«Литературная Газета, 6603 (№ 25/2017)»

Литературная Газета, 6603 (№ 25/2017) (fb2) - Литературная Газета, 6603 (№ 25/2017) 1446K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Литературная Газета

Сатирик эпохи героев

Сатирик эпохи героев75 лет назад погиб бывший главный редактор „ЛГ“

Литература / Первая полоса

Фото: РИА Новости

Теги: Евгений Петров

Более чем за 187-летнюю историю старейшего культурологического издания России «Литературной газетой» руководили 33 главных редактора. Четырнадцатым из них был Евгений Петрович Петров (Катаев). Вместе с В. Ставским, В. Лебедевым-Кумачом, Н. Погодиным и О. Войтинской он рулил газетой в непростое время – с 1937 по 1939 год. И когда сейчас листаешь пожелтевшие страницы довоенной «ЛГ», вчитываешься в объёмные тексты дискуссий, видишь шаржи и более чем ехидные эпиграммы на писателей, понимаешь, как непросто и даже опасно было тогда работать в газете.

Но не Евгению Петрову, который прошёл школу уголовного розыска. Как представлял его Валентин Катаев «мой родной брат, мальчик из интеллигентной семьи, сын преподавателя, серебряного медалиста Новороссийского университета, внук генерал-майора и вятского соборного протоиерея, правнук героя Отечественной войны двенадцатого года». Позже Петров блистательно освоит журналистику, напишет смешные фельетоны, встретит соавтора, превратившего своё имя и фамилию Файнзильберг в псевдоним Ильф, пожнёт успех «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка» – знаменитых сатирических романов.

В 1940-м Евгений Петров вступит в Коммунистическую партию, с первых дней войны станет военным корреспондентом. И погибнет 2 июля 1942 года в авиакатастрофе, возвращаясь в Москву. Ему не было и 40 лет...

Мечтать всегда!

Мечтать всегда!

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги: Вера Васильева , Золушка с Чистых прудов

Вера Васильева. Золушка с Чистых прудов. М. АСТ 2017 384 с. (Серия «Контур времени») 2000 экз.

Последняя народная артистка СССР в родном коллективе прославленного столичного Театра сатиры Вера Кузьминична Васильева вновь удивила поклонников. Нет, на этот раз не премьерой. А автобиографической книгой, которую она назвала «Золушка с Чистых прудов». Она действительно жила в двухэтажном доме с печкой в Гусятинском переулке. «То, что я, девочка из простой семьи, испытала столько чудес в жизни, кажется невероятным. А что меня, собственно, отличало от других? Только одно. Я никогда не переставала мечтать!» – считает актриса. Студенткой она снялась в ставшем знаменитом и всенародно любимом фильме Ивана Пырьева «Сказание о земле Сибирской», румянец и непосредственность молодой актрисы помнятся до сих пор. А уж ставшая поистине культовой картина с её участием «Свадьба с приданым» сделала Веру Васильеву популярной и любимой. С 1948 года её жизнь связана с Театром сатиры, который без Васильевой представить трудно. Какие у неё были партнёры – блистательные Андрей Миронов и Анатолий Папанов (их не стало 30 лет назад), Ольга Аросева, Георгий Менглет, Нина Архипова, Александр Ширвиндт, а также Борис Равенских, Эраст Гарин, Елена Образцова.

Для каждого Вера Кузьминична находит точные слова. 

Память по-польски

Память по-польски

Политика / События и мнения / Актуально

Неменский Олег

Теги: Польша , Россия , Великая Отечественная война

Борьба с прошлым ведёт в тоталитарный тупик

Сейм Польши 22 июня принял поправки к закону о декоммунизации. Это открытый и ясный жест в адрес России и нашего народа. По решению депутатов должны быть уничтожены сотни памятников бойцам Красной армии. Что за этим?

Во-первых, это чёрная неблагодарность за спасение поляков от гитлеризма и послевоенное приращение западных территорий (треть современной Польши). Во-вторых, подчёркнутое неуважение к памяти всех наших жертв минувшей войны. В этом можно усмотреть и акт солидарности с гитлеровской Германией, ведь враждебное по отношению к нашей армии действие приурочено к дате нападения на СССР. Сейм дал чётко понять, на чьей стороне его симпатии.

За поправками к закону простая логика: вначале (весной прошлого года) коммунизм был приравнен к преступной идеологии нацизма, а потом все памятники, связанные с СССР, признаны «прославляющими коммунизм». Формально даже не затронут вопрос отношения к тому, что сделал Советский Союз, изгнав гитлеровцев из Польши, – освободил её или «заново оккупировал». Тема обойдена: просто все памятники советским воинам признаны славящими коммунизм. Исключение лишь для кладбищ – очевидно, там прославление коммунизма дозволяется.

В принятых поправках отмечено, что монументы или просто таблички «не могут отдавать дань памяти лицам, организациям, событиям или датам, символизирующим коммунизм или другой тоталитарный строй». Но даже в Германии отдавать дань памяти павшим во Второй мировой войне не запрещено. Память о близких священна для любого человека. Но она не священна для государства, проводящего политику памяти.

Кто-то скажет: дата принятия поправок – случайное совпадение. Вряд ли: Польша очень внимательна к символическим жестам. Кто-то скажет: это лишь решение продажной политической элиты, её нельзя отождествлять с народом – простые поляки, мол, другие. Увы. В Польше действует система демократических выборов, и нет оснований считать, что депутаты идут против воли народа. А голосовали они так: 408 «за» и только 7 «против».

Шумных протестов в связи с этим законом нет и не предвидится. За прошедшие более чем 25 лет массовое сознание поляков сильно обработали. Главные идеологи современной Польши знают: внешняя политика – продолжение внутренней, поэтому в первую очередь заботятся об убеждении общества в своих идеях.

Надо признать: Россию и Польшу отделяет друг от друга ценностная пропасть. У нас не понимают, как можно непочтительно относиться к памяти павших воинов. Не понимают, как можно стремиться не к дружбе, а к конфликтам с другими народами. Не понимают и это желание демонстрировать свою непочтительность к чужой боли, к гибели десятков миллионов людей. Ведь за этим стоит не просто «иное понимание истории», а иные, чуждые нам ценности – для нас безнравственные.

Но надо отметить, что Польша в этом деле почти одинока. Памятные знаки в честь Красной армии стоят в целом ряде стран, в том числе и в самой Германии. Даже в осуждении коммунизма большинство стран Европы придерживается других позиций, и во многих из них легально действуют компартии. Нет и отождествления коммунизма с тоталитаризмом – как бы ни относиться к этой идеологии, а трудно утверждать, что она требует построения тоталитарного общества.

Несомненно, тоталитаризм плох. Но он ещё опаснее, чем думают польские борцы с прошлым. И самая прямая дорога в тоталитарное общество – именно такая законодательная «борьба с тоталитаризмом». В пояснительной записке к законопроекту отмечено, что Польша «осуждает и обличает все действия, связанные с продвижением тоталитарных взглядов». Если государство берёт на себя функции зачистки сознания граждан, вводит запреты на идеи и мысли, на право иметь иное мнение – оно как раз и движется в тоталитаризм. И самое страшное, когда этот выбор делается обществом добровольно и вполне осознанно.

Фотоглас № 25

Фотоглас № 25

Фотоглас / События и мнения

Фото: Агентство Москва

Саботаж

Саботаж

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Болдырев Юрий

Теги: политика , экономика

Как мы представляем себе саботаж?

Наверное, так: госвласть в интересах народа делает дело, но враги тормозят, вредят, портят.

И всё? А если наоборот: власть манипулирует, подтачивает, душит, причём не мелочовку, но то главное, что даёт стране перспективу на будущее? Скажете, так не бывает?

Надо наблюдать и анализировать.

А вот что есть высший класс саботажа?

Известно: когда саботажник дезорганизует и разрушает, но представляет себя незаменимым спасителем. Как он поджигал – никто не видел, зато как самоотверженно тушит – у всех на виду.

Примеры? К сожалению, налицо.

Смотрим «Вести в субботу» 24 июня на телеканале «Россия 1». Эти отнюдь не вольные аналитики, но рупор власти «внимательно наблюдают» за происходящим в Российской академии наук: «Сколько в РАН самых образованных людей – и что, смогли они сами найти баланс?.. Срыв выборов президента, подготовка новых выборов… И вот – очередной раунд консультаций у президента страны».

И далее: что президент и депутаты – «избранники самых простых людей – вынуждены проводить консультации, рассматривать соответствующие законы, на фоне того, что сама академия, сами образованные люди в определённый момент друг с другом просто переругались. Что весьма печально, но вроде бы сейчас дело сдвинулось с мёртвой точки».

Что уяснил гражданин России? Власть работе РАН не мешала, но академики сами сорвали выборы, разругались, и теперь добрая власть их мирит, ищет «баланс»?

Но вот факты.

Первое. В 2013 году президент России несколько месяцев не утверждал избрание президентом РАН академика Фортова и, наконец, встретился с ним лишь в день принятия Думой в первом чтении законопроекта о… ликвидации РАН. Кто так спланировал встречу?

Второе. После протестов, в том числе зарубежных членов РАН, заявивших, что в новую «Академию» (вместо действующей 300-летней) они не войдут, закон подправили – заменили «ликвидацию» на «реорганизацию».

Третье. Законом РАН отделили от базы – от институтов. В связи с претензией властей к хозяйственной деятельности РАН (хотя масштабы нарушений несопоставимы ни с Минобороны, ни с пресловутым «Рос­нано», ни с операциями госкорпораций с панамскими офшорами, где объём почти вдвое превысил всё нынешнее годовое финансирование РАН) было создано ведомство ФАНО, в которое набрали не учёных, но менеджеров по финансам и недвижимости. Именно такому ФАНО переподчинили не имущество, а сами научные институты РАН.

Четвёртое. Президент РАН Фортов выступал противником разрушения РАН, а на совещании по стратегии научно-технологического развития выступил против концепции развития науки, разработанной Фурсенко и Кудриным. Но нам сообщили лишь о президентском «Зачем вы это сделали?» (избрали в РАН ряд чиновников).

Пятое. Срыв выборов президента РАН произошёл не сам по себе, но был организован. Большинство академиков поддерживали Фортова. И тогда двое его оппонентов «неожиданно» (а мы разве не знаем этого приёма срыва выборов?) сняли свои кандидатуры. После чего пришлось снять свою кандидатуру и Фортову.

Шестое. Ради чего «спасительное» вмешательство властей, включая новые поправки в закон? Ради «инновации» – отмены полноценных выборов президента РАН. Вместо них планируется «выбор» из разрешённого – из трёх кандидатур, одобренных правительством.

Да, кураторы науки из правительства – наши главные умы и созидатели. Выявив ценные кадры и отсеяв зловредные (противников кудринско-фурсенковской «стратегии развития»), они укажут нашей науке (и, что им понятнее – деньгам «на науку») верное направление.

Зеркало Трампа

Зеркало Трампа

Политика / Мир и мы / Мнение

Иноземцев Владислав

Теги: Россия , США , Дональд Трамп , Владимир Путин

Большой босс или партнёр?

Прошло без малого полгода с момента, как в Белый дом въехал Дональд Трамп – один из самых нетипичных американских президентов. В России его победа на прошлогодних выборах у многих вызвала нескрываемое ликование, которое было и остаётся трудно объяснимым.

Единственной причиной, по которой тогда в Думе поднимали бокалы с шампанским, а «эксперты» на главных телеканалах захлёбывались от восторга, была очевидная схожесть Трампа с Путиным (в памяти даже остались рисунки, изображавшие их в стилистике советских портретов К. Маркса и Ф. Энгельса). Оба выглядели решительными политиками, готовыми поставить на своё место истеблишмент или олигархат; пойти на шаги, которые попирают всех уже доставшую «политкорректность»; презреть «неизбежную» глобализацию ради интересов собственной страны. Таким людям, казалось в экспертном сообществе и в российских коридорах власти, легко договориться – тем более, если предположить, что ещё до избрания российские хакеры оказали (что совсем неочевидно) массу услуг новоявленному американскому лидеру.

Однако сегодня становится понятно, что сближения между двумя действительно похожими лидерами не происходит. Причинами тому могут быть и разогретая антироссийская истерия в Вашингтоне, приведшая к расследованию, которое раскалывает команду президента и может иметь далеко идущие последствия; и желание Трампа показать себя «сильным лидером», готовым ударить по Сирии или Северной Корее; и неготовность Путина показать себя излишне заинтересованным в диалоге и напроситься на встречу в Мар-о-Лаго или Белом доме, что, без особого сомнения, сделали уже главы большинства из двадцати крупнейших экономик мира. Но важно не только то, что между Россией и Америкой не наблюдается сближения, а и то, что сам Трамп оказывается не таким уж и успешным президентом, как многие рассчитывали. На этом я и хотел бы остановиться.

Каковы причины неудач Трампа? Во-первых, сегодня он так и не сформировал свою команду – не назначены более 110 чиновников, посты которых предполагают утверждение в конгрессе, а среди назначенных нарастает раздрай и ожидаются скорые новые отставки. Кроме того, ему мешают: новый закон о здравоохранении далёк от принятия; бюджет вызывает больше возражений, чем одобрения; внешняя политика пока вообще не обнаруживает чётких ориентиров. И всё это, на мой взгляд, довольно очевидно. Трамп обладает сознанием и опытом предпринимателя, в глазах которого есть своя компания и конкуренты. В первой он – царь и бог; собственник, нанимающий и увольняющий персонал по своему усмотрению; распределяющий прибыль и планирующий слияния и поглощения. Его партнёры и конкуренты – акционерные компании, которые превыше всего ценят shareholder value (стоимость акций) и всегда готовы продаться. Пресса – не более чем инструмент организации рекламы, которая на выделенных полосах опубликует о тебе любой хвалебный репортаж. И так далее.

Однако политика – не бизнес. Политические назначенцы – это, как правило, либо избранные народом парламентарии и губернаторы, либо люди, добившиеся всего и сделавшие блестящие карьеры тогда, когда у Трампа даже не было президентских амбиций. Граждане – не наёмные служащие, готовые подчиняться указаниям сверху: это не они получают содержание от президента, а он тратит деньги, которые они уплачивают в виде налогов (причём более 40% – в виде подоходного налога). Союзники Соединённых Штатов – крупнейшие экономики мира и кредиторы Америки, а не её вассалы. И поэтому вся система восстаёт сегодня против Трампа и пытается – да и будет пытаться – избавиться от него, чего бы ей это не стоило. «Продажная» американская политика оказывается не такой уж и коммерциализированной, как могло казаться.

Присмотревшись к проблемам Трампа, следует заметить, что они словно бы «зеркалят» успехи Путина – эти в чём-то похожие по стилю люди демонстрируют совершенно противоположные результаты. Команда Путина прочна и почти незыблема; она подчас связана с президентом дружественными и многосторонними соратническими узами, каким Трамп может только позавидовать. Российские власти идеально для себя сочетают политику и бизнес, они установили реальный контроль над парламентом и региональными руководителями; наладили привилегированные внешнеполитические отношения со странами, являющимися российскими клиентами и нежизнеспособными без помощи Москвы; проводят внешнюю политику, которая у кого-то в мире вызывает оторопь, но не может получить адекватной ответной реакции. И когда Трамп заявлял, что он относится к Путину с уважением, я бы не исключал, что в американском президенте говорила в том числе и банальная зависть.

Мне кажется, что не будет преувеличением сказать, что Трамп сегодня – это неудачливый Путин; неудачливый потому, что ему не удаётся добиться, чтобы его страна поверила в него так, как Россия без жеманных возражений верит в хозяина Кремля.

Причина состоит в том, что в России её политической элите удалось то, что сегодня не получается у Трампа, – превратить политику не только в способ реализации определённых концепций (для чего она и предназначена), но и в своего рода бизнес. Причины того лежат как в политической, так и в экономической области. С одной стороны, Путину удалось без особого труда создать новый правящий класс, который в огромной степени зависит от него и ни один из представителей которого не может похвастаться серьёзными самостоятельными достижениями, поскольку в стране гражданская позиция ценилась только в редкие моменты истории. С другой стороны, граждане России – не налогоплательщики, а бюджетополучатели: деньги в казну поступают преимущественно не из их налогов, а от природной ренты, обусловленной добычей и экспортом нефти, газа, и других полезных ископаемых – поэтому россияне выглядят именно такими служащими компании-государства, какими хотел бы их видеть Трамп. Вокруг России – не равные ей партнёры, которых мы, создаётся впечатление, осознанно отвратили, а государства, которые «едят с руки» Москвы, пусть с аппетитом и не всегда с благодарностью, но при этом не создают особых неприятностей и не идут наперекор воле окормляющего.

На одной из недавних обложек журнала «Time» был нарисован Белый дом, как-то неприметно превращающийся в храм Василия Блаженного и стену Московского Кремля. На мой взгляд, это хороший образ, который отражает трамповское понимание его собственного идеала. Проблема Трампа состоит, однако, в том, что Америка – не Россия, причём не по климатическим или территориальным параметрам, а по своей политической истории и функциональному устройству. Люди, которые осознают себя народом, хотят общаться не с Большим боссом, а с партнёром, но эта модель не соответствует той, в рамках которой Трамп провёл большую часть своей жизни.

К сожалению для самого себя, своих родственников и близкого круга соратников, Трамп не сможет повторить карьеру Путина. Возможно, его противникам не хватит сил и поводов, чтобы отрешить его от должности (я считаю, например, что его президентская кампания сама по себе привела его к успеху, даже если бы Россия и не стремилась ему помочь). Но сейчас становится всё более ясно, что Республиканская партия будет постепенно становиться к нему в оппозицию ради сохранения позиций в конгрессе и удержания контроля над губернаторскими креслами. Как ясно и то, что до конца его нынешнего срока Америка почти наверняка столкнётся с новым циклическим кризисом, который влияет на популярность лидера посильнее, чем в России; что его внешнеполитические шаги не принесут Соединённым Штатам значительных дивидендов. Поэтому переизбрание Трампа в 2020 году я назвал бы менее вероятным, чем переизбрание Путина в 2024-м.

Однако сожалеть о неудачливости Трампа будут он сам и его окружение – тогда как для Америки сохранение разделённости политики и бизнеса станет огромной удачей. Удачей, которой России, похоже, ещё долгие годы не удастся насла­диться…

Русские – государевы люди

Русские – государевы люди

Политика / Избранные места / Позиция

Сергеев Сергей

Теги: Сергей Сергеев , Русская нация , или Рассказ об истории её отсутствия

Автор о собственной книге, вызвавшей широкую дискуссию

Сергей Сергеев. Русская нация, или Рассказ об истории её отсутствия, М. Центрполиграф 2017, 575 с. 2500 экз.

Книга историка и публициста Сергея Сергеева «Русская нация, или Рассказ об истории её отсутствия», недавно вышедшая в издательстве «Центрполиграф», уже успела «нашуметь», вызвав много различных отзывов – от восторженных до резко отрицательных. Это неслучайно: книга чрезвычайно остро, можно сказать, провокационно ставит один из самых болезненных современных вопросов российской жизни – вопрос о существовании русской политической нации. Автор доказывает, что её не было на всём протяжении отечественной истории, за исключением краткого периода 1905–1917 годов. И причина тому – пренебрегавшая русскими национальными интересами имперская политика в разных воплощениях государства Российского – от Московского царства до Российской Федерации. Можно не соглашаться с методологией автора и с его выводами, но просто отбросить привлечённый им огромный исторический материал невозможно – он очень злободневен. Поэтому книга С. Сергеева, безусловно, заслуживает серьёзного осмысления и обсуждения.

Судя по электронному каталогу Российской государственной библиотеки, на русском языке не существует ни одной книги с названием «История русской нации» (если только не считать переименованных таким образом при недавнем переиздании «Очерков по истории русской культуры» П.Н. Милюкова). На первый взгляд это кажется досадной нелепостью, очередной грустной иллюстрацией к пушкинскому: «…мы ленивы и нелюбопытны». На самом же деле за этим фактом стоит сама логика русской истории. Ибо вовсе неслучайно оте­чественная историография предпочитает описывать историю государства Российского , а не историю русского народа (немногочисленные попытки в последнем направлении, начиная с Н.А. Полевого, как правило, далее декларации о намерениях не шли).

Для господства такого подхода существуют вполне объективные причины – почти на всём протяжении нашего прошлого (по крайней мере с XV в.) главным его действующим лицом была верховная власть, народ же выступал в качестве самостоятельной силы лишь в очень редкие, кризисные эпохи вроде смут начала XVII и XX веков. Невольно возникает вопрос: а существовала и существует ли русская нация как таковая ?

Здесь надо сразу пояснить, что я, как автор этой книги, подразумеваю под словом «нация» не особую этнокультурную общность (каковой русские, несомненно, являлись и являются), а общность этнополитическую – народ, выступающий как политический субъект с юридически зафиксированными правами. Нужно также оговориться, что в предлагаемой книге не обсуждаются проблемы этничности и её природы – биологической или социальной, на сегодняшнем уровне развития науки однозначного ответа на этот вопрос быть не может. «Нация – это пакет политических прав» , – лапидарно формулирует современный политолог П.В. Святенков. Именно в этом смысле и понимается нация в современной гуманитарной науке и международном праве. И такое понимание имеет давние корни: в Средние века в Западной Европе нацией (или народом в Восточной Европе) величали социально-политическую элиту данного этноса, обладающую привилегиями, законно признанными монархом.

Таким образом, идея единой нации стала «символическим возвышением народа до положения элиты» (Л. Гринфельд). Но с Французской революции в Европе (а в Новом Свете даже раньше, с революции американской) пошёл процесс не символического только, но и реального включения в нацию сначала средних, а затем и низших социальных слоёв этноса путём приобретения ими политических прав, ранее доступных только знати. В этом и состоит сущность процесса нациестроительства, захватившего сначала Европу и Америку, а затем и весь мир в XIX–XX столетиях. «Условно говоря, нация – это проект всеобщей аристократии, когда все являются господами… Национализм в его идеальном воплощении – это программа всеобщей аристократизации общества» (К.А. Крылов).

Следует, однако, отметить, что не только идея нации имеет европейское происхождение, но и реализовалась она наиболее полно в странах европейской культуры. Тому есть две причины. Первая – духовная – христианство . «Нация и национализм – типично христианские явления, которые, коль скоро они встречаются где-либо ещё, сделались таковыми в процессе вестернизации и подражания христианскому миру, даже если ему подражали в большей степени как западному, а не как христианскому. Единственное подлинное исключение из данного правила, которое я признаю, это евреи», – пишет британский историк Эдриан Гастингс.

И дело не только в наличии архетипической библейской модели нации в виде богоизбранного народа или в созданных, благодаря деятельности христианских церквей национальных языках и литературах, о чём подробно рассказывает Гастингс. Безусловное равенство всех человеческих душ перед Богом, признание самоценности каждой человеческой личности, утверждаемое христианством, стало метафизической основой представления о естественности и неотъемлемости гражданских и политических прав для всех членов этноса. Характерно, что идеология политической демократии самостоятельно не сформировалась ни в одной другой культуре, кроме европейской.

Вторая причина социально-юридическая – феодализм с его чётко прописанной системой взаимных обязательств вассалов и сеньоров, использующей наследие римского права. Об этом хорошо написал Г.П. Федотов: «В феодальном государстве бароны – не подданные или не только подданные, но и вассалы. Их отношения к сюзерену определяются договором и обычаем, а не волей монарха. На территории если не всякой, то более крупной сеньории её глава осуществляет сам права государя над своим крепостным или даже свободным населением. Формула «помещик-государь», хотя и не свободная от преувеличения, схватывает основную черту этого общества. В нём не один, а тысячи государей, и личность каждого из них – его «тело» – защищена от произвола. Его нельзя оскорблять. За обиду он платит кровью, он имеет право войны против короля… В западной демократии не столько уничтожено дворянство, сколько весь народ унаследовал его привилегии (курсив Авт. ). Это равенство в благородстве, а не в бесправии, как на Востоке. «Мужик» стал называть своего соседа Sir и Monsieur, то есть «мой государь», и уж во всяком случае в обращении требует формы величества: Вы (или Они)».

Низы всегда подражают верхам. Правило, работающее в европейской истории, кажется, без исключения: модель отношений между верховной властью и социально-политической элитой, устойчиво сложившаяся в Средние века, определяет не только характер политического строя государств, но и социокультурные поведенческие модели народов их населяющих, до сего дня .

Сложность и драматизм русского случая состоит в том, что из двух указанных выше предпосылок нациестроительства в России наличествовала только первая – духовная (но институционализированная далеко не в такой степени, как в странах латинского мира, в силу подчинённости русской Церкви государству). Что до второй, то социальная структура русского общества (особенно, начиная с монгольского ига) была далека от европейского феодализма. Власть великих московских князей, а затем и царей, в силу ряда исторических причин сделалась, говоря словами современного историка А.И. Фурсова, «автосубъектной и надзаконной». Независимые общественные слои на Руси либо не сложились, либо пришли в упадок. Московские бояре по отношению к своим государям не обрели статуса вассалов, а были лишь не имеющими никаких гарантированных прав подданными. Следовательно, русскому народу в плане привилегий нечего было унаследовать от своей аристократии (вероятно, именно это имел в виду Пушкин, когда написал: «Феодализма у нас не было, и тем хуже»). Лишь при Екатерине II дворянство Российской империи получило фиксированные права – да и то лишь гражданские, а не политические, и именно после этого началось развитие русского национального самосознания в точном смысле слова. Но самосознанию этому прямо противоречили социально-политические институты империи, предназначенные, как и прежде, для обслуживания «автосубъектной и надзаконной» монархии. И только после революции 1905 г. в России началось строительство основ национального государства, оборванное мировой войной и захватом власти большевиками, восстановившими в новом обличье всё ту же надзаконную структуру власти. От этого многовекового наследства мы не избавились и по сей день.

Таким образом, русские в течение всей своей истории за исключением краткого периода 1905–1917 гг. не являлись политической нацией. Они были и остаются «государевыми людьми», служилым народом , на плечах которого держались все инкарнации государства Российского – Московское царство, Российская империя, Советский Союз – и держится ныне Российская Федерация. В прошлом и настоящем они обеспечивали внешнеполитические амбиции своих надзаконных правителей и скрепляли за свой счёт единство множества разнообразных нерусских народов, входивших в состав одной из величайших империй в мировой истории. Но никаких политических прав этот «государствообразующий» этнос не имел и не имеет – только обязанности. Верховная власть шесть веков подряд делала всё возможное для уничтожения у русских даже намёка на институты национального самоуправления.

Если всё это так, то зачем же писать книгу об истории русской нации, которой не было, нет, и, неизвестно, будет ли?

Возможно, мне стоило бы назвать своё сочинение «История отсутствия русской нации». Мне представляется, что рассказ о русской истории через призму этого отсутствия поможет понять в ней очень важную особенность, не улавливаемую традиционным имперским дискурсом о колонизации бескрайних пространств, блестящих военных победах и грандиозном державном строительстве. Особенность эта состоит в том, что христианский, европейский по культуре своей народ стал главным материальным и человеческим ресурсом для антихристианской, по своей сути, «азиатской» государственности. В этом кричащем разрыве между русским сознанием и русским же общественным бытием – главная трагедия нашей жизни.

При том подходе к русской истории, который мной предлагается, понятно, что настрой сочинения критический по преимуществу, но всё же к критике не сводимый. «История» – не только история русских бедствий, но и история борьбы русского народа за своё национальное государство , история многочисленных попыток изменить главенствующее направление русской жизни, достаточно вспомнить хотя бы реформы А.Ф. Адашева и П.А. Столыпина. И в этом смысле речь в книге идёт не только о минувшем, но и о желательном будущем .

Заранее отвечая на упрёки в необъективности, замечу, что объективность в смысле отсутствия у историка ценностных предпочтений возможна разве только при составлении хронологической таблицы (да и там есть простор для злостного субъективизма). Авторы, воспевающие мощь российской государственности и видящие в служении ей смысл существования русского народа, не менее пристрастны. Историческая наука изначально была идеологизированной и ангажированной, неслучайно профессор-историо­граф – неизменный (и немаловажный) актор политического поля эпохи модерна. На мой взгляд, историк имеет право не прятать стыдливо свои мировоззренческие предпочтения (которые всё равно проявятся так или иначе – «шила в мешке не утаишь») под маской псевдоакадемизма, а прямо их заявлять. С одной только принципиальной оговоркой: он должен сохранять sine qua non своей профессиональной этики – уважение к факту . Мы можем сколь угодно вольно комбинировать известные нам данные источников, но мы не должны эти данные выдумывать или замалчивать. Надеюсь, мои мировоззренческие предпочтения не сказались на качестве предлагаемого исторического анализа, во всяком случае, из-за них я нигде сознательно не искажал фактической стороны дела (хотя наверняка и допустил какие-то ошибки).

И ещё на один возможный упрёк хочу ответить заранее, ибо он уже звучал по отношению к моим работам, на основе которых создана эта книга. Точнее сказать, это не упрёк, а обвинение в «очернении» русской истории или даже в «русофобии» .

Но что значит любить свою историю ? «Благодарно принимать» всё, что в ней было? Вроде бы к этому призывал Пушкин в неотправленном письме к Чаадаеву: «…клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы… иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог её дал»? Но я, рискуя не согласиться с «нашим всем», не вижу никакого патриотизма или тем паче «русофильства» в том, чтобы «любить» такие наполненные невыносимым русским страданием периоды нашего прошлого как монгольское иго, опричнина, раскол, петровская революция или людоедство на государственном уровне 1917–1953 годов. Более того, по-моему, «любить» такое и есть самая настоящая «русофобия». И мне ближе взгляд, высказанный пушкинским современником и другом – мудрым П.А. Вяземским: «Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что своё... Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве; в эту любовь может входить и ненависть. Какой патриот, какому народу ни принадлежал бы он, не хотел бы выдрать несколько страниц из истории отечественной, и не кипел негодованием, видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам? Истинная любовь ревнива и взыскательна. Равнодушный всем доволен, но что от него пользы?»

У наших совершенно обезумевших в последнее время борцов с русофобией серьёзная проблема со зрением: они не различают в России народ и государство, а между тем последнее в ходе русской истории являлось в иные эпохи гораздо более злостным мучителем первого, чем любой иноземный захватчик.

Историй, написанных с точки зрения властителей, у нас довольно, здесь предлагается история с точки зрения народа , создавшего великую страну, но так и не ставшего её хозяином .

Шесть томов о неизученном

Шесть томов о неизученном

Книжный ряд / Настоящее прошлое / Заметки на полях

Спицын Евгений

Теги: Юрий Жуков

Вышло собрание сочинений историка Юрия Жукова

В этом году на историко-литературном фронте произошло знаменательное событие: издательство «Концептуал» выпустило в свет шеститомник выдающегося российского историка, главного научного сотрудника Института российской истории РАН, доктора исторических наук Юрия Николаевича Жукова.

Этот капитальный труд, написанный на не изученном и не доступном ранее архивном материале, охватывает значительный период советской политической истории ХХ века от прихода большевиков к власти до конца 1954 года.

Первый том этого фундаментального исследования под названием «Первое поражение Сталина 1917–1922 годы» посвящён начальному периоду советской истории до образования Союза ССР и подробно освещает историю создания советской федерации – уникального государственного образования, возникшего на руинах Российской империи. В этой книге на богатом архивном материале, впервые введённом в научный оборот, освещаются малоизвестные и полные драматизма события борьбы И.В. Сталина с его многочисленными и влиятельными оппонентами по принципиальнейшим вопросам строительства этой федерации. Как известно, Сталин, разработавший вполне разумный план «автономизации» и укрупнения российских регионов на экономической основе, проиграл первый раунд борьбы за власть республиканским националистам, которых активно поддержали все тогдашние члены Политбюро, прежде всего Л.Б. Каменев и Л.Д. Троцкий. Однако именно эта борьба не только ярко про­явила бойцовский характер будущего «вождя всех времён и народов», но и зримо показала во всей красе лицо его идейных врагов, в борьбе с которыми пройдут все 1920-е годы.

Вторая книга «Оборотная сторона НЭПа 1923–1925 годы» посвящена малоизученным и до сих пор крайне превратно толкуемым аспектам острейшей внутрипартийной борьбы по ключевым проблемам новой экономической политики, которую традиционно преподносят как «самый светлый и блистательный период советской истории». Однако, как абсолютно верно подметил автор, НЭП имел и крайне неприглядную (оборотную) сторону, которая во многом и предопределила его хронические кризисы, создававшие перманентную нестабильность в стране и не позволявшие вырваться из привычных рамок «рыночных» отношений, на базе которых было не реально совершить тот гигантский и жизненно необходимый рывок в индустриально-аграрном развитии страны, который спас её в годы вой­ны.

Третья книга «Сталин: шаг вправо 1926–1927 годы» посвящена новому раунду острейшей внутриполитической борьбы, в ходе которой Сталин и его соратники выбрали тогда «меньшее из двух зол» и поддержали бухаринскую группировку в борьбе с объединённой троцкистско-зиновьевской оппозицией, лидеры которой по-прежнему носились с идеей мировой пролетарской революции. При этом вопреки устоявшемуся мнению Сталин вовсе не был «могильщиком» НЭПа, и эти «лавры» целиком следует водрузить на голову Н.С. Хрущёва, окончательно похоронившего частную инициативу в 1961 году, когда он громогласно обещал построить коммунизм в течение ближайших 20 лет.

Четвёртая книга «Сталин: операция «Эрмитаж»» безжалостно рушит устоявшийся, но абсолютно лживый конструкт эпохи горбачёвской перестройки и ельцинского лихолетья о тотальной распродаже большевиками ценнейшего историко-культурного наследия страны. Как установил автор, львиная доля так называемых произведений искусства, в том числе распиаренные ныне «яйца Фаберже», таковыми вовсе не являлись. Сталинское руководство действительно продало двум воротилам западного капитала – Галусту Гульбекяну и Эндрю Меллону 34 шедевра европейской живописи кисти С. Рафаэля, В. Тициана, А. Ван Дейка и других великих европейских мастеров. Однако именно эта «операция» позволила в условиях Великой депрессии получить столь необходимые финансовые средства для выхода из промышленной стагнации и завершения строительства гигантов советской индустрии, которые и поныне составляют основу промышленного комплекса страны.

Пятая книга «Иной Сталин 1933–1937 годы», которая выдержала уже семь изданий, неизменно пользуется большим интересом у читателей, поскольку именно здесь, опираясь на новейший архивный материал, автор доказательно развенчивает устоявшиеся либеральные мифы о «сталинском всевластии» и «сталинских репрессиях» 1930-х годов. Реальные архивные документы говорят, что главным инициатором политических репрессий выступила местная партийная элита республиканского и областного уровня, прежде всего Н.С. Хрущёв, Р.И. Эйхе, С.В. Косиор, П.П. Постышев, И.М. Варейкис и другие первые секретари рескомов, крайкомов и обкомов партии. Они с помощью жёсткой репрессивной политики попытались удержаться у власти и заблокировать процесс крупных политических реформ, начатый И.В. Сталиным, С.М. Кировым и А.А. Ждановым в середине 1930-х годов. При этом Ю.Н. Жуков особо подчеркнул тот факт, что подлинно правдивая история репрессий будет написана только тогда, когда откроют ряд до сих пор секретных фондов, в том числе Отдела политико-административных органов ЦК ВКП(б), когда его главой был Осип Аронович Пятницкий (Таршис).

Шестая книга «Сталин: тайны власти», тоже хорошо известная читателям и посвящённая предвоенному, военному и послевоенному периодам в жизни страны, содержит в себе немало действительно сенсационных открытий, опять-таки основанных сугубо на архивном материале. Пожалуй, самым знаковым открытием этой книги стало документальное свидетельство того, что уже в феврале 1951 года И.В. Сталин либо добровольно передал свои огромные властные полномочия «триумвирату» в составе Л.П. Берия, Г.М. Маленкова и Н.А. Булганина, либо был просто отстранён ими от реальных рычагов власти. В любом случае по документальным данным, в том числе «Журналу посетителей кремлёвского кабинета И.В. Сталина», за два года до своей смерти тяжелобольной вождь, перенёсший уже три инсульта, реально отошёл от всех дел. Он практически не появлялся на работе в Кремле и время от времени проводил неофициальные встречи с руководящим «триумвиратом» и другими членами Политбюро (Президиума) ЦК на своей Ближней даче в Кунцеве. Отныне поочерёдное руководство заседаниями Президиума ЦК, Президиума и Бюро Президиума Совета Министров СССР, рассмотрение и решение всех текущих и неотложных вопросов было возложено на «триумвират», а принятые им постановления и распоряжения выдавались за подписью И.В. Сталина.

Несмотря на свой почтенный возраст, Юрий Николаевич полон замыслов и идей, в его планах новые открытия и новые книги. Пожелаем старейшине российского исторического цеха доброго здоровья и новых творческих побед.

Гофман в Янтарном краю

Гофман в Янтарном краю

Литература / Литература / Конкурс

Теги: литературный процесс

В Калининградской области завершился второй по счёту международный литературный конкурс «Русский Гофман»-2017.

В этом году в конкурсе приняли участие авторы из 26 стран мира, представившие более 1100 работ в четырёх номинациях: поэзия, проза, публицистика и стихотворения и проза молодых авторов (от 15 до 20 лет).

В первой декаде июня в Калининград приехали более 30 финалистов конкурса, к которым присоединились местные литераторы.

Под руководством организатора и вдохновителя конкурса Бориса Бартфельда были проведены поэтические чтения, заслушаны доклады; «заискрили» дискуссии, затрагивающие острые проблемы и тенденции развития современной поэзии и прозы, в том числе проблему взаимодействия авторов и литературных журналов.

Значительный интерес у присутствующих вызвали мастер-классы, которые проводили главный реактор журнала «Нева» Наталья Гранцева и собкор «ЛГ» Владимир Шемшученко.

Заключительные мероприятия конкурса прошли в Калининграде, Светлогорске и Гвардейске, а объявление победителей состоялось в г. Черняховске, в зале замка Инстербург.

В номинации «Поэзия» победила Любовь Глотова (Самара). Первое место в номинации «Проза» заняла Ляман Багирова (Баку, Азербайджан). Автором лучшего публицистического текста признана Анна Светлова (Луганск). Среди молодых авторов первое место в номинации «Поэзия» занял Михаил Бордуновский (Челябинск), первое место в номинации «Проза» – Зарина Бикмуллина (Казань), а победителем в номинации «Публицистика» стала Анастасия Макарова (Саров, Нижегородская обл.)

Международный литературный конкурс «Русский Гофман» организован Калининградской областной писательской организацией при поддержке Министерства культуры и туризма правительства Калининградской области.

Соб. инф. 

Разрешите сфотографироваться

Разрешите сфотографироваться

Литература / Литература / На грани фантастики

Теги: литературный процесс

В Москве появился виртуальный Лев Толстой

Только представьте, что ответил бы вам Лев Николаевич Толстой, если бы вы сказали ему, что через сто лет сможете встретить его в Москве… и сфотографировать… на телефон. Возможно, в ответ ему пришлось бы написать внушительного объёма роман о сума­сшедших.

Однако в век высоких технологий возможно и такое! Буквально несколько дней назад 3D Толстой «прописался» сразу по трём адресам в Москве: Пречистенка, 11/8, Воздвиженка, 9 и Поварская, 52.

Конечно, «ЛГ» не могла упустить возможности познакомиться с автором «Войны и мира», пусть даже виртуальным. «Охотиться» на Льва Николаевича мы отправились на Пречистенку, к его музею – чтобы наверняка.

Со всей ответственностью заявляем: Толстого действительно можно увидеть неподалёку от музея и даже сфотографироваться с ним (прикрепляем документальное свидетельство). Для этого вам понадобится более-менее современный гаджет и мобильное приложение «Узнай Москву Фото», создатели которого и населяют Москву виртуальными историческими личностями. Сегодня в столице по разным адресам обитают также: Иван Грозный, Пётр Чайковский, Юрий Гагарин, Лев Яшин, Виктор Цой и Наполеон Бонапарт. А из классиков литературы на московских улицах можно «найти» Михаила Ломоносова, Александра Пушкина и Фёдора Достоевского.

Сделать фото с Толстым или Пушкиным, безусловно, необычно и забавно. Но цель этого приложения – вовсе не развлечение, а попытка привлечь внимание современных людей (и особенно молодёжи) к изучению истории. Поэтому «обитают» виртуальные исторические личности преимущественно возле «своих» музеев: вдруг кто-нибудь из «фото­охотников» заглянет на огонёк…

Соб. инф. 

Знать своих земляков

Знать своих земляков

Литература / Литература / Конференция

Теги: литературный процесс

Первая научно-практическая конференция, посвящённая творчеству Виктора Лихоносова, состоялась в Кубанском государственном университете.

Инициаторами мероприятия выступили декан факультета журналистики Валерий Касьянов и литературный критик, главный редактор журнала «Родная Кубань» Юрий Павлов. Виктор Лихоносов – выпускник Краснодарского педагогического института (нынешний КубГУ) – в юные годы и представить не мог, что в его честь будут собираться залы, полные преданных читателей. «Если бы мои преподаватели увидели сейчас меня здесь, они были бы приятно удивлены. Для них я был обычным студентом – весёлым, озорным и не подающим особых надежд. В молодости я многого не знал, однако сердце не обманешь. Любовь к литературе постепенно росла, пока не стала смыслом моей жизни», – поделился впечатлениями писатель.

Поговорить о творчестве Лихоносова, обсудить актуальные вопросы литературы, журналистики, критики в Краснодар приехали заместитель главного редактора журнала «Наш современник» Александр Казинцев, прозаик и литературовед Юрий Лощиц, писатель, главный редактор журнала «Роман-газета» Юрий Козлов, главный редактор журнала «Молоко» Лидия Сычёва, журналист и фотохудожник Наталья Батраева... Всего в конференции приняли участие 92 человека из разных городов России и других стран.

Екатерина Висицкая, Кубанский государственный университет

Литинформбюро № 25

Литинформбюро № 25

Литература / Литература

Литпамять

В Москве в библиотеке № 221 открылся Культурный центр Роберта Рождественского, где разместились мемориальная экспозиция, посвящённая жизни и творчеству поэта, а также литературная гостиная.

В Санкт-Петербурге планируется создать первый в России музей фантастики. Инициатором проекта выступил Фонд братьев Стругацких. Основой музея станет выставка, посвящённая Аркадию и Борису Стругацким, но в целом музей должен стать масштабным интерактивным пространством, которое сможет познакомить посетителей с миром фантастической литературы.

Литфакт

«Федеральная пассажирская компания» и издательская группа «Эксмо-АСТ» запустили совместный культурно-просветительский проект «Библиотека путешественника». Аудио­библиотекой оснастят более 100 поездов внутрироссийских и международных маршрутов. Произведения Пушкина, Чехова, Булгакова, Гиляровского, Аверченко, Оскара Уайльда, Джонатана Свифта, Джека Лондона и других известных писателей можно будет послушать как с помощью поездного радио, так и через личное мобильное устройство.

Литпремия

Приём заявок на соискание премии «Читай Россию/Read Russia» – единственную российскую премию за лучший перевод произведений русской литературы на иностранные языки продлится до 31 марта 2018 года.

Литюбилеи

Поздравляем с юбилеями Татьяну Реброву, Александра Корина, Илью Фаликова. От всей души желаем здоровья, счастья и новых произведений!

Эпитафия

Эпитафия

Литература / Литература

На 93-м году умер Джусойты Нафи, выдающийся осетинский писатель и учёный, автор научных работ, а также романов и стихов, которые стали классикой осетинской литературы. Ушла целая эпоха, и если даже судьба повернётся лицом к Осетии, то вряд ли в скором времени у нас появится писатель такого масштаба.

В романах «Слёзы Сырдона», «Кровь предков» или «Возвращение Уырызмага» писатель пытался добудиться до задремавшего было мифологического сознания осетин, сломать стереотипы в отношении Нартского эпоса, являющегося не только предметом восхищения, но и инструментом познания мира.

Петров без Ильфа

Петров без Ильфа

Литература / Литература / Слово и дело

Дмитренко Сергей

Евгений Петров и Михаил Шолохов на Западном фронте, 1941 г.

Фото: Из личного архива К. Симонова

Теги: Евгений Петров

Он рвался к жизни всем своим существом

Любая война страшна не только своими неизбежными жертвами. Ужасают её нелепости, те поистине случайные смерти, которые она приносит.

А гибель Евгения Петрова была настолько нелепой, что до сих пор окружена подробностями, противоречащими одна другой. Известно, что он летал в Крым, в осаждённый Севастополь, но потом оказался то ли в Новороссийске, то ли в Краснодаре... Свидетельства, казалось бы, очевидцев разноречивы, и только недавно в РГАЛИ найден отчёт о катастрофе, где сказано, что Петров возвращался из Краснодара в Москву на самолёте «Дуглас» и во время пролёта над Ростовской областью, когда штурман по каким-то надобностям покинул своё место, решил его занять по причинам, которые даже объяснять не надо. Мальчишество, которое живёт в каждом настоящем мужчине до седин и лысины! Ну как не почувствовать себя боевым авиатором в машине на бреющем, не более двадцати метров, полёте в прифронтовой полосе?! Эти вообще-то запрещённые перемещения и оказались роковыми. Руководя Петровым, в тесноте кабины занимающим штурманское кресло, пилот отвлёкся и не успел подняться над возникшим по курсу большим холмом...

Из тринадцати человек, находившихся в самолёте, погибли трое, остальные отделались ранениями. Среди уцелевших оказался ещё один писатель, Аркадий Первенцев, сын священника, специализировавшийся на воспевании Гражданской войны...

Такова правда. И такой правды – как это было на земле – очень недостаёт и самой истории жизни Евгения Петрова, и истории его творчества.

Например, долгое время в биографических статьях о Петрове годом его рождения указывался 1903-й. И только недавно, благодаря биографам его старшего брата, ещё более знаменитого Валентина Катаева, было установлено, что в действительности Евгений Петрович Катаев родился в 1902 году. Свой возраст вчерашний гимназист уменьшил в надежде на снисхождение, когда попал в ЧК по подозрению в контрреволюционной деятельности, и с тех пор не предпринимал попыток вернуть себе реальную дату рождения.

Зато у нас нет оснований сомневаться, что с июня 1921 года Евгений Катаев поступил на службу в Одесский уездный уголовный розыск. Сохранилась его личная служебная карточка 1922 года, в которой он с необходимыми подробностями сообщает о своём «активном участии в раскрытии целого ряда уголовных и политических преступлений и группировок». Но в этом служебном перечислении возникает фамилия Казачинский – история с её носителем будет иметь фантасмагорическое продолжение (вообще-то таковых в жизни Катаева-младшего было немало, и доныне здесь очевидные факты трудно отделить от художественных подробностей).

Александр Казачинский (Козачинский) учился с Евгением Катаевым в одном классе 5-й одесской гимназии, после утверждения в Одессе советской власти служил вместе с Катаевым в уголовном розыске, но имея неуживчивый характер правдолюбца, в конце концов решил примерить на себя плащ Робин Гуда и, покинув угро, стал вместе с группой разнородных авантюристов разбойничать, предпочитая грабить поезда и богатых селян. В конце концов пути однокашников вновь пересеклись: Саша оказался под судом с угрозой расстрела – но настойчивый Женя добился невероятного – отмены смертного приговора. Возможно, и в этой истории необходимы уточнения, но факт спасения заблудшего правдоискателя при участии Катаева-младшего неоспорим, а милосердие всегда безупречно.

Кроме того, впоследствии обнаружилось, что Катаев-младший спас жизнь талантливого литератора. Освободившись по амнистии, Казачинский стал известным журналистом, а потом написал о своих и Евгения приключениях повесть «Зелёный фургон», которая давно вошла в круг любимых книг подростков, была дважды экранизирована.

О собственном приходе в литературу Катаев-Петров написал опять-таки с преображением фактов, тем самым подтвердив особую природу своего дарования: она близка у лириков и сатириков, полюса пафоса как-то естественно сходятся. Первым его литературным произведением, заметил Евгений Петрович, «был протокол осмотра трупа неизвестного мужчины». Ну и пошло-поехало...

В действительности же уход Евгения Катаева из уголовного розыска отчасти мог быть связан с причинами, толкнувшими Казачинского на тщетное робингудство: появляющиеся советские «законы» с их приматом классового правосознания вызывали у бывшего гимназиста оторопь, при этом безудержно росла новая большевистская бюрократия и оставались живёхонькими старинные традиции лихоимства. Ежедневно добиваться правды оказалось затруднительно, а вот словить пулю было совсем несложно. В итоге Евгений Петрович был выдернут старшим братом из Одессы в Москву, где в редакции железнодорожной газеты «Гудок» быстро нашёл свою жизненную стезю.

Он, как видно, вообще был поклонником быстроты, скорости, энергии, и свои неполные сорок лет прожил невероятно насыщенно. За три-четыре московских года, которые прошли у него до начала соавторства с Ильфом, Петров быстро поднялся в юмористической журналистике от технической работы до творческой, выпустил три сборника рассказов, каковых написал более полусотни. Большинство из них перепечатывается в общем собрании сочинений Ильфа и Петрова, и при чтении их видно, что это ещё школа, но школа преуготовления к блистательному творческому содружеству. Как и у Ильфа, у Петрова-писателя оказалось в наличии главное: неприятие к внешнему комизму и абсолютное чутьё по отношению к комизму в поведении и во взаимоотношениях людей. Поэтому даже один из самых ранних рассказов Петрова «Идейный Никудыкин», изображающий злоключения незадачливого приверженца модного в 1920-е годы движения «Долой стыд!», и сегодня читается как живая проза, наводящая на ассоциации с нынешними навязчивыми манифестациями сторонников всяческих обнажений и преображений.

О соавторстве Ильфа и Петрова написано немало, но, к сожалению, не очень много по существу. Успешное соавторство в литературе – невероятная редкость, в большой литературе – почти нонсенс. Тем не менее уже в первые годы соавторства Ильф и Петров совершили художественное чудо: смогли преобразовать юмористическое повествование, пусть очень яркое («Двенадцать стульев»), в самобытную интеллектуальную сатиру («Золотой телёнок»). И следующая их большая книга – «Одноэтажная Америка» – тоже стала произведением новаторским, не имеющим ничего общего с так называемой контрпропагандистской публицистикой. Хотя некоторое время назад был выпущен первоначальный, бесцензурный вариант «Одноэтажки», и в советских изданиях (например, есть уникальное, 1947 года с фотографиями Ильфа) эта книга выдержала проверку временем, ибо она написана талантливыми, внутренне свободными людьми о таланте людей, сумевших построить огромную и сильную страну.

Но туберкулёз убил Ильфа, и 13 апреля 1937 года Петров осиротел. Он стал настоящим литературным мастером, но теперь не знал, что ему с этим мастерством делать. В конце августа 1937 года Петров приезжал в Магадан; существует легенда, что он написал о Колыме роман, но рукопись была изъята чекистами. И всё же психологически эта легенда маловероятна. Известно, например, что Ильф и Петров сумели уйти от участия в позорном коллективном сочинении советских писателей «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931–1934 гг.», хотя, например, Валентин Катаев остался среди его авторов. Думаю, гипотетический колымский роман Петрова едва ли когда-то всплывёт из-под глыб Лубянки.

Зато есть очевидное подтверждение того, что и после смерти Ильфа Петров попытался работать с новым соавтором и даже написал с драматургом Георгием Мунблитом сценарии «Музыкальная история» и «Антон Иванович сердится», по которым вскоре были сняты удачные фильмы.

Но, возможно, соавторство без Ильфа Петрова не устраивало, и он в те же предвоенные годы начал писать утопический – действие происходит в 1963 году – роман «Путешествие в страну коммунизма». Название, конечно, экстравагантное, но сохранившиеся главы предвещают нескучную историю (они опубликованы в 74-м томе «Литературного наследства», правда, по дурной нашей традиции, с изъятиями).

В романе описывался мир, переживший Вторую мировую вой­ну, участия в которой – надеялся Петров – Советскому Союзу удалось избежать. Но когда в действительности эта война перешла на нашу землю, Евгений Петрович обрёл новую творческую силу. Теперь у него была главная, необходимая тема – вой­на, теперь ему не нужны были соавторы.

Написанное Петровым в первый год войны свидетельствует, что из сатирика, по-своему вобравшего в свой стиль особый лиризм Гоголя и романтизм Щедрина, он превращался в писателя-баталиста, готового вывести на страницах своих очерков доселе непредставимый образ небывалой войны.

Военный корреспондент «Известий» Евгений Кригер вспоминал, что Петров, к тому времени живой классик, орденоносец, главный редактор журнала «Огонёк», «буквально штурмовал» журналистов-сослуживцев своей «доверчивой и в то же время взыскательной приязнью» к людям. Он заряжал всех своим жадным любопытством к происходящему, обязывал замечать всё вокруг, он мог сказать, проехав через заминированный прифронтовой зимний лес: «По этой дороге, раздирая бока о деревья, прошёл медведь войны», мог порадоваться, увидев самолёт, возвращавшийся с боевого задания: у него «совсем весёлый вид, как у мальчишки, который невредимым вышел из драки»...

Фронтовые корреспонденции Евгения Петрова до сих пор полностью не собраны, но часть их можно найти в собраниях сочинений великих со­авторов.

Преодоление литературы

Преодоление литературы

Литература / Литература / Штудии

Неверов Александр

Теги: Владимир Курносенко

2 июля Владимиру Курносенко исполнилось бы 70 лет

Сначала – основные вехи биографии писателя. Родился он в 1947-м году в Челябинске, здесь окончил школу, медицинский институт. Потом работал хирургом. Одновременно писал рассказы, занимался в лит­объединении, а в 1981 году заочно окончил Литературный институт. В начале 80-х жил в Новосибирске. Тогда в журналах «Сибирские огни», «Литературная учёба» увидели свет рассказы, повесть, очерки, эссе начинающего автора, а в издательствах «Молодая гвардия» и «Современник» – его первые книги. В 1985 году возвратился на родину, работал в Южно-­Уральском книжном издательстве. В 1994-м переезжает в Псков, где будет завершена многолетняя работа над романом «Евпатий», написаны повести «Этюды в жанре хайбун», «Свете тихий», «Прекрасны лица спящих», «Жена монаха» – их напечатает журнал «Дружба народов».

Последние годы писатель жил уединённо в частном доме на окраине Пскова. Здесь написал цикл рассказов «Не­остающееся время» и роман «Совлечение бытия», который считал своим итоговым произведением. Эти последние по времени создания тексты, связанные одной темой и опорой на биографию автора, должны были составить дилогию – согласно замыслу прозаика. Его предчувствие своего скорого ухода сбылось (или сказалась интуиция диагноста?): 17 января 2012 года – вскоре после того как в романе была поставлена финальная точка, случился смертельный сердечный приступ…

Писавшие о Курносенко нередко обращали внимание на связь текстов с его медицинской практикой. «Сперва как врач-хирург, затем – как литератор, он понял очень простую, но многим и многим людям недоступную истину: прежде чем сделать операцию больному, надо самому почувствовать боль человеческую. А задача врача и вместе с ним литератора – помочь убавить боль и уменьшить страдания человека», – считал Виктор Астафьев.

Как врач Курносенко не раз близко сталкивался со страданием и смертью, ему приходилось принимать решения, от которых зависели жизни людей. Отсюда безыллюзорность его восприятия мира и природы человека, стремление обрести надёжную духовную опору, отыскать путь к истине, к Богу. А ещё понять, как и почему происходит совлечение с этого пути: «Словно б человек шёл-шёл куда-то, но в дороге не то заплутал в первых же встреченных им трёх соснах, не то попросту забыл, куда идёт…»

Стремление обрести цельность мировосприятия, жажда всеобъемлющей идеи, способной наполнить жизнь бесспорным смыслом – духовная доминанта многих ровесников автора «Совлечения…». Однако его поиск истины, поиск пути к Богу отличался особой напряжённостью, какой-то зашкаливающей бескомпромиссностью, требовательностью к себе и людям.

Своё писательское кредо В. Курносенко сформулировал так: «Удалить бревно из глаза, чтобы расхотелось судить брата своего», неустанно вести «работу различения» истинного от мнимого, «держать надежду» на возможность не подменного, не гордынного, не прелестного существования».

Это лейтмотив всего творчества прозаика, чётко различимый уже в ранних рассказах. Например, в «Побеге», где к молодому врачу на приём мать привела дочку с пустяковыми ранками. Их она воспринимала как проявление чудовищной несправедливости. «Я готовился презирать эту женщину, – признаётся герой, – но я себя поймал. Ведь я-то сам – тоже! Да-да, мир такой. Но для других. А мне подавай справедливость… Ранки болят изнутри, а человечество – снаружи».

В итоговых произведениях В. Курносенко эти мотивы звучат с неослабевающей силой. Важно, что в недавнем Избранном составитель – сестра писателя Нина Литварь, выполняя волю автора, объединила цикл рассказов «Неостающееся время» и заглавный роман именно в дилогию.

Обе её части дополняют, уточняют одна другую и в каком-то смысле полемизируют между собой. Ригоризм, непримиримость, жёсткость инвектив в духе библейских пророков «Совлечения» в «Неостающемся времени» по большей части уступают место теплоте и восхищению людьми, чуткими к истине и стойкими в её отстаивании. А критический взгляд автора здесь чаще направлен на себя.

«Среди нас вот таких и всяких, есть выдержавшие, есть отличившие и отделившие истину от всех её удобных подмен и подделок, не соблазнившиеся, не зарывшие свой талант…» – говорится в рассказе, открывающем цикл. Его героиня – образ практически идеальный…

А вот герой следующего рассказа – одногруппник автора (повествователя) по мединституту Сеня Соргин, «внешне смахивающий на киношного эсэсовца…» А ещё он – «слабоголовый троечник», «чуть не полудаун». К тому же – сын офицера КГБ…

С горем пополам Сеня окончил школу, по счастливому стечению обстоятельств поступил в мединститут, худо-бедно окончил его и стал врачом.

Через некоторое время стали выясняться интересные вещи. Например, что Сеня «до щепетильности честен», причём часто в ущерб себе. Или: «Ни с того, будто, ни с сего… у слабоголового троечника… нежданно-негаданно пробудилось могучее диагностическое чутьё». А также оказалось, что «Сеня был скрыто добр, отзывчив к чужому горю и куда как более обыкновенного человечен».

Автор (он же рассказчик) пытается понять, «что действовало и превращало в «фашисте», в ангеле Фассе (школьная кличка героя. – А.Н. ), сыне гэбэшника… Что действовало-то, что превращало? Скорбь?»

В этой мысли рассказчик уверяется окончательно: «Скорбь и любовь… вот что действовало и что, пронизая, переустраивало его, Сенино, ослабевше-сокрушённое сердце! По малости вполовину освобождённый от привяз домашней любви, он волей-неволей перевёл, перенаправил и переориентировал священную энергию сердца (Андрей Платонов. – Примечание и курсив автора. – А.Н. ) на возделанье отпущенной судьбой нивы, на рабочий участок свой, на угасающих по обочинам рвущегося к комфорту прогресса одиноких старух ...«Господь посещает наше сердце скорбями, – сказал святой и праведный старец с Маросейки Алексей Мечёв, – чтобы раскрыть нам сердца других людей...»

А откуда скорбь? Дело в том, что Сеня тяжело пережил развод с женой после восьми лет брака и расставание с сыном. Один из результатов – инфаркт. «Удар для Сени, – читаем далее, – был нокаутирующий, смертельный и, как мне представляется нынче, на склоне лет, единственно спасительный для его заблудшей души».

Показательно также признание автора, касающееся Сени времён давней поездки студентов «на картошку»: «…В одном из первых моих «рассказов» он, что греха таить, под другою фамилией давит сапожищем какую-то там деревенскую лягушку… В действительности-то, по правде, этого, конечно, не было. Однако же выбор Сени для подобного садистского поступка симптоматичен – я, получалось, сам был под впечатлением «киношного» Сениного типажа, глядел на него через бревно (! – А.Н. ) и судил по одёжке».

В ранних рассказах Курносенко мне не удалось отыскать «какую-то там (? – А.Н. ) деревенскую (? – А.Н. ) лягушку». Зато удалось обнаружить «сапожище», которым некий Юрка Дорогов (вот оно: «под другою фамилией») наступает на полевого мышонка. Этот картофелеуборочный эпизод из отличного рассказа «Савок». Его писатель включал во все свои сборники, выходившие в 80-е годы... И вдруг однажды этот рассказ превратился в «рассказ». Изменение отношения автора к своему творению выразилось не только в пренебрежительных кавычках и прекращении переизданий, но и в нежелании даже заглянуть в текст, чтобы уточнить, какой именно представитель фауны стал жертвой сапожища…

Дело, думается, в том, что отношение В. Курносенко к литературе с годами заметно изменилось. В «Совлечении бытия» он язвительно именует её «мадам де Литератюр», которая «ещё и знахарка-колдунья, нашёптами своими заговаривающая боль жизни, и потому она чаще ищет всё-таки не истины, а прельщения (лести-лжи), что она и вообще, быть может, грех , поскольку тогда не во спасение человеку…»

По моему же скромному разумению, дело не только в роде занятий (за исключением, конечно, откровенного криминала), но и в самих людях. Сначала возьмём предмет близкий автору – медицину. Кажется, что представители этой профессии призваны быть воплощением гуманизма, благородства, ответственности. Но приложимы ли эти качества к врачу, герою-повествователю из того же рассказа «Савок»? Отнюдь… Отметим, что автор настороженно относится и к той сфере деятельности, с которой связан отец Сени. «Люди его профессии», – говорится в рассказе, – умеют быть невидимыми, ускользать «от лишне-ненужных запоминаний»…

Но вернёмся к изящной словесности. Недовольство писателя тем, чем он занимается, может стать стимулом поиска новых художественных возможностей, преодоления закостеневших представлений, преодоления, если угодно, самой литературы. Вернее, тех её правил, норм, критериев, которые становятся преградой между художником и жизнью.

Стремление к преодолению привычных норм заметно и в стиле произведений, вошедших в сборник. В том числе – к преодолению гладкописи. Характерная деталь – авторская ссылка на Андрея Платонова в приведённой выше цитате о скорби героя. Это ориентир для В. Курносенко (и некоторых других прозаиков его поколения). Отсюда «косноязычие», нарушение лексических норм, причудливость смысловых связей (помните «какую-то там деревенскую лягушку»?), употребление устаревших слов и т.д. Всё это работает на обогащение смысловой и эмоциональной палитры текста.

Совлечение с пути, ведущего к обретению надёжной духовной опоры, – пути к Богу В. Курносенко воспринимает как явление всеобщее, глобальное. Роман изобилует подобными примерами. Но, на мой взгляд, наибольшего эмоцио­нального воздействия писатель достигает в рассказах, где остриё анализа направляет не на других , а на себя .

На первый взгляд странным кажется запоздалое желание автора покаяться в своей вине перед Сеней. Причём покаяться публично, что труднее, стыднее и больнее. Подобно посыпанию раны солью. Но зачем? То, что автор несправедливо бросил тень на конкретного человека, вряд ли придёт читателю в голову, тем более что это уже литературный герой. Не человек, а его образ, да ещё под дважды вымышленными именами. Так что покаяние это скорее символическое – демонстративное вынимание бревна из собственного глаза. Этот процесс происходит не без внутреннего сопротивления: так повествователь вынужден признать, что честен Сеня «как раз в папу», но не разрешает себе забыть, в каком ведомстве этот папа служит. А оказавшись с ним в больнице у постели его сына и своего одногруппника, получившего «второй и опять обширнейший трансмуральный инфаркт», автор видит: «От неподъёмного горя в нём ослабело извечное их гэбистское напряжение, и он, отец Сени, снова стал видимым».

Нельзя не почувствовать здесь беспощадной строгости к себе и стремления понять другого – той напряжённой духовной работы, что дарует способность яснее и глубже видеть суть вещей.

В море беллетристики

В море беллетристики

Книжный ряд / Библиосфера / Журнальный вариант

Теги: Илья Дроканов , Пароль прежний

Илья Дроканов. Пароль прежний, «Подвиг», № 2, 2017

Беллетристика не должна стремиться занять место прозы, конкурировать в масштабе психологических и философских проблем. Но даже в последней трети XIX века в пореформенной России, буржуазной и разночинной, массово устремившейся к зарабатыванию денег, изменился и труд писателя: постепенно мысль о том, что от литературы можно получать доход, перестала восприниматься как безнравственная. Гонорары писателей первой десятки были огромными, и всё же большинство русских авторов стыдились писать на потребу дня. Даже авторы детективов, такие, как, например, Александр Амфитеатров, отражали в своих книгах общественные проблемы. Сейчас обстановка изменилась: авторы исторической беллетристики, выражаясь в литературоведческих терминах, структурируют чистый жанр, тщательно выпалывая ростки познавательного, просветительского. Возможно, удачное и беспримесное воплощение увлекательной интриги интересно в техническом смысле, но такого не выходит в силу традиции: русская литература этим почти не занималась, считая не стоящим усилий. «Исторические» произведения Бориса Акунина не могут считаться чистым жанром потому, что автор, будучи не в силах самостоятельно, полностью из головы создать интригу, призывает на помощь историю, в благодарность безжалостно её коверкая. А в произведениях нижегородца Николая Свечина, идущего по пути исторического детектива, всё же можно найти серьёзное количество достоверных, хоть и малоизвестных исторических подробностей, которые сообщают текстам этого автора известную респектабельность. Романы Ильи Дроканова о морской разведке полностью основаны на исторических событиях, скрытых до этого времени в секретных архивах.

Илья Дроканов, автор нескольких исторических книг, родился в 1953 году в Астрахани в офицерской семье, окончил Военный институт иностранных языков в Москве, получил высшее филологическое образование и специальность переводчик-референт по китайскому и английскому языкам. Был направлен на Дальний Восток, служил в частях разведки Тихоокеанского флота. По делам службы неоднократно выезжал в зарубежные командировки, принимал участие в дальних морских походах, завершил военную службу в звании полковника военно-морского флота.

В романе «Пароль прежний» Дроканов рассказывает о том, в каких сложнейших условиях офицеры морской разведки выполняли неотложные задачи – советскому государству были остро необходимы сведения о приготовлениях флотов, в основном германского.

Взгляд писателя широк. В книге, например, содержится объяснение, почему в советской России – и не только в правящей верхушке – сложилось отрицательное отношение к так называемым белофиннам. Уже после февральского переворота, при том, что Временное правительство подтвердило права Финляндии как автономии, финские «добровольцы» начали разоружение российских военных гарнизонов. Солдаты и офицеры ещё фактически царской армии дали отпор, но силы были неравными, и многие русские военные были расстреляны...

Не менее сенсационны сведения, впервые приведённые автором о противнике – немецкой разведке. Сложившийся миф рисует немецких военных, в том числе моряков, людьми пусть ограниченными, но чрезвычайно дисциплинированными, исключительно преданными присяге. Но стоит обратиться к воспоминаниям немецких должностных лиц, относящихся к 1910–1920 годам, и мы увидим, что обстоятельства отречения кайзера Вильгельма были очень схожими с теми, при которых вынудили отречься Николая II. Германского императора фактически обманули и вынудили отречься его собственные генералы. Многие из них позже привели к власти Гитлера, присягнули ему, а затем нарушили и эту присягу. В общем, известно, что один из героев романа Ильи Дроканова, руководитель абвера, храбрый офицер-подводник Вильгельм Канарис не имел дарований разведчика, отчего абвер последовательно проигрывал советским специалистам во время Великой Отечественной войны. Однако сенсационные сведения о том, что Канарис, с большой вероятностью, был давно завербован англичанами, что едва не оказался пленённым советскими военными разведчиками – в романе Ильи Дроканова опубликованы впервые.

Перед нами, несомненно, качественная историческая беллетристика. Новейшие открытия в истории российских спецслужб, даже изложенные художественно, оставались бы в области научных исследований, если бы не личное отношение автора к своим героям. Роман Ильи Дроканова – важный вклад в, по-видимому, не быстрое дело возвращения памяти о русских военно-морских разведчиках. Это обстоятельство послужило поводом к награждению писателя дипломом Премии ФСБ в области литературы 2015 года.

Сергей Шулаков

Поэзия и остальной театр

Поэзия и остальной театр

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги: Мария Ватутина , Стихотворения

Мария Ватутина. Стихотворения. М. Эксмо 2016 384 с. (Поэты России) 2000 экз.

«Стихи текут по маленьким и большим валунам пёстрой речкой. Но вдруг оказывается, что речка эта впадает в другую, которая даёт жизнь целым народам и странам. Это и есть поэзия. Что ж, стихи Ватутиной действительно похожи на маленькую пёструю речку – её, словно ручейки, питают частности самой обычной человеческой жизни, но затем эта поэзия частностей впадает в глобальное, общечеловеческое и вечное. И всё это – в простых, доступных образах, без лишних художественных изощрений.

Интересно, что особое место в поэтическом сборнике Ватутиной занимает… проза. Здесь есть стихи-истории, которые принимают форму небольших прозаических зарисовок, при этом сохраняя ритм и рифму. В поэме «Фронтовая тетрадь» тоже чередуются стихотворные и прозаические фрагменты, словно в ахматовском «Реквиеме»: документальность переплетается с художественным воображением, расшифровка диктофонных записей – воспоминаний бабушки о войне – с поэтическими монологами.

Сборник поделён на 9 частей – по темам и предыдущим поэтическим книгам. И каждую часть предваряет небольшое авторское предисловие – очень личное, предельно искреннее, словно фрагмент письма или даже дневника.

Эта безоружная открытость перед читателем – ещё одна особенность поэзии Марии Ватутиной. Поэзия в целом всегда автобиографична, построена на собственном, личном, но стихи Ватутиной, если можно так выразиться, автобиографичны до крайности.

До меня и не было бытия, но вот появилась я.

Принялись деревья, вспенилась полынья,

Челноками птицы нанялись и вошли в стоп-кадр.

Здравствуй, мир мой – поэзия и остальной театр.

Валерия Галкина

Трехкнижие № 25

Трехкнижие № 25

Книжный ряд / Библиосфера

Литературоведение

Михаил Булгаков. Белая гвардия. Изд. подгот. Е.А. Яблоков. М. Ладомир 2016 824 с. ил. (Литературные памятники) 1200 экз.

Это научно подготовленное издание «Белой гвардии» будет интересно всем ценителям и исследователям творчества Михаила Булгакова.

Кроме окончательного текста романа, уточнённого по прижизненным публикациям, в книге опубликованы фрагменты ранних редакций, благодаря которым можно представить динамику замысла. В издание вошли также фрагменты художественных и документальных произведений 1920-х годов, связанные с историей создания романа «Белая гвардия».

В книгу включена статья литературоведа, доктора филологических наук Евгения Яблокова «Путь Турбиных», в которой подробно рассматриваются обстоятельства создания и публикации романа, а также объясняются исторические и биографические реалии «Белой гвардии». Детали, не затронутые в статье, содержатся в обширных примечаниях.

Кроме того, в издание вложен план Киева начала ХХ века, призванный помочь читателю сориентироваться в топографии романа.

Детская литература

Юлия Кузнецова. Первая работа. Испания. М. КомпасГид 2017, 264 с. ил. (Первая работа) 5000 экз.

Юлия Кузнецова – автор множества детских книг, лауреат Международной детской премии им. В.П. Крапивина и премии «Книгуру».

Её новое произведение – «Первая работа. Испания» – это продолжение полюбившейся читателям повести «Первая работа», рассказывающей о девушке-подростке Маше Молочниковой, которая стала заниматься репетиторством, чтобы накопить деньги на мечту – языковые курсы в Испании.

Во второй книге трилогии мечта Маши сбывается: она оказывается в Барселоне. Но, как это обычно и бывает, в реальности всё выглядит вовсе не так радужно, как в яркой, созданной воображением картинке. Повесть рассказывает о том, как подросток учится самостоятельно справляться с жизненными трудностями и принимать взрослые решения.

Книга предназначена для читателей старшего школьного возраста.

Биография

Наталья Старосельская. Каверин. М. Молодая гвардия 2017, 232 с. ил. (Жизнь замечательных людей) 2500 экз.

Вениамин Каверин – один из последних классиков советской литературы, к сожалению, незаслуженно недооценённый. Его имя прочно связано в сознании нескольких поколений исключительно с романтическим произведением «Два капитана», но Каверин не был «писателем одной книги». Его перу принадлежат также романы «Открытая книга» и «Исполнение желаний», сказочные повести, сказки, мемуары и портреты современников…

На долю Каверина, видевшего почти весь ХХ век, выпало множество великих и трагических событий истории и интересных судьбоносных встреч.

Литературная и человеческая судьба писателя нашла отражение в книге «Каверин», написанной литературным и театральным критиком Натальей Старосельцевой.

Заболоцкий исполнил завещание Данте

Заболоцкий исполнил завещание Данте

Литература / Литература / Золотое сечение

Смирнов Владимир

Николай Заболоцкий, фото 1940-х гг.

Теги: Николай Заболоцкий

В биографии этих поэтов было то, что их роднило

В 1957 году поэты Италии пригласили к себе группу советских писателей, среди них Николая Алексеевича Заболоцкого. В ту пору подобное в нашей стране было весьма редким событием, а потому особенно тщательно готовились.

Естественно, что итальянская и советская стороны сходились не во всём. В том числе и по некоторым именам. В частности, с нашей стороны особые затруднения вызывало присутствие в делегации Заболоцкого. До этой поры он за пределами Советского Союза никогда не бывал. Наконец, его арест в 1938 году, последующее многолетнее заключение бросали некую тень на великого художника. И хотя к той поре обвинения с него были сняты, полная реабилитация произошла лишь в 1963 году, когда поэта уже не было на белом свете. Деятели Союза писателей СССР во главе с его председателем А.А. Сурковым и другие официальные лица испытывали определённые трудности в связи с кандидатурой Заболоцкого. С ним встречались ответственные лица. Наконец, состоялось решение о том, что поэт поедет в Италию в составе большой писательской делегации. Об этом подробно написано в работе сына поэта Никиты Заболоцкого «Жизнь Н.А. Заболоцкого». В группу литераторов, которые отправились туда, помимо Заболоцкого вошли весьма именитые советские поэты той поры: Микола Бажан, Вера Инбер, Михаил Исаковский, Леонид Мартынов, Александр Прокофьев, Борис Слуцкий, Сергей Смирнов, Александр Твардовский и глава делегации Алексей Сурков. Делегацию сопровождал видный специалист по итальянской литературе и переводчик Г.С. Брейтбурд. Делегация вылетела в Рим самолётом. Заболоцкий и его верный почитатель Слуцкий из-за сердечной болезни Николая Алексеевича поехали на поезде. Прибыли в Рим 11 октября, гораздо позднее советской делегации, когда тамошние встречи с итальянскими поэтами закончились. В тот же день советские гости отправились во Флоренцию, где Заболоцкий выступал в различных дискуссиях и на встречах. Конечно, он был весьма сдержан, что легко объяснимо и его жизнью, и осторожностью официальных кругов. Поэт хорошо понимал неизбежность этих обстоятельств и каких-либо откровенностей в общении с хозяевами и советскими коллегами себе не позволял. Таковы уж были времена, их тяжесть и туманность.

Заболоцкий познакомился с видными писателями Италии: А.-М. Рипеллино, В. Страда, К. Леви, Д. Унгаретти, С. Квазимодо. Надо отдать должное итальянской стороне, там вполне понимали, кто такой Николай Заболоцкий и какова его судьба. Кстати, поэт был тонким и глубоким знатоком европейской живописи, и классической, и авангардной. Он пропадал в знаменитых музеях. После Флоренции Заболоцкий побывал в Болонье, Равенне, Триесте, Венеции, Модене.

Делегация советских писателей возложила венок на могилу Данте в Равенне. Поездка в Италию после всего, что испытал художник, была чýдным потрясением и вызвала самые глубокие переживания. Ведь совсем недавно переживания были иными. В своём очерке «История моего заключения» <1956>, вещи трагически-гениальной, он писал: «С 5 декабря, Дня советской конституции, начался наш великий сибирский этап – целая Одиссея фантастических переживаний...» И там же: «Везли нас с такими предосторожностями, как будто мы были не обыкновенные люди, забитые, замордованные, несчастные, но какие-то сверхъестественные злодеи, способные в каждую минуту взорвать всю вселенную, дай только нам шаг ступить свободно. Наш поезд, состоящий из бесконечного ряда теплушек, представлял собой диковинное зрелище». То был путь в Ад, не менее страшный и жуткий, чем у Данте.

Заболоцкий, конечно, видел эпитафию Данте на латинском языке неизвестного автора в Равенне. Существует два перевода её на русский. Первый – И.Н. Голенищева-Кутузова:

Здесь покоится Дант,

из милого изгнанный края,

Так поступила с певцом

Флоренция, родина злая.

И другой перевод этих строк:

Здесь покоюсь я, Данте,

изгнанный с родной земли,

Которого родившая его

Флоренция лишила

материнской любви.

Данте испил жизненные мучения до дна. Вот как об этом в его знаменитом трактате «Пир»: «И побрёл я по всем городам и весям, где только раздаётся наш язык, побрёл бездомным странником, почти нищим, обнажая против воли язвы от нанесённых мне ударов судьбы, язвы, которые несправедливо вменяют мне в вину». Умер великий итальянец в ночь с 13 на 14 сентября 1321 года.

Долгий страдальческий путь Заболоцкого, немыслимо страдальческий (см. «Историю моего заключения») был воплощён великим русским поэтом в стихотворении «У гробницы Данте». С.И. Бэлза в своей работе, касающейся образа Данте в русской поэзии у А. Пушкина, П. Вяземского, И. Козлова, С. Шевырёва, С. Дурова, А. Плещеева, Д. Минаева, В. Брюсова, Д. Мережковского, К. Бальмонта, Вяч. Иванова, А. Блока, М. Волошина, М. Кузмина, Н. Гумилёва, А. Ахматовой, О. Мандельштама, В. Ходасевича, В. Маяковского, В. Шаламова, отметил, что образ Данте у Заболоцкого изображён «с поразительной выпуклостью и силой». И вневременной значимостью.

Итальянские впечатления Заболоцкого воплощены в трёх его стихотворениях – «Случай на Большом канале», «Венеция», «У гробницы Данте». После публикации двух первых переводов в «Литературной газете» в январе 1958 года автор исключил их из основного свода своей лирики. Причина, по мнению Заболоцкого, в определённой конъюнктурности сочинений. Но «У гробницы Данте» осталось в своде его стихов. Лишь четвёртая строфа звучит как нечто случайное, почему-то допущенное автором, она не выдерживает самого малого сопоставления с другими четырьмя строфами. Хотя причины появления этой строфы сегодня совершенно ясны и понятны.

«У гробницы Данте» воистину грандиозное создание. Оно отмечено редкостной изобразительной силой, которая несёт в себе нечто живописующее и самого Данте, и автора стихотворения; их гений, муки и страдания. Стихотворение имеет форму монолога и прямой речи великого итальянца. Без всяких стилизаций и ухищрений. Просто нагая мощь. Стихотворение от первого лица – это первое лицо – Данте. Решиться на такое уподобление может лишь личность гениальная и героическая. Стихотворение пронизывает напряжённое отчаяние, которое внушает сам мир в те далёкие времена и в не меньшей степени во времена наши. Это гениальная попытка преодоления людских мук и страданий, безумия исторического потока. Странно, что эта лирическая пьеса за редчайшими исключениями не вызывала должного интереса и внимания. Вот эта сила, красота и мученичество в исполнении русского лирика, растворившегося в тени великого художника далёкой средневековой Европы. Это трагическое признание как бы самого Данте.

У гробницы Данте

Мне мачехой Флоренция была,

Я пожелал покоиться в Равенне.

Не говори, прохожий, о измене,

Пусть даже смерть клеймит её дела.

Над белой усыпальницей моей

Воркует голубь, сладостная птица,

Но родина и до сих пор мне снится,

И до сих пор я верен только ей.

Разбитой лютни не берут в поход,

Она мертва среди родного стана.

Зачем же ты, печаль моя, Тоскана,

Целуешь мой осиротевший рот?

А голубь рвётся с крыши и летит,

Как будто опасается кого-то,

И злая тень чужого самолёта

Свои круги над городом чертит.

Так бей, звонарь, в свои колокола!

Не забывай, что мир в кровавой пене!

Я пожелал покоиться в Равенне,

Но и Равенна мне не помогла.

1958

Стихотворение впервые было напечатано уже после смерти автора в журнале «Новый мир» (1959, № 4). Для Заболоцкого эта победа над «временем и тяготением» не случайна, а потому и стала потрясающим памятником великому итальянцу, великому русскому, великой поэзии и обычной судьбе.

Исчезло в них служенье красоте…

Исчезло в них служенье красоте…

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Царь Берендей – Богдан Волков, Снегурочка – Ольга Селивёрстова

Фото: ДАмир Юсупов

Теги: Опера „Снегурочка“ , театр , постановка

Опере „Снегурочка“ опять не повезло в Большом театре

Весенняя сказка Островского – Римского-Корсакова в текущем сезоне вдруг стала резко популярной: к не самой простой опере великого композитора обратились сразу два ведущих мировых оперных театра.

В апреле «Снегурочка» появилась в Парижской национальной опере – впервые за многие годы в одном из крупнейших оперных домов: ведь ещё совсем недавно один из самых поэтичных, но одновременно и самых малопонятных вне русской ментальности опусов гения был главным образом «продуктом для внутреннего потребления». Дмитрий Черняков решил ситуацию исправить, предложив французской публике в этом произведении полный набор самых модных ныне режиссёрских ходов по десакрализации сказки и развенчанию мифа: то, чем европейский театр занимается уже десятилетиями, например, в отношении опер Вагнера, теперь применено к русской классике.

«Наш ответ Чемберлену» не заставил себя ждать: Большой театр России закрывает свой сезон премьерой «Снегурочки» в постановке Александра Тителя, который идёт в общем-то той же дорогой, что и его коллега в Париже. Несмотря на то что режиссёры принадлежат к разным поколениям, их желание переписать сюжет Островского и раскопать в опере Римского-Корсакова что-нибудь эдакое, чего ранее никто не раскапывал, абсолютно в духе нашего времени – эпохи тотального режиссёрского диктата в оперном театре.

Нынешняя постановка «Снегурочки» в Большом уже девятая, и, если верить статье Ирины Коткиной в увесистом фолианте, подготовленном редакционно-издательской службой театра к премьере, этой опере никогда особо не везло на его сцене. Пожалуй, лишь певцы разных поколений испытывали к ней интерес, насыщая своим совершенным вокалом великую партитуру – в истории остались замечательные работы Антонины Неждановой и Леонида Собинова, Сергея Лемешева и Ивана Козловского, Надежды Обуховой и Ксении Держинской, Елизаветы Шумской и Ирины Масленниковой, Галины Вишневской и Ирины Архиповой. А вот к работе дирижёров и режиссёров в каждой из этих постановок у критики всегда были большие претензии, и даже легендарный вариант Бориса Покровского 1954 года сочли не­удачным, усмотрев в нём чрезмерное обытовление сказки.

Безусловно, как крупную неудачу, если не провал, можно рассматривать и нынешний спектакль – свою «Снегурочку», достойную его сцены, Большой так пока ещё и не обрёл. У Александра Тителя с Римским-Корсаковым вообще отношения непростые: при очевидном интересе постановщика, главного режиссёра оперной труппы Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, к творчеству знаменитого сказочника хороший результат получается далеко не всегда. И если его «Ночь перед Рождеством» (Большой, 1990) и «Салтана» (на родной сцене, 1999) невозможно было не приветствовать, а к «Майской ночи» (там же, 2008) отнестись с пониманием, хотя и не принимая всецело, то о «Золотом петушке» в «Стасике» (2003) мало кто вспоминает без содрогания. Столь же «привлекательной» оказалась и его «Снегурочка», разъятая и препарированная по всем правилам режиссёрского волюнтаризма.

Оригинальная концепция спектакля гласит, что действие весенней сказки разворачивается в неуютном пространстве наподобие киношного «Сталкера»: техногенная катастрофа или ядерная война уничтожила на планете почти всё живое и погрузила её в тотальную зимнюю ночь. Осталась лишь жалкая кучка людей, именующих себя берендеями, влачащая на обломках цивилизации самое жалкое существование. На обломках – в прямом смысле слова: из-под снежного настила торчат верхушки ржавых высоковольтных башен и изгиб «колеса обозрения» из парка культуры, а «хоромы» царя Берендея – это облезлый железнодорожный вагон, каким-то чудом не погребённый под слоем бесконечно падающего пенопластового снега. Берендеи абсолютно деградировали и люмпенизировались – в рваных грязных ватниках, замотанные какими-то тряпками, они словно аккуратно списаны художником Владимиром Арефьевым с многочисленных московских бомжей. Верховодит этой шайкой маргиналов юнец, сидящий на «дозе», которого почему-то величают царём, «владыкой среброкудрым». Похоже, степень помешательства выживших после апокалипсиса давно перевалила точку невозврата.

Вообще, как и водится в современном режиссёрском театре, Тителя нимало не волнует раскосяк между пропеваемым текстом и тем, что публика видит на сцене. Видимо, зритель должен самостоятельно дофантазировать и белоснежную бороду по пояс у царя, и цветочки-василёчки, которые воспевает главная героиня, находящаяся также, по-видимому, в перманентном бреду или «под мухой». И много чего ещё другого, чего задумывали авторы оперы, но почему-то оставил за скобками режиссёр. Зато помойка, на которой протекают все четыре акта оперы, воссоздана с дотошной достоверностью – так и кажется, что её «аромат» незримо расползается по залу Большого театра. Столь же «притягательна» и хореография Ларисы Александровой – не припомню, чтобы доводилось видеть на этой сцене такой же антиэстетичный, уродливый и в общем-то бессмысленный, с позволения сказать, танец.

В театре можно, конечно, многое, и эксперимент в нём – благо, ибо заставляет двигаться вперёд. Тем не менее глухота наших режиссёров, в том числе и режиссёров музыкального театра, их невнимание к звучащему, к партитуре, всякий раз поражает до глубины души. Ведь в опере, кроме текста и обнаруживаемых, исходя из вербального, смыслов, есть ещё музыка! Закроешь глаза – в уши тебе льются созвучия невероятной красоты, ясная и бесконечно притягательная музыкальная мысль, облечённая мастерством гения в изумительные формы. Откроешь – на сцене тотальное уродство, глазу зацепиться не за что. Сила контраста? Режиссура и сценография не обязаны быть иллюстративными? Безусловно. Но и отрицающими существо произведения, которое они интерпретируют, они, кажется, тоже быть не должны. И что даёт подобный контраст, будит ли он по-настоящему работу мысли или вызывает лишь чувство брезгливости?

Волюнтаристская режиссура и антиэстетическая сценография напрочь убивают оперу: ведь мы в театре, здесь важен синтез, и восхищаться отдельно качественно звучащим оркестром под водительством габтовского музрука Тугана Сохиева и достойным вокалом преимущественно молодых солистов труппы никак не выходит. Пресловутое единство зримого и слышимого, рождающее подлинную оперу, за которое на бумаге ратуют все, на деле, как выясняется, вовсе не является безусловной благородной целью, и с охотой приносится в жертву эгоистичному самовыражению авторов спектакля.

Александр Матусевич

Непростое полотно судьбы

Непростое полотно судьбы

Книжный ряд / Искусство / Книжный ряд

Теги: «Ночные летописи» Геннадия Доброва

«Ночные летописи» Геннадия Доброва. В двух томах. М.: ИПО «У Никитских ворот», 2016. 500 экз.

Двухтомник народного художника России, члена-корреспондента Российской академии художеств Геннадия Михайловича Доброва (1937–2011) «Ночные летописи». Издание уникальное.

В конце жизни мастер ослеп и оказался в отчаянном положении. Но произошло настоящее чудо – внезапная слепота оказалась дверью в новое предназначение художника. В холодной ледяной мастерской он стал записывать из ночи в ночь на диктофон свои рассказы о жизни – что видел, чему был свидетелем в течение почти полувека. Вдова художника Людмила Доброва уже после ухода Мастера расшифровала эти «Ночные летописи». Они стали настоящим открытием даже для неё, прожившей рядом с художником почти 40 лет – так искренне, мощно и правдиво в них изображено наше бешеное время. Это мог сделать только художник такого масштаба, как Геннадий Добров. Он прорывался туда, куда другие боялись даже смотреть, о чём другие не могли и подумать – к инвалидам Валаама, в госпиталя Афганистана, в заброшенные концлагеря Западной Европы, в послевоенный разрушенный Грозный… Он был абсолютно бесстрашен.

В конце 80-х тогда ещё малоизвестный художник выставляет целую галерею графических портретов искалеченных фронтовиков, и его работы совершенно ошеломляют зрителей. В искусстве эти закрытые, запретные темы ни тогда, ни потом не поднимал никто. Рисунки Доброва вызывали восхищение у одних и злобное раздражение у других. Работы поражали новизной и огромной внутренней свободой, с рисунков смотрела неожиданная обнажённая правда о войне. В русскую культуру пришёл не просто новый художник, но какое-то абсолютно новое явление. «Я бык, пашущий невспаханное поле», – любил говорить о себе художник, родившийся в год Быка, в 1937-м. Его живопись, его картины на остросоциальные темы тоже пробивали себе дорогу с огромным трудом.

Татьяна Непомнящая

Людмила Колотова

Влиять на мир

Влиять на мир

ТелевЕдение / Телеведение / Премьера

Кондрашов Александр

Теги: Путин , Оливер Стоун

Фильм Оливера Стоуна показали в США и России

Демонстрация четырёхсерийного фильма «Интервью с Путиным», безусловно, событие для телевидения мира. Особенно для США и Европы, где за последние годы, кажется, уже привыкли к тому, что о России и её президенте можно говорить либо плохо, либо очень плохо, где что-то позитивное о нашей стране воспринимается чуть ли не как измена родине, после чего следуют жесточайшие санкции к «предателям».

Контекст

С давних пор – особенно после мюнхенской речи Путина – против России развёрнута настоящая информационная война, которая с 2014 года вступила в фазу не просто клеветы и травли, а расчеловечивания России, её лидеров и народа. И в этом истерическом антироссийском контексте появляется фильм Стоуна о Путине, где наш президент предстаёт выдающимся политическим деятелем, отстаивающим интересы своей Родины.

Не буду рассматривать это многослойное, драматическое телезрелище с политической точки зрения (пусть этим занимаются профессиональные политологи), отмечу лишь некоторые аспекты, связанные с его выходом на экран.

В отличие от российского зрителя, который из фильма узнал не так много нового, – в наших СМИ практически на все вопросы, которые задавал Стоун (за исключением, может быть, тем, касающихся семьи), президент не раз отвечал – для зарубежного зрителя новым было всё.

У нас выходили мощные телепроекты с участием президента. Ежегодные «Прямые линии», пресс-конференции в прямом эфире, были и фильмы-интервью. Замечательный «Крым. Путь на родину» Андрея Кондрашова, посвящённый воссоединению Крыма с Россией, «Президент» Владимира Соловьёва повествовал о пятнадцати годах России начиная с 1999 года, когда Борис Ельцин назначил Владимира Путина премьер-министром. Были и другие, в том числе сделанные за границей, но такого глобального проекта-интервью о современной России, её истории, жизни и деятельности её лидера ещё не было. И тут, конечно, большое значение имеет фигура интервьюера. Масштаб его личности. Что очень важно для восприятия фильма не только западной публикой, но и нашей.

О реакции простых телезрителей в США и Европе можно судить только по откликам в социальных сетях, а тамошние мейнстрим-медиа Стоуна как только не клеймили: «пропагандист на службе у Путина», «подпал под обаяние тирана», «срежиссированный фарс», уличали в подобострастии и подхалимстве. Однако антироссийский агитпроп не всесилен и не вечен, были и положительные отзывы, а уж в американских сетях совсем нет антипутинского единодушия.

Предполагаемой тотальной оголтелой травли фильма, его режиссёра и запретов показа нет. Пока Стоун не подвергается таким гонениям, как в Турции писатель-нобелиат Орхан Памук из-за признания им геноцида армян, или Хемингуэй за критику властей США и симпатии к кубинским революционерам, или как Чарльз Спенсер Чаплин и многие американские кинематографисты, во времена маккартизма выдавленные из профессии или из страны за симпатии к коммунистам и России.

Неотъемлемая часть

Полагаю, для США Оливер Стоун слишком много значит, его не так просто выдавить. Фильмы Стоуна нельзя изъять из американской жизни – начиная с 70-х годов она без них немыслима. Назову только часть лент, где Стоун выступал в качестве режиссёра или продюсера и сценариста: «Полуночный экспресс» (1978), «Конан-варвар» (1982), «Лицо со шрамом» (1983), «Взвод» (1986), «Уолл-Стрит» (1987), «Радиоболтовня» (1988), «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе» и «Дорз» (1991), «Прирождённые убийцы» (1994), «Эвита» (1996), «Народ против Ларри Флинта» (1996), «Александр» (2004), «Башни-близнецы» (2006), «Украина в огне» и «Сноуден» (2016). Здесь и «криминальное киночтиво», и блокбастеры, и интеллектуальное кино, и подлинные шедевры. Стоун слишком врос в американское сознание, он – его неотъемлемая часть.

Нас убеждали, что «весь Голливуд» выступал против избрания «агента Кремля» Трампа. Как выяснилось, не весь! Так же как не вся Америка ненавидит Путина.

Россия тоже фильм приняла, хотя высказывались сомнения: не перекармливает ли ТВ наших зрителей политикой. Нет, рейтинги отличные. «Вина» в этом выдающегося режиссёра очевидна. Фильм мастерски сделан. И операторская работа, и выбор интерьеров, и монтаж – недаром даже те, кто хулил фильм, отмечали, что он построен как блистательный политический триллер. Есть и другое, важное...

Стоун вызывает доверие. Трижды оскароносец, внешне выглядит простецки, как свой, как мужик – у нас некоторые телечиновники выглядят куда сановнее. Мне он показался похожим на пожилого Петра Глебова (легендарного исполнителя роли Григория Мелехова). Хотя, конечно, никаких «казацких кровей» в нём нет, но что-то родственное чувствовалось. Культурное родство. Ещё в 2014 году в заметке «Настоящий патриот» мы отмечали, что в программе «Познер» Стоун поразил своим желанием обязательно дойти до сути, тягой к справедливости, а также любовью к русской литературе. В этой связи вспомнился культовый «Человек со шрамом». Когда-то в этой ленте режиссёра Брайана Де Пальмы удивила некая необычная для американского кино рефлексия главного героя (его гениально сыграл Аль Пачино). Было в нём что-то, как мне показалось, от героев русской классики. Когда я узнал, что сценарий фильма написал Оливер Стоун, то стал внимательно следить за его работами. Потом был шедевр социальной сатиры – «Прирождённые убийцы».

Стоун безоглядно и беспощадно «разобрался» с тем, что у нас называлось когда-то «их нравами», в том числе с американским коммерческим телевидением. В фильме тележурналисты, ведущие криминальной программы, в прямом эфире помогают выбраться из тюрьмы жестоким убийцам. Ради рейтинга! В финале неблагодарные бандиты их и убивают. Тоже в прямом эфире. Как не вспомнить «Бесов» Достоевского! Режиссёр заглянул в кромешный ад телебизнеса, где все поклоняются рейтингу, что неминуемо приводит к разрушению личности. Этот фильм наряду с великолепной «Магнолией» Пола Андерсона лучший о ТВ.

Да, Стоун придерживается левых взглядов, критикует «играющую с огнём» Америку, его документальные ленты о Фиделе Кастро, Уго Чавесе, о майдане и его последствиях («Украина в огне») тоже подвергались жёсткой критике на родине, но всё же он настоящий американец, человек другого менталитета.

В фильме, восхищаясь советскими людьми, Стоун сказал, что во время вой­ны они отдавали всё до последнего руб­ля для победы, Путин поправил: «До последней капли крови, а не до последнего рубля». Есть разница. И не забудем, что человек, с симпатией относящийся к России, слоганом фильма всё же выбрал фразу: «Know your enemy», что значит: «Знай своего врага».

Будут бить

Уже после окончания интервью в исторических палатах Кремля президент России, поблагодарив Оливера Стоуна за его вопросы и… въедливость, спросил:

– Вас ещё никогда в жизни не били?..

– Что?

– Вам достанется.

– О, да, я знаю, но оно того стоит, если может повлиять на мир и сознание людей.

Надеюсь, фильм Стоуна повлияет на мир, он того стоит.

Николай Дроздов на планете животных и людей

Николай Дроздов на планете животных и людей

ТелевЕдение / Телеведение / Юбилей

Теги: Николай Дроздов , юбилей

Выдающемуся зоологу и телеведущему исполнилось 80 лет

Многие телеканалы поздравили всенародного любимца с юбилеем. Люди, связанные с миром ТВ, – а мы, сотрудники «ЛГ», подружились с ним на ялтинском телекинофоруме «Вместе», где он – неизменный почётный гость или член жюри, – все обожают его. И не только люди, но и дикие звери, диковинные змеи, тарантулы и бог ещё знает кто, какие пауки, о которых он смешно и увлекательно рассказывает, ко всем он может найти подход. Милый, добрый, обожающий петь, плясать и играть в футбол, простодушный, как ребёнок, мудрый, как телепатриарх, Николай Николаевич с 1975 года ведёт программу о животных на «центральном телевидении». Наряду с легендарными профессором Сергеем Капицей и путешественником Юрием Сенкевичем он стал лицом советского просветительского телевидения. Оставался им, когда программу, как недостаточно рейтинговую – о чём, разумеется, не говорили во время телепоздравлений – передвинули с Первого канала на второй, потом на «Домашний» (теперь она выходит на канале «Карусель»).

Сколько стоит улыбка? Какими рейтингами можно измерить любовь? На каких весах можно взвесить пользу от общения с миром живой природы?

С днём рождения, дорогой Николай Николаевич!

Литгазетовцы

Пора увядания

Пора увядания

Общество / Общество / Наболевшее

Жизнь в исторических, но ветхих зданиях радует не всех

Теги: Усадьба „Богучарово“ , наследие

Усадьба „Богучарово“ осталась музеем только на бумаге

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Алексей Степанович Хомяков (1804–1860) , русский религиозный философ, историк, экономист, разрабатывавший проекты освобождения крестьян, автор ряда технических изобретений, полиглот-лингвист, живописец, поэт и драматург, публицист, основатель славянофильства, член-корреспондент Петербургской академии наук.

Предки его по обеим линиям принадлежали к родовитым семьям дворян-землевладельцев. Отец, отставной гвардии поручик, по описанию современников, был страстным англоманом и даже входил в число основателей знаменитого Английского клуба в Москве. Однако другая страсть владела им куда сильнее – в своём же клубе он проиграл почти всё семейное состояние. Мать, взяв на себя как управление хозяйством, так и воспитание детей, внушила им глубокую религиозность, строгие и даже аскетические нравственные правила, уважение к идеям и устоям традиционной морали, семьи и святости брака. Всё это определило в будущем участие и главенство Хомякова в кружке славянофилов.

В 1822 г. он окончил физико-математическое отделение Московского университета и в 17 лет сдал экзамен на степень кандидата математических наук. Был энциклопедически образованным человеком, знал множество языков (одни исследователи говорят о 20 языках, другие – о 30). Скончался Алексей Степанович исключительно по-христиански – заразился холерой, занимаясь лечением крестьян во время эпидемии. Был похоронен в Даниловом монастыре, под одним памятником со своей женой (сестрой поэта Языкова), им самим же поставленным, со словами псалма: «Аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит». После закрытия монастыря его останки были перенесены на Новодевичье кладбище.

По размеру территории, культурно-исторической значимости, природной привлекательности «Богучарово» равноценно музеям-усадьбам «Ясная Поляна», «Поленово», «Болотово», однако судьба его трагична.

Усадьба Алексея Степановича Хомякова – основоположника и вождя славянофильства, богослова, идеолога соборности, историка, публициста и поэта – является, согласно Указу Президента РФ от 20.02.1995 г., памятником истории и культуры федерального значения с зонами охраны, согласованными с Министерством культуры РФ и утверждёнными постановлением губернатора Тульской области. В комплекс «Богучарово» входят жилой дом с флигелями XVIII – первой половины XIX века, въездные пилоны, дом управляющего, церковь Сретения Господня (1841 г.), оранжерея, три пруда, регулярный и пейзажный парки общей площадью 278,5 га.

Несмотря на строгие запреты, обусловленные статусом памятника, усадьба, по сути, незаметно уничтожается. Сначала в пейзажном парке была построена двухэтажная база отдыха, затем, через 20 лет, на берегу среднего пруда появилась четырёхэтажная гостиница. Теперь решили, видимо, окончательно с хлопотным комплексом, требующим внимания и средств, покончить. Церковь и колокольня, построенные Хомяковыми, отошли к епархии; родовой дом, реорганизованный в муниципальное учреждение под названием «Историко-художественный музей А.С. Хомякова» и присоединённый к Тульскому историко-архитектурному музею, уже несколько лет стоит без света, газа и охраны; а священная усадебная земля пошла с молотка. Старый проект охраны памятника заменён новым (от 02.07.2015 г.), разработанным не местными специалистами, а сторонним ООО «Восстановление», работники которого, удовлетворив все пожелания местных властей, проявили полную некомпетентность.

В новом проекте отсутствует историческая справка, не проведено разграничение понятий «усадьба» и «имение», вследствие чего к усадьбе была отнесена деревня Погромная, которая располагалась на церковной земле. Лесной массив смешан с берёзовыми посадками пейзажного парка, отсутствуют названия ландшафтных микротопонимов: «Савра», «Волоть», «Саврин овраг» и др. В результате охранная зона уменьшена в четыре раза, зона охраняемого ландшафта уменьшена в три раза, а вот зона регулируемой застройки увеличена в 17 раз, причём высота построек на старых фундаментах не превышала 6 м, а в новом проекте она доведена до 16,5 м (для коттеджей).

Новый проект зон охраны, узаконивший все предыдущие и настоящие безобразия, разрешает распродажу пейзажного парка на участки и строительство коттеджей. В местной газете в течение длительного времени еженедельно предлагаются участки с коммуникациями в новом коттеджном посёлке «Богучарово-Парк».

Помогите спасти святое для каждого русского человека место – музей-усадьбу А.С. Хомякова. Нужно срочно вернуть прежние зоны охраны, установить и утвердить научное название памятника – «Музей-усадьба А.С. Хомякова «Богучарово» и создать при нём Духовный славянофильский центр; передать музею все незаконно возведённые на его территории постройки; определить наконец штат сотрудников, чтобы музей начал работать; поставить указатели на Московской трассе: «Музей-усадьба А.С. Хомякова «Богучарово».

И, может быть, самое главное – помогите остановить вакханалию с распродажей усадебной земли под коттеджи.

Нина Щеглова,

кандидат филологических наук,

Тула

P.S. Что ж, жить в старинном парке, да ещё и в собственном имении (а в рекламных объявлениях в интернете значатся уже и они) весьма приятно и, наверное, престижно. «Собственное имение в «Богучарово-Парке» – звучит. Наверное, обитатели сих «имений» мнят себя дворянами, тем более что окружение их выигрышное положение лишь подчёркивает.

Помимо владельцев коттеджей «похвастать» жилплощадью в господской усадьбе, правда, без воды и удобств, могут ещё восемь семей – бывшие работники развалившегося совхоза и беженцы, которых в 90-е здесь временно поселили, а потом о них благополучно забыли. В отзывах редких (указателя об усадьбе на дороге нет), случайно попавших сюда туристов, если они любопытны и заглянули за кое-как отремонтированный фасад господского дома, искреннее недоумение – во дворе музея сушится бельё, бегают собаки и доживают свой век старые, давно уже не видевшие дорог «Жигули». ХVIII век с его литературными салонами, каминами и регулярными парками безвозвратно ушёл, а век XXI сюда даже не заглянул.

Не слово красит педагога

Не слово красит педагога

Общество / Гуманитарий / Дискуссия

Осталось скопировать из американской системы образования и выпускные «чепчики»

Теги: школа , проблемы образования

Почему же они так обижаются на термин „услуга“?

В опубликованных в приложении «Словесник» статьях «Образ и стандарт» («ЛГ», № 11), «Пять признаков тяжёлой болезни» и «Бумагомаратель, обслуживающий обучающихся» («ЛГ», № 15) справедливо отмечены многие недостатки организации современного российского образования. Однако слишком эмоциональные выступления вряд ли будут иметь какие-либо положительные последствия.

Ложь есть, но…

Вера Афанасьева в своём открытом письме («Пять признаков тяжёлой болезни»), которое широко обсуждается в интернете, выступает не столько как преподаватель и учёный в серьёзной аудитории, сколько как публицист на митинге.

У нас ветхая высшая школа – разрушающиеся здания, допотопное оборудование, «сгущает краски» профессор Афанасьева. Наверное, где-то и так. Но есть вузы, расположенные в прекрасных зданиях с отделанными мрамором вестибюлями, с первоклассным оборудованием, с суперкомпьютерами последнего поколения. Иначе, например, как бы наши студенты смогли завоевывать первые места на международных соревнованиях по информационным технологиям?

Характеризуя работу российских преподавателей, Афанасьева, в частности, пишет: «Всё, что при этом производится – видимость, фантом, симулякр… Сегодня российское образование есть единое поле непрерывной болезненной лжи». Да, ложь есть. Есть и фантомы, и имитация деятельности. Но при чём тут – «ВСЁ»? Эти слова буквально означают, что мы все, преподаватели всех вузов России, только тем и занимаемся, что непрерывно болезненно лжём. А такое заявление абсолютно не соответствует действительности.

«Дайте людям работать, а не отчёты писать; прекратите руководить каждым шагом творческих людей… Начните с того, что избавьте образование от клейма «услуга».

Здесь Афанасьева указывает на действительно реальную проблему бессмысленной отчётности, но снова занимает неконструктивную позицию. Если преподаватели не будут «писать отчёты», то как общество (или руководство вуза) сможет отличить хорошего преподавателя от того, который добыл диплом кандидата или доктора «способом, далёким от научных изысканий»? Или от того, кто получил диплом заслуженно, но давно уже перестал серьёзно заниматься наукой?

Возмущение термином «услуга» также основано на непонимании того, что эффективно управлять любым объектом (в нашем случае – образованием), можно только чётко определив критерии успешности. И преподавателю не следует стесняться или возмущаться тем, что он оказывает услугу.

Владимир Путин во время Всероссийской переписи 2002 г. сказал: организация, в которой он работает, оказывает услуги населению. Поэтому, если быть справедливым, круглый стол, о котором пишет Сергей Рыков («Бумагомаратель, обслуживающий обучающихся»), можно было бы назвать «Почему профессора приравняли к президенту» и при этом вспомнить, что не место и не должность «красят человека…»

Предположим, что результат деятельности преподавателя (врача, офицера, дипломата, чиновника, сантехника, депутата, лётчика и т.п.) – это нечто особенное. Тогда необходимо разрабатывать свои, особые критерии и методы управления каждой из десятков тысяч профессий. Тогда потеряют смысл такие универсальные и широко применяемые сегодня понятия, как результативность, эффективность, мастерство, ответственность, качество труда. Утратят основу такие научные области, как теория управления и менеджмент, с точки зрения которых официант, профессор и президент действительно равны в том, что каждый из них имеет определённые (стандартизованные, т.е. записанные в документах) обязанности, и каждый должен нести ответственность за их выполнение.

Сторонникам повышения престижа профессии целесо­образно выступать за то, чтобы преподаватели государственных учреждений были на законодательном уровне признаны государственными служащими, каковыми они на самом деле и являются.

Стандарт творчеству не мешает

Проблема соотношения качества образования и стандартов звучит и в статье Елены Жигановой («Образ и стандарт»): «Стандартизации подверглась и святая святых – личность учителя… введён профессиональный стандарт педагога», – возмущается она. Тут тоже очевидное «сгущение красок». Стандарт, о котором ведёт речь Жиганова, перечисляет необходимый уровень образования педагога, его трудовые функции и необходимые умения. Говорит, в частности, о том, что «к педагогической деятельности не допускаются лица, лишённые права ею заниматься в соответствии с вступившим в законную силу приговором суда», и требует соблюдения «правовых, нравственных и этических норм». Спрашивается – что здесь унизительного?

«Стандарт личности» – честный, добрый, справедливый и т.д. и т.п. – это тоже не «кошмар», а вполне приемлемое понятие. Но таких требований нет по причине их сложной юридической доказуемости.

Другими словами, перед нами абсолютно нормальный документ. Но Жиганова права, когда пишет: «В национальном сознании за словом «стандарт» закрепилось значение чего-то шаблонного, трафаретного». По-настоящему серьёзная проблема в том, что в «национальном сознании» достоинством работника считается «умение принимать нестандартное решение». Вместе с тем, когда случается авария или катастрофа, специалисты всегда последовательно ищут ответы на три вопроса. Существовал ли стандарт (регламент, инструкция) в отношении данной ситуации? Выполнялся ли он? Был ли он адекватным?

Действуя по инструкции (стандартно), люди обычно поступают правильно. Вспомните машиниста петербургского метро, который 3 апреля 2017 г. после взрыва спас многих людей, действуя по инструкции и доведя поезд до станции.

Хорошо написанный стандарт никогда не препятствует разумному разнообразию. Странно, почему Е. Жиганова не видит, что упоминаемый ею «образ Божий в человеке» – это тоже стандарт, причём описанный и признаваемый людьми. Язык – стандарт, грамматика – стандарт, общественная мораль – стандарт.

Академик Н.П. Бехтерева в книге «Магия мозга и лабиринты жизни», в частности, писала: «В человеческом мышлении легко завоёвывают себе место стереотипы. Да и жить они существенно помогают: не надо каждый раз заново решать стандартные задачи. Стереотипное мышление – базис для нестереотипного, как бы высвобождение для него пространства и времени».

Настоящим Мастером может стать только тот, кто в течение долгого времени учился и научился решать стандартные задачи: играл гаммы, учил таблицу умножения и таблицу Менделеева, отрабатывал удары по мячу, писал диктанты и т.д. Именно (и только!) наличие и выполнение стандартов во всех важнейших областях деятельности предохраняет общество от «систематического беспорядка» (Ф.М. Достоевский) и обеспечивает качество материальной и духовной жизни людей.

Александр Шадрин,

профессор Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого

Победить не воюя

Победить не воюя

Книжный ряд / Гуманитарий / Книжный ряд

Зуева Ксения

Теги: Георгий Филимонов , Никита Данюк , Информационный террор. Тактика и стратегия информационной войны

Георгий Филимонов, Никита Данюк. Информационный террор. Тактика и стратегия информационной войны. М.: Книжный мир, 2017. 256 с. (Серия «Антимайдан»), 1000 экз.

Сегодня реализовать постулат великого китайского стратега и мыслителя Сунь-Цзы – покорить чужую армию, не сражаясь, – легко. Танки и ракеты заменили цифровые технологии и «независимые» СМИ. Через коммуникационные каналы на граждан государств-мишеней беспрепятственно выливаются ушаты лжи, закамуфлированные в якобы протестную оболочку.

В информационной войне атакующая сторона получает определённые преимущества, причём правдивы или нет подаваемые ею сведения, значения не имеет. Сфабриковав качественную дезинформацию или полуправдивый инфоповод, агрессор вынуждает обороняющуюся сторону на ответные действия. И вне зависимости от того, опровергает она сведения или пытается оправдаться, механизм уже запущен. Дезинформацию тут же подхватывает и внутренняя деструктивная оппозиция, усиливая противоречия в обществе и дестабилизируя обстановку в стране-сопернике.

Ещё один способ покорить чужую армию, не сражаясь, – изменение культурной матрицы путём психологического воздействия, внушения населению факта несостоятельности нации и государства, пропаганды другой культуры и её привлекательности, воспитания новых элит, лояльных стране-агрес­сору. Бытующее в массовом сознании представление о том, что в демократических условиях народные массы могут осуществлять властные функции и в полной мере участвовать в политическом процессе – глубоко ошибочно. Цели и перспективы развития общества формируют элиты. Если они созданы или подкуплены противником, опасность подрыва культурной гегемонии и разложения внутригосударственной системы управления очень велика.

Как выстоять в войне-онлайн? Всё зависит, утверждают авторы книги, от коллективной способности сохранить наследие предков, сведя возможность влияния деструктивных сил до минимума.

Ксения Зуева

Все ли работы хороши…

Все ли работы хороши…

Общество / Гуманитарий / К доске!

Рыков Сергей

Нужно ли реформировать реформы? Вот в чём вопрос

Фото: Фёдор Евгеньев

Теги: школа , образование , реформы , проблемы

В школы приходит лишь треть выпускников педагогических вузов

Реформы, объявленные на заре перестройки, превратились в долгострой, обречённый на саморазрушение. К такому неутешительному выводу пришли философы, педагоги, историки, доктора наук, профессора, участвовавшие в круглом столе «Шигалёвщина в российском образовании», проведённом «Литературной газетой» в рамках проекта «Словесник». Менялись генпланы, «прорабы», проекты, подходы…

– Идёт целенаправленное разрушение интеллекта будущего России, – задал тон разговору доктор философских наук, профессор Московского государственного областного университета (МГОУ) Пётр Калитин. – К нам приходят ученики после удачной сдачи ЕГЭ – они просто безграмотные. Они разучились мыслить. Они не только не способны грамотно изложить прочитанное – они и говорить-то связно не умеют. В лучшем случае тупо прочитывают то, что скачали в интернете. А тут ещё возникла идея объединить с другими вузами наш университет, лишив студентов базового академического образования. Направить их интересы в узкую колею только профессиональных навыков. Недаром по интернету гуляет высказывание Грефа: образованный народ нам не нужен, мы не сможем им управлять.

– Образование – это не просто совокупность обучающих учреждений, а система цивилизационного воспроизводства, – развил мысль коллеги доктор исторических наук, профессор МГОУ Вардан Багдасарян. – Уничтожив идентичные образовательные традиции, даже при благополучии всех прочих институтов жизнеобеспечения цивилизация погибает. К реформам образования следует относиться с особой осторожностью.

Утверждается подход универсальности менеджмента. Согласно ему различий в управлениях между банком, государством и школой не существует. Из этого следует, что деятельность школы, любого другого образовательного учреждения, должна, как и банка, измеряться приносимой прибылью. Стоит ли удивляться, что большинство педагогических вузов разом оказались в соответствующих рейтингах в кластере неэффективных. В целом по России непосредственно в школы приходит 25–26 процентов выпускников педвузов. Менеджерский вывод при такой арифметике прост – эти вузы нерентабельны. Но стоит перейти от менеджерского взгляда на уровень социального осмысления, и постановка проблем будет совершенно иная.

У президента России во время «Прямой линии» с народом вызвала удивление информация о заработной плате учителей. По официальной статистике, она в среднем по стране равна 30 тысячам рублей. Пора, наконец, заявить, что эти цифры не просто неточны, а представляют собой тотальный подлог. Обманывают прежде всего президента, требующего от чиновников выполнения майских указов. Профессия учителя по-прежнему материально аутсайдерская. Можно как угодно критиковать педагогические вузы, но при зарплате в 12 тысяч рублей желающих стать учителем будет немного.

Университет и Рынок, равно как и Храм и Рынок – институты, противоположные по своим функциям. Современные реформы ставят навыки выше знаний. Мол, знания быстро устаревают, а навыки остаются. Но навыки и стандарты без мировоззрения и смыслов превращают человека из творца в функцию. Навыкам обучают раба, действиями которого управляет хозяин.

– Образованный народ власть имущим не нужен. Нужен электорат. Нужен потребитель. Вот два требования к народу. – Поддержал коллег доктор философских наук, заслуженный профессор МГУ Михаил Маслин. – Реформы почти разрушили советское образование, а ведь оно было вполне достойным. В 1958 году конгресс США даже принял «Закон об образовании в интересах национальной обороны». Напомню, в 1957 году был запущен первый искусственный спутник Земли, и под влиянием угрозы преимущества русских сфере образования выделялись гигантские средства. Это был федеральный, обязательный для исполнения во всех 50 штатах закон.

Сегодня идёт не стихийное, а продуманное вытеснение философии из системы высшего образования, из системы подготовки кадров высшей квалификации. Кафедры философии вытесняются более практическими и более утилитарными кафедрами политологии. В МГУ пять или шесть кафедр политологии. Они дублируют друг друга. Да и факультеты дублируют друг друга: факультет мировой политики, факультет глобальных процессов, факультет государственного управления…

Преподавателям теологии выделяется четыре тысячи мест, а философам оставляют всего 300. Три сотни мест на все вузы России! Госстандарт – три часа истории философии в программе вуза.

«Польза философии не доказана, а вред от неё возможен», – с грустью процитировал бывшего министра народного просвещения (1850 год) князя Ширинского-Шихматова профессор Маслин.

У доктора педагогических наук, профессора, заведующей кафедрой русского языка Ростовского государственного университета (РГУ) имени А.Н. Косыгина (Технологии. Дизайн. Искусство) Татьяны Черкашиной своя болевая точка.

– Из школ и вузов уходят русский язык и литература. Вместо них – натаскивание к ОГЭ и ЕГЭ, – сетует Татьяна Тихоновна. – Невнимание к гуманитарному образованию подрастающего поколения приводит к тому, что в интернете настойчиво продвигаются идеи возрождения неонацизма, русофобии, ксенофобии. Вряд ли можно считать случайной оплошностью работников сферы услуг рекламу мужской стрижки «Hitlerjugend» в крупном сетевом магазине на юго-западе Москвы. Причёска «под фрица» или «под немца» – в моде в России с 2013 года.

Русский язык и культура речи как учебные дисциплины исключены из новых образовательных стандартов вузов нефилологического профиля подготовки. Человеку «без языка», оторванному от родной культуры, подобно Матвею из одноимённой повести В. Короленко, «родины хочется».

Как только начинается «обрезание» речевой культуры, так тут же начинается духовное обнищание человека, готовится новый биообъект, которым можно управлять, создавать различные конструкции обыкновенных роботов, исполняющих волю хозяина. Неслучайно А.С. Шишков предупреждал: «Хочешь уничтожить народ – уничтожь его язык».

Многие педагоги высшей школы грешат на ЕГЭ. Вирус ЕГЭ поразил не только школу, но и… политику. По результатам ЕГЭ, как по надоям или застройке жилья, отчитываются губернаторы и мэры. Этот пример привёл заместитель декана философского факультета МГУ по научной работе, доцент кафедры истории русской философии, кандидат философских наук Алексей Козырев . По административной цепочке спускается требование – в регионе надо повысить результаты ЕГЭ. Надо, так надо! Иначе чиновника снимут.

– Дело не только в том, что мы потеряли среднее образование. Мы потеряли наших школьников, потому что в 10–11-х классах вместо того чтобы полноценно учиться, они готовятся к ЕГЭ, бегают по репетиторам, – сказал Козырев. – В школе к экзамену готовят плохо, значит, надо найти специально обученных людей, которые своей профессией сделали подготовку к ЕГЭ. У меня аспиранты уходят не защитившимися, потому что уже выбрали профессию – репетитор по обществознанию. Занимаются тем, что натаскивают неучей к экзамену и неплохо этим зарабатывают. ЕГЭ нигде в таком виде, как у нас, не существует. Только в Китае и Египте есть что-то похожее. Нигде в мире нет такой системы, при которой единственным условием поступления в вуз были бы какие-то баллы за какие-то работы, написанные на выпуске из средней школы.

И ещё на одной «деликатной» проблеме заострил внимание доцент Козырев. На грантах Российского научного фонда (РНФ). Они не всегда уходят тем, кто действительно талантлив и преуспел в науке – делом, результатами, открытиями, а не присутствием в качестве «свадебного генерала».

– Я осторожно выскажу предположение, что крупнейший Российский научный фонд, в который вбухано очень много денег, обслуживает политический и научный истеблишмент, – уточнил Козырев. – Гранты этого фонда нередко получают не талантливые, перспективные учёные, а администраторы от науки. Люди, которые благодаря лояльности к власти получили высокий статус в научном мире.

Не секрет, что подчас академиками становятся отставные политики или администраторы. Что в Академию наук зачастую выбираются специалисты в политических играх и закулисных интригах, чиновники с определёнными лоббистскими связями, а не истинные учёные, преданные науке.

Реформы, которые длятся десятилетия, в конечном итоге становятся контрреформами и только плодят новые проблемы. Гораздо разумнее было бы, по мнению участников круглого стола, не ломать прежнюю систему, а усовершенствовать её, отринув в новых условиях неприемлемое и взяв лучшее. Но можно ли объединить «коня и трепетную лань»? Приглашаем к разговору учителей, преподавателей вузов, родителей.

Лабораторный спектр

Лабораторный спектр

Искусство / Обозрение / Киномеханика

Лебедина Любовь

Теги: 39-й Московский кинофестиваль

Завершается 39-й Московский кинофестиваль

Президент 39-го Московского международного кинофестиваля Никита Михалков заявил, что этот кинофорум можно считать лабораторией мирового кинематографа.

Поэтому неслучайно в его афише помимо конкурсных полнометражных, документальных и короткометражных фильмов есть масса других программ. Например, «Спектр» – это мировые и международные премьеры; «Время женщин» – шесть картин; внеконкурсная программа – «Русский след» – 9 картин, «Русское кино: перспективы; «Октябрь в «Октябре» – новый проект этого года, посвящённый 100-летию революции.

И всё, казалось бы, хорошо, но фестиваль класса «А» в первую очередь предполагает художественные открытия в современном кинопроизводстве, новые имена кинематографистов мирового уровня. А вот тут организаторы фестиваля вынуждены были избрать свой путь, поскольку Канны и Берлинский фестивали мировые «пенки» уже сняли, да и санкции против России тоже сыграли свою неблаговидную роль, по крайней мере ни французских, ни английских лент на Московском фестивале вы не увидите, а на красной дорожке в день открытия форума в основном дефилировали наши артисты.

Но культурный диалог не замораживается. Тем не менее в основной конкурсной программе превалируют киноленты тех стран, которые по-прежнему дружески относятся к России, и фильмом-открытием 39-го фестиваля при поддержке Министерства культуры, правительства Москвы и Департамента культуры города Москвы стал исторический индийский боевик «Бахубали. Завершение». Так вот в плане открытия новых имён на сей раз ими стали молодые дебютанты, снявшие пока один полнометражный фильм, а то и первый в своей творческой биографии.

Кадр из фильма «Купи меня» (Россия)

Вопреки разным слухам, утверждающим, что прошедший Год кино «съел» все государственные дотации в кинопроизводстве, впервые в конкурсной программе фестиваля появились три отечественных картины, две из которых «Купи меня» и «Карп отмороженный», увы, по всем параметрам уступали зарубежным дебютантам. По крайней мере фильм Вадима Перельмана не что иное, как сшитый белыми нитками дайджест «Интердевочки» Петра Тодоровского о современных девочках, мечтающих красиво жить за счёт продажи молодого тела. Три подружки: Лиза, Галя и Катя отправляются под брендом топ-моделей в Арабские Эмираты для интимных «бесед» с шейхами, но выпускница филфака Катя своей безумной выходкой срывает кайф, и обещанные денежки из рук ночных бабочек улетают… Но любительницы прекрасного не теряют надежды поживиться богатыми клиентами в Москве. И один такой находится в лице расчётливого бизнесмена Сурена, настолько поражённого сексапильностью образованной Кати, читающей во время совокупления на лестничной клетке стихи Ходасевича, что исполняет все её прихоти, дарит подружкам Кати дорогие наряды и даже даёт деньги на машину шальной Галине. Финал картины вполне предсказуем, поскольку «бесплатный сыр только в мышеловке бывает»… Будущую хозяйку подержанного «порша» убивает таксист, Лизу из Ростова насилует дюжина парней на каком-то заброшенном заводе, а Катя, сделавшая аборт, почему-то приезжает в Париж, ей когда-то был дан грант для изучения французской литературы. Таким образом, три подружки сполна заплатили за «красивую мечту», только катарсиса при этом не произошло, эффект гламурной пошлости превзошёл все ожидания.

Среди представленных в основной программе тринадцати «полнометражек», на мой взгляд, выделяются три картины. Это «Лучший из миров» дебютанта Андриана Гойгингера из Германии, «Звездачи» Виса Койсо-Канттила из Финляндии, «Преисподняя» из Дании, поставленная выходцем из Ирака Фенаром Ахмадом. Первые два фильма настолько трогают своей безыс­кусностью и простотой, нетривиальными представлениями о «взрослой» жизни ребёнка, всё понимающего и не принимающего жестокий мир, что кажется режиссёры рассказывают о собственном детстве, сформировавшем их характеры и мировоззрение.

Зальцбург с его оперными и музыкальными фестивалями праздничного фасада, где семилетний мальчик живёт с матерью-наркоманкой и её сожителем, скрывающемся от властей. Существуя в наркотическом аду, малыш по-прежнему любит «лучшую на свете» маму, а всё, что она вытворяет с обкуренными друзьями в присутствии малолетнего сына, как-то не задевает внутренний мир Андриана, поскольку он живёт в сказочном коконе фантастических открытий. Но однажды, страшно напуганный померещившимся чудовищем, Андриан выпьет для храбрости маминого «волшебного зелья» и тогда, теряя сына, она осознает свою страшную вину перед ним.

В картине «Звездачи» два тринадцатилетних подростка из благополучных семей не могут найти контакта со своими «упакованными» родителями. Они не понимают, как может отец изменять жене и при этом говорить о высоких материях. Или того хуже, как могут взрослые люди, пренебрегая традиционными семейными ценностями, в пьяном виде предаваться массовым оргиям и не понимать, что это ведёт к нравственному разложению. В конце концов два друга, выпив бутылку кислого вина, отчего их вывернуло наизнанку, садятся в надувную лодку и уплывают далеко в море, подальше от сексуальной революции, которой так жаждут их папы и мамы. Спасут их или нет – этого мы уже не узнаем.

Фильм Фенара Ахмада «Преисподняя» напрямую не касается темы беженцев, но она априори существует в связи с незабытыми бомбёжками американцами Ирака. Здесь, в Дании, некоторые иракцы сумели получить высшее образование, к примеру, как главный герой картины Заид, работающий хирургом, делающий сложные операции и ожидающий рождения сына от любимой жены. У него всё в порядке, а вот его младший брат связан с наркобизнесом и, провалив задание по ограблению банка, убит теми, кто в детстве с ним играл в футбол, то есть своими же земляками.

Отказав брату в деньгах, Заид раскаивается, чувствуя и свою вину тоже, и решает отомстить подонкам. Фильм «Преисподняя» исследует природу кровной мести, а именно: может ли врач, спасающий жизни людей, убивать преступников? Наверное, это справедливое возмездие, поскольку полицейские не хотят связываться с криминалом, но… Может ли человек самой гуманной профессии брать в руки оружие и действовать такими же методами, как безжалостные отморозки?.. Вопрос непростой. Выходит, голос крови и жажда мести намного сильнее принятых в обществе законов. Что и говорить – сложная дилемма в нынешнем вою­ющем мире, где трудно провести границу между героем и преступившим закон.

Не могу сказать, что Московский кинофестиваль класса «А» постепенно превращается в рядовое событие. По крайней мере его организаторы делают всё для того, чтобы он удерживал заданную ранее культурную планку и как-то обогащал зрителей, да и деятелей отечественного кинематографа также, поскольку сравнивать – дело полезное.

Два космоса соединивший мост

Два космоса соединивший мост

Литература / Обозрение / Классики

Галкина Валерия

Фото: Владимир Богданов

Теги: Арсений Тарковский , память

25 июня исполнилось 110 лет со дня рождения Арсения Тарковского

Арсений Тарковский не был популярным поэтом в привычном понимании. Его стихи не из тех, которые читают с эстрады и переписывают друг другу в альбомы. Они из тех, которые бережно передают следующему поколению, словно хрупкую и значительную тайну.

Муза Арсения Тарковского смотрела в вечность, его интересовали темы вселенского масштаба: не потому, что он не видел или презирал повседневное, простое, живя в башне из слоновой кости, но потому, что верил: в жизни есть что-то большее, глобальный смысл, ради которого существует и сам человек, и весь мир.

Его поэзия не нуждалась в изощрённых рифмах и чрезмерно сложных символах. И эта простота формы в сочетании с бездонной глубиной содержания создала поэта, стоящего в русской литературе особняком. Действительно, Большого поэта. Он был приверженцем и продолжателем классической традиции в литературе, который так и не вписался ни в одну литературную группу: по возрасту он принадлежал к поколению Мандельштама, Заболоцкого, Пастернака, но по воле судьбы дебютировал одновременно с шестидесятниками: его первый сборник увидел свет только в 1962 году.

Впрочем, знали его не только как поэта, но и как блестящего переводчика с восточных языков, познакомившего русского читателя со многими произведениями киргизской, туркменской, грузинской поэзии.

Тарковский прожил долгую жизнь, в которой оставили свой след и общенародные трагедии ХХ века – Гражданская и Великая Отечественная война, и трагедии личные…

Посредине мира

Я человек, я посредине мира,

За мною – мириады инфузорий,

Передо мною мириады звёзд.

Я между ними лёг во весь свой рост –

Два берега связующее море,

Два космоса соединивший мост.

Я Нестор, летописец мезозоя,

Времён грядущих я Иеремия.

Держа в руках часы и календарь,

Я в будущее втянут, как Россия,

И прошлое кляну, как нищий царь.

Я больше мертвецов о смерти знаю,

Я из живого самое живое.

И – Боже мой – какой-то мотылёк,

Как девочка, смеётся надо мною,

Как золотого шёлка лоскуток.

Квартирный вопрос нас не испортит

Квартирный вопрос нас не испортит

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Вокруг хрущёвок

Теги: городские новости

О программе обновления города – из первых рук

Реновация жилого фонда столицы остаётся одной из главных тем медийного пространства столицы. Ведь даже сейчас, когда программу поддержало своими голосами внушительное число москвичей, её перспективы вызывают немало вопросов. На некоторые из них ответил руководитель Департамента градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин (на фото). Когда начнутся первые переселения, чего ждать от новых кварталов горожанам и как будут контролировать качество новостроек, возводимых по программе реновации. Из обилия информации «ЛГ» выбрала ключевые тезисы.

О земельных участках

Стартовые площадки для нового строительства подбираются в тех кварталах, где запланирован снос пятиэтажек по программе реновации. К тому же у города уже есть готовые квартиры, есть дома, уже строящиеся под социальные программы, а есть просто свободные площадки, где можно начать строительство. Кроме того, под стартовые дома планируем отдавать участки с неэффективно используемой городской недвижимостью. Жители и сами нам подсказывают, где у них в районе есть свободные площадки для строительства. И даже готовы потерпеть неудобства и подождать, только бы их новый дом был именно в выбранном месте. У города уже есть примерно 300 участков, на которых можно построить 4,5 миллиона квадратных метров жилья.

О сносе и домах для переселения

Снос строения в среднем занимает от нескольких часов до нескольких дней. После этого ещё около 7–10 дней необходимо для вывоза мусора. Ночью шумные строительные работы производиться не будут. Это чёткое правило, которое город соблюдает. Сносить дома планируется днём. Мы приложим максимальные усилия, чтобы процесс строительства нового жилья протекал для горожан с минимальным дискомфортом.

Чтобы построить здание площадью 20 тысяч квадратных метров, требуется от полутора до двух лет. В общей сложности от идеи до сдачи дома проходит больше четырёх лет.

А первые варианты для переселения мы сможем предложить уже в конце года. У города есть дома для таких нужд как готовые, так и строящиеся. Если жители будут за то, чтобы переехать в эти дома, то мы сможем предлагать там квартиры. У нас есть и дома, куда уже сейчас можно переселять людей.

Нам понадобится несколько месяцев, чтобы составить продуманную программу, в которой мы точно скажем людям, в какой дом они смогут переехать, какая там транспортная инфраструктура, сколько школ и детских садов рядом, на какое количество машино-мест рассчитаны парковки. Первые переселения людей из пятиэтажек в дома, построенные именно по программе реновации, запустим в течение двух-трёх лет. Далее масштаб будет нарастать. Пик придётся, думаю, через 8–10 лет действия программы реновации.

О новом жилье и контроле за его качеством

Упор сделан на монолитное домостроение, 70 процентов домов будут монолитными. А 30 процентов – панельные многоэтажки, но только модернизированных серий. Каждый проект будет индивидуальным, с учётом особенностей того или иного квартала. В отделке квартир планируем использовать российские качественные отделочные материалы. В тех случаях, когда это невозможно, – импортные.

Программа реновации даст возможность не только построить людям новые современные дома для проживания, но и создать абсолютно новую полноценную комплексную городскую среду – комфортную, привлекательную, проницаемую, открытую и дружелюбную. Для каждого квартала будет разработан индивидуальный проект, учитывающий особенности местности, традиции, масштабы, окружающую застройку. В новых кварталах пространство поделят на жилые и общественные зоны. К примеру, выходя во двор, жители станут попадать в зону спокойствия и комфорта, с минимумом посторонних людей и машин. Входы в магазины на первых этажах, естественно, расположат с улицы. Никаких проходных дворов не останется. Мы предусмотрим удобные пешеходные проходы от жилых домов к метро и автобусным остановкам, чтобы жителям не пришлось прокладывать народные тропы через газоны. По предварительным подсчётам, из-за перепланировки территорий и освобождения места после сноса пятиэтажек в районах Москвы вдвое увеличится количество мест для парковки.

Проект строительства проверит Москомэкспертиза. Однако будет создано и отдельное подразделение для контроля за качеством домов программы реновации. Если будут недоделки, станем наказывать подрядчиков и всё исправлять за их счёт.

Об оплате ЖКХ

Плата за отопление, освещение, уборку нового жилья для москвичей не окажется разорительной, поскольку особое внимание в новостройках уделяется вопросам энергосбережения. За счёт современных технологий у дома будет другая теплопроводность и затраты на коммунальные услуги снизятся. К тому же в старых домах не всегда есть возможность установить счётчики, а вот в новых они будут устанавливаться заранее – и внутридомовые, и внутриквартирные. Это тоже важно для экономии затрат на коммунальные услуги.

Сейчас во многих кварталах, которые планируют включить в программу реновации, часто происходят прорывы сетей. Большинство коммуникаций там находятся в аварийном состоянии. А это значит, что нет надёжности энергоснабжения, водоснабжения и газоснабжения. Коммуникации в любом случае пришлось бы менять. Только теперь это произойдёт за счёт программы реновации.

Жители домов, которые войдут в программу по итогам голосования, будут знать, когда состоится переселение, на какую площадку и в какой дом кто поедет. График и порядок переселения обязательно появятся в публичном доступе.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Алексей Мухин,

политолог, генеральный директор Центра политической информации:

– Слова классика: «москвичи не плохие люди, но квартирный вопрос испортил их» сейчас звучат наиболее актуально. И, мне кажется, рассуждая на тему реновации, мы должны подходить к проблеме с хирургической холодностью, потому что понятно, первые несколько месяцев, когда этот проект обсуждался очень бурно, он высвободил громадное количество энергии, и этой энергией решили воспользоваться разные люди и самые разные группы. Сейчас пена сошла, законопроект принимается и скоро станет законом. После принятия этого закона протест будет уже рефлексией. Здесь поднимался вопрос доверия, и этот вопрос очень важен, поскольку чем больше московские власти будут чувствовать сейчас поддержку населения Москвы, тем качественнее, на мой взгляд, пройдёт сам проект реновации, а он будет длиться не менее 15 лет. И информационная война только-только началась. Мы ещё будем свидетелями громадного количества провокаций, в том числе по отношению к властям города. Мы также будем наблюдать за тем, как меняются московские власти. Этот проект, на мой взгляд, уже изменил лицо московских властей, уже изменил суть их действий. Многие проекты информационного свойства, такие как «Активный гражданин», отлаживание работы МФЦ, перешли на более качественный уровень. Реновация, мне кажется, тоже такой процесс, который даст возможность реализовать и решить много городских проблем.

Вальс цветов и рецепт от бабушки Блока

Вальс цветов и рецепт от бабушки Блока

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Фестиваль

Теги: городские новости

Международный день торта смогут отметить горожане 20 июля. Веселье для сладкоежек на этом не закончится: день спустя торжественную дату отметит пряник, 22 июля в календаре будет значиться как день мороженого, а 30-е число – день мёда. Последний день месяца станет днём леденцов и конфет, а 5 августа – днём варенья.

Поучаствовать во всех этих гастрономических необычностях жители и гости столицы смогут с 20 июля по 6 августа в рамках фестиваля «Московское лето. Цветочный джем». Его основными темами станут сладости и… цветы. Более 40 площадок фестиваля украсят необычные композиции из растений и букеты, созданные по проектам финалистов Международного конкурса ландшафтного дизайна. Например, на Новом Арбате появятся цветочные поля, а на Тверской площади откроется цветочный рынок. Кроме того, на Тверском бульваре и Никольской улице можно будет полюбоваться необычно оформленными клумбами. На площади Революции откроется «Зелёный маркет» – пространство, где дети смогут посадить и вырастить собственный урожай.

Особое место в культурной программе фестиваля займут занятия по флористике и садоводству, а также кулинарные мастер-классы по приготовлению сладостей. В «сладких мастерских» будут учить готовить сливочное, фруктовое, ореховое, шоколадное и сырное мороженое, а также сорбеты и желе, коктейли и смузи. Гостям предложат сделать варенье по рецептам, встречающимся в классической литературе. С горожанами поделятся рецептами крыжовенного варенья из книг Александра Пушкина, варенья из луговой клубники из произведений Ивана Тургенева, земляничного варенья из семейной «Поваренной книги» Льва Толстого, а также секретом приготовления варенья из яблок по рецепту бабушки Александра Блока.

Закроет фестиваль 5 августа танцевальный бал «Вальс цветов». Тон празднику под нестареющие мелодии оркестра будут задавать бальные пары – девушки в длинных платьях и шляпках с цветами и юноши с бутоньерками в петлице пиджака. 

Браслеты вместо билетов

Браслеты вместо билетов

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Перспектива

Теги: городские новости

Самый крупный в мире тематический парк развлечений «Остров мечты», который планируется открыть на юге Москвы в Нагатинской пойме в 2018 году, будет оснащён интерактивной навигацией и уникальной системой контроля активности детей.

Визуальная навигация парковых зон позволит посетителям легче ориентироваться. В этом помогут информационные интерактивные панели с подробной картой парка, расписанием шоу и информацией о загруженности многочисленных аттракционов. Кстати, самые популярные из них будут оборудованы электронной системой учёта очереди.

Приходя в парк, дети и взрослые будут получать индивидуальные браслеты с электронным кодом, которые дадут возможность родителям быстро определить местонахождение своих чад, если те вдруг потеряются на огромной территории «Острова мечты». Интересно, что браслеты также станут выполнять функции билетов и электронного кошелька.

Парк развлечений зай­мёт в общей сложности 100 га. В центре его расположится крытая зона с 27 аттракционами и другие тематические площадки для отдыха.

Учитель словесности

Учитель словесности

Литература / Портфель ЛГ / Путешествие во времени

Ореханова Галина

В.Я. Лакшин (1933–1993)

Фото: РИА Новости

Теги: Владимир Лакшин , память

Вспоминая Владимира Лакшина

«…Ну, вы университетский человек, не пропадёте… Пойдёте преподавать, наверное…»

Александр Твардовский, 1968 г.

Название одного из любимых чеховских рассказов, вынесенное в заголовок, – плод долгих раздумий.

А.П. Чехов – любимый писатель Владимира Лакшина, во многом определивший не только жизненный путь героя нашего повествования, но и повлиявший на формирование вкуса литератора, оставившего нам в наследство неповторимый почерк мастера в осмыслении русской литературы XX века.

Напоённое богатством жизненных сил понятие «учитель словесности» сегодня как-то проскальзывает мимо сознания устроителей нашего бытования, а также поверхностно воспринимающих жизнь читателей.

В своё же время А.С. Пушкин в работе «Взгляд на историю нашей словесности» подчёркивал её величайшую роль в развитии культуры народов. И именно культуры слова как опоры словесности.

В более близкие к нам времена А.П. Чехов в том самом рассказе «Учитель словесности» почувствовал раскаты угроз словесности, выразил беспокойство за состояние словесности как ключевого понятия в познании творческого потенциала человека, как наставника его в обучении процессу мышления и овладения культурой человеческого развития.

Оглянитесь вокруг! Совсем недавно (в середине ХХ века в СССР) придавалось огромное значение словесности как необходимому рычагу государства, ибо влияние словесности на формирование духовного и нравственного здоровья нации было огромно. И это понимали! ХХI век распахнул двери перед всякой нечистью и впустил в наш дом ветры пагубы – и вот она принялась гнобить, рвать на куски, калечить, истязать, «гнать в шею» русскую словесность, уродуя родную речь, русский язык, само русское Слово, тем самым попирая достоинство человека, свою главную духовную опору. Наступила пора «высокой моды»: вступила в права русофобия! Да не бывать этому!!! – скажем мы в сердцах и повернёмся в сторону созидания на ниве русской культуры.

И здесь перед нами во весь свой рост встаёт фигура недюжинная – Владимир Яковлевич Лакшин. Он – воспитанник Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. С давних времён в МГУ заложен прочный фундамент для развития передовой созидательной русской мысли, там веками складывались традиции воспитания её, там высоко ценилась последовательность в поисках истины. Университетская среда, воспитавшая Владимира Лакшина, создавалась дыханием когорты корифеев, выдающихся русских учёных, таких как блистательный пушкинист Сергей Михайлович Бонди и вдохновенный хранитель седой старины (О, как оживала в нём древняя Русь!) Николай Каллиникович Гудзий, и никак нельзя обойтись без Николая Ивановича Либана или бессменного воителя кафедры истории русской литературы Василия Ивановича Кулешова, и как же без глубокого знатока зарубежной литературы Романа Михайловича Самарина?!!

Вот имена! Вот русская кузница, выковавшая питательную университетскую среду, взрастившая не одного Учителя словесности, в том числе В.Я. Лакшина.

Он окончил курс филологического факультета в 1955 году и учился в аспирантуре, разрабатывая тему безбрежную – «Чехов и Толстой. Проблемы сравнительного анализа». Так называлась его диссертация. Он получил право преподавать курс русской литературы студентам. И был увлечён этим.

Середина ХХ века в России – удивительное время! Назовите хотя бы одну страну в мире, где люди собирались на площадях и стадионах слушать Стихи! Мы в СССР переживали всё это вдохновенно. Это было время, когда вели нас по жизни кумиры. В МГУ это были три молодых человека, талант которых вывел их в число «лидеров студенческого обожания» – преподаватель античной литературы Н.А. Фёдоров; автор нашумевшей тогда книги «Товарищ время, товарищ искусство» Владимир Турбин и скромнейший «бука», прятавший непрошенную улыбку в усы, умнейший Владимир Лакшин. Студенты толпами сопровождали своих кумиров! Университетские аудитории полнились дискуссиями о литературе, горячо обсуждали творчество поэтов; Коммунистическая аудитория кипела по поводу «Не хлебом единым» Дудинцева… Да мало ли их было, ворвавшихся громких книг! Молодёжь искала в дебатах смысл жизни, увлекалась мыслью высокой, гуманной. Какими яркими и богатыми были вечера в молодёжных клубах, в Политехническом музее…

В моём сознании, однако, В.Я. Лакшин занимал особое место, а именно – среди корифеев. Весь его облик – сдержанность и размеренность жизненной поступи, внушительная степенность, хромавшая походка с опорой на трость, достоинство в посадке головы с высоким лбом мыслителя – всё выдавало в нём значительность высокого интеллекта, и та строгость (в порой даже суровость), которую он демонстрировал, вызывала в студентах трепет и одновременно магнетизм личности. Мы ломились на его лекции, замирали в ожидании чуда открытия перед каждым его выступлением, дорожили безмерно атмосферой, в которую неизменно погружал нас этот волшебник.

О В.Я. Лакшине я знала немного, но потом, уже, наверное, на третьем курсе, мне довелось услышать рассказ о его юности – в детстве он заболел костным туберкулёзом, всё отрочество провёл на костылях, на костылях юношей полжизни простоял на спектаклях МХАТа, в котором служили родители. Во многом МХАТ сформировал личность его. Не знаю, природный ли артистизм или школа русского литератора оказали на него особое влияние, но лекции Лакшина завораживали студентов. И поныне его речь звучит в памяти, как великолепный образец классического красноречия, выстроенного по законам риторики, с опорой на безукоризненную логику и законы психологии.

Он вводил нас, зелёных юнцов, в круг собеседников некрасовского «Современника» или «Отечественных записок», и нам представлялось, что ты сидишь на редколлегии, где обсуждается новый роман, допустим, Тургенева, а рядом с тобой сосредоточенно слушает писательские споры Лев Толстой или Фёдор Достоевский, тихонько что-то шепчет Д. Григоровичу А. Островский или И. Гончаров… Как умел вдохнуть В. Лакшин в нас веру во всепокоряющее вдохновение, как учил дорожить мыслью, как одержимо верил, увлекая и нас за собой, во всемогущую красоту Слова русской литературы! Мы росли в своих глазах, мы начинали ощущать в себе личность, достойную послужить Отечеству, мировой культуре, мы находили в себе силы и способность держать ту высокую ноту служения, которая засияла на небосклоне России сверкающим гением Пушкина! Мы верили: «Назначение нам в жизни высокое!»

Может быть, главное, чему Лакшин в своих размышлениях придавал значение важнейшее – это умение показать художественный мир автора, этапы его духовного роста, работу, которую авторы русских книг совершали, развивая и наполняя себя, ставя перед собой высокие нравственные задачи. И чем значительнее и богаче был этот мир, тем выше предъявлял Лакшин требования к личности создателя литературного произведения. Эта мысль – одна из основополагающих в русской писательской традиции, это она держит «связь времён», она культивируется великими творцами русской школы. Трудами В.Я. Лакшина показана титаническая духовная работа по воспитанию собственной личности писателя Л.Н. Толстого, и как следствие этой работы – ощущение высочайшей нравственной ответственности за то, чему научат читателя его книги.

Трудами Лакшина открыт читателю опыт духовного роста, совершённый в душе А.П. Чехова, Н.А. Островского, М.А. Булгакова, А.Т. Твардовского.

Вклад В.Я. Лакшина в русскую литературу ХХ века, его исследования и анализ психологии литературных образов, понимание особенностей времени, описанного авторами, открытие авторской мысли в лабиринтах эпохи – весь этот багаж огромен. И как всякий рвущийся к знаниям человек, я в течение всех лет учёбы в МГУ старалась быть рядом с Учителем. Лакшин уступил моим настояниям – не отказал мне как руководитель дипломной работы, хотя сложившиеся его личные обстоятельства не позволяли уделять время студентам – его пригласил А.Т. Твардовский вместе с ним вести «Новый мир». Времени на студентов не оставалось.

Шёл 1962 год. Это год моей работы под руководством В.Я. Лакшина над дипломом, тему которого мы обозначили как «Проблемы сравнительного анализа творчества А.П. Чехова и В.Г. Короленко». В Чехова меня давно влюбил Лакшин, я была ненасытна в своей жажде знаний. Я получила счастливый шанс ещё год быть рядом с Учителем, которого боготворила. Часто, выполнив очередное задание по диплому, очертя голову неслась к Лакшину на консультацию. Теперь он работал дома, жил на Страстном бульваре, рядом с редакцией «Нового мира», и ему было удобно, чтобы я приходила сюда.

Однажды в ходе нашей беседы по диплому Владимир Яковлевич вдруг перешёл на события текущей жизни и говорил как-то особенно пылко, я чувствовала, что он очень взволнован, что то, о чём он говорит, принципиально важно для него. Он открывал мне какую-то тайну, я не очень-то понимала то, о чём мне говорил Лакшин, но хорошо осознавала, что это особое выражение доверия ко мне, которого я удостоилась. И была бесконечно благодарна, что приобщена к этой высокой чести. Только спустя несколько лет, сопоставив события, я догадалась, что тогда речь шла о Солженицыне: именно в то время он принёс в «Новый мир» свою повесть «Один день Ивана Денисовича», и Лакшин внутренне готовился к публикации её в «Новом мире». Решение это давалось трудно, и Твардовскому требовались большое мужество и напряжение воли, не говоря уже о хлопотах в инстанциях, где «пробивали» публикацию.

«Новый мир» опубликовал «Один день Ивана Денисовича». Они сделали это, преодолев множество преград! Это был поступок в то время смелый, мужественный, но позже из книги Солженицына, написанной за рубежом, «Бодался телёнок с дубом» стало очевидно, что сокрушитель устоев не оценил по достоинству совершённого редакцией «Нового мира». В судьбе Лакшина этот поступок сыграл роковую роль – на долгие годы его лишили возможности печататься в центральных изданиях страны.

А тогда, весной 1962 года, я бежала мимо «Известий», прижимая к груди свою рукопись, и твердила, как клятву: «Дорогой Владимир Яковлевич, я никогда, никогда не предам вас! Вашего столь дорогого для меня доверия!»

Чутьём настоящих последователей вершинных проявлений русской публицистики, явленной в своё время и оставленной нам в наследство, например, Белинским, А.Т. Твардовский и В.Я. Лакшин остро осознали тогда, что настало время для открытого разговора о событиях внутренней жизни СССР, отражённых в «Одном дне Ивана Денисовича». Собственно, Твардовский написал об этом литые, гениальные поэтические строки в поэме «По праву памяти»:

Уже тот век не безответен,

Он так ли, сяк ли распочат.

Он приоткрыт отцам и детям.

И настежь будет для внучат.

Истории трудных отношений Солженицына с «Новым миром» и лично с Твардовским я касаться не буду. Скажу только, что Лакшин до конца дней своих боролся за того прекрасного человека, которого открыл в Твардовском, за честь и достоинство великого русского поэта, несправедливо оболганного и почти забытого сегодня. Перечитайте очерки Лакшина, посвящённые памяти А.Т. Твардовского – каждая строка написана кровью израненного и оскорблённого любящего сердца. «В письмах читателей, телефонных звонках со знакомыми и незнакомыми людьми Твардовский что ни день мог обнаружить бесчисленные подтверждения своей народной славы, поклонения ему множества людей. Но при этом сохранял, пусть это не прозвучит банально, поразительную скромность. Не скромность для виду, напоказ, как бывает иногда у людей, балованных известностью, но тайную застенчивость, основанную на требовательной самооценке. Всё, что выделяло его среди других людей и отделяло его от них, при мало-мальски доверительном разговоре сметалось им как не нужная преграда.

«Я царь, я раб, я червь, я Бог…»

Он не любил подчёркивать некое особое положение поэта в ряду других профессий и состояний. Дивился, когда средней руки литератор представлялся при знакомстве: «Поэт такой-то». Никто никогда не слышал, чтобы он сказал в телефонную трубку: «С вами говорит поэт Твардовский».

До последнего дыхания В.Я. Лакшин не оставлял тему защиты высокого светлого имени А.Т. Твардовского, он был бесконечно предан русской литературе, утверждал её уникальное значение в культуре мира и отстаивал поэта Твардовского как одну из драгоценных её жемчужин.

Прошли годы. Я следила за ходом творческой жизни В.Я. Лакшина, издалека переживала по поводу трудности его судьбы. В январе 1985 года, когда вышла в свет моя первая работа – перевод с английского последней книги Джона Гарднера «Искусство жить», Владимир Яковлевич позвонил мне – он работал тогда в «Иностранной литературе» – и сказал добрые и значимые слова одобрения по поводу этой моей работы: «Галя, милая Галя, я всех спрашиваю, не моя ли это студентка сделала эту чудесную книгу?» Я была счастлива.

Наступил 1987 год. В журнале «Дружба народов» на­ткнулась на новую повесть Лакшина «Закон палаты». Я всегда была убеждена, что внутри его таланта живёт замечательный прозаик. Гордилась его прекрасными новеллами «Ольга Леонардовна» и «Елена Сергеевна» и ждала, когда за ворохом великолепной публицистики он раскроется как мастер большой прозы.

«Закон палаты». Так назвал он свою автобиографическую повесть. Я уловила перекличку с А. Чеховым. Эта повесть потрясла меня. Именно здесь подробно рассказано о детстве и отрочестве автора, сражённого в детстве тяжелейшим поражением позвоночника. Дети, лежавшие в санатории, где лечат костный туберкулёз, были закованы в гипсовые коконы и ждали годами, когда их можно было бы поставить на костыли. Шла война. И детей эвакуировали из Москвы на восток. С какой глубочайшей благодарностью написаны портреты измученных жизнью и войной женщин, которые по вагонам укладывали на полки детей, успокаивали и оберегали тревожных несчастных девчонок и мальчишек. Поразительная атмосфера этой палаты, где жили, формировались как люди, боролись за жизнь эти отроки. Сколько сердечности и заботы, сколько тепла отдавали ребятам эти простые русские женщины – нянечки и медсёстры, врачи и педагоги. Во славу высокого подвига бескорыстия и жертвенности написана эта повесть!

Какое богатство душевного сочувствия и благодарности простым людям вложил автор в это повествование, какое глубочайшее знание детской души, понимания сложности их психологии передал в своей прозе Владимир Лакшин!

В то время я работала в газете «Известия». Я немедленно написала рецензию по прочтении «Закона палаты» и отнесла её в отдел литературы. Не напечатали. Отказали. И тогда я решила бороться – пошла в партком, к главному редактору Лаптеву, убеждая, что все запреты «на Лакшина» давно устарели, что Лакшин с его талантом необходим обществу, ведь шла перестройка! Не вняли. В те дни я сменила «Известия» на работу в литературном отделе «Советской России», и вдруг через какое-то время увидела на страницах «Известий» долгожданную статью В. Лакшина.

Это было прекрасное возвращение великолепного русского писателя в общественную жизнь. Он с упоением работал и не сразу заметил, что к нему подбираются щупальца международного либерализма, стремясь затянуть в тенёта русофобии. Поняв это, он ответил со всей страстностью русского публициста, верного наследника неистового Виссариона Белинского! 17 марта 1993 года Владимир Лакшин опубликовал в «Независимой газете» статью «Россия и русские на своих похоронах», в которой дал блистательную отповедь всем ненавистникам русского народа.

«К любви принудить нельзя, – писал Лакшин. – Но есть то, чего нельзя себе позволять: нельзя позволять вульгарной развязности, задевающей чужое достоинство. Рядом лежит разгадка того, почему с таким азартом и желчной иронией трактуется в иных статьях именно фигура Чехова… Им неуютно под его пристальным взглядом из-под пенсне. Да и за что в самом деле любить его: не за это же печальное пророчество: «Под флагом науки, искусства и угнетаемого свободомыслия у нас на Руси будут царить такие жабы и крокодилы, каких не знавала даже Испания во времена инквизиции. Вот вы увидите! Узкость, большие претензии, чрезмерное самолюбие и полное отсутствие литературной и общественной совести сделают своё дело».

Что же! Долго ждать не пришлось. Сегодня всё уже очевидно. Но то, что набатное слово писателя высочайшего достоинства, истинного Учителя словесности Владимира Лакшина вновь доброхотами и поборниками русофобии задвигается за спину крикунов и недоучек – реальность. Нельзя этого допускать. В.Я. Лакшин оставил огромное наследство – оно должно работать, ориентировать общество на ту высоту и широту мышления, которая неизменно отличала лучшие умы России.

В архивах телевизионного канала «Культура» хранятся великолепные фильмы – ода Лакшина русской классике: фильмы о Пушкине, Чехове, Островском, Блоке, Булгакове и другие. Почему они лежат мёртвым грузом?

А книги его, постоянно переиздаваемые верным другом и соратником С.Н. Лакшиной, продолжают служить главной задаче – утверждению величия русской литературы. Однажды Лакшин признался: «Одно из своих выступлений я назвал «Я – русский литератор». Ответил на это Виктор Сергеевич Розов: «Одна из самых превосходных статей Лакшина заканчивается так: «Россия, по моим наблюдениям, не собирается без времени отдавать Богу душу, рассеиваться по другим народам и терять имя. Судя по всему, она и на этот раз переживёт критиков, примеривающих по ней траур. Катафалк заказывать рано».

Нет, русский дух проявит свою силу, свою мощь и – победит. В этом убеждён В.С. Розов, но и он нуждается в опоре на таких мыслителей и знатоков русской культуры, как В.Я. Лакшин.

Галина Ореханова

Пример для столицы

Пример для столицы

Искусство / Портфель ЛГ / Журнальный вариант

Теги: издательская деятельность , литературный процесс

Новый журнал открыть, как город заложить. И я, безусловно, ценю смелость решившихся на это энтузиастов, которые на исходе 2016-го, не очень любезного по отношению к СМИ года, начали выпускать прекрасно задуманное издание с таким родным для «Литературной газеты» именем её основателя. Замечательно, что не меняется обложка – каждый номер открывается бронзовым, на века, изображением Александра Сергеевича Пушкина. Просто здорово, что «Александръ» родился не в Москве, где прописаны издания старые и новые, а в российской глубинке – даже не в старинном Тамбове, а в посёлке Первомайский. И пусть он приходит к читателям в другие города и, я уверен, страны. Потому как замыслен он правильно – как именно литературно-исторический журнал. И откровенно подкупает строчка «Издание безгонорарное». Да ведь и вправду – не для денег пишут настоящие литераторы.

Только что Анатолий Труба, который в «Александре» –учредитель, издатель, главный редактор и директор, привёз в Москву уже девятый (как время летит!) номер. Он, конечно, посвящён двум праздникам – дню рождения А.С. Пушкина и Дню России. Читал материалы и цокал языком – прекрасные тексты, любопытный поворот тем.

Надеюсь, на это обратит внимание Союз журналистов России и заметит выход прекрасно оформленного и современно (вовсе не провинциально!) выглядящего журнала из посёлка Первомайский.

Д. Тёмин

Фотошип

Фотошип

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Теги: сатира , юмор

Кандидат в муниципальные депутаты Москвы Люся Штейн с другом-художником провели акцию «Грудью на защиту домов от реновации». Акция заключалась в том, что на пятиэтажки крепились гипсовые слепки бюста самой Штейн.

Пошла на это дело Люся

Не от великого ума.

С таким размерчиком, боюся,

Не защитишь ты, Люсь, дома.

Аристарх Зоилов-II

Под прессом пресс-служб

Под прессом пресс-служб

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / ФейсБука

Захар ГУСТОМЫСЛОВ

Теги: сатира , юмор

Некоторое время назад я попытался выяснить небольшой вопрос в Департаменте здравоохранения Москвы. Меня направили к пресс-секретарю департамента или пресс-атташе. Не помню точно. Но понял ясно, что пресс-служба мэрии это уже пройденный этап. У каждого департамента теперь есть своя пресс-служба. Свои пресс-службы или как минимум пресс-секретари есть теперь везде, даже в Московском зоопарке и в отдельных торговых центрах.

Представитель зоопарка рассказывает газетам и ТВ, какая обезьяна, каким потомством осчастливила сотрудников, москвичей и гостей столицы. В ТЦ поведают о своих грандиозных планах на будущее и пригласят всё свободное время проводить у них.

Одно неудобно (журналистам, конечно, а не департаментам): ответа на вопрос иной раз подолгу ждать приходится. Раньше как было? Соединяет тебя секретарь с шефом – и через пять минут ответ готов из первых уст, и всё ясно. А теперь – пока пресс-секретарь всё выяснит и согласует, а потом выложит обтекаемо и туманно...

А ведь если не останавливаться на полпути, то можно создать пресс-службы в органах ЖКХ, районных поликлиниках, отделениях полиции… Мало ли всюду охотников до наших, налогоплательщиковых, денежек! На уровне законодательном можно и комиссию за информацию о деятельности контор установить. Чтобы солидно было. Или неповадно.

Помнится, кто-то из древних сказал, что чем беднее государство, тем пышнее приёмы. Но что с древних взять! У них СМИ не было.

Если друг оказался…

Если друг оказался…

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / История из интернета

Теги: сатира , юмор

Жена решила худеть. Вместе с ней вынуждены худеть я и кот. Вот не зря говорят, что друг познаётся в беде – я теперь знаю, что кот меня очень любит. Через неделю диеты он осторожно приволок с улицы задушенного воробья, положил передо мной, да ещё и лапой пододвинул: на, мол, хозяин, покушай нормально…

Горячая десятка анекдотов месяца

Горячая десятка анекдотов месяцапо версии «Клуба ДС»

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Теги: сатира , юмор

* * *

Сначала питерские политики перебрались в Москву, а теперь туда же заявилась и питерская погода.

* * *

– У тебя есть тысяча до зарплаты?

– Есть. Можешь за меня не волноваться.

* * *

– Старею. Робот-пылесос ездит за мной и всё время что-то подбирает.

* * *

…Кто мы? Куда мы идём? И что туда надеть?

* * *

– Зятёк, не ставил бы ты канистру с бензином так близко к огню.

– Ах, мама, вечно вы со своими суевериями!

* * *

Гравировка внутри обручального кольца: «Этот дятел был пойман и окольцован 15.06.2015»

* * *

– Целый месяц учил правила дорожного движения… Выехал в город… Господи! Лучше бы я молитвы учил!!!

* * *

– Сколько будет дважды два?

– Четыре.

– Правильно. А почему – сможешь объяснить?

– Да как-то так исторически сложилось.

* * *

Обидно, когда жена после свадьбы перестаёт следить за собой, а за тобой не перестаёт.

* * *

– Говорят, грибы пошли.

– С ума сойти, что радиация-то делает!

Вначале – слово. После – много слов

Вначале – слово. После – много слов

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Жуков Александр

Теги: сатира , юмор

Сизиф

Про героя известного мифа

пораскину мозгами порой:

все мы, люди, по сути, – Сизифы,

только камень у каждого свой.

Точность – вежливость королей

Я про себя подумал, между прочим,

услышав тамады мудрёный тост,

что вежливый король бывает точен,

а вежливый мудрец – в сужденьях прост.

И смех, и ...

У смеха, несомненно, граней много:

у каждой – свой, неповторимый лик.

Улыбка есть благословенье Бога.

Насмешка – это дьявола язык.

Я и другие

И снова, гласу опыта внимая,

я к той же мысли прихожу опять:

всё больше тех, кого я понимаю,

всё меньше тех, кто б мог меня понять.

Ловелас

Он высоко подняться мог,

но шёл дорогой ложной.

Его стремлений потолок –

пол противоположный.

Слова, слова, слова...

Вначале – Слово. После – много слов...

И, хоть они общения основа,

та речь, где слов избыток, – для ослов.

Ведь умный понимает с полуслова.

Я и Пушкин

Взял в руки томик Пушкина... О, Боже!

Как нелегко мне этот факт принять:

я на сто сорок Пушкина моложе,

и старше – вот уже на двадцать пять!

Если о вкусах не спорить

Есть мнение на сей предмет,

что вкуса уровень опустится.

Когда о вкусах спора нет,

бесспорно, победит безвкусица.

Клуб Любителей АФоризмов

Клуб Любителей АФоризмов

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

ЗавКЛАФом Николай Казаков / kazakov-aforizm@mail.ru

Теги: сатира , юмор

ПЕРСОНА ГРАТА

● Раньше было хуже, а теперь стало.

● Знание своих слабостей – сила.

● Скромность украшает даже нахалов.

● Минутная слабость может длиться годами.

● Это несправедливо, что справедливости нет!

Борис Бейнфест,

Пущино, Московская область

● Судя по рогам, ты ещё и осёл.

● Меняю бессмертие на крепкое здоровье.

● Первые грабли бьют больнее, последние – обиднее.

● На многих ставят крест ещё до гробовой доски.

● Ещё жёлудь, а уже дуб дубом.

Андрей Соколов,

СПб

БРАТ ТАЛАНТА

● Сел на диету – стой до конца!

Борис Ковалерчик,

Гомель, Беларусь

● Смелого пуля боится. Ну не дура ли?

Алексей Кувыкин,

Нижний Новгород

● Успех – это когда тебе завидуют не только друзья.

Владислав Мурман,

Астрахань

● Так блестяще учился на ошибках, что научился совершать фатальные.

Павел Шарпп,

Манчестер, Англия

● Летящий в пропасть не оглядывается.

Николай Шилохвостов,

Анапа, Краснодарский край

Любимчики "Клуба ДС"

Любимчики "Клуба ДС"

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Буряк Алексей

Теги: сатира , юмор

Каждый день величайший поэт современности Алексей Буряк шлёт нам по свеженькому стихотворению. А в иные дни даже по два-три. «Почему так долго не публикуете МЕНЯ ведь я САМЫЙ-ПРИСАМЫЙ!!! Я знаю, почему… Вы БОИТЕСЬ, что все прочтут мои стихи и ПОЙМУТ это!!!... Да, да вы трусы всех времён и народов!!!...» – негодует он.1

Упрёк серьёзный. Трусами выглядеть не хочется. Но что выбрать из нескончаемого града сыплющихся в наш почтовый ящик буряковских шедевров?.. Чтобы все поняли, наконец… Может, этот?.. Кажется, неутомимый Алексей намерен баллотироваться в президенты. И даже предвыборную программу написал. Естественно, в рифму.

Если бы, если бы стать президентом,

Не на денёчек, хотя бы на год,

И хоть немножко прославиться в этом,

Сделать богаче, душевней народ!

Деньги отнял бы у всех, кто богатый,

Бедным раздал бы на зависть другим...

И раз в пятнадцать повысил зарплаты

Всем работягам самым простым.

Все бы зажили в довольстве счастливо.

Каждый старался б во благо других...

Водка из крана текла бы, а пиво

Вдоволь имелось сортов бы любых.

Всё для народа: колбасы и сало,

И отдых на Мальте или Колыме...

Я сделал бы всё, чтобы было немало

Достатка, избытка при малом уме...

Вот я какой! Так скорей выбирайте!

Потом будет поздно, уеду в Китай...

Пока не уехал с почётом встречайте

Того, кто придумал для каждого рай.

---------------

1 Здесь и далее орфография и пунктуация сохранены.

Днепр, Украина

Приходи, сказка!

Приходи, сказка!

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Фото: Пётр Козич

Теги: сатира , юмор , карикатура

Валерий Тарасенко

Наполним небо добротой

Наполним небо добротойВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Фестиваль

Александр СКУБА

Главная идея «Филатов Феста» – поддержать творчество молодёжи, показать, что они востребованы.

Теги: Всероссийский конкурс молодых литераторов «Филатов Фест»

К поэзии нужно уметь привлекать внимание

Русская поэзия живёт яркой жизнью, и очередным доказательством этому служит финал Всероссийского конкурса молодых литераторов «Филатов Фест», прошедший в июне в Доме Высоцкого.

На финале третьего конкурса «Филатов Фест» яблоку негде было упасть. Любители поэзии всех возрастов заняли все места в зале, а тем, кому не нашлось места, пришлось ютиться в проходах. Художественный руководитель премии Влад Маленко умеет привлечь зрительское внимание к своим мероприятиям. Ему удаётся совместить дух времени с традициями русского театра, кино, словесности, не прибегая при этом к всяческим постмодернистским ухищрениям, которые нередко портят хорошие задумки.

Главная идея «Филатов Феста» – дать микрофон талантливым молодым людям, показать им, что их творчество может быть востребовано за пределами кухонь друзей и маленьких клубов, где все давно друг друга знают. За два года Маленко и его команде удалось создать имя для конкурса, ставшее синонимом площадки, где неизменно звучит качественная поэзия. Безусловно, старания организаторов «Филатов Феста» находят живой отклик у молодых авторов: в этом году на конкурс поступило около 1600 заявок.

Финалу предшествовали десять отборочных туров, а также два полуфинала, проходившие в Московском Доме книге на Новом Арбате. Оценивало конкурсантов беспристрастное жюри, в которое входили такие поэты, драматурги и актёры, как Елена Исаева, Максим Замшев, Вадим Степанцов, Алексей Витаков, Михаил Полицеймако, Михаил Довженко и другие. В финале «Филатов Феста» выступления поэтов оценивали Елена Исаева, Александр Вулых, Вадим Степанцов, Андрей Щербак-Жуков, Алексей Тараканов, Эдуард Бояков, Владимир Завикторин, Всеволод Емелин, Евгений Бунимович, Сергей Арутюнов, Михаил Довженко, Алексей Витаков, Амарсана Улзытуев, Александр Чистяков, Светлана Шетракова. В качестве председателя жюри выступил Игорь Волгин.

Финал конкурса вёл Влад Маленко при участии Александра Антипова, получившего приз зрительских симпатий на первом «Филатов Фесте», поэта и художника Рины Ивановой и победительницы прошлогоднего конкурса Алёны Синицы. По доброй традиции номера финалистов были написаны на винных пробках, которые ведущие доставали из шляпы. Всё это происходило под аккомпанемент знаменитого саксофониста Сергея Летова. Кроме того, свои песни спел бард Алексей Вдовин. Также своё выступление представили зрителям обворожительные актрисы – девушки из коллектива «Хористки».

Итак, перейдём к выступлениям финалистов. Добротную мужскую поэзию представил Алексей Авданин, явно вдохновляющийся творчеством Бориса Рыжего. При этом его стихи выглядят не как эпигонство, чем грешат многие современные авторы, а как серьёзный диалог с ушедшим от нас поэтом. Антон Солодовников пропел гимн Прекрасной даме в бронежилете из кружева. Люба Правда представила интересный коктейль из разных мировоззренческих парадигм: в её стихах тесно переплелись еврейская культура и мысли французских левых философов о симулякре и обществе спектакля, а вдумчивое размышление о месте маргинала в современной поэзии незаметно обернулось милым застольным диалогом с мамой. Артём Тылик представил на суд публики свои мысли о протесте: его герой – иронизирующий интеллигент, невзначай упоминающий автора концепции «конца истории» Френсиса Фукуяму, типаж, о котором русский классик написал: «Бранил Гомера, Феокрита, / Зато читал Адама Смита». Александр Савицких, поэт из Белгорода, уже выступавший в финале «Филатов Феста» год назад, добавил в свою любовную лирику социальные ноты. Очень сильное стихо­творение о влюблённом ополченце было встречено продолжительными аплодисментами. Помимо упомянутой выше Любы Правды прекрасный пол был представлен в этот вечер и воздушной Алисой Денисовой, и вдумчивой Таней Арбатской, и Алиной Серёгиной, вместившей в себя дух деревенской России, которым пропитаны её стихи, и загадочной Марией Тухватулиной, предлагающей заглянуть в глаза чудовищ.

Победителем же «Филатов Феста», стал Алексей Зайцев, рассказавший простую и добрую историю о неком Игорьке, серую жизнь которого скрасил хорёк, купленный на Птичьем рынке. Поэт советует своему лирическому герою видеть этого милого питомца во всём: «Но верю я, что Игорёк, / однажды выйдя за порог, / увидит: солнце-то – хорёк! / И дуб, и клён, и тополёк,/ и лето – маленький хорёк! / И жизнь, и люди в ней – хорьки! / И мир велик. / И дни легки». Что примечательно, зрители были солидарны с жюри: помимо главного приза «Филатов Феста» Алексею Зай­цеву удалось завоевать приз зрительских симпатий. Среди драматургов первое место заняла Кристина Кармалита, умеющая, как отметила Елена Исаева, очищать жизнь от ненужных подробностей.

Каждый год в финал «Филатов Феста» выходят разные поэты и драматурги, показывая обширность интонаций современной молодой литературы. Представляется, что, выбрав Алексея Зайцева в качестве победителя конкурса, жюри показало важность простой и доброй поэзии сегодня. Впрочем, нельзя забывать, что в «Филатов Фесте» нет победителей и про­игравших, ведь каждый из участников получает важный опыт, который можно и даже нужно использовать в своём творчестве.

А Урал-то в тренде!

А Урал-то в тренде!Выпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Событие

На фестивале можно не только приобщиться к культуре, но и приобрести друзей

Теги: Республики Башкирия , форум «Арт-Уфа»

Современные живописцы меняют время и пространство

В крупнейшем выставочном центре Республики Башкирия ВДНХ-ЭКСПО работает художественный форум «Арт-Уфа».

Главное художественное биеннале Урала второй год собирает на своей территории лучших художников республики, страны и мира. Площадка, где каждый, вне зависимости от своего опыта, взглядов на искусство и представлений о мире, может поделиться своим видением с другими, привлекает всё больше именитых мастеров, и полтора месяца, на которые рассчитано событие, становятся самыми насыщенными в культурной и общественной жизни региона.

Здесь на двенадцати тысячах квадратных метров можно познакомиться с творчеством известных художников, фотографов и скульпторов, принять участие в мастер-классах и мастерских, часть из которых предназначена для маленьких посетителей, послушать струнную музыку и джаз, посетить лекции, проводимые известными людьми, а также стать свидетелем презентации новых культурных и социальных проектов.

Стационарной частью форума на протяжении полутора месяцев – а именно столько длится мероприятие – является выставочная экспозиция, представленная мастерами из Башкирии, Омска, Брянска, Санкт-Петербурга, Москвы, США и Израиля. Два этажа крупнейшего художественного пространства России полностью заполнены стендами, на каждом из которых представлены лучше работы художников, скульпторов, фотографов, вязальщиков и даже плотников.

Среди гравюр, полотен, связанных вручную с точным соблюдением всех канонов, ковров, картин, фотоснимков, бронзовых скульптур и оружия старины, среди представителей кубизма, фовизма, сюрреализма, конструктивизма, среди ярких, бросающихся сразу же в глаза работ и неприметных, но очень трогательных, разглядывать которые можно часами, каждый находит что-то своё, подолгу разглядывая запавшее в душу произведение искусства.

Вряд ли можно представить себе выставку, где уродливая зубастая пиранья может встретиться с Вертепом, созданным техникой валяния. Да и невозможно себе представить другого пространства, где нелепая человеческая фигура, созданная из старых компьютерных мышек, пластиковых бутылок, упаковок и пуговиц, будет стоять напротив трогательных портретов женщин, написанных художником-реалистом. Пока одни взывают к чувствам и сохранению памяти о великом прошлом, другие намеренно искажают представление и реальность, ввергая своего зрителя в диссонанс.

Так, брянский фотограф Олег Виденин знакомит со своим видением человека и России. Первая же фотография, «День города», представленная, впрочем, как и все, в чёрно-белом цвете, раскрывает задумку художника: серая Россия, такая, какая она есть, без фильтров и улучшений – искажение реальности отсутствует вовсе, но удачно пойманный кадр показывает лучше многих учебников истории всю суть огромной страны. Итак, мальчик лет десяти, замерший с пластиковой вилкой во рту, стоит на привычном для миллионов фоне: проспекте, заполненном людьми и временными киосками с едой. Перед ним – стол, покрытый дешё­вой скатертью, на столе – пакеты сока, пластиковые тарелки и использованные салфетки. Вроде бы и ничего особенного, но замерший взгляд ребёнка, по своему виду не слишком умного и слишком простого, адресованный более в пустоту, нежели фотографу, будет понятен без лишнего описания почти каждому жителю страны. Герои его картин – простые люди с непростой судьбой, именно поэтому у его стендов люди стоят подолгу, разглядывая каждый кадр, пропитанный своим ароматом прошлого, своей болью и своим потаённым смыслом, лежащим где-то слишком на поверхности.

К чувствам взывает и уфимский художник Виктор Домашников, пишущий в необычном стиле. Используя привычные холст и масло, он создаёт непривычные для глаза работы: чёрные контуры, едва заполненные розовой, жёлтой и белой краской, символически выделенное небо, для чего использован голубой тон, и коричневое полотно – именно так мастер видит «Воскресение». Собор, изображённый им, казалось бы, в мельчайших деталях, является лишь обманом зрения – здесь символично всё: коричневые купола – обычное сусальное золото, популярное в православной архитектуре, коричневые стены храма – кирпич, который всё же было решено не закрашивать, сделав приход иным, отличающимся от всех, низкий горизонт, который вовсе теряется, сливаясь с землёй и стенами массивного сооружения. Увидеть всю красоту картины, можно лишь отойдя на несколько метров назад. В такой же манере написан и «Пасхальный день», только на этот раз художник использует исключительно розовый цвет, избавляясь от границ вовсе: картина то расплывается, становясь огромным пятном, то вновь обретает привычные формы.

Не менее интригующими глаз становятся и портреты стиля «анфас-профиль» Марата Марина, в точнейших деталях изобразившего Гумилёва, Тарковского и Вертинского. Живые, словно снятые на обычный фотоаппарат лица становятся главным составляющим полотна, только всё же на переднем плане виден шрам, тёмно-коричневый, словно разрывающий картину надвое, на два отдельных самостоятельных образа, небрежно склеенный белым пластырем снизу и сверху. То ли марка, то ли новая форма портрета, то ли просто попытка передать все черты лица известных творцов своего времени – что хотел сказать автор, остаётся загадкой, ответ на которую каждый находит сам.

На усмотрение зрителя остаётся и восприятие картин омского художника Валерия Тимофеева, пишущего в тёмных тонах по своей собственной формуле: непонятные образы, смешение цветов и особая подача заставляют всерьёз задуматься, что же видят глаза и что остаётся в голове после размышления – такие работы нередко ввергают в когнитивный диссонанс, отчётливо тем самым откладываясь в голове.

Пока одни спорят о высоком искусстве, обмениваясь мнениями о полотнах и иных художественных объектах, в контексте более подходящими для описание с приставкой «арт», другие уже сразу после открытия стремятся попасть на образовательную часть форума – лекции и встречи, проводимые разными специалистами и мастерами, каждый из которых рассказывает про искусство и общество по-своему, для своего слушателя и своим языком.

Бесплатные мероприятия, организуемые для разной аудитории, в течение полутора месяцев будут просвещать тысячи уфимцев и гостей города. Организаторы форума стремятся просветить своих гостей, приобщить их к искусству и традициям. «Арт-Уфа», пожалуй, одна из немногих площадок, где прошлое в лице портретов воинов, замерших сцен боёв, ритуальных статуэток соседствует с ярким настоящим, представленным современными моделями одежды и фарфоровыми украшениями. Справа ухмыляется бронзовый дьявол, а слева на проходящих смотрит старый монах. Полотна с арабским текстом расположены напротив пейзажей с православными церквями, а где-то всё это представлено в одной работе, что, несомненно, увлекает и заставляет остановиться, подумать, переварить, по-новому взглянуть на вполне привычные вещи.

В рамках форума проходят акции Благотворительного фонда «Мархамат»: каждый четверг маленький гость может принять участие в увлекательных мастер-классах, а взрослые – в любой момент приобрести себе модные футболки Qosh, средства от продажи которых идут на лечение детей.

Для сотен тысяч жителей и гостей города летом 2017 года «Арт-Уфа» станет важной основой формирования новых культурных сообществ и обретения новых друзей. Эта площадка не просто пространство культуры и искусства, это место, где формируется общество, где развивается человек, познавая мир и самого себя.

Валерия Маламура

Зеркало души, или Как отличить жизнь от литературы

Зеркало души, или Как отличить жизнь от литературыВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Книжный ряд

Игорь Бондарь-Терещенко

Теги: Светлана Филатова. Читай лица!

Светлана Филатова. Читай лица! М. Эксмо, 2017. 416 с.

…В одном из методов современной критики используются элементы психоанализа, и порой они дают вполне «реалистический» результат. Помните, у Саши Чёрного? «Я взглянул: лицо у Фили / Было пробкового стиля, / А из галстука Петруши / Бил в глаза армейский стиль». О таких людях говорят, что у них развито чутьё, но если стать поэтом дано не каждому, то хотя бы на­учиться этому самому чутью – вполне возможно. Достаточно постигнуть азы физиогномики – науки чтения по лицам, которой учит книга Светланы Филатовой, эксперта № 1 в данной «критической» отрасли, а там, глядишь, и стихи пойдут.

Впрочем, лирики в этой умной, а главное – полезной и практической книге не так уж много, и в основном автор ведёт речь о прозе жизни. А она такова, что не всякая метафора, даже изречённая, казалось бы, великими, реализуется в нашем угрюмом быту. Например, расхожая фраза о том, что глаза – это обязательно зеркало души, не отвергнутая данной методикой, но всего лишь упомянутая в качестве затравки, своеобразных пролегоменов – к более серьёзной панораме анализа. И коррекция в данном случае вполне уместна, утверждаясь, опять-таки, в изречениях классиков. «Лицо человека передаёт вам информацию о нём, о его состоянии, эмоциях, внутреннем облике, – узнаём мы мнение Анхеля де Куатье в его «Исповеди Люцифера». – Нос сам по себе об этом не расскажет, да и от губ ответа на этот вопрос не дождёшься. Даже глаза, взятые и рассмотренные отдельно, словно вырезанные из фотографии, умирают. Их блеск и их сила теряются. Без лица в них нет и души».

Таким образом, автор этой книги, как видим, достойна всяческого уважения не только за красивые глаза (в том числе условных героев книги – на обложке), но и за более детальную, откровенную, полезную, в конце концов, методику. Время от времени синкопированную «литературными» экскурсами в прошлое «физиогномической» истории. «Лица настолько же доступны чтению, насколько это присуще книгам, – утверждал Гаспар Лафатер. – Разница лишь в том, что они прочитываются в короткое время и меньше обманывают нас».

Итак, об обмане. В том числе литературном. Ведь физиогномика даёт ключи к пониманию подлинного текста, который звучит внутри собеседника, напоминает автор, в то время как визави говорит с вами, вероятно, о чём-то ином. И дело даже не в том, что здесь открывается возможность изменить ход беседы в свою пользу – как известно, что тот, кто владеет информацией, владеет миром – но и в изменённой по отношению к действительности оптике. Как, например, определить, что человек лжёт? Или того хуже, узнать по глазам наркомана? Оказывается, тезис о том, что человек, когда лжёт, не смотрит в глаза, – это миф. Человек может не смотреть в глаза из-за застенчивости или смущения. А может смотреть прямо в глаза и врать. Но некоторые признаки лжи по глазам всё же можно определить. Во втором случае у наркомана могут быть или расширенные, или суженные зрачки, и, если вам интересно, на чём именно он «сидит» и под чем «ходит», в книге Филатовой есть и об этой особенности общения в нашу «мультикультурную» эпоху.

И если всё-таки именно по реакции глаз можно, в частности, определить, насколько человек в данную минуту искренен и честен (именно поэтому дипломатов и разведчиков учат владеть своим взглядом), то лицо человека в целом – открытая книга, в которой выписаны его характер, чувства, мысли и даже судьба.

И хотя умное лицо – не всегда признак ума, как нас предупреждают, и иногда это просто результат упорных тренировок перед зеркалом, но вооружиться «физиогномическими» знаниями всё равно стоит. Карта лица – это где и что нужно смотреть в первую очередь. Кроме расшифровки взгляда, о многом поведают брови, ресницы и щёки, не говоря уже о растительности на лице. Даже уши, к примеру, оттопыренные показывают, что человек нацелен на поиск информации, постоянно улавливает информацию и откладывает её в своей базе данных.

Или, скажем, нос. В литературе, у Гоголя, сей персонаж, как известно, был франтом и собственником – любил рядиться в партикулярные шинели и не даваться в руки хозяину. А на самом деле? Да, нос средних размеров «означает средний интеллект и тягу к знаниям», а уже его широкий кончик – беспардонность и некую безалаберность.

Интересный факт: Эйнштейн был большим неряхой. «Когда я был молодым, я узнал, что большой палец всегда заканчивается дыркой в носке, – сказал он однажды. – Так что я перестал носить носки». По описанию полнее подходит к некоторым представителям нынешнего «модного» времени, вы не находите?

Каждый хочет свой дом

Каждый хочет свой домВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Книжный ряд

Теги: Елена Луканкина , Дерево в огне

Елена Луканкина. Дерево в огне. Тамбов: 2017

Из чего сделан ваш дом? Из красного кирпича, застывшего в прослойках цемента, или, быть может, из деревянного сруба, который зовётся избой? Не имеет значения. Для каждого он свой: оживлённый, суетной или тихий, неспешно следующий по пятам. Дом – это то место, в которое хочется возвращаться, где бы ты ни был. Ибо наполовину полон тот, кто не имеет пристанища для своего сердца. Сборник «Дерево в огне» является шестой книгой тамбовского поэта, писателя, драматурга и журналиста – Елены Луканкиной. В него вошли стихотворения 2014–2016 годов, а также притча «Дерево на утёсе». Произведения автора уютные и тёплые, они согревают в любое время года, мягко подводя к тому, что единение с природой дарует счастье; внимание к мелочам передаёт его духовное составляющее через мгновения, которые проживаем и которые предстоят... Пожалуй, это основная «чувствуемая мысль» книги. В сборнике автора представлены стихотворения, имеющие разную тематическую направленность. Это стихотворения о природе, пейзажная лирика («Весна – на птичьем языке...», «Письма осени», «Блокнот зимы»), стихотворения, имеющие философский подтекст («Узреть бы свыше знак»), «Собранное в камне»), духовная («Ты мой предок, хранитель рода…») и любовная лирика («Любимые рядом», «Мне так мало тебя в этом доме», «Ноябрины»...). Особенно интересно передано городское настроение в стихотворении «Петербуржское»: «Влюбиться с первого дождя как с первого родного взгляда в его величие входя – под купола и колоннады». Представленные стилистические фигуры и тропы не отяжеляют чтение, а наоборот, обогащают. Меня, как читателя, не могли не поразить сильные литературные находки, подкупающие своей глубиной и новизной, чего только стоит метафора «выверни город из лёгких» или сравнение «злость разъедает, как чёрный голодный рак». Особенно вызывает сопереживание и заставляет задуматься стихотворение «На выставке», где образ оценивающего зрителя выдвигается на первый план и как нельзя лучше передаёт отчаяние художника, не дождавшегося признания при жизни. Иллюстрацией служат строки: «...И рты – разомкнутые бездны – проглатывали этот свет, удержанный на крае кисти, за слоем красок, в масле лет, момент неугасимой жизни, у смерти отнятый момент. Но глаз срывал с картины кожу, перст указающий блуждал. Не дожил до суда художник и никого не осуждал. Он замер в дальней арке залы, всем духом веруя – живой, когда ему в окне качала рябина красной головой». Автор использует разные синтаксические фигуры: риторические вопросы («Какой он – человека вкус, его кристально красный сахар?»), восклицания («Как слаб сотворённый тобой человече!», «Глаза и губы солнцем раскаляй!»), обращения («Не смотри на меня, хороший», «Аве, Цезарь наш!»). В представленных стихотворениях в основном используется смежная и перекрёстная рифма, автор тяготеет к использованию глагольной рифмы. Композиция стихо­творений простая, с использованием точек высшего напряжения (по нарастающей к концовке), подчинена выражению авторской мысли. Очень импонирует образ лирического «я» поэта, который не утверждается, а скорее говорит о присущих автору доброте и терпении, исключая назидательные и проповеднические наставления. Как тонко и мелодично он передаёт бурю эмоций: «...И за что мне – тебя так много, захожу и не видно дна. Пей из губ и возьми в дорогу, я – колодезная вода». Или внутреннюю борьбу: «…Ты слово дал: мои поля не грабят, но слышен звон мечей твоих вояк. Я – королева маленького края, но оттого не собственность твоя». Рисунки, представленные в сборнике, дополняют не только глубину и полноту мыслей поэта, а также возвышенность духовного поиска. Пристального внимания заслуживает притча «Дерево на утёсе», представленная в конце книги. Она пронизана ощущением причастности к коренным традициям, отражающим сущность творчества автора. В ней мы находим долгожданный отклик на вопрос: «Человек – царь природы?» Безусловно, мы неотделимы от её даров. Мы, как деревья, устремляем свои руки-ветви ввысь, стремясь возвыситься над сущностью бытия. Иногда мы вырываем свои корни из земли, пускаясь в дальние путешествия в поисках себя. Остаются лишь зияющие дыры на пустыре. Но куда бы нас ни завела новая тропа, наша Родина не оставит нас сиротами.

Тая Воробьёва

Золотой абрикос осыпается

Золотой абрикос осыпаетсяВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Лицей

Теги: Владимир Косогов , поэзия

Владимир Косогов

Январь в Новом Афоне

Выходит человек и видит чёрный снег,

И лучше срифмовать уже нет силы.

Печаль светла, но длится целый век,

От моря тянет, словно из могилы.

Налево повернёшь – сверкнёт абхазский нож.

Зрачки красней мороженой рябины.

По снегу как ошпаренный идёшь.

И снятся, кто мертвы, но так любимы.

И горы впереди на каменных клешнях,

Могучие, как профиль богатырский:

Спускаются с небес и гаснут на углях

У кельи монастырской.

На горьком языке

I

Планы на первую пенсию:

Собраться без танцев, но с песнею

И двинуть на пасмурный юг

В самолёте Москва – Каюк.

В иллюминаторе – облако.

Вышло всё, видишь, вона как!

Скрутило напополам,

Но буковки – не отдам.

Это мои клинки, мои станки,

Мои здоровые позвонки,

Они ещё не хрустят, огнём не горят в ответ.

Буковкам сносу нет...

II

И звезда не говорит со мною,

Как с другой звездой.

Кран пищит с холодною водою,

Неживой водой.

Пленники храпят на всю палату,

Сёстры тоже спят.

Но ко мне относятся как к брату:

Нищий духом – свят.

Всё начну с начала, но сначала

Выиграть смертный бой,

Чтобы не испачкать покрывало

Кляксой кровяной.

Чтоб летели молнии, гремело

Небо и земля.

Чтобы обездвиженное тело

Верило в себя.

Чтобы встали пленники с кровати,

Слыша этот гром,

Летней духоты, как Благодати,

Выпить перед сном.

III

Выходишь в коридор

Побыть опять никем,

Уставишься в упор

В дурацкий манекен:

Не крутит головой,

Пластмассовой ногой

Не дёргает. На кой

Остался он такой?

Покурим на двоих?

Но манекен пропал

В палате для кривых

Людей или зеркал...

IV

Ушли и свет не погасили.

Одна на всём материке

Мерцает лампочка Мессии

На оголённом проводке.

К чему метафоры такие,

Где смысла не поймаешь в сеть?

Раз не возьмёт анестезия,

На проводочке мне висеть...

Не для того, чтоб боль в суставах

Прошла и выпрямило грудь.

А просто есть такое право –

Уйти и лампочку свернуть.

V

Раба Божия новопреставленного Николая

встречают братья Пётр, Сергей, Иван.

Загробную жизнь именно так представляю –

мягкий диван,

сидят вчетвером, о прошлом талдычат сказки,

сад-огород, прочая ерунда.

Был Николай в завязке,

не помогла даже живая вода.

Душу, к Тебе отошедшую с истинной верой,

по совести упокой.

Порохом станет память, а время – серой:

задачка по химии, писанная Лукой.

VI

Шершавой проведёшь ладонью

мне по лицу, когда опять

из светотени заоконной

войдёшь и сядешь на кровать.

Бульон из двухлитровой банки

поможешь в кружку перелить,

застынешь взглядом на каталке,

мол, что поделать – надо жить.

«Что принести тебе на утро?

Поговори со мной, сынок!»

Я головой мотаю, будто

ни слова разобрать не смог.

Ведь это же не ты со мною

заговорил на языке

предсмертной радости с любовью?

На самом горьком языке.

Побудь со мной ещё, покуда

хватает сил не звать врача.

Я скоро выпишусь отсюда,

хребет надломленный влача.

* * *

Нас токарить учили в УПК…

Станки, глотая медные «окурки»,

Выплёвывали из-под резака

«Патроны» и свистульки,

Клинцы на грабли, прочий ширпотреб,

Загубленный неточною настройкой,

На дно картонной тары, точно в склеп,

Отправлены учительскою двойкой.

Хрусти, подшипник, дёргайся, рычаг.

Сорвись, резьба, на десять лет к началу,

Где я ещё над книгой не зачах

Очередной бракованной деталью.

Вот потому я токарем не стал,

В слепом цеху, позолочённом стружкой,

Словесный неподатливый металл

Кромсая авторучкой…

Колодец

Колодец деревенский,

перекошенный

Застрял от дома в десяти шагах.

И смотрит в воду ягодою

сброшенной

Кустарник на дубовых костылях.

И мой отец без посторонней помощи

Тягучий ил со дна таскал киркой,

Чтоб ковш небесный, безнадёжно тонущий,

К утру достал я детскою рукой.

* * *

вот свет и тьма а между ними

на деревянных костылях

застыв в нелепой пантомиме

младенца держит на руках

седая женщина и нечем

поправить траурный платок

и призраком широкоплечим

на помощь к ней приходит бог

то свет лучистый слепит маму

то тьма сгущается над ней

и держит эту панораму

первоапостольный Матфей

* * *

Советских фильмов – сплошь покойники –

актёры. И глядят в экран

их постаревшие поклонники –

эпохи целой задний план.

А ведь нелепо получается:

роль каждому своя дана.

И грим смывается, снимается

картина вечная одна.

Квартира лицами заполнится,

что за столом едят и пьют.

Они такими мне запомнятся,

как только титры промелькнут.

* * *

Подкидываю дрова

в жар их переплавляя

раскидываю слова

лишние убирая

но из трубы в ответ

хилый дымок струится

это чернильный след

чтобы не заблудиться.

* * *

Оглянись: твоя ли это старость

Дребезжит посудою пустой?

Много ли стихов ещё осталось

Записать в небесный обходной?

Узнаёшь звериный этот почерк:

«В» с горбинкой, сплюснутую «К».

Успокою близких между строчек –

Это просто дёрнулась рука...

* * *

Вот мой дед пережил сыновей,

И поэтому жизнь его съела

До распухших артритных костей,

Но до сердца дойти не сумела.

Разве смерти спокойной просил

В 43-м, и позже, когда он

У сыновних горячих могил,

Предынсультно трусился, как даун?

Будешь плыть через мутный ручей

На Никольщину в дом деревянный,

Поздаровкайся с жизнью ничьей,

Поклонись головой окаянной

И отцу моему, и дядьям,

И спасительной ангельской твари

Лишь за то, что идти по пятам

Глупым внукам они не давали.

* * *

                                        М. К.

Пойдём со мной до поворота,

Где недостроенный дворец

Стоит как памятник комфорта

И жизни смертной образец.

Вот так закончится внезапно

Отца-строителя дисконт.

Оставишь вещи, – и обратно

Въезжаешь в черновой ремонт.

* * *

К зиме на шаг несмелый подойти.

Глоток спиртного бесится в груди:

Трахею ломит, точно месит тесто.

И жизнь не зарифмуется, поди,

Переходя на ямб с пустого места,

Где мёрзлая бутылка коньяка

В почтовом – вместо писем долгожданных.

Так жадно пью, как пьёт у родника

Жилец многоэтажного мирка,

Спасаясь от снежинок восьмигранных.

И памяти хватает падежей

Обрисовать пейзаж

с предзимним адом:

У новостройки, встретившись с закатом,

Летят окурки с верхних этажей.

Что загадать под этим звездопадом?

* * *

В пять утра запрягали коня.

И будила меня, семиклашку,

Молодого отца беготня

С полосатой душой нараспашку.

Молотком отбивали цевье,

И точили, и прятали в сено

На телеге. И детство моё

Исчезало в тумане мгновенно.

Приезжали в затерянный мир,

Где царила трава луговая,

Где небес негранённый сапфир

Рассыпался от мая до края.

Начиналась учёба моя:

Приглядеть за работой мужскою

Мозаичным зрачком муравья,

Роговицей его колдовскою.

Кто сильнее, чем эти мужи,

Полубоги с загаром до пяток?

Шелестят их косые ножи,

У меня вызывая припадок.

Я смотрю уже тысячу лет,

Как у них за спиною ложится

Золотой деревенский рассвет –

Огнекрылая редкая птица.

Вратарь

Изумрудная россыпь зелёнки

На локтях, исцарапанных вдрызг.

Это я, отдохнувший в «Орлёнке»

И уставший от солнечных брызг!

Проскрипят дворовые качели

На невнятном наречье стальном,

Разбираться в котором умели,

Только вдруг разучились потом.

Пусть закружат. Ногами цепляю

Облаков белозубую пасть.

С каждым вдохом глаза закрываю:

Так с дощечки не страшно упасть,

Поперхнуться на стёртом газоне,

Рот раззявив, как жёлтый пескарь.

Силуэт на соседском балконе

Ловит солнце в ладонь, как вратарь:

От волненья вспотела рубаха,

Даже солнцу в руках горячо.

Вдруг ударят качели с размаха,

Синяком разукрасив плечо.

Я не знал: до какого предела

Боль – сильна, смехотворен – испуг.

…А вратарь через месяц приделал

Бельевую верёвку на крюк.

* * *

                       Никуда она не убежит.

                                                         А.Б.

За окном нет ни вишни, ни яблони,

И отцвёл золотой абрикос.

Вот и лето закончилось зяблое

Под трещотку усталых стрекоз.

Что осталось в стакане надтреснутом?

Листья мяты, истёртые в прах.

Горький вкус перезрелого детства там

На солёных остался губах.

Вышло так, что, ребёнок обласканный,

Вырос я в неуклюжий мешок,

Переполненный книжными сказками,

Где всегда побеждал лежебок.

Так и жил на печи, и надеялся,

Что однажды спасёт от беды

Худосочная бабка-волшебница

С полторашкой живою воды.

Небылицы никак не сбываются,

До финала остался глоток.

Золотой абрикос осыпается:

Точно капельки в землю врезаются,

На вишнёвый похожие сок.

Считай, перевод окончен

Считай, перевод оконченВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Лицей

Теги: Дана Курская , поэзия

Дана Курская

Меланоцет Джонсона

В кабинете пыльном Джонсон кладёт пинцет

двигает микроскоп

моет стеклянный сосуд

Этим январским утром миру подарен меланоцет

Джонсона

стоп

так отныне его зовут

Если ты вечность жадно желаешь схватить за хвост

дам я рецепт

чтобы вы с ней сплелись

открой, своей смерти этим замедлив рост,

меланоцет

именем поделись

Хищный удильщик, ты мой отныне весь

плыви, моя кроха,

лампочки на усах

Каждый мечтает, как может, остаться здесь:

Палочки Коха

ленточки Мебиуса

А когда вдруг наступит, Джонсон, и твой черёд

уходи как январь

тихо и не скорбя –

Где-то в тёмных глубинах самых глубоких вод

плавает тварь,

обессмертившая тебя.

МК-тупик

настигающий образ моря

подкожный бойлер

кровь стучит в висках как будто нога в трамплин

пей из глаз моих только юные песни

пой мне

в тишине узнаю – «Ддт», «Наутилус», «Сплин»

их аккорды взлетают в космос,

сбивая звёзды

словно ядерный взрыв, обрекающий пустовать

образующий только пропасть

и только пропасть

и из пропасти прорастает диван-кровать

за которой вздымают волны

пустые скалы 

на остывших плитах вращает жерло воронка дна 

и засасывает сползшее одеяло 

снежный путь – начало 

и смерть как фонарь видна

зажигалку во мне в этот миг 

заслони от ветра 

кремень высечет в сумраке молнией злую нить 

ты губами из пачки вытянешь сигаретку: 

«Детка, 

слушай, надо это как-нибудь повторить»

* * *

за гробом нету ни черта

ни ангела с трубою

какие там ещё врата

никто от люльки до креста

не свяжется с тобою

прощаться надо навсегда

по вехам и минутам

какого там ещё суда

ты ни туда и ни сюда

и никого не ждут там

и только пыльный василёк

Растущий за оградой

хоть синий глаз его поблёк

встаёт безверью поперёк

не тронь его

не надо

Шкатулка

Под снежным шёпотом чуть дремлет многоглавый,

За несколько столетий подустав.

И вздрогнет утро за Рогожскою заставой.

На Тихорецкую отправится состав.

Движенье повторяется веками –

Погаснут на Арбате фонари.

Но тут в окне на Коптевской механик

Спасёт нас всех, промолвив: «Отомри…»

Казалось бы – зачем мешать земному?

Чем сдержишь ритм пружины городской?

Но снег уже ложится по-иному

На крыши Долгопрудной и Тверской.

Как будто в механической шкатулке

Вдруг сбился стук стальных кручёных жил.

И заново змеятся переулки

На карте города, в котором ты не жил.

Ведь механизм отныне неисправен.

Он прав был, эту шалость совершив.

…По Красной площади стремглав идёт Гагарин

И повторяет в ужасе: «Я жив!»

* * *

говорят, её чувствуют как удар

с чем-то часто путают Божий дар

но её не спутать в нервов тугой клубок

не сложить как жужелку в коробок

говорят, нависает штормом, бурлит рекой

а у нас февраль в окне и покой

а у нас в духовке брокколи и минтай

– Почитать тебе сказки Пройслера? – Почитай.

говорят... впрочем, пусть себе говорят

пусть у них она словно импульс или разряд

ведь у нас есть тоже своя беда

– Почитать тебе Антокольского? – Никогда!

но когда пора отходить ко сну

я мой смысл обретаю во всю длину

– Приготовить на утро яичницу? – Приготовь.

...если здесь не любовь, тогда что – любовь?

Ваганьково

Земля принимает с одиннадцати до шести

В прочее время можно здесь погулять

Лёгкий ветер в листьях прошелестит

Если хочешь – пробуешь разгадать

После двенадцатой рюмки выползет темнота

И накроет край, где никто не считает дни

Если хочешь – закрой глаза, посчитай до ста

И тогда отовсюду выйдут к тебе они

Вот тогда и расскажешь про гулкий свой бой часов

Про панельный дом, где тебя ах никто не ждёт

В этот край оградочных адресов

Ты пришёл унять под ногами лёд

Расскажи им про деньги в стылой своей горсти

Про холодную одноместку свою кровать

Как ты принимаешь всех с одиннадцати до шести

В прочее время стараешься погулять

Как дрожит в больной руке твоей карандаш

Как дрожит звезда по ночам у тебя в груди

И тогда они скажут: «Ты тоже, ты тоже – наш.

Вот поэтому больше не приходи».

Непрощённые

Восемнадцать суток не ела и не пила воды.

Не ходила во храм, пряла по-иному пряжу.

Федеральный канал засигналил заставкой «Не ждите беды!»

И страна взволновалась – а что там по радио скажут.

В интернете скандал: папа римский изрёк, что прощают не всех.

Трактовавший небесную твердь призывал к изменению фабул.

…И стояла на шатком балконе, упрямо таращась наверх.

В этот день был разбит объектив телескопа «Хаббл».

Вскоре замерли фабрики. Схлопнули свет маяки.

Банкоматы пищали в ночи: «Ожидайте расплаты!»

…Молча тёрла виски, когда люди схватили штыки

И толпой непрощённых направились вдруг к Арарату.

И идут к изголовью горы, и сдают никому города.

И за каждый шажок на телах проступает расправа.

…Тихо спустится вниз. Я спрошу: «А меня-то – куда?»

Но она всё молчит. Только крестит нас слева направо.

Бабушка моя

Существуют мужья, подло обманывающие немолодых жён

Некоторые финансисты ловко подделывают цифры в годовых отчётах.

Современные школьники умудряются затирать двойки

цифровым ластиком в электронных дневниках.

Все брешут кто во что горазд.

Я – чудовищно вру своей бабушке.

– Как ты, Мурзилка? – спрашивает она меня,

наклонив голову вбок как старая канарейка.

И я с идиотской улыбкой ей вру:

– Хорошо.

– А как муж? –

и бабушка щурится, чтобы лучше меня услышать.

И я снова вру с идиотской улыбкой:

– Так любит меня!

Работает эм… замначальником… эм …на заводе.

И бабушка удовлетворена – завод, замначальник, любовь.

– А что там с работой?

– Отлично! С работой отлично!

Я просто купаюсь в купюрах, клиентах, заказах!

– Откладывай в сберкассу! – в бабушке просыпается главный бухгалтер.

Откладывать – это я люблю.

– А как там стихи?

Набираю в лёгкие побольше воздуха:

– О, замечательно!

Вчера меня публиковал «Новый мир».

Но бабушка хмурится – код не прошёл.

Тогда по-другому.

– Недавно звонил Максим Галкин,

просил почитать в «Голубом огоньке».

И бабуля довольно кивает –

уж Галкин ей ясен.

– Легко тебе, Даник?

– Легко!

Мне предельно свободно!

Мне солнечно, радостно, весело!

Все обожают меня!

И бабушка подслеповато глядит на меня как на солнце.

И ей девяносто.

И помнит она через раз.

А завтра я снова приеду и всё повторится –

Нучтотамсработой-амужкак-легколивмоскве.

– Бабулик, давай о другом.

Помнишь фильм «Дело было в Пенькове»?

– Не помню.

– А помнишь войну?

– Нет, не помню.

Давай о тебе.

…Все мы врём, насколько позволяет нам наша подлость и нежность.

И я здесь – банальный солдат на топком поле бессмысленной светлой лжи.

Но ведь, если вдуматься, коварная старуха сама меня с детства приучала к вранью.

В ответ на вопрос «Ты всегда будешь рядом?»

Шептала: «Всегда».

My Dan

вот потому и не сплю

снится больная ересь

черти по осени стали в два раза злей

переведи меня через это

через

my dan

и стопарик ещё налей.

нет, не засну

снятся кресты да кочки

папиным свитером выросший тёмный лес

я ведь была когда-то

любимой ночкой

что? Заговариваюсь.

Пьяная.

интерес –

но если тебе позвонят,

Мы ведь не снимем трубку

Знаем мы кто звонит у них по ночам

Горлышком новой бутылки

труби побудку

Что? Нет, не сплю.

Слава вам, трубачам.

Если засну –

Считай, перевод окончен

Ты меня, то есть всё-таки перевёл

Через my dan

Через мрак

И угрозы ночи

На лишь тебе понятный язык времён.

Вот и заснула

I’m sorry

I’m yes

I’m no

Мне не приснятся

Клиенты

Фейсбук

аборт

носом в твоё плечо как будто дредноут

что, непутево скитаясь, нашёл свой порт. 

Плюс жизнь

Плюс жизньВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Лицей

Кристина Гептинг – лауреат премии «Лицей»

Теги: Кристина Гептинг , проза

Отрывок из повести

Кристина Гептинг

Вашу мысль,

          мечтающую

                    на размягчённом мозгу,

как выжиревший лакей

                    на засаленной кушетке,

буду дразнить

          об окровавленный

                    сердца лоскут:

досыта изъиздеваюсь,

                    нахальный и едкий.

                                            В. Маяковский, «Облако в штанах»

Часть первая

* * *

Мне так уютно среди женщин, которым за тридцать, ближе к сорока. Мне приятны их мягкие обиталища – бухгалтерии, отделы кадров. Чай, печенье, каталоги «Эйвон», тихонько играет какое-нибудь «Дорожное радио»…

– Пиши автобиографию, – сказала мне одна из милых сотрудниц отдела кадров областной больницы и протянула разлинованный листок.

– А что писать-то? – спрашиваю. – И… это… Вы, может, забыли, но я санитаром устраиваюсь, а не главврачом.

– Ой, правда, а мы и не знали, – подхватывая мой шутливый тон, продолжает приятная женщина. – Так положено. У нас и санитары пишут, где и когда родился, кто родители, какое образование... В свободной форме. Только без ошибок постарайся.

– Да ладно, всё равно это никто не читает, пиши там что хочешь, – рассмеялась из-за дальнего стола другая кадровичка, совсем молодая.

