«Перешагнуть черту [СИ]»

Я открыла свой дневник и начала читать первую и единственную запись, сделанную три года назад.

«Многие считают меня забитой, отрешенной, недалекой и душевнобольной. Некоторые утверждают, что я сумасшедшая, и мое место в „дурке“.

При встрече со мной на улице, магазине, да, неважно где, люди чаще всего сторонятся, называют „колхозницей“ и украдкой смеются. Я их понимаю, и поэтому уже давно не обращаю внимания.

Худое, невысокого роста подобие девушки, одетое в старенький свитер с вышитой матрешкой, длинную юбку мышиного цвета и мальчишеские ботинки. Волосы практически всегда убраны в корявую гульку, а в руках сверток книг упакованных в газету — это я.

Только ничего странного и позорного, как много раз приходилось мне слышать за спиной, в своей внешности я не вижу. Обычная девушка, которая ходит в простой одежде, любит читать книги, писать письма на бумаге и пользуется мобильным только в качестве будильника и для связи с начальницей Верой Павловной.

Живу я в общежитии. После смерти матери, соседка по блоку — тетя Маша — взяла мой паспорт, а вернувшись на следующий день, отдавая его, сказала, что я могу не волноваться, и искать новое жилье мне не нужно. Что она предприняла я до сих пор так и не узнала: только с завода, которому принадлежит общежитие, никто не приходил, и бумаг, с требованием освободить помещение, не присылали. В общем, и идти-то мне было некуда.

Родственников, насколько мне известно, по линии матери у нас нет, а про отца я и вовсе ничего не знаю. Мама всегда реагировала на эту тему очень болезненно, ну, а я, глядя, как ей несладко одной со мной на руках, больше и не спрашивала. А снять жилье на библиотекарскую зарплату мне бы точно не удалось. Мое место работы находится недалеко от дома в самом тихом и сером районе Минска».

Затем взяла ручку и начала писать: