«Литературная Газета, 6573 (№ 43/2016)»

Литературная Газета, 6573 (№ 43/2016) (fb2) - Литературная Газета, 6573 (№ 43/2016) 3065K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Литературная Газета

Сотворение истории

Сотворение историиВ День народного единства в Москве открывается новый памятник

Политика / Первая полоса

Фото: Евгений ФЕДОРОВСКИЙ

Теги: памятник , князь Владимир , история , политика , крещение Руси

Удивительное дело, а ведь для большинства столичных жителей установка памятника князю Владимиру не стала исключительным событием. И вовсе не потому, что народ наш не обладает чувством историзма. Просто повседневная жизнь современного человека не способствует размышлениям о явлениях столь масштабных. Что-либо эпохальное находится в ведении интеллектуалов, политиков, творцов. А для большинства москвичей Боровицкая площадь – точка на карте, препятствие в транспортной артерии. Двигаясь с юга на север или с запада на восток, по личным делам или служебным надобностям, можно даже и не заметить материализовавшейся вечности. Задумайтесь, а ведь князь Владимир – это уже навсегда. Он будет возвышаться тут, пока существует Россия. Какие бы социальные перипетии ни ожидали страну, какие бы политические силы ни пришли к власти, Владимир Святой, Владимир Великий, Владимир Креститель останется у Кремля. Через десятилетия, века станут особо цениться изображения, где скульптура ещё в лесах, с артефактами монтажа и установки. Грядущим поколениям покажется странным городской ландшафт на старинных фотографиях, где площадь ещё без него. А сейчас может удивить, что Владимир как будто за решёткой. Но и русская линия за решёткой «общечеловеческих ценностей» – это почти норма нашей жизни. То и дело возникали вопросы о тайном символическом смысле памятника, сыпались обвинения в шовинизме. И всё-таки он занял своё законное место.

Продолжение темы на стр. 3

Символ Москвы

Символ Москвы

Книжный ряд / Книжный ряд / Книга недели

Теги: Филипп Тараторкин , Василий Блаженный

Филипп Тараторкин. Василий Блаженный. М.: Молодая гвардия, 2016. (Жизнь замечательных людей, малая серия, выпуск 106). 222 с.: ил. 3000 экз.

Имя героя новой книги, как справедливо отмечает её автор, давно и прочно ассоциируется с храмом Василия Блаженного на Красной площади столицы. Хотя храм официально так никогда не назывался, поскольку посвящён празднику Покрова Богородицы, а во имя Василия освящён лишь один из десяти его престолов. Но храм действительно один из самых привычных, бесспорных и узнаваемых символов Москвы во всём мире. И вот теперь благодаря легендарной молодогвардейской серии с биографией святого Василия Блаженного, которая изобиловала захватывающими сюжетами и яркими деталями, читатели могут познакомиться. И узнать, что именно Блаженный предсказал новгородский пожар и набег крымского хана. Как обличительными речами приводил в трепет простых москвичей и грозных московских государей. Внешним обликом он шокировал окружающих.

Замечательно, что на фоне возрождения к истории, подчёркивает Ф. Тараторкин, не осталась в тени колоритная фигура Василия Блаженного. В конце прошлого века во имя святого был освящён храм в Волгодонске Ростовской области.

И ещё. Книга посвящена памяти деда автора, писателя Георгия Мокеевича Маркова.

Герои и предатели

Герои и предатели

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Шульгин Владимир

Теги: день народного единства , история , общество , политика

О древней природе креативного класса

Возрождённый праздник народного единства восходит к победам ополчения, которые предопределили капитуляцию польско-литовских захватчиков. Но 4 ноября мы вспоминаем не только о воинах Минина и Пожарского, чтим и других героев, в том числе патриарха Гермогена, который мученически погиб, не дожив до освобождения Кремля.

В глаза полякам, немцам и изменникам он бросал непримиримо: «Не могу более слышать пения латинского в Москве». Да, были изменники, «русские воры» (древнее название современных «креативных»). Был боярин-предатель М. Салтыков, предложивший сжечь Москву, был атаман-коллаборационист И. Заруцкий, взявший сторону Марины Мнишек… Мало ли их было таких!

И всё же народное единство восторжествовало. Урок и нам. По степени народного единства и дерзновения мы, к сожалению, отстаём от наших славных предков. Новейшая смута ещё не завершена, хотя силён на это гражданский запрос. Знак тому – восстановление в 1992 году Казанского храма на Красной площади, символа победного окончания Смуты. Начало положено, но это только полдела.

Окончание затянулось. Именно поэтому Запад, ободрённый нерешительностью России «взять своё», вновь пошёл в наступление по примеру из старого смутного времени. Это закон политики: если прозябает «держава-вселенная», забывшая свою самобытность, её начинают рвать на части алчные «партнёры». И «воровские» люди-изменщики вновь находятся по тому же закону восполнения. Они, как и прежде, встроены во властные структуры.

Сегодня верно говорят о войне нового типа, ведущейся против нас (гибридной, информационной, сетевой и т.д.) Но где же шаги верховной власти по оздоровлению политического класса? Где давно назревшая «кадровая революция»? Как долго будут качаться туда-сюда пресловутые «властные качели»? Почему, например, законно осудив подрывную деятельность Сороса и К° в нашей государственной системе при должностях остаются верные соросовцы (последователи Михайло Салтыкова)?

Сужу об этом на примере нашего западного форпоста – Калининграда. Здесь в системе образования на некоторых ректорских должностях всё те же лица. Они сделали всё для собственного обогащения, преуспели и в уничтожении русского просвещения (правда, сейчас бодро бьют в барабаны, имитируя кипучий патриотизм).

А вот ещё одна иллюстрация из культурной сферы. Недавно калининградский минкульт пригласил знакового московского писателя-русофоба посетить наши государственные библиотеки, провести встречи с читателями и пресс-конференцию. Операция «Буйда в городе» вполне удалась. Запад увидел, что его дело очернения России и русских процветает… за наш собственный счёт. Начали «процесс» западные фонды, а «благодарные» им влиятельные россияне его завершают. Кстати говоря, по версии Буйды, единственным положительным героем русской истории является изменник Лжедмитрий. Примечательно, что «буйдовская демонстрация» случилась в Калининграде как раз накануне Дня народного единства. И это яркое, пускай и частное, доказательство того, как далеки мы от искомой соборности. Доказательство нашей неспособности к сопротивлению.

О Гермогене святый, помози нам и начальствующим обрести сродное нам дерзновение в стоянии за Русскую правду!

Путь к единству

Путь к единству

Политика / События и мнения / Злоба дня

День народного единства в Москве

Теги: День народного единства , общество , мнения

Красный день календаря: за и против

4 ноября 2005 года впервые отмечался как государственный праздник – День народного единства. За основу взяли давнее историческое событие: 4 ноября 1612 года воины народного ополчения штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов, проявив героизм и сплочённость.

Изменилось ли ваше отношение к празднику?

Смуту подморозили

Сергей Кара-Мурза,  политолог, публицист:

– Основанием для введения праздника 4 ноября была ликвидация 7 ноября. Это – гиря из наследия Ельцина, акт из программы профанации праздников СССР, топор раскола народа. Все это знают, ну что же… Куда круче: 12 июня – День России или День принятия Декларации о суверенитете России, ещё его называют Днём независимости России. Вот и удержи Украину или собери Евразийский союз!

Распад общества по социальным линиям скрывает травму погрома пантеона символов. Элита это не чует – признак краха культуры. Не по Сеньке шапка. Анестезия страхом и шопингом, массовая амнезия позволили нашим рыхлым общностям терпеть друг друга – только б не было войны. Но на такой почве не быть единству. Что же… В 1612 году вырвались из Смуты, так как разогнали Семибоярщину. А у нас-то она пока правит – ну и праздник! Курьёз. Спасибо хоть Смуту слегка подморозили. Вот и голосуют за ЕР и дорожат 4 ноября – не спасение, но запас живучести. Это дорогого стоит.

Поэтому надо ценить этот праздник. Хотя и демократы, и коммунисты считают его искусственным...

Правда и справедливость

Олег Нилов,  депутат Госдумы, замруководителя фракции «СР»:

– Зачастую понятие «единство» пытаются связывать с готовностью в едином порыве подтянуть пояса для борьбы в не нами развязанной войне, отдавая силы и даже жизнь за победу. Такая конструкция не может быть жизнеспособной, если одним вершки, а другим корешки, когда кому-то суп жидкий, а кому-то жемчуг мелкий.

Учителям, работающим по призванию, трудно понять логику властей, когда суммарно тысячи зарплат педагогов равны премиям нескольких топ-менеджеров госкорпорации. Выпускнику вуза, годами ищущему работу по профессии, тяжело радоваться за «мажоров», которые «сходят с ума» в «гелендвагенах» просто от нечего делать. Честным полицейским, защищающим страну от бандитов, а то и умирающим со словами «Работайте, братья!», обидно слышать, как «золотая молодёжь» называет Родину Рашкой. Или видеть комнаты, где начальник в погонах «забывает» тонны долларов. Примеров множество…

Основа любого единства – в справедливости, а её за последние десять лет в стране стало ещё меньше. Провозгласить благое намерение, но мало что делать – штука нехитрая и даже вредная. Объединимся по-настоящему лишь тогда, когда править будут не деньги и сила, а правда и справедливость.

Как показывает наша история, не раз на смену одним праздникам приходили другие. Вечной же является жизнь по заповедям, о которых православные люди вспоминают и 4 ноября – в День иконы Казанской Божией Матери. Лично для меня это важный и традиционный праздник, с которым я и хочу поздравить читателей.

Опрос подготовил  Владимир Сухомлинов

Фотоглас № 43

Фотоглас № 43

Фотоглас / События и мнения

Русский мир князя Владимира

Русский мир князя Владимира

Политика / Новейшая история / Позиция

Щипков Александр

1 ноября 2016 года. Памятник Князю Владимиру накануне открытия

Фото: Евгений ФЕДОРОВСКИЙ

Теги: памятник , открытие , князь Владимир , крещение Руси

Почему установка в Москве памятника крестителю Руси сталкивалась с ожесточённым сопротивлением?

Памятник князю Владимиру теперь стоит на Боровицкой площади Москвы. Его открытие важно, своевременно и, без сомнения, промыслительно. В трудный для России момент он проясняет дискурс всей русской истории. И это, конечно, наша общая победа.

Говоря о нашей общей победе, я имею в виду как воцерковлённых, так и всех остальных русских людей. Поскольку, будучи неверующими, атеистами или принадлежа к другой конфессии, но оставаясь русскими, мы всё равно исповедуем ценности, которые нам передал князь Владимир вместе с византийской ортодоксией.

Эпопея с установкой памятника князю Владимиру как в капле воды отразила противостояние защитников национальной истории и их противников, для которых общество внеисторично, для которых народная память о святынях – раздражающий фактор.

Почему так важно видеть в самом центре нашей столицы памятник крестителю Руси и почему это вызвало такое ожесточённое сопротивление? Потому что Владимир – родоначальник не только русского православия, но и русской (как продолжение византийской) цивилизации. И если государь Иван Третий – продолжатель дела Владимира и собиратель русских земель – создал русское государство с чёткой идеологической формулой «Москва – Третий Рим» (возведение в Москве памятника Ивану Великому, надеюсь, вопрос недалёкого будущего), то Владимир сотворил ту самую общность, которую мы сейчас называем Русским миром.

Восточно-христианская цивилизация (как и её важная часть – Русский мир) стремилась к расширению. Но не к подчинению сопредельных стран и народов. Это было не «колонизацией», не «крестовым походом», но культурно-нравственным влиянием, распространением языка и ценностей, вытекающих из христианской ортодоксии. Среди византийских черт, перешедших к нам по наследству, мы должны назвать культурную полифоничность, христианский гуманизм, принцип соборного спасения. Всё это наряду с принципом справедливости составляло центральную зону культуры и в Византии, и в России, и в СССР.

Перечисленный набор особенностей по-прежнему выигрышно смотрится на фоне западной колониальной модели, основанной на гегемонизме, конструировании чужих культур и ложных идентичностей. В рамках же византийского влияния врождённые черты разных народов не стирались, а находились в диалоге и взаимообогащались. Вот почему так хорошо сохранились культуры и языки Эфиопии, Армении и других стран «византийского круга».

Всё это князь Владимир тоже передал нам, русским, вместе с христианской ортодоксией. И ниточка этого влияния протянулась в Россию из Константинополя через Херсонес. Именно поэтому два года назад в своём Послании Федеральному собранию Владимир Путин назвал Херсонес местом, имеющим «огромное цивилизационное и сакральное значение». «Ведь именно здесь, – отметил президент, – в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь».

Два года назад мы достигли серьёзного успеха. Херсонес, сакральная точка русской культуры, вернулся в Россию. Это воспринималось как момент небывалой свободы. Национальное чувство обрело новые краски, по всей России люди начали легко узнавать «своих» и больше доверять друг другу. Нас объединила святыня. Не книжная, не измысленная, а настоящая, овеянная тёплым ветром Истории. И об этом нам тоже будет вечно напоминать памятник князю Владимиру. Хотя мы помним и о том, что часть разделённого русского народа по-прежнему угнетена и репрессирована: верность заветам Владимира должна укреплять нас в решимости не бросать наших людей в беде.

Символическое ядро нашей национальной традиции сегодня тесно связано и с Владимиром, и с Херсонесом. Дело в том, что тема Крыма и Корсуни в общественном сознании русских – это своего рода замещение темы Константинополя, магистральной для русского культурного мифа. На ней основан детско-родительский архетип русской культуры.

Константинополь – духовная Родина, мостик между земным отечеством (Русью) и отечеством небесным (градом Божьим). Отсюда характерная для нас вечная благодарность Византии и вечная тоска разлучённости, тоска ребёнка, чьи родители умерли до его исторического совершеннолетия. Русскому это трудно отрефлексировать, но легко ощутить. На самом деле именно этот детско-родительский идейный комплекс подвергся подмене со стороны западнической идеи – трактовкой Запада (вместо Византии) как «страны святых чудес». Хотя, как известно, родителей не выбирают.

Нетрудно заметить, что для сегодняшнего либерального истеблишмента память о Владимире и русский Крым – две части одного и того же раздражающего фактора.

Возвращение Крыма – пример того, что русские хотят и могут сопротивляться колонизации.

Обращаясь к памяти князя Владимира и его заветам, мы вновь пробуждаем нашу коллективную совесть. Оживляя национальную память, вновь обретая историческую чувствительность, мы лечим те разрывы традиции, которые выпали на долю России в последние века. Мы встаём на путь соборной сотерии – коллективного спасения. Понимать под этим следует и спасение души (для верующих), и спасение родной земли и народа, разделённого, но обретающего волю к соеди­нению.

Святослав Рыбас отмечен Донбассом

Святослав Рыбас отмечен Донбассом

Политика / Новейшая история / Награда

Теги: Рыбас , награда , почётное звание

Писатель, автор «ЛГ» стал почётным гражданином шахтёрской столицы

На минувшей неделе известный писатель, многолетний автор нашей газеты Святослав Рыбас был удостоен высокого звания «Почётный гражданин города Донецка».

Уроженец Донбасса, писатель, историк, общественный деятель, первый председатель Фонда восстановления храма Христа Спасителя, Святослав Рыбас и в нынешние, трудные для края времена, делает очень многое, чтобы помогать землякам. Звание присвоено ему «за активную гражданскую позицию, многолетний плодо­творный труд, высокий профессионализм, весомый личный вклад в развитие культурных отношений между городами Донецк и Москва, повышение имиджа Донецка в мировом масштабе и активное участие в общественной жизни города».

«ЛГ» искренне поздравляет Святослава Юрьевича с высокой наградой и желает дальнейших успехов в творчестве и общественной деятельности.

Витязи литературы

Витязи литературы

Политика / Новейшая история / Событие

Теги: Золотой Витязь , премия

В Ставрополе завершил работу VII Международный славянский литературный форум «Золотой Витязь».

Торжественная церемония закрытия и подведение итогов творческого конкурса поэтов и писателей состоялись в краевом центре. Ведущим церемонии стал президент форума, народный артист России Николай Бурляев.

Славянский литературный форум проходил в течение пяти дней. За это время в городах и районах края состоялось 23 мероприятия, в том числе литературно-музыкальный спектакль «Память о солнце» с участием Ольги Кабо и Нины Шацкой, мастер-классы, творческие вечера, круглые столы с участием известных гостей, среди которых были российские писатели Юрий Поляков, Владислав Бахревский, Александр Казинцев, Владимир Крупин, Константин Скворцов и др.

В рамках форума также прошли кинопоказы из серии «Классики русской литературы на экране» с участием Николая Бурляева и Светланы Светличной, была представлена ретроспектива анимационных фильмов лауреата премии «Оскар» Александра Петрова, снятых по литературным произведениям.

В Ставропольском академическом театре драмы им. Лермонтова состоялся показ спектакля «Чемоданчик» по пьесе одного из гостей форума – известного писателя и главного редактора «ЛГ» Юрия Полякова, получившего «Золотого витязя» в номинации «Публицистика» за книгу «Лезгинка на лобном месте».

Победителям были вручены дипломы, а также золотые, серебряные и бронзовые статуэтки форума «Золотой витязь». Автор романа «Наш маленький Париж» Виктор Лихоносов, отметивший в этом году 80-летие, получил Гран-при за выдающийся вклад в русскую литературу. 

Есть ли у Приамурья русское будущее?

Есть ли у Приамурья русское будущее?

Политика / Новейшая история / Регионы

Марьясин Виктор

Русских и представителей малочисленных народностей, например нанайцев, теснят приезжие

Теги: Дальний Восток , коренные малые народы , общество , политика , геополитика

Цифры прироста населения на Дальнем Востоке порой скрывают реальные проблемы края

Недавно министр по развитию Дальнего Востока Александр Галушка заявил об увеличении миграции на Дальний Восток из других областей страны. Захотелось узнать о численности русской общины. Однако подробных сведений на сайтах Росстата и краевого УМВД я не нашёл. Пришлось довольствоваться общими показателями.

Итак, с 2010-го Хабаровский край обезлюдел более чем на восемь тысяч человек, хотя рождаемость превышала смертность. Но миграция на запад, а это почти поголовно русские, свела плюс на минус. Оно понятно: климат у нас не субтропики, цены московские, заплаты средние, тарифы заоблачные, мест рабочих негусто. И пока экономика не переориентируется с сырьевого экспорта на внутренний рынок, лишние по меркам сырьевиков рты будут уезжать в поисках лучшей доли. Согласно Росстату, население края сокращается уже более 20 лет. За первое полугодие 2016-го на запад России убыло больше, чем прибыло, на 1939 человек. Зато почти на 30% вырос приток зарубежных мигрантов с превышением прибывших над убывшими на 2181 человека. Берём 2181, вычитаем 1939 и получаем прибавку в 242 человека, которая так воодушевила министра Галушку.

К сведению министра: уезжающих Ивановых и Иваненко замещают энергичные азиатские гости. При этом всё чаще слышатся голоса, что традиционные малочисленные народности и есть коренные, а мы, русские, якобы пришлые. Хотя наши предки здесь испокон веков. Задолго до Хабарова вдоль Амура возникли оседлые городища с присущими древнерусскому быту оружием, утварью.

Если по переписи в 2010-м около 90% хабаровчан отнесли себя к русским, то теперь на хабаровских улицах каждый пятый прохожий – из южного зарубежья, почти как в лужковской Москве. При том что новая, «собянинская» столица ограничивает зарубежную миграцию, возвращая себе русский облик. Я посмотрел: в столичной стратегии национальной политики чётко обозначена ведущая роль русского народа, его культуры, языка и Русского мира для единства городского сообщества. На особую роль русского фактора указывает и общефедеральная стратегия в указе Президента РФ от 19 декабря 2012 года, однако в краевом плане её реализации на 2014–2016 годы нет даже упоминания о русской культуре! Слава богу, не забыли русский язык, хоть и без русского народа – хозяина дальневосточной земли. Официально же поддерживаются культуры национальных диаспор. К ним приписали и казаков, которых изображают отдельной от русских национальностью. Особенно усердствует местный публицист Иванов-Ардашев – на японские гранты раскапывает «скифские» древности и пытается развенчать до своего уровня академика Окладникова – автора идеи белой дальневосточной цивилизации со времён неолита.

В крае фактически нет полноценных центров русской культуры. В единственном центре «Русь» большая часть кружков, студий и секций не перекликается с русской традицией. Несмотря на то что в преамбуле краевого устава провозглашается «развитие русской культуры», она как понятие отсутствует в лексическом обороте краевых, муниципальных чиновников и местных официозных СМИ. И сплочённые этнические диаспоры вытесняют аморфное русское большинство. В краевой программе содействия переселению соотечественников, под которыми подразумеваются выходцы из всех республик бывшего СССР, тоже ни слова о русских – они и в многонациональной очереди на господдержку стоят обычно в самом конце. А ведь когда-то сюда целенаправленно снаряжали полтавских, гомельских, калужских крестьян – по сути, один монолитный народ, чтобы русский Восток не растворился щепоткой соли в бездонном азиатском котле. Пример для подражания – государства, считающие долгом принимать у себя зарубежных представителей титульных этносов как родных. И окружать их заботой.

В Хабаровске, сколько живу, не припомню публичных слушаний о состоянии русской культуры, миграции, семьи, демографии. Зато 8 апреля краевая общественная палата провела круглый стол по вопросам развития традиционного ислама, на котором представитель мусульманского духовенства Артур Гарифуллин предложил построить мечеть на улице Выборгская, около огромного рынка с тысячами мигрантов, и пообещал интегрировать приезжих мусульман в местную жизнь. Однако большинство опрошенных жителей с Выборгской не одобрили планы возведения рядом с ними мечети. Им не хочется, чтобы их старинная улица превратилась в отдельный миграционный анклав. На этом круглом столе их пожелания я подкрепил следующими доводами: 1) Хабаровск – русский по названию, происхождению и большинству населения город; 2) снижение доли русских угрожает межнациональному миру; 3) развивать ислам лучше не вширь, а вглубь, с уважением местных традиций.

Представитель местной татарской общины мне возразил, что, хотя большую часть жизни его окружали в основном русские, Хабаровск русским городом он не считает. Имеет полное право, но его логика удивляет. Почему город, названный в честь тверского купца Хабарова и построенный русскими крестьянами, солдатами, казаками, не является нашим, как Архангельск или Кострома?

Это вопрос не столько к местным властям, сколько к властителям местных дум. И к местному русскому обществу, которое представитель татарской общины совершенно справедливо упрекнул в неумении самоорганизовываться... Недавно один знакомый председатель ТСЖ впервые нанял дворником не азиата, а глуховатого русского деда и дал ему помимо работы и кров. Такие житейские поступки важнее любых чиновничьих планов и программ. Пока мы сами не начнём сообща помогать друг другу, любая, даже самая хорошая власть бессильна что-либо исправить.

В своё время Владимир Арсеньев ярко и смело защищал коренные русские интересы под нашим амурским солнцем, не противопоставляя их чаяниям коренных малых народностей и оставив нетленный образ русско-нанайской дружбы в произведении «Дерсу Узала». Пора продолжить этот почин, иначе русских ждёт постепенное вытеснение, а нанайцев – китайское поглощение.

Лучезарные чиновники могут отчитываться о демографическом росте, большие чины от силовиков им могут поддакивать, но при этом негласное замещение русских будет набирать обороты. Если наш социум и дальше будет пятиться с востока на запад – обратно на наше занятое кем-нибудь место нас уже не вернуть. Как не вернуть многих русских на родной им Кавказ. Только хорошо информированные сограждане способны не допустить такого исхода.

Поэтому от Росстата, МВД и других профильных ведомств нужен электронный свободный доступ к текущей информации о миграционных процессах, о национальном составе местного населения, занятости мигрантов в различных отраслях. Хватит утаивать то, что волнует людей в первую очередь. Следует вернуть все права русской культуре и превратить её в основание и внутренней, и внешней политики. Разумеется, при полном согласии с ожиданиями традиционно проживающих в Приамурье народов.

Заветная мечта знакомых мне подвижников нашей культуры – обрести русский дом народного творчества, чтобы нашим сородичам и близким им по духу хабаровчанам было где встретиться, отвести душу. И хватит нас делить по национальностям. Все мы – хохлы, кацапы, казаки и бульбаши – одного русского роду племени, только из разных мест и с похожими почти, как близнецы, диалектами. Наши предки распахали здесь земли, проложили дороги, построили города, отстаивали их в войнах, и мы отсюда никуда не уедем. Здесь наша древняя от скифских курганов земля и нам здесь жить до скончания века. Душа в душу со всеми, кто этому не перечит.

Хабаровск

Кьеза, Болдырев и другие

Кьеза, Болдырев и другие

Политика / Новейшая история / Поздравляем!

Теги: Кьеза , Болдырев , Бунинская премия

Названы имена лауреатов Бунинской премии

На минувшей неделе состоялось вручение Бунинской премии, носящей имя первого среди русских писателей лауреата Нобелевской премии по литературе Ивана Бунина. Для участия в конкурсе в нынешнем году было представлено 118 книжных и журнальных публикаций, оригинальных произведений. Заявки пришли из 21 российского города.

Особо хочется отметить, что среди лауреатов премии, учреждённой рядом российских негосударственных вузов в 2004 году, – герои материалов, авторы и эксперты нашей газеты.

Решением Попечительского совета, который возглавляет ректор Московского гуманитарного университета Игорь Ильинский, международная Бунинская премия «За выдающиеся заслуги в защите свободы слова и возвеличивании русской культуры, многолетнюю плодотворную литературную деятельность» присуждена известному итальянскому писателю, журналисту и общественному деятелю Джульетто Кьезе.

Премии Попечительского совета присуждены Леониду Ивашову и Владимиру Попову.

Среди лауреатов премии в номинации «художественная публицистика» – известные читателям «ЛГ» экономист и публицист Юрий Болдырев, историк, социолог и публицист Андрей Фурсов, а также филолог Иван Есаулов.

Искренне поздравляя новых «бунинцев», желаем им дальнейших творческих достижений и открытий.

«ЛГ»

Инвалид из Сан-Франциско

Инвалид из Сан-Франциско

Политика / Мир и мы / Потерянное поколение

Славин Алексей

Тепло под звёздно-полосатым

Теги: Америка , выборы , общество

Эссе о случайной встрече с русским человеком

Завершается предвыборная кампания в США, поразившая лицемерием и бесстыдством. В неё была вовлечена и Россия. Печальным результатом информационной войны стало возбуждение русофобии в Штатах и острое раздражение «партнёрами» у нас. Но ведь и после выборов Америка никуда не денется, там по-прежнему живут люди, во многом похожие на нас, да и попросту наши. Не стоит об этом забывать…

Он сидел в закоулке, на ступенечке, на заднем дворе китайского ресторана в Сан-Франциско, и мутно смотрел в пространство.

Он мотал головой и что-то напевал.

Пахло чёрт знает чем.

Этот закуток был улицей. Я зашёл туда, чтобы глотнуть из фляжки. Закуток назывался Керуак-стрит.

Господи, Керуак, Гинсберг, битники! Кто их теперь помнит? А теперь вот китайцы, запах и этот русоволосый тип, явно накурившийся, насосавшийся или нанюхавшийся.

Он попросил у меня закурить, приложив пальцы победой ко рту.

– Не курю, – сказал я ему по-русски и развёл руками. Чтобы больше не приставал. Иностранец я.

Но он почему-то в ответ протянул из себя: «Ху-уу». И тогда мне всё стало ясно. Этот насосавшийся – наш. Причём без дворянских примесей. Одно слово: «Хуу».

Я уставился на него. Он по-прежнему глядел в пространство. Я его не интересовал.

Но я почему-то не спешил уходить.

– Ничто не было рождено, ничто никогда не умрёт, – сказал я с лёгкой злобой. Я знал, что он ничего не поймёт. Цитата для умников. Из Керуака. Сказал по-русски.

– Ты о чём? – спросил он.

По-русски спросил.

– Да так, – сказал я. – Тут до тебя люди такое вот вещали, как раз на этом месте. Улица в честь этого вещуна. Поэму написал, на тридцать шесть метров. На рулоне бумаги.

– Чудик, – сказал он.

– Чудик, – согласился я

Я присел на ступеньку.

– Может быть, ты помнишь Ферлингетти? – продолжил я с той же лёгкой злобой. Я явно нарывался. – Тоже отсюда.

– У нас в городе нет ни одного итальянца, – мирно ответил он и прибавил почему-то английское нецензурное слово.

– Ну как же, – сказал я, – разве тебе не рассказывали в твоей вторичной школе историю Иисуса Христа на американской фене? Это вот и есть Ферлингетти.

– А что такое феня? – спросил он.

Говорить было больше не о чем. Раз он не знал, что такое феня.

Он запел свою песню, а я тихонько достал из кармана фляжку, чтобы полицаи не видели.

Он не обратил на фляжку никакого внимания и продолжал петь.

– Ты откуда? – спросил я.

– Рокки Маунтинс, Рок Спрингс – сказал он. – Дыра жуткая, но красиво.

– Горы, что ли?

– Угу, – промычал он. – Я Пит. Петя, по-вашему.

– Алекс, – сказал я, перекорёживая своё имя и думая, что так ему будет понятнее. – А что здесь делаешь?

– Ловлю жизнь, – ответил он по-английски.

«Далековато, – подумал я. – Нет, он не на Кастро-стрит приехал, не голубой он».

Уже от одной этой мысли я расслабился. Я не знаю, как вести себя с голубыми. Я их стесняюсь, впрочем, как и проституток.

Ему было на вид лет сорок. А может, больше. Он был худой и какой-то выжатый, с выгоревшими русыми волосами, нестриженный, небритый…

Он опять запел что-то заунывное.

И только тут я заметил, что у него не правой руке нет трёх пальцев.

Я ему протянул фляжку. Он равнодушно взял её, глотнул и опять запел.

Так мы и сидели.

Потом он вдруг сказал:

– Понимаешь, здесь так хорошо, а в пустыне так плохо.

– Так у вас же там горы, – сказал я.

– Да, горы, а в пустыне всё равно плохо. Знаешь, в Ираке нет людей – там одна пустыня. И что-то по ней ползает. Машины, верблюды, змеи. Ещё что-то…

Вот те раз, подумал я, ветеран. Инвалид – так, кажется, раньше говорили.

Он протянул руку, и я ему дал фляжку. Он глотнул.Я стал его слегка подначивать, чтобы хоть как-то привести в чувство. Причём глупо подначивать. Ничто другое почему-то в голову не лезло.

– Так что лучше – курить или пить? Как тебе?

Ночной Сан-Франциско

Он взглянул на меня очень грустно. Как на несмышлёныша.

– Всё хорошо. А бабы – плохо.

– Ну вот, – сказал я, вставая. – Задубел ты там у себя в горах. Ну что ж, пока. Прощайте, как говорится, Скалистые горы. Ты ведь там живёшь?

Я собирался уходить.

– Ну, там.

А потом он вдруг протянул, причём в такт той песне:

– Отчизна на подвиг зовёт, да?

И тут я, обалдев, откуда он это всё может знать, добавил нараспев сами собой возникшие другие слова:

– Отправились мы за три моря

В суровый и дальний поход.

Он с интересом поглядел на меня. Мне почему-то его совсем не было жалко. Он мне представился бравым бойцом. И я вдруг с ужасом подумал: «А может, они правильно отправились? Чёрт его знает, вдруг правильно?»… Как вспомнил ухмылку того типа в берете, когда ему генералы руки целовали…

Пит как-то неловко протянул мне ладонь без пальцев, точно хотел, чтобы я ему помог подняться.

И вдруг мы вместе рассмеялись, как-то негромко, глубоко, утробно. Так смеются, когда понимают друг друга. И стали не сговариваясь подбирать какие-то летучие слова и строчки на этот почти забытый мотив. И моя злоба и его равнодушие куда-то исчезли. Мы говорили, мы просто болтали, не стесняясь глупых рифм, перебирая русские и английские слова, весело выкрикивая целые предложения и радостно глядя друг на друга.

Он сидел, а я встал на верхнюю ступеньку и взмахивал рукою, как дирижёр.

– В пустыне и солнце, и ветер, – прокричал я.

– В пустыне и зной, и песок, – пропел он уже громко, так, что из двери выглянула китаянка, но тут же дверь закрыла. Песня для китайского квартала была непривычной.

«Солнце и зной» – это правильно. Это то что надо», – решил я про себя, ёрничая, конечно, но потом вдруг добавил:

– Но каждый из нас выбирает на свете…

И он тогда поднял руку. Я остановился, и он, почти заплакав, шёпотом произнёс:

– Только одну из дорог.

– Ты кем служил? – спросил я.

– Танкистом.

«Ну и ладушки, – подумал я. – Специалист. Может быть, механик-водитель, если у них есть такая специальность». Я не стал спрашивать, куда делись три пальца. Я представил танк в пустыне, бурый, грязный. И представил себе людей в танке. Я увидел его в этой железной клетке и сам себя спросил, матерятся ли они во время боя. Впрочем, был ли у них вообще бой? Тогда куда делись три пальца?

– Нам в танке и жарко, и тесно, – тихо запел я. Виски уже сказывалось. – И хочется сердце унять… – Получилось задушевно.

Он смотрел на меня не мигая.

– Да, – сказал он серьёзно, – сердце унять хочется. Но сделать это невозможно.

Я же продолжал рифмовать:

– Мы выбрали время и место…

Он же всё мрачнел. И вдруг обрубил:

– И жизнь нам не стоит менять.

А дальше песня как-то вдруг полилась сама собой. Причём кажется, что слова мы произносили одновременно, не задумываясь. Слова опирались на классический текст. Но откуда этот парень из Скалистых гор мог их знать? Кто вбил их в его голову?

– Обратно вернёмся не скоро,

Но хватит для битвы огня… – пропел я.

– И кто-то отправится вновь за три моря,

Чтоб там воевать за меня, – пропел он.

Ай да патриот, ай да сукин сын!

Мы вышли на главную улицу Чайна-тауна. Спустились вниз к цветастой арке с иероглифами.

– А ты бы ещё раз поехал? – спросил я.

– Да.

«Почему? Зачем?» – пронеслось у меня в голове.

И тогда я заорал, чтобы заглушить вопрос:

– Невесты, подруги и жёны…

Китайцы не обращали на нас никакого внимания.

Он подхватил:

– Нас встретят, обнимут, прильнут…

Он вдруг остановился и, ухватившись за столб арки, сказал:

– Кто бы описал нашу жизнь на этой, как ты говоришь, фене…

И как-то очень спокойно добавил:

– А ведь она меня бро­сила…

Мы опять рассмеялись.

Сан-Франциско – Берлин

Валентин Распутин: „Это в каждом из нас…“

Валентин Распутин: „Это в каждом из нас…“

Литература / Литература / Только в «ЛГ»

Фото: Борис Дмитриев

Теги: Валентин Распутин , литература , интервью , 2007 год

Неизвестная беседа с прославленным писателем

В июле 2007 года писатель побывал на Киренге, притоке великой Лены, и дал интервью, оставшееся неизвестным широкому кругу читателей.

Но прежде в составе группы из нескольких человек, включавшей издателя Геннадия Сапронова и служителей православных храмов, Валентин Распутин посетил Усть-Кут – небольшой портовый город в Иркутской области. Его ещё называют «воротами на Север», поскольку сюда стягиваются все виды грузового транспорта – авиационный, железнодорожный и автомобильный, а дальше, в Якутию, движение осуществляется только по Лене. В Усть-Кут иркутяне прилетели самолётом. Гости осмотрели Исторический музей и встретились с журналистами обеих местных газет, после чего отправились на машине в старинное село Казачинское соседнего Киренского района. Уже оттуда на большой моторной лодке двинулись по Киренге, в верховьях которой бьют целебные Мунокские источники, ставшие концевой точкой маршрута. Там, на берегу северной красавицы, и состоялась встреча писателя с автором очерковой заметки, публикуемой ниже. Замечу, что собеседником писателя выступил не профессиональный журналист, но тем неприглаженней и, соответственно, правдивее детали, которые обнаружит читатель – главным образом, в ответах Валентина Григорьевича. Мне кажется, уже эта непосредственность в пересказе есть подлинное достоинство текста.

Андрей Антипин

Я не могла и мечтать о такой встрече, соотнося масштаб его личности с нашей будничной суетной жизнью, но и на этот раз убедилась в истине, что все по-настоящему великие люди просты и доступны в общении…

Они поднялись вверх по Киренге на моторных лодках, а мы с Владимиром Фёдоровичем Огарковым, главой администрации посёлка Улькан, встречали их в дивно красивом местечке под названием «Талая». Это база отдыха посреди северной тайги.

…Писателя уже поджидают учителя и ученики ульканской школы.

– Ну, здравствуйте, местные жители! – говорит Валентин Григорьевич.

Вечером, несмотря на усталость от долгой дороги, он в течение почти трёх часов внимательно смотрит и слушает концерт, который специально для него приготовили дети. Не всё в их выступлении было удачным. Но едва со сцены раздаётся русская песня в исполнении ансамбля «Кудёрушки» ульканского ДК, Валентин Григорьевич заметно веселеет. А когда к пению ансамбля присоединяются мужчины из числа зрителей и начинают петь: «И жить будем, и гулять будем!», Распутин оборачивается к нам и говорит улыбаясь:

– Мы непобедимы!

Особенно порадовал всех солист-одиннадцатиклассник. В одной из исполненных им песен есть слова: «Пой, златая рожь, пой, кудрявый клён, пой о том, как я в Россию влюблён». Валентин Григорьевич чуть слышно подпевает, а после того как юноша заканчивает петь, подходит к нему и о чём-то недолго говорит…

Уже стемнело. Большой костёр освещает лицо писателя, которого окружили и дети, и взрослые. Прежде чем поставить автограф, он непременно разговаривает с каждым, задаёт вопросы, высказывает пожелания. Среди книг, которые подают писателю, есть «Сибирь. Сибирь…» двухтысячного года выпуска, а другие книги в основном советских и перестроечных из­даний.

– Вы устали, Валентин Григорьевич? – не выдерживаю и спрашиваю я.

– Да не устал. Жить тяжело…

Я, словесник по основной профессии, говорю о том, как нужны его произведения. Он слушает внимательно, но молчит. Очень скромный человек. Когда в конце встречи с учениками стоящий рядом мужчина говорит ему: «Спасибо вам, великий русский писатель!», Валентин Григорьевич даже сердится: «Никакой я не великий! Я себе цену знаю!»

– Но честный писатель! – вступаюсь я за мужчину.

– Так тоже нельзя говорить, – не соглашается и с этим. – Вы, наверное, работали в 80-е годы? Но тогда много было честных писателей. Нельзя называть меня одного…

Наутро мы идём с Валентином Григорьевичем по лесной дорожке от базы отдыха к берегу Киренги (группа должна была отправиться дальше, вверх по реке). Пользуясь случаем, спрашиваю у писателя разрешение на интервью с ним для усть-кутской газеты. Он не сразу, но соглашается.

– Валентин Григорьевич, ваша родная деревня – Аталанка? Так писали ваши ранние биографы. Но потом появилась Усть-Уда как место вашего рождения… Кто прав?

– Нет, я родился в Усть-Уде. Но это всё рядом. В Аталанку я переехал с родителями. Была хорошая большая деревня. Люди занимались сельским хозяйством, потом появился леспромхоз. Но теперь там мало народу – деревня гибнет. Я помогал чем мог: построил там хорошую большую школу. Борис Александрович Говорин (губернатор Иркутской области в 1997–2005 гг. – Прим. А.А. ) хорошо помог, практически взял на себя руководство строительством, лично следил за поставкой цемента, кирпича, других стройматериалов. Я ему за это очень благодарен. Хотя остановить гибель Аталанки, как и других деревень, невозможно: народ изнемог.

– В своё время в связи со строительством гидроэлектростанций вы писали о том, что нельзя так бездумно относиться к земле. Не помню дословно, но вы спрашивали: зачем нам столько электроэнергии? И сами же отвечали: «Чтобы гнать её, дешё­вую, в Китай, жертвуя прекрасными пашнями, хлеборобными полями, затопляя родные дома, сгоняя людей с обжитых мест…» Сегодня электроэнергия продаётся в Китай. Что вы об этом думаете?

– Это нам уже так аукнулось! Но самое страшное ещё впереди. Посмотрите: человек перестал работать на земле, утратил с нею связь, кровную связь. Человек из земли приходит и в землю же уходит! Мы же без земли – ничто. Страшная запущенность земель, сколько их выведено из оборота… Земля не работает, а раз не работает, то разрушается, как любой живой организм. Когда мы поймём, что нельзя бесконечно выкачивать из земли нефть и газ? Надо на земле работать!

– В 1980-е годы Виктор Петрович Астафьев заявил, что нет уже такой общности – русский народ. Меня тогда это неприятно задело и даже обидело. Но спустя годы убеждаюсь, что он был прав. А как считаете вы?

– Думаю, что народ опомнился. Даже молодёжь. Потому что многие поняли, что дальше – тот самый край, гибель, бездна…

– Что же, совсем нет надежды? Спасение в чём?

– В жизни – нет. Надежда на то, что Бог поможет. Начнётся возрождение души.

– Но ведь это непросто – прий­ти к Богу! Особенно нашему поколению, воспитанному атеистами…

– К Богу ведут две дороги. Первая – воспитание с детства. Вторая – это когда человек осознаёт, что это ему необходимо, что только это ему и поможет, и спасёт его. Конечно, это трудно, и мне непросто прийти в храм, даже сейчас… Но придёшь, послушаешь службу – и легче становится на душе.

– А как вы относитесь к тому, что в 90-е многие наши «правители» всех уровней выстроились перед образами со свечами в руках?

– Это показуха.

– Валентин Григорьевич, как человек умудрённый, многое переживший, можете сказать, где брать силы, что помогают душе жить?

– Человек сам дал себе ответ на это. Если есть в тебе эта духовная сила, то она и помогает жить. Надо думать о душе и помнить о ней.

– Скажите, что привело вас на Киренгу? Может, есть ка­кие-нибудь творческие планы, цель какая-то?

Фото автора

– Да никакой цели! Не был здесь ни разу. Жалею, что не приехал раньше: такие красивые места! И ещё потому по­ехал, что знаю: рядом в поездке – хорошие люди. Да и пока есть ещё возможность поехать…

– Не утомительно? Всё-таки более ста километров в лодке.

– Нет, хорошо. Красивые места, душа отдыхает. Тишина… Это же не пешком! Пешком, конечно, трудно.

– Вновь возвращаясь к вашему творчеству… Ваша повесть «Пожар» опалила душу! Мне тогда показалось, что это предсказание, а не реальность. Я не права?

– Нет. Всё это было уже тогда. Это же публицистика.

– После прочтения повести «Дочь Ивана, мать Ивана» осталось тягостное чувство: совсем всё у нас безнадёжно? Выход где?

– Осталась только надежда на Бога. Я же ничего не придумал. Мне дали судебное дело. Это ведь происходило тогда не только в Иркутске, но и по всей стране. Народ был в растерянности. Об этом надо было писать, чтобы возникало сопротивление.

– В дикие 90-е годы разрухи внутренняя сила героини рассказа «Изба» не только удивляла и восхищала, но и не давала опустить руки перед обстоятельствами: стыдно было опустить… У неё есть прототип?

– Да, есть. Это та же тётка Улита – героиня одноимённого рассказа. И старуха – подруга Анны – из «Последнего срока». Была у нас в деревне такая. Спросишь её: «Куда бежишь, тётка Улита?» И она – на ходу: «Куда-никуда, а бежать надо». Очень шустрая, боевая, всегда в работе…

– Часто перечитываю ваш очерк о Шукшине «Твой сын, Россия, горячий брат наш…» Вы были знакомы с Василием Макаровичем?

– Нет… несколько мимолётных встреч было. После мне давали читать его записи: он хорошо отзывался о моих книгах. То есть мы были близки по духу! (Вижу, как это важно моему собеседнику. – Прим. Т.К. )

– После смерти Шукшина, некоторое время спустя, журнал «Наш современник» написал о вашем приезде в Сростки, на гору Пикет, где проходили Шукшинские чтения: «Он спускался к людям откуда-то сверху, как патриарх русской литературы…»

– Ну это и вы могли написать!

– А вы считаете себя патриархом?

Борис Дмитриев

– Ну что вы! Какой я патриарх?!

– Валентин Григорьевич, у вас, видимо, хорошая память: вы из своего деревенского детства вынесли такой яркий язык, выразительную народную речь!

– У меня плохая память! Это же в каждом из нас (прикладывает руку к груди. – Прим. Т.К. ). Надо только дать этому вовремя открыться.

– В «Уроках французского» есть фраза, которую нельзя не запомнить: «Откуда мне было знать, что никогда и никому ещё не прощалось, если в своём деле он вырывается вперёд? Не жди тогда пощады, не ищи заступничества, для других он выскочка, и больше всего ненавидит его тот, кто идёт за ним следом». Вы и сейчас так считаете?

– Конечно. Это же зависть. Она всегда была и есть. Вроде росли, учились в одной школе, а потом кто-то выбивается вперёд. И со мной такое было, тем более что в школе я ничем не отличался от других. А потом что-то получаться стало…

– Есть ли у вас среди ваших произведений любимые?

– Наверное, это те, которые получились. Считаю, что получились «Уроки французского», «Прощание с Матёрой».

– А ваша пронзительная повесть «Живи и помни»?!

– Она очень трудно писалась. Потому, наверное, не могу назвать её любимой. А вот «Матёра» писалась легко и быстро.

– И, пожалуй, главный вопрос: есть ли надежда у ваших читателей, что вы вернётесь к художественной прозе?

– Не знаю… Не могу давать обещаний. После последних событий вообще не знаю, смогу ли. Всё ещё так недавно было… (Речь идёт об авиационной катастрофе, в которой погибла дочь писателя. – Прим. А.А. )

…У берега уже ждёт лодка. Собираюсь с духом и прошу Валентина Григорьевича написать несколько слов для нашей газеты. Слышу слегка укоряющий голос матушки из саянского храма: «Утомляете Валентина Григорьевича!» А он без раздражения берёт ручку и раскрытый заранее блокнот и пишет.

Я говорю ему, что благодарна судьбе за такую встречу… От волнения сбиваюсь на шаблонные слова, но по его глазам вижу, что говорю точные: «Пусть Бог даст вам сил перетерпеть, пережить эту боль…» Пожал руку, поблагодарил.

Садится в лодку. Я фотографирую.

– Помашите мне рукой! – прошу как при расставании с близким и родным человеком.

Улыбается и машет.

Татьяна Кузакова

На могиле великого русского писателя Валентина Распутина (1937–2015) в некрополе Знаменского монастыря в Иркутске установлен и освящён крест. Региональные власти планируют к юбилею знаменитого земляка открыть его музей. В Москве же, с которой у Валентина Григорьевича связано немало, похоже, про него забыли. Даже разговоров о памятнике или увековечении его имени в названии столичной улицы нет. А восьмидесятилетие со дня рождения стремительно приближается…

Ребята и диссидята

Ребята и диссидята

Книжный ряд / Библиосфера / Субъектив

Баранов Юрий

Теги: Трава была зеленее , или Писатели о своём детстве

Трава была зеленее, или Писатели о своём детстве. Сборник. М.: Издательство «Э», 2016. 672 с. 3000 экз.

В сборнике около полусотни авторов, из них половина женщин. Несколько известных имён, много неизвестных широкой публике, что само по себе неплохо. Я начал чтение с отрывка из мемуаров Юрия Мамлеева – по личным причинам. Этот известный писатель, недавно покинувший сей мир, – мой одноклассник, друг юности. Несмотря на свою всем известную склонность к фантазии, сюрреализму и всяческим «закидонам», написал он ясно, понятно и правдиво, о чём во многом я могу судить. Начал с раннего детства и завершил окончанием школы, что соответствует замыслу книги. Не то что Дина Рубина, описавшая, как грузная тётка не первой молодости, обременённая семьёй и множеством вещей, уезжает из России на свою историческую родину, в Израиль. При чём тут детство? Видимо, издатели из политкорректности никак не могли обойтись без этой русскоязычной писательницы-иностранки.

Но не только Дина Рубина высказалась «не по теме». Неплохой рассказ Алексея Варламова «Как ловить рыбу удочкой» повествует не о детстве, а о юности. Перекосом «в сторону взрослости» грешат и некоторые другие материалы сборника. И уж совсем непонятно, с какой стати в книгу попал текст Андрея Битова об отроческих годах Пушкина, в который к тому же вставлено по абзацу о детстве Л.Н. Толстого и В.И. Ленина.

Надо ли говорить, что русская литература накопила колоссальный опыт описаний отроческих лет человека – упомяну лишь одно гениальное «Лето господне» Ивана Шмелёва, за которым стоит целая эпоха, увиденная глазами ребёнка. В сборнике «Трава была зеленее», к сожалению, о большинстве представленных текстов нельзя сказать, что они претендуют на описание эпохи или хотя бы на передачу её дыхания. Вот рассказ Сусанны Альпериной «Звёздный мальчик». Он написан от лица девочки, явно имеющей проблемы с психикой. Разумеется, такие дети всегда были, есть и будут, но ведь не об их отрочестве говорится, что тогда трава была зеленее… Герой Александра Снегирёва не производит впечатление психопата или неврастеника, но из трёх страниц его рассказа о поездке в Азербайджан значительную часть занимает описание грязного сортира…

Странное впечатление производят те материалы сборника, в которых детям приписываются политические оценки взрослых – как правило, антисоветские. Герой рассказа Валерия Попова (судя по всему, школьник младших классов), переехавший с семьёй в Купчино, окраинный район Петербурга, брюзжит в стиле пожилого диссидента: «В Купчино ни в квартире, ни за окном не было ничего… Попробуй это освой. Угнетало даже название. Почему улица так называлась? Улица Белы Куна! Что это такое? Или кто это такой? Что за дикие звуки? …Не мог я, посвятивший себя красоте слова, на улице с таким названием жить! Победил, что ли, меня Бела Кун, расстрелял, как расстреливал некогда белых офицеров?» А вот Татьяна Булатова: «Это сейчас детство кажется мне безоблачной и мимолётной порой, а тогда оно зловредно тянулось под знаком тотального дефицита всего, что мы относим к расплывчатой категории прекрасного. Я не помню, чтобы в магазинах продавались красивые школьные тетради, изящ­ные блокноты, удобные пеналы – всё больше какие-то пластмассовые боксы с тремя отделениями: под ручку, карандаш и ластик. Хотелось нарядной девичьей жизни. Чтобы колготки без пузырей на коленках, чтобы туфельки, как у Золушки на балу, и портфель как портфель, без изображения светофора, призванного и днём и ночью напоминать о том, что соблюдать правила дорожного движения так же важно, как отлично учиться» . В рассказе Артемия Ульянова пятилетний Тёмка страдает оттого, что в детском саду его кормят творожной запеканкой со сгущёнкой. «Приходилось , – всхлипывает автор, выдавливая читательские слёзы, – давиться детсадовским угощением… В такие моменты Артемия спасало то, что он ничего не знал о понятии «насильственное кормление». А ведь такие действия были признаны ООН пыткой» .

И всё же есть в сборнике «панорамные» сочинения, дающие представление о целой эпохе. Кроме упомянутого выше Юрия Мамлеева, я бы отнёс к ним «Пцыроху» Юрия Полякова, «Голод» Платона Беседина и – с некоторыми оговорками – «Что-то из детства» Даниэля Орлова. Оговорки потому, что элитарно-артистическая среда, в которой рос мальчик Орлов, уж очень часто мелькает в прессе и производит впечатление смеси мемуаров Эренбурга и журнала «Семь дней». Но тем не менее он удачно дополняет тёплый, душевный рассказ о детстве среди «простых» москвичей Юрия Полякова и страшное, со слов деда поведанное, повествование Платона Беседина о временах коллективизации. Тем более что деревенской темы в сборнике явно не хватает.

Книжное обозрение

Книжное обозрение

Книжный ряд / Библиосфера

Литературоведение

Ренат Харис. Замана hәм каләм. Время и перо. На татарском и русском языках. Казань, Татарское книжное издательство, 2016. 368 с. 2000 экз.

Книга издана к 75-летию народного поэта Республики Татарстан, лауреата Государственной премии РФ (2005), Государственной премии РТ им. Г. Тукая, общероссийской премии им. А. Дельвига Рената Хариса. В неё вошли статьи о творчестве писателей, композиторов, художников, артистов, учёных многонациональной России, так или иначе связанных с автором и оказавших влияние как на его творчество, так и на культуру татарского народа. Среди них писатели Гаврила Державин, Габдулла Тукай, Михаил Лермонтов, Лев Толстой, Дэрдменд, Мустай Карим, Расул Гамзатов, Кайсын Кулиев, Чингиз Айтматов, Лев Гумилёв, Велимир Хлебников, Фатих Карим, Сибгат Хаким, Валерий Шамшурин, классики чувашской литературы Кузьма Турхан и Михаил Сеспель, художники Николай Фешин и Баки Урманче, артисты Василий Качалов и Ринат Тазетдинов, певцы Рашит Вагапов, Ильгам Шакиров и Идрис Газиев, выдающийся режиссёр Марсель Салимжанов и многие другие. Значительное количество статей написано автором на русском языке и в книгу вошло без перевода.

В книге уделено большое внимание межнациональным контактам татарской литературы и проблемам художественного перевода.

Проза

Елена Гнитеева. Девять жизней. М.: ИПО «У Никитских ворот», 2016. 224 с. 300 экз.

Елена Гнитеева – писатель-фантаст, и жанр своих произведений сама писательница определяет как «психологическую фантастику». В новой книге автора – сборнике рассказов «Девять жизней» – собраны небольшие по объёму произведения с открытым финалом, переносящие нас в мир будущего или в параллельную реальность, где многое стало по-другому, но человек остался прежним: люди будущего по-прежнему любят и ненавидят, рискуют и не ценят время, им также нужно во что-то верить, чтобы чувствовать себя живыми и знать, для чего они здесь… Темы сборника самые разнообразные, но все они так или иначе касаются вечных вопросов: любви и смерти («Выполненное обещание»), ценности каждого мгновения («Девять жизней»), веры («Сила притяжения»), необходимости оставаться самим собой («Вопреки и во имя»), смысла жизни («Постоянство памяти»).

Подготовили А. Ермакова, В. Галкина

Литинформбюро

Литинформбюро

Литература / Библиосфера

Литфестиваль

9 ноября в 18.00 в Центральном Доме литераторов состоится подведение итогов Шестого международного фестиваля народного единства «Белые журавли России». 

Наградные статуэтки изготовлены народным художником СССР Зурабом Церетели.

Лауреаты премий Дружбы народов «Белые журавли России»:

1. «Гордость России», премия «БЖР» – Герой России, Герой Советского Союза, полярник Чилингаров Артур Николаевич.

2. «Голос мира», премия «БЖР» – директор Департамента информации МИД РФ Захарова Мария Владимировна.

3. «Голос дружбы», премия «БЖР» – Академический ансамбль песни и пляски им. Александрова, начальник ансамбля Халилов Валерий Михайлович.

4. «Легенды отечественного кино», премия «БЖР» – народный артист СССР Лановой Василий Семёнович.

5. «Актёрское очарование», премия «БЖР» – народная артистка России, «Кавказская пленница» Варлей Наталья Владимировна.

6. «Песня дружбы», премия «БЖР» – народный артист России, композитор Крылатов Евгений Павлович.

7. «Честный взгляд», журналистская премия «БЖР» им. Михаила Бекетова – журналист, автор и ведущий телеканала «Россия» Соболев Борис Игоревич.

8. «Взгляд с прищуром», премия «БЖР» «За вдумчивую и непримиримую любовь к американскому народу в условиях антироссийских санкций» – Задорнов Михаил Николаевич.

9. «Борьба за мир», премия «БЖР» – основатель и лидер движения «Русские мотоциклисты» Залдостанов Александр Сергеевич (Хирург).

10. «Лучший литературный перевод», премия «БЖР» – народная поэтесса Дагестана Ахмедова Марина Анатольевна.

11. «Наше лучшее кино» премия «БЖР» – на премию номинированы народные артисты России, кинорежиссёры Михалков Никита Сергеевич, Бортко Владимир Владимирович, Никоненко Сергей Петрович.

а) В специальной номинации «Работайте, братья!» имени Героя России Магомеда Нурбагандова награда вручается отцу героя;

б) В номинации «Клуб друзей Фёдора Конюхова» награждается «Школа путешественников Фёдора Конюхова» (г. Вологда);

в) В номинации «Мисс Патриотизм – молодость России» (конкурс красоты представительниц коренных народов России, асимметричный известным гламурным конкурсам; будет объявлен конкурс и на русское название номинации) награда вручается Катасоновой Марии.

Лауреатов поздравят академик РАХ Зураб Церетели, путешественник Фёдор Конюхов, писатель Александр Проханов, писатель Юрий Поляков; композитор РФ Григорий Гладков; народная артистка Молдовы Светлана Тома; заслуженная артистка РФ Ксения Георгиади; народная артистка КЧР Марина Соболева; народный артист Чечни и Ингушетии Али Димаев; ансамбль «Академия лезгинки»; группа «Фейсконтроль», юный джигит Марк Жарков.

На вечере состоится презентация 12 новых книг переводов стихов и прозы авторов из республик Северного Кавказа, Крыма и Москвы «Поэзия многоязыкой России» и «Проза многоязыкой России».

Ведущие церемонии – народный артист СССР Игорь Кириллов, народная артистка России Анна Шатилова и председатель правления фестиваля, заслуженный работник культуры России Сергей Соколкин.

ВХОД СВОБОДНЫЙ

Литюбилей

В Санкт-Петербурге, в Книжной лавке писателя состоялся юбилейный творческий вечер известного прозаика, директора санкт-петербургского издательства «Дума» Анатолия Белинского, посвящённый его 90-летию.

Писательская и человеческая судьба Анатолия Ивановича – редкий пример цельности и чистоты написанного и прожитого. Он живёт, как пишет, и пишет, как живёт. Ни одна буква его книг, ни одна высказанная в них мысль не расходится с опытом его личной биографии. Так происходит с людьми, которые проживают неслучайную для самого себя и для истории жизнь, когда её осмысление отливается не только в строчки, но и в поступки. Редакция «ЛГ» поздравляет друга и автора с юбилеем и желает ему творческих успехов!

Глядя назад, шагаем вперёд

Глядя назад, шагаем вперёд

Литература / Библиосфера / Наследие

Теги: Юрий Селезнёв , конференция

Продолжатели дела знаменитого критика и литературоведа Юрия Селезнёва (1939–1984) провели Третью «селезнёвскую» конференцию в Краснодаре.

Именно Юрий Селезнёв, по мнению её участников, показывает, что русская классика остаётся современной, более того: сегодня – как никогда раньше! Читая его статьи (например, «Глазами народа»), мы можем яснее увидеть путь, по которому шла русская литература, а значит, пытаться продолжать этот путь. А что может быть актуальнее его слов об идущей уже сейчас «третьей мировой», высказанных в дискуссии «Классика и мы» в далёком 1977 году?

По задумке организатора и идейного вдохновителя конференции критика Юрия Павлова мероприятие призвано отдать дань памяти великому кубанцу, а также коснуться ключевых проблем современной литературы и жизни, посмотреть на них сквозь призму традиции и переосмыслить в современности. В дискуссиях приняли участие писатели и критики Сергей Куняев, Светлана Макарова, Николай Крижановский, Алексей Татаринов, Николай Ивеншев, Платон Беседин, депутат Законодательного собрания Краснодарского края Николай Осадчий, главный редактор газеты «Кубанские новости» Елена Золотова, преподаватели и студенты КУБГУ. Большое впечатление на молодёжь произвело эмоциональное выступление классика современной русской литературы Виктора Лихоносова, отметившего в этом году 80-летний юбилей.

Веками существующее противостояние между западниками и славянофилами, обострившееся сейчас с новой силой, всё чаще и чаще превращается на наших глазах в битву маргинальных позиций и прямолинейных поверхностных лозунгов. Война одних с другими напоминает театр абсурда или политическое ток-шоу: конструктивный диалог невозможен, а изматывающая борьба с маргинальными взглядами лишь отнимает силы.

Для либерального взгляда классика – это то, что было актуальным раньше, а сейчас уже потеряло живую ценность, и потому всякое сравнение современной литературы с классической непродуктивно: изменилось время, изменился язык, изменились проблемы и задачи. Выразить живую современность в её непосредственности, в её едва уловимом хаотическом движении – вот задача литературы по мысли либерального писателя или критика. Консервативный же взгляд, напротив, ищет в традиции основу, ориентир для движения в новых исторических условиях. Время меняется, а идеал, к которому мы стремимся, остаётся – вот главный тезис консервативной позиции. И потому, по словам Герцена, « полнее осознавая прошедшее, мы уясняем современное; глубже опускаясь в смысл былого – раскрываем смысл будущего; глядя назад – шагаем вперёд ».

Два разных акцента – два разных, практически противоположных взгляда. Один говорит о современности как о торопливом рассмотрении поверхностных явлений, другой пытается осознать глубинные процессы, происходящие сегодня, используя опыт прошлых веков. Один готов идти в любую сторону и каждый путь уважает и может признать верным, другой старается рассмотреть свет идеала и прокладывать тропу лишь в его направлении. Если мы посмотрим на противостояние либералов и консерваторов именно под таким углом, то поймём, почему таким важным событием стала для нас недавняя Третья «селезнёвская» конференция. И дело не только в том, что, открывая для себя наследие Селезнёва, мы, современные молодые люди, можем прикоснуться к традиции русской критики второй половины ХХ века. Дело в том, что через статьи самого Юрия Ивановича мы можем заново осмыслить весь путь отечественной литературы, чтобы уметь отвечать на вызовы сегодняшнего дня.

Андрей Тимофеев, Краснодар – Москва

Так будет всегда

Так будет всегда

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Галина Бутырева

Поэтесса, прозаик. Родилась в 1944 году в селе Ёртом Удорского района Республики Коми. Окончила Коми государственный педагогический институт. Работала на Сыктывкарской телестудии, директором республиканского финно-угорского культурного центра, министром по делам национальностей РК, заместителем главы РК. В настоящее время работает главным редактором журнала «Арт». Автор нескольких сборников стихов и путевых очерков на коми и русском языках. Член Союза писателей России. Лауреат премии Правительства РК в области литературы им. И. Куратова, заслуженный работник культуры РК и РФ. Награждена медалью Святого Даниила, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Живёт в Сыктывкаре. 

* * *

Гармония

С восходом солнца наступает доброе-доброе утро!

(Даже если – тучи и дождь или пурга.)

С закатом солнца наступает добрый-добрый вечер!

(Даже если – тучи и дождь или пурга.)

Растёт трава.

Рыба идёт на нерест.

Падает первый снег.

На деревенском столе –

Тёплый хлеб.

Фырчит самовар.

Мама заваривает клюквенный кисель.

Мама любит меня и отца,

Отец любит меня и маму.

А я люблю

пока

всех-всех:

и маму, и отца, и соседей наших,

и коня-красавца Буяна, и его нелепую

родительницу Лапоть,

и речку Вашку, и белые июньские ночи, и белые

облака в июле,

и лодки, и деревья, и травы…

Казалось, не было ничего такого,

на что бы не хватило моего маленького сердца.

И казалось, что так будет всегда. 

* * *

Да возрадуются и возвеселятся Тебе

всиищущии Тебе, Господи… 

Пс. 39:17

Господи, Боже мой!

Терпеливо Ты внимал

моим молитвам

и, услышав о грехах моих,

Ты не взыскал,

мой Спаситель!

Отвёл от рова страстей,

от грязи,

как малое дитя,

поставил на камень

и омыл мои ноги…

Ты разумел,

мой Спаситель!

Господи,

Истину Твою,

Милости Твои

не удали от меня!

Благоволи, Господи, и избави! –

От покушающихся на мою душу,

от беззакония,

от безверия,

от озлобления, –

и сердце моё остави мне,

многотерпеливый Господи,

Боже мой!

Перевёл автор

Летний день прошёл

Летний день прошёл

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Евгений Козлов

Поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1960 году в деревне Эжолты Усть-Вымского района Республики Коми. Окончил филологический факультет Сыктывкарского государственного университета. Работал в Коми книжном издательстве, в Союзе писателей, редактором в журнале «Войвывкодзув». Автор трёх стихотворных сборников. Перевёл на коми язык произведения многих русских и финно-угорских авторов; пьесы Ф. Гарсиа Лорки, Лопе де Вега, Н. Мазур и др. Член Союза писателей России. Дважды лауреат премии Правительства РК в области журналистики, лауреат литературной премии им. А. Ванеева. В настоящее время работает редактором в журнале «Чушканзi». Живёт в Сыктывкаре.

* * *

Ещё не спится… Летний день прошёл.

Черёмуха открытому окну

Протянет кисть цветов.Большим ковшом

Ночь на луга льёт щедро тишину.

Как в ней светло молчать! И благодать

Молчания считать небесным сном.

О чём-то хочет сердце рассказать –

Ещё само не ведая о чём…

* * *

Поверхность озера, как будто тонкий лёд,

Гладь неподвижна. Тихо! Если звякнет где,

Невольно рыба вздрогнет. Вздрогнет и вздохнёт –

И светлые круги увижу на воде.

И небо, как во сне, мне ляжет на ладонь.

И надо уходить. Но задержу уход.

Смотрю, как замирает медленно огонь.

Костёр мой вздрогнет, догорая. И уснёт.

И снова мыслей начинается разброд –

Всю жизнь увижу в них за несколько минут.

Невольно сердце вздрогнет.Вздрогнет и вздохнёт –

И светлые круги по памяти пойдут.

Перевёл Андрей Попов

Стали звёзды нужны

Стали звёзды нужны

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Алёна Ельцова

Родилась в 1979 году в селе Усть-Кулом Республики Коми. Окончила Сыктывкарскую гимназию искусств при Главе РК, финно-угор­ский факультет Сыктывкарского государственного университета, Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Кандидат филологических наук. Автор четырёх сборников стихов. Член Союза писателей России. В настоящее время работает научным сотрудником в Институте языка, литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения РАН. Живёт в Сыктывкаре.

