«Знание-сила, 2003 № 07 (913)»

Знание-сила, 2003 № 07 (913) (fb2) - Знание-сила, 2003 № 07 (913) (Знание-сила, 2003 - 7) 3400K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Журнал «Знание-сила»

Знание- сила, 2003 № 07 (913)

Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал

Издается с 1926 года

«ЗНАНИЕ — СИЛА» ЖУРНАЛ, КОТОРЫЙ УМНЫЕ ЛЮДИ ЧИТАЮТ УЖЕ 7 7 ЛЕТ!

Читатель сообщает, спрашивает, спорит

Здравствуйте, журналисты «Знание — сила», вы, наверное, там, в Москве, до сих пор под цензурой работаете, если печатаете такую ахинею про Томаса Мора! (См, «Календарь ЗС: февраль», «Знание — сила», 2003, М 1, с. 127.) Итак, Томас Мор был первым иерархом Римской католической церкви в Англии, то есть архиепископом и, естественно, «правой рукой» короля. Однако архиепископ всей Англии Т. Мор предав свою родину, организовав против короля мощный заговор, когда тот попытался ограничить власть Ватикана в Англии. Будучи изобличен, он был осужден на казнь.

Перед отсечением головы Т. Мор закончил свое последнее слово фразой:

«Я служил Богу, а не королю».

Католический архиепископ Т. Мор известен как автор многочисленных литературных работ, в том числе и книги «Утопия». В ней он описал остров «полной соц. справедливости». Па этом острове «было» 50 городов с 1 миллионом человек населения в каждом городе. Города были связаны между собой прекрасными дорогами, но «тур. поездки» не поощрялись. Все имущество принадлежало государству. Люди жили в прекрасных дворцах, работали, ели и спали в огромных залах все вместе, но разделенные по половому признаку. Мужчины — в одном дворце, женщины — в другом. Зачатие происходило «на нейтральной территории», дети воспитывались только государством и не должны были знать своих родителей. Люди носили одинаковую одежду, хождение денег было запрещено. «Граждане» Утопии каждые три года работали в городе, после чего должны были отработать один год в деревне, где кроме них был всегда постоянный контингент рабов. Вот этот страшный, одноцветный мир с шизофреническим упорством и пыталась претворить в жизнь на военные деньги Германии кровавая клика большевиков-террористов в 1917 году. Разными методами они убили 100 миллионов «своих граждан» — рабов, разрушили прекрасную империю, а на ее месте слепили страну концлагерей и дурачков, везде ставящих статуи «во славу» своим палачам и называющих их бандитскими кличками убогие города и деревушки.

А. Яковлев

Уважаемый господин Яковлев!

Редакция благодарит Вас за внимание к нашим публикациям. Томас Мор — фигура великая и трагическая в истории, его идеи опередили время, в которое он жил, а личное мужество и самоотречение — редкость во все времена. Поэтому он оказался как бы вне времени.

Он никогда не был архиепископом. Никогда. И никогда не предавал свою родину. Во времена тирана Генриха VIII он отказался принести присяг противоречащую его религиозным убеждениям, за что ему и отрубили голову. Никакого мощного заговора он не организовывал — был занят делами более важными для себя.

Трудно представить, откуда у Вас такие сведения?

Да, утопический социализм Мора основан на идеях, которые для нас сейчас совершенно неприемлемы. Но ведь надо понимать, в какое время и в каких социально-исторических условиях Мор сочинял свою «Утопию»!

Есть очень хорошие две книжки И.Н. Осиновского: одна — «Томас Мор», М., 1974, и вторая — «Томас Мор: утопия коммунизма, гуманизм и реформация», М., 1978. Есть, наконец, очень краткая справка в БСЭ.

И еще. Уже более 75 лет журнал «Знание — сила» строит отношения со своими читателями на взаимном уважении, и потому фраза «печатаете такую ахинею» нам кажется странной в любом контексте.

С уважением, научный редактор Г. Бельская

Заметки обозревателя

Александр Волков

Поляны и туннели

Не площадь посреди городского квартала, не улица — Поляны, еще недостроенная станция «легкого метро». Навещаю Ольгу, живущую здесь, на окраине Южного Бутова. Осматриваюсь, удивляюсь. Великие туннели, исполосовавшие землю под городом, кончаются легкой, современной эстакадой. Чуть севернее, в районе бульвара Дмитрия Донского, метро наконец вынырнуло из-под земли, а я, отстранившись от знакомой картины, воображаю, что чувствовали люди, впервые решившие, подобно червям, прорыть ход под землей. И было это задолго до появления метро.

Сегодня опять жаркий день! От палящего солнца хочется скрыться куда- то. Как хорошо в такую погоду сесть на поезд, уносящий тебя в туннель — в убежище, в нору. Вспоминаю, что говаривал один мой знакомый о поездке через Сен-Готардский туннель: «Я летел эти пятнадцать километров как во сне. Мягкие кресла, свежий воздух, холодное кьянти. Что еще нужно туристу для счастья?» Откуда ему было знать, что локомотив мчался колеей, всего 120 лет назад залитой кровью, потом, слезами?

...Толпы рабочих, набранных на «недолгую стройку», словно пробивали брешь в горе своими телами. «Тропическая жара, темнота, пороховая гарь, вода, сочившаяся всюду, воздух, отравленный вонью, — вот он, климат Готарда» — так описывал современник строительство знаменитого железнодорожного туннеля. Глубоко под землей бушевали холера, тиф и туберкулез, унося сотни жизней.

«И под английскими, французскими, русскими, немецкими, итальянскими, китайскими именами, — венчал адский труд строителей Бернгард Келлерман, автор романа «Туннель» (1913), — всюду виднелись одинаковые эпитафии: «Погиб при постройке туннеля...», «При взрыве...», «При обвале скалы...», «Раздавлен поездом...» Словно надписи на могилах павших воинов».

Чаще всего туннели предстают перед нами в виде черной, подсвеченной изнутри дыры, в которой исчезает наш поезд или автомобиль. Мы мчимся по скучному коридору, где ничто не развлекает взгляд. И мы мало что знаем о нем. И уж совсем не вспоминаем его рождение, когда «эти штольни были похожи на раны, черные, страшные раны, все время извергавшие гной и поглощавшие свежую кровь» (Б. Келлерман).

Начало было скромным. Первые туннели рождались случайно, когда первобытные люди, расширяя обжитые пещеры, пробивали в их стенах боковые ходы. Гораздо позже этих комнаток и коридоров появились настоящие штольни, по которым притекала вода или рабочие доставали руду из шахт.

Столетиями туннели строили для подачи воды или подъема руды. Все изменилось в XIX веке с появлением железной дороги. Тогда туннели пережили второе рождение. Ведь паровозы с трудом могли подниматься в горы, а объехать их зачастую было нельзя. Чтобы миновать гористую местность, оставалось одно: мчаться сквозь скалы, спускаясь в подземные «чистилища» и вновь вырываясь оттуда.

Чуть позже туннели стали спутниками больших городов, без которых немыслим был ни один план реконструкции и развития. Прежние линейки туннелей сплелись в бесконечную сеть метро — в подземный город, который в жаркий день кажется райским садом. В этом Эдеме, прохладном летом и теплом зимой, в этом лабиринте туннелей можно подолгу жить, забыв о пространстве и перетекая лишь во времени — от одной его станции к другой. Недаром герой рассказа X. Кортасара говорил: «Ехать в метро — все равно как сидеть в самих часах. Станции — это минуты, это наше время, обыкновенное время». Но метро... оно заслуживает отдельного рассказа. А я лишь дивлюсь, какими другими стали туннели всего за одно столетие. Их, разумеется, продолжают строить не только под стопами жителей мегаполисов, не только под полянами и площадями, по которым они ходят. Горы — по-прежнему извечный соперник человека.

В наше время при бурении туннелей, как и встарь, строители взрезают гору с двух сторон, спеша навстречу друг другу. Вот только теперь они выверяют работу до сантиметров. Так, при прокладке нового Готардского туннеля максимально допустимое отклонение равняется всего десяти сантиметрам.

Конечно, лучше всего было бы выравнивать штольни с помощью системы спутниковой навигации, однако в подземных траншеях сигналы спутника не принимаются. Поэтому инженеры ориентируются иначе. Перед началом работ выверяют положение «главного оружия» — буровой туннелепроходческой машины. Внутри шахты намечают контрольные точки и измеряют их координаты. Если наблюдается отклонение, то техник, сидящий за пультом буровой машины, начинает тут же выправлять случайный уклон.

Подобную машину применяют всюду, где позволяют дно штольни и объем работ. Если длина туннеля меньше двух километров, машина нерентабельна. Кроме того, желательно, чтобы породы, слагающие скалу, были почти однородны: ведь монтаж новых режущих лезвий займет много времени.

Буровая машина напоминает огромного крота или даже дождевого червя. Множеством резиов она вгрызается в камень. Высота крупнейшей в мире буровой машины «Herrenknecht AG» достигает 14,2 метра. Под ударами ее долот рассыпаются самые крепкие породы. Сто одиннадцать фрезерных зубьев соскребают рыхлую землю, а камнедробилка, напоминающая длинный язык, раскалывает крупные глыбы. Земля и щебенка склеиваются с водой и глиной, образуя кашицу, которую откачивают из туннеля. Особое пневмоустройство создает над машиной «воздушную подушку»: благодаря ее давлению свод туннеля не обрушивается.

С помощью системы «Seismic Softground Probing» буровая машина может заглянуть на сорок метров в глубь скалы. Этот прибор излучает акустические сигналы, а по их отражению на экране возникает картинка. Так, можно вовремя заметить валун, прежде чем лезвия ударятся о него. Это — не машина, а... ангел. Она снимает со строителей проклятие труда.

Когда-то Б. Келлерман писал о подобной машине: «Она кричала, как тысяча младенцев, объятых смертельным страхом, она хохотала, как толпа сумасшедших, она бредила, как целая больница одержимых горячкой, и грохотала, как огромный водопад». В наше время она перестала буйствовать и выполняет за строителей самую тяжелую часть работы.

Вот и здесь, в Полянах, на подземном участке метро, скреблась под ногами громадная машина — канадский проходческий комплекс «Ловетт». Однако самые совершенные в мире буровые машины строят сейчас в Японии. Они могут пробивать толщу породы под любым углом, преодолевать любую преграду — от гранита до мягкой, илистой земли.

Интерес японцев к подобной технике объясним. Страна плотно населена, а в наши дни народ без «жизненного пространства» может найти его лишь под землей.

Фирма «Исикавадзима-Харима» разработала установку, способную бурить под углом 90 градусов. Сперва головка бура (ее диаметр — около шести метров) вгрызается в грунт на заданную глубину. Затем из нее выдвигается боковая фреза и прорезает горизонтальный коридор шириной три метра. Подобной машине незачем пробивать самые твердые глыбы. Она лучше обогнет их. Кстати, по словам конструкторов, проектируя эту машину, они взяли за образец... нашу русскую матрешку. Не зря, значит, умельцы годами торгуют ей на Арбате, зазывая иностранных туристов!

Подобно матрешке, головка этого бура начинена маленькими бурами, которые могут выдвигаться в любом направлении. Такой метод проходки туннелей очень экономичен. Под землей не нужны большие рабочие площадки. Одна-единственная машина ползет под городом, словно крот, поворачивая «лапу» как угодно.

Именно так в Осаке был прорыт недавно новый канализаиионный туннель. Он пролег на глубине 26 метров. Через определенные расстояния буровая машина останавливалась. Из «большой матрешки» выбиралась «маленькая» и пробивала шахту наверх, на поверхность земли.

Фирма «Комацу» разработала головку бура на шарнирах. Они могут менять свое положение так, что машина прорежет круговой туннель. Ее используют при возведении «подземных домов». В крупных японских городах, где нет места для строительства новых зданий, небоскребы устремятся не только ввысь, но и... вглубь. Для постройки подобных зданий потребуется рыть туннели на глубину до полусотни метров. Близ подземных домов пролягут настоящие проспекты. Так, туннель Кавасаки, строящийся в Токио, представляет собой двухъярусную шести полосную автостраду.

Современные японские «кроты» работают почти в автоматическом режиме. За ними следит персонал, находящийся на поверхности земли. Скоро эти машины можно будет встретить во многих странах мира.

Отмечу, что и у нас, в Москве, усилиями нескольких предприятий и НИИ создан уникальный горнопроходческий комплекс «Топаз». Прокладывая туннель, он сразу бетонирует грунт, оставляя позади себя полированные бетонные стены. «Топаз» способен работать на невиданных прежде глубинах, ему не страшен даже плывун. По оценке зарубежных специалистов, разработать подобную машину так же сложно, как и космический аппарат.

Как строят туннели?

Туннели строят открытым и горным способами, а также путем погружения готовых секций. При проходке открытым способом роют траншею и встраивают туда туннель. Именно такова технология прокладки нового Готардского туннеля. При строительстве туннеля на дне реки или пролива роют траншею, укладывают туда секции и соединяют их. При проходке горным способом действуют, как и сто лет назад: горную толщу бурят или взрывают. Впрочем, в последнем случае без бурения тоже не обойтись: надо пробить небольшие скважины, а затем заложить туда взрывчатку и поджечь шнур. Стены возникшего проема облицовывают стальным каркасом и покрывают пневмобетоном. Так, при возведении самого длинного дорожного туннеля в мире — Лзрдаль в Норвегии (его длина — 24,5 километра) потребовалось пять тысяч направленных взрывов. Зато туннель сократил время поездки из Осло в Берген до семи часов.

Самая знаменитая из подземных авантюр, осуществляемых сейчас, — строительство Нового железнодорожного альпийского туннеля (NEAT); он пройдет к югу от Цюриха. По проекту, он состоит из двух частей — туннеля в Лечберге (длина — 34 километра; год окончания работ — 2007) и нового Готардского туннеля (57 километров; 2012 год). Последний станет самым крупным в мире железнодорожным туннелем.

Обычно туннели в горах прокладывают на некоторой высоте, ведь любая скала напоминает конус: чем она выше, тем уже. Однако Новый альпийский туннель прорежет горные кряжи почти у основания, на высоте всего 500 метров над уровнем моря. Сделано это, чтобы снизить крутизну подъема. Тогда можно будет использовать более длинные и тяжелые составы грузоподъемностью до 4000 тонн — в два раза выше нынешней. Скорость товарных поездов возрастет с 80 до 160 километров в час, и дорога из Берна в Милан сократится почти вдвое.

Новая трасса еще теснее свяжет различные регионы Европы, особенно Италию и Германию. Как и встарь, рабочие спускаются под землю, «в царство Аида», чтобы проложить пути, забытые Богом.

Придет время, и люди возведут новые туннели. Острия подземных ходов взрежут наш встопорщенный глобус — с его мятыми складками гор, впадинами озер и моршинами рек. Эти уколы, язвящие тяжелую земную плоть, отзовутся всюду. Мир на наших глазах превращается в одну «глобальную деревню» — и не только паутина Интернета или спутниковое телевидение станут тому причиной, но и туннели, связывающие целые страны воедино.

Так, один китайский ученый предложил построить железнодорожный туннель длиной 144 километра между городом Пинхай, лежащим на побережье в провинции Фуцзянь, и городом Синьчжу на Тайване. Япония и Корея также хотят проложить туннель под проливом, пока разделяющим их. Его длина будет равна тремстам километрам. У нас, в России, периодически вспоминают туннель, который мог бы связать Сахалин с материком, но к его постройке так и не приступают.

Тем временем появилась новая технология строительства подобных туннелей — возведение подводных мостов. По трубам, проложенным на них, помчатся машины. Поговаривают о прокладке «плавающего» туннеля через Мессинский пролив, отделяющий Италию от Сицилии. Это позволило бы избежать расходов на бурение.

День клонится к ночи. Спустившись в метро, еду назад по великим туннелям, исполосовавшим землю под городом. Мягкие кресла, свежий воздух, холодный сок — много ли нужно вечному «кочевнику» для счастья?

Что же до нового метро, с которого я начал рассказ, то уже к концу этого года в Москве будут построены четыре его станции: «Бульвар Адмирала Ушакова», «Поляны», «Детский парк» и «Бунинская аллея».

Адреса в Интернете:

Строительство туннелей: -l d.htm

Японская буровая техника: /

Новости Науки

Рафаил Нудельман

У человека — все не так!

Через шесть лет после своего рождения и меньше, чем через год после своей смерти, она удостоилась места — уже в качестве великолепного чучела - в Королевском музее Шотландии в Эдинбурге. Овечка Долли, первое в мире клонированное животное, прожила спокойную, но, увы, недолгую жизнь, страдала артритом и была благодетельно усыплена в минувший Валентинов день после того, как обнаружилось, что у нее развивается рак легких. Некоторые специалисты-скептики, ссылаясь на данные о длине кончиков ее хромосом, утверждали, что и артрит, и рак были следствием того, что Долли была много старше своих официальных лет, потому что — как продолжали скептики — техника клонирования, разработанная профессором Вильмутом в шотландском институте Рослин, приводит к тому, что новорожденный клон уже имеет возраст той овцы, клеточное ядро которой было взято для клонирования.

Успешное клонирование Долли послужило толчком к активизации усилий других исследователей, и в течение последующих пяти лет миру были явлены многочисленные клоны мышей, кошек, коров и других млекопитающих. Начались разговоры о возможности клонирования человека, и совсем недавно секта раэльянцев устами своей епископши, она же главный ученый секты, объявила, что ей удалось достичь этого заветного успеха За этим последовали другие заявления того же рода, и страстный спор вокруг моральных и медицинских аспектов проблемы клонирования людей вспыхнул с новой, еще более ожесточенной силой.

Были изведены тонны чернил, и оказалось, что все напрасно. Судьба распорядилась так, что презентация чучела овечки Долли в эдинбургском музее совпала с появлением статьи группы исследователей Питтсбурга, Ворчестера и Дартмута под руководством профессоров Джеральда Шаттена и Калвина Симмерли, в которой техника клонирования, обеспечившая рождение Долли, убедительно объявлена совершенно неподходящей для клонирования высших животных — приматов и людей. Противники человеческого клонирования могут вздохнуть спокойно: на пути, проложенном профессором Вильмутом, говорят его питтсбургские коллеги, никогда не удастся абонировать человека.

Уже и раньше скептики обращали внимание на крайне низкий процент выживающих при клонировании эмбрионов. Еще меньше их выживало в матке суррогатных матерей, куда эти эмбрионы подсаживались. Сама Долли появилась на 278-й попытке. Многие отторгнутые эмбрионы демонстрировали признаки аномального развития, многие новорожденные клоны страдали различными внутренними дефектами и умирали в раннем возрасте, многие выжившие оказывались склонными к ожирению и другим заболеваниям. Все это наводило на мысль, что процедура клонирования нарушает какие-то важные законы нормального развития плода. Но какие? Группа Шаттена-Симмерли предложила объяснение, основанное на длительном — и неудачном — опыте клонирования приматов, конкретнее — макак-резусов. В лаборатории проф. Шаттена было произведено 724 попытки такого клонирования. Только в 33 случаях дело дошло до образования эмбрионов. И ни один из этих эмбрионов не прижился в матке суррогатной матери — все до единого были отторгнуты. Однако именно эта неудача позволила исследователям детально изучить особенности отторгнутых эмбрионов и найти, как им представляется, общую причину провала все попыток.

Здесь следует припомнить, в чем состоит метод клонирования, разработанный Вильмутом (с небольшими вариациями он применяется во всех прочих исследованиях такого рода). Из яйцеклетки, выделенной из женского организма, изымается ядро с его хромосомами, и вместо него подсаживается ядро с хромосомами, взятое из взрослой телесной клетки другого животного того же вида. По мнению питтсбургских ученых, именно способ удаления ядра из яйцеклетки является причиной многочисленных неудач при клонировании обычных животных, и это же обрекает на заведомую неудачу все попытки клонировать приматов и человека.

Авторы обнаружили в клетках своих неудачливых обезьяньих эмбрионов хаотическое скопление хромосом вместо того попарного их распределения, которое характеризует нормальные клетки. Такое хромосомное нарушение делает невозможным дальнейшее деление этих клеток. Дело в том, что при клеточном делении в нормальном эмбрионе хромосомы оплодотворенной яйцеклетки удваиваются, а затем разделяются и выстраиваются в строгом порядке в виде особой структуры, именуемой- «веретеном»; затем клетка делится пополам вдоль оси этого веретена, так что в каждой ее половине (в дочерних клетках) остается полный нормальный набор хромосом. В питтсбурских эмбрионах хаотичность расположения хромосом приводила к нарушению структуры веретена, что и делало невозможным правильное деление.

Но Шатген и Симмерли заглянули еще дальше. В науке о клетках давно уже известно, что процесс образования веретена требует наличия двух специальных белков, NuMA и HSET, которые играют роль «молекулярных моторов», движущих хромосомы в нужном направлении и в нужные места. Используя метод «меченых» белков и ДНК, Шагген и Симмерли детально исследовали расположение белков и хромосом в клонированных клетках приматов и выявили принципиальной важности факт: у приматов (как и у человека) эти два белка так крепко сцеплены с клеточным ядром, что при удалении ядра из яйцеклетки они удаляются тоже. А мы только что говорили, что удаление ядра из яйцеклетки составляет исходный этап клонирования по Вильмугу. Не удивительно, что Шатген и Симмерли пришли к пессимистическому выводу о принципиальной невозможности клонирования приматов и людей методом Вильмута. По словам Шаттена, «этот метод парализует яйцеклетку».

Мужественный «Пионер»

2 марта 1972 года американцы запустили космический исследовательский зонд «Пионер-10», в программу полета которого были включены две грандиозные на тот момент задачи — пройти сквозь пояс астероидов, лежащий между орбитами Марса и Юпитера и произвести фотосъемку самого Юпитера с близкого расстояния.

2 марта 2003 года, после тридцати одного года полета, «Пионер» снова подал голос. Исследователи, работающие на большом радиотелескопе под Мадридом, установили связь с приборами зонда, повторив достижение минувшего года, когда им удалось связаться с «Пионером» после его восьмимесячного молчания. «Сигнал был громким, четким и сильным» — с восторгом заявили представители НАСА.

Их восторг оправдан. «Пионер» блестяще выполнил поставленные перед ним задачи — первым из космических зондов прошел пояс астероидов, первым произвел фотосъемку Юпитера и сейчас находится на пути к тому, чтобы стать первым искусственным, созданным людьми небесным телом, которое выйдет за пределы Солнечной системы. В настоящее время «Пионер» находится уже на расстоянии 12 миллиардов километров от Солнца и проходит наружные слои протяженной солнечной «атмосферы» (так называемой гелиосферы), которая простирается за пределы самого удаленного от Солнца, второго пояса астероидов. Ему еще предстоит пересечь границу гелиосферы, передав ученым точные данные о ее протяженности, после чего он выйдет в межзвездное пространство и продолжит свой полет в направлении со-звездия Быка - маленькая посверкивающая металлическая крупинка в бездонном космическом мраке. По расчетам, «Пионер» должен приблизиться к ближайшей звезде созвездия Быка примерно через 2 миллиона лет.

Солидарность по-постсоветски

От социалистического коллективизма к корпоративной солидарности путь тяжелый, полный разочарований, предательств, вынужденного взросления.

О недолгой истории и перспективах рабочего движения в современной России социолог Светлана Климова беседует с нашим корреспондентом Ириной Прусс.

— В начале 90-х годов вы работали в фонде, созданном американской Ассоциацией профсоюзов в помощь нашим свободным профсоюзам. Вы помогали становлению рабочего движения? Что конкретно вы там делам?

— Какому становлению? Рабочее движение фактически к 1993 году уже кончилось, остались только отдельные изолированные островки. Скорее, мы пытались его возродить.

У американских профсоюзов вообще есть идея миссионерства, они по всему миру организуют свои представительства и фонды вроде нашего, чтобы помочь рабочему движению за свои права. На их деньги в фонде работали наши юристы: выступали в судах, защищая рабочих, помогали составлять коллективные договоры с работодателями. Были консультанты по профсоюзной работе: это у ФНПР есть своя Высшая профсоюзная школа, а свободные профсоюзы обычно вырастали из стачкомов, никаких навыков организационной работы у них нет, они и стачки часто проигрывали, потому что не умели их проводить. А я в фонде занималась так называемыми связями с общественностью: пыталась пристроить в прессу информацию о положении рабочих, о стачках, писала листовки...

— Листовки? К кому обращенные?

— Чаше всего к другим рабочим того же предприятия, на котором началась стачка, — объяснение причин, требований, призыв присоединяться.

В конце концов мы организовали собственную газету, потом и журнал и рассылали по стачкомам, по ячейкам свободных профсоюзов. Была у нас такая иллюзия, что если будет информация, если восстановятся прежние связи, то и движение можно будет возродить. Как сказал один наш замечательный профсоюзник, «рабочее движение кончилось у нас здесь, в Кузбассе, когда мы перестали получать известия о рабочем движении на Украине и в Воркуте». Кончилось ощущение включенности в общее дело.

— Ваша надежда не осуществилась?

— Да, восстановить ничего не удалось. Эта информация им уже психологически была неинтересна.

— Почему?

— Это надо с самого начала... Пик рабочего движения пришелся на 1989 — 1991 годы, когда шахтеры выступали «за вашу и нашу свободу». Именно эта волна забастовок и стачек вывела демократов к власти. А потом оказалось, что свобода ваша, но совсем не наша, что рабочим от демократических преобразований, за которые они выступали, стало хуже, а не лучше. Закрывались шахты, людей выбрасывали на улицу без выходного пособия, падение производства везде абсолютно, невыплаты зарплаты, если говорить о моряках — бесконечные аресты судов за границей, люди оказывались просто на грани жизни и смерти. Многие почувствовали виноватыми и себя: они же способствовали наступлению всех этих демократических преобразований. Короче, уже не до обмена информацией, надо как-то выживать, накормить свою бригаду...

Конечно, надо было многие шахты закрывать, вывозить людей «на материк», как они говорят. Но это делалось чудовищными, варварскими способами. Шахту закрывали, и никто никого никуда не переселял. Я знаю случай, когда хозяин загробил хорошо оборудованную шахту, которой еще бы работать и работать, но которая из-за оборудования требует постоянных вложений, и оставил себе только разрез, потому что там уголь дешевле. Дешевый уголь кончился, а восстановить загубленное оборудование, вернуть квалифицированные кадры на ту шахту уже нельзя. В результате уже во второй половине 90-х годов по всей стране пошел крик, что не хватает угля, нечем топить котельные...

— Но все это происходило не из-за демократических преобразований, а скорее уж из-за того, что они не были достаточно радикальны и последовательны.

— Может быть. Но ощущение безнадежности и предательства у рабочих, особенно тех, кто поддерживал демократов, тоже понять можно.

— Простите, почему предательства? Ту свободу; в борьбе за которую они поддержали демократов, они получили ровно в таком же количестве, что и сами демократы. А если они предполагали при этом, что в экономике все останется по-прежнему, только сразу станет много лучше, то это вопрос нашей тотальной экономической безграмотности и политической наивности, а не предательства.

— Знаете, сколько я ходила и звонила по редакциям, предлагая им материал о рабочем движении? «Да что вы нам предлагаете какую-то социалистическую тематику — положение рабочих, стачки и так далее, — кому это сейчас нужно, кому интересно?!» Понимаете ли, интеллектуалов это больше не интересовало, они свое уже получили, какой-то кусочек свободы, и резвились на этом пятачке, а положение бывших союзников...

— Все-таки предательством называют пренебрежение старыми клятвами в верности чему-либо; не помню, чтобы интеллектуалы клялись в верности рабочему движению, хотя они, конечно, обрадовались, когда рабочие их поддержали. А почему сами рабочие не отстаивали свои права?

— Потому что нет таких навыков. Потому что не хватало харизматических лидеров, еще и умных, и дальновидных.

— А какими были лидеры первых свободных профсоюзов?

— В основном, это были люди трех типов. Первый — человек, которому не удалось самореализоваться в профессии, в жизни, и он бросился на новое поле деятельности со всем пылом нерастраченной энергии. Это чаще всего люди с высшим образованием, инженеры; многие из них потом выдвинулись как политики: председатель профсоюза горняков, например, заседал в Президентском совете.

Второй тип — от станка, с распухшими пальцами, не отмываемыми до чистоты, в вытянутом свитере; они ничего не хотели для себя лично — ни карьеры, ни каких-то послаблений. Они действовали здесь и сейчас, практически не выходя за рамки ситуации, и другой общественной деятельности для них не было. Чаще всего они продолжали работать у станка, потому что на взносы свободных профсоюзов не проживешь. Их жены и дети становились их секретарями, потому что к ним обращались в ночь- заполночь, никакого офиса у них не было, звонили и приходили прямо домой. Если же жена не разделяла ни взглядов, ни энтузиазма мужа, семьи трещали по швам. Впрочем, эго происходило в семьях и профсоюзных лидеров первого типа. Но этим пришлось хуже всех: когда директора опомнились и приспособились к новой ситуации, их просто выжили с заводов, а сменить вид деятельности они не могли.

Третий тип, как бы мне его обозвать? Шантажистом не хочется, это все хорошие ребята, но если честно, они занимались настоящим шантажом. Это лучшие рабочие, самые квалифицированные, их повсюду не хватает, их на любом производстве подавляющее меньшинство. Сколотятся человек десять в такую группку, и давай права качать или просто требовать повышения зарплаты. Я одного такого спрашивала: не страшно против начальства идти? Уж больно вас мало, сомнут. А он: я сколько попрошу, столько они мне и дадут, им деваться некуда, я им нужнее, чем они мне. Я себе цену знаю и везде работу найду, а они кого на мое место поставят?!

Никому в эту группу путь не заказан, только другие побоятся, потому что ресурсы их послабее, на каждого у мастера своя уздечка имеется: прогулял, на работу опоздал, пьяненький приходил — в случае чего припомнят. Ну и получается, что защищает такой профсоюз только интересы лучших рабочих...

— Вы говорили, у них не было никаких навыков рутинной профсоюзной работы...

— И не рутинной тоже...

— Почему они не объединялись с ФНПР хотя бы там. где традиционные профсоюзы занимали сходную позицию ? У тех не только навыки, у тех и оставшаяся от ВЦСПС собственность, и численность огромная...

— Потому что ФНПР никогда сходных позиций не занимали и занимать в принципе не могут. Тут большой обман трудового народа: все считают, что путевки, лечение, бюллетени и прочие блага оплачены их собственными членскими взносами и, следовательно, независимы от производственного начальства, а на самом деле даже сами профсоюзники зарплату получают в заводской кассе и все социальные выплаты идут из прибыли предприятия. Взносов же, дай Бог, чтобы хватило на подарки детям к Новому году.

Это вовсе не значит, что традиционные профсоюзы ничего не делают: они более или менее исправно выполняют роль заводской социальной службы. Но защищать чьи-нибудь права?! Само предположение, что они могли бы этим заняться, вызывает дикую агрессию: это кого и от кого надо защищать? У нас никакие права не нарушаются! Но такого просто в природе не бывает, чтобы совсем не нарушались, даже на самых лучших предприятиях: дополнительные дни к отпуску за вредность, срок службы спецодежды и так далее...

Я понимаю, что самим ФНПР вся эта путаница выгодна и они помалкивают (хотя на одном заводе совсем недавно председатель профкома со всей наивностью четко сформулировал: «Наша главная задача — обеспечить дисциплину и качество продукции» (профсоюзов-то главная задача!) Я не понимаю другого: зачем это нужно собственникам, почему они не прекратят содержать этот липовый профсоюз и не организуют на его месте обыкновенную социальную службу, чтобы каждому стало ясно, насколько все его блага зависят от их обших успехов, то есть от прибыли? Однако на заводах совсем не торопятся вносить в это дело полную ясность. Может, им выгоден «карманный» профсоюз и они вовсе не хотели бы, чтобы на его месте вырос настоящий?

Я знаю только один традиционный профсоюз областного масштаба, который действует совершенно как альтернативный, — в Череповце. Они официально вышли из ФНПР, оставив себе всю местную профсоюзную инфраструктуру, и, по сути, превратились в свободные профсоюзы.

— Так научились свободные профсоюзы отстаивать права рабочих?

— Прежде директора научились их нейтрализовать. Сначала директорам казалось, твори, что хочешь, и они протестующих выгоняли, не озаботившись никакими законными доводами. Действительно, контроля за действиями директоров не было практически никакого. Тогда лидеры свободных профсоюзов стали судиться. Директора этого никак не ожидали. Суды тоже еще не разобрались в ситуации и выносили решения прежде всего по закону, то есть восстанавливали их на работе, да еще обязывали платить им компенсацию. Тех снова увольняли, снова суд, снова плати, и так до тех пор, пока директора не научились увольнять всех, кого хотели, совершенно законно: знаете, это совсем не так трудно...

А в конце концов, приняли новый трудовой кодекс, который резко затрудняет любую попытку «качать права». Когда его проводили через Думу, министр труда Александр Починок часто объяснял, что трудовое законодательство у нас в основном старое, социалистическое, его просто необходимо привести в соответствие с новыми реалиями. А когда кодекс приняли, оказалось, что изменения более всего коснулись как раз пунктов, принятых в начале 90-х годов, тех самых, которые делали наш кодекс одним из самых прогрессивных в мире.

— Например?

— Например, чтобы объявить забастовку, теперь нужно преодолеть столько барьеров, что это практически почти невозможно. Среди прочего нужно согласие двух третей общего собрания коллектива на эту забастовку; предполагается процедура с участием представителей администрации, но те не обязаны принимать участие в переговорах, и, следовательно, переговоры могут тянуться и тянуться...

— Может. в этом есть своя правда: забастуют шоферы автобусов — множество людей не попадут на работу, а они вовсе не собирались бастовать. Мы все так взаимосвязаны и взаимозависимы...

— В мире давно выработаны правила, которые учитывают это, в некоторых профессиях забастовки вообще запрещены. Какие-то неудобства, наверное, неизбежны, но должна же быть и какая-то солидарность в обществе в целом...

Когда-то свободные профсоюзы начали кое-где объединяться не по профсоюзному, а по территориальному принципу, чтобы помогать друг другу на месте. Такие «зонтичные» профсоюзы могли завести общего юриста, могли вести переговоры с работодателями от имени одной из входящих в него ячеек, заключать коллективные договоры. Теперь в комиссии, заключающей коллективный договор, может быть представлена только эта первичная ячейка, вести переговоры от ее имени никто не имеет права. Более того, раньше в этой комиссии альтернативные профсоюзы участвовали наравне с традиционными, а теперь заключается только один колдоговор с летчиками и буфетчиками, литейщиками и нянечками заводского детского сада, и в комиссии профсоюзы представлены в соответствии со своей численностью. То есть больше, чем на один голос, представитель альтернативного профсоюза редко может рассчитывать.

— Рабочие этого не понимают ? Почему они не уйдут в свободные профсоюзы?

— А путевки и бюллетени? Они же уверены, что потеряют все это. Путевка — это, знаете ли, вещь конкретная, материальная, а о правах трудящихся вспоминают только тогда, когда они слишком явно нарушаются. Кроме того, директора и менеджеры среднего звена, вовсе не желая реального контроля за своими действиями, научились предотвращать рост свободных профсоюзов. «Я с радостью выплатил бы вам премиальные побольше, расплатился бы по долгам с многодетными матерями, но у меня нет денег, все съели эти, альтернативщики. Вы знаете, сколько они получают?! Да раз в десять больше, чем вы...»

— Правда, раз в десять больше.

— Я же объясняла: им платят не за их протесты, а за квалификацию...

— Вам не кажется, что наша довольно сложная экономическая жизнь в вашем изображении выглядит как классическая схема марксистского учебника: монстры-собственники, роль которых у нас чаще всего исполняют директора предприятий; ограбленные, замордованные рабочие, которые то ли по темноте своей, то ли по запуганности не могут отстаивать собственные интересы; беспринципные компрадоры в виде традиционных профсоюзов. Судя по всему, для бескомпромиссной классовой борьбы не хватает только авангарда рабочего класса, какой-нибудь новой партии большевиков; интеллектуалы тоже оказались предателями, а кроме них возглавить такую партию некому...

— Нет, я никак не хотела бы, чтобы у вас сложилась такая примитивная картинка. Просто когда я работала в фонде, мне казалось, что директора в подавляющем своем большинстве — настоящие отморозки, одержимые идеей схватить все, что можно продать, и убежать. Приходили-то к нам именно с таких предприятий.

Когда я пришла на заводы уже как социолог, ведущий исследование, я увидела, что это совсем не так, что «отморозков»-д и ректоров даже не большинство. Увидела, насколько на самом деле сложна ситуация, многообразна — до странности, до полного попрания всяких учебников и стереотипов.

Например, на рынке вполне жизнеспособным оказывается «завод-семья», где все держится не столько на формальных предписаниях, сколько на неформальных, «человеческих» отношениях. Я знаю такой. Директор там — теперь официальный собственник завода, но это почему-то никого не смущает. Он пришел на этот завод юнцом, прошел, как положено по образцовой советской трудовой биографии, весь путь снизу, живет в поселке рядом со своими рабочими, ходите ними на рыбалку, когда трудно, просит потерпеть. А рабочие в ответ, прикрывая огрехи организации труда, вкалывают сверхурочно, говорят «мы», имея в виду весь завод, с гордостью демонстрируют новый корпус, который, когда достроят и запустят, позволит увеличить прибыль, и тогда, может быть, «мы» снова начнем строить жилье для своих работников.

И это не сладкая сказка о патриархальной семье с директором - отцом родным и его подчиненными, малыми детьми, которые во всем на него полагаются. Когда три месяца после дефолта зарплату не платили никому, рабочие пришли в цеха и сели, и три дня сидели. Директор помчался в банк, под грабительский процент взял ссуду, расплатился за один, кажется, месяц, но прежде всего, знаете, что он сделал? Пригласил забастовщиков к себе в кабинет, выложил на стол все бумаги, счета и расчеты, показал, где деньги и почему он не может больше заплатить. Но там рабочие в карманах носят коллективный договор и следят, чтобы во исполнение очередного его пункта вентиляцию вовремя провели и так далее...

Так на этот завод — очередь, хотя зарплата там маленькая, зато стабильная. Там смену себе чуть ли не с детского сада готовят, ребят из армии ждут и денег им дают на первое обзаведение; там «своего» — из заводской династии — вне очереди на работу возьмут и будут с ним нянчиться, потому что «свой», и никакие рыночные соображения об уровне квалификации не помешают это сделать.

— Вы говорите, завод успешный? За счет чего же они держатся при таком своем антирыночном поведении?

— Почему антирыночном? Наоборот, грамотная и вполне рыночная «длинная» стратегия, когда думают наперед. На рынке они ведут себя очень даже агрессивно, все время наращивают портфель заказов, ушли от своего бывшего министерства, чтобы не ограничиваться только его заказами, выкупили министерские акции.

Пьяниц, воров, бездельников выгоняют, и все понимают, что в принципе это правильно, хотя и жалко своих.

— Обошлись без массовых увольнений?

— Обошлись. У нас ведь вообще своеобразный путь в рынок: мы почти везде обошлись без массовых увольнений. Уж какой безработицей нам грозили, а где она?

— Вы уверены, что этим можно гордиться? И что мы вообще избежим безработицы?

— Это не ко мне вопрос, а к экономисту, я только констатирую факт. Но на этом заводе все ясно: они начали расширять производство, так что массовые увольнения им не к чему.

Я думаю, в провинции вообще гораздо больше не директоров-«отморозков», а неумелых менеджеров, которые никак не могут встроить свой завод в рынок.

— Мне все-таки кажется, что этот самый завод не выдержит настоящей жесткой конкуренции: слишком там все по-домашнему, а это противоречит технологической жесткости, то есть высшему качеству продукции. Вы же сами говорите, что огрехи организации труда они компенсируют переработками, — вполне советская система...

— Посмотрим. Есть и другие варианты, более рациональные, когда менеджеры и работники выступают не как одна семья, а как партнеры. Они понимают, что интересы у них разные, но они при этом «договороспособны», готовы к компромиссам, потому что в чем-то важном интересы их сходятся.

Этот вариант сложнее для нас по многим причинам. Он предполагает четкое осознание собственных интересов, а этого нет не только среди рабочих, но не слишком характерно и для работодателей. Типичный пример — молодой хозяин машиностроительного концерна: два завода в провинции, один — в Москве. Технократ, все хочет строить по западным образцам, которые понимает однозначно: жесткая дисциплина, жестко соблюдаемая технология, чисто функциональные отношения на производстве. Он делает много разумных, необходимых вещей: сокращает лишние звенья в управлении, специализирует свои заводы и так далее. Но он, как и все люди такого типа, не любит слушать о том, что неотъемлемая часть западного менеджмента — работа с персоналом, забота о нем и о том, чтобы персоналу были не просто понятны интересы корпорации, но чтобы они были восприняты как собственные.

— Подозреваю, что директор завода, который, судя по вашим словам, уже добился этого, ни на какие западные образцы не равнялся.

— Да он, может, и вообще не задумывался над этим, там все держится больше на традиционных неформальных практиках, на чувствах, на общем понимании справедливости и порядка, чем на правилах и инструкциях. Это вряд ли возможно в Москве, где большая часть рабочих — лимитчики, которые считают себя на заводе людьми временными, а кадровые рабочие составляют небольшое ядро, где масса вакансий и хороший рабочий может выбирать. Тут надо договариваться.

Да дело не только в Москве, в крупном городе. Когда новый директор или собственник сталкивается со сложившимися неформальными практиками, которые часто кажутся нерациональными, порой просто противоречат закону и инструкциям, прежде чем ломать все это через колено, можно и подумать. Конечно, с воровством на всех заводах, выживающих на рынке и даже успешных, борются нещадно, и правильно делают, только покончить с ним никак не удается. И с «левой» работой на производстве, в рабочее время тоже. Я вот на одном заводе очень удивилась. Спрашиваю: а починить в цехе свою машину — такое у вас бывает? Бывает, конечно, спокойно мне отвечают все подряд. Понимаете, не возмущаются — как вы о нас могли такое подумать! — а просто сразу признаются в «леваке». И как же, спрашиваю, это проходит? Да очень просто, говорят, пригонишь, ее посмотрят, выпишут наряд, в бухгалтерии оплатишь — и порядок. То есть администрация взяла и легализовала старую неформальную практику.

Но для таких отношений должен быть хотя бы минимальный уровень доверия между договаривающимися сторонами. Доверия нет никакого, часто с обеих сторон. Рабочие даже на самые разумные преобразования смотрят, как на «хозяйские игры», которые их не касаются, и упиваются ролью жертвы всеобщего обмана. Они мне часто так и говорили: «Мы проиграли. Мы и не играли в эту игру, но мы проиграли: нам диктуют условия, а мы должны подчиняться». Просто обрыдаешься...

Но если ты не уверен, что ждет тебя завтра, если ситуация в принципе неустойчивая, изменчивая, то каждый выживает, как может, договариваясь напрямую с непосредственным начальством: с мастером, бригадиром, начальником цеха. Сегодня договорился, а завтра будет видно. Такая коротенькая стратегия на один день. Тут уж, конечно, не до рабочего движения...

Вроде бы даже есть что-то общее в такой персонификации отношений: ты ко мне по-человечески — и я к тебе так же. Но когда все сводится к такой вот чистой персонификации: ты мне — я тебе, а остальные тут ни при чем, все начинает потихоньку разваливаться. Все это видят, понимают, живут памятью о прекрасном прошлом — какие были традиции, какие были передовики производства! — живут мифами. Эти мифы не отличишь от правды: то ли завод уже продали и собираются на его месте строить казино, толи директор на проданное оборудование уже купил себе кафе на французском взморье...

— Так что альтернативные профсоюзы придется создавать практически заново, их почти не осталось?

— Их мало, но опыт начала 90-х не прошел для них бесследно. Они ведут свою работу более спокойно. Тип горлана-главаря, который тогда был, практически полностью исчез. Выжили те, кто хотел именно культурной работы и в ней самореализоваться. Они сейчас и нарабатывают эти практики. Другое дело, что нет пока востребованности ни их, ни практик.

Главная Тема

Российская Ойкумена

Фредерику Жолио-Кюри принадлежат замечательные слова: «Наука — это основной связующий элемент между мыслями людей, рассеянных по земному шару, и в этом одно из самых высоких ее достоинств. По-моему, нет никакого другого вида человеческой деятельности, в котором всегда так надежно достигалось бы согласие между людьми». Высказывание французского физика вполне подтвердилось в последние дни прошлого года на проходившей в подмосковной Дубне конференции «Интеллектуальный мост Россия — Запад. Проблемы, перспективы». Основной идеей конференции были провозглашены «актуальность и необходимость согласованных действий всей научной диаспоры, где бы ее представители ни находились, во благо России и тех стран, где живут и работают соотечественники»...

До встречи в Дубне в течение двух месяцев в режиме интернет- конференции шла переписка с учеными из разных стран. Официальный сайт форума посетили более 1200 человек.

В итоге конференция собрала около 300 участников.

Это руководители и лидеры направлений научных центров, университетов и институтов, фондов, научно-производственных и научно-технических фирм, главы наукоградов Московской области, ученые-соотечественники из США, Испании, Италии, Германии, Франции, Бельгии, Норвегии, стран СНГ и Балтии. Было представлено около 70 докладов, и их тематика подтвердила взаимный интерес к сближению, желание и готовность обсуждать и создавать новые программы по самым разным направлениям научной, образовательной и инновационной работы.

В деятельности одного из организаторов конференции — Объединенного института ядерных исследований — важную роль играют ученые, получившие в нем «боевое крещение», в том числе наши бывшие соотечественники. «Это новое направление в сотрудничестве — примета нового времени, — отметил вице-директор ОИЯИ профессор А.Н. Сисакян. — Оно было основным в конференции «Интеллектуальный мост», которая, как мне кажется, прошла успешно... С самого начала, по-моему, удалось взять верный тон, а именно — научная диаспора, взаимодействие с которой мы хотим активизировать, рассматривается с позиций ценности для российского научного сообщества. А наши бывшие соотечественники, в свою очередь, должны ощущать себя послами российской науки, поддерживать контакты с учеными России и чувствовать опору в России.

Тогда совершенно иной смысл приобретет непростая проблема «утечки умов».

Одним из самых важных итогов «Интеллектуального моста» надо считать изменение вектора общественного отношения к оказавшимся за пределами родины соотечественникам. Участники форума предлагали сделать конференцию постоянной, чтобы не потерять опыт, накопленный в Дубне, организовать здесь центр сотрудничества ученых-соотечественников, поддерживали идею создания интернет-портала, проведения встречи в следующем году вновь в Дубне. Прозвучавшие на конференции идеи, на наш взгляд, должны получить как можно больший резонанс, настолько животрепещущи проблемы, которых они касаются. Поэтому мы предоставляем свои страницы выступлениям и комментариям участников «Интеллектуального моста».

Благодарим редакцию еженедельника «Дубна» и ее сотрудницу Галину Мялноескую за организацию подготовки материалов конференции.

Новая российская наука

Интервью с участником конференции Борисом Салтыковым, президентом Ассоциации «Российский дом международного научно-технического сотрудничества», в недавнем прошлом — министром науки и промышленности Российской Федерации.

— Сегодня много говорят о кризисе российской науки, и как правило, во всем обвиняют резкий переход к рыночным отношениям. На ваш взгляд, когда и в чем впервые проявились причины нынешнего состояния?

— Прошло уже десять лет с начала реформ. От Советского Союза нам достался мощнейший научный потенциал. Наступала новая эра, Россия бесповоротно перешла к экономике рынка, частной собственности, к принципиально иной организации народного хозяйства, в том числе и науки.

Но о реформе нашей науки мы стали думать не в 1992 году, а гораздо раньше. Начиная с 1983 года, мы в течение восьми лет ее анализировали, делали закрытые доклады в ЦК КПСС о необходимости реформирования. Мы видели, что мешало повысить эффективность нашей науки — закрытость, милитаризованность, монополия, в том числе на идеи, ведомственность, трудоизбыточность, особенно по отношению к экономическим возможностям того государства, которое мы получили в начале девяностых.

Экономика СССР, но она же и российская, в 1992 году не способна была сохранить всю огромную советскую науку. Надо было оставить лучшее. И надо было преодолеть ее главные структурные недостатки, а именно — оторванность от промышленности и высшей школы, что не позволяло включить науку в экономику, и связать фундаментальную науку с образованием. Я, кстати, сторонник той интерпретации фундаментальной науки, которая говорит, что главный ее продукт — это не только и не столько новые знания, сколько человек, впитавший это новое знание. Поэтому главная функция фундаментальной науки — непрерывно «производить» людей, в которых заложено это новое знание.

Когда был золотой век советской науки? В шестидесятые годы. Уже в семидесятых началось замедление. Почему? Потому что в шестидесятые годы прирост научных работников в сферу науки составлял 5-7 процентов в год, постоянно притекали новые мозги. Как только в семидесятых годах этот прирост замедлился, а в СССР отсутствовал механизм внутренней ротации кадров в науке, она стала стареть. Не в 92-м, не в 95-м наука постарела, она уже в восьмидесятом была опасно стара.

— Какие меры были приняты и к какому результату они привели?

— Главные идеи реформы в нашей науке были следующие: обеспечить свободу (в том числе свободу выбора каждого ученого, где ему работать и где жить); обеспечить ее открытость и включенность в мировую науку; обеспечить поворот нашей науки от преимущественно военных задач к мирным; создать в сфере исследований и разработок механизмы конкуренции и нацеленности на конечный результат и так далее.

Все новые институциональные преобразования начала 90-х — создание научных фондов, государственных научных центров, усиление программного подхода в механизмах финансирования и тому подобное — были направлены на реализацию этих целей.

Как показали прошедшие годы, уже ясно, кто выжил, кто умеет, кто приспособился, а кто нет. И я уверен, что сегодня необходимо провести наконец честную и объективную инвентаризацию, о которой так много говорят. Вы ведь все хорошо знаете, кто есть кто, и где финансируются вывески и полутеплые институты, а где финансируется наука. А что после инвентаризации? Есть способ не радикальный, гуманный, идея его в том, чтобы сконцентрировать активные группы и привести в соответствие масштаб сети научных организаций возможностям сегодняшней экономики. Не одномоментно, а в течение двух-трех лет. Но начинать надо сейчас.

— Хотелось бы знать ваше мнение о месте России в глобальном мире.

— Если говорить о степени включенности стран в глобальную экономику, то главная тема дискуссий в России сегодня — удастся ли нам уйти от глобализации, удастся ли найти свой путь. Конечно, не удастся — у нас глобус один. Ни от информационных, ни от финансовых потоков, ни от людских миграционных потоков не закроешься. Поэтому надо не убегать, а искать место России в этом мире.

Доходов от торговли нефтью, лесом, минеральными удобрениями, металлом достаточно для того, чтобы обеспечить приличную жизнь 30- 50 миллионам из 150-ти, а на остальных этого не хватит. Мы не Арабские Эмираты, где полмиллиона человек и пятая часть мировых запасов нефти. Есть и вторая причина — ну, жалко же. Была построена огромная научная инфраструктура, работает хорошая система образования. Ну, что ж мы вдруг сядем (или сидим уже) на нефтяную иглу. 1де же место нашей науки?

Попробую очень кратко пройтись по всей пирамиде (снизу вверх) «интеллектуализации» экспортируемого страной продукта. Внизу этой пирамиды сырье, территория, транспортные коридоры. О сырье я уже сказал. О территории: Панама. Египет прекрасно живут на транспортных коридорах, собирая дань.

Выше — экспорт простого индустриального продукта, машин и оборудования, а потом пошел наукоемкий ширпотреб, на чем живут Китай и Юго-Восточная Азия. Это не для нас, потому что Китай всегда будет более конкурентоспособным. Там рабочая сила дешевле, чем у нас.

А вот дальше открывается российская ниша — заказные сложные НИОКР, штучный уникальный продукт, частные технологии, то есть отдельные датчики, уникальные приборы. Но мы пока не способны производить сложные системные технологии — самолет или автомобиль, полностью отвечающий стандартам развитых рынков.

Дальше идут научные услуги — офшорное программирование и так далее. А еще выше в этой пирамиде следуют экспорт капитала, экспорт технологических стандартов, норм. Наконец, экспорт языка, культуры и образа жизни. Сегодня здесь только США, которые осуществляют экспансию своей системы ценностей. Даже Европа стонет от этого, не говоря уже о развивающихся странах. Это уже, если хотите, империализм в высшей стадии. Глобальная экспансия образа жизни.

— Число эмигрировавших из России ученых оценивается по-разному. Бесспорно одно — бывших россиян много, и они активны. Можем и должны ли мы этот факт взять на вооружение?

— К нашему счастью, очевидно, есть на планете то, что сегодня называют русским миром. Это не только СНГ и страны бывшего СССР, а гораздо шире, русский мир с русской культурой. Вот здесь у нас непочатый край возможностей. Но опять вся проблема в нынешнем расколе нашего общества, в том, что в нашем поколении была другая система ценностей. Помните, что у нас было привито? Работать трудно и упорно — это плохо. Воровать у государства — нормально, все так делают. Богатый — это плохо, а бедняк — это хорошо. Уехал за границу — вообще отщепенец и предатель. Все не так, как в цивилизованном мире. А там (слава Богу, теперь и здесь) считается, что человек свободен и вправе сам выбирать. Повторяю, нам не уйти от глобализации, и если мы хотим вступить в конкурентное соревнование с английским языком и американской культурой, то надо искать свое достойное место и конкурировать, то есть предлагать что-то более привлекательное и эффективное.

Мы знаем реальные оценки утечки умов. В среднем, это пятнадцать- двадцать тысяч научных работников, активно работающих за рубежом, еще примерно вдвое больше — это челночная миграция, контрактная миграция. А все это вместе абсолютно сопоставимо с количеством тех, кто работает активно в России. По статистике, у нас 450 тысяч научных работников, а статистика РФФИ говорит о следующем; за десять лет существования через фонд прошло примерно 70 тысяч научных работников. Это те, кто подавали на гранты, кто публикуется и так далее.

Россия всегда была страной интеллектуальной (я имею в виду не только физику, но и литературу, искусство) — так было, но крайней мере, в XX веке и, надеюсь, в XXI не кончится (и не должно).

Мне кажется, что ситуация в России улучшается. Может, не так быстро, как хотелось бы, после резкого ухудшения. Мой сын недавно окончил МФТИ, он мог учиться в хорошем университете в США, но сказал нам: «Вы как хотите, а я буду учиться дома»... Образование наше уникальное, а после окончания, когда мальчишке предлагают колоссальную зарплату, — это заманчиво. Многие уезжают с мыслью:

«Вот подработаю и вернусь», но, к сожалению, это затягивается, и дома пока ситуация непростая.

Говорят, надо сделать зарплату е три раза больше американской и тогда все вернутся, но это не так, надо сделать по нашим меркам: тысячи две долларов — у нас прилично, но меньше, чем в Европе, иначе, как в давние времена известный астроном предостерегал английскую королеву, в науку придут проходимцы, так что должен быть разумный баланс.

Думаю, все-таки удастся науку в России сохранить: страна богатая ресурсами, очень интеллектуально богатая и уровень образования великолепный — было бы преступлением это не сохранить.

Александр Долгов, Национальный институт ядерной физики Италии

Так вот, говоря об уехавших, надо ясно признать, что это не изменники, не предатели, а такие же «наши», работающие на Большую мировую науку. Надо не осуждать их, как делают некоторые из власть в нашей науке предержащих, а открыто сотрудничать, помогать и гордиться лучшими российскими умами. Где бы эти умы ни работали.

— И как, на ваш взгляд, должны протекать в новой российской науке эти противоречивые процессы? Что является необходимым условием ее дальнейшего развития, а что — сдерживающим фактором?

— Главных сдерживающих фактора два — старая институциональная структура науки, почти не изменившаяся с советских времен, и старая по образу мышления и методам управления научная элита.

В институциональной структуре создаются и поддерживаются ценности, нормы и правила поведения. В старой они старые. Их не приемлет новая, разделяющая новые ценности и правила российская наука. Поэтому такие люди работают либо за рубежом, либо в немногочисленных легальных новых структурах здесь, либо работают здесь, но «вопреки», создавая свои «островки» новой науки, на которых люди живут по своим (то есть, на самом деле, по мировым) правилам и законам. Как трава пробивается через асфальт.

Давно назрела полномасштабная структурная реформа всего сектора исследований и разработок. Еще пять-семь лет промедления, и многие работающие только на родине российские ученые не смогут понять даже научного языка, на котором говорят их зарубежные коллеги. Таковы темпы развития и глобализации науки.

А если вернуться к вашему вопросу о необходимых условиях развития нашей науки (а для меня это синоним ее реформирования), то важнейшее из них — внимание, желание и воля высшего руководства страны. Если этого не будет, то не будет и необходимых реформ, а значит, Россия окончательно превратится в поставщика интеллектуальных ресурсов в США и Европу. Другими словами, почти вся наша новая наука может переместиться «отсюда — туда». Надолго ли? Пока не создадим здесь адекватные по качеству, возможностям и правилам поведения научные структуры.

Научная диаспора: проблемы и решения

Из выступления члена-корреспондента RAH, директора Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН Генриха Иваницкого.

Пущинский научный центр состоит из десяти научно-исследовательских институтов, входящих в состав Российской академии наук, а также включает в себя Путинский госуниверситет. Спектр фундаментальных и прикладных исследований широк, но сосредоточен в основном в области физико-химической биологии, специалисты которой весьма востребованы во всем мире.

С 1987 по 2002 год из Пущино уехали свыше 500 наиболее перспективных и активных научных сотрудников. Многие из них сегодня занимают в зарубежных университетах и фирмах высокие должности. Свыше 200 сотрудников ушли из науки в коммерческие фирмы. Последствия «утечки мозгов» трудно подсчитать в рублях, но счет идет на миллиарды. Это ведет к ослаблению научного потенциала страны, распаду научных школ, свертыванию фундаментальных исследований. Из-за отсутствия жилья приток молодых не восполняет потерь за счет миграции. Города науки в силу малочисленности населения весьма чувствительны к внешним социальным условиям. Я постараюсь на примере Пущина рассказать об изменении и исследовании механизмов, влияющих на возрастной состав научных сотрудников, представить кинетику изменения и причины, ее вызывающие, а также рассказать о специальной программе, в рамках которой есть раздел «Плюс диаспора».

Я по своей генетической природе отношусь к прагматикам, поэтому для меня диаспора не объект исследования, а средство в решении конкретных задач. И здесь не надо питать иллюзий. потому что роль диаспоры — это всего лишь фрагмент в очень большой проблеме. Главный вопрос: куда пойдет Россия и как будет развиваться у нас наука?

За свою жизнь мне пришлось трижды проходить путь от идеи до наукоемкого продукта, и каждый раз не благодаря государству, а вопреки. Например, создание газотранспортного перфторуглеродного кровезаменителя перфгоран. Замечу, что американская наука (будем считать, что это самый высший уровень науки на сегодняшний день) не имеет газотранспортных кровезаменителей. После трагедии 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке правительство США пришло к выводу, что необходимо форсировать работы по их созданию. Несколько сотрудников из России, в том числе и из нашего института, были приглашены фирмой Alliance Pharmaceutical и работают в Силиконовой долине, в Сан-Диего, тем не менее американский препарат пока не получается. Я думаю, что ничего здесь странного нет, просто в любой области определенные страны, относясь серьезно к работе, могут получить существенные достижения и опередить зарубежных партнеров.

Обидно, что сейчас толковые и энергичные люди уезжают из России в Америку и другие страны. Решить эту проблему очень просто. Измените потенциал, сделайте зарплаты научных сотрудников здесь в 1,5-2 раза больше, чем в Америке, и все будет происходить наоборот, к нам поедут.

Однако наша экономика в данный момент не позволяет это сделать.

Статистика — это наука глупая и как всегда несет в себе мало правды. Когда говорят, что уехали из России 60 тысяч, 20 тысяч или 10 тысяч, то это никакой роли не играет. Важно другое — достаточно уехать одному человеку, как целое научное направление может исчезнуть. Научные сотрудники — штучный «товар», и к ним должно быть дифференцированное и бережное отношение.

Если говорить о проблеме диаспоры, то эта проблема имеет свои особенности на разных уровнях. При комплексном подходе можно выделить пять уровней, где решения проблемы будут различаться.

Если мы берем геополитический уровень, то чем больше уезжает, тем лучше. Без единого выстрела русская культура распространилась по всему миру. Почти во всех странах есть русские общины.

В том, что образованные люди уезжают, я не вижу большой трагедии. Я тоже живу в США и делаю гораздо больше полезного для России, чем мог бы, находясь здесь. Сейчас все больше соотечественников возвращаются, пусть не на постоянное местожительства, но через сотрудничество, через участие в проектах. И до сих пор метрополия не проявляла инициативы, все, что мы делали, было нашей собственной инициативой или отдельных людей. Наконец-то и наверху поняли, что это очень важно, и Московская область взяла на себя инициативу объединения диаспоры — это прекрасно, теперь, если бы была хоть моральная поддержка из Кремля, процесс пошел бы гораздо эффективнее.

Думаю, есть все основания надеяться на эффективность этой конференции, во всяком случае здесь собрались люди прекрасные. Прежде было два конгресса соотечественников, но, кроме большой траты денег, я не вижу от них конкретного результата (а потрачено несколько миллионов долларов). Может быть, ошибка в том, что на эти конгрессы приглашались люди с княжескими титулами, это прекрасные люди, я со многими из них знаком, но вряд ли с ними можно делать какие-то проекты, разве что пригласить их но бал. А тут собрались такие деловые, успешные люди, которые в жизни чего-то достигли. В общем, опять физики впереди.

Эдвард Лозанский, президент Русского дома в Вашингтоне и Американского университета в Москве

Если наша страна должна развиваться по пути создания наукоемких технологий и конкурентных продуктов, то надо ответить на вопрос: что делать для формирования такого пути? Решение должно быть принято на государственном уровне. Поясню, почему это так. Для решения любой научной проблемы и создания наукоемкой технологии необходима концентрация достаточно толковых людей, потому что все научные решения связаны с кооперативным эффектом. В связи с «утечкой умов» происходит разжижение научных коллективов. Для страны, выбравшей путь создания наукоемких технологий, — это катастрофа. Понимает это правительство или не понимает, пока сказать сложно. На словах вроде бы понятие есть, а фактически пока делается очень мало.

Теперь региональный уровень, скажем, уровень Московской области.

Нашей области в каком-то смысле повезло, а в каком-то — нет. 28 научных центров на ее территории — это обуза, если бы регион финансировал их только из своего бюджета. С региональным уровнем тесно связан муниципальный уровень и даже уровень отдельного учреждения. Но на каждом из этих уровней встают свои проблемы и свои решения. К ним я еще вернусь.

В 50-х годах, в период «холодной войны», встала задача вывести научный потенциал из Москвы. Таким образом возникли города науки, в том числе и наш биологический центр, Троицк, Протвино и так далее. Я в 39 лет стал директором центра и задал тогда вопрос в отделе науки ЦК КПСС: «А что будет с центрами через 25 лет? Ведь они все постареют и синхронно умрут». Мне сказали: «Не ломай голову над этим, решай научные задачи, через 25 лет мы вам поможем». Теперь и ЦК КПСС нет, и инструкторов нет, и спросить не с кого, а мы имеем весьма сложные граничные условия, в которых приходится выживать наукоградам.

Еще в 1979 году мы пытались сделать прогноз, что будет с Пущинским научным центром через 10-15 лет в демографическом плане. Надо сказать, что все молодые города, которые возникали в Московской области, формировались из человеческой популяции с разбросом по возрастам в 5-7 лет. Пожилые научные сотрудники (академики), которым было тогда по 60-70 лет, составляли ничтожный процент. Их были единицы. Остальные — это выпускники Физтеха, МГУ и других вузов — были в возрасте 25-30 лет. Они, как пионеры, приехали на определенное место, все одновременно начали стариться. Мы рассмотрели все сценарии и пришли к выводу, что научные центры без притока погибнут. А в 1990 году отъезжающих стало больше, чем приезжающих.

Возникает вопрос: что же в этих условиях делать? Прежде всего, не нужно наивно предполагать, что диаспора может помочь российской науке финансово. Больше того, возникает обратная ситуация. Я сталкивался с такими высказываниями некоторых представителей нашей диаспоры: «Мы тут узнали, что будет конференция по поводу диаспоры, мы крайне заинтересованы, нам нужны толковые студенты из России, мы их с удовольствием возьмем». Это продолжение того самого автокаталитического процесса. В результате происходит старение, основной возраст научных сотрудников уже от 45 до 75 лет.

В 1990 году был создан Путинский государственный университет, и в результате на возрастной демографической кривой появился небольшой пик: это молодые сотрудники. Но сними возникает проблема. И, надо сказать, для ее решения нам от государства надо очень мало. Система протока двухэтапная: от нас уезжают на Запад, а к нам едут из СНГ Поэтому надо решить вопрос прописки. Это же совершеннейшая мелочь. Дайте возможность русскоязычным, едущим с Украины, из Казахстана, стран Балтии, здесь оставаться и работать в научных учреждениях. Чтобы научные учреждения имели право на квоты, чтобы это не делалось за взятки чиновникам. Нужно, чтобы из 30 или 40 специалистов, которых я готовлю для нашего города, а другими словами, для страны в целом, я мог оставить хотя бы 5-10 в институте.

Вторая проблема — общежития. И опять почти никаких денег от государства не требуется. Ведь получается парадокс. Приезжают студенты в Путинский государственный университет, они живут в общежитии, потом они оканчивают магистратуру, еще как аспирантов их держат в общежитии, дальше - обвал. Аспирант защитился, он должен покинуть общежитие, зарплата у него такая, что квартиру он купить не может, значит, у него остается какой выход? Он успел опубликовать две-три работы, за рубежом его уже знают, он садится за компьютер и начинает искать место, где его примут за рубежом. Администрация института бессильна что-либо сделать, а нужно простое решение — то, что было в Путине при советской власти, а именно: система общежитий (студенческие, аспирантские и дома для малосемейных без права приватизации) и только потом постоянное жилье. Необходимо лишь государственное страхование тех вкладов, которые идут на жилищное строительство.

Сценарии прогноза изменения возрастного состава населения г. Пущино на плоскости «возраст жителей — время развития города» (80x40лет): с) для «закрытого города» при условии, что из него нет оттока жителей и в город нет их притока; б) для «открытого города», через который движутся миграционные потоки

Расхождение по годам рождаемости (1) и смертности (2) населения: в особой точке (ОТ) число родившихся равняется числу умерших за год: а) сценарий «открытого города» при условии постоянных миграционных потоков через город, равных потокам 1979 —1981 годов:

б) сценарий «закрытого города», в котором миграционные потоки отсутствуют;

в) прогнозируемые кривые по сценарию «открытого города» (кривые 1П и 2П) и реальные потоки рождаемости (1) и смертности (2) с 1987 по 1997 годы; реальное появление ОТ опередило прогноз приблизительно на 22 года.

И наконец, третье — земля подмосковных научных центров принадлежит Академии наук. Сейчас она сидит на принадлежащей ей земле как собака на сене. А ведь можно построить в Научном центре один-два дома для кого-то на коммерческой основе при условии, что второй или третий лом будет построен ими же и отдан Академии наук как плата за землю, и проблема тоже будет решена.

Мне кажется, что многие вопросы, которые сейчас обсуждаются, легко решаются на государственном уровне, если есть ответ на главный вопрос: куда и каким путем пойдет Россия дальше? Если России не нужна наука, тогда необходимо распустить Академию наук, распустить научные центры. Все оставшиеся молодые научные сотрудники уйдут в бизнес, в торговлю или уедут за рубеж, а старые — на пенсию.

Что касается диаспоры, то в 1999 году нами была составлена специальная программа, в рамках которой был такой раздел — «Плюс диаспора». Он состоит из пяти пунктов, пункты банальные. Если сотрудники уезжают, надо попытаться если не вернуть, то хотя бы как-то объединить. За последние пять лет я объехал основных сотрудников, чтобы посмотреть, как они живут и работают за рубежом. Они — это наш «горячий резерв». После этого мы решили попытаться создать на территории России исследовательские институты, что называются «инстатутами без границ», и начать с себя. В биофизике всегда был климат своеобразный, по крайней мере, в нашем институте, и люди все равно тяготеют к родному институту, независимо от того, где они живут и чем занимаются. А сейчас уже многие из наших сотрудников занимают вполне приличные посты за рубежом — это полные профессора, есть руководители лабораторий. Так что эти сотрудники могут помочь институту, по крайней мере, в получении совместных грантов.

Все, о чем сейчас идет речь, мне понятно и близко, я не очень общаюсь с политиками, но думаю, что попытки установить более тесные связи со всей диаспорой, разбросанной по всему миру, — это совершенно верные действия, потому что, где бы ни жили, мы остаемся русскими людьми с определенной ментальностью, желанием помочь. И я это делаю все 26 лет после отъезда: когда-то, 20 лет назад, в моем офисе сидели Довлатов и Бродский, и мы мечтали создать Русский центр, а в середине 80-х годов я создал большую школу для подготовки программистов — это был дом для всех, кому было трудно.

Сегодня мой центр (International Career Consulting) тоже находится на Манхеттене, туда может прийти каждый за советом. Я вижу большое преимущество в консолидации российских и американских интеллектуальных сил.

Думаю, это удастся, потому что на уровне личных контактов это уже удается.

В любом сотрудничестве я всегда отдаю больше, чем получаю, живу чрезвычайно скромно, хотя очень хорошо знаю, как страшно быть нищим, я был в Америке нищим, был на Бруклинском мосту, я много знаю, многое прошел, поэтому очень многим людям помогаю, и в этом моя главная миссия.

Иосиф Тохадзе, директор филиала университета «Дубна» в Нью-Йорке

Подпрограмма «Плюс диаспора» ничего особо глобального не решает. Что касается омоложения кадров, то, может быть, она повлияет даже в обратную сторону. На что она может положительно повлиять, так это на уменьшение временных затрат на научные исследования путем использования западного оборудования в командировках. Второе — на увеличение кооперативных связей и на скорость прохождения англоязычных публикаций. Так что это направление нашей деятельности, как мы считаем, — полезное.

Теперь — какие проблемы имеют место и на каких уровнях их нужно и можно решать?

Конечно, Академия наук должна прежде всего заниматься фундаментальной наукой, но в современных экономических условиях это означает, что она будет еще очень долго финансироваться по остаточному принципу. Если бы мы в Академии наук вовремя сориентировались на наукоемкие продукты и каждый научный центр «оброс» достаточно большим количеством производств, то сейчас положение, по крайней мере в рамках научных центров Подмосковья, было бы значительно лучше. У кого есть и функционирует производство, живут сносно. Возьмем, например, Новосибирский научный центр, Институт ядерной физики. В свое время академик Г. И. Будкер создал производство, а теперь институт его имени продолжает делать ускорители, и насколько я знаю, зарплата у сотрудников порядка 1000 долларов. Оттуда люди не уедут. Мне уже в 70-х годах не дали возможности развить широкомасштабное наукоемкое производство в Пущине. Хотя одно я все-таки успел создать — это производство уже упоминавшегося первого и пока единственного в мире газотранспортного кровезаменителя перфторана.

Однако проблема, как я думаю, связана не только с отсутствием производств, а скорее всего с тем, что за 15 лет произошел развал экспериментальной и образовательной структуры научных учреждений, разрушилась государственная цепочка «фундаментальная наука — прикладная наука — предприятия, выпускающие наукоемкий продукт», отсутствуют заказчики на фундаментальные исследования, а все развитие экономики идет с ориентацией на быструю прибыль. Последнее, надо сказать, большой бич. Банки говорят: мы вам дадим любой кредит, берите, но деньги должны быть «короткие» — они забирают ноу-хау, продают его за рубеж, получают свои деньги обратно с прибылью, и на этом все кончается. Пока ситуация с таким негосударственным инвестированием денег в науку не будет изменена, никаких наукоемких продуктов в России не появится. Надо понимать, что любая наука high-tech — это «длинные» деньги. Поэтому, если рассуждать так, как рассуждают временщики, то, естественно, нужно схватить авторские права, сразу получить прибыль и уйти. Пока такая философия не будет поломана, можно спокойно относиться к тому, что уезжают молодые научные сотрудники. Чем их больше уедет, тем лучше. Хотя бы там они сохранятся как научный потенциал.

Наконец, еще одна проблема — произошло катастрофическое падение престижа научного работника, а это тоже вопрос государственный. Влияние фундаментальной науки на создание конкурентоспособных наукоемких отечественных продуктов сейчас несущественно и связано с тем, что исчезла последняя цепочка — производство. Поэтому все планы, которые сейчас создаются, должны идти не от фундаментального исследования к конечному наукоемкому продукту, а с обратного конца: что может в данный момент минимальными средствами освоить наша промышленность. И уже после начинать фундаментально-прикладные исследования. Потому что в противном случае цепочка будет настолько длинной, что будет действительно лучше продать технологию.

Но вообще-то я оптимист, правда, оптимист исторический. Мне хотелось бы привести цитату, которую любит Жорес Иванович Алферов: «В России остались одни оптимисты, потому что все пессимисты давно уехали». И наконец, последнее, моя любимая легенда про Диогена. Говорили, что он просил деньги у статуи, а когда у него спрашивали: «Зачем ты это делаешь?», он отвечал: «Чтобы привыкнуть к отказам».

Так вот мне кажется, что мы должны просить у государства не денег (хотя деньги очень нужны), а просить максимально благоприятного климата. И если посмотреть на те вопросы, которые я перечислил, они вообще денег не требуют или требуют их в небольшом количестве, но они требуют изменения отношения к науке и научным работникам. И, кстати, если говорить о наших соотечественниках, то они просят от нас того же: «Мы хотим, чтобы нас любили». И вот мы тоже хотим, чтобы государство нас, научных сотрудников, любило. Тогда мы сделаем значительно больше даже своих возможностей.

Я считаю, что такая конференция очень своевременна. Проблема установления устойчивых связей с русскоязычной научной диаспорой за рубежом существует, и ее надо решать. Это принесет пользу и тем, кто уехал, и тем, кто остался. Я отдаю должное организаторам: в первую очередь, губернатору Московской области Борису Громову, руководству университете «Дубна» и ОИЯИ, а также мэру Дубны за государственный подход, инициативу и вложенный труд. Конечно, это только первый шаг, на конференции было высказано много полезных предложений, как эту важную инициативу можно было бы развивать. Я надеюсь, что такие встречи будут продолжены, и если меня пригласят, буду с удовольствием е них участвовать. Для меня лично было особенно приятно, что эта конференция состоялось в Дубне, в городе, с которым меня многое связывает и в прошлом и в настоящем и в котором у меня много друзей.

Генах Мицельмахер, Университет Флориды, США

Россия! Чудо мирозданья

И наша Родина она.

Мы не в изгнанье. Мы в посланье.

В посланье В... и К... и На..!

(Фольклор русскоязычного зарубежья)

Русскоязычный интеллектуальный интернационал

Доклад Юрия Магаршака, теорфизика, эмигрировавшего из СССР в 1988 году, ныне — президента нью-йоркской фирмы «Math Tech, Inc», занимающейся высокими технологиями

Если зерно умрет, то будет жить, а если будет жить, то умрет, — гласит Писание. Союз Советских Социалистических Республик распался. Вместо него возникла Русскоязычная Ойкумена.

Мир XXI века не таков, каким был тысячелетия. Границы стран не определяются более пограничными столбами — это следует уяснить политическим деятелям и частным лицам. Отныне и навсегда Россия не там, где действует российское законодательство или стоит российский солдат. Отныне и навсегда Россия там, где есть

Русское поле

Русское Поле не имеет ничего общего с полем, на котором произрастают гречиха и свекла, хотя бы потому, что ни гречиха, ни свекла не имеют национальности. Наше поле сродни полям, изучаемым физикой, — и еще ждет своих Ньютонов и Максвеллов. Однако, если законы распространения и существования R-поля пока не изучены, фундаментальные характеристики его очевидны: полем Русского Поля является русский язык. Элементарной частицей Русского Поля яштяется русскоязычный человек.

Прислушайтесь к многоголосой речи в Гарварде и Оксфорде, на Елисейских Полях и Пикадилли, пройдитесь по коридорам любого исследовательского института Германии или любой компьютерной фирмы в Силиконовой долине — и вы услышите русскую речь. С распадом Страны Советов внезапно и вопреки прогнозам сбылась вековая мечта государственников от Ивана Грозного до Иосифа Сталина: в считанные годы русское поле, русский язык и русская культура распространились на весь мир. Причем произошло это без единого выстрела!

Человеческое восприятие проективно. С Воробьевых гор или из окна кабинета на Старой плошали ситуация в российских науке и технологиях кажется удручающей. Утечка умов не прекращается, возрастная пропасть между двадцатисемилетними аспирантами и шестидесятилетними профессорами не заполняется и с каждым годом становится все более зияющей, оборудование устаревает, западные инвестиции в российские технологии во много раз меньше аналогичных, скажем, в Китае, и тенденция к их росту еле заметна. Увеличение государственного финансирования на тридцать процентов и даже в три раза кардинально ситуации не изменит, так как в настоящее время бюджет всей российской науки примерно равен таковому одного американского университета средних размеров. Есть от чего прийти в уныние — если...

Если оценивать ситуацию традиционными критериями.

В действительности положение с российскими наукой и технологиями отнюдь не катастрофично. Напротив — ситуация динамична и позитивна. Если рассматривать Российскую Федерацию не изолированно, а как

Часть всемирной Русскоязычной Ойкумены

Действительно, как страна, главной статьей доходов которой являются недра, Россия напоминает третий мир. Но как страна, экспортирующая десятки тысяч высококвалифицированных специалистов в год в Западную Европу, Австралию, Канаду и США, мы остаемся одной из ведущих мировых интеллектуальных держав — в этом нет ни малейших сомнений. Мы всего лишь не укладываемся в проверенные десятилетиями классификации, а скорее всего вообще ни в какие, в очередной раз озадачивая специалистов. Как только нас перестают пытаться классифицировать, все встает на свои места.

Парадоксально: Россия почти не экспортирует high-tech товары на рынки технологически развитых стран. Зато она экспортирует в них интеллектуальную силу, являясь, таким образом, сверхдержавой интеллектуального экспорта. Это бесспорно. Насколько целесообразен такой дисбаланс между экспортом технологий и теми, кто создает технологии, — отдельная и весьма серьезная тема. Но то, что Россия отнюдь не страна третьего мира, а самая что ни на есть интеллектуально передовая, не вызывает никакого сомнения.

Утечка умов или расширение зоны влияния?

С точки зрения распространения российской культуры и науки называть отъезд из Российской Федерации ученых и инженеров утечкой неправильно, ибо «утекшие» в подавляющем большинстве не рвут личных, культурных и научно-технических связей с родиной, и не их вина, если alma mater не создает условий для более тесного делового взаимодействия. «Распространена наше по планете особенно» — как отметил В. Высоцкий. Более всего оно напоминает процесс расширения территории, происходящий (что in vivo бывает исключительно редко) не только мирно, но и без малейшего противодействия, то есть в уникально благоприятных обстоятельствах. Доход русскоязычного мира в целом с каждым годом растет, его влияние во всех областях бизнеса и технологий неуклонно увеличивается. Таким образом, рассматривая русскоязычный мир как целое, быть пессимистом в начале третьего тысячелетия совершенно неправомерно.

Всемирная русскоязычная сеть

Русскоговорящие граждане весьма успешно работают в десятках стран. Их деловые и профессиональные связи с соратниками по научным школам во всем мире (и в первую очередь с alma mater) чрезвычайно крепки и отнюдь не ослабевают со временем. Для правильного представления о структуре этой неформальной всемирной русскоязычной интеллектуальной сети надо уяснить, что Россия не является более центром русскоязычного мира, который сегодня вообще не имеет единого центра. Ну и что? Не имеет же центра англоязычный мир! Жители Калифорнии, Австралии или Канады вряд ли согласятся с тем, что эпицентром англоязычной культуры сегодня является Лондон — да на этом никто и не настаивает.

Все граждане бывшего СССР — все до единого! — стали эмигрантами независимо от того, перемешались они в пространстве или получили новое гражданство, не переменив места жительства. Перестав существовать, СССР стал страной эмигрантов. Десятки миллионов русскоговорящих людей живут на Украине, в Казахстане, Белоруссии и других бывших советских республиках, ныне независимых государствах.

Кроме эмиграции без эмиграции миллионы бывших советских граждан мигрировали в традиционном смысле этого слова. В Западной Европе, Австралии, Америке и Канаде упорным трудом мы создали мощную и уникальную культуру, своего рода империю, Россию без границ, объединенную не волей правительств или местом налогообложения, а Русским Пониманием Жизни. Но это наше понимание того, как жить и как не жить, как делать и как не делать, как строить и как не строить, как постигать и как прилагать знания, — большая сила и мощнейшее самоорганизующее начало. Как не многие другие великие культуры (древнегреческая, римская, английская) русская культура распространилась по всей земле, и части ее стали в значительной мере независимыми от источника распространения — это факт, заслуживающий того, чтобы признать и осознать его важность: как для РФ, так и для мира в целом.

Ойкумена или диаспора?

Масштаб русскоязычной Ойкумены за пределами России впечатляет. Элементарный расчет показывает, что суммарный облагаемый налогом доход русскоязычного сообщества за рубежами бывшего СССР приблизительно равен годовому бюджету Российской Федерации. Объем потенциальных капиталовложений, на которые мы в той или иной степени можем влиять (за пределами СНГ) как минимум того же порядка. Таким образом, сточки зрения технологии, бизнеса и науки речь идет не о диаспоре, ибо диаспора имеет явно выраженный центр. Речь идет о Русскоязычной Ойкумене, пронизывающей земную цивилизацию, как нервная система. И связанной между собой множеством неформальных связей, лишь сравнительно небольшая часть которых проходит по территории РФ.

Российская Федерация как равноправный партнер русскоязычного зарубежья

Может ли Россия координировать процессы, происходящие в русскоязычном мире? И надо ли это делать вообще? Для тех, кто сомневается в необходимости взаимодействия с Всемирным Русскоязычным Содружеством, приведем пример Китая, тратящего на аналогичную работу миллиарды долларов — и эти громадные затраты многократно окупаются. Обратимся также к примеру Британского Содружества Наций, в котором Великобритания играет роль primus unter pares — и не более. В Российской Ойкумене сегодня нет вообще никакой упорядоченности, она живет и развивается совершенно стихийно, то есть естественно. Нужно ли упорядочивать развитие этой системы, а если да, то как и кому? Это фундаментальный вопрос, который, при разумном ответе на него, может в далекой перспективе преобразить государство Россия, многократно обогатить ее экономику, развить инфраструктуру, повысить уровень жизни населения и увеличить влияние в мире.

Разумеется, о централизации русскоязычной мировой общины не может быть и речи, хотя бы потому, что никакой всемирной русскоязычной общины не существует. Идея рецентрализации русскоязычной жизни хуже чем нереальна — это экономически бесперспективная концепция. Думается, для того чтобы выделить приоритеты взаимодействия России с остальным русскоязычным миром, надо ответить на два коренных вопроса: первый — почему внешние инвестиции в российские технологии делаются так неохотно? И второй: существует ли особенность российской науки и технологии, дающая ей какие-либо преимущества перед западными методами производства интеллектуальных продуктов, и если таковых нет, нужно просто внедряться в Запал и учиться у него, ибо чем меньше мы будем тянуть одеяло на себя, тем нам же будет и прибыльнее!

Ответ на первый вопрос лучше всего сформулировал председатель совета директороводного из московских банков, с которым я встретился, кажется, в 1996 году в качестве представителя одного из американских технологических фондов: «Зачем тратить дорогое время на обсуждение проектов? — перебил он меня, многозначительно подмигнув. — Тот проект или этот — какая разница? Главное — ты достань деньги, а я уже знаю, как их украсть!» Разумеется, это крайность. Несомненно, в России живут и здравствуют многие миллионы честных, профессиональных и талантливых людей, которых с полным правом можно назвать Гордостью Нации. Однако не их лица являются образом российского бизнеса за рубежом, равно как и внутри страны. Люди с моралью и высококвалифицированные специалисты, те, кто создает большую часть национального продукта лидирующих в экономическом отношении стран мира — в российском бизнесе пока что не уживаются. И до тех пор, пока это положение не изменится, серьезных западных инвестиций в российские технологии не будет. Равно как и серьезных экономических сдвигов. Это кристально ясно.

Ответ на второй вопрос не столь очевиден. 

Русская ниша в цивилизации

Я считаю, что сегодня в мире идет спор не просто между технологиями — ибо впервые за тысячи лет земной цивилизации создать и произвести можно намного больше, чем требуется потребителям, — а между стилями в технологии и их адаптацией к культурам и странам. Мы не такие, как европейцы, индусы или японцы. Достаточно отметить, что (грубо говоря) там, где европеец стремится к точности, а китаец к детализации, мы добиваемся того, чтобы система работала любым способом. Там, где европеец склоняется к компромиссу и золотой середине (краеугольный принцип, увековеченный на храме в Дельфах и существенным образом повлиявший на развитие западной цивилизации), человек русской культуры стремится к широте и выходу из собственно проблемы для решения этой проблемы.

У российского подхода к науке и технологии есть своя уникальная ниша, которую специалисты иных культур и научных школ заполнить не могут. Русский подход — это что-то вроде квантовой механики, если сравнивать его с технологическим детерминизмом Запада. В каждом нашем поступке, в каждом сошедшем с конвейера тракторе, каждом разговоре и даже в самом языке, который не признает никакого порядка — даже порядка слов! — заложена фундаментальная неопределенность. Мы стремимся к пределу там, где человек Запада стремится к (золотой?) середине и компромиссу. Если нам надо решить задачу, мы делаем это, оглядываясь, так сказать, по сторонам, а не по ее внутренней логике. Мы не боимся приближенных и грубых решений, будучи уверенными, что детали осмыслим и доделаем впоследствии, если потребуется. В результате наша широта позволяет соединять все и вся, то есть находить новые нетривиальные решения и принципы на любом уровне и в любом месте. Все это совершенно непохоже на подход немца, американца, японца или англичанина. Россия — не та страна, в которой будет, так сказать, создан доработанный до малейших нюансов функционирования «мерседес». Но Россия, как, быть может, никакая другая культура, способна создавать новые устройства, новые принципы, новые прототипы. Это гигантская интеллектуальная и экономическая ниша, которая, по мере развития глобализации экономики и уровня технологий, будет только увеличиваться. Таково мое глубокое убеждение.

Итак, зададимся вопросом: каково экономическое будущее России в далекой перспективе? Чтобы сделать уровень жизни населения сопоставимым с западными стандартами и поднять бюджет страны до соизмеримого с уровнем США и Китая, каков наш стратегический резерв? Можно ли, например, представить, что через пятьдесят лет добыча нефти возрастет в десять раз? Такое предположение выглядит, разумеется, фантастичным. Совершенно очевидно, что никакого иного стратегического резерва, кроме научно-технологического потенциала, нет. А он-то как раз у страны имеется, его лишь надо рационально и дальновидно использовать.

Таким образом, существуют два фундаментально отличающихся друг от друга сценария развития страны. Если по-прежнему лицом деловой России будет не специалист, а ухарь, если для ведения бизнеса по-прежнему будут необходимы крыши, если дружба будет превалировать над законностью — и через десять, и через сто, и через тысячу лет стране останется только гордиться сложностью и уникальностью стоящих перед нею проблем, решения которых известны чуть ли не со времени создания кодекса Хаммурапи. Если же Россия сможет использовать гигантский интеллектуальный потенциал как Русскоязычной Ойкумены, так и свой собственный, если создаст для специалистов всего мира условия для свободного и безопасного бизнеса и сотрудничества на ее территории, если место ухаря на вершине общественной лестницы займут специалисты, она вернет себе статус мировой державы. И произойдет это за 10-15 лет, а может быть, и быстрее. Но для этого одного желания мало. Для реструктурирования уже сложившихся структур и отстранения от денежных потоков проходимцев, успешно имитирующих абсолютно все — от капитализма до законности, которых нынешнее положение в стране более чем удовлетворяет, необходимы дальновидная работа Государственной думы, эффективное использование вертикали власти и неуклонная воля высшего руководства.

Интервью Ю. Магаршака после выступления

— В докладе вы подчеркиваете, что речь идет не о диаспоре, а о Русской Ойкумене. Не боитесь таким зая­влением спровоцировать страхи вроде «Русские идут!» и, быть может, гонения на представителей России?

— Гонения? Где? На Западе? В Канаде и Австралии? В Калифорнии? Вы шутите или совсем не представляете Запад.

Ситуация в корне обратная. Прежде всего напомню, что Ойкумена в буквальном переводе — весь разумный (обжи­ той) мир, а диаспора — расселение людей того или иного государства за его пределами. Именно попытка централизации диаспоры может беспокоить власти любой страны: рука Пекина или Москвы не всегда бывала дружественной, это помнят все и всюду. Если же речь идет об Ойкумене, то это именно то, что полно­стью вписывается в современную концепцию Запада: взаимопроникновение культур. В американских и канадских фирмах бок о бок работают китайцы, анг­лосаксы, русские, коренные американцы. Каждый вносит свою лепту, не только профессиональную, но и культурную, в плане общего понимания, как подходить к проблемам. И этот полиморфизм — часть силы американской и вообще за­падной не только культуры, но и технологии.

И почему в восклицании «Русские идут!» должен слышаться страх? Лингвистически это нейтральная фраза, вроде «гляди, манекенщицы идут», «идут индусы» или «идут артисты театра и кино». В том-то и дело, что интеллектуалы русско­ го зарубежья изменили знак этого восклицания, и если в математическом институте Куранта в Манхеттене или в коридорах Стэнфорда вы услышите «Русские идут», то это вызывает не страх, а уважение!

— Можно, конечно, «рассматри­вать РФ не изолированно, а как часть Всемирной Русской Ойкумены», во вся­ ком случае, в этом ракурсе картина выглядит более радужной. Однако ко­му будут принадлежать открытия и разработки, сделанные российскими учеными за рубежом? Кто будет их ис­пользовать? Или для российской науки это неважно?

— Тому же, кому и сейчас: изобретателям и инвесторам. В вашем вопросе сквозит тень желания наложить хомут, в то время как надо думать о поощрении и создании системы для развития россий­ских научных и технологических школ где бы то ни было. Нормальным процессом я бы считал следующий. В России полным- полно свободных денег для инвестиций в high-tech, но нет культуры таких инвестиций. Если российские бизнесмены, инвесторы, частные фонды или государство будут инвестировать деньги в research and development (исследования и разработки) россиян как в России, так и за ру­бежом, патенты или оговоренная их доля будет принадлежать этим бизнесменам, частным фондам или российскому государству соответственно. Это мировая практика. Смысл venture capital в том, что, хотя в любой инвестиции есть риск, в случае успеха доход от вложенного воз­ растает в десятки и сотни раз.

Вот это нормальная схема развития регионов и России в целом: развитие наукоемких фондов во взаимодействии с учеными и инженерами, не только имеющими российское гражданство. Между­ народное сотрудничество русскоязычных и не только ученых и инженеров, интер­национальные фирмы и корпорации, име­ющие филиалы где угодно, — это же так естественно!

Отмечу еще вот что. В российских инвестициях самое страшное то, что инвесторы путают инвестицию, при которой они получают долю бизнеса, с дачей в долг, при которой получают деньги назад с прибылью. К сожалению, рано или поздно, всерьез или на всякий случай, звучит даже из солидных уст нечто вроде — не отдашь, мало не покажется. Один раз услышав это, желание работать с такими бизнесменами и даже с российски­ми инвесторами вообще пропадает. А это очень опасная реальность — для страны в первую очередь.

— На конференции неоднократно звучал призыв к консолидации русско­ язычных ученых. А есть ли встречное стремление у русскоязычных ученых за рубежом к кооперации, ведь однажды вы уже сделали свой выбор?

— Сколько людей, столько стремлений, за всех говорить невозможно. И о каком выборе вы говорите? Пикассо по­ кинул Испанию ради Франции, и что, он сделал выбор не быть испанцем? Творчество Пикассо и Дали принадлежит и Испании и Франции, ни одна из этих стран вроде бы с этим никогда не имела проблем. Почему же они должны быть в Рос­сии? Это тени прошлого витают над таки­ ми вопросами, даже над вашим, улыбка чеширского кота по имени Советский Союз.

А почему? Ведь люди всю жизнь работали на страну и заработали оную! У большинства из них были отобраны квартиры, в которых они жили, так что, про­ жив всю жизнь в Москве, Таганроге или Петербурге, и приезжая в 2003 году, на­ пример на данную конференцию, живешь в гостинице или у друзей со всеми мыслимыми и немыслимыми регистрациями. Люди уезжали с двумя чемоданами, по­ рой прямо в аэропорту запрещали брать второй, делай, что хочешь со своими книгами и брюками, изменник, либо штаны, либо учебники, выбирай, подлюка. Конечно, такое не забывается. Точнее: что­ бы изменить знак отношения миллионов выехавших из СССР на Запад людей, изме­нить не персонально, а в массе, каждый должен увидеть, что отношение к тебе, к тебе лично, стало другим. К сожалению, сталкиваясь с официальными органами, вижу, что это происходит не всегда, тогда как притяжение людей русского зарубе­жья, особенно интеллектуалов, к России должно стать государственной политикой, это же очевидно. Не только на словах или при общении друзей, а административными и законодательными мерами.

Однако люди науки — одновременно люди культуры, которые понимают ситуацию в целом. В основном, это позитив­ но настроенные люди. Им дорог не толь­ ко язык, но и страна, в которой они вы­ росли. Если климат по отношению к русскому зарубежью изменится с недобро­ желательного на наибольшее благоприятствование, если люди почувствуют тепло, уважение и БЕЗОПАСНОСТЬ, уверен, что в течение одного-двух лет кооперация, о которой вы спрашиваете, увеличится в десятки раз. Ученые и инженеры будут не только приезжать как гости к друзьям или на конференции, но и вкладывать деньги, и организовывать между­ народные корпорации на базе, напри­ мер, таких всемирно известных центров, как Дубна или Пущино, развивать наукоемкие производства. Это же так естественно!

— Чувствовалось ли в эти дни взаимное притяжение ученых разных стран?

— Самым главным результатом я бы считал всеобщее доброжелательство. Участники приехали из Казахстана, Эсто­нии, Израиля, Украины, Америки, Латвии, Германии и других стран — а разницы не ощущалось вообще, пока человек сам не скажет, откуда он. Если это доброжелательство распространится и на официальные органы — консульства, таможни, если милиция и органы безопасности бу­дут восприниматься как друзья, защищающие тебя лично, как друзья, как зто име­ ет место в Америке и Европе, будет суще­ственный позитивный сдвиг, который страна Россия ощутит очень быстро.

— Каковы, на ваш взгляд, перспективы подобных встреч?

— Встречи сами по себе полезны, и, несомненно, личные связи позволят кое- что сделать. Но кроме встреч ученых не­ обходимо принятие решений на уровне губернаторов, Думы и администрации президента. Только совместными усилия­ ми можно возродить Россию как Великую Интеллектуальную Державу. Для этого есть все основания. И я твердо верю, что это произойдет.

Это — событие!

Интервью с профессором Барселонского университета Дмитрием Муравьевым — участником 6-й европейской программы научно-технического развития и путей популяризации российской науки за рубежом

— Как вы оцениваете прошедшую конференцию?

— На мой взгляд, ее проведение — очень важное событие в жизни не только России, но и всех русскоязычных людей нашей планеты. Сейчас можно с полным правом говорить о планетарном масштабе русской диаспоры. К сожалению, зарубежных ее представителей на этой конференции было не так уж много, и с этой точки зрения ее действительно можно считать пока еще не совсем оперившейся «первой ласточкой». Совершенно очевидна необходимость регулярного проведения таких конференций с максимальным привлечением делегатов как из ближнего, так и из дальнего зарубежья. Тем не менее второй шаг без первого невозможен. О консолидации усилий, на мой взгляд, пока говорить рано, но что ясно прозвучало на этой конференции - это стремление к такой консолидации, по крайней мере, в сфере интеллектуального общения, образования, создания совместных проектов и так далее.

— Что, на ваш взгляд, может послужить для русскоязычного ученого, хорошо устроившегося за рубежом, побудительным мотивом к такого рода деятельности ?

— Все зависит оттого, кто будет вовлечен в реализацию этой программы и получит ли она поддержку в правительстве. Без такой поддержки она останется только на бумаге. Программа должна быть детально и профессионально разработана, содержать конкретные мероприятия и проекты, своего рода большой проект, состоящий из субпроектов с четко определенными взаимосвязями, ожидаемыми результатами и максимальным вовлечением интеллектуального и финансового капитала российских ученых и промышленников. Силами только зарубежных соотечественников решить проблемы России невозможно. Уповать на лозунг Остапа Бендера «Заграница нам поможет!» не стоит. Что касается побудительных мотивов к участию в проектах такого рода, то для русскоязычного ученого, хорошо устроившегося за рубежом, они могут быть самыми разными в зависимости от персональных особенностей человека. Это могут быть и ностальгические мотивы, и простое человеческое стремление помочь людям, которое, на мой взгляд, в большей степени сохранилось у российских ученых, преуспевших за рубежом, чем у их коллег, преуспевших в России. Но повторю, какой-либо единый побудительный мотив найти невозможно.

— Какие итоги работы «Интеллектуального моста» вы сделали для себя лично — не зря съездили в Дубну?

— Это был мой первый визит в Дубну, и уже поэтому я съездил не зря. Основной вывод, который я сделал для себя, это то, что Россия наконец решила оглядеться вокруг и, по-моему, сумела увидеть своих соотечественников, смотрящих на нее из 83-х стран мира с теплотой и желанием помочь в решении ее сегодняшних проблем.

Во всем мире

Магия Луны

Британские психиатры считают, что число самоубийств зависит от фазы лунного цикла и времени года. К такому выводу они пришли, изучив информацию о 1400 случаях суицида. Оказалось, что наиболее вероятное время для самоубийства — новолуние, а число этих случаев заметно увеличивается ранней весной и ранней осенью. Самые опасные периоды — новолуния осенью и зимой, а также полнолуния весной и осенью.

Как считают исследователи, колебания числа самоубийств прежде всего связаны со сбоем «биологических часов» человека. В такие периоды депрессии и мысли о неудачах на работе или в личной жизни могут подтолкнуть человека на необдуманные поступки.

Запрограммированные убытки

С некоторых пор в силу известных обстоятельств в США стали скрупулезнее подсчитывать расходы и стараться находить прорехи, куда утекают миллиардные суммы. Вот свежий пример такой ревизии. Эго мероприятие касается наисовременнейшей сферы компьютерных и информационных технологий.

Согласно анализу американской организации «Рисерч трайэнгл институт», экономика США теряет в год примерно 60 миллиардов долларов из-за некачественного, то есть содержащего ошибки, программного обеспечения (ПО) для компьютеров разных классов. Источников ошибок великое множество — от глазной ошибки простого оператора и «заскоков» программистов до неверно выбранного метода вычисления. Группа ученых института обследовала все автомобильные и аэрокосмические предприятия-изготовители, заполучив финансирование от Национального института эталонов и технологий. Фирмы, испытавшие на себе результаты применения плохого ПО, имели до сорока простоев ЭВМ в год.

Распространив эти данные наукоемких и, следовательно, наиболее зависящих от качества ПО отраслей на всю экономику страны, эксперты заключили, что более половины бремени расходов на повторную отладку и устранение недоработок в программах приходится на пользователей компьютерной техники, а остальная часть делится между поставщиками и разработчиками ПО. Сделан вывод о том, что улучшение средств тестирования могло бы дать чистых 22 миллиарда долларов экономии от общих затрат на ПО. Однако следует признать, что доказать полное отсутствие ошибок в программах никакое тестирование не в состоянии.

Улитки съедят Британию?

Всего девять тысяч лет назад пролив Ла-Манш разделил Британию и Францию. С тех пор Британия неизменно удаляется от континентальной Европы. Не только удары волн расширяют пролив. Силам стихии помогают и животные — моллюски, населяющие британские меловые скалы. Речь идет о Patella vulgata — морском блюдечке. Этот моллюск питается водорослями, облепившими береговые уступы, а заодно соскабливает и кусочки камня.

Клэр Эндрю из Суссексского университета наблюдала за популяцией морских блюдечек в течение трех лет. По ее расчетам, эрозия меловых скал Великобритании на 30 процентов обусловлена стараниями неприметных моллюсков. Когда-нибудь эти животные — дай им волю! — съедят все скалы, если, конечно, сами моллюски доживут до той поры.

Древняя река Европы

Геолог Ирина Овереем из Нидерландов отыскала следы крупнейшей реки Европы. На протяжении одиннадцати миллионов лет река Эридан текла из Скандинавии в Германию. Следы ее русла обнаружились во время радиолокационных исследований Северного моря. По показаниям локатора удалось восстановить карту течения Эридана. Исток реки находился где-то в Скандинавии. Далее русло Эридана пролегало по территории Балтийского моря (тогда его еще не существовало). Наконец, река сворачивала в сторону Северной Германии, миновала Данию и Нидерланды и впадала в океан в районе Северного моря. В то время само это море представляло собой огромную дельту. Все изменилось около миллиона лет назад. Таяние ледников привело к образованию сразу двух морей — Северного и Балтийского, а вот Эридан исчез с карты Европы.

Изучено всего три процента

Такие цифры изученности приводят многие ученые в отношении нашей Вселенной. Много или мало мы знаем о том, что нас окружает? Поскольку пространство, занимаемое всеми галактиками, непостижимо велико, то и малая толика в процентах это уже что-то. Но все же неизвестного намного больше, и астрономам остается собирать по крупицам все новое.

Несколько лет назад, после разгадывания взрывов Сверхновой, исследователи показали, что Вселенная не только расширяется, как стало понятно еще Э. Хабблу в далеком 1929 году, но и ее расширение ускоряется. Ученые заключили, что в дальнем космосе действует нечто подобное ангигравитации, и назвали такое астрофизическое явление темной энергией.

В настоящее время получены полностью независимые измерения в поддержку этой идеи. Группа американских экспериментаторов во главе с Энтони Ридхэйдом из фирмы «Калтек» подробно изучала следы микроволновой радиации, оставшейся после Большого Взрыва. Вторая бригада из университетов Кембриджа и Манчестера в Англии проводила аналитические наблюдения небесных тел посредством телескопов на острове Тенериф в Атлантике.

Обе команды независимо одна от другой сделали вывод, что пространство вокруг нас — двумерное. Иными словами, два параллельных пучка, излучаемые с Земли, не пересекаются до тех пор, пока их энергия не израсходуется. Научным сообществом такой результат считается самым убедительным доказательством существования темной энергии.

Мальчик или девочка?

Будущие матери, испытывающие по утрам сильную тошноту, скорее всего беременны девочкой. На это указывают результаты исследований, которые шведские ученые проводили на протяжении восемнадцати лет. По-видимому, при беременности девочкой в организме женщины вырабатываются определенные гормоны, которые вызывают тошноту и ухудшают общее самочувствие.

Английские ученые подтверждают эту закономерность. Кстати, по их наблюдениям, острую боль в печени чаще всего испытывают беременные мальчиками.

Клуб «Гипотеза»

Александр Волков

Зеркальные миры

6 конце 2002 года журнал «Политбюро» сообщил «о существовании внутри Солнечной системы параллельного, невидимого, неосязаемого мира, который состоит из скрытого вещества и является нашим зеркальным отражением». Что кроется за этой сенсацией? Попробуем разобраться. И если подобный мир впрямь существует, где именно он находится? И чем может обернуться для нас его таинственное бытие?

...Из такого же

Мы матеръяла созданы, как сны.

Жизнь сном окружена.

Уильям Шекспир. «Буря» (пер. М. Кулмииа)

Льюис Колумб

Вначале этот мир существовал там, где ему и следовало находиться, — на страницах фантастических сочинений. Их авторы, конструируя несбыточную картину, тщательно выписали ее детали. Те стали достоянием публики задолго до того, как ученые заговорили о реальности «зеркальных миров». Поэтому сперва заглянем в «черный ход», обустроенный фантастами.

Вот вдали брезжит «Планета спящих», открытая Джоном Макдональдом. Все ее население предается странному занятию — созерцает сны, навеянные с помощью специальных «машин сновидений». Разоспавшиеся сновидцы по своей прихоти ворочают судьбами людей, явившимися им в грезах: в одних влюбляются с головой, других посреди сна приканчивают — игрушка, развлечение, любимое занятие лентяев. Вот только в один прекрасный день поклонники этой изощренной моды обнаруживают, что за все творимое ими в снах кому-то приходится платить по счетам сполна. Все, что грезится во сне, для кого-то свершается наяву. А они сами, ткущие сны из вещества памяти, превращаются в настоящих богов. Ведь где-то их сны оживают, и все, что происходит в этих оживших мирах, творится по воле сновидцев.

Вот «Сетевой мир» Даниэля Ф. Галуйе. Его обитатели внезапно догадываются, что они — персонажи громадной компьютерной программы. Они лишь воплощают чьи-то замыслы — мысли людей, сидящих за клавишами своих ПК. Нечто подобное происходит в фильме «Матрица», где почти все люди — марионетки, подчиненные незримой чужой воле.

Наконец, «Страна чудес», открытая девочкой Алисой и заодно с ней английским математиком Льюисом Кэрроллом, великим «колумбом Зазеркалья». Среди чудес, узнанных ею, — тайна шахматного Черного Короля. Стоит его пробудить неосторожным вскриком, и весь окружающий мир исчезнет. «Ведь мы живем потому, что нас видит во сне Черный Король».

Подобные истории роднит одно: в них сны обретают власть над людьми. По большому счету, это даже не фантастика — фантазия... Значит, нечто — по своей сути — непредсказуемое, непрогнозируемое, нарушающее законы природы. Одним словом, выдумка, которую опровергнет точный математический расчет. А что если нет?

Физик Роберт Фут из Мельбурнского университета показал недавно, что теория суперсимметрии «допускает существование зеркальных миров». В таком случае нематериальное может превращаться в материальное и наоборот: материя — перетекать в мысль, а мысль — в материю. На первый взгляд, полный «эмпириокретинизм»!

Из расчетов Фута явствует, что рядом с нами постоянно существует незримый, неосязаемый мир, этакое «вещество наших снов», разлитое всюду. Расстояние между двумя мирами, быть может, меньше длины атома! Как ни фантастична эта идея, она опирается исключительно на формулы и факты, собранные Футом в его книге «Shadowlands» («Призрачные миры»).

У австралийского ученого были авторитетные предшественники. Все они пытались расширить горизонты нашего познания, повинуясь одному лишь желанию — придать составленным им формулам симметричный вид. Поначалу их выводы были фантастичны. Со временем экспериментаторы признали правоту их догадок. Поэтому, прежде чем говорить о Футе, также фантазировавшем одной симметрии ради, посмотрим, каким заблуждениям предавались некоторые его предтечи.

Джеймс Предтеча

Крупнейшие физики XIX и XX веков питали необъяснимую склонность к понятию симметрии, а следовательно, к понятию зеркального отражения. Ведь все симметричное словно составлено из двух частей — объекта и его отражения, неразрывно связанных осью (или плоскостью) симметрии.

Первым творцом «зеркального мира» может быть назван, например, Джеймс Клерк Максвелл, в чьих уравнениях электричество и магнетизм оказались так же непреложно связаны, как сон и жизнь в представлениях некоторых фантастов и Роберта Фута.

Уравнения Максвелла получились поразительно симметричными, однако ученый добился этого хитрым трюком. Он ввел так называемый ток смещения — величину, пропорциональную скорости изменения электрического поля в вакууме. Это вакуумное поле, согласно Максвеллу, порождает вихревое магнитное поле. Но ведь в вакууме — в полной пустоте — быть не должно электрического тока. Между тем немецкий физик Генрих Герц именно на основании уравнений Максвелла доказал тождественность электромагнитных и световых волн.

Максвелл не случайно стремился придать своим формулам симметричный вид. Асимметрия давно пугает ученых. Они почти с обидой говорят о «нарушении симметрии», словно боясь потрясения основ мироздания.

Вот другой творец «зеркального мира» — английский физик Поль Дирак. Ему не понравилось основное уравнение квантовой физики — уравнение Шредингера, в котором время и пространство оказались неравноправными категориями. Поэтому Дирак решил привести уравнение к тому виду, который вполне бы удовлетворил сторонников Эйнштейна: время и пространство должны содержаться в уравнении в одной и той же — первой — степени. В конце концов, подобный трюк удался Дираку. Правда, формула заметно усложнилась. Вдобавок из нее следовали неожиданные выводы.

Сперва — приятный. Теперь уравнение Шредингера — Дирака стало описывать еще и «спин» электрона, момент количества его движения. Другой вывод озадачивал: из новой формулы явствовало, что может существовать отрицательная кинетическая энергия, то есть энергия, чье значение меньше нуля. Как это так? Если объект движется, его кинетическая энергия положительна, если пребывает в покое, равна нулю, а если она отрицательна, что тогда?

На первый взгляд, это не поддавалось никакому объяснению. Однако Дирак был заворожен красотой получившейся формулы и уверен в ее правильности. В течение двух лет он пытался найти объяснение «отрицательной энергии». В конце концов он убедился, что вернуть миру утраченную стабильность можно, лишь допустив существование зеркальных двойников у каждой элементарной частицы, двойников, имеющих ту же массу и противоположный заряд. Так возникла идея анти вещества. Через несколько лет она нашла блестящее подтверждение.

В 1932 году американский физик Карл Андерсон случайно обнаружил в космическом излучении позитрон, то есть положительно заряженный электрон, первую из предсказанных Дираком античастиц (кстати, сам Андерсон ничего не знал об этой гипотезе). Открытие античастиц явилось одним из крупнейших достижений физики XX века. Андерсон и Дирак в ближайшие годы были удостоены Нобелевских премий. Они стали творцами нового «зеркального мира», мира антивещества. Вот только где его было искать?

Нигде во Вселенной не оказалось и следа его существования. По общепринятой теории, уже через тысячную долю секунды после Большого Взрыва почти все антикварки — основа антивещества — погибли, встретившись со своими двойниками. Остались лишь некоторые кварки, которым «не хватило» своих антиподов, поскольку изначально вещества было на миллиардную долю больше, чем антивещества.

Впрочем, так ли хорошо мы знаем космос? По мнению некоторых исследователей, таинственные гамма- вспышки, наблюдаемые сейчас на окраине Вселенной, объясняются столкновением вещества и антивещества. Предполагается, что Вселенная почти на треть составлена из неизвестных нам частиц — аксионов и нейтралино, образующих «темную материю». Впрочем, это лишь гипотеза.

Странно звучат и планы НАСА использовать антивещество в качестве топлива для космических кораблей (предлагалось это еще до катастрофы корабля «Колумбия»). Однако подобное горючее обойдется слишком дорого; хранить его очень трудно, а контролировать выработку энергии нельзя. Впрочем, в НАСА уже спроектировал и двигатель, работающий на антивеществе, детально предусмотрев его производство, хранение и использование. А недавно на ускорителе ЦЕРН в Женеве сумели получить и накопить в магнитной ловушке 50 тысяч атомов антиводорода.

Сказочники Шварц и Грин

Еще один «зеркальный мир» родился из математических экзерсисов британского физика Майкла Грина и Джона Шварца из Калифорнийского технологического института, творцов «теории струны», подменивших элементарные частицы крохотными «струнами» (strings). В их теории все мироздание сводится к бесконечным вибрациям незримых тончайших нитей («Знание — сила», 2003, N° 4).

Соединив эти «сказочные» идеи Грина и Шварца с положениями квантовой физики, английский ученый Стивен Хоукинг создал свою теорию «параллельных миров». Согласно ей, имеется бесконечное множество вселенных. являющихся двойниками нашей Вселенной («Знание — сила», 2003, No 2).

Впрочем, сами Грин и Шварц пришли к не менее любопытным выводам, попытавшись втиснуть в свои расчеты силу тяжести. Оказалось, что в этом случае у каждой элементарной частицы, снующей в подлунном мире, появляется свой двойник в мире зеркальном, или мнимом. У этого двойника те же свойства, что у настоящей частицы, та же масса, тот же заряд. Вот только ее материя превратилась в энергию зеркального двойника, а ее энергия — в его материю. Туманно? Как изображение на запотевшем стекле, но попробуем все же разобраться.

Физики выделяют две принципиально разные категории элементарных частиц: фермионы и бозоны. Первые — вещественные частицы. Они занимают определенное место в пространстве, и ни одна другая вещественная частица не может оказаться на месте фермиона. Оно занято. Точно так же ни один человек не может побывать, образно говоря, «в вашей шкуре». Вас могут оттеснить, но никак не слиться с вами. Вот и между фермионами всегда имеется какая-то дистанция. Им не совпасть друг с другом. Подобное свойство вещественных частиц обусловливает стабильность всей материи. Самые известные из них — электроны, протоны, нейтроны.

А вот бозоны — это силовые частицы, или «кванты возбуждений, распространяющиеся в системе». Их можно назвать также частицами (квантами) энергии. У них нет массы, как нет и ограничения на число бозонов, способных находиться в данной точке пространства. Они могут скапливаться на одном месте, образуя поток частиц, не отличимых друг от друга. Пример подобной частицы — фотон (квант света). Любая точка пространства может быть слегка освещена световым бликом, нормально освещена дневным светом, озарена яркой вспышкой лучей.

Долгое время ученые принципиально отделяли вещественные частицы от силовых, фермионы от бозонов. Однако в теории Шварца и Грина — она получила название «суперсимметрии» — возникает особый зеркальный мир. В нем вещественные частицы запросто превращаются в силовые и наоборот: например, вещество превращается в свет, а свет конденсируется в вещество. Туттолько одна загвоздка: если бы «селектрон» (суперсимметричный двойник электрона) существовал, то, наверное, его давно бы уже заметили во время экспериментов, проводимых на ускорителях, но этого пока нет («Знание — сила», 2002, № 8).

Впрочем, и в античастицы Дирака тоже поначалу не верили, принимая их за ловкий математический трюк, не имеющий под собой никакой реальной основы. Никто не мог найти антиэлектрон, пока его случайно не заметили в потоке космического излучения. Может, и суперсимметричные частицы мы не там ищем?

Вот тут-то, как Бог из машины или черт из табакерки, и материализовался австралийский физик Роберт Фут, принесший благую весть о мире ином. Он собрал в своей книге множество более или менее убедительных примеров, показывающих, где следует искать зеркальный (суперсимметричный) мир. Его теория оказывается одинаково верна и в мире бесконечно малых величин — в вотчине физиков- ядерщиков, и в мире бесконечно больших величин — в царстве астрономов.

К таким примерам мы и обратимся сейчас.

Зеркальная материя — на каждом футе Вселенной?

Астрономы давно задавались вопросом: почему галактики не разлетаются в стороны под действием центробежных сил? В конце концов они предположили, что большую часть материи, из которой сложена Вселенная, мы не видим. По их оценкам, зримая нами материя составляетлишь около четырех процентов материи Вселенной («Знание — сила», 2002, № 6). Все остальное незримо, неосязаемо и, очевидно, сложено из не открытых пока элементарных частиц. Все остальное, вмешивается Роберт Фут, состоит из «зеркальных» частиц, а мы не можем их увидеть. Земная жизнь кругом объята «зеркальным» веществом. Оно удерживает галактики, скрепляет Солнечную систему. Без него все мироздание распалось бы. Оно, словно скелет, скрепляет внешнюю ткань Вселенной — светящиеся крупинки звезд.

Опыты с антиводородом показали, что это вещество распадается быстрее, чем следует из расчетов ученых. Фут полагает, что часть антиводорода превращается в невидимое зеркальное вещество — буквально тает в воздухе, перечеркивая расчеты. Вот с какой стороны Зазеркалья вкрадывается ошибка!

Недавно было сделано странное открытие. Оказалось, что есть планеты, не обращающиеся вокруг звезд. Они бороздят космическую даль в полном одиночестве. Их поведение опровергает привычную теорию происхождения небесных тел. Считалось, что планеты могут зародиться лишь возле звезды и будут верны ей навек. Роберт Фут не отказывается от этого правила, лишь добавляет: они зародились возле звезды, состоящей из зеркальной материи; теперь они движутся вокруг нее, а нам она не видна.

В 1972 году стартовали автоматические станции «Пионер-10» и «Пионер-11». Покинув Солнечную систему, они стали продвигаться заметно медленнее. Что тормозит их полет? Уж не зеркальная ли материя, стеной вставшая на их пути? Правильно, Роберт Фут так и говорит.

В 1908 году произошла памятная катастрофа — падение «Тунгусского метеорита». Удар был страшным. Задержись эта глыба в полете всего на несколько часов, и Петербург или Лондон оказался бы стерт с лица земли. Вот уже столетие энтузиасты ищут осколки этой глыбы, но не могут найти — как будто шапка-невидимка слетела на сибирскую тайгу, выкосив лес на огромной территории. Но, может быть, так оно и есть? Невидимая «зеркальная» глыба рухнула на безлюдную тайгу, словно предупреждая, как опасны для нашей планеты столкновения с любыми зеркальными объектами.

Моделируя зарождение Солнечной системы, астрофизики пришли к выводу, что в ее пределах должно быть в сотни раз больше комет, чем наблюдается. В чем дело? Спросите у Фута! Как и в случае с недостающей массой мироздания, он легко нашел причину дефицита. Все остальные кометы, полученные расчетным путем, сложены из зеркальной материи. Как их разглядишь, этих хвостатых странниц, не отбрасывающих за собой даже тени?

У Роберта Фута есть и свои приверженцы. Они подкрепляют его уверенность. Так, по расчетам физика Франческо Айчелло из Йельского университета, зеркальные частицы должны возникать при превращениях атомов, например, при трансформации атомов золота в платину. В 2002 году в Мюнхенском университете был поставлен эксперимент по схеме, предложенной Айчелло. Его результаты, похоже, подтверждают правоту американского физика, но они, разумеется, требуют кропотливой дополнительной проверки.

Эксперименты по поиску зеркальной материи будут проводиться и в Швейцарии, в Европейском центре ядерных исследований (ЦЕРН), и в Дубне, в Объединенном институте ядерных исследований.

Фут умножает сущности Фута

«Существует ли зеркальная материя или же это всего лишь захватывающая воображение теория?» — такими словами заканчивается статья в «Политбюро». В самом деле, большинство физиков скептически относятся к идеям Роберта Фута. Кажется, все явления мироздания он готов упрямо объяснять происками зеркальной материи. Он встречает ее на каждом шагу, на каждой пяди космоса.

Его упрямство выглядит чудачеством. Коллеги уже прозвали Роберта Фута «зеркальным человеком», а журналисты, принеси он сперва им свои выводы, окрестили бы его «зеркальным чайником». Ей-богу, если б он жил несколько столетий назад, то за ним, как в новелле Сервантеса, гурьбой ходили бы «мальчишки, самый проказливый народ на свете», и бросали бы в него камнями, «желая удостовериться, действительно он стеклянный или нет».

Вот только в истории науки не раз бывало так, что самые абсурдные теории, которым отказывалось верить большинство современников, со временем принимались всеми на веру. Их правоту доказывали собранные постепенно факты.

Кто стал слепо верить Дираку, когда он заговорил о вещах несуразных — об античастицах? Теория дрейфующих континентов Альфреда Вегенера была гневно отвергнута и на многие десятилетия забыта. А разве умение Николая Лобачевского сводить в одну точку параллельные прямые принесло ему немедленную славу? Подобных примеров множество. Новую, парадоксальную теорию непременно встречают в штыки. Ее автор готов «сжечь все, чему поклонялись» другие, а его оппоненты отнюдь не горят желанием так поступать.

Когда же эта идея утверждает свою правоту, перед нами порой открывается новый мир, о котором прежде не догадывались. Так, Вегенер проложил «колумбам геологии» путь в сторону Ланразии, Пангеи, Гонднаны и многих других континентов, исчезнувших с географической карты. Так, Лобачевский отыскал, пусть и на кончике пера, мироздание, равноправное нашему, — неевклидово пространство.

И пусть антимиры могут описывать пока лишь поэты и фантасты, у ученых тоже не без прибытка: копится по атомам антиводород, спроектирован двигатель на антивеществе для космических полетов. И это только начало. Ведь и идеи Максвелла не сразу переменили образ мышления инженеров-электротехников.

А как изменят наш мир идеи Роберта Фута, если прав этот «зеркальный человек»? Пофантазируем!

В суперсимметричном Зазеркалье свет превращается в вещество. И если мы возьмем на себя такую смелость и приравняем докучное трепетанье мыслей к сугубо волновым явлениям, то фантазии, обрисованные в начале статьи, станут непререкаемой явью. Любой наш помысел в мире здешнем моментально станет фактом в суперсимметричном, зазеркальном мире, сопряженном с нашим.

Там воскресают ежеминутно все, кого мы вспоминаем здесь. Там все еще длятся наши счастливые, прожитые здесь дни. Там любые наши планы — давно свершившийся факт, любые фантазии — бытовуха. Там... Но что- то нас отвлекло от мечтаний, мы пробуждаемся от них, как шахматный Черный Король, и тогда весь построенный нами мир мигом тает. Он нам лишь минутно приснился. «Жизнь сном окружена».

Некоторые исследования современных физиологов мешают отвергнуть с ходу эту фантастическую картину. Так, британский профессор Джонджой Макфадден полагает, что наше сознание — вовсе не результат «высшей нервной деятельности»; оно обусловлено воздействием электромагнитного (энергетического) поля, возникающего вокруг головного мозга. Это поле генерируют фотоны. Если поверить Макфаддену на слово, остальное нетрудно домыслить. Любые мысли — это энергетические импульсы, а энергия в суперсимметричном мире превращается в вещество, мысли материализуются. Если этого мира прежде не существовало, то я подумал о нем, и значит, где-то он уже воплотился наяву. Где?

Всюду, вокруг нас, рядом с нами. Он же незримый, неосязаемый, ему найдется место везде. Если прикорнув на диване, вы увидели мимолетное виденье, оно расположится тут же, ничуть не потеснив вас. Способно же зеркало, этот вестник неведомых прежде миров, в свои несколько квадратных сантиметров пространства втиснуть весь интерьер комнаты, не исказив ни одной пропорции, не потеснив ни один предмет. Воистину впору сказать вслед за Х.Л. Борхесом: бойтесь зеркал, ибо они умножают сущности! Сам же он, тенью мелькнув в Зазеркалье, кивнет в знак согласия.

С незапамятных времен все религии твердили нам о потустороннем мире, подчеркивая, что проникнуть туда может каждый, надо лишь приложить усилие: тщательно сконцентрировать свои мысли (этот «энергетический пучок», скажут некоторые исследователи). Достигается это медитацией, молитвами, длительным постом и другими формами аскезы, и когда мысли сосредоточатся на чем-то одном, например на Боге, раз уж мы перешли к религиозным реалиям, когда все посторонние помыслы исчезнут и наше сознание уподобится лазеру (все же я безбожно путаю теологию с современной физикой!), тогда мы испытаем «озарение», «просветление», «сверхчувственный опыт».

Так ли это? Или речь идет лишь о галлюцинациях, вызванных непосильным напряжением? А если это так, то к каким практическим последствиям могут привести подобные опыты? Ведь мы не зря разбрасывались словечком «наоборот». Тем странен «зеркальный мир», то бишь отражение некой реальности, что он способен влиять на объект, отразившийся в нем: магнитное поле — на электрическое, электрическое — на магнитное, вещество — на антивещество, а оно — на вещество... И, может быть, потоки наших мыслей, воплощенные в мире Зазеркалья, «эхом» возвращаются к нам; их энергия «конденсируется» в виде неких событий, которых бы не было, если бы мы сами не напророчили их? Сердце-вещун не чует беду, оно ее накликает. Это так? Можно ли управлять подобными процессами? Появятся ли моторчики, работающие не на электричестве, а на «веществе наших снов»?

Оставим подобные вопросы исследователям XXI века, ведь, по мнению многих авторитетных ученых, мы стоим на пороге открытия суперсимметричных частиц. Пока же, собирая все возможные доказательства своей idee fixe, Роберт Фут свел воедино самые разнородные факты и гипотезы — иррациональное и невыясненное, зримое и явно отсутствующее. Всему этому надо попытаться дать объяснение. И работа Роберта Фута — пример подобной попытки.

Веб-сайт Роберта Фута: www. geocities, сош/mirwrplanets/

Книжный магазин

Григорий Зеленка

И все-таки — Кук!

Гордон Беннет- младший, владелец газеты «Newark Herald», отличался предприимчивостью и тягой к необычным затеям, которые могли бы принести новую славу его газете. Так, в октябре 1869 года он вызвал из Мадрида в Париж своего корреспондента, чтобы немедля отправить его в Центральную Африку на поиски известного путешественника Ливингстона, предписав при этом по пути посетить Египет и побывать на открытии Суэцкого канала, затем побывать в Иерусалиме, где, по слухам, были сделаны интересные открытия, далее завернуть в Константинополь, оттуда отправиться в Крым, на места сражений недавней Крымской войны, затем через Кавказ в Хиву, оттуда через Иран в Индию, завернув по пути в Багдад, чтобы собрать сведения о проектируемой железной дороге через Евфратскую долину (эта тема еще многие десятилетия будет оставаться в сфере геополитических интересов Англии, Германии и других стран). А уж из Индии — в Восточную Африку, за Ливингстоном.

Это необычное редакционное задание уже давно волнует мое воображение — с той поры, когда я вычитал его в книге Стэнли, изданной на русском языке в 1873 году.

Для дальнейшего же здесь важна фигура Гордона Беннета-младшего. Именно он выступил спонсором экспедиции американского военного моряка Джорджа Де-Лонга. Этим действием Беннет положил начало цепочке событий, которые имели весьма значительные последствия в истории изучения Арктики. Де-Лонг намеревался достичь полюса со стороны Берингова пролива. В сентябре 1879 года судно Де-Лонга «Жаннета» было затерто тяжелыми льдами Чукотского моря, медленно дрейфовавшими на северо-запад, а в июле оно было раздавлено льдами севернее Новосибирских островов.

Члены экспедиции погибли частью во льдах, частью от голода на зимовке в дельте Лены. А спустя три года у юго-восточного побережья Гренландии были найдены остатки корпуса «Жаннеты», личные предметы членов экипажа и даже документы с автографом Де- Лонга. Анализ возможного пути дрейфа этих находок позволил высказать идею о существовании в Северном Ледовитом океане мощного течения от Берингова пролива через околополюсные районы в Гренландское море. В 1893 — 1895 годах выдающийся норвежский исследователь Фритьоф Нансен на судне «Фрам» проник в самые высокие широты Арктики и подтвердил факт существования такого течения.

Почему важно было вспомнить эту историю? Потому что, несмотря на сведения, полученные Нансеном и его товарищами, и ряд других наблюдений, в конце XIX и даже в начале XX века в представлениях о Северном полюсе и околополюсных районах царило «белое молчание»: фактов не было, господствовали общие — невнятные — соображения. Вплоть до фантастических: от идеи того, что на полюсе существует никогда не замерзающая Великая полынья, до гипотезы о том, что там находится обширная суша, якобы уравновешивающая массу Антарктиды.

Только в конце 30-х годов, а в основном в послевоенное время благодаря усилиям американских и, главное, советских исследователей открылась сложная картина гидрологической ситуации в Арктике с многочисленными течениями и противотечениями, оттоком больших водных масс и льда из арктического бассейна восточнее и западнее Гренландии в Северную Атлантику (вспомните «Титаник»!), с непрерывным перемещением обширных ледовых полей, с более или менее постоянными зонами спокойствия или яростного торошения этих полей, с явлением «ледовых призраков» — мощных, толщиной в десятки метров «ледяных островов», сошедших в океан обломков канадских шельфовых ледников, и многое другое.

Все это важно иметь в виду, когда сравниваешь полюсные экспедиции Фредерика Кука (весна 1908 года) и Роберта Пири (весна 1909 года).

Кук сделал на своем маршруте множество ценных наблюдений, которые в полном объеме нашли подтверждение лишь сорок — пятьдесят лет спустя, во время послевоенного научного освоения Арктики. К сожалению, Кук не дожил до этой поры, он умер в августе 1940 года.

Научные результаты похода Пири равны нулю.

Более того. По дневникам Кука можно детально восстановить его маршрут к полюсу и обратно. А по отчетам Пири складывается картина, что он не только не был на полюсе, но и даже не приближался к нему сколько-нибудь значительно. В этом смысле очень показательна схема, публикуемая В. Корякиным в своей статье. Мне даже кажется, что в целях научной строгости Корякин слегка польстил Пири и продвинул его маршрут дальше на север, чем следовало бы (скажем, ни на пути к полюсу, ни обратно Пири не отмечает знаменитых зон торошения, а они находятся в совершенно определенных районах, и миновать их Пири никак не мог даже на «усеченном», по Корякину, маршруте).

Тем не менее победителем «гонки к полюсу» был объявлен Пири. А Кук был назван самозванцем, подвергнут остракизму и преследованиям.

И Пири остается героем до наших дней.

В своей книге «Фредерик Альберт Кук», выпушенной издательством «Наука», Владислав Корякин объясняет этот феномен. Книга эта очень удалась автору, известному исследователю Арктики и Антарктики, который к тому же многие годы изучает историю научного освоения приполюсных районов планеты. В книге использованы и проанализированы — специалистом! — многие подлинные документы двух соперников, в частности, полученные при содействии Общества Фредерика Кука, выступающего за признание приоритета Кука в достижении полюса. На русском языке такая обстоятельная, документированная и аналитическая книга появляется впервые. Тщательно изложив все «за» и «против», Корякин решительно становится на сторону Кука.

Книга читается с неослабевающим интересом даже в самых сложных местах, например, там, где В. Корякин подвергает разбору свидетельства соперников о географических отметках своих маршрутов. Давно у нас не было таких увлекательных книг из истории географических открытий.

И еще — о приоритете Пири.

Заинтересовавшись книгой, редакция попросила В. Корякина написать для журнала статью с изложением основных выводов из анализа сообщений Кука и Пири. Но статья посвящена в основном ходу самих экспедиций и их результатам. О торжестве Пири и личной трагедии Кука автор говорит лишь в последнем абзаце. И заключает: эта трагедия — «это прежде всего общественная драма». Точнее было бы сказать — драма американского общества. Фредерика Кука «съели» не простые аборигены, а элита американского общества. Гордившееся своей бессословностью, это общество, тем не менее, четко делилось на различные страты, и каждая страта ясно знала, кто свой, а кто — чужой.

Пири был своим, Кук — чужим.

Печать изгоя и самозванца сделала фигуру Ф. Кука особо уязвимой для властей Техаса, когда те обвинили полярного героя в спекуляции нефтяными участками. Об этом, а также о дальнейшей жизни Кука — в тюрьме и после нее — подробно рассказано в книге В. Корякина.

Владислав Корякин

Полюсный детектив

За что аборигены съели Кука?

Молчит наука — такая штука!

В. Высоцкий

Завязка детективного сюжета одного из важнейших событий в истории Арктики содержится в ряде телеграмм, приведенных ниже.

Адресованная директору Королевской обсерватории в Экле (Бельгия) Жоржу Лекуанту гласила: <Лервик, I сентября. Достиг Северного полюса 21 апреля 1908 года. Открыл новую землю на крайнем севере... Кук».

6 сентября с противоположных берегов Атлантики другой американец, Роберт Эдвин Пири, телеграфировал в «Нью-Йорк тайме»: «Полюс взят 6 апреля 1909 года». Спустя всего двое суток агентство Ассошиэйтед Пресс получило такой текст: «Вбил звезды и полосы в Северный полюс. Ошибки быть не может. Не принимайте версию Кука всерьез. Пири». Последнюю мысльон развивал и дальше: «Не мшу себе представить, что «Геральд» верит басням Кука. Примите к сведению, что Кук просто надул публику. Он не был на полюсе ни 21 апреля 1908 года, ни в какое другое время. Данное заявление сделано мною намеренно, а в должный срок оно будет подкреплено соответствующими доказательствами».

Что же стало причиной таких серьезнейших обвинений, и в состоянии ли мы сегодня уяснить, кто все-таки прав в споре, не имеющем прецедентов (и, к счастью, повторений) в полярной истории?

Доктор Фредерик Альберт Кук

Сын немецкого эмигранта из бедной семьи в 25 лет получил наконец заветный диплом врача, став в полном

смысле self made man, оставаясь все же отнюдь не стопроцентным американцем. В 1891 — 1892 годах он принял участие в экспедиции Роберта Эдвина Пири, гражданского инженера- изыскателя на службе ВМС США, на север Гренландии, заслужив самые лучшие отзывы «босса». В 1897 — 1899 годах Кук участвует в первой зимовочной экспедиции в Антарктику под бельгийским флагом. Там он подружился с другим замечательным полярником первой четверти XX века — Руалом Амундсеном.

Когда цинга угрожала людям гибелью, Кук вместе с Амундсеном буквально заставили больных питаться мясом пингвинов и тюленей, что спасло экипаж судна и участников экспедиции. Правильно определив наиболее слабые места во льдах, сковавших судно, и, уговорив ослабевших людей пилить лед специальными пилам, он способствовал освобождению судна из ледового плена.

Такой получил ценнейший исследовательский опыт деятельности в самых экстремальных условиях. Своей обостренной наблюдательностью он явно выделялся среди полярников того времени.

Роберт Эдвин Лири

В отличие от Кука Пири был стопроцентным американцем, его работа на американский флот была престижной и обеспечивала положение в обществе. Впервые он посетил Гренландию летом 1886 года, и, таким образом, его Северо-Гренландская экспедиция 1891 — 1892 годов, в которой принимал участие и Кук, была только второй — и для обоих первой зимовочной. Уже тогда Пири проявил склонность к конфронтации с другими полярными исследователями из-за совершенно необузданного стремления к первенству буквально во всем. Он всерьез считал, что первым предлагал пересечь Гренландию по ледниковому покрову (в чем заблуждался) и поэтому Нансен своим пересечением Гренландии в 1888 году якобы нарушил его приоритет. Примеров подобного рода можно приводить много. Вершиной претензий Пири стала такая заявка: «Решение завоевать полюс до такой степени овладело мной, что я давно уже перестал рассматривать себя иначе как орудие для достижения этой цели». У многих полярников Пири приобрел репутацию склочника. Из других недостатков — экспедиция 1891 — 1892 годов показала, что он был плохим штурманом. В экспедициях 1905 — 1906 годов он удивил своих почитателей и будущих историков Арктики, когда при возвращении вместо восточного берега острова Элсмир оказался в 250 километрах восточнее — это на маршруте протяженностью меньше 800 километров, — у северного побережья Гренландии. Свой просчет Пири объяснил сильным дрейфом к востоку, хотя такого дрейфа здесь нет.

Для осуществления его амбиции в 1898 году был образован Арктический клуб Пири, главной целью которого стало «достижение крайней северной широты западного полушария», — Пири умело воздействовал на национальное самолюбие американцев перспективой первенства в достижения Северного полюса. В своих дальнейших попытках на пути к цели он жестоко обморозился и потерял на стопе часть пальцев, после чего мог участвовать в маршрутах только на нартах, запряженных собаками. Однако в упорстве Пири отказать невозможно.

Для своего времени и Кук, и Пири были опытными полярными путешественниками, достаточно подготовленными для самых сложных маршрутов в Арктике...

Полюсный маршрут Кука

Экспедиция Кука на полюс состоялась благодаря поддержке богатого молодого американца Джона Брэдли. Получив от него все необходимое для зимовки, Кук осенью 1907 года остался в эскимосском селении Анноаток на крайнем севере Гренландии.

Завершив подготовку в середине февраля 1908 года, караван из одиннадцати собачьих упряжек пересек пролив Смита и через остров Элсмира направился к северной оконечности острова Аксель-Хейберг мысу Свартенвог (Столуэрти современных карт), в 520 милях от полюса. Здесь Кук оставил продовольственный склад, чтобы воспользоваться им при возвращении.

18 марта 1908 года Кук выступил к цели, отметив в полевом дневнике «тяжелый, волнистый лед», — как выяснилось позднее, типичный шельфовый ледник. С Куком оставались два молодых эскимоса. Спустя сутки на горизонте показались первые признаки Большого разводья — заприпайной полыньи, обнаруженной Пири восточнее два года назад. Уже 23 марта Кук одолел это препятствие, за первую неделю маршрута приблизившись к цели на 130 миль с ежедневными переходами примерно в 20 миль, что было неплохим результатом.

Сравнительные графики полюсных маршрутов

Однако затем дело пошло хуже. На ночевке в иглу 25 марта Кук был разбужен подвижкой льда. «Я услышал под собой серию отдающих эхом громоподобных звуков, почувствовал, как лед заходил ходуном, и ощутил внезапное головокружение. Купол снежного дома раскрылся над моею головой, и я успел разглядеть подернутое золотом небо. Я ощутил захватывающее дух падение, а затем, к моему неописуемому ужасу, мне все тело что-то сдавило. Я барахтался в морской воде, а сверху на меня валились снежные блоки иглу». Такое же разрушение снежной хижины — иглу произошло еще раз три дня спустя — очевидно, в зоне интенсивного дрейфа.

На широте 840 50’ по Куку «перед нами открылась новая земля. Насколько я мог заметить, земля представляла собой непрерывное побережье, которое простиралось примерно в 50 милях к западу, параллельно нашему маршруту. Она была покрыта снегом, льдами и совершенно пустынна. Однако это была настоящая земля». По принятой в то время традиции, «открытой» суше было присвоено имя спонсора экспедиции.

Между тем уже на исходе третьей недели в полевых записях Кука за 10 («долгие многочасовые переходы более невозможны») и 11 апреля («неритмичное продвижение, слишком устали, чтобы снять показания приборов») появились признаки тревоги. Настолько сильной, что 12 апреля у него возникли «мысли о возвращении. Запас продовольствия уменьшается». Тем не менее он продолжал фиксировать изменения в ледовой обстановке. («Очень тяжелый лед. Сильно напоминает материковый» в записях за 12 апреля, или — «Все тот же тяжелый, похожий на глетчерный лед» сутки спустя). С приближением к полюсу у спутников Кука наступил моральный кризис, который он описал так: «Я никогда не забуду печальную группу людей — кошмарную картину отчаянья, словно олицетворяющую поражение человека, конец его устремлений в тот час, когда победа уже близка. Авела, изможденный полуголодным существованием, человек в истрепанных мехах, лежал ничком на нартах, сломленный, лишенный мужества. Мне до сих пор слышатся его прерываемые рыданьями слова. Я вижу Этукишука. с вожделением смотрящего на юг, мрачного, исхудалого, тяжело вздыхающего по дому... Мы находились на пределе человеческой выносливости...» Уговорами Куку удалось вернуть своим спутникам утраченное на время мужество.

В эти дни произошло еще одно событие, привлекшее внимание специалистов десятилетия спустя: «12 и 13 апреля за двое суток мы прошли от 87-й до 88-й параллели по льду, лишенному торосов и линий сжатия. Нельзя было не только различить границы отдельных полей, но и установить, на каком льду, морском или материковом, мы находились. Лед имел прочную волнистую поверхность с редкими поверхностными трещинами».

Разумеется, на фоне непрерывного потока природной информации, поступающей сегодня с космических орбит, наблюдения Кука выглядят жалкими крохами, но эти жалкие крохи были самыми первыми, на основе которых мы теперь судим о природных процессах в самых высоких широтах.

Уже вблизи цели похода обостренное восприятие Кука зафиксировало природную границу известных теперь разных систем дрейфа льдов.

Перед возвращением Кук провел шесть серий астрономических наблюдений с полудня 21 апреля до полуночи 22 апреля, всего шесть серий. Кроме характеристики льдов, он также выполнил описание снежного шурфа, позволяющего судить о накоплении снега на полюсе (об этом пойдет речь ниже).

Остановимся на главных событиях обратного пути. Кук (в отличие от Пири) считал, что «дрейф... делал возвращение по прежним следам невозможным», и поэтому он целиком полагался на свои астрономические определения, которые, однако, из-за облачности удавалось выполнить с большими перерывами. Наблюдения 30 апреля свидетельствовали о сильном восточном дрейфе, так что пришлось изменить направление маршрута движения немного к западу. Странным образом повторились особенности льда, наблюдавшиеся на пути к полюсу, когда на 88 градусе с.ш. «мы преодолели большие массивы тяжелого льда», отмеченные ранее 12 и 13 апреля.

Пасмурная погода не позволяла вести астрономические наблюдения с 24 мая по 13 июня, и дневниковые записи Кука в эти дни приобретают особо тревожный характер: «20 мая. Открытая вода; активный пак, идти почти невозможно. 21 мая. Возвращение представляется почти невозможным делом, определений места нет — даже не могу представить величину дрейфа. 22 мая. Сильно обеспокоен проблемой возвращения, продовольствие на исходе. 24 мая. Водяное небо на W и SW;.. никакой земли в пределах видимости..; много битого льда. Дневные переходы ощутимо сократилась с 12 — 20 миль с конца апреля до 10 — 18 миль в начале мая». Долгожданная обсервация 13 июня показала, что отряд Кука оказался значительно южнее мыса Свартенвог (Столуэрти) с его продовольственным складом, который должен был обеспечить благополучное возвращение людей в Анноаток. Прокладка пути показала, что отряд Кука прошел западнее его на расстоянии около 70 километров еще 4 июня. Наконец, 15 июня люди с огромным трудом достигли суши вблизи острова Амунд-Рингнес, где, застрелив медведя, на время решили продовольственную проблему. Пробираясь всеми доступными средствами к берегам Гренландии, осенью 1908 года Кук и его люди были вынуждены зазимовать на мысе Спарбо (остров Девон) и только почти год спустя после достижения полюса оказались в гостеприимном Анноатоке.

Полюсный маршрут Пири

Отправляясь летом 1908 года к полюсу, Пири заявил: «Кук расположился там, где в продолжении нескольких лет был склад моего провианта и место моих стоянок. Кук взял с собой эскимосов и собак, которых я собирал... с намерением воспользоваться ими... Он воспользовался услугами эскимосов, которых я приучил к трудной работе управления санями, их уменьем отыскивать дичь, их знанием далеких северных областей, словом всем, что они приобрели под моим руководством». Одним словом, не Пири учился у эскимосов жизни в Арктике, а они у него.

Когда отряд Кука был уже на острове Девон, Пири только отправился в свою полюсную экспедицию, а исходным рубежом для броска на полюс был выбран мыс Колумбия на острове Элсмир, расположенный на 107 миль ближе к цели, чем у Кука.

Отсюда в последний день февраля 1909 года Пири начал свою последнюю, заранее проигранную гонку к полюсу на 19 собачьих упряжках со 133 ездовыми псами и в сопровождении 24 американцев и эскимосов. 4 марта в 45 милях от суши передовые упряжки на неделю были остановлены Большим разводьем. Когда 11 марта оно было преодолено, пресловутая система Пири (без которой, по мнению ее создателя, «оказалось бы физически невозможным дойти до Северного полюса и вернуться с него») заработала на всю мощь.

Первым из вспомогательных отрядов 14 марта отправился к судну отряд доктора Гудсэла. Вскоре за ним последовал Мак-Миллан из-за обморожения пятки. Теперь число участников полюсной операции сократилось до 16 человек, зато они располагали 12 упряжками и практически сотней ездовых собак, причем количество людей и собак в последующие дни продолжало сокращаться. 21 марта назад отправился отряд Борупа, 26 марта - отряд Марвина, и, наконец, последним оставил Пири Бартлет — 31 марта. С этого момента большинство полярных историков, вспоминая блуждания Пири в 1906 году, пытаются заново оценить его деятельность в качестве навигатора. Однако сделать это практически невозможно, поскольку и Бартлет, и Пири определяли широту, считая, что находятся на меридиане мыса Колумбия, а это из-за дрейфа льдов заведомо было неверно (между тем Кук каждый раз мог вносить необходимые поправки в направление движения, поскольку определял широту и долготу совместно) — и это не единственный ляп претендента.

Второй относится к пресловутой «системе Пири». В 247 километрах от полюса в отряде Пири (всего шесть человек) оставалось пять упряжек с 38 псами, способными перевезти до полутора тонн груза. Если учесть, что возвращение к мысу Колумбия состоялось 23 апреля, подсчитать необходимый вес запасов на оставшийся путь предельно просто, исходя из нормы Пири на человека в день — 1,2 кг на 6 человек на 23 дня = 166 кг, то есть с запасом почти в десять раз. Эго все, что дала система Пири, и по сути она являлась лишь элементом грандиозного шоу, призванного поразить воображение читателей газет. Реальная ситуация позволяла действовать с гораздо меньшими затратами сил и средств, что, собственно, и продемонстрировал Кук.

Однако вернемся к заключительной части предприятия Пири, которого, по его словам, «занимало одно — как бы пройти побольше миль; я всецело был поглощен этой задачей». О каких-либо научных наблюдениях в такой обстановке говорить не приходилось, поскольку его поход на полюс был предпринят не для постижения тайн арктической природы, а для личного триумфа. При чем тут какие- то природные процессы на вершине планеты по сравнению с почестями, которые ожидали его по возвращении?

Достижение цели жизни описано у Пири так: «Наш последний северный маршрут закончился 6 апреля в 10 часов утра. От того места, где мы расстались с Бартлетом, мы сделали пять переходов и, согласно данным счисления, находились в непосредственной близости от цели наших стремлений. После обычных приготовлений около полудня по меридиану мыса Колумбия (что заведомо неизвестно в условиях дрейфа. — В. К.) я произвел первое наблюдение над солнцем и определил широту. Наше местоположение было 89 град. 57 мин. с.ш.., Северный полюс завоеван». Остается только строить догадки, допускал ли Пири в то время мысль, что он мог опоздать в гонке к полюсу? Подобной мысли на страницах своей книги-отчета он не высказал, хотя вскоре он столкнулся с этой непереносимой для него проблемой вплотную.

Пири находился на полюсе около 30 часов, переживая триумф и предаваясь непродолжительному отдыху, одновременно планируя маршрут возвращения. И вот здесь-то начинается снова непонятное, поскольку «большую часть похода мы легко обнаруживали след, проложенный вспомогательными отрядами, причем он почти на всем протяжении недурно сохранился» (это в условиях-то дрейфа?), и вообще «благодаря исключительно удачному стечению обстоятельств наш обратный поход оказался чрезвычайно легким». Для науки полюсный маршрут Пири практически не дал ничего, озадачив при этом полярных историков — как он сумел вернуться на мыс Колумбия по собственным следам в условиях непрерывного дрейфа льдов, да еще со средними переходами почти по полсотни километров в сутки! Ответа с тех пор нет, и, очевидно, не будет.

Уже при возвращении до участников экспедиции Пири дошли слухи о каком-то продолжительном путешествии Кука. Тогда Джордж Блоруп учинил эскимосам — спутникам Кука настоящий допрос, приведенный ниже.

«Пересекали ли вы большие участки воды за это время?

— Нет.

— Оставляли вы на своем пути склады с продовольствием?

— Нет.

— Во время перехода через льды к северу убили ли вы хотя бы одного белого медведя или тюленя?

— Нет.

— Сколько было у вас саней?

— Двое.

— Сколько было у вас собак?

— Точно не помним, но больше двадцати.

— Сколько у вас было саней, когда вы вернулись на берег?

— Двое.

— Оставалось ли у вас на санях продовольствие, когда вы вернулись на берег?

— Да».

Утверждать, что полученная информация как-то «разоблачает» Кука, можно только при очень сильном желании. Позже результаты допроса Уолли Херберт (англичанин, первый пересекший по дрейфующим льдам Северный Ледовитый океан) охарактеризовал так: «Эскимосы рассказывали нам то (как их отцы Пири и МакМиллану), что, по их мнению, мы хотели бы услышать».

Теперь сопоставим маршруты обоих претендентов на основе маршрутных графиков, где на вертикальной оси показано удаление от исходного пункта на суше (мыс Колумбия для Пири, Столуэрти — для Кука), а на горизонтальной — соответствующая дата, с одной существенной оговоркой — обратный маршрут Кука просчитан нами только до широты мыса Свартенвог (Столуэрти). Возникшая здесь из-за дрейфа погрешность порядка 70 километров по сравнению с обшей протяженностью маршрута почти 2 тысячи километров пренебрежимо мала. Приведенные графики наглядно отражают различия в выполнении маршрутов обоих претендентов, отмеченные выше, — темпы движения, сроки выполнения, общую протяженность и т.д. Строго говоря, к дневнику Пири они ничего не добавляют, тогда как для Кука характерно повторение тех же самых событий при возвращении — такого не придумаешь! Одно исключение — он не обнаружил снова «Землю Брэдли». Объяснить это можно или условиями видимости, или Земля, оказавшись дрейфующим ледяным островом, просто находилась за пределами видимости. Правая ветвь графика для Кука отчетливо демонстрирует снижение темпов движения, совсем как у Скотта при возвращении с Южного полюса, однако с существенной разницей — с каждым днем англичане буквально погружались в зимние условия, а американец и эскимосы возвращались в лето, и главной проблемой для них была опасность таянья льда. Как только отряд Кука оказался на суше, эта опасность миновала.

Вердикт времени

Сорок лет спустя начальник первой американской дрейфующей станции Т-3, проходившей по маршруту Кука, Джозеф Флетчер заявил: «Я считаю невозможным поверить, что доктор Кук лгал. Описание его путешествия является честным и точно обоснованным. Для него было бы невозможным сфабриковать свой рассказ на основе его знаний ледовых условий и движения льда в Арктическом бассейне». Что же за природные явления имел в виду этот исследователь?

Во-первых, дрейфующие ледяные острова с их характерной волнистой поверхностью, что в наше время было подтверждено аэрофотосъемкой, с чем согласны самые ярые противники Кука. По данным Кука, поперечник такого «острова» (точнее, плоского низкого айсберга) можно оценить величиной в пределах 60 километров — несколько больше, чем современные дрейфующие ледяные острова. Возникнув в начале XX века в связи с подъемом уровня Мирового океана, во времена Кука они были еще молодыми, неразрушенными природными объектами. Интереснее другое — Кук первым отметил их ледниковое происхождение, принятое в современной науке.

Во-вторых, дрейф льдов, в системе которого проходил полюсный маршрут. Поскольку один из дрейфующих ледяных островов Кук посетил дважды в апреле 1908 года с интервалом в 11 дней, очевидно, скорость его дрейфа на северной ветви находится в пределах 5 километров в сутки — причем существование указанной системы дрейфа было предсказано еще в 1909 году А. В. Колчаком.

Интенсивные подвижки льда на южной ветви указанной системы дрейфа привели к разрушению снежных хижин-иглу 25 и 28 марта 1908 года на пути к полюсу. Оценку подвижек можно получить, исходя из наблюдений Кука, который после наблюдений 24 мая дошел к 4 июня (то есть спустя 11 суток) ло пункта в 70 километрах западнее мыса Столуэрти. Примем, что одна половина последней величины — неверная поправка Пири по наблюдениям 1906 года, а другая — сам дрейф. Остальное — арифметика: 35 км : 11 суток = 3,3 км/сутки, причем в юго-западном направлении, как в «Атласе Арктики». Придумать такое?..

В-третьих, снегонакопление на Северном полюсе. Кук отрыл здесь мелкий шурф глубиной 15 дюймов, или 38 сантиметров, хотя и не измерил плотности слагающей тол ши, которая, судя по многочисленным позднейшим измерениям, в среднем может быть принята 0,35 г на 1 куб. см. Тогда запас влаги здесь (в твердом виде), начиная с августа прошлого года (то есть практически за девять месяцев), составит 38 см на 0,35 r/куб. см = 13 см, что опять близко к годовому запасу по «Атласу Арктики». Опять придумал, чтобы доказать свое достижение полюса? Этот перечень можно было продолжить, но возникает вопрос — а судьи кто?

Прежде всего, элита общества с ее возможностями прессы, для которой Пири был ближе как представитель американского истеблишмента того времени, более того — как государственный служащий. Кук же — даже не стопроцентный американец. Интересно, что в 30-е годы, издав Пири и отказав в этом Куку, советские издатели погрешили против классового подхода.

Главными судьями в научном споре должны были выступать специалисты, которым пришлось ждать необходимой информации в пользу Кука сорок лет — он слишком опережал свое время. А для общества в его отношении к исследователю это не первая и не последняя ошибка. Таков удел исследователя на службе обществу, где он выполняет роль разведчика будущего, а риск — удел разведчика. В конечном итоге, «аборигены съели Кука» за то, что он слишком опережал события науки, тогда как Пири с его стремлением к триумфу в этом конфликте явился только поводом. Поэтому личная трагедия Кука — это прежде всего общественная драма.

Вместо послесловия

История освоения Арктики полна драматических страниц.

Одну из них открыл перед читателями В. Корякин. Маниакальное стремление достичь высшей северной оконечности Земли, того места, где сходятся все меридианы, откуда в любом направлении — только юг, овладевало многими людьми. Арктика безудержно манила к себе исследователей, но она же и отняла у многих из них жизнь.

Нам показалось интересным привести здесь стихотворение Иосифа Бродского, никогда не бывавшего в Арктике, но гением великого поэта почувствовавшего силу этого притяжения.

И. Бродский

Полярный исследователь

Все собаки съедены.

В дневнике не осталось чистой страницы.

И бисер слов покрывает фото супруги,

к ее щеке мушку даты сомнительной приколов.

Дальше — снимок сестры.

Он не щадит сестру: речь идет о достигнутой широте!

И гангрена, чернея, взбирается по бедру, как чулок девицы из варьете.

22 июля 1978

Михаил Вартбург

«Бушизмы» и будущее

В одном из своих неподражаемых «бушизмов» нынешний американский президент осчастливил человечество таким научным открытием: «Это не загрязнение вредит окружающей среде. Это нечистоты в нашем воздухе и воде, которые вредят».

К сожалению, кроме «нечистот», вредит и «загрязнение», и в первую голову загрязнение земной атмосферы отходами от сжигания топлива — прежде всего, углекислым газом. Президент Буш этого не признает, потому что не хочет выполнять Киотское соглашение о квотах на выброс углекислого газа для каждой страны (он полагает, что это ущемит интересы американских автомобилистов и промышленников), но вообще-то это всем, включая самого Буша, хорошо известно. Известно также, чем грозит человечеству такое загрязнение. По мнению большинства ученых, оно грозит неукротимым глобальным потеплением. Тут, однако, на помощь Бушу приходит небольшая лазейка: не все ученые согласны признать, что такое потепление уже происходит. Скептики признают, что потепление и впрямь имеет место, но утверждают, что причиной его является не столько выброс «тепличных газов» (начиная с упомянутого углекислого) в атмосферу, сколько долговременные изменения земного климата, не зависящие от человека, — что-то вроде смены периодических ледниковых эпох столь же периодическими потеплениями.

Пока этот не лишенный политических ревербераций спор продолжается, накапливаются все новые данные о том, чем угрожает нам глобальное потепление, каковы бы ни были его истинные причины. Две из недавно проанализированных угроз такого рода представляются заслуживающими упоминания. До последнего времени считалось, что повышение концентрации углекислого газа в атмосфере в определенном смысле может этим же газом и контролироваться. Рассуждали так: чем больше будет эта концентрация, а с нею и температура воздуха, тем больше и быстрее будут расти деревья и травы, а поскольку они поглощают углекислый газ, то чем больше их будет, тем больше газа они будут поглощать. И вот так, в конце концов, установится равновесие.

Действительно, все проведенные ранее исследования указывали в эту сторону. Но все эти исследования до сих пор изучали роль одного лишь углекислого газа и не учитывали влияние других факторов — например, влаги или концентрации необходимого растениям азота в почве. Теперь группа экологов Стэнфордского университета в Калифорнии под руководством Кристофера Филда провела комплексное изучение всех этих факторов в их взаимодействии. Исследование было проведено на нескольких закрытых делянках, где можно было создавать различные — и подконтрольные ученым — экологические условия, в частности менять концентрацию углекислого газа, азота, воды и так далее.

Оказалось, что повышение концентрации одного только углекислого газа действительно ускоряет рост растений. Но в сочетании с увеличением влажности и концентрации азота повышение уровня улекислого газа вызывало прямо противоположный результат — уменьшение растительности почти на 10 процентов затри года. Причины этого парадокса пока неизвестны. Ученые предполагают, что такая комбинация факторов (а она должна сопровождать глобальное потепление) способствует ускоренному развитию в почве бактерий и грибов, которые обгоняют растения в конкуренции за питательные вещества, вроде калия и фосфора. Но как бы то ни было, сам факт неутешителен. Он говорит, что построенная выше цепочка причин и следствий, конечным результатом которой будто бы должен стать «автоматический» контроль растений нал уровнем тепличных газов, является, по меньшей мере, сомнительной. Глобальное потепление, если оно вызвано человеческими, а не природными воздействиями, может оказаться неостановимым.

О другой побочной угрозе такого потепления мы уже однажды говорили. На дне земных океанов скопилось чудовищное количество газа метана — около 10 тысяч гигатонн. Этот метан заключен там в виде огромных глыб гидратов метана, или «метанового льда», покрывающего часть океанического дна. «Метановый лед» образуется, когда вода, содержащая метан и другие газы, быстро замерзает, и газы остаются растворенными во льду. Гидраты эти неустойчивы, их существование требует условий океанического дна — низких температур и высоких давлений. Достаточное повышение температуры придонной воды может привести к их распаду и быстрому выбросу колоссального количества метана в атмосферу Учитывая, что метан яатяется «тепличным газом», такой выброс, несомненно, должен вести к еще более резкому потеплению со всеми его катастрофическими последствиями.

Все это было известно и раньше. Теперь к уже известному добавились два новых факта. Во-первых, группе американских ученых удалось с помощью геохимических и физических методов выявить, как может начаться и развиваться такая катастрофа. Дело в том, что она уже однажды происходила на Земле. Было это в так называемый плейстоценовый геологический период, примерно 55 миллионов лет назад. Температура на поверхности океанов возросла тогда на 8 градусов за каких-нибудь несколько тысяч лет, а в глубине — на 5. Даже начала этого роста хватило, чтобы часть гидратов распалась, высвободив свой метан, который начал выходить из воды в виде гигантских гейзеров. Далее процесс разрастался, как снежный ком: чем больше метана выходило в атмосферу, тем выше становилась температура воздуха и воды, тем больше гидратов распадалось на дне, тем больше метана выходило в атмосферу. Это продолжалось до тех пор, пока наружу не вышел весь накопленный метан.

Его количество в тот период ученые оценивают в 1200 гигатонн. Сейчас метана на океаническом дне, как выше сказано, в восемь раз больше. Соответственно, его выброс в атмосферу должен привести к еще более драматическому росту температуры, В плейстоценовый период рост температуры морской воды привел к массовой гибели планктона, а с ним — и многих обитавших в воде биологических видов, зато способствовал эволюции и распространению млекопитающих. В наши дни главным следствием такой «метановой катастрофы» может стать скорее всего быстрое таяние арктических и антарктических льдов с неизбежным при этом затоплением всей прибрежной суши с ее городами.

Но возможна ли такая катастрофа в наши дни? Климат плейстоцена, когда еще не было этих льдов, был теплее нынешнего. Зато сегодня у нас есть (хотя и не признанное американским президентом) глобальное потепление. И есть также другой, только что обнаруженный тревожный факт. Группа американских ученых, исследовавших с помощью акустических волн состояние гидратов у берегов Канады, обнаружила, что они буквально изъедены дырами до 100 метров в диаметре. Дыры такого размера в состоянии увеличить поверхность ледяной глыбы в три с лишним раза. Такой «дырчатый» гидрат должен таять при значительно более низкой температуре, чем цельный. А это заметно приближает момент возможной метановой катастрофы в наше время.

Заключить эту заметку так и хочется еще одним замечательным «бушизмом» того же автора: «Завтра будущее будет лучше!»

Будем надеяться.

Во всем мире

Кто кого

Так образно и одновременно точно называют борьбу за влияние на глобальное потепление двух химических соединений — закиси азота и озона. Оба эти вещества образуются в процессе работы так называемых каталитических газонейтрализаторов, устанавливаемых на новые автомобили в США и Европе. Из-за вредности для климата первого вещества Управление по охране окружающей среды США поставило это устройство на контроль. Кстати, катализаторы тут платиновые или медекадмиевые.

За пять последних лет выбросы закиси азота в выхлопных газах увеличились на 49 процентов и составляют сейчас 7 процентов от всего состава парниковых газов. Для сравнения; это больше вклада в потепление климата Земли от всех источников загрязнений в Великобритании.

Можно бы и смириться с этими цифрами, да на молекулярном уровне закись азота в 300 раз эффективнее другого тепличного газа — углекислого. Это еще не все, на арену соперничества выходит второй фактор — озон. Оказывается, благодаря газонейтрализаторам его доля в выхлопах снижается. И как следствие, такое сокращение озона ведет к охлаждению Земли, хотя сам озон тоже поддерживает тепличный эффект.

Какой из этих двух процессов — рост закиси азота или убыль озона — окажется больше влияющим для климата планеты, пока сказать трудно. Ведь весьма проблематично увязать в единой модели материально-теплового баланса закись азота с периодом распада в 120 лет и озон с периодом распада всего в несколько дней.

«Полет над землей»

По этой трассе летишь, словно на самолете. 31 декабря 2002 года в присутствии публики канцлер Германии Герхард Шредер и китайский премьер-министр Чжу Жунцзи совершили первый рейс на «Трансрапиде» в Шанхае и были в восторге от «полета над землей». 30 километров по подвесной магнитной трассе между аэропортом Пудонг и бизнес-центром Шанхая можно проехать за 7 минут. Предельная скорость поезда составила 430 километров в час. По быстроте, экономичности, бесшумности и надежности с немецким «Трансрапидом» не может сравниться ни один вид транспорта в Китае. Благодаря бесконтактной и потому почти неизнашиваемой технике, низкому расходу энергии и высокой автоматизации стоимость его эксплуатации вдвое меньше, чем железной дороги. По сравнению же с автомобильным и воздушным транспортом расход энергии «Трансрапида» в 3 и, соответственно, в 5 раз меньше. Подвесная магнитная техника работает почти бесшумно. И поскольку поезд обхватывает рельс, по которому движется, сойти с пути он не может. Уже обкатываются новые участки дороги.

Путешествие сквозь время

Почему я до сих пор в России?

На одном из пленарных заседаний международной конференции «Интеллектуальный мост Россия-Запад» (ей посвящена «Главная тема» этого номера) на трибуну вышел очередной выступающий.

НЕ в подобающем такому случаю костюме, НЕ обремененный «прозрачками» для доклада, с интригующим названием сообщения — «Почему я до сих пор в России». Именно так — НЕожиданно, НЕординарно, НЕобычно должен появляться на научном форуме «Бродячий академик», «Человек Глобуса», «Русский Рембо», «Проповедник в джинсах», «ТАМГДЕНИКТО», короче говоря, «Несъедобный Сундаков». В памяти всплыли сенсационные сообщения о племени каннибалов, в котором Виталий Сундаков провел сорок дней, рассказы о замечательных экспедициях, осуществленных известным путешественником, не так давно просмотренный фильм о египетских пирамидах. Все это плюс журналистский инстинкт заставили обратиться к НЕобыкновенному докладчику.

— Виталии. честно говоря, на форуме, где обсуждается международная кооперация ученых, я не ожидала встретить президента Фонда русских экспедиции и путешествий. Почему вы заинтересовались этой конференцией?

— Потому что я тоже занимаюсь наукой, научно-исследовательской деятельностью. Я профессиональный путешественник и в свое время потратил немало усилий, чтобы эта специальность появилась в кадастре мировых профессий. Что такое профессиональный путешественник? Это луноход, на который различные ученые «нагружают» выполнение своих задач — начиная от испытаний, экипировки, средств связи, медикаментов, снаряжения, технических средств и заканчивая пробами, тестами, экспериментами в сложных климатогеографических, социальных, политических, этнографических зонах.

Мои маршруты — непроходимые джунгли, высочайшие горы, протяженные пустыни. Путешествую только в определенные, заранее оговоренные точки, за деньги, это моя работа. Я не занимаюсь спортом и не ищу спонсоров, чтобы куда-нибудь поехать и получить впечатления. В этом и суть профессии — работа должна быть востребована, раз. Второе, ученые — этнографы, вулканологи, спелеологи, историки и так далее — ставят определенные задачи. И для того, чтобы выполнить их квалифицированно, необходимо обладать базисом тех научных областей, задачи которых ты выполняешь в той или иной экспедиции. Так что с этой стороны я имею к науке самое прямое отношение.

С другой стороны — я лучший эксперт по колыбельным цивилизациям в мире, потому что жил в сорока закрытых сообществах и открыл два племени, не знакомых цивилизации, живущих в каменном веке, в первобытно-общинном строе; я был воином в этих племенах и собрал уникальный материал. Это племена Уичолей, Дани, Лани, Осматов, Лакондонос, Чемулис, Таурегов, повелителей Сахеля и так далее, в самых разных сообществах, не говоря про наших — хантов, ненцев, эвенков, чукчей, алеутов, с которых я начинал свои исследования в советские времена. Я действительный член четырех академий, у меня большое количество монографий, научно-исследовательских работ, книг. Поэтому я здесь не случайный человек.

— Из тех задач, которые вам приходилось выполнять для ученых, какие были для вас наиболее интересными?

— Для меня нет неинтересных задач. Другое дело, что интересы официальной науки интересны специалистам. Широкой же общественности интересно то, что связано, например, с криптозоологией, со снежным человеком, НЛО, кладами, тайнами и загадками Тибета, Океании, Полинезии, африканских племен.

— Ваши фильмы идут по всем каналам российского телевидения, за рубежом, продаются на кассетах. Вы сами снимаете или оператор?

— И сам снимаю, и оператор. Иногда у меня в экспедиции участвуют до 180 человек — корабли, вертолеты, стадикамы, бетакамы. Это не то что взял рюкзачок и поехал кататься. По моим «подвигам» снят ряд художественных фильмов и написаны художественные произведения.

— Например?

— Например, очень популярный в России писатель-фантаст Василий Головачев. Можно открыть его некоторые книги и прочитать, что прообразом главного героя в них является реальный персонаж — Виталий Сундаков. В Канаде в 1989 году мне вручили шляпу Индианы Джонс как одному из реальных прообразов этого героя. Недавний мой фильм, который вышел у нас на кассетах, — «Тайны египетских пирамид», доказывающий, что все мегастроения в Египте сделаны из бетона, никаких миллионов рабов-строителей там не было.

— Экспедиции, общественная и научная деятельность, фильмы, книги... Вам известен секрет растяжения времени? Как вы все успеваете?

— Путешествующему сквозь время нельзя не знать законов и тайн времени.

— Давайте поговорим о фонде, президентом которого вы являетесь. Для чего он был создан?

— Фонд русских экспедиций и путешествий был создан в 1994 году. Это общественная некоммерческая организация. Ее задача — гуманитарные международные проекты и подбор инструментария для решения декларируемых задач (у меня есть и коммерческие структуры, которые тоже занимаются организацией путешествий). В частности, фонд возводит сейчас около Подольска на трех гектарах земли Славянский Кремль, мы разрабатываем проекты программ по художественному кинематографу, при фонде созданы различные структуры, например, продюсерский центр «Световид», который занимается только кино. При фонде существуют постоянно действующие экспозиции исторических событий, исчезнувших культур, знаменитых людей, в частности, сейчас создается экспозиция Андрея Станиславовича Ростоцкого и Станислава Иосифовича Ростоцкого. Кстати, Ростоцкие, и тот, и другой, являются учредителями фонда. Я уже не говорю о том, что Андрей был моим ближайшим другом.

Мы занимаемся образовательной деятельностью. Например, я — автор школьного предмета ОБЖ. Другое дело, как это реализуется. Когда я предложил на Верховном Совете СССР введение образовательной дисциплины «Основы безопасности», то имел в виду программу, которая включала бы духовные конструкции современности, религию, социальную защиту, экономическую самооборону, пособие по безработице, гражданское выживание, психологию. И затем уже — криминальные риски, стихийные бедствия, выживание в сложных климатогеографических зонах, ориентирование, подножный корм, временное жилище и прочее. Предполагалось, что эта дисциплина — инструкция по эксплуатации жизни: ты можешь быть эффективным в жизни, но сначала научись сохранять свою жизнь, делать ее осмысленной, гармоничной-тире- безопасной. Причем что значит «безопасной»? Если человек, правильно воспитанный, защищен от социума нормами поведения, знаниями и навыками, то и он безопасен для социума. Таким образом можно преобразовать общество. Но поскольку не было подготовлено ни учебников, ни пособий, ни преподавателей, то предмет ввели «для галочки», привлекли физруков... В общем, реализация далека от идеи.

— Каким образом судьба привела вас к путешествиям?

— Вообще говоря, жизнь — это и есть путешествие. А жажда впечатлений и перемены мест — явление нормальное, скорее, их отсутствие у меня говорило бы о патологии, нежели наоборот. Поэтому ничего странного в тяге к путешествиям нет. Об этом мечтают все без исключения.

— Но не все становятся путешественниками...

— Да, не все становятся профессионалами, востребованными всемирным сообществом, что само по сути своей неправильно и даже вредно, опасно и порочно. Слово «порочно» подчеркиваю, потому что сегодня быть вне элиты мастеров просто стыдно, для этого есть все — технологии, учителя, коммуникации, доступ к любого рода информации, все степени свободы. Нужно захотеть, построить алгоритм, понять, как реализовать, и бить в одну точку. Тогда и ты можешь стать лучшим на выбранном поприще. Лучшим в мире.

— С какого возраста вы начали путешествовать ?

— Лет в пять-шесть я выходил из дома, садился в автобус, трамвай, троллейбус (причем надо было «притереться» к кому-то из взрослых, чтобы не высадил кондуктор). Когда водитель объявлял: «Конечная остановка», мне слышалось: «Край света». Я выходил, в радиусе десяти метров обозревал окрестности и возвращался домой. Менял маршруты, пока все их не исследовал. В возрасте 12-14 лет я стоял на учете в детской комнате милиции с такой формулировкой: за несанкционированные родителями систематические путешествия по стране. А началось все, конечно, значительно раньше, думаю, с чтения книг Джека Лондона, Фенимора Купера, Дюма, Куприна, Рыбакова, Жюля Верна. Мечтательный, наверно, мальчик был, воображение работало, телевизора не было. А чтение книг — очень важная вещь, потому что оно развивает воображение. А по воображению вашему воздастся вам. Я бы сказал так.

— Взяли бы грех на душу, перефразируя Библию?

— Взял бы грех на душу, если бы так не сказал. Потому что именно это и предполагалось, когда говорилось. Просто по этимологии слова мы уже не до конца понимаем эти слова.

— Интересно, вот вы пожили в разных племенах, изучили цивилизации. А что все-таки объединяет людей, что присуще именно человеку в любой эпохе, природной зоне, в любом общественном строе?

— Любовь, творчество, поиск истины.

— По-моему, лучшим подтверждением наличия интеллекта у человека является распространение и размножение нашей популяции (мы лучше других научились выживать). На ваш взгляд, это управляемый процесс, и вообще, что происходит с нашим миром — я имею в виду катастрофы, изменение климата и так далее?

— Планета, как и любой другой живой организм, пытается выжить.

— Вы религиозный человек?

— Я не религиозный абсолютно, но верующий.

— Бога нет, но что-то есть?

— Есть то, что мы называем Богом, но по-разному во всех религиях. Пожалуй, нет религии, которая и мне не дала бы свое имя или звание. Далай- лама повесил мне на шею свои четки, Исламский совет имамов два года назад дал мне имя Бахтияр-Абу-Райхан- Ибн-Аль-Беру ни (счастливый сын Беру ни) за научную деятельность в области реальной истории. Религия — это институт, экономический, политический и так далее. Вера же — за, что писалась через «ять», не через «е», — это знание.

— Какая религиозная доктрина вам ближе всего?

— Я православный, но не христианин. Это две разные, в свое время воинствовавшие религии. И когда я говорю «православный», я не имею в виду нынешнее православие.

— А что, старообрядчество?

— Нет, старообрядчество, если называть вещи своими именами, это иудаизм. А я представитель той самой исконно славянской веры, которая су шествовала на протяжении многих веков на территории России до насильственного принятия христианства.

— То, что мы называем язычеством?

— Да. Вера язычников на территории России называлась православием до принятия христианства. И лишь на Втором соборе Никон издал указ заменить слово «правоверный» христианин на «православный», чтобы примирить воинствующие религии. Древние славяне («славяне», кстати, потому что они славили своих богов, а не поклонялись им, поскольку у наших богов нет ни слуг, ни рабов) проецировали себя на богов в том смысле, что они были Сварожьи дети и Даждьбожьи внуки, но никак не рабы. В космогонии древних славян три мира — мир Прави (мирсветлых богов и предков), мир Яви (явственный зримый мир) и мир Нави (потусторонний загробный мир). Славяне славили мир Прави и поэтому назывались православными. Библия или Коран — это тоже своего рода инструкция по грамотной эксплуатации жизни.

— Какие основные «нельзя» и «надо» вы бы рекомендовали хорошим людям, только начинающим свой жизненный путь?

— Хорошие люди потому и хорошие, что чувствуют истину сами. И понимают, что только добрый может быть сильным, внимательный — мудрым, любящий — нежным, стремящийся — счастливым и так далее.

— Одно из ваших высших образований — журфак МГУ. Бытует поговорка: «Журналистика — это способ удовлетворить свое любопытство за государственный (я бы сказала — и не только за государственный) счет». Мне кажется, ваша судьба—лучшая тому иллюстрация. Что же вами движет?Любопытство?

— Скорее, страх. Страх так и не суметь найти убедительный ответ на главные вопросы: кто ты, человек? Откуда? И куда?

— Так все-таки, почему вы до сих пор в России?

— Я периодически себя по этому поводу пытаю. Потому что есть задачи, которые если я не сделаю, мне кажется, не сделает никто. А задачи очень важны не только для России, но и для мира. Реализовать их можно и нужно только на этой территории. Как то Славянский Кремль, его возведение, строительство, как то музей русских экспедиций и путешествий. Вот я вам назову триста имен путешественников, а вы мне назовете три или пять — Миклухо-Маклая, Пржевальского. Люди ничего о большинстве других не знают, а именно их жизнями строились границы государственные, двигалась российская наука, интегрировалась культура. Это вторая сверхзадача. И музей колыбельных цивилизаций, который я тоже хочу сделать в России по той простой причине, что именно с этой территории проистекли основные языки, религии и культуры мира. Поэтому здесь, в центре Пангеи, обшей земли, и должен быть музей артефактов эпохи человека, музей колыбельных цивилизаций. Когда я сделаю эти проекты и они заживут самостоятельной жизнью, может, и перееду к берегам теплых океанов. Но не факт.

Беседовала Г. Мялковская

Виртуальный музей

Валентина Гаташ (Харьков)

Сканер против скальпеля

Для чего воздвигают памятники? Понятно, скажете вы, чтобы, проходя мимо, люди отдавали дань уважения и благодарности объекту поклонения.

На пьедестале нового памятника, сооруженного возле Санкт-Петербургского университета, важно восседает... кот. Университетские ученые, а их поддержали коллеги из институтов физиологии имени И.П. Павлова, эволюционной физиологии и биохимии имени ИМ. Сеченова, мозга человека, биорегуляции и геронтологии, других знаменитых на весь мир научных учреждений, решили, что пора покаяться перед животными, тысячами отдававшими свои жизни во имя Науки. Животными, без которых не было бы многих открытий в биологии.

Что характерно, кот Василий — уже третий в мире памятник лабораторному животному - после лягушки в Сорбонне и «павловской» собаки возле Института экспериментальной медицины в Петербурге. На его открытии ученые задавались вопросом: насколько оправданы эти жертвы? Общее мнение выразила академик РАН и РАМН Наталия Бехтерева: «Нужно признать, что результаты экспериментов на высших животных трудно интерпретируются применительно к человеку, зачастую это не только загубленные мурки и барбосы, но и напрасно потраченное время исследователя. Сегодня в биологии предпочтительнее альтернативные методы исследования».

Виртуальный биологический музей — что это такое?

К альтернативным методам исследования, о которых говорила Наталия Бехтерева, относится и компьютерная биология. Это некое соединение биологии и информатики, пограничная область, которая бурно развивается и разветвляется, используя возможности компьютеров и цифровой фото- и видеотехники. В Интернете есть разнообразные биологические коллекции — электронные версии традиционных зоомузеев, гербариев либо определители, где представлены «портреты» зафиксированных, засушенных и отпрепарированных растений и животных.

Виртуальный биологический музей, о котором пойдет речь, принципиально отличается от таких сетевых биологических коллекций. Он задуман как электронное собрание изображений живых, подчеркиваю, живых животных и растений, сделанных на основе единых стандартов. Идея его создания принадлежит кандидату биологических наук, старшему научному сотруднику Института теоретической и экспериментальной биофизики Российской академии наук (ИТЭБ РАН) Харлампию Тирасу. По мнению специалистов, новый интернет- ресурс может стать информационной базой новой науки о живом организме — физиомики.

Хотя в принципе изображение экспонатов должно быть представлено здесь с помощью трехмерных файлов, создатели музея решили начать с более простой, но также необходимой задачи — создания имиджей так называемых плоских биологических объектов. Их зрительный образ описывается плоским, двумерным изображением без искажения истинных размеров и пропорций.

Самый простой пример — листья растений. Все, что нужно знать ботанику - о листе, дает его отсканированное изображение. К настоящему моменту в музее представлена первая коллекция листьев липы, дуба и клена из ряда точек Московской и Тульской областей. К «плоским» объектам можно отнести бабочек и стрекоз, а также другие группы насекомых, систематика которых во многом опирается на форму и жилкование крыльев.

Любой пользователь сети Интернет сможет войти в сервер виртуального музея и получить электронные изображения растений и животных с необходимым ему качеством.

По замыслу создателей музея принять участие в пополнении коллекций музея сможет любой посетитель Сети. Ценность коллекции только возрастает с расширением географии мест, откуда были получены образцы. А в перспективе создатели ставят перед собой задачу создания каталогов представителей флоры и фауны разных биогеографических регионов земного шара. Такая задача по плечу только всему мировому научному сообществу. Единственное условие добровольных помощников — соблюдение единых стандартов для формирования имиджей разных групп животных, что включает определенный тип файлов, масштаб и качество изображения, условия его получения, другие технические характеристики.

Как написано на сайте музея. Error! Reference source not found., «Еце вщкритий проект створення бази даних iмiажйвживих бюлопчних об’аспв». Украинский вариант текста сайта — не случайность. Перевод с русского языка принадлежит киевлянину Олегу Гавришу, которого с создателем музея связывает давнее научное сотрудничество. Впервые за много лет биологи России и Украины выступают с проектом международного уровня, опередив развитые страны. Возможно, это единственное направление в современной биологии, в котором совсем небольшие вложения сегодня обернутся максимальной выгодой в будущем.

Харлампий Тирас: качество переходит в количество

(Кандидат биологических наук, старший научный сотрудник ИТЭБ РАН, область интересов — компьютерная биология, биоэтика, альтернативное биотестирование, биологические измерения).

— А зачем ученым нужны такие имиджи? — спрашиваю я Харлампия Тираса.

— Новые технологии дают ключ к решению одной из самых важных проблем обшей биологии как науки: переход ее из разряда описательных, «качественных» к разряду «количественных» дисциплин. Объект можно анализировать с применением всевозможных количественных признаков, включая такой важнейший, как цвет. Специалисты получают реальный шанс серьезного продвижения к решению самой главной задачи биологии — описанию живой Природы нашей планеты.

Эго основная задача новой, компьютерной биологии, которая, в сущности, являет собой новое лицо «старой» классической биологии. В науке всегда важно размежеваться, чтобы отделить новую науку от других областей биологии, которые тоже занимаются информационными ресурсами, например, от биоинформатики. Компьютерная биология только начинается с момента создания электронного изображения, а продолжается в процессе анализа.

Думаю, что музей — это решительный шаг от старой доброй описательной биологии к биологии «измерительной». Можно утверждать, что сегодня в биологии вообще, а в анатомии и морфологии в частности, происходит «тихая» компьютерная революция. На основе анализа виртуальных изображений появляется океан новой информации для систематики, для исследований внутривидового и межвидового разнообразия.

— А если говорить конкретно на примере созданных вами имиджей листьев?

— Коллекция листьев растений Московской и Тульской областей поможет создать экономичную систему мониторинга окружающей среды региона. Она будет включать имиджи растений экологически «чистых» и «грязных» точек области, которые сравниваются с помощью разработанных методов анализа изображений для количественного сравнения состояния листьев из соответствующих городов. У нас уже есть первые программы для такого анализа.

Например, листья из Троицка будут сравниваться с листьями из Подольска, путинские с серпуховскими и тщ. Возможность формализованного описания даст возможность исследовать внутривидовое разнообразие этих объектов, изучить географическую изменчивость.

— Давайте вернемся к памятнику коту...

— Этические проблемы работы с живыми объектами — это еще один аргумент «за» наш виртуальный музей. Для того чтобы получить имидж биологического объекта, нам вовсе не нужно его убивать. Животное фотографируется живым — или в стандартных, «кабинетных» условиях, или в естественных условиях.

Обратимся за аналогией к другой биологической дисциплине — науке о поведении животных. Сначала здесь доминировали декартовские представления о животных как о жестких биологических автоматах, что органично вытекало из научно-дидактической практики, связанной с медициной.

Новый путь к пониманию сложнейших сторон внутренней жизни животных, тонких механизмов их поведения дала этология - наука о естественном поведении животных, основным методом которой является дистанционное наблюдение за объектом. Если натуралист, который наблюдает свой объект в естественных для него условиях, сумеет адекватно зафиксировать наблюдение на пленку или диск, то мы получим в итоге максимально полную информацию о животном, о его поведении или морфологии.

— Каковы ближайшие перспективы вашего музея?

— Состыковать все сделанное с новым Интернетом, который называется ГРИД, имеет совершенно другие скорости передачи информации и оперирует пентабайтными базами данных. Мы начали вести переговоры о том, чтобы поместить первичную информацию, то есть тяжелые тиффовские файлы, в одну из точек российского сегмента ГРИДа.

И конечно, мы готовы к самому широкому украинско-российскому сотрудничеству. Мы приглашаем всех заинтересованных ученых присоединяться к проекту и делать вместе это нужное и большое дело. Кстати, к нам в Пущино на школу по физике живого и биоэтике недавно приезжала группа детей из Украинского медицинского лицея Национального медицинского университета им. А.А. Богомольца. Во время занятий, которые проводились вместе с киевскими коллегами, я вел с ребятами вводный курс по альтернативному биотестированию. Теперь мы готовим ответный визит юных биологов Пущина в Киев — ребята из пущинской СШ №2 РАО покажут собственные экологические проекты и совместно с хозяевами-киевлянами продолжат практические занятия с планариями по методу компьютерной морфометрии.

Олег Гавриш: Работы хватит на всех

(Кандидат биологических наук. Работает старшим научным сотрудником Института биоорганической химии и нефтехимии ИЛИ Украины. Бактериальные токсины, выделенные и очищенные украинскими специалистами, в том числе Олегом Гавришем, Харлампий Тирас использует в своей работе по изучению регенерации планарий).

Проект создания виртуального музея биологических объектов сразу расположил меня своей гуманностью. Стремление делать прижизненные изображения живых существ не только выигрышно с точки зрения науки, но и отражает глубокое уважение авторов проекта к жизни. Экологи говорят, что мы, вероятно, уже живем в эпоху очередного великого вымирания — каждый день с лица планеты в среднем исчезает один вид. Попытаться максимально сохранить образ нашей природы — разве это не благородная задача?

Очень важно, что проект музея связан с такими обшебиологическими проблемами, как систематика, сравнительная морфология, экология, эволюционное развитие. В последние десятилетия в «молекулярных ответвлениях» биологии чрезмерно увлеклись анализом «кусочков», то есть генов, белков и т.д., который шедро финансируется транснациональными фармацевтическими компаниями. Мы стали забывать о том, что же такое, собственно, биология.

Мы не всегда внимательны к течению времени, хотя еще две с половиной тысячи лет тому назад один эфесский мудрец предупреждал нас — «все течет».

Например, было непонятно, как в мезозое мог летать птеранодон — крылатый яшер с размахом крыльев около 16 метров, да еще и хищник. И вот была выдвинута геологическая гипотеза. Очевидно, в мезозое наша планета при той же массе имела существенно меньшие размеры и была сплошь покрыта сушей. Соответственно, ускорение силы тяжести на поверхности земли было иным, иным было и атмосферное давление. И тогда птеранодон легко мог летать! То есть и птеранодон, и сегодняшние животные есть составляющие современной им биосферы и несут в себе отпечаток и ее особенностей, и всего окружающего их мира. Значит, в какой-то мере компьютерные изображения биологических объектов в музее будут и «моментальными снимками» времени, в котором мы живем!

Проект виртуального биологического музея имеет на сегодняшний день ряд ограничений. Например, пока в нем будут только двумерные изображения, поскольку для трехмерного сканирования нужны томографы, которые пока весьма дороги. Работа музея связана также с передачей весьма значительных потоков информации — «скан» только одного листа растения в tif-формате занимает объем в несколько мегабайт. Однако все эти ограничения носят временный характер и будут преодолеваться естественным путем — компьютерная техника постоянно стремительно совершенствуется.

Виртуальный биологический музей — один из самых необычных биологических проектов современности. Его успех во многом будет определяться широкой открытостью, максимально большим количеством участников, которым будут доступны все ресурсы музея. То есть здесь будет на деле реализоваться принцип: от каждого — по возможностям, каждому — по потребностям, В проекте сразу закладывается дух взаимопомощи и искреннего сотрудничества, чуждый оголтелой конкуренции, когда нужно мчаться к «финишу» — расшифровать чего-то там в геноме или «склепать» клонированного ребенка — в надежде выхватить у соперников свой кусок славы, перспективные контракты или привлекательные гранты.

По оценкам специалистов, на нашей планете не менее 15 000 000 видов живых существ, а описано только около 1 700 000. Так что жатвы на всех хватит.

По ту сторону взгляда

Как спасаются зайцы?

Объемным зрением наделены лишь животные, у которых глаза посажены довольно близко друг к другу, например кошки, собаки, обезьяны. Поле зрения обоих глаз перекрывается. Животное видит предмет как бы с двух сторон — слева и справа. По этим «моментальным фотоснимкам» его мозг успевает тут же воссоздать пространственную картину. Чем ближе расположены глаза, тем объемнее зрение, тем точнее можно определить расстояние до своей жертвы, тем легче с ней справиться, бот почему этим свойством наделены кошки, собаки и другие хищники. Иначе бы вся их охота была чередой промахов. Впрочем, чем-то приходится жертвовать.

Их кругозор очень ограничен.

Зато у зайца глаза расположены так, что он замечает почти все, что творится вокруг. Глаза лежат по бокам головы. Угол между левым и правым глазом достигает почти 180 градусов. Заяц замечает все вокруг себя. Это ему очень важно.

У него много врагов, поэтому он всегда наготове: косится, следит, всматривается, бот только мир, видимый им, выглядит странно плоским. Но серому это жить не мешает. Ему главное — вовремя увидеть врага, а тот может появиться с любой стороны. И не важно, какое до него будет расстояние, все равно надо пускаться наутек. Все зверьки, у которых глаза были посажены рядом, как у волка, поздно замечали, когда со стороны к ним подбирался хищник. Зато зайцы с привычным им расположением глаз спасались чаще.

Когда светофор будет черно-белым?

Многие млекопитающие — дальтоники, они не различают те или иные цвета, но, как ни странно, цветовое зрение млекопитающих до сих пор еще мало изучено. Ученым известны лишь отдельные факты.

Так, золотистые хомячки, сумчатые крысы и еноты, ведущие ночной образ жизни, видят все в чернобелом цвете. Быки и коровы вопреки тому, что о них думают, не различают красный цвет. Во время корриды быка раздражает вовсе не цвет платка, которым перед ним машут; нет, в этот момент он видит, что какое-то животное угрожает ему И, взбешенный, нападает на мнимого врага. Еж замечает лишь желтокоричневые тона, что не случайно: в этот цвет окрашены черви, излюбленная пища ежей. Рыжая полевка различает желтый и красный цвета, ведь ей надо отличать спелые плоды и зерна от недозрелых. Для лошадей и коз по-иному выглядит небо, ведь оно синего цвета, а они этот цвет не различают. Овцы невосприимчивы как к синему цвету, так и к красному. Для собак что красный, что зеленый, что желтый цвета, все едино. Слепые люди, следующие за собакой-поводырем, не подозревают, что, глядя на светофор, та не видит, как вспыхивает красный или зеленый свет. Тем не менее опытный пес безошибочно ведет доверившегося ей человека. Он ориентируется по тому, как меняется яркость глазков светофора, и, быть может, подумывает, что эти недогадливые люди могли бы установить нормальный черно-белый светофор вместо полюбившегося им одноцветного.

А таракан видит все!

Во мраке ночи приятнее быть насекомым и смотреть на мир фасеточными глазами. Это — настоящий прибор ночного видения. Наши глаза куда беспомощнее.

Нам, дабы мы что-то увидели и распознали, требуется, чтобы на один квадратный сантиметр сетчатки попало не менее трехсот тысяч фотонов. А вот таракану, с которым мы никак не можем справиться, достаточно всего 160 фотонов.

В полночный час мы его не видим, а он бродит по пустому столу и снисходительно посматривает на нас — зоркая непобедимая букашка.

Расстояние пчела мерит на глаз

Немецкий исследователь Юрген Тауц недавно узнал, как пчелы оценивают расстояния. Для этого он запускал насекомых в два разных туннеля: один был обрамлен эффектным пестрым узором, другой украшали лишь монотонные линии, тянувшиеся вдоль трубы. Длина туннелей была одинакова. Если пчелы летели «пестрым» туннелем, то сообщали своим собратьям, что путь предстоит очень долгий, — и ошибались. Совсем по-иному считали пчелы, которые миновали «монотонный» туннель. На взгляд последних, тот был очень коротким.

Что же случилось с пчелами? Почему они безбожно путали расстояния? Все дело, считает Тауц, «в интенсивности зрительных впечатлений». Когда все вокруг испещрено яркими цветастыми пятнами, пчеле начинает казаться, что она пролетела долгий путь над лугами, полями, цветами. Впечатление это, как мы убедились, бывает нередко обманчивым.

Куда эвглена глядит?

Даже простейшие одноклеточные могут уверенно отличать свет от тьмы. Вот, например, эвгленовые водоросли — подвижные, бесцветные микроорганизмы, наделенные жгутиком (он помогает им передвигаться). На переднем конце подобной водоросли-клетки видна красная точка, состоящая из множества пигментных молекул. Сама эта точка не восприимчива к свету, зато отбрасывает крохотную тень. Удивительно, но это помогает клетке ориентироваться в пространстве! Вот как это происходит. Когда эвглена плывет, она постоянно поворачивается вокруг своей оси. Тень тоже движется. Когда тень падает на небольшое утолщение — корень, которым жгутик прикреплен к клетке,— эвглена тут же взмахивает жгутиком и устремляется к источнику света. Это крохотное существо, как мотылек, прилетающий из мрака летней ночи на веранду, всегда спешит на свет. Если аквариум наполнить эвгленами, а затем поместить возле одной из стенок лампу, то постепенно все эти простейшие организмы соберутся в той части аквариума, что наиболее ярко освещена.

Восьмирукий — двуногому чета

Глаз осьминога не менее точен, чем наш, человеческий. Так, если метрах в четырех от осьминога кто-то шелохнется, двинувшись на пяток сантиметров, он моментально зафиксирует чужое поползновение. Наблюдения за головоногими моллюсками показали, что особенно хорошо они различают горизонтальные и вертикальные линии, а вот диагонали порой сбивают их с толку. И немудрено: в повседневной жизни этим животным приходится сталкиваться прежде всего с перемещениями вперед- назад и вверх-вниз. Обитатели моря, страшась за свою жизнь или преследуя добычу, избирают кратчайший путь, а не теряют время и силы, пробираясь окольными путями. Зоологи, изучая глаза осьминогов, обнаружили также одно поразительное их свойство, напоминающее известную рефлекторную реакцию, присущую человеку: в минуту испуга зрачки осьминога, как и наши зрачки, расширяются: «У страха таза велики», кто бы ни страшился за свою жизнь — двуногий хомо сапиенс или восьмирукий октопус вульгарис.

Ловите австралийских сов ходьбой

У большинства птиц глаза движутся независимо друг от друга. Так, прохаживаясь по земле в поисках жучка или червячка, птица может одним глазком поглядывать на добычу, снующую у нее под ногами, а другим обозревать небо у себя над головой. У цапли и аиста поля зрения левого и правого глаза перекрываются на 25 процентов — таков сектор их объемного зрения. Это помогает им увереннее ловить добычу. У совы таза посажены близко друг к другу, поэтому общее поле зрения их невелико: 110 градусов. Зато поле объемного зрения охватывает 60-70 градусов — намного больше, чем у других птиц. Есть у совы еще одна особенность. Хрусталик ее глаза закреплен неподвижно. Поэтому сова научилась ловко вертеть головой: она поворачивает ее почти на 360 градусов. В Австралии даже говорят, что эту птицу надо ловить так: «Найдите сову и обойдите вокруг нее три раза. Она будет вертеть головой, пока не свернет себе шею. Подберите добычу, и отправляйтесь искать следующую сову».

Подберите краскам имена!

Для человека мир в дневные часы блистает великолепием красок. Конечно, мы не видим ультрафиолетовые узоры, пестрящие лепестки цветков, но мир для нас и без того прекрасен. Человеческий глаз содержит 123 миллиона палочек, отвечающих за черно-белое зрение, и семь миллионов колбочек (им мы обязаны цветовым зрением). Благодаря обилию светочувствительных клеток наш глаз способен воспринимать около пяти миллионов цветовых оттенков, коим несть имен, — тут уж ни одно животное не сравнится с человеком. Воистину каждый из нас призван на праздник жизни, и нашему пришествию Природа салютует всеми своими красками.

Портрет номера

Человек, который «слез с поезда»

Вы уже поступили в институт.

Хорошо учитесь.

Вам даже предлагают идти в аспирантуру — не куда-нибудь, а в один из самых престижных академических институтов.

И вы пишете диссертацию. И успешно ее защищаете... Ну, не нравится вам все это.

Не любите вы свою науку, свои занятия, и что?

Так и тянуть эту лямку всю оставшуюся жизнь?

О человеке, который «слез с поезда», сегодня расскажет он сам.

Редкого, надо сказать, мужества человек!

О моем герое

В жанре «рассказы об ученых» популярен драматичный сюжет: талантливый, преданный идее герой противостоит рутине повседневности и бездушным бюрократическим порядкам. «Опережающий время», он непонятен современникам, и лишь благодарные потомки смогут оценить величие его идей. Иногда в «рассказах об ученых» просвечивает образ жюльверновского энтомолога Паганеля. Чудак ловит сачком муху цеце и, сам того не понимая, оказывается полезен людям. Бывает «образ ученого» жизнеутверждающий: персонаж при жизни добивается признания, но, став академиком и лауреатом, получает шанс сказать самому себе: «Ты этого хотел...»

Удивительно, но эти образы действительно получают воплощение в судьбах ученых, биографии которых я собираю и мало-помалу публикую. Кто-то превращает свою жизнь в произведение искусства, и эстетическая мера существования дает ему иммунитет от давления среды. Другой создает себя в виде бронзового изваяния и действительно становится похож на изваяние. Третий видит себя спортсменом и, не жалея сил, рвется к победе. Из этого конгломерата создаются агиографии науки, своего рода святцы.

Как ни странно, норма науки поддерживается не столько институтами и корпоративным контролем, сколько личными судьбами. Они внимательно рассматриваются, некоторые становятся образцами для подражания. Выбор образца — дело иное. Прочитав одну из биографий, студент написал отклик: «С таких и надо делать жизнь — пробиваться и всех давить». Образцы научного подвижничества редко совмещаются с образцами карьеры, заданными учеными степенями и званиями. Если так, гамбургский счет в науке заключается в том, чтобы отличать сфабрикованное от настоящего и видеть, кто есть кто.

Г. Батыгин за рабочем столом

Сергей Чесноков занимает особое место в моем иконостасе. Если бы я мог, я подражал бы ему в самодостаточности. Светлый взгляд на мир, интерес к природе вещей и многотерпение позволяют ему сохранять независимость от всякого рода имитаций, которыми наполнена научная и вненаучная рутина. Он с равной степенью увлеченности и ответственности умеет рассуждать об эйдосах и починять примус. А этому уже можно подражать, и мне неоднократно помогало мысленное сравнение: «А что бы сделал Чесноков?..» Музыкант и поэт, он вносит в научную работу художественный стиль, ни на йоту не отступая от критериев строгости и прозрачности суждения.

Хотя автобиографическое интервью с Сергеем Чесноковым связано преимущественно с социологическими и околосоциологически ми сюжетами, каждый, кто захочет, может увидеть в нем вечные вопросы.

Г.С. Батыгин, доктор философских наук, профессор, главный редактор «Социологического журнала»

Редакция с прискорбием сообщает: когда этот материал готовился к печати, Геннадий Степанович Батыгин скоропостижно скончался.

Сергей Чесноков

«Мне интересен человек как человек...»

Г.С. Батыгин: — Послушай, ты вундеркиндом был ши как?

С.В. Чесноков: — Никаким вундеркиндом не был. Сорванец, но учился отлично. По поведению были проблемы. В Петропавловске окончил семилетку, а 8-й класс уже начинал в Измаиле-на-Дунае, там и школу окончил.

Время проводил на военных свалках. На берегу Камчатской бухты за Сапун- горой была целая флотилия американских торпедных катеров, вынутых из воды. Отец устроил, что по ним я мог лазить, как хотел. Смотрел моторы, трогал руками, все было новенькое, в масле. Было безумно интересно.

Мне нравилось угадывать смысл того, почему люди что-то делали с материей, с металлом, с другими вешами. Тоненькая пленочка алюминиевая в конденсаторах — для чего? Какой-то паз, дырка где-то — зачем? Руки у меня всегда были на месте. Я вообще в ладу с материальным миром. Мысли сюда легко шли. Переживал осмысленность действий над материальными предметами и тайну их превращения в то, чего раньше не существовало.

Дитя свалок. Но и дитя рынков послевоенных лет. Люди оттуда врезались в память на всю жизнь. Безногие с немецкими аккордеонами, трофейными. «Хохнер», «Вельтмейстер». Культи привязаны к деревянным дощечкам-каталкам на подшипниках, укрепленных на деревянных штырях гвоздями. Деревяшки, обитые кожей или тряпками, чтобы отталкиваться. Кто катался, а кто сидел на одном месте, играл и пел. О том, как с фронта приехал безногий, его никто не встречает, кому он нужен без ног? Только дочь пришла, а он выходит, и у него обе ноги на месте. И все ясно, кто есть кто. Это вообще фантастика. Высокое площадное искусство.

Все, что касается песен, как ими говорят, ощущение уходящего времени, невозвратимых потерь, краткости мгновений, все, что пропитано чувствами без подделки, жизнью, как она идет у человека, — это все я впитывал, как губка. Эти веши на меня производили колоссальное впечатление. В сущности, определили все. Всю мою судьбу. Из-за этого потом внутри себя мне было так легко, по-свойски соотноситься с социологическими теориями.

Меня выгнали из школы в десятом классе. Я сатанел от лжи. Физик, добрейший, в сущности, человек, не понимал, о чем я. Его бесило все, что я говорил. Вызвал меня в физкабинет, практиканток посадил, меня поставил перед собой и стал спрашивать, почему мне не нравится то, что он делает. Я ему сказал: «Раз, два, три, четыре. Вот это не нравится». Тогда он рассвирепел и заорал: «Откуда вам учителей выписывать прикажете?» Практикантки слушают внимательно, записывают. А я возьми и ляпни: «Из Америки». Просто так. Потому что на другой стороне Земли. «Ах, из Америки? Ну, ладно...» И меня выгнали из школы. Враз. Пришили политику. Директриса сказала: «Забирай вещи и домой, чтоб духу твоего здесь не было».

А это была осень 1959 года. В Москве уже с «оттепелью» прощались, а до Измаила только-только докатилось, что о Сталине на XX съезде говорили. Как до жирафа подлинной шее. Я домой пришел, мать пол мыла. Я говорю: «Меня из школы выгнали». Мать тряпку уронила и заплакала. Отец надел китель военно-морской с погонами подполковника, темно-синий и пошел в гороно. Говорит: «Сына выгнали из школы, за что? Он же не хулиган — отличник». Тогда директрису вызвали к городскому начальству. Она вела историю, коронной ее фразой было: «Наши в том бою одержали поражение». Сама придумала. Наши всегда победы одерживают. И поражение, если уж случилось, не могут потерпеть, только одержать. Ей говорят: «Не валяйте дурака. Вы же знаете, что в Москве XX съезд прошел, все уже по-другому. Давайте-ка этого мальчика двигайте вперед, нам такие люди нужны».

И меня сделали секретарем комитета комсомола школы.

Когда меня приняли в МИФИ, на первом же собрании учебной группы представитель комитета комсомола института сказал, что меня рекомендуют избрать комсоргом группы. А я сказал, что уже не могу. Записался в джаз-оркестр. Все, есть общественная работа. И больше никогда ни ногой не ходил ни в какие комсомолы, ни, само собой, в партию.

А когда стал учиться, понял, что думать про мир люблю, а то, что рассказывают преподаватели, полюбить не могу. Миллион вопросов внутри, а их и задавать вроде неприлично — все глупые. В институте науку впихивают, откуда что в науке взялось — непонятно.

Г.С. Батыгин: — У тебя были специализация в МИФИ?

С.В. Чесноков: — И да, и нет. И это было именно то, к чему я стремился. У меня был эталон: что делаешь, надо любить. Что это значит, я знал из-за гитары. Ты живешь там — вот и все.

А любви к науке не было, к той, что меня окружала. Решил, пока не знаю, чего хочу, надо делать самое трудное. Чтобы было с чем прийти к тому, что полюблю. Поэтому пошел в теоретики.

Кругом меня все говорили: «Ты способен? А может, нет?» Это неправильный разговор. Не в способностях дело, а в любви. Если что-то любишь, а кто-то считает, что ты не способен, наплевать: что-то из этого выйдет обязательно. А если любви нет, ничего не получится.

Я делал все, в чем был хоть проблеск надежды приблизиться к себе. Специализируясь по теоретической физике, был активнейшим участником и одним из организаторов московского клуба песни. Год слушал лекции по общей физиологии профессора Шидловского в Первом Медицинском институте. Там же прослушал курс психиатрии у профессора Банщикова.

Г.С. Батыгин: — Зачем?

С.В. Чесноков: — Было интересно. Хотелось приблизиться к человеческим вешам. Эта линия продолжилась поступлением на работу в Институт социологии. Но это после аспирантуры, в 1969-м. А тогда — поиски соответствия и ощущение жуткого кризиса. Получалось, все не мое. Культура физиков, математиков — не моя. От этих «физиков-лириков» с «ветками сирени в космосе», «поверяющих алгеброй гармонию», меня с души воротило. В той среде разговор от себя воспринимался как неуместный. Для меня живого там места не было. Я был чужим и не понимал, отчего так происходит. То ли я такой урод, то ли жизнь «от научной печки» криво устроена. Скорее, и то, и то. Надо было разбираться, чтобы не врать себе самому.

Я окончил МИФИ в 1965 году, в декабре. Предложили пойти в аспирантуру, втеоротдел Вениамина Григорьевича Левича, был такой ученик Ландау. Институт электрохимии, неподалеку от Донского монастыря, организовал академик

Александр Наумович Фрумкин, который еще в 1919 году решил проблему Вольта. Там я проучился с марта 1966-го по март 1969-го.

Г.С. Батыгин: — И защитился там же?

С.В. Чесноков: — Да, 12 июня 1969 года, но работал уже в Институте социологии у Бориса Андреевича Грушина.

Март 1969 года был для меня трудным. Аспирантура, диссертация, назначена защита, а умнее не стал. Что было непонятным, так и осталось. Был набор знаний о точных науках и о человеческом естестве, а между ними не было связи. Это был путь к раздвоению личности. Я понимал, что если не возьмусь за эту проблему по-серьезному, могу заболеть. Хорошо понимал. Был как рыба на песке. Тогда возник план, конструктивный и четкий: не убегать от внутренних проблем, а найти способ сделать их решение жизнью. Я сформулировал тему, вокруг которой можно было надеяться собрать себя. Получение людьми знаний о людях — так она звучала. Как я узнаю о других, что такое эти знания? Что в них от людей, а что — от меня? Как организовать знание о людях, чтобы оно не отделяло, а соединяло меня с ними, оставляло открытым, а не замкнутым в себе? Что должно быть* чтобы о знании можно было сказать: «Да, это знание»?

Совсем не отвлеченными были эти вопросы. Вокруг бушевала марксистская идеология, в ней знаний о людях не было вообще. И реки расщепленной семантики, я легко в них ориентировался. Где искать ниточку, которая может меня вывести к той первичности и ответственности, которой отличались знания высокого класса, которые я получал от Померанчука, Мигдала, Ландау? Я тогда решил: хорошо, я ничего не понимаю. Но я же вижу кровь, страдания людей, я же пою песни Галича. Я все это вижу с разных сторон. Это и нужно соединять в одно со всем остальным.

Меня всегда интересовали люди в первую очередь, а не этикетки, которые обозначали формальную причастность к социальной роли. Мне было совершенно не важно, партийный этот человек, беспартийный, гэбэшник он или жертва. Мне был интересен человек как человек. Он — как я, и если стал палачом, жертвой, чиновником, стукачом или диссидентом — как он дошел до жизни такой? Я ведь тоже могу дойти до того же.

Досье «Знание — сила»

Сергей Валерьянович Чеснонов родился в 1943 году в Грузии. Окончил МИФИ (1965) по специальности теоретическая ядерная физика. Защитил кандидатскую диссертацию по химической физике (1969). Тогда же ушел в социологию и начал исследовать взаимоотношения между математическими методами в гуманитарных исследованиях и нормами естественного языка. Сейчас руководит компанией «Континент-Медиа», разработавшей уникальное программное обеспечение для государственных регистров больных диабетом, муковисцидозом (тяжелое генетическое заболевание) и так далее. Создал математическую теорию правил, известную как «детерминационный анализ»; она применяется сегодня в социологии, психологии, экономике, медицине, биологии, генетике, лингвистике. Активный участник событий в искусстве андерграунда последних десятилетий советского периода, автор песен, исполнитель песен А. Галича, мелодий фламенко (гитара) и моноспектаклей «Из эмоциональной истории шестидесятых — семидесятых».

Я рассуждал так: в социологии используют эмпирический опыт, опросы. В анализе данных участвует математика, точные знания. Вот и отличное поле, чтобы разобраться в том, как точные науки ведут себя, включаясь в решение гуманитарных проблем. Эмпирическая социология — прекрасный объект для исследования таких вопросов.

Ситуация была специфическая. Социология только-только получила кривые права гражданства из-под полы у партийной власти. Инициаторы — Лапин, Ядов, Грушин, Левада, Шкаратан, Замошкин, Шубкин, Шляпентох, Здравомыслов, Осипов — все по-разному создавали и поддерживали атмосферу первопроходцев в осознании окружавшей конкретной социальной реальности.

Интересный, кстати, был эпизод на моей зашите. В зале был замечательный человек — Александр Соломонович Компанеец, очень уважаемый профессионалами физик-теоретик. Один из ближайших учеников Ландау. Светлый человек. В середине тридцатых он первым сдал Ландау в Харькове знаменитый теорминимум. За все время в России его смогли сдать только сорок три человека. После него были Померанчук, Лифшиц, Ахиезер, потом другие. В начале или середине семидесятых он утонул в Рижском взморье, стоя по колено в воде. Сердечный приступ, трагическая гибель. В МИФИ он читал электродинамику сплошных сред, я ему сдавал экзамен.

Он пришел на защиту моего приятеля Васи Пастушенко. Мы вдвоем защищались в тот день. После официальной процедуры — импровизированное застолье в теоротделе. Я уже месяц как работал в Институте социологии, все о том знали. И не одобряли. Слава Маркин, мой второй шее]), редкий по цельности человек, поднял стакан и говорит: «Выпьем за Сережу. Он решил уйти из физики, будет работать на стыках наук. Пожелаем ему успеха!» Александр Соломонович сидел за столом с характерным для него видом угрюмости и желчности, что для знавших его делало еще более привлекательной его потрясающую сердечную теплоту. Все, чокаясь, поддержали Славу. А он сказал негромко, но внятно, как бы между прочим: «На стыках обычно растет бурьян». И поставил стакан. Не стад пить. Эту фразу я запомнил на всю жизнь. Она помогла мне жестче относиться к себе. Он был абсолютно прав. На стыках наук действительно растет бурьян. Где поле не вспахано и не засеяно добрым зерном, там сорняк привольно чувствует себя и цветет пышным цветом.

Когда попал к Борису Андреевичу Грушину, первому у нас исследователю общественного мнения, стал заниматься очень простыми вещами. Говорил с теми, кто делал анкеты, выборки, таблицы распределений. Думал: зачем они это делают? Что им надо? Может, они хотят одного, а в словах их иное?

Г.С. Батыгин: — Кто там работая?

С.В. Чесноков: — Вадик Сазонов. Вот человек — аристократизм и благородство были у него в крови. Думаю, отсюда его одиночество и гибель. Он ввел меня в дела отдела. В первый же день, как я пришел в подвал на 6-й Кожуховской за Автозаводской, он объяснил мне, что такое рефлексия. Я удивился. Получалось, рефлексия была для меня нормой жизни с детства. Только я о том не знал, как мольеровский герой не знал, что говорит прозой. Мы с Вадиком были дружны.

Яша Капелюш. В середине семидесятых он меня от смерти спас. Я было утонул в бассейне «Москва», где сейчас храм. На шестиметровой глубине лежал без сознания и ногами дергал. Он вытащил меня. Его тоже нет в живых.

Ира Фомичева — редкий дар поддерживать собственное достоинство, подшучивая над собой. Она очень красиво это делает. Дивное сочетание женственности. легкости и острого ума.

Лариса Федотова, она занималась проблемами контент-анализа. Андрей Возмитель, Саша Жаворонков, Нина Роетегаева, Женя Андрющенко, Эдик Петров, Сережа Петрулевич. Там же работала Тоня Григо. Светлый человек. Ей пришлось пережить сына. Жора Целмс был у Грушина в аспирантуре. Когда шел фестиваль в Новосибирске в марте 1968-го и власти со своими органами стояли на ушах от публичных выступлений Галича, это он, тогда корреспондент «Комсомолки», организовал публикацию о фестивале. На первой странице газеты. Нам, организаторам фестиваля, это здорово помогло. А Жора поплатился. Потом оказались вместе у Грушина.

Тамара Дридзе, ее уже тоже нет. Помню, на защите кандидатской ей предложили дать сразу степень доктора. Совет отклонил. Докторская выпила у нее много крови. Антисемитизм. Единственное место, где это удалось обойти, — академия МВД... Ничего, да?

Меня очень интересовало, что этим людям нужно? Зачем они делают то, что делают? Чего хотят? Меня не интересовали собственно знания, которые они получали с помощью опросов по своим анкетам.

Г.С. Батыгин: — Не видел в них смысла?

С.В. Чесноков: — Честно — не видел. Но дело не в этом. Меня интересовали не знания, а люди. И мне важно было, как люди приходят к выводу, что их знания — знания. К содержанию знаний относился как к факту социальной реальности. К притязаниям, они читались без проблем, у меня такое же было отношение. Но взаимодействие через вопросы-ответы — это не техническая реальность, не только «методика и техника», серенькие книжки. Для меня это основа методологии. Диалог — первооснова языка, как явление природы. Бахтин это понимал. Здесь же начало математики, которая помогает социологу, а не мешает ему, но это я позже понял.

Я ушел из Института конкретных социальных исследований в феврале 1972 года, месяца за три до прихода Руткевича. Ему поручили «навести порядок», разрушить институт, он это сделал. Но меня там уже не было.

Конфликты? Были. В 1970 году была вакханалия идеологическая —- столетие вождя. Умельцы из ЦК комсомола придумали сдавать «ленинский зачет». Я был единственный в комсомольском возрасте, кто отказался участвовать в комедии. Не афишировал, но сказал: не буду. Твердолобые взбеленились.

Виль Смирнов, секретарь комитета комсомола, повел себя как умный и порядочный человек. В разговоре с первых слов дал понять, что все понимает и принимает мои действия как естественные, и погасил волну. А на случай, если кто сделает непредвиденный демарш, партсекретарь отдела попросил меня побеседовать с Николаем Ивановичем Лапиным, секретарем парткома института. Чтобы выглядело, будто я проработку прошел. Я зашел к Николаю Ивановичу в кабинет, он говорит: «Вы Ленина хотя бы читали?» Я говорю: «Пытался, не получилось». Он говорит: «Почитайте, надо почитать». На этом разговор закончился. И это было удивительно. Лапин проявил уважение к моему праву на выбор. Это было крайне важно. А ситуация была критическая, по канонам системы он обязан был власть применить.

Мы тогда с Мишей Мацковским организовали семинар по проблемам измерений под крышей института, на лестнице. Петя Андрукович из статистической колмогоровской лаборатории в МГУ участвовал. Был замечательный домашний семинар у Риты Марковны Фрумкиной. Она исследовала психофизические и психолингвистические характеристики восприятия текста. В ее семинаре изучались методы психологических измерений: парные сравнения, многомерное шкалирование... Собирались раз в неделю. Там выступал Василий Васильевич Налимов, я с ним дискутировал.

Продирался сквозь проблемы анализа и интерпретации. Эта кухня и сейчас актуальна, как тогда. Но она не воспринималась как методологически значимая. Мои попытки придать разговорам на эту тему статус обсуждения фундаментальных методологических проблем в институте поддержки не встретили. Скоро я понял: то, что интересует меня, по существу, не интересует никого. Надо было привыкнуть к тому, что мои исследования — это мое сугубо личное дело. Это мне нравилось. Ситуация уже больше соответствовала моему пониманию осмысленной жизни.

Как соотносятся измерения в физике и в социологии? В социологии это общение, диалог. Что же это за «измерения»? Все вроде зыбко. Но другого способа узнать о человеке, кроме как поговорить с ним, нет. Колоссально важная мысль. В моем мире она стала золотой крупицей, вокруг которой все стало собираться. Только через язык можно обрести полноценное знание о людях.

Многим кажется, что слов мало, нужны числа. Тогда возникает научность? Наоборот, числа насилуют язык. Замена слов числами — это современный рудимент дописьменного мышления. Не приближение к научности, а уход от науки. Говорят, считать проценты мало: нужны среднее, дисперсия, коэффициент корреляции, факторный анализ, метод главных компонент. А без этого нет математических методов. Какая чушь!

В социологии царят номинальные шкалы. Это очевидно любому, кто хоть раз ставил задачу, делал анкету, проводил опрос. А шкалы метрические, интервальные откуда берутся? Откуда появляются числа? Стал смотреть, как у Терстоуна возникают числа в методе парных сравнений, и увидел, что первоисточник — непроверяемые гипотезы. В принципе непроверяемые. Какая теория измерений? Там измерениями и не пахнет, это теория кодирования. В этом качестве она, безусловно, полезна. Но это же числовое кодирование, а не измерения!

Я стремился обсуждать эти вопросы с Мишей Мацковским, Мишей Косолаповым, Юлей Толстовой, Володей Андреенковым, Юрой Сатаровым. В конце семидесятых в Институте системных исследований организовал и два года вел общемосковский семинар по проблемам измерений. Там все выступали. Но это был предел возможного. За доступ к организационным активам, тем более материальным ресурсам надо было платить усилиями вне науки, как я ее понимаю. Например, защищать докторскую диссертацию. Это два года на ветер, минимум. Потом это неоднократно повторялось в разных вариациях. Я решил: нет, это мне не надо. И рад, что не влип в бюрократическую систему научных этикеток.

К весне 1972 года убедился, что никуда не уити от полемики с теми, кто делал статистику на протяжении трехсот лет, кто создавал современную математическую логику, теорию множеств. Паскаль, Лаплас, Кантор, Борель, Фреге, Рассел, Гильберт, Лукасевич. Колмогоров — серьезные люди. Это меня обрадовало. Значит, планка высокая. Это требовало концентрации, внимательности, перепроверок, аккуратного обхождения с понятиями, с математикой. На протяжении жизни список несообразностей в фундаментальных математических дисциплинах медленно, но неуклонно расширялся. Вот примеры утверждений, имеющих для меня серьезный смысл. Концепция статистической независимости (статистической связи), которая повсеместно используется в прикладной статистике, неудовлетворительна и должна быть реформирована. В теории вероятностей отсутствует глава под названием «Теория правил», математический аппарат которой опирается на понятие статистического детерминизма и связывает теорию вероятностей с логикой. Разрыв с классическим понятием аристотелевской логики «объем понятия» стал катастрофой для современной математической логики, обескровил ее как науку. Интерпретация силлогистики Аристотеля, с точки зрения современной формальной логики (Лукасевич), создает превратное представление о природе силлогистики и ее возможностях при упорядочении данных опыта. Арифметика предшествует логике, а не наоборот. Математическое понятие функции не относится к первичным. Интуитивная концепция конечного множества, положенная в основание современных представлений о теории конечных множеств, неудовлетворительна и должна быть скорректирована. Математика в физике — это физика форм, в которых существует эмпирический опыт. Самый яркий пример таких форм — таблица данных. Клетки этих таблиц для арифметики, логики, теории вероятностей, теории множеств играют ту же роль, что точки, линии, поверхности для геометрии. Это все не шутки.

Г.С. Батыгин: — Тебя, наверное, придурком считали... отчасти?

С.В. Чесноков: — Считали. И не отчасти, а целиком. Но не все. Станислав Шаталин мне симпатизировал, помогал мне. Леонид Витальевич Канторович тепло относился. Благодаря ему вышла моя монография «Детерминационный анализ». Дмитрий Александрович Поспелов меня поддержал, когда я был пожарником в Театре на Таганке, социальный статус ниже некуда. У себя в «Известиях АН СССР» печатал мои работы по Аристотелю. Ему и его близким сейчас нелегко.

А у большинства научное действие вне привычных социальных рамок вызывало подозрение. Временами было жаль, но все же свободны. Как и я. Что же тут удивительного?

Мифы народов мира

Александр Зайцев.

Кровавые жертвы вуду

Главной темой пятого номера «Знание - сила» за прошлый год было «зомбирование сознания». Можно ли манипулировать сознанием человека? В чем секрет многих магико-мистических и религиозных практик? Что кроется за ритуалами шаманов и колдунов? В материалах номера не раз упоминался один из самых «страшных языческих культов» — культ вуду, популярный на островах Вест-Индии. Тем интереснее было встретить на страницах немецкого журнала «Р.М. Hystory» статью об этом культе. Заглянем в нее.

Вера вуду родилась в Африке. Невольники, обманом вывезенные с ее берегов на американскую чужбину, могли взять с собой лишь заветы предков. Казалось, со временем они потускнеют, изгладятся, станут теплиться в глубине души тенью забытых верований. Но по прошествии нескольких столетий древняя магия все так же жива. В наши дни она вырвалась из-под спуда. Культ вуду приобрел необычную популярность в Америке. Нам, способным судить о нем лишь по фильмам ужасов, этот культ кажется кровавым и жестоким. Но каков он на самом деле? Почему афроамериканцы так уповают на помощь духов вуду? И почему духи благосклонны к ним?

Они в клубке едином завершают

пляску,

надорвался в крике большой барабан,

кон-кон-кончилась румба,

ко-мабо-бам-бам!

Хосе Тальет (пер. Н. Горской)

Африка в сердце Вест-Индии

«Вуду» — при одном звуке этого слова в нас пробуждаются мрачные воспоминания: кукла, истыканная иглами («Она насылает смерть врагу!»); таинственные, экстатические ритуалы (помните фильм «Сердце Ангела» с Микки Рурком?); зомби, бродящие призраками в ночи (о том, что нас всех «зомбируют», мы читаем и слышим вот уже второе десятилетие). Роковые проклятия и непоправимые несчастья, беды и страхи, магия и всевластие зла — все соединилось в слове «вуду». Так кажется нам, воспитанным уже, скорее, на фильмах Голливуда, чем на «какой-то классике». В Голливуде же снято немало фильмов, посвященных ритуалам культа вуду. Неужели все они правдивы?

Попробуем разобраться. Начнем с того, что точно очертим смысл слова Voodoo. Оно пришло к нам из африканской страны Бенин (Дагомея), где на местном языке фони означало «божество», «дух».

В наши дни эта древняя африканская религия бытует под несколькими названиями. На Гаити, что более всего нам знакомо, она бытует под именем «вуду». В США и на Кубе ее зовут «сантерия», в Бразилии — «макумба». По-прежнему она пользуется популярностью и на своей родине — в Западной Африке, например, в Нигерии, Сенегале и Бенине. Полагают, что сейчас во всем мире насчитывается около пятидесяти миллионов приверженцев культа вуду. Пусть эта цифра может оказаться преувеличенной, ясно одно, что этот экзотический, как кажется нам, культ процветает. Мы имеем дело не с жалкой группкой колдунов, а с популярной народной религией.

Первые поклонники вуду появились в Америке в XVII-XVIII веках. Это были не миссионеры, не бродячие проповедники, а рабы. Их доставляли в Америку не с почетом и помпой, а в кандалах в трюмах переполненных кораблей. Эти невольники, обманом или насилием похищенные с берегов Западной Африки, с собой везли лишь память, а в ней дорогим достоянием — секреты родных богов, которые только и могли помочь на чужбине.

Иногда изгнанники открыто молились своим богам, но чаще делали это тайно. Молитвами и жертвами они пытались облегчить себе жизнь, скрасить немилостивую судьбину. Имена богов, к которым они взывали, напоминали им о далекой родине, куда не вернуться было ни им, ни их потомкам. «Африка троп неторных и глухо гудящих горнов» (Н. Гильен) — ее вспоминали, о ней мечтали, и где- то в ночном мраке их голосам внимали боги. Боги вуду!

Во всей Вест-Индии — на Мартинике, Гренаде, Пуэрто-Рико, Тринидаде. Ямайке и даже на коммунистической Кубе — потомки прежних рабов хранят верность богам вуду.

Бог в теле человека

Бой барабанов слышен издали. Он доносится из беднейших кварталов столицы Гаити - Порт-о-Пренса - с раннего утра, пробуждая спящих. Местные жители понимают значение этого сигнала и без особой спешки собираются в святилище, где начинается церемония вуду.

Европейцы, привыкшие молиться Христу среди пышных интерьеров храмов, будут, пожалуй, озадачены, даже разочарованы, увидев происходящее. Ведь молельня почитателей вуду зовется «святилищем» скорее для красного словца. Это — неприметная деревянная хижина, крытая тростником. Она никак не выделяется среди других домишек гаитянских трущоб — разве что странный деревянный столб возвышается посреди постройки. Его называют «poteau mitan»; он, словно мост, переброшенный из одного мира в другой — из нашего в потусторонний. Мерцают черные свечи; на балке сиротливо горит электрическая лампочка без абажура — вот и все освещение этой негритянской церквушки.

Готовясь к празднику, священник заботливо посыпает белой мукой пол перед столбом и чертит вокруг на земле загадочный символ: он передается из поколения в поколение и помогает заклинать духов.

Большинство верующих хорошо знают распорядок службы. Они так привыкли к нему, что поначату даже не обращают внимание на священника — о чем-то говорят, как будто скучают. Но вот слышится шум, оживление. Это засуетились несколько пожилых женщин, одетых в белые одежды и покрытых белыми платками. Они пытаются вызывать девушек на танец, тормошат их, увлекают. Они так настырны, что даже вкатывают этим мулаткам оплеухи. Наконец, те срываются с места, начинают покачиваться под неуемную дробь барабанов.

Постепенно увлекается и толпа. Она уже пышет энергией. Все больше мужчин и женщин пускаются в танец; другие что-то поют. Вперед выходит священник. Он сжимает живого петуха. Взяв его за ноги, он размахивает им — вначале влево, потом вправо, вперед и, наконец, назад, совершая очистительную церемонию. Затем на мгновение кладет птицу наземь перед начерченным здесь узором и дает ей зерна. Если перепуганный петух ничего не клюет, священник отпускает его. Если берет приманку, вот ему и судьба. Его подбрасывают вверх, а потом ломают ему крылья и лапы. Бедный петух не успевает даже помучиться. Священник тут же сносит ему голову, а потом бросает еще подрагивающее тельце на узор, начерченный на земле, и выкладывает на нем крест из муки. Этот крест не имеет ничего общего с христианским; это — древний знак, символизирующий четыре страны света. Барабаны гремят все громче.

Мама, румба, барабаны и труба!

Мамимба-барабан, мабомба-

барабан!

Продолжайте пляску-чече-пляску-

пляску!

Продолжайте пляску-чече-пляску-

пляску!

Продолжайте пляску-чече-пляску-

пляску!

Танцоры пляшут все разнузданнее; они поют и прихлопывают в ладоши. Кубинский поэт Хосе Тальет писал о подобном танце:

Тугие ягодицы девчонки Томасы —

два огромных шара — вокруг оси

незримой

в сумасшедшем ритме начали

вращаться...

А у негра ноги — живые две

пружины,

и живот пружинит, и, весь

пружиня,

к ней на каблуках подходит он.

И вот уже первые танцоры впадают в транс. Некоторые из зрителей тоже завороженно громыхаются на пол — закатив глаза, вывернув руки. Это — культ вуду.

Гаитяне верят, что в состоянии транса человеком овладевает божество (Гоа). Никогда не угадаешь, кто из богов на этот раз вселится в тебя. В пантеоне гаитян — нации, сплавленной из множества африканских племен, — насчитывается свыше тысячи богов. Некоторые из них особенно любимы; их имена чаше всего поминаются во время экстатических ритуалов.

Вот, например, Легба — бог дагомейских народов фон и йоруба. Легба — хранитель врат в потусторонний мир. Без его помощи не открыть врата, не добраться до демонов и духов. Поэтому с самого начала церемонии взывают к нему: да распахнутся врата! Людей, одержимых Легбой, видно сразу. Ведь сам он — старый хромец. Вот и люди, кого он взял в оборот, теряют способность нормально двигаться. Их словно парализует; некоторые из них оцепенело лежат на земле не в силах тронуться с места.

На других нападает змеиный бог Дамбаллах, также завезенный сюда из Африки. Он особенно любит воду. Если поблизости протекает река, одержимый им может броситься в нее и утонуть. Поэтому в святилищах ставят обычно чаны с водой, чтобы и демона ублажить, и людей сохранить.

Можно стать добычей и Барона Самеди, или Геде. Это — ужасный бог царства мертвых. Известно, что он носит фрак и курит трубку, а потому эти реквизиты заранее приготовлены. Любит Геде и ром, особенно если кинуть в него стручки жгучего перца. Жертва, выбранная Геде, бросается к бутылке и может разом выпить ее до дна. Ученые только разводят руками, когда наблюдают таких ромохлебов. Простые зеваки понимающе кивают: в самом деле, на такое способен лишь бог.

А что говорят невольные «ходячие отели», приютившие на несколько часов своевольных божеств? Они-то как раз и помалкивают в тряпочку. Придя в себя после празднества — а это бывает подчас лишь на следующее утро, — они ничего не помнят. Зато в своем исступлении они словоохотливы не в меру: только и сыплют пророчествами и предсказаниями, выпаливая их собравшимся рядом людям. Такова она, гаитянская ночь с богами!

В кубинской «сантерии», наоборот, состояние транса играет второстепенную роль. Здесь пророчествует сам священник, «бабалоа». Его задача очень трудна, поэтому подобные жрецы долго — целых десять лет — учатся своему ремеслу. Зато потом обретают способность запросто балаболить с богами.

Свинья в начале «славных дел»

Когда-то их предкам, вывезенным из Африки, оставалось только одно — говорить со своими богами. А те могли даровать этими стойким в вере горемыкам одно, но необычное утешение: боги нисходили в души рабов, ободряли и утешали их, помогали забыться и впасть в транс, чтобы обрести свободу.

Белые плантаторы не разбирались в африканских культах, но инстинктивно чувствовали угрозу В 1685 году французские колониальные власти запретили любые языческие церемонии и культы. Рабов насильно крестили. Специальным декретом им разрешили участие лишь в христианских богослужениях.

Рабам требовалось немало смекалки, чтобы обойти запреты. Наконец, кого-то осенило назвать исконных африканских богов именами католических святых. (Слово «сантерия», кстати, так и переводится: «вера в святых».)

Придумано — сделано. Так, хранитель врат Легба превратился в святого ключаря Петра. Дамбаллах, повелитель змей, превратился в святого Патрика — благо, тот легендарный епископ недурственно разбирался в змеях, раз избавил от них Ирландию. Нашелся свой двойник даже у непорочной Девы Марии — прекрасная Эзили, богиня любви и плодородия.

Французские священники не уставали изумляться пылу и рвению, с которыми их новая паства — черные невольники — почитала христианских святых. Неофиты молились им до экстаза; они пели и танцевали перед их изображениями. Вот только к Господу нашему Иисусу Христу эти язычники были постыдно равнодушны: странным образом для Него не нашлось авторитетного двойника — прирожденного африканца.

Белые хозяева Вест-Индии дивились на свой «работящий скот», просветленный христианской верой, но нс могли и подозревать, какие темные силы вызывали из небытия их рабы, молясь своим Петрам и патрикам. На Гаити — в ту пору французском владении —- культ вуду, в конце концов, вдохновил рабов на беспощадную борьбу со своими господами.

Четырнадцатого августа 1791 года, через два года после взятия Бастилии в Париже, гаитянские негры начали свою великую революцию. В тот день они собрались в местечке Буа-Кайман, помолились своим двуликим богам, зарезали свинью и, впав в транс, отправились резать людей. Они врывались в дома плантаторов и убивали всех, кого застали. Они захватывали целые города, не оставляя в живых ни одного белого — ни женщину, ни ребенка.

Так началось восстание, которое вылилось в геноцид французского населения на Гаити. Новелла известного немецкого писателя Генриха фон Клейста «Обручение на Сан-Доминго» (1811) хорошо передает атмосферу тех дней, когда «жестокое, неслыханное озлобление охватило всех жителей этого острова».

Наконец, в 1804 году страна получила независимость. К этому времени уцелевшие в резне католические священники давно бежали с «зачумленного острова свободы». Официальной религией Гаити провозгласили культ вуду. В ответ американские и европейские страны объявили «кровавым язычникам» бойкот. Страна оказалась в экономической изоляции. Лишь когда в 1860 году гаитянские власти разрешили католическим священникам вновь приезжать в страну, бойкот был снят. С этого времени миссионеры неустанно стремятся отвадить «бедных язычников» от «злой веры» — но тщетно.

Греческий Олимп при Олодумаре

Заповеди Иисуса Христа так и не переубедили «отчаянных танцоров». Тем более что было бы неточно сводить культ вуду лишь к экстатическим пляскам. Это — самая настоящая религия, очень древняя религии со своим «богом-отцом», который не имеет ничего обшего с христианским Творцом. На Гаити его называют на французский манер Bondieu. На Кубе он и вовсе сохранил свое исконное африканское имя Олодумаре.

Этот бог отличается от христианского Творца прежде всего тем, что его окружают многочисленные божества. Конечно, при желании их можно сравнить с сонмом ангелов — вот только «ангельского» в них немного. Скорее, они напоминают — если уж искать привычные аналогии — греческих богов, обступающих Зевса. Они так же то добры, то злы, то милостивы, то коварны, то глухи и немы, то назойливы и сварливы. Как и божества греков (вспомните всех этих духов рек, лесов, источников!), они находятся где-то рядом с людьми. Они требуют внимания и поклонения. Им сооружают алтари и церкви, пусть самые скромные, пусть похожие на убогую «хижину дяди Тома». Ради них впадают в транс, чтобы дать им хоть ненадолго облечься в человеческую плоть. Им приносят в жертву животных, спеша поделиться с этими незримыми странниками лучшим угощением. (Так, другие народы спешили угостить незнакомого путника, ибо странствовать по земле в образе человека могут и боги.)

«Бог-отец», мнимые «ангелы» — вот, пожалуй, и все, что может напомнить в культе вуду христианство. Это — кардинально разные религии. Так, приверженцы вуду не знают Страшного Суда. Для них Царство земное и Царство небесное вечны. Человек же наделен двумя душами.

* Одна душа — gros-bon-ange, «большой добрый ангел» — наделяет человека определенной индивидуальностью. Еще до рождения — «до прибытия на Землю» — каждый из нас был таким ангелом. После смерти человек вновь станет ангелом и вернется к предкам в «Гвинею». Страна эта не имеет ничего обшего с тремя африканскими Гвинсями. Это — блаженное царство, страна мечты. В минуты транса «большой добрый ангел» вылетает из тела человека, и его место занимает бог. «Ангел» и сам со временем может стать богом, когда многое познает и наберется мудрости.

* Другая душа — ti-bon-ange, «маленький добрый ангел» — это наша совесть, своего рода наш ангел-хранитель. Это — искра, которую заронил в нас бог. Она теплится, пока мы живем. После нашей смерти она вернется к богу на небеса.

Любые несчастья, постигающие нас, вызваны либо гневом богов, либо насланным на нас колдовством. Помочь могут обереги, талисманы, амулеты, отгоняющие от нас злую волю. Или мази, делающие тело неуязвимым (вот и вспомнилось снова феческое: Ахиллес и его пята). Или же защитят жертвы, принесенные богам, и празднества, проводимые в их честь. Подобная вера в магию долгое время не чужда была и христианам: ведь если скисло молоко или околела буренка, кто ж виноват, «окромя ведьмы»?

Зомби на трудовом фронте

Впрочем, культ вуду не только защищает, но и — вот мы и вступаем в область голливудских иллюзий — помогает расправиться с врагами. Горе тому, кто вздумал навлечь на себя гнев поклонника вуду! На него обрушится вся мощь черных колдунов. Можно, например, изготовить куклу врага и расправиться с ней. Кукле придают не только портретное, но и телесное сходство с жертвой: к ее картонной фигурке приклеивают волосы или кусочки ногтей, срезанных у этого имярека. Затем куклу зарывают в грязь. Она тлеет — человек гибнет. Если не нравятся земляные работы, можно воспользоваться другой куклой, скорее напоминающей детскую игрушку. Считается, что эта «игрушка» крайне опасна: вонзая в нее иглы, отнимают здоровье врага. Каждый укол в какую- то часть куклы оборачивается у заговоренного человека то прострелом в спине, то ломотой в руке, а то и мертвящей болью в сердце.

Порой можно обойтись даже простым проклятием. На Гаити это тоже часто помогает. Если жертва узнает, что ее прокляли, то ей и впрямь может стать худо. Главное, чтобы человек уверовал в грозящую ему беду. Тогда все в нем обмирает от страха.

Особенно много странных слухов связано с «зомби». Конечно, даже гаитянские маги не в силах оживить мертвецов, но слухи, тем не менее, совсем не беспочвенны. Когда-то в «ходячих мертвецов» превращали отступников, вздумавших покинуть тайное общество «Бизанго». В наши дни «наемные колдуны» на Гаити так изощренно расправляются с врагами. В начале восьмидесятых годов гарвардский профессор Уэйд Дэвис сумел довольно убедительно объяснить тайну зомбирован ия.

По всей видимости, жертв отравляют тетродотоксином — ядом, добытым из тела некоторых рыб. Этот яд парализует жертву так. что ее оцепенение принимают за смерть. Несчастного погребают в склепе (на Гаити не принято опускать покойника в могилу), а склеп этот ничуть не напоминает привычную нам пышную усыпальницу («ведь бедные же люди живут на острове!»). Дня через два колдун прокрадывается в склеп, и, если он не напутал с дозой, возвращает человека к жизни. Возвращает, чтобы туг же дать ему еще один яд — дурман. Жертва его манипуляций становится подобием идиота: забывает себя и безвольным животным плетется за новым хозяином. Что делать с этим воскресшим человечком?

На Гаити поговаривают, что так просто мертвецы не пропадают из склепов. Оживив, их превращают в рабочий скот. Теперь, забыв о своей прежней жизни, они — наперегонки с мулами — будут ишачить на своего хозяина. которому надо заботиться лишь о порции корма для этого «двуногого животного».

Еще вероятнее следующее объяснение. В нищей республике Гаити у государства нет денег, чтобы содержать в больнице психически больных людей, а также людей, страдающих серьезными нервными расстройствами. В беспамятстве они шатаются по городам и селениям — расхристанные гаитянские бомжи. Иная семья зазовет к себе вот такого «зомби», давно забывшего свое прошлое, приветит его, покормит, оставит у себя жить и помогать по хозяйству. Соседям объявляют, что нашелся пропавший родич, «вернувшийся с того света». Делается это недаром: семьи, в которых есть свой «оживший мертвец», пользуются на Гаити уважением. Стало быть, людям этим благоволят боги, раз вернули умершего было родственника, пусть он и «седьмая вода на киселе». В последнее время несколько раз проводились ДНК-анализы подобных «родичей». Всякий раз выяснялось, что своим хозяевам он — чужой по крови человек.

Следует добавить, что сама обстановка на Гаити располагает к появлению легенд о зомби. Долгое время Гаити было во власти диктаторов из семейства Дювалье. Они безжалостно расправлялись со своими противниками, а чтобы скрыть следы, объявляли их жертвами культа вуду. Население на Гаити в основном неграмотно, и подобные слухи легко принимались людьми на веру. Страх перед «зомбированием» распространился здесь настолько, что новым властям страны пришлось принять закон, по которому подобный ритуал приравнивается к убийству.

Вуду в США

Культ вуду процветает не только на островах Вест-Индии, но и, например, в США. Нигде в мире численность приверженцев этого культа не растет так быстро, как в Штатах. Здесь африканским богам поклоняются еще с тех времен, когда на плантации стали привозить рабов из Африки. В начале XIX века плантаторы, напуганные резней на Гаити, стали искоренять зловещую веру. Однако она благополучно дожила до наших дней, смешавшись и здесь с христианской символикой.

Те, кому доводилось посещать богослужения баптистов афроамериканского происхождения в южных штатах США, непременно обращали внимание на то, как исступленно здесь веруют в Иисуса, буквально впадая в транс или теряя сознание во время молитвы, проводимой под громкую, ритмичную музыку. Именно в Новом Орлеане, где особенно силен культ вуду, родился джаз — изначально музыка языческих африканских культов. В сельских районах южных штатов США еще и сегодня можно встретить людей, сведущих в старинных богах.

В США можно найти немало приверженцев и другого карибского культа — сантерии. После революции 1959 года, организованной Фиделем Кастро, Че Геварой и их сподвижниками, с острова Кубы бежали тысячи адептов сантерии. Они осели в Майами, Нью- Йорке и других крупных городах США. Там жрецы этого культа нашли благодатное поле деятельности. Немало темнокожих американцев увлеклись экзотической религией — «подлинно африканской», как говорили оней.

Одетые во все белое, приверженцы сантерии разгуливают по улицам крупных американских городов. В одном только Нью-Йорке действует более сотни «ботанике» — магазинов, где торгуют растительными снадобьями и культовыми принадлежностями: маслами, тиглями, изображениями африканских богов, по-прежнему стилизованных под католических святых. В некоторых магазинах даже торгуют жертвенными животными — петухами и козами. В Интернете насчитывают сотни сайтов, посвященных сантерии.

Разумеется, многие относятся настороженно к соседству со зловещими жертвопоклонниками. Так, в 1987 году власти американского города Хилеа в штате Флорида запретили местному жрецу сантерии приносить в жертву своим богам животных. Тогда тот обратился в суд. Его жалоба прошла все инстанции. Наконец, в ноябре 1993 года Верховный суд США удовлетворил жалобу язычника, ведь конституция страны провозгласила свободу вероисповедания — в отличие от права животных на жизнь.

Боги вуду и сантерии оказались сильнее слепой буквы закона. Подобные истории лишь множат число людей, готовых совершать кровавые жертвы во славу своих демонических богов. Мощь древних культов пока неколебима.

Понемногу о многом

Как родилась иммунология

14 мая 1796 года английский врач и ученый Эдвард Дженнер решился на эксперимент, который навсегда вошел в историю. Восьмилетнему мальчику он привил вирус коровьей оспы. А затем, как только мальчик оправился от этой не слишком тяжелой болезни, Дженнер заразил его настоящей смертельной черной оспой. И черная оспа, только в Лондоне уносившая в го время от тысячи до трех тысяч человеческих жизней ежегодно, «не прижилась» в организме ребенка.

Можно спорить о гуманности подобного опыта, но факт остается фактом. Именно Эдвард Дженнер избавил человечество от страшной напасти и стал прародителем новой науки, которую впоследствии назвали иммунологией — одной из важнейших медицинских наук, последователи которой получили за свои открытия едва ли не больше всего Нобелевских премий.

Кстати, и Эдвард Дженнер не остался без награды. Английский парламент вручил ему награду в 10 тысяч фунтов стерлингов и еще раз — в 20 тысяч. Дженнер стал почетным гражданином Лондона.

Однако официально годом рождения иммунологии считается 1881 год, когда другой ученый — Луи Пастер — прочитал свой знаменитый публичный доклад в стенах Французской академии наук. И это не было просто сообщением об изготовлении очередных вакцин против куриной холеры и сибирской язвы. Его доклад извещал об универсальном принципе создания искусственного иммунитета путем введения ослабленного возбудителя той же самой болезни.

Смятение нейронов

Эпилепсия — болезнь, столь же распространенная, как и диабет. Ею страдает около одного процента людей, населяющих нашу планету. Их головной мозг регулярно впадает в какое- то странное состояние. Обычно, когда мозг здоров, все его клетки ведут себя очень хаотично. Однако у больного эпилепсией время от времени, повинуясь таинственной силе, клетки начинают действовать синхронно. Тогда, в зависимости оттого, какая часть мозга поражена этой странной напастью, человек либо совершает некие телодвижения, не в силах их контролировать, либо, наоборот, цепенеет, теряя способность шевелиться. Многие великие люди были эпилептиками — достаточно назвать Федора Михайловича Достоевского, Гюстава Флобера, Наполеона Бонапарта или Юлия Цезаря.

Почти в половине случаев приступ эпилепсии начинается в крохотной, четко очерченной аномальной зоне мозга, например, пострадавшей во время автомобильной аварии или иного несчастного случая. Примерно половине больных можно помочь с помощью лекарств. В других случаях вернуть пациента к нормальной жизни удается лишь с помощью операции: хирург вынужден с ювелирной точностью удалять этот миниатюрный дефект, спасая больного от бесконечного повторения припадков.

Самое, быть может, неприятное в эпилепсии — ее непредсказуемость. Болезнь может застать человека везде, всегда. Однако недавно сотрудники Боннского университета во главе с Кристианом Элгером сделали важное открытие. Они обнаружили, что припадки все-таки можно предсказывать. В таком случае больной, узнав, что с ним скоро произойдет, успеет вовремя принять лекарства или хотя бы расположиться так, чтобы не разбить себе голову.

Каким же методом пользуются немецкие ученые? Используя сигналы, переданные электродами, они вычисляют меру сложности электроэнцефалограммы — фрактальную размерность. Эта величина убывает за несколько минут до того, как сложная какофония нейронов сменится их синхронным поведением, столь характерным для эпилептического припадка Этот показатель позволяет предсказывать до восьмидесяти процентов приступов, происходящих с больными падучей.

«Через несколько лет мы сможем имплантировать пациентам особую систему, которая будет распознавать приближение припадка и немедленно вводить нужное лекарство прямо в очаг болезни», — считает Элгер. Это очень поможет тем пациента-эпилептикам, которых нельзя оперировать.

Лето: пора надеввть бикини!

Все меньше людей помнит, что творилось на пляжах в далекие пятидесятые годы, когда среди женщин, загоравших в закрытых купальниках, вдруг появились смелые обладательницы «бикини», двух узких тряпочек, облегающих грудь и низ живота. В то время эта мода считалась шокирующей. В ряде стран эту «неслыханно нагую» моду сразу же запретили. Лишь упорство таких знаменитостей, как Брижит Бардо, помогло тысячам безвестных девушек выдержать все нападки и отстоять полюбившиеся наряды. Так, со скандальных пляжных новинок начиналась секс-революция.

Кто же бросил эту зажигательную бомбу в серые, безликие ряды послевоенных «мисс» и «мадемуазель»? Впервые купальник, названный позже «бикини», продемонстрировал в июле 1946 года французский модельер Луи Реар. Он уже тогда оценил всю взрывную силу новинки. Рассказывают, что перед показом купальника на подиуме он никак не мог уговорить манекенщиц продефилировать в этих тряпочках перед зрителями.

Отнюдь не случайно к новому купальнику пристало имя «бикини». В наше время с этим словом ассоциируются лишь «солнце, воздух и вода». Полвека назад при слове «бикини» сразу же вспоминали другое — атолл в Микронезии, где после войны проводились испытания атомной бомбы. Стало быть, Реар, объявляя: «А сейчас нам продемонстрируют новую модель купальника — бикини», понимал, что первая мысль, которая придет в голову зрителям, ожидающим выхода модели, была: «Бомба». Тут же занавес лопался, и из него вылетала бомба — голая женщина, едва прикрытая двумя полосками ткани. Ее появление разило наповал.

Конечно, на наш сегодняшний взгляд, кажется циничным и безвкусным назвать женский аксессуар подобным образом. Однако в те годы все «атомное» было на слуху и будоражило ум, как впоследствии «космос», а сейчас «интернет». Б новый «атомный век» люди шли самоуверенной поступью. Казалось, что ядерная энергия станет «рогом изобилия» для человечества, решит любые его проблемы. Атомный «перпетуум-мобиле» будет источником неисчерпаемой, дармовой энергии. Вовсю обсуждались новые модели пароходов, самолетов и даже автомобилей, оснащенных — непременно! — маленьким атомным двигателем.

Отрезвление приходило постепенно. Над планетой стал прорастать «атомный гриб» страхов. Все чаще журналисты, политики и ученые вспоминали последствия бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Специалисты обсуждали радиоактивное заражение различных районов планеты, вызванное наземными испытаниями ядерного оружия. Наконец, в 1954 году на страницах газет вновь замелькало название атолла Бикини. Во время очередных испытаний атомной бомбы японское рыболовецкое судно оказалось в опасной близости от атолла, и его экипаж подвергся радиоактивному облучению.

Однако это событие уже никак не повлияло на миллионы людей во всем мире, для которых слово «бикини» теперь навсегда было связано с пляжами модных курортов, красивыми девушками и узкими полосками ткани на них.

Размышления у книжной полки

Вадим Парсамов доктор исторических наук профессор

Взаимодействия человеческие

Книга Натана Эйдельмана удивительная. И называется она «Удивительное поколение. Декабристы: лица и судьбы». Начать с того, что Эйдельман много лет назад умер, а новые книги его выходят. Главный вдохновитель, составитель и редактор этой книги[* Эйдельман Н.Я. Удивительное поколение. Декабристы: лииа и судьбы. СПб.: Изд-во Пушкинского фонда, 2001] — Евгения Рудницкая — говорит вот что. «Конечно, в историографии декабризма, в восприятии обществом писателя-историка Эйдельмана прежде всего останутся его блистательные книги о Михаиле Лунине, Иване Пущине, Сергее Муравьеве-Апостоле, первом декабристе Владимире Раевском, книга «Пушкин и декабристы». Но приобщиться к декабристской эпопее, воссозданной Эйдельманом, невозможно без обращения к его минимонографиям, к его статьям самого различного жанра». Они публиковались при его жизни в десятках изданий — и специальных научных, и в литературнообщественных, и в научно-популярных, но известны гораздо меньше, чем его книги. И это понятно — книга весомей. Между тем статьи, собранные Рудницкой, ничуть не менее интересны и значительны. Более того, впервые оказавшись вместе под одной обложкой, они производят впечатление книги и, может быть, даже не одной. А их сравнительно малая известность позволяет говорить, что читатель держит в руках новую книгу Эйдельмана о декабристах...

Двенадцать статей, расположенных в определенном порядке, это двенадцать глав единой новой монографии.

Думаю, не будет преувеличением сказать, что декабризм — самая изучаемая тема в российской историографии. Разве что Петр I может составить конкуренцию. А это значит, что обращение к декабристской эпохе — важнейший момент национального самопознания. Декабристы, как и Петр I, как и Пушкин, то средоточие, куда тянутся и откуда исходят многие нити отечественной истории. Работы Эйдельмана прекрасным образом это подтверждают. Ему удавалось, говоря о декабристах, многое сказать о истории в целом.

Смерть Эйдельмана в 1989 году пришлась на момент крайнего за все столетие падения интереса к декабристам — декабристы имеют репутацию первых русских революционеров, и это понятно. Возобладал же интерес к консерватизму и реформаторству сверху. При этом само стремление избавиться от одного для того, чтобы мифологизировать другое, вполне вписывалось в традиционные для национального мышления структуры.

Эйдельман в какой-то степени тоже был творцом мифов, но его мифотворчество никогда не определялось соображениями политической конъюнктуры. Оно было вызвано стремлением возвеличить такие непреходящие общечеловеческие ценности, как честь, благородство, дружба, любовь. Декабристско-пушкинская эпоха с этой точки зрения — благодатнейшая среда для формирования таких мифов. У Эйдельмана же она предстает как норма человеческих отношений. Миф в его случае не подменяет то, что обычно называют исторической правдой, а лишь придает изучаемой эпохе некий универсальный смысл и становится тем языком, на котором можно говорить с читателем о самых существенных сторонах бытия. И дело здесь не только в огромном таланте Эйдельмана, но, конечно, в самой эпохе, питающей этот миф.

Поэтому падение интереса к декабристам не могло быть не только окончательным, но даже сколько-нибудь продолжительным. И новая книга не только дань памяти автору, но и реплики в размышлениях о декабристах — проблемы, которые ставит Эйдельман-ученый, не решены и актуальны посей день.

Например, о связях декабристов с XVIII веком писалось много, но речь обычно шла об идейном влиянии на декабристов Радищева, Новикова, Фонвизина, их наследие рассматривалось как некий арсенал, откуда члены тайных обществ черпали свои преобразовательные проекты. И результаты были скромны. Почему? Такая прямолинейность не только не проясняла, она во многом затрудняла изучение проблемы.

Эйдельман с его интересом к потаенной истории XVIII века...

тонко почувствовал глубинную, отнюдь не лежащую на поверхности связь поколения декабристов с их ближайшими предшественниками — людьми екатерининско-павловской эпохи. Последние десятилетия XVIII века были для членов тайного общества частью их актуальной памяти, той историей, которая не пишется, а передается изустно и рассказывает о людях совсем близких и хорошо знакомых. Можно полагать, что интерес декабристов к убийству Павла I и тем, кто его совершил, был ничуть не меньше, скажем, чем интерес к Радищеву

В статье «Из предыстории декабризма» Эйдельман дает интересный исторический комментарий к той части воспоминаний Н.И. Лорера, где речь идет о митавской встрече П.И. Пестеля с главным участником убийства Павла I П.А. Паленом.

Утвердившееся в декабристской историографии представление, что восстание декабристов не имело ничего общего с дворцовыми переворотами XVIII века, практически закрыло проблему, невзирая на то, что для самих декабристов уже в силу одной только хронологической близости дворцовые перевороты были весьма актуальны. Реально существующие глубокие различия между И декабря 1825 года и 11 марта 1801 года отнюдь не отменяют вопрос об учете и переосмыслении опыта. Встреча молодого Пестеля и старого Палена в этом отношении весьма показательна, и Эйдельман с его обостренным интересом к подобным поворотам истории, конечно же, мимо нее пройти не мог. Для него «восстановить» беседу двух представителей разных эпох, разных принципов общественного сопротивления было бы крайне интересно. Оба собеседника противостояли «тирании». Оба — мастера тайной конспирации. Оба размышляли о будущем ограничении самодержавия». И лишь на этом сходстве рельефнее и историчнее выглядят различия между Паленом и Пестелем: «Один считал себя Брутом — потомки не согласятся; другой принесет в жертву себя, попадет в герои, мученики — совсем в другую историческую категорию, чем смелый цареубийца Пален».

У этого противопоставления есть еще один смысл — парадоксальность русской истории. Настоящий цареубийца спокойно заканчивает свою старость в собственном имении, а человек, лишь размышлявший над проблемой цареубийства, в молодые годы отправляется на виселицу. Быть противником самодержавия в самодержавном государстве куда опаснее, чем цареубийцей...

С Пестелем читатель еще не раз встретится на страницах книги.

И все же не Пестель герой Эйдельмана. При всем его политическом радикализме (кстати, совершенно несвойственном самому Эйдельману) ему не хватает той решимости, которая отличает любимых эйдельмановских декабристов Лунина, Пущина, Муравьева-Апостола, Раевского и Одоевского. Все они готовы без страха действовать против противника заведомо сильнее них. Психологическим ключом к их поступкам являются неоднократно повторяемые в книге слова Пущина: «Ежели мы ничего не предпримем, то заслуживаем во всей силе имя подлецов».

Очень точно психологически Эйдельман описывает восстание Черниговского полка и поведение его руководителя С.И. Муравьева-Апостола. которое на первый взгляд заслуживает безусловного осуждения. Офицер, нарушив присягу, повел солдат на верную смерть, погиб сам, погубил несколько жизней и сломал сотни судеб ни в чем не повинных людей. Но в истории не все так просто, и Эйдельман видит Муравьева-Апостола таким, каким видел его Лев Толстой: «Сергей Иванович Муравьев, один из лучших людей того, да и всякого времени». Политические принципы Муравьева прекрасно проявляются при сравнении его с Пестелем. Пестель как последовательный революционер понимает революцию как насилие, видит историческую неизбежность революционной диктатуры и террора. Поэтому вопрос захвата власти для него основной. Отсюда — восстание должно начаться в Петербурге, и первыми его жертвами должны стать члены царской семьи. Муравьев-Апостол отрицает саму идею насилия. Кромвель и якобинцы для него так же неприемлемы, как и российское самодержавие. Поэтому он предлагает начать восстание на юге, подобно тому, как испанские революционеры восстали в Кадисе и совершили бескровный путь на Мадрид. И еще плюс — в отличие от пестелевского плана, муравьевский план требует меньшей подготовленности и в меньшей степени зависит от внешних обстоятельств.

Эйдельман тонко подметил психологическую сторону этих намерений Муравьева: «Наблюдая, как постоянно Сергей Иванович торопит, торопит, приходим к выводу, что его тяготит, угнетает медленность, неопределенность. К тому же скрываться, конспирироваться не в его характере: он даже на такую ложь не очень способен. Еще больше огорчает, что кто-то другой в столице должен начать. Выходит, будто главное дело перелагается на других, а он всегда хочет труднейшее себе, на себя».

Почему Муравьев-Апостол решился на восстание, понятно, но то, что произошло потом, явно не вписывалось в его первоначальные замыслы. Эйдельман объясняет это тем, что помимо логики восставших есть еще непостижимая «логика восстания». «Обстоятельства сами вторгаются, освобождают от выбора, дела более трудного, чем тяжелейшее исполнение». По ряду намеков можно полагать, что Черниговский полк уже не представлял собой хорошо дисциплинированную воинскую часть. «Со времен Пугачевского восстания впервые целый город, хоть и небольшой, не подчиняется императорской власти — уездный город Васильков». Ассоциация с пугачевщиной не случайна. Муравьев был готов к самопожертвованию, но никак не хотел оказаться во главе народного мятежа. В такой ситуации он мог стать только заложником, но не главарем. Видимо, так оно и произошло.

Финал восстания не совсем ясен. То ли Муравьев сам решил сдаться властям, то ли его сдали его же солдаты. Но столь пессимистичный конец в глазах Эйдельмана ничуть не умаляет ценности муравьевской решимости на восстание. Поведи он себя иначе, он не был бы героем.

Нормы, по которым живут эйдельмановские герои...

характерны для «удивительного поколения» в целом, только в поведении декабристов они выступают рельефнее. Хотя рядом с ними находятся люди, не разделяющие их политических взглядов, они живут по тем же этическим правилам. Таков А.М. Горчаков, лицейский товарищ Пушкина, впоследствии крупный дипломат, министр и канцлер.

Сама тема «А.М. Горчаков и декабристы» может показаться надуманной. Связь преуспевающего чиновника министерства иностранных дел с тайным обществом ограничивается лишь предложением помощи его лицейскому товарищу И.И. Пущину бежать за границу после поражения восстания на Сенатской плошали. Но Эйдельман за этим, пусть примечательным, но весьма частным фактом увидел важную для характеристики всего поколения деталь. Вообще сюжет о Горчакове, очень важный в книге, построен парадоксально.

Эйдельман сделал Горчакова одним из главных героев книги о декабристах и совершенно по-иному выстроил его биографию. Подробно рассказывается об учебе в Лицее, о встрече с опальным Пушкиным в псковской деревне в 1825 году, о желании помочь Пущину скрыться за границу, о том, как неуютно чувствовал себя Горчаков в николаевское царствование, и лишь скороговоркой сказано о взлете его дипломатической и служебной карьеры в царствование Александра II. Эйдельман анализирует возможные размышления старого Горчакова, дожившего до открытия в Москве памятника Пушкину в 1880 году. «Уже после смерти Пушкина прошло больше лет, чем Пушкин прожил, а разговоры поэта с министром все не прекращаются». Достигнув к концу своей карьеры всего, что можно было достичь человеку в Российской империи, Горчаков терзается вопросом: «А что такое он сам? И что действительно важно на этом свете? На одной чаше весов — канцлер, проливы, договоры... На другой — лицейские посвящения Пушкина, строчки из «19 октября», встреча в псковской деревне осенью 1825 года». Для канцлера ответа нет. Отсюда его терзания. Для Эйдельмана ответ очевиден, но он не навязывает его читателю, а лишь показывает, что Горчаков — человек декабристской эпохи. Этим объясняется и то, почему ему было плохо в царствование Николая 1, и почему он оказался востребованным в эпоху Александра II, в чем-то напоминающую «дней Александровых прекрасное начало».

Лунин — любимейший герой Эйдельмана...

с него и началось его изучение декабристов. Лунин, который по его собственным словам, «не участвовал ни в мятежах, свойственных толпе, ни в заговорах, приличных рабам», был внутренне близок Эйдельману прежде всего тем, что мог как никто из декабристов превратить мысль и слово в орудие борьбы, требующей ничуть не меньше бесстрашия, чем прямое военное выступление. Его смерть, в изображении Эйдельмана, загадочна и закономерна одновременно. Загадочна потому, что нет документов, а закономерность ее в том, что Лунин — фигура совершенно невозможная в николаевской России. Эйдельман не склонен внушать читателю мысль, что убийство Лунина, если таковое и произошло, было инспирировано из Петербурга. Вполне достаточно, что Николай I упек его в Акату некую тюрьму. Но для Эйдельмана важно то, что ни Акатуй, ни даже сама смерть не смогли заглушить лунинский голос, дошедший до России через Вольную типографию Герцена. В одном из своих докладов Эйдельман предположил, что именно личность Лунина повлияла на формирование герценовской концепции декабристов. Трудно сказать, насколько это так относительно Герцена, но эйдельмановские представления о них, безусловно, во многом были обусловлены влиянием на него лунинской личности.

Одна из любимейших эйдельмановских тем — встреча поколений...

И вот А.И. Одоевский встречается с М.Ю. Лермонтовым, сосланным на Кавказ. Но ни декабризм Одоевского, ни его поэтическое творчество не нашли отклика у Лермонтова, было лишь непонимание, то, которое разделяло поколение отцов и детей — людей Александровской и Николаевской эпох. Хотя «его личность, тихая, благородная, веселая, погибающая...» осталась не только в памяти поэта и других знавших его людей, но и стала, по верному замечанию Эйдельмана, «крупнейшим вкладом <...> в отечественную культуру».

Ближайшее к декабристам поколение, если не считать Герцена и Огарева, не приняло декабризм как обшественное явление. Видимо, это закономерно: дети, как правило, плохо понимают родителей. Но уже следующее поколение на волне общественного подъема с восторгом встречает возвращающихся из Сибири изгнанников. «1860-е годы, оказывается, куда более похожи на 1820-е, чем 1840-е. История сделала виток — упадка, усталости, николаевской тишины нет и в помине, опять подъем, снова надежды — и молодежи 1860-х очень понятны молодые старики. Возвращающиеся из Сибири».

Эйдельману не свойственно линейное изображение истории. В его представлении, это скорее клубок, где все перепутано и взаимосвязано. От убийства Павла I тянется нить к декабристам и Пушкину и дальше к Лермонтову и Толстому. И тогда история предстает как некий текст, структуру которого составляют живые человеческие отношения.

Сам Эйдельман был очень чуток к эстетике истории. Аналогия жизни и поэзии постоянно присутствует на страницах книги. «Если можно изучать поэтическое взаимодействие разных мастеров, схожие образы, эпитеты (дело филологическое!), то не менее важны и нужны взаимодействия человеческие». Эти взаимодействия, в представлении Эйдельмана, и составляют суть исторического процесса. С этим можно спорить, но бесспорно одно: под пером Эйдельмана понятая таким образом история оказывается исключительно близкой и необыкновенно увлекательной.

Годовые кольца истории

Сергей Смирнов

Когда щуку бросили в реку

К концу седьмого века своей традиционной истории римляне сделались, наконец, историческим народом. Они научились не только делать Историю, но и размышлять о ней, пытаясь понять смысл своих действий и предвидеть их результаты — если это вообще возможно. Слишком уж много неожиданных событий потрясло Республику за последние тридцать лет!

Никто не предвидел, что все италики разом восстанут против Рима, и придется уступить им, пожаловав полное римское гражданство всем, кто сохранил или восстановил верность Вечному Городу. Никто в Риме не ожидал, что одичавшая в ходе Гражданской войны армия возьмет штурмом родной Город — ради того, чтобы ее командир Сулла получил право вести на Востоке выгодную войну против царя Митридата. Никто не ждал, что этот воевода, вернувшись домой в блеске славы, установит в Республике пожизненную диктатуру; казнит без суда виднейших граждан, чтобы насытить своих солдат, а потом презрительно отвергнет власть над бессловесным римским обществом, поручив уцелевшему обрубку сената охранять интересы уцелевшего обрубка Республики...

И все это безобразие — на фоне великих успехов римского оружия за пределами Италии! Молодой сподвижник Суллы Гней Помпей в считанные месяцы перебил во всем Средиземноморье обнаглевших пиратов. Затем Помпей в считанные годы покорил весь Ближний Восток: от Понта до Армении, от Тавриды до Сирии. Он даже посетил запретный храм иудеев в

Иерусалиме и о чем-то беседовал с местным богом! Не мечтает ли великий Помпей о царском венце? Испугавшись такой перспективы, сенаторы отказались наградить ветеранов Помпея подобающими земельными наделами.

Это, конечно, был приступ политической дури. Будь Помпей во всем похож на Суллу, что помешало бы ему с ветеранами захватить Рим и даже объявить себя царем? Но Помпей умерен в своих талантах и зауряден в амбициях: он жаждет не столько власти, сколько заслуженного почета и спокойного процветания в родном Городе. Быть первым среди равных граждан Республики — вот предел его мечтаний. Даже богатства, награбленные на Востоке, Помпей употребил не на создание своей партии в Риме, а на постройку первого каменного театра в священном Городе. Хватит державному, грозному Риму быть скопищем глинобитных избушек! Пора превзойти Антиохию и Александрию не только по объему власти, но и по качеству жизни граждан!

Отцы-сенаторы имели отличный шанс: подружиться с Помпеем, объявив добродушного честолюбца «Отцом отцов Города» или кем-то иным, в том же духе. Но этот шанс был упущен — и упущенного сенаторами Помпея поймал хитроумный Цезарь. Вот уж кого сенаторы раскусили слишком поздно! Еще пять лет назад никто не придавал особого значения этому молодому патрицию: красавчик и умница, краснобай и эстет, по уши в долгах у Марка Красса и иных кредиторов... Да таких честолюбцев в Риме — сотни!

И вдруг Цезарь взлетел так высоко, что выше некуда; на общенародных выборах он добился поста Великого Понтифика, став пожизненным главою всего римского жречества. После этого Цезарь уверенно одолел соперников на выборах в преторы — и показал народу и сенату Рима свое истинное лицо. Сей юный муж исподтишка возродил демократическую партию своего покойного дяди — пресловутого Гая Мария, которого чтут вровень с богами!

Но Марий был великий полководец: он сокрушил царя Югурту в Африке и мятежных италиков у ворот Рима, отразил набег грозных германцев на Италию... Что Цезарь в сравнении со старым воякой? Хитрый политик и демагог, способный помирить двух давних недругов — коварного богача Красса и блестящего воеводу Помпея. Давний сообщник народных трибунов, жаждущих низвергнуть конституцию справедливого тирана Суллы! Мелкий воевода, покоривший несколько варварских племен в Дальней Испании!

Его бы давно засудили и изгнали, да вот беда: ни одно из преступных деяний Цезаря не удается доказать документально! Он был подозрительно пассивен в те грозные годы, когда вся Италия боролась с чудовищным Спартаком. Позднее Цезарь и Красе явно потворствовали опаснейшему заговорщику Катилине. Тот восстал открыто — и погиб в бою; а вдохновители заговора остались безнаказанными! И вот результат: в 695 году от Основания Города Гаи Юлий Цезарь оказался на посту консула Республики!

Ох, как прав был старик Сулла, когда помиловал мальчишку Цезаря со словами: «Вы сами не ведаете, за кого просите! В этом юноше прячутся несколько Мариев... Вы увидите и пожалеете о своей просьбе!»

Вот и дожили сенаторы до врага пострашнее Катилины — и ничего не могут с ним сделать, пока за спиною Цезаря громоздятся деньги Красса и поблескивают мечи ветеранов Помпея... Остается терпеть и ждать, пока закончится консульство Цезаря, тогда можно будет надолго сплавить его вон из Рима и из Италии. Пусть воюет с очередными варварами где-нибудь за Альпами или за Дунаем — и пусть сложит там свою буйную голову! Или просто будет забыт в Риме; а вождя без партии недолго и придушить...

Таково мнение римских сенаторов — последних блюстителей державной аристократии, чей хребет давно сломан тиранией Мария и Суллы. А что думает по этому поводу сам Цезарь — вольный наследник дяди Мария и невольный преемник ненавистного Суллы, друг плебеев и недруг многих патрициев, из рядов которых он произошел?

Цезарь рос вундеркиндом...

и не спешил взрослеть. Но пришлось это сделать, когда львиная лапа Суллы выбросила юношу из Рима и он укрылся в рядах римской армии на Востоке. Здесь вундеркинд неожиданно нашел себя в роли командира-самоучки. Солдаты любили Цезаря за отвагу и удачу в бою; полководцы доверяли смышленому офицеру важные дела, но масштаб его действий был ограничен калибром местных царьков. Дождавшись смерти Суллы, Цезарь вернулся в Рим и попробовал свои силы.

Ловко используя авторитет покойного Мария и ненависть марианцев к наследникам Суллы, Цезарь вскоре стал популярным оратором, но сенаторы дружно преградили возмутителю спокойствия путь к высшей власти. Только внезапная удача на выборах Великого Понтифика поставила Цезаря в один ряд с могучим Крассом — чуть позади блестящего Помпея, которого он начал обхаживать с немалым тактом и предусмотрительностью. Финал этой партии удивил многих римлян: сорокалетний вдовец Цезарь стал не зятем, но тестем пожилого Помпея! Путь в консулы был открыт, программа законодательных реформ ясна; но что делать потом — когда годичное консульство истечет?

Марий и Сулла, Помпей и Красе — все они сделали карьеру не в Риме, но вдали от него — во главе послушных, победоносных легионов. Он, Цезарь, обязан повторить эти подвиги — и превзойти их, перестроив Римскую республику в нечто новое, способное прожить еще несколько веков! Это, конечно, будет военная монархия, но на какой общественной базе? Безудержная экспансия Рима удовлетворяет лишь два класса римского общества: боевиков-легионеров и финансистов-всадников. Дальновидный правитель должен широко открыть двери в эти классы для всех охочих подданных Рима: не только италиков или греков, но даже вчерашних варваров. Пусть число новых граждан Рима впредь растет столь же быстро, как прежде росло число римских плебеев! Пусть Римская держава охватит не только Средиземноморье, но всю известную ойкумену — куда досягал мыслью Александр Македонский!

Всякий великий проект начинается с малого удачного опыта. Юный царь Александр одержал свои первые победы над галлами в балканской глубинке. Зрелый консул Цезарь повторит этот опыт также среди галлов, но за Альпами — там, откуда варвары уже не раз вторгались в Италию. Пора овладеть неиссякающим источником варварских сил — и постараться поставить его на службу себе и своему Отечеству...

Никто не вручит Цезарю готовую армию для такого дела — разве что один или два пограничных легиона. Не беда: Цезарь сам навербует охочих вояк среди жителей Северной Италии. Ведь они до сих пор лишены полного римского гражданства, поскольку их предки сражались против Рима — либо давным-давно, в войсках Ганнибала, либо в рядах мятежных италиков, одно поколение назад. Цезарь даст угнетенным италикам шанс сравняться в правах с коренными римлянами, и уж эти люди свой шанс не упустят! Будет у Цезаря своя армия, гордая своими победами в Косматой Галлии, а тогда прирученная Италия привычно подчинится победоносному и щедрому полководцу!

Единственная серьезная опасность на таком пути к власти — это утеря живой связи с Римом, пока воюешь среди галлов и германцев. Ведь наместник пограничной провинции не вправе ее покидать даже в зимние месяцы! Так оторвался от Рима и потерпел поражение в Испании Квинт Серторий — лучший полководец среди соратников Мария, во многом походивший на великого Ганнибала. Да, Цезарь ощущает себя наследником ОБОИХ одноглазых воителей, угрожавших державному Риму, но никогда не говорит об этом вслух, чтобы не искушать Судьбу. Ибо Ганнибал тоже погиб потому, что не смог сохранить в Карфагене партию своих сторонников, пока воевал в Испании и Италии. Он, Цезарь, не повторит ошибку Ганнибала и Сертория!

Сохраняя пожизненный чин Великого Понтифика и располагая огромной военной добычей, он из глубин Галлии будет финансировать свою партию в Риме — через послушных или непослушных трибунов, которые давно привыкли кормиться из рук Цезаря. Только упрямый Катон не поддался приручению — и не надо его! Пусть сидит в Риме и бессильно злобствует при виде нерушимого триумвирата новых хозяев Республики: Помпея, Красса и Цезаря. Втроем они могут контролировать и работу сената, и деятельность очередных магистратов. Главное — сохранить единомыслие Большой Тройки хотя бы лет на десять, пока Цезарь покоряет Галлию и воспитывает свою ЛИЧНУЮ армию. После этого ни Помпей, ни Красе не будут ему нужны: во главе Рима встанет ОДИН божественный правитель, потомок Венеры и жрец Юпитера!

Уж он не повторит ошибок Мария и Суллы: не выпустит из рук ни власть, ни армию. Покорив галлов, Цезарь начнет воспитывать верхушку этого гордого и смышленого народа — как мудрый Ганнибал воспитывал варваров Иберии. Пусть же галлы понемногу усваивают римскую культуру, чтобы их дети или внуки могли стать полноценными гражданами! Пройдет сто или двести лет, и все Средиземноморье превратится в одну огромную Италию, где все народы и племена посылают своих лучших сыновей в правящее сословие единой Республики. Когда она охватит весь мир, тогда ничто не будет угрожать ее покою. Ведь негде будет вырасти новому Ганнибалу, Митридату или Спартаку! Он — Гай Юлий Цезарь — призван богами в этот мир, чтобы завершить великий труд Александра Македонского!

Такие мечты и планы обуревают в конце VH века римской эры человека, которому предстоит стать самым знаменитым римлянином в грядущие века. К счастью для себя, Цезарь не знает о многих бедах, на которые обречены создатели империй: среди них случайная игра обстоятельств и тупость подчиненных, измена друзей и вырождение наследников... У римлян все это — впереди. Но у македонцев, парфян или китайцев многое (или все) уже позади; полезно разобраться в их упреждающем опыте державного строительства, чтобы сравнить его с пионерским экспериментом римлян в самой западной ойкумене Евразии.

В тот год, когда Цезарь прибыл в Галлию...

на западном рубеже Поднебесной ойкумены произошло не менее важное событие. Очередной переворот в кочевой державе Хунну привел к власти Хуханье-шаньюя. По рождению и воспитанию этот царевич был наследником «старовоенной» партии: его отец и дед одержали славные победы над китайцами, защищая родные кочевья от великой армии императора Хань У-ди. Та долгая война истощила обе стороны — и преемники У-ди отказались от новых вторжений в бескрайнюю Степь, заменив их хитроумной дипломатией.

Теперь молодой шаньюй Хуханье не может положиться ни на кого из многочисленных родичей в широкой Степи. Даже его родной брат Хутуус поднял мятеж, объявил себя Чжичжишаньюем и обособился на западе хуннских кочевий — подальше от могучего Китая, но поближе к неистощимому Шелковому пути. Пока караваны с шелком и иными промтоварами не прекращают свое движение с востока на запад, степным кочевникам нечего опасаться бедности!

Понятно, что Хуханье, устав от бесплодной борьбы с неистощимой Серединной империей, признал себя вассалом династии Хань. Столь же понятно, что западный шаньюй Чжичжи стал врагом Хуханье и его китайских хозяев — и был вынужден переселиться далеко на запад, в Среднюю Азию, поближе к благословенной Ферганской долине. Здесь Шелковый путь входит в пределы Ближневосточной ойкумены: Фергана и Ташкент находятся под контролем Парфянского царства с момента его рождения — вот уже двести лет.

Здешние правители — братья Митридат и Ород обрадовались приходу немногочисленных, но воинственных варваров с востока. Пусть их вождь станет пограничным воеводой Парфянского царства на востоке! Он лучше всех знает обстановку в Степи и за нею — в далеком сказочном Китае. Хорошо, что восточная империя Хань достаточно далека от границ Парфии — не то что Римская держава на западе! Не так давно армия Помпея бурей прошлась по мелким царствам, образующим западное приграничье Парфии. Можно ждать новых римских вторжений в самое сердце Парфянской державы: в верховья Тигра и Евфрата, на земли древней Ассирии...

На пятом году Галльской войны Цезаря здесь разыграется великая битва при Каррах между римлянами и парфянами. Семь легионов Марка Красса полягут костьми под стрелами парфянских лучников. Молодой князь Сурен Аршакид привезет голову римского консула и триумвира в дар царю Ороду — в столичный Ктесифон наТигре. Этот ценный трофей будет долго украшать дворец царя царей Ирана — гораздо дольше, чем хранилась в римском сенате голова Спартака, пожертвованная его победителем — Марком Крассом...

Огромное множество пленных римлян будет расселено по восточным районам Парфии: здесь издавна не хватает жителей, а легионеры равно искусны в бою и в строительстве! Рядом с феческими полисами времен Александра встают римские лагеря; побежденные ветераны получают земельные наделы не от своего сената, а от чужого восточного царя. Но так ли важна разница для простого солдата, навек отрезанного от родины?

Одну из крепостей ссыльные легионеры воздвигнут в долине реки Талас — там, где устроил свое кочевье беглый шаньюй Чжичжи. Через 15 лет римлянам и хуннам придется вместе защищать эту крепость от пришлых китайцев. Эти преступники, сосланные правителями Хань в Западный край, будут добывать себе прощение и право вернуться на родину, причем пропуском им послужит голова вождя хуннов... Римские головы в счет не идут; поэтому пленных римлян победители доставят в Поднебесную ойкумену живыми и здоровыми. Это случится в пору войны Антония против Октавиана — лет за двести до того, как первый законный посол Римской державы, обойдя парфянский барьер кружным морским путем, вступит на землю Серединной империи. Тогда династия Хань будет клониться к упадку; но пока она кажется неизменной и вечной — в отличие от доблестной Парфии или хищного Рима.

Действительно: нигде в мире (кроме вечного Египта) нет столь эффективно работающей бюрократии, как в Поднебесной ойкумене. Воинственный и мудрый император Хань У-ди исполнил давний завет великого Конфуция: теперь всякий чиновник должен начинать свое образование с изучения канона «Лунь юй»! Государственная комиссия проверяет всех соискателей чинов: сколь глубоко они усвоили мысли Учителя? Удержались ли от собственных дерзких суждений на сей счет? Если абитуриент терпит неудачу на экзамене, то каре подвергается и он сам, и тот, кто его готовил и рекомендовал. Но уж кто выдержал экзамен, тот обеспечен почетной работой и хорошей зарплатой на всю жизнь* Если, конечно, он сам или его прямой начальник не допустит явных упущений или ошибок на службе Сыну Неба...

Такой режим работы породил в Поднебесной ойкумене удивительно устойчивое сословие чиновников — «ши»: массовое, однородное и сплоченное, но открытое для каждого законопослушного интеллектуала — и потому способное пережить любую династию правителей. Но что делать мудрецам с сильно развитой совестью, не готовым занять место послушного чиновника? Сдав первый экзамен на ученость и войдя в сословие «ши», они смогут избегать повышений по службе, постепенно увеличивая свой авторитет среди знакомых, соседей и порою — далеко за пределами своей общины.

В час очередной смуты...

такие праведники — «цзюнь цзы» — могут стать даже министрами: очередной властитель хватается за очередного мудреца, как утопающий — за плывущее бревно. Если необходимые реформы не удаются или запаздывают, то правитель или вся династия могут погибнуть. По воле Неба, неудачников вскоре сменяют другие правители — более счастливые в выборе своих советников; уцелевшие в усобицах чиновники быстро восстанавливают в Поднебесной ойкумене единственно возможный порядок...

Показательно, что в теоретический минимум среднего чиновника не включены более поздние сочинения китайских мудрецов: книга «Дао Дэ цзин», трактат Чжуан-цзы или труд Сыма Цяня. Все эти книги опасны излишним глубокомыслием! Трактаты даосов учат смотреть на государственные дела столь же хладнокровно и вдумчиво, как на разливы рек или движение небесных светил. Напротив, искалеченный по приказу императора историк Сыма Цянь беспощадно анализировал те страсти или трезвый расчет, которые движут поступками разных правителей. Ясно, что человек, увлекшийся такой натурфилософией или такой политологией, никогда не станет истинно послушным чиновником!

Оттого самодеятельная натурфилософия либо историософия НЕ поощряется в ученом сословии империи Хань.

А что творится на Западе...

в буйном, конфликтном и торжествующем Риме, недавно получившем доступ ко всему богатству греческой интеллектуальной культуры? Добрых сто лет римские лидеры воспринимали греческую ученость с подозрением или отвращением — как особую форму умственного разврата, способную лишь подорвать исконную римскую доблесть. Старик Марий не раз повторял, что «греческие глаголы не помогли выиграть ни одну битву». Но враг Мария — Сулла думал иначе: он регулярно расслаблялся в компании греческих актеров, замышляя очередную реформу в государстве или расправу над инакомыслящими.

Теперь Цезарь — общий наследник Мария и Суллы — готов использовать достижения феческой науки для реформы римского календаря или для постижения психологии галлов, но не склонен поощрять изучение греческих классиков новой римской молодежью. Ведь чем больше человек рассуждает, тем меньше он верит и любит! Кто умеет рассчитать движение Юпитера или Венеры среди звезд, тот вряд ли поверит во власть этих богов над судьбами людей! Кто взирает на развитие Республики со стороны, а не изнутри нее, тот вряд ли воспылает свяшенной любовью гражданина к этому людоедскому существу!

Пусть отдельные неизлечимые фанатики — вроде поэта Лукреция Кара — увлекаются этими проблемами, даже сочиняют о них поэмы; массовому римскому читателю нужны иные образцы научно-популярной литературы! Придется ему — Цезарю — самому заняться сочинительством в зимние часы досуга, вдали от Рима, в глубинах Галлии или Германии... Зачем ждать очередного Полибия для описания твоих подвигов и чудес дальних стран, которые ты первый увидел? Расскажи о них сам, и народ восхитится твоими успехами, как своими собственными!

Говорят, что в глубокой древности жители Египта и Вавилона так и называли своих царей: «Владыки Предопределений», то есть приемники Голоса Судьбы. Мельчайшими частицами Предопределений (сиречь, законов Природы) тогда считались иероглифы — свяшенные знаки, несущие глубокий собственный смысл. Нынче никто не поверит в особую глубину и величие греческой буквы или римской цифры: эти вещи слишком просты — и по написанию, и по смыслу. А вот геометрические фигуры или аксиомы, физические стихии и их атомы — эти вещи лежат на пределе человеческого понимания и потому могут считаться святынями...

Хозяин Римской державы обязан профессионально разбираться в таких вещах! Тогда он сможет быть истинным Владыкой Предопределений и Сыном Богов; граждане Рима будут воспринимать его указы столь же благоговейно, как нынешние египтяне взирают на свои таинственные иероглифы. Будет ли интересно жить в таком совершенном государстве? Может быть, и нет; но постройка столь совершенной державы — задача в высшей степени увлекательная!

Так относятся к своему имперскому будущему (или настоящему) обитатели разных ойкумен Земли через VII веков после основания Рима или через 12 веков после Троянской войны, через 20 столетий после воздвижения великих пирамид, через 40 веков после начертания первых иероглифов. Тысячелетний спор о наилучшей форме и содержании единиц человеческой мысли далек от завершения — как далек он будет, вероятно, во все времена. Через 20 веков после Цезаря те же проблемы будут так же увлекать и терзать очередных обитателей Евразии и всей Земли.

Эдуард Вирапян

Книжный магазин

Игра вне правил

Г.К. Честертон. Чарлз Диккенс. Пер. с английского И.Л. Трауберг. М.: Радуга, 2002

Не зная книги Честертона о Диккенсе, можно подумать, что самым странным человеком в английской литературе был Свифт. Создатель известных детективных произведений, выступив в биографическом жанре, отошел от всех правил его изложения. Это не единственная биографическая книга Честертона о классиках английской литературы, но, полагается, самая лучшая из них. В ней философские размышления автора о Диккенсе и его произведениях, Англии того времени, друзьях и недругах писателя... Достаточно сатирически изобразив английское общество и его законы, Честертон с таким же юмором описывает встречу Диккенса с Америкой, демократическими преобразованиями в ней — он был сперва сильно увлечен, потом сильно разочарован: «Он был готов поверить, что все американцы свободны. Он и поверил бы, если бы они ни говорили об этом так много».

Честертон хочет ничего не утаивать о своем герое: он показывает его в дни бедности, растерянности, как он вел себя в период славы и в самые смешные минуты жизни, ясно и точно давая понять, что «он был великий человек, если не тысяча людей сразу». Но как всякий большой художник, Диккенс под пером Честертона парадоксален, загадочен, и, распутывая эти загадки, автор рассказывает: «Во все годы, до смерти, Диккенс самым серьезным образом реагировал на бури в стакане воды, писал объяснения, искал свидетелей, хранил истлевшие бумаги и завещал детям забытые распри, как завещают вендетту».

Дарующая возвращение

Г. Ершова. Древняя Америка: полет во времени и пространстве. В двух томах. М.: Алетейа, 2002

Пути в позжедоступные миры были открыты за много лет до того, как это случилось, и будут открываться еще много раз и после того, когда все открытия завершатся. Образы и значения этих слов надо искать не там, где возвеличился и пал Рим, не там, откуда финикийцы отправляли во все концы свои корабли, не там, где раздираемый противоречиями прощался со всем Византийский мир, а с того места, куда 12 октября 1492 года, открыв Новый Свет, причалили испанские корабли. О том, что произошло потом, было написано много книг, эта книга о том, что происходило до этого.

Г. Ершова — ученица Ю. Кнорозова, расшифровавшего письмена майя. В хорошо иллюстрированных книгах она рассказывает о быте и нравах ацтеков, инков, майя, их могущественных временах — Чана-Чана, Куско, Мачу-Пикчу. В этих таинственных разгадках прошлого, мифах и легендах, в этом молчании прошлого автор остается не только пытливым исследователем, но и свидетелем. Ибо, как сказал Дидро, «вы были там прежде, чем вошли, и останетесь после того, как уйдете»...

Каприз

К. Бек. История Венеции. М.: Весь мир, 2002

В речи дожа Венеции, произнесенной им в 1423 году, сообщается: «Известно, что по морям плывет 3 тысячи наших больших судов, экипаж которых составляет 17 тысяч человек».

Автор хорошо показывает, как, обладая небольшой территорией суши, Венеция в течение длительного времени оставалась финансовой империей Запада. Ее много раз пытались покорить и это право у нее отнять. На страницах книги пройдут и эти роковые дни Венеции, и дни ее благополучия, но самое удивительное свойство этого города в том, что, не изменяя своему капризу, он так и останется городом на воде, о котором завещавший похоронить себя там И. Бродский напишет: «По-моему, Хэзмитт сказал,что единственной вещью, способной превзойти этот водный город, был бы город, построенный в воздухе». Но это уже иная история города и иной ее каприз.

Неспящее небо

С. Шифф. Сент-Экзюпери /биография/. Пер. с английского Т. Новиковой. М.: Эксмо, 2003

Экзюпери жил не так, писал не так, пришел в литературу не так и умер тоже особенно. Это можно прочитать на многих страницах книги американской писательницы о нем.

От множества произведений о французском пилоте и прозаике работа Шифф отличается тем, что она пишет не романтизированный портрет Экзюпери, а реальный, жизненный — с напряженной и драматичной борьбой художника и человека в поисках главного ответа всей жизни: путь на земле или путь на небе. Последнее — всего лишь метафора, однако автор доказывает, что именно благодаря этой метафоре можно разгадать тайны каждой из написанных книг Экзюпери, будь то «Ночной полет» или «Маленький принц».

Разбирая биографию Экзюпери, его многочисленные опасные полеты, споры наследников и издателей вокруг прав на издание его произведений, Стейси Шифф стремилась сосредоточиться на самых сложных путях, по которым шел ее герой. Его самолет разбивался; главное, какой считал, произведение «Цитадель», осталось незаконченным; и, наконец, нет ответа, где и как трагически оборвалась его жизнь. Есть только версии. Одна — что он был сбит над морем, другая — что он ушел из жизни сам, добровольно. Шифф не отдает предпочтения ни одной из них. Предваряя каждую главу краткими, хорошо подобранными эпиграфами, она, возможно, больше всего хотела бы оставить без ответов вопросы о том, как жил этот выдающийся писатель и мыслитель.

В ожидании прошлого

П. Колум. Дети Одина (скандинавская мифология для юных). М.; Изд-во «Независимая газета», 2001

В недавнем прошлом все норвежские учащиеся, завершающие среднюю школу, должны были писать сочинение на тему «Преимущества и недостатки малой напии». Традиция эта сохранялась долгие годы, в ней выражались сила и одиночество одних из древних и развитых обитателей северных морей, которые смогли быть непохожими ни на кого и никто не смог быть похожим на них. Об этом народе идет много споров. Утверждается, что его жители образовали Ирландию, Исландию (современный исландский язык — древненорвежский язык), что корабли этих людей задолго до Колумба доходили до берегов Нового Света. Норвежцы сохранили свою историю, они написали саги, хроники, нарисовали карты морей, создали мифы о богах...

Но наряду с этим у них были коварные и жестокие законы. Норвежцы жили небольшими общинами, и между ними всегда шло соперничество. Об одной такой истории и идет речь в данной книге, написанной ирландцем.

Население Ирландии такое же, как в Норвегии, — около пяти миллионов жителей, однако за пределами Ирландии живут более семидесяти пяти миллионов, считающих себя ирландцами. Сейчас вряд ли кто- нибудь из них скажет, что верховный бог скандинавского пантеона Один — в прошлом. Это и их бог.

Мало, кто задумывается, что горы, моря, стены городов и уцелевшие за ними древние строения и даже их названия расскажут больше о прошлом, чем многие книги. Названия — важный источник знаний. Удивительные и загадочные — Фригг, Сив, Нанна, Утунхейм, Мидгард, Фенрар... Какое принадлежит норвежцам, какое ирландцам? В древнем изречении сказано: «Чтобы любить что-то — надо это потерять. Чтобы что-то вернуть — надо этого не иметь». Что хотел вернуть Колум. Что потерял?

«...Было три зимы, длившиеся три года. Первая называлась Зимой Ветров. Вторая зима называлась Зимой Меча. А третья зима называлась Зимой Волка. Ворон летал на север, каркая:

— Пусть Хель хранит то, что имеет».

В этих мифах и легендах вы не встретите ничего такого, чего бы этот народ не имел или перенял у другого. Приведенные здесь истории запутаны и суровы, словно несутся с ветром в ожидании того, чтоб кто-то смог остановить их и разрешил спор — кто дойдет до цели быстрее. Книга разделена на части: «Обитатели Асгарда», «Вегтам странник».., а внутри — на сюжеты — «Валькирия», «Гибель богов»... В них присутствуют боги, карлики, конунги, красавицы, храбрецы, чудовища. И громче всех голос того, кто лучше знает в эту минуту, что значит иметь и потерять. Потому что он — Патрик Колум (1881-1972), — приводя все известное и придуманное в движение, отвечает на голоса предков, согласно их традиции. И мы понимаем, что это такое — «преимущества и недостатки малой нации».

Интеллектуальные игры «Знание - Сила»

Викторина:

Своя игра

Напоминаем правила игры: каждый из пяти вопросов в зависимости от сложности оценен в 10 — 50 очков. Очки добавляются игроку за правильный ответ и вычитаются за неправильный.

Актеры и роли

10. В фильме «Холодное лето 53-го» этот артист сыграл свою последнюю роль в кино.

20. Он был и лжецом, и волшебником, и даже драконом.

30. В «Афоне» она была медсестрой. А кем она была в «Обыкновенном чуде»?

40. Благодаря этим двум актерам мы моментально вспомним, как по-итальянски звучит числительное «один».

50. Милена Демонжо сыграла эту роль во французском варианте, а в русском варианте была Маргарита Терехова.

Ответы на викторину

«География», опубликованную в прошлом номере

10. Намибия получила независимость. («Берег Скелетов» находился на оккупированной ЮАР намибийской территории.)

20. Остров Кадьяк. (Длина кадьякского медведя — 2,44 метра, высота в холке — 1,32 метра, вес — от 476 до 533 килограммов.)

30. Ла-Валетга.

40. Город Магдебург. (В 1654 году О. (ерике — с помощью магдебургских полушарий.)

50. США и Канада. (Водопад Подкова.)

Графические задания

Задание 3 Новое пентамино

Эти две красивые симметричные башни можно выложить из 12 элементов пентамино единственным способом. Постарайтесь его найти.

Задание 4

Минимальный кроссворд

Составьте классический компактный кроссворд «Планеты», сетка которого умещается в рамке 8 х 8, из следующих семи слов: МЕРКУРИЙ, ВЕНЕРА, ЗЕМЛЯ, МАРС, САТУРН, ЮПИТЕР, УРАН.

Решение заданий, опубликованных в прошлом номере

Задание 1:

Задание 2: см. вариант

Календарь ЗС: август

70 лет назад, 2 августа 1933 года, вступил в строй Беломорско-Балтийский канал (первоначально имени И.В. Сталина), при сооружении которого от голода, болезней и нечеловеческих условий работы и жизни умерли более 50 тысяч строителей-зэков.

225 лет назад, 3 ав!уста 1778 года, в Милане оперой 28-летнего Антонио Сальери «Признанная Европа» открылся знаменитый оперный театр«Ла Скала» (полное название «Teatro alia ScaLa»), по существу, превратившийся в символ мирового оперного искусства. Двумя годами ранее старый миланский оперный театр сгорел, и австрийская императрица (а Милан тогда принадлежал Австрии) Мария Терезия приказала выстроить новый театр, «самый прекрасный в мире». Эту задачу выполнил архитектор-классицист Джузеппе Пьермарини, построивший театр на месте церкви «Санта Мария де Ла Скала» (то есть «Святая Мария у лестницы»).

200 лет назад, 4 августа 1803 года, великий английский химик Джон Дальтон (1766 — 1844) пришел к открытию одного из фундаментальнейших законов химии — закона простых кратных отношений (в которых находятся элементы, составляющие соединения).

250 лет назад 6 августа 1753 года, от грозового разряда погиб петербургский академик Георг Вильгельм Рихман (р.1711), «первый электрик России», ученый-физик, по происхождению прибалтийский немец. Во время грозы Рихман, стоя у «указателя» (то есть электроскопа, соединенного с металлическим шестом), для удобства наблюдения приблизил к нему голову и был поражен насмерть ударом молнии.

300 лет назад, 7 августа 1703 года, в Архангельск прибыл Доменико Трезини (1670 — 1734), будущий первый архитектор и строитель Петербурга, подписавший в Дании «уговор» на службу в России сроком на год. Выходец из родовитой итальянской дворянской семьи, переселившейся в Южную Швейцарию, на протяжении десяти лет единственный архитектор при датском дворе, Трезини по зову Петра I отдал его городу три десятилетия своей жизни. Он возвел Петропавловскую крепость, зародыш Петербурга, по его проекту там был выстроен первый в городе собор, ставший усыпальницей русских царей, а вознесенный над его колокольней шпиль превратился в символ «прорубленного окна в Европу».

100 лет назад, 7 августа 1903 года, родился Луис (полное имя Луис Сеймур Базетт) Лики (ум.1973), необыкновенно «везучий» английский археолог и антрополог. В1959 году, после 28 лет раскопок, вместе с женой он обнаружил в Олдоуэйском каньоне в Танганьике череп зинджантропа. Сенсационное открытие Лики состарило род людской сразу в восемь раз. Он получил возраст 1750 тысяч лет.

100 лет назад 10 августа 1903 года, в Лондоне завершился 2-й съезд РСДРП, ознаменовавший рождение большевизма как политической партии.

625 лет назад 11 августа 1378 года, на реке Вожа (правый приток Оки) московско-рязанская рать под началом великого князя московского Дмитрия Ивановича (будущего Донского) обратила в бегство шедшее на Москву татаро-монгольское войско Мурзы Бегича. Сеча на Воже вошла в историю Древней Руси как первая крупная победа русских над Ордой, своего рода «репетиция» Куликовской битвы 1380 года.

175 лет назад 12 августа 1828 года, в петербургской церкви Смоленской Божией Матери отпевали крепостную крестьянку Арину Родионовну (р.1758), няню Александра Сергеевича Пушкина, оказавшуюся в столице, поскольку была взята из Михайловского в услужение вышедшей замуж старшей сестре поэта Ольге Сергеевне. Ее прославленный воспитанник на отпевании не присутствовал, хотя находился в Петербурге.

50 лет назад, 12 августа 1953 года, в СССР был осуществлен первый в мире взрыв термоядерного боеприпаса. Мощность взрыва составила приблизительно 20 хиросимских бомб. Взорванное устройство было придумано Андреем Дмитриевичем Сахаровым.

3 года назад, 12 августа 2000 года, в ходе широкомасштабных маневров Северного флота в Баренцовом море, в 157 километрах к северо-западу от Североморска потерпела катастрофу атомная подводная лодка К-141 «Курск», спущенная на воду в 1994 году и считавшаяся лучшей российской субмариной. Попытки спасти экипаж оказались безрезультатными — все 118 моряков «Курска» погибли. Причина взрывов до сего дня остается дискуссионной.

1225 лет назад, 15 августа 778 года, в ущелье близ Ронсевальского перевала состоялось сражение, получившее название Ронсевальской битвы. 8 ней возглавлявшийся маркграфом Роландом арьергард франкского войска Карла Великого был полностью уничтожен баскским отрядом Вельфа II. Смертью отважного рыцаря пал и отчаянно рубившийся Роланд. Этот исторический эпизод лег в основу героического эпоса французского народа «Песнь о Роланде».

200 лет назад, 19 августа 1803 года, подняли паруса и вышли в открытое море два корабля первой российской кругосветной экспедиции. На капитанском мостике шлюпа «Надежда» стоял Иван (Адам) Федорович Крузенштерн, начальник экспедиции, шлюпом «Нева» командовал его товарищ — капитан-лейтенант Юрий Федорович Лисянский.

100 лет назад, 19 августа 1903 года, участники спасательной экспедиции во главе с Александром Васильевичем Колчаком (будущий адмирал и верховный правитель России), посланной на поиски пропавшей полярной экспедиции барона Эдуарда Васильевича Толля (искавшей мифическую Землю Санникова) и его спутников, высадились на острове Беннета в Арктике и обнаружили там вещи и запасы экспедиции Толля. Однако тела барона и его спутников обнаружить не удалось.

50 лет назад 20 августа 1953 года, советское правительство официально сообщило о проведенном в СССР испытании водородной бомбы.

275 лет назад, 26 августа 1728 года, Витус Беринг открыл пролив между Азией и Америкой, получивший название Берингова пролива.

15 лет назад, 27 августа 1988 года, при раскопках в Историческом проезде (рядом с государственным Историческим музеем) произошла сенсация: в срубе XV века археологами была найдена берестяная грамота — первая берестяная грамота, обнаруженная в Москве.

150 лет назад 28 августа 1853 года, оплакиваемый всей Москвой умер Фридрих Иосиф Гааз (р.1780), немецкий врач-окулист, с 1802 года работавший в Москве, где его называли Федором Петровичем, и с 1830 года до конца своих дней служивший главным врачом московских тюрем. Гааз заслужил в России народное признание как «доктор неимущих» или даже «святой доктор», посвятивший всю жизнь медицинской помощи арестантам, ссыльным, беднякам. Все свои заработки от частной практики и жалование Гааз, отказывая себе во всем, тратил на помощь несчастным. За похороны доктора пришлось заплатить полиции. В 1909 году в переулке Мечникова, в сквере перед зданием основанной Гаазом больницы на средства, собранные общественностью, был установлен памятник Гаазу, на пьедестале которого выбит его девиз: «Спешите делать добро».

Мозаика

Мужчины тоже плачут

Скоро немецким мужьям станет полегче — в Берлине собираются открыть приют, где смогут пересидеть семейную бурю избитые женами супруги.

Организаторы приюта считают, что пора просветить общественность насчет того, как много мужчин страдают в Германии от своих деспотичных «половин». Согласно статистике, немецкие женщины избивают и унижают мужчин так же часто, как мужчины — женщин.

В стране уже действует несколько телефонных служб доверия для пострадавших мужей. Теперь же обиженные могут не только «поплакаться» незнакомому другу, но и спрятаться от обидчицы.

Подвох может ждать везде

Неожиданная опасность подстерегает владельцев мобильных телефонов в странах, где правят законы шариата.

Недавно в прессе появились сообщения о некоем армейском капитане из Саудовской Аравии. Сидя в салоне самолета, он имел неосторожность позвонить по «мобильнику», когда машина готовилась к взлету и всех пассажиров попросили отключить телефоны. Тут же пилоты заглушили двигатели. Рейс отложили на полчаса, а ослушника вывели из салона. Бравому вояке прописали 70 ударов палками, и теперь любые рассуждения скептиков, размышляющих о достоинствах телефонов, он прерывает лаконичным выводом: «Да! Они опаснее шрапнели». Добавим, что капитан был первым, кто пострадал за любовь к сотовой связи в Саудовской Аравии.

Еще одна забава

На королевском родео, которое проходит в канадском городе Калгари, местные любители острых ощущений продемонстрировали новую забаву. На арене устанавливается карточный стол, за который садятся несколько игроков в покер. Затем на арену выпускают быка, который бросается на играющих и норовит опрокинуть стол с картами. Выигравшим считается тот, кто пересидит своих партнеров и выбежит из-за стола последним. Лучшие игроки оставались за столом, пока не входили с быком в непосредственный контакт. Таким образом, покер, любимая карточная игра в странах Нового Света, прекрасно сочетается с испанской корридой, превращаясь в опасное развлечение для настоящих ковбоев.

Кровать для гостей

Испанская мебельная фабрика пустила в продажу кровать новой конструкции. Однако товар не понравился покупателям. Фирме грозил крах. Выручил находчивый рекламный агент. Он опубликовал в газетах следующий текст: «Ваши гости не пробудут у вас и трех дней, если вы уложите их спать на наши кровати». Вся партия была быстро распродана.

«Женьшень» пустыни

Знаете ли вы, что и в пустыне растут грибы? Да еще какие! Например, в китайской пустыне Такла-Макан растут в полном смысле слова драгоценные грибы систанги салса. Дело в том, что они обладают отличным лекарственным действием, за что их называют «женьшенем» пустыни. Грибы достигают значительных размеров, веса до килограмма и даже больше.

На фото: гриб в один килограмм.

Так вот в чем счастье!

Не верьте, если вам расскажут, что один переезд равносилен «половине» пожара или — наоборот. Вот живут себе, скажем, Кейт Диер и его жена Джейн. Они давно разменяли шестой десяток, но им не дают больше пятидесяти. У пары из Уэллса, живущей в счастливом супружестве вот уже сорок два года, есть собственный рецепт сохранения молодости — регулярная перемена места жительства. За годы совместной жизни они переезжали сорок пять раз, снимали квартиры и жили в собственном доме, в многоэтажных домах и в особняках. Жена со смехом рассказывает, что как только она говорит мужу, что у нее появилась идея, он уже знает, что нужно паковать вещи. Они в один голос утверждают, что постоянными переездами делают счастливыми не только себя, но и агентов, занимающихся недвижимостью.

Угадайте, что это такое!

Какое-то украшение из дерева? Нет! Это бандзасара — японский музыкальный инструмент, используемый в традиционной народной музыке. Деревянные палочки связаны веревками. Руки разводят примерно на ширину плеч и кладут на рукоятки. Когда руки сводят вместе, деревяшки бьются друг о друга, издавая характерный звук.

Эх, дороги...

Машина, особенно последней модели, это, конечно, хорошо. Правда, когда есть и хорошие дороги. Но в начале века с ними было плоховато почти везде, в том числе и в благополучной Америке. Вот и этот автомобиль, попытавшийся проехать по дороге из города Валдиз в Фэрбанкс, на одном из ее участков просто безнадежно увяз в грязи. И если бы не пара безотказных мулов, кто знает, когда добрались бы путешественники до Фэрбанкса.

Оглавление

Знание- сила, 2003 № 07 (913)

Читатель сообщает, спрашивает, спорит

Поляны и туннели

У человека — все не так!

Главная Тема

Русскоязычный интеллектуальный интернационал

Во всем мире

Зеркальные миры

И все-таки — Кук!

Полюсный детектив

«Бушизмы» и будущее

Во всем мире

Почему я до сих пор в России?

Сканер против скальпеля

По ту сторону взгляда

Человек, который «слез с поезда»

«Мне интересен человек как человек...»

Кровавые жертвы вуду

Понемногу о многом

Взаимодействия человеческие

Когда щуку бросили в реку

Книжный магазин

Интеллектуальные игры «Знание - Сила»

Календарь ЗС: август

Мозаика Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg