«Знак Z: Зорро в книгах и на экране»

Знак Z: Зорро в книгах и на экране (fb2) - Знак Z: Зорро в книгах и на экране (Кумиры нашего детства - 4) 9522K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Васильевич Шарый

Андрей Шарый Знак Z: Зорро в книгах и на экране

Черный всадник

Его сердцу неведом страх. Его клинок не знает жалости к негодяям.

Его душа исполнена благородства. Знак его подвигов — росчерк шпаги в виде литеры Z. Его зовут Zorro, человек-лисица. Герой серии романов и новелл писателя Джонстона Маккалли стал персонажем десятков художественных фильмов и многочисленных сериалов и вот уже почти столетие вызывает симпатию — или восторг — у зрителей и читателей. При свете дня — утонченный аристократ, безвольный и жеманный дон Диего Вега, ночью он превращается в неуловимого Зорро, отважного защитника нищих и угнетенных от произвола жадного губернатора, жестокого команданте, продажного судьи. Он желанный гость в хижинах бедняков, его рукопожатием гордятся честные кабальеро, он — объект восхищения красавиц-сеньорит. Он непобедим и бессмертен, потому что черный цвет его плаща и маски — это цвет торжества Добра.

(© Andrew Cooper / Columbia / Spyglass / Bureau L. A. Collection / Corbis / РФГ.)

Испанская традиция точнее других в христианском мире моделирует принципы образцовой мужественности, выстраивает систему мифологии героического характера со всеми его достоинствами, слабостями и комплексами. География всемирной массовой культуры сложилась так, что одна из самых известных в мире испанских по сути своей историй выдумана американцем, посвящена Америке, рассказана в типично американском жанре — вестерне. Уточню: область Америки, о которой идет речь, — Калифорния; время действия — испанский колониальный и мексиканский периоды истории штата; суть общественного конфликта, оформляющего сюжет, — завоевание территорий, дележ земель, социальное неравенство.

Кодекс поведения испанского дворянина, в основе которого лежат почитание родителей и Церкви, безукоризненные представления о чести, галантность по отношению к дамам, великодушие по отношению к слабым, презрение по отношению к смерти, смешивает реальность, мораль и романтику в очень взрывоопасных пропорциях, а это создает идеальное пространство приключения. Осваивать такое пространство — словно читать учебник по науке взросления. Легенда о Зорро точно инициирует мужественность, легко переводит подростков в класс взрослых, потому и не теряет своего значения. Фольклорист Владимир Пропп не зря рассматривал сказку как разновидность ритуала инициации, посвятительный обряд, знаменующий переход на новую ступень развития.

Не случайно всемирная слава Зорро (слава сказки о Зорро) сопровождается относительной безвестностью создателя этого образа. Автор опубликованного в 1919 году бульварного романа «Проклятие Капистрано» Джонстон Маккалли словно оттолкнул от себя художественный текст, уготовив герою жизнь вечную, а самому себе — забвение. В историях о Зорро выведена формула идеального благородства; ее пафос клиширован от первой до последней строки, следовательно, важным является только символ, функция, но не подлинные личности ее персонажей и создателя. Ценность имеет буква Z, а не имя смельчака, скрывающегося под маской; выдуманный герой, в свою очередь, значимее автора-выдумщика. Поэтому дискуссия о том, хороший ли писатель сочинил книгу о Зорро, беспредметна. По сравнению с книжной традицией Джеймса Бонда или библиотекой приключений вождей краснокожих литературная основа легенды о Зорро бедновата. По сути-то, все выросло из одного романа, ведь более поздние произведения того же Маккалли — лишь слабые интерпретации его первой книги о доне Диего Веге. Талант этого автора, выходит, кроется в способности уловить и обобщить общественные ожидания сразу нескольких эпох (многим ли писателям это дано?), а не в особом даровании рассказчика, метафоричности стиля, изяществе пера.

Штука в том, что притягательность образа Зорро — в его безыскусности. Он проще других великих героев массовой культуры, он сам стоит во главе шеренги таких же всесильных простаков вроде Бэтмена, Супермена и Одинокого Рейнджера. В фигуре Зорро нет зловещей загадки и двойного дна любимого сюрреалистами Фантомаса, в нем нет сложной философии и загробной эстетики Дракулы. Отсюда моножанровость линии кино: о Зорро снимают почти исключительно вестерны с комическими или мелодраматическими интонациями. Но отсюда же и невероятная востребованность образа. Ведь у каждого поколения зрителей на протяжении всего XX века — свой великий кинематографический Зорро: Дуглас Фербенкс (первая половина двадцатых годов) — Тайрон Пауэр (начало сороковых) — Гай Уильямс (конец пятидесятых) — Ален Делон (середина семидесятых) — Антонио Бандерас (конец девяностых — двухтысячные). Как французские анархисты, Зорро предпочитает action directe, выбирает прямое действие. Чтобы наказать зло и восстановить справедливость, ему достаточно нацепить шляпу, плащ и маску. Результат известен заранее, поэтому другой, более сложной идеологии не требуется. Может, и по этим причинам Зорро, весьма фрагментарно представленный в советском культурном обороте, был тем не менее одним из любимых героев нашего детства?

Вокруг фигуры Зорро сконцентрирован неповторимый романтический флер. Калифорнийский разбойник со звучным именем и отменным фирменным Z-стилем избыточно благороден, даже его оружие возмездия — не бердан, не какая-нибудь дубина народной войны, не дикарские лук со стрелами, а элегантный клинок, звенящая отвагой и мужеством холодная сталь. Если бы королевские мушкетеры родились на два столетия позже, они наверняка примкнули бы к армии Зорро. Если бы Денис Давыдов знал о существовании Зорро, он тут же принял бы его в свой партизанский отряд. Вернее, вместе с поручиком Ржевским он бы уступил место командира этому великолепному во всех отношениях черному всаднику.

Боец такого отряда никогда не нанесет удара в спину даже врагу.

Книги о Зорро. Джонстон Маккалли «Проклятие Капистрано»

ДЖОНСТОН МАККАЛЛИ. «ПРОКЛЯТИЕ КАПИСТРАНО».

ЖУРНАЛ «ALL-STORY WEEKLY». АВГУСТ-СЕНТЯБРЬ 1919.

JOHNSTON MCCULLEY. THE CURSE OF CAPISTRANO.

ALL-STORY WEEKLY. AUGUST-SEPTEMBER 1919.

ДЖОНСТОН МАККАЛЛИ. «ЗНАК ЗОРРО».

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ГРОССЕТ И ДАНЛЭП», 1924.

JOHNSTON MCCULLEY. THE MARK OF ZORRO.

GROSSET & DUNLAP, 1924.

Несколько солдат коротают ненастный февральский вечер в таверне местечка Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес. Ближе всех к огню устраивается сержант Педро Гонсалес, убежденный, что «человек должен заботиться о себе больше, чем об остальных». Желающих поспорить не находится, ведь этот детина ловко управляется со шпагой. Гонсалес хвастается своей удалью и готовностью сразиться с неуловимым разбойником Зорро, за голову которого сам губернатор Калифорнии обещал награду. Этого Зорро называют «проклятием Капистрано», самой большой католической миссии в Калифорнии. Но Зорро ведет себя странно для разбойника с большой дороги: он никого не убивает, а «грабит только чиновников, которые обворовывают бедных, наказывает только негодяев, издевающихся над индейцами».

В таверну заходит дон Диего Вега, двадцатичетырехлетний единственный сын местного землевладельца, хозяина большой асиенды и дома в Лос-Анхелесе[1]. Этого невысокого молодого человека, мягкого, спокойного и апатичного, «который зевает десятки раз на дню», не интересуют молодецкие развлечения и симпатичные сеньориты. «Казалось, он вообще не любил действовать. Он носил шпагу, только если этого требовали приличия, он был вежлив с женщинами, но никому не отдавал предпочтения». Диего говорит о себе так: «У меня нет репутации человека, который, как безумец, скачет на лошади с риском сломать себе шею, дерется из-за пустяка с первым встречным, играет на гитаре под окном любой красивой девушки». Сержант Гонсалес добродушно, но снисходительно называет Диего другом — еще и потому, что тот щедро оплачивает солдатские попойки. Диего рекомендует воздержаться от оскорблений в адрес Зорро. Тщетно: сержант обещает убить разбойника и в деталях рассказать о своем подвиге дону Диего.

Стоит молодому кабальеро покинуть таверну, как дверь вновь распахивается и на пороге возникает незнакомец в черной шляпе и лиловом плаще. Толстый хозяин замирает в испуге: лицо незваного гостя скрыто маской. Зорро объявляет: он пришел, чтобы наказать Гонсалеса, который несколько дней назад издевался над беззащитным индейцем. Сержант продолжает бахвалиться, Зорро отвечает ему с холодной вежливостью. Гонсалес яростно бросается в атаку, но разбойник с легкостью парирует все его выпады. Утомив противника, Зорро тонко улыбается: «Хватит игр! Пришло время возмездия!» «Кончик его шпаги казался головой змеи с тысячей жал». Однако тут в дверь постучали новые посетители, и разбойник прекращает дуэль. Зорро выбивает шпагу из рук сержанта, отвешивает ему пощечину и скрывается в ночи. Прибежавшим на шум поселенцам Гонсалес живописует случившееся, преуменьшая благородство Зорро и воспевая собственные доблести. Вновь появившемуся в таверне дону Диего Гонсалес опять клянется наказать разбойника и устроить настоящую «охоту на лиса». Однако уличающие сержанта во лжи иронические вопросы Диего выводят вояку из себя.

На следующее утро дон Диего отправляется в асиенду богатого землевладельца Карлоса Пулидо. Дон Карлос радушно принимает молодого человека: Пулидо попал в немилость к губернатору, и надеется, что дружба с влиятельным семейством Вега исправит положение. Мужчины расположились на веранде с бокалами вина в руках; женщины — супруга хозяина донья Каталина и восемнадцатилетняя темноволосая красавица-дочь Лолита — остаются в доме, соблюдая приличия. Дон Диего сообщает собеседнику: по настоянию своего отца, беспокоящегося о судьбе фамильного состояния, он просит у Карлоса Пулидо руки Лолиты. Дон Карлос и его жена в восторге от перспективы получить такого зятя, однако выясняется, что дон Диего и не собирается ухаживать за Лолитой. Он считает любые сантименты глупыми и предполагает послать к балкону будущей невесты вместо себя слугу с гитарой, чтобы тот спел Лолите серенаду: «Ночное путешествие при холодном ветре к вашей асиенде убьет меня, сеньор». Лолита отказывается от такого жениха, в глубине души сетуя, что симпатичный и богатый кабальеро выглядит столь «безжизненным».

Наступает время сиесты. Лолита устраивается вздремнуть в патио, как вдруг перед ней появляется Зорро. Пренебрегая опасностью, он явился, чтобы выразить восхищение прелестями девушки: «Какая грация, какая свежая красота!» Разбойник галантно целует руку Лолиты, и ей остается лишь сожалеть, что Диего Вега лишен харизмы и отваги Зорро. Она просит разбойника уйти, однако вскоре тот появляется снова — в столовой семьи Пулидо. Притворяясь гостеприимным хозяином и угощая Зорро обедом, дон Карлос тайком посылает слугу за солдатами. Разбойник тем временем рассказывает о своих подвигах, о защите обездоленных и о том, как однажды он отобрал кошелек у жадного и злого губернатора. Улучив момент, Лолита предупреждает Зорро о черном замысле отца. На предложение хозяина выпить еще вина кабальеро отвечает: «В другой раз, солдаты слишком близко». Взмахом шпаги Зорро гасит свечи и исчезает, в темноте приобняв Лолиту. Солдаты бросаются в погоню, а в асиенду Пулидо является новый командир гарнизона Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес, бравый двадцатитрехлетний капитан Хуан Рамон.

Очарованный красотой Лолиты офицер вступает с хозяевами в учтивый разговор, рассказывая о жестокости и подлости разбойника в черной маске. Тут открывается дверь шкафа, и в комнате вновь появляется Зорро, чтобы потребовать от лжеца сатисфакции. Оказывается, солдаты преследовали верного коня Зорро, а сам он укрылся в доме. Завязывается дуэль, однако Зорро не хочет убивать капитана, которого ему рекомендовали как отважного офицера: разбойник «на заказ» наносит противнику ранение в правое плечо. Отомстив за оскорбление, Зорро извиняется перед дамами и уносится прочь.

Вскоре в асиенде дона Карлоса появляется Диего Вега, якобы встревоженный устроенным Зорро переполохом. Недовольный явным вниманием капитана к Лолите, он вступает с Рамоном в пикировку, намекая, что грубый солдат не может быть настоящим кабальеро. «Вы сомневаетесь в чистоте моей крови?» — оскорбился Рамон. «Об этом может судить только сеньор Зорро, — издевательски отвечает Диего. — Ведь это он пустил вам кровь». Капитан не остается в долгу, однако дону Карлосу удается погасить ссору. В беседе с Лолитой Диего поясняет: чем самому сражаться с Зорро, он скорее предпочел бы использовать наемников. Ведь если бы он сам попал к Зорро в плен, то заплатил бы выкуп: «У меня достаточно денег, но всего одна жизнь».

Капитан Рамон испрашивает у сеньора Пулидо позволения ухаживать за Лолитой. Девушка не испытывает симпатии ни к Диего, ни к Рамону, она думает лишь о Зорро, «вспоминает изящество его поклона, музыку его низкого голоса, прикосновение его губ». «Ах, если бы он не был разбойником! Как сильно я могла бы полюбить такого мужчину!»

Сославшись на необходимость отлучиться по делам, Диего предлагает семье Пулидо провести несколько дней в его пустующем доме в Лос-Анхелесе. Пулидо принимают приглашение: ведь Зорро слишком близко от их поместья! Воспользовавшись отсутствием родителей девушки, капитан Рамон бесцеремонно является домогаться согласия Лолиты на брак. «Скорее я на всю жизнь останусь одна, скорее я выйду замуж за индейца, скорее я умру, но не буду принадлежать вам!» — гордая Лолита отвешивает наглецу пощечину. Капитан пытается силой поцеловать красавицу, однако появившийся Зорро заставляет Рамона на коленях просить прощения, а затем выгоняет его восвояси. Восхищенная отвагой и благородством Зорро, Лолита дарит ему поцелуй, а затем признается в вечной любви: «Пулидо не умеют любить дважды». Лолита пытается уговорить Зорро вернуться к честной жизни, хотя и признает его подвиги благородными. Но Зорро заявляет, что миссия его еще не выполнена. «Тогда завершайте ее, и да хранят вас святые!» Зорро простился с любимой, и «темнота ночи поглотила его».

Разъяренный капитан пишет губернатору Калифорнии донос на и без того опальную семью Пулидо, обвиняя дона Карлоса в пособничестве Зорро и заодно намекая на нелояльность Диего Веги. Бормоча проклятия в адрес Пулидо, Рамон посылает гонца в резиденцию губернатора. Капитан не подозревает, что эти слова слышит притаившийся за окном Зорро: «Его лицо под маской почернело от гнева». Зорро врывается в комнату и уничтожает письмо, не зная, что в руках капитана — лишь копия доноса. В гарнизон возвращаются солдаты и бросаются в погоню за Зорро. Разбойник, похоже, укрывается в асиенде, заботу о которой после смерти не оставившего наследника хозяина взяли на себя францисканские монахи во главе с братом Фелипе. Но в усадьбе солдаты обнаруживают только Диего Вегу, который ведет с пожилым монахом душеспасительные беседы. «Друг мой, вы должны немного подраться, заняться любовью с прелестной сеньоритой, а потом напиться. Проснитесь — и будьте мужчиной!» — советует Диего сержант Гонсалес, пускаясь в новую погоню за неуловимым разбойником. Вернувшись к семье Пулидо, Диего вновь заводит с Лолитой разговор о женитьбе, однако девушка прямо говорит, что не мечтает о замужестве. Она ждет от кабальеро, добивающегося ее руки, реакции на оскорбления капитана. С неохотой Диего отправляется к капитану и получает от него формальные извинения. Капитана поражает отсутствие у соперника мужской гордости. «Напрасно я упомянул имя Диего в письме губернатору, — думает Рамон, — у него не хватит храбрости и на то, чтобы стать предателем!»

В Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес под конвоем доставляют брата Фелипе. Местный торговец обвиняет его в обмане: монах якобы продал ему недоброкачественные коровьи шкуры. Местный судья знает, что Фелипе невиновен, однако приговаривает его к пятнадцати ударам плетью. Фелипе истязают на площади на глазах Диего, который сострадает монаху, но не смеет вмешаться. Диего сообщает своему глухонемому слуге-индейцу Бернардо, что возвращается в отцовскую асиенду. А ночью негодяев настигает возмездие Зорро: вначале он жестоко выпорол торговца и его помощника, а затем — у столба на центральной площади селения — приказал посетителям таверны выпороть и судью. «Так Зорро наказывает тех, кто издевается над бедными и беззащитными, кто выносит несправедливые приговоры и бесчинствует от имени закона». Трусливый хозяин таверны выдает Зорро группе лояльных губернатору кабальеро, однако разбойник вовремя замечает в лунном свете блеск неприятельских клинков. Зорро вновь выходит победителем в схватке, а толстый кабатчик получает по заслугам.

Диего прибывает в поместье отца. Алехандро Вега разочарован действиями сына: он надеялся, что в жилах Диего «течет кровь, а не вода». Вечером в асиенде просят пристанища десять кабальеро, предпринявших погоню за Зорро. Они веселятся и пьют вино, поиски разбойника для них — «лишь повод хорошо провести время». Уставший Диего, к неудовольствию отца, уходит спать. В асиенде появляется Зорро. Он обращается к кабальеро с зажигательной речью и убеждает их поднять оружие против несправедливости. Воодушевленные кабальеро вместе с доном Алехандро клянутся в верности Зорро и вступают в тайное Общество мести. Когда разбойник исчезает, пообещав вернуться, появляется заспанный дон Диего. Дон Алехандро чувствует себя несчастным: его сын — единственный, «чья кровь оказалась недостаточно красна».

Донос капитана Рамона попадает в руки губернатору, совершающему поездку по Калифорнии. Губернатор рад новому компромату на семью Пулидо, которую давно недолюбливает, и приказывает арестовать дона Карлоса, донью Каталину и Лолиту. Несчастных, несмотря на их благородное происхождение, бросают в грязную тюрьму. Однако Лолита верит в освобождение: «Образ Зорро стоял у нее перед глазами, и она полагалась на человека, которому отдала любовь». Расфранченный Диего Вега наносит визит губернатору: молодой человек расспрашивает о причинах ареста Пулидо, но не рискует просить об освобождении семейства. Больше всего он беспокоится, не будет ли его репутация задета сватовством к дочери арестанта. Губернатор рекомендует Диего приехать в Сан-Франсиско, где легко подобрать не столь строптивую родовитую невесту.

Ночью по «сигналу лисицы» молодые кабальеро собираются в назначенном месте. Под руководством Зорро они освобождают узников и, разделившись на три группы, укрывают каждого из спасенных в надежном месте. «Вы должны доверять мне, сеньорита», — говорит Зорро Лолите, усаживая ее на своего коня. «Любить — значит верить», — отвечает девушка, обнимая спасителя. Преследуемый солдатами сержанта Гонсалеса, Зорро привозит возлюбленную в асиенду брата Фелипе, который без колебаний соглашается спрятать Лолиту. «Мужайтесь, сеньорита! — говорит монах. — У сеньора Зорро, как у кошки, несколько жизней. Он рожден не для того, чтобы быть убитым солдатами его превосходительства». Уходя от погони, Зорро укрывается в хижине индейцев, встретивших благородного разбойника как лучшего друга.

Сержант Гонсалес обыскивает дом брата Фелипе и обнаруживает беглянку, однако Лолита, угрожая самоубийством, ускользает от преследователей. Зорро тем временем пробирается в штаб гарнизона и берет в плен капитана. Разбойник приводит капитана к губернатору и под угрозой смерти заставляет негодяя признаться во лжи и коварстве. Разгневанный губернатор тут же лишает капитана офицерского чина, однако не верит в благородство семьи Пулидо. Зорро вызывает Рамона на дуэль и после яростной схватки сначала оставляет у него на лбу росчерк шпаги в виде буквы Z, а затем закалывает противника.

Однако скрыться Зорро не удается: в селение вернулись солдаты сержанта Гонсалеса. В Лос-Анхелес на усталом коне примчалась Лолита Пулидо, она тоже не смогла уйти от погони. Зорро и Лолита забаррикадировались в таверне. Напрасно Зорро молит Лолиту просить защиты у знатного Диего Веги — девушка клянется остаться с любимым до конца. Напрасно Лолита просит Зорро снять маску — кабальеро намеревается умереть незнакомцем. На предложение губернатора сдаться Зорро отвечает язвительным отказом. В решительный момент на площади появляются члены Общества мести во главе с доном Алехандро. От имени родовитых калифорнийцев они требуют от губернатора в обмен на сохранение своей лояльности к властям прекратить произвол, остановить гонения на семью Пулидо и помиловать Зорро, «все преступления которого продиктованы благородными побуждениями». Губернатор вынужден согласиться, однако на Зорро лежит вина за убийство капитана Рамона: дуэли разрешены только между дворянами. Как же удивляются собравшиеся, когда вышедший из таверны вместе с Лолитой разбойник срывает с себя маску и оказывается доном Диего Вегой!

Диего рассказывает друзьям, любимой и отцу, что десять лет назад решил посвятить свою жизнь борьбе с несправедливостью. Однако теперь задача благородного разбойника выполнена, и Зорро исчезнет навсегда. «Но я была уверена, что любила Зорро, — признается Лолита, — а не того Диего Вегу, которого знала». «Мы найдем золотую середину, — отвечает Диего. — Женитьба превратит меня в настоящего кабальеро!»

1. Рождение легенды. Джонстон Маккалли

Хватит игр! Пришло время возмездия!

Зорро — сержанту Гонсалесу. «Проклятие Капистрано». 1919.

Такое случается в мировой культуре: детище переживает своего творца, слава вымышленного персонажа затмевает имя того, кто его выдумал. Однако настоящие парадоксы все же встречаются редко, и вот один из них: благородный калифорнийский разбойник, оставляющий на месте своих подвигов-преступлений росчерк шпаги в виде буквы Z, столь же знаменит, сколь неизвестен широкой публике его создатель. Кто такой Зорро? «Антонио Бандерас», — скажет сегодняшний московский школьник. «Ален Делон», — ответит его сорокалетний отец. «Дуглас Фербенкс», — уточнит знаток истории кино. Вряд ли кто вспомнит об авторе романа про Зорро, и эта забывчивость вполне объяснима и легко простительна. Ведь почти к каждому из тех, кто вырос в Советском Союзе или России, легенда о Зорро пришла с экрана, а не с книжной страницы. Десятилетия назад законы массовой культуры перевели этот литературный образ в разряд мифических героев кинематографа. Подобно Робину Гуду, Зорро сделался персонажем народной сказки, которая не нуждается в обладающем именем и фамилией авторе. Автор сделал свое дело и сгинул в истории всемирной литературы, словно и не существовал никогда.

Однако, конечно же, он существовал. Джонстон Маккалли родился в 1883 году в крошечном и сейчас городке Оттава в американском штате Иллинойс. Город Оттава известен как родина американских бойскаутов, здесь и похоронен основатель национального мальчишеского движения, газетный магнат Уильям Диксон Бойс. И хотя по части благородства и готовности служить общественному идеалу разбойник Зорро даст фору любому скауту, в Оттаве, штат Иллинойс, ему не поставили памятника и не посвятили музейной экспозиции. Иллинойс расположен по другую сторону реки Миссисипи от американского Запада; Зорро не стал любимым героем Центральных равнин.

За полвека литературного творчества (скончался он в возрасте семидесяти пяти лет) Джонстон Маккалли сочинил сотни рассказов, несколько десятков романов разных жанров, от вестернов до триллеров, а также множество сценариев для кино и телевидения. Почти все его произведения забыты, да и рассчитаны они были не на вечную славу, а на сиюминутное читательское потребление. Поначалу Маккалли, похоже, даже не мечтал о литературной карьере: начинал он как скромный полицейский репортер в популярной тогда в США «The National Police Gazette». В годы Первой мировой войны Маккалли попал в Европу, служил в армейском отделе по связи с прессой. Демобилизовавшись, к газетному ремеслу уже не вернулся. Историк-любитель Маккалли занялся поденным литературным творчеством: стал сочинять занимательные истории с продолжением.

Главным предметом приложения писательских сил Маккалли оказались ориентированные на самую широкую и простецкую аудиторию бульварные журналы, расцвет популярности которых пришелся в США на 1920–1950-е годы. Теми же датами определяется и срок «книжной» жизни Зорро. Впервые это прозвище появилось в печати в 1919-м; последний рассказ о калифорнийском разбойнике, опубликованный при жизни Маккалли, напечатали через тридцать два года. К тому времени журнальные истории и фильмы о Зорро стали развлечением для миллионов, а начиналось-то все скромно! 9 августа 1919 года популярный журнал «All-Story Weekly» начал публикацию по главам романа о молодом калифорнийском кабальеро доне Диего Веге и его бесстрашном двойнике в маске — романа «Проклятие Капистрано». Название, как показало время, оказалось не слишком удачным: оно не совсем понятно читателям. Это ведь не святой Хуан Капистрано предал анафеме благородного разбойника, это Зорро превратился в ночной кошмар алчных богатеев, бесчестных военных, продажных судей, жестоких чиновников, жуликоватых лавочников на всем протяжении Королевского пути, стержня испанских владений в Калифорнии, символом которой Джонстон Маккалли избрал самую большую из местных католических миссий — Сан-Хуан-де-Капистрано.

На обложке «All-Story Weekly» художник запечатлел кульминационную сцену повествования: готовый к атаке неприятеля Зорро — в темной шляпе и похожей на тряпку маске, с заряженным пистолетом в правой руке и обнаженной шпагой в левой — напряженно ожидает, пока враги взломают дверь в таверну, где разбойник укрылся вместе со своей возлюбленной Лолитой Пулидо. Прекрасная Лолита, в пышном платье, с высокой прической, испуганно взирает на происходящее, даже не подозревая, кто именно скрывается под личиной народного мстителя. Это первое журнальное изображение Зорро лишь отдаленно напоминает всем известный теперь образ, стократно растиражированный в кино, книгах и комиксах. «Когда романтика и шпага владели старой Калифорнией», — гласит пояснение на обложке рядом с именем автора, который представлен читателю еще и как создатель журнальных романов «Девушка Бэб с Бродвея» и «Капитан Летай-по-Ночам».

Кстати, именно на яркую обложку, а не на качество текстов зачастую ориентировались издатели такого непритязательного массового чтива. И литературный жанр, и сами бульварные журналы получили в США название pulp fiction — от низкокачественной, темноватого цвета бумаги, на которой они печатались. Иногда художники даже задавали тон: беллетристам предлагалось выдумывать сюжет на выбранную иллюстраторами душещипательную тему. Понятно, что чаще всего такой картинкой было изображение соблазнительной красотки, ждущей героя-освободителя. Чтобы узнать, как и каким образом герой появится и красотку спасет, требовалось заплатить ю центов и перелистать журнал до последней страницы.

Индустрия развлекательных периодических изданий сложилась в Соединенных Штатах вскоре после окончания Первой мировой войны, хотя журналы с занимательными историями, рассчитанные на широкую публику, появились много раньше. Лидерами массового производства так называемых грошовых романов (dime novels) в последние десятилетия XIX века были компания предпринимателя Фрэнка Манси и партнерство двух Фрэнсисов — Стрита и Смита. Поначалу обе фирмы специализировались на выпуске приключенческих альманахов для детей, однако выяснилось, что рассчитывать на серьезные прибыли из-за нестабильности аудитории и, как следствие, невеликого интереса рекламодателей не приходилось. Начался поиск правильного читателя и верного жанра. Мелодраматические, авантюрные, готические, детективные истории предназначались для мелкобуржуазной и пролетарской публики, затем пришла очередь вестернов, фантастики, мистики, триллеров. В специализированных бульварных журналах выходили серии «французских черных романов», романов об оккультизме, «мужских» приключениях и женских переживаниях, о спорте и путешествиях. Бульварные журналы стоили вдвое дешевле «глянцевой прессы» и не составляли ей прямой конкуренции, хотя нацелены были во многом на одну и ту же категорию читателей. В 1903 году синдикат Street & Smith впервые выпустил журнал с цветной глянцевой обложкой, это был «The Popular Magazine». Но Street & Smith не удалось занять ведущей позиции на рынке: партнеры всегда отставали от Фрэнка Манси.

Под новым названием «Знак Зорро» роман Джонстона Маккалли о благородном калифорнийском разбойнике впервые вышел в 1924 году.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.).

Классическим образцом журнала pulp fiction считается ежемесячник «Argosy» («Ковчег», «Корабль»), в 1896 году переориентированный мистером Манси из детского издания в журнал для взрослого чтения. В начале XX века тиражи «Argosy» перевалили за полмиллиона экземпляров. В 1917-м журнал стал еженедельником, поглотив одно за другим несколько родственных изданий. В 1920–1930-х годах в США миллионными тиражами выходили полтора десятка еженедельников и ежемесячников с цветными обложками объемом по две сотни полос каждый. С бульварными изданиями не стеснялись сотрудничать будущие классики американской и британской литературы — прежде всего потому, что не знали более простого способа заработать «быстрые доллары». Бульварные журналы выплачивали авторам гонорары не после выхода произведений в печать, а в момент сдачи рукописи в редакцию. В авторском активе массовых журналов состояли Артур Конан Дойл и О’Генри, Джек Лондон и Рей Брэдбери, Айзек Азимов и Герберт Уэллс, Дэшиел Хэммет и Раймонд Чандлер, Пэлем Вудхауз, Эдгар Берроуз и Редьярд Киплинг — вот далеко не полный перечень. Первый американский лауреат Нобелевской премии по литературе (1930 года) Синклер Льюис работал редактором в бульварном журнале «Adventure» и каждый божий день по восемь часов сочинял крошечные текстовки, которыми заполнялись «пробелы» в макете.

Бульварные журналы открыли дорогу к славе многим впоследствии солидным писателям. Однако популярных прежде, но забытых теперь литераторов среди сочинителей душещипательных и героических романов-сериалов, конечно, на порядок больше, многие авторы так и не вышли в «серьезную литературу». К таковым принадлежал и Джонстон Маккалли. Мастерам pulp fiction требовались особые таланты: систематически выдавать на-гора занимательные тексты с остроумным и динамичным сюжетом, иногда значительных объемов. Авторы бульварных романов не случайно выдумывали себе по два-три десятка псевдонимов: под одной обложкой они под разными именами помещали истории на разные темы. Многие герои этих журнальных приключений теперь «забронзовели» и тоже включены в списки литературной классики: Зорро и Конан Варвар, Тарзан и Флэш Гордон, детектив Ник Картер и Доктор Смерть.

Конец эпохе pulp fiction в его журнальном варианте положили два обстоятельства. Мировая война заставила издателей сократить тиражи и объемы журналов, одновременно увеличив периодичность их выхода в свет. Вторым и решающим фактором стала всеобщая популярность телевидения. Те, кто раньше читали, теперь предпочитали глазеть — зачастую на тех же любимых книжных героев, ставших персонажами телесериалов и кинофильмов. В 1957 году обанкротилась American News Company, главный распространитель бульварных журналов. Издатели боролись как могли: расширяли тематику, дополняя литературные разделы информационными секциями; пробовали формат дайджестов. Многократно перерождавшийся ветеран «Argosy» держался без передышки до конца семидесятых. Сейчас, с измененной концепцией, этот посерьезневший литературный альманах, как правило, выходит ежеквартально, но до прежних тиражей ему далеко.

Истории о похождениях Зорро вплоть до 1941 года публиковались в журналах корпорации Манси — под одной обложкой с главами каких-нибудь романов вроде «Дженни платит долг чести», «Любовница дьявола» или «Челюсти льва» — и, в общем, мало чем от них отличались. Весной 1944-го Маккалли подписал более выгодный контракт с издателями другого бульварного журнала, «West Magazine», где успешно сотрудничал еще почти десятилетие. В отличие от Фрэнка Манси и его наследников, которые экспериментировали с объемами, заказывая Маккалли и романы, и новеллы, и рассказы, редакторы «West Magazine» предпочитали классический журнальный формат. Однако самым популярным сюжетом о Зорро, несмотря на десятки выдуманных Маккалли историй о приключениях благородного разбойника, остался дебютный роман «Проклятие Капистрано».

Он опубликован в пяти номерах «All-Story Weekly», последний из которых датирован 6 сентября 1919 года. Мир в это время жил событиями, далекими от воспоминаний о калифорнийской старине. Европа пыталась опомниться от трагедии мировой войны, появились трещины в колониальной системе, перекраивались политические карты. Красноармейцы жестоко подавили мятеж моряков в Кронштадте. В реке Урал утонул комдив Василий Иванович Чапаев, первый Зорро молодой Страны Советов. Новообразованные Чехословакия и Королевство сербов, хорватов и словенцев строили независимость. Афганистан добился самостоятельности от Великобритании. В другом полушарии Соединенные Штаты осваивались с положением самой богатой страны мира. Американская экономика росла стремительными темпами, автомобили распространенной модели «Ford-T» переставали быть диковинкой для семей среднего класса. Президент Вудро Вильсон усмирял левые настроения, росло забастовочное движение, в Чикаго состоялся первый съезд Компартии США. По обе стороны Атлантики в искусстве наступали art deco и мода на джазовую музыку. Новым центром мирового кино становился Голливуд; Чарли Чаплин снял фильм «Солнечная сторона», а Бастер Китон появился на экране в комедии «Гараж». В бывшей калифорнийской метрополии Мехико революционный президент Венустиано Карранса пытался покончить с наследием разрушительной гражданской войны.

Но обычный человек с улицы не желал жить всеми этими проблемами. Его-то как раз манила выдуманная романтика, а Джонстон Маккалли хорошо освоил ремесло сочинителя. «Проклятие Капистрано», резво написанный и крепко сколоченный роман, содержал в себе все компоненты бестселлера: полнокровный герой, экзотические декорации, горячая страсть, костюмированные превращения, толика иронии. Но в потоке развлекательной литературы, заполонившей Америку, и не такие книги оставались незамеченными, многим не хватало одного внешнего толчка, первой яркой искры внимания, от которой разгорается костер популярности. Зорро повезло: из рядового книжного героя в разряд знаменитостей разбойника уже через год перевел киноактер Дуглас Фербенкс. Шумный успех вышедшего в самом конце 1920 года фильма «Знак Зорро» («The Mark of Zorro») побудил издательство «Grosset & Dunlap» переиздать роман «Проклятие Капистрано» под жесткой обложкой и с таким же, как у кинофильма, заголовком. Не дремали и в журналах: в начале мая 1922 года на волне популярности кинофильма журнал «Argosy’s All-Story Weekly» начал публикацию сиквела книги Маккалли, романа «Новые приключения Зорро» («The Further Adventures of Zorro»). Автор добавил в репертуар героя комические трюки, и тот приблизился к образу, созданному Фербенксом.

Первоначально Маккалли не собирался возвращаться к приключениям калифорнийского разбойника — ведь в конце «Проклятия Капистрано» Зорро срывает маску, открывая тайну своей благородной личности. Это, однако, ничуть не смутило писателя: в новых произведениях Зорро вновь стал неизвестным разбойником. Иногда о двойной жизни Диего Веги знает его отец, дон Алехандро, иногда — глухонемой индеец-слуга Бернардо, монах Фелипе или пират Бардосо, но читатель, как считается, ни о чем не догадывается. Третий роман, «Зорро снова в седле» («Zorro Rides Again»), появился в четырех номерах «Argosy» в 1931-м. В 1932–1934 годах Маккалли подготовил для публикации в этом журнале еще четыре большие новеллы о Зорро. Последний полноформатный роман, «След Зорро» («The Sign of Zorro»[2]), опубликован в пяти частях в 1941 году, после нового всплеска популярности сеньора Z, вызванного выходом кинофильма с Тайроном Пауэром в главной роли. С июля 1944-го и вплоть до закрытия журнала в июле 1951 года в «West Magazine» появились еще пятьдесят два рассказа о Зорро. Последний, «Маска Зорро», — в апреле 1959-го в журнале «Short Stories for Men Magazine», уже после смерти Маккалли и тоже неспроста: в ту пору Зорро стал героем телесериала компании Walt Disney.

Два разбойника в черных масках — из кинофильмов и из книг — так и идут рука об руку: несколько романов последних лет о детстве будущего Зорро, о юности будущего Зорро, о становлении характера Зорро, о подвигах Зорро, о наследниках Зорро и проч. своим массовым распространением обязаны удачным киновоплощениям Энтони Хопкинса и Антонио Бандераса в дилогии режиссера Мартина Кэмпбелла «Маска Зорро» и «Легенда Зорро». Что же касается Маккалли, то он посвятил Зорро в общей сложности четыре романа и пятьдесят семь рассказов и новелл. При жизни автора истории о Зорро вышли на двадцати шести языках; аудиторию книг Маккалли о приключениях благородного калифорнийского разбойника некоторые эксперты оценивают в 500 миллионов человек. Вот перечень произведений Джонстона Маккалли о Зорро[3]:

1. «Проклятие Капистрано» (The Curse of Capistrano): All-Story Weekly, август-сентябрь 1919. В 1924 году роман издан отдельной книгой под названием «Знак Зорро» (The Mark of Zorro).

2. «Новые приключения Зорро» (The Further Adventures of Zorro): Argosy, май-июнь 1922.

3. «Зорро снова в седле» (Zorro Rides Again): Argosy, октябрь 1931.

4. «Зорро спасает друга» (Zorro Saves A Friend): Argosy, ноябрь 1932.

5. «Зорро в погоне за „шакалом“» (Zorro Hunts A Jackal): Argosy, ноябрь 1933.

6. «Зорро открывает подмену» (Zorro Deals with Treason): Argosy, август 1934.

7. «Ночная охота Зорро» (Zorro Hunts by Night): Cavalier Classics, сентябрь 1940.

8. «След Зорро» (The Sign of Zorro): Argosy, январь-февраль 1941.

9. «Зорро обнажает клинок» (Zorro Draws A Blade): West, июль 1944.

10. «Зорро раскрывает заговор» (Zorro Upsets A Plot): West, сентябрь 1944.

11. «Зорро снова наносит удар» (Zorro Strikes Again): West, ноябрь 1944.

12. «Зорро спасает стадо» (Zorro Saves A Herd): West, январь 1945.

13. «Зорро принимает вызов» (Zorro Runs The Gauntlet): West, март 1945.

14. «Зорро дерется на дуэли» (Zorro Fights A Duel): West, май 1945.

15. «Зорро открывает клетку» (Zorro Opens A Cage): West, июль 1945.

16. «Зорро предотвращает войну» (Zorro Prevents A War): West, сентябрь 1945.

17. «Зорро сражается с другом» (Zorro Fights A Friend): West, октябрь 1945.

18. «Зорро рискует жизнью» (Zorro’s Hour of Peril): West, ноябрь 1945.

19. «Зорро убивает привидение» (Zorro Slays A Ghost): West, декабрь 1945.

20. «Зорро освобождает рабов» (Zorro Frees Some Slaves): West, январь 1946.

21. «Зорро в двойной опасности» (Zorro’s Double Danger): West, февраль 1946.

22. «Маскарад Зорро» (Zorro’s Masquerade): West, март 1946.

23. «Зорро прекращает панику» (Zorro Stops A Panic): West, апрель 1946.

24. «Двойной риск Зорро» (Zorro’s Twin Perils): West, май 1946.

25. «Зорро ощипывает голубя» (Zorro Plucks A Pigeon): West, июнь 1946.

26. «Рассветная скачка Зорро» (Zorro Rides at Dawn): West, июль 1946.

27. «Приманка Зорро» (Zorro Takes The Bait): West, август 1946.

28. «Зорро во главе каравана» (Zorro Raids A Caravan): West, октябрь 1946.

29. «Момент страха Зорро» (Zorro’s Moment of Fear): West, январь 1947.

30. «Зорро спасает Его Честь» (Zorro Saves His Honor): West, февраль 1947.

31. «Зорро и пират» (Zorro And The Pirate): West, март 1947.

32. «Зорро бьет в барабан» (Zorro Beats The Drum): West, апрель 1947.

33. «Странная дуэль Зорро» (Zorro’s Strange Duel): West, май 1947.

34. «Испытание Зорро» (A Task for Zorro): West, июнь 1947.

35. «Скрытая угроза Зорро» (Zorro’s Masked Menace): West, июль 1947.

36. «Зорро помогает больному» (Zorro Aids An Invalid): West, август 1947.

37. «Зорро спасает американца» (Zorro Saves An American): West, сентябрь 1947.

38. «Зорро встречает мошенника» (Zorro Meets A Rogue): West, октябрь 1947.

39. «Зорро наперегонки со смертью» (Zorro Races with Death): West, ноябрь 1947.

40. «Зорро сражается за мир» (Zorro Fights for Peace): West, декабрь 1947.

41. «Зорро начинает новый год» (Zorro Starts The New Year): West, январь 1948.

42. «Зорро поет сирене серенаду» (Zorro Serenades A Siren): West, февраль 1948.

43- «Зорро встречает колдуна» (Zorro Meets A Wizard): West, март 1948.

44- «Зорро борется с пожаром» (Zorro Fights with Fire): West, апрель 1948.

45- «Золото для тирана» (Gold for A Tyrant): West, май 1948.

46. «Мнимый охотник» (The Hide Hunter): West, июль 1948.

47. «Зорро стрижет волков» (Zorro Shears Some Wolves): West, сентябрь 1948.

48. «Лицо под маской» (The Face behind The Mask): West, ноябрь 1948.

49. «Награда висельника» (Hangnoose Reward): West, март 1949.

50. «Мнимые друзья Зорро» (Zorro’s Hostile Friends): West, май 1949.

51. «Горячие тортильи Зорро» (Zorro’s Hot Tortillas): West, июль 1949.

52. «Засада для Зорро» (An Ambush for Zorro): West, сентябрь 1949.

53. «Зорро свидетельствует» (Zorro Gives Evidence): West, ноябрь 1949.

54. «Грабители ранчо» (Rancho Marauders): West, январь 1950.

55. «Похищенный скакун Зорро» (Zorro’s Stolen Steed): West, март 1950.

56. «Зорро усмиряет мятеж» (Zorro Curbs A Riot): West, сентябрь 1950.

57. «Три странных крестьянина» (The Three Strange Peons): West, ноябрь 1950.

58. «Зорро хватает головореза» (Zorro Nabs A Cutthroat): West, январь 1951.

59. «Зорро собирает налоги» (Zorro Gathers Taxes): West, март 1951.

60. «Зорро сражается за жизнь» (Zorro’s Fight for Life): West, июль 1951.

61. «Маска Зорро» (The Mask of Zorro): Short Stories for Men Magazine, апрель 1959.

Зорро Джонстона Маккалли — застывший во времени герой. Да ему и не к чему развиваться: и в первом романе, и в последнем рассказе он, несмотря на юный по нынешним представлениям возраст, предстает перед читателем сложившейся личностью, он наделен широким ассортиментом выдающихся качеств. Об этих качествах позволяют судить даже немудреные названия, которые давал своим занимательным журнальным историям Маккалли. В них Зорро являет собой что-то среднее между солдатом-миротворцем («Зорро предотвращает войну», «Зорро сражается за мир») и реинкарнацией Иисуса Христа («Зорро помогает больному», «Зорро освобождает рабов»), но в любом случае он — воплощение победоносного Добра. «Подобно Зорро, который использовал свой клинок для игры с врагами, Маккалли использовал свое перо, чтобы сделать книжные приключения инструментом поисков справедливости», — правильно заметил литературный критик.

Все, что Маккалли хотел сказать о Зорро, он изложил в первом романе, центр сюжетного напряжения которого — в идее об изнеженном дворянине, по ночам превращающемся в рокового кабальеро. Маккалли, конечно, не первым употребил этот литературный ход, своего героя он изобрел не на пустом месте. Эксперты давно вычислили, какие реальные фигуры хотя бы отчасти послужили прототипами Зорро. Среди прочих называют ирландского авантюриста XVII века Уильяма Лампорта, перебравшегося за океан и получившего известность при дворе вице-короля Новой Испании под именем Гильена Ломбардо. Бретер и женолюб, прекрасный фехтовальщик и знаток многих языков, Лампорт-Ломбардо отличался редким для своей эпохи либерализмом взглядов и отменной политической неразборчивостью. Он предлагал ограничить полномочия монарха конституцией, намеревался провозгласить независимость Индии и провести в Новом Свете радикальную земельную реформу. В результате, в 1659 году по приговору инквизиции Лампорта сожгли на костре. Некоторые историки-популяризаторы называют его «ирландским Зорро», однако больших доказательств этого сходства, чем то обстоятельство, что иногда Лампорт проникал в спальню супруги вице-короля Новой Испании в черной маске, не приводят. Тем не менее это имя в контексте творчества Джонстона Маккалли упоминается. Считается, что в качестве одного из источников при написании своего романа Маккалли использовал книгу мексиканского писателя XIX века Висенте Ривы Паласьо «Мемуары самозванца: дон Гильен де Лампорт, король Мексики», беллетризованную биографию ирландского авантюриста.

Другой возможный предтеча Зорро — земляк Диего Веги, индеец из калифорнийского племени йокут по имени Эстанислао. Воспитанный и получивший какое-то образование в католической миссии, Эстанислао в 1827 году поднял индейское восстание, собрав маленькую армию в несколько сот человек. Бунтовщики промышляли по ночным дорогам и грабили поселенцев в окрестностях реки Лакисимас, а Эстанислао время от времени оставлял на месте преступлений росчерк шпаги в виде буквы S. Мексиканскому генералу Мариано Вальехо потребовались четыре военные экспедиции, чтобы утихомирить смутьянов. Благодаря заступничеству монахов Эстанислао получил прощение властей и еще несколько лет прожил в миссии Сан-Хосе, обучая индейских детишек грамоте. Умер он в 1838 году, как предполагают, от оспы. Эстанислао был не единственным ночным разбойником, претендовавшим на благородство помыслов и поступков. После установления американской власти в Калифорнии гремело имя предводителя банды народных мстителей под предводительством Хоакина Мурьеты, легенды о нем закрепились в многочисленных литературных произведениях. Джонстон Маккалли не мог не знать этого имени и не читать этих книг.

Самым знаменитым из вымышленных предшественников Диего Веги считается несправедливо обездоленный средневековый английский дворянин Робин Фицзус, более известный под именем Робина Гуда. Его врагов, шерифа Ноттингемского и принца Джона, отличала та же патологическая неспособность и при сотой встрече узнать в предводителе лесных разбойников сэра Робина из Локсли, что и неприятелей Зорро, которые раз за разом попадались на одну и ту же уловку кабальеро в черном плаще. Народные сказания о Робине Гуде впервые записаны в конце XV века, и, хотя в дальнейшем к личности этого благородного разбойника обращались знаменитые писатели вроде Вальтера Скотта и Александра Дюма, канонической считается книга Говарда Пайла «Веселые приключения Робина Гуда», вышедшая в 1883 году. Пайл обработал четыре с лишним десятка баллад и легенд о Робине и его молодцах: они грабили богатых, чтобы отдавать бедным ту часть награбленного, которую сами не успели пропить. Правда, уступая требованиям викторианской морали, Пайл выбросил из своих сюжетов всяческие упоминания о возлюбленной Робина Гуда, девице Мэрион, — в отличие от Маккалли, фактически положившего любовный сюжет в основу книги. А вот в другом два эти писателя сходятся: и автор «Проклятия Капистрано», и Пайл на страницах своих книг рисуют очаровательно-утопический мир, где добродетель неизменно оказывается сильнее порока.

Большинство исследователей признают связанную с Робином Гудом литературную традицию слишком широко распространенной для того, чтобы именно она могла послужить Джонстону Маккалли творческим толчком. В качестве непосредственного источника вдохновения, как считают литературоведы, автору книги о Зорро больше подходит другой персонаж, благородный мститель эпохи Великой французской революции по прозвищу Алый Первоцвет, The Scarlet Pimpernel. Это герой написанных за полтора десятилетия до «Проклятия Капистрано» одноименных пьесы и романа англо-венгерской писательницы баронессы Эммушки Орци.

Актер Лесли Хоуард в роли Алого Первоцвета. Фильм режиссера Гарольда Янга, 1935 год.

(© Bettmann / CORBIS / РФГ.)

Наследница знатного дворянского рода, дочь будапештского композитора Феликса Орци, она вышла замуж за британского аристократа Монтегю Барстоу и переехала в Лондон. Вместе с мужем баронесса, несмотря на титул, нуждавшаяся в средствах, сочинила пьеску «Алый Первоцвет», которую в 1903 году принял к постановке театр в Вест-Энде. Написанный на ее основе и опубликованный через два года роман стал бестселлером, за минувшее столетие он был переиздан, экранизирован и поставлен на театральной сцене десятки раз. Фабула вкратце такова: возглавляя созданную для спасения французских аристократов от революционных репрессий Лигу Алого Первоцвета, главный герой романа вместо подписи оставляет на своих посланиях изображение скромного полевого цветка. Мастер интриги, этот герой предстает и тщеславным английским аристократом сэром Перси Блэкени, и бесстрашным неуловимым Алым Первоцветом, чья цель — уберечь дворян от железных челюстей гильотины. Интрига закручена вокруг переживаний жены Блэкени, красавицы-француженки Маргерит. Ее любимый брат Арманд, член Лиги Алого Первоцвета, схвачен парижскими властями. Спасти его жизнь Маргерит может, лишь выдав французскому послу в Англии самого Алого Первоцвета. Она и не подозревает, что спаситель благородного сословия — ее безвольный богатенький супруг. Сэр Перси неизменно уходит от преследования революционеров и в конце концов воссоединяется с любимой супругой, прощая ей невольное предательство.

Развивая литературный успех, до конца тридцатых годов баронесса сочинила еще дюжину книжек о приключениях Алого Первоцвета, его предков или наследников. Произведения Орци, среди персонажей которых фигурировали Максимилиан Робеспьер, Жорж Дантон и прочие деятели французской истории, написаны в контексте реальных событий, но, конечно, не являются образцом аккуратистского подхода к прошлому. В Англии, да и во всей Западной Европе, романы о Первоцвете получили такую популярность, что, когда сын баронессы Джон Монтегю Орци-Барстоу решил по примеру родителей стать писателем, то в качестве псевдонима он выбрал имя знаменитого героя романов своей матери — Джон Блэкени.

Исследователи творчества Джонстона Маккалли полагают, что он был знаком с романами баронессы Орци и хотя бы отчасти воспользовался их фабулой. Это, надо признать, подтверждает и сюжет романа о Зорро. Для автора бульварных журналов начала прошлого века такое заимствование простительно, тем более что «Проклятие Капистрано» ни в коем случае не назовешь литературной халтурой. Маккалли блестяще интерпретировал идею о боевом фирменном стиле положительного героя. Изображение лисицы в романе не появляется ни разу, однако, учитывая бытовавшие в Калифорнии индейские обычаи, этого зверька вполне можно считать тотемным животным Диего Веги. Милая привычка маркировать тела поверженных врагов кровавой печатью тоже коренится в архаических верованиях язычников. Только в поздних киноверсиях Зорро комическим образом оставляет свою характерную отметину на камзолах или штанах противников — поначалу-то он целил в щеку, в лоб или вырезал Z-эмблему на обнаженной груди врага в качестве расплаты за жестокость негодяя. Век назад такие нравы садистскими, очевидно, не считались.

Едва ли Маккалли ставил перед собой задачу соткать достоверное историческое полотно, но он хорошо представлял себе Калифорнию начала XIX века. И по мере сил соблюдал точность в деталях; в тексте романа критики находят, например, даже подтверждение тому, что Маккалли удосужился для описания батальных сцен изучить основные приемы классической школы испанского фехтования. Писатель верно подмечает, что калифорнийские ранчо были организованы по принципу феодальных европейских владений, в которых патернализм сочетался со строгой социальной иерархией. Переселенцы берегли испанские традиции, как фамильное серебро. Принадлежность к аристократии определялась благородством рода, богатством, положением в обществе и закреплялась точным следованием католической морали и ритуалам поведения своего класса. Скажем, незамужней дочери не позволялось оставаться наедине с посторонним мужчиной, рядом обязательно присутствовала ее мать или дуэнья. Глава семьи был до такой степени авторитарен, что определял даже время, когда подросший сын мог начинать бриться. Эти замашки нашли отражение и в историях о Зорро. Диего, например, приступил к ухаживаниям за Лолитой по настоянию отца; все главные герои книги озабочены своим происхождением. Диего — юноша «отличной крови», замечает Маккалли. Дружеские в целом отношения Диего Веги и сержанта Гонсалеса охарактеризованы как «любопытные», с учетом разницы в социальном положении молодых людей. Делая предложение Лолите, Диего говорит ее отцу дону Карлосу Пулидо: «В ваших жилах течет благородная кровь, сеньор, самая благородная кровь в этих краях. Естественно, когда мужчина из рода Вега решает свою судьбу, он ищет женщину прекрасных кровей». Не раз и не два автор напоминает, что настоящие кабальеро в своих помыслах и поступках подчиняются зову голубой крови, а люди низкого происхождения такого зова вовсе не слышат. О слугах-индейцах герои Маккалли высказываются с пренебрежением, девушки низших сословий существуют для кабальеро лишь в качестве мишеней для эпизодического чувственного наслаждения. Зорро, естественно, демонстрирует полный набор правил из кодекса рыцарского поведения испанской аристократии: он крайне редко убивает противников; он никогда не сражается с раненым, безоружным или поверженным соперником; он неизменно с уважением относится к Церкви и ее представителям, как и к людям благородного происхождения, особенно к тем, кто старше его самого; он отменно галантен по отношению к женщинам. В обеих своих ипостасях Диего-Зорро изысканно вежлив, никогда не теряет спокойствия, следит за языком, не бранится, отпускает в адрес разъяренных противников колкие шутки, распаляющие бессильную злость этих негодяев.

Шотландское происхождение Маккалли не помешало ему разобраться в особенностях еще одного ключевого для колониального «латинского» общества явления — в социальной практике мачизма. Освоение Нового Света деформировало и обострило кастильское представление о мужественности. Сформировался особый архетип мужчины-конкистадора, завоевателя, «взламывающего» девственное американское пространство; это психологический тип мужчины, который находится в постоянных поисках борьбы и насилия. Для такого экземпляра презрение к опасности и смерти есть оборотная сторона отношения к женщине как главному объекту подчинения. В Мексике этот особый тип мужской брутальности (когда чувство абсолютного превосходства смешано с комплексом неполноценности) получил наименование chingon. Зорро Джонстона Маккалли — не только квинтэссенция мужского начала; черная маска разбойника скрывает глубокий комплекс неуверенности в себе. «В тот момент, когда я надевал шляпу и маску, изнеженный дон Диего умирал во мне. Мое тело наливалось силой, новая кровь текла по моим венам, мой голос становился громким и сильным, в меня вселялся огонь», — так в конце романа сеньор Вега говорил о причинах своих превращений.

«Мужчина способен глубже познать женскую суть, в то время как женщина, напротив, не может познать сокровенность мужчины, ибо она не в силах осознать сущность мужественности, — разъяснял потаенную суть мачизма испанский философ Педро Каба. — Женщина вступает в контакт с мужским началом только через любовь, а мужчине свойственно ощущать общность с себе подобными через зов крови, через волю творца». «Жажду приключений» философ Каба считал общим уделом мужественных героев, а также женщин, у которых ущербное женское начало. В середине XX века мадридский священник-консерватор отец Айяла так писал о практике мачизма: «Каждому определено свое: отец — глава семьи, мать — ее сердце и душа. Отец должен быть знающим и умеющим, мать — любящей». По такому лекалу скроена семья калифорнийского аристократа Карлоса Пулидо. «Знающий и умеющий» дон Карлос, не поведя бровью, продаст свою дочь любому выгодному родовитому жениху.

Через несколько месяцев после выхода в свет романа Маккалли американские суфражистки добились полного равенства женщин в избирательных правах с мужчинами, так что в «Проклятии Капистрано» в ту пору прослеживался — теперь не столь актуальный — социальный подтекст. Теперь изменился сам смысл понятия маскулинность, которое во многом растеряло социальное значение и превратилось в жупел слегка карикатурного сексуального вызова, да и в Европе реальности Нового Света воспринимаются по-своему. Мачо вчера — это latin lover, латинский любовник сегодня; по-русски мы назовем такого парня «орел». И Дуглас Фербенкс в 1920-е годы, и Тайрон Пауэр в 1940-м, и Ален Делон в 1970-х, и Антонио Бандерас в конце XX — начале XXI века играли Зорро с заметной долей мачистской иронии, однако у этой иронии различные оттенки. Столетие назад сеньорита Пулидо закатывала глаза, стоило благородному незнакомцу чмокнуть ее в ручку; в 1998 году актрисе Кэтрин Зета-Джонс для возбуждения недостаточно и того, что Зорро изящными движениями шпаги срывает с нее одежду.

Калифорнийский кабальеро начала XIX века пребывал в уверенности, что женщина способна реализовать себя только «в лоне семьи». Поэтому мужчина воспринимал женщину либо как домохозяйку, либо как дьявольское искушение; женщину нужно было обязательно «объезжать», словно породистую лошадь. Именно так относится к Лолите Пулидо бесцеремонный капитан Рамон, грубо добивающийся от красавицы любви-подчинения. Так же, по сути, воспринимает Лолиту Пулидо и галантный Зорро, готовый защищать возлюбленную до последнего вздоха, однако в той же степени, как и Рамон, уверенный в превосходстве любого настоящего мужчины над любой женщиной. Сама Лолита если чего и ждет от мужчины, то завоевания. Она открыто требует от апатичного дона Диего выполнения петушиного набора ухаживаний: вздохов, взглядов, ночных серенад под балконом; фактически только отказом хотя бы формально соответствовать этому коду социального поведения кандидат в женихи и плох. А тому, кто, как Зорро, умело проявит способности завоевателя, сеньорита готова навсегда отдать свое сердце: «Пулидо не умеют любить дважды». Это доказано и семейной историей: мать Лолиты, сеньора Каталина Пулидо, живет в верности и покорности мужу, как и подобает даме из благородного общества.

Первая киноинтерпретация романа о Зорро. 1920 год. Дуглас Фербенкс в роли благородного разбойника сражается с капитаном Рамоном за честь прекрасной дамы.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.)

Джонстон Маккалли не выстраивает вокруг приключенческого рассказа о Зорро сколько-нибудь внятного общественно-политического контекста. Автор книги «Сорванная маска Зорро» Сандра Кертес указывает: «Маккалли поместил повествование в идеализированное время мирной жизни на ранчо: мудрые монахи даруют блага цивилизации наивным аборигенам, а романтические кабальеро поют серенады под балконами темноглазых сеньорит. Истории о столкновении добра со злом говорят сами за себя — эта книга не содержит ни социальной критики, ни политического протеста». Это верно, книга Маккалли — в последнюю очередь политический манифест, однако, насаждая справедливость, Зорро неизменно сражается против посланцев испанского правительства и репрессивного режима, установленного в благословенной Калифорнии Мадридом. «Трюки с бесконечным переодеванием Зорро воспринимает как своего рода политический театр, — пишет историк Абрахам Хоффман. — Смысл этого театра не только в восстановлении справедливости по отношению к конкретным друзьям и знакомым семейства Вега, но и в мобилизации социальной поддержки в защиту тех целей, которые преследует благородный разбойник». Организованное Зорро Общество мести, куда по первому призыву разбойника с энтузиазмом вступают три десятка молодых кабальеро, имеет все признаки тайного антиправительственного клуба. «Вы пьете вино и веселитесь, а вокруг царит беззаконие. Возьмите шпаги и атакуйте! — призывает соотечественников ночной разбойник. — Будьте достойны своих благородных фамилий и голубой крови. Изгоните вороватых политиков, защитите монахов, которые тяжелым трудом обеспечили нам возможность жить на этой благодатной земле!»

Проповедь Зорро не имеет ничего общего с социальным равенством: разбойник, хотя и защищает индейцев, хотя и раздает бедным награбленное у богатых, ровней себе считает только людей благородного круга. Глухонемой слуга Бернардо и его соплеменники интересуют дона Диего лишь в отдельных случаях: предание индейцев о тотеме, рыжей лисице (zorro по-испански) помогло молодому Веге отыскать великолепное имя и узнаваемый фирменный стиль. Ведь ни одну другую букву латинского алфавита невозможно оставить на лице униженного противника столь изящным росчерком шпаги. По сравнению с Алым Первоцветом и его «цветочными» рисунками на бумаге Зорро ушел далеко вперед. В отличие от сэра Перси Блэкени, который воюет со сторонниками определенного общественного выбора, дон Диего Вега не ставит перед собой конкретных политических задач. Он «всего лишь» корректирует огрехи цивилизаторской миссии, реализуемой в Новом Свете европейцами.

Зорро безжалостно, но всегда по справедливости наказывает тех, чье поведение не соответствует его представлениям о чести. «Для ясности» Маккалли собрал всех противников Зорро в одном политическом лагере, и, хотя в романе ни разу не упомянут Мадрид (более того, не используется даже слово «испанцы» применительно к солдатам или чиновникам), понятно, что все зло этого мира исходит от сатрапов Его Величества Католического Монарха. Созданные эпигонами Маккалли в конце XX века романы и киноленты о Зорро изменили эту картину согласно новым требованиям политической корректности. В фильме 2005 года «Легенда Зорро» благородный разбойник решает прямо-таки демократическую задачу, отбирая у бандитов и доставляя военному губернатору ящик с документами о результатах голосования по вопросу о присоединении Калифорнии к США в качестве тридцать первого штата.

Краснокожие во главе с Бернардо в новых книгах о Зорро играют куда более заметную роль, сам Бернардо стал Диего как брат, а широкая панорама исторических событий, на фоне которых развиваются новые приключения Зорро, указывает на то, что «хороших» и «плохих» можно отыскать на любой стороне, более того — тот, кто еще вчера был «хорошим», завтра вполне может обернуться «плохим». Джонстон Маккалли в такие философские глубины не спускался; ни читатели, ни издатели «All-Story Weekly» в этом совершенно точно не нуждались. Зато главный герой легенды о благородном разбойнике, приобретя политическую мудрость, растерял «двойственную цельность» образа. «С течением времени характер Зорро изменился. Никогда больше он не был таким жестоким и романтичным, как у Джонстона Маккалли, — с нотками грусти написал один литературный критик. — Никогда „после Маккалли“ дон Диего Вега не был таким беспомощным и мягким. И никогда „после Маккалли“ Диего, кабальеро, который предпочитал холодный поэтический разговор жару дуэли, не служил столь ярким контрастом для своего альтер-эго, человека-лисицы».

Вряд ли, выдумывая приключения Зорро, писатель предполагал, что через несколько поколений специалисты будут столь пристально изучать его произведения, подвергая их скрупулезному анализу. В конце прошлого века в исторических калифорнийских журналах развернулась оживленная дискуссия о том, в какой степени корректен с научной точки зрения созданный Маккалли литературный материал. Исследователи считают, что «Проклятие Капистрано» сочетает в себе элементы испанского и мексиканского этапов калифорнийской истории. Время с 1769 по 1821 год в историографии известно как «дни католических миссий», а период по 1848 год, когда Калифорния входила в состав Мексики, когда деятельность миссионеров постепенно сворачивалась, когда основой местной экономики стало пастбищное животноводство, — как «дни ранчо». В калифорнийском мире Маккалли миссии и ранчо сосуществуют, и те и другие равно важны; автор соединяет два разных временных пласта. Правда, делает он это не слишком тщательно; понять, когда именно развивается действие романа, по его тексту невозможно. Скажем, францисканский монах Фелипе в «Проклятии Капистрано» сожалеет о том, что секуляризация католических миссий (такой указ принял конгресс Мексики) затянулась на два десятилетия. Таким образом, можно предположить, что события в романе развиваются примерно в середине 1850-х годов, но в это время Калифорния уже вошла в состав США, что не соответствует фабуле. В романе «Зорро снова в седле» автор замечает, что описывает события «17… года»; в романе «След Зорро» указано: действие разворачивается «около 1800 года». Эти и другие фактические погрешности в тексте Маккалли обнаружит любой внимательный читатель. Автор, например, сообщает разные данные о возрасте главного героя: в начале повествования Маккалли упоминается о том, что Диего Веге двадцать четыре года, а в конце романа дон Алехандро Вега сообщает, что его сыну двадцать пять лет, хотя дня рождения тот вроде не праздновал. Однажды по ходу действия Зорро пересекает на своем скакуне эвкалиптовую рощу, но эвкалипты, как подметили знатоки, завезены в Калифорнию из Австралии только через несколько десятилетий после того, как под их кронами проскакал благородный разбойник.

Абрахам Хоффман в работе «Зорро: образцовый сорвиголова» обратил внимание на принципиальный, по мнению исследователя, недостаток творчества Джонстона Маккалли: «Действие этих книг разворачивается в историческом вакууме. Драматические события, которые переживала в ту пору Калифорния и которые определили ее будущее: провозглашение независимости Мексики от Испании, торговые контакты с янки, прибытие американских трапперов, секуляризация католических миссий, русские в Форт-Россе, события, приведшие к американо-мексиканской войне, приобретение Калифорнии Соединенными Штатами — не упомянуты автором вовсе. Эта история могла бы с таким же успехом происходить на Марсе».

Другие критики перечисляют многочисленные ошибки, часть из которых писатель, вполне вероятно, совершил осознанно, для упрощения сюжета. «Название книги Маккалли можно считать сколь угодно поэтическим, — пишет Сандра Кертес, — однако оно не соответствовало реальности. Таверны, в которой начинается и заканчивается действие романа, не существовало, как не существовало в Калифорнии и таких красивых зданий, как особняк семьи Вега: тогда строили только одноэтажные дома с плоскими крышами. Гражданские поселения (pueblo) управлялись не военными комендантами, а алькальдами. Писатель расположил военный гарнизон вместе со штабом (presidio) в крошечном селении Лос-Анхелес, во время владычества испанцев не имевшем никакого значения». Испанская Калифорния развивалась и строилась медленнее, чем об этом можно судить по тексту романа: через сорок лет после основания в 1781 году Лос-Анхелеса в этом селении проживали всего несколько сотен человек. «Благородное общество» было вовсе не многочисленным; понятия «крестьяне», которым пользуется Маккалли, не существовало. Социальная структура общества была далеко не так развита, как в Испании или в других, успешнее колонизированных испанцами землях. Калифорния начала XIX века оставалась самым далеким и самым отсталым владением испанской короны, отчасти потому и была сначала Мадридом, а потом и Мехико потеряна. Представление об этой далекой земле как о крае, сплошь населенном благородными кабальеро в костюмах стиля «болеро» и очаровательными дамами с веерами и в мантильях, больше соответствует странице романа и телевизионной картинке, чем реальности.

Со времен Джонстона Маккалли о Зорро накоплен и собран такой обширный материал для изучения и анализа, что историки, литературоведы, кинокритики могут при желании учредить специальную отрасль знаний под названием «зорроведение» (есть же вполне официальный термин «дракулистика»). Всей этой армии исследователей и фанатов, переваривающих наследие калифорнийского разбойника (теперь и я тоже в их числе), необходимо выбрать хотя бы относительно произвольную точку отсчета. Несмотря на фактические несоответствия в текстах Маккалли, установлено, что дон Алехандро Вега и его жена Никита де ла Крус прибыли в Калифорнию в 1781 году, то есть в год основания селения Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес. Через год у них родился сын Диего. Чикита де ла Крус скончалась, когда ее сын был еще мальчиком или юношей, в связи с чем Диего отправили учиться в Мадрид. На родину молодой кабальеро возвращается за несколько месяцев до того, как ему суждено в 1806 году примерить маску Зорро. К этому времени губернатору-интригану Луису Кинтеро и коменданту военного гарнизона капитану Хуану Рамону удалось сместить Алехандро Вегу с должности алькальда Лос-Анхелеса.

Тут и завязывается действие «Проклятия Капистрано». Свадьбе Диего Веги и Лолиты Пулидо, о которой объявляется в заключительной главе романа, препятствует с помощью пирата Бардосы неизвестно каким образом воскресший после смертельного удара шпаги Зорро капитан Рамон. Диего побеждает его (и Бардосу) вторично, и этим победам посвящен роман «Новые приключения Зорро». Свадьбу, однако, вновь откладывают: Лолита на три года оставляет жениха и отправляется в Испанию поправлять пошатнувшееся здоровье. Тем временем Зорро совершает подвиги, описанные Маккалли в последний период творчества в рассказах для журнала «West». Главным врагом Зорро этого времени становится новый негодяй, опять капитан, по фамилии Монастарио.

В 1809 или 1810 году Диего отправляется в Испанию, чтобы вернуться в Новый Свет вместе с невестой. В романе «Зорро снова в седле» он собрался было навеки оставить клинок в ножнах, но тут в Калифорнии появился фальшивый Зорро, порочащий имя и дело благородного разбойника. И этот злодей повержен, Диего и Лолита наконец обвенчаны — и вот всего через несколько месяцев молодая жена умирает от лихорадки. Дон Диего скорбит, однако в романе «След Зорро», действие которого начинается там, где заканчивается предыдущая история, вдовец влюбляется вновь, в прекрасную Панчиту Канчолу, и на сей раз, не откладывая дела в долгий ящик, вступает с ней в брак. После этого Зорро окончательно уходит «на пенсию», но иногда под покровом ночи появляется на большой дороге, если вдруг возникает необходимость восстановить в Калифорнии справедливость.

Зорро XXI века. Антонио Бандерас в фильме Мартина Кэмпбелла.

(© Andrew Cooper / Columbia / Spyglass / Bureau L. A. Collection / Corbis / РФГ.)

Таким образом, время действия шести десятков произведений Джонстона Маккалли о человеке-лисице ограничивается пятилетним периодом. Многочисленные последователи Маккалли в литературе и кинематографе пошли куда дальше: одни рассказывают о детстве и юности Диего, другие — о его подвигах в Европе и Южной Америке, третьи — о приключениях его сына дона Сезара, его внуков дона Мануэля и дона Рамона, наконец, его правнука Джеймса и правнучки Барбары Мередит. Действие стоящей последней в этом хронологическом ряду истории о Зорро (киносериал «Зорро снова в седле») происходит в 1935 году: американизированный Джеймс Вега принимает облик Зорро, чтобы наказать бандитов, установивших контроль над стратегической железнодорожной магистралью. Понятно, всей этой приключенческой библиотеке-видеотеке из сотен наименований не суждено было бы появиться на свет, если бы полицейский репортер Джонстон Маккалли однажды вдруг не увлекся историей испанской Калифорнии.

«Проклятие Капистрано» — это примерно 250 страничек текста, разделенных на четыре десятка глав. Собранные под одну обложку, главы романа сохраняют все особенности журнального сериала: Маккалли пользуется простым языком, действие предпочитает разъяснениям, повествование строит в «клиповой», как сказали бы сейчас, манере. У этого автора неплохое чувство юмора, вкус к элегантному слову, в сюжете нет лишних или второстепенных деталей. Манера письма Маккалли напоминает стиль авантюрных романов Александра Дюма. Некоторые литературоведы, кстати, находят сходство между Зорро и знаменитым героем Дюма, марсельским моряком Эдмоном Дантесом, получившим несметное богатство и перевоплотившимся в графа Монте-Кристо, чтобы наказать негодяев и вознаградить праведников. Зорро, правда, не пользуется финансовыми ресурсами семьи Вега; он поступает проще: выходит на большую дорогу и грабит тех, кто провинился перед народом. Раздвоение его личности в книге Маккалли — не способ отомстить, а способ восстановить справедливость.

Легко представить себе, с каким нетерпением и удовольствием читатели «All-Story Weekly» ждали выхода очередного выпуска с продолжением приключений Зорро и Диего Веги. Вероятно, для простоты восприятия автор сделал свою книгу похожей на расширенное оперное либретто: немногочисленные персонажи (Маккалли даже имена дает только десятку действующих лиц, остальные — чистой воды функции: «судья», «индеец», «солдат», «торговец») появляются чередой, словно выходят на театральные подмостки. Первая сцена в таверне (очевидно, для удобства посетителя кабинета дантиста или пассажира железнодорожного экспресса, листающих журнал) разделена на четыре короткие главы. «Второе действие», проходящее в интерьерах асиенды семьи Пулидо, состоит из пяти главок. Как заметил историк литературы Уильям Стоддард, все герои Маккалли театральны, и в хорошем, и в плохом смысле. Каждый из этих героев точно соответствует своей социальной роли и «не двоится»: благородный кабальеро — благороден, монах — милосерден, наивная девушка — наивна, грубый солдафон — груб.

Поэтому функциональные персонажи Маккалли лишены глубины, поэтому сюжет его романа таит лишь поверхностную загадку. Сейчас это уже не кажется недостатком, поскольку вряд ли найдется читатель, который, взяв в руки книгу о Зорро, хотя бы в общих чертах не знал ее фабулы. Но даже если такой простак и обнаружится, ему будет несложно уже в первых главах разгадать секрет Диего Веги и его двойника, а к концу романа это сладкое чувство знания еще усилится: вот-вот Лолита Пулидо и дон Алехандро Вега обнаружат, кто кроется под маской благородного разбойника! Несмотря на простоту повествования Маккалли, историки литературы считают образ Зорро более глубоким, чем образы тех супергероев с двойными личностями, которые появились в американской бульварной литературе после Диего Веги, вроде Супермена и Бэтмена. Молодой Вега, без сомнения, самая удачная находка автора: бесхребетность, слабость, изнеженность молодого барина Маккалли показывает с большим умением. Отчасти Диего Вега и Зорро — это доктор Джекил и мистер Хайд: по мере того как растут благородство и отвага одного, другой словно нарочито, все с большим старанием унижает себя бездействием и трусостью. Кстати, жизненная позиция молодого Веги хотя и цинична, но не лишена логики: и героизм, и любовь, и рыцарство с успехом заменят деньги и положение в обществе, полагает он. К чему рисковать жизнью, которая дается только один раз, если можно избежать схватки с противником или откупиться от него? К чему серенадами и галантностью завоевывать расположение девушки — ведь состояние служит лучшим аргументом в дискуссии о любви и свадьбе? Гордая Лолита Пулидо восстает против такого цинизма, однако не будь благородного и бессмысленно отважного Зорро, вряд ли бы ей удалось доказать Диего Веге свою правоту.

Диего Вега — самый сочный плод вдохновения Джонстона Маккалли и главный источник его писательского благополучия, но плод и источник далеко не единственный. Испанская и мексиканская Калифорния оставалась для Маккалли любимым театром литературных действий. Богатая калифорнийская история с драматическими столкновениями и переплетениями индейской, латинской, англосаксонской культур дала писателю сюжеты для книжек с красноречивыми названиями: «Дублоны дьявола», «Каньон риска» или «Печать молчания». Несколько авантюрных романов и детективов Маккалли в двадцатых годах опубликовал под псевдонимом Гаррисон Стронг. Для журнальных сериалов он использовал еще десяток выдуманных имен, в том числе и женских: Рейли Брайен, Джордж Дрейн, Моника Мортон, Фредерик Фелпс, Уолтер Пирсон, Ровена Рейли, Джон Мак-Стоун.

Второй после Зорро по значимости и популярности персонаж Маккалли — разбойник Черная Звезда; рассказы и книги о нем тоже переиздаются до сих пор. «Негодяй на один день», первая история о похождениях злодея, которого безуспешно преследуют адвокат-миллионер Роджер Вербек-Флагеллум и его партнер Маггс, увидела свет в марте 1916 года. Черная Звезда — преступник-джентльмен, в его характере угадываются черты Зорро: он тоже испытывает отвращение к убийствам, даже не допускает убийств в своем присутствии, не угрожает женщинам, всегда ведет себя отменно вежливо. Черная Звезда неизменно появлялся в черном плаще с черным капюшоном с изображением черной звезды, использовал газовый («паровой») пистолет, который оставляет его врагов в бессознательном состоянии, но живыми. Рассказы о похождениях Черной Звезды в конце тридцатых годов писатель объединил в четырех сборниках.

Молодой богатый юрист Дельтон Пруз по прозвищу Малиновый Клоун стал героем другой серии рассказов Маккалли, публиковавшихся в 1926–1927 годах в «Detective Story Magazine». Эти истории собраны под обложками двух книг: «Малиновый Клоун» и «Снова Малиновый Клоун». Дельтон Пруз — бесшабашный искатель приключений, который — вот новость! — грабит богатых только для того, чтобы отдавать награбленное бедным. В отличие от Зорро и Черной Звезды с их склонностью к трагической моде, Пруз наряжается в белый клоунский наряд, но и он не обходится без газового пистолета. В общей сложности Джонстон Маккалли придумал с полдюжины таких вот симпатичных разбойников: Зеленое Привидение, Удар Грома, Джон Уорвик, мадам Мэдкэп. Этого плодовитого писателя причисляют если не к основоположникам, то к характерным представителям современного приключенческого романа, той разновидности жанра, где богатая фантазия восполняет недостаток достоверности. И поэтому в том, что выдуманный Зорро стал куда знаменитее своего создателя, тоже есть своя железная закономерность.

Новеллы о Зорро. Джонстон Маккалли

«ЗОРРО В ПОГОНЕ ЗА „ШАКАЛОМ“»

ЖУРНАЛ «ARGOSY». НОЯБРЬ 1933.

ZORRO HUNTS A JACKAL. ARGOSY. NOVEMBER 1933.

Изнеженный дон Диего Вега коротает сиесту в таверне Ла-Рейна-де-Лос-Анхелеса. Хозяин таверны рассказывает о торговце лошадьми Фелипе Гарсо, который обманывает покупателей, скупает краденых коней и жестоко обращается с индейцами: «Этот человек только и умеет, что есть, пить, спать, разглагольствовать о лошадях и издеваться над индейцами». «Полнокровная жизнь!» — тонко улыбается Диего. Гарсо в это время на площади истязает кнутом невинного индейца. Хозяин таверны сожалеет, что борец за справедливость Зорро давно не появлялся на большой дороге. Диего выходит на улицу и знакомится с Гарсо, который старается произвести на своего собеседника впечатление неотесанного мужлана. Однако Диего замечает, что у Гарсо благородная осанка и дворянская стать. С ним согласен одноглазый Бардосо, бывший пират. Он уверен, что Гарсо — «шакал», профессиональный убийца, нанятый командиром гарнизона капитаном Торельо на роль приманки для Зорро и одновременно охотника на него.

Капитан Торельо и Фелипе Гарсо обсуждают, как расставить ловушку для Зорро. Появляется Диего и просит у капитана выделить ему для поездки на асиенду Карлоса Пулидо сержанта Гонсалеса в качестве сопровождающего: Лос-Анхелес полнится разговорами о том, что Зорро близко. Вместе с сержантом Диего прибывает на асиенду и, распрощавшись с Гонсалесом, отправившимся пропустить стаканчик вина, облачается в костюм разбойника: «Дон Диего исчез. Вместо него возникает сеньор Зорро, человек-лисица». На черной одежде Зорро светящимся фосфором нарисован скелет. Пробравшись в окутанное темнотой селение, Зорро распугивает солдат, которые уверены, что столкнулись с привидением. Фелипе Гарсо, вернувшись на ночь в дом для гостей, обнаруживает на стене надпись «Muerte» («Смерть») и росчерк в виде буквы Z. Тут появляется Зорро и, в короткой речи разоблачив замысел капитана Торельо, вступает с Гарсо в смертельную схватку. Гарсо отлично фехтует, однако благородный разбойник вначале оставляет на щеке противника Z-отметку, а затем оглушает «шакала» ударом эфеса.

Зорро исчезает в ночи. Капитан Торельо собирает попрятавшихся в ужасе солдат и отправляется на поиски разбойника. У асиенды семьи Пулидо отряд встречает дона Диего и сержанта Гонсалеса: мирно беседуя, они возвращаются в Лос-Анхелес. Молодой кабальеро просит капитана избавить его даже от рассказа об очередной вылазке Зорро…

«ЗОРРО ОТКРЫВАЕТ ПОДМЕНУ»

ЖУРНАЛ «ARGOSY». АВГУСТ 1934.

ZORRO DEALS WITH TREASON. ARGOSY. AUGUST 1934.

Всадник в костюме Зорро появляется в селении индейцев племени кальенте и призывает к борьбе против белых поселенцев: каждый, кто не является другом индейцев, должен покинуть Калифорнию, его имущество следует разграбить, дом — сжечь.

В Лос-Анхелес назначен новый командир гарнизона, капитан Маркос Лопес, один из друзей которого — недавно приехавший из Сан-Франсиско кабальеро, дон Мигель Себастиано. Старый пират Бардосо рассказывает дону Диего Веге о появлении Зорро в индейском селении. Диего приходит к выводу, что под маской Зорро может скрываться Мигель Себастиано. Это предположение подтверждается, когда в таверне дон Диего знакомится с Себастиано. Тот напрашивается на ссору, иронизируя по поводу любви дона Диего к поэзии. «Я не считаю потраченное на чтение стихов время упущенным, — замечает Диего, — если только человек понимает, что он читает». Себастиано интересуется, не занимается ли дон Диего еще и рукоделием. «Если и занимаюсь, то моя игла — это острие шпаги», — парирует кабальеро. Дуэль предотвращает капитан Лопес.

Капитан решает заманить Зорро в ловушку: он велит Себастиано надеть костюм разбойника, чтобы спровоцировать настоящего Зорро на решительные действия. Отряд сержанта Педро Гонсалеса должен тем временем поджидать Зорро в засаде. Однако о плане Лопеса узнает друг дона Диего, индеец Йосу. Разгадав намерения капитана, Диего надевает костюм Зорро и отправляется в таверну. Благородный разбойник заявляет Лопесу: «Я — настоящий Зорро и ни за что не стану подбивать индейцев совершать нападения на поселенцев!» Капитан утверждает, что Зорро — самозванец. Зорро доказывает обратное, в ходе дуэли оставляя на лице Лопеса фирменный знак.

Йосу находит в каньоне спрятанный Себастиано костюм Зорро. Дон Мигель пытается отыскать свои плащ и маску, однако попадает в плен к индейцам, которые уверены, что схватили настоящего Зорро. Индейцы привозят пленника в Лос-Анхелес к неудовольствию командира гарнизона. Обман становится очевидным, и Лопес вынужден открыть правду собравшимся кабальеро. Тут появляется настоящий Зорро и, заявив, что дон Мигель должен ответить за свои поступки, вступает с ним в схватку. Враг Зорро повержен, на его щеке появляется кровавая буква Z. Нанеся последний удар, Зорро шепчет противнику: «Рукоделие, сеньор!» Себастиан понимает, кто скрывается под маской, но испускает дух.

Зорро скрывается от погони солдат. В костюме дона Диего, с книгой стихов в руках, он направляется в таверну. Тем временем солдаты Лопеса окружают поместье семьи Вега: капитан уверен, что теперь-то ему удастся схватить Зорро. Однако, к ярости и удивлению Лопеса, из Лос-Анхелеса в асиенду приезжают дон Алехандро и дон Диего. Они заявляют капитану, что благодарны ему за попытку схватить Зорро, но не нуждаются в защите солдат.

«ЗОРРО ДЕРЕТСЯ НА ДУЭЛИ»

ЖУРНАЛ «WEST». МАЙ 1945.

ZORRO FIGHTS A DUEL. WEST. MAY, 1945.

В Лос-Анхелес приезжает бретер и насильник Эстебан Санчес, известный задиристостью и готовностью убивать людей без всякого повода. В штабе гарнизона Санчес встречает капитана Ортегу и предъявляет ему подписанные губернатором бумаги. Санчес прибыл в Лос-Анхелес, чтобы разыскать и ликвидировать Зорро. Ортеге предлагается оказать содействие; в случае успеха его и его солдат ждет награда.

Несколько дней Санчес проводит в таверне, ввязываясь в ссоры со всеми подряд. Он громко разглагольствует о трусости Зорро, похваляясь своей удалью. В конце концов, дон Диего решает, что пришла пора действовать. Санчес получает письмо от Зорро, в котором благородный разбойник вызывает наглеца на поединок. Вдоль дороги в миссию Сан-Габриэль прячутся в засаде солдаты капитана Ортеги, однако Зорро не появляется в назначенное время на условном месте дуэли. Санчес приходит в ярость. Вскоре Зорро пишет еще одно письмо: разбойнику известны планы капитана Ортеги, он упрекает Санчеса в трусости и нежелании участвовать в честном поединке. Санчес продолжает пьянствовать в таверне, издеваясь над индейцами и пеонами.

Разгневанный очередной выходкой Санчеса, избившего слугу, Зорро предстает перед негодяем со шпагой в руке. Схватка! Зорро наносит противнику ранение в руку: «Теперь ты не сможешь держать клинок! Ты больше не сможешь никого заколоть ударом шпаги!» Ортега поднимает по тревоге солдат, но слуга Зорро Бернардо уводит погоню по ложному следу. А в таверне появляется дон Диего, по своему обыкновению вялый и заспанный.

2. Королевский путь. Завоевание Калифорнии

Вечер спустился в Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес. В окнах зажегся свет, из печных труб показался дым. Воздух наполнился ароматами горящего дерева и жареного мяса.

Джонстон Маккалли. «Зорро в погоне за „шакалом“». 1933

Территория Калифорнии обширнее территории Германии, Италии или Японии. Калифорнийская экономика сильнее экономики России. Сейчас это самый населенный и один из самых богатых штатов самой развитой в мире страны. А всего двести лет назад Калифорния была дикой и практически неосвоенной европейцами страной на самом краю географии. Старый Свет жил наполеоновскими войнами, «североамериканский» Новый Свет — дебатами об отмене рабства, «латиноамериканский» — освободительными походами Симона Боливара и Франсиско де Миранды. В отдаленные районы вице-королевства Новая Испания даже важные новости доходили с большим опозданием. О том, что Испания в сентябре 1821 года потеряла контроль над Мексикой, в Калифорнии узнали только следующим летом, а до того лишь беспокоились, что корабли из южных портов Сан-Блас и Панама с зарплатой для солдат и святыми книгами для монахов задерживаются дольше обычного. Городов в этих краях еще не существовало, английская речь считалась диковинкой, трапперы с севера и востока забредали редко. Не было ни Голливуда с Аллеей звезд, ни Беверли-Хиллз с бульваром Сансет и улицей самых дорогих в мире бутиков — Родео-драйв, не было пляжей Малибу и рок-групп «Eagles» и «Beach Boys». Окруженная загонами для выпаса скота деревушка с парой десятков беленьких каменных зданий у недостроенной церковной колокольни, вокруг которой вырос четырехмиллионный теперь мегаполис, пышно именовалась El Pueblo de Nuestra Señora la Reina de los Ángeles sobre El Río Porciúncula — селение Девы Марии, царицы Ангелов, на реке Порсьюнкуле. Из соседних францисканских миссий Сан-Габриэль и Сан-Хуан-Капистрано сюда вела широкая по местным представлениям дорога, на которой всадник мог разминуться с повозкой. В Калифорнии той поры не зрели виноградники, не росли, как сейчас, персиковые сады и цитрусовые рощи. Но изменения происходили быстро. Всего-то через столетие большой город на берегу залива Санта-Моника за яркость и роскошь получил совсем не ангельское прозвище Большой Апельсин.

Американским штатом номер 31 Калифорния стала в 1850 году, до того пережив три столетия робких попыток испанской, английской, французской, даже русской колонизации. Первые закованные в латы конкистадоры ступили на калифорнийскую землю еще в начале XVI века, однако двести с лишним лет Мадрид мало занимался этой труднодоступной заморской территорией. Плодородную землю на тихоокеанском побережье первые миссионеры поэтически называли «испанская Аркадия», но на быстрое освоение этой новой Аркадии у Испании не хватало ни сил, ни средств, ни, похоже, энергии завоевания. Великая империя лишь коснулась Калифорнии острием своей колониальной шпаги.

К организации системы постоянных поселений на территории нынешнего американского штата Калифорния, и мексиканских штатов Нижняя Калифорния (Baja California), и Нижняя Южная Калифорния (Baja California Sur) испанцы приступили к концу XVII века. Носителями цивилизации и истинной веры выступали монахи. Первой зоной освоения стал юг Калифорнийского полуострова, системой поселений на этих землях руководили сначала иезуиты, потом доминиканцы. После того как в середине XVIII столетия Лондон, Париж, Санкт-Петербург организовали несколько тихоокеанских экспедиций, Мадрид обеспокоился судьбой самых своих отдаленных владений. С 1769 по 1791 год, закрепляя испанское влияние, отряды священников и солдат один за другим отправлялись в дальние походы вдоль побережья, на север. На пути от Сан-Диего до Сан-Франсиско возникла череда немноголюдных поселений, религиозных миссий, форпостов христианства, словно спица, пронзившая огромную территорию с юга на север. Белый человек нес туземцам не столько меч, сколько крест. Антропологи считают, что в ту пору Калифорнию населяли двести или двести пятьдесят тысяч индейцев десяти или двенадцати племенных групп. Пришельцев они встречали иногда враждебно, иногда — безразлично, но всегда — недоверчиво. Католический историк Мэйнард Гейгер писал: «Этот испанский порыв был имперским в своей основе, протекционистским по своей цели, однако преимущественно спиритуальным по методам исполнения». Колонизацию Верхней Калифорнии (California Alta) король Карлос III, потерявший доверие к иезуитам, поручил францисканской братии. Двух первых дикарей францисканцы Хуниперо Серра и Гаспар де Потрола обратили в христианство 22 июля 1769 года близ только что основанной ими миссии Сан-Диего-де-Алькала. Об этом событии теперь напоминает бронзовая статуя: отец Хуниперо напутствует под крестом мальчика из племени хуаненьо.

Каталонский монах-минорит Хуниперо Серра руководил планированием и строительством миссий, его и назначили первым настоятелем Верхней и Нижней Калифорнии. Миссионеры были людьми особого кроя, одержимыми и мужественными. За полвека в колонизации территорий к северу от Сан-Диего приняли участие полторы сотни францисканцев, в подавляющем своем большинстве — испанцев. Все они приезжали в Америку «в командировку» на десятилетний срок, но многие оставались здесь навсегда; около семидесяти монахов умерли, двое погибли от рук восставших индейцев как мученики. В муках после пятнадцати лет активного миссионерства скончался и отец Хуниперо: семидесятилетним стариком он умер от укуса змеи. За заслуги перед церковью Хуниперо Серра беатифицирован в 1988 году Римским Папой. Блаженный Хуниперо — почетный гражданин Америки, его скульптурное изображение в здании конгресса США символизирует Калифорнию. В самой Калифорнии имя Хуниперо Серры носят самый старый на территории штата храм и горная вершина в окрестностях Монтерея.