Я пожевал казённую авторучку и принялся за дело:

«Я родился 20 августа 1997 года. Город не платил за свет в течение нескольких лет, и терпение энергетиков лопнуло. В тот вечер роды в роддоме принимали при свечах. Мою маму привезли туда с сильнейшими схватками в состоянии героиновой ломки – «Скорую помощь» вызвали прохожие. Врачи сразу заподозрили в ней ВИЧ-положительную – много их стало в последние годы. Рожать отправили в неработающую душевую. Врач и акушерка надели по две пары перчаток. Вскоре родился двухкилограммовый я с признаками героиновой ломки. Меня перевели в детскую больницу, а маму оставили ломаться в душевой.

Через пару дней пришёл её анализ на ВИЧ. Естественно, плюсовой. У меня тоже нашли антитела к ВИЧ. Однако через месяц выписали из больницы – ломку согнали, вес я набрал, что они ещё со мной могли сделать?.. Сказали, надо верить в лучшее – что на самом деле я не заразился, и мамины антитела к полутора годам уйдут.

Нас с мамой встречала бабушка. С цветами. Она, как и заповедовали врачи, верила в лучшее. Ради ребёнка мама одумается, оставит наркотики и допишет диссертацию (до попадалова мама работала ассистентом на кафедре русской литературы ХХ века).

Но было не суждено. Мама умерла от передозировки, когда мне было три месяца.

Меня вырастила бабушка.

Моё детство – оно с запахом хлора. Бабушка хлорировала всё, с чем я соприкасался. Бельё кипятила. И посуда у меня была отдельная. А ещё она нашила себе масок из старых простыней. Без маски я её почти и не видел.

В садик я не ходил. В школу меня бабушка всё же отдала, чтобы никто не догадался, что я неизлечимо болен, да ещё такой постыдной болезнью.

Сначала всё шло хорошо, внешне я от других ничем не отличался, болел не чаще и не тяжелее других детей, пока вдруг в 7 лет не выяснилось, что придётся пить лекарства – это было удивительно, что есть, оказывается, какие-то таблетки «чтобы не наступал СПИД». Таблетки мне понравились – разноцветные. Они внушали надежду, что я проживу не так уж мало.

Всю жизнь с того момента мне предстояло пить сначала пять, а сейчас, когда препараты стали совершеннее, две таблетки в день. Бабушка всё удивлялась, что я жив на «этой химии». «Невозможно жрать столько таблеток и долго жить», – говорила она.

Но всё же умерла первой. Мне успело исполниться восемнадцать.

Я поступил в университет. Хотел в медицинский, но мой инфекционист в СПИД-центре, а это единственный человек, которому я доверяю, сказал, что с ежегодными проверками на ВИЧ для медиков я об этом могу забыть – нормально работать с моим диагнозом всё равно не дадут. Поэтому пошёл на биофак. И хоть выращивать ГМО-картошку и кукурузу по закону нельзя, корпеть над ними в лаборатории не воспрещается, что мне и придётся после универа делать. Я не уверен, что это моё – быть ботаником. Наверное, поэтому и иду работать в морг. Буду подглядывать за медициной в щёлочку».

– Что за ерунду ты тут понаписал?

– Так вы ж сказали, читать никто не будет… Да шутка, конечно, – заржал я. – Разве похож я на спидозного сына наркоманки?!

– Ну, конечно, не похож!.. – услышал я голос молодой кадровички.

– Переписывай, – вздохнула приятная женщина.

Похоже, с такими кадрами они ещё не сталкивались.

Я взял новый лист.

«Спирин Лев Валерьевич, 1997 года рождения. Мать – Спирина Маргарита Александровна, преподаватель, умерла в 1997 году от внезапной остановки сердца. Бабушка – Спирина Вера Петровна, учитель младших классов, пенсионерка, умерла в текущем году.

Окончил среднюю школу № 28 и поступил в NГУ на биологический факультет.

Проживаю по адресу: ул. Декабристов, д. 110, кв. 88».

Эту биографию милые женщины одобрили.

Вы, конечно, уже поняли, что оба рассказа были правдивы.

* * *

Показать квартиру? Угловая хрущёвка. Две плесневелых, плавно перетекающих друг в друга комнаты, по площади не маленькие, но вытянутые, как плацкартные вагоны.

Я живу в комнате, которую бабушка называла «библиотекой». В ней от прежней хозяйки, выжившей из ума школьной директрисы, покончившей с собой, осталась туча книг – от пола до потолка.

Раз уж я взялся тут распинаться перед вами, сразу обозначу круг любимых писателей. Без них я бы сдох, честно. Слова-то дома было кинуть некому. А книга даёт иллюзию общения, да и собеседник почти гарантированно – не дурак.

Ну, конечно, Сэлинджер. Это вы, должно быть, заметили. И ничего с этим уже не поделаешь. Я тут прочёл, что он сказал перед смертью, мол, «Над пропастью во ржи» была его ошибкой. Ну да, конечно. Ошибка. А ничего, что благодаря этой «ошибке» я, может, до сих пор жив? Иначе ж таким, как я, нам только вздёрнуться. Ну, или как там, Холден? Оседлать атомную бомбу?..

Потом – Вишневский. Упаси Боже, не Януш Леон. Я про Вишневского Александра Александровича. Сероватая книжка «Дневник хирурга» с предисловием маршала Жукова. Прочитав её, я и решил стать хирургом. Но мой ВИЧ рассмеялся мне в лицо. И ничего, что вируса в моём организме благодаря лекарствам и нет почти. Да и придумали же кольчужные перчатки – это такая суперштука, которая ни при каких авариях не даст мне заразить пациента… И все ведь это прекрасно понимают. Но нет. Мне можно только в морг. (Хотя и туда нельзя на самом деле, просто анализ на ВИЧ сдавать не обязали.) Я изо всех сил стараюсь, чтобы в моих словах не звучала вселенская обида, но получается что-то не очень, да?..

Ещё мне Библия нравится. Но только Новый Завет. Ветхий вообще не понимаю и того бога я не знаю и знать не хочу.

А вот персонаж из Нового Завета – тот, конечно, мне симпатичен. Я уверен, что если бы Иисус пришёл в этот мир сейчас, то обязательно был бы ВИЧ-инфицирован. Гомосексуал, наркоман, распутник или просто сын ВИЧ-положительной Марии. (Кого вы там ненавидите, презираете или боитесь?)... А что, тогда ведь считали его обманщиком, одержимым бесами, самозванцем – по тем временам самые страшные грехи…

Короче, я знаю, этот чувак – он на моей стороне.

* * *

Бабушка меня не любила.

Бывает так, что бабушка и любит, и не любит одновременно – ну, как у Санаева (вы меня простите за вторичность и ссылки на авторитеты, я же в первый раз что-то осмысленное пишу, и мне навыка не хватает…), а моя бабушка меня просто не любила.

Она была мной не довольна по умолчанию. И что бы я ни делал – я ничего бы не смог изменить. Я же ВИЧ+…

А чего быть довольной?.. Дочь росла вроде хорошей девочкой, а потом влюбилась в этого проклятого Валерку. И где познакомились?! В университете! Она пришла ассистентом на кафедру, а он – только после аспирантуры. Нищий был. У него были ровно одни брюки. Голову мыл хозяйственным мылом, треснувшие авторучки изолентой заматывал. Решил подзаработать. Ну и так подзаработал, что через полгода сам прочно сидел на героине, да и дуру-Марго туда же утянул.

Дура-Марго – это моя мама. Проклятый Валерка – папа. Хотя тут бабушка была не уверена, ведь «Марго была та ещё проститутка последние годы, могла и от другого тебя родить, она уже ничего не соображала, прости Господи». Падение моих родителей было чрезвычайно быстрым. Потом я читал, что на героине люди могут и по десять лет жить с виду нормальной жизнью – только самые близкие в курсе их состояния. Моя же мама продержалась от первого до последнего укола всего лишь три года.

Бабушка хотела отдать меня в дом малютки, когда в полтора года диагноз подтвердили окончательно и мой ВИЧ уже навсегда врезался в её жизнь, но Санпалыч из СПИД-центра отговорил её. Сказал, что я хороший мальчишка, показатели отличные, а там, может, к моему совершеннолетию лекарство от ВИЧ изобретут.

Я – совершеннолетний. Санпалыч ошибался.

Бабушка в лекарство от СПИДа не верила, она почему-то думала, что и мама умерла от синдрома, а вовсе не от «отравления неизвестным веществом», как было написано в документах.

– СПИД, сука, я тебя ненавижу! – воздевала она руки к небу, если вдруг на неё накатывала печаль по ушедшей дочке и больному внуку.

Она осталась совсем одна. Дедушка умер ещё до моего рождения, старшая дочь уехала в другой город. Подруг у неё не осталось – подозреваю, она намеренно их уничтожила. Какие подруги, когда в семье почти чума...

А я, «камень на её хилой шее», совершенно не ценю того, что она меня не отдала в детский дом. Издеваюсь, грублю, не слушаюсь.

Когда она меня за это ругала, я всё не мог взять в толк, как же я могу вытворять все эти ужасы, если целыми днями один сижу в «библиотеке»?..

Короче, не любил я бабушку.

Я Нину любил.

* * *

Смуглеет салями, вызывающе поблескивает бутылка водки. Фрукты, конфеты, лимонад.

Радость. Праздник. Нина приехала.

Мне семь лет. Она вызволяет меня из моего невольного убежища:

– Иди поиграй с Ирой и Наташей.

Сначала я иду на кухню и ем деликатесы. Давлюсь от волнения. Ира и Наташа сидят рядом. Одной восемь, другой – десять. Они, конечно, и раньше приезжали, например, прошлым летом, и Нина точно так же предлагала мне их компанию, и мы играли вместе, но за этот год они, как мне показалось, уж очень выросли. А я будто бы остался прежним. В общем, с моей семилетней точки зрения, они ужасно взрослые. Тем почётнее возможность по­играть с ними.

– Ты не боишься? Я бы на твоём месте к дочкам его не подпускала, – заводит бабушка старую песню.

– Нет, ВИЧ же не передаётся воздушно-капельным путём, сколько раз я тебе это уже говорила. И ты уже сними маску, мам. Ну сколько можно?

– Вот ты так уверена, что не передаётся? – спорит бабушка. – Ещё каких-то двадцать лет назад и вируса-то такого не было, ну и как можно говорить, как он передаётся, а как нет?.. Ну уж нет, я согласна умереть от гипертонии, от инфаркта, от чего угодно, но не от того, что кожа станет, как у ящура. Нам инфекцио­нист показал фотографию. Сказал, что если я таблетки ему давать не буду, то будет у него какая-то саркома, лимфома и вообще туберкулёз…

Бабушка разрыдалась.

– Да ладно тебе, мам… – утешает её Нина. – Мальчишка вон какой симпатичный, умный, без всяких курсов к школе отлично готов. Ещё нас с тобой переживёт!..

– Не дай бог! – Машет руками бабушка. – Кому он нужен, кроме меня?! На кого я его оставлю?

Я вращаю внутри себя чувство вины. Из-за того, что я родился с каким-то там плюсом, бабушка даже умереть спокойно не может. Вроде быть положительным – это очень даже и неплохо. Не зря про хороших персонажей в книгах и фильмах говорят – «положительный герой». А я положительный – и это почему-то страшная беда.

Но сегодня мне весело. Ира и Наташа.

* * *

Я же не сказал, кто такая Нина. Это падчерица моей бабушки. Когда бабушка вышла замуж за дедушку, у него была дочь, то есть Нина, рано оставшаяся без матери. У самой бабушки тоже уже была моя мама, совсем маленькая.

Уж не знаю, как проходило детство Нины и моей мамы, но бабушка говорила, что их обеих считала родными. Нина стала её отрадой, когда «дура-Марго» пустилась во все тяжкие.

Нина вспоминать мою маму, впрочем, не любила.

– Много о себе думала, вот и получила!.. – вот и всё, что изредка говорила она о сводной сестре.

…Помню, когда я пошёл в школу, а привела меня туда, конечно, бабушка, сосед по парте на первом же уроке задал мне вопрос:

– Где твоя мама?

– Да так, умерла… – и добавляю многозначительно: – Много о себе думала, вот и получила!

Сосед посмотрел на меня со смесью удивления и почему-то уважения…

А я с детства занимаюсь маминой арифметикой. Её год рождения, 1972-й, отнимаю от нынешнего. И считаю: а сколько бы ей было сейчас лет? Какая бы она была? Я почему-то уверен, что с годами мама бы становилась красивее, умнее, счастливее. Жизнь бы наполняла её. Но к чему эти фантазии.

Мамы у меня нет, не было и не будет.

А Нина работала журналисткой в издательском доме «Провинция». В соседнем городе. У неё было мало свободного времени, но всё же она выкраивала пару дней раз в три месяца, чтобы навестить нас. И этих дней я так ждал, как и шахтёры не ждали зарплаты в год моего рождения…

Я тут недавно выбрасывал старое бабушкино постельное бельё и в каких-то проштампованных наволочках нашёл заметку из газеты «Провинция» под заголовком «ВИЧ – наш бич». Речь в ней шла о мальчике Л., родившемся от ВИЧ-положительной матери, которого растит нищая бабушка-учительница. Концы с концами они сводят еле-еле, хоть Л. и получает от государства две пенсии: как сирота и как ребёнок с ВИЧ. Мальчик красив, активен и с виду здоров. Зачислен в общеобразовательную школу. Но что ждёт его в будущем? – задаётся вопросом автор статьи. Готово ли общество принять не такого, как все?..

Автор – Нина. И хоть сейчас я понимаю, что статья-то написана совершенно беспомощно, я благодарен ей хотя бы за такое участие в моей судьбе. Чёрт возьми, ведь именно этого мне и не хватало всегда.

Л. – это я. Я уже писал, что меня зовут Лев?.. Более долбанутого имени сложно себе представить, я считаю. В детстве я недоумевал: зачем меня так назвали? Почему не Бегемот, не Заяц, не Улитка?.. Потом свыкся. А бабушка объяснила. Медсестра ей сказала, когда она примчалась ко мне в реанимацию, что сейчас на небе созвездие Льва вот прям в ударе и что надо дать парню такое же сильное имя, как и знак Зодиака.

Эта же медсестра – видимо, в её голове кипел эклектичный эзотерический суп – настояла на том, чтобы меня окрестили там же, в реанимации. А у меня ломка, представляете? Молодой священник, похоже, до этого младенцев видел только на благостных мероприятиях в стенах храма, поэтому тощий красный червяк, исходивший поносом и бьющийся в конвульсиях, произвёл на него тяжкое впечатление. Жалких десять минут покудесил он над моей душой и предпочёл покинуть аскетичные интерьеры реанимации. Мне неудобно – может, я ему до сих пор в страшных снах являюсь? Или я много о себе думаю?..

Вообще да, я много о себе думаю. А о ком думать? Вокруг меня слишком долго не было ни одной живой души…

* * *

Конечно, я немного преувеличиваю. Был у меня друг. Всего один, Рома. Он, в отличие от меня, в медицинский всё же поступил, счастливчик, и в морг мы пошли работать вместе…

О моём диагнозе одноклассники не знали. Знали только школьная медсестра и директор. Она-то меня в школу принимать не хотела, но Нина пригрозила ей прокурорской проверкой – не всё в порядке было в школьной бухгалтерии… И строго-настрого приказала директрисе молчать о моём ВИЧ, ведь если бы узнали родители других школьников, началось бы такое... Хотя в семь лет, когда я пошёл в школу, я, честное слово, не собирался ещё ни с кем заниматься сексом, да и наркотики в этом возрасте обычно не принимают. Но ведь все эти квохчущие над своими здоровыми детьми родители уверены, что я только и думаю, как передать свой гадкий вирус их чадушкам – а ну как покусаю или поцарапаю, или ещё что?.. Они находятся в перманентной истерике по поводу ВИЧ, поэтому никогда не услышат, что так он не передаётся…

Но не сближался с одноклассниками я, в общем, по другой причине. Класс наш был «Э» – экспериментальный. После седьмого набрали двадцать восемь ребят (девочек почему-то не взяли) с большими способностями к естественным наукам, но все не могли быть равны. Те, что были умнее, не могли отказать себе в удовольствии подкалывать менее успешных в учёбе. Ну, и конечно, не в выигрыше были прыщавые, толстые, чересчур скромные (по этой причине никто, кроме меня, не дружил с Ромой)... Также не любили рыжего долговязого Зайченко, родители которого были к тому же алкоголиками. Не пользовался авторитетом и узбек Чингизов, хотя учился он превосходно. Я болтался где-то между двух миров – успешных и отверженных – и боялся: только бы никто не узнал о моём ВИЧ, ведь это окунуло бы меня лицом в компостную яму.

Я и по сей день молчу про свой диагноз. Нет, не то чтобы я хотел каждому встречному о нём рассказать, просто как бывает: пью, например, в универе утреннюю таблетку, а у меня спрашивают: это что? И мне каждый раз врать, что это витамины? Пожизненные такие…

Или ещё, ну, это уже лирика. Выпиваю, скажем, на пару с другом бутылку-другую вина или пива бутылки три. И тянет меня на философию. Вдруг становится страшно, что не сегодня так завтра вирус опояшет меня лишаем, обозначит мои лимфоузлы одутловатыми сливами, наградит несбиваемой температурой месяца так на два… Я знаю, как работают мои таблетки, и понимаю, что эти страхи беспричинны. Но болезнь, как ни крути, полностью вылечить нельзя. Рассказать о том, что на душе – необходимо, но раскрыться страшно. Велик риск, что собеседник натянет на себя накрахмаленную маску – нет, не ту, что носила моя бабушка, – а метафорическую, ментальную, и я в эту секунду погибну для него, а он – для меня…

Итак, Рома был единственным человеком в моём окружении, которому я, собственно, как-то за пивом и сообщил:

– Знаешь, а у меня ВИЧ.

Он чуть не упал с трубы, на которой мы, будто гопники, а не студенты приличного вуза, сидели тем сентябрьским полднем.

– Ну она хоть красивая была? – попытался пошутить Рома.

– Кто? – не понял я.

– Ну, девчонка, от которой ты зара­зился…

– А, девчонка!.. Ну да, ничего такая. Не сказал бы, что девчонка… Ей уже 25 было.

Рома присвистнул.

– Фига ты, Лео. Честно, вот никогда бы не подумал, что ты способен с такой опытной…

Я ржу:

– Меня заразила моя мать. Скорее всего, это произошло во время родов.

– Извини… Блин, я, к сожалению, мало знаю о ВИЧ, – смутился Рома. – Как тебя поддержать?

– Всё нормально, – ответил я. – Я этого вируса и не ощущаю… Просто захотелось сказать…

– Вечером будешь? – перевёл тему Рома.

– Где?

– Где, где?! Ну, мы же с тобой договаривались. В антикафе. Там сегодня «Прыщи и бёдра» выступают. Забыл, что ли?

Точно. Солистка «Прыщей и бёдер» (самокритичное название), филологическая студентка Диана, мне нравилась. Такая мягкая, полноватая флегма. Ей бы в библиотеке книги выдавать или в садике хороводы с детьми водить, но она, облачившись в рваную майку и наведя странный макияж, пела то, что сама определяла, как трип-хоп. В принципе это было стильно и довольно интересно. Я думал, что вот к ней-то можно было бы подкатить и предложить проводить её домой и всё такое. Она внушала мне доверие. Хотя, что я вам вру?.. Какое доверие? Не доверяю я никому.

Не доверяю и не верю. Но надеюсь. Я читал, что это всё потому, что мне ещё только восемнадцать…

Подземные реки

Подземные рекиВыпуск 6

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Монолог

Теги: Марина Беликова , проза

Марина Беликова

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Марина Беликова – поэт, прозаик, журналист, переводчик. Окончила Ростовский институт иностранных языков по специальности «Перевод и переводоведение», а также факультет социальных наук НИУ ВШЭ. Лауреат литературной премии журнала «Русский пионер» (2012). В 2016 году стала участницей форума «Таврида», смена «Молодые поэты, писатели и критики», где представила свой проект на конкурс сценариев ВГТРК.

Путь к подземным рекам, текущим за допустимой чертой сознательного, всегда тернист и немного опасен. Чтобы отправиться в это путешествие в мир грёз, нужно иметь завидную долю смелости, ибо там ждут не воздушные облака с ароматом ванили – нет, там темно, мрачно и сыро, можно насмотреться на всё то, отчего невольный крик ужаса вырывается из груди… Но нужно стерпеть, подавить жгучее желание повернуть обратно и, стиснув зубы, продолжить свой путь.

…Я забралась достаточно глубоко. Наконец-то я достигла истоков Великой Подземной реки – мёртвой и одновременно дарующей жизнь. Стикс моей души, если угодно… Вдруг я увидела нечто необычное: у самого берега сидела прекрасная женщина. Она была одета в длинное белоснежно-серебристое платье из нежнейшего шёлка. На распущенных каштановых волосах сияла диадема. Руки её отливали поразительной белизной, а глаза… О, эти глаза! Ясные, полные мудрости, спокойствия… и необъяснимой тоски. Тоски по временам, когда она была цветущей живой женщиной из плоти и крови, а не бесплотной тенью минувших дней. Бедная душа! Женщина встретила меня тёплой улыбкой. Я хотела задать вопрос, но она опередила меня, заговорив спокойным и сильным голосом:

– Я знаю, зачем ты здесь и что ищешь (Откуда? – мелькнула у меня мысль, – ведь я и сама не знаю, чего ищу…). Придёт время, и всё встанет на свои места. А пока… Присядь, отдохни с дороги и, если будет угодно, послушай мою историю.

Я села подле прекрасной царицы Подземного мира и приготовилась слушать её рассказ.

– Уже много тысячелетий я здесь. Но когда-то (как давно это было!), когда люди умели говорить с ветром, а звёзды танцевали на небосводе, я жила на земле. Это был не тот мир, что есть сейчас. Нет! Всё было иным. Я происходила из знатного рода, правившего испокон веков и небом, и землёю. Но у нашего народа была одна особенность – даже боги (позднее выживших после Великого Краха люди стали называть именно так) не могли жить без пары. Моя сила заключалась в моей слабости… Когда наступало время, мы испытывали озарение и из тысячи находили своего Избранника. Надо сказать, что у нас всё происходило не так, как у вас, смертных: пламя загоралось с первого раза только к своему – тому, кто пылал в ответ. Это происходило одновременно. Так произошло и со мною: в один миг я встретила его, и мы загорелись.

Прошли века. Сила любви дарует мудрость. Пока мы любили друг друга, мы имели возможность создавать Вселенную. Но однажды произошло то, что должно было произойти: пламя погасло. Рано или поздно это случается. Не верь, девушка, если тебе твердят обратное. Первозданный огонь не может гореть вечно. Я знала, что нужно делать: уйти в тень и угаснуть навсегда.

Говаривали шёпотом, что есть способы поддержать пламя при помощи магии. Это были нечестные способы, привязывающие к себе душу любимого человека при помощи имитации пламени, но… я всё-таки решила попробовать. Надев чугунные башмаки, я исходила весь свет в поисках средства вернуть любимого. Наконец, я нашла то, что искала: одна старая волшебница подарила мне Простынь цветных иллюзий. Я застелила ею наше ложе, но тщетно звала его… Тогда я вновь пошла по свету, на сей раз достав Простынь душевного спокойствия. Но и это не помогло… Тогда я вновь надела чугунные башмаки, причиняющие боль при каждом шаге. Истёрла ноги в кровь, обошла весь свет и принесла в нашу спальню лёгкую, как перышко, шёлковую Простынь нежных ласк. Но даже это не помогло. И тогда старая волшебница явилась ко мне сама и сказала: «Разве ты не видишь, в чём дело? Простыни манят к себе, они совершенны, прекрасны, но… Он идёт другим путём, и ничего его уже не удержит. Сейчас ты ему не нужна. Прими свой урок смирения. Он идёт потому, что ему надо идти. Он идёт своим путём. Так не задерживай его, ведь пора идти и тебе».

И вот я здесь. Я проделала долгий путь и пришла к этим водам, которые даруют безмятежность. Возьми себе их немного и ты. Но только немного! Живым нельзя быть слишком безразличными, иначе можно потерять вкус к жизни.

С этими словами она зачерпнула мне воды в склянку. Я с осторожностью приняла великий дар и поблагодарила её.

– А теперь ступай. Драгоценные минуты жизни утекают подобно этой реке, не дело задерживаться.

Я поспешила уйти. Однако сердце моё защемило от невыразимой тоски. Неужели эта прекрасная женщина до скончания века останется здесь одна, глядя на холодную гладь воды? Это показалось мне чудовищно несправедливым. И куда так спешил её избранник? Почему он так беспощадно толкнул её в эту холодную бездну?

И тут я увидела, что по реке плывёт лодка. Гребец подплыл к женщине на совсем близкое расстояние, и по их обоюдному молчанию всё стало понятно без слов: то был он, её возлюбленный. Теперь всё стало на свои места!

Она должна была уйти к реке, чтобы набраться смелости и потушить ставший тягостным обоим огонь. А он ушёл скитаться по свету в поисках того, что заменит ему пламя. Много времени потребовалось им обоим, но каждый из них наконец обрёл то, что искал. Я видела, как истерзанный шрамами мужчина положил голову на колени прекрасной женщине, а она гладит его непослушные кудрявые волосы и с озаряющей лицо ясным светом улыбкой напевает ему песню о веках странствий без него. Иногда нужно уметь погасить обжигающее пламя, чтобы вместо него пришло время для освежающей, дарующей новую жизнь прохладной струи Подземной реки.

Я открыла глаза

Много-много лет подряд мой разум пребывал в состоянии сладкой неги. Я спала и ни о чём не задумывалась, глядя на череду причудливо мелькающих картинок вокруг меня. Однако всегда наступает такой момент, когда необходимо проснуться. И тогда я открыла глаза.

Я открыла глаза и увидела, что в мире есть не только добро и зло. Не бывает добра и зла в чистом виде. Что добро для волка, то зло для зайца.

Я открыла глаза и смирилась с тем, что вокруг меня есть люди. Глупые, несовершенные, самонадеянные и совершенно невыносимые. И они заслуживают любви и сострадания. Или хотя бы терпения.

Я открыла глаза и узнала, что в клан мудрых принимают только обожжённых болью. А в клан мудрейших – тех, кто, несмотря на испытанную боль, не зачерствел душою.

Я открыла глаза и убедилась, что за добродетелью, как правило, скрывается бездна лицемерия, за активным сопереживанием – чувство превосходства, за жалостью к себе – упоение собственными несчастьями, а за приятным и лёгким нравом – пустота и отсутствие любых принципов.

Я открыла глаза и решила, что жизнь очень простая штука и одновременно очень сложная.

Я открыла глаза и осознала, что никому нельзя доверять и вместе с тем нужно уметь верить. Верить в себя, в свои идеалы, в своих близких. Наконец, верить самой жизни!

Я открыла глаза и приняла мир таким, какой он есть. Он существует не для того, чтобы мне в нём было хорошо. Но в нём есть всё для того, чтобы мне в нём было уютно.

Я открыла глаза и поняла, что Бог не оставил меня в трудную минуту. Его просто никогда не было рядом. Он не жестокий и беспринципный садист, посылающий на головы грешников всё новые и новые испытания, и никакой не Добрый Пастырь, который существует для исполнения наших хотелок. Он просто есть. И просто подарил мне жизнь. А как я распоряжусь этим подарком, его уже не касается.

Я открыла глаза и прекратила искать любовь. Тогда же я её обрела. Для того чтобы тебя полюбили, нужно уметь отдавать что-то взамен. Я стала любить жизнь, и жизнь подарила мне любовь.

Я открыла глаза и запретила себе слышать ненужные голоса – голоса тех, кто осуждает меня за то, где я, кто я и что делаю. Когда ты хочешь нравиться всем – ты не нравишься никому. Когда ты думаешь о своих целях, другие либо хвалят тебя, либо критикуют. Или же вдохновляются твоим примером и думают о своих собственных целях.

Я открыла глаза и поняла, что не стоит сравнивать себя с другими. Всегда найдётся кто-то красивее, умнее, талантливее, богаче, удачливее... Вот только это больше меня не интересует. Единственный человек, с которым я сравниваю себя – это я сама, лет 5 (10, 15) назад. И сразу становится ясно, что эти годы не прошли для меня даром.

Я открыла глаза и перестала думать, что что-то понимаю в этой жизни. Я ни черта в ней не понимаю! Я не учитель, а ученик, который терпеливо и усердно усваивает уроки жизни. Сама я только-только окончила начальную школу и перешла в среднюю. У меня нет ни малейшего желания делать домашнюю работу за других, но если вам пригодятся мои наработки, то я всегда готова поделиться ими с вами.

Оглавление

Сатирик эпохи героев Мечтать всегда! Память по-польски Фотоглас № 25 Саботаж Зеркало Трампа Русские – государевы люди Шесть томов о неизученном Гофман в Янтарном краю Разрешите сфотографироваться Знать своих земляков Литинформбюро № 25 Эпитафия Петров без Ильфа Преодоление литературы В море беллетристики Поэзия и остальной театр Трехкнижие № 25 Заболоцкий исполнил завещание Данте Исчезло в них служенье красоте… Непростое полотно судьбы Влиять на мир Николай Дроздов на планете животных и людей Пора увядания Не слово красит педагога Победить не воюя Все ли работы хороши… Лабораторный спектр Два космоса соединивший мост Квартирный вопрос нас не испортит Вальс цветов и рецепт от бабушки Блока Браслеты вместо билетов Учитель словесности Пример для столицы Фотошип Под прессом пресс-служб Если друг оказался… Горячая десятка анекдотов месяца Вначале – слово. После – много слов Клуб Любителей АФоризмов Любимчики "Клуба ДС" Приходи, сказка! Наполним небо добротой А Урал-то в тренде! Зеркало души, или Как отличить жизнь от литературы Каждый хочет свой дом Золотой абрикос осыпается Считай, перевод окончен Плюс жизнь Подземные реки Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg