«Депортация»

В трюм звездолета нас, последних, загоняли уже прикладами. Длинная очередь депортируемых поначалу безропотно заползала разноцветной гусеницей в ворота технического шлюза, пока отсек не наполнился под завязку. Первое время люди устраивались поудобнее, некоторые лежали, другие сидели на корточках, одна семья даже организовала традиционный Круг. Я стоял ближе к концу, но через десятиметровые ворота шлюза под ослепительными лучами прожекторов внутренности трюма были видны как на ладони.

Под нажимом толпы лежащие были вынуждены присесть, сидящие встать, и только Круг держался некоторое время, потом распался и он. Выражение "сельди в бочке" как можно более подходит к тому, что я увидел в трюме, перешагнув его порог. А потом с грохотом опустился гермозатвор шлюза, навсегда отрезав нас от будущего.

Свет дня сменился на желтоватое внутреннее освещение. Металлический голос из скрытых динамиков оповестил нас, что полет на Аврору продлится около сорока часов, что вода будет регулярно доставляться через систему автоматического пожаротушения, что еды и гигиенических удобств на такой короткий срок не планируется и ввиду перегрузки звездолета предоставить их невозможно, что мы будем высажены в относительно чистой с точки зрения экологии местности, и да поможет нам бог.

Мой аттестат об окончании средней школы обмывали целую неделю. Я даже не знал, что у меня есть столько друзей. Родитель номер один выделил денег, родитель номер два разрешила использовать загородный особняк для праздника. Происходящее помню отрывочно.

Помню, как Миа сидела у меня на коленях, моя рука подбиралась к ее сокровенному, а она шептала мне в ухо:

– С такими оценками ты можешь учиться даже на адвоката или менеджера! И, может быть, стать правительственным чиновником!

Помню, как мы сидели на кухне с моим, пожалуй, единственным настоящим другом Карелом и делились дальнейшими планами. Он не дотянул до моих оценок и ему светило, в лучшем случае, всего лишь инженерное образование. Доплатить за что-то более приемлемое средств у его родителей вряд ли бы хватило.

С Карелом нас прочно связывал постыдный детский проступок, когда мы, четырнадцатилетние подростки, впервые попробовали женщину – беженку с Второй Луны.