«Кто кому близнец? Как было на самом деле»

Намедни одно очень левое российское интернет-издание поместило сравнительное блиц-описание двух отечественных "элит" (заковычено в подлиннике): дореволюционной, уничтоженной после 1917 года, и постперестроечной, то есть нынешней. Автором этой, по сути, поспешно сделанной заметки назвался некий вице-президент одной из Академий, коими теперь наша земля обильна, говоря языком летописи. Согласитесь, лестно вступить в полемику с лицом столь высокого ранга. Поэтому буду называть его здесь почтительно Вице-Президентом (местами В-П). Итак, приступаю.

"Заводной" для меня стала мысль, вынесенная в заголовок сочинения. Дескать, царская и сегодняшняя элита – близнецы-братья. Общее для них, по В-П, крайняя глупость, предельная жадность и исключительная продажность. Сказанное приводит к выводу, что "промежуточная элита", т. е. советская, была не таковой. Сиречь, исключительно одарённой на всех уровнях и, поголовно, товариществом бессребреников; высоконравственных, бдительных часовых у кладовых с общенародным добром. Согласные с этим тут же заметят, что нет такого понятия – "советская элита". Тогда я скажу другими словами, для многих моих соотечественников памятными: партийно-хозяйственная номенклатура.

Свято место пусто не бывает. Когда "власть помещиков и капиталистов" была сметена Великой Октябрьской социалистической революцией, как пафосно выразился Вице-Президент, этой великой, прекрасной и очистительной волной, на "выметенное, до основанья, пространство" тут же набежали красные комиссары и их подручные всех рангов. И надо отметить: тем выше был ранг, тем больше на каждой, отдельно взятой ступеньке насчитывалось энергичных, не отягощённых нравственными "табу" и чувством единокровной общности инородцев. Мягкотелые кацапы годились больше во "Всесоюзные Старосты". Но "Железными Феликсами" да "СвёрД(?)лами" для "сверДления" дырок на русском национальном теле становились преимущественно бывшие "жертвы тюрьмы народов", вроде поляков и латышей, "угнетённых царизмом" сидельцев полосы оседлости, гордых детей Кавказа, где в каждой сакле было по князю, и все от скудности жизни – революционеры; также энергичные выскочки из бывших подданных цесаря, пленённых на фронтах Первой мировой.

Эта каста "неприкасаемых наоборот" и принялась отбирать по признаку "преданности делу партии и мировой революции" назначенцев на все сколь-нибудь значительные партийные, образовательные и хозяйственные посты нового государства. Назначенцы, сначала пополняя свои ряды по османскому образцу, эволюционируя, породили ту самую номенклатуру, новое привилегированное сословие, полностью зависимое от высшей компартийной аристократии, которая выдвигала из своих рядов самодержца-генсека, в разной степени абсолютизма.

Со временем это сословие становилось всё более замкнутым, а при последних генсеках стало самовоспроизводиться, превращаться в столбовое, белокостное. Новую голубую кровь уже не могли замутнить отдельные представители советского простонародья, допускающиеся в элитные ряды дозировано и с известным умыслом. То есть, завершилось формирование "красной знати" (назову так, чтобы отличать от дворян предыдущей эпохи).

Этот процесс закончился бы раньше, если бы не Великая Отечественная война. Вот уж какое событие можно без преувеличения назвать очистительным! Ибо триединый державообразующий народ СССР во дни смертельной опасности вспомнил, что он русский, и понял, что защищать надо не территориальную заготовку к будущей "земношарной республике" безродного интернационала, объект надуманный, но реальную Землю Русскую. А Сталин, оказавшийся на то время на немыслимой вершине власти, гениально понял, к кому, на каком языке надо обращаться словами "братья и сестры", какого бога открыть храмы, чтобы спасти державу и себя в ней. Потом, в 45-м, поднимая бокал за Победу, генералиссимус выскажется ещё откровеннее. Этим он очистится от своих грехов вольных и невольных, заслуженно станет во мнении народном личностью, достойной поклонения и памятников. Но вернёмся к нашей номенклатуре.

***

По мере её "страшного удаления от народа" (простите за вольное использование известной фразы Ильича), номенклатурные кадры, которые воистину решали всё, всё чаще подбирались по личному знакомству, личной преданности… нет, не партии, а вышестоящему лицу. Важную роль стала играть семейственность, а компетентность назначенца сходила на нет, становилась не определяющей. Если тот или иной руководитель не справлялся с занимаемой им должностью, его, как правило, переводили на другую работу, пусть с понижением, но непременно руководящую. Попавший в номенклатурную опричнину мог рассчитывать на пожизненное в ней пребывание. Этим не только самолюбие тешилось. Номенклатурщик, члены его семьи, родственники (а они составляли 1-1,5% от населения СССР – "честь, ум и совесть эпохи") в той или иной степени приближался к благам Блата и Дефицита и, что важно для стабильности власти, – к отпуску последнего в отдельные руки не номенклатурной массы, в виде наград за безупречную службу, поощрения. А это реальная власть руки дающей над рукой протянутой. Словом, оделяй и властвуй. С первого десятилетия советской власти для нового политически привилегированного сословия были введены и привилегии приобретать недоступные для простонародья товары и продукты (нередко по заниженным ценам) в спецраспределителях, через "столы заказов". А дальше – и больше, и разнообразнее.

По свидетельству известного высокопоставленного номенклатурщика Л.Кучмы, к 1980-м годам "советская экономика пришла закрытой, теневой и предельно бюрократизированной – и тогда же значительная часть собственности, которая продолжала называться государственной, по сути, перестала быть таковой: многие из тех, кто сидел в партийных кабинетах и имел доступ к управлению и хозяйствованию, сделали всё, чтобы стать владельцами – пусть не юридическими, но реальными, того, чем они распоряжались (выделено мной. – С.С.). Позднее советское государство уже не могло управлять всей своей собственностью". Вспоминаю "дело трикотажки" и самоубийство первого секретаря Львовского горкома партии Овсянко, связанное с ним – с его личным "делом", то есть бизнесом. Вот где пример "жадности" (уже не "предельной", а запредельной), что, согласно поговорке, фраера сгубила, которой Вице-Президент наделяет дореволюционную элиту и в которой отказывает элите, принесённой "великой, прекрасной, очистительной волной". А вот "бриллиантовая жадность" Галины Брежневой папочку даже не поколебала. Не тот был класс у Брежневых в компартийной "Табеле о рангах", что у Овсянок. Подчёркиваю: я говорю не о всей почти 20-миллионной партии коммунистов, простых людей с обычными достоинствами и недостатками, а о её верхушке в несколько сотен тысяч партийных генералов и привилегированных функционеров, которая на разных уровнях, от районного до общегосударственного, жёстко управляла страной, допуская рядовых партийцев к решению второстепенных вопросов местного характера, позволяя им "одобрять и поддерживать" решения вышестоящих органов.

***

Теперь перейду от "жадности" к "исключительной продажности" (также по В-П). Дворянству феодальной эпохи потребовались столетья (!), чтобы оно стало превращаться из служилого сословия, выплачивающего "налог кровью", в паразитирующий на народном теле класс со всеми бросающимися в глаза язвами, в том числе продажностью. Но наряду с этим мы видим и в XVIII, и в XIX, и в начале XX века несчётные, яркие, великие примеры верности долгу и присяге, честного, самоотверженного служения Отечеству на всех поприщах, примеры искупления обострённой вины, чаще надуманной, перед народом, сострадания к падшим и сирым. В войну 1914-17 годов большинство кадровых офицеров (это, в основном, выходцы из правящего класса), в том числе представители династии, осталось на полях сражений. А уцелевшие, в своём подавляющем большинстве, не изменили присяге, не продали своих убеждений за комиссарскую пайку от щедрот продразвёрстки. И большая часть белой эмиграции не пошла за теми отщепенцами, которые согласились вернуться в Россию на немецких штыках. Настроения большинства "бывших" в высочайшей степени чести, патриотизма и верности России выразил великий князь Андрей Владимирович Романов, передав через лакея генералу Власову, что не желает иметь никаких дел с изменником Родины(!!!). Первое лицо той элиты, которая наделяется Вице-Президентом всеми пороками (крайними, предельными и исключительными), проявил достаточно ума, душевной щедрости и преданности своему народу, не допустив кровопролития своим отречением от престола. Какие качества проявили большевики, уничтожая семью гражданина Николая Александровича Романова, не стоит называть. Они известны, они на поверхности.

Иному мы свидетели во второй половине 80-х – начале 90-х годов. Лишь перестали быть вне советских законов их величества Рынок и Частное Предпринимательство, как практически вся советская элита, то бишь партийно-хозяйственная номенклатура, толкаясь, как на дешёвой распродаже, стала менять партбилеты (те самые красные книжечки, что носили "под сердцем") на лицензии, дающие право действовать по-капиталистически, что ещё вчера ими же расценивалось, правда, "на публику", как преступление. Легко отреклась от т. н. развитого социализма, из которого уж кто-кто, а она-то выжала для себя всё и даже больше. От мечты в коммунизм, веселящей анекдотами. От всего марксистско-ленинского учения, известного ей по корешкам не раскрываемых томов за стеклом в кабинетах. Фактически отрекались от Родины, ибо стало незазорно поменять её на другую. А то, что родина была социалистической, так ведь сами отрекающиеся сделали её таковой. Такую продажность нельзя назвать исключительной. Она теоретически невозможна. Но практически, мы видим, всего-то за 70 лет, не за века, стала характерной для компартийной знати. Какова оказалась для неё скорость деградации!

Что удивляться! Та элита уже поддалась необоримым официальной идеологией соблазнам капитализма – в турпоездках и командировках в капстраны, через выборочно-адресный импорт сказочных товаров. А пуще того, поверила в преимущества "запретного строя", собирая дань с цеховиков, напрямую участвуя в подпольном производстве товаров и изысканных продуктов питания, их реализации открыто и из-под полы. Здесь мы видим уже не отдельные язвы, а сплошное гниение. В отличие от элиты времён царизма и восьмимесячной "временной республики", советская правящая элита не выделила из своих рядов сколько-нибудь заметного количества "верных ленинцев", способных организовать "красное движение" за сохранение СССР, по аналогии с "белым" семидесятилетней давности. Наиболее активные и способные, крайне не глупые (перефразирую В-П), продемонстрировав качества отборных оборотней, вместе с удачливыми самородками-предпринимателями из народа, подпольными миллионерами, верховодами криминала составили финансовую элиту новой России, вместе с "разночинными либералами" проникли во властные структуры. А кто не успел, не смог протолкнуться туда сам, остался на обочине скоростной магистрали, кинулись имитировать "возрождение" того хорошего, что "было много" (действительно было!) в советское время. Взять хотя бы государственную (по высшей категории) опеку над учёными, инженерами и квалифицированными рабочими, работавшими на оборону, на решение стратегических задач, при безотказном финансировании нужных, как воздух, направлений, беспрерывно с того времени, когда "Сталин дал приказ" (вспомните песню!). Наш нынешний, доморощенный, "расейской модели", гнилой изначально капитализм оказался неспособным даже сохранить достигнутое при перенапряжении сил, при безумно затратном производстве. Что же говорить о его способности в этой сфере деятельности, когда приходится начинать фактически с нуля, с копейками в кармане, при либеральном подходе к проблемам: а не изволите ли сударь…

Они, опытные номенклатурщики, легко возглавили стихию честных, верных коммунистов, готовых на новую революцию, но самостоятельно не способных на организацию, так как в течение десятилетий не допускались ни к каким реальным рычагам управления. Новые коммунисты высоких рангов понимают, что возврата к социализму советского образца нет, однако, повторяю, усиленно имитируют преданность ему. Победа кандидата от КПРФ на президентских выборах 1996 ни у кого не вызывала сомнений, и можно было обойтись без революции или революцией "образца февральской, 1917 года". Только ведь возглавить огромную, потрясённую разрухой, больную Смутой постперестроечную страну – это одно, ничего хорошего красному президенту не сулящее. А руководить большой ленинской партией (с внушительной суммой членских взносов и пожертвований со стороны), обученной повиновению вождям, находясь в жёсткой оппозиции к любой власти – совершенно другое, более надёжное и комфортное. Вот падёт "антинародная власть" сама, исчерпав возможности режима, тогда её можно будет поднять, нагнувшись для такого полезного и приятного дела, как руководство очистительной волной. Опыт есть.

Думаю, наш Вице-Президент не согласовал с партийцем высшего ранга Зюгановым позиции, когда написал: "…когда и как пройдет эта очистительная новая волна я сказать не могу. Но могу сказать, что она будет обязательно. И еще могу сказать, что она будет неизмеримо более страшной и кровавой, чем та, 1917 года". Ну что за время, в котором мы живём!: Мало нам предсказаний Ванды, Глобы, модных астрологов. Мало приближающихся к Земле метеоритов величиной с Эльбрус. Мало НЛО. Мало резкого похолодания, что наступит завтра… Теперь некто В-П "волну" пророчит. И какую! "Очистительную". Правда, обещает её избирательность, но известно, что летит, когда лес рубят. Сколько та, что Гражданкой назвали, "очистила"? 5 миллионов душ? 10? Но это я так, вроде лирического отступления от темы.

***

Получается, по ряду основных признаков близнецами-братьями скорее можно назвать элиты советскую и постперестроечную. Точнее, это единый старый номенклатурный организм, омоложенный новой кровью, приспособившийся к новым условиям, чтобы быть "с веком наравне". Та мерзость сегодняшней элиты, что, благодаря торжествующему либерализму, является изумлённому простонародному взору неприкрытой, присуще была советской партийно-хозяйственнной номенклатуре, которая изо всех сил пыталась скрывать свои язвы от посторонних глаз, часто безуспешно, питая слухи.

Осталось ещё сказать несколько слов о глупости в рассуждениях Сивкова о близнецах-братьях. Увы, но факт: с возрастом и мудрейшие не то, что глупеют, но многое (часто очень многое) забывают. В середине 80-х годов, когда "кремлёвские старцы" демонстрировали всему миру (скажу мягко) фантастическую забывчивость, возникла необходимость найти на высший руководящий пост страны, надо полагать, самого-самого, который бы всё запоминал, поражал ближних бояр и безмолвствующий народ недюжинным умом. Таковую личность мудрая партия отыскала в своих 19-миллионных недрах. Ею оказался… Михаил Горбачёв.

Продолжать на эту тему? Согласен, не стану. И так всё ясно. А если есть вопросы как, когда и почему сошла с исторической сцены правящая феодальная элита, правившая Русью-Россией 1000 лет, пытаюсь своим языком дать ответы в приложении к настоящему тексту.

Приложение

Существует ряд причин того, что многовековой государственный строй России практически без потрясений, с малыми болями и кровью прекратил своё существование в конце зимы 1917 года. Я разделяю ту точку зрения, что главная из них – дряхлость способа правления, средоточие всей власти в руках феодальной знати и контролируемой ею бюрократии. Требовались кардинальные перемены: уступка властных полномочий в руки буржуазии, продолжение кардинальных реформ, начатых Александром Освободителем, полный отказ от самодержавия и предпочтение реальной конституционной монархии, если уж русский человек совсем без царя становится растерянным существом без царя в голове. Но отечественная буржуазия была ещё слишком слаба, чтобы своими руками отобрать власть у родовой аристократии, а последняя уже не способна была на спасительные реформы. Ей оставалось только ждать, когда не станет сил удерживать рулевое колесо страны и уйти с достоинством, как подобает по кодексу дворянской чести. Неудачная для царизма война ускорила события.

Гром грянул неожиданно отнюдь не с крейсера "Аврора". И произвели его не "профессиональные революционеры". В конце февраля 1917 года Петроград, переполненный отлынивающими от фронта солдатами и взвинченными рабочими (накануне в столице выдали по карточкам всего… по 1 кг хлеба на рот), выплеснулся побузить на улицы. И побузил вволю, "бессмысленно" и местами "кроваво" (читайте пропущенную главу "Капитанской дочки"). А царь, будто ждал повода покинуть престол, – взял да отрекся. Никаких тебе штурмов Бастилий. Столичные жители, заснув в империи, проснулись в республике. Только вокруг ни республиканцев, ни демократов. Откуда было им взяться? Все поголовно (а куда денешь 1000 лет самодержавной истории!?) монархисты: по строению генов, по воспитанию, по образу жизни. И не только "сатрапы" и "холопы", но даже "профессиональные революционеры", не способные ни к какой созидательной работе, заложники всепоглощающей Идеи. Даже они поначалу растерялись: злейший враг исчез, с "нечаянными республиканцами" – князем Львовым и адвокатом Керенским – не было опыта борьбы. Последние пытались управлять новорожденной республикой по личному разумению абстрактной демократии, несмотря на военное положение. Оглядывались на законы. Мучились нравственными "табу". Например, при Временном правительстве месяцами тянулось "Дело по обвинению Ленина, Зиновьева и других в государственной измене". Товарища бы Дзержинского в это правительство! Да Дзержинский был там, где "Ленин, Зиновьев и другие". Вот те-то и подобрали осенью мертворожденную республику, выпавшую из неумелых рук горе-республиканцев.

Никакого переворота, тем более революции, в том (по старому стилю) октябре не понадобилось желающим и умеющим взять бесхозную власть в столице, если не считать некоторого оживления, с привычной уже стрельбой, возле Зимнего дворца, да запертые двери почт и телеграфов утром в городе. Почти незаметно для спящих власть из рук "либеральствующих монархистов", полагавших, что они республиканцы, перешла в руки "террористов-монархистов" по призванию, то есть большевиков. Дайте срок, из их сплоченных рядов выйдут и самодержцы, не ограниченные никакими законами, сжимающие в псевдопролетарских кулаках столько власти, сколько не имел ни один самодержец всероссийский. Появятся и непреклонные сатрапы из нового привилегированного (номенклатурного) сословия, и опричники (в просторечьи – "органы"). Даже тот объективно положительный факт, что Империя устояла почти в прежних границах, свидетельствует лишь о смене династии: семья Романовых уступила тронное место "семье" Политбюро.

И народ перестал "безмолвствовать", ибо все кричали "слава!".

Хотя многие – от страха.

Оглавление