хогвартса. Даже если и нет — надрать, хоть и неофициально, ближнего своего — разве это не прелестно?

— Шутишь? Слишком масштабно выходит, — фыркнул Дин. — Я вряд ли потяну, тем более, сейчас все заняты Турниром…

— Тогда начни все в следующем году. А сейчас подбей малышню, первокурсников тех же, причём со всех факультетов. Гриффиндор и Слизерин в одну команду, Ровенкло с Хаффлпаффом в другую, с одними ты, с другими Финниган. Правила парням объясните, капитанов из мелких назначьте временных, допустим, сменяться будут каждые полчаса, первого выберете жеребьёвкой или там спичками…

— Погоди, я записываю, — перебил меня Томас. И, не успел я отреагировать, действительно достал из мантии блокнот и карандаш. — Что смотришь? — хмуро спросил, заметив мой удивлённый взгляд, и поморщился: — Отвернись, а, бровь поднял — рыжий Снейп… В другую сторону куда-нибудь удивляйся, да. Идея классная, первый-второй курс правда легко поднять можно на игру, а там кому-нибудь, да понравится. Опять же, на Хаффлпаффе магглорожденных достаточно, и с опытом, и правила знают более-менее, и другим помогут… Можно даже сразу официально сделать кружок, а через пару месяцев… нет, в начале следующего года объявить официальных набор… Для всех, вне зависимости от цветов нашивок и галстуков, — он выразительно посмотрел на меня. — Миротворец…

Я, конечно, предлагал всерьёз, но такой активной реакции не ждал.

— Что? — улыбнулся Томас. — Я тут четвёртый год мяч гоняю, хорошо, на втором курсе хоть Шимус присоединился, но и вдвоём бегать тоже кисловато… Учти, я тебя теперь буду пытаться дёргать, ты, кажется, немного в теме. А то даже намёка на вратаря из нас с Шимусом не выходит, мы только мяч гоняли…

Вот так вот, нежданно и негаданно, у меня наладились отношения с родным факультетом, и, что немаловажно, с Томасом, который был чем-то вроде негласного маячка. Гарри, конечно, герой и молодец, но Дин был куда ближе к образу простого студента Хогвартса, особенно в бытовых вопросах. В смысле, пока на горизонте не виднеется серьёзного антагониста вроде Амбридж или там Волдеморта — Томас решает, а если ЧП какое — то доверим дело специалисту, нашему военному вождю Поттеру. Мда…

Как бы то ни было, именно Дин смог помочь, когда ко мне подкатился Крам с неординарным вопросом-просьбой: приглашением на бал мисс Грейнджер.

Через Томаса мы достали и старшекурсников, и малышню, и даже пару отзывчивых преподавателей.

Так что в один замечательный декабрьский день Гермиона только и слышала от окружающих, что фразу «Соглашайся». От пролетевшей мимо стайки малышни, от задевшего её плечом слизеринца, от соседей по парте, от оставившего её ненадолго после урока для уточнения темы доклада Флитвика. К середине дня девушка была не в шутку раздражена такими «глюками», потому что все вокруг делали вид, что ничего не слышат, на все уточнения округляли глаза в стиле «Я этого не говорил», при просьбе повторить — говорили что-то абсолютно другое.

Так что, когда после обеда Крам, напыщенный и официальный, то есть ужасно нервничающий и действительно готовый сбежать в любую секунду (кто бы ему дал после такой подготовки), подошёл к ней и пригласил на бал, после чего коридор в едином порыве проорал «Соглашайся!» (больше всех старались близнецы и Дамблдор, которого не было в сценарии в принципе), конечно, она ответила положительно.

Хотя бы для того, чтобы оттоптать Вику все ноги каблуками за такое издевательство и вынесение личного в широкую общественность.

Ну и, опять-таки, не зря же она по полчаса с красными ушами очень серьёзно читает одну и ту же страницу, когда в зоне хорошей слышимости факультетские девчонки обсуждают мистера Крама. И губы негодующе поджимает, когда они в чём-то пренебрежительно о гениальном ловце отзываются. Мы же с Поттером тоже не слепые, да.

Гарри, кстати, тоже было с кем пойти на бал, и, судя по всему, в этот раз обошлось без страданий по китаянке — на мой вопрос он покраснел, отвёл взгляд и внятно и чётко сказал, цитирую: «Н-ну… как бы… это… партнёрша… я… и вот. Так», в общем, парень устроен.

В общем, всё складывалось прекрасно, про Флёр я в принципе не беспокоился, ну и Мари, судя по временами отсутствующему взгляду, идиотской улыбке и в принципе счастливому выражению лица, проблем с подбором кавалера не имела.

По балу так или иначе сдвинулся почти каждый. Но спасение от всеобщего психоза было: во-первых, на уроках профессору МакГонагалл удавалось сохранять дисциплину, также как и на дополнительных занятиях; спокойно было и у Снейпа. Ещё можно было поболтать с Томасом, но в данном случае отсутствие клина на балу было весьма условным — Дамблдор одобрил планы парня на футбольный кружок, так что, если в этом году в студентах проснётся интерес к данному виду спорта и по предварительным опросам наберётся энное количество желающих участвовать, первого сентября грядущего года футболистам в Хогвартсе быть. Иными словами, Дин был весь в мыслях насчёт организации кружка, бегал консультироваться и заключать предварительные договорённости на следующий год с квиддичистами и продумывал план агитационных мероприятий.

Зато можно было вдоволь позлословить с Тонкс на любую тему, не опасаясь оскорбить её чаяния, настроения и чувства. Я уже дал семь честных слов, что не расскажу никому и никогда доверенные мне истории из её жизни, вроде позорной стычки одной девочки с енотом в простыне, после которой добрый папа-Тэд ещё полгода ласково звал дочку Сигнализацией.

Мы соревновались в бросках камней на дальность (результат: один вопль «Девчонки — слабачки!» и один подзатыльник), в бросках камней в озеро «блинчиками» (результат: безнаказанное «Мастерство не пропьёшь, щенок, ну и кто тут лучший, а?!»). Разок сыграли в шахматы, и, когда за два хода до разгромного мата пешка внезапно трансформировалась в тарантула, который выразительно повернулся задницей к моим фигурам, выстрелил в короля паутиной и удрал, Нимфадора сдалась и с невинным вздохом признала, что шахматы — не её игра, так что моими партнёрами по-прежнему оставались Живоглот, почему-то упорно пробирающийся ко мне в комнату, и МакГонагалл. Зато игра в карты шла у нас хорошо — один бесконечный кон, в ходе которой колода каким-то чудом превратилась в две с половиной, и щелбаны, если кто-то попадался на таскании из отбоя. Она даже попыталась привить мне любовь к мётлам, но недолгий парный полет завершился ожесточённой битвой метловищами на твёрдой земле. Схватка оборвалась, когда я отхватил по лбу. Тонкс безапелляционно объявила конец забаве, что и закрепила пущенной со второго раза белой искоркой в наклёвывающуюся шишку. Зато кое-кто, не буду открывать вам личность этой дамы, получил помелом по мягкому месту трижды, и, судя по её глазам, не получи я в лоб — гонялись бы за мной с этой метлой ещё дня два…

Про перекидывание мячом и салки в глухих уголках Хогвартса на патрулях и говорить нечего. Я в отместку за мётлы притащил ей два скейтборда — в медпункт мы благополучно прихромали вместе.

Кроме всего, Тонкс имела Ученика Трансфигурации — что для метаморфа, в принципе, естественно. Звание ей дали за блестяще сданный выпускной экзамен, дальше она идти не захотела (передёргивание плечами, скривившаяся мордочка и непередаваемым тоном «Н-наука…»), к тому же, в аврорате у неё тоже более чем неплохая карьера — природные способности незаменимы в слежке и работе под прикрытием, плюс, опять же, в собственно трансфигурации Тонкс была далеко не дура. Фактически она могла полностью поменять внешний облик менее чем за сорок секунд. Один вежливый дядечка, как-то навестивший её ещё в Академии Аврората, восхитился её выбором карьеры и как бы между прочим сказал, что если некоторый аврор Тонкс достигнет результата в семь случайных, непохожих и достоверных обликов за две минуты и подаст рапорт на перевод в Отдел Тайн, то, вполне вероятно, сменит офис в тот же день. Кроме всего, аврор Тонкс может, в принципе, такой рапорт подать в любой момент, вполне себе может найтись толковый инструктор для неё. А Отдел Тайн, это, конечно, структура сложная и засекреченная, и работа там такая же, зато, к примеру, мир повидать удастся…

А аврор Тонкс пока думает над перспективами и на всякий случай тренируется.

Это я вообще к чему… Нам с Тонкс было о чём предметно поспорить, да и рассказать она могла много интересного. Порой я слушал её с открытым ртом и завидовал по-чёрному: то, для чего простым смертным следовало тренировать память и контроль, удавалось ей лёгким мановением руки и без малейших усилий. С другой стороны, она предупреждала, что чрезмерное мастерство в трансфигурации всегда чем-нибудь компенсируется — ей, например, туго удавались в своё время зелья. Мне, судя по всему, кроме везения со Снейпом ещё плохо удаются боевые заклятья. Но это всё, сказала Тонкс, временные трудности, которые со временем и улучшением контроля и навыков сойдут на нет.

Да и сам по себе метаморфизм был не так уж прост — косметические изменения не стоили ничего, а вот уже работа с весом, ростом, телосложением кроме всего была довольно долгой и болезненной. Зато, в отличие от Оборотного, метаморфмаг могла держать принятую форму годами.

Местные авроры все, даже время от времени сменяющие отстрелявшихся новенькие, со мной здороваются. Очень недовольная Тонкс как-то дала мне значок — перекрещённые меч и палочка и подпись «За прилежание в службе». Такие в аврорате выдаются, если не пропущено ни одного дежурства, каждый год. Сказала, передал один из сослуживцев со словами «Пусть хоть пацан не зря тебя терпит»…

В принципе, дальше все шло своим чередом, и из событий, произошедших до Рождества, стоит выделить только одно, вернее, цепь событий. Хотя… нет, не так, но начну по порядку.

Для начала, на одном из практических занятий по Защите Грюм для отработки щита вызвал Гринграсс на подиум. Щит был домашним заданием, так что профессор просто должен был проверить, как мы с ним справились, и первой под колесо разборок и объяснений, где и почему мы все не правы, попала Дафна.

Грюм только начал доставать палочку, а я уже чётко видел, как Дафна, пусть и великолепно выверившая каждое движение, не успевает и совсем неизящно отлетает к стене. Слизеринцам поблажек давать Крауч не будет, а нам, студентам, не тягаться с реакцией опытного оперативника, пусть и отсидевшего в Азкабане. Я видел, как запрокинулась голова девушки, и как она схватилась за ушибленную спину…

— Прюэтт! — прервал мои мысли вопль донельзя взбешённого профессора.

Я сморгнул.

Грюм стоял, играя желваками и сжимая кулаки. Его здоровый глаз с ненавистью смотрел мне в лицо, а всевидящий протез был направлен куда-то мне в ноги. Я опустил взгляд — а, как раз туда, где я левой придавил палочку Барти к полу, и, подцепив свободную часть носком правой, держал её на предельном изгибе — всего одно лёгкое движение, даже не усилие, и не заметишь, как переломится.

— Палочку, — процедил Грюм. — И уж будьте уверены, Прюэтт, за подобную выходку из отработок вы не вылезете до конца года.

— Сэр, — я, помедлив, чуть сдвинул правую ногу назад. — Профессор Грюм, а куда делись все учебные манекены и браслеты защиты?

Я был в шоке. Я не помнил, как палочка Грюма попала ко мне. Я не помнил, как она оказалась в таком интересном положении.

Зато вот прочитанный летом свод правил школы всплыл в памяти абсолютно внезапно, и именно нужным параграфом.

Люблю свою голову за все её выкрутасы. И одарённость. Проверить же, освежить в памяти правила уроков самостоятельно, причём зная, что нарушения есть — юридическое образование для такого решение требуется, не иначе.

— Что? — прошипел совершенно удивлённый Грюм, даже получше Снейпа у него любительский язык змей выходит, ей-ей…

— Согласно правилам Хогвартса и технике безопасности, отработку условно опасных щитовых и атакующих заклинаний студенты вначале обязаны проводить на тренировочных манекенах, либо целясь в таковых, либо ставя перед ними щит. После удовлетворительных результатов на этом этапе студенты обязаны надеть на себя специальный защитный браслет, который, в случае некорректного выполнения вышеуказанных заклинаний, либо нивелирует негативные последствия, либо сведёт их к минимально возможным. Проведение практических занятий предмета «Защита от Тёмных Искусств» без данного инвентаря и обязательного его использования с момента начала четвёртого курса по текущей учебной программе и сопутствующему комплексу тем считается серьёзным нарушением. В данном случае, сэр, учитывая специфику проведения вами уроков, полагаю, нарушение признают абсолютно неэтичным и недопустимым, сэр. Впрочем, своей цели вы наверняка достигли. Абсолютно каждый в этом кабинете теперь признаёт, что взрослый матёрый аврор с колоссальным боевым опытом, прошедший с успехом две войны, превосходит в силе, скорости реакции, знаниях и арсенале имеющихся гадостей любого четырнадцатилетнего школьника. Великолепно, сэр, — мои одинокие аплодисменты в гробовой тишине прозвучали как-то трагично.

В коридоре меня догнала Гринграсс.

— Эй, Прюэтт… Рон. Я хотела сказать спасибо. Было бы неприятно лететь в стену, — неловко пожала плечами девушка, заправляя за ухо выбившуюся из косы прядь.

— Не за что, — покачал я головой и потёр лоб — виски ломило. — Я должен был вспомнить раньше… Оу.

Из кабинета невозмутимо выходили остальные студенты. Вон Крэбб тащил сумку Малфоя, пока тот на ходу накидывал мантию, хмурый, озадаченно чешущий затылок Гарри рядом с задумчивой Гермионой, остальные ребята… Перекидывающийся словами с Забини Томас.

Все выглядели, как пыльным мешком ударенные — и от произошедшего только что, и, частью, наверное, от собственной наглости — прошло всего десять минут урока, а прогуливать на четвёртом курсе было ещё не принято. К тому же — прогуливать уроки Грюма.

— Какие у тебя дальше планы? — вежливо спросила Дафна, явно намереваясь через две фразы ненавязчиво слинять и не насаждать неловкие моменты мирного общения между враждующими факультетами.

— Дальше… — задумчиво повторил я. Что же делать дальше? — Дальше надо пойти к МакГонагалл, жалобу катать. Будет круто, если вы Снейпу тоже накапаете — и наша деканша Дамблдора с учебным советом достанет до самых печёнок, а уж когда с ней в унисон штатный Ужас всея Хогвартса заговорит, да ещё своим фирменным, проникновенным «вы все бессмысленный тлен и пыль на изящной скрижали величайшей из наук»…

— А я вам говорил — он похож на Снейпа! — донёсся сбоку голос Томаса, и его поддержало многоголосое «угу», и даже Малфоевское тихое «точно, интонация в интонацию».

— …тогда Грюма точно серьёзно откалибруют насчёт этики преподавания и техники безопасности. Можно, кстати, и в Министерство написать, но Дамблдор обидится. Грозного Глаза, конечно, не сместят, но пальцем погрозят. А с нас останется только организовать потом итальянскую забастовку, делать все чётко от и до, чтоб никто не придрался. Грюм может хоть от злости лопнуть — главное, самим не проколоться.

— У нас следующая — История Магии, — как бы между прочим сказал Нотт.

— Надо будет продумать текст жалоб, — подхватила Гринграсс.

— В идеале — чтобы все написали по единому образцу, — добавил Малфой.

— Но с индивидуальными вставками и своими словами, — вставила Гермиона.

— А на перемене можно скомпоноваться с другими курсами, надёргать ребят, — задумчиво предложил Томас.

— У нас гостиная почти пустая, — сказал Финниган.

— У нас тоже, — язвительно отозвалась Дэвис.

— Вообще-то, — вмешался Лонгботтом и запнулся, когда все взгляды обратились к нему, но, прочистив горло, продолжил: — Кабинет Истории Магии и сейчас пуст, до обеда никуда переходить не придётся, а Биннсу всё равно… э… всё равно…

— После обеда у нас как раз зельеварение, — снова высказался Нотт.

— А я сегодня пересекусь с профессором МакГонагалл, — вставил и я свои пять копеек.

— В общем, план ясен, — подытожила Парвати.

— Но мы — не друзья, — серьёзно уточнил Малфой.

— Абсолютно нет, — мгновенно среагировал я, и мы несколько секунд попрожигали друг друга взглядами перед тем, как вместе со всеми направиться в кабинет Истории Магии.

Биннс не высказал никаких возражений по поводу внезапного вторжения, но я на всякий случай перед ним извинился и кратко объяснил ситуацию, отсутствующий взгляд и неподвижный завис призрака меня не смутил.

А потом… обычные четверокурсники, хоть и несколько враждебно настроенные по отношению друг к другу, объединённые общим врагом и единой идеей (а, пусть и в разной степени, но Грюм так или иначе не нравился всем. Плюс стадный инстинкт, да), превратились в единую и немного пугающую машину. Не без шероховатостей, но ведь чем быстрее и качественнее они справятся с поставленной задачей, тем меньше им придётся контактировать — и это очень даже неплохо подстёгивало работу.

Безусловным специалистом по литературным источникам сразу признали Гермиону — она и смоталась в библиотеку за сводом правил, процессуальным кодексом и ещё не пойми какой ересью, разумеется, в компании Крэбба, Гойла и Лонгботтома.

В это время все сдали комиссии по собственно написанию жалобы в лице Лаванды, Гринграсс, Дэвис и ещё одной гриффиндорской девочки, всё время забываю её имя, эссе по чарам и зельям, которые надо сдать сегодня. Для лучшей подделки авторских стилей.

Малфой продумывал и на ходу репетировал основные фразы, которые скажет при передаче жалоб декану. По-хорошему, надо было бы нам с ним это делать вместе, но мы сошлись на том, что он отдаст мне результат в письменном виде. Стенографировать любезно согласилась Паркинсон, параллельно поправляя Малфоя в некоторых выражениях и выдавая оценки по шкале от одного до трёх: «Слишком по-детски», «Слишком сложно» и «Отлично».

— Нет, ты серьёзно? — шокированный возглас шёл от стола с «графоаналитиками». — Мерлин, ну это же просто чудовищно! Финниган… — глубоко возмущённая, даже покрасневшая Дэвис что-то ожесточённо чёркала в эссе, надписывая зачёркнутое сверху: — Это не эссе, это бред какой-то! Перепиши потом! Да лучше пустой лист сдать…

Шимусу бы возмутиться, но он был вполне доволен свалившейся на него халявой. Эссе было явно написано по велению левой пятки, и внезапный шанс получить что-то лучше тролля, всего лишь переписав готовое на чистовик, похоже, его порадовал. Так что он с готовностью кивнул.

Дэвис осмотрела критично объем сочинений на вольную тему по мотивам заданной и грустно вздохнула:

— Ребята с Гриффиндора… Раз уж так сложилось. Давайте мы ваши эссе проверим и исправим, если понадобится? Позовём вас, вы своей рукой исправите, если не критично.

Ответом ей были кивки и пожатия плечами. Особо против не был никто, даже вернувшаяся Гермиона с любопытством кивнула.

— Э, девчонки, — выделился я. — В моём эссе по зельеварению можно ничего не трогать? Там всё точно как надо. Пожалуйста?

Дэвис тут же закопалась в ворох свитков и спустя минуту вынырнула обратно с победно зажатой во вскинутой руке бумагой. Немедленно принялась читать, с каждой строчкой принимая все более и более глубокомысленный вид. Закончив, немного постояла, не двигаясь — только моргая, и медленно перевела взгляд на меня.

— Прюэтт, ты… гонишь, — не нашла другого слова блондинка. — Гонишь.

— Всё как надо, — упорствовал я. Искательница истины, не терпящая ошибок и неточностей, горестно покачала головой и отложила многострадальный свиток в сторону. Откуда он потихоньку пошёл по рукам.

В итоге к проверке эссе привлекли ещё и Буллстроуд с Ноттом.

Остальные частью копались в книгах под руководством Гермионы, частью формулировали варианты предложений, частью — прикидывали список тех, кого ещё можно вовлечь. Точнее, тех, через кого можно зацепить всех остальных.

Я благополучно соскочил, в первом случае с ужасом поглядев на в итоге пожалевшую меня Гермиону, во втором так воодушевлённо улыбнувшись, что Забини, успевший ознакомиться с моим опусом, торопливо заверил меня в том, что справится без моей помощи, и Гарри, знающий, что мне просто лень, не стал его переубеждать. А в третьем кратко сказал, что на оставшихся Уизли можно рассчитывать и мы все просто невероятно общительные.

Судя по энтузиазму масс, Грюма ждал большой интересный сюрприз. Или не сюрприз — вряд ли после моей эскапады он уверен, что всё просто мирно вернётся на круги своя.

Но некомпетентность и выговор ему впаяют, это точно.

Только, собственно говоря, какой от этого критичный вред Пожирателю-диверсанту? По факту-то никакого…

Впрочем, при попытке задуматься о каких-либо серьёзных действиях в сторону Крауча на меня находила такая безысходность…

Можно его убить. Сделать — сделаю без колебаний, но свою реакцию на это предсказать не могу, как-то раньше мне не доводилось убивать. По крайней мере, надеюсь, долгий тупой отходняк в стиле Раскольникова мне не грозит.

Вопрос в том — как? Своими силами точно нет, что бы со мной не произошло на сегодняшнем уроке. С этим, кстати, тоже вопрос довольно напряжённый, я, конечно, выпадаю из реальности, но раньше каких-то непонятных и неконтролируемых телодвижений не встречалось. Ещё и это видение… А ведь зелья все проверены, да и не нюхал я ничего…

Вот я дурак!!!

От избытка чувств я даже по лбу себя хлопнул, словив пару подозрительных взглядов.

Правда, моя догадка отъёма палочки у Грюма не объясняет. Нет, правда — я ведь даже среди четверокурсников не самый слабый боец только благодаря мелким хитростям, блефу, домашним наработкам и помощи Тонкс. А тут — я смог сделать что-то такое, что оказалось не под силу вовремя засечь и пресечь Краучу — одному из самых умных, опасных и изобретательных Пожирателей.

И по кругу я возвращаюсь к первой проблеме, что, собственно, я могу сделать с Барти? Убить самостоятельно не вариант, не стану я надеяться на призрачную вероятность ещё одного аффекта, в конце которого Крауч неожиданно просто перестанет существовать. А крупными силами, наёмниками там — тоже не вариант, засланец умный, из Хогвартса лишний раз не вылезет. И если в школу каким-то чудом (ах, фантазии) убийцы попасть сумеют, то выбраться без шума — нет. И уйти безопасно и зашкериться — тоже. Найдут если не собственно исполнителей, то их чрезмерно осведомлённых коллег, или ещё кого-то… Так или иначе меня вычислят — на этот счёт я иллюзий не питал, вторжение в школу «соли земли» никого не оставит равнодушным, подключатся и личные милы обеспокоенных родителей, та же Боунс, на минуточку, глава отдела магического правопорядка, сожрёт разом весь Лютный и не подавится, а если добавить всякие радости жизни вроде легиллименции... Спросят у меня много чего интересного. А дальнейший ход событий мне даже выдумывать лень, сразу ясно — добром не окончится.

Сдать Грюма кому-то другому? Аврорату? А как? «Ну, вот, э, знаете, в правоохранную легенду Британии Пожиратель вселился. Да-да, тот самый, который умер миллион лет назад. Его просто отец из тюрьмы вытащил. Ну да, тот самый, который в Азкабан и упёк. Ну что вы, он же просто под оборотным! А, каждый час ему прописали сердечные капли пить… И штуку против не выведенных до конца ядов… Мм, и от действия нескольких тёмных артефактов микстурку. Я-асно.» На анонимку даже внимания не обратят, сколько таких против Грюма набралось уже?

Вот и выходит, что пожаловаться на выжившего из ума старика — оптимальный вариант.

Хм. А вообще в качестве меры предосторожности можно перед третьим Испытанием организовать попытку теракта в стиле Пожирателей — Метка в лесу, допустим, курьер с опасным артефактом, которого на пути в школу заметят и заметут авроры, ещё чего интересного. И тогда уже прислать анонимку от доброжелателя насчёт заклятого на портал Кубка. Авроров на пост к нему точно поставят, может, тогда удастся хоть кого-нибудь убедить в том, что для диверсанта притвориться Грюмом в данном случае — удобнейшая и безупречнейшая из идей?

— Как успехи с продумыванием мировых интриг? — прервал мои мысли Малфой. Мне как никогда хотелось размазать язвительную ухмылочку равномерно по всей его роже, хотя зачем марать руки? Я ли этого хмыря, сопляка паршивого, на словах уделать не смогу?

Злость поднималась волной, мгновенно вскипая во мне при виде издевательски приподнятой брови и презрительно блестящих глаз блондина. И схлынула бесследно, стоило мне задуматься о ней.

Ну уделаю. И на кулаках, и на словах. Молодцом, Саня, будешь, когда четырнадцатилетку загнобишь, достойная ачивка для взрослого мужика, куда там.

Он и так ведь отработанный, считай. Папа его под Волдемортом, и что бы парень не выбрал, оставаться ему после всего если и живым, то у разбитого корыта — с запятнанным именем, подорванным могуществом рода, или террористом, или предателем, а то и, может, два в одном…

— Уже получше, спасибо, — благодарно улыбнулся я, принимая протянутый свиток с готовым костяком речи.

— Ясно, — кивнул раздосадовано Малфой. Я оглянулся — никто не обращал на нас внимания, все были заняты своими делами.

— Достал ты меня, Малфой. Ходим как два петуха, глазками сверкаем… На первом курсе и то смелее и честнее были, не находишь? — медленно сказал я.

— Дуэль, Уизел? — холодно спросил блондин, тут же чуть подаваясь вперёд.

— Один на один. Без секундантов и обманов. Я бы, конечно, с удовольствием подарил бы тебе месяцок отработок за нарушение комендантского часа, но пол вытереть твоей мерзкой рожей мне хочется куда больше, — тихо проговорил я. Подумав, Малфой кивнул, судя по улыбке, явно смакуя предложенную мною картину с поправкой на действующих лиц.

— В полночь? — молча соглашаюсь. — Во втором коридоре от Залы Наград, — опять киваю, и Малфой с предвкушением заканчивает: — Сегодня.

— Отлично.

— Отлично.

На том и разошлись.

Фразы и аргументы слизеринцы составили неплохие, должен признать. Я кое-что подправил, что-то переставил местами, часть переделал под себя… И вышло вообще замечательно. На заучивание уйдёт… ну, пусть полчаса. Переписать смогу во время Чар, до факультатива у МакГонагалл будет ещё примерно час, Биннс… Биннс, видимо, решил не напрягаться без причины и всё так же неподвижно висел в пространстве, несмотря на то, что уже началась наша пара.

Я аккуратно сложил гуманитарную помощь косноязычному мне от щедрых слизеринцев, запихнул пергамент в сумку и тихо свинтил.

Через пятнадцать минут я наткнулся на то, что искал — средних лет мужик с уставшими глазами, набросив на себя аврорскую мантию, с неприкаянным видом бродил по коридорам четвёртого этажа.

— Прюэтт, здорово, а чего не на уроке?

— Аврор Барратт, прежде всего — я не прогуливаю, у нас История Магии, — он понимающе кивнул.

— Тут ни один из обычных школьных маршрутов не пролегает… Ты по делам или Тонкс найти пытаешься? У неё все смены вечерние, если что, сейчас ты её тут не найдёшь, да и сегодня у неё выходной…

— Я знаю, сэр. Но, может, есть какая-то возможность с ней связаться? Быстрее, чем письмо.

— И что передать ей, о Ромео? — усмехнулся Барратт, доставая палочку.

— Хм… О, великолепная Джульетта, услышь мою мольбу, и, ежели никакие критичные дела тебе не мешают, посети тот чудный замок, в котором имею честь я находиться! Правда надо, пожалуйста, с меня чай и бутерброды.

— А ты умеешь приглашать девушек на свидания, — хмыкнул аврор, затем прикинул про себя что-то, и, прошептав себе под нос заклинание, сказал: — Тонкс, тут твой напарник просит тебя прибыть, если есть возможность. Манит сладкими речами и обещаниями, будь я девчонкой — я бы растаял на месте.

Серебристая хищная птица, внимательно выслушав его слова, развернулась и стрелой выпорхнулав ближайшее окошко.

— Это… это был Патронус? — изумлённо спросил я, пока Барратт вовсю наслаждался моим ошарашенным видом.

— Да. Ты же просил — побыстрее, так что…

— Но… телесный патронус, расстояние, сообщение?..

— Это да, сил сожрал много, ну так и я уже две минуты, как не на дежурстве. Минут через десять Тонкс получит сообщение, после этого, думаю, в течение получаса-сорока минут примчится давать тебе по шапке за испорченный выходной. Предлагаю захватить обещанные бутерброды, чай и ждать её сразу у ворот школы, ты как?

— Это… имеет смысл, определённо, — согласился я. Тут же, скажем спасибо умнице-Винки, передо мной зависло тёплое покрывало в компании здоровенного свёртка с сэндвичами и термоса с чаем.

— Если хочешь, и тебя могу научить. Сил у тебя хватить должно, и, Тонкс говорила, парнишка ты смышлёный — может, сразу телесный Патронус получится.

— Сразу?

— Наш инструктор любил повторять — кто связно мыслит, тот связно говорит. И заклятия с абстрактной частью, отданной подсознанию, у таким умников получаются лучше. Так что… вполне вероятно, случаи бывали.

Конечно, сходу телесного Патронуса вызвать не получилось. Но и Тонкс мы ждали все полтора часа (учитывая чай и бутерброды, я решил на сегодня обедом пренебречь). Барратт, видимо, никуда не спешил, потому что спокойно сидел, подъедал запасы еды, время от времени любезно пополняемые Винки, и комментировал мои попытки.

Честно говоря, у меня в принципе не сразу получилось само заклятье, и я чувствовал себя полным идиотом, раз за разом проговаривая «Экспекто Патронум», но стоящий у меня над душой аврор не позволял мне заявить:

— Спасибо, понял. Потренируюсь как-нибудь потом.

Так что то, что через сорок минут попыток у меня из палочки вылетела слабенькая белая искорка — полностью заслуга Барратта. А дальше уже дело пошло веселей.

И как раз когда в ворота школы протиснулась знакомая фигурка с фиолетовым каре, все её негодующие реплики были попросту снесены моим телесным Патронусом.

Пара секунд молчания и первым отозвался Барратт:

— А я говорил, что тебя ждёт непременный успех, — спокойным тоном и с каменным лицом проговорил он.

— Действительно, Патронус в столь юном возрасте — просто удивительно, — серьёзно подтвердила Тонкс.

Они выдержали ещё пару мгновений, после чего начали смеяться. Точнее, ржать.

Мой Патронус, негодующе сощурившийся, прижавший уши и угрожающе оскалившийся — вообще не помогал.

— Ладно тебе, Рон, — вытирая слёзы, хлопнула меня по плечу Нимфадора. — Он великолепен, правда.

— Мой Патронус — хомяк, — раздельно произнёс я, и аврорша со всхлипом вновь сползла на землю.

— Ну зато он… ик! Ой, фух, очень милый, — попытался поддержать меня Барратт. Серебристый микроскопического размера хомяк тут же в восторге распахнул глазки-бусины и благодарно ткнулся мордочкой мужчине в лоб, сразу отбежав по воздуху ко мне, чтобы спрятаться за штанину.

Маленький летающий хомяк с манерами стеснительной мультяшки. Восхитительно.

— А говорят ещё, — как бы между прочим вставила Тонкс, наращивая себе щёки-мешки и усы под носом, — что Патронус — не отображение личности хозяина. Вот и как теперь в это верить?

Я нахмурился и сжал зубы, выражая негодование, но достиг обратного результата — Нимфадора в беззвучном хохоте просто села на землю, дрожащей рукой пытаясь показать… Куда?

Я повернулся вправо и встретился глазами со столь же обескураженным хомяком, по-прежнему сохранившим недовольный оскал.

— Нишкни, — обречённо скомандовал я горе-защитнику, и тот, возмущённо пискнув, развеялся.

— Ух, ладно, всё, — Тонкс похлопала себя по груди, выгоняя остатки смеха. — Как себя чувствуешь?

— Потрясающе, спасибо за поддержку, — угрюмо отозвался я. У Поттера — здоровенный олень. А у меня — хомяк? Не лев, не тигр, не леопард, не лис, не сенбернар, не волк, не динозавр злобный, не ирбис, не кот, не дельфин или аллигатор какой — хомяк! Хомяк!

— Извини, — девушка состроила очень виноватое лицо и даже попыталась замаскировать ещё один смешок кашлем. — Я в смысле… не утомился? Патронус — не самое лёгкое и слабое колдовство.

— Пф, — не сдержался я, — когда плохо магичишь в принципе, дополнительные сбои из-за усталости как-то не котируются.

— Да ладно тебе, нормальный Патронус. И вообще, что там у тебя за важное дело было?

— Если надо, и я могу помочь, — вклинился Барратт, про которого я, если честно, уже успел забыть. Тонкс за его спиной кивнула и показала большие пальцы — мол, наш человек, он такой, он может.

— Давайте для начала я объясню всё Тонкс, а она решит — стоит в этом участвовать ей и надо ли впутывать вас, сэр?

Все согласились с тем, что моё предложение вполне резонно, и Баррат отправился в замок — ему надо было пересечься с одним знакомым. По крайней мере, он так сказал.

— Итак, юный интриган, что ты задумал? — повернулась ко мне девушка, когда силуэт аврора пропал в замке.

— Что придумал… — проворчал я. Приближались Зелья, и у меня оставалось всего двадцать минут на то, чтобы каким-то чудом уговорить Тонкс не только не мешать, но и помочь. — Сначала ты подумаешь, что мне в голову ударило что-то, потом — что я вконец обнаглел, следом — что я несу полную чушь, сошёл с ума или пытаюсь тебя подставить. Но, прошу тебя, не перебивай меня, дослушай до конца и подумай хотя бы пару минут над моими словами, прежде чем ответить, ладно? Дело в том, что…

* * *

Зелья прошли спокойно. Если кто-то из ребят и ждал, что от моего эссе у Снейпа полезут на лоб глаза, то он сильно просчитался — выражение полнейшей ошарашенности (брови приподняты и глаза какие-то добрые) на лице профессора появилось в конце проверки работ, как раз в тот момент, когда он понял, что все сделали домашку более-менее нормально, больше того — ни одна из работ не могла быть оценена ниже, чем на «Выше ожидаемого». Ну, кроме моей, но тут для Снейпа сюрприза не было. От изумления он проглядел каждый вызвавший смутные сомнения текст трижды. Но теория о том, что четверокурсники двух подгрупп скомпоновались и вычесали работы друг друга, была уж слишком фантастичной, поэтому он просто выставил оценки в журнал и до конца урока даже не стал ходить кошмарить народ — так и сидел за своим столом, о чём-то крепко задумавшись.

После урока все собирались с небывалой мобильностью, кроме Малфоя, демонстративно медленно убирающего конспекты в сумку — и, боюсь, подобная слаженность только прибавила масла в огонь снейповского глубокомыслия.

На Чары Малфой припозднился, и все сидели тихо, как мышки, Флитвик от подобного прилежания дважды чуть с книжек не навернулся. Зато всё вернулось на круги своя, когда запыхавшийся блондин всё же ввалился в кабинет, извинился перед преподавателем и коротко кивнул в аудиторию: всё, мол, прошло гладко, Снейп не слегка так удивился форме и направленности претензий, но в пределах нормы. Позже все шептались — завтра утром педсовет, на нём-то зельевар и…

Я такого пусть мизерного, но превосходства чужого декана над родным позволить не мог, так что на вечерней презентации пачки кляуз намекнул МакГонагалл — мол, слышал, слизеринцы что-то подобное сделать хотели, и вроде Снейп им обещал на завтрашней встрече с директором этот вопрос поднять.

Судя по серьёзному кивку, первую скрипку в раздаче пинков Грюму МакГонагалл отдавать никому не собиралась, не зря я ей красочно жаловался.

Малфоя, как это ни смешно, я и впрямь встретил ровно в полночь — Барратт и Тонкс поддерживали вяло перебирающего ногами парня с двух сторон, пока тот бессмысленно смотрел в потолок. Мне сдали его с рук на руки, после чего я, прислонив слизеринца к стенке, отдал свою палочку Тонкс, одарившей меня очень мрачным взглядом, и авроры тихо удалились. Седьмой этаж, место рядом с портретом небезызвестного балеруна… Выручай-комната, давно не виделись!

Малфой как для парня оказался очень лёгким, хотя я не обольщался — будь он без сознания, я бы задолбался тащить его. А так — почти сам ходит, разве что направлять немного надо.

Для разговора я подобрал небольшую, но просторную комнату, уютно потрескивающий камин, перед камином — журнальный столик, и два кресла по разные стороны от стола. Малфой потихоньку начал приходить в себя, морщиться и бросать на меня ненавидящие взгляды, я тихонько потягивал чай (наверняка скоро привыкну к такому чудесному сервису, но пока — пусть Винки будет вечна…).

— Надо же, — просипел он, проверив наличие палочки в карманах и не найдя её. — Меня, конечно, попросили передать тебе при встрече… — Малфой с паузами вытянул из кармана чуть смятый слизеринский галстук и кинул его мне, — но, похоже, надо было предоставить, — он встал, сбросил мантию и стянул джемпер, комкая вещи и тоже бросая их мне, — …весь набор.

Я смотрел на него и думал — ну вот зачем, а? Что, вирус доброты и ответственности передаётся воздушно-капельным путём, пора прекращать контактировать с гриффиндорцами без костюма химзащиты?

Впрочем, нет, всё нормально.

— Вот не пойму, — начал я, — такое у тебя лицо, вот прямо-таки кирпича просит, а люди как-то ухитряются с тобой мирно общаться. Как так?

— Хочешь мне скулы подправить? — спросил Малфой, демонстративно стягивая галстук и закатывая рукава рубашки.

— Шикарная мысль.

— Точно, — кивнул он и обошёл кресло.

— …Ладно, — Малфой осторожно подвигал челюсть рукой, и, перевернувшись на живот, осторожно пополз к своему креслу. Я решил не извращаться и направился к своему чинно, ногами, придерживаясь стены. — Ладно, — повторил он, всё ещё придерживая челюсть. Я поморщился — болело ухо и саднил лоб. Зато у Малфоя, кроме всего, еще и чудесный фонарь под глазом развеивал тьму моей души. — Итак, теперь, когда гены Малфоев и Прюэттов в нас временно удовлетворены взаимным кровопролитием, пусть и не смертельным, время вспомнить о том, что мы с тобой оба наполовину Блэки. Ты, конечно, сделал меня как гриффиндорца с этой дуэлью — и выманил, и подстерёг, и какой-то магической гадостью угостил — но почему-то я сомневаюсь, что всё это во имя банальной драки. И, думаю, у меня есть немного времени, чтобы выслушать тебя до того, как я снова захочу довести тебя до полного сходства с Квазимодо, — подумав, парень, осторожничая с левой рукой, потянулся за своей чашкой. Я последовал его примеру. Отхлебнув, начал:

— Смешно, я ни с кем вообще на эту тему пока серьёзно не разговаривал… Волдеморт возродится, Малфой. Есть люди, которые пытаются ему помешать, но всё равно, шансы на его возрождение колоссальные. После возрождения ему хватит мозгов удрать и спрятаться, набрать сторонников и начать войну.

— Прекрасная исповедь, в духе пропаганды — «удрать и спрятаться»… Что, ты вербовщик, хочешь показать мне всю мощь и снисхождения силы Света? Засилье магглокровок и предателей крови вроде твоего папаши — вот что убивает нас на самом деле! Бесконечные ограничения и запреты якобы Тёмных — а даже если и так! — искусств ради призрачной безопасности стада послушных инертных баранов, попросту неспособных мыслить шире костных догм, которые впихивают в их мозг, говоря, что они — достойные и равные, что никому никуда не надо стремиться, а сильно выбивающихся можно и опустить до общего уровня — или убить, или запихнуть в Азкабан, если волшебник попадётся излишне ершистый!..

— Потише, господин Министр, придержите фестралов! Всё, что ты сказал — я соглашусь, но то, что ты замолчал, или, быть может, не знаешь — куда интереснее, поверь мне. Считаешь Волдеморта идеалом мага?

— Умный, сильный, стремящийся к новым и новым вершинам, заботящийся о своём окружении, идущий к поставленной цели, не предающий собственную идею. Да, идеальный чистокровка, отказавшийся от собственного рода ради борьбы за всех нас, — яро кивнул Малфой.

— Он полукровка, — мягко сказал я. — Полукровка да, древнего, но окончательно деградировавшего в своём снобизме рода, в котором подавляющее большинство последних представителей были сквибами. Убивший своего отца-маггла и деда с бабкой по отцовской линии — чтоб не поганили родословную. Подставивший своего чистокровного дядю под впечатляющий срок в Азкабане. Он — наследник Слизерина. Тот самый, открывший Тайную комнату и убивший Плаксу Миртл, третьекурсницу, которая просто сидела в туалете и плакала. Она даже не видела ничего — просто, может быть, слышала шорох и попросила пришедшего уйти и не дразнить её.

— Грязнокровку, — твёрдо сказал парень, отведя глаза.

— Четырнадцатилетнюю девочку. Как Дафна или Трейси. Мы оба понимаем, что нынешняя политика в Министерстве нуждается в изменении, но разве Волдеморт пытался что-то изменить? Он хотел власти, Малфой, и выбрал для этого наиболее удобный инструмент — недовольную, ущемлённую в правах аристократию, которая и без него скоро бы созрела для адекватных мер. Я задам только один вопрос. Ввергать в гражданскую войну и так расколотый на два лагеря магический мир. Клеймить дворян, Древнейших и Благороднейших, безусловно, видоизменённой рабской Меткой, как скот. Убивать, насиловать и пытать магов, магглов — женщин и детей. Устраивать теракты в городах — посреди людных улиц, у больниц, школ… Это всё — адекватные меры?

— Магглы — животные, — тихо произнёс Малфой, сжимая ручки кресла.

— Почему?

— Они неспособны к магии. Уровень их развития чрезвычайно низок…

— Ты бывал когда-нибудь в космосе, а? Высаживался на Луну? Может, ты можешь без лишних усилий просто и непосредственно поговорить с человеком, находящимся в другом городе? На другом конце планеты? Ты знаешь, что целители Мунго стажируются в маггловских больницах, потому простецы могут лечить то, против чего магия бессильна? Не устранять симптомы и ненадолго продлевать жизнь стимуляторами, а избавляться от проблемы? Пересаживать печень, почки, сердце, менять мёртвое на живое и здоровое? Ты знаешь, насколько комфортабельнее банальный автомобиль, чем метла? С проходимостью похуже, это правда, но, по крайней мере, ветер не пытается сбросить тебя с километровой высоты… У них множество недостатков и упущений, это правда, но… Чей уровень развития ниже, кто тут средневековый анахронизм и неотёсанное животное, а кто — человек?

— Так что же, нам стоит выходить и кланяться им в ноги? — выплюнул зло блондин.

— Нет. Нет… Всё то, что ты говорил, первые твои слова были правильными. И насчёт образа аристократа ты прав, но пример крайне неудачный.

— И что, ты меня сюда притащил ради раскаяния и признания ошибок?

— Нет. Я сюда тебя притащил, чтобы сказать — в ближайшее время Волдеморт возродится, или не возродится уже никогда. Если же он снова оживёт — его убьют…

— Ты хорошего мнения о Поттере, — фыркнул Малфой, потихоньку приходя в себя.

— Да причём тут Поттер вообще, — досадливо закатил глаза я. — Если понадобится, я лично скину Волдеморта в какой-нибудь вулкан. А не я — так он кого другого допечёт, выводить из себя народ Волдеморт умеет так же хорошо, как и кошмарить, а я, будь уверен, позабочусь о том, чтобы ублюдка боялись меньше… Как бы то ни было, Волдеморт сдохнет, и есть вероятность, что его Метка потянет за собой осчастливленных последователей, — ну на самом же деле есть. Мало ли что там Реддл накрутил, а вдруг и правда? Одна миллионная всегда забита на неожиданности, что бы там канон не говорил.

— Мой отец, — прозорливо угадал Драко.

— Да, вот как раз о твоей семье я бы и хотел поговорить.

Малфой уставился на меня широко открытыми глазами:

— То есть вот это… вот это вот всё ты устроил и наговорил, чтобы в итоге подвести меня к вопросу о моей семье? Там-то тебя что не устраивает? Я могу спасти мир и убить Волдеморта окончательно, если подведу родителей к разводу? Или мне надо загодя на всякий случай отравить отца, чтобы уже сейчас учиться управлять делами рода, пока не дошло до тотального коллапса?

— О, да, второе! — неосмотрительно сказал я и словил красноречивый взгляд слизеринца. — В смысле, про коллапс и дела рода. Отца травить… ну, мм, необязательно, конечно…

Парень сполз к камину и сказал только одно слово:

— Уизел, — именно тем тоном, которым говорят «Расстрелять», или «Ну, дурак, ну бывает, не всем жить нормальными».

— В общем, всё задумывалось ради двух предложений: во-первых, подумай над тем, что я сказал…

— Сказал, но не предоставил ни одного доказательства, — въедливо вклинился крестник Бэтмена.

— Сам покопайся. Что в архивах войны с Волдемортом — а там ни одного внятного политического предложения или проекта реформ не звучало, одни угрозы и ультиматумы в стиле «сами не сдохнете — мы вас убьём!», что в личности внезапно-исчезнувшего-перед-появлением-лорда-Волдеморта Томаса Марволо Реддла и его родни. Доказательств, может, и не найдёшь, но хоть часть фактов сопоставишь. Например, как твой великий Лорд не гнушался спать со старушками за деньги и в итоге крал у них реликвии Основателей, подставляя домовиков. И второе… Вот согласись — лорд Абрахас Малфой чуши не сделает, да?

— Это точно, — насторожённо кивнул внук очень хорошего дипломата.

— Я не буду упоминать, что, вполне вероятно, к смерти твоего деда приложил лапку Волдеморт, уж очень, говорят, они спорили, — на этих словах Драко помрачнел до невозможности, и взгляд, надо же, сделался у него взрослым и тяжёлым. — Просто как-нибудь выберись в «Гриннготтс» без родителей и друзей и затребуй там поверенного рода Малфоев. Это будет мерзкий, ворчливый и крайне обиженный на тебя гоблин, и он наговорит кучу гадостей, но ты выслушай. Подумай недельку и посети его снова, тогда решишь окончательно — оставить его служить дому Малфоев, или отказаться от такой услуги банка раз и навсегда.

— Я подумаю над этим, — сухо сказал явно задумавшийся слизеринец. — Но всё ещё не понимаю, за каким чёртом ты Малфоями озаботился.

— Мне будет тяжело убивать кого-то из слизеринцев, если придётся, — честно сказал я. — Как бы не тяжелее, чем бодаться с Волдемортом, располагающим активами твоей семьи. И потом… может, когда-нибудь ты, мужчина средних лет, стоптавшийся, полуспившийся, с пузом до колен, приползёшь к моему наследнику-сироте и надаёшь ему по шапке, чтоб умнел. Мне сказали, мы тут с тобой будущие клинические враги и главные дирижёры всего этого… магического оркестра, если сможем вырасти и не испохабить данные шансы. А что толку с тобой таким собачиться? Даже ударить как следует не можешь, у меня самое тяжёлое повреждение — локтём об кресло зацепился, и, поверь мне, это совсем не твоя заслуга.

— Скажи мне, кто твой враг, и я скажу — кто ты, — произнёс Малфой. — Не знаю, чем кончится для меня проверка твоих советов, и уж точно про спившегося и с пузом до колен — можешь только мечтать, но… Если действительно выйдет… приду к твоему наследнику и надаю по шапке, чтоб умнел. Обещаю.

Мы стояли в коридоре — не видно ни зги! — оба побитые, оба в слизеринских галстуках… Я хоть в джемпере (благо, они у нас оказались без рукавов) в цвет, а Малфой ещё и в зелёном под красное, с завязанными гриффиндорским галстуком глазами — на такие меры конспирации он неохотно, но согласился. Мантиями решили не меняться — то, что у меня спина чуть шире, не критично, а вот рост и руки никто не отменял, так что решили не заморачиваться ради небольших нашивок.

Тонкс с Барраттом в компании Люмоса выскочили почти сразу, и девушка, освидетельствовав наши повреждения, только беззвучно, но смачно хлопнула себя ладонью по лбу. Аврор осторожно взял Малфоя за плечо и пошёл провожать до гостиной во избежание всяких форс-мажоров в виде миссис Норрис или ещё кого-нибудь бдительного, а Тонкс, чуть подождав, пока они отойдут на достаточное расстояние, занялась моими боевыми ранами. Какое блаженство, наконец-то ухо отпустило…

— Ну что, бойскаут, как успехи? Разговор, смотрю, прошёл удачно, — она осторожно поправила на мне галстук, критично осмотрела результат и резюмировала: — А знаешь, тебе чертовски подходит…

— Да, вполне, — не стал спорить я.

— Мне капец стрёмно, когда ты в свои авантюры меня вворачиваешь, понял? Даже с объяснениями. Похитить студента на выходе из гостиной… Да, Тонкс, до такого ты ещё не докатывалась, — проворчала девушка.

— Ты мне очень помогла, без тебя бы я не справился, и Малфой бы вытер мной пол на дуэли, потому что мне было бы всё равно слишком скучно не прийти, — я посмотрел на неё благодарно-виновато и даже шаркнул ножкой смущённо, ни дать ни взять — пай-мальчик.

— Скажи спасибо Барратту лучше, вот без него бы точно ничего не вышло.

— Барратт — просто зверь, — немедленно согласился я. — Честно, он мне не кажется рядовым аврором… Странно, что возился со мной и помочь согласился, делать ему больше нечего, что ли…

— Нечего, — обрубила грубовато Тонкс. — Так как прошло просвещение обманутого внука и объяснение статуса-кво?

— Извини.

— Ты меня не обидел, тебе не за что извиняться, мистер Прюэтт, — отмахнулась она.

— Нормально прошло всё. Успешно, я бы сказал, — я осторожно тронул ухо: — Да вообще великолепно, если честно. На новый джемпер я даже не надеялся!

— А старым пришлось заплатить, это ничего?

— Вещи теряются, — важно заявил я, — но халява — вечна!

— Ну ты… обалдуй! — щёлкнула меня по лбу аврорша, чем спровоцировала короткий раунд салок. Я почти успел её поймать когда нас прервало возмущённое:

— А ну прекратили!

— Профессор МакГонагалл, — пискнула придушенно Тонкс, выскальзывая из моей хватки и немедленно принимая стойку смирно.

— Вот так-то, — чуть потеплел голос женщины. — А теперь разошлись по спальням. И, мистер Прюэтт, чтобы больше не склоняли авроров к нарушению комендантского часа!

— Почему я-то!

— Тише, вас услышат… Что я, вас обоих не знаю? Быстро по кроватям, и чтобы ни я, ни кто-либо другой вас не видел!

Мы с Тонкс переглянулись.

— А баллы? — затупил я, пока Тонкс тянула меня за рукав в сторону портрета Цефеи.

— Мистер Прюэтт, — строго посмотрела МакГонагалл на меня поверх очков. — Я не горю желанием объяснять кому-либо, даже Дамблдору, что поймала ночью четверокурсника и великовозрастного аврора за игрой в салочки, по всей видимости, на щелбаны. Хотя, должна признать, с каждой секундой такая возможность нравится мне всё больше. Так доступно?

— Тонкс, да чего ж ты спишь-то?! — возмущённо прошептал я, перехватывая рукав аврорши.

За спиной послышался тяжёлый вздох, звук соприкосновения лба с ладонью и бормотание «Ничего, зато через несколько десятков лет — пенсия… Мда».

Вяло переругиваясь шёпотом, мы с Тонкс всё же добрели до моей комнаты, где она дала мне наставительный подзатыльник: «Не поможет, но вдруг» и распрощалась.

— Э, Тонкс, может, ты мне вернёшь палочку всё-таки, а?

— Ты и без неё можешь магический мир вверх ногами поставить, — вздохнула девушка, копаясь в карманах мантии.

— Это-то да, — вынужденно признал я. — Но без палочки я чувствую себя несколько неловко.

— О, месье Прюэтт знает слово «неловко»? — деланно изумилась Тонкс, протягивая мне мою прелесть.

— Не далее как на прошлой неделе именно вы, мадемуазель Тонкс, огрели меня словарём по голове; я счёл это подарком, и, безусловно, не мог оставить его без внимания. В данный момент я как раз на букве Т, так что — конечно, я знаю слово «неловко», читал его аккурат два дня назад.

— Эх, балаболка… Весело с тобой, но спокойной ночи, а то МакГонагалл трансфигурирует меня в пять исключений Гампа и не поморщится…

— Я поморщусь за неё, не волнуйся, — заботливо успокоил девушку я. Она только закатила глаза.

_____________________________

К слову о птичках, товарищи. Фанфик пишется, герой — последний из рода, причем сразу из двух родов даже. Наследников-с плодить надо (вы же понимаете, что я не могу не написать здесь: нет, не с Тонкс. Вне зависимости от того, правда это или ложь). В связи с этим:

Варнинг: герой будет иметь отношения с представительницей противоположного пола. Для слэшеров, читающих джен ради сюжета, такие отписывались, я помню. Для не слэшеров, читающих джен ради сюжета, тоже, думаю, пригодится.

И я напоминаю, что рейтинг поставлен только за убийства-кровь-кишки и так далее. Поцелуи в щёчку и танцы на расстоянии линейки рулят (а кто сказал, что с наследниками сразу получится?).

В связи с этим и есть вопрос: менять тип фанфика на гет или нет? По старой шкале фанфик всё-таки дженовый, поскольку отношения главгероя не будут содержать мозговыносящего "я люблю тебя и хочу быть с тобой но фиг там, потому что в моей голове здоровенные тараканы, которые до поры до времени почему-то шкерятся — и о боже нет, я скорее молча сдохну чем скажу тебе хоть слово по теме кроме "мы не будем вместе"", каваррных похищений и тупых волевых решений с профитами после оного... Короче, на сюжет вся эта лабуда фактически не повлияет.

Итак, менять или нет?

Дела праздничные

Внимание — не проверено на грамотность.

Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела.

Феномен моего инсайта в кабинете Грюма оставался невыясненным, но на ближайшем же Прорицании появилась небольшая ясность по другим вопросам.

Я, как приличный ученик, пришёл с тщательно выполненным домашним заданием и весь урок сидел примерно, на вопросы там отвечал, ещё чего-то опционально вытворял, а в конце получил:

— Все свободны. Мистер Прюэтт, задержитесь, пожалуйста.

И вот все выползают ближе к цивилизации, протискиваясь в не особо удобный люк, Трелони что-то шуршит со своими возлюбленными чашками. Люк закрывается, мы остаёмся, так сказать, тет-а-тет.

— Хорошая колба, — произносит профессор. — Дорогая, наверно, я таких раньше и не встречала. А на самом-то деле, между прочим, могли бы просто задать интересующий вас вопрос. Скрытно брать образец воздуха для анализа на территории волшебника — не самая удачная практика, это, знаете ли, проявление неуважения, если, конечно, вы не общепризнанный параноик Грюм. На данный момент этикет больше сконцентрирован на уважении, а не на обеспечении своей безопасности любыми средствами.

Вот честно, я покраснел. Спрятанная в кармане колба (из США выписанная, чуть не лабораторный экземпляр) с образцом воздуха начала жечь руку.

— К слову, пахнет тут смесью обычных трав, направлено всё на повышение концентрации и непроизвольную фокусировку сознания. Никаких аллергенов, конечно же, — Трелони в это время осторожно расставляла чайнички по местами, как-то преобразившись. Не было привычной прерывистости и резкости в движениях, исчезло одухотворённо-фанатичное выражение лица, даже голос стал ниже и внушительней. Она теперь даже чем-то МакГонагалл напоминала. — И, если говорить о том, зачем оно нужно — со временем, естественно, организм к подобным «прививкам» привыкает, что способствует общему повышению иммунитета. И, как ни странно, ученики тоже тренируются и… как бы сформулировать поточнее… То, что называется интуицией и способностями к предсказанию тоже улучшается. Это как мышцы, хотя сравнение не вполне точное — мышцы есть у всех и с физиологией так или иначе можно побороться, необходим труд. В данном же направлении если зачатков дара нет — его не развить, и больше, чем отмеряно — магией ли, природой, Богом, кто как верит, — взять не удастся. Разве что украсть, но это всё слишком нестабильно и муторно, да и кто в наше время всерьёз верит в пророков? Человек сам творец своей судьбы, не так ли… У вас, конечно, несколько другой случай, но тут не меня спрашивать следует. Кого — вам думать. — Это немного странно и страшно — просто присутствовать на разговоре, где ты сам вроде как и не нужен. Она будто читала мои мысли, хотя легиллименция, как говорят, предо мной бессильна. — Другой, я имею в виду, касательно навыков, а касательно судьбы… Охохо.

— Обычно после пророчеств — да и без них, события так или иначе развиваются линейно, и, с известными предпосылками, достаточно предсказуемо. В вашем случае кажущаяся последовательность напрочь убивается спонтанностью — вы до сих пор не определились, останетесь ли здесь, будете ли принимать участие в намечающейся войне, если она всё же случится, и — какое участие. С вас станется в любое мгновение послать к чёрту всё и уехать куда-то, не из-за страха, а из-за скуки и нежелания возиться с чужими выпестованными проблемами. Забавно, что вас самого даже немного беспокоит то, насколько вам на самом деле всё равно, впрочем, не мне об этом с вами говорить, мистер Прюэтт. Так вот, вы изменили практически предопределённое за исключением пары несущественных мелочей будущее, и продолжаете это делать самим фактом своего существования. Признаться, всё могло быть не так катастрофично, умри вы на Кубке Мира. Отрадно, что вы выжили — скажу честно, шансы были минимальны. Вас спасла, я полагаю, повышенная подозрительность — кто-то, да, таинственный, неизвестный кто-то пошутил, — женщина спрятала весьма саркастическую ухмылку в не пойми откуда взявшейся чашке с чаем, — прислав вам бессмысленную записку, и она почему-то заставила вас действовать несколько более насторожённо, чем обычно.

— Скажу честно, все немногие существующие пророки были крайне недовольны получившимся исходом. К слову, это никак на вас не влияет, есть что-то вроде соглашения, по которому прорицателям запрещено вмешиваться в посторонние события и жизни. Есть довольно неудобные ограничения, но в целом дар это окупает. Недовольны потому, что вы вносите незаурядную сумятицу в любые прогнозы, связанные с Британией, теперь ещё с Францией и территориями, связанными с Дурмштрангом. Не говоря уже о том, что благодаря вам несколько изменились линии в США — те, что связаны с кампаниями и компаниями мистера Картера. Как это не парадоксально, прорицатели привыкли знать всё и не удивляться событиям, хотя, по-моему, это ужасно скучно. И я вполне уверена в дальнейшей безопасности сведений про пророков — да, мы действительно не афишируем свое существование и даже скрываемся, но и старый фанатик Биннс кого попало не выбирает. Да и частью ваши действия тоже предсказуемы — характер имеет своё влияние, а вы как бы не более скрытный, чем Дамблдор… Скажете что-нибудь? — резко прервалась она.

— Дезоксирибонуклеиновая кислота, — отозвался я.

Трелони задумчиво провела пальцем по губам.

— Почему не «Серьёзно?», «Наконец-то моя реплика?», «Что-нибудь», «У вас паршивый ковёр»?

Я молчал, глядя на неё, и чем дольше затягивалась пауза, тем шире становилась её улыбка и тем ярче блестели глаза — как у ребёнка в предвкушении сюрприза.

— У вас есть дар, я предпочитаю считать, — развожу руками.

— Да, — рассеянно признала женщина, — способ, более чем достойный существования. Что ж, вам следует поторопиться — профессор МакГонагалл через две минуты закончит беседовать с Флитвиком, и спустя ещё шесть будет в кабинете, колбу можете оставить себе…

Одни психи вокруг. Одни психи. Пророчица, помешанная на неожиданностях и событиях, которые могут её удивить; полугоблин (как и зачем?), хотя он-то адекватен; анимаг, зачем-то преподающий в школе, и это не шутки — школяры-анимаги в Поттерианы это просто жирнейший и невероятнейший рояль и антилоджик, также как и Скиттер-журналистка, а так шотландка и иже с нею едва не боги трансфигурации, которым париться в школе или жёлтой прессе — ну, всё равно, что гвозди забивать адронным коллайдером, вон, Тонкс и та на звероформу даже не замахивается. Про преподов Защиты просто молчать не чокаясь, Хагрид с Уходом — без комментариев… Ну, у Снейпа, допустим, тоже резон свой на Хогвартс есть, но он тут как МакГонагалл, коллайдер-молоток. Вот Спраут и математики-астрономы — вот они нормальные. А так…

Но за записку, оно конечно, спасибо. С этим и с составом воздуха вопрос снят — и то хлеб.

На урок к МакГонагалл успел. Встретились мы с ней аккурат в коридоре, она строго покачала головой, но пропустила вперёд себя и даже опоздание не засчитала. Как выяснилось, её ещё и предупредили, что меня задержат на Прорицаниях. Трелони же и предупредила. С утра.

* * *

Разговор с Малфоем дал совсем какой-то неожиданный результат. До этого, я так понимаю, мы друг другу гадили исподтишка, на четвёртом курсе мне было как-то не до того, так что противостояние перешло в нейтралитет. А теперь, похоже, блондин нашёл наш спарринг прекрасным вариантом спускать пар.

Томас с бесконечным энтузиазмом пытался выпихнуть меня на поле, мяч погонять — доставал буквально везде и всегда, да так, что даже Цефея начала вместо краткой и ёмкой характеристики посетителей с непередаваемо гадливым выражением лица и тоном говорить «Там он». И когда я уже решил, что проще всё-таки выползти поиграть — размяться и отвлечься от рутины действительно стоило, Дин, едва услышав что-то кроме «нет» и «да отстань же ты», едва не взвыл на радостях и, врубив форсаж, унёсся куда-то в коридоры, успев только сказать мне время будущей игры.

А на поле меня ждали аж целых две команды. В числе футболистов — Томас, Финниган, какой-то юркий второкурсник и — о, ну надо же! — мисс Патил, которая Падма. На противоположной половине поля разминалась пятёрка в зелёном, и один подозрительным тип с дружелюбным оскалом и белобрысой шевелюрой приглашающе махнул мне рукой.

Вечер переставал быть томным.

Форвард из Малфоя получился — будь здоров, и с каким чувством глубокого удовлетворения он бил по нашим воротам! Дури тоже вкладывал несоразмерно, разок его удар даже мне руку отсушил. И дважды забил. А уж когда я, отринув лень, поменялся с Финниганом и вышел в поле, вовсе началась форменная дискотека. До свалки дело не дошло, но силовой футбол плохоиграющих подростков мы изобразили очень достоверно.

На следующее утро я с изумлением узнал, что Малфой записался во вторые замы футбольного клуба, и требовал игр с моим участием по крайней мере раз в две недели. Дин смотрел на меня щенячьими глазами и что-то задвигал про Попечительский Совет. В этот самый момент неподалёку от нас Джинни не удержала в руках стопку учебников, и об одну из книжек закономерно споткнулись — Малфой же. Локтём он хряснулся крепко, пошипел от боли, второй рукой подобрал и подал учебник ошарашенной девочке, мирно посулил ей быть осторожнее и пошёл к Больничному крылу походкой уравновешенного спокойного человека. Коридор за его спиной безмолвствовал, а Драко ещё и добивающе поздоровался с подошедшими Гарри и Гермионой. Они, к слову, тоже замерли соляными столбиками, и мы все ступорили ещё с минутку после ухода слизеринца. Мы все — включая присутствовавших здесь слизеринцев же.

Лжегрюм притих и пока оправлялся от итальянской забастовки, которую дружно устроили ему ученики. Говорят, пнули его за коллективную жалобу и небезопасное преподавание вполне знатно, причём даже не от Министерства, а от деканов. Дамблдор тоже насупил брови и добрым тоном попросил Аластора не шалить — ну, как умеет, так, чтобы вроде и пистона вставить, а вроде и все сами дураки, один директор в белом пальто.

Рождественский бал приближался, и школу знатно лихорадило на эту тему. Ну, там ещё, конечно, каникулы и большой праздник впереди, но нынче всех куда больше интересовал вечер «других посмотреть, себя показать». Я тоже не совсем остался в стороне, хоть чуть-чуть, но отметился по всем интересующим меня фронтам. С Гермионой и Джинни вопрос решил предельно просто — берётся предварительно настроенный Гарри Поттер (моей хитрой роже без поддержки добрых глаз национального героя веры бы не было), стопка каталогов, и дальше начинаются подкаты: к Джинни, чтобы она выведала «комплект мечты» Гермионы, а то на Рождество дарить нечего; и к Гермионе с абсолютно таким же заданием. Как результат — два комплекта каталогов, в которых нужные позиции обведены, и две донельзя счастливые девчонки, за два дня до бала получившие весьма актуальные подарки. У самого Гарри был наряд тщательно подобран, причём, видимо, уж чересчур тщательно, потому что при одном намёке на костюм он едва не креститься начинал, настолько его эта тема (применительно к нему) достала. Близнецов с Лонгботтомом на всякий случай тоже ненавязчиво проконтролил — но первые позаботились о себе самостоятельно, у второго нашлась весьма инициативная бабушка.

В общем, все относительно опекаемые мною детки шли на главный на данный момент праздник своей жизни принцами и принцессами, с наилучшим настроением и ожиданиями. А там уж… сами справятся, я помог как мог.

Ну и, конечно, Рождество. Двадцать четвёртого декабря, какой-то жуткий симбиоз адекватного Нового года и православного Рождества же… Ох уж эти католики. И протестанты. И очень странные маги, хотя, наверно, нормальные, тут всё мой личный внутренний конфликт первую скрипку играет, а так… Когда в Риме, так сказать. Тьфу ты, уже и англицизмы прицепились, ну!

Впрочем, к празднику я тоже присоединился. Дарить подарки — это то, что я чертовски любил делать, и теперь, похоже, у меня широчайший круг адресатов. Так что всё время до собственно Рождества я забил полностью именно подбором подарков. С учёбой, факультативами, редкими встречами комитета подготовки Чемпионов к Турниру и парой игр с Малфоем — лишнего времени на то, чтобы лежать и рефлексировать, не оставалось вообще. Туда написать, там выбрать, поймать всех Уизли в Хогвартсе и организовать письменную конференцию всех детей означенной семейки, а на оставшиеся копейки — искать информацию о моём боевом глюке…

Теперь юное поколение волшебников, нервничая и волнуясь, но радуясь безмерно, убыло на бал, а я — в полудостроенное поместье. Под настрой. Сочельник. Праздник.

Артур благополучно получит завтра набор электроинструментов по работе с деревом, спасибо Дурслю — сказал, что подобрал самые лучшие. Надеюсь, Нора выстоит, да и сам Артур успешно переживёт период экспериментов.

Молли Уизли достанется коллекционный сборник сочинений какой-то писательницы любовных романов с именными автографами, и набор фотографий всего младшего поколения (по отдельности, с улыбками и плакатами «С рождеством»).

Билл найдёт под ёлкой косуху из драконьей чешуи, Чарли — приглашение на двухмесячную практику в Китай, в один из закрытых драконников, причём к неклассическим драконам, а к «залегендированным» китайцам — длинным коротколапым ящерам с тяжёлой головой, так сказать, к драконьим таксам. Перси получит имиджевый набор перьев и пафосный ежедневник, что обидно — парень, с которым я ладил едва ли не лучше, чем со всей семьёй, отдельно меня предупредил — ничего особенного, пожалуйста, он всё сам хочет заработать и сделать, всё сам… Близнецам достанется полевая мини-лаборатория. Джинни — какой-то французский серьёзный набор косметики, она с этим делом нехило так ладит, вон, в гостиной перед балом самозабвенно раскрашивала чуть не половину девчонок.

Советская магическая Энциклопедия Общих Наук на английском для Гермионы (проще умереть и воскреснуть пару раз, чем найти), снова коллекционное издание, но уже Конан-Дойля и для Гриндевальда. Злосчастная колба с воздухом отправилась к Трелони. Пригласительный на матчи Британской Короны для Картера, парочка единоразовых полных пропусков в Министерство (за исключением, конечно, режимных частей вроде Отдела Тайн) для мисс Скиттер. К Гарри отправился тональник для замазывания шрама, краска для волос и зелье Улучшения Зрения — часто пить его нельзя, вредное, но разок в неделю на двенадцать часов он сможет рассекать без очков. Может, вон, захочет анонимно на свидание выбраться со своей партнёршей. Я, кстати, так до сих пор и не в курсе, кто это, сам он распространяться хотел не особо, Гермиона тактичная, а теперь ещё и бесцеремонный Уизли того… Прюэтт.

Кто там дальше…

— Красивая картинка, — проскрипели неподалёку.

Вообще я сидел чуть не на улице. От поместья есть фундамент и костяк, там делать особо нечего сейчас, зато на неделе рабочие тут отстроили неплохую беседку, деревянную, простенькую, но уютную. Лавки, стол, согревающие чары — всё прекрасно, и ничего лишнего.

Ну вот только гости незапланированные.

Шейтхару клинок гоблинский, кинжал. Мюриэль — несколько портретов, у Молли сохранились некоторые фотографии родни.

— Ходят слухи, — проговорила главная тётушка всего семейства Уизли, — что в школе бал какой-то полезный устраивают.

— Так точно, — откликаюсь я. Голос чуть хрипит — давно молчу.

— Ну как же, — щурится Мюриэль. — Бал — разве не развлечение для молодёжи? Ты, я знаю, парень нарасхват, партнёрш — хоть лопатой греби, а вот вижу, как пятнадцатилетний мальчишка послал к чёрту танцы, удалился в поместье и сидит, руки на столе, голова на руках, а из собеседников — только пирог со свечками… Грустно тебе?

— Так, немного, — пожимаю плечами.

— Ну, бывает. Взрослые постоянно сожалеют, не то о несбывшемся, не то о потерянном. И дурацкие же моменты выбирают, да?

Я отвлёкся от игры пламени и впервые взглянул на Мюриэль. Старушка грузно опиралась на стол и смотрела открыто и спокойно.

— Да, бывает и так.

Она кивнула и потянулась к пирогу, чтобы осторожно отрезать кусочек, не задевая свечек.

— Мм, вишнёвый? Очень вкусный…

— Не знаю, — усмехнулся я. — Бабушка постоянно пекла такой. Она была властной, имела только одно мнение — своё, единственно верное, и на каждый мой день рождения она поднималась затемно, чтобы испечь вишнёвый пирог, и потом тряслась три часа в поезде, чтобы, когда я проснусь, у меня был свежий вкусный пирог. Я ненавидел его, и, что самое забавное, у нас никто его не ел на самом-то деле. Но каждый мой день рождения начинался с того, что я давился здоровенным куском пирога и рассказывал, какой он потрясающе вкусный, бабушке. Остальным тоже приходилось это делать, если только они не оказывались очень-очень занятыми, ну, уходом на работу, к примеру. А потом настал день рождения, когда я остался без пирога. Было почему-то так паршиво… На следующий день я оббегал весь город, чтобы найти дурацкий вишнёвый пирог, и успокоился только тогда, когда всё-таки нашёл нужное. У меня ещё пару дней пылился надкусанный и оставленный кусок теста с вишней. С тех пор я каждый год заказывал утреннюю доставку свежеприготовленного пирога. Несъедобная дурацкая прихоть.

Я осторожно отщипнул кусочек и попробовал.

— И всё это для того, чтобы в один день всё-таки признаться себе, что печёная вишня — абсолютно не моё, — и я задул свечи. — Расскажете историю своего озарения?

— Характер изменяться может, знания из ниоткуда появляться — нет, — бесхитростно развела руками Мюриэль, пододвигая пирог к себе. — Действительно очень вкусно… Ну что ж, мистер Прюэтт, какие у вас дальнейшие планы?

— Пока ничего определённого, — я выровнялся и потёр лоб. — Так что вы вполне можете попытаться внести свои коррективы на данном этапе.

— Ничего определённого — это печально. А коррективы… Вы, мистер Прюэтт, уже юноша взрослый, да и, смотрю, достаточно самостоятельный, связи налаживаете полезные… Вон, какие-то непонятные шевеления совершаете, — это она про попытки поиска «универсальных солдат». Репетиторов на пару месяцев до Хогвартса ещё удалось найти, а вот на постоянную работу состав… Да, денег сейчас было, мягко говоря, негусто, но проблема заключалась в том, что кадров не было в принципе. Собрать частный отряд на правах личной службы безопасности оказалось задачей не просто нетривиальной — попросту невыполнимой. Ответ всегда один — за постоянными работниками в магические ЧВК, на разовый найм ещё можно было найти одиночек, но там уже был киллер-стайл, так сказать. — А о будущем кто будет думать?

— Так а я о чём, по-вашему, думаю?

— Не о том, что нужно, — проворчала Мюриэль. — О наследниках думать надо!

— И у вас уже есть список невест?

Женщина с готовностью взмахнула рукой, и по этому жесту на стол рухнула пухлая папка. Я присмотрелся — восемь сантиметров, по-видимому, анкет потенциальных невест.

— А ваша кандидатка? Или есть несколько фавориток?

— Идеальная пара для тебя, — почему-то поджала губы старушка. — Тоже вся в делах. И с тараканами в голове… Замуж не хочет…

— Знакомьте, — фыркаю и вижу, как загораются у Мюриэль глаза. Торопливо добавляю: — Никаких гарантий. Может, мы друг другу не понравимся…

— Что значит «может»?! — неподдельно возмутилась она. — Вы, два паршивца самодостаточных, обязательно друг другу не понравитесь, но, что самое смешное, договоритесь полюбовно и расстанетесь глубоко довольные друг другом и перспективами общения, а кто будет заботиться о намерениях и желаниях старой тётушки Мюриэль? — видя, что я хочу что-то сказать, женщина торопливо замахала руками: — Нет-нет, всё, слово сказано. В январе как-нибудь устрою вам свидание.

— Как скажете…

Мы немного помолчали, она чуть обиженно, я — заинтригованно. А потом вспомнилось:

— Со мной тут случай странный произошёл, на Защите от Тёмных Искусств. Недодуэль, что ли… — я осёкся, глядя, как преобразилась Мюриэль — только что хмурое внимание, и тут же сама святая простота — всем своим видом излучает недоумение, брови подняты, глаза невинные-невинные… — Вы знаете, что произошло.

— Нет, откуда бы?

— Вы знаете, что это может быть, — поправился я. Обстоятельства стычки с Грюмом, конечно, секретом не были, но то, что у меня там в мозгах происходит — уж точно сугубо конфиденциально.

— Нет, откуда бы? — снова говорит Мюриэль, не меняя выражения лица. Без слёз умиления на неё сложно взглянуть, божий одуванчик, право слово.

Я раздражённо потёр бровь.

— У меня острое ощущение, что меня кто-то… обманывает.

— Ты про меня, что ли? Как можно, мы же семья! Тем более — обманывать такого… дуэлянта!

— Искал информацию. Не нашёл, — коротко отчитываюсь, а эта… Хитрая бабулька только головой на руку опёрлась и смотрит ещё так — мол, да что ты говоришь… — Не скажете, — скупо подытоживаю.

— В любом случае, — дипломатично говорит Мюриэль, — вреда от этого, наверное, не предвидится. Вот когда тебе сны какие-нибудь интересные сниться начнут — тогда, может быть, что-то прояснится. Ты не переживай-то так, у тебя ведь и без этого куча проблем. Целая жизнь.

— Но надо же что-то делать, — пытаюсь возразить.

— А ты как все попробуй. Живи. У тебя уже отлично получается. Согласись, никто тебя не заставляет есть невкусные пироги и вежливо улыбаться при этом.

* * *

Хогвартс, Хогвартс… Эй!!!

Я отряхнул затылок и крутнулся на месте, пытаясь найти злопыхателя, запустившего в меня снежок.

— Рон, а Рон, там бал идёт, а ты почему тут гуляешь грустный, да ещё и без шапки? — расслабился я зря, подошедшая Тонкс тут же щедро насыпала мне снега за воротник и, мерзко расхохотавшись, рванула в сторону. Разумеется, я погнался за ней.

Началось, как видите, всё невинно. Это потом на нашем пути попалась парочка третьекурсников, которым я крикнул: «Лови!!», а там непонятно откуда выполз зевающий молодой аврор, которому уже Тонкс рявкнула «Спасааай!», и как всё это переросло в снежную битву «ученикиvs все не очень патрульные авроры» — ума не приложу. На стороне первых было внушительное численное превосходство и несколько затесавшихся старшекурсников; вторые же, пребывая в изрядном меньшинстве, извращались как могли, но там, где они опрокидывали одного, вставало трое, а потом ещё и опрокинутый снова вставал… Впрочем, статус-кво сохранялся, авроры всё-таки. Хотя баталия ещё продолжалась, когда мы с Тонкс осторожно отползли в сторонку, дезертируя потихоньку.

Мы тихо лежали в снегу, я пробормотал «Спасибо» за согревающее и, зацепив горсть снега, припечатал оную в лоб Тонкс; девушка покаянно свела глаза в кучу и оставила мой манёвр без ответа.

Тут отдышаться бы, это меня ещё вела месть… Оох… Я, оставленный без поддержки священного огня справедливости, рухнул прямо с локтей в снег рядом с Тонкс, также переворачиваясь на спину.

— Ничего себе мы кашу заварили, — пробормотала аврорша.

— Ага, — вяло поддакнул я.

— А ну бодрее, — толкнула меня в бок девушка.

— Это да, это мы можем! — со всем самодовольство проговариваю.

— Другое дело, — довольно выдыхает Тонкс. — А то шёл, с тебя уксус цедить можно было! Стопроцентный, ровно по объёму…

— Мм, так это был гуманитарный снежный конвой, комиссия по хорошему настроению, — довольно улыбаюсь, возвращая лёгкий тычок.

— Конечно, а ты думал? Я с патруля снялась, домой пора, а норма добрых дел, как назло, не выполнена!..

— Ну я же знал, — невозмутимо говорю. — Специально надулся, всё ради твоей нормы добрых дел!

— Ох, спасибо, это так чудесно и трогательно! Ну да ладно… Ты почему не на балу, дитя? Когда на мои вопросы ты отвечал «всё схвачено», я как-то представляла другую картинку…

— А разве обязательно всем хотеть на бал и идти на бал?

— Дурак ты, — мечтательно сказала Тонкс и села, опираясь на руки. — У нас на шестом курсе тоже бал закатили, в честь какой-то годовщины, что ли. Я ого-го как пыжилась, что не хочу на бал, все приглашения отклонила, даже специально у Снейпа отработку на вечер бала отхватила… Дура была. А сейчас ужасно жалею, между прочим.

Аргументы у Тонкс, если честно, были более чем сомнительные и меня совершенно не убедили, как и не добавили любви к сборищам людей, торжествам и прочей мишуре. Но.

— Может, ты и права, но всё равно уже поздно.

— Бал ещё идёт, — резонно заметила Тонкс.

— Я не особо одет к случаю, — это правда, синие джинсы и песочный джемпер — не слишком парадный наряд.

— Тебя это так сильно волнует?

— Ну ладно, нет, но… Самое главное — у меня нет партнёрши.

— Ты серьёзно? Только кликни — и куча девушек тут же сбежится, как бы драться за тебя не начали!

— Ты преувеличиваешь.

— Рон, любая согласится пойти с тобой на бал.

— Не любая, — вздыхаю тоскливо. Да-да, я обиженный подросток с глубоко спрятанным комплексом. Жалейте меня.

— Абсолютно любая, — убедительно и тихо говорит Тонкс, для верности кладя руку мне на плечо.

— Ты бы отказалась, — бормочу. Она тихо смеётся:

— О, с таким джентльменом и я бы согласилась посетить бал…

Я тут же энергично поднимаюсь и протягиваю руку девушке:

— Ну, идём!

— Куда? — насторожённо уточняет почуявшая подвох аврорша. Чутьё, не иначе…

— На бал. Он ведь ещё идёт, и ты моя партнёрша. Или нет? — умильно поднимаю брови, ожидая ответа. А вот Тонкс растерянно оглядывается, будто бы ища вокруг таблички с подсказками — такой торчащий из снега указатель с нейтральной репликой, которая пошлёт меня прямиком на бал, причём безобидно и одного.

А нет такой реплики.

— Я в патрульном костюме, — нашлась девушка.

— Да, — серьёзно отвечаю, — это хоть как-то утешит народ — то, что самая красивая девчонка на балу была без платья. Давай, Тонкс. Пожалеешь ты наверняка и в случае согласия, и в случае отказа, и подкалывать я тебя тоже буду в независимости от решения, чем ты рискуешь?

— … — она действительно собралась перечислять.

— Ладно. Да или нет? Мне надо с кем-то танцевать. Спаси друга, а? Да, это шантаж, грязный, глупый и примитивный. Но я действительно хочу пойти на бал с тобой.

И она со вздохом приняла руку.

Есть множество преимуществ в том, чтобы идти на бал не с каким-нибудь стандартизированным прототипом девушки, а с послепатрульной Тонкс (и я ни разу не умаляю прекрасности иных вариантов). Во-первых, когда в танце всё получается, радость немного более полная — на ногу тебе в данном случае может наступить не лёгкая туфелька, а вполне себе аврорские ботинки, скроенные так, чтобы быть лёгкими, удобными и опасными — магия. Во-вторых, вы ходите и подбираете друг другу партнёров по танцу, что-то вроде спора или соревнования. И ты действительно ищешь кого-нибудь идеального, потому что в следующий раз Тонкс вполне может найти тебе адекватный ответ на заказ потанцевать Снейпа, и ты отправишься отбивать у Хагрида мадам Максим. Это не спасает от естественных ошибок, например, когда Тонкс забрала Поттера, а мне благополучно сплавила Делакур, с которой Гарри и пришёл. В отместку я пригласил Гермиону, чтобы не скучать, пока Тонкс танцует с Крамом — а танцы были отнюдь не сильной стороной Вика, вопреки занятию спортом и аристократическому происхождению. Дамблдор и МакГонагалл, Флитвик и Трелони, каждому по близнецу Уизли (хотя Фред почему-то протестовал, да ещё и после танца я стал ходить с надписью «Потанцуйте со мной срочно» над головой, но это скорее упростило задачу), Малфой и Паркинсон, всё-таки Хагрид и Мари… Ну и, конечно, мы с собственно Тонкс в паре танцевали тоже, но это дело нам быстро наскучило, вот и началось…

В-третьих, с Тонкс в паре можно безнаказанно шутить над близнецами Уизли, и, даже в объединении со своими партнёршами и Ли Джорданом они не смогут победить. Хотя бал мы знатно оживили, окрашивающими конфетками, салютами, пуншевыми фонтанчиками… Закончилось всё огорчительно — в игру вступил Дамблдор и уже мы с Тонкс начали чувствовать себя проигрывающей командой. Учитывая, что дедушка играл третью сторону, близнецам пришлось совсем несладко, но их это ничуть не расстроило — какая разница, кто шутит лучше, если всем весело? Я обзавёлся маской енота на лице, расцветкой бурундука на шевелюре и время от времени непроизвольно мяукал, что заставило меня приложиться к пуншу. Рядом при каждом взгляде в мою сторону заливалась счастливым смехом Тонкс с мультяшно-огромными глазами, чернеющим кончиком носа и лисьими ушами и хвостом. Директор Дамблдор в это время с серьёзным лицом беседовал с кем-то из Министерства — его собеседник был красным, как рак, запинался и заикался, а профессор невозмутимо время от времени поправлял свисающие кроличьи уши и приглаживал рукав ядовито-голубой мантии, на которой уже кое-где вяло ползали облака. Хотя, может, парня беспокоила профессор МакГонагалл, над головой которой парил здоровенный фантомный краб, красный и злой, очень похожий на Грюма, агрессивный и бесшумно, а оттого более зловеще, пощёлкивающий клешнёй.

В-четвёртых… Что-то там ещё было. Связанное с выходом на воздух, кажется. Мы говорили, про способы перемещения тоже, а потом вспомнили, что я быстро учусь…

Шотландский паб, Бен Нэвис, ещё один паб, Биг Бен (в Англии столько Бенов!), мы увидели здание Парламента и я цитировал балладу про Гая Фокса, и потом, кажется, мы говорили о том, что революции нужны, революции важны…

Почему так болит голова?

Так, я когда? С трудом разлепляю глаза и ищуще смотрю на руку — но часов там не оказывается. Это чт?..

О.

Картина маслом. Комната незнакомая. Шкафы, стол, стулья, собственно, кровать, на которой я. Везде одежда раскидана, с люстры, вон, обольстительно носок свисает. В одежде, подозрительно напоминающей мой вчерашний наряд, разбавленный уставной аврорской формой, попадаются вкрапления стеклянных бутылок, предположительно, до этого содержавших что-то алкогольное. Нет, вру, половина от лимонада, а вторая… Из прюэттовских подвалов стеклотара, мда. А ещё одеяло рядом шевелится и это… я заглянул… и быстро выглянул обратно, заботливо всё поправив, — Тонкс. В неглиже примерно.

Дверь открывается, и на пороге с приподнятой бровью останавливается женщина, за которой летит поднос. Мадам весьма чем-то напоминает не то миссис Лестранж, не то миссис Малфой, а скорее даже, обеих сразу.

Итак, видимо, сейчас утро, очевидно, я в доме Тонксов. В кровати спящей голой Тонкс, не спящий, но тоже почти голый, и всё это застала её мама.

Прелесть.

С днём рождения, Саня, кстати, покойся с миром, и ну ничего ж себе я погулял…

ПОКА ВСЕ Произведение было заморожено, но проверьте на сайте, возможно, уже есть продолжение

Страница произведения:

Напишите комментарий о прочитанном - порадуйте автора!

А если произведение очень понравилось, напишите к нему рекомендацию.

Оглавление