* * *

Снег выпал – и жизнь наступила другая.

Укрылась земля пуховым одеялом.

По первому снегу сегодня гуляя,

Тебя я увидела –

И не узнала.

А снега ещё нам достанется вволю,

Зима у нас может держаться до мая.

И память оставит лишь снежное поле,

Пойду по нему –

И тебя не узнаю.

* * *

Падай, снег,

чтоб планета светлела,

Чтоб душе

стали звёзды нужны,

Чтобы небом

наполнилось тело –

И шаги мои мне не слышны.

Высоте я

лицо открываю,

Направляя

судьбу по лучу –

И по самому

тонкому краю

Поднимаюсь – а может, лечу?

Перевёл Андрей Попов

Зрелое сердце

Зрелое сердце

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Михаил Елькин

Поэт, переводчик. Родился в 1958 году в селе Шошка Сыктывдинского района Республики Коми. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Работал сплавщиком, строителем, кочегаром, гидрологом в Ухтинской экспедиции, судоводителем-судомехаником. Автор пяти книг стихов. Перевёл поэму К. Жакова «Биармия». Член Союза писателей России. Заслуженный работник РК, лауреат премии Правительства РК им. И. Куратова. В настоящее время работает главным редактором в журнале «Войвывкодзув». Живёт в Сыктывкаре.

* * *

В августе спелостью переполняется воздух.

Июль благодушный, как располневший гусак

Медленно скрылся за лесом – куда-то в овраг.

Ночи стали темнее, чтоб созревали звёзды.

В августе созревают звёзды. Раньше никак!

Столько в лесу ягод! И благодатно, как в храме!

Ягоды рву горстями. Кланяться им привык.

Звёзды вижу на небе. Звёзды и под ногами!

Звёзды северных ягод – брусник и поленик.

В роще поёт рябчик – слышу весёлые трели.

Видно, влюблён, счастливый. Видимо, навсегда.

Вправду ли я когда-то счастлив был? Неужели?

Может, ещё буду – только созреет звезда.

И на лесной поляне лягу – в небо вглядеться.

Долго живите, звёзды! Долго и заодно.

Августом,

Августом,

Августом зрелое сердце,

Словно первой любовью, словно счастьем полно.

* * *

Туесок поставлю у порога

С гроздьями созревшими рябин,

Пусть они осветят хоть немного

Дом, в котором я живу один.

Дом, в котором я с печалью дружен.

Хоть не стар. Но если верить снам,

Всё прошло… Никто совсем не нужен!

Да и никому не нужен сам.

Но живу! Пока что ноги носят.

Не раскис я от неразберих.

…Жизнь идёт по улицам, как осень,

Не жалеет красок – никаких!

И смотрю с надеждою и верой

На сентябрь и на рябин огни.

На душе порой темно и серо.

Но и золотые вижу дни!

Перевёл Андрей Попов

Я не лишний

Я не лишний

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Коми-пермяцкая поэзия

Василий Климов

Поэт, прозаик, драматург, фольклорист. Родился в 1927 году в деревне Заречный Пешнигорт Кудымкарского района Пермского края. Окончил Кудымкарское педагогическое училище и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Работал корреспондентом на радио, корректором и редактором Коми-Пермяцкого книжного издательства, литературным консультантом Пермской писательской организации по Коми-Пермяцкому автономному округу. Автор множества книг на коми-пермяцком и русском языках: сборники стихов, книги рассказов, роман, пьесы. Занимался сбором и литературной обработкой народного устно-поэтического творчества коми-пермяков. Член Союза писателей России. Заслуженный работник культуры РФ. Почётный гражданин Коми-Пермяцкого автономного округа, многократный лауреат окружных и областных премий в области культуры и искусства. Живёт в деревне Заречный Пешнигорт.

Сады поэзии

Есть в душе натруженной такое

Состоянье сладкого покоя.

Слышу я: пчела влетела в соты,

Слышу: с рощей зашепталось солнце,

Слышу я: под материнским сердцем –

Шевеленье первого младенца.

Светлой нотой новый день окрашен,

Слышу медь военных мирных маршей,

Верю: волки злобы человечьей

Никогда не выйдут нам навстречу!

Надо мною липа медоносится,

Горадзуль* в сердца и в строки просится.

О, страна прекрасная, поэзия,

Как твои созвучия лучатся!

В первый раз в сады твои залезу я,

Чтоб нарвать букет для рифмы «счастье»!

* 

Горадзуль – купава, купальница, любимый цветок коми-пермяков.

Перевела Татьяна Кузьмина

Дурман природы

Опять природою я болен:

Вбирать её цветенье волен,

И слушать гул шмелей над полем…

Брожу, небесным духом сыт.

Живу я лета благодатью,

Моложе став душой и статью,

А в сердце музыка звучит.

Вокруг – поля, леса, овраги,

Ручьи, угластые коряги,

Пичуг весёлые ватаги –

Всё в душу радостно беру:

За дни прозренья, как за годы,

Она исполнится свободы…

Благословенен пир природы,

И я не лишний на пиру.

Отчего бы?

Я и тьма ночная,

Мы – наедине.

Думы, сну мешая,

Душу гложут мне.

Коль недужит тело,

Если жизнь худа,

Может, в пище дело

Иль плоха вода.

Если ж нету хвори

И добры хлеб-соль,

Что ж в душе-то горе,

Отчего в ней боль?

Перевела Вера Шилова

Пир

В застолье, как великие князья,

Пируют весело Добро и Зло.

На каждом – блеск парчового шитья,

Нимб украшает каждое чело.

Но это чей поклонистый излом?

Прислуживает Правда за столом.

Сроднились в наши дни Добро и Зло

Тождественностью тостов и речей.

Но этак Правду видеть тяжело –

С лакейским полотенцем на плече.

Мне душу сжали горечь и испуг.

Но, слава богу, я проснулся вдруг.

Перевёл Михаил Смородинов

Благодатные дни

Благодатные дни

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Коми-пермяцкая поэзия

Людмила Гуляева

Поэтесса, прозаик. Родилась в 1952 году в деревне Ларино Юсьвинского района Пермской области. Окончила коми-русское отделение филологического факультета Пермского государственного педагогического института. Работала учителем русского языка и литературы, коми-пермяцкого языка и литературы, директором школы. Автор трёх поэтических сборников и трёх книг рассказов и стихов для детей. Лауреат литературной премии Коми-Пермяцкого округа.

* * *

Как сугробы, тают наши годы,

И вся жизнь – весенний ручеёк,

Быстрые, сверкающие воды,

Что уносят радость, боль тревог.

Уплывает всё с водою мутной –

Добрые и злые времена.

Вот уже взгрустнулось почему-то,

Инеем блеснула седина.

Молодость кипит, в мечтах витает,

Но проходит жизнь, ручьём звеня.

Как сугробы, годы наши тают.

Но из них не выкину ни дня.

Весна идёт

По проталинкам

уж весна идёт,

Ручейки бегут,

солнце ласково.

Голубые дни,

ночи краткие,

А зима ворчит,

Убегает прочь.

Но весна для всех –

Долгожданный гость.

Благодатным дням

всяк живущий рад.

Пусть же светит всем

ясно солнышко

Да поклоны бьёт

земле-матушке!

Берёзки

Стайка осенних берёз на опушке,

Милые, как я люблю вас, подружки!

Снег или дождик, мелкий, холодный –

Ноженьки сами несут к вам охотно.

Ох, и продрогли сейчас вы, бедняжки,

Сорваны летние платья, рубашки.

Так и стоите, продуты ветрами,

Тщетно стараясь укрыться ветвями.

* * *

Где неба вечного конец?

Откуда море началось?

И неба синь, и моря синь

Слились в единый свет.

Смотрю я в неба глубину –

И словно по морю плыву,

И всё в глазах твоих тону,

А дна всё нет и нет.

Перевела Валентина Телегина

Фронтовики

Их всё меньше, меньше год от года,

Ад прошедших, пытанных огнём…

Мой отец – душа любого схода –

Стал теперь бессильным стариком.

Часто ночью – я ещё училась –

Крик его будил меня и мать.

«Да война проклятая приснилась, –

Скажет глухо, – догнала опять».

До сих пор забыть никак не может

Те года тяжёлые солдат.

Вот и косы тёти Шуры тоже

Инеем присыпал Ленинград.

Только эхом бури отдалённой

Докатилась до меня война.

А могил за нею – миллионы!

Скольких искалечила она!

…Время не стоит. Летит как лебедь:

Кто-то умер… Кто-то полон сил.

…Вот ещё один до Дня Победы

Фронтовик вчерашний не дожил.

* * *

Даже утро сегодня не радует,

На ресницах – солёная грусть.

Птица счастья нежданно-негаданно

От меня улетела, и пусть.

Пусть помечется по миру, глупая,

Пусть поищет себе уголок.

Двери в рай, может быть, и нащупает,

Постучит, а на двери – замок.

Перевёл Михаил Хорошев

За дом свой в ответе

За дом свой в ответе

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Коми-пермяцкая поэзия

Вера Мелехина

Поэтесса, прозаик. Родилась в 1965 году в деревне Лобозово Кочёвского района Пермской области. Окончила Коми-Пермяцкий сельскохозяйственный техникум. Работала заведующей сельским клубом, затем заведующей автоклубом. Автор одного сборника стихов и двух книжек-малышек со стихами на коми-пермяцком и русском языках. Член Коми-Пермяцкого окружного объединения при Пермском отделении Союза писателей России.

Моя Родина

На утренней зорьке я выйду из дома,

У солнышка ясного сил попрошу,

По чистой росе, по тропинке знакомой,

К речушке проснувшейся вновь поспешу.

Я чисто умоюсь холодной водицей,

Чтоб след тёмной ночи водой унесло,

Ой, матушка-Парма! Родная землица!

Возьми свою дочь под родное крыло!

Я – коми-пермячка

Я – коми-пермячка,

За имя моё и язык благодарна

Я Матушке-Парме.

От многих слыхала:

Язык свой родной если ты не забудешь –

Отверженным будешь.

Народ наш пермяцкий,

Язык свой кому-то представить боится,

К чужому – стремится.

Я – коми-пермячка,

Язык своих предков вовек не забуду,

Гордиться им буду.

Мы – все люди коми,

Мы, Матушкой-Пармой рождённые дети,

За дом свой в ответе!

Перевёл автор

Парма

Клубится белый дым над крышей,

В вечерних окнах свет дрожит,

Дым поднимается всё выше:

И дым, и свет… всё это жизнь.

Спешит ребёнок на рассвете

В снегу тропинку проложить:

Покуда в школу ходят дети,

Мы не исчезнем – будем жить.

Вольно же молодым да ранним

Мечтать о новом, о другом –

И мы в грядущее заглянем,

Не забывая о былом.

Земля Кочёвская – нет краше!

Как защищали, берегли

В веках родную землю нашу

Былинные богатыри…

Пусть те, в ком сердца не осталось,

Её обходят стороной.

Любовь и мир, покой и радость

Да будут на земле родной.

Пусть лес шумит, богатым хлебом

Пусть славится Пермяцкий край,

Живи всегда под ясным небом,

Блаженствуй, Парма, процветай!

Перевела Ирина Ермакова

По свету бродит человек

По свету бродит человек

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Коми-пермяцкая поэзия

Елена Коньшина

Родилась в 1970 году в деревне Митино Кочёвского района Коми-Пермяцкого округа. Окончила коми-пермяцко-русское отделение филологического факультета Пермского государственного педагогического института. Работала журналистом, редактором коми-пермяцкого отдела радиовещания, начальником информационно-аналитического отдела администрации Кудымкарского района, главным редактором газеты «Иньвенский край». Автор двух поэтических сборников. Член окружного объединения при Пермском отделении Союза писателей России, член Союза журналистов РФ, член правления Ассоциации финно-угорских журналистов, член Пермской краевой общественной организации СП России, член правления Ассоциации финно-угорских литераторов, председатель Пермской региональной общественной организации «Литературное объединение «Писатели Пармы». Лауреат окружной литературной премии им. А. Зубова, премии Министерства по делам Коми-Пермяцкого округа в области национальной культуры и искусства. В настоящее время работает главным редактором газеты на коми-пермяцком языке «Кама кытшын» («В круге Камы»). Живёт в Кудымкаре.

Человек без креста

По свету бродит человек пропащий.

Потухший взгляд. Душа вином залита.

Гонимый всеми, потому всё чаще

Людей обходит, словно пёс побитый.

По свету бродит человек пропащий.

Сам враг себе. Не осуждайте строго.

Никчёмный – в прошлом, лишний – в настоящем,

Потерянный и потерявший Бога.

Перевёл Михаил Хорошев

Парме

Я люблю тебя, милая Родина,

Из пиканов и пистиков край.

Из купальниц вся солнечных соткана,

Ты и впредь, словно солнце, сияй.

Своим дедам и прадедам верная.

Здесь и внукам, и правнукам жить.

Славься, Парма, стихами воспетая,

Лишь тебя буду вечно любить.

Одна из них – я

Дождик на улице,

С неба – дождинки

Землю питают.

Одна из них – я.

Бабочки белые

С неба – снежинки,

В воздухе кружат.

Одна из них – я.

Птицы бескрылые –

Треснуты льдинки,

Плывут по воде.

Одна из них – я.

Ночью на небе

Звёзды мерцают,

Буду когда-то

Одна из них – я.

Перевёл автор

Жизнь человека

Бог её дал,

Бог её взял, –

Ох, быстра…

Птицей поёт,

Гатью гниёт, –

Зла, добра.

Трезвый ли стон,

Пьяный ли звон, –

Сон и труд.

В раж ли войдёт,

Нос задерёт, –

Силы уйдут.

Время придёт –

Свечкой сгорит.

Пепел. Лёд.

Боль везёт,

Пыль метёт, –

А время летит…

Язык

Язык мой, ширококрылой птицей

Взлети надо мной, отведи беду;

Когда к роднику твоему приду,

Позволь мне чистой воды напиться.

Язык мой – быстрый и сильный ветер,

Мне холодно без тебя под дождём,

Одень меня силой, укрой теплом,

Периной пусть будет мне луг летний.

Язык мой – как дева с косой длинной,

Что в лодке по Иньве-реке плывёт

И песню о Парме-земле поёт,

И радость в песне звенит старинной.

Будь вечным и сильным, как мой народ,

Не злись, чтобы не превратиться в лёд,

Чтоб жаворонком ты весну встречал

И в самых далёких землях звучал.

Перевела Ирина Ермакова

Река обратно не течёт

Река обратно не течёт

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Коми-пермяцкая поэзия

Василий Козлов

Поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1969 году в деревне Ильичи Кудымкарского района Пермского края. Окончил филологический (коми-пермяцко-русское отделение) и психологический факультеты Пермского государственного педагогического института. Автор семи поэтических сборников. Перевёл на коми-пермяцкий язык «Слово о полку Игореве». Лауреат окружной литературной премии им. Зубова, лауреат премии родственных народов. Работает учителем русского языка и литературы. Живёт в Кудымкаре.

Вечернее

Эти соловьиные рулады,

Бурных дней шальной водоворот...

Как же нам не верилось когда-то,

Что однажды молодость пройдёт.

В небесах воздушные чертоги,

Жёлтый жар купальниц на лугу...

Знал ли я, что жизнь подкосит ноги

И судьба согнёт меня в дугу?

Сердцу говорливому внимая,

Песни распевая без забот,

Как я жил тогда, не понимая,

Что река обратно не течёт?

Над землёй луна угрюмо виснет.

Соловей отпел и был таков.

И в моём трухлявом древе жизни

Дятел добывает червяков...

Поэт

На тёмной глади вышины

Ты вышиваешь чьи-то вести,

Небес таинственные сны

Выводишь буквами созвездий.

Переливаясь и струясь,

Живая книга с неба льётся...

Жаль, что не каждому из нас

Её увидеть удаётся.

Печь

Ты кормишь, поишь нас,

Врачуешь в нужный час,

С тобой сухи у нас

Ботинки и одежда.

Когда в дому тепло –

И на душе тепло.

Ты верный наш оплот,

Опора и надежда.

Мой край

Край мой заснеженный!

Край мой завьюженный!

Как ты живёшь? И какие напевы

Дарят тебе длиннокосые девы?

Край мой лесистый!

Край мой цветистый!

Всё ли за рощами плачут кукушки?

Всё ли смородиной полны опушки?

Край мой медвежий!

Край мой пчелиный!

Всё ль в твоих чащах солнце плутает?

Всё ль для влюблённых месяц сияет?

Край мой малиновый!

Край мой рябиновый!

Всё ль ещё ждёт меня дева младая?

Всё ль её сердце, плачет, страдая?

Последнее письмо

«В последний раз я о себе напоминаю,

В последний раз пишу уже чужое имя...»

Опять твоё письмо прощальное читаю,

И сердце обдаёт словами ледяными.

«Ты другом для меня останешься, конечно,

И пусть твои пути не будут каменисты...»

С другим построишь дом и заживёшь успешно,

На дереве другом взрастут другие листья.

Совсем немного слов, а как они меняют

Всю жизнь и смысл её, и без того неясный,

Когда дорога вдруг от солнца в тень виляет,

Чтобы весь белый свет не клясть в тщете напрасной.

Перевёл Валерий Котеленец

Жизнь коротка – читайте классику!

Жизнь коротка – читайте классику!

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Мастера

Литературу Республики Коми представляют десятки ярких имён

«Во многих республиках русские составляют большинство населения. Но в отличие от национальных программ национального образования русские таковых не имеют и живут вне среды родного языка и обычаев», – так считает народный поэт Республики Коми Надежда Мирошниченко.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Надежда Александровна Мирошниченко родилась в Москве. С детства живёт в Сыктывкаре, где окончила школу и Коми государственный педагогический институт.

Член Союза писателей России. Автор 11 сборников стихотворений: «Русское сердце», «Трудная книга», «Белая сотня», «О любви» и др. Лауреат Государственной премии Республики Коми им. И.А. Куратова в области литературы, еженедельника «Литературная Россия» за статьи по русскому вопросу, премии Союза писателей России и Республики Саха (Якутия) «Северная звезда», Большой литературной премии России, Международной премии «Имперская культура» им. Эдуарда Володина, Международной премии Славянской академии литературы и живописи «Серебряное перо». Член комиссии Славянской академии по культурному обмену. Народный поэт Республики Коми.

– Надежда Александровна, если говорить о литературной ситуации в Республике Коми в целом, то можно ли назвать её благополучной? Есть ли сильные писатели?

– С полной ответственностью могу назвать Коми отделение Союза писателей России отделением деятельным, перспективным и творческим. Это тем более важно, что наши писатели пишут на двух языках – русском и коми. А развал СССР привёл к развалу и разделению на части и частицы многие отделения СП России на территории нашего, теперь уже нового, государства. В начале 90-х такие попытки были и у нас, но мы сумели их преодолеть. Во-первых, заслуга в этом принадлежит председателю нашего отделения коми писательнице Е.В. Козловой. Так как именно деление России на федеративные образования по национальному признаку чуть не привело к развалу самой России. Такт и авторитет Елены Козловой в среде коми народа помогли снизить градус столкновений по национальному вопросу на первом этапе, а позже практически свести эти столкновения к нулю. Я буду говорить о сегодняшнем положении дел в нашем писательском сообществе. Имена коми классиков предыдущих поколений хорошо известны и во всей России. Это народные писатели РК – Геннадий Юшков и Иван Торопов, народный поэт Альберт Ванеев, многие другие.

Но и сегодня я могу назвать десятки ярких имён, представляющих литературу нашей республики. Замечательный русский поэт, коми по национальности, внук классика Ивана Куратова Андрей Попов, как и другой наш удивительный поэт Александр Суворов, хорошо знакомы читателям «Российского писателя», традиционно вызывающие яркую реакцию читателей на стихотворные подборки, появляющиеся на сайте «Р.П.» и в «толстых» литературных журналах: «Наш современник», «Родная Ладога», «Север», «Подъём», «Дон» и др. (Кроме того, Андрей Попов, являясь заместителем председателя нашего отделения СП, ведёт огромную работу с молодыми писателями республики и нашим творческим активом.) Тонкий лирик Валерий Вьюхин, ни на кого не похожая Татьяна Канова, отмеченная Юрием Кузнецовым, одна из основательниц литературно-художественного журнала «Арт», известного далеко за пределами республики, поэтесса Галина Бутырева, пишущая с одинаковым успехом на коми и русском языках. Это всё наши известные авторы. Как и только что принятая в Союз писателей России самобытная поэтесса Инга Карабинская, живущая в Ухте, и уже знакомый читателям России Владимир Подлузский. Молодые и многообещающие поэтессы Мария Размыслова, Анна Чалышева и Наталья Стикина. В молодой коми поэзии тоже много ярких имён. Особенно заметны среди них Любовь Ануфриева, Татьяна Шахова, Алёна Шомысова, Елена Афанасьева и Анжелика Елфимова.

Книги наших русских прозаиков, народной писательницы РК Елены Габовой и Тамары Ломбиной разошлись по школьным библиотекам всей России. Хорошо известна не только читателям республики проза Петра Столповского, Григория Спичака, Александра Лобанова. Григорий Спичак пытается освоить самую крупную форму прозы – роман. Его «Цитала» вызвала шквал читательских откликов. Просто ворвался в русскую литературу молодой прозаик Станислав Новиков. Но и в коми прозе нам есть кого назвать. На сценах многих театров финно-угорских республик прошли спектакли по пьесам известного коми писателя Алексея Попова, читатели радуются умной прозе Олега Уляшёва и Нины Обрезковой и крестьянской мудрости повестей Александра Ульянова.

Что хочется отметить как негатив: к сожалению, мы не можем пока назвать никого из прозаиков, кто принял бы эстафету у коми классика Геннадия Юшкова, сумевшего глубоко и масштабно создать эпические полотна из жизни коми народа.

– А что насчёт профессиональных переводчиков? Или поэты в основном переводят друг друга?

– Вместе с разрушением института переводчиков в России разрушился и наш корпус переводчиков. Я знаю, что это большая проблема во всех национальных республиках. У нас пока занимаются переводами друг друга сами поэты. С русского на коми много переводит талантливый коми поэт Евгений Козлов. А с коми на русский уже упомянутые Андрей Попов и Александр Суворов.

– Чем могут порадовать книжные магазины в Сыктывкаре?

– Так же неважно обстоит и дело с книжными магазинами. На всю столицу Республики Коми осталось два небольших книжных магазина и Книжная лавка Издательского дома Коми.

– Вы председатель республиканского общества «Русский дом». Чем конкретно занимается это общество и какова ситуация с русским языком в Коми?

– Что касается русской темы, она, конечно, существует. Но не так остро, как в некоторых других республиках. Но равное количество часов на русский и коми языки – это преступление перед русским народом как государствообразующим.

Из-за непродуманного федеративного устройства во многих республиках (и в нашей тоже) русские составляют большинство населения. Но в отличие от национальных программ национального образования, русские таковых не имеют и живут вне среды родного языка и обычаев. И являются самым интернационализированным народом России с ослабленным генетическим кодом. Это очень серьёзная проблема. И разговор о новых учебниках истории и литературы вселяет некоторую надежду на улучшение этой ситуации. Так же русские не понимают, как может имя Родины стоять в статье I Конституции после имени политической системы: РФ, Россия вместо Россия, РФ. Этими вопросами я занималась, когда была председателем общественной организации «Русский дом» и ответственным секретарём Коми отделения ВРНС (Всемирный русский народный собор). О мирном проживании народов на Коми земле говорит моё звание – народный поэт РК, хотя я являюсь русским национальным поэтом. Наша республика создала прецедент. Ибо в России у русских поэтов такого звания нет. Но учитывая, что и русские, и коми являются одним православным народом, у меня нет непонимания с коми аудиторией ни по каким вопросам.

Потому уже 15-й год я веду в Ухтинском государственном техническом университете (УГТУ, ректор Н.Д. Цхадая) творческую лабораторию «Азбука нации» – история России через историю православия по знаменитой книге профессора МГУ С.В. Перевезенцева «Смысл русской истории».

– Ваш совет начинающим авторам.

Нашим молодым мне хочется посоветовать одного (при условии, что литература для них – не игра, а способ жизни) – читайте классику! Жизнь коротка. Эксперименты в литературе отнимают много времени. В классике есть варианты всех экспериментов. А интернет может быть не только другом, но и врагом.

Беседу вела Анастасия Ермакова

Представляем стихи Надежды Мирошниченко

Народ сказки и бересты

* * *

Мне говорили: сильная,

А я бывала слабою.

Смеялись люди сытые:

Была бы лишь не бабою.

А бабою бывала я,

Поскольку истерически

Не быть в России бабою –

Не выжить исторически.

* * *

Андрею Попову

Упаси меня, Бог, от завистливых дум

И от мести меня упаси!

Упаси меня, Бог, от нацеленных дул.

От всего, что сейчас на Руси!

Только в Коми земле и стоит благодать.

Только в ней – тишина и покой.

А, считай, до войны-то рукою подать.

И до новых могил над рекой.

Я люблю эту землю. Её забытье

И её первозданную ширь.

Я люблю эту землю и сёла её.

И воскресший в тайге монастырь.

Не забыть мне цены за сегодняшний день.

За дорогу – аж до Воркуты!

Я люблю наших сосен глубокую тень

И снегов голубые холсты.

Упаси меня, Бог, от предательских глаз

И от гнева меня упаси!

Вот и пробил он – этот негаданный час –

Испытать, кто нам друг на Руси.

Ой, ты, Север, мой Север, идут холода.

Да земля под ногами гудит!

Пусть не гаснет Полярная наша звезда!

Пусть любовь нас спасёт, как спасала всегда!

Пусть на нас вся Россия глядит!

России

В.Г. Распутину

Нам, кому ты – дудочка и гармонь,

Нам – народу сказки и бересты,

Обвенчавшем полымя и огонь,

Звёзды достающему с высоты,

Всё в тебе, единственной, хорошо.

Люба ты, по совести говоря.

По России радостный слух прошёл:

Тридцать три вернулись богатыря.

Им, кому не нравится моя страна,

Кому русский кажется язык чужим,

Кому наша Родина не нужна:

– Скатертью дороженька, – скажем им.

Им, кому на золоте замкнут мир,

Кому век привиделся золотым,

Им навеки тайною будем мы.

– Скатертью дороженька, – скажем им.

* * *

Памяти Анатолия Федулова

Когда ушёл ты в дальнюю дорогу,

Откуда нашей жизни не видать,

Я раздала все чувства понемногу.

И только нежность не смогла отдать.

Мне на неё минуты не хватило,

Чтоб ты поверил, как тебя люблю.

За нами следом солнышко ходило,

И только нежность пряталась в углу.

И вот теперь, когда притихло сердце

И смысла нет судьбу перебирать,

В моей душе почти не стало света.

И только нежность некуда девать.

Привык к дождям и глухомани

Привык к дождям и глухомани

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Теги: Поэзия Коми

Андрей Попов

Родился в 1959 году в Воркуте. Окончил Сыктывкарский государственный университет, филологический факультет. Автор нескольких сборников стихотворений. Лауреат еженедельника «Литературная Россия», премии Правительства Республики Коми в области литературы имени И.А. Куратова, премии П. Суханова, премии А. Ванеева, Южно-Уральской литературной премии, международной премии С. Есенина «О, Русь, взмахни крылами», трижды дипломант Всероссийского конкурса «Золотое перо». Член Союза писателей России. Живёт в Сыктывкаре.

Молчание реки

Течёт река, не зная языка –

Ни русского, ни коми, ни иного.

По ней плывут цветы и облака.

Молчит река.

Не говорит ни слова.

Река и речь, язык наш не забыл,

Одна у них природная основа.

Но речь на дно осела, словно ил.

Молчит река.

Не говорит ни слова.

У Стикса невысокая волна –

Кто не прочёл молчания речного,

На время лишь поднимет ил со дна…

И вновь река

Не говорит ни слова.

* * *

Ещё одна деревня умерла,

Уехали и старики, и дети.

Ушёл народ искать свои дела,

Без дела-то нельзя на белом свете.

Кто в Сыктывкар подался, кто в Квебек.

В район соседний. Или за три моря.

Не проживает больше человек

В деревне древней на реке Печоре.

У человека планы и расчёт,

И он упрям, и многое умеет.

Он целый мир однажды обретёт,

Но на деревню став душой беднее.

Осенний крест

Неприхотливы здешние места –

И ты привык к дождям и глухомани.

И упадёшь под тяжестью креста –

Не жизнь, а осень! Только снова встанешь.

Чего бы не смотреть на мелкий дождь?

Смотреть себе без лишних восклицаний.

Надолго осень. Разве с ней умрёшь?

С ней умирать невесело. И встанешь.

И не захочешь уезжать из мест,

Где столько о других краях проплакал,

Где железнодорожный переезд

Опаснее осеннего маньяка.

Обычный крест – передохни и встань.

К тому же всё равно тебе не спится.

И тепловоз въезжает в глухомань –

Даёт гудок. Наверно, из столицы.

На смоленском кладбище

Слову сбыться непросто –

Время чувствует дрожь…

На Васильевский остров

Умирать не придёшь.

На неделе Емели

От стоустой молвы

Не дожить до апреля,

Не доплыть до Невы.

Может, ради контраста

Сны несбывшихся строк

Отпевать будет пастор,

А не русский снежок.

Впрочем, это не ново,

И привыкла Нева,

Что трагичное слово –

Только чьи-то слова,

На латинских погостах

Выбирать им покой,

Где Васильевский остров

Не прижмётся щекой.

* * *

Смерть не верит слезам.

Как положено зверю.

А пути просчитала мои наперёд.

Но весной я не плачу.

И смерти не верю.

И в неё я не верю – весной

Подождёт.

Всё вернётся…

Февраль хоть и хмур, да недолог.

Я в весеннее утро открою окно.

И услышу, что в доме смеётся ребёнок.

Или в сердце.

Иначе и быть не должно.

Перед вечерней молитвой

Сегодня и завтра – две разные вещи,

Меняется жизнь, как погода, внезапно.

Сегодня ты весел вниманием женщин,

А пьёшь с мужиками вдруг горькую – завтра.

Сегодня ты весел – коньяк покупаешь.

И деньги бросаешь кругом без разбора!

А завтра ты нищий, могилы копаешь

За кружку портвейна бомжам и актёрам.

Сегодня ты весел – всё в жизни прекрасно,

В столовой «Венера» кусаешь котлету,

А завтра прольёт комсомольское масло

Беспечная Аннушка – в сердце поэта.

Ты думаешь – завтра я житниц настрою,

Скажу я душе: «Ешь и пей! Мы богаты!»

Безумный! Сегодня ночною порою

Придут за душой – и возьмут без возврата.

Ей надо-то было чуть-чуть корвалола –

Нашли лишь вино да удачу в бокалах…

Пора бы поплакать о жизни весёлой,

Пора помолиться, чтоб завтра настало.

* * *

Провинция, словно Медея,

Убьёт, если надо, детей…

Что счастье? Всего лишь идея,

Какую посуду ни бей.

Контора, как водится, пишет.

Как водится, рядом роддом.

Для полного счастья детишек

Осталось убить топором,

Чтоб в точности всё по закону

Античного жанра – судьбы,

Чтоб стало обидно Ясону

За «если бы» и «да кабы»,

Чтоб вздрогнула строгая лира,

Печалью до сердца пробрав,

Когда он умрёт под буксиром,

Речным толкачом «Аргонавт».

И станет России яснее,

К чему этот медленный суд…

Провинция – это идея,

Которую не предают.

Нет глубже моей реки

Нет глубже моей реки

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Теги: Поэзия Коми

Елена Афанасьева

Родилась в селе Важгорт Удорского района Республики Коми. Окончила Сыктывкарский государственный университет. Автор нескольких книг стихов. Член Союза писателей России. Литературный консультант Союза писателей Республики Коми. Живёт в Сыктывкаре.

***

Узкая, как ладонь,

Сердца стук считающая

Слезами окроплённая

Усыпанная камнями

Перехватывающая дыхание

В гору и под гору

Протянутая суровой нитью

По Твоей жизни

До

ро

га

* * *

Мне снился старый дом

В два этажа,

Куда со страхом на крыльцо всходила,

Потом в сарай…

В вечерней полумгле

Луч солнца трепетал,

как в сельском клубе

Немое чёрно-белое кино.

Священный луч, мерцающий в пыли,

На миг пронзил моё воображенье,

Глухие стены двинулись,

И время

Текло не знаю вспять или вперёд.

Моя незащищённая душа

Была готова вынестись наружу…

Как луч погас.

Вдруг захотелось плакать,

Как в детстве –

И не знаю отчего –

Виденья или от его утраты.

Душа в стенах просторного сарая

Вдруг сжалась

до размеров сундучка.

В какое-то мгновенье слабый луч

Пролился виноватою улыбкой…

Потом угас.

Наверно, солнце село.

Вашка

О, только ты, моя река, всегда рядом.

Только к тебе

я мысленно возвращаюсь

каждый раз,

Будто до сих пор связана пуповиной.

Будто моя жизнь,

Как лодка,

Привязана к твоему берегу.

Ты течёшь и течёшь.

А я –

Вот эта тоненькая берёзка,

Согнувшись,

Стою над потоком

И всматриваюсь

в глубины твоих вод

И понимаю –

Есть реки глубже,

Но нет ничего глубже

Моей реки.

Есть лодки длиннее,

Но нет длиннее тени

Сашкиной лодки,

Которая до сих пор тянется

от Важгорта до Пучкомы.

И нет на других перекатах

столько знакомых камней,

С которыми

разговаривала в детстве.

Сегодня

Занесу домой

Охапку пастушьей сумки –

Букет с чужих берегов.

Но каждый раз

в любом месте эти цветы

напоминают мне

Солнечный свет берегов

Моей реки.

* * *

В расщелине

расщеплённого

молнией

Дерева

застряло вечернее солнце.

И мне надо пройти через это,

чтобы понять свой путь.

Бабочка в паутине

с трепетно бьющимся сердцем

разрывает чуткую тишину.

И мне надо пройти через это,

чтобы понять свой путь.

Тень твоих следов

упала на мои следы.

И мне надо пройти через это,

чтобы понять свой путь.

Ибо есть сила,

которая торжествует над тленом

и оживляет высохшие цветы.

И мне придётся пройти через это,

чтобы понять свой путь.

Перевёл Евгений Валериан

Слёзы

1.

Когда вспоминаю родных своих,

затихаю,

Как вода в старице.

Во мне ворочается песня о них,

Но не рождается –

Пересыхает мутной водой.

Пучкома… по моей щеке

стекающие слёзы.

2.

Столько камней на берегу Пучкомы…

Или это чьи-то слёзы

превратились в камни.

Или это следы

моих братьев и сестры

(большие – Сашины и Ванины,

поменьше – Олины)

стали камнями.

Или это дно реки моей души

всей тяжестью, всей болью

и слезами обнажилось.

Перевела Екатерина Соколова

Без пяти час

Без пяти час

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Коми

Теги: Проза Коми

Алексей Попов

Родился в 1950 году в с. Большелуг (Ыджыдвидз) Корткеросского района Коми АССР. Заочно окончил историческое отделение Сыктывкарского государственного университета.

Первый рассказ опубликовал в 1971 году в журнале «Войвыв кодзув». Проза Алексея Попова переведена на русский, удмуртский, мордовский, марийский, коми-пермяцкий, башкирский, татарский языки. Известен и как драматург. Его пьесы охотно ставят многие театры России. Член Союза писателей России. Главный редактор журнала «Би кинь». Награждён медалью имени В. Розова «За вклад в отечественную культуру». Лауреат IV Всероссийского конкурса премии «Хрустальная роза В. Розова», международного дистанционного фестиваля Евро-Арктического региона и Финно-Угорского региона, IV республиканского театрального конкурса имени С.И. Ермолина. Народный писатель Республики Коми.

Когда-то давно два охотника около Емвы задержались ночью в лесу и остановились заночевать под елью. Ночью слышат, как будто кто–то говорит:

– Мать умерла, с матерью-то попрощаться не хочешь?

А их ель как будто бы отвечает:

– Не могу сейчас. Видишь, гости пришли, ночуют у меня. Пусть спят. Завтра приду.

Потом было слышно, как шагов за сорок упало с грохотом старое дерево. Утром охотники его увидали.

Это была старая разлапистая ёлка. Мать-ель и правда умерла ночью.

У каждого человека есть своё дерево. Если погибнет оно – значит, и человек умрёт.

Из рассказов старых людей

По широкой лесной поляне резкими порывами проносится северный ветер. Заглянув под ёлки, стоящие на краю поляны, ныряет в лес. Вызывая ропот в деревьях, путаясь в их ветвях, летит вперёд и вперёд. Но сила его в лесу иссякает с каждым деревом. Ветер изо всей мочи старается достичь другой поляны, где он сможет широко вздохнуть и расправить крылья. Но похоже, что парме нет конца. Сосны и ели стоят крепкие, не верится, что они когда-нибудь упадут. Или превратятся в такие, как эта сухая ёлка. Была когда-то стройной, живой, потом помельчали и опали иглы, и сейчас она, с потемневшим стволом и голыми раскоряченными ветвями, торчит нелепо, страшно, скрипя-жалуясь своим соседкам на старость. Навалился на неё ветер упругим телом, хотел вырвать из земли, да не вышло, так и осталась сухостоина скрипеть, выставляясь на толстых руках – корнях.

А ветер полетел ещё глубже, туда, где стояли рядом три дерева. Это были старая сосна, узловатая ель, которая с детства как будто порывами поднималась к небу, а потом уже взялась наращивать ветви, красивая и плотная, как свечка, а третьей была бледная молодая берёза. Сосна и ель пустили её в середину, будто понимали, что она появилась здесь, среди хвойных деревьев, случайно. Хоть с какой стороны дул на берёзу ветер, недовольный тем, что сюда забралась белоствольная любительница полян, он не мог её побеспокоить. А под боком у берёзы, внизу у самой земли, маленькие трепетные берёзки подрастали девчонками…

Вот уже много лет сосна, ель и берёза жили одной жизнью. Одинаково видели на небе солнце и облака. Одинаково мёрзли зимой. В осенние дождливые дни, конечно, больше всего доставалось берёзе. Её листья опадали, и будто стыдно делалось бедняжке перед своими подругами за свою наготу. Одно только дерево было обнажённым в этом лесу – берёза, и сосна и ель как могли заслоняли её от любопытных взглядов других деревьев.

Но приходила весна, и берёза снова одевалась в красивую зелёную рубашку. Становилась даже красивей своих защитников, которые всю зиму старались получше спрятать её от знобящего ветра.

…Долго ещё шнырял в лесу, запутываясь в ветках, ветер. Выл в верхушках жалобной тварью и наконец выбрался на волю. Здесь, на голом месте, он вздохнул что есть мочи, поднялся вверх и ринулся на лес по другой стороне широкой вырубки, которую не так давно сделали местные лесорубы.

Ветер, пробравшись по лесу, выскочил на картофельные поля – к деревне.

Коля Козлов, 33-летний мужчина, с мешком за плечами направлялся ко двору. Он как будто из глины сложён, коренастый, плотный. В мешке лежали три листа шифера. Коля достраивал новую баню и на крышу крыльца сегодня собирался постелить этот шифер. Он уже приладил его наверху к доскам, как вдруг неожиданно налетевший ветер, разметав Колины волосы, легко, как щепку, сбросил вниз лист.

– Ну, чёрт, – буркнул Коля и спрыгнул за шифером прямо в картофельные кусты.

Виктор Михайлович сидел дома. В шестьдесят лет уже не каждого тянет на жаркий двор. Хочется прохлады. Он видел через открытое окно, как мчалась по дороге пыль, поднятая сильным ветром. Мелкие песчаные снежинки даже сюда долетали, били в лицо, забиваясь в морщины. Вдруг испуганная маленькая птичка, дуром искавшая тихого места, ткнулась тельцем в стекло, а потом вспорхнула в комнату. Вертанула головкой раз, другой и, напуганная увиденным, вылетела обратно. Пожилой человек удивился нежданной гостье и пробормотал:

– В дом залетела, не к добру.

Таня только что закончила сгребать сено. Под окошком скосила вчера, а сегодня уже сухое. Жара. Большая копна получалась. Молодая женщина работала легко. И на сердце было легко – от тайной мысли. Сегодня, перед самым утром, она поняла, что внутри её зародилась новая жизнь. Кто – девочка или мальчик, а может, близнецы её пупок основой своей жизни сделали.… Два года назад Таня вышла замуж, но до сих пор ребёнок у них с мужем не получался. Сейчас ей двадцать один. А вот сегодня утром поняла, что случилось давно ожидаемое. И когда ветер раскидал собранное сено, Таня не рассердилась, а рассмеялась на проказника. И быстро, легко собрала разбросанное снова.

На дворе притихло. Ни малейшего дуновения. Это утро было такое, словно воздух на одном месте висел. Издалека будто звук послышался. Солнце уже высоко поднялось, когда до места, где стояла сосна, ель да выросшая под ними берёза, донеслись неслыханные ранее голоса. Где-то, ещё далеко, визжали пилы, рычали сильные трактора. Только ударов топоров пока ещё не было слышно. Деревья будто окаменели. Иглы на сосне и ели встали торчком. Листья берёзы будто опустили крылья, замерли. Страх обуял всех троих от доселе неслыханных звуков. А внутри появилась какая-то необъяснимая боль. Деревья стали ждать какой-то нехорошей перемены в своей, казалось бы, вечной жизни.

Коля Козлов почувствовал в это утро смутное беспокойство. Как будто воздуха не хватало. Потёр место, где было сердце, повернулся направо-налево, но беспокойство не проходило. Сердце как будто какую-то беду чуяло. Коля ничего не понимал. Вроде бы всё хорошо, ан нет, выходит, не всё ладно. Вытащил спрятанную за буфетом бутылку водки, и – пусть тревога отпустит – выпил до дна.

Дома не дышалось. Нахлобучил картуз, вышел на улицу, думал, там полегчает. Нет. Ладно, может, наутро тревога отпустит. Но и утром, проснувшись, Коля понял, что тревога стоит возле кровати. Вот диво, как будто что-то важное потерял и нигде не найдёт. Голова трещала. Коля решил – не от вчерашнего выпитого, а из-за сосущей сердце тревоги. Козлов отправился в магазин за новой бутылкой. И опять пил. Пил и третий день, удивляя соседей. Кто-то Колю жалел, кто-то ругал. Но он всё не переставал пить. Да и не хотел.

У Виктора Михайловича в то же утро впервые кольнуло под левой рукой. Сильно испугался. Никогда ещё сердечных болей не знал. Потрогал рукой, где кольнуло. Будто что-то жмёт. Над столом, на полке, никакого сердечного лекарства не нашлось. Надо бы к фельдшеру сходить. Виктор Михайлович даже пуговицы на пиджаке с трудом застегнул. Но колоть перестало, и Виктор Михайлович остался дома. Через некоторое время в левом боку опять послышалась боль. Да так сильно! Только теперь со стороны спины. Нет, надо к фельдшеру срочно. Фельдшер, молодой человек, недавно только после училища, послал пожилого человека в больницу.

Утром Таня вдруг подумала, как тяжело ей будет рожать ребёнка. Раньше таких мыслей не было. Сейчас их как будто вставили в ум. Принялась вспоминать разные россказни о болезнях беременных. Перед глазами возникли фильмы, которые смотрела раньше. Везде рассказывалось о тяжёлых родах. Либо мать умирает, либо ребёнка смерть уносит. И странно – эти мысли никуда не девались. За два месяца Таня похудела, как будто высохла. Только живот всё рос и рос. Для живущего внутри человека Танины мысли были непонятны. Он хотел быстрее вырасти, быстрее увидеть белый свет.

Прошло несколько месяцев. Позади остались и летние, и осенние дни. Со временем всё приближалось и приближалось визжанье пил, ровное урчание тракторов. Лесозаготовители были уже совсем близко от места, где росли сосна, ель и да выросшая среди них берёза. В этом году снег выпал не такой глубокий, поэтому не смогли спрятаться в сугробы даже маленькие берёзки-девчонки.

В это время, широко обдирая стоящие вокруг деревья, наконец-то упала голая ель. Здесь лесозаготовители были уже не нужны.

Сегодня они приблизились к сосне, ели и берёзе. Сильные деревья рядом с ними свалили на снег.

– Эту сосну и ель спилим, а потом пообедаем, – сказал товарищам человек, в руках которого была бензопила. Он взглянул на часы:

– Без пяти час.

И взялись пилить сначала ель, а за ней и сосну. Деревья с недолгим стоном упали на покрытую снегом землю. Берёзу не тронули. Но когда пилили ель, широко упирались ногами в землю и весь берёзовый подрост сломали. Только один отросток, шагнувший прямо под берёзу, уцелел, тонкий и хилый.

Коля Козлов потом уже не трезвел. С того утра он запил в горькую. Умом понимал, что поступает глупо, а сердцем слышал какую-то страшную беду. Потому и пил до одури. Как-то днём решил прокатиться на мотоцикле, проветриться. Пьяному море по колено. Ехал по селу и ничего перед собой не видел. Но разум ещё работал. В голове сверкнуло: «Пусть бы никто не встретился на пути». На перекрёстке не смог удержать руль, и мотоцикл на полной скорости свалился в плотный придорожный сугроб. Коля Козлов кувыркнулся с сиденья, пролетел несколько метров и ударился головой о забор.

Когда здесь собрались люди, часы на руке мёртвого человека показывали без пяти час.

Виктор Михайлович в середине дня отправился на кладбище. Две недели назад его выпустили из больницы. Врачи заверили, что он до ста лет проживёт, но сам-то он не верил. Сегодня вот похоронили бабушку Матрёну. Три дня назад она умерла. В селе самая старая была. Девяносто семь лет жила, шутка ли. В последний год уж сильно плоха стала. Но десять лет назад ещё под окнами траву косила, чтоб прошлогоднее сено не щипать. Совсем около земли, как молодые, проводила косой. Сегодня отнесли в последний путь почерневшую от времени, седую-седую старуху. Около могилы Виктор Михайлович всех удивил.

– Следующим буду я. Так же сделайте могилу, – сказал людям и первый направился к деревне.

Около дома почему-то взглянул на часы. Было без пяти минут час. Под рукой с левой стороны пронзила невыносимая боль.

Это лопнули сосуды, несущие к сердцу кровь. Виктор Михайлович, как старое дерево, уткнулся лицом в снег.

Рожала Таня тяжело. Около неё метались люди в белых халатах. Совсем уж роженица силы потеряла. Когда ребёнок появился, она едва ли что-нибудь понимала. Нового человека всё же показали Тане, а потом унесли.

Женщина в белом халате составила документ, что без пяти минут час родилась девочка, и вышла к курившим после тяжёлой работы врачам.

– Не знаю, жить будет или нет, – вздохнул один, – так тащили, может, и повредили.

– Всё хорошо сложится, – ответила женщина, – голова на месте…

Девочка не умерла. Что дальше с ней будет – кто знает.

Через день-другой маленькая берёзка под матерью-берёзой выправилась. Ей тоже жить было охота, и берёза-мама сил придавала. А отсюда, далеко вперёд люди пилили всё новые и новые деревья.

Лесоруб работал бойко. Шагал от ели к сосне. Вонзалась острозубая жадная пила в самую сердцевину дерева и срывала его с корней. Он ещё издалека заметил сосну, которую даже обхватить было нельзя. Красивая и сильная сосна стояла отдельно от остальных. Поэтому была особенно толстой. Лесоруба, однако, не потащило к ней с пилой. Сначала он приблизился к ней без инструмента. Потоптался рядом, погладил ствол. Внутри что-то хорошее тронулось. Будто свои плечи встряхнул. Таким близким показалось дерево. Но когда он подумал, как весело будет это дерево пилить, словно какая-то заноза вонзилась в сердце.

Он спилил уже все близлежащие деревья, только эта сосна и осталась. Раз-другой отставлял лесоруб пилу в сторону, задирал голову, глядя на теряющуюся в небе верхушку, и опять пристраивал к стволу инструмент. Но всё не мог завести стартёр.

«Что такое? – подумал человек. – Оставить, что ли, её, к другой перейти? Но ведь вон какая толстая! Хорошее бревно получится. Нет, спилю! Нечего оставлять! Без неё и нормы не выполню!»

Лесоруб в сердцах плюнул и дёрнул шнур. Вонзила пила острые жадные зубья в сердцевину дерева. И вдруг почувствовал лесоруб, что силу теряет, уходит куда-то его силушка. Слабыми руками удерживал пилу, которая завистливыми зубами продолжала терзать тело дерева. У человека как будто руки-ноги судорога схватила. Остановился и пошевелиться не может, пилу в снег уронил.

Вдруг откуда-то поднялся смертельный ветер, налетел на подточенное пилой дерево и медленно, со скрипом, стал валить… Сосна жалобно заскрипела, а потом рухнула прямо на человека. Отпрыгнуть у него уже не было ни сил, ни воли.

Человек и его дерево встретились перед общей смертью. Они погибли в один миг.

Перевела Елена Габова

Почему разводятся папа с мамой

Почему разводятся папа с мамой

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Коми

Теги: Проза Коми

Елена Габова

Родилась в 1952 году в Сыктывкаре. Внучка коми писателя Н.П. Попова (Жугыля). Заочно окончила сценарный факультет Всесоюзного института кинематографии (ВГИК). Член Союза писателей СССР с 1989 года.

Рассказы и повести Е. Габовой переводились на английский, немецкий, норвежский, японский и другие языки. Автор более 30 книг для детей и подростков, вышедших в Москве, Киеве, Сыктывкаре. Две книги опубликованы в Японии. Лауреат Государственной премии Республики Коми. Лауреат Международной литературной премии В. Крапивина. Лауреат Международного конкурса детской и юношеской художественной литературы им. А.Н. Толстого (2009), Всероссийской литературной премии им. П. Бажова (2010), дипломант литературно-педагогического конкурса «Добрая лира» (2010), премии Правительства Республики Коми в области литературы имени И.А. Куратова (2013), премии Александра Грина (2016). Народный писатель Республики Коми.

Я обрызгала тётю нечаянно, просто пробегала мимо и нечаянно пробежала по луже, и тётя сердито сказала:

– Девочка, осторожнее!

Я взглянула на неё и не догадалась извиниться, а папа с мамой, которые шли впереди, услышали, и мама обернулась и сказала:

– Извинись сейчас же!

И папа сказал:

– Извинись сейчас же. – И он остановился и стал смотреть, как я буду извиняться. А мне было уже стыдно извиняться, потому что я тётю давно обрызгала, она вообще уже ушла вперёд, а если извиняться, то сразу. Ведь это смешно: девочка с подушкой под мышкой бежит догонять тётю. Догонять – не смешно, а бегать с подушкой – очень. Тогда папа сказал, что я бессовестная и чтобы не смела с ними идти, а убиралась вперёд. Чтоб он меня даже не видел. И мама сказала, что правда, пусть я иду вперёд, а то выглядит как-то смешно: она несёт подушку, и я несу подушку, и что две подушки – это смешно. Как будто я, а не она купила эти подушки. У нас и старые подушки хорошие, и зачем она их купила – не знаю.

Я не хотела идти вперёд, пусть тогда Виталька тоже идёт вперёд, а то чего он с ними, а я нет.

Тогда папа меня подтолкнул, и я пошла, только чего он толкается.

Я шла впереди и всё на них оглядывалась, а мама махала мне рукой, чтобы я шагала дальше со своей подушкой. Я дошла до дома, зашла в подъезд и стала ждать их на втором этаже у окна, потому что тоже с ними хочу, а не только Виталька. Но мама с улицы увидела, что я стою у окна, и опять замахала, чтобы я поднималась на наш четвёртый этаж.

Когда мы зашли в квартиру, мама стала по частям разбирать моё поведение. В магазине я им мешала. Перед тётей не извинилась. Не хотела нести подушку.

Тогда папа закричал, что я лентяйка, раз не хотела нести подушку. А я хотела нести подушку, просто один раз попросила папу подержать её. Но папа не стал держать, а я взяла и назвала папу лентяем. И засмеялась. А мама мне объяснила, что папа мужчина и подушку держать стесняется.

Сейчас папа вдруг вспомнил, что на улице я назвала его лентяем, и очень рассердился.

– Лентяй! – закричал он. – Я, между прочим, деньги для семьи зарабатываю!

И он чуть-чуть меня стукнул.

Я стояла и молчала. Мама с Виталькой раздевались рядом и тоже молчали. Мне не хотелось раздеваться. Я так и стояла в куртке и уличных башмаках. А папа всё кричал, что я лентяйка и невоспитанная, раз не извинилась перед тётей. И что чего это я не раздеваюсь. А потом папа взял подушку со скамеечки в прихожей и бросил в меня. Я всё равно молчала, хотя я люблю поспорить. Но я уже не могла ничего говорить, потому что в горле что-то сидело и мешало спорить.

– Быстро раздевайся! – закричал папа. – Встала столбом!

И тут вдруг стала кричать мама. Я испугалась, что она тоже кричит на меня, но потом поняла, что она кричит не на меня, а на папу. Что он не имеет права кидать в меня подушку. И вообще не имеет права трогать. И кричать не имеет права.

Я поскорее ушла в детскую, и Виталька тоже. Он стал меня очень жалеть. Он гладил меня по голове, привстав на цыпочки, и говорил, чтобы я не плакала, хотя я и не плакала, просто в горле что-то мешало. Виталька маленький. У него оттопыренные уши.

– Я тебя люблю, – сказал он и снова погладил меня по голове.

А потом я услышала что-то звонкое, и мама закричала, что это пощечина за дочь, раз я ещё не могу постоять за себя.

И тут начался крик папы и мамы, они друг друга нехорошо ругали, и папа назвал маму собакой.

Тогда Виталька выбежал из детской и закричал, что если мама – собака, то папа – кошка с когтями. Но папа Витальке ничего не ответил, а продолжал кричать на маму.

А потом мы оделись и ушли, взяв всякие вещи. Целый чемодан на колёсиках. И мама сказала, что теперь они с папой никогда не помирятся и что мы куда-нибудь от него уедем.

– А ты разрешишь мне с папой переписываться? – спросила я.

Мама сказала, что разрешит.

Утром тётя Света, у которой мы ночевали, спросила, почему я всю ночь плакала. Я ответила, что вовсе не плакала, просто простыла и шмыгала носом.

Я плакала потому, что во всём виновата я. Надо было молча держать эту подушку. И перед тётей извиниться. И в магазине не мешать. 

Неба хватит на двоих

Неба хватит на двоих

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Обрезкова Нина

Теги: Поэзия Коми

Родилась в 1965 году в селе Кослан Удорского района Республики Коми. Окончила коми отделение филологического факультета Сыктывкарского государственного университета. Автор нескольких поэтических сборников. Стихотворения переведены на многие финно-угорские языки: финский, эстонский, венгерский, удмуртский, мордовский, марийский, а также на английский, французский, немецкий, русский, болгарский.

По пьесе Нины Обрезковой в 2007 году в Академическом театре драмы им. В. Савина поставлен спектакль «Асъя гӧстя» («Утренняя гостья»).

Лауреат премии Правительства Республики Коми (в составе группы) за создание диска «В. Савин «Наследие» (2009), награждена Почётной грамотой Главы Республики Коми. Член Союза писателей России. Живёт в Сыктывкаре.

* * *

А снег сойдёт, и следа не найти.

А может – то весна в сердечном половодье,

Свергая холод чувств, наводит вновь пути

В ту сказку старую, где мы любовь находим.

Там, где любовь, – там смерти не бывать.

Там Бог творит миры. Там обретают крылья.

Там шепчем мы обычные слова –

И жизнь моя видна в твоих глазах раскрытых.

* * *

Любовь твоя вернёт меня к земле

с небес. Не всё же птицею летать.

Я не грешней вернусь и не святей,

пока горит любви моей звезда.

Нам, милый, неба хватит на двоих.

Не в клетке золочёной душам жить.

Ты сам мне крылья эти сотворил,

когда рвалась я в рай, а ты ко мне – с вершин.

Белой ночи фата

Господи! Вдоволь теперь и ночами света.

Это лето над коми-землёй взошло.

Снова старой ране моей болеть.

Ах, зачем этот свет? Мне – ночная тоска – за что?

Белые ночи, белые ночи, белые-белые!

Разгоните, рассейте эту боль, заберите себе.

Помню, расцвечивал ночи любовный лепет,

Расстилая ковром под ноги мои полнеба.

Но теперь от горючих слёз на щеках горячо.

Вырвусь прочь от тоски, не сестра она мне, не дочь.

Белые ночи, белые ночи, белые-белые –

Разгоните, рассейте эту боль, заберите себе.

И верните счастье моё – моё светлое, белое.

Перевёл Борис Лукин

Заснуть на чьих-нибудь коленях

Заснуть на чьих-нибудь коленях

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Теги: Поэзия Коми

Инга Карабинская

Родилась в Ухте. Автор двух сборников стихотворений. Дипломант Пушкинского молодёжного фестиваля «С веком наравне». Работает главным редактором журнала Concept Ухтинского государственного технического университета. Член Союза писателей России. Живёт в Ухте.

Ходики господни

Шестерёнок нестройный шёпот, земное время

Обводя по кругу, пристальный циферблат

Остриём секундной стрелки приметит темя,

Подведёт черту под графиком неуплат.

И пока ты ждёшь у грани в одном исподнем,

Преминаясь с небесных кущ на земную твердь,

Тонкий маятник, вечный страж на часах Господних

Окунает нагую душу то в жизнь, то в смерть...

Ночи

Такие ночи нужно пережить,

Как мёртвый штиль над Марианской бездной.

На дно дождя ложатся этажи,

И проблесковым маяком дрожит

Фонарный свет над трюмами подъездов.

В такие ночи жгут черновики.

И, опершись о подлокотник кресла,

Как будто вдаль глядишь из-под руки,

Как прорастают красные вьюнки

Сквозь быль, что в очаге на бис воскресла.

В такие ночи хочется рывка.

Обтечь ладонью набалдашник трости,

Вдоль палубы ночного городка

Лететь аккордом позднего звонка,

Незваным чьим-то и тревожным гостем.

Но это после. После. А пока –

Ты из себя вычерпываешь горстью

Отживший мир из ила и песка;

Такие ночи учат отпускать.

А впрочем, это тоже будет после.

А ныне тает тьма, как воск свечной,

И тлеют в рыхлом сумраке поленья.

Мелеет небо. Смерть идёт с ночной.

Ей хочется любимой и ручной

Светло заснуть на чьих-нибудь коленях.

* * *

Уже не больно трещать по шву,

Уже не страшно сгореть бездымно.

Я выбрал то, для чего живу, –

И я надеюсь, у нас взаимно.

В моём окне приглушённый свет,

На звёздный отблеск едва похожий...

А что до звёзд – у меня их нет.

Но и меня у них нету тоже.

Мои друзья поголовно пьют.

И каждый брошен. И каждый сломан.

Ни с кем из них не создашь уют,

Но с ними я почему-то дома.

И мы уже не хотим менять

Привычек наших, хотя могли бы.

Я выбрал то, что убьёт меня.

Меня устраивает мой выбор. 

Мосты не сжёг

Мосты не сжёг

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Коми

Теги: Поэзия Коми

Александр Суворов

Родился в 1946 году на станции Бира Еврейской автономной области. В  1947 году его родители переехали в Сыктывкар. Окончил Коми государственный педагогический институт. Автор нескольких поэтических сборников. Лауреат премии Правительства Республики Коми в области литературы имени И.А. Куратова. Член Союза писателей России.

* * *

Каждый час бьют часы беспощадно.

Это значит, что ты каждый миг

В этой жизни стареешь изрядно.

Вот ещё один час – и старик.

Поседел, захромал от артроза,

Мысль не так, как намедни, быстра.

Бьют часы, и реальна угроза,

Что дожить не дадут до утра.

А к рассвету опустится гиря –

Сколько можно по нервам-то бить!

Остановится время в квартире…

Заводить или не заводить?

* * *

Все понимают, что творится… Боже!

Какой в душе разлад, почти раздор!

Нет ничего важнее и дороже,

Чем твёрдо знать, что ты не лжец, не вор.

Что не обидел никого в досаде,

Что слабому дорогу уступил,

Что никого своей гордыни ради

Кумулятивным словом не убил.

И сам себе ни в чём не дал поблажки,

Хотя мосты не сжёг и не взорвал.

И сам себя за мелкие промашки

Коришь, казнишь, тем паче – за провал…

Лукавая, неверная эпоха,

Везде, во всём – шальной соблазн греха.

Нет, ты не вор, не лжец и не пройдоха,

Хотя… суха теория, суха.

* * *

Кардиологи, слышите, бьётся пока

За грудиной горячее сердце поэта.

Не смотрите, что он в седине старика,

Что его залихватская песенка спета.

Он уже уповает в стихах не на бунт,

Он ушёл в глубину бытия стержневого.

А чем глубже, тем твёрже нетронутый грунт

Бесконечных раздумий и честного слова.

Не спешит он, старатель бесценных крупиц,

Скрытых в залежах закаменевшей породы.

Не до сердца ему, не до строгих больниц,

Пусть лишь ночь у него впереди, а не годы.

Кардиологи, он ведь у цели почти.

Отойдите, у вас пациент своенравный.

Будет жаль, если он не успеет найти

Самый чистый алмаз, самый крупный и главный.

Зима и лето

Как глубоки природные разломы!

Их углубляют годы и вода.

Зима и лето даже не знакомы,

Поскольку не встречались никогда.

И пропасть между ними всё бездонней,

Хотя нельзя не видеть в вечной мгле

Необъяснимой связи двусторонней

Зимы и лета на живой Земле.

Они, возможно, встретятся однажды,

Смешав в объятьях ливни и снега,

И человек от стужи и от жажды

Спасётся у земного очага. 

„Читая эту мерзкую книжку“

„Читая эту мерзкую книжку“

Искусство / Искусство / СКАНДАЛ

Кондрашов Александр

Теги: искусство , театр , политика

Худрук „Сатирикона“ разоблачил врагов народа 

Выступление Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей наделало столько шума, вызвало такую бурную дискуссию, как будто на теле отечественного театра вскрылся огромный фурункул. Но забрызгал он не только тех, кого предполагалось. Открылось то, что зрело-перезрело в давно устоявшемся замкнутом мире.

Якобы оскорблённые

«Сейчас я буду говорить немножко взбалмошно, потому что я с репетиции, у меня ещё вечерний спектакль, и я внутренне сучу ножками» , – начал свою страстную речь Константин Райкин. «Мне довольно сложно говорить спокойно… Во-первых, сегодня 24 октября – 105 лет со дня рождения Аркадия Райкина. <…> Папа, когда понял, что я стану артистом, учил меня одной вещи, которая называется «цеховая солидарность». Для успешной карьеры артиста действительно важна корпоративная этика – не выносить сор из избы и т.д., но неужели это самое главное, чему учил великий эстрадный сатирик своего талантливого сына?

«Меня очень тревожат <…> «наезды» на искусство и на театр в частности.

Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали и вообще всяческими благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки якобы оскорблённых людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна – дистанцируется от них…»

А почему якобы (оскорблённых)? К.Р. не допускает, что кого-то что-то в спектаклях может возмутить или оскорбить? У К. Серебренникова, К. Богомолова и даже М. Захарова с О. Табаковым есть какой-то патент на нравственность, Родину и патриотизм, а у К.Р. – наследственное право единственно верно трактовать эти понятия? И какие их спектакли закрыли? А что касается власти, то она действительно нейтральна. Послушно финансирует эпатажные проекты, и даже когда общественность крайне возмущена, она по-прежнему остаётся нейтральной, хотя совсем игнорировать «мнение народное» не может. Или Константин Аркадьевич хочет, чтобы власть разделила с ним счастье ответственности за то, что деньги налогоплательщиков тратятся на такие спектакли, как «Все оттенки голубого», который некоторые «группки» обвинили в гей-пропаганде?

«Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры – это величайшее событие векового значения в художественной, духовной жизни нашей страны… У нас это проклятие и многовековой позор нашей культуры, нашего искусства наконец был запрещён».

Ну это К.Р. круто завернул – насчёт «величайшего события векового значения»! Как будто до него русский театр веками влачил жалкое существование и только сейчас необыкновенно расцвёл. У нас больше 25 лет цензуры нет, и что? Появился кто-то приближающийся по мощи таланта к Станиславскому, творившему под гнётом царской, а потом советской цензуры?

«Я вижу, как явно чешутся руки у кого-то всё изменить и вернуть обратно. Причём вернуть нас не просто во времена застоя, а в ещё более давние времена – в сталинские времена. Потому что с нами разговаривают наши начальники <…> такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Это говорят представители власти, мои непосредственные начальники, господин Аристархов (первый заместитель министра культуры. – А.К. ) так разговаривает» .

К.Р. почему-то не привёл ни одной цитаты «начальника», но выдвинул против него тяжкие политические обвинения в «сталинских установках». Хотя слышать требования вернуть цензуру на ТВ, в театр и кино приходится всё чаще, и отнюдь не от сталинистов. Срабатывает инстинкт самосохранения нации.

Сталинские установки

«Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра, не говорить плохо в средствах массовой информации друг о друге и в инстанциях, от которых мы зависим. <…> Но когда мы заполняем этим газеты, журналы и телевидение – это на руку только нашим врагам. То есть тем, кто хочет прогнуть искусство под интересы власти» .

Ну вот дошли и до врагов народа (театрального, конечно) – клянчат деньги у власти, а потом в кругу своих объявляют её первейшим врагом. Далее оратор распалился до сногсшибательных обобщений: «Мы все родом из советской власти. Я помню этот позорный идиотизм! Это причина, единственная, по которой я не хочу быть молодым, не хочу вернуться туда снова. А меня заставляют читать эту мерзкую книжку опять» .