Система испанских поселений в Верхней Калифорнии в основном сформировалась в течение первой четверти века продвижения монахов и солдат на север. Она включала в себя двадцать одну миссию (последняя, Сан-Франсиско-Солана, основана в 1821 году), несколько pueblos (селений с секулярным управлением) и полдюжины asistensias («маленьких миссий», где по праздникам проводились службы, но не было постоянного священника). Миссии, получавшие названия по именам католических праведников, вереницей выстроились во славу монарха Карлоса III вдоль без малого тысячекилометрового Королевского пути. Такое название в испанских колониях получали все дороги, находившиеся под юрисдикцией монарха. Название избыточное: Королевский путь представлял собой тропу, по которой можно было двигаться на лошади или муле. Расстояние между миссиями составляло около 50 километров, дистанцию трехдневного пешего марша или однодневного путешествия на лошади. По традиции монахи засаживали окрестности миссий горчицей; первыми рукотворными полянами Калифорнии были не красно-зеленые земляничные, а желтые горчичные, обозначающие близость Дома Христова.

В 1912 году, уже совсем в другую эпоху, пришедшую в запустение дорогу начали асфальтировать. Сейчас значительная часть бывшего El Camino Real — это федеральный хайвей 101, по его маршруту проходят также городские улицы и проспекты, в том числе и знаменитый бульвар Сансет. Один участочек Королевского пути, у миссии Сан-Хуан-Батиста, сохранили в неприкосновенности. По всей бывшей монашеской тропе установлены колокола, напоминающие о том времени, когда Калифорния была не страной золотоискателей, не землей битников, не царством кинозвезд, а обителью подвижников.

Францисканский монах Хуниперо Серра. Почтовая открытка начала XX века.

(© Lake County Museum / CORBIS / РФГ.)

В каждой католической миссии проживали два монаха и отряд из пяти-восьми солдат под командованием капрала, обеспечивающий какой-никакой контроль над окрестностями. В Новом Свете францисканцы изменили своей европейской моде: они облачались не в коричневые, подпоясанные вервием рясы с капюшонами, а в серые одеяния и широкополые шляпы. Поселенцы привозили с собой неизвестные в Америке растения и животных, обучали индейцев ремеслам, испанскому языку и основам Писания. Номинально главной считалась, конечно, задача духовного обновления: к концу 1832 года францисканцы обратили в христианство около 90 тысяч местных жителей, благословили около 25 тысяч браков и зарегистрировали почти 65 тысяч смертей. После крещения индейцев привлекали для хозяйственных работ, разведения скота, строительства дорог и акведуков. Основой экономики миссий были сельское хозяйство и кустарное ремесленничество. Монахи вместе со своей паствой разводили европейские и азиатские фруктовые культуры, включая апельсины, виноград, яблоки, груши, оливки, персики. В 1783 году в миссии Сан-Хуан-Капистрано начали производить вино. Здесь разливали белые и красные, сухие и сладкие вина, выстаивали бренди и похожее на портвейн крепленое вино angelica, все из винограда сорта criollo. В 1804 году в миссии Сан-Габриэль-Арканхел разбили первый в Калифорнии апельсиновый сад. В пору расцвета Королевского пути в системе миссий было почти 250 тысяч голов крупного рогатого скота, 35 тысяч лошадей, 270 тысяч овец. Сельскохозяйственных животных на развод доставляли морским путем из южных областей Новой Испании.

Миссию Сан-Хуан-Капистрано-де-Сахавит (так называлось расположенное в этих местах индейское поселение) отец Хуниперо Серра основал седьмым звеном своей «католической цепочки» в 1776 году. Миссия носила имя итальянского теолога и реформатора францисканского ордена Джованни ди Капистрано, канонизированного Папой Александром VIII в 1690 году за неустанное распространение веры. Этот монах из селения Капистрано неподалеку от Абруццо в первой половине XV века прославился сначала гонениями на сектантов в Италии, а потом борьбой с гуситской ересью в Центральной Европе. В 1456 году Джованни ди Капистрано во главе шестидесятитысячной армии отправился «воевать турок» и даже разгромил войско покорителя Константинополя султана Мехмета II неподалеку от Белграда, после чего неожиданно помер от чумы.

К моменту провозглашения независимости Мексики миссия имени святого Джованни-Хуана была самой большой на Королевском пути. Именно поэтому, вероятнее всего, Джонстон Маккалли и назначил разбойника Зорро ее «проклятием». Сейчас об этой миссии, отреставрированной в конце XIX века после десятилетий запустения и превращенной в памятник национального значения, говорят так: «лучшая из францисканских руин». Здесь находится самое старое здание в Калифорнии — построенная в 1782 году церковь, она и известна как храм отца Серры. И если не обращать внимания на шум шоссе, а просто любоваться точеным силуэтом церковного портала с четырьмя подвешенными в окнах-проемах колоколами, то испанская Калифорния предстанет тем царством Божьей любви, о котором и мечтали францисканские монахи.

Селение Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес, где разворачивается основное действие романа Маккалли, располагалось неподалеку от соседней миссии «номер восемь» Сан-Габриэль-Арканхел. На берегах протекавшей здесь реки Порсьюнкулы, названной в честь итальянского городка, где вершил службу Франциск Ассизский, стояли индейские хижины, поэтому монахи сочли это место подходящим опорным пунктом. Статуса миссии Лос-Анхелес не получил, оставшись гражданским поселением, жители которого пасли скот и занимались полевыми работами. Индейцы вскоре покинули окрестности Порсьюнкулы, обращать в христианство стало практически некого, даже строительство храма Божьего здесь закончили только в 1822 году, через полвека после основания поселения. Четырьмя годами ранее владелец ранчо La Brea дон Франсиско де Авила закончил возведение самого старого из сохранившихся до нашей поры зданий Лос-Анджелеса, особняка Adobe Avila. По тем временам дом был так хорош, что глазеть на него приходили едва ли не все 650 жителей местечка.

Вслед за монахами и солдатами в Калифорнии появлялись крупные землевладельцы. Испанские власти поощряли эмиграцию на малоосвоенные просторы Нового Света: кабальеро приезжали с королевскими дарственными грамотами на большие земельные наделы. Джонстон Маккалли упомянул об этом в рассказе «Зорро наперегонки со смертью»: дон Алехандро протестует против действий нового командира гарнизона, вознамерившегося отобрать у него собственность. Кабальеро уверял, что земли переданы семейству Вега королевским указом. Самое большое ранчо из тех, которые Карлос III пожаловал новым калифорнийским дворянам, переселившимся сюда из Испании или Мексики, принадлежало некоему Мануэлю Ньетосу. Он получил в 1784 году более тысячи квадратных километров пастбищ. Владения Ньетоса простирались от реки Санта-Ана до реки Сан-Габриэль, от горной гряды до побережья океана. Эти территории и мог описать Маккалли, рассказывая о поместье семейства Вега. К концу периода испанского правления число Californios, белых испаноязычных эмигрантов в Калифорнии, историки оценивают примерно в 10 тысяч человек. Люди благородного происхождения, около 800 «фамилий», концентрировались вокруг больших ранчо и жили в основном за счет сельского хозяйства.

Та Калифорния начала XIX века, которой восхищается автор «Проклятия Капистрано», кажется ему страной природной гармонии и чистых человеческих отношений. «В Калифорнии не было отелей, — пишет Маккалли. — Они и не требовались: все двери были открыты. Ночлег, свежая лошадь, даже деньги были к услугам гостей, все равно — друзей или незнакомцев». Монахи-миссионеры послужили для писателя примером отношения к жизни и долгу, их-то и защищал благородный Зорро от произвола жадного губернатора и его вороватых подчиненных, ради них ночной разбойник и выбрал свой Королевский путь. Монашеская калифорнийская жизнь и впрямь не была ни спокойной, ни благостной. Индейцев ружьем и молитвой держали в раболепном подчинении. За три века испанской колонизации из-за притеснений новых хозяев и эпидемий привезенных вместе с фруктами и овощами из Европы болезней, против которых у индейцев не было иммунитета, численность коренных жителей Калифорнии сократилась втрое. То-то теперь некоторые исследователи обвиняют просвещенных францисканцев в упадке традиционной индейской культуры! Когда Калифорния присоединилась к Соединенным Штатам Америки, ее население не составляло и ста тысяч человек.

Далеко не все индейцы добровольно желали превращаться в детей Христовых, а потом с утра до вечера работать в садах, мастерских и на плантациях. Католические миссии не раз и не два становились объектами нападений недружественных дикарей, восстания индейцев в испанской Калифорнии были явлением будничным. У поселенцев хватало и других врагов: в конце 1818 года, например, несколько миссий подверглись набегам пирата Иполито Бушара, француза, выходившего в море под флагом «объединенных провинций Рио-де-ла-Плата». Опорой королевского влияния и залогом консолидации окрестных земель под скипетром монарха были военные форты, presidios, в каждом из которых под прикрытием пары пушек упражнялся в практике карательных экспедиций гарнизон в несколько десятков штыков. Из этих деревянных крепостей и отправлялись в цивилизаторские миссии монахи-францисканцы. В военном отношении Верхняя Калифорния была разделена на четыре района с центрами в Сан-Диего, Санта-Барбаре, Сан-Карлосе и Сан-Франсиско. По мере того как сопротивление индейцев ослабевало, а европейцы осваивались на новых территориях, значение presidios уменьшалось, на их месте возникали гражданские поселения. Позже, в 1836 году, на дальнем калифорнийском севере, в Сономе, неподалеку от Форт-Росса, мексиканские власти основали крепость для предотвращения русской экспансии. На десятилетие Сонома стала штабом назначенного из Мехико «главнокомандующего на северной границе Верхней Калифорнии», другие presidios к тому времени уже были заброшены. Но, пока они существовали, снабжение гарнизонов продуктами и простенькой мануфактурой относилось к обязанностям миссий, и эти вопросы вызывали постоянные трения между военными и монахами, ведь миссионеры жили совсем небогато.

Испанские власти планировали (по опыту, применявшемуся в Мексике, Центральной Америке и Перу) в течение десяти лет передать все миссии в гражданское управление, а окрестные земли разделить между креолами и индейцами. Однако практика показала, что для колонизации далекой Верхней Калифорнии требовалось значительно больше времени. Ни одна из калифорнийских миссий не стала полностью самофинансируемой, вице-королю приходилось периодически прибегать к денежным — пусть и скромным — вливаниям. После начала в 1810 году войны за независимость Мексики эта помощь прекратилась, и поселенцы вынуждены были полагаться только на собственные силы. В 1819-м Испания приняла решение приостановить экспансию на север. Торговые контакты с англичанами и американцами, важные и прежде, приобрели для обитателей миссий жизненное значение.

Далекая Калифорния оказалась последней провинцией, присягнувшей на верность завоевавшему самостоятельность мексиканскому государству. Автор книги «История Калифорнии, испанский период» Чарльз Чэпмен свидетельствует: новая власть калифорнийцев скорее раздражала. Северная часть Калифорнии поначалу была настроена к Мехико лояльнее; между Сан-Франсиско и Монтереем на севере и Лос-Анхелесом и Сан-Диего на юге быстро началось соревнование за право стать столицей территории. В 1835 году мексиканский конгресс предоставил Лос-Анхелесу статус города и провозгласил его административным центром Верхней Калифорнии, но этот вердикт толком не успели претворить в жизнь. Лос-Анджелесу, кстати, так и не суждено было стать столицей, ведь главным городом штата в конце концов назначили Сакраменто. У этого решения имелась своя логика: американцы, в основном занимавшиеся охотой, старательством и торговлей, освоили север нового штата с его богатыми месторождениями золота быстрее и основательнее, чем преимущественно руральный испаноязычный юг. В Калифорнии, где и сейчас около трети жителей считают родным языком испанский, это разделение чувствуется до сих пор.

Мексиканская власть принесла в Калифорнию новые порядки и свои нравы. Назначенный правительством губернатор предоставил индейцам гражданство. В 1833 году в Мехико приняли решение о быстрой, в течение трех лет, секуляризации католических миссий. Половина их собственности распределялась между индейцами, другая подпадала под управление гражданской администрации. Среди новых администраторов, что бы там ни писал о добрых калифорнийских нравах Джонстон Маккалли, честных людей оказалось немного, многие бессовестно обогащались, а Зорро на них не нашлось. Индейцы не понимали значения частной собственности и не были подготовлены к независимому хозяйствованию. Они за бесценок продавали свои земли. Католическая братия покидала миссии, по возможности забирая с собой все ценное, а опустевшие здания местные жители обычно растаскивали на стройматериалы. Ни мексиканским, ни тем более сменившим их американским властям система католических миссий не понадобилась. В истории Калифорнии началось новое время, эпоха золотоискательства, железных дорог, промышленного бума, и смиренная братия с ее проповедями оказалась ни к чему.

Единственным оплотом францисканцев в Верхней Калифорнии, где присутствие монахов не прерывается до сих пор, осталась миссия Санта-Барбара. Здесь хранится католическая документация, здесь — самая старая библиотека в штате, и в наши дни остающаяся в ведении Церкви. «Католические руины» Калифорнии мало-помалу зарастали бурьяном. В 1875 году американский иллюстратор Генри Чэпмен Форд с красками и мольбертом проехал по всему бывшему Королевскому пути, остановился в каждой миссии и создал большую, в несколько сотен листов, серию офортов и картин. Поездка Форда и идиллические воспоминания о прошлом вызвали в Калифорнии на переломе XIX и XX веков даже архитектурную моду. Популярным стал mission revival style, «миссионерский стиль»: нарядные белые особнячки с плоскими крышами, тенистые дворики-патио, внешняя аскеза, дорогая скромность во всем. Не будь художника-аккуратиста Форда, вероятно, старые калифорнийские стены восстановить в точности было бы невозможно. Но — восстановили, превратили в музеи. В 2004 году президент Джордж Буш подписал акт о сохранении францисканских миссий в Калифорнии — документ «весом» в 50 миллионов долларов.

Мексиканская власть продержалась в Калифорнии всего четверть века. Огромное молодое государство с неустойчивой политической системой оказалось не в силах противостоять напористому порыву американцев на запад. В 1840 году глава французской научной экспедиции Эжен Дюфло де Морфэ оставил такую запись в путевом дневнике: «Очевидно, что Калифорния будет принадлежать той стране, которая первой пришлет сюда пару сотен солдат под командованием головореза порешительнее». В это время русские еще не свернули деятельность Форт-Росса. Мексиканский генерал Мариано Вальехо докладывал губернатору из Сономы о казавшихся ему бесспорными французских «интригах» и притязаниях на окрестные земли. Но Париж и Петербург не приобрели, а потеряли земли и влияние в Новом Свете. Западные территории Америки достались американцам.

Слухи о несметных богатствах Калифорнии оказались правдой: в январе 1848 года в окрестностях Сакраменто нашли золото. К этому моменту двухлетняя американо-мексиканская война, жертвами которой с обеих сторон стали почти сорок тысяч человек, уже подходила к концу. В Калифорнии военная кампания оказалась, по описаниям историков, бурной, но почти бескровной; американский экспедиционный корпус не насчитывал и семи сотен морских пехотинцев и драгун. Калифорния успела даже несколько недель побыть независимым государством, подняв в Сономе знамя с изображением бурого медведя, но этот миг остался в истории скорее забавным эпизодом. Мексика потерпела унизительное поражение в войне, лишившись почти половины своих территорий. Компенсация в 18 с лишним миллионов долларов, или в 15 миллионов песо, выплаченная Вашингтоном за получение огромных земель, от атлантического побережья до тихоокеанского, площадью почти в полтора миллиона квадратных километров, не позволила президенту Мануэлю де ла Пенье хоть как-то «сохранить лицо». Он подал в отставку.

После перехода Калифорнии к США индейцы потеряли права на собственность, гражданства на новой родине они не получили. Но и белые калифорнийцы оказались плохо подготовлены к политическим переменам: границы ранчо не были четко определены, отношения собственности не были четко урегулированы. Историки говорят, что в ту пору Калифорния жила «по старым мексиканским законам, новым американским принципам и правилам частной инициативы». В 1850 году власти ввели повышенные налоги и другие ограничения для золотоискателей, которые не были урожденными гражданами США. Начались столкновения между californios и Californians, представителями испаноязычной и англоязычной культур. Население штата стремительно увеличивалось; к 1855 году искать сокровища преимущественно на север Калифорнии приехали более 300 тысяч новых поселенцев. За первое пятилетие «золотой лихорадки» из калифорнийской земли извлекли 370 тонн золота.

Тех южных смельчаков (или негодяев?), которые решились на вооруженное противостояние экспансии янки, в Калифорнии назвали не нуждающимся в переводе на русский язык словом bandidos. Эти бродяги отчасти послужили моделью для образа Зорро, ведь в народе многие считали их заступниками. Изменению в общественном сознании образа испаноязычного калифорнийского поселенца, который из мирного ранчеро волею судьбы превратился в безжалостного мстителя, историк Джордж Форсайт посвятил труд «Разбойник с голубой кровью из Санта-Барбары».

Самым знаменитым калифорнийским bandido считается Хоакин Мурьета (Мурриета, Мурьетта), главарь «банды пяти Хоакинов», в начале 1850-х годов терроризировавшей область Калаверас. Одна из многочисленных вариаций легенды о Хоакине Мурьете гласит, что этот крупный землевладелец креольской крови, настрадавшись от дискриминации по отношению к настоящим Californios со стороны новых властей, вступил в борьбу за справедливость. Другой миф свидетельствует: Мурьета был не то чилийцем, не то мексиканцем, приехавшим в Калифорнию в толпе золотоискателей; оставшись без средств к существованию, он появился на большой дороге, чтобы грабить тех, кто оказался поудачливее его самого. Вместе с ним на лунный свет из ночной тени вышли друзья: Хоакин Ботельер, Хоакин Каррильо, Хоакин Окоморениа, Хоакин Валенсуэла, а также Мануэль Гарсиа по прозвищу Трехпалый Джек. За три с лишним года разбоя (по другой версии — всего за несколько месяцев) Хоакины и Мануэль угнали табуны лошадей, похитили старательского золота на сто тысяч долларов, ограбили несколько банков, а также, ранив десятки, убили девятнадцать человек, среди которых были и местный шериф, и китайские рабочие с золотодобывающих рудников. В Калифорнии Мурьету, не признававшего ни власти, ни флага, прозвали новым Робином Гудом. Одного из участников его банды застрелили; другого повесили. Однако Мурьета снова и снова появлялся по ночам в лагерях золотоискателей у предгорий Сьерра-Невады. Непонятно было, об одной банде шла речь или о нескольких. В конце концов, любой желающий мог назвать себя Хоакином.

В марте 1853 года газета города Стоктон писала: «Быстро набирает силу мнение, что единственный способ вернуть спокойствие в Калаверас — выселить отсюда всех мексиканцев. Тяжелая болезнь требует решительного лечения». Калифорнийский губернатор Джон Биглер сформировал по техасскому образцу специальное полицейское подразделение «калифорнийских рейнджеров». Командир рейнджеров капитан Гарри Лав получил приказ за вознаграждение в тысячу долларов поймать или убить Мурьету и его Хоакинов. Во главе отряда из двадцати всадников капитан денно и нощно в течение двух с половиной месяцев преследовал банду. Наконец, в конце июля 1853 года, в столкновении у ручья Кантуа, в 50 милях от Монтерея, бандиты были обнаружены и — почти все — убиты. Рейнджеры, чудесным образом не понесшие в перестрелке потерь, взяли в плен двоих преступников: один из них через пару дней якобы утонул в реке при попытке сбежать, а другого линчевала толпа мексиканцев, не желавших, чтобы он предстал перед судом. Отрезанную голову двадцатичетырехлетнего Хоакина Мурьеты и отрезанную руку Трехпалого Джека, сохраненные капитаном Лавом в бутылях с бренди, возили по окрестным селениям и предъявляли как свидетельство торжества закона (входной билет стоил доллар). Подвиг капитана, получившего награду за ликвидацию банды, понравился не всем; в смерть Мурьеты многие предпочитали не верить, а победу капитана Лава сочли типичным случаем распространенного на западных американских территориях «пограничного правосудия».

Бренные останки бандита-мученика в народе воспринимали чуть ли не как святыню. Молва утверждала, что рейнджеры пристрелили не Хоакина и его друзей, а безвинных и безвестных мексиканцев, но с наступлением ночи Мурьета появится вновь и восстановит справедливость. Вот что писала в те дни газета «Los Angeles Star», поддерживавшая противников губернатора Биглера: «Хорошо известно, что человек, убитый отрядом капитала Лава, не Хоакин Мурьета. Голова, которую демонстрировали в Стоктоне и Сан-Франциско, не имеет никакого отношения к знаменитому бандиту. Это подтвердили люди, своими глазами видевшие и живого Мурьету, и мертвую голову». Однако нашлись и другие свидетели: семнадцать человек, в их числе местный священник, поставили подписи под документом, в котором утверждалось, что отрубленная голова принадлежала знаменитому бандиту. В сентябре 1853 года губернатор Биглер победил на выборах.

Вопреки всем ожиданиям, Хоакин Мурьета не воскрес ни в окрестностях Монтерея, ни где-нибудь еще. Вымоченную в алкоголе голову потеряли во время землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году. Имя Мурьеты в Калифорнии теперь носят водопад и горный каньон. В предгорьях Сьерра-Невады, где некогда орудовала «банда пяти Хоакинов», говорят, еще можно найти бар, салун или постоялый двор, которые Мурьета либо посетил, либо ограбил. А вот калифорнийский город Мурьета своим именем обязан не жестокому bandido, а мирному переселенцу-скотоводу дону Хуану Мурьете, который так любил своих овец, что купал их в минеральных источниках.

Исторические факты не так важны, как легенды. Роман о народном заступнике «Жизнь и приключения Хоакина Мурьеты: знаменитый бандит из Калифорнии», вышедший из-под пера Джона Роллина Риджа, увидел свет уже в 1854 году. Это первая книга, написанная в Калифорнии, и первая книга, написанная писателем-индейцем: в племени чероки Джон Ридж, сын индейского вождя и белой женщины, был известен как Желтая Птица. Фабула романа Риджа такова: молодой мексиканец приезжает в Калифорнию, чтобы попытать золотоискательского счастья. Однако все мечты Хоакина разбиваются, когда «белые американцы» насилуют его жену и вешают его брата за преступление, которого тот не совершал. Хоакин превращается в безжалостного народного мстителя.

Ридж работал редактором и репортером в калифорнийских газетах, одна из которых, «California Police Gazette», перепечатала несколько глав из его романа. Сорокалетняя жизнь этого писателя столь противоречива, что сама могла бы послужить сюжетной основой для увлекательной книги. Двенадцатилетним мальчиком Желтая Птица стал свидетелем смерти своих отца и деда от руки соплеменника; повзрослев, он получил юридическое образование в Арканзасе и Массачусетсе, где женился на белой женщине. Двадцати двух лет от роду адвокат Джон Роллин Ридж вернулся к чероки и убил человека, которого считал виновником смерти отца. Он бежал от правосудия в Калифорнию, где короткое время был золотоискателем, а затем занялся журналистикой и литературным творчеством. Автор осуждающего расовое неравенство романа, Ридж сам был рабовладельцем, а во время Гражданской войны симпатизировал конфедератам.

С ликвидацией «банды пяти Хоакинов» лихие калифорнийские bandidos никуда не исчезли. Еще много лет ночные налетчики беспокоили шерифов и старателей. Весной 1875 года в Сан-Хосе за совершение двух убийств и многочисленных грабежей повесили тридцатипятилетнего Тибурсио Васкеса, банда которого совершила не одно и не два дерзких преступления. Перед смертью выходец из семьи мексиканцев Васкес дал интервью газете «San Francisco Chronicle»: «Я боролся за права моих соотечественников. Власть незаконно отняла наши права». Губернатор в помиловании отказал.

Реставраторы и археологи до сих пор работают в руинах и зданиях католических миссий вдоль бывшего Королевского пути. Историки до сих пор дискутируют о том, действительно ли у ручья Кантуа убили именно Хоакина Мурьету. Литературоведы до сих пор обмениваются мнениями, в какой степени с биографией знаменитого bandido был знаком автор произведений о приключениях человека-лисицы Джонстон Маккалли. Университетские исследования и научные споры наверняка скорректируют представления об истории Калифорнии. Но это никак не скажется на биографии и репутации Зорро. Благородный разбойник был, есть и останется самой главной, самой загадочной, пусть и вопиюще антинаучной, калифорнийской легендой.

Фильмы о Зорро. Дуглас Фербенкс в картинах «Знак Зорро» и «Дон Q, сын Зорро»

«ЗНАК ЗОРРО»

THE MARK OF ZORRO. DOUGLAS FAIRBANKS PICTURES CORPORATION; 1920; 107 МИНУТ.

СЦЕНАРИЙ ДУГЛАСА ФЕРБЕНКСА (ЭЛТОН ТОМАС) И ЮДЖИНА МИЛЛЕРА ПО РОМАНУ ДЖОНСТОНА МАККАЛЛИ «ПРОКЛЯТИЕ КАПИСТРАНО». РЕЖИССЕР ФРЕД НИБЛО. В РОЛЯХ: ДУГЛАС ФЕРБЕНКС (ДОН ДИЕГО ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО), МАРГЕРИТ ДЕ ЛА МОП (ЛОЛИТА ПУЛИДО), РОБЕРТ МАК-КИМ (КАПИТАН ХУАН РАМОН), СИДНЕЙ ДЕ ГРЕЙ (ДОН АЛЕХАНДРО ВЕГА), НОА БИРИ-СТАРШИЙ (СЕРЖАНТ ПЕДРО ГОНСАЛЕС), ЧАРЛЬЗ ХИЛЛ МАЙЛЗ (ДОН КАРЛОС ПУЛИДО), УОЛТ УИТМЕН (БРАТ ФЕЛИПЕ), ТОТ ДЮ КРОУ (БЕРНАРДО).

Сценаристы в деталях следуют сюжету романа «Проклятие Капистрано», однако героическую книгу превращают в комедию. Зритель уже на двадцатой минуте становится свидетелем преображения дона Диего в Зорро. Подлинное имя благородного разбойника остается тайной только для киножителей Калифорнии.

Зорро в этом фильме носит поверх широкой черной повязки-банданы узкую черную же маску, скрывающую верхнюю часть лица и не мешающую целоваться с Лолитой Пулидо.

В отличие от персонажа Маккалли, на голове у Зорро не сомбреро, а черная узкополая круглая шляпа по андалусийской моде; у него накладные тоненькие усы, которые однажды смеха ради он приклеивает немому слуге Бернардо. Зорро курит сигары, фехтует рапирой с широким клинком, в котором, как в зеркале, отражается кровавый росчерк в виде буквы Z, оставленный на шее противника. Вороного коня разбойник прячет в подвале; вход в его потайную комнату проделан в коробе стенных часов; ворота замаскированы густыми зарослями. Проникнув в сад асиенды Пулидо, Зорро сразу же, не боясь пощечин, начинает целовать Лолите руки и декламировать ей стихи: «Я сорву десять тысяч роз, чтобы они умерли от стыда перед вашей красотой». Получив поцелуй от Лолиты после победы над капитаном Рамоном, в ответ на ее предостережение об опасности Зорро говорит: «Мне нечего бояться. Мои враги соображают так же медленно, как орудуют клинком. Ваше оружие ранит куда сильнее, сеньорита». Освобождая Лолиту из тюрьмы, Зорро вопрошает: «Вы верите мне, сеньорита?» «Любить — значит верить», — откликается девушка.

Дон Диего выставлен ленивым увальнем. Подчеркивая карикатурность своего характера, он все время норовит показать дону Алехандро и Лолите Пулидо дурацкие фокусы с носовым платком. В заключительной сцене фильма этот платок становится трепещущим на ветру маленьким полотнищем, закрывающим от зрителя финальный поцелуй влюбленных. Ухаживания дона Диего, который носит шляпу на эластичной веревочке, вызывают у Лолиты тоску: «Это не мужчина — рыба какая-то!» На предложение молодого Веги прислать вместо себя под балкон сеньориты слугу-гитариста девушка остроумно отвечает: «Одна из моих служанок в восторге от музыки». Название местечка Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес не используется в фильме вовсе, миссия Сан-Хуан-Капистрано в титрах упомянута пару раз. Союзником капитана Рамона с первых же кадров становится «алчный, распутный, надменный» губернатор Альварадо, прибывший «с севера провинции» для усмирения мятежа Зорро. Седовласый монах Фелипе играет эпизодическую роль и появляется в трех коротких сценах: в первой его осудили, во второй выпороли, в третьей он на короткое время спрятал Зорро в церкви, передав разбойнику свою рясу. Поединки сняты в быстром темпе и комическом ключе, особенно сцена погони солдат за Зорро на площади: разбойник движется, как гимнаст, ловко перепрыгивает через забор и карабкается по стенам, словно кошка.

Забавно поставлена сцена в доме дона Алехандро Веги (в титрах той копии фильма, которую мне довелось смотреть, этот персонаж назван Альваро): на предложение хозяина воспользоваться его гостеприимством преследующие Зорро кабальеро отвечают: «Мы никогда не позволяем нашим делам мешать нашим попойкам!» Вдохновленные горячей речью Зорро, его недавние преследователи образуют шатер из поднятых и скрещенных шпаг. Разбойник произносит пламенный политический манифест против тирании, завершая его восклицанием «Справедливость для всех!» Дон Диего, перевоплотившись в Зорро, постоянно говорит об угнетении и желании восстановить справедливость. Индейцы называют его «единственным другом».

Создатели фильма изменяют сюжетную линию романа лишь ближе к финалу, отдав больше инициативы капитану Рамону. Он похищает у одного из кабальеро записку от Зорро с известием о секретной встрече заговорщиков. Капитан в черной маске, под видом мятежного дворянина, участвует в освобождении семьи Пулидо из тюрьмы, а затем похищает Лолиту, которую Зорро приходится отбивать у соперника вторично.

Решающую схватку со злом в облике капитана проводит не Зорро, а дон Диего, которого Рамон узнает по манере фехтования, после того как противник оставляет у него на лбу фирменный Z-росчерк. Дон Диего заставляет перепуганного губернатора отказаться от власти и вместе с поверженным Рамоном изгоняет его из Калифорнии. Ставшую ненужной шпагу Зорро вонзает в деревянное перекрытие потолка, воскликнув: «Пока ты не понадобишься мне снова!»

«ДОН Q, СЫН ЗОРРО»

DON Q, SON OF ZORRO. DOUGLAS FAIRBANKS PICTURES CORPORATION; 1925; 111 МИНУТ.

СЦЕНАРИЙ ДЖЕКА КАННИНГЭМА И ЛОТЫ ВУДС. РЕЖИССЕР ДОНАЛЬД КРИСП. В РОЛЯХ: ДУГЛАС ФЕРБЕНКС (ДОН ДИЕГО ВЕГА — ДОН СЕСАР ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО — ДОН Q), МЭРИ АСТОР (ДОЛОРЕС ДЕ МУРО), ДОНАЛЬД КРИСП (ДОН СЕБАСТИАН), СТЕЛЛА ДЕ ЛАНТИ (КОРОЛЕВА ИЗАБЕЛЛА), УОРНЕР ОЛАНД (ЭРЦГЕРЦОГ ПАУЛЬ), ЖАН ХЕРШОЛТ (ФАБРИКЕ БОРУСТА), АЛЬБЕРТ МАКУЭРРИ (ПОЛКОВНИК МАТСАДО), ЛОТТИ ПИКФОРД (СЛУЖАНКА ЛОЛА), ТОТ ДЮ КРОУ (БЕРНАРДО).

Мадрид середины XIX века. Похваляясь искусством владения хлыстом, молодой Сесар Вега случайно сбивает перо со шляпы командира дворцовой стражи дона Себастиана. Дуэль прерывает сбежавший бык, от рогов и копыт которого дона Себастиана спасает храбрость Сесара. За происходящим наблюдают королева Изабелла и ее гость и кузен, австрийский эрцгерцог Пауль.

Дон Сесар с первого взгляда влюбляется в красавицу Долорес, дочь генерала де Муро, старинного друга дона Диего Веги. Девушка отвечает кабальеро взаимностью. Однако на пути влюбленных стоит дон Себастиан, претендующий на руку Долорес и на состояние ее отца. Эрцгерцог Пауль понимает, что сердце Долорес принадлежит Сесару, а не Себастиану. На балу во дворце эрцгерцога Сесар и Себастиан ухаживают за Долорес. Когда сочувствующий Сесару эрцгерцог уводит Себастиана за карточный стол, молодой Вега на балконе заключает девушку в объятия. Свидетелем этой сцены становится проходимец Фабрике Боруста, сообщающий эрцгерцогу, что генерал якобы дал Сесару Веге согласие на помолвку. Обрадованный вельможа спешит поздравить Сесара, однако Вега разочаровывает эрцгерцога, а затем выпроваживает из особняка виновника неразберихи Борусту, ухватив его за нос.

Эрцгерцог пытается утешить дона Себастиана, однако тот в порыве гнева выхватывает шпагу и закалывает вельможу. Заметив, что шум схватки услышал дон Сесар, Себастиан прячется, а когда тот появляется в зале, оглушает Вегу ударом из-за спины и вкладывает ему в руку окровавленную шпагу, чтобы затем обвинить в убийстве австрийского дворянина. Однако ставший свидетелем подлости эрцгерцог еще жив; умирая, он оставляет запись на игральной карте: «Меня убил Себастиан». Карту обнаруживает Фабрике Боруста. Желая отомстить Сесару за унижение, он прячет записку, а затем пытается шантажировать дона Себастиана.

Сесар арестован. Несчастного ждет немедленная казнь — ведь иначе Испании не избежать международного скандала. Однако генерал де Муро передает узнику кинжал. Сесар инсценирует самоубийство и падение в ров с водой; ему удается бежать.

Проходит несколько месяцев. Сесар скрывается в развалинах замка. Он выдает себя за дона Q, размышляя над тем, как восстановить доброе имя и наказать подлецов. Сесар пишет отцу в Калифорнию письмо с просьбой о помощи. Дон Диего вспоминает молодость, тот эпизод, когда, победив капитана Рамона, он отбросил шпагу со словами: «Пока ты не понадобишься мне снова». Зорро готовится к поездке в Испанию.

Боруста по протекции дона Себастиана получает высокую должность при дворе. Долорес, которая считает возлюбленного мертвым, вынуждают согласиться на брак с доном Себастианом. Но в момент подписания брачного контракта в окне возникает дон Сесар. Королева отдает приказ одноглазому полковнику Матсадо арестовать беглеца. Однако Сесар оказывается хитрее: завладев одеждой Матсадо, он отправляется к Борусте. Похитив очки чиновника, Сесар убеждает Борусту в том, что перед ним — полковник Матсадо. Он полон решимости установить, что связывает Борусту и дона Себастиана.

Сесар Вега и его противники в конце концов встречаются на руинах замка. Из отчаянного положения дона Q вызволяет… дон Диего Вега в облике Зорро, явившийся на помощь сыну в компании верного слуги Бернардо. Зорро и дон Q вступают в схватку с солдатами, отыскивается карта с запиской эрцгерцога, Боруста вынужден сознаться в своей подлости, дон Себастиан повержен, генерал де Муро узнает старого друга, негодяев арестовывают, а Сесар и Долорес находят друг друга, чтобы больше не расставаться…

3. Знак Зорро. Дуглас Фербенкс

По самой своей природе тирания создает уничтожающую ее силу. Во главе обездоленных непременно появляется лидер. Это может быть Кромвель или другой герой, имя которого неизвестно. Но он уже среди нас.

Вступительный титр к фильму «Знак Зорро», 1920

Первой звездной супружеской парой в истории мирового кино принято считать Дугласа Фербенкса и Мэри Пикфорд. Союз двух красивых, богатых, знаменитых актеров стал одним из первых мифов «фабрики грез». Тридцатишестилетний Великий Дуг, актер, популярность которому принесли роли романтических кавалеров в комедийных фильмах, обвенчался с «нашей маленькой Мэри», двадцатишестилетней «божественной куколкой». На церемонии в баптистской церкви Лос-Анджелеса 20 марта 1920 года присутствовали только близкие родственники и друзья: и у жениха, и у невесты это был второй брак, Пикфорд уладила юридические формальности развода за пару недель до новой свадьбы, так что лишней огласки скоропалительного семейного союза молодые не хотели. Вскоре после венчания Фербенкс и Пикфорд отправились в Европу. Там-то их и накрыла мощная волна славы: в Париже и Лондоне знаменитых киноактеров восторженно приветствовали поклонники, толпами в десятки тысяч человек. «Вам интересно будет узнать, что до битломании существовала Doug-and-Mary-mania», — скажет через полвека биограф.

Во время медового месяца молодожену попал в руки журнал «All-Story Weekly» с главами романа Джонстона Маккалли о приключениях Зорро. Поворот в личной жизни Фербенкс намеревался подкрепить и сменой амплуа. Известный своей экранной энергетикой и физической удалью, он искал героя, который привлек бы более широкую женскую аудиторию. Образ Зорро как раз позволял соединить то, что актер прекрасно умел воплощать на экране, с тем, о чем он еще только мечтал: благородство таинственного ночного разбойника с комическими чертами характера дона Диего Веги. Вернувшись в Калифорнию из «отпуска», звездная чета поселилась в огромном поместье, названном в знак слияния судеб новобрачных акронимом их имен — Pickfair, и Фербенкс засел за работу. Вместе со сценаристом Юджином Миллером он адаптировал для экрана роман Маккалли. Столетие назад кино снимали быстро: уже через пару месяцев полнометражная немая картина вышла на экраны. И Зорро, и исполнитель роли калифорнийского кабальеро прекрасно справились с общей задачей. Возник новый кинематографический жанр — авантюрная комедия, Дуглас Фербенкс закрепил за собой статус легенды Голливуда, а человек-лисица из героя, пусть лихо написанного, но все же рядового бульварного романа, превратился в знаменитого персонажа мировой массовой культуры.

К началу 1920-х годов Фербенкс уже несколько лет активно работал в кино, по меркам начала века это солидная карьера. Актерским ремеслом он, сын успешного адвоката, оставившего семью, когда мальчику было пять лет, заинтересовался рано. Отец Фербенкса Иезекия Ульман, прельстившись доходами от инвестиций в горные разработки, отправился из Нью-Йорка в Денвер, захватив с собой новую временную спутницу жизни. Родились двое сыновей; однако семейного счастья не было. После расставания родителей Дуглас Элтон Томас Ульман получил фамилию первого мужа своей матери, богатого плантатора Джона Фербенкса, задолго до этого скончавшегося от туберкулеза. Двумя «средними именами» — Элтон Томас — актер впоследствии подписывал свои киносценарии. В дни школьных каникул Дуглас Фербенкс выходил на сцену любительского театра в пригороде Денвера, а еще с особым удовольствием занимался гимнастикой, верховой ездой и фехтованием. Путь к профессии оказался извилистым: прежде чем стать актером, молодой человек перепробовал несколько занятий, не демонстрируя при этом большой тяги к знаниям. Приличного образования Фербенкс так и не получил, ни в Денвере, ни в Нью-Йорке, куда в конце концов перебралась его мать. В 1902 году девятнадцатилетний юноша устроился в бродвейскую труппу Фредерика Уарда. После женитьбы на дочери богатого текстильного фабриканта Анне Бет Салли Фербенкс оставил было сцену, но семейная компания обанкротилась, и он вернулся к театральному ремеслу. В 1914 году Фербенкса, довольно известного актера, пригласили сниматься в кино, на студию «Triangle Pictures». Вместе с женой, отношения с которой уже были далеки от идеальных, и пятилетним сыном Дугласом Элтоном он перебрался в Калифорнию. Театр привлекал его больше кинематографа; но кинематограф обещал больше денег.

Первый фильм с участием Фербенкса вышел на экраны в ноябре 1915 года. В картине «Ягненок» он сыграл богатого и трусоватого молодого человека по имени Джеральд, преодолевающего страх, чтобы завоевать симпатию девушки. Дебют получился успешным, и за следующие три года Фербенкс снялся в трех десятках примерно таких же комедий (процесс производства каждой укладывался в две-три недели). Специально «под Фербенкса» режиссер Джон Эмерсон и сценарист Анита Лоос создали цикл комедийных фильмов, отвечавших ожиданиям уставшей от военных лишений аудитории. В них обаяние главного героя сочеталось с ироничным отношением актера к образу. Типичной работой Фербенкса того периода стала лента «Дотянуться до Луны»: в ней главный герой — мечтавший о славе рабочий пуговичной фабрики — оказывается наследником монархической фамилии. В другой картине, «Американец», Фербенкс в образе благодушного горного инженера сражался за справедливость и сердце красавицы в выдуманной стране Парагонии.

Дела пошли на лад. В 1917 году Фербенкс открыл собственную продюсерскую компанию Douglas Fairbanks Film Corporation, продолжая работать в том же жанре. «Дуглас был молодым американцем, воплощением спортивного духа, неутомимости и оптимизма. От фильма к фильму он уходил от обыденности, не меняя радикально черт своего героя», — писал в шеститомной «Всеобщей истории кино» знаменитый французский киновед Жорж Садуль. Но окончилась война, в кино, как и в жизнь, пришла новая мода, которую диктовали мощный экономический подъем и превращение Соединенных Штатов в мировую державу-лидера. Дуглас Фербенкс представлял собой блестящий символ этой эпохи, пример для каждого не только на экране, но и в действительности. Удачливее Фербенкса в кино двадцатых годов из актеров-мужчин был только Чарли Чаплин; популярностью с ним не могли меряться ни Бастер Китон, ни Гарольд Ллойд. Написанная Фербенксом в 1917 году книга «Смейтесь и живите» (одна из пяти, вышедших из-под его быстрого пера) распродавалась десятками тысяч экземпляров и выдержала издания на многих языках. В нескольких афоризмах автор раскрывал секрет успеха: «Счастье есть состояние духа. Оно приходит к тем, кто стремится быть счастливым, а счастлив тот, кто смеется. Люди помогают тем, кто помогает сам себе. Разве можно уважать человека, который постоянно жалуется на судьбу? Смеющийся человек идет по дороге будущего. Если хотите стать знаменитостью, гоните прочь любую мысль о провале. Успех зависит от состояния вашего духа. Ваш успех будет длиться столь долго, сколь долго им будут заняты ваши помыслы».

Первым героем, скроенным Фербенксом по рецепту «Смейтесь и живите», стал благородный калифорнийский разбойник. Может, не случайно фильм получил название «Знак Зорро», ведь и сам Фербенкс был знаком нового американского времени?

И не он один: слава спутницы Фербенкса Мэри Пикфорд превышала известность ее супруга. Десятилетний опыт съемок превратил эту канадскую актрису в самую высокооплачиваемую кинодиву Америки, непревзойденную исполнительницу сентиментальных ролей бедных сироток, «девочек с золотыми кудряшками». В начале 1910-х годов Пикфорд сыграла полторы сотни подобных ролей в one reels — короткометражках, сюжета которых хватало на одну 12-метровую бобину кинопленки. За пределами съемочной площадки крошечная (ростом 154 сантиметра) Мэри была не столь беспомощна, как ее кроткие героини. Она отличалась крепкой деловой хваткой и в 1916 году, раньше своего будущего мужа, стала владелицей кинокомпании, которая обеспечивала актрисе невиданный по тем временам гонорар в 10 тысяч долларов в неделю и половину доходов от проката фильмов. Эти фильмы: «Маленькая принцесса», «Звезда морей», «Бедная маленькая богатая девочка», «Сердце гор», «Рассвет завтрашнего дня», «Девушка вчерашнего дня», «Свет любви» — названия можно множить и множить, несмотря на ставший популярным полный формат, выходили на экран почти ежемесячно. Молоденькая Мэри Пикфорд была искушена и в профессиональном, и в жизненном отношении.

Забавное совпадение: церемония первого бракосочетания Пикфорд, с актером Оуэном Муром, прошла в январе 1911 года в калифорнийском храме, носящем имя отца Хуниперо Серры. Второму мужу Мэри Пикфорд, облаченному в маску и плащ Зорро, предстояло совершать экранные подвиги как раз в этих местах. Благословение францисканцев не принесло молодым счастья: Оуэн Мур, вместе с которым Пикфорд часто появлялась и на киноэкране, оказался алкоголиком, еще и ревновавшим супругу к ее все более громкой славе. И Мэри стала искать новой любви. Роман Пикфорд и Фербенкса, познакомившихся в 1916 году, перестал быть тайной для их друзей во время путешествия по США на поезде с рекламой облигаций военного займа Liberty Bonds. Биографическая легенда повествует, что во время автомобильной прогулки Фербенкс рассказал своей избраннице о недавней смерти матери. Стоило ему окончить грустную историю, как, словно по команде, замерли стрелки часов на приборном щитке автомобиля. Влюбленные восприняли это совпадение как благословение их отношений покойной матушкой Фербенкса. Подобный эпизод вполне мог расцветить любой из душещипательных фильмов, в которых снимались оба эти актера.

Рецепт успеха Дугласа Фербенкса: «Смеющийся человек идет по дороге будущего. Если хотите стать знаменитостью, гоните прочь любую мысль о провале».

(© Bettmann / CORBIS / РФГ.)

Дуглас Фербенкс был неотразим. Вот какие воспоминания о встрече с ним оставил корреспондент французского «Cine Magazine» Пьер Лестренге: «Тонкие усики, словно ласточкин хвост, оттеняющие рот с великолепными зубами, смех, протянутая рука. Да, это — Дуглас. Он прямо-таки излучает сердечность. Он очень прост и любезен, говорит с простотой и без насмешек: „Образ жизни в Голливуде уникален для тех, кто любит кино. Здесь атмосфера, которую питают мысли всех народов мира…“ Он подталкивает нас к лифту: „Говорят, американцы долговязы, а французы низкорослы. Но вы оба…“ Он смеется, поскольку мы с Ренуаром выше его на полголовы». Судя по воспоминаниям современников, маленький рост Фербенкса удивлял всех, кто впервые встречался с ним. Обычно актер выбирал для съемок невысоких партнеров. Один из многочисленных гостей особняка Pickfair писал о Фербенксе: «Дуглас любит хвастаться своими талантами. Он как бы изображает ребенка, когда срезает ударом кнута сигару у самых губ ассистента или демонстрирует публике свою гибкость. На самом деле все это — рекламная постановка. За его ребячеством скрывается расчетливый и практичный ум. Горе тому смельчаку, который, приняв за чистую монету вызов Дугласа, захочет доказать свое превосходство».

В 1919 году Пикфорд и Фербенкс вместе с Чаплином и режиссером и продюсером Дэвидом Гриффитом основали кинопрокатную компанию «United Artists». Этот бизнес-проект, как показало будущее, изменил пути развития американского кинематографа: актеры перестали зависеть от дистрибьюторов. Первая же картина, снятая Пикфорд по контракту с «United Artists», история о добродетельной сироте под названием «Поллианна», собрала в прокате более миллиона долларов. Реклама сообщала, что героиня научит любого, как озарить светом и свою жизнь, и жизнь других. За рамками экрана Фербенкс и Пикфорд являли собой блестящий пример такой светлой удачи: они стали также совладельцами студии на бульваре Санта-Моника, где снимались многие их картины. «United Artists» занималась и прокатом фильма «Знак Зорро», который Дуглас Фербенкс продюсировал силами своей компании.

Атмосферу киносъемок той поры описал Жорж Садуль: «Оркестр непременно наигрывал мелодию, задававшую ритм актерам и тон эпизодам; режиссер с мегафоном, напоминающим гигантскую клоунскую трубу; девушка — помощник режиссера, нововведение в Голливуде; две камеры — для одновременной съемки сцены и получения двух негативов (второй — на случай аварии). Некоторые сцены снимались под разными углами для облегчения последующего монтажа и ускорения работы».

Премьера фильма «Знак Зорро» состоялась 28 ноября 1920 года в нью-йоркском «Capitol Theatre». Название Фербенкс взял из кульминационной сцены романа Маккалли, в которой герой оставил на лбу капитана Рамона росчерк шпаги в виде буквы Z: «Шпага сеньора Зорро сделала выпад, подобно языку змеи. Зорро совершил три неуловимых движения, и на лбу Рамона появилась кроваво-красная буква Z. „Знак Зорро! — вскричал разбойник. — Отныне вы будете носить его вечно, команданте!“» К исторической канве романа сценаристы добавили порцию социального протеста: дон Диего сражается не просто с отдельными негодяями, а против тирании. Об этом со всей серьезностью предупреждает вступительный титр, проводящий параллель между Зорро и Оливером Кромвелем. Воззвание, с которым в доме Алехандро Веги Зорро обращается к недавним врагам, преследовавшим его калифорнийским кабальеро, — политическая прокламация, по страстности не уступающая речам самых пламенных литературных революционеров вроде Артура Бертона из популярного в ту пору по обе стороны океана романа Этель Лилиан Войнич «Овод». Борьба Зорро и Диего Веги за справедливость оканчивается низложением испанского губернатора, так что можно рискнуть с предположением: именно этим героям благословенная Калифорния обязана своими традициями свободолюбия.

Именно Фербенкс сформировал такой привычный теперь облик Зорро; именно он придумал знаменитую на весь мир, похожую на карнавальную, черную полумаску. Ведь Джонстон Маккалли полностью закрывал своему герою лицо, заставляя Зорро приподнимать краешек маски для того, чтобы выпить глоток вина или поцеловать руку прекрасной сеньориты. Фербенкс избавил себя от такого неудобства, одновременно предоставив зрителям возможность наслаждаться широчайшей, открытой, белозубой улыбкой Зорро, способной обрадовать любого дантиста. Эта улыбка жгучего брюнета с манерами провинциального жиголо столетие назад казалась чарующей; она словно открывала миру все красоты Нового Света.

Снимал «Знак Зорро» опытный режиссер Фред Нибло, бывший водевильный актер, сумевший сделать то, что требовал от него продюсер Фербенкс: придать развитию действия динамику. Фербенкс и Нибло остались довольны друг другом и вскоре встретились на съемочной площадке снова. Помимо Фербенкса, Нибло работал и с другими голливудскими звездами: в 1925 году он снял Рудольфо Валентино в ленте «Кровь и песок», еще через год — Грету Гарбо в «Соблазнительнице». Если не лучшей, то главной работой этого режиссера считается эпопея 1925 года «Бен Гур: легенда о Христе». В эпизоде этого фильма — самого дорогого в истории немого кино — снялся и Фербенкс.

Другая хорошая знакомая Фербенкса, актриса Маргерит де ла Мотт, сыграла в «Знаке Зорро» возлюбленную дона Диего Веги, сеньориту Пулидо. Де ла Мотт в юности намеревалась стать балериной и даже занималась у Анны Павловой. В 1918 году Фербенкс пригласил молоденькую танцовщицу на съемки романтической комедии «Аризона». Девушка только что пережила потрясение: в автокатастрофе погибли ее родители. Де ла Мотт много лет считалась доброй подругой Пикфорд и Фербенкса, вместе с которым она снималась во многих фильмах. Фактически конец ее карьере положило изобретение звукового кино, но свою звезду на Аллее славы Голливуда де ла Мотт заработать успела.

В «Знаке Зорро» рядом с Дугласом Фербенксом снялся еще один известный актер первых десятилетий XX века, Ноа Бири-старший. Сын полицейского из Миссури, до наступления эпохи кино Бири успел поиграть в театре. В Голливуде Ноа Бири считали характерным актером, обычно предлагая ему роли бесшабашных громил. В «Знаке Зорро» он убедительно перевоплотился в энергичного сержанта Педро Гонсалеса. В амплуа самодовольных негодяев актер задержался на три десятилетия; его охотно снимали в качестве «плохого парня» в детективах и вестернах с названиями вроде: «Я — это закон», «Приключения красного всадника». Границу между немым и звуковым кино, роковую для многих актеров, громила Бири перемахнул, словно не заметив. Расцвет его популярности пришелся на начало тридцатых годов, когда он попробовал свои силы еще и в популярной музыке: у актера обнаружился низкий, бархатный голос. В фильмографии Бири-старшего две сотни ролей, последние из которых он сыграл в конце Второй мировой войны. Правда, братья Ноа Бири, Уоллес и Уильям, а также его сын-тезка Ноа стали куда более известными, чем их старший родственник, актерами. В одном кадре с Зорро Ноа Бири появился еще раз: в киносериале 1937 года «Зорро снова в седле» бывший сержант Гонсалес сыграл алчного предпринимателя Марсдена.

«Знак Зорро» — первый из десятка костюмированных приключенческих фильмов Дугласа Фербенкса. В каждом из них актер делом, мимикой и жестом доказывал то, чему учил в своей книге: какой бы костюм ему ни приходилось надевать, он всегда и везде оставался стопроцентным американцем, которому неведомы поражения и который идет к успеху самой короткой тропой. Развивая шумный успех Зорро, в 1921 году Фербенкс появился на экране в роли Д’Артаньяна. Премьера «Трех мушкетеров» в нью-йоркском «Lyric Theatre» (картину режиссера Фреда Нибло представили в присутствии самого Великого Дуга, Мэри Пикфорд и Чарли Чаплина) стала событием национального масштаба. Еще через год вышел невероятно дорогой по тем временам и дотошно поставленный «Робин Гуд», который критики считают лучшим фильмом с участием Фербенкса. Такое чередование персонажей — Зорро, Д’Артаньян, Робин Гуд, — конечно же, не случайно. Из года в год Фербенкс соревновался на экране сам с собой в благородстве и удачливости.

А потом началось медленное скольжение вниз: снятый в экзотических декорациях фильм «Багдадский вор» сопровождала хвалебная пресса, однако сборы оказались скромнее ожидаемых. Фербенксу исполнилось сорок лет, но он по-прежнему занимался всеми видами спорта и охотно показывал гостям акробатические трюки. Его пресс-агенты наводняли газеты и журналы фотографиями прыгающего, карабкающегося, плавающего, бегающего актера, которому, несмотря на возраст, приходилось оставаться «первым любовником спортивного вида» (Жорж Садуль). Фербенкс, не терявший веры в себя, предпринял новую попытку изменить судьбу: в июне 1925 года на экраны вышел сиквел «Знак Зорро», картина «Дон Q, сын Зорро», в которой неутомимый актер сыграл и молодого кабальеро, и его отца — постаревшего, но не утратившего твердости руки и лучших качеств идальго.

«Дон Q, сын Зорро» — не «протовестерн», а скорее, салонная драма: с дворцовыми интригами, с импульсивной королевой увядающей красоты и ее положительным вельможным кузеном. Фабула почти двухчасового немого фильма содержит мало общего с произведениями Маккалли. Сценарий написали Джек Каннингэм и Лота Вудс (их имена в титрах не обозначены), адаптировавшие вышедший в начале 1925 года в том же издательстве, что и «Знак Зорро» Маккалли, роман Кейт и Хескета Причард «История любви дона Q». Главный герой этой книги, молодой идальго Сесар де Лутолеале-и-Тарасо отважно сражается за свою честь и за сердце генеральской дочери Долорес де Вайо, однако история его любви не имеет отношения к Зорро. Сценарная основа выбрана верно с той точки зрения, что роман Причардов состоит в перекличке с книгой Маккалли: речь идет о соперничестве благородного кабальеро с негодяем за любовь красавицы-аристократки; еще теснее объединяет оба произведения «латинский», или «испанский», антураж. Впрочем, мало ли рассказано таких душещипательных историй?

Дуглас Фербенкс и Ноа Б при на экране: Диего Вега пугает сержанта Педро Гонсалеса призраком Зорро. 1920 год.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.).

Кинодействие разворачивается в середине XIX века в Мадриде и окрестностях, куда приезжает из-за океана завершать образование сын дона Диего Веги, Сесар. Одновременно он дает уроки верховой езды мадридским знакомым. Дон Диего появляется в кадре ближе к концу повествования, чтобы вытащить своего мужественного отпрыска из опасной переделки.

Костюм и бутафория Зорро служат разве что подтверждением неувядающих боевых умений кабальеро, поскольку скрываться от кого бы то ни было в Испании у Веги-старшего нет причин. Мадридская аристократия из этого фильма осведомлена о существовании калифорнийского разбойника в значительно меньшей степени, чем кинозрители, которых сценаристы по мере возможности отсылают к делам минувших дней, периодически цитируя «Знак Зорро». Да и в превращении Сесара Веги в дона Q тоже нет большого смысла. В этом фильме Фербенкс не то что раздваивается — он расчетверяется, поскольку к паре «дон Диего — сеньор Зорро» прибавляется еще и пара «дон Сесар — дон Q». Исполнитель всех этих партий вновь демонстрирует в кадре отличную физическую форму, ловко выполняет трюки гимнаста и фехтовальные выпады, хотя любимое его оружие — кнут, ударом которого Сесар выбивает шпаги из рук противников и сигары из их ртов. Готовясь к съемкам, скрупулезный Фербенкс полтора месяца потратил на упражнения с хлыстом, добиваясь нужной красоты и точности удара. Помимо прочего, на экране он не хуже тореадора укрощает взбесившегося быка, а также мастерски исполняет фанданго. В этом танце критики разглядели пародию на другого кинокумира и кинокрасавца эпохи — Рудольфе Валентино.

«Быстрее молнии!» — обещала афиша к фильму и не обманула. Режиссер Дональд Крисп, сыгравший еще и одного из главных злодеев, дона Себастиана, умело держал темп фильма, да и в целом хорошо знал дело. Кстати, не только режиссерское. В 1906 году двадцатипятилетним ветераном войны против буров в Южной Африке этот англичанин прибыл в Америку. Карьеру в шоу-бизнесе он начинал певцом в оперной труппе. После знакомства с режиссером Дэвидом Гриффитом Крисп перебрался в Калифорнию, где сыграл в сотне немых фильмов. В основном это были эпизоды, хотя в 1915 году Крисп получил роль генерала Улисса Гранта в знаменитой ленте «Рождение нации» того же Гриффита. Поработав ассистентом, Крисп сам увлекся ремеслом режиссера: до конца двадцатых годов он снял семь десятков фильмов, самым известным среди которых, помимо «Дона Q», стал «Навигатор» с Бастером Китоном (1924). Потом, оставив режиссуру, Крисп снова всерьез занялся актерским творчеством. В последний раз он появился на экране в 1963 году, уже перешагнув восьмидесятилетний рубеж. От любимого дела Криспа дважды отвлекала война: на обе мировые он уходил добровольцем, дослужился до чина полковника американской армии. Он не был кинозвездой первой величины, в зрелом возрасте играл любящих папаш и дедушек в мелодрамах, однако в Голливуде пользовался огромным авторитетом, не только как актер и режиссер, но и как мудрый финансист и знаток кинопромышленности. В 1941 году Крисп получил премию «Оскар» за лучшее исполнение роли второго плана в фильме Джона Форда «Как зелена была моя долина».

Сесару Веге и дону Себастиану пришлось совершать подвиги и злодеяния во имя Долорес де Муро — актрисы Мэри Астор. Главную свою награду, премию того же ранга, что и Дональд Крисп («Оскара» за лучшее исполнение роли второго плана), Астор получила в том же 1941 году (фильм Эдмунда Гулдинга «Великая ложь»). А в середине двадцатых она была молоденькой, амбициозной кинодевушкой; роль Долорес стала для нее, недавней участницы конкурсов красоты, одной из первых ступенек на лестнице славы. Мэри Астор прославилась как многочисленными ролями (она снялась в 123 фильмах), так и сложным характером: в середине тридцатых втянулась в череду судебных процессов с родственниками; все четыре ее брака окончились разводами. На суд публики время от времени попадали откровенные отрывки из дневников актрисы с описанием тонкостей ее отношений с различными голливудскими мужчинами. Некоторые из этих скандальных записок оспаривались их героями; часть дневников по приговору суда уничтожена. Понятно, что автобиография Астор «Моя история», в которой кино посвящены всего несколько страниц, стала бестселлером. Правда, потом актриса написала о своей карьере отдельную книгу «Жизнь на экране». Она отличалась острым языком и умела находить точные формулировки. «Художник рисует, режиссер снимает, писатель сочиняет, а актер ждет», — так однажды охарактеризовала Астор суть своей профессии. Лучшими годами Астор считаются вторая половина тридцатых — начало сороковых, когда вместе с Хэмфри Богартом она снялась в «Мальтийском соколе», вместе с Дугласом Фербенксом-младшим — в «Узнике Зенды». Актриса продолжала работать до середины шестидесятых, а умерла в глубокой старости еще через двадцать пять лет. Знаменитая цитата из ее автобиографии очерчивает пять этапов карьеры: «Кто такая Мэри Астор? Я буду снимать только Мэри Астор! Найдите мне актрису типа Мэри Астор! Найдите мне актрису типа молодой Мэри Астор! Кто такая Мэри Астор?»

В 1925 году публика — в том, что касалось Мэри Астор, — задавалась как раз первым вопросом из этого списка, ведь кто такой Дуглас Фербенкс, спрашивать не приходилось. «Дона Q» тепло приняли критики и зрители, «New York Times» включила его в список десяти лучших картин года. В ту пору сиквелы еще считались диковинками, режиссерам и сценаристам удалось выдержать фирменный «калифорнийский» стиль, быстро прогрессировала кинотехника, так что у Фербенкса имелись основания для того, чтобы остаться довольным. Но сенсацией его работа не стала. «Дон Q» не имел успеха «Знака Зорро», «Робина Гуда» или «Багдадского вора», хотя превышал каждый из них по бюджету. Дуглас Фербенкс по-прежнему находился в прекрасной творческой и спортивной форме — но, может быть, он всего лишь повторял себя?

Дуглас и Мэри оставались ярчайшими голливудскими звездами, оба были полны честолюбия. На званые вечера в их поместье собирался цвет артистического, политического и интеллектуального сообщества тех лет: от Альберта Эйнштейна до Бернарда Шоу, от лорда Маунтбеттена до сэра Артура Конан Дойла. Фербенкс и Пикфорд первыми оставили отпечатки ладоней (а Мэри — еще и ступней) на цементной плите у кинотеатра «Grauman’s Chinese Theatre». В 1929 году Дуглас Фербенкс стал ведущим первой церемонии вручения кинопремий «Оскар». Во время триумфальных заграничных поездок звездную пару принимали коронованные особы, да и самих актеров встречали едва ли не как государей. Громкая слава сопутствовала им по всему миру, в том числе и в Советском Союзе, где они побывали в 1926 году. Вскоре вышла картина Сергея Комарова «Поцелуй Мэри Пикфорд»: кадры кинохроники — поездка актеров по Украине, в частности эпизод, где Мэри поцеловала одного из поклонников, — режиссер смонтировал с художественным материалом. В итоге получилась комедия о билетере кинотеатра Гоге Палкине (Игорь Ильинский), влюбленном в работницу Дусю Галкину. Гоге не везет в любви, но после поцелуя американской звезды дамы начинают обращать на него внимание. Пикфорд узнала о существовании этого фильма только в конце жизни.

Когда Пикфорд и Фербенкс вернулись в Голливуд, стало понятно: пик славы уже пройден, причем Пикфорд почувствовала это на себе раньше мужа. Фербенкс-то действовал по-прежнему энергично: снял очередной боевик «Черный пират», потом снова обратился к «латинской» тематике. Однако «Гаучо» режиссера Ричарда Джонса (1927) обернулся неудачей. Пресса жестко раскритиковала картину, проводя нелестные для нее параллели со «Знаком Зорро». Процитирую рецензию Леона Муссинака: «Два или три раза в этом фильме, невероятно глупом по существу и весьма посредственном по форме, несколько удачных акробатических трюков Дугласа Фербенкса напомнили „Знак Зорро“. „Гаучо“ недостоин Дугласа Фербенкса. Кажется невозможным, чтобы актер, подаривший нам живые черно-белые арабески, снятые Фредом Нибло, до такой степени разочаровал. Дуглас почти несносен в главной роли, созданной словно не для него. Да здравствует Зорро!» Критика оказалась особенно болезненной для Фербенкса, поскольку он не только сыграл в «Гаучо» главную роль и, по обыкновению, спродюсировал фильм, но еще и написал сценарий.

Наступила эра звукового и «говорящего» кино. Дуглас Фербенкс уступил первое место другим кумирам, как и Мэри Пикфорд, которую внешность и голливудская конъюнктура обрекли на амплуа девочек. Это не значит, что Фербенкс сдался: он решил опять сыграть Д’Артаньяна, на сей раз «Д’Артаньяна двадцать лет спустя». В 1929 году режиссер Алэн Дуэн поставил «Железную маску», куда вошли эпизоды из разных романов Дюма-отца. Прекрасно смонтированный фильм был звуковым, с «говорящими» прологом и эпилогом (хотя «немые» актеры играли по старым законам жанра), но коммерческая его судьба оказалась плачевной.

Свой первый полностью звуковой фильм Фербенкс и Пикфорд организовали как семейное предприятие. Они дуэтом снялись в экранизации шекспировской пьесы «Укрощение строптивой». Знаменитые муж и жена, да и другие их родственники, прежде не появлялись в одних и тех же титрах. В большой кинематографической семье у каждого был свой бизнес. Лишь однажды, в фильме «Дон Q, сын Зорро», в эпизодической роли служанки заняли младшую сестру Мэри Пикфорд Лотти. Теперь не помог и «двойной удар»: заговоривших с экрана былых кумиров публика приветствовала вяло. Пикфорд не помогла даже радикальная смена имиджа: в 1929 году для съемок в фильме «Кокетка» она остригла свои знаменитые на весь мир волосы. «New York Times» отвела репортажу из парикмахерского салона первую полосу. Американская киноакадемия присудила Пикфорд «Оскар», но зрители и фильм, и новый образ звезды приняли с прохладцей. В последний раз Пикфорд появилась на экране в 1933 году в фильме «Секреты», а потом — в большой степени, как поговаривали в Голливуде, из-за проблем с алкоголем — оставила актерскую профессию, более или менее активно занимаясь кинобизнесом. Окончательно она отошла от дел в середине пятидесятых годов, когда продала свои акции «United Artists».

Фербенкс чуть дольше пытался угнаться за эпохой: он снялся сначала в фильме «Робинзон Крузо» по собственному сценарию, а в 1934 году на экран вышла картина «Частная жизнь Дон Жуана». Потом карьера остановилась. Случился кризис и в частной жизни Фербенкса. В начале тридцатых годов он увлекся английской актрисой, аристократкой Сильвией Эшли. О романе стало известно Пикфорд, и супруги, давно утратившие прежнюю близость, сначала расстались, а в 1936 году развелись. Фербенкс и леди Эшли тут же обвенчались. Они много путешествовали по миру, и Фербенкс практически оставил кинематограф. В конце 1939 года пятидесятишестилетний актер, всегда удивлявший спортивной выправкой и атлетическими трюками, неожиданно скончался от болезни сердца. В книге «Смейтесь и живите» он заметил: «Я так люблю молодость, что не представляю себя пятидесятилетним». Судьба отпустила Дугласу Фербенксу ненамного больше. А его третья жена потом вышла замуж за Кларка Гейбла.

От брака с Фербенксом Мэри Пикфорд унаследовала особняк Pickfair, где прожила еще целых сорок лет. Вместе с новым мужем, актером и джазовым музыкантом Чарльзом Роджерсом (он был на двенадцать лет младше супруги), в середине сороковых годов она усыновила двоих детей. Хорошей матерью ей стать не удалось, отношения с Ронни и Роксаной не складывались. Пикфорд вела жизнь затворницы, на публике практически не появлялась. На церемонию вручения ей в 1976 году почетного «Оскара» актриса, которой было восемьдесят четыре года, поехать не захотела или не смогла и решила обратиться к коллегам и зрителям через видеозапись. В облике крошечной, сухонькой старушки, сохранившей связную речь и ясную память, зрители со стажем могли узнать ту воздушную, «божественную куколку», от золотой охапки волос которой когда-то сходил с ума весь мир.

Дуглас Фербенкс на целое десятилетие сделал популярным во всем мире образ улыбающегося, веселого, спортивного, рыцарствующего американца и, несмотря на бесславный конец карьеры, стал заметным явлением в кино, создателем целого жанра, точно так же как несколькими годами раньше его супруга Мэри Пикфорд. Сборным героическим взводом, солдат которого переиграл Фербенкс, командует калифорнийский сеньор Зорро, первый из выведенных актером на экран Непобедимых. Сам тип персонажа, созданный Фербенксом, оказался весьма живучим. Его сын Дуглас Фербенкс-младший, продолжал эксплуатировать тот же энергичный образ, хотя ему приходилось сталкиваться с другими, часто куда более привлекательными «первыми любовниками». Этот киногерой перекочевал из фильмов для первоэкранных кинотеатров в В-фильмы, а затем и вовсе в киноширпотреб. Полеты через экран на веревке, прыжки в седло с третьего этажа перестали восхищать зрителей. А дон Диего Вега оставался неподражаемым, в Зорро нуждалась не одна только испанская Калифорния. В Зорро нуждался весь мир. Вскоре количество снова перешло в качество: после более или менее удачных киносериалов тридцатых годов накануне Второй мировой войны на экраны вышел ремейк «Знака Зорро» с Тайроном Пауэром в главной роли. Это был новый Зорро, новый Диего Вега, новый герой. И в Сан-Хуан-Капистрано началась новая эпоха.

ЛЕГЕНДЫ О ЗОРРО: КИНОФИЛЬМЫ 1920–1950-Х ГОДОВ[4]

1. «Знак Зорро» (The Mark of Zorro). Дуглас Фербенкс; США, 1920.

2. «Дон Q, сын Зорро» (Don Q, Son of Zorro). Дуглас Фербенкс; США, 1925.

3. «В стиле Зорро» (A la maniere de Zorro). Уильям Эли; Бельгия, 1926.

4. «Сеньорита» (Senorita). Бебе Дэниэлс; США, 1927.

5. «Отважный кабальеро» (The Bold Caballero). Роберт Ливингстон; США, 1936.

6. «Знак Зорро» (The Mark of Zorro). Тайрон Пауэр; США, 1940.

7. «Дом лисицы» (La casa de la zorra). Луис Кастаньеда; Мексика, 1945.

8. «Зорро в опасности» (Zorro en el peligro). Тоно Андреу; Аргентина, 1946.

9. «Внук Зорро» (El nieto del Zorro). Эдуардо Касадо; Мексика, 1948.

10. «Знак Зоррильо» (La marca del Zorrillo). Рафаэль Алькайде; Мексика, 1950.

11. «Мечта Зорро» (Il sogno di Zorro). Уолтер Кьяри; Италия, 1952.

12. «Племянники Зорро» (Los sobrinos del Zorro). Пепе Иглесиас; Аргентина, 1952.

13. «В горах без закона» (La montana sin ley). Хосе Суарес; Испания, 1953.

14. «Пунцовый Зорро» (El Zorro Escarlata). Луис Агилар; Мексика, 1957.

15. «След Зорро» (The Sign of Zorro). Гай Уильямс; США, 1958 (киноадаптация телесериала).

16. «Одинокий всадник» (El Jinete solitario). Деметрио Гонсалес; Мексика, 1958.

17. «Одинокий всадник в долине кондоров» (El Jinete solitario en el valle de los buitres). Хосе Чавес; Мексика, 1958.

18. «Зорро, мститель» (Zorro, the Avenger). Гай Уильямс; США, 1959 (киноадаптация телесериала).

Фильмы о Зорро. Тайрон Пауэр в картине «Знак Зорро»

«ЗНАК ЗОРРО»

THE MARK OF ZORRO; 20th CENTURY-FOX, 1940: 94 МИНУТЫ.

СЦЕНАРИЙ ДЖОНА ТЭЙНТОРА ФУТА ПО МОТИВАМ РОМАНА ДЖОНСТОНА МАККАЛЛИ «ПРОКЛЯТИЕ КАПИСТРАНО». РЕЖИССЕР РУБЕН МАМУЛЯН. В РОЛЯХ: ТАЙРОН ПАУЭР (ДИЕГО ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО), ЛИНДА ДАРНЕЛЛ (ЛОЛИТА КИНТЕРО), БЭСИЛ РЭТБОН (КАПИТАН ЭСТЕБАН ПАСКУАЛЕ), ЮДЖИН ПАЛЕТТ (БРАТ ФЕЛИПЕ), ДЖ. ЭДВАРД БРОМБЕРГ (ДОН ЛУИС КИНТЕРО), ГЭЙЛ СОНДЕРГААРД (ИНЕС КИНТЕРО), МОНТЭГЮ ЛАВ (ДОН АЛЕХАНДРО ВЕГА), ДЖАНЕТ БИЧЕР (ДОНЬЯ ИСАБЕЛЛА ВЕГА), ДЖОРДЖ РЕГАС (СЕРЖАНТ ГОНСАЛЕС).

«Когда Испания владела половиной мира и учила молодых людей красивому и модному искусству убивать», в мадридской школе кадетов состоял дворянин Диего Вега, «калифорнийский петушок», которому «лошадь заменяла колыбель». По просьбе своего отца Диего возвращается домой, в страну «благородных миссий и счастливых пеонов, сонных кабальеро и вечной скуки, где человек может только жениться, растить пухленьких детей и смотреть, как растет его виноград». Свою шпагу Диего Вега за ненадобностью оставляет в Мадриде, вонзив ее в потолок таверны.

Прибыв в Лос-Анхелес, Диего застает у власти жадного и трусливого алькальда Луиса Кинтеро, который с помощью своего военного советника, жестокого капитана Эстебана Паскуале, бежавшего из Барселоны от тюрьмы бывшего учителя фехтования, нещадно обирает крестьян. Прежний алькальд, отец Диего, дон Алехандро Вега, угрозами и силой отстранен от власти. Диего выглядит как напомаженный щеголь, «любящий мерцание сатина и шелка», и это приходится по нраву аморальной, умирающей в провинции со скуки жене алькальда донье Инес, которой молодой Вега отпускает изысканные комплименты. Капитан Паскуале тут же называет Диего «маленьким павлином». Показные ханжество и строгость доньи Инес не нравятся ее семнадцатилетней племяннице, красавице Лолите; девушка хочет веселиться, любить, общаться со сверстницами. Однако донья Инес угрожает отправить Лолиту в монастырь.

Дворяне Лос-Анхелеса обсуждают планы восстания против «жестокого и подлого правительства», но Диего отказывается присоединиться к заговорщикам. Отцу и своему воспитателю, монаху Фелипе, он показывает дурацкие фокусы с веером, заявляя, что бороться против несправедливости бесполезно.

Солдаты оповещают крестьян о решении алькальда ужесточить налоги. Сонное спокойствие Лос-Анхелеса нарушает проносящийся по пыльным улицам всадник в черном плаще и черной шляпе. Оставив на спине у одного из солдат росчерк шпаги в виде буквы Z, Зорро, к восторгу собравшегося на площади народа, обещает расправиться с Кинтеро. Такую же букву он оставляет на подушке кареты алькальда: разбойник отбирает золото, награбленное у народа (негодяй-алькальд собирался вывезти золото в Мадрид). За поимку Зорро назначена награда в пять тысяч песо. Однако тот неуловим. Зорро проникает в кабинет Кинтеро и, перепугав его до смерти, оставляет на стене букву Z: он требует, чтобы алькальд уехал в Испанию, вернув власть дону Алехандро. От преследования солдат капитана Паскуале Зорро скрывается в церкви, переодевшись в монашескую сутану. В храме он встречает Лолиту Кинтеро и вступает с ней в куртуазный разговор, заверяя девушку, что она «прекраснее июньского утра». Лолита замечает выглядывающее из-под сутаны острие шпаги, но не выдает Зорро солдатам; на прощание разбойник порывисто целует девушке руку. Выйдя из церкви, Зорро роняет черную маску; солдаты разоблачают его. Сбросивший монашеское одеяние смельчак уходит от погони, прыгая на лошади с моста через реку.

Алькальд учетверяет награду за поимку Зорро, но тот вновь ускользает. Сменив плащ разбойника на щегольской костюм, Диего приходит к брату Фелипе. Кабальеро открывает монаху свою тайну и отдает ему отобранные у губернатора деньги, которые Фелипе должен раздать народу.

Утром — к досаде капитана Эстебана, добивающегося расположения жены алькальда, — донья Инес отправляется на верховую прогулку с доном Диего. Капитан излагает алькальду свой план: свадьба Диего Веги и Лолиты Кинтеро поможет усмирить недовольство дворян: «Что может быть сильнее, чем брачный союз? Мир в Европе поддерживается в королевских постелях». Диего тем временем уговаривает явно неравнодушную к нему донью Инес уехать в Испанию, ведь в Мадриде дама сможет блистать при дворе… Дон Алехандро с негодованием отвергает брачное предложение алькальда Кинтеро, однако Диего более благосклонен. «Я же не вмешивался в папину свадьбу, так почему он должен вмешиваться в мою?» — говорит он матери. Диего приезжает на ужин в дом алькальда, показывает за столом детские фокусы с платком; его светское умение танцевать вызывает восхищение Лолиты, однако шутки жениха несносны. Тем не менее дон Луис добивается своего: назначена помолвка. Ночью на балкон Лолиты пробирается Зорро, чтобы преподнести любимой белую розу. Однако в комнату входит дон Луис; боясь разоблачения, Диего прячет плащ Зорро. Он напоминает Лолите о разговоре в церкви, убеждая девушку в том, что он и благородный разбойник — один и тот же человек: «Ты прекраснее июньского утра». На прощание Лолита дарит молодому человеку поцелуй.

Собирая налоги в католической миссии, сержант Гонсалес жестоко выпорол местного священника. Солдаты капитана разгоняют возмущенную толпу. Кто-то перебрасывает через забор тело сержанта: на груди у несчастного вырезана буква Z. В поисках Зорро капитан обыскивает дом брата Фелипе и находит у него золото алькальда. Монах вступает с капитаном в поединок, однако Эстебан оказывается сильнее. Брат Фелипе брошен в тюрьму как сообщник Зорро; его должны повесить.

Чтобы освободить монаха, Диего через подвал пробирается в дом алькальда, предварительно откупорив в погребе винные бочки и начертив на стене букву Z. Перепуганный алькальд готов подписать прошение об отставке, но в последний момент в кабинет врывается капитан, разъяренный тем, что Кинтеро пытался без его ведома вывезти в Мадрид награбленное у крестьян золото. Эстебан рвет в клочья прошение алькальда. Вспыхивает ссора, и после яростной схватки Диего убивает капитана. Солдаты обнаруживают потайной ход из подвала, и алькальд догадывается, каким образом Диего проник в кабинет. Кинтеро разоблачает Зорро: ведь только он один владеет шпагой, «как дьявол из преисподней». Диего бросают в одну камеру с братом Фелипе. Алькальд созывает всех дворян, чтобы на их глазах расстрелять Зорро. Однако Диего обманывает тюремщика и отпирает замок камеры.

Алькальд приводит в тюрьму группу кабальеро — показать им плененного Зорро. «Вы идиот, алькальд, — восклицает дон Алехандро, — Зорро был мужчиной, а это мой слабовольный отпрыск-шутник». Диего, увлекая за собой дворян, поднимает народное восстание. Победа! Диего вынуждает Луиса Кинтеро заявить об отставке и назначить алькальдом дона Алехандро. Супруги Кинтеро уезжают в Испанию. «Когда нам ждать вас в Мадриде?» — спрашивает Диего донья Инес. «Не думаю, что очень скоро. Мы собираемся зажить по-калифорнийски: я женюсь, буду растить пухленьких детей и смотреть, как растет виноград», — отвечает Зорро, целуя Лолиту и вонзая шпагу в деревянный потолок.

4. Снова в седле. Тайрон Пауэр

— Я надеюсь, что настанет день, когда я увижу ваше лицо.

— Вас может постичь разочарование, сеньорита.

— О нет, никогда! Вы можете быть некрасивы, но это не лишит вас смелости и благородства.

Диалог из киносериала «Зорро снова в седле», 1937

Дуглас Фербенкс положил славное начало большому приключению Зорро. В истории кино насчитывается почти сотня художественных, телевизионных, мультипликационных фильмов, кино- и телесериалов и спектаклей: американских, итальянских, испанских, мексиканских, аргентинских, французских, даже турецких, филиппинских, новозеландских и японских. Зорро приходилось быть и героическим, и романтическим, и комедийным, и трагическим, и рисованным, и кукольным, и взрослым, и детским, и даже порнографическим персонажем. В немом кино, да и в первое десятилетие после появления звука, фильмы Фербенкса оставались непревзойденными, а ведь тема Зорро получила продолжение сразу же после завершения его приключений в «Доне Q». В 1926 году бельгийский режиссер Поль Флон (автор первого бельгийского художественного фильма, патриотической картины 1920 года «Бельгия») снял ленту под названием «В стиле Зорро» (A La Maniere de Zorro) с Сюзанной Кристи и Уильямом Эли в главных ролях. В немой буффонаде, сопровождавшейся скромным интересом публики, маску Зорро надевали то мужчина, то женщина. Годом позже вышла американская кинолента «Сеньорита», в которой роль отважной разбойницы в черной маске сыграла Бебе Дэниелс.

Через десятилетие в часовой цветной киноленте «Отважный кабальеро» («The Bold Caballero») в образе Зорро предстал актер Роберт Ливингстон, за пятьдесят лет своей кинокарьеры исполнивший не менее пятидесяти ковбойских ролей. Действие снятого в 1936 году звукового фильма происходит в калифорнийском городке Санта-Крус времен испанского владычества. Наряженный в плащ и маску благородного разбойника злодей убивает прибывшего в Калифорнию бородатого губернатора, отца возлюбленной местного дворянина Диего Веги. В роли главной красавицы, сеньориты Исабеллы Пальмы, режиссер и автор сценария Уэллс Рут занял Хезер Энджел, англичанку с экранным прошлым Констанции Бонасье и будущим героинь фильмов Альфреда Хичкока. Негодяем-убийцей папаши-губернатора оказывается также претендующий на руку Исабеллы, но, в отличие от Диего, жестокий и трусливый офицер Себастиан Голле. В «Отважном кабальеро» команданте разоблачило то обстоятельство, что по не слишком понятным зрителю причинам на телах жертв он ставил знак Z начерченным наоборот. Это не единственная сценарная странность. Когда дон Диего «по ходу пьесы» притворяется симпатичным, но малахольным господином, он старательно помогает (интересно, из каких соображений?) своему сопернику жуировать со своей же возлюбленной, исполняя под балконом прекрасной дамы серенады. Сеньорита Исабелла после смерти отца занимает губернаторский пост, что заметно распаляет страсть алчного команданте. Питая сердечную симпатию к Диего, именно Исабелла становится главной гонительницей Зорро, который в этом фильме оставляет знаменитое клеймо не только росчерком разящей шпаги, но и разжигая на далеком холме огромный костер с очертаниями буквы Z. Этот эффектный прием с той поры Зорро использовал не раз. К традиционной для окружения Зорро фигуре «хорошего монаха» в «Отважном кабальеро» добавляется еще и «хорошая дуэнья»; эту безымянную воспитательницу девушки-губернатора в финале едва не вздернули на виселице, поскольку ради победы справедливости она поменялась с Зорро одеждой, чтобы тот бежал от врагов в женском платье. Фильм Рута в самых общих чертах следует фабуле рассказов Джонстона Маккалли о Зорро 1932–1934 годов. Конечно, главная мысль остается без изменений, и символизирует ее замечательный лозунг, провозглашенный в афише фильма: «За любовь и свободу — вот его борьба!»

Продолжение борьбы во имя любви и свободы не заставило себя ждать. Через год, в 1937-м, только что образованная для производства киносериалов и фильмов В-категории американская кинокомпания «Republic Pictures» выпустила 12-серийную сагу о Зорро режиссеров Джона Инглиша и Уильяма Уитни. В тридцатых-сороковых годах была распространена такая схема сотрудничества, при которой два режиссера работали на съемочной площадке каждый в свои дни, при этом кто-то один (в этой паре — Инглиш) специализировался преимущественно на «психологии и характерах», а другой (Уитмен) — на «экшн», «действии». Таким манером Инглиш и Уитмен за несколько лет партнерства создали полтора десятка сериалов, «к материалу которых относились с таким уважением, что редко давали повод усомниться в их серьезности» (кинокритик Гэри Джонсон). Первая совместная работа Инглиша и Уитмена «Зорро снова в седле» («Zorro Rides Again») не стала исключением. За месяц ударного труда режиссеры добросовестно сняли дюжину эпизодов протяженностью от четверти часа до 29 минут, которые позже, после сокращения, демонстрировались в кинотеатрах и как художественный фильм «без швов». В конце 1950-х киноматериал «Зорро снова в седле» адаптировали в шестисерийный сериал для телевидения.

В двадцатых-тридцатых годах киносериалы стали распространенным развлечением американской публики; популярность этого формата пошла на спад только после начала регулярного телевещания, когда любимые герои успешно переселились на малые экраны. Киносериалы (вестерн оказался самым распространенным, эффективным и дешевым в производстве жанром) показывали в «блоках» вместе с мультипликационными и полноформатными игровыми фильмами. Первый эпизод обычно вдвое превышал по протяженности последующие; экспозицию режиссеры «расставляли» детально, чтобы зрители как следует поняли, о чем идет речь, и не могли себе позволить роскоши пропустить следующие серии. Новые эпизоды выходили в прокат еженедельно, каждый завершался сценой, где главный герой оказывался в критической ситуации, из которой через семь дней благополучно отыскивал чудесный выход. К концу тридцатых годов компания «Republic Pictures» стала лидером в изготовлении качественных киносериалов, обойдя конкурентов — компании «Universal» и «Columbia Pictures».

«Зорро снова в седле» — первый из пяти киносериалов-вестернов «Republic Pictures» о Зорро и его наследниках; их производство растянулось почти на пятнадцать лет. Фильм рассказывал правдивую историю правнука Диего Веги Джеймса, призванного в благородные мстители уже в новые времена. Группа сценаристов решительно препарировала идеи Маккалли, перенеся действие в 1935 год. Именно в эту пору недобросовестный финансовый воротила Марсден (Ноа Бири, партнер Фербенкса по «Знаку Зорро») вместе с подручным бандитом Бредом Дейсом по прозвищу Волк вознамерился установить контроль над строящейся по мексиканской территории, от полуострова Юкатан до Калифорнии, железной дорогой. Волк со своими людьми разными способами вынуждал владельцев предприятия Мануэля Вегу и его молодых компаньонов, брата и сестру Филиппа и Джойс Эндрюс, уступить Марсдену концессию на строительство магистрали. Отчаявшийся дон Мануэль послал племяннику, бедному ковбою Джеймсу (актер Джон Кэрролл) паническое письмо: «Они не остановятся ни перед чем. Разрушения! Саботаж! Убийства! Ты — последний из рода Вега, настоящий наследник великого Зорро… Это твоя борьба. Приезжай!» Джеймс приехал — но еще раньше в лагере ж/д строителей появился разбойник в плаще и маске, который привычно принялся вершить справедливость. А Джеймс, по обычаю молодых людей из семейства Вега, выглядел малоустойчивым к трудностям и малопригодным к подвигам, чем озадачил и расстроил дядюшку, который, наверное, подзабыл фамильную историю, свидетельствовавшую: других юношей в этом роду и не бывает.

Авантюрную классику в сериале «Зорро снова в седле» размывают приметы индустриальной эпохи. Герои и антигерои вместо шпаг пользуются огнестрельным оружием, в ходу банковские кредиты, невидимые чернила, динамит и небольшие авиабомбы. Зорро выстрелом из винтовки сбивает вражеский самолет, подслушивает переговоры противников с помощью радиопеленгатора. Главным фактическим недругом Джеймса Веги оказывается бандит Дейс (идеология конфликта понятна: противостояние человека-лисицы, El Zorro и человека-волка, El Lobo), действиями которого из-за кулис (по радиоволне) руководит негодяй Марсден. В финале первого эпизода («Смерть с небес») Волк убивает Мануэля Вегу, но, прежде чем испустить дух, несчастный просит оказавшегося рядом Зорро на мгновение приподнять маску — и умирает с гордостью за племянника, будучи уверенным в конечной победе добра. В подвигах Джеймса Веги активно участвует вороной по кличке Король, El Rey, потомок скакуна «первого» Зорро — Торнадо. Верный конь в конце концов и приканчивает бандита Волка, уже нацелившего револьвер на и без того раненного в руку потомка кабальеро. Тот же жеребец ускоряет и счастливое разрешение любовной интриги, подтолкнув Джойс Эндрюс в объятия Джеймса, вдруг, после побед над врагами, оробевшего перед девушкой.

Вдохновленные железнодорожными успехами Зорро, через полтора года Инглиш и Уитни приступили к съемкам новой саги, задуманной как сиквел фильма Фербенкса. Действие нового сериала «Republic Pictures», получившего название «Армия Зорро сражается» («Zorro’s Fighting Legion»), происходит в 1820-х годах в только что завоевавшей «независимость от многовековой тирании» Мексике. Власти выдуманной провинции Сан-Мендолито озабочены добычей золота для молодой республики, которой управляет президент Бенито Хуарес. Настоящий Хуарес приступил к руководству страной примерно через тридцать лет после описанных в фильме событий, но съемочную группу это не смутило, тем более что и прочие повороты сюжета выглядят не слишком реальными. В рядах кабальеро из Сан-Мендолито оказались четверо предателей, «врагов Мексики», в их числе и губернатор провинции дон Фелипе. Эти негодяи, действуя заодно с самозваным богом индейского племени яки Доном дель Оро (Don del Ого, «хозяин золота»), решили сорвать планы республиканцев. Транспорты с золотом из Сан-Мендолито один за другим попадали в руки дикарей. Индейское племя яки существует в действительности. В начале XIX века эти индейцы населяли теперь пограничные с Соединенными Штатами районы пустыни Сонора. В первые десятилетия после провозглашения независимости Мексики яки сражались за собственную независимость и относительно успешно сопротивлялись карательным экспедициям.

«Армия Зорро сражается». 1939 год.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.)

Но в кино индейцам пришлось противостоять не мексиканской армии, а «армии Зорро». Зорро, он же Диего Вега, племянник знатного жителя Сан-Мендолито, прибыл из Калифорнии разбираться в ситуации. Дядюшку племянник застал смертельно раненным, и все, чем смог на первых порах помочь, — оставил фирменный росчерк шпаги на лбу убийцы своего родственника. В Сан-Мендолито Диего поступил в распоряжение другого благородного кабальеро, Рамона, сестра которого Волита (а не Лолита) стала главной сеньоритой сериала. Чтобы противостоять Золотому Богу, мечтающему о титуле императора Мексики, и заговору «врагов республики», Зорро возглавил армию мстителей из числа молодых дворян. Это и есть Zorro’s Legion. «Патриоты Мексики! Предатели должны умереть. Закон должен восторжествовать. Республика должна стать процветающей», — такие задачи поставил Зорро перед ополчением в первом же эпизоде сериала.

Остальные одиннадцать эпизодов рассказывают о выполнении этих задач. Пока Диего Вега вызывает раздражение сеньориты Волиты изнеженностью и трусоватостью, Зорро и его кавалеристы громят приспешников врага. Но самый главный враг жесток и коварен: подобно ночному разбойнику, Дон дель Оро тщательно бережет инкогнито — каждого, вознамерившегося произнести имя того, кто кроется под личиной индейского божка, пронзает пущенная злодейской рукой золотая стрела. Дон дель Оро носит герметичный золотой шлем, смахивающий на окрашенный каркас из папье-маше, и сверкающие доспехи. И в этом сериале Зорро (на нем не черная бандана, а маскарадная маска, под ним — не вороной, вопреки обыкновению, а белый конь) попадает во множество переделок: его заточают в тюремной камере со сдвигающимися стенами, запирают в подъемнике золотодобывающей шахты, бросают под копыта и колеса запряженного парой гнедых экипажа, под ним проваливается перекинутый через пропасть мост и так далее. Но все заканчивается благополучно: Дон дель Оро (губернатор дон Фелипе) разоблачен и сброшен в огненную западню, сердце Волиты принадлежит Диего Веге, а во главе вдруг проявивших миролюбие индейцев яки становится добрый вождь Кейла. Зорро покидает Мексику, посадив в кресло губернатора провинции дона Рамона, но обещает вернуться и повести в бой армию всадников в плащах с литерой Z в том случае, если над Сан-Мендолито сгустятся тучи. В главной роли Инглиш и Уитни заняли двадцативосьмилетнего в ту пору актера Рида Хэдли, которому приходилось прежде играть и героев, и злодеев.

Фильмы компании «Republic Pictures» не дали погаснуть интересу к фигуре и подвигам Зорро. Диего Вега перерос малометражный формат. Пришло время для ремейка картины Фербенкса. Ровно через двадцать лет после того как маску калифорнийского разбойника примерил Великий Дуг, на экране в новой киноверсии классической книги Маккалли, в фильме нового жанра предстал другой голливудский красавец — Тайрон Пауэр.

Авторы фильма 1940 года, режиссер Рубен Мамулян и группа сценаристов под руководством Джона Тэйнтора Фута, сосредоточились на психологических характеристиках Диего Веги больше, чем на ночных приключениях его двойника Зорро. Выбирая между Зорро-бойцом и Диего — светским щеголем, Мамулян продпочел герою-аристократу напомаженного молодого барина. Наряженный в атласно-шелковый костюм, в рубаху с кружевными манжетами и пышным жабо, с батистовым платком и щепоткой табака в тонких пальцах, исполняющий галантный танец под песенку «Sombrero bianco» дон Диего весьма убедителен.

Рубен Мамулян, сын банкира-армянина из Тифлиса, недоучившийся студент Московского университета и слушатель вечерних курсов Евгения Вахтангова, перебрался в Америку в 1923 году молодым театральным режиссером с некоторым опытом работы в Великобритании. В Нью-Йорке Мамулян ставил оперные спектакли и мюзиклы; ему принадлежит первая сценическая интерпретация оперы Джорджа Гершвина «Порги и Бесс». С конца двадцатых Мамулян периодически работал в кино, завоевав репутацию самостоятельного, неуступчивого мастера-новатора, который любит и умеет нарушать каноны. Он — один из пионеров звукового кино, применивший прогрессивные для той поры методы работы с кинокамерой и технологию цветных съемок. Критики отмечали, что в своих картинах Мамулян использовал способы цветовой развертки, заимствованные у Эль Греко и Веласкеса («Я уверен, что цвет на экране должен передавать эмоции»). Удачи в творчестве чередовались с провалами: его «Доктор Джекил и мистер Хайд» получил в 1932 году премию «Оскар», а последовавшую через пару лет экранизацию толстовского «Воскресения» («Мы вновь живем») критики расценили как художественное поражение. Мамулян снимал Грету Гарбо («Королева Кристина»), Марлен Дитрих («Песнь песней») и, не смущаясь их славой и авторитетом, диктовал кинозвездам свою волю. Неуступчивый характер режиссера, его требовательность на съемочной площадке приводили к тому, что время от времени он оставался не у дел. Неудачей окончилась попытка Мамуляна экранизировать «Порги и Бесс»; из-за разногласий с продюсерами он начал, но не закончил работу над эпическим фильмом «Клеопатра» с Элизабет Тэйлор в заглавной роли. В начале шестидесятых годов Мамулян отошел от режиссуры. Последние годы жизни режиссер (успевший отметить девяностолетний юбилей) читал лекции в университетах и на ретроспективах своих фильмов, ездил с одного кинофестиваля на другой, получая полагающиеся ветеранам почетные награды.

Фильм «Знак Зорро» критики считают типичным для творческой манеры Мамуляна. Эта черно-белая картина (цветную копию изготовили через несколько десятилетий) сделала приличные кассовые сборы, став пятой в списке самых прибыльных фильмов 1940 года, была номинирована на «Оскар» (лучший саундтрек — композитор Альфред Ньюмен) и получила отличную прессу, хотя кое-кому из критиков показалась слишком статичной для картины своего жанра. «Знак Зорро» — не вестерн, чего можно было бы ожидать от ремейка картины Фреда Нибло, а приключенческо-любовная комедия с элегантно прописанными диалогами, с хорошо рассказанной историей, с точно подобранными характерными исполнителями.

В течение полутора часов экранного времени дон Диего и Зорро занимаются изгнанием из Лос-Анхелеса алькальда Луиса Кинтеро и его супруги. Авторы фильма разрабатывают также несколько второстепенных линий и ни об одной из них не забывают до самого счастливого финала. Похотливая скучающая светская львица, жена алькальда донья Инес, мечтает заполучить в любовники Диего Вегу и потому отвергает ухаживания главного вооруженного злодея, капитана Эстебана Паскуале. Паскуале хочет вернуть себе донью Инес и потому подает алькальду Кинтеро идею выдать племянницу Лолиту замуж за мадридского щеголя Диего. В отличие от большинства киноисторий о Зорро, в этом «Знаке Зорро» ночной разбойник и главный злодей не становятся соперниками в любви; их взаимная неприязнь скорее идеологической природы. Что же касается юной Лолиты, то девушка томится от предчувствия большой страсти, и Зорро одерживает над красавицей легкую победу.

В этой картине герой не рвется при первой же возможности обнажить клинок. Мамулян неторопливо развивает сюжет, готовя зрителя к центральной боевой сцене — поединку Диего Веги и капитана Паскуале на рапирах. Отлично поставленный эпизод длится две с половиной минуты; противники сражаются яростно, жестоко, но легко, с большим умением, не оставляя и тени сомнения в своей фехтовальной выучке. Чтобы заколоть капитана, Диего потребовалось скрестить с ним клинок не менее двухсот раз. Сцена стоит того, чтобы любоваться ею еще и еще раз. Во многих киносправочниках указано, что это один из лучших фехтовальных поединков в истории кино. В тридцатых годах исполнитель роли капитана Паскуале Бэсил Рэтбон считался лучшей шпагой Голливуда, и он высоко оценил спортивную форму соперника: «Пауэр — самый ловкий человек с клинком в руке, которого мне доводилось видеть перед камерой».

Режиссер Мамулян превосходно доказал, что легковесный сюжет и приключенческий жанр вовсе не являются предлогом для халтурных съемок. На его работе лежит налет психологизма, который нечасто встретишь в фильмах такого жанра. Вот сцена первого появления Зорро на улицах Лос-Анхелеса. На скованную жарким солнцем, сном и скукой местных крестьян площадь являются солдаты — вывесить объявление об ужесточении налогов. Крестьяне реагируют на новое бремя без малейшего оживления, сонным покачиванием сомбреро. Но вот вихрем проносится черный всадник; Зорро расправляется с солдатами, обещает вскоре расправиться и с крохобором-алькальдом. У доски объявлений — море широкополых крестьянских шляп, волнующихся подобно бескрайней водной глади.

Мамулян и Пауэр отдают должное Дугласу Фербенксу. Фильм многократно отсылает зрителя к первой версии «Знака Зорро». Hommage маэстро выглядит тем более не случайным, если учесть, что заголовок сценария фильма — «Калифорниец»: решившись сохранить знаменитое название, создатели ремейка рассчитывали на повторение успеха Фербенкса.

К тому моменту как Тайрон Пауэр появился на экране в плаще и маске Зорро, журналисты уже успели присвоить этому двадцатишестилетнему актеру титул «идола американских школьниц». Темноволосый молодой человек, с мягкими, почти девичьими чертами лица, с пушистыми ресницами и огромными выразительными глазами, он играл и в романтических комедиях, и в мелодрамах, причем не только «первых любовников» и «хороших парней», но и персонажей с характерами посложнее. Пауэр происходил из ирландской артистической семьи, его отец (тоже Тайрон) и прадед (тоже Тайрон) были в свое время известными театральными актерами. Сценическому мастерству его учила тетушка, основательница известной в США школы драмы в Цинциннати. Амбициозный юноша рассчитывал, что карьеру ему поможет устроить оставивший семью отец, однако помешало несчастье: Пауэр-старший скончался на руках сына в 1931 году во время театральной репетиции.

В 1936 году Пауэр подписал контракт с продюсерами незадолго до того основанной кинокомпании «20th Century-Fox», в фильмах которой и прославился. Успех пришел к нему после выхода на экран драмы режиссера Генри Кинга «Lloyd’s of London», в которой на фоне истории знаменитой британской страховой компании развивалась роковая страсть молодого друга адмирала Нельсона Джонатана Блейка, которого сыграл Пауэр, к замужней аристократке леди Элизабет. Сотрудничество с Кингом получилось долгим: Пауэр сыграл в одиннадцати фильмах этого режиссера. За успешным большим дебютом последовали семь звездных лет: Тайрон Пауэр участвовал почти во всех заметных проектах «20th Century-Fox»: в романтических комедиях, драмах, мюзиклах, вестернах, военно-патриотических и приключенческих картинах. Успех «Знака Зорро» оказался только одной из двух десятков кинематографических удач, пришедших к актеру, как поговаривали скептики, скорее благодаря внешности и физической ловкости, нежели таланту: «Его игра со шпагой убедительнее, чем просто его игра». Пауэр на такие заявления реагировал раздраженно. В одном интервью даже заявил, что мечтает попасть в автокатастрофу, которая обезобразила бы его лицо: вот тогда критики смогут убедиться, что его талант не зависит от длины ресниц.

Внешность Тайрона Пауэра определила его актерское амплуа: он стал секс-символом американского «невинного поколения». Фото конца 1930-х годов.

(© Cinema Photo / Corbis / РФГ.)

Внешность и актерское дарование Тайрона Пауэра сформировали его цельное амплуа: он стал секс-символом так называемого невинного поколения. Писательница Барбара Картлэнд, вспоминая довоенную юность и свои тогдашние разговоры со школьными подружками, заметила: «Нам не нужен был секс. У нас был Тайрон Пауэр». Картлэнд точно обратила внимание на секрет обаяния Пауэра, проявившегося и в «Знаке Зорро»: в отличие от Фербенкса, этот актер не выглядел энергичным Казановой. По крайней мере, когда Лолита Кинтеро по душам беседует с ним, облаченным в монашескую сутану, в церкви, понятно, отчего у девушки возникает желание исповедаться.

И в фильме о Зорро, и в других ролях Пауэр выглядел столь сладким голливудским красавцем, что эта его утонченная изысканность вызывала гомосексуальные подозрения. Однако, прожив всего сорок четыре года, он успел трижды жениться и завести двоих дочерей и сына, все они стали актерами. Интересно, что руководство «20th Century-Fox», пока длилось действие контракта с Пауэром, категорически возражало против того, чтобы он вступал в брак: новый семейный статус мог сказаться на его популярности у женской аудитории. Пауэр проявил своеволие, за что был наказан. Его первая супруга, французская актриса Аннабелла, с которой судьба свела Тайрона на съемочной площадке фильма «Суэц», после свадьбы лишилась ролей в картинах «20th Century-Fox» и с той поры работала преимущественно в театре.

В 1943 году актер отправился в армию; он служил в морской авиации, демобилизовавшись после победы в звании капитана. Зрители его не забыли, но прежняя слава не вернулась. Действие контракта на съемки в сорока фильмах с «20th Century-Fox» продолжалось, однако Пауэр, видимо, чувствуя, что пик успеха позади, добился разрешения играть и «на стороне». В 1958 году он отправился в Испанию на съемки эпоса «Соломон и Шеба». Проект, в котором Пауэр принимал участие не только как актер, но и как сопродюсер, обещал громкий успех, но окончился трагедией. Прямо на съемочной площадке во время поединка на мечах у Пауэра случился сердечный приступ. Вскоре он скончался, повторив судьбу своего отца. Заболевание, очевидно, было наследственным и усугублялось сильным пристрастием Пауэра к курению. Режиссер Генри Кинг сказал: «Зрители так и запомнят Тая — с мечом или со шпагой в руке. Равных ему не было». На надгробии Пауэра красуются две театральные маски, комическая и трагическая, и надпись: «Спокойной ночи, прекрасный принц…»

Логика, по которой «20th Century-Fox» заинтересовалась новой экранизацией «Проклятия Капистрано», отчасти диктовалась интересами конкурентной борьбы и успехом героико-приключенческих фильмов компании «Warner Brothers Pictures», в которых блистал австралиец Эррол Флинн, актер того же амплуа, что и Пауэр. Во второй половине тридцатых годов Флинн перевоплотился в капитана Питера Блада и разбойника Робина Гуда. «20th Century-Fox», воссоздав легенду о Зорро, нанесла ответный удар, сражаясь и за творческое наследие Фербенкса. Судьбы двух актеров, Тайрона Пауэра и Эррола Флинна, и их персонажей многообразно — иногда забавно, иногда трагически — пересекались. Роль конфидента Диего Веги брата Фелипе сыграл в «Знаке Зорро» Юджин Палетт — он же монах Тук, дававший мудрые советы Робину Гуду. Знаменитую дуэль Зорро и капитана Паскуале ставил Фред Кевенс, в свое время обучавший фехтованию Эррола Флинна. Флинн, еще один знаменитый голливудский сердцеед, умер через год после Тайрона Пауэра — пятидесятилетним, от болезни сердца…

Семнадцатилетняя Линда Дарнелл, бывшая девочка-модель из Техаса, к моменту съемок в роли Лолиты Кинтеро считалась одной из самых многообещающих красавиц Голливуда. В кадре от нее не требовалось многого: совершенной внешностью Кинтеро-Дарнелл, которая в юности выглядела старше своих лет, удачно оттеняла благородство главного героя, невинностью контрастировала с глупостью и похотливостью своей кинотети Инес Кинтеро. С Пауэром Дарнелл уже встречалась на съемочной площадке («Дневная жена»), через год после выхода «Знака Зорро» Рубен Мамулян еще раз снял их обоих в экранизации романа Бласко Ибаньеса «Кровь и песок». Темноволосой Дарнелл часто доставались роли южных красавиц, однажды ей довелось сыграть даже Деву Марию (фильм Генри Кинга «Песнь Бернадетты» 1943 года). Большие надежды поклонники творчества этой актрисы возлагали в первые послевоенные годы на картину «Амбер навсегда», снятую по популярному в ту пору роману Кэтлин Виндзор. Превратившаяся в блондинку, Дарнелл сыграла главную роль — самолюбивую девушку, отстаивающую свои права в английском обществе XVII века. Кинокритики предвкушали соперничество с «Унесенными ветром», однако ошиблись. Голливудской звезды первой величины из Дарнелл не получилось. Она провела бурную молодость (три брака — три развода) и погибла при пожаре в возрасте сорока одного года, когда карьера ее, как полагали многие, клонилась к закату.

Чтобы заколоть капитана Паскуале (Бэсил Ретбон), Диего Веге потребовалось скрестить с ним клинок не менее двухсот раз. Этот отлично поставленный эпизод считается классической боевой сценой в истории кинематографа. «Знак Зорро», 1940 год.

(© John Springer Collection / CORBIS / РФГ.)

Главного соперника Диего Веги в «Знаке Зорро» изображал крупный британский актер Бэсил Рэтбон. В Голливуде он прославился в ролях злодеев разных калибров, тонких подлецов и просто неприятных типов. Всех их Рэтбон переиграл убедительно и в невероятном множестве, однако в историю кино вошел как Шерлок Холмс из дюжины фильмов компании «Universal Pictures» конца тридцатых — сороковых годов. Во время Первой мировой войны Рэтбон служил в британской полевой разведке, был награжден орденами за храбрость; офицерскую выправку и британское подданство он, почти полвека проведший в США, сохранил до конца жизни. Этот признанный мастер фехтования на экране проиграл все главные схватки. Его героев закололи капитан Питер Блад, Диего Вега, даже Ромео (в «Ромео и Джульетте» Рэтбон исполнял Тибальта); его сэра Гая из Гизборна безжалостно зарубил Робин Гуд. Рэтбон сыграл князя Каренина (в фильме 1935 года, вместе с Гретой Гарбо), Понтия Пилата в «Последних днях Помпеи», красного комиссара Дмитрия Горотченко в фильме «Товарищ» режиссера Анатоля Литвака, королей Ричарда III и Людовика XI, злого отчима Дэвида Копперфилда мистера Мардстоуна… Рэтбон, скончавшийся в 1967 году, оставил после себя интересную книгу мемуаров и добрую память: честный человек, талантливый актер, смелый офицер, верный супруг, заботливый отец, сторонник активного и здорового образа жизни. Еще один секрет актерского дарования — ведь Рэтбон столько лет талантливо играл негодяев!

«Знак Зорро» Рубена Мамуляна получился знаковым фильмом. Он до сих пор вызывает дискуссии. Многие считают Тайрона Пауэра лучшим Зорро «всех времен и народов», а предложенную Мамуляном интерпретацию романа Маккалли — самой удачной в бесконечной череде попыток экранизации. Лента 1940 года, как и созданная Дугласом Фербенксом, не только задала сиюминутную киномоду: она если и не изменила представления о приключенческом жанре, то повлияла на них.

Успех «Знака Зорро» позволял предположить, что вскоре благородный разбойник в очередной раз появится на экранах — «Republic Pictures» только и ждала удобного момента для запуска нового сериала. Однако компания временно лишилась прав на использование образа Зорро в кадре, поэтому главным героем снятого в 1944 году в классическом формате режиссерами Спенсером Беннетом и Уоллесом Грисселом киносериала «Черная Плеть Зорро» («Zorro’s Black Whip») стала брюнетка Барбара Мередит. Во всех двенадцати эпизодах Барбара, подобно калифорнийскому дону, облачалась в черное — после того как ее брата, владельца газеты «Crescent City Herald» и по совместительству народного мстителя Рэндольфа, застрелили бандиты, подосланные коррумпированным предпринимателем Дэном Хэммондом. Черная Плеть — так зовут главного положительного героя, разрушающего в 1890 году заговоры негодяев из штата Айдахо. Барбара — Черная Плеть ловко обращается с кнутом и пистолетом, да так, что ни у одного из злодеев и мысли не возникает о том, что они сражаются с женщиной. Между тем, эта хрупкая красавица активно пользуется макияжем, ее глаза над закрывающим большую часть лица черным платком сияют вовсе не по-мужски. Но и с дамой в главной роли зрители получили все то, что положено получать от каждой серии вестерна: по крайней мере, одну драку, одну погоню, одну перестрелку и одну ловушку, в которую попадают главные герои. Негодяя Хэммонда на последней минуте последнего эпизода по установившейся уже традиции затоптала вороная лошадь Черной Плети.

Роль Барбары исполнила восходящая звезда компании «Republic Pictures» Линда Стирлинг. Она получила известность после выхода снятого за несколько месяцев до «Черной Плети Зорро» киносериала примерно того же пошиба — «Девушка-тигрица» («Tiger Woman»), о девушке, выросшей в латиноамериканской сельве и ставшей вождем индейского племени. Кинокарьера Стирлинг продолжалась всего несколько лет. В 1950-х годах она появлялась на экране в эпизодических ролях, а потом бывшая ночная разбойница и девушка-Маугли четверть века преподавала английскую литературу в одном из калифорнийских колледжей.

Линда Стирлинг, «Черная плеть Зорро»: в интересной брюнетке обнаружились все качества благородного разбойника. 1944 год.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.)

Имя Зорро в сериале 1944 года не упомянуто ни разу, но в титрах Джонстон Маккалли значится как создатель образа знаменитого разбойника. Свой гонорар, следовательно, писатель получил. Несомненно также, что многие сюжетные ходы «Черной Плети Зорро» заимствованы либо в романе Маккалли, либо в предыдущих киноверсиях его произведений. Этим не имеющий прямого отношения к Зорро сериал и интересен: он свидетельствует, что к середине 1940-х годов кинематографический «мир Зорро» полностью сложился и способен был существовать даже без своего главного героя. Традиция Зорро стала самодостаточной; теперь хватало одной только ритуальной символики: черного плаща, черной маски и благородства намерений. Условием для развития Z-образа в массовой культуре являлась самая приблизительная интерпретация мифа о Зорро. Один из зрителей в рецензии на сериал Беннета и Гриссела простодушно написал: «Именно такое кино я любил смотреть по воскресеньям в ту пору, когда мне было десять лет». Сериал «Черная Плеть Зорро» получился прибыльным.

В следующей реинкарнации, через три года, Зорро получил имя Джеффри Стюарт (актер Джордж Тернер). Мастер сериалов, режиссер Спенсер Беннет, пригласил себе в помощь для съемок «Сына Зорро» («Son of Zorro»; выход в прокат — январь 1947 года, 13 эпизодов) начинающего коллегу Фреда Бреннона. Режиссеры, на сей раз получившие от Джонстона Маккалли благословение на использование имени Зорро, поместили действие в графство Бокс, куда и возвращается ветеран Гражданской войны в США Джеффри. Вместе со своей возлюбленной Кейт Уэллс (актриса Пегги Стюарт) Джефф, потомок Диего Веги по материнской линии, вступает в борьбу с несправедливостью, для чего появляется в кадре в черных плаще и маске на вороном коне с уже мелькавшим в кино о Зорро именем El Rey. Далее следует обычный набор приключений в Долине Смерти и ущелье Ловушка Дьявола, после чего Зорро побеждает зло в облике главаря бандитов по кличке Шеф.

Через два года состоялась еще одна премьера. Компания «Republic Pictures» и, поднабравшийся опыта, Бреннон работали в привычном формате: по фабуле сериала 1949 года «Призрак Зорро» («Ghost of Zorro») наследник Диего Веги, его внук Кен Масон (Клейтон Мур), инженер-телеграфист, прибыл совершать свои двенадцать подвигов (каждый длиною в серию) в городок Твин-Блафс, в Нью-Мексико. В Твин-Блафсе в наличии имелся джентльменский набор ночного разбойника: честный предприниматель мистер Уайт, его красавица-дочь Рита, а также нечестный предприниматель, он же глава местных бандитов Джордж Крейн. Зорро помогал его старый друг, охотник по кличке Мокасин, а Крейну — зловредный вождь индейцев Желтый Ястреб. И на сей раз для сил добра все окончилось хорошо.

Как и для исполнителя главной роли. «Призрак Зорро» послужил стартом большой кинокарьеры для Клейтона Мура, который прославился в образе Одинокого Рейнджера в десятках фильмов из серии «Lone Ranger», навеянных бульварными романами писателя Зане Грея. Одинокий Рейнджер — это осовремененный техасский вариант Зорро, тоже в маске, столь же бесстрашный, столь же благородный, столь же бескомпромиссно решительный, только без «латинских» корней и в шляпе другого фасона. Бывший цирковой гимнаст Клейтон Мур перевоплощался в Одинокого Рейнджера на протяжении нескольких десятилетий. В результате персонаж оказался куда более знаменитым, чем сам актер: как мистер Икс, даже на публике и во время телеинтервью Клейтон Мур появлялся в маске.

В сороковых годах произошло жанровое разделение двух кинотрадиций, связанных с образом Зорро. Ночной разбойник, как выяснилось, оказался хорош в качестве главного героя предназначенных вниманию очень молодой аудитории вестернов: они не предполагали детальной психологической разработки сюжета, и основное внимание в них уделялось экшн. В авантюрно-приключенческих фильмах, где большую роль играют любовная линия и идея перевоплощения характеров, Диего Вега действует в первую очередь как романтический герой, а его подвиги «плаща и шпаги» лишь подтверждают превосходные душевные качества. В послевоенный период обе эти традиции развивались параллельно, и только через полвека Мартин Кэмпбелл и Антонио Бандерас вернулись к тому, с чего почти столетие назад начинал Фербенкс: к сочетанию нескольких жанров, причем с заметным, пусть и видоизмененным согласно современным требованиям элементом эксцентрики.

Даже время не способно выбить Зорро из седла.

ЛЕГЕНДЫ О ЗОРРО: ВСЕ КИНОСЕРИАЛЫ КОМПАНИИ «REPUBLIC PICTURES»[5]

1. «Зорро снова в седле» (Zorro Rides Again). Джон Кэрролл; 12 эпизодов, 1937.

2. «Армия Зорро сражается» (Zorro’s Fighting Legion). Рид Хэдли; 12 эпизодов, 1939.

3. «Черная Плеть Зорро» (Zorro’s Black Whip). Линда Стирлинг; 12 эпизодов, 1944.

4. «Сын Зорро» (Son of Zorro). Джордж Тернер; 13 эпизодов, 1947.

5. «Призрак Зорро» (Ghost of Zorro). Клейтон Мур; 12 эпизодов, 1949.

Телесериалы о Зорро. Гай Уильямс в телесериале «Зорро Уолта Диснея»

«ЗОРРО УОЛТА ДИСНЕЯ»

WALT DISNEYS ZORRO; WALT DISNEY STUDIO; 78 ЭПИЗОДОВ ПО 30 МИНУТ; ПРЕМЬЕРНЫЙ ПОКАЗ С 10 ОКТЯБРЯ 1957 ПО 2 ИЮЛЯ 1959.

ПО МОТИВАМ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЖОНСТОНА МАКНАЛЛИ. В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ: ГАЙ УИЛЬЯМС (ДОН ДИЕГО ДЕ ЛА ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО), ГЕНРИ КЕЛВИН (СЕРЖАНТ ДЕМЕТРИО ЛОПЕС ГАРСИА), ДЖОРДЖ ЛЬЮИС (ДОН АЛЕХАНДРО ДЕ ЛА ВЕГА), ДЖИН ШЕЛДОН (БЕРНАРДО). ЭПИЗОДЫ 1–13. РЕЖИССЕРЫ НОРМАН ФОСТЕР (1–4, 9–13), ЛЬЮИС Р. ФОСТЕР (5–8). В РОЛЯХ: БРИТТ ЛОМОНД (КАПИТАН ЭНРИКЕ САНЧЕС МОНАСТАРИО), ИЭН ЭРВЕН (ДОН ИГНАСИО ТОРРЕС), ЮДЖИНИА ПОЛ (СЕНЬОРИТА ЭЛЕНА ТОРРЕС).

Дон Диего де ла Вега прерывает учебу в Испании и по просьбе отца возвращается в родной Лос-Анхелес, чтобы сбросить тиранию команданте, капитана Монастарио. Решив, что открытое сопротивление злу бесперспективно, Диего изображает изнеженного студента, а по ночам появляется в маске народного мстителя. «Я буду для всех не человеком действия, а книжным червем, невинным ученым, которого интересуют только науки и искусства», — говорит дон Диего немому слуге Бернардо. Первый подвиг Зорро — спасение безвинно брошенного капитаном в тюрьму дворянина дона Игнасио (Начо) Торреса. Торрес укрывается в католической миссии, однако отряд капитана Монастарио тут как тут. Зорро и Бернардо распугивают солдат, изображая призраков сумасшедшего монаха, о ночных появлениях которого сержанту Гарсиа рассказывал дон Диего…

К неудовольствию капитана, дон Диего сватается к дочери сеньора Торреса красавице Элене. Вновь спасая дона Начо, укрывшегося в своей асиенде, Диего оглушает Монастарио, переодевает беглеца в капитанский мундир и избавляет пленника от опасности. Очнувшись, заподозривший неладное капитан обнаруживает дона Диего связанным в подвале: очевидно, оба они стали жертвами очередной выходки Зорро… Тогда Монастарио бросает в тюрьму жену и дочь Торреса, чтобы вынудить их подписать заявление о заговоре, в котором якобы участвует их муж и отец. Дон Алехандро де ла Вега ведет калифорнийских дворян на штурм тюрьмы и казармы, но получает ранение. Вегу-отца спасает Зорро. По совету губернатора, гарантировавшего честный судебный процесс, дон Алехандро и дон Начо сдаются капитану. По приказу Монастарио сержант Гарсиа перехватывает направленного губернатором из Монтерея в Лос-Анхелес честного судью; капитан организует собственный судебный процесс, чтобы приговорить пленников к смерти. Но продажный судья Пинья выносит вердикт о… невиновности подсудимых: Зорро держит клинок за его спиной.

Капитан пытается дискредитировать благородного разбойника: Монастарио подсылает двойника Зорро на званый вечер, приказав ему ограбить гостей. Настоящий Зорро появляется вовремя — и побеждает в дуэли двух Z. Монастарио не оставляет черного замысла: нанятый капитаном бандит Карлос Мартинес в плаще и маске Зорро грабит церковь, убивает свидетеля преступления. Ссора злодеев приводит к смерти Мартинеса. Капитан все сильнее подозревает, что под маской Зорро скрывается дон Диего. Молодой кабальеро арестован. В Лос-Анхелес с инспекцией из Мадрида прибывает посланник короля Испании. Капитан устраивает гостю пышную встречу, в качестве подтверждения своих доблестей предъявляя ему плененного Зорро. Однако дон Диего оказывается добрым знакомым мадридского придворного, тот не верит капитану. Монастарио вызывает Диего на дуэль, но тут на площади появляется всадник в костюме Зорро. Он вручает посланнику короля документ с описанием злодеяний капитана. Монастарио и судья Пинья арестованы, на пост команданте временно назначен сержант Гарсиа, а Диего благодарит Бернардо, сыгравшего роль благородного разбойника…

«БАНДИТ»

EL BANDIDO; WALT DISNEY STUDIO; 60 МИНУТ; ПРЕМЬЕРА 30 ОКТЯБРЯ 1960 В ПРОГРАММЕ ТЕЛЕКОМПАНИИ «ABC WALT DISNEY PRESENTS».

«АДЬОС, ЭЛЬ КУЧИЛЬО!»

ADIOS EL CUCHILLO; WALT DISNEY STUDIO; 60 МИНУТ; ПРЕМЬЕРА 1 ЯНВАРЯ 1961.

РЕЖИССЕР УИЛЬЯМ УИТНИ. В РОЛЯХ: ГАЙ УИЛЬЯМС (ДОН ДИЕГО ДЕ ЛА ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО), ГЕНРИ КЕЛВИН (СЕРЖАНТ ГАРСИА), ДЖОРДЖ ЛЬЮИС (ДОН АЛЕХАНДРО ДЕ ЛА ВЕГА), ДЖИН ШЕЛДОН (БЕРНАРДО), ДЖИЛБЕРТ РОУЛЭНД (ЭЛЬ КУЧИЛЬО), РИТА МОРЕНО (ЧУЛИТА).

Банда мексиканцев во главе с негодяем Эль Кучильо (Ножик) скрывается от преследования властей. Бандиты решают поживиться в Лос-Анхелесе. В таверне Эль Кучильо угощает вином сержанта Гарсиа, и служанка Чулита выбалтывает секретную новость о том, что в город привозят груз серебра. Свидетелем этого разговора становится Диего де ла Вега, и ночью Зорро выходит на охрану города. Бандиты Эль Кучильо берут в плен сержанта и солдат гарнизона, однако Зорро освобождает незадачливых вояк. На костюме Эль Кучильо Зорро оставляет фирменный знак как символ предупреждения: убирайся восвояси, в Мексику!

Наивный Гарсиа отказывается верить в то, что щедрый сеньор из таверны — главарь опасной банды. Сержант рассказывает Эль Кучильо, что в Лос-Анхелес приезжают богатые покупатели, интересующиеся большой партией кожи. Опасность следующего ограбления — и Зорро вновь появляется со шпагой в руке. На одежде Эль Кучильо появляется новая литера Z, однако на сей раз положение благородного разбойника куда серьезнее: уходя от погони, он становится мишенью бандитов. Но и у Эль Кучильо есть свой кодекс чести: «Я не стреляю врагам в спину».

Бандиты возвращаются в Лос-Анхелес, преисполненные решимости схватить Зорро. Эль Кучильо отправляется к портному, чтобы привести в порядок свой гардероб. Появившийся в магазине платья дон Диего тайком снова оставляет на только что починенной одежде бандита знак Z. На следующий день Эль Кучильо коротает время в таверне, рисуя с натуры портрет приветливо беседующего с ним дона Диего — на плакате, обещающем награду за поимку Зорро. Стоит Эль Кучильо добавить к рисунку маску и шляпу Зорро — и Диего несдобровать! Верный Бернардо портит рисунок, не давая взглянуть на него сержанту Гарсиа. Однако Эль Кучильо полон подозрений: ночью его банда захватывает асиенду семьи де ла Вега и берет в заложники обитателей поместья, требуя выплаты выкупа. Только проворство Бернардо и смекалка Диего позволяют им вырваться из плена. Зорро снова в седле, он мчится в Лос-Анхелес и вступает в схватку с Эль Кучильо. На сей раз бандит оставляет на щеке Зорро царапину, однако Эль Кучильо не в силах справиться с таким мастером фехтования, как его противник. Бандита арестовывает сержант Гарсиа. Эль Кучильо замечает царапину на щеке дона Диего; тот объясняет, что укололся шипом розы. И снова представления о чести удерживают Эль Кучильо от того, чтобы раскрыть сержанту тайну Зорро…

Служанка Чулита, влюбленная в Эль Кучильо, помогает бандиту бежать, однако вскоре оба они попадают в руки Зорро. Благородный разбойник ведет их к священнику, объясняя: «У женатого человека нет времени на то, чтобы оставаться грабителем». Зорро заплатил бандиту свой долг чести.

Фильмы о Зорро. Ален Делон в картине «Зорро»

«ЗОРРО»

ZORRO; LES PRODUCTIONES ARTISTES ASSOSIES — PARIS, MONDIAL ТЕ. FI. TELEVISION FILM — ROMA; 1975, 124 МИНУТЫ.

СЦЕНАРИЙ ДЖОРДЖО АРЛОРИО, РЕЖИССЕР ДУЧЧИО ТЕССАРИ. В РОЛЯХ: АЛЕН ДЕЛОН (ДИЕГО — ГУБЕРНАТОР — ЗОРРО), СТЕНЛИ БЕЙКЕР (ПОЛКОВНИК УЭРТА), OTТАВИА ПИККОЛО (ОРТЕНСИА ПУЛИДО), ЭНЦО ЧЕРУЗИКО (ХОАКИН), МУСТАШ (СЕРЖАНТ ГАРСИА).

В Барселоне Диего встречает старого друга Мигеля Вегу де ла Серну, назначенного губернатором в колонию Нуэво Арагон на севере Южной Америки. Мигель наивно верит в возможность построения в Новом Свете справедливого общества, а Диего пытается вернуть друга с неба на землю. «Мое оружие — правда», — восклицает Мигель. «Это оружие дурака», — утверждает Диего. Нанятые полковником Уэртой бандиты убивают губернатора, и Диего, наказав негодяев, не в силах спасти друга. Перед смертью Мигель заставляет Диего поклясться: он поедет в Новый Свет и будет управлять провинцией, не проливая крови. Вместе с Диего уезжает немой слуга Мигеля Хоакин.

Нуэво Арагоном правит жестокий полковник Уэрта. Он призывает местных аристократов отдать ему власть, не дожидаясь приезда губернатора, однако тут под именем Мигеля де ла Серны появляется Диего с королевскими грамотами. Вскоре губернатора пытаются отравить, он лишь случайно избегает смерти и просит защиты у полковника. Телохранителем губернатора назначен толстый сержант Гарсиа. Через потайной ход, переодевшись в простую одежду, Диего отправляется в город. На рыночной площади, где монах Франсиско из церкви Святой Троицы призывает народ отправиться к новому губернатору и поведать ему о людских страданиях, Диего понимает: в Нуэво Арагоне царит несправедливость. Он знакомится с темнокожим мальчиком Чико, и тот рассказывает ему о духе черного лисенка Зорро («он сильнее всех, никогда не умирает, он великий боец»), который однажды спасет всех животных. Люди, по мнению Чико, спасения не заслуживают. На глазах Диего солдаты арестовывают брата Франсиско по ложному обвинению в обмане торговца. Судья приговаривает несчастного к наказанию плетьми, но тут появляется Зорро: «Я покажу вам, что означает справедливость». Ударами кнута он разгоняет солдат, оставляя на спине у одного из них знак Z, и вершит правосудие: «И это только начало!»

За благородным разбойником восхищенно наблюдает прекрасная Ортенсиа Пулидо де Ольвидадес, кузина губернатора, семья которой попала в немилость властей. Уэрта появляется в доме Пулидо и грубо требует руки Ортенсии. В тот момент, когда полковник насильно целует девушку, появляется Зорро. Он обезоруживает Уэрту и заставляет наглеца на коленях просить у девушки прощения. «Я могу помочь вам?» — спрашивает Ортенсиа Зорро. «Вы дали мне еще одну причину для того, чтобы жить и сражаться, — отвечает Зорро, целуя сеньорите руку. — Этой помощи достаточно». Девушка дарит Зорро первый поцелуй любви.

Благородный разбойник наказывает жадных и жестоких: под хохот крестьян издевается над сержантом Гарсиа и солдатами на рынке, заставляет богатых прихожан церкви отказаться от драгоценностей, реквизирует бриллианты у тетушки губернатора, отправляющейся в Испанию. Однако и полковник Уэрта затягивает петлю репрессий все туже: крестьян избивают и бросают в тюрьмы за малейшую провинность, сгоняют на непосильные работы в каменоломни.

На бал во дворец губернатора приглашена и семья графа Пулидо. Ортенсиа бросает благородному обществу гневные упреки, однако тут приносят письмо от Зорро: он приговорил губернатора к смертной казни. Полковник Уэрта — как приманку для Зорро — провозит Ортенсию в клетке по городу, а затем бросает девушку за решетку. Зорро освобождает пленницу и прячет ее в доме брата Франсиско. Разъяренный полковник, подозревающий, что губернатор и Зорро — один и тот же человек, врывается в спальню де ла Серны и… обнаруживает его спящим. Губернатор предлагает использовать себя самого в качестве приманки для бандита и вместе с Гарсиа отправляется рыбачить на реку, на берегах которой притаились солдаты. Однако переодетый в костюм Зорро слуга Хоакин вводит полковника в заблуждение. Зорро тем временем якобы берет в плен губернатора и уносится прочь в его карете. Хитростью он освобождает арестованного солдатами брата Франсиско, а затем и пленников каменоломен. Ортенсиа признается разбойнику в любви, но Зорро прощается с милой: его настигают солдаты. Карета срывается с обрыва… Полковник торжествует: губернатор и Зорро мертвы, Уэрта будет править провинцией и женится на Ортенсии.

Уэрта ведет невесту к алтарю, однако во главе восставшей народной толпы на площади появляется брат Франсиско. А на крыше храма — Зорро: «Вы купили молчание богатых, полковник, но страдания бедняков не имеют цены!» Полковник стреляет в монаха. «Убийца!» — скандирует народ. Смерть Франсиско освобождает Зорро от обета, данного Мигелю, и он вызывает Уэрту на схватку: «Легко убивать невинных агнцев, полковник. Посмотрим, сколь вы сильны против волка». Противники вступают в смертельный бой. Готовясь сделать последний выпад, Зорро срывает с себя маску — и полковник узнает в разбойнике губернатора… Уэрта находит смерть от клинка Зорро и падаете крыши губернаторского дворца. «Ура! Ура!» — радуется толпа.

5. Большое приключение Зорро. Гай Уильямс и Ален Делон

Этот колокол звонит по вам, Уэрта! На вашей совести кровь невинных людей. Колокол взывает к справедливости, и справедливость восторжествует!

Реплика Алена Делона в фильме «Зорро», 1975

В 1950 году уже очень пожилой Джонстон Маккалли доверил продажу прав на использование образа Зорро на телевидении голливудскому агенту Майклу Гертцу. Гертц, деятельность которого привела в середине восьмидесятых годов к созданию компании «Zorro Productions», вступил в переговоры с несколькими претендентами, однако сколько-нибудь серьезного покупателя ему довольно долго не удавалось найти. Наконец, в 1952 году Зорро приметил Уолт Дисней, планировавший строительство нового парка развлечений, для чего требовались большие средства. Одним из финансовых источников и должна была стать прибыль от масштабного сериала о Зорро. «Walt Disney» арендовала у Гертца права на интерпретацию идей Маккалли. Рассмотрев несколько производственных схем, Дисней остановился на варианте съемок фильма собственными силами компании. Предприниматель поставил привычно высокую для себя планку качества: он хотел, чтобы его сериалы по всем параметрам превосходили продукцию «Republic Pictures» и затмили славу прежних экранизаций «Проклятия Капистрано». Так и случилось: никогда прежде и никто после на протяжении еще почти полувека не создавал подобного эпического полотна о приключениях Зорро. Проект «Walt Disney’s Zorro» — это в общем счете больше сорока часов экранного времени; сотни актеров; огромные по тем временам средства на съемки и рекламу; большая прибыль, успех у зрителей, похвалы критиков.

Зорро был трудной мишенью, но и Дисней не давал себе права на промах. Поиски исполнителя главной роли затянулись, однако со всеми перспективными кандидатами президент компании беседовал лично. Продюсеры перепробовали два десятка человек, прежде чем остановили выбор на сравнительно неизвестном актере Гае Уильямсе. Голливудский анекдот гласит, что Дисней обязал счастливчика тут же заняться отращиванием усов, «не очень длинных, но и не слишком коротких». Уильямс с удовольствием пошел на эту жертву: Дисней согласился выплачивать актеру еженедельный гонорар в две с половиной тысячи долларов, сколько тот и запросил.

Тридцатитрехлетний кареглазый актер из семьи сицилийских эмигрантов (настоящее имя Уильямса — Арманд Джозеф Каталано) вышел ростом и лицом, успел к моменту кастинга на роль Зорро поработать моделью и сняться в десятке фильмов. Однако главных ролей ему не предлагали, и Уильямс уже подумывал о смене профессии, как вдруг стал звездой популярного телесериала! К ответственным съемкам Уильямса тщательно готовили. Уроки фехтования ему давал знаменитый в Голливуде мастер рапиры и шпаги бельгиец Фред Кевенс, тренировавший и Дугласа Фербенкса, и Тайрона Пауэра. Занятия пошли впрок: на съемках использовали боевое оружие. Для обучения Зорро музыкальной грамоте пригласили известного гитариста Висенте Гомеса, но толком овладеть инструментом Уильямс не сумел. Серенады под балконами сеньорит пришлось исполнять за кадром. «Заглавная» композиция, сочиненная в испанском стиле режиссером Норманом Фостером и композитором Джорджем Брюнсом, в исполнении групп «The Mellomen» и «Choredettes» вышла на пластинках тиражом больше миллиона экземпляров и долго удерживалась в «двадцатке» американских хит-парадов.

Дисней привык действовать с размахом. Бюджет каждого получасового эпизода сериала «Зорро Уолта Диснея» почти на порядок превышал расходы на производство обычных фильмов такой категории. За сто шестьдесят тысяч долларов в павильонах «Walt Disney Studio» выстроили «испанский Лос-Анхелес». В этих интерьерах своего нового героя представлял зрителям в полутораминутных рекламных роликах сам Уолт Дисней. В одном ролике он примерил маску ночного разбойника, назвал его «символом справедливости и защитником угнетенных», а потом начертил шпагой в воздухе тут же обретшую мультипликационные краски литеру Z.

Представление началось в октябре 1957 года. Первый сезон, в ходе которого в эфир телекомпании ABC по пятницам вышли 39 еженедельных эпизодов, обошелся Диснею в три с лишним миллиона долларов. Проект оказался во всех отношениях качественным и современным, кое в чем даже опережающим время. В таких деталях о доне Диего не рассказывал даже Джонстон Маккалли. «Зорро Уолта Диснея» сопутствовала огромная популярность у американской публики, еженедельная аудитория сериала составила 35 миллионов человек. Первые тринадцать эпизодов для продажи за границу быстро адаптировали в полноформатный фильм «След Зорро» («The Sign of Zorro»); мировая премьера состоялась в 1958-м. Еще через два года, после завершения проката телесериала, картину с выгодой показали и в США.

Компания Уолта Диснея присвоила дону Диего более звучное имя — из просто Веги он стал отпрыском семьи де ла Вега, и это отличие в большинстве версий приключений молодого калифорнийского дворянина сохраняется до сих пор. Но и с обновленным именем Зорро все так же благороден, смел и изобретателен, а арсенал его выдумок еще и расширяется. Зорро Уолта Диснея не утратил чувства юмора: вот поутру над испанской казармой развевается флаг с литерой Z, а спустить знамя невозможно, поскольку флагшток смазан жиром… Зорро то и дело ставит в тупик жестокого капитана Монастарио и толстого сержанта Гарсиа. В лице команданте гарнизона Лос-Анхелеса Гай Уильямс получил серьезного противника: актер Бритт Ломонд профессионально занимался фехтованием (кандидат в олимпийскую сборную США 1952 года) и до начала кинокарьеры стал парашютистом-ветераном Второй мировой и корейской войн. Дисней размышлял, не сделать ли ему из Ломонда главного героя, а не главного злодея. Однако режиссер Норманн Фостер убедил начальника, что обаяние этого актера отрицательное, и Ломонд стал не элегантным ночным разбойником, а зловещим капитаном. Монастарио постигла общая судьба всех, кто преследовал Зорро (книга мемуаров Ломонда озаглавлена «Погоня за Зорро»), — найти и обезвредить ночного мстителя ему не удалось. Однако Бритт Ломонд создал столь запоминающийся образ, что в 2004 году портрет капитана Монастарио даже появился на американской почтовой марке.

Выход сериала сопровождался масштабной рекламной кампанией. «Зорро — значит „действие“», «Зорро — значит „романтика“» — гласили надписи на постерах, изображавших калифорнийского разбойника в его героической и сентиментальной ипостасях. В свет вышли несколько литературных адаптаций телесериала. На рынке появились сотни товаров с «тематикой Зорро» — от мужских носков и пижам до детских игрушек, наручных часов, кожаных поясов и сатиновых галстуков. Согласно контракту, Гай Уильямс получал два с половиной процента от реализации всей Z-продукции. Молодое поколение потребителей и телезрителей возвращение Зорро восприняло с энтузиазмом — классные доски в школьных кабинетах, как и стены домов на востоке и на западе США, запестрели граффити в виде буквы Z. Популярный анекдот того времени свидетельствует, что одной из жертв «зорромании» стал сам Гай Уильямс: на крыле его новенького автомобиля неизвестные нацарапали магический символ благородства. Среди главных спонсоров проекта была компания — производитель прохладительных напитков «7-Up»; ее рекламный кукольный герой по имени Фредди, наряженный в костюм Зорро, тоже стал знаменитостью. «7-Up» даже финансировала выпуск адресованной дилерам ежемесячной газеты «Zorro Newsletters», выходившей десятитысячным тиражом. Гай Уильямс продолжал играть славную роль и вне экрана. Он появлялся на родео, участвовал в городских парадах и праздниках. В 1958 году в Диснейленде прошло несколько красочных шоу с участием главных персонажей сериала. Уильямс по три раза в день сражался на шпагах с Монастарио, который в завершение этих дуэлей падал в реку. К этому же периоду относится выход нескольких газетных и журнальных комиксов о приключениях Зорро.

Концепция и формат диснеевского сериала по мере выхода эпизодов на экран претерпевали изменения. Поначалу сценаристы работали над «отдельными историями», каждая по тринадцать эпизодов, объединенных и общей идеей, и фигурой главного злодея. Некоторые серии, как поздние новеллы Джонстона Маккалли, в капсульной форме повествуют об отдельно взятых подвигах Зорро: подручные его очередного «главного врага» расставляют очередную ловушку или творят несправедливость по отношению к калифорнийским дворянам, калифорнийским пеонам или калифорнийским индейцам. Эту конкретную задачу противодействия злу Зорро исправно решал к тридцатой минуте, когда приходила пора титров, не откладывая восстановления справедливости до следующей пятницы. Такой сценарный ход оказался удачным и принес дополнительную аудиторию: при мелкой «нарезке», максимум на три-четыре эпизода, подключившимся к зрелищу не с самого начала зрителям было легче понять, о чем идет речь.

Во втором цикле телесериала, после бесславного конца капитана Монастарио, в кадре появился новый плохиш — судья Карлос Галиндо. Он организовывал заговоры и приносил невзгоды местному населению под общим руководством еще большего негодяя по прозвищу Орел. Орлом, как выяснилось, оказался местный аристократ, новый алькальд Хосе Себастьян Варга. «История Карлоса Галиндо», убитого в 26-й серии, как и неторопливая борьба Зорро с Монастарио, растянулась на тринадцать эпизодов, но внутри этой приключенческой притчи каждый маленький подвиг Зорро продолжался столько, сколько, по словам редактора сериала Лоуэлла Хоули, «сюжет того заслуживал». После кончины Галиндо Зорро принялись одолевать другие сообщники Варги, оставлявшие на местах своих преступлений орлиные перья или использовавшие такие перья как опознавательные знаки. В тридцать первом эпизоде в Лос-Анхелес явился вор Карлос Муриетта, доставивший Орлу для финансирования его заговора украденные в Аргентине церковные драгоценности, в том числе некий «Андский крест». С Муриеттой и его братом Пьетро Зорро сражался четыре серии, после чего пленил негодяев и сдал их сержанту Гарсиа.

Смысл заговора Орла прояснился в 36-й получасовке, когда он вступил в переговоры с заграничным дипломатом Джорджем Брайтоном об условиях присоединения Калифорнии к некой иностранной державе. В этой будущей колонии сеньор Варга приглядел себе пост губернатора. Однако Алехандро де ла Вега сформировал маленькую дворянскую армию из числа верных испанскому престолу кабальеро. Таким образом, по воле сценаристов семья Вега выступила на стороне тех, кого обычно считала главными поработителями Калифорнии. Притворившись сторонником Орла, Диего даже беседовал с другим иностранным гостем, послом графом Колинько. Далекая и не названная в фильме родина Колинько, оказывается, тоже была не против заполучить солнечную Калифорнию. Эта авантюра для дипломата с подозрительно славянской фамилией завершилась трагически: его застрелил главарь заговорщиков. Однако и сам Варга не ушел от возмездия: сначала с ним успешно сражался Зорро, а когда злодей попытался скрыться, его наповал сразила пуля одного из бандитов, не смирившегося с бегством главаря.

В силу «дробной» структуры сериала в кадре, помимо Гая Уильямса, от начала сериала до конца его 78-й серии продержались всего несколько постоянных героев: занятый безуспешной погоней за Зорро, формально отрицательный, но потешный и оттого весьма симпатичный сержант Гарсиа; немой да еще притворяющийся в интересах своего хозяина глухим идиотом слуга Бернардо, а также дон Алехандро де ла Вега. По обыкновению, главным товарищем по борьбе стал для Зорро вороной конь Торнадо. Торнадо изображал семилетний жеребец по кличке Diamond Decorator. Декорейтору помогали три дублера: один специализировался на ржании, другой — на боевых сценах, третий — на сценах погонь и быстрых скачек.

Над сценариями разных групп эпизодов трудились сразу несколько авторов, которым вменили в обязанность дорабатывать и характер главного героя. По понятным причинам — уж очень плотным был график работы — сменяли друг друга и режиссеры. Сцены для разных серий иногда снимали в один и тот же день. Для первого сезона потребовалось шесть режиссеров и десяток сценаристов. От «Проклятия Капистрано» осталась только главная идея; кое-где прослеживается канва романа «Новые приключения Зорро»; некоторые эпизоды поставлены по новеллам Маккалли послевоенных лет; иногда использован отдельный сюжетный ход; иногда — название; иногда — имена героев. В целом у студии Уолта Диснея получился оригинальный творческий продукт, дающий наглядное представление о тех широких возможностях, которые вдохнуло в киноиндустрию телевидение.

Долгий сериал не только диктовал повороты сюжета, но и заставил создателей цикла изменить нрав главного героя. Уолт Дисней не мог позволить Зорро как следует влюбиться. Этот дон Диего был слишком занят: беспрестанно разоблачал заговоры и изобретал новые способы борьбы за справедливость. Легко понять почему: только добропорядочный добрачный телероман пришелся бы по вкусу семейной аудитории. С другой стороны, столь искушенный кабальеро, как Зорро, не мог беспрестанно ухаживать за одной и той же сеньоритой все 78 серий, а мимолетные интрижки дону Диего категорически возбранялись. Поэтому роковые красавицы в эпопее Диснея играли эпизодические роли, либо бесследно исчезая (навсегда уехав в Мексику или в Монтерей), либо оказываясь сообщницами злодеев, либо вовсе симпатизируя другим кабальеро. Однако зрители требовали любви. И осенью 1958 года, в начале второго сезона «Зорро», на экране появилась сеньорита Анна-Мария Вердуго, наконец покорившая сердце благородного разбойника.

Второй сезон «Зорро Уолта Диснея» складывался еще успешнее первого. На сей раз сценаристы и режиссеры для освежения сюжета и смены декораций отправили Диего де ла Вегу из Лос-Анхелеса в Монтерей с большой суммой денег, которую кабальеро по поручению земляков-предпринимателей должен был выгодно инвестировать. Столкнувшись в Монтерее с попыткой ограбления, Диего заподозрил в организации преступления сеньора Грегорио Вердуго, у которого лос-анхелесские дворяне и намеревались выкупить бизнес. Подозрения оказались ложными и мимолетными, зато неприязнь, которую испытала к молодому де ла Веге прекрасная сеньорита Анна-Мария, — искренней и стойкой. Словно в знак оправдания переодетый в Зорро Диего тут же принялся выручать отца и дочь Вердуго из разного рода переделок. Анна-Мария, естественно, влюбилась в Зорро и передавала ему романтические послания через… Диего.

Семье Вердуго и Диего де ла Веге в Монтерее противостояли самые разнообразные негодяи. С некоторыми, иногда с комической помощью сержанта Гарсиа и его нового подчиненного капрала Рейеса, Зорро справлялся быстро, другие (например, солдатская банда Especials во главе с капитаном Брионесом) оказывались крепкими орешками. Тут выяснилось, что в Анну-Марию, как назло, влюблен старинный друг Диего Рикардо дель Амо. Сеньорите пришлось выбирать, и в конце концов ситуация сложилась так, что для подтверждения своего чувства Зорро оказался перед необходимостью сбросить маску и сдаться властям, обещавшим разбойнику амнистию. Гай Уильямс, наверное, разорвался бы между сердечной привязанностью и долгом борца за идеалы гуманизма, но Зорро неожиданно выручил старший де ла Вега. Кабальеро вдруг проявил проницательность, неожиданную для человека, который прежде, ни в одном кинофильме и ни в одной книжной истории, не способен был разглядеть в собственном сыне народного мстителя. Вега-отец вырядился в черные плащ и маску и явился пред губернаторские очи, притворившись Зорро. Настоящий Зорро тем временем в полном боевом облачении навсегда прощался с возлюбленной. Все, чем смог, не снимая шляпы, наградить благородный разбойник Анну-Марию в финале 52-го эпизода, — это «короткий и полный горечи» (эпитет кинокритика) поцелуй. Страдания обездоленных звали Зорро на новые подвиги. Даже такая выдающаяся красавица, как актриса Джолен Брэнд, продержалась в кадре всего девять эпизодов. Зорро остался холостяком.

Чтобы удержать зрительский интерес, сценаристы включали в действие новых персонажей. В пятидесятых сериях на экране возник стремительно набиравший известность телевизионный актер Карлос Ромеро, в роли дядюшки Диего Эстебана де ла Крус. Общение с ним принесло семье де ла Вега больше неприятностей, чем радостей. Стоило дядюшке отъехать, в Лос-Анхелесе появилась юная Анита Кабрильо, девочка-подросток, разыскивавшая отца. Отец Аниты, знатный испанский дон, по не вполне понятным причинам морального порядка много лет служил кузнецом на подворье семьи Вега, мечтая вновь обрести дочь. Роль Аниты Уолт Дисней подарил к шестнадцатому дню рождения своей любимице, участнице детского шоу «Mickey Mouse Club», обаятельной, черноглазой хохотушке Анет Фуничелло. Во второй половине пятидесятых годов эта Анет была кумиром американских тинэйджеров, в месяц она получала от поклонников по шесть тысяч писем. Зорро успешно и целомудренно спасал Анет-Аниту от опасности целых три серии. Особый шарм его героизму придавало то обстоятельство, что в реальной жизни юная мисс Фуничелло восхищалась таким великолепным во всех отношениях мужчиной, как мистер Уильямс. Так что вряд ли мудрый Дисней мог сделать своей протеже лучший подарок к совершеннолетию. И если кто-то из ее корреспондентов прежде не интересовался приключениями Зорро, то после появления Анет в кадре рядом с Гаем Уильямсом увлечение сериалом стало и вовсе повальным.

За приключениями калифорнийского разбойника следили теперь почти 40 процентов американской телеаудитории. Помимо 78 получасовых эпизодов, в 1958 году на киностудии Диснея сняли для международной аудитории еще несколько часовых фильмов с общим названием «Зорро, мститель» («Zorro The Avenger»). В Америке их увидели только через несколько лет по каналу «Disney Channel». Успех сериала о Зорро в США казался абсолютным: конкуренты ABC — телекомпании NBC и CBS вынуждены были изменить в программных сетках время выхода ударных сериалов, поскольку слишком многие зрители предпочитали всему прочему калифорнийского разбойника. В общем счете «Зорро Уолта Диснея» потеснил в эфире пять из семи телесериалов других компаний.

Сериал «Зорро Уолта Диснея» предназначался для семейной аудитории. Все, что смог позволить Зорро Гая Уильямса — «короткий и полный горечи» поцелуй. 1958 год.

(© Bettmann / CORBIS / РФГ.)

Несмотря на высокие рейтинги и большие прибыли, в 1959 году Дисней из-за правовых споров с ABC отложил продолжение проекта. Причиной стали как раз разногласия по вопросу о том, в какое время сериям выходить в эфир. Дисней пригрозил подписать контракт с конкурентами, руководство ABC напомнило о своих эксклюзивных правах на показ сериала. Чтобы поддержать интерес публики, пока шли судебные разбирательства, с согласия ABC в программе «World Disney Presents» в 1960 и 1961 годах показали еще четыре «специальных» часовых фильма о Зорро (в одном из них партнершей Уильямса вновь стала Анет Фуничелло). Эти картины считаются раритетами Z-киномира: их редко повторяли по телевидению и не переиздавали на видеокассетах и DVD.

Великолепный Гай Уильямс, продолжая получать гонорары, еще два года дожидался возобновления съемок. Но, уладив дела в суде, Уолт Дисней решил все-таки закрыть проект, поскольку, как ему казалось, пик зрительского интереса к личности Зорро миновал и публику больше занимали другие герои. Тем не менее права на эксплуатацию образа компания сохраняла за собой еще почти десятилетие, выплачивая агенту Гертцу ежегодную ренту. Зорро продолжал приносить компании Диснея прибыль. В середине шестидесятых, одновременно с мощной рекламной кампанией в прессе, главным героем которой стал рисованный герой комиксов и новый друг Микки Мауса по имени Маленький Зорро, компания Диснея (сам он скончался в 1966 году) порциями распродала сериал. Подписчиками стали сорок три американские телесети. В это время в руководстве «Walt Disney» обсуждали перспективы возобновления проекта, однако по причинам финансового характера от этой идеи отказались. А Зорро остался в галерее любимых американскими зрителями знаменитых героев Диснея, рядом с Белоснежной и Могучим Мышонком.

В актерской карьере Гая Уильямса Зорро оказался самым известным персонажем. После успеха диснеевского сериала актер отправился в Европу сниматься в костюмированных фильмах типа «Капитана Синдбада». От Диснея Уильямс дождался лишь одного нового предложения и появился в телешоу «Принц и нищий». Другие теле- и кинопродюсеры тоже предлагали немного. В 1964 году Уильямс принял участие в сериале телекомпании NBC «Бонанса», но продержался в роли только сезон. Потом он несколько лет играл командира космической экспедиции «Юпитер-2» профессора Джона Робинсона в сверхуспешном научно-фантастическом сериале компании CBS «Затерянные в космосе». Когда окончился и этот проект, Уильямс принял решение, о котором мечтают многие, — просто кому-то не удается такой шаг сделать, а кто-то на него на практике неспособен. Известный, еще не достигший пятидесятилетия актер ушел из шоу-бизнеса, чтобы в спокойствии провести остаток дней и со вкусом потратить заработанное. Гонорары Уильямс приумножил успешными операциями на бирже. Он уехал в Аргентину, где Зорро сопутствовала немеркнущая слава, и купил квартиру в окрестностях Буэнос-Айреса. В США он показывался редко, в 1975 году американская пресса немного пошумела на тему о том, что Уильямс вернется на экран в фильме «Внук Зорро», но проект так и остался проектом. Актер неожиданно скончался в 1989 году в Аргентине в возрасте 65 лет, в полном одиночестве. Согласно завещанию его пепел развеяли над тихоокеанским побережьем Калифорнии. Биографическая книга о Гае Уильямсе называется «Человек под маской». А «Зорро Уолта Диснея» продолжал жить своей жизнью: в семидесятых сериал отреставрировали, и в ударное телевремя зрителей ждала цветная версия приключений благородного разбойника.

В начале 1960-х годов Зорро, подуставший от скачек и киносъемок в одной только Калифорнии, с успехом перекочевал в Европу, где расцвела мода на «евровестерны», соединившаяся с массовым спросом на костюмированные авантюрные истории. В Италии и Испании принялись чередой снимать недорогие по голливудским меркам фильмы в жанре «плаща и шпаги». Зорро, как и в эпоху Фербенкса, снова встал в один ряд с Д’Артаньяном и Робином Гудом, в затылок ему выстроились Фанфан-Тюльпан, Картуш, капитаны Блад и Фракасс. Даже по меркам развлекательного жанра эти киноверсии легенды о Зорро получались поверхностными; сейчас большинство из них забыты. Снимали быстро: за два десятилетия на экраны вышло около трех десятков картин. Зорро дружил с мушкетерами, получал титул наваррского маркиза, интриговал при испанском и английском королевских дворах, сражался с Наполеоном и персонажем старого итальянского кино Мачисте, разбирался с собственными дочерьми, племянниками и внуками. Он бывал и итальянцем по имени Рикардо ди Вилья Верде, и испанцем Рикардо де Вильяриа, и испанцем Альфонсо, и испанцем Рамоном, и англичанином Филиппом Макинтошем, и мексиканцем, и аргентинцем. Декорациями для его приключений становились и Мадрид XVI века, и Париж XVII столетия, и Париж начала XIX-го. Маску Зорро надевали и ставший знаменитым в роли вождя апачей Виннету французский актер Пьер Брис, и уверовавший в идеалы социализма американский певец Дин Рид. Два фильма о Зорро на излете шестидесятых годов сняли в Турции. Киномода на Зорро охватила весь бывший испанский колониальный мир и докатилась даже до Филиппин. В Аргентине первый фильм о Зорро сняли сразу после войны, мексиканские режиссеры по понятным причинам обращались к образу Зорро не меньше дюжины раз. Одна из мексиканских картин была даже изготовлена методом семейного подряда: киномастер Рауль де Анда и его сын Рауль де Анда-младший в 1976 году поставили картину «Большое приключение Зорро» («La Gran Aventura de Zorro»), в которой сын и брат режиссеров (они же сценаристы) Родольфо де Анда сыграл главную роль. Вклад авторов этого фильма во всемирную легенду о Зорро — превращение немого слуги-индейца в разговорчивого китайца Кимо, который обучает хозяина приемам карате, ставшего повальной спортивной модой семидесятых. С помощью, в том числе, и восточных единоборств дон Диего победил проходимца Эмилио Вальтера, который вздумал не только грабить и убивать добропорядочных калифорнийцев, но и делать это в костюме Зорро.

Фильмы о Зорро золотой поры шестидесятых-семидесятых годов соединяли в себе жанр вестерна с более или менее удачным комедийным сюжетом, иногда с элементами мелодрамы. Но периодически киноиндустрия отвешивала пощечины серьезным поклонникам Зорро. Свершилось неизбежное: авантюрная история соединилась с мужским темпераментом Зорро, дон Диего превратился в сексуального разбойника. Почин в 1972 году положили американские режиссеры Уильям Кестельман и Роберт Фримен. Содержание их ленты «Эротические приключения Зорро» соответствовало названию, хотя поклонникам комедии, как следовало из их откликов, не хватило в этом фильме комических трюков, а любителям «клубнички» — откровенных сцен. Зрителей зазывали в кинозалы посулами вроде: «Первый в истории кино фильм категории Z», «Красавицы, держите двери на замке: сегодня ночью Зорро в седле», «Секс сильнее шпаги». Роль дона Диего, по ходу пьесы соблазнившего сеньорит Марию, Элену, Грасиолу, Эсмеральду и др., сыграл актер Дуглас Фрей. В том же году вышел еще один эротический фильм о доне Диего — бельгийско-итальянская лента «Любовные похождения Зорро». Фильм еще более грубого пошиба в 1975 году произвел французский режиссер Морис Лесер. В его «Знаке Зорро» заглавную роль задорной разбойницы сыграла одна из бесчисленных звезд «взрослого» кино, бельгийская актриса Моника Суинн.

Этот жизненный круг калифорнийского героя в определенном смысле замкнулся в 1982-м, когда на экраны вышел американский фильм «Зорро, пестрый клинок» («Zorro, The Gay Blade»), в котором благородный разбойник в одной из своих ипостасей не интересовался особами противоположного пола вовсе не потому, что все его существо занимала борьба за справедливость. Название фильма можно перевести и так: «Зорро, „голубой“ клинок». Фильм режиссера Петера Мадека, венгра, бежавшего на Запад после поражения революции 1956 года, — довольно элегантная пародия, высмеивающая связанные с образом Зорро кинематографические и литературные штампы. В главных героев: сына истинного Зорро, Диего Вегу, и его брата-близнеца Рамона, отправленного получать образование в британскую военно-морскую академию и вернувшегося домой под именем лейтенанта Банни Уиглворта, — перевоплотился популярный телевизионный и киноактер Джордж Хэмилтон. Хэмилтон сыграл более чем в ста фильмах и снимается до сих пор; в начале восьмидесятых он был известен как один из главных франтов Голливуда, в гардеробе которого хранилась сотня сшитых на заказ костюмов. Склонность к смене нарядов в данном случае Хэмилтону не помешала: согласно сценарию «пестрый» Банни-Рамон помогал повредившему колено и утратившему способность к борьбе брату в схватке за справедливость. Банни выходил на большую дорогу в костюме и маске Зорро — то лимонного, то лилового, то багрового цвета. В этого попугаистого Зорро влюбилась главная красавица фильма, политическая активистка из Бостона Шарлотта Тэйлор Уилсон (актриса и модель Лорен Хаттон), так что Банни-Рамону пришлось направлять чувства девушки в естественное русло разговорами о добродетелях и мужественности брата. Фильм хорошо приняли зрители и критика, работу Медака даже назвали «классикой комедии».

Джордж Хамилтон, «пестрый клинок» Зорро. 1982 год.

(Иллюстрации из архива Zorro Productions, Inc.)

Самое известное европейское киновоплощение легенды о благородным разбойнике — франко-итальянский фильм 1975 года режиссера Дуччио Тессари «Зорро» с Аленом Делоном в заглавной роли. Делон к середине семидесятых давно был яркой кинозвездой, одно его имя в титрах сулило любому кинопроекту коммерческий успех. Когда-то Ален Делон, мальчик из неполной семьи, считался трудным подростком. От семейных проблем он семнадцатилетним юношей ушел в армию, воевавшую в Индокитае. После демобилизации сменил несколько профессий, пока в 1957 году не дебютировал в кино. Громкий успех пришел к Делону после выхода знаменитого и теперь фильма Лукино Висконти «Рокко и его братья». Молодой красавец, с особым пафосом исполнявший роли брутальных кавалеров, Делон заработал репутацию первого ловеласа cinema francaise. Шутки ради его даже называли мужским воплощением Бриджит Бардо, а манера, с которой Делон удивленно вскидывал перед объективом телекамеры брови «домиком», стала фирменным знаком этого актера. Всегда элегантно наряженный, в пиджаке последней моды, в рубашке с распахнутым воротом, Ален Делон пленил сердца миллионов зрительниц. В заэкранной жизни он дважды вступал в брак и дважды разводился. Его подругой несколько лет была актриса Роми Шнайдер (Делон не раз снимался вместе с ней, в том числе в знаменитом детективе «Бассейн» Жака Дерэ). Еще Делону нравилось исполнять песни, он пел дуэтом с самыми пленительными красавицами французской эстрады — Далидой и Мирей Матье…

Этот актер оказался предприимчивым и зарабатывал на жизнь не только киноремеслом: еще в молодости он занялся продюсированием, а став знаменитым, затеял выпуск парфюмерии и косметики, модной одежды и аксессуаров, открыл ресторан в Ницце, принялся разводить собак. Не брезговал Делон и политической дружбой: в конце девяностых годов он отправился в Сибирь поддержать генерала Александра Лебедя в его борьбе за кресло губернатора Красноярского края. Этот визит имел и для хозяина, и для гостя несомненный смысл — ведь в голодном на элегантных мужчин Советском Союзе Делону всегда сопутствовала шумная слава, может, и погромче французской. Актер всегда неплохо ориентировался в политике, в отличие от многих французских интеллектуалов поддерживая не левые партии, а общественный выбор генерала де Голля. Делон не сторонился и социальной кинопатетики. Советскому зрителю было невдомек, что в 1972 году этот баловень судьбы и дамский угодник в фильме Джозефа Лоузи «Убийство Троцкого» сыграл главного злодея с ледорубом в руках. В коммунистической Москве такую роль Делону все-таки простили: в начале восьмидесятых в ранге безусловного любимца публики он снялся в политическом детективе Александра Алова и Владимира Наумова «Тегеран-43», перевоплотившись во французского секретного агента Жоржа Фоша. На этот фильм, как сообщил режиссер Наумов, в СССР продали 100 миллионов билетов. В советский прокат вышло в общем счете не меньше дюжины картин с участием Делона. В этом списке «Леопард», «Смерть негодяя», авантюрный «Черный тюльпан», «Борсалино», «Троих надо убрать». Немудрено, что такой замечательный герой с экрана шагнул и в советский песенный фольклор: строфу из композиции рок-группы «Наутилус Помпилиус» об Алене Делоне, который не пьет одеколон, а пьет двойной бурбон и говорит по-французски, и сейчас знают наизусть московские и питерские школьники.

Сам Делон считает, что среди десятков его ролей было «пять-шесть выдающихся». В 1999 году он заявил о завершении карьеры, однако до сих пор нет-нет да и появится на экране. Киноведы считают, что у хороших режиссеров (Делон работал у Жан-Люка Годара, Жан-Пьера Мельвиля, Микеланджело Антониони, Луи Маля) он, как правило, и играл хорошо. Но особенно разборчивым в выборе ролей этот актер никогда не был. На статусе звезды это не сказалось: премию «Сезар», награды на международных кинофестивалях, даже орден Почетного легиона Делон за полвека служения кино получил. В зрительской памяти останется, скорее всего, сам Делон, а не его герои, имена многих из которых мало кто упомнит: он и бескомпромиссный полицейский, и столь же бескомпромиссный, но притягательный бандит, и безжалостный сердцеед, и обаятельный злодей. Хоть отрицательный, хоть положительный, Ален Делон одинаково симпатичен. Правофланговым в шеренге его экранных симпатяг стоит Зорро.

Ален Делон пользовался репутацией первого ловеласа французского кино. Шумная слава сопутствовала Делону и в Советском Союзе, где ощущалась нехватка элегантных мужчин. Фото 1978 года.

(© Richard Melloul / Sygma / CORBIS / РФГ.)

Как гласит легенда, эту роль Делона уговорил сыграть его десятилетний сын Энтони. Схожую историю я слышал о появлении на свет западногерманской киноэпопеи о приключениях Виннету: продюсера Хорста Вендландта упросил заняться этим проектом его сын Матиас. Мир обязан юным любителям приключений появлением на экранах многих киногероев! Картину с участием популярного Делона немедленно купили и для проката в СССР. Дубляж актера Всеволода Ларионова добавил обаяния благородному разбойнику (оригинальная версия фильма снята на английском языке; солдаты и крестьяне во время массовых сцен пользовались также испанским.)

Фильм Тессари не лишен простодушия, и адекватными его содержанию рецензиями, написанными любителями авантюрного жанра, полнятся форумы интернет-сайтов для киноманов. Один мой ровесник из Барселоны — похоже, специалист по просмотру легенд о Зорро — написал: «Этот фильм обязательно нужно посмотреть, потому что… просто потому, что Зорро наконец вернулся!» «Зорро вернулся!» — так музыканты братья Гвидо и Маурицио де Ангелис назвали центральную композицию фильма, под звуки которой мужественный и задумчивый Ален Делон на белом скакуне объезжает прибрежные песчаные дюны. Сценарист Euro-Zorro Джорджо Арлорио об оригинале Джонстона Маккалли почти не вспоминал, лишив дона Диего даже его звучной фамилии. В неприкосновенности сохранены только некоторые повороты сюжета романа: «раздвоение личности» главного героя, без чего и Зорро не Зорро; опальное положение семьи Пулидо в дворянском обществе; немой слуга. Роль возлюбленной дона Диего сыграла двадцатишестилетняя итальянка Оттавиа Пикколо, чья карьера началась с успеха на кинофестивале в Каннах. В 1970 году Пикколо получила «Золотую пальмовую ветвь» за лучшее исполнение главной роли; в социальной драме режиссера Мауро Бононьони «Метелло» она, как позже и в «Зорро», сыграла подругу главного героя. Фильм Тессари, конечно, не давал Пикколо такого простора для проявления актерского таланта, однако всюду, где положено, ее Ортенсия с нужной мерой выразительности закатывала глазки и закусывала губки.

У добра в картине Тессари — черный цвет плаща и маски Зорро, зло облачено в белоснежные панталоны и накрахмаленную до хруста батистовую рубашку испанского полковника. Уэрта предстает главным гонителем свобод, а главным символом милосердия становится монах Франсиско. Снятому в период подъема в Европе левых идей, пусть и чистой воды развлекательному фильму Тессари не чужд социальный пафос: главный идеологический посыл «Зорро» — презрение к молчанию в принципе неплохих, но трусливых дворян перед страданиями простого люда. В боевых сценах авторы этого фильма поставили рекорд, переплюнув Рубена Мамуляна: эффектная финальная дуэль между Диего и полковником, в ходе которой Уэрта пытается покончить с Зорро не только рапирой, но и с помощью подсвечника, пики, топора и горящего факела, продолжается десять минут экранного времени. Расчетливый полковник не знал, что против него сражается не только лучший клинок Нового Света, но и полувековая культурная традиция: никому и никогда не удавалось одолеть в бою благородного разбойника в черной маске.

Евро-Зорро Алена Делона: небезопасен и отчаянно элегантен. 1975 год.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.)

Жаждущий милосердия народ, интересы которого отстаивал дворянин Диего, в фильме Тессари столь же наивен, сколь и кровожаден. Реагируя на ужасное падение с крыши губернаторского дворца получившего смертельный удар полковника Уэрты, толпа на площади восторженно скандирует: «Ура! Ура!» — с таким же энтузиазмом, с каким за пару минут до этого добивалась от поработителей справедливости. Дон Диего выступает заступником бедноты, предавая во имя высшей цели интересы своего класса, но при этом не собирается покидать ряды благородного сословия. Щегольской костюм изнеженного губернатора сидит на Делоне так же ловко, как черное одеяние Зорро, перспектива брака с дочерью свободолюбивого графа Пулидо вовсе не приближает дона Диего к широким слоям общества.

Достойную пару Алену Делону составил легко и мощно сыгравший роль полковника Уэрты британский актер Стенли Бейкер. В пятидесятых-шестидесятых годах он снимался во многих добротных картинах у хороших режиссеров с отличными партнерами и заслуженно заработал репутацию великолепного профессионала. «Зорро» стал последней работой Бейкера в кино: он скончался от рака легких через год после премьеры, не успев дождаться аудиенции у королевы Великобритании, возведшей актера в рыцарское достоинство за заслуги в области искусства.

Ко времени появления в прокате фильма с Аленом Делоном стало понятно, что комедийные мотивы в легенде о Зорро окончательно победили тягу к драматическим приключениям; даже от мелодрамы осталось совсем немногое. Почти одновременно с выходом фильма Тессари на европейские экраны в США режиссер Дон Макдугал снял новую телеверсию «Знака Зорро». В откровенно комедийной ленте, ремейке фильма Мамуляна, главную роль сыграл итало-американец Фрэнк Лангелла. Через несколько лет Лангелла получил широкую известность как исполнитель ролей Константина Треплева в чеховской «Чайке», Дракулы и Шерлока Холмса, стал лауреатом нескольких престижных театральных премий.

Четверть века спустя после триумфа знаменитого сериала компания «Walt Disney» решила повторить свой успех конца пятидесятых. Продюсеры решили: новое появление на экране Гая Уильямса даст отличную рекламу очередному масштабному проекту и станет главной гарантией его финансовой выгоды. Написали соответствующий сценарий под названием «Зорро и сын»: через двадцать лет после того, как Зорро вонзил свой разящий клинок в деревянный потолок, к власти в Лос-Анхелесе пришел очередной жестокий команданте, капитан Пако Пико. И хотя благородная ярость по-прежнему бурлит в груди дона Диего де ла Веги, силы у него уже не те. У дона Диего есть наследник, дон Карлос, но после серьезной ссоры отец и сын не общаются несколько лет. На помощь приходит верный Бернардо: слуга организует примирительную встречу благородных донов. Дон Карлос принимает вызов судьбы, но, прежде чем на тропу мести и закона выйдет Зорро, юноша должен перенять у отца мастерство наездника и фехтовальщика…

Надежды на возвращение в строй Уильямса не оправдались: актеру не понравились ни жанр фильма, ни сценарий. К съемкам приступили в 1982 году, пригласив в качестве исполнителей заглавных ролей участника популярных телесериалов Генри Дэрроу и начинающего актера Пола Реджину. Пуэрториканцу Энрике Дельгадо (настоящее имя Дэрроу) довелось войти в историю как первому актеру, принимавшему участие в работе над тремя разными проектами на одну и ту же тему: в 1981 году он озвучивал дона Диего в тринадцатисерийном мультфильме компании «Filmation» «Новые приключения Зорро», а в 1990 году сыграл дона Алехандро в телесериале компании «New World Cinema». Дельгадо-Дэрроу стал еще и первым испаноязычным актером в роли Зорро. Сценаристы и режиссеры «Walt Disney» опирались на накопленный опыт и существовавшую материальную базу: пригодились и старые костюмы, и старые декорации, и старые черно-белые кадры, напоминавшие о прежней славе Зорро. Перечень забавных персонажей из окружения Зорро пополнили два монаха-близнеца, имена которых подозрительным образом совпадали с названиями известных калифорнийских винодельческих районов (брат Напа и брат Сонома), а также обладавший чудесным даром механически запоминать подслушанные разговоры капрал по прозвищу Кассета, шпион капитана Пако Пико.

Генри Дэрроу и Пол Реджина в сериале «Зорро и сын». 1982 год.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.)

Несмотря на все старания, «Walt Disney» не удалось повторить былой успех. Поставленные в вечерний эфир телекомпании CBS пять тридцатиминутных эпизодов собрали всего 13 процентов аудитории — проект закрыли. Критики видят причину неудачи в неверном выборе жанра: CBS требовалась ситуационная комедия, и продюсеры настаивали на соблюдении формата, вплоть до того, что самые забавные, по мнению съемочной группы, фрагменты сопровождались закадровым хохотом зрителей. Что же касается Зорро, то совсем скоро человек-лисица подтвердил: его слава не меркнет. В эпоху голливудских блокбастеров калифорнийский разбойник вступил победителем, как и подобает кабальеро, с гордо поднятой головой. Теперь имя Zorro — Антонио Бандерас.

ЛЕГЕНДЫ О ЗОРРО: ТЕЛЕВИЗИОННЫЕ СЕРИАЛЫ И ТЕЛЕФИЛЬМЫ[6]

1. «Зорро снова в седле» (Zorro Rides Again). Джон Кэрролл; 6 эпизодов, 1958 (адаптация киносериала «Republic Pictures» 1937).

2. «Зорро Уолта Диснея» (Walt Disney’s Zorro). Гай Уильямс; 78 эпизодов, 1957–1959.

3. «Зорро: Уолт Дисней представляет» (Zorro: Walt Disney Presents). Гай Уильямс; 4 эпизода, 1960–1961.

4. «Знак Зорро» (The Mark of Zorro). Фрэнк Лангелла; 20th Century Fox Television, 1974.

5. «Зорро» (Zorro). Навин Нишан; Mondo TV, Индия, 52 эпизода, 1975.

6. «Новые приключения Зорро» (The New Adventures of Zorro). Анимационная серия из 13 эпизодов, Filmation, США, 1981.

7. «Зорро и сын» (Zorro & Son). Генри Дэрроу, Пол Реджина; 5 эпизодов, Walt Disney, 1982.

8. «Зорро» («Новый Зорро», The New Zorro). Данкан Регер; 87 эпизодов, The New World Cinema, США, 1990–1993.

9. «Легенда Зорро» (The Legend of Zorro). Анимационная серия из 52 эпизодов, Mondo TV, Италия, 1992.

10. «Невероятный Зорро» (Kaiketsu Zorro, ). Анимационная серия из 52 эпизодов, Япония, 1996.

11. «Зорро: анимационная серия» Zorro: The Animated Series, США — Великобритания, 26 эпизодов, 1997.

12. «Удивительный Зорро» (The Amazing Zorro). Анимационный фильм, Nickelodeon, 2002.

13. «Зорро: клинок и роза» (Zorro: La espada y la rosa). Кристиан Мейер, 122 эпизода, RTI-Television, Колумбия-США, 2007.

14. «Зорро: поколение Z» (Zorro: Generation Z). Анимационная серия из 26 эпизодов, BKN International, США-Великобритания, 2008.

Фильмы о Зорро. Антонио Бандерас в фильмах «Маска Зорро» и «Легенда Зорро»

«МАСКА ЗОРРО»

THE MASK OF ZORRO; AMBLIN ENTERTAINMENT, 1998, 128 МИНУТ.

ГРУППА СЦЕНАРИСТОВ ПОД РУКОВОДСТВОМ ТЕДА ЭЛЛИОТА. РЕЖИССЕР МАРТИН КЭМПБЕЛЛ. В РОЛЯХ: АНТОНИО БАНДЕРАС (АЛЕХАНДРО МУРРИЕТА — СЕНЬОР ЗОРРО), ЭНТОНИ ХОПКИНС (ДОН ДИЕГО ДЕ ЛА ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО), КЭТРИН ЗЕТА-ДЖОНС (ЭЛЕНА ДЕ ЛА ВЕГА — ЭЛЕНА МОНТЕРО), СТЮАРТ УИЛСОН (ДОН РАФАЭЛЬ МОНТЕРО), МЭИ ЛЕТЧЕР (КАПИТАН ГАРРИСОН ЛАВ).

1821 год. Испанский губернатор Рафаэль Монтеро, понимая, что Калифорния вскоре перейдет под власть Мексики, подписывает дарственные местным дворянам на обширные земли. Чтобы усмирить народное восстание и заманить в ловушку Зорро — заступника бедных и угнетенных, Монтеро приказывает расстрелять троих невинных крестьян. В последний миг перед казнью появляется Зорро. С помощью мальчиков-сирот, братьев Хоакина и Алехандро Мурриета, благородный разбойник освобождает приговоренных к смерти и оставляет на шее губернатора кровавый росчерк клинка: «Три линии за три невинные жизни». В знак благодарности Зорро дарит Хоакину серебряный медальон и уносится прочь под восторженные крики толпы.

Зорро — дон Диего де ла Вега — возвращается домой, где его ждут жена Эсперанса и малютка-дочь Элена. Дон Диего рассказывает дочери сказку и кладет на ее постель белый цветок. В асиенду врываются солдаты во главе с губернатором Монтеро. Зорро, счастливый соперник Монтеро в борьбе за любовь Эсперансы, разоблачен. Он вступает в смертельную схватку с губернатором. Эсперанса, спасая мужа, гибнет от солдатского выстрела. «Я бы уберег ее от любой беды», — говорит Монтеро. «Вместо этого ты убил ее», — отвечает Диего. Зорро схвачен; Монтеро бросает его в тюрьму и разлучает с дочерью: «Ты будешь жить, сознавая: ты лишился всего того, что любил».

Проходит двадцать лет. Братья Мурриета становятся бандитами. Вместе со своим сообщником Трехпалым Джеком они обманывают солдат капрала Армандо Гарсиа, однако напарываются на отряд капитана Гаррисона Лава. Жестокий капитан наносит ранение сначала Джеку, а затем и Хоакину, который заставляет брата бежать, чтобы спасти жизнь. Перед тем как застрелиться, Хоакин плюет капитану Лаву в лицо. Офицер отрубает бездыханному бандиту голову. Алехандро подбирает окровавленный медальон, когда-то подаренный его брату Зорро.

Вернувшийся из Испании, Рафаэль Монтеро безуспешно пытается разыскать Зорро в зловонной тюрьме. Диего де ла Вега здесь, годы и страдания до неузнаваемости изменили его внешность. Однако дух кабальеро не сломлен: он бежит из тюрьмы, заняв место убитого надсмотрщиками заключенного. На морском берегу в толпе крестьян де ла Вега слушает выступление бывшего губернатора Монтеро, который призывает калифорнийцев бороться за независимость. На родину вернулась и Элена, считающая Монтеро своим отцом. Индианка дарит девушке белый цветок. Запах кажется знакомым Элене, хотя она считает, что никогда прежде не бывала в Калифорнии…

Спивающийся от тоски, Алехандро намеревается убить капитана Лава, но бессмысленную попытку мести останавливает дела Вега, увидевший медальон, который он когда-то подарил мальчику Хоакину. Де ла Вега обучает Мурриету законам благородства, изящным манерам, искусству фехтования и боевых единоборств. Рождается новый Зорро, хотя Алехандро поначалу не понимает благородных целей своей борьбы. Алехандро случайно встречает Элену; в его сердце вспыхивает любовь. «Крещением» Зорро становится попытка Мурриеты обуздать и украсть из казармы вороного андалузского скакуна. Спасаясь от погони, Алехандро просит укрытия у монаха Фелипе, который приветствует вернувшегося Зорро. Алехандро под видом падре принимает исповедь Элены, которая признается, что ее покорил незнакомец в черной маске. Гаррисону Лаву не удается арестовать Зорро в храме, капитан не скрывает раздражения.

Чтобы ввести Алехандро в высшее общество, Диего де ла Вега под видом слуги Бернардо отправляется вместе со своим молодым другом на прием в особняк Рафаэля Монтеро. «Дворяне такие же люди, — объясняет Зорро. — Только на языке у них одно, а на уме другое». Назвавшийся сыном мадридского идальго Алехандро вызывает расположение Монтеро, обещая представить его ко двору королевы Испании Изабеллы, и очаровывает Элену. Страстный танец Алехандро и Элены приводит в бешенство капитана Лава. Монтеро приглашает Алехандро на встречу с богатыми кабальеро. Дон Рафаэль предлагает дворянам выкупить Калифорнию у командующего мексиканской армией в войне против США генерала Санта-Анны. «Вы просто мечтатель, Монтеро!» — говорит один из кабальеро. «Так почему бы нам не сделать мечту явью?» — отвечает дон Рафаэль. Он показывает дворянам рудники, где втайне от мексиканских властей тысячи рабов добывают золото, на которое Монтеро намеревается купить независимость Калифорнии — за мексиканские же средства.

Гаррисон Лав не доверяет Алехандро. Капитан приглашает Мурриету в свою асиенду, где предъявляет ему замоченную в бутыли с бренди голову Хоакина, и наблюдает за реакцией гостя. «Как добиться цели, если в душе одна ненависть?» — вечером спрашивает дона Диего потрясенный Алехандро. «Скрой ее под маской Зорро», — советует ему наставник. Ночью на холме, у особняка Монтеро, появляется гигантская горящая буква Z. Пользуясь неразберихой, Алехандро в костюме Зорро проникает в кабинет Монтеро и похищает карту, на которой указана дорога к руднику. Он уже знает: Монтеро и Лав намереваются, расплатившись с мексиканцами, взорвать рудник и уничтожить рабочих, чтобы скрыть обман от генерала Санта-Анны. Но пропажа карты обнаружена — и Зорро вступает в бой с капитаном, Монтеро и десятком их солдат. Спасаясь от преследования, разбойник сталкивается с Эленой, которая требует вернуть украденный план. Зорро и Элена сражаются на шпагах; элегантными выпадами шпаги разбойник раздевает девушку. Эта дуэль завершается горячим поцелуем.

Дон Диего открывает Алехандро тайну своего прошлого. Кабальеро отказывается спасать рабочих рудника: он хочет отомстить Рафаэлю Монтеро. «Но как же Калифорния? Народ погибает!» — восклицает Алехандро. «Но ведь есть Зорро!» — слышит он в ответ. Дон Диего проникает в особняк Монтеро и под угрозой смерти заставляет дона Рафаэля рассказать Элене правду. Дон Диего схвачен, однако Элена освобождает его из тюрьмы.

Капитан Лав и Монтеро готовят вывоз золота с рудника и уничтожение рабочих. Однако Зорро, скрывающийся под сутаной монаха, не дремлет. Он вступает в поединок с Гаррисоном Лавом и оставляет у него на щеке росчерк шпаги в виде буквы М: «М — от Мурриеты!» «Нас двое, — кричит разъяренный капитан, — а смерть одна!» На руднике появляется и исполненный мести дон Диего. Он находит Монтеро и, несмотря на подлость врага, из последних сил побеждает его. Тела Рафаэля Монтеро и Гаррисона Лава, уже пронзенного шпагой Зорро, погребает поток золотых слитков, высыпавшихся из горнорудной клети. Дон Диего умирает на руках Алехандро и Элены, успев соединить руки влюбленных.

…Алехандро Мурриета рассказывает легенду о благородном разбойнике Зорро маленькому сыну Хоакину. Прекрасная Элена награждает супруга затяжным поцелуем.

«ЛЕГЕНДА ЗОРРО»

THE LEGEND OF ZORRO; AMBLIN ENTERTAINMENT, 2005, 125 МИНУТ.

ГРУППА СЦЕНАРИСТОВ С УЧАСТИЕМ РОБЕРТО ОРСИ И АЛЕКСА КУРЦМАНА. РЕЖИССЕР МАРТИН КЭМПБЕЛЛ. В РОЛЯХ: АНТОНИО БАНДЕРАС (АЛЕХАНДРО ДЕ ЛА ВЕГА — СЕНЬОР ЗОРРО), КЭТРИН ЗЕТА-ДЖОНС (ЭЛЕНА ДЕ ЛА ВЕГА), РУФУС СЬЮЭЛЛ (ГРАФ АРМАН), НИК ЧИНЛАНД (ДЖЕЙКОБ МАКГИВЕНС), АДРИАН АЛОНСО (ХОАКИН ДЕ ЛА ВЕГА), ПЕДРО АРМЕНДАРИС (ГУБЕРНАТОР БЕННЕТ РАЙЛИ), ХУЛИО ОСКАР МЕЧОСО (БРАТ ФЕЛИПЕ).

1850 год. Жители Калифорнии, обедневшие и доведенные до отчаяния, голосуют за конституцию штата, предусматривающую присоединение к США. Среди голосующих и Зорро, который ставит в бюллетене литеру Z. Банда злодея Макгивенса пытается похитить ящик с бумагами, касающимися итогов голосования. Зорро побеждает бандитов и доставляет бумаги губернатору. «Если через три месяца, после полного подсчета голосов, воля граждан подтвердится, мы сможем с полным основанием назвать себя свободными американцами!» — к восторгу толпы, объявляет губернатор. Народ приветствует Зорро как героя.

Вечером Алехандро и Элена пьют за будущее Калифорнии: «Обрадуй меня. Скажи, что мы свободны!» — «Свободны!» Элена убеждена, что время Зорро прошло: «Десять лет ты боролся, чтобы дать свободу Калифорнии, подумай же теперь о нас». Алехандро не согласен с женой, после ссоры он вынужден покинуть дом. Элена присылает мужу судебный документ о разводе. Отчаявшись, Алехандро проводит время в праздности и пьянстве. Его десятилетний сын Хоакин старается во всем походить на кумира калифорнийских мальчишек Зорро. Линейкой, словно шпагой, Хоакин сражается с глупым учителем. Алехандро пытается объяснить мальчику, что миролюбие сильнее дерзости. Однако жизнь словно утверждает обратное. Громила Макгивенс вынуждает бедного землевладельца Гильермо Кортеса продать ему за бесценок ранчо. Де ла Вега заступается за крестьянина. На глазах Хоакина Макгивенс отвешивает Алехандро оплеуху: «Я запомню мексиканца, который рядится под белого: ты закукарекаешь или закудахтаешь?»

Вместе с братом Фелипе Алехандро отправляется на званый вечер в асиенду французского дворянина Армана, купившего в Калифорнии поместье, чтобы заняться виноделием. «Для меня Америка, — говорит Арман гостям, — это страна, которая будет создана народом и для народа». К раздражению Алехандро, дамой сердца графа оказывается… его старая знакомая по учебе в Европе сеньора де ла Вега. Выпивший Алехандро ввязывается в ссору, дерзит Элене и получает от нее пощечину. Наутро граф вызывает Алехандро на состязания по конному поло. «Будем играть, как в Словении», — предлагает граф. «Отличный город!» — отвечает Алехандро. «Страна», — поправляет его Арман. (Однако вряд ли даже образованный французский дворянин мог подозревать тогда о существовании Словении, большая часть современной территории которой в середине XIX века входила в состав австрийской области Каринтия.) С помощью хитрости Элены граф побеждает соперника. «Добыча достается победителю», — говорит Арман, давая понять, что судьба Элены решена. «Ты не любишь его, — говорит де ла Вега бывшей супруге. — Мы десять лет были женаты, и ты не скроешь от меня правды».

Банда Макгивенса нападает на ранчо Гильермо Кортеса. В неравном бою Кортес гибнет. Зорро спасает из горящего амбара жену Гильермо и их сына-младенца, но он не в силах сохранить жизнь друга. В бессилии и гневе Алехандро бросается в храм и взывает к Господу: «Помоги! Я всегда поступал по велению сердца, но сейчас в нем темнота и мрак. Прошу, дай мне отваги, дай мне сил, чтобы совершить еще одно, самое важное дело!»

Арман приглашает Элену на романтический ужин. Тем временем в усадьбу графа проникает Зорро. Он выясняет, что граф строит железную дорогу, и именно поэтому бандиты Макгивенса заставляют крестьян продавать их земли. «Нам мешает одна назойливая муха, — говорит громила графу. — Вернее, не муха, а лис, Зорро». «Такие обычно теряют голову на гильотине», — отвечает граф. Выпроводив Макгивенса и отдав бандитам приказ срочно закончить строительство железной дороги и принять пришедший морем секретный груз, граф возвращается к Элене и делает ей предложение руки и сердца, не зная, что его подслушивает Зорро. Элена дает согласие.

Бандиты торопятся наладить движение по железной дороге и доставить Арману тайный груз. На их пути оказывается Хоакин; его жизнь в опасности. Мальчика спасает Зорро. На месте схватки Зорро обнаруживает ящики с мылом и клеймом Orbis Unum на крышках. Брат Фелипе разъясняет: «Мир един» — лозунг духовного ордена рыцарей Арагона, возникшего во времена крестовых походов. Теперь этот орден тайно правит Европой. В пророчествах ордена записано: «На западе возникнет великая страна, и она станет угрозой». «Америка! — догадывается Алехандро. — Это ее хотят сокрушить». «Мылом?» — недоуменно спрашивает Фелипе.

Выясняется, что Элена вошла в доверительные отношения с графом по заданию сотрудников американского детективного агентства Хэрригана и Пайка. Они шантажировали Элену, угрожая открыть врагам Зорро его подлинное имя. Детективы получили тревожную информацию: граф приехал в Калифорнию, чтобы создать страшное оружие, способное уничтожить Соединенные Штаты. Агенты, считающие Зорро пережитком прошлого, общаются с Эленой с помощью «голубиной почты». Выполняя их задание, Элена проникает на место встречи Армана с его сообщниками, но попадает в переделку, из которой ее выручает Зорро. Алехандро и Элена сражаются спиной к спине в «магическом круге», оставляя на заднице одного из противников две буквы — Z и Е. Перепалка между бывшими супругами завершается страстным поцелуем.

Алехандро и Элена наблюдают за встречей рыцарей ордена Арагона. Оказывается, Арман в своей винодельне занят производством на основе мыла нитроглицерина, взрывчатки в тринадцать раз мощнее пороха, которая, как считает граф, поможет южным штатам одержать победу в неминуемой войне с северянами: «Уже сейчас южане готовы нанести упреждающий удар по Вашингтону». Элена возвращается в имение, на новый романтический ужин к графу, однако Арман разгадывает ее уловки. Он кормит гостью жарким из голубя-почтаря: слуга графа выследил и убил агентов Хэрригана и Пайка. Арман и Элена выясняют отношения, но тут Макгивенс приволакивает маленького Хоакина, который стал свидетелем убийства бандитами в церкви брата Фелипе. В плен к Арману попадает и Зорро. На глазах Элены и Хоакина Макгивенс срывает с Зорро маску. «Ты лишился всего, — говорит Арман. — Ты лишился жены, ты лишился сына. И ради чего?» «Куда бы ты ни отправился, что бы ты ни делал, от меня не скроешься», — отвечает Зорро. Элена молит Армана не убивать мужа на глазах ребенка. Макгивенс тащит Алехандро на винодельню, где Зорро и оживший брат Фелипе («Бог уберег» — пуля попала монаху в крест на груди) вступают с бандитами в схватку. Макгивенс, угодивший в шестерни машины по производству нитроглицерина, погибает от взрыва: ему на лоб падает капля взрывчатки…

Зорро на верном Торнадо догоняет поезд с нитроглицерином, на котором Арман увозит Элену и Хоакина. Торнадо с обрыва прыгает на крышу поезда, а затем, когда и коню, и всаднику угрожает верная смерть — состав приближается к тоннелю, — в новом прыжке продавливает крышу товарного вагона. Зорро сражается с Арманом и двумя клинками оставляет у противника на жилетке двойной знак — ZZ: «Дьяволу от меня привет!» В схватке с врагами с помощью Элены и Хоакина Алехандро-Зорро одерживает победу. Арман, прикрученный собственным галстуком к фартуку локомотива, гибнет при столкновения поезда со стоящим на запасном пути штабелем рельсов.

В присутствии будущего президента США Авраама Линкольна, на глазах Зорро и под рев восторженной толпы губернатор Райли подписывает билль о вхождении Калифорнии в Соединенные Штаты. Брат Фелипе соединяет Алехандро и Элену новыми узами брака: «Неиссякаема любовь, ибо она не помнит обид». Но тут звонит колокол, и Зорро — с благословения вновь обретенной супруги — мчится на помощь обиженным и угнетенным.

6. Поколение Z. Антонио Бандерас

— В жизни, сынок, все намного сложнее, чем кажется…

— Вовсе нет! Есть добро и есть зло!

— Мне некогда сейчас с тобой спорить, сынок!

— Ты недостоин мамы!

Из разговора Зорро с сыном Хоакином. «Легенда Зорро», 2005

Если режиссер за тридцать лет работы в кино поставит, помимо прочего, четыре фильма, каждый из которых принесет сотни миллионов долларов прибыли и каждый из которых посмотрят сотни миллионов зрителей, имеет ли этот режиссер основания претендовать на «свою» страницу во всемирной энциклопедии кино? Как коммерчески успешный профессионал, здорово умеющий мастерить блокбастеры, — вне всякого сомнения. Однако режиссер Мартин Кэмпбелл может рассчитывать на еще более серьезное отношение к себе: ведь он создатель знаковых для массовой культуры работ: двух фильмов бондианы и дилогии о Зорро. Кэмпбелл честно сослужил кинематографу важную службу: именно этому режиссеру британский секретный агент 007 и калифорнийский разбойник обязаны своим нынешним обликом. Вот уже полтора десятилетия Зорро и Джеймс Бонд остаются такими, какими их увидел и создал именно Кэмпбелл, а не кто-нибудь другой. И это одна из причин, почему я уже не впервые размышляю над биографией Мартина Кэмпбелла в серии книг о кумирах нашего детства.

Чтобы стать знаменитым, Кэмпбеллу пришлось приехать в Голливуд в буквальном смысле слова с «обратной стороны Земли»: он родился в 1944 году в Новой Зеландии, в городке под названием Гастингс на Северном острове. В имени этого городка — отзвук славы колониальной империи, Уорреном Гастингсом звали первого генерал-губернатора Британской Индии. И столетие назад, и сейчас это симпатичная, но глухая провинция: старый по новозеландским меркам пивзавод, виноградники, пасеки, парк водных аттракционов — вот и все, чем может порадовать Гастингс своих обитателей и гостей. Поэтому многие отсюда уезжают, и Кэмпбелл не стал исключением. Карьеру в кино он начинал не на родине, а в бывшей новозеландской метрополии, в Англии, где устроился оператором на телевидение. Свой первый фильм снял в 1973-м и к концу десятилетия заработал репутацию неплохого «серийного» мастера, способного успешно работать над долгоиграющими телепроектами («Профессионалы», «Рейли: король шпионов»). Еще через несколько лет, когда Кэмпбелл получил главную в Великобритании кинематографическую премию BAFTA за многосерийный телетриллер «На краю мрака» («On The Edge of Dark»), он, видимо, пришел к выводу, что Европа для его размаха тесновата. И после сорока лет не поздно начать восхождение на новую вершину: в Голливуде английский новозеландец дебютировал в 1988 году с успешным боевиком «Криминальный закон». Затем последовали другие картины в стиле экшн: триллер «Беззащитный», фантастический боевик «Побег невозможен», приключенческий фильм об альпинистах «Вертикальный предел». Эти работы критика приняла благосклонно, картины Кэмпбелла почти всякий раз оказывались кассовыми.

Режиссер прославился как корифей именно такого кино — динамичного, лихого, быстрого, насыщенного спецэффектами. Может быть, не случайно попытки работать в других жанрах оканчивались для него неудачно. Романтическая мелодрама 2003 года «За гранью» («Beyond Borders») о превратностях любви на фоне современных войн (в том числе и чеченской), даром что с Анджелиной Джоли и Клайвом Оуэном в главных ролях, получила оскорбительную для мастера уровня Кэмпбелла прессу. Но это, пожалуй, единственный в его карьере откровенный провал, а в целом, за два десятилетия работы в Голливуде бритоголовый Кэмпбелл неизменно демонстрировал стабильно высокий уровень качества.

Критики считают, что этого режиссера отличает склонность к психологической разработке остросюжетных тем. В продолжительных по времени показа триллерах и боевиках Кэмпбелла экшн своевременно сменяется неторопливой и подчас довольно тонкой беседой, динамика действия поддерживается не за счет одного только мелькания шпаг и кулаков. Режиссер не глушит зрителей беспрерывными выстрелами и взрывами. В его фильмах тщательно прописаны диалоги, обычно психологически точно мотивированы поступки героев; он не бросает «на полпути» второстепенные сюжетные линии, их развитие хорошо проработано и не мешает главному повествованию. Излишний мелодраматизм романтических сцен Кэмпбелл разряжает комичными ситуациями, ему нравится рассказывать киноистории с долей иронии. Это умение он в полной мере применил в дилогии о Зорро (характерна сцена, в которой дон Диего вызывает на дуэль взбунтовавшегося от его нравоучений Алехандро, а потом обороняется от противника оловянной ложкой). Во всей киносаге о приключениях Зорро только Кэмпбеллу пока пришло в голову научить жеребца Торнадо пить вино и курить трубку. Режиссер словно следует заповеди старых мастеров фехтования: «Острое слово не менее опасно, чем острое оружие». Он знает и чувствует меру: злодеев показывает без надрыва, победа добра в его фильмах не безусловна, безграничного благородства не существует, в глупую ситуацию может попасть любой супермен в исполнении любого суперактера. Режиссер отлично владеет компьютерными технологиями, но не перебарщивает с новомодной манерой съемок и монтажа. Поэтому, когда самые респектабельные продюсеры вроде Барбары Брокколи или Стивена Спилберга обращаются к Кэмпбеллу с предложением о сотрудничестве, они знают, на что вправе рассчитывать: вложение больших денег в проект дает почти полную гарантию коммерческого успеха. Так что честь и обязанность продолжить на экране рассказ о приключениях двух знаменитых персонажей массовой культуры, Джеймса Бонда и Диего де ла Веги, выпали Мартину Кэмпбеллу не случайно. А для уверенного в своих силах профессионала едва ли может найтись более верная цель: добиться результата, если для этого есть главные предпосылки и осталось только вложить в дело свои волю, труд, талант. Принадлежащая Стивену Спилбергу компания «Amblin Entertainment», в 1997 году получившая права на использование литературных идей Джонстона Маккалли, действительно не скупилась: бюджет в 65 миллионов долларов на «Маску Зорро» и в 80 миллионов на «Легенду Зорро» подразумевал и широкие технические возможности для съемок, и участие в проекте голливудских звезд первой величины.

Специального напоминания о калифорнийском разбойнике зрителям не требовалось. Кэмпбеллу пришлось поэтому размышлять над переосмыслением знаменитого характера, ведь творческую концепцию, предложенную в пятидесятых годах студией Уолта Диснея, эксплуатировали не один десяток лет, а произведения Джонстона Маккалли как основа для киносценариев давно уже были исчерпаны. Тем более что в начале девяностых Зорро опять появился на телеэкранах — в очередном марафонским сериале, снятом все в той же диснеевской манере. В сезонах 1990–1993 годов американская кинокомпания «The New World International» выпустила в воскресный вечерний эфир «Family Channel» монументальный цикл под общим названием «Зорро» (в прессе этот сериал иногда фигурирует как «Новый Зорро») — еще одно «идеальное развлечение для всей семьи». Продюсеры и режиссеры не скрывали идейной связи своего проекта с сериалом Диснея. Конечно, в очередной раз обновили костюмы и аранжировку музыки, сменили имена второстепенных героев, привели типажи и прически персонажей в соответствие с сиюминутной модой; кинопленка стала более качественной. Однако суть, сюжетная ткань, содержание приключений и трактовка характера Зорро сохранились в неприкосновенности. Дон Диего стал постарше: главную роль исполнил сорокалетний в ту пору канадский актер Данкан Регер. Выходец из англо-русской эмигрантской семьи, в юности он показывал завидные результаты в боксе и фигурном катании, а став звездой экрана, прославился еще и как коммерчески успешный художник. Роль Зорро осталась самой известной среди полусотни сыгранных Регером в кино и на телевидении. У этого актера (как, кстати, и у сериала) — своя, пусть и не очень многочисленная армия поклонников из числа профессиональных любителей дона Диего.

В сериале «The New World» Зорро сменил слугу: вместо глухонемого Бернардо на экране появился симпатичный немой паренек Фелипе. Скакуна Зорро назвали не Торнадо, а Торонадо; любовный интерес дон Диего адресовал своевольной Виктории Эскаланте. Эта сеньорита вполне в духе времени, в отличие от предшественниц, оказалась не изнеженной дочкой калифорнийского или испанского богатея, а финансово независимой хозяйкой таверны в Лос-Анхелесе. В страданиях простых калифорнийцев у компании «The New World» вплоть до 49-й серии был виноват жестокий алькальд по имени Луис Рамоне, сдиравший с пеонов непосильные налоги. Потом его кресло занял другой начальник — Игнасио де Сото, оказавшийся ничем не лучше. Испанскую военщину олицетворял сержант Хайме Мендоса. Производство сериала (Калифорнию снимали в Испании, бюджет каждой серии составил 400–450 тысяч долларов) продолжалось четыре сезона и было остановлено после премьеры 88-го эпизода по финансовым причинам. Назвать этот «Зорро» плохим кино нельзя — сериал сколочен крепко, в соответствии с классическими традициями «калифорнийского жанра». «The New World» и «Family Channel», как и «Walt Disney» в свое время, серьезно и своевременно озаботились вопросами рекламы: выход Зорро на экраны сопровождался появлением в продаже календарей, стикеров, игрушек, маек, авторучек. Сериал увидели телезрители 35 стран, однако этапным для освоения пространства калифорнийской мечты он не стал, оставшись обновленной и раскрашенной копией диснеевского проекта. Создатели, впрочем, и не ставили перед собой другой задачи.

В отличие от Мартина Кэмпбелла, привыкшего штурмовать самые неприступные крепости. К работе над «Маской Зорро» он приступил после завершения работы над фильмом «Золотой глаз» о приключениях Джеймса Бонда. Это был семнадцатый эпизод бондианы, в которой роль британского супершпиона впервые сыграл Пирс Броснан. Шумный успех и огромные кассовые сборы свидетельствовали о том, что агент 007 нашел себе применение и после окончания «холодной войны». От Зорро такого преображения не требовалось, он оставался персонажем все той же романтической калифорнийской эпохи. Правда, новые требования адресовала Зорро новая киноэпоха.

Незадолго до того как летом 1998 года «Маска Зорро» вышла на экраны, состоялась премьера фильма Джеймса Кэмерона «Титаник». Эта картина о морской катастрофе, ставшей метафорой крушения мечты о превосходстве человеческого гения над силами природы, получила одиннадцать премий «Оскар» и установила параметры «большого голливудского стиля» в остросюжетном кино конца XX века. И хотя по бюджету, сценарному материалу, параметрам рекламной кампании, потенциальному охвату аудитории и другим формальным показателям соперничать с «Титаником» Кэмпбеллу (как, впрочем, и всем остальным) было не под силу, его картина — тоже приличных размеров боевым кораблем — проследовала в фарватере огромного океанского кинолайнера, за штурвалом которого стоял Кэмерон. Невиданный прежде размах, большой масштаб каждого из компонентов развлекательного ремесла (в том числе, кстати, и яркость кинематографической «клюквы») — вот чем покорил мир «Титаник». Инстинктивно или намеренно, но наверняка понимая, каковы запросы аудитории, а также сообразуясь с возросшими возможностями киноиндустрии, Мартин Кэмпбелл в развитии массового коммерческого кино шел тем же путем, следовал той же моде и тому же высокому техническому стандарту качества. Кэмпбелла и Кэмерона, помимо первых трех букв в фамилиях, сближали и другие совпадения: например, саундтрек и к «Титанику», и к дилогии о Зорро сочинил знаменитый кинокомпозитор Джеймс Хорнер. В фильмах о Зорро центральной темой стала красивая, медленная композиция; Хорнер назвал эту свою работу «Я хочу любить тебя всю жизнь».

Голливудская легенда гласит: когда руководство «Amblin Entertainment» обсуждало замысел «Маски Зорро», выбор поначалу пал на молодого американо-мексиканского режиссера Роберта Родригеса, гуру независимого кино девяностых, который к тому времени завершил работу над трилогией про крутых техасских парней: «Музыкант», «Отчаянный», «От заката до рассвета». Однако Родригес, предпочитающий жесткое, «мужское» кино, предложил столь брутальное экранное воплощение образа романтического разбойника, что продюсеры решили не пользоваться услугами этого режиссера. Мартин Кэмпбелл, по-видимому, смог обеспечить нужное идеологам проекта сочетание новаций, классики и стилистики жанра. Последняя киномода (по крайней мере, в первом из двух фильмов о Зорро) у Кэмпбелла постоянно и уважительно соотносится с традициями Дугласа Фербенкса, Рубена Мамуляна, Уолта Диснея. Видно, что сценаристы и режиссер не один час провели за просмотром старых фильмов, «Маска Зорро» содержит немало элегантных отсылов к прежним экранизациям легенды. В дебюте картины дон Диего, подобно Дугласу Фербенксу, выполняет гимнастические трюки, используя в качестве турника флагштоки знамен, развешанных на стенах испанской крепости. Как и Тайрон Пауэр, новый Зорро исполняет со своей возлюбленной страстный (куда более страстный, чем полвека назад) латинский танец. Зорро, подобно герою Маккалли и многих киноэкранизаций его романа, скрывается под монашеской сутаной и принимает (куда более игриво, чем прежде) причастие прекрасной сеньориты. Как и в киносериалах 1930-х годов, Зорро устрашает врагов огромной горящей литерой Z. Кэмпбел и Ко, отталкиваясь от исторического материала, разработали и свой фирменный стиль: черный всадник с поднятой шпагой на фоне багрового заходящего солнца или цветного неба вздымает скакуна на дыбы — этот кадр стал этикеткой нового поколения Z. Дилогия Кэмпбелла напоминает зрителям и о других супергероях американского кинематографа: Зорро умеет летать, как Супермен, прыгать, словно Бэтмен, преодолевает препятствия, подобно трейсеру, в технике паркура и Спайдермена.

Добротный, с литературной точки зрения, сценарий «Маски Зорро», написанный группой авторов под руководством Теда Эллиота, как и многие прежние киноинтерпретации идей Маккалли, обращен к семейной аудитории, более или менее удачно вмонтирован в канву реальных событий и обезжиренно политкорректен. Понятно, что всерьез говорить об исторической добросовестности сюжета в данном случае не приходится, авантюрно-приключенческий жанр этого не подразумевает. Сценаристов, обработавших большой массив сведений, ничуть не смущали поэтому многочисленные политические нестыковки. Все равно получилась довольно ладная мозаика, винегрет североамериканской жизни начала и середины XIX века. События испанского, мексиканского периода истории Калифорнии, коротюсенькая пора независимости, присоединение к Соединенным Штатам, «золотая лихорадка» и предчувствие Гражданской войны перемешаны в кинодилогии о Зорро, как карты в колоде, и разложены в причудливый пасьянс, способный, пожалуй, ужаснуть школьных учителей.

Громила Джейкоб Макгивенс (актер Ник Чинланд) безуспешно преследовал калифорнийского разбойника. «Легенда Зорро», 2005 год.

(© Andrew Cooper / Columbia / Spyglass / Bureau L. A. Collection / Corbis / РФГ.)

При этом Мартин Кэмпбелл по мере сил сторонится политики. Надевая маску Зорро, дон Диего де ла Вега и его молодой сменщик Алехандро Мурриета сражаются не против репрессивной государственной машины, а против отдельных негодяев, не представляющих конкретные мировые столицы. В «Маске Зорро» дон Рафаэль Монтеро, испанский дворянин, попавший в немилость к королеве, мечтает о независимости Калифорнии — только чтобы как следует эксплуатировать ее народ и ее недра. Капитан Гаррисон Лав, одетый, похоже, в мундир офицера американского драгунского полка, по всей видимости, находится на службе у негодяя Монтеро согласно частной договоренности. Подвиги Зорро способствуют подавлению в Калифорнии антимексиканского мятежа и торжеству законной на тот момент власти, то есть благородный разбойник волей сценаристов лишен революционного ореола, который так пришелся к лицу Дугласу Фербенксу. Интересы Мексики в «Маске Зорро» представляет генерал Антонио Лопес де Санта-Анна (сам он в кадре не появляется), в 1830–1840-х годах десять раз (!) занимавший пост президента республики и возглавлявший мексиканскую армию в череде неудачных для страны боестолкновений и войн против техасских сепаратистов, Франции и Соединенных Штатов. Одному из двух главных героев, Алехандро Мурриете, присвоена фамилия бандита, занимавшегося грабежом на дорогах штата через полтора десятилетия после окончания действия фильма, в середине 1850-х, когда Калифорния уже входила в состав США. В сценарии и титрах фамилия этого героя пишется через две «р»; Алехандро потребовался сценаристам как «связной» между «старым» Зорро, доном Диего, и «новой» реинкарнацией благородного разбойника. Сценаристы использовали многократно перепетую романтизированную историю гибели банды «пяти Хоакинов», добавив три буквы к имени «главного» убийцы (Гарри Лав — Гаррисон Лав) и превратив этого капитана в хладнокровную белокурую бестию с садистскими наклонностями.

В снятом через семь лет после «Маски Зорро» сиквеле «Легенда Зорро» главным политическим противником находящейся в процессе присоединения к Соединенным Штатам «свободной» Калифорнии является не Испания и не Мексика. Эта миссия отдана вненациональному ордену рыцарей Арагона, «который тайно правит Европой». Руководит рыцарской масонской ложей французский дворянин Арман, заключающий союз с американцами из южных штатов, которые заранее планируют «неминуемую» гражданскую войну с северянами.

В этом фильме Зорро (для простоты Алехандро Мурриете присвоена фамилия де ла Вега) почти получает лицензию 007. Концепция «Легенды Зорро» совпадает с идеологической задачей любой из кинолент о приключениях Джеймса Бонда: герой избавляет мир от безумца-одиночки, замыслившего катастрофу с использованием супероружия. После появления на экранах кэмпбелловского «Зорро-2» кинокритики стали называть калифорнийского разбойника «Джеймсом Бондом верхом на лошади». Снятый через год после «Легенды Зорро» двадцать первый эпизод бондианы «Казино „Royal“» с Дэниелом Крейгом в роли супершпиона подтвердил обоснованность этого сравнения. Постоянство творческого почерка Мартина Кэмпбелла, похоже, набило оскомину снобам-киноведам. И хотя массовая аудитория в восторге как раз от такого кино, пресса обратила внимание на режиссерский «эффект однообразия»: Кэмпбелл-де не делает различия в манере съемок своих «больших приключенческих фильмов», повсюду применяя одни и те же фирменные штучки. И впрямь, этот режиссер всегда использует движущуюся камеру, обожает загонять героев на какую-нибудь верхотуру для решительной схватки. Личностный подход угадывается и в том, как хитроумно (и неизменно с применением соответствующих сюжету технических новшеств) Кэмпбелл решает проблему завершения жизненного пути главных отрицательных персонажей. Поскольку, в отличие от Джеймса Бонда, Зорро не оскверняет рук убийством, Кэмпбеллу необходимо соответствующим образом выстроить в кадре эффектное наказание за преступление, которого в течение двух часов дожидается зритель. Благородный разбойник только готовит справедливое возмездие, а вершит его сама Судьба. В «Маске Зорро» оба главных злодея (на самом-то деле уже фактически убитые доном Диего и молодым Зорро) окончательно гибнут под лавиной из золотых слитков. В «Легенде Зорро» продемонстрирована еще более изощренная изобретательность. Громилу Макгивенса, зажатого в шестернях машины по производству нитроглицерина, аннигилирует капнувшая ему на лоб капля жидкой взрывчатки; графа Армана Зорро обездвиживает, прикрутив негодяя за галстук к фартуку мчащегося навстречу катастрофе локомотива.

Во всех легендах о Зорро вот уже девяносто лет подряд благородный разбойник появляется на свет не просто так, а отвечая чаяниям угнетенного и бесправного народа. У героев Кэмпбелла общественный мотив приглушен: помимо абстрактной причины («Зорро нужен людям»), у дона Диего и Алехандро имеются весомые аргументы личного характера для того, чтобы карать местных злодеев. Ведь современный зритель вряд ли удовлетворится наказанием губернатора, который провинился только тем, что проявлял жестокость, собирая налоги, или капитана, которому приглянулась красавица-сеньорита. Это правило действует, даже несмотря на вполне ура-патриотический запев «Легенды Зорро»: калифорнийцы, голосующие за присоединение к Соединенным Штатам, прямо-таки ошалели от светлых перспектив жизни в таком свободном государстве. Тем не менее по ходу действия у Зорро набирается более чем достаточно поводов, чтобы расправиться с врагами: его самого успели поколотить, у него убили друга, его сын не верит в смелость собственного отца. Что же касается «Маски Зорро», то здесь поступками старого дона Диего руководит прежде всего чувство мести, ради удовлетворения которого этот благородный кабальеро даже отказывается от участия в операции по спасению тысяч рабов с золотоносных рудников. Алехандро Мурриета в первом фильме мстит капитану Лаву за убитого брата, а во втором — еще и пытается вернуть любовь собственной супруги, которая, кстати, разругалась с мужем фактически на пустом месте. Элену де ла Вега понять трудно: выгнав мужа из дома за то, что тот намеревается отстаивать интересы свободы якобы в ущерб интересам семьи, сама сеньора тут же становится тайным правительственным агентом, соблазняя в интересах родины французского графа-заговорщика. Впрочем, понятно, что двигало сценаристами при разработке этой сюжетной линии: романтический Зорро должен сражаться и за свою любовь, но поскольку в фильме для семейного просмотра главный положительный герой, по определению, верный муж, то другого выхода, кроме как предложить Алехандро вновь бороться за чувства уже однажды завоеванной им красавицы, не оставалось.

В целом, Мартин Кэмпбелл достойно справился с коммерческими задачами, поставленными временем и «Amblin Entertainment». «Маска Зорро» получила десяток разнообразных, пусть и не самых престижных, премий (две номинации на «Оскар», за лучший звук и за лучшие спецэффекты, остались номинациями), понравилась зрителям и прокатчикам, принесла солидные сборы. Свидетельством успеха стало и решение о производстве сиквела. Творчество Кэмпбелла оказалось важным не только для механического продолжения, но и для творческого развития традиции Зорро как персонажа мировой массовой культуры. Энтони Хопкинс и Антонио Бандерас замкнули галерею образов, над которыми по обе стороны Атлантики на протяжении всего XX века работали десятки, сотни, тысячи талантливых профессионалов. Хопкинс легко сыграл абсолютное благородство и разъедающее душу желание мести. Бандерас разглядел и обозначил в характере калифорнийского разбойника новые современные черты. Его Зорро — воплощение настоящей латинской страсти; никогда еще этот герой не был таким чувственным, таким романтичным и при этом диковатым.

Когда Бандерасу предложили роль Алехандро Мурриеты, этот испанский актер, первым среди своих соотечественников, уже добился в Голливуде статуса знаменитости, хотя персональную звезду на Аллее славы получил позже, в октябре 2005 года. В Калифорнию Бандерас перебрался в начале девяностых, имея достаточные основания для надежды на громкий успех. В Европе он получил известность как исполнитель ролей в фильмах лидера нового испанского кино Педро Альмодовара. Работа в его картинах «Закон желания», «Матадор», «Свяжи меня, привяжи меня!», «Женщины на грани нервного срыва» принесла Бандерасу несколько испанских и международных наград, в том числе и номинации на главную национальную кинематографическую премию «Goya». В восьмидесятых годах актер сыграл в пяти фильмах Альмодовара, у этого режиссера он и прославился в том амплуа, которое со временем стало его творческим кредо, — latin lover. Забавно, что впервые имя Бандераса закрепилось в газетных заголовках после того, как в «Законе желания» его герой поучаствовал в первой в истории испанского кино сцене с мужским поцелуем взасос. Вот негодовали католические священники!

Как показало будущее, ключевое значение имело для Бандераса и знакомство с поп-певицей Мадонной. В 1991 году он появился в эпизоде rockumentary о шумном мировом турне Мадонны «Blond Ambition» — «Мадонна: правда или вызов» (в России этот фильм известен под названием «В постели с Мадонной»). В испанской печати с гордостью писали о том (правда, не слишком старательно подыскивая основания для подобных выводов), что уже женатый красавец Антонио не позволил соблазнить себя даже такой выдающейся во всех отношениях диве, как Мадонна Чикконе. Через пять лет Бандерас снова появился рядом с Мадонной — на сей раз в качестве равного партнера в киноверсии рок-оперы Эндрю Ллойда Уэббера и Тима Райса «Эвита». Как считают критики, именно роль рассказчика Че в этом фильме превратила Бандераса в голливудскую суперзвезду. А с женой, испанской актрисой Аной Лесой, Бандерас к тому времени благополучно развелся.

Как и Мартину Кэмпбеллу, Бандерасу, чтобы начать карьеру, пришлось выбираться из провинции. Хосе Антонио Домингес Бандерас родился в 1960 году на самом юге Испании, в Малаге, в семье полицейского и школьной учительницы. В Малаге же, решив использовать в качестве сценического псевдонима фамилию матери (у испанцев она значится в полном имени второй после фамилии отца), юноша окончил театральную школу. В истории испанской культуры период конца семидесятых — начала восьмидесятых годов получил название movido madrilèno, что-то вроде «мадридской движухи». Страна в те годы переживала послефранкистскую «общественную ломку». Сбросив узду тоталитарных запретов, бурно развивался независимый театр; в Мадриде, Барселоне, Валенсии одна за другой проходили выставки не признанных прежде скульпторов и художников; иными стали журналистика и кинокритика; в кинематограф пришло поколение «молодых бунтарей». В столице Испании работали десятки ночных альтернативных сценических трупп, из которых вышли многие известные теперь актеры и режиссеры. В одном таком небольшом театре дебютировал девятнадцатилетний Антонио Бандерас. Через три года его впервые увидели на экране, в фильме Энрике Беллоча «Накладные ресницы», сразу в главной роли.

В испаноязычном кино Бандерас сыграл около тридцати ролей, и когда маститым актером переехал за океан, то английского языка толком еще не знал. Голливудская премьера состоялась в 1992 году: роль Нестора Кастильо в музыкальном фильме «Короли мамбы», о судьбе кубинских братьев-эмигрантов, Бандерас учил «фонетическим методом». В этой картине Бандерасу, обладателю приятного голоса, пришлось не столько говорить, сколько петь, и это его пение тоже заметили критики: фильм попал в музыкальные номинации премий «Оскар», «Golden Globe» и претендовал на «Grammy». Через год Бандерас вместе с Томом Хэнксом снялся в завоевавшем два «Оскара» фильме «Филадельфия», и вновь роль не осталась незамеченной (любовник главного героя). Карьера испанца в Голливуде постепенно выстраивалась, успех следовал за успехом. Понятно, что в основном Бандерасу предлагали играть латиноамериканцев или южноевропейцев (в пятисерийном телефильме «Молодой Муссолини» — фашистского диктатора), однако недостатка в работе он никогда не ощущал. Еще и потому, что не избегал социальной тематики, вокруг которой крутятся сценарии большинства серьезных фильмов, связанных с Латинской Америкой. Помимо Муссолини и метафорического Че Гевары, Бандерасу довелось сыграть и мексиканского президента Панчо Вилью, и мексиканского художника Давида Сикейроса, и деятелей аргентинского и чилийского антифашистского Сопротивления. Сразу в нескольких фильмах Бандераса занял Роберт Родригес («Отчаянный», «Четыре комнаты», трилогия «Дети шпионов», «Однажды в Мексике»). Получилось так, что, заработав репутацию рокового красавца, Бандерас, не чурающийся любых жанров, проявил себя и в детском, и приключенческом, и музыкальном, и психологическом кино. Причем в данном случае такое разнообразие — свидетельство гибкости дарования, а не актерской всеядности. Работая над этой книгой, я пересмотрел десяток фильмов с участием Бандераса: ни в одной роли он не халтурит.

На экране Бандерас появлялся в компании самых ярких звезд Голливуда — от Сильвестра Сталлоне, Джонни Деппа и Микки Рурка до Пенелопы Крус, Мег Райан, Сельмы Хайек и Дженнифер Лопес. Одна такая звезда — Мелани Гриффит, с которой Бандерас познакомился в 1996 году на съемках комедии «Двое — это слишком», вскоре стала его женой. Об этом браке говорят как об одном из самых счастливых в Голливуде. Гриффит прежде уже три раза выходила замуж (причем дважды — за одного и того же мужчину, актера Дона Джонсона) и от каждого из мужей родила по ребенку. Не стал исключением и Бандерас: вскоре после свадьбы у него появилась дочь Эстела дель Кармен. На волне семейных изменений в 1999 году он попробовал себя в режиссуре, сняв любимых жену и малютку-дочь в фильме «Женщина без правил» («Crazy in Alabama»).

В общем, у Антонио Бандераса все хорошо: он красив, талантлив, знаменит, почитаем и семьей, и режиссерами, и зрителями в Европе и Америке. Он удачно занимается биржевыми операциями, он открыл парфюмерную линию своего имени, вместе с братом владеет популярным андалусийским рестораном «La Posada de Antonio», финансово поддерживает мадридский футбольный клуб «Реал» и даже не столь известную команду из своей родной Малаги. От него в восторге и малышня (Бандерас озвучивал одного из героев в нескольких сериях популярного мультфильма «Шрек»), и младшие школьники (он трижды сыграл в «Детях шпионов»), и девушки всех возрастов (в 1996 году журнал «People» включил его в список 50 самых красивых людей мира, и подобный перечень с упоминанием имени Бандераса вовсе не единственный). Бандераса уважает и испанский народ, творческий потенциал которого актер успешно представляет на высшем кинематографическом уровне. В последние годы к нему снисходительно относится даже католическая церковь, поскольку внешность современного Казановы Бандерас успешно сочетает с репутацией примерного семьянина. Получив предложение Кэмпбелла, Бандерас, похоже, понимал, что Зорро способен превратить его актерскую популярность в поистине всемирную славу. Еще и поэтому он с особой старательностью готовился к съемкам: тренировался с олимпийской сборной Испании по фехтованию, сражаясь настоящими стальными клинками (в фильме использовались легкие алюминиевые рапиры), несколько недель занимался выездкой, хотя и прежде неплохо держался в седле. Ну скажите, чем не Зорро? Кто еще так, как он, владеет магией мужского обаяния, кто обладает такой витальностью, такой легкостью мысли, поступков, выпадов шпаги? Если не Бандерас, то кто другой?

И все-таки в титрах «Маски Зорро» фамилия Бандераса должна бы значиться не первой, а второй. Потому что в создании фильма участвовал актер, появление которого на экране способно и легковесной картине придать философичность и глубину. Мартин Кэмпбелл не случайно так настойчиво добивался согласия Энтони Хопкинса принять роль «старшего Зорро», дона Диего де ла Веги. Хопкинс, крупнейший британский актер второй половины XX века, лауреат всевозможных профессиональных призов и наград (в их числе «Оскар» за лучшую главную роль, три премии BAFTA и две премии «Emmy»), получивший за заслуги в области культуры рыцарское звание и орден Британской империи, долго не принимал предложения «Amblin Entertainment», несмотря на всю его финансовую привлекательность. И не из-за капризов: шестидесятилетний актер страдал из-за болей в спине; только успешная хирургическая лазерная коррекция позволила Хопкинсу — к восторгу съемочной группы и всех поклонников Зорро — появиться на экране.

Работа с Энтони Хопкинсом дала Антонио Бандерасу не меньше уроков жизни, чем общение Алехандро Мурриеты с Диего де ла Вегой. «Маска Зорро», 1998 год.

(© CORBIS SYGMA / РФГ.)

Конечно, роль Зорро была не самой сложной из той сотни ролей, которые Хопкинс переиграл за сорок лет работы в кино, все-таки не зря его именем при жизни названы провинциальные театры и школы драматического искусства в нескольких странах. В этих школах изучают актерскую манеру Энтони Хопкинса, ту потрясающую тщательность, с которой он работает над ролью (актер признался как-то, что перечитывает сценарий до двухсот раз, пока вхождение в образ не станет естественным), и редкую способность выбрасывать из памяти многостраничные тексты, как только в них отпадает нужда. Хопкинс обладает невероятными возможностями модуляции голоса, позволяющими тонко имитировать различные акценты английского языка, а также даром разнообразного звукоподражания (он умеет лаять, как собака; при восстановлении фильма «Спартак» он точно дублировал голос скончавшегося к тому времени Лоуренса Оливье). Хопкинс великолепный пианист и неплохой композитор (двадцать лет назад сборник его фортепианных вариаций «Далекая звезда» вошел в сотню лучших британских классических альбомов). Его немигающего доктора психиатрии, жестокого серийного убийцу-каннибала Ганнибала Лектера (трилогия «Молчание ягнят» — «Ганнибал» — «Красный дракон» по романам Томаса Харриса) считают одним из лучших воплощений образа зла в мировом кино. В «Молчании ягнят» Хопкинс проводит на экране всего шестнадцать или семнадцать минут — подумайте, вот цена самой престижной в мире премии «Оскар», вот размах таланта!

Конечно, за любой, самой потрясающей творческой биографией кроется непростая судьба. В середине семидесятых карьера Хопкинса едва не прервалась из-за его пристрастия к алкоголю; эти проблемы, как и вспышки неконтролируемой ярости и резкие перепады настроения, преследуют актера много лет. В начале двухтысячных годов, находясь в зените славы, Хокпинс вдруг решил завершить карьеру: «Оглядываясь назад, я вижу лишь пустыню. Что от меня останется? Парочка хороших фильмов, несколько плохих…» От этого кризиса актера излечил поздний, в шестьдесят пять лет, брак, третья попытка создать семью.

Ученик Лоуренса Оливье, поклонник сценического мастерства своего знаменитого земляка Ричарда Бартона (он тоже из Уэльса), Энтони Хопкинс, кажется, создан для того, чтобы исполнять роли крупных исторических личностей и масштабных литературных героев: поэтому он — и Ричард Никсон, и Джордж Вашингтон, и премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, и Жорж Дантон, и Адольф Гитлер (телефильм 1981 года «Бункер» о последних днях Третьего рейха), и Ричард Львиное Сердце, и Пабло Пикассо, и Чарльз Диккенс, и капитан шхуны «Баунти» Уильям Блай; он и шекспировские Отелло и Клавдий, и Пьер Безухов (премия BAFTA 1973 года), и чеховский Астров, и Квазимодо, и профессор Абрахам Ван Хельсинг в «Дракуле» Френсиса Форда Копполы, и даже святой Петр… Ну скажите, чем не Зорро на склоне своей полной захватывающих приключений жизни? Кто еще так, как Хопкинс, способен сыграть абсолютный мужской характер, кто в силах так мастерски смешать ледяную выдержку с неистовой яростью, кто может лучше научить искусству борьбы за справедливость своевольного и безбашенного Антонио Бандераса?

Вне всяких сомнений, Хопкинс стал блестящей находкой для Мартина Кэмпбелла, однако Хопкинс же и создал для режиссера сложную творческую проблему. Сценарий «Маски Зорро» построен не на одном, а на целой серии конфликтов, которые и придают динамическую силу развитию сюжета: Алехандро Мурриета противостоит капитану Гаррисону Лаву; Зорро в бесконечном поединке страсти сражается с прекрасной Эленой (у этой пары сразу несколько «дуэлей»: поединок на шпагах, сцена причастия, танец на балу в доме бывшего губернатора); наконец, смысл жизни дона Диего де ла Веги — в мести своему непримиримому врагу дону Рафаэлю Монтеро. Ну кто в состоянии устоять против такого Хопкинса?

Этого актера зовут Стюарт Уилсон, и он тоже англичанин, хотя часть детства провел в Родезии, где его отец работал инженером на медных шахтах. Уилсон — актер того же амплуа, что и Хопкинс, но в его карьере нет столь ярких достижений. Как и Хопкинс, Уилсон — «сильный характер», ему под силу сыграть и Алексея Вронского, и римского императора Августа, однако чаще ему доставались роли второго плана. Уилсон много снимался и снимается в костюмированных исторических фильмах, поскольку обладает подходящей для злых королей, недобросовестных конгрессменов и жестоких рыцарей внешностью. Уилсон сотрудничал с отличными режиссерами вроде Мартина Скорсезе; фильмы с его участием удостаивались «Оскаров», хотя и не этому актеру доставались главные партии. Кэмпбелл пригласил Уилсона на роль первого злодея не случайно: они вместе работали на съемках фильмов «Побег невозможен» и «Вертикальный предел». Выбор и на сей раз оказался верным: Уилсон со спокойным достоинством, без излишней аффектации, с подтверждающей профмастерство скупостью слов и жестов сыграл умного, способного на сильные чувства негодяя. Главная драма жизни Рафаэля Монтеро, фигуру которого сценаристы лишили даже тени иронии, — в том, что он всегда, несмотря на всю подлость, проигрывает Диего де ла Веге: сначала возлюбленную, потом дочь, потом Калифорнию, а потом и жизнь. На фоне этой экзистенциальной драмы меркнут другие отрицательные герои дилогии Кэмпбелла. Однако и Мэтт Летчер в роли капитана Гаррисона Лава, и представляющие силы зла в «Легенде Зорро» Руфус Сьюэлл (граф Арман) и Ник Чинланд (громила Макгивенс) общей картины калифорнийских приключений не портят. Каждого из них Антонио Бандерасу приходится побеждать с должными стараниями и трудом. С капитаном и графом Алехандро также сражается за свою любовь; а Кэтрин Зета-Джонс, исполняющая роль Элены, заслуживает подлинной страсти.

В библиотеке и видеотеке о Зорро женским персонажам обычно предлагалось скромно держаться в тени. Редко какая красавица из числа объектов желания дона Диего и его многочисленных соперников могла претендовать на сколько-нибудь самостоятельную роль, если не считать, конечно, тех случаев, где Зорро сам оказывался дамой. В «главных фильмах» о Зорро ни одна актриса, занятая в ролях сеньорит Лолиты Пулидо, Лолиты Кинтеро, Элены Торрес, Анны-Марии Вердуго, Исабеллы Пальма, Ортенсии Пулидо де Ольвидадес, Виктории Эскаланте и др., не попадала в нервный центр повествования. Этим сеньоритам режиссеры разрешали разве что отвесить пощечину офицеру-наглецу да выдать падре на причастии тайну своей грешной любви к разбойнику. В «Маске Зорро» — «Легенде Зорро» эта практика наконец сломана: подруге героя отвели партию солистки.

На роль Элены де ла Вега Кэмпбелл поначалу планировал шведскую актрису польского происхождения Изабеллу Скорупко, которая прославилась у него в семнадцатом эпизоде бондианы. Но русской девушке Бонда не суждено было стать дочерью гранда. В «Золотом глазе» Скорупко играла программиста Наталью Симонову; может быть, судьбу роли в «Маске Зорро» решил славянский тип внешности актрисы. По другой версии, Скорупко сама отказалась от участия в фильме Кэмпбелла. Также ходили разговоры о том, что роль Элены на последних этапах кастинга предлагали колумбийской поп-звезде Шакире. Однако, в итоге, всех опередила Кэтрин Зета-Джонс, которую рекомендовал Кэмпбеллу продюсер Стивен Спилберг, заметивший эту актрису в телесериале «Титаник».

Женщины рядом с Зорро обычно держатся скромно. Но Элена де ла Вега (Кэтрин Зета-Джонс) вовсе не такова. «Маска Зорро», 1998 год.

(© CORBIS SYGMA / РФГ.)

Малютку, родившуюся в 1969 году в приморском городке Суонси в Южном Уэльсе в семье местного фабриканта Джонса, назвали именами бабушки по материнской линии (Кэтрин) и дедушки по отцовской линии (Зета). Это имя, ставшее, в итоге, приставкой к фамилии актрисы, носило судно, капитаном которого некогда состоял еще более далекий предок Джонсов. Девочка с малых лет любила петь, танцевать, мечтала о театре и на сцену впервые вышла в восьмилетием возрасте. Через десять лет, поупражнявшись на любительском уровне, получив театрально-музыкальное образование и поучаствовав в лондонском мюзикле «42-я улица», Зета-Джонс дебютировала в кино: во Франции, в роли Шехерезады в фильме Филиппа де Брока «Тысяча и одна ночь». Параллельно пыталась начать карьеру певицы. Через несколько лет, в ожидании большого успеха, переехала в США.

Кэтрин Зета-Джонс считают женщиной редкой, теплой, плавной красоты, и именно с этими выдающимися внешними данными продюсеры связывали быстрые перспективы ее профессионального роста. Но успех пришел не сразу, «Маска Зорро» стала вторым крупным (вслед за боевиком «Фантом») проектом в творческой биографии Зеты-Джонс. Среди других ее заметных ролей — участие в фильме «Западня» вместе с Шоном Коннери, в картине «Призрак дома на холме» («The Haunting») с Лиэмом Нисоном и в «Двенадцати друзьях Оушена» вместе с Джорджем Клуни и компанией. Съемки в самом конце девяностых годов в фильме Стивена Содерберга «Траффик» увенчались первой номинацией на премию «Golden Globe» и браком с голливудской мегазнаменитостью Майклом Дугласом. К моменту свадьбы, в ноябре 2000-го (Дугласу, который на поколение старше своей новой супруги, пришлось предварительно развестись), Кэтрин родила сына Дилана Майкла Дугласа. Через два с половиной года на свет появилась и дочь, Кэрис Зета Дуглас. Примерно к тому же времени относится главный до сей поры формальный профессиональный успех Зеты-Джонс: она получила премии «Оскар» и ВAFTA за лучшее исполнение женской роли второго плана в мюзикле «Чикаго».

Пауза между «Маской…» и «Легендой Зорро» и в жизни Элены де ла Вега, и в жизни исполнительницы ее роли была заполнена бурными событиями, и это обстоятельство подметит внимательный зритель. Единственная придирка в адрес Кэтрин Зеты-Джонс в первом фильме: ей уже не двадцать лет, как предусмотрено сюжетом. В остальном актриса безупречна: она хороша зрелой женской красотой, по-девичьи трогательно наивна и непосредственна, она прекрасно танцует и ловко фехтует. Сценаристы позаботились о милых мелочах, которые забавно расцвечивают романтикой мальчишескую фабулу приключенческого кино: к примеру, поигрывая белым калифорнийским цветком, повзрослевшая Элена вспоминает нежный цветочный запах и голос отца, знаки своего счастливого младенчества. В фильме-сиквеле сеньора де ла Вега предстает почтенной матроной, однако она по-прежнему деятельна и самостоятельна. Элена столь же достойно, как десятилетие назад, парирует фехтовальные выпады Зорро и его врагов, столь же пылко отвечает на поцелуи возлюбленного. В «Легенде Зорро» торжествуют семейные ценности: хотя Алехандро де ла Вега и сохраняет героический статус ценой конфликта с женой, в результате-то он сознается в своей неправоте.

Любовь Алехандро и Элены — это страсть и борьба. «Маска Зорро». 1998 год.

(© CORBIS SYGMA / РФГ.)

Хотя «Легенда Зорро» практически во всех компонентах вторична по отношению к «Маске…», инерционной скорости проекта хватило для того, чтобы и этот добротно проработанный и снятый «на широкую руку» в Мексике и Новой Зеландии фильм не провалился. Кинокритики отмечали, что «Легенда Зорро» предназначена для более молодой аудитории (не случайно так много подвигов совершил в кадре десятилетний сын Алехандро и Элены Хоакин). После солидного калифорнийского дебюта Бандераса в «Маске Зорро» сюжетные повороты сиквела многим экспертам показались «откровенно клоунскими», а развитие действия — медленным, надуманным и неинтересным. «Понятно, что жизнь калифорнийского кабальеро скучна, поэтому Зорро очень нравится быть Зорро, — писал обозреватель „San Francisco Chronicle“, — однако, если переступить присутствующую даже в развлекательном кино границу здравого смысла, действие становится бессмысленным. Это как раз тот случай».

Но, несмотря на все претензии кинокритиков, ни один из них не усомнился в том, что Мартин Кэмпбелл, Антонио Бандерас, Кэтрин Зета-Джонс придали мощный импульс мифологии Зорро. Совсем скоро выяснилось, что благородный разбойник, поспособствовав присоединению Калифорнии к Соединенным Штатам, и не намеревался вкладывать шпагу в ножны. В 2005 году в продаже появился ставший бестселлером роман модной писательницы Исабель Альенде «Зорро. Рождение легенды». Миллионы читателей открыли книги. Прокат «Легенды Зорро» в кинотеатрах еще продолжался, а руководство телекомпании «Telemundo» сообщило о грядущей премьере сериала, превосходящего по масштабу все предыдущие. Первый эпизод испаноязычного телеромана «Клинок и роза» вышел в эфир в феврале 2007 года. Миллионы зрителей прильнули к телевизорам.

Это приключение Зорро заняло 122 часа экранного времени.

ЛЕГЕНДЫ О ЗОРРО: КИНОФИЛЬМЫ 1960–2000-Х ГОДОВ[7]

1. «Всадник в маске» (El Jinete enmascarado). Антонио Агилар; Мексика, 1960.

2. «Зорро-мститель» (El Zorro vengador). Луис Агилар; Мексика, 1961.

3. «Зорро в Долине пропавших» (Zorro en el valle de desaparecidos). Джеффри Стоун; Мексика, 1961.

4. «Зорро при испанском дворе» (Zorro alia corte di Spagna. Джордж Ардиссон; Италия, 1962.

5. «Месть Зорро» (La venganza del Zorro). Фрэнк Лэтимор; Испания-Мексика, 1962.

6. «Знак Зорро» (Il segno di Zorro). Шон Флинн; Франция-Италия, 1962.

7. «Тень Зорро» (L’Ombra di Zorro) Фрэнк Лэтимор; Италия, 1963.

8. «Лапа леопарда» (La garra del leopardo). Ана Берта Лепе; Мексика, 1963.

9. «Зорро и три мушкетера» (Zorro е tre moschettieri). Гордон Скотт; Италия, 1963.

10. «Три клинка Зорро» (Tres espadas del Zorro). Гай Стокуэлл; Испания-Италия, 1963.

11. «Зорро против Мачисте» (Zorro contro Maciste). Пьер Брис; Италия, 1963.

12. «Клятва Зорро» (Il giuramento di Zorro). Тони Рассел; Италия-Испания, 1963.

13. «Дочери Зорро» (Las hijas del Zorro). Рафаэль Бертран; Мексика, 1964.

14. «Непобедимые» (Las Invensibles). Рафаэль Бертран; Мексика, 1964.

15. «Зорро-мятежник» (Zorro il ribelle). Говард Росс; Италия, 1966.

16. «Племянники Зорро» (I nipoti di Zorro). Дин Рид; Италия, 1968.

17. «Зорро, всадник мести» (Zorro il cavaliere della vendetta). Чарльз Куини; Италия-Испания, 1968.

18. «Зорро, человек-лисица» (Il Zorro la volpe). Джордж Ардиссон; Италия, 1968.

19. «Великолепный Зорро» (The Magnificent Zorro). Чикито; Филиппины, 1968.

20. «Зорро, победитель» (Zorro il dominatore). Чарльз Куини; Италия-Испания, 1969.

21. «Зорро, человек-закон» (El Zorro justiciero). Мартин Мур; Испания-Италия, 1969.

22. «Зорро при английском дворе» (Zorro alia corte d’Inghilterra). Спирос Фокас; Италия, 1969.

23. «Зорро, всадник с хлыстом» (Zorro kamcili süvari). Тамер Йигит; Турция, 1969.

24. «Зуб Зорро против призрака» (Zorro disi Fantoma’ya karsi). Небахат Чере; Турция, 1969.

25. «Зорро, маркиз Наваррский» (Zorro marchese di Navarro). Нино Виньелли; Италия, 1969.

26. «Зорро, маска мести» (Zorro la maschera della vendetta). Чарльз Куини; Италия-Испания, 1970.

27. «Эротические приключения Зорро» (The Erotic Adventures of Zorro). Дуглас Фрей; США, 1972.

28. «Любовные похождения Зорро» (Les aventures galantes de Zorro). Жан-Мишель Дермэ; Бельгия-Италия, 1972.

29. «Сын Зорро» (Il figlio di Zorro). Роберт Уидмарк; Италия-Испания, 1973.

30. «Зорро» (El Zorro). Хулио Альдама; Мексика, 1974.

31. «Мечта Зорро» (II sogno di Zorro). Франко Франчи; Италия, 1974.

32. «Знак Зорро» (La marque de Zorro). Моника Суинн; Франция, 1975.

33. «Зорро» (Zorro). Ален Делон; Франция-Италия, 1975.

34. «Новые приключения Зорро» (Nuevas aventuras del Zorro). Джордж Хилтон; Испания-Италия, 1976.

35. «Большое приключение Зорро» (La gran aventura del Zorro). Родольфо де Анда; Мексика, 1976.

36. «Белый Зорро» (El Zorro bianco). Хуан Миранда; Мексика, 1978.

37. «Зорро, пестрый клинок» (Zorro, the Gay Blade). Джордж Хэмилтон; США, 1981.

38. «Маска Зорро» (The Mask of Zorro). Энтони Хопкинс, Антонио Бандерас; США, 1998.

39. «Маска Зорро» (La mascara del Zorro). Бруно Бичир; Мексика, 2000.

40. «Легенда Зорро» (The Legend of Zorro). Антонио Бандерас; США, 2005.

Книги о Зорро. Исабель Альенде

«Зорро. Рождение легенды»

ИСАБЕЛЬ АЛЬЕНДЕ. «ЗОРРО. РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ». ИЗД-ВО «ХАРПЕРКОЛЛИНЗ», 2005; ИЗД-ВО «АЗБУКА-КЛАССИКА», СПБ, 2006.

ISABEL ALLENDE. EL ZORRO: COMIENZA LA LEYENDA. HARPERCOLLINS, 2005.

(Иллюстрация из архива Zorro Productions, Inc.)

В 1790 году капитан Алехандро де ла Вега по просьбе францисканского монаха падре Мендосы прибывает в миссию Сан-Габриэль, чтобы отбить нападение индейцев. В бою побеждают миссионеры. Раненый вождь Серый Волк оказывается девушкой по имени Тойпурния, дочерью испанского моряка и индейской целительницы Белой Совы. В младенчестве Тойпурнию уволок в лес волк, и в индейском племени ее растили как мальчика. Капитан привозит Тойпурнию в Монтерей, где дикарку воспитывает жена губернатора Педро Фахеса. Красавица-мулатка, названная при крещении Рехиной, она становится женой де ла Веги. Разбогатевший дон Алехандро назначен алькальдом.

В 1795 году у Рехины рождается сын Диего, которого индейская служанка Ана выкармливает вместе со своим сыном Бернардо. Молочные братья растут неразлучными друзьями. Рехина и Белая Сова посвящают мальчиков в индейские премудрости. Отец учит Диего сражаться на шпагах и кинжалах по «Трактату о фехтовании и справочнику дуэлянта» Мануэля Эскаланте, а падре Мендоса — благочестию, грамоте и точным наукам. Однажды Диего и Бернардо спасают от издевательств мальчишек толстого беспомощного Гарсиа, «выкупив» его в обмен на обещание поймать дикого медведя. Усыпив зверя зельем Белой Совы, друзья доставляют медведя в Лос-Анхелес. «Легенда о медведе, приукрашенная до невозможности, долго переходила из уст в уста, со временем пересекла Берингов пролив вместе с торговцами мехом и достигла России».

В 1804 году на Лос-Анхелес нападают пираты. Алехандро де ла Вега в отъезде. В его отсутствие бандиты сжигают асиенду. Диего удается спасти и спрятать раненую мать. Пираты насилуют и убивают мать Бернардо, «с тех пор он замолчал на много лет». Бернардо влюбляется в индейскую девочку по имени Ночная Молния. Он учит Диего индейскому языку знаков, молодой де ла Вега также постигает науку фехтования «как искусство совершенствования духа». «Диего, несмотря на мышцы атлета и прокопченную солнцем кожу, был настоящим юным сеньором. От матери он унаследовал глаза и дерзость, от отца — длинные руки и ноги, точеные черты, естественную элегантность и тягу к знаниям. От обоих ему досталась отвага, которая граничила с безумием. Диего превзошел отца в фехтовании и лучше всех в округе владел кнутом. Ударом хлыста юноша мог сорвать цветок или погасить свечу». Под руководством Белой Совы Диего и Бернардо проходят в лесу четыре этапа инициации, испытания мужества и выносливости. Бернардо встречает в чаще потерявшего мать черного жеребенка Торнадо, который вместе с ночным лисом выводит его к умирающему от укуса змеи Диего. Лис, el zorro, становится тотемным животным Диего.

В 1810 году по совету давнего испанского друга Томаса де Ромеу Алехандро де ла Вега отправляет сына продолжать образование в Барселону. Испания находится под оккупацией наполеоновских войск. Вместе с Диего в Европу едет и Бернардо. «Детство — печальное время, полное страхов, внушаемых взрослыми, ужаса перед сказочными чудовищами или боязни показаться смешным, — кончилось». В Барселоне Диего и Бернардо останавливаются в доме Томаса де Ромеу, старшая дочь которого Хулиана отличается выдающейся красотой, а младшая, некрасивая худая девочка Исабель, становится другом юных калифорнийцев. Диего занимается в Гуманитарном колледже и берет уроки фехтования у того самого мастера Мануэля, учебник которого осваивал дома. «Твердость стали ничто без твердости духа», — учит юношу Эскаланте.

В борьбе за сердце Хулианы у Диего появляется влиятельный соперник: родственник губернатора Калифорнии, двадцатитрехлетний щеголь Рафаэль Монкада. «Негодяй — ключевая фигура любой истории, ведь без подлецов не бывает героев». Монкада поет Хулиане сладкие серенады, однако Диего и Бернардо выясняют, что настоящий обладатель чудесного голоса — цыган Пелайо. На одном из званых вечеров Диего дает русскому посланнику графу Орлову понять, что Монкада передергивает при игре в карты. Де ла Вега и Монкада стреляются на холме Монжуик. Раненный в руку Диего, которого хранит образ Белой Совы, посылает пулю в землю — благородство мешает ему убить противника. Хулиана выхаживает раненого, однако ее отношение к ушастому Диего — лишь «дружелюбное безразличие».

Бернардо спасает от расправы толпы привлекательную цыганскую вдову Амалию, сестру Пелайо, которая приглашает его в табор. Диего и Бернардо начинают выступления в цыганском театре. Диего мечет ножи, показывает фокусы и акробатические трюки. Чтобы остаться неузнанными, друзья надевают черные плащи и маски. Амалия становится любовницей Диего, Бернардо хранит верность Ночной Молнии. Убедившись в выдающихся моральных и физических качествах молодого калифорнийца, Мануэль Эскаланте предлагает Диего вступить в орден Справедливости — тайную организацию, «спасающую несчастных из лап инквизиции». Диего выбирает себе тайное имя Zorro. Вскоре юноша решает спасти заложников, приговоренных к смерти в отместку за убитых испанскими повстанцами французских солдат. Диего в костюме Зорро пробирается в дом парижского посланника в Барселоне шевалье Ролана Дюшама и под угрозой смерти заставляет его подписать приказ об освобождении несчастных. Покидая дом шевалье, де ла Вега чертит шпагой на стене букву Z.

Чувство Диего к Хулиане крепнет, оставаясь безответным. «Природное обаяние и баснословная удачливость помогали Зорро с легкостью покорять десятки женских сердец. Хватало осторожного намека, взгляда искоса, одной из его знаменитых ослепительных улыбок, и неприступная красавица была готова спустить с балкона лестницу в самый темный ночной час». Однако без Хулианы Диего несчастлив. Рафаэль Монкада, вернувшийся богачом из торговой миссии, сватается к сеньорите де Ромеу. Но красавица «ждала героя из романов, отважного и печального, который придет спасти ее из плена серых будней». Чтобы заполучить Хулиану, Монкада подкупает цыган, которые «нападают» на сестер де Ромеу и их дуэнью Нурию. Диего убеждает возлюбленную, что ее «спасение» мужественным кабальеро — всего лишь заказанная пошляком инсценировка.

Падре Мендоса сообщает Бернардо, что Ночная Молния — мать его двухлетнего сына. Юноша решает вернуться в Калифорнию. Диего и Бернардо прощаются как братья.

После поражения Наполеона на испанский престол возвращается король Фердинанд VII. Либеральные вольности кончаются, набирает силу инквизиция. Члены ордена Справедливости попадают под арест, в их числе Мануэль Эскаланте. С невиданной храбростью и остроумием Диего-Зорро освобождает учителя, оставив на тюремной стене росчерк Z. Власти арестовывают и Томаса де Ромеу, известного профранцузскими настроениями. Хулиана просит помощи у влиятельного Монкады: она готова обменять свободу отца на замужество с нелюбимым человеком. Монкада не торопится конвертировать влияние в любовь: ведь это он составил донос, по которому де Ромеу приговорен к смерти, негодяй намеревается сделать Хулиану любовницей, но жениться на девушке из богатой семьи. Перед смертью Томас де Ромеу прощается с дочерьми в тюрьме Ситадель. «Последнее, что видел приговоренный, прежде чем милосердная пуля пронзила его мозг, был золотой луч утреннего солнца, пробившийся сквозь тьму». Монкада грубо пытается добиться любви Хулианы, однако путь ему преграждает шпага Диего. «Сам он не догадывался, что в нем живут два человека: Диего де ла Вега, франтоватый, неуклюжий и робкий, и Зорро, храбрый, отчаянный, находчивый». В присутствии невинных девушек Диего вновь щадит поверженного врага.

Вместе с Диего сестры де Ромеу покидают Барселону. Спасаясь от преследования властей, они пешком направляются к атлантическому побережью Испании. С опасностями и приключениями, присоединившись в пути к цыганскому табору, беглецы добираются до Ла-Коруньи. Цыган Пелайо дарит Диего шпагу по имени Хустина. В Карибском море корабль «Богородица», на котором путешествуют Диего и его спутницы, становится добычей корсаров под командованием братьев Пьера и Жана Лафитов. Жан Лафит берет Диего и девушек в заложники. Лагерь корсаров, в котором они живут по законам пиратского братства, расположен на острове Гранд-Иль близ Нового Орлеана, в болотистой местности Баратария. Утонченный, прекрасно образованный Жан Лафит пленяет сердце Хулианы. Лафит и Диего скрещивают шпаги, и мастерство их оказывается почти равным. Диего вынужден смириться с чувствами Хулианы к Жану. Однако Лафит женат на квартеронке Катрин, дочери королевы Сенегала Одиллии. Сословные предрассудки и только что родившийся у Катрин младенец, кажется, навсегда разлучат Хулиану и ее возлюбленного. Благородный Лафит возвращает пленникам свободу. Катрин неожиданно умирает, и мудрая Одиллия, по совету жрицы культа вуду Мари Лаво, чтобы сделать счастливым младенца, соединяет судьбы Жана и Хулианы. Диего безутешен, вместе с Исабель он отправляется в Калифорнию.

В порту Сан-Педро Диего ждет Бернардо, ставший настоящим индейцем. В отсутствие Диего семью де ла Вега преследовали невзгоды. Рехина стала колдуньей и вернулась в племя Белой Совы. Назначенный посланником Фердинанда VII в Верхней Калифорнии Рафаэль Монкада бросил Алехандро де ла Вегу в тюрьму по ложному обвинению в подготовке мятежа, а сам занял асиенду бывшего алькальда. Миссия падре Мендосы пришла в запустение. Вместе с начальником тюрьмы Карлосом Алькасаром Монкада грабит пеонов и индейцев, за малейшую провинность жестоко наказывает их, заставляет добывать драгоценный жемчуг с морского дна. Гарсиа стал «тучным сержантом с глазами трусоватой собаки». Диего и Бернардо отправляются в племя Белой Совы, где молодой де ла Вега получает в подарок выросшего в великолепного скакуна Торнадо. Переодевшись в сутану священника, Диего пробирается в тюрьму. В пути он знакомится с очаровательной Лолитой Пулидо и понимает, что в сердце его родилась новая большая любовь. С помощью Бернардо и слепого индейца Арсенио, брата Белой Совы, Диего освобождает пленников, отобрав у Алькасара жемчуг и оставив на щеке негодяя кровавую букву Z. Разъяренный Монкада, подозревающий, что Диего и Зорро — одно и то же лицо, арестовывает молодого да ла Вегу. Однако в костюмы разбойника переодеваются Бернардо и Исабель. Им удается победить врагов. Диего оставляет на шее у Монкады росчерк Z и под угрозой смерти заставляет подлеца подписать письмо о своих злодеяниях. Монкада с позором покидает Калифорнию. Диего, Бернардо и Исабель у магического индейского знака клянутся всегда защищать Справедливость под маской благородного разбойника Зорро.

* * *

В послесловии автор признается, что книга написана от лица Исабель де Ромеу, влюбленной в Диего де ла Вегу. Она рассказывает, как складывалась в течение четверти века судьба героев книги. Жан Лафит сменил имя и обосновался вместе с Хулианой, родившей ему семерых детей, в Техасе. Ночная Молния и Бернардо вырастили троих детей. В 1831 году Алехандро де ла Вега и падре Мендоса умерли от эпидемии гриппа. Белая Сова и мать Диего окончили свои дни в индейском племени. Алькасар погиб от пули убийцы, подосланного Мендосой, не простившим сообщнику потери жемчуга. Диего женился на Лолите Пулидо, однако вскоре она сломала шею, упав с лошади. Через несколько лет Диего вновь женился на девушке по имени Эсперанса, но «и ее постигла трагическая гибель». Негодяй Монкада «так и не оставил нас в покое». Диего предложил руку и сердце Исабель, однако гордая девушка отказалась, так как «Зорро по-настоящему увлекают только те женщины, которые остаются к нему равнодушны». «Диего тратил все свое время на борьбу со злом, потому что этого требовала жажда справедливости, и не в последнюю очередь потому, что ему нравилось переодеваться в костюм Зорро».

7. Клинок и роза

Теперь он понял, что в настоящей битве нет места благородству, а правила не стоят ни гроша. В бою есть один закон: победить любой ценой. Клинки не исполняли причудливый церемонный танец, как на уроке фехтования, а искали вражеской плоти. В драке не было никакого изящества, только яростные удары без всякой пощады.

Размышления Диего де ла Веги во время схватки. «Зорро. Рождение легенды», 2005

Премьера «Маски Зорро» в 1998 году в очередной раз перевела многолетнюю популярность Зорро в громкую сиюминутную моду, вызвав новый всплеск «зорромании». Странного тут ничего нет: фильм Кэмпбелла не имел себе равных в традиции Зорро по бюджету и возможностям охвата аудитории, а значит, и по воздействию на зрителей. Зрители же заждались большого приключения: со времени выхода на киноэкран последней премьеры, «Зорро, пестрый клинок», минуло пятнадцать лет, и эту картину, конечно, даже не стоило сравнивать с работой Кэмпбелла. Однако кинематографическая пауза не означала, что восьмидесятые-девяностые годы были для Зорро порой забвения. Один за другим выходили в эфир телесериалы. Дон Диего стал героем нескольких больших анимационных проектов, самый экзотический из которых, японский «Невероятный Зорро» («Kaiketsu Zorro»), приобрел большую популярность в Латинской Америке и Европе. На сцены театров в разных странах выходили спектакли (чаще музыкальные) по мотивам романа Маккалли, вот неполная их география: Лондон, Мехико, Цинциннати, Веллингтон, Токио, Буэнос-Айрес, Мадрид.

Развитие электронных технологий захватило и «калифорнийскую тематику», любой желающий мог превратиться в виртуального героя какой-нибудь «динамичной компьютерной игры в стиле экшн с элементами приключений и хулиганства»: «Помоги Зорро в поисках кусочков карты, которая приведет его к богатству, украденному у жителей Калифорнии! Проведи Зорро в его поисках по всем десяти уровням, используя Шпагу, Хлыст и Динамит!»

Антонио Бандерас успешно сменил Дугласа Фербенкса, Тайрона Пауэра и Гая Уильямса на посту часового романтической эпохи. После выхода «Маски Зорро» компания «Zorro Productions», обладатель прав на использование имен персонажей Маккалли, предоставила сразу нескольким авторам лицензии на создание новых романов о Зорро. Появились две книжные серии адаптаций приключений Хопкинса — Бандераса. Три романа, на мягких обложках которых киногерой красовался в полной боевой выправке, сочинил, используя фабулу фильма, Фрэнк Лауриа («Маска Зорро», «Зорро: череп и скрещенные кости» и «Зорро: потерянный замок»). Той же подростковой аудитории предназначались романы «Сокровище дона Диего» и «Тайна человека со шпагой». Появились и произведения «просто про Зорро», не имевшие формального отношения к картине Кэмпбелла: роман Дэвида Бергантино «Зорро и всадники Дракона», книжка Джерома Прайслера «Зорро и бойцы Ягуара», а также «Зорро и проклятье ведьмы» Джона Уитмена.

Персонажем Джонстона Маккалли заинтересовалась популярная чилийская писательница Исабель Альенде. Это имя считается одним из самых громких в современной испаноязычной литературе. Критики пишут об Альенде, авторе дюжины бестселлеров, общий тираж которых исчисляется десятками миллионов экземпляров, как о продолжательнице традиций «магического реализма» Габриэля Гарсиа Маркеса. Отчасти это соответствует действительности, причем по нескольким параметрам: она умеет причудливо смешивать вымысел с реальностью, виртуозно владеет литературным испанским языком, потусторонние силы и паранормальные явления играют в некоторых эпизодах ее книг заметную роль. На двух лучших романах Альенде лежит печать ее собственного трагического опыта: «Дом духов» (1982) написан в форме писем к умирающему дедушке, «Паула» (1994) — в виде обращений к умирающей взрослой дочери. Другие книги писательницы — «Королевство золотого дракона», «Ева Луна», «Афродита», «Лес пигмеев». Последние двадцать лет Альенде, двоюродная племянница чилийского президента-мученика, после переворота 1973 года эмигрировавшая в Венесуэлу, живет в Калифорнии.

Вышедший в свет в начале 2005 года роман «Зорро. Рождение легенды» посвящен детству и юности Диего де ла Веги и являет собой отличный пример удачного сочетания коммерческого интереса с хорошей литературой. Умению автора выстраивать занимательный сюжет и ловко «вязать слова» позавидует сам Джонстон Маккалли, и не мечтавший, наверное, о такой глубине проникновения в калифорнийскую историю и реальность. Альенде пишет легко, искусно имитирует стилистику классических романов «плаща и шпаги»; салонные сцены чередуются в ее повествовании с историческими и мистическими эпизодами. Легенда о Зорро рождается по законам приключенческого жанра, при этом развитие сюжета умело поставлено в европейский и американский политический контекст начала XIX века. По мере сил ликвидируя неувязки и фактические несовпадения, накопившиеся в мифологии Зорро, Альенде дополняет биографию знаменитого героя новым вымыслом. Она вливает в вены будущего Зорро четверть индейской крови, придавая действиям дона Диего по защите интересов коренных американцев дополнительную мотивацию. Благородный квартеронец, де ла Вега вначале проходит все стадии инициации в индейском племени и только потом постигает законы мужества и куртуазности в находящейся под наполеоновской оккупацией Барселоне. Объяснение дуализму характера Диего-Зорро Альенде ищет (и находит) в детских комплексах де ла Веги, который, взрослея от победы к победе, расстается с романтическими иллюзиями о красоте борьбы. Пожалуй, впервые в своей истории Зорро утверждает справедливость ценой разочарований, потери друзей, непонимания любимой. Рассказ о взрослении Диего де ла Веги, конечно, не психологическая проза, однако автор романа подходит к проблеме морального выбора своего героя с той степенью серьезности, какую только позволяют законы авантюрного жанра. Кроме того, Исабель Альенде (даром что женщина!) прекрасно ориентируется в мире ценностей воспитанного в испанских католических традициях кабальеро, мужчины-завоевателя, конкистадора.

Профессиональным любителям Зорро стоит внимательно прочитать роман Альенде еще и потому, что эта книга дает ответы на многие вопросы, мучающие поклонников калифорнийского мстителя уже без малого столетие. Откуда, например, взялся вороной скакун Торнадо? Почему в качестве символа своих подвигов Диего выбрал именно лисицу? Где это и у кого юноша научился так здорово фехтовать? По каким причинам Бернардо утратил способность говорить? «Зорро. Рождение легенды» закрывает многие пробелы в родословных таблицах семьи де ла Вега и облегчает заполнение вопросников из жизни Зорро, которыми развлекают себя его фанаты в Интернете. Впрочем, быстро выяснилось, что даже таких подробных разъяснений на четыреста страниц достаточно не всем. Уже через несколько месяцев после выхода романа Альенде на рынке появилось еще одно сочинение о детстве дона Диего. Американский писатель и иллюстратор Иэн Эдкинс выпустил книгу «Молодой Зорро. Стальное клеймо», тоже посвященную первым пятнадцати годам жизни де ла Веги и его немого друга Бернардо.

Некоторые персонажи романа Альенде — реально существовавшие личности, например благородный соперник Диего де ла Веги французский авантюрист Жан Лафит, в 1803 году действительно основавший на острове неподалеку от Нового Орлеана корсарское королевство Баратария. Этот Лафит занимался грабежом судов и работорговлей, шпионил в пользу англичан против французов и наоборот, написал занимательные мемуары, а потом стал персонажем нескольких книг и фильмов, самый известный из которых — «Буканьер» 1958 года с Юлом Бриннером в главной роли. Другой существовавший в реальности персонаж — жрица культа вуду Мари Лаво, практиковавшая в начале XIX века в Луизиане под именем Зомби и считавшая себя воскресшей змеей.

«Клинок и роза»: сто двадцать две серии романтического приключения.

Оригинальная по фабуле книга Исабель Альенде содержит многочисленные отсылы не только к героям Маккалли, но и к фильму «Маска Зорро». Поговаривают, что ее роман может быть экранизирован как продолжение дилогии Мартина Кэмпбелла. Если это так, то режиссеру придется подбирать на роль неуловимого мстителя нового молодого актера. Однако роман «Зорро. Рождение легенды» уже пригодился в качестве сценарной основы: не прошло и года с момента появления книги Альенде, как в Колумбии начались съемки продолжительного телесериала о Зорро под названием «Клинок и роза». Другим компасом движения сюжета для авторов этого проекта стал телесериал «Зорро Уолта Диснея». Оба источника обработал и свел в сценарный план известный в Латинской Америке автор Умберто Оливьери, который, по его признанию, восхищался Зорро с детства.

Сто двадцать две шестидесятиминутные серии телеромана «Клинок и роза» один из крупнейших американских испаноязычных каналов «Telemundo» представил зрителям весной и летом 2007 года. Другой телеканал, СС1, в то же время транслировал те же серии с английскими субтитрами. Обе компании специализируются на показе снятых в латиноамериканской традиции «мыльных опер». Роль Диего де ла Веги (с прошлым, придуманным для него Исабель Альенде) исполнил в «Клинке и розе» роковой колумбийский красавец Кристиан Мейер. Хотя Зорро в этом фильме и не забывал о своей социальной ответственности («Справедливость в Калифорнии есть: она вооружена клинком и скрыта под маской!»), само название телесериала указывает на его мелодраматический жанр. Цветок любви дон Диего намеревается преподнести в первую очередь прекрасной молодой вдове Эсмеральде, «розе справедливости» (колумбийская актриса Марлен Фавела). Однако как это сделать, если клинок мести Зорро («шпага бедняков») обращен против отца красавицы, жестокого губернатора Фернандо Санчеса де Монкада? Колумбийские чувства дона Диего окрашены в трагические тона: «Зорро ничем не отличается от других в потребности любить и быть любимым, в желании создать семью, в стремлении найти идеальную женщину. Но добьется ли он своего?» У Эсмеральды, кстати, есть старшая сестра — красавица Марианхель, влюбленная в Зорро. Хотя в социальной схватке Марианхель принимает сторону зла, это не мешает ей (как и Эсмеральде) забеременеть от дона Диего…

Раз кино про любовь — значит, не совсем для детей. Создатели сериала, «Sony Pictures Television International», «Zorro Productions» и колумбийская компания RTI, ориентировались на другую целевую аудиторию: ведь в «Маске Зорро» и «Легенде Зорро», адресованных в первую очередь очень молодому зрителю, Антонио Бандерас уже, на радость мальчишкам всех стран, напрыгался вдосталь. Общий интерес к фигуре Зорро подогрет, пришло время новых нюансов, решили продюсеры. Поэтому их телевизионный рецепт смешивает колониальную экзотику, серенады, цыганские страсти, изощренные интриги, дворцовые заговоры, многоженство — и все это щедро сдабривает романтикой, романтикой, романтикой. Международным хитом стала главная музыкальная композиция сериала, «Amor Gitano», исполненная в чувственном стиле фламенко-поп Бейонсе Ноулз и Алехандро Фернандесом. Темнокожая техасская поп-звезда Бейонсе не знает испанского, но спеть по-испански это ей не помешало, может быть, сказалась симпатия к Зорро. И не у одной Бейонсе: музыку для нового театрального спектакля о Зорро, премьера которого состоялась в Лондоне в 2008 году, сочинила и исполнила знаменитая группа «Gipsy Kings».

Расчет продюсеров оправдался: «Клинок и роза» усадил к телевизорам треть взрослой американской испаноязычной телеаудитории (канал «Telemundo» демонстрировал сериал параллельно с очередной версией «Рабыни Изауры» и телероманами «Без стыда» и «Земля страстей»). К концу 2007 года сериал «Клинок и роза» продали для показа в 96 странах. Не исключено, что за новыми подвигами благородного калифорнийца будут следить и российские домохозяйки.

Для них многое окажется в новинку, ведь в культурном мире советского и российского человека Зорро занимал и занимает довольно скромное, явно не по его заслугам, место. Произведения Джонстона Маккалли на русском языке не издавались, очевидно, этот автор — при взгляде из Москвы — казался одним из сотен обычных бульварных литераторов. Фильм Фербенкса вышел на экраны в разгар Гражданской войны, России в то время было не до развлечений. Спустя несколько лет немой «Знак Зорро» демонстрировался в кинотеатрах крупных советских городов, но в последние десятилетия о Фербенксе вспоминали, конечно, только историки кино. Я, кстати, помню, как мальчишкой впервые следил за приключениями Фербенкса-Зорро по телевизору в поздние вечерние часы, но тогда, в семидесятых годах, этот фильм уж точно был «кином не для всех». «Знак Зорро» с Тайроном Пауэром после войны прошел в Советском Союзе широким экраном, однако статуса достойной многократного повтора киноклассики не получил. Что же касается сериалов «Republic Pictures» или «Walt Disney», то у нас такого кинематографического и телевизионного жанра не существовало.

В эпоху «холодной войны» в советский прокат попадало куда меньше американских фильмов, чем западноевропейских (хотя и тех-то было немного), так что в отсутствие большого выбора почти на четверть века главным Зорро советского и российского экрана стал популярный француз Ален Делон. Конкурентов у него не имелось, хотя во второй половине семидесятых в ручеек импортной кинопродукции каким-то образом просочился мексиканский фильм «Большое приключение Зорро». Однако, по компетентным оценкам подростков, Родольфо де Анда рядом с Делоном и рядом не стоял. Такой оценки придерживался и я, московский школьник, неоднократно переживавший за жизнь и судьбу Зорро-Делона на дневных сеансах в полупустом «красном» (был еще и «синий») зале кинотеатра «Пламя», что располагался в цокольном этаже сталинской высотки на Красной Пресне.

Вряд ли причины, по которым Зорро появлялся на советском экране только эпизодически, а в «телевизоре» и на книжных полках вовсе отсутствовал, имели исключительно идеологическую природу. Похождения черного калифорнийского всадника казались партийной пропаганде совсем уж вторичными по сравнению с куда более мощной традицией других приключенческих классиков вроде Александра Дюма и Жюля Верна. Сказывалась и общая культурная закрытость СССР, а типаж благородного героя — беззаботный разбойник-сердцеед в черной маске — не слишком-то соответствовал тем примерам для подражания, которые использовались для воспитания советской молодежи.

Однако в тот же период, в середине семидесятых годов, калифорнийская тема неожиданно громко прозвучала в Москве. В 1976 году в Театре имени Ленинского комсомола состоялась премьера рок-оперы Алексея Рыбникова «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты». Стихотворное либретто по мотивам драматической кантаты чилийского поэт Пабло Неруды написал знаток испаноязычной литературы Павел Грушко. Чилийская тема — вскоре после кровавого переворота генерала Пиночета — была популярна в политической Москве, фигура Нобелевского лауреата коммунистических убеждений в качестве автора молодежной постановки сомнений не вызывала. Либеральной советской интеллигенции хотелось отыскать «наш ответ» «Иисусу Христу — суперзвезде», в этом направлении в ту пору работали и автор первой советской зонг-оперы «Орфей и Эвридика» Александр Журбин, и сочинитель концептуальной рок-музыки Давид Тухманов.

Грушко, писавший фамилию Мурьета с одной «р» и одной «т», переработал откровенно политическую поэму Неруды, придав ей, по словам самого автора, «более экзистенциальную окраску». В центр действия поставлена история любви и мести, развивавшаяся на фоне путешествия бедных чилийцев на золотые калифорнийские прииски в начале 1850-х годов. Все это окончилось кровавыми столкновениями с белыми старателями, социальный характер противостояния и помог протащить рок-оперу через рогатки партийной цензуры. Спектакль «о яростном сердце чилийца» с инструментальным сопровождением ансамбля «Араке» пользовался в Советском Союзе невероятной популярностью и выдержал более тысячи представлений. Звуковая дорожка «Звезды и Смерти…» вышла двойным диском-гигантом миллионным тиражом. В 1982 году режиссер Владимир Грамматиков снял в Крыму одноименный художественный фильм с модным в ту пору молодым красавцем Андреем Харитоновым в главной роли и Александром Филиппенко в облике Смерти. Харитонов, кстати, по типу внешности вполне подошел бы и для Зорро, но образ благородного разбойника советских мастеров культуры заинтересовать не мог, ведь у страны хватало своих неуловимых мстителей. Годом позже «Ленком» поставил еще один музыкальный спектакль на американскую тему, «„Юнона“ и „Авось“» по поэме Андрея Вознесенского, о любви русского моряка и калифорнийской девушки Кончиты.

Появление кровавого бандита Мурьеты в облике молодого бунтаря в центре социалистической Москвы оправдано еще и популярным клише латиноамериканского героя, обязательно романтичного и непременно трагического. Интерпретации этого единого образа, конечно, могут быть самыми разными и модифицируются до сих пор. В 2006 году «латинская комедийная труппа» «Culture Clash» поставила в одном из лос-анджелесских театров спектакль под названием «Зорро в аду», где по ходу пьесы возникает сатирический образ кубинского революционера Че Гевары в черной маске калифорнийского разбойника и с буквой Z на знаменитом берете вместо пятиконечной красной звездочки. Может быть, горячие латинские парни, которым уготован статус поп-икон вне зависимости от того, существовали ли они в действительности или были рождены художественным воображением, просто шли разными путями борьбы за справедливость и использовали для победы разные методы? Массовая культура легко способна примирить Зорро, Хоакина Мурьету, Че Гевару, записать их в один отряд бойцов за народное счастье. Джонстон Маккалли развлекал читателей, используя авантюрный жанр для рассказа о том, как складывалась новая американская цивилизация. Романтический спектакль театра «Ленком» был про классовую борьбу. Труппа «Culture Clash» остроумно обыграла болезненные проблемы современных США, «культурное столкновение» Californians и Californios времен повальной борьбы с терроризмом. Характер вызовов и угроз с той поры, когда американский писатель шотландского происхождения написал бульварный, не претендующий на то, чтобы войти в вечность, роман о молодом калифорнийском дворянине испанской крови, стал другим. Не изменился, однако, Зорро. Его сердцу по-прежнему неведом страх. Его клинок и теперь не знает жалости к негодяям. Его душа все так же исполнена благородства. Знак его подвигов остается прежним: росчерк рапиры в виде буквы Z.

Зорро непобедим и бессмертен, потому что черный цвет его плаща и маски — это цвет торжества Добра.

Примечания

1

Здесь и далее названия городов и населенных пунктов даны в испаноязычной фонетической традиции (Лос-Анхелес, Сан-Франсиско и т. д.), если речь идет об испанском и мексиканском периодах истории Калифорнии (до 1848 года).

(обратно)

2

Среди значений английского слова sign — и «знак», и «след». Здесь и далее английское название «The Sign of Zorro» переводится как «След Зорро», a «The Mark of Zorro» — как «Знак Зорро».

(обратно)

3

Жирным шрифтом выделены названия романов.

(обратно)

4

Указаны: название фильма на русском языке и (в скобках) на языке оригинала, исполнитель роли Зорро, страна производства, год выхода на экран. Список может быть неполным.

(обратно)

5

Указаны: название фильма на русском языке и (в скобках) на языке оригинала, исполнитель роли Зорро, страна производства, год выхода на экран.

(обратно)

6

Указаны: название фильма на русском языке и (в скобках) на языке оригинала, исполнитель роли Зорро, страна производства, год выхода на экран. Список может быть неполным.

(обратно)

7

Указаны: название фильма на русском языке и (в скобках) на языке оригинала, исполнитель роли Зорро, страна производства, год выхода на экран. Список может быть неполным.

(обратно)

Оглавление

Черный всадник

Книги о Зорро. Джонстон Маккалли «Проклятие Капистрано»

1. Рождение легенды. Джонстон Маккалли

  Новеллы о Зорро. Джонстон Маккалли

2. Королевский путь. Завоевание Калифорнии

  Фильмы о Зорро. Дуглас Фербенкс в картинах «Знак Зорро» и «Дон Q, сын Зорро»

3. Знак Зорро. Дуглас Фербенкс

  Фильмы о Зорро. Тайрон Пауэр в картине «Знак Зорро»

4. Снова в седле. Тайрон Пауэр

  Телесериалы о Зорро. Гай Уильямс в телесериале «Зорро Уолта Диснея»

  Фильмы о Зорро. Ален Делон в картине «Зорро»

5. Большое приключение Зорро. Гай Уильямс и Ален Делон

  Фильмы о Зорро. Антонио Бандерас в фильмах «Маска Зорро» и «Легенда Зорро»

6. Поколение Z. Антонио Бандерас

  Книги о Зорро. Исабель Альенде

7. Клинок и роза Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg