«Люди и драконы»

Ольга Морозова Люди и драконы

Где живут драконы?

Одни писатели селят их вместе с эльфами и гномами в иные, фэнтезийные миры. В этих мирах правят не известные нам непреклонные законы физики, а законы волшебства, законы магии. Там возможно все – даже драконы. Они там воруют у гномов золото, а у людей – красивых девушек…

Другие авторы заселяют драконами иные планеты. Там в них никто не видит ничего магического. Просто на этих планетах драконы – такие же типичные представители местной фауны, как на нашей Земле, скажем, волки или носороги. Жители этих планет укрощают драконов и летают на них…

Не надо забывать, что драконы еще обитают на старинных барельефах, на китайских шелковых платках, на коврах и других произведениях прикладного искусства. Драконы живут в легендах и мифах народов всех сторон Света, будь то Европа или Азия, Африка или Америка… И вот что любопытно: в двенадцатилетнем китайском годичном цикле все животные реальны, и только один вымышленный персонаж – дракон… Может быть, не такой уж он и нереальный? Может быть, драконы – крылатые, огнедышащие! – когда-то населяли и нашу Землю? А может быть, они и сейчас живут среди нас?

Собственно об этом и повествует произведение, которое вы держите в руках. В нем нет мечей и магии, нет эльфов и гномов, нет других планет и других измерений. На первый взгляд, все в нем обыденно и реалистично. Однако неуловимое волшебство в этой повести тесно переплетается с бытовыми подробностями. Тайна в ней сталкивается с обыденностью.

Поначалу все выглядит как простая бытовая история. Деревенская девушка встречает городского парня – археолога, приехавшего на раскопки. Между ними моментально вспыхивает чувство. Они любят друг друга. Они знакомятся с родителями друг друга. Они женятся и десять лет живут мирно и по-простому. Он работает в институте, она оканчивает экономический и служит в банке. Обычный мир, обычная реальная жизнь…

Но потом надвигается тайна. Она наступает исподволь, неспешно, но при этом – неотвратимо. Оба супруга начинают замечать за собой всевозможные странности. Происходит что-то экстраординарное, необъяснимое с рационалистических позиций.

Муж пропадает, жене кто-то угрожает… Обыденный мир подвергается мифологическим деформациям. Реальность сдвигается, обнажая настоящие чудеса.

Аркадий и Борис Стругацкие когда-то точно заметили, что хорошая фантастическая литература состоит из трех компонентов: чуда, тайны и реальности. Именно так и построено это произведение. И все компоненты в нем – в самых правильных пропорциях, чтобы увлеченно и трепетно следить за событиями, происходящими с героями, чтобы переживать за них.

Потому что давно известно, что самые страшные драконы живут не в иных мирах, не на других планетах, – а в нас самих. Самые жуткие драконы у нас внутри.

Люди и драконы

Демоны крылья расправили,

И вытянув шеи тощие

Обитель свою оставили,

Злое исполнив пророчество.

Щурясь от света яркого,

Постукивая когтями,

Демоны тело затекшее

От пыли веков очищали.

Но вот они встрепенулись,

Глаза их огнем разгорелись,

И чьей-то воле послушные,

Демоны разлетелись.

Их шепот вкрадчивый, сладенький,

Слышен теперь повсеместно.

Демоны наслаждаются,

Им нравится это место.

Демоны ненасытные

Глумятся и насмехаются,

И край виднеется пропасти,

Они из нее появляются…

И нет у бездны начала,

И нет у бездны конца,

И безнадежность читается

В каждом изгибе моста,

Того, что над пропастью кинут,

Уж больно он хлипок и мал…

И нет у него перил,

Перила демон украл

Шанс небольшой перебраться,

Больше шансов упасть,

Но все-таки стоит пытаться,

К Вере с Надеждой воззвав…

Солнце только озарило верхушки деревьев, как из леса на опушку вышел старик. Он был небольшого роста, плотный и коренастый. Густые черные волосы почти не тронула седина. Опираясь на палку, он остановился, приложил ладонь козырьком ко лбу, поднял глаза к небу и втянул мясистыми ноздрями воздух. Что-то начиналось, он это чувствовал. Это было едва уловимо, оно еще только зарождалось, но ветер уже принес отголоски будущих перемен. Старика было трудно обмануть. Он ждал и боялся этого. Теперь он боялся еще и умереть, после столь долгого ожидания. Он постоял еще немного, пытаясь уловить запахи, приносимые ветром, убрал руку ото лба, где блеснули в свете зарождающегося утра желтые, с разрезом посередине глаза, и повернулся в сторону чащи. Пора уходить, не стоит стоять тут долго.

На нем была серая холщовая рубаха до пят, отороченная понизу и по рукавам затейливой вышивкой красного цвета, напоминающей языки пламени. Старик глубоко вздохнул и ускорил шаг. Из-под подола его одеяния выглянул маленький кончик чего-то темно-зеленого, почти черного цвета, покрытый жесткими чешуйками. При ходьбе этот треугольный кончик забавно болтался из стороны в сторону, оставляя на траве едва заметный след, словно здесь проползла змея. Следов старика видно не было.

* * *

Свадьба была пышной и шумной. Сейчас Василиса вспомнила это особенно отчетливо. Она сидела в одиночестве на своей роскошной кухне, перед ней стояла уже остывшая чашка кофе, про которую она давно забыла, и вспоминала события десятилетней давности. Как давно, давно все было. Как круто тогда изменилась ее жизнь! Она, простая деревенская девчонка, и мечтать не могла о такой судьбе.

Василиса жила в небольшом городке, который и городком-то назвать было сложно. Так, поселочек городского типа на обочине жизни. Она окончила школу несколько лет назад и теперь работала продавцом в местном сельмаге. Серая, нудная жизнь. После школы она ездила поступать в институт в близлежащий город N, но провалила экзамены. Тогда она не очень расстроилась, подумаешь, не поступила. Ей всего семнадцать, жизнь только начинается. Она подготовится и поедет на следующий год. Ничего страшного, утешала она себя. Но действительность закружила ее, засосала в свое топкое болото. После работы она приходила совершенно разбитая, заниматься просто не было сил. В выходные она ходила с девчонками на танцы, чтобы немного развеяться. Книжки внушали ей тоску. Нет, она пыталась открывать их, немного читала в приступе раскаяния, но мало что запоминала. Запал иссяк, постепенно мысли о поступлении и о новой жизни превратились для нее в несбыточную мечту. Она даже пробовала нанимать репетиторов в первый год после школы, зубрила. Но и на следующий год она тоже провалила экзамены. Жизнь для нее утратила всякий смысл. Никогда ей не вырваться отсюда, никогда! А она очень хотела стать археологом. Раскопки, поездки, древности, интересная, насыщенная жизнь. Но, увы, мечты разбились о препятствия, которые для Василисы по многим причинам стали непреодолимыми. Хотя и родители, и учителя их сельской школы утешали ее, что еще не все потеряно, что она поступит на следующий год, если будет усиленно заниматься, но Василиса им не верила. Здесь просто некому было ее хорошо подготовить. Уж это-то она знала точно. На экзаменах в вуз она не дотянула даже до четверки. Впала в какой-то ступор, ничего не хотела. Просто продолжала работать в ненавистном сельмаге. День за днем, неделя за неделей. Родители ее жили небогато, нужно было помогать, на шее у них сидеть не хотелось. Сколько она будет еще так поступать? Где-то в глубине души она лелеяла надежду накопить денег и уехать. Можно было бы устроиться на завод и поступить на вечернее отделение, но мама была категорически против. И Василиса смирилась. Она согласилась подождать немного, а там видно будет. Но видно так и не стало. Прошел еще год, а потом еще и еще, ей стукнуло двадцать три. С горечью Василиса поняла, что от судьбы не уйдешь, а сама она делать свою судьбу так и не научилась. Она обыкновенная бездарность и серость, достойная той жизни, которую ведет. У нее нет силы воли, она не в состоянии добиваться цели, она просто глупа, ленива и инертна. Ну что ж, решила она тогда, везде люди живут. Пускай так, выйду замуж, рожу детей и буду жить, как все. Но с замужеством тоже были проблемы. Она, конечно, встречалась с парнями, но до замужества никогда не доходило. Они не предлагали, а Василиса особенно и не настаивала. Все кандидаты казались ей убогими, хотя чем она лучше, она не могла понять сама. Так вот она и жила, просто плывя по течению, куда оно вынесет, рассматривая со своего небольшого плотика однообразные берега, уже без особого интереса.

И вот однажды, когда осенним погожим утром она шла, помахивая сумочкой, на работу в магазин, мимо нее проехала огромная черная машина, блестя полиролью и отсвечивая тонированными стеклами. Машина была настолько прекрасна, что осталась за гранью разума Василисы. Здесь, насколько она помнила, никогда таких не было. Машина прошуршала шинами по гравию и остановилась как вкопанная перед зданием местной администрации. Из нее вышел шикарный молодой человек и зашел вовнутрь. Василиса заметила это все краем глаза. Она знала, что это не для нее и не за ней. А потому и незачем пялиться. Она совсем не считалась красавицей, скорее серенькой, незаметной. Но, к слову сказать, мальчики тоже мало ее интересовали. «Не кривая, не косая, и на том спасибо, – любила думать Василиса, – не в мужиках счастье. Меньше будут досаждать». И все же, проходя мимо машины, она замедлила шаг. Простое человеческое любопытство. Но тут из здания, совершенно неожиданно, вышел тот молодой человек. Василисе стало ужасно неловко, как будто она его тут поджидала. «Любопытная деревенская баба, – подумала она о себе с неприязнью, – что уставилась?» Но молодой человек, проходя мимо, посмотрел на нее очень внимательно. Казалось, он даже чему-то удивился. Василиса ускорила шаг, ей было очень стыдно. Она шла, не оглядываясь, поэтому не могла заметить, что молодой человек еще долго задумчиво смотрел ей вслед, пока кто-то из машины не окликнул его.

На работе Василиса выкинула это происшествие, которое, строго говоря, и происшествием-то назвать было нельзя, из головы. Как назло, было много посетителей. Она металась как угорелая, что-то подавала, выбивала чеки, взвешивала. В восемь она закрыла магазин и стала собираться домой. И каково же было ее удивление, когда, выйдя из магазина, она увидела на улице того парня из машины. Он стоял неподалеку, под большим раскидистым деревом, и наблюдал за входом в магазин. В руках он нервно мял травинку. Василиса опешила, но и тогда не могла подумать, что этот шикарный, по ее мнению, красавчик пришел за ней. Но парень, увидев, что она вышла и повесила на дверь замок, покинул свой наблюдательный пункт и направился прямо к ней. Василиса уже успела немного отойти от магазина, но он догнал ее и тронул за руку. От неожиданности Василиса остановилась и обернулась. Глаза ее встретились с глазами парня, и он улыбнулся: «Не бойтесь, я не хотел вас пугать, у меня здесь не так много времени, разрешите проводить вас до дома?»

Василиса стояла, оглушенная его словами. Он хочет проводить ее до дома? Он – ее? Это не укладывалось у нее в голове, но она молча кивнула. Парень пошел рядом с ней. Василиса исподтишка разглядывала его. Красивый молодой человек, высокий, стройный, темные волосы, слегка вьющиеся, карие глаза, одет с иголочки. Может, конечно, и ничего особенного, но для их глуши он прямо-таки принц. На черном коне. Так думала Василиса, теряясь в догадках, зачем она ему понадобилась и что он делает в их городке. Сначала они шли молча, но молодой человек первым нарушил молчание: «Разрешите узнать, как вас зовут?» – он изъяснялся очень изысканно, у них так было не принято, поэтому речь его резала слух Василисы. Василиса ответила.

«А меня Герман. Такое вот старинное русское имя. А в том магазине вы, наверное, работаете?» – он пытался завязать беседу.

Василиса хотела кивнуть, но решила ответить, подумав, что он сочтет ее глухонемой или, чего лучше, дурочкой: «Да, я не поступила в институт, на исторический, и решила немного поработать. С деньгами у родителей не очень. Правда, пауза затянулась».

Он согласно кивнул: «Да, да, вы молодец. Это очень хорошо. Я думаю, вы обязательно добьетесь, чего захотите, – и без всякого перехода добавил: – А я здесь по делам. Очень милый городок».

Василиса усмехнулась: «Мне так не кажется. Дыра она дыра и есть».

Герман ничего не ответил, просто шел рядом. Василиса хотела спросить его, что ему нужно от нее, но стеснялась. Но, как будто прочитав ее мысли, Герман сказал сам: «Прошу вас, не поймите меня неправильно, может, это покажется странным, но я хотел бы провести с вами вечер. Завтра я уезжаю, не хочется терять время. Вы мне очень понравились, Василиса. Прошу, не отказывайте, всего один вечер», – и он умоляюще посмотрел на нее.

Василиса даже не могла скрыть своего удивления. Все это было настолько странно и нелепо, что она даже растерялась и не нашлась сразу, что сказать. Но, так как он продолжал смотреть на нее, она кивнула: «Только переоденусь. Надеюсь, вы не против?»

«Ну что вы, конечно, нет. Я буду ждать вас около дома. Пожалуйста, не обманите, и не бойтесь, я ничего плохого вам не сделаю», – он взял Василису за руки и легонько пожал. Она улыбнулась, кивнула ему и убежала в дом. Дома никого не было. Отец в командировке – он шофер-дальнобойщик, мама, очевидно, у тети Раи. Но Василиса даже обрадовалась. Она быстренько переоделась, оставила маме записку, чтобы не волновалась, и вышла на улицу. Она не стала особенно выбирать наряд, что-то подсказывало ей, что Герман даже не обратит на это внимание, поэтому надела джинсы, клетчатую рубашку и кеды – так она себя чувствовала комфортнее. Герман стоял на том же месте, где она его и оставила. Василиса подошла к нему, и они пошли прочь от дома.

– Куда пойдем? – поинтересовалась она, – может, на берег? Там очень хорошо. Скамейки. Можно посидеть, поговорить.

– Куда вам будет угодно, я плохо знаю эти места, никогда здесь не был. Но у вас очень красиво, очень! – Герман оживился, было очевидно, что он рад этой нежданной прогулке.

Они медленно пошли по направлению к реке. Василиса крутила головой направо и налево и с удивлением обнаружила, что здесь действительно очень красиво. Река неспешно протекала среди местами крутых, местами пологих берегов. На обрывах, на самом верху, росли вековые сосны, березки, с уже начинающей желтеть листвой, нежно склоняли свои кудрявые головки вниз, как будто завороженные течением. Они шли по хорошо утоптанной тропинке вглубь парка, и запах первых дней осени уже чувствовался в воздухе. Совершенно особенный запах. Василиса, вдруг осознав всю эту красоту, даже перестала чувствовать себя несчастной неудачницей. Она видела, что Герман тоже искренне восхищен природой.

Они дошли до пустующей скамейки в глубине парка, расположенной на краю небольшого обрыва, и сели на нее. Отсюда хорошо была видна река, чье тихое течение успокаивало и настраивало на философский лад. Еще несколько минут они молчали, и когда молчание уже стало тягостным, Герман заговорил первым: «Вас, наверное, очень удивило мое приглашение? Действительно, немного странно. В первый раз в городе, только увидел девушку и тут же пригласил на свидание. Но не подумайте, я не шизофреник. Просто у меня мало времени, приходится действовать решительно. Иногда все решают секунды. У вас так никогда не бывало? Вы никогда не бывали в ситуации, что если вы что-то не сделаете сейчас же, вы много потеряете, если не все?»

Василиса задумалась. Она хотела сказать, что она всегда боялась действовать решительно. В последний момент она всегда пасовала и, естественно, всегда все упускала. Поэтому она и ничего не имеет. Но кто знает, что ее удерживало? Может, само провидение говорило ей, что время действовать еще не пришло, хватая за руку в последний момент? Ведь если бы она была столь решительна, она бы никогда не встретила Германа. Никогда не знаешь, что лучше. А вслух сказала: «Не знаю, наверное, нет. Просто не было повода. Я фаталистка, верю в судьбу».

Он одобрительно посмотрел на нее: «Я понимаю вас, я тоже верю в судьбу. Но давай перейдем на ты. Ты не против?»

Ну конечно, Василиса не возражала.

«А откуда такое имя – Василиса? Очень редкое. Прямо из сказки. Василиса Прекрасная», – Герман с улыбкой смотрел на нее.

Василиса засмеялась: «Василиса, но далеко не прекрасная. Не льстите мне. Я все про себя знаю. Зеркало в доме есть. А насчет имени, это все мама. Она воспитательницей в детском саду работает, сказки детям читает. Вот и начиталась. Но мне это имя нравится. Можешь называть меня Вассой, если тебе так удобнее».

Герман махнул на нее рукой: «Господь с тобой. Ты очень красивая, просто не ценишь себя. Мне виднее, я ведь городской житель. У нас такие, как ты, нарасхват, – он пытался говорить ей комплименты, и хотя она знала, что это не так, ей все равно было приятно. «А что ты здесь делаешь? Как могло такого принца занести в наше захолустье?»

И Герман немного рассказал ей о себе. Он приехал из города С, не столица, но крупный промышленный центр. Закончил исторический (!) факультет университета в прошлом году и поступил в аспирантуру. Ему двадцать три года. Занимается научной работой. Здесь он для того, чтобы договориться с местной администрацией о раскопках в районе.

«Понимаешь, – увлеченно говорил он, – здесь, в вашем районе, недалеко от городка, когда-то давно были поселения древних славян, а это тема моей диссертации. Их быт, обычаи, обряды, – все это интересует меня. Но особенно обряды и верования, за этим я и приехал, надеюсь получить разрешение».

Василиса была поражена в самое сердце. Вот это зигзаг судьбы! Археолог! Она определенно увидела в этом перст Божий и, как оказалось впоследствии, не ошиблась.

«А откуда, если не секрет, такая машина? Ты что, на поезде не мог приехать? Это ведь довольно далеко, пару суток точно будет», – Василиса недоумевала.

«А я и приехал на поезде. Но ведь до вас поезд не идет, от ближайшей станции все равно на машине добираться нужно. Мой отец, ты знаешь, довольно известный политик в нашем городе, позвонил в администрацию ближайшего к вам населенного пункта, и мне дали эту машину. Папа любит, чтобы был комфорт. Меня даже на вокзале встретили, как какую-то важную персону. Я был против, но он ничего не желал слушать. Я просто решил не спорить, отец все-таки, так он заботится обо мне. Но ты не обращай на все это внимания, – добавил он уже весело, – я простой парень. Со мной тебе будет легко».

«Надеюсь, – Василиса немного раскрепостилась, – а то я уже было подумала, что это принц на черном коне посетил наш городок. Какая неслыханная удача! И прямо ко мне!»

«Не смейся, – Герман снова стал серьезным. – Конь, между прочим, далеко не нов. Хотя, возможно, все еще способен произвести впечатление. Но, думаю, только в таком захолустье, как ваше. Но я хотел поговорить не об этом. Все эти атрибуты ничего не значат. Васса, Василиса, ты мне правда очень понравилась. Может, я буду выглядеть сейчас не совсем нормальным, но я хочу просить тебя уехать со мной. Нет, нет, не сейчас, – он перехватил ее до крайности изумленный взгляд, – у тебя будет время подумать. Завтра я уезжаю, через неделю приеду, и если ты будешь готова, если ты захочешь, то мы уедем вместе. Я и ты. Ты знаешь, за неделю до приезда сюда у меня было предчувствие, что что-нибудь обязательно случится. Я места себе не находил, и, видишь, предчувствие не обмануло. Я встретил тебя. Не говори сейчас ничего, я понимаю, ты шокирована. Наверно, не веришь мне. Но я ведь ничего от тебя не требую, не тащу в постель. Что тебе здесь делать? А там, в большом городе, у тебя откроются все перспективы. Неужели ты никогда не хотела уехать отсюда? Неужели мир никогда не манил тебя, и все твои мечты ограничивались этим городишкой?» – Герман вопросительно смотрел на нее.

Ей захотелось закричать «ДА!» так, чтобы крик достиг верхушек сосен: «Я только об этом и мечтала! Я ненавижу этот городок, эту жизнь! Я с радостью с ней расстанусь, даже если ты меня обманешь. Только вывези меня отсюда. Я еще молода, еще все можно успеть. Боже, неужели ты услышал меня?!» А вслух сказала: «Твое предложение, и правда, очень неожиданно. Но ты угадал, я действительно хочу выбраться отсюда. Давно хочу. Если ты ангел, то пусть будет так. Я не буду противиться. Ты знаешь, я ведь тоже поступала на исторический, аж два раза, но оба раза провалила. Потом жуткая депрессия, нежелание ничего делать, потом я смирилась, хотела выйти замуж, но тоже не получилось. Вот в таком состоянии полного краха надежд ты меня и застал со своим предложением. Мне уже просто нечего терять. Я согласна, но тебе-то зачем это нужно? Тащить незнакомую деревенскую девчонку с собой, что родители скажут?»

«Я живу один, у меня квартира, а родители ничего не скажут, лишь бы мне хорошо было. Сейчас ведь не средние века. А мне это надо затем, что я не хочу расставаться с тобой. Это очень просто. Не-хо-чу. Вот и все», – Герман смешно вытянул губы, как для поцелуя.

«Ну ладно, – Василиса несколько успокоилась, – пусть будет, как ты говоришь. Через неделю все станет ясно. Если ты серьезно, то я уеду с тобой. Давай больше не будем об этом. Кстати, о раскопках ты договорился?»

Герман погрустнел: «Пока нет, видимо, откладываются на следующий сезон. Поздно спохватились. Скоро дожди начинаются, грязь будет непролазная, а у нас палатки, инвентарь, да и в грязи копаться неудобно. Сам не знаю, зачем поехал. Знал ведь, что осень не сезон. Видимо, за тобой», – заключил Герман.

Они оба замолчали. Посидели, глядя на воду. Каждый думал о своем. Начинало темнеть, вокруг них запрыгали тени, что-то зашуршало, становилось немного жутко. Не сговариваясь, они поднялись со скамейки и пошли обратно, в город. Василиса шла задумчиво. Все это напоминало ей какую-то сделку и было не очень похоже на романтическую встречу. Но, наверное, любовь бывает разной, откуда ей знать, утешала себя Василиса. Здесь, во всяком случае, разнообразного опыта не получишь. Главное, я уеду, уеду! От этой мысли ей становилось хорошо и спокойно, она почему-то не сомневалась, что Герман выполнит свое обещание. Да, она нисколько не сомневалась. В общем-то, Герман ей тоже понравился. О любви, естественно, еще не было и речи, но она чувствовала, думала, что смогла бы его полюбить. И он тоже интересуется историей. Как она. В такое совпадение трудно поверить, но это так. И Василиса пришла в прекрасное настроение. Новая жизнь ждала ее, она была уже на расстоянии вытянутой руки. Нужно было только протянуть руку и забрать ее. Уж этот шанс она не упустит. Время Х пришло, настала пора проявить решительность, и она ее проявит.

Герман проводил ее до дому, старомодно поцеловал руку, и она скрылась в дверном проеме. Матери еще не было. Василиса с аппетитом поела, выпила чай и легла спать. Спала она совершенно спокойно. Среди ночи она проснулась от стука и грохота. Видимо, мать пришла из гостей. Только сейчас Василиса вспомнила, что у тети Раи день рождения, и она звала и ее тоже, но, увлеченная событиями, Василиса совершенно забыла об этом. «Господи, как неудобно, – подумала она, – теперь будет дуться на меня две недели. А впрочем, все равно! Я ведь скоро покину родные пенаты, надеюсь, навсегда!» – и Василиса снова закрыла глаза. Мать возилась на кухне, хлопала дверью холодильника, что-то доставала из посуды, гремела чашками. Вообще-то она вела совершенно трезвый образ жизни, алкоголь не представлял для нее совершенно никакого интереса, но, наверное, тетя Рая, которая была не то что бы любительницей, но всегда не прочь пропустить стаканчик, соблазнила ее, и она не рассчитала дозу. Это Василису не беспокоило. Мать сейчас уснет, а завтра ей будет так плохо, что о спиртном она забудет надолго. Тетя Рая любила нагнать тоску по своей несчастной жизни, видимо, мать и расчувствовалась. Вскоре, действительно, все успокоилось, и в доме установилась глубокая тишина, нарушаемая только пением уличных цикад.

Утром Василиса решила пока ничего не говорить матери. Кто его знает, как все сложится? Мать была страшная болтушка, она непременно сболтнет кому-нибудь у себя в саду, не удержится. А в маленьком городке слухи разносятся с быстротою кометы. И если, не дай бог, ничего не получится, Василиса еще долго будет объектом для насмешек. Люди завистливы и жестоки. И она молчала. Спокойно ходила на работу, приходила домой. Все как всегда. Пока не наступили выходные, а за ними новая неделя, когда должна была решиться судьба Василисы. Герман не взял у нее ни адреса, ни телефона, были только его слова, не подкрепленные ничем. Ей самой вдруг показалось, что это была такая игра. Но зачем? Вот что было удивительно. Она не видела цели этой игры, и это заставляло ее одновременно и волноваться, и быть спокойной. В воскресенье она начала тайком укладывать вещи, которых было совсем немного. Хотела взять книги, но передумала – если все будет так, как говорит Герман, она купит их там. Мать ее ни о чем не спрашивала, вернее, ей даже в голову не могло прийти ничего такого. Привыкшая за годы однообразного существования к размеренной жизни, она не чувствовала зарождающуюся турбулентность. А Василиса тогда ее почувствовала. Ей показалось, что вихрь сейчас подхватит ее, как домик Эльзы в детской сказке, и понесет в волшебную страну, в вожделенный Изумрудный город.

В понедельник Герман не появился, но Василиса не обеспокоилась. Обещанная им неделя истекала в среду, но, если честно, она ждала его только на выходные, путь ведь неблизкий. Но каково же было ее удивление, когда в среду она вышла на работу и увидела возле забора припаркованную черную машину, как будто она приехала ночью и спокойно спала здесь, поджидая ее. Василиса вышла из ворот, но машина не подавала признаков жизни. Пока она размышляла, постучать в стекло или нет, передняя дверь открылась, и из машины высунулся незнакомец: «Вы Василиса?» – Она утвердительно кивнула. «Я шофер, меня Алексеем зовут. Герман сейчас подойдет. Он просил вас его подождать».

Василиса села на скамейку рядом с домом. Сердце ее стучало, как молот. Все сбылось, все сбылось. Сейчас она уедет. Но как же родители? Она ведь ничего им не сказала, мама уже на работе, папа в рейсе. Что же делать? Пока она металась в сомнениях, подошел Герман, сказав, что выполнял поручение отца. «Ты готова? Вещи собраны?» – он был очень деловит и даже забыл спросить ее, согласна ли она ехать. Василисе стало неловко, что ничего не сделала, а вслух она сказала: «Прости, но все-таки это неожиданно, ты ведь ничего не обещал, просто просил подумать. Вещи собраны, но мне нужно предупредить родителей. Я не могу так просто уехать, меня будут искать. И что я вообще скажу им? Куда я уехала, с кем? С первым встречным? Кто меня поймет?» – Василису охватили обычные для нее сомнения. Но Герман вдруг закрыл ее рот своей большой рукой: «Хватит. Замолчи. Я знаю не хуже тебя, что ты этого хочешь больше всего на свете. Поступи решительно хотя бы один раз в жизни, последуй зову своего сердца, и мир откроется перед тобой. Ты же видишь, что я нормальный человек, не маньяк, не мошенник, ну спроси хоть в своей администрации». Василиса немного успокоилась – и правда, что это она? Ждала, ждала, а когда мечта практически исполнилась, испугалась. Дура дурой, еще раз подивилась она своей инертности и пугливости. «Хорошо, только давай заедем в садик к моей маме, я попрощаюсь», – она посмотрела умоляюще на Германа. Тот засмеялся: «Ну ты как на войну собираешься. Сейчас не сорок первый. А время у нас еще есть. Самолет завтра утром, ехать до аэропорта часа четыре, так что не торопись. Мы у тебя еще заночуем, успеем с твоими поговорить. Кстати, расскажи мне, кто они?» Василиса тоже засмеялась: «Прости, это от неожиданности, я ждала тебя к выходным. Мама воспитательница в детском саду, я тебе уже говорила, а папа дальнобойщик. А кстати, что мы им скажем? Надо ведь что-нибудь придумать. Правде они, скорее всего, не поверят. К тому же отец сейчас в рейсе, только мама дома. Что сказать, прямо не знаю», – Василиса сделала озабоченное лицо, за всю неделю она ни разу не подумала, что скажет матери, если Герман и вправду приедет.

«Ну, – протянул Герман, – это не проблема. Скажем правду. Я приехал в ваш городок договариваться о раскопках, случайно встретил тебя, ты рассказала мне столько интересного об истории края, что я очень заинтересовался. Узнал, что ты поступала на исторический, и предложил тебе место лаборантки у себя на кафедре, так как я пишу диссертацию и твоя помощь для меня бесценна. Институт даст тебе общежитие, а отработав год, ты сможешь поступить на первый курс исторического. Нормальная версия? И, главное, недалека от истины. Кстати, как мать-то зовут?»

Василиса была в восторге: «Да ты просто молодец! Я бы никогда не додумалась! Это может проскочить! Но мама до вечера работает, еще полно времени, что будем делать? Может, сходим за ней? Пусть отпросится с работы, посидим, познакомитесь, а? Ее зовут Светлана Петровна».

«Хорошая идея, – Герман кивнул, – но сейчас ты пойдешь в магазин и уволишься там, я люблю, чтобы все было, как положено. Ты не должна исчезнуть, как Золушка с бала. Все будет официально. А потом мы пойдем в детский сад, за твоей мамой, и к вам домой. Я не скрываюсь». Так они и поступили. В магазине Василиса нашла заведующую, Нинку, ей повезло, и она была здесь. «Как специально, – подумала Василиса, – никогда ведь раньше двенадцати не появлялась, а тут на тебе! Значит, судьба благоприятствует этой поездке». Василиса изложила Нинке свою просьбу. Та начала было возмущаться, что Василиса дура, и на ее место уже метят три кандидата, но Василиса просто сказала ей, что уезжает навсегда, и челюсть Нинки при этих словах отпала сама собой: «Ну да! – только и нашлась сказать она, – врешь!» Но Василиса заставила ее выглянуть в окно, где в подтверждение ее слов стояла большая черная машина, возле которой прохаживался Герман, красивый и респектабельный. Рот у Нинки так и остался открытым. Василиса не стала вдаваться в подробности своего отъезда – мать потом всем все расскажет.

«Отдай мне трудовую, – сказала она, – потом все расскажу, обещаю. Или у матери спросишь, мы сейчас за ней, в садик. Просто времени мало, извини. Но за все спасибо», – неизвестно почему, Василисе вдруг захотелось поблагодарить Нинку, хотя ничего особенно хорошего та ей не сделала, впрочем, и плохого тоже. И на том спасибо. Нинка наконец выдохнула воздух: «Ну ты даешь, подруга! – восхищенно присвистнула она. – Кто бы мог подумать! Мышка, мышка, а вон как все обернулось! А он кто? – кивнула она в сторону окна. – Красавчик! Где взяла-то, расскажи».

«Потом, потом, некогда, я еще забегу», – Василиса поморщилась. Ей, конечно, было неприятно, что она назвала ее мышкой, но она и сама знала, что все ее таковой считают, так что незачем обижаться. Тем более что ей уже все равно, пусть думают, что хотят. И пусть такие красивые сидят в своем захолустье, а она, мышка, уедет. «Тоже мне, королева», – с неприязнью подумала Василиса, но через минуту, получив трудовую книжку, забыла о своей обиде. Победитель должен быть великодушен. Это его особая привилегия. И она будет такой. Она – победительница!

Василиса вышла на улицу, помахивая перед собой куском картона. Герман стоял около машины и курил. Когда она подошла, он открыл ей дверь и галантно подал руку, чтобы она села. Василиса подумал, что Нинка, наверное, пускает слюни возле окна.

Они подъехали к детскому саду и вышли из машины. Дети как раз гуляли. Мама была с ними, и зрелище выходящей из машины дочери поразило ее до самой глубины души. Василиса подбежала к забору: «Мама, мама, у меня для тебя новость! Я не могу здесь говорить, отпросись домой, там я все тебе расскажу!» Мама еще не оправилась от шока, поэтому застыла, как в столбняке: «Доченька, – только и смогла произнести она, – надеюсь, новость хорошая?»

«Просто отличная! Сама увидишь! Давай скорее домой, а я в магазин, и тоже приду, там и встретимся!» – Василиса оставила изумленную мать и побежала к машине. «Может, в магазин, возьмем чего-нибудь?» – она обратилась к Герману, сидящему на заднем сиденье. Тот призывно махнул рукой: «Залезай, поедем. Я, в общем-то, все взял с собой, но пойдем, сделаем напоследок приятное, поднимем выручку вашего магазина на недосягаемую высоту!» Василиса была ему очень признательна. Они сели в машину и, мягко шурша шинами по асфальту, поехали. «Может, она и старая, – подумала Василиса про машину, – но здесь производит убийственное впечатление».

А слухи неслись по городку со скоростью света. Они зашли в сельмаг, купили, чего только могли и чего не могли. Ей так и казалось, что все, кого она встретила, шепчутся за ее спиной: «Василиса уезжает, Василиса уезжает!» И, скорее всего, это было именно так.

Когда они пришли, оживленно переговариваясь, мать уже была дома. Василиса познакомила ее с Германом, и они начали накрывать на стол. Герман выложил закуски, бутылку дорогого вина, конфеты. От изобилия у матери разбежались глаза. Нельзя сказать, чтобы они совсем ничего не видели, отец иногда привозил из поездок что-нибудь вкусненькое, но так как был прижимист, особенно много им не перепадало. Как только сели, мать вопросительно посмотрела на дочь: «Ну, мол, что скажешь? Что все это значит?» Василиса поняла ее и открыла рот, чтобы начать объяснение, но ее остановил Герман: «Разрешите мне, уважаемая Светлана Петровна, – начал он. – Я понимаю, что все это прозвучит очень необычно, но такова жизнь. Она, к счастью, или к несчастью, полна сюрпризов. Но не беспокойтесь, в данном случае сюрприз хороший», – и он изложил версию, накануне высказанную им Василисе. Мать молча слушала. Когда Герман закончил, она решилась спросить: «А вы, что же, только за ней приехали? В такую-то даль, за лаборанткой?» – в ее голосе сквозило недоверие.

Герман откашлялся: «Нет, что вы, у меня здесь были дела, и я сказал Василисе, что буду через неделю и заберу ее с собой. Она, что, вам ничего не говорила?» Мать покачала головой: «Нет, ничего». Но тут в разговор вступила сама Василиса: «Мама, прости, я не решилась тебя беспокоить раньше времени. Ничего было не ясно, я не думала, что Герман всерьез, да ты и сама удивилась, а представь, каково мне».

«Ну вот что, – мать Василисы поднялась со стула, – не могли бы вы, молодой человек, показать мне ваш паспорт? А тебя, Василиса, я не куда не отпускаю!» – мать сделала неумолимое лицо.

Герман порылся в сумке и протянул ей документ. Она принялась изучать его. Василиса не вытерпела: «Мама! Я уже все решила. Я еду, хочешь ты того или нет. Мне не пятнадцать лет. Я не намерена провести здесь всю свою жизнь! Неужели ты не понимаешь?!»

Мать устало опустилась на стул. Она чувствовала, что дочь права, и понимала, что та уедет, во что бы то ни стало. Но ей было хорошо здесь, хорошо и спокойно, она любила мужа и никогда не мечтала о чем-то большем, чем имела. Она наивно полагала, что и дочь сможет быть счастлива здесь, но, увы, дети думают иначе, чем родители. Еще некоторое время она молчала, а потом заговорила: «Я знаю, доченька, тебе всегда хотелось большего. Я тебя не осуждаю, это твоя жизнь. Я не смею тебя задерживать. Я просто очень боюсь за тебя. Ты же его совсем не знаешь!» – и она заплакала. Герман и Василиса принялись наперебой утешать ее.

«Ну хорошо, – сказал Герман, – пойдемте со мной». – Он взял Светлану за руку и потащил на улицу, оставив Василису одну за столом и кивнув ей, чтобы ждала и не нервничала. На улице он усадил Светлану в машину и через пару минут они припарковались возле здания местной администрации. Выйдя из машины, Герман повел удивленную женщину вовнутрь, прямо в кабинет председателя поселкового совета. Тот оказался на месте: «Привет, Петровна! Какие у тебя гости! Не знал, что вы знакомы. Ну, проходите, проходите, зачем пожаловали?»

Первым заговорил Герман: «Извините, что я вас беспокою, но объясните, пожалуйста, этой женщине, что я не проходимец. Что я ученый, археолог, хочу вести у вас раскопки».

Председатель закивал головой: «Истинная правда, Петровна! Его батя в городе большой человек. Меня просили встретить Германа Никитича и, по возможности, не отказать. Но, кажется, мы все обговорили?» – Он немного испуганно посмотрел на Германа, видимо, ожидая подвоха. Герман улыбнулся: «Все в порядке, – и, обращаясь к Светлане, – видите?» Светлана немного смутилась, посмотрела на председателя: «Извини, нам пора, я все поняла, идемте». – Она взяла Германа под руку и увлекла к выходу.

Они молча сели в машину, как верный пес поджидавшую их возле конторы, и поехали обратно. За столом их поджидала немного взволнованная Василиса: «И куда это вы ездили?» Мать загадочно улыбнулась: «Прости, доченька, наверное, тебе, и правда, счастье улыбнулось! Ты ведь так хотела поступить на исторический! Я помню, как ты расстроилась тогда, что провалилась. Но, видимо, Бог услышал тебя», – и Светлана снова заплакала.

«Господи, мама, Герман! Да что происходит?! Может, вы мне объясните, наконец?!» – Василиса начинала терять терпение. Герман положил руку ей на плечо: «Не волнуйся так, просто я предъявил твоей маме неопровержимые доказательства, что я и есть тот, за кого себя выдаю. Правда, Светлана Петровна?» Мать кивнула, молча вытирая слезы. Тушь с ее ресниц потекла, отчего лицо приобрело немного жуткий вид, как в дурном фильме ужасов.

«И где же вы были, если не секрет?» – Василиса непременно хотела все знать.

Ответил Герман: «Не секрет. В вашей управе, у председателя. – И обращаясь к Светлане, добавил: – Светлана Петровна, умойтесь, пожалуйста, и давайте наконец нормально поужинаем, я жутко проголодался тут с вами».

Светлана подчинилась, и через несколько минут они сели за стол. Герман вышел на пять минут – отпустить шофера и договорился, что к трем часам он подъедет за ними – утром у них был самолет.

Остаток вечера они провели в теплой, семейной атмосфере. Хотя Герман и не представлялся женихом Василисы, мать почему-то решила, что он не равнодушен к ее дочери и именно поэтому хочет ее забрать. Но, откровенно говоря, она была даже рада такому повороту событий. Она прекрасно видела, что ее Василиса просто чахнет здесь, не находя себе достойного применения. И с замужеством не получалось. То ли Василиса не интересовала парней, то ли они ее, но факт оставался фактом, замуж ее никто не звал. Светлане было очень жаль дочь, но помочь она ничем не могла. Средств для поступления на платное отделение у нее не было. И тут словно ангел спустился с небес и протянул им руку помощи, и Светлана вдруг каким-то шестым чувством внезапно ощутила – дочь должна ехать во что бы то ни стало.

«Ой, и что я только отцу скажу, когда он вернется? Ну да ладно, что-нибудь придумаю», – и Светлана, ощутив мощный прилив энергии, вдруг рывком встала из-за стола, подошла к старому шкафу для посуды и достала оттуда самодельной вишневой наливки. Эту наливку она доставала только по великим праздникам, так как очень гордилась старинным рецептом ее приготовления, переходившим в их семье по наследству и только по женской линии. Если в семье на протяжении трех поколений не родится ни одна девочка, рецепт будет утерян. Делалась наливка очень долго, в какие-то особые дни по лунному календарю, получалось ее не очень много, поэтому ее берегли. Светлана записала рецепт и Василисе, но та никогда еще ее не делала. Она не верила в бабушкины сказки, а к семейным ценностям проявляла завидное равнодушие, но рецепт взяла и хранила у себя в бумажнике, так, на всякий случай.

Светлана с гордостью поставила бутылку на стол. Бутылка тоже была особенной, очень старинной, доставшейся ей по наследству.

«Ну что, дети мои, давайте выпьем по маленькой? Это настойка особенная, Василиса знает, – она обращалась к Герману. – Очень старый рецепт. Прямо из глубины веков. Мне его моя мама завещала, а ей ее и так далее. И, кроме того, вкуснятина необыкновенная! В магазине даже за большие деньги такого не купишь. Ну, попробуем?»

Герман и Василиса с готовностью подставили рюмки. Светлана ждала, скрестив руки на груди, пока они выпьют: «Ну, как?»

Герман закатил глаза от удовольствия: «Просто чудо! Вкус очень странный, неужели это все вишня? Может, поделитесь рецептом? У меня мама обожает все такое. Собирает разные рецепты и готовит. Даже книгу хотела выпустить».

Светлана улыбнулась, и сказала, что не может этого сделать, даже если бы очень хотела: «Это наша семейная тайна. Мы передаем этот рецепт из поколения в поколение. И только девочкам. Но Василиса его знает. Если хорошо попросите, она вам в городе сделает. Правда, дочка?»

Герман с любопытством посмотрел на Василису: «О, да у вас и тайны есть? Да еще и древние! Да ты просто клад для меня! Я ведь диссертацию пишу о верованиях и обычаях древних славян. А ты, оказывается, еще и носитель традиции поколений. Может, ваши далекие предки были ведунами или травниками? Не исключено. Уж не колдунья ли ты, Василиса?»

Василиса досадливо махнула рукой: «Прекрати, Герман, не болтай глупости! Тебе, наверное, наливка в голову ударила. Нашел колдунью. Может, я была бы и рада ей быть, но, увы! Да это, собственно, и не обычай никакой, так, переходит рецепт из поколения в поколение. Обыкновенная настойка. А все остальное мы придумали, чтобы не скучно было. И чтоб изюминка хоть какая-то была. А то все в деревне начнут делать, и тогда не так вкусно будет». Тут взгляд Германа упал на бутылку: «А это откуда? Похоже, очень старая, даже деревянная! Вот так чудо! Не ожидал здесь такого увидеть! И все-таки, откуда?» – повторил он свой вопрос.

Светлана пожала плечами: «Сама не знаю, откуда. Мне мать ее отдала, ей – ее, вместе с рецептом. Мы в ней вино делаем. Так всегда было. Вот и я соблюдаю традицию». Герман взял бутылку в руки, повертел. Грубая деревянная посудина, ее и бутылкой-то с большой натяжкой можно назвать, на бочонок больше похожа. Тут вмешалась Василиса: «Ну, хватит об этом! Спать пора, поздно уже, нам же ночью ехать, надо хоть подремать немного. А ты, Герман, потом с мамой еще поговоришь. Ты ведь приедешь на следующий сезон сюда на раскопки, вот все подробно и расспросишь».

Герман и сам чувствовал, что глаза слипаются, и кивнул утвердительно. Мать постелила ему в гостиной, Василиса ушла в комнату, а сама она осталась на кухне. Чтобы не проспать, завели будильник.

Этой ночью странный сон привиделся Василисе. Она увидела много девушек и юношей в старинных русских одеждах – сарафанах и льняных рубахах. Они бегали по березовой роще, видимо, играли в догонялки. Когда парень догонял девушку, он целовал ее в губы, а та вырывалась и снова убегала. Василиса видела все это как будто со стороны, ей очень хотелось поучаствовать в игрищах, к тому же один русоволосый парень очень ей нравился, но она почему-то не могла. Из своего укрытия она видела, как этот парень все время догоняет одну и ту же красавицу, и ревность душила ее.

Проснулась Василиса от громкого звонка – это будильник трещал во всю мощь. Герман и мать спали, как убитые. Она вышла из комнаты, наспех одевшись, и разбудила мать и потом и Германа. Герман вскочил, как ошпаренный, испугавшись, что они проспали, но Василиса успокоила его. В кухне было уже убрано, бутылка с настойкой исчезла в шкафу, они выпили чаю и вышли на улицу. Мать вышла с ними.

– Ну, как спалось? – спросила Василиса Германа, – кошмары не мучили?

– Да нет, все нормально, только голова немного болит, но ничего, пройдет, это не проблема, – Герман выглядел немного уставшим.

– Что-то вы оба неважно выглядите, – мать обеспокоено переводила взгляд с Германа на дочь. – Может, выпили лишнего? Да вроде все в меру было, – сокрушалась Светлана.

– Мам, не переживай, – Василиса пыталась успокоить мать, – просто намешали. Твоя настойка крепкая оказалась. Сейчас все пройдет, не волнуйся. – Она поцеловала мать: – Я как только доеду, тебе позвоню, а потом сообщу адрес и телефон. Все будет хорошо. И папу успокой».

Подъехала машина. Герман погрузил вещи в багажник, пожал руку Светлане, еще раз заверил ее, что с дочерью будет все нормально, и они отъехали. Светлана еще долго стояла на дороге, глядя вслед удалявшейся машине. «Только бы дочь была счастлива, – думала она, – а здесь она вряд ли свое счастье найдет». После того как машина окончательно скрылась из виду, она постояла еще немного и, зябко поежившись, ушла в дом.

Василиса с Германом сидели на заднем сиденье. Василисе казалось, что у нее немного поднялась температура. Но она приписала это дорожным волнениям. На здоровье она никогда не жаловалась. Жизнь вдали от крупных промышленных центров накладывала свой отпечаток. Лицо у Германа тоже чуть покраснело, но Василиса не решилась спросить его о самочувствии, они были еще не достаточно близки и она стеснялась. Всю дорогу до аэропорта они ехали молча, обмениваясь только незначительными фразами. Василиса чувствовала себя немного подавленной, она никогда не летала на самолете и немного побаивалась. Герман подшучивал над ней. В аэропорту им обоим стало лучше, в дороге они пили много воды, которую покупали в каждой круглосуточной забегаловке – обоих мучила нестерпимая жажда.

«Да, перепили! – думала Василиса. – Хотя, что мы там выпили? Настойка очень уж крепкая. Странно, но я никогда раньше ее не пробовала. Мать вроде доставала, по рюмочке, но я не пила. Я вообще спиртное не переношу. Просто сейчас случай особый, когда еще увидимся?» – Василиса непроизвольно вздохнула. Герман похлопал ее по руке, все позади, скоро взлетим.

Потом был салон самолета, перелет. Странно, но Василиса совершенно успокоилась, когда поднялась по трапу и села в кресло. Она не волновалась: и когда завелся двигатель, и когда самолет начал набирать высоту. Наоборот, в небе она почувствовала себя совершенно счастливой. Самолет летел выше слоя облаков, и Василисе казалось, что это она парит в небе, это у нее огромные крылья и хвост, она управляет ими по своему усмотрению. Герман рядом мирно спал. Долетели они без особых приключений. В аэропорту города С Герман взял такси и они доехали до его квартиры. Отсюда у Василисы и началась новая жизнь.

* * *

Квартира состояла из двух комнат. Герман постелил Василисе в спальне, а сам лег в зале. С непривычки Василиса долго не могла уснуть. Ей вдруг стало страшно от того, что она наделала. Она одна в незнакомом городе, с малознакомым человеком, которого и видела-то всего два раза в жизни. Ее постоянная неуверенность в себе вспыхнула с новой силой. Что она сотворила! Но она уже была здесь, и рассуждать было поздно. Кое-как она забылась тревожным сном. Герман ее не беспокоил. Утром она проснулась достаточно поздно, никто ее не будил. В квартире стояла непривычная тишина. Василиса окликнула Германа, но никто не отозвался. Она порылась в вещах, достала халатик, накинула его и вышла из комнаты. Германа нигде не было. Она прошла в кухню, на столе лежала записка: «Прости, нужно было срочно в институт, скоро буду, не скучай, еда в холодильнике. Осваивайся. Герман».

Василиса открыла холодильник, он был забит до отказа всякой всячиной. Василиса сделала бутерброд, вскипятила чай и села завтракать. Ее страх понемногу прошел, уступив место блаженному расслаблению от невесть откуда свалившемуся на нее счастью. Она была довольна. Не успела она позавтракать, как входная дверь открылась, и зашел Герман. Василиса снова обратила внимание, что он весьма не дурен собой. Если бы не слегка злое выражение глаз, его можно было бы назвать красивым. Но это его не сильно портило, всего чуть-чуть, а впрочем, даже придавало некий шарм.

«Ну, освоилась? Поела? – Герман засыпал Василису вопросами. – Все нашла? Надеюсь, не испугалась? Не жалеешь, что согласилась приехать?»

«Полегче, полегче, – Василиса засмеялась, – все хорошо, я всем довольна. Расскажи мне, пожалуйста, о наших с тобой дальнейших планах. Я ведь не могу вот так сидеть у тебя целыми днями, как царевна Несмеяна в золотом тереме. Что ты собираешься со мной делать?»

Герман немного задумался: «Прежде всего, я хочу есть. Я со вчерашнего дня ничего не ел. Позвонили с работы, и я выскочил из дому натощак. Сейчас мы с тобой поедим и пойдем по магазинам, тебя нужно одеть. Нет, нет, – он замахал руками, видя как Василиса недоуменно приподняла бровь, – у тебя, конечно, есть одежда. Но, знаешь, здесь все-таки не там, своя мода, свой стиль, знаешь ли. Стиль большого города, ха-ха. Не нужно слишком выделяться. Мы сделаем из тебя настоящую городскую принцессу. А на выходные мы пойдем знакомиться с моими родителями, если ты, конечно, не против. Я сам все им расскажу, заранее, так что не бойся, они будут подготовлены. А о дальнейшем я расскажу тебе потом, не нужно забивать голову большим количеством информации. Но если в двух словах, то ты поступишь в институт, мы поженимся и будем жить долго и счастливо. Вот и все планы. Как тебе?».

«А мы не слишком торопимся? – Василиса нахмурилась. – Мы едва знаем друг друга. Может, стоит повременить? А то родители и все такое. Может, я не готова? Поживем немного вместе, привыкнем, у нас все так делают».

«Нет, Василиса, нет, – Герман стал очень серьезным. – Когда ты согласилась сюда приехать, ты тем самым согласилась с моими условиями. В нашей семье не принято жить просто так. Мы несколько старомодны. А я не хочу нарушать традиции. Более того, я даже не прикоснусь к тебе до свадьбы. Вот так. Все должно быть в рамках приличий. Пожалуйста, не противься».

Василиса была немного шокирована: «Но ты не говорил о каких-то особых условиях, ты просто предложил увезти меня, вот и все. Мы ни о чем не договаривались. Ты предложил уехать с тобой, я согласилась, вот и все. Я ничего не понимаю».

Герман тяжело вздохнул: «Прости, все, что ты говоришь, правда. Может, я не так выразился, я, естественно, не ставлю тебе никаких условий. Ты вправе все решать сама. Но принимая решение, ты ведь догадывалась, что будешь, э-э, немного зависеть от меня, ну хотя бы первое время. Я ведь сказал тебе, что ты понравилась мне. Ну а ты знаешь, эта квартира принадлежит моим родителям, и они постоянно сюда заходят. Я же говорил тебе, что наша семья старомодна, и присутствие незнакомой девушки в доме будет для них, мягко говоря, неприемлемым. Попросту говоря, они не поймут. Василиса, – он взял ее за руку, – прошу, стань моей женой, я полюбил тебя с первого взгляда. Я всегда мечтал о такой девушке как ты – скромной, простой, из провинции. Настоящей тургеневской девушке. У нас с тобой все получится. Ты ведь хотела семью, детей, мечтала о замужестве. Теперь твоя мечта сбывается, пусть и несколько необычным образом, а ты испугалась», – и Герман просительно заглянул Василисе в глаза.

Василиса была тронута. Она примерно на это и рассчитывала, но вдруг ей захотелось покапризничать. Зачем? Она и сама не знала. Глупая деревенская дура. К ней такой мужик сватается, а она морду воротит, укорила Василиса сама себя, а вслух сказала: «Да, извини, Герман, я все понимаю, и я согласна. Пока я не уверена насчет любви, я не могу так быстро, но ты мне очень нравишься. А ты точно уверен, что твои родители будут не против?»

«Ну, конечно, я уверен. Они мне все уши прожужжали про невесту. Им хочется, чтобы за мной кто-нибудь присматривал. Кормил, заботился, и все такое, – Герман взял Василису за руку, – ты им очень понравишься. Я знаю ».

Василиса вздохнула: «Я ведь из очень глухой провинции. Ни ступить, ни молвить не умею. Боюсь, мне будет трудно вписаться в ваш круг. Серая, серая мышка, совсем незаметная. Они спросят: «И где ты ее нашел?» А ты что скажешь? Правду? Или выдумаешь, что я из оч-е-ень хорошей семьи сельских интеллигентов?»

«Василиса, – Герман посмотрел на нее осуждающе, – ты себя совсем не ценишь. Ты никакая не мышь, и тем более не серая. Если ты посмотришь в зеркало, то увидишь там довольно хорошенькую брюнетку. Брюнетку, а не серую мышь. Запомни это. А что до твоего происхождения, я скажу им правду. Они мечтали о девушке из глубинке, не испорченную цивилизацией. Они будут безумно рады. Они все время боялись, что я найду местную стерву, которая будет мной вертеть, как выражается мама. Ты же сама доброта, на стерву никак не тянешь. Я только скажу им, что ты собиралась поступать в институт на следующий год, а я уговорил тебя приехать со мной. Так тебя устраивает?»

«Вполне, – Василиса была довольна. – Ладно, хватит препираться, я все поняла. Все смеются, все довольны, все хотели провинциалку. То есть ваша семейная мечта тоже сбылась. Хорошо, когда все сбывается. Садись, я сейчас бутербродов нарежу и кофе сварю. Или ты предпочитаешь чай? Говори, не стесняйся, мне ведь нужно знать, что ты любишь, что ты ешь, когда встаешь и так далее. Ты же мой жених. Раз уж так получилась, будем узнавать друг о друге на ходу», – болтая, Василиса нарезала бутерброды.

«Сегодня можешь сварить кофе, нужно взбодриться с утра, а так я чай люблю, – Герман запихнул в рот бутерброд с колбасой. – А вообще-то я не привередлив. Ем все и всегда. Мясо люблю. Борщ горячий. Пельмени. На работу ухожу не очень рано, обедаю часто в городе, ужин всегда дома. Спиртное не люблю, пью очень мало и то по праздникам. А ты что любишь?»

Василиса задумалась. Что же она любит, в самом деле? Никогда не придавала значения еде. Ела, что мать готовила. «Не знаю, – протянула она, – мне все равно, что есть. Мама, в основном, готовила. Но ты не бойся, – она предупредила вопрос Германа, – я буду стараться. В конце концов, есть поваренные книги. Я научусь. Голодать не будешь, и сидеть на полуфабрикатах тоже. Иногда, на праздники, я помогала матери, готовила некоторые блюда, все хвалили».

«Надеюсь, – Герман усмехнулся и шутливо погрозил Василисе пальцем, – смотри, не обмани потом. Я люблю, чтобы вкусно было».

Они поели, выпили кофе, сваренный Василисой и оказавшийся весьма неплохим. Герман похвалил ее за первые успехи. Потом Василиса вымыла посуду, убрала со стола и пошла в комнату собираться для похода по магазинам. Герман ждал ее в зале. В комнате она еще раз критично осмотрела себя в зеркало. Может, Герман прав, и она не такая уж и дурнушка? Пожалуй, излишне крепкая и немного коренастая, широкая в кости, но, может, в этом ее шарм? Герман тоже не хрупкого телосложения. Ноги не очень длинные, но, говорят, такие дамы более сексуальны. Черные волосы, несколько диковатые карие глаза, к тому же еще и широко расставленные. Ничего примечательного она в себе не нашла. «Но, наверное, не хуже других, – подумала Василиса, – отдаленно напоминаю первобытную красавицу. Ну, пусть хоть и так. То, что у нас именуется «так себе», у них, видимо, называется «самобытная». Во всяком случае, нестандартная, и то уже хорошо», – успокоила она себя.

Василиса порылась в сумке, но кроме джинсов и клетчатой рубашки не нашла ничего подходящего. Остальное показалось ей очень уж провинциальным. Она надела выбранную одежду и вышла из комнаты. Герман окинул ее критическим взглядом: «Молодец, выбрала беспроигрышный вариант. Здесь многие так одеваются. Особенно молодежь. Унисекс называется. Ну, пойдем. Я беру на себя смелость посоветовать тебе другой стиль одежды. Надеюсь, тебе он придется по душе. Хочу видеть тебя сногсшибательной. У тебя такая необычная внешность. Какая-то дикость ощущается», – он будто прочитал мысли Василисы о ее облике и добавил с большим чувством: – Ты очень красивая девушка!»

Они вышли из дома, и Василиса смогла лучше рассмотреть окрестности. Вчера она так устала, что даже не обратила внимания на окружающий пейзаж. А сегодня ей было интересно. Она никогда не была в этом городе. Тот город, куда она ездила поступать, был поменьше, он тоже, по большому счету, считался провинцией. А это был большой промышленный центр. Их дом располагался в центре. Это сразу чувствовалось. Кругом были магазины, какие-то офисы, прямо перед их домом проходила оживленная магистраль. Но было очень зелено, клумбы украшали осенние цветы, радующие глаз яркими красками. Много было и зданий старинной постройки, они очень живописно выглядели и приятно оживляли город, делая его живым и уютным. Это было то немногое, что Василиса успела увидеть, пока они шли на стоянку за машиной Германа. Стоянка располагалась недалеко от дома. Она была большой, машины стояли плотно, как солдаты в строю. Только форма была совершенно разной, как в народном ополчении. Пробравшись между этих железных чудовищ, Герман подошел к небольшому красному автомобильчику. Василиса не разбиралась в марках, но машинка была чудо как хороша. Ей даже показалось, что она немного маловата для крупного Германа. Но Герман перехватил ее недоуменный взгляд и улыбнулся: «Не люблю огромных машин. А эту очень просто всунуть во всякую дырку. В городе удобно. Но красный цвет обожаю. Хороша малышка, правда? Внутри она очень вместительная. Сама сейчас увидишь». Он сел в машину, завел двигатель и легко выехал со своего места. Василиса ждала его в проходе. Он открыл ей переднюю дверь, и она села. Внутри, действительно, было очень комфортно. Мягкие сиденья, панель приборов так и светилась зелеными и красными огоньками. Так началось ее первое знакомство с городом, городом, с которым следующие десять лет будет связана ее жизнь. Так как она совершенно не знала ничего в городе, Герман повез ее в тот магазин, который счел наиболее подходящим. Машину он вел уверенно, но немного нервно – постоянно чертыхался, если кто-нибудь, по его мнению, вел себя неподобающе. Василиса не обращала на это внимания. Она с любопытством разглядывала улицы из окна машины, город показался ей огромным и чистым. Но, может, это просто Герман вез ее по центральным улицам, где поддерживали чистоту, двориков в глубине из окна она не могла видеть.

До первого магазина они добрались минут через двадцать. Внутри все блестело и сверкало, от обилия стекла Василиса даже растерялась. Ей стало неудобно, она почувствовала себя дремучей и забитой. До двадцати трех лет дожила, а в подобном магазине никогда не была! Там, где она поступала, магазины, конечно, были, но ходить в них Василисе было некогда, да и денег было в обрез. Ради любопытства она, конечно, зашла в парочку, но тогда они не произвели на нее такого впечатления, как сейчас. Герман взял ее за руку и повел по лабиринту проходов в какой-то отдел. Если бы Василису заставили прийти сюда снова одну, она вряд ли бы нашла этот отдел. Отдел был небольшой, но очень уютный. На вешалках в изобилии висела одежда, но Василиса надеялась на Германа. Она совершенно не знала, что носят в больших городах, и не хотела ударить в грязь лицом перед молоденькими продавщицами. Герман легонько подтолкнул ее к вешалкам и шепнул на ухо: «Выбирай». Василиса так же тихо ему ответила: «Что выбирать? Я не знаю».

«Сейчас, подожди, я постараюсь помочь, – и он подошел к одной из продавщиц. – Девушка, вы не поможете нам?» Та с готовностью подошла к Василисе и очень доброжелательно обратилась к ней: «Что бы вы хотели? Какой стиль предпочитаете?» За нее ответил Герман: «Нам бы хотелось повседневный комплект, такой, знаете ли, для походов в институт, по городу, в общем, на каждый день, пару торжественных нарядов и еще что-нибудь для загородного отдыха. Поможете подобрать? А я здесь подожду», – и он уселся на небольшой диванчик в глубине комнаты, но так, чтобы видеть, что предлагают Василисе. Девица начала снимать с вешалки наряды и расхваливать их Василисе, при этом она без умолку трещала, расхваливала фасон и качество материала. Но Герман оказался очень придирчив. Он отверг все вещи, предложенные продавщицей, наконец, не вытерпел, встал со своего места и подошел к Василисе. Каким-то немыслимым жестом он вытащил из глубины этого моря тряпок нечто и протянул Василисе: «Иди, примерь, а я пока еще поищу что-нибудь, – и, обращаясь к девушке-продавцу, добавил: – А вам большое спасибо, если что-нибудь понадобится, мы вас позовем». Та ушла, слегка раздосадованная тем, что не смогла угодить вкусу покупателя. Минут через сорок бесконечных примерок искомые наряды были наконец выбраны. Это оказались брюки, строгий костюм, парочка блузок, рубашек и какое-то немыслимое выходное платье. У Василисы никогда такого не было, и чувствовала она себя в нем неловко. Платье было очень агрессивным, пестрой расцветки, но с преобладанием красного, любимого цвета Германа. Когда Василиса вышла в нем из примерочной, Герман даже покраснел от удовольствия: «Господи, как тебе идет! Просто прекрасно! Какое чудное платье!» Василиса не находила его особенно чудным, но спорить не стала, ему виднее. Наверное, оно очень модное. К тому же сидело, и правда, хорошо. Они расплатились за покупки и пошли в другой отдел, где купили одежду для отдыха, которая понравилась Василисе гораздо больше. В ней она чувствовала себя достаточно комфортно. В этом же магазине они купили и несколько пар обуви, белье, одежду для дома, сумочку. Наконец, спустя несколько часов блужданий, нагруженные пакетами, они вышли на свежий воздух.

«Уф, – Герман с шумом выпустил воздух, – ненавижу магазины. Слава богу, с этим покончено! А сейчас домой, домой, домой. Продукты в холодильнике есть, приготовишь что-нибудь на ужин, посмотришь телик, а я на работу сбегаю. А вечером приду, и мы с тобой по-семейному поужинаем. Заодно наряды примеришь пока меня нет, в спокойной обстановке. Идет?» Василиса кивнула. Она тоже чувствовала усталость и была не против даже поспать еще немного.

«А во сколько ты придешь?» – она задала ему этот вопрос уже в машине, когда все сумки были уложены в багажник.

«Часов в семь-восемь, не раньше, – Герман лавировал между машин, – а ты отдохни, осмотрись. Если не хочешь готовить, не нужно. Так что-нибудь перекусим».

За разговорами Василиса не заметила, как они оказались около дома. Герман выгрузил пакеты из багажника, взял их в руки, и они зашли в подъезд. Несколько секунд на лифте, и они в квартире. Герман перенес покупки через порог: «Ну все, пока, не скучай, я скоро». Дверь захлопнулась, и Василиса осталась одна.

Ей вдруг стало грустно и одиноко. Все чужое. И она здесь чужая. На нее опять нахлынула депрессия. «Ну что ты будешь делать, – укорила она себя, – все тебе не так да не эдак. Там тебе плохо – глушь и тоска, здесь тебе плохо – никто не развлекает, не бегает вокруг. Что хотела, то и получила. Радуйся, дурында. Иди жениху ужин готовь, а то передумает и отправит назад». А назад Василисе хотелось все меньше. Она отнесла покупки в спальню и поставила возле кровати. Мерить пока не хотелось, в магазине надоело. Она переоделась и пошла на кухню. В холодильнике нашла мясо, овощи картошку. Решила, не мудрствуя лукаво, приготовить картошку с мясом. Это она умела. Пока мясо размораживалось, она начистила картошки и поставила ее варить, нарезала салат. Через два часа ужин был готов. Василиса попробовала и осталась довольна. Времени до вечера еще было много, она села посмотреть телевизор и, незаметно для себя, уснула.

Герман пришел, как и обещал, около восьми часов. Она накрыла на стол, и они сели. «Совсем как муж и жена, – подумала Василиса, – теплый семейный ужин». Ей стало уютно и хорошо. Герман похвалил еду, попросил добавки: «А говорила, ничего не умеешь. Врала?»

«Нет, что ты. Просто мой арсенал блюд весьма скуден, я равнодушна к еде. Могу одно и то же неделями есть, – Василиса посмотрела на Германа: – Вкусно?»

«Весьма. Я даже удивлен. Приятно, конечно. А ты одежду не мерила? – Герман наконец наелся и отложил ложку в сторону. – А теперь чай. Ты заварила, я надеюсь?»

«Заварила. Что-что, а это я умею. Мама научила. Она мне в сумку разных трав положила, чтобы вкуснее было. Ты такого чая никогда не пил, – Василиса поставила чашки на стол, и осторожно стала наливать в них чай из большого заварочного чайника. – Тебе покрепче, или водой разбавить?»

«Покрепче. Не надо водой разбавлять», – Герман убрал свою чашку и тут же отхлебнул из нее большой глоток.

«Ну, как?» – Василисе не терпелось услышать его мнение относительно заварки.

«Прекрасно. А что ты туда добавила? Может, зелье какое, чтобы я превратился в чудовище?» – Герман, улыбаясь, смотрел на Василису.

«Господи, да ты просто помешан на зельях и чудовищах. Мы не в каменном веке живем. Чудовища теперь в людском обличье бродят, их сразу не узнаешь, – и без всякого перехода добавила: – Спать как вчера будем?»

«Да, и так до самой свадьбы. Слушай, а надень, пожалуйста, то платье, что мы купили. Ну, красное. Я еще хочу посмотреть. Завтра ты пойдешь в салон красоты, уже без меня, тебе прическу нужно придумать. А в том платье я весь твой облик сразу вижу. Надень, пожалуйста».

Василиса молча встала и ушла в спальню. Она достала платье из пакета, надела его и вышла к Герману.

«Восхитительно! Тебе очень идет! – он присвистнул от удовольствия. – Повернись задом. О, какие формы! И ты еще уверяла меня, что некрасива? Ты просто ничего не понимаешь».

Василиса и сама уже начинала ему верить. Мужчины лучше разбираются в женской красоте. Какая ей разница, что о ней думают женщины? Она не собирается им нравиться, она хочет нравиться Герману. И, кажется, ей это удается.

«А какую прическу ты мне придумал? – Василиса надула губки, решив пококетничать. – Ты уверен, что мне пойдет?»

«Ты сделаешь ступенчатую стрижку, такую короткую, рваную, знаешь. Волосы можешь чуть-чуть подкрасить, для интенсивности цвета. Челку до бровей. Будет просто отлично», – Герман оценивающе смотрел на нее, как художник на модель.

«Ладно, – ответила Василиса, – пусть будет, как ты хочешь. Меняться, так меняться. Новой жизни – новый облик».

Они поговорили еще немного под шум телевизора и разошлись по постелям.

Наутро Василиса услышала звонок будильника. Она открыла глаза и посмотрела на часы. Было еще семь утра. «Ого, рановато, однако, мы встаем!» – она накинула халатик и вышла из спальни. Герман уже заправил кровать и сидел на кухне, читал газету: «Привет! Как спалось? Я уже чай поставил», – он привстал навстречу сонной Василисе.

«Нормально, а что так рано? И почему меня не будишь?» – голос Василисы звучал хрипло после постели.

«Да я не хотел нагружать тебя сразу. Все в холодильнике, я и сам могу достать. А на обед я бы заскочил и отвез тебя в салон. Ну раз уж ты встала, командуй, а я пока газету почитаю, вчера не успел», – и Герман снова уткнулся в печатный листок.

Василиса нарезала бутербродов, разлила чай, еще остававшийся в чайнике, только пришлось его разбавить кипятком.

«Может, ты кашу утром ешь? Или что-нибудь посущественнее? Просто мы дома утром только бутерброды едим, но ты, если что, скажи, мне не трудно кашу сварить», – говорила Василиса, накрывая на стол.

«Все нормально, я тоже бутерброды ем. Садись, ешь, скоро поедем. Салон с восьми работает. Я тебя завезу и в институт поеду. Обратно одна доберешься. Я на такси денег дам. Ключи запасные я тебе нашел, дверь легко открывается», – Герман деловито отхлебывал из чашки, одним глазом уткнувшись в газету. Со стороны выглядело немного комично и нелепо. Василиса чуть не рассмеялась, но удержалась.

Около восьми они вышли из дома, дошли до уже знакомой стоянки и, сев в машину, поехали по уже начинавшим наполняться улицам. Ехали около получаса, салон находился далеко. Василиса не спросила, почему именно сюда, надо, значит надо.

Внутри было прохладно и пусто. Стричься в столь ранний час желающих, кроме Василисы, не было. Возле одного из кресел стояла девушка. Ей было, очевидно, около двадцати пяти, она была симпатичная и очень стройная. Герман подошел к ней: «Привет, Маша! Вот, я привел невесту. Вчера договаривались, помнишь? Сделай ей короткую, ступенчатую, с челкой. Чтоб необычно и креативно. Ты меня понимаешь?»

Маша улыбнулась: «А не жалко такие волосы стричь? Вам не жалко, девушка?» – она обратилась непосредственно к Василисе. Волосы у Василисы, действительно, были очень густые и блестящие. Чем-чем, а волосами она могла гордиться.

«Волосы не руки, отрастут, – пошутила Василиса. – Иногда полезно что-то изменить. Я всю жизнь с такими хожу. Надоело».

«Ну раз так, садитесь, – Маша подвинула кресло Василисе. – Я сейчас».

«Ну, девочки, я вижу, вы договорились, а мне пора, – Герман похлопал Василису по плечу. – До вечера. – Он сунул ей в руку деньги на такси и назвал адрес его дома. – Не заблудись. Ужин как вчера, в восемь ноль-ноль». – Василиса пожала ему руку: «Пока».

Маша оказалась очень искусной мастерицей. Василиса в зеркале с удивлением наблюдала, как меняется ее внешность. Надо отдать должное чутью Германа, стрижка, и правда, очень ей шла. Она сильно преобразила ее облик, почти до неузнаваемости, даже Маша восхитилась: «Совсем другое дело! Герман был прав. Вам очень идет». Василиса поблагодарила девушку, заплатила деньги и попросила вызвать такси.

Дома она долго изучала в зеркале свое новое отражение. Ей понравилось. Потом она спохватилась, что до сих пор не позвонила маме, даже телеграмму не отправила. Та волнуется, наверное. За всей этой суетой она даже не заметила, есть ли здесь телефон. Если и есть, он еще ни разу не звонил. Значит, скорее всего, нет. Василиса решила дождаться Германа.

Вечером, когда они опять сели ужинать разогретой картошкой с мясом, она спросила его про телефон и почту.

«Телефона нет, неужели ты не заметила. А почта рядом, я покажу. Пойдем после ужина прогуляемся и отправим телеграмму, а то и правда, неудобно получается. Начнут думать черти что».

Телеграмму Василиса отправила длинную и восторженную – чтобы успокоить мать. Пусть знает, что у нее все хорошо. После этого она окончательно сняла груз с души и начала смотреть только вперед.

На следующий день Герман повел обновленную Василису к родителям. Василиса была в новом платье, в туфлях на высоком каблуке. Парочка старушек возле подъезда окинула ее изучающим взглядом. «Как в первый раз видят, – подумала Василиса, – а ведь вчера тоже сидели. Вот что значит одеться».

Старушки провожали их взглядом, пока они не сели в машину – Герман заказал такси. По случаю прихода сына с невестой родители накрыли стол, купили немного вина. Хоть Герман и не пил, но садиться за руль, даже после одного бокала, он не хотел – был очень законопослушным. Василиса немного нервничала – она в первый раз знакомилась с родителями молодого человека. Удастся ли произвести впечатление? Она, конечно, не была совсем невеждой, книги были доступны, она читала, и к тому же подготовка к поступлению на исторический еще не забылась.

Дом, где жили родители, был четырехэтажкой старинной постройки. Дверь в квартиру распахнулась при первом же звонке. На пороге стояла крупная женщина в переднике: «Проходите, проходите, заждались уже», – она радушно повела рукой, приглашая войти в прихожую, показавшуюся Василисе огромной.

Василиса хотела вручить ей цветы, которые они с Германом купили по дороге, но он успел ей шепнуть: «Это Варвара, она маме иногда по хозяйству помогает, – и добавил уже громче: – Родители, вы где? Это мы». На его голос из комнаты выбежала женщина. Ей было, вероятно, около пятидесяти, но выглядела она очень хорошо. Была она небольшого роста, но худенькая, со светлыми волосами, уложенными в красивую прическу. На ней было очень милое платье, светлого оттенка, и туфли-лодочки.

«Здравствуйте, вы, как я понимаю, Василиса? – она протянула Василисе маленькую сухую ручку. – Очень приятно. Я Людмила Сергеевна».

Василиса ответила на рукопожатие, и удивилась силе ее небольшой ладошки.

«О, какая вы яркая! А Герман нам рассказал, что вы у нас провинциалка. Но я скорее бы приняла вас за столичную штучку!» – И Людмила Сергеевна засмеялась звонким, молодым смехом.

«Мама, не смущай Василису, это я ее одел и причесал. А то она была совсем скромницей. А мне не хотелось, чтобы на нее накинулись. Она действительно из провинции, оттуда, куда я ездил в последний раз. Ну да я тебе рассказывал. А в таком агрессивном виде вы даже будете ее немного бояться. Вот так!» – засмеялся тоже и Герман.

Василиса не удержалась и улыбнулась. Обстановка разрядилась.

Отец Германа немного задержался, он подошел, когда они все уже сидели за столом. Извинился за опоздание, поздоровался, поцеловал руку Василисе: «Ну и красавицу ты, сынок, отхватил! Смотри, крепче держи! И где нынче такие девушки водятся?» – балагурил он.

В отличие от матери, он был высок ростом, немного за пятьдесят, седые волосы, немного одутловатое лицо, животик, уже начинала проглядывать лысина. Звали его Никитой Андреевичем.

Василиса, по мере возможности, исподтишка изучала родителей Германа, но, сколько ни старалась, не могла уловить никакого сходства сына ни с тем, ни с другим. «Странно, – подумала она, – ну просто совсем ничего. И бывает ведь так!»

За столом говорила она мало, в основном отвечала на вопросы: кто родители, чем занимаются? что собирается делать дальше? Иногда Герман отвечал за нее, видя ее замешательство. Наконец мама решилась задать главный вопрос: «Герман назвал вас своей невестой. Мы верим, что это у вас серьезно, иначе бы он не привел вас к нам в дом. Когда планируете свадьбу?» Василиса не знала, что сказать. Это была идея Германа, и она совсем забыла его спросить, а когда, в самом деле, свадьба?

Герман не растерялся: «Завтра мы идем подавать заявление, это будет считаться днем нашей помолвки. Свадьба через два месяца, как положено по закону. А на это время Василиса переедет из общежития ко мне, – и, перехватив взгляд матери, твердо повторил: – переедет ко мне. – Потом, смягчив голос, он добавил: – Не волнуйся, мама, ты меня знаешь, все будет хорошо. Я тебя не подведу».

Мать вздохнула: «Ну ладно, сынок, раз ты так решил. В общежитии, действительно, неудобно. Герман сказал, что вы на следующий год поступать хотите, а пока работаете у него в лаборатории, – обратилась она к Василисе, – я правильно поняла?»

Василиса кивнула. Герман не предупредил ее, что она, оказывается, уже где-то работает, а живет в общежитии. И когда только успела? И трех дней не прошло, как она здесь. Неужели они поверили? Но Герману виднее. В принципе, приехать в город, прийти в отдел кадров и получить общежитие хватило бы и дня. Иногородние так, наверное, и поступают. Не жить же им на вокзале, в самом деле?

Когда вечером они шли домой, Василиса укорила Германа, что не предупредил ее насчет работы и общежития. Тот ответил, что ничего страшного, он сначала хотел сказать правду, но потом передумал. Василиса спросила, почему?

«Мать бы обиделась. Почему ей не сказал, не посоветовался. Что соседи скажут, и так далее и тому подобное. А так меньше знаешь, лучше спишь. Неплохая импровизация получилась. А ты им понравилась. Внешность их, конечно, немного шокировала, но потом они отошли. Но насчет внешности не переживай, это был мой каприз. Можно сказать, шутка. Нет, не над тобой, над матерью. Не хотел, чтобы она клевала тебя, если бы ты выглядела совсем просто. Но все хорошо, что хорошо кончается, завтра подаем заявление, и ты официально живешь у меня. Попрошу отца, может, устроит тебя в институт на этот год, если места остались. Зачем время терять. А если не получится, то и в самом деле, придется тебе лаборанткой поработать годик, не сидеть же дома».

Василиса молча слушала его. Столько событий навалилось на нее за последние две недели, что информацию она воспринимала уже ограниченно. Все как во сне. Ей с трудом удалось убедить себя, что это она идет, стуча высокими каблуками по асфальту в огромном городе, держа под руку красивого молодого человека, который рассказывает ей сказки про ее будущую жизнь. Цок, цок, Василиса устала, Герман заметил это и, пройдясь еще немного, они взяли такси и остаток пути молчали на заднем сиденье, задумавшись, каждый о своем.

А потом план, придуманный Германом, начал претворяться в жизнь. Они подали заявление, был назначен день свадьбы – самое начало ноября. Не самый лучший месяц, конечно, но ничего не поделаешь. Родители Германа приняли самое деятельное участие в их судьбе. Никита Андреевич весьма живо хлопотал, чтобы Василису взяли в институт, хотя бы на платное отделение. Только с историческим не получилось, мама Германа очень хотела, чтобы Василиса стала экономистом. Эта профессия представлялась ей достойной любой женщины и всегда нужной и, что немаловажно, хорошо оплачиваемой. К тому же у ее мужа были связи в банках, и после окончания Василису легко было устроить на работу.

«Зачем вам в семье два археолога? – вопрошала она. – Женщина должна быть дома, а не мотаться по раскопкам. Призвание каждой женщины дом, дети и муж. А что же это получится, если вы оба будете мотаться по свету? Ни кола, ни двора. Какая же это семья? И к тому же, в банках платят очень хорошо, гораздо больше, чем всяким там кандидатам и доцентам, до которых еще дослужиться нужно. Нет, нет, как хотите, Василиса, а я категорически против», – при этих словах она краснела и отворачивалась.

И Василиса сдалась. Герман поддерживал мать, и ей было нелегко противостоять им обоим. У отца Германа нашлись друзья в планово-экономическом, на платном отделении были места, и Василису приняли. Все успокоились и начали готовиться к свадьбе. Составлялись списки приглашенных, был заказан ресторан, один из лучших в городе. Герману купили костюм, а Василисе платье. Платье она выбирала очень тщательно, придираясь к каждой мелочи. Внезапно ей захотелось быть очень красивой, послать фото к себе на родину, ей хотелось, чтобы мать с гордостью рассказывала всем о том, как хорошо живет Василиса. Герман не должен был видеть платье до свадьбы, плохая примета, поэтому выбирала его Василиса практически одна. Людмила Сергеевна вскоре устала от магазинов, предоставив Василисе полную свободу, чему Василиса была ужасно рада. Ей нравилось мерить на себя роскошные наряды, она долго любовалась собой в зеркалах, и малейшее сомнение заставляло ее отказаться от покупки. Наконец она нашла, что хотела. Платье натурального шелка, с глубоким декольте, которое очень выгодно подчеркнуло ее немного смуглую кожу. Ей велели не стесняться в средствах, и она купила его несмотря на довольно большую цену. Им в квартире установили телефон, и Василиса позвонила матери. Та была страшно рада услышать голос дочери, даже прослезилась: «Ну как ты там, Вассочка, телеграмму твою я получила, спасибо. У нас все хорошо. Папа вернулся. Расскажи о себе, я так соскучилась!»

У Василисы тоже вдруг защемило сердце: она бросила мать, а сама наслаждается жизнью! Но она быстро взяла себя в руки: «Все хорошо, мама, я замуж выхожу! В ноябре свадьба, приедешь? Как папа? Что он сказал?»

«Замуж?! Так быстро? За кого же? Уж не Германа ли? Я сразу поняла, что он к тебе неравнодушен. Папа, ну что папа, пошумел немного, что так неожиданно, но потом успокоился, говорит, что так лучше, нечего тебе здесь сидеть. Опять вот в рейс ушел. А на свадьбу, конечно, постараюсь приехать».

«Мама! – Василиса повысила голос. – Что значит постараюсь?! Я у тебя одна дочь, или как?! Я же не сирота. Если ты насчет работы беспокоишься, то расслабься. Найдут тебе замену, Наташка-нянечка побудет, поймут, что не развлекаться едешь. Я не каждый день замуж выхожу. И потом, я в институт поступила, только на экономический».

«Господи, в институт! А что на экономический? Ты же на исторический хотела», – мать немного удивилась.

«Хотела, да передумала, так надо. Не судьба мне историком стать. Приедешь, поговорим. Давай, я тебя жду», – и Василиса назвала дату свадьбы.

«Ладно, – мать вздохнула, – приеду. А отец? Его, ты что, не приглашаешь?»

«Господи, мама, не глупи, – Василиса почему-то начинала раздражаться, – ну, естественно, и папа тоже. Может, с рейсом совместите. Я вас жду. Все, целую, пока». – Василиса положила трубку и подумала, что быстро адаптировалась. Разговор с матерью напомнил ей о той, прежней жизни, и она ужаснулась мысли, что могла остаться там из страха что-то менять.

Все остальное прошло довольно обыденно. Загс, кольца, гости, ресторан. Было весело, конечно, много вина, музыки, но так проходят все свадьбы, и Василисина мало чем от них отличалась. Родители Василисы приехали, как и обещали. Они пожили недельку у них с Германом, походили по магазинам. Потом, тепло распрощавшись, Василиса с Германом посадили их на поезд, и они уехали. Герман понравился отцу, он показался ему не по годам серьезным и рассудительным, а рассудительность отец уважал. Родителей Германа они немного смущались, те были им не ровня, но все прошло гладко. Свадебное путешествие Герман с Василисой отложили на потом, у Василисы шли занятия в институте, она итак начала не сначала и теперь догоняла группу.

Герман после свадьбы перебрался к ней в спальню, и это было единственным, чем их жизнь стала отличаться от добрачной. Хотя, надо признать, отличие было весьма существенным. Василиса немного побаивалась этого момента, главным образом из-за того, что все было обставлено так помпезно. У нее уже был опыт, и она не могла поверить, что в современном мире молодой человек способен сохранить девственность до двадцати трех лет. Она, конечно, ничего не спрашивала у Германа, но в глубине души была уверена, что женщины у него были.

В первую ночь он показал себя страстным и умелым любовником. Василиса не знала, что и подумать. Он смог разогреть ее так, что она даже не узнала себя. Это было весьма неожиданно, но приятно. Василиса почувствовала, что способна полюбить мужа со всей своей нерастраченной страстью. Она долго не решалась задать ему вопрос про женщин, но его осведомленность в любовных утехах была столь очевидна, что Василиса решилась: «Ты же говорил, что не прикоснешься к женщине до свадьбы, что-то не похож ты на неумелого скромника!»

«Ах, ты об этом, – Герман досадливо поморщился. – Все, что я говорил, правда. Но есть ведь женщины легкого поведения, их никто не отменял. Папа мне посоветовал нескольких, и я периодически пользовался их услугами».

«Папа?! Тебе посоветовал папа?!» – Василиса была шокирована.

«Да, папа, а что ты удивляешься? Во все времена мальчики становились мужчинами под руководством отцов. Это нормальная практика. Неужели лучше было бы, чтобы я заразу какую-нибудь подхватил или залетел по глупости. Отец не мог этого допустить. А так, все проверено. Согласовано. И все довольны. Но к невесте я до свадьбы прикасаться не собирался. Даже если невеста к кому-то прикасалась», – и он многозначительно посмотрел на Василису.

Та покраснела: «Ты не спрашивал, а я не отвечала. Я не думала, что это для тебя так важно. Считай, я, как и ты, познавала эту часть жизни. Физиология. Не более того. Кстати, в древности, по русским обычаям, вечерами в избах собирались девушки и парни, и секс был у них обычным делом. О детях, рожденных от этих вечеринок, заботилась вся деревня. Это считалось нормальным и не служило препятствием для последующего вступления девушки в брак. Вот так, дорогой любитель старины. Это потом уже все изменилось. Запреты, позор и все такое».

Герман молча курил. Потом он обнял Василису одной рукой и поцеловал в губы: «Прости, дорогая, ты права. Оставим этот разговор. Все нормально. Главное, что мы теперь вместе».

И жизнь покатилась, ускоряя свой темп, оставляя за плечами однообразные годы. Василиса окончила институт, ее устроили на работу в банк. Герман защитил кандидатскую, потом докторскую. С годами чувство Василисы к Герману окрепло, она нисколько не жалела, что так спонтанно вышла за него замуж. Супруги почти не ругались, только одно омрачало их безоблачную семейную жизнь – у них не было детей. Но они были еще довольно молоды и надеялись на лучшее. Врачи в один голос твердили, что и Василиса, и Герман здоровы, и отсутствие детей это временная проблема. И они ждали и, спустя десять лет, все еще надеялись, хотя и не так сильно, как раньше.

И вот произошло событие, потрясшее уютный мирок Василисы до основания – пропал Герман.

* * *

Тут Василиса вынырнула из омута воспоминаний и вернулась на берег реальности. А на берегу Германа не было. Был стол и чашка остывшего кофе на нем. Это все, что ей сейчас осталось. Конечно, были еще шкафы, где висела одежда Германа, и коридор, где стояла его обувь, но самого хозяина не было. Василиса поразилась, как может быть тихо в доме по ночам. Она никогда не замечала такой тишины, ночью они обычно спали, но сейчас ей не спалось. Германа не было уже три дня. Когда он не пришел вечером домой, Василиса, конечно, очень забеспокоилась, но не подумала ничего такого. Он и раньше, бывало, задерживался, банкет, вечеринка с коллегами, кто-то защитился и все такое. Но он всегда звонил. Пил он очень мало, поэтому возвращался не поздно, если только они не уезжали за город. «Может, не смог дозвониться? – подумала Василиса тогда. – Мало ли что со связью». В институт звонить было уже поздно, а родителей беспокоить не хотелось, разволнуются, напридумают себе чего-нибудь. И она ждала. Но утром он тоже не пришел, и Василиса ушла на работу без него. Там она сидела, как на иголках. Еле дождалась обеда, чтобы выйти и позвонить из автомата. Но в институте ей ответили, что Герман еще не приходил, а вчера ушел, как обычно. Правда, выглядел он неважно, жаловался на головные боли, говорил, что у него поднялась температура, поэтому они и подумали, что он заболел, потому и не пришел. Василиса, совершенно сбитая с толку, положила трубку. Оставались еще родители, может, он пошел к ним? Но с чего? Они не ругались, все было хорошо. Может, отцу плохо стало, и Людмила Сергеевна позвонила ему, чтобы он пришел? Но это просто свинство не позвонить ей и заставить ее так переживать. Она вернулась на свое рабочее место и с трудом доработала до конца дня. Но дома Германа все еще не было, и не было видно признаков его присутствия. Василиса терялась в догадках. Самые невероятные вещи приходили ей в голову. Может, здесь замешана женщина? Шерше ля фам, как говорится. Но эта версия выглядела совсем уж фантастичной. Она, как женщина, раньше всех почувствовала бы перемену в настроении мужа. Такое трудно долго скрывать, хотя… У них ведь не было детей, и, может быть, Герман решил, что это она во всем виновата. Но об этом Василисе хотелось думать меньше всего. Эту версию она решила оставить напоследок. Она долго не решалась позвонить родителям, то подходила к телефону, то отходила, но наконец решилась и набрала номер. После третьего гудка ей ответила Людмила Сергеевна. Василиса поздоровалась и хотела спросить, не у них ли Герман, но словоохотливая дама опередила ее: «Здравствуй, здравствуй, дорогая. Давненько мы вас не видели, да и не слышали. Как там Герман? Что-то совсем не заходит, забыл стариков. Понимаю, вы заняты, но неужели позвонить сложно?! Я специально вам не звоню, думаю, когда же у вас совесть, в конце концов, заговорит?» Надежды Василисы разбились об эту телефонную трубку. Она что-то ответила, даже пошутила, пыталась оправдаться, но когда наконец ей удалось отделаться от свекрови, нервы ее не выдержали, и она разрыдалась. Когда приступ прошел, она немного успокоилась и решила трезво проанализировать ситуацию. Куда он мог пойти? И что вообще происходит? Она решила позвонить его коллегам и друзьям, с которыми он общался наиболее тесно. Может, они что расскажут. Им-то уж известно про женщину, если таковая имеется, во что Василиса, несмотря ни на что, не верила. Но эта версия не была такой уж невероятной в современном мире и стоила проверки. Она взяла телефонную книгу и села накручивать диск. Но никто ничего толком не мог ей сказать. Она старалась быть осторожной, чтобы никто пока ни о чем не догадался, она не хотела огласки. Она изворачивалась, врала, что поведение Германа ей кажется подозрительным в последнее время, он поздно приходит, ничего не говорит, она волнуется. Она умоляла рассказать ей, если что-нибудь известно, особенно одну его коллегу, любительницу сплетен. Но все в один голос твердили, что ничего такого за ним не замечали. Герман был фанатично предан науке, и его интересовали только древности, раскопки и предания. Он буквально гонялся за артефактами, а остальное было ему безразлично. Только некоторые заметили, что в последнее время он неважно себя чувствовал – воспаленные глаза, как вроде у него жар. Ему неоднократно предлагали уйти на больничный, но он не хотел, что-то нащупал, и работал как одержимый. Говорил, что скоро собирается в командировку, якобы нашел интересное захоронение.

К слову сказать, в Василисины края он так и не попал. Другие темы подвернулись ему, он нашел другие места, та поездка все откладывалась, а потом и вовсе утратила актуальность.

Надежды Василисы таяли на глазах, шли уже вторые сутки, и дело принимало нешуточный оборот. Василиса закрыла глаза и начала вспоминать последние дни, может, удастся найти зацепку. Но в голову ничего не приходило. Да, она видела, Герман неважно выглядит. Лихорадочно блестели глаза, лоб был горячий. Он говорил, что это обыкновенная простуда, ничего серьезного. Пил чай с липой и малиновым вареньем, таблетки от температуры, и уверял, что ему лучше. Дня три назад, за день до пропажи, его сильно трясло, бросало то в жар, то в холод, поднялась высокая температура, Василиса хотела вызвать врача, но он умолял ее не делать этого. Наглотался таблеток и лег спать. Утром Василиса с тревогой спросила, как он себя чувствует. «Все нормально, – ответил он тогда, – мне уже лучше». Даже напевал, собираясь на работу. Василиса не придала значения этому. К тому же стояло лето, июль, и простуда выглядела как-то несерьезно. Пройдет, махнула она рукой. Не хватало молодому, здоровому мужику в постели валяться в такую-то жару.

И он ушел. Ушел, и вот второй день его уже нет. «Боже, как же болит голова! – Василиса обхватила руками виски и ожесточенно потерла. – Ничего не понимаю!» От усталости и напряженности дня она заснула прямо на диване. Вскочила утром, от резкого звонка – ей показалось, что в дверь, но это был будильник. Василиса наспех умылась, причесалась, кое-как навела макияж и пошла на работу. День прошел как в тумане. Никаких звонков, ничего. Ну просто гробовая тишина! Домой она летела, как на крыльях. Дрожащими руками открыла дверь, в надежде, что Герман там, и все благополучно закончится, но дома никого не было. Она захлопнула дверь и в бессилии прислонилась к ней. Дальше скрывать пропажу не было смысла. Было ясно, что что-то произошло. Надо звонить родителям, в милицию. Начинать поиски. Завтра она пойдет в ближайшее отделение и напишет заявление. Три дня прошло, и его примут. Завтра же она позвонит и родителям. А сегодня еще одна бессонная ночь. Ей хотелось подумать, что же могло произойти, что стало не так? Или его украли? Но зачем? Сейчас, когда она немного успокоилась, она хотела проанализировать эти вопросы и, может, попытаться найти ответ. Ее все равно будут спрашивать, ей нужно что-то отвечать. Нужно быть готовой. Ну Боже, как же болит голова! Какая тесная одежда! Она сдавила ее, как тисками. Воротник душит. Он как петлей сдавил горло. Зачем носить такую одежду? Зачем туфли на таких каблуках? Говорят, это красиво. Ей и самой нравилось. Но теперь ей не понять, почему. Это просто панцирь. Он не дает ей дышать. Вся ее жизнь как в панцире. Господи, как давит на глаза! Они сейчас выскочат из орбит. Какое странное стало зрение! Все как в тумане. Только стену перед собой видно очень четко. Жарко, жарко! Тело горит огнем. Василиса рванула ворот блузки, который издал жалобный треск. Пусть, не жалко. Иначе он удавит меня.

Очнулась Василиса от внезапно накатившей волны холода и обнаружила себя стоящей в ванной под ледяным душем совершенно голой. Она выключила воду и спустила ноги на кафельный пол. Завернулась в полотенце. «Я схожу с ума, – подумала она отстраненно, – но, может, так лучше». Она прошлепала босыми ногами по полу и легла на кровать прямо в халате. Все тело болело, как будто она чрезмерно злоупотребила тренажерами. Василиса закрыла глаза и провалилась в сон. Засыпая, она уже знала, что Герман не вернется.

С утра ей стало немного лучше. Голова еще болела, но не так сильно. Жар спал, но температура еще была повышенной. Василиса хотела позвонить на работу и взять выходной, но вспомнила, что ее начальница, Марья, ждала от нее отчет, который она хотела сделать еще вчера. Марья, конечно, не простит. Пожалуется свекрови, а та начнет ее воспитывать и обязательно напомнит, как ей досталось это место под солнцем. Странно, но утром Василиса почти не вспоминала о Германе. Она очнулась только возле двери, когда собралась выходить из дома. Взгляд ее случайно упал на его ботинки, напомнившие ей, что недавно они утратили хозяина. Василиса наморщила лоб. Черт! Ее муж пропал. Как она могла забыть такое? Она собиралась сегодня в милицию. Это повод отпроситься с работы. Свекрови будет не до Марьиных жалоб. Даже наоборот, хороша же она была бы, если бы как ни в чем не бывало делала этот ужасный отчет. Василиса убрала руку с ручки двери и положила сумку. Медленно сняла плащ. «Осень, – подумалось ей совсем некстати, – люблю осень». Она провела рукой по покрасневшим глазам и сняла трубку телефона.

– Марья Антоновна?

– Да. А кто говорит? – в трубке послышался знакомый металлический голос.

– Это Василиса. Вы уже на работе? – задала она идиотский вопрос.

– А где я могу быть? Что за глупый вопрос? Ты куда позвонила?

– Простите, ради Бога, я не в себе. У меня муж пропал. Я хочу написать заявление в милицию. Можно я возьму выходной? – Василиса зарыдала в трубку.

На том конце провода на мгновение воцарилась тишина. Видимо, Марья была ошарашена неожиданной новостью и не сразу нашлась, как на нее реагировать.

– Да, милая, успокойся, – голос прозвучал сочувственно, – ты уверена?

– Да, его нет уже три дня. Я пробовала искать, но никто ничего не знает. Я не знаю, что мне делать! – Рыдания сотрясали Василису, и она не могла остановиться.

– Не плачь, деточка, что ты! Он обязательно найдется. Наверное, запил с дружками на даче. Мужчины на это способны. Я оформлю тебе выходной.

– Спасибо, Марья Антоновна! – Василиса зашмыгала и положила трубку.

Теперь маме. Это труднее, но она справится. Нельзя все время скрывать от нее пропажу сына. Она потом не простит ей. Василиса набрала домашний номер родителей Германа. В как можно более осторожных выражениях она объяснила матери, что произошло. Сказала, что собирается в милицию. Обзвонила все морги и больницы. Свекровь слушала ее молча. Василиса даже забеспокоилась, не упала ли она в обморок. Но после информации о больницах, та ответила:

– А у вас все нормально? Он такой скрытный. Никогда не скажет, если что не так. Мне он показался чрезмерно возбужденным в последнее время. Я даже спросила его, в чем дело? Он сказал, что нашел преинтереснейший материал. Да, так и сказал – преинтереснейший. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Василисе стало очень стыдно, но в последнее время она мало интересовалась делами мужа. Он что-то пытался ей рассказать, но она слушала вполуха, занятая своими мыслями.

– Да, он что-то такое говорил, но не хотел рассказывать раньше времени, чтобы не сглазить. Очень трепетно относился к этому материалу. Вы думаете, это как-то связано между собой?

– Не знаю, все может быть. Возможно, он уехал туда. Ты, кстати, не знаешь, где это?

– Понятия не имею. Он все скрывал. Говорил, что это будет сенсация. Не хотел проболтаться раньше времени. – Василиса опять заплакала.

– Не стоит рыдать, девочка, этим ситуацию не исправишь. Я знаю, что мой сын жив. И это главное. Если ты будешь все время рыдать, то не сможешь ему помочь. Прекрати! Иди в милицию, пиши заявление. Потом зайди к нему на работу, поговори с коллегами. Ну все, давай, я сама тебе потом позвоню. – Свекровь держалась очень достойно. В глубине души Василиса была удивлена и обрадована. Если бы она закатила истерику, Василиса тоже могла бы сорваться. Она снова натянула туфли и плащ, взяла сумку и вышла из дома.

В милиции следователь долго и нудно расспрашивал ее, записывал показания. Она автоматически отвечала. От многочисленных ответов у нее пересохло в горле. Его просто жгло, как огнем. Она попросила стакан воды. Следователь внимательно взглянул на нее, подал воду и быстро свернул беседу, пообещав сделать все возможное.

Василиса вышла на воздух. Втянула ноздрями запах прелой листвы. Ей вдруг захотелось пройтись по лесу. Пожалуй, на сегодня хватит. На работу к Герману она зайдет завтра. Сейчас она совсем лишилась сил. Она проскользнула за руль машины, включила зажигание и поехала, набирая скорость, за город. Нельзя было в таком состоянии садиться за руль, но она почему-то была уверена, что все будет в порядке. А если и не будет, то ей все равно. Она очнулась только за городом. Оставила машину на обочине и потихоньку побрела в лес. Никого не было вокруг, и Василиса успокоилась. Она шла по тропинке, углубляясь все дальше и дальше, нисколько не беспокоясь о безопасности. Сняла туфли. Ступила ногами в чулках прямо на землю. Листва под ступнями приятно пружинила. Земля отдавала телу приятную прохладу. Василиса свернула с тропинки вглубь леса. Чулки порвались о ветки и сучья, но она продолжала идти. «Как здесь чудесно! – подумалось ей. – И столько звуков! Не то что в квартире. Я сойду там с ума». Она выбрала большое дерево и уселась на подстилку из листвы. Закрыла глаза. Звуки наполнили ее голову. Тихие и громкие, они приносили истинное наслаждение, как и легкий ветерок, ласково касающийся щек и открытого лба. Она вспомнила разговор со свекровью. Что-то показалось ей фальшивым. Почему она была так спокойна? Ей сообщили о пропаже сына, а она ведет себя как стойкий оловянный солдатик. Странно. Возможно, она что-то знает? Но не хочет говорить? Но почему? Семейная тайна? А что она вообще знает об их семье? Василиса вспомнила историю своего замужества, и вдруг удивилась легкости, с которой она согласились на этот брак. Как будто им было все равно и они не могли дождаться, чтобы избавится от него. Но что он им сделал? Как могла убедиться Василиса за десять лет их совместной жизни, он был обычным человеком. Хотя что она знала о нем? Они работали, приходили домой, разговаривали. Сначала Герман увлеченно рассказывал ей о своих изысканиях, но потом, видя, что она слушает только из вежливости, постепенно перестал. У нее были свои проблемы. Банк, сплетни. Потом все это сводилось к разговорам о детях. Об очередных процедурах, врачах, целителях. Новых методах оплодотворения и так далее. Почему у них нет детей? Ведь оба они здоровы. Они помешались на этом. Постоянно бегали по врачам. Секс, вспомнила Василиса, вот что по-настоящему их объединяло. Только в постели они становились единым целым, даже спустя десять лет после свадьбы. Только там их тела и души проникали друг в друга, возвращаясь к первородному состоянию, когда человек был един, не разделяясь на мужчину и женщину. Поэтому он не мог изменить ей, это очевидно. Василиса была уверена в этом.

Он жил один, когда они познакомились, и, очевидно, уже не один год. И это более чем странно. У его родителей огромная квартира, чем он мог помешать им? Они очень редко виделись с родителями. В основном все общение сводилось к звонкам и дежурным вопросам. Никто не проявлял рвения. Разве это теплые семейные отношения? Но к чему она сейчас об этом думает? Какие бы ни были у них отношения, Герман действительно пропал. Он не позвонил и не оставил записки. Может, он что-то сказал матери, и поэтому она так спокойна? Но по каким-то причинам не хочет делиться с Василисой. Даже позволила ей заявить в милицию. Или уверена, что они его не найдут? У Василисы закружилась голова. Голова кружилась все сильнее и сильнее, ей показалось, что ветер усилился и подхватил ее, как пушинку. И вот она, раскинув руки, подобно крыльям, поднялась над лесом, над самыми верхушками деревьев. Она парит высоко-высоко, лес под ней сливается в разноцветный ковер, она видит далеко-далеко впереди, сбоку, почти сзади себя…Еще немного, и она найдет Германа, он где-то здесь, недалеко, она чувствует…

Резкий укол заставил ее вернуться на землю. Она открыла глаза. Муравей заполз ей под блузку и укусил ее. Василиса встала на ноги и отряхнулась. Начинало темнеть, и пора было возвращаться. Бесшабашность покинула ее, и Василисе стало немного жутко. Обратно она почти бежала, прижав к себе туфли. Возле дороги она натянула туфли прямо на рваные чулки и нырнула в машину. В машине страх прошел, она включила фары и развернулась. Домой ехать не хотелось, и Василиса, доехав до города, зашла в первый попавшийся бар.

В баре было темно и шумно. Сигаретный дым висел в воздухе, окутывая все вокруг сизым покрывалом, так что казался отдельным живым существом. Он протянул свое щупальце к Василисе и всосал ее в помещение. Василиса прошла вглубь и села за первый попавшийся свободный столик. Официант вырос из сизых клубов, как джинн из лампы.

– Что будете заказывать?

Василиса задумалась. Что она будет заказывать? Странное слово – «заказывать», удивилась Василиса, а вслух произнесла:

– Водки со льдом и сок на ваш выбор.

– Сколько водки?

– Бутылку. – Она перехватила недоуменный взгляд официанта. Чтобы избежать осложнений, добавила: – Я жду друга.

Тот кивнул, растянувшись в улыбке.

– Может, что-нибудь еще?

– Нет, пока все, у моего друга своеобразный вкус, боюсь, не угожу.

Официант испарился, видимо отправился в лампу, исполнять заказ. Василиса закурила, добавив к имеющейся дымовой завесе свою лепту. Хорошо. Когда она так позволяла себе расслабиться в последний раз? Наверное, никогда. Что ж, сейчас самое время попробовать запретного.

В ожидании, когда принесут заказ, она рассматривала помещение. Людей было довольно мало, особенно женщин. Она различала лица за соседними столиками, некоторые с интересом поглядывали в ее сторону. В ней тоже проснулся интерес. Вдруг очень захотелось секса, она нахмурилась, пытаясь прогнать желание, но только укрепилась в нем. Взгляд ее стал ищущим и зовущим. Из противоположного угла отделилась фигура и направилась к ней. Фигура оказалась довольно молодым крепким мужчиной, на вид рокером или что-то вроде того. Длинные волнистые волосы, черная куртка. Василиса улыбнулась.

– Можно присесть? – Парень не выглядел наглым.

– Пожалуйста.

– Скучаете?

– Отчасти.

– Как вас зовут?

Василиса немного помешкала, прежде чем назвать имя, сама не зная почему. Ей не хотелось портить свое. Здесь находилась другая часть ее, поэтому и имя следовало придумать другое. Но в голову быстро ничего не приходила, и она сказала:

– Васса. – Так, во всяком случае, ее никто никогда не называл.

– Прекрасно. Очень красиво. Не хотите узнать мое?

– Хочу. – Василиса выпустила дым изо рта.

– Павел.

– Тоже неплохо.

Павел уже сел на соседний стул, но разговор не клеился. Василиса молчала, рассматривая его исподтишка и окутывая себя клубами дыма. Довольно молод, на вид около тридцати. Может, чуть больше. Почти как она. Симпатичный. Открытый, честный взгляд. Парень ей определенно нравился. Видя его смущение, она решила нарушить молчание первой:

– Вы тут один?

– Да, практически. Мы с друзьями уже вышли на улицу, но я вспомнил, что забыл зажигалку и вернулся. А тут вы. Не знаю почему, захотелось познакомиться. Вы не против?

– Нет, что вы. Я – за. Тоже, знаете ли, очень захотелось с кем-нибудь поговорить.

Павел открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут официант принес заказ. Василиса попросила еще рюмку для водки.

– О! Да вы, я вижу, не промах! – Павел был удивлен.

Василиса засмеялась.

– Нет, вы не так поняли. Я вообще не пью, просто у меня большие проблемы. Я бы никогда столько не выпила. Но теперь, надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию? Ненавижу пить одна.

– С удовольствием. Может, закажем закуски?

– Как хотите, мне не хочется есть. Я сейчас и кусочка не проглочу. Извините.

– Бог с вами, я как вы.

Павел налил в рюмки Василисе и себе, и разлил сок по стаканам.

– За знакомство.

Они чокнулись. Василиса выпила, сразу ощутив, как горячая волна обожгла ее изнутри.

– Давайте еще по одной. Хочу сразу стать немного пьяной.

– О’кей.

Вторую они выпили, не чокаясь. Василисе показалось, что горячая волна внутри нарастает, у нее зашумело в ушах. Она испугалась, что сейчас взорвется, как паровой котел, и быстро отхлебнула соку из своего стакана.

– Знаете, Павел, – Василиса проникновенно посмотрела на него, – у меня появилась идея. Надеюсь, вы не спешите? Вас не ждут дома жена, дети? – Она вопросительно подняла бровь.

– Нет, я абсолютно свободен, женой, увы, не обзавелся.

– Прекрасно. Мне что-то здесь не очень нравится. Нет, нет, здесь отлично. Обстановка и все такое. Но мне хотелось бы познакомиться поближе. Вы не возражаете? – Василиса не узнавала себя. Ей показалось, что Павел смутился, но она предпочла не заметить этого. Вернее, ей было все равно.

– Хорошо, но какие будут предложения?

– Проводите меня домой. Там очень тихо, и мы спокойно поговорим. Я сварю вам кофе. А эту бутылку мы заберем с собой. Идет? – Василиса даже не подумала, что Герман может вернуться. В тот миг она была абсолютно уверена, что в ближайшее время она его не увидит.

– Как будет угодно даме. Но может, ко мне? Я снимаю квартиру неподалеку с другом на двоих. Его как раз сегодня не будет.

«Почему бы и нет? – подумала Василиса. – Завтра я пойду на работу, и это приключение закончится. Я больше не могу выносить ту тишину». А вслух она сказала:

– Хорошо. Можно и к вам. Тем более что это близко.

Она позвала официанта, расплатилась, засунула бутылку в сумку и встала из-за стола.

Шли они, и в самом деле, не долго. Дом, конечно, оставлял желать лучшего, но Василису это не испугало. Какая теперь разница? Они поднялись на третий этаж, потому что лифт не работал, и остановились у обшарпанной двери.

– Не хоромы, конечно, но сами понимаете. – Павлу было немного стыдно за убогий вид жилища.

– Ничего. Я не в претензии. – Василиса усмехнулась. Хмель понемногу прошел, пока она шли по улице, но желание не пропало.

Она зашли в прихожую, и Павел зажег свет. Квартирка была хоть и бедной, но довольно чистой и милой. Василисе даже показалось, что он обманул ее и снимает квартиру не с другом, а с подругой. Но она не стала вдаваться в подробности.

– А у вас тут уютно.

– Да бросьте.

– Нет, правда. Куда идти?

Он проводил ее прямо в комнату, которая оказалась единственной. Женских вещей нигде не было, и Василиса подумала, что ошиблась насчет девушки. Она села на диван, оказавшийся весьма мягким и удобным, поджав под себя ноги. Юбка немного задралась, обнажив круглые колени, но Василиса и не подумала ее одернуть. Сердце ее стучало часто-часто. Павел подвинул к дивану журнальный столик, бросая украдкой взгляд на ее колени, потом принес из кухни рюмки, пачку сока, стаканы, коробку конфет и фрукты в вазе. Василиса оценила заботу. Она вытащила бутылку из сумки и поставила на стол. Павел принес вина. Оно было красным, как кровь, которая ударила Василисе в голову. Она еле справлялась с волнением.

– Тебе вина или водки? – Павел застыл с рукой в воздухе.

– Пожалуй, вина будет достаточно. Что-то водки я уже напилась, больше не хочется.

Павел согласно кивнул и плеснул темно-красной жидкости себе и Василисе в стаканы. Василиса взяла стакан в руку и повертела его перед глазами. «Надо же, какой цвет, – подумала она, – никогда не замечала, чтобы вино имело такой глубокий цвет. Как капли засохшей крови». Она отхлебнула из своего стакана, погрузившись в раздумья. Павел тоже отпил немного вина и положил руку Василисе на колено. Она вздрогнула от неожиданности. Поставила стакан на стол. Ей стало нестерпимо жарко. Она расстегнула пуговицу на блузке, потом еще. Дыхание у нее участилось, она слышала биение собственного сердца, как будто это молотом ударяли по наковальне. Положила руки на плечи Павла и мощным рывком притянула его к себе. Впилась губами в его губы, одной рукой держа его за голову, будто боясь, что он вырвется, другой лихорадочно срывая с себя одежду. Жар усиливался. Уже все тело у Василисы горело, и был только один способ снять этот жар. С таким исступлением Василиса никогда не занималась сексом. Сейчас ей было все равно, стар ее партнер или молод, красив или безобразен. Она вертела им, как хотела, она просто неистовствовала, пытаясь получить удовлетворение.

Когда наконец все закончилось, она, до крайности утомленная, села на диване и сразу начала одеваться. Павел лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Теперь это было для Василисы просто тело. Первое подвернувшееся под руку мужское тело, которое она использовала по своему усмотрению. Она окинула его равнодушным взглядом. Губы ее партнера пылали на бледном лице, и он поминутно их облизывал. Взгляд Василисы спустился ниже, она с удивлением обнаружила, что живот и то, что ниже, тоже неестественно красного цвета, как будто его облили кипятком. «Странная реакция, – вяло подумала она, – а впрочем, его дело».

Павел приподнял веки.

– Кто ты? – голос прозвучал неожиданно хрипло и тихо. – Я думал, что голым спустился в жерло вулкана или в доменную печь. – Он едва шевелил распухшими губами. – Никогда не забуду этой ночи. Буду вспоминать до старости. Боже, как все горит!

Василиса молчала. Она не понимала его. Да, секс был бурным, но не более того.

– Мне пора, завтра на работу. Только такси вызову. Ты в порядке? – Василиса вдруг забеспокоилась. Ей показалось, что что-то не так, но она не могла понять, что.

– Иди. Я в порядке, если можно быть в порядке после путешествия голым в печь. Но это ничего, это было божественно. Все остальное по сравнению с этим пресно. Теперь будет пресно. Но второго раунда мне не пережить. Прости.

Василиса пожала плечами. Ну вот, стоит только им встретить настоящую женщину, как они пугаются и прячутся в кусты. Тоже мне, мужики! Она невольно скорчила презрительную гримасу. Павел заметил.

– Может, ты вампирша? Но тогда ты бы пила кровь. – Он накинул на себя халат и ждал, пока Василиса уйдет.

Звонок телефона по поводу такси не заставил себя ждать, и Василиса, взяв сумочку, помахала хозяину квартиры рукой и захлопнула за собой дверь.

Дома ее встретила все та же тишина. Но теперь она не показалось Василисе такой страшной. Она даже обрадовалась ей. Быстро прошла в ванную, долго стояла там под струей прохладной воды, смывая следы и запах чужого мужчины. Она совсем не чувствовала угрызений совести. Просто ей нужно было сбросить напряжение. Вот и все. Ей подумалось, что Герман бы понял ее и даже не стал бы осуждать. Потому что это не измена. То, что случилось, это совсем не измена. Это акт милосердия к себе, к своему телу, к своей плоти.

После душа Василиса свалилась на кровать и быстро уснула, успев завести будильник.

А в это время ее нечаянный друг подошел к зеркалу в ванной и, немного страшась, взглянул туда. В общем-то лучше, чем он ожидал. Губы болели и уже начали покрываться волдырями, но вид был не таким страшным. Он потрогал их рукой. Боль обожгла. Волдыри появились и на теле, и внизу живота, и на самом органе. Павел поморщился. Как будто перегрелся на солнце. «Вот так женщина! – подумал он. – Невероятно, но это ожоги». Он достал мазь от ожогов и осторожно стал намазывать ее на особенно зудящие места. Стало немного легче. Он запахнул халат и пошел в комнату.

«Боже, кто она? Странная особа». Он вспомнил случаи, виденные по телевизору, когда люди сгорали внезапно, прямо на улице, и от них оставалась только горстка пепла. «Может, она из таких? Чего только не бывает. Ну да пусть горит без меня. С меня достаточно воспоминаний об этом». Он лег на диван и включил телевизор, предполагая, что уснуть с такой болью ему все равно не удастся. Наверное, стоит показаться завтра врачу. Скажет, что облился кипятком случайно. Он закрыл глаза, слушая монотонный голос, раздававшийся с телеэкрана, и немного задремал.

* * *

С утра Василису разбудил звонок будильника. После вчерашней ночи она чувствовала себя значительно лучше. Как будто открылось второе дыхание. Апатия прошла, и настроение Василисы начало немного улучшаться. Она выпила кофе, съела бутерброд, оделась и вышла из дома. Уже на лестничной площадке она вспомнила, что машина осталась на стоянке возле кафе, и решила вызвать такси, чтобы ее забрать. Она не чувствовала себя что называется с похмелья, да и негоже оставлять машину там. Ее форд хоть и не последней модели, но все же… Чтобы не возвращаться, она вызвала такси с сотового, и вышла на улицу. Утренняя прохлада еще больше взбодрила ее. Такси не заставило себя ждать, она сказала название кафе и села на заднее сиденье. По пустым улицам доехали быстро – Василиса вышла раньше на полчаса, хотела посидеть в машине, подумать, что делать дальше, покурить. Возле кафе она расплатилась, немного переживая, на месте ли ее крошка, и отпустила такси. Красный бок своей машины она увидела издалека и вздохнула с облегчением. Все хорошо, что хорошо кончается. Жаль, посидеть не удастся, уже пора на работу. Ну да ладно, она подумает в обед. Выйдет на улицу, чтобы не мешали ей разговорами, и подумает. На милицию мало надежды, она сама должна его найти. Вероятно, он ждет ее, ждет, чтобы она нашла его, а она мается дурью. Василисе вдруг стало стыдно. Нет, не того, что вчера произошло, а своего бездействия. Она ведь даже не попыталась ничего узнать толком. Не ходила к нему на работу. Бесчувственная эгоистка! Василиса вела машину, ловко перестраиваясь из ряда в ряд. «Господи, что это со мной? – внезапно подумалось ей. – Что за стиль вождения? Как возомнивший из себя лихого драйвера юнец, которому папа вчера купил новенькую иномарку. Старая дура!» Она славилась аккуратной ездой, без вывертов и показного лихачества. Поймав себя на этом, Василиса снизила скорость, встала в ряд и до работы уже доехала совершенно спокойно.

Марья встретила ее сочувственным взглядом.

– Ну как дела?

– Нормально, если так можно выразиться.

– Заявление написала?

– Да, вчера.

– А сама как? Может, еще три дня за свой счет возьмешь?

– Нет, нет, – Василиса испугалась, что ее сейчас выдворят домой и она опять впадет в спячку, и поэтому добавила: – Я не могу одна. На работе мне лучше. Все равно сейчас от меня мало проку. Милиция ищет, если что-то будет известно, они позвонят.

– Да, да, конечно, – Марья закивала, – прости, я не подумала. Ну, иди.

Василиса прошла на место, включила компьютер. До начала рабочего дня еще оставалась пара минут, и она вышла покурить. «Надо зайти к нему на работу, – подумалось ей, – Макс может что-то знать. Он ему все рассказывал. А может, к Максу домой? Лера не будет ревновать, все уже знают». Она затушила сигарету и села на место. Все потом. Рабочий день начинался. С утра посетителей было мало, и Василиса не особенно напрягалась. Договоры, счета, все было привычно и знакомо. Она машинально нажимала на клавиши, быстро находя нужное, дежурно улыбалась.

Это случилось после обеда. Мужчина, подошедший к ней, выглядел очень респектабельно. «VIP-клиент», – вспомнила Василиса. Она протянула руку за бумагами, и мужчина подал ей целый ворох. «Господи, сколько возни», – Василиса почувствовала легкое раздражение – она не любила возиться с VIPами. Но все-таки улыбнулась и попросила подождать. Привычно нажала на клавишу, но экран вдруг стал серым, и на нем появилась надпись: «Я найду тебя, грязная тварь! Не думай, что ты улизнешь!» Василиса посмотрела на клиента, он о чем-то говорил по сотовому, потом опять в компьютер. Зажмурила глаза. Когда она их открыла, надписи не было, экран привычно мигал знакомыми строчками счетов. У Василисы отлегло от сердца: «Я схожу с ума. Нервы ни к черту. Может, взять отпуск?» Она продолжила работу с бумагами. Клиент прекратил разговор по телефону и попросил Василису поторопиться, многозначительно бросив взгляд на часы. Василиса взглянула на него, оторвавшись от экрана, а когда повернулась обратно, там опять была надпись: «Что ты молчишь, сучка, когда я с тобой разговариваю! Где ты, дрянь? Говори! И ты умрешь спокойно». Василиса потеряла дар речи. Она вымученно улыбнулась клиенту, пролепетав что-то про компьютерный сбой. Но тот не хотел успокаиваться. Он начал кричать на Василису, употребляя нецензурные выражения, ей даже показалось, что он хотел ударить ее, и она невольно отстранилась. Он вырвал бумаги из ее рук, они упали и рассыпались по полу. Он, бормоча проклятия, стал собирать их, но, как выяснилось, только затем, чтобы бросить их Василисе в лицо. Такого она уже не смогла терпеть и крикнула на него, чтобы он успокоился. Мужчина стал пунцовым, Василисе даже показалось, что кожа на его лице сейчас не выдержит напора крови и лопнет. Она с недоумением рассматривала его. Что он так разошелся? Ничего ведь не случилось особенного. На крики и шум прибежала Марья, а может, ее кто-то вызвал. Она собрала бумаги и начала громко извиняться. До Василисы дошло, что извиняется она за ее поведение. Ее поведение! Подумать только! Марья увела мужчину к себе в кабинет, и дальнейшего разговора Василиса уже не слышала. Он вышел оттуда минут через двадцать. Марья засеменила к ней, и Василиса молча ждала ее приближения. Экран компьютера невинно сверкал рабочей информацией.

– Что случилось, Василиса? – Чувствовалось, что Марья в шоке и от удивления даже не может как следует рассердиться. – Ты как себя ведешь? Ты знаешь, кто это? Господи!

– Знаю, VIP. Ну и что? – Василиса нахмурилась. – Он грубил мне, как трамвайный хам. Я только попросила его успокоиться. Ну, может, несколько громко.

– Василиса, да ты в уме? Это ты хамила ему и швыряла бумаги. Девочки подумали, что ты собираешься его ударить. Они испугались. Ты прямо неистовствовала. Что он тебе сделал? Просто попросил поторопиться.

– Просто попросил? Он чуть не убил меня. Я сказала ему, что у меня сбой, а он разорался, как сапожник.

– Василиса, ты больна, ты не ведаешь, что творишь, и поэтому я не наказываю тебя. История с мужем, очевидно, возымела на тебя большое влияние. У тебя сдали нервы. Это ты первая нахамила клиенту, чуть не ударила его. Мне стоило огромного труда его успокоить. Я сказала, что у тебя нервный срыв, из-за личных проблем, и он обещал не поднимать шум. Пришлось пойти ему на уступки. Василиса, дорогая, возьми отпуск. Недели на две, иначе это плохо кончится. – Марья умоляюще смотрела на Василису.

Василиса начала что-то понимать. Боже, что с ней? Так расшатались нервы! Эти надписи, ругань. А вслух сказала:

– Да, Марья Антоновна, вы правы. Простите, я, и правда, не в себе. Сама не знаю, что со мной. Как глупо вышло! Я сейчас напишу заявление.

– Вот и хорошо. Можешь сейчас идти домой. А отпуск я оформлю с завтрашнего дня.

– Спасибо, вы мне очень помогли. И за клиента отдельная благодарность. – Василиса чувствовала себя виноватой, и правда, была очень признательна Марье.

Она написала заявление, собрала вещи, хотела попрощаться с сослуживцами, но передумала, переживая происшествие с клиентом, и вышла из банка. Доплелась до машины, села в нее и закурила. Теперь в ближайшие две недели она абсолютно свободна и предоставлена самой себе. Странное ощущение. Она никогда не проводила отпуск одна, в пустой квартире. Герман все время был рядом, они почти всегда куда-нибудь уезжали. Ей стало грустно. Кстати, вдруг вспомнила она, что это за идиотские надписи? Может, кто-то перепутал электронную почту? Хотя вряд ли. Она ничего не понимала. Что за выражения он или она употребляли? Почему она грязная тварь и должна сдохнуть? Насколько ей помнилось, она никому не причинила зла в такой степени. Да и вообще, кто это мог быть? Ладно. Василиса выбросила сигарету в окно. Хватит, возможно, ей это просто привиделось. Наваждение. Так бывает. Не стоит придавать этому такое большое значение, во всяком случае, сейчас. Она завела машину и отъехала со стоянки. Ей пришло в голову съездить к Герману на работу, пока не закончился рабочий день и там еще можно кого-то застать. Макс наверняка там, и она сможет без помех с ним поговорить. Институт Германа находился недалеко от банка, и Василиса добралась быстро. Привычно взбежала на второй этаж, где у Германа был небольшой кабинетик. Потом сообразила, что вряд ли там кто-то есть, и прошла в общую лабораторию, где у Германа тоже был свой стол. Макс был на месте. Ей повезло даже в том, что он был совершенно один.

– Привет, – Василиса старалась казаться спокойной, – ты один?

Макс кивнул.

– Я хотела поговорить с тобой. О Германе. Ты знаешь, он пропал.

– Знаю, но не знаю, чем смогу помочь. Все было, как всегда. Совершенно обыденно. Рутина. Да ты садись, я сейчас чай налью.

– Да, буду рада выпить чашечку. – У Василисы внезапно пересохло в горле. Она устало опустилась на стоящий рядом стул.

– Ну а ты как? – Макс принес чай и подал чашку Василисе. – Что-нибудь известно?

– Пока нет. Я написала заявление в милицию вчера, обещали позвонить, если будет результат. А я в порядке. Взяла отпуск на две недели, буду искать сама.

– Как ты это себе представляешь?

– Пока не знаю, но, возможно, что-то прояснится. Во всяком случае, работать я не могу.

– Понятно. Ну а что ты хотела у меня спросить?

– Трудно сказать. – Василиса отхлебнула из чашки. – Хороший чай. Откуда такой?

– Он с травами, Лера где-то купила пучок. Кажется, в деревне, у знахарки. Не знаю, зачем. Та сказала, очень вкусный и полезный. Для поддержания сил и все такое.

– А-а. Ну да ладно. Лучше скажи мне, не могла ли здесь быть замешана женщина?

– Женщина? Ну и ну! – Макс выглядел очень удивленным. – А с чего ты взяла?

– Это я просто. Надо же с чего-то начать. Эту версию я тоже исключить не могу, потому и спрашиваю. Хотя, надо признаться, сама в нее слабо верю.

– Нет, женщиной здесь и не пахнет. Он и до женитьбы был не особенно охоч, а уж после…

– Может, особо ретивая студентка? Влюбилась, добивалась?

Макс засмеялся.

– Нет, нет, нет. Студентки его боялись, он их попросту игнорировал. Да и часов у него было мало, ты же знаешь. Он был поглощен научной работой.

– Вот. Это ближе к делу. Какой работой? Что он искал?

– А ты не знаешь? Я думал, он тебе все рассказывал.

Василисе стало немного неловко.

– Этим он со мной не поделился. В последнее время он стал очень замкнут, у него часто поднималась температура. Я просила его отдохнуть, уйти на больничный, но он отказывался. Итак, над чем он работал? Кстати, ты не знаешь пароль его электронки?

– Нет, а зачем он тебе?

– Пока не знаю, но у меня есть подозрения. Хотелось проверить. Ну ладно.

Василиса подошла к столу Германа. Все бумаги были аккуратно разложены. Василиса перебрала их. Ничего интересного. За монитором компьютера заметила необычную фигурку, вырезанную из дерева. Фигурка была сделана грубо, очевидно ножом или чем-то вроде того. Она почернела от времени, но сохранилась хорошо. Напоминала человека, но с каким-то странным лицом, похожим на китайского дракона. У него были руки и ноги, кривые и короткие, заканчивающиеся острыми когтями, наподобие звериных, а широкая спина фигурки была украшена крыльями и хвостом. Крылья были не очень большие, они были сложены, и их можно было принять за горб, если не особенно присматриваться. Но то, что сзади был хвост, сомневаться не приходилось. Кончик хвоста был треугольным, фигурка опиралась на него, и именно это придавало ей устойчивость.

– А это что за чудовище? – Василиса вертела фигурку в руках.

– Вот именно, чудовище. Это как раз и ответ на твой вопрос, чем он занимался.

– Что, этим?

– Ну если так можно выразиться. Это Саня привез с каких-то раскопок. Точнее, с древнего славянского захоронения. Герман как увидел, так просто потерял покой. Практически отобрал фигурку у Сани. Прямо фетиш из нее сделал. Он же верованиями интересовался, это-то ты знаешь. А такое в первый раз подвернулось. Саня предлагал ему поехать летом туда с ним, он вроде соглашался. А пока перерыл кучу литературы. Нигде ничего. Что за божок? Может, просто сатир такой? Фавн или еще кто? Но Герман был уверен, что это не фавн. У того копыта на ногах и коленки вывернуты. Но знаешь, племен много было, у каждого свои причуды, так сказать. Могли и такого фавна выдумать. Но он не верил. Искал, искал, но тщетно. Но в последнее время, ты права, стал какой-то сам не свой. Поставил входной ключ на компьютер, чтобы никто не заглядывал. У нас с этим просто. Зачем ему это? Ума не приложу. Не мог дождаться лета, чтобы туда ехать. Это, знаешь ли, у черта на куличиках, какая-то заброшенная деревня в глухой тайге. Но Саня знает, где. Это не тайна. Вот, пожалуй, и все. Может, он что-то нащупал? Но не хотел говорить? Ученые ревностно охраняют свои открытия.

– Но это же Саня нашел, я правильно поняла? Он что, подарил Герману открытие?

– Да нет, просто Саня по другой части. Черепки, быт и так далее, вопросы веры его не очень волнуют. Короче, он не претендовал. Ну, может, на соавторство, не знаю. Да и открытия-то, в сущности, еще никакого не было. Никто даже не понял, что это. Может, просто фантазия какого-то мастера. Бывают такие, с причудами.

– Возможно, а почему компьютер закрыл?

– Ну этого я не знаю. Может, мания преследования. Ты сама-то дома не замечала странностей?

– Может быть. Смотря что называть странностями. Это все?

– Да. Это все.

– Когда это началось? То есть когда появилась статуэтка?

– С месяц или более, не помню точно.

– Спасибо, ты мне очень помог. Но, знаешь, ментам пока не говори то, что мне сказал.

– Почему? Что здесь такого?

– Ничего, но пусть прорабатывают свои версии. Этой я займусь сама. Мне кажется, так лучше будет. Вы же не хотите, чтобы Саню обвинили в том, что он устранил конкурента?

– Господи, Василиса, что ты мелешь? Какого конкурента? Никто ни с кем не конкурировал. Да и конкурировать не было никакого повода. Герман даже не пытался ничего отобрать у Сани. Просто поставил статуэтку на свой стол. Если бы Саня хотел, он мог бы сто раз забрать ее и работать с ней. Все видели и знают, что Саня ее нашел и привез. Это просто бред. Но Саня терпеть ее не мог. Говорил, что она ему не нравится, а привез он ее непонятно почему. Вообще, я теперь вспомнил, он рассказал странную историю. Он вовсе не хотел ее брать, хотел там оставить, в краевом музее, где они садились на поезд. Вроде отнес, отдал заведующей. Все чин по чину. Но дома, распаковывая вещи, обнаружил ее у себя. Вот такая история. Заболтался, а отдать забыл. Так она здесь и очутилась. Да у нас, знаешь ли, не тот размах, чтобы конкурентов устранять.

– Но все равно, не говори ментам. Им лишь бы дело закрыть. Это же форменные уроды. Не услышат, так придумают. Я не смогу простить себе, если Саню обвинят.

– Как скажешь, может, ты и права. Зачем самому нарываться на неприятности.

– А если кто-нибудь еще вспомнит?

– Исключено. Саня просто отдал ему статуэтку, и все. Как сувенир. А Герман не больно-то с кем делился. Бабам все равно, у них другое на уме. Только мы с Саней и были в курсе его поисков. Так что не беспокойся.

– Ну ладно, мне пора. Спасибо за чай. Очень вкусно. У меня сразу сил прибавилось.

– Да ладно, не за что. Заходи, если что. Я всегда рад помочь. – Макс проводил ее до двери.

– Ну а насчет женщины ты абсолютно уверен? – Василиса внезапно засомневалась, вспомнив свое приключение. Возможно, и с ним могло случиться то же.

– Будь спок. Это железно. Я бы знал.

– Ну, спасибо еще раз. Пока. Ах да! – она словно внезапно что-то вспомнила и остановилась в дверях. – Можно я возьму эту статуэтку? На время? Это не очень ценный раритет?

– Да бери, пожалуйста. Про нее уже все забыли. Сане я скажу, что у тебя, если вдруг спросит.

– Спасибо.

Василиса вышла из лаборатории несколько успокоенная. Может быть это какая-то зацепка? Ей нужно все обдумать. Она почувствовала, как горят у нее ладони, и подумала, что снова поднимается температура. Ей опять захотелось зайти в какое-нибудь развеселое заведение и повторить вчерашнее, но она не решилась. Так, пожалуй, скоро ее будет знать весь город, а ей это ни к чему. А вдруг ее, и вправду, кто-то ищет? Ей нужно или отсидеться, или уехать отсюда. Но куда? Может, домой? Но вряд ли свекровь ее поймет, да и ментам, возможно, понадобится ее помощь. Так размышляя, Василиса доехала до дома в сопровождении статуэтки, которая покоилась на дне сумки.

Дома Василиса позволила себе немного коньяка. Так, самую малость, чтобы немного взбодриться. Нужно было померить температуру, но она внезапно испугалась показаний градусника. В принципе, этот жар ничем не мешал ей. Она вытащила статуэтку из сумки и поставила на стол. Боже, какое уродство! Зачем она Герману? Даже не похоже, что очень древняя. Может, подшутил кто-то из местных, с богатой фантазией? Такое тоже бывает. Выстругал и подбросил на раскопки. Хотя…

От коньяка Василису потянуло в сон. Она прилегла на диване в гостиной, не раздеваясь. Времени было мало, и она решила вздремнуть немного, а потом уже поесть и лечь в постель. Она закрыла глаза и провалилась в сон. Потом ей показалось, что она проснулась и села на кровати. Что-то насторожило ее, и она осмотрелась. Это была явно не ее комната. Серое мрачное помещение с каменными стенами, маленькое окошко под потолком, вверх ведут ступени. Там, где они кончаются, массивная дверь, обитая железом. Василисе стало страшно. Спина страшно болела, но она не могла определить, почему. Василиса в ужасе смотрит на дверь. Она откуда-то знает, что пока дверь закрыта, она в безопасности. Ее снова потянуло в сон, она захотела прилечь на кровать, но мощный удар заставил ее вздрогнуть. Она была бессильна что-либо сделать и только молча наблюдала, как железная дверь сдается под натиском громовых ударов. Наконец дверь распахнулась, и в проеме света показалась фигура. Это был мужчина огромного роста. Он радостно засмеялся, и его смех заставил Василису вжаться в стену. «Вот ты и попалась, дрянь! – он поднял здоровенный меч и стал медленно спускаться по лестнице. – Теперь я отщипну тебе твою мерзкую головенку!» Каждый шаг его эхом отдавался у Василисы в ушах. Сердце ее стучало в такт этим неумолимым шагам. Тук-тук! Все громче и громче. Звук стал таким громким, что заглушил даже шаги. Тук! Василиса открыла глаза: «Господи, слава тебе! Я дома! Какой жуткий кошмар! Еще немного, и он бы убил меня». Василиса спустила ноги с дивана. Надо выпить кофе и поесть. Так дальше нельзя себя загонять. Может, это от голода? Голодные галлюцинации. Хотя еще секунду назад все казалось ей донельзя реальным. Она побрела в кухню, открыла холодильник, вытащила оттуда все съестное, поставила чайник. Почти не жуя, проглотила несколько бутербродов, запивая их соком. Потом налила себе кофе, разбавив его молоком. Надо успокоиться. Раздался телефонный звонок. Василиса подошла, медленно сняла трубку. Это была свекровь.

– Ну как дела? Что не звонишь? Ты была в милиции? Что-нибудь удалось прояснить?

Василиса подробно рассказала ей о своем посещении милиции, сказала, что была на работе, утаив только свой разговор с Максом. Свекровь слушала не перебивая.

– Это все? – спросила она, когда Василиса замолчала.

– Да.

– Ну что ж, неплохо для первого раза. Что думаешь делать?

– Попробую поговорить еще с кем-нибудь. А вообще буду ждать.

– Пожалуй, ты права, больше ничего не остается. Если что узнаешь, звони, держи меня в курсе. Я тоже буду тебе позванивать.

– Хорошо. – Василису утомил этот разговор. Что ей нужно? Ни тени расстройства. Или так хорошо держится? Василиса положила трубку.

Ни с того, ни с сего решила включить компьютер. Вдруг Герман прислал ей сообщение? Как она раньше об этом не подумала? А может, это он повредился в уме и шлет ей эти страшилки? Может, узнал про вчерашнее? Но зачем он спрашивает, где она? Он и так знает, где ее можно искать. Она не скрывается.

Василиса вошла в электронную почту. Сразу высветилось сообщение: «Что ты молчишь, сука!!! Я начинаю терять терпение! Я ведь предупредил тебя, тварь! Лучше сама скажи, где ты. Если мне придется тебя долго искать, я тебе не завидую».

Василиса тупо смотрела на письмо. Значит, ей не привиделось. Кто-то желает ей зла. Возможно, ее осенила мысль, кто-то слал Герману такие же сообщения, и поэтому он поставил пароль на свой компьютер. Но зачем он скрывал? Значит, были причины. Ей впервые пришло в голову, что Герман мог просто сбежать, скрыться, узнав, что кто-то преследует его. Тогда стоит ждать от него вестей. И вряд ли по телефону. Сообщение сердито уставилось на нее, агрессивно выделяясь черными буквами на белом фоне. Василиса решилась и отстучала: «Кто ты? Что тебе нужно?»

Ответ не замедлил себя ждать: «Я – Охотник. Мне нужна твоя никчемная жизнь».

Василиса повторила вопрос: «Зачем?»

Ответ: «Ты – мерзкая тварь, ты недостойна жить. Я все равно убью тебя!»

Василиса выключила компьютер. Все ясно. Очевидно, что это маньяк. Резвится в Сети. Охотится на дураков. Кто-то клюнет и поговорит с ним. Надеется нарваться на такого же придурка. Она потеряла интерес. На сегодня хватит. Душ и спать. А завтра она подумает, как быть дальше. Но электронку она решила теперь проверять каждый день. Это был хоть какой-то, но канал связи, если исключить телефон. Она еще не до конца продумала, что ей делать завтра, но решила поговорить с Саней сама. Об этой статуэтке. Василиса взяла ее со стола и отнесла в коридор. Незачем ей быть на столе. Все-таки она жутко безобразна, здесь Саня был, безусловно, прав. И что только Герман в ней нашел?

Проснулась Василиса рано. Долго лежала в постели без сна. Было еще темно, и вставать совершенно не хотелось. Она протянула руку и зажгла ночник. Темнота ее стала пугать. Слабый свет ночной лампочки разбил тьму и заставил тени метнуться в углы. Василиса вздрогнула. Она должна что-то делать, иначе у нее просто сдадут нервы. Опустила ноги в тапочки, накинула халат поверх пижамы и пошла на кухню, заварить чай. «Какая нелепая история, – подумалось ей, – как в средневековом романе. Рыцарь исчез или оправился на войну, дама осталась дома горевать и проливать слезы. Глупо».

Нужно было проверить электронку, а потом она пойдет к Герману на работу, поговорит с Саней. Или, может, назначить ему свидание во время обеда и поговорить тет-а-тет? Пожалуй, так лучше. Компьютер призывно загудел, и Василиса посмотрела на экран. Знакомые все лица. Охотник изощрялся в угрозах. Василиса бегло пробежала его послания. Обычная маниакальная чушь. Если бы она была звездой или что-то вроде того, она бы поняла все это. А так? От Германа ничего не было, но Василисе пришла в голову идея написать ему самой. А почему нет? Компьютеры сейчас везде. В каждом офисе, доме, магазине. Существуют интернет-кафе в конце концов. Можно даже выйти в Сеть с телефона. Если он по каким-то причинам не хочет ей звонить, может, ответит на сообщение? Возможно, ему что-то известно про угрозы. И Василиса решилась. Она ничего не теряет. Глупо, что раньше не подумала об этом.

«Привет, – руки замерли на клавиатуре… Что она хочет спросить? Этого она толком не знала. – Если ты прочитал письмо, ответь. Где ты?» Василиса не стала выключать компьютер. Начала одеваться, периодически бросая взгляд на экран. Она понимала, что не стоит надеяться на немедленный ответ. Не сидит же он возле компьютера, в самом деле? Она уже собралась выходить, когда ее голову посетила еще одна идея. Может, хоть это заставит его обнаружиться. Если он ее, конечно, любит хоть немного. Она подошла к монитору и отправила на адрес Германа еще одно сообщение: «Мне угрожает Охотник. Он хочет убить меня. Кто он? Мне страшно». После этого она с чувством выполненного долга выключила компьютер и вышла из дома. Она с трудом верила, что Герман способен забиться в какую-нибудь дыру и трясется там от страха. В то, что он мертв, она тоже не могла поверить. Если его не держат взаперти, то он должен дать о себе знать. Если бы кто-то хотел выкуп, то она бы уже знала. Значит, дело не в деньгах. Если же угрозы сетевого маньяка серьезны, и он наткнулся на Германа, то, судя по его намерениям, Герман вряд ли жив и ей самой угрожает нешуточная опасность. Она подождет три дня и, если ответа не будет, уедет к родителям.

Василиса набрала номер института, где работал Герман.

Приятный мужской баритон ответил ей.

– Здравствуйте, а Александра Семеновича можно услышать?

– Сколько угодно. – Мужчина был настроен добродушно.

– Саня, ты?

– Я, я, дорогая.

– Прости, не узнала, долго жить будешь. Это Василиса. Я хочу с тобой поговорить. Ты когда свободен? Можешь на пару минут выйти? Я не займу у тебя много времени.

– Конечно. Как скажешь. Хочешь, через полчаса спущусь.

– Да, я буду тебя ждать в машине, напротив входа.

– Договорились.

Раздались гудки, и Василиса выключила телефон. Она приехала немного раньше назначенного срока и встала напротив входа. Ей очень не хотелось, чтобы кто-нибудь еще ее увидел и подошел поздороваться или, не дай Бог, выразить сочувствие. Она сейчас не чувствовала желания удовлетворять чье-то праздное любопытство. Но ей повезло. Или время было неподходящее, или что еще, но Саня вышел один. Он быстро, по мальчишески перебежал улицу и нырнул в ее машину.

– Привет!

– Здорово! Не думал тебя увидеть. Какие новости о муже?

– Да особенно никаких. Я у тебя хотела кое-что спросить.

– Ну, спрашивай.

– Не замечал ли ты что-нибудь странное за моим мужем в последнее время?

– Ну ты прямо как следователь. Нет, не замечал. Только последние две недели он неважно себя чувствовал. Но мы думали обычная простуда. Температура и все такое. Уговаривали его отлежаться дома, но он не хотел. Но это у него наплывами было, то накатит, то отпустит. Ну а так… ничего такого. Работа, рутина, сама знаешь.

– А женщины? Может, у него кто появился?

– Фу, какая глупость! Причем здесь женщины? Даже если бы кто и появился, зачем ему исчезать?

– Да, ты прав. Я как-то не подумала. Ну оставим женщин в покое. Это я так спросила. Я вообще не за этим пришла. Помнишь фигурку такую деревянную, что ты Герману подарил?

Саня поднял бровь.

– Ну безобразная такая, у него на столе стояла?

– Ах да, вспомнил! Но причем здесь она?

– Может, и ни при чем, пока не знаю. Но Герман ведь ей занимался?

– Да, но недолго. Сначала он заинтересовался ей, бегал по библиотекам, чего-то там читал, выискивал, но ничего путного не нашел, никакой подходящей тайны не открыл, и успокоился. Потом она просто стояла у него на столе. Я и забыл про нее.

– А ты ей не интересовался?

– Нет, а зачем? Во-первых, это не по моей части, а во-вторых, она мне просто не понравилась.

– Ясно. А что это такое вообще? Я что-то не поняла.

– Это стилизованное изображение дракона.

– Дракона?!

– Ну да, дракона. У него крылья имеются, и конечности с когтями. Да и хвост, если ты успела заметить. Во всяком случае, нам так показалось.

– Странно, а я всегда думала, что дракон это чудище с тремя головами и туловищем крокодила.

– У разных племен были разные представления о драконах. А это поселение было очень заброшенным, племя жило весьма уединенно, может, поэтому, их представления о драконах немного отличались от общепринятых. А может, кто-то с фантазией, вырезал игрушку ребенку? Теперь мы вряд ли это узнаем. Они были что-то вроде огнепоклонников или каких-то своеобразных друидов, ну не таких, как все. Вообще, интересное племя, я даже статью написал. Похоже, в спешке покинули место, почему – неизвестно. Раньше много из дерева строили, а оно, ты знаешь, гниет. Трудно сказать, что случилось. Записей не осталось, а в имеющихся современных исследованиях никаких упоминаний нет. Вот так. Загадок полно, работы море.

– Спасибо за экскурс в историю. Я уже и забыла, как это интересно. Цифры, знаешь, затягивают, и ты уже ничего кроме них не видишь. Но это я о себе. Но слушай, если дерево так быстро гниет, то почему эта фигурка не сгнила? Она ведь явно из дерева. Может, подкинул кто? Подшутил таким образом. Что-то она мало похожа на глубокую древность.

– Возможно. А возможно, более поздний слой. Не могу ничего сказать. Ей занимался Герман. Носил он ее в лабораторию или нет, я не знаю. Я отдал ему и забыл о ней. А ты думаешь, есть связь между ней и пропажей?

– Вряд ли, это я на всякий случай. А, кстати, где эта стоянка древних людей?

– За Уралом.

– А точнее можно?

– Как скажешь. Уж не собираешься ли туда отправиться?

– Жизнь покажет. Давай, рисуй схему.

Саня пожал плечами, взял из рук Василисы карандаш и блокнот и подробно нарисовал схему расположения стоянки.

– Там сейчас кто-нибудь работает?

– Нет, мы свернули работы. Не сезон. Дожди начались. Но ехать туда одной я бы тебе не советовал.

– Да я и не собираюсь. Но все равно спасибо за помощь.

– Что собираешься делать?

Василиса пожала плечами.

– Пока не знаю. Заявление в милицию написала. Но пока ничего. Жду.

– Странно все как-то. Кто бы мог подумать!

– Все когда-то случается в первый раз. Знаешь, ментам пока ничего не говори про фигурку. Им может что угодно привидеться. Устранил конкурента и все такое. Упыри.

– Но это же форменная глупость!

– А они и не умны. Им лишь бы дело закрыть, а не искать человека.

– Ну как скажешь. Надо же, а я и не подумал! Прямо исторический дурак! Видишь, и от цифр польза бывает, учат логически мыслить, знаешь ли!

Василиса перебила этот поток цифропоклонничества.

– Кстати, а в чем странность племени?

– Странность? Долго рассказывать, да тебе и не интересно будет. Узоры на посуде, много необычных мелочей, узоры из камней, меч странный там был, с узорами, железный, капища какие-то непонятные, но было что, в общем.

– Спасибо. Ну ладно, не буду больше тебя задерживать.

– Да что ты, обращайся. Все же все понимают. Мы всегда рады помочь. – Он взял Василису за руку и сжал ее. – Боже, да ты горишь! У тебя жар! Не заболела? Думаю, стоит померить температуру.

– Жар, говоришь? А я и не чувствую. Ну, пока. – Василиса забеспокоилась. – Пойду домой, выпью лекарство и полежу. – Статуэтка пока у меня.

Саня махнул рукой.

– Да Бог с ней. Считай, что подарил. Если надоест, выкинь. Скорее всего, и правда, кто-то подшутил над нами. Ну, бывай. – Он кивнул Василисе и вышел из машины, потом просунул голову через стекло. – Ах да, совсем забыл! Если это тебе поможет. Герман в тот день, ну когда исчез, после работы зашел ко мне. Ничего особенного, поговорили о делах, выпили по маленькой. И он ушел. Мы частенько так делали. Ничего особенного.

– Спасибо. – Василиса улыбнулась. – Может, и пригодится. Ну, пока.

Ну вот, на сегодня и все. Неожиданный избыток времени немного тяготил Василису. Оказывается, кроме семьи и работы она ничего не имела. Ни-че-го. Ей не о ком заботиться, никто ее не ждет. У нее нет ни кошки, ни собаки. Даже рыбок и тех нет. Мертвая квартира. Склеп. Ей подумалось, что если за эти две недели отпуска она вдруг умрет, то ее вряд ли хватятся. Так она и пролежит у себя в квартире, пока соседи не сбегутся на запах и не взломают дверь. Бр-р! Жуткая перспектива. Она решила для себя, что как только ситуация с Германом прояснится так или иначе, она изменит жизнь. Возьмет ребенка из детдома, или сделает еще что-нибудь. Она не хочет просто тупо идти к умиранию. Может, сменит работу. Когда она уезжала из родного городка, жизнь в большом городе казалась ей раем, а в ее поселке – пожизненной каторгой. Но теперь она видит, как мало они отличаются друг от друга. Как два воздушных шарика – большой и маленький, только размерами. А суть одна – внутри воздух. И форма одна – круглая. И материал один – резина. Можно жить пустой жизнью где угодно. Город ни при чем. Что бы изменилось, если бы она работала продавцом в их сельмаге? Да ничего. Только бы вздыхала о своей загубленной жизни, виня всех и вся, не подозревая, что виновата только она. А что она видит здесь? Дом – работа, работа – дом. Чем она увлечена? Кому помогла? Пустоцвет. Но она все исправит. Еще не поздно, и она сделает это. Василиса тряхнула короткими волосами, как бы в подтверждение своих намерений. Все серьезно. Нужно только найти Германа, живого или мертвого. Пока она не узнает, что с ним случилось на самом деле, она не сможет успокоиться. Василиса решила поехать домой, посмотреть почту. Вряд ли там что-нибудь могло появиться, кроме сообщений этого сумасшедшего, что в последнее время преследует ее, но все же.

Компьютер жизнерадостно загудел, показывая, что готов к работе. Немного страшась, Василиса вошла в почту. Сообщения маньяка не замелили себя ждать, и, судя по их истеричному тону, Василиса поняла, что он ее не обнаружил и, видимо, не знает, где искать. «Господи, что за идиот! – подумала Василиса. – Мне это уже начинает надоедать. Не можешь найти, не берись, а взялся – ищи. Зачем тратить столько слов?» Но кроме этого там было кое-что еще. В отличие от сообщений потенциального убийцы, которые сами прыгали на экран, стоило включить компьютер, это выглядело обыкновенным письмом. Адрес отправителя остался закрытым, и поэтому Василиса долго думала, прежде чем открыть текст. Это могла быть очередная шутка маньяка, а с чувством юмора у нее сейчас были проблемы. И все-таки она решилась. У нее задрожали руки, когда она начала читать текст, и она еле справилась с волнением. Этого не могло быть, но это было. Это было письмо от Германа. От ее Германа. Оно было коротким, но Василиса прочла его несколько раз.

«Василиса, дорогая! Прости, что исчез так внезапно, но на это были самые серьезные причины. Я и сейчас рискую, выходя с тобой на связь. Я бы не стал отвечать, если бы ты не упомянула об угрозах. Это может быть очень серьезно, если ты, конечно, не шутишь. Немедленно уезжай из дома. Возьми билет до города (он назвал город за Уралом, тот, что был на карте Сани), лучше на поезд. Сними гостиницу. Я дам тебе знать. Не теряй времени. Пока. Герман»

Василиса немного помедлила, но отстучала ответ. Она не могла просто так сорваться с места и поехать неизвестно куда, в чужой город. Она даже не была уверена, что это сообщение от Германа. А вдруг это маньяк стал таким хитрым, что бросил писание бесполезных страшилок и решил заманить ее в ловушку? Очень удобно – назвать город, гостиницу, и готовенькая жертва будет ждать его там. Лучше не придумаешь. Но почему этот город? Поэтому она решила прояснить вопрос до конца.

«Чем докажешь, что ты мой муж? Может, ты и есть тот придурок? Я тебе не верю».

Она хотела выключить компьютер и пойти поесть, но ответ пришел мгновенно.

«У тебя родинка на ягодице в форме полумесяца. А еще шрам на голове, под волосами. Хватит? Кстати, как он себя называл?»

«Да, достаточно. Где ты? Он назвался Охотником».

«Боже! Это он. Я сказал тебе, куда ехать, не задавай лишних вопросов. Быстрее, дорогая, быстрее. Опасность нешуточная. Я все объясню при встрече. Не нужно его недооценивать, он хитер, ты даже себе не представляешь, как. Нам очень повезло, что он не знает, где мы живем. Господи, как я сразу не догадался, что и ты в опасности!»

«Хорошо, я еду на вокзал».

Его пронизанные страхом сообщения наконец подействовали и на нее. Она натянула на себя спортивную одежду, бросила в сумку несколько пар носок и комплектов белья, зубную щетку и полотенце, осмотрелась, что еще может ей пригодиться, и взгляд ее упал на статуэтку, скромно примостившуюся на телефонном столике в прихожей. Василиса подумала немного и бросила ее в сумку – вдруг понадобится. Если она и сыграла какую-нибудь роль в этой истории, то Герман должен ей рассказать. Ей захотелось немного выпить на дорогу, так, для храбрости. Вдруг Охотник встретит ее раньше, чем она доберется до места? Ей стало страшно. Все-таки спиртное немного отключает голову. Не хотелось бы много думать об этом. Она прошла на кухню и открыла холодильник – ничего! Пошарила по полкам. Пусто! Вот те раз! Неужели все выпила. Сколько она помнила, в их доме всегда было спиртное, пили они мало, а Герман часто привозил из командировок местные диковинки. Но факт оставался фактом. Выпить было нечего. Вдруг в темноте одного из шкафов, в самом дальнем углу Василиса заметила бутылку с темной жидкостью. Она достала ее и задумчиво повертела в руках – на бутылке не было этикетки. Внезапно она вспомнила, что это, и с облегчением вздохнула. Недели три назад, как раз перед пропажей Германа, они устраивали вечеринку у них дома по случаю празднования четвертого октября. Василисе захотелось похвастаться чем-нибудь необычным, и она вспомнила про рецепт настойки, взятый у матери. У нее в холодильнике было немного замороженной вишни, и она приготовила ее. Тогда они с Германом порядочно нагрузились, больше остальных гостей. Наутро у Германа поднялась температура. Потом все и началось. Василиса отхлебнула прямо из бутылки. Жидкость приятно обожгла горло. Вкусно. Василиса отхлебнула еще, закрыла пробку и положила бутылку в сумку. Хватит. Не хватало явиться на вокзал пьяной. Но пьяной она себя не чувствовала. Даже наоборот, чересчур трезвой. Но напиток сделал свое дело, и храбрости у Василисы прибавилось. Охотник опять начал казаться ей детской страшилкой. Но она должна найти Германа, и если он хочет, чтобы она приехала в этот город, то она приедет. Странно, что раскопки тоже были недалеко. Но об этом потом, когда они встретятся. Василиса накинула куртку, подхватила сумку и закрыла дверь. Уже на лестнице она вспомнила, что не предупредила мать Германа, но решила, что связь по сотовому никто не отменял и, если та захочет, всегда может ее найти. На работе она в законном отпуске, поэтому ее не хватятся.

Василиса подошла к остановке, где всегда стояло много такси в ожидании случайных клиентов. Она не стала заказывать машину из дома, чтобы труднее было напасть на след. Заскучавший таксист рванул с места, обрадовавшись клиентке.

Народу на вокзале было мало. Не сезон. Но Василиса даже обрадовалась, она с трудом представляла себе, что бы она делала, если бы не купила билет. Вернуться домой? Но это представлялось ей невозможным. Провести ночь на вокзале? Сесть на другой поезд? Но счастье ей улыбнулось. Билет был. Правда, плацкарт и боковая верхняя полка, но Василисе было все равно. Как-нибудь перебьется. Давненько она не ездила в поездах. Отправление ожидалось через час, поезд не опаздывал, и Василиса устроилась в зале ожидания, предварительно просканировав окрестности. «Как в дурном шпионском боевике», – невольно пришло на ум сравнение. Но ничего особенного не случилось, люди приходили, брали билеты, садились, ждали. Тем более что Василиса толком и не знала, чего она ждала и кого. Охотник не прислал ей своей фотографии, и опознать его было бы затруднительно.

Стоянка поезда была около получаса. Василиса села в вагон, сумку закинула наверх. В суете не заметила, как поезд тронулся, начиная ее путь в неизвестность. До этого момента все было более-менее ясно, но теперь впереди ее ждала полная темнота. Куда она ехала? Зачем? Ей показалось, что все это происходит не с ней. Поезд набирал ход, мерно постукивая колесами, мимо проносились дома, деревья, дороги, и Василису от всего пережитого стало клонить в сон. Сосед внизу не появился, Василиса заказала чаю, купила у проходящего официанта бутерброд, поела и залезла наверх. Спать – это все, чего ей сейчас хотелось. Она тайком отхлебнула глоточек настойки из бутылки, положила сумку в изголовье и уставилась в окно. Дорога шла по безлюдной местности, однообразный пейзаж действовал успокаивающе. Ветер шевелил листья на деревьях, и Василисе защемило сердце. Как же она соскучилась по природе! Только сейчас она поняла, чего в городе ей так не хватало. Простора. Воздуха и простора. Глаза у Василисы потихоньку закрывались, сознание потускнело, и она погрузилась то ли в сон, то ли в полудрему.

Она увидела себя в лесу. На улице лето, это ясно, потому что она чувствует, что ей жарко. Она идет между деревьев, пока не доходит до небольшой полянки, залитой солнцем. На полянке несколько парней и девушек в старинных русских одеждах играют в догонялки. Василиса прячется за дерево, наблюдая за ними. Парни догоняют девушек, те весело хохочут. Если удается, то парень целует девушку в губы. Василиса с замиранием сердца наблюдает за этим. Ей очень нравится один парень, это сын кузнеца, она откуда-то знает это. Льняные волосы, голубые глаза. Под грубым полотном рубашки чувствуется сила. Василиса восхищенно смотрит на него, не в силах оторвать взгляда. Как он хорош! Но он не видит ее и все время догоняет одну и ту же девушку. Красавица, с косой до пояса. Она ловко уворачивается от него, но позволяет себя поймать и поцеловать. Коса ее растрепалась, на щечках румянец. Василиса ревнует. Она видит, как губы парня впиваются в губы девушки, и завидует ей. Да что там, она ее почти ненавидит. Ей больше невыносимо смотреть, и она выходит из-за дерева. Завидев ее, девки визжат и разбегаются в разные стороны. Парни бегут за ними. Они что-то кричат, но Василиса не может разобрать что. Сын кузнеца со своей подругой, увлеченные поцелуем, не сразу замечают ее, и ей удается подойти к ним поближе. Она хочет схватить девушку и отшвырнуть ее. Девушка наконец замечает ее и замирает в немом ужасе. Зажав рот рукой, она вырывается из объятий парня и бежит. Голос возвращается к ней, и она громко кричит. Василису раздражают ее вопли. Парень, парализованный ужасом, замирает на месте. Василиса улыбается, она не понимает, в чем дело. Протягивает к нему руку в знак того, что не желает ничего плохого. Парень смотрит на нее во все глаза. Василиса рада, что он не такой трус, как остальные. Контакт почти налажен, но в это время чьи-то сильные руки подхватывают ее и увлекают прочь от этого места. От неожиданности Василиса даже не сопротивляется. Неведомая сила поднимает ее в воздух, но Василису это не удивляет. Вот она уже летит над полем, над лесом, поляна далеко внизу, выглядит маленьким пятачком. Парень так и не ушел, он приложил руку козырьком ко лбу и смотрит вверх. Василиса сердится, что ее так грубо прервали. Кто-то летит рядом, Василиса хочет обернуться и посмотреть, кто это, но ей трудно повернуть голову – ветер бьет в лицо. Наконец ей удается немного скосить глаза, и она видит лицо. Василиса в ужасе просыпается. Это лицо Германа.

Она смотрит на часы. Ей удалось проспать всего два часа. Спускается вниз. Мимо проносят прессу. Василиса покупает газету, пару кроссвордов и утыкается в них. Нужно немного успокоиться. Она почитает немного и снова попытается уснуть.

А в это время через два вагона от нее в купе сидит мужчина. Он устало откинулся на стену купе и закрыл глаза. Он мало чем отличается от других пассажиров, ну, может, чуть странно одет, но не более того. Мало ли что. С ним длинная штуковина, похожая на зачехленное ружье. Любопытный старик сосед спрашивает, не пушка ли это? Мужчина открывает глаза, пристально смотрит на него, отвечает «да», так что улыбка с лица старика сходит на нет, и тот надолго замолкает. Но с мужчиной все нормально. Он официально едет на охоту. У него все документы в порядке, в том числе и на оружие. К нему трудно придраться, он совершенно чист с точки зрения закона. Посидев еще немного, мужчина залезает на верхнюю полку, ружье укладывает на полку для багажа, и надолго там замолкает. Он очень тихий попутчик.

Ну, вот и все. Скоро ее станция. Путь почти окончен. Во всяком случае, бо´льшая его часть. Василиса вздохнула. Куда она едет? Бред какой-то. Она собрала вещи, заказала чай. Поезд замедлил ход, подъезжая к станции. Проводница прошла по вагону, предупреждая тех, кому выходить. Пассажиры собирали вещи. Не так уж много и выходило на этой станции. Раздался гудок, поезд почти полз, подбираясь к перрону. Василиса вышла в тамбур. Совсем незнакомый город.

Она постояла на перроне, вдыхая чужой запах. Чуть осмотрелась. Нужно идти, она не может стоять здесь вечность. Вместе с ней чуть поодаль от нее из купейного вагона вышел человек. В руках у него была сумка и длинный чехол. Он тоже постоял немного, щурясь, посмотрел на Василису и отвел взгляд. Василиса тронулась с места. Она влилась в поток приезжих и встречающих и пошла с ними. Мужчина следовал поодаль. Усталый, угрюмый человек средних лет.

Толпа вынесла Василису через здание вокзала на небольшую площадь. Там народ немного рассосался, кто поехал на автобусе, кого встретили на машине. Василиса подошла к такси.

– Свободны?

Водитель кивнул. Василиса залезла на заднее сиденье.

– Мне в гостиницу. Приличную и не очень дорогую. Только без дураков.

– Как скажете. – Водитель назвал сумму. – Устраивает?

– Вполне. – Сумма показалась Василисе смешной.

Водитель оказался неразговорчив, и всю оставшуюся дорогу они молчали. Да, собственно, и ехать было недолго. Минут через двадцать машина остановилась перед зданием гостиницы. «Ничего, с виду вполне прилично, – подумала Василиса, – главное, чтобы форма соответствовала содержанию».

Но содержание соответствовало. Номер оказался стандартным и унылым – кровать, тумбочка, телевизор. Но Василису все устраивало. Главное, что душ в номере, а остальное неважно. Не собирается же она жить здесь, в самом деле. Когда ее спросили, надолго ли она, она вначале растерялась. А в самом деле, надолго? Она и сама не знала. Но ответила, что на три дня, а там видно будет.

Ей оставалось только ждать. Ждать неизвестно чего в чужом неприветливом городе. Василиса распаковала вещи, но потом, подумав немного, оставила только полотенце и зубную щетку, уложила их обратно в сумку. Кто знает, как придется эвакуироваться? Пусть все будет в боевой готовности. Она приняла душ, легла на кровать и включила телевизор. Все равно больше нечего делать. Если до вечера ничего не случится, она пойдет прогуляться. Она, конечно, не против повеселиться в каком-нибудь местном баре, но сейчас не время. «Да, – подумала Василис, поймав себя на непристойных мыслях, – я становлюсь просто похотливой самкой. Никогда не замечала за собой такое». За окном начинало темнеть, и Василиса закрыла глаза. Нужно поспать, звонок она все равно услышит, или писк СМС. Раньше она никогда не задумывалась, как тягостно ожидание. Ей всегда казалось, что время летит слишком быстро, слишком быстро проносится жизнь, но теперь ее мнение изменилось. Время – это некая непонятная живая субстанция. Она хитра и переменчива. И все делает назло. Хочешь остановить его – оно бежит. Хочешь поторопить – оно стоит на месте. С ним нельзя договориться, а потому стоит принять все таким, как есть.

Мужчина с ружьем, собиравшийся на охоту, тоже снял номер в гостинице. Только в другой. Ему не хотелось никому попадаться на глаза раньше времени. Теперь он спокоен. Голубки скоро будут вместе, и он выполнит миссию. Хорошо, что он был настолько хитер, что не стал ничего делать сразу. Психическая атака принесла свои плоды – они испугались, засуетились, стали делать ошибки. Так всегда бывает. Паника – плохой советчик. Но ему это все на руку. Что-то он устал от всей этой гонки. Нужно поспать, отдохнуть. Вряд ли они дернутся сегодня. Ночью опасно. Ничего не видно, хотя, может, как раз ночью они хорошо видят? Этого он не знал. Да и какая разница? Даже если они сбегут, все равно далеко им не уйти. Он найдет их по запаху. По их мерзкому запаху. Это будет славная охота. Но без отдыха он не человек. Чего доброго, сам начнет совершать ошибки, а этого делать нельзя. Он – последний из их рода. Только он способен избавить людей от нечисти. Раньше они были куда более многочисленны. Но время идет, все меняется. Целые народы вымирают, не то что маленький род. Раньше к их профессии было гораздо больше уважения. Они были героями. Их чтили и превозносили, о них слагали легенды. После удачной охоты народ в селении кормил и поил их целый год. Лучшие девушки дарили им свою благосклонность. Это считалось честью. А сейчас? Обычная серая жизнь. Дом и работа. Все тайно. Никто ничего не знает. Так засекретились, что дальше некуда. Он теперь не герой, а изгой. А ведь все мужчины в их семье занимались этим. Когда тварей стало меньше, уважения тоже поубавилось. Как все быстро забывается! Люди неблагодарны. В последнее время, если попасться на уничтожении твари, то тебя тоже будут бесплатно кормить, ха-ха, но уже в известном месте. Никто не заступится, никто. Хотя и могли бы, безусловно, могли бы. Но главное, соблюсти тайну! Эту чертову тайну. Напустить туману. Это они хорошо умеют. Благо сейчас есть Сеть. В старые добрые времена никакой Сети не было, все знали друг друга в лицо, враги были врагами, а друзья друзьями. Все было ясно. Все знали, кто ты, и ты знал всех. Он-то, конечно, этого не помнит, но знания передаются из поколения в поколение. Нельзя ничего забывать, иначе можно забыть и кто ты есть. И если такое случится, то твари могут расплодиться. А теперь не поймешь, кто есть кто. Ему даже временами казалось, что твари есть и Там, но уничтожить их вряд ли получится. Но зачем они уничтожают себе подобных? Боятся конкуренции? Впрочем, это могло ему показаться, от безделья. Он еще ни разу не убил ни одной твари. Даже начал забывать о том, кто он такой. Забывал входить в Сеть, проверять контрольные точки входа. Завел женщину. Даже начал подумывать о детях. В принципе, это не возбранялось. Даже приветствовалось. Но он никак не мог решиться. Дети его раздражали. Хотя он, безусловно, рисковал остаться последним в их роду. Но его это не волновало. Он чувствовал, что его работу будет кому выполнить. Хотел убить хоть одну тварь, а потом уж и о потомстве можно мечтать. Но Сеть нашла его сама. Его старенький компьютер включился среди ночи, завыл тихонько, как охрипшая сирена. Он даже не понял в первый момент, испугался. Но когда увидел сообщение, успокоился и собрался. Все мышцы сразу подобрались, затрепетали. Чувства обострились до предела. Он вышел на улицу, понюхал ветер. Ветер подтвердил – они здесь. Вот оно, наконец! То, для чего он живет. Бабу он сразу же выгнал. Больше не нужна. Она не могла ничего понять, дура. Рыдала, цеплялась, но он врезал ей пару раз, чтобы не питала иллюзий, и она ушла. Слава Богу, обошлось. А потом все пошло как по маслу. Он получил деньги на почте и инструкции. Фотографии, адреса. Денег было много. Они явно не скупились. Охотничий билет у него был давно. Он любил поохотиться. Оттачивал мастерство. Ружье тоже было, но он решил взять получше. Все должно быть чики-чики. Не нужно жадничать.

Его он выследил сразу. Это и неудивительно, потому что он не скрывался. Не чувствовал себя изгоем. Работал, как человек. Получал зарплату. Он караулил его несколько дней, когда тот выходил с работы. Изучал маршрут, привычки – ему не хотелось на казенные харчи. Все должно было пройти аккуратно, лучше, если будет похоже на несчастный случай. Маленькой дырочки в голове, возможно, никто и не заметит. А потом она. Так же тихо и незаметно. Он думал об аварии, но потом отбросил эту мысль – машину могли бы заметить, раскрутить и добраться до него. И тогда пиши пропало. Хотя несколько лет в местах не столь отдаленных не худший вариант для него. Но две аварии – это уже слишком, это уже система. Наталкивает на определенные размышления. Это не пойдет. И он продолжал просто ждать. Тупо ждать слепого случая. И случай представился. Ублюдок после работы зашел к приятелю (надо же, у него даже были приятели!). Задержался до темноты. Он ждал его в подъезде. Предусмотрительно выкрутил лампочку. Притаился во тьме. Беспроигрышный вариант. Хотел ударить его по голове, забросить тело к себе в машину, отвезти подальше в лес, прострелить голову и бросить там. Идеальное преступление. Но все пошло не так. Видимо, потерял форму за годы ожидания. Тварь оказалась непредсказуемо сильна и чувствительна. Прямо как животное (хотя кто же она еще?!). Кожей почувствовала опасность. Он уже занес руку для удара, но ощутил сильный удар в печень. Непроизвольно согнулся пополам. Его руку заломили за спину, ткнули пальцами в глаза. Он испугался, что потерял зрение. Напоследок удар по голове, и он вырубился. Сколько пролежал, не помнит, но когда очнулся, все болело, и было еще темно. Слава Богу, что никто не нашел его в темноте. Наши люди сердобольные, когда их не просишь. Еле доплелся до машины, добрался домой. Баба бы тогда не помешала, но сам выгнал. Глаза были красные, как у рака. Три дня зализывал раны. Тварь, естественно, успела сбежать. Почувствовала опасность, гадина. Хорошо, что подружке не успела сообщить, и у него появился шанс все исправить. Воистину, что ни делается, то к лучшему. Теперь он накроет двоих. Но он будет умнее, гораздо умнее. Нужно только выждать. Куда они, интересно, бегут? Может, у них там логово? Было бы здорово накрыть всех сразу. Мужчина вздохнул. Отхлебнул водки прямо из горла бутылки. Не стоит сильно напиваться. Дело есть дело. Потом он будет пить целую неделю. А сейчас не нужно. Он лег на кровать прямо в одежде и закрыл глаза. Больше не стоит беспокоиться. Завтра Сеть скажет, где ему их искать. Он быстро захрапел, поминутно вздрагивая от нервного тика. Он был очень нервным. И немного боялся после того, как потерпел неудачу. А страх, как он знал, не способствует правильным решениям.

* * *

Писк СМС раздался неожиданно и был непривычно громким. Василиса успела задремать. Непроизвольно кинула взгляд на часы. Было семь вечера. За окном темень. Она прочитала: «Выходи из дома немедленно. Иди в сторону леса. Постарайся ни с кем не вступать в контакт. Такси не бери, иди пешком. Войдешь в лес напротив автовокзала, пройдешь немного вглубь прямо, не сворачивая. Там, возле столетнего дуба (он огромный, не ошибешься) жди. Герман».

Василиса вздохнула с облегчением. Главное, что-то делать. Неопределенность давила. Она бодро оделась, подхватила сумку и, напевая, вышла из номера. Новое СМС застало ее уже в пути: «Оставь свет в номере». Она пожала плечами, вернулась, включила свет. Пусть будет так. Внизу она сдала ключ дежурному, сказав, что пойдет по делам. Девушка за стойкой не задавала лишних вопросов, просто взяла ключ и повесила его на крючок.

Василиса вышла на улицу. Трудно сказать, где лес, а тем более, автовокзал. Она окликнула первого попавшегося прохожего.

– Извините, как мне пройти на автовокзал?

Мужчина показал рукой направление.

– А это далеко?

– Да нет. Пешком минут двадцать, может, тридцать. Если хотите, можете пройти на остановку, там автобус ходит, но редко и нерегулярно. Пешком быстрее будет.

– Спасибо. Я и хотела пройтись. – Василиса устремилась в заданном направлении. Расстояние до автовокзала она преодолела за двадцать минут. Здание было одноэтажным и старым. А каким оно еще могло быть в заштатном городке? За ним слипшейся массой чернел лес. Он походил на Китайскую стену и казался гранитной глыбой. Василиса засомневалась, что сможет найти там лазейку. Но чем ближе она подходила, тем менее страшно ей становилось. Свет из окон вокзала и фонари вокруг бросали отблески, и чаща не казалась такой уж непроходимой. Василиса смело вошла и пошла прямо вглубь, как ей указал некто, возможно, Герман. Конечно, Герман. Ей не хотелось думать, что может быть иначе. Дуб она нашла быстро. Он был недалеко. Его действительно нельзя было не заметить. Он был метра два в обхвате. Или около того. Василиса встала возле дерева, спиной к нему. Так, во всяком случае, она чувствовала себя спокойнее. Могучее дерево было уже почти без листьев, но Василиса ощутила себя под защитой. Лес. Она втянула ноздрями запах. Почему она так редко ходила в лес? Здесь так хорошо и спокойно. И совсем не страшно. Прелая листва чудесно пахнет. Запах осени. Таинственный, завораживающий запах. Смерти? Или покоя? Василиса вздрогнула. Ей послышался тихий шорох, будто кто-то приближался сзади. Она резко повернулась, но никого не увидела. Показалось. Она повернулась обратно и чуть не вскрикнула от неожиданности. Но чья-то ладонь закрыла ей рот, и она почувствовала знакомый запах. Герман! Боже, это Герман! Наконец-то! Она обняла его за шею, он прижал ее к себе, и они соединили губы в нежном, сладком поцелуе.

– Дорогой! – прошептала Василиса. – Как я рада! Как я скучала! Откуда ты здесь? Что происходит?

Вместо ответа Герман крепче прижал ее к себе и продолжал целовать ее волосы, губы, шею. Василиса невольно поддалась его порыву, поняв, как она истосковалась по нему. Но внезапно он прекратил и отстранился:

– Пойдем, дорогая, не время сейчас. Я все расскажу тебе на месте. Это настолько невероятно, что я и сейчас не могу в это поверить. Не спрашивай ничего заранее. Побереги нервы.

– Что, все так ужасно?

– И да, и нет, смотря как на это посмотреть. – Он взял ее за руку и потащил вглубь леса.

– Куда мы идем? Ты что, живешь в палатке?

– Почти. Но я устроился немного лучше. Сейчас сама увидишь.

– А это далеко?

– С час ходу.

– С час? По ночи? Не далековато ли ты забрался? Кстати, здесь где-то ваши раскопки.

Герман остановился и внимательно посмотрел Василисе в глаза.

– А ты откуда знаешь?

– Саня сказал. Я была у тебя на работе. – Василиса перехватила недоуменный взгляд мужа. – А что такого? Я же искала тебя. Там еще я нашла ужасную статуэтку. У тебя на столе. Она у меня с собой. Я просто спросила, где Саня ее нашел, и он мне рассказал. Но с этой фигуркой какая-то мутная история вышла. Я думала, ты мне прояснишь.

Герман облегченно улыбнулся.

– Я и не думал, что ты у меня такая умница. Все правильно. А ты что, хотела сюда сама ехать?

Василиса немного обиделась.

– А ты что, думал я круглая дура? Да, собиралась. Но позже. Макс сказал, что ты жутко увлекся божком и рвался на место раскопок. Это правда?

– Да. Но, естественно, не таким образом.

– И все-таки, как ты сюда попал?

– Идем быстрее, я все расскажу, не бойся. Просто не хочется тормозить.

Он взял у Василисы сумку.

– Прости, растерялся. Отвык от цивилизации. А ты шевели ножками побыстрее.

– Да я итак почти бегу. А тебе здесь не страшно?

– Нет. Нисколько. А тебе?

– И мне нет. Знаешь, не терпится услышать исповедь. Все-таки муж не каждый день пропадает и потом находится таким, мм… необычным образом.

Герман серьезно посмотрел на Василису.

– И я хочу, чтобы ты все знала.

Больше они уже не задавали друг другу вопросов. Герман молча вел Василису по ночному лесу. А синусоида ее размышлений прыгала то вверх до точки: «Может, он сошел с ума и он и есть тот маньяк?», то вниз: «Как хорошо, что мы, наконец, вместе!»

Они шли уже долго, как показалось Василисе, и она начинала немного уставать.

– Долго еще? – ей вдруг захотелось покапризничать.

– Да нет, мы почти на месте. – Герман шел размашистым шагом, видимо, не ведая усталости. – Еще минут пять.

Василиса вздохнула. Пять минут она потерпит. Если, конечно, это будут действительно пять минут. Иначе она предложила бы сделать привал. Но пять минут оказались тем, за что себя выдавали, и Герман остановился.

– Ну вот мы и на месте.

Василиса удивленно подняла бровь. Она абсолютно ничего не видела вокруг. Тем более, что было совсем темно. Она огляделась вокруг, чтобы оценить обстановку, а в это время Герман куда-то исчез. Василиса хотела позвать его, потому что ей стало ужасно страшно, но не успела. Муж вынырнул из мрака и поманил ее рукой. Она пошла к нему и увидела вход в небольшую пещеру. Вход был закрыт ветками снаружи, поэтому она его сразу и не обнаружила.

– О! Да ты отшельник! Прямо аскет! Или чернокнижник, что вернее.

– Заходи быстрее, не торчи снаружи!

Василиса прошмыгнула внутрь, и Герман закрыл вход. Там было довольно тепло. Это первое, что она почувствовала. Тьма была еще более густой, поэтому ей показалось, что она в вакууме. Внутри черной космической пустоты. Как в квадрате Малевича. Герман где-то возился, и тьма неожиданно рассеялась пламенем свечи. Пламя осветило помещение, и Василиса смогла заметить, что оно относительно невелико, но и не крохотное. Два человека могли бы с комфортом там расположиться, если это было необходимо. В углу стоял пенек, видимо, заменяющий Герману стол. Была набросана одежда, лапник. То, что Василиса приняла за свечу, оказалось керосиновой лампой. Здесь был даже своеобразный уют.

– Сколько романтики! И давно ты здесь?

– С тех пор, как исчез. Около недели.

– И как же ты обходишься?

– Очень просто. Купил концентратов, спички. Костер всегда можно развести. Спать тепло, сухо. Нормально.

– И сколько ты собирался здесь находиться? А если бы я не отправила тебе сообщение? Надеюсь, ты не планировал провести здесь остаток жизни в размышлениях?

– Нет, что ты. – Герман улыбнулся. – Не планировал. Я и сам хотел тебя найти. Спросить, как там обстановка. Я просто хотел переждать. Я не думал, что и на тебя будет охота. Ну а потом я, естественно, вернулся бы к нормальной жизни.

– А почему ты сбежал сюда? Как тебе вообще пришла в голову эта идея?

– Сам не знаю, как. Я хотел попасть на раскопки. В какой-то миг мне показалось, что здесь я смогу найти ответ. Я был как в бреду. Поезд, станция. Я вышел. У меня была карта, я пошел в лес. Шел несколько часов, но нашел быстро. Ничего примечательного не было, но я хотел покопаться сам. Только там я понял, что, вероятно, сошел с ума, так как не имел ни палатки, ни запаса вещей, ни спальника. Было уже поздно, нужно было искать ночлег. Я знаю, что в лесах часто бывают избушки для охотников – хотел поискать такую. Но наткнулся на эту пещеру. Тут даже были теплые вещи. Сначала я испугался, что здесь кто-то есть, и вышел обратно, но становилось холодно, я замерз, поэтому решил войти и переждать хотя бы ночь, а там видно будет. И, собственно говоря, мне уже было все равно. Утром я позавтракал всухомятку и пошел осматривать окрестности. Недалеко отсюда я нашел ручей. Вода как слеза! Я напился, вернулся обратно. И ты не поверишь, но в углу этого жилища я нашел кастрюлю и чайник! Я решил остаться ненадолго, покопаться, потом позвонить тебе. Но ты сама меня нашла. Вот и вся история. Давай чаю попьем с дороги и все друг другу расскажем.

– Давай, если не шутишь. А вдруг хозяин вернется? Ведь кто-то оставил здесь вещи?

– Все может быть. Но пока никого нет. Не будем забегать вперед, нужно решать проблемы по мере их появления. Возможно, я говорю – возможно, это было пристанище временное бомжа и он нашел кое-что получше и поближе к городу. Садись вот сюда. – Герман показал Василисе на пенек возле большого пня а-ля стол. – Устраивайся поудобнее.

Василиса села на предложенное место. Она испытывала немного странные ощущения от нереальности всего происходящего. Дом, работа, даже машина казались ей сейчас атрибутами совсем другого мира, в который ей уже не суждено вернуться. Она смотрела на Германа, который молча возился с чайником, пытаясь вскипятить его на некоем небольшом костерке, весьма компактно и хорошо устроенном. «Прямо как в средневековье попала, – подумала Василиса, – а мы дети Робин Гуда!» Ей показалось, что в Германе что-то изменилось. Совсем чуть-чуть. То ли он стал горбиться, то ли голос сел, но что-то было не так. Хотя, конечно, она могла немного от него отвыкнуть, да и необычность обстановки, скорее всего, играла свою роль. Наконец чайник вскипел, и Герман поставил его на подставку. Достал с небольшой полочки, вытесанной из камня, чай, сахар, конфеты, печенье и поставил на стол.

– Ешь. Если ты голодная, могу сварить тебе лапшу. Быстрого приготовления, конечно, но другой нет. Есть еще тушенка. И рыбные консервы. Выбирай.

– Давай лапшу и тушенку. Что-то я проголодалась. А стаканы у тебя есть? И тарелки?

– Да, купил на автовокзале набор дешевой посуды. – Он поставил на стол стаканы и тарелки, насыпал в одну из них лапшу из пакетика и накрыл другой. – Пусть запарится. Подожди пять минут. Я пока тушенку открою.

– А ты будешь со мной есть? Одной не хочется.

– Я ел вообще-то, но чаю выпью.

– Хорошо. – Василиса поерзала на стуле, наблюдая, как Герман открывает банку. Она почувствовала покой, совсем как дома, и хотела оттянуть начало разговора. Было тепло и уютно, ее разморило, стало клонить в сон, и выслушивать пугающие откровения ей расхотелось.

Герман поставил керосинку на полку, отчего стол погрузился в полумрак, и обстановка стала таинственной и непредсказуемой. В такой обстановке могло произойти все, что угодно, даже убийство. Василиса поежилась.

– Тебе холодно? Накинь мою куртку. – От Германа не укрылось ее движение. – Все уже готово, – он подвинул ей тарелку, – ешь.

Василиса набросилась на еду.

– А это вкусно! Или я с голодухи? Почему мы дома никогда не ели лапшу с тушенкой? Сейчас вижу, мы много потеряли.

– Это тебе кажется. Через пару дней ты перестанешь так думать.

– Да, кстати, сколько мы здесь будем находиться? И что мне здесь делать? У меня отпуск всего на две недели. Осталось десять дней. Или ты предлагаешь нам зимовать тут? Но ради чего? Чего мы вообще ждем? На что надеемся? Может, лучше поедем к моим? Они тут недалеко. Думаю, даже автобус ходит.

Герман внимательно посмотрел на Василису.

– Мне очень трудно с тобой разговаривать, ты же ничего не знаешь. Давай, я все расскажу тебе, а потом мы примем решение. Хорошо?

– Ладно, давай. – Василиса покончила с лапшой и взяла чашку с чаем. Крепкий, горячий напиток обжег горло, но сделал свое дело – тепло разлилось по телу. Теперь Василиса готова была выслушать рассказ. Даже неправдоподобный. Любой рассказ о том, что произошло. А там она сама сделает вывод, кто сошел с ума, а кто в полном порядке. И примет решение. Сама. Или с Германом, если сочтет его адекватным. А в адекватности мужа она все больше сомневалась. Возможно, окажется, что ему нужна медицинская помощь. С ним нужно быть предельно осторожной. Она должна доставить его домой, если он свихнулся на древних славянах и вообразил себя каким-нибудь волхвом. Но нужно сделать это аккуратно, чтобы он ничего не заподозрил раньше времени и не вышел из себя. Сейчас Василиса думала, что это он присылал ей сообщения с угрозами, чтобы выманить ее из дома и завлечь сюда. Она поставила чашку на стол.

– Я жду рассказа. С самыми мелкими подробностями.

– Даже не знаю, с чего начать. В голове сумбур. А увидел тебя, совсем растерялся.

– А ты начни сначала, – Василиса приободрила мужа, – как все началось. С чего вдруг ты решил бежать? Вот так, без предупреждения. Не раскопки же, в самом деле, вызвали такую спешку. Кстати, как ты выходил в Интернет?

– Нет, не раскопки. – Герман помолчал, как бы обдумывая, что сказать. – Помнишь странную деревянную фигурку, ты говорила она у тебя? Дай мне ее. А связался очень просто, – он показал Василисе телефон, – забыла? Мы же вместе покупали. У него есть выход в Интернет. Уж что-что, а отправить сообщение можно. Даже отсюда.

Василиса потянулась к сумке и вытащила оттуда уродца. Герман взял его в руку и повертел немного. – Да, это она.

– Что-то она не похожа на древность, – заметила Василиса.

– Не похожа. Но об этом потом, ты же хотела по порядку. Так вот. Когда Саня привез эту фигурку, я жутко ей заинтересовался. Долго не мог понять, что это такое. Сидел по целым дням в библиотеке, рылся в литературе. Ничего. Но однажды натолкнулся на источник, и там было упоминание, что некоторые славянские племена чтили драконов, ну, или дружили с ними, не могу подобрать другого слова. Возможно, они относились к ним как к одному из языческих богов. Они любили огонь, а дракон был его олицетворением. И часто изображали дракона похожим на человеческое существо. Такой у них был культ. Их шаманы могли скрещиваться с драконами, получая некоего получеловека-полудракона. Почти мистический образ. Но это была совсем короткая заметка, племя быстро исчезло, во всяком случае, больше упоминаний о нем не было. Но это экскурс в историю. Потом я немного остыл, занялся другими делами. Потом помнишь вечеринку, где мы с тобой напились? – Василиса кивнула. – Так вот, потом у меня поднялась температура, помнишь? – Василиса опять кивнула. – После этого мне на рабочий компьютер начали приходить сообщения с угрозами. Некий субъект, именующий себя Охотником, собирался меня убить. Сначала я подумал, что это шутит кто-то из наших. Письма появлялись на компьютере сами по себе, я даже не заходил в почту. Но их регулярность меня насторожила. Они могли появиться в любое время, и я начал думать, что для наших это слишком. Я даже поставил пароль, чтобы никто не влез и не прочитал эту белиберду. Потом я перестал обращать на них внимания, подумав, что это развлекается какой-то сумасшедший.

Как-то раз, после работы, уже после вечеринки, Саня пригласил меня зайти к нему. Сейчас даже не вспомню, зачем. То ли что-то показать, то ли просто выпить по рюмашке. Не помню. Но я зашел. Мы посидели немного, хотя успело стемнеть, и я засобирался домой. Я выпил рюмочку, но не более того. Я совершенно не был пьян. Так вот, когда я спускался по лестнице, что-то вдруг меня насторожило. Знаешь, как животное. Мне оставался еще один пролет, и я замедлил шаг. И вдруг, не знаю, каким шестым чувством я учуял опасность. У меня даже вспотели ладони. И случилось самое странное. Я вдруг увидел его в полной темноте. Как в специальном оборудовании для ночного видения. В кино такое показывают. В красном свете. Он притаился в углу возле двери, в кромешной тьме. В руке у него была дубинка или что-то вроде того, и он занес ее для удара. Тогда я понял, что сообщения на компьютере не были пустой угрозой, и кто-то действительно хочет убить меня. Я напал первым. Ударил его. Он не ожидал нападения, и мне удалось быстро с ним справиться и убежать. Домой я идти побоялся. Там я как в ловушке. Думаю, он бы вычислил меня без труда и подготовился к нападению получше. В конце концов он мог бы выстрелить, а от пули трудно убежать. Я совсем растерялся. Как гонимый амоком, я пришел на вокзал, взял билет. А остальное ты знаешь.

– С этим ясно, но где ты взял денег?

– Ах, деньги! В тот день мне дали зарплату, потом я получил гонорар за какую-то статью, кто-то мне отдал долг. В общем, сумма скопилась достаточная. Ну, теперь ты расскажи, что там было в мое отсутствие.

– Понятно, – протянула Василиса. – Ты наделал шума. Не скажу, что много, но все-таки. Три дня я ждала, что ты появишься, потом позвонила твоей матери. Но знаешь, она вела себя как-то странно. Очень спокойно. Я даже удивилась и подумала, что она знает, где ты. Прямо олимпийское спокойствие, – повторила Василиса. – Но она ничего мне не сказала. Посоветовала обратиться в милицию. Даже не пришла. Что у вас за отношения? Мне кажется странным, что ты с молодых лет живешь один, когда у них такая огромная квартира. В двадцать три года, когда я к тебе приехала, ты уже жил один, и, думается мне, не первый год. В чем дело? Ты им мешал?

– Ну хорошо, я расскажу. Думаю, тебе следует это знать. Это что-то вроде семейной тайны.

В детстве я, естественно, ничего не замечал. Все было хорошо. Я любил родителей. Они любили меня. Если они иногда и ругались, то старались, чтобы я не слышал. Мама иногда приходила поздно, папа что-то говорил ей, но они закрывались у себя в комнате, и я ничего не знал. Мама казалась мне самой доброй и самой красивой. Она баловала меня, покупала игрушки. Она мыла меня в ванне до тринадцати лет, пока папа не прикрикнул на нее. Я тогда не понял смысл этой фразы: «Если испортишь мальчишку, я тебя убью!» Он велел ей оставить меня в покое, мне уже не пять лет и мыться я должен сам. Я, в общем-то, был с ним согласен. Я начинал стесняться, но не хотел обидеть маму. Потом я завел приятелей и начал больше времени проводить с ними. Я стал юношей. Ломался голос, ну и все остальное, сама знаешь. Мама уже не так часто ласкала меня, но иногда ей случалось поцеловать меня или обнять. Отец при этом, если видел, смотрел на нее очень сурово, и она опускала руки. Я не мог понять, почему? Что здесь такого? Но потом решил, что он не хочет, чтобы из меня вырос некий аморфный мамсик, неженка, и я признал его правоту. Теперь я и сам отворачивался, если мама хотела меня поцеловать. Но то, о чем я хотел тебе сказать, произошло на первом курсе. Я только поступил, у меня появились друзья. Нам захотелось устроить вечеринку по поводу успешного поступления. Собралась большая компания, почти вся группа. Долго думали, куда бы пойти. В кафе не хотелось. Не у всех были деньги, да и понятно, что там не та обстановка. Я услышал, что родители собираются к папиному другу на дачу, отмечать день рождения, с ночевкой. Спросил разрешения провести вечер у нас дома. Я боялся, что они откажут, все-таки такая толпа. Но папа неожиданно согласился с большим энтузиазмом. «У тебя есть девушка, сынок? – спросил он тогда. Я ответил, что нет. «Ну ты тогда не теряйся!» – и он подмигнул мне и похлопал по плечу. Я заметил, как маму всю передернуло. Но тем не менее, согласие было получено, и мы собрались у нас. Спиртного закупили в достатке, на закуске старались экономить. Понятно, что с нами было. У меня тогда уже был друг, местный донжуан. Не пропускал ни одной юбки. Как коллекцию собирал. Был шокирован моей неопытностью в этом вопросе и жаждал меня просветить. Я и сам был непротив. Мы уже присмотрели двух курочек, которые так и напрашивались на комплимент, глупо хихикая. Мой друг сказал, изучив их наметанным взглядом, что с ними проблем не будет. Мне было, собственно, все равно кто. Мы сидели на диване, тискали девиц, когда дверь открылась. Я вскочил, испугавшись. Приход родителей не входил в мои планы. Но это оказалась одна мама. Она была одета в открытое вечернее платье, немного навеселе. «Развлекаетесь, детки? Можно и мне с вами?» На мой немой вопрос она быстро ответила: «Там все напились и легли спать. Ужасная скука». Не дожидаясь приглашения (да и нужно ли оно было ей в собственном доме?), она вошла. Окинула взглядом всю компанию. Взяла фужер, налила шампанского. «Веселись, малыш, не обращай на меня внимания, я найду себе развлечения. Я нисколько не помешаю вам». Я представил ее тем, кто еще был в состоянии что-то соображать. Мы выпили за нас, за наш успех. Мама острила, говорила тосты, пошла танцевать. В общем, влилась в компанию как нельзя лучше. Я даже забыл о ней на время. Мне стало слегка нехорошо, и я хотел пойти к себе в комнату, немного прилечь. В коридоре было темно, но я увидел две фигуры. Они жадно целовались и шумно дышали. Я хотел вежливо пройти мимо, не хотел мешать. Но кто-то открыл дверь, на них упал свет, и я с ужасом увидел, что это моя мать в объятиях моего друга. Ее волосы растрепались. Тонкие бретельки сползли, обнажив грудь, которую сжимала мужская рука. Я застыл, как соляной столб. Они тоже заметили меня. Мать поправила платье, пригладила волосы: «А, сынок! Прости, мы немного перестарались. Не бери в голову, минутная слабость. Забудь. – Она взяла нас за руки. – Идемте, лучше выпьем. У меня пересохло в горле». Мы вернулись в зал, налили вина, выпили. Потом еще и еще, напряженность исчезла, мы уже весело болтали, забыв об инциденте. А потом я ничего не помню. Очнулся я у себя в спальне на кровати. Голова болела ужасно. Я еле смог повернуть ее. То, что я увидел, повергло меня в шок. Рядом со мной лежала совершенно голая мать и такой же друг. Они спали. К горлу подкатила тошнота, когда я подумал, что здесь могло случиться. Мне стало дурно. Я никогда не видел свою мать голой и был поражен этим зрелищем. Я закрыл глаза, в надежде, что это мне снится. Снова открыл. Но тела лежали все там же. Мать перевернулась на спину, и я отвернулся. Я не хотел видеть ее такой. Все произошло в один момент. Мой член начал непроизвольно подниматься, да так, что я ничего не мог с ним поделать, и дверь в спальню начала открываться. От неожиданности я привстал, забыв о своем конфузе и представ во всей красе перед появившимся в дверях отцом. Я хорошо представляю, что он почувствовал тогда. Это трудно передать словами. Я покраснел как рак и заплакал. Мать и мой друг проснулись, лихорадочно натянули на себя одеяло. Отец молча стоял в дверях. Он никуда не уходил, не кричал, не пытался нам помочь. Он просто смотрел, и это было ужаснее всего. Я чуть не умер от стыда. Под его взглядом мы вынуждены были одеться. Мой друг ушел, отец даже не повернул голову в его сторону.

Я до сих пор не знаю, что было той ночью. Даже сейчас, при одном воспоминании, меня охватывает стыд. Я оделся и тоже вышел. Уже в коридоре услышал звук пощечины. По-моему, он в первый раз ударил ее тогда. Я не знал, как мы теперь будем общаться. Мать почти не выходила из своей комнаты. Я же уходил в институт очень рано, слонялся по улицам и приходил очень поздно. Ел, ложился спать. Я был в ужасе от того, что мне придется столкнуться с отцом или с матерью. Где-то через неделю отец первым начал разговор. Я, как обычно, пришел домой поздно, хотел прошмыгнуть на кухню, что-нибудь перехватить, и к себе. Но отец ждал меня на кухне: «Привет, сынок, как дела? – Он не выглядел рассерженным. – Садись, поешь». Я молча сел, хотел что-то сказать, но не знал, что. «Я все понимаю, – начал он, – это не твоя вина. Я ни в чем тебя не виню. – «Я был жутко пьян, ничего не помню, – пробормотал я. – Прости». Отец улыбнулся: «Забудь, я же сказал, что ни в чем тебя не обвиняю. Мама больна. Ей нужна медицинская помощь. Она не контролирует себя. Это я виноват, что выпустил ее из-под контроля. Никогда себе не прощу. Скоро она поедет на лечение, и все будет хорошо. А для тебя у меня сюрприз». Я удивленно посмотрел на него: «Какой?» Он вытащил из кармана ключи и положил их на стол: «У тебя теперь своя квартира. Можешь жить, ни о чем не думая. Ну как, угодил?» Я хотел броситься к нему на шею и расцеловать, но удержался. Я горячо поблагодарил его, да он и по глазам заметил, как я рад. «Можешь переезжать хоть завтра». – «Спасибо, папа!» Он обнял меня: «Это нужно было сделать раньше, прости, сынок».

Так я оказался в той квартире. Мама исчезла на некоторое время из дома, потом появилась опять. Наверно, как сказал отец, где-то лечилась. Мне об этом никто ничего не говорил. Думаю, отец любил ее, может, просто не мог развестись и вынести сор из избы. Он ведь был на государственной службе. Видный чиновник. Ему не нужны были скандалы по поводу его жены. Во всяком случае, все затихло. Потом мы, конечно, общались. Но натянутость в отношениях осталась. Папа решил сам заняться моим половым воспитанием, знакомил с девушками легкого поведения. Надежными и проверенными. Оплачивал их услуги. Надо заметить, весьма не дешевые. Очень хотел, чтобы я женился. Но невеста не находилась. Это его огорчало. А остальном все было нормально. Я долго не мог забыть того случая, пил совсем мало. Думал, переживал, что что-то было. Отгонял от себя эту мысль. Но воспоминания об обнаженном теле матери не давали мне покоя. Я отчетливо помнил его. Нежную, белую кожу, почти прозрачную, как у девушки. Даже странно в ее возрасте было иметь такую кожу. Крупную грудь, вздрагивающую от ее дыхания. Я вспомнил, что первым моим побуждением было прикоснуться к этой коже, ощутить ее бархатистость. Сдавить руками ее груди, так, чтобы она застонала. Наваждение, чистое наваждение. Я подумал тогда, что бы я сделал, если бы она не была моей матерью? Я не хотел лгать себе. И честно ответил, что я бы впился губами в ее темный сосок, раздвинул бы ее бедра и вошел бы в нее. Я любил бы ее до изнеможения, так она была хороша в тот момент. Когда я понял это, я изгнал навязчивый, дьявольский образ из памяти, чтобы уже никогда не возвращаться к нему. Отец был прав. Давно нужно было мне жить отдельно. Но я успокоился. Перестал чураться отца, да и мать тоже. Я внушил себе, что ничего не было и мать просто больна. Такая семейная тайна. А остальное ты знаешь.

Василиса помолчала, переваривая услышанное.

– Да-а, дела. Но, в общем, ничего страшного. Думаю, у вас ничего не было. Твой друг позаботился об этом. А папа у тебя молодец. Не каждому такое под силу. Уважаю. Но теперь, прости, я хочу знать о себе. Как ты меня нашел? Здесь тоже кроется тайна? Или это была чистая случайность? Теперь мне что-то не верится в случайности. Ты действительно полюбил меня с первого взгляда?

– В общем, да. С первого взгляда. Или со второго. Но раз сегодня день исповеди, расскажу тебе и это, как на духу. Даже если ты сочтешь меня сумасшедшим. Это немного мистическая история. Ты веришь в провидение?

– Теперь да, но не отвлекайся. Мне жутко интересно.

– Как я тебе говорил, навязчивой идеей моего отца было женить меня. Вероятно, так ему было бы спокойнее. Я его понимал, но мне никто не нравился так, чтобы я захотел связать с этим человеком жизнь. Женитьба – это серьезно, это навсегда, и отец это понимал и не настаивал. На втором или на третьем курсе мы собрались отметить Рождество. Почему-то парней было немного, я и еще двое или трое, а девушек более чем достаточно. Мы были в бане, такой, под старину, настоящей русской. Кого-то из девчат потянуло на колдовство. Все захотели гадать на женихов, что-то там бросали, лили воск, жгли бумагу и еще непонятно что. Было очень весело. Потом кто-то предложил провести спиритический сеанс, якобы нечистая сила сейчас очень активна и непременно скажет нам правду. Нашли кусок картона, быстро нарисовали алфавит, принесли блюдце. На столе горела свеча, все было так таинственно и загадочно. Очень красиво. Мы поставили блюдце на картон, положили на него руки. Начали задавать вопросы. Блюдце то отвечало, то нет, но сеанс всех увлек. Вопросы задавали по очереди. Настала моя. Ты знаешь, в этот момент меня как током ударило. Мне показалось, что я весь наполняюсь электричеством, как елочная гирлянда, постепенно, от одного участка тела к другому. Я закрыл глаза и задал вопрос, как у всех: «Как будут звать мою жену?». Блюдце провернулось на месте со страшной скоростью и побежало по алфавиту. Мы были поражены. Просто смотрели на него, кто-то даже убрал руки, но оно не остановилось. «Василиса», написало оно мне. Девчонки завизжали от страха и восторга: «Герман, да ты настоящий медиум! Спроси что-нибудь еще!» Меня не нужно было уговаривать, тем более я чувствовал, что заряд не прошел. Я задал вопрос: «Где я ее встречу?» Ответ был: «В глуши». Следующий вопрос: «Когда?» Ответ: «Скоро». Потом я ощутил, что напряжение угасает, я понял, что безмерно устал, и отошел от стола. Больше никто ничего не спрашивал. Мне было очень любопытно то, что я увидел. Но время шло, а никакой Василисы даже близко не было. Я подумал, что духи подшутили надо мной, и успокоился. А перед самым дипломом мне вдруг начали сниться странные сны, очень красивые и печальные. Я лечу над полями, лугами, морем. Сверху все кажется таким красивым, мне легко и свободно. Но я не один, со мной кто-то рядом, только я не могу рассмотреть, кто. Я хочу повернуть голову, но встречный ветер так силен, что мешает мне это сделать. Я раздосадован, но ничего не могу поделать. Тот, кто летит рядом, мне очень близок, я знаю, я точно знаю это, но мне хочется узнать кто это. Несколько раз подряд сон был одинаковым, за исключением, может быть, пейзажей. Но один раз ветер дул нам в спину, мы наслаждались потоками воздуха, подхватывающими нас, и качались, как на волнах. Я перевернулся и вдруг увидел лицо того, кто был рядом. Это была девушка. Очень красивая. Я запомнил это лицо, оно просто врезалось мне в память. Я знал, что эта девушка моя судьба, и теперь я буду искать только ее, даже если не найду никогда. Я никому не рассказывал об этом сне, даже отцу. Сразу после того как я увидел лицо, сон перестал мне сниться. Я продолжил учебу, потом защитил диплом. Отец устроил меня на работу в институт. Он, конечно, хотел видеть меня в политике, но уважал мой выбор. Политика меня не интересовала совершенно. А потом случилась эта командировка к вам. Я даже не знаю, зачем я поехал, ведь был не сезон. Все отговаривали меня, но я был непоколебим. Мне почему-то казалось, что там меня ждет что-то важное. И это оказалось так. – Герман сделал паузу. Василиса тоже молчала, ожидая, что он скажет дальше. Помолчав немного, он продолжил: – Там я встретил тебя, Василиса. Ты – та девушка из моего сна. Когда я увидел тебя в первый раз, я сразу тебя узнал. Таких совпадений не бывает. Все сразу срослось – и спиритический сеанс, и сон. И ответ: «В глуши» сразу становился понятен. Все совпало, ошибки быть не могло. Ты – Василиса Прекрасная из глуши – приснилась мне и была моей судьбой. Теперь тебе ясно, почему я был так настойчив тогда? Я просто боялся тебя упустить. Я ведь не знал, чувствуешь ли ты тоже, что и я? Знаешь, если бы ты отказалась ехать, я бы, наверное, остался с тобой. Судьбу упускать нельзя. Ты мне веришь?

– Верю. Мне тоже снился такой сон. Только не тогда, а сейчас, после твоего исчезновения. А ты, случайно, не чернокнижник?

Герман засмеялся.

– Ну что ты! Я, конечно, изучал верования, но сам никогда не пробовал. За исключением того спиритического сеанса.

– Думаю, у тебя бы получилось. Мог бы зарабатывать большие деньги.

– Боже мой, Василиса, но о чем ты сейчас?! Это еще не все. Самое интересное впереди. Давай чайку подолью.

Василиса протянула чашку. Герман налил туда чай, ставший уже темно-коричневого цвета.

– Горько будет? Может, водой разбавить?

– Нет, я хочу горечи. Сладким заем. Что еще за откровение ты мне приготовил? Опять тени прошлого?

– Нет, на этот раз все в настоящем. – Герман опять взял в руки фигурку дракона. – Видишь ее?

Василиса кивнула.

– Насмотрелась уже.

– Держись крепче за стул. – Герман отошел в угол пещеры, покопался там и вытащил перед изумленным взглядом Василисы еще несколько похожих фигурок. Все они были из дерева, сделанные в одном стиле, как будто одной рукой. Но изображали, похоже, немного разных персонажей. Здесь были и фигурки с крыльями, и без. С маленькими хвостами и побольше, мужчины и женщины. Всего около 10 штук.

Герман, довольный произведенным эффектом, смотрел на Василису с победным видом.

– Ну и как тебе?

– Отлично. Где ты это взял? И откуда их столько? Только не говори, что нашел на раскопках.

– Именно это я и хочу сказать. Нашел на раскопках.

– Но они совсем свежие!

– Да, и это меня пугает. Причем они появились не в один день. Сначала я нашел одну, затем еще, и так в течение нескольких дней они появлялись, как грибы после дождя. При этом я мог бы поклясться, что я рыл очень тщательно и вряд ли мог бы пропустить их. Но, похоже, никто и не заботился об особой натуральности – они были едва присыпаны землей.

– И ты не догадываешься, что это может быть?

– Я боюсь догадаться.

– Боишься? Но чего? Может, это новое научное открытие? А знаешь, мне вдруг пришло в голову – а не мог Саня организовать эту травлю и покушение? Ну, чтобы устранить конкурента? Позавидовал другу. Я слышала, в научной среде такое бывает.

Герман весело засмеялся, запрокинув голову.

– Что ты несешь! Большей глупости никогда не доводилось слышать. Если бы он не хотел, чтобы я в этом участвовал, он бы мне ничего не показал. Даже не хочу это обсуждать. – Герман сердито махнул рукой.

– Ну, знаешь ли! – Василиса обиделась. – Все бывает. Но мне нужно расслабиться. – Она достала из сумки бутылку. – Будешь?

– Это что?

– Наша настойка. С которой все началось. – Она отхлебнула прямо из горла. – Вкуснятина. Последний раз предлагаю, там немного осталось. – Она заглянула одним глазом в горлышко. – Совсем чуть-чуть.

Герман взял бутылку у нее из рук и выпил остатки жидкости.

– Да, хорошо.

Они посидели молча. Стало тянуть в сон. Щеки у Василисы порозовели, она потянулась.

– Это все сенсации на сегодня? Может, вздремнем?

– Почти. Но отдохнуть я не против.

– Не пугай меня, боюсь, мне не справиться вот так, сразу. Это еще переварить нужно.

– Как скажешь. Я тоже думаю, что на сегодня хватит. Утро вечера мудренее. Завтра договорим. И подумаем, как нам быть. Ложись сюда. – Герман показал Василисе на кучу лапника с настеленными на него вещами.

Она не стала сопротивляться и улеглась поудобнее. Ель чудесно пахла. Василиса вдохнула запах как можно глубже и тут же погрузилась в сон. Герман лег рядом, вздохнул, обнял ее, прижал к себе и закрыл глаза. Он думал, как сообщить ей завтра последнюю тайну и как она отреагирует?

* * *

Мужчина в номере дешевой гостиницы резко открыл глаза, как от удара. «Неужели опоздал?» – это было первой мыслью, которая пронзила его. Он бросил взгляд за окно. Начинало светать. У него отлегло от сердца. Нет, слава Богу, нет. Он протянул руку к ружью, оно было на месте. Расчехлил его, внимательно осмотрел, проверил, заряжено ли. Все в боевой готовности. Прекрасно. Сбоя быть не должно. Теперь он прихлопнет сразу двух тварей. Мужчина ухмыльнулся. Это будет исторический момент. Жаль, у него нет фотоаппарата. Он сел в кресло и вышел в Сеть. Нашел там карту. На карте краснела большая красная точка. Точка не шевелилась. Это они. Сеть, как всегда не подвела. Теперь дело за ним. Он начал методично собираться. Пора.

* * *

Герман проснулся первым на самодельном ложе. Вход был плотно занавешен, и он не мог понять сколько времени. Осторожно встал, чтобы не разбудить жену, и подошел к входу. Раздвинул ветки лапника – на улице забрезжил рассвет. Как обычно, в это время было очень тихо, Герман потянул носом воздух. Удивился сам себе. Прямо как собака! Но ему показалось, что он учуял опасность. Опасность приближалась. Она неприятно пахла, и Герман поморщился. Он хотел отогнать от себя эту мысль, но мысль была назойливой. Германа охватила легкая дрожь, ладони вспотели. Но он не испугался. Впервые за все время здесь он остался совершенно спокоен. Время еще есть. Он успеет подготовиться как следует. Герман вернулся в пещеру и разбудил Василису. Пожалуй, они еще выпьют по чашке чая. Василиса не сопротивлялась, она быстро встала с постели, как будто тоже что-то почувствовала. Тоже потянула носом воздух.

– Ты ничего не слышишь?

Герман искренне поразился. Он едва уловил что-то чужеродное, а она…

– Нет. А что?

– Сама не знаю, может, показалось. Ветки хрустят. Кто-то очень тихо идет.

– В лесу так бывает. Много непривычных звуков.

– Нет, это не то. Опасность. Мне страшно. – Она затравленно посмотрела на Германа. – Давай уйдем отсюда, мы как в ловушке. Лучше спрячемся в лесу.

Ее тревога передалась Герману. Наверное, так лучше. Он хотел ответить ей, но понял, что они опоздали. Безнадежно опоздали. Это был конец. Самый настоящий, тупой и бездарный конец. Все было бессмысленно – эти кошки-мышки, эти игры в казаки-разбойники. Все. Осталось смириться с неизбежным концом и помолиться. Но какому богу? Да, это не праздный вопрос. Какой у них Бог? Он даже не успел этого узнать.

Тот Кто Шел Прямо К Ним, перестал таиться. Он вовсю хрустел ветками, зная наверняка, что им не уйти. Он уже предвкушал легкую победу. Самую легкую из всех возможных.

Герман обнял Василису, и они отодвинулись во мрак пещеры, в самый дальний угол. Хотя зачем? Возможно, инстинкт самосохранения. Две пары глаз с ужасом уставились в проем. Чья-то рука, вполне обычная и нестрашная, просунулась сквозь лапник и раздвинула его. В проем хлынул свет зарождающегося утра. Высокий крепкий мужчина вошел в образовавшееся отверстие и остановился, чтобы глаза привыкли к полумраку. Ружье он расчехлил и держал его наготове. Две темные фигуры он заметил сразу. Он понял, что они совершенно беззащитны. Две жалкие, несчастные, дрожащие от страха фигуры. Мужчина и женщина. Ему даже стало жаль их. Совсем как люди. Интересно, они-то знают, что они твари или нет? Он усмехнулся в душе. Забавно. Так и подохнут, не поняв, за что. А если им сказать? Вот смеху-то будет! Наверное, подумают, что он сумасшедший. А впрочем, какая разница? Он должен сделать свое дело. Не все ли равно, знают они или нет? Это его не касается. Он поднял ружье и передернул затвор. Прицелился, чтобы не промахнуться. Твари зашевелились. Даже, как ему показалось, ощерились, выдав свою звериную сущность. Он замешкался всего лишь на секунду, но и ее хватило. Одна из тварей, мужчина, вдруг поднялась и прыгнула вперед. Он выстрелил, но, опешив от неожиданности, промахнулся. Пуля попала в камень, выбив крошку. В следующее мгновение он ощутил страшный жар, как будто по нему ударила струя из огнемета. Мощным потоком воздуха его вынесло из пещеры, и в самый последний момент он успел ощутить жуткую боль. Такую же страшную, как в аду. Он хотел издать вопль, но не смог разомкнуть спекшихся губ. Так и рухнул на землю всей своей тяжестью, вдыхая запах собственного горелого мяса. И прежде чем опустился занавес, он почувствовал уважение к твари, которая вспомнила, что она есть, и смогла защититься. Он бы поаплодировал ей, если бы сумел. Пускай живет, в конце концов, даже не ясно теперь, кто из них тварь. Он был слишком самоуверен. Боль стала невыносимой. Сознание его погрузилось во мрак и пошло блуждать по лабиринтам вечности, равнодушное к земным делам и заботам.

* * *

Герман, сам пораженный этим действом, так и остался стоять посреди пещеры. Горло немного саднило, а в остальном он чувствовал себя превосходно. Он обернулся посмотреть на Василису. Та так и сидела в углу, только в ужасе закрыла рот рукой. Но глаза ее тоже горели кроваво-красными отблесками. Она оторвала руку ото рта и молча протянула ее в сторону входа, теперь настежь открытого. От неподвижного тела вился легкий дымок.

– Что это было?! Что вообще происходит?! Кто ты?! Как ты это сделал?

Герман стряхнул себя оцепенение.

– Он хотел нас убить. Разве ты не видела? Если бы я это не сделал, то вместо него здесь бы лежали два наших трупа. Он стрелял в нас!

– Я видела, видела. Но он сгорел! Сгорел! И это ты сжег его! ТЫ!!! КАК?!!

– Не знаю. Правда, не знаю. Мне трудно объяснить это. Когда я увидел, что он целится в нас, во мне что-то произошло. Я ничего не помню. Что-то сдвинулось во мне, и я прыгнул на него. Следующее, что я помню, так это его обгорелый труп. – Герман с отвращением посмотрел в сторону тела. – Он безобразен. Но мы живы, и это главное.

– А кто он? – Василиса немного успокоилась.

– Не знаю. Видимо, тот, кто называл себя Охотником. Тот, кто преследовал нас и писал угрожающие письма. Как видишь, его угрозы оказались не пустыми словами.

– Да, теперь вижу. Но зачем мы ему нужны? Я ничего не понимаю! Мы жили простой, тихой жизнью. Кому мы перешли дорогу? Особенно я. Скромный банковский клерк.

Герман пожал плечами.

– Думаю, его нужно похоронить. Не бросать же его так. Вдруг будут искать.

– Да, нужно. Только дай прийти в себя. Он противно воняет. Пусть проветрится немного.

– Я начну копать могилу.

– Может, его обыскать? Как он нас нашел? Может, он не один?

– Может, и не один. Но я не хочу рыться в его вещах.

– Ладно, я осмотрю его рюкзак. Если там ничего нет, то Бог с ним, зароем так.

– Слушай, давай забросаем его ветками и пойдем на раскопки. А вечером закопаем.

– Думаешь, сейчас самое время? Идти на раскопки?

– Мне кажется, в прошлый раз я обнаружил нечто весьма интересное, просто хочу удостовериться.

– Ты не ответил на мой вопрос: что ты с ним сделал? Откуда у тебя огнемет? И, кстати, где он? Ты успел его спрятать, пока я была в ступоре?

– Я ничего не прятал. У меня нет огнемета. Подозреваю, что это сделал я. Я сам.

– Ты сам?! Ты плюешься огнем?! У тебя что, сверхспособности?!

– Может быть, и так. Это получилось спонтанно. – Герман сел на землю. – Теперь мне нехорошо. – Его вырвало. – Отстань! Я сам ничего не понимаю!

– Вчера вечером ты хотел мне что-то сказать. Очень важное.

– Хотел. Но теперь не знаю, стоит ли. Дай мне успокоиться.

Василиса села с ним рядом.

– Ладно, пойдем. Чувствую, нужно прогуляться. – Она похлопала мужа по руке. – Вставай.

Герман тяжело поднялся. Василиса подошла к покойнику, он лежал на спине. Рюкзак был прямо под ним. Она потянула за лямку, но мешок не поддавался – тело было слишком тяжелым.

– А, черт с ним! Потом достанем. – Василиса поманила Германа. – Ну в чем дело?

Медленно ступая, как будто боясь разбудить мертвеца, они отошли от пещеры. Там они ускорили шаг. Через час с небольшим уже были на месте. День только зачинался, и поляна была ярко освещена. Обычные раскопки, коих, впрочем, Василиса никогда не видела. Все, что представляло хоть какой-нибудь интерес, видимо, было уже вывезено. Остались только рытвины и куски вывороченной травы.

– Что ты хотел здесь увидеть? По-моему, здесь ничего нет.

– Это по-твоему. – Герман залез под какой-то куст и вытащил оттуда инструмент. – Я поработаю. Можешь посидеть поблизости. Посмотри. Помнится мне, ты хотела стать археологом.

Василиса нашла пень и уселась на него.

– И все-таки, что это за мужик? На вид, как все. Ничего особенного. Охотник. Ха-ха! Как выяснилось, Охотник сам оказался жертвой объекта его охоты. Ха-ха! Знаешь, но меня его смерть совсем не волнует. Даже приносит облегчение. Но ведь если подумать, мы убили человека! Человека!

– Успокойся, даже если ты будешь кричать об этом во всеуслышание, что мы его убили, нам никто не поверит. Самое большее, что нам грозит, так это сумасшедший дом, если будем очень настойчивы. Так что в наших интересах молчать.

– Ты прав в одном случае – если не найдут оружия.

– Какого оружия, Василиса! Я тебе уже говорил! Не будь такой упрямой. – Герман ковырялся в середине котлована.

– Что там?

– Пока ничего. Даже странно.

– А что ты хотел найти?

– Видишь ли, там, среди фигурок, нет ни одной детской. Я думал, что должна же она где-то быть. Думал, что пропустил ее. Наверняка мастер вырезал не только взрослых.

– Ну, это как сказать. Может, и не вырезал. Это твои фантазии. Я, кстати, есть хочу.

– Потерпи.

– Но теперь-то мы вернемся домой?

– Скорее всего. Только давай здесь закончим. Кроме фигурок, тут еще много интересного. Спускайся, посмотри сама.

Увлеченные беседой, они не замечали, как из-за кустов за ними наблюдал старик в странном одеянии. В лесу было тихо, и старик внимательно прислушивался к разговору. По тому, как он улыбался, было видно, что он доволен. Потом он решительно раздвинул ветки и вышел на поляну. Постоял мгновение, смотря в спину Василисе, и тихо двинулся вперед. Герман заметил его первым. Он приоткрыл рот и выронил скребок из рук.

– Здравствуй, юноша! – старик поклонился.

Василиса обернулась на звук незнакомого голоса и тоже с удивлением уставилась на старика. Старовер, что ли? От него веяло доброжелательностью, и Василиса не испугалась. Герман вылез из ямы, обтер руки об штаны и протянул старику.

– Приветствую вас, отец! Откуда вы?

– Я местный, живу здесь недалеко.

– Один?

– Да, я знахарь. Травки, ягодки. Мне люди не нужны. Все, что нужно, мне лес дает. А вы откуда, молодые люди?

– Издалека. На раскопки вот приехали. Мы ученые.

– А-а! Ну, пойдемте в гости, я вас чайком угощу, да еще кое-чем. Проголодались, небось? – Он хитро посмотрел на Василису. Та сглотнула слюну.

– Небось.

– Ну вот и ладно, пойдемте.

От старика веяло уверенностью и силой. Видя, что мужчина колеблется, старик вытащил из-за пазухи фигурку и протянул Герману: «Не это ли ищешь, молодец?»

Герман взял человечка в руку и повертел перед собой – это был ребенок, которого он искал. С крошечными крылышками и хвостиком.

– Где вы это взяли?

– Пойдем, расскажу. Да не бойтесь вы, я не кусаюсь. – Старик вперил свой взгляд Герману прямо в глаза. Нескольких секунд хватило, чтобы старик понял, что победил.

Герман и Василиса переглянулись.

– Ну ладно, ведите. Нам уже ничего не страшно.

Старик улыбнулся и пошел вперед. Герман, взяв Василису за руку, отправился за ним.

На этот раз треугольный кончик не торчал из-под рубашки, но следов, как и прежде, старик не оставлял. Но Герман и Василиса не обратили на это внимания – тропа была очень узкой и заросшей. То и дело приходилось убирать от лица ветки, и было некогда смотреть под ноги.

Дошли они довольно быстро. Василиса немного запыхалась, когда они остановились посреди совсем крошечной полянки. Местность стала чуть гористой, тут и там виднелись скальные выходы, поросшие мхом и кустарником, порой таким густым, что сам камень был едва виден. Возле одного такого камня они и остановились. Старик быстро прошел вперед, и они увидели нечто напоминающее дверь, впрочем, мало различимую среди растений. Но, когда подошли ближе, то увидели, что это массивная дверь старинной работы, обитая чем-то вроде очень старой бронзы. Старик потянул засов на себя, и дверь медленно открылась.

– Прошу. – Он протянул руку внутрь, приглашая войти.

Василиса и Герман немного замешкались. Пещеры теперь внушали им легкий страх.

Старик будто прочитал их мысли.

– Не бойтесь. С вами ничего плохого не случится.

– А почему мы должны вам верить? – В Василисе заговорила элементарная осторожность. – Мы вас совсем не знаем.

– Ну, вас двое, а я один. Я старик. Да и зачем вы мне?

Василиса открыла рот, чтобы сказать, что их уже пытался убить сегодня один такой, но осеклась под сердитым взглядом Германа. И правда, что это она? Зачем рассказывать всякому встречному-поперечному о том, что они совершили. Дура она, дура. Не хватало, чтобы он донес в милицию. Старовер хренов. У Василисы испортилось настроение. Она продолжала упрямо стоять, и старик понял, что сдвинуть ее с места будет нелегко.

– Ну, хорошо, девушка, я тебя понимаю. Но там, на ваших раскопках, я мог бы сто раз вас убить, если бы захотел. Но я этого не сделал.

– Откуда мне знать? Может, ты людоед? Зачем тащить трупы через лес, если они и сами дойдут?

Старик захохотал. Он долго смеялся, поминутно вытирая слезы.

– Что смешного? – Василиса обиделась.

– Ничего, ничего. Просто я не ожидал такого поворота. Людоед! Надо же! Людоед! – Он опять засмеялся. – Не думал, что ты такая трусиха. Даже обгорелый труп тебя не напугал, а тут жалкий старик! Ха-ха! Людоед!

– Обгорелый труп? С чего вы взяли? – Василиса посмотрела на Германа. – Ты что, рассказал ему?

Герман и сам был удивлен не меньше.

– Ничего я не рассказывал. Мы же рядом шли. Когда бы я успел?

– Да ну вас всех к черту! – Василисе захотелось расплакаться. – Может, вы заодно! Я уже ничего не понимаю. Кто есть кто? Что происходит? У меня голова кругом. Так откуда вам известно про труп? – Она снова обратилась к старику.

– Я случайно увидел. Но это не имеет значения, – добавил он быстро, – твой парень ни при чем. Ты и сама скоро поймешь. Я думал, он рассказал тебе больше.

– Та-ак, начинается. Что он должен был мне рассказать? И причем тут ты, старик?

– Ладно, ладно, не кипятись. Давай здесь посидим. – Старик быстро нырнул в приоткрытую щель и вскоре вышел оттуда с небольшим столиком, довольно грубо сколоченном, но добротным и крепким на вид. Пошарив в кустах, он вытащил пару пней, из жилища принес еще стульчик, очень похожий на стол.

– Садитесь. Погода хорошая, посидим здесь. Я сейчас. – Постепенно старик накрыл стол, выставил ягоды, варенье, чай в большом чайнике. Принес мед и хлеб.

– Есть будете?

Василиса молчала. Герман слегка кивнул. Старик скрылся за дверью, вынес холодец и плошку с хреном.

– Ешьте на здоровье.

Все расселись вокруг стола. Старик услужливо подвинул Василисе стульчик, сам с Германом расположился на пеньках.

– Давайте знакомиться. Меня Василием зовут. А вас как?

– Василиса. – Василиса поглощала холодец из большой деревянной ложки. – Вкуснятина. Сами делали?

– Ну, поваров здесь нет, как видишь. А тебя, хлопец, как величать?

– Герман. – Герман по-городскому протянул руку для приветствия. – Мы муж и жена.

– Прекрасно. Каким ветром вас занесло?

– На раскопках. Я ученый историк, специалист по древним славянам. А она за мной приехала. Дома давно не был, соскучилась.

– Понятно. – Старик задумался. – Да вы ешьте, не стесняйтесь.

Но молодых людей уже не нужно было уговаривать. Хлеб и холодец быстро исчезли со стола, и они приступили к чаю и сладостям.

– Какой у вас вкусный чай, Василий! – Василиса не могла не похвалить напиток. – Что за травы вы добавляете?

– Всякие разные, местные. Рад, что угодил. Наелись?

– Да, – Василиса и Герман ответили почти хором.

– Поговорим? – Старик смотрел на них из-под кустистых бровей.

– Охотно, только о чем? – Герман слегка встревожился, вдруг начнет шантажировать?

– Ну, например, о вашем покойничке.

– О покойнике? А что о нем говорить? Это какой-то сумасшедший, хотел нас убить, даже выстрелил, но промахнулся. Не пойму, на кой черт мы ему сдались? А вы хотите нас сдать? – Василиса смело взглянула на старика. – Мы от всего откажемся. А вам никто не поверит. Денег у нас нет.

Старик опять засмеялся, но на этот раз быстро замолк.

– Нет, я не об этом. Как он умер? Его как будто на костре сожгли, не так ли, парень? – Он поднял глаза на Германа.

– Вы хорошо осведомлены, – пробормотал тот. – Что вам нужно от нас? Жена же сказала вам, что денег у нас нет.

– Да отстань ты со своими деньгами, – старик досадливо махнул на Германа рукой. – Ты сжег его, парень. Сжег. Но сам боишься этого. Боишься правды о себе, о ней, – он кивнул в сторону Василисы. – Ты показал ей?

Герман оторопело уставился на старика.

– Ты и это знаешь?

– Я все о тебе знаю. Я знаю о тебе больше, чем ты сам. В отличие от тебя, я от правды не бегаю. Ты же нашел фигурки? Я не думал, что ты такой тупой. Хотя, допускаю, что ты не виноват – все это для тебя чересчур невероятно. Не правда ли?

– Пожалуй. Все это для меня слишком. Я не знал, что мне делать. Я сбежал сюда, надеялся найти хоть что-нибудь.

– Ну, вот ты и нашел. Поздравляю. Покажи ей.

– Я… я не могу. Я хотел, но не могу. – Герман уронил голову на руки.

Старик не переставая смотрел на него. Под этим взглядом Герман вылез из-за стола, снял рубашку и приспустил брюки. Перед до крайности ошарашенной Василисой предстал небольшой хвостик на месте копчика, темно-коричневого, с золотым отливом цвета, украшенный на конце чем-то вроде треугольника. Хвостик задрожал и прижался к телу. Василиса онемела от ужаса. Она медленно подняла взгляд от этого странного образования вверх и обнаружила в районе лопаток два еще более странных выроста, а именно, если уж быть до конца точным и правдивым, то эти выросты можно было оценить довольно однозначно – это были крылья. Небольшие, почти черные, все с тем же золотистым отливом. Крылья были перепончатые, как у летучей мыши, и очень гибкие. Они легко складывались между лопаток на спине, вдоль позвоночника, так, что в рубашке их практически не было видно. Когда Герман снял рубашку, крылья, будто обрадовавшись неожиданной свободе, расправились, и немного помахали. Герман начал одеваться. Здесь, при свете дня, Василиса сделала еще одно открытие – кожа Германа стала намного темнее, не как у негра, нет, но как будто он много времени провел в солярии или пережарился на солнце. Старик удовлетворенно смотрел на эту процедуру.

– Можешь потрогать, – обратился он к Василисе, – это не бутафория. Они настоящие.

– Настоящие?! Да он же монстр! Мутант! Урод! Боже, куда я попала! – Василиса застонала. – Я не хочу больше ничего видеть, ничего знать! Я хочу домой! До-мой! – У нее начиналась истерика.

Она хотела вскочить и побежать, но старик предупредил ее движение и с силой надавил ей на плечо.

– Сиди! Куда ты собралась? От себя не убежишь. У тебя ведь тоже растет температура? Только не ври, я и так вижу, что растет. Лучше выслушай до конца. Это ведь твой муж. Неужели тебе на него наплевать?

Василиса затрясла головой и заплакала.

– Нет, Герман, дорогой, прости, нет! Я люблю тебя! Я спасу тебя! Мы вырежем все это, эти безобразия! Никто ничего не узнает! Все будет как раньше! – Она размазывала слезы по лицу, не в силах прекратить рыдания.

Герман со стариком не мешали ей, ожидая, когда она успокоится. Да и причина была нешуточной. Наконец она успокоилась и взглянула на Германа покрасневшими глазами, в которых засветилась надежда.

– Ты ведь поедешь домой? Прямо сейчас? У меня есть знакомый хирург.

Герман смотрел на нее с сожалением.

– Ты ничего не поняла, Василиса, я не хочу от этого избавляться. Это не входит в мои планы. Ты до сих пор не поняла, что я искал здесь? Я искал таких же, как я! Я как одержимый ходил сюда, в надежде встретить. Крылья и хвост начали расти еще дома, но я не мог тебе сказать. Прости. Теперь ты знаешь. Эта фигурка, та, что у тебя, она натолкнула меня на мысль, но я не мог поверить. И теперь я не хочу слушать, что ты несешь про какого-то хирурга! Я нашел то, что искал. – Он посмотрел на Василия: – Я не ошибся?

– Нет. За небольшим уточнением. Она тоже наша.

– Я ваша? – Василиса округлила глаза.

– Да, – спокойно подтвердил старик. – У тебя все это скоро будет. Так что не впадай в панику, а просто вспомни. Температура, боль в спине. Не было, хочешь сказать?

Василиса опустила голову. «Было, – напомнило ей тело, – и еще кое-что было, – ехидно намекнуло оно, – помнишь?» Василиса покраснела. Конечно, она помнила. Помнила того парня, Павла, помнила ту ночь у него в квартире и красные пятна ожогов на теле. Василий похлопал ее по плечу.

– Вижу, вспомнила. Ну и молодец! Главное, вы не бойтесь. Все будет нормально. Это не уродство, это новая жизнь. Вам понравится. Ну а чтобы ты совсем перестала смущаться, смотри! – Старик приподнял полу рубашки, и Василиса увидела сверкающий бронзовым великолепием мощный хвост с треугольным кончиком. Хвост приподнялся и вытянулся в сторону Василисы.

– Потрогай! – велел старик.

Василиса послушно взялась за нижнюю часть. Хвост был мягким и теплым, покрытым небольшими блестящими чешуйками, как у змеи. Василиса сжала его в руке. Старик поморщился.

– Осторожнее! Он все-таки мой. Крылья потом покажу. На первый раз хвоста хватит. Может, теперь пройдем в дом? У меня есть что вам сказать. Не хочу, чтобы какой-нибудь охотник или грибник на нас наткнулся. Я много лет скрываюсь. Не время еще появляться. – Старик открыл дверь шире, и Василиса с Германом протиснулись вовнутрь. Потом старик плотно закрыл дверь и нажал кнопку. Послышался шум, как будто опустился занавес.

– Маскировка, – ответил он на немой вопрос Василисы. – Камень опустился и закрыл дверь. Теперь мы в безопасности, и можем беседовать сколько угодно.

Внутренность пещеры была, если так можно выразиться, шикарной. Звериные шкуры на полу серебрились шелковистым мехом, в углах стояли массивные подсвечники на несколько свечей. Стены были украшены оружием и шкурами. В центре стоял массивный стол из тяжелого дерева, вокруг которого расположились резные стулья старинной работы. В одну из стен, напротив входа, был врезан настоящий камин, выложенный зеленоватым камнем. Возле камина стояло кресло-качалка, в котором лежал клетчатый плед. В другом углу, подальше, стояла огромная кровать, как для сказочного богатыря, с балдахином и спинкой в виде ползущего дракона, больше похожего на змею, чем на человека. Было очень тепло и уютно. Василиса немного устыдилась своего приступа недоверия к старику.

– Как у вас хорошо! Никогда бы не подумала, что в глуши можно так приятно устроиться! Весьма похвально! А откуда столько антиквариата? Это все стоит целое состояние! Особенно кресло и кровать с драконом.

– Это не антиквариат. Хотя, конечно, в каком-то смысле да. Это все, что удалось сохранить. Этой мебели очень много лет. Красивая, правда?

– Очень! Просто нет слов! А что за дерево?

– Дуб. Другое мы используем редко. У нас вес большой.

– А у нас это у кого?

– У нас, у драконов.

– Драконов? Уж не хочешь ли ты сказать, что мы все, здесь присутствующие, – драконы? Такие мерзкие зеленые чешуйчатые твари, с хвостом и тремя головами, плюющиеся огнем? Как в сказке? Русской народной?

– Почти. Только вовсе не мерзкие, и с одной головой. И чешуя в определенных местах. Но это компенсируется множеством других достоинств.

– Подожди, подожди. Значит, я вовсе не Василиса, а василиск? Этакий прототип сказочного дракона? – Василиса засмеялась. – Ну надо же, не в бровь, а в глаз! Василиск Василиса! Чудная игра слов! Не находишь, супруг мой василиск? – Она продолжила сотрясаться от смеха. – А как мы вообще оказались в миру, так сказать? Ты же здесь, а мы там. Были, во всяком случае, до недавнего времени. И, надо сказать, чувствовали себя вполне комфортно. Работали, жили, имели друзей. Что нам теперь делать? Охотиться на зверей? На людей? Палить деревни? Нагонять страху?

– Это длинная история. Я жду уже более тридцати лет, чтобы иметь возможность рассказать ее вам. Это поистине исторический момент, друзья мои! Садитесь, я все вам расскажу. Сейчас я налью вам напиток, он поддержит ваши силы. – Василий исчез в темноте дальнего угла и вынул оттуда бутылку, очень древнюю на вид, и бокалы. Василисе показалось, что они из чистого серебра. Он поставил все это на стол и разлил жидкость зеленоватого цвета из бутылки. Она выглядела тягучей, как сироп, и приятно пахла хвоей.

– Что это? – Василиса понюхала бокал.

– Настойка на можжевельнике. «Сила дракона» называется. – Пей, очень вкусно.

Старик поднял бокал и отхлебнул первым, как бы показывая, что гостям нечего бояться. Василиса и Герман последовали его примеру. Сразу стало тепло и спокойно, напиток настраивал на миролюбивый лад. По телу разлилась истома, и гости приготовились внимательно слушать хозяина. Василиса подперла щеку рукой, расположившись поудобнее.

– Ты можешь пересесть в кресло, там будет лучше. – Старик даже был галантен.

– А вы?

– Мы можем разместиться на ковре возле камина. Я зажгу огонь. Люблю его. Он очень располагает к беседе. – Старик подошел к камину, где уже были приготовлены поленья, надул щеки, вдохнул, открыл рот и, к изумлению гостей, выбросил из себя небольшой сгусток пламени. Кора, лежащая на поленьях, мигом вспыхнула и весело затрещала. Старик сунул в пасть только что рожденного огня тоненькие лучинки, которые молодой огонь радостно пожирал. Когда он немного окреп, то взялся за пищу посерьезнее, и начал лизать красным языком кучкой сложенные поленья. Василиса, завороженная игрой огня, присела в кресло подле камина, как советовал старик. Старик принес диванные подушки, и они с Германом с комфортом расположились на полу. Помолчали немного, привыкая к обстановке. Василиса зевнула, тряхнула головой, отгоняя сон. Пристально взглянула на старика.

– Начинай, пришло время твоей истории. Иначе усну. Чем ты нас опоил? Мне кажется, я стала легче килограммов на пятьдесят. Того и гляди, взлечу. Когда крылья-то вырастут? Полетать хочется.

– Смеешься? – Старик был серьезен. – Напрасно. Скоро вырастут, вот увидишь. Тогда и полетаешь. Ну да ладно. Я собирался вам рассказать нашу историю. Историю драконов, нигде не записанную и почти полностью уничтоженную. Проклятых и незаслуженно забытых. Практически стертых с лица этой планеты. Мы были обречены на полное вымирание. Та жалкая кучка несчастных, которые смогли сохранить жизнь, не могла обеспечить выживание вида. Загнанные в непроходимые леса, мы вымирали один за другим, не в силах поддерживать существование. Замкнутое пространство, наследственные болезни, родственные браки – все это отнюдь не способствовало процветанию. Дух сопротивления давно покинул нас, и мы смирились со своей участью. Дети не выживали, взрослые болели и тоже умирали. Вообще драконы живут долго, около 300–400 лет, некоторые даже умудрялись дожить до 500. Но это все в прошлом. Продолжительность жизни катастрофически сокращалась. Там, где я вас нашел, раньше жило наше племя. Те фигурки не я сделал, это мой племянник баловался. Но он тоже умер, по человеческим меркам уже давно, около пятидесяти лет назад. Так что я тебе их не подкидывал, они, и правда, там лежали. – Старик смахнул слезу, заметил взгляд Василисы. – Да, да, не смотри так, драконы тоже плачут. Просто я не стал их оттуда убирать, я Германа ждал, а пока спрятал в уголок. Думал, ему так проще будет. Подумать самому, успокоиться. Возможно, что-то понять. А то вышел бы я из-за кустов и сказал: «Привет, дракон! Я твой родственник!». Глупо, правда?

Василиса усмехнулась, живо представив эту сцену и себя на месте Германа. Действительно, глупо. Просто глупее не придумаешь.

– Прости, что перебиваю, но мне не понятно кое-что. Ты говоришь, что фигурки уже там были, дожидались Германа. Но ведь не он затеял раскопки, до него там люди уже побывали, они-то почему ничего не нашли? Кроме одной?

– Я морок на них навел, и они ничего не заметили. Ну, одну подсунул, чтобы Германа выманить.

– Морок? Это что еще за фишка?

– Очень простая, почти все драконы это умеют, в отличие от людей. Я вас научу, пригодится. Что-то вроде гипноза, навязчивых состояний убраться отсюда поскорее и в том же духе.

– Ясно, – Василиса поморщилась, – драконьи штучки.

– Вот именно. Драконьи. Ну да ладно. В общем, за короткое время все умерли. Я их похоронил недалеко, потом покажу. Нет, я пытался что-то сделать, искал средство. Как сумасшедший делал настойки, отвары, но все бесполезно. Нужна была свежая кровь, а ее не было. Мы были последние из рода драконов, и чужая кровь могла быть только человеческой. По каким-то неясным причинам мое здоровье оставалось крепким. На беду, или наоборот, на счастье, мне было суждено пережить все свое племя. Одним из последних умер мой племянник, и с тех пор я живу один. Мне сейчас двести пятьдесят лет. И все-таки кое-что произошло, что, как мне кажется, позволит нам возродиться. Но об этом потом. Я все-таки хочу рассказать вам нашу историю, историю рода, чтобы вы имели представление о нас, о себе, о наших предках.

Раньше Землю населяло очень много различных видов разумных существ. Не только люди имели эту привилегию – разум. Они и появились-то гораздо позже нас. Мы очень древний род. Очень. И имеем много преимуществ по сравнению с людьми. Мы живем дольше, умеем летать, рождать огонь, у нас богатые знания в медицине.

Зависть. Простая человеческая зависть погубила нас. Мелкая, подлая зависть низшего существа к высшему. Они тайно ненавидели нас за наши способности и всячески вредили. А мы, вообразившие себя богами, которым доступны все тайны природы, которым покоряется огонь, которые могут то, что не может ни одно другое разумное существо, возомнили себя непобедимыми. Мы смотрели свысока на других существ, снисходительно намекая им, кто мы, а кто они. Мы затормозились в развитии, а зачем? Мы и так непомерно сильны. Мы и так умны. Мы и так все можем. И ситуация начала медленно меняться. Так медленно, что мы даже и не заметили этого. А может, и не хотели замечать. Люди многому научились за то время, пока мы бездействовали. Они научились ковать оружие, научились защищаться. Приручили животных. У нас начались стычки, распри. Они начали убивать нас, а мы их. Мы сжигали деревни, убивали жителей. Период мирного сосуществования закончился. Теперь драконы стали врагами номер один у людей. Убить дракона считалось великой честью. Убийца дракона становился просто героем племени. Его буквально носили на руках, он имел право жениться на самой лучшей девушке. Ну и еще много-много льгот, как сейчас говорят. Нет, были племена, еще дружившие, по старинке, с драконами. Но их оставалось все меньше и меньше. Люди объединялись, начинали строить города, отдельных племен оставалось все меньше и меньше. Драконы же продолжали жить в пещерах и считались чем-то вроде животных, примитивных и малоразвитых. На них устраивали облавы, истребляя в больших количествах. Как мы позволили сотворить с собой такое? Сам не знаю. Дух дракона был сломлен. Люди теперь знали больше нас и научились легко с нами расправляться. Мы стали объектом их охоты. Вы читали сказки, там все правда написано. Но эти истории уже про одиночных особей, доживавших свой век, убить которых не представлялось особого труда. А там это описано как настоящий подвиг. Ну да не об этом речь. Потом и климат стал меняться, начинало холодать, что тоже не пошло нам на пользу. Болезни, мор, все это в конечном итоге уничтожило наш род. Славный род Великих драконов. Я скорблю об этом до сих пор. Люди проявили такое рвение, что уничтожили даже все книги и рукописи, где было упоминание о драконах. Теперь только в сказках и можно о нас прочесть. Но уже не как о полноправных членах общества, разумных существах, а о нереальных чудовищах с тремя головами, которыми пугают детей перед сном. Ни мифов, ни легенд, ничего. Просто полное и окончательное забвение. Мы стали нечистью, наравне с кикиморами, лешими, русалками и домовыми. Спасибо еще фантастам, не забывают. Печальный итог некогда процветающего существования. М-да. У нас уничтожили даже письменность и язык, и последние драконы уже говорили на языке того племени, в чьей местности проживали. Более того, мы сами это позволили, потому что так было проще.

Но задолго до этого тотального уничтожения, как я уже говорил, мы жили довольно мирно с людьми. Наши поселения стояли рядом, и никто не считал это оскорблением. Мы довольно тесно общались. Случалось даже, что какой-нибудь молодой дракон влюблялся в девушку из деревни, и она выходила за него замуж. С согласия родителей, естественно, – драконы были тогда богаты. Или девушке из наших мог понравиться юноша из деревни, и, если он был согласен, то тоже играли свадьбу.

– Прости, перебью, – Василиса приподнялась в кресле. – Мне сон часто снился в последнее время, что я наблюдаю за играми парней и девушек в лесу на поляне и очень влюблена в одного парня, но он боится меня, как огня, хотя и не удивлен, увидев.

– Это генетическая память. Память о прошлом. А что до того страха, возможно, это было уже позже, когда наши дороги разошлись и мы стали чудовищами для людей. Ну, так вот. От этих смешанных браков рождались дети-полукровки. В основном несчастные, не очень красивые существа. Переняв наши знания и опыт, а также в некоторых случаях неординарные способности, становились, в основном, местными знахарями и колдунами и жили уединенно. Детей у них, как правило, не было. Поэтому в дальнейшем такие браки перестали заключаться, хотя, безусловно, влечения между отдельными особями имели место, как и интимные контакты. Этого никто не мог запретить и никто не мог контролировать. Возможно, со временем стали бы получаться более удачные отпрыски, но того времени не оказалось. Дело еще и в том, что у нас различные репродуктивные системы. Люди произошли от обезьян, а мы от ящеров, или динозавров, точно теперь неизвестно. Люди рожали живых младенцев, а мы размножаемся яйцами. Это нам досталось в наследство от предков. Анахронизм, но ничего не поделаешь.

– Яйцами?! – Василиса не выдержала и так и подпрыгнула на стуле. – Ты сказал яйцами?! Так я должна была снести яйцо?! Боже, как хорошо, что у нас не было детей! Представляю, как бы я снесла яйцо на глазах у всего роддома! Вот это была бы сенсация!

– Успокойся, тебе это не грозило. – Старик вздохнул. – Потом скажу, почему. Но даже если бы такое вдруг случилось, об этом бы никто не узнал – в вашем обществе не принято говорить народу правду. Тебя заперли бы за тысячью замков, и даже я не смог бы помочь тебе.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – пробормотала Василиса, закутываясь плотнее в плед.

Старик подбросил поленьев в огонь и продолжил:

– Теперь перейдем поближе к вам и вашей истории. С предками более-менее все ясно.

– Не совсем. – Тут в разговор вступил будто уснувший Герман, не проронивший ни слова на протяжении всей речи старика и не задавший ни единого вопроса. – Почему у нас при рождении не было ни хвостов, ни крыльев? И откуда они сейчас?

– Я уже говорил тебе, что драконы живут очень долго. Вы еще практически дети. Ты видел детенышей животных? У них разве сразу появляются все признаки принадлежности к роду? Вот то-то и оно. Не сразу. И у быков не сразу прорезаются рожки. Также и у вас. Пришло время – они прорезались. Хотя могло бы и не быть – вы полукровки, но рожденные из яйца, то есть от матери-дракона. Но даже если бы они не прорезались, кровь драконов в вас все равно есть. Вторичные признаки не имеют большого значения.

– Постой, постой, старик, – Василиса вдруг заволновалась, – мы что, брат и сестра? Ты не забыл, что мы муж и жена?

– Нет, не забыл. Но вам не о чем волноваться. Вы не брат и сестра. Хотя, если бы так и было, я тоже не вижу причины для волнения. Подумаешь. Меньше обращай внимания на такие мелочи.

– Ну ты даешь, старик! – Василиса удивленно присвистнула. – Не о чем волноваться! Мы не так воспитаны.

– Вас люди воспитали. Для них это важно, для нас – нет.

Что-то прошмыгнуло у Василисы между ног и выскочило из-под кресла прямо к камину. В полумраке Василиса не сразу сообразила, что это такое. Но присмотревшись внимательнее, увидела, что это существо, чем-то напоминающее ящерицу. Только крупнее. Таких ящериц она видела по телевизору в передаче о животных. Они обитали в песках, и увидеть ее российском смешанном лесу, почти тайге, Василиса, надо сказать, не ожидала. Существо что-то застрекотало, как показалось Василисе, возмущенно, залезло старику на руки. Тот ласково погладил его, что-то сказал на непонятном языке, и существо успокоилось. Оно повернуло голову и внимательно посмотрело сначала на Василису, а потом на Германа. Тут Василиса снова испытала легкий шок – морда ящерицы напоминала собачью, с крупными зубами и глазами навыкате.

– Кто это?

– А, это Драки. Драконовидная собака, – пояснил старик. – Они тоже долго живут. Меньше, чем мы, конечно, но долго. Драки тоже оказался на редкость живуч. Он мне здорово помогает.

Существо затрещало в ответ, как будто поняло, о чем идет речь. Старик посвистел ему в ответ.

– Ты что, разговариваешь с ним? – Василиса с опаской смотрела на диковинную ящерицу.

– Да, у них есть язык. Это то немногое от драконов, что сохранилось. Мы можем обмениваться простейшими словами и понятиями. Я, к сожалению, не могу воспроизводить все звуки на его языке, но он меня понимает. Я тоже понимаю, что он мне говорит. Он недоволен, что я вас привел, ревнует. Но я ему сказал, что вы друзья. Это его немного успокоило. Драки очень умен, – добавил старик ни с того, ни с сего. – Погладь его, ему это нравится.

Василиса робко протянула руку и провела существу по спине. Неожиданно ящерица прыгнула ей на колени и улеглась там. Василису умилило это проявление нежности, и она потрепала Драки по голове уже смелее и почесала ему шейку. Драки довольно заурчал.

Старик улыбнулся.

– Ты ему понравилась. Он давно уже женщин не видел. Они его баловали. – Старик опять утер слезу. – Кстати, знаешь, откуда у людей пошли первые кольчуги? Нет? Это шкуры убитых драконов. Наша чешуя очень прочная была раньше. Они вырезали куски с чешуей и сшивали их вместе. Чистые звери! Упыри! Не удивляюсь, что они потом резали друг друга! Мы, драконы, никогда не убивали себе подобных. Эх, да что говорить! Жадные, алчные, властолюбивые твари! Не все, разумеется, но многие.

– Ты хотел о нас рассказать, – напомнила Василиса.

– Да, сейчас. Драки, малыш, иди молока попей! – Старик встал со своего места и налил питомцу молока из кувшина. Покряхтел, как простой дед, и опять улегся на коврик перед камином.

– Слушай, девочка, это ваша история. Я уже говорил, что мы медленно вымирали. Дети не выживали, родственные браки не были редкостью. Но наш род цеплялся за жизнь, как только мог. Одна мысль о том, что вместе с нами исчезнет с лица земли последний из драконов, внушала нам ужас. Более того, это казалось нам позором, вот так, бесславно, исчезнуть. Но мы ничего не могли поделать. Ну или почти ничего. У нас была драконша по имени Фиона. Еще молодая и довольно крепкая на вид. По человеческим меркам она выглядела лет на тридцать-тридцать пять, не больше. Она не была писаной красавицей, но выглядела достаточно привлекательно. У нее не было крыльев, а хвост был так мал, что она с легкостью могла его спрятать. Если ничего не знать о том, кто она такая, то она ничем не отличалась от обычных людей. Фиона ходила в близлежащие города и селения, нанималась на работу. В основном благодаря ей у нас всегда были деньги. И еще мы знали последние новости. Что происходит в мире. Это было важно, потому что мы хотели быть в курсе всего происходящего. Нас угнетала мысль, что цивилизация развивается семимильными шагами, а мы остаемся выброшенными на обочину. Мир шел вперед, к свету и радости, а мы медленно сползали в могилу. Еще несколько наших драконов ходили на работу, пока болезни и нездоровая человеческая пища не сломили их. За эти двести лет мы сменили множество стоянок, но люди одинаковы везде. Но Фиону, казалось, ничего не брало. Она много времени проводила вне племени, но мы ее не осуждали. Это была наша единственная ниточка, ведущая во внешний мир, и обрывать ее никто не собирался. Как-то раз зимой Фиона решила прогуляться по окрестностям. Зима выдалась особенно холодной, и пищи было мало. Фиона хотела поохотиться, может, удастся поймать кабана или лося. Она была умелой охотницей. Ее стрелы разили зверя наповал. В тот день ее не было особенно долго. Уже давно стемнело, а она все не появлялась. Я хотел отправить Драки искать ее, но накануне выпало много снега, и Драки со своими короткими ножками был, увы, бесполезен. Пока я раздумывал, что делать, Фиона появилась. Она сильно запыхалась, и я спросил ее, где она была так долго? Она загадочно усмехнулась и попросила меня выйти помочь ей. Я вышел, весьма заинтригованный. На снегу возле пещеры лежал человек. Под его ногой снег выглядел темным, и я понял, что это кровь. Человек был без сознания, но, очевидно, жив. Мы с Фионой подхватили его и перенесли в пещеру. Тут я как следует рассмотрел его. Это был довольно молодой мужчина, наверное, лет двадцати пяти-тридцати. По виду охотник. Мы перенесли его поближе к огню, чтобы рассмотреть рану. Рана была глубокой и рваной. Он, как объяснила Фиона, попал в капкан. Капкан занесло снегом, и его не было видно. Это была серьезная ловушка, на крупного зверя, и ему перебило кость. Мужчина был в горячке, он бредил. Фиона не знала, сколько он так пролежал, она нашла его почти без сознания, в снегу. Видимо, у него были и обморожения, потому что он застонал и скорчился от боли. Пришлось раздеть его и перенести на кровать. Я спросил Фиону, зачем она принесла его? Он ведь был человеком и мог нас выдать. К чему такой риск? Она ответила, что не могла оставить его умирать в лесу, и добавила, что мы легко сможем спрятать наши знаки отличия, если захотим. А Драки может на время скрыться в соседней пещере. Он ничего не заподозрит. Мы скажем, что мы какие-нибудь отщепенцы или староверы, ну или что-нибудь в таком духе. Я не был согласен с ней, но дело было сделано. К тому же она таинственно намекнула, что он может быть долгожданной свежей кровью. Он ей нравился, и я это заметил. Надо сказать, что Фиона, проживая вне племени, имела отношения с мужчинами. Близкие, разумеется. В поисках той самой спасительной крови. Но, видимо, мы в последнее время так сильно отдалились от людей, что результат неизменно был нулевым. К тому же, разница в температуре, я вам уже говорил. На второй раз мужчин просто не хватало. О ней могла пойти дурная слава, и Фиона перестала прибегать к этому методу оздоровления. Хотя она была очень осторожна, используя только женатых мужчин, желательно уже имеющих детей. Огласка была им не нужна, и разоблачения можно было не опасаться. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха, мы не могли допустить, чтобы нас истребили раньше времени.

Я осмотрел ногу парня. Она была в ужасном состоянии. Страшно опухла, кость оголилась, мне показалось, что началась гангрена, потому что краснота почти достигла колена. Я ощупал ногу, парень издал громкий стон. Мы достали мази и притирки, и я сделал перевязку. Фиона укрыла его потеплее, и это все, что мы могли для него сделать в тот момент.

На следующее утро остальные узнали о нашем госте и были страшно недовольны. Нас оставалось всего пять, включая меня и Фиону. Они требовали отнести его обратно в лес, но Фиона была непреклонна. Она решила, что он останется здесь, и отступать не собиралась. Мне пришлось поддержать ее, потому что она пригрозила, что уйдет навсегда. Таким образом, нам пришлось смириться с его присутствием. Фиона ухаживала за ним все время его болезни, и вскоре он пришел в себя. Я помогал, чем мог. Постепенно ему становилось лучше, но нога внушала мне тревогу. Спавшая было краснота опять начала проявляться. Он не хотел признаваться, но я видел, что он временами превозмогает сильную боль. Я боялся сказать ему, что ногу нужно ампутировать, а когда решился, он и слышать об этом не захотел. Его звали Савелием. Между ним и Фионой возникла симпатия. Они подолгу шептались о чем-то, тихо смеялись. Я решил не мешать и посмотреть, что из этого выйдет. Он стал немного ходить, совсем чуть-чуть, так, вокруг пещеры. Боль не отпускала его. Я заметил, что он тоже тревожится по поводу ноги, но старается не подавать виду. Испарина на лбу и вздувшиеся вены на висках выдавали, как ему трудно. Я молчал. Не зная, как облегчить его страдания, я решил предложить ему наш напиток. Я сам изобрел его, там не очень сложная рецептура, но он поднимает температуру тела, что для драконов порой просто необходимо. Кстати, вы его пробовали. Твоя мама, Василиса, тебе его готовила. Это благодаря нему ваша температура начала расти, и процесс запустился.

– А откуда он у моей мамы? Час от часу не легче! – Василиса фыркнула.

– Потом. Так вот. Я угостил его напитком. Думал, ему будет легче. Напиток еще имеет легкое обезболивающее действие. Результат превзошел ожидания. Парень расцвел на глазах. Боль прошла, он стал чувствовать себя намного лучше. Появился аппетит. Я наконец услышал, как он смеется. Они с Фионой стали уходить на охоту, пока недалеко. Где-то в это счастливое время они и поддались страсти. Фиона сказала мне об этом. «Странно, – прибавила она, – но он ничего не почувствовал. Нам было так хорошо, как будто он настоящий дракон. Может, оставим его у себя?» Я пожал плечами. Время покажет. Но наша радость оказалась недолговечной. Лечение, как оказалось, имело побочный эффект. Все процессы активизировались под воздействием температуры, и опухоль начала расти с новой силой. Савелию пришлось опять лечь в постель. Нога горела, как в огне. Краснота дошла до самого верха, и я не знал, что теперь делать. Нутро у него тоже горело, видимо, от избытка настойки. Людям много нельзя. Потом нога стала чернеть внизу, и я понял, что началась гангрена. Фиона рыдала, парень чах на глазах. Через день он весь почернел, а еще через три умер. Фиона до последнего держала его руку в своей. Ее горю не было предела. Она ушла в тайгу и не показывалась три дня, а когда пришла, то ни с кем не разговаривала. Через месяц она сообщила мне, что беременна. Я был счастлив, а она снова вернулась к жизни. Теперь нашей основной заботой было сохранить малыша. И мы это сделали. В одно время с ней еще одна наша драконша, Фрося, тоже сообщила о беременности. Это было неожиданно. Фрося и ее муж, Силантий, жили уже давно, но детей у них не было. Мы очень надеялись на них, ведь они оба были настоящие драконы, но, увы. Потом надежды оставили нас, и мы просто доживали свой век. Я, Фиона, Фрося, Силантий и мой племянник Мефодий. А тут такая радость! Счастье просто повалило к нам в дом! Через год они снесли по яйцу и положили их на сохранение, в теплое место. Когда появились младенцы, мы были вне себя от счастья. – Тут старик сделал паузу и торжественно посмотрел на Василису и Германа. – Это были вы, мои дорогие.

– Мы? Но как мы оказались там? – Василиса многозначительно ткнула пальцем в сторону выхода.

Старик вздохнул.

– Мы решили не оставлять вас в семье. Так было нужно. Драконам надо было выходить в мир, и подходящий момент настал. Мы разработали план, который и выполнили с большой точностью. Опять Фиона помогла. Все сложилось очень удачно, так удачно, как мы даже и не мечтали. Правда, пришлось подождать несколько месяцев, но в конце концов все срослось. Незадолго до того, как вам нужно было, э-э, вылупиться, Фиона устроилась на работу в роддом. Твоя семья, твоя будущая семья, Герман, жила тогда недалеко отсюда. Мама твоя рожала в небольшом роддоме, куда Фиона устроилась санитаркой. Персонала вечно не хватало, и ей удалось это без труда. Фиона просто хотела осмотреться, поработать немного, а потом принять решение. Но судьба помогла нам. Мать твоя рожала трудно, ее привезли поздно ночью, в канун Нового года. Был всего один доктор, да и тот успел принять на грудь. Он никого не ожидал, и твои свалились на него как снег на голову. Роды были преждевременными, ребенок родился слабым, но живым. Врач кое-как принял роды, омыл младенца и велел медсестре отнести его в детскую. Ребенок был весь синий, но они не обратили на это внимания. Сестра положила младенца, велела Фионе присмотреть за ним, а сама поспешила к роженице, у той открылось кровотечение. Фиона отправила мне сигнал, мы заранее договорились, что если что-то срочное, я беру ребенка и доставляю в больницу. Мне удалось уловить этот сигнал, и я все понял – медлить нельзя. Я взял мальчика, он вылупился пару дней назад и был еще слаб. Очень похож на недоношенного – драконы рождаются маленькими. Кстати, у твоей матери тоже был мальчик. Так вот. Я завернул младенца, взял на руки, и, воспользовавшись темнотой и пургой, полетел. Прилетел я еще затемно. Врачи и медсестра спали, роженица тоже спала в палате. Фиона встретила меня и сказала, что я как раз вовремя. Ребенок умер. Нет, нет, она не имела к этому отношения. Упаси Бог. У него было слабое сердце, а в той больнице не было никакой современной аппаратуры. Врач, подогретый парами алкоголя и утомленный трудными родами, спал, а Фиона не смогла бы ему помочь. Мы положили тебя, Герман, в кроватку, а трупик забрали с собой. Это был уникальный случай. Никто ничего не заметил. Вот и все. С тех пор ты там.

– А я? – подала голос Василиса. – А что со мной?

– Сейчас, передохну немного. – Старик встал, жадно выпил молока из кувшина и опять уселся на пол. – Почти то же, но немного не так. Когда первый этап нашего плана удался, как нельзя лучше, мы возликовали. Фиона наблюдала за роженицей и ребенком, но та ничего не заметила. Она спокойно кормила тебя, очень ласково целовала, и Фиона успокоилась. Ей было очень жаль сына, но она знала, что так будет лучше. Она очень любила тебя, Герман. Ведь ты плод ее любви. В тебе течет и человеческая кровь, не забывай это. Но видя сейчас твои крылья и хвост, я с гордостью осознаю, что Фиона тебе много дала. Ты больше ее сын. Такие великолепные крылья в наше непростое время вырастают не у каждого. Ты даже можешь попробовать полетать. Они практически окрепли, их нужно испробовать. Кстати, знаете, откуда у людей причуда приделывать крылья на спину и пытаться прыгать со скал? Они очень хотели иметь хоть малую толику наших способностей, вот и стремились подражать. Жалкие идиоты! Они думали, что прицепив искусственные крылья, можно научиться летать. Мне было, право, смешно на них смотреть! Рожденный ползать летать не может. Это ваш писатель сказал. Даже некоторые люди это понимали тогда. Хотя, надо признаться, сейчас это скорее смех сквозь слезы. Самолеты, вертолеты и так далее. Можно только приветствовать людей. – Старик замолчал ненадолго. Этим воспользовалась Василиса.

– Ты упомянул про сигнал, который тебе подала Фиона. Как она могла сообщить тебе за несколько километров? Сотовых тогда, как я помню, не было?

Старик посмотрел на нее исподлобья.

– Ты очень внимательна. Молодец. Это не имеет значения, но я отвечу. Телепатически. Передала мысли на расстоянии. В древности драконы часто этим пользовались. Сейчас дар постепенно утрачивает силу, но если напрячься, то еще можно им воспользоваться. Особенно хорошо получается, когда ты напряжен и находишься в тонусе. Ну, я хотел рассказать о тебе. Ты дочь двух драконов. Не знаю, может Фрося и ходила к людям. Она была гораздо больше похожа на дракона, чем Фиона, и стеснялась показываться на люди. Но чем черт не шутит? Она иногда пропадала на пару дней, когда ссорилась с Силантием. У нее были хорошие крылья, и она могла далеко улететь. А там? Не буду врать, не знаю. Скажу только одно, она очень хотела детей. Когда она узнала о беременности Фионы, то не находила себе места. Она была мрачнее тучи. Как-то ночью я вышел из пещеры, посмотреть на звезды и подышать воздухом. Погода стояла великолепная. Было ясно, луна была огромной и желтой, я невольно залюбовался. Сильный мороз довершал общую картину. Мне захотелось размять крылья. Я давно не летал, и не смог преодолеть искушение. Стояла глубокая ночь, кто в такой мороз будет бродить в темноте? Подгулявшим гражданам все равно не поверят, так что я ничем не рисковал. Я скинул рубаху, надел тулуп поверх и расправил крылья. Я летел совершенно бездумно, просто так, не разбирая дороги. Я специально набрал высоту побольше, чтобы труднее было меня различить. Прямо подо мной раскинулась небольшая деревенька. В маленьком домике на отшибе горел свет. Мне, по непонятной причине, стало любопытно, и я спустился пониже. Свет странным образом влек меня, и я решил рискнуть. Мы, драконы, обычно доверяем своей интуиции. Она у нас прекрасно развита. Я покружил над избушкой, посмотрел, что вокруг никого и опустился на землю. Укутался плотнее в тулуп, чтобы, если кто и увидит, принял за деревенского жителя. Подошел к окошку и потихоньку заглянул. Я был ошарашен увиденным. Посередине избы стоял стол с остатками еды и бутылкой самогона. На кровати с огромной периной на спине лежал мужик, на котором во всей своей красе, совершенно голая, восседала Фрося. Она расправила крылья, хвост ее бил по полу, видимо, в любовном экстазе, груди тряслись. Она закатила глаза и громко стонала, поминутно облизывая красные губы. Мужик был дюжий, со здоровым крупным телом. Кровать под ними прогибалась и жалобно скрипела. Он закатил глаза, но временами открывал их, охал и впивался ручищами в грудь Фроси. Казалось, что кроме этой груди он больше ничего не видел. Взгляд его был немного безумным, и я понял, что она навела на него морок. Мне стало неловко подсматривать, и я улетел оттуда, решив никому ничего не говорить. В конце концов некоторые вольности никому не возбранялись.

Фрося прилетела через пару часов после меня. Я слышал, как она пробралась в свою пещеру и задвинула дверь. На следующий день я ее не видел. Силантий мне ничего не сказал, а я не стал спрашивать. Через месяц Фрося тоже объявила о своей беременности. Силантий радовался, как ребенок. Фрося уверяла всех, что это их общий. Не знаю, может и так. Сейчас уже не разобрать. Она ведь и с мужем жила. Но мы не стали ничего выяснять. Через год Фрося также снесла яйцо, чуть позже, чем Фиона. Она была чрезвычайно горда. Таким образом, у нас было два яйца. Целых два. После долгих лет неудач и просчетов. Вскоре мать Германа с ребенком и мужем уехали в город, и за судьбу малыша можно было не опасаться. Настал черед Василисы. Фиона снова устроилась на работу в районную больницу. Там, где рожала твоя мать, девочка. Ты уже вылупилась, и счастливая Фрося нянчила тебя. Но время шло, ты подрастала, и нужно было немедленно принимать меры. Где-то до полугода малыши драконов выглядят, как новорожденные, и тебя за это время надо было обязательно пристроить. Мы хотели тебя спрятать получше.

– Спрятать? От кого? – Василиса ловила каждое слово.

– От Охотника. Я дойду до этого. Охотники тоже издревле ведут свой род. Последние сто лет они не проявляли себя, но кто знает? Вы все-таки вторгались на территорию людей. И нам пришла в голову прекрасная, как нам показалось тогда, идея. Спрятать тебя в семье потомственного Охотника. Женщина из этой семьи как раз вышла замуж и собиралась рожать. Как раз в той больнице. Только ты ничего не подумай, она была совершенно не в курсе. Как я и говорил, род давно не функционировал, и они забыли, что они такое. Но случай опять подвернулся и решил твою судьбу. Женщина из рода Охотников рожала в том месте, где находились и мы. Почему нет? Даже забавно. У нее родился мальчик. Мальчик был совершенно здоров. Но она рожала поздно вечером, тоже под какой-то праздник или просто под выходной. Врачей минимум, одна медсестра. В больнице три роженицы. Персонал разрывается. Когда твоя мать рожала, Фиона постаралась оказаться рядом, чтобы контролировать процесс. Ей это позволили, даже настояли, чтобы она была под рукой на случай, если понадобится помощь. Фиона увидела ребенка, и когда врач взял его на руки, ей пришлось навести на него морок. На него и сестру. Это было нетрудно. Врач, на мгновение увидевший мальчика, подумал, что ошибся от усталости. Сестра держала голову роженицы в руках, и та на мгновение потеряла сознание. Врач передал ребенка Фионе, велел омыть и завернуть, а сам кинулся приводить в чувство мать. Через несколько минут роженица очнулась, и врач сообщил ей, что у нее девочка.

На этот раз мы были готовы. Фрося с ребенком находилась неподалеку. Когда роженицу перевели в палату, а врач с сестрой закрылись в кабинете, Фиона взяла мальчика и отнесла его Фросе, взяв у нее взамен тебя. Она благополучно положила тебя в кроватку и вздохнула спокойно. Так ты и очутилась в миру.

– А что стало с мальчиком? Вы убили его? – Василисе не хотелось в это верить.

– Нет, конечно, нет. Мы подкинули его. В детский дом. Просто оставили на пороге. Так было больше шансов, что он ничего не вспомнит и никогда не будет охотиться. Но, видимо, здесь мы и просчитались. Но ничего. Герман решил проблему. Ты настоящий дракон, малыш. – Старик похлопал его по спине. – Кстати, с этим Охотником. Нужно похоронить его и забрать вещи. За вещами я пошлю Драки, а похороним ночью. Нужно разобраться, кто его разбудил и послал. Сдается мне, что здесь не все чисто.

– Что ты имеешь в виду? – долго молчавший Герман подал голос.

– А то, что сам по себе он никогда бы не проснулся и прожил бы жизнь как простой человек. Человеку это тоже не под силу. Да и люди так давно не верят в наше существование, что совершенно расслабились. Им бы никогда в голову не пришло охотиться на драконов. Думаю, тут замешан дракон. Скорее всего, он достаточно силен, раз смог встряхнуть Охотника.

– Но зачем ему это? Ты же уверял нас, что драконы не убивают своих. К тому же, мы ничего ему не сделали.

– Мне трудно ответить на этот вопрос. Возможно, он очень давно живет среди людей. Так давно, что освоился с этой жизнью, и она ему понравилась. Может, он впитал ценности людей и сильно изменился? Все то, о чем я говорил, было так давно, что пора об этом забыть. Сейчас другое время. А в это время возможно все. Драконы охотятся на драконов, используя людей. Может так быть, что он занимает высокий пост и боится разоблачения? Много разных вариантов.

– Но как он узнал о нас? И почему не убил раньше, когда мы были детьми? Почему не охотился на вас и позволил вам спокойно существовать?

– Ну, что до нас, так это совсем просто. Зачем ему убивать просто так? Очевидно, он сохранил еще остатки совести, или любви, а может, тоски по нашему роду. Он знал, если, конечно, знал, что где-то в лесу живут его сородичи, и это утешало его. Во всяком случае он был не один в этом враждебном мире. И к тому же, пока мы прятались в лесах и постепенно вымирали, мы не представляли для него ровным счетом никакой опасности. Откуда? Жалкая кучка несчастных тварей, доживающих свой век. Зачем их истреблять? Сами скоро исчезнут и окончательно перейдут в разряд сказок. Но чем дольше он жил у людей, тем сильнее срастался с ними, перенимал их повадки. Стал жадным, властолюбивым и бесчувственным. Богатство вскружило ему голову. Если бы люди узнали, что он нелюдь, (простите за каламбур), его жизнь была бы кончена. В лучшем случае его бы ждал зоопарк, или лаборатория, где бы его начали препарировать, как лягушку. Конечно, он испугался.

Почему не убил вас раньше? Может, не чувствовал, пока вы не пробудились? Или не хотел пачкаться кровью, пока вы были на сто процентов похожи на людей? Если он с самого начала следил за нами, то знал все. Скорее всего, и про Охотника тоже. Не упускал его из виду. До последнего надеялся, что ничего не случится, и вы не проснетесь, так и прожив жизнь простыми людьми? Но когда увидел, что события принимают опасный для него оборот, решил вмешаться. Разыскал Охотника, настроил его и отправил на расправу. И при этом он ничем не рисковал. Если бы Охотника и поймали, то просто решили бы, что он свихнувшийся маньяк, которому мама в детстве читала слишком много страшных сказок. А в психушке нашли бы способ его успокоить. Но это все мои догадки. Наверняка я ничего не знаю.

– Но мы сами ничего не знали о нем! Зачем нам его разоблачать? Мы даже не знаем, где он. И ты не знал. Какая-то глупость! Убить двух человек только из-за того, что они похожи на тебя и, может быть, когда-нибудь, где-нибудь ты с ними встретишься, и они тебя узнают. А узнав, побегут всем рассказывать, заодно разоблачив и себя! Ты сам-то себя слышишь, Василий?

– Слышу, деточка, слышу. Я же не уверяю, что все так, как я рассказал. Но! Не забывай о конкуренции. Вы так же сильны, как он. Вы имеете такие же способности. Возможно, он уже стар, и его сила ослабла, и он боится вас? Хочет быть единственным драконом на свете? А что до того, где он, то вы сами скоро сможете его почувствовать. И найти. Более того, вы должны его найти и узнать его планы. Он может не остановиться. И еще. Ладно, скажу вам. Хотя не хотел сразу. Но, очевидно, придется. Не хочется, чтобы вы были, как слепые котята. Это может быть Черный дракон.

– А это что еще за чудовище? Из какой страшной сказки?

– Вот именно, чудовище. И нечего смеяться. Эти твари очень опасны. И хитры. Они не совсем из рода драконов. Вернее, из другого вида. Они-то больше подходят на роль драконов в представлении людей. Их конечности напоминают лапы с острыми когтями, на позвоночнике у них шипы, а по бокам костяные пластинки, как у динозавров. Хотя лицо похоже на человеческое. Есть даже версия, что это благодаря им мы начали враждовать с людьми. Они втирались в доверие и к тем, и к другим и сеяли раздор. Сожгут деревню, а свалят на нас, убьют нашего, а скажут люди. Так и крутились. Рассчитывали, что мы перебьем друг друга. Зачем? Вы спрашиваете, зачем? Но все же очень просто. Власть, мировое господство одного вида над другими. Мир в этом плане мало изменился с тех пор. Но природа распорядилась иначе. Я уже говорил, что климат стал холоднее. Совсем незаметно для человека, но губительно для дракона. Особенно для черного. Они вымирали целыми селениями. Смрад от трупов разносился по всей округе. Они начали болеть, слепнуть и глохнуть, крылья сохли, и они не могли подняться в воздух. Хотя, может, климат и ни при чем? Эпидемия. Тогда это было не редкость. Так как их никто не любил, помогать им особенно не спешили. Они вымерли за короткое время. Слышал, что они еще были в Золотой орде, но потом их след и вовсе исчез, и я забыл о них. Никто из них никак себя не проявлял, и мы не беспокоились. Может, каким-то чудом один выжил? А может, и не один? Тогда их стремление убрать вас вполне объяснимо. Древняя ненависть и вражда. Поэтому, повторяю, его нужно найти. На время мы усыпим его бдительность, кто бы он ни был. А потом вам придется действовать самостоятельно. Думаю, он сохранил способность прятаться в телах людей. Тогда найти его будет совсем непросто.

Сейчас я отправлю Драки за вещами вашего Охотника, посмотрим, что там интересного, а ночью мы закопаем труп. Полагаю, он должен сообщить кому-то, что работа выполнена. Драки, малыш, беги сюда!

Собака подбежала, смешно тряся хвостом.

– Принеси сумку того покойника, что сгорел. Помнишь, возле пещеры? Мы там были с тобой, когда следили за Германом. – Старик еще посвистел и поцокал языком.

Собака помахала мордой в знак согласия.

– Он, что, понимает? Какая прелесть! – Василиса всплеснула руками.

– Понимает. Он очень умен. Ну, беги, Драки. – Драки не нужно было упрашивать, старик открыл ему дверь, и он в мгновение ока скрылся из глаз.

– Ну вы не особенно пугайтесь, может, это и не Черный дракон. Это я так, к слову сказал. Вспомнил былое. Просто вам нужно его найти. – Старик, кряхтя, уселся на стул и налил себе жидкости из бутылки, сиротливо стоящей на столе.

– Нужно узнать, как он вышел на вас. Думаю, это нам прояснят вещи Охотника. Подождем Драки. Хотите поесть?

Герман кивнул.

– Я проголодался, а ты, Василиса?

– Можно немножко. А что есть?

– Сейчас. – Старик метнулся в угол, нажал что-то на стене, и дверь медленно отъехала в сторону. Василиса удивилась, потому что в комнате дверь совершенно не была видна.

– Что там у тебя? – Ей стало любопытно, и она вытянулась в направлении двери.

– Кладовка с погребом. – Голос старика звучал глухо, как из-под земли. – Здесь же нет электричества.

Через несколько минут он показался в проеме, держа в руках деревянную емкость и свиную ногу.

– Копченая. – Он поставил емкость на стол, там лежала вареная картошка.

– А где ты готовишь?

– Там печка есть и небольшой мангал. Могу костерок развести. Печку редко топлю, если только очень холодно. Это я у крестьян в деревне научился. Я ведь очень давно живу, не забывай. Тогда об электричестве и не слышали. Мы легко без него обходились. И сейчас оно мне не нужно.

– Прости, забыла, сколько тебе лет. Кстати, как умерли наши матери? Ты ничего не сказал.

– Собственно, говорить не о чем. Банально и глупо. После родов у Фионы началась горячка. Это сильный подъем температуры. Мои настойки не помогали. Я умолял ее собраться, умолял не покидать нас, но она не хотела оставаться. Жизнь утратила для нее смысл. Она все твердила, что ее ребенку теперь ничего не угрожает, и она спокойна. Так и сгорела, превратившись в кучку пепла.

– В кучку пепла? О чем ты, старик? – Василисе стало не по себе.

– Так бывает. Нечасто, но бывает. Когда у дракона поднимается слишком высокая температура, он может сгореть изнутри. Это произошло с Фионой. Я долго не мог успокоиться. Но я должен был следить за вами, за вашей жизнью. Мне нельзя было умирать. Фрося умерла от болезни, простудившись где-то. Силантий попал в болото и утонул, а последним умер Мефодий. От воспаления мозга. Я говорил вам, что здоровье у нас было не ахти. Так я остался один и каждый день боялся умереть, не увидев вас.

– А что ж ты раньше нас не нашел?

– Я уже говорил, что вы должны были достигнуть определенного возраста, но я вам помог запустить механизм. Настойку помните? Это я принес ее твоей матери, Василиса, внушив ей, что это их семейный рецепт. А твои сны, Герман, твое настойчивое желание попасть к Василисе в поселок? Забыл?

– Нет, не забыл. Но, знаешь, это все как-то отдает серой.

– Ха-ха, серой! – Старик засмеялся булькающим смехом. – Хорошо сказал! Но ты не прав. Между нами всегда была связь, всегда. Мы ветки одного дерева. Я никогда не оставлял вас. Я чувствовал вас даже на большом расстоянии. Я мог напомнить вам, чтобы вы не забывали, кто вы на самом деле. Фиона умерла около десяти лет назад, она помогала поддерживать связь. Здесь нет ничего странного. Даже у людей такое бывает. Неужели вы не слышали о предчувствиях, вещих снах и тому подобном? По-моему, тех, кто называет себя колдунами, экстрасенсами и ясновидящими, сейчас можно встретить на каждом шагу. Большинство из них лжет, но бывают и настоящие. Не хочу хвастаться, но им до нас далеко. Да вы ешьте, ешьте. Это вкусно.

Василиса и Герман оторвали по кусочку мяса и взяли по картошине. Старик присоединился к ним, и некоторое время они молча жевали.

– Послушай, – подала голос Василиса, – как теперь мы будем жить вообще? Если мы заболеем, попадем в аварию?

– Если заболеете, сообщите мне, я помогу. А авария? Вряд ли вы туда попадете, у драконов сильная интуиция, просто ее нужно уметь слушать.

– И все-таки? – Василиса не отставала. – Если кто-то из нас окажется без сознания и не сможет вызвать ни тебя, ни меня? Даже не сможет навести морок? Его увезут на скорой, а там – зоопарк? Или лаборатория?

Старик почесал затылок.

– Не волнуйся заранее. Дракона не так легко убить, даже в аварии. А уж сознание дракон не потеряет никогда. Слышишь? Никогда. Запомни это. Но это не все. У меня для вас еще сюрпризы припасены. Чаю с медом принести?

– Давай. Чай у тебя вкусный. Могу десять кружек выпить. И мед замечательный. – Василиса зажмурилась. – Ты хорошо устроился.

Старик довольно улыбнулся.

Драки показался неожиданно. В районе двери послышался скрежет, как будто ногтем царапали по стеклу. Старик открыл дверь, и возбужденный прогулкой Драки вбежал в комнату. В зубах он держал рюкзак.

– Молодец! – Старик потрепал собаку по холке. – Ты все принес? – Василисе показалось, что Драки кивнул. – А карманы смотрел? – Собака завиляла хвостом. – Ну вот и славно, иди, отдыхай.

Но Драки, очевидно преисполненный любопытства, продолжал крутиться возле хозяина. Старик развязал рюкзак и опустил туда руку. Пошарил немного и вытащил телефон, потом большой охотничий нож, коробку с патронами, кошелек, паспорт. В кошельке было немного денег, которые старик взял и положил на стол.

– Пригодятся.

Потом он взял телефон и стал просматривать сообщения. Аппарат был неплохим, с выходом в Сеть, и Василиса в очередной раз удивилась, как ловко он с ним управляется. Старик пощелкал клавишами, задержался на чем-то и позвал Германа.

– Видишь? Это карта. Ее прислал заказчик. Так он определил ваше местонахождение. Может, хотел и до меня добраться, упырь. – Старик пощелкал клавишами, нашел сообщение. – Смотри, это от него, адрес скрыт. Нужно отправить ответ. Надеюсь, кодовое слово у них не предусмотрено? От кого, им, собственно, прятаться? Думаю, они не стали усложнять задачу. Старик набрал простую фразу: «Работа выполнена». – Ну, вот подождем.

Ответ пришел через пару минут, он содержал минимум информации, записанной в столбик. Сбербанк, четырехзначная цифра и еще несколько цифр.

– Как ты думаешь, что это? – Герман заглянул старику через плечо.

Старик усмехнулся.

– Или заказчик чрезмерно самонадеян, или совсем обнаглел. Они даже не потрудились замаскироваться. Все просто. Это номер счета в филиале Сбербанка. За выполненную работу.

– Но тут много цифр.

– Болван, весь счет не уместился на одной строке. Интересно, насколько простирается его щедрость? Ладно, давай паспорт.

Герман протянул старику документ. Тот раскрыл его и прочитал:

– Найденов Виктор Леонидович. В детском доме, что ли, так назвали? – Он протянул паспорт Герману. – Возьми, это тебе. Получишь деньги.

– Каким образом? Что-то я не заметил особого сходства между нами.

Старик закатил глаза.

– Я тебе сто раз говорил. Морок! Морок, понимаешь? Это вообще элементарно. У тебя даже паспорт есть. Протянешь его в окошко, получишь деньги. Минимум усилий. Я уж не говорю о том, что их можно и по простой бумажке получить. Но так меньше подозрений. К тому же они копию паспорта делают. Если наш визави захочет поинтересоваться, то все будет, как надо. Усвоил?

Герман кивнул.

– А если не получится?

– Получится. Ты же смог его сжечь. А это еще проще. Но уже стемнело, нам пора за работу. Мы хотели похоронить Охотника. Ты полетать желаешь, парень?

Герман ошеломленно уставился на старика.

– Полетать? Ты сказал полетать?

– Да, сказал. А что тут такого? Надо же тебе когда-то начинать. Лучше со мной, чем одному. Не так страшно. Ну как?

– Неожиданно, но я не против. А Василиса?

– Останется здесь. Поболтает с Драки, чтоб он не скучал. Мы быстро. И к тому же, если туда идти, это много времени займет, а нам не желательно до утра задерживаться, еще могилу копать. Ты, Василиса, не против?

– Да нет. Мне совсем не хочется опять видеть эти обгорелые останки. Они еще и воняют к тому же.

– Вот и славно. Пошли, Герман.

Все втроем они вышли из пещеры. Было уже темно, и лес вокруг угрожающе шумел, слившись в черную липкую массу. Старик развязал привычным движением тесемку сзади, которая соединяла большой разрез на рубахе, и оттуда со свистом высвободились крылья. Они были большими и черными, с прозрачными серыми перепонками. «Как у летучей мыши. – Подумала Василиса. – Неужели это все с нами?» Старик захлопал ими, как огромная птица, и немного приподнялся над землей. Герман заворожено следил за ним.

– Давай, не робей! – Старик призывно махнул рукой.

Герман решился. Он скинул рубашку, и тоже расправил крылья. Они были немного светлее, чем у старика, и отливали серебром. Брюки снимать не пришлось, хвост был небольшим.

– Ну, взмахни ими! Давай!

Герман послушно выполнил. Крылья как будто ждали этого. Они вдруг зажили собственной жизнью, расправились, затрепетали, и Герман не заметил, как слегка оторвался от земли. Старик взял его за руку, и они начали быстро подниматься, интенсивно хлопая крыльями. Василиса наблюдала за ними, стоя возле пещеры, пока они не превратились в две маленькие черные точки.

– Воистину неисповедимы пути твои, Господи! – Она зашла внутрь, и села возле огня. Драки устроился у нее на коленях, и оба задремали.

* * *

Молодая учительница Наталья возвращалась сегодня в поселок поздно. Она задержалась в школе, потом зашла в садик за сыном, прошлась с ним по магазинам – у малыша порвались ботинки, а в поселке ничего стоящего не купишь. Когда они садились на электричку, начинало темнеть, а на свою станцию они приехали затемно. Ее дом стоял на отшибе, надо было пройти немного полем и перелеском, но Наталья не боялась – в их округе отродясь отребья не водилось. Все поселковые здесь ходили, слава Богу, ничего не случалось. Да и время, несмотря на темноту, еще не позднее. Она крепко держала сына за руку и бодро шагала по дороге. Малыш вдруг закапризничал и остановился. «Устал, – подумала Наталья, – зря я его так долго таскала», – а вслух сказала:

– Что случилось, сынок? Еще чуть-чуть осталось. Пойдем, милый, мама тоже устала.

Мальчик поднял голову и вытянул руку по направлению к небу.

– Мама, смотри! Драконы летят! Как в сказке!

– Ну какие еще драконы, дурачок? Пойдем! – Наталья потянула малыша за рукав. – Бабушка ждет. – Женщина даже не взглянула наверх, уверенная на все сто, что малыш придумывает.

Но мальчик затопал ногами и заплакал.

– Драконы!!! Дра-ко-ны! Я боюсь!

– Господи! Наказанье мне с тобой! – Наталья дала сыну подзатыльник, взяла за руку и решительно потащила за собой. – Тебе привиделось, это, наверное, вороны.

– Нет, у них большие крылья и хвост.

– Ну, значит, орлы, или грифы. Ты просто устал. – Наталья подняла голову. – И где они? – Небо было абсолютно чистое. – Драконы только в сказке бывают.

– Правда?

– Ну конечно.

Малыш вздохнул, сжал покрепче руку матери, и они быстро зашагали по направлению к дому.

* * *

Василиса вздрогнула и открыла глаза. Дверь открылась, и старик с Германом вошли внутрь. Драки спрыгнул с колен Василисы и подбежал к старику, виляя хвостом.

– Ну как? – Василиса потянулась. – Все сделали?

Герман кивнул.

– Как прошел полет?

– Отлично. Только устал с непривычки. Но Василий говорит, что это пройдет. Никогда не испытывал подобное ощущение. Страх и трепет, а потом полное наслаждение.

– Везет тебе. Я тоже хочу.

– Ты крылья сначала отрасти. – Старик влез в разговор. – Если сможешь.

– А если нет?

– Тогда, увы. Придется довольствоваться чем есть.

– Вы его закопали?

– Да, он выглядит ужасно. – Герман поморщился. – Неужели, это я? До сих пор не могу поверить, что я способен на такое.

– Да, старик, – Василису внезапно осенило. – А если бы он нас убил? Что бы тогда делал? А?

Старик снисходительно посмотрел на Василису.

– Не убил бы. Я ведь там был и следил за вами. Эта пещера тоже моя. Я там раньше жил, но потом перебрался сюда, подальше. Здесь лучше и спокойнее. Когда он стал целиться в вас, я стоял за его спиной и немного толкнул его.

– Но он успел выстрелить. Он мог попасть, расстояние-то было совсем маленькое. Мы уже попрощались с жизнью.

– Понимаешь, нужно было, чтобы вы проснулись и сделали то, что сделали. Кроме как испытать сильный стресс и встать на грань жизни и смерти, я не видел другого выхода. Страх мог вынудить вас действовать. И я не ошибся.

– Не ошибся?! Ты так спокойно говоришь об этом?! Я повторяю тебе – он выстрелил! Выстрелил!

– Ну даже если бы он задел кого-то из вас, второй бы наверняка остался жив, я бы не дал ему выстрелить второй раз. За это можно было не беспокоиться.

– Ты злой и жестокий старик! Значит, ты готов был пожертвовать кем-то из нас ради своей великой цели? Кстати, даже непонятно какой.

– Успокойся, не нужно шуметь, ничего ведь не случилось. Риск был оправдан. А ради великой цели всегда стоит рискнуть. Вся наша жизнь – сплошной риск, так что нечего разглагольствовать. Надеюсь, ты не в обиде? – Старик посмотрел на Германа.

– Нет, даже рад. Ей не понять, она еще человек.

– И ты туда же! Хорош муженек, а я за него заступаюсь!

– Ну все, хватит, забыли об этом! – Старик прервал перепалку. – У нас есть дела поважнее. – Этот труп не стоит таких долгих разговоров. Идемте за мной.

Василиса еще злилась, но пошла за стариком. Драки увязался за ними. Старик открыл дверь в стене, откуда доставал продукты, и они очутились в небольшой комнате. Комната была круглой, с люком посередине, и пустой. В ней царил полумрак. Свет лился из небольшого отверстия в потолке и напоминал точечный светильник.

– У тебя и свет есть? Откуда он здесь? – Василиса озиралась в поисках источника питания.

– У меня много что есть. Ты все время забываешь, как давно я живу. Так давно, что успел приспособиться. А ты думала, я дремуч и малограмотен?

– Нет, что ты, но, признаюсь, не ожидала такого размаха. Где источник питания?

– Их несколько. Один – автономный, его принесла Фрося еще давно, но он абсолютно исправен. Я редко им пользуюсь, ему нужно топливо, которое не всегда удается достать. А второй – тут немного подальше линия электропередач, так мы сделали незаметное ответвление, подземное. Пришлось повозиться, но оно того стоило. Им я тоже редко пользуюсь, по мере необходимости. Интернет, телефон, сама знаешь.

– Интернет, телефон? – Василиса захлебнулась собственной слюной. – Фантастика. Теперь я верю, что драконы способны завоевать мир.

– Ну, детка, не нужно помпы. Что значит завоевать мир? Все завоевания мира кончаются одинаково плохо. Твой муж хорошо об этом знает. Об этом кричит вся история. Не завоевать, а войти в этот мир полноправными его членами. Это все, что мы хотели. Эта планета такая же наша, как и их, людей. И мы тоже имеем право здесь жить. Мы просто хотели исправить изначальную несправедливость. А если это было наказание за гордыню, то искупили его сполна, и теперь, признав ошибки и научившись на них, хотим начать новую жизнь, не пряча крылья и хвост.

– Браво! Прекрасный план! – Василиса захлопала в ладоши.

Старик шутливо поклонился, и они весело рассмеялись.

– Здесь у тебя продукты? – Герман показал на люк в середине комнаты.

– Да, но не это я хотел вам показать. – Василий подошел к стене, нажал на что-то, и дверь бесшумно отъехала в сторону, открыв их взору ступени, ведущие вниз. Старик поманил их рукой, и Василиса с Германом стали осторожно спускаться, держась за перила. Лестница оказалась не длинной, и вскоре они уже созерцали большую залу. Старик включил освещение, расположенное по краям и они увидели довольно большую комнату, обставленную, как кабинет. Массивный стол, кресло, книжные шкафы по стенам, заставленные множеством книг. Кожаный диванчик сиротливо примостился с краю, напомнив Василисе фильмы про чекистов 20–30-х годов. Компьютер на столе смотрелся одиноко и чуждо.

– О! – Герман присвистнул. – Да у тебя практически последняя модель! Где взял?

– Где-где! Купил! Говорю же тебе, мы не сидели сложа руки. У меня и телефон хороший. С выходом в Интернет. Мне за квартиру платить не нужно, от других необходимых расходов я тоже освобожден, на технику вполне хватило. Это не роскошь, скорее необходимость. Должны же мы были знать, что происходит в мире, куда мы собрались внедряться. А Сеть мне нужна. Я с ней на ты. Она многое способна рассказать, если к ней найти подход. Она как живая, а может, она живая и есть? Коллективный разум человечества. Почти как Бог. Видит все сразу, и все видят его. Одно из лучших творений человека.

– Ты только этим хотел нас удивить? – Василиса погладила рукой полированную поверхность стола. – Тебе это удалось, современный дракон.

– Нет, не этим. Как я могу удивить вас тем, что вы имеете уже давно. Глупо. Это нам для связи. – Старик юркнул куда-то за книжные полки, одна из них немного повернулась, и поманил Василису с Германом за собой. Они протиснулись в небольшое образовавшееся отверстие, и если бы их челюсти могли падать, то непременно бы оказались на полу. Их взору предстала детская комната. Самая настоящая детская комната. С колыбелью, игрушками и всеми атрибутами, полагающимися ребенку. Слабый свет мягко светил, создавая ощущение уюта и тепла. В кроватке кто-то тихонько зашевелился и раздался слабый писк. Старик бросился к источнику звука и засюсюкал:

– Мой малыш проснулся, ну-ну, не плачь, сейчас я тебя покормлю, моя деточка!

На мгновение Василисе показалось, что оттуда сейчас появится перепончатая лапа, напоминающая крокодилью. Она даже зажмурилась, боясь это увидеть. Но вместо этого сверху на борт кровати легла пухлая детская ручка, и перед глазами Василисы предстала забавная мордашка младенца месяцев пяти-шести. Мордашка пустила пузырь, опустила уголки губ и жалобно захныкала, потирая толстенькими кулачками заспанные глаза.

– Сейчас, сейчас, – старик засуетился, явно что-то ища, – ах, вот и оно! – Он радостно взял в руку самую обыкновенную бутылочку, наполненную чем-то белым. – Ешь, малыш!

Ребенок вырвал бутылку из рук старика, сунул ее рот и жадно зачмокал.

– Господи! – вырвалось у Василисы. – Какая прелесть! А что он ест?

– Молоко с особыми добавками.

– Откуда он у тебя? Признаюсь, такого сюрприза я не ожидала.

– Честно, я и сам не ожидал. Действительно, сюрприз. Это из-за него я торопился вытащить вас сюда. Ей пора уходить отсюда.

– Ей? Это девочка?

– Да.

– Как зовут?

– Октябрина.

– Что за странное имя. Где ты его откопал?

– Сейчас октябрь. И потом, у дракона должно быть необычное имя. Мне это понравилось.

– Ну, в общем, все равно. Чудесная малышка! И все-таки, откуда она?

Старик вздохнул.

– Темная история. Сейчас, когда уже никого нет, трудно сказать наверняка. Но кое-какие предположения у меня есть. Думаю, это Фрося снесла еще одно яйцо и хотела оставить его себе, поэтому и спрятала. Она что-то все хотела мне сказать перед смертью, но не решалась. А потом она простудилась, меня долго не было, и я не смог с ней толком поговорить. А когда зашел к ней, она уже была без сознания. Меня можно понять, я не люблю смотреть на умирающих. Смерть претит мне. Я просто не мог, мне не хватило мужества. Но трудно винить кого-нибудь за это. Наверное, она нагуляла ребенка, скрывала это от всех, снесла яйцо и спрятала его в прохладное место, где я его и нашел около года назад.

– Но зачем ей прятать? Вы же мечтали о детях. И как ей удавалось скрывать живот? – Василиса с недоверием посмотрела на Василия.

– Насчет живота, так он совсем не большой, не как у человека. Его практически не видно. Если бы она хотела скрыть, это бы ей удалось без труда. Даже от мужа. Здесь нет ничего такого. Да и яйцо было совсем маленькое. А зачем прятала? Не знаю. Может, хотела, чтобы ее ребенок остался здесь, с ней? Решила дождаться подходящего момента, может даже моей смерти, я ведь гораздо старше, а потом позволить ребенку появиться. Она не хотела к людям. Как бы там ни было, я нашел это яйцо в одной из дальних комнат. Есть у нас такие, на всякий случай. Там ничего нет, просто холодные залы. Что-то вроде кладовок. Мы там хранили разный мусор, который жалко выбрасывать. Не помню, что мне там понадобилось, наверное, просто хотел разобрать хлам. Я рылся в старье, когда услышал шорох. Я оглянулся и увидел, что камень соскользнул со своего места и открыл моему взору что-то похожее на яйцо. Я не поверил глазам, подошел поближе, и, к моему удивлению, это действительно было оно. Гладкое, круглое яичко, совершенно целое. К слову сказать, яйца дракона могут храниться в прохладе достаточно долгое время. А если и температура поддерживается постоянной, то практически бесконечно. Это заложено в наши гены для лучшей сохранности и выживаемости вида, в отличие от людей. Но… ладно, не буду повторяться. Я взял яйцо и поместил его в тепло, соблюдая все условия, чтобы вылупился дракон. Я не особенно надеялся, но решил посмотреть, что из этого выйдет. И вот, как видите, что вышло. – Он засмеялся, взял ребенка на руки и немного подбросил. – Тяжеленная!

Малышка заулыбалась, на тугих щечках проявились очаровательные ямочки. Она радостно взвизгнула и пустила слюни.

– Возьми, подержи. – Старик протянул ребенка Василисе.

Василиса смутилась, но ребенка взяла. Она подумала, что очень-очень давно не держала детей на руках и даже не знает, как это делается. Девочка засмеялась, открыв розовый беззубый ротик, схватила Василису за волосы и резко потянула.

Василису от умиления даже прошибла слеза. Она прижала ребенка к себе и поцеловала. Девочка начала ощупывать ее лицо, корча смешные рожицы.

– Не правда ли, она прелесть? – Старик тоже умилялся, глядя на ребенка. – Да, Герман?

– О! Да! – Герман смотрел на всех слегка ошарашенно.

– Ну вот и славно, давай ее сюда! – Старик взял малышку из рук Василисы и положил в кровать. – Нам спать пора. Да, моя девочка? – Он начал качать кроватку. – Малыши драконов должны много спать.

– А что ты будешь с ней делать? – Василиса забеспокоилась. – Для чего ты нам ее показал?

– Вы заберете ее с собой. Ей больше нельзя здесь оставаться. Я все продумал. У вас нет детей. Вы привезете малышку домой и скажете, что удочерили ее. – Молчи и слушай. – Старик сделал предупреждающий жест рукой, видя, что Василиса открыла рот. – Расскажете следующую историю. Герман очень хотел ребенка, но у вас не было. Он решил усыновить, но ты возражала, колебалась. Из-за этого вы крупно поссорились, и он ушел, не сказав тебе, куда. Ты ждала его несколько дней, потом забеспокоилась и обратилась в милицию. Ты никому ничего не говорила, потому что не знала о его планах. Потом он позвонил тебе и велел срочно приехать в отдаленный городок в Сибири. Ты взяла отпуск и поехала. Оказалось, что Герман решил усыновить ребенка из детского дома, расположенного в этом городке. Он нашел детский дом по Интернету, связался с ним и приехал, когда принесли подходящего младенца. Но ему нужно было оформить бумаги, и требовалась твоя подпись. Он попросил тебя помочь ему, а потом, если ты не захочешь воспитывать малышку, он разведется с тобой. Но ты была совершенно очарована, к тому же не хотела терять мужа и с радостью согласилась. Вы помирились, оформили документы и забрали ребенка. Деньги помогли вам значительно ускорить дело. По-моему, это отличная история, и все хорошо объясняет. Никто не придерется. Как вам?

– Мне нравится, но документы? У ребенка должны быть документы, иначе нам никто не поверит. Или нам придется посвятить кого-то постороннего в эту тайну, что, как мне думается, нежелательно. – Герман сделал озабоченное лицо. – Все это очень неожиданно.

– Не волнуйся, папаша, я обо всем позаботился. Документы в порядке. Они подлинные, так что не сомневайся, все пройдет как по маслу.

– И где ты их взял, сидя в этой глуши?

– Где взял, там и взял. Вам не обязательно все знать. У меня много возможностей. Да и деньги еще никто не отменял. Говорю тебе, что все нормально, значит, так и есть, комар носа не подточит. Я не собираюсь рисковать из-за такой мелочи.

– И правда, Герман, что ты пристал? – подала голос Василиса. – Тебе что-то не нравится? По нашей легенде это именно ты рвался усыновить ребенка, так что будь счастлив и не задавай лишних вопросов. А когда мы сможем забрать Октябриночку?

– Завтра, я все подготовлю, дам вам рекомендации по кормлению, добавки в пищу. Не бойтесь, она очень спокойная малышка. Ну, пойдемте, нам еще нужно многое обсудить с вами. Вашу дальнейшую жизнь. Она теперь в корне переменится. – Старик заботливо укрыл девочку одеялом, Василиса кинула на нее прощальный взгляд, в котором засветилась любовь, и они тихо вышли из комнаты.

– А если она проснется и начнет плакать? Разве мы услышим ее? – Василисе не хотелось оставлять ребенка одного.

– Не проснется, она спит очень крепко.

– Кстати, сколько ей?

– Десять месяцев.

– Я думала, месяцев пять-шесть. Она нормально развивается?

– Абсолютно. Я уже говорил вам, если вы меня слушали, что драконы выглядят, как новорожденные, до шести месяцев, а потом начинают расти довольно быстро. Да не бойся ты, – старик улыбнулся, – дракона так же легко воспитывать, как простого ребенка. Ничего особенного не нужно. Вас же вырастили обычные матери, кстати, даже не подозревающие о том, что вы драконы, и ничего, все обошлось. И вы справитесь, я уверен. Это не самое трудное. Труднее будет выйти на вашего убийцу и нейтрализовать его. Идемте, надо все продумать.

Они прошли через кабинет, старик опять остановился там, пошарил по стенам, открыл очередную дверь, и они оказались в спальне. Богатой, обставленной в духе русских боярских палат. Во всяком случае, так показалось Василисе, хотя она имела слабое представление об убранстве боярских спален.

– Знаете, давайте поговорим завтра. Вижу, вы устали и перегружены впечатлениями. Отдохните. Вам здесь понравится. Осторожнее с крыльями, Герман! – Старик улыбнулся. – Не сломай. А я завтра утром приду. Ну, спите. – И он осторожно закрыл дверь.

В комнате сразу стало абсолютно темно. Но почему-то Василиса хорошо видела. Правда, зрение было немного необычным, она видела контуры Германа, очерченные красным, как в боевиках у военных, надевших приборы ночного видения. Василиса скинула с себя одежду и прижалась к мужу.

– Я ужасно соскучилась, милый, – голос ее стал приглушенным и нежным. Она начала снимать с мужа рубашку, очень осторожно, чтобы не повредить его новые органы. Погладила его плечи. Руки вспомнили подзабытые ощущения теплой кожи. Ей захотелось обнюхать его, как собаке, но она сдержалась. Такой жест показался ей слишком животным. Герман откликнулся на ласку и прижал ее к себе. Василиса закрыла глаза, желая раствориться в потоке любви. Она качалась на волнах желания, то накатывающего, то немного отступающего, вспоминая их ночи, полные неги. На миг ей показалось, что они оторвались от земли и висят в невесомости, в кромешной тьме, без мыслей, без чувств. Она открыла глаза, чтобы убедиться, что они еще живы. Герман держал ее в объятиях, исступленно целуя лицо и волосы. Его крылья расправились и слегка трепетали. Василиса не чувствовала под собой ног и опустила глаза вниз. Они, и правда, чуть оторвались от земли, и висели над полом на небольшой высоте. Василиса засмеялась. Герман поставил ее на пол, и она легла на кровать. Закинула руки за голову, чтобы он мог лучше ее видеть. Герман лег рядом. Накрыл ее своим телом и тихо вошел в нее. Все было как всегда, и все равно не так. Герман пощекотал кончиком хвоста у Василисы между ног. Это было очень нежно и эротично. Василиса пылала, она горела и извивалась, как змея. Хвост шарил по ее телу, как живой, так, что Василисе казалось, что с ними присутствует кто-то третий, что придавало остроты ее ощущениям.

Когда все закончилось, Василиса устало откинулась на подушку и закрыла глаза.

– Ты был великолепен. У тебя весьма эротичный хвост.

– Спасибо. Кажется, он живет сам по себе. – Герман лег рядом с ней и положил руку под голову. Крылья сложились, став почти незаметными. – Давно не спал с тобой рядом.

Василиса поцеловала его.

– Я люблю тебя.

– Я тоже. Обними меня.

Василиса подвинулась ближе и обняла мужа за шею. Герман натянул одеяло.

* * *

Они не услышали утром скрипа двери, а когда открыли глаза, старик стоял в комнате.

– Привет! Вставайте. Утро уже.

Василиса села на постели, завернувшись в одеяло.

– Ты зачем вошел?

– Будить вас. А что?

– Не знаю, как у драконов, а у людей так не принято.

– Ну, извини, неотесанного дракона.

– Ладно, иди, мы сейчас. Только дверь не закрывай, а то замуруешь нас здесь навечно.

– Я за дверью подожду.

* * *

Василиса с Германом быстро оделись и вышли наружу. Ведомые стариком, вернулись в кабинет, где стоял компьютер. Монитор светился, и компьютер тихо гудел. Старик подошел к нему и сел в кресло.

– Связь будет по почте и по телефону. Ваша задача вычислить заказчика и узнать его планы.

– Нам нужно убить его?

– Ну зачем так сразу. Для начала узнать, что ему нужно. А потом по обстановке. Я вошел в вашу почту, там ничего нет. Либо он затаился, либо успокоился. Не забудь получить деньги, Герман.

– Как ты вошел в почту? – Василиса возмущенно стрельнула глазами.

– Просто. Я с Сетью на ты. Говорил же тебе, а ты не слушаешь. А что такого? Разве мы теперь не одно целое?

– Не знаю, наверное. – Василиса задумалась. Имеет ли он право так лезть в их жизнь? И что теперь будет их жизнь? Свой среди чужих, чужой среди своих? – Ну ладно, и что дальше?

– Вы возвращаетесь домой с ребенком. Про то, как вы жили раньше, забудьте. У тебя, Герман, отец политик, если мне не изменяет память?

– Да. В городе он достаточно весом в политических кругах.

– Прекрасно. Думаю, он и тебя хотел видеть в политике.

– Хотел, но это не мое.

– А теперь будет твое. Хватит копаться в черепках, это малоперспективное занятие. Молчи, молчи, знаю все твои возражения. – Старик сделал предостерегающий жест рукой. – Я посвятил тебя в историю более чем достаточно. Что еще ты хочешь узнать? Твоя наука даже сейчас ничего не знает о драконах. Что она вообще знает? Она только воображает, что много знает об этой планете. Всегда считал людей надутыми павлинами, а сейчас тем более. Их проблема не в том, что они не могут ничего узнать, а в том, что они не хотят ничего знать. Человек – венец творения! Как же! – Старик сплюнул на пол. – Индюки, вообразившие себя орлами! Ха-ха! Не могут видеть даже у себя под носом. Вот это твоя наука – сплошное надувательство и фарс. Ни к чему дракону заниматься такой ерундой. Тебя ждут великие дела. Политика – это то, что сейчас нужно. Деньги, деньги и власть нам сейчас просто необходимы. Поэтому ты войдешь в политику, на радость своему отцу. А ты, Василиса, я знаю, работаешь в банке? Простым клерком? Для тебя тоже настало время перемен. Деньги – это ты. Банк это прекрасно, это именно то, что нам нужно. Заменишь свою начальницу, потом войдешь в совет директоров, станешь председателем правления и так далее.

– Что так далее?

– Банк будет наш. Весь, с потрохами.

– Думаешь, это так просто?

– Думаю, не так сложно. Смену собственников можно организовать разными путями, в том числе и через банкротство. Ну, не мне тебя учить, сама сообразишь.

– А почему бы тебе не переселиться в город? К нам поближе? Будешь руководить операцией. Держать руку на пульсе, так сказать? А?

– Нет, я не могу Драки одного оставить. Как он будет без меня? Не может же он сидеть целыми днями дома? Ты можешь себе представить, что я утром выхожу на прогулку и веду Драки на поводке? Смешно? Вот до чего мы докатились. И еще есть причина. – Старик широко раскрыл глаза и подошел к Василисе поближе, так, что она даже отпрянула. – Что видишь?

– Странные глаза у тебя какие-то… Ах, поняла! Прости! Они как у кота!

– Заметила? Вот и другие заметят. Не ходить же мне в темных очках все время? Прямо человек-невидимка. Но мы вернемся, когда будет такая возможность. Обязательно. И Драки с триумфом пройдет по улицам, гордо подняв хвост. И даже сможет полетать. Надеюсь, доживу до этого благословенного дня.

– А если нет? – Василиса внимательно посмотрела на старика.

– Не хочу думать о грустном, но на всякий случай я научил Драки нажимать кнопку на сотовом, где находится печальное сообщение. Ты прочитаешь и приедешь за ним. Поселишь неподалеку от своего дома и будешь регулярно навещать. Просто навещать. Драки нужно общение, с едой у него нет проблем. Но мы будем видеться. У меня есть что надеть для выхода в свет. Я буду наведываться к вам. Вам будет нужна моя помощь.

– А куда ты хвост денешь? Он у тебя вон какой длинный.

– Это не проблема. – Хвост, доселе торчавший из-под рубахи, мгновенно исчез.

– Ты что, втянул его в себя? Прямо фокусник.

– Нет, распластал вокруг ноги. Когда надеваешь брюки, он практически не виден. Я же не ношу обтягивающей одежды. Загорать тоже пока не собираюсь. В конце концов наш оппонент много лет прячет свою сущность, и ничего. Хотя, как я уже говорил, люди не склонны замечать ничего такого, что выбивается из их крошечного мирка. Но нам это на руку. Ты можешь помахать у них перед носом хвостом, и они скажут, что ты приклеила его, чтобы развеселить их. Нечего особенно бояться. Хотя, и расслабляться особо не стоит. Вам все понятно? – Старик обвел взглядом Василису с Германом.

– Да, в общих чертах. – Герман пожал плечами.

– А почему у нас с глазами все в порядке? Это аномалия? – Василисе хотелось знать.

– Я – чистый дракон, а вы полукровки. Но это не гарантия, просто так получилось. Больше нет вопросов?

Василиса с Германом покачали головами.

– Ну и славно, о деталях договоримся потом. – Старик протянул Герману бумажку. – Здесь мой телефон и электронная почта. Хотя это не единственные способы связи. Вы потом сами увидите. Вот вам деньги, – старик протянул пачку Василисе, – на дорогу. Сейчас принесу Октябриночку. Пока вы спали, я ее подготовил.

Он нырнул в полуоткрытую дверь, вынес оттуда сверток и протянул его Василисе.

– Держи. Она теперь твоя. Надеюсь, ты сумеешь о ней позаботиться.

Василиса подняла уголок одеяльца, закрывающего лицо, чтобы полюбоваться на ребенка.

– Можешь на нас рассчитывать. Не беспокойся, она мне будет как дочь. К тому же, если верить твоим рассказам, она мне, по всей видимости, сестра.

– Ну да. Вы родня.

– Ну вот и славно. А как мы доберемся до станции? Пешком через лес? С девочкой? Мне кажется, это будет немного утомительно для нее.

– Ничего не поделаешь, идти придется. Ты все равно не можешь летать, да и днем это опасно. Переполошим всю округу. И потом, люди начинают палить, ни в чем толком не разобравшись. Глупо сгинуть, еще не начав как следует жить. Да у тебя и крыльев нет. Мы же не оставим тебя одну идти через лес. Я провожу вас почти до станции. Октябриночку я понесу сам. За столетия я научился пользоваться своими преимуществами очень хорошо. Давай ее сюда.

Василиса протянула ему сверток, который слабо запищал.

* * *

Путь и в самом деле оказался не близким. Пока они дошли до станции, уже начинало темнеть. Несколько раз они останавливались, чтобы отдохнуть и перекусить. Старик кормил ребенка из бутылочки. Девочка вела себя на удивление спокойно, чем изрядно удивила Василису, ноги у которой гудели от длительного перехода.

– Ты не устал нести ее? Может, отдашь Герману? – Она задавала этот вопрос старику пару раз, на что он неизменно отвечал:

– Нет, идите, все нормально.

Когда наконец вдалеке они увидели огни цивилизации и сели в последний раз отдохнуть и попрощаться, Василиса задала мучавший ее вопрос:

– Раскрой секрет своей неутомимости. Я еле живая. Герман тоже отдувается, я смотрю. Откуда силы? Опять напиток?

– И да, и нет. Я, конечно, пью напитки для поддержания энергетического уровня, но стараюсь не злоупотреблять. Их действие сродни вашему алкоголю. Не стоит заходить слишком далеко на этом пути. А насчет сил, так это спасибо крыльям и хвосту. Чтобы ты лучше поняла, это как включить мотор на очень маленькую мощность. Ноги почти не касаются земли, хвост служит опорой. Потом научитесь. Это от очень далеких предков. Им иногда приходилось долго выслеживать добычу в зарослях, и чтобы ноги не так уставали, они пользовались крыльями и хвостом. Согласитесь, это умно.

– Да, очень. Если, конечно, их иметь. У меня-то они будут?

– Пока не ясно, может, в зачаточном состоянии? Но даже отсутствие этого не убавит твоей силы как дракона, не волнуйся.

– Я и не волнуюсь. Сейчас я подумала, что мне будет гораздо труднее их прятать, чем Герману. Мне бы пришлось все время ходить в мешковатых костюмах, даже летом.

– Наверное, ты права. Издержки конструкции, ничего не поделаешь. Надеюсь, эти неудобства временные. Ладно, пора прощаться. Про связь все поняли? Для начала желательно делать это чаще. Ну, пока! – Старик отвернулся, и Василисе на миг показалось, что он хотел скрыть набежавшую слезу.

Она обняла старика и поцеловала.

– Пока! За нас не беспокойся. Мы все-таки вместе. Я больше буду волноваться за тебя. Драки, это конечно, хорошо, но он собака.

Старик поцеловал ее в ответ и легонько оттолкнул от себя.

– Идите!

Василиса с Германом пошли вперед, Герман нес ребенка. Василиса не оглядывалась, но чувствовала, что старик смотрит им вслед. «Группа разведчиков вышла на задание, – подумалось ей, – как в фильмах про войну. В жизни бы не подумала, что придется пережить такое». Она закинула сумку подальше на плечо и ускорила шаг.

* * *

На окраинах города они оказались через полчаса. Самая обычная пара с ребенком на руках.

– Может, пойдем ко мне в гостиницу? Я не сдавала номер в целях безопасности. А вдруг он еще свободен? Там кое-что осталось.

– Думаю, не стоит. Хотя… Знаешь, это неплохая мысль. И подтверждает нашу легенду. Ты ездила к мужу и ребенку, и мы вместе приехали обратно. Ладно, идем.

* * *

Номер оказался пустой, Василиса еще числилась в постояльцах, и они, взяв ключ, прошли наверх. Девушка за стойкой, правда, странно на них посмотрела, но Василиса сказала, что приезжала встретить мужа и ребенка и завтра они уезжают. Девушка кивнула, как будто это ее не касалось. Василиса спросила, где можно купить детское питание, девушка назвала ей несколько магазинов недалеко от гостиницы. На этом их общение закончилось.

В номере было достаточно тепло, и Василиса распеленала девочку. Та сразу задергала ножками и ручками и начала пускать слюни.

– Она очень хорошенькая, ты не находишь? – Василиса умильно улыбалась, глядя на ребенка.

– Просто прелесть! Никогда бы не подумал, что это дракон. Слушай, Василиса, может, возьмем ее и махнем в какой-нибудь город? Ну его к черту, этого старика с его сумасшедшими планами! Будем просто жить, растить девочку. Как все нормальные люди.

– Как все нормальные люди? А как ты объяснишь нормальным людям то, что находится у тебя сзади? Или будешь прятать всю жизнь? А может, лучше отрезать? Нет. Нет, и нет, и нет! Мы будем действовать так, как мы решили! Я не хочу всю жизнь скрываться и прятаться! Ты просто трус!

– Ну, прости, прости. Это у меня вырвалось. Никогда не занимался политикой, немного страшно. Это же нужно будет речи произносить, что-то обещать.

– Ну и прекрасно. Произнесешь и пообещаешь. Моя задача еще сложнее. Тебе не кажется, что прибрать банк к рукам задачка не для слабонервных? То-то и оно. Но пути назад нет. Даже не думай. Иначе я спалю тебя. Битва драконов называется.

– О! Да ты кровожадна! – Герман подхватил жену и сжал ее в объятиях так, что она вскрикнула.

– Пусти! Мне больно! – Василиса вырвалась. – Давай хоть свет выключим, а то вдруг зайдут, нам еще трупов здесь не хватало.

– Ты готова сжигать всех подряд?

– Дурачок! От страха.

С кровати раздался нетерпеливый писк. Василиса посмотрела в ту сторону. Девочка начала кукситься и тереть ручонками глаза, собираясь заплакать.

Василиса пошарила в сумке в поисках бутылочки, но наткнулась на что-то твердое. Это была фигурка дракона, которую она везла с собой. Непостижимым образом она опять оказалась в сумке у Василисы. Та пожала плечами, но увидев, что девочка проявила интерес, сунула ей фигурку в руку. Ребенок притих, поворачивая ее в разные стороны и подолгу изучая каждый изгиб, ощупывая его руками.

Василиса с Германом засмеялись и выключили свет. Малышка была очень забавной.

* * *

Обратная дорога прошла гладко. Сердце Василисы немного екнуло, когда они переступили порог дома. Совсем мало времени прошло, а сколько всего приключилось.

«Экая странность, – подумалось ей, – ушла человеком, вернулась нелюдем в компании таких же особей».

– Ты позвони в милицию и родителям, обрадуй. Думаю, у них будет шок.

– Не знаю, как в милиции, а у родителей точно будет. Принесла царица в ночь то ли сына, то ли дочь, не зайчонка, не лягушку, а неведому зверушку! Ха-ха!

– Да уж! Но не скажи, на неведому зверушку моя сестренка не очень похожа. – Василиса отнесла ребенка в спальню. – Нужно будет завтра же купить ей кроватку. Кстати, она ведь совсем крошечная, как я буду осуществлять наш план Барбаросса? Няню наймем?

– Придется. Может, мама согласится посидеть?

– Может. Хотя в свете того, что ты рассказал, сильно сомневаюсь.

– Зря. Она сильно изменилась с тех пор. Я же тебе говорил. Возможно, даже будет рада занять себя хоть чем-нибудь.

– Во всяком случае, предложить стоит. – Василиса не стала спорить.

Она прошла на кухню, приготовила смесь для малышки, налила ее в бутылочку и дала девочке в руку. Та жадно схватила соску и аппетитно зачмокала губами.

До выхода Василисы на работу оставалось два дня. Герман позвонил родителям и в милицию. Трубку взяла мать. Она удивилась и немного испугалась, услышав голос сына. Герман, как мог, объяснил ей суть дела, не утаив и про малышку. Василисе даже показалось, что она видит, как свекровь на том конце провода всплеснула руками и чуть не выронила трубку. В милиции попросили прийти лично с паспортом. Герман пообещал сделать это завтра.

* * *

Майор милиции Котов вальяжно развалился в кресле. Молодой опер Белобородько докладывал ему о происшествиях.

– Одно дело закрываем. Помните, несколько дней назад одна дамочка принесла заявление, что муж пропал?

Котов кивнул.

– Так вот, он нашелся.

– Уже?

– Да, сам пришел. Ездил в тьмутаракань усыновлять ребенка. С женой разругался на этой почве, поэтому она ничего не знала. Завтра придет с паспортом.

Котов отхлебнул чай из стакана.

– Молоток! Уважаю! Что там еще?

Белобородько монотонно зачитывал происшествия, чем нагонял на Котова тоску и сон. «Надо же, какая дрянь! – подумалось ему. – И за это народ нам деньги платит». Он еле сдерживался, чтобы не зевнуть во весь рот, но это казалось ему неприличным. Его снедало желание достать из шкафа бутылочку коньяка и шлепнуть рюмашку, но не хотелось раньше времени развращать молодежь. Белобородько казался ему шустрым малым. «Побольше бы таких, – вяло думал Котов, изо всех сил стараясь не заснуть, – глядишь, и милицию зауважали бы». Заметив, что опер замолчал, Котов обратился к нему:

– Ну, у тебя все?

Белобородько кивнул.

– Свободен.

Когда подчиненный удалился, он, втайне радуясь, открыл шкаф и вытащил заветную бутылочку. Коньяк обжег горло, но приятно согрел внутренности. Никого не таясь, Котов зевнул и закрыл глаза. Он устал, чертовски устал от всей этой белиберды. Рутина, одна рутина. Ему было скучно. Он посмотрел на часы. Оставалось совсем немного. Ему не хотелось больше сидеть здесь, но и возвращаться в свою холостяцкую квартирку он не хотел. Очередной пустой вечер в длинной череде таких же пустых, холодных вечеров. Может, взять бутылочку и нажраться в одиночестве? Но так и спиться недолго. А он еще даже не был женат. Котову было тридцать пять лет, хотя выглядел он несколько моложе. Он начал подумывать о том, чтобы зайти в бар и посидеть там, может, снять какую-нибудь подходящую девчонку на вечер. А если повезет, то и на всю оставшуюся жизнь. Мысли о семье в последнее время преследовали его все чаще. Он прямо грезил домашней едой, уютом и атмосферой домашнего очага. Но пока этого не было, приходилось развлекать себя как-то по-другому. Он подумал о мотоцикле, своем блестящем черном мотоцикле, стоящем у него в гараже. Можно переодеться, вскочить на него и проехаться с ветерком по начинающим пустеть улицам. Это было его тайным хобби и настоящей страстью, отчасти мешающей осуществиться мечтам о семейной жизни. Он даже в самом дурном сне не мог представить, что будущая жена не захочет мириться с его увлечением и ему придется продать мотоцикл. Он был настоящим, отпетым байкером, и его уважали в тусовке несмотря на плохое отношение к милиции в целом. Почти все знали, что он мент, но принимали его за своего. Профессии фанатов байка не имели особого значения в их тусовке. Мало ли кто и как зарабатывает себе на жизнь? У каждого в конце концов свои причуды. Пару раз к нему даже обращались за профессиональным советом, и он охотно помогал. Дружеские связи с байкерами он ценил высоко. Котов налил еще рюмочку и залпом выпил. Хорошо! Но на сегодня достаточно. Не хватало, чтобы у него отняли права за вождение в пьяном виде. Он, конечно, старался не ездить выпивши, но иногда, в пики тоски, не мог удержаться. Удостоверение работника милиции он всегда носил с собой, надеясь, что в крайнем случае оно спасет его. Еще час он усердно пил чай, а потом отправился домой, твердо решив покататься сегодня и встретиться с ребятами.

* * *

Свекровь пришла на следующий день после их возвращения домой посмотреть на внучку. Герман ушел в милицию, и Василиса была одна. Девочка была очень спокойной и не доставляла много хлопот.

– Какая прелесть! Как ее зовут? – свекровь подошла к кроватке, где спала девочка.

– Октябрина.

– Что за странное имя? Где вы его взяли?

– Мы в октябре ее нашли, то есть удочерили, вот и решили так назвать.

– Необычно звучит, но это ваше дело. А где мой сын? Хочу отчитать его. Столько шуму наделал!

– В милицию пошел. Сейчас вернется. Подождите. Идемте чай попьем, пока Октябриночка спит.

– С удовольствием.

Пока Василиса заваривала чай, свекровь трещала без умолку, рассказывая, как расстроился отец, узнав о пропаже сына, что ему стало плохо с сердцем и пришлось вызывать скорую. Как он был шокирован их возвращением, удочерением девочки. Но, как ей показалось, был очень доволен, что у него появилась внучка.

– Он страшно устает на работе, возраст уже не тот, пыл подрастерял. Жаль, Герман не хочет его заменить. Это ужасно его расстраивает.

Василиса усмехнулась в душе, слыша ее слова. «Скоро он просто прыгать будет от радости, – подумала она, – когда узнает о планах сыночка».

– Кстати, как ты теперь на работу пойдешь? Декрет оформишь? Девочка еще совсем кроха.

Василиса замялась.

– Мы думали об этом вас попросить. Или няню придется нанять. Не хочется бросать работу. К тому же, – произнесла Василиса совершенно неожиданно для себя, – мне, кажется, грозит повышение.

Свекровь подняла бровь.

– Вот как? Интересно. Но девочка просто прелесть. Я, конечно, подумаю, посоветуюсь с отцом, но, – она улыбнулась, – считай, что я уже согласна. А когда буду занята, мы пригласим няню. Идет?

– Господи! Как я рада! Я, признаться, очень волновалась за ваше решение. Не хотелось отдавать малышку в чужие руки.

Свекровь покровительственно похлопала ее по руке.

– Все будет хорошо!

– Вы сняли камень у меня с души! – Василиса улыбнулась и подлила свекрови еще чай. «Тебе не привыкать воспитывать драконов, – подумала она про себя, – у тебя получится».

Вскоре раздался звонок, и вошел Герман. Он уладил все в милиции и сообщил матери, что хочет завтра вечером встретиться с отцом. Он был рад ее согласию сидеть с Октябриной. Они договорились, что Людмила Сергеевна будет приходить к ним по утрам, а если не сможет, то Василиса или Герман будут завозить ей Октябрину домой. Они тепло распрощались до завтра, и новоиспеченные родители отправились за покупками для ребенка.

* * *

Перед встречей с отцом Герман немного волновался. Ему было немного стыдно, что своим поступком он принес отцу столько горя. Но сделанного не воротишь, и придется как-то объясниться.

Когда Василиса и Герман пришли, родители уже были дома, хотя было еще довольно рано. Герман подумал, что отец сегодня не пошел на работу из-за этой встречи, и ему опять стало неловко.

Мать засуетилась, взяла из рук Василисы ребенка и отнесла его в спальню. Октябрина спала, она развернула ее и оставила лежать, а сама вернулась к детям.

Отец обнял и поцеловал сначала Германа, а потом и Василису.

– Вы молодцы! Но, признаюсь, не ожидал! Нет, не ожидал! Ну, покажите хоть ваше чадо! Со вчерашнего дня только и мечтаю об этом. Вот и бабушка не даст солгать. – Он обнял жену и прижал к себе, как будто появление внучки вдохнуло в их отношения вторую жизнь.

Малышка на огромной кровати выглядела совсем крошечной. Она сладко спала, пуская пузыри и подняв ручки вверх. Никита Андреевич долго смотрел на девочку, потом на цыпочках вышел:

– Очень хорошенькая! Может мне, конечно, показалось, но похожа на Василису.

Василиса с Германом многозначительно переглянулись.

– Пойдемте, дети, выпьем за вас. За ваше мужество и решительность. За нового члена семьи наконец! – Никита Андреевич сделал широкий жест, приглашая всех в гостиную, где уже был накрыт богатый стол.

За столом обстановка была непринужденной. Никто не вспоминал про то, с чего все началось, всех занимала дальнейшая судьба молодой семьи. Герман повторил просьбу Василисы посидеть с девочкой, спросив, что думает об этом отец. Тот не возражал, даже проявил недюжинный энтузиазм, уверяя, что они будут помогать, чем только смогут.

– Люде немного скучно, это ее даже развлечет. Тем более, насколько я могу судить, девочка очень спокойная.

Видя, что отец в хорошем расположении духа, Герман решился.

– Пап, нужно поговорить.

– О’кей, пойдем в кабинет. – Никита Андреевич сделал недоумевающее лицо и развел руками. – Надеюсь, девочки, вы не будете скучать без нас?

– Идите уже, у нас свои женские разговоры. – Людмила Сергеевна улыбнулась, очень уж комично выглядел муж. «Расцвел, повеселел, – подумала она, – скучно ему без детей, со мной. Слава Богу, теперь все наладилось».

– Василисочка, тебе чаю с тортом?

– Пожалуй, обожаю ваши торты. Сами пекли?

– Для вас старалась. Знаю, вы любите.

Женщины налили чай и включили телевизор.

* * *

Отец сел на кожаный диванчик, закинув ногу на ногу.

– Садись рядом. – Он похлопал по мягкой коже рукой.

Герман сел.

– Пап, ты извини, что так все получилось. Мама нам рассказала про твой приступ. Я, ей-богу, не хотел. Просто так спонтанно все случилось, даже сам не знаю, как.

– Не бери в голову, сынок. Ты не виноват. Возраст, нервная работа. Устал чертовски, а тут еще это… Но тебе огромное спасибо! За внучку, за все. Ты у меня молодец!

– Я о работе, пап, и хотел поговорить. Знаешь, я подумал, что раз теперь у меня есть дочь, я обязан что-то изменить в своей жизни. Я должен думать о ней, о будущих поколениях. – На этом весь пафос у Германа закончился, и он просто добавил: – Хочу заняться политикой. Как ты.

Никита Андреевич даже поперхнулся от неожиданности.

– Вот как? А как же история? Ты так долго уверял меня, что это твое призвание, что я даже поверил тебе. Не хотел мешать. Ты, сынок, и впрямь изменился.

– Ты недоволен? Помнится мне, это была твоя мечта, чтобы я пошел по твоим стопам.

– Что ты, я очень, очень, доволен! Так доволен, что ты даже представить себе не можешь. Сегодня прямо день исполнения желаний! А как ты это себе видишь? Ну, конкретно?

– Откровенно говоря, сам не знаю. Хотел, чтобы ты мне помог. Но если честно, в следующем году выборы, хочу баллотироваться в местную думу. Что для этого нужно?

– Да… Ты взял быка за рога. Не так много, но и не так мало. Хорошая пиар-кампания и деньги. Ну и то, и другое я могу тебе обеспечить. Кое-какой опыт у меня имеется. У тебя чистая, хорошая биография, ты мой сын. Я сниму свою кандидатуру, и мы выставим твою. Преемственность поколений, так сказать. А то я, и правда, устал уже мечом махать, теперь твоя очередь.

– Это еще не все. Потом я хочу баллотироваться в Государственную думу, в Москву. От нашего города.

– О! Вот это цель, я понимаю! Вижу, ты серьезно. Это уже труднее, но тоже возможно. Молодец, сынок!

– Так ты поможешь мне?

– О чем разговор, я же сказал.

– Я хочу завтра же уйти из института. До начала избирательной компании мне нужно что-то делать. Можешь устроить меня в мэрию? Хочу проникнуться обстановкой. Если честно, черепки больше не занимают меня. Даже время тратить на них не хочу. И потом, думаю, следует заняться так называемыми добрыми делами. Чтобы избиратели меня знали. Ты как думаешь?

– Прекрасный план. Насчет мэрии, это здорово. Там в отделе по работе с населением как раз место освободилось, можешь занять. Завтра же приходи, мы все сделаем. Времени у тебя мало, но если постараться, то можно все успеть. Завтра я познакомлю тебя с Ларисой, она займется твоей пиар-кампанией. Ты ничего не подумай, но удочерение будет весьма кстати.

– Вот об этом не нужно. Мы подписали документы о сохранении тайны.

– Понял, понял! Повторять не нужно. Просто во мне заговорил профессионал. Ну и еще есть одно «но». Тебе нужно вступит в партию.

– В партию? Зачем? Разве все кандидаты партийные?

– Нет, но так твои шансы многократно повышаются.

– Ну надо, значит, надо. Ты займешься, чтобы не тянули с этим делом?

– Займусь. Тебе еще нужна программа. Избирательная. Могу дать свою. Посмотри, переработай, как считаешь нужным.

– Спасибо, отец. Ты настоящий друг.

– Господи, сынок, о чем ты?! Я мечтал об этом всю свою жизнь. Теперь я смогу умереть спокойно.

– Папа! Прекрати! Ты отлично знаешь, что без тебя мне не справиться. Мы – команда. С завтрашнего дня работаем вместе.

– Да, приходи в мэрию часам к девяти, я тебя познакомлю с сотрудниками, и начнешь вникать в дела, принимать население. Посидите с Ларисой, поговорите. Она поможет составить план «добрых дел», организует рекламу на ТВ и в прессе.

Герман крепко пожал руку отцу.

В кабинет заглянула Людмила Сергеевна.

– Мальчики, вы не заболтались? Октябриночка давно проснулась, им домой пора, кормить и спать укладывать.

– Идем, идем. – Герман встал. – Пока, пап. До завтра.

– Рано прощаешься, я провожу вас.

В спальне Василиса одевала девочку.

– Ты с мамой договорилась? Тебе завтра на работу.

– Да, она завтра придет. А потом мы привезем им кроватку и коляску, пусть у них тоже будет на всякий случай.

– Нет, не говори глупости, Василиса. – Никита Андреевич вмешался в разговор. – Мы с матерью еще способны купить ребенку эти вещи. Слава Богу, денег хватает. Тратить некуда. Мы и одежду, и игрушки купим. Оборудуем ей комнату Германа, все равно пустует. Там будет все необходимое. Можете приносить ребенка как в ясли. Завтра же пройдемся с бабушкой по магазинам и все приобретем.

– Ну, спасибо. Даже не представляете, как вы нас выручаете!

– Не за что. Нам только в радость. Дом наконец-то оживет. – Никита Андреевич галантно подал Василисе пальто. – И все-таки ты красавица!

– Не приставай, я буду ревновать! – Людмила Сергеевна шутливо погрозила ему пальцем.

Покормив девочку и уложив ее в новую, купленную накануне кроватку, Василиса плюхнулась на диван.

– Как дела? Поговорил?

– Да, завтра иду в мэрию. Знакомиться с новым местом работы.

– Браво! Ты делаешь успехи. Из института только уволиться не забудь.

– Постараюсь. Завтра же и уволюсь. А ты на работу? План есть?

– Нет пока. По ходу дела соображу. Надо немного вникнуть в дела нашей Марьи. Кстати, между дел не забудь зайти в банк. Получить деньги. Или уже забыл?

– Забыл. Спасибо, напомнила. Это будет испытание. Вдруг не получится?

– А ты испытай на ком-нибудь в мэрии. Дай права, а скажи паспорт. Ничего страшного, если не получится, скажешь, перепутал.

– Точно! Так и сделаю. Как у тебя здоровье?

– А причем здесь здоровье? Нормально.

– Крылья, хвост растут?

– Не знаю, что-то я отвлеклась. А они постепенно или сразу появляются?

– Постепенно. Но растут быстро.

– Боли вроде нет, но спина чешется в районе лопаток ужасно.

– Поздравляю, значит будут.

– Шутишь?

– Зачем? Сама увидишь.

Василиса зевнула.

– Впрочем, это уже не важно. Спать пошли, устала я что-то. И в чем я летом ходить буду?

– Корсет наденешь.

– А если жара?

– Для дракона не проблема, чем жарче, тем лучше.

– И то правда. К тому же до лета как до Китая пешком. Интересно, а в Китае есть драконы?

– Потом узнаешь. Если ничего не случится, тебе еще ох как долго землю топтать.

– Не верится даже.

– Все, я выключаю свет, можешь бродить в темноте.

– А я и в темноте прекрасно вижу! Ха-ха.

– Все, Василиса! Хватит! Я соскучился! – Герман подхватил жену на руки и понес в спальню.

Золотой серп молодого месяца за окном с любопытством наблюдал за их играми.

* * *

Людмила Сергеевна пришла вовремя. Василиса рассказала ей, как кормить девочку, показала, что где лежит, и попрощалась до вечера. Они с Германом сегодня ехали на разных машинах, она не хотела мешать ему, да и самой не мешало подумать в одиночестве. Василиса пребывала в легкой растерянности, с чего ей начать. Она была совершенно не уверена в своих новых способностях, и страх сразу же потерпеть фиаско останавливал ее.

В банке еще ничего не знали. Василиса слегка удивилась, зная о дружбе своей свекрови и начальницы, но виду не подала. Она спокойно рассказала Марье о том, что Герман нашелся, что он, как выяснилось, никуда и не исчезал. Она немного замешкалась, говорить ли ей о ребенке, но потом все-таки сказала. Бессмысленно скрывать. Это же не котенок. Марья слушала ее со все возрастающим интересом.

– Занятная история! Но хорошо все, что хорошо кончается. Как назвали?

– Октябрина.

– Вот уж нелепое имя. Откуда?

– Так ее звали. В октябре нашли. И документы на него выписаны.

– Ну, пусть будет так. Очень необычно звучит. Крестили?

– Пока нет. Может, потом.

– Ладно, иди, работай. Девчонки там зашиваются. Уже ворчать начинают.

Василиса передернула плечами.

– Все бывает. Им бы такое пережить.

– Ну, знаешь, всякому свой покой дороже. Им тоже за лишнюю работу не доплачивают.

– Хорошо. Пойду, обрадую их. Пусть немного расслабятся.

Василиса прикрыла за собой дверь и направилась к своему рабочему месту. Села на стул. Усмехнулась про себя. Включила компьютер. Знакомые столбики счетов побежали у нее перед глазами. Цифры, деловая переписка, договоры. Все это мало чем сможет ей помочь. Нужен компьютер Марьи. Хотя бы ее.

Весь день Василиса сидела как на иголках. Клиенты не давали расслабиться, и она принимала, считала, оформляла. Купюры мелькали у нее перед глазами, нагоняя тоску. Минут за пятнадцать до окончания рабочего дня Василиса покинула свое рабочее место и решительно направилась в кабинет к Марье. Она вошла, не постучавшись, и первое, на что наткнулась, был недовольный взгляд начальницы. Как в замедленной съемке Василиса увидела, что Марья открыла густо накрашенный рот, чтобы что-то произнести, но Василиса вперила в нее свой взгляд и улыбнулась. Рот Марьи закрылся в таком же замедленном темпе, и она, словно забыв, что хотела сказать, улыбнулась в ответ.

– Проходи, дорогая. – Тут Марья замолчала и будто прислушалась к себе, не веря, что это говорит она. – Что ты хотела? – Голос звучал ласково и мягко.

Василиса не поверила ушам, но ответила:

– Марья Антоновна, у меня компьютер завис, а там клиент ждет. Можно я у вас посмотрю?

– Ради Бога, смотри. – Василиса опять удивилась такому ответу и мысленно добавила: «Отвернись или уйди! Ты мне мешаешь».

Марья послушно встала из-за стола и, смущаясь, промолвила:

– Мне нужно отойти, сама справишься?

– Конечно, мне пары минут хватит.

Марья вышла из кабинета и даже закрыла за собой дверь.

Василиса достала из кармана жакета приготовленную заранее флешку и вставила ее в компьютер. Она качала все без разбора, предполагая поработать с информацией дома. Она была уверена, что что-нибудь да найдет. Во всяком случае, достаточно, чтобы запугать Марью. А там видно будет. Она ощущала себя ведущей актрисой в драматическом сериале или, что еще вернее, кукловодом в кукольном театре. Только сценарий драмы не был проработан в деталях, и приходилось импровизировать на ходу. Но игра ей понравилась. Не ясно пока, к чему все это приведет, но даже жизнь в силе экшен имеет свои прелести.

Дверь открылась, и показалась голова Марьи. На мгновение она сделала удивленное лицо, обнаружив Василису у себя в кабинете, но встретившись с ней взглядом, заулыбалась.

– Ах, Василисонька! Как дела?

– Нормально. – Василиса вытащила флешку прямо на глазах Марьи и положила в карман. – Я пойду?

– Да, да, идите. Поздно уже.

– До завтра. – Василиса вышла из кабинета, оделась и пошла на стоянку.

«Надо же было хоть с чего-то начать», – подумала она. Но настроение у нее резко повысилось. Если бы было можно, она бы, наверное, раскрыла крылья и полетала немного. Так, совсем чуть-чуть, чтобы снять напряжение. «Кстати, – подумалось ей, – почему это драконы жили так уединенно? Я совсем не подумала об этом. Что мешало им расселиться по свету? Мы же вот живем, и ничего. Зачем нужно было доводить себя до такого состояния? Прямо секта староверов-отшельников. Потом спрошу у старика. Что-то он темнит». Напевая, она подъехала к дому и поставила машину. В окнах горел свет, значит, Герман уже был там. Василиса легко вбежала по ступенькам наверх. Постучала. Ей хотелось, чтобы Герман сам открыл ей дверь и встретил ее на пороге.

Дверь распахнулась через несколько минут, и Василиса бросилась Герману на шею.

– Задушишь! Отпусти! – Герман смеясь снял ее руки со своих плеч. – С чего такая экспансия?

– Не знаю. Просто так. Я скачала информацию у Марьи в компе. Кажется, я ее заморочила. Нет, точно заморочила. У нее были такие стеклянные глаза и челюсть отвисла.

– Молодец. У меня тоже есть новости.

– О! А где твоя мама? Где Октябрина?

– Мама пошла с ней погулять. Скоро придет. Все нормально.

– Все прошло хорошо? Она не слишком ее утомила?

– Мама уверяет, что нет. Даже получила не сравнимое ни с чем удовольствие от общения с нашей девочкой. Малышка очень спокойная. Мама умудрилась поспать и приготовить нам ужин. В общем, все чики-чики.

– Ну и славно. Я, кстати, проголодалась.

– Пойдем, поедим и поговорим. Что ты там, говоришь, скачала?

– Сама пока не знаю, что. Надо посмотреть. Но надо же было с чего-то начинать. Марья, сам понимаешь, мне ближе всего. А! Деньги-то ты получил?

– Ой, я и забыл тебе сказать! Совсем из головы вылетело! Тупой дракон. По-лу-чил!

– И сколько стоят наши жизни? Чрезвычайно интересно. И потом, как ты это сделал?

– Не могу сказать, что очень много. Я был разочарован. По-моему, он заплатил ему чисто символически.

– Но все-таки?

– Сто тысяч.

– Долларов?

– Наивная. Рублей.

– И правда, удручающе маленькая сумма. Я ожидала от него большей щедрости. Хотя, может, он заплатил ему аванс.

– Может. Но все равно мало.

– Ну, это их проблемы. В любом случае, даже сто тысяч ему сейчас не пригодятся. Ты куда их дел?

– В сейф положил.

– Хорошо. Пусть будет НЗ. А как получил-то?

– Так же, как и ты. Дал его паспорт, она открыла, посмотрела на меня, я сосредоточился и заглянул ей прямо в глаза. Она улыбнулась, ничего не сказала, сняла копию паспорта, выдала деньги. Паспорт вернула мне. Мы улыбнулись друг другу на прощание, и я ушел. Все.

– Отлично. А на новом поприще есть успехи?

– Не такие, как у тебя, но есть. Папа показал мне новое место работы, представил коллегам. Нормальные советские тетки. Задницы корни пустили. Написал заявление на вступление в партию. Папа говорит, это необходимо. Пусть так. Мне от этого ни жарко, ни холодно. Партия, значит партия. Теперь у меня есть небольшой кабинетик. Мы с отцом походили по зданию, знакомились с его сослуживцами. Пока ничего сказать не могу, но народец хваткий. Мне так показалось, во всяком случае. Выражали свою радость, что я решил пойти по стопам отца. Хотя им-то какая радость, не пойму? Вот и все достижения. Завтра еще придет какая-то Лариса, пиарщица, журналистка, помощница. Все в одном лице. Будем составлять план внедрения меня в кандидаты. Как-то все это необычно для меня и непривычно. Чувствую себя идиотом. Неужели по-другому нельзя?

– По-другому – это зоопарк. Или музей реликтовых животных. Я тебя не узнаю. Мнешься, мнешься. Как и не дракон вовсе. Этому мирку встряска не помешает. Перемены пойдут ему только на пользу.

– Василиса, да слышишь ли ты себя, дурочка? Нас всего трое! Всего! Три несчастных получеловека-полудемона. Что мы можем?

– Все! Мы можем все! И хватит об этом. Мы будем делать все, что в наших силах. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Помнишь? Кстати, нам нужно еще этого черного вычислить. Иначе он нас утопит раньше, чем мы успеем насладиться жизнью. Хоть это-то тебе понятно? Можешь ты действовать из чувства самосохранения?

– Могу.

– Вот и славно. – Василиса вытерла рот салфеткой. – Вкусно твоя мама готовит.

В замке послышалось шуршание ключа, и вошла свекровь с коляской.

– Людмила Сергеевна! Ну как? – Василиса вскочила навстречу.

– Прекрасно! Малышка просто ангел!

– Идите, поужинайте с нами. Мы не утерпели, уже приложились. Вкусно страшно!

– Правильно сделали. Но я домой пойду, с отцом поужинаю. Он один не любит.

* * *

Как только за свекровью закрылась дверь, Василиса побежала вставлять флешку в компьютер. Она нетерпеливо просматривала информацию, стремясь поскорее обнаружить что-нибудь этакое. Ей слабо верилось, что их банк кристально чист. Такого просто не могло быть в том месте, где им приходилось существовать. Ага! Вот и оно! Вот кредиты, выданные без залога, обеспечения и поручителей, практически беспроцентные, вот манипуляции с вкладами и счетами. «Боже, да она практически снабжала его деньгами! – У Василисы вспотели ладони, она вспомнила этого клиента. Высокий, красивый мужчина средних лет. – Неужели любовник?» Василиса усмехнулась про себя: «Ай да Марья! Не зря она вечно суетилась, когда он приходил. Орала, если что не так. Стерва. Интересно, она сама это проделывала или с кем-то советовалась? Скорее всего, сама. Думаю, ей очень не захочется, чтобы кто-нибудь из дирекции узнал об этом. Суммы-то немаленькие. О! Что это? Одна сумма уже списана? А это, извините, грабеж! Вы, дамочка, попались! Бай-бай!» Василиса потянулась, довольная собой. Она пока не думала, как преподнесет это Марье, но это ее не особенно волновало. Какая разница? Она скачала информацию на компьютер и отправилась в ванну.

Подошла к большому зеркалу, обернулась посмотреть на себя сзади.

– И скоро они совсем вырастут?

– Через неделю. Довольна?

– Вполне. Теперь я не чувствую себя ущербной по сравнению с тобой. – Василиса засмеялась.

* * *

Уснула она сразу, как только голова коснулась подушки. Ей показалось, что спала она не больше минуты, как какой-то шорох разбудил ее. Василиса открыла глаза. На кровати сидел Василий и улыбался ей.

– Какого черта ты здесь делаешь? Опять ты лезешь в нашу спальню, старик! Сколько раз можно повторять, что это неприлично!

Василий приложил палец к губам, призывая ее молчать, и поманил за собой. Василиса встала и, недовольно кривя губы, направилась за ним. Они пришли в комнату, где стоял компьютер. Экран уже горел, хотя Василиса прекрасно помнила, что выключила его. Окружающая обстановка показалась ей непривычной. Василиса огляделась. Странно, но это была вовсе не ее комната. Проще сказать, это вообще была не комната. Это был рабочий кабинет, дорогой кабинет. Обставленный массивной мебелью из дерева ценных пород. Василисе стало страшно неудобно, что она в ночной рубашке.

– Зачем ты притащил меня сюда? – прошипела она, крайне недовольная.

Старик подошел к компьютеру, нажал на клавишу, и Василиса увидела на ожившем экране папку, помеченную цифрой 1. Старик навел на папку мышь, и выскочила строка с паролем. Он начал медленно набирать буквы и цифры на клавиатуре, и они показались Василисе чрезвычайно важными, она взяла бумажку и начала записывать все, что старик вводил. После ввода пароля папка открылась, и Василиса увидела колонки цифр. Она заинтересованно приблизила лицо к компьютеру, но экран вдруг потух, кабинет погрузился во мрак. Василиса начала озираться в поисках старика, но он исчез. В страхе она выбежала за дверь, дверь хлопнула, Василиса обернулась и увидела табличку с фамилией одного из директоров их банка. Она хотела позвать старика, но не могла исторгнуть ни звука. Она хватала воздух ртом, как рыба, пока наконец ей удалось издать слабый писк. От этого писка Василиса очнулась. Она лежала у себя в кровати, рядом похрапывал Герман. Старика не было, и Василиса облегченно вздохнула. Кошмар приснился. Хотя вряд ли это можно назвать кошмаром. Она тихонько встала и прошла на кухню. В комнате горел свет, и она подошла его выключить. Герман, наверное, забыл, как всегда. Он Октябрину укладывал. На компьютерном столе белел клочок бумаги. Василиса подошла и взяла его в руки. На нем были цифры. Черные цифры на белом поле. Цифры из сна. Цифры и фамилия директора. Она зажмурилась, потом открыла глаза – цифры чернели на том же самом месте. Василиса бережно разгладила клочок бумаги и положила его в стол. Его время придет. Но не сегодня. Может, завтра.

* * *

Марья поздоровалась с Василисой как ни в чем не бывало. Василиса кивнула в ответ. Прошла на свое рабочее место, напевая себе под нос. Она чувствовала себя немного неловко перед Марьей, но вряд ли эта неловкость могла ее остановить. Она подумала, как лучше преподнести Марье новость, и решила написать ей по электронке. Зачем привлекать лишнее внимание? Она, в общем-то, не желала ей зла и не хотела скандалов. Пусть все будет тихо-тихо. Просто заявление по собственному желанию. Повод сгодится любой – переезд в другой город, переманили конкуренты, семейные проблемы и так далее. Если она не конченная дура, то согласится на ее условия. Но вот чтобы на ее место назначили Василису – это нужно постараться. Конечно, она лучшая кандидатура, правая рука Марьи, и все это знают. О! Василису кольнула неожиданная мысль. Все можно сделать очень просто. Как она могла забыть о своем свекре? Он пока еще работает. Это он устроил ее сюда, значит, к его голосу прислушиваются. Возможно, у него есть делишки с банком, тем лучше для нее. Она даст Марье три дня, чтобы убраться подобру-поздорову и привести в порядок дела настолько, насколько это возможно в данной ситуации. Василиса открыла почту и написала письмо: «Марья Антоновна! Ко мне попали сведения, способные вас скомпрометировать». Ответ не заставил себя ждать: «Ты в своем уме, Василиса? Это что, шантаж?» Далее последовала небольшая электронная перебранка: «Я в полном порядке. Вам не интересно, что это за материал?» – «Нет. Но я тебе это припомню». – «Как хотите. Я положу это на стол управляющему в центральном офисе. Думаю, он заинтересуется. Фамилия Сычев вам ни о чем не говорит?» Последовала пауза, во время которой Василиса даже успела обслужить клиента. Она совершенно не волновалась, почти физически ощущая, как у Марьи в кабинете от страха вспотели ладони. На экране замигала иконка, и Василиса прочитала следующее: «Зайдите ко мне в обед».

* * *

Когда Василиса вошла, Марья стояла спиной к окну и нервно курила. Василиса заметила нервозность по напряженной спине и немного дрожащей руке, держащей сигарету. Она даже не обернулась на стук Василисиных каблуков, и Василисе показалось, что она плакала.

– Ну, что там у вас?

Василиса рассказала ей суть дела, умолчав, откуда у нее оказались эти сведения.

На секунду повисла напряженная пауза, которую Василиса не решилась нарушить первой. Наконец Марья повернулась к ней лицом, затушила сигарету в пепельнице и посмотрела Василисе прямо в глаза.

– Глупо спрашивать, откуда это?

– Действительно. Мне трудно будет объяснить, как это оказалось у меня.

– От тебя, Василиса, я такого не ожидала. – Голос Марьи предательски дрогнул. – Зачем тебе это? Что ты хочешь? Денег?

Василиса вздохнула. Все оказалось даже проще, чем она думала. Быстро же она сломалась. Эта фамилия прямо выбила ее из колеи. «Наверно, любовник, – подумала Василиса, – попользовался ей и деньгами, а теперь все, конец. Ни любовника, ни денег. Думаю, это ей даже на пользу. Всегда лучше вовремя остановиться, пока не совершил что-то серьезнее. Лучше так, чем тюрьма». А вслух она произнесла:

– Нет. Деньги мне не нужны. На ваше счастье. Я не собираюсь вас шантажировать. Все проще и банальнее. Я хочу, чтобы вы уволились. Повод придумайте сами. Я даю вам три дня, чтобы привести в порядок дела.

Она увидела, как оторопела Марья. Страх немного отпустил ее, когда она сообразила, что может легко отделаться. Собственное желание есть собственное желание. Она всегда может устроиться в другой банк, у нее куча знакомых.

– Господи, детка, а тебе это зачем? Думаешь, мое место медом намазано? Зарплата у меня не намного больше твоей. И потом, далеко не факт, что тебя назначат.

– Об этом не беспокойтесь. Это, как говорится, мои проблемы. А насчет зачем, считайте это моим капризом. Я так хочу.

Марья пожала плечами.

– Странная ты все-таки. А где гарантии?

– Никаких особых гарантий. Тем более, что вы постараетесь все привести в порядок. А на то, что не удастся, я закрою глаза. Вам даже выгодно, чтобы назначили меня, а то новый начальник так же может все это увидеть.

– Ладно, – Марья вздохнула, – пусть будет по-твоему. Иди.

– У вас три дня. Больше я ждать не намерена. – Василиса нарочито громко закрыла за собой дверь, заставив женщину в кресле вздрогнуть.

Остаток дня прошел довольно обыденно, и Василиса решила, что ее план прекрасно претворяется в жизнь. Особо торопиться тоже не стоило.

* * *

Дома Василиса рассказала Герману о своих успехах, попросив его поговорить с отцом о ее назначении, не раскрывая подробностей.

– Пусть тетка нормально уйдет, в конце концов не в ней дело. А у тебя что?

– Нормально. Занудство сплошное, конечно, но, может, пока? Надеюсь, ближе к делу будет интереснее. Лариса сейчас в командировке, будет через неделю, а пока я вникаю. Не пойму вообще, чем эти бабы там занимаются испокон веков? Какие-то отписки, приписки. Глупость сплошная, короче. Не буду засорять тебе мозги.

– И не надо. Тебе ничего не снилось ночью?

– Нет. Спал как убитый.

Василиса хотела сообщить ему о своем сне, но передумала. Возможно, это один из способов связи, о которых упоминал старик. И к тому же она пока не знала, зачем ей цифры на бумажке, лежащей у нее в столе.

* * *

Неделя текла совершенно спокойно. Как река среди равнинных берегов. Марья не преподнесла никаких сюрпризов, она тихо написала заявление по собственному желанию, не поддаваясь ни на какие уговоры остаться. Время было горячее, конец года, уход сотрудника был сейчас крайне нежелателен. Поэтому когда у Марьи спросили, кого она порекомендует на свое место, она назвала Василису. Ее рекомендация вкупе со звонком свекра сделали свое дело, и Василиса начала обживать новый, отдельный кабинет. Перед уходом Марья рассказала ей, что удалось сделать, и бросила на нее умоляющий взгляд. Василиса уверила ее, что все будет хорошо.

– Не волнуйтесь, Марья Антоновна, думаю, так будет лучше для всех, и для вас в том числе. Я уверена, вы прекрасно устроитесь. За наши секреты можете не беспокоиться, к тому же, как я вижу, осталась самая малость. Я легко закрою на это глаза. Знаете, перемены бывают очень полезны. Это я испытала на себе. И, прошу, не держите зла. Просто так сложились обстоятельства.

Марья махнула рукой.

– Да ладно! Может, и в самом деле все к лучшему?

Василиса улыбнулась.

– Конечно. Счастливого пути!

Итак, первый этап благополучно пройден. Нужно немного поработать в должности, прежде чем приняться за второй. «Господи, – подумала Василиса, – у нас, куда ни ткни, попадешь в десятку. Один мусор кругом. Проблема только в том, чтобы вовремя извлечь этот мусор из мусорки и воспользоваться им. Вот уж точно – владеющий информацией владеет миром. Кто это сказал? Не помню». Она потерлась спиной о спинку кресла. Невыносимо чешутся эти крылья. Так хочется их расправить! Каждый день в ванной Василиса рассматривала их в зеркало. Они у нее немного отливают золотом, в отличие от Германовых, прямо, как у разных видов бабочек. Хорошо, что сейчас зима, она сможет адаптироваться. Они, безусловно, хорошо складываются за спиной и их почти не видно, но Василиса все же переживала за случайные движения. Лучше носить корсет. Она сняла телефонную трубку и хотела набрать номер, но потом положила ее на место. Сейчас она слишком возбуждена, чтобы звонить. Надо вникнуть в дела. Интересно, ее будут посвящать в так называемые темные делишки? Или они все обставляют сами? Вряд ли. Что ж, у нее есть время. Она подождет. Она очень надеется, что ей не придется пробираться в тот кабинет с той фамилией и рыться в том компьютере, используя код. «Легкой жизни захотела, девушка, – Василиса оборвала свои мечты, – займись лучше делами, оставь свои барбароссовские планы на время». Она позвонила, попросила зайти одну из сотрудниц и ввести ее в курс дела подробнее.

* * *

Герман смотрел в окно на серое, хмурое небо. Он чувствовал себя немного тоскливо и одиноко. Так резко переменилась жизнь. Как странно, что раньше он совершенно ничего не чувствовал. Что он дракон. Древняя, таинственная жизнь. Забытая история. Осколок затравленного, побежденного разума, сумевший прорасти и пытающийся начать все сначала. Все сначала. Герман нервно постукивал ручкой по полированной поверхности стола. Скучал ли он по своей прежней работе? Он не знал. Теперь ему хотелось создать новую историю, историю их древнейшего рода. Но для этого много нужно сделать, для этого он здесь, в этом мрачном кабинете, который, наверное, многие сочтут престижным. И даже позавидуют ему. Но сам себе он не очень завидовал. В дверь постучали, и поток его мыслей прервался.

– Войдите! – Герман автоматически поправил галстук.

Вошла женщина высокого роста, стройная и симпатичная. На вид лет тридцати двух-тридцати пяти. У нее было немного хищное лицо с тонкими, причудливо вырезанными ноздрями и немного полноватыми губами, но в целом она производила неплохое впечатление.

– Лариса Витальевна, можно просто Лариса, – представилась она.

– Ах да, заходите! – Герман рывком поднял себя из кресла и устремился навстречу женщине. – Очень рад! Отец говорил мне, что вы просто гений пиара. Но я не думал, что вы еще и такая красавица!

– Спасибо! – женщина улыбнулась. – Вы тоже выглядите весьма привлекательно. Это плюс для политика. Молод, хорошо собой. Надеюсь, мы сработаемся.

– Я в этом не сомневаюсь. Я, знаете ли, новичок, и все ваши рекомендации буду принимать за догму. Я очень послушный и дисциплинированный.

– Приятно слышать. Можно, я буду называть вас по имени? Мне так проще и удобнее. К тому же создает неформальную обстановку, что для нас с вами очень важно.

– Какой вопрос! Как вам будет угодно. Может, кофе?

– Не откажусь. – Женщина положила папки на стол, и Герман смог лицезреть маленькую, крепкую ручку с накрашенными темным лаком ногтями.

«Она упорна и практична, – подумал он между прочим, – это хорошо».

Лариса изящно взяла в руки чашку с дымящимся кофе и, отхлебнув небольшой глоток, поставила ее на блюдце. Она решительно импонировала Герману.

– Ваш отец, Никита Сергеевич, просил меня заняться вашим приаром. Сказал, что вы будете баллотироваться в Думу вместо него, а свою кандидатуру он снимает. Ничего не поделаешь, устал. Хочет уступить дорогу молодому поколению. Я его прекрасно понимаю. Мы уже начинали с ним работать, и у меня есть кое-какие наработки. Он мне успел немного рассказать о вас, но будет лучше, если вы сами мне расскажете. Поверьте, я не из праздного любопытства спрашиваю, мне нужна ваша биография, для народа, так сказать. Вас еще никто не знает. Что случилось? Почему вы решили заняться политикой?

– А что он успел вам рассказать? Если не секрет, конечно?

– Никакого секрета. Всего пару слов. Вы женаты уже десять лет. Счастливы в браке. Недавно у вас появилась дочь. Какая-то романтичная история знакомства с будущей женой. Она, кажется, из глубинки. Вы ведь были историком? Древние славяне, или что-то в этом духе. И жену нашли где-то на раскопках.

Герман довольно резко перебил Ларису.

– Она не древность, чтобы я ее нашел на раскопках. Но познакомились мы, действительно, не здесь. Это обязательно нужно рассказывать народу? Я все-таки надеялся, что мой пиар не будет похож на желтую прессу.

– Ради Бога, извините, за этот словесный каламбур. Я не то хотела сказать и уж тем более не желала никого оскорбить. – Лариса снова отхлебнула кофе. – Нет, такие подробности, естественно, не нужны. Просто основные факты вашей биографии. Как я поняла, она безупречна. Темных пятен нет, и слава Богу. Почему решили заняться политикой?

– По своим собственным соображениям. Считайте, что не мог больше смотреть на беспредел и захотел что-то изменить в стране, где растет моя дочь. Дальше, думаю, вы сами придумаете что-нибудь. Здесь я целиком полагаюсь на вас.

– Вы прекрасно излагаете мысли, если так дальше пойдет, мои услуги могут вам понадобиться в очень ограниченном количестве, – пошутила Лариса.

– Не скромничайте, вы прекрасно знаете, что мне без ваших услуг не обойтись. – Герман улыбнулся, чтобы сгладить впечатление от своего резкого высказывания. – Задавайте вопросы, я готов на них отвечать. Только про личную жизнь, если можно, не нужно особых подробностей. Так, знаете ли, в общих чертах – родился, учился, женился, работал. В принципе, там и нет ничего таинственного.

Герман назвал Ларисе основные факты своей биографии, которые Лариса тщательно записала.

– Что можете сказать о своей работе в институте?

– Да ничего особенного. Работал, как вы знаете, над историей древних славян. Весьма древних. К нашему с вами моменту, думаю, это имеет весьма ограниченное отношение. Немного преподавал.

– Не густо. Но сгодится. Надеюсь, здесь вам удастся проявить себя с активной гражданской позиции. Вы член партии?

– Нет, но подал заявление. Обещали рассмотреть в самые кратчайшие сроки.

– Не сомневаюсь. Ну, насчет биографии все понятно, пойдем дальше. Вам нужна жизнеспособная программа, отвечающая насущным требованиям.

– Здесь я полностью в вашей власти. Я так был увлечен историей, что в этом полный профан. Политика для меня – это тайна за семью печатями.

Лариса сняла очки и внимательно посмотрела прямо в глаза Герману.

– И все-таки мне любопытно, что же вас заставило этим заняться? Но если не хотите, можете не отвечать.

– Воспользуюсь этим. Пока позвольте мне не раскрываться до конца. Так что же дальше?

– Ах да! Программа. Я попробую написать ее для вас, а вы потом посмотрите и подкорректируете. Идет?

– Вполне. Меня устраивает.

– Но мой вам совет – если вы действительно хотите одержать победу на выборах, не будьте таким покладистым. Вы должны гореть этим. Люди должны видеть блеск в глазах, а не послушную куклу. Деньги, поддержка, это все хорошо, но для полной уверенности этого мало. Вас должны полюбить. Хотя бы определенные слои общества. Оставшееся до выборов время придется плотно поработать. Согласны?

– Лариса Витальевна, Лариса, я согласен. Если вы скажете, я буду самым страстным трибуном.

– И трибуном тоже. Вам придется выступить по телевидению, может, на площадях, встречаться с избирателями. Но это потом, ближе к делу. А сейчас у меня для вас есть одно реальное дело. Весьма удачно подвернувшееся. В мэрию поступила жалоба с одного небольшого предприятия о том, что задерживаются выплаты заработной платы, не соблюдается трудовой кодекс, плохие условия труда. Люди возмущены, доведены до точки кипения. Дирекция предприятия не реагирует должным образом. Самое время вмешаться.

– И что я должен делать? Чем я-то могу помочь?

– Многим. Во-первых, насчет зарплаты. Если в этом вопросе удастся оказать помощь, то девяносто процентов успеха вам уже обеспечено. Сами знаете, что нашему народу более всего любо – хлеба и зрелищ. Если вы дадите хлеб, это будет просто прекрасно. Я уже все продумала. Руководство предприятия сейчас в бедственном положении, я узнавала. Денег на счетах – ноль, долги растут, продукция реализуется слабо. Склады забиты товаром, а люди недовольны. Если вы поговорите с вашей женой, а я слышала, она недавно получила повышение, то проблема решится в два счета.

– Вы прекрасно осведомлены.

– Работа такая. Но дело не в этом. Помогите им получить кредит в вашем банке для погашения долгов по зарплате, и все. Никакого криминала. Все честно и доступно. Просто они не могут ни с кем договориться, как раз из-за своих долгов, ну просто замкнутый круг, а вы им немного поможете. Во-вторых, их продукция не так и плоха, но магазины не берут, боятся ссориться со своими поставщиками. Здесь мы можем также договориться с магазинами, в том числе и в соседних областях. У вашего отца есть знакомые, и у меня тоже. Руководство будет чрезвычайно радо. Это как раз тот случай, когда всем хорошо. Склады разгрузятся, предприятие заработает, они расплатятся с кредитом. При вашей поддержке, разумеется. Как насчет вашей жены?

– Думаю, она будет не против. Она прекрасно меня понимает.

– Вот и отлично. Потом мы организуем небольшой ажиотаж в прессе, интервью на местном телеканале, чтобы о ваших подвигах узнало как можно больше людей.

– А как насчет остального? Ну, условий труда и трудового кодекса?

– Договоримся с дирекцией. Поставим им условие. Не бойтесь, это не так трудно. Кодекс они начнут соблюдать уже после вашего визита на предприятие, а обеспечить условия труда они смогут путем не очень больших вложений после получения кредита. Да не переживайте, они на все пойдут, на них уже уголовное дело завели, так что им выбирать не приходится.

– Ну коли так, хорошо. Мне даже приятно будет помочь людям. Знаете, я, к слову сказать, весьма увлекся.

Лариса улыбнулась.

– Поздравляю. Я запишу, что на следующей неделе мы с вами наносим визит на то предприятие и встречаемся с рабочими. Ну а пока не забывайте старушек, мамаш и прочих просителей. Рекомендую быть предельно внимательным к каждому. По возможности разбирайте дела сами, выходите на место, если нужно телевидение, я организую. Я буду все время у вас на связи, не беспокойтесь. Буду звонить часто, напоминать. Программу тоже принесу на следующей неделе. Пока это все. Не буду больше вас задерживать, дерзайте.

Герман поцеловал ей руку, на мгновение задержав ее в своей. «Интересно, смогла бы она переспать со мной? – подумал он против своей воли. – Дурацкая мысль! И придет же в голову! Она мне даже не нравится, хотя выглядит неплохо». Он проводил женщину взглядом до самых дверей. Вдруг почувствовал жжение в горле. Захотелось полыхнуть огнем, ударить хвостом. Налил воды из графина и отхлебнул здоровенный глоток. Полегчало. Новая работа даже начинала ему нравиться.

* * *

Вечером перед телевизором, после того как Октябрина уснула, Герман дождался Василису, когда она вымоет посуду, и начал разговор:

– Сегодня Лариса приходила, пиарщица. Помнишь, я говорил?

– Да, помню.

– Так вот, – Герман в двух словах изложил разговор, акцентируясь на кредите, – что ты об этом думаешь? Это очень сложно?

– Нет, не очень.

– Так поможешь?

– Конечно. Не вопрос. Тем более, если все обстоит так, как ты говоришь. Это даже благородно.

– Что-то ты какая-то немногословная сегодня. Случилось что?

– Да нет, не знаю, как сказать. Ты со стариком связывался?

– Нет пока, а что? Вроде незачем. Особых успехов нет. А если бы он хотел что-нибудь узнать, мог бы и сам написать.

– Мог бы. Но, думаю, это ему не очень нужно.

– С чего ты взяла?

– Я тебе не говорила, но он мне снился. Причем все так реально, что я даже не поняла, что это сон. Он кое-что сообщил мне, думаю, это соответствует истине.

– Вот как? И что же это?

– Касается банка. Но он не мог этого знать. Даже теоретически.

– Ну, знаешь, может, он хакер? Русские хакеры в цэрэушных компьютерах роются, как у себя в столе, а тут….

– Да, я как-то не подумала. Возможно, ты прав. Но есть еще кое-что.

– Василиса, хватит говорить загадками! Если хочешь что-то сказать, говори, нет – дай посмотреть кино!

Василиса не обратила внимания на грубость.

– Я сегодня видела джентльмена, очень похожего на нашего Василия. Такого респектабельного, с тростью и таксой. Они выходили из роскошного авто. С водителем. Представляешь – с водителем!

– Представляю. А что здесь такого? Кстати, что за такса?

– Обычная такса, со странной мордой, правда, и одетая. Только хвост торчал.

– Он, что, этот хвост был крокодильим?

– Нет, обычный хвост.

– Ну вот видишь. А мало ли похожих людей ходит по улицам.

– Но он на меня так пристально посмотрел. У меня мурашки пошли по коже.

– Но даже если это он, что здесь такого?

– Он за нами следит.

– Ну и что? Хочет быть в курсе наших дел и поддержать в нужный момент. Ничего криминального. Ты его в чем-то подозреваешь?

– Да нет. Просто странно, что он нам не рассказал всего. Что-то скрыл.

– А почему он должен нам все рассказывать? Может, мы ему не поверили? Приведем завтра людей. Должен же он подстраховаться в конце концов. Делай свое дело и не занимайся глупостями.

Василиса вздохнула.

– Наверное, ты прав. Может, написать ему?

– Напиши. Напиши и успокойся.

Василиса поджала ноги и переключила канал, подумав про себя, что так она и сделает. Прямо завтра. Не нужно откладывать это в долгий ящик. Не факт, что он скажет ей правду, но что-то же скажет. Она повеселела, и остаток вечера они провели в теплом семейном кругу.

* * *

Ночью Василисе опять снился сон. На этот раз она была немного подготовлена и успела понять, что это сон. Она сидела в пещере старика перед камином и задумчиво смотрела на огонь. Как и в прошлый раз, она была в ночной рубашке, но закутанная в клетчатый плед. Ей было немного зябко, и она протянула руки к огню. Она никого не ждала, просто сидела и смотрела на огонь. Старик появился из-за спины и сел в кресло напротив, по другую сторону от Василисы. Несколько минут они сидели молча, наслаждаясь игрой огня в камине. Старик первым нарушил молчание: «Привет! Как дела?» Василиса подняла глаза, не веря, что он может здесь оказаться: «Привет! Нормально. Все идет по плану. Все, как ты хотел».

«Как девочка?»

«Отлично. Растет не по дням, а по часам. Очень милая. Папа Германа считает, что похожа на меня»

«Я очень рад».

«Зачем ты спрашиваешь, ты ведь итак все знаешь? Я тебя немного боюсь».

«Боишься? Меня? Почему? Я не делал тебе ничего плохого».

«Боюсь, потому что не понимаю. Это ты был вчера в городе? С таксой?»

«Какая глупость! До вашего города больше двух суток поездом. Как я мог там оказаться?»

«Ну, с момента нашего расставания прошло уже гораздо больше двух суток».

«Но я же здесь. Как я могу быть там?»

«Разве это не сон? Я думала, что сплю».

«Сон, конечно, а может, и не сон. Но я здесь».

«А почему ты не живешь в городе? Я думаю, тебе это не составит труда. Вряд ли кто-то узнает».

«Мне так удобнее. Надоело прятаться. Здесь я чувствую себя свободным. Некоторые люди ведь тоже уходят жить в лес. Неужели не слышала?»

«Слышала. Но у них другое. А тебе зачем? Кстати, это то, в чем я сомневаюсь. Мне все время кажется, что ты где-то рядом».

«Я всегда рядом. Это место – моя берлога. А так я могу очутиться когда угодно и где угодно. Это просто. Нужно только очень захотеть. Вот ведь и мы встретились так далеко от вашего города. Значит, и ты можешь».

«Могу что?»

«Увидеть меня в любой момент, когда захочешь. Не обязательно, чтобы я сидел в соседней квартире».

«А Герман может? Он мне не говорил, что ты ему снился».

«А я ему и не снился. Он пока не может. Так что связь через тебя».

«А как мы это делаем?»

«Просто есть две реальности – эта и та. Ну, если хочешь – реальный мир и мир сновидений. Но оба существуют в реальности. Между ними есть дверь, если знать о ее существовании, то можно легко ходить туда-сюда безо всякого вреда. И все будет настоящим – и там, и здесь. Понятно?»

«Пока не совсем. А люди это могут?»

«Могут, если захотят. Но они не хотят. Мало кто из них интересуется такими делами. А если и заинтересуется, то вряд ли у них это получится».

«Почему? Ты же сказал, это просто».

«Просто, но не для них. Они чересчур погрязли в своем мире – еды и удовольствий. Кто захочет напрягаться? Все очень запущено. Жить, чтобы есть и предаваться удовольствиям, и есть, чтобы жить. Это их аксиома существования».

«А потом Герман сможет?»

«Думаю, да. Он и сейчас смог бы, но боится. Да не переживай, когда это будет действительно жизненно необходимо, у него получится».

«Хочешь, чтобы он написал тебе?»

«Я сам дам знать, когда нужно. Занимайтесь своими делами».

«Скажи, зачем мне те цифры? Помнишь, из прошлого сна?»

«Скоро понадобятся. Это часть плана».

«А как ты их раздобыл? И пароль?»

«Я же сказал тебе, что могу быть где угодно и когда угодно. И к тому же, у меня есть компьютер. Я взломал их коды и нашел то, что искал. А потом все вернул на место. Запомни фамилию. Он мазохист».

«А это мне зачем?»

«Вдруг пригодится. Полезно знать о противнике как можно больше».

«Что-то у меня голова болит. И спать хочется. Странное чувство! Я ведь и так сплю. И ты как-то расплываешься…»

«Тебе пора. Иди, спи».

«Я у тебя здесь лягу, все-таки двое суток на поезде, это слишком, как ты думаешь?»

«Да, ложись, дверь откроешь, там через зал пройдешь, не заблудишься, здесь у тебя одна дорога. А я еще посижу». – Старик подкинул полено в огонь, отчего из ока камина вырвался сноп разноцветных искр.

«Ну, бывай!» – Василиса встала с кресла, сбросила плед и пошла. Она прошла через зал, открыла дверь и очутилась в комнате. Вполне современной комнате. Она не помнила, чтобы в пещере у старика была такая, но, может, он им не все показал? Она окинула взглядом стены. Странно, но обои, как у них дома. И кровать определенно та же. Там кто-то был. Василиса подошла ближе и села на кровать. Это Герман. Распластал крылья и даже похрапывает. Только хвост встрепенулся и осторожно, чтобы не разбудить хозяина, поднялся. Посмотрел из треугольного кончика на Василису. Как кобра, готовящаяся к прыжку. Потянулся к ее руке, коснулся кожи и, успокоившись, расслабился и убрался на место. «А старик говорил, что Германа здесь нет. Врал? Но зачем? Все-таки он подозрительный старик, – Василиса вздохнула, легла и укрылась одеялом. – Утром разберемся».

Она открыла глаза от звона будильника. Ничего не понимая, потрясла головой. Она дома, у себя на кровати. Сейчас придет свекровь, а она еще не сварила Октябрине кашу. Идиотка! Герман уже ушел, не мог ее разбудить. Придется просить свекровь, чтобы похлопотала сама. Ужасно неудобно. Запрягли, а теперь только понукают. Василиса накинула халат и побежала на кухню. Она еще успеет. Если даже опоздает на пару минут, это ничего, теперь она какая-никакая, а начальница. Марья все время опаздывала, и все нормально. Все знают, что у нее ребенок. Жаль, муж ушел, ей хотелось спросить его, если он, конечно, скажет, всю ли ночь она была дома? Идиотский вопрос, тем более к собственному мужу, но что поделаешь? Василиса вдруг вспомнила, что не надела корсет. «Господи, ну и хороша же я буду со своими куриными крылышками! Думаю, свекровь не скоро откачают». Василиса представила себе эту сцену и засмеялась. Хотя старик твердил им о мороке. Можно было бы попробовать.

* * *

На работу она не опоздала. Сказалась многолетняя привычка приезжать вовремя. Раздался звонок, и Василиса взяла трубку. Ближе к вечеру ее просили приехать в головной офис. Вежливая секретарша вышколенным голосом произнесла, что ближе к концу рабочего дня уточнит время прибытия. Ничего страшного, обычное совещание. Василиса, правда, с трудом понимала иногда, для чего они нужны, но отвертеться не могла. Она должна стать во всех смыслах образцовым работником. Она просмотрела текучку, разобрала бумаги. Герман что-то говорил про кредит. Вроде, хочет беспроцентный. Нужно будет уточнить. Это совсем не трудно сделать. Все-таки приятно что-то решать самой. Властвовать над людьми. Пусть совсем немного. Но она добьется большего. Действительно, эту историческую ошибку нужно исправить, столько времени быть никем! Она посмотрела на себя в зеркало и подкрасила губы ярко-красной помадой. Так-то лучше!

Вечером та же вежливая секретарша сообщила ей, чтобы она приезжала через полчаса, в семнадцать тридцать. Василиса поблагодарила, собрала документы, села в машину и поехала. Личный шофер ей пока не полагался. Ровно в семнадцать тридцать она прибыла в головной офис и поднялась на второй этаж. Секретарша в строгом сером костюме и очках, с гладкой прической, попросила Василису подождать пару минут. В приемной уже собралось несколько человек, почти всех она знала. Такие сборища проходили довольно часто, но в этом кабинете Василиса была в первый раз. Она окинула взглядом массивную дверь, и та показалась ей знакомой. Где-то она все это уже видела. Эти ручки из бронзы под старину, массивные створки. Взгляд Василисы добрался до таблички, и она невольно вздрогнула. Черным по белому красовалась фамилия: «Сидоров Сергей Львович». Это он. Тот кабинет из сна. Где недавно они были со стариком. Самого Сидорова, к сожалению, не застали. Василиса знала о нем понаслышке. Он был не маленькой шишкой в их компании, входил в состав совета директоров банка. Кажется, даже был одним из соучредителей и имел пакет акций. Дальше Василиса не успела додумать, потому что их пригласили в кабинет. Приглашенные чинно расселись вдоль огромного стола и приготовились слушать. После обычного приветствия Сидоров начал такую же обычную скучную речь о проблемах банка, о новых продуктах, необходимости стимулирования роста кредитов. Василисе с трудом удавалось сдержать зевок. Потом он перешел на личности, начал разбирать работу каждого филиала в отдельности, и, когда дошел до Василисиного, она немного встрепенулась и вслушалась в речь. Он официально представил ее другим управляющим, оговорившись, что и сам видит ее впервые, так как, к сожалению, был в отъезде.

– Пока, Василиса Юрьевна, все хорошо. Вы еще совсем мало работаете, трудно делать выводы, но мне вас рекомендовали с самой лучшей стороны. Надеюсь, вы оправдаете доверие.

Василиса скромно кивнула.

– Приложу все усилия.

Он поразглагольствовал еще минут десять и посмотрел на часы. Василиса исподтишка разглядывала его. Ничего особенного, мужик как мужик. Небольшого роста, лет под пятьдесят. На макушке уже обозначилась лысина. Лицо мягкое, безвольное. И как только умудрился добраться до таких высот? Не иначе без родственных связей не обошлось. Скорее всего, корни еще из глубокой совдепии тянутся. Но теперь это уже не важно. Василиса вспомнила ночной разговор со стариком. Это он мазохист? Хотя ему бы это подошло. Такое плаксивое выражение лица, так и хочется ударить. Комплекс жертвы. И такие стоят у руля! Лучше быть драконом, чем извращенцем. Но его общество поймет и простит, особенно за деньги, а их – нет. И уж, конечно, его в зоопарк не засадят. Мало ли у кого какие причуды? Этот мазохист, тот садист, этот малолеток любит. Всем все, пожалуйста! Были бы деньги, а индульгенцию на отпущение грехов мы купим. Общество – инвалид. Не-годное. Никуда не-годных людей. Не все, естественно, но многие. Большие армии зараженных жаждой удовольствий и богатства зомби. Василиса с трудом подавила раздражение. Хотя она с удовольствием бы стряхнула с олимпа этот экземпляр человека. Как тогда он будет себя ощущать? Станет пить, как все неудачники? Волны раздражения бесконтрольно накатывали на нее, горло начало саднить, и она испугалась, что сейчас полыхнет огнем. «Ну вот, разошлась, как самовар! Успокойся! – укорила она себя. – Тебе пора уходить». Василиса встала из-за стола, взяла в руку папку и отодвинула стул. Она физически ощутила взгляд Сидорова, как будто у нее на затылке были глаза. Этот липкий, как щупальце осьминога, взгляд ощупал ее с ног до головы, задержался на середине туловища, постоял там немного и, словно спугнутый кем-то, отполз. Василиса закрыла за собой дверь. Что он к ней прицепился? По служебной иерархии они стояли довольно далеко, и он мог бы вовсе не упоминать о ней. Впрочем, какая разница? Все равно в скором времени Василиса собиралась познакомиться с ним поближе.

* * *

Герман ждал Ларису у себя в кабинете. Надо было отдать ей должное, Лариса отличалась особой пунктуальностью. И как только она умудрялась входить в кабинет в точно назначенное время? Ни минутой раньше, ни минутой позже. Герман даже как-то поинтересовался этим, на что Лариса ответила, что у нее врожденное чувство времени. Она не прикладывает к этому каких-то особенных усилий. Просто так получается само собой. В ожидании Герман нервно постукивал по столу кончиком карандаша и поглядывал на часы. Ровно в назначенное время дверь распахнулась и вошла Лариса. Она очень выигрышно смотрелась в узкой черной юбке и нежно-голубой строгой блузке. Немного напоминала стюардессу.

– Вы как всегда вовремя. Не устаю восхищаться!

Лариса поставила портфель на стол.

– Вы помните, что у нас с вами на сегодня запланировано?

– А как же, отлично помню. Мы идем на то злополучное предприятие.

– Да. Вы с женой поговорили?

– Поговорил. Она сказала, что проблем не будет.

– Вот и отлично. Но пока у нас есть несколько минут, я принесла вам программу. Посмотрите на досуге, это не срочно, но затягивать тоже не стоит. Слышала, вас можно поздравить, вы член партии?

– Да, член. Но это пустая формальность.

– Возможно, но без этой формальности нам, к сожалению, не обойтись. – Лариса положила папку на стол и протянула ее Герману. – Читайте.

– Ладно, возьму домой. – Герман в свою очередь засунул папку к себе в портфель.

– Ну, – Лариса посмотрела на часы, – нам пора.

На предприятие они доехали довольно быстро, дорога была отличная, и Герман вел машину не напрягаясь.

Договориться с руководством удалось очень быстро. Собственно, ничего другого им не оставалось. Беспроцентный кредит был как нельзя кстати и устраивал их на все сто. Толстый директор жал руку Герману в знак особой признательности и умиления. Он все еще с трудом верил, что такое нежданное счастье свалилось на его голову. И ему было в высшей степени наплевать, что этот симпатичный парень собирается зарабатывать на этой сделке свой политический капитал. Главное, что всем хорошо. Ему – политические очки, предприятию – работа и прибыль. Потом прошли в цех, где Герман встретился с рабочими, выслушал в очередной раз их жалобы, пообещав все уладить в самый короткий срок.

– Договоренность с банком достигнута, зарплата будет в самое ближайшее время! А там займемся и условиями труда. Не беспокойтесь, вы были услышаны! – И обращаясь к директору: – Подготовьте документы для получения кредита, завтра мой помощник заберет их у вас.

Они походили еще немного, заглянули в бытовки. Лариса следовала за ним, как верный секретарь. Увидев, что тема исчерпала себя, Лариса взглянула на часы и напомнила Герману, что им пора. С большим достоинством они удалились, питая надежды, что оставили после себя правильное впечатление.

После этого визита Лариса попросила подвезти ее прямо до дома, ссылаясь на головную боль. Да и день, в принципе, уже кончался. Герман тоже собирался домой, он хотел еще поработать с программой и отпустить пораньше мать. Нужно, наверное, возить Октябрину ей, она совсем не успевает делать дела. Хотя не жалуется. Привязалась к девочке. Удивительно, как близки ей драконы. «Можем же жить мирно, когда захотим, – устало подумал Герман, – почему все не так?» Он не особенно следил за дорогой, ведя машину автоматически, сворачивая там, где показывала Лариса. Он был несколько удивлен, когда они заехали на самую окраину города, в частный сектор.

Дом был деревянный, далеко не новый, но и не развалина. За забором залаяла собака. Лариса попросила остановиться.

– Вы здесь живете?

– Да, а что вас так удивляет?

– Нет, ничего, просто как-то не представлял, что вы можете жить в частном доме. Я думал, у вас квартира где-то в центре. Вы совсем не похожи на жительницу деревни.

– Но это и не деревня, мы всего лишь на окраине.

– Да, но что-то как-то ваш образ у меня был связан с роскошной городской квартирой в центре города. Не угадал. Вы одна живете?

– С мамой.

– А муж?

– Мужа нет. Погиб в автокатастрофе. С тех пор я не могу сесть за руль. Ничего не могу с собой поделать, как только сажусь на водительское сиденье, прямо деревенею.

– А я-то думаю, что это вы все без машины. Но если нужно, не стесняйтесь, я за вами шофера пришлю.

– Спасибо. Мне пора. Маме обещала пораньше. У нее день рождения сегодня.

– Да, да, идите, простите за любопытство.

– До свидания. Не стоит извиняться. Мне уже не больно. Это было давно, в другой жизни. Мы и прожили-то совсем немного. – Лариса открыла дверь и вышла. Аккуратно захлопнула ее и пошла по тропинке к дому. Герман постоял немного, проводил ее взглядом и отъехал, урча нагретым мотором. Лариса нравилась ему все больше. Ее образ, до этого представлявшийся ему холодным и неприступным, в свете деревенского дома приобрел мягкость и задумчивость. Герман подумал, что она не такая, каковой кажется. Возможно, нежная и страстная одновременно. Он пририсовал ей крылья в уме и подумал, что это было бы великолепно.

Василисы еще не было, и, проводив мать, он остался один. Пока ждал жену, решил почитать программу. Чтение, на удивление ему самому, увлекло его, и Василиса застала его за этим занятием.

– Что ты делаешь?

– Изучаю будущую депутатскую платформу. Знаешь, довольно интересно. Сегодня был на заводе.

– И как?

– Нормально. Все по плану. Завтра бумаги на кредит принесут. Ты готова?

– Да. Несите. Как только принесут, сразу же и оформим. Фу, как устала от этого корсета! – Василиса недовольно скинула блузку. – Плечи ломит. – Она расправила крылья и похлопала ими немного. – Полетать хочу.

– Я тоже, но не сейчас. Нужно бы у старика спросить. Место безопасное найти.

– Понимаю. Это я так, между прочим. Слушай, а почему у меня хвост такой длинный? У тебя короче, но массивней.

– Почему, почему… Почему все люди разные? Один коротышка, другой длинный, один черный, другой белый, у одного нос картошкой, а у другого греческий профиль. Потому и у нас есть небольшие различия. Это нормально. Что же, по-твоему, мы должны быть равны все на подбор? Только Черномора не хватает!

– Нет, просто прятать чуть-чуть трудно.

– Прячь наверх, в корсет.

– Подумаю. Ладно, не бери в голову. Это мелочи. Устал?

– Немного. Ну, я поработаю?

– Все, все, ухожу. Я еще сестренку не видела.

Василиса зашла в комнату, где в ворохе игрушек в своей кроватке сидела малышка. Она разговаривала сама с собою, шипела, свистела, пыталась грызть пластмассовую рыбку. Василиса взяла девочку на руки, и та радостно вцепилась ей в волосы. От удовольствия Василиса приподнялась над полом и немного покружилась. «Господи, неужели и ты дракон? Не могу поверить. Семейство драконов в полном сборе. Борется за существование в своей ипостаси, данной Богом. Трудно быть изгоем, малышка». Василиса посадила ребенка на пушистый ковер и отправилась на кухню. Нужно все приготовить заранее, добавить того, что дал старик, для нормального развития дракона. А завтра она оформит кредит и подумает, как подобраться к Сидорову.

* * *

На новом месте Василиса чувствовала себя довольно неплохо. Не то что бы ей очень уж нравились подковерные интриги или власть, пусть и небольшая, но было приятно руководить людьми, которые совершенно не подозревают, что ты такое. А если и узнают, то будут, по меньшей мере, сильно шокированы. Герман принес ей бумаги, и она занялась оформлением кредита. Ближе к вечеру позвонил Герман.

– Ну как там наши дела?

– Отлично. Через пару дней получите деньги.

– Ты молодчина.

– Стараюсь.

– Ладно, до вечера. Работы полно.

– Пока.

Все эти дни Герман плотно работал с Ларисой. Предприятие получило кредит и выдало зарплату, начались кое-какие подвижки в сфере условий труда. Герман внимательно следил за всем, и для рабочих он был почти что свой.

Лариса сидела напротив и отхлебывала кофе.

– Все идет прекрасно. Мы широко разрекламируем эту вашу победу. Телевидение, газеты, используем все. Если кто еще не знает в этом городе, какой вы герой, то мы постараемся, чтобы знало как можно больше. Вы изучили программу?

– Да, и у меня есть некоторые замечания. Не то что бы очень большие, но хотелось бы поправить.

– Ну, излагайте. Очень интересно. Вижу, вы увлеклись.

– Немного. Знаете, вот эти пункты про заоблачную зарплату, всеобщую квартиризацию – это профанация. Глупость. Мы с вами взрослые люди и прекрасно понимаем, что всеобщего благоденствия не бывает. Особенно в нашей стране. Кто-то живет за счет кого-то. Это закон. Над нами же будут смеяться. Не хочется превратиться в политического клоуна. Это нужно убрать. А добавить что-нибудь о стимулировании занятости, особенно молодежи. О доступных кредитах для бизнеса, программы помощи для начинающих предпринимателей. Курсы, что ли, какие-нибудь, или я не знаю, но в таком духе. Что-нибудь про помощь малоимущим, благотворительные обеды, ссуды малообеспеченным из городской казны. Дотации школам на покупку современного оборудования, прибавки к зарплате для учителей. Служебное жилье специалистам, которых не хватает, ремонт дорог – здесь, кстати, можно указать конкретные места, люди это любят. Самые проблемные. Вы их знаете. Ничего сверхъестественного. Только в рамках возможного. Люди так лучше поймут и оценят. Пустобрехство всех раздражает. Вот в таком ключе. Переработайте.

– О! Да вы прекрасно подготовились! Я даже не ожидала. Просто ваш папа считал программу пустой формальностью.

– Я так не считаю. Я очень уважаю и люблю папу, но у меня своя точка зрения на эти вопросы.

– Ценю, ценю. Я все сделаю. В ближайших номерах выйдет статья о вас и ваших успехах, ее уже пишут. А с телевидением я договорюсь на ближайшее время. Вы готовы? Список вопросов я принесу.

– Да. Что там особенно готовиться? Вы все за меня делаете.

– Не скажите. А ближе к выборам, когда разрешат агитацию, организуем выступления на площади, встречи с избирателями.

– Ну, об этом рано говорить.

– Да, вот еще что. Много жалоб на плохие условия из дома престарелых. А ведь люди почти всю пенсию отдают. Думаю, нужно его посетить, и интернат. Хоть ремонты там сделать. Косметические.

– Да, согласен. Попробую выбить деньги. Если в казне остались неосвоенные.

– Вот пока и все. Занимайтесь текучкой. Если что, звоните.

Герман кивнул. Лариса ушла. Он остался один и опять подумал о ней. Какое белье она, интересно, носит? Черное? Белое? Ей бы пошло красное. Красный атлас на белой коже. Чтобы она подумала, увидев его во всей красе? Упала в обморок? Старик говорил, что раньше драконам не возбранялось любить человека. Даже были браки. Они с Василисой тоже полукровки. Он, несомненно, любит Василису, но он мужчина. А почти всякий нормальный мужчина фантазирует при виде красивой женщины. Он же не евнух. Было бы противоестественно, если бы он не обращал на женщин внимания. Герман потряс головой, чтобы прогнать наваждение. Глупости. Он дракон, она человек. Пока пусть все остается как есть.

* * *

Пожилой человек лет шестидесяти с небольшим сидел за пыльным столом в небольшой комнатушке. За его спиной громоздились неприступными бастионами огромные стеллажи, уставленные книгами, папками и еще Бог знает чем. Он был архивариусом в том самом институте, где раньше работал Герман. У него была отдельная комнатка, где он обедал в перерыв и смотрел небольшой телевизор. Его услуги редко кому были нужны, но он от этого не очень огорчался. Даже крохотная зарплата не пугала его. Он получал пенсию, и ему вполне хватало. А на такую работу только пенсионер и согласится. Человек смотрел новости, но немного нервничал. Вчера ему приснился скверный сон, и он не мог дождаться окончания рабочего дня, чтобы проверить догадку. Ему снились вещие сны. Но этот был так плох, что человеку не хотелось верить. Когда наконец рабочее время вышло, он запер дверь и достал откуда-то из закутка серебряное блюдо, похожее на глубокую чашу, запрятанное подальше от посторонних глаз. Он налил в чашу воды, простер над ней руки и начал бормотать странные заклинания. Надрезал руку, капнул в чашу крови и опять забормотал. Ничего нельзя было разобрать, даже если прислушаться, но человек входил в раж. Руки его тряслись, на лбу выступили капельки пота, он закатил глаза, так, что виднелись одни белки. Вода в чаше затряслась, покрылась рябью. Архивариус резко открыл глаза, да так, что, казалось, они вылезут у него из орбит, и уставился на воду. Какие-то тени бродили по поверхности, но он видел иное. В досаде хлопнул рукой по воде, так, что брызги разлетелись на стены, и в изнеможении опустился на стул. Так он и знал. Сон не был пустым. Он вылил воду и убрал чашу на место. Им удалось провести его. Пусть ненадолго, но удалось. Хитрые твари. Собственно говоря, он ничего не имел против них, ничего личного. Они ничего ему не сделали. Но так уж повелось, очень давно, обстоятельства сложились не в их пользу, и он не виноват. Он просто стоит на страже Порядка. Он должен хранить мир от Хаоса. Они сами виноваты, сидели бы себе в лесу, были бы частью фауны, и он бы их не нашел. А так сами нарвались. За долгие годы он и забыл о них вовсе, даже перестал верить в их существование. Жил, работал. Как астроном на станции ждет сигналов из космоса. Ожидание настолько затянулось, что никто уже не верит, что эти сигналы будут. Просто поддерживают систему в рабочем состоянии. На всякий случай.

На тварь он натолкнулся совершенно случайно. Был в отпуске, решил съездить в столицу. Так, посмотреть. Ходил, глазел. Возле одного здания остановился автомобиль. Жутко дорогой. Он остановился посмотреть. Вышел мужик в дорогом прикиде. Солидный, но неприятный на вид. До сих пор не помнит, что тогда задержало его внимание. И тут как пелена спала с глаз. Он увидел Это прямо через пиджак и брюки. Крылья и хвост. Самые настоящие драконовские крылья и чешуйчатый хвост. Как рентгеном просветил. Даже перепугался тогда – что теперь с этим делать? Столько лет жил спокойно, и на тебе. Но инстинкт взял свое. Порядок есть Порядок. И зачем он сюда приперся? Жил бы в родном городе, горя не знал. Все его знания уже давно утратились, затерялись в глубине веков. Он бы ни за что не нашел дракона, если бы случайно не наткнулся. Может, предки его и умели их вычислять, но он не мог. А вот тогда пришлось вспомнить. Встряхнуть пыль со старых фолиантов, изучить заклинания. Вспомнить про дверь между мирами и другие штучки. Все-таки он Колдун, Хранитель Покоя.

Пришлось бросить все и переехать. С женой развелся. Ничего объяснять не стал, сказал, нашел другую. Дети отвернулись, но он был непреклонен. Даже не сообщил им, куда уезжает. Собрал чемодан и ушел. Лучше им не знать. Теперь у него другая миссия. Он – Хранитель, Колдун. Нашел Охотника, во всяком случае, одного из них. Хотел войти к нему в доверие и заставить вспомнить, но не успел. Тварь явилась к нему сама. Наверное, учуяла опасность. Явилась средь бела дня, нимало не смущаясь. Он страшно перепугался тогда. Думал, она уничтожит его, спалит прямо в его съемной квартирке. Но тварь слишком долго жила в мире людей и не хотела рисковать. Она не знала, сколько Охотников у него припасено и где они прячутся. Она предложила сделку. Он оставляет его в покое за очень приличную сумму. Что ему проку от старого дракона? Он и сам скоро умрет. По драконовским меркам, конечно. Ему не хочется прожить остаток жизни, трясясь от страха, что очередной Охотник подкараулит его из-за угла. Нюх не тот. Он и так много лет живет как на вулкане. Он долго рассказывал, какие трудности пережил, как тяжело адаптировался и как достиг таких вершин. А он был большой шишкой в людском мире. Колдун даже прослезился, слушая. И после всего этого умереть вот так, за здорово живешь? Несправедливо. Колдун с ним согласился. Да и кому он мешает? Живет себе и живет. Тихо, никого не трогая. Что проку от его смерти? Колдун не соглашался. А если дети? Опять Хаос? К черту Порядок? Нет, нет, нет! Но тварь сделала еще одно предложение. Она знает, где живут еще драконы. Он выполнит миссию, а о нем забудет. Он тихо доживет свой век без потомства и умрет. Всем хорошо. Да и деньги не помешают. Он и семье его поможет, и детям. Хитрец. И Колдун согласился. Он тоже давно жил в этом мире и знал цену деньгам. А тварь будет под колпаком. Он может жить безбедно до самой смерти. Своей или его. Неважно. Господин назвал ему тварей, город, и он переехал туда. Насчет всего остального тоже не обманул.

Ему пришлось устроиться в этот пыльный архив, чтобы воочию убедиться, что господин не наврал. Тварь была здесь. Молодая и здоровая, сначала даже без крыльев. Ну что ж, он начал Охоту. Прошел по мосту между мирами, достал и почистил от пыли Охотника. Снарядил на дело. Думал, что все, получил подтверждение, деньги забраны. Но, оказалось, не так-то просто.

После дела он уехал отдохнуть. Давно мечтал, но зарплата не позволяла. А теперь развернулся. Курорт, море, девочки. Давненько он не щупал упругой женской плоти. Но с деньгами это не проблема. Они сами гроздьями на него вешались. Отдохнул на славу. Пришел на работу, и этот сон. Все полетело к черту! Опять все сначала. Тварь живехонька, пользуется его деньгами, Охотник мертв. Она спалила его, как придурка. Зажарила, и поделом. Самоуверенный индюк! Колдун вздохнул. Придется искать нового Охотника. Он налил крепкого чая и положил в рот конфету. Это надо обдумать. Ох, и тяжела ты, шапка Мономаха! Собственно, его миссия сводилась к одному – найти дракона и сообщить Охотнику. Может, заплатить. А там его дело. Он, конечно, мог и не платить, но считал, что любая работа должна быть оплачена. В старые добрые времена именно Охотникам щедро воздавали за такую работу. Колдуны всегда были в тени. Искали, колдовали, ворожили, но их далеко не так чествовали, как Охотников. Боялись, считали порождением зла. Почему? Странные люди – если не понимают, значит, боятся. А что там такого особенно хорошего в работе колдуна? Да ничего. Всегда один, ни радости, ни общения, ни удовольствий. Только и приходят, чтобы избавил от проблемы, никто по душам поговорить не хочет. Сиди в убогой избушке в полном одиночестве и перебирай травки. Тоска зеленая! Это потом уже колдуны слились, так сказать, с народом. Стали уважаемыми, щедро оплачиваемыми. Он-то с детства знал, что он Колдун. Дед рассказал. Все рассказал про их миссию, правда, даже дед уже не помнил, когда последний раз видел дракона. Колдуны ведь тоже долгожители. Не такие, как драконы, но живут долго. И уж если дед не помнил живого дракона, то он и подавно забыл. Но род Хранителей свято соблюдал традиции. Только мужчины об этом знали. Но со временем все эти ритуалы стали пустой формальностью. Он, конечно, не соблюдал их как водится. Но вот поди ж ты – пригодились! От судьбы не уйдешь. Древняя книга, оставленная дедом, перекочевала с полки на стол. Все изучил заново, вспомнил. Снова ощутил себя Хранителем. Помирился с семьей, после того, как устроил их всех наилучшим образом. Перевез в город из деревни. Жена, правда, пока не поехала. Не может дом бросить. Но он и не настаивал. Сам собирался к ней вернуться потом, когда миссия будет выполнена. Внучок его, Славик, будет его преемником. Уже интересуется драконами, хоть еще и малец, в детский сад ходит. Книжки про драконов читает, игрушки ему покупают. С хрустальным шаром любит возиться. Гены никуда не денешь. Колдун вздохнул. Ох и занудная эта работа – искать драконов! Он лучше бы погрелся где-нибудь на курорте. А теперь тварей целых две. Надо найти еще одного Охотника. «Ладно! – Колдун зевнул. – Займусь этим попозже. Пусть пока живут. Главное, чтобы они не нашли меня раньше, чем я их. Пусть успокоятся. Смерть Охотника должна их расслабить. Не стоит сейчас рваться в бой. Они должны быть уверены, что все закончилось. Ощутить себя в полной безопасности. А потом он покончит с ними. Разом. И все. Его миссия будет выполнена. Наконец-то он заживет, как хочет. – Колдун заерзал на стуле. – Время у него есть. Не стоит сейчас заводиться. Несколько месяцев, даже год-другой ничего не решит». Он поднялся со стула и заспешил домой. Там его ждала Настя – женщина лет тридцати пяти. Молодая, кровь с молоком. И горячая! Аж дух захватывает. Правда, замужем. Но это и к лучшему. Не надоест. Заодно она убиралась у него и готовила еду. Он ей щедро платил. Раза в два больше, чем получал ее муж. Все счастливы. Он улыбнулся в бороду и ускорил шаг. При воспоминании о Насте у него тоже заиграла кровь. Он был хоть и пожилым человеком, но отнюдь не старым.

* * *

Василиса сидела у себя в кабинете и думала о Сидорове. Скользкий тип, неприятный. И почему ей приходится иметь дело с такими? Она вздохнула. Посмотрела на часы. Скоро обед, но есть совершенно не хотелось. Она подошла к шкафу в глубине комнаты и достала заветную настойку. Нужно взбодриться, а то ей начинает казаться, что она остывает. Как вулкан. Истечет лавой, остынет и превратится в камень. Ей не хотелось превращаться в камень. Она отхлебнула глоток, потом другой. С сожалением закрыла бутылку и убрала обратно. Хватит. А то она вылетит из кабинета прямо на крыльях, помахивая для скорости хвостом. Вот будет переполох! Она представила это зрелище и засмеялась. Очень комично! А что если посетить кабинет Сидорова прямо сейчас? Вряд ли он там, но попробовать можно. Старик говорил, что она может. Это просто. Ну хотя бы для тренировки. Василиса села на стул и положила голову на руки. Закрыла глаза, начала думать о Сидорове. Представила ковер в его кабинете, свою руку на спинке стула. Попробовала ощутить ее полированную поверхность. Ей показалось, что она слышит голоса в приемной, и она быстро открыла глаза. Хотела встать из-за стола, но оказалось, что она стоит и держится за спинку того самого стула, который представляла секунду назад. Все было более чем реально. Она находилась в кабинете Сидорова, но его самого там не было. Василиса прошлась по ковру, оставляя на нем отпечатки каблуков. Интересно, если выйти в коридор, секретарша ее заметит? Или она бесплотна, как дух? Она ущипнула себя и почувствовала боль. Как она теперь скроется? Уснуть здесь? Но сможет ли она? Василиса подошла к шкафу, стоящему вдоль стены. Хотела открыть дверцу, но та была заперта. Она подергала ее, дверца не поддавалась. Тогда Василиса вытащила скрепку из набора, стоящего на столе, распрямила ее и поковырялась в замке. Этого оказалось достаточно. Дверь с легким скрипом открылась, и изумленным глазам Василисы предстал целый арсенал сексуальных игрушек на тему: «Я твой раб». В основном это были плетки с самыми разнообразными наконечниками и парочка ошейников, утыканных, как кактус, шипами, а немного в глубине, видимо, чтобы не бросались в глаза, – несколько таких же шипастых вибраторов. «Вот так да! Старик был прав. Но этого, – Василиса с отвращением взяла в руки вибратор, – ты от меня, голубчик, не дождешься. Я не собираюсь пачкать руки о твою грязную задницу», – и она закрыла шкаф. Часы на стене показывали тринадцать ноль-ноль. Обед заканчивался. Ей не очень хотелось встретиться с Сидоровым, даже в виде бесплотного духа, поэтому она направилась к выходу. Смело открыла дверь и вышла. Секретарши не было на рабочем месте. Только телефон разрывался. Василиса хотела пройти мимо, но почему-то не могла сдвинуться с места. Звонок пригвоздил ее, и она слушала его, как завороженная. Потом решила поднять трубку, она ведь не в кабинете, если секретарша войдет, скажет, что ждет Сидорова. Она протянула руку и сняла трубку.

– Привет! – Голос Германа.

– Как ты меня нашел?

– Что с тобой? Позвонил тебе на работу.

Василиса посмотрела вокруг. И правда, она у себя в кабинете. Это ее стол, компьютер, телефон. Фантастика.

– Ох, извини, заснула.

– Ну ты даешь! Прямо на работе?

– А что такого? Сейчас обед. Что хотел-то?

– Ничего, просто узнать, как ты?

– Нормально. А ты?

– И я тоже. Готовлюсь давать интервью на телевидении.

– Хорошо. Скажешь, когда, обязательно посмотрю. Ты поздно?

– Нет, постараюсь пораньше. А ты?

– Я тоже сразу после работы домой.

– Вот и здорово. Хоть вечер спокойно проведем.

Василиса положила трубку и еще раз огляделась. Все правильно, она на месте. Она никуда не уходила. Просто воспользовалась сновидением, как учил старик. По крайней мере, теперь она гораздо лучше представляла, как подобраться к Сидорову. Чуть заморочить его, и он в ее руках. Но этим она займется завтра.

* * *

Лариса поправила галстук, который и так выглядел безупречно, и стряхнула воображаемые пылинки с пиджака Германа.

– Как вы? Не очень волнуетесь? Сейчас придет ведущая, и будем начинать.

Они стояли в помещении студии местного телевидения и вполголоса беседовали.

– Лариса, а этот канал хоть кто-нибудь смотрит? Даже не представляю, что они могут изобразить интересного. Сколько не включал, все ерунда какая-нибудь идет.

– Смотрят, смотрят. Не Бог весть как много, но своя аудитория есть.

– И кто же она, если не секрет?

– Не секрет. В основном вредные старушки, активные пенсионеры, любящие обсудить проблемы на скамейке. Может, домохозяйки, считающие своим долгом быть в курсе городской жизни. Думаю, все.

– Не густо. Вы считаете, что это интервью поможет?

– Я не считаю, я знаю. На выборы тоже не молодежь в основном ходит. А такой пенсионер придет в гости к детям, внукам, и расскажет о вас. Они волей-неволей запомнят. Потом в газете прочитают. Ваше имя должно быть на слуху.

– Ладно. Тем более отступать все равно некуда, мы уже здесь. Послушай, давай на ты. А то я чувствую себя совсем древним. Или очень крутым начальником. Это же не так. Ты – моя политическая муза.

– Как скажете.

– Скажешь.

– Хорошо, как скажешь.

Они одновременно обернулись на стук каблуков, прозвучавший столь решительно, что на него нельзя было не обратить внимание. Казалось, особа, носящая их, раньше служила в армии в чине сержанта. Дама, и правда, выглядела внушительно. Крепкая фигура, полные ноги, очки на крупном носу.

– Елена. – Она протянула руку Герману для рукопожатия.

– Герман.

– Чудесно. Давно ждете?

– Нет, минут десять.

– Отлично. Сейчас начнем. – Она прошествовала вглубь студии и начала громким голосом давать указания насчет освещения и всего остального.

– Надеюсь, провокационных вопросов не будет? Я не очень люблю неожиданности. – Герман заговорил шепотом.

Лариса тоже ответила шепотом:

– Надеюсь. Текст беседы согласован. Хотя исключить полностью не могу – вы же ее видите. Напористая особа. Вероятно, только и ждет, чтобы прославиться.

Герман хихикнул.

– А ты психолог.

Лариса хотела что-то ответить, но Елена замахала руками, призывая Германа садиться и начинать.

Они удобно расположились в глубоких креслах друг напротив друга, и Елена начала задавать вопросы. Все шло по плану, она спрашивала, Герман отвечал. Он немного освоился и перестал смущаться. Надо значит надо.

– Ну и последний вопрос, так как время нашей передачи подходит к концу. Почему вы решили пойти в политику? Я знаю, вы довольно успешно работали и преподавали на историческом факультете.

Герман поморщился и чертыхнулся про себя. Он как раз и просил не задавать ему этот вопрос. Какая разница, почему? Он помедлил немного, но собрался с силами:

– Почему? Знаете, разные люди по разным причинам приходят в политику. У меня тоже есть свои, личные. А с одной стороны, просто надоело заниматься черепками и развалинами. Захотелось попробовать чего-то еще. А вдруг получится? – Он хулигански подмигнул Елене. – Если философ смог стать гробовщиком, почему бы гробовщику не стать философом? А если совсем честно, то со мной произошел один случай, после которого я не мог больше заниматься историей. Но это очень личное.

– Спасибо вам огромное за интересную беседу! – Елена обратилась к зрителям. – Наша передача подошла к концу, напомним, гостем нашей студии был заместитель мэра по работе с населением Симонов Герман Никитич.

Все. Софиты погасли, студия погрузилась в полумрак. Герман выдернул себя из глубокого кресла.

– Все просто отлично! – Елена похлопала его по плечу. – Вы держались молодцом. Я думала, будет хуже.

Герман не стал уточнять, почему она так думала, кивнул ей и поспешил к выходу – он надеялся, что Лариса еще не ушла.

Она стояла в коридоре, держа в руках сумочку, и смотрела в окно.

– Слава Богу, что не ушла! Долго?

– Нет, что ты. Всего-то минут тридцать. Я и не собиралась уходить. Как я могу?

– Пойдем, подвезу. Ты домой?

– Да. Устала сегодня.

Ехали они молча. Герман думал о своем, Лариса тоже молчала, не желая отвлекать его от собственных мыслей. Начинало смеркаться, и Герман включил фары. В салоне автомобиля царил полумрак, отчего обстановка стала немного интимной.

Возле дома Герман резко затормозил, и Лариса очнулась.

– Уже все?

– Да. Доставлено в полной сохранности.

– Спасибо. Ты меня очень выручаешь.

– Не говори глупости. Я дам тебе шофера, если скажешь.

– Не нужно. – Лариса открыла дверцу и спустила ноги на землю. – Пока.

– Постой! – Герман смутился. – Не хочется показаться навязчивым, но можно мне как-нибудь зайти к тебе? – И тут же отшутился: – Хочу посмотреть, как живут мои сотрудники. Всего ли им хватает?

– Ты очень заботлив. Думаю, это в принципе возможно, но не сегодня.

– Я и не говорил про сегодня. Как-нибудь.

– Как-нибудь возможно.

– Спасибо. Я не забуду. Ловлю на слове.

Лариса улыбнулась и захлопнула дверь.

Герман выкурил сигарету и завел двигатель. Зачем напросился? Он сам не понимал. Потом перестал мучиться этим вопросом: поживем – увидим.

* * *

Василиса собиралась на работу. Она стояла перед зеркалом в ярко-красной шелковой блузке и серой узкой юбке чуть выше колена и красила губы красной помадой. Закончив макияж, отошла немного назад, чтобы полюбоваться результатом. Хорошо. Немного ярковато, но пусть. Зрачки глаз стали чуть более вытянутыми, но если не присматриваться, этого не заметно. А кто, скажите, сейчас пристально смотрит кому в глаза? Вы сами когда это делали в последний раз? Люди мало интересуют друг друга. Так, наскоком, набегом, осмотрят внешность – вроде не урод, пойдет, и все. А так все о себе да о себе. Так и общаются, как глухой со слепым. Не слыша и не видя друг друга. Она надела черные туфли на высокой шпильке и завершила туалет. Возможно, сегодня, она попробует достать Сидорова.

Она еще только начинала устраиваться у себя в кабинете, включила компьютер, попросила чашку кофе, чтобы подумать и расслабиться, как раздался звонок.

– Алло, я вас слушаю!

– Это секретарь Сидорова. Василиса Юрьевна?

– Да, это я.

– Шеф просил вас зайти к нему сегодня в восемнадцать ноль-ноль.

– Так поздно?

– Увы. Раньше он не может. Но он настойчиво просил.

– Передайте ему, я буду. – Василиса положила трубку и втайне возликовала. На ловца и зверь бежит! Все оказалось неожиданно просто – он сам хочет ее видеть. Как это мило! – Она хлебнула горячего кофе и забегала пальцами по клавиатуре – работу тоже нужно делать.

Вечером она не заставила себя ждать, и ровно в восемнадцать ноль-ноль вошла в кабинет Сидорова.

– Здравствуйте!

Сидоров молча указал ей на стул. Сам он смотрелся немного нелепо в огромном кожаном кресле, и Василиса подумала, что ему бы стоило приобрести кресло поменьше – чтобы не выглядеть так ничтожно.

Они помолчали несколько секунд, изучая друг друга. Василиса не решалась первой задать вопрос, для чего он ее позвал. Ей это, собственно, было совсем неинтересно. Она пристально посмотрела ему прямо в глаза, но быстро убрала взгляд – не нужно торопить события, пусть выскажется. Когда пауза затянулась, Сидоров открыл наконец рот:

– Здравствуйте, простите, задумался. Вы меня ослепили. – Он спросил что-то по работе ее филиала, про какого-то клиента, наверное, очень важного. Василиса думала совсем не о том. Ее ответ Сидорова устроил, и он перешел на личности.

– Вы очень…э-э… сексапильно выглядите. М-да. Думаю, в банке следует одеваться скромнее.

Василиса поиграла бровями.

– Вы так думаете? – Она сделала кокетливое выражение лица. – Не вижу, чем мой стиль одежды может мешать работе. Вы предлагаете белый верх, черный низ? Ненавижу это сочетание.

Сидров замялся.

– Ну хотя бы так.

– Ну мы же не в школе и не в пионерском лагере. – Она подалась вперед, таким образом, что блузка натянулась на груди, обрисовав ее контуры. – Я люблю красное. – Она провела языком по губам. – Сидоров ослабил галстук.

– Душно.

– Душно? Зима на улице. У меня что-то в горле пересохло, может, выпьем по чашечке кофе? – Василиса пристально посмотрела Сидорову в глаза.

Он обрадовался предложенной передышке и громко приказал секретарше принести кофе.

Василиса отхлебнула глоток.

– Да, вы правы, жарковато. Топят не на шутку. Даже не похоже на банк. Никакой экономии. – Она без стеснения расстегнула пуговицу на блузке, потом еще одну. – Думаю, вам следует отпустить секретаршу, тем более что рабочий день уже закончился. А мы с вами обсудим проблемы развития моего филиала. – Она закинула ногу на ногу, чтобы Сидоров при желании мог видеть ее ножку в черном шелковом чулке. Ему должно нравиться черное. И красное. Она чувствовала это кожей.

Сидоров попросил секретаршу зайти и сказал, что она на сегодня свободна, а кабинет он закроет сам. Секретарша возилась раздражающе долго, так, что Василисе захотелось пойти и поторопить ее. Но вот дверь в приемной стукнула, и они оба облегченно вздохнули. Василиса встала, подошла к Сидорову сзади, и потерлась о него грудью, потом надавила сзади на шею. Он негромко застонал, и Василиса улыбнулась.

– Ключи. Плохо, если нас застанут за обсуждением. Могут помешать.

Сидоров положил ей в руку ключ, и Василиса заперла дверь. Она вдруг поняла, что может не прятаться. Подошла к креслу, где он сидел, и резко развернула его на себя. Приблизила свое лицо к потному лицу босса и лизнула его в губы, а потом укусила за подбородок.

– Подожди, детка, я сейчас. – Сидоров забормотал что-то неразборчивое, но Василиса уже вошла в роль. – Один момент. – Он освободился из объятий Василисы и кинулся к заветному шкафу. Открыл его трясущимися руками и достал флакончик. Отвинтил крышечку, выкатил таблетку и быстро засунул ее в рот. Постоял немного, запил водой из бутылки и обернулся к Василисе:

– Боже милостивый, детка! Какой прикид! Ты самая лучшая девочка, которую мне доводилось видеть! Дьяволица!

Василиса стояла перед ним почти обнаженная. В черных чулках и поясе, с открытой грудью, на которой пламенели в полумраке кабинета ставшие твердыми соски. Она обвила ногу хвостом, и нетерпеливо поигрывала им, как собака, готовящаяся к нападению. Сзади трепетали черные с золотым отливом крылья.

Сидоров молниеносным жестом снял штаны и упал перед ней на колени.

– О! Моя госпожа! Как ты прекрасна! Накажи меня! Накажи, если хочешь! Я твой раб! – Он простер руку в сторону шкафа. – Там, там, возьми!

Василиса отпихнула его носком туфли и взяла в руку одну из плеток. «Да ты еще и наркоман, дядя», – с отвращением подумала она.

Попробовала плетку на руке. Больно. Сидров валялся на полу, выставив наружу белые, полные ягодицы, и рыдал. Василиса ударила со всей силы по этой рыхлой массе, оставив на ней красные полосы. Скорее всего, в жизни он так не позволяет, но пусть попробует настоящего мазохизма. Потом она изловчилась, и ударила его хвостом. Нервный импульс пробежал по ее членам, и ей стало даже приятно. А потом она, как сумасшедшая, хлестала его по ногам, ягодицам, бедрам, пока не устала и не бросила плетку. Сидров был почти без памяти, он только стонал и выкрикивал бессвязные ругательства – наркотик уже начинал действовать. Ягодицы его пламенели, как маковые лепестки, и Василиса подумала, что теперь, видимо, он долго не сможет сидеть. Но ей было наплевать. Она пнула его носком туфли, но он остался лежать. Под ним на ковре растекалась лужа. Василиса с отвращением отвернулась и подошла к компьютеру. Набрала код, открыла папку, вставила флешку и скачала информацию. Дома разберется. Задумалась на секунду, что делать с телом, но решила, что у него, скорее всего, все предусмотрено на этот случай. Пусть валяется. Наверняка есть доверенные лица, которые знают, что с ним делать в таких случаях. Она открыла дверь и вышла на улицу. Даже не понадобились ее способности. Дитя порока, как с тобой просто. Колесо закатил, и ты уже в нирване. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Попробуй, скажи. Она вдруг пожалела, что не разорвала ему задний проход одним из шипастых вибраторов. Прямо так, без вазелина. Потом отогнала эту мысль. Господи, она становится чересчур агрессивной.

На улице Василисе стало холодно, она поежилась в своем пуховом пальто. Интересно, а у драконов были такие пороки? О настоящем времени она не могла думать, по тем причинам, что их осталось так мало.

Дома она вставила флешку в компьютер и открыла папку. Счета, вереницы счетов. За рубежом – в Европе, в офшорах, в горячих точках. Наименования банков. Суммы, прогоняемые через эти счета, поразили ее воображение. «Наверное, криминал, – устало подумала Василиса, – чем еще этот слизняк может заниматься?» Ей было немного не по себе от произошедшей вакханалии, и она побаивалась смотреть Герману в глаза. В принципе, в том, чтобы отлупить больного на голову придурка, не было ничего плохого, но ее пугала мысль, что она, она тоже получила некоторое удовольствие, в котором боялась признаться даже себе. Вдруг она превратиться в похотливую самку? То, что она дракон, не имеет никакого значения. Василиса скопировала содержимое флешки на компьютер и на диск. Завтра она покажет это Сидорову. Назначение счетов было ей не совсем понятно, но она рассчитывала на реакцию Сидорова. Припугнет, что расскажет где следует и где не следует. Она рассчитывала, что ему это не понравится. Она была убеждена, что старик не зря сообщил ей пароль. У Германа все идет нормально, его план успешно воплощается в жизнь, и ей пора форсировать события. Не век же ей торчать директором заштатного филиала?

* * *

На следующий день она решила сама позвонить Сидорову, но вежливая секретарша строгим голосом ответила, что шеф заболел, вероятно, до конца недели. Василиса не смогла сдержать улыбку: «Что, вкусил настоящего мазохизма? Это тебе не в игрушки играть. Настоящая страсть требует полной самоотдачи. Если раньше ты этого не понимал, то теперь, думаю, до тебя дошло». Ей даже стало интересно, позовет ли он ее еще? Возможно, она и не откажет себе в удовольствии. Вот уж никогда не думала, что садизм так увлечет ее. Она покрутилась на стуле.

Звонок застал ее врасплох. Голос Сидорова звучал немного приглушенно, как будто он говорил через подушку.

– Василиса Юрьевна? Василиса?

– Слушаю.

– Вы узнали меня?

– А как же. Сергей Львович?

– Это я.

– Как ваши дела? С вами все в порядке?

– Ерунда. Пройдет. Я просто хотел вам сказать, что вы умопомрачительны. Я без ума от вас.

– А что у вас с голосом?

– Я в ванной, не хочу, чтобы жена слышала.

– Вы боитесь жены?

– Я боюсь вас. Я просто трепещу перед вами. Никогда я еще не имел столь достойной госпожи.

– Сергей Львович, я на работе, – напомнила Василиса.

– Простите. Не мог сдержаться. Мы еще увидимся?

– Непременно. Вы когда выйдете?

– В конце недели. Я хотел бы повторить опыт. В наше время трудно найти подходящую женщину.

– В пятницу я к вам приду, – пообещала Василиса. – Желательно, чтобы секретаршу вы уже отпустили. Не хочется, чтобы она что-то заподозрила.

– Да, да, конечно. Я об этом позабочусь. – В трубке зашипело, и послышались гудки.

Василиса прижала телефон к груди. Вот те на! Эффект превзошел все ожидания. Кролик вошел в ловушку, и ловушка захлопнулась. Пожалуй, она не откажет себе в удовольствии развлечься еще раз. Василиса аккуратно положила трубку на базу. Все идет хорошо. А ночью, если получится, она навестит Василия.

* * *

Они теперь мало общались с Германом. Каждый был занят своим собственным делом, и времени на длительное общение не хватало. Сначала Василиса переживала из-за этого, но потом успокоилась – нельзя объять необъятное. В конце концов все это когда-то благополучно закончится, и они полетят вместе, как раньше, в старые-старые времена… И малышка с ними. А сейчас… сейчас нужно сосредоточиться на выполнении общей задачи. Спасибо свекрови, что так помогает с девочкой. Они с отцом Германа оказались прямо фанатичными дедушкой и бабушкой. Кто бы мог подумать! Иногда они отвозили Октябрину к ним на несколько дней и забирали только к выходным. Но выходные – это святое. В выходные они всегда вместе. Счастливая, образцовая семья, хоть помещай на обложку глянцевого журнала. Забавно, если бы такое случилось. Прямо несвятое семейство.

Василиса выключила свет в спальне и укрылась одеялом. Герман что-то смотрел по телевизору, и она была одна на их огромной кровати. Она закрыла глаза, пытаясь балансировать на тонкой грани между сном и явью, в надежде уловить момент засыпания и последующего пробуждения. Ей стало холодно, и она плотнее завернулась в одеяло. Откуда такой холод? Неужели отключили батареи? Посреди зимы? Она открыла глаза и обнаружила себя сидящей в кресле перед камином в пещере старика. Камин не горел, и было прохладно. Василиса мерзла в ночной рубашке, но пледа не было видно. Вообще пещера имела такой вид, будто ее давно не посещали. Немного затхлый запах, который бывает в закупоренном помещении, при отсутствии людей. Василиса прошлась по комнате. Все убрано, но следов старика не видно. На столе уже скопилась пыль, двери в другие комнаты заперты. Василиса прошлась немного, раздосадованная неудачным путешествием, когда заметила на столе клочок белой бумаги, придавленный старинным подсвечником: «Привет! Не ищи меня пока, я сам разыщу вас». В голове Василисы начали рождаться смутные подозрения.

«Ну вот, – подумала она, – и куда он мог деться?» Ей показалось, что эта пещера всего лишь одно из убежищ старика, созданное на всякий случай. Но настоящее его место пребывания находится далеко отсюда. А вдруг он просто использует их в своих целях? Что ж, пусть так. Она не возражает. Она будет пристально следить за ним, и если он мутит воду, она не позволит ему так просто въехать в рай на их горбу. По ногам Василисы пронесся сквозняк, приподняв подол рубашки, и она вздрогнула от неожиданности и испуга. Этого оказалось достаточно, чтобы сознание ее вынырнуло с другой стороны завесы, где она с облегчением обнаружила себя лежащей в своей постели. Из другой комнаты доносился звук работающего телевизора, и Василиса окончательно успокоилась. «Надо спросить у Германа, общается он со стариком или нет», – подумала она засыпая.

* * *

В пятницу Василиса позвонила Сидорову, узнать, на работе ли он, и получила утвердительный ответ. Она решила не откладывать дело в долгий ящик и не ходить вокруг да около, поэтому после окончания рабочего дня она уже стояла возле массивных дверей сидоровского кабинета. Секретарши нигде не было, и Василиса отметила это. Вероятно, он не забыл об их встрече, на что она очень надеялась. Сегодня она решила надеть черную юбку и белую кофту, повязав поверх красный шарф. Немного вызывающе, но ничего. Ей нравились переливы красного цвета, напоминающие отблески огня.

Сидоров вскочил со своего места и бросился к Василисе.

– Я думал, вы забыли о нашей встрече! Безумно рад! Не хотел звонить, меня могут подслушать.

– Да? И кто же это?

– Да хоть секретарша. Потом сплетен не оберешься. Я ведь не знаю ваш сотовый. Все так внезапно получилось. Но я рад, просто страшно рад!

Василиса села на стул, а Сидоров устроился напротив.

– Знаете, этот кабинет мне кажется не совсем подходящим местом для свидания. Может, мы куда-нибудь переместимся с вами? А, Василиса? – Он проникновенно посмотрел Василисе прямо в глаза и стал играть кончиками ее накрашенных ярко-красным лаком острых ногтей. Она приблизила свое лицо к его лицу и заглянула ему в глаза своими овальными зрачками.

– У меня к вам дело. Хотелось бы обсудить.

– Господи, Василиса, какие могут быть дела? Наши с вами дела закончились около часа назад, а теперь мы принадлежим друг другу. Я не хочу даже думать о делах. – Он не переставая гладил ее руку. – Такая твердая, жесткая ручка. Эта ручка умеет наказывать. А какие ноготки! Прямо кошачьи! Острые, как лезвия. – Он прикоснулся губами к руке Василисы, продвигаясь все дальше и дальше, пока Василиса не сочла нужным остановить его. Ей не хотелось, чтобы он вошел в раж до того, как она поговорит с ним. А потом, кто знает, может ему больше вообще не захочется ее видеть?

– Постойте, Сергей Львович! Умоляю!

– Сергей.

– Сергей, подожди. – Она отняла руку и погладила его по щеке, не удержавшись, чтобы не ущипнуть. Сидоров вскрикнул от неожиданности. – Прости, но можно один вопрос? Просто так, ради любопытства? Неужели тебе не больно? – Она кивнула в сторону его заднего места. – Я еще могу понять радость палача. Но радость жертвы?

– Девочка моя, да, мне больно. Больно. Но знаешь ли ты, что такое боль? Могла ли ты когда-нибудь прочувствовать ее каждой клеткой своего тела? Священную боль, начинающуюся на кончиках твоих пальцев и заканчивающуюся глубоко внутри тебя? Нет? Тогда ты не жила по-настоящему. Когда боль охватывает твое тело, ты как бы существуешь внутри нее, и она перестает тебя мучить, перерастая в блаженство. И потом, эти маленькие волшебные таблеточки. Знаешь, зачем они? Когда они еще только начинают действовать и боль велика, ты не можешь больше ни о чем думать, кроме нее, она накатывает на тебя волна за волной, разжигая в теле пожар. Но они постепенно усмиряют ее, делая блаженной. Невыразимо блаженной. Это трудно объяснить, Василиса, это можно только испытать и понять. С вами я испытал ту божественную боль и экстаз. – Глаза Сидорова затуманились, и Василиса подумала, что у этого человека немного не в порядке психика. Комплекс жертвы. Хотя в остальном он мог быть вполне прагматичным.

– Я ответил на ваш вопрос?

– Вполне. Не думала, что вы философ. И все-таки, давайте обсудим дела. В конце концов я приказываю вам это. Я ведь ваша госпожа? Вы должны выполнять мои желания, иначе я накажу вас.

– С удовольствием. Что прикажете делать?

– Возьмите эту флешку и вставьте ее в компьютер. – Василиса достала из сумки флешку с информацией и протянула Сидорову.

– Там что-то интересное? – Голос Сидорова принял игривый тон. – Моя госпожа приготовила мне сюрприз?

– Да. Сюрприз. Думаю, тебе понравится.

Пока Сидоров возился с компьютером, Василиса смотрела на него, не отрываясь, боясь пропустить первую реакцию. Улыбка на его лице сменилась недоумением, недоумение злостью, а злость страхом. Весь спектр эмоций промелькнул на лице Сидорова в считаное мгновение, и он затравленно посмотрел на Василису, вытирая пот со лба.

– Откуда ты это взяла? – Голос у него сел от неожиданности предложенного подарка.

Василиса подумала, что не иначе он ожидал увидеть видео определенной направленности.

– Какая разница? Разве это теперь имеет значение? Важно, что это оказалось у меня, и я могу сделать с этим все, что захочу.

– А что ты захочешь?

– Глупый вопрос. Много чего могу захотеть. Например, отправить твоим соучредителям, в прокуратуру, конкурентам. Пусть разберутся, что это такое. Хватит?

– Вполне. Но думаю, ты не за этим принесла это мне? Что ты хочешь?

– Не много. Ты даже удивишься, как легко ты можешь отделаться.

– А ты сама не боишься?

– Чего мне бояться? Ты что, телевизор не смотришь? Я приняла все меры безопасности. Да не переживай ты так, все когда-то кончается. Твой вариант не худший.

– И все-таки, что?

– Место в совете директоров и пакет акций. Все деньги со счетов можешь оставить себе. Я даже закрою глаза на все, чем ты там занимался. Более того, можешь продолжать это делать. Только не в этой стране.

– Василиса, у нас закрытый банк. Как я могу ввести тебя в совет директоров? Что я скажу? Надо собирать собрание, я не могу ручаться, что остальные согласятся. Там нет свободных мест. Это тебе не магазин.

– Понимаю, никто не обещал, что будет просто. Придумай что-нибудь. Большой куш на кону стоит. Согласись, я не так много прошу. Скажи, что я твоя дочь, которую ты внезапно нашел. Первая любовь, разлука, ты ничего не знал. И вот, спустя много лет, правда открылась. Ты счастлив. У тебя ведь, насколько я знаю, нет детей? Скажи, что болен и хочешь отойти от дел. А все свои акции передать мне, так как (вот чудесное совпадение!) я работаю прямо у тебя в банке! Кто еще в курсе твоих дел?

Сидоров сглотнул слюну.

– Одна операционистка, но она почти ничего не знает. Она просто осуществляет операции, я удаляю все следы, после того, как операция совершается. Стараюсь удалить.

– Не переживай. Деньги всегда оставляют следы. Особенно большие деньги. Что это? Оружие, наркотики? Впрочем, не важно. Мне все равно. Свои условия я озвучила, а дальше сам думай. Но предупреждаю, времени у тебя немного. До понедельника. Насчет операционистки не беспокойся, если ты согласишься, всеми твоими делами буду заниматься я. За весьма умеренную плату. – Василиса впилась ногтями в руку Сидорова. – Ну что ты застыл?

– Я подумаю, это очень неожиданно. Будут трудности. Не с акциями, нет, там особых проблем нет. С советом директоров. У нас есть учредитель, ты, наверное, знаешь, у него самый большой пакет. Нужно будет получить его согласие. Он сейчас в Москве, он там и живет. Это очень большой человек. Наш банк для него просто игрушка, но тем не менее. На следующей неделе он приезжает в наш город. Тут хотят что-то строить, крупный торговый центр и еще что-то. Я толком не вникал. Просят его поучаствовать. Он обещал быть. Я попробую его уговорить.

– Что значит «попробую уговорить»? Ты, наверно, не понял всю серьезность ситуации. На следующей неделе все должно решиться.

– Но без него я не могу. И никто не может. Ты можешь делать все, что тебе угодно, но придется его ждать.

– Ладно! Когда он будет?

– В среду, край в четверг.

– Хорошо. До среды, я думаю, переоформим акции. Так тебе легче будет его уговорить. И потом, ты ничего не теряешь. Переедешь в Европу, жена будет в восторге. Там даже безопасней. Будем заниматься твоими делами. Тебе этого на всю жизнь хватит, внуков у тебя не предвидится, так что копить не для кого. Ты что, вечно жить собрался? Нет. Так зачем тебе столько денег?

– Ты не понимаешь, я не могу выйти отсюда по своему желанию. Знаешь поговорку «Вход – рубль, выход – через трубу крематория»? Это про меня.

– Прекрасно. Не нужно никуда выходить. Живи, как жил. Я же сказала, много не возьму. И потом, малыш, наши милые развлечения никто не отменял. – Василиса опять ущипнула его за щеку. – Ну, успокоился?

Сидоров кивнул.

– Вот и славно. Все хорошо, что хорошо кончается. Прими свою волшебную таблеточку. Тебе нужно расслабиться. Душевная боль – это тоже боль. Пусть она растворится в тебе. Все же хорошо.

Сидоров послушно встал, открыл шкаф и достал пузырек с таблетками. Засунул в рот одну, запил стаканом воды.

– Ты садись, посиди, а я пойду. – Сидоров кивнул. – До понедельника. – Василиса на прощание обняла его за шею и с силой укусила в губы, отчего на них проступила кровь. Но Сидоров не стал ее вытирать, видимо, таблетка начинала действовать. – Будь умницей. – Сидоров вяло махнул ей рукой. С кровью на бледных губах он выглядел жертвой полуночного вампира.

Василиса прикрыла за собой дверь. Она вдруг испугалась, что он что-нибудь с собой сотворит, и она не успеет провернуть дело до конца. Он был ей нужен – пока она не знала, за что и кто переводит ему такие деньги и куда он их девает. Что-то образ Сидорова не вязался у Василисы с теневым мафиози – торговцем оружием или еще чем.

* * *

В субботу Герман решил поработать – выборы близились, и оставалось еще много дел. В СМИ активно шла кампания по популяризации его имени, и его уже начали узнавать. Человек, осуществляющий мониторинг Интернета, докладывал, что о нем много положительных отзывов и что у него уже есть сторонники. Лариса радовалась, как ребенок. Скоро должна была начаться предвыборная агитация, и все это было очень кстати. В типографии заказали листовки с портретами Германа, с его программой, Лариса договаривалась о часах в эфире и колонках в местных печатных изданиях.

Вечером Герман как всегда вез ее домой. Дорога стала уже привычной, по случаю субботы они закончили пораньше – Герман обещал, что они вместе с Октябриной сходят в парк. Девочка уже начинала вставать на ножки в кроватке и была очень забавной. Герман невольно улыбнулся, вспомнив, какие рожицы она корчила вчера, смотря мультик.

– Что-то приятное вспомнил? Ты так мило улыбаешься. – Лариса прервала поток его домашних мыслей.

Герману стало неловко, что у него есть о ком думать, а она сейчас выйдет из машины и останется одна. Ему стало до боли жалко Ларису, и он немного смутился.

– Да так, задумался о своем. Вот мы и приехали. – Он остановил машину прямо возле дома. – Еще совсем рано. Вы не очень торопитесь, мадам?

– Да нет. Мне, собственно, некуда торопиться.

– Может, пригласите на чай? Что-то мы с вами закрутились, даже чай не выпили. У меня горло пересохло.

– Ну, если горло пересохло, тогда конечно. А ты сам-то не торопишься? Жена, наверное, ждет.

– Она еще спит. А я могу позволить себе чашечку горячего напитка. Если твоя мама не против.

– Мама живет в комнате наверху. Она инвалид, ноги не ходят. – Они шли по дорожке к дому. – Это после той аварии. Я не все тебе сказала. – Лариса открыла дверь. – Заходи, я чайник включу.

Герман немного осмотрелся, пока раздевался. Обычный деревенский дом, но вполне уютный.

– У тебя мило. Очень тепло.

– Я не экономлю на отоплении. Мама мерзнет.

– Это правильно. Жизнь должна быть комфортной.

– Садись за стол, я сейчас все принесу. – Голос Ларисы раздавался из дальней комнаты.

Герман сел на табуретку и посмотрел в окно. Лариса принесла конфеты, печенье, баночку малинового варенья. Чайник забулькал и отключился с громким хлопком.

– У тебя красивый сервис. – Герман повертел в руках чашечку из тонкого фарфора.

– Да, мама подарила на свадьбу. Мне он тоже нравится. – Она разлила чай. – К маме поднималась.

– Как она там?

– Нормально. Телевизор смотрит.

– Ты сказала, что не одна?

– Нет, а зачем? Так вот, раз уж я начала. В той аварии погиб не только мой муж, но и ребенок. Сыну было годик. Мама страшно переживала. Инсульт. Сейчас она даже с трудом разговаривает. Когда меня долго нет, соседка присматривает, я ей плачу. – Лариса вздохнула.

Герман погладил ее по руке, потом, повинуясь внезапному порыву, провел рукой по волосам.

– Бедная, бедная ты моя девочка. – Лариса прижалась щекой к его руке.

Герман испугался того, что, видимо, должно было сейчас произойти. Он еще не готов. Он не хочет наводить на нее морок. Зачем? Разве ему нужно ее тело? Да и сможет ли человек быть с ним? Острая фаза трансформации прошла, и он уже мог контролировать температуру. Но кто его знает? Она должна знать, кто он. Только так он сможет быть с ней. Он не хочет врать и пользоваться ей. Ему это совершенно не нужно. И пока он не знает, можно ли ей доверить тайну. Герман убрал руку.

– Вкусный у тебя чай. Но мне пора. Я, и правда, обещал сегодня пораньше. – Он обошел вокруг стола и погладил Ларису по голове. – Пока. До понедельника.

Лариса вышла его проводить. Ни тени недовольства или разочарования не промелькнуло на ее лице. На прощание Герман сжал ее руку и улыбнулся:

– Все будет хорошо.

* * *

В воскресенье вечером Василиса, сидя на диване перед телевизором, спросила Германа:

– Слушай, а ты со стариком общаешься?

– Нет. Я и забыл. Увлекся процессом. А ты?

– Общалась немного, но сейчас он пропал.

– С чего ты взяла?

Василиса рассказала Герману про их общение и ее последнюю попытку, про мост между мирами.

– Ты тоже мог бы им воспользоваться. Это не трудно. К тому же у нас врожденные способности.

– А зачем мне с ним связываться? Если бы он хотел что-то узнать, сам бы спросил. Ты к чему это все мне говоришь? Тебя что-то беспокоит?

– Может быть. Мне кажется, что он здесь и следит за нами.

– Ты уже это говорила. Ну и что? Пусть следит. Это его дело. Может, хочет вмешаться в нужный момент.

– Да ничего, просто ненавижу тайны. К чему эта конспирация? И этот маскарад в лесу?

– Ну почему ты решила, что это обязательно маскарад? Возможно, есть жизнь там и жизнь здесь. Она разная. Там он отдыхает, он то, что он есть, ему не нужно притворяться. А здесь сплошное притворство. Ну не может же он пройтись по улицам города, размахивая хвостом? Он и хочет, чтобы мы стали могущественными. Сильными. Чтобы имели силу и власть. К этому мы с тобой и стремимся. Но нас пока ничтожно мало. Увы! Приходится прятаться.

– Да. И все равно, я предпочитаю больше ясности. Как-то неуютно себя чувствуешь в такой обстановке. Вроде что-то делаешь, а к чему это приведет? Непонятно. Высокие идеалы? Не знаю. А вдруг он хочет по нашим спинам взобраться на олимп? Преследует свои собственные цели? – Василиса в задумчивости покачала головой.

Герман засмеялся и прижал ее к себе.

– Не засоряй себе голову. Просто живи. Какие такие собственные цели? Он же ясно сказал тебе – могущество, власть, деньги. Ну какие еще могут быть в этом мире тайные цели?! И потом у нас уже нет выбора, мы не можем повернуть назад, приходится идти вперед, даже не зная, что там ждет за поворотом. И вообще, хватит об этом! Я соскучился. Идем в спальню. Жена ты мне или нет? Благовоспитанные драконши в это время спят со своими мужьями.

В понедельник Василиса сразу же позвонила Сидорову, решив не откладывать дело в долгий ящик. Он долго не брал трубку сотового, а потом обещал ей перезвонить. Перезвонил он только в конце дня, когда Василиса уже начала немного нервничать, подумав, что он затеял какую-то свою, пока ей непонятную игру.

– Сергей Львович? Я уже заждалась. Как наши дела?

– Нормально, я готовлю бумаги. Все хорошо. К четвергу, как мы договорились, все будет готово.

– К среде. В четверг вы представите меня вашему боссу. Вы что, все забыли?

– Нет, нет, я все помню, – Сидров говорил очень торопливо, очевидно стараясь поскорее отделаться от собеседницы. – Я не могу больше говорить. Я вам позвоню. – В трубке раздались гудки.

Василиса задумалась. Что-то здесь не так. Ей совершенно не понравился его тон и настроение: «Неужели этот сурок что-то задумал?» Она посмотрела на часы. Пора домой.

Со стоянки решила зайти в магазин и купить вкусненького. Уже стемнело, но на улицах было много народа. Рабочий день только закончился, и люди обходили магазины. На ступеньках возле супермаркета Василиса замешкалась. Запах. Странный, необъяснимый запах. Страха? Опасности? Удивительно, что она это чувствует. Василиса огляделась. Вроде, никого. Но ощущение не проходило, оно, напротив, усилилось. Василиса медленно пошла в сторону дома. Собственно, к дому можно было подойти разными путями: один лежал по центральной улице, вполне освещенной и безопасной, второй – вдоль пустыря с гаражами. Часть из них была давно заброшена, часть разрушена. Первый путь был длиннее, второй много короче. На развилке Василиса замешкалась. Если она пойдет безопасным путем, то ее могут встретить в подъезде или прямо в толпе пырнуть ножом в спину. Теперь она практически не сомневалась, что это Сидоров решил пойти ва-банк. Видимо, ее угрозы не показались ему серьезными, и он решил, что проще от нее избавиться. «Глупец, – Василиса усмехнулась про себя, – ты думаешь, с драконом так просто справиться? Дурак. Я это запомню». Она вздохнула. Чему быть, тому не миновать. Она пойдет вдоль гаражей. Незачем откладывать встречу. Здесь у нее больше маневра. Ее даже охватил охотничий азарт. Сумки немного мешали, но если она избавится от них сейчас, это будет подозрительно. Не стоит недооценивать противника. Она прекрасно помнила урок, преподанный им Охотником. И она потихоньку пошла по дорожке. Она прекрасно видела в темноте и совершенно не боялась вступить в зону, где не было уличного освещения. Она хотела скорее вступить в эту зону, потому что подозревала, что ее противник вряд ли так хорошо ориентируется, как она. Скорее всего, Сидров сэкономил и нанял лоха, хотя надеяться на это не стоит. Она оглянулась, вокруг никого не было, но за ней шел мужчина. Василиса ускорила шаг, стараясь продемонстрировать испуг. Она шла впереди, но так, чтобы он ее видел. Она даже испугалась, вдруг он ее потеряет? Василиса уже была в самой глухой части гаражей. Все, здесь только одна дорога. Она свернула вбок и зашла в тупик. Поставила сумку на землю, скинула пальто и кофту. Потом накинула пальто на голое тело и зажгла сигарету, как будто решила покурить. Рука ее немного дрожала, но не от страха, а от предвкушения. Она выглянула из-за угла и увидела, что мужчина ускорил шаг. Василиса очень надеялась, что он не будет стрелять. Или не успеет. Он поравнялся с тем местом, где стояла Василиса, и они встретились взглядами. Василиса уловила в его руке блеск клинка и скинула пальто. Медленно расправила крылья и полетела прямо на парня. От неожиданности тот упал и выронил нож. Василиса отшвырнула его ногой. Он начал уползать от нее на спине, не в силах отвести взгляд, но Василиса неумолимо приблизилась к нему и с силой выдохнула воздух. Сноп пламени вырвался из ее раскрытого рта и опалил распростертое на снегу тело. Одежда загорелась, человек начал кататься по снегу, пытаясь сбить пламя. Он завыл, как волк, и Василиса добавила новую порцию огня. Посмотрела на живой факел, дожидаясь, когда он потухнет. Усилия ее преследователя наконец увенчались успехом, и пламя сошло на нет. Он в исступлении бил себя по одежде, от которой теперь вился легкий дымок. Василису кольнула мысль, что это мог быть просто грабитель, и он-то уж, конечно, не заслужил такой участи, как быть заживо сожженным. Хотя как она теперь его отпустит? Мужчина сел на снег и замотал головой. Василиса села за его спиной, опасаясь, что он может выстрелить.

– Эй, мужик! Кто тебя послал? Если ты скажешь, я отпущу тебя.

– Ты демон! Демон! – Он начал бить руками по снегу и рвать на себе волосы.

– Я демон, – спокойно подтвердила Василиса. – Тебе очень не повезло. Более того, я знаю, кто тебя послал, но хочу услышать от тебя. Не советую мне врать, будет хуже, – добавила Василиса на всякий случай, хотя видела, что уж что-что, а врать он сейчас не способен. Он пребывал в таком шоке, что, видимо, даже не чувствовал боли от ожогов.

– Я не знаю, не знаю, – забормотал мужчина, – мне просто дали заказ, но намекнули, что это очень большой человек, чтобы я очень постарался, это банкир, или еще кто-то, я не знаю, не знаю. – Он поднял на Василису полные муки глаза. – Мне больно.

– Хорошо. Боль очищает. Боль священна. Мне хорошо известно это. – Она приподнялась над землей и залетела спереди. – Прости, но ты сам виноват. Ты уже погубил свою душу, я не могу тебе помочь. – Она отлетела назад, набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула его.

Огромный язык пламени лизнул мужчину в лицо, обвил его голову, шею, скатился по плечам и не успокоился, пока не охватил все его тело. Василиса плевалась огнем, пока не устала и не увидела, что человек на снегу затих и перестал сопротивляться. Она сложила крылья и подошла к нему. Он определенно был мертв, потому что представлял из себя обугленную головешку. Слипшуюся черную массу, уже теперь весьма отдаленно напоминающую человека. Василиса брезгливо отвернулась. Она не любила запах горелого мяса. Натянула кофту, пальто, взяла сумку и пошла по направлению к дому. Ей оставалось дойти совсем немного. Если даже кто ее и видел, вряд ли он поверит своим глазам.

* * *

Перед самой расправой старый пьяница, решивший выпить бутылочку вдали от жены, заглянул в заброшенный гараж и расположился там на ящике. Он уже почти все выпил, когда его внимание привлек шум снаружи, и он решил посмотреть, не идет ли кто. Ему не хотелось попасть под руку местным бомжам или, еще хуже, собутыльникам. Бутылочку хотелось выпить самому, с чувством, с толком, с расстановкой. Он собирался разжечь костер, если будет холодно, но не успел. Водка грела замечательно. Да и к тому же он не собирался здесь засиживаться. То, что он увидел, повергло его в ступор. Черный силуэт на фоне белого снега с огромными черными крыльями за спиной. И потом огонь, огонь, огонь. Старик в страхе засунул голову обратно и закрыл дверь. Господи, допился! Геенна огненная разверзлась и грозит поглотить его! Он одним глотком выпил то, что оставалось в бутылке, и тупо уставился себе под ноги. Перекрестился. Потом еще и еще. Упал на колени и начал исступленно молиться. Сколько времени он так провел, он не знал, но когда осторожно выглянул наружу, там уже никого не было. «Слава Богу, привиделось! – старик вздохнул с облегчением. – Пора бросать пить. Вот и демон уже здесь, сторожит. Господи! Защити! Спаси и сохрани!». Так крестясь и бормоча себе под нос одному ему известные молитвы, он побрел к дому. Его старуха теперь представлялась ему ангелом во плоти.

* * *

Дома Василиса поставила сумку с продуктами на стол и, не раздеваясь, села на табуретку.

– Что с тобой, дорогая? Ты как-то странно выглядишь… И волосы совсем растрепались. Не случилось ли чего? – Герман озабоченно смотрел на Василису.

– Случилось. – Василиса заплакала. – Случилось.

Герман прижал к себе ее голову и молча гладил по волосам. Василиса немного успокоилась и вытерла слезы.

– Меня хотели убить.

– Господи! Кто этот урод?!

– Сидоров. Помнишь, я рассказывала?

– Помню. Это его ты шантажируешь?

– Его. И, представляешь, этот придурок решил от меня избавиться!

– Ну, успокойся. Я вижу, его план не удался.

– Нет. Но случилось ужасное.

– Что может быть еще ужаснее?

– Я убила наемника. Сама.

– Как? Как ты смогла это сделать? Откуда ты узнала, что это наемник?

– Просто. – Василиса вздохнула. – Я почувствовала. Запах, или еще что, точно не знаю. Он шел за мной, я свернула с дороги и напала на него. Я сожгла его дотла! Представляешь, дотла! Боже, как он мерзко пах!

– Ты сожгла его? Ты?!

– Да, я. И, знаешь, даже испытала некоторое удовольствие.

– Ты демон.

– Вот и он так сказал.

– И что теперь делать?

– Ничего. Кто может заподозрить, что это сделал дракон? В наше-то время? Да такого человека сочтут просто сумасшедшим. Ну, подумают, что не поделил что-то с приятелями, или ограбили. Менты сообразят. А с Сидоровым я завтра разберусь. Вонючка.

– Да-а, дела. Похоже, начинаются военные действия.

– Пусть. Сам виноват. Да не бойся ты, – Василиса перехватила испуганный взгляд Германа, – я не буду его убивать, он мне нужен.

– Надеюсь. Ладно, не переживай, одним подонком меньше. Есть будешь?

– Буду. Что-то я истощилась от всего этого. Горло перехватило. Налей нашей настойки.

Герман налил по рюмке себе и Василисе, и они молча выпили. Потом Василиса наконец разделась, и больше об этом они не вспоминали. Во всяком случае, до поры до времени.

* * *

На следующий день Василиса позвонила Сидорову прямо с утра на сотовый.

– Сергей Львович?

На некоторое время в трубке повисла тишина.

– Алло, вы меня слышите?

– Василиса Юрьевна?

– Она самая. А почему такое удивление в голосе? Не ожидали услышать?

– Нет, все в порядке. Не ожидал так рано, – выкрутился Сидоров.

– Ну да. Вы, наверное, надеялись произнести слезливую речь на моих похоронах? Увы. Спешу вас огорчить. И предупреждаю, что если еще раз такое повторится, пеняйте на себя. Дважды я терпеть это не намерена.

– О чем вы говорите? Что терпеть? Перестаньте выражаться загадками.

– Вы знаете, о чем я. Если нет, позвоните вашему помощнику. Ладно, хватит об этом, перейдем к делу. Документы готовы?

Пауза.

– Готовы, я спрашиваю?

– Завтра, как договаривались.

– Хорошо. И про четверг не забудьте. Кстати, теперь условия нашего соглашения несколько изменятся. Вы не оправдали моего доверия. И не вздумайте дернуться, я все про вас знаю. Закончите дело, и убирайтесь ко всем чертям. Ясно?

– Да.

– До завтра. Буду у вас в шестнадцать ноль-ноль. Пригласите нотариуса и отпустите секретаршу. – Василиса положила трубку, не дожидаясь ответа. Может, вчера ему не удалось узнать подробности, но сегодня наверняка он будет знать. Не стоит его сильно запугивать, еще наделает глупостей. Василиса постучала карандашом по столу. Если он не дурак, то все поймет.

* * *

Павел Котов прибыл на место происшествия вместе с оперативной группой. Кто-то позвонил в милицию и сообщил о сгоревшем трупе в заброшенных гаражах. Зрелище было не из приятных. Вернее, это даже трупом с трудом можно было назвать. Обуглившаяся головешка, бывшая ранее, очевидно, человеческим телом. Павел стоял в стороне и курил. Не повезло парню. И кто его так? А может, сам? Такое бывает, он слышал. Хотя как можно зимой вот так сжечь себя? Дружки помогли?

Когда суета возле тела закончилась, а труп запаковали и увезли, Павел подошел поближе и походил вокруг. Он всегда так делал, рассчитывая, что могут что-либо оставить, не досмотреть, пропустить. Он любил сам делать завершающий аккорд. Все вокруг было истоптано, но Павел все равно опустил голову вниз и пристально всматривался в снег. Что-то блеснуло в сугробе, немного в стороне от места, где лежал человек. Павел подошел поближе – так и есть, пропустили. Он присел на корточки, снял перчатку и вытащил из сугроба странный предмет – небольшую твердую пластинку темно-коричневого цвета, похожую на роговую чешуйку, отливающую золотом. Повертел ее в руках, поднес поближе к глазам. Странная вещь. Засунул в карман рубашки. Просто так, на всякий случай. Скорее всего, она вряд ли имеет отношение к делу, но кто знает? Потом его внимание привлекла полуоткрытая дверь гаража, и он вошел туда. Следы мужских ботинок, пустая бутылка водки. Павел аккуратно взял ее и положил в пакет. Это точно пригодится. Здесь кто-то был. Возможно, что-то видел, а возможно, здесь они и пили, потом поругались, ну и так далее. Он вышел из гаража, притворив за собой дверь. Надо будет прислать эксперта, снять отпечаток следа. Не Бог весть что, но пусть будет. Он постоял еще пару минут и пошел по направлению к машине.

* * *

В холостяцкой квартире Котова царил легкий беспорядок. Не такой, чтобы считаться неприличным, но все-таки беспорядок. Котов периодически задумывался о женитьбе, но до дела так и не доходило – не мог встретить подходящую женщину. После, как правило, достаточно непродолжительного периода времени девушка начинала казаться ему малоинтересной, и он стремился от нее избавиться. Друзья считали, что у него комплекс страха перед серьезными отношениями. Павел философски считал, что всему свое время, и продолжал жить как жил.

Ночью Павлу приснился странный сон. В странных одеждах, похожих на те, что он видел в фильмах про Робин Гуда, он идет по лесу. Старается ступать очень тихо, чтобы не нарушить тишину. В руке у него оружие, похожее на арбалет, за спиной колчан со стрелами. На поясе висит меч, он немного мешает ходьбе, но Павел этого не замечает. Он очень сосредоточен. Он кого-то ищет и явно боится спугнуть. Он идет по направлению к небольшой горной гряде, где, он уверен, и скрывается его жертва. Почему-то во сне он совершенно точно знает, что он преследует кого-то. Его задача – истреблять этих существ. Он не может точно вспомнить, кого именно он должен истреблять, но продолжает уверенно двигаться. За густым кустарником останавливается, осторожно раздвигает ветки и смотрит вперед. На небольшой поляне, залитой предзакатным солнцем, сидят молодые мужчина и женщина. Они целуются, совершенно голые, и Павел хищно ухмыляется – прекрасный момент, твари совершенно расслабились. Он привычным движением берет арбалет в руку, вынимает стрелу из колчана и заряжает оружие. Отлично. На этот раз все будет до ужаса просто. На секунду он задумывается, ему становится жалко беззащитных жертв. Но быстро стряхивает это с себя. Жалость не уместна. В конце концов ему платят за эту работу. Благодаря истреблению тварей он может жить припеваючи. Глупо расчувствоваться из-за жалости к этим двум выродкам. Но все же рука его немного дрожит, когда он производит выстрел. Мужчина хватается рукой за горло, откуда мощными толчками начинает выливаться кровь. В свете сумерек она кажется совсем черной, и Павел чувствует прилив дурноты. Отличный выстрел – тварь не сумела ничего сделать. Он заряжает вторую стрелу, снова прицеливается, стремясь произвести второй выстрел, пока женщина не пришла в себя. Они могут быть опасны, очень опасны. Но она все же приподнимается и смотрит в его сторону. Павел отчетливо видит ее лицо, может, впервые с тех пор, как начал Охоту. Как завороженный, всматривается он в немного удлиненные зеленые глаза с кошачьим разрезом посередине. Темные густые волосы растрепались и упали на грудь, прикрыв ее. Они встречаются взглядами, и Павел ощущает жгучую ненависть, исходящую от нее. Огромный сноп огня вырывается из ее открытого рта одновременно с выстрелом из арбалета. Павел инстинктивно отклоняется в сторону, и стрела попадает женщине в плечо. Сам он чувствует боль ожога в районе груди и плеча и выхватывает меч. Он бросается на женщину, пока она не пришла в себя, и вонзает меч ей в сердце. Она открывает глаза и смотрит на Павла, не отрываясь. Он тоже не в силах отвести взгляд от ее лица. Сколько муки и боли! Павел потрясен. Потом ее взгляд останавливается, на этот раз навсегда, и мертвые глаза оказываются устремленными в небо. Павел проводит по ним рукой, закрывая, вглядываясь, против своей воли в черты ее лица. С удивлением обнаруживает, что она хороша собой. Он убирает волосы с высокого лба и любуется ею. На мужчину он не обращает внимания. Он целиком во власти его подруги, вернее, ее мертвого тела. Кожа темного оттенка, но бархатистая на ощупь. Он гладит ее по животу и груди. Еще теплая. Из раны в сердце вытекает темная струйка крови. Павел вытирает ее рукой, чтобы не нарушала гармонии – так кажется, будто женщина спит. Совсем еще молодая… Взгляд его поднимается дальше, и он видит черные перепончатые крылья с начинающим тускнеть золотистым отливом. Почему-то сейчас они не кажутся ему безобразными. Напротив, он зачарован их красотой. Из глаз его начинают течь слезы, и он в приступе ярости бросает арбалет подальше в кусты. Вынимает меч из раны, отчего тело женщины приподнимается, и из-под него, как змея, выползает наружу чешуйчатый хвост. Кровь уже невозможно остановить, она течет на землю, заливает траву и хвост, вызывая у Павла приступ отвращения. Он отворачивается и плачет, не вытирая слез. Потом, стряхнув с себя оцепенение, начинает рыть руками яму немного в стороне от поляны, под большой раскидистой березой. Он не обращает внимания на обломанные ногти и порезы на руках, на ожоги, просто угрюмо роет и роет, помогая себе мечом. Наконец яма готова, Павел критично осматривает ее и идет к телам. Бережно переносит в яму мужчину, стараясь не смотреть в его мертвые глаза, потом еще более осторожно женщину. Целует ее, прежде чем опустить, аккуратно складывает крылья за спиной и кладет рядом с мужчиной. Прикрывает ветками, затем начинает бросать землю, потом уже исступленно закапывает могилу и делает холмик. Кладет меч посередине. Все, с него хватит. Он больше не может этим заниматься. Пусть его сочтут позором их рода, но он от своего не отступит. Пусть думают, что его убили драконы. Такое частенько бывает. Он освоит ремесло и никогда больше не возьмет в руки оружие. И никогда не вернется в их племя. Пусть оплачут его, как покойника. Он не хочет участвовать в этом тупом, бессмысленном истреблении. У них тоже была Любовь, они любили друг друга, а он… Это он бессердечная тварь, а не они. Павел вытер лицо и решительно зашагал в сторону, противоположную той, где находилось их поселение.

Проснулся Павел в поту, не понимая до конца, где он находится. В его мозгу еще были живы отголоски трагедии, развернувшейся в лесу, и у него защемило сердце. Он потер левую часть груди, и ему показалось, что это место горит, как от ожога. Он встал с кровати и подошел к зеркалу в ванной. Господи! Плечо и участок тела пониже шеи покраснели. Он смазал их мазью, и боль немного утихла. Да уж, ну и сон! Павел кинул взгляд на часы – полвторого. Включил телевизор, чтобы придти в себя. Черте что ему снится! Расскажи кому, не поверят. Под мерный шум телевизора глаза у него начали слипаться, и остаток ночи он провел спокойно.

* * *

Василиса еле дождалась утра среды. Ей надоело находиться все время в нервозном состоянии и хотелось определенности. На работе она немного отвлеклась, занимаясь делами, и кое-как дотянула до вечера. Сидров не звонил, и это тоже вызывало ее беспокойство, хотя, собственно, они и не договаривались созваниваться. Она несколько раз поднимала трубку телефона, но клала ее обратно, боясь спровоцировать его.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль она приехала к офису банка и поднялась наверх. Секретаря в приемной не было, и она немного успокоилась. Пока все шло, как они договаривались. Ей вдруг стало страшно, что Сидоров решит сам убить ее, прямо здесь, в кабинете, и она немного замешкалась, прежде чем открыть дверь. Нажала на ручку, и та легко поддалась. Василиса распахнула дверь, оставив дверь в приемную открытой. Там еще ходил народ, и она надеялась, что Сидоров обратит на это внимание. Он сидел за столом и мрачно смотрел на нее, пока она шла по направлению к нему. Чья-то голова показалась в дверях, и Василиса услышала голос:

– Сергей Львович, можно? Очень срочно. Машеньки нет, я хотел ей отдать, но она куда-то запропастилась. – Обладатель голоса замолчал.

– Закройте дверь, я занят! – Сидоров был взбешен.

Василиса усмехнулась про себя. Слава Богу, теперь он не будет делать глупости. Прямо провидение послало ей этого человека.

Сидоров чертыхнулся.

– Все неймется. Домой пора, а они все шастают.

– Успокойтесь, Сергей Львович, не так уж и пора. – Василиса уселась на стул рядом с креслом Сидорова и поправила платье. – Как наши дела?

– Прекрасно. Сейчас придет нотариус. – Сидоров взглянул на часы. – С минуты на минуту. Кофе хотите?

– Не беспокойтесь. Обойдусь. Отметим завтра, в тесном кругу.

Дверь снова распахнулась, на этот раз широко, и в кабинет вошел молодой человек в очках и костюме с галстуком.

– Познакомьтесь, Андрей, нотариус. А это Василиса Юрьевна, будущий владелец пакета.

– Весь пакет будете передавать? – деловито осведомился Андрей.

– Весь, – ответила Василиса.

Они разложили документы, Андрей проверил их и дал Василисе на подпись. Та принялась внимательно изучать, вчитываясь в каждую букву.

На скрип двери все трое обернулись и с удивлением уставились на пожилого, прекрасно одетого джентльмена с папкой в руках.

– Вы к кому? – Сидоров первый нарушил молчание.

– Я к вам. Ко всем. Я нотариус Василисы Юрьевны, она просила меня проконтролировать чистоту сделки. Простите, немного опоздал, пробки, знаете ли. Он надел очки и протянул руку к документам. – Можно посмотреть?

Василиса молча протянула ему бумаги. Он заметил ее недоуменный взгляд и положил бумаги на стол.

– Разрешите, мы посовещаемся пару минут? – Он отозвал Василису вглубь кабинета.

– Кто вы? Что это за фокусы? – Василиса рассерженно уставилась на нежданного посетителя.

– Не пугайтесь, Василиса, я от Василия. Он сообщил мне, что я должен помочь вам, и вот я здесь. Простите, что не предупредил заранее. Он и сам сообщил мне в последний момент, и я просто не успел. Видимо, сначала он решил, что вы сами справитесь, но потом передумал и захотел подстраховаться. – И, перехватив ее недоверчивый взгляд, добавил: – Вы ведь знаете Василия?

– Знаю, но это очень неожиданно.

– Понимаю, но лучше все-таки подстраховаться. Сделка не шуточная. Он предупредил меня, что вас уже пытались запугать.

– Откуда он знает?

– Не знаю. Он не посвящает меня в свои дела. Это лучше спросите у него сами.

– Ладно, как вас зовут? Это хоть можно узнать? Все-таки я вас наняла.

– Иван Гаврилович Трубников. Вас я знаю.

– Очень приятно.

– Ну, нам пора, а то нас заждались. – Он метнул взгляд на Сидорова.

Они вернулись к столу уже сообщниками. Иван Гаврилович взял бумаги и начал внимательно изучать договор, по ходу дела задавая вопросы Андрею. Тот неохотно отвечал.

– Знаете, молодой человек, мне не очень все это нравится. Я приготовил свой вариант, прошу ознакомиться. – Он протянул Андрею бумаги, которые вынул из портфеля. – Стоп! – Он поднял руку вверх, видя, что Андрей открыл рот. – Вы не поняли, возражения не принимаются. Читайте и подписывайте. Это окончательный вариант. – Он обратился к Сидорову, все это время молча наблюдавшему за ними.

– Сергей Львович… – начал было Андрей, но Сидоров прервал его:

– Не надо, ты свободен. Иди, пока ты больше не нужен.

Молодой человек недоуменно пожал плечами и быстро удалился, очевидно, обиженный.

– Вот и славненько. – Иван Гаврилович довольно потер руки. – Ставьте свои подписи, и дело с концом.

Он протянул договор Сидорову, и тот равнодушно подписал, затем Василисе.

– Я провожу вас, Василиса Юрьевна. – Он взял Василису под руку.

– Одну секундочку! – Василиса взглянула на Сидорова: – Завтра как?

– В «Белом лебеде» в восемнадцать ноль-ноль. Я буду вас ждать на входе. Вместе зайдем, и я вас представлю. Все остальное обсудим уже там. На сегодня, думаю, хватит.

– Да, я тоже так думаю. До свидания. Постарайтесь не опоздать.

– Постараюсь.

Василиса послушно направилась вслед за своим помощником. Они вышли из здания и прошли на стоянку.

– Вы на машине? – Василиса тронула мужчину за рукав.

– Да, она сейчас подъедет. Но идемте сначала закончим дела. Думаю, у вас в машине будет удобно.

Василиса открыла двери, и они расположились на заднем сиденье.

– Вот ваши экземпляры договора. Акции теперь ваши, поздравляю с прекрасной сделкой.

– И вам спасибо. А что, этот мерзавец опять хотел меня нагреть?

– Ну не то чтобы совсем… Но, как вам сказать, там были нюансы, не заметные для простого глаза, но немного, если так можно выразиться, туманные. Чтобы не засорять вам мозги, скажу только, что опытный юрист при соответствующем вознаграждении и усердии мог бы признать сделку незаконной или вернуть все назад при определенных обстоятельствах.

– Ясно. Никак не успокоится.

– А что вы хотели. Это бизнес. Большой бизнес.

– Что теперь?

– Собственно все. На этом мои полномочия заканчиваются. Приятно было познакомиться. Один экземпляр я оставлю себе, другой у вас, еще один отдадите ему, когда все закончится. Советую припрятать подальше.

– А если у меня возникнут вопросы?

– Вряд ли. Но я все равно не уполномочен на них отвечать. Меня просили помочь вам, и я это сделал. До свидания.

– Ну хоть визитку можно?

– Не стоит. Если я буду нужен, связь через Василия.

– Как хотите. Спасибо. До свидания. – Василиса вышла из машины и пересела на водительское сиденье. Хотела еще раз кивнуть нотариусу на прощание, но его уже нигде не было видно. Она завела мотор, посидела немного, прогревая машину, и тихо тронулась со стоянки. Теперь она нисколько не сомневалась, что Василий где-то рядом и следит за ними.

* * *

Герман просматривал газеты, пока Василиса пила кофе.

– Смотри, здесь про меня! Молодой, перспективный кандидат в депутаты… Представляешь, это я! Посмотри! – Он ткнул пальцем в заголовок газетной статьи.

Василиса из вежливости скосила глаза.

– Поздравляю. Доволен?

– Весьма. А ты что такая хмурая?

– Ничего. Все нормально, акции мои. Завтра банкет. Представляешь, этот идиот опять пытался меня надуть! Вот тварь! Как с ним потом работать? В любой момент можно ожидать удара сзади по голове.

– И как же ты раскрыла заговор, хитрая ты моя?

Василиса коротко рассказала ему про подосланного нотариуса.

– Я же говорила тебе, что он здесь.

– Ну и хорошо. Видишь, как своевременно он вмешался. Чем ты недовольна?

– Я довольна, только не пойму, к чему эти тайны?

– Может, ему так интереснее. Как в шпионском боевике. Своеобразный адреналин. А вообще, хватит, ты заводишь этот разговор уже в сотый раз! Сколько можно об одном и том же? Ты выполнила свою задачу? Умница. Действуй дальше по плану.

Василиса решила не вступать больше в спор и молча допила кофе.

* * *

Чтобы отправиться на банкет, ей понадобилось купить платье. Они давно никуда не выходили, и более-менее подходящие наряды из ее гардероба показались ей негодными. Поэтому в обед она отправилась в магазин. Время ее поджимало, и она зашла в один из самых престижных бутиков, решив купить первое, что подвернется под руку. Но ей пришлось перемерить почти всю коллекцию, прежде чем она нашла подходящее – из темно-малинового атласа.

Она ушла с работы пораньше, переоделась, предупредила свекровь, что будет поздно, и вызвала такси. Она опоздала минут на пять, и Сидоров уже поджидал ее у входа. Они холодно кивнули друг другу, как заклятые враги, и прошли в зал. Василиса решила разрядить обстановку.

– Напрасно вы, Сергей Львович, злитесь. Я не желаю вам ничего плохого. Видите, я даже простила вам покушение на мою жизнь. Да, да, я вас прекрасно понимаю и не сержусь. Ну, подумайте сами, зачем вам рисковать, сидя в банке? Здесь все рано или поздно станет заметно. А я вас прикрою. Согласитесь, все не так уж ужасно.

Сидоров молчал.

– Вы не понимаете, чем мне может это грозить. Те люди будут очень недовольны моим уходом. – Он тяжело вздохнул. – Да что уж теперь об этом говорить!

– Не надо так мрачно. Убедите их, что все делается для блага. Что вас заподозрили, и вы решили уйти в тень. Думаю, вам поверят.

– Надеюсь.

– Вот видите. И потом, – Василиса взяла его под руку и слегка прижалась, – между нами может все остаться по-прежнему. Когда вы будете здесь, разумеется.

Сидоров не успел ей ответить, потому что они вошли в зал, где уже были приготовлены фуршетные столы. К ним сразу подскочил шустрый человечек и начал восторженно их приветствовать. Сидоров знаком велел ему удалиться.

– Сейчас мы подойдем вон к тому человеку, – шепнул он Василисе, указывая глазами на мужчину среднего роста с волосами, слегка тронутыми сединой, – это и есть наш хозяин.

Василиса повернула голову в ту сторону, чтобы лучше рассмотреть человека, и застыла в немом изумлении. Это был дракон. Сомнений быть не могло. Василиса почувствовала это все кожей. Ей даже показалось, что из-под брюк сейчас покажется кончик чешуйчатого хвоста и приветственно помашет ей. Василисе захотелось подойти поближе и заглянуть ему в глаза, но на нем были надеты дымчатые очки. Интересно, он тоже ее узнал? Если да, то совершенно не показывает виду. Пожалуй, не стоит выдавать себя. А вдруг она ошиблась?

– Вы нас познакомите? – Василиса тоже ответила шепотом.

– Непременно. Разве мы не за этим пришли? Сейчас как раз подходящее время.

Они подошли к человеку, и Сидоров, слегка волнуясь, обратился к нему:

– Добрый вечер, Фрол Тимофеевич! Как дела?

Мужчина обернулся в ответ на приветствие, и Василисе показалось, что в его глазах тоже мелькнуло узнавание.

– Прекрасно! Чем могу быть полезен?

– Я никогда бы не дерзнул нарушить ваш покой, если бы не обстоятельства, – замямлил Сидоров.

– Не стоит так извиняться. Что за прекрасная спутница с вами? Познакомите нас?

– Это Василиса Юрьевна, я о ней и хотел поговорить.

Мужчина поднял бровь.

– Вот как? Очень интересно. Отойдемте в сторону, чтобы нам не мешали.

Пока они вели диалог, Василиса потихоньку рассматривала хозяина. Что за имя –Фрол? Из глубины каких веков? И сколько ему, интересно, лет? Выглядел он лет на пятьдесят пять-шестьдесят, не больше.

Хозяин провел их в небольшой кабинет директора ресторана, которому велел удалиться и никого к ним не впускать.

– Понимаете, Фрол Тимофеевич, я вчера продал все свои акции этой даме. Все до единой.

Фрол Тимофеевич хранил непроницаемое молчание, и Сидорову ничего не оставалось, как продолжать:

– Эта дама работает в филиале нашего банка, управляющей. Весьма дельный и грамотный сотрудник, хотя работает совсем недавно.

– Прекрасно, но какое это имеет отношение к акциям? Вы продали их ей, потому что восхищены ее профессиональными качествами?

– Нет, что вы. Так сложились обстоятельства. Я болен, очень болен, нуждаюсь в длительном лечении за границей. Я не мог продолжать работу, хотел предложить свой пакет совету директоров, посоветоваться с вами, как быть. И тут чудо, случилось чудо. Не спрашивайте, откуда, но я абсолютно точно узнал, что Василиса – моя дочь. Она нашла меня сама. Был грех в молодости, знаете ли. Мы поговорили, я был очень виноват перед ней, я ведь не помогал совсем ее матери, а они жили чрезвычайно трудно. И я подумал, что могу компенсировать вину, отдав ей свои акции. Она тоже банковский работник, сумеет ими распорядиться. И у меня будет обеспеченная старость, Василиса очень добрая девочка, она обещала меня не бросать, – Сидоров пожал руку Василисе. – Но это не все. Я прошу вас разрешить ей занять мое место в совете директоров. Пакет ей это позволяет, а девочка хочет делать карьеру. Для вас ведь это не принципиально, а для меня это вопрос жизни и смерти. Я не смогу спокойно доживать свои дни, если не буду знать, что сделал все для ее будущего. – Сидоров замолчал, ожидая ответа.

– Ну что ж, чрезвычайно трогательная история. Я подумаю. Скорее всего, я не буду вам мешать, мне, и правда, все равно. А появление такой прекрасной женщины в вашем совете только украсит его. – Он взял у Василисы руку и поцеловал ее. – Не волнуйтесь, все будет хорошо, пусть ваш папа будет спокоен.

– Вы спасли меня, – Сидоров даже повеселел.

– Не стоит благодарности, лечитесь. Я буду здесь еще неделю, думаю, мы все оформим за это время. Соберем очередной совет и вынесем решение. Мне они не возразят, дорогая Василиса. Давно пора расшевелить это осиное гнездо. Вы преподнесли мне замечательный сюрприз, дорогой Сергей Львович. Ну, за сим разрешите откланяться, совет можете назначить на понедельник. – Хозяин встал и вышел из кабинета, Василиса с Сидоровым за ним.

Остальная часть вечера прошла довольно скучно, и Василиса ушла задолго до окончания.

* * *

Ночью Павлу опять снился странный сон. Он совершенно не слышал слов, события разворачивались, как в немом кино. Павел увидел себя в пещере, опять довольно необычно одетого. Он чувствует крайнее раздражение и озирается по сторонам. Из глубины пещеры выходит старик, и Павел устремляет свой гнев на него. Он машет руками, пытаясь достать человека, но тот уклоняется. Он пытается что-то внушить Павлу, но тот его не слушает. Старик сует ему в руки какую-то склянку и что-то быстро говорит. Павел не хочет к ней прикасаться, но потом успокаивается и берет наконец ее в руки. Кажется, гнев схлынул с него, и он внимательно слушает старика. Но Павел знает, что это всего лишь хитрая уловка, чтобы усыпить его бдительность. Старик хлопает Павла по плечу, улыбается и велит уходить. Павел делает вид, что уходит, но внезапно разворачивается и бьет старика наотмашь по лицу. Старик падает, и Павел начинает бить его ногами, пока тот, скрючившись, не застывает на полу. Павел открывает склянку, приоткрывает рот своей жертвы и выливает ее содержимое прямо туда. Старик кричит и начинает биться в страшных судорогах. Лицо его чернеет, но Павел не испытывает жалости. Оставшиеся капли жидкости он вытряхивает старику на одежду, и та начинает дымиться. «Проклятый колдун!» – эту фразу Павел то ли произнес, то ли подумал. Теперь уже не оборачиваясь на агонизирующее тело, он выходит из пещеры и подставляет лицо лучам вечернего солнца. Тут сон обрывался.

На следующий день, возвращаясь домой, он заметил на скамейке возле подъезда человека. Он хотел пройти мимо, мало ли пенсионеров сидит здесь вечерами, но человек окликнул его.

– Молодой человек!

Павел обернулся, не веря, что это зовут его. Он очень устал сегодня и мечтал поскорее добраться до квартиры. Но старик кивнул, подтверждая, что обращается именно к нему.

– Да, вас, вас.

– В чем дело? – Его лицо показалось Павлу смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, где он его видел. В принципе, к нему многие обращались по роду его работы – родственники и потерпевших, и обвиняемых, свидетели, и много разного народа, поэтому он не был особенно удивлен, что незнакомый человек заговорил с ним на улице. К тому же он явно поджидал его здесь.

– Я хочу с вами поговорить. Присядете? Или пройдем к вам? Здесь немного неудобно.

– Я не приглашаю незнакомых людей к себе в дом.

– Это правильно. Но я не так уж вам не знаком. Конечно, наша последняя встреча была далека от идеала, даже, можно сказать, закончилась трагически, но ничего. Теперь другие времена. – Старик пожевал губами. – Времена-то другие, да дела все те же.

– Что вы такое говорите? Какие у нас с вами могут быть дела? Если вы проходите по какому-либо делу, так и скажите. Я вас не помню. И вообще, я устал сегодня, говорите прямо, что у вас ко мне.

– Так вы уверены, что совсем не помните меня?

Павел раздраженно перебил человека:

– Да, я уверен. Назовите свое имя, может, я и вспомню.

Старик пропустил его слова мимо ушей.

– С вами нелегко. – Он вздохнул. – Они снова здесь, и активны. Порядок нарушен. Понимаете, чем это грозит?

Павел вдруг подумал, что человек хочет что-то сообщить по делу о сгоревшем трупе, но боится. Он решил приободрить посетителя и спросил уже мягче:

– Какой порядок? Может, вы что-то хотите сообщить мне по делу о трупе, что нашли возле заброшенных гаражей сгоревшим почти дотла?

– Это сделали они. Я уверен в этом.

– Кто они? Скажите, наконец! Мы их ищем. Вы их знаете?

– Да. Это драконы. Вам нужно начать Охоту. Я за этим и пришел.

Господи, так попасть впросак! Павел посмеялся над собой в душе. Да старик же просто сумасшедший! Сбежал из психушки, это точно. Не стоит его дразнить.

– Я уже охочусь за ними.

– Ты не охотишься. Ты даже не знаешь, кто они.

– Вы же мне сказали – драконы.

Старик вздохнул.

– Ты мне не веришь, ладно. Время еще есть, не буду тебя торопить. Но помни, я жду тебя. Я пенсионер, но работаю в архиве, в университете. Там можешь найти меня там каждый день.

– Хорошо. Может, телефон дадите?

– Можно. – Старик полез в карман и вытащил небольшую картонку. – Бери.

Павел взял карточку и прочел на ней номер телефона и надпись «Архивариус».

– Это все? А имя?

– Имя мое тебе ничего не скажет. Потом узнаешь. – Человек поднялся со скамейки и медленно пошел прочь от дома. Павел смотрел ему вслед – только сумасшедших ему сейчас не хватало для полного счастья! Он практически не сомневался, что человек не в себе. Архивариус! Пенсионер! Да на тебе пахать можно, а ты в архиве сидишь! Потом он вспомнил, что у человека не в порядке с психикой, и устыдился собственных мыслей.

Дома он засунул карточку за зеркало и выкинул эту историю из головы – он и так был немного расстроен, дело о сожженном человеке никак не двигалось. У трупа не было документов, в их картотеке он не значился, и опознать его не представлялось никакой возможности. Никто не пропадал в последнее время в городе, никто не заявлял о пропаже. Похоже, очередной висяк. Они кое-как восстановили его портрет, создали приемлемое описание, собирались дать объявление по телевидению, но Павел чувствовал, что это ничего не даст. Ну, или почти ничего. Он терпеть не мог такие дела. Отпечатки на бутылке водки, найденной в гараже, тоже ничего не дали. Он опросил местных бомжей, но они клялись всеми святыми, что ничего не видели и не знают, и не верить им у Павла не было никаких основания. В тот день был нешуточный мороз, и бомжи прятались в теплотрассе. Скорее всего, это был один из местных жителей, явно живущий где-то неподалеку, но если он сам не захочет по каким-либо причинам рассказать милиции о том, что видел, найти его очень мало шансов. Все это повергло Павла в некоторое уныние, и он решил немного расслабиться. Сначала он хотел взять мотоцикл и поехать на тусовку, но потом передумал – зачем портить людям настроение своим мрачным видом? Он достал из холодильника бутылку водки и налил немного в стакан. Подумал, и плеснул еще – гулять, так гулять. Рядом поставил апельсиновый сок. После парочки стаканов в голове у него начало немного проясняться, и он опять вспомнил сегодняшнее приключение. Где же он видел этого пенсионера? Тот никак не желал выходить у него из головы. Павел задумчиво хлебнул сока, и вдруг его осенило – конечно, как он мог забыть! Сон, который приснился ему сегодня. Он вспомнил лицо человека в пещере, которому он открывает рот, чтобы влить смертоносную жидкость, так и есть! Это его сегодняшний собеседник. Сомнений нет – это одно и то же лицо. Павел засмеялся. Он становится медиумом, или как его там, экстрасенсом, это точно. Скоро будет помогать милиции распутывать преступления силой мысли. Ясновидец, черт его дери! Надо же так: увидел во сне, и человек пришел к нему в натуре. Павел налил еще водки. С этой работой кем только не станешь! Он почему-то совсем не озаботился мыслью, откуда человек знает про его сон?

* * *

Василиса праздновала победу. С подачи Фрола ее ввели в совет директоров, и она была чрезвычайно довольна. Одна мысль не давала ей покоя – узнал он ее или нет? Если да, почему не препятствовал ее продвижению? Хочет, чтобы была на виду? Она решила написать Василию. Если она не может найти его среди миров, почту он, скорее всего, читает. Она отстучала на компьютере:

«Привет! Я нашла его. Наверное».

Ответ пришел незамедлительно, как будто кто-то сидел прямо у компьютера.

«Молодец»

«Что мне теперь делать? Это очень большой человек. Он из Москвы. Наш банк для него мелкая игрушка».

«Пока ничего не делай. Наблюдай».

«Он скоро уедет. Приезжал по делам. Он мог меня узнать»

«Не беспокойся, он вернется, если узнал, тем более».

В дверь постучали, и Василиса торопливо отстучала:

«Пока. До связи».

«Пока. Я с вами».

Василиса закрыла почту.

– Войдите!

Вошла ее секретарша, Маша, принесла бумаги. Василиса теперь занимала кабинет Сидорова. Сам Сидоров отбыл на Кипр, откуда должен был выйти на связь, как только устроится. Василиса не простила ему покушения и изменила условия сделки. Теперь Сидоров должен был отдавать ей половину своей прибыли от незаконных операций. «Вот так, – сказала она Сидорову на прощание, – ты сам виноват. Хотя такое количество денег ты все равно не в состоянии переварить». Сидоров тогда молча положил под язык таблетку.

А теперь Василиса вспомнила, что у нее есть нерешенная проблема. Эту проблему звали Эммой, она работала в ее бывшем филиале. Это именно она помогала Сидорову переводить деньги. Сидоров уверял ее, что она ничего не знает, но после всего, что произошло, Василиса не могла ему верить. Что если девушка кому-нибудь расскажет? Возможно, он платил ей деньги, и теперь, лишившись их, она почувствует себя обделенной? А может, он поддерживает с ней связь, чтобы она сообщала ему о каждом шаге Василисы? Эти вопросы требовали незамедлительного решения, и Василиса решила не откладывать их в долгий ящик.

– Машенька! Вызовите мне сюда Эмму из моего филиала! Пусть придет прямо после обеда.

– Хорошо. – Машенька была очень исполнительной секретаршей.

После обеда Эмма предстала пред очи Василисы.

– Здравствуйте, вызывали?

– Да, Эмма, садись. – Василиса разглядывала ее. – Ничего особенного, серенькая, незаметная, белый верх, черный низ. Не к чему придраться. Выражение глаз нельзя определить за дымчатыми стеклами очков. Неужели она была его любовницей? На садистку мало похожа. – Скажи, ты занималась счетами господина Сидорова? Ну, выполняла для него специальные поручения?

Девушка немного испугалась, но постаралась не подать виду.

– Да, но он просто просил меня иногда перевести день со счета на счет, вот и все. Правда, очень большие суммы, но я не могла его ослушаться. Но я ничего не знаю. Что-то не так?

– Да нет, все нормально. Тебя никто ни в чем не упрекает. Ты замечательный работник. Сергей Львович мне очень тебя хвалил. Но теперь я буду заниматься этими счетами сама. А тебе за хорошую работу я хочу сделать приятное и назначить тебя старшим кассиром. – Василиса поймала взгляд девушки и долго смотрела, не выпуская ее зрачков. – Забудь про эти счета. Их никогда не было. Ты никогда ими не занималась. – Василиса максимально приблизила свое лицо к лицу Эммы и заметила, как ее зрачки расширились, заняв почти всю радужку. Она довольно улыбнулась. Кажется, действует. Она задала проверочный вопрос.

– Так чем ты занималась с господином Сидоровым? Какие поручения он тебе давал?

Девушка изумленно посмотрела на Василису.

– Никаких. Я делала только свою работу. Я видела господина Сидорова только на крупных банкетах. Возможно, вы ошиблись?

– Скорее всего. Сегодня же напиши заявление на перевод на новую должность и приступай. Отдашь Маше, я подпишу.

– Спасибо! – Эмма выглядела довольной. – До свидания!

Василиса кивнула на прощание.

– Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие.

– Я буду очень стараться.

Дверь хлопнула, и Василиса невольно вздрогнула. Девушка ей не понравилась. Она внушала смутное беспокойство, хотя ей самой было не понятно, почему. Она не могла понять, почему Сидоров выбрал именно ее для своих делишек. Хотя какая, в общем-то, разница? Она вышла в коридор.

– Маша, а откуда у нас Эмма? Она давно работает?

– В принципе, да. Появилась чуть позже Сергея Львовича. Кто-то за нее хлопотал, но кто, непонятно. Сергей Львович иногда вызывал ее к себе, давал какие-то поручения, видимо, считал хорошей работницей. Говорят, ее хотели повысить, не знаю, правда, за что. – Судя по тону, Эмма Маше тоже не нравилась.

– Ну а где она живет? Замужем?

– Вроде, нет. Живет с мамой. Сейчас посмотрю адрес. – Маша полистала книгу. – Вот, смотрите.

Василиса заглянула и запомнила. Так, на всякий случай. Это было совсем недалеко от банка, наверное, Эмма ходила на работу пешком.

– Еще что-то узнать?

– Да нет, хватит. Я просто так спросила. Сергей Львович просил меня повысить ее перед своим уходом. Я выполнила обещание. Она принесет вам заявление.

Маша недовольно поджала губы, но промолчала.

* * *

На следующий день Василиса заехала в конце дня в свой бывший офис, взять кое-какие бумаги. Она прошла в операционный зал и увидела Эмму.

– Как дела? Написали заявление?

– Да, завтра отнесу.

– Давайте мне, я ведь все равно туда поеду с утра. Вы домой?

– Да.

– Пойдемте, я вас подвезу, мне все равно по пути.

– Да тут не далеко, я пешком дойду.

– Холодно, зачем мерзнуть?

– Ну если вам не трудно.

– Пойдемте.

Они вышли из офиса и сели в машину Василисы.

– Вы одна живете?

– Нет, с мамой.

– Не замужем?

– Нет.

– А что так?

– Не знаю, не берет никто.

– Не там ищете, наверное.

– Возможно. – Эмма явно не хотела разговаривать.

– Сергей Львович вам не звонит?

Эмма подняла на Василису недоумевающее лицо.

– Почему он должен звонить мне? Может, вам про меня наговорили чего? Откуда вы это взяли?

– Ну-ну, не сердись! – Василиса примирительно похлопала девушку по руке. – Просто насчет повышения это его просьба. Я думала, вы знакомы.

– Ах, стойте, мы уже приехали! Вот мой дом. – Эмма показала рукой на кирпичную двенадцатиэтажку.

Василиса остановила машину.

– Спасибо, что подвезли, и не слушайте никого.

– Хорошо, Эмма, забыли этот разговор. Извините за глупые вопросы. До свидания.

– До свидания. – Эмма хлопнула дверью машины.

Отъезжая, Василиса решила немного понаблюдать за девушкой на работе. Возможно, она не так проста, как хочет казаться. Явно что-то связывало ее с Сидоровым. А это значит, что он в любое время может напомнить ей про счета, и она может вспомнить.

Вечером Василиса долго ворочалась в кровати, ей никак не удавалось уснуть – Эмма не шла у нее из головы. Ей хотелось посоветоваться с Василием, но она решила немного подождать. Ее слегка коробило, что она, как глупая девчонка, каждый раз бегает к нему за советом.

Посреди ночи она проснулась и направилась в кухню – попить сока из холодильника. Ей почему-то захотелось непременно холодного сока. Она сразу почувствовала, что что-то не так. Квартира показалась ей чужой, и она решила быть осторожной. Она могла спонтанно переместиться по мосту между мирами, и следовало выяснить, где она оказалась. Василиса услышала шум в комнате и осторожно выглянула из-за двери. Эмма в ночной рубашке сидела на постели, а могучий дракон обнимал ее талию. Он обвил ее ноги упругим хвостом, кончик которого в нетерпении подрагивал. Крылья за спиной слегка хлопали. Он сидел спиной к Василисе и не мог ее видеть. Она спряталась за косяк, но продолжала смотреть в небольшую щелку. Дракон был обнажен, торс его темной массой выделялся в полумраке комнаты. Внезапно он приподнялся и уселся на подоконник, приглашая девушку последовать за ним. Несмотря на холод окно было распахнуто настежь. Эмма села рядом. Дракон взял ее за шею и легонько толкнул вниз. Совершенно бесшумно она исчезла с подоконника, и Василисе через несколько секунд удалось уловить стук упавшего на землю тела. Она невольно дернулась, и дверь в комнату приоткрылась сильнее. На этот звук дракон возле окна обернулся, и она с удивлением узнала в нем Василия. Она ворвалась в комнату, не в силах сдерживаться.

– Ты?! Откуда?! Зачем ты выбросил ее?! Что она тебе сделала?! Убийца! Жестокий старик!

– Тихо, Василиса! Она могла нас выдать. Успокойся.

– Я не могу успокоиться. Зачем ты это сделал?

– А что они с нами сделали, помнишь? В результате нас осталось всего горстка. Не забывай.

– И чем мы теперь от них отличаемся? – Василиса расстроенно закрыла лицо руками.

– Ты ведь тоже недавно убила человека. Буквально сожгла его. Разве тебе было его жалко?

– Это другое. Он был бандит, он хотел убить меня. Я просто защищала свою жизнь. А здесь беззащитная девушка!

– Ну, ты ее плохо знаешь. Она вовсе не была ангелом. Скорее дьяволом. Она была любовницей Сидорова, садисткой. Издевалась над матерью. Посмотришь потом, мать вся в синяках. Они с Сидоровым частенько устраивали свои оргии прямо здесь, на глазах матери. Так она получала больше удовольствия. Это он устроил ее в банк, и она работала на него. Она была плохим человеком, причиняла людям боль. Она не успокоилась бы так просто.

– Я внушила ей, чтобы она забыла про счета.

– Но ты же не можешь быть с ней двадцать четыре часа в сутки. Морок рано или поздно сойдет на нет, да и твой товарищ мог позвонить ей в любую минуту. Она могла сделать с тобой все что угодно – отравить, подложить бомбу под днище машины, и Бог знает что еще. Не жалей ее, она не стоила того. Не веришь мне, спроси завтра в банке, слухами земля полнится. Кое-что и до них дошло.

– И все равно так нельзя.

– Можно, Василиса, можно, уж поверь мне, я долго живу. А сейчас иди домой, нельзя так долго находиться в сновидении, застрянешь. Иди, девочка. – Василий притянул Василису к себе и прижался губами к ее губам. Это был долгий и страстный поцелуй, и она размякла в его крепких руках. Сердце у нее забилось, плоть затрепетала, и она в ответ прижалась к нему теснее. Он не отпускал ее губ, и Василиса приоткрыла глаза. Прямо перед собой она увидела лицо Германа. Он терзал ее губы, просунув руку ей под спину. Крылья за его спиной напряглись, и Василиса в ответ еще более страстно обняла его.

Когда, уставшие от любовной игры, они лежали рядом, Василиса спросила мужа:

– Почему ты разбудил меня? Я спала. Я испугалась.

– Не знаю. Я проснулся от того, что ты громко застонала во сне. Ты так сексуально выгнулась и выпятила губы, и облизнула их, что я не смог сдержаться. Тебе что-то снилось?

– Да нет. Не знаю, почему я так сделала. Но я не жалею. Ты был просто великолепен. Теперь, наверное, засну. А ты?

– Я тоже, ты меня совершенно расслабила.

Они поцеловались и накрылись одеялом. Последней мыслью Василисы было – кто же ее в самом деле поцеловал? Герман или Василий?

* * *

На следующий день Василиса не пошла на работу, у нее поднялась температура, и она очень скверно себя чувствовала. Скорее всего, сегодня в банке узнают о смерти сотрудницы, и, может, придет милиция. Хотя, может, и нет. Во всяком случае, ей не хотелось встречаться с представителями закона. Ей никто не позвонил, и Василиса немного успокоилась. Она до сих пор немного сомневалась в реальности происходящего и в глубине души надеялась, что это был кошмарный сон. Но когда через день Василиса пришла на работу, секретарша Маша встретила ее с округлившимися глазами.

– Здравствуйте, Маша. Что тут вчера было без меня? Вы как-то странно выглядите…

– Ой, Василиса Юрьевна! Тут такое! Эмму из вашего офиса помните? Так вот, она позавчера выбросилась из окна. Ночью. Утром дворник нашел. Ужас!

– Господи, а что случилось? Такая молодая, перспективная. Вы не в курсе?

– Говорят, у нее того, крыша съехала. Она всегда была немного странноватой. Подруг особо не было. Держала себя на расстоянии. Но соседи сказали, что она частенько издевалась над матерью. Они слышали крики, а потом та выходила на улицу в синяках.

– А откуда вы все это знаете? Вам что, соседи сами звонили?

– Да нет, у меня в милиции одноклассник работает, он и рассказал. Его как раз на это дело брали с собой.

– Интересно, а что он еще рассказывал?

Маша замялась.

– Говорите, Маша, не бойтесь. Вы же тут ни при чем. Просто ваш бывший босс поручил мне позаботиться о ней, и я чувствую себя немного ответственной.

– Он говорит, что она была, как это выразиться, нетрадиционной сексуальной ориентации, со склонностью к садизму и мазохизму. У нее дома нашли кучу всяких штучек. Она и мужиков домой приводила, и забавлялась с ними на глазах у матери – так она получала больше удовольствия. Это все ее мать рассказала. Она, бедняжка, совсем измучилась от такой дочери. Но идти ей было некуда, вот она и терпела. Эмма – поздний ребенок. Ну и опять же, родная кровь.

– Может, это она и помогла ей?

– Да нет, что вы! Старушка божий одуванчик, у нее сил бы не хватило. Если бы она зарезала ее во сне или отравила, еще куда ни шло, а так… Разве она бы справилась со здоровой, молодой бабой? У нее в крови ни алкоголя, ни наркотиков не обнаружено. Так что вряд ли. Хотя эта версия тоже рассматривается. Кроме них в квартире ведь никого не было.

– А почему она так сделала? Есть версии?

– Не знают. Записки она не оставила. Следов борьбы не обнаружено. Совсем ничего не понятно. Но мать рассказала, что дочь в последние пару дней стала очень странной. Приходила домой и запиралась в комнате, сидела очень тихо, хотя обычно довольно громко слушает музыку. Мать боялась входить, думая, что дочь будет недовольна. Может, молится или медитирует? Но за день до кончины, за ужином, Эмма сама разговорилась. Она сказала, что общается с демоном, и скоро он избавит ее от старой дуры, матери то есть. Она рассказала, что совокупляется с ним, и познала неземное блаженство. Потом засмеялась и сказала, что пошутила. Мать обиделась на ее шутку и ушла к себе в комнату. Она не могла уснуть и выпила снотворное. Но они были в квартире одни, это совершенно точно. К девушке из соседней квартиры приходил парень, они рассорились, она его выгнала, а он всю ночь просидел на ступенях возле двери. Так что это доказанный факт. Ну вот и все. Завтра похороны.

– Прямо мистическая история. Демоны какие-то. Видимо, и правда, в уме повредилась на почве сексуальных фантазий. Вы, Маша, выпишите денег и пойдите завтра на похороны. Купите цветов, помогите там, если нужно. Завтра вы свободны. Если кто-то хочет еще пойти, я отпускаю.

– Ладно, как скажете. А деньги кому отдать?

– Маша, вы меня удивляете! Матери, конечно, кому же еще? Не милиционеру же. Выразите наши соболезнования. Понятно?

Маша кивнула.

– Понятно, сделаем.

– Вот и хорошо.

Василиса прошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Все правда. Одно утешало ее в этой истории – девушка была исчадием ада. Хотя кто им дал право решать? А с другой стороны, может она сама все решила? Своей жизнью, в конце концов, зачем лезла туда, куда не просят? Случайных жертв не бывает. Василиса вздохнула и попросила Машу принести ей кофе.

* * *

Павел Котов молча перебирал бумаги на столе. Молодой опер Белобородько докладывал ему ситуацию.

– Так что там, говоришь, с этой самоубийцей? – Павел не мог найти ручку.

– Вероятно, сошла с ума. Была одержима бесами.

– Вот как? Какими бесами?

– Мать говорит, дочь рассказывала, что общается с демоном.

– Ясно. Только бесов нам и не хватало. Это все?

– Да, пока все. Они с матерью были вдвоем в квартире, есть свидетели, что к ним никто не приходил.

– Отлично. Значит, сошла с ума, одержимая демоном, и выбросилась с десятого этажа. Где она работала?

– В банке.

– Ладно, проверь все еще раз, и будем закрывать дело.

Когда Белобородько ушел, Павел задумался. Опять демоны. Можно подумать, что их город подвергся атакам потусторонних сущностей. Вчера его люди обходили окрестные дома в поисках свидетелей в деле о сгоревшем человеке и совершенно случайно на этого самого свидетеля наткнулись. Один из оперов спросил старушку возле дома, не случалось ли чего у них странного. Ну, может, с чьим-нибудь мужем? Спросил так, на всякий случай, особенно не рассчитывая на результат. Но старушка оказалась словоохотливой. Она сказала, что не знает, можно ли это считать необычным, но муж Марфы, старый алкоголик, недавно бросил пить. Сколько они его помнят, он никогда рюмки не пропускал. Каждый день навеселе возвращался. Запоями не страдал, но выпить любил. А тут как отрезало. Которую неделю трезв, как стекло. Они уже над Марфой посмеивались, что с мужиком сделалось. Но Марфа говорит, что это не она, а потусторонние силы помогли. Демона увидел, испугался, что конец близок. Решил пожить напоследок по-человечески. Оперативник поднялся к Марфе, ее муж был дома. Он-то и рассказал, что намедни пил в заброшенных гаражах, выглянул наружу, а там – демон. Самый настоящий, с крыльями и хвостом. Возник он из-под земли, в столбе огня. Прямо из ада. Старик до смерти перепугался, и с тех пор на водку даже смотреть не может. Говорит, с души воротит. Так что этот демон на благо вышел. Хотя, видимо, кому как.

И все равно, этот демонизм внушал Павлу опасения. Массовый психоз какой-то просто. Десница божья, да и только. А может, мы все понемногу сходим с ума? Только каждый по-своему. Да и что значит – сойти с ума? Мы что, заходили на этот ум, что ли, чтобы с него сойти? Павел погрузился в мрачное настроение. Может, сходить к этой самоубийце на работу? Хотя зачем? И так все ясно – сошла с ума, как говорится. К сожалению или к счастью, люди у нас не залетают в форточки друг к другу, а к ней никто не приходил. Павел нашел ручку и перестал об этом думать, у него еще была куча дел.

* * *

Приближались выборы, и Герман много времени проводил на работе. Лариса почти неотлучно находилась при нем, и Герман привык к ней еще сильнее. Она организовывала его выступления в прессе, на ТВ, встречи с избирателями. Одна из таких встреч должна была состояться в парке, на улице. Там была небольшая трибуна, и они решили ее использовать. Они не знали, сколько придет народу, но, тем не менее, Герман готовился весьма серьезно. Ему хотелось, чтобы люди знали его не просто как абстрактную личность, а как живого человека. Улица была выбрана и из тех соображений, что если кто-то будет проходить мимо, может заинтересоваться и подойти послушать. Обычно людям интересно, отчего собралась толпа, и они обязательно проявят любопытство. Было еще прохладно, но Герман не собирался толкать длинных речей.

Они с Ларисой приехали заранее, настроили микрофон. Толпа понемногу начинала собираться. Посыпались вопросы, Герман отвечал, пытался шутить. Он не хотел обещать людям того, что все равно не смог бы сделать. Глупо. Запомнят, проклянут, возненавидят. Никто не запомнит, что сделал хорошего, все запомнят, что обещал и не сделал. Поэтому он был осторожен в высказываниях. Диалог немного затягивался, но Герман не чувствовал усталости. Вдруг в толпе раздался голос:

– Молодец, парень! Правильно говоришь! Нечего нам сулить воздушные замки! Посулами сыт не будешь!

Толпа одобрительно загудела. Кто-то захлопал в ладоши. Потом раздались уже более уверенные овации. Герман вытянулся вперед, посмотреть, кто это крикнул. Возможно, ему показалось, но он увидел хорошо одетого пожилого человека с таксой на поводке, взятого в кружок. Герман готов был дать руку на отсечение, что крик раздался именно оттуда. Лариса подошла к нему что-то сказать, и Герман отвел взгляд. Когда он опять посмотрел на толпу, человека уже не было. Он тщетно шарил глазами, начинало темнеть, и видимость ухудшилась. А вскоре они закончили встречу, и толпа разошлась.

– Как прошло? – спросил Герман Ларису, когда они ехали домой.

– По-моему, прекрасно. Народу много было. Я даже не ожидала. И эти возгласы оказались кстати.

– Это ты организовала?

– Нет, что ты. Зачем?

– Ну, тогда будем считать, что встреча удалась. Что там дальше по плану?

– Сейчас ничего. Домой. А завтра у нас богатая программа. Времени мало, так что нужно поработать на полную катушку.

– Ты мой предварительный рейтинг не подсчитывала?

– Приблизительно. Но ты вне конкуренции. Идешь с большим отрывом. Если не будет никаких сюрпризов, победа нам обеспечена.

– Хорошо. Отец будет доволен.

– А ты?

– Само собой. Я больше всех. Устал просто.

– Ничего. Как ты хотел? Это тебе не фунт изюма съесть.

– И то правда.

Остальное время поездки они проехали молча.

Дома Герман решил рассказать Василисе о своем успехе.

– Ты знаешь, там был старик с таксой, прямо как ты говорила, он выкрикнул лозунг в мою поддержку, и толпа зааплодировала. Мне показалось, он похож на Василия. Что ты об этом думаешь?

– Я тебе уже миллион раз говорила, что я думаю. Да, да, да! Ты же сам говорил, мол, ну и что? Вот и я тебе повторяю – ну и что, если и был?

– Ты раздражена.

– Немного. У меня неприятности на работе.

– Прости. А что случилось?

– Одна из наших сотрудниц выбросилась из окна.

– Ужас! А почему?

– Долго рассказывать. Сошла с ума.

– Бедняжка.

– Да, мне тоже жаль. Кстати, скоро я уезжаю в Москву. Не могу сказать точно, но мне кажется, что тот, кто хотел нас убить и кого мы ищем – это мой босс.

– Тот? – Герман поднял палец вверх.

– Тот. – Василиса кивнула.

– Ты точно уверена?

– Говорю же, нет. Надо проверить. Но он дракон и может многое знать.

– Босс – дракон?! Фантастика!

– И не говори. – Василиса засмеялась. – Черте что!

Они посмотрели друг на друга и прыснули.

– Олигарх-дракон, депутат-дракон, банкирша-дракон! Ха-ха-ха! Неплохо мы взлетели, милый! – Василиса вытерла слезы. – Неси по маленькой!

Они чокнулись и выпили.

– Слушай, а кто наш Василий? – Германа еще разбирал смех.

– А я почем знаю? Он не говорил. Промышленный магнат? – Они опять засмеялись. – Мы, драконы, низко не летаем! Ну, насмешил! Живот болит. Хватит.

И семейная парочка драконов мирно уселась перед телевизором.

* * *

Василиса собралась в Москву. Она немного волновалась, собираясь встретиться с боссом-драконом, но в принципе была готова. У нее наладился контакт с Сидоровым, проводящим время на солнечном берегу Кипра. Она не простила ему покушения и выполнила свою угрозу. Сидоров отстегивал ей половину своей доли, из тех, что поступали на счета. Она не хотела знать подробностей его махинаций, справедливо полагая, что меньше знаешь, лучше спишь. Но теперь деньги у них с Германом лежали на личном счете и могли пригодиться хотя бы для финансирования его предвыборной кампании. Пока эту почетную обязанность взял на себя отец Германа, но мало ли что могло случиться. Во всяком случае, Василиса теперь могла не особенно об этом беспокоиться. Да и вообще, в той игре, которую они пытались вести, со множеством неизвестных, деньги все-таки были надежной гаванью.

Как-то вечером Герман застал Василису за сбором сумки.

– Ты куда это собралась?

– Я же тебе говорила, в Москву. К боссу-дракону.

– Прости, забыл. Совсем закрутился с этими выборами. Ты хоть приедешь к началу?

– Я на пару дней. Отказаться не могу, это связано с работой. Там у нас головной офис. Положение обязывает.

– Да я ничего, просто. Будь осторожной, прошу. У нас ребенок.

– Сама знаю.

– Когда едешь?

– Завтра утром придет машина и отвезет в аэропорт.

– Проводить не смогу.

– Упаси тебя Бог, не нужно таких жертв. Тем более это совсем рано, в четыре ноль-ноль, так что спи. Я позвоню, как доеду.

– Договорились. Держи меня в курсе.

– Ладно.

* * *

Полет прошел без особенных приключений. В аэропорту Василиса взяла такси и поехала в гостиницу. Не так чтобы очень уж престижную, но и не пристанище для бедных. В банке ждали ее после обеда, и Василиса решила оставшееся время посвятить приведению себя в порядок. Она надела корсет поплотнее, темно-серый костюм и черные чулки. Она совершенно не собиралась производить на босса впечатление. Наоборот, ей хотелось, чтобы он не особенно заострял на ней внимание. И тем не менее, она собиралась с ним встретиться. Ей хотелось знать, узнал он ее или нет? Если да, то он знает о ее приезде и воспользуется случаем. Если же нет, то его может и не быть в офисе, и вообще в столице. Но про нет она не хотела даже думать.

В банке она быстро сделала все дела и собиралась пройти в приемную к боссу. Но его секретарь сама пришла за ней. Василиса была очень удивлена, увидев женщину не первой молодости и далеко не красавицу. Хотя, в общем-то, секретарей нанимают, чтобы работали, а не для эстетического наслаждения. Василиса прошла за женщиной в кабинет, и сам Фрол выплыл ей навстречу из своего роскошного кресла.

– Василиса! Здравствуйте, дорогая! Как долетели?

– Прекрасно. Обожаю самолеты.

– Какое совпадение, я тоже. – Он знаком велел секретарше удалиться, и та бесшумно притворила за собой дверь.

– Вы обворожительны. На сегодня все дела закончили?

– Почти, осталась только получить вашу подпись под парочкой документов.

– Это не проблема. Давайте, подпишу. – Он взял из рук Василисы бумаги, просмотрел их беглым взглядом, вытащил из нагрудного кармана ручку и поставил подпись. – Какая скука!

– Ничего не поделаешь, такая наша работа. Маленькие черные цифирьки.

– Знаете что, Василиса, я скоро освобождаюсь, давайте где-нибудь посидим? Просто поужинаем. Вы же не часто бываете в Москве? А я знаю чудесный ресторан. Все равно вам нужно поужинать, да и мне не мешает. Идет?

– Согласна.

– Вот и хорошо. Вечером, в девятнадцать ноль-ноль, я за вами заеду. Где вы остановились?

Василиса назвала гостиницу.

– Отлично. До вечера.

Василиса, немного разрумянившись, вышла из кабинета. Секретарша подозрительно взглянула на нее, но ничего не сказала. Василиса вежливо кивнула ей на прощание, и получила в ответ столь же вежливый кивок.

В номере Василиса долго раздумывала, что ей надеть на ужин? Ей не хотелось выглядеть слишком помпезно, но и синим чулком тоже не хотелось показаться. Она не могла надеть слишком открытое платье – мешали крылья и хвост, и пришлось остановить свой выбор на довольно глухом платье из тяжелого шелка. Зато цвет она выбрала ярко-красный. Такой, какой любила всегда, напоминающий всполохи огня в камине.

Машина пришла ровно в девятнадцать ноль-ноль, и Фрол уже сидел там.

– Еще раз повторю, вы обворожительны.

– Не стоит мне льстить.

– Ну почему же? Я всегда говорю правду, даже женщинам.

– Вот как? А если женщина безобразна? Тоже говорите? Фрол засмеялся.

– Во-первых, совсем уж безобразных женщин не существует, а во-вторых, нет, не говорю. Просто молчу. Я же не хам.

– Ладно, хоть так.

Василиса отвернулась и стала смотреть в окно. Она действительно давно не была в Москве. Фрол давал комментарии, когда они проезжали мимо какого-нибудь интересного места, немного рассказывал из истории. Василиса молча слушала – он оказался весьма эрудирован. На мгновение она даже забыла, что она не человек и это не ее история. Это история завоевателя, который уничтожил и сверг их, растоптал и выбросил на обочину, оставив им место ужасных мифических тварей, которыми пугают маленьких детей.

Ресторан оказался великолепен. Народа было немного, и Василиса решила, что это заведение для избранных. Фрол помог ей раздеться, она увидела, как в полумраке гардероба его глаза вспыхнули зеленым огнем при виде ее платья, и сомнения оставили ее – это был дракон. На нем были дымчатые очки, но она готова была поклясться, что его зрачки еще сильнее вытянуты поперек радужки, чем у нее.

– Обожаю красный цвет, но женщины не часто рискуют его надевать. Боятся выглядеть вызывающе. Но к вам это не относится. Прекрасное платье.

Василиса промолчала, она немного волновалась о том, что скажет Фролу. Тем более что в зале хоть и было мало людей, но они все равно были.

Но Фрол провел ее мимо столиков вглубь зала, где расположились небольшие ниши, которые Василиса сразу не заметила. Она зашли внутрь – пространство ниши было не очень большим, но и не маленьким. Около стены примостился диван, а посередине стоял небольшой столик с двумя стульями. Стол был накрыт на двоих, и Фрол галантно отодвинул стул, предлагая Василисе сесть. Сам он сел напротив, и от Василисы не ускользнуло, что он тоже немного волнуется.

– Как вам здесь?

– Очень мило. Главное, никто не мешает. Скажите, у вас плохое зрение? Это про очки.

– Нет, отличное, несмотря на возраст. – Фрол медленным движением снял очки, и Василиса взглянула прямо ему в глаза. В зеленые кошачьи глаза, с узкой вертикальной полоской посередине. – Так лучше?

– Несомненно. – Василиса старалась казаться спокойной. Он хотел убить их, и неизвестно, как он поведет себя сейчас. Она повертела в руке вилку. – Надеюсь, еда не отравлена?

Фрол громко засмеялся. Он смеялся долго, вытирая слезы и хватаясь за грудь.

– Ну почему же она должна быть отравлена? Хо-хо! Вы меня за кого принимаете? За Цезаря Борджиа? Хо-хо!

– Не вижу ничего смешного! Вы уже один раз хотели нас убить, не вижу причин, почему бы не попытаться еще?

– Я?! Я хотел вас убить?!

– Да вы. Я прекрасно знаю, кто вы. Хватит корчить из себя идиота. Или вы так срослись с человеческой шкурой, что она уже стала вашей?

– Действительно, хватит. Я тоже узнал вас. У меня, знаете ли, был шок, когда я увидел вас на том вечере, в вашем городе. Я не поверил своим глазам.

– Шок от чего? От того, что я жива? Вы надеялись, что я благополучно скончалась?

– Девочка! Почему вы так говорите? Вы меня обижаете. Как я могу хотеть зла вам? Вам, моим сородичам? Может, единственным на планете?

– Не знаю, зачем вам это, я хотела поинтересоваться у вас, но ваш Охотник уничтожен и покоится в могиле.

– Слава Богу!

Василиса бросила вилку на стол.

– Хватит лицемерить! Мне все это надоело! Кто еще знает про Охотника? Люди?

– Нет, люди не знают. Расскажите мне все спокойно. Ну, подумайте сами, если бы это был я, то мог бы убить вас сто раз после того, как увидел, что вы живы. Но я этого не сделал.

Василису охватили сомнения.

– Ладно. У меня пропал муж, и мне стали приходить угрожающие письма. Потом муж позвонил, я приехала к нему. Он скрывался от некоего Охотника. Мы провели ночь, а утром этот самый Охотник напал на нас. Герман его убил, сжег. Потом мы вернулись домой. – Про Василия Василиса пока решила не упоминать.

– Скверная история. А почему вы решили, что это я его послал?

Василиса растерялась. А в самом деле, почему? Василий сказал ей это, и она приняла за истину, но сама никогда не задумывалась над этим.

– Честно сказать, не знаю. Думала, что вы решили устранить конкурентов. Побоялись, что слишком много драконов, это перебор. Могут узнать, начать серьезную охоту. А так вы тихо-мирно доживете свой век, тем более вам, я вижу, есть чем рисковать.

– Что ж, логично. Но я этого не делал. Я даже не знал о вашем существовании, пока не увидел вас, поверьте.

– А кто же это тогда? Неужели Охотник сам решил выполнить миссию?

– Вряд ли. Охотники действуют по наводке. Я думаю, вас нашел Колдун. Не спрашивайте, как. У него свои секреты. Возможно, натолкнулся случайно, возможно, нет. Он то и разбудил Охотника, и направил по вашему следу.

– Кто такой Колдун?

– Он разыскивает драконов среди людей. Или просто разыскивает. Во всяком случае, так было издревле. Он находит дракона, сообщает Охотнику, и тот отправляется на охоту. Их род из века в век уничтожал драконов, пока не уничтожил всех.

– Как оказалось, не всех.

– Да, и это счастье.

– А почему он вас не нашел?

– Откуда мне знать? Наверное, он не так силен, как в древности. Наткнулся на вас, встрепенулся, и решил исполнить свою миссию. Подумал, что убил, и успокоился.

– А что еще вы про него знаете?

– Скорее всего он живет в вашем городе. Ну, хорошо, не буду врать. Когда я увидел вас, я провел кое-какое расследование и выяснил, что он действительно живет в вашем городе и работает в архиве университета.

– Что, там, где работал Герман, мой муж?

– Там работал ваш муж? Ну вот и объяснение. Колдун просто натолкнулся на него в этом институте, и все. Естественно, сразу узнал. Роковое стечение обстоятельств. А может, боги специально сталкивают нас?

– А вы как его нашли? – Василиса подозрительно покосилась на Фрола.

– Обижаете, деточка. Я все-таки дракон. Представитель некогда могучей нации. У меня еще не исчезли природные способности. Я знаю про Колдуна и Охотников. Их, кстати, может быть несколько.

– Что же вы нас не нашли?

– Просто не искал. Вы были далеко. И я совсем не думал, что нужно кого-то искать.

– И что же, вы не боитесь Колдуна?

Фрол пожал плечами.

– Если только теоретически. У меня хорошая охрана. Да и Колдун уже не тот. Видите, даже вы справились с Охотником. Хотя опасность, несомненно, существует. Но, как говорится, риск в нашей жизни есть всегда. Вам может упасть на голову сосулька, и вас нет, так что не стоит все время об этом думать.

– Возможно, вы и правы.

– Так вы все это время таили на меня зло? Только не врите мне.

– Таила. Кому приятно, что его хотят убить, тем более ни за что, ни про что. Да еще и свои же соплеменники.

– Согласен, это неприятно. Но видите, мы с вами разобрались, и все встало на свои места.

– Вам-то хорошо говорить, Колдун не с вами в одном городе живет. А мы чувствуем себя как на пороховой бочке.

– Ну-ну, не преувеличивайте. Он не более опасен, чем Дон Кихот.

– Но мы, к сожалению, не ветряные мельницы. Что же мне теперь, совсем не обращать на него внимания?

– Это да. Вы остроумная девушка. Ну почему же совсем? Следите за ним. Но без фанатизма. Не думаю, что он в ближайшее время способен обрушиться на вас. Тем более после неудачи с первым Охотником. Сам-то он ничего из себя особенного не представляет. Его задача найти Охотника и навести на ваш след. Простите, на след драконов. Так что он сам по себе не опасен. Второго Охотника еще нужно найти. И кто его знает, как он поведет себя спустя столько лет? Захочет ли он убивать? Это еще вопрос. Что еще вас интересует?

– Не знаю. Все. Как вы жили? Вернее, как докатились до такой жизни?

– Как жил? Прекрасно. Сами видите. Только очень одиноко. – Фрол взял Василису за руку. – Очень одиноко. Эти женщины… Они, как бы вам сказать, глупы и наивны. Впрочем, как и многие из людей. Как вы думаете мне удалась такая карьера? Просто я научился использовать их глупость и жадность и умело этим манипулировать. И потом, вы же знаете о наших способностях – их я тоже применял. Ничем не гнушался. И теперь меня забавляет, как эти людишки преклоняются предо мной. Где-то в глубине души я даже горд собой и чувствую себя немного реабилитировавшимся. Но эта пустота, это одиночество, они гнетут меня. Я устал. И когда я увидел вас, я просто… у меня нет слов, дорогая! Я мечтал о женщине, о драконе. Я сражен наповал.

– Я замужем, не забывайте.

– Знаю, я ни на что не претендую. Так, мимолетное общение. Совместные прогулки под луной, не более. Может быть, полеты. Но я буду знать, что вы есть, и мне этого достаточно. Жизнь у драконов длинная, многое может произойти.

– Не пугайте меня. Я люблю мужа и не собираюсь с ним расставаться.

– Я и не требую этого, милая. У меня тоже была жена. Настоящая драконша. Я безумно ее любил.

– Вот как? И что с ней случилось?

– Погибла. Во время войны. Бомба попала в дом. С тех пор я ненавижу Европу, это скопище трусов и дегенератов.

– Простите, мне очень жаль. А где вы были?

– Вышел из дома по каким-то делам, когда начался налет. Я думал, она в бомбоубежище, но она не успела. А я, вот видите, пережил и это. Я хотел стоять в стороне от людских игр, но не получилось.

– Еще раз простите. – Василиса накрыла его руку своей. – Мы будем друзьями.

– Хорошо. – Фрол грустно улыбнулся. – Не бросайте меня. Скоро я приеду в ваш город опять, надеюсь побыть подольше. Там, за городом, у меня есть дом, дача, в очень уединенном месте. Очень надеюсь, что вы посетите меня там. Там очень уютно. Камин, огонь. Тишина. Ночью можно полетать.

– А телохранители?

– Мы их усыпим.

– А мой муж? Его тоже можно пригласить?

– Я с удовольствием познакомлюсь с ним, но попозже. Для начала я хочу привыкнуть к вам. Не поймите меня превратно, но я так давно не общался с драконами, что испытываю некоторую неловкость.

– Как скажете. – Василиса отхлебнула вина. Она все еще не полностью доверяла Фролу. Кто знает, что у него на уме? У нее не было большого опыта общения с сородичами, не считая Василия. Но и тот не внушал ей доверия.

– Вы когда уезжаете?

– Завтра рано утром.

– Может, переночуете у меня? Места более чем достаточно.

– По-моему, вы форсируете события. Зачем это нужно?

– Все, все! – Фрол поднял руки вверх. – Не буду настаивать. Просто вы в этом платье неотразимы. Сам не знаю, что несу. Совсем обалдел.

– Я вас прощаю. Мне пора, хочу выспаться, уже поздно. Спасибо, все очень вкусно.

– Ерунда, не благодарите. – Фрол досадливо махнул рукой. – Общение с вами – вот истинное наслаждение. – Он поцеловал руку Василисы.

Они вышли их кабинета и сели в машину, смиренно поджидающую их возле входа. Фрол отвез Василису в отель и уехал, еще раз пообещав вскоре навестить ее. На прощание он неожиданно для Василисы склонился и почти насильно поцеловал ее в губы. Плоть Василисы встрепенулась, и ей стало стыдно. Она знала, что это не укрылось от Фрола. Наспех попрощалась и вышла из машины. «Старый дурень совсем спятил», – подумала она, вытирая губы от размазавшейся губной помады.

В гостинице она заказала билет на самолет, на ближайший рейс. Ей совсем не хотелось, чтобы Фрол явился к ней ночью, пусть даже и в сновидении.

Фрол же, проезжая по улице, посадил в машину девицу недвусмысленно легкого поведения, которая весьма откровенно демонстрировала на улице свои прелести. Но Василиса этого уже не видела.

* * *

После отъезда Василисы Герман засиживался на работе допоздна. До выборов оставались считаные дни, и дел было действительно много. Октябрину взяли к себе родители, и Герману приходилось возвращаться в абсолютно пустую квартиру. Он старался побыстрее лечь спать, так как вид нежилого помещения плохо на него действовал.

За день до приезда Василисы они с Ларисой закончили свои дела неожиданно рано. Герман, как всегда, подвез Ларису до дома, но когда она собралась выйти из машины, удержал ее за руку.

– Постой, посиди немного. Жена уехала, дочь у родителей, не хочется возвращаться домой. Просто не знаю, что там делать так рано. А спать не хочу.

– Зайдем ко мне. Что в машине сидеть? Хоть чаю выпьем.

– Пожалуй, ты права. – Герман закрыл машину и пошел за Ларисой в дом.

Пока она накрывала на стол, Герман рассматривал обстановку. Неожиданно фигурка на окне привлекла его внимание, и он подошел, чтобы рассмотреть ее поближе. Лариса заметила его порыв, подошла к окну, взяла фигурку в руку и переставила в шкаф.

– Что это у тебя?

– Один человек подарил. Это очень личное.

– Извини. А у тебя покрепче ничего нет? – спросил Герман, заметив, что Лариса ставит на стол только чайные чашки.

– Есть, но ты за рулем. Зачем тебе сейчас проблемы с ГАИ?

– Ерунда, я чуть-чуть, и потом, я могу оставить машину здесь и уехать на такси. А завтра заберу. Или ты мне ее пригонишь.

– Как скажешь. – Лариса поставила на стол бутылку коньяка и рюмки.

Герман повертел бутылку в руках.

– Прекрасный коньяк. Ты что, разбираешься в нем?

– Не я, один знакомый.

– Понимаю. Одиноких женщин иногда посещают мужчины.

– Примерно. Но хватит об этом. Ты что, пришел мне нотации читать?

– Нет, конечно. Давай, за тебя! – Герман поднял рюмку и залпом выпил. От коньяка по телу пробежал огонь, и Герман почувствовал легкое возбуждение.

– И все-таки, что за фигурку ты спрятала? Она мне кого-то напоминает…

– Не бери в голову. Зачем тебе? – Халатик Ларисы немного распахнулся на груди, и сердце Германа забилось еще чаще. Он испугался, что не сможет справиться с собой и напугает ее до смерти.

Чтобы скрыть возбуждение, он встал из-за стола и прошелся по кухне.

– А где твоя комната? А то я дальше кухни никогда не был.

– Там, – Лариса махнула рукой в сторону двери. – С другой стороны. Хочешь посмотреть?

– Пожалуй. Интересно, как ты живешь.

Он проследовал за Ларисой в ее комнату. Помещение оказалось небольшим, но очень уютным. Почему-то здесь был камин, и даже кресло-качалка, накрытое клетчатым пледом. На большую деревянную кровать был накинут роскошный шерстяной плед темно-красной расцветки, а окна были занавешены тяжелыми шторами.

– О! Да ты прекрасно устроилась! У тебя хороший вкус. – Герман сел на кровать. – Можно снять пиджак? Тут жарко.

– Снимай. – Лариса пристально взглянула Герману в глаза, тряхнула волосами и, видимо решившись на что-то, подошла к нему и села перед ним на колени. – Ты можешь снять все, если, конечно, хочешь.

Герман погладил ее по голове.

– А ты не боишься?

– Нет. Смотри. – Лариса разжала руку. – Ты это хотел видеть?

Герман осторожно взял у нее из рук деревянную статуэтку. Статуэтку, изображающую дракона.

– Откуда это у тебя? – Он удивленно вертел фигурку в руках.

– Я знаю, кто ты. Молчи! – Лариса приложила палец к его губам. – Знаю с самого начала. Так получилось, случайно или намеренно, не знаю.

– И кто же я? – Герман сглотнул слюну.

– Ты – дракон. Сними рубашку, я хочу на тебя посмотреть. Лариса расстегнула пуговицы и прижалась лицом к груди Германа. – Ты прекрасный, могучий дракон. Обними меня, не бойся. – Она скинула халат, под которым ничего не было, и Герман сжал ее в своих объятиях.

Когда все закончилось, и они лежали рядом, накрытые одеялом, Герман повторил вопрос:

– Откуда ты знаешь? Прошу, скажи, это важно. – Он поцеловал Ларису в плечо. – Ты восхитительна. У меня давно не было человеческой женщины. Я и забыл, какие вы. А тебе? Тебе как?

Лариса прижалась к нему и потрогала кончик хвоста.

– Лучше не бывает. Теперь можно и умереть. После вас все человеческие мужчины кажутся мне пресными.

– После вас? О чем ты говоришь? Милая, прошу, не томи!

– Не буду. Василий приставил, если так можно выразиться, меня к тебе. Он очень заинтересован в твоем успехе.

– Василий? Господи, а откуда ты знаешь Василия?

– Так получилось. Помнишь ту аварию, про которую я тебе рассказывала?

– Где погибла твоя семья?

– Да, та самая. Так вот, Василий спас меня в последний момент, буквально вырвал из горящей машины и отнес в сторону. Он же вызвал и скорую, как потом оказалось. Неделю он держал меня в какой-то пещере, лечил травами. Так я и узнала, кто он такой. Он сказал мне, что муж и ребенок погибли сразу и он не смог им помочь. Я тоже могла бы умереть, пока доехала скорая – место было очень глухое и отдаленное. Потом он дал мне денег и отправил меня домой. Дома я сказала, что меня спас деревенский знахарь – он подобрал меня в лесу без сознания. Наверное, я пыталась отползти в лес, и поэтому скорая не нашла меня. Мне поверили, но маму это подкосило. Вот так. Дальше он объявился уже в городе, устроил меня на работу к твоему отцу, ну а потом… ты знаешь.

– Ты спала с ним?

– Спала. Он же мужчина. Но какое это имеет значение? Драконы не придают этому особенного значения. Физиология. Я тебя давно люблю.

– Как ты его выносила?

– Просто. Он мне давал какое-то зелье, чтобы не было проблем.

– Ты и сейчас его выпила?

– Да. Но зачем ты меня пытаешь? Ты ведь тоже женат.

– Просто хочу знать. Не обижайся. Я ничего от тебя не требую. Просто хочу иногда навещать тебя, вот и все. Ты мне очень нравишься. Скажи, ты и сейчас спишь с Василием?

– Иногда, очень редко. Я не могу ему отказать, он действует на меня магически. Он мой спаситель. Но не нужно ревновать. Это ничего не значит для меня, да и для него, я думаю, тоже.

– Я не ревную. Пока. Просто боюсь привязаться к тебе.

– Не бойся. – Лариса накрыла его своим телом и начала страстно целовать. – В этом нет ничего зазорного. Я буду просто тихо любить тебя, ничем не тревожа. А ты просто будешь знать, что я люблю тебя. Век у человека короткий.

Герман ответил на ласки, снова соединившись с Ларисой. Она стонала и извивалась под ним, и он распалялся все сильнее. Когда он оторвался от нее и откинулся на подушки, Лариса глубоко дышала, положив руки на обнаженный живот.

– Что с тобой? Что-то не так?

– Забыла принять зелье. Нутро немного горит, как будто полыхнуло жаром. Но это не важно. Я никогда не испытывала такого ощущения. Как на адском костре. Боже! Я сошла с ума! – Лариса откинула волосы с лица и посмотрела Герману в глаза. – Никогда больше не буду пить настойку. Она лишает половины удовольствия. Раскаленная сперма – как лава из вулкана. Потрясающе. Я не могу тебе объяснить.

– Я верю тебе. И с Василием не будешь пить настойку?

– С ним буду. Я хочу испытывать это только с тобой.

Герман поцеловал ее в губы.

– Спи, дорогая.

Ушел он рано утром, пока Лариса еще спала. Он поцеловал ее спящую, но будить не хотел и тихо прикрыл за собой дверь. Он находился еще полностью во власти пережитого и старался продлить это ощущение. Теперь он наконец внял словам Василисы, что Василий полностью контролирует их жизнь, но не знал, хорошо это или плохо.

* * *

Когда он вошел домой, Василиса была уже там.

– Вот так сюрприз! Ты же должна была утром приехать? Я собрался тебя встречать.

– Спасибо за заботу. Я уже здесь.

– Что случилось?

– Ничего, просто поменяла билет на ночной рейс. Не хотела ночевать в гостинице. А ты дома не ночевал?

– Да, на работе остался. Выборы на носу, сама знаешь. Так упахался, что сил не было домой ехать.

Василиса подозрительно посмотрела на мужа, но ничего не сказала.

– Ты знаешь, Фрол-дракон. Это точно.

– И что это значит? Зачем он хотел нас убить?

– Пока не знаю, он утверждает, что это не он, а некий Колдун нашел нас и сдал Охотнику. Как в старые добрые времена.

– Колдун? Что-то новенькое. И ты ему поверила?

– Трудно сказать, надо проверить. Кстати, этот Колдун работает у тебя в институте в архиве. Фрол говорит, что именно там он на тебя и наткнулся. Потом зайду посмотреть на него.

– И что будем делать?

– Да пока ничего. Готовься к выборам. Я что-нибудь придумаю. Фрол говорит, что он не опаснее комара.

– Хорошо. Если что-то понадобится, говори.

– О’кей.

Про Ларису Герман решил пока молчать.

* * *

Как-то незаметно наступил день выборов. Герман уже до того так переволновался, что в этот день был совершенно равнодушен. После той ночи с Ларисой он очень боялся, что в их отношениях наступит неловкость и им будет затруднительно общаться. Но все обошлось. Лариса так естественно повела себя, что Герман совершенно расслабился. Она ни единым жестом не напомнила ему об этой ночи, и Герман был ей чрезвычайно благодарен. Тем более, что сам он не испытывал никаких отрицательных эмоций. Лариса так же привлекала его, может, теперь даже больше, чем раньше.

Выборы прошли достаточно спокойно, и на следующее утро Герман узнал, что теперь он – депутат местной думы. Они устроили небольшой банкет по этому поводу, куда Герман после недолгих колебаний пригласил и Ларису. Он познакомил ее с Василисой, во избежание недомолвок и одновременно желая продемонстрировать, что ему нечего скрывать от жены. За столом он тихонько спросил Ларису, знает ли Василий о его успехе, и она кивнула.

Особенно бурную радость испытывал отец Германа. Гордость за сына так распирала его, что пару раз жене даже пришлось его немного урезонивать. Эту благостную картину портило только незримое присутствие Колдуна, поэтому Василиса решила не откладывать знакомство с ним в долгий ящик. Она не могла доверить это Герману, поскольку далеко не была уверена, что он сможет держать себя в руках. И потом, ей казалось, что Герман немного простодушен, и Колдун запросто может обмануть его и погубить.

* * *

В архив института Василиса зашла перед самым окончанием рабочего дня. Пожилой, но довольно крепкий мужчина поднялся ей навстречу, и по его вытянувшемуся лицу она сразу поняла, что он узнал ее. Василиса решила не бродить вокруг да около, а перейти сразу к делу. Если это не он, она всегда может отшутиться, сказав, предположим, что репетирует роль для театра. Такая вот она эксцентричная актриса – зашла в первое же попавшееся место и решила проверить свои способности.

– Привет, Колдун? Как дела?

Старик метнул на нее злобный взгляд.

– Явилась! Что тебе не живется спокойно?

– Мне?! До твоего появления я жила совершенно спокойно, старый урод! Это ты влез в нашу жизнь своими грязными лапами!

– И что ты теперь хочешь?

– Убить тебя, чтобы никто больше не искал нас, не охотился на нас. Спалю тебя сейчас вместе с твоей конторой, и все. Подумают, ты оставил сигарету или чайник забыл выключить. У нас же не верят в драконов. Здорово я придумала? Спокойно! – Василиса краем глаза заметила, что Колдун метнул быстрый взгляд в угол. – Сядь на место! – Она свернула губы в трубочку и резко выдохнула, направив пламя в тот злополучный угол. Струя огня была узкой и прожгла в линолеуме аккуратную дырочку.

– В следующий раз направлю на тебя. Так что сиди спокойно. Как ты нас нашел? – Она заметила, что руки Колдуна мелко задрожали. – Иди, закрой дверь.

Старик послушно запер дверь на ключ и сел за стол.

– Хорошо. Не бойся, я не кровожадна, в отличие от тебя. Я жду ответа.

– Случайно. Пойми, мы веками этим занимались. Это у меня в крови. Это как волк охотится на зайца, как лиса на мышь, это инстинкт.

Василиса прожгла дырочку прямо посередине стола. Ей хотелось посильнее напугать его, чтобы он ей признался. Почему-то ей казалось, что Колдун что-то скрывает. Старик отшатнулся.

– Перестань!

– Я тебе не верю. Почему ты нашел только нас? – Василиса встала напротив Колдуна и заглянула ему в глаза. – Если ты пользуешься колдовскими штучками, то почему такая избирательность?

Колдун закрылся от нее рукой.

– Отойди, прошу, мне жарко!

Василиса встал за его стулом и положила руки ему на плечи.

– Мне сказали, что собираешься повторить свою попытку и нашел нового Охотника.

– Кто тебе это сказал?

– Неважно. – Василиса подула Колдуну на макушку, отчего волосы у него слегка задымились. Он застонал.

– Тот, кто сказал тебе это, сам выдал вас с потрохами.

– Это интересно. Я чувствовала, что он что-то хитрит. Говори!

– Я наткнулся на него в Москве, случайно. Это правда. Я давно уже не занимался поиском, точнее, никогда не занимался. А тут… Я вспомнил все. Я сразу узнал его, и он меня, думаю, тоже. Потом он явился ко мне и попросил оставить его в покое, за определенную плату. Я не соглашался, говоря, что Охотник уже заряжен. Тогда он предложил компромисс – он знает о вас, он вас сдает мне, а я оставляю его в покое. При этом он постоянно платит мне кругленькие суммы. Мой инстинкт и инстинкт Охотника утолен, а он спокойно доживает свой век.

– И ты согласился?

– Да, я ведь человек. Деньги, дорогая, могут сделать многое, если не все.

– Значит, польстился на деньги. Ладно. А почему он не убил тебя сам?

– Он же знает про Охотника. Зачем ему жить в постоянном страхе? Только я могу воздействовать на Охотника. Ему пришлось бы каждый раз оглядываться по сторонам. Охотники бывают чрезвычайно хитры. Они могут войти к вам в доверие, потом предать. Он не хотел рисковать. Я же сказал ему, что Охотник вышел на охоту.

– И много он тебе платил?

– Достаточно, чтобы забыть про него. Это все, правда.

– Хорошо. Забудь и про нас тоже. Надеюсь, ты еще не нашел нового Охотника?

Колдун молчал.

– Я заплачу тебе, гнида. Но если у меня хотя бы возникнет подозрение, что ты опять взялся за старое, берегись. Я все узнаю про тебя, и если ты мне наврал, тебе несдобровать. – На прощание Василиса направила огненную струю прямо на руку Колдуну, и он с криком ее отдернул.

Пока он дул на обожженную руку, Василиса открыла дверь и удалилась. Она не верила Колдуну, что он оставит их в покое, но надеялась, что выиграет время. Но на Фрола она затаила жгучую обиду. Предатель, подонок! Он мог испепелить этого ничтожного Колдуна одним взглядом, но предпочел договориться. Видимо, и среди драконов нет безраздельной любви к своему племени. Закон джунглей, проклятый закон джунглей – каждый сам за себя – и здесь дает о себе знать. Вера в величие драконов в ней сильно поколебалась.

* * *

Василиса ничего не рассказывала Герману про Колдуна, а он не спрашивал, как будто забыл о его существовании. Теперь он приходил домой поздно, иногда позже Василисы, и это ее немного раздражало. Она, конечно, понимала, что у него сейчас много работы, новая должность и все такое, но одинокие вечера пугали ее. Она чувствовала себя матерью-одиночкой, забытой и никому не нужной. Октябрина немного скрашивала ее существование, но заменить Германа полностью не могла. Василиса тосковала, она ощущала себя сторожевой собакой, которую ценят и любят, но совершенно не уделяют внимания.

В пик тоски ей позвонил Фрол и сообщил, что скоро приедет. Василиса сдержалась в разговоре с ним, но решила поставить его на место, когда он прибудет. Она все время помнила, кому они обязаны тем ужасом, который они пережили в пещере, увидев Охотника, и вынашивала планы мести. В связи с этим ее депрессия отодвинулась на второй план, и Василиса воспрянула духом. Она написала на почту Василию, что заказчик их убийства найден, и это, увы, дракон. Она не знает, черный он или фиолетовый, но это он. Еще она сообщила, что ждет его в городе со дня на день. Василий ответил, что понял, и чтобы она сообщила ему, где и когда они встретятся.

Ждать пришлось всего пару дней, Фрол позвонил Василисе и пригласил ее в свой загородный дом. Он сказал Василисе, что пришлет шофера в субботу вечером. Об этом Василиса не замедлила сообщить Василию.

Перед встречей Василиса особенно тщательно выбирала наряд, ей хотелось усыпить бдительность Фрола. Она не знала, зачем Василию эта информация, но догадывалась, что он захочет их посетить. Она сама толком не знала, что ей делать со всем этим. Заставить убить Колдуна? А вдруг он уже нашел Охотника? Она даже не знала о планах Фрола. А вдруг он тоже играет в какую-то ему одному пока понятную игру? Господи, никому нельзя доверять! Подъехавший шофер позвонил ей на сотовый, и она спустилась вниз. Германа не было дома, но она оставила ему сообщение.

Всю дорогу они ехали молча, Василиса куталась в меховую пелерину, погруженная в свои мысли.

Дом оказался довольно далеко от города и производил впечатление некоторой уединенности. Деревня была немного в стороне, так что им вряд ли кто-то мог помешать. В полном смятении Василиса вошла в дом, и ей на встречу бросился Фрол. Он был в домашнем халате и тапочках, и Василиса рядом с ним казалась чопорной светской дамой.

– Дорогая! Вы как всегда на высоте! Ужасно рад нашей встрече! Ничего, если я по-домашнему? Устал от этой одежды, знаете ли.

– Как хотите. Мне все равно.

Фрол взял Василису за руку и повел в гостиную, где был накрыт небольшой столик на двоих.

– Садитесь, поужинаем.

Василиса села. Фрол налил вина себе и ей.

– За вас! – Они молча отпили по глотку. – Как у вас дела?

– Отлично.

– Вы чем-то обеспокоены? Что-то у вас вид немного расстроенный.

– Да нет, все нормально. – Василиса изобразила подобие улыбки. – Немного устала. Работы много.

– Милая, не нужно так надрываться! Возьмите отпуск. Пусть люди работают. У вас ведь есть деньги, съездите, отдохните. Здесь сейчас слишком холодно.

– Муж занят, он сейчас не сможет, а одна я не хочу.

– Я могу составить вам компанию, если вы не возражаете.

– Не знаю, как-то не думала. Вы прекрасно устроились! – Василиса оглянулась по сторонам. – С большим вкусом. Сколько здесь комнат?

– Идем, я покажу тебе. – Фрол встал из-за стола, и Василиса вынуждена была пойти за ним.

Он повел ее по дому, показывая помещения, пока они не очутились в огромной спальне.

– Здесь я отдыхаю. – Фрол показал рукой на необъятных размеров кровать.

– Чудесное место! Вижу, вы берете от жизни по максимуму.

– Называй меня на ты, дорогая. Нас так мало. – Фрол подошел к Василисе и скинул халат. Мощные крылья затрепетали за спиной, и Василиса не могла не восхититься. Чтобы не показать ему свое желание, она отвернулась.

– Мы же с вами договорились, я замужем, – но голос у нее предательски дрожал.

– Глупости, это не имеет никакого значения. – Фрол щекотал ей ногу хвостом. – Ты и сама об этом знаешь. Это не играет никакой роли. Эти условности для людей, для нас нет таких преград. – Он приблизил свое лицо к ее лицу и дотронулся до губ. Василиса невольно ответила, и Фрол, ободренный ее молчаливым согласием, прижал ее к себе и начал страстно целовать. Ток пробежал по телу Василисы, она наполнилась огнем и почувствовала силу. Глаза в тот момент у нее были закрыты, поэтому она не увидела того, что случилось. Она только почувствовала, что Фрол ослабил объятия и оторвался от ее губ. Потом раздалось шипение, и Василиса открыла глаза. Что-то липкое попало ей на лицо, и Василиса автоматически вытерла жидкость рукой. Посмотрел на ладонь. Красная. Она подняла глаза. Стрела попала точно в затылок. Фрол дернулся еще пару раз и затих. На ковре под ним растекалась темно-бурая жидкость. Сзади стоял Василий. В руках он держал арбалет.

– Откуда ты здесь? Зачем ты это сделал? – Василиса даже не успела испугаться или разозлиться.

– Что, помешал вашему взаимному удовольствию? Жалеешь, что не успела? Извини, мне тоже жаль. Но ничего не поделаешь, это был лучший момент, нельзя было упустить. Я даже не ожидал такого везения. Просто не думал, что ты согласишься с ним спать. Неотразимый дракон? – И, если честно, не ожидал, что он совершенно потеряет бдительность. Василий пнул тело ногой. – Мерзавец!

– Ты чрезвычайно кровожаден. Меня ты тоже убьешь?

– Не говори чушь. Он сам выбрал свою участь. Ты ведь тоже хотела его наказать?

– Возможно, но вряд ли убить.

– А как ты могла его еще наказать? Запугать?

– Сама не знаю.

– Вот видишь. А я знаю.

– Ладно, что будем с ним делать?

– Закопаем во дворе.

– Но это же преступление, нас найдут. Меня сюда шофер привез, он-то нас видел. Мне что, в бега подаваться? К тебе в пещеру?

– Нет, я все придумал. Закрой глаза.

Василиса послушно закрыла.

– Открывай!

Василиса медленно подняла веки. Прямо перед ней стоял Фрол. Она не поверила своим глазам.

– Василий?

– Не бойся, я. Похож?

– Одно лицо! – Василиса вгляделась попристальней. – Немного отличаешься, но если не придираться… Как тебе это удалось? Фантастика!

– Ну, не льсти мне! Я немного могу изменять внешность по своему желанию. Тренировался долгие годы. Вот, кстати, и ответ на твой вопрос. «Я это ты, ты это я, и никого не надо нам!..» – пропел Василий. – Я не все вам сказал, я изучал его жизнь давно, я знал о нем все, и теперь его жизнь достанется мне. Василиса, сядь, послушай меня. Это огромные перспективы! Огромные! Его деньги, его бизнес – это все теперь наше! Наше! Герман будет депутатом, потом я организую его выборы в Москве, когда наступит срок. Сила, власть, деньги, мы же этого хотели, Василиса! Все сбылось, сбылось. И ты сыграла в этом не последнюю роль.

– А откуда ты его знаешь? – Василиса подозрительно посмотрела на Василия.

– Это давняя история. Она тянется уже не одно столетие. Не буду вдаваться в дела давно минувших дней, тебе это неинтересно. Но не в таком далеком прошлом, в конце XVIII века, у нас с ним было дело. Так, ничего особенного, парочка заводов, фабрик. Мы тоже хотели завоевать мир, мечтали о времени, когда гордо пройдем по улицам города, не пряча крыльев. Когда здесь началась революция, он сбежал с драгоценностями и золотом за границу, оставив меня ни с чем. Я был нищим, меня преследовали красные. Я бежал в леса с горсткой своих друзей. Долго прятался. Остальное ты знаешь. Потом он вернулся, разбогатевший, неуязвимый. Развернул здесь бизнес. Втерся в высшие эшелоны. А я скитался по лесам с горсткой больных драконов. Наверное, он знал о нас, но ничем себя не обнаруживал. Даже не пытался помочь. И я молчал, у меня ведь тоже есть гордость. Дальше он сдал нас Колдуну. Это ты уже знаешь. Он просто хотел избавиться от нас. Боялся, что я буду мстить. Всю жизнь он этого боится. Но, видишь, как получилось, не рой яму другому, сам в нее попадешь. – Василий усмехнулся. – Тебе все еще жаль его?

Василиса пожала плечами.

– Не знаю. Я не знаю, правду ли ты говоришь? Может, ты просто завидовал ему? Хотел отобрать бизнес с нашей помощью? У него ведь теперь не спросишь.

– Не спросишь. Тебе придется поверить мне на слово. Детка, я могу закончить то, что он начал. Если ты хочешь, конечно.

– Ну уж это просто кощунство, заниматься сексом на трупе!

– Ладно, я это так сказал. Идем лучше похороним его. Возвращаться скоро.

– Дай дух перевести. Я, пожалуй, выпью. Слушай, он говорил, что у него была жена, тоже дракон. Погибла во время войны. Ты знал?

– Не знаю, при мне не было. Может, он нашел ее после, может, прихватил кого с собой. Он был очень скрытным и хитрым. Во время войны я потерял его из виду. Кажется, он был в Европе. Ну а теперь какое это все имеет значение?

– Практически, никакого. Но где ты так хорошо успел изучить его жизнь? Как ты впишешься в нее?

– Я узнал о нем все из Сети. Даже цвет стен у него в квартире. Ты не можешь себе представить, какая это штука – Сеть. Если уметь с ней обращаться, можно получить все. Ему, разумеется, было труднее узнать обо мне, но кое-что он тоже, скорее всего, знал. Потом я общался с его телохранителями, прислугой, рабочими, любовницами – они все понемногу рассказывали мне о нем, о его привычках, вкусах, пристрастиях. Ты же знаешь, я могу узнать у людей, что мне надо. Думаешь, вы случайно очутились именно в этом городе? То-то и оно… Я настолько много о нем знаю, что практически не чувствую подмены. Я мечтал об этом все последние годы. Еще что-нибудь хочешь узнать?

– Пожалуй, хватит. Идем хоронить. Мне не по себе, что он так лежит там. Куда идти?

– За сараем, там никто не найдет, если поглубже закопаем.

Василиса усмехнулась:

– Никто и не будет искать.

– Действительно, никто не будет.

Они прошли в спальню, где Василиса с большим трудом заставила себя посмотреть на мертвого Фрола. Глаза с узкими прорезями зрачков смотрели прямо в потолок, и Василиса поспешила их закрыть.

– Может, сначала выкопаем яму? Я не смогу копать, когда он будет лежать рядом.

– Хорошо.

Они вышли из дома и подошли к сараю. Василий начал копать, Василиса села рядом на подвернувшийся пенек. Она ни о чем не думала, просто смотрела, как яма увеличивается в размерах, готовясь принять свою невольную жертву. Василий копал как заведенный, видимо желая поскорее отделаться от трупа. Когда яма была готова, они вместе прошли в дом, завернули тело в ковер, на который оно упало, и вынесли его на улицу. В яму сверток упал с глухим стуком, и Василиса невольно вздрогнула. Вся история показалась ей гнусной и противной. Она не питала жгучей ненависти к Фролу, но то, что он хладнокровно сдал их Колдуну, не могло вызывать у нее симпатии к нему. Она была на перепутье, сама не зная, как поступить, но Василий, как всегда, все сделал сам. Она даже не успела сказать Фролу, что узнала все про жизнь Колдуна, про его переезд в их город, про семью, про деньги, про внезапное увеличение достатка. Она ему поверила, потому что такое внезапное обогащение явно не могло свалиться с неба. А значит, Колдун говорил правду. Голос Василия, закончившего закапывать могилу, вывел ее из задумчивости.

– Хорошо, что мы с ним не дрались. Иначе сожгли бы здесь все и вся. Народ бы сбежался.

– Ты приготовился драться?

– Кто его знает. Он же все-таки живой. Был, во всяком случае. А значит, непредсказуемый. Все могло быть. Идем, отдохнем немного, скоро машина придет. Ты езжай домой, а я потом сам. Завтра я уезжаю в Москву, потом, как устроюсь, вызову вас. Тебя переведу в московский офис, а Герману придется побыть пока здесь.

– Я не хочу без Германа. К тому же у нас ребенок. Не забыл?

– Как я мог! Ты взяла бы ее с собой. Нянек там навалом. Ну, если ты пока не хочешь, это не к спеху. Будем держать связь.

Василиса сидела на диване совершенно разбитая. Она не могла дождаться, когда придет машина. Ее раздирали противоречивые мысли, рассказывать Герману или нет, и как им теперь жить. Василий как-будто прочитал, о чем она думает.

– Все будет хорошо. Он был порядочной сволочью. Он и тебя бы предал, не задумываясь. Герману расскажи. Не нужно лишней таинственности.

Василиса машинально кивнула.

* * *

Когда она вошла в квартиру, Герман уже завтракал. Василиса опустилась на стул рядом с ним.

– Ты прочитал сообщение?

– Да, но я не думал, что ты будешь отсутствовать до утра.

– Я тоже так не думала. – Василиса рассказала ему все. И о Фроле, и о Василии.

Герман помолчал.

– Это обязательно было его убивать?

– Откуда я знаю. Он убил его, и все. Поздно уже задаваться этим вопросом. Скоро мы будем очень богаты и очень могущественны. Ты рад?

– Ужасно. Ужасно рад. Особенно тому, что нам приходится идти по мосту из трупов. Прямо битва драконов.

– Ничего не поделаешь. Я сама уже не знаю, где хорошо, где плохо. Ладно, пойду, посплю. Устала.

– Иди, отдохни. Подумаем об этом завтра, как говаривала Скарлетт О’Хара. Да, в следующую пятницу я с родителями поеду за город, в деревню. У отца там родственники. Он хочет навестить их.

– Это далеко?

– Не близко. Километров триста. Ты поедешь?

– Не знаю, не уверена, что хочу. Я побуду с девочкой. Столько всего случилось.

– Хорошо. Но мы хотели ее взять с собой.

– Не нужно, у нее зубки режутся. А когда вы вернетесь?

– В воскресенье.

– Передавай всем привет.

* * *

В пятницу Василиса пришла пораньше, чтобы забрать ребенка. Герман уже собрался.

– Пока, я буду скучать.

– Приезжай быстрее.

Они нежно поцеловались на прощание.

А через несколько часов Василиса узнала, что машина, в которой ехал ее муж со своими родителями, попала в аварию. От удара машина загорелась и к моменту приезда спасателей сгорела дотла. Все пассажиры скончались. Когда пламя удалось потушить, внутри нашли только обгоревшие кости. Позже выяснили, что за рулем была мать Германа, а она была неважным водителем. Зачем они посадили ее за руль, да еще на такой оживленной трассе, Василиса так и не узнала. Она была уверена, что это происки Колдуна, и решила нанести ответный удар. Она считала, что жизнь ее практически завершилась, но не могла поставить под удар существование Октябрины, у которой, кроме Василисы, никого теперь не было. Она должна уничтожить этого жалкого оборотня, чтобы ее дочь могла жить спокойно. Она решила сначала расправиться с Колдуном, а потом написать Василию и уехать отсюда. Но эта тварь не должна жить.

На похоронах она встретила Ларису. Женщина была очень бледной и все время прижимала к глазам платок. Василиса подошла к ней. Лариса разрыдалась.

– Боже, какое горе! Как такое получилось?

Василиса молчала.

– Вы давно с ним работали? – наконец она разлепила губы.

– Да, я организовывала его избирательную кампанию. Он был очень хорошим. – Лариса опять вытерла глаза платком.

Василиса почувствовала, что комок подкатил к горлу.

– Извините, я сейчас не могу разговаривать.

– Я понимаю. Оставить вам свой телефон? На всякий случай. Я могу посидеть с девочкой.

– Оставьте. Буду вам признательна.

Лариса написала номер на листке, вырванном из записной книжки. Василиса положила его в сумку. Народ начал расходиться. Василиса просидела на свежевырытой могиле до самой темноты.

* * *

Василиса решила не откладывать расправу с Колдуном в долгий ящик. В институте она узнала расписание работы архива. Архив раз в неделю работал по вечерам, для вечерних занятий. Этот день должен был наступить послезавтра, и Василиса решила им воспользоваться. Она придет в самом конце смены, когда в институте почти никого не останется, и уничтожит предателя. Эта мысль позволила ей немного успокоиться.

* * *

Павел Котов долго лежал на диване без сна. Все эти самоубийства и акты сожжения, где упоминались демоны, не давали ему покоя. Он убеждал себя, что никаких демонов нет, но что-то все-таки мешало ему успокоиться. Он не заметил, как уснул. Сон его был тревожным и беспокойным. Он метался по дивану, вскрикивал, стонал. Наконец он резким рывком сел и открыл глаза. Все. Он все вспомнил. Он вспомнил, кем он был и кто он есть. Старик не соврал ему. Он – Охотник. Охотник на драконов, из племени Охотников. Он охотился на них, пока не натолкнулся на парочку влюбленных драконов на поляне в лесу. Он отчетливо вспомнил это видение. Все сломалось тогда. Весь мир перевернулся в одночасье. Он выбросил арбалет в кусты и покончил с этим занятием. Он больше не хотел охотиться. Колдун пытался воздействовать на него, но он в ярости убил его. Он бросил свое племя и ушел. Он стал отступником, отщепенцем, обреченным на вечное одиночество. Теперь он узнавал о готовящихся нападениях на драконов и предупреждал их. Они уважали, даже любили его, но своим он так и не стал. Или не захотел стать. У него были возлюбленные драконши, он любил их, они любили его. Но окончательно порвать с людьми он не смог. Так и жил, на два лагеря. Павел закрыл лицо руками. Одиночка, обреченный. Даже в этой жизни он повторил сценарий – его нашли на пороге дома ребенка. Никто не знал, откуда он и кто его родители. Назвали Павлом, потому что был день святого Павла. А фамилию Котов дали потому, что рядом со свертком, где он лежал, сидел большой черный кот. Павел убрал руки от лица и посмотрел на часы. Еще совсем не поздно. Он лихорадочно стал перебирать бумажки, в изобилии валявшиеся на столе, пока не нашел нужную. Вот он, телефон Колдуна. Надо немедленно с ним встретиться. Нужно знать, что он задумал и кого хочет уничтожить его руками. Возможно, драконам опять нужна его помощь. Он не допустит, чтобы и здесь продолжалось бессмысленное истребление. Павел набрал номер, долго слушал гудки, хотел положить трубку и попытаться позвонить позже, но неожиданно услышал голос:

– Да?

– Колдун?

– Охотник?

– Я хочу встретиться.

– Приезжай, я сегодня допоздна на работе.

Павел положил трубку, оделся, взял пистолет и вышел из дома.

* * *

Василиса уложила спать Октябрину, оделась, поцеловала девочку, положила рядом ее любимого плюшевого мишку и сняла телефонную трубку.

– Лариса? Это Василиса. У меня к вам дело.

– Слушаю.

– Прошу вас, завтра, пораньше, часов в шесть, приехать к нам. Если никто не откроет, ключ в почтовом ящике, в конверте. Мне нужно сейчас отлучиться, но я скоро приду. Просто хочу подстраховаться, дома ребенок. Вы сможете это сделать?

– Конечно, но, может, мне сейчас прийти?

– Не стоит, я совсем ненадолго. Девочка спит. Просто сделайте, как я прошу. Если я буду дома, я отвезу вас на работу.

– А вас может не быть?

– Нет, ну что вы. Просто мало ли что. И палка, знаете ли, стреляет раз в жизни.

– Хорошо, я буду.

– Спасибо. Я очень на вас надеюсь. – Василиса положила трубку.

Вот и все. Василиса тихонько вышла из комнаты, оставив в коридоре свет. Она нисколько не волновалась. Колдун не опаснее комара, он не ожидает ее прихода, скорее всего полагая, что она предается скорби. Или забилась в угол, страшась нападения на нее. Но она не такая.

Василиса захлопнула дверь машины и вошла в здание института. Ее никто не остановил и не заметил. Занятия уже почти закончились, около гардероба стояло несколько студентов, а вахтер, видимо, отлучился. Василиса быстро прошла по коридору к архиву. Нажала ручку, и дверь легко поддалась. Василиса облегченно вздохнула. Больше всего она боялась, что Колдун уйдет домой пораньше.

Он сидел за своим столом в глубине архива.

– Привет! – Василиса недобро усмехнулась.

Колдун усмехнулся в ответ.

– Привет! Ты вовремя, детка. Зачем пожаловала?

Василиса решила не ходить вокруг да около.

– Убить тебя. Ты очень мне надоел.

– Разве это женское дело? Почему ты не послала на столь ответственное задание своего муженька?

– Хватит издеваться! – голос Василисы сорвался на крик. – Тебе не все ли равно, кто тебя прикончит?

Колдун засмеялся скрипучим смехом. Василиса набрала воздуха в легкие, чтобы струя огня получилась мощной. В этот момент ручка двери опустилась, и она легко скрипнула, открываясь. Василиса удивленно обернулась – какого черта и кому здесь что-то нужно в такой час? Идиоты. Она не собиралась отменять свой план из-за паршивого студентика. Человечишки. Но этого мгновения замешательства хватило, чтобы Колдун достал невесть откуда взявшийся арбалет и выстрелил в Василису. Стрела вошла в район сердца. Василиса почувствовала толчок и удивленно посмотрела на торчащую из ее тела стрелу. И все-таки она выпустила воздух из легких прямо в Колдуна. Струя была мощной, как из огнемета. Она попала прямо Колдуну в лицо. Он согнулся пополам от жуткой боли и завыл. Волосы у него горели, как и одежда. Василиса выпускала струю за струей, точно в цель. Колдун катался по полу, поджигая стеллажи с бумагами. Василиса начала терять сознание. Она пошатнулась и отступила назад. Она так и не посмотрела, кто вошел в дверь. Зацепившись за что-то на полу, Василиса начала падать.

Изумленный всем этим, Павел подхватил ее на руки. «Как тогда», – пришла ему в голову мысль. Он всмотрелся в лицо Василисы и узнал женщину из бара, с которой познакомился около года назад. Он вспомнил свои ожоги и последующее лечение, и больше не сомневался. Василиса затуманенным взглядом посмотрела на него и прошептала:

– Ты кто? Охотник?

– Не бойся. Я не Охотник. Я помогаю драконам. Уже очень давно. Пойдем, нам нужно уходить. Тут все горит.

– Ты не будешь помогать ему? – Василиса кивнула в сторону содрогающегося в конвульсиях Колдуна.

– Нет. Да и это уже бессмысленно. Пойдем скорее, сейчас пожар заметят, нас не должны видеть здесь.

Он подхватил теряющую сознание Василису на руки и вышел из архива. Быстро прошел по коридору к выходу. Поставил Василису на ноги.

– Постарайся пройти через вахту сама. Я помогу. – Он накинул на нее свой пиджак, чтобы стрела не торчала, обнял за талию, и они подошли к вахте. Архив был довольно далеко от входа, в подвале, поэтому они могли надеяться, что пожар не сразу заметят. Старик на вахте покачал головой при виде странной парочки.

– Где же так накачалась, милая? Господи помилуй, прямо на лекциях пьют! Совсем стыд потеряли.

Павел зыркнул на него, и он замолчал, не меняя при этом сурового выражения лица.

– Там моя машина. Ключи в кармане. – Василиса говорила с трудом. – Отвези меня домой, у меня дочь одна.

– Хорошо. – Павел пошарил в кармане, нашел ключ и открыл машину.

Из последних сил Василиса забралась на сиденье, Павел завел машину, и они отъехали.

В квартире их встретила тишина. Оставленный Василисой свет горел, в комнате у малышки было тихо. Павел отнес совершенно ослабевшую Василису на кровать и сел рядом. Так как она мерзла, он укрыл ее одеялом.

– Я вызову врача. Тебе самой не справиться.

– Не говори глупости. Я все равно умру. Я это чувствую. Врач мне не поможет. Я не смогу навести морок на весь персонал больницы. В этом мире нет драконов. Кто ты?

– Я бывший Охотник, отщепенец. Помогаю драконам избежать опасности на протяжении столетий.

– Как ты оказался у Колдуна? – Василиса говорила, медленно выжимая из себя слова, физически чувствуя, как замедляется сердце.

– Пришел поговорить. Хотел выяснить про вас. Помочь. Предупредить об опасности.

– Я верю тебе. Сама не знаю, почему. Слушай, пока я жива. Мой муж погиб. Его родители тоже. Мои далеко, в последнее время мы совсем почти не общались. Но в любом случае никто из них ничего не знал о нас. У меня есть дочь. Она спит там, – Василиса кивнула в сторону двери. – Ты должен ее спасти. Ты знаешь, кто мы. Моя дочь дракон. Пока она маленькая, проблем не будет, они появятся позже, годам к тридцати по человеческим меркам. Начнут расти крылья и хвост. Есть еще один дракон, которого я знаю, но он очень хитер и безжалостен. Он может убить тебя. – Василиса делала долгие паузы. – И все-таки отдай девочку ему. Я не спрашиваю про твою жизнь, у меня нет времени, извини. Утром сюда придет женщина, подруга моего мужа. Ей можно доверять. Поговори с ней. Может, она доставит девочку в Москву. Адреса нет, но я скажу тебе адрес моей почты и пароль, просматривай, он пришлет сообщение. Но будь осторожен, если он что-то узнает раньше, он убьет тебя и заберет девочку. Со мной поступи так, как я скажу. Не возражай, так будет лучше. Посади меня в машину, отвези подальше от города, найди повыше кювет и спусти машину туда. Проследи, чтобы взорвалась и сгорела полностью. Труп не должны найти. Дай мне руку. – Василиса высунула из одеяла свою и протянула ее к Павлу.

Он осторожно взял ее.

– Я чувствую, ты не обманываешь меня. У тебя хорошая энергетика. Я в этом разбираюсь. – Василиса закрыла глаза и вздохнула.

Павел держал ее руку в своей, пока она не похолодела совсем. Он не заметил, как наступило утро. В дверь позвонили, но Павел не тронулся с места. Через некоторое время ключ в замочной скважине повернулся и в дом кто-то вошел. Павел молча сидел возле кровати. В комнату вошла женщина с немного усталым, но красивым лицом. Павел поднял на нее глаза.

– Вы кто? Что случилось? Василиса просила меня прийти утром.

– Да, она говорила. Как вас зовут?

– Лариса. А кто вы?

– Я ее друг, Павел. С Василисой произошло ужасное несчастье. Такое огромное, что я даже не знаю, что делать. Она умерла.

– Умерла?! Да она вчера была совершенно здорова. Я ничего не понимаю…

– Вчера была, а сегодня нет. Это я виноват, как всегда. Я причина ее смерти, хотя и невольная. Не вовремя открыл дверь, оказался не в том месте.

– Да что вы такое говорите?! Господи!

– Садитесь. – Павел показал Ларисе рукой на стул. – Вы что-нибудь знали о ней? О них? Она сказала, что вы подруга ее мужа.

– Что вы имеете в виду? С кем же теперь будет девочка?

– Со мной. Но вы не ответили на мой вопрос. Вы знали, кто они?

– Прекрасные люди.

– И все?

– Да. Я работала с ее мужем. Он погиб недавно. Такая трагедия!

– Так вот, я не знаю, что вы знаете, а что нет, но как вы к ним относились?

Лариса замялась.

– Это важно, не скрывайте. От вашего ответа многое зависит. Просто скажите правду.

– Я любила ее мужа.

– Вы были любовниками?

– Да, но всего пару раз. Он любил ее.

– Тогда вы не можете не знать, что он был драконом. Не нужно только поддельного возмущения. Вы рискуете все испортить.

– Я знала, кто они. Достаточно?

– Вполне. Василиса рассказала мне, что есть еще дракон, в Москве. Вы его знаете?

– Знаю.

– Я не спрашиваю, откуда вы все знаете. Расскажете потом, если захотите. Сейчас нужно решить судьбу девочки. Я хотел бы забрать ее себе. Не буду скрывать, я – Охотник. Но только давно уже отказавшийся от своего занятия. Я отступник, помогаю драконам. Но в данной ситуации я невольно навредил, и она погибла. Я хотел бы искупить свою вину. Она пришла убить Колдуна, а я открыл дверь. Она обернулась, и Колдун выстрелил. Старый идиот попал точно в цель. Но она успела уничтожить его. – Павел вытер слезу.

– Вам так жаль Колдуна?

– Вы дура!

– Простите.

– Ладно. Она просила отвезти ее и спустить в обрыв на машине. Сжечь. Никто не должен знать. Девочку она просила передать тому дракону в Москве. Она просила это сделать вас. Тем более что вы, оказывается, его знаете. Я намерен выполнить обещание. Вечером я отвезу ее. Вы побудете с девочкой. Только прошу вас, не торопитесь ее отдавать. Я думал сегодня ночью над этим. Я хочу помочь возродить их род. Род драконов. Я ничего не знаю о том драконе, Василиса говорила, что он жесток и коварен. Мне хочется иного. Хватит бессмысленной вражды. Мы должны жить в мире.

– Что вы задумали? Мне это важно. У меня есть кое-что, я скажу вам позже.

– Я вырос в детском доме, родителей не знаю. Меня подбросили на порог. Назвали Павлом, в честь святого Павла. Дали фамилию Котов, потому что рядом сидел кот. В детском доме у меня была нянечка, я очень к ней привязался. Мы переписываемся. Она сейчас на пенсии, живет в глухой деревушке в Сибири. У нее домик, я как-то был там, навещал. Старушка живет одна, и ей тяжело. Хочу уволиться и поехать туда. Взять девочку, воспитать ее. С нее начнется род драконов. Пусть и перемешанный с людским. В деревне нам будет легче. Я могу ей рассказать, кто она такая. Она не будет знать страха.

– Хороший план. Но что я скажу Василию? Это тот московский дракон. Он очень влиятелен.

– Вы можете сказать, что девочка погибла с матерью в машине, если, конечно, согласитесь принять мой план. Я боюсь, что он воспитает ее в совершенно другом ключе.

– Я тоже этого боюсь. – Лариса махнула рукой. – Ладно, слушайте. Я беременна. От Германа, ее мужа, дракона. Аборт делать боюсь, рожать тоже. Может появиться яйцо, драконы так размножаются. Василий меня не оставит, конечно, им нужны дети. Но я не уверена в своей безопасности.

– Поехали вместе. Двое драконов. Прекрасно. Я не мог и мечтать.

– Я подумаю. Дракон так просто не отдаст свое дитя. Он может узнать, что мы его обманули. Он молниеносен. Он заподозрит, если я прекращу общение с ним.

– Мы можем что-нибудь придумать на первое время. Он же не знает о вашей беременности?

– Нет.

– Вот и хорошо. Не говорите. Подумайте. Василиса с Германом все равно мертвы. Возможно, он не будет интересоваться вами. Скажите, что выходите замуж. За меня. Вы имеете право выйти замуж?

– Думаю, да.

– Вот и хорошо. Даже если предположить худший сценарий, что он отберет девочку, о вашей беременности от дракона он не знает. Мы уедем вдвоем.

– У меня парализованная мама.

– Мы заберем ее с собой. Месяца через два, как устроимся. У вас есть на кого ее оставить на эти два месяца?

– У нее есть сестра. Если я попрошу, она приедет.

– Видите, как все хорошо. Вечером я уеду с Василисой в последний путь. Пару недель мне понадобится на увольнение и передачу дел. До моего отъезда вы должны решить.

– Хорошо. А насчет замужества вы пошутили?

– Нет, брак оформим хоть завтра, чтобы не было подозрений. Я пока еще в милиции работаю, нас быстро распишут, я договорюсь.

– Как-то все слишком стремительно…

– Так бывает, раз – и на 180 градусов. Главное не бояться. – Здесь Павел впервые улыбнулся. – Можете проверить девочку, а я пока сварю кофе. Вы не торопитесь?

– Теперь уже нет.

– Вот и хорошо.

Поздно вечером, когда уже стемнело, они с Ларисой вынесли Василису из дома и усадили в машину. Лариса надела на себя плащ Василисы, на тот случай, если кто-то чрезмерно любопытный будет смотреть в окно. Они усадили Василису на заднее сиденье, Лариса села спереди. Павел молил Бога, чтобы его никто не остановил. Через пару кварталов Павел высадил Ларису, она сняла плащ, накинула его на Василису и вернулась обратно.

* * *

Павел долго стоял над обрывом, следя, чтобы машина полностью выгорела. Это был очень безлюдный участок дороги, но мало ли что. Когда пламя погасло, он развернулся и пошел обратно пешком, собираясь выйти на более оживленную магистраль и остановить машину.

Лариса ждала его у Василисы дома. Они молча выпили по рюмке за покой ее души – все же они были люди и по другому поминать ушедших не умели. Павел включил телевизор. Передавали местные новости. Строгая дикторша бесцветным голосом вещала о последних событиях в городе: «В архиве университета произошел пожар. Обнаружен один погибший. Это заведующий архивом. Предположительная причина пожара – неосторожное обращение с электробытовыми приборами. Пожар удалось вовремя локализовать. Подробности данного происшествия выясняются». Она говорила что-то еще, но Павел выключил телевизор. Они налили еще по рюмке и, не сговариваясь, выпили за упокой души Колдуна.

– Лариса, вы подумали насчет девочки? Машину скоро найдут и выяснят, кому она принадлежала. Девочку будут искать. Сейчас я могу вмешаться, и мы напишем, что Василиса была с дочерью. Выяснять никто не будет, а вы подтвердите, что они уехали вдвоем. Мы быстро закроем дело. Если же нет, то могут развернуть никому не нужную деятельность.

– Ладно, пусть будет так. Думаю, для Василия не имеет значения, что мы с вами тут скажем. Меньше проблем. Он захочет ее забрать.

– Не будем сейчас об этом. Возьмите девочку себе, а я буду к вам приезжать и информировать вас обо всем. У вас около двух недель на раздумья. Как вы связываетесь с Василием? У вас есть его телефон?

– Да, но он обычно звонит сам.

– Хорошо, вы можете пока не звонить ему сами?

– Могу.

– Вот и договорились.

* * *

На работе Павел сделал все, как и обещал. Лариса дала необходимые показания, и они закрыли дело. Василий не объявлялся, и Лариса ничего не сообщила ему. Ей понравился Павел, и она очень хотела начать новую жизнь. Она побаивалась Василия, потому что совсем не понимала его намерений. Перед отъездом в Москву он сообщил ей, что его имя теперь Фрол Тимофеевич Драгунский и он очень богат и влиятелен. По опыту общения она знала, что бесполезно что-то спрашивать, и просто приняла это к сведению. Ей, в общем-то, было все равно, как его зовут. Со дня гибели Василисы прошла уже неделя, но она все не могла принять решение. Ни насчет себя, ни насчет Октябрины. Она взяла на работе отпуск за свой счет и целыми днями занималась девочкой. Павел заезжал каждый день, и она все больше к нему привязывалась. Он не решался спросить ее, а она молчала.

Вечерние новости Лариса просматривала ежедневно. Это было делом привычки. Ее работа была связана с политикой, и она просто обязана быть в курсе того, что происходит в мире, пусть эти знания и однобоки. Сводка о происшествиях привлекла ее внимание: «Погиб известный московский предприниматель Фрол Драгунский. Вчера поздно вечером его машина, в которой он находился с двумя телохранителями, по неизвестным причинам съехала с дороги, врезалась в дерево и взорвалась. Все пассажиры, находившиеся в машине, и водитель, погибли на месте. – На съемке с места аварии Лариса увидела только обгоревший остов машины. – Обстоятельства данного происшествия выясняются. Судя по силе взрыва и пожара, в машину была заложена взрывчатка. Есть версия, что это дело рук конкурентов. По факту данной аварии возбуждено уголовное дело». Дальше Лариса не слушала. Вот и все, конец ее метаниям. Все решилось само собой. Сегодня вечером она скажет об этом Павлу. Лариса даже почувствовала некоторое облегчение.

Вечером, за ужином, она все рассказала Павлу. Он немного помолчал.

– Тебе его жаль?

– В принципе, да. Но скажу честно, я не уверена, что он погиб. Это очень хитрый дракон, он видит на метр под землей. Как он мог допустить такое? Мне с трудом верится. Может, что-то задумал?

– Не бери в голову. Даже если так, он хочет, чтобы все думали, что он умер. Не будем ему мешать. Но я не уверен, что он жив. В большом бизнесе и конкуренция большая. Стреляют иногда. Взрывы – это обычная вещь. Будь он хоть семи пядей во лбу, вполне мог лохануться.

– Может, ты и прав. Короче, я еду с тобой. Устала от всего, хочу начать новую жизнь. Ты не передумал жениться?

– Нет, я рад, очень. – Павел обогнул стол и поцеловал Ларису в волосы. – Ты не против?

– Нет. – Лариса повернулась и прижалась к нему. – С тобой мне спокойно. Как быть с документами на девочку?

– Я сделаю за неделю. Она будет нашей дочерью. Пиши тете, чтобы приехала. Можешь сказать про свадьбу. Моей я уже написал, она ждет нас. Ты не против глуши? Ну, на какое-то время? Устроюсь там участковым. Недалеко есть поселок побольше, ты можешь устроиться там, когда девочка вырастет. Купим машину.

– Нет, я за. Ты здорово придумал.

В этот вечер Павел остался у Ларисы.

Документы им удалось оформить достаточно быстро. Бракосочетание они отметили в семейном кругу, у Ларисы дома. Павел пригласил парочку друзей, и тетя Ларисы – это была вся компания.

Лариса пообещала тете, что как только устроится, заберет маму с собой. Тетя Поля, оказавшаяся очень доброй старушкой, махнула рукой:

– Не торопись, детка, живи спокойно. Я ведь совсем одна, с удовольствием поживу здесь. Я даже рада, что греха таить, твоему предложению. Напрашиваться боялась, а одной маяться уже сил не было. А тут ты позвонила. А парень-то хорош, – добавила без всякого перехода.

Лариса обняла тетю.

– Обоих заберу.

Тетя Поля утерла слезу.

* * *

На железнодорожном вокзале никто не обратил особого внимания на молодую пару с ребенком на руках, покупающую билеты. Девочка сидела в коляске и с любопытством рассматривала окрестности. Ничего необычного. Просто двое самых обычных людей собирались сесть в самый обычный поезд и отправиться в пункт назначения, известный только им. Это была их жизнь, и вмешиваться в нее никто не собирался. Во всяком случае, пока.

ОглавлениеОльга МорозоваЛюди и драконыЛюди и драконы