В какой же «позорный идиотизм» К.Р. не хочет вернуться? Напомним ему его родословную. Аркадий Исаакович Райкин сделал при советской власти баснословную карьеру, без которой нынешнего худрука-сына не было бы. Смолоду Райкин был любимцем Сталина, с конца 30-х постоянно гастролировал в Москве, участвовал в правительственных концертах, живя подолгу в люксе лучшей советской гостиницы с видом на Кремль. Чуть ли не в 30-летнем возрасте возглавил Ленинградский театр эстрады и миниатюр. Был обласкан и награждён как мало кто из великих советских актёров и режиссёров. Его любили все, но руководителем он был сложным. Михаил Жванецкий вспоминал про «команду Ленинградского Государственного театра миниатюр Аркадия Райкина», которую вынуждены были покинуть молодые Карцев и Ильченко: «Человек там одиннадцать-тринадцать-четырнадцать артистов, не помню. Но это действительно команда. Во главе стоял абсолютно гениальный великий игрок, и все ему подавали мячи. Потому что он был кровопийца и тиран как художественный руководитель. Он не терпел, если кто-то играл и кто-то забивал. То есть играть – играй, но не забивай. Ты играй на меня, а я буду забивать…»

В 1982 году по личному распоряжению Брежнева был осуществлён уникальный проект: переезд театра из Ленинграда в Москву. Артисты получили квартиры в столице, а театр – здание, которое тогда ещё не ассоциировалось с «Райкин Плаза». Поменяли название, оно стало древнеримским – «Сатирикон», а после кончины Аркадия Исааковича, театр возглавил его сын. Редчайший случай такого престолонаследия на русской сцене. Константину Аркадьевичу не хочется «читать эту мерзкую книжку опять» про «позорные» времена, те театры и спектакли, которые создавали Ефремов, Эфрос, Любимов, Товстоногов и многие другие режиссёры, составившие славу нашего театра. Про них вспоминать нынешним титанам режиссуры не хочется. Давид Самойлов писал:

«Вот и всё. Смежили очи гении.

...

Как нас чествуют и как нас жалуют!

Нету их. И всё разрешено».

Далее К.Р. разрешил себе говорить о вере: «Словами о нравственности, Родине, народе и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущённых и обиженных людей, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены» .

Что касается «видите ли, оскорблённых религиозных чувств», то понимать их может только верующий человек, а верить в то, что все проплачены, может, как правило, только тот, кто судит по себе.

Зло есть добро, прекрасное ужасно

«Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство само в себе имеет достаточно фильтров из режиссёров, художественных руководителей, критиков, зрителей, души самого художника. Это носители нравственности. Не надо делать вид, что власть – это единственный носитель нравственности и морали».

А кто делал такой глупый вид? Но считать, что режиссёры и прочие «фильтры и души самого художника» – истинные носители нравственности, не просто глупость, а ещё и безумная гордыня. К.Р. вводит цензуру для общественных организаций, запрещает им называть растление растлением, аморальное аморальным, бездарное бездарным, или нынешние «носители» уже причислены к лику святых?

«Умная власть платит искусству за то, что искусство перед ней держит зеркало и показывает в это зеркало ошибки, просчёты и пороки этой власти».

Да, платила и платит. И Аркадий Райкин это сатирическое зеркало, сколько мог, держал. А сын? Какие пороки бичует и какие темы его волнуют? Какую современную русскую пьесу он поставил? Чтобы и социальная сатира была, и боль, и любовь, и юмор, чтобы зал смеялся до слёз, как при папе? «Все оттенки»? Спектакль про подростков, на который нельзя приходить с детьми-подростками?

Ставят зеркало перед собой и занимаются самовыражением, удовлетворением запросов узких клановых групп. Субкультура окон Овертона. На телевидении уже вбрасывают тему зоофилии (канал НТВ недавно показал секс некого актёра с собакой). Скоро кто-то поставит спектакль о драме мальчика-трансвестита, влюблённого в козу?

«Нам надо плюнуть и на время забыть о наших художественных тонких рефлексиях по отношению друг к другу. Мне может сколько угодно не нравиться какой-то режиссёр, но я костьми лягу, чтоб ему дали высказаться. Это я повторяю слова Вольтера вообще…»

Вообще Вольтер ничего подобного не говорил, ему приписывают слова английской писательницы Эвелин Холл, биографа великого француза. Однако слова хорошие. Но кто ложится костьми, чтобы дать высказаться режиссёрам и драматургам, у которых взгляды на жизнь, искусство, народ и власть другие? Может быть, не менее конфликтные, но не такие, как у наших якобы либеральных, а на самом деле вполне тоталитарных диктаторов-худруков. Разве они на сцену своих театров пускают тех, кто мыслит не так, как принято в их «золотомасочном» кругу? Костьми ложатся!

Далее опять страшные картины из жизни худруков: «Мы друг на друга клевещем, доносим иногда – прямо вот так ябедничаем. И опять хотим в клетку. В клетку-то зачем опять? «Чтоб цензура, давайте!» <…> Что же мы иллюстрируем Фёдора Михайловича Достоевского, который говорил: «Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку»? Ну неужели он такой гений, что и на нас настучал на тысячу лет вперёд? Про наше, так сказать, раболепство» .

Да, да, раболепство, слово найдено, но перед кем раболепство? Перед властью? Какой – российской? Или перед канонами еврокультуры и западными фестивалями? Достоевский «настучал»? Не любят они Достоевского, ох, не любят «такого гения». Потому и цитируют его страшноватого героя из «Записок из подполья». Но для того чтобы лучше понять «вышедших из подполья» бунтарей, полезно перечитать также «Бесы». Не похожи ли некоторые маститые светочи рампы и революционеры закулисья на господ Кармазинова, Лебядкина, Лямшина и прочих? Разве не современно звучат слова Петруши Верховенского: «Мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат… одно или два поколения разврата теперь необходимо» ?

Как это созвучно речи К.Р.: «И не надо бояться, что церковь будет возмущаться. <…> Вот попытались там что-то сделать с Борей Мильграмом в Перми. Ну вот как-то мы встали дыбом и вернули его на место. <…> Это потрясающе!»

Ох, если все такие «мы» вдруг встанут дыбом, то не только Мильграма в Пермь вернут, но и Марата Гельмана на Москву поставят, а Константина Богомолова выдвинут в министры… Но по дороге, что очень обидно, потеряют великий русский репертуарный театр как уникальный институт.

А с ним у нас действительно огромные проблемы; но те, кто сейчас бунтует, решать их не собираются. Отлично понимая трудную финансовую ситуацию, они преследуют вполне «низкие цели»: «мы» будем продолжать исследовать «все оттенки неслыханного», власти обязаны давать нам на это деньги, а всякие «проплаченные патриоты», «мерзкие православные экстремисты» и прочие «якобы оскорблённые» налогоплательщики должны заткнуться. Так победим?

Вечерний Галкин

Вечерний Галкин

ТелевЕдение / Телеведение / Битва престолов

Кондрашов Александр

Теги: Максим Галкин , Иван Ургант

В терновом венце шоубиза грядёт 17-й год

Шоу «МаксимМаксим», летние выпуски которого многими (в том числе и «ЛГ») были нещадно раскритикованы, вернулось в эфир. Вернулось, разумеется, в обновлённом виде – создатели прислушались к критике и внесли в проект существенные коррективы.

Убрано многое из того, что тормозило шоу и было не смешно, а, мягко выражаясь, скучно и пошло. Теперь это вполне смотрибельное действо, очень напоминающее расширенный вариант «Вечернего Урганта». Здесь тоже постоянно появляются «более лучшие» люди, такие, например, как полногрудый клон гламурной провинциалки Аллы Михеевой с интеллектом забытой уже Светы Курицыной с НТВ.

Закрыта непомерно долгая и несмешная рубрика Филиппа Киркорова. В юмористических программах король шоубиза особенно хорош, когда не он шутит над чем-то, а подшучивают над ним. Так же, как Николай Басков, который появился в «Максиме» в качестве начинающего «стендапера». Для роли искромётного импровизатора ему катастрофически не хватает многого, начиная с быстроты реакции, но душка Николай так мил, что позволяет смеяться над собой, и это оправдывает его появление в шоу.

Исчезли упоминания о Грязи, то есть о роскошной, почти царской резиденции Галкина и Аллы Борисовны в том подмосковном селении, где снимались первые выпуски, да и сама царица эстрады здесь не показывается и упоминается редко, что тоже пошло шоу на пользу.

Важным действующим лицом стал зрительный зал, в котором всегда полно знаменитостей, одна из которых непременно начинает концерт под восторженные вопли жизнерадостной публики. Первой такой «зажигалкой» стал Сосо Павлиашвили. Он, как и последовавшие разнообразные другие, открывал выпуск, неистово презентуя и восхваляя ведущего в этом «самом лучшем в мире шоу», задавая высокий градус восторга, который в дальнейшем изо всех сил поддерживается Максимом и его свитой. Несмотря ни на что! За окнами квартир телезрителей может происходить всё что угодно: горькие потери, жуткие несчастья и отвратительные несправедливости, но «МаксимМаксим» выше свинцовых мерзостей, здесь – перманентное веселье и беззубое зубоскальство.

Позаимствована истерично праздничная атмосфера всё того же «Вечернего Урганта». Правда, у Ивана Андреевича она всё чаще нарушается гостями. То великая Алла Демидова назовёт его жоржиком, то не­удержимо восхищающийся собой Дмитрий Дюжев абсолютно подавит ведущего – от восторженного дюжевского самопиара Иван-царевич так растерялся, что на него было жалко смотреть. Вообще стало казаться, что Иван устал от роли едино­властного самодержца развлекательного эфира и маска лучезарного пофигиста за десять лет абсолютного лидерства ему осточертела.

Галкин же застоялся и рвётся в бой за потерянный трон главного «стендапера». В его шоу после летнего провала, видимо, сменилась команда сценаристов и постановщиков, которые теперь неусыпно следят, чтобы скучно не было. И юмор какой-никакой есть: в рамках шоу состоялось даже выступление Максима на слепых прослушиваниях в «Голосе». Но такого блеска, какой иногда бывал, например, в «Большой разнице», где остроумно и зло пародировалось российское телевидение, здесь пока нет. Так же, как и настоящей сатиры, да и острых тем. Зато бывают провалы по вкусу. Ну зачем, обыгрывая модную в шоубизе тему похудения, пародировать Людмилу Зыкину и переиначивать текст великой песни Льва Ошанина «Течёт река Волга», да ещё таким хамским образом: «Сказала мать – не надо жрать»? А знает ли Максим, что многие из его телезрителей недоедают совсем не по предписанию диетологов? Шоу раздражает самодовольной сытостью, отрывом от реальной жизни, как будто в стране все живут во дворцах и теми же заботами, что Максим, Сосо, Натали, Нюша и прочие представители «зажравшегося» меньшинства...

Вспомнился Суслов. Нет, не Михаил Андреевич, главный идеолог ЦК КПСС, а персонаж горьковской пьесы «Дачники». Сусловский «манифест мещанина» когда-то часто цитировали разоблачители обывательской психологии и мещанского индивидуализма: «Мы все здесь – дети мещан… Мы наволновались и наголодались в юности; естественно, что в зрелом возрасте нам хочется много и вкусно есть, пить, хочется отдохнуть... Я обыватель – и больше ничего-с! Мне нравится быть обывателем... Я буду жить, как я хочу! И наконец, наплевать мне на ваши россказни... призывы... идеи!»

А говорят, у нас нет идеологии. В развлекательном эфире – есть: мещанская, сусловская. Она, конечно, диссонирует с тем, что мы слышим в новостях и с тем, что происходит в стране и мире, где всё так тревожно, что поневоле вспоминаешь Михаила Кульчицкого: «Уже опять к границам сизым составы тайные идут…» Но на это, разумеется, не стоит обращать внимания, надо гнать от себя дурные мысли, да и все мысли вообще – на повестке дня должен быть один вопрос: кто воцарится на Первом – Иван или Максим? Кто будет вести новогоднее шоу 17-го года? Или оба?

Или всё же на ТВ наконец свершится революция, о необходимости которой так долго говорило зрительское большинство?..

Судьба Валерии Заклунной

Судьба Валерии Заклунной

ТелевЕдение / Телеведение / А нам прислали

Валерия Заклунная: «Советский Союз – это моя большая и малая родина. И моя вечная боль, потому что я никогда не соглашусь с тем, что произошло. Как по живому разорвали человека…»

Фото: РИА "Новости"

Теги: Валерия Заклунная

24 октября в утреннем выпуске «Вестей» телеканал «Россия 1» почтил память скончавшейся в Киеве актрисы Валерии Заклунной. Но сделал это специ­фически. Тон репортажа был внешне уважительный и даже немного слащавый. Авторы сюжета выставили в качестве главной роли Заклунной подругу бандита Горбатого в фильме «Место встречи изменить нельзя!», но по-настоящему пронзительная роль актрисы в фильме «Судьба» не была отмечена ни словом, ни кадром.

В фильме «Судьба» (1977) Валерия Заклунная сыграла жену руководителя партизанского движения, которая вынуждена была остаться на оккупированной фашистами территории. Она отказалась сотрудничать с гитлеровцами, дала пощёчину фашистскому офицеру Зольдингу и была расстреляна.

Валерия Заклунная в реальной жизни попала в схожую ситуацию. На «незалежной» Украине она не отказалась от советских идеалов, была депутатом Верховной рады от КПУ. В 2014 году в Киеве был совершён государственный переворот. Известные советские актёры с Украины Роговцева и Талашко выступили на стороне хунты. Можно предположить, что и на Заклунную оказывалось сильное давление. Возможно, к ней приходил какой-то новый Зольдинг и требовал где-то выступить и что-то подписать. Но никаких антироссийских заявлений Заклунной мы не услышали. Не предала, как и её героиня в фильме.

Эта история могла бы стать великолепным телесюжетом. Но, похоже, нынешние тележурналисты не в состоянии осмыслить подобное. Да и политзаказ диктует забвение славного советского прошлого.

Александр Климов , Саратов

Международная Хакамада

Международная Хакамада

ТелевЕдение / Телеведение / А нам прислали

Теги: Хакамада

Недавно наткнулась на передачу «Международная пилорама» канала НТВ. Там ведущий, известный режиссёр Тигран Кеосаян, высмеивает иностранных политиков – очень зло – и подшучивает над нашими (даже президентом) – по-доброму, зал в студии постоянно как будто по команде хохочет… Но вот явилась в программу гостья, Ирина Хакамада, и полились светская беседа – лёгкая, острая, на грани фола, но собеседники не переступали грань, где кончается флирт и начинается пошлость. Хотя говорили обо всём, даже о выпивке – Ирина призналась, что может пол-литра текилы выдуть за вечер, и наутро голова не болит; Тигран её расспрашивал (а она весело рассказывала) о рецептах коктейлей, о сексе, о политике и о сексе в политике, о её мужьях… Длилось всё это почти двадцать минут, но было интересно и непредсказуемо, а в конце они сплясали. И смех в студии казался не заготовленным, а естественным и спонтанным.

Теперь буду смотреть эту передачу и надеяться, что беседы со следующими гостями будут такими же лёгкими, острыми и воздушными, каким был спич-коктейль Тиграна Эдмондовича с Ириной Муцуевной.

Александра Саленко

Почивать на лаврах некогда

Почивать на лаврах некогда

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Социальная сфера

Более качественное лечение сократило материнскую и младенческую смертность

Мэр Москвы рассказал о направлениях политики городского правительства

Несмотря на очевидные успехи во многих аспектах социального обслуживания населения, городские власти не собираются останавливаться на достигнутом.

Так, московское правительство намерено усилить адресный характер социальной помощи жителям столицы. Эта практика действительно нуждается в улучшении, поскольку, по словам мэра Москвы Сергея Собянина, пока ещё нередки случаи, когда социальную помощь получают даже владельцы нескольких объектов элитной недвижимости.

– Так не должно быть. Высокий уровень социальных гарантий, адресная и эффективная помощь каждому, кто нуждается в поддержке, – такой мы видим систему социальной защиты москвичей, – сказал столичный градоначальник, выступая с ежегодным отчётом перед депутатами Мосгордумы.

В настоящее время Москва – единственный российский регион, где инвалидам возвращены льготы по оплате коммунальных услуг, которых они были лишены из-за изменений в законодательстве. В результате больше миллиона маломобильных москвичей могут экономить от 300 до 900 рублей семейного бюджета, оплачивая ЖКХ. Кроме того, как подчеркнул мэр, 4 миллиона человек имеют социальные субсидии и пользуются возможностями справедливой системы социальной защиты при оплате взносов на капитальный ремонт жилья. Восстановление экономического роста и стабильность бюджета позволяют правительству Москвы полностью выполнять социальные обязательства перед горожанами. Более того, находятся дополнительные ресурсы для увеличения льгот и пособий отдельным категориям нуждающихся граждан.

Говоря о текущих результатах в области здравоохранения, Сергей Собянин отметил, что за последние шесть лет в столице улучшилась не только доступность, но и качество лечения. В три раза сократилась больничная смертность с инфарктом. На 20% снизилась смертность трудоспособного населения, на 30% – младенческая и материнская смертность.

Мэр также отметил, что число пациентов, получивших медпомощь в городских больницах, также растёт – с 1,8 млн. до 2 млн. человек в год.

– Создание системы ЕМИАС с простой и удобной записью к врачу позволило решить большинство проблем, связанных с очередями. Сегодня 90% пациентов могут записаться на приём к терапевту на текущий или следующий день, и лишь 1% пациентов вынужден ждать более трёх дней, – пояснил глава московского правительства.

Кроме того, по его словам, ожидаемая продолжительность жизни москвичей сегодня составляет 77 лет – максимальный показатель за всю историю города.

Сергей Собянин не обошёл вниманием и ближайшие шаги города в сфере образования. Здесь городские власти готовят сразу несколько серьёзнейших проектов.

– Мы не просто заменим компьютерное «железо». Вместе с ноутбуками, планшетами и ЖК-панелями школы получат полноценный программный комплекс «Образование», – заявил мэр. По его словам, этот комплекс будет включать в себя электронную библиотеку учебных материалов, виртуальных лабораторий, тестовых заданий:

– По сути, вместе с традиционной школой с досками и партами мы создадим полноценную виртуальную школу с принципиально новыми возможностями для обучения детей, профессионального развития педагогов и активного участия родителей. И что очень важно, потребности школ в электронных учебных материалах будут обеспечены преимущественно российскими, в том числе москов­скими разработками.

Новому газону „Лужников“ непогода не страшна

Новому газону „Лужников“ непогода не страшна

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Чемпионат мира – 2018

Мэр Москвы Сергей Собянин осматривает ход реконструкции спорткомплекса «Лужники»

На основном футбольном поле стадиона «Лужники» в начале ноября зазеленела трава

Работы по созданию натурального газона с подогревом практически завершены. Под травой проложено почти 35 километров теплосетей, которые помогут поддерживать поле «Лужников» в идеальном состоянии даже в суровом московском климате. Помимо подогрева газон, на котором пройдёт несколько матчей чемпионата мира 2018 года, может похвастать высокоэффективной системой орошения, а также подземным и поверхностным дренажем, который позволит без проблем играть в дождь и отведёт воду с поверхности поля даже во время ливневых осадков.

Натуральный газон взошёл в «Лужниках» в сентябре 2016 года. После того как высота травы достигла 3 см, газон был прошит специальной синтетической нитью, обеспечивающей поддержку корневой системы растений.

В настоящее время на футбольном поле работают системы обогрева, для того чтобы обеспечить температуру +15 градусов, необходимую для дальнейшего роста газона.

Завершить работы на Большой спортивной арене «Лужники» планируется с опережением – к концу 2016 года.

Исторические деревья вернулись на Тверскую

Исторические деревья вернулись на Тверскую

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Благоустройство

На главной улице столицы в рамках программы благоустройства высадили липовую аллею

По обеим сторонам улицы теперь растут липы. Деревья, которым уже несколько десятков лет, прибыли в центр российской столицы из специализированного питомника, где их несколько раз пересаживали. Благодаря этому липы Тверской, во-первых, прекрасно перенесли транспортировку и пересадку, а во-вторых, должны легко прижиться на новом месте, поскольку имеют компактную корневую систему.

По завершении всех работ на Тверской будут расти 104 дерева, большинство из которых составляет сорт «паллида», устойчивый к ветру, морозу и загазованной атмосфере. Благодаря им улица обретёт свой исторический облик.

Кроме того, с 8 по 24 ноября деревья высадят и на вылетных магистралях столицы: Рублёвском, Варшавском, Ленинградском, Каширском и Можайском шоссе.

Технопарк имени Стельмаха

Технопарк имени Стельмаха

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Промышленность

В лаборатории НИИ «Полюс» имени М.Ф. Стельмаха

Количество московских технопарков вновь увеличилось. Их число пополнил научно-исследовательский институт имени М.Ф. Стельмаха.

Сейчас здесь зарегистрировано уже 36 компаний: от небольших предприятий, решающих конкретные производственные задачи, до высокотехнологичных компаний, занятых новыми научными исследованиями. Новый технопарк – крупнейший в стране научно-производственный центр в области квантовой электроники и лазерных технологий. В настоящее время доля оборонного госзаказа на выпускаемую здесь продукцию составляет 75 процентов, однако в перспективе должна возрасти доля гражданской продукции.

Основное предприятие технопарка – НИИ «Полюс» – специализируется на разработке и выпуске полупроводниковых лазеров всех типов, лазерных медицинских и технологических установок. Кроме того, на базе Института имени М.Ф. Стельмаха разрабатывается новая продукция в сфере медицины, управления дорожным движением и очистки воды.

Старообрядцы и советская власть

Старообрядцы и советская властьТема, поднятая в материале «Дело русской партии», получила неожиданное продолжение

Книжный ряд / Общество / Избранные места

Теги: Александр Пыжиков , Корни сталинского большевизма

Александр Пыжиков. Корни сталинского большевизма. - М.: ИД «Аргументы недели», 2016, - 384 с. - (Книга о Сталине),  1200 экз.

Сформированные по окончании «большого террора» Центральный комитет и Совнарком сегодня основательно изучены. Историк Александр Пыжиков попытался посмотреть на них с конфессиональной стороны, чего ранее никогда не делалось. Тщательное знакомство с биографиями новой номенклатуры позволяет утверждать: большинство сталинских выдвиженцев являлись не просто этническими русскими, а выходцами из старообрядческой среды.

Биография Георгия Маленкова, известного советского деятеля, взошедшего на большевистский олимп на волне репрессий, необычайно интересна. Его предки по отцовской линии приехали в Россию из Македонии и осели в Оренбуржье, за военную службу получили российское дворянство. Отец Маленкова служил по железнодорожному ведомству. Казалось бы, ни о каком староверии здесь говорить не приходится, однако судьба делает неожиданный поворот: родитель одного из будущих руководителей партии и государства женится на оренбургской мещанке Анастасии Шемякиной, дочери кузнеца. Родственники жениха выступили против этого брака, и тот порвал с ними всяческие отношения. Конфликт произошёл именно потому, что Шемякины были староверами.

Дворянство покойного отца помогло Маленкову попасть в гимназию, где он стал одним из лучших учеников. Женитьба на Валерии Голубцовой из семьи с богатыми революционными традициями открыла ему дорогу в партаппарат. Кроме того, он получил образование в Высшем техническом училище им. Баумана. В процессе борьбы со сторонниками Бухарина молодого человека заметил Сталин.

Вождь стремился окружать себя не просто молодыми и образованными, но упорными и энергичными кадрами; такими качествами в силу ментальных особенностей обладали прежде всего выходцы из староверия. Постепенно продвигаясь по службе, они приобретали необходимую компетенцию и реальный управленческий опыт. Типичным представителем этой когорты был нарком финансов СССР Арсений Зверев (1900–1969), уроженец Клинского уезда Московской губернии. Трудовой путь он начал подростком на Высоковской текстильной фабрике. Подавляющее большинство в этом четырёхтысячном коллективе составляли приверженцы федосеевского согласия. Зверев вспоминал, что его отец «чуть ли не в глаза смеялся над лицами духовного сословия», которых в этой среде называли не иначе, как «жеребячьей породой». До 1918 года Зверев успел поработать и в Москве, на знаменитой Трёхгорной мануфактуре, куда устроился через своих земляков-еди­новерцев. Окончил Московский финансово-экономический институт. Стал сначала заместителем наркома финансов, а с января 1938-го возглавил наркомат. В качестве наркома, а затем министра финансов СССР пользовался большим авторитетом в правительстве.

Николай Булганин (1895–1975) был потомственным нижегородским старовером. К старообрядчеству принадлежал его прадед; затем семья, в середине ХIХ века спасаясь от гонений, перешла в единоверие. Но уже отец Булганина, мещанин города Семёнова, относится к беглопоповцам и служит приказчиком у купца Н.А. Бугрова – покровителя этого согласия. Булганин прошёл путь от ученика электротехника до директора московского завода «МЭЛЗ». С 1931 по 1937 год он – председатель Моссовета, а затем выдвигается председателем СНК РСФСР. С сентября 1938-го – заместитель председателя СНК СССР.

Ещё один нижегородец, вошедший в правительство перед войной в качестве наркома тяжёлого машиностроения, – Николай Казаков (1900–1970), тоже выходец из местного староверия. Казаков родился в семье рабочего, трудиться начал на Нижегородском заводе «Красное Сормово». Учился в Ленинградском индустриальном институте, на производстве прошёл все ступеньки до поста директора Ижорского завода, после чего был назначен наркомом тяжёлого машиностроения СССР.

Схожий путь прошёл Дмитрий Устинов (1908–1984). Его родители жили в селе Мокша Самарской губернии, типичном для тех краёв местечке, населённом беспоповцами. Женой Устинова стала Таисия Брыкалова – потомственная ткачиха с окраины города Шуи (традиционно старообрядческого места). Учился он в Ивановском политехническом институте и в Ленинградском военно-механическом. Устинов был назначен директором завода «Большевик» (бывший Обуховский) и затем – в 33-летнем возрасте – наркомом вооружения СССР.

Деятели с подобными биографиями преобладали в сталинском призыве...

Уроженцами Соликамского уезда Пермской губернии были И.Г. Кабанов (1898–1972) и И.И. Малышев (1904–1973). Их родные посёлки Усолье и Майкор располагались в центре часовенного старообрядческого согласия на Урале. Кабанов перед войной стал наркомом пищевой промышленности СССР, а Малышев возглавил геологическую отрасль страны.

А.П. Завенягин (1901–1956) родился в семье паровозного мастера из Тульской губернии. Деда Завенягина за благообразный вид и знание Священного Писания часто сравнивали с протопопом Аввакумом. По окончании Горной академии Завенягин был директором ряда предприятий, в том числе знаменитой Магнитки и Норильского горно-металлургического комбината. Назначен первым заместителем наркома тяжёлой промышленности СССР.

Но вот что удивительно: сегодня не признаётся именно «русскость» этих видных организаторов советской индустрии. И дело не в том, что никто и никогда не учитывал их староверческое происхождение. Дело в другом: современная историография настойчиво выставляет их ненавистниками всего русского. Получается, что сталинские выдвиженцы во главе с Маленковым, имеющие староверческие (то есть самые что ни на есть русские) корни, боролись против нацио­нального проекта. А этот национальный проект продвигала так называемая ленинградская группа. Чтобы доказать абсурдность данной идеи, проведём небольшую конфессиональную экспертизу.

Этот клан в партийно-советской номенклатуре также начал формироваться сразу по завершении «Большого террора». Его лидером стал Андрей Жданов – также один из новых сталинских фаворитов. Напомним, его отец окончил духовную семинарию, преподавал в Московской духовной академии; мать была дочерью П.И. Горского – ректора этого учебного заведения (то есть А.А. Жданов – внук известного главы МДА). Этот большевистский деятель любил шутить по поводу своего церковного происхождения: «пол-Синода – Горские». Находясь на высоком посту секретаря ЦК ВКП(б), Жданов проявлял благосклонность к церкви, готовил торжества в честь 500-летия автокефалии РПЦ в 1948 году. В свете всего сказанного конфессиональное происхождение Жданова не вызывает сомнений. Другие члены «ленинградской группы» в подавляющем большинстве по рождению также являлись никонианами. (Да и никакими ленинградцами они – за редким исключением – не были, так что данное название достаточно условно.)

Н.А. Вознесенский (1903–1950) – из никонианского села Тульской губернии; отец – служащий лесной конторы. Сам Николай Вознесенский начинал отнюдь не на промышленном предприятии, а в тульском комсомоле, потом оказался на руководящей работе в Ленинграде, затем в СНК СССР.

К «ленинградской группе» относят также М.И. Родионова (1907–1950) – протеже Жданова из Горьковской области. Он родился в старообрядческом Макарьевском уезде, но, по информации нижегородских архивистов, его родное село Растутино не старообрядческое. Родионов дорос до первого секретаря Горьковского обкома, а затем возглавил СНК РСФСР. Его замом по Совнаркому, председателем Госплана РСФСР был М.В. Басов (1902–1950) из крестьян Новгородской губернии; работал секретарём Ленинградского горкома.

Таким образом, «ленинградцы» во власти – это группа выходцев из никонианской среды. Знаменательно, что противостояние в большевистских верхах разворачивается между ними и так называемой староверческой партией, возглавляемой Г.М. Маленковым. После устранения инородческого фактора именно это противостояние определяет политический расклад. Удивительная запрограммированность отечественной истории: соперничество выходцев из двух ветвей православия воспроизвелось уже вне религиозного контекста, в совершенно другой идеологической проекции! Под этим знаком прошло целое десятилетие, с 1939 по 1949 год. Борьба шла с переменным успехом, поскольку Сталин благоволил то к одним, то к другим.

В 1946 году удача оказалась на стороне «ленинградцев»: они смогли добиться ущемления Маленкова. В мае 1946-го он лишился поста секретаря ЦК и был выведен из состава секретариата Центрального комитета. На него как куратора авиа­ционной промышленности возлагалась ответственность за недоработки в отрасли (выпуск и приёмка недоброкачественных самолётов). Жданов становится практически первым заместителем Сталина. Как отмечал позже Молотов, «Сталин Жданова больше всех ценил».

Масштабным делом «ленинградской группы» явилась подготовка новой программы ВКП(б). Её отличала социальная ориентированность; среди задач назывались усиление отраслей, производящих предметы народного потребления (особое внимание уделялось массовому производству автомобилей), ликвидация жилищной нужды (каждому трудящемуся – отдельную комнату). Развивались идеи перерастания диктатуры пролетариата в общенародное государство. Не был обойдён и принцип выборности руководителей, который обсуждался ещё в преддверии принятия Конституции 1936 года. Программу предполагалось принять на ХIХ съезде, в начале 1948 года. Однако маятник качнулся в другую сторону. С июля 1948 года Маленков после опроса членов ЦК ВКП(б) возвращается в секретариат и вновь избирается секретарём ЦК, а Жданов, напротив, отправляется в вынужденный отпуск сроком на два месяца (из отпуска он уже не возвратился, скончавшись на Валдае). Маленков и его сторонники стремительно восстанавливают своё положение и начинают давление на членов обезглавленной группы. В начале 1949 года они были смещены с важных постов и вскоре арестованы. Расправа над ними стала трагической страницей советской послевоенной истории.

Сегодня симпатии исследователей целиком на стороне «ленинградской группы». Считается, что она питалась «соками робко возрождавшегося после вой­ны российского самосознания и, так безжалостно обрубленная с древа нацио­нальной государственности, могла бы в перспективе стать для страны весьма плодоносной». Перед нами всё тот же стереотип: пробивавшим себе дорогу русским силам противостоят некие антирусские силы из окружения вождя. Мол, теперь, после войны, они нанесли непоправимый удар по национальным кадрам. И кто же выиграл от этой развязки? Да те якобы «антирусские» элементы, кто в первую очередь олицетворял индустриальное могущество СССР, кто не жалея сил укреплял обороноспособность страны. Укреплял потому, что она всегда оставалась родиной для них и их предков. Заметим: внимание к староверческим корням важно не только с научной, но и с политической точки зрения: благодаря этому складывается, по сути, новое понимание того, откуда следует вести свою родословную современным па­триотам России.

И далеко не случайно в послевоенных условиях, когда СССР приобрёл статус «сверхдержавы», Сталин встал на сторону именно «староверческих кадров». Их индустриально-оборонная состоятельность оказалась более востребованной, чем пропаганда с агитацией, подготовка красивых программ, составление правильных планов и т.д. Кроме того, было бы несправедливо изображать лидеров «ленинградцев» невинными жертвами. Хорошо известно, сколько неприятностей доставил Жданов советской творческой интеллигенции, организуя целенаправленную травлю лучших её представителей. Вознесенский отличался редкостным высокомерием, что отмечал даже Сталин. К тому же «ленинградцы» погрязли в семейственности: дочь Кузнецова вышла замуж за сына А.И. Микояна, жёны Вознесенского и Косыгина состояли в родстве. Родной брат Вознесенского стал министром просвещения РСФСР. Сам Жданов двигал наверх брата своей жены А.С. Щербакова, дотащив его ни много ни мало до первого секретаря Московской парторганизации. Пристроил своего сына на руководящую должность в Отдел науки ЦК ВКП(б), под крыло Кузнецова.

Выходцы из староверия демонстрировали в этом смысле гораздо большую сдержанность. Максимум, что можно выявить, – это случаи бытового характера. Например, нарком Д.Ф. Устинов в апреле 1948 года требовал оставить старую квартиру, с которой он съезжал, за тёщей, до этого всё время проживавшей с ним. Что-то подсказывает: если бы деятели «ленинградской группы» вышли победителями и заполучили после смерти Сталина бразды правления страной, они развернулись бы во всю семейно-родственную прыть. Но эта миссия выпала не им, а другим кадрам.

Культура сегодня

Культура сегодня

Искусство / Общество / Событие

На собрании Общественного совета в Министерства культуры утвердили перечень приоритетных тем и рабочих групп по разным направлениям (кино, современное искусство, цирк, театр, туризм и т.д.), сформировали жюри конкурса на создание концепции учебного пособия по курсу «Основы государственной культурной политики Российской Федерации», утвердили изменения в Кодексе этики совета.

Не смогли обойти вниманием и актуальную тему публичного заявления актёра и художественного руководителя театра «Сатирикон» Константина Райкина на съезде СТД.

– До того, как выйти в публичное пространство, на политические баррикады, вопрос мог бы решиться на абсолютно творческом уровне. На самом деле тема интересная, и, думаю, она не раз ещё будет возникать. Однако, вы понимаете, если бы это было заявление председателя СТД, то на это можно было бы реагировать, – подчеркнул председатель Совета Павел Пожигайло и предложил организовать совместное заседание с Союзом театральных деятелей РФ во главе с недавно избранным на новый срок Александром Калягиным.

Писатель Святослав Рыбас, в свою очередь, выдвинул предложение составить рейтинг посещаемости театров для пресечения попыток прикрыть их неэффективность. Он отметил важность идеи – это поможет избавить общество от «подмены тезиса неэффективности политическим обвинением».

Соб. инф.

Первая годовщина со дня смерти поэта Надежды Болтянской

Первая годовщина со дня смерти поэта Надежды БолтянскойПамяти дочери

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Прошёл год с тех страшных дней, когда 2 ноября 2015 года Надежда Болтянская неожиданно ушла из жизни в возрасте 52 лет во время срочной операции из-за потери крови.

Её близкие – муж и родители, потрясённые этим невыносимым горем, – до сих пор не смирились с утратой горячо любимой дочери и жены и до сих пор не могут осознать, что Нади больше нет среди живых. В памяти снова и снова неотвратимо возникают картины тех событий: как её почти без сознания ранней ночью увозит машина скорой помощи, а наутро она уже мертва, похороны, когда Надя лежит красивая, как спящая царевна из сказки, и вдруг всё исчезает. И уже в суровой и трагической реальности близкие получают урну с пеплом самого дорогого человека. И это нельзя исправить, изменить. И Нади никогда больше не будет.

Надежда Евгеньевна Болтянская родилась в Москве 19 февраля 1963 года. Отец – Евгений Зиновьевич Болтянский, кандидат технических наук, специалист по расчёту строительных сооружений. Мать – Эмилия Викторовна Болтянская (Земцова), кандидат биологических наук, микробиолог.

Надя родилась одарённым ребёнком. Она имела абсолютный музыкальный слух и в год и два месяца от роду, не умея ещё говорить, пела, забавляя всех знакомых, мелодию народной песни «Помню, я ещё молодушкой была», которую она слышала от мамы. В четыре года она уже умела читать, а в пять лет – производить все возможные арифметические действия на ручном арифмометре. Говорить она стала сразу правильно, сложными предложениями. За её одарённость мама всю жизнь называла её «мой маленький Моцарт».

У Нади был один очень тяжёлый недуг – плохая иммунная система. В детский сад она не могла ходить больше трёх дней – затем поднималась высокая температура, и маме месяцами приходилось «сидеть на справке». По материальным причинам мама не могла бросить работу и растить Надю. И всё же Надя заботами матери, отца и, главным образом, маминой мамы – бабушки Вали, которая несколько раз бросала работу и спасала Надю, – в таких тяжёлых условиях выжила и выросла.

Она окончила известную московскую физико-математическую школу № 2, а затем – с отличием – Московский инженерно-строительный институт.

По окончании института Надежда работала в вычислительном центре «ГипроНИИ» АН СССР. В это время она серьёзно занялась поэтическим творчеством и стала членом литературного объединения «Ключ» при журнале «Юность» и молодёжного литературного объединения при Гуманитарном фонде, писала лирические стихи.

В 27 лет Надя вышла замуж. Муж, её ровесник, не был литератором. Однако во всей последующей совместной жизни он первым читал её стихи и оценивал их.

Вскоре после замужества у Нади резко ухудшилось здоровье. Её признали инвалидом II группы без права работы из-за тяжёлого недуга, который у неё появился в 20 лет. Врачи три года не могли поставить правильный диагноз и только в её 23 года признали, наконец, что это тяжёлое ауто­иммунное системное заболевание, которое возникает по неизвестным пока причинам. Несмотря на такое страшное несчастье, Надя не ушла в болезнь и не упала духом. При всей своей нежности и ранимости она была мужественным человеком, жизнелюбивым и оптимистичным. Она продолжала писать стихи и жить нормальной жизнью, насколько позволяла болезнь.

С 1992 года Надежда Болтянская начинает публиковать свои стихи. Они появляются в газетах «Гуманитарный фонд» и «Неделя», журналах «Сельская молодёжь», «Мир женщины», а в 1995 году 18 её стихотворений издают в журнале «Грани».

В 1992 году выходит её первая книга стихов – «В осколках погибающих зеркал». Затем в 1996-м – поэтический сборник «Я из породы длиннокрылых», а в 1997-м – сборник «Пьяная ртуть».

Она принимает участие в объединении «Лига молодых литераторов Москвы», возглавляемом Кириллом Ковальджи и Евгением Бунимовичем.

В ноябре 1997 года Надежду Болтянскую единогласно принимают в Союз писателей Москвы.

Но главное в жизни Надежды Болтянской было то, что она писала свои такие человечные стихи, в которых выразились её душа и её внутренний мир. Большинство её стихов написаны от первого лица, что делает их особенно проникновенными. Стихи Надежды Болтянской отличаются музыкальностью и очень образным языком. От них щемит сердце.

Последней и главной книгой стихов Надежды Болтянской стал сборник «Когда дрожат простуженные губы». Он был опубликован в декабре 2013 года, когда она была уже тяжело больна. Этот сборник стихов назван строчкой из её сонета. В книге собрано всё лучшее из написанного и напечатанного ею. В сборнике «Когда дрожат простуженные губы» Надежда Болтянская как бы подвела итог своей творческой жизни.

В очень личных стихах она поделилась с читателями своими мыслями, чувствами, впечатлениями и страданиями. Надежда верила, что её стихи и её судьба останутся в памяти хотя бы у кого-нибудь из читателей, а может быть, кому-то помогут пережить тяжёлые минуты жизни.

Если её мечты сбылись или со временем сбудутся – значит, она не напрасно прожила свою такую короткую жизнь.

Эмилия Болтянская

Я когда-нибудь в синюю даль уйду...

Надежда Болтянская

* * *

Не играет пастух на своей трубе,

Тёмный шорох в моём окне.

Хочешь, я что-нибудь расскажу тебе,

А потом ты расскажешь мне.

Отгремели литавры былых времён,

Я теперь уж совсем не та.

Я тебя так люблю, ты в меня влюблён,

А всё прочее – суета.

Тихой музыкой слов я тебя найду,

Расскажу что-нибудь ещё.

Я когда-нибудь в синюю даль уйду,

Всё держась за твоё плечо.

Середина ноября 2011 г.

* * *

Я из породы длиннокрылых,

Боюсь зимы и белых вьюг.

А значит, время наступило

Лететь на юг.

Ориентируюсь по звёздам

В дремучей свежести ночной,

И возвращаться к стуже поздно

Не мне одной.

Чем путь южней, тем больше света,

И я, теряя звёздный клад,

Спою невзрачные сюжеты

На новый лад.

* * *

Счастья нет на этом свете,

Есть звериная тоска.

Солнце тускло, слабо светит,

Зарываясь в облака.

Воет дикая собака,

Чёрт хохочет, ведьма ржёт,

Бережёного, однако,

Бог, как видно бережёт.

Я оденусь потеплее,

Засвечу поярче свет,

А судьба ко мне добрее

То ли будет, то ли нет.

* * *

Мне не смешна извечная игра –

Ведь я ещё зимой не насладилась,

Не надышалась, снегом не умылась –

И вот весна, как чёрная дыра.

Ах, это слишком – слишком много света,

Зрачки от синевы исчезли – нету!

Как в обруче чугунном голова.

Опять весна, а я ещё жива!

* * *

То ли будет, то ли нет,

То ли дождик, то ли снег.

Что такое, в самом деле,

Не поймёшь, в каком году,

Зимы, вёсны, дни, недели,

Так куда же я иду?

Мутной струйкою из крана

Тихо месяцы текут.

Без утайки, без обмана

Парки нить свою плетут.

Что мне делать, как мне быть,

Стрелок ход затормозить?

* * * 

Кошачьих лап намокшие следы,

Когтистых пятен вьётся перфолента,

Смешная дрожь оттаявшей воды

В тревоге предзакатного момента.

Он не умрёт – дряхлеющий квартал,

Старух, ворон, студентов заповедник,

Щербата пасть – бульдозера оскал,

Ещё в коляске будущий наследник,

Наследник обветшалых тополей

И ноздри забивающего пуха.

Герань в окошке вовремя полей,

Помой полы и не реви, старуха.

* * * 

Твой яркий свет в глаза мои проник –

Погасших звёзд немыслимые дали.

Храни любовь, как синие печали,

Как в зарослях бушующий родник.

И бесконечен тот безумный миг,

Который мы вершиной называли.

Вулкан проснулся (звуки замолчали),

Взорвался пеплом и небес достиг.

Я снова вижу облик непонятный,

Взлетающий, как продолженье спора,

Когда дрожат простуженные губы.

Деревьев лепет, тихий и невнятный,

Ласкаясь отголоском разговора,

Сотрёт слова, неспешны и негрубы.

* * * 

Глаза распахнуты, два камня. Два агата.

Бессилен мозг простую истину понять,

Напрягся, трудится. Февральского заката

Глухие краски постараемся принять.

Я вновь люблю, с годами страсть не утихает,

Пустая слезла шелуха, и снова ты.

Браслетом стиснутая вена набухает,

Нам так счастливо от взаимной теcноты.

Отрадно в свете наклонённой тусклой лампы

Шептать слова и по руке твоей гадать.

Как обольстительно расплывчаты эстампы…

Хочу бессмыслицы. Хочу тебя обнять.

* * *

Вдали от жгучей мостовой

Упьёмся сочною травой,

Где пули-оводы летят,

Где пулемётный треск цикад.

Пронзив осколком солнца грудь,

Продолжим свой росистый путь,

Страна невыплаканных слёз

Вдали белеет не всерьёз.

Еловых шишек канитель,

В бору колючая постель,

И, как утрата всех наград,

Пустых бутылок свежий склад.

* * *

Год лошадей иссиня-вороных

Рождает слабый, вымученный стих.

Замёрзшие цветы кричат о свете,

Пожары, снег и войны на планете.

Горят сто ватт. Мой труженик уснул.

Как слабый фон, далёкой стройки гул.

Красотка улыбается с обложки.

На суетной душе скребутся кошки.

Заплакать, что ль? Гордыня без конца,

Подайте ж лошадь с красного крыльца!

Не вялую, не клячу, не больную –

Ту самую, иссиня-вороную.

* * *

В книжице загнётся страница,

Радио продолжит вещанье.

Мне шофёр в любви объяснится,

Я ему кивну на прощанье.

Ты идёшь, сливаясь с толпою,

С каменным лицом пионера.

Воздух над моей головою

Хлещет из кондиционера.

Как концерт бездарно невнятен,

Да ещё тебя пригласила...

Сумерки расплывчатых пятен

Порождает бледная сила.

* * *

Когда ещё не отряхнул

Подъезд макушку снеговую,

Забился, спрятался, нырнул

Циклон весенний вкруговую.

Мне отвечают зеркала

Большими светлыми глазами.

Преграду мутного стекла

Мы распахнём в природу сами.

Провал расширенных зрачков

Лучи весенние вбирает.

Как хорошо, не надо слов!

А снег всё тает, тает, тает…

* * *

В сонном облаке тишь да гладь.

До чего ж я устала лгать!

Скоро снегом упьётся плоть.

Как природу перебороть?

Без смущения оголясь,

Липа листья роняет в грязь.

Ветхий клён безобразно наг.

Поднатужься и сделай шаг,

Ломит спину, болит нога,

Шаг, а может быть, два шага,

Сердце кровь не погонит вспять.

Отдышусь и пойду опять.

* * *

Полны предчувствий эфемерных,

Мы ждали чуда терпеливо,

Поток неясный мыслей нервных

Прогнать пытаясь торопливо.

Но праздник кончился, и снова

Не верить истинам известным,

Искать единственное слово,

Земное в мире бестелесном.

И в новом беге быстрых буден

Узнать внезапно смысл иного.

Но он для пониманья труден,

И нет единственного слова.

* * *

Спрячься в норку, как барсук,

И читай плохие книжки.

Мне вдаваться недосуг

В эти глупые страстишки.

Пища скудная дана

Размышленьям на диване.

Я – одна и не одна,

Словно капелька в фонтане.

* * * 

Слёзы – как звёздный водопад,

Пасмурно день начинается.

Ты уж давно и сам не рад,

Что твоя жизнь не меняется.

Были мечты – остался прах,

Белые крылья ощипаны.

Только убогий, серый страх.

Дни твои кем-то подсчитаны.

* * *

Беззащитны и несмелы,

Тянут ели – корабелы

В небо длинные стволы

В ожидании пилы.

И, скользя лиловой тенью,

По ветвям, как по ступеням,

Задевая нимбом мох,

Вниз неслышно сходит Бог.

* * *

Былое изваянье

Слезами потекло.

Тревожное сиянье,

Прозрачное стекло.

Застывшая без знака

Водица на бегу,

И чёрная собака

На мартовском снегу.

Сварился воздух душный,

Не радует окно.

Бессонный, равнодушный,

Так было решено,

Сливается воскресный

Беспроигрышный день.

Рассказ неинтересный – 

Какая дребедень!

Беззлобно и безлично

Прохожие молчат,

И даже безразлично,

Что воду отключат.

Пора начать сначала

Обычный скучный бег.

Собака убежала,

И грязен серый снег.

Неповторимая ячейка мирозданья

Неповторимая ячейка мирозданья

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Казначеев Сергей

Год назад не стало московской поэтессы Надежды Болтянской. Её земная жизнь оказалась недолгой, а к тому же была омрачена хронической неизлечимой болезнью:

Когда я умирала в первый раз,

Мне было страшно. Я не понимала,

Что смерть моя – ячейка мирозданья.

Родившись снова, я отождествляю

Начало и конец. А смерть похожа

На бесконечность, сжавшуюся в точку.

И в точке, словно в маленькой Вселенной,

Я вижу, как подмигивают звёзды

Глазами неродившихся котят.

Но вместе с тем она, несомненно, прожила интересную, полнокровную жизнь, наполненную любовью, дружбой, путешествиями, впечатлениями, поддержкой близких людей, признанием профессионалов, а главное – творчеством. Её печатали журналы и альманахи, высоко держащие планку художественности. Несмотря на все выпавшие на её долю невзгоды, поэтесса не замыкалась в своей скорлупе, не жаловалась, не ныла, а с мудрой стойкостью переносила испытания, посланные судьбой:

Соединив рассудок с чувством вместе,

Не доверяй ни ругани, ни лести,

С улыбкой избегай ненужных слёз

И ничего не принимай всерьёз!

Если бы потребовалось кратко обозначить авторскую манеру Надежды Болтянской, то более всего здесь подошло бы определение «изысканная строгость», которая основывалась прежде всего на верности традиции – классическому канону поэзии. В наше перекошенное, сорванное с оси время это требует и стойкости, и мужества. Когда вокруг так много желающих раскачать постамент русской поэтической лиры, усилия верных её адептов трудно переоценить:

Шагов моих необратимый шёпот,

Невнятный лепет розовых ветвей

И колокольни отдалённый ропот

При лёгком ветре кажутся звучней.

Биение пульса современного мегаполиса отчётливо слышится во многих её стихах, где находится место и назойливому автоответчику, и «армированному кнопочному бетону» мобильника, и перфоленте, и бульдозеру, и бездомным певцам из электрички… Как спасти себя в этом неуютном мире? Конечно, с помощью наших любимых, близких, родных. И ещё благодаря дорогим, душевным материям: искусству, литературе, книгам, а особенно – миру нашей природы, которая никогда не подведёт, не оставит:

День летний, огнедышащий и длинный,

И редкий ветер, как воды глоток;

А бабочка, вспорхнувшая с жасмина,

Похожа на летающий цветок.

И глядя на обитателей московской многострадальной подземки, глаз поэтессы зорко выхватывает экспрессивные образы: эскалатор, похожий на измученного дракона, скрюченная лава двигающегося металла, наши дорогие современники, среди которых и нищие, и мордовороты, принуждённые дышать бензиновым воздухом… Впрочем, это черты не только нашего бытия: западный мир тоже показывает свой звериный оскал: «фальшивый дым марихуаны», «запах гашиша» и другие прелести «цивилизованной» Европы («Амстердам. Впечатление»). Лирическая героиня Надежды Болтянской по-своему переносит тяжесть новейших времён, отважно подпирая тяжесть мира своими хрупкими плечами:

Ну что ж, начнём. Эпоха Водолея,

Магнитных бурь и власти безмятежной,

Дырявым ветхим знаменем белея,

Уже почти слилась с равниной снежной…

Магнитных бурь эпоха Водолея,

Переживём, потерпим, перескочим,

Ещё темна ветвистая аллея,

И это ненадолго, между прочим.

Близкие поэтессы отмечают, что в последние годы своей жизни она была не столь творчески активна, не столь плодотворны были её труды. Но почему-то кажется, что это было продиктовано не только и не столько усилением болезни. Очевидно, с возрастом, с приходом зрелости у неё неуклонно повышался порог требовательности к самой себе, к своему искусству. Свидетельством тому – скромный объём последнего сборника Надежды Болтянской «Когда дрожат простуженные губы». На общем фоне, когда многие современные стихотворцы, готовясь подвести творческие итоги, издают увесистые тома своих сочинений и стараются включить в них чуть ли не полное собрание своих сочинений.

Взамен этого поэтесса скромно оставила после себя изящно оформленное избранное, не перегруженное проходными стихами. Но думается, говорить о проведении жирной итоговой черты по отношению к её творчеству преждевременно. Её неповторимая «ячейка мирозданья» ещё не исчерпана, в ней таятся новые открытия. Очевидно, среди её черновых тетрадей остались интересные произведения, отложенные строгой рукой автора, но заслуживающие читательского внимания. А если так, то впереди нас ждёт новое свидание с поэтессой, потому что «ни тьмы, ни смерти нет на этом свете, мы все уже на берегу морском, и я из тех, кто выбирает сети, когда идёт бессмертье косяком», как писал Арсений Александрович Тарковский, чья поэзия, несомненно, тоже была близка и лирическому дару Надежды Болтянской.

Фотошип

Фотошип

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Спикер СовФеда Валентина Матвиенко осталась недовольна поездкой на Сахалин. Она подвергла власти региона жёсткой критике за «затрапезный, неухоженный и неблагоустроенный» Южно-Сахалинск и поинтересовалась, куда ушли деньги, выделенные на развитие области.

Возмутилась Валентина

Состояньем Сахалина.

Спикер! Если б Сахалин

Был такой в стране один!..

Аристарх Зоилов-II

Капля никотина

Капля никотина

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Фейсбука

Захар ГУСТОМЫСЛОВ

Любую идею можно довести до абсурда. Если очень постараться.

В данном случае я про борьбу с курением на нашем ТВ. Вернее, со сценами курения. Мне вот что интересно: если во рту героя сериала зритель вместо папиросы, трубки или сигареты видит на экране мутное пятно, он что, должен проникнуться отвращением к этой пагубной привычке? Или считается, что он просто не поймёт, чем занят персонаж? Ну, как это у малых деток бывает: глаза ладошками закрыл – и думает, что спрятался…

Нет, конечно же. Никто там зрителя за идиота особо не держит, просто таковы правила игры: мы делаем вид, что боремся с курением, чиновники делают вид, что верят нам. В итоге все довольны, поскольку видимые приличия соблюдены. Закономерный итог развития любого полезного начинания, любой идеи: живая суть выхолащивается и остаётся одна внешняя атрибутика.

А как примирить правду жизни с извечной тоской по идеалу – вопрос вообще, похоже, неразрешимый. Снимать отлакированные фильмы, герои которых не курят, не пьют и не матерятся, можно, конечно, но если кино не про ангелов, а про СССР 1950-х, у дотошного зрителя возникнет ряд вопросов. И здесь опять всё упрётся в здравый смысл и чувство меры, которое у каждого творца своё, индивидуальное. Опять же эта злосчастная необходимость борьбы… Вот и получается, что герои, скажем, сериала «Чёрные волки» хотя и дымят по-чёрному, но эта сторона их жизни слегка задрапирована мутными пятнами на экране. Завазелинена, если можно так выразиться.

В этой связи у меня (да и не только) разные вопросы возникают. Самый простейший и тупой: если нельзя показывать сцены курения, поскольку оно наносит вред здоровью, то почему вовсю показывают сцены убийств? Убийства ведь ещё больший вред здоровью наносят. Есть и другие неприглядные моменты, с которыми тоже неясно, как быть.

А вообще на эту (ну, или очень близкую) тему хорошо высказался поэт Игорь Алексеев:

В правительстве – сплошные демагоги!

Не слышат, как ворчит электорат:

– Сперва отремонтируйте дороги,

Потом уж запрещайте русский мат!

вЕликиЙ и мОгуЧий

вЕликиЙ и мОгуЧий

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Архаизмы

Забыты, как в чулане свечки,

Былые звучные словечки –

Зане, поелику, сиречь...

Не удалось их устеречь.

Кому теперь они вестимы ,

В каком контексте допустимы?

И кто им скажет: « Исполать ,

Вернитесь службу исполнять!»

Они любезны мне тем паче,

Что я дрова пилил на даче,

Усердно, якоже пчела,

Стирая шуйцей пот с чела,

И ночью мне вдругорядь снится

Чело, и шуйца , и десница;

Сугубо сладостен и борз

Словес старинных шик и форс.

Но всё-таки форсить пореже

Приличествует нам, понеже

И без того родной язык

Могуч, прекрасен и велик.

Владимир Воронков

Язык Конфуция

История не знает сослагательного наклонения.

Трюизм

Когда не знали слов ламбада,

кроссовер, флешка или клип,

Непобедимую Армаду

послал на Англию Филипп.

Чтоб в битве жаркой, битве славной

пустить на дно the British fleet,

чтоб уяснил навеки бритт:

не он, не он в Европе главный.

…Прошло четыре века в спорах,

кто ж Англии тогда помог –

Дрейк, звёзды, лучший в мире порох,

стихия иль британский бог?

Взошла звезда страны Шекспира;

народов пёстрая семья

зубрит от Анд и до Памира

язык оксфóрдовский ея.

А ведь пошли Господь удачи

Армаде – было б всё иначе:

Том, Жан, Иван, Хасан, Арчил

язык Сервантеса б учил.

Он благозвучней, ярче, строже

и для общенья с Небом гож.

Вскричи в сердцах на нём «О Боже!» –

и сразу разницу поймёшь.

А впрочем, это так, пустое,

дела давно минувших лет.

Ждёт испытанье непростое

погрязший в глобализме свет.

Ведь скоро станет актуален

язык Конфуция. Его

не смог осилить даже Сталин,

хотя лингвист был – ого-го.

Что ж, се ля ви, мой друг прелестный.

Смирись. Конфуция прочти.

Звезда восходит Поднебесной.

Она уже взошла почти.

И – безо всяких там армад.

(Конфуций явно был бы рад.)

Сергей Сатин 

кЛуб ЛюбиТелЕй АфОрИзмОв

кЛуб ЛюбиТелЕй АфОрИзмОв

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

ЗавКЛАФом Николай КАЗАКОВ / kazakov-aforizm@mail.ru

Именинникум

Мысли известных людей,

родившихся в этом месяце

4 ноября

Уилл Роджерс, американский литератор и актёр

● Если вы и с пятого раза не понимаете, что читаете, значит, это писал юрист.

9 ноября

Иван Тургенев, писатель

● Счастье – как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть.

12 ноября

Юрий Поляков, писатель, публицист

● Кто не глупит в молодости, тот не мудрит в старости.

18 ноября

Маргарет Этвуд, канадская писательница

● Развод как ампутация: ты остаёшься в живых, но тебя стало меньше.

30 ноября

Джонатан Свифт, английский писатель

● Законы – точно паутина, в которую попадает мелкая мошкара, но через которую прорываются шершни и осы.

Брат таланта

● От излишних знаний женщину оберегает быт.

Татьяна Айвазова

● Чтобы хорошо делать свою работу, не следует отвлекаться на чужую зарплату.

Тамара Клейман

● Родители, помните, что удары судьбы начинаются с подзатыльников!

Алексей Кувыкин, Нижний Новгород

● Зарытый талант не укореняется.

Григорий Плахотний, Кременчуг, Украина

● Не умеющему выкроить время приходится пороть горячку.

Андрей Соколов, Санкт-Петербург

● Я целыми днями на работе – разбогатеть некогда!

Виктор Сумин, село Казинка, Белгородская область

● Глупый боится эпиграммы, умный – эпитафии.

Николай Шилохвостов, Анапа, Краснодарский край

чЁрнЫМ пО бЕлоМУ

чЁрнЫМ пО бЕлоМУ

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Птухин Евгений

На титуле книги

Эта книга содержит сцены насилия и жестокости. Она может спровоцировать несовершеннолетнего читателя на противоправные действия и даже тяжкие уголовные преступления. Если вы увидели эту книгу в руках у несовершеннолетнего, немедленно отберите её, а в случае сопротивления – примените физическую силу.

На первой полосе

Редакция не несёт ответственности за содержание опубликованных материалов. Мы не имеем ни малейшего представления о точке зрения авторов, тем более – о достоверности предоставленной ими информации. Мы не собираемся опять выкручиваться, если кто-то подаст на нас в суд, надоело!.. Люди! Всё, что вы прочтёте, – плод больной фантазии лиц, которых мы вовсю отговаривали печататься. На всякий случай опровергаем все факты, приведённые в газете.

На двери подъезда

Жизнь – это бред, тягостный, сумбурный и непонятный. В ней нет смысла. Она игра, в которой проигравший – всегда вы. Она театр, где лучшие роли расхватали худшие, а ваше место не на сцене и даже не в партере, а где-то на дешёвой галёрке. И вообще жизнь – всего лишь болезнь с летальным исходом, передающаяся половым путём. А во многом знании, как совершено справедливо заметил ещё царь Соломон, много печали…

Кстати, всю следующую неделю не будет горячей воды. С уважением, ваша управляющая компания.

Харьков, Украина

Встреча

Встреча

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Бойцы невидимого фронта

Брюханов Александр

Сегодня начальник Службы внешней разведки должен был встретиться с куратором Западного отдела.

Проходя по коридору западного крыла никому не известного здания, он заметил своего визави ещё издали, но виду, естественно, не подал.

Куратор Западного отдела пылесосил коридор и даже не поднял глаза на начальника Внешней разведки, давая таким образом сигнал, что всё в порядке.

– Как дела, Жанна Ромуальдовна? – спросил на ходу начальник внешней разведки, заранее зная, что сегодня куратор Западного отдела будет в образе уборщицы.

– Спасибо, вашими молитвами, всё в порядке, – простучал вставными челюстями куратор.

– Как внуки? Радуют?

– Ох, не то слово! Сорванцы те ещё…

– Ну и слава богу, – кивнул головой начальник Внешней разведки. Он понял, что законспирированный агент Мальтийский Сокол вернулся домой с нужными документами, а нашим парням, попавшим в переделку, будет оказана необходимая помощь.

– Ходют тут всякие, только работать мешают!.. – вполголоса процедила вслед ему Жанна Ромуальдовна, что означало: «Служу Отечеству!»

Трудная, но такая необходимая стране работа продолжалась.

Санкт-Петербург

шУты И кОрОли «КлубА дС»

шУты И кОрОли «КлубА дС»

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Фото: Андрей Рыжов

Владимир Солдатов

Уважаемые читатели и авторы «Литературной газеты»!

Уважаемые читатели и авторы «Литературной газеты»!Выпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА

Е.А. Борисов, глава Республики Саха (Якутия)

Теги: литературный процесс , Якутия

Якутию по праву называют одним из самых читающих регионов Российской Федерации. Поддержка национальной литературы, книгоиздания, творческих союзов, интереса к чтению у представителей разных поколений – результат планомерной работы, проводимой властями республики.

Важные черты современной якутской прозы и поэзии – преемственность, следование традициям. В ноябре 2016 года исполняется 130 лет со дня рождения одного из основоположников якутской литературы Анемподиста Ивановича Софронова. Уверен, благодаря художественным переводам с якутского читатели всей страны смогут открыть для себя классиков нашей самобытной литературы.

Символично, что именно в Год литературы в республике была учреждена Ассоциация писателей Якутии, призванная объ­единить творческих людей, координировать проведение культурных и просветительских проектов на региональном уровне. Члены нового творческого объединения будут целенаправленно работать над литературным наследием, развивать художественный перевод, участвовать во взращивании молодой литературной смены.

В 2015 году в Якутии учреждена новая литературная премия им. Д.К. Сивцева – Суорун Омоллона, увеличены размеры существующих литературных премий им. А.Е. Кулаковского и П.А. Ойунского.

Поддержка книгоиздания на государственном уровне помогает действительно качественной, полезной для ума и сердца литературе, которой сложно выжить в рыночных усло­виях, найти дорогу к читателям. Национальное книжное издательство «Бичик», основанное ещё в 1926 году, сегодня крупнейшее в Восточной Сибири. «Бичик» выпускает собрания сочинений классиков якутской литературы, в том числе переведённые на русский язык, художественную, учебно-методическую литературу, сборники молодых авторов, научно-популярные издания по истории и культуре Якутии, детские книги и фольклор.

В городах и районах республики действуют местные литературные объединения, выпускаются альманахи, проводятся творческие конкурсы. Для нас очень важно, что эти духовно-культурные процессы в обществе поддерживаются представителями крупных компаний, работающих в республике. Значительный вклад в культурное развитие Республики Саха (Якутия), в поддержку литературы вносит акционерная компания «АЛРОСА».

Читатели, впервые знакомящиеся с якутскими авторами на страницах «Литературной газеты», откроют для себя глубокий философский мир, галерею оригинальных персонажей, яркую метафоричность художественных и поэтических образов.

Все мы – жители одной большой страны, которую, несмотря на расстояния, объединяют общий государственный язык и литература, обогащённая национальным колоритом.

Убеждён, что развитие литературы, поддержка писателей должны осуществляться во имя укрепления единства народов России, расширения духовного пространства нашей страны.

Е.А. Борисов,  глава Республики Саха (Якутия) 

Богатство недр и культурная самобытность

Богатство недр и культурная самобытностьВыпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / СЛОВО И ДЕЛО

Президент АК «АЛРОСА» Андрей Жарков

Теги: литературный процесс , Якутия

Республика Саха – сплав верований и традиций северных народов

Якутия – самый крупный регион России площадью более трёх миллионов квадратных километров и одновременно самая большая административно-территориальная единица в мире. Самоназвание народа «саха» стало вторым полноправным именем республики, а возможно, и первым: Республика Саха (Якутия) – официальное обозначение региона, превышающего по территории иные европейские страны.

Двойным названием и уникальным географическим положением особенности Якутии не исчерпываются. Суровый климат и вечная мерзлота скрывают главное богатство Республики Саха – крупнейшие в мире природные месторождения алмазов, открытие которых в середине ХХ века положило начало промышленной алмазодобыче в нашей стране.

Основная доля добываемых в России алмазов приходится на якутские коренные месторождения. Их освоение ведётся уже более 60 лет. Однако гео­лого-разведывательные работы свидетельствуют, что недра Якутии хранят ещё много запасов драгоценных минералов.

За минувшие полвека Россия превратилась из страны, закупающей алмазы за рубежом, в одного из признанных лидеров мировой алмазодобывающей отрасли. Российская государственная горнорудная компания «АЛРОСА» («Алмазы России – Саха») занимает первое место в мире по объёмам добычи алмазов в каратах, её доля в мировой добыче составляет 30%.

Якутские алмазы наиболее пригодны для превращения в бриллианты – прошедшие специальную огранку природные алмазы. Эксперты ювелирной отрасли подтверждают, что именно алмазная добыча в Якутии позволяет поставлять на внутренний и мировой рынок большое количество кристаллов правильной формы, что впоследствии даёт технологические преимущества при изготовлении бриллиантов идеальных пропорций.

Цветовые характеристики якутских алмазов также одни из лучших в мире: возможность получения бриллианта чистой воды из российского сырья намного больше, чем из алмазов каких-либо других источников.

Производители бриллиантов, имеющие многолетний опыт сотрудничества с АК «АЛРОСА», знают, что именно алмазы, добытые на месторождениях в Якутии, обладают такими уникальными морфологическими свойствами, которые позволяют во многом избежать технологических издержек и увеличивают скорость операций при обработке.

Но богатства алмазного края кроются не только в его недрах. Культура Республики Саха – это уникальный сплав древних верований и сохранённых традиций коренных северных народов, поддержка на государственном уровне якутского языка, влияние на литературное творчество олонхо – древнейшего эпического искусства, отнесённого в 2005 году ЮНЕСКО к шедеврам устного и нематериального наследия человечества.

Всесторонняя поддержка местных национальных сообществ, участие в финансировании среднего и высшего образования в рес­публике, культурных инициатив – неотъемлемая часть регио­нальной политики АК «АЛРОСА», ставшей точкой соприкосновения природных ресурсов Якутии с духовным наследием и потенциалом края.

«Грани АЛРОСА» – это голоса классиков, стоявших у истоков якутской литературы, и современных авторов, пишущих на русском и якутском языках. Это уникальная возможность первыми познакомиться с ранее неопубликованными переводами якутской поэзии и открыть для себя своеобразие литературного творчества писателей и поэтов, проживающих на одной пятой территории России и, может быть, пока неизвестных широкой аудитории. Это художественные тексты о нелёгких судьбах геологов-первооткрывателей алмазных месторождений, ставших прототипами многих литературных произведений, документальных фильмов, публицистических статей – путь к нынешнему лидерству России в алмазной отрасли лежал через личный героизм, о котором следует знать будущим поколениям. Это интервью с видными литераторами и многое другое.

Как настоящие алмазы, культура и литература Якутии имеют множество граней, которые мы сможем показать читателям «Литературной газеты» с помощью компании «АЛРОСА».

Когда якут садится на коня, он становится певцом

Когда якут садится на коня, он становится певцомВыпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / Персона

Теги: литературный процесс , Якутия

Советник главы Республики Саха Наталья Харлампьева – о литературе, книгоиздании и молодых авторах

– Наталья Ивановна, как уживаются поэт и руководитель, сложно ли сочетать административную работу с творчеством?

– Даже в советское время, когда государственная поддержка писателей была большой и системной, писателю, тем более поэту, невозможно было жить на дивиденды от творчества. Я прошла большой путь в журналистике – начинала корректором в многотиражной газете и более десяти лет была главным редактором государственной национальной газеты. Национальная печать – это особая, достаточно сложная сфера. Конечно, работа в ежедневной газете отняла у меня много, как я сейчас понимаю… Но рост самосознания народа саха, возврат к своим истокам, размытым в советские годы, и понимание неразделимости общей судьбы с Россией – это не пришло неведомо откуда, а именно со страниц на­циональной прессы. Поэтому мы, журналисты нацио­нальной газеты, в своё время выполнили большую задачу. И эти размышления об исторической судьбе своего народа были как раз в русле творческих исканий писателей Якутии, в том числе и лично меня. Наверное, поэтому противоречий в моём официальном статусе главного редактора и поэта не возникало. Председателем Союза писателей Якутии меня избрали ещё в 2003 году, так что я работаю уже третий срок. Возможно, справляться с этим мне помогает то, что я женщина. До меня не было председателей-женщин, как и народного поэта – женщины. Якуты – народ тюркских кровей, и отношение к женщине у нас несколько другое. Женщине в возрасте – эжий – просто мало кто перечит, если, конечно, она выдержанна, мудра и дальновидна. Я стараюсь быть такой.

– В 2015 году по инициативе главы республики Е.А. Борисова была создана Ассоциация писателей Якутии, объединившая два союза писателей. Вы вошли в правление ассоциации. Что нового привнесла она в литературную жизнь Якутии?

– Положение, когда в одном регионе несколько писательских союзов, – дело обыденное. Но когда дело касается одной национальной республики, одной национальной литературы, возникают вопросы. Власть пытается поддерживать и тех и других, финансировать проекты, издавать в равной мере. При этом возникают споры, обиды, тем более творчество всегда предполагает конкуренцию. Ассоциация создана для координации работы. Наши союзы поддерживаются грантами из бюджета республики – это всё теперь идёт через ассоциацию. Правление ассоциации имеет право вмешательства в издательские планы, выдвигает на награждение писателей. Все эти меры требуют выработки единого мнения, компромиссов. При этом союзы сохранили своё юридическое лицо, уставы, порядок приёма в члены. Прошёл всего год с создания ассоциации, так что всё ещё впереди.

– Ваши стихи были переведены на русский, английский, казахский, татарский, украинский языки. Сборник стихов «Праматерь Азия» стал первой в истории книгой якутского автора, изданной в Лондоне. Как вы оцениваете ситуацию с переводом пишущих на якутском языке авторов на русский и другие языки?

– Каждый национальный поэт в России сегодня стоит один перед проблемой перевода. Прекрасная русская переводческая школа разрушена. Издательства, работавшие с переводчиками и поэтами из республик, закрыты или давно работают на коммерческой основе. По сути дела, мы давно перестали читать друг друга: башкир – бурята, аварец – якута. С незнания духовных основ и начинается непонимание. Это в конечном счёте вопрос национальной безопасности – понимание и сближение народов, населяющих Россию.

Мы проводим Международный фестиваль поэзии «Благодать большого снега», куда приглашаем не только поэтов, но и издателей. Результатом этой работы стало то, что современные якутские поэты стали переводиться на языки стран СНГ и зарубежные языки. И моя книга в Лондоне также вышла в результате фестивальных встреч и договорённостей. А если быть точнее – это итог участия в конкурсе издательства «Шёлковый путь», которое занимается продвижением евразийских писателей в англоязычный мир.

Нужна государственная программа издания в русском переводе лучших произведений национальных литератур России, живое общение потенциальных авторов и переводчиков на фестивалях, встречах, семинарах.

– Как организовано книгоиздание в республике сейчас, когда рыночные отношения пришли и в эту сферу?

– Существует Национальное книжное издательство «Бичик», которому выделяются субсидии из бюджета республики на издание социально значимой литературы, куда входит и художественная литература. Это солидная косвенная поддержка писателей. В этом плане мы живём неплохо – писатель может дождаться издания за счёт бюджета, а если не желает ждать, то к его услугам немалое количество частных издательств.

Проблема в другом: коммерциализация издательского дела понизила художественный уровень изданий, авторы которых претендуют на звание писателя. Коммерческая литература снижает уровень читателя, низводит литературу до чтива. Это повсеместное явление мы наблюдаем и у себя. Ведь сегодня, ратуя за чтение, мы должны определиться с тем, ЧТО читать.

Должна сказать, что якутский читатель – взыскательный читатель. Есть у нас поговорка: когда якут садится на коня, то он становится певцом. Так что певческая традиция, трепет перед живым словом поэта – в душе каждого якута, и его невозможно провести, он сразу определит, где настоящая поэзия.

– В одном из интервью вы сказали о начинающих авторах: «Я готова работать с каждым, потому что помню, как в молодости отнеслись ко мне. Если бы тогда люди не оценили мои стихи, ничего бы из меня не получилось. Время всё расставит на свои места, но в начале нужно внимание и доброе слово». В этом году состоялось юбилейное, двадцатое Республиканское совещание молодых писателей Якутии. Ваш путь в творчестве в своё время тоже начался с совещания молодых писателей. Каким видится вам будущее современных авторов?

– Я пришла в 1975 году со стопочкой стихов на республиканское совещание молодых писателей с одной мыслью: если только скажут, что это не стоит внимания, я перестану писать стихи. Теперь-то понимаю, что никто извне не может заставить сделать это. Я до сих пор робею перед листом белой бумаги – напишу ли что-нибудь стоящее… А тогда меня приняли, заметили. Появилась первая подборка моих стихов в молодёжной газете, в литературном журнале, первая книжка. Своим учителем считаю народного поэта Якутии Семёна Данилова. Он был в звёздной когорте национальных поэтов Советского Союза – его друзьями были Давид Кугультинов, Мустай Карим, Расул Гамзатов. Тонкий лирик, но в то же время гражданская поэзия ему была не чужда. А самое главное – всё в его стихах берёт начало в народной мудрости, фольклоре, олонхо.

В 2004 году мы возобновили проведение республиканских совещаний молодых писателей. За эти десять с лишним лет выросла целая плеяда авторов. Я вела спецкурс для небольшой группы студентов нашего университета, выбравших специальность «литературный работник». Много в них вложила и сейчас вижу, что не ошиблась. Им чуть больше тридцати, у них по две-три книги, это те, за кем будущее якутской литературы. Поэты Гаврил Андросов, Рустам Каженкин, Александра Попова, Яна Байгожаева, Зинаида Архипова… Прозаики Семён Маисов, Анатолий Слепцов (кстати, он нынче поступил на ВЛК, оставив работу главного хирурга района!), Аграфена Кузьмина. Дай им бог творческой удачи в будущем!

У этих ребят та же проблема с переводом на русский язык. Если мы, старшее поколение, сохранили творческие связи, то им приходится идти вслепую. Самим искать переводчиков, платить им из своего кармана. А им есть с чем выходить на российские просторы.

– Как бы вы определили на­циональное своеобразие современной якутской литературы?

– В Якутии литература создаётся на пяти языках: русском, якутском, эвенском, эвенкийском и юкагирском. Эта мозаика литератур взаимосвязана и переплетена. Литература малочисленных народов Севера в большей степени нацелена на сохранение языка, традиций и фольклора эвенов, эвенков и юкагиров, но и ей не чужды проблемы современного мира. Русскоязычная и якутская литература в последние годы больше склоняются к переосмыслению истории, причём древней истории. Но что объединяет наши литературы? Верность принципам классической литературы, вековым нравственным ценностям.

– Расскажите, пожалуйста, по­дробнее о вашей книге «Признание в любви. Якутия в русской поэзии во второй половине XX века». Чьё поэтическое видение Якутии оказалось наиболее близко именно вам?

– Это действительно признание в любви к русской литературе, и оно в традициях нашей литературы. Основоположник якутской литературы Алексей Кулаковский уважал русскую литературу и поклонялся ей. В моей книге есть очерки о тюркских, азийских связях Анны Ахматовой и Льва Гумилёва, об узнике ГУЛАГа Варламе Шаламове, об Александре Твардовском, Иосифе Бродском, о шестидесятниках Евгении Евтушенко и Андрее Вознесенском, об Анатолии Преловском, о Николае Глазкове. Все они писали о Якутии, были связаны с Якутией, имели знакомых, друзей. Ближе всех мне, пожалуй, творчество Светланы Кузнецовой – её стихи о Витиме, о Бодайбо, о Лене очень близки мне по интонации, мироощущению, восприятию сибирской природы. Думаю, в будущем эту книгу дополнить и переиздать, настолько она оказалась в наш непоэтический век востребованной.

– Вопрос о творческих планах уместен, когда задаёшь его такому деятельному человеку. Каковы ваши новые творческие горизонты?

– Поэты суеверны, и я не исключение, но скажу, что творческие планы есть. Стихи пишутся, готовлю новую книгу. Хотелось бы издать часть дневников своего учителя Семёна Данилова. Это мой долг перед его памятью, тем более что в них описаны драматичные страницы якутской литературы, когда её основоположников обвиняли в буржуазном национализме… Как говорится, года к суровой прозе клонят, есть задумки написать о пережитом, увиденном и выстраданном, о замечательных людях, с кем меня сводила судьба.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Наталья Ивановна Харлампьева – первая в Якутии женщина, удостоенная звания «Народный поэт».

Советник Главы Республики Саха по вопросам культуры, председатель правления Союза писателей Якутии, автор более 20 поэтических сборников. Её стихи переведены на русский, английский, казахский, татарский, украинский языки. Сборник «Праматерь Азия» стал первой в истории книгой якутского автора, изданной в Лондоне. В 1980-е годы работала главным редактором Якутского книжного издательства.

От „Мирнинского рабочего“ до „Вилюйских зорь“

От „Мирнинского рабочего“ до „Вилюйских зорь“Выпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / ТРАДИЦИИ

Москвитин Сергей

Мэри Софианиди

Теги: литературный процесс , Якутия

Литературная жизнь алмазного края: прошлое, настоящее, будущее

Открытая в 1955 году знаменитая алмазная трубка «Мир» дала жизнь сначала рабочему посёлку, а потом и городу Мирный – нынешней «алмазной столице» России, в которой сосредоточены значительные производственные мощности АК «АЛРОСА».

В январе 1960 года вышел в свет первый номер газеты «Мирнинский рабочий», а в июне того же года новое издание напечатало первую литературную страницу и объявило конкурс на лучший рассказ, очерк, фельетон и стихотворение.

Среди строителей и специалистов, прибывших возводить новый город посреди глухой тайги, было немало выпускников столичных вузов и молодёжи, влюблённых в поэзию, музыку, искусство. Всем им хотелось общения. С этой целью зимой 1963 года молодая журналистка газеты «Мирнинский рабочий» Мэри Софианиди пригласила в редакцию тех, с кем успела познакомиться.

Первые встречи творческой молодёжи были многолюдными: слушали музыку, обсуждали картины художников, читали стихи. Постепенно литературная составляющая этих встреч окрепла, стали регулярными публикации в «МР». Поначалу творческое содружество не имело названия. Во второй половине 60-х в Мирный приехали Алексей Васильев и Евгений Шлионский – два антипода и главная движущая сила объединения. Васильев – родом из Вологодчины, бывший военный, перебравший много рабочих специальностей, эксцентричный и влюбчивый – душа нараспашку, талантливый и яркий поэт, уже имевший к тому времени публикации в коллективных сборниках. Шлионский – молодой учёный из Ленинграда, экономист и социолог, поэт со своим шлейфом публикаций в центральных журналах. Именно он предложил назвать содружество литераторов Мирного «Кимберлит» в честь алмазоносных кимберлитовых трубок. Васильев и Шлионский стали душой объединения, а их постоянное соперничество однажды даже вылилось в поэтическую дуэль на сцене.

Ярких имён было много: за долгие годы существования «Кимберлита» через его ряды прошло около 100 человек.

Выпускник Литературного института им. Горького Валерий Преловский создал при «Кимберлите» студию старшеклассников «Спутник». Члены литобъединения активно переводили с якутского языка своих коллег по перу.

В 1976 году у самого яркого и талантливого поэта в истории Мирного Алексея Васильева вышел в Якутске первый сборник стихов «Кимберлит». Спустя четыре года в столице республики была напечатана его вторая книжка – «Неразменная вера», а затем Васильева первым в истории литобъединения приняли в ряды профессиональных литераторов – Союз писателей СССР.

Эпохальным стало празднование 15-летия «Кимберлита». Большой зал Дворца культуры металлургов был переполнен, билеты достались не всем, 800 человек в течение четырёх с половиной часов без перерыва слушали стихи. Именно тогда состоялась поэтическая дуэль между Васильевым и Шлионским. Победу одержал Васильев, поскольку мирнинцы его не просто любили – обожали.

Руководителями «Кимберлита» в разное время были Мэри Софианиди, Алексей Васильев, Вячеслав Лобачёв, Валерий Преловский, Евгений Шлионский и Виктор Червинский. В истории литературы республики это было самое большое и самое громкое литобъединение. В советский период кимберлитовцы издали около 20 книг, а в те времена это было совсем непросто.

Работая долгие годы в институте «Якутнипроалмаз» и заведуя там редакционно-издательской группой, М.М. Софианиди организовала клуб, который активно занимался изучением и пропагандой якутской культуры.

В 1995 году Мэри Софианиди с помощью администрации Мирнинского района и компании «АЛРОСА» основала общественно-политический и литературно-художественный альманах «Вилюйские зори». Подобного издания не имеет ни один другой район республики. Постоянными авторами «Вилюйских зорь» стали геологи, журналисты, работники культуры, художники, члены литературного объединения «Кимберлит», а также литераторы из разных уголков алмазного края. В альманахе представлены история алмазодобывающей промышленности и её настоящее, воспоминания геологов-первопроходцев, статьи о социально-экономическом развитии, история Мирнинского района, стихотворения, рассказы и очерки. Все наиболее интересные события, произошедшие в Западной Якутии, нашли своё отражение на его страницах.

Альманах «Вилюйские зори» – главное творческое детище Мэри Софианиди, открывшее республике и стране литературный потенциал района, известного как основное место добычи алмазов. Она успела подготовить 22 выпуска альманаха.

В 2015 году Мэри Софианиди, работавшая до последнего дня, ушла из жизни, и альманах лишился своего бессменного редактора. Однако литературная жизнь в Мирном продолжается: в 2011 году здесь образовалось новое литературное объединение «Семицветье» под руководством прозаика, автора нескольких книг рассказов и сказок Любови Винс. В него вошли авторы, публиковавшиеся в «Вилюйских зорях». Это значит, традиции «Кимберлита» не канули в Лету.

Стоит отметить, что Мирнинский район в определённом смысле уникальный, и не только благодаря своей экономической роли в благосостоянии всей страны. Возглавляет его известный в республике журналист, прозаик, автор более двух десятков книг об истории открытия алмазных месторождений в Якутии, член Союза писателей России Ришат Юзмухаметов, имеющий в то же время большой опыт административно-хозяйственной деятельности. Алмазный край богат не только недрами, но и литературными талантами.

Наш альманах: продолжение следует!

Наш альманах: продолжение следует!Выпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / Журнальный вариант

Уникальное в масштабах республики издание, во многом державшееся на энтузиазме главного редактора, филолога, переводчика, поэта Мэри Софианиди, после её кончины вполне могло прекратить существование. Но этого не случилось.

В сентябре 2016 года по инициативе администрации МО «Мирнинский район» и финансовом содействии АК «АЛРОСА» вышел 23-й выпуск «Вилюйских зорь». Основная тема номера – прошедший Год литературы и 50-летие алмазного края.

Кроме того, очередной выпуск посвящён памяти Мэри Софианиди, здесь собраны воспоминания о ней под новой рубрикой «Память». К традиционным рубрикам «Алмазный меридиан», «Проза», «Поэзия», «Воспоминания», «Детская страница», «Культура» добавилась новая – «Книжные новинки». В ней рассказывается о книгах, брошюрах и альбомах, изданных в 2015 году. Все они имеют отношение к району – написаны мирнинцами, либо рассказывают о городе и людях алмазного края.

Периодичность альманаха будет сохранена. Сейчас готовится к печати следующий выпуск «Вилюйских зорь», который будет посвящён двум датам – полувековому юбилею города Удачного и 50-летию пуска первого агрегата Вилюйской ГЭС.

Преемником Мэри Софианиди на посту главного редактора стал журналист, член Союза писателей России Сергей Москвитин.

Эпоха ренессанса

Эпоха ренессансаВыпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / ЛИТЕРАТОРСКИЕ МОСТКИ

Теги: литературный процесс , Якутия

Отрывок из книги О. Сидорова «От Алексея Кулаковского до Николая Лугинова: штрихи к истории якутской культуры»

Начало ХХ века – особенное время для всей Российской империи. Расцвет литературы, философии, музыкального и театрального искусства.

Наряду с реалистическим направлением заявляют о себе новые: символизм, имажинизм, футуризм. Сборник философских статей «Вехи» (1909) остро поставил вопрос об осмыслении путей дальнейшего развития России. И эта атмосфера творческого взлёта всех искусств притягивает и завораживает. Серебряный век русской культуры, а для нашей якутской культуры – эпоха наивысшего взлёта, расцвет просвещения и культуры. Это было важнейшим временем в определении идентичности народа саха.

Кюлюмнюр, Ексекюлях, первые газеты и журналы, общественные объединения, интерес к якутской истории, участие интеллигенции в политической жизни империи, учёба якутян во многих высших учебных заведениях Российской империи, Европы. Результат – появление целой плеяды блестяще образованных, культурных людей, интеллигенции, создавшей классические образцы во многих видах искусства, особенно в художественной словесности. И этот успех, и эти плоды говорят о ренессансном развитии якутской культуры, некоем пассионарном взрыве в сознании людей и общественном развитии.

Первые опыты в литературе основаны на фольклорных мотивах и олонхо. Приведу известные факты. Вместе с первым художественным произведением на языке саха – «Воспоминаниями» Афанасия Уваровского в книге академика Отто Бетлингка «О языке якутов» (1851) – было опубликовано олонхо. Все известные исследователи якутского фольклора начинали с олонхо. И они отмечали олонхо как вершинное достижение в народном творчестве якутов, восхищались языком и стилем, блестящими эпитетами и сравнениями. Например, В. Серошевский писал: «Олонхо – самая установившаяся и законченная из форм якутского народного творчества; язык олонхо дышит древностью» .

В начале ХХ века театральное искусство тоже начиналось с олонхо. В 1906–1908 годах якутская интеллигенция ставит инсценировки олонхо. Так, были поставлены спектакли по олонхо «Прекрасный из людей Бэриэт Бэргэн» и «Богатырь Кулантай на рыжем коне Кулун».

Ренессансное развитие якутской культуры прослеживается на протяжении всего ХХ века, с интервалами и паузами, со срывами и разрывами. Начало ХХ века – это возникновение литературы и профессионального искусства, периодики и книжного дела, развитие гуманитарных наук. Появились лучшие образцы во многих жанрах художественной литературы, которые стали не просто первыми произведениями, а приобрели статус классических в якутской литературе: Алексей Кулаковский-Ексекюлях Елексей, Анемподист Софронов-Алампа, Николай Неустроев.

Истинность, в смысле народность и самодостаточность в своих идеях и мировоззрении, и ренессансный характер якутской культуры символизируют творчество Алексея Елисеевича Кулаковского-Ексекюлях Елексея. Творчество Кулаковского – основа литературы и мировоззрения народа саха, определившая весь ХХ век: культивизация – развитие, дружба и содружество, сожизнь с народом русским. Это мнение давно и прочно утвердилось. Вот его фраза, ставшая хрестоматийной: «Передаться Америке, Японии, Китаю? Нет, этот номер не пройдёт. Те нас быстро задавят в борьбе за существование. Белоглазый, большеносый нучча, не говоря уже о даровании православной веры, гораздо ближе нам, милее и родственнее их… Единственным рациональным средством является наша культивизация и слияние с русскими…» («Якутская интеллигенция», 1912).

К началу XX века якутская элита накопила достаточный запас знаний для культурного прорыва. Это позволило в лучших произведениях именно художественной литературы философствовать об устройстве мира, о ценностях человеческой жизни.

Следует отметить опережающую роль литературы в сравнении с процессами в других областях культуры. Философичность и космогоничность художественного творчества первых якутских писателей восходит к олонхо. Натурфилософское миропонимание было близко якутским писателям, овладевшим литературным творчеством. И их творчество по прошествии столетия продолжает оставаться актуальным и современным, оно направлено в будущее. Вот как об этом пишет секретарь правления Союза писателей России, доктор исторических наук Вадим Дементьев: «Творчество Алексея Кулаковского целостно по своим нравственно-философским воззрениям, а современное сознание, часто противоречивое и разорванное, ищет такой единой основы, платформы для выражения своих взглядов, ищет гармонии. Поэтика якутского автора, как, впрочем, и творчество его соратников и продолжателей – Анемподиста Софронова, Николая Неустроева, Платона Ойунского и других, – вовсе не архаична и не консервативна, а наоборот – открыта и, может быть, не исчерпана ещё до конца, скрывает в себе яркую национальную форму и самобытное содержание».

…Первые газеты и журналы (1907–1914 гг.) создали новую читательскую среду, профессионализировали писательский труд. Появилась возможность для дискуссий, обсуждений на страницах изданий, на заседаниях различных клубов и кружков общественно значимых идей и опубликованных материалов. В журнале «Саха сангата» публикуются Ексекюлях и Алампа, печатаются народные песни.

Этому прорыву также способствовали революционные события 1905 года. В конце XIX – начале XX века вокруг В.В. Никифорова-Кюлюмнюра, создателя «Союза якутов», лидера национально-демократического движения саха, начинает складываться круг патриотически настроенных граждан. Для большинства из них благо народа, процветание родного северного края стали смыслом жизни.

По Л. Гумилёву плеяду якутской интеллигенции начала ХХ века мы относим к пассионариям. Это люди с позитивным мироощущением. Среди них В.В. Никифоров-Кюлюмнюр, И.С. Говоров, Г.В. Ксенофонтов, К.О. Гаврилов, Р.И. Оросин, В.Н. Леонтьев, П.Н. Сокольников и другие. В эти же годы активно о себе заявляет Гавриил Васильевич Ксенофонтов. В своих статьях он ставит вопрос народного просвещения, создания национальной школы для детей, подготовки педагогических кадров.

В марте 1917 года проводится первый съезд якутов и крестьян, создаётся «Союз свободы», а через три месяца – знаменитая партия «Якутский трудовой союз федералистов», объединившая более 400 представителей интеллигенции. Так о себе как о серьёзной политической силе заявила интеллигенция. Вот некоторые требования партии: демократическая, парламентская республика во главе с президентом, избираемым на определённый срок и подчинённым парламенту. Всеобщие прямые, равные выборы депутатов тайным голосованием без различия пола. Федеративное устройство Российского государства. Признание суверенных прав народов России на самоопределение и право развивать национальную государственность и самостоятельно распоряжаться ресурсами и созданной собственностью. К сожалению, всем этим проектам не суждено было сбыться.

Подъём общественного самосознания, сложившаяся общественно-политическая ситуация способствуют и культурному развитию края.

Переписка с Л.Н. Толстым якутского врача П.Н. Сокольникова или же дружба между предпринимателем, издателем А.А. Семёновым и М. Горьким, установившиеся связи с деятелями сибирского областничества – не просто детали частной жизни, это был барометр атмосферы, сложившейся в Якутске, в которой и рождалась якутская культура ХХ века. Увлечение идеями русского философа Владимира Соловьёва мы видим в работе «Якутской интеллигенции» Кулаковского. Якутская культура становилась полноправным участником общероссийских тенденций в культуре и общественной жизни.

Поколение якутской интеллигенции начала ХХ века желало пробудить своих земляков, разбудить спящие, на их взгляд, силы. А на самом деле пробуждение-то началось именно с них, с их деятельности. В. Никифоров-Кюлюмнюр в своих изданиях способствует тому, чтобы культурные герои из устных преданий перешли в письменную литературу. Он был первым, кто давал оценку истории борьбы якутского народа за самоуправление и доказывал, что идея самоуправления возникла не столько «под влиянием незначительной группы людей», а зародилась в умах якутов ещё в середине XVIII века. Он знал и изучал историю Якутии. В статье, опубликованной в одной из тогдашних газет, он рассказал о деятельности Софрона Сыранова и знаменитом «Плане о якутах» Алексея Аржакова, написанном специально для Екатерины II. Своё знаменитое, печальное и очень сильное по воздействию на читателя стихотворение «Родина», опубликованное в журнале «Саха сангата» в 1912 году, Анемподист Софронов-Алампа начинает так:

Как человек

Укрыт землёй могильной,

Так родина моя

Лежит под толстым снегом.

Моя быстротекущая река

Накрыта слоем льда,

Под тяжестью его лежит безмолвно.

Моя зелёная

И чёрная тайга

Накрыта тоже шапкой снеговой.

А в дымной тесной юрте

Мои якуты, родичи мои,

Все съёжившись, согнув колени,

Лежат,

Окружены огромной

Жестокой стужей.

Перевод В. Солоухина

Так начало ХХ века – время ренессансного развития Якутской области – попыталось дать ответы на многие вопросы. Эта по Л. Гумилёву «полоса свободы», то есть совокупность ситуаций, при которых возможен свободный выбор и при которой осуществляется право отдельного человека на выбор тенденции развития, оказалась очень плодотворной для якутской интеллигенции. Тогда же были заложены многие идеи и мысли о путях развития народа саха. 

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Олег Гаврильевич Сидоров – якутский писатель, журналист, исследователь.

Родился в 1962 году в селе Амга. Окончил историко-филологический факультет Якутского государственного университета. Заведующий кафедрой журналистики филологического факультета Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. Член Союза журналистов России, Национальной ассоциации исследователей массмедиа (НАММИ). Координатор Ленских встреч «Геополитика Востока. XXI век». Главный редактор историко-географического и культурологического журнала «Илин» («Восток»). Председатель Ассоциации «Писатели Якутии». 

Наши земли не отогреть

Наши земли не отогретьВыпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / Поэзия

Теги: Софрон Осипов

Софрон Осипов

Родился в 1959 году. Окончил Литературный институт им. Горького. Работал главным редактором литературно-художественного журнала «Полярная звезда», заместителем председателя Совета по развитию гуманитарного знания Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. Автор поэтических сборников «Пульс», «Шиповник», «Текущий век», «Северо-Юг», «Дочь дочерей», «От края до края». Печатался в республиканских, российских и зарубежных изданиях. 

Наши земли не отогреть

и не пробуйте отогревать:

вон на льдине белый медведь

Крыму в Арктике, бурый, не рад.

Раскалённые словеса

будто в прорубь бросаю с тоски

и улавливаю с листа

изо льда и огня стихи.

* * *

Зимняя лень. И дремота.

Лежбище в скопище тьмы.

Выкликни, коли охота,

мамонтов из мерзлоты.

Это же надо – со всеми

мифами адовых мест

всей кровеносной системой

вжиться в ледовый контекст.

* * *

Зимой в Якутске с водкой без закуски,

мой ангел, не буди меня напрасно!

Космические тут перенагрузки

при выходе в открытое пространство.

Кто знает, в холод

выскочишь за хлебом,

да и минуешь точку невозврата –

и вдруг придёшь в себя

под знойным небом

ещё в раю до претворенья ада…

И море слева, и пустыня справа.

* * *

Чтоб никакая другая земля

не приютила меня напоследок,

держат мерзлотные недра меня,

каждого шага фиксируя слепок.

Иерихонская роза любви

вечной, в песках и каменьях пустыни

жизни, даруй мне уколы твои

там, где, увы, не присутствую ныне.

* * *

Властно и славно жила и живёшь.

Что пожелаешь – вынь да положь.

Как в окруженье служак и зануд

мне на тебя не по теме взглянуть?

Матушка, бабушка, а молода.

Будто с тобою беда – не беда.

Глянешь глазком да как срежешь словцом.

Как я хочу быть с тобой молодцом!

Дай мне припасть не к холодной руке.

Быть до последнего накоротке.

* * *

Сколько твой полёт

длится в полусне?

Здесь же снег идёт,

снег… снег… снег…

Сквозь мои миры

всё летишь, летишь.

Лепится в шары

тишь… тишь… тишь…

Обретает плоть

снеговая взвесь,

превращаясь в лёд

здесь… здесь… здесь...

Помнишь ли меня,

миссис и мадам,

шар земной вертя

там… там… там?..

* * *

Стоит мне выпустить птицей из уст

имя твоё,

в птичий базар превратится Якутск –

прочь, вороньё!

Взглядом одаришь – ядрёным снежком,

да не пройдёшься со мной вечерком.

Слышится снега рассыпчатый хруст –

лучше взапятки иди-ка, Якутск!

* * *

Несыгранный Гамлет

в каждом двуногом

от жизни тащится без монолога.

Смерть Моцарта

может постигнуть любого,

ни разу не взявшего ноту от бога.

Да здравствует музыка, что изнутри нас

возносит над слышимым и обозримым!

А льётся в эфире – в разлив и навынос –

для хлеба и зрелищ Третьего Рима.

Да славится слово для тайного круга,

где ловят друг друга с первого звука!

И Гамлет, и Моцарт на севере диком

застигнут тебя в смущенье великом.

* * *

Будет война –

будет пища

для воронья,

бог не взыщет.

Мы в ледяном

схороненье

станем зерном

во спасенье.

Будет весна –

будет слово

слаще вина

молодого.

Дай нам, земля,

без печали

жить не с нуля,

а сначала.

* * *

Помилован и обвинён –

не страшен суд, а фараон.

Отдай последнее, изгой!

Остаток дней – паёк сухой.

В одной руке – клубок дорог.

Ну а в другой – сухой паёк.

Через океан

Когда мой день проходит, твой

лишь начинается, и ты

летишь на свет и споришь с тьмой

не свысока, а с высоты.

Что мне темно, тебе видней

в другом конце земли, где мне

быть без тебя куда странней,

чем здесь, в немеркнущей стране.

SMS

И явные мои признанья,

на номер посланные твой,

пронизывают расстоянье,

континуум вневременной,

и набранное мимолётом,

тобою брошенное вскользь

ответно, на автопилоте,

пронзает жизнь мою насквозь.

* * *

Эми Уйанхаус Уноси моё сердце в звенящую даль,

уноси мою душу в гудящую высь!

Кто тебя ниспослал, сам тебе подпевал –

с поднебесья неслись песнопенья на бис.

Где мурашками свет пробегает во тьме,

голос твой сквозь пространство и время летит –

тебе холодно в вечности? Холодно мне,

хоть и солнце моё устремилось в зенит.

* * *

Где свет во тьме предвидеть не дано,

как будто бы пульсирует струна,

натянутая до предела, – до

прикосновения смычка – и на

краю обрыва! Так побудь со мной,

со мной, а не наедине с собой, –

над бездною, колеблемой струной,

стань песней и судьбой!

* * *

Вот что тебе сейчас даровано в избытке –

блаженство зрелости

и сладость увяданья.

Дай твоего вкусить любовного напитка

с горчинкой вечности

в подвалах подсознанья.

* * *

И эту роль я не для вас играю!

Вас тьмы и тьмы, и тьмою в свете прёте.

И как ни выбираю место с краю,

я остаюсь последним самураем

на линии огня в последнем доте.

И кто бы ни командовал парадом

из богоизбранных и богоносов,

в меня летят все пули и гранаты,

когда я вдруг выпаливаю «нате»

и «ху из ху» решаю без вопросов.

* * *

Читаю томик Бродского – и пользуюсь

папирусной закладкой из Египта

с арабским алфавитом. Будто в пояс

я кланяюсь поэту, пряча фигу.

Прости, Иосиф! Я уж как-то свыкся

страницы укрощать подобным образом.

Все львы Венеции не стоят сфинкса,

ты знаешь сам, ни сообща, ни порознь.

Привет от мумии Тутанхамона

тебе к лицу как гражданину мира,

и с ним «Часть речи»

ближе для Софрона,

вся эта долго воющая лира.

Софрон

Типун тебе, священник, на язык

за то, что безо всяких закавык

укоренил в каком-то там улусе

такое имя как моё!.. Как с гуся

вода, с тебя ответственность, представь,

за имя, что пустило корни въявь

не в землях олимпийских, а тунгусских,

к тому ж заговорившее по-русски.

Наверно, был ты, поп, тот самый лоб,

что, избежав балды, сам стал балдою,

но я тебе обязан всем по гроб

столь неразумно выпавшей судьбою.

А тот, кого сим именем нарёк

впервые в тех селеньях, где от века

не ведали о прочих человеках,

видать, был от рожденья дурачок.

Что нынче имечко моё? И что

фамилия? Не то в роду яичко

и семечко не то... Как горячо

по мне тоскует за морем синичка!

Алмазная царевна

Алмазная царевнаВыпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / Биография

Юзмухаметов Ришат

Наталья Владимировна Кинд

Геолог Наталья Кинд не представляла свою жизнь без литературы и искусства

Среди её знакомых было несколько лауреатов Нобелевской премии. Один из них, А.И. Солженицын, в своих очерках литературной жизни «Бодался телёнок с дубом» так писал о ней: «…Она была душевно очень богата, с развитым умом, талантливый геолог, доктор наук, с большой душевной устойчивостью – завидно переносила невзгоды». А. Ахматова, И. Бродский, А. Галич, В. Шаламов, А. Солженицын, А. Сахаров, Л. Копелев, Н. Мандельштам, Б. Окуджава, Ю. Ким, Н. Семёнов, И. Виноградов, А. Александров, П. Неруда, Г. Бёлль, Д. Самойлов, Н. Коржавин, Л. Чуковская – да разве можно здесь перечислить весь круг её знакомых, не только знаменитых, но и интересных людей с необычной биографией и тяжёлой судьбой? В этом списке она, наверное, будет самой неприметной, где-то с краю, хотя… Вот что писала о ней в письме Варламу Шаламову Надежда Мандельштам (вдова знаменитого поэта Осипа Мандельштама): «… Она прелестный человек, но невыносимо скромна, до того скромна, что я даже сержусь, хотя это придаёт ей ещё больше прелести. Живётся ей трудно, в ней есть какое-то очень высокое благородство, не позволяющее ей жить легче. Мне она на редкость мила и нужна». Все эти добрые слова адресованы одному человеку – первооткрывательнице якутских алмазов Наталье Владимировне Кинд (1917–1992). Именно она открыла крупнейшее коренное месторождение алмазов – кимберлитовую трубку «Мир».

Наталья Владимировна Кинд была не только ярким исследователем-геологом, но и человеком необычного обаяния и широчайшей эрудиции. Писатель Лев Копелев даёт ей такую интересную характеристику:

«…Неподдельно проста – своя, свойская – весело хлебосольная, остроумна, задириста, отличная рассказчица… Она была поразительно дружбоспособна. С неподражаемой чуткостью замечала она настроения своих друзей, живо откликалась на горе, на беду, спешила помочь, утешить, ободрить. Случалось ей и горячо спорить, иногда сердито или насмешливо, но она никогда не оскорбляла, не причиняла боли. В то же время она была неподдельно скромна, даже застенчива. Но непоколебимо тверда в нравственных принципах. В одном письме летом 1967 года она признавалась: «Я давно пришла к заключению, что добро к людям в миллион раз умнее, чем 1000 страниц так называемых научных трудов. Чёрт с ними, с этими трудами, если они пишутся за счёт других людей, за счёт их счастья».

По воспоминаниям современников, Наталья Владимировна была незаменимой в дружеском общении. Она всем сердцем воспринимала проблемы своих друзей, радуясь их научным и творческим успехам, любовным победам, помогая в трудностях и горе. Дружбу с ней ценили люди разного возраста, с ней одинаково интересно было общаться прошедшим труднейшую жизнь старикам и пятнадцатилетним подросткам. Кроме того, она не могла представить свою жизнь без литературы и искусства. При всей своей занятости Наталья Владимировна старалась не пропускать читок, устраивающихся у кого-то из знакомых, художественных выставок, спектаклей и концертов. Её квартиру можно было по праву назвать одним из московских центров «кухонно-литературной» жизни. В течение многих лет Кинд была верным и стойким другом многих диссидентов и гонимых писателей. «Порочащие связи», естественно, не остались незамеченными в соответствующих органах, и Наталье Владимировне пришлось пережить и допросы в КГБ, и обыск.

Из всех своих многочисленных именитых друзей и знакомых Наталья Владимировна больше всего любила говорить об Анне Андреевне Ахматовой.

Н.В. Кинд и А.А. Ахматова – несомненно, родственные души, люди одного склада. Поэтому так влекло Наталью Владимировну к Анне Андреевне, кроме, разумеется, главной, лежащей на поверхности причины – признания её поэтического дара и восхищения им. Даже в биографиях этих женщин можно найти общее: обе уроженки Петербурга – Петрограда, вышли замуж за людей, знакомых им с детства, жили открытыми домами, любили застолье в кругу друзей, их женская судьба была полна взлётов и падений, обе в конце жизни чувствовали себя одинокими, заслуги той и другой не в полной мере были оценены при жизни.

Кинд любила вспоминать высказывания Ахматовой по поводу издания воспоминаний Любови Дмитриевны Менделеевой: «Как мало было нужно, чтобы навсегда остаться «прекрасной незнакомкой» – всего-то промолчать».

«Анне Андреевне нужна была рецензия, необходимо было удостовериться в качестве только что написанного. Её заботила реакция того, кто слушал одним из первых. Потом она могла прочитать его ещё – или на следующий день, или в более широком обществе (первое чтение А.А. предпочитала при одном слушателе). Так, «Родную землю» вскоре я услы­шал, ко­гда мы были вместе у Рожанского (супруга Н.В. Кинд. – Ред.) , – вспоминает писатель Вячеслав Иванов. – 24 января 1964 года были вместе с Анной Андреевной у И.Д. Рожанского – физика и универсально образованного человека, которому мы все обязаны лучшими по качеству записями ахматовского чтения стихов. Ахматова заговорила о стихотворении «Последняя» из цикла «Песенки»: «Услаждала бредами…». Написанное в тот день, оно, по её словам, неизвестно как явилось, само собой».

А.А. Ахматова «с восторгом» ездила в дом Рожанских, в котором неизменной хозяйкой была Н.В. Кинд. Этот дом был для Ахматовой и местом отдыха, и местом общения, а также частью её «творческой лаборатории»: здесь она читала только что написанные стихотворения, чтобы почувствовать реакцию на них своих слушателей. Здесь, наконец, её стихи были записаны на магнитофонную плёнку. Эти уникальные записи голоса Ахматовой, сделанные в первой половине 60-х годов, и сегодня бережно хранятся в доме Рожанских.

В отношении Кинд к Ахматовой, скорее всего, было больше, чем просто преклонение перед великой поэтессой. Анна Андреевна оказывала на неё особое влияние многими чертами своего характера. Поэтический талант Ахматовой – это венец её кристального человеческого достоинства, её умение жертвовать всем материальным во имя духовного, её умение одухотворять своё страдание. Для Натальи Владимировны главным в Ахматовой были её особые качества личности и человеческое достоинство.

Так в 1957 году начиналась разработка кимберлитовой трубки «Мир», открытой Н.В. Кинд

В середине 60-х годов у Натальи Кинд сложились хорошие дружеские связи с писателем Варламом Шаламовым. С ним Наталью Владимировну познакомила в начале 60-х годов её близкая подруга Наталья Столярова, отсидевшая много лет в ГУЛАГе. В те годы Шаламов, так же прошедший суровую школу ГУЛАГа, был ещё неизвестным писателем. Впрочем, при жизни он так и не получил признания у себя на родине, заклеймённый официальной литературой как антисоветский писатель.

Шаламов часто бывал в гостях у Натальи Владимировны. Здесь было сделано несколько магнитофонных записей голоса Варлама Тихоновича – он читал свои рассказы и стихи. Здесь звучало в исполнении автора и любимое, близкое по духу Наталье Владимировне стихотворение.

Тайга молчальница от века

И рада быть глухонемой,

Она не любит человека

И не зовёт к себе домой.

Ей благозвучней вопли сычьи,

Чем нарушающее сон

Крикливое косноязычье

Всех человеческих племён.

Но если голосом ребёнка

Попросят помощи у ней,

Она тот час бежит вдогонку

И будет матери нежней…

Долгие годы мало кто знал о тесном знакомстве и дружбе Натальи Владимировны с Шаламовым. Сам писатель был опытным конспиратором и никогда не знакомил людей, которые его навещали, распространяли его самиздатскую прозу (Н.В. Кинд в своё время занималась переправкой «Колымских рассказов» Шаламова на Запад). Всё стало ясно только после того, как Наталья Владимировна взяла на себя организацию на своей квартире памятной встречи в первую годовщину смерти Шаламова. В этот день у неё собрались почитатели поэта. Были поминки, много гостей, едва все разместились. Вспоминали Шаламова, его многострадальную судьбу, читали стихи, слушали его голос на кассете.

Наталья Владимировна Кинд, гордившаяся тем, что в молодости ей довелось слышать Осипа Мандельштама, познакомилась с Надеждой Яковлевной Мандельштам в начале 60-х годов. Очень быстро они стали близкими подругами. Надежда Яковлевна называла Кинд Наташкой, причём всегда как бы с восклицательным знаком – «Наташка!». С Надеждой Яковлевной не всегда было просто поладить, но Кинд пользовалась у неё особой привязанностью, и она очень привечала её среди своих близких друзей.

Мандельштам любила рассказывать, как однажды под Новый год к ней пришёл Дед Мороз; Надежда Яковлевна не могла догадаться, кто это, и решила, что за ней пришли из КГБ. И только когда Дед Мороз снял рукавицы, Мандельштам увидела знакомое кольцо и закричала: «Наташка!» Оказывается, Наталья Владимировна специально прихватила с собой новогодний костюм, переоделась в подъезде и явилась в образе Деда Мороза пред очами ничего не понимающей Надежды Яковлевны. Между Мандельштам и Кинд довольно быстро установилась духовная близость, они были очень привязаны друг к другу.

«Наталья Владимировна, – вспоминает её подруга Вера Иосифовна Лашкова, – обладала, на мой взгляд, таким лёгким, замечательно общительным характером. Она умела сходиться с совершенно разными людьми – с Надеждой Яковлевной, совсем не похожей ни на кого, человеком жёстким, трудным. Кинд обладала каким-то доброжелательным любопытством к людям. Главное, люди, которые окружали её, были все хорошие. Я не видела вокруг неё неприятных, несимпатичных. Вообще она была какая-то искрящаяся, радостная, удивительно доброжелательная. Человек, который мог не только настроение создать, но внушить такую веру, такую бодрость жизненную… Я её запомнила радостным человеком. Наверняка и у неё бывали беды, неприятности, как у всех, но я не видела её никогда ни понурой, ни хмурой, ни унылой, ни угрюмой. Я даже не представляю, чтоб она такой могла быть».

Наталья Владимировна очень любила Надежду Яковлевну и часто у неё бывала, особенно в последние годы её жизни. Когда Мандельштам сильно сдала, Кинд своей энергией, весельем и анекдотами, до которых Надежда Яковлевна была так же охоча, буквально пробуждала старушку к жизни. В последнее время, когда Мандельштам уже не вставала с постели и её друзья установили постоянное дежурство, Наталья Владимировна всё равно ухитрялась готовить и убирать весело и с азартом.

Что было общего между Натальей Владимировной и Надеждой Яковлевной? Почему они, познакомившись уже в зрелые годы, так близко сошлись и оставались верными своей дружбе до самого конца? Ответ на этот вопрос, скорее всего, надо искать в таких высоких человеческих качествах, как нравственность, духовность, честность. Их дружба была их силой. Великой силой!

Наталья Владимировна, скорее всего, никогда не ведала страха. В её помощи диссидентам, гонимым писателям никто никогда не видел строжайшей конспирации, болезненной мании преследования или боязни доносов. Однажды в дом, где она жила, приняли новую лифтёршу. И при первой же встрече Наталья Владимировна дала ей почитать свежепоступивший из-за границы «Архипелаг ГУЛАГ». Все были в шоке. Но у Кинд была своя позиция: «Она же ничего не знает, пусть читает». И конечно, лифтёрша её не предала. Её, кажется, никто никогда не предавал, хотя она никогда не скрывала своих взглядов. Жизнь и душа нобелевского лауреата ей была так же интересна, как жизнь и душа крестьянки Клавы, у которой она всегда покупала молоко на даче и с которой вела долгие беседы на завалинке. И конечно, тётя Клава оказалась далеко не ординарным человеком. Наталья Владимировна умела открывать души, как алмазы.

Писатель Лев Копелев дал, наверное, самую верную характеристику Натальи Кинд: «Она была неподдельно скромна и даже застенчива. О её воистину подвижнической, даже героической работе в дальних экспедициях, о её научной деятельности, о том, что именно она вычислила и очертила район, где нужно искать алмазы, о том, как самозабвенно помогала она своим товарищам, мне рассказывали её подруги. Она сама вспоминала только смешные или занятные приключения; отмахивалась, когда её начинали хвалить, но подробно говорила о своих друзьях и сотрудниках, иногда с шуткой, с подначкой, но всегда с любовью. В то же время она была неколебимо тверда в нравственных принципах… Дом, в котором сейчас живут её внуки, был для многих наших друзей и для меня одним из очагов неугасимой духовной жизни в годы «застоя». Благодаря таким очагам сохранялся и вопреки всем бедам плодотворил живой дух русской культуры. Наталья Владимировна была его олицетворением… Очень трудно писать – была. А впрочем, и несправедливо. Она есть. Наташа живёт не только в своих внуках, но и во всех нас, кто её любил и помнит. Живёт и будет жить».

С Александром Солженицыным Наталью Кинд познакомил Лев Копелев, фронтовой друг её мужа – Ивана Рожанского. В 40-е годы Копелев сидел вместе с Солженицыным в одном лагере. Там они и познакомились.

В своих очерках литературной жизни «Бодался телёнок с дубом» Солженицын так пишет о Кинд: «…Н.В. Кинд, закодированная мною как царевна, манерой держаться, этакая русская стать, ясный месяц во лбу, чем-то внутренним весьма оправдывалась случайная конспиративная кличка. Она была душевно очень богата, с развитым умом, талантливый геолог, доктор наук, с большой душевной устойчивостью – завидно переносила невзгоды. Но разве все эти качества и чувства было время оценить, их излучение принять в нашей борьбе и гонке? Для нас важно было: тверда, верна и квартира её чистая, живёт обособленно от московского кишения. А значит, у неё можно встречи устраивать с иностранцами… От Царевны не было у меня запретных книг, конечно, она была первой из первочитателей машинописного «Августа», ещё раньше одна из немногих читала «Архипелаг», ещё пока он не был кончен, помогала нам сделать карту Архипелага. Последние наши тёмно-грозные месяцы на родине Царевна нередко бывала у нас с Алей, всё более становясь родной, успела прий­ти и когда повестка прокуратуры уже лежала у нас, и много раз бывала у Али после моей высылки. Нависал, кажется, полный разгром – а я к ней приходил обсуждать сырые главы «Октября». Доканчивая подготовку «Из-под глыб», мои друзья в Союзе, а я на Западе – мы с Шафаревичем обменивались рукописями через неё, они жили рядом. Так Царевна включилась в основной канал. К тому времени, когда эти очерки опубликуются, уже не все сооте­чественники наши будут понимать, какая решимость требовалась – включиться в «канал».

У Натальи Владимировны было прекрасное чувство языка, чистый вкус. И Шаламов, и Солженицын просили её помочь им в редактировании книг. Но она с присущей ей скромностью всегда отказывалась. (Правда, по словам Н.И. Рожанской, Н.В. Кинд всё-таки помогала Александру Исаевичу редактировать рукопись романа «Август Четырнадцатого».) Ко­гда Солженицын попросил Кинд написать в свой сборник «Из-под глыб», где он хотел увидеть главы современных литераторов, она тоже отказалась. Сколько раз Наталью Владимировну просили написать свои воспоминания! Даже папку с надписью «Воспоминания Н.В. Кинд» подарили, но всё оказалось бесполезным.

Трубка «Мир». Месторождение алмазов, принёсшее России десятки миллиардов долларов

После отъезда Александра Исаевича Наталья Владимировна принимала активное участие в работе Фонда помощи политзаключённым и их семьям, который был создан в начале 1974 года, сразу после высылки писателя. Круг общественных работников фонда по вполне понятным причинам был невелик. В фонде всё было основано на полном доверии друг к другу. Здесь никто не вёл никакой бухгалтерии. Хотя имя Солженицына не произносилось, это был Фонд Солженицына, в том смысле, что материально он существовал на отчисления от гонораров, которые Александр Исаевич начал получать от «Архипелага ГУЛАГ», изданного во многих странах мира. Эти деньги каким-то образом попадали в СССР и распространялись среди политзаключенных неизвестными людьми. Официально был известен только первый руководитель фонда – Александр Гинз­бург, все остальные работали, как и Н.В. Кинд, анонимно. Их никто не знал. Они встречали жён, едущих на свидание к своим сидельцам-мужьям, их родственников, передавали с ними какие-то посылки, передачи. На деньги фонда удавалось что-то покупать в «Берёзке», так как в магазинах продажа многих товаров была лимитирована. В принципе это была рутинная, но очень опасная работа, которой Наталья Владимировна, несмотря на свои годы, занималась с полной самоотдачей.

«У Натальи Владимировны была прекрасная библиотека, – рассказывает её подруга Людмила Владимировна Зайвая, – с редкими книгами «Тамиздата», как мы их называли, недоступная нам, и она охотно давала их читать всем. Иногда мы сиживали в её милом закутке со столиком и креслами и неизменной пепельницей, которая сама сбрасывала окурки. Иногда выпивали бутылочку чего-нибудь крепкого, и я лезла к ней с вопросами. Иногда она отшучивалась, а иногда вспоминала свои встречи с великими, теперь уже очень великими людьми: Ахматовой, Бродским, Шаламовым, Солженицыным, Н.Я. Мандельштам и другими. Для неё это были просто любимые люди – Ёська, Варлам, Саша, Надя, для меня – кумиры. Солженицын называл её Царевной, Бродский прислал ей фотографии вручения Нобелевской премии. Как она была счастлива, что всё-таки он победил, хотя и большой кровью! У меня сложилось впечатление, что Наталья Владимировна была со всем миром культуры на «ты». Да это так и было».

Всё-таки, что бы ни говорили о Наталье Владимировне Кинд, это был удивительный, богатый душой и своими делами человек. Всю жизнь она больше думала о тех, кто нуждается в её поддержке и помощи. Скорее всего, именно в этом и заключается мудрость её богато одарённой натуры. «Наука для неё никогда не была главным делом. Она очень любила людей. Её доброта и оптимизм притягивали к ней многих», – так коротко и просто скажет о своей матери Н.И. Рожанская.

Томмоо

ТоммооВыпуск 1

Спецпроекты ЛГ / Грани АЛРОСА / Проза

Николай Калитин

Николай Романович Калитин – эвенкийский поэт, прозаик, литературный критик.

Окончил Литературный институт им. Горького. Член СП РФ, заместитель председателя правления Союза писателей Якутии, заслуженный работник культуры Республики Саха, вице-президент Ассоциации народов Севера Якутии. Книги переводились на русский, казахский и английский языки. Обладатель Большой литературной премии России (2011), учреждённой СПР и горнорудной акционерной компанией «АЛРОСА», за повесть «Томмоо».

Проводив сына, старик со старухой целую неделю жили без особой тревоги. У них ещё были остатки провизии, захваченной из деревни. Они твёрдо верили, что сын в назначенный день вернётся. Таёжники обычно держат слово. Томмоо ведь знал, что его родители остались в тайге без одежды и пищи. Кабы он был жив, вернулся бы давно. Старик Олломон теперь уверен – с сыном случилось непоправимое. Ясно, что ждать его уже нельзя. Он пытается придумать какой-нибудь способ возвращения в посёлок.

Если б олени были целы, это бы им ничего не стоило. Но дней через десять после отъезда Томмоо приехали те самые люди на танкетке и застрелили оленей. Двенадцать оленей лежали убитые. Остальные разбежались по лесу и потерялись… Проходимцы, увидев, что побили домашних животных с бубенчиками, со страху дали дёру, бросив добычу. Как говорится, нет худа без добра. Старики не умерли с голоду лишь потому, что питались мясом этих оленей. Старик Олломон разыскивал под снегом мёрзлые трупы оленей и как мог таскал мясо. Ему с великим трудом удавалось отщепить кусок оленины со шкурой, которого хватало только на день. Он мечтал освежевать хотя бы одного олешка и взять с собой шкуру, но у него не было никакой возможности оттаять его. Старик пытался сделать это у костра, но шкура не оттаивала настолько, чтобы её было можно снять, а начинала спекаться и кукожиться. Если бы удалось содрать хотя бы одну шкуру, бабка быстро пошила бы из неё дошку. А сумей он добыть шкуру и для второй, они бы до Сонноха и пешком добрались. Это сказать легко – сто вёрст отмахать. Если в день одолевать по пять вёрст, потребуется двадцать суток. При одной мысли о том, где они столько времени будут спать, как будут шагать без горячей еды и чая, у Олломона саднило сердце. Но он не считал это невозможным для себя. А старуха? Она вокруг избушки-то еле ноги таскает. Каково будет Сэлэнгэ двадцать дней идти по глубоким сугробам? Вдобавок они остались в лёгкой одёжке.

Старики были наслышаны о том, что по верховьям восточных притоков Буотамы должна пройти железная дорога. Это их и радовало, и пугало. Очень тяжело, конечно, скитаться всю жизнь по безлюдной тайге. Но кто прибудет сюда на поездах? Неизвестность всегда страшна. Пока им известно, что дорогу в основном строят приезжие русские.

– Когда я был совсем ещё малышом, в верховье речки Эйим поселился один русский, – Олломон заводит долгий рассказ. Он и сам не знает, сколько раз с самой молодости ему довелось поведать жене об этом человеке. А Сэлэнгэ знает наизусть каждое слово предания, но всякий раз слушает как новость. Только если старик что-то пропускает, старушка поправляет. – Мы кликали его Эрэппей (искажённое Ерофей) . Отличный был русский. Долго у нас жил. Мы, буотамские эвенки, уважали его очень. Он нас многому научил.

Старуха на сей раз помалкивает. Боится спутать ход мыслей деда.

– Кабы все русские были как наш Эрэппей, – голос Олломона дрогнул.

– А никто не знает же, какие люди на танкетке были. Они, верно, приняли наших оленей за дикарей и теперь уже хотят приехать к нам и повиниться. Может, не знают, где нас найти? Тут ведь укромное очень место, – гадает Сэлэнгэ.

– Всё может быть, – изрекает старик.

– Мог внезапно выпасть снег, и строители, блуждая в лесу, набрели на наш пури и спаслись? Если дело было так, они непременно привезут наши вещи на танкетке.

– Всякое бывает, – соглашается Олломон, и ему становится легче.

– Э-э, я ведь вчера к Эрэппею сходил. Могильный камень бедняги мхом порос, – молвил он, чтобы переменить нить беседы. – Я в детстве видел его. Это был высоченный мужик с густой жёлтой бородой. С нами, эвенкийскими детьми, играл как ребёнок. Взрослые очень этим умилялись.

Что за человек был Ерофей, как его занесло сюда на Буотаму, эвенки узнали спустя много лет после его смерти. Олломон, который провёл детство в играх с ним, не понимая ни слова из его речи, уже был зрелым мужем, а сам Ерофей давно обрёл вечный покой, когда по берегам Буотамы разнёсся слух о прибытии нового русского. Олломон знавал того человека. Его звали Поисеем. Прибыл сюда Поисей и сразу справился о могиле Ерофея. По словам крестьянина с Иситского ямского станка, приведшего его сюда, был он его родственником. Оказывается, Ерофей, одиноко живший на Буотаме, оставил завещание. После его кончины эвенки отнесли его в Исит. Там и узнали, что адресовано оно было в город Тобол. Видать, Ерофей был тобольский. Отец Олломона сказывал, что он приехал сюда совсем молодым. Умел охотиться и рыбачить, неплохо жил за счёт продажи и обмена излишков добытого иситскими крестьянами. Эвенки почему-то не боялись его. Когда он надолго пропадал в Иситском почтовом станке, они, бывало, скучали. Ерофей даже пользовал их от всяких хворей. И мастеровит был, мужчины часто хаживали к нему за советом.

Олломон и Сэлэнгэ, загнанные морозом в эту избушку посреди дремучей тайги, всё время неустанно и подробно обсуждали события былой их молодости. Наверное, это был способ отвлечься от мрачных догадок о судьбе сына, уехавшего в Соннох и канувшего без вести.

– Говорят, город Тобол находится очень далеко. Эрэппей оттуда пешком пришёл, – говорит старик. – Знать бы, что его сюда привело…

– Поисей сказывал – в письме он написал, что искал свободы и добрых людей.

– И сказал, что на белом свете все люди одинаковы. У всех народов есть хорошие и плохие, богатые и бедные. Здесь он с эвенками жил душа в душу. Тут его никто не обижал, а сам он тоже ни разу не впал в грех – никому не причинял горя – и назвал эту жизнь счастьем.

– Ещё завещал он перевезти его прах на родину и похоронить среди могил близких людей. И вот сородич его Поисей, человек другого поколения, уважил просьбу старца Эрэппея и приехал за его останками.

– Такие славные русские…

– Но, прибыв в такую даль, Поисей-таки не смог забрать прах покойного, вернулся ни с чем.

– А что он мог сделать, если госпожа Буотама не отдала останков человека, который пришёлся ей по душе? Природа – всё равно что человек. Может скучать, любить, оберегать.

– Это сущая правда, – Олломон принимается рассказывать то, о чём бабка его и сама прекрасно знает. Сэлэнгэ слушает как зачарованная. – Ко­гда стало известно, что Поисей собрался выкопать кости Эрэппея и увезти с собой, буотамские эвенки собрались и сказали ему: «Беспокоить могилу покойного нельзя. Это грех. Если такое случится, кто-то из местного рода умрёт в отместку за содеянное». Поисей, оказывается, был неглупый человек. Всю весну жил тут, подружился со старейшинами. Так что те решили призвать шамана Нэктэрея. Почтенный старец Нэктэрей должен был запутать местных духов – опустить в могилу Эреппея только что забитого оленя. А перед этим шаман должен был наречь того оленя именем покойного.

– Говорят, перед тем как Эрэппей был выкопан, камлал шаман Арджаман, отец шамана Хахха, – добавляет старуха.

– Могилу вскрыли под вечер. Перед этим вокруг неё на длинных шестах установили трёх чёрно-белых воронов, вырезанных из лиственницы. Это для того, чтобы было на кого пенять, если абахи обнаружат вместо Эрэппея оленя. По предположению шамана, злые духи не должны разобрать, чей труп вороны растерзали – оленя или русского. Вот так под шаманское камлание Поисей выкопал останки Эрэппея. Затем они забили названного его именем несчастного оленя, положили в яму и зарыли.

– Тот олень-Эрэппей и теперь лежит в могиле, – говорит бабушка.

– Лежит. А вот где укрыты теперь косточки самого Эрэппея, знает только матушка Буотама. Когда Поисей поклал их в свой мешок и хотел на плоту переправиться через Буотаму, плот затянуло в водоворот, бросило на камни и разметало по брёвнышку. Поисей сломал ногу. А мешок с останками унесла река. Упрятала госпожа Буотама их где-то, не сыскать прах Эреппея вовек!

– Значит, мать Буотама не захотела разлучаться с ним…

– В дни кончины Эрэппея я был мальчишкой, но помню как сейчас. Шаман Арджаман пытался побороть абахи (злые духи из нижнего мира) , которые явились по его душу. Злые духи не взяли ничего взамен него. «Верни-ись, верни-ись, верни-и-ись», – упрашивали люди, окружившие умирающего, это у меня перед глазами как сейчас. С тех пор минуло лет семьдесят с лишком, однако старые эвенки и сейчас помнят своего русского друга. Речка, на берегу которой упокоился Эрэппей, прежде звалась Эйим, а сейчас все зовут её Река русского.

– Неужель все русские похожи на Эрэппея?

– Разве могут русские отличаться друг от друга? Каким был Эрэппей, таковы и остальные.

– Значит, наши вещи и ружья украли не они. Или нынешняя молодёжь чем-то обидела духов этих мест и они решили отомстить за это нам? – говорит Сэлэнгэ, которой не хочется думать, что кражу совершили люди.

– Нет, я всё видел. Разве злой дух умеет стрелять из ружья? – старик не желает идти против истины. – Я слышал, что на танкетке ездят строители железной дороги. Это точно они самые.

Разговаривая так, старик и старуха вышли из избушки и, пока от холода не затрещали уши, слушали, не едет ли танкетка.

Старик со старухой знают, что им не дойти до деревни, но не желают ни говорить об этом вслух, ни даже размышлять. Чуя, что настали их последние дни, супруги больше вспоминают о прошлом. Чтобы не ранить друг друга, делают вид, что даже не думают о сыне… Сердцем же они давно всё поняли. Когда Олломон уходил вырубать очередной кусок мёрзлой оленины, бабка плакала. Рыдала и билась, пока не начинала заговариваться. А потом долго лежала без сил. Старик знает, что она сходит с ума от горя. Не стоило бы ему покидать Сэлэнгэ, но куда деваться – нужны и дрова на растопку, и вода для питья. Они всё равно пойдут в Соннох. Вот почему жена шьёт торбаза (меховую обувь из оленьих камусов) . Когда она сошьёт из одеял две телогрейки, они тронутся в путь. Готовятся старики, а сами знают – не дойти им.

Перевела Аита Шапошникова

Оглавление

Сотворение истории Символ Москвы Герои и предатели Путь к единству Фотоглас № 43 Русский мир князя Владимира Святослав Рыбас отмечен Донбассом Витязи литературы Есть ли у Приамурья русское будущее? Кьеза, Болдырев и другие Инвалид из Сан-Франциско Валентин Распутин: „Это в каждом из нас…“ Ребята и диссидята Книжное обозрение Литинформбюро Глядя назад, шагаем вперёд Так будет всегда Летний день прошёл Стали звёзды нужны Зрелое сердце Я не лишний Благодатные дни За дом свой в ответе По свету бродит человек Река обратно не течёт Жизнь коротка – читайте классику! Привык к дождям и глухомани Нет глубже моей реки Без пяти час Почему разводятся папа с мамой Неба хватит на двоих Заснуть на чьих-нибудь коленях Мосты не сжёг „Читая эту мерзкую книжку“ Вечерний Галкин Судьба Валерии Заклунной Международная Хакамада Почивать на лаврах некогда Новому газону „Лужников“ непогода не страшна Исторические деревья вернулись на Тверскую Технопарк имени Стельмаха Старообрядцы и советская власть Культура сегодня Первая годовщина со дня смерти поэта Надежды Болтянской Неповторимая ячейка мирозданья Фотошип Капля никотина вЕликиЙ и мОгуЧий кЛуб ЛюбиТелЕй АфОрИзмОв чЁрнЫМ пО бЕлоМУ Встреча шУты И кОрОли «КлубА дС» Уважаемые читатели и авторы «Литературной газеты»! Богатство недр и культурная самобытность Когда якут садится на коня, он становится певцом От „Мирнинского рабочего“ до „Вилюйских зорь“ Наш альманах: продолжение следует! Эпоха ренессанса Наши земли не отогреть Алмазная царевна Томмоо Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg