«Берег»

Дисклеймер.

Многие элементы этого рассказа целиком позаимствованы из «Лабиринтов Ехо» Макса Фрая, которому причитаются мои извинения и моя глубокая благодарность. Тем не менее это не фанфик; по ряду причин фанфик не мог быть написан. Благодарность также причитается Елене Михайлик.

— Флэш.

И Малыш бросил продавцу монету. Тот поймал её, рассмотрел и восхищённо цокнул языком. Золотой исчез в складках халата, а вместо него худая жёлтая рука быстро капнула из пузырька в джезву абсент. Над напитком поднялся крохотный грибовидный взрыв. Продавец подхватил джезву в воздух и виртуозно перебросил напиток в кувшин.

Мы сели на древний, пропитанный солнцем камень. Слева площадь глядела в уютный двор, а позади ступени вели к Старому Причалу, новым домам, садам и лавкам. За ними спрятался берег. Чуть раньше Сеан Хаузер оставил нас, чтобы продолжить свою прогулку. Он решил обойти площадь и сообщил об этом — вроде бы нам обоим, но на самом деле одному Малышу. У них это означает «жди меня, не сходя с этого места». Некоторое время я провожала его взглядом. Сеан походил на живую статую — гордый, каменный и драгоценный.

Было пусто и тихо. От наших ног до самого подножия Башни Радуг трава пыталась пробиться сквозь камень и раздвигала и смещала каменные плиты. Я отошла в сторону. В уютном дворике царило запустение, а дом, к которому он принадлежал, давным-давно превратился в руины. Молодые побеги винограда обнимали сирые камни. Над ними порхали бледные бабочки. Мне стало грустно.

— Ты чего? — спросил Малыш.

Он допил флэш и стал водить пальцем по мокрой кромке кувшина. Обожжённая глина отзывалась приятным звуком. Цветные стёкла солнечных очков Малыша пускали зайчики в такт.

— Ничего, — сказала я. — Домик жалко.

— А. Тут хорошее место, — сказал Малыш.

Он не улавливал разницы между домиком и руиной, одинаково ценя то и другое.

— Уютно, правда? — сказал продавец.

Видимо, золотой прибавил ему храбрости. Он осторожно осматривал нас, гадая, можно ли с нами поболтать.

— Ага, — сказал Малыш.

Он сунул голову в дворик, потом сунулся туда целиком, побродил там и шустро прыгнул на ограду. Это не казалось неуместным.

— Когда-то это был мой дом, — сказал продавец. — Я вернулся из ополчения, а тут всё вот — так. Ни дома тебе… ни жены. Рух обстреливали город с моря и — попали сюда.

— Кто? — спросил Малыш. — Что это там за пятна на камнях?

— У Башни? А, это адвокат Хин с клиентом. Они там так с самой войны и остались, Его Величество не велел убирать. Пусть, значит, люди смотрят и проникаются. Там даже надпись для иностранцев есть — видите, бронзовая плита?

— Вижу, — сказал Малыш. — Так что за Рух?

— Э… — продавец только глазами хлопал; видно, ему хотелось вежливо спросить, не свалился ли часом Малыш с Луны, но благоразумие не позволяло.

— С ними была война, — сказала я. — Уже после Гражданской. Йон… Мастер Ди просто забыл тебе рассказать.

— А. И кто победил?.. Стоп — мы, конечно. Иначе мы б тут сейчас не стояли. Я прав? — Малыш торжествующе улыбнулся.

Мне захотелось отвесить мастеру Ди хорошего подзатыльника, для начала, но человеческие возможности крайне редко идут в ногу с желаниями.

— Верно, — обрадовался продавец, которому ещё ни разу не попадался такой любопытный и невежественный слушатель. — Мы победили, сэр…

— Йон, — сказал Малыш. — Меня зовут Йонатан, как отца.

— Мастер Ди, — нашёлся продавец.

— Нет, — сказал Малыш. — Просто Йон. Мастер Ди — это отец. Город зовёт меня «Малыш», и Вы можете тоже так говорить, только имейте в виду, у меня есть и настоящее имя. Так что такое этот Рух?

— Это скорее кто… Арби Рух — на самом деле его звали Дьен — когда-то был Мастером Рух, их ещё называли «Хозяева Мрака». Сборище некромантов… После разгрома в замке Дэй Дьен сбежал за границу, а на тридцатый год вернулся… не один. Он привёл с собой армию мёртвых.

— Четыре армии, — сказала я.

— Да. Это было несколько армий. — Продавец ткнул пальцем в сторону моря. — До войны берег был гораздо ближе, вода подходила к этим ступеням, и с моря к городу подошёл мёртвый флот. Вон там, где сейчас рыбный рынок и пляж, на волнах качались суда, затонувшие сотни и тысячи лет назад. Ими правили матросы, плоть которых давным-давно пошла на корм рыбам. Арби Дьен поднял их всех из глубин, чтобы отомстить городу и стране за потерянную им власть. Корабли очень плохо маневрировали, потому что Дьен не смог или позабыл воссоздать их истлевшие паруса, но остальное было при них — вёсла, пушки и ядра… Мастер Ди тогда держал оборону на юге, а Ваш коллега Хаузер стоял вон там, на той высокой скале…

Продавец указал рукой на далёкий блестящий клык горы Млех. В зыбкой высоте скалы казались белыми, как иссушённые кости, и мы даже на расстоянии почувствовали, какая адская там когда-то стояла жара.

— Я ушёл в ополчение в числе последних, как раз перед тем, как Его Величество обьявил всеобщий призыв. Первые дни войны ополченцев было немного, несмотря на Королевский клич к оружию. Оно понятно, ведь где это видано, чтобы к оружию вместе с воинами призывали пекарей, лавочников, ювелиров? А много кто вообще не хотел воевать. Эти люди точили зуб на Короля из-за того, что слуги Его Величества в Гражданскую обидели их близких, и многие говорили, что Дьен всего лишь хочет расправиться со своими врагами, да и на троне будет смотреться ничуть не хуже Карварана II… А потом установили связь с нашей западной армией, и оказалось, что полчища Дьена полностью состоят из живых мертвецов, а не только, как все было думали, авангард. Дьен и правда решил расправиться со своими врагами, но во враги он себе записал всю страну. Когда наши отбили назад несколько деревень, оказалось, что Дьен скормил всех их жителей трупам.

Малыш поднял вверх указательный палец, прося внимания, и показал пустой кувшин.

— Флэш? — продавец тут же подлил в джезву воды. Малыш просиял.

— А дальше?

— Дальше… Мертвецы замкнули город в огромное кольцо. Я тогда уже ушёл на запад с отрядами Бенбоу. Мы были вон там… Потом пришло пополнение, и мы узнали про этого шустрого адвоката. Вы знаете Льготное уложение?

— Это про компенсации? — спросил Малыш.

— Вроде того. Уложение даровало льготы тем, кто пострадал от сторонников Его Величества в Гражданской войне, и их родственникам, даже внукам. Вроде как ты ничего не должен государству, кроме законопослушания и подоходного налога. В мирное время государству от человека ничего больше и не надо, но тут явились эти мертвецы. Один богатей решил освободить от призыва своих сыновей. Уж и не знаю, на что он рассчитывал, если бы Дьен победил. Может, подлизываться собрался… к прожорливым трупам. Ну, он пошёл к адвокату по имени Хин, и тот написал ему грамоту о том, что их семья «пострадала от слуг режима» — это там так стояло — и сражаться они не обязаны. Отличная вышла грамота, не придерёшся. К ним и не придрались — уложение всё-таки издал Король; и тут этот Хин учуял большие деньги. Другие адвокаты отказывались составлять эти грамоты и попытались даже прибить Хина, но он снял верхний этаж Башни Радуг, поставил охрану, дал обьявление в подкупленную газету — и наутро к нему поползли все трусы, предатели и мерзавцы, какие только нашлись в столице.

Продавец протянул Малышу полный кувшинчик флэша. Малыш подул на него, отхлебнул и уставился на Башню Радуг. Он почти лёг на спину, присматриваясь к вершине Башни, так она была высока.

— Мой брат Кью был как раз из таких. Наш отец смылся из замка Дэй как раз перед тем, как замок осадили люди Короля. Отец служил там поваром. Умный был человек, не то что… Ладно. Он поехал в деревню на рынок и узнал, что из города идёт конница Бенбоу. Отец выпряг коня и галопом назад, предупредить — а в замке ему говорят, ничего, мы их тут всех и положим… Отец сунул матери в руки сына — это, значит, меня — схватил что было под рукой и вон оттуда чёрным ходом. Они с матерью вовремя ушли, потому что всех слуг, которые там остались, во время осады сьели, как только кончился провиант. Кью родился уже в конце Гражданской войны и занимался всю жизнь ерундой — писал какие-то пасквили, вылетел из университета… Я тогда уже работал и был женат. Перед самым призывом я пошёл звать Кью в ополчение, а он мне говорит: «Не пойду воевать за этот кровавый режим. Я всю жизнь не поднимал головы, а будь отец не такой расторопный, я бы не родился на свет, а твои кости глодали бы крысы во рву.» Ты спятил, говорю, там же войско живых мертвецов! Если мы не уложим их назад в землю, то наши кости точно обглодают. Что там за войско, — говорит Кью — я не в курсах, и мертвецов не видал, зато не раз видел мастера Ди. Он ехал по улице в роскошной тачке, в костюме из танского шёлка и с королевским кольцом на пальце левой руки — а знаешь, что раньше делала эта рука?

— А что? — спросил Малыш.

— Ну, — продавец поморщился, — какая разница… Я ему говорю, брат, ты что? При чём тут мастер Ди, когда все идут драться за общее дело! Он мне: у нас, видно, разные взгляды на то, что такое общее дело. По-моему, каждый человек имеет право сам решать, какое дело у него с кем общее. А от страны, которая хочет это решать за всех, меня просто тянет блевать. Я ему: ты же взрослый, ты получил гражданскую печать, ты же клятву давал! Тут в городе отец и мать, и все твои друзья, какие ни есть, моя жена и остальные жёны, матери и отцы — а ты клялся им в верности. Ты же не Короля, а людей предаёшь! А он мне: «А разве я мог не принести эту клятву? Я бы тогда не получил гражданских прав! Такие клятвы я в грош не ставлю. Пускай про верность говорят те, кого не предала власть. Потому что страна, в которой Ди ходит в начальниках СБ — предательская с ног до головы.» Ну, я ему под ноги плюнул и ушёл, а потом мне рассказали, что было дальше. Когда обьявили призыв, Кью сломя голову помчался к Хину просить отмазку.

— На каком основании? — спросил Малыш. — Вы говорили, Ваши родители спаслись?

— Да. Хин сказал, что всё равно сделает ему грамоту, потому что отец и мать только чудом спаслись из Дэя, а их имущество потом сгорело вместе с замком, так что Кью, считай, самый настоящий пострадавший от рук властей…

— Да? — недоверчиво протянул Малыш. — Так можно было толковать закон? А Король? А народ? Почему их не поубивали?

— Пытались, как же. На улице забили нескольких клиентов, но Хина упасла охрана, а потом уже было не до него. Его Величество узнал про Хина и приказал не трогать — пусть, говорит, отмазываются, на поле боя и так хватает живых мертвецов… В те дни все приличные люди слушались Короля. Кью выскочил от Хина и побежал собирать тридцать золотых — столько Хин запросил за эту гадючью грамоту. Наверно, Кью было трудно собрать эти деньги, потому что писатель он был бездарный и зарабатывал мало, но всё ж таки он их собрал и на четвёртый день стал в очередь в Башне Радуг. Говорят, что там было таких большинство — у них в гражданскую никто не пострадал, пришлось искать какую подходящую обиду… Ну, обида на власти у человека найдётся всегда, было б желание искать — вплоть до того, что первый министр берёт взятки не в той монете, а у околоточного кривы ноги, да и королева, признаться, дурнушка… Так мой брат и отмазался бы от армии и кропал бы свои письмена посейчас, но как раз тогда это дело дошло до мастера Ди.

Рассказчик ухмыльнулся.

— И отец их убил? — спросил Малыш.

— Что Вы, сэр. Мастер Ди был по горло занят мертвецами, а вот на севере ополчение в тот день разбило армию Дьена. Ваш досточтимый коллега Хаузер проехал на юг через город, и мастер Ди приказал ему по дороге разобраться с Хином.

— И Ян их убил?

— Ну… Ваш коллега поднялся на Башню Радуг, когда Хин разговаривал с очередным клиентом, и выбросил их обоих из Башни… через бронированное стекло.

— Бедняга Ян, — сказал Малыш. — Вечно его шлют убрать падаль. Так эти пятна…

Он прыгнул на ограду и присмотрелся к площади под башней.

— Да, господин, там они и упали, — кивнул продавец. — Его Величество приказал не смывать эти пятна, и так они там и красуются уже который десяток лет. Ни дождь их не берёт, ни снег. Такая у нас страна…

— Здорово, — признал Малыш. — Впечатляет. А что случилось с мертвецкими кораблями?

Он развернулся на пятке, снял солнечные очки и засмотрелся, чуть щурясь, небесного цвета глазами на берег и синюю ленту моря.

— Мы их потом сожгли, сэр, — сказал продавец. — Когда прикончили Дьена, мастер Ди поднял весь берег моря, и корабли Рух сели на мель. Я был одним из тех, кто их жёг, и хорошо помню, как все эти мачты пылали поганым сизым огнём — целые рощи мачт… Только до того они уже успели обстрелять город и убили мою жену. С тех пор я так и не отстроил этот дом…

Продавец замолчал и уставился в свою джезву.

— Жаль, — мечтательно сказал Малыш. — Хотел бы я их увидеть. Целый флот затонувших древних кораблей, самых разных… Вот бы на это посмотреть.

— Йон… — начала я.

Но было уже поздно. Обжитый берег померк и растаял, а ступени уткнулись в сизый мираж. Призрак моря отдавал мёртвенной синевой, и оттуда на нас шли призраки кораблей. Они беззвучно рассекали тёмными телами тишину, и неощутимый ветер трепал клочья снастей и гладил пустые глазницы матросов. Мачты судов воздвиглись в высоту, как острые, белые пальцы скелетов. Громоздкие силуэты приближались, пытаясь вырваться из ничто, отвердеть и снова обрести жизнь, уже третью по счёту.

— Йон… — прошептала я, не в силах выдавить из себя звука. — Йон…

Малыш глядел на корабли зачарованным взором. В его небесных глазах плясала пленённая бесконечность. Мёртвые экипажи моляще тянулись к ней, пытаясь ожить. Они уже почти вернулись в мир, и влажный ветер коснулся моего лица, даруя брызги, запах моря и вонь издревле мёртвой плоти.

— Йон!

Окрик развеял дурную вечность, и мы обернулись. Снежно-бледный в своём графитово-чёрном плаще, перед Малышом стоял Сеан Хаузер.

— Ян! — воскликнул Малыш. — Так ты был на войне?

— Да, я был на войне, — сказал Хаузер. — Йон?

Он положил руку на плечо Малыша и аккуратно развернул его к морю. Померкнувший мираж колыхнулся. Остовы кораблей и людей вздрогнули, медля, ещё не теряя надежду. Малыш зажмурился и встряхнул головой, и призраки разлетелись в воздухе зыбью, кругами тающего тумана.

— Оставь надежду всяк, сюда входящий, — продекламировал Малыш и нацепил солнечные очки, и всё исчезло. Небытие вернулось в самое себя, и взору опять явился прибрежный район, зелёный, шумный, живой и знать не знающий, что был на волосок от гибели.

— Йон, — сказал Хаузер. — Ты пил флэш?

Он обернулся к продавцу. Бедняга безуспешно попытался провалиться сквозь землю.

— Не трогай человека, Ян, — сказал Малыш. — Хочу и пью. Мне уже, между прочим, двадцать один.

— Вот именно, — сказал Хаузер и бросил продавцу монету, указав на Малыша. — Ему больше не наливать.

Продавец радостно закивал.

— Ян, — Малыш потянул Хаузера за рукав. — Так ты стоял там на горе и в одиночку угробил целую армию зомби? Это… дьявольски круто!

— Я стоял на горе. — Хаузер осторожно высвободил руку. — И «угробил» некоторое количество зомби. Армию зомби разбили солдаты и ополченцы — простые горожане. Не понимаю, почему ты решил, что я был там один. Право, Йон, я не заслуживаю такой высокой оценки. Один в поле не воин; я мог бы сжечь около тысячи зомби, но остальные порвали бы меня в клочья. Люди… это были мирные обыватели, совершенно неопытные. Они никогда не учились воевать. Против мертвецов оружие было малопригодно, их приходилось жечь. Ополченцам сделали слабенькие амулеты, наскоро обучили и послали в бой… Они встретились с мертвецами в долине Рой. От рассвета до заката я стоял на скале над долиной, убивая то, что мог достать с такой высоты, и гнал в их амулеты энергию Солнца. Меня некому было сменить. Я чуть не умер в тот день.

Хаузер уставился на белый клык горы.

— Зато они умирали, — глухо сказал он. — Ополченцы гибли сотнями, а потом тысячами, пока Король, мастер Ди и весь Капитул Ложи Света пытались добраться до Дьена. Могущества всего материка сражались на незримых тропах, энергии кипели в небесах, а против живых мертвецов вышли простые люди. Твари Дьена разрывали их на куски, но ополченцы стояли насмерть за каждый куст, за каждый шаг, за каждую пядь земли. И они отбили долину.

— Вы отбили, — сказала я. — Ты тоже там был.

— Они истребили-таки мертвецов, — сказал Хаузер. — И отбили долину. Потом я спустился вниз, и они лежали там все вперемешку — наши мёртвые и… то, что осталось от армии Рух. Мне пришлось убрать трупы, чтобы ночью Дьен не рекрутировал их в свои ряды. Я их сжёг.

— Вечно тебе приходится что-то такое делать, — хмуро сказал Малыш. — Великий Дворник…

— Ну, кто-то должен это делать, — подал голос продавец.

— А что же стало с Вашим братом? — спросила я его, чтобы сменить тему. — Он так и не получил себе грамоту?

— Кью? Так ведь он и был тот клиент, с которым разговаривал Хин, когда… — и продавец вежливым жестом указал в сторону Хаузера.

— Вот-вот, и это тоже, — Малыш указал туда, где на каменных плитах расползлись уродливые пятна. — И это — после той горы. Прямо Ассенизатор Его Величества…

— Платят, — сказал Хаузер, — соответственно.

Он в каком-то оцепенении смотрел на свою скалу.

— Флэш? — подал голос продавец и, не дожидаясь ответа, протянул ему полный кувшин.

— fin —