«Время Любви»

Вся Мейна говорит на одном языке, довольно-таки примитивном на цивилизованный взгляд. Этакий вариант эсперанто – если разумное существо способно издавать звуки в среднем диапазоне, то этот язык учится быстро, как-то сам цепляется. Почтенные филологи называют его «мейнской феней», «блатной музыкой» и «заразой», но общаться на этой «фене» удобно. Не надо поминутно перестраивать дешифратор для каждого встречного… Так, о чем то бишь я?

Ах, да. Я хотел сказать, что лоции и карты орлов Простора тоже заполняются на «фене». Письменность у нас совсем простенькая, не сложнее произношения – как услышал, так и пиши, все догадаются. А миры принято обзывать так, как сами аборигены их зовут. Поэтому много получается названий, дико звучащих на средний слух. И если в лоции попадается камешек под названием Мечта или Ромашка, или там Убоище или Безнадега, то для рассматривающего значит, что разумной жизни там нет. Первооткрыватель самочинно обозвал, исходя из уровня фантазии и произведенного миром впечатления.

А если уж Раэти или Т-Храч – то можно смело сказать: звуковое впечатление мейнца от настоящего аборигенского названия. И из этого следует вывод.

«Раэтянин» – это еще куда ни шло. А «т-храчец» – как вам? Или «т-храчник»? Или, скажете, «т-храчанин» лучше? «Житель Т-Храч» – культурнее, конечно, но уж слишком длинно, никто из наших заморачиваться и каждый раз это произносить не станет. Он проще скажет: мохнатый. Жители, значит, Т-Храч, по сути своей антропоиды, только одежды не носят, потому что покрыты шерстью, довольно-таки длинной, густой и волнистой. На Мейне упомянутую шерсть, бывает, и бреют, и стригут, и в косички плетут, и красят, но общий смысл не меняется. Мохнатый – значит мохнатый. Коротко, ясно, не обидно и всем понятно, о ком идет речь.