«Сто килограммов для прогресса. Часть вторая»

Сто килограммов для прогресса. Часть вторая (fb2) - Сто килограммов для прогресса. Часть вторая (Сто килограммов для прогресса - 2) 1358K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Николаевич Кузнецов

Константин Кузнецов СТО КИЛОГРАММОВ ДЛЯ ПРОГРЕССА Часть вторая

Глава 17

В Адлере похолодало. Зачастили дожди, и холодный влажный ветер пробирал насквозь. Но днем температура поднималась выше десяти градусов, и если выходило солнце, то на погоду конца ноября не походило совершенно.

А в Шахтинске уже ударили морозы. Сначала появились забереги, и все жилые мавны с рабочими, кому не достались дома в городке, спустились к Тане. "Спартак" таскал баржи с углем до последнего, и только когда по утрам корочка льда стала появляться вокруг судов, завершили навигацию. Всего успели перевезти в Адлер около четырехсот пятидесяти тонн угля.

Когда закончилась угольная гонка, все жители Адлера, даже те кто не был причастен, вздохнули и расслабились. Я объявил два дня выходных, работали только рабочие на домне и коксовой батареи. Устроили праздник — праздничный обед, вечером — полюбившийся всем фейерверк из миномета. Вот только праздник без названия, но люди провели аналогию с Покровом, хоть и на месяц позже — "как страду завершили". Но у нас работы совсем не прекратились — металлурги в три смены так и работают. Надо их на четыре смены перевести — много подсобников освободилось. Смена обучится — самых заслуженных — в отпуск. Только надо людям объяснить — что это такое.

Фейерверк мы обычно устраиваем по субботам, перед выходным днем, шестидневка у нас. Но это не только развлечения, это еще и испытания оружия. Сначала испытывали конструкцию зажигательной мины, позже стали испытывать конструкцию регулируемой дистанционной трубки. Регулировка производится стандартно — поворотом диска с кольцевым пороховым каналом. Только стартовый поджиг от пламени выстрела, а не от инерционного ударника — слишком сложно получалось. Не очень надежно, но в конструкции предусмотрено срабатывание взрывателя от удара, если трубка не воспламенится при выстреле.

Трубку разрабатываем для шрапнельного снаряда, есть у меня такая мечта, миномет по плотному строю не очень эффективен. Мина взрывается на земле и осколки вязнут в ближайших телах врагов, далеко не летят. Но до шрапнельного снаряда еще далеко, там куча проблем видится, так что пока отрабатываем трубку. На мине испытывать довольно удобно — скорость низкая, летит недалеко.

Но дистанционная трубка имеет смысл и для зажигательной мины. Если добиться срабатывания мины на высоте двадцать — пятьдесят метров над целью, то горящие шарики очень эффектно осыпают цель. "Огненный дождь". Напоминает использование запрещенных фосфорных боеприпасов двадцатого века.

Регулируемая дистанционная трубка как бы получается, но что-то очень сложная и дорогая в изготовлении. У нас обычный ударный взрыватель массово стал получаться только после внедрения бронзового литья в стальной кокиль. А в трубке мало того, что деталей больше, и есть подвижные, так надо чтобы это все не развалилось при выстреле. Как-то не очень эффективно получается, столько усилий для небольшого снаряда.

Измученный "Архимед" встал на ремонт, а "Спартак " еще держится молодцом — потащил жилые мавны на места зимних стоянок. Одну — к Таманскому полуострову, возобновляем добычу железной руды. А две других поставили в бухте Ло Вати.

Батуми это теперь мой самый южный город, я там хочу устроить курорт для своих людей. Первыми будут отдыхать рабочие с погрузки угля. Отдохнут две недели, и будут вахтовым методом, по очереди, грузить руду на Тамани. В Ло Вати будут жить на мавнах, пока там домов свободных нет, в маленькой крепости ремонт, да и мест там мало. Еще надо где-то поселить земледельцев, хотя их мало, земли под пашню в окрестностях немного.

С ремонтом "Архимеда" первая же проблема, гребной винт сильно поржавел, стали снимать — не снимается. Даже съемник делали, грели — не идет. Теперь пилят аккуратно вдоль ступицу винта, чтобы вал не испортить.

С этим надо что-то делать. Стальные винты ржавеют сильно, хорошо было бы делать бронзовые, но расход бронзы не вдохновляет. Да и оловянистая бронза тоже корродирует, хоть и гораздо меньше железа. Алюминиевую бронзу бы сюда, но мне до алюминия очень далеко. Надо хотя бы между винтом и валом медную втулку-прокладку ставить, чтобы снимать было легче. Но так появится гальванический элемент — коррозия усилится. Прямо не знаю.

Пришла шхуна с сообщением, что другая шхуна везет от Босфора в Мавролако османского посла. Наконец-то! А то я уже извелся ожиданием, уже стал всерьёз планировать атаку на турецкие портовые города. Быстро собрался, и тоже в столицу.

В зал зашел бодрый и позитивный Исхак бин Ибрагим. В первом сообщении было указано, что прибывает посол, без указания — кто именно. И у меня были небольшие сомнения — вдруг султан сменил посла. Даже послал человека специально посмотреть — подтвердили, Исхак собственной персоной. С ним прибыл еще один чиновник, посол сказал, что Селим будет присутствовать при обсуждении и подписании. В случае подписания, договор в Порту повезет он, Исхак останется. Значит великий визирь приставил своего человека, не доверяет.

Выслушал приветствия и политесы, и приступили к обсуждению. Посол вывалил на меня кучу условий к договору, и я сначала растерялся. Что-то дипломат из меня как из балерины… дипломат. Но тут я понял одну вещь — султану очень нужен этот мир, но он под этими дополнительными условиями прячет свое главное желание — замириться со мной и начать отбиваться от венецианцев. Наверняка они "досрочно завершили перемирие в одностороннем порядке", пользуясь проблемами с флотом у осман.

Поняв это, я начал увлеченно торговаться, но и бывший великий визирь на политической торговле собаку съел. Сначала определились с южной границей — на севере это Дунай однозначно. На юге за османами остается Трапезунд и две деревни на восток от него, но в этих деревнях запрещается строить любые военные сооружения. Будет буферная зона. Вдоль этого побережья будет полоса, где может ходить любой османский флот. Я пытался противостоять этому, но Исхак меня убедил, что иначе это будет большим оскорблением султану. Точно ширину полосы определить помешали разные меры длины, но примерно выходило километров сорок. Я же обещал не подходить военными судами близко к берегу.

Для торгового флота я открыл Мавролако, мне это самому выгодно, я хочу сделать Геленджик главным торговым центром на Черном море, чем больше будет купцов, тем лучше. Но сделал вид, что иду на уступки в ответ на свободный проход через проливы. И выставил встречное требование — запрет любой торговли людьми на всей акватории моря и его побережья. Как я буду контролировать османские города — неважно, главное — запретить. На это Исхак среагировал спокойно, согласился. Видимо, они рабов достаточно набирают на Балканах и Средиземноморье.

Еще пришлось дать определение торговым судам, имеющим допуск в Мавролако. Решили, что это парусники малого и среднего размера. Большим парусникам и любым галерам выход из "турецкой прибрежной зоны" запрещен.

Это я кратко изложил результат переговоров, весь же процесс занял почти целый день и вымотал меня. На следующий день еще раз прошлись по всем пунктам и начали писать текст мирного договора.

Исхак поднял вопрос дипломатического статуса для Селима. Я задумался — если давать Селиму статус посла — то уникальность Исхака для султана пропадет, мне не хочется терять налаженный контакт. Объявил, что Селим будет дипломатическим курьером — будет иметь тот же иммунитет и паспорт, но не имеет право вести переговоры в отсутствии посла. Все присутствующие важно закивали, оценили мудрость формулировки. Или мне все льстят кругом? Начали оформлять паспорт для Селима.

Вечером я подписал два экземпляра мирного договора с Османской империей, и утром дипкурьер отправился на шхуне к Босфору. Вместе с ним ушло и мое посольство — шестеро добровольцев, потому как есть некоторый риск быть убитыми сразу же. Послом назначил одного бывшего консула, после потери полуострова у меня появились консулы без городов. Две недели эта группа учила турецкий язык. Взяли две однозарядные винтовки для вида, но у каждого еще по револьверу в кобуре скрытого ношения. Задача первого этапа — просто выжить и освоиться на месте.

Исхака я пригласил на обед, где он мне рассказал о доме для посольства Таврической Республики в Костантинийэ. Он говорил, что сам выбирал дом для посольства, что дом даже лучше этого, что в Мавролако, с долей гордости заявил он. Исхак мне подробно живописал дом, я его поблагодарил за такое участие. Еще я немного порасспрашивал его по другим темам.

Дело в том, что вспоминая первый разговор с Исхаком бин Ибрагимом, задумался над тем, откуда у турок литье чугуна? Штукофены у них точно есть, но в них получают восстановленное железо, температура для чугуна недостаточна. Хотя наиболее удачные конструкции штукофенов достигали нужных температур и чугун получался. Но его нельзя было ковать и чугун считался металлургическим браком — "свиным железом". Неужели турки сами развили эту идею? Но чугуна в штукофене мало — на несколько ядер хватит, а на пушку — нет. Хотя всего-то — надо увеличить высоту штукофена и сделать мощное, а главное, горячее дутье, дальше уже отработка процесса. Но "козла" будут получать стабильно. Неужели додумались? Или у кого-то подсмотрели? Мне казалось что эта технология вот только появляется в Европе, причем не в южной, а где-то на территории будущей Германии, точнее не помню. Не похоже, чтобы турки так быстро нашли и переняли чужой опыт. Неужели у меня подсмотрели?

Стал вспоминать разговор, мысленно повторял сначала, чтобы вспомнить детали. Этой весной, сразу после неудачной войны в Крыму, они уже начали лить ядра — значит стали устойчиво получать чугун. Но домну так быстро не построить, если даже знать как. Значит — работы начались раньше — только к войне не успели с чугунными ядрами. Или считали, что каменных достаточно.

Теперь же, по оговоркам Исхака, я понял, что осенью прошлого года у них появился человек, который знает как получать и лить чугун. Неужели это кто-то из моих? Ведь в конце лета у меня в Чернореченске рабочие немного бузили, и особо скандальные поднимали вопрос — "Рабы мы или нет?" Но я же с самого начала объявлял всех свободными, оставлял лишь вопрос долгов. Но те три скандалиста были нами освобождены из татарского полона, не выкуплены, вроде как и долгов передо мной не имеют. Даже имели небольшие сбережения с зарплаты. Работали подсобниками, грузчиками — отпустил, скрепя сердце. Надо слово держать, а то люди засомневаются в своей свободе.

Из той троицы, один вернулся через полтора месяца, нищий и голодный, просился обратно — взял его. После его рассказов люди стали больше ценить свое место в Чернореченске, а то к хорошему быстро привыкают. Так что возможно это кто-то из тех двоих. Один из них, как я помню, на загрузке домны работал, так что мог рассказать турецким металлургам, как сделать домну вместо штукофена и правильно процесс плавки провести.

Ну вот, пошла утечка технологий. И что же делать? Как мне к себе людей привязывать, оставляя их свободными? Как химиков, в "элиту" переводить? Так у меня в Адлере почти полтыщи мужиков, а еще бабы и дети. Да и уже все неплохо живут, относительно остального мира, не говоря о рабах. Надо что-то на уровне идеологии придумать, причем вне религии, а то сдадут все православным князьям.

Хотя многие осознают свое положение, что не холопы они у меня, что нигде не будут больше так хорошо и свободно жить. И по разговорам получается у нас какой-то странный социальный строй — с одной стороны — равенство, как после французской революции или в эпоху раннего СССР, с другой стороны — я авторитарный правитель, монарх практически. Да еще мои элиты — армия и чиновники, совершенно не наследственные, создавались из простых людей и на их же глазах. Так что ощущение СССР присутствует. Коммунизм мы не строим, но социализм уже построили, что не мудрено при таком технологическом и финансовом превосходстве. Причем социализм только в Адлере, для своих — чем не Москва 70-х годов двадцатого века.

Но раз пошла такая аналогия, то надо учитывать и чужие ошибки. Основной недостаток Советского Союза — чудовищная неэффективность плановой экономики. Но есть такое мнение что вопрос не в плановости, а в том что не смогли правильно спланировать. И что если в Госплан поставить современный суперкомпьютер и сотню толковых программистов, то смогли бы спланировать все как надо. А ведь Госплан планировал два миллиона позиций номенклатуры, без компьютеров, "на счетах". Значит надо было двадцать миллионов позиций.

Меня пока спасает небольшой масштаб, но с проблемами отсутствия планирования я уже столкнулся. Большую часть стального проката производим без плана — "ассортимент". Значит нужен свой Госплан, плановый отдел имел любой нормальный завод.

Так что скорее проблема была не в плановости, а в мотивации. Идеологическая, нематериальная мотивация долго не работает, как мы увидели на примере СССР. Остается финансовая — работает очень хорошо, но у нее есть очень существенные последствия — появление богатых и сверхбогатых. С чем столкнулись и не могут смириться часть жителей бывшего СССР. Осознавать, что кто-то рядом заработал, пусть даже честным путем, состояние в тысячи раз больше твоего, это очень тяжело психологически, после условного равенства СССР. Ведь роскошь партноменклатуры не идет ни в какое сравнение с роскошью российских олигархов, хотя и индекс Джини для СССР применять нельзя, многие привилегии нельзя посчитать в деньгах. Вот такая дилемма — либо реальное равенство, граничащая с уравниловкой, и психологический комфорт, либо эффективная мотивация. К тому же наличие сверхбогачей не способствует консолидации общества, а это важно для меня сейчас.

Но мотивировать одной идеологией у меня не получится, значит надо мотивировать финансово, хотя использовать оба метода мне ничего не мешает, и до появления миллионеров еще далеко. Ой, что то я в все в кучу валю, но улучшать структуру своего общества надо. Надо для рабочих вводить если не чины, то разряды.

Вернулся к аналогии Адлер — Москва. Ведь получается что у меня колониальная система, где Адлер — метрополия, а остальные города — провинции, колонии. Были колониями генуэзцев, стали моими. Так что не надо себя обманывать — мой "социализм для своих" основан на перераспределении благ в пользу Адлера за счет моих технологий, а не за счет "превосходства социализма". Так что я по сути — добрый феодал со сверхдоходами, так как люди фактически не могут от меня уйти, слишком велика разница в условиях жизни. Причем не только материальные условия — они чувствуют себя свободными, но при этом сохраняют привычную преданность хозяину.

Хотя есть и обидные исключения. Утечек технологий больше быть не должно, с этим надо бороться. Только одного "пряника" тут недостаточно, а явно демонстрировать "кнут" нельзя, люди должны ощущать себя свободными. Ликвидировать уходящих носителей технологий придется втихаря, но этого недостаточно. Надо бы придумать идеологическую основу нетерпимости к таким уходящим, но все надо тщательно продумать, очень тонкая тут грань.

Ну раз вспомнил про социализм, то нельзя не вспомнить одну проблему позднего СССР — нехватку "товаров народного потребления", ТНП — знаменитый "дефицит". Это следствие экономической неэффективности, и этот дефицит доканал Советский Союз окончательно, страна проигрывала Западу почти по всем пунктам. По социальной справедливости СССР выигрывал, но это не ощущалось на фоне всеобщей нищеты. Мало того, что не давали много зарабатывать, но даже заработанное не на что было потратить.

Вот с этим надо начинать бороться прямо сейчас, я что-то упускать стал. В Адлере у меня только один магазин типа "сельпо", одна лавка с булочками и пряниками и "обувь на заказ от Айваза". Надо вводить мелкое предпринимательство в сфере услуг и общепита, причем сразу конкурентное. Чтобы ограничить возможные сверхдоходы, пока не разрешаю для них наемный труд, пусть пока будут "самозанятые", максимум — семейный бизнес.

Не стал это затягивать, объявил об этом людям. Чтобы подошли ответственно — объяснил, что это в долг, в случае неудачи — долг отрабатывать. Но про закупы многие знают не понаслышке. И на центральной площади, но с разных сторон начали строить две лавки-пекарни. Посмотрим, кто вкуснее печет.

На такие условия заявились аж шесть семей. И кого предпочесть? Решил устроить конкурс — предоставили им пекарню при кухне для демонстрации своих умений. Чтобы не мешали друг другу — пекли по очереди, конкурс занял два дня. Большая комиссия дегустировала продукцию. Трех кандидатов отсеяли, а из трех оставшихся не могли выбрать двух, долго спорили. Я решил строить третью пекарню — "больше товаров хороших и разных". Нет, у Мао лучше — "Пусть расцветают сто цветов".

Пекарни в собственности у государства, пекари их арендуют, первое время аренда символическая, да и потом сильно поднимать не буду. Мне не надо на них зарабатывать, мне нужно уровень жизни в Адлере поднимать. Думал над дальнейшей продажей пекарен в собственность удачливым булочникам, эффективность их деятельности должна вырасти. Тут есть пара моментов, один я уже упоминал — сверхприбыли и "олигархи". Но это можно налогами урегулировать.

А когда мы всем Чернореченском из Крыма убегали, то если бы дома были в собственности у людей, как бы они себя повели? Наверняка бы часть не захотела бы бросать свою недвижимость, и противодействовала бы переезду. Не всегда люди могут адекватно оценить угрозу — опасность от противника гипотетическая, а свое имущество — вот оно. " Если вам говорят, что вас будут убивать — надо этому верить", мудрость, написанная кровью. Человек, живущий мирной, сытой жизнью, не может быстро осознать такую угрозу.

Может, даже, и не тронули бы их татары, хотя это и маловероятно, но это бы шло в разрез моих интересов. Мне очень нужны мои обученные люди, на них почти все держится, и никому я их не собираюсь оставлять. Так что меня мой военный "социализм" устраивает. Вот только бы не попасть в ловушку Советского Союза, нельзя долго жить в режиме "все для фронта, все для победы", нельзя держать людей в нищете. У меня сейчас только часть людей работает с энтузиазмом, большинство нормально работает за деньги и условия жизни в Адлере. Так что материальная мотивация проста и эффективна. Но и уходить в тупик общества потребления тоже нельзя. Да, лозунг "заработать денег, чтобы заработать еще больше денег" хорош, и является основным двигателем экономики и прогресса. У него есть негативные стороны, но пока ничего лучше не придумали.

Но сам я чувствую, что мне трудно точно понимать мотивацию людей, не потому что я такой богатый, нет. Я живу и работаю ради грандиозной цели — спасти тысячи людей от голода и рабства, это уникальный шанс — и я его не упущу. Все остальное кажется таким мелким, а ценности — это всего лишь инструмент, для достижения цели. И главный мой инструмент — это мой город мастеров, мне нужно чтобы он работал эффективно и надежно. Вот я и сижу, думаю — где у меня ошибки.

Так что мотивировать людей надо всеми способами. И вот как мне все это сочетать? Буду пока вот так продвигать искусственные рыночные отношения, потому как три пекарни — это еще не рынок, а его имитация, мало их слишком. А делать сразу много — будет большой перерасход ресурсов. Надо думать.

Но тут всплыла еще одна проблема — отсутствие в Адлере рынка хотя бы с мукой. Не говоря о масле, меде и других ингредиентах. В Лияше закупаться несерьезно, а ехать в Мавролако, для мелких лавочников — накладно. Решил пока открыть "Государственный оптовый магазин" — продукты туда закупал тот же человек, что и для столовой, а уж его проверяет ГСБ.

Вот муки у нас в достатке — запустили свою мельницу. Конечно, с приводом не от ветряка, а от паровой машины. Жернова отлили из чугуна, теплопроводность чугуна выше камня, это позволило поднять обороты. Жернова сначала притирали мелким песком, потом все прочистили, и прогнали ячмень — на корм коням. И только после этого стали молоть зерно для хлеба. Мельница получилась очень производительная — для обеспечения наших потребностей она работает несколько часов в неделю. Еще пришлось добавлять вибросита — стали получать две фракции муки.

Назначил мельника, он и вправду раньше мельником был, но основная его работа — кладовщик амбаров. Но и тут пошли эксперименты — что за люди у меня?! Мужику под пятьдесят, старик по местным меркам, а туда же — в экспериментаторы. Перемолол в муку все виды зерна что у нас были — пшеницу, рожь, ячмень, пшено, гречку, кукурузу. Муку из ячменя и пшена не оценили, гречневая мука пошла на пряники. А вот пшеничный хлеб с добавкой кукурузной муки понравился многим.

Кукурузы в этом году мы собрали уже в товарных количествах, вот как обмолачивать правильно — никто не знает. В молотилку для колосков не лезет — початки клинят барабан. Сделал пока ручную молотилку — большая деревянная прищепка, в отверстии торчат кончики гвоздей. Этой прищепкой обхватывается просушенный початок — несколько движений, и пол початка очищено, перевернуть, и еще пол початка. Сидят бабы, молотят кукурузу вручную.

С обмолотом подсолнечника тоже проблема — в зерновой молотилке корзинки тоже застревают, а ручное приспособление не придумывается. Пока молотим таким способом — в мешок насыпаем корзинки до половины и колотим палками, большая часть семян высыпается. Потом вручную об деревянную подставку дочищают. Потом еще веять надо, и досушивать. На семена отсортировать еще.

Пока мы обсуждали какое странное зерно у подсолнечника — черное, мельник ухватил мешочек и засыпал в мельницу, "для пробы". Теперь сидит, чистит жернова от масла и прилипшей шелухи. Экспериментатор. А пресс для масла надо делать.

Сам же я взял пару горстей семечек, обжарил на кухне, заперся в кабинете и погрузился в процесс. Раньше я не был большим любителем семечек, так, иногда. А тут как накатило, ностальгия что ли? Вспомнилась жизнь в той реальности, какая-то она уже кажется нереальной теперь. Будто я всю жизнь в пятнадцатом веке живу, будто всю жизнь такой знатный и благородный, людьми командую. К хорошему быстро привыкаешь. Вышел из кабинета будто слегка пьяный.

Когда пекарни открылись, дебаты о том, чья выпечка вкуснее, стала главной темой в городе. А через неделю я объявил следующий конкурс — будут две небольших таверны. Тут уже сложнее — от кандидатов я требую простейший бизнес-план. Конечно, такими словами я людей не пугал, объяснил по-простому. Но соискатели ушли озадаченные. В выигрыше оказались те, у кого были дети во втором-третьем классе. Они и посчитать смогли, и на бумаге худо-бедно изложить. Конечно, бизнес-план такого уровня — профанация, но я хотя бы увидел у них понимание простейшей экономической модели.

Таверны строились дольше, посмотрев на конкуренцию пекарей, новые предприниматели серьезно отнеслись и к оснащению и к оформлению. Они сообразили, что конкурировать они будут не только друг с другом, а еще и с общественной столовой. Поэтому решили, что у них будет немного дороже, но вкуснее и с обслуживанием. Ну что же, посмотрим.

Тут еще с соседним Лияшем такая ситуация — жили они спокойно, ну относительно. А тут рядом появился Адлер с ночными огнями, шумным производством и вкусной (по слухам) едой. Сначала пошли поползновения — но многочисленная Каффская, в прошлом, полиция жестко прижала криминал. Население Лияша уменьшилось процентов на пятнадцать. Нет, массовых расстрелов не было, было убито от силы два десятка, остальных выселяли только по подозрению в связях с ворами.

Не стало "пассионариев" и Лияш притих. Но давление нельзя оказывать все время, надо хоть немного вытягивать их из нищеты, уменьшать разрыв в уровне жизни Лияша и Адлера.

Сначала устроили в Лияше новый рынок, даже два. Напротив моста — новый большой рынок, ближе к морю — рыбный рынок. Это больше для нашего нового общепита. Конкуренция выявила проблему — скудость ассортимента продуктов, из мяса — только баранина. Коров здесь мало, держат их ради молока, да и если забивают старую корову — мясо у нее не очень. И остаются подозрения, что корова умерла от старости. Коней на мясо тоже никто не держит, а боев с татарами поблизости не происходит.

Свинины нет, но есть кабанятина — дикая, в горных лесах. Деликатес и относительная редкость, в промышленных объемах не поступает. Так что рестораторы обратили свой взор к рыбе. В столовой рыбу часто подают, но там в меню написано просто — "рыба", а там может быть и пеламида, и камбала, и бычки. А в тавернах можно выбрать вкусно приготовленную хорошую рыбу. Так что маленький рыбный рынок заработал.

Большой универсальный рынок пока стоит почти пустой, места для новых лавок зарезервированы, торгуют пара мелких местных торговцев всякой всячиной. Открыли свой государственный магазин, но ассортимент там пока небольшой — мука разных сортов, гвозди, ножи. Эти ножи — еще один наш "колониальный" товар. Конечно, ножи тут много кто делает, но мы подошли к этому делу с промышленной точки зрения.

Из листа приличной стали горячей штамповкой высекается клинок с хвостовиком, для нашего механического пресса это простая задача. Затем кузнец быстренько правит клинок — и термообработка. На большом шлифовальном круге клинок быстро приобретает окончательный вид. Простая буковая или ореховая рукоять, пропитка маслом, всадной монтаж на клею. Только два вида ножа — 110 мм "финка", и 180 мм нож с гардой. Себестоимость очень низкая получается, от рабочих большой квалификации не требуется. Мы эти ножи продаём в своих городах тысячами, единственно — большой нож стали делать со сквозным монтажом рукояти, с бронзовой гайкой, а то клеевая посадка не выдерживала больших нагрузок.

Причем небольшие финки массово берут татары и ногаи, оказывается, для забоя и разделки барана такой нож лучше подходит. Они вообще топор при этом не используют — ножом режут, ошкуривают, разбирают тушку по суставам — кости не рубят, и все одним ножом. И едят им же — берут мясо руками, тянут зубами. А мясо обычно жесткое, недоваренное. И отрезают растянутый кусок ножом, прямо перед губами.

Но вареное мясо это не первое блюдо, которое готовится из забитого барана. Процесс забоя, как я заметил, проходит в устоявшейся последовательности. Барана прижимают к земле и перехватывают ножом горло, придерживают, пока дергается. Разжигают недалеко костер, ставят котел. Пока стекает кровь вырезают кусок грудины, район солнечного сплетения, вместе со шкурой. Обжигают этот кусок на огне, счищают обгорелую шкуру и едят этот кусочек. Этакий "аперитив" по-татарски. Часто кровь собирают в чашку, потом делают какое-то блюдо.

Быстро сдирают шкуру, но не убирают, а так и оставляют шерстью вниз — это "разделочный стол". Прорезают мясо между ребер, руками отламывают ребра от позвоночника и кидают в котел жариться. Когда тушку разделают — жареные ребрышки готовы. Как я понял — это самое лакомое блюдо. Остальное мясо и голову варят позже, или даже на следующий день, в зависимости от количества едоков на одного баран. Отдельно варят внутренности — печень, почки, легкие, кишки — тоже едят. Безотходное производство.

Со шкурами ситуация хуже, у кочевника нет возможности выделать шкуру так, чтобы она не портилась. Если город недалеко, летом шкуры сушат, влажной зимой — присаливают, потом продают скорнякам. Далеко в степи шкуру используют сырой как есть, пока не сгниет, иногда шерсть состригают, кошму делают, или просто выбрасывают. Овчинка не стоит выделки — буквально. Овец часто едят, шкур много.

Так что овцы для кочевых татар — монокультура в большей степени, чем рожь для русских. Ближе к тому, что означает рис для ханьцев или корейцев. У кочующего в степи рода, кроме отары овец и овечьего или кобыльего молока, в лучшем случае может быть только мешок муки. Из которой они жарят в жиру лепешки, потому как печек тоже нет.

Но в Лияше татар нет, живут, в основном, черкесы и аланы, осталось немного греков и армян. Так что наша мука пошла на ура.

Инфраструктура постепенно создается, но нужен драйвер, и я задумался. С едой налаживается, надо подниматься на следующий слой пирамиды. Нужна одежда, нужна ткань. Одежда в средневековье это не только тепло и защита, это и статус и "понты". Как автомобиль в моем времени.

Я же все время ткань покупал, столько денег на это потратил! Ткацкий станок я могу построить довольно легко, у меня есть хорошие чертежи нескольких вариантов станков. Но из чего ткать? Хлопок и лен привозные, и их чаще привозят в виде готовых тканей. Остается шерсть, но и ее надо сначала заготовить, обработать и спрясть в нити. Но зато шерсти много — в Крыму и вокруг Таны стада овец в десятки тысяч голов. Все, решено, начинаю текстильное производство! Тут еще много положительных аспектов — красители для ткани — у меня же, своих одену хорошо, а то поизносились уже. И баб в Адлере будет чем занять, из-за централизованного питания многим делать нечего, дуреют уже от безделья. Мужики просят женам хоть какой-то работы, хоть "за сольдо ломанное".

Начну сразу несколько тем параллельно — и ткацкий станок, и прядильную машину, и чесальную и заготовку и мойку шерсти. Прохора отвлекать на станки не буду, он сейчас и "железный" корабль начинает и пушками занимается. Есть еще один мастер — Иван, он только что закончил и запустил бумагоделательную машину. Машину мы с ним сочиняли, а к станкам есть готовые чертежи — справится.

С Иваном выбрали самый простой вариант станка, с одной рапирой и простой ремизкой, полотняного плетения, без всяких жаккардовых узоров. Нам важно автоматизировать основной процесс, чтобы ткач только нитки заправлял. Для начала назначили ширину полотна в шестьдесят сантиметров, плотность нити номер тридцать, это число нитей на десять сантиметров — всего сто восемьдесят нитей основы. Редковато, но это пока только отработка технологии, да и нити ручного изготовления, что мы купили для отладки, довольно толстые и неровные.

Барабанную чесальную машину делать пока не стал, есть более простая схема. Я же хочу мойку шерсти и чесание расположить в Лияше, пусть люди зарабатывают на простых работах. С прядением пока не определился — если ручное, то в Лияше, если машинное — то в Адлере.

Так вот, есть совсем простая чесальная "машина", причем довольно производительная. Она похожа на "супертерку" метровой длины из досок, но вместо лезвий забиты под углом ровными рядами гвозди, с отшлифованными остриями. С одной стороны подают шерсть, сверху двигают короткой доской с гвоздями, с другой стороны выходит чесаная шерсть.

Сделали несколько ручных прялок с колесом и несколько чесалок. Раздал нескольким семьям в Лияше, установил цену на шерстяную нитку, объяснил требования к качеству. Начали перерабатывать свои запасы шерсти, но их немного. Послал купцов в Тану и Крым скупать шерсть.

А из Крыма постоянно новости приходят. С началом войны между братьями Гиреями, резко увеличился поток мигрантов с полуострова, в основном греков. Им и при Менгли было не сладко, а тут еще междоусобица. Сначала поехали зажиточные ремесленники — у них были деньги на обустройство на новом месте. В Мавролако я для таких выделил целый район, да еще и с зонированием внутри района: "тихие" производства поближе, кузнецов подальше, а кожевников — максимально далеко. Землю им продавал недорого, доски и гвозди тоже. Так что район мастеровых быстро рос, а за ним улучшалась деловая активность в городе, другие отрасли стали развиваться.

Но в какой-то момент повалили все подряд, и появилось много проблем. Это было похоже на исход ирландцев в Америку, в меньших масштабах, конечно.

Большинство приезжих совсем бедные, купить жилье не могут, безработица увеличилась, цены на еду стали расти, криминогенная ситуация — ухудшаться. Пришлось перекинуть часть полиции из Лияша и заняться антикризисными мерами. Хорошо, что мигрировать стали и рыбаки, благодаря рыбе — голод городу не грозил, но хлеб почти не подешевел. А рыбакам жилье тоже нужно, район для них я выделил, но дома строить надо.

Набрал я плотников и разнорабочих из приезжих, зарплаты низкие, но на еду хватит. И начали массово строить дома из досок для приезжих — многокомнатные бараки. Арендную плату брал с них совсем символическую. В Адлере увеличили производство гвоздей и кровельной жести, а вот возить доски оттуда — неудобно. Перебросили из Адлера в Мавролако паровую лесопилку и нанял еще людей — лесорубов и возчиков леса. Так что строительный бум в Геленджике почти полностью на плечах моих новых рабочих, из "старых" — два машиниста и четыре бригадира.

Так что количество людей, которым я плачу зарплату, выросло еще на три сотни человек. Надо столовую открывать, чтобы меньше денег на сторону уходило. Хотя с деньгами стало лучше, мой кассовый баланс стал резко положительным, в основном, это от оживления торговли в Мавролако и от продажи сиреневой ткани, причем поступления растут, не смотря на зиму. Но снега нет, и зимы как бы нет.

Вот построим все дома, и куда мне девать этих людей? Лесопилку и дровосеков оставлю — прибыль хорошую приносят, а плотников куда? Ну еще можно построить некоторое количество нормальных домов на продажу, чувствую — город еще расти будет. А вот потом? Что-то давно я не делал вливаний в свою армию, сейчас могу легко ассимилировать пару сотен солдат, да и по деньгам потяну. Если еще помариновать их в рядовых месяца три-четыре, без денег, за еду, то можно и больше взять. Ну две сотни точно возьму.

Ассимиляция в "плавильном котле" совет… таврической армии проходит довольно успешно, дисциплина на высоте, приказы исполняются беспрекословно. Было несколько побегов и пара расстрелов за преступления, но это единичные случаи. Все говорят по-русски, многие с акцентом, но уже "с падежами". Сложился даже своеобразный "армейский" диалект русского языка, не в смысле "русский-матерный", а своеобразное смешения акцента и небольшого количества греческих и латинских слов. Но я с этим борюсь, пустил слух, что в сержанты не берут без хорошего знания русского языка, это помимо других требований — физической подготовки, командных навыков, знания уставов, арифметики и письма.

В связи с этим появилась "социальная группа" амбициозных солдат, мечтающих о военной карьере. Первый этап для них в этом направлении — знание наизусть всей книги "Сказок" Пушкина. Что интересно, читают стихи они почти без акцента, а в обычной речи акцент появляется. Но сами чувствуют, что сказок недостаточно. Писари переписывают из архива другие стихи Пушкина и продают этим солдатам. Видел я эти, затертые до дыр, листочки. Самиздат, блин. Вот так, у Пушкина появился армейский фан-клуб.

И еще — называют себя русскими. Я как-то Сталина процитировал, так они подхватили, повторяют как пароль допуска — "Я русский армянского происхождения". Ну или греческого — соответственно. Даже православность ушла на второй план, хотя мы и построили по одной небольшой церкви в Адлере и Мавролако. Настоятель у нас все тот же, диакон Нифонт из Мангупа, с нами уехал из Чернореченска. Служит в обеих церквях по очереди, вахтовым методом, по две недели.

Но кажется мне, что эти русские-неофиты не совсем понимают что такое национальность, такое впечатление, что они думают что русские — это как рыцарский орден, со своим языком, ритуалами и гимнами написанными "великим рыцарем Пушкиным". А главное — со своим могущественным оружием.

Насчёт рыцаря Пушкина — правда. Один солдат хорошо рисует, нарисовал портрет. Естественно — на коне, с мечом и в доспехах. Но я даже не улыбнулся, научился сдерживаться. В книгах нигде портрета Пушкина нет, так что "художник так видит". Я только смог подсказать, что Пушкин был без усов и бороды, но с черными кудрями, и попытался описать его профиль. Профиль получился греческий, но отдаленное сходство есть.

Насчет Ордена — это аналогия с Мальтийским. Только они сейчас Госпитальерами называются, и базируются на Родосе. Воюют против осман по ту сторону проливов. Надо бы с ними контакт наладить, но все никак сквозь проливы не пройдем. Мирный договор подписали, имеем право ходить, и один раз шхуна сходила — отвезла посольство в Костантинийэ. Теперь надо пройти с торговыми судами в Средиземное море, но я все откладываю — страшновато. Сейчас придумал себе следующий рубеж — вот починим "Архимеда", тогда пойдем, а то у нас только один пароход на ходу, если идти серьезно — пароход нужен. А второй должен на охране остаться.

Надо книги печатать. А мы только собираемся выпустить второй тираж "Сказок", бумагу начали делать на новом оборудовании — производительность очень приличная. Писари порываются начать печатать, но я им порекомендовал накопить бумаги на весь тираж, а мы хотим тысячу экземпляров. Бумага у нас очень хорошая, технологии совершенствуются — обрабатываем формалином, добавляем крахмал, канифоль, парафин. Бумага тонкая, гладкая, но прочная, только желтит немного. Качество улучшилось еще из-за новой бумагоделательной машины, она отсеивает самую грубую часть целлюлозной пульпы.

Я думал это баг, а это фича — из этой массы мы стали делать картон на старой установке. Там производительность низкая, но и нам много картона не надо. Картон тонкий, толстый плохо проклеивается, усилия не хватает, вручную крутят, так что для обложек склеиваем картон в два слоя, зато обложки получаются хорошие, твердые. Еще сделали гильотину для резки бумаги, чтобы обрез книги ровным был.

И еще одно наше достижение — желтые и сиреневые чернила из шимозы и мовеина. Когда сделали чернила из мовеина — я понял, это те самые фиолетовые чернила, которыми писали во второй половине двадцатого века. Так что обложку нового тиража оформим в трех цветах, гулять, так на все. Есть среди писарей паренек, который хорошо рисует, перевел его в типографию. Объяснил ему, что такое дизайн-макет, показал технологию дырчатых трафаретов. Выдал цветных чернил, сказал подготовить несколько вариантов.

А пока объявил набор в свою армию. Наутро, к назначенному месту собралась большая толпа, послал людей посчитать — говорят, что больше двух тысяч. Да еще все знают про условия найма — это каффские греки, уже все про мою армию знают. Но столько я не могу принять — и по деньгам слишком много, и ассимилировать их надо небольшими порциями. Так что наберу только двести в армию и пятьдесят во флот.

С одной стороны — Игнату раздолье, можно отбирать лучших из лучших. С другой — такой ценный ресурс пропадает, но всех в армию точно нельзя — станет моя армия греческой. Решил набрать еще сотню в лесорубы, производство досок на лесопилке довольно прибыльно, так хотя бы их содержание будет окупаться. Вокруг Геленджика лесов полно, вот только спускать бревна с гор довольно трудоемко. Так что эта сотня будет не лесорубами, а лесовозами. Сказал им, что они будут первыми кандидатами в следующем наборе в армию, так что готовьтесь, учите русский язык. Сразу русские бригадиры стали очень популярными людьми, за ними повторяли каждое слово буквально.

Надо сюда прислать несколько книг "Сказок", пусть бригадиры им читают вечерами. Нет, вечером темно, зима ведь. В обед пусть читают.

И вторую пилораму сюда надо. Вот никогда у меня досок вдоволь не было, а теперь даже торговлю досками разверну.

Но это еще не все новости из Крыма. Нур-Девлет лихо начал войну, потому что Менгли подумал, что у брата много винтовок от дожа. Но у него было только пять револьверов. И пока Менгли был в неведении, Нур-Девлет захватил Каламиту-Инкерман. Ему нужна была хотя бы одна нормальная крепость, в Порт-Перекопе почти нет воды, большой армии там не выжить.

Когда Менгли узнал, что у его брата нет винтовок, он попытался взять реванш, атаковал в степях центральной части Крыма. Но этот бой прошел как-то вяло, никто вперед не рвался. У Менгли было больше людей, а у Нур-Девлета — несколько пушек. Войска даже не вошли в контакт, только обстреляли противника несколькими волнами.

Пушки хоть и громко стреляли, но большого урона не нанесли — бой конницы против конницы очень маневренный, и пушкам за ними не угнаться. Так что основные потери были от стрел, всего в том бою погибло около трехсот воинов с обеих сторон — как-то не эффективно.

Теперь Нур-Девлет контролировал перешеек и западное побережье. Менгли, опасаясь брата, собрал все силы в Каффе, но большого численного преимущества у него уже не было. Несколько крупных родов, верных Менгли, так и не смогли пройти в Крым через перешеек. Воины этих родов могли бы легко прорваться, но бросить многотысячные стада овец они не могли. Причем не могли даже оставаться близко к перешейку — на ближайшем десятке километров была полностью выбита трава, прошедшими стадами овец. Этим родам пришлось отойти севернее — к берегу Днепра.

Но в этих местах зима гораздо более холодная и снежная, чем в Крыму. Мороз овцы перенесут, а вот добывать траву из-под толстого слоя снега они не могут, кормов на зиму никто не запасал. Теперь татары молятся, чтобы погода была хорошая, но Аллах милостив, и в декабре снега почти не было.

В результате татары ушли из всех городов в Каламиту, Каффу и Воспоро. Солхат не трогали, по обоюдному неявному согласию, отеческий город был дорог для братьев. Города Готии — южного берега Крыма вздохнули свободнее, и поток греков-мигрантов в Мавролако почти прекратился. А армяне никуда не бегали, крепость Айоц-Берд сразу закрылась от татар, когда я ушел. Менгли их захватывать не стал — проблем от этого много, а толку мало. Крепость сохраняла независимость.

Война между братьями стала позиционной, каждый засел в своей крепости, не имея сил напасть на другого. У Менгли был небольшой численный перевес, но не было пушек, а отлить новые он не мог — все греки-мастера разбежались, поминая, как он обошелся с гончарами. Гиреи пытались решить вопрос власти политически, но никак не удавалось собрать совет беев, Нур-Девлет собрал аманатов из многих родов, и кворума беев не было ни с одной ни с другой стороны. Да еще в степи сырая крымская зима, грязь месить никто не хочет, война задремала.

Что-то не хотят они особо убивать друг друга, я ожидал большего, ведь так хорошо все начиналось. Может сейчас не сезон? Подожду пока, если так и будут сидеть, надо будет что ни будь придумывать.

Не забыл я про плановый отдел. Присмотрел в школе двух пареньков, учатся неплохо, усидчивые, математика выше среднего. Подселил их в конструкторское бюро пока, пусть навыкам вычислений обучаются. Поставил первую задачу — посчитать всю номенклатуру для постройки корабля. Но это для начала — почти все данные есть у конструкторов, только в неявном виде.

Позже дам большое задание — посчитать все производство и потребление в Адлере, и классифицировать. Классификацию мне еще продумать надо. Попытаюсь проанализировать экономику — только это не экономика, это многоотраслевое корпоративное производство, рыночной экономикой тут и не пахнет. Зарплаты я назначаю — но обратной связи почти никакой, или терпят, или радуются втихаря. Наверняка тут и уравниловка есть, и другие косяки. Возможно, все это пока работает только из-за высокой рентабельности технологий. Только когда мне этим анализом заниматься? Вот проект корабля закончили, передаем на производство.

В эллинге начали варить корпус корабля. Сначала из полос-кильсонов сварили двутавр — центральную балку днища. Довольно долго провозились, полосы немного гнутые, поэтому приваривали участками и правили. А когда уже сварили три полосы вместе, получилась ровная и жесткая балка. Получается, что основная работа по сборке — это приварить на место слегка гнутую полосу, выправляя где рычагом, где кувалдой. А приваришь на место — все ровно выглядит.

Пока делаем основную — центральную часть корпуса, тут все шпангоуты одинаковые, оконечности добавим позже. К кильсону привариваем днищевые шпангоуты, к ним сверху полоску флора — получается сильно вытянутый тавр, шпангоуты перестали болтаться, стали жесткими. Под днищевые шпангоуты подвели листы обшивки днища, проверили размеры и перпендикулярность шпангоутов, прихватили, стали проваривать. Вот тут уже скорость сборки замедлилась, это листы обшивки — надо тщательно проварить чтобы была герметичность. Этим занимаются самые опытные сварщики, которые котлы варят. За сварщиками рабочие счищают шлак со швов, наши электроды дают много шлака. Затем контролер просматривает швы, видимые дефекты отмечает, сварщики проваривают еще раз.

Сварщиков у меня уже восемь, на три сварочных аппарата. В эллинге только два САГа, самый первый генератор слабоват, такой толстый металл не проваривает, так что на заводе оставили.

Сварили основную часть днища — такая ребристая площадка шесть на восемнадцать метров. Равномерные ряды шпангоутов и стрингеров, только в местах под котлы и машины вварены дополнительные. Теперь к концам днищевых шпангоутов привариваем переходы между днищем и бортом. Такие плоские детали, похожие на гигантские бумеранги. Вот их замучились делать, это же не полосы. Наружный край на гильотине обкорнали, внутренний вырубали зубилом — металл толстый, рубили долго. Нашу "болгарку" сюда использовать не рационально, диск кончается очень быстро. Надо бы резак кислородный, но кислородно-компрессорную станцию я не потяну. Кислород еще можно получать электролизом, но у меня проблема с мощным источником постоянного тока.

Изнутри к изгибу привариваем флор из изогнутой ленты, снаружи — кусочки мелкого уголка, к ним обшивка будет привариваться, согнуть уголок не получилось. А вот листы обшивки гнуть придется, тут уж никак. К прокатному стану добавили на выходе еще один вал со смещением. Закидываем лист, а он на выходе слегка изгибается. Постепенно приближаем вал — радиус изгиба уменьшается, получили похожий изгиб.

Вот только изгиб листа поперечный, а листы днища и бортов идут вдоль корпуса. Пришлось изогнутый лист рубить на короткие куски и варить поперек — сразу получается много сварных швов. С переходом от днища к борту провозились почти столько же, сколько и с днищем.

Приступили к борту. Приложили тавр бортового шпангоута — ого какая высота получается! Надо леса строить, но это быстро, когда есть плотники, доски и гвозди. Но даже с лесами, болтающийся бортовой шпангоут доверия не внушает, еще вес обшивки его будет отгибать наружу. Решили каждый четвертый шпангоут замкнуть — левый и правый шпангоут соединить бимсом, подпалубной балкой. А от продольного изгиба зафиксировать досками.

Закольцевали два шпангоута, приварили два карлингса по краям бимсов — продольные балки под палубой из уголка "сотки", в месте стыка бимса и внутренней стороны шпангоута. Сразу появилась жесткость конструкции — дальше пошло легче, надо только проверять размеры и оси.

Получился тоннель из "ребер" шпангоутов, и стал виден объем корабля. Даже если он короче мавны, чувствуется, что его водоизмещение будет больше. Мавна против него — как пирога, хоть и длинная.

К эллингу зачастили жители Адлера, заглядывают, рассматривают. Потом стоят на улице и тихо обсуждают. Чаще всего слышно — "Это же сколько железа-то!" Да, на рынке мы сталь продаем килограммами и гвозди поштучно, а тут десятки тонн воедино сварены. У меня иногда сомнения мелькают — "Зря столько стали тратим! Лучше продать!" Но глупые сомнения — кому столько продать? Да и зачем? Не спасет серебро "если что".

Но вот как воспримет "железный корабль" "мировая общественность"? Ну дьявольщина это другой вопрос, а вот сказочные богатства мне припишут однозначно. И рыночные цены на сталь могут упасть, но это мелочи. А, пусть думают что хотят, мне нормальный корабль нужен.

Когда расставили часть шпангоутов, работа пошла совсем рутинная — приваривать шпангоуты и обшивку к ним. Стали варить двумя постами в три смены, но не круглосуточно. Смены сделал по шесть часов — работа у сварщиков тяжелая и ответственная, швы надо хорошо проваривать. Только прерываются на обслуживание паровых машин и замену бронзовых вкладышей подшипников генераторов.

Проварили половину обшивки, и я одну бригаду сварщиков перевел на оконечности, тут я сам точно не знаю как делать. Сначала приварили кильсоны, переходящие в форштевень и ахтерштевень. На носу обводы плавные, и нет четкой границы между форштевнем и кильсоном. На корме же, рулевая конструкция задает сложную форму ахтерштевня.

Сначала занялись носовой оконечностью, она хоть и длиннее, но проще кормовой. Обшивку пока не варим, сложной формы она получается, по чертежам приварили шпангоуты и стрингеры. И только когда все приварили, начали варить обшивку носа. По-хорошему, лист должен изгибаться в трех измерениях, но нам такое не под силу. Но если рубить лист на небольшие куски, то можно гнуть в двух измерениях. Только опять много сварных швов получается. Выше ватерлинии пошел лист "пятерка", его уже легче гнуть. Вот и закончили носовую оконечность.

С кормовой сложнее. Сначала смонтировали баллер руля, и даже перо руля примерили на место — все работает нормально. Потом сделали деревянные модели винтов, валов и дейдвудов — стали примерять по месту, на чертеже это плохо получалось. С положением винтов определились, и стали варить на место дейдвуды и опоры валов. После стали формировать поверхности полутоннелей для винтов, а уже после этого стали формировать поверхность корпуса чтобы переходы были плавными, и корпус не затенял винты и руль. Вот такое моделирование на натуре получилось. Ну такой я корабел, не настоящий. Не знаю, что получится. Но утонуть не должен, тут я уверен. Почти.

Еще делаем кусочек действительно железной дороги, от коксовой батареи и склада руды до домны, из-за того, что при выгрузке горячего кокса часто загорались деревянные рельсы. Но я заметил, что путевую стрелку, а к домне сходятся два пути, делают совершенно не правильно. Стал разбираться — вроде по-другому нельзя — но стрелка не такая, как должна быть. Доехало — у нас колеса с двумя ребордами! Из-за этого стрелка получается слишком сложная, неправильная.

Сделали новые колесные пары, с одним гребнем, и стрелка стала работать как надо. Собранный в стороне участок железной дороги со стрелкой испытали и обкатали. Грузчикам понравилось переключение стрелки одним движением. Отдельных путейцев у меня нет, рельсовую дорогу эксплуатируют грузчики.

Еще была задача по замене деревянного пути на стальные, не прерывая производственный цикл загрузки домны. Запас руды и кокса на загрузочной площадке обеспечивал только двенадцать часов работы домны, и менять пути надо было небольшими участками. Причем, начинать пришлось с замены стрелки — устроили аврал, но успели.

Когда заменили весь участок, заметили, что груженая вагонетка стала катится гораздо легче — дерево под колесом проминалось, и создавало большее сопротивление качения, а сталь по стали катится отлично.

Когда делали новые колесные пары для вагонеток, с одной ребордой, вспомнил еще одну важную деталь. Колесная пара сплошная — левое и правое колесо соединены осью жестко. При движении по дуге поворота, внутреннее колесо проходит меньший путь, нежели внешнее. Чтобы не возникало проскальзывание, рабочую часть обода колеса делают конической. При движении в повороте, колесная пара сдвигается к внешнему рельсу — получается, что внешнее колесо едет по рельсу большим диаметром конуса, внутреннее колесо — меньшим диаметром, что компенсирует разную длину пути колес в повороте. Но это помогает при поворотах большого радиуса, при резких поворотах малого радиуса проскальзывание все равно происходит, хоть и в меньшей степени.

Это хорошо видно на деревянных рельсах — местами они так жуются стальными колесами, что рельсы приходится менять каждые несколько недель. Так что все пути придется менять на стальные, иначе эти ремонтные работы будут бесконечны.

Металлурги закончили производить весь комплект проката для корабля, и я им заказал произвести еще два таких комплекта, плюс еще листы толщиной десять миллиметров, на перспективу. Вот только такой лист жесткий очень, для нас почти как плита, гнуть на нашем оборудовании очень тяжело. Да и сами листы тяжелые, в прокатном цеху и в эллинге у нас кран-балки есть, хоть и с ручными лебедками, но хорошо помогают.

Но вот чтобы отвезти прокат в эллинг надо объехать все склады и два раза пересечь рельсовые пути. Возят на специальной длинной телеге со стальными колесами, запряженной волами. Дожди тут частые, и тяжелая телега разбивает дорогу, в нескольких местах лужи замостили жердями, но это не надолго. Надо строить железную дорогу до эллинга, это не слишком много. От прокатного цеха до домны совсем близко, плюс еще от рудного склада до эллинга метров двести. Но это после того, как сменят на стальные все рельсы, участвующие в металлургическом процессе, пути на склад селитры пока менять не будем, ими сейчас почти не пользуемся.

По поводу планов на стальной прокат — буду еще строить стальные корабли, как только получу опыт от постройки и испытаний первого. Мне нужен флот, который совсем не боится кораблей этого времени. Мне не дает покоя одно из условий мирного договора с османами — то, что их военные корабли могут ходить вдоль всего турецкого побережья Черного моря.

Если султан соберется напасть на меня… Даже не так — когда султан соберется напасть на меня, он рассредоточит весь свой флот от Дуная до Трапезунда, и одномоментно начнет атаку во многих направлениях. Чтобы этому противостоять, надо иметь очень большой флот того состава, что есть у меня. Либо иметь корабли, устойчивые к пушечному огню османского флота, чтобы не тратить время на маневры — надо просто подходить и топить.

Так как моя артиллерия имеет большое преимущество в дальности, то подходить на пистолетный выстрел не требуется, так что совсем уж броненосцы не нужны. Но при большом численном преимуществе могут и зажать, так что некоторая бронестойкость все-таки нужна. Какая — предстоит выяснять и рассчитывать. И еще — для этой войны очень нужна радиосвязь, в такой ситуации связь удвоит силы флота, позволит концентрироваться на нужных направлениях.

У электронщиков работа кипит уже больше месяца — собрали битого стекла, сделали лампу накаливания. Но при включении от спирали пошел белый дым, и спираль перегорела. В лампе воздух, а нужен инертный газ, или хотя бы отсутствие кислорода. Как я и думал, до радиоламп еще очень далеко, а радиосвязь очень нужна, прошедшие войны это ярко показали. Оставив мастера и стеклодува заниматься лампами, собрал теоретиков. Опускаемся еще на ступень вниз прогресса электроники, будем строить дуговой передатчик. Но только не искровой, времен русско-японской войны, будем делать дугу Поульсена. Он догадался добавить в искровой разрядник колебательный контур, чтобы дуга излучала электромагнитные колебания не во всех диапазонах частот, а в очень узком диапазоне, тем самым повысив эффективность даже не в разы, а на порядок.

Но добавить колебательный контур недостаточно — надо обеспечить гашение и зажигание дуги с большой частотой. Для этого дугу помещали в магнитное поле, медный анод охлаждали водой, в область дуги подавали водород. Эти меры позволили увеличить частоту до единиц мегагерц. Передатчик получается довольно простой, масштабируемый. Чем больше напряжение дуги — тем больше мощность. При мощностях в несколько сот ватт — считается небольшим передатчиком — камера с водородом не нужна, в дугу капали спирт, который разлагался на водород и углекислый газ. Не так эффективно как с чистым водородом, но работает. Максимальную мощность в один мегаватт получали с установки весом в восемьдесят тонн.

Нашли в архиве схему и описание, действительно, просто. Высокое напряжение будем получать перекоммутацией аккумуляторных батарей — надо сделать небольшие аккумуляторы на двенадцать вольт, заряжать их параллельно, а для работы соединять последовательно. Конденсатор мы уже делали из свинцовой и оловянной фольги и бумаги, катушка — это самое простое, очень тонкий провод не нужен. Еще нужны переменные резисторы, а вот амперметры и вольтметры уже сложнее. Мы сделали один амперметр, довольно сложно получить линейность шкалы, да и прибор получился размером в полкирпича. Так что надо отрабатывать конструкцию. Ну задачу они поняли, особо сложного ничего нет, кажется проще электролампочки.

За две недели электронщики сделали дуговой передатчик, дольше всего делали двадцать небольших аккумуляторов. При напряжении в двести пятьдесят вольт дуга зажглась, но очень маленькая. Колебательный контур я рассчитал заранее, но надо проверить. Достал радиоприемник, три года лежал в сундуке, хорошо, что без батареек. Подключил к аккумулятору — работает. Включили передатчик, кручу настройку приемника — на средних волнах поймал жужжание. Выключил передатчик — пропало. Работает! Частота около восьмисот килогерц — неплохо для начала.

Теперь надо телеграфный ключ подключить — просто в разрыв питания нельзя, дуга медленно на режим выходит. Сделали отвод на катушке контура, чтобы ключ замыкал часть витков — частота повышается. Получается, что передатчик излучает попеременно на двух частотах, если настроиться на верхнюю — слышно четкую морзянку. Позвали двух связистов, одного посадили на ключ, другой ходит с приемником — принимает. Когда до них дошло что этот телеграф работает без проводов — очень удивились. Я сказал, чтобы удивлялись молча — это секретно. С приемником отошли на километр — громкость не меняется, хотя у передатчика вместо антенны кусок проволоки, а у приемника внутренняя антенна. Несколько десятков ватт передатчик излучает.

Теперь нужен приемник для экспериментов, этот артефакт жалко. В архиве схем нашел однотранзисторный радиоприемник, спаяли довольно быстро, дольше всего делали конденсаторы нужной емкости. Но вот схема питания передатчика меня не устраивает, увеличивать его мощность можно только увеличением напряжения, а даже для этого небольшого понадобилась батарея из двадцати аккумуляторов. Надо делать другой источник высокого напряжения. В принципе, путь понятен — генератор переменного тока, повышающий трансформатор и выпрямитель. На роль генератора отлично подходит с большим запасом сварочный генератор, трансформатор — намотаем.

А вот с выпрямителем — проблема. Выпрямительные диоды у меня есть, но их мало, и высокое напряжение они не выдержат. Единственное, что я вижу — делать ртутный выпрямитель. Сначала я подумал — радиолампа, не реально. Но почитал — сильный вакуум ему не нужен, он работает в парах ртути и остаточный кислород превратится в оксид ртути или оксид металлов электродов. Причем делать надо сразу двуханодный выпрямитель, он работает стабильней одноанодного. Объяснил это мастерам по лампам, но сначала придется сделать ртутный вакуумный насос. С начала я не хотел с ним связываться, ну раз в выпрямителе ртуть, то ладно.

Объяснил стеклодуву конструкцию насоса Шпренгеля, чем он хорош — ему не нужна резина — он весь стеклянный. Но нужно делать тонкую, капиллярную трубку длиной 800 мм. А другой группе сказал мотать повышающий трансформатор. Пришлось добавлять людей, организовывать несколько групп. Теперь, помимо основной группы теоретиков, два человека занимаются лампами, два — наматывают генераторы и трансформаторы, еще два — делают другие компоненты: резисторы и конденсаторы. Еще одного пришлось выделить на производство медного провода разного диаметра. Эти мастера занимались этим давно, только теперь я каждому выделил по ученику, и будут они заниматься только своим делом.

Пришлось осваивать производство керамических конденсаторов — бумажные на высоких частотах плохо работают, так как обладают заметной индуктивностью. Из фаянсовой глины прессуем квадратики разных размеров и толщин. Даже ручным рычажным прессом смогли получить приличное давление — детальки маленькие. Такие заготовки быстро сохли и не трескались при обжиге. После обжига на бока пластинок наносили медь химическим способом, припаивали выводы и покрывали нитроцеллюлозным лаком. Измеряли тестером сколько получилось пикофарад, писали на маленькой бумажке и приклеивали лаком. В отличие от резисторов, емкость конденсатора после изготовления изменить уже не могли, просто делали их больше чем надо. И если не было нужного конденсатора, подбирали емкость из меньших, собирая в параллель.

Для производства конденсаторов переменной емкости позвали ювелира, чтобы он научил исполнителя под моим руководством. Из тонкого бронзового листа вырезали набор пластин, выравнивали и шлифовали. Спаивали в блоки и покрывали серебром. Из карболита делали изолятор-основу, на которой собирали конденсатор. Да, производство радиодеталей обходилось мне очень дорого — ручная работа и не дешевые материалы. Хоть это и мои работники, но работники с большой зарплатой, а у ювелира зарплата индивидуально — высокая. Но я понимаю, какую роль для нас будет играть радиосвязь — а с помощью дугового передатчика она становится реальностью.

Изготовление проводов, катушек и генераторов — это у меня уже отдельный цех — намотчики. Поставил им новую задачу — коллекторный генератор постоянного тока. Постоянный ток мы получаем от трехфазных генераторов, используя выпрямительные мосты на шести диодах. Но по своей глупости, я взял с собой только тридцать мощных выпрямительных диодов. И вот уже на "Спартаке" стоит выпрямитель из одного диода, эффективность генератора упала в разы, но зарядка на аккумулятор кое-как идет.

Так что у нас опять технический прогресс идет в обратную сторону, вместо генераторов с выпрямителями, переходим на коллекторные. А коллектора больше искрят чем токосъёмные кольца, быстрее износ. Но других вариантов нет. Полупроводниковых диодов мне не сделать, ртутный выпрямитель работает на высоких напряжениях, и "съедает" несколько десятков вольт. Для тысячи вольт в передатчике это мелочи, для генератора на двенадцать вольт это дикая неэффективность.

Прибегает пацан:

— Там! На "Архимеде"! Пушка взорвалась!

Я бегом на берег. Сам думаю — "Архимед" же на ремонте, причем тут пушка? Прибежал — все живы, рассказывают:

Рабочая группа военно-технического совета решала проблему картечи. Эта рабочая группа состоит из главных вояк — Акима, Игната, Василия и Кефеуса, и является двигателем прогресса вооружения. Я им выделял свободного мастера соответствующего профиля, и они все вместе что-нибудь придумывали или совершенствовали. По итогам Дунайской войны пришли к выводу, что наша орудийная картечь слишком кучная. Метров на сто-двести осыпь нормальная, а метров на пятьдесят — около метра, совсем мало. Это был момент, когда обстреливали плоты с переправляющимися османами. А ведь это очень вероятная ситуация, когда надо отбиваться от угрозы абордажа, и надо иметь "очень ближнюю" картечь с широкой осыпью.

Наш основной картечный выстрел содержит жестяной контейнер в форме тупоносого снаряда — стенки контейнера образуют оживало, а на торце — жестяной кружок. Тут все сообразили, что эта форма контейнера — слишком жесткая, контейнер слишком медленно открывается, и тут же придумали новый. Контейнер — ровный цилиндр, без оживала, вместо жестяного кружка — жестяной обратный конус. Все сделано для скорейшего открытия контейнера. Опытовый образец сделали быстро — пошли испытывать.

До стрельбища далеко — а тут рядом пароход вытащили на берег для ремонта. Вытащили на специально сделанный слип, на кильблоках, катили по бревнам. Так что "Архимед" стоит на ровном киле, с небольшим дифферентом на корму. Рабочие в трюме возятся, на палубе никого нет — не помешают. Зарядили снаряд в пушку и отошли подальше от бокового выхлопа дульного тормоза — а то сильно по ушам бьет. Вот это их и спасло, потому как раз про другое свойство ДТ они и не знали.

Выстрел был вроде нормальный, но что-то звякнуло и вжикнуло в воздухе. Сначала заметили "розочку" вместо дульного тормоза, потом вмятину в защитном щитке орудия. Две пробоины в палубе, а больше всего досталось надстройке, что рядом с орудием. При выстреле контейнер с картечью начал раскрываться сразу при выходе из ствола и зацепился за дульный тормоз. Те пластины, что должны отворачивать газы — отвернули картечь. Хорошо, что не всю, а только несколько штук. Еще и куски ДТ полетели в разные стороны. Часть энергии при взаимодействии с ДТ картечины потеряли, но ее хватило на пробитие досок палубы и надстройки.

Осмотрели пушку — не считая остатков дульного тормоза и вмятины на щите — других повреждений нет. Рабочих в трюме не задело, они в это время кочегарку разбирали — далеко были. На капитанском мостике есть повреждения оборудования, но не критичные. Так что легко отделались.

— Вы, четверо! Трое суток домашнего ареста!

— Есть, трое суток ареста!

— Мастер, на неделю в грузчики. За то, что не заметил опасной технической ошибки.

— Так я это…

— Тсс! Тсс! — зацикали на него офицеры.

— Исполнять! — все пошли от меня подальше.

Ух! Вот… Ну что за люди! Хорошо, никто не пострадал! А то бы я их… Вот вынужденное бездействие для таких деятелей — сущее наказание. Тут главное не переборщить, чтобы не привыкли отдыхать.

Хотя эта рабочая группа довольно эффективно работает, вон, химиков взбодрили по нитрованию, и они заработали активнее.

Бездымного пороха мало, хватает только на стрелковку — тут несколько проблем. Вопрос с селитрой мы решили — это наше стратегическое достижение. По крайней мере, мы себя дымным порохом обеспечим. Для пироксилина нужна качественная целлюлоза, весь хлопок на рынке я скупил, но этого мало. Заказал персам еще — но они возят тюками, десятками килограмм — мало, и когда привезут — неизвестно.

Вернулись к крапиве — после механической обработки большая часть лигнина отделяется от целлюлозы, но этого недостаточно, пироксилин получатся грязный. Еще и нестабильный — довольно быстро разлагается, надо желировать. Тут другая проблема — для желирования используют два растворителя — этанол и ацетон. Этанола у нас теперь много, картофельные очистки — отличное сырье. Ацетон получаем из коксовой жижки — там есть фракция, состоящая из аммиачной воды, уксуса и метанола. Туда добавляем известь — оседает ацетат кальция, из которого получаем ацетон. То есть самого уксуса даже не видим.

Уксус получаем по-другому, у нас есть бродильный цех — где сбраживаем крахмалистые отходы, в основном картофельные очистки и испорченное зерно, потом перегоняем в спирт. Одна бочка браги скисла — уксусом завоняла. Выливать не стали — перевели в другой сарай, появился цех уксусного брожения. На другие бочки поставили гидрозатвор. Из прокисшей браги отогнали уксус — теперь в столовой расширилось меню.

А я себе шашлычок из баранины с уксусом устроил. Не все любят шашлык в уксусе, а мне нравится. После вымачивания в уксусе я еще ненадолго замачиваю в воде, лишний уксус уходит, хорошо получается. Пива тут нет, татары бузу варят, но она от пива отличается — без хмеля, вкус не тот. Так что шашлычок я под вино употребил, но в очень узком кругу. Стараюсь спиртное не афишировать, не хочу, чтобы мои спивались. Думаю, запретить употреблять вино чаще, чем раз в месяц. А крепкие спиртные напитки совсем запретил, точнее — никому не показывал. Промышленный этанол я денатурирую небольшой добавкой ацетона, ну и административными методами тоже.

Так вот, про Антипа и уксус. Химик привык иметь дело с концентрированными кислотами — серной и азотной. А тут какая-то уксусная в концентрации 4–8 процента. Попробовал через ректификационную колонну — получилось всего лишь шестьдесят процентов. Смесь хоть и не азеотропная, но очень сложно обезводить уксусную кислоту. Вымораживанием не получается, для эвтектики надо минус двадцать семь градусов, а у нас тут плюсовая, даром что декабрь.

Неделю мучился, похудел, почернел. Жена его прибегала — я ее успокоил: "Думает человек, не мешай". Да, женился он недавно, на сборщице капсюлей, как и планировалось. Так что у них теперь замкнутая система, они даже за забор редко выходят. А если кто выходит, следом охранник идет, без охраны нельзя. Но это больше психологическое воздействие, охранять в Адлере не от кого.

Антип перепробовал много способов, но стопроцентной уксусной кислоты не получил. Вариант с активированным углем дал результат в 85 процентов. Там фокус в том, что уголь поглощает пары уксуса лучше, чем пары воды. Потом уголь нагревают и создают разрежение, уксусная кислота выходит. На достигнутой цифре Антип успокоился, стал изучать справочники — зачем ему такая кислота. А раньше нельзя было почитать? Вот фигней всякой занимается, а с пироксилином прогресса нет.

Чтобы очистить "крапивную" целлюлозу надо много растворителя — спирта и ацетона, потом массу загущивать — растворители теряются, надо бы улавливать. Еще надо добавлять камфору — стабилизатор, и графит — чтобы гранулы не слипались. Того и другого тоже не в избытке. Так что производим мы нормальный порох не в промышленных объёмах, а в лабораторных. На патроны хватает с запасом, а на пушки — мало. В каждый снаряд надо грамм четыреста пороху, а лучше пятьсот. На сотню снарядов хватит — а смысл? Хватит только для составления баллистической таблицы. Вот ведь проблема — для патронов много, для снарядов — мало.

А ведь со стрелковкой у меня другая проблема — патроны слишком слабые. Не, пехоту на 100–200 метров "валит" хорошо, но лошадям этого не достаточно. Если атакует конница, то пули чаще в лошадей попадают, да и двести метров конница проскакивает на раз. Так что опять нужен новый патрон, мощный, на две тысячи джоулей. А лучше на три тысячи — этого точно хватит, проверено в Первую Мировую войну.

Пулемет сразу разрабатывать не буду, надо сначала всесторонне патрон испытать. Ведь патрон такого типа — винтовочно-пулеметный. Вот на винтовках и отработаем. Только патрон обязательно безрантовый, с проточкой, чтобы иметь меньше проблем с питанием у пулемета. Ведь сколько крови выпил у конструкторов патрон к винтовке Мосина, если бы у него не было закраины, то нормальный единый пулемет в Советской Армии мог бы появиться раньше.

Какой же выбрать калибр? Девять миллиметров, или меньше? Могу восемь. Есть хороший пример — два германских патрона конца девятнадцатого века — 8х57 и 9,3х57 Маузер. Первый — отличный винтовочно-пулеметный патрон, а вот второй — охотничий, и настильность после двухсот метров уже хуже. Но. Пуля для первого патрона должна быть обязательно оболочечная, а со вторым возможны варианты. Я пробовал делать оболочечные пули, делать их тысячами мне пока не под силу, очень трудоёмко. А пулеметы — прожорливые машинки.

Есть еще вариант — гальваническое покрытие свинцовой пули медью. Но есть сомнения в прочности покрытия. Разные источники дают разную максимальную скорость — от 550 до 700 м/с, дальше срывает с нарезов. Видимо от толщины гальваники зависит, надо пробовать.

Вот какой системы делать винтовку? Я над этим вопросом давно думал. С ручной перезарядкой максимальная скорострельность у винтовок со скобой Генри. Я ее устройство еще там изучал. Не, заметно сложнее магазинной bolt-action. А по скорострельности магазинка совсем немного уступает "винчестеру", как многие выражаются. Ведь когда советские заводы по производству стрелковки вдруг стали российскими, и стали выпускать гражданское оружие, так и не сделали ни одной винтовки с рычажным затвором. Хотя это не показатель — Ижмаш за что не возьмется — все калашников получается, хоть под патрон 9х19, хоть под 308 Win. Да и винтовки для точной стрельбы со скобой Генри уже давно не делают, только с продольно-скользящим затвором или самозарядки.

Но копировать буду не винтовку Мосина-Нагана, и не из-за патрона. Схема затвора не очень удачная, предохранитель все портит. Буду повторять Маузер 98, очень хорошая схема, на ее базе сделан легендарный Ремингтон 700, одна из лучших винтовок с ручной перезарядкой. К тому же патрон 8х57 для нее "родной".

Вот в точности копировать патрон я не буду. В конце двадцатого века снайпера отметили особенность, при прочих равных, точнее стреляет патрон, имеющий более крутые "плечики" гильзы — переход от дульца гильзы к телу. Это позволяет точнее фиксировать гильзу в патроннике, точность стрельбы повышается. В конце девятнадцатого века гильзы делали с плавными переходами, боялись проблем с подачей в патронник. Как оказалась — зря, подавать из магазина или ленты и не такую фигню научились.

Я же хочу увеличить диаметр гильзы, увеличу Bolt face — диаметр донца, с 11,8 мм до 13 мм. Объём гильзы увеличиться, можно даже немного уменьшить длину, технологичность гильзы улучшится. Я так сделал со своим патроном 9х27, хоть он длиннее патрона ТТ всего на 2 мм, за счет диаметра объем гильзы гораздо больше. Так что новый патрон будет иметь размерность 8х55.

Заказал в цех ствол калибром 8 мм и длинной 500, но что-то который день не могут сделать, пошел смотреть. Сверлить такой ствол уже умеем, медленно, но получается. Потом по технологии — ротационная ковка по оправке с нарезами. А вот вытащить длинную оправку из длинного ствола уже не получается. Тянули прессом — лопнула оправка, тонкая. Бить, давить — гнется. Потянули с другой стороны — оторвали второй хвостовик.

Вторая попытка — ствол и оправку отполировали, натерли графитом. Проковали, пробуют — не идет. Прессом тянуть не решаются, так и ходя по цеху с композицией "оправка в стволе". В этом состоянии я и застал процесс. Вот так, 300 мм — все нормально, а 500 мм — застревает намертво. Хотя тут еще калибр не 9, а 8 мм — это тоже влияет. Сказал прекратить, будем менять технологию производства.

Нарезы в стволе можно получить и другими способами кроме ротационной ковки — строганием, дорнованием и электрохимической обработкой. Для строгания нужен специальный станок с винтовой направляющей, и инструмент — строгальный шпалер. Так делают стволы для высокоточки, но это довольно сложно.

Дорнованием проще — продавить дорн прессом сквозь ствол, но надо точно выдержать форму дорна, чтобы получить нужный шаг нарезов. И для него нужна качественная сталь — иначе оторвется хвостовик, как у нас, при ротационной ковке. А для рабочей поверхности дорна очень желателен твердосплав, так что пока не по силам.

Электрохимический способ получения нарезов — это как гальванопластика, только наоборот — убирается лишний металл, растворяется. Я таким методом даже печатные платы травил, когда под рукой не было хлорного железа или соляной кислоты, просто в растворе соли, за счет электричества. Там, правда, была проблема — участок меди, потерявший контакт с электродом, перестает растворяться. Но стволу это не грозит.

Электричество у меня есть, для электролита достаточно хлорида натрия. Самое сложное — сделать катод, на бронзовый пруток надо приделать изоляторы, повторяющие форму нарезов. Там где изоляторы прижимаются к каналу ствола — сталь не будет растворяться, а в промежутках между изоляторами будет электролит — там сталь будет растворяться. Для изолятора подходит карболит.

Нарисовал эскиз катода, отдал Аргиросу. Подумали еще немного — позвали ювелира, уж больно работа тонкая. Одно радует — у катода должен быть большой ресурс, он в процессе не разрушается и не зарастает. Если только изолятор раскрошится.

Еще один момент — надо обеспечить довольно интенсивную прокачку электролита сквозь зазор — для выноса растворенного металла и равномерного травления. Электролит пойдет самотеком по медной трубе, надо только обеспечить герметичность стыка со стволом. Изолировать там не надо — напряжение на катод подам с другой стороны — снизу. Ну вот — схема вырисовывается, пусть пока катод делают. Так что еще один шаг к пулеметам я сделал, но что-то сложнее пушек получается.

Но перечитал свои планы — и тут я не прав. Какие тысячи пулеметных патронов? Тысяча — это пулемету на один бой, а бой будет не один, и пулемет, надеюсь, тоже. Значит — десятки тысяч патронов, если не сотни. В одном патроне больше трех граммов пороха, в десяти тысячах — тридцать с лишним килограммов.

Селитры у меня много, если хлопок не привезут — буду делать из крапивы и конопли, с перерасходом химикатов. Но вот графита и камфоры у меня мало. Графит в Крыму встречается, но очень редко, небольшими кусками. Я же объявил на него высокую цену скупки, и для некоторых людей это стало сродни поиску клада. Это как охотники за цветным металлом в моем времени, когда бросового металла уже не стало. Ведь то что они находили, приносило им копейки, на другой простой работе они бы лучше заработали. Но то ли азарт охотника, то ли деформация психики их посылали на поиски каждый день.

А камфара — импортная, привозят издалека, с востока. Заказал персам, не знаю, привезут ли. Без камфары пироксилин довольно быстро разлагается, она как консервант. А так как камфара сама по себе летучая, то это работает только либо в герметичной таре, либо внутри патронов. Патроны — неплохая консерва для пороха, оказывается.

Так что я не смогу обеспечит порохом даже пулеметную роту, а ведь порох понемногу расходует моя небольшая армия — тренировки, стрельбы. Вот произвести эти патроны технически — я смогу. Мы уже сделали шестьдесят тысяч патронов для пистолет-пулеметов. Сто тысяч гильз, это самое сложное — осилим за несколько месяцев. Для этого даже не нужна роторно-конвейерная линия, это не миллионы патронов.

Сто тысяч пулеметных патронов — может показаться недостаточным даже для моей армии, размером в два батальона. Но если их оперативно перезаряжать, то они превратятся в миллион патронов, а это уже заявка на самую сильную армию — в Большой Орде около ста пятидесяти тысяч воинов, больше нету ни у кого.

Но столько оболочечных пуль я точно не сделаю, надо экспериментировать с гальваническим медным покрытием свинца. А как? У меня пока нет длинного ствола, в коротком полноценно не испытать. Даже когда сделают — нет пороха для пулеметов, винтовки сделаю, а пулеметы нет смысла делать без пороха. Делать пулеметы на дымном порохе? Нагаром быстро забьется, надо делать митральезы, да и их надо будет часто чистить. И патрон будет совсем другой и скорость пули будет меньше. В конце эпохи черного пороха, винтовки достигли скорости пули в 460 м/с (винтовка Шарпса), серийного оружия, достигшего 500 м/с на черном порохе я что-то не припомню.

Да и митральеза очень большая и неудобная, почти как пушка, только отдача меньше. Проще из пушки картечью стрелять — проблем меньше. Мне же хочется более мобильного оружия, пусть не ручного пулемета, пусть станкового. Но чтобы двое смогли перенести. Что-то с пулеметами не срастается, пойду туда где прогресс идет.

Это в эллинге сварили корпус корабля, пока еще без надстроек и части палубы. Надо как-то герметичность швов проверить, надо воды внутрь налить. Центробежные насосы из бронзы мы уже давно освоили, вот хочу подогнать локомобиль на берег и накачать воды внутрь корпуса. Но если накачать полный корпус — то это получится сотни тонн, ни корпус ни слип не выдержат. Надо наливать по частям, ставим на место водонепроницаемые переборки. В днищевых шпангоутах под переборками — резьбовые пробки, воду переливать из отсека в отсек. Корабль стоит с уклоном, к морю кормой, нос выше всех. Вот и начали с форпика.

Запустили локомобиль, насос воду качает. Накачали около метра, дальше страшно — слип потрескивает. Сразу обнаружилось несколько заметных течей, всех их тщательно отметили, будем заваривать. Открыли переливное отверстие — вода пошла в следующий отсек — грузовой трюм, но тут эта вода даже не все дно закрыла, включили еще насос.

Качаем воду, а слип уже так хорошо потрескивает. Остановили — в глубокой части уже сантиметров семьдесят, а это тонн двадцать воды. Слип просел немного — продольные полосы немного волнами пошли, но это можно выправить — подклинить. Отметили протечки — в средней части их немного меньше, здесь листы большими кусками приварены.

Так и до ахтерпика дошли. Из дейдвудов выбили деревянные пробки и выкрутили пробку в корме у киля — слили воду по деревянным желобам в море. Сполоснули корпус внутри пресной водой, и стали протирать насухо, чтобы не заржавел. Вот так, хотя бы до ватерлинии швы проверили. Сразу пошли дефекты заваривать.

Но железный корабль надо красить, иначе проржавеет моментально. С красками же сложилось неожиданное разнообразие. Льняное масло я заказывал русским купцам каждый год, но того, что смог накопить хватит, от силы, на треть корабля. Причем подобрали лучший пигмент для этого случая — свинцовый сурик, не путать со свинцовыми белилами. Свинцовый сурик похож на железный сурик — оранжевый. Сильный окислитель, и сам является сиккативом для получения масляной краски из масла. Еще он окисляет поверхность железа до двухвалентного оксида — плотного черного слоя, хорошо защищающий от коррозии даже в морской воде. Токсичность свинца замедляет обрастание корпуса моллюсками. Три в одном — отличная вещь! И получать его нетрудно, надо только правильно подобрать режим окисления свинца в горелке. Ну еще мелко перемолоть и просеять. Так что эта рыжая масляная краска пойдет на покраску корпуса снаружи ниже ватерлинии.

Там, куда не хватит этой краски — будем использовать этот же пигмент на другом связующем. При производстве пироксилина у нас образуются отходы, которые можно считать нитролаком. На лак он не сильно похож — мутный от примесей, непрозрачный. Добавили свинцовый сурик — получилась светло-коричневая нитрокраска, сохнет очень быстро, водостойкость высокая. Прочность немного хуже масляной краски. Будем красить надводную часть борта.

Антип перечитал справочник, и нашел куда применить уксусную кислоту — получил ацетат целлюлозы. Получать ее труднее, чем нитроцеллюлозу, но для нее не требуются стратегические вещества — селитра, серная и азотная кислоты. Тоже получилась не очень чистое вещество, хлопка нет, делаем из крапивного волокна, да и немного пока получили, но будем использовать. В отличии от нитрокраски, ацетатная краска почти не горит, но имеет меньшую водостойкость, будем использовать для жилых помещений корабля. В качестве пигмента — железный сурик вместо свинцового. Его тоже несложно получать, и он не токсичен, к тому же. Вот только его антикоррозионные свойства несколько хуже, чем у свинцового сурика.

Но ведь у меня есть цинк! Больше трех тонн. Хотел было сделать цинковую краску, но задумался. Цинк мне довольно дорого обходится, а в краске большая часть цинковых частиц к листу не прикасается и гальванической защиты не образует, надо бы цинк использовать эффективнее. Гальваническое цинкование — вот эффективный метод. Только на готовом корпусе проводить гальванику сложно, но возможно. Надо защитить самые уязвимые места внутри корпуса — шпации днища — пространство между днищевыми шпангоутами, там всегда скапливается вода и грязь. И особенно нуждаются в защите сварные швы.

Придется проводить гальванику вручную — цинковый электрод, обернутый тряпочкой, пропитанной электролитом. Прикладываем к нужному месту на корпусе и подаем напряжение. Чувствую — не все так просто, надо пробовать.

А вот четвертого варианта краски у нас вдоволь — это каменноугольный лак, его еще кузбасс-лаком называют. Он не очень прочный, но довольно неплохо защищает сталь от коррозии. Будем его использовать там, где не будет механического воздействия — скрытые полости, бортовые шпации трюма.

Попробовали гальваническое цинкование — не очень приятный процесс, находится людям в трюме в это время нельзя, выделяются неприятные газы. Так что получилось оцинковать только днище, используя шпации как ванночки. Так же как и с водяным тестом, шли от носа к корме, потом еще все отмывали от остатков электролита. Зато когда закончили — увидел знакомый тусклый блеск — оцинковка!

Тем временем сварщики закончили плановые сварочные работы — приварили все, что надо было устанавливать в эллинге.

Сделали первый ткацкий станок. Уже нитки перестали путаться, натяжение нитей основы и утка отрегулировали, стала получаться ткань. Причем в механическом, можно сказать, автоматическом режиме. Пока от машины не приводим, крутим руками — но только за вал привода, как если бы крутила машина. Вал крутим, ткань ткется сама, пока не порвется или кончится нить. Вот это достижение! Вот только ткань странная, рыхлая такая. Это из-за нити, это даже не нитка, а пряжа для вязания какая-то.

Посмотреть на еще одну "самоработающую" машину стали собираться люди. Охали, ахали, конечно. Но не все — один мужик выдал: "А что тут такого, вон, пилорама, сама доски пилит, а эта, значит сама полотно ткет " — Что-то избаловал я своих людей " чудесами".

Вот с ниткой надо разбираться — вызвал из Лияша бригадира прядильщиков. Показал, объяснил. Сказал, что такую нить больше брать не буду, надо тоньше и плотнее.

На следующий день за мостом стоит небольшая толпа черкесов, охрана не пускает без разрешения. Вышел к ним, иду по мосту, они бухаются на землю и голосят. Стал выяснять у бригадира — это семьи прядильщиков пришли. "Не губи, не идет нитка по-другому. " Ну вот, и что делать. Из такой нити ткань получается жидкая, бесформенная. Ну не заниматься же благотворительностью. Сказал идти домой, я подумаю.

Схема прядильной машины у нас есть, даже многопоточной. Решил применить схему машины Аркрайта, она дает достаточно тонкую, но прочную нить. Мюль-машина еще лучше, но и сложнее гораздо, да и не нужна нам такая тонкая нить. Но там привод механический, мы планировали от общего вала тут приводить, хотя там мощности мизерные, а в Лияш я паровик ставить не хочу. Есть идея! Делаем срочно одну прядильную машину, на четыре нити, а к ней педальный привод. Совсем простой, с ременной передачей, педали — коленчатый вал из толстого прутка. Только вместо шатунов — ноги велосипедиста, ну и сидение еще. Велотренажер!

Но на вход прядильной машины надо подавать ровницу — узкую полоску продольно-ориентированных волокон шерсти. Пришлось делать еще одну машинку — чесальную. Небольшое колесо с иглами вращается, с одной стороны надо подавать чесаную шерсть, с другой — выходит ровница. Это не так просто, надо было добиться ровницы нужной ширины и плотности. Но вот все заработало.

Позвали бригадира, двух прядильщиц и одного крепкого парня. Сначала прядильщицы освоили производство ровницы. Парень тренировался крутить педали на пустом станке. Велосипедов тут нет, так что ему было непривычно. Затем заправили четыре полосы в прядильную машину, сказал крутить потихоньку. На катушки стала наматываться тонкая шерстяная коричневая нить. Вот то, что надо! Мы для пробы используем темную шерсть, светлую пока откладываем — ее можно окрасить.

Но ровница быстро кончилась. Сделали еще три чесальных машинки. Теперь процесс непрерывный — четыре прядильщицы выдают четыре ровницы. В четырех бронзовых тазиках накапливается запас, и подается в машину. Прядильщицы и "велосипедисты" периодически меняются, бригадир присматривает за машиной — нитка рвется иногда. Производство налажено!

Ручной труд сместился на чесание и получение ровницы — общая производительность выросла в разы. Ну еще много черкесов занято на мойке шерсти. На дальнем краю Лияша, на берегу Кудепсты построили большой сарай — шерстомойная фабрика. Несколько сварных баков из листовой стали, окрашены битумным лаком, от реки по трубе самотеком подается вода, брезентовым рукавом можно направлять воду в нужный бак, у баков внизу слив. Так что воду таскать не надо. Для мытья шерсти используем кил — мыльную глину. Купцы привозят из Инкермана, недорого.

На реке Кудепста тоже пост охраны, в Лияш кого попало теперь не пускают. Общение жителей с внешним миром тоже ограничено, только небольшой список местных купцов ездят на наших шхунах в Мавролако закупаться.

Заправили новую нить в ткацкий станок — ткань получается лучше, но редковатая, нить тоньше. Переделали станок, увеличили количество нитей на сантиметр — ткань получилась гораздо лучше. Что-то знакомое. Это же шинельное сукно! Даже цвет почти такой же!

Так, уже лучше. Прикинул производительность прядильщиц, рассчитал сдельные расценки, не забыв про "велосипедистов" и оператора станка. Объявил тариф бригаде, посчитал вместе с ними их доход — получалось заметно ниже чем у моих в Адлере, но для Лияша это было очень хорошо, тем более — работали, в основном, женщины, а это даже слишком хорошо, по местным меркам. И на следующий день они ко мне чуть ли не с требованием — " Еще станок давай!"

Второй станок делали не спеша, учитывая недостатки прошлого. Больше стали использовать стальных деталей и бронзовых втулок, увеличили кручение нити. На этом станке нить стала получаться еще немного тоньше и прочнее. Заправили нить в ткацкий станок — сукно получилось тоньше шинельного, ближе к костюмному, только не такое гладкое, тут еще и полотняное плетение влияет. Но по сравнению с сукном на рынке — разница очень заметная, все-таки равномерность работы станков сильно влияет на качество ткани. Да и такого тонкого сукна я здесь не встречал еще.

Раз пошло такое качество — запустил в дело запас светлой шерсти, первый же кусок окрасили мовеином. Ткань получилась шикарная — даже яркая слишком, но тут такое любят. Послал в Мавролако, и письмо Еремею написал, чтобы не продешевил.

Собрал, подсчитал все свои затраты на производство сукна: закупку и мойку шерсти, чесание, прядение. Ну на ткацком станке только заправлять надо долго, когда работает — ткачу и особо делать нечего, нитка рвется нечасто. Подсчитал себестоимость неокрашенной ткани без учета создания и износа станков — получается раза в три дешевле рынка. И это без учета лучшего качества нашего сукна. Нормально так станок прибыли приносит, а чтобы его ресурс увеличить, надо будет новые станки из стали и бронзы делать.

Стал подсчитывать предполагаемые доходы от торговли, и тут сказал себе — "Стоп! Я не для этого ткань создавал. Я же хотел своим людям уровень жизни поднимать!" А то опять получится как в Советском Союзе — все самое лучшее — на экспорт, а своим — фигу с маслом.

Хотя я уже начал двигаться в этом направлении — разработали и сшили первую шинель — двубортную, с хлястиком и отложным воротником. "В однобортном сейчас никто не воюет". Подогнали под меня — одел, походил — отлично. То что надо для местной сырой зимы, с дождями и промозглым ветром с моря. Шинель даже промокшая продолжает греть, а бушлат или ватник намокание плохо переносят.

И еще один момент — если к колючей проволоке прикоснуться тканевым бушлатом, колючка цепляет, тянет нитку. А из шинели колючка выходит спокойно, если в стороны не дергать. Но главное — длинные полы шинели закрывают ноги, если нет сильных морозов, то и теплые штаны не нужны. Причем теплоизоляция изменяемая — стоишь на месте — шинель прилегает к ногам достаточно плотно, согревает. Если идешь — пространство под полами "вентилируется", меньше потеешь.

Благодаря разрезу сзади до хлястика — удобно сидеть в седле, полы прикрывают ноги. В принципе, шинель для этого и разрабатывали, но для верховых шинель нужна подлиннее — до пят.

Шинель одобрил — принял на вооружение. Разворачиваем швейные цеха — нашлась работа для адлеровских девок и баб. Четыре избы с большими окнами отвели под швейное производство. Разделение труда — закройщицы отдельно, швеи — отдельно. Шьем три разных размера — перекрывает все потребности, сильно худых и сильно толстых в армии нет. Только на половине шинелей рукава сразу не подшивают, подгоняют уже под конкретного солдата.

Пуговицы сделали бронзовые, с орлами. На петлицы себе поставил эмблемы в виде герба — двуглавый орел в шестеренке. Для солдат уже пора вводить эмблемы родов войск. Пехота — звезда в шестеренке, артиллерия — скрещенные пушки. Кавалерию не сразу вспомнил — сабли и подкова. Штурмовикам букву "Ш" так и оставил. Морякам — якоря.

Только для моряков шинель слишком длинная — сделали суконный бушлат выше колена. Бушлат должен быть черным, но черной анилиновой краски было мало. Использовали старый метод — кожура грецкого ореха. Прокрасили и без того темную шерстяную нить — цвет получился темно-коричневый.

Тут еще одно изменение цвета было — полосы на Андреевском флаге я красил с помощью индиго, но он быстро линял и смывался, да еще стоил недешево. Поменял на мовеин — теперь в этой реальности Андреевский флаг не с голубым, а с сиреневым крестом. Одел экипаж "Спартака" в новые коричневые бушлаты, подняли флаг с сиреневым крестом, смотрю — что-то тут цветопередача нарушена. Ну ладно, зато все новое и яркое.

Оценил производительность швей — получается, что шинели на всех закончат шить к весне, а то и к лету. А тут в мае уже такая жара, что никакая шинель не нужна. Медленно шьют. Есть у нас прообраз швейной машинки — но она дает небольшой прирост скорости шитья только на толстых тканях, вот шинели на ней и шьют. Только одна она, да и прирост скорости небольшой.

Пошел я в конструкторское бюро — стал рассказывать про настоящую швейную машинку. Смотрю — Иван что-то ерзает, сказать хочет.

— Что у тебя?

— Так это, Командор, я делаю машинку такую, но другая она, не как ты говоришь.

— Делаешь?

— Ну почти сделал, отлаживаю.

— Сделал почти? А где она?

— Дома.

— А ну пошли!

Пришли к нему домой. Да, не очень похожа. Столик, снизу две педали, но колеса нет, рычаги да храповик. Игла, как на нашей первой машинке ходит снизу вверх, а челнок сверху, только не круглый, а тонкий и длинный, и подается рапирой. Это он на ткацком станке подсмотрел. Это же как в старом Зингере — челнок-пуля, только все работает прямолинейно, без вращательного движения. А работает ли?

— Ну-ка, показывай!

— Вот тут надо нитки все вставить и ткань плитой прижать. Потом нажимаем эту педаль — игла выходит, чуть отпускаем — петля появилась. Нажимаем другую педаль — челнок прошел, отпускаем — обратно. Теперь отпускаем первую педаль — стежок готов. Ну почти — тут неплотно получается — петля висит.

Да, работает, можно сказать. Только работать будет плохо и недолго — много ошибок, одни я уже вижу, а другие обнаружатся только в процессе доработки и эксплуатации. Натяжителя на челноке нет — вот и петля висит. Да и шить двумя педалями — очень медленно, руками быстрее, наверное.

— Молодец, Иван! Такую машину сделал! Только машину по этой схеме надо будет долго отлаживать. Давай делать машину по моей схеме, там я хоть знаю как что делать. Смотри — самое интересное — это вращающейся челнок, вот этим острием он нитку поддевает…

Сначала сделали деревянную модель, но не целиком, только кинематику. Потом была полностью бронзовая машина, с рамой вместо корпуса, чтобы было видно, как работают рычаги. Машинка после третьей переделки уже начала шить. Когда строчка стала уверенной, начали проектировать серийную модель, думал — сделаем копию Зингера. Но у меня была только схема швейной машинки, но не было полной технологии ее производства, и как сделать такой сложный корпус из чугуна, я так и не понял.

Корпус сварили из проката, сделали съемную крышку на винтах. Получилась заметно больше размером, чем Зингер, да еще корявая от сварки, пришлось еще корпус снаружи шлифовать, чтобы ткань не цеплялась. Что-то я даже конструкцию девятнадцатого века повторить нормально не могу. Ну ладно, главное — работает, это уже вторая машинка, первую — бронзовую, уже вовсю эксплуатируют.

Шинели военным шьют, надо и об остальных подумать. Шинельное и тонкое темное сукно начали продавать в магазине Адлера. А вот с ценой было сложно — ставить на уровне рыночной — дороговато даже для моих. Считать от себестоимости плюс торговая наценка — будет сильно ниже рынка, быстро сообразят покупать в Адлере и продавать в Мавролако. Так еще никто не делал, но запретить это я не могу. Назначил промежуточную цену — заметно ниже рынка, но не в два раза, пока что поползновений на перепродажу нет.

Но это с темным сукном еще просто — разница между рыночной ценой и себестоимостью всего раза три. Со светлым и сиреневым сукном ситуация еще хуже — светлого почти нет, все уходит в покраску, а сиреневое очень дорогое. Каюсь — продаю в Мавролако, и деньги нужны и новый товар нужно разрекламировать, надо чтобы новая ткань дошла до крупных купцов и знатных клиентов, тогда и цена будет и объем.

Так что даже за половину рыночной цены сиреневого сукна, мои одеваться не смогут, не по карману. Но и при такой разнице в Адлере и Мавролако побегут перепродавать. Как же быть? Вот так, хочешь лучше людям сделать, а большинство то в серебро переведут.

По карточкам выдавать, по норме? Так все равно продавать не запретить? Или запретить? Сделать служебной. Служебная одежда — это форма. Всех в форму одеть. Кроме военных и госслужащих можно еще сословие создать — мастеров, расписать таблицу соответствия чинов, званий и разрядов. Как я понимаю — чины и форму тут любят и уважают. И задать соответствие одежды чину. Вот и до желтых штанов — "ку" два раза, дожил.

Но ведь это можно не только на одежду, а на и остальной быт распространить, жилье в первую очередь, но вот на еду не стоит. Ведь за еду платят своими деньгами, а дома — служебные, государству принадлежат. Да и ограничивать людей в выборе еды — это жлобство какое-то. Есть деньги — покупай.

Вот в армии выбрать себе еду не особо могут, так тем более — пусть офицеры с солдатами едят из одного котла, и единство в армии лучше будет, и меньше шансов, что солдаты едой потравятся.

А если человек и не военный, и не чиновник, и не мастер? Не про жен сейчас речь, они пусть по мужу считаются. Скажем не бездельник, а купец честный, налоги и пошлины платит. Так его тоже в табель надо? Тут думать и думать надо. Какой-то махровый социализм получается. С другой стороны — вполне понятные внутрикорпоративные порядки. Но если социализм — то какой тогда купец? А если корпорация — то самостоятельный купец не может быть внутри ее. Что-то понятийная путаница какая-то. То не путаница, то бардак в голове у вас, батенька, тараканы натоптали.

Но тут мои думы прервались известием — сукно кончилось. И сукно кончилось, и нитка, и шерсть. Купцы говорят — по всему побережью шерсть скупили, и в степи, что доступна, скупили тоже. Оказывается, мало шерсти, не стригут ее особо. Как же так. Шерсти хватило на четыре десятка шинелей, а вот на сиреневом сукне уже неплохо заработал.

Глава 18

Пронизывающий, холодный ветер дует с моря уже несколько дней. Особенно холодно на металлургическом комбинате, стоящем на самом берегу. Даже поставили высокий забор между домной и морем, а то сильный ветер мешал работе. Но оказалось, что это еще только начало, буквально за несколько часов ветер усилился, и разыгрался шторм, какой я еще не видел на Черном море.

Поднялись высокие волны, они стали перехлестывать через нашу подводную косу, и внутри нашей виртуальной бухты мощный прибой разбивался о берег, бухта перестала выполнять свою защитную роль. Две шхуны ушли штормовать в море, попробуют зайти в бухту Пицунды, при таком направлении ветра там должно быть затишье. "Архимед" еще не успели спустить со слипа, хотя ремонт на нем почти закончили. И добычей штормового прибоя стала только одинокая трофейная фуста, лежащая на пляже. Волны били в корму и борт галеры, раскачивая ее. Дерево набора тихо скрипело, жалуясь на судьбу, но шум моря заглушал эти звуки.

Но люди пришли на помощь, и оттащили галеру дальше от воды. Прибой сам помогал им в этом, посылая импульсы-волны в нужном направлении, добровольно упуская жертву из своих мокрых рук. А может он и сам хотел спасти галеру, только ему не хватало сил.

Шторм стал стихать так же быстро как и начинался. Ветер стал умеренным, только волны еще сохраняли набранную силу. Пароход "Спартак", тянущий мавну с грузом руды с таманского полуострова, попал в зону шторма. Он долго рубил винтом воду изо всех сил, чтобы ветер и волны не выкинули его на берег. Ветер ослабел, и у парохода появилась возможность маневрировать.

Но шторм не прошел бесследно — в борту мавны открылась сильная течь. Вода поступала где-то под слоем руды, и малочисленная команда баржи ничего с этим не могла сделать. Сначала яликом на канате перевезли с баржи на пароход команду рулевых. Уже собирались рубить буксировочный канат баржи, как на горизонте появился Адлер.

Капитан посмотрел на волны, перехлестывающие подводную косу, и понял, что зайти в эту бухту он никак не сможет. Тем более, с тонущей баржей "на хвосте". Надо баржу выбрасывать на берег. Но до берега она не дойдет — ляжет на мелководье, прибоем разобьет. И будет у кучка руды и досок в море. А вот на подводной косе глубина уменьшается резко, пароход может пройти совсем рядом. Но главное — эта куча руды превратится в волнолом, очень нужный нашей бухте. Пусть небольшой участок — но попробуем перекрыть.

Пароход набирал скорость, разгоняя баржу для финального броска. И в нужный момент капитан подал команды — "Право руля!" и "Руби канат!" Бывшая галера, почти не сбавив скорости, со скрежетом влетела на подводную косу, остановилась и легла на борт. "Спартак" отвернул в море и пошел в Песонку, переждать шторм.

Капитан метил выбросить баржу напротив причала, но немного промахнулся — мавна легла ближе — между траверзами причала и эллинга. Но, как оказалось, это не имело большого значения — получившийся волнолом создавал "тень" шириной метров сорок, но эта " тень" в волнах сходила на нет уже через полсотни метров, а ширина бухты более полутора сотен метров. Так что нужен волнолом длиной метров двести, но уже за этим можно пришвартовать одну или две шхуны.

Так что наша баржа с рудой превратилась в кучу балласта. И это не единственная наша потеря в металлургии, вскоре прогорел конвертор. Во время дутья, на его боку появилось раскаленное пятно — прогорела внутренняя футеровка, в пятне появилась дырка, и потекла расплавленная сталь.

Когда конвертор остыл, его осмотрели и решили делать новый. Во-первых, футеровку всю надо делать заново — а это самая трудоемкая часть. Во-вторых, сделать конвертор можно лучше — мы накопили опыт. Вот только это все займет время, а домна без конвертера может производить только чугун, уже сейчас отливают только слитки — у нас нет потребности в столь массовом чугунном литье. Так что решили останавливать домну, ну это мы умеем — в Чернореченске останавливали множество раз.

Подвели итог работы металлургического комбината — за все время работы в Адлере произвели чуть более трехсот тонн чугуна и стали. В основном это стальной прокат.

Всем металлургам дал неделю отпуска. Потом разделились — часть пошла делать новый конвертор, литейщики занялись вагранкой, а подсобники распределились по остальным производствам.

В эллинге закончили варить и покрасили корпус корабля. Пока сохла краска, через эллинг прошло все население Адлера. Почему-то всех восхищал ровный стальной борт, покрашенный коричневой краской. Краска скрыла сварные швы, и корабль казался единым куском металла, с плавными изгибами.

Установили дейдвуды, винты и кингстоны. Уже можно спускать корпус на воду, и доделывать у достроечной стенки. Но там холодина — чуть выше ноля, и работать в эллинге гораздо приятнее. К тому же не установлена на место подводная часть слипа, также по причине холодной воды. Поэтому решили продолжить работы по сборке корабля, только не будем устанавливать самые тяжелые агрегаты — машины и котлы, есть опасность, что их сорвет с фундаментов при спуске на воду. Ну и не будем ставить тяжелые вещи, которые легко устанавливать — орудия, якоря и т. д. Да и мачта просто не влезет в эллинг.

Отправили торговый караван в Средиземное море через проливы. Пошел "Архимед" и две шхуны, чужих купцов не брали, только наши приказчики. Но в основном поехали военные, основная цель экспедиции — разведка, военная и торговая. Приказчики берут с собой желтую и сиреневую ткань, бумагу, образцы стали, красный перец — чили. Стекло не везут, не делаем, сырья — поташа мало.

Одна из проблем — малая дальность хода парохода. Угольщик заправит его перед Босфором, но до Генуи ему все равно не дойти. Пароходы наши не для дальних путешествий, в радиус хода "Архимеда" попадает только Эгейское море, а там уже война осман с Венецией началась. Но попробуют поторговать с кем-то еще кроме Турции.

В поход пошли самые опытные капитаны шхун, они должны будут проходить проливы под парусом — без весел и помощи парохода, как сложится ситуация в Эгейском море — неизвестно.

На каждой шхуне и "Архимеде" по 65-мм орудию, еще один миномет взяли. По отделению карабинеров еще, на случай угрозы абордажа. Ничего лучше для ближнего боя у нас нет, одна пушка, даже с картечью, может не справиться.

Перед отправкой каравана успели сделать немного шрапнельных снарядов. Со шрапнелью оказалось все непросто. Я считал что самое сложное — дистанционная трубка, и начал с нее. Трубка у нас уже есть, в единичных экземплярах, можно к снарядам приступать.

Шрапнель бывает двух видов — диафрагменная и с центральным зарядом. Центральный заряд располагается по оси снаряда, вокруг него — ГПЭ — шарики или ролики. При взрыве элементы разлетаются по радиусу в поперечном направлении и, частично, вперед. По такому принципу работают боеголовки ракет ПВО, главный плюс тут в том, что энергию поражающим элементом придает сила взрыва заряда, тот же ТНТ даст очень энергичные осколки, а значит можно использовать гораздо более мелкие ГПЭ, следовательно, их можно загрузить много. Второе — почти вся масса снаряда приходится на ГПЭ и корпус, который превращается в осколки. Эффективность использования массы снаряда очень высокая.

Дальше пошли недостатки — снаряд должен взорваться над головами противника, перелет-недолет даже в полсотни метров резко снижает эффективность, а то и снижает ее до нуля. Для этого нужны качественные дистанционные трубки и хорошо обученные артиллеристы. Кроме того — в противника полетит не более трети осколков и элементов, остальные вверх и в стороны. Так что эффективность использования массы снаряда можно делить на три.

Диафрагменная шрапнель работает по-другому, снаряд представляет собой довольно тяжелый стакан с крышкой-обтекателем, летящий дном назад. На дне небольшой заряд пороха, далее — ГПЭ. При срабатывании трубки сгоревший порох выталкивает элементы из стакана вперед, и они летят расходящимся снопом по той же траектории. Этот сноп летит сотни метров и накрывает соответствующую территорию. Снаряд должен сработать за сто-триста метров до противника, так что вероятность правильного использования диафрагменной шрапнели выше, но и она требует высокой квалификации артиллеристов.

Первый недостаток в том, что энергию элементам придает сам выстрел из пушки, вышибной заряд дает лишь небольшую прибавку скорости, менее сотни м/с. А у меня в выстрелах черный порох, начальная скорость снаряда 400–440 м/с, да еще и частично теряется в полете. Увеличить начальную скорость можно за счет применения в зарядах бездымного пороха, но я этого себе позволить пока не могу — слишком мало произвожу пироксилина.

Второй недостаток в том, что стакан, корпус снаряда, составляет значительную часть массы снаряда. Наиболее близкий пример — шрапнельный снаряд для горной 2,5 дюймовой пушки Круппа образца 1883 года. Вес снаряда 4,15 кг, а на долю поражающих элементов приходится всего один килограмм, сто пуль массой 10,7 грамм, всего четверть. И этот корпус на осколки не дробится, летит болванкой.

И еще, так как снаряд летит почти горизонтально, в противника попадает лишь нижний полуконус снопа элементов, верхний полуконус пойдет с большим перелетом или в небо. Так что эффективность использования массы делим еще на два, получаем одну восьмую. Поскольку поражающие элементы у диафрагменной шрапнели крупнее, им лететь дальше, то по количеству ГПЭ диафрагменная проигрывает центральной еще больше.

Так что важнее не коэффициент использование массы снаряда, а количество пуль, летящих во врага. Как не экономь массу стакана в диафрагменной шрапнели, заметно увеличить количество пуль не удасться, места не хватит. Для увеличения плотности укладки ГПЭ в боеголовках ПВО стали применять ролики, кубики и подобную им геометрию. Но это если элементам лететь десятки метров. А пулям диафрагменной шрапнели надо лететь сотни метров, и тут становится важным низкое сопротивление воздуху, и у шариков тут преимущество.

Сделали оба вида шрапнели, сначала испытали на земле без выстрела. Результат у диафрагменной предсказуем — похож на слабый картечный выстрел, пули в склон холма зарывались, а от бревен отскакивали. Но это они без начальной скорости снаряда. Стрельнули из пушки, но трубка сработала слишком поздно, и плотный пучок пуль прошел рядом с мишенью, основательно вскопав землю. Второй выстрел был удачнее, в мишень попало всего несколько пуль, но и это позволило оценить их энергетику — пули заходили в дерево на три-четыре сантиметра, очень прилично. Так что по скоплениям войск стрелять — самое то. И по кораблям можно, матросов и гребцов выкосит, паруса в дырочку.

Вот шрапнель с центральным зарядом — очень результативно! Все вокруг взрыва, на десятки метров, в решето. Тол очень хорошо разгоняет элементы. Вот бы такое взорвать точно над противником! Но с нашим качеством дистанционных трубок это маловероятно. Хотя смотря какая цель. Вот как в дунайской войне — османы стояли квадратными километрами, промахнуться было трудно. Один такой снаряд, взорванный на высоте 20–40 метров, убивал бы десятки врагов, при таком плотном строе, в снаряде 250 пуль по семь грамм. Кстати, не шарики, а ролики — коротко нарубленный пруток из мягкой стали, десять на двенадцать миллиметров.

Строго говоря есть еще пару видов шрапнельных снарядов. Один — комбинация: снаряд с центральным зарядом и бризантным ВВ, в головной части которого полусфера с пулями. Формируются и радиальные снопы, и передний конус. Но если цель не километровая, то поражать будет или та или эта группа элементов, а передняя группа элементов довольно небольшая. Так что получается универсал, который в чём-то хуже обоих вариантов.

Четвертый вид — осколочно-пучковые снаряды, это уже двадцать первый век, попытка эффективно сформировать передний конус поражающих элементов, либо вариации на эту тему. Но для того чтобы избавиться от паразитной массы стакана увеличивают количество и "качество" ВВ, точно рассчитывают геометрию частей снаряда. У меня нет точных данных по этим снарядам, тут нужна большая экспериментальная работа, не успеваем.

Поэтому сделали два первых вида снарядов, но всего по десятку — сложно и трудоемко это все. Так что основной боезапас состоит из картечи и ОФС.

Думал я над методами неэкономической мотивации людей, и решил подойти системно. Вот у нас есть два сословия — военные и госслужащие. Госслужащие — слово не подходящее. Государственники — лучше. Державники — еще лучше! А ведь можно всех людей разделить на сословия, как на касты в Индии. Только сословия будут не жесткими, наследственными — а по желанию и возможностям. Чтобы стать солдатом, надо хотеть быть солдатом, и уметь им быть.

Для начала надо охватить рабочих, значит кроме сословий воинов и державников будет третье сословие — рабочие и мастера. У мастеров будут разряды — семь, была такая традиция. Самый нижний — мастер первого разряда, ниже его идут рабочие третьего разряда, второго и первого. Всего десять разрядов.

Свел все в одну таблицу, за основу взял военных — после поручика добавил капитана, майора, полковника, генерала и маршала. О! Себя добавил — командора. Командор — чин первого класса, солдат двенадцатого, но это еще не все. Стал сводить соответствия — державники уже приведены — солдату соответствует младший писарь. Теперь работное сословие — мастер первого разряда — двенадцатый класс, седьмого — шестой класс, соответствует армейскому капитану, это очень круто, выше мастеров не будет.

Еще три рабочих разряда составляют тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый классы чинов. Добавил шестнадцатый — для тех, кто пока не при делах. Еще у военных есть рядовые — это тринадцатый класс. Ну вот, уже видна система.

И вот, в соответствие с классом гражданина, он будет получать блага от государства — на первом этапе это жилье и одежда. Жилье будем строить, более комфортабельное, многие живут довольно тесно, как раз освободились подсобники в металлургии.

Вот с цветной тканью для одежды не знаю как быть — ткань или сиреневая или не сиреневая, мало градаций. Ну еще желтая. И с какого класса вводить? Что-то пока не сходится.

Начал присуждать разряды мастерам. Написал Положение о квалификационных Комиссиях. В комиссию должны входить коллеги мастера, представители потребителя продукции, местная власть — консул. Попытался написать систему требований так, чтобы не девальвировать высокие разряды. Все-таки седьмой разряд соответствует армейскому капитану, а это командир роты. В случае, если нет специалистов, умеющих оценить квалификацию в этой отрасли, то оставлял это право за собой.

Много мастеров получилось среди токарей и фрезеровщиков, в основном первый и второй разряд. Третий разряд получили единицы. Но в каждой отрасли, в каждом производстве ведущий мастер получал второй-третий разряд. Четвёртый разряд первому присвоили лучшему электросварщику. Он варит трубчатые котельные модули, и при этом сам их сортирует по предельному давлению — вот так, на глазок, как шов лег. Проверяем опрессовкой — почти всегда сходится. Только у него получаются модули, выдерживающие двадцать атмосфер, мы их эксплуатируем на четырнадцати.

Модули, которые не держат большое давление, тоже востребованы. Мы их ставим на котлы локомобилей, там стоят машины с качающимися цилиндрами, они больше шести-семи атмосфер не выдерживают. Да и мощности там небольшие пятнадцать-двадцать лошадиных сил, а часто нужно и того меньше. САГ потребляет пять-семь киловатт, это меньше десяти лошадей.

У меня же шерсть кончилась! Я-то думал — овец много, и шерсти много будет. Но что-то татары не горят желанием стричь овец. Денег это много не приносит, да и не у всех даже есть ножницы для стрижки. Но главное в том, что стригут только длиннорунных овец, а большинство овец с короткой шерстью. Причем длиннорунные это не мериносы, у мериносов шерсть тонкая, а у этих — толстая. Нить получается прочная, а вот ткань из нее — довольно грубая, немного колючая. Но для шинелей большой разницы нет.

Короткорунных овец тоже стригут, но для производства кошмы — войлока, довольно рыхлого, из него делают одеяла, шатры, юрты.

Черкесы начинают стричь, ножницы покупают. Зачастую даже в долг под будущую шерсть, но стада у них в разы меньше татарских. Получается, что шерсть будет скоро поступать, но немного, загрузить мою текстильную промышленность нормально не получится. Поехал в Мавролако, на рынок, посмотреть, может что придумаю.

Хлопка на рынке нет, зато есть лен. Точнее пенька, грубое волокно из поскони, мужского растения конопли. Канатная мастерская, в которой я сам часто морские канаты покупал, перебралась из Каффы в Мавролако. Осенью купцы привезли много пеньки, мастерская столько не потребляет. Тонкое конопляное волокно — матерку — разобрали на ткань, в здешнем жарком климате она ценится, а посконь для одежды слишком грубая. Вот и лежит пенька у купцов. Купил много пеньки, и не очень дорого.

Волокно уже обработанное, надо только чесать и прясть, так что мойщики шерсти опять без работы. Через прядильную машину пошло не сразу, пришлось подстраиваться. Но вот получили тонкую и прочную нитку, гораздо прочнее шерстяной. Только колючую, иногда твердые волокна встречаются — вот почему ее для одежды не используют, ткань даже более колючая чем сукно. А может надо как-то по-другому выделывать, все-таки это волокно для канатов шло.

Заправили в ткацкий станок — пошла ткань, парусина. Ровная такая, прочная, колючая немного на ощупь. Отличные паруса выйдут из такой ткани, вот только узкая ткань, всего шестьдесят сантиметров. Решили еще один станок делать, широкий, на метр двадцать замахнулись. Пока делают, будем нитку накапливать. Только ненадолго пеньки хватит при такой производительности — ведь новых поступлений на рынок пока не будет, это не шерсть. Простаивает легкая промышленность.

Заготовитель шерсти, на мой вопрос — "шерсть привез?", говорит:

— А может шерсть со шкур стричь?

— Как со шкур?

— Ну татары и ногаи невыделанные шкуры продают за бесценок. Вот их купить, и с них стричь.

— Ну-ка, ну-ка. А цены какие?

Стали считать. Если брать длиннорунную шкуру, то все равно выгодно получается. Но ведь еще сама шкура остается — если ее выделывать как кожу, то хорошо в плюсе остаемся. Интересно, а почему так все не делают? "Овчинка не стоит выделки". Стал разбираться. Местный процесс выделки, очистки и дубления шкур очень непростой. И расходники они используют сложные — там и отвары, и кисели и навоз. Весь алхимический набор.

У нас же процесс намного проще. Используем нормальные кислоты и щелочи, глицерин для жирования. И еще ноу-хау — формалин. У меня этим занимается мастер скорняк-кожемяка, и кожи делает и меха, если овчину можно мехом назвать. Второй разряд ему присвоил при этой реформе, при нем рабочий третьего разряда. Посмотрел техпроцесс — довольно эффективно с нашей химией получается. Но объемы небольшие, делают не спеша.

Поговорил с мастером — что надо, чтобы увеличить производство в 10–30 раз? Ну то что больше людей, это понятно. Надо много емкостей с водопроводом и сливом, как на шерстомойке. И стиральную машину, что белье стирает, только больше раза в три.

Поставил задачу — строим кожевенную фабрику в Лияше, рядом с шерстомойкой. Работать будут местные черкесы. Наладите производство — каждому повышу разряд, будешь мастером третьего разряда, а рабочий мастером станет. Будем скупать шкуры, стричь, кожу выделывать. Только надо заготовителей научить шкуры различать — где мокросол, где сушеная, где мороженная, а где гнилая. Таблицу закупочных цен мы уже начали составлять.

Довольно быстро все построили — сарай сколотили за считанные дни, из листового железа сварили баки, покрасили кузбасс-лаком. Трубы для водопровода тоже электросварные. "Стиральную машину" сделали из стали, бронзу пожалел. Не успеет заржаветь — работать будет непрерывно. Приводить стиралку от паровика — это слишком. Сделали беличье колесо диаметром три метра, в нем идет человек, колесо крутиться — машина работает.

Пока строили, заготовители навезли шкур, в основном длиннорунного мокросола, но короткорунный тоже попадается. Его тоже стрижем и моем, пойдет на набивку матрасов, любят у нас это дело. В Адлере матрас с шерстяной набивкой вещь нужная и персональная, приличные люди только на таких спят.

Фабрику построили быстро, а производственный процесс производства кож налаживали довольно долго. Некоторые этапы требуют просто времени сами по себе — вымачивание, отлеживание. Но постепенно производство наладилось, и сукно пошло, и кожа, и овчина.

С цветами сукна придумали — у нас четыре исходных цвета нити — темная, светлая, желтая и сиреневая. Но ведь в ткацкий станок можно заправлять нить не одного цвета! Можно основу одного, а уток — другого. И основу можно из разных нитей набирать. В результате получили больше десятка разных оттенков, без узоров, просто оттенки цвета разные.

Пошла массово тонкая овечья кожа, нескольких оттенков. Самую темную грецким орехом красили. Часть послал на продажу в Мавролако, чтобы производство окупалось. А сами начали осваивать производство кожаных изделий. Очень удачная получилась куртка из кожи. Такая куртка поверх суконной рубахи — получается очень удобно для южных холодов.

Вот только с распределением одежды пока ничего не придумал — сиреневую пока никто не носит, все увлеклись кожаными куртками, а суконную верхнюю одежду носят из темного сукна, как и я. Пока только тарифную сетку к табеле о рангах добавил.

Мы же набрали две сотни рядовых из греков-мигрантов, сейчас в Мавролако учебка, Игнат и сержанты проводят там курс молодого бойца, опыт уже большой. Но это самое большое разовое вливание в нашу армию, и к вопросу ассимиляции надо подойти серьезно. Опять придется делать упор на русский язык, на погружение в новую среду. Придумали такую схему — у нас сейчас сорок стрелковых отделений, это те, которые доступны — без Шахтинска и Таны, без ушедших в поход. Освобождаем по одному месту в отделении, людей получается больше — станет 46 отделений, в каждом по одной вакансии.

Из рядовых отбираем 46 самых лучших, переводим в солдаты. Конкурс будет четыре человека на место, будут стараться как рыба об лед. И распределяем их в войска, будет по одному новичку в отделении — отличное погружение в новую среду. И правило — ни слова по-гречески, иначе — наказания, легкие телесные.

Вот дальше придется делать паузу, хотя бы недели три. Ничего, скажем оставшимся рядовым что они никудышные вояки, будем пока использовать на тяжелых работах, бревна таскать. Таким темпом производство досок в Адлере придется прекращать, их в Мавролако будет избыток.

Далее повторяем, только отделений станет уже 54, второй цикл. Надеюсь, получится, забудут греческий и станут настоящими рыцарями Русского Ордена. Это название уже серьезно ходит в армейских "кулуарах". На мои попытки отрицания отвечают понимающей легкой улыбкой — "ну значит Тайный Орден, понимаем, не дураки".

Сделали катод для получения нарезов в стволе электрохимическим методом. Собрали установку — на высоте трех метров медная емкость с солевым раствором — электролитом, вниз идет медная труба с краном. В раструб крана вставляется ствол с катодом, электролит стекает в кувшин. Подведено 12 вольт от общего аккумулятора, несколько резисторов для регулировки тока, амперметр и набор песочных часов.

Амперметр уже местного производства — размером с небольшую книгу, но показывает уже довольно точно. Показывает, а не измеряет, но для этих целей — достаточно. И еще — все амперметры и вольтметры на разное предельное значение. Вот вроде делаем одинаковые приборы, начинаем градуировку по образцовому прибору — предел измерения все время разный получается, да еще шкала нелинейная какая-то. Амперметр шунтом подгоняем до нужного значения, но даже с шунтом его полное сопротивление слишком велико. Так что нужно делать чувствительные миллиамперметры, и уж из них делать шунтом — амперметр, делителем — вольтметр.

Для первого раза взяли заготовку револьверного ствола, и просверлили на восемь миллиметров. Пустили электролит, включили ток — записали значение, засекли время. Надо подольше, чтобы хоть нарезы увидеть. Электролит по кругу доливаем. Выключили, разобрали. Ого! Вот это нарезы! Наверное, миллиметровой глубины. С такими стрелять нельзя, но теперь у нас есть данные для расчетов.

Второй ствол, уже длинной 500 мм, почти получился, но плохо закрепили катод, и нарезы "размазались". Жалко, столько сил ушло на сверловку. Вот третья попытка увенчалась успехом — нарезы получились ровные, нужной глубины. А ведь это проще ротационной ковки, когда есть электричество. И глубокие нарезы в первой попытке натолкнули меня на мысль — пушки можно также нарезать. Потому как то, что мы делаем ковкой — и нарезами назвать сложно. Нарезов всего восемь, и проковываем мы их на очень небольшую глубину, иначе оправка застревает. Вот с пушкой что-то получается проковывать, потому как оправка толстая, и ее можно выпрессовывать с большим усилием. Но из-за того что нарезы мелкие, появились проблемы со стабилизацией снаряда, они начинали кувыркаться.

Сначала помогала чистка — после тщательного удаления нагара ситуация улучшалась, но, со временем, и это перестало помогать. Стали разбираться — нарезы забиты медью от ведущих поясков. Чистили бронзовым ершом, растворяли нашатырем. Очистили, но это довольно трудоемко, а главное — надо делать довольно часто, нарезы неглубокие, забиваются быстро. А если в бою? Стали добавлять свинцовый размеднитель, к медному кольцу припаивали свинцовое. На стволе откладывалась не чистая медь, а его смесь со свинцом и оловом. При вспышке от выстрела, олово и свинец плавятся, и растворяют медь. Этот сплав уже более мягкий, и выносится следующим выстрелом. Но и это не всегда помогает, нарезы часто забиваются. Так что надо делать нарезы глубже, и их надо больше, электрохимический метод делает это легко. Можно даже делать нарезы с переменным шагом — прогрессивная нарезка. Но это потом, пока сделаем обычную — поставил задачу сделать катод уже для пушки.

Винтовочный ствол мы наконец-то получили, остальные детали винтовки уже готовы. Больше всего проблем вызвал ресивер — из-за фрезерования. Мы уже научились делать неплохие фрезы из У8А, но производительность у них довольно низкая, даже под СОЖ. Так что сначала отковали заготовку ствольной коробки максимально точно, чтобы уменьшить объем фрезерования.

Винтовку даже до конца собирать не стали, подачу из магазина надо долго подгонять, пошли испытывать в однозарядном режиме. Двадцать гильз 8х55 уже готово, начали со свинцовых пуль — 14 грамм. Для измерения начальной скорости пули использовали баллистический маятник.

Начали с малых навесок, стреляли по мишени, чтобы уловить момент срыва пули с нарезов. Чуда не произошло, где-то при скорости 350 м/с пошли "утюги" — пули прилетают боком. Савва стрелял молча, а Ивашка, теперь уже сержант Иван, посмотрев дырки в мишени возмутился — "Такая оглобля, а стреляет чуть мощнее карабина!" Савва ему — "Не позорься перед Командором, а тож дуракам полработы не показывают".

Потом зарядили пули с медным покрытием. Медью можно покрывать просто в растворе медного купороса, надо приготовить насыщенный раствор сернокислой меди и добавить соляной кислоты. Пули тоже надо подготовить — очистить и обезжирить. Покрытые медью пули прогнали через калибр.

Стали увеличивать навеску пороха, и сразу же выбило капсюль и подуло гильзу — превышение давления. Порох слишком быстро горит, а ведь мы для этого специально делали более крупный, медленно горящий порох. Значит — недостаточно. Сделали гранулы еще крупнее — превышения давления нет, но есть сноп пламени из дула — теперь скорость горения слишком низкая. Увеличим навеску. Больше пороха дает больше давления — скорость горения пороха еще увеличивается. Мы уже несколько сортов пироксилинового пороха сделали, и еще надо делать — результата пока не достигли.

Увеличиваем навеску — уже отдача приличная, померили скорость — 570 м/с. Ого, а ведь это почти 2300 Джоулей. Еще прибавляем понемногу. Вот, пошли "утюги". Уменьшили — нормально. Стрельнули в баллистический маятник, чтобы скорость померить, а он развалился от выстрела. Ооо! Вот она моща пошла! Сделали маятник покрепче, взвесили. Еще раз стрельнули, померили — 620 м/с, 2700 Джоулей. Уже очень неплохо, можно воевать против кавалерии, но место в гильзе еще есть, надо еще поработать над медным покрытием пуль.

Пока сказал доделать подачу патронов из магазина, сделать еще двести гильз, и отдать на испытания Савве и Ивану. Сделали бронзовый кронштейн для оптического прицела, который я с собой привез. Прицел сам пристреливал, нету у моих такого опыта. Сначала на сто метров тщательно пристрелял. Попробовал на двести, прикинул поправку. Потом на триста. Почувствовал баллистику пули — пуля хоть и медленная, но тяжелая — скорость не сразу теряет.

На пятьсот поставил большой щит, и довольно быстро "зацепился " за мишень, пристрелялся. Кучность не очень, раскидывает сильно. Мне кажется, это пули кривоваты, надо технологию улучшать. Поставили ростовую мишень. У прицела увеличение слабовато, всего четырехкратный, но мишень видно. Пытался попасть, но даже без ветра, рассеивание больше размера мишени. Надо пули делать лучше, и порох точнее отмерять — пятно попаданий растянулось по вертикали.

Сначала надо сделать более прочным медное покрытие пуль. А если применить гальванику? Собрали установку, довольно просто все. Пули зажимаются с двух сторон — сверху медным электродом с ямками под носики, снизу — карболитовым изолятором. Кончик пули и задний торец получились без медного покрытия, зато на ведущем участке пули слой меди получился плотный и ровный. К тому же для купороса надо тратить серную кислоту, а при гальванопластике электролит почти не расходуется, уходит только медь с катода. Получилась пуля soft point, со свинцовым кончиком, "охотничья".

Теперь важно получить ровную геометрию пули. Выточили матрицу, точно повторяющую переднюю часть пули, и ею прогнали пули через калибр. Красивая пуля получилась. "Почти как настоящая". Это не я сказал, это мои мастера меня цитируют. Тоже мне, тролли нашлись.

Наделали сотню пуль пошли испытывать. Винтовку тоже улучшил, насколько смог. Сделал дульную фаску, вывесил ствол, УСМ отполировали. Сошки делать не стал, с мешков стреляю. Хоть это все не для армейской винтовки, но мне надо узнать предельные возможности винтовки и патрона. Да и снайпера мои стоят за спиной, аж дыхание затаили. Пятьсот метров! Шутка ли.

Чуть добавили навеску пороха — пошло превышение давления. Хотел заказать более медленный порох, а мастер, что порох "крошит", говорит что уже есть такой, уже сделал, только немного. Посмотрел — у него все записано, что как делал. Надо же, какие люди у меня есть. Тут же присвоил ему мастера третьего разряда, и придал подмастерье в помощь.

С новыми пулями вышли на 690 м/с. Можно было бы и больше, но там уже нестабильно, лучшее — враг хорошего. Да и гильза уже почти полная. 3300 Джоулей! Это не баран чихнул.

Еще раз пристрелялся, и скорость увеличилась, и кучность немного. Стал почти укладываться в ростовую мишень на пятьсот метров, есть еще отрывы, не пойму от чего. Отдал винтовку своим, пусть сами разбираются и осваивают.

Пока возились, на заводе уже сделали несколько комплектов деталей к винтовкам, собирают. А оптический прицел один! Как бы не подрались. Дал задание снайперам и оружейникам совместно сделать механический регулируемый прицел, как на карабинах, только разметить до тысячи метров. На такое расстояние уже можно стрелять по коннице, а убойное действие и на полторы тысячи должно сохраняться. Только на полтора километра можно попасть в эскадрон слонов, разве что. Но слоны у нас не водятся.

Пошел к электронщикам, что-то уже сделали. У них такая история — стеклянный капилляр не получился. Стали они думать, Командор говорит что надо воздух из лампы убрать чтобы не мешал. А зачем ртутный насос? Взяли большой бронзовый шприц, каким химики жидкости в реактор подают и попробовали откачивать воздух им. Сначала просто тренировались запаивать стеклянную колбу с откачанным воздухом. Там проблема, что при разогреве места пережатия трубки, стекло втягивается за вакуумом. Но наловчились. Потом сделали уже настоящий игнитрон — ртутный выпрямитель, добавили ртуть, откачали воздух шприцем и теперь мне показывают, хвастаются.

И как им объяснить, что откачка шприцем — это не вакуум, а разряжение. Для радиолампы требуется вакуум около одной десятимиллионной доли миллиметра ртутного столба (десять в минус седьмой), а тут, как минимум — десять миллиметров — в сто миллионов раз больше. Хотя это не вакуумная лампа, а наполненная парами ртути (в рабочем состоянии) может и заработает.

Повышающий трансформатор уже намотали, для начала на одну тысячу вольт рассчитываю. Еще намотали маленький трансформатор для вспомогательного электрода. На доске собрали схему, на выходе — регулируемый разрядник — напряжение оценить, между выпрямителем и нагрузкой — дроссель для уменьшения пульсаций, его сделать проще чем конденсатор. А в двадцать первом веке было наоборот — конденсатор было легко купить, а дроссели — редкость, надо мотать самому. Только дроссель ставится последовательно с нагрузкой, а конденсатор — параллельно.

Схему на доске понесли к сварочному посту — будем использовать сварочный генератор как источник переменного тока. Подключили, проверили — все правильно. Дали напряжение — молчит. Отдельным выключателем включили вспомогательный электрод — он разогревает ртуть на катоде. Вспомогательный электрод засветился красным и от него пошел дымок, и тут вся лампа засветилась бледно-голубым светом и затрещала дуга на разряднике. Заработало! Вакуума нет, а работает. А свет в лампе — ультрафиолет, особо смотреть не надо, глаза заболят, сказал я своим.

Отключили напряжение, а обратно не включается — не зажигается вспомогательный анод зажигания — отгорел. Так, в колбе оставался кислород, когда анод зажигания нагрелся, он сгорел в этом кислороде, но успел разогреть ртуть и игнитрон включился — дальше основного тока хватало для поддержании температуры ртути. Кроме того, почти весь остаточный кислород ушел на окисление электрода, и лампа заработала нормально. А когда остыло — нагревать ртуть стало некому.

Так, а если сделать два электрода? Первый сгорит в кислороде, а второй останется работать. Только вплавлять еще один электрод — расточительно. Игнитрон должен работать только вертикально — чтобы ртуть была на катоде. А если к зажигательному аноду добавить кусок проволоки — чтобы он сработал, если игнитрон положить набок и ртуть перетечет в другое место? Тогда на боку при первом включении сжигаем дополнительный электрод, а потом ставим лампу нормально и работаем. Нарисовал эскиз — мастера пошли делать. Бригаде намотчиков сказал ускориться с еще одним сварочным генератором.

Мастер по лампам сделал второй игнитрон по новой схеме. Положили лампу на бок, подвели лужицу ртути к временному электроду, дали напряжение и сожгли его. Стекло внутри немного помутнело. Поставили ртутный выпрямитель на место в схему, подключили к старому сварочнику — все работает, включается и выключается, дуга трещит. Подключили к новому источнику переменного напряжения дуговой передатчик Поульсена. Передатчик заработал на большой мощности, но скоро дуговой зазор "пробило", и он превратился в обычный разрядник. Перегрелся анод, появилось много ионов в зазоре и дуга перестала гаснуть с нужной частотой.

Нужно делать водяное охлаждение медному аноду, увеличить магнитное поле в зазоре, для спирта сделать капельницу, чтобы капал с постоянной скоростью. И начинать бороться за мощность и частоту. По частоте я поставил цель — два мегагерца. Это самый низкочастотный радиолюбительский диапазон — 160 метров, он очень хорошо изучен и дает стабильную связь на несколько сот километров, и иногда соединяет на несколько тысяч километров при достаточной мощности. Главный недостаток — большая антенна, оптимальные варианты — не менее сорока метров. Важно что схема уже работает, вопрос в количественных параметрах.

Электронщики через неделю показали работающий дуговой передатчик, говорят, что потребляет больше киловатта, частота повысилась, но сколько — не знают, нужен "волшебный" приемник. Достал я приемник из сундука, стали увеличивать частоту передатчика, а я кручу настройку приемника. Вот уже подходим к краю средних волн — 1600 килогерц, уже можно работать! А частота растет. Перешли в коротковолновый диапазон, и уже после двух мегагерц начались срывы генерации. Нормально, мне уже 1900 килогерц достаточно. В приемнике жужжит очень громко, я даже близко не подхожу, и это на кусок проволоки вместо антенны, еще бы, больше киловатта потребляет, в антенну мог бы ватт пятьсот отдавать, если согласовать. Надо антенну строить и испытывать на дальность. Нарисовал схему четвертьволновой наклонной антенны и согласующего автотрансформатора. Вот дерево подходящее, на него и будем вешать антенну. Только она направленная, куда направлять? В море, наверное, будем на корабль ставить приемник и испытывать.

У электронщиков лопнул от перегрева игнитрон, часть паров ртути вылетело в атмосферу, но так как испытывали под навесом, надеюсь что никто не отравился. Капельки ртути присыпали толченой серой для нейтрализации. Надо делать игнитрон на большую тепловую мощность. Не придумал ничего лучшего, как сделать новый из более толстого стекла, и снаружи приделать медные лепестки радиатора. Причем сплошной радиатор делать нельзя — напряжение более киловольта — стекло изолирует. А главное — из-за разного термического расширения медный стакан либо отвалится, либо раздавит стекло. Так что отдельные медные П-образные лепестки будем крепить пайкой, есть такой метод — хлористое серебро смачивает и стекло и металлы, пайка выдерживает температуру 30 °C.

Сделали новый игнитрон с медным радиатором, построили мачту и антенну. Антенну стали настраивать — крутим согласующий трансформатор — а чем мерить результат? Нужен КСВ метр или какой-нибудь индикатор поля с неонкой хотя бы. О! А игнитрон — тоже газоразрядный прибор.

Взяли самый первый игнитрон с отгоревшим электродом, прикрепили посередине деревянной рейки, пропитанной маслом. К двум целым электродам припаяли по куску проволоки, развели в разные стороны. Осторожно нагрели игнитрон, чтобы появились пары ртути. Поднесли аппарат к антенне работающего передатчика — игнитрон засветился.

Отодвигая прибор от антенны, можно по свечению оценить мощность излучения. Вот так и согласовали — настроили антенну на максимум.

Взяли оба приемника, пошли испытывать на дальность. Но по всему Адлеру ходили, даже громкость не меняется. Отправились на шхуне на запад, тщательно меряя пройденный путь. Антенну натянули на ахтерштаг, получилась меньше расчетной, но принимает неплохо. Передатчик включают каждый час, связист ключом работает, мы на шхуне слушаем.

Самодельный однотранзисторный радиоприемник перестал принимать уже через 50–60 километров, что-то неудачная конструкция. Потому как фабричный радиоприемник все продолжал принимать даже когда мы дошли до Чембало, только тише морзянка стала, но принимается уверенно. Кажется, что и у Босфора будет принимать сигнал. Не, к Босфору не пойду, надо решать вопрос с радиоприемником, нельзя использовать единственный настоящий радиоприемник, он же еще и частотомером работает.

И надо ставить передатчик на пароход, двухстороннюю связь устанавливать.

Тут меня догнало и нахлобучило — у меня есть радиосвязь! Причем на очень приличное расстояние! Уж все Черное море я точно закрою! Ну и что, что только телеграфом, у меня морзянку три десятка человек знают. Все, я властелин Черного моря. Опять.

Консул Шахтинска. Январь 1476 года.

Когда в начале декабря на реке стал появляться лед, ушли последние баржи и добыча угля прекратилась. Объявил четыре дня выходных, люди приходили в себя, этот угольный месяц работали очень много. Отдохнув, занялись уже другими работами. Пока не промерзла земля, достраивали вал вокруг города. Когда земля затвердела, стали наращивать частокол, башни. Доделывали дома — летом строили второпях, а сейчас даже благоустройством занялись. Работы неспешные, можно сказать — отдых, после угля.

Донец стал промерзать, и рыбакам пришлось рубить полыньи для сетей. А на рыбу у нас большие надежды, привыкли рабочие хорошо питаться, избаловал их Командор. Овец осталось мало, их будем есть только по праздникам. Рыба хорошо ловилась всю осень, как теперь будут ловить из-подо льда, не знаю.

Зато с хлебом проблем нет, перед зимой нам много всего привезли — мука ржаная, мука пшеничная, ячмень, пшено. Даже картофеля Командор прислал немного, несколько раз поесть каждому хватит. Так что если рыбы не будет, до весны на зерне дотянем.

Необычный город под моим началом, хоть и маленький. Было чистое поле да река, и через полгода — дома, стены и башни. Рабочие строят, солдаты охраняют, бабы кухарят. Почти триста жителей в городе, и я тут самый главный. Ну еще есть комендант, но он старший сержант, а я младший советник, на два чина его главнее, хоть и гражданский я.

То что бабы кухарят — это не совсем так, на кухне меньше десятка работает. А баб в городе больше сотни, Командор сказал оженить лучших рабочих, и на зиму оставлять только женатых. А едят все в общей столовой, дома никто не готовит. Да и негде готовить, на каждую семью приходится одна комната с углом печки, топка только в одной комнате из четырех. Да и печь не для готовки, отопительная больше.

Так вот эта сотня баб, с утра приберутся — и все, делать больше нечего. Ну кто-то рукодельничает, кто-то еще каким делом занят, но большинство только лясы точит. Вот из разных народов они тут — и гречанки, и черкешенки, и ногайки, и армянки. А нашли общий язык быстро — говорят на жуткой смеси: половина слов греческих, остальные из других языков.

У мужиков по-другому: говорят по-гречески, но большинство пытается русский выучить, понимают, что без русского языка всю жизнь будешь уголь копать. Командор прислал книгу "Сказки", так пошла традиция — после обеда, все еще сидят полчаса, и кто-то из русских вслух читает книгу. Я сам иногда читаю тоже.

Но самая наша беда в том, что рабочих всех оженили, а солдат — никого. Я-то это давно заметил, и нанял себе служанку в Тане, молодку. А солдатам-то не положено. А бабы-то девки считай еще, молодые да красивые. Супротив солдата девке никак не устоять — у него форма, погоны, награды у некоторых. И пошли страсти. После страстей — мордобои. Вот тут солдаты себя проявили с правильной стороны — в драке никто за оружие не хватался, все честно, на кулаках. Отписал я про то Командору, тот полицейских прислал, да велел темницу построить. Драчунов запираем в разные каморы, с решетками, как рабов. Мужики после темницы выходят смирные — напомнили им рабскую жизнь. После того спокойней стало.

В конце декабря было происшествие — угорела одна семья, рабочий с женой. Топить каменным углем хорошо, от него жар сильный. Но вот надо уметь, догорает он по-другому. После того случая многие на дрова вернулись, но есть и те, кто продолжил углем топить.

Но настоящая беда пришла посреди зимы — татары. Да не дикие или ногаи — Большая Орда. Не вся Орда конечно, но тысячи три пришло. Специально ждали, что реки встанут, и не переплывать в холодной воде. По льду как по дороге пришли, да и знали, что у нас стена со стороны реки ниже. Травы коням зимой нет, так они на одном зерне идут. Лошадь без травы долго не сможет, но Орда тут недалече, за Доном, по хорошей дороге быстро дошли.

Так и встало войско на льду, напротив города. Стена, что к реке выходит, хоть и немного ниже остальных стен, но берег реки сильно мешает штурму. Татары это поняли, и вышли на берег, обступили город дугой — с востока и с юга.

Гонец к стене прискакал, и кричит на латыни какой и сколько дани мы должны. Струхнул я тогда немного, но виду не подал. А комендант мне — "Гонца стрелить, или просто послать? Как думаешь?" Я так солидно: "Гонца нельзя убивать, как же они тогда сообщат, что признают поражение. " Старший сержант уважительно на меня посмотрел, оценил мою мудрость.

Смотрю — минометчики уже развернули минометы у стены, прямо на земле. Им на стены даже не надо подниматься. Поднялся только старший минометчик, я думал он будет расстояния мерить своими треугольниками. А он достал план, а там уже все промерено. У коменданта спрашивает — когда начинать стрелять? Сейчас, пока стоят, или когда в атаку пойдут?

Комендант говорит — "Пойдут сейчас мимо стен, стрелами нас засыпят, зачем нам это. Начинай сейчас, левый миномет по левому флагу, правый — по правому. И сдвигай огонь к центру, чтобы ни одна мина, ни один осколок зря не пропал" И крикнул гонцу по-русски, крепко так, но гонец понял и поскакал обратно.

"Огонь!" Хлоп! Хлоп! Ушли две мины. Взрывы громкие, недалеко тут, полкилометра где-то. Пошли скороговоркой команды изменения прицела, еще хлопки выстрелов. Комендант мне: "Это новые мины, с толом, у них осколки хорошие, крупные".

Масса коней и людей перед нами забурлила, на флангах, куда падали мины, настал полнейший беспорядок, кажется, что грохот взрывов наносит больший урон порядку, чем смертельные осколки. В центре порядка было больше, и уже через минуту на нас двинулась лавина чуть ли не в тысячу всадников.

— Всем в укрытие! Стрелы! — закричал комендант, и подбежал к частоколу, наверху которого был навес из жердей от стрел. По стене и в угловых башнях уже стояли стрелки с карабинами у бойниц и ждали команды.

— Минометы! Ближе стреляй! Не давай подойти!

Мины стали падать ближе, как раз перед накатывающей черной волной татар. От каждого взрыва падало чуть ли не с десяток всадников, но на нас шла тысяча, конница приближалась. Среди грохота разрывов услышал характерный звук — хлопнули тетивы — сотни стрел облаком повисли в небе. Старший минометчик заорал своим: "В укрытие!", и те забежали под навес. Я уже давно стоял в "тени" стены, и сейчас вжался еще сильнее.

Дробным звуком сотни стрел ударили по земле и бревнам. Крикнул и упал на землю один из минометчиков, достала его как-то стрела. Старший сержант скомандовал стрелкам "Дальность — сотня, прицельно, огонь!" Выстрелы карабинов слились в непрерывный грохот, но секунд через двадцать, выстрелы стали стихать — стрелки стали менять израсходованные магазины. Комендант закричал — "Прекратить стрельбу!" Добавил тише — "Далеко уже"

В городе повисла тишина после грохота, только с поля доносились крики раненых и топот копыт.

— Хорошо их зацепили, пока они дугу делали. Эх, стрелял бы карабин раза в два дальше, мы бы их и на выстрел стрелы не подпустили. Хотя их под тысячу было, тогда нам надо хотя бы два взвода. Вот тогда бы не подпустили.

— Минометы! Они там еще кружат. Добавьте-ка им жару!

Ушло еще десяток мин, и только после этого татары отошли на безопасное расстояние, пошли через реку. Все поле перед нами было усыпано черными и красными пятнами по белому снегу.

— Что с раненым?

— Так он это. Уже не раненый. Отходит. Глубоко стрела прошла.

— Эх, жалко.

Татары отошли далеко, и что там делают — непонятно. Стоим, ждем, смотрим. Стало холодно, угар боя отпускает.

— Ты, ты и ты. Наблюдать. Остальные в казарму, греться — раздал команды старший сержант.

Пошли с комендантом в столовую, горячим взваром погреться.

— Что-то не идут татары.

— Темнеет скоро. Или ночью что придумают, или завтра уже. Караулы кругом выставлю, да менять чаще надо.

Прибежал солдат:

— Татары на том берегу костры зажгли.

— К нам не идут?

— Не.

— Продолжать наблюдение — солдат убежал.

— Ночевать собрались. Хорошо мы им дали. Видел, в поле с полтыщи лежит!

— Да уж.

— Я спать пойду, мне еще караулы проверять.

— Давай.

Ночь прошла в нервном полусне. Кусочек луны светил слабо, но на фоне белого снега было хорошо видно, как татары ходят по снегу среди тел. То ли спасают раненых, то ли собирают оружие. Но на нас никто не напал.

Весь следующий день татары хоронили убитых на том берегу, а на третий день все ушли. Мы послали вслед конный дозор, тот вернулся ночью — татары точно уходят. Ну вот и хорошо.

Подвели итоги — у нас потери: стрелами убили минометчика и одну бабу, она из двери выглядывала. Сколько убито татар — неизвестно, потом могилы посчитаем.

Из плюсов — у нас куча мороженой конины, татары даже четверть убитых лошадей не забрали. Шкуры порченные — к земле примерзли, но тоже пригодятся. Целые половинки шкур засолили. Пошел писать отчет Командору, весной придет пароход, и увезет письма.

Андрей Белов. Адлер.

Корабль в эллинге уже наполняется внутренними помещениями и оборудованием. Закончили монтаж трубопроводной системы — в каждую цистерну идет трубопровод для заполнения или слива, а в каждый отсек труба паропровода к эжектору для откачки воды. Все покрасили.

Проложили электропроводку, поставили временный маленький аккумулятор, большой опасаюсь ставить до спуска на воду. Теперь в каждом отсеке светодиодное освещение, но только по одному светильнику из трех светодиодов. Экономлю — мало их осталось, хотя была тысяча. Надо быстрее делать лампы накаливания, мастер по лампам с игнитронами закончит, и займется лампочками.

На заводе много чего еще для корабля делают. Отлили два якоря схемы Матросова как для шхун, но побольше. Варят якорную цепь. Да, все привыкли что цепи литые, но у нас корабль небольшой, и по норме ему полагается сварная цепь без распорок калибром 20 мм, это толщина прутка, из которой ее делают. Цепь точнее было бы назвать кованной, основную работу делают кузнецы, сварщик только заваривает стыки на собранной цепи.

А якоря-то тяжелые! Каждый почти тонну весит! А со ста метрами цепи — гораздо больше. Как же мы их поднимать будем. Это я только сейчас понял, когда увидел отлитые якоря и тяжеленую цепь. Шпиль мы запроектировали, причем металлический, но это обычный ручной привод. Надо пробовать.

Еще шпиль съемный — потому как находится прямо перед орудием, и мешает ему стрелять прямо вперед. Барабан стоит на палубе, а в него вставляется шпиль на шлицах, в отверстия шпиля вставляются вымбовки — длинные ручки, за которые вращают шпиль. Хорошо хоть нет проблем сцепления барабана и цепи, как с канатами. Ведь чтобы барабан тянул канат, канатом надо сделать несколько витков-шлагов вокруг барабана, а с толстым канатом это не просто.

Барабан для цепи имеет фигурную поверхность, по форме звеньев, так что цепь делает менее оборота вокруг барабана, и уходит в цепной ящик под палубой.

Собрали всю конструкцию — якорь, якорную скобу, вертлюг, цепь, продели в клюз, через барабан и в ящик. Цепи немного пока, метров сорок, но нам хватит. В шпиль вставили вымбовки и пошли выхаживать якорь. Пока в клюзе громыхала пустая цепь, было легко. Но когда с земли стало подниматься веретено якоря, с каждым шагом вращать становилось все труднее. А оторвать якорь от земли четверо человек не смогли, даже через такой рычаг.

Позвали еще четверых рабочих — восемь человек справилось, но было тяжело. А когда будет длинная цепь, ил и водоросли? А вымбовки длинее не сделать, орудие мешает. И так придется ствол орудия в сторону поворачивать, чтобы не мешал. Решили переделать шпиль на шесть вымбовок, вместо четырех, и пока это все, что можно сделать.

Начали печатать второй тираж книги "Сказки" Пушкина. Почти что второе издание — обложка сильно отличается, она теперь цветная — к черному добавились желтый и сиреневый. Цвета не смешивали, и так получилось очень ярко и красиво по местным меркам. Еще обложку нитролаком покрыли — сначала ничего не получалось — страница становилась полупрозрачной. Потом приноровились, сначала лакировали отпечатанную страницу обложки, потом ее полувысохшим нитролаком равномерно приклеивали к чистому листу, но так, чтобы лист не пропитался. После уже листы приклеивали к картону обложки, загибая края. Вот теперь обложка заблестела. Красота!

На второй странице, где пишутся выходные данные, напечатали: "Издательство Андрея Белова. г. Адлер, тираж 1000 экз. 1476 год". Да, проявил слабость, захотел свое имя увековечить, ведь при таком тираже эта книга пройдет сквозь века. Но с другой стороны — скромно — ни дож, ни боярин. Издатель.

Потом взгляд попал на дату. Опять нереальность какая-то: обычная строчка на простом русском языке двадцатого века, и тут такой год. Опять ловлю себя на мысли — а эта реальность реальная? Или я в какой-то матрице лежу, и это все вокруг компьютер создает в моем мозге. Огляделся, пощупал себя, стол, книгу. Очень правдоподобно. Будем считать реальностью.

Книгу типография печатает, а Ученый приказ уже собрался другие книги печатать, на очереди Букварь и Арифметика. Их макеты уже давно готовы, и десять раз обсуждены. Для букваря, кстати, много картинок надо будет, и картинки будем делать цветные, но без смешения цветов, тремя цветами надо обойтись. Картинки с буквами постарались скомпоновать на первых страницах, потому что каждую такую страницу придется печатать по три раза — каждым цветом. А после изучения букв текст идет уже без цветных картинок — "Мама мыла раму". Одна фраза всем очень понравилась: " Мы не рабы, рабы — не мы".

Когда обсуждали, какой нужен тираж для учебников, пришли к неожиданно небольшой цифре — 20–30 штук, у нас в первом классе больше не бывает. Что-то как-то не серьезно. А учебка в Мавролако? Посчитали — там тоже по одному классу одномоментно учатся — это по 30 штук каждой книги.

Решили печатать по триста экземпляров, по десять комплектов пошлем в крупные города, школы откроем, ну и запас у нас будет. Так, а производство бумаги у нас хорошо налажено, за день приличный рулон накручивают. Так что можно дальнейшие планы по изданию строить. Но тут глаза разбегаются. Одни писари за новые стихи Пушкина, я хочу важные учебники и справочники хотя бы по сто экземпляров напечатать. Еще православные книги своего часа ждут — у меня есть Библия и Молитвослов, на чистейшем русском языке, ну какие есть. Так что хочется всего и сразу, как обычно.

У меня же радиосвязь заработала! Электронную промышленность надо срочно усиливать, отобрал самых лучших разнорабочих из металлургии, пока домна не работает. А когда заработает, надо еще людей искать. Но пока можно внутри Адлера перераспределить, вон, у плотников работы мало, хотя тут немного людей надо.

Намотчиков разделил на два цеха — собственно намотчики — производство генераторов и трансформаторов, и производство проводов. Туда и туда добавил по два человека, пока рабочие второго разряда, посмотрим как освоятся.

У электронщиков налаживаем внутреннее производство — дал им двух рабочих, будем делать передатчики Поулсена, нужно много — десяток как минимум. Но сначала отработаем предсерийный образец — он должен быть надежным, технологичным, функциональным. Должен быть в закрытом корпусе и удобным в эксплуатации. Все это надо продумать. А рабочие пока пусть помогают радиодетали делать, там есть простые операции.

С теоретиками сел за проблему радиоприемника. Вообще-то я уже понял, что буду делать. Есть у меня схема — приемник прямого преобразования, по-своему гениальная схема: всего три транзистора и два диода, а чувствительность — пол микровольта! Теперь надо проверить как он будет принимать сигнал дугового передатчика.

А для этого приемника деталей поболее надо, особенно катушек и конденсаторов. Катушки-то будем сами делать, там точность нужна. Кстати, могу себе позволить посеребрённый провод. Вот керамических конденсаторов надо больше делать, технология отлажена. Поставили новичков обучаться производству.

Но кроме керамических конденсаторов, в схеме есть еще и электролитические, низкочастотные большой емкости. Я такие делать не могу, пробовал делать из бумаги — для достижения нужной емкости приходилось делать очень большими — нужен какой-то другой изолятор, более совершенный.

У нас есть карболит, нитроцеллюлоза и ацетат целлюлозы. Вроде из ацетата делают неплохой диэлектрик конденсаторов. Там желателен пластификатор, но если слой делать очень тонким, то может получится и без него, будем делать аккуратно, вручную. Зато пластификатор не будет испаряться и изменять параметры конденсатора.

Взял полоску оловянной фольги, с одного краю осторожно припаял луженую проволоку — вывод. Взял ацетат целлюлозы, сильно разбавил ацетоном. Окунул фольгу полностью, вывод оставил снаружи, вынул, дал стечь. Когда засохло — вся фольга оказалась покрыта тонким слоем пластика. Приложил еще такую же фольгу с выводом, но без покрытия, осторожно скатал в плотный рулончик, обернул бумагой, обмотал ниткой, проклеил. Проверил тестером — короткого замыкания нет, уже хорошо. Переключил тестер в режим измерения емкости — семь микрофарад. О! Неплохо. Готовый разделительный конденсатор между каскадами низкой частоты. Крупнее советского электролитического в несколько раз, но гораздо меньше нашего бумажного.

Еще бы померить предельное напряжение, но жалко портить. Приложил двенадцать вольт — держит, приложил двадцать четыре — держит. Написал на бумажке "7 мкф 24 в" и приклеил. Надо бы ему корпус — стаканчик. Алюминия нет, будем делать из бронзы.

Мастер и двое рабочих наблюдали весь процесс. "Все понятно? Можете повторить? " Мастер кивнул. Ну посмотрим. Тогда у нас еще один цех отделяется — производство электронных компонентов. Ну опять цех на одну комнату, но пусть будет отдельным производством, так легче качество контролировать.

Объяснил это мастеру, сказал налаживать производство. Если справится — дам третий разряд. Надо же, какой у меня метод стимулирования появился. За следующую ступеньку социальной лестницы люди согласны стараться и напрягаться. Вон как зашевелился, уже план составляет, и список оборудования пишет. Хотя сейчас гражданский класс дает только большую зарплату. Ну еще придумал — если в магазине какая новинка, то граждане с более высоким классом имеют преимущество в очередности покупки.

Но это правило люди переосмыслили по-своему. Теперь в столовой человек с более высоким классом идет без очереди, но это всех не сильно напрягает, систему общепита мы давно совершенствуем, очереди там небольшие. Но это явление еще и вызвало потребность в форме, или, хотя бы, в знаках различия. Надо срочно разрабатывать, а то люди сами сочинят что ни будь.

С мастером, теперь уже с начальником цеха, обсудили новые технологии, расписали планы. Тестер им оставить не могу, слишком он ценный. Для конденсаторов сделали простейший стенд: аккумулятор, резистор, светодиод. Если приложить конденсатор, светодиод коротко моргает. Если горит непрерывно — короткое замыкание, совсем не моргает — обрыв или слишком маленькая емкость. Когда сделают пару десятков конденсаторов, приду с прибором, померяю.

Еще надо сделать многополюсный переключатель прием-передача. Надо переключать антенну, и чтобы при включении передатчика, приемник отключался, иначе он сгорит. Ну там бронза и карболит, смогут сделать по моему эскизу, надеюсь.

Винтовок сделали уже десяток, и я сказал пока прекратить производство. Пусть их тщательно протестируют, выскажут замечания — будем дорабатывать. А группа стрелков с Саввой и Иваном во главе тестируют винтовки вовсю. Время у нас есть, ни с кем не воюем.

Механический прицел для винтовки уже сделали и разметили. Но это имеет смысл метров до шестисот, далее, плохая кучность не позволяет однозначно определить поправки по дальности. И оптический прицел я у них забрал, пусть привыкают к механическому, им еще других солдат обучать стрельбе.

Сам же стал продумывать тактику использования винтовок, но что-то не очень складывается. Типичная ситуация на суше — атака конницы. По большой группе всадников можно начинать стрелять примерно с километра, примерно на ста метрах будет встречный залп из луков. Пока всадник преодолевает это расстояние, из винтовки можно относительно прицельно выстрелить раз десять. Попадет раз пять, не больше. Так что допустИм перевес в пять раз соответственно. Конечно, все это очень приблизительно, но масштаб понятен.

А типичные конные армии тут — от двух до пяти тысяч всадников. Значит, мне надо иметь от четырёхсот до тысячи стрелков с винтовками. Я за четыре года только смог еле-еле минимум превысить. И без винтовок пока. Так что винтовки это для массовых армий, у меня армия совсем не массовая.

Вспомнил, как я в будущем сюда собирался. У меня был вариант купить приличную винтовку нелегально. И даже выбор был — от Мосинки и СВД, до М24, но из-за цены и рисков, я этот вариант особо не рассматривал. А если бы купил и привез? Повысило ли бы это мои шансы тут? Самозарядка бы увеличила, а болт — вряд ли. Одиночная стрельба одного стрелка — не знаю даже куда применить. Разве что хана убить. А в конкретного всадника даже на пятьсот метров трудно попасть из винтовки.

Вот от АКМ или даже Сайги было бы больше проку, но только патронов много надо. Опять за рыбу деньги — сто килограммов не резиновые, возвращаемся к перезарядке патронов, свинцовые пули — автоматный патрон не подходит.

Не, если было бы много времени и денег, то можно было разработать что-то специально для этого случая. Но чего-то готового я не вижу даже сейчас.

Пулемет нужен, вот что я вижу сейчас. Но чем глубже изучаю эту тему, тем больше появляется проблем. Ленточное питание — сложно и дорого, каждое звено металлической ленты непростой конструкции и из хорошей пружинной стали. А их надо тысячи — это пока за пределами наших возможностей. Так что придётся делать питание из коробчатого магазина, а это 30–40 патронов максимум, патрон тяжелый. А это уже не совсем пулемет, с тактической точки зрения — один такой пулемет не сможет обеспечить продолжительный заградительный огонь, например. Придется создавать группы по два-три таких недопулемета.

Следующая проблема — очень низкая жаростойкость нашей стали, ничем кроме марганца и меди я легировать сталь не могу, ни хрома, ни молибдена нет. У меня даже на карабинах были случаи "расстрела" стволов от интенсивной стрельбы, а там патрон во много раз слабее винтовочного и самозарядка, не автомат.

Вижу два варианта — сменные стволы и водяное охлаждение. Пытался оценить, как часто надо менять стволы при интенсивной стрельбе, сравнивали нагрев от одного выстрела в карабине и винтовке, нагрев после одного и двух магазинов в карабине, грели ствол, стреляли из горячего. Получается, что менять надо после непрерывной очереди в полсотни патронов. Да уж, выпустил магазин — меняй ствол. Так что ленточное питание совсем не нужно. Да и пулемет такой не особо нужен.

Водяное охлаждение — "Максим", по конструкции системы охлаждения, а не по основному механизму. Механизм хоть и надежный, но очень далекий от совершенства. Пулемет прилично потяжелеет, но появится шанс на больший ресурс ствола. И схему надо выбрать, ПК и MG точно делать не буду — лента, сложно. Вот АКМ-РПК относительно просто, схему я помню хорошо, только будет ли нормальный ресурс на нашей стали? Надо пробовать. Еще и охлаждение добавлять. Что-то сложно все это.

Но уже у меня есть неплохие винтовки. Сколько мне их надо? Менять полностью карабины на винтовки смысла нет, ближе ста метров карабины гораздо эффективнее из-за скорострельности. Так что надо будет их комбинировать, на уровне отделения. Наши пехотные отделения — это основные военные подразделения, они очень слаженные, при постановке боевых задач стараемся их не разделять. Надо бы испытать винтовки в условиях, приближенных к боевым. Это в Крым что-ли ехать? Там, кстати, ситуация не улучшается.

Там же были рода, что застряли севернее Перекопа, на берегу Днепра. В январе пошел нормальный снег, и стадам стал грозить голод, начался падеж скота. И эти рода пошли на прорыв через Перекоп. Смели малочисленный дозор, а Нур-Девлет с основными силами не успел перехватить, что-то он совсем мышей не ловит. Что-то татары зимой совсем ленивые какие-то, лишь угроза смерти может выгнать их из теплых мест. Ну если они и весной так будут отсиживаться, надо будет что-то предпринимать.

Так что винтовки надо где-то еще испытывать. У меня же тут, в Адлере, несколько отделений егерей по горам бегает, подступы охраняет. Иногда задерживают "нарушителей" — со стадами овец. Нашли проход в горах к верховьям речки Бзыбь, по ней спустились к Песонке-Пицунде. Проход через горы на север пока не нашли, снег мешает, обещают летом найти.

Собрал совещание — Акима, Савву, командира взвода егерей, командиров отделений. С Саввой рассказали про новую винтовку, про дальность стрельбы. Егеря заинтересовались — в горах тоже бывают ситуации, где нужен дальний выстрел. Решили так — из двух отделений по два человека идут на неделю к Савве на обучения. Снайперами не станут, но у нас и оптических прицелов нет. Зато быстро получим хоть какую-то практику использования. Хоть горных баранов постреляют, или не только горных.

Кстати, горные егеря — тоже элита, в какой-то степени. Бегают по горам как лоси — более половины личного состава отсеиваются, не выдерживают. Надо сказать Игнату чтобы в учебке кросс устроил, километров на пятнадцать, отобрать марафонцев, пятерых, пойдут в егеря.

Из Ло Вати пришла интересная новость — пришел караван персидских купцов. Ну и я туда.

Да! Камфару мне привезли! Да еще бесплатно — дары правителю это. Надо же, то я все с дарами бегал, а тут мне начали носить. Дожил. Или заслужил. Но все равно приятно. Знают, шайтаны, как меня умаслить. Но значит, какую-то услугу от меня захотят, посмотрим.

Камфары немного, килограмм пятнадцать, но ее на порох очень мало уходит, этого мне хватит на сотни килограммов пороха. Но теперь графита не хватает. Хотя графит обязательно нужен для мелкого, винтовочного и пистолетного пороха. Для артиллерийского удельный расход будет гораздо меньше, там гранулы крупные, а может и попробуем чем-нибудь заменить.

Камфару-то привезли, молодцы, но как они тут оказались. Шелковый путь никогда тут не проходил — обычно либо через Сирию, или через Волгу и Дон. А путь севернее Каспия как раз и шел в обход Персии. Вот тут пошли жалобы на тяжелую жизнь. В Сирии и Египте османы воюют с мамлюками и карманидами, на Волге хан Большой Орды берет такие пошлины, что хоть обратно езжай, да еще там волок длинный, тяжело идти. Тяжело в Европу попасть, а тут еще султан проливы закрыл.

Дож Таврический благосклонен к персидским купцам, пошлину малую берет. Про пошлину они промолчали, чтоб гусей не дразнить, но я догадался — по сравнению с Ахматом я белый и пушистый для купцов. Этот проход между двумя хребтами давно известен, но не очень он хорош — местами телега не проходит, шли вьючным караваном. Этот путь древний, им ходили еще до появления Грузинского Царства. Так что караван этот пробный, небольшой, сравнивают с маршрутом через Орду.

И тише тут стало, время такое в Грузинском Царстве — большая часть пока еще под властью царя Баграта, но глубина экономического кризиса достигла того уровня, что содержать царское войско стало не на что. Войска остались только у князей-феодалов. Эти князья оказались перед непростым выбором — с одной стороны они могут стать самостоятельными княжествами, но с другой стороны, сила раздробленного войска станет совсем ничтожной. А опасаться есть кого — на востоке Ак-Коюнлу прекратил междоусобицу и объединил под своей твердой рукой всю западную Персию. Времена, когда грузинская армия разорила половину Персии, канули в далекое прошлое.

На западе еще страшнее — падение Трапезунда и Константинополя показало что в регионе Черного моря никто не может противостоять Османской империи. И только то, что новый генуэзский дож нанес Османам поражение и отбил Ло Вати — Батуми, вселило надежду в правителей Грузинского Царства, оказавшемуся между молотом и наковальней.

Что интересно — и Батуми и Сухуми формально принадлежат Кутаисскому князю — эриставу области Самокалако. Но когда османы захватили крепость Ло Вати, и когда дож отбил крепость обратно — ни один воин этого эристава тут не появился.

Так что царь Баграт понял, что должен себя вести очень мирно, и согласился пропускать торговые караваны за небольшую пошлину. Даже мтавары, не признававшие власти царя почувствовали уязвимость своего положения, и не стали ссориться с купцами. Вот только кутаисский князь озорует, пришлось делать крюк — еле проскочили, в горах дорог мало.

Шли они в Себастополис, но узнали что Ло Вати освобожден от осман, пришли сюда — так ближе. Интересно, персидско-османские войны еще не начались, до них еще почти полвека, а уже друг друга ненавидят. Чувствуют стратегического противника.

Вот у уважаемого Дожа есть корабли, что вверх по рекам сами ходят. И сколько будет стоить найм такого корабля, чтобы по Дунаю пройти?

Ооо! Уважаемые купцы, это вы куда надо пришли! У меня для вас две новости — первая, хорошая: есть у меня корабли, что ходят против течения реки. А вторая новость — еще лучше, с османами у нас теперь мир, и через проливы уже ушел первый караван судов. Так что можете китайский шелк везти сразу в Средиземное море, на моих суда разумеется. Но это не дорого.

Оказывается, китайским шелком уже никто не торгует. Его уже давно выращивают не только в Персии, но и в южной Европе. Венеция выращивает давно, а по всему Апеннинскому полуострову стали повально выращивать шелковицу-тутовник и разводить шелковичного червя. Так что везут они шелковые ткани, но их меньше половины груза. Везут хлопковые ткани, очень качественной выделки, красивые. Благовонии, специи — куркуму, черный перец, шафран. Украшения, драгоценные камни, холодное оружие, богато украшенное. Осмотрел я выставку товаров, но что-то тут мне ничего не нужно. Камфары больше нет, хлопок мне нужен сырец — много и дешево, а не красивые ткани. Ничего интересного. Купил шафран для плова, немного шелковой и хлопчатобумажной ткани, для себя и Фроси. И для встречного предложения.

Пригласил купцов в соседнюю комнату, а там у рабочего из химлаборатории все готово. Это не Антип, просто рабочий, который запомнил последовательность операций, Антип у меня невыездной.

На глазах у купцов из красивой шкатулки достали маленькую баночку с мовеином, демонстрируем большую цену вещества. Отрезали по кусочку только что купленных шелка и хлопка, и покрасили их. Технологический процесс для хлопка и шелка отличается.

Купцы поняли все без слов, потрогали еще мокрую ткань — окрас прочный, не пачкается. И началась торговля. Угу, "нагнуть" меня хотели. Не хотите покупать у меня, походите по рынку, у других купите. Походили? Это монополия уникальной технологии. Вы радуйтесь, это шанс, я никому этот краситель не продавал, вы первые. Не возьмете, найду других купцов, тех же венецианцев. Стали считать удельный расход красителя.

Пока торговались, ткани высохли, посветлели. Вот он, настоящий сиреневый цвет. А на шелке совсем замечательно смотрится. Сломались купцы: им надо столько мовеина, что это будет где-то тридцать пять килограммов серебра. Они что, хотят весь мой мовеин скупить? Так я еще нарисую. Но у них столько с собой нет, даже если все товары продадут в Европе, столько не наберется. Хоть беги в Персию за серебром. Да еще ждать, когда мои корабли из похода вернуться. Решили ждать. Предложил им пока съездить в Мавролако, может там что продадут.

Теперь я сижу, жду у моря возвращения моей экспедиции из Средиземного моря, что-то долго они там. Целых двадцать минут сидел, потом побежал на завод, эллинг и в мастерские.

Глава 19

Всю ночь дул холодный восточный ветер, а утром все было в снегу. Зима пришла! Но к сквозь облака проступило солнце, и после обеда почти весь снег, что не спрятался в тень, растаял. Весна пришла! — кричали дети на улице.

Один из важнейших приоритетов сейчас — радиосвязь, тут делаем параллельно все что можно. Собрал большую часть связистов, обучаю их на радистов, такую ввели терминологию. Обучаю сам, попутно пишу методичку. В дебри теории передачи сигналов — ТПС не лезу, сам эту теорию в универе не учил, другой был профиль. Но основы физики, электричества и распространения радиоволн объясняю. Помогает то, что у каждого связиста есть аккумуляторный фонарь, и они немного понимают как работает электричество. Тут же практикуемся — ставим антенны, изучаем устройство передатчика, приемника, генератора, трансформатора. Отобрали из солдат еще два десятка, учат азбуку Морзе пока — первый этап. Связистов и радистов надо будет много.

Спаял приемник прямого преобразования на трех транзисторах, разобрался с его настройкой. Стали испытывать на дальность — так вот, при правильной настройке этот приемник показал чувствительность немного выше, чем мой "заводской" приемник. Скорее всего потому, что тот приемник широкодиапазонный, а в самодельном все колебательные контура настроены на одну частоту — высокая избирательность и высокая чувствительность.

Вот только когда на шхуне прошли дальше середины Черного моря, прием ухудшился, а затем совсем пропал в обоих приемниках. Вблизи западного побережья совсем не ловится. А я хотел связь через все море. Так, а ведь на корабле антенна "неправильная" меньше расчетной. Надо сделать нормальную, попробовать. Пришли в Килию, на одной из башен развернули полноразмерную антенну. Дождались сеанса, подключили приемник — есть сигнал! Все, хоть наземные радиостанции все море перекрывают, будут ретрансляторами для кораблей.

Сделали предсерийный образец радиостанции — фанерный ящик, там высоковольтный трансформатор и сам передатчик Поулсена — разрядник, игнитрон, катушки магнитного поля, система охлаждения электродов, капельница подачи спирта в зазор. Сверху две бронзовых емкости — одна для спирта, другая для охлаждающей воды, снизу патрубок — вода вытекает, надо ведро подставлять.

Сбоку телеграфный ключ и переключатель прием-передача. Еще на корпус крепится коробочка с приемником — питание и сигнал с антенны он получает от передатчика. Сам передатчик получает два питания — переменное пятьдесят вольт от сварочного генератора, и вспомогательное постоянное двенадцать вольт, так что для работы нужны оба генератора. В режиме приема может работать от аккумулятора.

Поставили радиостанцию на "Спартака", и отправил шестерых лучших радистов в учебное плавание. Впервые была установлена двусторонняя радиосвязь на расстоянии в несколько сотен километров. Недельный поход позволил обнаружить отличное свойство этого радиодиапазона — ночью связь была устойчива в любой точке Черного моря даже с уменьшенной антенной. Научились согласовывать укороченную антенну удлиняющей катушкой. Только нужно выдержать направление антенны на другую радиостанцию.

По результатам испытание радиостанцию доработали. Пришлось еще добавлять простейший детекторный приемник — колебательный контур, конденсаторы, диод и наушник. Без питания и усиления, и даже без всякой антенны он принимал мощный сигнал соседнего передатчика. Это нужно для контроля генерации в передатчике, она иногда пропадает, если нарушаются режимы работы. Для работы передатчика нужны два радиста, один работает на ключе, другой обеспечивает режимы передатчика. Ну еще добавили светодиод подсветки рабочего места радиста. Заложили серию в десять радиостанций.

И к ним еще надо по два генератора — сварочный и постоянного тока. Наш типовой сварочный генератор слишком мощный для радиостанции, сделали модель поменьше, но сварочные функции сохранили. На больших оборотах "тянет" электрод-тройку. Так что цех намотчиков трудится вовсю, надо ещё меди купить. А к генераторам нужны паровые машины, локомобили. Уфф. Ну хоть не ко всем, на пароходах и в Адлере источники энергии уже есть.

По итогам испытаний винтовки были только замечания по качеству изготовления, все-таки конструкция отработанная годами, в моей реальности. Только увеличили длину ствола до шестисот миллиметров, это не сколько для увеличения скорости пули, сколько для стабильности этой скорости. Скорость горения пороха у нас не очень стабильная, получается то быстрее, то медленнее. Если небольшое увеличение скорости горения пороха вызывало только увеличение давления в гильзе, то уменьшение приводило к тому, что часть пороха догорала за пределами ствола, что вызывало заметное падение начальной скорости пули, снижалась точность.

Но было еще предложение, которое заставило задуматься. Егеря сказали, что солдату с винтовкой нужен еще и револьвер, в ближнем бою винтовка слишком "медленная".

Они правы, карабин в ближнем бою "перестреляет" кого угодно, только лучники имеют шанс противостоять, а винтовка — увы. Но выпускать сотнями револьверы для солдат — слишком большая нагрузка для промышленности, трудоемкость изготовления весьма высокая.

С отделением егерей стали моделировать ситуации, опасные для стрелков с винтовками. Солдаты быстро сделали вывод — "Ну или еще по копью каждому". Вот оно! Штык! Пытался объяснить на пальцах, но взял кинжал и примотал веревкой к стволу. Егеря винтовку со "штыком" покрутили, и подтвердили — отбиться от татарина с саблей можно, надо только тренироваться. Предложил им выбрать тип штыка — игольчатый или клинковый, даже нарисовал и описал оба. Вот тут они зависли — клинковый привычнее и универсальнее, но игольчатым можно пробить кожаный доспех, или даже кольчугу. Заказали на завод по две штуки каждого варианта, будут испытывать.

Я же задумался над другой проблемой — у нас на винтовках стволы вывешены, нагрузку от штыка, в штыковом бою, они не перенесут. А штык явно нужен. Решили делать два варианта — снайперские с вывешенным стволом и без штыка, и стрелковые с ложевыми кольцами. Первый вариант стал походить на Ремингтон 700, а второй на Маузер 98к. Только магазины отъемные, на десять патронов. Торчат немного из ложа, но сильно увеличивают практическую скорострельность.

Заказал двадцать стрелковых винтовок, делают их довольно медленно, не то, что карабины. Тут не только длинный ствол, но и ковано-фрезерованная коробка, длинное ложе. Пришлось столяру добавить ученика, работа ручная.

Вернулся к вопросу пулеметов. Механизм запирания затвора АКМ я хорошо помню, но вот изобразить понятно на чертеже — даже для меня невыполнимо, хотя я и поднаторел в эскизах за последние годы. Стал вырезать из дерева, потом в ход пошла глина, и на каком-то этапе Прохор понял принцип работы. Уже вместе с ним сделали модель для литья и Аргирос нам отлил бронзовые затвор и затворную раму.

Вот только запирание поворотом затвора на боевые выступы — это основная функция, но кроме нее есть и другие. Где-то тут должен проходить выбрасыватель, нижняя часть рамы должна взводить УСМ. Да и затвор должен извлекаться из затворной рамы, а у меня так не получается — или затвор не извлекается, или копирный паз не работает. Что-то я самонадеянно взялся за Калашников. Точных чертежей не взял, только схему. Считал, что его конструкцию знаю лучше, чем конструкцию винтовки — но винтовка получилась, а затвор автомата — нет. Да и фрезеровщики с опаской поглядывают на деталь. Уже сейчас форма затворной рамы уж больно заковыриста, а я еще не весь функционал обеспечил. Надо что-то попроще. А то еще к пулемету водяное охлаждение приделывать. И как газоотвод там внутри работать будет? Все плохо.

Может ну его, этот пулемет, картечь неплохо по коннице работает, да и шрапнель начинает получаться. А шрапнелью можно работать километра на полтора-два, если сделаем хорошую шрапнель и артиллеристов научим. Вот только что пушка не очень мобильна, на полевом лафете весит около трехсот килограммов. Не тяжело, но далеко не пулемет. И это у меня пушка еще очень легкая, нет системы отката, только дульный тормоз.

Но эта мобильность очень важна для меня — моделируя возможные боевые действия, понял, что очень часто придется высаживать войска на берег. Не "D-day" устраивать, но достаточно оперативно высаживать. И одно дело с пулеметом, пусть даже с тридцатикилограммовым, другое дело — с пушкой, под триста килограмм весом.

Минометы? Они полегче, но против плотного строя и конницы шрапнель гораздо эффективнее мин. Пробовали делать воздушный подрыв мины над предполагаемым врагом, но в конце баллистической траектории полета мины она уже набирает приличную скорость, и погрешность срабатывания дистанционной трубки приводит к тому, что мина взрывается то на земле, то в сотне метров над землей.

Проблема скорости шрапнельного снаряда неоднозначна — для диафрагменной шрапнели нужна высокая скорость, чтобы увеличить энергию шрапнельных пуль, а для точности срабатывания над целью "радиальной" шрапнели, нужна невысокая скорость снаряда, что-то низкоскоростное но, относительно настильное. Гранатомет можно. Только не "подствольник", у ВОГ-25 могущество у цели совсем слабое, даже в заявленном радиусе поражения в пять метров поражает далеко не всегда. Слишком легкие осколки, большинство осколков массой 0,25-0,5 г, да еще не ГПЭ, а осколки естественного дробления — ОЕД. Несмотря на очень высокую начальную скорость, быстро теряют энергию, дальность действия — функция от массы осколка.

Так что гранату надо побольше, и гранатомет соответствующий. РПГ-7 тоже не очень подходит — из-за малого калибра, 40 мм, почти все гранаты надкалиберные. Реактивный двигатель, можно сказать двухступенчатый, да и сложная конструкция, слишком высокотехнологичная для нас.

Надо что-то попроще, калибр увеличить, чтобы была компактная калиберная граната, с одним соплом, без раскладных стабилизаторов. Например как в американской базуке М1. Только надо не электровоспламенитель двигателя, а обычный — с капсюлем.

Так что организовал ракетомодельный кружок из двух пацанов и одного рабочего. Корпус ракеты сварили из тонкой стали, сопло выточили стальное тоже. Пока это просто маленькая ракета, без полезной нагрузки. И запустил с ними три ракеты. Точнее — попытался запустить, первая не полетела совсем, вторая пролетела метров пять, и только третья улетела метров на тридцать. Надо подбирать разную грануляцию пороха, степень запрессовки, диаметр сопла. Кстати, порох для ракет можно попроще — без серы.

Сказал, чтобы записывали конструкцию каждой ракеты, соблюдали технику безопасности. Ракеты пока стартовали от фитиля, так что все прятались в укрытие. Но даже при всем этом надо было не платить зарплату ребятам, а брать с них деньги за такую работу. Все пацаны Адлера им завидовали.

Сам же с оружейниками занялись боевой частью будущей гранаты, точнее — выбором веса ГПЭ. Это очень важно — слишком легкий элемент имеет малый радиус поражения, слишком тяжелых элементов будет слишком мало — масса снаряда ограничена. Пока вилка такая — семь граммов в нашем прототипе орудийной шрапнели явно много, полграмма в ВОГе — мало. Неплохой ориентир — элементы МОН-50, там шарики в один грамм обещают поражение в полсотни метров. Диаметр шариков 6,35 мм — ровно четверть дюйма, признак "цельнотянутой" конструкции. Хотя некоторые это отрицают, говорят, что именно такой шарик весит ровно один грамм.

Но это только ориентир, потому как вариант МОНки с роликами считается более эффективным. Многие рассуждают о более "разрушительной" форме цилиндра по сравнению с шаром, но мне кажется, что дело в массе — ролик просто тяжелее в полтора раза, и цилиндры укладываются в слой плотнее чем шары, в тот же слой ГПЭ мины можно уложить роликов общей массы больше, нежели шариков.

Какой же мне нужен радиус поражения? При радиусе в пятьдесят метров гранату можно подрывать на высоте 15–30 метров — очень неплохо, и дает большое пятно поражения, и не требует большой точности стрельбы — предполагается, что граната будет лететь настильно над строем врагов. Конечно, сплошного поражения там не будет, элементов слишком мало, это будет смертельная лотерея. Вопрос в количестве гранат, взорванных над противником.

Но для местных условий — полтора грамма слишком мало. Во первых — тут на многих броня, чаще кожаная, но держит удар неплохо. И наш ТНТ хорошее бризантное ВВ, но не оптимальное. Так что как первый ориентир возьму ролик в три грамма. Надо делать и испытывать.

Когда в штаб прибежал посыльный с криком "Эскадра вернулась!", я нашел в себе силы не побежать как все к причалу, а пойти относительно медленно. Потому как Командор это покруче генерала, а бегущий генерал — сами знаете…

На причале Василий рапортует мне о выполнении задачи, все как положено. Еле дождался конца его короткого рапорта и обнял как родного.

— Ну молодец, Василий, вернулся. Как люди? Все живы?

— Убитых и раненых нет! Хворые есть, шестеро, но уже выздоравливают.

— Так что, все тихо прошло? Даже не стреляли?

— Постреляли. Но немного.

— Ну пошли ужинать, начинай рассказывать.

Через Босфор шли, военные галеры проходили навстречу, но даже не останавливали — Андреевского флага достаточно. У Царь-Града причалили, послали гонца в посольство, пришло трое наших, обменялись почтой, сказали что у них все в порядке.

Мраморное море прошли спокойно, а потом сюрпризом был порт Галлиполи, мы до него немного не дошли во время рейда. Оказывается — это центр османского кораблестроения, множество верфей. Там же встретили близнеца наших шхун, недавно построили, еще стоит у причала — такелаж набивают. Еще несколько шхун на стапелях — в разной степени готовности. А одна — интересная, вроде то же самое, но длиннее и с тремя мачтами. (Шхуна — лимузин, подумал я)

Дарданеллы прошли под парусами — это сложнее чем Босфор, поворотов и узостей больше, но наконец-то вышли в море. Следующей целью был остров Лемнос, пока еще венецианский. Одна шхуна стала осторожно подходить ко входу в главную бухту острова, "Архимед" с другой шхуной оставались поодаль.

На встречу вышел большой корабль, сначала подумали что это мавна. Но корабль немного больше мавны, борт выше — над гребной палубой еще артиллерийская палуба. Кроме весел две большие мачты, на фоке прямые паруса, на гроте — латинский парус. Галера и парусник одновременно. Чуть длинее мавны, но заметно выше бортом.

Корабль шел с явными агрессивными намерениями, наперерез. На шхуне это заметили, и стали отворачивать по дуге. Венецианский корабль выстрелил из носовой пушки, но было далеко — почти километр. Началась погоня, гребцы налегли, и расстояние стало медленно сокращаться.

Пушка на шхуне выстрелила — тоже мимо, расстояние большое. Второй выстрел ближе — но взрыв происходит под водой и врагам никакого ущерба. Тогда пушкари стрельнули диафрагменной шрапнелью, даже было видно облачко разрыва в воздухе перед вражеским кораблем. Никакого эффекта. Еще раз шрапнелью также. Ничего. Еще прицелились, тут наблюдатель кричит — "они замедляются!"

Венецианский корабль стал отставать, хотя внешне никаких повреждений видно не было. В шрапнели сотня пуль, борт пробить они не могут, а вот по людям бьют очень хорошо, интересно — в кого попало.

Так что венецианцы нас врагами считают теперь, хотя они первыми напали. Наш флаг они видели, про перемирие с османами тоже знают. Может, они думают, что у нас с османами союз?

После того случая решили не разделяться — одна пушка это очень мало. Но у парохода запас хода ограничен запасом угля. Решили скупать дрова в прибрежных селениях. Пошли западнее — а там много военных кораблей, война, считай. Это венецианцы у осман пытаются отбить остров Негропонте. Ушли мы оттуда на восток, чтобы не попасть под горячую руку.

На побережье Анатолии накупили хороших дров, пошли дальше смелее. Так дошли до острова Родос, как ты нам говорил. Нашли большую крепость на берегу, там тоже чуть сражение не устроили, но удалось начать переговоры, и рассказать что это мы те самые, что бьем османов этот год. Вот тут нас позвали в гости в крепость.

Живет на этом острове Орден Родосских рыцарей, отбились они от мамлюков, пиратов морских воюют. Нас-то и приняли за пиратов, корабли наши небольшие и быстрые. Теперь же орденцы силами собираются, чувствуют, что османы на них скоро нападут, рыцари султану — что кость в горле. Но родосская крепость хороша — укреплена не хуже Царь-Града, хоть и не такая старая.

Правитель у них — Великий Магистр — Джованни Баттиста Орсини, но к нему мы не попали. Принял нас Великий Канцлер Клод Беранже, он долго расспрашивал нас о Таврической республике. Когда сказали что Дож у нас еще и Командор, он много расспрашивал про правление республикой, не мог понять кто Магистр у нас в Ордене.

Тут Василий испуганно глянул на меня, как бы говоря: "Я ничё, я не проболтался, они сами". Я кивнул Василию — "Продолжай".

Дело в том, что в Ордене иоаннитов при Великом Магистре есть Совет, в который входят в том числе Великий Канцлер, Великий Казначей и Великий Командор — главный по христианским делам. Разобрались — объяснил что у нас Командор самый главный, да еще главный мудрец. Это он придумал тот корабль, что ходит без парусов и весел.

Еще мы дары ему преподнесли — желтой и сиреневой ткани, красного перца. Понемногу — он же не Магистр. Думали, они у нас этих товаров купят еще, но не купили. Приказчики продали на рынке немного, но торговцы посоветовали идти в Афины, там рынок хорош, это если не ходить в римские земли. Погостили мы там три дня, фруктов диковинных поели, вот после этого с животами несколько человек слегли. Мы думали что нас отравили, но ели все, а слегли только шестеро.

— Так фрукты мыть надо перед едой. И руки тоже.

— Ну руки мы завсегда моем. А фрукты… Да вроде мыли.

А через три дня нам принесли письмо от Великого Магистра Дожу Таврическому, и мы отправились дальше. Опять пошли на запад — в Афины, все по карте. Хорошая у нас карта, точная. Только мелких островов нет. Еще бы точно определять свое место на этой карте, а то порой не знаешь — это тот остров перед тобой, или нет.

Мимо венецианского Крита прошли спокойно, они еще не знают что мы у Лемноса воевали. Пришли в Афины — в порту не протолкнуться, в Каффе и того меньше было в те годы. Хоть город и под османами, но их самих не видно почти, греки кругом. Купцы говорят что османы в их дела не лезут, только налоги берут. Так что церкви православные есть там еще, заходили мы, помолились.

На рынок ходили вместе с приказчиками — охраняли, да и за ними присматривали. Весь товар продали подчистую и по хорошей цене. Приказчики жалели что мало товара взяли. Говорят, что желтую и сиреневую ткань, бумагу и красный перец в Мавролако совсем продавать не надо, надо в Афины везти. Ну отчеты приказчики принесут, сам увидишь. Купили меди, она там хорошо дешевле чем у нас. Еще сера недорогая, на Негропонте еще дешевле, там ее добывают, но там война сейчас. Мы не брали, у нас же пока есть.

После Афин уже пошли домой, только еще дров закупили. В Царь-Град не заходили, отчет посольства уже у нас. Вот так и дошли потихоньку, пароход на дровах немного медленнее идет.

Сел читать письма и отчеты. Великий Магистр Ордена иоаннитов приветствует христианский орден (да что они все, сговорились что ли), приглашает в гости, или посольствами обменяться. Намекает на военный союз против осман. Смотри-ка, как нужен союз, так мы христиане, а совсем не схизматики.

Интересно. Союз против осман — это хорошо, но только тайный союз пока должен быть. Самим рыцарям союз тоже нужен, они от осман могут только отбиваться сидя в крепости. В моей реальности они с трудом держали долгую осаду, подвозя ресурсы с Сицилии. Если я им помогу с моря, это сильно облегчит им жизнь. А для нас это еще военное присутствие в Средиземном море. Военно-морская база. У-у-у, какие термины пошли. Надо это все обсудить на совете, но посольство посылать будем точно.

Взял отчет приказчиков, позвал Еремея, министра торговли. Наторговали они хорошо, на двадцать три килограмма серебра, и это они еще мало товара взяли. Это они удачно с серебром, а то у меня тут очередной финансовый кризис чуть не случился. Пошла волна обмена бумажных лир на серебро. Не такая сильная как осенью, но заметная. Я уже напрягся, но волна спАла. Серебро еще есть, но у меня и постоянных расходов много. Армия и флот более семисот человек, Адлер, Шахтинск и несколько групп рабочих в других городах — более тысячи человек.

Хотя на большинство из этих почти двух тысяч я наличных много не трачу, они же у меня и едят, и почти все предают. Исключения составляют чиновники высоких рангов, мастера и офицеры. Они получают явно больше чем проедают. Но их всех вместе менее сотни. Хотя и их деньгам пытаюсь найти применение — те же дорогие ткани. Но все солдаты вместе создают значительную статью расхода, хотя каждый получает наличными совсем немного.

Но две тысячи человек и едят довольно много, причем три раза в день. Рыбы мы ловим много — два сейнера работают в две смены, сейчас ходят к Батуми, там лучше ловится. Пшеницы и картошки мы вырастили много, остальных зерновых у осман натрофеили, а вот овец на мясо покупаем. Но запасы зерновых подходят к концу, а календарная зима еще не кончилась. Мы же когда в Адлер переезжали, посадили тут поле картошки — в декабре собрали. Большое поле картошки посадили в Сухуми — собрали в январе, не померзла, морозов там не было. Там же пшеницу посадили, вроде как озимую, но морозов там нет и растет она быстрее графика, и когда созреет — непонятно. Кукурузу и подсолнечник посадили, но еще только взошли.

Так что меню в столовых поменялось — картошка и рыба каждый день по два раза, мясо только по праздникам и воскресеньям. Хлеба даем по норме, но по хорошей норме, не "блокадной". В пшеничный хлеб добавляем кукурузную муку, всем нравится. Из подсолнечника надавили немного масла, масло получилось темным и пахучим, но жареную картошку на этом масле я навернул с удовольствием, и люди за мной потянулись. Картошку жарим когда в меню совсем грустно.

Наконец-то удалось расплодить кур в нормальном количестве. На окраине Адлера огородили большой птичий двор, построили большой курятник. Куры начали нестись стабильно, только яйца мелковаты. Охраняют часовые с собаками, а то лисы повадились. Но стало хватать по одному яйцу в неделю для каждого жителя Адлера, неплохой источник витаминов и микроэлементов, кстати. Витамина С только нет. Еще бы двадцать грамм масла — и как в армии. Но сливочного масла нет совсем, есть у нас несколько коров, но все молоко отдаём маленьким детям и кормящим матерям. А таких уже много — десятки, особенно детей до года и беременных. Можно детские ясли открывать, но бабам и так делать нечего. Шитьем многие занимаются, но не все.

Обо всем этом я рассуждал глядя на большой живот Фроси. Ой, что меня ждет. Ну ты что! Ты царь или кто? Уж с пеленками возиться и не спать ночами не придется, вон уже акушерки, няньки и кормилицы готовятся. Но все равно переживаю. На этой почве написал распоряжение — всем беременным по два, не, по три куриных яйца в неделю. Усиленное питание и никаких постов.

Но это я отвлекся. На фоне кризиса провели экономический анализ. Плановый отдел давно данные собирает, и сейчас провели анализ внешнеторгового баланса. Внешнего по отношению к моей метрополии — Адлеру. Оказывается мы не особо много "импортируем" — овцы, медь. Резко сократился импорт тканей, но вырос — шерсти, шкур и пеньки. Но по деньгам это сильное сокращение. Много потратили на закупку цинковой руды, но этого надолго хватит. Пшеницей себя обеспечим, а рожь, ячмень, пшено и овес надо будет покупать. Но это не много по деньгам, все-таки картошка нам очень много потребности углеводов перекрывает. Масло оливковое покупаем, надо на подсолнечное переходить, начало положено. Еще нужен будет тонкий лен для одежды, это я русским купцам заказал, весной привезут.

Еще идет утечка денег через розничную торговлю — это граждане высоких классов тратят часть своих зарплат в крупных городах. Кто имеет возможность — в Мавролако, а кто помельче — в Лияше, про это я позже расскажу. Ну и флот с армией тратят деньги в походах, продукты закупают, пресную воду иногда. Это все импорт, расход серебра. Теперь откуда это серебро берется.

За последние два месяца на первое место вышла торговля цветными тканями, по сути, экспорт красителей. Это даже превысило доход от налогов и пошлин, но у тех традиционный спад зимой, надеюсь на весенний рост. Далее — продажа пиленых досок, гвоздей, лопат, ножей и стальной полосы. Бумага очень рентабельна, но объемы продаж очень небольшие и почти не растут. Стекло перестали производить, нет сырья. Появился небольшой доход от продажи сукна и выделанной овечьей кожи, но они еле перекрывают закупку сырья, зато этим я обеспечиваю своих людей тканями. Так что без химии — пикринки и анилина, я бы уже давно был в минусе. Хорошо, что я почти не тратился на три вида стратегического сырья — селитры из Инкерманских пещер у меня очень много, серы я добыл прилично, еще более пяти тонн осталось, бронзы у осман натрофеил почти двадцать тонн. Да у меня почти автаркия. На ближайшие несколько лет. Только медь нужна, без остального можно обойтись.

Но основная статья расходов — это армия, даже на основные производства и Адлер я трачу заметно меньше. Большая часть жителей Адлера работает на меня за еду и жилье, но живут счастливо — жилье хорошее, еда сытная и чувствуют себя свободными, заняты делом. Те же немногие, кому я плачу большие зарплаты, большую часть тратят тут же, в Адлере, и только небольшая часть уходит в Мавролако и Лияш.

Вот так, город мастеров, а работают за еду и жилье. А в двадцать первом веке разве не так? Только соотношение разное — в провинции большая часть денег уходит на еду, а в больших городах — на жилье, особенно, если ипотека. А у нас жилье даже как расходы не считают. И основа питания у нас сейчас — картошка. Хотел я картошкой Русь спасти, а спасает картошка нас. Надо не допускать снижения уровня жизни в Адлере. Пшеницы купить надо, до урожая не дотянем. В Греции немного дешевле чем у нас, пусть привезут. А вот рожь тут нигде не купить, жду, что весной купцы с русских княжеств привезут. Без ржаного хлеба русскому человеку тяжело, даже сдоба не радует. Хотя молодежь уже спокойно к этому относится.

С армией по-другому. Те войска, что стоят в больших гарнизонах Адлера и Мавролако также тратят часть "лишних" денег в моих магазинах, но уже в меньшей степени. А те гарнизоны, что стоят в мелких городах — тратят деньги у чужих купцов, нет там моей торговли. Да и если есть — товары "народного потребления" не из воздуха же берутся, хотя часть мы и производим. Так что вот куда уходят основные деньги, а не на медь и овец. Вот почему у меня такая маленькая армия — меньше тысячи человек. А у султана — больше ста тысяч. Тоска. Нищеброд я по сравнению с нормальными государствами. Выезжаю только за счет превосходства в оружии, но у меня нет запаса прочности в армии. Одна серьезная ошибка может обернуться полным поражением. Но за проливами показался свет в конце тоннеля. Надо удержать мир с султаном, сколько возможно, нарастить экономику и армию.

Так что в свете новых открывшихся рынков наши возможности резко поменялись. С Еремеем и обсуждать особо нечего — "Все туда и побольше". Та же бумага — повезли только несколько килограмм, да мы в сутки больше производим. Срочно режем на листы и везем — там наша бумага самая лучшая, процент прибыли даже сложно подсчитать.

С тканями сложности — красить нам особо нечего, только сукно своего производства. Ну не парусину же красить очень дорогим красителем. А отдельно красители продавать не хочу, для этого надо искать производителя тканей, а окрашенная ткань это товар для конечного потребителя. Пикринку вообще нельзя продавать отдельно, это взрывчатое вещество. Персам мовеин продал, они и есть производители тканей. Да не моим приказчикам с такими купцами конкурировать. У тех давние связи, и собрались они в Марсель и Малагу.

Так что сейчас собираем все светлое сукно, красим мовеином и везем за проливы. Там покупаем местной некрашеной ткани, тут красим — везем обратно. Еще лучше — купить шелковую нить, тут красить в оба цвета, и самим ткать десять вариантов расцветок тканей. Про нить мне даже родосский Магистр писал, что купят желтую и сиреневую шелковую нить — вышивать церковную одежду для церемоний.

Тут еще додумались новыми красителями кожу красить. Попробовали пикринку — особого эффекта нет. Покрасили мовеином — грязно-синий цвет, это кожа темная от натурального дубления и пропитки. Взяли кожу химического дубления, не жированную — покрасили мовеином, и уже потом пропитали жиром с глицерином. Отличный сиренево-фиолетовый цвет, немного темнее чем окрашенная ткань. Тоже повезем на экспорт.

Я же обещал про Лияш рассказать. Там быстро сообразили, что граждане Адлера — отличный источник денег. И новый рынок перед мостом стал быстро застраиваться. Первыми появились торговые лавки, с мелким товаром. Потом появились таверны — качеством похуже наших, но находили своего потребителя. Потом началась борьба за клиента, острая конкуренция, и завершилась эта рыночная лихорадка открытием публичного дома, даже двух.

Тут уже потребовалось вмешательство регулятора — то есть меня. Во-первых, я запретил продажу вина и бузы, других спиртных напитков тут и не знают. Во-вторых, системно ограничил доступ в Лияш уже своих граждан, естественно, в соответствие с гражданским классом. Для граждан восьмого класса и выше — доступ в Лияш не ограничен, в свободное от работы время. Это подпоручик, младший советник и мастер пятого разряда и выше.

Для граждан девятого и десятого класса — доступ только по воскресеньям. Это старший сержант, старшина и т. д.

Для граждан одиннадцатого и двенадцатого классов — только по разрешению начальника классом не ниже восьмого, и не чаще чем раз в две недели. Для граждан тринадцатого класса, рядовой и рабочий третьего разряда, тоже по разрешению, но не чаще чем раз в четыре недели.

Для владельцев пекарен и таверн — доступ без ограничений.

Неплохо получилось — и порядок, и мотивация для гражданского роста. Еще эта норма вызвала необходимость наличия начальников восьмого класса для всех граждан. В общем случае им оказался консул Адлера, но тот выдает разрешения неохотно, так как тут нужно знать подчиненного лично и нести ответственность за его поведение в Лияше.

Форму для мастеров не придумали, но уже срочно ввели бронзовые значки, точнее бляхи для рабочих и мастеров — М1, Р2 и фамилия с именем помельче. Бэйджик и знак различия одновременно. Мультипаспорт.

У военных уже есть dog tag, жетон с именем, фамилией и номером, пока еще не у всех, делаем. Жетоны одинарные, без всяких переломов. Нанесения травлением отпечатка пальца пока только планирую.

У державников самое настоящее удостоверение личности — небольшая карточка, где кроме имени и фамилии еще и краткое описание внешности, год рождения и отпечатки больших пальцев, потому как фотографий нет. Карточка заламинирована лаком — "вечная", поэтому классный чин там не указан, чтобы не переделывать каждый раз. Чин указан в другом документе — там просто, что такой-то имеет такой-то чин в таком-то приказе, и печать. Ну и знаки различия на рукаве.

Вот такой разнобой. Бляхи для рабочих и мастеров — временная мера, надо что-то посолиднее делать. Наверное, удостоверения как у державников, только это трудоемко. Но универсальный принцип уже придуман — начинать с верхних классов.

Напечатали мы второй тираж "Сказок" Пушкина — 1000 экземпляров! Напечатали все страницы, уже все переплели. Часть книг готова полностью, на оставшихся еще клеят обложки. Несколько сотен готовых книг разложили в главной комнате университета. Весь ученый приказ ходит, любуется на такое богатство. С цветными лакированными обложками книги довольно красивые, для этого времени — уникальные. Писари на меня поглядывают — "Как делить будем? "

— Пишите распоряжение: "Книги выдать всем гражданам от восьмого, нет, от девятого класса и выше. Выдать всем служащим ученого приказа и работникам типографии". По комнате пронесся вздох облегчения.

— Далее: " В школу тридцать штук, в учебную часть в Мавролако — тридцать штук". Сто штук на продажу в Мавролако, цену с Еремеем назначим. Остальное пока пусть лежит.

— А как остальным читать? Все читать захотят.

— Так. Сделаем библиотеку! Во! Точнее — читальный зал.

Построили мы большую избу, две комнаты. Дальняя комната — хранилище книг, но там пока пустые полки. В ближней ко входу — читальный зал. В нем рабочий стол библиотекарши и шесть небольших столов для читателей. Больших окон не получилось, со стеклом сейчас трудности, да и темнеет рано. Сделали настольные лампы, светодиодные, есть еще пока. Но мастер по лампам уже на пути к лампам накаливания. Точнее лампы уже работают, но их ресурс не превышает нескольких часов. Да еще он сейчас переключился на производство игнитронов для радиостанций, лампочки позже.

Так что получился у нас небольшой читальный зал библиотеки. Изба-читальня самая настоящая. С одной книгой в шести экземплярах. В сенях рукомойник и полотенце, как в столовой.

Теперь у нас появился новый вид досуга. Какой-нибудь рабочий, в свободное время, одевается во все самое чистое, заходит в библиотеку, тщательно моет руки с мылом. Подходит к библиотекарше и солидно говорит: "Мне книгу, почитать". Ну ничего, вот еще одну книгу напечатаем, поставим в библиотеку, и тогда библиотекарша ответит: "А какую? Эту или эту?"

Но это потом, а сейчас печатаем по сотне Букварей и Арифметик, остальную бумагу режем на листы и на экспорт. Учебники потом допечатаем, сейчас серебро нужно.

Приехал я Мавролако, рынок проверить, учебку, лесопилку, Гликерию. И тут ко мне на прием купцы, которые не то мавролакские, не то каффские. С такой просьбой — "Проведи нас под своим флагом через проливы!" О! Еще одна статья доходов. Но тут много брать нельзя, я же позиционирую Мавролако как крупный центр международной торговли, и надо там товарооборот наращивать, а не вводить запретительную плату за проход через Босфор. Я еще на таможенных пошлинах заработаю, когда они вернутся.

Поторговался с ними для приличия — "Я же несу ответственность за корабли под своим флагом!" Сошлись на такой схеме — перед Босфором на судно заходит мой офицер и поднимает Андреевский флаг. (Как же его лучше назвать: лоцман флага или флаг-офицер?) Проходят проливы, доходят до Родоса, и там мой офицер сходит на берег вместе с флагом. (Срочно посольство к рыцарям) За все это двести лир с одного "стандартного" нефа. Обратный путь соответственно — от Родоса и можно до Мавролако, если не заходить в другие порты. Купцы ушли довольные, удачно сторговались.

А у меня вдруг мелькнула мысль. Навел справки — точно. Это они меняли бумажные лиры на серебро, к поездке готовились, туда же бумажные лиры не повезёшь. Вот сс…! Хотя это нормальный финансовый процесс, для этого надо иметь резервы. Получился стресс-тест для моей финансовой системы. Вот вернутся — пойдет обратная волна, надо еще бумажных лир напечатать.

Около эллинга кипит работа, пытаются достроить подводную часть слипа не залазя в холодную воду. С плотов набили свай, теперь укладывают балки слипа. Не терпится им железный корабль на воду спустить, котлы и машины до спуска я ставить не разрешаю. Машины уже пробовали, запускали от других котлов. Модули котлов опрессованы, ждут своего часа. Команда корабля уже настолько освоилась в новых каютах, что уже и ночуют там, выходят только есть и в туалет. Камбуз и гальюн пока не работают.

Первый железный корабль решили назвать "Гефестом", в честь покровителя кузнецов. Хорошо что не утюгом. А то чем ближе спуск на воду, тем больше я волнуюсь — а вдруг…

А мысли мои уже бегут дальше — все-таки "Гефест" речной корабль. Мне же теперь мысли о Средиземном море покоя не дают. Нужен нормальный морской корабль, с нормальной осадкой, мореходный, с большим запасом хода. Хотя на одних машинах далеко не уйти, никакого угля не хватит, паруса еще нужны. Парусно-винтовой фрегат. Фрегат, конечно, звучит, но там 4–6 тысяч тонн водоизмещение. Скорее парусно-винтовой корвет. После крымской войны девятнадцатого века была серия типовых корветов, 855 тонн, тоже много. Вот канонерские лодки меньше раза в два. Но лодка — не звучит, хотя по размерам подходит. Канонерская лодка типа "Морж" — то что надо, трехмачтовая шхуна, они даже по океану нормально ходили. Только я буду делать стальной корпус. Но называть буду корветом — уж очень слово красивое.

Но если идти под парусами, то винт становится тормозом, так что придется делать подъемный винт на раме. Эта рама — довольно массивная железяка, да еще создает приличное сопротивление при работе винта, тут надо думать.

Длину надо делать в сорок пять метров, ходкость будет лучше, качка уменьшится. Почти корветная длина, ширина семь — мне хватит. Прямое парусное вооружение ставить не буду, слишком много матросов нужно для обслуживания. Две пушки мало, надо хотя бы три. Надо делать оценочный расчет, где там мое конструкторское бюро? Бездельничают?

А конструктора работают. После проекта "Гефеста" они учили плановый отдел быстро считать, помогли им с расчетами. Потом появилось свободное время, и геометры вспомнили свою старую задачу — построение оптической системы без хроматической аберрации. Ну не совсем без аберрации, а скомпенсированной по двум лучам. Крон и флинт давно измерен, стеклодуву заказали линзы по чертежам, уже отшлифовали, и теперь выставляют линзы на макете.

Надо же, получается. Такой полуметровый монокль, восьмикратный. Изображение почти не радужное, довольно четкое. Еще бы линзы просветлить. Ну это я придираюсь, уже очень круто. Так это же оптический прицел! Только рамку с перекрестьем добавить. Только он нам не особо нужен, кучность винтовок, даже "снайперских", такая, что достаточно открытого прицела. Ну надо же с чего-то начинать. Надо сделать прицел. Это надо еще один "цех" открывать, в одну комнату. Но надо, оптика — это перспективно.

— А пока начинайте обсчитывать вот этот проект.

— Еще корабль! Сорок пять метров! Большой!

Ушел караван судов за проливы. Флагманом пошел "Спартак", на нем уже работает радиостанция, вторую взяли с собой. Две наших шхуны, балкер-угольщик, и три купеческих нефа. Раз уж идут медленные нефы, то и взяли медленного угольщика. Пароход идет экономичным ходом, а шхуны чуть ли не круги вокруг нарезают.

На борту посольство к Родосским рыцарям, посла выбирал опять из бывших консулов. Но тут уже не нужен был смелый, как к османам, а нужен умный, чтобы торговаться насчет союза и военно-морской базы. Хотя надеюсь что сможем установить связь с Родосом, послал двух самых лучших радистов и двух помощников радистов, появилась такая должность. В первую же ночь радиостанция "Спартака" вышла на связь, отчитались что все нормально, только идут медленно.

На одном из нефов персидские купцы, но не все, двое купцов и часть охраны остались в Ло Вати, собираются обратно в Персию. Все из-за мовеина, коллектив купцов был похож на буриданова осла — и на запад хотелось, и на красителе заработать. Но в отличие от осла они смогли разделиться, как-то договорились между собой. Они немного расторговались в Мавролако, купили немного мовеина, всего на семь килограммов серебра, и теперь набирают охрану для похода на восток. Это не для того чтобы увезти мовеин, а чтобы привезти серебро, чтобы купить мовеин у меня. А эти несколько килограммов мовеина — образцы и разогрев рынка. К дороге готовятся серьезно, даже где-то купили шесть османских аркебуз, путь у них опасный.

Еще они спрашивали про желтый краситель, но я сказал им, что там очень сложная технология покраски, так что лучше пусть привозят ткань, а еще лучше — нить, мы покрасим. И желтый краситель вдвое дешевле сиреневого.

А я задумался, у меня тут складывается очень хороший бизнес по экспорту мовеина, а какие-то местные князьки могут все порушить. Кутаисский князь, говоришь? "А сколько у него дивизий?" Надо обеспечить условия ведения бизнеса, безопасность — это очень важно. Но сначала пошлю разведку.

Послали два отделения драгун, пришлось перевозить в Батуми верховых лошадей. Лошадей туда еще надо, до Кутаиси почти сотня километров. Готовим войсковую операцию.

Сижу я в штабе, думаю. Заходит тут Иван, безопасник. Я аж вздрогнул. Когда он так заходит, один на один, значит что-то случилось.

— Ну и что у нас плохого?

— У нас это. Са-бо-таж. Один из писарей подговаривает кухарок толще чистить картошку, это чтобы больше отходов было. А у нас с продуктами сейчас сам знаешь. Крупы кончаются, хлеб по норме даем, мясо только по воскресеньям. Одной картошки да рыбы вдоволь. И эту картошку в отходы! Вредитель это. Берем?

— Стой. А может он для каких других целей? Он как, вино часто пьет?

— Надо в центральной таверне узнать. А что?

— Узнай. Есть версия.

Иван вызвал из-за двери своего сотрудника, старшего сержанта, дал ему инструкции, и тот побежал. Тут недалеко.

Это ввел я недавно еще одно новшество. Не хочу, чтобы мои люди спивались, но и запрещать совсем нельзя, как бы хуже не было. Если запрещать нельзя, то надо контролировать. Открыли еще одну таверну — центральную, государственную. Кроме еды там еще и вино подают, но только там, больше нигде нельзя. Навынос тоже нельзя. Заказывай еду, вино — плати, ешь, пей, не особо дорого это. Но при этом записывают каждого, удостоверения или жетоны есть у всех. Учитывается количество выпитого, приблизительно — мало, средне, много. Но еще важный параметр — как часто человек сюда приходит. Появилась система черных и белых баллов.

Если человек выпивает реже чем раз в два месяца, то черные баллы за выпивку не накапливаются, списываются. Если от двух месяцев до двух недель — хранятся, пока не появится перерыв в два месяца. Но списывается за перерыв ограниченное количество баллов.

Если чаще чем в две недели — баллы удваиваются. Так что если квасить каждую неделю, то за месяц можно получить снижение гражданского класса. Гражданам самого нижнего — шестнадцатого класса, вход сюда запрещен.

Черные баллы еще можно получить за неприличное поведение, а белые — за хорошие поступки, например уборку улицы перед своим домом. За опоздание на работу или небольшой брак — также черные баллы. За серьёзные производственные нарушения комиссия может сразу понизить в гражданском классе.

Прибежал старший сержант, доложил, что указанный гражданин в числе посетителей центральной таверны не зарегистрирован.

— Так, значит он гонит сам. Веди его сюда. Только тихо, осторожно, не думаю, что он опасен.

Привели. Знакомый пацан из когорты Ефима, один из "рэйда писарей" что переписывали книги из смартфона. Все сразу рассказал, и мне стало стыдно.

У нас же были обширные планы по книгопечатанию: и учебники, и научная литература, и Пушкин. Но мы срочно посылаем торговый караван в Афины, а наша бумага там очень востребована. И я забрал всю наличную бумагу на экспорт, оставил немного на учебники. А пацан этот мечтал что мы напечатаем сборник стихов Пушкина — "самых лучших в мире, а не этих детских сказок!"

Очередь Пушкина и так была после нескольких самых важных учебников, а тут из-за моего изъятия бумаги отодвинулась на неопределенное время. Единственный выход — увеличить производство бумаги после ухода купцов, а они только что ушли.

Пошел он в бумажный цех, помочь рабочим, чтобы больше бумаги делать. Рабочие говорят — мы можем больше, надо больше сырья. Стал разбираться — опилок, извести и серы — много, это основное сырье. Формалина для обработки достаточно. А вот с клеевыми компонентами проблема. Канифоль еще есть, из Чернореченска привезли несколько сот килограммов, и здесь производим немного. Дальше — парафин.

Парафин у нас получают двумя способами: сложным — процесс Фишера-Тропша, и простым — выделяют из нефти, что привозят в кувшинах купцы из Крыма. В кувшинах, до бочек еще далеко, мало там нефти добывают. Из нефти получают парафин двух фракций, и еще жидкие парафины. Их используют как машинную и цилиндровую смазку, для бумаги этот парафин не идет, так как имеет грязно-желтый цвет. Для бумаги делаем чистый синтетический парафин.

Пошел писарь к реактору Фишера-Тропша, поболтал с рабочими, помог им, рассказал интересные истории. Парафина стало больше. Остался крахмал, а его мы делаем из картофельных очисток, с зерном проблема, на еду не хватает. Вот такая история.

Поблагодарил его, отсыпал белых баллов — "за вклад в культуру". Сказал готовить матрицы сборника стихов Пушкина. Как отпечатаем Букварь и Арифметику, напечатаем сто, нет, двести экземпляров сборника. Только мне сначала покажите выбранные стихотворения. А вопрос с крахмалом решается легко — дал указание на кухню в ближайший месяц картошку в мундире не готовить, а то как раз свежий урожай, и в мундире готовим каждый день. Вот если чистить, то очисток будет — завались, еще на спирт останется, про производство пороха тоже нельзя забывать.

Хотя картошка в мундире полезней, если не старая и не зеленая. В кожуре витамины и клетчатка. На витамины мы пшеницу проращиваем, но ее жевать труднее, и невкусно. Но ничего, потерпим. "Искусство требует жертв"

Сегодня спустили на воду первый стальной корабль "Гефест"! Сначала диакон Нифонт освятил корабль, святой водой окропил. Потом кувшин с вином разбили о борт — все как положено, и выбили упоры. А корабль стоит на слипе, никуда не едет. Но тут раздался протяжный громкий скрип, и коричневая громада корабля потихоньку поползла. И к кромке воды корабль подошел уже со скоростью пешехода. Начали выбираться разложенные на берегу якорные цепи, это чтобы корабль далеко не уплыл. Корабль воткнулся кормой в воду и остановился, так и не сойдя со слипа. Но это продолжалось только несколько секунд, за которые я успел придумать два способа сталкивания корабля со слипа. Потом корма всплыла, и море вытянуло корабль с берега. Ураа! Надо было наклон слипа делать больше, чуть не опозорились.

Экипаж корабля на яликах подскочил к штормтрапу, и забежал на борт. Команда капитана — "Осмотреться в отсеках!" Осмотр обнаружил потекший сальник дейдвуда, то ли плохо набили, то ли потек сейчас, при спуске. Но это легко устранить. Крупных течей в бортах не обнаружили, а мелкие сами закоксуются.

"Гефест" притянули к новому причалу, завтра начнут устанавливать машины и котлы, ставить мачту.

А по ночам приходят радиограммы от посла на Родосе, идут переговоры с Орденом. И первые ночи, все кто имеет допуск — толпились в помещении радиостанции. Людям не верилось, что сообщения приходят мгновенно за тысячу верст. Следили, как под карандашом радиста появляются буквы и слова, недоверчиво посматривали на рацию и на меня. Но мой диалог с послом был осмысленный, хотя и опосредованно, через двух радистов. И люди удостоверились, что это обычное чудо, а не что-то сверхъестественное.

Для устойчивой связи с Родосом пришлось к антенне добавить еще один элемент, с направлением не на запад, а на юго-запад. И сделать антенный переключатель.

Переговоры прошли относительно успешно, заключили с рыцарями тайный военный союз против осман. Объяснили, что наша сила во флоте, и мы можем помочь только тем, что будем уничтожать османский флот на подступах к острову. Для этого Таврическая республика будет держать на острове не менее двух военных кораблей, а в угрожающий период — не менее четырех. Ставить артиллерию на крепость мало смысла, османы могут высадиться на остров в любом месте.

Чтобы прикрыть эти намерения Таврическая республика якобы арендует бухту на острове для стоянки своих кораблей. Нашли небольшую бухту на восточном берегу, в километре от родосской крепости, это будет наша база. Никакую крепость там строить не будем, построим деревянные дома. В случае войны гарнизон уходит в родосскую крепость и защищает ее. Да там и некому будет особо уходить, моряки там будут, уйдут в море воевать.

Мы, конечно, надули щеки, заявляя, что два корабля могут потопить флот осман. Но наши скорострельные пушки и самодвижущийся корабль произвели на рыцарей сильное впечатление. Пообещали прислать еще более мощные корабли.

Вот огневую мощь наших кораблей надо увеличивать. (Четыре пушки на корабль — записал я себе в память)

Для правдоподобности этого прикрытия мы даже приняли реальное условие — не торговать в своей зоне, торговым кораблям стоять можно, а торговать только в столице, со всеми пошлинами. Но рынок на Родосе мелковат, и мы на это согласились.

Еще симметрично выделяем место в Себастополисе для посольства и поселка рыцарей. Не в Мавролако — там османское посольство, да и других посторонних много. А Себастополис еще как рубеж между османами и Адлером.

Теперь обязанности Ордена в военном союзе. У них "сухопутные силы", и в случае нападения осман на Таврию, они обязуются предоставить полторы тысячи воинов, это если не будет угрозы Родосу. Если угроза будет — то всего пятьсот. Этот пункт договора довольно слабоват для нас, но я даже и на это не рассчитывал, мне было достаточно военно-морской базы.

У Родосских рыцарей всего семь-восемь тысяч воинов, поэтому речь идет о таких небольших числах. Но это очень ценные воины — настоящие рыцари в латах, только пешие. Ну доспех не сплошной, но железа на каждом много. Хотя опять масштаб несравнимый — у нас семьсот, от рыцарей тысяча пятьсот. А у османов сто тысяч. Бегают две моськи вокруг слона. Но одна моська уже надавала слону по сусалам, главное — вовремя отскочить.

Так что начинаем создания военно-морской базы в восточном средиземноморье. Где-то я уже такое слышал. Да и создавать там особо нечего — дома построим, небольшой гарнизон разместим, моряки отдыхать будут. Угольный склад создадим, уголь туда возить надо. Нужен запас на случай войны.

На стрельбище сегодня группа "ракетчиков" демонстрировала свои достижения. Пусковая установка — ствол от пушки. Одна из наших первых 65-мм пушек использовалась как учебная. Расстреляли ее до состояния гладкоствольности, но нарезы были мелкие с самого начала. А стали такие, что чисть-не чисть, снаряд не стабилизируется, кувыркается. Отпилили ствол, клиновый замок еще хороший, сделаем новую пушку. Для чистоты эксперимента ствол отшлифовали внутри, диаметр стал 67 мм.

Ракета похожа на сильно вытянутую мину, только еще вокруг оперения кольцо. Без полезной нагрузки ракета улетала на семьсот-восемьсот метров. Я думал что на черном порохе энергетика будет совсем плохая, но для реактивного движения важна не только скорость газов, но и их масса. Количество пороха мы увеличили, масса газов тоже увеличилась. Вот что мы даже не пытались достичь, так это завершения работы реактивного двигателя в пределах пусковой установки. Ракета изрыгала дым и пламя на протяжении почти сотни метров полета. Возможно, что это тоже положительно повлияло на дальность полета. А гранатометчик прикроется щитом от реактивной струи.

Назначил полезную нагрузку в полтора килограмма. Дальность упала до трехсот метров — мало. Да еще ракета летела по дуге, и эта дуга была не в вертикальной плоскости, ракета летела в сторону. Причем каждый раз в разную. Идеально ровных ракет не бывает.

Сделали оперение под углом к оси, чтобы ракета в полете вращалась. Ракета стала летать не по дуге, а по цилиндрической спирали. Отлично! В танк такой ракетой не попадёшь, но у нас тут танков нету, у нас тут конные лавы.

Осталось увеличить дальность. Обсудил с ними какие варианты они испытали. Подсказал, с чем еще можно поэкспериментировать. А готовый вариант ракеты передал мастеру, что делал дистанционные трубки, обеспечить срабатывание детонатора в нужный момент времени. Тут немного проще — пороховой двигатель — надежный источник воспламенения замедлителя.

А я отправился на юг, собираемся в гости к кутаисскому князю. По дороге заехал в Сухуми, проверить. Получается что Себастополис — наша житница, тут и поля большие и климат субтропический. В Батуми климат еще теплее, но там земли подходящей совсем мало.

Месяц назад в Сухуми собрали большой урожай картошки — более сотни тонн. Впервые у нас была такая урожайность. Еще бы, тут все условия — плодородная земля, влажность, никаких засух. Только к моменту уборки сильно похолодало, но морозов не было.

Хорошо, что тут была бригада углекопов, они тут отдыхали после "угольной лихорадки". Отдохнули около месяца, и опять — лопата и погрузка. Только теперь — картошка. Шхуны сновали как челноки, возили в Адлер и Мавролако.

Отобрали картошку на семена, просушили, "активировали" на солнце, и посадили туда же, откуда выкопали, поскольку в Сухуми уже весна начинается. Непривычно как-то. Сколько же тут можно урожаев в год собрать? Два или три? Так мы еще поле увеличили в полтора раза. И как теперь это выкапывать? Придется людей с руды и угля снимать и сезонных рабочих нанимать.

Еще пшеничное поле зреет. Надо рассчитать, сколько еще нужно конных косилок. А как снопы подбирать? Опять сезонные рабочие. И молотилку сюда везти надо. Все записал, а то забуду. Все, поехали в Батуми.

Но до Ло Вати не доехали, пристали к берегу в устье реки, небольшое селение рядом. Думал, рыбацкая деревушка, но видно несколько участков древних стен. Когда-то тут был небольшой город, сейчас живут одни рыбаки и крестьяне. На другом берегу реки разворачивается наш военный лагерь. Аким сказал это самый короткий путь к Кутаиси. Я смотрел-смотрел на карту. Это же Поти! Но сейчас он называется по-другому. А место тут хорошее — какая долина. Тут даже лучше чем в Сухуми и Батуми, для пашни идеальное место. Только дома опять строить. Так у меня в Мавролако толпа греков бревна таскает. Вот их сюда вместе с досками на балкере привезти. Из Адлера гвоздей и кровельной жести привезти, питанием обеспечить. Еще одна житница будет.

Разведка доложила, что у кутаисского князя около двухсот сабель конницы, из них около тридцати — гвардия, постоянно с ним. Именно сабель, луков у них мало, луки слабоватые, хуже татарских, не говоря про османские. А сабли тут любят, даже пик у конницы почти нет. Пики и щиты у городского пешего ополчения, его до двух тысяч может быть. Но ополчение уже два года не собирали. Да уж, еще одна моська "на раёне".

Но все равно мы сюда две роты собираем, надо своих солдат погонять, чтобы не застаивались. Пеший марш будет, тут до Кутаиси почти сотня километров. Драгуны в охранении только, лошадей у нас мало.

Тут же рядом с нашим лагерем два персидских купца с охраной, тоже собрались идти. Но я их попросил подождать, разберёмся с Кутаиси, вот тогда идите, ваши полтора десятка человек нам только мешать будут.

А вот их оружие меня заинтересовало. Купцы с гордостью сказали, что купили аркебузы у осман. Персы купили у осман? Наверное, у осман прапорщики в армии появились.

Внимательно рассмотрел — фитильный мушкет, дульнозарядный конечно. Ствол сделан кузнечной сваркой из витой полосы. Состояние плохое, стволы ржавые немного, замки болтаются. Порох не гранулированный — пороховая мякоть. Пули надо обматывать кусочками кожи, чтобы плотно входили. Жадные у осман прапорщики.

— Ваши воины умеют из них стрелять?

— Да, каждый выстрелил по одному разу!

Ой, и не взорвались! Нет, мне эти купцы живыми нужны, они мне мое серебро привезут.

— Давайте мы починим ваши аркебузы.

— Тюфенк. Османы зовут их "тюфенк", это они исковеркали персидское слово "туфанг" — труба

— Хорошо, тюфенки — так вот откуда слово "тюфяк" появилось!

— Мы починим ваше оружие, и привезём много пороха и пуль, чтобы ваши воины могли тренироваться в стрельбе. Это важно для успешного боя.

Персы переглянулись, посмотрели на меня, ища подвох, тихо переговорили на фарси, и согласились.

У меня еще один вопрос есть, давно мучает.

— На ближнем берегу Хазарского моря есть город, там во многих местах из земли идет черное земляное масло, знаете?

— А-а-а! Бадак! Знаем, от Шемахы недалеко. Там есть поле, где все время огонь из-под земли идет. Дым все время, дышать плохо!

— Это земляное масло там добывают?

— Зачем добывать, найди яму где нет огня, и зачерпывай. Нужно это масло? Привезем, недорого. Сколько? Кувшин или два?

— Э-э-э…

— Этим маслом лечат от насекомых, что по человеку бегают, только воняет сильно. А от насекомых лучше нижняя одежда из нашего шелка! Это очень приятно и не воняет!

— Не, не надо масло.

Да уж, нефти полно, а возить в кувшинах на лошадях. Проще в Крыму кружечкой начерпать.

А я же еще хотел тут село основать, землю пахать надо. Взял у Акима одно отделение. Объявил, что здесь закладываем еще один город, небольшой.

— Вот то селение как называется?

— Фазис.

— А это будет наоборот — Поти.

— Солдат! Бери топор, сделай десяток кольев небольших, и беги к нам.

— Сержант! Назначаю тебя комендантом селения Поти! Твое отделение — гарнизон. Идем.

— Смотри — вот чертеж, так надо будет строить дома, я пришлю плотников-греков. У тебя греки в отделении есть?

— Я сам был греком!

— А сейчас русский?

— Я русский греческого происхождения! — вот так и знал, что так скажет.

— Ну хорошо, значит, греческий знаешь. Смотри, вот этот угол — это этот колышек…

Я отправился в Адлер, Аким в Кутаиси сам сходит. Показал оружейникам аркебузы, стал объяснять задание. А они стали фантазировать — какую гильзу делать, нарезы, болтовку или самозарядку.

— Отставить разговорчики. Повторяю — делаем гладкоствольный, дульнозарядный, фитильный мушкет. Стволы осторожно шлифануть, промерить, разверткой привести к одному калибру. Пуля будет в вощеной бумаге. Подобрать калибр пули и навеску пороха, испытать двойной навеской. Отлить три сотни круглых пуль, калибр тут большой — пули круглые. Штыки еще на них сделайте, клинковые, съемные.

— Савва! Дай мне одного хорошего стрелка на пару недель, но такого, чтобы смог других немного научить стрелять.

— Солдат, смотри. Научись из этого стрелять. Пристреляй все шесть штук. Отставить смех. Смотри какой калибр! То-то. Из него слона можно убить. Ну слон это такой… Отставить!

— Научись стрелять, но тут ствол гладкий, так что точности нет, револьвер точнее стреляет. Потом будешь учить других стрелять. Еще смотри. Чтобы быстрее из этого стрелять из вощеной бумаги катаем такой патрон, пуля и навеска пороха. Когда ствол почистил, делаешь так — скуси патрон, высыпаешь, потом пулю в бумажке туда, и шомполом. И на полку мелкого пороха из натруски. Это еще быстро. Вот так все воюют. Это у вас тут самозарядки.

Научишь их и патроны катать, отвезем им пули, бочонок пороха и бумагу. Триста пуль им только на дорогу надо, для тренировки еще двести пусть отольют, и пороха соответственно.

Солдат справился, и сам научился, и наемников научил. Они хоть стали стрелять не закрывая глаз и целиться. Достигли очень приличной скорости перезарядки. За что солдат получил сержанта и должность инструктора.

Купцы ошалели от такого подарка, но в письме я им написал, что это в моих традициях — поддерживать партнеров в сложной для них ситуации. И когда опять придете в мою страну, тогда обсудим ценность моей помощи.

А сам я задумался: какое оружие я могу предложить союзникам, не отдавая при этом стратегических технологий? Пока я лишь улучшил существующее оружие, подарил идею бумажного патрона. Смогут ли разгадать секрет гранулированного пороха? Со временем смогут. Надо что-то придумать более эффективное чем тюфенк.

Выступили на Кутаиси. Две роты пехоты, четыре отделения драгун — дозор, два миномета во вьюках. С винтовками всего двенадцать солдат, производство винтовок довольно медленное, еще две винтовки оставили в учебном центре в Адлере. Пушку не брали, дорога до Кутаиси неплохая, но надо переправляться через несколько ручьев и рек. Шли не спеша, две ночевки сделали, прошли несколько мелких селений, вокруг них виноградники.

На третий день после обеда дошли до Кутаиси. Город производил мрачное впечатление. Руины древней крепости, есть брошенные дома, запустение. И никакого войска. Нашли самый богатый дом, точнее подворье — несколько домов огорожены забором, сложенным из плоских камней. Постучали, никто не отвечает. Но на улице несколько зевак смотрят на происходящее. "Где князь?" — спрашиваем. Толмачом солдат-сван из Сухуми.

— А эристав Георгий еще утром поехал в Цхалтубо, ему туда очень нужно было.

"Надо же, Георгий. А еще говорят что у сванов имена трудные" — подумал Аким, но вслух сказал:

— Один поехал?

— Ну со своими людьми поехал.

— Это которых три десятка?

— Три десятка и еще двое!

— А остальное войско где?

— Тут войско. Вон мой конь. А сабля в сакле, на стене висит. У меня знаешь какая сабля! Ух! Во всем царстве на втором месте. А на первом у царя Баграта. Показать?

Расстроился Аким. Приказал ставить лагерь на окраине, но так чтобы видеть двор князя. Послал гонца в Поти к персидским купцам с вестью, что дорога в порядке.

Вечером к Акиму пришли просители, с кувшинами, просили выпить с ними вина. Тут же обильно демонстрировали, что вино не отравленное. Аким отказался, пробурчав: "черные баллы". Просители ушли расстроенные — по пути грустно пели протяжную красивую песню.

На следующий день князь не появился. В обед опять пришли просители. Кроме кувшинов принесли овощи, лепешки и ароматную, пожаренную на углях баранину. Аким посчитал что-то на пальцах, и махнул гостям рукой — "давай кубок". Протяжные красивые песни пели уже веселее.

К обеду Аким проснулся с мыслью, что вино было отравлено. Затем мысль стала другой — вино было не отравлено, но лучше бы там был яд, и он умер, так было бы лучше. Узнал что князь не появлялся, и приказал не пускать вчерашних гостей. Гостям это с трудом объяснили, так как не могли разбудить толмача.

На следующий день неуловимый Георгий не появился тоже. Опять пришли те самые гости с кувшинами. Аким посмотрел на звездочки на своих погонах, и приказал отодвинуть лагерь от города еще на двести шагов. Послал толмача выяснять дорогу на Цхалтубо. Оказалось, что дорога туда очень сильно петляет, и объяснить ее не возможно. Кроме того, эристав после Цхалтубо собирался в далекое горное село, у которого даже нет названия.

Аким еще заметил одну вещь: когда его угощали, овощи были пожарены на масле, но на каком — непонятно. Послал узнать — ему принесли кувшинчик, масло из виноградных косточек. Понюхал, попробовал — ничего так, картошку жарить можно. Узнал цену — дешевле, чем оливковое масло в Крыму раза в три. Надо Командору отвезти.

На пятый день пришел караван персов, и гонец с письмом от Командора. Командор пишет Акиму, что если с Кутаиси все нормально, послать с купцами отделение драгун. Разведать дорогу до следующего города.

Как и планировали, с купцами послали специально подготовленное отделение драгун. Трое из них были вооружены новыми дальнобойными винтовками, прошли обучение у Саввы. А один обучен составлять карту. Карта местности у них уже была, но на ней из ближайших объектов были обозначены только реки Риони и Кура, и далекий Тифлис. А надо обозначить все селения, реки, переправы — ну как обычно. Утром караван ушел.

Через два дня, утром, часовой доложил, что ночью в город тихо вошли несколько десятков всадников. Аким обрадовался, и одна рота выдвинулась к дому князя.

На стук в ворота и крики никто не отвечал, хотя за забором явно слышался шум от десятков лошадей. Теперь Аким разозлился. Приказал принести гранату-колотушку. Положили гранату у ворот ручкой вверх и прижали камнями. Все отошли. Сказал толмачу, чтобы он крикнул через забор, чтобы те тоже отошли от ворот. Толмач довольно долго что-то объяснял.

— Что ты им сказал?

— Я сказал, что от ворот сейчас полетит грязь, и надо отойти, а то испачкаются. Если говорить что будет опасно, то не отойдут — они отважные воины.

— Как тут все…!

Солдат выдернул шнурок, и побежал за угол. Громыхнуло хорошо. Раздался многоголосый "Вай-вай!" и ржание испуганных коней. Одна створка ворот упала внутрь, каменный столб и часть стены рассыпались на отдельные камни.

Над стеной появились головы в черных папахах.

— Эристав Георгий! Выходи!

Люди князя зачем-то открыли уцелевшую створку ворот, и через нее на улицу вышло человек пятнадцать — все в папахах из овчины, а многие и в таких же жилетах. На небольшой площади перед домом уже выстроилась вся рота полукругом. Причем солдаты были вооружены не только карабинами — часть из них были со щитами и пиками, чтобы было понятно.

Но несмотря на явный перевес сил, князь смело держался за рукоять сабли, висевшей на поясе. Мы с Акимом долго обсуждали варианты ведения переговоров, и Аким решил выбрать такой:

— Говорят у тебя кони хорошие. Продай коней.

Через несколько минут на улицу уже вывели коней, и люди князя доказывали, что эти кони самые лучшие в мире, демонстрируя зубы, копыта, хвост и гриву. Толмач еле успевал переводить. А кони действительно были лучше татарских и ногайских, явно крупнее и сильнее.

Купили восемь коней по семнадцать лир, это в два с лишним раза больше, чем за самую простую татарскую лошадь. Георгий дал команду, и его люди принесли кувшины, лепешки, сыр, овощи — для закрепления сделки. Находились они уже во дворе эристава. Аким сделал жест — " не буду". Князь нахмурил брови:

— Муслим?

— Нет — сказал Аким и показал крестик. Попытался объяснить про черные баллы, потом посчитал дни, прошедшие после недавнего возлияния. Почти неделя. Если подмести весь Адлер… На комиссии скажу, что это надо было для дела! Наливай.

Через два дня Аким и Георгий встретились поговорить уже о важных вещах.

— Ты, Георгий, за ворота на меня не серчай. Сам знаешь, пока силу не покажешь, серьезного разговора не будет. Ты еще не видел как наши пушки стреляют: стены каменные — в пыль!

— Не надо в пыль.

— Смотри, Георгий, сколько у тебя дел: мы у тебя будем лошадей покупать, масло это, из виноградных косточек. Купцы будут брать вино, но там, у моря. Около Фазиса селение у нас, туда корабли будут приходить, туда вино вози, вот тебе опять серебро будет. Но для этого надо по всему пути до моря дорогу наладить, чтобы арба проходила. А то у тебя мостки где сгнили, где потоком снесло. А ты все по горам скачешь.

— Налоги же. Мне войску платить надо.

— А зачем тебе большое войско? Такого войска, чтобы от осман отбиться, тебе не собрать. С востока к тебе никто не придет — там все грузинское царство. А теперь мы рядом будем — тут за два дня доскакать можно, если что — зови.

— Поможете?

— Поможем. Если чужое войско в округе появится — сразу к нам гонца. Поэтому, не войско тебе надо, а дозоры.

— Так мне под руку Командора идти?

— Нее. Ты князь своего царя. Командор других правителей уважает, пусть даже у Баграта и войска нет. А еще он больше уважает тех, на чьей земле есть порядок. Мы же с тебя подати брать не будем. Даже наоборот — выгодно торговать будем. Мы с тобой будем как хорошие соседи — и торговать и помогать.

— Так у меня войска мало, как же я помогать буду?

— Ты следи за чужими войсками вокруг, и нам сообщай. И дороги с переправами должны быть хорошие, что мы к тебе быстро на помощь пришли. Вот трясешь ты со своих людей деньгу — много собрал?

— Мало.

— А откуда они серебро возьмут? Притока денег нет, дорог нет, торговли нет. Одно и то же серебро по кругу гоняете. Вино делаете и сами его выпиваете.

Пока ты по горам скакал, тут караван восточных торговцев прошел, хотел тебе пошлину заплатить. Но у тебя дороги и переправы плохие, за что платить? У тебя в городе переправы через Рион-реку нету. Паром сделай — канат перекинь, поставь своего человека — за монетку малую пусть перевозит.

Размер пошлины ваш царь Баграт установил, больше брать нельзя. Тем более, царь Баграт, он ведь тоже из Кутаиси?

— Да он мне почти родственник!

— Ну вот, надо исполнять приказы царя.

— Так те купцы — персы, что под рукой Длинного Хасана. Его войска заняли весь восток! У нашего царя на востоке только Картли и осталось.

— Но сейчас у вас с ними мир. И дразнить его не надо. Так что дел у тебя много, делай работу и серебро будет. А я пойду, у меня дел тоже много. Одна рота остается — дозор дождутся и тоже уйдут.

Как выяснилось намного позже, появившийся торговый путь через грузинские земли вынудил Узун-Хасана не идти войной на Картли в 1477 году, не захватывать Тифлис. А в следующем, 1478 году, падишах умер, и начался распад уже Ак-Коюнлу.

Мне пришло письмо от Акима — "В Кутаиси порядок навели, с князем контакт хороший. Но гарнизон в Кутаиси ставить нельзя — опасно. Подробности при встречи".

Что-то я не понимаю, если все нормально, то почему нельзя ставить гарнизон? Партизаны что ли? Ладно, приедет — расскажет.

Пришел меняла-серебрушник с проблемой. Это уже наш меняла, при казне состоит. От приказчиков и персов в казну поступило много серебра чужими деньгами. Часть из них монеты надежные — старые пражские гроши, например. Чистота серебра в них известная. Но много монеты "немой да слепой", эта на вес только. Но надо проверять чистоту серебра в каждой, а это дорого. Потом еще при обмене, если наши бумажные лиры принимать, оно опять на вес идет, опять потери. До четверти цены на круг можем потерять. Хотя вот оно серебро, а теряем. Что делать?

Ну можно плохие монет сплавить в один слиток, и пробу уже итоговую проверять — экономия. А как потом, слитками расплачиваться? Опять дисконт. Монеты из них начеканить? Серебро грязное, такой монетой я себя скомпрометирую. Так ведь серебро хорошо очищается электролизом! Азотная кислота у нас есть. Получится очень чистое серебро. Начеканю свою лиру.

Электролизный аппарат собрали быстро, керамический чан, ток от общей сети, резистор, вольтметр, амперметр. Электролит — раствор азотной кислоты и азотнокислого серебра. Из низкопробного серебра отлили анод, для катода выбрали кусочек получше. Запустили — процесс пошел! На катоде нарастает слой кристаллов чистейшего серебра, а все примеси выпадают в осадок.

Вот только кристаллы серебра тоже стали падать, и смешиваться со шламом. Не, так не пойдет. Из карболита сделали плоскую коробочку — чехол для катода. С боков много дырочек, сетка практически, а дно сплошное, карманом. Запустили, в этой коробочке накапливаются кристаллы серебра, а на дне чана — шлам. Процесс непрерывный, только электроды менять и помешивать. Горка серебряных катодов и кристаллов растет. Серебро даже слишком чистое, две девятки как минимум. Такое даже на монеты тратить жалко, не оценят. Хотя…

Штамп для монет хотел заказать ювелиру, но решил попробовать альтернативу. У меня уже два художника скопилось, причем один имеет навык очень мелких работ, он иголкой на матрицах набивал рисунки для печати книг. Решили делать штамп электрохимической обработкой. На торце цилиндра из закаленной инструментальной стали нитролаком рисуем нужное изображение, незакрашенные участки вытравливаем электролизом.

Не так все просто, много тонкостей обнаружилось. Но можно электрохимическую обработку проводить в несколько этапов, чтобы получить разную глубину разных участков. Пробные оттиски делали на свинце, уже четвертый штамп получился очень приличным, даже красивым. Монету сделали похожей на генуэзскую лиру, для преемственности, только уже со своими регалиями — двуглавый орел в шестерёнке, Андреевский флаг. Одна сторона на латыни, другая на русском языке. Год поставили — 1476, чтобы историки и нумизматы в будущем не мучились.

Собрались плавить серебро, смотрю — у свежих катодов оттенок стал другой. Позвал серебрушника, тот проверил — медь в серебре, но немного, двадцатая часть примерно. Посмотрел на установку, а электролит цвет поменял. Он медью насытился, а медь в осадок не выпадает, и при высокой концентрации оседает на катоде. Надо электролит менять — а жалко, в нем много серебра растворено. Ну ты же сам говорил, что серебро слишком чистое — получай. Желания иногда исполняются слишком буквально.

Ну ничего, будет примесь меди, не страшно. Так ведь это почти что стерлинговое серебро! Только в том сплаве меди семь с половиной процентов. Ну-ка, ну-ка! Опять позвал серебрушника, сделали сплав. Да, серебро такое белое, красивое, тверже чистого. Отчеканили монету — красота!

Теперь надо серию, но объем у нас небольшой, килограмм двадцать всего. Лист катать не будем, это еще один прокатный стан надо делать, пусть и маленький. Да еще штамп вырубной. Сделали стальной кокиль со срезной крышкой, как пулелейка, только отливает серебряные кружки весом ровно в тринадцать грамм.

Твердое серебро, кружки еще отжигать пришлось, тогда уже штамп стал пробивать до конца. Пошла монета!

Появление новой монеты вызвало некоторые последствия. Часть монеты сразу разошлось по рукам — новинка, нумизматический спрос. Но одна лира — сумма довольно большая, не каждый может себе позволить "заморозить" такую сумму в сундуке. Так что этот отток монеты не был существенным.

Еще новая лира явно была дороже старой, в кассах банка все хотели получить за бумажные лиры — новым серебром, появилась разница в курсах около пяти процентов. С серебряными лирами понятно — а как быть с курсом бумажной?

А ведь недавно был сильный отток серебра, и на руках осталось довольно мало бумажных лир. Ну-ка, "накажу" я тех, кому бумажные лиры не по душе. Приравнял бумажную лиру к новой лире. Соответственно, курс старой серебряной лиры стал девятнадцать бумажных сольдо. И уже через неделю спрос на бумажные лиры стал расти, не сильно, но заметно. А ведь еще купцы не вернулись. И кажется мне, что курс старой лиры надо еще понижать. Вот вернуться крупные купцы, при них понижу курс, сразу спрос на бумажные подскочит.

Пришла радиограмма от приказчиков, это они из Афин на Родос вернулись. Торговля идет неплохо, но не так, как хотелось. Сиреневое сукно продали хорошо, но больше спрашивают шелк и хлопок такого цвета. Фиолетовые кожи хорошо продаются. Красный перец продается лучше, чем в прошлый раз, распробовали. А вот бумага сначала продавалась очень хорошо, а потом почти перестали покупать. Но цену не снижаем. Надо еще рынки искать для бумаги.

Купили шелковой нити и хлопка-сырца, но немного и дороговато, потому как через посредников. Основной производитель шелка в Европе — Венеция, а хлопок выращивают мамлюки. И те и другие враги осман, и в Афинах не торгуют. Надо на них выходы искать. Но нужны еще корабли, и Родос надо по договору охранять, и в Ионическое море надо хорошими силами выходить, там венецианцев много.

Отбил радиограмму, сможет ли хоть одна шхуна вернуться? Нужны шелк, хлопок, ну и серебро, конечно. Ответили что могут, от Родоса в Черное море могут ходить в одиночку. Только перед Дарданеллами надо идти ближе к османскому берегу. После той перестрелки с венецианским кораблем османы перестали относиться с подозрением. Сообщил приказчикам, что еще вышлю шхун в поддержку.

Для этого переделали две шхуны, теперь на каждой по две пушки. На корме основная пушка, нового производства, но обычного калибра — 65 мм. На носу старая пушка, из нее лишний раз лучше не стрелять — нарезы мелкие, чистить надо часто. Подкрепление палубы слабое, от выстрела расшатывается набор. Перед выстрелом надо убирать соседние паруса — поток газов из дульного тормоза может их порвать. Так что пушка на крайний случай. Ну и союзникам силу продемонстрировать.

Мы же теперь нарезы на пушках тоже получаем электрохимическим способом, и это много на чем сказалось. Сам техпроцесс получения нарезов стал даже медленней. Но одно дело, когда этим занимаются два опытных кузнеца и механический молот, причем на грани шаманства — если пережать — оправку заклинит, если недожать — нарезы совсем мелкие будут. А другое дело — мастер только ставит ствол в оснастку и выставляет режим травления. Рабочий только переливает электролит из нижней емкости в верхнюю, и следит за временем и приборами.

Теперь проблема застревания оправки перестала нас ограничивать с длиной ствола. Раньше мы ствол более одного метра не делали, теперь производим орудия с длиной ствола метр сорок. Артиллеристы сначала ворчали — пришлось составлять новую баллистическую таблицу стрельбы. Но потом оценили лучшую настильность траектории.

Но главное — нарезов стало больше и они стали глубокии. Двенадцать нарезов сделали, но надо было бы еще больше. Хорошие нарезы позволили резко увеличить интервалы между чистками ствола. Во время боя достаточно одного движения банником в момент перезарядки, все-таки у нас дымный порох. А уже после боя можно чистить ствол основательно. Но если есть пауза в бою, то лучше чистить, потом легче будет, и меньше износ ствола. И надо бы прогрессивный шаг нарезов делать, он уменьшает нагрузку на ведущие пояски, и в случае загрязненных нарезов тоже помогает.

Так что у нас уже третья модификация 65-мм пушки, но они все совместимы по боеприпасу, хотя баллистика немного отличается.

Отправляем на Родос две двухпушечные шхуны, загрузили их сильно — там и солдаты, и плотники, доски, гвозди, кровельное железо, съестные припасы. Начинаем строить базу флота, пока несколько домиков. Еще туда хочу отправить "Архимед", вторую пушку на него уже поставили. Но еще не готова радиостанция, и у парохода есть пока дела здесь.

У нас на берегу Адлера лежала еще одна фуста без дела, мы ее переделали так: большая часть — баржа для перевозки скота с удобной рампой на носу, на корме — жилые помещения. Идея такая — на ней перевозим тягловый скот — волов и лошадей, и сельхозтехнику — плуги и конные косилки. У нас пашни в четырех городах — Адлер, Сухуми, Поти, Батуми. Ну в Поти скоро будет. И климат в них немного отличается, сроки сева и уборки — разные. Вот эту сельхоз баржу будем перетаскивать из порта в порт, передвижная МТС. Если кто не помнит — машинно-тракторная станция. Или конно-воловья.

Вот сейчас на нее погрузили плуги и волов, и "Архимед" тянет ее в Поти. Шхуной туда уже отвезли греков-плотников из Мавролако, доски, гвозди и жесть. Начали строить дома. В Мавролако идет набор землепашцев из безработных греков, следующая шхуна отвезет их.

Вот такая вырисовывается схема — на всех производствах вне Адлера, сельхозпроизводство, добыча руды и угля, буду использовать весь интернационал. Так как в Адлере работают только русские, за редким исключением. Нет у меня доверия другим, особенно грекам, они тут местные, уведут секретные технологии. А русских у меня дефицит, вот и освобождаю их от других работ. Это сейчас домна и конвертер не работают, и людей перераспределил в другие отрасли, даже еще резерв есть. Но новый конвертер уже заканчивают, скоро будем металлургию запускать. Людей не хватит для обеспечения круглосуточной работы металлургического комплекса, надо что-то придумывать.

Пока есть незанятые люди, нашел им работу — строим еще дома в Адлере, но теперь уже "повышенной комфортности". Дома эти сложнее обычных изб, но изб нам хватает, надо чтобы люди видели улучшение условий жизни. Это также в рамках системы гражданских классов, но я не задавал соответствий — какой класс будет в каком доме жить. Сделал проще — граждане высоких классов первыми получают право выбора. Кстати, не все этим пользуются, ему говорят — "Этот дом лучше, переезжай", а он: "да мне и в старом хорошо, привык уже". Но это если ночная кукушка не воздействует, по-разному бывает.

Еще одна бригада занимается отсыпкой дорог доменным шлаком, около комбината скопилась целая гора, работать мешает. Так что опять — лопаты и тачки.

Приказчики обещают прислать хлопок и шелковую нить, будем их красить и ткать из них. Но для этих тканей нужна очень высокая плотность нитей на единицу ширины. С мастером Иваном решили делать еще один ткацкий станок, неширокий, шестьдесят сантиметров, но с очень высоким количеством нитей.

Видя такой успех химических красителей, мы усилили попытки синтезировать новые цвета. И в какой-то момент опыты Антипа увенчались успехом, было синтезировано вещество анилиново-бензольной группы — бриллиантовый зеленый, зеленка. Но как всегда две новости. Хорошая в том, что у нас появилось нужное медицинское средство. А плохая в том, что зеленка — плохой краситель ткани. Нет, спиртовый раствор хорошо окрашивает ткань в ярко-зеленый цвет. Но окрас довольно быстро линяет при стирке, да еще сильно выгорает на солнце.

Жаль, а то я надеялся покрасить военную форму своих солдат стойким красителем, настой полыни тоже быстро линяет. Попробовали применить оба красителя — результат стал лучше, но не намного.

А я подумал, почему я уперся в зеленый цвет? В двадцать первом веке в камуфляже используют много оттенков. Крымская степь летом совсем не зеленая. Да она зеленой бывает пару месяцев весной, и все, потом оттенки серого и коричневого, с небольшой долей зеленого.

Есть же готовый природный серо-коричневый краситель — кожура грецких орехов, очень эффективный и недорогой. Попробовали комбинировать с зеленкой — получили отличный цвет ближе к оливе. Если зеленки меньше — хаки или койот.

Решили делать так: к весне красим всех в оливу, в природе будет много зелени. Потом зеленка будет выцветать и линять, в природе зеленого тоже станет меньше. Осенью и зимой тут грязь кругом, коричневый будет как раз. А если выпадет снег, то без разницы — зеленая форма или коричневая. К следующей весне опять подкрашиваем зеленкой. Адаптивный камуфляж получается.

Зеленку как краситель персам тоже будем продавать, но сразу их предупрежу о нестойкости цвета. Цену поставлю в два раза меньше мовеина, хотя затраты на производство мало отличаются. Но даже так будет сверхприбыль.

Но еще одно применение зеленке нашли, окраску кожи. По той же технологии — берем овечью кожу химического дубления до жировки, красим, потом жируем. Отличный темно-зеленый цвет, ну может выцветет немного, но слой жира его защищает. Это мы тоже на экспорт за проливы, к следующему рейсу товар собираем.

Вспомнил про косилки, заказал на завод. А они ко мне со встречным вопросом, спор у них, какие лучше колеса ставить на сельхозтехнику — стальные или деревянные? Оказывается, сделать деревянное колесо — целое искусство, а сварить стальное — может каждый сварщик, и стальные долговечные. Вот только тяжелые. Еще бы — обод из довольно толстой полосы, спицы из толстого прутка — мощная такая конструкция, не убиваемая.

Ну-ка идем в конструкторское бюро, интересная задачка, посмотрим, какие у меня конструктора. Довольно быстро выяснили, что у колеса проблема не с прочностью, а с жесткостью, из-за этого элементы такие толстые. Для облегчения обода решили делать его таврового сечения. Резиновых покрышек у нас нет, и V-образный профиль обода не нужен. То есть, к ободу приварим небольшое ребро с внутренней стороны, это позволит для обода использовать гораздо более тонкую полосу. Встал вопрос как сделать это ребро, по сути, большое тонкое плоское кольцо. Но кузнецы сказали — легко, дайте только точный калибр-обод. Кузнецам же только выковать, а приварит сварщик.

Вообще, эти две технологии, ковка и электросварка, очень хорошо дополняют друг друга. Такого даже в двадцать первом веке почти не было, там кузнецы уже почти не встречались. И если заготовку надо хитро изогнуть, то сварщику сделать это довольно сложно, нет навыков и технологии. А кузнечная сварка очень трудоемка, по сравнению с электросваркой, да и не везде применима. Так что у нас образовался кузнечно-сварочный цех.

Сделали обод таврового сечения, он стал легче плоского в два с лишним раза, а жесткость стала даже немного больше. Теперь спицы, они тоже излишне толстые из-за необходимой жесткости. Сначала хотел изобразить мотоциклетное колесо, но сообразил, что там необходимо обеспечить одинаковое натяжение всех спиц длинными гайками, это для нас слишком затратно. Надо проще, сюда бы хорошо подошла тонкостенная профильная труба. Таких пока не делаем, зато начали делать П-образные швеллеры, тонкостенные — то что надо.

Ну и ступица. Теперь нет необходимости в массивном цилиндре ступицы, к которому надо варить толстые спицы. Сделали составную ступицу — цилиндр гораздо тоньше, а к нему диск из толстого листа — получился этакий гриб, к "шляпке" которого приварили спицы.

Колесо получилось легкое и прочное, всем понравилось. Даже немного напомнило литой диск для автомобиля. И еще у меня мысль мелькнула — велосипед сделать. Но нет, слишком тяжелое колесо для велосипеда, без резьбовых спиц легче не сделать.

Пришла шхуна с Родоса от приказчиков. Привезли серебро, шелковую нить, хлопок-сырец. Пшеницы немного, ну сколько в трюм влезло. На месяц не хватит. А в Сухуми озимые только колоситься собрались, значит еще больше месяца до созревания, или даже два месяца.

Хлопок привезли! Теперь это сырье двойного назначения, и даже не знаю, что сейчас нужнее — ткань или порох? Что-то мало они его купили, пожадничали. Говорят, что напрямую у мамлюков дешевле. Ну и где эти мамлюки?

Отдал одну кипу в прядильный цех, пусть осваивают, хлопок мы еще не пряли. Вроде не должно быть сюрпризов как с льном, который пришлось запаривать перед прядением.

Но что-то нить толстоватая получается, сказал прясть тоньше, сильнее крутить. Говорят — не получается, пошел разбираться. Вот они хлопок вычесывают, правильно — семена отделяются. Можно из них масло будет давить! Мало только семян, горстка. Накопим. А что же нить такая толстая и лохматая? Крути тоньше! Как это "шерсть короткая?" Что-то хлопок какой-то плохой купили, волокна короткие. Это же Египет! А египетский хлопок должен быть длинноволокнистым! Придется этот на порох пустить.

Прядильщицы это услышали — замахали руками, сделаем нитку лучше, только не так. Показывают мне волокна — разные они, есть совсем короткие, а есть подлиннее. Показали другой способ чесания ровницы — так в прядь уходят только относительно длинные волокна, короткие падают мимо. А что — хороший вариант, короткие волокна пойдут на порох. Всяко лучше, чем из крапивы порох делать. И нитка лучше пошла — тонкая такая, уже тоньше швейной. Одобрил, обговорили расценки, начали прясть. Надо еще немного толстой нити заказать, для шитья, но это они легко сделают. А то льняная нить все время цепляется в ушке иглы, шить неудобно. Ночью отбил радиограмму приказчикам, чтобы искали длинноволокнистый хлопок.

Теперь шелк. Но тут проще — нить уже готова. Несколько мотков шелковой нити покрасили в сиреневый, несколько в желтый. Попробуем соткать сначала однотонную ткань, а потом попробуем полосочку. Одна полоса основы сиреневая, другая — желтая, уток — не окрашенный. Ткацкий станок для шелка уже почти готов.

Поступление серебра радует дважды — и то что это деньги, и то, что много плохих монет привезли. Это сразу на электролиз — будут новые красивые лиры. Мне даже хочется всю чужую монету перегнать в свою. Не буду, гордыня это. И невыгодно.

Еще пришла шхуна из Таны! Устье Дона вскрылось ото льда, шхуна дошла до причала обменялись новостями, забрала почту, отчеты. Перезимовали они хорошо, ничего чрезвычайного не случилось, ногаи вели себя тихо. Нур-Девлет забрал всех пассионариев в свою армию, "вот и нету вожаков".

Но это еще не весна в этих краях, настоящий ледоход на Дону еще не начинался. Известий из Шахтинска ждать еще долго.

Для гранатомета сделали пусковую установку: труба полтора метра длиной, калибр 65 мм. Сварили из листовой стали, проковали на оправке, откалибровали. С двух сторон приварили по небольшому коническому раструбу. Задний раструб для удобства заряжания, передний для частичной защиты от реактивной струи. Ручка как у гранатомета — и все. Ни одной подвижной детали — цельная железяка. Хотя нет — еще прицел и две антабки для ремня.

Капсюльное воспламенение реактивного двигателя не получилось. Надо в двигателе делать боковую трубку с капсюлем, затем надо систему позиционирования гранаты в пусковой установке, для попадания бойка по капсюлю. Надо штифт в ПУ, подпружиненный, и соответствующую прорезь в кольце стабилизатора. Надо два фиксатора от продольного перемещения — задняя пружинная защелка, а вот передняя должна фиксировать, но в момент выстрела должна убираться, чтобы граната полетела вперед.

Все это я уже начертил, но увидев — ужаснулся сложности. Особенно — усложнение гранаты — их надо будет много. Поэтому решили оставить фитильное воспламенение — все равно у гранатометчика есть второй номер — заряжающий. Ему будет нетрудно ткнуть маленьким факелом в сопло гранаты.

Для расчета сделали специальный фанерный щит с сошками: метр сорок на девяносто, можно стрелять и стоя и с колена. Еще к ПУ идет маленький стальной щиток со стеклянным окошком, он одевается на трубу сверху.

Большой щит ставят или на длинную или на короткую сторону, опирают на сошки. На щите полукруглые вырезы — туда опирают гранатомет. Так что стрелок полностью закрыт двумя щитами, и от реактивной струи и от стрел.

Увеличение длины пусковой установки до полутора метров и оптимизация гранаты позволили увеличить дальность полета до четырехсот метров. Но пока это экспериментальная граната, в ее боевой части инертная масса и небольшой заряд дымного пороха, чтобы показать момент срабатывания замедлителя.

Дистанционная трубка расположена между реактивным двигателем и боевой частью гранаты. Поперёк корпуса вварена короткая трубка с отверстиями, в нее вставлен стальной цилиндр со шлицем на торце и канавками с порохом на боковой поверхности. Вращая отверткой цилиндр за шлиц, можно изменять длину прохождения пламени по канавкам с порохом, соответственно меняя время задержки до срабатывания взрывателя.

Вот только получить момент срабатывания ближе 120–150 метров не получается, замедлитель зажигается от порохового двигателя, а фронт пламени доходит до передней части двигателя не сразу. Зато это очень надежно, и делать другой принцип стартового воспламенения не стали.

Но зато благодаря невысокой скорости ракеты получили довольно точное срабатывания трубки по расстоянию. И разметку лимба дистанционной трубки произвели сразу в метрах.

Сделали боевую гранату. Боевая часть цилиндрическая, впереди конус. Корпус из тонкой жести. Это еще одно преимущество гранат перед снарядами, нагрузки при выстреле низкие и делать прочный корпус, съедающий большую часть массы снаряда, не надо. ГПЭ — цилиндрики 8х8 мм, 3 грамма, рубленая проволока.

Элементы еще и уложить надо ровно. Сделали так: из дерева сделали оправку — цилиндр с конусом. Пропитали маслом, чтобы клейстер не приставал, обклеили тремя слоями бумаги — папье-маше, просушили. Обмазали горячей канифолью. Нагревая элементы, прилепляли их на место. Заполнили всю поверхность и густо посыпали порошком канифоли. Всю эту "елку" засунули в корпус и нагрели. Когда остыло — вынули деревянную оправку, ролики и картон приклеились к жестяному корпусу. Поместилось 420 роликов, но это долго подбирали и рассчитывали, чтобы в вес уложиться.

Залили расплавленный тол, вставили еще одну оправку, место для детонатора оставить. Детонатор давно отработан — бронзовый стаканчик с пироксилином. Собрали все вместе — граната готова.

На стрельбище разложили колотые дрова, сколами вверх. Один гранатометчик уже опытный, граната взорвалась довольно точно над целью, на высоте около двадцати метров. Сплошного поражения нет, расстояние между точками попадания элементами большое, их мало. Вниз летит около полутора сотен роликов, остальные вверх и в стороны. Но если в кого попадет — мало не покажется, в дровах дырки глубиной 40–70 мм. Смертельная лотерея. Стрелять надо залпами, хотя бы по несколько гранат. И разлет роликов не только радиальный, коническая часть боеголовки формирует еще сноп элементов летящих вперед. Так что если даже будет недолет, что-то да попадет.

Да, дальность в четыреста метров — это слишком мало. Но комплекс получился удачный, решили принять на вооружение как вариант "ближней" гранаты, и продолжить работу над дальнобойной.

Граната получилась рациональная по ресурсам, почти ничего дефицитного нет. Корпус и ГПЭ из стали, в двигателе около килограмма селитры, даже серу не тратим. Без серы тяга почти такая же, а дыму меньше, и серу экономим. А селитры у нас десятки тонн.

Тринитротолуола чуть больше ста грамм, три грамма пироксилина и бронзовый стаканчик — вот и все дефицитные ресурсы, да и не особо дефицитные уже. Так что по материалам — можем производить сотнями, вопрос трудоемкости. Но пойдет в серию — что-нибудь придумают. Да и сотни не нужны, на бой нужно несколько десятков.

Сделали учебные гранаты, сталь потолще, чтобы не гнулись при падении, подогнали вес и баланс под боевую. Но часть гранат все равно гнется, каменистая у нас местность. Внутри боевой части немного дымного пороха, облачком отмечает место срабатывания. Начали тренировать гранатометчиков, восемь человек, но гранатомет пока один. Еще восемь заряжающих — тоже тренируются. Запланировали два гранатометных взвода, у нас во взводах по четыре отделения. В отделении гранатометчик и заряжающий, остальные таскают щиты и боеприпасы, из карабинов отстреливаются. Потому как такой взвод должен противостоять атаке кавалерии. Пока конница далеко — наносят урон гранатометом, когда приближается — из щитов делают черепаху и отстреливаются из карабинов.

Один из тонких моментов — определение дальности. На этих двух командиров взводов устроили конкурс — кто точнее определяет расстояние до километра, из приборов у нас — набор "треугольников", для разных целей. В основном для всадника и пешего.

Кандидатов возили по побережью, чтобы определяли расстояние в незнакомых местах. Но на больших расстояниях и погрешность большая, остроты зрения не хватает. Нужны оптические приборы, один монокль уже сделали. Теперь хочу стереоскопический дальномер, нарисовал эскиз, дал задание, но когда сделают — непонятно. С другой стороны пусть учатся без дальномера, с дальномером тогда — о-го-го!

Получается что такой взвод — "батарея" из четырех гранатометов. Командир предварительно определяет расстояние и называет целевую дальность. Гранатометчик выставляет дальность на прицеле, заряжающий — на гранате. Приготовились, заряжающий с факелом. Когда цель приближается к расчетному расстоянию, командир дает команду "Огонь!". Огонь суют в сопло — полетели. Для увеличения скорострельности второй заряжающий может уже готовить следующую гранату на меньшее расстояние. Порох хоть и малодымный, но стрелять в безветренную погоду очень сложно, плохая видимость.

К моменту выстрела на 150 метров все отделение должно быть готово превратиться в "черепаху", и отстреливаться из карабинов. Вот только страшно — не сходится. Пока конница проходит это расстояния, гранатометчики успевают сделать пять залпов, двадцать гранат один взвод, сорок — два взвода. Шесть тысяч роликов в нужном направлении. Какой будет процент поражения? При каком проценте потерь татары будут продолжать атаку? Надо делать более дальнобойные гранаты, а пока — тренируемся.

Глава 20

На 'Гефест' поставили котлы и машины, загрузили углем, но это не помогло, он торчит из воды как поплавок, даже видны кончики лопастей винтов. Запустили одну машину с водяной помпой, накачали воды в балластные цистерны. Винты скрылись, но до расчетной ватерлинии еще далеко. Да сколько же у него водоизмещение! Но саму ватерлинию я на корпусе не рисовал, сделал только несколько меток с цифрами. Это чтобы не позориться, где должна проходить ватерлиния нет единого мнения даже у меня самого.

Я зашел на борт, прошелся по отсекам. Ну еще много чего не хватает — пресной воды — минимум, запасов продовольствия нет, орудий и боеприпасов нет. Даже мачты нет! Ясно, это они хотят побыстрее выйти в море, уже на месте машиной работают, но я не разрешал отдавать концы.

Вызвал капитана, выговорил ему за торопливость. Приказал нормально оборудовать корабль для выхода в море, прошлись уже вместе с ним и главным корабелом по недоделкам. Доделаем, говорит, но пушек — нет.

Пошел на завод, и вправду — на пушки очередь. Тут некоторые корабли захотели вторую пушку, приказ Командора, говорят. А пушки делают медленно, не пирожки это. Пришлось вручную расписывать очередь на пушки, для 'Гефеста' хотя бы одну в ближайшее время. Тем более, ставить мачту и такелаж — это не один день работы.

Заготовка паруса уже давно готова, надо будет только доделать в размер. Из новой парусины, что делает новый ткацкий станок. Парусина ровная, прочная, широкая — что удобно. Потому как такой большой гафель мы еще не делали. Высота мачты — шестнадцать метров! Такую сосну еще не сразу нашли.

Но вот все доделали, только пушка одна, на баке. Взяли еще отделение пехоты, лишними не будут. Зашел на борт, машины уже под парами. На мостик подниматься не стал — пусть там капитан командует. Встал на баке, на самый нос. Погода хорошая, солнце светит, весна. Ветрено только. Якоря поднимать не надо, только канаты удерживают пароход у причала. Махнул капитану — 'Командуй'.

Концы отдали, и машина делает 'малый назад', отходим от причала. Пошла циркуляция, чтобы носом развернуться к выходу из бухты. Машины переключились на 'средний вперед', теперь это легко, золотник приводится через кулисный механизм, и можно плавно менять угол подачи пара с переднего на задний ход.

Ход переключили, от вращения винтов за кормой вскипела вода, но корабль продолжал двигаться назад. Вот это инерция! Это надо учитывать. Пароход уже развернуло больше чем надо, рулевой опомнился и выровнял руль. Наконец-то 'Гефест' остановился, и двинулся вперед, медленно набирая ход.

Вышли из бухты. 'Право руля!' 'Полный вперед!' Корабль повернул от берега, и пошел в море разрезая носом встречную волну. Вот, я уже на своем 'железном' пароходе! Ведь стальной корабль это не только прочность и безопасность, это еще и долговечность. Некоторые стальные корабли даже самой первой постройки, служили чуть ли не сто лет. А у меня тут и свинцовый сурик, и цинковая защита.

Два часа кружили в море, не отходя далеко. Пытались измерить скорость, но мешал ветер. Около десяти узлов на полном ходу, но это корабль почти пустой, надо его хорошо нагрузить и проверить.

Чувствуется, что он 'речник', при некоторых курсах качка довольно неприятная. Пробовали идти под парусом — совсем плохо, мачта слишком смещена вперед, из-за малой килеватости сильный снос при бейдвинде. Вот машины и парус вместе — неплохо. Но тоже надо проверять с полной загрузкой.

Возвращаемся в бухту. Зашел на мостик, чтобы предупредить рулевого о большой инерции управления. Но капитан и рулевой чуть ли не вместе рулят, на рулевом роба мокрая от пота. Не стал говорить под руку, и так они предельно внимательны.

Причаливали на самом малом, потом просто тянули руками канаты. Ну вот, кранцы прижаты к причалу и все выдохнули. Интересно, наши баржи-мавны тяжелее, когда груженые, но с ними так не переживали. Понимаю, новый корабль. Железо! Ничего, привыкнут.

В Крыму такая ситуация: весна, приближается пора перегона скота на север, в приднепровье. Нур-Девлет даже не пытается перекрыть перешеек, написал мне, что уходит из крепости Порт-Перекоп, будет удерживать только крепость Каламиту — Инкерман. Что это с ним?

Я связался со своими агентами-черкесами, они сообщили что от Нур-Девлета уходят татары понемногу, уже осталось около полутора тысяч татар и около трехсот ногаев. Теряет Нур-Девлет инициативу, надо мне самому на его стороне в войну между братьями вступать. Самое срочное — занять Порт-Перекоп.

Послал два взвода пехоты и три миномета на 'Спартаке' и шхуне, 'Архимед' ушел на Родос, а 'Гефест' еще не обкатанный, сейчас на нем машины перебирают, проверяют. 'Спартак ' там пока останется, пароходы — это теперь еще и мобильные радиостанции.

Солдаты успели занять крепость, но вызвали подкрепление другого рода — послал к ним на шхуне тридцать греков-рабочих, наводить порядок в крепости. Чинить казармы, чистить кувшины-резервуары для воды, вывозить навоз. Говорят, что весь двор в крепости был покрыт слоем навоза, его не чистили, просто втаптывали. Вот так, сдашь квартиру в аренду, потом на ремонт больше потратишь.

Обсуждаем, по переписке, с Нур-Девлетом план по перехвату родов, проходящих на север. Но это мой план, Нур-Девлет считает мои сухопутные силы недостаточными, и собрался отсиживаться в крепости.

С одной стороны он прав — пушки и пехота за конницей не угонятся. Напасть пушками на всадников нельзя, если те не захотят. Драгуны с карабинами большого перевеса над конными лучниками не имеют, и мало у меня драгун.

Так что остаётся провоцировать татар на нападение. Но во-первых: они могут просто не захотеть воевать. А во-вторых: провоцировать большим перевесом чревато фатальным поражением. Надо что-то придумать.

Посадить гранатометчиков на коней? Но в одиночку выстрелить из гранатомета невозможно, нужен второй номер — 'поджигатель'. Эврика! Уже все придумано тысячи лет назад — колесница! Один правит, другой стреляет. Для выстрела надо делать короткую остановку, но дальность в четыреста метров это позволяет.

Если запрячь в колесницу пару крепких коней, то ее скорость не будет сильно отличаться от скорости всадника — устанут догонять. Можно долго уходить от преследования отстреливаясь. Если расстояние сократится, то можно отстреливаться из карабинов. Вот только нельзя отстреливаться ровно назад — реактивная струя попадет в коней. Надо стрелять или вбок, или под углом к оси.

Срочно делаем колесницу, надо пробовать. Из фанеры будет легкая и прочная, где надо укрепим сталью. Колеса сварные от косилок, только надо подшипники делать тщательно, скорость будет выше. Подвеска рессорная, уже делали для двуколок.

Гранатометчику должно быть удобно стрелять из колесницы, от этого зависит результат. Решил провести моделирование эргономики, сделали макет кузова колесницы из досок, посадили туда гранатометчика и заряжающего. Вот еще момент, заряжающий еще должен быть возничем. Так что делать — учить заряжающих на возничих, или возничих на заряжающих? Сделаем колесницу — попробуем.

Стали моделировать процесс — солдат машет трубой гранатомета. Заряжать гранатомет ему придется самому. Заряжает на ходу, командует возничему, тот останавливает колесницу, но не прямо, а с поворотом. Прицеливается, дает команду — 'Пали!', возничий поджигает фитиль гранаты.

Чем поджигать? Нужен фитиль длинный, с держателем. И лампу закрытую, вдруг фитиль погаснет. Надо крепления для всех предметов: и для гранатомета, и для гранат, для карабинов. Даже по ровной, на первой взгляд, степи колесница скакать будет сильно.

Сделали одну колесницу, легкая получилась. Пара лошадей легко везет двух человек и груз. Ну и лошадки неплохие, послал людей в Кутаиси купить еще лошадей у Георгия.

Стали тренироваться, оказалось, что экипаж слишком медленно останавливается — нужен тормоз. Мысль побежала — ленточный тормоз, колодочный, дисковый. Ленточный самый простой, но куда ставить? Тут ось неподвижна, колеса на ступицах вращаются независимо, два тормоза ставить надо. Сообразил, можно еще проще. Позади кузова палка на рычаге поперек, надавить на рычаг — палка прижимается к колесам, тормозит. Нажимать надо сильно, ногой. В колеснице появилась педаль тормоза. Ну и на спуске можно притормаживать, все лошадям легче.

С тормозом уже лучше. Гранатометчик выставляет гранату на дальность, заряжает в трубу, приготавливается к выстрелу и командует — 'Короткая!' Возница останавливается с поворотом, нажимает тормоз. Поворачивается, берет фитиль и поджигает сопло гранаты. Я специально такую команду выбрал: закрываю глаза, и представляю, что это у меня танк маневрирует. Звук другой только.

А когда сделали вторую колесницу, так солдаты тут такую гонку устроили! Может ипподром построить? Обнаружилась недостаточная смазка ступиц, приделали масленки, мы такие уже используем на паровиках.

И еще один момент — гранатометчикам дальность придется определять самим, командира взвода не будет. Так что опять тренировки и отбор.

Еще надо производство гранат наладить. Для роликов целую машину сделали, на мясорубку похожа. Два диска из инструментальной стали, первый неподвижен, в нем отверстия для проволоки. За ним вращается второй диск с прорезями по периметру, привод от паровика. За вторым диском упор, чтобы длина роликов была одинаковой. Рабочий просто пихает проволоку с усилием в отверстие, вниз сыпятся ролики.

Для сварки корпуса сделали оправки и кондукторы, на других оправках еще раз проковывают шов. В конце отжигают и протягивают через калибр. Готовые гранаты хотел даже покрасить в зеленый цвет, есть уже такая краска — нитролак с зеленкой. Ни к чему такой перфекционизм, покрасили в черный — кузбасслаком. А вот деревянные ящики для гранат сделали, по три гранаты в одной укупорке. Ящики неокрашенные.

С Родоса передают. Передает уже наземная радиостанция — установили локомобиль с генератором, поставили передатчик, развернули антенну.

А передают следующее: война между Венецией и султаном за Негропонте развернулась с новой силой, поэтому пройти в Афины совершенно не представляется возможным. На самом Родосе продать что-то еще из наших товаров невозможно, надо найти другие крупные города с хорошей торговлей. Вспомнили про указание Командора, найти у мамлюков длинноволокнистый хлопок, пошли на юг.

Нашли Александрию — небольшой город, но в порту много кораблей. Рынок больше родосского, но не намного. Говорят, надо идти в Каир, рынок там крупнее афинского. Но в Каир надо идти по узким протокам дельты Нила, по которым снуют фелюки. Пароход бы тут прошел, но шхунам без весел будет тяжело идти. Решили пока в Александрии освоиться.

Рынок оказался своеобразный, как потом сказал Командор — оптовый. Мамлюки везут из Индии специи, в большом количестве. Но у мамлюков проблема с флотом, что с военным, что с торговым. Раньше они страдали от франков, их флот был намного сильнее. Осознав бесполезность противостояния на море, мамлюки даже срыли крепости на сирийском побережье, чтобы не оставлять плацдарм для высадки франков на берег. Теперь османский флот грозит мамлюкам у их берегов. Но они нашли себе союзников и торговых партнёров, имеющих хороший флот — венецианцев. И теперь в Каире и Александрии идет постоянная погрузка мешков и бочек со специями на корабли венецианцев.

Но свой флот у мамлюков все-таки есть, но он там — в Индийском океане. Там у флота нет противников. На кораблях везут специи из Калькутты в Аден, из Адена идут караваны в Каир. Эта перевозка специй — основная статья доходов мамлюкского государства, а вместе с Венецией они образуют южный Шелковый путь. Шелк уже почти не возят, зато это основной путь доставки специй в Европу.

Если государство много чего-то продает, то оно и много покупает. Мамлюки покупают оружие, особенно сейчас, когда османская опасность с каждым днем все сильнее. Когда-то город Дамаск славился своими оружейниками. Но Тамерлан разрушил город до основания, а всех выживших оружейников захватил в рабство. Теперь в Дамаске только караван-сараи для проходящих купцов.

Так что навстречу специям венецианцы везли оружие. Но как великие торговцы, они везли чужой товар — толедские клинки. Не только клинки — там и наконечники стрел и копий, доспехи.

Перемещение больших объёмов товаров на небольшом рынке поразило приказчиков. Они тоже захотели быть причастными к этому: пошли на сторону рынка для мелкой торговли, заплатили пошлину, разложили товар.

Приказчики уже опытные, знают, что на новом рынке красный перец продать по хорошей цене невозможно. Такой товар никто не знает, товар надо продвигать, как учил Командор. Главный приказчик из них — Пахом, Командор его называет 'торгпредом'. Пахом был первым продавцом в первой лавке Командора.

Так вот, Пахом взял мешочек с красным перцем, и пошел искать крупных торговцев пряностями. Нашел троих, каждому отсыпал по маленькому мешочку бесплатно, попробовать. Так надо, Командор говорит — 'маркетинг '. Еще прошелся по рядам с хлопком. Хлопок-сырец был дешевый, но длина волокон была такая же, как и в купленном ранее. Никто ничего не знал про длинноволокнистый хлопок.

Когда Пахом вернулся к своим, он увидел необычное оживление — около приказчиков было слишком много людей. Пахом испугался, но как оказалось — напрасно.

Покупатели обсуждали цветные ткани, и что интересно — в основном желтую ткань. Причем к этому моменту желтая ткань уже была распродана, счастливые покупатели радостно демонстрировали покупки, а опоздавшие — выпытывали у приказчиков сроки следующих поставок. Ну и покупали сиреневую ткань, зря, что ли кошелек открывали.

Причиной этого ажиотажа оказался флаг мамлюков — желтого цвета с белым полумесяцем. И поэтому носить желтую одежду тут очень престижно. Командор что-то говорил про желтые штаны, которые носят где-то очень далеко. Может он про эти края говорил? При этом, их желтый цвет не шел ни в какое сравнение с нашим желтым цветом, ярким и насыщенным.

Ткань распродали всю, и очень выгодно, фиолетовые кожи хорошо продали, продали немного бумаги, красный перец отдали бесплатно, немного. План действий понятен — купить много хлопка, послать в Адлер, пусть там делают желтую ткань и присылают обратно. Нить желтая тоже нужна, спрашивали.

Так что уже на следующий день отправились на Родос. Но кроме кип хлопка, Пахом еще купил несколько разных мечей и сабель, что продавали венецианцы.

После испытаний 'Гефеста' провели диагностику и ремонт. Самой большой проблемой было рулевое управление. В движении усилие на штурвале было очень большое, еще и заметный люфт в приводе. Увеличили передаточное отношение рулевого привода, и сменили рычажный румпель на секторный. Люфт ушел, крутить штурвал тоже стало легче. Но крутить штурвал теперь надо еще интенсивнее, закон сохранения энергии. Работа рулевого стала похожа на фитнес. В бою надо будет ставить двоих рулевых, вдруг один не успеет. Надо уже думать про усилители рулевого управления.

Пароход обзавелся вторым, кормовым, орудием и радиостанцией. Принят в списки флота, на мачте поднят Андреевский флаг. Белой краской название на бортах, с одной стороны на русском, с другой — на латыни. У нас уже целая палитра масляных и нитрокрасок. Коричневые сурики, железный и свинцовый. Белая — цинковые белила. Желтая, сиреневая и зеленая считаются дорогими, и для покраски корабля не используются. Ну и черный кузбасслак.

Все-таки стальной корпус это огромный технологический рывок. Дерево как ни конопать, все равно скоро начинает течь. А гниение, а корабельный червь! Который моллюск на самом деле. Нет, наш стальной корпус тоже не совсем герметичен, но это капли, по сравнению с деревянными корпусами, особенно галеры сильно протекают. Самые заметные протечки на 'Гефесте' там, где был плохой доступ к стыку изнутри, где не смогли проварить обшивку с двух сторон. Там же где варили и снаружи и изнутри — практически нет протечек.

А какая жесткость этой большой ребристой коробки! Кажется, что корабль совершенно не деформируется. Деформацию же деревянного корпуса выдает постоянный скрип дерева в такт волнам.

Мы тут даже испытали второе орудие без дульного тормоза — корабль этого даже не заметил. Но ДТ всё-таки поставили. Но это не окончательное решение.

Стальной корпус это еще совсем другой процесс производства. Лист обшивки, шириной в метр, и длиной в четыре-шесть метров, подгоняют к месту и прихватывают два сварщика и несколько рабочих. Потом два сварщика проваривают все швы 'в три прохода' менее чем за час — все, участок борта готов.

На деревянном корабле мы проходили сначала один слой диагональных реек, подгоняя каждую рейку к предыдущей. Затем выравнивание плоскости и проклейка парусиной и смолой. Затем еще слой уже горизонтальных реек. Еще смолить. Нее, стальной корпус варить гораздо быстрее. Даже материал — листы мы прокатывали по несколько тонн в сутки. Рейки пилить медленнее. А сколько дереву надо сохнуть! А сколько реек идет в брак! Ну не совсем в брак, на строительство домов используем. Но выход 'корабельных' реек не радует.

Да и сама электросварка несколько парадоксальная технология — приварить гораздо легче и быстрее, чем потом отрезать или отрубить. Был случай — лист обшивки выровняли по длинной стороне, а по короткой не проверили и так приварили. Получился треугольный зазор с предыдущим листом. Все — уже никак не оторвать. Вырезали и подгоняли треугольник в зазор, заварили, долго провозились.

Это еще не было системы разрядов для мастеров, а то бы вся бригада нахватала бы черных баллов.

А в конце марта, двадцать девятого числа, у меня родилась дочь! Роды прошли нормально, ребенок крепкий, не взвешивали, не измеряли. Тут все отличаются крепким здоровьем, естественный отбор действует, в отличии от моего времени. Люди со слабым иммунитетом, аллергиями и прочими патологиями просто не выживают. Акушерки свое дело сделали, приготовились кормилицы, но я настоял чтобы Фрося кормила грудью сама, хотя бы попыталась. Слышал, что это полезно. Хуже не будет точно.

Даже не дали имя выбрать, да и намекнули что это официально не мой ребенок. У нынешнего Дожа и Командора пока наследников, а значит и детей нет. Так что проходите мимо. Даже хорошо что девочка родилась, меньше проблем с наследованием будет. А то мне тут явно монархию 'шьют'.

С именем все просто: диакон Нифонт заявил, что сегодня день святого мученика Юлиана Галатийского. 'Тогда назовем Юлией' — вырвалось у меня. Нифонт посмотрел на меня удивленно, но согласился.

В штабе в один из кабинетов поставил кровать, дом у меня хоть и большой, но деревянный, звукоизоляция плохая. Завтракаю и ужинаю я дома, вечер провожу с Фросей и Юлией, но спать ухожу в штаб. А то вдруг война, а я не выспался.

Первый рейс 'Гефест' сделал в Мавролако. Там он произвел фурор, причем два раза. Новый большой корабль с дымом — все восхищались. А потом узнали что он целиком из железа. Сначала все затихли, не поверили. Потом была делегация на лодках — потрогать своими руками. Даже ободрали в одном месте краску до железа, вот гады, пришлось опять красить. Еще была версия, что корабль деревянный, только оббит железом. Группки на площади стали считать, сколько он стоит. Сколько стоит железо они знали, но сколько весит 'Гефест' — нет. Но суммы получались умопомрачительные, это было потрясение. Кузнецы задумались над ценами на сталь. Брожение умов.

Но корабль ушел, цены на сталь в моих лавках не поменялась. Купцы и кузнецы чесали затылки — 'а не сон ли это был?' Спрос на бумажные лиры пошел вверх, кредитоспособность Дожа была вне всяких сомнений. Вот такой fleet in being.

Следующий рейс был в Порт-Перекоп. Тут 'Гефест' поработал танкером, зашел в устье реки Черная, промыл и заполнил все балластные цистерны пресной водой. С причала Порт-Перекопа уже проложена труба до подземных керамических резервуаров — громадных амфор. Труба из стали, электросварная, соединения — муфты из брезента. Трубу подсоединили к водяным насосам и перекачали в хранилище крепости более двадцати тонн воды.

Но полной загрузки 'Гефеста' мы еще ни разу не достигли, просто так таскать балласт было не рационально, потому как запланирован еще один рейс — в Шахтинск. Наконец-то закончился ледоход на Дону.

Груз в Шахтинск готовили давно, тут и продукты, и инструменты, патроны и книги. Товары для лавки. Радиостанция — чтобы больше не мучиться неизвестностью. Мелькала мысль — вдруг все это мы зря везем, нету там никого, нет города уже. Но я загонял пинками эту мысль обратно в глубины подсознания.

Этот груз тоже не сильно загрузил пароход, можно сказать — пошел в балласте. Даже два отделения пехоты и полные орудийные расчеты с сотней снарядов 'Гефест' не почувствовал, и бодро пошел против течения. На борту еще был лоцман — бывший рулевой со 'Спартака', он тут все мели знает.

Когда пароход подошел к пристани Шахтинска, весь город был готов к встрече — черный дым увидели издалека. Бурно радовались и прибывшие и встречающие. Но о том что Шахтинск в порядке, я узнал только ночью, когда вышла на связь радиостанция корабля.

Город праздновал три дня, не имея при этом ни кувшина вина. Это была радость выживших людей, радующихся, что они снова часть страны, а не одни в заснеженной степи. 'Зима тревоги нашей позади'

Похвастались победой над ордынскими татарами, показали целую кипу засоленных лошадиных шкур — посылают в Адлер.

Радовались книгам — привезли по десять экземпляров нового тиража Пушкина, и только что отпечатанных Букваря и Арифметики. Решили открыть школу, но желающих оказалось много, и даже класс в двадцать мест всех не вмещал. Ну что же, будут учиться через день, спешить некуда. Собрались писать письмо Командору, чтобы прислал еще по десять экземпляров книг.

Но тут капитан 'Гефеста', предвкушая удивление шахтинцев, небрежно сказал — 'А зачем писать, ночью радиограмму пошлем, и Командор сразу узнает'. И капитан с радистом, с наслаждением, стали объяснять и показывать новое чудо — радио. Когда все поняли и осознали новые возможности, вывалили на шахтинцев еще одну новость: у них в городе будет своя радиостанция — привезли на корабле. И хоть каждую ночь можете посылать сообщения Командору. И даже зимой. А к радиостанции идет в комплекте локомобиль.

Все побежали смотреть, и, чуть ли не на руках, вынесли локомобиль на берег. Саму радиостанцию, прибывший для службы в Шахтинске радист, радостной толпе не доверил.

Локомобиль привезли не самый простой, универсальный, с разными вариантами крепления навесного оборудования. И в комплекте не только генератор для передатчика и электросварки, но и пилорама.

Пароход углем загрузили быстро, у причала уже лежали горы угля, шахтинцы не бездельничали. Загрузили максимально — вошло около восьмидесяти тонн угля, выкачали балластные цистерны, оставили минимум пресной воды для команды и работы машины. Сесть на мель не боялись, реки полноводные, только ледоход прошел. На борт зашли солдаты — провели ротацию половины гарнизона Шахтинска. 'Гефест' отправился в обратный путь.

С полной загрузкой пароход сильно потерял в скорости, но при движении по течению это не было заметно. Больше беспокоила возросшая инерция управления, масса корабля удвоилась.

Но когда вышли в Азовское море, снижение скорости стало явным. Померили — на полных парах всего семь узлов. Подняли парус — прибавили один-два узла при хорошем ветре. Ночью отправили сообщение Командору.

Когда на горизонте появился дым, мне сообщили, и я вышел на причал встречать пароход. И когда 'Гефест' шел по бухте, я понял в чем дело — от задней оконечности в стороны шла сильная поперечная волна.

Прибывшие сошли на берег, выгрузили легкие грузы, но я сказал, чтобы уголь пока не разгружали, и не гасили полностью котлы. С капитаном и корабелами осмотрели глубоко сидящий корабль. Вот оно. Подзор — кормовой свес — погрузился в воду, а он уже не такой обтекаемый, как нижняя часть кормовой оконечности. Посчитал на бумажке — получается что при такой скорости и длине судна число Фруда составляет 0,25. Все точно, это первая критическая скорость ходкости судна. Надо проверить.

Сказал выгружать уголь, до тех пор, пока подзор не выйдет из воды. Получилось, что с учетом легких грузов, пассажиров и сожженного в топках угля выгрузили около двадцати тонн. Вышли в море, скорость прибавилась — около десяти узлов. Ну вот, неправильная форма кормы съедает скорость. Ошибка главного конструктора, то есть меня. Ну что делать, уже не переделаешь. Так и будем — или скорость, или грузоподъёмность. Вот с половинной загрузкой пароход идет против течения очень хорошо — две машины, два винта. И уже завтра пойдет опять в Шахтинск, но уже с большой баржей, нужен еще уголь, запасы в Адлере кончаются. С железной рудой проблем нет, за зиму привезли с Тамани более трехсот тонн.

Все ошибки надо учесть в проекте следующего корабля. Но там еще и концепция отличается. При наличии приличного парусного вооружения, а на новом корабле планирую три мачты, иметь полный двойной комплект силовых установок — излишество. Кроме того, мореходная осадка позволяет сделать один винт большого диаметра, а не два маленьких как на речном пароходе. Один дейдвудный вал, а сколько цилиндров его будет вращать — покажут расчеты. Получается хороший запас ширины трюма для машинного и котельного отделений. И тут есть еще идеи.

Корабль проектируется для войны, для создания преимущества на море. Османские корабельные пушки хоть и стреляют ядрами, и брони пробить не могут, но остаются опасными для 'Гефеста', с его 10 мм бортом. Броненосец нам не по силам, но уже получается катаная броня 20 мм с градиентной цементацией и закалкой. Наподобие гарвеевской, вот только у нас нет никеля, так что немного похуже будет.

Защищать надо будет наиболее важные части корабля — румпель, машинное и котельное отделение, артиллерийский склад. Боюсь, что одной брони в 20 мм будет недостаточно. Есть еще один метод дополнительной защиты — бортовые угольные ямы. Как раз котельные находятся посередине уязвимых частей корабля, и двойной борт с угольным заполнением можно растянуть и на машинное отделение, и на артиллерийский погреб.

Вот только ахтерпик с румпелем и дейдвудом далековат от котельного отделения, угольные ямы там не сделаешь, да и узко. Тоже делаем двойной борт, но с меньшим зазором — это будут цистерны, балластные и для пресной воды. Да даже если там будет пусто — двойной герметичный борт уже поможет.

В передней части трюма грузовой отсек, это уже не критически важная часть, двойной борт не делаем, просто делим на два отсека водонепроницаемой переборкой. Вот такие изменения. Переделанный проект отдал повторно обсчитать. А ведь подготовка к строительству следующего корабля уже идет полным ходом. Удлинили слип, и не забыли увеличить его угол наклона. Металлурги уже делают шпангоуты и я пошел проверять что они уже сделали, не придется ли переделывать заготовки. Но они пока только катают полосы, переделывать ничего не придется.

Сварщикам работы мало — только на заводе что-то делают, но это мелочи по сравнению с постройкой корабля. А у них зудит — у одного из них четвертый разряд, а у троих — третий, и они мечтают о четвертом разряде. И хотят получить допуск к сварке котельных модулей. Но проявить свое мастерство сейчас не в чем, для четвертого разряда нужны швы на герметичность — вот с таким вопросом они меня на заводе и поймали.

Герметичность, говорите? Вспомнил я одну идею — металлические бочки из стального листа, сварные. Кислоты мы храним в стеклянных бутылях, а вот углеводороды — в деревянных бочках, это совсем не хорошо. И пожароопасность, и испаряется много. Если бензол мы стараемся быстро переработать в красители, то с толуолом хуже. В виде тринитротолуола он опасен, взрывчатое вещество все-таки, а в виде толуола — постепенно испаряется — деревянные бочки плохо держат углеводороды почему-то, или бочки это такие. А ведь у нас еще есть бензин, керосин, соляровое масло, смазочные масла — из нефти перегнали. Немного, но тоже хранить надо — расходовать особо некуда. Только смазочное масло уходит, и немного керосина на лампы.

Металл для бочек сначала взяли толстоватый — два миллиметра, пришлось помучиться, пока получили нужный радиус изгиба, да еще с гофрами-ребрами жесткости. Но решил так и оставить толстый металл, бочки у нас совсем не одноразовые, пусть будут служить долго.

Так что сварщики с азартом взялись за бочки, сначала тренировались на обрезках жести, подбирали режимы. Сделали оснастку — кондукторы для точной фиксации заготовок. Каждый сварил по три бочки. Бочки глухие, с резьбовыми пробками. Сварщики заявили, что готовы к экзамену.

Народ собрался посмотреть, праздник им тут что ли. А смотреть на сварку нельзя — нет защитных масок. Есть несколько — но это смотрят члены комиссии. Решили, что все потом будут смотреть сварные швы, у кого лучше.

Хорошо варят, ровно, уверенно. Даже дуга не гаснет, пока электрод не кончится. Я так не умею, вот что значит практика и мотивация. Сварили каждый по бочке, времени потратили примерно одинаково, но мы время не ограничивали, главное — качество.

Стали смотреть швы: у одного шов не очень хорошо, нестабильный. Зато у двух других шов ровный, красивый — бесконечная частая змейка. Только видны места смены электрода, да и то еле заметно. Двое прошли в следующий этап.

Теперь надо сварить котловой модуль, его будем испытывать на двадцать атмосфер — так что все объективно. Заготовки в кондукторе, первый сварщик регулирует ток, пробуя на кусочках стали. Готов! Пошел!

Тут варить дольше — и швов больше, и конструкция сложнее. А то что сталь толще, то даже удобнее, меньше шансов прожечь деталь. Но 'прожечь деталь' — это не про этих сварщиков.

Вот уже оба свои задания сделали. Осмотр — все красиво. Тут сталь толще и змейка рельефнее. Пошли испытывать. Специальная яма, за стенкой маленький, но прочный котел, манометр и предохранительный клапан. Подключили модуль, открыли вентиль пошло давление. Кочегар добавил жару. Называет каждую пройденную атмосферу на манометре. Прошли десять атмосфер. Все немного втянули головы в плечи, хотя тут совершенно безопасно. Сработал предохранительный клапан — есть двадцать атмосфер!

Поставили второй модуль. Пошло давление. Прошли десятку. И тут как хлопнет — яму окутало паром, разорвало модуль. Осмотрели — разрыв в месте где одна труба вварена в другую под прямым углом. Место для сварки не очень удобное — соседние трубы мешают, электрод идет не под тем углом, каким хочется — трудно выдержать режим шва, вот и не проварил.

Ну и заслуженный итог — один сварщик получает четвертый разряд. Чеканщик делает бляху М4 с именем, я вручаю довольному мастеру. Кстати, это соответствует гражданину девятого класса — полагается персональная книга сказок Пушкина. Два сварщика третьего разряда продолжат тренироваться на трубах и бочках.

После того как напечатали Букварь и Арифметику, напечатали, как и обещал, сборник стихов Пушкина, двести экземпляров. Хороший сборник, действительно собрали самые лучшие стихи, я тоже был среди составителей. Но слишком маленький томик вышел — Пушкина сколько не печатай — все мало. Экземпляров мало, так что пока выдал только двадцать книг в школу и шесть — в избу-читальню. Про остальные пока думаю.

В читальном зале у нас теперь четыре книги по шесть экземпляров — сборник и сказки Пушкина, Букварь и Арифметика. Вечером туда постоянно очередь — читают стихи Пушкина.

Как удобно иметь радиосвязь — пришла шхуна с Родоса, а мы уже готовы: сделали второй прядильный станок, ткацкий станок под хлопок отладили. Мы на этом ткацком уже ткали из цветных нитей, сделали несколько вариантов полосатой ткани, комбинации белого, желтого и сиреневого.

Когда я увидел бело-сиреневые полоски, меня как током ударило — тельняшка! Пусть не синие полоски, а сиреневые, пусть полотно, а не трикотаж. Все равно — тельняшка! Пусть немного девальвирую 'дорогой' мовеин. Хочу!

Скоро лето, сделаем пока безрукавки. Что в Адлере, что на Родосе летом жарко. Посчитал — не так уж и много ткани надо. Хлопка у меня теперь много, но надо и желтую ткань для мамлюков делать.

В текстильной промышленности закипела работа: черкесски прядут в две смены, ткацкий станок стучит круглые сутки. Может мне Лияш в Иваново переименовать?

Ткань получается неплохая, не тонкая, но, зато, прочная. Но цена этому — около половины хлопка для ткани не годится, идет на порох. Идет-то он идет, но только порох пока я не делаю в таких количествах. Делаю немного — для стрелковки и детонаторов. Надо начинать делать артиллерийский бездымный порох, но во-первых: надо резко увеличить производство кислот, спирта и ацетона. Сырье для этого есть, нету людей и производственных мощностей. Во-вторых — надо подобрать размер и форму порохового зерна, а это надо много исследований и экспериментов. Нет на это людей-времени, реактивные гранаты делаем. Точнее, сейчас люди есть, домна и конвертер пока не работает. Но я не могу сейчас выделить мастеру ученика или помощника, а через месяц его забрать.

Хотя этот необратимый процесс уже пошел — многие производства я усилил рабочими и учениками, и они там уже достигли некоторой квалификации. Выдергивать их оттуда и ставить к домне — преступление управленца. Остались только бригады плотников и грузчиков, их можно вернуть в металлургию. Да они сами этого ждут.

Так что у меня нет людей чтобы запустить металлургический комбинат. Пока такой вариант — уголь из Шахтинска начал поступать, будем его перегонять в кокс. Накопим много кокса — запустим домну и конвертер. Конвертер уже готов, новый, немного больше прежнего. Но даже так людей впритык, а когда кончится кокс, домну придется останавливать. А еще нужны разнорабочие для строительства корабля, одни сварщики и кузнецы там не справятся.

А ведь я в этом году собрался отправлять экспедицию по Дону, Воронеж основывать. Ехать надо скоро, хотя бы в мае. 'Гефест' готов, груз — готов, ехать некому. Людей лишних нет.

А пока есть свободные люди, позволяю мастерам экспериментировать. Вот например оружейники. Когда ремонтировали тюфенки для персов, кузнецы загорелись идеей кованых стволов из навивной полосы. Пока отрабатывали технологию, сделали десяток аркебуз-тюфенков. Получилось лучше оригинала — еще бы, применяли электросварку и станочный парк.

Сделали эти тюфенки, отстреляли — нормальные мушкеты. Но для персидских купцов надо что-то получше. Я тут пытаюсь уберечь технологии, а ведь винтовку-переломку с гильзами уже давно срисовали, самым большим секретом остаются капсюля и нитрование. Так что внедрять новинки в оружие можно смелее.

Можно начать с казнозарядного ружья, скорострельность увеличится, да и другие плюсы есть. В конце 18 века была такая винтовка Фергюсона, довольно удачная. Пока сделаю без нарезов, гладкоствольное ружьё. И с ударно-кремневым замком тоже не получается, мои оружейники такое совсем не знают, и я не изучал специально. Надо это изучать, экспериментировать — нет времени. Колесцовые замки уже известны, но слишком сложные и трудоемкие. Сделаю фитильный замок, а когда получиться ударно-кремневый, продам новые ружья как 'более лучшие'.

У винтовки Фергюсона винтовой затвор — поперечный, вертикальный. Что-то не получается, резьба многозаходная, с очень большим шагом резьбы. На токарном нарезаем, но очень медленно. Какое-то издевательство над токарным станком. Может как-то по-другому резать? И что обидно — из стали делать очень трудно, а повторить из бронзы — легко. Не, не пойдет.

Сделаю клиновый вертикальный затвор, как у винтовки Шарпса, только под фитиль. Это уже лучше получается. Верхний торец клина — полка для пороховой затравки. На передней грани клина, обращенной к стволу, тонкий желобок. При закрытом затворе желобок образует затравочное отверстие, которое легко прочищается.

Получается довольно удобно: закинул пулю в открытый затвор, она уперлась в пульный вход. Насыпал пороха с запасом, закрываешь затвор — лишний порох 'срезается' затвором, и эти излишки оказываются на пороховой полке для затравки. Не нужно добавлять из натруски. Причем крупные зерна пороха крошатся затвором как раз в районе затравочного отверстия, как специально.

Даже стреляет! Прорыв газов через затвор довольно сильный, но он идет вверх и вперёд — терпимо. Заряжать удобно, а целиться неудобно — по центру фитиль с курком мешают. Сдвинули курок вправо, но много не сдвинешь, затвор — пороховая полка узкая. Теперь можно целиться, но обзор вправо не очень хороший. Еще пришлось делать сдвижную крышку на эту пороховую полку, получился принцип предохранителя. Сначала сдвинь крышку, потом стреляй.

От винтовки Фергюсона ничего не осталось: ни затвора, ни нарезов, ни замка. Но идея та же — быстро стрелять без всяких патронов. Ружье отдали тому самому сержанту-инструктору, что учил персидских наемников. Он ее несколько дней испытывал, внесли несколько доработок в конструкцию. Сделаем еще несколько штук для персов.

А куда девать дульнозарядные тюфенки? Идея! Продадим мамлюкам! Они холодное оружие очень хорошо покупают, а огнестрел так и подавно.

Капитан пришедшей шхуны рассказал, что в Мраморном море видел более десятка шхун, скопированных с наших. На каждой шхуне по два или три небольших бронзовых орудия. Причем ходили они в центре этого небольшого моря, некоторые стояли на месте. В других местах османские шхуны замечены не были.

Это они тренируются. Мраморное море — идеальное место для для освоения паруса. Интересно, а ведь именно сейчас происходит смена концепции военных флотов. Эра боевой галеры, королевы морей, подходит к закату. У Венеции сейчас тысячи парусников, но с османами они воюют на галерах, парусники используются как транспортники. Все из-за того, что парусники проигрывают галерам в маневренности и в скорости 'на короткой воде'. Прямой парус не может идти круто к ветру, а латинский — рейковый, хоть и может, но для смены галса надо много матросов, и процедура трудоемкая и не быстрая, по сравнению с гафельной шхуной.

На галеры и раньше ставили паруса, но их роль была вспомогательной. Сейчас у венецианцев появился новый тип судна — галера с развитым парусным вооружением. Это пока еще не галеас, тот появится скоро, через несколько десятилетий, да и галеас заметно побольше. Но этот корабль имеет вторую, пушечную палубу и две высоких мачты. С парусами они пока экспериментируют, но явно вырисовывается универсальный вариант — на фоке два прямых паруса, на гроте — рейковый.

Комбинированное судно явно выигрывает у галер. И в моей реальности османы стали подражать венецианцам — на мавнах увеличили мачты и количество пушек, сократили количество гребцов. Длину они не стали увеличивать, каждый метр длины это серьезная нагрузка на конструкцию, и корабль все также назывался мавной. Венецианцы пошли дальше — создали еще более крупный галеас.

Но прогресс не стоит на месте, качество постройки кораблей улучшается, паруса совершенствуются. Вместо обшивки внахлест появилась обшивка встык, более гладкая и красивая. Красивая форма — Кара Велла.

И у португальцев и испанцев парусно-весельная боевая каравелла уже избавилась от весел и подросла в размерах, увеличилось пушечное вооружение. На арену выходит пушечный парусник. Пока еще небольшой, до английского предвестника линкоров — 'Мэри Роуз' еще больше четверти века.

Но в Ионическом море пока господствуют галеры и парусные галеры. И тут в ход истории вмешиваюсь я. Османы, вместо копирования венецианцев, копируют мои шхуны. Шхуна быстроходная и маневренная, но она еще меньше каравеллы. Они впихнули туда три пушки. Это либо совсем маленькие пушки, либо они разнесут откатом все верхнюю палубу. И что трехпушечная шхуна сделает против двадцатипушечного малого галеаса? Ведь у осман нету нарезных казнозарядных пушек с фугасными снарядами. На что они рассчитывают?

И еще одно мое вмешательство заметно — появление моего флота спровоцировало развитие кораблестроения у осман, в моей реальности такого количества верфей не было.

Наше кораблестроение тоже потребовало вмешательства — на 'Гефест' поставили вторую мачту. После этого у него появилась возможность двигаться под парусами без машины. Вот только единственное место, куда можно было поставить грот, оказалось занято надстройкой. Это жилая надстройка, корабль тесный, так что это помещение — и спальня и столовая одновременно. И теперь посередине помещения проходит колонна грот-мачты. Ну ничего, все мы люди, можем ошибаться. Зато к мачте стало удобно цеплять гамаки.

И грот пришлось делать заметно меньше фока, иначе при движении под парусами сильно сносило корму. Круто к ветру корабль тоже идти не может — килеватость низкая — сильный снос при бейдвинде. И эта форма корпуса стала причиной еще одной неприятности — довольно сильной бортовой качки. Я только сейчас вспомнил, что надо было делать вспомогательные кили, они и качку и снос уменьшат. Их можно приварить, но для этого нужен сухой док.

Но на реке нет сильного волнения, и при удачном ветре, с парусами и машиной, 'Гефест' бодро идет против течения.

Зазеленела и просохла степь, скоро стада пойдут на север. Долго вел переговоры с Нур-Девлетом, не хочет он из крепости выходить. Придется мне самому воевать, еле выторговал у него на время семь сотен татар. И придумал я повод для войны. Перекоп я заблокировал, ну почти, я объявил, что за проход надо будет платить. Совсем немного, одну сотую часть. С отары в тысячу голов всего десять овец получается. Разумеется, даже такое посягательство возмутило татар. Сунулись они к перешейку, а тут войско под предводительством нукера Нур-Девлета — Кушемеза, он из моих черкесов.

Естественно, Менгли выступил с войском из Каффы. Почти три тысячи войск собрал — это он опасается Нур-Девлета, тот может ударить в спину от Инкермана. Наша конница стояла лагерем под стенами Порт-Перекопа, в углу, образованном крепостью и Перекопским валом, отремонтированном в прошлом году. Вал получился совсем невысокий, сил не хватило на нормальную стройку. Человек такой вал легко преодолеет, а всадник уже нет. Да еще не закончили его тогда, в середине остался незавершенный кусок более двух километров, там и пролегает основной путь миграции татарских отар.

Наши татары, когда узнали что Менгли вышел со столь большим войском, хотели было зайти в крепость. Пришлось их уговаривать, что они в крепость зайдут сразу, как только будет опасно, а сейчас гораздо удобнее снаружи. Приходиться рисковать, провоцировать Менгли Гирея на нападение, эти татары — массовка, главная сила у меня в другом.

Менгли даже не будет пытаться подходить к Порт-Перекопу, Нур-Девлет забрал все пушки, что я сделал для него, в Каламиту. Но в Порт-Перекопе теперь мои войска с тремя минометами и одной новой пушкой на башне, и пароход с двумя пушками рядом. Менгли просто прикроет проход через Перекопский вал около старой крепости от наших войск, четыре сотни ничего против трех тысяч не смогут. Моя пушка стреляет примерно на три километра, это Менгли тоже это знает. Выйти из крепости с пушкой я не смогу, конница легко затопчет.

Так что моя авантюра строится на использовании 'огненных' колесниц. Только они скорее 'дымные', нежели 'огненные'. Но зато как звучит! Всего сделали четыре колесницы, и у каждого гранатометчика по восемь гранат, еще в колеснице два карабина и по сто патронов на ствол. Реактивные гранаты и карабины закреплены на внутренних стенках колесницы, гранатомет крепится снаружи, на задней стенке поперек. Еще откидные фанерные щиты образуют крышу, это если татары приблизятся.

Гранатометов у нас шесть, двое будут на стенах крепости. Под пушку сделали деревянный пандус, увеличили угол стрельбы. Фугасный снаряд полетел на четыре с половиной километра, но точность совсем плохая, только пугать. Надо пушку побольше. Сильно большую не потяну, для нее надо будет много пороха, тола, меди. Не на саму пушку — на снаряды. Всего много надо.

Следующий калибр — трехдюймовка. Надо же, всего на полдюйма больше, а снаряд тяжелее в полтора раза — шесть килограмм. Мне надо пушкой перекрыть весь перешеек, это почти девять километров. Дивизионная трехдюймовка имела дальность на некоторых снарядах до тринадцати километров. Но это на бездымном порохе и со стволом в сорок калибров. Диаметр больше немного, но длина три метра нужна! А масса вырастет в разы. Сможем ли мы сделать такой ствол? Надо пробовать.

С нитропорохом тоже трудности. На один выстрел нужно около килограмма пороха, сырья у меня сейчас на две сотни килограммов пороха, и хлопок продолжает поступать. Но это без учета графита, сколько его нужно будет для артиллерийского пороха — я не знаю. Ну и проблема в объемах производства и в параметрах порохового зерна, которые совсем неизвестны. Попытаюсь вытянуть девять километров на черном порохе, надо предусмотреть увеличенную гильзу.

Так что для начала дал задание на трёхдюймовый ствол: литейщикам и кузнецам сделать заготовку соответствующих размеров, инструментальщикам — катод для вытравливания нарезов.

Но тут у меня Менгли Гирей приближается, я довольно точно знаю о его передвижениях. Три десятка татар отправил в дозор по степи, и у каждого по две заводных лошади. Не все дозорные сработали как надо, некоторые совсем пропали. Но за счет количества дозоров я имел хорошее представление о дислокации противника. Пока только так, по-старинке, дозорами. Тут мои радиостанции не помогут.

Решил немного упредить, и атаковать войско Менгли на подходе. Мне нужен запас расстояния, чтобы колесницы отступали и отстреливались. К тому же колесниц всего четыре, я побоялся что они будут мешать друг другу.

Но иду в атаку не я, идут мои солдаты самостоятельно. И результат зависит от них, и от того, насколько хорошо я их подготовил.

Все пора, тронулись колесницы. Хотел еще раз проинструктировать гранатометчиков и возниц, но сдержал себя, не буду нагнетать перед боем, в десятый раз повторяя одно и тоже.

Колесницы бодро побежали вперед, кажется, что лошади совсем не чувствуют груза, бегут свободно. Наша татарско-черкесская конница неохотно двинулась следом на большом расстоянии от колесниц. Кушемез впереди, но, похоже, что двигаться вперед остальных заставляют только злые крики сотников с револьверами. Пришлось раздать еще восемь стволов, иначе никакой дисциплины.

На войско Менгли выехали четыре одиноких колесницы, и головной дозор увидев их, даже не счел их опасными. Лишь остановились посмотреть, а тут и основное войско приблизилось.

Но когда колесницы стали почти синхронно разворачиваться, это вызвало интерес татар, и даже некоторые опасения.

Построение татарского войско было беспорядочным только на первый взгляд. Дело в том, что при передвижении такой массы лошадей поднимается очень много пыли, и идти в хвосте войска, в облаке пыли желающих мало. Сейчас пыли почти не было, земля не до конца просохла, но привычка была не только у всадников, лошади тоже привыкли ходить особенным строем.

Если позволяло место, а степь позволяла, войско пыталось вытянуться в ширину. Но с этим боролись командиры — падала управляемость и маневренность войска. Поэтому выработалось компромиссное походное построение — изогнутой полосой.

Впереди двигался предводитель со свитой, за ним двигалась растянутая шеренга сотников. За каждым сотником — его сотня, подобием колонны, вглубь полосы войска. Каждый сотник видел командующего, а каждая сотня ориентировалась на своего сотника.

Еще это построение позволяло проводить некоторые маневры. Вот как сейчас — колесницы появились спереди-слева, и их увидели только воины левой части дуги. Они замедлили ход, почти остановились. Правый фланг продолжал двигаться, и выдвинулся вперед. Сотники увидели колесницы, тоже остановились, но строй при этом сильно не изменился, только причудливо изогнулась шеренга сотников.

Если бы вместо колесниц было бы серьезное войско противника, то сразу бы началось перестроение в боевой порядок для атаки, в соответствии с сигналами от командира. Сейчас же была команда 'Стой!', и командиры решали — какой десяток послать на разведку.

В этот момент над одной из колесниц вспухло белое облачко, и почти сразу такие же облачка появились над другими повозками. В сторону татарского войска потянулись белые хвосты, и в небе над конницей раздались громкие взрывы — гранаты взрывались в разнобой, одна ближе, другая дальше. Но от каждого взрыва во все стороны летели кусочки стали, иногда попадая во всадников или лошадей. И взрывы были очень громкие, неприученные лошади пугались. Кого-то даже ранило или убило, раненые лошади нарушали строй, но это был укус комара, для такого мощного войска.

Как только появилось первое облачко дыма, Менгли понял что это новая опасная выдумка дожа, и крикнул — 'Убейте их!' Громкие взрывы заглушили передачу команды к флангам, но ближайшие сотники команду услышали, и центральная часть войска начала разгоняться. Секундами позже в движение пришло все войско.

У солдат на колесницах было несколько вариантов начала боя. Сейчас они действовали по сценарию 'Вражеское войско остановилось скученно'. Колесницы перед стрельбой развернулись примерно на 135 градусов и остановились, возницы прижимали педаль тормоза.

Первый выстрел, повозку окутывает облако дыма. Колесница трогается, проезжает метров двадцать и опять останавливается — дым не мешает стрельбе. Это делали по заученному алгоритму, хотя ветер и так неплохо отгонял дым в сторону. Гранатометчик быстро зарядил следующую гранату. Колесницы остановились, и еще четыре гранаты полетели в сторону войска Менгли. Конница занимала большую площадь, и промахнуться было трудно даже такими ракетами. Только одна граната ударилась в землю с большим недолетом — что-то не так. Но три других гранаты разорвались в воздухе, раня и пугая коней. Вот после второго залпа колесницы рванули вперед, и расстояние до преследователей перестало сокращаться.

Обычно татарская конница атакует слабого противника довольно ровной лавой, сейчас же, некогда плотное построение войска, стало рваться и вытягиваться. Оказалось, что ранено около сотни лошадей, они начали останавливаться, а некоторые — падать. Сотники стали пытаться выровнять строй — конная лава несколько замедлилась, только несколько десятков молодых и горячих всадников вырвались вперед. Строй выровнять было необходимо, потому как ситуация стала походить на типичное заманивание в ловушку.

В этот момент одна из боковых колесниц стала замедляться и остановилась. Группа всадников, что вырвалась вперед, взяла правее, видя легкую добычу. Из колесницы полетела граната, и взорвалась над основной частью войска. Колесница рванула вперед, но татары стали приближаться на расстояние выстрела из лука, стрелы легли на тетиву.

С отставшей колесницы раздались частые выстрелы и пули стали попадать в лошадей, для стрел же дальность была предельной, и пока ни одна стрела не попала в колесницу. Ранения получили более десятка лошадей, и группа на уставших лошадях вернулась в общий строй.

Теперь остановились две колесницы слева, и запустили по одной гранате в конную лаву. Одна взорвалась в воздухе, а другая упала на землю и взорвалась прямо среди скачущих всадников. Тысяцкий заорал 'Вперед!', и татарская конница ускорилась. Но колесницы катились легко, и расстояние сокращалось слабо. А когда для выстрела остановилась четвертая колесница, большинство татар вжалось в гривы своих лошадей, ожидая взрыва и свиста осколков.

Тысяцкий и сотники заорали на своих воинов, подгоняя их вперед — расстояние до колесниц немного сократилось, скоро можно будет стрелять из луков. Надо скорее нагнать, пока кони не устали.

В этот момент выстрелил гранатометчик правой колесницы на ходу. Хитрость в том, что стрелял он не назад, а по противоположному флангу, под углом, и реактивная струя в лошадей не попала. Сократившееся расстояние до врага это позволяло. Правда, вознице пришлось извернуться — одной рукой правя лошадьми, а другой — поджигать фитиль гранаты. Через полминуты этот трюк повторила левая колесница — взвыли раненые, а тысяцкий зарычал и стал нахлестывать, своего коня, и коня сотника, что скакал справа, досталось и сотнику. Расстояние сократилось еще, но стрелять из луков было еще рано.

Тут начали стрелять из карабинов две средние колесницы, расстояние было более ста пятидесяти метров, попасть в цель на таком расстоянии, да еще на ходу сложно, но по такой толпе можно стрелять почти не целясь. Энергии у пули на таком расстоянии еще много, если нет брони или кольчуги — пуля входит довольно глубоко. Опять досталось лошадям — пули попадали в шею и грудь, ранения были не смертельными, но очень болезненными, и лошади замедлялись, а то и останавливались. Досталось сотникам — они скакали в первом ряду, и плотный строй войска теперь стал походить на комету с длинным шлейфом, раненых лошадей уже было несколько десятков, но гораздо больше было отставших всадников, которым приходилось успокаивать испуганных коней. Если бы атака конницы была запланирована, татары смогли бы настроить коней скакать вперед не замечая небольших ран. Но к громким взрывам лошади были непривычны.

Еще гранаты справа и слева, у коней слетает пена с губ, кони устали. Тысяцкий посмотрел на заводного коня, скакавшего рядом. Но на ходу не пересесть, доспех тяжелый. Да и сам уже не легок, не то что в молодости. Некоторые воины уже начали стрелять из луков, но попаданий нет, большинство стрел не долетает. Конница замедлилась, но и колесницы замедлились тоже.

Опять взрывы в воздухе. Осколок пробил шею лошади сотника, скакавшего слева, капли крови брызнули в лицо. Лошадь вместе с сотником кувыркнулась на землю, чуть не сбив тысяцкого. Он огляделся — большинство сотников продолжало держать строй, но их сотни растянулись на много сотен шагов. Погоня продолжается слишком долго, эти повозки никак не догнать. У сотников кони хорошие, а у простых воинов кони могут двигаться долго, но не с такой скоростью. И гвардия хана Менгли в этой погоне не стала участвовать, а это двенадцать сотен.

Колесницы оторвались на двойной полет стрелы, и продолжали держать эту дистанцию, стрелять из карабинов прекратили. Еще дымный хвост от правой колесницы, потом от левой, взрывы, опять кого-то ранило. Тысяцкий перешел на шаг, другие последовали его примеру. Колесницы отъехали еще и стали останавливаться с поворотом. 'Будут стрелять!' Конь под тысяцким уловил желание наездника и почти остановился, тяжело дыша и роняя пену.

Вдруг тысяцкий заметил, что далеко за колесницами двигается небольшое конное войско, несколько сотен. Причем двигается от них, удаляется. Точнее — удалялось, теперь встало. 'Надо сменить коня!' Тысяцкий спрыгнул на землю, и взялся за седло заводного. В этот момент вспухло облачко дыма над колесницей. Тут же вспомнилась пробитая шея лошади сотника и брызги крови. Тысяцкий непроизвольно присел.

В воздухе раздались взрывы. Тут заводной конь вырвался, встал на дыбы, заскакал взбрыкивая, и опустился на колени. Из раны на его правом боку текла кровь. 'Шайтан!' Вернулся к первому коню, закинул уздечку на шею и взялся за седло. Конь обернулся на хозяина, глаза его были полны горького удивления — 'Как?! Опять?!' Тысяцкий запрыгнул в седло и сказал коню — ' Шагом пойдем'

Впереди приближалось войско, огибая вставшие колесницы. 'Сотен семь или восемь'. Он огляделся — вокруг него было около четырех сотен всадников в седле. Немного позади — около двух десятков спешенных, под которыми ранило лошадей. Все остальное войско было растянуто по степи позади него.

Всадники стали выстраиваться в привычный строй позади тысяцкого, пешие отошли за спину всадников. Наложили стрелы, приготовились стрелять. И тут из-за вражеского войска опять взвились дымные хвосты и взрывы раздались в разнобой и довольно далеко, но один взрыв произошел в воздухе довольно близко. Заржали кони, закричали раненые.

Кусочек железа больно ударил тысяцкого в левую руку ниже локтя. Лук выпал из безвольной руки. 'Лук мне теперь не нужен'. Тысяцкий просунул левую руку в уздечку до локтя и прижал ее к телу. Если навалиться на шею коня, то можно держаться. Он вытащил саблю и скомандовал 'Вперед!' Но за ним поскакало только около сотни, остальные стали разворачивать коней.

Бесстрашную атаку тысяцкого сначала накрыли облаком стрел, оставшихся срубили встречным ударом.

Семь сотен Кушемеза шли рысью, плотным строем, легко преодолевая разрозненное сопротивление. Безлошадные воины Менгли сразу сдавались. Часть конных ушло, загоняя лошадей, других догнали. Рубить убегающих — любимое занятие всадников с саблями.

Менгли ушел с гвардией и остатком спасшегося войска — всего тысячу шестьсот человек. Не стал рисковать против неизвестного оружия. Около четырех сотен сдалось в плен, более шестисот было убито, в основном — воинами Нур-Девлета под командованием Кушемеза. Они потеряли около полутора сотен. У нас один гранатометчик ранен, одна стрела все-таки попала в цель.

Нур-Девлет праздновал победу, при этом даже из крепости не выходил. Еще и большую часть трофеев забрал. Хотя основной урон войску Менгли нанесли его люди, гранатами убило не более полусотни татар. Но ролики и пули ранили не менее двух сотен лошадей, которых пришлось добить.

Так что в реальном бою реактивные гранты проявили себя не очень удачно. Если относительно точного срабатывания дистанционной трубки удалось добиться, то стабильного полета — нет. Некоторые гранаты летели с большим недолетом, хотя двигатели делали совершенно одинаковыми. И наибольший урон гранаты смогли нанести в первые моменты боя, когда все войско стояло скучено. Когда же войско вытянулось, было только несколько удачных попаданий.

Когда посчитал расход пороха — то получилось, что выгоднее было бы просто кидать гранаты-колотушки с колесниц на землю с задержкой. В них хоть и тол, но расход селитры был бы намного меньше. И это можно было бы делать без остановок. Но какой знатный бардак мы устроили в войске Менгли Гирея! С простыми гранатами так бы не получилось. Все-таки военная дисциплина у них намного хуже, чем в Большой Орде, там яса хана Чингиза до сих пор выполняется.

Мои драгуны насобирали более двухсот сабель, мамлюкам продам. Очень много было убито лошадей. Заставили пленных обдирать шкуры, под стенами Порт-Перекопа засаливали шкуры и складывали в бурт. Хорошо, Сиваш рядом, привезли на телегах несколько тонн дешевой соли. Просолятся — повезу в Лияш, у меня же там целая кожевенная фабрика.

Конину — мясо, девать некуда буквально. Ноги и другие крупные куски туши посыпаем солью и везем в свои города, неделю или две рыбу можно не ловить. Остальное мясо варят и едят на месте, солонину делают, бочек не хватает. Особенно много мяса везем в Мавролако, мясо варят в котлах на улице и продают за бесценок горожанам. Мавролако город хлебный, а теперь еще и мясной.

Но все равно будет много останков лошадей, скоро это все будет гнить и вонять, днем уже довольно тепло. Надо закапывать, применить некуда. Свиней кормить? Так эту свинью еще надо поймать в лесу. А волки сами придут.

Мясо — это белок, при гниении будет выделяться и аммиак в том числе. Селитра! Заложу-ка я селитряные ямы, что добру пропадать. Тут больше пятисот туш коней. Селитряная яма тоже будет вонять, но не как целое поле мертвечины. Хорошо, что тут роза ветров довольно стабильная, ветра дуют или с востока, или с запада.

Отступили на юг от Порт-Перекопа километр, и пленные начали рыть большую траншею, другие пленные татары начали свозить туда останки лошадей на телегах. Работа грязная, вонючая, а надсмотрщиками над ними тоже татары, но уже нур-девлетовские. Татары уж и не рады, что в плен сдались. Обычно, если татары татарам в плен сдаются, то в скорости их за выкуп освобождают, а тут грязный и рабский труд.

Объявил я, что наберу пятьдесят человек руду копать, до осени, потом отпущу. А остальные туши перетаскают, потом еще навоз, а потом к Нур-Девлету — выкуп ждать. Так их столько захотело на песчаный карьер, тьфу, на добычу руды, что мои люди еще и отбирали тех, кто покрепче. Мне полсотни рабочих, даже таких, на Таманское месторождение хватит.

Там зимой добывали руду и возили в Адлер, много отвезли. Ну как добывали — собирали на берегу под 'железным' обрывом подходящие куски — собрали почти все. Осталось только отрубать от скалы новые куски, или доставать с руду мелководья. В море руды много лежит, но лезть туда пока холодно, ждем лета. Так что пока кайло в руки и долбать скалу.

Та же бригада в сотню человек, из освобожденных рабов, что и грузчики, и углекопы, и рудокопы ушла в Шахтинск, на своем плавучем доме. Там сейчас идет интенсивная добыча угля, ' Гефест' таскает баржи непрерывно, а так как он еще и в себе много угля перевозит, объемы перевозки угля стали больше чем во время осенней 'угольной лихорадки'.

Так что наладили добычу руды за счет военнопленных. Отвозим им еду — забираем руду, вокруг несколько дозоров черкесов патрулируют — далеко не убежишь.

Селитряная яма получается грандиозная, еще туда навоза сверху, что из крепости вывезли, посыпали известковой пылью — в Инкермане ее горы. Еще и свежий навоз постоянно поступает, от конницы, что около крепости тусуется. Сена нет, дерном прикрыли. Из Мавролако привезли горбыль, перекрыли траншею, чтобы дождь не попадал. Совсем герметично не получиться, но важно чтобы водой не смывало кристаллы селитры. Да и готовой селитры у меня пока еще много, особой нужды в производстве пока нет. Это только чтобы добро не пропадало.

Менгли Гирей потерпел поражение, но войск у него пока еще много. Отсиживается в Каффе, не слышно про него ничего пока. Но скот пора перегонять на север, а то овцы съедят тут всю траву. Решили татары, что одна сотая часть — это совсем немного, и потянулись стада к Порт-Перекопу.

Идет стадо через проход, мои люди считают, и каждую сотую овцу выдергивают, и в загон. За последнюю неполную сотню рассчитывают нужную сумму серебром, но татары обычно отдают еще одну овцу.

С конями сложнее, разные кони стоят по-разному. Надо примерно оценить суммарную стоимость всех лошадей, и уже от них считать процент. Пришлось привлечь мытарей с рынка, стало легче, но споры все равно были. За коней обычно рассчитывались комбинированно — и конями и серебром.

Так что пошел уже доход от Крыма. Пусть и натурой, но пошел. Первую полусотню овец повезли на балкере в Адлер, а стада все идут и идут. Вот заодно и посчитаю поголовье скота.

Когда в очередной раз обсуждали точность наводки антенны радиостанции, до меня доехало — радиокомпас! Имея приемник с остронаправленной антенной, можно определить азимут на Адлер или Шахтинск. Зная два азимута, можно на карте довольно точно найти свое местонахождение. Точность зависит от направленности антенны, и от расположения передатчиков. Если взять три азимута, то точность еще повысится.

Те антенны, что мы используем, имеют направленность, но не сильно выраженную. Но есть антенна остронаправленная — рамочная. На фанерном квадрате со стороной полтора метра уложили на клей витки катушки, подстроечный конденсатор, подключили приемник. Отошли от передатчика на несколько километров — действительно, максимум приема улавливается с точностью в несколько градусов. Прямо к раме приделали компас — скорректировали с реальным направлением. Вот он, радиокомпас.

Из старших юнг отобрал пятерых, у кого хорошо с математикой — будем учить на штурманов. Начертил крупно карту Черного моря, показал им азы работы с картой. Научил измерять широту места по Полярной звезде. Тут у нас большое достижение, научились измерять широту с большой точностью, разобрались. Оказывается, расстояние между Полярной звездой и астрономическим северным полюсом в пятнадцатом веке достигает семи градусов, тогда как в двадцать первом — менее градуса. Вот поэтому мы долго не могли точно измерить широту места.

Теперь, когда мы это обнаружили, точность измерения сильно возросла. Поправку надо считать исходя из времени суток и времени года, но мы поступили проще — составили эмпирическую таблицу положения ковша Малой медведицы. Надо определить, в какую сторону направлен ковш относительно вертикали, какой угол с вертикалью составляет отрезок к дальнему концу ковша, и по таблице находится поправка. Причем две поправки — одна для географического севера, другая для широты места. Если есть время, и надо измерить широту максимально точно, то дважды в сутки поправка нулевая, и один из этих моментов приходится на ночь, когда видна полярная звезда.

Меряем секстантом, сделали два точно по чертежам, с правильными зеркалами и небольшим монокуляром. Точно измерять даже правильным секстантом получилось далеко не сразу, надо чтобы все углы и плоскости были выставлены правильно, есть целая процедура выверки секстанта. Сначала разобрался сам, потом стал учить юнг, и только когда стал им объяснять — сам понял все до конца.

Конечно, эти пацаны — никакие не штурмана, но что такое карта и масштаб они понимают, хоть и считают медленно. Но как найти свое место на карте с помощью двух пеленгов, поняли все. Процедуру измерения широты и процедуру выверки секстанта заучивают наизусть. Широту места — найдут. Если область пересечения азимутов и широта не совпадают — ищи ошибку, измеряй заново. Если совпало, да еще и береговая линия похожа — можно считать, что место определено. Вот с какой точностью, это уже вопрос. Но курс рулевому назвать уже можно.

В качку на корабле точно измерять не получается, а в штиль или на берегу можно измерить широту очень точно. Долготу пока никак.

У меня пока еще работает трое электронных наручных часов, фирменных, с солнечными батареями на циферблатах. Но как точно измерить долготу в любой момент времени теоретически знаю, но что-то совсем не сходится с ответом.

Но вот теперь у нас появилась система радиомаяков. Шахтинск далеко, можно связаться только ночью, срочно делаем еще один передатчик в Порт-Перекоп. Надо бы еще в Тану и Килию, но передатчики делают медленно. Попытался взять азимуты на Родос, Шахтинск и Порт-Перекоп из Адлера и наложить на карту — немного не сходится. Понял — это искажение проецирования шара на плоскость. Надо делать глобус — большой. Но весь глобус мне пока не нужен, да и будут вопросы задавать — ' А что там, на той стороне?'

Надо сделать кусок глобуса, четвертинку северного полушария. На улице вбили два столба, поставили перекладину. По центру повесили стержень, он своим нижним концом описывает часть сферы постоянного радиуса. В глине сделали сферическую впадину, радиус три метра, это будет часть шестиметрового глобуса. Точнее — радиус триста восемнадцать сантиметров — будет карта двухмиллионка, в одном сантиметре — двадцать километров. Сделали из дерева и кусочков фанеры фрагмент сферы — прикладывали к глиняной сфере, лишнее дерево стесывали, потом сошлифовывали. Потом восстанавливали поверхность глины и заново.

Через неделю работы столяров получился деревянный фрагмент сферы, почти ровный, но еще были щели, и впадины по несколько миллиметров. Поверхность обклеили бумагой в несколько слоев. Все это время спешно строили пристройку к штабу — большую комнату с высоким потолком и большой дверью наружу — заносить кусок глобуса.

Поставили в новой комнате штаба, тщательно нанесли координатную сетку. Только слева у меня не нулевой меридиан, а двадцать пять градусов западной долготы, Острова Зеленого мыса чтобы поместились. Тогда на востоке и Каспий поместился, и Аравийский полуостров.

Заперся один в штабе, достал свою секретную карту. Но она сильно меньше новой, не будет нужной точности. Но у меня была еще одна подсказка — список крупных городов мира с точными координатами, а Европы и западной части России — не только крупных, но и сотни средних городов. Начал с них — наносил все, а подписывал только существующие. Вот Адлера нет в списке, но есть Сочи — нанес Лияш, Адлер на глаз нарисую, тут совсем рядом. Шахтинска нет — да ничего нет! А не, Сухуми есть, Батуми есть. О! Родос есть! Аэропорт, правда. Где же у них там аэропорт? Может в центре? Или в центре там гора. Ладно, пока пусть будет в центре, потом точно широту померим. А Шахтинск даже примерно нанести не могу — надо измерять широту и азимуты.

Потом начал рисовать контуры материков — Европу нарисовал всю, Средиземное море, север Африки. А вот Красное море и Персидский залив рисовать не стал, не надо дразнить гусей. Крупные реки удобно привязывать к известным городам, но упрощенно получается, точности исходной карты не хватает. Не забыть, что сейчас нет всех плотин и водохранилищ — самое большое географическое отличие. Ну и каналы — естественно.

Рисовал три дня, никого в штаб не пускал. Когда закончил — пришли смотреть все, кто имеет допуск. Показал им где Адлер, где Тана, где Чембало. После все этого все замолкли, долго и сосредоточенно рассматривали карту, шептали названия городов.

— А почему карта изогнутая?

— Так я же говорю — наша Земля — это шар.

— Где же тут шар?

— Это только осьмушка шара, остальная часть вот такая — машу руками, продолжая глобус.

— Оооо!

Опять все замолкли, теперь уже пораженные размером Земли.

— А там что?

— Это мы когда-нибудь узнаем.

Посылаем картографическую экспедицию. На шхуне уходят курсанты-штурмана, с радиокомпасом и большим аккумулятором. Будут тренироваться определять свое местонахождение, заодно и проверим свою карту. Карты с кусочка глобуса копируем так — прижимаем лист бумаги и освещаем ярким фонарем, проглядывают контуры — обводим.

Экспедиция обойдет побережье Черного моря, во всех характерных точках будут брать азимуты и измерять широту. Измерять будут 'вслепую', карту даю им без координат. Для каждой точки будут записывать широту и азимуты. В Шахтинск пойдут на 'Гефесте'. Ввели график работы радиостанций, они теперь еще и радиомаяки. Проще всего в Адлере, одна из заводских паровых машин всегда работает, энергия поступает. Адлер выходит в эфир каждые два часа круглосуточно.

Шахтинск и Родос далеко, они будут выходить в эфир только по ночам и один раз в районе полудня, но со сдвигом, чтобы не было коллизий. Порт-Перекоп тоже будет выходить круглосуточно, он удобно расположен для навигации в Чёрном море, но пока это трудно, паровик один, маленький, радистов мало, угля мало. Пока выходит в эфир около полуночи и около полудня.

Из Килии пришло сообщение — с приходом весны стали приходить люди, хотят наняться в армию к Дожу, уже более двух десятков собралось. Куда их?

Приказал переправить в Мавролако, позже и сам туда поехал, посмотреть — кто такие. А их уже взяли в оборот сержанты учебной части — строевая подготовка, русский язык. Оказалось, что в основном болгары, но есть и молдаване и венгры. Поговорил с ними — да, от осман бегут, вот пришли наниматься к победителю осман, Дожу Таврическому. Ну что же, хорошо, посмотрим, что за солдаты из них выйдут. Вот один болгарин только не очень на воина похож — высокий, но не складный, но говорит на латыни и греческом. Ушел я к себе, и на завтра сказал привести того болгарина, поговорить.

Как оказалось Стоян из знатного рода, но страна уже много лет под властью осман. Нет уже Болгарского Царства, теперь это османская Румелия. И болгарам в своей стране все хуже и хуже с каждым годом. Заселяют города и села османы, а болгары притесняются, скоро как рабы станут. Те кто моложе и сильнее бегут от осман. Сейчас, когда султан замирился с молдавским господарем, пробраться на север стало легче. Османы перестали блокировать пограничный участок нижнего Дуная, от Браилова до Исакчи, там стали ходить торговые суда.

Вот так и Стоян добрался до Молдавии, и пошел наниматься к победителю осман господарю Стефану Великому.

— Так кто победитель осман?

— У нас говорят что Стефан, и все болгарские парни к нему идут.

Пришел в молдавский городок, но сказали что сейчас войны нет, и в войско свое Стефан не принимает. В городке том познакомился с другими болгарами — крепкие парни. Потом к нам подошли четверо молдаван, и рассказали, что настоящий победитель осман — Дож Таврический. Они участвовали в войне на Дунае, и видели, какое есть чудесное оружие у Дожа. И добраться легко, крепость Ликостомо, что в дельте Дуная — колония Дожа. Вот такая история.

— Так те четверо молдаван служили в армии Стефана?

— Получается, что так.

Они еще делали вид, что только что познакомились, но я думаю, они знакомы давно, и хорошо знают друг друга. И один из них привык командовать другими, знает латынь, но тоже это скрывает.

Отпустил Стояна и вызвал Ивана из ГСБ и Игната, командира учебки.

— Ну как, Игнат, тебе новики?

— Неплохие, только тот долговязый не вытянет, не воин он. А четыре лесоруба хороши, чуть подучить — и готовые воины.

— Эти четверо что с молдавского княжества? Они что, лесорубы? Все четверо?

— Так записались, мы же в карточку про всех записываем. Личное дело!

— А у меня информация, что воины они, у Стефана на службе были. Зачем им скрывать, что они были воинами? Мы бы даже их так охотнее взяли. Иван, поработай с ними.

— Как поработать, жестко или мягко?

— Мягко, Иван, вдруг они честные люди и хотят служить в нашей армии.

— Ну тогда просто, раз говорят что они лесорубы, пошлем их лес валить.

— А где лес рубим?

— Там и там, за городом. В двух местах, и живут там же, в общих домах. Там не сколько пилить надо, сколько возить к пилораме, тяжелая работа, вот и ночуют там же.

— Давай, посылай, двоих туда и двоих туда. Только не говори, на какое время в лесорубы, испытаем их. А твои люди, Иван, пусть присмотрят осторожно.

На четвертый день Иван срочно доложил:

— Ночью все четверо ушли в порт, ищут купцов, что идут на запад. А старшой из них и вправду на латыни говорит, а ведь скрывал. Брать?

— Не надо, может они и вправду хотели воинами стать. Пусть уходят, не бери грех на душу.

Вызвал болгарина Стояна.

— Не будешь ты хорошим воином, Стоян, хочу тебе другую службу предложить.

— Какую?

— Вот ты грамоте обучен, языкам.

— На болгарском и латыни читаю и пишу, на греческом и молдавском говорю.

— Хорошо. Тебе понравилось в Мавролако?

— Это прекрасный город! Богатый! Тут люди сытые, и не боятся осман! А какие тут чудеса! Машина сама доски пилит, корабли без весел и парусов дымом двигаются! Я хотел бы тут жить!

— А чем ты будешь зарабатывать?

— Вы же предлагаете работу?

— Работать ты будешь не здесь, но сможешь заработать много денег и вернуться сюда жить.

— Что мне надо будет делать?

— Ты был в Молдавском княжестве, там твои земляки пороги оббивают. Ты иди туда, и расскажи им про Мавролако, про чудеса, про армию Таврии. За каждого кто придет мы тебе заплатим один сольдо.

— Всего?

— Слушай дальше. Того болгарского парня, которого ты нам пришлёшь, мы будем проверять и испытывать. Если будет хорошим воином, честным и верным человеком, то ты за него получишь одну лиру.

— Целую лиру! Это же можно…

— Стой, я вижу ты умеешь быстро считать. Но у тебя будет предел — сто человек за год мы от тебя примем. Если они будут не подходящие — получишь сто сольдо, если хорошие — сто лир. Чувствуешь разницу?

— Сто лир! Только надо выбирать хороших людей?

— Да, как если бы ты себе важного работника выбирал. Твои разговоры услышат многие, и тоже пойдут к нам, то не страшно.

— А как же предел?

— Вот и я о чем — многие пойдут, так те в пределе не учитываются. А нужным людям ты тайное слово скажешь, и чтобы они это слово другим не говорили. Все будут к Дожу идти, а нужным ты скажешь, чтобы искали Юстаса. Запомнил? Стоян — Юстасу.

— В крепости Ликостомо встретишься с консулом, он тебе выделит комнату. Там можешь отдыхать между походами по Молдавии, хранить вещи. Через консула будешь получать деньги от меня. Если нужно будет что-то срочно сообщить, напиши короткое сообщение и иди к консул. Там будет другое тайное слово — 'срочная телеграмма Дожу'. Запомнил? Вот тебе аванс — пять лир. Я смотрю, ты уже по-русски понимаешь?

— Русский язык понимаю, похож на болгарский. А еще больше на болгарский похож язык на котором говорят московиты и литвины, там почти все понимаю.

— Надо же, не знал. Вот тебе книга, Букварь называется, по ней сможешь научиться читать и писать на русском. Как научишься, напишешь мне письмо, так я тебе другую книгу пришлю, там стихи-сказки.

— Ооо! Книга! Как ровно написано! Все буквы ровные! Картинки!

— Это… Ладно, иди.

Уже через три недели в Мавролако прибыло четверо болгар, и один из них искал Юстаса. В учебку взяли всех четверых, но одного забраковали — он поехал в Поти, землю пахать. Двоих приняли в солдаты, а тот, который к Юстасу, подвергся проверке безопасниками, признан благонадежным. Оказался сообразительным, принял присягу, учится на связиста, азбуку Морзе зубрит. Может и до радиста дорастет.

Я стал нанимать болгар по нескольким причинам. Среди солдат у меня сейчас армян и греков чуть ли не семьдесят процентов, надо разбавлять другими нациями, чтобы 'плавильный котел' хорошо работал. Русский язык болгарам легко дается, только в болгарском некоторые слова — 'обманщики', например свинец они оловом называют. И еще был обратный эффект от близости языков. Один болгарин даже не стал русский язык учить поначалу, понимают, и ладно. Но его быстро направили на стихи Пушкина.

Но самое важное то, что сейчас у болгар нет своей страны, нет центра единения 'там'. Они легко станут ксенопатриотами, патриотами Таврии в моем случае. Тем более, испытав культурный и цивилизационный шок. Опять вспомнилась Россия девяностых годов и Америка.

Не хватает у меня рабочих рук, может как прежде — освободить галерных рабов? Но с османами сейчас ссориться нельзя. Думал было пощипать венецианцев, но оказалось что у них на галерах не рабы, а вполне себе вольнонаемные люди, хоть и всякий сброд. Надо же, это сколько они на это денег расходуют! Вот у них и бюджет. Ну если у них купеческих парусников более тысячи, оборот торговли можно себе представить. Так что это слон сравнимый с османами, а не еще одна моська. Но в моей реальности они эту войну османам проиграли. Не разгромно, но подписали мир с потерей нескольких территорий.

Как будет в этой реальности? С одной стороны я много османского флота уничтожил, с другой — они этого флота больше и построили. На суше османы легко победят Венецию, но в борьбе за острова в Ионическом море флот много важнее. Так что остается только гадать.

Еще есть Египет и мамлюки. Мамлюки же — не национальность, это сословие, каста воинов из бывших рабов. В свое время они захватили власть в Египте, и создали своеобразное государство. Причем продолжают покупать рабов в Орде, в основном кипчаков и черкесов, воспитывают и обучают их, и новые воины становятся в строй. Вот такой оригинальный метод воспроизводства основного сословия. И поэтому отношение к рабам у них особое, рабы у них только африканцы. Мне таких не надо. Так что с освобождением пока ничего не выходит.

Придумал я, где взять рабочих для производства. В Шахтинске у меня около ста двадцати рабочих с женами. Это бывшие рабы, которых мы освободили. В Адлер они не попали только потому, что были нерусскими. Но они прошли проверки на лояльность и трудолюбие, делом доказали.

Послал я туда безопасника, заместителя Ивана, будет отбирать людей для Адлера. Вообще-то, их можно всех забирать, но решил подстраховаться, задал параметры отбора. Ну то что должен хоть немного знать русский язык, так они почти все язык учат, говорят так, что понять можно. Еще один момент, у кандидата должны быть хорошие отношения с женой, так как это связано с самым важным параметром — жена должна быть беременна, уже прошло около полугода после этих массовых свадеб, и состояние женщин должно быть легко заметно.

Я надеюсь, что жена и ребенок будут самым надежным якорем, если еще добавить хорошие условия жизни в Адлере, то должны получиться патриоты новой родины. Так что отбор в Адлер должен стать для них большой ступенью в жизненной карьере. А тут их ждет система гражданских классов, расслабляться нельзя — мотивация и карьера. И что характерно — деньги в Адлере уже далеко не на первом месте.

Безопасник доложил, что из ста двадцати — восемьдесят брать можно точно. Оставим еще несколько бригадиров, с прибавкой к зарплате, все-таки добыча угля, пусть даже и открытым способом, серьёзное производство. Всех сразу брать не будем, да еще и свободного жилья столько нет. Вот тридцать семей отправятся в Адлер в ближайшее время. Пока есть свободные рабочие руки — строим новые дома, надо иметь резерв, раз уж нужны люди, надо быть готовым их принять.

Но в новые дома вселяются граждане высоких классов, такова наша система. Новички поселятся в старых домах, приехав в Адлер, у них будет аж шестнадцатый класс. Выйдя на работу — получат пятнадцатый — рабочий первого разряда. Но люди привыкли работать с углем, и на коксовой батареи или на загрузке домны они получат звание рабочего второго разряд в течение нескольких дней.

Но вакансии в Шахтинске надо закрывать, добыча угля должна продолжаться. Поэтому я и пригнал сюда мавну с сотней таких же рабочих, но не женатых. Их было осенью более двух сотен, но это еще один фильтр, я никого насильно не держал, и все, кого не устраивала перспектива Шахтинска — ушли. Этих рабочих будем не спеша женить, и заселять в свободные дома Шахтинска. Время и корабли у нас есть, невест будут искать не только в Тане, но и в Мапе и Мавролако.

Ну и чтобы этот кадровый резерв не снижался, буду пополнять его потихоньку греками. А болгар, что не прошли в армию, буду сразу селить в Шахтинск, как этап проверки и отбора. Того болгарина из Поти надо перевезти.

На Родос отправили шхуну с товарами — окрашенные ткани, в основном желтые, перец, бумага, трофейные сабли, десяток аркебуз нашего производства. На Родосе перегрузили товары на 'Архимед' и Пахом с приказчиками пошли в Александрию. Перед входом в порт, на мачте парохода подняли небольшой парус — парусник у нас. Ну а дым идет — так это у нас еда подгорела.

Взяли место на рынке и быстрее достали желтую ткань. Квадратный кусок желтой ткани вывесили на палке как образец. Местные одобрили — ' как наше знамя'. Через час торговли стало понятно, что можно везти с парохода лодкой еще партию ткани. Заодно отправить на пароход тяжелые мешки с серебром.

Ажиотаж спал к полудню, стали покупать не только желтую, но и сиреневую ткань. Появилось время, и Пахом пошел с красным перцем к торговцам пряностями. Один торговец из трех купил приличное количество чили по хорошей цене — распробовал. Серебро давало ощущение приятной тяжести. Лодка сделала еще рейс, отвезла серебро и привезла три десятка сабель и аркебузы. Потеснили ткани, разложили оружие. Пахом взял в руки мушкет — продемонстрировать новинку. Он уже походил по оружейным рядам — ни одной аркебузы он там не увидел.

На рынке стало немного тише, но Пахом этого не заметил. Тут к нему подошел местный и стал кричать, тыкая пальцем в оружие. Пахом не понимал, но четко расслышал слова 'шайтан' и 'иблис'.

— Мы не правильно торгуем, или ему ружье не нравиться? — тихо сказал стоящий рядом приказчик, продолжая улыбаться клиенту.

Солдаты подобрались и встали за спиной продавцов. У каждого солдата на поясе висела сабля, а револьверы носят в подмышечной кобуре. У приказчиков револьверы и кинжалы. Карабины лежали в лодке. Тут так все ходили — охрана с саблями и копьями, а купцы почти без оружия. Ни мушкетов ни пистолей никто не носил.

Подошли еще два мамлюка, тоже гневно настроенных. Тут Пахома осенило:

— Тут нельзя торговать огнестрелом! Ни одного пистоля кругом! Уходим. Сейчас медленно берем весь товар в руки. Унесем?

— Унесем. Серебро уже все сложили.

— Приготовились. Только не бежать. Быстро идем к лодке. Вперед!

Солдаты и приказчики, нагруженные как ишаки, засеменили к причалу.

— Ты зачем столько сабель привез! Вот тебе и ходовой товар! Иш как ходим!

— Ну кто же знал.

Мокрые от пота, тяжело дыша ввалились в лодку.

— Греби! Быстрее!

Гребли все, кто веслами, кто руками. Погрузились на пароход и вышли в море.

— Что это было? Они ружей боятся, или не любят?

— Не похоже, чтобы боялись. Но пока в Александрию — ни ногой! Пойдем в Каир, другим гирлом. Зря что ли на пароходе пошли. Ружья и карабины в трюм поглубже, пушки и так зачехлены.

Как выяснили позже, у мамлюков огнестрельное оружие считается 'нечестивым'. На этом и 'погорел' следующий султан мамлюков — Мухаммад II ан-Насир. Став султаном в 1496 году он захотел вооружить армию мамлюков пушками и мушкетами для противостояния османам, уже хорошо вооруженных огнестрелом. Но этому резко воспротивились армия и духовенство. В 1498 году султан был убит. Но неприятие пушек мамлюками было фатальной ошибкой — в 1517 году османы захватили султанат, доблесть и сабли не помогли мамлюкам.

Чтобы добраться до Каира и не сесть на мель в протоках дельты, пришлось нанять лоцмана. Каир поразил своим многолюдством, а рынок казался бескрайним.

Начали осторожно, сошли без товара, пошли присмотреться. Рынок был настоящий, не оптовый как в Александрии, потому и большой. Не сговариваясь, пошли в оружейные ряды. И правда — ни одного пистоля или аркебузы, порох тоже не продают. Но 'холодного' металла — изобилие, больше всего сабель. Доспехи, луки, пики — в стороне. Нашли точно такие же татарские сабли — дешевле толедских, но много дороже, чем ногаям продавали.

Но решили начать с желтой ткани, не рисковать. Оказалось, что на рынке Александрии забыли 'флаг' с образцом ткани, сделали новый. Пахом расстроился, и сказал еще поднять цену на ткань. Но это ничуть не отразилось на спросе, к вечеру распродали всю ткань, а ее было много. Два раза гоняли лодку на пароход, отвозили серебро, привозили ткань. Попутно купили кипы хлопка — тоже отвезли на борт. Продали немного бумаги, ну как немного — несколько килограммов серебра выручили, но с тканью не сравнить. Красный перец продавать пока бесполезно, надо снова 'делать маркетинг'. Торговцев пряностями тут было больше, надежды есть.

Переночевали на пароходе, утром взяли несколько сабель, пошли на оружейные ряды. Приценившись, решили продать все две сотни сабель оптом. Разница с розничной ценой была не сильно большая, сабли из недорогих, покупают их часто. Ну еще повлияло общее настроение — быстрее закончить с торговлей оружием. На воду дули, обжегшись на молоке. Но даже так выручка была приличной, хотя на много меньше чем от текстиля. Вот уж парадоксы рынка в большом городе — две сотни сабель намного дешевле нескольких десятков штук ткани. Купили еще хлопка и поехали на Родос, отправлять серебро и хлопок в Адлер.

Эту шхуну с Родоса я ждал с нетерпением, отчеты приказчиков я давно получил телеграфом. Ничего на шхуне диковинного не было, диковинным было серебро, точнее — его количество. Вот точно говорят: деньги к деньгам, недавно стали возвращаться купцы в Мавролако, оживилась торговля, доход от пошлин пошел в рост как весенняя трава. Причем основной доход всех моих колоний был только от трех городов: Мавролако, Тана и Килия. Причем Мавролако давал три четверти дохода. Это было правильное решение — концентрировать торговлю. Рынки в остальных городах стали местными, только для обеспечения потребностей жителей. Эти рынки можно опять переводить на вмененный налог, это сократит количество чиновников, доходы бюджета при этом мало изменятся.

Расторговавшись, купцы часть серебра стали переводить в бумажные лиры — так удобнее и безопаснее. Еще монетку в кассу. Хорошая, такая, монетка. А тут еще небывалый доход от торговли в Средиземноморье. Мамлюки, любители желтого цвета, как мне вас не хватало! Почему я не встретил вас раньше!

Тут мы зарабатывали не только на красителях, наши ткацкие станки тоже приносили немалую долю прибыли. Вот только на отдельном складе копилось короткое хлопковое волокно — оно даже на вату не годилось, только как химсырье.

Мои финансовые возможности вышли на новый уровень. И это еще не вернулись с востока персидские купцы за мовеином, жду их через две-три недели. Теперь я могу содержать армию не в семьсот человек, а в три тысячи человек в течение года или даже больше. Но, но, но. Это доходы сейчас, а потом? Если доходы упадут, солдат увольнять? Это очень опасно. Надо постепенно.

Еще но. В армии сейчас сильный национальный перекос в сторону армян и, особенно, греков. Болгары только начали поступать, пока рано на них рассчитывать. Объявил о наборе в армию восьмидесяти черкесов — по одному в каждое отделение. Это только пехотные и драгунские отделения. Артиллеристы, минометчики, связисты сейчас отбираются только из опытных солдат. Через месяц можно еще раз набрать по одному в отделение — плавная, но эффективная ассимиляция.

Но солдат надо вооружать, стрелкового оружия уже не хватает — винтовки делают медленно, опять узким местом стал ствол — теперь уже из-за большой длины. Сверлят медленно, иначе много брака выходит. Но брак и так есть — испорченные стволы обрезаем, рассверливаем до девяти миллиметров и делаем карабины. Если совсем кусочек ствола — тогда револьвер. Специально карабины пока не делаем, дальность стрельбы у них низкая, против конницы в поле совсем плохо. А вот для городских боев или абордажа они очень хороши, но у нас их уже более пяти сотен. Может быть и возобновим производство. Так что быстрый рост армии тут тоже не обеспечен.

Но солдата еще нужно одеть и обуть. С 'одеть' стало хорошо — успевают шить гимнастерки и штаны из хлопка из нашей ткани. Шьют уже десятки девок и баб в Адлере. Окрашиваем грецким орехом и зеленкой в оливу. Вот с 'обуть' совсем грустно — все новички обуты в свое — то есть безобразно. Кож у нас много, и овечьей и конской, кожевенный завод работает неплохо. Качество кожи по меркам двадцатого века посредственное, но для сапог сгодится. Но шить сапоги Айваз с подмастерьем явно не успевает. Решили организовать в Лияше мастерскую по пошиву — тот же ручной труд, но с разделением труда на операции. Еще только начали, результатов пока нет.

И солдата еще накормить надо. Сейчас едим в основном картошку с рыбой, немного покупаем пшеницы, появилась баранина — 'пошлина'. До следующего урожая всего хватает, кроме пшеницы, но если сильно нарастить численность армии — то не хватит. Так что много причин, по которым нельзя просто взять и 'купить' армию. Не, если денег не жалко, то можно сходу нанять, но тогда каждый солдат обойдется раза в два дороже, и в его лояльности я не буду уверен.

Но тут все мои мечты о сильной армии были прерваны сообщением: в Каламите отравлен Нур-Девлет, татары разбегаются.

Глава 21

Наверняка Нур-Девлета отравил его брат Менгли Гирей, и если это так, то он уже выдвинулся с войском из Каффы. Надо попытаться удержать Каламиту-Инкерман, кроме всего прочего, эта крепость еще и прикрывает проход в Балаклавскую долину, а в Чембало мы уже начали потихоньку хозяйничать. Передал приказ 'Спартаку' идти в Севастопольскую бухту, может успеют до прихода Менгли. Порт-Перекопу тоже надо подготовиться к осаде на всякий случай. Жалко, войск там мало, всего шесть отделений — три отделения и миномет пароход повезет с собой. Для обороны Порт-Перекопа трех отделений, пушки и двух минометов хватит. Но войска надо туда срочно перебрасывать, и как назло 'Гефест' в рейсе на угольной линии, ждем через три-четыре дня, не раньше. Аким с восемью отделениями выдвигается на двух шхунах.

'Спартак' пришел раньше Менгли, видимо Гирей не знал точно, когда удастся отравление, и ждал известий. Пароход поднялся по речке Черная, и встал напротив крепости — тут совсем рядом, метров триста. И тут к ним из крепости прискакал гонец от черкеса Кушемеза — 'готовимся к обороне'. Оказывается, не все татары убежали — около полутора сотен осталось, и даже присягнули черкесу на верность. И осталось около двух сотен ногаев, но им и уходить особо некуда.

Интересно, эти татары кем считают Кушемеза? Ведь он не хан и не князь. Полевой командир бандформирования. Удачливый военный вождь? Да еще и вооруженый револьверами. Кстати, пропало три револьвера — самого Нур-Девлета, одного из черкесов, тоже отравленного, и сбежал один из сотников. Остальные семь сотников с револьверами — остались и присягнули. Так что влияние револьверов есть. Запасные патроны почти все на месте, но их и немного было. Первые два револьвера 'ушли' с шестью патронами каждый, третий — с двенадцатью. Так что осталось у меня три агента-черкеса, но зато они самостоятельно руководят небольшим войском. Сейчас расставляют пушки на стенах.

Менгли подошел через два дня. Увидев корабль, не стал окружать крепость, попытался приблизиться с востока, с противоположной стороны. Причем не сам, и не свою гвардию послал, а опять какой-то род. Кушемез подпустил их поближе, да из двух пушек картечью. Тут еще 'Спартак' фугасным добавил, но там было неудобно, крепость и мешала стрельбе. Так что почти мимо, больше напугали. На следующий день Менгли ушел на север.

Но он не стал даже приближаться к Порт-Перекопу. Просто встал лагерем на противоположной стороне перешейка, в старом Перекопе. Теперь татары со своими стадами спокойно переходят на север там, не платя мне пошлины. И я никак не могу этому помешать. Сухопутных сил, способных сразится с татарской конницей в поле, у меня нет. 65-мм орудие не добивает, выкатывать нельзя — татары могут легко контратаковать.

Есть надежда что скоро сделаем 76-мм орудие, но скоро и татары все стада перегонят через перешеек. С орудием оказалось все непросто. Увеличение калибра на полдюйма это не самое сложное. Мне нужна длина ствола для дальнобойности. У дивизионной трёхдюймовки ствол сорок калибров — чуть более трех метров. Не помещается ни в один станок, сделаем только два сорок, около тридцати калибров.

Но я же хочу использовать заряд дымного пороха, поэтому патронник и гильзу делаем большие, с запасом. Как при этом будет скакать давление внутри ствола — тоже не понятно. Толщину стенки патронника надо делать с запасом. Не рационально это, лучше делать многослойный ствол, посадка в натяг на горячую. Тогда напряжения в сжатой внутренней трубе помогут противостоять давлению при выстреле. Два слоя сможем сделать, только надо ровно проточить поверхности. Да и проковать тонкую трубу легче, а то это уже предельные возможности для нашего механического молота.

Зато сможем сделать прогрессивные нарезы — у казенной части ствола шаг около четырех метров, у дульной — около двух. Но это только ствол, еще нужны откатник и накатник, и люлька ствола с направляющим. Накатник у нас пружинный, пневматический пока не для нас. Длину накатника взяли с запасом, чтобы уменьшить нагрузку на пружину.

Еще была проблема с гидравлическим тормозом отката еще на старой пушке — сальник не держит. При откате небольшое количество глицерина вытекало каждый раз. Сделали так — со стороны штока после сальника добавили небольшую камеру со вторым сальником. В стенке между ними, в нижней части поставили клапан с пружиной. При откате немного гидравлической жидкости выплескивалось в эту камеру, а при накате через клапан эта жидкость засасывалась обратно. Еще пришлось гидроцилиндр развернуть штоком вперед и заполнять его жидкостью только до половины, иначе жидкость подтекала постоянно.

Но теперь в цилиндре откатника получалась смесь глицерина и воздуха. До первого выстрела — отстоявшаяся жидкость, после первого выстрела — пенистая смесь с воздухом. Еще уменьшили зазор между поршнем и цилиндром — вроде работает. Длина отката не стабильная, но брали с запасом, так что хватает. Зато ничего не подтекает.

Пришла радиограмма с 'Гефеста', в Тану пришли русские купцы с товарами, ждут Дожа. Это пароход мимо проходил, и передал сообщение. Если нет груза в Тану, то пароход с баржей даже не останавливается, почтой только перекидываются. В самой Тане радиостанции пока нет, очередную поставили в Килию вместо Таны.

Из Килии пошел небольшой поток болгар и оживилась торговля. Большая часть нижнего Дуная проходит по территории Османской империи, и там ходили только османские купцы, а на участке ниже Сирета, Дунай еще и граница между османами и молдаванами, и купцам там ходить было очень опасно. Мир заключен, и пошли купцы османские и молдавские. Из Трансильвании стали появляться. Даже появились торговцы из Венгрии, это те, кто прошел волоком Железные Ворота. Я думал что это пороги, как на Днепре, но путешественники рассказали, что особых порогов там нет, это ущелье настолько сжимает полноводную реку, что поток воды ускоряется очень сильно. Так что против течения нельзя пройти ни под парусом, ни на веслах. Бечевой тоже нельзя — высокие скалы, к реке не подойти.

Так там еще скала в неудобном месте, и если спускаться по течению, то миновать встречи со скалой очень трудно, и суда тянут волоком в обход ущелья.

Сам поехал в Тану, не утерпел, много чего жду от русских купцов. А они дальше Таны на стругах не идут, боятся, не мореходны струги. И тут сюрприз — с купцами прибыло посольство от великого князя Московского Ивана III, во главе с боярином Алексеем Старковым. Вот только посольство не ко мне, а к хану татарскому. Еще один сюрприз.

В моей реальности Московское княжество и Крымское ханство были союзниками против Великого княжества Литовского. А как в этой реальности — надо выяснять. Но с посольством специально встречаться не стал, они же не ко мне, пусть сами ищут встречи. Только объявил, что всех прибывших могу перевести в Мавролако на своих шхунах. Никто не отказался.

В этом году купцы солидно пришли — пять стругов, причем два из них — больших. Товаров много привезли, а вот переселенцев — мало. Всего шесть семей и девять бобылей. А я так надеялся. В Адлере рабочих рук не хватает. Хотя за счет рабочих из Шахтинска все смены для металлургического комбината набираются, но впритык. И что же делать. Хоть в Большой Орде рабов выкупай, как мамлюки.

Оплатил купцам за перевозку людей как договаривались, и отправил переселенцев в Мавролако. В Адлере сейчас стройка кипит, дома строят под приезд рабочих из Шахтинска. Эти же рабочие и строят, под руководством местных бригадиров. Почти закончили, но тут еще и для новеньких жилье надо. Так что бывшие шахтинцы еще плотниками поработают. Запуск домны опять немного откладывается, но коксовая батарея работает уже три недели — растет гора кокса, а на складе ГСМ появляются новые стальные бочки с продуктами коксохимии.

А в Мавролако есть свободные казармы, остались после наплыва греков-рядовых. Ну и карантин приезжим не помешает, баня там, санобработка. Личные дела заполним, ГСБшники поработают.

Вот с товарами купцы меня обрадовали, многое привезли, что я хотел. Масло льняное — бочками! Все купил, тысяча двести литров где-то. Недешево, но железный корабль еще дороже. Это деревянный корабль можно смолой, можно дегтем, а верх и так сойдет. А железо надо красить. А железный корабль надо красить, красить и красить. Сгниет иначе.

Я на 'Гефесте' применил аж четыре вида краски, все из-за нехватки льняного масла. Из других масел олифа плохо получается — оливковое полимеризуется совсем мало, да и дорогое оно. Подсолнечное тоже полимеризуется лишь частично. Масло из виноградных косточек вроде перспективно — полимеризуется почти полностью, надо еще с сиккативами поэкспериментировать. И его не обязательно в Кутаиси покупать, в Крыму, на южном берегу, его немного делают. Немного, потому как считается 'маслом для бедных', все оливковое используют. Заказал тамошним виноделам этого масла, они говорят еще можно выжать из осенних косточек, но будет невкусное. Ну раз невкусное, то и дешевле буду платить, согласился я. Вот скряга, подумали на меня, за сольдо удавится. Такой гадостью будет своих людей кормить.

Нитрокраску еще делаем, но для ее производства расходуется селитра и сера, да еще она огнеопасная. Делаем немного. Еще делаем ацетилцеллюлозный лак, и краску на его основе. Для его производства не требуется ни селитра, ни сера, только уксус и целлюлоза, да еще и не огнеопасная краска получается. Но изготовление концентрированной уксусной кислоты оказалось очень сложным и не особо масштабируемым. Так что делаем только для электронной промышленности. Но тут есть прогресс иного рода, когда стали использовать в качестве сырья хлопок (короткое волокно), ацетилцеллюлозный лак стал получаться однородным и почти прозрачным. При производстве конденсаторов на фольге стали получать более тонкий и ровный слой изоляции, емкость конденсаторов увеличилась при тех же размерах.

Вот каменноугольного лака у нас в достатке, но он самый непрочный из всех наших ЛКМ, используем на неответственных деталях и предметах — кровельном железе, стальных бочках. На корабле — в местах где нет износа и другой нагрузки — закрытые полости, шпации.

Так что льняным маслом меня купцы обрадовали. Еще они привезли много льняной ткани и пеньки. Льна — поменьше.

Пеньку и лен я заказывал в прошлом году не для ткани и канатов. У меня был дефицит хлопка для нитроцеллюлозы — крапивное волокно довольно грязное, и вызывало перерасход кислот. Я предполагал пеньку использовать как сырье. Льняное волокно мне было нужно для печатного дела.

Мы же книги печатаем методом мимеографии, если коротко — лист вощеной бумаги протыкается иголкой в нужных местах и прижимается к чистому листу. Прокатывают валиком с краской, краска проходит сквозь отверстия, получается много чернильных точек, как матричный принтер.

Количество копий, которое можно отпечатать с одного такого трафарета сильно зависит от качества бумаги, из которой сделан трафарет. Я же помню, что для бумаги, к которой будут предъявляться высокие требования по прочности, один из способов улучшения — добавление прочных волокон. Волокна конопли в долларах. Но у нас дырочки в трафаретах очень мелкие и очень частые — волокна пеньки могут быть слишком толстые, вот и заказал тонкий лен для экспериментов.

И привезли много льняной ткани, как я просил. У меня же тогда не было своего ткацкого производства, а теперь я могу сделать ткань получше этой. Но все равно купил ткань — хватит, чтобы сшить гимнастерки для роты или больше.

Купцу заказал теперь льняной нити, полотна не нужно. Так купец чуть не кинулся обниматься — нити они много напрядут, а ткать медленно, и станков мало. Вот это все — ткали в трех деревнях всю зиму. Ну не всей деревней, но все станки были заняты.

Да уж, а для меня это горсть серебра, хоть и большая горсть. Забыл я, как дешево труд на Руси стоит. Ну или серебро там очень дорогое. Ничего, уже на днях отправляем экспедицию по Дону, Воронеж основывать. Уже все готово, 'Гефест' сделает еще пару рейсов за углем, и все. Так что станем ближе с Русью.

Рожь купцы привезли! Много! Наконец-то. Беру! Да и не дорого совсем. Вот, значит, зачем купцам нужны большие струги. А то у меня весь Адлер страдает. Плохо русскому мужику без ржаного хлеба.

Но основная часть груза у купцов — меха. Но это не ко мне, пусть сами торгуют. Я только их перевезу в Мавролако. Еще привезли меда и воска. Меда я тоже купил, а воска совсем немного — на свечи в церковь, для типографии и для смазки пуль. Больше он никуда у нас не идет. Для литья по выплавляемым моделям в цехе бронзового литья мы используем парафин, намного точнее литье получается.

Занимался делами в Мавролако, а сам все думал — придут ко мне послы, или не придут? Пришли — Алексей Иванович Старков и с ним двое, но то толмач и помощник, так что посол один, можно сказать.

Пригласил их отобедать, чтобы поговорить менее официально. Рассказали они, что 'дипотношения' с татарами уже давно, но без обмена посольствами. Даже был заключен союз против Казимира, но особо он не выполняется, не считая походов татар на Литву за полоном.

— А к какому вы хану? К Менгли Гирею или Нур-Девлет Гирею? Вот только Менгли отравил своего брата совсем недавно.

— Про то узнали мы вчера. — надо же, успели справки навести.

— Так что замятня у них, и я тоже участвую в этой войне, сейчас на полуострове у меня две крепости. Менгли сидит в Каффе и Воспоро, на большее сил его не хватает. Хоть и война у нас с ханом, но чинить препятствия вам я не буду, вы послы. А великого князя Ивана Васильевича я уважаю, но обеспечить вашу безопасность в Каффе я не могу, нет у меня там войск.

— Благодарю за заботу, но там мы сами.

— Алексей Иванович, желаю я с Московским княжеством посольствами обменяться, у нас есть закон о посольствах, вот послушайте.

Позвал я Джованни Барди, и мы вдвоем рассказали Старкову про дипломатический статус, про диппаспорт, про здание посольства. Про османское посольство рассказали. Очень заинтересовался посол.

— Вот и предлагаю вам, Алексей Иванович, стать послом Московского княжества еще и в Таврической Республике, одно другому не мешает, тут рядом. Выделю вам хороший дом под посольство, живите. Сделаем вам паспорт, будет у вас 'посольская защита'. Но и надеюсь на ответные шаги, когда мы уже пошлем посольство.

— На то воля государя нужна, но я буду просить его об этом.

— Вот и хорошо. А как вам наша новая столица?

— Город небольшой ваш.

— Да, с Москвой не сравнить. Там сейчас тысяч шестьдесят живет, наверное?

— Никак не меньше. А у вас тут людишки такие… Сытые, но выдумщики.

— Как это?

— Сказки любят рассказывать — будто бы есть корабли, что дымом двигаются, без весел и паруса. И пилы есть такие же, сами бревна пилят. Как дым может что-то двигать? Он же ничто — только глаза есть может.

— Да?

— А еще придумали, что бывает корабль целиком из железа. Он же утонет! Да и железа туда надо сотни пудов!

— Не сотни, а тысячи.

— Вот и я говорю — столько железа в одном месте не бывает.

— Алексей Иванович, мы вам сегодня дом выберем под посольство, а завтра Джованни вам его покажет. Сами можете по городу погулять, и окрестности посмотрите. Я вам даже провожатого дам.

Надо им лесопилку показать. И пароходы. И 'Гефест'. В Тане они его не заметили, мимо проскочил. Цивилизационный шок нужен. Пушки и карабины надо показать. Ведь им придется выбирать между Гиреем и мной, но я против Литвы ничего не смогу сделать, даже по Днепру флот не поднимется — пороги. Хотя бы пока не заключали реальный союз с татарами. Не вовремя Нур-Девлета отравили.

Здание посольства московским понравилось, устроились, живут. Жаль, только что я не присутствовал когда они лесопилку увидели, люблю я такие моменты. С 'Гефестом' надо планировать, уже дал радиограмму.

Вот только послы пока в Каффу не собираются. Не спешат, им и тут неплохо. А может это и был их план — устроиться в моей столице? А я их сам и устроил. Нее — слишком сложно. Я бы им и так не отказал в посольстве. Что-то я запутался. Хорошо, что у меня столица и научно-промышленный центр — разные города. Но весна и отравление Нур-Девлета обострили мою паранойю.

Вызвал Ивана, начальника ГСБ, приказал внимательно проверить приезжих переселенцев, только негласно, без воздействий. На первом этапе ничего не обнаружили, но была одна зацепка — плотник один спрашивал про Чернореченск. Начали отрабатывать его. Приехал без семьи, бобыль, с другими переселенцами познакомился при отбытии, про его деревню тоже никто не слышал. Но больше никаких улик нет. Решили всех проверить еще.

В эллинге уже раскладывают киль и шпангоуты нового корабля. Запасов и ассортимента проката хватает на шпангоуты и часть обшивки. Но чтобы завершить хотя бы корпус надо запускать домну. Скоро уже начнем, угля и кокса достаточно, руды запасли, сейчас формируются и обучаются бригады — много новичков.

Проект корвета значительно отличается от проекта 'Гефеста'. Это не только большая длина и большая осадка. Нагрузка от большей длины будет восприниматься увеличенной толщиной борта в центральной части и продольными переборками бортовых угольных ям. В районе переднего грузового трюма этих переборок нет, там увеличен размер стрингеров.

Это парусно-винтовой корвет, так что сразу ставим три мачты в расчетных местах, а не как получиться. Мачты получаются очень высокие — 19 метров. Таких сосен мы тут точно не найдем, а составная мачта для гафельного паруса не годится, мачта должна быть гладкой для скольжения пятки гафеля.

Запроектировал стальную трубчатую мачту, но что-то этот вариант мне не очень понравился. Сварить такую легко, но сделать полуцилиндрические заготовки, из толстого листа — слишком сложно. Да еще их желательно делать проходными, чтобы внутри мог пролезть человек, значит диаметр более шестисот мм. Это излишне много для мачты такой высоты. Если внизу такой диаметр еще как-то оправдан, но на верхушке мачты это будет лишний и опасный груз. По расчетам надо триста пятьдесят миллиметров внизу и двести — вверху. Можно больше, но ненамного. И залесть на такую мачту можно будет только по вантам. Переменный диаметр тоже не годится — пятка гафеля не будет нормально работать. Придется делать триста пятьдесят по всей длине — тоже лишняя масса на топе.

Тут еще одна проблема видится. Пятка и бугель гафеля, что будут скользить по мачте, будут обдирать краску. Так еще и с вант не достать до мачты, кроме топа, не покрасить.

Как же делают большие гафельные мачты?

Начнем заново. Парус растянут между двумя деревьями, как говорят моряки. Внизу гик, вверху гафель. Гик крутится влево-вправо, а гафель мало того, что крутится как гик, так еще должен ездить по мачте вверх-вниз. Стоп, а в горизонтальной плоскости они крутятся не на триста шестьдесят градусов, и даже не на сто восемьдесят. Где-то градусов сто шестьдесят, не больше. А если на мачте сделать вертикальный рельс, и по нему пустить каретку на роликах, и уже к каретке приделать гафель на шарнире. Тогда мачту можно делать любую, лишь бы заднее ребро было линейно для крепления рельса. Можно сделать трубу в двести миллиметров, а в нижней части усилить решетчатой конструкцией.

Почему именно трубу?. Трудоемкая будет такая труба — двутавр намного лучше. Парусность у двутавра будет немного больше чем у трубы, но не сильно. Да, у мачты для паруса должна быть небольшая парусность. Это когда идешь круто к ветру, или совсем без парусов — на машине.

Еще двутавр гораздо хуже сопротивляется кручению нежели труба, но как раз у гафельного паруса крутящие нагрузки на мачту минимальны, самый главный параметр тут — прочность на изгиб. Стал считать — опять не сходится, у двутавра момент инерции сечения по двум поперечным осям сильно отличается, и полки надо делать высотой как ребро. Опять же стойкость к кручению низкая. Лучше квадратная труба. Вот квадратную трубу смогу довольно просто сделать переменного сечения, и ничего гнуть не надо. Пересчитал — вверху двести двадцать миллиметров, внизу триста шестьдесят, и стенка толще. Но с прямыми полосами это легко.

Еще была проблемы уборки винта для движения под парусами. Решение с подъемной рамой мне не нравится — рама тяжелая, требует колодца большого размера в корме, и создает дополнительное сопротивление в зоне работы винта при движении на машине. Есть еще вариант — складные лопасти, но при таких размерах винта, тысяча пятьсот миллиметров, нагрузки на узел складывания такие, что он сложится только один раз. Да и сложный механизм получается, ненадежно выглядит.

Когда мы испытывали первый пароход, мы несколько раз меняли винты, с разным шагом ставили. Я еще подумал — сделать винт с регулируемым шагом. Пробовали — не очень хорошо — сложно и ненадежно, особенно привод изменения шага. Вот если без привода — отпустил болты, лопасть повернул, затянул — отлично было бы. Только водолазы нужны.

Колодец для подъема винта. А если через такой колодец длинным торцевым ключом отпустить болты, другим ключом повернуть лопасть, и затянуть болты. Провернуть вал, и повторить с другой лопастью. И для движения под парусами выставить лопасти параллельно оси вала, на бесконечный шаг. В таком положении винт почти не будет оказывать сопротивления. Что-то, конечно, будет — лопасти не плоские, но сопротивление упадет в разы. Зато при движении на машине никаких помех, да еще и шаг винта можно менять. И колодец большой не нужен, только до ватерлинии. Он почти все время будет крышкой закрыт.

Но это надо отработать заранее. Построим модель в натуральную величину, попробуем на воздухе и в воде, проверим. Нарисовал эскиз, дал задание. Причем винт будет настоящий — если все нормально — пойдет в дело.

Подготовка к экспедиции на север, для основания Воронежа, почти завершена. На 'Гефесте' сейчас проводят профилактический ремонт — техобслуживание перед дальней дорогой. До этого в каждый приход парохода в Адлер что-нибудь доделывали и переделывали. Провели много доработок — начиная от организации труда кочегаров, заканчивая дополнительными лампочками.

У нас уже появились лампы накаливания которые не перегорали по несколько десятков часов. За это мастер по электровакуумным приборам получил третий разряд. КПД этих ламп оставлял желать лучшего, лампа потребляла около пятидесяти ватт, а светит как светодиоды на три ватта. Так что на пароходе было очень мало дефицитных и невосполнимых светодиодов. Лампочки были с резьбовым бронзовым цоколем, только не Е27, а М20, пришлось вводить такой стандарт. Не стали плодить сущности, когда есть метрическая резьба. Ну и берут запас этих ламп с собой. И эти доработки парохода появились при мирной эксплуатации, что вылезет после боя — даже не представляю.

Едет 'на Воронеж' тридцать восемь человек, вот только русских из них совсем мало: Федор — консул Воронежа, комендант, командиры трех отделений — один из них Ивашка. Еще два радиста, один из машинистов и бригадир плотников. Девять из тридцати восьми. Десяток рабочих — все греки.

Так что если смотреть по составу, то мой родной Воронеж будут основывать греки. Составить полностью экспедицию из русских я себе позволить не могу, людей не хватает. Решил так, главные в экспедиции — русские, солдаты тоже себя русскими считают. А строить дома будут нанятые греки за деньги, потом уедут.

Не стали брать лошадей, выпасать их — очень мешкотно и потеря времени. Да и тесно уже на 'Гефесте'. Зато берут локомобиль и радиостанцию. Опять Тана без рации осталась. Локомобиль в улучшенной комплектации, с генератором, пилорамой, лебедкой. Много инструмента, гвозди, кровельное железо. Шлюпки еще.

У нас же были двухвесельные ялики из фанеры, очень легкие и удобные от шхуны к берегу дойти. Но маленькие, особенно если с грузом туда-сюда. Сделали подобный побольше — шестивесельный, шесть метров. Из фанеры, тоже не тяжёлый получился. Обводы совсем простые и ходкость плохая, но на нем рекорды не ставить и в дальнее плавание не ходить, а даже километр до берега — легко. Борта сделали высокие — вдруг волна или груза много. Грузоподъёмный получился — тонну запросто, это не считая гребцов. Понравился и торговцам и военным. Первый отдали на Родос приказчикам, в порту не всегда можно удобно причалить, так что товары возить в самый раз.

Пробовали даже парус на него ставить, но киля нет, гафельный парус плохо работает, и большую мачту не поставить. Для 'Гефеста' назначили две штатные шлюпки — двухвесельный и шестивесельный ялы. Но для экспедиции сделали еще один шестивесельный и взяли вместо двухвесельного, оставят ял в Воронеже — через реку переправиться можно.

Солдаты берут один миномет. Куда они из него в лесу стрелять собрались? Ну для самоуспокоения — пусть берут.

Ивашка, теперь уже Иван сын Терентия, командир специального стрелкового отделения. Трое солдат с карабинами, трое с винтовками у него в отделении. Ну и у самого Ивана винтовка и револьвер. Из того и из другого он стреляет очень неплохо. Из револьвера быстро, из винтовки — точно. На четыреста метров в ростовую мишень уже довольно уверенно, это у нас улучшилось качество винтовок и патронов.

У меня же из головы не выходит подозрительный плотник. Мы всех бобылей поставили на проверку на тяжелые работы, лесоповал в основном. Работают. Ворчат, но терпят. Тот плотник хоть и старается, но бригадир сказал, что работает как новик. Не привычен он к дереву, хотя и силен и ловок.

Стали переставлять рабочих с места на место, и по одному переселять в Адлер, а того плотника — в Шахтинск. Сказав, что все поедут в разные места работать. Кто же его к нам послал? Неужели сам великий князь? Но пока не трогаем, чтобы не спугнуть.

Получается, что даже русским переселенцам теперь доверять не могу, надо всех тщательно проверять. Уже все знают, что переселенцы из Руси — прямой путь ко мне, это просто спланировать. Надо взять тех, кого не планировали. Гребцы! На стругах. Десятки крепких мужиков и парней. Вот кто мне нужен! Купцы не отдадут, им обратно добираться. А купцам шашечки или ехать? Я же их могу на 'Гефесте' до воронежской стрелки подвезти. Дальше — вряд ли, мелко там. Но это большая часть пути. Пригласил купцов на завтра обедать.

Спросил — как торговля?

— Хорошо торгуем. Уважаемый Дож лен, пеньку, жито и масло все скупил, так что мехами только и торгуем.

— А меха как идут?

— Русские меха везде завсегда ценят. Уже хорошо наторговали. Вот только дешевого серебра тут мало стало. Монеты кругом или хорошие, или совсем красивые. Вот только скупать меха нам выгодней за резану всякую.

— Да, есть такое дело, на хорошие монеты переходим. А что, еще не весь зимний мех скупили?

— Нее. С глухих краев охотники только добираются до торговых мест, сейчас и надо у них меха скупать. С полуночных краев еще долго везти будут. Мы же особо сразу за ледоходом вышли, льдины веслами отталкивали. Хотим до осени еще раз обернуться. Вот и думаем — мехом самим дальше торговать, или скопом меховщикам продать, да на эти деньги еще раз обернуться.

— Домой-то что повезете?

— Так серебро. Самый лучший товар для нас. Ну там диковин еще прикупим, для князей и бояр. Вон видели, книга продается — красота, ровная вся такая, цветастая. И написана почти по-русски, понять можно. Такую даже государю не стыдно подарить. Много тут диковин.

— Вот смотрите. Вы же видели мои корабли-пароходы, что с дымом сами ходят.

— Сами-то видели, только не верит в это никто. Сказки — говорят.

— Один такой пароход, 'Гефест', совсем скоро идет вверх по Дону. Вы же стрелку на Ворон-реку знаете?

— Конечно, то развилка нужная.

— Мой пароход дойдет до этой стрелки за 15–20 дней, при этом легко может утащить за собой один струг. Никому не надо будет грести. Понимаете каково это? От той стрелки до истоков Дона меньше четырехсот верст. — купцы переглянулись.

— Это же дорого будет. Гребцы дешевле выйдут.

— А время?

— Да, вверх по Дону тяжко идти, хоть и не быстрая река.

— Я могу отвезти один струг бесплатно, но за другую услугу.

— ?

— У вас пять стругов, на трех по восемнадцать гребцов, на двух по двадцать четыре. Я повезу один малый струг, здесь остаётся восемьдесят четыре гребца. Если вы мне уступите ряд на этих гребцов, то я отвезу струг бесплатно.

— А остальные струги как?

— До осени я еще один раз точно пошлю пароход к Воронежу, отвезу еще один струг. Вы же дома еще наберете гребцов и посадите их на весла на стрелке, там недалеко. Может и третий раз успею.

— Воронеж?

— На стрелке мы городок заложем — Воронеж. Сможете туда приходить торговать. Или нужда какая будет — ремонт струга или еще что.

— А ты нас все время будешь до этого Воронежа возить?

— Беру гребцов с четырех стругов, вот четыре раза бесплатно и отвезу. Дальше будет за деньги. Но выгодней будет вам доходить до Воронежа, там перегружаться на пароход, и до самого Мавролако.

— Ох, как это мы без стругов будем…

— И если согласитесь, вот еще добавлю. — Достал из сундука комплекты по три книги: Сказки, Букварь и Арифметику.

— Каждому по комплекту из трех таких книги. И один комплект отвезете государю своему.

— Оооо!

Уговорил.

С гребцами даже было легче договориться, зарплаты здесь и на Руси сильно отличаются. Рассказал им коротко про условия для солдат и рабочих. Даже зарплата рабочего первого разряда намного выше того, что они получали как гребцы. У кого на Руси остались семьи — оплачу их переезд сюда. Захотели почти все, и даже те, кто должен на струге скоро уходить. Пообещал, что возьму их позже, когда вернуться. В приступе паранойи переписали и этих, чтобы не подменили.

Теперь надо правильно распорядиться таким богатством. Разместили их тоже в учебке, переселенцы уже оттуда съехали. Но я не собираюсь их всех в солдаты направлять, наоборот, в армию они попадут по остаточному принципу. Начали их тестировать на способности и склонности. Простые гребцы, но и среди них нашлись люди склонные к сложным работам, а то и к механике. Лучшие пошли изучать паровые машины и в механический цех на станочников. Много пошло осваивать морские специальности — гребцы все-таки. А то у меня во флоте засилье греков. Полтора десятка — в солдаты, но до командиров отделений они быстро поднимутся, язык знают. Остальные — в разнорабочие, тут уже карьера от них зависит, у нас социальный лифт действует довольно эффективно.

Ну и безопасники их проверяют незаметно. Ну как незаметно — гребцы ошалели от кучи вопросов, да от разных людей. Потом просто свели их ответы для выявления несоответствия, но ничего серьёзного не обнаружили.

Так что за пару последних месяцев в производства Адлера влилось почти две сотни рабочих. Запускаем домну и конвертер, пойдет прокат, очень нужный для строительства корабля. И в эллинге работа закипела — к опытному коллективу прибавилось много новичков, теперь они горы свернут. Лишь бы корабль со стапеля не свернули.

И при этом, дефицита людей не ощущается, ну в рамках существующих производств. Химпром надо расширять — он опять доказал свою стратегическую важность. Но это будем делать не спеша, все продумаем.

Так что отправляется экспедиция 'Воронеж' с прицепом. На 'Гефесте' стало еще теснее, в струге пойдет только кормчий и шестеро гребцов, остальные на пароходе.

Пока металлургия простаивала, мастера-изобретатели немного увлеклись без моего присмотра. Даже сейчас, когда металлурги запустились, ни на металлургическом комбинате, ни в эллинге изобретатели пока не нужны, там дело известное, а корабль пока по чертежам делают, до новых конструкций там пока далеко. Только одна группа возится с винтом переменного шага.

У других же техническое творчество. Догадались — на локомобиле наладили привод на колеса, чтобы он себя двигал. Только не едет у них. Не, колеса крутятся, но это маленькие сварные колеса — это же телега. И прямо на земле, про рельсы не догадались.

Сделали одну жесткую ось на локомобиле с шестеренкой посередине. Дали давление — колеса крутятся. Но они гладкие — зачем телеге грунтозацепы. А локомобиль весит почти две тонны — никуда он не едет, колеса землю шлифуют, развесовка по осям еще не подходящая. Я стою, не вмешиваюсь. Пусть сами все испытают, а то потом все равно проверять будут.

Догадались — наварили на колеса поперечины, грунтозацепы. Запустили — локомобиль стал уверенно закапываться, грунт мягкий оказался. Когда шестерня главной передачи стала кидать землю — остановил это варварство. Тупик у них. Появилось мнение, что это невозможно в принципе. Такие настроения нельзя допускать, пошел на помощь. Предложил два варианта — поставить на рельсы и сделать большие и широкие колеса. В результате бурных дебатов разделились на два лагеря — одни пошли на рельсы, другие занялись большими колесами.

'Паровозникам' подсказал, чтобы ресурсы зря не тратили. Нарисовал классическую схему с внешними цилиндрами, и шатунами сразу на колеса. Тут работы много — надо и колеса делать новые, у вагонеток слишком маленькие, и делать одноцилиндровый блок цилиндр-золотник.

'Трактористам' предложил две схемы — либо как у паровоза — шатуны на колеса, либо с главной передачей, как сейчас, но тогда нужен дифференциал. Размер колес им тоже подсказал, вспомнил трактор 'Беларусь', назначил диаметр полтора метра и ширину тридцать сантиметров, про развесовку по осям рассказал. Рулевую трапецию пришлось рисовать.

Тут с новой пушкой проблема — запороли ствол при горячей посадке кожуха. Вроде проточили все как надо, нагрели кожух до 40 °C, больше нельзя, металл отпустится. Стали надевать на трубу. Прошло сантиметров двадцать, что-то зацепилось. В таком положении все и схватилось. Хорошо схватилось, сталь аж потрескивала, когда кожух остывал.

Начали заново. Точность надо повышать — расчетный зазор менее полумиллиметра. И кожух по все длине нам не посадить — разделили на три части по восемьдесят сантиметров. Кожух в дульной части сделали тоньше. Сделали калибр, чтобы внутренний диаметр точно промерять, большой бронзовый штангенциркуль. Все точно вымеряли и отшлифовали.

Внутреннюю часть ствола — трубу, охладили в речной воде, она сейчас холодная. Обтерли насухо и поставили вертикально. Кожух уже стоит в печи — прогревается. Специальными клещами для двоих кузнецов с двух сторон, вытащили кожух и легко надели на трубу до упора. Кожух стал остывать — труба нагреваться, пошел натяг, сталь стала потрескивать. Нормально село!

Опять трубу охлаждать, протирать. Так посадили все три части кожуха. Вот только между торцами частей кожуха получились зазоры миллиметра по два, зачеканили мягкой сталью, зашлифовали.

Поставили травить нарезы, катод уже давно готов. Двадцать четыре нареза с прогрессивным шагом. Пять гильз уже готово, пришлось точно выдерживать конусность гильз, они у нас очень длинные — 480 мм, порох будет дымный, его надо больше. Насыпная плотность черного порох почти в два раза больше чем у пироксилина, но удельная энергоемкость меньше раза в три. Зато гораздо меньше проблем со скоростью горения, у него нет такой сильной зависимости скорости горения от давления. Надо только подобрать размер гранул. На каждую гильзу уходит почти два килограмма оловянно-цинковой бронзы.

Лафет для пушки еще не готов, закрепили ствол в колоде квадратного сечения. Колоду со стволом положили в желоб из трех досок, в конце поставили столб. Повозили колоду по желобу — разобьется об столб при сильной отдачи. В конце желоба насверлили отверстий в вертикальных досках, вставили туда деревянных палочек. Чтобы при откате колода эти палочки переламывала. Ближе к пушке палочки тоньше — прогрессивное сопротивление.

Снаряд — болванка шесть килограммов, два медных пояска. Заряд — половина гильзы, один килограмм двести грамм пороха. Все собрали, снаряд зарядили. К спуску веревочку, все в укрытие. Хорошо стрельнуло, громко. Пушка целая, палочки-гасители отдачи поломались, но не все. Затвор открылся штатно, гильза вышла нормально, подутий нет, давление низкое.

Стали увеличивать вес пороха в заряде, дошли до полной гильзы и снаряда в восемь килограммов. Держит — можно доделывать лафет.

Наконец-то пришли персы! Взял с собой красители, весь ассортимент и пошел к ним на шхуне в Поти. Там застал странную картину — купцы и их отряд живут в недавно построенных домах и жгут костры. А гарнизон солдат — все отделение и греки-аграрии живут на сельхозбарже. Стал выяснять — комары заели. Оказывается тут кругом болота, мы сюда пришли ранней весной, комаров еще не было. Сейчас начался сезон — работать невозможно — только руками машешь, или в дыму сидеть. Еще и днем кусаются, не только вечером и ночью. А на барже, в тридцати метрах от берега, комаров почти нет, там мои и живут. Дома стоят пустые, только сейчас караван поселился.

Вот засада, а мы тут картошки посадили много. Решили так — пусть рабочие валят те деревья, что близко к берегу, строят большой плот в три наката. На нем построят два домика, материалы пришлем из Адлера. В этом плавучем доме будет жить гарнизон. До уборки урожая тут больше никто не нужен. Баржу с сельхозрабочими перетащим в Батуми — там скоро картошку копать. Купцов и часть охраны возьму с собой, поселим в Сухуми, вторым рейсом перевезут остальных охранников.

В Сухуми с купцами уже нормально сели поговорить. Цены мы давно обсудили, но тут я им новый краситель показал — 'бриллиантовый зелёный '. Сразу предупредил, что линяет при стирке и выцветает на солнце. Цену в два раза ниже мовеина сочли справедливой.

Про огнестрел, тюфенки спросили, еще хотят. Я же им говорил прошлый раз, что можем сделать лучше османских. Караван два раза от разбойников отбился удачно. Но было одна не боевая потеря — уже дома, разорвало один мушкет и убило наемника. Признались — заряжали своим порохом, но тем же количеством.

Я сообразил, что заряжали мякотью и плохо уплотнили, получили очень высокую скорость горения, скачок давления. Навеска пороха у нас была немаленькая, а они клали столько же. Да, говорю, порох у вас неправильный, используйте только наш. Я же вам его не очень дорого продаю. Вот так, подсадил на расходники, в лучших традициях капитализма. И еще более важный момент — это затормозит развитие огнестрела у персов. Ну пока не разгадают секрет гранулирования пороха.

Но у меня для вас сегодня отличное предложение! Идемте во двор, покажу. А там у меня тот самый сержант-инструктор с новым казнозарядным мушкетом.

Сначала просто показали — пули такие же, ствол такой же, порох тот же. Только заряжать отсюда. Теперь показательные выступления. Затвор открыть, пулю закинуть, насыпать пороха с горкой, с хрустом закрыть затвор. Прицел, выстрел. Опять все повторяется, только еще добавилась прочистка патронника влажным коротким ершом. И так пять выстрелов менее чем за минуту.

Очень удивились, не поверили, еще осмотрели. Дал самим попробовать, поверили. Теперь хотят, очень, с командиром охраны вместе.

Но есть недостаток, говорю — ресурс затвора около двухсот выстрелов, потом прогорает. Так что если купите — то один мушкет выдаю для тренировки стрелкам, а восемь берете в путь. Один мы сами расстреляли. Когда вернетесь, мы их отремонтируем.

Всего семьдесят лир за ствол. Да, как десять волов или три хороших коня. Зато какая скорострельность! Один стрелок с новым мушкетом заменит троих со старым, и у османов вы такой не купите.

Хорошо, шестьдесят лир, но не лирой меньше. Кстати, вы наши новые лиры видели? Рекомендую, там очень хорошее серебро.

Ну вот и договорились. Конечно, отвезу вас с товарами в Мавролако, бесплатно.

Хорошо получилось, и безопасность каравана повысится, и денег заработаю. Сейчас продадут свои товары в Мавролако, и на мушкеты им хватит. Еще пороха берут на тридцать лир. Пятьсот десять лир — шесть с половиной килограммов серебра.

Да, за такие деньги никто мушкеты кроме этих купцов не купит. Это в несколько раз дороже, чем османские мушкеты, но персов поразила скорострельность. Хотя с ценами на огнестрел сейчас непонятно. Говорят, что совсем недавно тюфенки стоили очень дорого. Но из разоренного Константинополя разбежалось много мастеров, и промышленное производство южной Европы значительно оживилось. Не промышленная революция, но прогресс есть. Вот и появилось много новых товаров, в том числе и аркебуз с пистолями. Стали чаще встречаться колесцовые замки. В армию их массово не берут — дорогие, разве что офицеры могут себе позволить, а фитиль это дешево и просто. А вот охрана купеческих караванов колесцовые замки берет охотно, им важна высокая боеготовность. Так что надо 'изобретать' ударный кремневый замок, продам персам мушкеты 'с совершенно новыми свойствами'. Передовое оружие это еще один 'якорь' для персов, еще один повод вернуться ко мне.

Конечно, персы начнут копировать мушкеты, но на освоение у них уйдет время. А 'по плану', уже через года полтора должен умереть падишах Узун-Хасан. Его наследники в особой воинственности не были замечены, начнется борьба за власть, отравления, деградация государства. Только при сефевидах в 1501 году Персия начнет восстанавливаться.

Но с мовеином эту продажу не сравнить, за красители я сейчас получил восемьдесят три килограмма серебра, и персы заказали к следующему возвращению в два раза больше. Даже был разговор — в три раза. Но двойную порцию они возьмут точно. Но это полтора месяца, быстрее им никак не обернуться.

Получается что это самый выгодный для них товар, я так думаю, они делают наценку в четыре-пять раз, не меньше. Причем во вьюках много не увезешь, а красители самые дорогие за единицу веса. Дороже только шафран. Ну или серебро.

Еще и золота немного привезли. Оно дешевле к серебру, чем в мое время. Всего в двенадцать раз дороже серебра, а не в восемьдесят, как в двадцать первом веке. Так что можно в технике использовать, если надо. Вон, в переключателях передатчиков контакты подгорают, хоть и серебряные, может их позолотить? Надо пробовать.

Рассказали немного про дорогу. На пути сюда, в Кутаиси, им предложили нанять двуколку с большими колесами — арбу. Недорого, наняли четыре штуки, и до Поти лошади шли налегке. Обратно обещают довезти почти до Сурамского перевала, дальше только верхом. За перевалом уже река Кура, но в этом месте она слишком бурная. Надо спускаться ниже. Там, где река спокойнее, можно построить плоты и спустится по реке дальше Тифлиса. Потом начинаются мели и пороги, но это уже земли Ак-Коюнлу. Так что путь на восток может стать заметно быстрее.

А в Средиземном море улучшений в торговле нет — основной объём торговли сейчас составляет продажа желтой ткани в Каире. Венецианцы, под предлогом войны с османами, не пропускают наших торговцев в центральную и западную часть Средиземноморья. Наши стали ходить по османским городам что в Ионическом море, османские купцы стали торговать нормально, но рынки там мелкие. Не то что с Каиром, с Афинами не сравнить. А ведь до заключения мира, когда мы сидели в Черном море, османские купцы не отказывались с нами торговать, но, пользуясь монопольным положением, ставили нам очень невыгодные условия. Сейчас с ними торгуем почти нормально. Но Каир лучше.

Мой министр торговли Еремей Гусев туда поехал, сам на рынки посмотрит, приказчиков проверит. Турция, Египет, круиз, да еще и за государственный счет. Эх!

Иван, сын Терентия, командир отделения, сержант.

Наконец отправились в экспедицию 'Воронеж'! Так долго собирались, то одно, то другое. Теперь еще эти купцы. Придется 'Гефесту' тащить этот струг. Он его легко потащит, но время терять будем.

Наш 'Гефест' — это самое сильное в мире существо, пусть и не живое, людьми сотворенное. Нашими же людьми, на моих глазах и знаниями Командора. И корабль весь железный. Это же какая уйма железа! Стрелы от него отскакивают. Да что там стрелы — пули должны отскакивать, но никто не проверял, жалко.

Внутри он как маленький город, все в нем есть. Даже есть то, чего нет в других городах, ну кроме Адлера. И машины, и электрический свет, и водопровод, и даже с горячей водой. Столовая-камбуз, запасы воды и еды. Все что пожелаешь. Можно жить и никуда не выходить.

Две пушки, снарядов много, и фугасные и картечь. Даже шрапнель пять штук есть, но ее много не делают, сложно очень. И правильно стрелять из нее сложно.

Радиостанция есть, каждую ночь капитан Велислав посылает сообщение Командору.

Прошли Тану, потом прошли устье Донца. Пошли места где наши редко бывают. Мы тут с Командором шли на юг четыре года назад. С Федором и Велиславом — мы трое из самых первых людей Командора. Даже я и Федя раньше, Велислава позже освободили из татарского полона. Я тогда еще первый раз врага застрелил. Застрелил и замер, как забыл, что бой идет. Чуть Командора не подвел. А винтовки у нас были однозарядные. Сейчас бы меня туда с одним револьвером, я бы всех пострелял, охнуть бы не успели.

Идем только днем, ночью опасно, хоть и прожектор на носу есть. Против течения нельзя идти медленно, надо или быстро, или стоять. Иначе машина зря уголь тратит.

Еще до рассвета разводят пары, и, чуть забрезжит, поднимаем якорь и вперед. Утренняя вахта идет. В обед ее меняет вечерняя вахта, идем до самой темноты, прожектор включаем. Ночью все матросы спят, заступает армейский караул. Но мы им и днем помогаем — второй наблюдатель от нас, солдаты кочегарам помогают, с парусами тоже. Больше ста километров в день проходим.

Днем иногда тренируемся. По тревоге все гражданские должны спрятаться в трюме, артиллеристы и стрелки занять места по боевому расписанию. Матросы убирают паруса и лишние тоже прячутся. Так что все солдаты ждут с нетерпением, когда на нас кто-нибудь нападет.

Проходим места Большой Орды. Это где Дон ближе всего к Волге, на карте хорошо видно. На восточном берегу часто видны большие стада и отряды всадников. Селение на берегу, лодки рыбацкие. Татары смотрят на нас, но никто не нападает. Эх!

Прошли реку Иловлю, и опять стало пусто. Иногда только мелькают небольшие конные отряды.

Не прошли и половины пути, как прекратилась связь с Адлером даже ночью. Осталась связь только с Шахтинском, а они уже передают сообщения в Адлер. Но радист говорит, что если развернуть на суше большую правильную антенну, то связь с Адлером должна быть.

Еще по ночам работает штурман. Пацан совсем, но если после экспедиции сдаст экзамен — получит сержанта. Крутит квадратной антенной, меряет звезды прибором. Потом на карте чертит, и говорит капитану — 'мы здесь'.

Прибыли на стрелку. Наутро попрощались с купцами и гребцами, струг отправился дальше. Мы начали обследовать местность. Но оказалось, что хорошего места для крепости нет — почти вся стрелка, километра на два, это заливной луг, явно видны следы недавнего половодья. А дальше реки расходятся так сильно, что не дают никакой защиты. Можно в чистом поле так же построить.

Внимательно осмотрели следы паводка — не затопляется только невысокий холм, который огибает Ворон-река перед впадением в Дон. Полоса в пятьсот на двести метров. Далее реки образуют почти правильный прямоугольник пятьсот на шестьсот метров, потом реки резко расходятся. На этом прямоугольнике следы подтопления почти незаметны, видимо тут затапливает очень редко, а вот дальше начинается заливной луг. Небольшую крепость тут поставить можно, но для большого посада места мало.

Нашли еще место — чуть ниже стрелки у Дона есть излучина, и можно поставить крепость на правом берегу. Но излучина не сильная, перекрывать много берега надо. Зато берег высокий, места для посада сколько угодно.

Мнения разделились — одни за стрелку, другие за излучину. Проспорили весь вечер, потом ночью связались с Командором. Долго объясняли диспозицию — отправляли телеграмму в Шахтинск, а там радист передавал в Адлер. Ответ в обратном порядке.

К обсуждению подключились Аким и Игнат. Решили, что излучину нашими силами никак не удержать, а на стрелке будет шанс, если быстро башни построить. Хотя бы одну башню, но чтобы все в нее помещались. Так что решено — крепость Воронеж будет на стрелке.

Наутро все принялись за работу, только одно отделение заступило в караул, все остальные взялись за инструменты. Пацан-штурман ловко размечал на земле углы построек. Быстро построили причал в шесть бревен и навес для кухни-столовой, разметили место под башню и длинную избу. На самой стрелке леса мало, быстро вырубили хорошие деревья. Но много хорошего леса на другом берегу Ворон-реки, совсем рядом. В черте будущей крепости немного деревьев оставили, так Командор говорил, чтобы совсем лысо не было.

Большая часть людей отправилась через реку валить лес, остальные сгрузили локомобиль с парохода и поставили его на берегу, смонтировали лебедку. Перед локомобилем построили рампу из бревен. На том берегу из бревен составляли плоты, на этом — паровой лебедкой закатывали бревна на берег. Потом лебедкой поднимали бревна при строительстве.

Башню построили на самой стрелке — это будет угол крепости. Первый этаж башни сделали совсем глухой, только прочная дверь. На втором этаже — небольшие бойницы во все стороны. Место получилось удачное — отсюда почти все простреливается, кроме излучины Ворон-реки. Поэтому третий этаж — орудийная площадка с пушечными портами во все четыре стороны. Крышу перекрыли кровельным железом.

А вот пушку не взяли, а зря. Говорили что тут кругом густой лес, и стрелять из пушек и минометов будет некуда. А тут вон какой простор, с башни и Дон в обе стороны виден, и луг с севера, и кусок Ворон-реки. Только не видно эту реку до поворота, надо там хотя бы вышку со стрелками поставить.

Вот миномет взяли, можно сказать, тоже зря. На башню его не поставить. Но хоть какая-то сила у нас есть. Пушку для нас уже готовят в Адлере, следующий раз 'Гефест' привезет.

Так что башня у нас вполне жилая получается, печку еще сложим, зимовать можно будет. Можно даже всем уместиться, только тесно будет. Ну на пароходе еще теснее было.

Так мы еще и большую избу начали строить. Когда нет опасности, большая часть людей в этой избе жить будет.

Радисты поставили антенну, радиостанция работает, всю ночь пытались связаться с Адлером, но безуспешно — далеко. С Шахтинском связь хорошая. Теперь 'Гефест' может отправляться в обратный путь, он там нужен. Это самый сильный корабль в нашей республике, да и в мире вообще. Но в Адлере уже начали строительство корабля, который еще больше этого.

Андрей Белов.

В Крыму татары закончили перегон скота на север, и Менгли Гирей ушел от Перекопа в Каффу. Пока стада шли через мою 'таможню', я набрал в виде пошлины около 860 овец и около шестидесяти коней. Это получается что прошло 86 тысяч овец, а сколько их прошло когда пришел Менгли — неизвестно.

Часть овец отдал Кушемезу, теперь еще и его войско приходиться содержать, серебром ему тоже плачу. Большую часть овец переправил в Адлер и Мавролако, появилось у нас свое мясное стадо, меню в столовых стало разнообразней.

Так что с трёхдюймовой пушкой мы не успели, ее только сейчас закончили. Сделали нормальный двухстанинный лафет, гидравлический откатник и пружинный накатник работают штатно. Угол максимальной вертикальной наводки сделали в сорок семь градусов, нам же нужна максимальная дальность стрельбы. Получается пушка-гаубица. Вот только вес орудия не радует, уже более полутора тонн, а еще щиток не делали. Всесторонне испытаем, и попробуем оптимизировать вес.

Стали испытывать на дальность, первые же выстрелы дали результат в семь с половиной километров. Сделали снаряд правильной аэродинамической формы, с передним оживалом радиусом в пять калибров и конической задней частью. Стали уменьшать размер гранул пороха, пока не подуло гильзу, откатили размер гранул немного назад. И вот результат — девять километров!

Хорошо, что удалось достигнуть результата на черном порохе, на один выстрел уходит два килограмма четыреста грамм дымного пороха, а пироксилинового пришлось бы класть целый килограмм. Это порох для трехсот винтовочных патронов.

Сделали осколочно-фугасный снаряд, еще пришлось делать баллистический колпачок для сохранения аэродинамики, ударный взрыватель совсем не обтекаемый. Но 76-мм ОФС вышел не намного дороже 65-мм снаряда. Взрыватель тот же, остальных материалов немного больше. Много тола в него класть не стали — пятьсот грамм хватит. Но в целом дальнобойная артиллерия — недешевое удовольствие.

Стрельнули фугасным по горе — взрыв такой солидный. Вот как я буду стрелять по татарам на девять километров? Там и не видно ничего толком. Пугать только. Хотя если будут идти стада, то потери среди овец будут. Да и фугасные взрывы вблизи — страшно. Татары должны будут сообразить, что выгодней заплатить один процент. Или не один? Надо подумать.

Но орудия недостаточно для контроля перешейка. Дисциплинированное войско легко пройдет под обстрелом. На таком расстоянии обстрел будет довольно случайным и очень неточным, корректировать огонь тоже некому.

Были бы хороши колесницы со стрелками, вооруженными карабинами. Но дальность стрельбы из лука и карабина довольно близки. На расстоянии недосягаемости стрелы, карабин становится совсем неприцельным, а энергии у пули остается совсем мало. Можно было бы полностью закрыть колесницу в фанерную 'броню', толстая фанера не пробивается уже с пятидесяти метров. И стрелки бы могли отстреливаться эффективно с близкого расстояния. Но лошадей не закроешь, попадут в лошадей — встанут, и уже не отбиться.

Надо увеличивать дальность стрельбы — винтовка стреляет далеко, но один стрелок с винтовкой на колеснице будет отстреливаться от конницы бесконечно долго. Это в теории, в реальности ничего не получится. Пулемет нужен, но что-то пока не получается. Мои оружейники пробовали очень тяжелый свободный затвор для винтовочного патрона, по расчетам должно было работать. Но гильзу все равно рвет. Видимо, дульце гильзы зажимает в патроннике давлением, а свободный затвор, даже очень тяжелый, все равно начинает двигаться. Донце гильзы выдвигается хоть на несколько миллиметров, дульце стоит — гильзу рвет.

Затвор автомата Калашникова из бронзы сделали, но нагрузку от винтовочного патрона он не держит, сразу появляется наклеп, заедания. Из стали тоже плохо получается — мягкая сталь задирается и наклепывается, поверхностную закалку на такой сложной детали нормально сделать не получается. Из стали, вообще, этот затвор очень сложно фрезеровать, даже четвёртая ось на фрезерном станке не помогла. Еще говорят — 'простой как Калашников ', а вот фиг там. Надо что-то попроще, не доросли мы еще.

Есть еще вариант борьбы с татарской конницей — забронироваться полностью и отстреливаться из карабинов. Только это будет уже не колесница. И не танк, скорее бронетранспортёр. Точнее — боевая машина пехоты. Едет пехота и стреляет через бойницы.

У меня же мастера паровой трактор пытаются построить, уже зовут посмотреть. Задние колеса сделали большие и широкие, ось сместили, развесовка по осям улучшилась. Рулевую трапецию сделали на осях, а не на шаровых шарнирах — по-простому. Руль не сделали совсем — торчит длинный рычаг, для поворота его надо наклонить влево или вправо. Дифференциал не сделали, халтурщики. Но я их понимаю, очень сложно и непонятно зачем.

Паровой трактор едет! Только очень медленно. Пришлось сильно увеличить передаточное отношение трансмиссии. Паровик на локомобиле почти самый простой — с качающимеся цилиндрами, давление 6–7 атмосфер, мощность 15–20 лошадей. А весит трактор под две тонны. Зато ни сцепления, ни коробки передач — паровик работает как коробка-автомат.

Поворачивает очень неохотно, с проскальзыванием передних колес, зато проходимость отменная, задний мост заблокирован совсем. На передних колесах надо сделать продольный протектор, как на 'Белоруси'. Привязали сзади бревно — обороты чуть упали, тащит. Но ему еще надо тележку с углем тащить, сейчас рядом с ним идут два кочегара с тачкой, и 'подкармливают' котел на ходу.

Заехали в тупик, встали. А заднего хода нет! Навалились толпой, вытолкали. Плавно развернулся и поехал обратно. Не знаю, будет толк с него? Сам себя только нормально возит. Если мощность поднять, то можно будет на нем землю пахать. Но он станет еще тяжелее. Не знаю.

А вот танк из него делать не надо, если навесить на него броню, запас угля, экипаж и оружие — станет невозможно тяжелый. Но самое главное — внутри будет очень жарко, да еще летом в Крыму. И форточку не откроешь — стрелы налетят. Надо еще думать.

Дорабатывать трактор оставил только одного конструктора и его помощника, остальных послал в эллинг, там сейчас вовсю варят корпус, люди нужны. Варят в две смены, погода хорошая, световой день длинный. Открыли эллинг нараспашку — дым от сварки выдувает, хорошо. Еле успевают возить заготовки от цеха в эллинг.

Домна и конвертер работают уже неделю. Конвертер у нас новый, доработанный и немного больше по объему. Но скоро надо приступать к постройке третьего конвертера, конвертер такое дело — может неожиданно прогореть. Еще заметил, что работа металлургического комбината почти не требует моего вмешательства, сами все делают. Опыта набрались, даже к моим советам уже критически относятся.

Еще начинаем делать бронеплиты, тут уже без меня не могут. Сначала катаем лист двадцать миллиметров из низкоуглеродистой стали. Затем в специальной печи науглероживаем одну сторону. Потом в горячем состоянии еще раз прокатываем через прокатный стан — это тоже положительно влияет на прочность, и закаливаем с той стороны, которая была науглерожена.

Тут обнаружилась проблема — для раскроя листов обшивки мы используем гильотину. С трудом добились чтобы она могла резать лист толщиной десять миллиметров, но двадцать миллиметров ей будет точно 'не по зубам '. Да еще после закалки — там только абразив справиться. Но это кошмар — с нашими абразивными дисками это будет сплошное мучение. А бронелистов много — вся центральная часть полосой в три метра, кормовая оконечность — сколько получится. Только нос будет небронированный, но там ничего ценного — балластная цистерна, канатный ящик для якорной цепи, склады. И все это разделено водонепроницаемыми переборками.

С кормовой оконечностью сложнее — там много всего ценного, но идет изгиб корпуса. Закаленный лист длинной в четыре метра изогнутым не сделать. Но радиус изгиба борта оконечности довольно большой, попробуем уменьшить длину толстых листов до двух метров, может лягут.

По высоте бронепояс будет начинаться ниже ватерлинии, и заканчиваться на уровне верхней палубы. Фальшборт, подводная часть корпуса и носовая оконечность будет из листа десять миллиметров.

Это все хорошо, но чем резать эти плиты? Хорошо бы кислородную горелку. Кислород можно получать не только компрессорным способом, но и электролизом. У нас электротехнический цех уже освоил коллекторные генераторы постоянного тока. Двенадцативольтовых — уже сделали несколько штук, и вот еще сделали сварочный генератор постоянного тока, для ответственных случаев. Сварщики четвертого разряда экспериментируют с разными электродами, пытаются получить более качественный шов для труб высокого давления.

При разложении воды электролизом получается смесь кислорода и водорода, она отлично горит, если не взорвется, дает высокую температуру пламени. Все, делаю электролизерную горелку.

Удобная конструкция электролизера — пакет биполярных электродов, разделенных изоляционными вставками, пространство между электродами заполнено водой, которая и будет разлагаться электричеством. На каждую камеру нужно не менее двух с половиной вольт. У нас генератор на пятьдесят, чтобы был запас сделал восемнадцать камер — девятнадцать электродов. В воду надо добавить гидроксид калия или натрия, чтобы у воды было хорошая проводимость. И тогда для электродов не нужна нержавейка, в щелочной среде электроды из малоуглеродистой стали пассивируются, и служат довольно долго.

Размер электродов взял с запасом — квадрат в двадцать пять сантиметров, лист взял толстый — 4 мм, чтобы не коробило. Кузнецы тщательно выровняли и отшлифовали. Это чтобы хорошо прилегали изоляционные вставки из карболита. Стыки еще дополнительно промазали нитролаком. Стянули длинными болтами — основная часть готова.

Еще проблема — нет резины, нет резиновых трубок. Все трубопроводы — медные трубки. Чтобы иметь хоть какую-то подвижность горелки, из медной трубки сделали спираль — можно немного подвигать и понаклонять горелку. Еще нужны дополнительные приборы — водяной затвор, осушитель, питающая емкость с водой, со смотровым стеклом. Все это из бронзы сделали.

Все собрали, заправили электролитом, крутим — ничего не капает, аккуратно собрали. Дали напряжение — пошла пена. Отрегулировали ток, стало нормально — из сопла что-то шурует. Подожгли. Вах! Острый луч факела. Ой! Он на самом деле гораздо длиннее чем кажется, основная часть факела не видна, прозрачная такая.

Засунули в пламя кончик стального стержня. Стержень покраснел, пожелтел, побелел и оплавился. Хорошая температура! Но при этом железо выгорает немного, пламя окисляющее. Зато неплохо режет металл. Но только небольшую толщину — миллиметров пять. Пробовали разные формы сопла — смогли разрезать кусок листа в семь миллиметров. Этого мало — мы на гильотине можем десятку быстрее рубануть. Нужно по-другому — в кислородном резаке отдельное сопло подачи кислорода. Первая горелка разогревает металл, в струе кислорода из второго сопла железо сгорает. Газосварщики говорят — 'сдувает'.

Но у нас идет смесь кислорода и водорода, как их разделить? Делаем еще один электролизер. Но вставки-изоляторы там будут сложнее. Электроды будет разделять сепаратор — марля, пропитанная карболитом, мы такие делаем для аккумуляторов. Но в верхней части сепаратор сплошной. Это чтобы газы не смешивались. В верхней части два отвода — один для кислорода, другой для водорода. Из медной трубки спаяли два коллектора, вклеили в камеры. Теперь у этого электролизера раздельные выходы для разных газов.

Пока делали второй аппарат, у мастеров было исследование — 'чего бы такого нагреть в жарком пламени'. Все металлы плавятся, это даже уже не интересно. Графит не плавится — у-у-у, какой! Химики хотели нагреть какое-то вещество в пробирке — пробирка расплавилась, стекло закипело. Это стало интересно оптику и мастеру по электровакуумным приборам. Горелка стала очень востребована.

Тут я вспомнил, что пламя окислительное, а значит не самое горячее. Неужели? Сделали еще один гидрозатвор, но в него налили не воду, а стали наливать разные жидкие углеводороды. Температура пламени еще повысилась, стал виден весь факел, ранее невидимый. Нашли оптимальную смесь бензина и ацетона, температура стала максимальной, сталь быстро плавилась. Даже расплавили кварцевый песок без всяких добавок. Кварцевое стекло не получилось, но спекшаяся масса была полупрозрачной.

Закончили второй аппарат, собрали все вместе. Кислородное сопло дует перпендикулярно, греющая горелка прогревает лист под углом. Режет! Прожигает! Да какие два сантиметра, четыре сантиметра легко разрезала. Можно было бы больше, но явно не хватает давления.

Но тут еще проблема шлангов, точнее их отсутствия. У нас горелка стоит неподвижно, а железки мы проносим мимо. Лист так не порежешь. Но аппараты не особо тяжелые, а электрические провода гибкие. Сделали небольшие рельсы, на них тележку, на тележку аппарат. И рядом большой стол для листов. Лист уложили, примерились и поехали. Ровно получается. Бывает сварочный трактор, а у нас трактор-резак. Или вагон, на рельсах же.

Плиту такой толщины надо не только ровно раскроить, надо еще разделать кромки под сварку, шов серьезный получается. Как раз этим трактором-резаком это тоже удобно делать, только наклон горелки поменять.

Еще длинная медная трубка, спаянная из прямых кусков и 'пружинок', уходит наверх, сквозь крышу цеха. Это лишний водород от второго электролизера. Куда бы его применить? Шарики надувать? Или сразу 'Цеппелин' строить.

И много нашлось работы резаку в металлообрабатывающем цеху, как частичная замена фрезерования крупных деталей. Еще одна наша технологическая ступенька.

Одна ступенька — резак, а другая — сам по себе источник кислорода. Для кислородного дутья пока еще мала производительность электролизера, но для другого важного процесса уже достаточно. Серную кислоту мы получаем сжиганием смеси и селитры. Причем в роль селитры тут — источник кислорода и диоксида азота, катализатора процесса. Если в смесь класть совсем мало селитры, то смесь горит плохо, процесс не идет. Решили попробовать добавить чистый кислород для экономии селитры. Не сразу получилось, пришлось делать новый реактор.

Корпус из свинца — он не растворяется серной кислотой, посередине фигурная чаша из шамота — температура горения очень высокая. По свинцовой трубке туда подается кислород, Сверху, по другой трубке сыпется смесь порошков серы и селитры. Еще дозированно подается вода, чтобы триоксид стал серной кислотой. Настоящий реактор, да еще с непрерывным циклом, а не 'импульсный', как прошлый. В реакторе образовывались еще и оксиды азота, которые окисляли диоксид серы до триоксида, но при этом сами не расходовались. Подача кислорода обеспечивала высокую температуру горения серы. Удалось намного уменьшить расход селитры за счет кислорода. Кислота стала получаться чище.

Производительность выросла значительно, стало не хватать тары. Да и хранить в стекле опасно, одну бутыль уже разбили — была катастрофа локального масштаба. 'Ой, а че эта у сапог подметки отвалились? Совсем новые же были!' Сделали канистры из свинца, по пятьдесят литров, свинца у нас много. Для прочности тонкостенную канистру поместили в стальную рамку с ручками для переноски. Можно было бы хранить и в сосудах из низкоуглеродистой стали, но так можно хранить только олеум. А на производстве кислота присутствует в разных концентрациях, не стал рисковать — вдруг перепутают.

Так что теперь селитра нужна только для получения азотной кислоты, расход селитры на производство нитровеществ уменьшился почти в два раза, производительность выросла. Можно думать о производстве артиллерийского пороха. Остается вопрос стабилизаторов пироксилина, без них он быстро портится. Есть камфора, но ее не так много, и она летучая. Внутри патронов еще действует, а в другой таре постепенно улетучивается.

Некоторым стабилизатором пироксилина можно считать нитроглицерин, который сам по себе сильное взрывчатое вещество. Но в составе комбинированного пороха несколько повышает его стабильность. Страшно делать нитроглицерин, не стал.

Антип не оставляет попыток синтезировать новые красители. Сделал недавно еще один, но большого коммерческого успеха этот краситель не сулит, потому как черный — нигрозин. Черного цвета в жизни у людей и так хватает. Но как краситель нигрозин хорош — в воде не растворяется, а растворяется в спирту. Для окрашивания много спирта уходит, но можно сделать закрытую сушилку с конденсатором спирта для его возврата. Окрас ткани получается стойкий, не линяет. Кожу тоже очень хорошо окрашивает. У нас теперь новая мода — черные сапоги, а то были все оттенки коричневого.

И парадно-повседневную форму моряков покрасили в черный, робы оставили не окрашенными. Теперь почти как надо, только тельняшки с сиреневыми полосками.

При производстве нигрозина используется солянокислый анилин. А от него до дифениламина — один шаг. Дифениламин — хороший стабилизатор пироксилина. Понадобился автоклав, сделали небольшой. Смешали анилин и солянокислый анилин, катализатор — соляная кислота. Автоклав нужен прочный, нагревать надо до 30 °C. Выделить дифениламин из продуктов уже легче — у него гораздо выше температура кипения, нежели у анилина. Еще раз прогнали через нагрев с конденсацией — получили относительно чистые кристаллы. Тоже очень токсичное вещество. Получили немного, но и расход его небольшой — 1–2 процента от веса пороха.

Теперь дело за пороховщиками — будут подбирать оптимальные размер и форму порохового зерна. Подсказал им, что наиболее перспективная форма — трубочки, 'макароны'. Будут экспериментировать, это надолго.

Ну и показал своим еще одно чудо — взял коллекторный генератор на двенадцать вольт, и подсоединил его к аккумулятору. Взвыл электромотор — это обратимая электрическая машина. Конечно, предварительно проверил что это возможно, подправил положение щеток.

И целую лекцию прочитал про электродвигатели, какие у нас теперь новые возможности. У мастеров фантазия забурлила, еле успевал объяснять невозможность их проектов. Пока главное ограничение — мощность электродвигателя. У этого двести-триста ватт, и особо не увеличить. В нашей сети двенадцать вольт, это сильно ограничивает возможную мощность.

Надо вводить стандарт с более высоким напряжением. Каким? 220 вольт? Вроде привычно, но ни одного прибора на такое напряжение у нас нет. Да и с изоляцией проводов у нас трудности. Самая лучшая изоляция у нас — ацетилцеллюлозный лак, но он тонкий. Сварочные кабеля еще дополнительно обматываем тканевой лентой и еще раз пропитываем лаком. Так что страшно вводить 220 вольт.

Но фактически у нас есть еще одна сеть — пятьдесят вольт. Даже две — переменного тока для питания передатчика, и постоянного — для электролизеров. Напряжение неплохое — это максимальное напряжение, которое еще считается неопасным. В сухих помещениях. На корабле может и убить, но не сильно.

На большие расстояния большие мощности мы не передаем, так что пятидесяти вольт будет достаточно для многих целей. Вот только постоянный или переменный? И там и там есть свои плюсы. Коллекторный электродвигатель можно сделать универсальным, и он будет работать от переменного тока. Конструкция усложняется — магнитопроводы надо делать в виде набора тонких пластин, чтобы не было вихревых токов. На коллектор будет больше нагрузка на переменном токе, искрить будет сильнее. И обмотки надо переделать на последовательное возбуждение.

Но главный плюс переменного тока — трансформатор. С помощью этого устройства можно довольно просто изменить напряжение или максимальный ток. Я бы принял этот стандарт не раздумывая, если бы не одно 'но'. Я не могу получить постоянный ток из переменного, для этого нужны полупроводниковые диоды. Мощных диодов у меня только тридцать штук, и строить промышленность на этих артефактах я не могу, пусть остаются для особых случаев.

А постоянный ток тоже нужен — у меня много электролизеров разного назначения: для водорода и кислорода, для нарезания стволов, для очистки серебра, для получения хлоратов и гидроксидов. И еще важный момент: мы можем запасать только постоянный ток — аккумуляторы. Так что в Адлере будет обе сети пятьдесят вольт — и переменный и постоянный. Лампочки и универсальные коллекторные двигатели смогут работать в обеих сетях. Лампочки можно будет делать более мощные, а то ассортимент вольфрамовой проволоки у нас ограничен. Частота переменного тока у нас пока не фиксирована, синхронные и асинхронные электродвигатели мы не используем, и даже трехфазных источников тока у нас нет. Измерял из любопытства, в тестере есть простой частотомер, от ста до четырехсот герц у нас переменный ток. Мощность сварочных генераторов мы изменяем просто изменяя скорость вращения.

Некоторые станки очень ждут электродвигатели: портальные фрезерные и шлифовальные используют довольно извращенную механическую трансмиссию, их надо будет переделывать в первую очередь. Да и нормальную высокобортную УШМ можно сделать. Это же сколько шестеренок освободится! А токарным станкам и так неплохо. Так что для цехов будем использовать постоянный ток, эти электродвигатели проще. Освещение переделаем на это напряжение и лампы накаливания, светодиоды надо забрать, они нужны для аккумуляторных фонарей. На каждый пароход нужно по несколько таких фонарей, и армия просит хотя бы один на взвод. Пока только один на роту.

Так что электродвигатели захотели почти все, но их делают медленно. Вынесли коллективное решение направить в электротехнический цех еще людей, учениками-рабочими, троих. Хотя желающих было гораздо больше. Но магнитопроводы делает механический цех, бронзовые детали — цех бронзового литья, электротехнический цех только наматывает, собирает и делает коллектора. Так что эта работа для всех. Металлургам надо сделать партию тонкого проката из низкоуглеродистой стали для магнитопроводов.

А как быть с электричеством на пароходах? Там сеть двенадцать вольт для всего, и пятьдесят вольт переменного для передатчика. Двенадцать вольт становится мало даже для освещения, если переходить на лампы накаливания. Надо основную сеть переделывать на пятьдесят вольт. Формально она будет на сорок восемь, из-за аккумуляторов, но реально там около пятидесяти.

Аккумуляторов надо будет в четыре раза больше. Но у меня аккумуляторы делает уже небольшой цех. Делает два вида: большие — стационарные и судовые, и маленькие — для фонарей.

Но тогда на пароходах и емкость вырастет, тоже плюс. Если оставлять те же аккумуляторные банки, то емкость будет колоссальная. Так-так, какая-то мысль крутится. Для выпрямления тока в отсутствие диодов раньше использовали двигатели-генераторы, двигатель переменного тока вращал генератор постоянного тока. Мне же переменный ток нужен только для передатчика, для работы высоковольтного трансформатора.

А если сделать наоборот — двигатель постоянного тока будет вращать генератор переменного? Тогда передатчик может работать от аккумулятора, но только от довольно мощного и недолго. Там около киловатта мощности. Зато не будет ситуации как у 'Гефеста' на Дону — идет весь день, а передатчик нужно включать ночью, на стоянке. Держат огонь в котлах несколько часов, перерасход угля и ресурса. Тем более, если сообщение короткое. Но если машина работает, то лучше генератор от машины вращать. Надо оба варианта привода оставить.

А электродвигатель с кабелем сделать в виде отдельного модуля в корпусе, можно использовать для других целей. Пока еще не можем себе позволить иметь электродвигатели везде где нужно, а вот так — съемный модуль, можно попробовать.

Вернулся 'Гефест' из воронежской экспедиции. Обратно шел очень быстро, днем на машинах и по течению, паруса — когда ветер нужный. А ночью дрейфовал по течению, так можно, если стрежня держаться, прожектор позволял не натыкаться на берега. Зато рекорд — от Воронежа до Таны за шесть суток.

Рассказали все подробно про место на стрелке, нарисовали, даже сектора обстрела с башни. Оказывается, по всему берегу Ворон-реки лес растет, где густо, где редко. И этот заливной луг с реки не видно, казалось, что кругом густой лес. Так что зря пушку не взяли. Но ничего, приготовили одну 65-мм на полевом лафете. Снаряды возьмут и ОФС и картечь. Картечи побольше, Ворон-река совсем узкая, там только картечью работать.

Велеслав и матросы под впечатление заложенного ими города, и того что люди там остались. И крепость им там одним не построить, только одну башню все вместе и смогли. Надо им срочно помощь.

Обсудили ситуацию, у нас все стабильно, уголь возит 'Спартак '. Не так производительно как 'Гефест', но хватает, и запас уже есть большой. Решили отправлять экспедицию. Только это теперь не экспедиция, это рейс Адлер — Воронеж — сказал я. Все аж замолчали, осмысливая услышанное. Что такое рейс — все знают, это когда корабли ходят между нашими городами.

— Так это еще один наш город. Точно.

— Да, хоть и маленький. Тридцать восемь человек там живет.

— Это же больше тысячи верст!

— От Таны тысяча триста.

— Во как!

Вот так протянула щупальца Таврическая Республика, база на Родосе, Воронеж. Тысячи километров. Потом пошли смотреть на карту, которая кусок глобуса. Штурман, прибывший из экспедиции, нанес координаты Воронежа и нескольких ключевых точек — устьев притоков Дона. Почти все совпало. Экзамен по командованию отделением он уже сдал, теперь сдал и экзамен по навигации. Поздравил его сержантом. Самый молодой сержант в нашей армии — пятнадцать лет. Остальные четыре навигатора пока солдаты, готовим следующую группу, еще пять курсантов. Штурманы нужны, пусть даже такие.

Так мы про Воронеж. Нужно послать им больше рабочих, плотников, крепость надо быстрее строить. Просто найму греков, на лесопилке в Мавролако их много. Ряд заключу до осени, там привезем обратно. Зимовать останутся солдаты в основном.

Еще же струг везти надо, но он без гребцов будет. Так это хорошо — больше влезет рабочих. Человек сорок точно поместится. Надо послать телеграмму в Воронеж, пусть строят еще одну большую избу для пополнения. Или даже две.

Еще они жаловались, что лебедкой неудобно наверх поднимать бревна. У паровой лебедки сил много, но чтобы наверху закрепить блок для каната, приходиться много с жердями и скобами возиться.

С конструкторами быстро придумали несколько вариантов установки такого крана. Сверху консоль с блоком, а внизу разные варианты опор — и просто тренога, и опора на угол сруба, и даже на ровную бревенчатую стену. Сделали такой конструктор из сварных ферм и тонких двутавров, соединяется на болтах. За два дня сварят и испытают. Пока отдыхает команда 'Гефеста' и перебирают его машины. В экипаже проведем частичную ротацию, поставлю туда несколько новичков — бывших гребцов. Они и дорогу хорошо знают.

Тут даже что придумали, 'Гефест' пойдет почти без угля, у устья Северского Донца его будет ждать 'Спартак' с баржей, там и перегрузят угля сколько надо. Зачем уголь туда-сюда возить. С радиостанциями это легко организовать.

Тут чуть война не началась — из Босфора в Черное море вышло сразу восемь османских шхун, скопированных у нас. Об этом наша дежурная шхуна доложила через радиостанцию Килии. Срочно выслали навстречу еще две шхуны и 'Спартака.' Но, оказалось, османские шхуны так и вертятся около Босфора, далеко не уходят. Маневры у них, учения. В Мраморном море сейчас ветер слабый, в Черном море покрепче — добросовестно готовятся. И Черное море еще выбрали из соображений секретности — если выходить из Дарданелл в Ионическое море, там рядом венецианский остров Лемнос, не хотят османы секреты раскрывать раньше времени. Хотя этот секрет ненадолго, наверняка тут кто-то следит от венецианцев. Но это значит, что скоро эти шхуны пойдут на войну. Наконец-то узнаю, как они хотят воевать против венецианских малых галеасов.

После того как наша типография отпечатала сборник стихов Пушкина, мы взялись за учебники, но не для младшей школы, а более серьезные. Это все моя боязнь того, что могут быть утеряны знания, которые я привез с собой в смартфоне. Решили все важные учебники печатать хотя бы по сто экземпляров, тогда есть шанс, что что-то сохранится в любом случае. А какие важные? Тут глаза разбегаются. Да и объемы большие. Не печатать много, это мы быстро — сто экземпляров, а долго набивать матрицы игольчатой печатной машинкой. А если рисунок или формула — то и набивать иголкой от руки.

Да еще в школьных учебниках по математике, например, очень много обучающих примеров — это же учебник. Решил переработать — оставил только теорию и минимум примеров. Учебник заметно ужался. А задачник напечатаем отдельно для своей школы. Так что весь школьный курс, кроме арифметики, запихал в четыре книги — математика, алгебра и две геометрии, там рисунков много.

Учебники и задачники нам нужны. Я раньше планировал, что у нас будет всеобщим только начальное образование — два класса, считать, читать и писать. А все что выше — будет 'университетом', не для всех. Но вот два класса прошли уже десятки детей и подростков, и в их глазах я увидел немой вопрос — 'А что дальше?' Нет, нельзя так. Сам-то полтора десятка лет учился. И объявил, что будет средняя школа для всех детей, еще пять лет. А в целом — семилетка. На десятилетку нет времени — большинство детей уже большие. И нет такого объёма учебного материала — гуманитарных предметов очень мало. Кусочек истории, кусочек политической географии, экономика и латынь. Пушкин и немного Лермонтова, кстати, еще не печатали. В общем, школьный курс фрагментами.

Зато технических и естественных наук в избытке, похоже, что теоретическая механика и медицина будет в школьной программе.

Так что писари набивают матрицы весь световой день, часто меняясь, утомительно это. Потом пробный оттиск, вычитка, правка. Восковая бумага чем хороша — можно исправлять небольшие ошибки, заплавляя дырки.

Но цех по производству бумаги на это не рассчитан, бумаги делается в несколько раз больше, чем сейчас тратится. И продавать ее особо некуда, мамлюки плохо берут. Всучил за полцены большую пачку купцам, что ушли на струге через Воронеж, может там кому бумага поможет.

Рядом с типографией построили еще один домик, внутри стеллажи, на них ящики с восковыми листами-матрицами. Удобная система, можно достать и быстро допечать нужную книгу. Но слишком часто это делать не надо, вощеные листы очень нежные, лучше печатать сразу сколько надо. Самый первый наш комплект матриц Сказок Пушкина уже не годный, разваливается. Больше тысячи экземпляров с него отпечатали. Но мы сделали небольшую партию бумаги для матриц с добавлением волокон льна, бумага получилась гораздо прочнее обычной, посмотрим насколько хватит.

Надо бы какую-нибудь книгу большим тиражом напечатать, для баланса. Из учебника 'Общая биология' и медицинских справочников скомпоновал книгу — 'Основы биологии и медицины '. Там и про общее строение живых организмов, и про клетку. Про микробы и про спорынью. Просветительско-гигиеническая книга получилась. Вот ее надо усиленно распространять здесь и на Руси, будет всем польза. Про Дарвина там ни слова — 'все в мире — творение Божие', наоборот — восхищаюсь фантазией Творца, каких только существ не насочинял. Напечатаем пятьсот экземпляров для начала, и надо продумать, как распространить, чтобы не в одной Москве или Рязани все осело.

'Гефест' ушел на Воронеж, сорок греков плотников и разнорабочих, два 65-мм орудия с расчетами по три человека. Это у нас минимальный расчет, 'крепостной' — в бою к ним еще придаются подносчики снарядов. Но могут и сами стрелять, но не так быстро. Одна пушка старая, почти без нарезов, но картечью стреляет отлично. С пушками сейчас трудности — мастера много времени потратили на 76-мм орудие, и не делали старые пушки.

Еще поехало одно отделение пехоты, но они вернутся, это для охраны 'Гефеста'. Ну и много инструментов и материалов послали. Муки, картошки, солонины — людей много будет. Сети рыболовные, один из греков — рыбак. Струг на тросе.

Проблема с лебедкой меня натолкнула еще на одну мысль. Из нашего парового недотрактора можно сделать подъемный кран. Большой вес даже пойдет на пользу, а мощности хватит.

Еще дело в том, что начала получаться проволока для стальных тросов. Стальной трос я захотел еще когда мы начинали строить шхуны, пеньковый стоячий такелаж постоянно тянется, требует подтяжки, стальной бы нам тогда очень помог. Но к этой проволоке много требований — она должна быть тонкой, прочной и не слишком упругой. Чтобы быть прочной, сталь должна быть высокоуглеродистой, а ее трудно получать волочением. Нагреваешь — выгорает углерод. С первого раза не получилась, со второго тоже. Потом мы перестали строить парусники, но уже в Адлере про стальные тросы снова вспомнили.

Очередная партия почти получилась — стали из нее свивать пряди троса, но проволока полопалась. Зато из обрывков получились неплохие стальные щетки для зачистки сварных швов или очистки стали от ржавчины.

Первым сделали трос из проволоки 1,8 мм однопрядный 1х19 — одна прядь из 19 проволок, битумная пропитка. Канат получился очень прочный, но слишком жесткий. При испытаниях выдержал более пяти тонн. Такой годится только на стоячий такелаж, ванты на 'Гефесте' сделаны из него.

Потом получили проволоку 1,2 мм, сделали канат двойного плетения: 6х7, сначала свили пряди из семи проволок, затем из шести прядей — канат. Вместо центральной пряди пеньковая веревка. Этот трос примерно такой же прочности, но более гибкий, можно намотать на небольшой барабан. Вот тут у меня и все сложилось в голове.

Почти. Поворотная платформа получалась слишком большая и тяжелая, нам такую не сделать. Стал рисовать заново. Это же у нас аналог автокрана, можно подогнать куда надо. Если не задаваться поворотом стрелы в 360 градусов, может хватит 90? Тогда можно так: делаем относительный поворот полурам, так делают на тяжелой технике вместо управляемых колес. Похоже на телегу — посередине переднего моста будет мощный шкворень, на котором будет вращаться при повороте остальная часть корпуса. Но это в движении. Я же хочу, чтобы эта степень свободы работала для поворота стрелы крана. Передний мост с дополнительными опорами будет стоять неподвижно, остальная часть корпуса вместе со стрелой будет поворачиваться. Вот только задние колеса расположены в другой плоскости, не смогут они обеспечить этот поворот.

Значит добавим еще одно колесо — пятое. Большое, поперек. На этом колесе будет ездить по дуге задняя часть корпуса со стрелой вокруг вертикальной оси, что в переднем мосту. При постановке крана откидываем передние опоры, выкручиваем винты — гидравлических опор пока нет. И таким же винтом опускаем большое поперечное колесо, вывешивая задние колеса. Под траекторию пятого колеса можно доски подложить.

Ширину колеи крана сильно увеличили, ему часто не ездить, но устойчивость нужна. Сразу появился простор для изменения компоновки — кочегара разместили на платформе сбоку, а то кидать уголь с земли неудобно и опасно. Две лебедки с трещотками и ленточными тормозами, много шестеренок, еще и с переключением, кран же еще должен немного ездить.

Конструктора взялись за дело с огромным энтузиазмом — интересная идея, и важное практическое значение. Тут кильсон для корвета тащили в эллинг чуть ли не всем Адлером. А скоро пойдут бронеплиты, каждая более шестисот килограмм, и их много. И еще, такая техника — краны и экскаваторы, имеют особую притягательность, как будто это такой великан с сильной рукой, и он тебе помогает.

Стрела — решетчатая ферма, как у крана ЗиЛ-130, почти такая же длина — девять метров, только не складная. Пять тонн грузоподъёмности мы не потянем, но тонны на две рассчитываю. Правда, две тонны на такой стреле на максимальной дальности его опрокинет, даже увеличение длины платформы не поможет. Но запас длины стрелы надо иметь, будем пробовать.

Я тут недавно открытие совершил — какой я тормоз! У нас такая крутая возможность давно есть!

Думал я про радио, вспомнилась фраза диктора из той реальности: 'Передаем сигналы точного времени'. Ведь радиостанции — это возможность синхронизировать время в радиусе прямой связи — а у нас ночью это более тысячи километров. А у меня еще работают трое электронных наручных часов с солнечными батареями на циферблатах. Это можно запустить службу мирового времени. Ну почти.

То есть, для измерения долготы даже не надо возить с собой часы, если есть радиосвязь с базой, где есть электронные часы. Через радио можно просто засечь точное время измерений. Все, вводим настоящее время. Вот только какой часовой пояс? Обидно, что ни один из ближайших 'часовых' меридианов не проходят по моей территории на суше. Тридцатый проходит между Килией и Крымом, а сорок пятый где-то в Большой Орде. Ну тридцатый как-то ближе получается, Чембало и Порт-Перекоп к нему совсем близко. Будем жить по времени GMT+2.

Но измерять долготу по солнцу в любой момент времени пока еще не умеем. Только с установкой шеста-гномона, и вычисления местного астрономического полдня. А уже после этого связь с Адлером и измерение времени и долготы. Тут еще проблема — полдень он чаще днем бывает, а дальняя связь — ночью, так что тут еще думать надо.

К тому же тень от гномона размытая — Солнце не точка, имеет видимый угловой размер около 30 угловых минут. Так что с точностью у долготы хуже чем у широты.

Глава 22

А в это время напали на Воронеж. Это произошло утром, на рассвете. Повар и дежурный по кухне только начали готовить завтрак, а на башне двое караульных усиленно боролись со сном — не давая себе заснуть, и пытаясь подловить на этом товарища. От тонкой полоски леса, что шла вдоль берега Ворон-реки бесшумно отделились силуэты всадников. Их никто не замечал — повар гремел посудой, дежурный ломал хворост на растопку. Один караульный смотрел на Дон, другой следил за своим напарником — глаза которого уже почти закрылись.

Когда до навеса с очагом и избы оставалось чуть больше сотни метров, всадники перешли на галоп. Это была привычка, особой нужды в этом не было. Главная задача — перебить воинов, что на башне, а крестьяне в избе никуда не денутся. Дежурный уловил посторонний звук, повернулся и увидел всадников. Ткнул локтем повара:

— Смотри! Кто это?

Повар только глянул, и среагировал мгновенно — бросил все, схватил за шиворот дежурного и направил его рывком в сторону избы. Русские слова вылетели из головы, и он просто заорал: "А-а-а!" Оба забежали в избу, закрыли дверь и задвинули крепкий засов.

Оба караульных вздрогнули от крика — глядь, а почти под башней около трех десятков всадников. По бревнам раздался дробный стук стрел, несколько стрел влетело в открытый пушечный порт и воткнулось в стену.

— Тревога! Нападение!

Тут в мозгу одного из караульных молнией мелькнула мысль: "Дверь! У нас в башне открыта дверь!" За несколько секунд он скатился по двум лестничным пролетам, ничего при этом себе не сломав, синяки не в счет. Захлопнул дверь и задвинул засов.

— Что такое? — проснулся сержант. Повскакивали и другие солдаты.

— Там. Всадники. Нападение. — в этот момент грохнул выстрел на третьем этаже. Вот с этого и надо было начинать. С первого этажа все рванули на второй, там были бойницы, а на первом ни одного окошка. И тут уже захлопали карабины на втором этаже. Бабахнула винтовка — чуть потише пушки. Сержант Иван заорал: "В коней не попадите! Они нам самим нужны!"

Татары скакали галопом на север по лугу. Сзади грохотали выстрелы, и некоторые пули настигали всадников. Не может конь скакать быстрее стрелы, а быстрее пули — тем более.

Выстрелы стихли. Комендант крикнул — "Отбой тревоги. Ушли." Дверь башни открылась и солдаты стали выходить.

— Тут один еще живой. Что с ним делать?

— Рана сильная?

— Поживет еще.

— Вяжи его, поспрашаем. Остальных добейте. Сколько их тут?

— Шестеро. Седьмого вяжем. Эх, этого коня сильно поранили, забить придется.

— Ничего, конину мы любим!

— Отставить шуточки! Смотри! Там в поле еще два коня!

— Это я ссадил.

— Ну ты Ваня и стрелок!

— А что я, это винтовка. Тут как на стрельбище — скачут прямо, никуда не виляют, ветра нет. Только дальность выставляй. А дальность я уже промерил — тот куст триста метров, а та вешка — четыреста.

— Ну Иван… Так, а кто в седле не как собака? Вы, трое, на коней, и езжайте проверьте, кого там Ваня ссадил. Только осторожно, лучше издаля их постреляйте. Коней приведите, а татар потом закопаем.

— Эй! В избе! Отворяй! Ушли татары! Все кто смог. Лопаты берите, тем кто не смог — поможете.

Пошли смотреть следы. Татары пробирались вдоль берега Ворон-реки, заросшего полоской леса. Затем шел кусок, где были вырублены почти все деревья. Но татары через это место не пошли, там много веток и тонкомера от срубленных деревьев. Взяли чуть севернее, скакали по ровной поляне. Вот этот вырубленный кусок леса и спас. А так бы подкрались к самой избе.

— Не, не подкрались бы. Караул бы заметил.

— А сейчас заметили? Если бы повар не крикнул, так бы и спали.

— Не спали мы. Смотрели в другую сторону.

— Вдвоем? Так что надо весь этот лес вырубать. Как раз нам еще две избы строить, пополнение идет.

— Как мы сможем? У меня десяток людей всего. И избы и лес.

— Избы строить надо. А лес тот просто валить будем весь подряд. Солдаты помогут. А потом люди приедут — разберутся какие бревна — куда.

Подвели итоги боя. У нас потерь нет, не считая синяков и двух наказанных караульных. Пять трофейных коней, еще двое коней немного раненых — лечим. Два коня пошли на мясо. Трофейные сабли, луки и всякая рухлядь. Башня утыкана стрелами как сосна — иголками.

Быстро позавтракали, рабочие взялись за пилы и топоры.

— Слушай, старшина, а как так татары вот так сразу к нам пришли? Как знали?

— Знали, значит следили — комендант посмотрел на противоположный берег Ворон-реки.

— Иван, ты же был тут? Места эти знаешь?

— Да, мы же тут с Командором и Федей… господином консулом воевали. Освобождали Велислава и Акима из татарского полона. Точно! На том берегу Ворон-реки, немного дальше, несколько километров, место есть. Там заводь или старица — длиннющая. Место удобное для лагеря, или лодки прятать. Вдруг эти татары сейчас там!

— Так у пленного спросим!

— Он это. Того.

— Как! Живой же был!

— Не, живой. Без чувств только. Только плох он, кровь уходит.

— Ну вот! Ладно, будем считать, что татары там.

— Может и там. Нельзя их оставлять. Их десятка два ушло. Ты, Иван, то место сможешь найти?

— А что там искать! Иди по берегу и в устье упрешься.

— Они на полночь ушли. Если у них лагерь в том месте, значит переправлялись они сильно выше, чтобы мы не заметили. Если они в этот лагерь вернуться, пойдут через свою переправу — то мы можем почти в то же время подойти. Надо проверить то место.

— На яле пойдем?

— На реке нас могут заметить. Надо прямо здесь переправиться, до излучины, и лесом идти.

— Я пойду! Мое отделение самое!

— Стой! "Самое". Там лес густой?

— Густой! Не то что здесь!

— Значит винтовки ваши там плохи будут. Карабины нужны. А в вашем отделении их только три штуки.

— Я пойду! Только я место знаю!

— Пойдешь. Только еще второе отделение пойдет, с карабинами. А ты трех своих стрелков с винтовками… ладно двух стрелков оставишь здесь. На башне им самая оборона. Понятно? Пять минут на сборы!

Двенадцать бойцов идут по лесу. Идут недалеко от реки, чтобы видеть ее сквозь деревья. Сержант Иван впереди. Вдруг он поднял руку и остановился:

— Вот она. Заводь. Сейчас направо, с полкилометра. Совсем тихо идем.

Все крадутся, осторожно ступая, чтобы не хрустнула ни одна ветка. Эти сотни метров показались бесконечными. Приблизились. Иван сделал знак рукой — все остановились. Впереди стало светлее — угадывалось открытое пространство. Иван, пригнувшись, стал пробираться между кустами. Через несколько минут вернулся расстроенный, махнул всем рукой — "Нет никого, пусто. Идем".

Вышли на поляну у заводи, поросшую редкими деревьями. В глаза бросались два кострища, хворост, жерди от шатров. Но все это было старое, последнее время тут явно никого не было. Солдаты разбрелись по поляне.

— Вот тут татары стояли. Тут шатры, тут котел.

— Тут Командор воевал?

— Мы с ним и с Федей оттуда подползли, за этим бревном лежали. Договорились, и одновременно по татарам стрельнули. А третий на нас как побежит! Винтовки у нас однозарядные! Помнишь, самые первые. Мы в третьего татарина — бах! Он упал, подскочил, и опять на нас бежит! Винтовку же перезарядить надо! Еще — бах! Три раза стреляли, пока убили. Потом Командор пошел в шатрах последнего татарина убил. Вот так воевали.

— Так ты самый первый солдат Командора?

— Ну, вообще-то Федя, я второй. Но я лучше стрелял, так что я был первым стрелком Командора. Федя с копьем был, ранетых добивал.

— Ух ты!

— А это яма, в ней держали Акима, Савву, Велислава. И еще Твердислава, Судислава и Прова. Мы их тогда освободили.

— Иван! Сюда иди!

— Что там?

— Смотри, следы. Кони шли недавно, много. Вчера или сегодня.

— На полночь ушли. А на полудне тут поляна большая с хорошей травой, там татары коней держали.

— Тихо! — раздался громкий шепот сержанта второго отделения, все замерли, прислушиваясь. Сержант показал рукой на север. Вдруг стало слышно далекий множественный шум — постукивание, позвякивание, всхрапы лошадей. Сержант выпучил глаза и зашипел на всех — " Идут! Все в лес!", и замахал руками, как бы сгребая солдат в лес. Почти все побежали назад, в кусты, только Иван и солдат, что нашел следы, были далеко от тех кустов, и побежали в другую сторону, в другие кусты.

Несколько минут ничего не происходило, только шум идущих всадников становился громче. За деревьями замелькали силуэты, и на широкой тропе показался первый всадник. Кони шли шагом, заметно уставшие. Вереница всадников выехала из леса и стала огибать оконечность заводи, хлюпая копытами по ручью, что впадал в этом месте в "большую воду".

В этом месте татары проходили ближе всего к кусту, где залегли Иван и солдат, всего метров двадцать. А дальше всадники будут приближаться к кустам, где сидят остальные, но там метров тридцать до тропы будет.

"Засада без подготовки! Хотя диспозиция неплохая, только бы раньше времени никто не стрельнул, хвоста колонны еще не видно. По уставу должны ждать моего сигнала. Хоть и Вася тоже сержант и командир отделения, но я назначен старшим группы. Подпоручик назначил".

Вдруг татарин, третий от головы колонны, стал вглядываться в землю, и придерживать коня. "Натоптали!" — мелькнуло в голове у Ивана, и он еще сильнее вжался в землю. Еле слышным шепотом сказал солдату:

— Ты стреляй по тем, кто на нас побежит или в нас стреляет. Я буду по задним стрелять, чтобы не ушли — солдат кивнул, и громко передернул затвор карабина.

Иван зажмурил глаза от досады и ткнулся лбом в землю. Но уже через секунду вскинулся и оперся на локти, принимая привычное положение для стрельбы лежа. Стал выискивать самого дальнего всадника, не обращая на крики татар. Тут захлопали карабины. Поймал на мушку кого-то из дальних татар, выстрелили. Передернул затвор винтовки и еще выстрелил.

Выстрелы карабинов слились в один непрерывный грохот, и почти сразу прекратились. Меньше чем за десять секунд первую половину колонны снесло с коней. В хвосте колонны кони вставали на дыбы, всадники пытались развернуть их назад. Пули стали попадать по всадникам и коням. Иван стрелял в быстром темпе, пока последний всадник не скрылся в лесу.

— Двое в лес пешком побежали! Догоним! — Иван подскочил, срезал край поляны и углубился в лес, пытаясь предугадать путь бежавших татар. Лес стал сразу довольно густым. "Винтовка только мешаться будет!" Иван на ходу закинул винтовку за спину и вытащил револьвер, проверил патроны в барабане.

Сзади хлопали редкие выстрелы карабинов, слышалось ржание коней, кричал раненый. Но хорошо было слышно, как впереди кто-то ломится сквозь кусты. Иван попытался бежать быстрее и при этом не шуметь. Вот заметил, как разогнулась ветка, которую только что согнули. "Близко!". Между деревьями мелькнула спина. Еще ближе. Татарин бежал тяжело, переваливаясь. "Ага! Кроссы не бегал! Не было у тебя сержантов!"

Иван остановился, вскинул револьвер, держа двумя руками, левым предплечьем уперся в дерево. Бах! "Из револьвера долго не целятся, это не винтовка!" Татарин будто споткнулся и упал вперед. Сержант подбежал ближе, татарин лежит, не шевелится. Иван оперся спиной о дерево, переводя дыхание, съехал по стволу, присев на корточки. Тук! Над головой, в дерево, воткнулась стрела. Иван заскочил за дерево, стрела четко показывала направление, откуда стреляли. Глянул еще раз на лежащего татарина — тот не шевелился.

"Стрелок совсем близко, лес густой". Выглянул слева на секунду из-за дерева. Вроде кто-то стоит за деревом, метров двадцать всего. Стоит слева от дерева — правша, для татарина — справа. Выглянул справа — еле успел отпрянуть обратно — татарин уже отступил от дерева, чтобы оно не закрывало обзор, и был готов к выстрелу. Стрела с шелестом пролетела рядом с головой. Иван тут же высунулся опять и быстро выстрелили два раза — татарин только успел достать следующую стрелу. "Вроде попал". Присел на корточки и опять выглянул на секунду. Никого не видно. Выглянул с другой стороны. На земле видно ногу в сапоге. "Сидит на земле за деревом!"

Не спуская глаз с сапога, стал приближаться по дуге. Татарин сидел привалившись спиной к дереву. Руки прижаты к груди, лук валяется на земле. "Все-таки попал!" Татарин посмотрел на него невидящим взглядом. "Контроль!" Бах!

Вернулся к заводи. Там уже порядок наводят. Двух легкораненых татар связали, остальных оттащили к лесу. Четыре коня на мясо, один ранен не сильно. Поспрошали татар — двое ушли верхом, получается. И стан у них рядом, на той поляне где коней пасли. Там еще двое пеших татар должно быть — на всех коней не хватает.

Пошли срочно туда — но тех уже нет, выстрелы хорошо было слышно. Значит еще два партизана, как говорит Командор. А вот полон на месте — в яме мужик и пацан, рыбаки. Отправили их пока в Воронеж, накормить и полечить. Потом пошла рутина — переправка трофеев через реку. Для коней сделали плот, фанерный ял было жалко.

Новое 76-мм орудие перевезли в крепость Порт-Перекоп. Тяжелое, от причала наверх тянула четверка лошадей и еще солдаты толкали. Хорошо что сделали большие стальные колеса, иначе бы не перетащили по всем этим мосткам. В крепости для нее сделали специальную насыпь у восточной стены, это хорошо, что стены низкие, так что ствол пушки был даже немного выше стены. Хотя в этом не было необходимости — пушка будет работать гаубицей.

Приготовили орудие к стрельбе, выставили угол, зарядили "дальний" снаряд, послали драгунов наблюдать. Выстрел. Ждем. Прискакал гонец — снаряд разорвался в Сиваше, метров триста от берега. Неплохо. Взяли чуть ближе. А вот взрыв на суше поднял пыльное облако — видно в подзорную трубу. Это хорошо, а то боялся, что мы с такой пристрелкой коней загоняем.

Но гонца они все равно прислали, так договаривались. Надо что-то со связью делать. Радиостанцию туда не потянешь, сигнал ратьера не видно — пасмурный день, да и слишком далеко для ратьера. Сделали пять выстрелов, немного пристрелялись, ну хоть что-то.

Так что наша пилотная трёхдюймовка стреляет неплохо. Откатник- накатник работают нормально, сделаны с запасом. И остальные узлы проверяем в работе, мы же сделали ее как нормальную полевую пушку. Так что бруски станины раздвигаются, сошники вкапываются. Вертикальная и горизонтальная наводка крутится. Щиток есть, проверять не стали. Но прицел — не настоящий. Тут нужна панорама. Как она устроена, я знаю, в принципе. Но как ее использовать — очень смутно.

Так что пока поставили винтовочный оптический прицел, мы их уже освоили, почти. Четырехкратный крепкий монокуляр в бронзовом корпусе, изображение неплохое, даже диоптрии подкручиваются. Но вот система ввода поправок работает совсем нестабильно. Крутить ее в поле — не получается. На винтовках один раз пристреливают и закрепляют. При стрельбе поправки вводят по прицельной сетке. Уже на двух винтовках стоит, Савва испытывает, а Иван не дождался, уехал в Воронеж.

Для орудия вводить поправки по сетке не получается, тут углы намного больше. Вертикальные поправки вводим с помощью внешнего лимба, вращая прицел вокруг горизонтальной оси.

Еще один важный момент — на трёхдюймовке эффективней использовать диафрагменную шрапнель. Самое сложное — регулируемая дистанционная трубка, что для маленькой, что для большой пушки одинаковые. А шрапнельных пуль входит в два с половиной раза больше, вот такая арифметика. Так что надо разрабатывать трёхдюймовый шрапнельный снаряд, налаживать производство дистанционных трубок.

Вот только такая полевая пушка нам кроме как на Перекопе пока не нужна. Тяжелая очень, не маневренна. А вот для корвета — то что нужно, это будет главный калибр. Для девятнадцатого века это бы звучало смешно — трёхдюймовка. Но здесь, шестикилограммовый фугасный снаряд и 500–700 грамм тротила — это более достаточно для большинства кораблей. Мавна даже не выдерживает попадания 65-мм фугасного снаряда. Венецианский малый галеас будет покрепче, пока не знаю его точных ТТХ. Еще есть испанские каравеллы, но мы их близко тоже не видели. У торговых парусников еще борт толстый, но они в войне не участвуют, хотя войска перевозят, нельзя со счетов сбрасывать.

Так что 65-мм орудия на корвете тоже нужны. Запланировал два 76-мм орудия, и два 65-мм вторым ярусом по линейно-возвышенной схеме. Для военного корабля этого мало, на аналогичных канонерках ставились по две шестидюймовки и вспомогательный калибр. Но серьезных противников этому корвету тут нет, и содержать исключительно военный корабль я себе позволить не могу. Будет еще и немного транспортом.

И обязательно нужны орудийные башни, расчеты орудий надо защищать. Точнее — палубно-щитовые установки орудия. Полноценную башню делать не буду, калибр не тот, да и сложно слишком. Щит будет прикрывать переднюю полусферу. Похоже на корабельную артиллерийскую установку 34-к образца 1935 года. Но есть отличия.

Та установка зенитная, мне это не грозит, так что будет проще. Но есть проблема — опорно-поворотное устройство — шаровой погон, такого размера, около метра, мне не сделать, нет таких станков. На вертлюг такую конструкцию не опереть. 34-к весит более четырех тонн при бронировании 12 мм. У меня будет вес меньше: бронирование 10 мм, ствол короче, углы вертикальной наводки меньше, замок поршневой, а не клиновый. Сварка, а не клепка — это тоже снижает вес. Но меньше трех тонн не выйдет. И на что опирать эту конструкцию?

Погон могут сделать кузнецы со сварщиками, но он не будет достаточно гладким для шариков без токарной обработки. Шарики слишком мелкие для таких неровностей. Надо сделать шарики побольше. Колеса! Колеса сделать. Они и по неровностям поедут. И расположить их по периметру башни. Воот. Кузнецы и сварщики делают плоское кольцо по диаметру башни, шлифуем стыки и швы. Обвариваем аккуратно двумя полосами — получается кольцевой швеллер. По нему будут ездить стальные колеса, 200–250 мм диаметра хватит, пройдут по таким неровностям.

Надо делать ровно, ход должен быть легкий, вращать башню будут вручную. Не мешало бы предусмотреть механический привод на какое-то из колес, вдруг будет тяжело, поставим редуктор. Не, на одно колесо не получится, их много, какие-то будут разгружены, не угадаешь. Придется делать зубья на внутреннем ребре швеллера, шестерня привода будет за него цепляться. Хорошо, что не надо обеспечивать вращение башни на 360 градусов, а то такую зубчатую рейку было бы трудно сделать замкнутой, тяжело рассчитать шаг зубьев.

Оставляем вертлюг. Он будет обеспечивать вертикальную фиксацию башни. Чтобы вверх с погона не соскочила. Пушка с башней три тонны весит, еще стоит жестко на вертлюге. Может не делать противооткатные устройства? Надо проверить. И дульный тормоз нельзя делать, сзади-сверху будет вспомогательный калибр стоять, туда точно от ДТ боковой струей достанет.

А ведь от верхней пушки нижней выхлопом достанется и без дульного тормоза. Так что нижнюю башню главного калибра надо делать закрытую. Передняя полусфера — броня 10 мм, задняя — 4 мм от орудийного выхлопа и стрел. Да, такие реалии — при проектировании броненосца надо учитывать опасность поражения стрелами. Еще вес прибавляется.

Для верхних, 65-мм пушек придется делать почти такие же башни, только без задней полусферы. Еще надо продумать подачу снарядов. Наверное, надо как у настоящих орудийных башен — снизу. Из трюма для нижних башен, из надстройки для верхних. Люки в палубе, три штуки, открывать и доставать снаряды со специальных мест под палубой. Там уже трюмные подносчики обеспечивают.

На чертеже еще одна проблема вылезла — над кормовыми башнями ходит гик бизань мачты, высоко получается. Ужимали высоту, получили три двадцать, меньше никак. Боевую рубку сделали бронированной — 20 мм, остальные надстройки только восемь миллиметров. В надстройках во время боя никого быть не должно.

Паровую машину составили из двух увеличенных трехцилиндровых машин тройного действия, соединенных последовательно. Можно разъединить муфту, и будет работать только задняя машина. Котлы сделали больше — размер трюма позволяет. Но из таких же модулей, удачно получилось. Труба встанет перед грот-мачтой. Трубу можно не складывать, гафельный парус вперед мачты не заходит.

Но это пока в проекте, в металле сейчас собран весь основной набор и обшивка днища. Наварили нижнюю часть бортов центральной части, там где лист в десять миллиметров. Дальше должны быть бронелисты 20 мм. Большая часть их готова, лежит у печи для зонной закалки. Ждали кран, не дождались, пошли грузить вручную. Сделали деревянную рампу, и по ней заталкивали листы на железную телегу. Шестьсот килограмм это не так много.

С паровым краном быстро не получилось. Лебедки, машину и котел собрали быстро из готового. Колеса, стрелу и раму сварили. Но с убранными передними опорами стрела почти перевешивает, задние колеса недогружены, буксуют. Пришлось делать стрелу складной, только после этого кран начал потихоньку ездить.

Не получилось сделать привод на механизм поворота. В движении руль через редуктор и цепную передачу поворачивает половину корпуса. При работе краном это слишком тяжело, цепной привод отсоединяем. Поворот корпуса и стрелы происходит вручную. Позади крана крепят две стальных оглобли, и за них поворачивают "эх, ухнем". Но если работать так, чтобы стрелой не крутить, а только вверх-вниз, то здорово получается. "Само идет".

Но для строительства корабля этот кран пока не нужен. В печи для термообработки бронелистов приспособились без него, сделали простую кран-балку. На заводе и в эллинге тоже кран-балки есть, хоть и все они на механических лебедках, но это гораздо удобнее, чем руками таскать.

Но мы нашли работу для крана, начали строить ряжевый причал. Это как мы строили плотину в Чернореченске, сруб опускаем в воду и заполняем камнями. Только опытные плотники научили, как их делать правильно, и что это называется " оплот" — если на земле, и "ряж" — если в воде.

Сначала сделали небольшой участок параллельно кромке воды — получился кусочек бревенчатой набережной. Потом пошли укладывать срубы перпендикулярно берегу и заполнять их щебнем. Кран сначала использовали для установки срубов. Потом к нему прицепили корыто для гальки. Гальку грузили тут же на пляже.

Посмотрел я на это дело — это же почти драглайн! Экскаватор с ковшом на тросах! Срочно добавить еще одну лебедку! Сварили ковш, подвесили. Что-то не идет. Стал разбираться с кинематикой тросов. Не так все просто, ковш то не хочет зачерпывать, то не хочет выгружать. А когда хорошо зачерпнул, кран-экскаватор чуть не опрокинулся. Но как-то приспособились копать, очень не прост в управлении оказался, тем более с нашим паровым приводом. И ковш раскачивается, и основные тросы должны быть все время натянуты. Два оператора управляют, кочегар уголь кидает, четверо за оглобли поворачивают. Такое впечатление, что если всем этим людям дать лопаты, то они быстрее экскаватора работать будут.

Зато гальку черпаем прямо из-под воды. Двух зайцев сразу — и причал отсыпаем, и дно углубляем. Корабли в этом месте смогут гораздо ближе к берегу подходить. Но, конечно, фигня, а не экскаватор, хотя идея драглайна хорошая. Надо бы правильный сделать.

На корпус корвета уже начали варить бронелисты, и пришлось установку кислородной резки переносить в эллинг, чтобы подгонять листы, с первого раза не всегда получается, несмотря на тщательные измерения. Для этого еще продлили эллинг, в сторону от моря. Продлили рельсы кран-балки и теперь процесс установки обшивки сильно ускорился.

Когда приварили первый ряд бронелистов, он же второй ряд листов борта, бригады разделились на части. Основная часть продолжила укладку обшивки центральной части, а две бригады занялись оконечностями. Вспомнили, как долго провозились с ними на "Гефесте". Работа еще осложнялась задачей обшить кормовую оконечность толстыми листами. Пробовали получить радиусный погиб листа при прокатке перед закалкой. Это немного помогло, но все равно часть листов пришлось резать по месту, получалось много швов.

С носовой оконечностью проще. Там и форма поверхности не такая сложная, и лист "десятку" гнуть легче. Единственно — лист не получалось согнуть в двух плоскостях, так что тоже пришлось местами резать.

Из-за того, что набор корабля варило сразу много бригад без должного присмотра проектировщиков, повылазили небольшие огрехи геометрии. Там где шпангоут западал — было проще, наставляли пластину. А вот где выпирал — так просто не отрежешь.

Сделали еще один электролизер для кислородной резки. Но сделали проще — не стали делать двойной электролизер, сделали один большой. Пластины для электродов взяли размером в триста миллиметров, ячейки с сепарацией газов. Но на выходе сделали сложный смеситель с множеством регулировочных вентилей. Так что от одного электролизера работали два сопла — одно подогревающее, со смесью газов, и кислородное сопло для резки.

Медные трубки-"пружинки" давали некоторую свободу движения горелки, но этого совсем недостаточно для нормальной работы. Так что резка происходит при постоянном движении электролизера. Но он не очень тяжелый, и еще к нему колесики приделали. Газорезчик двигает горелку, его помощник двигает аппарат. Медные трубки периодически обламываются, но это не вызывает катастрофы, просто выключают электричество.

Вот как-то одно за одно. Сделали электромотор. Это позволило сделать большой портальный фрезерный станок с электрическим шпинделем. На этом станке сделали новый большой токарный станок с РМЦ в три метра и "пушечным" шпинделем, позволяющем пропустить деталь в триста миллиметров диаметром. Газовый резак хорошо помог при изготовлении станков. На этом токарном сделали не только новые цилиндры и поршня для паровой машины, но и поршень с цилиндром для парового молота.

Молот получился колоссальный — вес бойка пятьсот пятьдесят килограмм! Вес наковальни — "стула" — шесть тонн! Наковальню отливали по частям, соединяли в "ласточкин хвост". Молот, правда, простого действия, пар только поднимает молот, падает он под собственным весом.

Кузнецы играются с новым молотом, опять плющат все подряд, даже обед пропустили. Пусть руку набивают, им еще гребной вал для корвета ковать, та еще железка, под стать новому молоту.

Надо переделывать под электродвигатели и другие фрезерные и плоскошлифовальные станки. И тогда не будет хватать электрической мощности, начали делать новый электрогенератор, надеюсь на десять киловатт. Его мощность будет меньше суммарной мощности всех электродвигателей станков, но они работают не все время, есть паузы в работе. И у нашей электросети есть большой плюс — большой аккумулятор на 48 вольт. Его пока еще нет, делают, но это вопрос времени. Стабильность напряжения на электродвигателях положительно скажется на точности обработки. Когда все наладится, надо будет сделать еще один комплект станков с меньшими допусками. Надо повышать точность обработки. Пусть высокая точность нужна не для всех техпроцессов, но от точности иногда многое зависит.

Еще один плюс этой электросети — легко суммировать мощности генераторов, надо только контролировать ток каждого генераторах по отдельности. Так что новый десятикиловатник можно будет использовать вместе со старым четырехкиловатником.

Но есть и минус — из-за низкого напряжения в сети очень большие токи. По 20–60 ампер на станок, а от генератора к аккумулятору — сотни ампер. Для стационарной проводки используем очень толстые шины из низкоуглеродистой стали. Изолируем полосками ткани с лаковой пропиткой. Пришлось срочно увеличивать производство ацетилцеллюлозы, нитроцеллюлозу использовать побоялся — огнеопасная.

И еще сделали ручную электродрель! Ну ручная — условно. Скорее — двуручная. Точнее — сверлить лучше вдвоём. Зато сверлит в стали отверстия в шестнадцать миллиметров. Ей сразу нашлось много дел на постройке корвета.

Вот так, один технологический толчок вызвал технологический виток. Но это не на пустом месте, множество станков, оборудования и технологий было готово, ждало этого толчка.

Но бывает и по-другому. Накопили мы некоторое количество поташа, в Мавролако заготовители работали. На печь непрерывного действия не хватит, будем плавить в тигле. Даже на экспорт не планируем, себе не хватает. Выплавили первую партию — хорошее, такое, коричневое стекло. А мы хотели окна стеклить. Вроде чистили сырье, все по своим же записям. Вот так, больше полугода не делали, и технология частично утеряна. Надо начинать заново. А из этого стекла сделают химическую посуду, там где прозрачность не нужна.

Кран паровой сделали, а паровоз еще нет. Там надо внешние цилиндры делать, у нас таких еще не было. И людей я почти всех с этой темы забрал в эллинг, троих только оставил. Жаль, ведь паровоз должен будет реальные грузы перевозить на нашей узкоколейке.

Железная дорога это огромные возможности. Вот только стальные рельсы нигде нельзя класть, кроме как в Адлере. Украдут, как если бы они были серебряные. А ведь меня давно мучает проблема волоков, водоразделы — одна из главных транспортных проблем речной Руси. Но без водоразделов никак, чудес не бывает, нет ни одной реки, чтобы проходила материк насквозь. Вот деревянные рельсы можно было бы попробовать. Надо узнать, насколько длинный волок.

В Мавролако встретился с русским купцом, что остался торговать.

— А что, волок от Дона на Оку длинный?

— Да не ходит тем волоком никто уж сколько лет. Плохой он. Если волок нужен, иди на Ворона, потом на Рясу, а там уже волок в Хупту и с нее реками в Оку. Но там мелко, даже малый струг не пройдет.

— А как же вы ходите?

— Те струги наняты, они так на Дону и остаются. Только у меня свой струг. Я то за волок не пойду, для своих деревень товар набираю.

— А те купцы?

— Они на телегах товары привезли, у Епифана струги наняли. В Рыбалях наняли гребцов и сюда пришли. Сейчас обратно — сядут на коней и в Тулу.

— На конях? А телеги?

— Смотри. Места у нас какие там — порубежье. Когда ордынцы ходили — никто толком и не жил там. Только рыбаки да охотники спасались. Деревни разоряли, вон Донков пожгли тоже. Да что Донков, Елец — какой город был! Совсем сожгли.

Вот при мне уже ордынцы перестали ходить, и деревня выросла сразу — Рыбали. Деревня большая уже — дикие татары не страшны стали. Вот стали струги на Дону оставлять, да телегами ходить в Тулу. То гораздо легче волока.

— А кони-то?

— Места у нас дикие, тати да шиши лесные. Обоз надо хорошо охранять. А если верхом — проскочить легче. До Тулы за два дня домчать можно, если кони хорошие.

— А что за Епифан?

— Три года назад боярин Епифан получил поместье от государя и поставил новую деревню недалеко от Рыбалей. Людей с собой привел — тьма! И холопы, и боевые холопы, и закупы. Потом и черносошные пошли. Пашню распахали, отстроились. Жито, что привезли — все его. И сразу плотников по стругам привез, заранее думал. Первый год лес сушили, а в прошлом году построили струги. Вот и сдает их внаем. И рядом с Рыбалями, гребцов где брать иначе.

— Так ты только в Рыбалях и у Епифана торгуешь?

— Да, второй год заморский товар на Тулу не вожу, теперь торговлей на две деревни жить можно. Вот расторгуюсь, и буду думать какие товары в Рыбали выгодно брать.

— А что? Соль возьми. Оно же во сколько раз на Руси дороже!

— Ну так. Если за Москвой брать, то четыре деньги за пуд будет, ближе Москвы и у нас — шесть или семь. Раньше, когда соль была только новгородская или морянка, страсть как дорогая была. А ныне и соляной Галич варит, и Тотьма. Но они варят из воды соленой, а тут приходи и лопатой грузи. Да и далек тот Галич с Тотьмой. Ближе Ярославля соли нет дешевой.

— Так тут много дешевле!

— Да, тут соль… считай ничего не стоит. Сольдо или два. Если в Воспоро брать.

— Ну а я про что!

— В мой струг две сотни пудов возьмет, но это полный будет.

— Вот — больше тысячи денег заработал!

— Шесть гривен старых. Ряд у нас с гребцами такой — до Таны и обратно — восемьдесят денег. Но если обратно струг тяжелый, то плохо идти. А то и доплата нужна будет гребцам, двадцать денег. Хорошо что охране не надо доплачивать.

— Сколько охраны?

— Десяток. Тоже по восемьдесят, десятнику — сто пятьдесят.

— Так тебе только на оплату людям одиннадцать гривен и сто десять денег надо.

— Силен ты, дож, считать! Быстрей купцов считаешь.

— Ну так…

— Так вот. Те кто на Тулу уйдет, им тяжелый товар надо быстро продать в Рыбалях. А это четверть цены терять. А так они серебро в торбы — и поскакали.

— Ну семьсот денег выйдет. Тоже прибыль.

— Я шестьсот денег на трех книгах заработаю, что ты подарил. А на тяжелом струге вверх идти — опасностей больше. Можно и волну через борт черпануть. Бывает, что ордынцы на лодках шалят. Знаешь, где деревня татар-рыбаков?

— Знаю. Но ты те книги прочти сначала. Знания там есть. Считать будешь быстро. С Букваря начни — чтобы те буквы понимать.

— Да я начал уже. Вот азбука какая, дюжины буквиц не хватает, а читать — почти все понятно.

— Так значит вся тяжесть — возвращаться против течения?

— Да, ты своим пароходом нам хорошо помог.

— Мы же город заложили на той стрелке, Воронеж.

— Город?

— Ну там пока башня крепостная и несколько изб. Крепость скоро будет. "Гефест" туда второй раз пошел, греков-плотников повез.

— Да то я слышал.

— Так если я тяжелые товары в Воронеж привезу, много брать будут?

— Ох! Я тут не знаю что брать, а то струг тяжелый будет. Но если ты меня в свой Воронеж с товаром отвезешь.

— Вот. Я хочу там торг устроить. До твоих Рыбалей четыреста верст по Дону всего. Будет немного дороже чем здесь. Соль могу привести по… три деньги. А нашу сталь ты видел? Ну уклад. Тоже могу привести.

— Ваши кузнецы этот уклад хвалят. Надо бы нашим привезти для пробы. Железо кричное везти не выгодно, его в Туле тоже бьют, дешевле чем здесь выходит. А уклад хороший в цене. Еще лопаты железные ваши хороши. Ровные, крепкие, а стоят как уклад по весу. Много бы что брал. И пилы, и гвозди, и ножи. Ткани цветные боярам можно.

— Буду посылать что закажешь. Но мне там много работников надо будет в найм. Как ты думаешь, пойдут? Это же не в Тану ехать, а четыреста верст всего.

— Если крепость будет — пойдут. А хочешь быстрее — закупов или холопов бери.

— Так ты еще долго тут торговать собираешься?

— Мало денег пока наторговал. Товару много хотел взять домой.

— Давай следующим рейсом я тебе до Воронежа довезу. И товаров туда отвезу — соли, гвозди, лопаты. Ты на струге в Рыбали, товар продашь, и обратно в Воронеж — за новым товаром.

— А гребцы? Чтобы от Воронежа до Рыбалей. Или можно в Донкове нанять, ближе. Там людей мало, но на один струг точно наберется.

— Там же другие купцы уже ушли. Надо им сказать, чтобы еще гребцов привезли в Воронеж.

— Так пароход уже ушел.

— То не твоя забота. Так что ждем когда пароход вернется.

Вот так поговорил. Вернул меня знающий человек в реалии Руси. И это слегка еще, только немного экономики и географии. А то "железные дороги!"

Так. Крепость нужна. Но это греки скоро начнут. Торг нужен. Амбар под склад построить, по началу Федя будет торговать. Радио же есть, можно все обсудить.

Закупы! Вот это идея. Там сумма долга небольшая обычно. А у этого Епифана их много. Надо людей послать туда с серебром, скупим сколько сможем. Федю пошлю, с охраной. Солидно — консул Воронежа. Форма у него красивая, с шевронами, младший советник.

Вот только как добраться до верховий Дона? Мелко там, "Гефест" не пройдет. Часть пути сможет только. А дальше? Ял маленький. Да и гидродинамика у него как у полена. Мы же второй струг везем! Сколько "Гефест" сможет — протащит, а потом греков за весла посадим. Надо совет собирать, с "Гефестом" и Воронежем связываться.

Адлер со стороны гор охраняет два взвода горных егерей. С наступлением весны они стали обследовать окрестные горы, искать пути и проходы. Оказалось, что с южной стороны долина Адлера не так уж и неприступна. Большому войску через горы, заросшие лесом пройти будет трудно, а небольшим группам можно даже пройти незаметно.

Горных егерей увеличили до трех взводов, отбирали самых "лосей", чтобы по горам хорошо бегали. Часть егерей перевооружили винтовками, с предварительным обучением у Саввы. В этих горах очень разные тактические ситуации бывают, в лесу можно столкнуться с врагом нос к носу — тут самозарядный карабин будет хорош. А есть места, где можно стрелять на километры, если попадешь.

И повысилась роль ближайших наших городков, увеличили гарнизоны в Какари-Гаграх и в Песонке-Пицунде. Надо бы и туда радиостанции поставить, но их быстро делать не получается, только недавно поставили рацию в Тане. А тут еще пошли поломки уже работающих радиостанций. Самое сложное — перегорание игнитрона, это никак не починить. Срочно начали делать еще партию, чтобы на каждой радиостанции был запасной игнитрон. Ну и относительно мелкие поломки — износ втулок генератора, пробой конденсаторов и обмоток трансформаторов.

Отсыпали ряжевый причал, с паровым экскаватором все-таки быстрее получилось чем вручную, чтобы там не говорили. Да еще углубили дно с обеих сторон. Причал получился солидный, массивный, пять метров шириной и пятьдесят — длинной. У меня на него план — хочу механизировать погрузку-разгрузку судов. Башенный портовый кран для нас слишком сложно, а вот козловые краны мы уже освоили.

Но как расположить козловой кран на полосе шириной пять метров? Никак. Поэтому параллельно этому причалу, в двенадцати метрах, бьют ряд свай. Бьют довольно быстро, сделали плот-катамаран с приспособлением для свай, и только за трос дергают.

Будет три рельса — два по краям ряжевого причала, третий — по сваям. По сваям будет ездить двухстоечная плоская опора, а по причалу — четырехстоечная. Такие опоры почти не делают, не рационально, но бревенчатая основа крана стабильностью не отличается, так что пусть будет.

Между двумя рельсами на причале будет еще два рельса нашей железной дороги, тут все логично, даже шпалы у них будут общие. Так что можно загонять корабль под мост крана и разгружать. Но нет, не проходит. Мачты мешают. У нас все суда, даже баржи, с мачтами. Век паруса все никак не хочет уходить, паровые машины все еще слабы и прожорливы.

Так что конструкция еще сложнее, грузовая тележка оснащена стрелой, направленной вдоль моста, в сторону, противоположной свайному рельсу. Из-за этого грузовая тележка длинная, чтобы обеспечить передачу грузового момента на рельс моста крана. Грузовой трос можно проложить двумя способами — вертикально вниз, для работы под мостом крана, и через стрелу, для работы со стороны консоли моста.

Теперь как этот механизм приводить. Двигать весь кран требуется довольно редко, для этого можно и волов запрячь. Свайную сторону к берегу можно канатом притянуть, а толкать обратно — вол там не пройдет. На дальнем конце рельса поставили блок, перекинули канат. Теперь можно тянуть и толкать волом с берега.

Грузовую тележку по монорельсу двигать довольно легко даже с грузом, рабочие веревками утянут. А вот поднимать груз довольно утомительно, так что начали делать электротельфер. Тоже амбициозная задача, тут не только электродвигатель и редуктор, но и около сотни метров гибкого, толстого, изолированного кабеля. Пока еще даже не приступали, надо с очисткой меди разобраться, нестабильный процесс. То хорошо очищается, то плохо, шаманство какое-то.

Тут еще плановый отдел с вопросом. Скоро металлургический комбинат закончит номенклатуру проката для корвета. Дальше какую номенклатуру закладывать, для "Гефеста" или для корвета?

Вопрос интересный. Для экономики важней "Гефест", для войны — корвет. Но речник незаменим только для Воронежа, на угольной линии его сейчас "Спартак " заменяет. А одного корвета точно не хватит против осман.

Но. Сразу строить систершип, второй корвет нельзя. Наверняка вылезет куча ошибок, надо испытывать и дорабатывать. Верфь и меткомбинат будут простаивать. Хотя для второго корвета прокат пусть делают, кроме бронелиста. А в эллинге надо быстренько сделать что-то нужное, но не такое трудоемкое как "Гефест"

Собрали совет, связались с "Гефестом" и Воронежем. Пароход уже на подходе. Объяснил про планы, про деревни и закупов. Федору дали подробные инструкции, рассказали про цены. Серебра у них много, мы собирались с местными торговать. Надо будет еще ржи купить, там, за серебро совсем дешево получается. Да все можем купить, с нашими деньгами сплошной аутсорс можно устроить. Вот только в окрестностях Воронежа никто товаров и услуг не предоставляет. Надо идти в верховья. Ну хоть теперь у них лошади есть. Причем бесплатно, на свинец поменяли.

Планы кораблестроения долго обсуждали. Много чего хочется. И второй корвет, хотя первого еще нет, и исправленный вариант "Гефеста" нужен. Еще нужна баржа нормальная, а не эти мавны-пироги. Непонятно что делать с деревянным кораблестроением. Оставили мы четырех самых нужных корабелов, что шхуны строили. Но делать корабли из стали оказалось даже проще чем из дерева. Эти корабелы отбирают и сушат самый лучший лес на лесопилке в Мавролако. Набрали уже на несколько шхун, но строить деревянные суда больше шлюпа, большого смысла не вижу. Тут надо еще думать.

Но приоритетным выбрали другой проект. На перекопе проблема в отсутствии наблюдателя со связью на восточной стороне. Радиостанции только с паровиками, и по земле передвигаться не смогут. Значит корабль. Но там Сиваш с глубиной от полуметра до метра. Получается мелководный паровой катер. Но не маленький, тонн десять — минимум, лучше пятнадцать. Вот еще задачка!

Да еще металлургический комбинат производит прокат гораздо быстрее, чем металл расходуется на строительство корабля. Так что в план поставили прокат для катера, но там совсем мелочь — на два дня работы. Затем номенклатуру для корвета и речника. Для всего в общем. Для баржи непонятно что нужно, еще расчетов не делали. Для катера — прокат пять миллиметров, меньше нельзя, но тяжеловато получается.

Оружейники начали делать трёхдюймовки для корвета. Решили сделать одну без противооткатных устройств, попробовать. В Порт-Перекопе первое орудие уже пристреляли. Вот только пушки для перекрытия перешейка недостаточно. Надо что-то придумать еще.

Паровой трактор получился бестолковым, танк на его основе будет еще хуже. Надо возвращаться к гужевому транспорту. Бронировать колесницу недостаточно, надо еще и лошадей закрыть.

Сначала надо определиться — чем бронировать. На испытаниях себя очень хорошо показал такой композит: миллиметровый лист углеродистой стали, приклеенный к десятимиллиметровому листу фанеры. Даже при небольшом отклонении от нормали, бронебойный наконечник стрелы скользил и не втыкался. Вблизи, из хорошего лука, стрелы втыкались в такую броню, но только на один-два сантиметра. Но изготовление такого композита довольно трудоемко.

Поэтому решили вернуться к броне, что использовали для доспехов. Лист из малоуглеродистой стали, науглероживали с одной стороны до половины, потом термообработка. Печь для бронелистов у нас уже есть, тонкие листы науглероживать еще быстрее. При испытаниях такими же луком и стрелой, стрела входила чуть глубже — на всю глубину наконечника. Зато, изготовление такой брони очень технологично для нас.

Хочу сделать из этой брони параллелепипед без дна, на четырех колесах. Внутри будут лошадь и солдаты, сзади ворота, через них лошадь будет заходить внутрь. Внутри, с трех сторон, мостки — по ним будут ходить солдаты и стрелять через бойницы. Мостки на уровне осей, выше — два метра брони.

Стал считать вес — одна броня весит более четырехсот килограммов, а еще солдаты. Лошадь такое не потянет, надо две лошади. Ширина стала еще больше, вес растет. Что-то не сходится.

Зачем нам скорость! Все равно за конницей не угнаться. Надо вола запрячь, он тянет гораздо больше груза, но медленно. Хотя в девятнадцатом веке проводили замеры мощности, так у лошади мощность выше, чем у вола, за счет скорости. Но у вола выше тяговое усилие. Это как у бензинового двигателя выше удельная мощность и обороты, а у дизеля — выше крутящий момент. Но у упряжки понижающую передачу не включишь, чтобы тягу увеличить. Так что вол должен потянуть.

И кубик для вола будет чуть больше, чем для одной лошади — ширина два двадцать, длина — четыре, по периметру пространство для экипажа. Высоту борта уменьшили до одного метра восьмидесяти сантиметров. "В танкисты высоких не берем". Получается вес брони около пятисот килограмм, еще внутренний каркас из тонких досок, стальные сварные колеса как у трактора, но поменьше.

Вес большой, надо делать упругую подвеску хотя бы на задней оси, на нее основной вес приходится. Передняя подвеска управляемая, с трапецией и вертикальным румпелем как на первом тракторе. Этот румпель как раз по передней стенке ходит, рулит удобно. Можно даже зафиксировать в разных положениях — автопилот. А вот задней оси как таковой нет, там вол находится. Так что задняя подвеска независимая, на продольных рычагах.

Ну и поскольку колесо уже на рычаге, рессору ставить не обязательно. Рессора хороша тем, что еще исполняет роль направляющего элемента подвески, это кроме роли упругого элемента. А как чисто упругий элемент, она хуже цилиндрической пружины. В рессоре сталь работает на изгиб, а в цилиндрической спиральной пружине — на кручение. При одинаковой массе, энергоемкость кручения в четыре раза выше энергоемкости изгиба. Так что поставили пружины в заднюю подвеску. Подвеска получилась короткоходной, но то что она упругая — это уже большое достижение. Энергопоглащающих элементов подвески тоже нет. Как у Форда — "амортизаторами служат пассажиры".

Долго думал как назвать это сооружение. Танк — слишком амбициозно, да и орудия там точно не будет. Боевая машина пехоты — слишком длинно, да и не машина это. Броневик! То что надо.

Собрали пилотный броневик, борьба с лишним весом дала результаты, вес пустого — около восьмисот килограммов. К выбору волов тоже отнеслись серьезно. В крымских и донских степях разнообразие пород КРС даже больше, чем разнообразие лошадей. И волы, соответственно, довольно разные. Иной крепкий вол тянет почти столько же, сколько и пара мелких.

Еще применили небывалое новшество — хомут для вола. Тут все используют жесткое деревянное ярмо. Оно давит на грудь вола, пережимает кровеносные сосуда — тяга вола существенно уменьшается. Хомут же нагружает не только грудь, но и шею животного, нагрузка становится более равномерной.

Завели вола внутрь, застегнули хомут. С одним водителем вол бодро зашагал, будто это простая тележка. Даже рулить получается. Залезли еще шестеро солдат — по ровной дороге вол тянет хорошо, в гору уже не так бодро. Но у нас плацдарм на Перекопе ровный как стол, надо только в ямы не заезжать, разведать все заранее. Ну и семь человек экипажа — много, пятерых будет достаточно.

Сделали бойницы, по бокам по четыре штуки, спереди три, а сзади только две — вол мешает. Над бойницей стальной козырек, чтобы стрелы не залетали по баллистической траектории. Внутри — поворотные задвижки. Сделали крепление на стенках для оружия и полочки для всякого.

Залез внутрь сам, покататься. Интересное ощущение, будто едешь в будке старого грузовика — качает, все кругом поскрипывает, постукивает. Но вскоре ощущения поменялись. Оказывается, выхлоп этого "двигателя" довольно интенсивный, причем снизу коробка открытая, но амбре такой, что глаза режет. А солдаты нормально, будто ничего не замечают. Надо в крыше продумать вентиляцию, но так, чтобы стрелы не залетали. Да и жарко, как в танке.

Вооружение такое: на пять членов экипажа — пять карабинов и четыре винтовки. Тактика такая: на расстоянии 100–600 метров стрельбой из винтовок наносить максимальный урон врагу. Если враг приблизился ближе ста метров, переходить на карабины и интенсивно отстреливаться. Топор и копье легко пробивает броню, вплотную врагов не подпускать. Поэтому карабинов пять, будет отстреливаться и водитель тоже. Патронов надо много.

Покрасил броневик! Сделали масляную краску на "зеленке", добавили немного сурика. Получился нормальный "военный" цвет. Но большого смысла в маскировочной расцветке нет, с расстояния стрельбы из лука, броневик прекрасно видно хоть зеленый, хоть оранжевый.

Вол к стрельбе над ухом привык быстро. С ними проще, чем с лошадьми. Да и внутри не так громко, выстрел происходит снаружи. Тренируются стрелять на ходу. Если ехать по ровной степи, то качает плавно, можно попасть в ростовую на двести метров. Если остановиться, то условия для стрельбы идеальные — сидя с упора. Сильнее потряхивает если заехать в ямку передним колесом, на передней оси нет упругой подвески. Внутри лавочки соорудили. Еще сделали справа от бойниц крепления для мешков с обручами, чтобы гильзы вниз не падали. Хорошенько испытаем броневик и будем делать небольшую серию. Делать их довольно просто для нашей промышленности. Можем сделать хоть полсотни, но надо ли. Это не супероружие. Даже приличная аркебуза пробьет броню. Пушка картечью — вдребезги. Если попадет.

И мужики еще придумали транспортный режим. Снаружи запрячь пару волов, возницу посадить сверху. Внутрь добавить несколько досок, и можно перевозить два отделения солдат. Бронетранспортёр. Если засада, то под угрозой только волы и возница. Если пушек нет.

"Гефест " добрался до Воронежа, полночи переписывались, планировали. С парохода выгрузят все лишнее, и пойдут вверх по Дону, со стругом на буксире. Пройдут так сколько смогут, потом струг пойдет на веслах. Для этого берут с собой восемнадцать греков, плотники на время станут гребцами. Еще едет одно отделение солдат, как бы охрана консула Федора. Лоцманом идет рыбак с сыном, которых из полона освободили. Они из Донкова, деревня ближе чем Рыбали.

Остальные греки будут усиленно строить избы, надо иметь резерв жилья. Теперь есть кони, и пригодились две стальные грузовые двуколки. В каждую запрягли по паре лошадей, снизу привязывают бревно — довольно легко идет. Вот плуг не пригодился пока. Немного раннеспелой картошки уже посадили под лопату сразу как приехали, но это для пробы. Яровую рожь сеять уже поздно, озимую — рано. Много сеять тоже не планируем, для эксперимента только.

Собрали пилораму, начали доски пилить. Опять сырые, но с новыми городами всегда так. Кровельного железа и гвоздей привезли много.

Дон выше Воронежа заметно мельче. "Гефест" разгрузили, откачали часть балласта, чтобы винты только-только под водой были. На носу поставили двух наблюдателей с шестами — глубину мерить. Штурман пытается все мели и глубины записать, и про навигацию не забывает.

На второй день мели стали чаще, а к вечеру пришли на одну стрелку, так там мели кругом, только протока узкая. Тут наш лоцман взял слово.

— Так прямо — это не на Донков, это Сосна-река. Там волок сосновский, но то Литва уже. Дон — это сюда.

— Да он совсем мелкий! Это что, не Сосна в Дон впадает, а Дон в Сосну?

— Так оно есть.

Пароход не пройдет дальше. Струг на веслах пойдет. Но то завтра уже, ночевать будем. Сейчас только "Гефест " развернем.

Промерили все мели, стругу тоже не особо развернуться, затолкали его в русло Дона, чтобы не мешался. Спустили ял и осторожно развернули пароход, мели кругом. Ночью связались с Адлером, доложились. Штурман измерил координаты, тоже передал.

Утром распрощались — одним на юг, другим на север. Струг на веслах — это не машина везет. И плотники — это не гребцы, хоть и крепкие мужики. До Донкова четыре дня шли, хоть там и сотни верст нет. Часто отдыхали. Уже и с солдатами менялись, но тяжело с непривычки.

Рыбак с нетерпением ожидал, когда увидит свою деревню, а пацан прям подпрыгивал. И вот Федор впервые увидел русскую деревню, пройдя полторы тысячи верст от Таны. Четыре года путешествий и приключений. Из холопа в консулы. А глянул на деревню — будто и не было ни Командора, ни Таврии. Померещилось все. А он все тот же холоп. Передернулся, сгоняя видение. Прошлое то.

Деревня показалась большой, после безлюдья Дона — под сотню дворов. На берегу десяток лодок.

— Рыбаки у вас тут все что-ли?

— Не, и жито сеем. И охотники мех промышляют. Всяко живем. Но рыбка-то, да. Завсегда прокормит.

На берегу уже толпиться народ, но не очень близко — в струге люди не знакомые. Но пацан не дождался берега и спрыгнул в реку. А там по пояс, и он быстро выскочил на берег, побежал, зовя мать. Народ осмелел, зашумел. Вроде как не вороги.

А когда пацан рассказал всем, как их из татарского полона спасли грозные воины, да всех татар побили, благодарных зрителей проняло — те смотрели на пришельцев с выпученными глазами. А жена и дочка рыбака бухнулись в ноги Федору, только сошедшему на берег. Федя оробел от потока благодарностей с завываниями. Но опомнился, сделал серьезный вид и важно кивнул в ответ. Сбиваясь, начал говорить, но тут его язык вдруг переключился, и он заговорил на том русском языке, на котором говорил пять лет назад в Рязанском княжестве.

Люди выпучили глаза еще сильнее — "Грек, а говорит по-нашенски!" Он что-то говорил про Воронеж, про людей и торговлю. Но люди поняли главное — эти грозные греки никого холопить не будут, а даже деньги и работу предлагают. Тут Федя сообразил правильно, достал из сумы горсть красивых лир, погремел ими, и сказал: "Накормите нас". А про Воронеж пацан с отцом расскажут лучше него. Еще со струга вынесли мешок пшеничной муки и отдали жене рыбака — "Белого испеките!"

В тот вечер греческая делегация только ела и пила. Из пития был только квас, но и так неплохо пошло с разными видами рыбы. Хотя стол разносолами не блистал, но путешественнику поесть и такой еды — в радость.

Еще, на радость пацанам, один из солдат продемонстрировал, как карабин стреляет. Об этом тоже Командор говорил. Солдат сделал несколько выстрелов подряд по поленьям, пацаны бурно обсудили дырки в дереве. Взрослые притихли. Но Федор высказался, что пришлые — люди хорошие, добрые. Никому зла не желают, если… Ну сами знаете. Лоцман это горячо поддержал — "вот татары напали, так их всех — смертным боем. А нас из полона вызволили, накормили, в бане мылом помыли. Даже лекарь здоровье проверял!"

Наутро пошли деловые разговоры. Первым пришел лоцман-рыбак: "А бывает такое — работать рыбаком в Воронеже?" И дыхание затаил. Про чудные порядки в Воронеже он уже много узнал. Федя: " Да запросто, много рыбы лови, и тебе триста денег за год. А жена будет готовить на много людей, за то ей двести денег за год. Я ваши платы знаю. Жить пока в общей избе, но скоро отдельную поставим." Лоцман вспомнил, что надо дышать, и пошел собираться.

Потом пошли гребцы, их тоже легко наняли. Федор платил щедро, как говорил Командор — "выше рынка". Назавтра решили идти в Рыбали, а семья лоцмана пока собирается, пойдут на Воронеж вместе.

С такой командой — гребцы плюс плотники, до деревень долетели почти со скоростью парохода. Две деревни рядом — меньше версты между ними, епифанская деревня ниже по течению. Около нее река еще проходная, а к Рыбалям струг протискивался, чиркая килем о дно. У епифанской даже не остановились — поместная деревня, без приглашения не надо.

В Рыбалях первыми сошли нанятые гребцы, чтобы народ не пугать. "Донковцы привезли кого-то. О! Греки! Вот они какие!" Люди все подходят и подходят. А деревня большая, больше Донкова. Когда люди немного поутихли, Федор выступил с речью. Повторил недавнее выступление, но уже ловчее и подробнее, опыт сказывается. Сразу немного рассказал и про далекую Таврию, и про Командора, и про Воронеж. Что Таврия, это такое русское княжество, но кроме русских там много разных живет: и греки, и армяне, и черкесы.

Люди слушали-слушали, и вынесли вердикт: "Русские греки". Федор махнул рукой. Ладно, пусть так будет.

— А, ну и главного не сказал. Мы пришли зерна купить. Говорят, рожь у вас народилась. Да не просто купить, а за серебро — и погремел горстью монет. Про это Командор тоже инструктировал.

— Так у нас жито мало. Эта у Епифана надо покупать.

— И у Епифана купим. А еще торг у нас будет, в Воронеже. Товары из Таны будут. Скоро соли много привезем, дешевой. Уклад хороший будет. Лопаты у нас вот такие — взял из рук солдата штампованную лопату и поднял над головой.

— Еще работников берем, всяких. Вот плотники — триста денег на год. Избы рубить, башни, частокол. Крепость строим.

— А пока несите еды — и показал монету.

Люди зашумели, засуетились. Несколько баб побежало по избам, снедь нести. Решили прямо на берегу расположиться, костер стали разжигать.

Федор дал сигнал сержанту, и тот приветливо стал объяснять пацанам про карабин. Затем всем объявил, что сейчас будет громко стрелять, не пугайтесь. Принесли поленья, постреляли, поудивлялись. Мужики посмотрели, представили такие дырки не в дереве, и стали серьезнее. Федор снова: "Мы мирные люди, но наш…" Несколько человек побежало в соседнюю деревню.

Часа через полтора появились всадники. Люди зашушукали — "Епифан" Солдаты выстроили "коробочку" вокруг Федора. Епифан — крепкий мужик, богатырь, можно сказать, как его только конь везет.

— Кто таковы будете?

Сержант выступил вперед:

— Консул Феодор Воронежский, наместник князя, по-вашему.

Епифан тихо охнул и слез с коня.

— Поместный боярин Епифан. Вы тут в Резанском княжестве.

— Мы пришли с миром. Хотим хлеба купить. Жито.

— И может струг кто продает, тоже надо — вышел вперед Федор. Форма синяя, с желтыми шевронами, сапоги черные. Ремень, кобура с револьвером. Весь такой из себя консул.

Епифан хоть и был боярином, а не купцом, зарабатывать серебро умел. Федор раньше много занимался закупками для Чернореченска, так что торговаться тоже был не промах. Акцент торга сместился с зерна на струг, затем торг перешел в беседу и рассказы про Таврию. Люди вынесли лавки. На козлы положили доски — получились столы.

Из епифановской деревни привезли еще снеди и жбан хмельного. Федор посчитал на пальцах дни, махнул рукой — давно, черных баллов много не будет, и взялся за кубок. По случаю хмельного, торговлю отложили на утро.

Епифан заявился с утра пораньше, и Федору, несмотря на тяжесть в голове, пришлось идти осматривать струг. Потом еще торговались за серебро. Епифан хотел брать красивые лиры по весу, по семнадцать денег за монету, хотя купцы давно рассказали, что стоит новая лира все двадцать, серебро там хорошее. На что Федор достал из другого мешка резану — если на вес, то бери эту. Епифан взял и то и другое, но новые — по двадцать. Ударили по рукам.

Зерна было мало, купили только семьдесят пудов. Но Епифан уже собирал обоз в Тулу, докупить себе и послать потом в Воронеж, потому как Федор купил рожь по семь денег за пуд, а в Туле можно купить по четыре, или четыре с половиной. А для Федора даже эта цена была очень низкой, в Таврии пшеница стоила от лиры и пяти сольдо до полутора лир за пуд, в зависимости от урожая. А это от двадцати пяти до тридцати денег, пусть даже рожь в полтора раза дешевле будет. Епифан ушел с деньгами к себе, в деревню.

Епифан ушел, а к Федору целая очередь просителей.

— А правда, что плотникам по триста денег в год дают?

— Правда.

— А зимой что делать?

— Зимой лес заготавливать, зимний лес самый лучший.

— То верно. Бери меня в закуп на год. И меня. И я.

Это епифановские закупы. Вроде зачем из закупа в закуп. Но у Епифана они в долгу за 150–200 денег, они их сейчас отдадут ему, а через год будут с прибылью. А есть такие, у кого долг в сто денег.

— А Епифан не осерчает на вас, что уходите?

— Так он на нас все кричит что зря хлеб едим. Работы мало у него сейчас. Избы все построили, жито посеяли, лес летом не рубят. А до страды он себе еще закупов или холопов возьмет, а может и так справится.

— Ну это хорошо. А вы все плотники?

— Ну избы рубить все умеем, а так еще землю орать можем.

— А печники есть?

— Я печник.

— А я гончар.

— Тоже пойдет.

Двадцать восемь мужиков, большинство с семьями. Триста денег — звучит солидно, но это всего пятнадцать новых лир — а за это мужик целый год работать будет. Четыреста двадцать лир на такую толпу народа!

Следующая толпа еще больше. Это семьи гребцов, что остались работать в Таврии. Но только те семью, где гребцом был муж — глава семьи. Таких было тридцать четыре семьи. Там где ушел сын, семья особо не волновалась. Получили они весточку через купцов и теперь спрашивают — что дальше.

— Седмицы через три или четыре в Воронеж придет пароход… большой струг, он вас отвезет к вашим мужьям. Сейчас вас взять не могу, места в стругах мало. Да и жить вам там негде пока. Но в скорости пришлем струги за вами, чтобы к приходу парохода вы были готовы.

Процедура выкупа закупов длилась два дня, потом еще день собирались. Струги пришлось вести полупустыми до епифанской деревни и грузиться там. Но даже там перегруженные струги слегка цепляли дно. Еле дошли до условно глубоких мест. Надо еще дойти до Донкова, там сойдут шестнадцать гребцов, но сядет семья лоцмана, станет полегче.

А в Донкове сюрприз — кроме семьи уже нанятого рыбака, в Воронеж хотят еще шесть семей. Хоть рыбаками хоть плотниками. Сказок наслушались. А места нет. Решили их пока не брать, но сразу высылать струг обратно. Наутро отчалили.

Идти по течению хорошо, хочешь — греби, хочешь — само плывет. Не спеша добрались до Воронежа. Целый день была суматоха — выгружались, мылись в бане, и то все не успели, ужинали. Объясняли про порядки в Воронеже. Жилья на всех не хватило, баб и детей поселили в избах, мужиков — пока в шалашах. Быстрее построят дома.

С утра принялись за работу. Большая бригада под охраной солдат переправилась через реку, начали валить лес, разделывать на бревна, посылать плоты. Плотники строят избы-пятистенки, но двух размеров, бревна тоже разной длины идут. Небольшие избы — для одной семьи, большие — общежития для одиноких. Будем строить печи с трубами, чтобы топились по белому. Дым и сажа в доме не нужны. Печник и гончар пошли искать хорошую глину.

Еще во всех избах будет пол из пиленых досок, лесопилка уже давно работает. Так что не избы будут, а хоромы. Увеличили количество туалетов. Сделали как в Чернореченске еще делали — яма заполняется, туалет переставляют на новую яму. Старую присыпают золой (извести нет), покрывают дерном. Еще и горбылем сверху, чтобы сильными дождями не вымывало. Так что и селитра и гигиена. Размер ям прикидывали так, чтобы более недели открытыми не стояли. Отправили один струг в верховья. Налаживаются дела в Воронеже.

В Шахтинске же сейчас кипит работа — приехало много новичков, и их надо занять делом. Я же почти всех семейных забрал в Адлер, а на их место набрал греков-беженцев, уголь же кому-то надо добывать. А тут сообщение от болгарина Стояна — от осман сбежало в Молдавию целое поселение, они были батраками у османского землевладельца, который обращался с ними как с рабами. Не выпускал со своей земли, запрещал жениться. Не выдержав жестокого обращения, мужики перебили охрану, и по Дунаю, благо он недалеко, добрались в Молдавию.

Но Стоян озадачен, это не парни, годные в армию, а простые мужики, в основном крестьяне. А ведь у нас со Стояном договор и оплата. Решил, что зачту этих мужиков за полцены и половину лимита. Болгарин обрадовался, так как в Таврию решились отправиться сорок три человека.

Но без проверки я теперь никого не беру, и всех болгар отправил в Шахтинск, с пересадкой в Тане. Так что Шахтинск у меня — трудовой фильтрационный лагерь, в хорошем смысле. Все работают за деньги, добровольно. И из них мы отфильтровываем хороших и лояльных работников.

С углем там такая ситуация — небольшая поверхностная жила, которую мы обнаружили в овраге, уже на исходе, надо разрабатывать основную жилу. Другой пласт довольно мощный, более полутора метров толщиной, но начинается на глубине полтора-два метра, и поодаль от реки. Эту шахту уже несколько месяцев потихоньку обустраивают, сделали наклонный ход, стены укрепили лесом, привезли рельсы и вагонетки. Но естественная проблема — грунтовые воды.

Я эту проблему предвидел давно, сделали водяной насос из бронзы, карданную передачу, редуктор. Приехал механик. И сели они бригадиром и консулом думать, как это все строить. Я даже примерный эскиз нарисовал и передал.

Насос должен приводиться от локомобиля, как и пилорама и радиостанция. Но одно другому мешает. Смотрят они, а почти полторы сотни мужиков с кирками и лопатами, можно сказать — бездельничают. Накопать сотню тонн угля в неделю для такой толпы — плевое дело.

Так, а нижняя точка угольного горизонта — на глубине около трех метров. До реки по прямой — около шестидесяти метров. Берег в этом месте высокий, метров двенадцать. При уклоне даже в два процента бюджета перепада высот хватает с запасом. Решили рыть канаву для отвода воды из шахты в реку. Но там глубина местами превышает четыре метра — может тоннель? Сделаем тоннель, но полуоткрытым способом.

От шахты прокопали участок метров пять. Собрали из тонкомера, досок и горбыля участок тоннеля, так, чтобы по нему ходить можно было. На полу тоннеля желоб из досок для воды. А теперь копают следующий участок тоннеля, но землю кидают не наверх, а на деревянные перекрытия тоннеля — большая экономия сил. Чтобы меньше перекидывать земли, участки уменьшили до трех метров.

Тоннель прокопали очень быстро, людей много — часто менялись. Прямой тоннель, с деревянной облицовкой, почти метро. Но с двух сторон сделали крепкие двери, а то получается подземный ход под городской стеной. Открыли перегородку — слили воду со дна шахты. Насос не нужен! Ну это шахта неглубокая, повезло. Начали ставить шпалы и рельсы, вырубать уголь, ставить крепь.

Теперь в Шахтинске настоящая шахта.

Мастер по бездымному пороху смог подобрать размер гранул и навеску для 65-мм орудия. Для этого пришлось увеличивать навеску черного пороха в капсюльной втулке и саму втулку для стабильного воспламенения бездымного пороха. Порох стал занимать две трети гильзы, а по массе почти в два раза легче.

Теперь надо делать порох для 76-мм орудия. Но единственное действующее орудие в Порт-Перекопе, второе почти сделали, но еще не нарезали патронник. Это я в раздумьях. Под дымный порох сделали очень большую гильзу — 480 мм. Она не очень хороша в производстве, и для бездымного хорошо бы уменьшить длину. Но насколько уменьшать? Хотели это испытать на первой пушке, но на Перекоп далеко ездить. Решил довериться опыту предков, и назначил длину гильзы в 380 мм. Если будет мало — расточить патронник в длину несложно, а если много… Посмотрим.

Тут электронщики пристали — мучаемся, говорят, делаем лампы накаливания, а игнитрон сам светится, причем гораздо дольше лампочек. Правда слабо, и свет голубоватый. Собрал всех, имеющих отношение к науке, прочитал лекцию про электромагнитное излучение и его различную частоту. То, что свет и радиоволны одно и то же явление, но отличается частотой, как звук разной высоты — поразило всех до глубины души.

Так я еще добавил. Если подумать — то цвета не существуют. Нет, световое излучение имеет разную частоту, и оно по-разному воздействует на колбочки в глазу. Но мы же про звук так не говорим — зеленый звук, красный тон. Через зрительный канал идет очень большой поток информации, человеческий глаз научился распознавать свет разной частоты. Но чтобы эту информацию можно было удобно использовать сознанию, чтобы справляться с таким объемом информации, мозг применяет кодировку — цвет. Заменяет частоту видимого электромагнитного излучения условным понятием — цветом.

Люди в зале притихли. Одни ничего не поняли из сказанного, другие задумались над тем, что поняли. Сделал перерыв, потом продолжил уже конкретнее. Рассказал про ультрафиолет и его особенности и опасности. Рассказал про фотолюминофоры. Дальше занимался только с электронщиками и химиками.

Есть очень простой, и вместе с тем сложный люминофор — сульфид цинка. Точнее — целая группа люминофоров на его основе. Простой, всего два элемента, но дьявол в деталях. Его эффективность, цвет и другие свойства сильно зависит от чистоты вещества и от примесей. Причем количество примесей исчисляется сотыми и тысячными долями процента.

Сделали ультрафиолетовую лампу — в фанерную коробку поместили бракованный игнитрон с одним отгоревшим электродом, он только и годится на газоразрядную лампу. Вместо нижней стенки — выдвижное стекло. На него насыпаем тестируемый люминофор, чтобы не мучиться с фиксацией. Тут еще не забыть учесть, что простое стекло хорошо пропускает только мягкий ультрафиолет, а жесткий — почти не пропускает. Первый опыт ничего не дал, можно было с тем же успехом песка на стекло насыпать. Стали разравнивать порошок — что-то мелькнуло. Несколько крупинок светились зеленоватым светом. Вот видите! Дальше сами.

Но через несколько дней Антип сбежал оттуда: " Это невозможно! Повторяю процесс в точности — а результат каждый раз разный! Это не химия, это алхимия какая-то!"

Занялся проектированием парового катера, для Сиваша нужен водомет, иначе никак. Еще ни разу не делали, надо будет экспериментировать. Но проблема не только в этом. Котло-машинные установки довольно тяжелые, причем самую маленькую КМУ от локомобиля ставить нельзя, слишком слабая. Поставлю двухцилиндровую машину двойного действия как на "Архимеде", только меньше. Эти машины у нас хорошо отработаны, работают довольно эффективно. Уменьшив размеры и вес поршней и шатунов, удалось значительно увеличить обороты машины. Это, в свою очередь, важно для уменьшения размеров винта водомета. Который ограничен осадкой катера. Еще и котел пришлось дорабатывать, чтобы вес снизить.

Можно даже было сделать паровой водомет без машины, но мне паровая машина нужна для работы передатчика, да и от котла никуда не деться.

Собрали машину с котлом на стенде, погоняли. Около 40–50 лошадиных сил дает, а весит две с половиной тонны. Для парохода неплохо, но для катера вес великоват. Деваться некуда, чтобы увеличить удельную мощность надо давление еще больше поднимать, а это очень опасно. Буду работать с этим вариантом.

Тут еще ограничение по осадке — полметра. И проблема масштабного эффекта — чем меньше корабль, тем больше доля веса корпуса в его водоизмещении. Меньше грузоподъемность. Особенно это чувствуется у стальных корпусов. Алюминиевый и пластиковый корпуса мне не грозят, фанерный тоже не стоит — кочегарка на борту. И толщину борта меньше пяти миллиметров делать не стоит. А то выйдет как с минным катером "Чесма", сделанным из тонких медных листов. Его борт проминался при малейшем воздействии, а поднимали его на борт парохода за котел, и подводя под киль дополнительную балку.

В результате у проекта быстро растут длина и ширина, немаленький катер получается. Большая длина с другой стороны даже хорошо, ходкость повысится. В первом приближении получается пятнадцать метров длины и три метра ширины. Этакая широкая плоскодонка. Получается что только вес корпуса в четыре тонны, а еще машина, экипаж, запасы, водомет, передатчик. Тонн на восемь набирается, солидный такой катер. Длину и ширину особо не уменьшить — осадка увеличится. Проектируем пока такой.

Причем проектировать надо быстрее, оказывается, что корвет в эллинг еле помещается. Форштевень в кран-балку упирается, поэтому надстройки в эллинге варить не получается, только палубу сможем. А это значит, что скоро корпус корвета будут спускать на воду, и доваривать у достроечной стенки. Обшивку на корме еще варят, а на носу уже варят палубу и красят борт.

С краской получилось так: хотели получить олифу-оксоль, термообработанная смесь льняного или конопляного масла с другими растительными маслами и сиккативом. Но самым лучшим сиккативом у нас оказался свинцовый сурик, и он же пигмент, так что получается сразу краска. Подошло масло из виноградных косточек, оно недорогое и лучше других полимеризуется, не считая льняного и конопляного масла. Так что для наружной окраски борта у нас много коричневой масляной краски.

Винт изменяемого шага получился, уже поставили на место и вал, и гребной винт. Над винтом колодец из трюма с крышкой, винт двухлопастной. Такой винт даже имеет больший КПД чем трех- или четырехлопастной винт, но имеет больший диаметр.

Из машинного отделения надо провернуть гребной вал так, чтобы лопасти стояли вертикально. Из колодца длинным торцевым ключом ослабляют специальные болты, они остаются в гнездах, не выпадут. Специальной рукояткой лопасть проворачивают, выставляя нужный шаг винта, болты затягивают обратно. Вал проворачивают на 180 градусов, и повторяют операцию с другой лопастью.

Движитель получился уникальным не только из-за конструкции с поворотными лопастями, он просто был непривычно большим. Гребной вал диаметром сто тридцать миллиметров напоминает орудийный ствол, а двухлопастный винт размахом в полтора метра — пропеллер самолета. Корвет — очередной рекорд металлоемкости, уже более ста тонн проката потратили, а это только корпус без надстроек, мачт, машин и орудий.

Это что получается — корвет скоро спустят на воду, а катер сварят за несколько дней. Там дольше раскраивать металл. Ну еще краска сохнуть будет. За это время даже надстройки на корвете не доделают. Верфь простаивать будет. Придется делать систершип "Гефеста". Тоже неплохо, тем более, я все доработки уже продумал.

Ну изменить форму кормы и поставить правильно мачты это уже всем понятно. Надо упростить расположение переборок в кочегарках и машинном отделении. И не делать его "река-море", понизить борт, уменьшить толщину обшивки, точнее расположить винты относительно ватерлинии. Будет речной пароход, зато легче и быстрее. По Азовскому морю ходить тоже будет, а вот до Адлера только в тихую погоду. Ну к каботажу нам не привыкать.

Внес изменения в чертежи, можно отдавать на завод, пусть делают заготовки.

На заводе увлеклись электромоторами, приходится их притормаживать, чистой меди не хватает. Но электродвигатель на станке горизонтального сверления дал хорошие результаты. Стабильная скорость вращения увеличила производительность сверления винтовочных стволов, и резко уменьшила количество брака. Производство винтовок перестало сбоить отсутствием стволов, и вскоре мы поставили в войска сотую винтовку. А то я уже думал возобновлять производство карабинов, так как у нас сейчас в армии более двухсот солдат не имеют огнестрельного оружия. Из-за этого и набор в армию идет потихоньку. Ну зато ассимиляция солдат проходит устойчиво.

А по меди вот что выяснили: электротехники померили удельное сопротивление нашей чистой меди, и оно оказалось сильно выше справочного. Мы же медь очищаем добавляя в расплав небольшое количество селитры, которая окисляет и выводит в шлак примеси свинца и висмута. Свинец и висмут — "убийцы" пластичности меди, и качество очистки мы оценивали именно по пластичности меди после процесса. Но при этом не учитывали, что в меди остаются другие примеси — та же селитра, кислород или натрий с калием. А я думал, почему наши генераторы так греются, из-за этого их приходится делать очень большими. Так что нужна электролитическая очистка меди, серебро мы уже так очищаем. Но процессы там отличаются.

Оторвал Антипа от анилина, тем более, у него там застой, ничего нового получить не может, а мовеин и другие красители прекрасно производят и без его участия. Загрузил его электрохимическим рядом активности металлов, перечитали с ним все про электролиз. Запустили рафинирование меди через сульфат на медный катод. В электролитических процессах у нас опыт уже большой, подобрали режим и получили первую партию катодной меди. Переплавили, измерили — не идеально, но гораздо лучше чем медь, очищенная селитрой. Теперь всю электротехнику надо делать из этой меди, начали делать электролизную ванну побольше.

У нас еще при очистке серебра остается два остатка — шлам, и электролит, насыщенный нитратами серебра и меди. Электролит мы осадили отдельно большой плотностью тока, получили медно-серебряный катод. Пойдет для корректировки монетного сплава. Шлам аккуратно отстояли от грязи, в тяжелой части осталась серебряная пыль. Это из-за слишком большого анодного тока часть серебра не образует нитрат, а отрывается в виде частичек, и осаждается под анодом. Получается "жидкое серебро" — суспензия частиц. Хотел просто отдать в переплавку, но что-то цвет суспензии не понравился. То есть наоборот, заинтересовал. Налил концентрированной азотной кислоты — растворил серебро. Точно — остались мельчайшие частицы золота. Немного, но пусть будет. Видимо часть золота в шлам все-таки ушло, тут нужна другая химия. Тот шлам не выбросил, будем извлекать.

Интересно, в серебре есть свинец. А в свинце серебро есть? Свинца у нас много, несколько тонн. Прогонять его весь через электролиз — нереально. Купелирование можно попробовать, ну уж очень трудоемко и затратно. Надо еще эти пористые тигли.

А у меня же есть цинк! А серебро в цинке растворяется гораздо лучше, чем в свинце, при этом цинк в свинце почти не растворяется.

Расплавили для пробы несколько килограммов свинца, добавили цинка, нагрели до пятисот градусов, чтобы все хорошо расплавилось, тщательно перемешали расплав. Стали медленно охлаждать. Сверху застыла корка мелких кристаллов, под ней жидкий свинец. Сняли эту корку, в нее перешел весь цинк и часть свинца. И серебро, если оно там есть. Ну отделять цинк кипячением мы умеем, у нас даже установка есть.

Выпарили цинк — вот он чистый, на выходе, можно снова использовать. Остаток похож на свинец. Вот теперь можно попробовать купелирование, тут уже свинца раз в шесть меньше.

С купелированием долго провозились. Надо сделать "губку" из жженой кости для впитывания оксида свинца, точно нагревать тигель со сплавом, выдерживать температуру "губки", правильно дуть воздухом на поверхность расплава. Процесс совсем не экологичный. Потом весь этот окисленный свинец на восстановление коксом.

Наконец металл в тигле радужно заблестел. Это не свинец с примесями серебра, а серебро с примесями свинца. Теперь электрохимическое рафинирование, но в отдельном горшке, надо все точно измерить.

Переплавили электрод — вот оно, серебро из свинца! Подсчитали — 1,4 процента серебра в исходном свинце. Нормально, даже бизнес вырисовывается. Вот только не нравится выжигание пятнадцати процентов свинца, тут надо тоньше, не надо тащить лишний свинец в триметаллический сплав. И температуру точнее выдерживать.

Начали эксперименты. Бросали небольшие порции цинка, плавили, снимали пену и измеряли ее состав. Получается оптимальный алгоритм такой: в первичный свинец бросаем четыре процента цинка, нагреваем до 50 °C и тщательно перемешиваем. При охлаждении до 40 °C появляется пена, застывающая коркой. Эта цинково-серебряная корка уже содержит около 80 процентов всего серебра из свинца, и почти не содержит свинца. Затем еще раз нагреваем и добавляем цинк. Но теперь охлаждаем до 32 °C. В этой корке остаток серебра и много свинца помимо цинка.

Первую корку кипятим в стальной реторте, отгоняем цинк. Остаток серебра довольно чистый, свинца совсем мало — на электрохимическое рафинирование. Вторая корка содержит свинец, цинк и немного серебра. Перерабатывать этот сплав не хочется. Берем следующую партию первичного свинца и кидаем эту корку туда — процесс повторяется — получаем корку с высоким содержанием серебра. Обходимся совсем без купелирования! И расход электричества небольшой.

Рафинирование проводим в отдельном электролизере, там много свинца в электролит переходит. Получается густой раствор нитрата свинца, ценные элементы, выкидывать нельзя. Еще один… электролизер. Что-то мы от самогонных аппаратов отошли. Угольные электроды, и на одном из них откладывается свинец. В горшке остается раствор азотной кислоты — идет на рафинирование серебра. Почти безотходное производство, цинк только немного угорает, испаряется. Но еще копится тяжелый шлам, надо будет из него золото извлекать. Хотя золото сейчас не особо дорогое, серебро даст гораздо больше дохода за счет гораздо большей доли.

Свой свинец уже перегоняем, одного из рабочих закрепили за процессом. Коллектив химиков пополнил новым учеником. Чтобы не путать свинец первичный и очищенный, ставим клеймо "Ч". Если его еще очистить зонной плавкой, то получается "ХЧ"- химически чистый, для аккумуляторов.

Вот это уже бизнес. В пуде свинца серебра на семнадцать лир, а стоит этот пуд четыре с половиной, а если у черкесов в Копе брать, то меньше четырех выходит. Причем скупать себе свинец не обязательно, можно продавать обратно очищенный с нулевой наценкой.

Но тут есть риск купить свой же, очищенный. Рынок он такой. Придется вводить монополию, можно неявную. Немного повысил закупочную цену на свинцовую руду, а очищенный свинец выставил немного ниже рынка. Заслал приказчика к кубанским черкесам, те поняли, что теперь выгодней возить руду, чем выплавлять свинец. Предложил им идею строить в Карачаевске плоты, и сплавлять руду на них, будут пробовать. Подарил им много стальных скоб, бревна скреплять.

Через подставных лиц скупил постепенно весь чужой свинец на рынке, увеличивая предложение очищенного. Тысяча триста пудов первичного свинца, почти шесть тысяч лир потратил. Но в нем около трехсот килограммов серебра, оно уже потекло тонкой струйкой красивых лир в казну. И эти затраты я постепенно верну, продавая чистый свинец по той же цене. Надо еще этот свинец вывести на средиземноморские рынки по невысокой цене, чтобы никто кроме нас экспортом свинца не занимался. В Мавролако и других крупных городах можно открыть отдельные лавки со свинцом, чтобы максимально закрыть рынок.

Купцы черкесы спешно поехали домой, в горы, кто быстрее руду привезет. А нам надо строить новую установку для перегонки цинка, раза в четыре больше прежней. И расположить ее подальше, пары свинца и цинка воздух тоже не озонируют.

Любуясь новыми лирами из шиллингового серебра, перечитал отчет Федора из Воронежа. Получается, что одна новая лира равна по курсу двадцати деньгам, то есть деньга равна одному сольдо. Но вес у них разный, деньга весит 0,78 грамм "простого" серебра, а сольдо — 0,65 шиллингового.

Корвет в эллинге строить дальше нельзя — по высоте не помещается. Из всех палубных надстроек влезла только кормовая башня главного калибра, слип наклонный, и нос заметно выше кормы стоит. Корпус снаружи и частично внутри уже покрасили в наш традиционный коричневый цвет свинцового сурика. Я никому не говорю что это цвет краски для полов. Внутри такой же железный сурик, в грузовых помещениях — угольный лак.

Думал, считать это спуском корабля на воду, или нет? Все-таки решил — считать, иначе какой тогда будет другой момент. Тогда нужно название. Корвет тянет на флагмана нашего флота, вряд ли построим что-то более мощное в ближайшее время. И название нужно могучее. Продолжая греческую мифологию, получается что это "Зевс". Громы будет метать, трехдюймового калибра. Потратил немного цинка на белила, сделали белую масляную краску. На коричневом фоне только белые буквы видно нормально.

Краска высохла, можно спускать на воду. Якорные цепи разложили, на винте поставили шаг "бесконечность", как для движения под парусами, чтобы меньше был удар об воду при спуске. Устроили праздник. Чествовали и корабелов, и металлургов, и всех других причастных.

Когда разбивали кувшин с вином о борт, люди шутя спросили: начислять ли "Зевсу" черные баллы за вино? Только мне показалось, что не совсем шутя. Система гражданского статуса хорошо въелась в сознание людей. " Рюмочная" почти пустует, многие туда совсем не заходят, даже близко не подходят. А те кто выпивает, ходят не чаще, чем раз в два месяца.

И положительное стимулирование стало сильно влиять на поведение людей. В Адлере на улицах чистота, все дороги ровные, отсыпаны гравием и шлаком, везде порядок. Все стараются одеваться красиво, даже рабочую одежду часто стирают, благо уже работает несколько прачечных со стиральными машинами.

Но один момент изменения менталитета немного неоднозначный — повысился уровень доносительства друг на друга. С точки зрения порядка это хорошо, но как-то не по-русски. Единственно, доносят не командору или полиции, а в Гражданские комиссии, которые имеют право на внесение черных и белых баллов. Эти комиссии выборные, пользуются большим доверием у людей. Я только в ручном режиме немного притормаживаю рост гражданских классов, чтобы не девальвировать их статус. А то они понакручивают друг другу.

"Зевс" заскрипел по слипу и с шумом врубился в воду. Удар об воду его сильно не затормозил, и он двинулся дальше в самостоятельное путешествие, разматывая якорные цепи. К свободным концам цепей были привязаны пеньковые канаты, и их сейчас срочно наматывали на бревна. Но цепи вспахали каменистый пляж и затормозили недоделанный корабль.

А его сильно качает с борта на борт — балласта нет, опять торчит из воды как пробка. Хорошая такая пробка, сто тридцать тонн весом. Матросы уже на борту, все осмотрели, заметных течей нет. К причалу притягивали волами, еще долго попадали в створ между причалами. Загнали будущий корвет под мост нового крана, иначе как ставить такие массивные конструкции. Рядом уже поставили два локомобиля — для сварки, кислородного резака и электродвигателя крана. Надо тут строить стационарную электростанцию.

В эллинге уже завтра начнут варить катер, для него уже все заготовки нарезаны. И готова большая часть заготовок для речного корабля. Что-то сильный у нас дисбаланс в производстве — прокат производят раза в два быстрее, чем потребляет эллинг. Всякие броневики и кровельное железо на ситуацию не влияют. Хоть строй второй слип. Не, не потянем. Много людей для этого нужно, да еще обучать их надо. Так пока будем работать.

Сделали три броневика на воловьем ходу, переправили их в Порт-Перекоп. Продолжаем отбирать хороших, крупных волов, готовим резерв для ремонта, двух дополнительных волов тоже туда переправили.

Начали тренировочные поездки до старого Перекопа и обратно. Во второй выезд взяли больше воды и еще лопаты — ямки по пути заравнивать. Если попадать передним колесом даже в небольшую ямку — удар получается довольно жестким. Степь только издалека казалась ровной, даже небольшие ямки серьезно замедляли броневик, а незаметный для конницы мелкий овраг был совсем непроходим. Водители броневиков учились рулить, объезжая препятствия. Прокладывали оптимальные пути к старому Перекопу.

Мишени расставили, стреляли на ходу и с остановки. Три броневика вместе довольно серьезная сила, вместе чувствую себя уверенно. Надо четвёртый сделать.

Вот только у них нету связи, в экипажах одного стрелка сменили на стрелка-связиста с фонарем, связь ратьером поддерживают на несколько сотен метров, обзор плохой. Но связи с базой у них нет. Выдали один на всех радиоприемник — пусть хотя бы информация в одну сторону поступает. Получился командирский броневик, но без командирской башенки. Тогда командует командир броне-… воловьева взвода? Не, пусть будет просто броневзвод.

Еще один мой проект продвинулся. Когда в прошлом году у меня обострилась паранойя, и я создал закрытую спецшколу, кроме черкесов я туда определили еще несколько человек. Османский сирота Метин сначала служил простым солдатом. Во время войны с османами он служил честно, сомнений не испытывал, я за ним присматривал. В прошлом году он начал обучаться в спецшколе и женился на такой же молодой гречанке, причем выбор он сделал совершенно самостоятельно, как он думал. Позже он начал проходить практику — работал инкогнито приказчиком у купцов в Мавролако. Купцы его ценили за грамотность и умение быстро считать. В перерывах доучивался в спецшколе, тренировался, научился неплохо стрелять из револьвера.

Параллельно там же училось пятеро молодых греков, тоже тщательно отобранных. Но у них курс был попроще — боевики и матросы. Трофейную фелюку переделали под гафельный парус, чтобы можно было управлять минимальным экипажем. Сделали в бортах два тайника для карабинов и револьверов. Недавно добавили одну винтовку.

Весной их, вместе с Метином, повязали кровью. Напали в море на османского купца. Со стороны наших агентов риск был минимален, были с карабинами и в кирасах. Перебили экипаж, купца убивал Метин, ценности забрали, фелюку пустили на дно.

Вот после этого, один из греков стал вести себя не очень правильно. Мы с Иваном засомневались в его верности. Грек отправился служить в Килию, но до места службы не добрался, море оно коварное.

И вот недавно у Метина родился сын. Я заметил его искреннюю радость, он действительно любит своих жену и ребёнка. Метину построили небольшой красивый домик в Адлере, счастливая семья. Но пора на службу. В свою легенду — молодой османский купец — Метин вжился основательно. Отправились они вдоль южного берега, начиная с небольших рыбацких деревень, вживаясь в османскую реальность. Пять человек для экипажа фелюки маловато, выглядит несолидно, хотя с парусами они легко справлялись. Решили, что купят несколько рабов для правдоподобности.

Никаких особых заданий у них пока нет, надо просто внедриться, вжиться, наладить контакты. Связь будут держать через Родос; через посольство в Костантиниэ в крайнем случае.

Но с Родоса приходят интересные новости. Османские шхуны вышли в Ионическое море, но не стали сражаться с венецианскими малыми галеасами, а пошли на юг. Прошли линию острова Крит и вышли к берегам Африки. Тут проходит самый загруженный морской путь этого мира — линия Александрия — южная Европа. Мамлюки привозят товары из Индии в Александрию, Венецианцы развозят эти товары по всей Европе. Основа экономик Венеции и мамлюкского государства.

Венецианские грузовые парусники, медлительные и неповоротливые, оказались беззащитны перед быстрыми и верткими шхунами. На шхунах всего по три бронзовых пушки-"шайки", но они отлиты заново. Сохранен небольшой калибр — около девяноста миллиметров, но стенки сделаны толще. Теперь пушка могла полноценно стрелять чугунным ядром.

Имея преимущество в парусах, шхуна могла выбирать дистанцию стрельбы, и безнаказанно расстреливала парусники, вооруженные несколькими старыми пушками. А на некоторых парусниках пушек и вовсе не было, только арбалеты и аркебузы от пиратов.

Венеция перебросила военный флот от острова Негропонте. Но боевые венецианские галеры не могли зажать шхуны в открытом море, а длительную гонку гребцы проигрывали парусам. Если же ветер начинал стихать, шхуны уходили дрейфовать вдали от берегов, куда галеры уходить не решались.

Потеряв более десятка парусников, венецианцы остановили трафик сотен грузовых парусников у берегов Египта. Османы потеряли только одну шхуну, и то по неопытности. Убытки Венеции были колоссальны. Деньги мамлюкам тоже перестали поступать. В Европе цены на пряности пошли вверх. Это османы придумали крейсерскую войну!

Глава 23

Османские шхуны крейсерствуют у берегов Египта, и венецианский торговый флот не может работать в этом районе, боятся даже выйти из Александрии. Сюда уже переброшены военные галеры, в том числе шесть галеасов. Они еще не такие большие как галеасы шестнадцатого века, но уже имеют приличное парусное вооружение в дополнение к веслам, и отдельную артиллерийскую палубу. Пушки на этих галеасах хоть и стреляют каменными ядрами, но за счет большого калибра имеют приличную дальность стрельбы, сравнимую с дальностью стрельбы османских "шаек". Но шхуны имеют большую скорость, при хорошем ветре, так что галеасам пока только удается охранять дельту Нила от осман.

Еремей Гусев, министр торговли, атаковал меня телеграммами с предложением воспользоваться ситуацией и очень хорошо заработать на перевозке пряностей, заменив собой венецианцев. Но я на это не пошел. Во-первых, несколько наших кораблей не заменят сотен венецианских нефов, хотя даже так можно было бы хорошо заработать. Но во-вторых, заработав на перевозках, мы станем еще большими врагами и османам и венецианцам. Так что я послал Еремею на Родос секретные инструкции другого рода.

Гусев отправился в Александрию с торговой миссией, надеемся, что про тот инцидент с оружием мамлюки уже забыли. А нам не хочется упускать такой рынок, хоть он и меньше рынка Каира. Но это было прикрытием, его целью было встретиться с крупным венецианским чиновником. С этим помогли родосские рыцари, написали рекомендательное письмо проведитору в Александрии. Основная обязанность проведитора — взаимодействие с наемным войском. А поскольку у венецианцев большинство войск наемные, то эта должность примерно соответствует русскому воеводе, только более гражданская.

Еремей пришел к проведитору с дарами, и тот был настроен выслушивать просьбы очередного купца о преференциях. Но Гусев расспросил венецианца о ситуации с османами, с морской блокадой. И говорит:

— Зачем вы гоняетесь за шхунами? Ваши большие галеры для шхун не по зубам. Вам надо составить караван, из торговых нефов и боевых галер. Как идет караван по суше, верблюдов с грузом воины охраняют. Ваших шести больших галер и десятка малых хватит для охраны двух десятков торговых парусников. Да, это довольно сильно удорожает перевозки. Но это лучше чем сплошные убытки.

Венецианец посмотрел на посетителя с легким непониманием.

— Вот мы и готовим караван! Но в Венеции сейчас не знают подробностей ситуации. Они ждут от меня письма с планом. Но как его передать! Раньше мы просто передавали письма с купцами, а теперь для этого надо будет посылать галеру. Это очень дорого, мы ведь платим гребцам деньги, мы не османские варвары, которые держат на галерах рабов как скот. Но самое главное — даже боевую галеру нельзя посылать в одиночку, эти новые османские парусники опасны.

— Так галера намного больше шхуны!

— Три этих парусника сообща напали на нашу боевую галеру с разных сторон, и смогли попасть и пробить борт с большого расстояния. Они стреляют железными ядрами! Хоть ядра и не большие, но они легко пробивают борта галер. Нашей галере пришлось выброситься на берег.

Поэтому надо либо посылать несколько больших галер только из-за письма. Либо надо перебить эти османские парусники. А чтобы организовать караван правильно, надо чтобы когги из Адриатики перевели ближе, хотя бы к Сицилийскому острову. Там уже флот Арагона не подпустит османов к своим берегам. С Хуаном Великим у нас сейчас мир. Так что надо отправлять галеру в Венецию.

Еремей задумался. Командор ведь рассказывал, как можно использовать возможности радио, не выдавая секретов.

— У меня есть к вам предложение. У нас есть быстрый корабль, османы нас не трогают — перемирие. Через семь-восемь дней корабль с посланием будет в Венеции. Но это еще не все. У нас есть особые почтовые голуби, они долетят от корабля в Венеции до Родоса очень быстро. Да, только до Родоса, летать в Александрию они не обучены. Причем они могут и лететь обратно — с Родоса на корабль.

— Вот как?

— Да. Это очень редкие голуби, и их сложно обучать. Так что мы сможем быстро переправлять послания на Родос, а оттуда шхуна доставит письмо в Александрию. И можем отправить еще одно письмо обратно в Венецию.

— Что вы за это хотите?

— Мы хотим ходить по всему Средиземному морю, и торговать во всех Венецианских колониях. С уплатой пошлин, как все.

— Такой вопрос не мне решать, но я напишу письмо Сенату и Малому Совету. Я думаю, они на это согласятся. И напишу охранную грамоту, чтобы ваш корабль смог дойти до Венеции. Эта грамота также поможет, если вас встретит корабль арагонского флота. Даже сделаем так, я дам вам вымпел торгового корабля Венеции, так вас будут гораздо меньше останавливать. Будем считать, что я вас нанял в государственный торговый флот. Только клянитесь, что не нападете на корабли Венеции или Арагона!

— Клянусь!

— Как скоро вы сможете отправиться с письмом?

— Да хоть завтра! И через одиннадцать или двенадцать дней у вас будет ответ. Вот только письма для голубей мы переписываем очень мелко, затем перепишем еще раз уже как обычное письмо. Так что мы само письмо переправить не можем, это будет переписанное письмо. И не можем передать с голубями слишком длинный текст.

— Через два часа все письма будут готовы. Прошу вас, отправляйтесь скорее!

— Отправимся сегодня же!

Пароход отчалил, и до темноты успел выйти из дельты. Как стемнело, удалось установить радиосвязь с Адлером, Еремей подробно отчитался Командору. Ситуация складывается перспективная, теперь важно достичь результата на переговорах в Венеции.

Еще предстоит зайти на Родос, загрузиться углем, но даже полного бункера не хватит на путь в оба конца, надо будет покупать дрова. Так что серебро в дорогу тоже нужно, ну еще наши бестселлеры — красители и образцы окрашенной ткани. Перец чили решили пока не брать, чтобы венецианцы не заподозрили конкурентов на рынке специй. К тому же прошлогодний урожай чили почти весь распродали, а новый урожай еще не созрел.

А к красителям они должны отнестись положительно, Венеция один из крупнейших производителей шелка, и покупает красители везде, где только можно. Наверняка уже вовсю используют наш мовеин.

На Родосе быстро погрузились и пошли на запад. Смело прошли и мимо Крита и мимо османских берегов Греции. В Ионическом море вышла на перехват большая галера с флагами Неаполя. Арагонский Королевский дом сейчас это не единое государство, а несколько королевств, возглавляемые монархами-родственниками. Вот и Неаполитанское королевство сейчас возглавляет Фердинанд I, племянник Хуана II, короля Сицилии и испанского Арагона.

Но галера, разглядев быстро поднятый венецианский флаг, отвернула. Вот так, приходится переобуваться, то есть, менять флаги на ходу. Хотя черный дым из трубы, и маленький парус на большом корабле при отсутствии весел, вызывал подозрение.

В Адриатическом море одна венецианская галера решилась остановить странное судно. Но показали охранную грамоту, и письмо в Малый Совет от проведитора Александрии, и капитан галеры замахал руками — "Вперед, в Венецию, не задерживайтесь!"

При подходе к портам заранее переходим на дрова, максимальная мощность не нужна, но зато нет того черного дыма, как от каменного угля. Ну и экономия самого угля.

Подошли к Венеции, а это еще не сам город, а цепь длинных островов, отделяющих залив. В заливе еще острова, на которых и располагается город, и все вместе это называется Лагуна. Прошли между островами в лагуну, и направились туда, где больше кораблей. Увидели берег, застроенный большими и красивыми домами. Дома не такие большие, как стены крепости, но это настоящие дома с окнами и крышами. В Адлере были дома в два этажа, а в Каффе в три. Но здесь были дома в три, четыре, и даже в пять этажей! Да еще полностью каменные, и стоят прямо у воды. Настоящие дворцы.

Путь им преградила маленькая галера, но с воинами в доспехах и ярких мундирах. Гусев опять показал письма. Капитан объяснил, что Дворец Дожей вон там, но на корабле туда нельзя. Встаньте у причала около этого островка и берите лодку. Пока вставали на стоянку около маленького островка, у борта появилось несколько одинаковых лодок. Капитаны этих лодок громко спорили между собой, предлагая свои услуги по перевозке на берег.

Еремей нарядился в мундир, а солдатам еще пришлось надевать блестящие кирасы, иначе их могли посчитать недостаточно грозными воинами. По мере того как лодка приближалась к главному острову Венеции, от открывающегося вида на набережную и дома, у Еремея все больше захватывало дух. А когда они приблизились к цели своего путешествия, то увидели дворец, который своей красотой затмил все виденное ранее. Гусев сошел на берег в окружении солдат, и они пошли к дворцу, не сводя с него с него глаз. Подошли ближе и встали, любуясь на это великолепие. Не верилось, что эти каменные кружева сделаны руками людей.

Из созерцания их вывел подошедший военный патруль. Объяснились, и офицер указал им конкретное место во дворце, куда им надо обратиться. Внутренний двор Дворца Дожей был еще более поразителен, потому как теперь красота ярусов с колоннами окружала путников со всех сторон. Поднялись по лестнице, целиком сделанной из мрамора, повернули в галерею и нашли нужную дверь. Внутреннее убранство дворца тоже было великолепным, но Еремею вскоре стало не до красот. Сначала все объяснил мелкому чиновнику, потом ожидание более крупного чиновника и объяснение с ним. Восхождение по бюрократической лестнице заняло несколько часов, и закончилось назначением на завтра аудиенции с советником дожа.

Советник дожа держал себя очень важно, можно сказать надменно. Гусев смог объяснить ему, что является советником дожа Таврии по торговле, коллега, как бы. Это немного снизило градус надменности венецианца. Но на суть переговоров это повлияло мало, обе стороны упорно торговались. Хоть услуга, предлагаемая Еремеем, была нужна прямо сейчас, но советник утверждал, что большой необходимостью это не является. На вопрос о больших убытках в торговле отвечал уклончиво. Но одна фраза вырвалась у него: "За восемь дней от Александрии! Удивительно!" Еще бы, нефы и когги проходили этот путь от трех до пяти недель, в зависимости от сезонных ветров.

Сошлись на трех вымпелах Венеции для торговых кораблей Таврии сроком на два года. Эти флаги можно поднимать только в Адриатике и у берегов других колонии Венеции. За это надо будет передать два сообщения в Александрию, и два ответа обратно. Для этого надо простоять в лагуне 12–15 дней. И обязательное условие — торговать можно только в самой Венеции, торговать в других городах Адриатического и Ионического моря запрещено. Это давнее правило для всех иностранных купцов. Зато пошлины такие же, как и для венецианцев.

После обеда получил письмо для проведитора Александрии, ночью связались с Родосом и с Адлером. Командор одобрил достигнутые договорённости. "Они думают, что у нас все корабли такие небольшие. Они наш "Зевс" еще не видели, вот мы на него этот вымпел повесим". На рассвете шхуна с письмом уйдет от Родоса в Александрию.

Теперь у Еремея есть две недели ожидания в Венеции, и он не спеша занялся исследованием рынка, в обоих смыслах, нужно найти выгодный и устойчивый канал сбыта красителей. Пока он только ходил по рынку с охраной как покупатель, начал с продавцов тканей.

Но прежде чем он их нашел, его удивил еще один факт — тут вовсю использовались золотые дукаты. Ни в черноморских ни в османских городах такого не было, везде, где на восток от Босфора был Еремей, мерилом ценностей было серебро. Большинство людей не доверяло излишне высокой стоимости золота. Но Венеция, еще более века назад, перешла на золотой стандарт — торговые договоры и кредиты записывались в золоте. Еремей даже нашел менялу — тут курс золота к серебру немного выше чем в Мавролако и Костантиниэ.

У торговцев тканей он начал с внимательного изучения ассортимента. Шелк тут был почти исключительно венецианский, зачем сюда везти персидский, если тут свой шелк стоит немногим дороже. Одних только прядильщиков шелка около четырехсот! Но цена на шелк при этом сильно не снижается. Оказываться, дело в государственном регулировании. Шелкоткацкий станок нельзя просто взять и купить, даже имея много денег. Работать на станке можно было только собственноручно, и за этим внимательно следили. Так что стало невозможным укрупнение производства и работа по найму в этой отрасли, "капитализация" остановились.

А для среднего класса, мастеров-ткачей это стало выгодным, их число постоянно растет, несмотря на другие цеховые ограничения. Тут дело в самой Венеции — на протяжении долгих лет этот город не был захвачен иностранными армиями, а квалифицированные мастера бегут от войн в тихое место. Кроме того, правители Венеции всегда уделяли большое внимание снабжению города продовольствием. Безопасность, еда и работа — что еще надо человеку! "Почти как у нас, в Адлере" подумал Еремей. Но в Адлере, кроме оплаты за работу, еще есть гражданский класс и Орден, хотя Командор в этом не признается. И все это вместе больше влияет на работу людей, чем просто деньги.

Но есть и отличие в другую сторону, в Лияше на двух станках работают восемь прядильщиц, а тут — четыреста. Пусть эти восемь прядут как двадцать, за счет станков, но масштаб все равно иной. А зато мы производим столько мовеина, что можно покрасит всю нить, что напрядут эти четыреста, и еще останется. А сталь, а железные корабли, а пушки, а револьверы! Не, хоть Адлер и маленький и не такой красивый, как Венеция, но другого такого города больше нет!

Еремей посмотрел на окружающие его дома другим взглядом. Еще час назад ему казалось, что Венеция — самый прекрасный город на свете. Да, эти мастера построили прекрасные дворцы, но они даже не знают, что бывают железные корабли, что ходят без весел и парусов, а силой огня и пара. Они производят много шелка, но пушки заряжают с дула и не пользуются электричеством. А на улицах есть нищие попрошайки. И среди них есть даже дети! Босые и голодные, и уж точно не ходят в школу. А надменные и наряженные аристократы в окружении слуг даже не смотрят на это.

Но тут Еремей вспомнил Москву и Рязань, где паперти еще к заутренней, были полны нищих, голодных и юродивых. А когда по узким улицам едет не то что князь, а даже боярин, его слуги разгоняют с пути чернь кнутами. Так что же, это только Адлер такой, где нет голодных и бездельников, а все дети учатся грамоте? Где Командор зачастую ест в одной столовой вместе с солдатами или рабочими? А Еремей даже перестал это замечать. К хорошему быстро привыкаешь. Полный гордости за свой Адлер и своего Командора, Еремей пошел дальше.

Следующая лавка торговала сукном. Словоохотливый хозяин лавки подробно показал, что вот это сукно ткут здесь, в Венеции, но из привозной шерсти. А это привезли из Брюгге, из Фландрии. Это вдвое, нет, втрое дальше чем Александрия! Да, надо выходить через Геркулесовы Столбы в Море Мрака, идти у края земли.

А в производстве сукна царили совсем другие законы. Здесь заправляли купцы импортеры шерсти, они нанимали рабочих, организовывая целые цеха с разделением труда. Отдельно чесальщики шерсти, потом ткачи-надомники, потом ворсильщики, которые начесывали ворс, потом ворсорезы, этот ворс равняющие. Ну и отдельно — красильщики. К тому же большинство работ производилось не на Ривальто — центральных островах Венеции, а в деревнях на берегу. Но это стало настолько массовым, что Сенат даже ввел отдельные пошлины для этой деятельности.

Еремей внимательно изучил сукно — нитка намного лучше нашей, видимо, шерсть хорошая, с длинным руном. А вот ткачество в Адлере лучше, за счет станка. Машинный станок каждую нить укладывает одинаково, с одинаковым натягом, и это заметно. Вот бы эту нить, да в наш станок.

— А почему крашеная ткань кусочками?

— Это образцы, ткань на заказ красим. Окрашенная ткань в другой лавке, там где малыми кусками торгуют. У нас большая торговля, дюжина штук одной ткани, не меньше. Цвет заказывай — окрасим. Смотри — сколько цветов! Есть совсем новые, очень яркие, желтый и цвет мальвы. Смотри!

— Почему мальвы?

— Так цвет называется, "мов" — мальва по-франкски, от него и латинское название — "мовеинус". Это франки делают краситель, вот они и назвали по-своему. Ты смотри какой цвет! Он ярче этой самой мальвы! Но дорого. И нету прямо сейчас, надо заказывать, привезут.

Еремей возмутился, но тут же сдержал себя. И даже хитро улыбнулся слегка. "Франки, говоришь? Ничего, скоро узнаешь, чей это краситель".

— И сколько стоит этот краситель, мовеинус который? Не, я наоборот, может я дешевле привезу. А если много? Да хоть целый кантаро красителя! Да хоть пять кантаро! Я бы много смог привести, если цену хорошую дашь. Ну ладно, ты подумай, я еще завтра приду. Похожу, может кому "мовеинус" нужнее, чем тебе.

Еремей вышел из лавки и позволил себе улыбнуться. Хоть этот торговец тканями и пытался сбить цену на мовеин, но продавать краситель по хорошей цене здесь можно. Причем можно выйти на цену большую, чем продаем персам, даже с учетом пошлин. Ведь это был только торговец сукном, а еще надо найти такого же оптового торговца шелком, который красит ткани на заказ. Да, богатый город — Венеция! Только в одну лавку можно продать красителей на тысячи лир, а таких лавок много. И вес тут считать удобнее — этот "кантаро сотиле" на три пуда выходит. А то каффский "талант" — ни два, ни полтора.

А в следующей лавке тканями не торговали, тут продавались книги, много книг. Торговец внимательно посмотрел на Гусева, стараясь понять насколько состоятелен клиент, но поняв, что непонятный иностранец с охраной, он прямо, но вежливо спросил: "Купить хотите, или просто посмотреть?" Еремей честно сказал — "Посмотреть", и торговец выложил и раскрыл перед ним две больших книги в кожаных переплетах.

— Вот, смотрите, это обычная книга — писарская. А вот такие книги видели? Это напечатанная книга — тут каждая буква — как печать. Смотрите, как ровно, как легко читать. У нас в Венеции уже три мастерских, которые печатают книги. Вот эти все книги такие.

Еремей внимательно осмотрел напечатанный текст. Бумага была хуже адлерской, а вот печать была совсем другой, нежели в книгах, отпечатанных в Адлере. Там буква состояла из множества точек, хотя и почти сливающихся. Тут же, каждая буква представляла собой сплошной отпечаток, хотя и не совсем ровный и четкий. Но этот способ печати явно был лучше, читать текст было легче. "А ведь Командор рассказывал про этот способ, но он более медленный и трудоемкий. Наверное, книги будут дороже". Как будто читая его мысли, торговец сказал:

— И эта книга уже дешевле рукописной, потому как сразу печатается сотни одинаковых книг! Они совсем одинаковые, можете сравнить — вот такая же. И помяните мое слово, вскорости не будет писарских книг, будут только печатные!

"Надо будет поговорить с Командором, может попробуем такую книгу напечатать, уж больно хорош шрифт".

Из Таны пришло срочное сообщение. Ногайские роды, в окрестностях города, спешно собираются, готовятся к кочевке на юг. Коменданту удалось узнать у одного мурзы причину — Большая Орда приближается. Я поручил Акиму перебрасывать войска, готовиться к обороне города. Сам вышел на шхуне в Тану. Отправил телеграмму коменданту, чтобы послал гонцов во все рода, чтобы не уходили, дождались меня.

На мое приглашение откликнулось несколько родов, пришли мурзы и старейшины. Рассказали подробности — в поход пошел сын хана Ахмата — Муртаза. И войск у него три тумена — тридцать тысяч. Что-то не верится, но будем считать что это так.

Ногаи собрались откочевывать юг, такое войско имеет над ними подавляющее преимущество. Спросил у них:

— Как далеко вы собрались уходить?

— На пять дней пути уйдем, а там посмотрим.

— Как думаете, сможет Муртаза взять крепость Тану? Сейчас еще корабли с войсками и пушками придут. Они зимой даже Шахтинск взять не смогли, а та крепость много слабее Таны — ногаи переглянулись.

— Ну, если еще пушки. То не возьмет. Но и нам тут оставаться нельзя.

— Я и не предлагаю оставаться. Смотрите, если Муртаза крепость не берет, то получается что он зря в поход ходил, а ему слава нужна. Нужно показать, что он достойный наследник хана Ахмата. И он пойдет дальше на юг — больше некуда. И куда вы дальше пойдете? Дальше Зихия, где правит черкесский царь Петрозок. Но даже им не устоять Орде в поле. Загонит Муртаза и вас и черкесов в горы. Многие из вас выживут при этом? — ногаи зашумели обсуждая.

— Ну может и не пойдет. Или на восток уйдем. А что ты предлагаешь?

Я достал карту.

— Вот смотрите — я вас переправлю через Дон, потом пойдете вдоль берега моря. Вот тут — между перекопом и Днепром есть хорошее место. Можете там жить. На перешейке у меня крепость, пушки и войска. Но этого мало для полного перекрытия перешейка. Я хочу вас нанять в свое войско, но много платить вам не буду. Потому что вы будете жить и охранять только это место, где вы живете. В оплату вам дам много железного оружия — наконечники для стрел и копий, сабли, доспехи. Муки дам на первое время. Буду покупать у вас овец. Если придет большой враг, то свои семьи вы можете отвести на перешеек, под защиту крепости. Там такие пушки, что близко к ней подойти невозможно.

— Так нам под твою руку идти?

— Нет. Это будет союз. Мы будем вместе защищать это место от других. Я вам буду немного платить серебром. Буду покупать у вас скот, шерсть, шкуры. Там вы будете жить богаче чем здесь, это точно.

— Нам надо подумать. С людьми обсудить.

— Думайте. Но времени мало. Это вы и сами знаете.

Утром пришли представители только двух небольших родов. Подсчитали что всего их восемь с половиной тысяч человек, воинов меньше тысячи. Негусто. Ну хоть что-то. Теперь их надо срочно переправить через Дон. Долго думал как проложить путь через лабиринт дельты. Не сразу сообразил — немного поднялись выше дельты, к месту будущего Ростова. Там есть место, где Дон сужается до полутора сотен метров. "Спартак" перетащил туда три баржи, сколотили причалы, и баржи начали челночить. Сначала их таскал пароход, но потом привезли длинные канаты, и баржи стали тягать быками.

Каждая баржа по пятьдесят метров, из них можно было бы построить наплавной мост на всю реку. Но как овцы будут переходить с баржи на баржу по доскам, представлялось слабо. Переправа работала круглосуточно, ночью при свете костров. Тем более лето — ночи короткие. Темп ускоряли донесения дозорных — "орда в пяти днях пути, орда в четырех днях пути" В какой-то момент даже подумал выкупить у ногаев остатки овец, чтобы не нервничали. Но успели.

Даже больше переживал за ногаев, чем за оборону Таны. В Тану Аким перебросил дополнительно три взвода, три миномета, две пушки. Две шхуны с пушками встали в гирле выше и ниже города. "Спартак " носился по всяким нужным делам, но к нужному моменту встанет на место.

Посад Таны совсем опустел, ногаи ушли, одни на юг, другие на запад. Оседлые жители переправились через протоку и исчезли в зарослях дельты. Там не то что полк, дам дивизию спрятать можно. В крепость особо никто и не просился — маленькая она, и сейчас там тесно от солдат.

И вот дозор доложил, что к вечеру Муртаза подойдет к городу. Перегнали последних овец, убрали баржи. Ногаи отошли от Дона, чтобы их не было видно, и встали табором на отдых.

Сначала появились татарские дозоры. Покрутились в виду крепости, и умчались обратно. Оказалось, что вдали не туча, а облако пыли от приближающегося войска. Орда приблизилась километра на три-четыре и встала. Что-то совсем встала, видно лагерь разбивают, вечер скоро.

Близко встали, можно даже попробовать достать из 65-мм пушек. Трехдюймовку из Порт-Перекопа перебрасывать не стал, там только она может перестрелить перешеек. Здесь обойдусь меньшим калибром. Но обстреливать лагерь татар не стал, большого толка от этого не будет. "Подпустим поближе".

В лагере Муртазы зажглись костры. Как их много, лагерь тянется на несколько километров. Страшновато стало. Неужели их тридцать тысяч? В Дунайской войне видел стотысячное войско осман, но там они были на другом берегу и пешие. А тут конные, и под боком.

Мне казалось, что я всю ночь не спал, но на рассвете я проснулся. Через пару часов прискакал гонец. Прокричал требования Муртазы: платите много серебра или город будет сожжен, а все жители уведены в полон. Ну об этом мы и так догадывались. Ответили невежливо.

Войско вдали пришло в движение. Как их много! Мы с Акимом решили — близко подпускать их нельзя, разгромят посад — будут большие убытки, экономику города потом долго восстанавливать. На один километр наши пушки стреляют уверенно, промахнуться тут трудно.

Наблюдатель передал — вражеское войско прошло отметку один километр. Аким посмотрел на меня, я кивнул. "Артиллерия, огонь!" Почти слаженный залп пяти орудий, и каждая пушка начала стрелять самостоятельно, в быстром темпе. По плану, каждая должна выпустить по пятнадцать снарядов, и ждать сигнал — продолжать или остановиться.

Десятки снарядов разорвались в гуще Орды, облако пыли стало заволакивать вражеское войско. Наблюдатель, я и Аким жадно всматриваемся подзорными трубами вдаль.

— Вроде остановились.

— Остановились. Только тот фланг еще двигается.

— Теперь и они остановились.

— Остановить стрельбу!

— Опять всматриваемся вдаль. Масса войска как бы колыхается, то пытается приблизиться, то отойдут назад.

— Еще по пять снарядов! Огонь!

Только начали рваться снаряды, орда стал отступать. Отошли километров на пять, встали. Что там происходит — видно плохо, пыли только прибавилось. Ждем.

Пообедали, загорели. Стоим тут на солнцепеке, жарко. Чуть не уронил подзорную трубу, заснул стоя. Похоже, на сегодня война закончилась. Приказал спать посменно. Сам бессовестно заснул в домике консула.

Вечером опять наблюдаем множество костров, но уже заметно подальше. Утром приготовились к новой атаке, заготовили по двадцать снарядов на ствол. Но Муртаза оправдал мои надежды — войско стало медленно удаляться. Пошли то ли на юг, то ли на юго-восток. А там Копа, на Кубани. Ее так не удержать. Там и крепости нет, и кораблям там тяжело, маневра нет. Придется эвакуировать. И черкесов надо предупредить, беда к ним идет.

Осмотрели место боя. Обнаружили свежие могилы, около ста восьмидесяти. На сто осколочно-фугасных снарядов что-то не очень много. Для тридцатитысячного войска потери совсем небольшие, можно сказать, татары испугались взрывов. Снаряды летели и взрывались хаотично, в разных местах большого войска. Мне кажется, что Муртаза понял, что от взрыва случайного снаряда никто не застрахован, что не поможет ни многочисленное войско, ни верная гвардия. Хотя, если бы он захотел, все его войско бы дошло до стен Таны, и закидало все стрелами. Военная дисциплина в Большой Орде гораздо сильнее, чем у крымских татар. Но, видимо, впечатлился фугасами, ханский сын.

Когда готовились к бою, жалели, что у нас почти нет шрапнельных снарядов к этим пушкам, тогда бы потери у татар были бы в несколько раз больше. Но хорошо, что мы не использовали шрапнель. У ОФС гораздо сильнее психологическое воздействие. Татары даже могли не связать взрывы в небе шрапнельных снарядов и сотни смертельных пуль, осыпающих их войско. Так что удачно получилось, еще раз показали Орде зубы.

Еще нашли шесть неразорвавшихся снарядов, причем они лежали примерно в одной области и с заметным недолетом. Это у нас еще на одной пушке кончились нарезы, вот снаряды и кувыркаются. Только непонятно — кувыркались и не взорвались эти шесть снарядов, или кувыркались все двадцать, а не взорвались только шесть?

И пушку эту пока списать не можем, пушек сильно не хватает. Будет у нас картечницей, вот только сложно спланировать, когда и где будет такая ситуаци — что стрелять надо будет только картечью. Чинить такую пушку смысла мало, там нет ни откатника, ни накатника, ни люльки. При замене ствола только замок и лафет останется. Разве что расточить и вставить лейнер, но мы такое еще никогда не делали.

Корвет "Зевс" достраивают у нового, ряжевого причала с козловым краном, получается весьма производительно, почти как в эллинге. Даже удобнее, потому что горизонт ровный. В первую очередь доделали и испытали кормовую башню главного калибра. Доделывать пришлось привод вращения башни, вручную вращать ее тяжело. По внутреннему ребру погона пустили кольцевую зубчатую рейку, к ней редуктор и педальный привод. Слева от орудия сидит наводчик, руками крутит маховик вертикальной наводки, ногами крутит педали горизонтальной наводки.

Довольно удобно и точно, но медленно. Продлили вал педалей вправо от орудия, посадили там помощника наводчика. Вдвоем крутят лучше. Можно было бы назначить двух наводчиков — раздельно вертикальной и горизонтальной наводки. Но решил, что пусть помощник наводчика будет временный, из заряжающих, и будет выдавать основную мощность на педали при быстрых поворотах башни. Устанет — поменяется с другим заряжающим.

Еще одна проблема обнаружилась, пока корвет стоял на слипе под наклоном. Центр тяжести башни довольно сильно смещен от оси вращения за счет массы ствола. Чтобы в качку эта масса не вращала башню, сделали еще педаль тормоза, чтобы фиксировать точное наведение на цель. Педальная башня какая-то. Для фиксации башни в транспортном положении сделали стопор. Стояночный тормоз получается. Такие аналогии в голову лезут.

Вроде получается, но в качку вращать башню можно только рывками, когда корабль наклоняется в нужную сторону. В сильную качку лучше ставить на стояночный тормоз. По-хорошему, туда нужен электропривод. Электродвигателей пока мало, пусть ноги качают. А еще лучше — сделать еще и противовесы, чтобы это усилие от дисбаланса не появлялось. Решили носовую башню делать другой конструкции — с задним выступом корпуса, это и будет противовесом. Если хорошо получится — переделаем кормовую башню.

Но стреляет орудие хорошо. Отдача полностью воспринимается откатником, дульный тормоз не используем. У пушки сильный выхлоп, если его направить в стороны, может сильно помешать. А в бою некогда следить еще и за этим. Казенник ствола проточили под короткую гильзу — 380 мм. Сначала испытали дымным порохом, потом подбирали навески под новый артиллерийский бездымный порох. На гаубичных углах вышли на дальность девять километров, а в гильзе еще есть немного места. Неужели?!

Но для корабля почти нет ситуаций для стрельбы на такие расстояния, разве что город обстреливать. Я даже знаю — какой, но для большинства случаев такая мощность излишняя. Надо отработать полузаряд, и делать его основным. Полный будет для особых случаев, от него весь корвет вздрагивает. "Полузаряд" — это такое выражение, удачной получилась навеска в 700 граммов пороха. И снаряд летит хорошо, и отдача с факелом не такие сильные.

Для снабжения снарядами сделали в палубе, внутри башни, три небольших люка. Слева, справа и сзади. Открыл люк — а там четыре снаряда в гнездах. В трюме подносчики кладут снаряды в опустевшие гнезда.

Вторым ярусом идут башни вспомогательного калибра — 65 мм. Чтобы было легче вращать башни, решили их облегчить. Уменьшили диаметр, заднюю полусферу оставили открытой. Вращать стало легче — даже один наводчик справляется, а вдвоем вращают башню весьма быстро. Так что вспомогательный калибр получается довольно удобным — чувствую, будем применять гораздо чаще главного калибра.

Как только спустили на воду корпус корвета, на стапеле начали сборку парового катера, почти все заготовки уже были готовы. Катер сварили довольно быстро, машину и котел поставили прямо на стапеле — все это очень легкое и маленькое, по сравнению с корветом. Уникальное название давать не стали, пусть будет "Катер 1". Особых торжеств тоже не было, совсем недавно громадный корвет спускали на воду.

Но вот испытания меня разочаровали — скорость катера, при полной мощности машины была около четырех узлов. Хотя видно, что мощности много — вода в водомете прямо кипит. Что-то водомет не правильный какой-то, надо изучать. Хорошо, что вода теплая, а в Адлере жара — привязали катер к причалу и я осторожно заглянул в водозаборник. Кажется, это в дело в корпусе водомета, нужна правильная форма. Тут есть несколько соображений, надо пробовать. Но это "пробовать" означает — вытащить катер на слип, отрезать кислородом старые части водомета, приварить новые. А на слипе в эллинге уже разложили киль нового парохода, так что катер расположили на слипе между морем и эллингом.

Стала поступать разная информация из Крыма. Послал туда еще людей, подключили агента "Ромео". Ситуация складывается такая. После захвата всего полуострова Менгли Гиреем, беи радостно поддерживали его. Сначала ограбили купцов и местных жителей, денег стало много. Но люди и купцы стали разбегаться, особенно много ушло в Мавролако, чего я и добивался. Остались только те, с кого взять нечего. Деньги почти перестали поступать.

Появилось недовольство правлением Менгли Гирея. Последней каплей было отравление Нур-Девлета. Кроме самого факта братоубийства, часть родов освободила своих аманатов, и это позволило собрать совет беев.

Позиции Менгли на совете плохи, но решение еще не принято. Это еще карачи-бей Ширинов Эминек вносит сумятицу. Когда шла война между братьями, Ширины отделялись от Кырым-юрта, и их беи в совет не входили. Сейчас же, когда надо принять важное решение, Эминек пытается влезть обратно. Если Ширины войдут в совет, то Менгли точно низложат. Для Эминека лучший хан кто угодно, но не Менгли. Он даже озвучивал мысль, что если ханом опять будет Менгли Гирей, то он отделиться "совсем".

Ширины — род очень большой, около пятидесяти тысяч человек, и около четырех тысяч воинов, не считая "ополчения". А ведь это шанс, надо бы додавить ситуацию. И для этого придётся поддержать… Менгли Гирея!

Агенту "Ромео" добавили еще денег, сказали собирать всевозможную информацию, только осторожно. Информацию он передал разную, например, у Менгли есть два револьвера, и "Ромео" их даже чистил. Но патроны ему не доверили, как он понял, патронов менее двух десятков. Это револьверы, пропавшие при отравлении Нур-Девлета, других вариантов нет.

Один из основных сторонников Эминека — бей другого рода, Муса. Этот род гораздо меньше Ширинов, но на совете он занимает видное место. И вместе они продвигают еще одну идею — идти на Литву за полоном. В этом у них еще одно разногласие с Менгли. Гирей считает, что уходить большим войском из Крыма опасно, дож может захватить города. Вот, гад, осторожный! Ну да, в моей реальности он дожил до семидесяти лет, а многие из его коллег и до сорока не дожили.

Вот с Литвой — очень не однозначно. Можно поддержать Эминека, поставят нового хана и все войска пойдут на Литву. Я могу занять Каффу и Воспоро, но через месяц-другой они вернуться и начнется война на суше, я не успею за это время к ней хорошо подготовится. Все-таки отделение Ширинов предпочтительнее.

Но тут еще другой аспект Литвы, татары разорят города и деревни, захватят полон. На каждого захваченного придется пятеро убитых. А для меня что литвины, что московиты — все русские. Хотя они сейчас и враждуют. Да еще у царя московского союз с татарами против литовского князя. И в 1480 году надо как-то поддержать Ивана Васильевича против Большой Орды и против Литвы. В моей реальности татары выступили против Литвы, и Казимир не смог прийти на помощь Ахмату, стояние на Угре стало началом конца Большой Орды. А если я смогу победить татар, то никто не придет на помощь Ивану III.

И что же мне делать? Играть против Литвы? Тысячи, десятки тысяч убитых и плененных русских. Как-то надо и Ширинов отделить, и на Литву их не пустить. Мозги дымятся.

Вынес эту тему на малый секретный совет, поступили дельные идеи, разработали план. Первый этап надо проводить срочно, пока не вынесли решение по Менгли. Второй этап — подготовка военного заслона на Перекопе. Тут у нас много компонентов — ногаи, трехдюймовка, броневики и катер. Трёхдюймовка стреляет в неизвестность, ногаи еще не дошли, броневики и катер медленные и в деле не испытаны. Но может все вместе смогут достигнуть цели.

Срочно сделали четвертый броневик, а вот с катером сложнее. Запас плавучести у него большой, поставили на него 65-мм пушку с дульным тормозом. Это я за собой замечаю — проектирую суда с большим запасом водоизмещения. Наверное, это еще одна фобия. Все время вспоминаю, как проектировали военные корабли в Российской Империи на рубеже двадцатого века. Когда из-за постоянных изменений проекта росла масса, а резерва водоизмещения не было, и ватерлиния уходила сильно от расчетной. Типичные последствия — нижняя часть бронепояса уходила гораздо ниже, чем следовало, часть брони под водой становилась бесполезным грузом. Не говоря уже об ухудшении мореходности и увеличении осадки.

Но излишняя плавучесть тоже плохо. У меня хоть и не подводные лодки, но вот "Гефест" зачастую ходит с лишним балластом, не угадал я его конструктивную ватерлинию. А к ней привязана минимальная величина заглубления винтов. Диаметр которых, в свою очередь, компромисс между эффективностью винтов и осадкой судна.

Запас плавучести катера позволил поставить пушку. Я на это, в принципе, рассчитывал, но никому не говорил, а вдруг опять ошибусь. Но получилось нормально.

Испытания показали что стрелять можно только вперед, влево-вправо только градусов пятнадцать, а лучше — строго вперед. При испытаниях чуть не утопили катер. Переварить водомет смогли только один раз, получили скорость пять узлов, негусто. Катер — самый медленный из всех паровых судов — парадокс. Но времени переделывать нет, повезем на Сиваш таким. Обшили досками, чтобы волной не залило, и потащили "Спартаком". Одна шхуна тоже идет, будет судном обеспечения — уголь, вода, продовольствие, боеприпасы. У катера автономность очень низкая.

А первый этап плана такой — хотим подставить Менгли. Муса поддерживает Эминека. Если Менгли убьет Мусу, то начнется кризис — все беи будут считать Гирея жестоким и беспринципным, нарушающим традиции. Ведь на нем еще и отравление Нур-Девлета. Так что будут считать, что он не новичок в таких интригах. С ним побоятся иметь дела некоторое время, и Эминек точно захочет отделиться. Совета беев в ближайшее время не будет точно.

Как сделать так, чтобы подумали на Менгли? Но он сам забрал револьверы у Нур-Девлета, и об этом знают беи. Думали застрелить Мусу из револьвера, но надо слишком близко подходить, а у него тоже есть нукеры. Вспомнили, самая первая "снайперка" Саввы — переломка под револьверный патрон. Вот из нее и будем стрелять.

Это наша первая такая сложная спецоперация, захват Порт-Перекопа был намного проще. Идут два отделения спецназа и Савва, исполнитель. На винтовку поставили глушитель, он звук выстрела полностью не глушит, но звук становится "размазанным", не совсем понятно местоположение источника звука.

Забросили группу в Каффу. Конечно, одеты в разную одежду, большинство изображают простолюдинов. Сначала им показали Мусу, чтобы не ошибиться. Потом отследили его маршруты. Перспективным посчитали путь к рынку через узкие улочки, где живут ремесленники и мелкие торговцы.

Муса ездит на рынок в сопровождении нукеров раз в несколько дней, но точной системы нет. Зато время почти стабильное — позднее утро.

Нашли подходящий дом — во дворике за забором два здания, мастерская и домик. Ремесленник уходит утром на рынок торговать своей продукцией, а его жена остается в доме, мастерская стоит пустая почти до вечера. Крыша на мастерской плоская, но между зданием и забором еще метра два, так что с улицы до крыши еще и сразу не достать. А в другую сторону — можно выйти уже в другой переулок. Просчитали пути отхода — можно легко уйти на рыбацкую пристань.

И вот Муса приехал на рынок, значит скоро поедет обратно. Солдаты встали по местам, отслеживать перемещение цели и подавать условные сигналы. Среди бела дня на чужую крышу не полезешь, поэтому Савва со свертком в руках прохаживается в соседнем переулке. Конечно, есть риск что женщина его увидит, когда он полезет на крышу мастерской. Но рядом шумит рынок, и даже ее громкий крик не привлечет сразу большого внимания.

И вот первый сигнал — Муса собрался домой. Савва и два спецназовца с небольшой лестницей как бы гуляют, и ждут второго сигнала. Второй сигнал! И тут уже все рассчитано по секундам. Солдаты приставили к стене лестницу, и Савва взбежал по ней на крышу. Прошел к другому краю крыши, присел на колено и осторожно выглянул. Муса и полдюжины всадников приближаются. Нукеры впереди прокладывают дорогу, Мусу за ними плохо видно. Удобнее будет стрелять немного в спину, надо их пропустить. Савва пригнулся и приготовил винтовку, прислушиваясь к цокоту копыт.

Пора! Выглянул — еще несколько секунд. Вскинул винтовку — расстояние совсем плевое, можно и из револьвера стрелять, но без гарантии. Бах! На хлопок даже никто не среагировал. Только Муса дернулся и стал съезжать вбок. Результат проверят другие, а сейчас быстро на пристань. Когда спускался по лестнице, услышал женский голос — "Э-э, шайтан!" Но этот голос больше никто и не услышал — крики нукеров в соседнем переулке были гораздо громче.

Как доложили надежные источники, Муса умер той же ночью, не приходя в сознание. Раны от пуль татары уже научились распознавать. Нукеры клялись, что сзади на них наскочил человек с револьвером и застрелили хозяина, а они, пока разворачивали лошадей — упустили стрелявшего в рыночной толпе. "Револьвер!" — зашептали беи и мурзы. "А ведь Менгли так может к любому подослать убийцу с револьвером. И от этого сложно защититься!" Татарская элита попряталась по домам и затихла. Менгли Гирей попытался оправдаться, но поскольку его вина в отравлении Нур-Девлета сомнений не вызывала, и револьверы тому подтверждение, все оправдания были тщетны. И эти же револьверы были доказательством и сейчас.

Теперь надо ждать. Эминек понял, что он не только лишился поддержки Мусы, но и то, что совета беев в ближайшее время не будет. И есть шанс последовать за Мусой. Под впечатлением произошедшего, он принял решение идти в набег только силами войска Ширин. Хотя этому противились ширинские мурзы. Чтобы взять крупные города, четырех тысяч воинов мало, но пройтись частым гребнем по деревням — достаточно. Зато не надо будет ни с кем делится.

Как только я это узнал, сразу поехал в Порт-Перекоп. Там уже почти все готово, только ногаи, что кочуют от Таны, еще не дошли. Медленно идут. Послал им навстречу гонцов, ногаев Кушемеза, чтобы предупредили. А то могут нарваться сходу. Хотя я их неплохо вооружил — сотня кирас, полторы сотни сабель. А наконечников для стрел и копий — с избытком. Они собирались вооружить всех своих мужчин, кто может держаться в седле. Ополчение, в общем. Впереди поставят воинов в кирасах, может весь этот табор сойдет за настоящее войско. Жалко, что не успели. Сейчас бы встали у Порт-Перекопа, все же легче мне было.

Пушка пристреляна, броневики ходят, но с катером не очень. Он добрался к перешейку, даже смог подойти к берегу метров на семьдесят. Но вот только шхуна обеспечения осталась в Азовском море, а это более сотни километров. У катера же очень большой расход угля, а он ему нужен для работы радиостанции. Еще пресная вода нужна.

Купили еще большую рыбацкую лодку, наняли греков на весла. Отвезли один раз уголь от шхуны к катеру — не, очень далеко. От Порт-Перекопа привезли на телегах доски, построили причал. Привезли фанерный ялик, и на нем перевезли снабжение от Порт-Перекопа. Суп из топора, а не катер. Зато радиостанция работает, и пушка стреляет осколочно-фугасными. Радиостанцию запускают в режиме уменьшенной мощности, около двухсот ватт. На восемь километров, до Порт-Перекопа легко добивает.

Пушку надо наводить поворотом корпуса, сначала вращали веслами. Но при выстреле катер уплывал довольно далеко назад. Забили в дно несколько кольев, привязали катер, наводиться стало удобнее. Но точность все равно не очень, даже небольшая качка ухудшает прицеливание. Катер много меньше парохода, и качка очень частая, подстроиться под нее при выстреле невозможно. Хотя по войску в четыре тысячи, даже на расстоянии в километр промахнуться трудно.

Но вот разведка доложила — войско Эминека приближается. Броневики выдвинулись на позиции. Расположились в районе Старого Перекопа, на привычном обходном пути татар. Восточный фланг прикрывает пушка с катера, оттуда же корректируют огонь трёхдюймовки. Броневики стали боком к фронту, так смогут стрелять сразу четверо. Интервал между броневиками около сотни метров.

Войско приблизилось километра на полтора и остановилось — заметили зеленые коробочки. Что это такое — они уже приблизительно знают, татары "срисовали" во время тренировок. От войска отделилась группа в несколько сотен всадников, и пошла в атаку на броневики. Разведка боем. Интересно, у татар есть штрафбат? Захлопали винтовки — есть попадания, но пока мало. По мере приближения попаданий становится больше, но на фоне полутысячи этого незаметно. Бахнуло орудие с катера, снаряд взорвался не в самой гуще, но довольно удачно. Взрыв снаряда трёхдюймовки в полукилометре от основного войска, радист срочно передает поправки.

Стрелки в броневиках перешли на карабины, и почти одновременно всадники начали стрелять из луков. Стрелы с грохотом забарабанили по стальному листу. В ответ карабины стали посылать десятки пуль, правда не таких мощных, как винтовочные. Татары шли по дуге, чтобы забросать стрелами, и уйти, не снижая скорости. Но отвернули они явно раньше, чем планировали, больше обозначили атаку, почувствовали урон от пуль.

В этот момент прилетел снаряд трехдюймовки, и попал в край скопления войск. Убило меньше десятка воинов, еще более десятка ранило. Но страшный взрыв и грохот произвел сумятицу на фланге, и вся масса войска всколыхнула в другую сторону.

Пройдя по дуге, полутысяча вернулась к войску, потеряв два десятка убитыми и около сотни было ранено. Тысяцкий поскакал докладывать карачи-бею. Тут еще прилетел снаряд с катера убив несколько воинов. Эминеку пришлось на ходу наводить порядок в войске, посылая гонцов к тысяцким, и думать — что делать дальше.

Многотысячная масса татар стала двигаться упорядоченно. Войско сначала отступило на юго-запад, и, обходя по большой дуге зеленые коробочки, ушло в другой проход через перекоп. Западнее, но все еще достаточно далеко от Порт-Перекопа.

Броневики пытались догнать, стреляли из винтовок, но скорости были слишком неравные. Для пушки на катере было слишком далеко, а трёхдюймовка не стреляла, боясь попасть по своим. Ушел Эминек.

Об этом я уже узнал через несколько минут. Что же делать? Может перехватить их на переправе? Эминек планирует переправиться через Днепр в районе будущей Каховки. Можно успеть, скоро темнеет, он встанет на ночлег.

Просчитал — не успеваем. Да и что сделает один пароход с двумя пушечками! Татары могут даже не обращать внимание и переправляться все разом, потеряют сотню-другую и все. А если они будут переправляться в другом месте? А если вообще не станет переправляться? Хотя доносят, что Эминек хотел пройтись по Правобережью, там деревень гораздо больше.

Полночи спорили с Акимом и другими командирами: что мы сделали не так, и что надо делать? Почему мы посчитали, что татары будут атаковать броневики и убиваться об них? Мы тогда много обсуждали и просчитывали как броневики будут отстреливаться, что огневой мощи одного броневика совсем мало, а на всех — шестнадцать винтовок, тоже маловато. Еще загрузили кучу патронов туда, чтобы солдаты смогли долго отстреливаться. А получилось как с линией Мажино — которую германцы просто обошли.

Так что прохождению войск мы помешать пока не можем. Вот если пойдут со скотом или другим обозом, то тут мы можем здорово помешать.

Утром уже грузился на пароход, как прибежал посыльный — на севере появилось войско! Забежал на башню, отобрал подзорную трубу у наблюдателя, хотя уже и так видно — большое конное войско. Через несколько минут прояснилось — Эминек вернулся. Что ему надо?

Войско встало довольно далеко. Не спеша прискакал гонец, с письмом от Эминека. Ну-ка, что он хочет? Письмо на латыни. Спрашивает, плата за проход перешейка составляет сотую часть, как и раньше? Что за фигня? Он же уже прошел!

Стоп! Так, еще раз внимательно — они собираются проходить с оплатой. Они прошли, но вернулись. Ночь прошла. Ночью решили вернуться. Ширинские мурзы были против похода! И Эминек авторитарно всех двинул за полоном. Одним из аргументов против похода — беззащитность "гражданской" части рода Ширинов. Кроме того, испытав некоторые потери от моих "пограничных" войск, поняли, что скот или полон тут без потерь не провести — выгодней заплатить сотую часть. И еще они узнали, что приближаются ногаи. А по той толпе сложно узнать — тысяча там воинов, или три тысячи.

И что теперь, пусть идут, разоряют Литву, которая тоже считает себя Русью? Приведут тысячи пленников, убив гораздо больше. Продадут в рабство османам. Нельзя так!

Но они не поймут — как это нельзя? Это же бизнес, рабы за серебро. А вот высокие пошлины — поймут. "Только бизнес — ничего личного!" А ведь это удобный момент, чтобы выдавить род Ширинов из Крыма. Теперь, когда появился "беспредельщик" Менгли Гирей, многие захотят уйти с полуострова, надо только подтолкнуть.

Начну с пошлин. Целая тарифная сетка получается: выход скота из Крыма — сотая часть, это уже применялось. Проход скота в Крым — двадцатая часть, пять процентов. Вот вам! А на рабов — запретительные пошлины. Половина! Без разницы — туда или сюда проходят. По моим данным в Крыму сейчас почти нет рабов — распродали, вот и собрались за новыми. Написал про тарифы Эминеку.

Что-то ответа долго нет, но и войско не уходит. Наверняка, жаркие споры идут. Ведь их семьи остались здесь, по сути, в заложниках, хоть и не все. Часть на севере пасет скот. Опрометчиво Эминек пошел в этот набег.

И вот письмо. "Татарский род Ширины в Кырым-Юрт не входят. Потому платить пошлину не должны!" Не понимают. Пишу ответ: "Если живете на этой земле — платите пошлину"

Так мы переписывались с Эминеком почти до вечера, скорость обмена информацией ограничивала скорость всадника. Пришли к такой договоренности — они возвращаются за своими семьями и уходят всем родом из Крыма. Пошлину не платят, так как уже считают себя не местными жителями. Да я бы им сам доплатил, чтобы ушли! Но нельзя, а то так и будут ходить и клянчить деньги.

Род Ширинов проходил перешеек в течении двух недель, несколькими большими группами. Многочисленные повозки везли разобранные юрты — деревянные части, мотки кошмы. Как у кочевников удобно — разобрал дом, загрузил в телегу, и поехал к новому месту жительства. Еще много ехало кибиток, это уже дом на колесах, можно сказать.

Тут еще ногаи подошли. Встали севернее Порт-Перекопа. И хоть их меньше Ширинов раз в пять, с пушками за спиной ведут себя уверенно. К татарам не лезут, но и не боятся.

Но Ширины уходят недалеко, хотят поселиться в причерноморских степях, от устья Днепра до устья Днестра. А ведь это место должна будет занять Едисанская Орда в восемнадцатом веке. Получается, что на триста лет раньше, и Ширинская Орда. Вот такого беспокойного соседа подселил молдавскому Стефану Великому. Уже написал ему письмо с предупреждением об опасности, о своей роли, в создании этой ситуации, скромно промолчал.

Купцы в Мавролако спрашивают: будет ли работать Банк Сан-Андреас на Родосе? Тут такое дело — когда имеешь дело с большими объемами товара и денег, вес наличного серебра становится весомой проблемой, буквально. Тысяча лир — тринадцать килограмм. А купцы тут ворочают не одной тысячей. Золото частично решает проблему, но на черноморском побережье люди неохотно берут золотые дукаты и флорины, привыкли к серебру, да и стоимость монет большая. Поэтому золотые монеты хорошо двигаются с востока на запад, а с запада на восток их везти не очень выгодно.

А вот если обеспечить обмен бумажных лир на серебро на Родосе, то было бы очень удобно. Самая крупная бумажная купюра — десять лир, экономия по весу очень большая. Это позволяет держать большую сумму на себе, не доверяя сундукам, в море это важно.

Неплохая идея, на одном только сборе при обмене, пять процентов, очень хорошо заработаю — суммы большие. Надо на Родосе купить хороший дом внутри крепости, под здание отделения банка. Сотрудников возьму из Мавролакского отделения, тут много работает и молодых, и старых, еще из Банка Святого Георгия.

Назначил директора для нового отделения, отправил его и еще нескольких сотрудников на шхуне со всем необходимым и грузом серебра. Сварили два больших стальных сейфа с приличными замками. Один мастер уже делает потихоньку замки по моим эскизам. Послу на Родос сообщил, чтобы занялся поиском подходящего дома, с крепким винным погребом, там будет хранилище.

И вдруг в мозгу щелкнуло. Сообщил радиотелеграфом. Телеграф. Почта. Банк. Это же… нет, не революция, это "Вестерн Юнион"! Перевод денег телеграфом! Вот этот сервис купцам точно понадобится. Тут у купцов не только большие объемы торговли, но и специализация. Многие уже не возят все подряд, а занимаются узкой номенклатурой товаров. А это значит, что поставки идут в одном направлении, а деньги идут в противоположном. На обратный путь берут уже любой товар, хоть с минимальной прибылью. Теперь же, с этой возможностью перевода денег, отсутствует необходимость перемещаться самим купцам, если у них "на той стороне" есть партнер или приказчик.

Хотя услуга денежных переводов не нова, тот же Банк Сан-Джорджио это уже обеспечивает. Но мы можем мгновенно! Ну не совсем мгновенно, телеграммы только ночью ходят на такое расстояние. Но это очень быстро.

Систему идентификации пользователей тоже у этого банка позаимствуем. Но можем и привнести что-то новое. Например, идентификацию получателя по одноразовому паролю. Купцы-партнеры, перед отъездом одного из них, могут обменяться набором одноразовых паролей. С помощью них можно подтверждать получение денег. Можно даже еще усложнить — получатель сообщит еще и следующий пароль из последовательности, который не знает банк. Этот пароль передадут отправителю денег, как доказательство авторизации получателя.

Алгоритмы довольно сложные, но среди купцов дураков нет, сообразят. Но надо устроить рекламную акцию. Самые именитые купцы пусть попробуют эту услугу бесплатно. Хотя и тариф сильно большой ставить нельзя — есть альтернатива, банк Сан-Джорджио может тоже самое, обычной почтой. От Мавролако до Родоса информация дойдет максимум за неделю.

От Еремея приходят длинные сообщения — он находится под впечатлением Венеции, и у него много идей и предложений. Он хочет печатать книги не методом мимеографии, а нормальным шрифтом высокой печати. А то я не хочу. Это очень трудоемко и затратно, и пока нет времени и людей заниматься еще и этим. Хотя такой текст выглядит гораздо лучше. Если и будем использовать высокую печать, то только для многотиражных изданий. Одно такое мы только что напечатали — "Основы биологии и медицины". Целых пятьсот экземпляров, сейчас клеят обложки. Теперь надо думать как эту книгу распространять на Руси, чтобы не осело в сундуках у бояр и купцов.

А для малых тиражей альтернативы мимеографу нет, так что пока будем печатать учебники высшей школы и справочники по сто экземпляров для себя.

На рынке в Венеции Еремей обнаружил квасцы, по крайне мере латинское название совпадает — алюмен, и по описанию похоже. Я его отдельно просил пройтись по лавкам химикатов, вот он и описывал свои находки. Но еще фокус в том, что эти квасцы привозят из Египта. Сколько мы в Египте торгуем, но квасцы там не видели. А везут их оттуда тоннами. Так что купим у мамлюков сами, недорого.

Еще Еремей обнаружил привозную шерсть с длинным волокном. Не меринос, но длиннее чем у татарских овец. Но вот перекупить эту шерсть или нить пока не получается. Венеция — очень необычное государство. Там правительство очень глубоко вмешивается во все стороны деятельности общества, особенно в производство и торговлю. Мне кажется, что даже глубже, чем это было в Советском Союзе. В Венеции, правда, не запрещают частную собственность на средства производства, но регулируют и этот вопрос довольно жестко.

Так что влезть в чужой бизнес и купить промежуточный продукт не получилось. Будет потихоньку искать выходы на импортеров шерсти. А вот с реализацией мовеина получается очень неплохо — цена почти что такая же как и для персов, а объемы, в перспективе, можно получить даже больше. Так что сейчас готовим большой груз для Венеции. В основном красители, но еще можно неплохо продать нашу сталь, отправляем пробную партию. Но тут еще ограничение в грузоподъемности наших шхун, другие корабли пока туда не ходят. Все пароходы заняты на других, более важных направлениях. Тут тоже есть над чем подумать.

На "Зевсе" сварили носовую орудийную башню новой формы, с противовесами. Баланс проектировали теоретическими расчётами, теперь надо проверить на практике. Машины и котлы уже стоят на месте, уже над ними закрыли палубу, варят надстройки. Установили и соединили всю арматуру в машинном отделении, можно запустить машину. Запустили одну вместе с водяной помпой, накачали воду в балластные танки левого борта. Корвет дал хороший левый крен, отклонился от причала. На носовой башне отпустили тормоз, и она потихоньку поехала стволом вниз. Отлично, так и надо. Теперь догружаем противовес башни чугунными грузами до достижения полного баланса. Все, теперь башня стоит в любом положении, эксцентриситета центра масс нет. Еще можно часть грузиков заменить на снаряды, вот только не знаю, на сколько это безопасно.

Освоили изменение шага гребного винта, уже штатно погруженного в воду. Оказалось, что под водой даже днем довольно темно, еще корпус корабля свет загораживает. Для работы с болтами винта нужна подсветка, причем погруженная в воду, иначе поверхность воды в этом колодце бликует, ничего не видно что под водой. Единственный вариант — светодиодный фонарь со штангой. Лампочкой накаливания сделать так не получится. Попадет вода внутрь, и лампа лопнет от перепада температур. А светодиод такие издевательства хорошо переносит. Так что еще одно незаменимое применение моим артефактам.

Стал постепенно изымать светодиоды, менять их на лампы накаливания, там где можно. Но тут тоже не размахнешься — лампы делают медленно, трудоемкие. И перегорают быстро. Так что с учетом постоянной замены перегоревших ламп, их применение ограничено скоростью производства. А так как вольфрамовой нити хоть и много, но ее количество тоже ограниченно, и новой в обозримом будущем не будет. Так что лампы накаливания для нас тупиковый путь, и вся надежда на газоразрядные лампы.

Тут основная проблема — люминофор, его получение. Как я уже говорил, мой главный химик Антип, в сердцах сбежал с этих экспериментов, из-за их непредсказуемости. Сам попробовал в этом разобраться, пришел к выводу, что дело в чистоте веществ и режиме обжига сульфида цинка.

Небольшое зеленое свечение люминофора мы довольно быстро получили, но никак не могли продвинуться дальше, пока я не понял, что при производстве цинк контачит с медной посудой. Даже такое микроскопическое содержание меди дает устойчивый зеленый окрас. Надо очищать цинк.

В промышленности обычно используют ректификацию газообразного цинка, электрохимию не используют по экономическим причинам. Но нам для люминофора нужно совсем немного чистого цинка. Поэтому собрали лабораторную электрохимическую установку и получили немного довольно чистого цинка. Дальше пошло легче. Еще повозились с обжигом, чтобы получался сульфид, а не сульфат. Люминофор стал заметно лучше, надо дальше экспериментировать.

Завершили боевую рубку, она у нас бронированная — двадцать миллиметров. В передней части рубки пост рулевого и место капитана корабля, выход на открытый капитанский мостик. В задней части рубки — дальномерный пост, сам стереоскопический дальномер будет на крыше рубки.

Монтаж всех надстроек и башен завершен, теперь настала очередь установки стальных мачт квадратного сечения. Тут тонкость в том, что достройка корвета идет под козловым краном между двумя причалами. А мачты должны быть гораздо выше этого крана. Так что сначала построили все остальное вчерне, а мачты в последнюю очередь. Причем их надо ставить в строгой последовательности, от кормы к носу, отодвигая кран к берегу. Но корабелы все-таки начудили. Бизань-мачту поставили нормально, кран передвинули. А когда ставили грот-мачту, кран остался между бизань-мачтой и грот-мачтой. Все, теперь пароход из-под крана не извлечь. Сидят рабочие и мастера, чешут затылки. Узнал об этом начальник цеха, так и до меня новость дошла.

Пришел на достроечный причал — красота, мачты высокие, хорошие. Прочные, жесткие, стоят без вант. Мастера глаза прячут, ножкой шаркуют, "не уследили" — говорят. Ну что делать, резать надо, иначе никак корабль не извлечь. Вот, можно заодно мачту на прочность испытать.

Привязали к верхушке грот-мачты канат, нос корвета уперли в бревна через кранцы. На берегу в бревна этой же набережной уперли толстую жердь как рычаг, привязали канат. Тянем — держит мачта расчетное усилие без вант. Кончик мачты ощутимо уходит, но отпускаем — возвращается на место. Пружинит. Не мудрено — мачта стальная, толстая, и не особо высокая, всего девятнадцать метров. Не сравнить с сорокаметровыми мачтами парусников восемнадцатого века.

Хорошая получилась мачта, но резать все равно придётся. Принесли электролизер, подожгли резак и срезали мачту. Переложили с другой стороны крана, теперь надо приваривать. Но просто встык заварить недостаточно, надо усиливать конструкцию. Вот и незапланированный рост массы корабля, хоть и небольшой.

Всю бригаду пришлось наказать. На собрании решили что бригадиру восемь черных баллов, а всем остальным членам бригады — по четыре. Это стоило бригадиру и двум рабочим потери одного гражданского класса, между классами десять баллов. Остальных спасли накопленные белые баллы за хорошие дела и трудовые достижения.

Получается, что сейчас мы строим корабли в двух местах — в эллинге и у достроечного причала, причем в обоих местах — весьма интенсивно. Но летом так можно, на море тепло, даже жарко. И световой день длинный — две смены работают при естественном освещении.

В эллинге строим речной пароход, модификацию "Гефеста". Самые большие отличия — точнее определена конструктивная ватерлиния, правильно установлены винты по высоте. Оптимально будут стоять две мачты, уменьшена высота борта, немного уменьшена осадка, рационально спланированы машинные отделения и котельные.

Бригады сварщиков кинулись варить новый корпус ударными темпами, но я их немного осадил. Припомнил, как у них ушла линейность наружной линии шпангоутов, и что на переделку потратили больше времени. Приставил двух человек с линейками и шпагатом, чтобы специально следили за размерами и линейностью. Надеюсь поможет.

Но теперь лихорадит механический цех. Для двух строящихся кораблей нужно очень много всего — от паровых машин и орудий, до трубопроводов и якорных цепей. Сварить корпус, пусть даже весящий более сотни тонн, не самое сложное. Для производства сложных механизмов нужны опытные мастера, а таких мало. Во все производства добавил учеников, из недавно прибывших. Но им еще долго надо учиться, а некоторые и совсем неспособны к подобным операциям. Так и остаются подсобниками, а в тяжелых случаях — уходят в грузчики. Это стать помощником сварщика на эллинге легко, подноси железки да держи ровно, а вот работать на станке — этому учиться долго.

Опять в ручном режиме занялся кадровым вопросом. Теперь проблема в квалифицированных станочниках. Об этом я узнал, когда резко увеличилось количество брака в механическом цехе. Стал разбираться — выявил токаря с третьим разрядом, который с трудом со станком управляется. Дальше уже разбирался с квалификационной комиссией. Двух человек понизили на один класс, это не считая того "токаря", и исключили их из комиссии.

Забрал мастеров с экспериментальных производств: остались недоделанными паровоз и второй паровой кран, корабли и пушки сейчас важнее. Пришлось обескровить цех стрелкового оружия, на производстве винтовок осталось только три мастера: сверление стволов, производство ствольных коробок и ложевщик. Все остальные занялись производством необходимого для кораблей.

Еще у нас не утихает спор про бронирование корпуса корвета. Спорим уже долго, приводим разные доводы. Но это все теория, надо проверять практикой. Нет, расстреливать "Зевса" мы не будем, сварили копию участка борта корвета, вместе со шпангоутами, стрингерами и второй стенкой, бортовой угольной ямой.

Сварили на достроечном причале, прямо на большом плоту. По земле такую железяку не утащить. Отбуксировали вдоль берега подальше, заякорили в районе стрельбища.

Теперь нужны пушки для испытаний. Сейчас османы ставят на корабли три вида пушек, не считая мелочи. Новая толстостенная "шайка" около 90 мм, для стрельбы чугунными ядрами. Старая "шайка" калибром около 140 мм, каменные ядра. И на некоторые мавны ставят большую носовую пушку "хшаклос" калибром около 200 мм под каменные ядра.

Чтобы мавна не развалилась при выстреле такой большой пушки, там применяется система отката. На носу построен довольно длинный деревянный желоб, с уклоном к носу. Пушка на деревянном лафете без колес довольно свободно двигается по этому желобу. Поскольку она тяжелая, то не особо и свободно. В заднем конце желоба лежит моток старых канатов, вроде кранца. При выстреле пушка едет по желобу, несколько поднимаясь, набирая потенциальную энергию. Утыкается в кранец в конце желоба и съезжает обратно к месту выстрела. Еще можно остановить стопором на полпути обратного хода, чтобы было легче пушку чистить и заряжать.

Первой выстрелили из средней пушки мраморным ядром. Потом выстрелили еще раз, так как первым выстрелом промахнулись со ста метров. Тоже мне, опытные артиллеристы. Но они оправдались тем, что дульнозарядные пушки на нашем флоте не используются.

При столкновении мраморного ядра и броневого листа произошел красивый взрыв мраморной крошки и получилось большое облако пыли. Бронелист слегка прогнулся, ядро хоть и мраморное, но весит три с половиной килограмма. В месте контакта с ядром пятно мелких трещин на глубину пять-восемь миллиметров. Слишком твердая поверхность у бронелиста. Но трещины не сквозные, вязнут в пластичном нижнем слое. Но ржаветь это место будет, надо будет закрашивать свинцовым суриком или цинковым грунтом.

Все-таки внутренние ребра жесткости — шпангоуты и стрингеры идут достаточно часто, чтобы конструкция выдержала такой удар.

Османской пушки нового типа среди трофеев у нас нет, но довольно близкая по параметрам наша чугунная пушка, что мы делали для Нур-Девлета. Только вышел спор, каким ядром стрелять — из простого, хрупкого чугуна, или из термообработанного чугуна марки ВЧ, из которого делали эти пушки. Решили пока испытать хрупкий чугун, трехкилограммовое ядро. Шестифунтовка получается?

Зарядили полный заряд пороха, испытывать — так испытывать. От удара ядро раскололось на части. А вот бронелисту от маленького чугунного ядра пришлось хуже, чем от большого мраморного. Весь "пятак" контакта с ядром выкрошился на глубину миллиметров пять-шесть. Оставшийся пластичный слой прогнулся — получился точный отпечаток ядра глубиной в два сантиметра. И поверхность отпечатка со стороны трюма имеет признаки предельной деформации, еще немного, и сталь порвется.

Теперь очередь большой пушки. Громадное ядро, чуть больше десяти килограммов. От удара плот сорвало с одного якорного троса, железяка наклонилась на плоту назад, несмотря на многочисленные подпорки. Пробития бронелиста не было! Лист прилично прогнулся, повело и шпангоуты и стрингеры. Но при внимательном осмотре обнаружили растрескивание в районе сварных швов, но только с наружней стороны. Крупные трещины были на поверхности броневого листа, и в структуре наружней части сварного шва. Местами шов прорвался насквозь. Все-таки сталь с таким высоким содержанием углерода не так просто качественно сварить электросваркой. Разрушения шва серьёзные, тут явно произошло снижение общей конструкционной прочности. Если такое произойдет на реальном корабле, то в шторм, нагрузка на борт может привести к развитию дефекта.

Так что возникает сразу несколько вопросов. И первый — о целесообразности бронелиста с поверхностной закалкой. Такой бронелист рассчитан на противостояние снарядов с большой поперечной нагрузкой, но тут таких пока нет. И мелким ядрам он противостоит хорошо. Но мне кажется, что лист обычной корабельной стали такой же толщины от большого ядра сдеформировался бы больше, но сварные швы были бы целее. "Не все так однозначно".

И еще я вспомнил о ранних этапах бронирования кораблей. Когда броневые плиты крепили через деревянную тиковую подкладку. Считалось, что дерево будет поглощать удар снаряда по броне, и корпус корабля будет целее. Но от этого вскорости отказались, так что я не буду даже начинать. Но вот вариант с раздельным бронированием интересен. Когда стальной корпус корабля это одно, а бронеплиты просто вешают на болтах снаружи. Но там речь идет о толстой броне — четыре-шесть дюймов. Нет, у осман есть пушка, против которой такая броня имеет смысл, но это надо строить настоящий броненосец, тысячи тонн водоизмещения. Проще под такую пушку не подставляться, вряд ли османы будут стрелять осадными пушками по кораблям. Так что с бронированием вопрос не закрыт. Да и такие испытания надо проводить перед постройкой корабля, а не после. Опять все через… наоборот.

Так что надо эксперимент довести до конца, к мишени добавили еще одну секцию, но вместо бронелиста приварили листы обычной низкоуглеродистой стали такой же толщины — 20 мм. И опять обстреляли из пушек. Меньшее мраморное ядро прогнуло обычный лист чуть больше, чем броне лист, но рассыпалось точно так же. Чугунное ядро тоже раскололось на несколько частей, но сделало очень глубокий сферический отпечаток в листе стали, по центру этого отпечатка сталь разорвалась, но внутрь ничего не пролетело. Часть чугунных кусков застряло в пробоине, часть отлетело наружу.

Большое мраморное ядро тоже рассыпалось, погнуло шпангоуты и стрингеры, сильная вмятина в листе. Но сварные швы уцелели, разрывов тоже нет. Большая глубина деформации более пластичного листа поглотила большее количество энергии снаряда. Так что выводы неоднозначны. И тот и другой варианты бронирования имеют свои преимущества и недостатки. Надо думать.

В Воронеже стройка кипит, щепки летят. У нас вся крепость запроектирована как прямоугольник двести на четыреста пятьдесят метров. Но это пока слишком много. Сейчас решили сделать только западный кусочек крепости двести на сто метров. Да и то есть сомнения, что успеют до зимы. Сейчас только строят башни по углам этого кусочка.

Когда только прибыли два струга, полные людей, думали, быстро башни построим, но Командор в телеграмме сказал, чтобы сначала строили избы для людей, и только когда всех расселили… на плоту прибыли еще шесть семей из Донкова. Не дождались, срубили плот и приплыли сами. Федор им даже немного заплатил за бревна плота. Так что построили еще шесть изб, и только потом начали башни. Многих новичков деревянные полы в избах сильно впечатлили.

Но вот печек пока нет, кроме варочной печи на общей кухни. А к зиме печки нужны обязательно, морозы зимой тут не шуточные. Печник и гончар нашли подходящую глину и стали налаживать производство кирпичей. Федор выделил им в помощь на время сразу десяток людей. Надо сразу налепить много кирпичей, потом им еще долго сохнуть. Железные лопаты и тачки тут очень пригодились.

Тут же в хозяйстве кони появились, для них надо сено на зиму заготавливать. Вторым рейсом "Гефеста" Командор прислал пять серпов, пять кос-стоек, и мужика, который обучен косить этой невидалью. Сам Командор обучал мужиков еще в Чернореченске. Но Командор тогда сразу сказал, что косить сам он не умеет, но видел, как косят такой косой. Перечислил премудрости — косу сначала отбить, потом точить. "Коси коса пока роса".

Но тогда коса косить не хотела. Долго подбирали форму лезвия и рукояти, наклон и длину. И постепенно стало получаться. Но массово это применять не стали, проще конную косилку применить. Но сюда, в Воронеж, Командор прислал именно эти косы-стойки, сказал обучать местных жителей.

Федору даже пришлось строго приказывать нанятым закупам, чтобы они обучались косить. "Не мужицкое это дело, пусть бабы серпом машут!" Показали, что бабе не справиться с такой косой. Не, есть бабы что и топором машут будь здоров, но таких мало. Так что порешили, что коса-стойка для мужиков. А бабы граблями сено ворошат.

Так что вроде много людей с Рыбалей приехало, но уже все при деле, и опять людей не хватает. Пароход только отправился из Адлера, решили его не ждать, послали струг в Рыбали, за семьями гребцов, что остались работать в Адлере. Решили послать один струг, для двух стругов надо много людей отнимать от строительства. Но все семьи в один струг не влезут. Будут как донковцы — строить плот и на нем спускаться. Для этого взяли топоры, пилы и много скоб — ими хорошо плоты скреплять.

Перед отправкой "Гефеста" из Адлера в Воронеж в третий рейс, Командор спросил — что прислать? Заказывайте. Людей пароход повезет мало, так что груза можно будет взять много. Так все кто из Таврии три дня обсуждали, сочиняли список. Наверное, вспомнили все, что производит Адлер и продается на рынке в Мавролако. Похоже, руководствовались принципом — "проси больше, дадут половину". Только здесь он стал "проси все подряд". А новики слушали обсуждение с открытыми ртами, еще бы такие диковины обсуждают, многое из услышанного совсем непонятно. Потом бывалые граждане Таврии объясняли — какие чудеса бывают на свете.

В Шахтинске добыча угля из новой шахты наладилась. Пласт угля толстый, рубить его удобно, пустой породы почти нет. Только надо крепить свод забоя, чтобы не обвалился. По наклонному ходу проложены стальные сварные рельсы, по ним ездит две вагонетки, на поверхность их вытягивают волы. Вагонетки едут до самого берега, там построен наклонный бункер из листовой стали. Из этого бункера уголь высыпается на баржи, и ручной перевалки угля почти не происходит.

Так что добывать сотню-полторы тонн угля в неделю стало довольно просто. Да и тот объем вывозят с перебоями — "Спартак " то на одной войне, то на другой. Когда есть время, он поднимает баржи против течения от Таны к Шахтинску. По течению они спускаются сами, а по морю идут под парусами. Медленно, но зато без парохода, на который сейчас большой спрос. Часть угля выгружают в Тане у причала, это запас для "Гефеста", ну и для "Спартака " на всякий случай.

Так что люди в Шахтинске работой не перегружены, но особый человек от Командора требует от консула и бригадиров, чтобы люди были заняты делом. Ему надо увидеть как кто работает. Поэтому вовсю развернулась стройка в Шахтинске. Сначала достроили стену проектной высоты по периметру, нарастили башни. Потом стали строить жилые дома. Но места внутри стен немного, так что решили попробовать строить двухэтажные, "как у Командора". Просушенный лес пилят на доски на паровой пилораме, делают мебель, свои столяры появились. От избытка деятельности город стал приобретать неестественный вид. Ровные дорожки, тщательно построенные дома, наличники окон украшены резьбой. Будто тут люди не живут, а город построен для выставки.

При этом постоянно изменяется состав рабочих, с каждым рейсом приезжали новые рабочие, то болгары, то с русских княжеств. Кто-то довольно быстро уезжал, в Мавролако или в Адлер. В Мавролако — значит в учебную часть, в солдаты. В Адлер — на завод или учиться. А кто-то застрял в Шахтинске надолго.

Глава 24

Начали ходовые испытания корвета "Зевс". На корабле еще много недоделок, но всем очень хотелось испробовать самый большой в мире стальной корабль, и я уступил. Честно говоря, мне и самому не терпелось. К тому же надо готовиться к постройке систершипа, а у нас есть сомнения в правильности конструкции корпуса корабля.

Силовая установка корабля у нас состоит из двух паровых машин тройного расширения, соединенных последовательно. Между ними на валу есть муфта, если ее разъединить, то гребной вал будет вращать только задняя машина. Не самое удачное решение, с точки зрения надежности было бы правильно соединить машины параллельно с помощью редукторов, и тогда была бы возможность использовать для движения обе машины — как вместе, так и по отдельности.

Мы даже построили один такой редуктор, но проблема в том, что шестерни мы до сих пор производим по обходной технологии — литьем из чугуна или бронзы по моделям. И при больших мощностях и оборотах становиться сильно заметно низкое качество наших шестерен. Редуктор сильно гудел и грелся, несмотря на обильную смазку, про высокий КПД передачи и речи нет. К тому же шестерни у нас только прямозубые, что тоже не добавляет тишины и плавности работы.

Начали осваивать нарезку зубчатых колес, построили зуборезный станок на базе горизонтального фрезерного. Но это все затянулось, для качественного эвольвентного профиля зуба, даже одного размера — модуля, нужен целый комплект модульных фрез, тщательно рассчитанных и сделанных. Потому что форма зуба даже одного модуля, немного меняется, в зависимости от числа зубьев шестерни.

Так что от редукторов пока решили отказаться. Наши паровые машины работают довольно надежно, при правильной эксплуатации и своевременном техническом обслуживании. Устранение типичных поломок уже отработано всеми механиками, запасных частей берут с собой много. К тому же — рядом стоят две одинаковых паровых машины — можно починить древним способом: " сделать из двух сломанных одну рабочую".

А с котлами проще, их можно подключать и отключать поворотом вентиля. Ну еще закрывать дымовые задвижки, так как все четыре котла выведены в одну трубу.

И еще — переднюю машину можно использовать отдельно от задней для приведения вспомогательных агрегатов — генераторов и насосов. А генератор — это работа радиостанции. Но уже применяем автономную работу радиостанции — от аккумулятора работает двигатель постоянного тока, он приводит в действие генератор переменного тока, который запитывает высоковольтный трансформатор передатчика. Это можно применять только если есть достаточно мощный аккумулятор, как на этом корабле. Тут стоит двадцать четыре банки, каждая размером с ведро, общее напряжение сорок восемь вольт. Аккумуляторный отсек стал напоминать подводную лодку. От такой электросети успешно работает электродвигатель мощностью в три киловатта.

Я многое хотел электрифицировать на корвете, но мощности в три киловатта для многих применений недостаточно, и двигателей у нас производится очень мало. Так что двигатель сделали в виде съемного агрегата — снизу подошва для крепления болтами, ручка для переноски, толстый медные провода. На валу шестерня и шлицевой вал, два типа подсоединения. Еще пришлось добавить эластичную муфту, с кожаными вставками, чтобы компенсировать небольшую несоосность подсоединения вала.

Так что одним и тем же двигателем можно приводить генератор, лебедку, и даже шпиль подъема якоря. Правда, якорь поднимается очень медленно. Один такой модульный электродвигатель уже испытали на всех этих системах, заказал еще два — для надежности, и чтобы реже их переставлять.

С такелажными лебедками интересно получилось, мачты на корвете — квадратные трубы, и дирик-фал, и фал гардели проходят внутри мачт в трюм. Там расположены лебедки, которые можно крутить и руками и электродвигателем. Так что часть матросов, при работе с парусами, будет находиться в трюме. С одной стороны это хорошо, в бою будет меньше людей на палубе, да и в непогоду работать из трюма лучше. Но теперь командовать матросами стало труднее, пришлось сочинять переговорные трубы и электрическую сигнализацию.

Обнаружился еще один плюс пустотелых мачт, они как печные трубы создают приличную тягу, и помещения под палубой лучше вентилируются.

Попытка увеличить производственные мощности нашей промышленности, столкнулись с дефицитом квалифицированных токарей и фрезеровщиков. Из-за этого "Зевс" до сих пор до конца не укомплектован — нет орудий вспомогательного калибра, хотя башни для них уже готовы. Мастера по орудиям много провозились с трехдюймовками для корвета, пушки сложные, с системой гашения отдачи. Поэтому производство пушек застопорилось. А пушек хочется побольше — недавнее пришествие Большой Орды показало, что только пушками мы их можем хоть как-то напугать. Причем действительно — только напугать. Уж очень их много, и потери от фугасных снарядов, в процентном отношении ко всему войску, очень малы.

И это Орда, можно сказать, мимо проходила, хорошо, что у Муртазы была возможность для маневра, без ущерба для репутации. А то бы мог "закусить удила" и приказать штурмовать Тану любой ценой. А крепость эта слабовата, такая толпа просто задавит массой. Так что пушки и еще раз пушки.

К проблеме нехватки станочников решил подойти системно — открыл Техническое Училище. Будут обучаться без отрыва от производства, а то некоторые мастера только считать умеют, а читают с трудом, писать не могут совсем. Еще они там будут изучать физику и основы ТММ, сопромата и материаловедения. Будут учиться по два часа в день, но не вечером, а утром. А то после смены они соображают плохо. С утра со свежими мозгами изучат теорию, и пойдут в цех, проверять теорию практикой.

В училище будут обучаться не только станочники, но и сварщики, механики и металлурги — хочу это обучение сделать обязательным для всех мастеров. Хотя со сварщиками сейчас проблемы нет — их уже двенадцать, от первого до четвёртого разряда. Производительность у сварщиков довольно высокая — варить корпус корабля или ферму из проката гораздо быстрее, чем точить поршень паровой машины.

И тут выпирает еще один производственный дисбаланс — таким темпом скоро закончат строительство корпуса еще одного речного корабля, но для него пока нет ни паровых машин, ни пушек, ни много чего из агрегатов поменьше. Сейчас срочно делают дейдвуды, гребные валы и винты для него, иначе нельзя спустить на воду.

А металлургический комбинат успешно производит прокат всех видов, уже готова вся номенклатура для второго корвета. Плановый отдел требует задание на следующий проект. Сейчас пока заняли металлургов производством стальной полосы — венецианцам понравилась наша сталь, начали им продавать. Возим понемногу, шхунами, другой транспорт в Средиземное море у нас пока не ходит. Обратно шхуны возят пшеницу от мамлюков — также понемногу, ну сколько там в шхуну войдет.

От продажи стали прибыль гораздо меньше, чем от продажи красителей. Но тут у меня стратегический план — для сухопутных войск Венеции требуется много стали на оружие и доспехи, наша сталь тут хорошо подошла. Даже думаю штамповать им готовые доспехи, только с формой пока не определились. Мне для штамповки надо что попроще, а у них доспехи довольно сложной формы.

Тут у меня интерес такой — надо чтобы Венеция как можно дольше сопротивлялась османам, в моей реальности венецианцы примерно в это время подписали невыгодный для себя мир, с территориальными потерями. А это развяжет османам руки против нас. Излишне укрепить Венецию не боюсь, османы все равно сильнее и опасней для нас, и на море с железными кораблями мы имеем большое преимущество над венецианцами.

С таким дисбалансом скоро у нас в бухте будут стоять одни недостроенные корпуса судов, это не дело. Токари и фрезеровщики скоро подучаться, и завод сможет работать хоть в три смены, но на это надо еще хотя бы один-два месяца.

Придумал я как это немного сбалансировать. Хочу построить нормальную баржу, грузоподъёмную, стальную, широкую. Мавны они трофейные, бесплатные. Но баржа из мавны, как лопата из сабли. Для баржи не нужны ни паровые машины, ни пушки — это почти один голый корпус. Нужен руль, мачты и якоря. Парусное вооружение тоже пусть будет, а то мало ли что. А паруса и такелаж у нас узким местом не являются.

Техническое задание на эту баржу уже давно зреет в моей голове. Тут один принципиальный момент — нужна толкаемая баржа. Это дает сразу несколько преимуществ: буксируемая баржа, в отличи от толкаемой, должна рулить самостоятельно, но самая большая проблема — остановка баржи. Тут надо проводить сложные маневры чтобы остановить баржу в нужном месте, и чтобы она не налетела на пароход. Толкаемая баржа управляется гораздо проще, это больше походит на автопоезд на жесткой сцепке, только тягач сзади.

Но толкаемая баржа должна иметь специальную, довольно большую, выемку в корме, и нос "Гефеста" надо будет для этого специально доработать — поставить толкатель сцепного замка и подкрепление под него. На барже ему соответствует шарнирный сцепной замок. Вся эта конструкция довольно непростая и массивная. Но зато толкание баржи дает еще и энергетическое преимущество — затраты мощности в такой сцепке меньше, чем при буксировании. Если баржа будет шире толкача, то поперечная волна будет формироваться так, как будто это одно судно большой длины. Число Фруда значительно уменьшится, суммарное сопротивление движению сократится.

По моим расчетам, "Гефест" против течения Дона, должен легко толкать в таком режиме баржу весом в 300–500 тонн. Рисковать не буду, ориентируюсь на триста тонн, но грузоподъёмность таких барж сильно зависит от осадки. Вот и вторая цифра в ТЗ — номинальная осадка полтора метра, максимальная — два.

Но ограничивать баржу реками не могу, надо чтобы она ходила по Чёрному морю хотя бы в тихую погоду у берега, так что надводный борт будет выше речного.

Многого хочу — хочу еще эту баржу применять как десантное судно, с носовой аппарелью. Так как осадка маленькая, герметичные ворота-аппарель делать нет необходимости, высадка будет идти через борт. Открываться будет только фальшборт на носу, а это гораздо проще. Тут важно другое — барже совсем не нужна килеватость, так что надо сделать плоское днище в носовой части, чтобы баржу можно было бы вытолкать на пляж, и стянуть с него. Ну не совсем на берег, на мелководье — тут как получится. Надо только точно с формой носа определиться — с одной стороны он должен формировать поперечную волну, а не запрыгивать на волны, а с другой — не зарываться в отмель.

И в то же время не хочу затрачивать на баржу слишком много ресурсов. У нас же в Мавролако копиться запас отличного корабельного дерева, "деревянные" корабелы все мечтают о "правильном" корабле. Но они не понимают выражения — "моральное устаревание". Для меня гораздо дешевле, быстрее и технологичнее сварить корабль из стали, а не собирать из деревянных реек. Но это не совсем так.

Оптимально получается так: силовой каркас и обшивка — сварные из стали. Все остальное — палуба, фальшборт, трюмный настил и надстройки — из дерева. Тем более, баржа будет, в основном, сухогрузом, поэтому износ палубы и трюмного настила будет большой. Дерево заменить будет легче, и красить надо будет меньше.

С краской опять проблема — и льняное, и конопляное и виноградное масло заканчивается. Масляной краски с трудом хватит на наружную поверхность баржи. Заказал масло через Воронеж и Тулу — обещали, но пока нет. Масло из виноградных косточек будет после изготовления вина — не раньше сентября.

Так что баржа, не смотря на размеры, должна получиться недорогая — не ресурсоемкая и не трудоемкая. Стал делать расчеты по входным параметрам — что-то слишком большая баржа получается. При длине пятьдесят метров, ширине восемь и осадке в полтора — получается водоизмещение более пятисот пятидесяти тонн. Боюсь, что против течения "Гефест" утолкает такую с большим трудом, надо уменьшать.

Пароход шириной шесть метров, значит, баржа должна быть, как минимум, семь. Длину тоже подрезаем — сорок пять метров. Тогда при трехстах тоннах водоизмещения, осадка будет один метр десять сантиметров. Вот, уже лучше, габарит фиксируем.

"Зевс" сначала испытывали на месте, уперев в причал. Опасались, что от вибрации открутятся болты на механизме изменения шага гребного винта. Но конструкция оказалась удачной, применение шайб Гровера и простого динамометрического ключа обеспечивает стабильность затяжки. Специально открутили один болт. Выпасть из гнезда он не может; запустили машину — болт громко застучал. Так что состояние узла можно контролировать на слух.

Выставили уменьшенный шаг и потихоньку отчалили на одной машине. Вот это махина! Даже не верится, что это мы его построили! Разворачивались осторожно. Хоть наша бухта шириной почти двести метров, но учитывая инерцию железяки весом в полторы сотни тонн, надо тщательно продумывать все маневры. Или заводить портовый буксир.

Выползли из бухты, добавили пару. Разгон медленный, инерция, да еще на винте шаг маленький. Но корабль уверенно повернул в море и пошел, разрезая волну. А как идет! Плавно, солидно, не то что "Гефест". С такой длиной качка воспринимается совсем по-другому. Как будто на круизном лайнере. Опять. А когда-то я так себя почувствовал на "Архимеде". Теперь тот пароход воспринимается как пирога с моторчиком.

Набрали шесть узлов скорости, дальше ограничивает шаг винта. На ходу менять не будем, у нас сейчас другие цели. Внимательно осматриваю волны, создаваемые корпусом корабля. Особых огрехов проектирования пока не видно, но надо еще испытать на большей скорости. И паруса пока еще не поднимаем, их даже еще не установили, мачты "голые". Пока главный результат — под машиной идет уверенно, управляемость в норме. Руль надо вращать интенсивно, особенно при маневрах в порту, но на скорости и в море — один рулевой вполне справляется. Возвращаемся в порт, кораблю предстоит еще много испытаний, но сегодня у нас праздник.

У "алхимиков" опыты с люминофором дали результаты — после того как удалось получить небольшое количество довольно чистого сульфида цинка, стали добавлять в него микроскопическое количество других металлов — активаторов. То, что добавка меди дает зеленое излучение, мы поняли давно. Добавка серебра дала синий цвет. Еще должен марганец хорошо влиять, но выделить его в чистом виде пока не получилось.

После серии опытов с добавками металлов и их комбинаций, вдруг получили почти белый, слегка голубоватый цвет — это было сочетание серебра, золота и, почему-то, свинца. Яркость тоже увеличилась, но на осветительный прибор установка пока не тянула.

Тут уже надо менять конструктив лампы на более совершенный. Стеклодув сделал цилиндрическую колбу с подогреваемыми электродами с торцов. На внутреннюю поверхность колбы нанесли люминофор, в колбу добавили каплю ртути и немного откачали воздух. Хорошо бы туда инертный газ, но работать должно и так. Электроды-спирали сделали пока медные, переводить вольфрам на эксперименты пока не будем.

Для экспериментов давно сделали ЛАТР — регулируемый автотрансформатор, от пятидесяти до пятисот вольт обеспечивает. Собрали схему, в качестве ПРА намотали дроссель, вместо стартера — кнопка с резистором. Этой кнопкой, короткими импульсами, разогревали электроды. Постепенно поднимали напряжение, и после трехсот вольт лампа зажглась. Мои лаборанты ахнули от яркости. Но это скорее от неожиданности, так как ярко было по сравнению с игнитроном, а как лампа — получилась средненькая. С чем сравнивать — даже затрудняюсь.

Это в мое время яркость ламп сравнивали с яркостью ламп накаливания, а на век раньше — со свечами. У нас же образцом яркости считаются светодиоды, а эффективность наших ламп накаливания раз в пятнадцать хуже светодиодов. Так что новая газоразрядная люминесцентная лампа светила на пяток светодиодов, несмотря на приличные размеры. Прибавку яркости получили не только за счет большого объема разряда, но и за счет того, что люминофор находился внутри колбы. У нас же стекло обычное — сильно поглощает ультрафиолет, и на люминофор в тех опытах попадало меньше половины излучения, весь жесткий ультрафиолет поглощался стеклом. Теперь же все излучение сразу попадало на люминофор, преобразовывалось, как получиться, в видимый свет, который свободно проходит сквозь стекло.

Но качество люминофорного покрытия оставляло желать лучшего — пятнами, то белый, то голубой. Местами совсем не светится, а местами "дырки", через которые шурует ультрафиолет. Есть над чем работать.

Лампа немного прогрелась и стала ярче. Лаборанты зашумели — "а еще?" Но от дальнейшего разогрева лампа стала немного тускнеть — получается что оптимум где-то 35–40 градусов. На концах лампы, в районах электродов появились темные пятна — что-то быстро. Это, наверное, из-за остаточного кислорода — он окислил или электроды или люминофор. Или то и другое вместе.

Вдруг что-то щелкнуло, и с одного из торцов пошел дымок. Я дернул рубильник, выключая установку, и выскочил на улицу. Крикнул остальным тоже выходить. Хоть у нас в лаборатории окна настеж, но от паров ртути надо держаться подальше. Подождали, чтобы проветрилось, и зашли посмотреть. Точно — торец лампы треснул около электрода. Медь и стекло имеют различный коэффициент теплового расширения, электрод нагрелся — стекло треснуло. Ковар нужен, сплав, имеющий со стеклом одинаковый ТКР. Но у нас нет ни кобальта, ни никеля. Что-то до практического использования ртутных ламп пока еще далеко. Надо думать.

Пошел к другому стеклодуву. Тот стеклодув, что сделал газоразрядную лампу, это наш "младший научный сотрудник". А самый лучший стеклодув делал вакуумный насос Шпренгеля. Этот насос всего лишь конструкция из стеклянных трубок, в которой капает ртуть, создавая вакуум. Его главное достоинство для нас — тут не нужны уплотнители, не нужна резина. Но так как нужно получить вакуум, то абы какая резина тоже не подойдет. Но у нас никакой нет, этот насос должен и так работать.

Но для этого насоса долго не могли сделать одну деталь — капиллярную трубку. Ее внутренний диаметр должен быть около одного миллиметра, а длина — более восьмидесяти сантиметров. И вот наконец — получилось. Запустили ртутную капельницу, капля ртути попадает в капилляр, и утаскивает за собой каплю воздуха из опытовой колбочки. Медленно, но надежно. И в какой-то момент в этой колбочке создался такой вакуум, что очередная капля ртути не смогла захватить с собой очередную порцию воздуха, и провалилась в капилляр с другим тембром. Вот! Это уже можно называть вакуумом.

Возможно, что глубины этого вакуума недостаточно для работы радиолампы, но дальше можно применить геттер. Некоторые металлы — магний, барий — при нагреве поглощают газы. Их наносят на внутреннюю поверхность колбы с краю, после запайки нагревают, вакуум становиться более глубоким. Зеркальное напыление на верхушках радиоламп — это и есть геттер. Его надо там правильно расположить и активировать нагреванием, тоже пока не знаю как, но сначала надо получить металлический магний. Для этого надо проводить электролиз расплава хлорида магния, как делать — знаю только теоретически. Опять нужен ковар, для впаивания электродов в стекло, ну или хотя бы платина. Немного слюды для изоляторов купили, но там много и не надо. Вольфрам для нити накала пока есть, вот для этого и делаю ртутные лампы, чтобы вольфрам не тратить. Чем глубже продвигаемся в тему радиоламп, тем больше проблем обнаруживаем.

Три тумена Большой Орды, под предводительством Муртазы, старшего сына хана Ахмета, пошли от Таны на юг. Мы эвакуировали всех кого смогли из Копы-на-Кубани в Мапу-Анапу. Мапа на берегу моря, кораблям проще поддержать артиллерией, крепость в Мапе лучше. Не тот "штакетник", что в Копе. Черкесский князь Копы и Мапы Бельзебок своих купцов отправил в Мапу, а из простых черкесов мобилизовал ополчение, остальных послал на юг, в густые предгорные леса.

Тысячи ногаев, из степей Придонья и Приазовья, скопились на северном берегу Кубани. Сюда они шли через черкесские поля и селенья. Черкесы тоже сдвинулись со своих мест, хоть и жалко бросать свои дома и неубранные поля пшеницы, но в полоне еще хуже. Некоторые даже пытались остаться, простые землепашцы не сразу распознают опасность. Поэтому князю северной Зихии Биберди пришлось выгонять таких неразумных силой, из их домов. Страна черкесов, раскиданная мелкими селениями на сотни километров на север от Кубани, скатывалась на юг. Население, сорванное со своих мест, на ходу делилось на две части — войско и беженцев.

Но сил для отпора Орде пока еще было мало, и Биберди отступал на юг, вбирая в свое войско все больше и больше черкесов. Беда надвигалась на эти изобильные места.

Но Муртаза Ахматович на Копу не пошел, а попытался догнать убегающих ногаев. Уловив его маневр, ногаи и черкесы спешно переправились через Кубань. Они смогли договориться о совместной обороне природного рубежа — широкой реки. В результате на северном берегу встало тридцатитысячное войско, а на южном — многочисленное ополчение, которое не сильно и отличается от войска у ногаев и черкесов. Численность этого ополчения неизвестна, но явно больше Орды. Сойдись эти два войска в чистом поле, ордынцы бы легко побили это сводное ополчение, просто за счет дисциплины и слаженности. Но здесь для этого надо переправиться через широкую Кубань, а ногаи и черкесы тоже умеют стрелять из луков. А черкесами командовал князь Биберди, и это войско было довольно подготовленным, но до уровня Орды не дотягивало.

Князь "всея Зихии" Петрозок, только выступил с войском из южных районов, и быстро прибыть не сможет. Тут не степь, а горы, леса и реки, войска передвигаются довольно медленно.

Муртаза простоял один день на берегу, и понял, что переправиться без больших потерь он не сможет. Он пошел в поход за славой и добычей, а не для того, чтобы бездарно потерять тысячи воинов. И на следующее утро Орда двинулась на восток, вдоль берега реки. Муртаза посчитал, что быстрым маневром он сможет выйти на рубеж, куда ногаи и черкесы не успеют, и сможет переправиться через Кубань.

Но тридцатитысячному войску трудно делать скрытные маневры, и Биберди разгадал задумки Муртазы. Как только татары выходили на удобное место для переправы, вскоре на другом берегу появлялись черкесы. Хотя черкесам было труднее — им приходилось преодолевать крупные левые притоки Кубани.

Эта гонка вдоль реки продолжалась несколько дней, но в какой-то момент Орда повернула на север, и ушла от Кубани. Биберди послал дозоры во все стороны — а вдруг это еще одна хитрость ордынцев. Но Муртаза уверенно шел на северо-восток. Черкесский князь подумал, что татары испугались приближения князя Петрозока с войском, но главная причина была не в этом. Дозоры Муртазы обнаружили в степи, южнее Маныча, несколько родов кочующих ногаев. Эти восточные ногаи мало общались со своими придонскими родственниками, и хитрая траектория пути ордынских туменов оказалась для них неприятным сюрпризом.

Муртаза прижал их к Манычу, и полонил почти всех — более двадцати тысяч, вместе со скотом и кибитками.

В это время в Тане из зарослей дельты Дона в посад стали возвращаться люди. Хотя и до домов в посаде татары и не добрались, там успели по мародерить свои же — сосед у соседа. Так что этот переезд на половину пожара по ущербу потянет. Только начали обживаться — тут дозоры принесли известие — тумены Муртазы опять приближаются с востока. Люди вздохнули, и опять засобирались в заросли.

Но татары до Таны не дошли, а дойдя до Дона повернули на север, пошли домой вместе с многочисленным полоном. Причиной такого пути Орды оказалась вода. Маныч — соленый, на север от Маныча нету рек, а почти все озера тоже соленые. Пресная вода есть только в некоторых озерах и в колодцах, на большое войско не хватит, тем более — с большим полоном. Так что двигаться в этом месте тумены могут только вдоль Дона. Получается, что эти сухие степи недоступны для крупных войск Орды, хотя и совсем рядом.

В посад Таны вернулись пока только мужики — охранять дома. Семьи пока остались в зарослях, а вдруг в третий раз татары вернуться? Но Орда ушла совсем, люди успокоились, и Тана стала оживать.

Получается, что татары непосредственного урона не принесли, но эти эвакуации нанесли большой ущерб экономике городам Тане и Копе. Придется предоставить им налоговые каникулы для восстановления. Но как известно — если проблемы можно решить деньгами, то это не проблемы, а только убытки.

У черкесов ущерб не очень большой — потравлена часть полей, некоторые дома разрушены. Общий урожай пшеницы в этом году уменьшится, но урожайность в этих местах очень хорошая, заметного роста цен на зерно не ожидаю.

Хуже всего пришлось ногаям — миграция на 600–800 километров не прошла бесследно, часть скота погибла, часть съели в пути. Черкесы на своих землях были не очень любезны с ногаями. Кто-то из ногаев ушел в Приднепровье, кто-то пропал неизвестно где. В окрестности Таны вернулось чуть более половины ногаев. Цены на скот заметно подросли.

Интересно, Муртаза увел в поход три тумена, а сколько войск Ахмат оставил себе? Ведь это был удобный момент чтобы напасть на столицу Большой Орды — Сарай. Напасть по суше я точно не смогу, но Сарай находится на берегу Ахтубы, считай что Волги. Если бы у меня было несколько кораблей с пушками на Волге, я бы мог нанести большой урон этому городу.

Но попасть кораблям в бассейн Волги и Каспия — это только мечта. Я всю карту облазил — никак, слишком большие и тяжелые у меня корабли. В верховья Оки никак не попасть, там волоки на такую тяжесть не рассчитаны, верховья Дона мелководны, а подняться по Днепру мешают пороги. Между Кубанью и Тереком слишком большой водораздел. От Дона до Волги в районе Волгограда слишком далеко, от Иловли до Волги в районе Камышина гораздо ближе, но там ордынцы, не дадут переправиться.

Я даже слышал легенду, что раньше Маныч соединял Черное и Каспийское моря, это был пролив. Этим даже объясняется другой вариант путешествия Одиссея, классический его маршрут не очень правдоподобен. По этой легенде Одиссей прошел в Каспий, который был более полноводен, и поэтому на восточном побережье была еще одна река или протока. От нее сейчас остались овраги и старицы, и по этой реке можно было попасть в Амударью. А по Амударье — в северную Индию. Вот такая легенда.

Надо бы обследовать Маныч, может он и вправду впадает, или близко подходит к Каспию.

К Порт-Перекопу переселились два ногайских рода. Я их неплохо вооружил доспехами и холодным оружием, получилось двухтысячное войско. Со слабой подготовкой, но увешанное железом — внушает страх. Но кто из двух глав родов будет командовать этим сбро… войском, они никак не могли договориться. А чтобы войско разделилось на две части — я допустить не мог. Пришла одна идея, рискнул, поставил командиром черкеса Кушемеза, и, на удивление, все ему подчинились. На это решение глав родов еще повлияли три сотни ногаев и татар, опытных воинов, пришедших с Кушемезом, и несколько револьверов у его нукеров. Подарил обоим ногайским вождям по револьверу, и это их окончательно примирило с новой военной структурой.

Вокруг Порт-Перекопа появился поселок. Привез доски, кровельное железо, приехали греки-плотники и довольно быстро настроили бараки-казармы севернее и южнее крепости. Так эти поселки легче прикрывать корабельной артиллерией. Но в этих бараках живет только три-четыре сотни воинов, основное войско растянулось на север километров на двадцать. Потому как коням надо есть каждый день, их нельзя выключить, и поставить на стоянку. Так что кочевья протянулись от перешейка и до берега Днепра. Всадники с конями ближе, пастухи со скотом — подальше. Но всех можно собрать в войско менее чем за двое суток.

Чтобы эти двое суток у нас были, организована система дозоров. Патрулируется степь на востоке на три дня пути, патрулируют левый берег Днепра, следят за Ширинами. Патрулируют степной Крым на полсотни километров на юг от перекопа. Так что дел у ногаев много. Но они довольны — у них много оружия, за спиной крепость с пушками. Даже могущественные Ширины не смеют к ним приближаться. Мы покупаем у них баранов и шерсть, раздал им сотню ножниц для стрижки. Даже овечьи шкуры не пропадают, соли на Сиваше в избытке, шкуры сразу засаливают. А наши заготовители дают за мокросол достойную цену. Муку и крупу продаем им по невысокой цене. Понравилось тут ногаям.

То что они патрулируют степи Крыма — это для вида. Во всех городах полуострова живут мои агенты, под видом мелких торговцев, а почти во все порты свободно заходят мои шхуны. Не подходят только к центральному причалу Каффы, а к дальнему рыбацкому причалу — запросто. Так что вся информация о передвижении татарских войск у меня есть.

Кушемез со товарищи переселился на перешеек, крепость Каламита осталась без гарнизона. Крепость почистили от навоза, отремонтировали казармы, и разместили там довольно большой гарнизон. Два взвода пехоты, два взвода драгун и три пушки (одна в состоянии картечницы). Эта крепость неплохо приспособлена к обороне, часть стен совершенно неприступна для татар, благодаря скальному обрыву. Но два взвода драгун нужны для патрулирования — Каламита неплохо прикрывает проходы в долину Чембало, а если патрулировать берег реки Черная — то можно полностью предотвратить проникновение небольших вражеских групп до полутысячи.

Чернореченск пока восстанавливать не будем, а вот над Чембало уже подняли свой флаг. В крепости поставили небольшой гарнизон, консул вернулся к своим обязанностям, начали собирать налоги, но по минимальной схеме. Просто чтобы люди почувствовали, что мы вернулись.

Походил по развалинам Чернореченска — тут мало что осталось. Ну большую часть мы сами растащили, но вот плотина развалилась уже позже. Деревянные строения частично пожгли, частично развалили. У каменных домов разрушены крыши, сломаны окна. Не нужен уже Чернореченск, паровые машины заменили водяное колесо, а до моря тут далеко — неудобно.

Прошелся по окрестностям. Остатки картофельного поля растут — часть картошки осенью выкопали местные, остатки весной взошли. И тут отличная находка — поле сахарной свеклы-второгодки прекрасно растет, скоро созреют семена. И никто это поле не трогал — только скотом немного потравили. Ух, да сколько же тут семян будет! Можно засеять десятки гектар! Надо срочно планировать новые пашни. Сахарная свекла — это интересно. Как из нее делать сахар я не знаю, но где-то это записано.

На Таманском полуострове добывают железную руду полсотни татар. Отрабатывают свой плен — должны до осени добывать и грузить руду в баржи в обмен на еду. Рудная жила находится в толще мягкого камня вертикального обрыва берега. Но все это время мы просто подбирали куски руды у подножия этого обрыва, на пляже, но этот источник стал заканчиваться.

Много кусков руды лежит на мелководье, и как потеплела вода, руду стали "добывать" по колено в воде. Таманская руда с невысоким содержанием железа, в керченской руде железа немного больше, но та руда содержит много серы и фосфора, к тому же она очень мелкая, и в таком виде для работы в домне не годится. Мы столько сил и энергии тратили на агломерацию керченской руды, что кусковую таманскую руду восприняли как спасение. Пусть даже в ней больше пустой породы, но это всего лишь некоторый перерасход кокса.

Но и руда на мелководье стала заканчиваться, а татары глубже лезть не хотят — никто из них плавать не умеет. Странные люди — живут всю жизнь на берегу моря, а не то что плавать, даже зайти в воду по колено не хотят. Еле заставили — чуть ли не силой, но потом им самим понравилось. Еще бы — такая жара, а тут приятная водичка.

Так что дальше руду уже пришлось вырубать из скалы. Скала тут условная — просто плотная глина, железняк и кварц. Но рудная жила проходит на высоте трех-пяти метров над пляжем, и рубить надо с лестниц. Добыча встала.

Я даже сам приехал посмотреться. Вижу только один эффективный способ — взрывать. Вот и для саперов будет практика, есть у нас такое подразделение, чуть не забыли про его существование. Оказалось, что они постоянно тренируются в постановке и снятие нажимных мин и "растяжек".

Объяснил им принцип — бурим тонкий длинный шурф, туда толовую шашку с взрывателем, огнепроводный шнур — и бум. Только сначала вышла незадача — толовая шашка диаметром двадцать миллиметров от взрывателя не детонирует, только разрушается. Не стали особо экспериментировать, сделали бур диаметром пятьдесят миллиметров, и шашку соответствующую.

Бахнуло хорошо. Татар заранее увели в сторону, чтобы не подсматривали, но они даже там немного перепугались. Порода обвалилась, получилась большая выемка. Сделали еще четыре взрыва — теперь весь пляж завален кусками руды — более сотни тонн. Тут им на пару недель работы, потом еще рванем. Есть, правда, слишком крупные куски, тут уж придется поработать киркой и кувалдой.

Часть кусков темного цвета — сплошной железняк. Ради эксперимента, в Адлере, отсортировали тонн двадцать такой руды и загнали в домну. На пару дней производительность домны выросла где-то с пяти до шести с половиной тонн чугуна в сутки. Вот где резервы! Точнее — вот где потери. Потому что обогатить руду мы толком не сможем, будем работать на той же руде с пустой породой дальше. Нам проще потратить на это больше угля. Потому что производство стали для нас это не экономический вопрос, мы ни с кем не конкурируем в эффективности производства. Производство стали — вопрос стратегический, вопрос нашего превосходства и выживания. Мы будем производить сталь даже если она нам будет обходится в пять раз труднее. Будем производить меньше, будем точнее планировать, но без стали — никуда.

Корвет "Зевс" почти готов, нет только второго орудия вспомогательного калибра, и оснащение жилых кают не закончено. Но почти каждый день корвет выходит в учебное плавание в районе Адлера. В команду нового корабля, по традиции, выбирали лучших, но появившиеся вакансии на пароходах я старался заполнять русскими гребцами. Надо постепенно переделывать флот из греческого в русский, тем более — военный и пароходный. На весь экипаж бывших гребцов не хватает, но греки остаются в основном на самых младших должностях. Почти все кочегары — тоже греки, а на корвете кочегаров немало.

Подобрали оптимальный шаг винта корвета, с регулируемым винтом это очень удобно — получили максимальную скорость на машинах одиннадцать узлов. Но это в почти минимальном водоизмещении, полностью снаряженный, но без груза — всего около двухсот тонн. Решили проверить максимальное водоизмещение — я его теоретически рассчитывал, но никому не сказал. Одними балластными цистернами такой вес не сделаешь. Пошли на Тамань за рудой, заодно саперов заберем, они там недавно Железный мыс взрывали еще раз, посмотрю — как получилось.

На "Зевсе" кроме капитанской каюты сделали еще адмиральскую. Но так как адмиралов во флоте у нас нет, то каюту можно было назвать командорской. Это я специально, для секретности.

Отделку этой каюты, как и капитанской уже закончили, так что в путешествие я отправился с комфортом. Каюта не очень просторная, у нас не пассажирский лайнер, но удобная — нормальная кровать, мебель. К этому еще надо прибавить гальюн с водяным сливом и душ с горячей водой. Но это уже было на "Гефесте", только душ там был один. На корвете уже шесть гальюнов и четыре душевых — экипаж здесь более полусотни.

Я морской болезнью особо не страдаю, но на небольших судах качка неприятная. Здесь же качка довольно плавная, можно сказать — незаметная. Мне так, совсем хорошо. Первые сутки наслаждался новым могучим кораблем, смотрел, как он рассекает волны, слушал мерный гул машин.

Подняли паруса — но на скорости это особо не отразилось. Корабль тяжелый, но длинный — работает при малых значениях числа Фруда — менее 0,25. Это значит, что чтобы превысить крейсерскую скорость, надо значительно увеличивать мощность движетелей. Остановили машину — всего четыре узла скорости под парусами. Еще бы — такая тяжелая железяка, и под парусами. Еще и ветер не сильный. Можно еще шаг винта изменить на "бесконечность", это прибавит один узел.

И одних триселей маловато, надо наращивать парусное вооружение. Оно не для боя, но путешествовать на четырех-пяти узлах утомительно. Задумался даже о прямых парусах. Нет, это надо сильно увеличивать число матросов, обойдемся дополнительным гафельным вооружением — топселем и стакселем, и еще генакером для полных курсов.

"Зевс" идет уверенно, управляется предсказуемо, больших недостатков в его конструкции не обнаружено. Нельзя сказать, что он мне понравился. Я им наслаждаюсь, наслаждаюсь его мощью, его плавностью, его скрытыми и явными возможностями. Знаю, что он почти неуязвим для всех кораблей этого времени, что он один может противостоять десяткам деревянных кораблей. Только использовать его надо умеючи, с умом. Поэтому экипажу еще надо много тренироваться. Часть моряков — уже опытные, некоторые — меньше месяца на корабле.

Надо будет тренироваться артиллеристам. Наводчики тут опытные, но опыта стрельбы из морских трехдюймовок нет пока ни у кого. Еще и новшество — стереоскопический дальномер на боевой рубке. Его уже настроили, пока стояли у причала. Теперь надо пристрелять орудия, уточнить баллистические таблицы для каждого ствола, отградуировать прицелы на дальность. Но стрелять на больших дальностях не будем, это слишком большой расход снарядов.

Местные пушки стреляют в пределах восьмисот метров, редко — километр. Так что надо тренироваться стрелять на полтора-два километра. На таком расстоянии попасть снарядом тоже непросто. Но тут есть идеи. Корабли вероятного противника — галеры. Гребцы сидят открыто — очень уязвимы. Мы уже один раз применили шрапнель против галеры. Видимых повреждений не было, но галера резко прекратила участие в бою.

Так что опыт положительный — шрапнелью проще попасть на таких расстояниях. Фугасный снаряд, промахнувшийся на десять метров, никакого урона не причинит. А диафрагменная шрапнель дает отличный конус поражения. Только надо точно рассчитать дальность срабатывания дистанционной трубки. Тут еще вопрос трудоемкости изготовления и стабильности работы этих трубок.

Тут надежда на трёхдюймовки — в ее снаряд входит 280 шрапнельных пуль, а в 65-мм снаряд только сто. Так что шансы на нанесение урона противнику у трёхдюймовки значительно выше, а дистанционная трубка такая же. Еще хочу поэкспериментировать со шрапнельным снарядом, можно попытаться нарастить вышибной заряд пороха, облегчить снарядный "стакан", чтобы увеличить количество шрапнели. Так что вариант перспективный.

А 65-мм пушки будут больше работать ОФСами, тут надежды на прямое попадание. Это если дистанция сократиться до опасной — менее километра. Тогда и ставки повышаются, и вероятность попадания больше. Зато "достаточно одной таблэтки". Это если мавны, фусты или что помельче. На галеасах не проверяли. Большой неф одно попадание точно держит, если не в район ватерлинии, но он медленный, его можно закидывать снарядами на нужных дистанциях. И гребцов на нефе нет, шрапнель использовать не очень эффективно.

Подошли к Тамани, у Железного мыса стоит под загрузкой деревянная баржа, бывшая мавна. Весь берег завален обломками руды и пустой породы. Форма обрыва, где проходит рудная жила, уже заметно изменилась — хорошо поработали взрывники. На обнажении горизонта руда все еще темнеет широкой наклонной полосой, это радует, запасы еще есть. Я что-то не помню, чтобы в моей реальности здесь вели добычу руды, видимо, это месторождение считалось мелким и малоперспективным. Мелкое — это десятки тысяч тонн, для серьезной промышленности это мелочи, а для нас достаточно. К тому же надо отсортировывать куски с рудой от пустой породы, много ручного труда, еще и оценивать на глаз — есть ли руда в каждом конкретном куске. Чем тут добытчики руды и занимаются.

Но они тут особо не напрягаются, как я посмотрю. В одну баржу входит около восьмидесяти тонн, это чуть больше одного железнодорожного вагона. Для полусотни человек это работы на неполный день, потому как киркой добывать руду в шахте не надо. Куски грузят руками в тачку, по мосткам тачку везут на баржу. Грузят всякие куски, и большие и маленькие, сортируют и дробят руду уже в Адлере. Здесь только следят чтобы не грузили пустую руду.

Пустую породу сначала выкидывали в сторону, но потом стали из не выкладывать причал. Так как катить тачку с рудой по шатким доскам над водой не очень удобно. А сейчас уже выложили десятки метров каменного причала, сверху два ряда досок — дорожки для тачек. Так грузить заметно легче.

Но корвет не может подойти даже к этому причалу, осадка большая. Немного не хватает, еще надо учесть, что он еще осядет, приняв груз. Перетащили загруженную баржу, поставили ее вдоль причала — получился дебаркадер. Уложили доски — можно возить тачками. Начали грузить, а я слежу за движением ватерлинии.

К вечеру загрузили тонн пятьдесят; запустили машину, откачали балластные цистерны — ватерлиния вернулась почти на место. Утром загрузку продолжили. Всего влезло сто тридцать тонн руды, и запас водоизмещения еще есть. Сказал потихоньку отчаливать, баржу брать не будем, у нас другие испытания.

Капитана и рулевого предупредил, что инерция корабля сильно возросла. Но они и так стоят напряженные, еще и старпом здесь, и рулевые других вахт — всем интересно.

Отчалили, дали средний вперед — разгон совсем неспешный. Полный вперед — загудели машины, зашумел винт под водой — разгон немного улучшился. Вышли на максимальную — кажется, что такая же скорость. Скинули лаг, померили скорость — десять узлов. Всего на один узел меньше чем у полупустого. Можем еще водоизмещение увеличить — накачали воду в балластные цистерны, плюс тридцать тонн. Это сейчас корвет весит почти четыреста тонн! Скорость померили — почти то же самое, тут больше ветер влияет. И по высоте борта еще запас есть. В океан бы я с такой осадкой не пошел, а по этим морям — запросто.

Так, а если на половинной мощности? Остановили машины, отключили муфту, запустили заднюю машину. Пока это делали, скорость немного потеряли, надо время, чтобы скорость установилась. Померили — больше шести узлов, почти семь. Вот — получается экономичный ход на двух котлах, угля уходит гораздо меньше. Откачали балласт из цистерн, подняли паруса — совсем хорошо, восемь-десять узлов, в зависимости от ветра. Получается, что ход под двумя машинами неэкономный, нужен только в бою или при шторме.

И не хватает объема грузовых трюмов. Полностью использовать водоизмещение корвета можно если грузить его чем-то очень тяжелым, слитками чугуна или свинца, например. Так что как гибрид военного и транспортного корабля получился не совсем удачный. Надо либо увеличивать объемы под груз, либо увеличивать полезную нагрузку. Либо ничего не делать, а иметь большой запас высоты борта и мореходности.

Или делать все сразу — можно немного сократить объем угольных ям, и балластных цистерн, с дифферентом корабля мы разобрались. Хорошо бы увеличить длину, но тогда опять "поедут" все расчеты, центровка, ватерлиния. Или увеличить бронирование, но в этом большой потребности нет. Считать надо.

В Воронеж из Рыбалей на одном струге и плотах прибыли семьи гребцов, что теперь в Таврии. К их приезду готовились, построили несколько больших изб. Разместили в тесноте, но никто на улице не остался. Хотя сейчас можно и на улице — лето, тепло. Пока не пришел за людьми "Гефест", Федор нанял на подсобные работы тех, кого можно к делу приспособить. Бабы и подростки лес валить и бревна катать не смогут, но ворошить и сгребать сено, месить ногами глину на кирпичи смогут. Много нашлось им дел, и за серебро все горазды были работать.

Проблема была в отсутствии мелкой монеты, серебряная лира — крупная монета, а для Рязанского княжества — очень крупная. Тут некоторые в закупах были за сумму, равную пяти лирам, но чаще долг был около десяти. С резаной Федору иметь дело не хотелось, это надо каждую монетку взвешивать, так что он ввел в обращение бумажно-пластиковые сольдо. Сразу сказал новеньким, что это только для удобства, и эти деньги всегда можно обменять на серебро. Тем более, считать удобно — одно сольдо равно одной деньге. Обещал, что при отъезде все обменяет на лиры.

Народ недоверчиво согласился, солдаты и греки поддержали Федора, рассказали, что в Таврии эти монеты лучше серебра. Потому как там при обмене удерживают двадцатую часть, а все налоги и пошлины надо платить бумажными. Пусть пользуются моментом, тут консул Федор обменивает один к одному.

Так что жизнь в Воронеже закипела — к основному строительству прибавились и другие работы. Коней пасут, сено для них заготавливают. Пошел, пока небольшой, поток кирпичей, печник начал класть печи. Даже белье на реке стали стирать. Воронеж стал походить на настоящую деревню, в хорошем смысле. А то башня и хутор.

"Гефест" уже на подходе, каждую ночь приходят радиограммы. А люди не поймут — правда это, сказки, или бесовщина какая. Ночью приходит (!) "грамма", это как письмо, но гонцов никаких нет при этом, сама приходит. А в "грамме" той про железный (!) корабль, который идет против течения реки без паруса и весел. И везет тысячи пудов всяких диковин. Точно бесовщина, тем более — будет черный дым. А солдаты над ними потешаются — "Вот же, локомобиль, тоже сам пилит, и дым черный — никакой бесовщины". Мужики посмотрят — а, сказки это все, то пилит, а там "грамма" по ночам сама ходит. Не хотят верить.

Черный дым парохода заметили издалека. Весь Воронеж собрался у причала. Одни чтобы увидеть небывальщину, другие — увидеть знакомый экипаж корабля, узнать про груз, что прислал Командор. Коричневый корабль с шумом и дымом приблизился, сбавил ход и стал потихоньку пришвартовываться. Натянулись причальные концы, железный борт прижал пеньковые кранцы к бревнам причала, массивный причал зашевелился и заскрипел.

Солдаты закричали "Ура!", Федор обнялся с капитаном, и почти вся команда сошла на берег. Среди матросов оказалось несколько тех самых бывших гребцов, чьи семьи переселяются в Адлер. Тут настроение уже всех новичков поменялось. Так что на этой небывальщине приехали их же мужья и отцы, и это никакая не бесовщина. Усадили прибывших за стол, радостно начали трапезничать. Но потихоньку сходили на причал, пощупали корабль. И вправду — железный! Целиком!

Моряки едят, а все на них смотрят, и даже затихли. Нельзя к людям с делами, пока они едят, но всех мучает вопрос — "что привезли?" Заказ в Адлер всем Воронежем сочиняли, теперь изнывают от любопытства. Капитан понял настроение присутствующих и быстренько доел свою порцию. Из плоской кожаной сумки — "портфель" называется — достал список, прокашлялся и начал читать.

— Соли — триста пудов, картофеля — триста пудов, пшеницы — сто пудов. Сталь полосовая — сто пудов, железо кровельное…

Люди сидели с блаженными улыбками и слушали слова капитана как музыку. Список был длинный, Командор прислал хоть понемногу, но почти все что заказывали. Только ткани более десятка видов и расцветок, готовые рубахи и штаны, сапоги. Комплекты военной формы для солдат, а то у многих износилась.

Федор сначала тоже довольно улыбался, но, по мере озвучивания списка, озадачился. Он приготовил амбар под государственную лавку, но только для соли, картошки и пшеницы, нужен еще один амбар, и больше этого. А торговать?! У Федора началась тихая паника. Планировали, что он будет открывать лавку на один час в день, и сам немного торговать. Но с таким ассортиментом товаров, и резко выросшим населениям Воронежа одним часом в день не отделаешься. А кроме него торговать некому.

Капитан закончил читать, и гомон усилился — бывалые объясняли новичкам незнакомые слова и понятия. Капитан строго кашлянул и люди притихли.

— Командор еще человека прислал — вот, в чине младшего писаря, в помощь консулу. Учет будет вести, товары продавать.

Встал паренек в синем мундире как у Федора, только шевроны на рукаве другие. Все громко зашушукалась, обсуждая. Федор счастливо улыбнулся и расслабился — "Сегодня вдвойне удачный день!"

Перетаскивать товары с парохода в амбар захотели многие, особенно новичкам хотелось потрогать диковинки. Плотники, тем временем, быстро построили еще один амбар, куда стали таскать соль, зерно и картошку. С зерном получается неправильно — возим и в Воронеж и в Адлер. В Туле и окрестностях не нашли пшеницы на продажу, мало ее вырастили. Сказали, что есть в Рязани, но везти по Оке и через волок — долго и дорого. А греки и большинство солдат привыкли к пшеничному хлебу, так что Командор прислал немного пшеницы. "Аж из Египта пшеница! У мамлюков купили!" — шепотом рассказывали друг другу мужики и качали головами — опять сказки, а где этот Египет с мамлюками — даль несусветная, за тремя морями.

С зерном тоже случай был. Когда в Воронеж прибыли первые закупы из Рыбалей, они изучили быт Воронежа, и вынесли вердикт: "Пропащая эта крепостица — мука скоро кончится, будем зерно грызть, мельницы нет поблизости." Федор аж обиделся — дал команду механикам ставить на локомобиль насадку-мельницу, тем более, мука и действительно кончалась.

Эта насадка была уже нового типа, с виброситами. Точнее, на выходе мельницы был просто добавлен сетчатый лоток, с двумя участками отверстий разного размера. А паровую машину локомобиля трясет довольно сильно, так что дополнительного источника вибрации для сита не понадобилось. Надо только регулировать наклон сетчатого лотка, чтобы фракции муки хорошо разделялись. На выходе три патрубка — к ним цепляют три мешка. Разделение на фракции не очень четкое, но в первый мешок идет довольно чистая мука мелкого помола. В последнем мешке отруби, а в среднем смесь крупной муки и мелких отрубей — тоже в хлеб идет.

Сама мельница довольно компактная, но производительная — жернова чугунные, обороты высокие. Только успевай сверху зерно засыпать, да новые мешки для муки и отрубей подставлять. Мужики опять подумали что их дурят — небольшая железка, а муку выдает мешками. Ну и заставили их таскать эти мешки. Как раз рожь от Епифана привезли. Муки намололи много, почти все зерно ушло, даже в Адлер посылать нечего. Ну Епифан обещал еще зерна из Тулы привезти.

Открыли лавку в Воронеже. Я эту лавку планировал как начало рынка для рязанских и московских купцов, но потом понял, что надо демонстрировать людям экономические возможности Таврии. Пусть многие товары им недоступны, пусть ходят как в музей, но будут знать про далекое изобилие. "Сорок сортов колбасы" сильно действуют на неискушенные умы. Но некоторые товары людям вполне доступны, и даже дешевле чем в княжестве. Соль выставили по три деньги за пуд, что вдвое дешевле местной цены. И почти каждая семья сочла необходимым купить мешочек соли. Причем даже семьи гребцов, которым предстоит ехать в Адлер. Федор им говорил, что соль там еще дешевле, люди соглашались, кивали, но покупали соль. Только мешочек поменьше. Так что опять встречные перевозки, в этот раз совсем бесполезные.

Еще дешевым выходит неокрашенное сукно, за краситель приходится делать рыночную наценку. Покупают наши штампованные ножи, за счет хорошей стали они лучше местных кованых. Чтобы еще удешевить, мы привезли пачку лезвий без рукояток. Мужики сразу смекнули выгоду и качество стали, покупали даже по несколько ножей на семью. А сделать рукоять ножа для мужика, да еще под свою руку — в удовольствие.

Книг много привезли, но на продажу только часть. Школу надо открывать — тут обычный комплект: арифметика, букварь, Пушкин. Еще новая книга по медицине. Вот ее прислали много — сто штук, на продажу. Командор сказал продавать эту книгу очень дешево — по две с половиной лиры, или пятьдесят денег. А то другие наши книги купцы продают в Москве и Рязани по сто пятьдесят или двести денег. Командор сказал рассказать людям в селах, что эта книга относительно дешевая и ее много. Сказал подарить старостам Донкова и Рыбалей по одному комплекту из Букваря и "Медицины…"

На "Гефесте" еще приехал купец, тот самый, что торгует в Рыбалях, и чей струг привезли в прошлый раз. Привез много товара на пароходе, перегружает на струг. Гребцов для него уже вызвали из Рыбалей, они приехали на плотах со всеми. Федор их тоже нанимал на работы, пока ждали пароход, но уже на валку леса.

Купец готовится отплыть вверх по Дону, семьи гребцов на пароходе немного попозже. С убывающими надо расплатиться, стройка стучит топорами от зари и до зари. И посреди всей этой кутерьмы приходит еще один струг с верховий. Епифан прибыл. Зерно привез, и не только. Уже причаливать некуда — три струга и пароход, а причал один. Притащили бревен, бросили у берега, набили кольев — в качестве временного причала пойдет, но надо строить еще.

Епифан привез более двухсот пудов ржи, Федор все купил, но хватит ли этого зерна для Воронежа — сообразить не может, надо на бумаге считать, или на счетах. Еще лучше — писарю поручить, а то у Федора со счетом плохо. Считать может, но так чтобы в уме умножить — тяжело.

За зерно рассчитался, а Епифан еще — "Закупы нужны? Или холопы?" Командор предупреждал Федора, что если работный мужик, то брать закупов по триста денег. Если семья с детьми, то и по пятьсот. Так что население Воронежа пополнилось шестью семьями и восемью бобылями. Холопы дороже, но их можно сразу в Таврию посылать, они совсем подневольные.

За людей Федор рассчитался, но казна уже дно показывает. Бумажными Епифану не заплатишь, нужны серебряные лиры. Так что надежда, что привезенные товары раскупят, ну и написал радиограмму Командору, чтобы серебро слал, коли люди нужны. Опять получается, что серебро — лучший товар для Руси.

Епифана Федор собственноручно отвел в лавку, где они с писарем наперебой стали показывать товары из Таврии. У Епифана глаза разбежались от такого изобилия диковин. Иных товаров не встретишь на рынке не то что Тулы, но и Рязани. Он уже смекнул, что можно зарабатывать не только на закупах и зерне, но и на соли и других товарах. Прямо купец, а не боярин. Так что часть серебра вернулась в казну Воронежа.

По Кубани спустился первый плот со свинцовой рудой. Руду шхунами перевезли в Адлер и пустили на переработку. Черкесский купец довольный — получил кучу серебряных монет, и поехал домой за следующей партией руды. С мешком скоб для постройки плота. Но в этой руде содержится в четыре раза больше серебра, чем получил купец. Не считая свинца и цинка.

Сделали большую стальную реторту. Пришлось подумать над конструкцией печи — реторту надо открывать, чтобы загружать рудой и коксом, и выгружать свинец и шлак. И в то же время реторта должна быть внутри печи, кроме выходной трубки. Иначе ее не прогреть до температуры кипения цинка. Эта установка работает в две смены, и выдает слитки свинца с ценными примесями и относительно чистого цинка.

Затем свинец идет в другой цех — там его плавят с цинком, извлекают серебро. Это уже режимный объект, с охраной. Очищенный свинец в пудовых слитках и клеймом "Ч" идет на продажу. Эти слитки уже появились на рынках Средиземноморья, а с ними и мера веса — "пуд".

Серебро кипятят, извлекают цинк. Далее серебро очищают электролизом, добавляют семь с половиной процентов меди, получается стерлинговое серебро, твердое и красивое. Из него чеканим красивые лиры. Эти лиры тоже стали встречаться у менял на всех рынках, красивая монета. Вот только русские купцы тоже стали массово переходить на лиры и сольдо. А как же рубль и копейка? Не так я хотел изменить историю! Тут надо что-то делать.

Я же давал задание оружейникам сделать для наших торговых партнеров — персов, мушкеты получше. Они идут караваном по Грузии по договоренности с грузинским царем, но местных разбойников никто не отменял. Несколько раз караван успешно отбивался с минимальными потерями, но самой большой проблемой для охраны каравана был фитильный замок. Ожидая внезапного нападения, стрелкам надо иметь с собой разожженный огонь, обычно носят закрытую масляную лампу, это неудобно.

Дал я задание оружейникам, и забыл. Потом была мобилизация станочников в механический цех. Но двое из этой группы под эту мобилизацию не попали — оружейник и кузнец, что умеет ковать сварные стволы для мушкетов.

Как делать ударный кремневый замок я им объяснил плохо. Делать колесцовый не стали — слишком сложно. Пошли легким путем — ружье под унитарный патрон. Но где взять гильзы такого калибра? Предыдущие модели мушкетов были под круглую пулю диаметром 16 мм, таких гильз у нас нет, и делать кучу матриц для вытяжки гильз, ради сомнительного эксперимента никто не будет.

Взяли винтовочную гильзу, отрезали дульце — получилась цилиндрическая гильза длиной 45 и диаметром 11 миллиметров. Слегка раздали дульце — круглая пуля диаметром 11 мм входит. Теперь за дело взялся кузнец — надо сделать сварной ствол такого калибра из полосы. Стволы меньшего калибра по такой технологии делать довольно трудно — тонкая оправка гнется, ее труднее вытаскивать. Но после нескольких неудачных попыток ствол получился.

По конструктиву ружья долго не думали — сделали однозарядную переломку, как наши самые первые винтовки. Даже примерно подобрали порох и навеску — подошел револьверный порох. В этой гильзе пороха больше, но круглая пуля легкая, всего восемь грамм, калибр больше револьверного — давление меньше.

Стали испытывать — круглая пуля из гладкого ствола летела неточно, но с дикой скоростью — порох бездымный. Более сотни метров настильность была хорошей, но потом легкая пуля быстро теряла энергию, а про точность и говорить нечего. Странное ружье получилось.

Это ружье увидел другой оружейник, который пытался делать пулемет со свободным затвором. Там длинная винтовочная гильза рвалась при выстреле, несмотря на тяжелый затвор. Оружейник смекнул — эта гильза толстая и короткая, клинить ее не должно. И поставил ствол от ружья в свой прототип пулемета. Вставил патрон в ствол — выстрел, экстракция нормальная, гильза целая.

На скорую руку сделал магазин на девять патронов — ну какой получился. Отрегулировал подачу патронов — пулемет выдал очередь на все девять. Вот на звук этой очереди я и прибежал.

Не, таких людей без присмотра оставлять нельзя. Радостные такие — пулемет они сделали. Гладкоствольный. С круглой пулей. Дальность стрельбы — метров триста, чуть больше чем у карабина. А они мне возражают — "Мы туда настоящую пулю поставим, большую, далеко полетит!"

Для такой пули нужны нарезы, иначе будет кувыркаться. А на таких скоростях свинцовую пулю будет срывать с нарезов. Хотя такая пуля будет тяжелой, скорость будет меньше. Сколько же будет весить? Тут калибр где-то сорок третий. Это… это же берданка! Только переломка и гильза короче! Но с нитропорохом примерно то же и выйдет. А там пуля была тяжеленная — двадцать четыре грамма, свинцовая, в бумажке.

Не, бумажку нафик, совершенно не технологично, разве что для персов. Но речь сейчас не о персах. Сделать пулемет со свободным затвором под патрон Бердана? На патроне с круглой пулей этот фокус проходит, потому что весь порох не успевал сгорать, давление низкое. Хотя может и с тяжелой пулей заработает.

Но скорее всего придется укорачивать ствол, в истории уже такое было. Энергетика еще упадет. Коням хватит, но баллистика будет как у миномета. Но это не прогресс, а регресс какой то. Ты еще митральезу сделай. Не, сделаю нормальный пулемет, что я совсем безрукий что ли. Вот сделаю три или четыре корвета, пушки, и займусь пулеметами. Но энергию этих мастеров надо направить в правильное русло. Из-за водяного охлаждения газоотвод не получается, да он вообще что-то не получается. Свободный затвор на пулемете тоже тупиковый путь. Надо вспоминать другие принципы запирания.

А "берданка"? Ковать сварные стволы быстрее и легче чем сверлить. А если сделать много винтовок "второго сорта", гладкоствольных и однозарядных. И вооружить ими армию "второго сорта". Многочисленную, но не ассимилированную. Уж очень процесс ассимиляци трудный и медленный. Моя армия будет иметь над этой техническое превосходство, если что. Если взбунтуются и повернут штыки? Так тысяча с гладкостволками против двухсот с винтовками — еще неизвестно кто — кого. Не, нельзя так. Буду делать нормальную армию, как и делал. Люди из Рязанского княжества и из Болгарии сейчас массово пошли, готовлю их в солдаты не спеша, качественно. А что винтовок не хватает, так это временное явление. Их делают медленно, зато непрерывно.

Пусть наша армия будет маленькая, но пусть имеет максимальное техническое превосходство. Тем более армия увеличивается, а превосходство не снижается. А небольшую армию и содержать легче.

Еремею очень понравились книги, напечатанные высокой печатью, наша игольчатая трафаретная печать сильно проигрывает в качестве изображения букв. Я от этого проекта отмахивался — нет свободных людей на это. Но подумав, понял, что тут самое трудоемкое — наборный шрифт. А шрифт делать ювелиру, который сейчас глупостями занимается — делает довольно красивую ювелирку из стерлингового серебра. Его продукция дорогая и красивая, но добавленная стоимость невелика, так что пусть делом займется — книги дороже, во всех смыслах.

Шрифт он сделает, но вопрос в том, сколько надо этого шрифта. Одна страница книги это от двух до четырех тысяч символов. В классическом варианте набирают всю книгу, печатают весь тираж, и рассыпают набор только в крайнем случае — жалко столько трудов. Но весь набор это порядка миллиона литер и тонны свинца. Миллион литер! Для хранения набора одной книги нужна отдельная небольшая комната. Наши трафареты из вощенной бумаги прямо хайтек, по сравнению с этим. Но качество изображения хуже, "пиксельное", "восьмибитное".

Можно набирать одну страницу, печатать и рассыпать. Н-н-н-н. Нехорошо. Необратимо и рискованно. Если ошибиться с версткой то очень много переделывать. Дополнительный тираж не напечатать. Зато хватит шесть-восемь тысяч литер.

Можно применить стереотипию — несколько сотен зеркальных бронзовых формочек для литер. Из них набирается строка, заливается свинцом — получается сплошная литера на всю строку. Из этих строк набирается страница. Большая экономия на литерах, но весь набор все также весит тонны. По этому принципу работает линотип. Кошмарной сложности машина, которая сама отливает набранную оператором строку, и сортирует литеры-формочки обратно.

У нас свинца много, я свинцовый магнат, можно сказать. Но "замораживать " по паре тонн на книгу не хочется. Есть еще вариант — печать на картон. Картон — это условное название, там сложный бутерброд разных сортов бумаги. Набирают одну страницу, прикладывают этот пакет бумаги, строго определённой влажности, и хорошенько прижимают прессом. На картоне получается четкий отпечаток литер. Его надо осторожно высушить — получается форма для отливки. После залить свинцом — получаем "доску" для печати всей страницы. С этих "досок" печатаем весь тираж и с легким сердцем переплавляем свинец. Храним картонные отпечатки, для исправления верстки или дополнительного тиража отливаем доски по мере надобности. Для хранения комплекта на одну книгу достаточно небольшого шкафа. Да и вес свинца на одну страницу меньше, чем при обычном наборе или стереотипии.

Для повышения скорости печати, "доски" отливают в виде полуцилиндров, вставляют в машину для роторной печати. Я как-то в детстве попал в типографию, где печатали местную газету, видел эти изогнутые листы толстого картона, почему-то розового цвета, с выдавленными на них буквами. Потом большая и шумная машина быстро печатала газету на бумаге из большого рулона. Но нам такая скорость печати не нужна, у нас тиражи небольшие, обойдемся простым способом печати. Да и применяется стереотипия для больших тиражей — десятки тысяч экземпляров. Так что свои "секретные" учебники и справочники пока будем печатать старым способом, а новую технологию хочу применить для многотиражных книг — учебников, Пушкина и "Медицины". Начнем, конечно, со сказок.

Ювелир начал делать литеры, в качестве образца дал ему книгу. Шрифт будет более четкий, так что можно будет уменьшить его размер до стандартного. А то в мимеографе мы делали увеличенный шрифт, иначе трудно было читать "матричное" изображение букв. А с мастером по бумаге начали эксперименты по составлению "бутерброда" из бумаги. Для основы нужен картон, тут просто. Для переднего слоя нужна максимально прочная бумага, но допускающая большую степень деформации. Между этими слоями, внутри, будет несколько слоев промокательной бумаги. Потом все это склеить, но не крахмалом, а казеиновым клеем. Сильно проклеивать тоже нельзя — слои должны быть влажные, и деформироваться на большую глубину.

Больше всего проблем доставила фронтальная бумага — рвалась при пропечатке литерами. Сначала применили бумагу для мимеографа, но она была именно прочная, стойкая к тысячам прокалываниям иглами. Она была сильно проклеена крахмалом и не выдерживала большой деформации. Так что мастер задачу понял, и остался экспериментировать без меня.

Пока "Архимед" стоял в порту Венеции, исполняя договор по передачи сообщений, успели привезти и продать приличную партию мовеина. Полосовую сталь неплохо продали, а вот с доспехами не получилось. Не такие, форма неправильная — в армию такие не положены. И частникам такое не продать — нет в Венеции "частников" в нашем понимании. Все очень зарегулировано государством, не то что цены на продукцию, а и количество и состав охраны на кораблях, их вооружение. Осадка кораблей контролируется, чтобы не было перегруза. Очень много законов, регулирующих торговлю и производство.

Так что полсотни кирас у нас "зависли", не хочется за бесценок продавать. Можно еще продать мовеина, но это вызовет заметное снижение цены, решили пока попридержать, еще успеем. На стали много не заработать, по сравнению с красителями, тяжелая она. Возим шхунами, а у них грузоподъемность небольшая. Можно было бы вместо балласта брать, но тогда обратный балласт надо загружать в венецианской лагуне. А это целый процесс, и не бесплатный. Не стоит оно того.

Пока у нас есть "пропуск" от Венеции, послал я Еремея посетить другие города Средиземноморья. Под предлогом поиска рынков сбыта, но больше нужна информация о политической ситуации. А то все тут на уровне слухов. Причем, по договору с Венецией, в других города Адриатики торговать мы не можем, ну так и не будем даже заходить. Есть места поинтереснее.

Не нравится мне нынешняя ситуация. Я думал, что мое вмешательство позволит Венеции долго воевать с Османской империей. Но, похоже, что вмешательство было недостаточным и неоднозначным. Османские шхуны и чугунные ядра пошли совсем не на пользу ситуации. Если Венеция, как и в моей реальности, подпишет проигрышный мир с османами, то султану ничего не будет мешать готовиться к войне со мной.

А я к войне не готов. Нет, к прошлой войне с османами я как бы готов, но они не дураки, они усиленно развивают и флот и артиллерию, так что в следующей войне многое будет по-другому. Так что мне нужно время. Полгода назад я бы сказал, что мне нужны еще и деньги, но сейчас поступления серебра от торговли стали очень приличными, а людей в Рязанском княжестве можно просто "покупать". Вариант с закупами оказался удобным — всего пятнадцать лир за человека, двадцать пять за семью. Масштабы пока небольшие, но судя по темпам роста — можно рассчитывать на тысячи человек. Тут еще с серебром не рассчитал — в Воронеж надо срочно еще послать, а то Епифан закупов приводит, а серебра у Федора мало.

Теперь еще проблема проверки этих людей. Первую группу закупов я приму с минимальными проверками, а вот в дальнейшем будут подсылы — надо будет тщательно проверять в Мавролако и в Шахтинске. Надо еще послать безопасника в Воронеж, проверки надо начинать там.

Против осман нужны корабли превосходства на море — корветы. Хотя бы три штуки, тогда при наличии вспомогательных судов и радиосвязи, можно не допустить массового прорыва османского флота к моим берегам. Еще один корвет для Родоса нужен. Сварить четыре корпуса корветов можно меньше чем за год. Но корабль, тем более такой большой, это не только корпус, а еще много всего сложного и трудоемкого. Вон "Зевс" когда на воду спустили, а до сих пор на нем много недоделок.

За последние месяцы я набрал много людей, и болгар и русских. Недостатка в рабочих низкой квалификации и подсобниках у меня почти нет, это если не расширять сильно производство. Хватает кузнецов и сварщиков, как раз из кузнецов и получаются неплохие сварщики. Литейщики справляются за счет большого количества подсобных рабочих. Опытных токарей и фрезеровщиков сильно не хватает. Сделали еще несколько станков, так теперь нормальных станочников хватает только на одну смену, остальных можно считать только учениками. Заставляю их учиться в Техническом Училище, но это пока только начало, надеюсь, что из этого будет толк.

Еще надо модернизировать химическое производство, а то почти все работает в лабораторных масштабах. Ну кроме коксохимии и производства мовеина. Хотя производство кислот сейчас тоже вышло на неплохой режим.

Пытаюсь увеличить производство пушек даже за счет производства винтовок. Гирея в Крыму я еще потерплю, а серьезную атаку султана могу не пережить. Сейчас в нашей армии дефицит стрелкового оружия, я прекратил набирать солдат из греков, армян и черкесов. Сейчас в учебке в Мавролако учатся русские и болгары, учатся не спеша, с чувством, с расстановкой. Русских, по возможности, готовим на командиров отделений. Но матросам винтовки не нужны, поэтому флот прибавляется новичками не менее. Матросы учатся сразу на практике — на кораблях, только навигаторов набираю из школьников. Тут порядок такой — сначала из желающих отбираются способные к математике. Затем они идут во флот юнгами на месяц, кто выдержит — учатся на штурманов.

Так что еще год мира с Турцией мне необходим, даже если султан сразу не нападет, то он может легко перекрыть весь наш западный трафик — и Босфор и Дунай. По Днепру — пороги, по Днестру можно дойти только до Галича, да и перекатов сейчас на нем много. И остается нам торговля только с Русью и Персией. У Руси нет денег, а в Персию нет грузового пути, вьючный караван — это курам на смех. Да и тот может уничтожить удачливый грузинский разбойник. Так только мовеином и можно торговать — и на это серебро покупать на Руси закупов, рожь и лен. Жить так можно, но плохо и недолго.

Так что Еремей отправился в круиз по странам Средиземноморья. Попытаемся найти еще союзников. Может, получиться организовать крестовый поход против осман. Хотя Святые Земли сейчас занимают мамлюки, опять не так. Ох, как бы против меня крестовый поход не устроили!

Гусев на пароходе прибыл в Палермо, столицу Сицилийского королевства. Несколько дней он потихоньку изучал рынок, общался с купцами и чиновниками. Вел политическую разведку под видом экономической разведки. Обстановка на Сицилии разительно отличалась от таковой в Венеции. Если в Венеции главенствовали законы и экономическая эффективность, то в Сицилийском королевстве, как и в других королевствах Арагонской Короны, всем правили бароны — рикос омбрес. Они наследственно владели своими землями, были свободны от всяких государственных податей. Из своих земель они выделяли феоды дворянам помельче — идальго.

Баронов можно было лишить своих наделов лишь по приговору верховного судьи Арагона, который не подчинялся даже королю. А король должен был соблюдать вольности баронов, иначе они даже могли сменить подданство или объявить войну самому королю. Вольностей у этих рикос омбрес больше, чем у ясновельможных панов.

Каждый барон в своих землях был всевластен, крестьян облагали максимальными налогами и повинностями. Рикос омбрес могли жестоко наказывать своих крестьян, и даже убивать их, потому как на своей земле у баронов был полный иммунитет. Сицилийские крестьяне это переносили особенно тяжело, так как арагонские порядки здесь появились относительно недавно. Крестьяне периодически бунтовали, но все сеньоры — бароны и идальго — действовали сплоченно, и крестьяне ничего не могли добиться.

Получается, что в Венеции переход к капитализму сдерживает лишь излишнее государственное регулирование многих сфер жизни, а в Арагоне процветает махровый феодализм, граничащий с рабовладением. Не удивительно, что так отличается экономическая эффективность этих государств. Но скоро произойдет объединение Арагона и Кастилии, и появится Испания, одно из сильнейших государств шестнадцатого и семнадцатого веков.

Сейчас Арагоном правит Хуан Второй, но жить ему осталось менее трех лет. Его сын, Фердинанд Второй уже женат на Изабелле Кастильской. После смерти Хуана его сын вступит на престол и объединение двух государств произойдет.

А ведь это тонкий момент в истории. Если Фердинанд вдруг умрет от отравления свинцом раньше своего отца, то корону Арагона унаследует кто-то другой из детей Хуана Великого, скорее всего его дочь Хуана Арагонская. И Испания не образуется.

Реконкиста не завершится, Колумб не откроет Америку. Не будут уничтожены империи Ацтеков и Инков. Не будет золотых галеонов и войны за испанское наследство.

Но история — стихия упорная и настойчивая, я это уже на себе испытал. Америка никуда не денется, ее откроет кто-нибудь другой, попозже. И другие, ради золота, будут истреблять индейцев не хуже испанцев.

Но некий баланс сил будет нарушен. Кто тогда будет противостоять Португалии? Или посылать Великую Армаду против Англии? А как же "Реал Мадрид"? Я вряд ли стану таким гегемоном. Испания далеко от Таврии, наши интересы пока мало пересекаются. Пусть будет Испания. Вопрос с Америкой проще "урегулировать" через Колумба, а не через Фердинанда.

Глава 25

В Воронеже закончили строительство частокола первой очереди. Теперь крепость представляла собой прямоугольник сто на двести метров с четырьмя башнями по углам. Надвратной башни не было, ворота в северной стене просто примыкали к северо-восточной башне сбоку. При наличии в крепости пушек, винтовок и карабинов, сложно себе представить ситуацию, при которой осаждающие будут долго выбивать ворота.

По случаю завершения такого дела Федор объявил два дня выходных. Большое дело сделали — теперь безопасность Воронежа стала гораздо выше, татары с налета не подскачут к избам, и тишком ночью проникнуть внутрь станет гораздо труднее. Этому еще способствуют две собаки, пока еще два подросших щенка. Их недавним рейсом привезли из Адлера.

Теперь уже нет спешки для строителей — быстрее огородить крепость, но работы предстоит еще довольно много. Потому как внутри крепости построены только избы для жилья, Командор сказал строить их в первую очередь. Еще надо построить много других зданий — кухню и столовую, а то едят и готовят под навесом на улице. Дом для консула, где он будет жить и работать, а то сейчас он спит на складе. Еще нужен отдельный дом для радиостанции, там же будут жить связисты.

Но локомобиль будет находиться в другом здании поблизости — для него построят нечто вроде большого амбара, но с печью. К зиме готовимся — локомобиль замораживать никак нельзя, котёл лопнет. А он нужен почти каждый день — для радиосвязи. Но и про другие применения локомобиля забывать нельзя. Лебедку использовать зимой не будем, а мельницу — наверняка. Может еще пилорама или электросварка понадобиться. Поэтому делаем большой но теплый амбар, чтобы было где зимой поработать.

Недавно "Гефест" привез много товаров в Воронеж, среди прочего — было много листов кровельного железа. Раньше привезти достаточно не додумались, поэтому крыши изб крыли горбылем в два слоя. Еще переселенцы обсуждали что "горбыль пиленый, хуже дранки будет — сгниет быстрее". И тут греки-плотники начали крыть железом крыши изб — все подряд. Новички даже не могли поверить в происходящее — подходили, щупали стальной лист, покрытый битумным лаком. Переспрашивали друг у друга "Крышу?! Железом?!" Таким тоном, будто им ответят — "А стены — серебром!" На что плотники и солдаты им отвечали — "в Адлере железо на крыше — сущий пустяк, там и не такие чудеса встречаются".

Незадолго до этого ушел вниз по Дону пароход "Гефест", набитый переселенцами — семьями гребцов. Серьезной нагрузки для корабля пассажиры не составляли, просто пароход не был приспособлен для перевозки такого количества людей. На палубе соорудили лавки в несколько рядов, и большинство людей сидело и спало там, благо лето и погода хорошая. Тесно было так, что спали по очереди, места не хватало. Паруса даже не поднимали, чтобы матросам по головам людей не прыгать, хорошо, что по течению идут, паруса и не нужны. Но несмотря на тесноту никто не согласился остаться до следующего рейса, раз уж всем им положен бесплатный проезд в Адлер то надо ехать обязательно. Тем более ехать до Таны всего шесть-семь дней, решили там на один день остановиться, передохнуть и поесть нормально.

С едой тоже проблема — на такую толпу готовить горячую пищу в таких условиях невозможно, решили по-другому. В последний день в Воронеже напекли больших пирожков, из расчета по два пирожка с мясом и по одному с рыбой на каждого человека на три дня. Закрытый пирожок при выпечке стерилизуется и три дня не портится, микробы внутрь не попадают, разве что дрожжи могут начать расти. Только надо пропечь хорошенько. Оставшиеся три-четыре дня предполагается питаться хлебом и сушеным мясом.

Корабельный кок только обеспечивал питье — постоянно кипятил титан, сливал воду, заливал новую. Обеспечивал всех травяным чаем и "холодным кипятком", сырую воду Командор пить запретил. Еще люди приспособились греть пирожки перед едой — обкладывали печь с титаном пирожками на полчаса, и ели горячие пирожки — будто свежие.

Один раз начался дождь, матросы вытащили на палубу запасной парус, начали сооружать шатер. Но пока возились, дождь закончился, только парусину намочил. До Таны добрались на седьмой день, там пароход уже ждали, по радио узнали. Все поели горячей пищи, помылись в бане, отдохнули. На следующий день отправились в Адлер. К тесноте, в море добавилось еще одно испытание — качка. Это был не шторм, а всего лишь свежая волна, но с непривычки многим пришлось непросто. Как выражается Командор — "отдали дань Нептуну". Те кто покрепче сидели теперь ближе к центру корабля, а иные — ближе к борту, зеленея лицами, чтобы успеть повиснуть на планшире — "отдавая дань".

Пришла радиограмма от Еремея, известий от него не было более недели, и мы начали волноваться. После Сицилии "Архимед" отправился на запад — к острову Сардиния. Там он так же посетил столицу — Кальяри, большой и шумный порт. Рынок там тоже был больше чем в Палермо, и Еремей с азартом принялся исследовать новые возможности. Но за внешними отличиями, скрывалась та же суть — те же арагонские порядки. Вседозволенность баронов, бесправие крестьян. Только городские жители были немного в лучшем положении чем крестьяне, за счет этот Кальяри казалась более прогрессивной столицей, нежели Палермо.

Но кроме рассказов о Сардинии, у Гусева были еще две новости для нас, причем плохие. Первая — на запад от Сицилии начинались перебои с радиосвязью с Родосом. А у берегов Сардинии связь совсем прекратилась. Возможно, если на берегу развернуть полноразмерную антенну, то связь можно было бы установить. Но нам нужна связь с кораблем. Еремей и команда "Архимеда" уже настолько привыкли, что они на постоянной связи с Родосом, а через него и с Адлером, что у берегов Сардинии почувствовали себя неуютно.

Да и я понял, что с радиосвязью я как бы присутствую в этом путешествии, принимаю решения, быстро узнаю все новости. Для меня это было естественным, но мои соратники, когда это осознали, начали мне же это объяснять. Что вот так — сидя в Адлере, в штабе, в одну ночь можно принимать решения по действиям и в Воронеже и в Венеции. Полночи объяснял им реальности новой цивилизации, создаваемой нами. Про возможности, которые дает связь. Но надо не забывать, что одной связи недостаточно — на той стороне радиоволны должны быть люди, которые смогут выполнить задания, и которым можно доверять. И у них должны быть возможности и инструменты для выполнения этих заданий.

И тогда я им объяснил, что "штаб" это не комната, не здание. Штаб это структура стратегического управления, система сбора и анализа информации для принятия решения, проработка и прогнозирование вероятных последствий принятия этих решений. И надо эту структуру начинать создавать.

Для начала взял в штаб двух молодых парней, что уже учатся третий год и неплохо. Еще они научились играть в шахматы, и даже чего-то достигли. Хотя это оценить сложно, я сам почти не умею играть, никакой литературы по шахматам у нас нет. Так что эти дебюты и эндшпили будем сочинять заново, или учиться у настоящих шахматистов. Вот и нашлась сфера науки, куда я ничего не смог привнести из будущего.

С пацанами начали с разработку системы учета информации. Штаб всегда должен знать, где какие войска находятся, где пароход, а где шхуна. Сколько в той крепости снарядов и патронов, сколько угля на складе. Пока нужно хотя бы это, нужно накапливать базовую информацию, без этого дальше двигаться нельзя.

Но у Еремея была еще и вторая новость — когда "Архимед" обходил Сицилию с юга, на них напали пираты. Точнее — попытались напасть. Капитан среагировал так — повернул против ветра и дал полный вперед. Пираты были на парусно-гребном судне, довольно большом, размером с фусту или с "Архимеда". Но парус был прямой и против ветра работать не мог, а гребцов на пиратском корабле было явно меньше чем на фусте. Так что пароход довольно быстро оторвался. Из пушки даже не догадались по пиратам стрельнуть — растерялись. Расслабились они там, за что и получили от меня выговоры.

Про пиратов Еремей разузнал на Сардинии. Ситуация такая — у Арагона военный флот слабый, с Венецией не сравнить. Хватает только на охрану каботажного торгового флота, который тоже значительно уступает венецианскому. Арагонский флот ходит только между своими городами, а международными перевозками занимаются венецианцы.

Сейчас, с возобновлением войны с османами, все силы венецианского флота ушли в Эгейское море и в восточную часть Средиземного. Берберийские пираты это сразу почувствовали, и стали хозяйничать у африканского берега, все торговые суда перестали обходить Сицилию с юга. Теперь все ходят Мессинским проливом между Сицилией и носком итальянского "сапога". Причем пираты осмелели настолько, что в очередной раз захватили Мальту, захватив в плен немногочисленный арагонский гарнизон.

Без радиосвязи Еремей чувствовал себя очень неуверенно, и после Сардинии пошел в обратный путь — к Родосу, через Мессинский пролив, как и все. Как раз в районе пролива и смогли установить связь и отправить телеграмму на Родос. Еще на "Архимеде" давно закончился уголь, приходилось покупать дрова в каждом порту. А летом дрова еще и не везде найдешь, искали верфи, покупали там обрезки пиломатериалов. Еще и мощность машины на дровах меньше, и кочегары больше устают от дров.

Вовремя получили информацию от Еремея, потому как уже был готов к отплытию в Средиземное море корвет "Зевс". Срочно пересмотрели его задачи и загрузку. Мы планировали отвести в Венецию большую партию полосовой стали, это кроме традиционных красителей. Часть стали мы выгрузили, и заполнили "Зевса" углем по максимуму. Еще он вез второй локомобиль для Родоса и запасные детали для передатчика. Стратегическую важность радиосвязи и Родоса мы осознали.

Информация от Гусева вызвала много мыслей. Без устойчивой связи мы там действовать не можем, нужна еще одна база. Да и уголь надо держать поближе. Селиться на арагонских землях не хочется, там бароны-беспредельщики. Но других земель там и нет, разве что северная половина Италии. Но не дает покоя Мальта, Арагон сейчас не в состоянии освободить этот остров, у них сейчас борьба за престолонаследие Изабеллы Кастильской. Причем там сейчас натуральная война, португальский король Афонс V взял в жены свою племянницу Хуану, одну из претенденток на престол, и под этим предлогом вторгся в Кастилию. Эта война оттянула на себя столько сухопутных войск, что Гранадский эмират начал пробовать границу с Кастилией на прочность.

Вот только нельзя занять остров, просто освободив его от пиратов. Король Хуан II скажет "Спасибо, свободны". А вот купить, занятый берберами остров, можно попытаться. Серебра у меня не так уж и много, а цена за остров может оказаться очень большой, королю надо сохранить лицо перед своей элитой, не продешевить. Есть еще один вариант — у меня осталось еще несколько рубиновых перстней и серег, которые я купил на Али. Вот и попробую обменять рубин на остров. Этот рубин поменьше того рубина, за который я купил колонии у генуэзцев, но и остров этот невелик.

Рубин вынули из оправы, серебряный перстень его компрометирует. Сейчас в Европе в моде золото. Сделали маленькую шкатулку, простелили белый шелк, так рубин ярче выглядит.

Снаряжаем корвет по-боевому. Поедут еще четыре отделения пехоты, надо бы больше, но уже тесновато, а путь далекий. Взяли еще два 65-мм орудия на полевых лафетах, больше свободных нет, делают пушки медленно. Василий идет, командующий флотом. Так что "Зевс" самый настоящий флагман.

Я долго не мог понять, чего не хватает нашим пароходам. Потом доехало — гудка не хватает. Как он устроен я не знаю, начали делать как свисток. Вот и получился сначала свисток — для корвета несолидно. Но тут уже проще — стали увеличивать размер — тембр понизился, громкость увеличилась. Сам гудок тоже красивый, блестящий — бронзовый. А как загудит — так пробирает до глубины души. Вот и сейчас — уходит "Зевс" в морской поход, и гудок на прощание. Бабы на причале зарыдали. "Как провожают пароходы…"

Корвет сначала шел на двух машинах, бодро вышел в открытое море. Но тут подул полный бакштаг, и капитан дал команду поднять паруса. Но сначала остановили машины и через колодец в корме повернули лопасти гребного винта "на бесконечность", чтобы они не мешали ходу под парусами. Развернули триселя, и корвет почти беззвучно двинулся вперед. Ветер удачный, и начали развешивать весь гардероб — топсели, фока-стаксель и кливер. До шести узлов корвет разогнался. Не много, но уголь не тратим и машины не изнашиваются. Путь далекий, уголь еще пригодится. Вон, "Архимед" там без угля страдает.

На Родосе готовились к прибытию "Зевса". Построили еще казармы, чтобы солдаты на берегу отдохнули, закупили провизию. А провизия сейчас шикарная — фрукты всякие, конец лета, сезон начинается. Только солдат незнакомыми фруктами надо кормить осторожно, уже научены горьким опытом. Для обеспечения войск нужны деньги, но на Родосе проблем с серебром нет. Тут находиться отделение банка Сан-Андреас, и в его хранилище стекается серебро от продажи товаров Таврии по всему Средиземному морю.

Большая часть серебра уходит в Адлер, но часть остается на Родосе. Деньги нужны для обеспечения военно-морской базы и для работы отделения банка. Услуга денежных переводов набирает обороты, а еще больше купцов просто приезжает с бумажными лирами на Родос, и меняет их здесь на серебряные. Поэтому серебро по маршруту Родос — Адлер двигается в обоих направлениях. Из Адлера на Родос везем новые красивые лиры — по условиям банка, бумажные лиры меняются только на лиры же серебряные. А если кому нужны марки, гроши или дукаты — то еще раз к менялам. Так что купцы постепенно привыкают к красивым лирам и разносят их по рынкам Средиземноморья.

Тогда получается на Родосе избыток серебра, поэтому в Адлер везем другие монеты. Для торговли и менял оставляем наиболее стабильные и популярные чужие монеты, а остальное серебро стараемся брать весовое, с дисконтом. Его в Адлере перегоняем в новые лиры. В этом есть небольшой профит — серебро в наших монетах 925 пробы, а ценится даже немного выше чистого серебра — монеты твердые, дольше сохраняют товарный вид.

Золотые дукаты тоже есть в отделениях нашего банка, но это для менял. Золото популярно у крупных венецианских купцов, оно частично решает проблему тяжелого серебра. Сами мы на золотые монеты пока не замахиваемся. В лаборатории лежит несколько сот граммов золотой пыли полученной из шлама, но это очень мало для финансов — с оборотом серебра не сравнить.

На пути к Родосу, "Зевс" не заходил ни в один порт. Автономность у него высокая, а османам пока не надо знать про цельнометаллические корабли. Они, конечно, узнают, но в средневековье информация распространяется на удивление медленно. И на Родосе корвет встал не у причала, а на якоре, в паре кабельтовых от берега. Так что солдаты и матросы в увольнительную на берег добирались на шлюпках. Корвет оснащен двумя шестивесельными шлюпками и одним двухвесельным яликом.

Чтобы не терять время, ожидая прихода "Зевса", Еремей начал действовать. Сочинили письмо Хуану Великому, Гусев его красиво нарисовал на нашей бумаге разноцветными чернилами. Настоящее письмо королю — богатое и разноцветное. И выдвинулся на поиски Хуана. Да, это так — королевский двор Арагонской короны был странствующим. Короновались монархи в сарагосском соборе "Ля Сео", но жили в других столицах королевств, переезжая время от времени. Но Хуан Второй уже совсем не молод, и последние годы уже никуда не ездит, а живет в Барселоне. О чем Гусеву и сообщили в Палермо.

Пароход "Архимед" решили оставить пока здесь — в столице Сицилии. Далее на запад связь с Родосом терялась, радиостанция парохода становилась бесполезной, а для топок приходится покупать не дешевые в этих краях дрова. Под парусом "Архимед" ходит медленно, на дровах тоже, в Барселону Еремей отправился на шхуне.

В Адлере дорожки посыпают доменным шлаком, так меньше грязи. Иду я по такой дорожке, смотрю — местами мелкий шлак превратился в твердую корку. Затвердел как бетон. Попробовал — ломается. Не такой прочный, как бетон, но похож. Так ведь производство клинкера для цемента очень напоминает процесс, происходящий со шлаком в домне. Тем более — в нашей. У нас руда содержит много пустой породы — глины и кварца. Глина — это оксиды алюминия и кремния, ну еще оксиды железа от железняка. В цементный клинкер еще добавляют много извести, в домну мы тоже добавляем известь в качестве флюса, но гораздо меньше. Железо и сера тоже важные компоненты цементного клинкера, и они тоже есть в шлаке. Видимо дело в пропорциях, ну и перемолоть клинкер надо.

Вспомнил, что есть еще "придоменное" производство сырья для цемента. Там еще горячий шлак резко охлаждают водой, такой шлак лучше подходит для производства цемента. В справочнике нашел состав исходного сырья для портландцемента, выписал. Нашел молодого но неглупого рабочего третьего разряда, который мечтает стать мастером, разъяснил ему перспективы — стать мастером в новой отрасли.

Еще клинкер надо тонко перемолоть, надо делать шаровую мельницу. Но надо бы проверить состоятельность идеи, вдруг из шлака ничего не получится. Мы же делаем мельницы для муки с чугунными жерновами, как модуль к локомобилю. И прежде чем засыпать туда зерно, притираем жернова песком. Вот и притрем клинкером, нам несколько килограммов хватит. Правда на жерновах трудно добиться такого тонкого помола как в шаровой мельнице, но для проверки идеи нам хватит. Начинаем эксперименты.

Из Воронежа на "Гефесте" привезли много льняной нити. Целыми мешками, а в каждом мешке много мотков. Так получается гораздо дешевле ткани. Веретено гораздо доступнее ткацкого станка, почти в каждой избе на Руси есть. Купцы как узнали, что в Таврии дают хорошую цену за льняную нить, так через Тулу пошел целый поток, будто по всей Оке скупали. Даже из Ярославля привезли, а там лен хорошо растет.

Теперь наши ткацкие станки ткут льняную ткань. Специально закупил много нити по хорошей цене, серебро есть, можем себе позволить. Да и недорого выходит, ручной труд на Руси дешев, а женский труд и за работу не считается. Льняная ткань нам очень нужна — у нас тут на юге жарко, а мои люди в колючем сукне ходят — издевательство натуральное. Надо всех в лен переодевать. Ну всех сразу не получиться, но ткацкие станки работают круглосуточно, а в швейный цех набрали еще девок.

Вот ведь какой парадокс — на юге много шерсти, а она нужна на севере. На севере же хорошо растет лен, который нужен на юге. Хорошо, что наш донской торговый путь объединил эти возможности и потребности. Наше сукно везут на север, но только самое дешевое — из темного руна, не крашеное, иначе не выгодно.

Еще готовим Воронеж к зиме, солдатам нужна теплая форма. Шьют зимние комплекты из толстого сукна, куртки шьют из "длинностриженой" овчины. Ворс оставляют не один, а три сантиметра. Мех обрабатывается формалином, так что не гниет, не воняет. Для караульных шьют длиннополые тулупы — на башнях стоять. Хотели валенки сделать, но как-то сразу не получилось — делают унты из овчины. Они и попрочнее будут.

Ну и выделанной овчины еще отвезем в Воронеж, будем жителям недорого продавать, пусть себе сами шубы шьют. А жителей там что-то много набирается. Всех греков-плотников вывезем следующим рейсом парохода, их уже напугали грядущими морозами. Закупов тоже агитируем уезжать на юг, соблазняем райскими кущами Адлера. По обычаям закупа нельзя увозить далеко от дома без его согласия, Воронеж у них считается недалеко. А вот холопов — можно, их уже купили более двух десятков, и следующим рейсом тоже отвезем в Таврию. Тут уже посмотрим — кого на завод, а кого в армию или во флот. Люди все дельные, больных и лентяев среди них нет. Можно было бы больше холопов купить, но с серебром не рассчитали. Договорились с Епифаном, что к приходу "Гефеста" он еще людей привезет.

Как ни крути, а лучший товар для экспорта в российские княжества — серебро. Серебряная дефляция там, экономика растет, а оборотного серебра не хватает, своей добычи серебра на Руси пока нет. И пошел туда, пока еще маленький, поток серебряных лир. Но у меня серебра много, а людей там брать выгодно, так что этот поток вырастет многократно. Боюсь, что лира станет на Руси основной монетой, и не будет ни рубля, ни копейки. Рубль вроде как там появился, но все считают пока в гривнах и деньгах. Вот я и задумался — может начинать самому уже делать рубли и копейки? Рубль слишком крупный, гирька такая получается, а вот копейка — как два сольда или две деньги выходит.

Но ведь это все равно для Москвы будет иностранная монета. И тогда свою мелкую монету они копейкой не назовут. Опять не так. Ладно, пока не буду, надо подумать.

Сварили корпус второго речного корабля, надо спускать на воду, а имя ему никак не придумаю. Нашел даже пожилого грека, который хорошо знает весь мифологический греческий пантеон, расспросил его. Думал — он мне быстренько богов перечислит, и я выберу подходящего. После первого десятка я его остановил и начал записывать. Причем он перечислял не только богов, но и их сложные родственные отношения. Я насчитал то ли четыре, то ли пять поколений богов, духов, а также гигантов, монстров и людей, ими порожденных.

Я раньше думал, что Зевс у них самый главный, а оказалось что он относится к третьему поколению богов — сын бога земледелия Кроноса, и богини женской плодовитости Реи. Которые в свою очередь дети бога неба Урана и богини земли Геи.

Стал перебирать имена богов, но что-то ничего не подходит. Например, Арес — бог войны, брат Гефеста, как раз название для систершипа. Но Арес бог не всякой войны, а войны коварной, вероломной и кровавой. Но корабль у нас небольшой, с двумя пушечками, на бога войны не тянет. Разве что другой брат Гефеста — Гермес, бог торговли. Так ведь он соответствует Меркурию римского пантеона! "Гефест и Гермес" это почти как "Кавказ и Меркурий"! Все, решено.

Так что на воду спустили корабль "Гермес". Ну как корабль — корпус с палубой и почти без надстроек, с гребными валами и винтами. Но паровые машины пока не сделаны, как и многое другое. Большое железное корыто. Зато с красивой надписью белого цвета, по коричневому борту.

"Гермес" встал на достройку к причалу с козловым краном, а в эллинге заложили баржу. Новый для нас проект, но не сложный. Корпус хоть и большой, длинной почти как корвет, но борт заметно ниже и стали на баржу уйдет гораздо меньше. Из стали делаем только силовой набор и обшивку. Палуба, надстройки, фальшборт будут деревянные. Хороший лес уже привезли из Мавролако, корабелы-шхуностроители уже наготове. Они преисполнены собственной значимости — даже самое передовое судостроение вернулось к частичному использованию дерева. Кроме экономии стали и электросварки, это еще дает экономию краски.

С краской опять проблема, не хватает ее, уж очень много стальных кораблей мы спускаем на воду. Недавно "Гефест" привез несколько бочонков льняного масла — гораздо меньше чем нам требуется. Но тут выручило еще одно открытие — получили сиккатив более эффективный чем свинцовый сурик. Резинат кальция получают из канифоли и негашеной извести, надо всего лишь хорошо перемолоть известь, нагреть вместе с канифолью и тщательно перемешать. Используя этот сиккатив мы смогли получить олифу из смеси льняного масла и масла из виноградных косточек с меньшим содержание дефицитного льняного масла. Да еще и без свинца — можно красить жилые помещения.

Но рано радовались — водостойкость этой краски получилась низкой — от воды на поверхности появлялись белые пятна, краска явно реагировала на воду. Продолжили эксперименты — добавили опять свинцовый сурик — получили стойкую краску для наружной окраски. А для внутренней пришлось добавить оксид цинка в канифоль и мы получили резинат кальция-цинка. Вот с этим сиккативом у нас получилась отличная бежевая масляная краска, дающая твердое и блестящее покрытие. Бежевая — потому как оксид цинка это цинковые белила. Белая не получается — резинат дает оттенок. Для белой краски надо брать чистую льняную олифу и цинковые белила.

Но баржу будем красить масляной краской только снаружи, экономим. Внутри покрасим битумным лаком. Пусть он непрочен, но внутри можно красить хоть каждый день. А жилые помещения у нас на барже будут деревянными — совсем красить не будем.

Я же проектировал эту баржу с двумя новинками — выемка и замок в корме, чтобы баржа была толкаемая, и носовая аппарель, для возможности десантирования. Но посчитал что сразу два новшества — это слишком сложно и рискованно, так что нос сделали обычной формы. Там дело не в аппарели, днище на носу должно быть с одной стороны плоским, чтобы заезжать на пляж, а с другой стороны оно должно нормально резать волну, а не запрыгивать на нее. Вот тут я боюсь не угадать с ватерлинией, с этим у меня постоянные проблемы. Так что пусть это будет просто толкаемая баржа, осадка у нее и так небольшая, десантирование на мелководье должно получиться.

Из сложных агрегатов на барже только рулевое управление, так что особой нагрузки на механический цех она не создаст. Они сейчас заняты машинами и агрегатами для "Гермеса".

Баржу делают довольно быстро, а после надо начинать второй корвет. Но мы еще не определились с изменениями в конструкции корвета. Уже который раз собираем военно-технический совет по этому поводу. Одни предлагают усилить корабельную артиллерию. Прозвучало слово "четырехдюймовка". На что я им объяснил про снаряд весом в пуд, и выстрел — весящий два пуда. И сколько поглотит ресурсов каждый снаряд. И по каким кораблям они собрались стрелять этими снарядами. Вот насчет крепостей с толстыми стенами я согласился. Но разбивать такие стены такими снарядами у нас не хватит ни селитры, ни производственных мощностей. Впечатлились и задумались. Вот так бывает — технические возможности есть, а слабый производственно-экономический потенциал не дает эту возможность использовать.

Но для обстрела крепостей надо что-то придумывать. Некоторые древние стены такой толщины, что и четырёхдюймовое орудие не возьмет. Да и ломать стены нужно далеко не всегда, гаубица или крупнокалиберный миномет может оказаться нужнее при осаде. Но как корабельное орудие они тем более не нужны, как и 100 мм орудие в качестве главного калибра. Так что пока оставляем как есть.

Другие предложили нарастить мощность машин на корвете и увеличить скорость. Теоретические расчеты показывают, что в данном случае для увеличения скорости в полтора раза, мощность машин надо увеличить в два с половиной-три раза. Соответственно — во столько же раз надо увеличить мощность/количество котлов, для обеспечения этих машин паром. Если оставлять эти котлы, а их конструкция близка к оптимальной для наших возможностей, то понадобиться десять-двенадцать котлов. Так они займут весь трюм! Несмотря на немаленькие размеры корвета. У нас и так проблемы с размещением людей — спальных мест — кроватей и гамаков, около девяноста. А команда корвета 60–70 человек, до конца еще не определились. Так что если брать больше пехоты на борт, то придется их размещать на палубе, и спать они будут посменно.

И это только проблема котлов. Сами паровые машины занимают не так много места, но у нас просто нет таких мощных машин. Самая мощная и эффективная наша машина — трехцилиндровая тройного расширения, мощностью около двухсот пятидесяти лошадиных сил. На корвете стоит две таких машины, соединённые муфтой. Сделать более мощную машину как-то сразу не получилось. Увеличили диаметры цилиндров — момент увеличился. Но выросли массы поршней, упали обороты. Суммарная мощность увеличилась мало.

Можно соединить три машины муфтами последовательно, но возникают сомнения, что вал задней машины выдержит тройной крутящий момент, надо переделывать конструкцию, а она уже довольно отлажена.

Чтобы соединять машины параллельно, нужен редуктор с качественным профилем шестерней. Тут работы уже идут, освоили один модуль небольшого размера для станков. Но для судового редуктора нужен модуль гораздо крупнее.

Так что в этот габарит корвета сложно добавить больше мощности. Разве что сделать новые котлы большей производительности. Но основной вариант — увеличивать размеры корабля. Тут два основных направления — увеличивать длину, или добавить еще одну палубу, увеличив высоту борта. Увеличение длины полезно улучшением ходкости, число Фруда при той же скорости уменьшится, крейсерская скорость увеличиться. Но добавление еще одной палубы выгодней по затратам. Площадь палуб увеличиться в полтора раза, а внутренних помещений — в два раза. При этом металлоемкость и трудоемкость вырастет несильно. Так что лучше двигаться по обоим направлениям. Но это не завтра, это мечты.

Еще было предложение по увеличению бронирования. Аргументом были натурные испытания образцов бронированного борта, в некоторых случаях толстый лист простой корабельной стали вел себя лучше, чем бронелист с поверхностной закалкой. Пластичная сталь могла гораздо сильнее деформироваться при попадании, поглощать при этом больше энергии снаряда. Еще у высокоуглеродистого слоя бронелиста хуже свариваемость, при испытаниях наружные швы часто разрушались. Так что получается вполне рабочий вариант замены 20 мм бронелиста на 25–30 мм лист обычной стали. Этому еще обрадовались металлурги — проводить науглероживание поверхности листа таких размеров довольно трудоемко. Так что недостаток у этого варианта только один — вес.

Дали задание конструкторскому бюро рассчитать увеличение веса. У нас бронирована основная часть корпуса ниже верхней палубы, и броня уходит ниже ватерлинии еще на метр. Не бронирована носовая оконечность и часть кормовой после румпеля. Вот эту поверхность мы и хотим сделать толще.

Конструктора доложили, что увеличение бронепояса до 25 мм увеличит водоизмещение на семь тонн, до 30 мм, соответственно, на четырнадцать. Так что решили переходить с бронелиста на толстый лист. Семь тонн для корвета это немного.

Нам из Крыма купцы привозят нефть. Привозят в кувшинах — дорого и мало. За все время привезли менее кубометра. Мы нефть сразу разделяем на фракции, разливаем по стальным бочкам. Масла и парафины уходят на смазку механизмов и паровых машин, керосин идет в керосиновые лампы. Бензин и соляровое масло копится. Бензина — неполная бочка, зажигалки заправляем. Надо эти источники нефти брать под свой контроль. Один колодец близко к Каффе, а вот второй ближе к Казантипу — надо разведать, как там обстановка.

Но тут пришел заготовитель, что скупает нефть у купцов в Мавролако, и спрашивает: можно ли брать такую нефть — она другая, густая. Он купил один кувшин, на пробу, и теперь переживает — вдруг эта нефть плохая.

Пошли с ним смотреть — кувшин на пристани. Кувшин широкий — потому как там в основном битум, частично — густая нефть. Странно, битум там уже давно вывезли, из него битумный лак делаем.

— Это что, купцы где-то с камней битум наскребли?

— Да это вообще черкес принес. Когда я у каффских купцов кувшины с нефтью покупал, он в сторонке стоял, потом подошел — показывает — "Купи!"

— Откуда у черкеса битум?

— Говорит — в лесу нашел.

— Где!?

— Да где-то в горах, на полдень от Копы.

— И как его найти, того черкеса?

— Да это мелкий купец черкесский, он в Копе всякой всячиной торгует.

— Срочно езжай в Мавролако, там тебя будет ждать отряд — два отделения солдат. Вместе езжайте в Копу, найдите того купца. Дай ему десять лир. Скажи — если покажет то место — получит еще пятьдесят лир. Понял? Давай, быстро.

Отбил радиограмму Игнату в Мавролако, пусть готовит два отделения драгун, но без коней. Шхуной их отвезут в Копу, а там коней купят. Думали сначала коней нанять, но я решил, что нефть там должна быть, битум просто так в лесу не появится. Так что кони нам там пригодятся, надо сразу покупать, еще мало будет.

Шхуна привезла заготовителя в Мавролако, там его пересадили на другую шхуну, с солдатами, и пошли в Копу. А вот с Копой радиосвязи нет. Радиостанций мало, в Мавролако поставили недавно, все-таки столица формальная, и для работы банка рация нужна.

Радиостанции у нас делают медленно, я думал, на это есть объективные причины. Конструкция передатчика довольно сложная — высоковольтный трансформатор, подача спирта, водяное охлаждение. Но заметил, что и приемник очень долго делают — а там схема — три транзистора. Стал разбираться. Приемник довольно сложно настраивать, для меня. Думал, электронщики будут настраивать немного дольше. Но увидев что они делают, пришел в ужас. Кроме подстройки частоты контуров, в схеме надо подобрать сопротивление нескольких резисторов. Так они сидят, меняют резисторы практически, наугад, из заданного диапазона, пока не получиться нужный режим. Хорошо, что у нас монтаж навесной, латунные клеммы по гетинаксовой плате, перегреть транзистор или испортить контакты на плате многократной пайкой сложно. Еще у нас паяльники не электрические, а с подогревом от жаровни, процесс пайки довольно медленный, надо часто проверять температуру паяльника.

Вот так, сидят и просто перепаивают резисторы. Хорошо, что я им четкую инструкцию написал — какой диапазон сопротивлений допустим для каждого резистора на схеме, а то бы транзисторы сожгли. Не понимают процессов. Наверное, я слишком многого хочу. Люди два года как читать научились, а я с них знания схемотехники требую.

Перестроил их работу, теперь они собирают схему, но не настраивают. Я прихожу и сам настраиваю приемник, так получается гораздо быстрее, а мне не жалко выделить часок на каждую радиостанцию. Связь — стратегически важная вещь, дающая принципиальное преимущество над другими.

Вот с передатчиками лучше, процессы происходящие там более наглядны и понятны — тут подачу воды наладить, там зазор отрегулировать. Трудоемкость передатчиков выше, но у нас мелкосерийное производство, работы налажены, делают медленно, но стабильно. Так что производство радиостанций в целом ускорилось.

Того черкесского купца в Копе нашли, я за это больше всего переживал. Дали ему денег, посадили на коня и поехали искать то самое место. Нашли, выяснили — история такая. Когда было нашествие Большой Орды под командованием Муртазы, сына хана Ахмата, людей из Копы эвакуировали. Крупные купцы ушли в Мапу, а все кто попроще — пошли прятаться в лес. К югу от Копы заканчивается Главный Кавказский хребет — это уже небольшие горы, заросшие лесом. Там, в долине одной из небольших рек, в овраге на дне лужа битума. Это старый небольшой источник нефти, но ее там никто не собирал, и легкие фракции испарились. Сверху осталась корка битума, местами — асфальт, под ними — густая нефть.

Вот это месторождение и нашел черкесский купец. Местные жители про него знали, но никак не использовали. А тот черкес видел, как на рынке в Мавролако продают и покупают кувшины с нефтью, вот и решил заработать.

Солдаты срубили два бревна и положили поперек битумной лужи, прошлись по этим бревнам, потыкали шестами — нащупали расщелину глубиной около метра. Корку битума расковыряли — снизу пошла понемногу более жидкая нефть. Набрали два кувшина на пробу.

Зарисовали карту местности, рядом течёт небольшая речка, скорее — ручей. Пойма реки заросла лесом, выше в горы лес еще гуще, в нескольких километрах ниже по течению лес заканчивается. Там лес немного рубят черкесские крестьяне и сплавляют по реке.

Теперь в обратный путь. Экспедиция разделилась — одно отделение с черкесом и одним кувшином пошло обратно в Копу на Кубани. Второе отделение драгун пошло проверять другой путь. Судя по карте, до моря тут может даже ближе, чем до Копы.

Действительно, несмотря на небольшой крюк, обогнули край хребта с севера, довольно быстро вышли к морю в районе Мапы. Мимо города промахнуться сложно, ориентир видно издалека. Перед бухтой небольшая гора обрывается, и дальше идет совершенно плоская равнина. Вот это отделение драгун первыми доставили в Мавролако кувшин с нефтью и отчет экспедиции.

По описанию солдат выходило, что только в луже находится с десяток кубов битума и густой нефти, а сколько еще можно добыть. Так что надо это место забирать. Точнее покупать.

Это все земли черкесского царства, до Мавролако. Таврии принадлежат лишь небольшие участки земли. В Копе, Мапе, Матреге и Бате участки земли под крепостями и факториями. В Мавролако я выкупил всю землю в городе и окрестностях, но это был жест доброй воли, эти земли черкесский князь уже не контролирует, и я потратил в свое время пять сотен лир, чтобы зафиксировать свои права на землю. Да и не ценят особо черкесы небольшие участки земли, у них ее много. Пашни около Кубани их кормят и дают доход, а тут в горах даже овец трудно пасти. Поселки на юг от Мавролако есть, такие как Лияш, но в черкесское царство они не входят. Быстро войска туда не перебросить. А если не можешь защитить свою собственность, то она тебе и не принадлежит. Есть еще в этой эпохе ничейные земли и даже поселки.

Но Копу, Матрегу и Мапу черкесы считают важными городами, ими управляет отдельный князь Бельзебок. Я ему плачу налог за свои крепости и фактории. Вот и сейчас поехал к нему в Мапу, покупать этот участок земли.

Князь Бельзебок удивился моему желанию купить неудобный участок земли. Я ему честно сказал, что буду там добывать черную земляную смолу, мне нужно десяток километров поймы реки. Про ту смолу он знает, и, получив сотню лир за договор продажи, князь поделился со мной мудростью: "Топить очаг лучше дровами, они не воняют и не пачкают руки как та смола"

Вот как история делает причудливые ходы. Поход ордынцев вызвал цепочку событий, и я получил источник нефти совсем рядом. Источник небольшой, по меркам двадцатого века, но мне кажется, что нефти там больше, чем в обоих крымских источниках.

Надо срочно разрабатывать этот источник — до зимы надо разведать перспективы и попытаться что-то извлечь. Посылаю туда два десятка рабочих, в основном греков-плотников, и несколько своих людей с инструкциями. Ну и два отделения солдат.

Плотники должны построить несколько изб для жилья. Другая группа попытается организовать путь доставки. Речка совсем мелкая, никакой пароход там не пройдет. В Копе купят пару лодок-плоскодонок, и попробуют тянуть бечевой, лошадьми или волами. Туда надо поднять инструменты и материалы — кровельную жесть, пустые бочки. Обратно по речке повезут уже полные бочки с нефтью. Я надеюсь.

Свинец и цинк из черкесской руды мы стали получать уже в довольно больших объёмах, свинец пошел на тонны, цинка меньше. Соответственно и серебра из свинца получаем десятки килограмм. Электролизная установка очистки серебра перестала успевать, сначала хотели ввести вторую смену, как обычно. Но это означает добавить еще одного рабочего на режимный объект. Сделали электролизер в несколько раз больше, продумали эргономику работы, внесли несколько небольших доработок — один рабочий стал успевать все перерабатывать.

Появилась еще одна проблема — много остаточного электролита, из которого извлекли серебро и медь, но в нем еще явно много солей других металлов. Этим занялся Антип, он теперь увлекся электролизом, забросил бензол и анилин, там давно не было новых достижений, а промышленное производство красителей и взрывчатых веществ давно отлажено и неинтересно. А электролиз давал новые возможности, с помощью электричества могут происходить реакции, невозможные в нормальных условиях. А освоение электролиза на ртутном катоде дало химикам такие возможности, что Антип почувствовал себя всесильным. Ну в узкой сфере науки.

Метод электролиза на ртутный катод используется, в основном, для анализа состава сплавов металлов, легирования и примесей. Для этого пришлось сделать лабораторную установку из химического стекла, потому как после окончания процесса электролиза, остаток электролита надо удалить с поверхности ртути не отключая электричества. Еще пришлось делать систему сообщающихся сосудов, а учитывая отсутствие резины у нас — задача получилась неординарной. Но мастера проявили смекалку, система заработала за счет наклона. Только приходилось вручную отслеживать электродом уровень ртути.

Но это только часть трудностей. Большинство металлов при таком электролизе растворяется в жидкой ртути с образованием амальгамы. Для их разделения сделали перегонную колонку для отгонки ртути. Тоже не просто, так как температура 36 °C, а с большинством металлов ртуть бодро реагирует. Еще и бескислородная среда в колонке нужна, а то и ртуть и металлы окисляются.

Тут нам помогло еще одно наше достижение. Водородная горелка дает очень высокую температуру пламени, а если туда замешивать еще и углеводороды, то пламя начинает плавить даже кварцевый песок. Но как-то это применить сразу не смогли, так как при этой температуре плавятся все доступные нам металлы, ну кроме вольфрамовой нити.

Постепенно мастера приспособились, сделали инструмент из чистого железа — у него чуть выше температура плавления, чем у углеродистой стали, и начали делать простые изделия. Но наше кварцевое стекло нельзя было назвать стеклом — оно было непрозрачным, мутно-белым. И только в тонком слое появляется частичная прозрачность.

Вот из такого полупрозрачного стекла начали делать термостойкую химическую посуду. Обычное стекло тоже выдерживало нагрев в несколько сотен градусов, но только если нагрев и охлаждение происходили плавно, без резких перепадов температуры. А при химических опытах за эти не уследишь, посуда периодически лопалась, что приводило порою к вредным и опасным последствиям. Так что ртутный катод у нас заработал.

Но часть металлов в ртути не растворялось, а оставалось на поверхности чешуйками или крупинками — железо например. Тут важно было осторожно убрать электролит, чтобы собрать полученный металл.

Полученные из электролита свинец и медь практического значения не имели, это скорее загрязнение электролита. Но вот Антип пришел с довольным видом — "Вот, получил, смотри — там и олово есть, так что выбрасывать этот электролит нельзя". Подносит палочку к моему уху, сгибает. Слышу тихий треск — чистое!

— Смотри — какое блестящее!

— И правда! Но ведь олово на поверхности должно быть с кристаллическим узором. Это точно олово? — моя рука застыла в воздухе, не успев прикоснуться к металлу.

— Да вроде… олово. Или нет?

— Ну-ка быстро отнеси в лабораторию и вымой руки. Проверь по свойствам — плотность, температура плавления.

Металл немного тяжелее олова и легче свинца, а температура плавления как у чистого свинца. Перерыли справочники, стали пробовать характерные химические реакции — кадмий, вот он какой. Вот кто портит свойства меди даже в микроскопических количествах. Еще и токсичный. Не такой как мышьяк, но здоровья не прибавляет. Хорошо, что эти опыты проводим в вытяжном шкафу, потому как там явно пошли тяжелые металлы.

И куда его девать? Его в этом электролите много. Сказал пока складывать в банку с крышкой, вдруг для чего понадобиться. Его можно для антикоррозионной защиты использовать, но мы пока цинком обходимся.

Еще оказалось, что между свинцом и кадмием на катоде еще один металл выделялся, его было меньше чем кадмия в несколько раз, и он не расплавился. Вот это уже интересно. Тут я уже додумался глянуть на ряд напряженностей металлов, что значительно сузило количество вариантов. Это был кобальт. При попытке расплавить он у нас окислился, поэтому пришлось еще осваивать восстановление кобальта водородом.

Наконец получили очень небольшой слиток, и что дальше? Легировать сталь одним кобальтом бесполезно, он твердость стали не повышает. Это вспомогательный легирующий элемент, он повышает жаростойкость сталей, легированных другими элементами — вольфрамом, ванадием, молибденом. Но помогает он им очень хорошо, износостойкость режущих сталей увеличивается в разы.

Еще кобальт входит в состав ковара, того самого, для радиоламп. Но туда еще нужен никель, но в этой руде следов никеля обнаружено не было. Вот так — технологическое достижение у нас есть, но применить его мы пока не можем.

Так что Антип продолжил "разбирать" химические остатки этой руды. Ведь кроме электролита в ванне электролизёра еще накапливается нерастворимый шлам. А там тоже должно быть что-то ценное — золотая пыль тому доказательство. Кроме золота в этом осадке еще видны кристаллы разных оттенков. Надо хотя бы узнать — что это?

При изготовлении ламп у нас обнаружилось несколько проблем, стали разбираться. Из-за большой разницы температурного коэффициента расширения у нас лопается стекло в месте впайки электрода. На игнитроне не лопается — но он весь увешан радиаторами, охлаждается довольно эффективно, а ртуть внутри неплохо перераспределяет тепло. Лампу так не обклеишь — свет не будет проходить. А в радиолампе еще и накал есть, там от нагрева электродов деваться некуда. Ковар сделать не можем — железо и кобальт есть, никеля нет.

Надо померить ТКР материалов, а то тыкаемся вслепую. Оказалось что у стекла около 9, а у меди — 16. Медь расширяется сильнее — стекло лопается. Стали мерять сталь — а там по-разному. Нашли зависимость — у углеродистой стали много, около тринадцати, а у чистого железа — 11, уже ближе к стеклу. А когда железную проволоку отожгли электричеством до белого каления, ТКР упал до 10. Вот, это уже лучше.

Попробовали сделать ртутную лампу с железными электродами. Пришлось еще железо покрыть гальванической медью, а то в стекло плохо впаивалось. Лампа работает, не лопается. Мастер уже научился люминофор равномерно наносить. Вот уже есть источник света, который не содержит вольфрама — артефакта из будущего. Конечно, вольфрам есть и в этой реальности, но его надо найти, добыть, и сделать нить. Последний пункт нереален для моей промышленности.

Сделали несколько вариантов газоразрядных ламп, самый удобный и простой вариант — длинный тонкий цилиндр, тут ничего нового не открыли. И люминофор наносить на такую трубу удобнее, с этим тоже технологические трудности. Наносить его надо тонким слоем определенной толщины. Если слишком тонкий слой — ультрафиолет проходит. Слишком толстый слой тоже плохо — яркость в этом месте почему-то меньше. Еще для каждой лампы надо индивидуально подбирать дроссель и резистор розжига, но это просто, по сравнению с производством самой лампы.

Вот только как эту лампу эксплуатировать? Ну ручной розжиг кнопкой — это не проблема. Но для работы лампы нужно 300 — 400 Вольт. А у меня уже есть сеть на 50 вольт. Ставить трансформатор к каждой лампе? Слишком сложно — у меня очень нужные электродвигатели мотают в единичных экземплярах, а трансформаторы загрузят этот цех на годы. Да еще на заводе постоянный ток — повышающий трансформатор не поставишь. Наверное придется делать еще одну сеть — осветительную. Опять получается зоопарк, как с гильзами.

Это только газоразрядная лампа как бы заработала, а у радиоламп температурный режим еще более жесткий. Стал пробовать на модели, лампа должна держать 30 °C — 40 °C, отжиг перед вакуумированием. Стекло при нагреве теряет прочность. Еще не размягчается, но термостойкость нужна немного повыше. Из кварцевого стекла нам лампу не сделать, бора для пирекса тоже нет. Так, а ведь это у нас калий-кальциевое стекло, оно самое легкоплавкое. Надо попробовать натрий-кальциевое, у него температура размягчения выше. Сода нужна! Карбонат или гидрокарбонат натрия — все равно при плавке в карбонат перейдет.

Соду где-то в Египте добывают. Квасцы для кожемяк мы там купили, а соду нет, ждать долго. Да нам немного надо. Сода в водорослях есть! Вон у нас на берегу кучами лежит, воняет. Сейчас поставлю задачу — высушить, сжечь и вымочить "поташ".

Но пока нам нужны люминесцентные лампы, я прекратил производство ламп накаливания, чтобы не расходовали вольфрамовую нить — невосполнимый ресурс. Больше всего потребность в электрическом освещении на заводе и в эллинге. Решил там делать высоковольтную сеть для освещения. Какое напряжение назначить? Триста вольт — рука не поднимается. Поэкспериментировали с лампами — они нормально разжигаются при двухсот двадцати вольтах. Ну вот, так лучше. Начали делать проводку — напряжение высокое, изоляцию проводов надо делать тщательно. Пока единственный вариант — обматывать провод полоской ткани, пропитанной ацетилцеллюлозным лаком. Довольно трудоёмко, но приходиться. Для экономии изолированного провода ввел четкое разделение на фазный и нулевой провод. Нулевой прокладываем неизолированным, заземлили в нескольких местах.

Вот только что-то не получается удержать напряжение на генераторе стабильным. Сделал электромагнитную обратную связь на регулятор оборотов паровой машины, но работает не четко и с большим запаздыванием. Напряжение при этом успевает скакнуть как в плюс так и в минус с большой амплитудой. Увидели, как лопается люминесцентная лампа от превышения напряжения и перегрева.

Решил стабилизировать напряжение проверенным способом — аккумулятором. Да, будет сеть двести двадцать вольт постоянного тока. При этом надо менять схему подключения ламп, дроссель на постоянном токе работать не будет. Еще и возникнет "трамвайный эффект" — потемнение лампы со стороны анода. Зато не будет мерцания яркости ламп из-за переменного тока. А то может возникнуть стробоскопический эффект — вращающаяся деталь станка может показаться неподвижной, как раз на заводе это очень опасно.

Вспомнился случай. Сдавал я в университете экзамен, даже не помню какой. Моему однокурснику попался вопрос — "люминесцентные лампы". Ну он как обычно совсем не готовился к экзамену, на вопрос кое-как ответил, в большей степени неправильно. Преподаватель видит, что это грань перед "неудом" и спрашивает дополнительный вопрос — "А где нельзя использовать люминесцентные лампы?", имея в виду упомянутый стробоскопический эффект.

Преподаватель смотрит на моего приятеля, тот смотрит на меня, очень выразительно смотрит. Я вижу — человек совсем не в теме. Про стробоскопический эффект быстро не подскажешь. Пересдавать пойдет, шансов нет. И делаю жест, будто стреляю в него из пистолета, мол, падай, ты убит. Моего приятеля осеняет, и он выдает: "люминесцентные лампы нельзя использовать в тире!" Преподаватель удивленно: "Как это!?" Да еще и задумался — может это новое слово в охране труда? Но студент ему — " да при таком освещении увеличивается разлет пуль…" Ну и прочую околесицу. Смешно было. Но не всем.

Генератор постоянного тока перемотали тонким проводом на высокое напряжение довольно быстро, а вот батарею из сотни элементов делали долго. Это производство у нас неплохо отлажено, свинца, очищенного от цинка и серебра у нас много, серную кислоту производим в большом количестве. Больших токов в этой сети пока не будет, аккумуляторная батарея нужна в качестве буфера, поэтому аккумуляторы делали небольшие. Батарея будет стационарная, поэтому корпуса элементов — керамические горшки. Сотня одинаковых устройств — это почти среднесерийное производство. Даже не почти, аккумуляторов мы сделали уже много, и они друг от друга отличаются только размерами и типом корпуса. Для стационарных — керамика, для носимых или возимых — карболит.

Пришлось пристраивать еще одну будку для батареи, шутка ли — сотня элементов. В старую аккумуляторною будку батарея не поместилась, а в цеху размещать нельзя — должно быть отдельное проветриваемое помещение. Собрали систему, запустили. Напряжение держит нормально. При работающем генераторе напряжение около двухсот тридцати вольт, при выключенном — около двухсот. Тоже бонус — аккумулятор работает еще и по своему прямому назначению. Каждый элемент хоть и небольшой, но суммарная емкость в ватт-часах вышла очень приличная. Так что генератор для освещения можно выключать надолго.

За это время оба стеклодува наделали более двух десятков люминесцентных ламп, развесили по цехам. Некоторые лампы получились довольно яркие, так что есть к чему стремится. Освещённость цехов уже достаточна, чтобы работать ночью, но хочется еще ярче. И включение ламп немного сложнее — сначала надо включить выключатель, потом коротко нажать кнопку. Если сразу не зажглась — коротко потыкать кнопку еще. Но все быстро освоились, и стали быстро зажигать лампы с первого раза. При этом надо еще делать поправку на напряжение в сети. Если генератор выключен, то при низком напряжении надо разогревать накал дольше. А придет зима, надо будет делать поправку на температуру, тоже греть дольше придется.

В Барселоне Еремею пришлось приложить немалые усилия и деньги, чтобы попасть с письмом к королю. Все это заняло столько времени, что в Барселону уже прибыл корвет. "Зевс" в порт не заходил, встал на траверзе. Не надо тут пока никому знать, что бывают корабли целиком из железа.

Но к самому королю Гусев не попал, тот никого не принимает — болеет, почти не видит — 78 лет человеку. Удалось поговорить с секретарем Хуана, тот взял письмо и обещал, что зачитает его королю. Еремей спросил — "мне подождать ответа?" Секретарь посмотрел снисходительно — " зайдите через пять дней"

Гусев вышел из дворца с сомнениями. "Это он королю письмо пять дней читать будет?!" "Нет же! Это я мало серебра секретарю дал! Вот он и маринует. Надо было золотыми дукатами давать! Эх!"

Чтобы скоротать время пошел изучать рынок, ну и послушать политически сплетни надо, уже привычка выработалась. Но слухи разнообразием не отличались — все обсуждали недавнее вторжение в Кастилию португальского короля Афонса V, и доблестную победу при Торо над ним армий Кастилии и Арагона, под командованием Фердинанда Арагонского. Еще были опасения, что в войну ввяжутся франки, которые тоже были на стороне португальского короля в этой борьбе за престол Кастилии. Но в этот раз поддержка франков была лишь на словах. Людовику Одиннадцатому сейчас не до Кастилии. У него война со своими феодалами, интригами и кровью он создает реальную монархию во Франции.

Рынок в Барселоне был большой и шумные, чувствовалось, что это не остров, а столица довольно большого государства. Хотя того порядка как в Венеции тут тоже не было. Еремей ходил по рынку, записывал цены, узнавал про движение товаров: что импортируют, а что экспортируют, и куда. Но вечером его нашел гонец, и сообщил, что Гусева желает завтра видеть сам принц Арагона Фердинанд.

Принцу Арагона еще не было двадцати пяти лет, но это был уверенный в себе и властный человек. Все-таки победоносный полководец, и фактический правитель Арагона. Фердинанд расспросил про Таврию. Этот вопрос давно отработан с Командором — Еремей рассказал, что Таврия обладает сильным флотом, победившим недавно флот осман. Фердинанд отнесся скептически к этим словам, но факты, уже ставшие историей, трудно отрицать. Сильнейший флот в регионе у Венеции, а они никак не могут победить осман — так что с таврическим флотом что-то неясное.

Перешли к письму Командора, первым делом принц попросил показать ему рубин. Еремей позвал солдат, и они внесли небольшой сундук и вышли. Гусев достал ключ и открыл замок на сундуке. Шоу повторяется, но в масштабе помельче. Из сундука достал шкатулку, открыл и поставил перед Фердинандом. Все-таки он очень молод, то, что рубин ему очень понравился — легко читалось на лице принца. Но вот дальше уже действовал опытный правитель. Фердинанд убедительно доказал Еремею что это предложение никчемное — рубин в обмен на Мальту. Пусть даже и остров сейчас совершенно случайно в руках пиратов. Тем более — португальцы разбиты, и ничто не мешает освободить остров.

Гусев стоял огорошенный и расстроенный, уже собрался извиняться за это предложение. Но взяв себя в руки, стал быстро анализировать. "Если это ему не надо, то зачем мы вообще это обсуждаем? И португальцев победили месяцев пять назад, но никакие войска на Мальту не идут. Гранадские мавры у них озоруют. Так что принц бре… недоговаривает. Хочет рубин просто так купить, за серебро".

Фердинанд молчал и смотрел на собеседника, стараясь понять его эмоции. Оба неплохо говорили на латыни, и могли отслеживать реакцию собеседника на свои слова. Но Еремей перевел дух и вывалил заученную легенду про уникальный индийский рубин. Ну рубин не абсолютно уникален, в мире есть только один большой рубин и три рубина поменьше. Лукавства в этих словах совсем немного. "А ведь рубин ему очень понравился, иначе аудиенция уже бы закончилась"

— Ваше Высочество, посмотрите какая огранка — такой ровной и красивой огранки раньше совсем не встречалось. Этих рубинов очень мало, даже не у всякого императора они есть, не говоря уже о королях. Вот у Великого понтифика — Епископа Рима, точно есть такой рубин.

Лицо Фердинанда передернулось от внутренней борьбы чувств.

— А как вам такое предложение — вы освобождаете Мальту, а Арагон вам продает за рубин другой остров, немного поменьше — Лампедузу?

— А этот остров поменьше — он тоже захвачен берберами?

— Ну там сущий пустяк — возможно два-три пирата живут на этом острове.

— Мне надо подумать — сказал Еремей. Не говорить же, что он ночью посоветуется с Командором, который в четырех тысячах верстах отсюда. Кстати, удачно получилось, что "Архимед" остался в Палермо. Теперь радиостанция "Зевса" сможет с ним связаться, а тот передаст телеграмму дальше. Барселона — Палермо — Родос — Адлер. Длинная цепочка получается, но работает, ночью проверяли.

Всю ночь в штабе, в Адлере, шло обсуждение. Периодически, по длинной цепочке радиостанций проскакивали телеграммы Еремею. Еще и время для этой дальней связи было довольно ограничено. Барселона могла связаться с Палермо только после захода солнца над Пиренейским полуостровом. А когда солнце всходило над Адлером, ионизация атмосферы обрывала связь уже там. Так что "окно" связи было меньше ночи часа на три-четыре.

Обсуждение было бурным и долгим, но брать Лампедузу решили почти сразу. Надо брать что дают. Тем более больших затрат нам это не составит, а нашим армии и флоту надо немного повоевать, а то засиделись. Так что больше обсуждали планирование операции.

Конечно, остров много меньше Мальты, а бухта там совсем маленькая. Пресной воды нету ни там, ни там. Но с другой стороны — войск у нас мало, основной способ обороны острова: недопущение высадки вражеского десанта. Маленький остров легче контролировать.

Лампедуза всего в сотне километров от африканского берега, ближе всех к берберам. Чтобы обезопасить себя от пиратов нам придётся "зачистить" берег Африки на сотни километров. Тем самым мы обезопасим и Мальту и Сицилию. Вот хитер Фердинанд! Даром, что почти пацан! То есть он в обмен на маленький островок нанял нас для охраны от пиратов. Ну что ж, мы согласны. На пиратах отработаем новые тактические приемы, проверим людей и технику. Вон, Аким как услышал про пиратов, уже рвется воевать.

Но то что мы послали туда один корвет и четыре отделения пехоты — этого совершенно недостаточно. "Зевс" на море может и справится, но для сухопутной операции войск надо значительно больше, освобождать придется два острова. Надо было солдат на палубе везти, с шатрами, еще бы влезло два взвода. Но теперь поздно, пошлем еще войска вдогонку. Пароходы все заняты, пошлем две шхуны. На каждую можно впихнуть по три отделения, будет тесно, но до Родоса потерпят. А там еще шхуны есть, может "Архимед" подойдет.

Еще когда только планировали операцию, не зная как подступиться к войне на суше, сообразили, что не обязательно начинать с Мальты. Можно сначала освободить Лампедузу, потренироваться на меньшем острове. Так что "Зевс" отправился сначала в Палермо, высадил там на "Архимеда" Еремея и приказчиков, а после пошел к Лампедузе. В Палермо Еремей будет ждать представителя принца с договором.

Шхуны с Акимом и дополнительными войсками были еще в пути, а корвет уже подошел к Лампедузе. Остров торчит из воды плоской столешницей, с высокими обрывистыми берегами. Подошли с северной стороны, тут совсем не причалить, пошли обходить, посмотреть со всех сторон. Остров вытянулся с востока на запад километров на десять, шириной всего километра полтора. У нас даже карта есть — арагонцы дали. Карта очень приблизительная, но представление дает. А вот южная сторона острова изрезана мелкими бухтами. Бухты также окружены высокими скалами, но в глубине у некоторых наблюдается пляж.

Юго-восточная часть Лампедузы более пологая и ровная. А вот в этой бухте видны мачты! Бухта уже не совсем маленькая, туда даже может и корвет войти. Но пока не будем. Встали у входа в бухту, с этой точки почти вся бухта просматривается. Якорь пока не бросаем, машиной отрабатываем. И правильно — от берега отчалили галера и идет прямиком на корвет. На палубе стояли смуглые люди с разномастным оружием. Абордаж — главное оружие пиратов. Собрались было стрелять по ней из пушки, но Василий сообразил:

— Затонет эта фуста поперек входа в бухту, а вдруг тут мелко, зацепим винтами! Отходи немного мористее!

Капитан скомандовал "Полный вперед" и "Право руля!" Корвет по дуге стал отходить от острова. Галера пропала из виду — скалы загородили, но когда "Зевс" сделал половину циркуляции и повернулся правым бортом к острову, из бухты показалась фуста.

Трёхдюймовки даже не заряжали. Наводчик кормового орудия вспомогательного калибра долго целится. Хотя тут всего метров триста. Матросы уже шутят — "Поближе подпускает, боится промахнуться!"

Пушка стрельнула неожиданно громко. И тут же взрыв фугасного снаряда в борту галеры в районе носа. В воздух полетели куски досок, галеру повело боком. Даже отсюда был слышен треск ломающейся древесины — корпус не выдержал и борт стал расходиться. В пролом хлынула вода и корабль стал на глазах погружаться. Люди на галере побежали на корму — подальше от приближающейся воды. Самые догадливые прыгали в воду и плыли к берегу. Надо же, а среди пиратов много умеющих плавать.

Корвет приблизился к тонущей галере, завершая циркуляцию. Галера скрылась под водой, туда же двигалась единственная мачта. На поверхности было видно множество голов, люди держались за куски досок.

"Зевс" остановился, подгребая винтом.

— Что будем делать, капитан?

— Пусть плывут к берегу. Крикните им на всех языках — пусть переговорщиков присылают.

— Зачем?

— Видишь какой остров? Берег высокий, ничего не видно. Пехоте придется воевать без поддержки корабля. Оврагов и ущелий много, есть где прятаться. Тяжело их на суше будет воевать. Потери будут. А корабли их мы легко потопим и никого сюда не пустим. Будет как крепость в осаде. А Командор говорил, что тут пресной воды нет, только если дождь пойдет. Долго они в осаде не протянут, надо им это объяснить. Сейчас покрутимся и на якорь встанем.

В глубине бухты видны еще корабли. В подзорную трубу рассмотрели два нефа и несколько мелких рыбацких фелюк. На песчаном пляже разномастные хижины. По мелководью к берегу бредут люди, те кто смог доплыть. Бухта делится на три части, левая и средняя часть — скорее всего мелководные, это видно по цвету воды и пешеходам. Самый большой пляж и хижины на берегу средней части бухты. Нефы стоят у мыса между средней и правой частью, правый залив в бухте поглубже. Но без промера глубин соваться опасно, у корвета осадка приличная. Хотя на арагонской карте обозначено, что глубины по правой стороне бухты достаточные. Но кто их знает этих арагонцев.

— Дальномерный пост. Измерить дальность до парусников!

— Семьсот метров!

— Нормально.

— Что делать будем?

— Пловцы только до берега добрались. Может, услышали наше предложение о переговорах. Ждать будем. Отдать якорь!

Отдали носовой якорь, но прибой разворачивает корвет вдоль прохода в бухту. Пришлось еще отдать кормовой якорь, чтобы все пушки видели цель.

— Может сразу их корабли потопим?

— А на чем они уплывут отсюда? Тогда они будут воевать до последнего. Надо дать им путь к отступлению. Нельзя загонять крысу в угол.

— Что-то гонцов не видно. Обиделись, поди.

Вдруг на нефе вспухло белое облачко, и через пару секунд услышали грохот выстрела. С недолетом в сотню метров в море упало ядро, подняв фонтан брызг.

— А-а-а! У них пушка!

— Стреляй по ним!

— Да как же стреляй! Топить же нельзя!

— Уходить за мыс тогда надо!

— Отставить базар! Поднять якоря! Артиллеристы! Вспомогательным калибром по хижинам, четыре фугасных выстрела, бегло. Огонь!

Забахали пушки. В трубу было видно, как один снаряд прямым попаданием разметал хижину.

— Поднимай якоря! Мотором крути!

— Мотором медленно! Все навались, так быстрее!

На нефе опять вспухло облачко, и будто гигантским молотом ударило по корвету. Корпус корабля загудел.

— Куда попали?

Облако пыли поднималось над левым бортом, показывая, куда попало каменное ядро. Боцман подбежал и перегнулся через планширь.

— Вмятина небольшая! Пятно белое. Краску ободрали. Далеко им.

— Осмотреться в отсеках левого борта! По местам боевого расписания стоять!

Из трюма выскочил матрос.

— Не обнаружено!

— Боцман! Кому сказал — по местам стоять! Потом будешь красить!

— Так заржавеет!

— Я тебя сам сейчас заржавею!

Наконец якоря показались из воды, и корвет закипел гребным винтом, уходя за правый мыс. Потом дали "Полный назад", а то далеко проскочили. Опять встали, подрабатывая винтом.

— И что делать будем? Вечер скоро. Что-то не хотят они разговаривать.

— И не высунуться, еще ядро прилетит.

— Вы что? У них же каменные ядра! Отойдем еще метров на пятьсот, вообще недострелят!

— Точно!

"Зевс" дал половину циркуляции, и встал напротив входа в бухту.

— Пушкари! Сейчас шрапнелью главного калибра по нефу, аккуратно, чтобы не потопить его.

— По которому?

— Ну что по нам стрелял. Ближний, который левый. Дальномер?

— Тысяча четыреста!

— Ставь трубку на тысячу двести. Нет, на тысячу сто.

И тут, как бы в ответ, пушка на нефе опять нарисовало белое облачко дыма. Но ядро упало в воду с большим недолетом.

— Готов!

— Огонь!

Трехдюймовка выстрелила солидно, сразу видно — главный калибр. Облачко срабатывания шрапнельного заряда было еле видно. Вроде должно хорошо им прилететь. Но не понятно.

— Ну что? Попали?

— А кто его знает. Они не говорят.

— Шутки значит.

— Так что делать?

— Ждем. Если не будут стрелять, значит — попали.

— Или они поняли — что стрелять бесполезно.

Прождали долго, уже можно было три раза стрельнуть. Начинало темнеть.

— Надо на ночлег дальше уходить, а то ночью могут на абордаж взять.

— А сначала надо им хижины обстрелять. Чтобы лучше думалось.

— Вспомогательный калибр! Четыре фугасных! По домам! Прицельно!

В этот раз стреляли тщательно прицелившись, но результат был хуже — расстояние большое. Хотя бы продемонстрировали нашу дальность стрельбы, и то, что воевать с нами на море — бесполезно. Как стемнело — отошли в сторону и бросили якорь. В ночь заступил двойной караул пехоты. Но ночью все было спокойно, никто не напал, никто не уплыл.

Утром не спеша развели пары и подошли ближе к бухте — нефы стоят на своих местах. Стоим, ждем, якорь не бросаем. А вдруг…

Наблюдатель кричит — лодка! Приближается весельная лодка, на носу человек стоит, руками машет.

— Вот и гонцы!

Лодка подошла ближе, и предводитель плавсредства закричал на латыни с сильным акцентом. Объяснили им, что мы их специально убивать не хотим, нам нужно остров освободить. И если они быстренько уберутся, то им за это ничего не будет. Но если настаивают, то можем уничтожить все их корабли. На остров тоже никого не пустим — наш корабль непобедимый. Железный он, полностью. Дали пощупать борт корабля и показали на место попадания каменного ядра. Капитан специально встал левым бортом к острову, и не дал боцману закрасить место попадания.

Береберы посмотрели, пощупали, и их лица стали кислыми. На них прямо читалась мысль — "Так не честно!" И чтобы добавить вишенку на торт — "Про абордаж тоже забудьте, смотрите какие у нас тюфенки" К планширу подошел солдат с карабином, и в быстром темпе пять раз выстрелил в воду около лодки. "Наши пушки тоже стреляют быстро, а разрушительную силу наших ядер вы уже испытали"

На пиратов было жалко смотреть. Похоже, чьё-то мироощущение сегодня сильно изменится.

Переговорщик собрался обратно, им надо обсудить всей бандой. Хотели им ограничить время двумя часами, но это понятие им было не знакомо. Сказали им, что если будут слишком долго думать, начнем стрелять из пушек. Опять ожидание. Но вот появилась фелюка, против бриза идет неплохо, гребцов много, парус свернут. На носу двое, прошлый гонец машет руками, а за ним стоит пират в богатой одежде. Капитан сказал четверым стрелкам взять лодку на прицел, а вдруг решатся на штурм.

На фелюке это поняли, и к борту вплотную подходить не стали. Знакомый уже беребер закричал:

— Мы уходим, но наши люди боятся, что вы нас утопите всех. Вы отойдите подальше, тогда мы уйдем.

— Согласны.

— И еще. Купите у нас неф. Всего двести дукатов.

Капитан и командующий Василий переглянулись от удивления.

— Как это, купи! Можем сами все взять. — возмутился шепотом капитан.

— Это тогда штурмовать надо. Или они ему сейчас дно прорубят. А неф нам тут пригодится.

— Двести дукатов это где-то шестьсот лир. Дорого.

— Немного меньше шестисот, но согласен, дорого. Поторгуемся.

— Эй, а неф у вас наверное на мели лежит?

— Не, хороший неф, мы его совсем недавно… взяли — тот пират, что сзади, что-то шепчет первому. Вот это и есть главарь.

— Но если так, то выведи его из бухты, посмотрим. Если он хороший, дам пятьдесят дукатов, но серебром.

— Сто дукатов.

— Шестьдесят. Даже больше — сто восемьдесят генуэзских лир.

— Двести лир — очень хороший корабль. Совсем новый.

— Дам двести, если хороший.

Фелюка развернулась, и с попутным бризом пошла в бухту. Опять ждать. Но вскоре из бухты появились две лодки, полные гребцов, которые медленно тянули канатами неф. Неф был средних размеров и не старый. Не соврал пират.

Сблизились. Корабль без команды выглядит мертвым.

— Ну что капитан, какие нас там ждут сюрпризы?

— Да все что угодно. Засада или пороховая бочка, с зажженным фитилем. Зря мы с ним связались. Пусть утопили бы.

— Ну бросить его мы и сами можем, а кое-что проверим.

— Эй, продавец кораблей, залезай на неф, покажи товар — пират бодро поднялся на борт — стоит, ждет.

— Значит бочки с порохом нет. Остается засада — тихо сказал Василий. Подошел на нос "Зевса", стал рассматривать покупку.

— Там якорный канат виден, он куда дальше идет?

— Просто на палубе лежит — говорит бербер.

— Скинь его в воду — и тихо капитану говорит — спускайте ялик по правому борту, надо подобрать канат. Заводите его, может потянем неф. Пират, наконец-то, справился с толстым канатом, и тот плюхнулся в воду. Еще давай пожарную команду на нос.

— Не, я передумал, давай сюда, деньги отдам — и скинул штормтрап. Бербер спустился с нефа, фелюка привезла его к корвету, и пират осторожно поднялся на палубу. Встал, крутит головой, рассматривает глазами, полными удивления.

— Вот тебе двести лир, покупаю неф — довольный пират пересчитал монеты, привязал мешочек к себе, и соскочил в фелюку. В это время канат завели в носовой клюз и закрепили.

— Смотри, что-то не спешат уходить, точно — засада.

— Обе машины на валу?

— Да, как ты сказал.

— Командуй "Полный назад!"

"Зевс" зашумел и двинулся. Тут же несильный рывок натянувшегося каната, и за корветом тронулся неф. Пираты сидят на фелюках в растерянности — оба корабля довольно резво от них уходят без всяких к тому причин. Даже ветер дует в противоположную сторону. И еще на них выразительно смотрят через прицелы карабинов солдаты. И носовое орудие. Правда, орудие смотрит немного высоковато, не рассчитали мы с вертикальными углами наводки. Но еще немного отойдем, и будет в самый раз.

Отошли более сотни метров, разогнались.

— Сразу не погнались, теперь точно не догонят.

— А что-то они в бухту плывут. Они что, своих бросили?

— Пираты же. Запросто. Хотя…

Василий прошел к носу, и еще раз внимательно посмотрел на неф.

— Снижай ход потихоньку, но чтобы он на нас не налетел. У нас там какие гранаты есть?

— Колотушки с толом, слезогонки и картонные шумовые с черным порохом.

— Скажи, пусть шумовую принесут.

— Солдаты! Кто хорошо гранаты кидает?

— Я!

— Давай гранату туда. Видишь, трюм открыт.

Где-то внутри нефа глухо бумкнуло.

— Что-то никто не выскакивает.

— И что, так и будем ждать?

— Проверять надо. Зачищать.

— Абордажная команда! Приготовиться. Возьмите шумовух, не рискуйте, осторожно.

К этому времени оба корабля остановились. От острова ушли уже более километра, у судов тормозной путь очень большой, особенно, если нельзя машинами тормозить. Матросы осторожно потянули за канат, корабли сблизились, и солдаты перескочили на неф. Это хоть и не спецназ, но работать в закрытых помещения, используя преимущества самозарядных карабинов и гранат, тоже умеют. Еще два раза хлопнули шумовые гранаты, но ни одного выстрела не прозвучало.

Из трюма вылез сержант.

— Нет там никого, пусто!

— Совсем?

— Ну рухлядь всякая есть, воняет дюже. Людей нет.

Капитан и Василий переглянулись.

— Так они нам и вправду неф продали, без всяких.

— Ага, всего за две сотни.

— Ну значит деньги очень нужны были.

— А вот и они уходят.

Из бухты две гребных фелюки тянули еще один неф. Прошли полосу встречного бриза и на гроте подняли латинский парус. Теперь уже фелюки цепляли к корме нефа, и гребцы спешно поднимались на борт корабля. Берберы уходили на запад, к африканскому берегу.

— Интересно, все ушли?

— Вот это нам и предстоит выяснить. Но уже завтра, солнце скоро сядет.

Оглавление

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg