Сцена 1. Мусингил
«У их племени издревле существовал обычай в первое новолуние лета устраивать "танцы во славу
Великого Паука". Участие в ритуале обычно принимали шестеро мужчин и самая красивая
девушка. Избранные (в их число в тот раз попал и Кваква), не исключая дамы, за три дня до
обряда начинали принимать магическую вытяжку из коры дерева пау де кабинда.
К новолунию все было готово. И стартовал праздник. Завораживающие ритмичные танцы
сменялись беспорядочными, с точки зрения цивилизованного человека, совокуплениями. По
очереди и без устали мужчины пронзали распухшую от трудов неправедных "горжетку"
чернокожей весталки. Та под воздействием возбуждающей вытяжки буквально набрасывалась на
очередного "танцора", то хватая его за древко жизни, то поочередно пытаясь засунуть оное себе в
ухо, в ноздрю, в рот, зазывно приглашая при этом других взять ее традиционным способом -
снизу. А то девушка игриво натягивала крайнюю плоть одного на головку другого соискателя ее
наэлектризованного лона, заставляя торчащие, как пики, члены "целоваться". Моментами посреди
поляны образовывалась настоящая куча мала, только игры эти были далеко не детскими.
Ближе к утру, вожделение, несмотря на периодически принимаемый настой, пошло на спад.
Поугас и взаимный сексуальный пыл. Лобзались и спаривались уже больше механически. Вот
тогда-то и прозвучало обидное слово.
Уже практически освободившаяся от воздействия дурмана девица, когда очередь "отоваривать" ее
подошла юному Кваква, неожиданно громко, чтобы все слышали, произнесла:
- Да ты никак мусингил!!!*
И под хохот недавно доведенной до бесконечных коллективных семяизвержений толпы
многозначительно показала пальцем на промежность "кавалера". Ярость застила не только глаза, но и разум Кваква.
Первым желанием было утопить беспредельщицу в озере спермы. Но где такое отыщешь?! И,
недолго думая, парень бросился на обидчицу. Никто не успел даже ахнуть, как он скусил с ее
грудей сначала один (его тут же инстинктивно проглотил), а потом и второй сосок. Затем бросился
в джунгли, захлебываясь от истерического смеха и без конца выкрикивая:
- Ты никогда не сможешь кормить детей!
Он не помнил, долго ли длилась погоня. Раздетый, безоружный, голодный Кваква много дней
упрямо шагал, чтобы побыстрее оказаться как можно дальше от места происшествия. Он понимал: изуродуй любой мужчина селения просто женщину, ему за это ничего бы не было. Но, посягнув на
благополучие всей общины, которое в течение года должна была олицетворять "ночная нимфа", поставил себя вне племенного закона.
Да и прошлое в этом плане было не безупречным. Его уже наказывали за дурацкую, иначе не
скажешь, попытку ввернуть в ухо ребенку флакон из-под одеколона. Одолело любопытство:
удастся ли нарезать внутри резьбу, и надежно ли будет держаться стеклянный "болт"? Второй раз
Кваква получил на орехи за запуск в Космос кошки. Не помышляющее о подобном коварстве
соседское животное он привязал к петарде и… дал старт. К слову, и парфюм, и пиротехническое
средство попали в селение в виде "щедрой" благотворительной помощи некой гуманитарной
миссии.
Окончательно придя в себя, беглец обнаружил в левой ладони сосок с изрядным куском плоти,
унесенный в состоянии аффекта. Сначала хотел выбросить улику, но, здраво рассудив, что это -
военный трофей, оставил.
Поскольку убежал голым, сплел из папоротника и травы некое подобие набедренной повязки.
Спать, опасаясь не столько преследователей, сколько хищных зверей, забирался на деревья.
Утром, ощутив жажду, слизывал влагу с листьев. А однажды, почувствовав, насколько голоден,
после некоторых колебаний достал из самодельных "трусов" спрятанный там "геройский трофей", напоминающий формой детскую пустышку, и с небывалым аппетитом его проглотил. «Конечно,
жареным, - мелькнула мысль, - сосок был бы заметно вкуснее, но не в его ситуации перебирать
харчами».
* Мусингил (суахили) — карлик.
***
Сцена 2. Горящее тело
«Медовую неделю новобрачные наметили провести на "Толбе" - небольшой яхте Клода, которую
по его приказу предусмотрительно пригнали на побережье. Стыдно признаться, они уединились в
каюте, даже не дождавшись конца торжественного обеда. Свадебный наряд не столько скрывал,
сколько вызывающе демонстрировал прелести Ирены, достойные самой высокой награды за
женское очарование. Первый поцелуй был столь жадным и продолжительным, что просто
удивительно, как они оба не задохнулись. Обнимая молодую супругу, Клод сквозь тонкую ткань
ощутил, как невероятно упруго и до умопомрачения холмисто-извилисто ее тело.
- Дверь! - прошептала пересохшими губами Ирена.
Он щелкнул запором и мягким кошачьим шагом двинулся к беззащитно лежащей в
соблазнительной позе девушке. Начал бережно снимать с нее фату, платье, атласные туфельки.
Вслед за ними извивающейся лентой на пол соскользнул крошечный бюстгальтер. Рука Клода
потянулась дальше. Из-под кружевных трусиков, словно Венера из пены, вынырнул
восхитительный темно-кудрявый треугольник. У него перехватило дыхание. И в тот же миг,
словно путник в пустыне, он припал исстрадавшимися губами к вожделенно и призывно
подрагивающей плоти. Взаимные ласки, кажется, продолжались до бесконечности. А может, для
них время попросту остановилось.
Вот тело Ирены начало сначала мелко, а потом все сильнее и сильнее подрагивать. Он, тем не
менее, продолжал катать горошинку клитора в губах. Вот девушку уже колотит горячечный озноб.
Клод своего занятия не прекращает. И, наконец, невеста исходит нечеловеческим криком, как
будто ее только что четвертовали, предварительно распяв на дыбе. Более опытный Клод
призывает любимую вести себя осмотрительнее. Неровен час, кто-то из гостей может случайно
услышать - и, не исключено, уже услышал.
- Милый, я, наверное, впервые в жизни сошла с ума. Но к черту любые условности!
И срывающимся шепотом признается: "это" у нее впервые.
Клод между тем поднимается с колен и осторожно вводит член во влагалище невесты. Легкий
вскрик, неистовые объятия, неумелые движения навстречу мужскому достоинству любимого. Того
не смущает отсутствие крови на простыне. Он знает: у каждой десятой девушки девственная плева
при первом половом акте просто растягивается. И сие ни в коей мере не свидетельствует о том, что до него под череп промежности Ирены - венерин бугорок - загоняли бесстыжего лысого ежа
другие.
- Хочешь по-другому? - шепотом спрашивает он.
- Да, да! По всякому!!!
Клод просит ее повернуться на бок, а сам снова становится возле ложа на колени. Ногу Ирены, лежащую снизу, просовывает между своими, а лежащую сверху - приподнимает. Его пылающему
взору открываются прелестные половые губы, расположившиеся горизонтально по отношению к
поверхности дивана. Партнерша смотрит на мужа непонимающе и немного испуганно. Однако
разгоряченному Клоду некогда уточнять пикантные детали. Что есть силы он вгоняет
напряженный до состояния самопроизвольного взрыва "дусик" в самое прекрасное, что есть на
свете, - женское лоно. Замершая в ожидании Ирена вздрагивает так, будто великолепный мужской
посланец пронзил ее естество до самого сердца. Молодую женщину захлестывает ураган, нет,
торнадо неведомых ощущений. Мозг словно парализует, тело подчиняется лишь воле
необузданных чувств.
Как она позже признавалась, в тот момент казалось, что остановится дыхание, и она умрет прямо
на любовном ложе. Даже инстинкт самосохранения был не в силах заставить мышцы сделать
спасительный вдох раньше, чем член достигнет самой глубокой точки в исходящем истомой
организме. Все виделось, как в тумане.
Вот гладкоголовый зверек вновь проникает в нее и беспардонно хозяйничает где-то внутри
горячего и горящего тела. При этом нагло стремится погрузиться на немыслимую для ее впадины
глубину.
Происходившее, будь она даже Шарлоттой Бронте, невозможно передать существующими в
лексиконе землян словами. А если бы захотела Ирена сказать об этом тут же, то не рискнула бы
разомкнуть губ. Ибо змеевидный отросток - она готова была в этом поклясться! - непостижимым
образом достиг ее воспаленной не менее влагалища гортани. Казалось, открой рот и из него
выглянет не кончик искусанного в исступлении языка, а головка с капелькой восхитительного
нектара в самом центре.
Между тем зверек, пульсируя в лоне, буквально возносит обезумевшую плоть к вратам рая.
- Боже праведный! - шепчет Ирена. - Он у меня уже здесь!
- Где? - не понимает Клод, добросовестно и с азартом отдающий себя на заклание рубиновой
раковине.
- Во …рту! Проник сюда с самого низу.
- Ну и что? Разве тебе больно?
- Нет, что ты! Наоборот, мне еще никогда не было так пронзительно хорошо.
Яростно, в приливе нового исступления, Клод раз за разом проникал в молодую жену, не обращая
внимания на ее сдавленные полувсхлипы-полувскрики:
- Милый, остановись хоть немного! Мне не хватает воздуха! Ты достаешь до горла, перекрывая
дыхание. Я умираю, слышишь?! Я не понимаю, это еще оргазм или уже агония?
Куда там! Волна необузданной и дикой в первобытном порыве страсти зарождается в самом низу
его тела, медленно и неотвратимо поднимается вверх и спустя секунду-другую достигает глотки, исторгающей львиный рык. Клод также, похоже, сходит с ума, от вида раскоряченной женщины,
жертвенно предлагающей себя "дусику".
Сейчас! Сейчас!! Сейчас!!!
Проклятье, какой-то идиот стучит в двери каюты. Парочка замирает. Кого там принесла явно
нечистая сила?! Стучат еще раз и молча, слава всем богам, уходят.
Ирена нехотя разлепляет веки:
- Я и дальше буду лежать распятой? Откровенно говоря, такая поза мне очень нравится, однако, боюсь, публика бы ее по достоинству не оценила.
Только тут Клод обращает внимание на то, что его член по-прежнему бесцеремонно торчит во
влагалище жены. Они смотрят друг на друга влюбленными глазами и, как ни в чем ни бывало,
вновь приступают к столь неподходящим образом прерванным и пьянящим почище спиртного
занятиям».
***
Сцена 3. Член с помойки
«Чего греха таить, случалось под надуманным предлогом отменять свидания, дабы порезвиться с
друзьями в каком-нибудь кабаке. А разве не он на званом вечере у прокурора притворился
загибающимся от колик в почках, лишь бы увести оттуда Эльдази? Сыграв роль доблестного
Айвенго, игнорирующего во имя святых идеалов самую сильную боль, наотрез отказался
посадить девушку в такси, "мужественно" препроводив ее к родительскому дому. А сам уже через
полчаса сидел за бутылкой легкого вина в загородном ресторане со смазливой дочерью аптекаря, которая на том же званом вечере украдкой уговорила его совершить романтический ночной побег, сулящий обоим мимолетные неожиданные приключения.
Не совсем обдуманный шаг - результат ощущения, что Эльдази уже никуда не денется, а перед
женитьбой подобная шалость ни ей, ни, тем более, ему не повредит. Не зря ведь записные
донжуаны утверждают: измена супруги - плевок в дом, а адюльтер супруга - плевок из дому.
Удовольствия получил - ноль целых хрен десятых. Добавив спиртного, они занялись анальным
сексом в позе "дама на четвереньках". Юная аптекарша настолько расслабила сфинктер, что его
член в ее заднице елозил с легкостью кочерги в поддувале. В итоге он, как ни старался, так и не
кончил. Не помогла и "ручная дрезина", во время которой он яростно онанировал, глядя на
раскоряченную промежность любительницы острых ощущений. И лишь когда партнерша, не
желая доводить "сухих" упражнений до болезненных волдырей на нежной коже детородного
органа, заглотила последний до самых колокольчиков, пропуская головку в глотку, и начала
неистово сосать, дело сдвинулось с мертвой точки.
Клод, видимо, в благодарность за такой сервис ответил столь обильной и мощной струей, что
любительница анально-орального секса чуть не захлебнулась. Во всяком случае, отплевывалась
минут пять. Размазывая при этом белесый кисель не только по подбородку, но и груди, а также по
торчащему из налысо выбритых срамных губ, подобно ножке улитки, клитору. С таким
"богатством" полностью раскрепощенная девушка могла доставить истинное наслаждение не
только закоренелой лесбиянке, но и бисексуалке, выступая в роли не самого худшего из мужчин.
Сотворяя с той нехилый половой мини-акт.
Клод, кстати, так и не понял: гигантский клитор - признак небывалой сексуальности или симптом
обычного гермафродитизма?
Между тем, аптекарша, втирая сперму во все возможные части тела, то ли получала дикий кайф, то ли пыталась, заведя Клода, подвигнуть его еще на один заезд по ее обильно умащенной
семенем гортани.
- Дорогой, - подняла она затуманенные глаза на партнера. - Запомни: женский лобок для
мужчины, вознамерившегося стать сексуальным альпинистом, - не что иное, как Эверест,
покрытый вместо снега волосами. Это такая же аксиома, как и то, что только у флоры жизнь
растительная. У людей она - исключительно растлительная.
Увы, несмотря на все старания, "система орошения", судя по загнутой "кочерге", больше
фонтанировать не намеревалась. На том блиц-любовники и расстались. Унося каждый свои
воспоминания о "романтическом сексуальном приключении". Не исключено, дама сожалела, что
так жертвенно корячилась перед случайным знакомым, выворачивая едва не наизнанку свои
женские прелести. А джентльмен, скорее всего, вспоминал, что относительно гигиены при
анальном сексе все было в полном порядке. Что свидетельствовало лишь об одном - дама
предварительно побеспокоилась о клизме. А, значит, к подобному развлечению готовилась. И не
обязательно с Клодом.
В связи с этим наверняка корил себя извечной мыслью: «Ну, зачем это было нужно? Член ведь не
на помойке нашел».
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Ловушка для любви (отрывки)», Николай Михайлович Сухомозский
Всего 0 комментариев