«Знание-сила, 2003 № 04 (910)»

Знание-сила, 2003 № 04 (910) (fb2) - Знание-сила, 2003 № 04 (910) (Знание-сила, 2003 - 4) 4774K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Журнал «Знание-сила»

Знание-сила,  2003 № 04 (910)

Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал

Издается с 1926 года

«ЗНАНИЕ — СИЛА» ЖУРНАЛ, КОТОРЫЙ УМНЫЕ ЛЮДИ ЧИТАЮТ УЖЕ 77 ЛЕТ!

Заметки обозревателя

Александр Волков

Рыба ищет где рыба

Что-то я замечаю ласточек, слетевшихся поминать зиму, а удочки все еще забыты на подмосковной даче.

Пора отчитать расписание поездов и — вешним птицам навстречу — поехать на юг от Москвы.

Рисунок Е. Садовниковой

Дверь. Замок. Скрип. Потемневшие окна. Настежь их! Света в них! А вот и примы воскресенья — давние самодельные удочки. У реки — берег, на траве — завтрак. Переговариваемся все реже. Вода пока неподвижна, но ее зеркало через несколько минут, наверное, разобьется. Тогда, восторженно подняв руки, я увижу, как над линиями ряби полетит рыба.

Искусство нашей ловли — дикарской, несерьезной — подобно уроку счета на пальцах. В час, может быть, по рыбине; к полудню — на котелок ухи. Скромен счет? Но дымка над недалеким лесом, но луг, на котором зазеленела трава, но первое теплое утро весны — это уже высшая математика впечатлений. А рыба еще приплывет. Мала речушка, да в ней пока плавают стайки. А вот велики моря, да рыбы в них скоро совсем не будет, с мрачным сарказмом успокаиваю приятеля, закурившего уже пятую сигарету в ожидании первого улова.

— Ты еще скажешь, что она вся к нам приплывет? Из пяти московских морей? Хоть бы кошке соседской наловить!

— Ну, положим, если и к нам, то в виде, совсем на себя не похожем. Целым косяком влезет под крышку какой-нибудь банки. Ловитесь консервы большие и маленькие! А то скоро и их не будет. Останется одна морская капуста.

Наши поплавки, затаив движение, вслушиваются в болтовню рыболовов. А мы от безделья, знай себе, сулим такое же безделье всем удачливым соперникам, плавающим где-нибудь на траулерах и сейнерах. У них там на палубу сыплются тонны рыбы поминутно. У нас перепробована вся наживка, но до сих пор — ни одной. В нашем искусстве счета мы выучили ноль, Zero, Null на всех языках.

Вот и говорим недоброе под руку удачливым сардиноловам и тунцедобытчикам, пророчим безрыбье на всех широтах и меридианах. Вот только у их удач впрямь есть своя оборотная сторона. Крючки наши до сих пор пусты, и раз вместо ухи на костре мы спешно идем в сельпо «за консервой», не переговорить ли всерьез о том, что в морях-окиянах деется? Два километра вперед — два назад, найдется время посудачить.

Рельеф, Ассирия, VII век до н. э.

Так, что там с рыбой? Численность более половины видов промысловых рыб резко сократилась. Ее «переловили». Современные средства рыбной ловли обрекают многие виды рыб на вымирание. Подчистую вылавливаются не только крупные особи, но и молодняк. Впрочем, слово «крупные» скоро будет лишним.

Массовый отлов рыбы влияет даже на ее эволюцию. Американские зоологи Дэвид Коновер и Стивен Мунк поставили такой опыт: запустили в бассейн тысячу взрослых рыб, а затем выловили оттуда всех, кроме сотни самых маленьких рыбешек. Потом так же проредили их потомство и еще три следующих поколения рыб. Опыт показал, что со временем популяция рыб при таких методах ловли становится все мельче. Сами же рыбы растут медленнее. Сети, заброшенные в море, проводят принудительную селекцию.

Задолго до ученых подобный опыт поставили, например, рыбаки Ньюфаундленда. У берегов этого острова была богатейшая рыбная банка. Здесь ловили треску. Со временем уловы стали мельчать, а в начале девяностых и вовсе почти прекратились. Вот уже лет десять, как рыбаки ждут, а треска все не возвращается.

Лидеры мировой рыболовной промышленности (по данным на 2002 год)

По объему годового улова лидируют следующие страны:

1. Китай;

2. Перу;

3. Япония.

Похожая картина складывается и в других местах, где кишела рыба. Человек долгое время был скромным добытчиком в Царстве морском. Все изменилось недавно, лет сорок — пятьдесят назад, когда он взялся завоевывать это царство. Тогда в арсенале рыбаков появилась новейшая техника ВМФ.

С помощью эхолотов они выслеживали в мутных глубинах моря стаи рыб, и неводы их приносили не траву морскую, но богатый улов. Ультразвуковые приборы позволяли оценить размеры возможной добычи — вот она и «современная селекция». Электронные средства навигации помогали подойти к косяку с точностью до двадцати метров. Измерения, сделанные со спутника, показывали распределение температуры в море, а, как известно, разные виды рыб любят кто воду похолоднее, кто потеплее. Можно было выбирать добычу.

Так море стало прозрачным. Виды рыб, размеры стай, их местоположение — все стало видно, как на ладони. Эта техника, образно говоря, позволила рыбакам подойти к добыче в упор. Представьте себе стрелка, вставшего в шаге от мишени и метящего в десятку! Попадет, пробьет. А если еще и пушку подкатит вместо того, чтобы целиться из пистолета? Современные сети — это «снаряды» очень крупного калибра. В рыболовный трал провалится целый футбольный стадион, ведь размеры трала — 170 х 110 метров. Как подсчитали экологи, в подобной сети уместятся двенадцать самолетов типа «Боинг-757».

Доходит до смешного. По оценкам экспертов, ежегодно на оснащение рыболовных судов во всем мире тратят около 120 миллиардов долларов. В то же время совокупный годовой улов оценивается в 70 миллиардов долларов. Как видите, многие флотилии, кормяшие нас рыбой, сами неумеренно кормятся дотациями.

Впрочем, оценивать приходится на глазок. В последний раз эти флотилии пересчитывали в 1992 году. Тогда, суммируя хлипкие рыбачьи лодки с восьмисоттонными траулерами, насчитали около 1,2 миллиона рыболовных судов. Более точно известно, что под флагом ЕС плавает почти 100 тысяч рыболовных судов. Их улов составляет сейчас шесть-семь миллионов тонн в год. Всего же мировой улов достиг уже к началу девяностых годов 75 миллионов тонн рыбы ежегодно.

Мы же взяли по банке сардин, недоступных нашим удочкам, и снова пошли к реке, радуясь, что дрифтеры не ставят плавные сети на ее фарватере, а сейнеры не черпают ее глубины кошельковыми сетями. Может, и нам что-то перепадет напоследок?

Если бы только везение преследовало нас, бедных, так же как наших коллег, поставивших лов на промышленную основу! Про них говорят, что каждый год они умудряются выловить до 80 — 90 процентов всего поголовья некоторых видов рыб. Особенно страдают рыбы, живущие на глубине до 500 метров. Если численность стай восстанавливается медленно, то данный вид постепенно исчезает.

Так получилось, например, с перуанскими анчоусами. Их скоро будут ловить с тем же успехом, как мы сегодня — карасей. С 1990 года пошли на убыль уловы сардин. Не слишком хороши дела и у спутницы четвергов нашей молодости — трески. Было время лет двадцать назад, и в «рыбные дни» она вплывала в каждую столовую. Теперь и дни эти живем под другим девизом, и с треской встречаемся редко. Ведь если выловить половину поголовья трески, то на восстановление уйдет от двух до пяти лет. Ей и времени такого не дают «отдышаться», и вылавливают побольше половины.

В поисках стоящей рыбы снижают планку требований. Ловят, что помельче, лишь бы обший вес сдать. Раньше на таких рыбок и внимания не обращали, теперь все они — «пенный объект промысла». Траулеры уже не «бороздят» море, а методично перепахивают его. После них — тот потоп, когда ни одна рыба не рассечет хлябь морскую. Пустеет Северное море. Плавают отдельные особи и смотрят, наверное, по сторонам удивленно: «А где же рыба?»

Замороженный тунец в ожидании торгов

А ее не просто увидеть и вдали. Поредели рыбьи стаи у берегов Сенегала. Стало меньше рыбы у берегов Мавритании, где испанцы и португальцы еще вылавливают по полмиллиона тонн добычи в год — в тридцать раз больше туземцев. Для жителей побережья, кормившихся испокон века своим промыслом, теперь надо завозить продукты. Так что не мы одни, может быть, в разгар рыбалки бредем в магазин подкормиться! А ведь за счет рыбного промысла обеспечивается около шести процентов мирового производства белка и около четверти — животного белка (если учесть, что рыбной мукой кормят домашний скот). В Африке, например, около двадцати процентов потребляемого животного белка дает именно рыба, а в Юго-Восточной Азии — и вовсе 55 процентов. В некоторых регионах рыба остается единственным источником пиши животного происхождения. Подсчитано, что в развивающихся странах в начале 1990-х годов рыбным промыслом занимались примерно 16 миллионов человек, а с учетом их домочадцев этот промысел кормил десятки миллионов человек. Спеша выловить всю рыбу подчистую, промышленно развитые страны обрекают целые регионы планеты, жившие традиционной рыбной ловлей, на катастрофу.

Начатое рыбаками подчас довершают беспозвоночные животные.

Так, по вине медузы Mnemiopsis leidyi резко сократилась добыча рыбы в Черном и Азовском морях. Эта прожорливая медуза, расплодившаяся здесь в огромном количестве, является пищевым конкурентом рыб. Кроме того, она питается икрой и личинками рыб. В 1995 году эта медуза была замечена и в иранской акватории Каспийского моря. В 2000 году уже лишь пятая часть Каспия оставалась свободна от Mnemiopsis leidyi. С ее распространением здесь тоже скудеет промысел рыбы. Так, иранские рыбаки выловили в 1999 году 82 тысячи тонн рыбы, а в 2001 году — всего 42 тысячи тонн.

На рыбных фермах Японии выращивают тунца

Морской лещ, приготовленный на медленном огне в смеси сакэ, сахара и соевого соуса

Самые большие любители рыбы... (по данным на 2002 год) ... живут в следующих странах:

1. Мальдивские острова —153,4 килограмма рыбы на человека в год;

2. Исландия — 91,1 килограмма;

3. Кирибати — 78,6 килограмма;

4. Япония — 70,6 килограмма.

В глубинах океана есть еще место тайне

Ежегодно в глубоководных районах океана открывают от полусотни до ста новых видов животных.

В основном это бактерии и беспозвоночные животные: губки, кораллы, морские звезды, черви, моллюски или креветки. Только у побережья Африки за последние годы было обнаружено около ста новых видов животных, в том числе веслоногие рачки и панцирные моллюски. Особый интерес вызвало недавнее открытие американских ученых — крупный головоногий моллюск с десятью щупальцами, живущий на глубине нескольких тысяч метров.

Вновь перед нами река. Уже не зеркалом лежит она, а скатертью-самобранкой. Собираясь в путь, мы выбросили в воду корм. Теперь поплавок начал двигаться. Его рывки, то короткие, то длинные, напоминают знаки азбуки Морзе, но нам недосуг переводить эти точки и тире с рыбьего языка на человечий. Подсекаем.

Кризис рыбного хозяйства — это кризис нашего мышления. Тем печальнее его наблюдать, что выход из положения наши предки нашли еще тысячи лет назад. Представьте себе, что было бы с животноводством, если бы все стада коров и овей в одно лето поголовно пустили под нож? Животных разводят впрок, на будущее. И рыбу надо разводить!

Так, в Японии, где первые рыбные фермы появились в 1927 году, почти половину всей рыбы, добываемой в прибрежных водах страны, отлавливают именно на фермах. Расположены они в основном в бухточках, где приливы и отливы невелики. Время от запуска мальков в бассейн до набора ими приемлемого веса составляет примерно полтора-два года. Сейчас японские ученые близки к разработке полного цикла выращивания в неволе синего тунца — рыбы, любимой очень многими. Работа над этим ведется вот уже тридцать лет.

...Вечерний поезд увозил нас в город. И потому что за окном уже темнело, я распахнул другое окно: в будущее. Я открыл записную книжку с календариком. Красные пятнышки выходных дней напоминали, звали. Где-то в темноте тихо текла река.

— Ну что? Лишь бы рыба была!

P.S.

В феврале 2003 года американские ученые обратились с открытым письмом к генеральному секретарю ООН Кофи Аннану, предупреждая его об опасности промышленного рыболовства. Авторы письма предлагают ввести мораторий на определенные вилы рыбной ловли.

Адреса в Интернете:

Информация о Каспийском море и его экологии:

Новости Науки

Известно, что каждая из двух цепей генетической молекулы ДНК состоит из случайно чередующихся нуклеотидов четырех видов: А, Т, G и С, которые сцепляются попарно: А в одной цепи с Т в другой, С в одной цепи с G в другой. Почему природа выбрала именно эти четыре нуклеотида из шестнадцати существующих? Таким вопросом задался Д. Мак-Доннэйл из Оксфорда, и в поисках ответа обратился к современной теории кодирования, в которой имеется прием, позволяющий адресату отличить правильное сообщение от испорченного при передаче. Используя эту теорию, английский ученый показал, что при любом другом выборе нуклеотидов расцепление двух цепей ДНК при делении клетки и достройка к каждой из них ей дополнительной сопровождалось бы огромным количеством ошибок.

Наблюдение за людьми с помощью скрытых видеокамер приобрело огромный размах, а в США, особенно после событий 11 сентября, стало таким массовым, что журналисты часто припоминают орвелловское выражение: «Большой Брат следит за вами». У многих это вызывает протест, и недавно постоялец отеля «Марриотт» подал в суд иск на сумму 1,5 миллиона долларов, жалуясь, что в его номере была установлена видеокамера.

Американский художник Неймарк нашел простой способ стать «невидимым» для таких камер: оказывается, их можно ослепить лучом примитивного, ценой в доллар, лазерного указателя (пойнтера). Неймарк признается, что испытывает некоторые моральные трудности, понимая, что его открытием могут воспользоваться и террористы. Тем не менее, он решил афишировать его в Интернете, утверждая, что оно призвано «предложить творческим людям стимулирующую провокацию».

В научной литературе давно уже фигурирует цифра 98,5%. Это тот процент генов, который считается общим у человека и шимпанзе. Именно на основании этой цифры шимпанзе называют ближайшим родственником человека. Поскольку полный геном шимпанзе еще не расшифрован, цифру эту нашли посредством измерения силы сцепления двух цепей ДНК — человеческой и обезьяньей.

Недавно американский генетик Бриттен обратил внимание на тот факт, что этот метод позволяет обнаружить лишь общую сумму «точечных различий» между двумя этими цепями (то есть различий в одном нуклеотиде), но не учитывает таких случаев, когда одна цепь отличается от другой включением или удалением целого отрезка. Пользуясь уже имеющимися данными о небольшой части обезьяньего генома и сравнив ее с соответствующей человеческой, Бриттен определил, что генетическое различие человека и шимпанзе, с учетом таких вставок или удалений, намного больше полутора процентов и достигает, судя по всему, целых пяти. Не такая уж близкая, оказывается, родственница нам эта волосатая шимпанзе!

Вошло в моду ругать затраты на расшифровку геномов как зряшные, но вот доказательство несостоятельности этой моды. Недавно завершенная расшифровка генома бактерии Стрелтококкус мутанс позволила выяснить, почему эта бактерия способна так успешно разрушать зубную эмаль и крошить наши зубы, причиняя боль и страдания миллионам людей во всем мире.

Оказалось, что определенные гены этой бактерии производят такой белок, который позволяет бактерии выжить в создаваемой ею же высококислотной среде во рту, а эта высококислотная среда тем временем разрушает зубы. Выяснено также, что С.мутанс сама производит все нужные ей для существования в такой среде аминокислоты и вдобавок имеет гены, кодирующие целый ряд вирулентных факторов, которые обладают способностью противостоять иммунной защите организма и причинять дополнительный вред тканям рта. Дальнейший анализ выявленных генов должен, как полагают исследователи, помочь борьбе с разрушением десен и зубов.

Главная Тема

Брат на брата, сын на отца, город на деревню, класс на класс, «одни бьются за призрак прошлого, другие за призрак будущего». Это - гражданская война.

Гражданскую войну в России принято приурочивать к весне 1918 года, хотя отдельные разрозненные выступления против советской власти начались еще в конце 1917 года. Но весна 1918 — особое сцепление множества событий, внешне далеко не всегда связанных друг с другом, однако имевших общий глубинный исторический поток: развал старой имперской России и попытку большевиков по-новому хозяйничать в новой стране.

Весна 1918 года — это окончательный крах старой царской армии. Первые попытки создать новую революционную армию «из народа» и разгром красногвардейских отрядов под Псковом. Позорный Брестский мир. Оккупация немцами западных и юго-западных областей бывшей империи. Отпадение от империи ряда национальных окраин. Финансовый кризис и развал промышленного производства, которое по инициативе рабочих переходило под управление «рабочих комитетов». И наконец, последнее, но, может быть, самое важное: нарушение экономических связей между городом и деревней. Города — носители революционного энтузиазма — оказались схваченными рукой голода.

Мечты большевиков о восстании пролетариата в Европе и о помощи погибающей в анархии и бесхозяйстве России оказались беспочвенными утопиями. Но отдавать власть — и тем самым «предавать революцию» — большевики не собирались.

И началась гражданская воина.

Весной 1918 года никто не думал, что она будет столь долгой и кровавой. Горы офицерских трупов в Крыму, зверские казни красных партизан в Сибири — все это будет потом, в моменты наивыаиего накала борьбы. Гражданская война оставила серьезный, хотя и не всегда заметный след на многие последующие десятилетия российской жизни.

Главное: падение планки гуманности, способности сочувствовать другому. Нередко и сегодня телекомментаторы вопрошают: «Имеет ли цену человеческая жизнь?» Своими корнями восходит вопрос этот к эпохе гражданской войны, когда озлобление нарастало с каждым этапом борьбы, когда жестокостям подвергались и войска противника, и пленные, классово чуждые, и даже простые обыватели. «Кто не с нами, тот против нас», — этот лозунг, так сильно деформировавший общественное послереволюционное сознание: тоже родом из гражданской войны.

Перед нами еще только стоит задача в полной мере оценить место и роль гражданской войны в истории отечества.

Та война до сих пор далеко не осмыслена и не понята исследователями.

75 лет подряд — потому, что власти правда была не нужна — это было бы разоблачением, чего никак нельзя было допустить. А за прошедшие годы перестройки далеко не все успели сделать историки, заметим, воспитанные этой враждебной народу властью и во многом впитавшие ее марксистско-ленинскую идеологию. Только сейчас, по существу, делаются попытки осмысления того времени. Главная тема номера посвящена этим попыткам.

Плакат неизвестного художника, 1918 год

Игорь Яковенко

«Счастливая неизбежность»

Приход большевиков к власти — фундаментальное историческое событие. Более 70-ти лет октябрьский переворот трактовался как ключевое событие мировой истории, начало процесса освобождения всего человечества. Крах советской системы позволил заново, вне идеологических клише осмыслить проблему, которая вырастает из большевистской революции. Как это им удалось? Почему маргинальная политическая сила завладела огромной страной? К происходившему в 1917 году историки и философы будут обращаться снова и снова.

Если в советское время победа большевиков трактовалась как счастливая неизбежность, то сегодня маятник качнулся в обратном направлении.

И действительно, если идти по пути анализа отдельных событий, то победа большевиков представляется результатом невероятного стечения обстоятельств, цепью малообъяснимых случайностей. В подобном рассуждении есть своя логика. Но надо помнить об одном фундаментальном процессе. Большевистский переворот завершился Гражданской войной. В ситуации тражданской войны каждый человек обретает невиданную ни до, ни после степень свободы своего выбора. Сравним Гражданскую с Отечественной войной. В какой степени гражданин Советского Союза мог выбирать, идти ему на эту войну или не идти, на чьей стороне воевать? Да ни в какой. За его спиной стояло тоталитарное государство со СМЕРШем, заградотредами, с практикой преследования семьи «изменника родины» и т.д.

Другое дело гражданская война. Новая власть и Белое движение только возникают. Все аморфно, все в процессе зарождения. Здесь практически каждый человек имел возможность пойти налево или направо или устраниться вообще. Российское общество реализовало свой свободный выбор. И историческая эмпирика показывает, как выбирало большинство россиян. И выбрало.

Зададимся вопросом: сколько красных солдат приходилось на одного белого? Красная армия обладала подавляющим численным превосходством. Почему? Вот что интересно! Поверхностный ответ такой: Белое движение было добровольным, хотя там тоже была мобилизация на отдельных этапах и в отдельных местах. Добавим, что за Белой армией были вековые военные и государственные традиции. Традиция дисциплины, военный опыт и знания, генералитет, специалисты. Но при всем этом около 70 процентов офицеров царской армии служили в Красной армии. Почему?

Такие элементарные вещи, как конформизм, желание выжить, надо отмести с самого начала. Они в равной степени работали и за, и против. История определяется вешами более глубокими. Прежде всего, крах царизма стал непреложной данностью. Романовы начали Первую мировую войну, и эта война добила и династию, и Империю. В 1917 году армия переживает полный распад. Власть без армии — вещь сомнительная, а в России, где государство в сознании людей равно армии, ее распад однозначно читался как конец государства. Политически мыслящие люди видели, что царизм заводит страну в катастрофу, еще в 1915 — 1916 годах. Поэтому на одном фланге оппозиции вызревали планы устранения Николая. На другом — прогрессивный блок пытался «продавить» через Думу идею ответственного министерства, иными словами, снять самодержавие, устранить его политически. То, что ситуация идет к катастрофе, было очевидно и для широкого слоя общества, об этом свидетельствуют источники.

Сама Февральская революция была чисто стихийной. Она зафиксировала: народ фундаментально устал и отказывается участвовать в войне. Вспомним одну вещь. В России крестьянин воюет охотно тогда, когда уверен, что царь «воюет басурман и завоевывает землицу». В этом — зерно неписанного общественного договора между престолом и крестьянством. Мы платим подати и идем в рекруты класть живот свой, а царь-батюшка — отдает новые земли в расселение. Отсюда — бесконечные войны со степью, Ордой, Турцией, завоевание Средней Азии. Уже русско-японская война, с крестьянской точки зрения, была не нужна, об этом писал Короленко. А здесь царь потащил миллионы крестьян воевать с Германией и Австро-Венгрией, и крестьянину было совершенно ясно, что никакой землицы ему не перепадет.

Мы ведь говорим о стране с экстенсивной экономикой и патриархальным традиционным крестьянством, которое не умело хозяйничать интенсивно и все время страдало от безземелья. Этот кризис усиливается в XIX веке, когда в деревне начали сказываться последствия модернизации. Правильное родовспоможение, практика прививок — все это вело к снижению смертности. Единственное, что оставалось, — расселяться на новые территории. С этих позиций, Первая мировая война была бессмысленным и антинародным предприятием. Война была страшно кровавой — миллион русских солдат полегли, а землицей и не пахло. А логика крестьян какая? Раз царь не завоевал новых земель, пусть дает земли дворянские. В этом состояло крестьянское понимание справедливости: мы заплатили жизнями, и нам должны дать землю.

Историческое поражение старой России

Посмотрим на исторические примеры. Чем обернулась Французская революция? Секуляризацией церковных землевладений и земельной реформой. Так что — что делать, было известно. В России государство могло расплатиться удельными, монастырскими, дворянскими, казенными землями. Принудительно выкупить земли у дворян, расплатиться с ними ценными бумагами, но рассчитаться с народом. Проблема была бы решена, революции не было бы. Вот как раз на это царизм и не был готов. Заметим, мыслящие современники событий из монархического лагеря, например Шульгин, указывают, что именно в этом пункте суть исторического поражения старой России.

Далее, до 1917 года бунты в России носили стихийный характер — смута, пугачевщина. А Февральской революции и октябрьскому перевороту предшествовали годы организованных усилий контрэлиты. Революционеры работали с середины XIX века (хотя Февральская революция и началась стихийно), были бомбисты, народовольцы, была традиция хождения в народ. Контрэлита нащупывала язык для обшения с народом, отрабатывая тактику революционного взрыва страны. И за сорок с лишним лет она многому научилась. Царизм, как сила конструктивная, проиграл на политическом поле революционному движению борьбу за народ, в этом была беда не только для царизма, но прежде всего — для народа.

Модернизация в России начинается в XVII веке, Петр ее резко ускорил и придал определенный вектор. Процесс этот привел к тому, что в стране появляются два слоя: один — большое общество, город, дворянство, люди, включенные в модернизацию, другой — патриархальное крестьянство.

Плакат художника Д. С Моора, 1919 год. Издательство, отдел Р.В.С.Р,

Но боже мой. Ведь они уничтожили, разорили страну... Люди гибнут миллионами, потому что они продолжают свои проклятые, бесовские опыты социалистические, Сатанинскую вивисекцию над несчастным русским телом... Это что же значит ?

Это значит, что на этом направлении Белая мысль еще не победила.

Еще не пришло время... И люди гибнут, и Всеобщая, Явная, Равная,

Прямая нищета носится над Свято-Грешной русской землей, заметая свой след проклятиями и слезами.

Чтобы сократить страдания своих братьев, Белая армия три года без счета лила свою кровь. Она думала, она надеялась, что Белое оружие работает скорее и вернее, чем Белая мысль.

И если будет на то господня воля, мы еще раз бросимся в бой...

На помощь погибающим...

В. Шульгин, 1920 год. Ленинград: Прибой 1927

Крестьянский космос самозамыкался, прятался от большого города, от рынка. Это был мир глубоко традиционный, тяготевший к идеалам, восходящим к эпохе ранней государственности. Там судили друг друга по традиционному праву. Конокрада могли забить на месте. Этот мир стремился жить вне государства. Но с отменой крепостного права в стомиллионный крестьянский космос начинают энергично проникать отношения большого общества, идет пробуждение огромной патриархальной массы.

Значительная часть крестьян уходила в города. С начата века начинается городская революция. К 1917 году 18 процентов населения жили в городах, а лет за пятьдесят до 1917 года горожанами были всего 4 процента, и эти 18 процентов демонстрируют уже значительный рост. Если мы пройдем сейчас по Москве, то окажется, что в общем объеме дореволюционного жилого фонда застройка 1900-1917 годов составляет приблизительно 75 процентов. Города росли, как на дрожжах.

Б. Кустодиев. «Большевик», 1920 год

Большевизм победил легко, почти без сопротивления, ибо предлагал утопию; все, всем и сразу. «Облик правды — грозен, — писал испанский философ Мигуэль де Унамуно, — народ нуждается в мифах, в иллюзиях, в том, чтобы его обманывали. Правда — нечто страшное, невыносимое, смертельное». Большевики дали иллюзию мира, земли, хлеба. Реальностью стала новая война, конфискация зерна, голод. И невиданный террор.

Из книги М. Геллера и А. Некрича «Утопия у власти»

Идеи большевизма...

«Будем делать нужники из золота»

Но когда патриархальная масса начинает пробуждаться к жизни в большом обществе, она активизируется и становится неуправляемой. Вдруг возникают какие-то дикие слухи. Например: царская дочка выходит замуж за турецкого султана, и на радостях будут сожжены две губернии. Масса пробуждалась к исторической жизни, и пробуждение это отливалось в формы эсхатологических чаяний. Идея большевизма — идея светлого будущего, земля крестьянам и мира народам — была чисто средневековой эсхатологией. Люди верили, что завтра все безобразия кончатся, этот мир рухнет и настанет светлая, правильная, божеская жизнь, без богатых и бедных.

В Европе конец Средневековья и начало Нового времени фиксируется еврейскими погромами, крестьянскими возмущениями. Это эпоха религиозных движений, эпоха таборитов и разнообразных войн. Пробуждение патриархальной массы, выброшенной в общество модернизационными процессами, всегда чревато кризисами. Россия подлежала общим закономерностям. Отмена крепостного права запустила процессы трансформации крестьянства. Крестьяне начинают читать не церковные, а светские тексты, по-своему перетолковывая газетные сообщения. Именно эта масса, пробуждающаяся для жизни в модернизированном мире, являла собой взрывное устройство. Эффективно использовать ее могли две силы — эсеры и большевики. У монархии не было ни адекватной идеологии, ни тактики, ни стратегии работы с пробуждающимся народом. Талантливые энтузиасты из чиновничьей среды типа полковника Зубатова не делали погоды.

Посмотрим, что происходит после Февральской революции. Радикализация общества нарастает с каждым днем. Князь Львов — осторожный, крайне умеренный либерал. Далее — Милюков. За ним — Керенский. Радикализация Временного правительства фиксировала радикализацию общества. В рамках этой тенденции октябрьский переворот логичен. Российское общество кардинально отказывалось воевать, но у Временного правительства не хватило духу на выход из войны через сепаратный мир с Германией. Оно тащило умирающую армию в обреченное наступление 1917 года, а большевики начали свое правление с того, что подписали сепаратный мир с Германией. Честь им и слава: это и был тот политический реализм, на котором они выиграли. Политическая элита не совладала с ситуацией, она не заключила сепаратного мира в первую неделю после февраля. У нее не хватило духу и на немедленную земельную реформу. Хотя бы самую демагогическую, как это сделали большевики.

Почему так случилось, почему элита не совладала с ситуацией? В России не были сформированы реальные структуры буржуазного общества, не было настоящей буржуазии. Абсолютно доминировало огромное крестьянское море, потенциально взрывоопасное. И существовал слой общества, который мог сыграть на этих настроениях.

Я думаю, что Ленин верил в свои слова, когда говорил, что «мы построим коммунизм через двадцать лет и, в назидание людям из прошлого, будем делать нужники из золота». Первое поколение верило и в светлое будущее, и в коммунизм. Это были честные средневековые люди, мыслившие эсхатологически, несмотря на прекрасное образование и знание европейских языков. Структура сознания может сформироваться до усвоения суммы знаний и положений, которые объективно способны разрушить эту структуру. И тогда рождается грамотный идеолог Средневековья. Николай II говорил на четырех языках, но был чисто средневековым человеком.

Сегодня для нас, проживших в Советском Союзе большую часть жизни, идея светлого будущего может вызвать или смех, или слезы. В нее никто уже не верит, но тогда — иное дело.

Большая часть тех, кто так или иначе участвовал в революции на стороне большевиков, верили в это. В противном случае события утратили бы всякую возможность объяснения.

Плакат художника Т.Ф. Зейлера, 1918 год

— Дяденька! Дяденька, отпусти! — зазвенело всем звоном и далеко туда — за Фонтанку — за Неву, и туда — за дома, колокольни, трубы.

Я... пошел своей дорогой, не помню, за какой добычей, и прохожие тронулись по своим делам — за какой-то добычей.

Но я никак не мог забыть, и не могу забыть и не забуду до смерти... этот детский крик: от него никуда не уйти и никаким благовестным колоколом не заглушишь!

Алексей Ремизов. Взвихренная Русь. Лондон, 1990

Почему царские офицеры воевали в Красной армии?

Почему большевики оказались эффективнее и организованнее?

Ведь и красные, и белые были частью одного и того же общества. Ответ, на самом деле, не так прост. Русский человек начала XX века не мог идти против целого. Соборное единение народа и власти всегда право. Для того чтобы идти против центра и силы, которую поддерживает сакрализованный в сознании интеллигенции народ, необходима была несокрушимая личность, которая не рождалась в русской культуре, и потому существовало глубокое убеждение: не может быть так, что один, пусть даже офицер, идет в ногу, а вся рота — не в ногу. Эта проблема гораздо трагичнее и сложнее, чем может показаться.

Парь сам отрекся от престола, большевики победили набольшей территории страны. Как же с ними можно бороться? Вспомним, начинается война с поляками, и не кто-нибудь, а Брусилов подписывает документ, где обращается к роесиянам-соотечественникам и «подключает» русские смыслы. В определенные моменты большевики умудрялись апеллировать и к русской традиции, и к великодержавным настроениям. У Белого движения не было ни одной мало-мальски пригодной политической идеи. Профессиональные военные противостояли профессиональным политикам, а в такой диспозиции политик всегда выигрывает.

Большевики были адекватны массе и явили себя прекрасными политиками. Циничными, лживыми, но все их лозунги отвечали чаяниям народа. Так, белые стояли на позициях «единой и неделимой России», а красные выбросили лозунг «право наций на самоопределение». Позже они благополучно отняли это право, но во время Гражданской войны эта идея работала на красных.

И вот большая часть общества пошла за большевиками. Крестьяне получили землю от большевиков. Причем по той схеме, которая отвечала представлениям наиболее традиционной массы. Белые не отнимали захваченную крестьянами землю непосредственно, но оставляли решение вопроса о земле на послевоенное будущее. Крестьянин понимал, что для него это решение будет заведомо менее выгодным, нежели реализация лозунга «земля — крестьянам». Он уже сел на эту землю, распахал ее, почувствовал себя хозяином. Отсюда тяготение крестьянина к большевикам.

Но дальше — самое интересное

Традиционный крестьянин мыслил справедливую жизнь по моделям крестьянской утопии. Чтобы земля делилась поровну и хватало ее на всех. Чтобы подати были малые. Чиновников — минимум, и в жизнь «общества» они не вмешивались. Чтобы город не давил и не разрушал деревню. Но большевики раздали помещичью землю совсем не ради крестьянской утопии. Они формировали социальную базу режима и решали проблему обеспечения государства (прежде всего, города и армии) хлебом, а армии — рядовыми. Отсюда комбеды, продразверстка, продотряды, отсюда мобилизация в Красную армию. Оказалось, что земля — это еще не все. Важно быть собственником выращенного на ней. Конфискационная политика большевиков вопиюще нарушала традиционные представления о справедливости, и в ответ крестьяне восставали. Но... все было бесполезно, бесплодно. Государству можно противопоставить только другое государство. Догосударственная утопия жизнеспособна в VIII веке, но не в XX. Соли, спичек, керосина и топоров с косами земля не родит. Реальный выбор был между красными и белыми. Отсюда бесконечные метания крестьянства на протяжении всей Гражданской войны. Грабили и те, и другие, но красные дали землю, и крестьянин рассудил так, что при земле он как- никак, а проживет. Кончится война, успокоится большевистская ненасытность, и можно будет зажить спокойно — хозяином на своей земле. Крестьянин ошибся, но когда он осознал это, было уже поздно.

Обращаясь к парадоксу победы большевиков, мы подходим к важной философской проблеме — проблеме соотношения закономерного и случайного. Есть класс ситуаций, который невозможно анализировать, оставаясь на уровне исторической фактологии. Спросим себя: почему проиграл Наполеон? Можно анализировать ход битвы при Ватерлоо, сказать, что виноват Груши, обозначить какие- то военные и политические факторы. Но существует и другой уровень анализа. Если мы перейдем на этот уровень, то увидим, что логика развития европейской истории была такова, что силовая интеграция Европы в последний раз была возможна при Карле Великом. Уже Габсбурги, растратив невообразимые ресурсы, потеряв все то, что выкачивалось из завоеванных колоний в Америке, угробив несколько поколений испанцев и других европейских подданных, так и не смогли собрать Европу воедино. Силовая интеграция Европы была невозможна. Поэтому ни Наполеону, ни Гитлеру это сделать не удалось. Европа интегрируется на наших глазах, но совсем иным путем. Когда мы выходим на такой уровень анализа, случайные факторы — договоры с Александром I, расклад военных сил или русский «генерал Мороз» — оказываются второстепенными обстоятельствами.

«Грабь награбленное!»

Тысячелетняя история России не сформировала и не укоренила в обществе идеи частной собственности. Частная собственность начинается с собственности на землю. Но права частной собственности на землю в России не было. Была дворянская привилегия на владение землей. Право же по своему понятию всеобще.

Б. И. Иогансон «Допрос коммунистов»

«Было бы лицемерием со стороны общества, испытавшего небывалое моральное падение, требовать от добровольцев аскетизма и высших добродетелей. Был подвиг, была и грязь. Героизм и жестокость. Сострадание и ненависть. Социальная терпимость и инстинкт классовой розни. Первые явления возносили, со вторыми боролись. Но вторые не были отнюдь преобладающими: история отметит тот важный для познания русской народной души факт, как на почве кровавых извращений революции, обывательской тины и интеллигентского маразма могло вырасти такое положительное явление, как добровольчество, при всех его теневых сторонах сохранившее героический образ и национальную идею».

А.И. Деникин. Из воспоминаний

Сохранялась община, и потому миллионы крестьян жили вне института собственности на землю. В глазах крестьян частная собственность барина на землю не имела нравственной санкции. Культура и прежде всего государство не воспитали идею собственности у огромной массы в сто миллионов человек.

Когда в 1940 году на Закарпатской Украине советская администрация проводила крестьянскую реформу, коммунисты столкнулись с тем, что крестьяне отказывались брать помещичью землю. Как можно взять чужое? Подобная история повторилась в Афганистане. Афганские бедняки отказывались от помещичьих земель, ибо ислам воспитал в них уважение к частной собственности. Если бы им продавали эту землю за любую самую символическую плату, они бы ее купили, а вот даром взять нельзя. У нас же лозунг «Грабь награбленное!» сработал прекрасно. Большевики скрепили свой союз с крестьянством кровью и преступлением. Усадьбы грабили всем миром. Имения жгли, женщин насиловали. После этого крестьянину не было пути назад. Если бы вернулся помещик, крестьянин потерял бы не только надел, но, возможно, и жизнь. Поэтому при всей ненависти к продотряду деваться крестьянину было некуда. Народ оказался соучастником преступления. Запомним: речь идет о миллионах людей по всей стране. Это был стихийный процесс, который поощрялся большевиками. Умные и циничные политики почувствовали настроения масс и нашли лозунг, который был радостно, с воодушевлением принят большинством населения.

Плакат художника Д,С. Моора, 1919 год

Не сформировав института частной собственности, не включив стомиллионное крестьянство в процесс исторического развития (он, по существу, начался только в середине XIX века), русская история делала победу большевиков исторически неизбежной и закономерной. Заметим, что в итоге советская власть обеспечила «переваривание» традиционной массы. На это ушло семьдесят лет. Окончательное размывание традиционного крестьянства завершается в 70-е годы XX века. На этом исчерпывается историческая функция коммунизма в России, и советская власть поразительно быстро деградирует.

По всему православному миру, за исключением Греции, разворачивались типологически близкие процессы. Коммунисты приходили к власти, причем иногда без советской помощи, и создавали устойчивые режимы. Их не надо было поддерживать советскими танками, как в Венгрии или Чехословакии. В других странах, где современные города соседствуют с архаическим крестьянством, скажем, в Латинской Америке, свой шанс получают разного рода «Красные бригады» и движения типа «Сандеро люминосо». Россия просто оказалась первой в этом ряду.

К. Петров-Водкин. «Смерть комиссара», 1928 г.

Поговорим о судьбах империи

Империю создает Иван Грозный. Взятие Казанского и остальных ханств сделало Московию страной с двумя культурами — православной и исламской. Проходит два десятилетия, начинается Смутное время, и племена инородцев отпадают. И так каждый раз. Болотников, Разин или Пугачев «запускают» волнения инородцев. При Петре поднимаются башкиры. На фоне войны со шведами из империи попыталась выйти Украина. Раздел Польши создает бесконечную и неразрешимую польскую проблему. Имперская ситуация с необходимостью порождает распад империи в эпохи кризиса.

В эпоху Екатерины создается большая империя с восточными и западными землями, частью Польши в России.

К 1917 году Российская империя владеет на западе Прибалтикой, Польшей, Украиной. Особое место занимала достаточно автономная Финляндия. Все эти общества в разной степени были нетождественны России. Их генезис и формирование лежали за рамками православного мира, в поле притяжения западноевропейских культур. Начиная с тридцатых годов XIX века, в этих странах идет формирование национального самосознания, возникают буржуазные нации. Все эти народы вышли из России в 1917 году. Финны и поляки вышли навсегда. Прибалты — на два десятилетия. Украинцы были возвращены в ходе Гражданской войны. Исламские общества Средней Азии, Северного Кавказа, Крыма также претендовали на выход из России или автономию. Заметим, что Средняя Азия — это по преимуществу тюркский мир. В то время тюрки стояли на пороге своего национального возрождения.

Автономисты, сепаратисты, деятели национального культурного возрождения — типичные персонажи предреволюционного «ландшафта» имперских окраин. Автономисты были даже в Сибири.

Красноармейцы

Подобные процессы разворачивались и в Австро-Венгрии. На территориях чехов, сербов, поляков шел естественный процесс формирования европейских наций. Распад Империи был закономерен. Русский народ получил шанс на построение национального государства, но он его не использовал. Империя была восстановлена в новой идеологической «упаковке». Большая часть отпавшего была возвращена в ходе Гражданской войны, остальное Сталин добирал в конце 30-х. Неудача постигла коммунистов только в Финляндии.

И еще один принципиально важный момент. Вспомним и зафиксируем: большевики победили в России, а уже на Украине, в Азербайджане, в Грузии и Средней Азии, во всех остальных республиках, краях и территориях Российской империи коммунистическую власть принесла русская Красная армия на своих штыках. Иногда в обозах этой армии ехали какие-нибудь армянские коммунисты, но мы хорошо понимаем, что делал товарищ Фрунзе во главе Красной армии, которая побеждала. Об этом не стоит забывать. Великодержавная идея жила в русском народе, и уже в новой большевистской семантике она потребовала реставрации единого целого. Другие объяснения произошедшего не убеждают.

Россия породила коммунизм и переболела им, как сейчас говорят «по полной программе». Советская власть осталась в прошлом. Осмысление этого прошлого — залог нашего движения.

Вадим Телицын

Гражданская война: переосмысливая известное

О Гражданской войне написана такая гора литературы, что даже бегло ознакомиться с каждой монографией, статьей, брошюрой и рецензией просто невозможно. Казалось бы, исследовательское поле «истоптано». Однако до сих пор вокруг Гражданской войны продолжают «ломаться копья» и гореть дискуссии.

Долгие годы в отечественной исторической литературе превалировала точка зрения, что Гражданская война вспыхнула в мае 1918 года, поводом к ее началу послужил мятеж чехословацкого корпуса (бывшие военнопленные), чьи эшелоны растянулись от Челябинска до Владивостока.

Это позволяло «отсечь» от кровопролитной войны первые полгода существования Советской власти и «списать» всю вину на «интервентов», выступивших своеобразным общественным детонатором российской контрреволюции.

Но куда тогда вписать, например, атамана А.И. Дутова и его оренбургских казаков, еще в ноябре 1917 года свергших Советскую власть на Южном Урале; куда вписать только что сформированную Добровольческую армию генералов М. Алексеева и Л. Корнилова, которая была создана уже в начале ноября 1917 года и в те же дни включилась в вооруженную борьбу с большевиками? Куда вписать многочисленные антибольшевистские выступления конца зимы — начала весны 1918 года, принявшие столь массовый характер, что в ряде губерний они просто смели Советскую властъ еще до прихода Белых армий?

Список можно было бы продолжить. Но изначальную точку вооруженного гражданского конфликта стоит искать в иной плоскости. А именно — в побудительных мотивах, подтолкнувших российское общество к кровопролитию и взаимному самоуничтожению.

О причинах Гражданской войны сказано много. Но, думается, ближе всех к истине стоял Владимир Набоков, эмигрант поневоле: «Одни бьются за призрак прошлого, другие за призрак будущего».

Второе десятилетие XX века началось для России выплеском противоречий и проблем, охвативших все стороны общественной жизни, — экономику, социальную, культурную и политическую сферы. Государственная модель Российской империи отжила свое, социальные противоречия можно было снять только новыми решениями. Оригинальных и самых радикальных подходов к решению своих проблем требовали и сами россияне, коренным образом поменявшие свои взгляды на окружающий мир. И тому были свои причины.

Последней каплей, павшей на чашу весов судьбы России, стала Первая мировая война, создавшая — в лице солдат-фронтовиков — детонирующий элемент, который и привел в действие весь механизм общественного недовольства ситуацией в стране. Мировая война разрушила последние преграды, сдерживавшие первобытную натуру человека, его животные инстинкты, страх перед возможностью наказания, уважения к закону, традициям, религии, к заветам предков и «родным пепелищам».

С Первой мировой войны домой пришел человек, видевший лишь одну возможность решить все свои проблемы, и такой возможностью была революция.

Подобное средство было единственным и в арсенале большевиков, стремящихся перестроить мир. Насилие просматривалось в каждом их шаге, будь то национализация промышленности, ликвидация свободной торговли, цензура печати или отношения государства с деревней.

Но самая главная роль насилию отводилась в процессе «перековки» человека, всего общества.

Процесс «перековки» начался как раз с 25 октября (7 ноября) 1917 года, когда большевики во всеуслышание заявили, что готовы ради создания нового человека, нового мировоззрения положить на алтарь революции миллионы жизней, не останавливаясь перед насилием над личностью.

Плакат художника В.И. Дени, 1920 год

Объектом кровавого спора крестьян с большевиками была не только продразверстка. Крестьяне верили, что революция принесла им свободу. Идея свободы, воспринятой как воля вольная, всколыхнула крестьянскую Россию.

Из книги М. Геллера и А. Некрича «Утопия у власти»

Первой жертвой большевистского насилия как движущей силы социальной революции пал товарищ (заместитель) военного министра князь Туманов. Его арестовали в Зимнем дворце и вместе с другими министерскими чиновниками отправили в Петропавловскую крепость. Но до тюрьмы не довели. Матросы закололи князя и сбросили тело в Неву.

Причина агрессивности матросов крылась не в стремлении уничтожить потенциального противника (Туманов не был даже вооружен), а в реакции на те разговоры, которые вел князь, пока его вели из Зимнего в Петропавловку: он пытался объяснить конвоирам всю пагубность идей насильственного переустройства мира.

Дальше вал насилия шел по нарастающей — от единичных случаев террора (от убийства бывших депутатов Государственной думы Ф. Кокошкина и А. Шингарева) через «первую красногвардейскую атаку на капитал» к массовым проявлениям против социальных групп и сословий — помещиков, офицерства, казаков, промышленников, банкиров и интеллигенции. Уже в декабре 1917 года в декретах Советской власти появляется определение, под которое (на протяжении всех последующих семидесяти лет Советской власти) подпадали все несогласные, недовольные и сомневающиеся, — «враг народа». Была создана структура, отвечающая за уничтожение «врагов» в рамках кампании «красного террора».

Плакат художника И. Осини, 1919 год. Издание Наркомата земледелия

С первых дней советской диктатуры начали сжиматься политические и экономические тиски. На практике началось осуществляться то, что три года спустя большевики назовут политикой «военного коммунизма», политикой вынужденной, временной и «не отвечающей чаяниям народа». Дело в том, что «военно-коммунистическая политика» и была, на самом деле, истинным коммунизмом, поскольку включала в себя все элементы разрабатывавшейся большевиками уравнительной системы.

Ответная реакция не заставила себя долго ждать: терроризируемое население «показывало зубы», не желая превращаться r экспериментальных животных. Уже через неделю после Октября в разных районах России создавались центры, стремившиеся объединить антибольшевистские движения, в сторону красного Петрограда двигались первые отряды добровольцев.

Так появлялось — как ответная реакция — Белое движение, так начиналась Гражданская война. Ее эволюция шла не прямолинейно, а по спирали — постепенно, отточки к точке, от одного периода (или витка) к другому, и была обусловлена целым комплексом факторов, превращающих войну в своеобразную событийную мозаику, где все настолько переплетено, что подчас трудно понять, кто прав, а кто виноват.

Итак, ноябрь 1917 года ознаменовался началом Гражданской войны, причины которой крылись в стремлении перекроить психику человека (тот, кто на подобное насилие не соглашался, подлежал уничтожению).

Вплоть до весны 1918 года Гражданская оставалась явлением скорее локальным. Противостоявшие друг другу силы были еще малочисленны и разобщены и вели борьбу скорее за власть в отдельных губерниях, не претендуя на нее в общероссийском масштабе.

Март — апрель 1918 года ознаменовал новый виток Гражданской войны. Именно на эти два весенних месяца приходится большая часть антибольшевистских крестьянских выступлений, в ходе которых мелкие отряды повстанцев не только систематически наносили урон Советской власти, но и стремились консолидировать свои силы, создать регулярные части и подразделения, выдвинуть талантливых командиров. (Именно в это время складывалась так называемая третья сила Гражданской войны, не ставшая окончательно ни на чью сторону, а преследовавшая собственные интересы, определяемые не политическими, а сугубо экономическими целями.)

Антон Иванович Деникин в письме к своей невесте: «Теперь я увидел яснее подлинную жизнь и ужаснулся. Прежде всего — разлитая повсюду безбрежная ненависть — и к людям, и к идеям. Ко всему, что было социально и умственно выше толпы, что носило малейший след достатка, даже к неодушевленным предметам — признакам некоторой культуры, чужой или недоступной... Ненависть с одинаковой последовательностью и безотчетным чувством рушила государственные устои, выбрасывала в окно «буржуя», разбивала череп начальнику станции и рвала в клочья бархатную обшивку вагонных скамеек. Психология толпы не обнаруживала никакого стремления подняться до более высоких форм жизни: царило одно желание — захватить или уничтожить. Не подняться, а принизить до себя все, что так или иначе выделялось».

Одно заключение оставалось в понимании Деникина непререкаемым: «Если бы в этот трагический момент нашей истории не нашлось среди русского народа людей, готовых восстать против безумия и преступления большевистской власти и принести свою кровь и жизнь за разрушаемую родину, это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей старого континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока».

А.И. Деникин. Из воспоминаний

Как уже отмечалось, антибольшевистское движение весны 1918 года смело в ряде восточных губерний Советскую власть (например, в Тобольской, Екатеринбургской и Пермской губерниях). Сибирская (белая) армия шла здесь уже практически по освобожденной территории, добивая Советскую власть.

Виток Гражданской войны весны 1918 года был вызван и определенной корректировкой большевистской политики. Именно в это время на свет появилась работа В.И. Ленина «Очередные задачи Советской власти».

Плакат художника В.Н. Дени, стихи Д. Бедного, М. 1919год, издание Реввоенсовета

В работе был четко очерчен очередной объект новой красногвардейской атаки — крестьянство (поскольку именно оно представляло самое косное социальное сословие, не желающее считаться с интересами молодого Советского государства вообще и делиться хлебом с пролетарским городом, в частности). Ленинская работа предопределила появление продразверсточных декретов, юридически закрепляющих уже сложившиеся взаимоотношения между собственнической по духу деревней и революционным по сути городом, крестьянством и пролетариатом на неравноправной основе: взамен на предоставляемый хлеб селянин получал лишь обещания или пустые расписки (в случае отказа от подобной модели отношений несогласных ждали карательные отряды и революционные трибуналы).

Немцы в Киеве

Японцы во Владивостоке

Подобная позиция не могла не вызвать реакции — Гражданская война вспыхнула с новой силой. Невозможно было найти в России уезд, где не полыхало бы возмущение большевистской политикой, где не прятали бы хлеб, не подымали бы на вилы продработников, милиционеров и красноармейцев.

Май 1918 года — в Гражданскую войну в России вмешиваются иностранные государства: сначала чехи, затем французы, англичане, после — американцы и японцы (более мелкие государства, посылавшие на русские просторы совсем крошечные контингенты, не в счет), то есть государства, которые составляли антигерманский фронт — Антанту.

Вмешательство западных стран объяснимо: после заключения Россией Брестского мира (1918 год) с Германией и ее союзниками возникла опасность появления германских войск на российской территории и использования ее сырьевых запасов и стратегических баз (особенно портов — Мурманска, Севастополя, Одессы, Архангельска, Астрахани, Баку, Владивостока) для перегруппировки своих сил и продолжения войны. Антантовские войска опередили германские, последним достались лишь западные области бывшей Российской империи, наиболее важные пункты оказались в руках англо-французского контингента.

Надо сказать, что иностранные воинские подразделения вплоть до начала 1919 года никакого участия в Гражданской войне не принимали (они не стремились выходить за границы собственных гарнизонов и комендатур). Наоборот, им приходилось — не по своей воле, а под нажимом местной общественности — выступать своеобразным «буфером», разделяющим противоборствующие стороны, или в роли спасателей, эвакуирующих из боевых районов мирное население.

А. Дейнека. «Оборона Петрограда», 1928 г.

Лишь тогда, когда стало понятным, чем грозит миру большевистская идеология, антантовский блок рискнул открыто вмешаться в гражданский конфликт в России. Втягивание иностранных государств в войну происходило постепенно — от поставок обмундирования, боеприпасов, легкого стрелкового вооружения, авиа- и бронетехники до прямого участия в боевых действиях (как правило, на окраинах России).

Нельзя всерьез говорить об интервенции, так как на территориях, контролировавшихся иностранными воинскими контингентами, создававшиеся органы власти состояли исключительно из российских представителей. Иностранных военных, конечно, можно было увидеть в здании местных администраций, в тыловых частях или на фронте, но серьезного влияния на ситуацию в стране они не оказывали. (Что послужило причиной обвинений в предательстве бывших русских союзников в их борьбе с «большевистской заразой».)

Окончательно фронты Гражданской войны сложились к началу 1919 года, тогда же определились лидеры воюющих сторон, политические и экономические программы, тактика ведения боевых действий, союзники. К этому же году можно было говорить о численном соотношении противоборствующих сторон: Красная армия насчитывала не менее пяти миллионов бойцов и командиров, Белая армия — не более 800 тысяч штыков и сабель. При подсчете сил красных не учитывалась численность многочисленных карательных структур (не менее двух миллионов), а при подсчете белых армий не учитывались иностранные военные (не менее ста тысяч). Белые брали верх благодаря военному искусству, красные — благодаря численности и жестокости.

Плакат художника Н. Кочергина, М. 1919 год

Плакат художника Д.С. Мосра, 1919 год. Издание Р.В.С.Р.

К этому времени — 1919 год — военный конфликт вылился в глобальное противостояние, шедшее на различных уровнях:

партийная борьба (столкновение партий и общественно-политических движений);

солдатский бунт (непримиримый антагонизм между рядовым и офицерским составом);

этнонациональные конфликты (вражда русской общины и аборигенов государственных окраин);

общинная революция (столкновение помещиков и крестьянской среды, с одной стороны, и крестьянской массы между собой — с другой);

пертурбации, порожденные проблемами урбанизации и вспыхивающие между различными городскими слоями:

противостояние города и деревни (столкновение горожан и селян);

и, наконец,

конфликты, вызванные последствиями влияния на общество демографического (мальтузианского) и половозрастного (фрейдистского) комплексов проблем: противоборствующие стороны можно соотнести по различию в возрасте, по полу и в итоге — по мировоззрению.

Плакат художника Аррак, 1919 год. Издание Политуправления Р.В.С.Р.

Плакат художника Д.С. Моорс, 1918-1920 годы. Издание Политография МГСНХ

Подобное многообразие превращало военный конфликт в настоящую резню, в ужасающее явление, когда брат шел на брата, а сын на отца. Нет необходимости идеализировать противоборствующие стороны, на каждой из них невинная кровь: расправы над пленными, грабеж мирного населения, заложники и прочее стали атрибутами Гражданской войны в России.

1920 год стал переломным в истории Гражданской войны: белые исчерпали свой потенциал, не сумев разработать действенной социальной и экономической политики, они не смогли удержать в рядах своих союзников многочисленное крестьянство. Массовые мобилизации, к которым прибегало белое командование, лишь разозлили деревню. Последняя, долго выбирая, с кем ей идти, остановила свой выбор на большевиках, считая, что перспектива возвращения помещиков опаснее, чем налеты продовольственных отрядов. (Правда, в начале 1921 года обстановка в Советской России была чревата новой гражданской войной, теперь уже между вчерашними союзниками — крестьянством и пролетариатом, и только своевременный зигзаг большевистской партии в сторону ограниченной либерализации экономики позволил снять остроту проблемы.)

Широкомасштабные военные действия продолжались до осени 1920 года на территории Европейской России и до начала 1923 года — на окраинах страны.

Чем обернулось для россиян вооруженное противостояние?

Обессиленное в кровопролитной войне хозяйство России пришло в полный упадок (жизнь едва теплилась на военных предприятиях и в железнодорожных депо). В городах и селах ощущалась нехватка всего и вся: хлеба, соли, спичек, керосина, обуви и одежды. Гиперинфляция поглотила денежную систему. Голод, болезни и мор свирепствовали на огромных пространствах. Российского обывателя уже не интересовали ни искусство, ни литература, ни музыка. Где достать хлеба — вот единственное, что занимало миллионы людей.

Потери на фронтах составили «всего» 500 — 600 тысяч человек, в то время как от голода, эпидемий и массовых репрессий (предпринятых всеми втянутыми в конфликт силами) погибли миллионы (точных данных нет даже на сегодняшний день).

Еще более ощутимые потери понес интеллектуальный запас России. Из Крыма вместе с генералом П.Н. Врангелем ушли (или, как говорили советские пропагандисты, «были сброшены в море») почти 150 тысяч беженцев. А всего с ноября 1917-го по ноябрь 1920- го из России эмигрировали более двух миллионов человек. (Еще полмиллиона бежали в течение двух последующих лет, пока советские границы не были прочно закрыты.) Вместе с военными за рубеж уходили писатели, поэты, ученые, артисты, художники, врачи, инженеры. За пределами России они продолжали плодотворно трудиться, умножая славу мировой культуры. Но в родной стране в это время их имена обходили молчанием.

История свидетельствует, что в России, увы, всегда берет верх тот, кто более жесток, беспринципен, кто ради достижения своих целей не брезгует ничем и способен невозмутимо пройти по трупам и пустить реки невинной крови. Это в очередной раз доказала и победа «красных» над «белыми».

...Победа «красных» не принесла России гражданского мира. Противостояние лишь приняло иные формы. Открытые вооруженные столкновения сменились локальными конфликтами, борьбой с инакомыслием, так называемой внутренней эмиграцией.

Редакция выражает большую благодарность сотрудникам архива Музея Вооруженных Сил за оказанную помощь и содействие в работе

Во всем мире

Стиральная машина не для белья

В испанских магазинах появились стиральные машины для кошек и собак. Они вовсе не похожи на стиральные машины для белья. Новые приборы идеально подходят для поддержания гигиены этих домашних животных и рассчитаны на особенности шерсти разных видов кошек и собак, что не удается сделать при обычном мытье под душем, как показано на фото.

К тому же эти стиральные машины помогают хозяевам четвероногих друзей соблюдать чистоту в доме и заботиться о собственном здоровье.

Ведь хорошо и правильно вымытое животное значительно уменьшает риск заболевания аллергией живущих рядом с ним людей.

Защита от акул

Австралийские инженеры создали электронное устройство, которое пловцы и ныряльщики смогут использовать для отпугивания акул. Прибор создает вокруг пловца электрическое поле, воздействующее на центральную нервную систему акулы. Приблизившись на расстояние двух-трех метров, акула начинает испытывать сильные спазмы и нестерпимую боль. На других представителей водной фауны отпугивающее устройство не действует. Для того чтобы добиться такого результата, компании Sea Change Technology пришлось в течение шести лет проводить исследования кишащих акулами вод в районе Южной Африки. Устройство весом 0,5 килограмма прикрепляется к лодыжке пловца и может работать в течение двух часов, после чего батарейку требуется зарядить снова. Сейчас инженеры компании заняты разработкой усовершенствованного варианта устройства для глубоководных водолазов.

Мертвое море гибнет

Экологическая организация «Друзья Земли» предупреждает, что Мертвому морю грозит гибель. Оно высыхает. За минувшие полвека его уровень снизился на 25 метров. Если эти темпы сохранятся, то к 2050 году это знаменитое море исчезнет.

В былые времена уровень Мертвого моря поддерживался, потому что в него впадали крупнейшие реки Палестины — Иордан и Ярмук. Однако теперь сток веды из Иордана сократился в десять раз. Всю остальную воду выкачивают Израиль и Иордания: она идет на бытовые нужды горожан; ее подают на заводы и фабрики; ею орошают поля. Сейчас экологи призывают все страны этого региона предпринять меры для спасения Мертвого моря.

Лучше уж пейте за рулем!

В последние годы много говорится о том, что мобильные телефоны мешают водителям, часто становясь причиной дорожных аварий. Сотрудники одной из британских лабораторий попробовали оценить, насколько опасно пользоваться «мобильником» за рулем. В их опыте группа добровольцев беспечно болтала по телефону, одновременно демонстрируя свою реакцию. Другие участники эксперимента были лишены телефонов, зато им позволили пропустить по стопочке. Кто же победил в этом соревновании — пьющие или болтающие?

Как известно, алкоголь притупляет реакцию, и, выпив дозу, подопытные водители нажимали на кнопки в среднем на 0,3 секунды позже, чем обычно. С этими типами понятно все: их ждут автоинспектор с трубочкой, лишение прав или штраф за поездку в нетрезвом состоянии.

Но в данном эксперименте не они были главными провинившимися. Их соперники, что-то говорившие по телефону, вели себя за рулем хуже пьяных, реагируя на любую опасность на 0,5 секунды позже обычного. Этого времени как раз хватит, чтобы на полной скорости врезаться в препятствие, даже не сумев среагировать. Так что отправляясь в поездку, выключите свой телефон. Он — привилегия пешеходов!

Крепкий орешек

Канадские и американские палеогеологи совместными усилиями установили, что самые старье породы в составе Земли как небесного тела находятся в регионе северо-западных территорий Канады и севера США. Эти породы сформировались в немыслимо давнее даже в космологическом масштабе время — 4 миллиарда лет назад. Удивительна уже сама древность события — от образования собственно Солнечной системы его отделяют всего 500 миллионов лет. Практически весь этот щит с тех пор никогда не подвергался разрушению, так как содержал очень мало железа и по этой причине не опускался в расплавленную магму.

В результате здесь впервые начала наращиваться литосфера, достигающая сейчас средней толщины в 250 километров. Богатая газами легко текучая магма зарождающегося ядра новой планеты во Вселенной своим мощным воздействием создавала трещины и в щите, однако не нарушая его целостности. В силу особо высокой жесткости пород данной провинции землетрясения в этой области не происходили и отступали на периферию, например в нынешние Калифорнию, Мексику, Никарагуа и в другие места сейсмического пояса. Наиболее изученный канадский участок получил несколько необычное на слух название Раб, а вся совокупность древнейших провинций Северной Америки стала именоваться Лаврентией.

Почему растения тянутся вверх?

Почему, в самом деле, ростки не стелятся по земле, а, споря с силой тяжести, тянутся вверх? Этот вопрос давно занимал ученых, но лишь теперь нашелся ответ. Все дело в гормоне ауксине. Известно было, что он стимулирует рост стеблей, листьев, корней. Однако, как выяснилось, его присутствие в растительной ткани еще не заставляет росток тянуться к свету. Важно, чтобы ауксин скопился на самом кончике стебля. Туда его переносит особый протеин — PIN3. В опытах, поставленных немецким ученым Клаусом Пальме, удалось блокировать перенос ауксина; гормон по- прежнему был равномерно распределен в тканях растения, и оно перестало расти. Лишь разница, перепад, градация свойств побуждают развиваться. Это справедливо как для растения, так и для общества. По достижении полного равенства — гормонального ли, материального ли — всякое развитие прекращается.

Нашли то, что искали

Выбросы диоксина из печей для сжигания отходов давно беспокоят японцев. Компания «Миеси Ойл энд Фат» приступила к поиску путей радикального снижения выбросов этого очень токсичного вещества. До этого компания изготовляла химикат, который использовали для удаления тяжелых металлов из дыма мусоросжигателей и из заводских сточных вод. Недавно разработка ингибитора диоксина была успешно завершена.

Ингибитор вводят в трубы мусоросжигателя, температура в которых достигает 500 — 900 градусов. Под воздействием тепла ингибитор вступает в реакцию, превращая дым и угольную пыль в безвредные вещества.

Александр Грудинкин

В начале была струна?

Поиск этой формулы сродни исканию «потерянного Рая».

Ведь когда-то, пусть считанные мгновения, мир, в самом деле, был прост и един. Пятнадцать миллиардов лет назад — в момент Большого Взрыва — во Вселенной действовала единая «сверхсила». Она определяла развитие материи, времени и пространства.

Через считанные доли секунды она «распалась» на четыре известные нам сейчас силы.

Десятилетиями физики ищут формулу, которая вновь свяжет воедино эти силы — гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое взаимодействия, — то бишь соединит теорию относительности с квантовой механикой и станет общей для микро- и макромира. Если бы мы воспроизвели условия, царившие в момент Большого Взрыва, подчеркивает американский физик Стивен Вайнберг, то эти силы снова бы образовали ту самую «сверхсилу». «Возможно, в ближайшие полвека мы сумеем создать теорию, объединяющую их», — полагает Вайнберг.

У скептиков, правда, свое особое мнение. На их взгляд, «всемирная формула» — «Theoiy of Everything», — если она будет открыта, может оказаться бесполезной, недоказуемой, непонятной. Возможно, человек никогда не извлечет из нее практического смысла. Возможно, что ее не поверить даже экспериментом.

Ее красоту оценят лишь немногие знатоки.

Первый успех к знатокам пришел в 1968 году, когда сам Вайнберг, а также уроженец Пакистана Абдус Салам и Шелдон Глэшоу из Гарвардского университета создали объединенную теорию электромагнитных и слабых взаимодействий (одиннадцать лет спустя ученые удостоились Нобелевской премии).

Однако все попытки включить в эту формулу гравитацию были безуспешны. Она так и осталась «пятым колесом в научной телеге». Ее описывает обшая теория относительности Эйнштейна, но эта теория оставляет двоякое впечатление: если в макромире — в мире космических мерок — она блестяще подтвердилась, то в мире элементарных частиц лает сбой. Она не согласуется с квантовой механикой — основным уставом микрокосма. К каким бы математическим трюкам ни прибегали ученые, чтобы «квантизировать» гравитацию, всякий раз вместо одного противоречия появлялось другое, столь же абсурдное: когда две точечные частицы бесконечно сближаются, сила их притяжения бесконечно растет и утрачивает всякий смысл.

Вообще-то сама природа развела теорию гравитации и квантовую механику по разным «вотчинам мироздания». Однако в момент Большого Взрыва Микрокосм на миг встретился с Макрокосмом. Стандартная модель физики не способна описать эту первородную стихию. Стандартная модель не объяснит, почему элементарные частицы обладают массой и почему Вселенная состоит из материи, а не антиматерии. Эта модель не говорит, почему в природе появились ровно четыре фундаментальных взаимодействия.

Стандартная модель мила, удобна, испытана, но для современной физики маловата будет.

Мир, вытянутый в М-струнку

Сейчас, по мнению многих ученых, среди теорий, притязающих на универсальность, наиболее перспективна «теория струны». Главная ее идея родилась еще в начале семидесятых годов, но не вызвала интереса ввиду некоторых очень странных допущений — их приходилось делать одно за другим. Это выглядело полнейшим произволом в теории.

Все началось с того, что британский физик Майкл Грин и Джон Шварц из Калифорнийского технологического института пришли к выводу, что квантовая механика несоединима с гравитацией потому, что элементарные частицы a priori считаются бесконечно малыми точками. Все изменится, если предположить, что они имеют конечные размеры — например напоминают крохотную нить. Допустим, что Вселенная на недоступном нам микроуровне — основе ее основ — заполнена незримыми нитями, или — почему бы их так не назвать? — струнами (Strings).

По этой идее, которую трудно поверить рассудком, все элементарные частицы — электроны, протоны, кварки — представляют собой не что иное, как вибрации тех незримых струн. Каждый из «квантовых тонов» соответствует определенной частице, например, кварку или электрону. Сами «струны» представляют собой энергию в чистом виде.

Итак, все известные нам «кирпичики мироздания» возникают подобно звукам, рождаемым при колебании гитарной струны. Внезапно все наполнилось протяжными, вибрирующими звуками... Это — мелодии, долетающие из невидимого Ничто в микромир, чтобы потом эхом — сложной симфонической картиной — отозваться в макромире, порождая зримые образы объектов. Из звучания этих струн рождается опус, который носит название «Вселенная».

Правда, нечто подобное высказывали и до Шварца с Грином, но на эту идею не обратили внимания, ведь она не поддавалась математическому решению. Струны «отказывались» вибрировать в трехмерном пространстве. Тогда — фантазировать, так фантазировать! — Шварц и Грин (при одном звуке их фамилий вспоминаются сказочник Евгений Шварц и мечтатель

Л. Клее. «Перспектива комнаты», 1921 г

Александр Грин) решили следовать лишь неумолимой логике, игнорируя любые практические соображения. Выяснилось, что в десятимерном пространстве эта теория вполне справедлива. Абсурд! — который, на первый взгляд, был хорош только одним: математически точно связывал все несоединимое прежде. Значит, если следовать данной логике, мы живем... в десятимерном пространстве?

Триада ортов X, Y, Z — эта ортогональная проекция, угадываемая в любом углу наших комнат и кабинетов, — мешала следовать данной логике. Окружающее нас пространство было трехмерным; оно знало лишь длину, ширину, высоту, да еще «перпендикулярно» всей действительности, из прошлого в будущее, текло время.

Что ж, пришлось признать, что большая часть размерностей... бесконечно мала. Они никак не проявляются в окружающем нас мире и не играют, очевидно, в нем никакой роли. Они свернуты в крохотные клубочки величиной с саму струну и недоступны для измерения. Значит, в любой точке четырехмерного пространства-времени должен скрываться подобный клубочек свернутых размерностей, которые, пусть и остаются невидимы, но вполне могут определять свойства элементарных частиц, например, их массу и электрический заряд.

Лишь вспышка Большого Взрыва высветила эти размерности, скрытые во Вселенной. Из их множества по какой-то странной причине выкристаллизовались всего четыре нормальные размерности. Все они — видимые и невидимые — несомненно, очерчивают одно: пределы нашего знания. За ними пребывает Ничто, не воспринимаемое нами никак и не постижимое никем и никогда.

Подобная гипотеза противоречила всем прежним воззрениям. Кроме того, проверить ее экспериментальным путем было нельзя. Согласно расчетам, длина струны составляет всего десять в минус тридцать третьей степени сантиметра, что примерно соответствует так называемой постоянной Планка. Итак, струна в 100 000 000 000 000 000 000 (сто миллиардов миллиардов) раз меньше протона. Следующее сравнение поможет понять пропорции. Если бы удалось увеличить струну хотя бы до полусантиметра, то атом водорода достиг бы размеров Млечного Пути.

Удастся ли в ближайшие годы построить «единую теорию мироздания»? Стивен Хоукинг сдержан в прогнозах:

«В 1980 году я сказал, что наши шансы создать единую теорию в ближайшие двадцать лет составляют пятьдесят на пятьдесят. Я по-прежнему так думаю. Вот только двадцать лет надо начать отсчитывать заново».

Нобелевский лауреат Ричард Фейнман (1918-1988) незадолго до смерти по-прежнему заявлял: «Новые идеи показались мне совершенно безумными; я считаю, что это ошибочный путь».

Согласно теории струны, сразу после Большого Взрыва десятимерное пространство свернулось в крохотный шар. Его диаметр был в 1(г° меньше диаметра атомного ядра. Затем четыре размерности стремительно вытянулись, образовав мир, в котором мы живем. Остальные шесть остачись крохотными и незримыми. Можно сравнить размерности мироздания с крохотными почками. Из четырех «почек» выросли привычные нам пространство и время; остальные так и не проклюнулись.

...Стоит передохнуть от абсурдных открытий и сделать теологический экскурс. В «Евангелии от Иоанна» сказано: «В начале было Слово». С фонетической точки зрения, слово состоит из гласных и согласных звуков, заставляющих по-разному вибрировать наш слуховой аппарат. Итак, эту знаменитую фразу — если обращаться с ней так же вольно, как Грин и Шварц с картиной мира, — можно истолковать в том смысле, что в начале всех начал была вибрация, породившая все мироздание. Отсюда легко перейти к новейшему научному убеждению: «В начале была Струна». Именно колебания струн породили весь зримый мир.

Теперь весь вопрос в том, имеет ли эта умозрительная философия хоть что- то общее с действительностью. Теоретиков успокаивал пример Эйнштейна. В свое время он тоже отказался от привычных представлений о пространстве и времени и был прав. Возможно, так произойдет и с теорией струны.

Однако у многих ученых эта идея по-прежнему вызывала скепсис. Для них казалось неприемлемым решать сложную физическую проблему с помощью легкомысленных трюков. Знаменитый физик Ричард Фейнман, преподававший вместе со Шварцем в Калифорнийском технологическом, на каждом шагу посмеивался над своим «незадачливым» коллегой. Едва завидев его, Фейнман говорил: «Ну что, в каком измерении ты сегодня живешь?»

Ключевую роль в судьбе этой идеи сыграл небольшой симпозиум физиков, проводимый каждое лето в одном из курортных местечек в Скалистых горах. Здесь в 1984 году Грин и Шварц показали коллегам, что, соединяя гравитационную теорию с квантовой механикой, можно избавиться от пресловутых «бесконечных величин», если только взять за основу «теорию струны».

Постепенно многие физики перешли на их сторону. И все из-за мороки с гравитацией! За их лабильность их ждала награда: в «теории струны» неизбежно появлялась новая элементарная частица, которая обладала свойствами гравитона — особой, не найденной пока частицы, якобы передающей действие гравитации.

В последующие годы на основе «теории струны» возникли пять разных концепций. Все они притязали на то, что абсолютно точно описывают мироздание. Какая из них верна? «Если одна из них описывает наш мир, то кто живет в остальных?» — так образно обрисовал эту проблему Эдвард Уиттен, профессор Принстонского университета и в скором времени крупнейший специалист в области «теории струны».

Воистину судьбоносной для нее оказалась конференция физиков, проведенная в 1995 году в Лос-Анджелесе. Тот же Эдвард Уиттен предложил выход из тупиковой ситуации: так называемую М-теорию.

Согласно ей, пространство изначально имеет одиннадцать размерностей. Его частными случаями являются все «открытые на кончике пера» десятимерные вселенные. Внутри него скрываются многомерные мембраны — так называемые р-браны. Они обладают р-размерностью. Так, 0-брана — это некая точка в пространстве, 1-брана — это знакомая нам струна, а 2-брана — некая плоскость, называемая обычно мембраной... Подобным образом можно истолковать и браны более высоких размерностей. Так, стремительные колебания струн были заменены вибрациями мембран.

В начале девяностых годов ученые, защитившие докторскую диссертацию по теории струны; с трудом могли устроиться на работу. «Их абстрактные знания были мало кому нужны» — вспоминает Джон Шварц. «Вы никогда не найдете себе работу, если выберете эту специальность», — такими словами напутствовал Эндрю Строминджера его научный руководитель. Сейчас подобные эксперты в США нарасхват.

Название М-теории до сих пор никто не может объяснить. Буква «М» может означать «мистерия», «магия», «матричная»,«мембранная» (теория). Наконец, некоторые расшифровывают ее как «мать всех струн».

Образ вибрирующей струны или мембраны — как «основы основ» всех элементарных частиц — очень прост и понятен, но используемый математический аппарат слишком сложен. Пока физики не могут даже завершить детальное описание М-теории, ведь Уиттен лишь постулировал ее. Для ее описания понадобится большая часть известных математических методов, в том числе тех, которые долгое время считались совершенно бесполезными.

Между тем «теория струны» уже стала применяться на практике. В 1996 году физик Эндрю Строминджер из Калифорнийского университета и его коллега Кумрун Вафа из Гарварда первыми применили ее в практических целях, обратившись к описанию черных дыр, которое предложили в семидесятые годы Стивен Хоукинг и Джейкоб Бекенстейн из Иерусалимского университета. В частности, те сумели вычислить энтропию черной дыры — меру ее внутренней неупорядоченности. Строминджер и Кумрун Вафа подтвердили правоту их расчета для одного из классов черных дыр, использовав, как мы сказали, общую теорию струны — М-теорию.

Строминджер и Вафа даже «подправили» самого знаменитого физика наших дней. По мнению Хоукинга, любая информация, попадающая в черную дыру, безвозвратно гибнет. Однако из М-теории явствовало, что информация накапливается во внутренней структуре р-бран, то есть теоретически она сохраняется. Впрочем, этот вывод не доказывает ни правоту Строминджера, ни ошибочность взглядов Хоукинга: одна теория была поверена другой, но ни одна — практикой. Зато подобную проверку сколько раз проходила Стандартная модель физики!

В ожидании коллайдера

Итак, окончательно правота «теории струны» может выясниться лишь в лаборатории. До тех пор, пока опытным путем не удастся хоть косвенно подтвердить эту теорию, она останется блестящей игрой ума.

Да, мы не можем строить ускорители длиной во всю Галактику, чтобы исследовать «музыку невидимых струн». Да, нам никогда не заглянуть в таинственный «черный ящик», где хранится опись мельчайших элементов природы. Однако уже в ближайшие годы можно начать проверку предсказательной способности этой теории. Так, она предполагает существование суперсимметричных частиц (см. «Селектроны, струны и симметрия» в «Знание — сила», 2002, № 8). Если созданные ей фантомы преспокойно живут, значит, на теорию можно полагаться. Подлинная модель Вселенной потому и будет называться подлинной, что станет предсказывать еще неведомые феномены, как Периодическая таблица Менделеева прогнозировала свойства неоткрытых химических элементов.

В апреле 2006 года в ЦЕРНе, знаменитом швейцарском Центре исследования элементарных частиц, вступит в строй новый коллайдер. При столкновениях частиц на нем будет выделяться достаточно энергии — порядка тысяч миллиардов электронвольт, — чтобы получить суперсимметричные элементарные частицы Возможно, в ближайшее десятилетие их удастся обнаружить. Тогда, наконец, ученые выберутся за пределы Стандартной модели мироздания.

Подобное открытие может прояснить структуру Вселенной. Согласно теории, самая легкая суперчастица должна быть стабильной. Значит, таинственная темная материя, возможно, состоит из таких частиц. Открытие суперсимметрии придаст новый импульс поискам всемирной формулы мироздания.

В любом случае можно поверить в прозорливость Эдварда Уиттена, сказавшего, что в ближайшие полвека теория струны будет так же определять развитие физики, как в последние полвека его определяла квантовая теория.

Адреса в «Интернете»:

mw.theory.crttech.edu/people/jhs/strings

mw.superstringtheory.ccm

Ап Бухбиндер

Новая глава биологии

Последние исследования вносят отрезвляющую ноту в охватившую мир эйфорию, связанную с расшифровкой человеческого генома.

Похоже, что хотя наследственная информация действительно передается с помощью генов и именно они играют главную роль в эволюции видов, не все строение организма закодировано в молекулах ДНК. Огромную роль в формировании жизни играют, например, сахара.

Мы привыкли думать, что сахар нужен для сладости — чая, кофе, пирожных. Но ученые знают, что простые сахара могут соединяться в гигантские молекулы, именуемые сложными сахарами, конкурирующие с ДНК и протеинами в своих размерах и сложности. До недавнего времени биологи полагали, что живые организмы используют сахара как самый дешевый источник энергии (в виде гликогена) для построения клеточных стенок (в форме целлюлозы) или в качестве этакой «декорации» на поверхности клеток. Но сейчас выясняется, что эта «декорация» значительно важнее, нежели сахарная глазурь, украшающая пирожное.

Исследования показали, что сахара, покрывающие поверхность клеток или присоединенные к крупным биологически активным молекулам (как, например, гепарин к фактору роста), участвуют почти во всех аспектах биологических процессов.

Это — опознание патогенов, свертывание крови, регуляция длительности жизни гормонов в крови, проникновение спермы в яйцеклетку, управление эмбриональным развитием. Они действуют так же, как сигнальные «флажки», управляющие движением клеток и белков в теле.

Биологи только начинают постигать действие этих сахаров, но уже сталкиваются с необходимостью пересмотреть установившиеся взгляды на то, как «работает» жизнь. Так, Геральд Хард, биохимик из американского университета Джонса Гопкинса в Балтиморе, заявляет, что «новому направлению принадлежит будущее. Мы не сможем понять иммунологию, нейрологию, биологию развития или болезни, пока не овладеем гликобиологией. Она находится сейчас на переднем крае развития биохимии, на том уровне познания, где ДНК находилась в 1950 году».

Значение, которое биологи придают сахарам, подчеркивается названием, которое они присвоили этой группе соединений, — гликом. Подобно тому, как слово «геном» применительно к живому организму означает весь набор его генов, а «прстеом» — весь набор его белков, так «гликом» означает сочетание всех производимых организмом (или отдельной его клеткой) сахаров. При этом гликом одной клетки во много тысяч раз сложнее как генома, так и протенома. Начать хотя бы с того, что базовые строительные «кирпичики» гликома во много раз многочисленнее и разнообразнее четырех букв алфавита ДНК и двух десятков аминокислот, образующих белки.

Сложные молекулы сахаров, способствующие «работе» жизни, строятся из простых сахарных молекул — моносахаридов (к ним относятся глюкоза и порядка десяти других соединений). Два кольца моносахаридов могут, соединившись, образовать дисахариды, другой базовый блок для сложных сахаров. При этом два моносахарида могут соединиться под разными пространственными углами, образуя разные молекулы. Но особенно сложные и разнообразные соединения возникают, когда моносахариды и дисахариды соединяются вместе, образуя полисахариды, которые, в свою очередь, формируют гигантские структуры сложных сахаров. Эти массивные молекулы, которые могут состоять из двухсот и более составляющих единиц, представляют собой не только длинные цепи, но и сложно разветвленные структуры, декорирующие поверхность клетки, как лес сахарной филиграни. Именно трехмерная форма этих сахаров является ключом к таким их функциям, как идентификация клетки.

Трудно вообразимая сложность соединений сложных сахаров служит одной из причин, по которым ученые затрудняются в понимании структур и функций сложных сахаров. Например, конфигурация сахара самогликан, состоящего всего из шести базовых единиц, имеет до 12 миллиардов возможных вариантов. При этом исследователи пока даже не представляют, какие из этих возможностей в действительности используются природой.

И лишь по мере недавних открытий в генетике становится все более очевидной важная роль сахаров. Хотя сами гены не кодируют сахара, как они кодируют белки, но они кодируют те ферменты, которые организм использует для производства сахаров. Именно изучение этих ферментов открыло ученым глаза на ту жизненно важную роль, которую играют сахара в природе. Кардинальный переворот произошел в конце 1980-х годов, когда впервые был изолирован ген гликозил-трансферазы, фермента, добавляющего сахара к жирам и белкам (этот процесс называется гликозилацией). В 1994 году группа ученых в лаборатории Калифорнийского университета в Сан-Диего обнаружила, что у мышиного зародыша, у которого был дезактивирован один из таких ферментов, развилось бесформенное сердце, и зародыш умер до рождения. В той же лаборатории нашли, что другая мутация в гликозил-ферменте вызывает у мыши аутоиммунную болезнь, напоминающую волчанку у людей, когда иммунные клетки атакуют многие из собственных тканей.

И это относится не только к мышам. У людей, у которых отсутствует ключевой сахар на белке трансферине, доставляющем железо в клетки, возникает множество проблем, включая запоздалое умственное и физическое развитие, почечную недостаточность и ненормальный вид кожного покрова. Исследователи предполагают, что патология может возникнуть в результате неправильного присоединения сахарных цепей к белкам. Начиная с середины 1990-х годов, тринадцать различных генетических нарушений были определены как врожденные нарушения в гликозилации.

Но еще более распространенные болезни оказываются связанными с сахарами. Так, все люди с ревматоидным артритом имеют дефект в ферменте, прикрепляющем сахар галактозу к антителу. Отсутствие сахаров в белках на поверхности клетки вызывает некоторые формы мышечной дистрофии. Группа шведских ученых идентифицировала сахарный рецептор, позволяюший бактерии Helicobacter pylory внедряться в слизистую оболочку желудка, вызывая язву и рак.

Исследования последовательности человеческих генов в геноме тоже подтверждают мысль о ключевой роли сахаров. Большое количество наших генов кодирует ферменты, связанные с гликозилацией. На данный момент идентифицированы уже несколько сот таких генов.

Весь этот в корне изменившийся в последнее время подход к сахарам и их роли в функционировании организма убедил Американский национальный институт здоровья выделить 34 миллиона долларов на пять лет Консорциуму функциональных гликомов — интернациональной междисциплинарной группе по изучению биологии сахара в живых клетках.

Конечно, эта волна интереса к сахарам поддерживается применением новых средств для их изучения. Так, недавно, как сообщили ученые Массачусетского технологического института. объединение методов масеспектрографии с усовершенствованным компьютерным анализом позволило Сасисекарану и Венкатараману найти фермент, относяшийся к антикоагулянту гепарину, который оказался важным регулятором роста клеток. Опыты на мышах продемонстрировали способность этого вещества замедлять рост опухолей и предотвращать распространение рака. Теперь оно проверяется в качестве потенциального лекарственного средства.

Исследование потенциальных возможностей биологической активности сахаров стимулируется новыми химическими способами синтезирования их молекул. До недавнего времени единственным источником таких сахаров были растения или животные ткани, извлечение сахара из которых, учитывая небольшое количество таких молекул, представляет большие трудности. В этом году в том же Массачусетском технологическом институте изобретен автоматизированный синтесайзер, способный построить цепи и ветви сахара из двенадцати основных ед и ниц в сто раз быстрее, чем это было возможно ранее.

Эта возможность уже используется в поисках новой вакцины против малярийного паразита путем подготовки организма к нейтрализации выделяемого паразитом токсина до того, как он разрушит красные кровяные клетки. На малярийном токсине был найден особый сахар. Ученые построили с помощью синтесайзера сахар, почти идентичный этому, в надежде, что он вызовет нужный иммунный ответ. Опыты на мышах уже показали, что после вливания такого сахара до 75 процентов мышей преодолели смертоносное действие токсина, выделяемого паразитом, по сравнению с неполными 9-ю процентами среди неиммунизированной группы.

Другие исследователи занимаются ролью сахаров у бактерий, вирусов и других патогенов. Так, вирус инфлюэнцы использует фермент, именуемый гликосидаза, чтобы освобождать новорожденные вирусы из сахарного покрытия клетки. Испытанное недавно лекарство успешно сократило приступ болезни путем блокирования этого фермента, что останавливало распространение вирусов от клетки к клетке.

Исследователи изучают также сахарные соединения, меняющие способность бактерии чувствовать пищу в своем окружении, которая стимулирует ее размножение и рост. Задача ученых — найти «обманку», которая не даст бактерии «учуять» пищу, и этим не дать ей возможности вызвать болезнь.

Получение структур и последовательностей отдельных сахаров — это лишь половина дела на пути к созданию лекарств на основе сахаров. Ведь в организме сахара существуют в виде сочетаний несколько различных форм. Так, к одному белку могут быть присоединены десять слегка отличных друг от друга сахаров, и почти невозможно разделить их, используя стандартную технику.

Иначе говоря, каждая клетка в организме может представить на своей поверхности семейство сахаров с родственными, но слегка различными членами. Более того, определенный клеточный гликом может находиться в состоянии постоянных изменений. Клетки могут слегка изменять свое сахарное покрытие, выдвигая на поверхность другие молекулы, в качестве реакции, скажем, на патогены или другие изменения окружающей их среды.

Чтобы понять этот процесс, биологи должны изучить, как клетки производят и модифицируют свои сахара. На данный момент им известно об этом совсем немного. Для сахаров нет такого простого рецепта изготовления, как для, например, белков. Сахара производятся на несколько таинственной линии для сбора ферментов в аппарате Гольджи, особой внутриклеточной фабрике, где к уже синтезированному белку добавляются финальные «сахарные штрихи». Дабы еще более усложнить картину, разные виды ферментов используются для производства разных видов сахаров: те, которые добавляют сахара к межклеточным перегородкам, отличны от тех, которые лобааляют сахара к белкам, покрывающим клетки.

Эта утонченность работы сахаров может, однако, быть полезной для медицины, позволяя лишь усиливать и ослаблять определенные аспекты в поведении клетки, а не просто включать или выключать ее.

В свете ошеломляющего успеха генетики соблазнительно верить, что гликомика будет иметь равно драматический успех в биологии. Возможно, но путь к этому успеху еще далек и обещает быть полон ухабов и рытвин. Даже энтузиасты стараются сохранять скептицизм по поводу расшифровки полного гликома клетки или организма. Некоторые даже полагают, что это произойдет не в «нашу каденцию». Но, как известно, «даже путь в десять тысяч ли начинается с первого шага».

Журнальное обозрение

Александр Голяндин

Луна на продажу! Золото холодное Луны... Сергей Есенин

В этом журнальном обозрении речь пойдет об экономике, коммерции, взаимовыгодном сотрудничестве, перспективах развития добывающей отрасли, прибыльности освоения новых месторождений, аукционных торгах и прочем, что позволяет делать деньги буквально из воздуха, буквально из пыли. «Воздух» в этих словах — всего лишь литературный оборот, а вот пыль..— не золотая, не алмазная — это уже серьезно, это стоит «гешефта». Возможно, — чем не шутит бес удачи? — кому-то помогут некоторые рецепты, найденные мной на страницах немецких журналов «Р.М.» и «Bild der Wissenschaft». Дерзайте! По крайней мере, пыль, о которой пойдет речь, — не нефть. Здесь рынок свободен от присутствия таких монстров, как «***нефть» или «хххнефть». Здесь все еще впереди — и многое обещает крупную выгоду.

Итак, мы будем говорить о лунной пыли. В шестидесятые годы покорение Луны было символом национального престижа. Две сверхдержавы — Советский Союз и США — вели напряженную гонку, стремясь первыми высадить на Луне своих космонавтов. Gloria transit, слава проходит. Ее блеск тускнеет. Теперь считаются не славой, а деньгами. Большими деньгами! В ближайшие десятилетия американские фирмы намерены организовать добычу полезных ископаемых на Луне. Сперва туда отправятся роботы, а потом в лунные фактории ступит нога «астронавтов» нового поколения — шахтеров, бизнесменов, колонистов. Любимые сокровища романтиков — лунные камни — будут брошены в топку мировой экономики. Пока наука сводит теорию с гипотезой, желтый лунный кружок разграфлен на дебет и кредит. Уже после 2015 года на Луне, очевидно, появится международная космическая станция. Начнется эпоха освоения «седьмого континента» Земли.

Прошло более трех десятилетий с тех пор, как люди побывали на Луне (на фотографии: астронавт Эдвин Олдрин). Когда же человек снова вернется туда?

«Прибытие поезда» в лунных декорациях

Еще в 1989 году несколько бывших сотрудников НАСА создали фирму «LunaCorp». Они вдохновились простой идеей. Если телеканалы платят огромные суммы за право показа некоторых спортивных соревнований, если телепродюсеры не останавливаются перед расходами, чтобы снять, например, репортаж с борта затонувшего «Титаника», то неужели никто не купит права на трансляцию с Луны? Неужели зрители не станут смотреть то, что не видели никогда, — Луну в прямом эфире?

Сотрудники фирмы вместе с учеными из университета Карнеги-Меллона разрабатывают Rover, автоматические тележки, оснащенные видеокамерами, — будущую операторскую команду нового «лунного проекта».

Сто лет назад документальное кино на Земле начиналось с того, что зрители рассаживались у экрана «перед прибытием поезда», а теперь грядет время с замиранием удивляться зрелищу «после отбытия ракеты». Так начнется документальное кино на Луне.

В планах американской фирмы «LunaCorp» уже сейчас значится подготовка прямых телерепортажей с тех самых площадок, на которые совершали когда-то посадку корабли серии «Аполлон». Не секрет, что вокруг полетов американских астронавтов на Луну давно вьется шлейф бульварных сплетен, подозрений, слухов. Что если никакого триумфа не было, а все лунные «снимки» сделаны на секретной военной базе? (Подробнее с доводами скептиков можно ознакомиться, например, в заметке «А была ли Луна?», появившейся в ноябрьском номере журнала «Политбюро».)

Лишь репортаж с места события окончательно убедил бы скептиков, а может, породил бы новую цепочку слухов о той же базе, где снимается нескончаемый сериал «Покорение Луны»? Как бы там ни было, фирма «LunaCorp», возможно, не успеет доказать истину. Там же, в США, создана компания «Transorbital», которая намерена вывести на орбиту Луны спутник, чтобы сфотографировать брошенные части лунного модуля «Аполлона».

Земля и Луна - космические сестры

Опыт советских «Луноходов» пригодился только на Западе

О Луне вспоминают люди, менее всего склонные к широким жестам и утопическим планам, — бизнесмены. Для них Луна — не «красное словцо» на первых страницах газет; для них Луна — чрезвычайно выгодное предприятие. Целый ряд фирм уже разработал конкретные планы финансирования коммерческих лунных экспедиций, которые обещают окупить все расходы.

Наибольшую активность проявляют фирмы «LunaCorp» и «Applied Space Resources» (ASR). План последней так прост, что, вполне возможно, сбудется. Она намерена запустить на Луну зонд, собрать коллекцию камней и доставить их на Землю, где по кусочкам продать втридорога. Лунные камни пользуются немалым спросом.

Это показал, например, аукцион «Сотбис», проведенный в 1993 году в Нью-Йорке. Тогда с торгов ушел камушек, привезенный на Землю астронавтами. Каждый грамм лунной породы обошелся покупателю в 22 тысячи долларов.

Семь лет спустя пылинка с Луны — крупица весом в один грамм, — была продана за 30 тысяч долларов. Ее аукционная стоимость в три тысячи раз превысила цену на золото.

Известен также случай, когда за один лунный камень заплатили 68 миллионов долларов. Это — абсолютный рекорд подобных покупок.

Лунные камни - на продажу?

Сбор камней на Луне — дело, проверенное временем. Еще в 1960 — 1970-е годы советские автоматические станции серии «Луна» регулярно доставляли на Землю образцы лунного грунта. Рыночная стоимость этой коллекции равнялась бы сегодня многим миллионам долларов. Однако тогда все это делалось не в коммерческих, а в научных целях. Исследования увенчались рядом открытий.

Так, по содержанию радиоактивных изотопов ученые определили возраст лунных пород — он оказался близок возрасту Земли.

Выяснили, чем различаются материки и моря на Луне.

Отметили, что моря возникли из-за мощных лавовых излияний, вызванных падением небольших астероидов.

Оценили, когда образовались крупнейшие лунные моря.

Исследования Луны с помощью автоматических аппаратов достигли своей кульминации в 1970 году, когда советская станция «Луна-17» доставила в Море Дождей «Луноход-1». Через три года в Море Ясности был доставлен другой самоходный аппарат — «Луноход-2». Оба робота исследовали лунный грунт и передали на Землю сотни тысяч изображений.

Однако в то время эти сенсационные экспедиции не были по-настоящему оценены в западных странах, а сейчас их и вовсе забыли у нас. Когда-то мы говорили с соседней планетой на языке новой техники. Теперь разучились «складывать простейшие слова». Наше место заступили другие. На посеянном нами опыте они не прочь пожать плоды. Современные покорители Луны — «конкистадоры лунных концессий» — только мечтают о том, как достичь того, что в СССР когда-то превратилось в рутинную работу.

Американская фирма ASR намерена использовать опыт советской космонавтики, положив его в основу коммерческого предприятия. Как только ей удастся найти спонсоров, она направит на Луну аппараты, оснащенные телекамерами, чтобы определить место, где было бы лучше начать сбор камней. Потом в магазинах сувениров появятся расфасованные пакетики лунной пыли или — «Подари мне лунный камень!» — камешки в золотой оправе: самый романтичный подарок XXI века.

Руководители фирмы считают, что спрос на экзотические минералы поначалу будет велик. «Стоимость всей лунной экспедиции не превысит ста миллионов долларов, — говорит президент компании Деннис Норрис. — Я думаю, за один раз мы доставим столько грунта, что расплатимся со всеми спонсорами».

Впрочем, стратегия успеха этой фирмы, в конце концов, обречена на неудачу. Сейчас лунный камень дорог потому, что редок. Когда лунной пыли станет, как грязи под ногами, цены на нее обвалятся. Поэтому в ее распродаже преуспеет тот, кто первым начнет и вовремя остановится. Лунная пыль — товар скоропортящийся, как праздничный торт.

Возраст жизни на Луне — четыре миллиарда лет?

Разумеется, есть каста людей, которым лунная пыль будет интересна всегда. Это — ученые. Порой их идеи бывают самыми парадоксальными. Вот, например, где лучше всего искать древнейшие следы жизни на нашей планете?

Как где? На Луне!

Образчики ранней земной коры давно исчезли в недрах планеты.

Каждая находка древнейшего камня становится событием. В последние два десятилетия XX века были установлены несколько своеобразных рекордов.

В конце 80-х годов на севере Канады были найдены образцы породы возрастом 3,96 миллиарда лет.

В конце 90-х годов канадские геологи Сэмюель А. Бауринг и Ян С. Уильямс обнаружили там же, на севере Канады, образцы гранодиорита — породы магматического происхождения — возрастом 4,03 миллиарда лет.

Позднее в Австралии были найдены древнейщие из известных минералов возрастом 4,2 миллиарда лет.

Наконец, в 1996 году в Западной Гренландии были обнаружены камни, в которых соотношение между изотопами углерода С12 и С13 необычно для неживой природы. Похоже, этот углерод органического происхождения. Возраст камней составил 3,8 миллиарда лет. Возможно, что здесь отыскали остатки древнейшей колонии бактерий, но это лишь предположение.

А что было раньше? Где искать первые страницы «Книги жизни»? Сколько еще придется их искать? А, может быть, поиски напрасны?

Американский асгробиолог Джон Армстронг предлагает радикально сменить направление поиска. Известно, что четыре миллиарда лет назад Луна подверглась «великой космической бомбардировке». Тогда на поверхность ее просыпалось и немало земной породы. Там она довольно хорошо сохранилась.

По результатам анализа этого «лунозема» — камней или пылинок — можно было бы определить, каким был состав земной атмосферы четыре миллиарда лет назад, а возможно, удалось бы и отыскать следы первых живых клеток, населявших когда-то нашу планету.

Где спрятан лед?

Но мы составляем наш бизнес- план все же не для ученых. Мы ищем коммерческих выгод. Если говорить о Луне с этой точки зрения, там найдутся ресурсы поинтереснее. Например, вода.

Нет, вы, конечно, правы, удивившись. Считается, что воды на Луне вообще нет — ни одной капли! А ведь она — ох как! — понадобится при освоении Луны. Вода нужна не только, чтобы пить, умываться и поливать растения в лунной оранжерее, но и для выработки энергии с помощью топливных элементов или синтеза кислорода из лунных пород. Если последнее удастся, то будущие лунные экспедиции получат возможность заправлять свои ракеты прямо на Луне, ведь кислород, наряду с водородом, — важнейший компонент ракетного топлива.

Так что, окажись на Луне вода, она стала бы «жидким золотом». До сих пор все проекты строительства базы или лаборатории на Луне отвергались, когда подсчитывали, сколько надо будет доставить туда воды. В этих цифрах тонула всякая мечта о покорении Луны.

Другое дело, если бы в недрах Луны нашлись запасы водяного льда. Тогда с ее освоением не помедлили бы. Спонсорские деньги быстро бы сыскались.

Если бы нашлись... Астронавтам, бывавшим на Луне, она показалась мертвой пустыней. Однако экспедиции зондов «Lunar Prospektor» и «Clementine» в девяностых годах подтвердили догадку о том, что в недрах планеты может быть водяной лед.

В кратере Айткена на Южном полюсе Луны предполагают найти замерзшее озеро объемом от 60 до 120 тысяч кубических метров. Ведь нашли же лед на Меркурии! По всей Солнечной системе — вплоть до Харона и Плутона — есть водяной лед. Почему Луна должна быть абсолютно сухой?

Лед мог пролежать там миллиарды лет. Вероятно, его занесли кометы, периодически падающие на Луну. Впервые подобную идею высказали еще в 1961 году американские исследователи. По всей Луне кометный лед таял, но в кратерах близ полюсов — как в холодильниках — мог сохраниться до наших дней.

Та же американская фирма «LunaCorp» намерена в скором времени заняться розысками льда в кратерах, лежащих на северном полюсе Луны. «Уже сейчас нашлись спонсоры, — говорит руководитель фирмы Дэвид Гамп, — в их числе два крупных телеканала».

В 2004 году зонд доставит на Луну самоходный аппарат «Ice Breaker Rover». Тот спустится в кратер и, пробурив яму глубиной 1,2 метра, займется анализом извлеченной породы. Возможно, он обнаружит в ней куски льда.

Автором этого проекта является известный американский конструктор Уильям Уиттекер. Несколько лет назад созданный им робот «Данте-2» спустился в «один из кругов ада» — в кратер вулкана на Аляске. В 1997 году другая его машина, «Номад» («Кочевник»), самостоятельно совершила поход по чилийской пустыне Атакама, пройдя более двухсот километров. Следующей зимой тот же «Кочевник» бороздил просторы Антарктиды, выискивая метеориты, прилетевшие с Марса. В 2001 году еще один его робот, «Гиперион», курсировал по острову Девон, лежащему в канадской части Арктики. Новое детище Уиттекера — «IceBreaker» — соединит в себе лучшие черты всех трех предыдущих машин, усовершенствует их.

Титанические усилия по добыче титана

Поиск льда на Луне — дело не только научное, но и коммерческое. Если выяснится, что запасы замерзшей воды велики и их хватит для многих колонистов, тогда Луна превратится в один огромный рудник — новую сокровищницу нашей планеты.

По популярной сейчас теории. Луна возникла около четырех миллиардов лет назад, когда Земля столкнулась с планетой размером с Марс («Знание—сила», 2002, №9). Тогда от нашей планеты оторвался огромный кусок и стал ее спутником — Луной. Раз уж она порождена «из нашего ребра», то содержит те же самые полезные ископаемые, что и земные недра.

Американский зонд «Галилео», запущенный в середине девяностых годов к .Юпитеру, показал, что Луна нашпигована рудами металлов. Здесь есть большие залежи железа, алюминия, металлов платиновой группы, а также титана — металла довольно редкого на Земле и потому дорогого.

Последняя новость заинтересовала американскую компанию «Artemis Society». Она намерена — если, конечно, найдет мощных спонсоров — еще до конца этого десятилетия начать подготовку к созданию первой колонии на Луне. Уже на этом этапе можно было бы заработать деньги. Так, проект строительства станции мог бы лечь в основу сценария фильма. Почему бы попутно не продать права на эту идею Голливуду? Эксклюзивные репортажи нынче в моде, мы об этом говорили.

Когда лунная колония будет построена, начнется добыча титана. Что дальше? Будем ждать веренины ракет, черпающих «по мешочку руды»? Так столетиями назад европейцы слали в южные моря корабли, привозившие пряности, что стоили на вес золота. Не слишком ли дорого обойдется любая руда?

Вот почему в последнее время большой интерес вызывает идея электромагнитной катапульты, которая действовала бы по принципу магнитной железной дороги. С помощью такой катапульты можно было бы переправлять в сторону Земли тонны титана и других ценных металлов. Здесь, на околоземной орбите, эти куски руды собирали бы посланные сюда корабли-челноки.

Другим выгодным проектом, по мнению руководителей фирмы «Artemis Society», мог бы стать космический туризм. С самых первых полетов на Луну надо брать пассажиров. Уже строительство Международной космической станции показало, что без прихотей меценатов — людей, которым деньги не дороже сентиментального взгляда на Землю со стороны, — в космосе, покинутом «политическими игроками», не обойтись. В планах коммерческих фирм — наладить постоянное сообшение с Луной, отправляя туда богатых пассажиров Через несколько лет по этому маршруту «бизнес-классом» могли бы летать туристы, променявшие на Луну Мальдивы, почти не переплачивая при этом.

По расчетам, пилотируемый полет на Луну для начала обойдется в полтора миллиарда долларов. Цифра кажется огромной, но в промышленности и не такие деньги гуляют. Так, оборудование плавучей платформы для добычи нефти в открытом море тоже обойдется в такую сумму. Сейчас лишь в Северном море — несколько сотен подобных платформ. Когда пахнет — не обязательно, нефтью! — крупной прибылью, тогда сразу находятся спонсоры.

На Луну притязает третья сила

В шестидесятые годы программа «Аполлон» немало выиграла от борьбы двух сверхдержав. Тогда, чтобы доказать американское превосходство в космосе, никаких денег было не жаль. Перед славой все деньги меркли. Теперь другая ситуация. Теперь ничего никому не надо доказывать. Так неужели, кроме предполагаемых спонсоров да добытчиков титана, никому не нужны полеты на Луну? Неожиданно в затихший спор сверхдержав вмешалась третья сила.

Некоторое время назад Европейское космическое агентство (ESA) оценило перспективы таких полетов. Выяснилось, что они не так уж плохи. Политики, например, и теперь не прочь украсить пыльные дорожки Луны своими флагами и вымпелами. Так что на финансирование можно надеяться.

Лунная программа ESA рассчитана на двадцать лет. Первые десять лет понадобятся на разработку новых технологий. Успехи «Аполлона» — это прошлое космонавтики. Теперь лунные победы надо планировать заново — с учетом всех чудес техники, явленных нам в последнюю четверть века.

И вот начинается вторая часть программы. В течение десяти лет два раза в год на Луну будут отправлять очередную партию астронавтов. Их транспортом станет корабль-челнок. На Луне вырастет своя колония с жилыми модулями, лабораториями, цехами и складами. Строения будут собраны из таких же модулей, что и МКС. Планируется соорудить электростанцию и наладить добычу кислорода из лунной породы. Всего за десять лет на Луне побывают 80 человек. Они доставят туда до 25 тонн груза.

Подобные планы окрыляют ученых. Сколько экспериментов можно провести в невесомости за эти годы! К тому же, как ни велик размах этих планов, цена их все же приемлема. По расчетам, на эту программу придется выделять каждый год по 2,5 миллиарда долларов.

Лунная программа расчитана на двадцать лет

Разумеется, ни одна страна не осилит такой проект в одиночку. Тут будет кстати опыт создания МКС. Космос — не зона шшяния США, России или Японии. Космос, как Антарктида, — наша общая территория, которую, как мы убедились в последние годы, надо осваивать совместно. Для этой цели было создано «Lunar Exploration Society» (Lunex) — «Общество исследования Луны». В него вошли достаточно известные люди, например, ученые из NASA и ESA, а также бывшие астронавты. Их задача — убедить космические ведомства разных стран в том, что пора совместными усилиями осваивать Луну.

Председатель этого общества Бернхард Фоинг работает в Европейском центре космических исследований и технологий в Нордвийке (Нидерланды). Он руководит проектом «SMART-Ь> — первым проектом общества «Лунекс». В октябре 2003 года небольшой зона «SMART-!» вместе с двумя японскими зондами облетит Луну и исследует ее с помощью рентгеновских и инфракрасных зондов. Позднее он высадит на Луну несколько самоходных аппаратов, которые примутся ее изучать.

Итак, планируется, что после 2015 года на Луне появится постоянная база астронавтов. Возможно, ряды международного общества пополнят космонавты из Индии и «тайконавты» из Китая. Ведь обе эти страны заявили недавно, что хотят запускать в космос пилотируемые корабли. Быть может, со временем они тоже направят на Луну своих посланцев...

«И отправятся они — штурманы и военные, механики и купцы, естествоиспытатели и писцы, ремесленники и слуги, — чтобы обжить ту далекую страну, которую открыли несколько авантюристов, посланных прежде королем, и вослед флагу монаршьему укрепить в неведомой стране башни и мастерские, построить города и рудники». Так начиналась эпоха колониальных захватов. Так начинается эпоха колонизации последней, ближайшей к нам terra incognita — Луны неизвестной.

Викинги мечтают стать колумбами

Нейл Армстронг и другие американские астронавты, покорявшие Луну, были, на самом деле, чем-то вроде викингов, которые тысячу лет назад побывали в Америке, даже поселились в ней. Но лишь после плавания Колумба, замечает Бернхард Фоинг, Новый Свет был, действительно, открыт. Отныне Америка стала неразрывно связана с европейской цивилизацией».

Пока мы слишком далеки от того, чтобы вслед за Колумбом открыть Новый — лунный — свет. Пока мы — викинги. При случае мы можем добраться до Луны, взять на память несколько камешков — «ценных слитков» — и вновь вернуться на родину. Для нас Луна пока так же непригодна для жизни, как для горстки викингов — огромная Америка. Их губили индейцы и непривычный климат. Нам придется сразиться лишь с климатом, но какой же это непомерный враг-великан! Мир без воздуха и воды, мир вечной пыли, где бросает то в пекло, то в мертвящий мороз.

Многое из того, о чем рассказано в статье, наверняка увидят еще на своем веку Нейл Армстронг и другие астронавты, покорявшие Луну. Взоры ученых и политиков после десятилетий затишья вновь обращены к Луне. Со временем мы станем свидетелями того, как они начнут сбываться....

Начнут сбываться, если, конечно, аварии космических кораблей или международные кризисы не заставят нас на какое-то время отказаться от покорения Луны — занятия не самого дешевого. До сих пор космонавтика развивалась потому, что соображения престижа оказывались выше критерия выгоды.

Времена меняются на глазах. Следуя режиму экономии (см. «Знание — сила», 2002, № 10), руководители НАСА намерены отдать исследование Луны на откуп частным коммерческим фирмам. Не случайно нам пришлось так тщательно перебирать возможные резоны, что побудят эти фирмы развивать космонавтику. А вот на новую государственную «лунную программу» в тех же США все труднее рассчитывать. Престиж давно завоеван. Пришло время думать о реальных целях космонавтики. Так ли нужно сейчас пребывание человека на орбите и участие его в лунных экспедициях? Недавняя авария «Шаттла-Колумбии» дала властям повод и вовсе прекратить на некоторое время дорогостоящие пилотируемые полеты.

Россия, другой лидер мировой космонавтики, в ближайшие годы, очевидно, будет заниматься лишь строительством МКС и поддержкой ее в рабочем режиме.

Теперь завоевывать престиж будут другие страны. Очевидно, что, наряду с частными фирмами, лунную гонку возглавят именно эти новички космонавтики. Специалисты полагают, что к концу десятилетия вперед может вырваться Япония. Свои лунные программы есть также у властей Индии и Китая. В частности китайцы намерены доставить к 2010 году на Луну свою собственную экспедицию на корабле «Шэньчжоу» («Божественное судно»). Возможно, первый пилотируемый полет китайского корабля состоится уже в этом году.

А вот что будет, когда угаснет энтузиазм и кончатся лишние средства у этих неофитов космической веры? Нам остается лишь с надеждой следить за первыми, пока еще робкими попытками коммерческого освоения космоса. Ведь только прямая выгода позволит продолжать и даже расширять исследования. Иначе первый же мировой экономический кризис заставит нас на какое-то время отказаться от полетов в космос, как климатический кризис позднего средневековья — вековое похолодание — помешал викингам осваивать Америку.

2003 — 2010 годы: запланированные лунные экспедиции

* 2003: старт «Smart-1» (Европейский Союз). Зонд с ионным двигателем. Займется картографированием лунной поверхности. Стоимость: 100 миллионов евро.

* 2003: старт «Trailblazer» (США). Коммерческий зонд фирмы «Transorbital». Предназначен для проведения фото- и видеосъемки Луны. На окололунной орбите пробудет месяц.

* 2003: старт «Lunar-А» (Япония). Спутник оборудован двумя измерительными зондами, которые будут сброшены на поверхность Луны для измерения ее температуры и колебаний грунта.

* 2005: старт «Selene А» (Япония). Спутник займется картографированием лунной поверхности.

* Не ранее 2006: старт «Selene В» (Япония). Высадка робота на Луну. Пока проект находится на стадии разработки.

* 2007 (?): (Индия). Научно-исследовательский лунный зонд. Проект пока не одобрен индийским парламентом. Стоимость: около 125 миллионов долларов.

* 2010 (?): (Китай). Старт корабля «Шэньчжоу» и высадка экспедиции на Луну. Начало строительства лунной базы. Подробности проекта хранятся в секрете.

* После 2010: «Robotic Village» (Европейский Союз). Строительство автоматической станции на южном полюсе Луны. Роботы подготавливают заселение станции человеком.

Адреса в «Интернете»

Европейское космическое агентство:

Международная космическая станция:

www.rp~onlwe.de/iss/home/home.htm

«LunaCorp»:

. com/home.html

«Lunex»:

Новости Науки

Поразительное явление обнаружил английский биолог Гарри Мур, исследовавший сперму древесных мышей. Мыши эти весьма энергично совокупляются с любой попавшей под руку самкой (у них и яйца огромны — до 4 процентов веса тела) и поэтому резко конкурируют друг с другом, кто первый успеет ее оплодотворить, то есть передать дальше свои гены. Так вот, оказалось, что для более успешного проникновения к яйцеклетке (а это трудный процесс, в котором выживает один сперматозоид на 300 миллионов) сперматозоиды этих мышей «добровольно» объединяются в длинные цепи, голова к хвосту (для этого природа наделила их крючкообразной формой). Такие цепи, длиной до 2000 сперматозоидов в каждой, продвигаются по половым путям самки вдвое быстрее одиночного сперматозоида и гораздо легче маневрируют в вязкой среде этих путей. Примерно через полчаса половина сперматозоидов цепи гибнет, зато остальные получают большой стартовый выигрыш в сравнении с одиночными конкурентами. Ранее было известно, что сперматозоиды некоторых животных помогают друг другу достичь яйцеклетки (у сумчатых они спариваются бок о бок, у морских свинок образуют «пакеты» и даже у человека стремятся идти в затылок друг другу, как велосипедисты на гонке), но такой «альтруистической спермы», как у древесных мышей, не наблюдал еще никто.

Наука и жизнь российского предпринимателя

Геннадий Горелик

Рождение дела

Вхождение в мировую экономику

Бизнес в России середины 90-х годов, как правило, был вынужден опираться на «административный ресурс» — неформальные личные отношения с властными структурами. Иначе не решались многочисленные формальные проблемы, возникавшие от недоразвитости всех ветвей власти. Административный ресурс всегда сильно зависит от персонального фактора и от смены персон в пирамиде власти. Сменилась персона — и все неформальные расходы пропали.

Иной источник жизнеспособности — собственный экономический ресурс. К осени 1995 года сотовый бизнес «ВымпелКома» стал показывать рекордные по мировым меркам доходность и динамику. Понимая, что это явление временное, связанное с появлением новинки и слабостью конкурентов, Фабела выдвинул революционную идею — вывести «ВымпелКом» на Нью-Йоркскую фондовую биржу (NYSE), то есть реально превратить компанию в открытое акционерное общество, акции которого продаются на главной бирже мира. План состоял в том, чтобы, опираясь на феноменальную, но явно временную прибыльность, прозрачную историю «ВымпелКома» и перспективы развития бизнеса, доказать западным инвесторам, что выгода вложений в эту компанию перевешивает российский риск.

Выход компании на биржу способен добыть самые «дешевые» деньги на ее развитие, необходимое для успешной работы на более развивающемся рынке, куда неизбежно придут другие мощные компании. Те, кто купят акции, именитые или безымянные инвесторы, вложат свои капиталы в развитие российской компании для своей же собственной выгоды, но выгода будет еще большей для компании, а значит, и для всех россиян, кто были или могли стать клиентами компании. В данном случае для тех, кто хотел обзавестись мобильным телефоном. Фабела предложил свою идею только потому, что, посмотрев на компанию деловым американским глазом, увидел несомненные перспективы этого бизнеса при надлежащих инвестициях.

Фокус был в том, что к тому времени еще ни одна российская компания не прошла путь на главную биржу мира. И Фабела понимал, какого масштаба подготовительную работу надо проделать, чтобы компания приобрела по-настоящему товарный вид. Прежде всего, надо было ввести двойную бухгалтерию. В этом не было ничего противозаконного, наоборот, нужна была бухгалтерия дважды законная — и по российским, и по американским законам. Дело в том, что финансово-юридическое делопроизводство и бухгалтерский учет в тогдашней России были унаследованы от советского времени, от советской неэкономной экономики. В советское время не было нужды во многих понятиях и параметрах, без который западный инвестор просто не поймет, что собой представляет данная компания и можно ли рисковать своими деньгами. Простое капиталистическое слово «прибыль» в условиях командной социалистической экономики не имело реального смысла, — какую прикажут, такой прибыль и будет. Поэтому кроме принятого в России финансового учета, необходимого для налоговых целей, в компании надо было ввести финансовую отчетность принятого в США образца.

Часть «старой гвардии» Зимина была не в восторге от предложенной реорганизации. Мы и так, мол, без всякой биржи хорошо зарабатываем, а тут придется отдавать гигантские деньги не в дело, не сотрудникам, а каким-то непонятным юристам и консультантам, которые к тому же пытаются ввести процедуры, не позволяющие свободно распоряжаться нашими же деньгами. Но Зимин понял логику Фабелы — «на два хода вперед», и принял его предложения.

В январе 1996 года началась масштабная реорганизация. Подготовкой к выходу на биржу руководил авторитетный американский банк, которому предстояло,рискуя своей репутацией, рекомендовать нового полноправного участника мировой капиталистической экономики.

Ключевой задачей была консолидация бизнеса. Надо было перестроить структуру собственности, сделав ее прозрачной — понятной западным инвесторам. С «ВымпелКомом» были связаны родственные, созданные Зиминым компании: «КБ-Импульс», владевшая лицензией на GSM, и «Макроком» с лицензией на AMPS. Все эти компании надо было консолидировать — соединить в одну, чтобы лицензии и операторская деятельность были в одних руках.

Консолидация нескольких компаний возможна только при взаимном согласии главных акционеров. Крупнейший акционер «ВымпелКома» Фабела был согласен, чтобы после консолидации крупнейшим акционером — и владельцем контрольного пакета — стал Зимин. При этом Фабела вовсе не забывал о себе, он рассчитывал, что его доля акций, меньшая в процентах, в денежном выражении станет дороже и что сама собственность в открытом акционерном обществе, представленном на Нью-Йоркской бирже, гораздо надежнее, чем в компании, закрытой для западных глаз.

Он оказался прав. Выход на биржу «ВымпелКома» — первой российской компании после девяностолетнего перерыва — был более чем успешен. По обычаю, на знаменитом здании Уолл-стрита в тот день — 15 ноября 1996 года — развевался флаг России — страны, в которой новая компания родилась. Торжественное событие подтверждалось финансовым успехом. Стоимость акций «ВымпелКома» на глазах стала подниматься и в полтора раза превысила начальную. согласованную с доверенными банкирами в ходе нелегких переговоров. Вначале Зимин огорчился, видя, что акции его компании на глазах обогащают каких-то неведомых инвесторов, но потом успокоил себя тем, что это «наши инвесторы» — те, кто поверил в его компанию, и что это — залог уверенности будущих инвесторов.

Появление первой российской компании в перечне Нью-Йоркской биржы стало вехой для истории биржи. А для компании результат был более материален. Выход на биржу привлек в «ВымпелКом» около 70 миллионов долларов. Сотовая связь в России сделала большой шаг вперед к большей доступности замечательной научно-технической новинки. А сама компания крепко встала на обе ноги, опираясь на собственный экономический потенциал и на мировой рынок. Зимин с облегчением думал о том, что завершился период, когда его дело балансировало на одной ноге, придерживаясь за руку административного ресурса.

Русские идут. На Большую Биржу. Заголовок из New York Times, Ноябрь, 1996 год

Картинка из хронологии NYSE 1996 год

Триумфальная отставка

Оказавшись на своих ногах, «ВымпелКом» уверенно зашагал в будущее. И почти пять лет — до мая 2001 года — этим движением руководил основатель компании Зимин. За это время число абонентов «Би Лайна» увеличилось в 40 раз — с 50 тысяч до 2 миллионов. Огромный количественный рост потребовал качественных изменений в структуре компании. Все большее значение приобретали способы принятия решений и управления. Приспосабливаться к стремительному темпу перемен было особенно трудно ветеранам.

Команда единомышленников, связанных личными отношениями и общим энтузиазмом, превращалась в разветвленную организацию с многими сотнями сотрудников. При этом отделы, связанные с абонентской службой и маркетингом, росли гораздо быстрее, чем технический и финансовый отделы. Если вначале технические возможности определяли абонентскую политику, то затем, наоборот, возможности рынка стали диктовать направления технического развития. В условиях конкуренции обходительность сотрудников абонентской службы значила не меньше, чем качество связи и ее цена.

Но у некоторых ветеранов экономические инстинкты были слишком крепко связаны с их советским опытом, и, по их мнению, для России все эти западные штучки — вроде обходительности с абонентами — были излишествами. Кому нужен телефон, тот и так его возьмет. Почему-то трудно было понять, что взять могут в другой компании. Зимину приходилось вмешиваться в возникавшие на этой почве конфликты, и, что было особенно тяжело, приходилось расставаться с некоторыми ветеранами, несмотря на все их заслуги при создании компании.

На первых порах Зимин исходил из того, что если под рукой оказался способный — дееспособный — человек, то надо подыскать ему место в компании, пусть даже для этого и придется как-то изменить ее структуру, — чтобы этот способный человек реализовал свои способности. На первых порах, когда компания мала и опирается на группу энтузиастов-созидателей, это — разумный подход. Но когда компания вырастает из «семейного» масштаба до сотен человек, этот подход отказывает. Исходить надо из стратегии компании, из продуманной структуры бизнеса, и только потом задавать вопрос, есть ли в компании место для данного человека, пусть и талантливого.

После выхода на биржу NYSE в 1996 году «ВымпелКом» продолжил свой курс на стратегическое партнерство с западным бизнесом. Другого пути, собственно, и не было у компании, желавшей сохранить свою самостоятельность и конкурировать с компаниями, имевшими в своем распоряжении «административный ресурс». В 1998 году «ВымпелКом» нашел себе партнера — норвежскую сотовую компанию «Теленор», которая приобрела 25 процентов акций «ВымпелКома». При этом не только западный капитал стал работать на российскую компанию — и, значит, на российских ее абонентов, — но и западные менеджеры. Это было взаимное желание. «Теленор» хотел, чтобы его люди присматривали за тем, как используется вложенный капитал, а «ВымпелКом» стремился получить первоклассных менеджеров, чтобы те, делая свое дело, еще и передавали свой западный опыт российским коллегам.

Английская речь звучала в офисах «ВымпелКома» и даже на Совете директоров. Зимина это нисколько не смущало. Главное, чтобы говорили дело, а на каком языке — не столь важно. Зимин в этом был не оригинален. Когда Петр I решил завести в России науку, он велел не только привезти из Европы ученые книги, но и организовал утечку научных мозгов из Европу в Россию. Российские академики Леонард Эйлер, братья Бернулли, Христиан Гольдбах по-русски не говорили, но без них вряд ли бы так скоро появились в России собственные невтоны и платоны — Ломоносовы, Лобачевские и Менделеевы. В науке помимо книжных знаний есть еще и ремесло и искусство, а этому лучше всего учиться в живом личном общении. Еще более это относится к менеджерскому делу, которого в советское время просто не было.

Именно сильная менеджерская команда позволила «ВымпелКому» добиться успехов и справиться с трудностями, прежде всего с головокружением от успехов, когда «ВымпелКом» на какое-то время стал крупнейшей компанией в отрасли, и с тем ударом по голове дефолтом, который компания — наряду с другими — получила от российского правительства в aBiycre 1998 года, и с теми российскими ударами, которые компания получала индивидуально.

На рубеже тысячелетий перед «ВымпелКомом», однако, встала обычная проблема капитализма, но очень серьезная, — проблема стратегии развития. До того сотовая связь развивалась в основном в столице, и этап этот подходил к завершению. Вместе с тем мобильный телефон стал по карману достаточно осязаемому слою нестоличных россиян. Перед сотовыми компаниями открылись широкие просторы родины. Две извечные российские беды — дураки и плохие дороги — в данном случае действовали с разными знаками. Плохие дороги — большой плюс для развития мобильной связи. Как иначе попавшему в беду автомобилисту подать сигнал SOS? Да и российская протяженность дорог делает проводную телефонию иногда слишком дорогим удовольствием. Однако, чтобы осваивать российские просторы, нужны были не только хорошие менеджеры, но и очень просторные инвестиции.

Вступив в переговоры с потенциальными инвесторами и обсуждая с ними возможные формы соглашения, Зимину пришлось вспомнить суровый урок предпринимательской жизни: не всякому сильному менеджеру есть место в компании в данных обстоятельствах. И применил это... к себе самому. В тех обстоятельствах, в которых «ВымпелКом» оказался в начале 2001 года, Зимин понял, что интересы его дела — интересы его компании — требуют его ухода от руководства.

Инвестор должен был увериться, что капиталовложения будут работать наилучшим образом. Для этого инвестор хотел получить весомый пакет акций — 25 процентов, — чтобы иметь право решающего голоса. Кроме того, совмещение в одном человеке собственника и менеджера нездорово для компании, надежно стоящей на ногах, хотя такое совмещение и естественно, и даже неизбежно в стадии рождения и становления компании. Функции собственника и менеджера существенно различаются и могут иногда войти в конфликт. Когда эти роли совмещаются, компания слишком сильно зависит от одного человека. А это тоже нездорово.

Все эти проблемы разом Зимин и предложил решить своим уходом. В мае 2001 года его предложение было принято, и общее соглашение подписано. Часть своих акций он продал инвестору и руководство компании передал профессиональному менеджеру Дж. Лундеру — молодому норвежцу, который уже зарекомендовал себя работой и в «Теленоре», и в «ВымпелКоме».

Это был первый подобный случай в истории (нового) российского предпринимательства. И личный триумф самого Зимина. Одним из признаний этого стала полгода спустя почетная российская награда в мире бизнеса — премия «Олимп» в категории «Репутация». Этой премией отмечают высокую репутацию предпринимателя в российских и международных деловых кругах, и церемония вручения происходит в Большом театре.

Зимин говорит, что принять решение помог ему его возраст, — в 2001 году ему исполнилось 68 лет. Но имеющим с ним дело ясно, что в данном случае «все врут календари» — энергия и тяга к новому у него нисколько не угасли. А руководство сложившейся компанией не дает достаточного простора. Может быть, именно новаторский дух и побудил его искать себе новое дело.

Некоммерческое предпринимательство

Новое дело, которое себе избрал Дмитрий Зимин, еще слишком юно, чтобы о нем говорить подробно. Его цели — поддержка российской фундаментальной науки и популяризация науки в обществе.

Фундаментальная наука имеет наименьший сиюминутный практический потенциал и поэтому не может рассчитывать на коммерческий интерес к ней. Но в общечеловеческой перспективе, как видно из истории, этот потенциал максимален. «Нет ничего практичнее хорошей теории» — этот афоризм любят не только физики-теоретики. Дмитрий Зимин убедился в его справедливости на собственном опыте. Вопрос только в том, чтобы нашлись люди, для которых поиск хорошей теории может стать делом жизни. Такие люди, как свидетельствует история, рождаются сами собой. Надо только дать им возможность осознать свое призвание и реализовать его. На это и направлены программы поддержки, созданные на средства Зимина.

Пока это две программы: стипендии для 60 лучших студентов, избравших себе область теоретической физики, и поддержка десяти лучших исследовательских проектов молодых физиков-теоретиков. Отбирать лучших будет Международный центр фундаментальной физики в Москве — некоммерческая неправительственная международная организация, учрежденная в 1992 году Физическим институтом им. П.Н. Лебедева Российской академии наук и Скандинавским институтом теоретической физики NORDITA (Копенгаген). В работе этого центра участвуют крупнейшие российские и зарубежные физики-теоретики.

Подробнее с этими программами можно ознакомиться — и принять участие в конкурсах — по адресам и .

Намерение Дмитрия Зимина вряд ли удивит тех, кто как минимум раз в месяц встречается с афоризмом «Знание — сила». Им не надо долго объяснять роль науки в истории человеческого рода. Понимание этой роли двигало российским предпринимателем Христофором Леденцовым (1842-1907) в начале XX века. В поисках дела, которое должно было «коснуться самого корня человеческого благополучия», он передал свое состояние на организацию «Общества Содействия Успехам Опытных Наук и их Практических Применений». На эти средства было построено здание первого в России частного — независимого от государства — Физического института. В этом здании начали свой путь в науке многие замечательные российские физики, включая Андрея Сахарова.

Впрочем, более уместную параллель я вижу не в столетнем удалении, а на расстоянии примерно в радиус Земли — там, где без перевода понятен афоризм Френсиса Бэкона «Knowledge itself is power». Во всяком случае, об этой параллели я могу говорить, основываясь не только на теоретических знаниях, но и на собственном практическом опыте.

Имя Берна Дибнера незаслуженно мало известно в России (и потому материал о нем помещен в этом номере). Это — американский электроинженер, изобретатель, предприниматель, библиофил, историк науки и филантроп. Именно в такой последовательности он обнаруживал в себе эти шесть призваний и делал их своими профессиями. Путь этот занял у него почти семь десятилетий.

В начале 20-х годов он начал свою инженерную карьеру, занимаясь электрификацией. Сделал при этом электротехнические изобретения и для их воплощения основал в 1924 году компанию. Уже знакомой нам вехой в его предпринимательской биографии стал в 1961 году выход компании на Нью-Йоркскую биржу. Без отрыва от предпринимательства он с 30-х годов стал собирать книги по истории науки и сам занялся исследованиями в этой области. А венцом его филантропической деятельности стало создание Института истории науки и техники — единственного в своем роде. Этот институт проводит ежегодный конкурс среди историков науки всего мира, победители которого — около 25 человек — получают годовую стипендию и прекрасные условия для работы над своими проектами. Пишу это со знанием дела, поскольку сам провел год в этом институте, расположенном в Бостоне, на территории одного из крупнейших научно-технических центров США, — Массачусетского института технологии (MIT). При этом я убедился в работоспособности последнего изобретения Берна Дибнера и в его предпринимательском даре, раз ему удалось воплотить свое изобретение.

Желающие могут составить собственное мнение, посетив Дибнеровский институт виртуально / или — выиграв конкурс — реально.

И все же при всей моей пристрастности к истории науки и при всем сходстве профессиональных биографий двух инженеров-изобретателей-предпринимателей и филантропов, я бы не стал советовать Дмитрию Зимину воплощать его любовь к науке в создание подобного центра истории науки в России. Есть гораздо более насущные нужды в стране, где тиражи научно-популярных журналов упали в сотню раз и в еще большее число вырос тираж гороскопов.

Ведь наука — это не только главный движитель цивилизации. Это еще живой и успешный образец поиска истины. Поиска совместного и самоуправляемого, свободного и подчиняющегося опыту. Замечательно уже то, что такой поиск возможен. И обществу в целом полезно знакомиться и с самим этим поиском, и с его результатами. Тогда будет легче искать истины общественной жизни, легче строить общественную жизнь на основе самоуправления, свободы и уважения к реальности. Недаром же гуманитарный физик Андрей Сахаров верил, что наука — важнейшая часть цивилизации.

При нынешнем состоянии российского общества дело популяризации науки требует очень изобретательного и крупного предпринимательства. Путь, на который Берну Дибнеру понадобилось почти сорок лет, Дмитрий Зимин прошел за четыре года. Раз так, то, может, он преуспеет и в своем некоммерческом предпринимательстве?

Шесть ипостасей Берна Дибнера

Берн Дибнер (1897-1988)

Наука — это новая общественная сила. Она бросает дерзкий вызов и одновременно обещает могущество и благосостояние, немыслимые ни для какой другой общественной силы. Хотя некоторые видят в науке предвестие унылой однородности и полного разрушения, она растет в энергии и широте охвата. Понимать науку — значит знать ее динамичную историю.

Берн Дибнер. «Герольды науки», 1955

Инженер, изобретатель предприниматель, библиофил, историк науки и филантроп — все эти шесть призваний и профессий поместились в жизни Берна Дибнера. И еще 24 патента на изобретения в электротехнике.

И десятки работ по истории науки и техники, среди героев которых — Леонардо да Винчи, Фарадей, Вольта, Рентген.

Когда видишь фото этого американского джентльмена аристократической наружности, трудно поверить, что в семь лет он не знал ни слова по- английски, что рос он в многодетной — совсем не аристократической — иммигрантской семье и что возможность получить высшее образование ему дал... несчастный случай на производстве, точнее, денежная компенсация за этот счастливо-несчастный случай.

Случай также открыл для этого инженера-бизнесмена историю науки как сферу увлекательных изысканий. В начале 30-х годов он купил по случаю популярную книгу об истории изобретений. Рассказ об изобретениях Леонардо вызвал, однако, у него — уже патентованного изобретателя — большой скепсис. Он решил, что автор безмерно преувеличил изобретательские способности великого художника. И, со свойственной предпринимателю уверенностью, решил сам разобраться в предмете. Он настолько углубился в проблему, что в 1936 году поступил в Цюрихский университет изучать историю науки Возрождения. Параллельно стал искать и покупать редкие книги, относящиеся к его предмету. В результате он понял, что творческую мощь Леонардо трудно преувеличить. И... начал вести двойную жизнь предпринимателя и историка науки.

Течение его насыщенной жизни прервала мировая война. Он служил в американской военной авиации в Европе, достиг звания подполковника и был награжден боевыми наградами. Он гордился тем, что вместе с ним шестнадцать сыновей, внуков и правнуков его отца-иммигранта защищали приютившую их страну на фронтах мировой войны, и считал это их долгом благодарности.

С тем же чувством он в 1976 году сделал дорогой подарок к двухсотому дню рождения своей приемной родины — подарил коллекцию в десять тысяч книг по истории науки и техники, в том числе много редчайших инкунабул, Смитсоновскому институту — крупнейшему государственному научному и культурному учреждению США (основанному в 1846 году на средства английского ученого Дж. Смитсона).

В 1983 году при награждении его медалью Томаса Мора за заслуги в истории науки 85-летний Берн Дибнер сказал: «Знаменитый французский государственный деятель, министр Наполеона Талейран молвил когда- то: «Кто не жил в мое время, тот не знает, что такое жизнь». С таким голосом из прошлого не поспоришь, но туг же толпой приходят мысли о других примечательных эпохах. Участие в народных собраниях в Афинах времен Перикла было бы незабываемой частью жизни. И конечно, было бы замечательно побывать в Риме, когда легионы Цезаря возвращались после Галльских войн, или в Венеции, когда туда вернулся Марко Поло. И от марша под Марсельезу сердце трепетало бы до сих пор.

Мне же выпала огромная удача принять участие в событиях XX века и стать очевидцем перемен, драматизма и прогресса, больших, чем во всех упомянутых эпохах, вместе взятых. И привилегия эта досталась не коренному американцу, а иммигранту, которого иначе ожидала бы тяжелая участь большинства его соплеменников в середине этого века.

Я родился в 1897 году в крошечном городке Киевской губернии на Украине, подданным Николая II, последнего российского царя. Мой отец родился там же в 1853 году, за шесть лет до учения Дарвина об эволюции и в тот самый год, когда коммодор Мэтью Перри вынудил Японию открыть ее порты для кораблей с Запада и тем самым положить конец ее трехвековой самоизоляции. Через пятьдесят лет после того, как Япония познакомилась с западным прогрессом, она начала войну против России, завершившуюся поражением царя и волной революционных возмущений, которые дотянулись и до нашего неспокойного времени.

В 1904 году, в начале русско- японской войны, мой отец в несколько приемов переправил свою семью — жену и восьмерых детей — в Нью-Йорк, и так началась сага еще одной иммигрантской семьи Америки.

Я был самым младшим в семье. Учился в общественной бесплатной школе, затем в профессиональном училише, где стал электромонтером. Работа чередовалась с летней фермерской школой, военной подготовкой во время Первой мировой войны и службой палубным инженером на кораблях, которые ходили к Карибским островам и во Францию. Вследствие небольшого несчастного случая на производстве я получил средства, достаточные для того, чтобы пойти в колледж. В 1921 году окончил Политехнический институт с высшим отличием как инженер-электрик.

В 1924 году я основал компанию «Бёрнди», акции которой с 1961 года котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже. Этот источник дохода позволил мне отдаться глубокой привязанности к истории науки.

За два года до моего рождения Рентген сделал свое великое открытие, с которого началась новая эра в постижении природы вещества и устройства жизни. Открытие следовало за открытием, и каждое расширяло понимание сил природы и сложной взаимозависимости форм и функций физического и биологического миров...

На протяжении восьми десятилетий моей жизни всегда присутствовал один связующий элемент — книги! Книги были символом мысли, новаторства, описанием исследований, экспериментов, открытий. Этим объясняется создание в 1941 году библиотеки Бёрнди — общественного образовательного учреждения. К 1965 году, когда в библиотеке собралось 40000 томов первостепенного научного значения, университету Брэндайса была передана тысячетомная коллекция, посвященная Леонардо да Винчи. В 1975 году, по просьбе Смитсоновского института, ему было передано в дар собрание из более чем 11000 наиболее важных книг библиотеки Бёрнди, чтобы заложить фундамент национальной библиотеки по истории науки».

В заключение своей речи Берн Дибнер процитировал притчу о плодовом дереве из Талмуда: «Придя в этот мир, я увидел, что он не заброшен, а плодоносит. И так же, как мои родители сажали деревья для меня, так и я буду возделывать сад для моих детей».

Ему оставалось еще пять лет на возделывание сада. Он посадил еще несколько плодовых деревьев, из которых главное, вероятно, Институт истории науки и техники в Бостоне.

В нем Берн Дибнер стремился воплотить мечту его старшего друга Жоржа Сартона (1884-1956), основоположника истории науки как самостоятельной области и основателя первого журнала по истории науки (1912). В статье 1917 года «Институт истории науки и цивилизации» Сартон писал: «Наука — это главная сила, способная обеспечить единство нашей цивилизации. Именно эволюция науки должна быть главной нитью всеобщей истории. Нельзя допустить, чтобы совершенно необходимая специализация затемнила более широкое видение эволюции и взаимосвязи всех наук. Чем больше наука входит в нашу жизнь, тем более ее надо очеловечить, и нет лучшего способа очеловечить ее, чем изучая ее историю». Сартон высказал принципы, на которых институт действовал бы в интересах всего человечества.

Берн Дибнер развил и реализовал этот замысел. Новый институт предоставил возможность историкам науки и техники всех стран участвовать в ежегодном конкурсе, победители которого получают право и средства в течение года разрабатывать свои проекты в исключительно благоприятной обстановке. Институту передана огромная библиотека, которую Дибнер собирал всю жизнь. В еженедельных семинарах помимо дибнеровских стипендиатов участвуют и сотрудники одного из крупнейших научно-технических центров США — Массачусетского института технологии, на территории которого Дибнеровский институт находится. Участвуют и сотрудники других первоклассных университетов большого Бостона, включая Гарвардский, Бостонский и университет Брэндайса.

Если вы сделали нечто существенное в истории науки и техники и если у вас есть конкретный план нового исследования, приглашаю вас — на правах бывшего стипендиата — принять участие в следующих дибнеровских конкурсах.

Подробности — на интернетной странице института /

Демон Науки

Вячеслав Шевченко

Бездны и бесы

Что человек физики знает о человеке? Обратимся за разъяснениями прямо к Эйнштейну. Не трогая его творений, взглянем лишь на то, как он сам представляет себе свою ситуацию. Это очень скупые, строго выдержанные свидетельства, но они есть. От величайшего из наших ученых мы узнаем:

1) есть внутренний мир и есть внешний;

2) там, «внутри», в мире только личного, мелкого и суетного — «царство желаний, надежд и примитивных чувств», порожденных всечеловеческой борьбой за существование; и трудно даже подобрать слова, чтобы выразить «ничтожество тех надежд и стремлений, которые гонят сквозь жизнь большинство людей»;

3) там, «вовне», существует «внеличный», «большой мир», «огромная вечная загадка», познание которого и дает ученому человеку чувство «внутренней свободы и уверенности»; чтобы постичь его, нужно упорно мыслить; «мышление — это свободная игра с понятиями»; истина — это «производное соглашений по поводу правил игры», а правила этой игры установлены в XVII веке Лондонским королевским обществом (Л КО);

4) партнером, играющим за «внешний мир», служит сам Бог — «Старый»; поэтому важно уметь учитывать и заимствовать иногда его «точку зрения»; а поскольку само ЛКО создано им же самим, то следует допустить, что «Господь Бог лукав, но не злонамерен».

Так выглядит ситуация Эйнштейна в его «Автобиографических заметках». Откуда следует, что перед нами гений науки — человек, одержимый ее духом? Да, пожалуй, пока ниоткуда. Политик, предприниматель, художник, теолог — любой человек сможет подписаться под всеми пунктами подобного кредо. Различия лишь в правилах и некоторых акцентах игры. Для ученого выигрыш — «истина», для политика или теолога — «благо», для художника — «красота». Жизнь удалась, человек сбылся, если в мировом балансе сил ему удалось преумножить истину, красоту или добро.

Слово «игра» может смущать; не каждый смирится с тем, что его вселили сюда на время, чтобы с ним поиграть. Некоторых может покоробить определение «истины» как продукта соглашения относительно правил игры. Но, во-первых, перед нами творец теории относительности — относительности не только физической. Представитель знания, более смиренного, менее демонического, чем картезианское. А во-вторых, это человек, изменивший правила игры в физике, почему мы и отличаем «вселенную Эйнштейна» от «вселенной Ньютона». Не мог же ученый допустить, что он изменил саму Вселенную. Эйнштейн дает нам понять, что улучшение правил (кодов, шифров) игры со «Старым» важнее ее прямых результатов. И, значит, в улучшении правил игры, а не в овладении ею, состоит благо ученого.

Безошибочно ученый узнается еще по тому значению, какое придается им миру «внутреннему». В сравнении с величием «внешнего» мира он удручающе ничтожен. Как же удалось столь «ничтожному» миру изменить — мыслью Эйнштейна — облик этой бездны бездн, самой Вселенной? Не иначе, как с участием внешней подсобной силы — Демона.

Как дух науки является людям науки? Из редчайших, не слишком охотных свидетельств на этот счет можно заключить, что многих из них дух науки пленяет еще с детства. Эйнштейн признавался, что еще в самом нежном возрасте его поразила магнитная стрелка, а Кеплер вспоминал, как м&тьчиком мать выводила его ночью на двор — показать новую звезду. Похоже, что поначалу дух познания одаряет незрелого, нестойкого еще человека пронзительным ошушением тайны: оно мерцает беспокойной искрой, порой распаляясь в пожизненную страсть. Далее будут книги, много книг, рассказывающих, что люди думают о магнитах и о звездах. Самой поразительной из них окажутся «Начала» Евклида — размышление необыкновенного человека об обыкновенных треугольниках. Показав однажды, что значит знать, Евклид навсегда приохотит к знанию. Кеплер напишет новую книгу о звездах, Эйнштейн — о теории поля. Что такое звезда и магнит, они, конечно, не узнают, но углубят знания людей об этих предметах — сделают их еще более таинственными. Зато многие из наших машин станут еще услужливее.

Итак, дух науки невидимо бродит среди отроков, присматривается, и некоторым из них, отмеченным особой отзывчивостью к тайной жизни вещей, вручает пожизненную игрушку, занятия с которой улучшают нашу цивилизацию.

Впрочем, этого мало. Нужна еще специальная обстановка, или, как говорят, общественная атмосфера, чтобы любознательность поощрялась — «имела смысл». Кеплер, будучи уже знаменитым астрономом, на протяжении многих страниц разглядывает совершенное «ничто» — тающую на глазах снежинку — и, пылко подчеркивая ничтожество сего предмета, играючи извлекает из него «основы современной кристаллографии». Но для того чтобы эта игра имела смысл и, в частности, хоть как-то вознаграждалась, астроном должен быть заранее уверен, что «славный придворный советник его императорского величества господин Иоганн Маттей Вакгер фон Вакенфельс, золотой рыцарь и прочая, покровитель наук и философов, господин благодетель», который и не слыхивал никогда о кристаллографии, с благодарностью примет его размышления в качестве «Новогоднего подношения». Вакенфельса мы помним лишь в качестве одаряемого, но без специального умонастроения этого господина едва ли состоялся бы трактат «О шестиугольных снежинках». Стало быть, дух науки осеняет не только ученых.

Лондонское королевское общество — самое авторитетное доныне сообщество ученых, в XVII веке объединило людей, которым обрыдли вековечные дрязги общественной жизни. «Первоначально, — сообщает один из его основателей, — они ставили перед собой только одну цель: дышать более свежим воздухом и спокойно беседовать друг с другом, не опасаясь быть втянутыми в страсти и безумства этого мрачного века». На «какую более подходящую тему могла бы напасть такая искренняя и бесстрастная компания, какой предмет мог быть более подходящим для такого мрачного времени, как не натурфилософия?». Достаточно запретить «вмешивать в это богословие, метафизику, этику, политику, грамматику, риторику или логику» и постигать предметы нейтральные: природу и мануфактуру. Можно исследовать все: «от расстояния между звездами до изучения существ, живущих в пруду; от искусства крашения до таблиц смертности». Все, кроме философии общества, ибо только бесстрастность «не разбивает нас на смертельно враждующие фракции, дает место разойтись без злобы, позволяет нам выдвигать самые противоречивые домыслы, не вызывая опасности гражданской войны».

И вот из занятий этого сообщества чистых мыслителей, не ведающих о взрывчатой силе своих дискуссий, и проросла вся современная наука — с космической баллистикой, атомной энергетикой и компьютерной технологией, а также всем тем, что откроется нашим потомкам.

«Искренняя и бесстрастная компания» не сознает, какая гигантская работа общественного сознания, потрясаемого безумствами и раздираемого противоречиями, нужна, чтобы выделить из реальности эту нейтральную «природу». Чего стоили, например, одни только усилия совокупного человеческого ума, чтобы уравнять в познавательной ценности указанные предметы: «расстояние между звездами», с одной стороны, и, с другой стороны, «существа, живущие в пруду»! Словно несоразмерность этих вешей не потрясала Паскаля, открывшего космические бездны в тельце клеша. И не было людей, ринувшихся из видений звездного ужаса обратно в «Бога живого». Компании кажется, что она наконец-то надежно отгородилась от метафизики. Но уравнение звезды и клеща, а тем более природы и мануфактуры таит в себе новую и не менее гремучую смесь «метафизики, этики, политики, грамматики, риторики или логики». Вся мощь ее не проявилась еще и доныне.

Коллаж Ю. Сарафанова

Отрешенностью дорожит и современный ученый. Мотивы научного исследования Эйнштейн видит в стремлении уйти от жестокой пустоты будничной жизни. «Эта причина толкает людей с тонкими душевными струнами от личных переживаний в мир объективного виденья и понимания». Перед нами романтический образ высокогорного ландшафта, куда возносит ученого тихий ангел внутренней эмиграции. Зачем? С вершин горнего мира открывается вся картина мира дольнего. «На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может обрести в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни». Ибо только она являет тайную «гармонию мира».

Дело Эйнштейна можно сделать более наглядным, если вообразить форму, напрягающую мысль физиков, в виде музыкального инструмента, звучание которого порождает в них не только «мысленный», но и чувственный отклик. Этот отзвук столь сладостен, что его воспроизведение становится потребностью жизни. Струнам этого инструмента соответствуют натянутые, противоречивые отношения между физическими понятиями, а их звучанию — изменение их значений. В общении друг с другом физики эту форму настраивают. Каждая теоретическая публикация — предложение по совершенствованию этого инструмента: правил игры. Именно его настройка и вызывает у посвященных весь спектр музыкальных ощущений — от тягостного недоумения до чистого восторга.

И вот это смущает. Гармонические соответствия устанавливаются не меж инструментом и миром, а меж инструментом и его настройщиками. И возможно сообщество беззаветных тружеников, вкушающих неземное блаженство от согласия идей, которым в порядке вещей соответствует атомное или какое иное, еще неслыханное оружие.

Окутано тайной самое главное.

Эйнштейн словно не замечает, что абстрактная горняя мысль порождает конкретный дольний город. Не хочет видеть таинственных связей, напрягающихся между наукой и техникой.

Мегаполис — это не только органопроекция. Частичка техники — это проекция органа. Но как целое, как техносфера, техника — проекция мысли. Существуют посредники, переводящие неслышные гармонии, чарующие физиков, в скрежет масс и вой энергий мегаполиса. Существуют предустановленные механизмы, переводящие музыку сфер в расписание городского транспорта, в распорядок дня и режим работы мириадов механизмов, обращающие в кружение машин тонкое кружево физической мысли. Напряжение мысли они переводят в движение машин.

Чтобы оценить своеобразие кредо Эйнштейна, стоит сопоставить его с прямо противоположным. Человек «внутренний» существовал не всегда — его считают открытием христианства. Историю это открытие разделило на две эры: «до» и «после» боговоплощения, а человека разъяло на две половины, ангельскую и бесовскую. Кои и вступили в тысячелетнюю тяжбу с привлечением всех сил мира горнего и дольнего. Цельный мир дал трещину, в человеке открылась бездна.

«Как понять, что человек скрывает внутри, на что он способен внутри, что он внутри предпринимает, какие у него внутри планы, чего он внутри хочет, чего он внутри не хочет? Правильно, думаю, понимать под бездной человека». «Итак, всякий человек, пусть святой, пусть праведный, пусть преуспевающий в добре, есть бездна» — заключил Августин Блаженный [* Аврелий Августин. Исповедь. М.: Ренессанс, 1991.].

Августинов «внешний» мир радикально отличается от эйнштейновского. «Море, горькое от соли, мятущееся от бури, — символ этого мира. Люди, развращенные земными желаниями, словно рыбы, пожирают друг друга». Эйнштейн и Августин смотрят на один и тот же мир; так что же, «внутреннее» и «внешнее» поменялись местами? Или только знаками ценности?

Истина, полагает Августин, скрывается во «внутреннем» человеке. «Это святилище величины беспредельной. Кто исследует его глубины? И, однако, это сила моего ума, она свойственна моей природе, но я сам не могу полностью вместить себя. Ум тесен, чтобы овладеть собой же. Где же находится то свое, чего он не вмещает? Ужели вне его, а не в нем самом? Каким же образом он не вмещает этого? Великое изумление все это вызывает во мне, оцепенение охватывает меня. И люди идут дивиться горным высотам, морским валам, речным просторам, океану, объемлющему землю, круговращению звезд, — а себя оставляют в стороне!»

«Кроме плотского вожделения, требующего наслаждений и удовольствий для всех внешних чувств и губящего своих слуг, удаляя их от Тебя, эти же самые внешние чувства внушают душе желание не наслаждаться в плоти, а исследовать с памятью плоти: это пустое и жадное любопытство рядится в одежду знания и науки. Оно состоит в стремлении знать, а так как из внешних чувств зрение доставляет нам больше всего материала для познания, то это вожделение и называется в Писании «похотью очей»».

Вот, кажется, мы и объяснились. Далее Августин уподобляет научную любознательность извращенному любопытству к трупу. Можно бы возразить, что, изъяв из внешнего мира всякую духовность, христиане сами умертвили природу. Но и Августин, со своей стороны, тоже судит здраво. Правила игры, каким следует Эйнштейн, это правила вложения внешнего мира в геометрию. Но если этот мир — «море, горькое от слез», то какой же смысл примерять к нему математику?

Если кристаллизацией опыта мира объявить геометрию, то геометризация физики станет лишь испытанием духовного зрения на вместимость. Как быть тогда с превращением в физическую мнимость времени — средоточия духовного опыта, если верить Ав1устину? Пусть он не ученый. Но это человек универсально образованный и надолго опередивший не только свое, но и наше время — именно в познании сути этого самого времени. Он тоже воплощает дух познания, но только познания, устремленного исключительно на постижение «внутреннего человека» — его «Бога» и его «души». Именно на этом антикварном предмете концентрируется вся энергия, вея мощь мысли, испытующей свои последние основания. И только по этой причине дух познания звучит совсем иначе.

«Но как воззову я к Богу моему, к Богу и Господу моему? Когда я воззову к Нему, я призову Его в самого себя. Но где же есть во мне место, куда пришел бы Господь мой? Куда придет в меня Господь, Господь, который создал небо и землю?»

Что касается стиля этого воззвания, чуждого и даже враждебного нашей науке, то для Августина он столь же органичен, сколь и методически осознан. «Бездна призывает бездну, человек человека». «И только тогда бездна полезна бездне, которую призвала, когда она говорит голосом водопадов Твоих». А если судить о содержании приведенного отрывка, то современный математик не может не узнать в самой конструкции этой смятенной мысли формальную процедуру определения бесконечности. Представление о бесконечности мира, сдвинувшее античное знание с мертвой точки, родилось из опыта переживания человеческой бездны.

Впрочем, бесконечное — лишь момент диалога с Богом. Конструируется нечто более значимое — последний, предельный предмет испытующей мысли, превысить который она может, лишь мысля самое себя. Общение мысли со своими основаниями, отраженными в целое мира, и служит предельной концентрации того знания, что зримо разворачивается в истории.

Так уж повелось, что с бесами даже науки объясняются не ученые, а художники. Лорка в «Теории и игре беса» отлучает своего демона от «теологического беса сомнения, в которого Лютер с вакхической страстью запустил чернильницей в Нюрнберге», но настаивает на его родстве с бесом мысли[2Лорка Ф.Г. Теория и гара беса. Ф.Г. Лорка. Об искусстве. М.: Издательство, 1971. С. 75-90.]. «Мой бес, темный и трепетный, ведет свою родословную от веселого демона — яркого, как мрамор и соль, запальчивого, оцарапавшего Сократа, когда тот принимал яд цикуты; и от меланхоличного, маленького, как зеленый миндаль, демона, который уводил уставшего от прямых и окружностей Декарта слушать на каналах песни пьяных матросов». Вряд ли ученый стал бы уточнять цвет, размер или нрав своего беса. Прямые высказывания на этот счет бестактны. «Главное в жизни человека моего склада заключается в том, что он думает и как он думает, а не в том, что он делает или испытывает», — отвечал Эйнштейн на предложения рассказать биографию.

Однако об изобретении Бора Эйнштейн высказывается в том же духе, в каком Лорка рассказывает о бое быков. Тореро, ужаленный бесом, дает нам уроки пифагорейской музыки. И состоит этот урок именно в том, что тореро, поминутно бросая свое сердце на рога быку, заставляет зрителя забыть об этом.

Так как же играет бес в физике?

Как всякое дело человека, вселенная физиков рукотворна. Это художественное творение со своими красотами. Но это художество воздвигнуто — в отличие от персональных вселенных искусства — коллективным умом. Все ученые рисуют одну картину, и в том им споспешествует мировое сообщество, замыслившее перестройку мира по образцу, вызывающему наименьшие разногласия. Поэтому их картина безлика.

То, что аппарат физики отражает мир не только внешний, но и внутренний, — теперь уже очевидно. Но субъективность физики принадлежит родовому субъекту. Время-пространство — это координаты опыта, одинакового всем нам, и потому они безразличны к жизненному опыту Эйнштейна. Однако бес персональный шепчет о личном. Иррациональная, безотчетная, безумная надежда вложить в безличную физику свой личный опыт, поправить с его учетом мировые координаты, улучшить правила общения людей с миром - вот бес физика, «жгучий, как толченое стекло в крови», «бес, поднимающийся от самых подошв». Эйнштейн не мог не чувствовать, что изменение принципов физики эквивалентно переизданию образа мира, а значит, и самого мира. И это ему удалось: вселенная Эйнштейна существенно отличается от вселенной Ньютона. Безличной Вселенной приписано еще одно имя собственное. 

Закладывая основы кристаллографии, Кеплер вживался в снежинку. А вот как выглядит, по брошенным вскользь признаниям Эйнштейна, зародыш теории относительности. Общий формальный принцип относительности, пишет он, «я получил после десяти лет размышлений из парадокса, на который я натолкнулся уже в 16 лет. Парадокс заключается в следующем. Если бы я стал двигаться вслед за лучом света со скоростью С (скорость света в пустоте), то я должен был воспринимать такой луч света как покоящееся, переменное в пространстве электромагнитное поле. Но ничего подобного не существует...» Не будем прослеживать детали - достаточно того, что изложенный парадокс неразрешим в концепции ньютонова времени и пространства. И рождение этого парадокса не менее знаменательно, чем его разрешение. Молодой человек решил узнать, как выглядит сей мир с «точки зрения» света. И поскольку физическая картина мира обернулась абсурдом, пришлось перекраивать физику[* Горький рассказывал, как однажды застал сконфуженного Чехова за попытками поймать солнечный зайчик шляпой. Эйнштейн занимался этим более успешно, представив свои элементарные часы сгустком света, мечущимся между зеркальными поверхностями резонатора.].

Не так ли строится вся «естественная» наука? Кто-то следует за снегом, кто-то за светом, кто-то за волной, пламенем, камнем, и если объединить и связать данные тысячелетних созерцаний — пребывания человека светом, волной или камнем, - получится физика.

Физика получается, если перенести все внутренние проблемы человека, возникающие в игре его страстей, вовне, в мир «природы» — туда, где их можно видеть, осязать, испытывать и связывать внешним «законом». Природа, скованная таким законом, возвращается ему техникой.

В свое время христианство перенесло весь мир внутрь человека и освятило его, придав всем движителям Вселенной человеческий смысл и облик. Зримым образом такого синтеза стал храм, собравший вокруг алтаря все душевно-духовное хозяйство человека. А далее собранное храмом единство начинает излучаться обратно — в другую, более емкую и дифференцированную оболочку человека — в город, мегаполис, техносферу. Человек снова отдается вещам, становится ими, чтобы вернуться в себя обогащенным таинственной, независимой и все более утонченной жизнью предметов.

Очевидно, что новоевропейская цивилизация — самая динамичная из всех культур, и именно это делает ее всемирной — тотальной. Но в чем источник и принцип ее динамики?

Это культура, сделавшая опредмечивание человека формой своего раз вития — самая «внешняя» из культур Открытые ею способы размещения в вещах «озарений», претворения духовно-душевных энергий в жизнь вещей, создали новую предметность — вторую природу. И нынче она изощрена настолько, что достаточно самой скромной «инженерной рационализации» или даже «маленьких хитростей», исчисляемых методами сетевого планирования, чтобы мировая машина крутилась.

Динамична техника. Секрет же техники — превращение энергии озарения, быть может, даже молитвенного, в форму новой, более совершенной веши. Тотальность тварного мира расчленена на бесчисленное множество независимых частей, каждая из которых способна стать предметом инженерного эроса. Там психическая энергия превращается в физическую, хотя и невидным способом. Каждый предмет совершенствования — «малое небо» ума — прообраз его внутреннего совершенства. Всякое новое разветвление мирового огня (физической «энергии») требует малого озарения, и жертвоприношение организовано столь искусно, что даже тусклые зарницы, какими ныне озаряется небо научно-технической мысли, все еще грозовое, продолжают питать цивилизацию, становящуюся планетарной.

И создается полная иллюзия, что в отношениях человека с природой разыгрывается физическая или даже космическая, а не душевно-духовная драма, что именно электромагнитное поле напряжено в наших машинах, а не поле мысли. Ситуация под стать возрожденческой, когда люди впервые начали догадываться, что свое собственное движение они видят в движении небес.

История России

Николай Николаев

Карету мне, карету

Ехать, а не идти!

«По старинным понятиям русских, ходить пешком для важного человека считалось предосудительным и неприличным, и, хотя бы нужно было сделать несколько шагов от двора по улице, боярин... почитал необходимым для поддержания своего достоинства ехать, а не идти», - писал историк Николай Костомаров.

В XVII веке на Руси появились кареты. В 1681 году было указано, что бояре могут ездить в карете на двух лошадях, в праздники — на четырех, а во время свадеб — даже на шести. Все прочие обязаны были ездить в летнюю пору верхом, а зимой в санях на одной лошади.

Жены бояр и дворян круглый год ездили в закрытых экипажах: летом в колымагах, зимой — в каптанах. Колымаги обивались изнутри красным сукном или бархатом и плотно закрывались занавесками. У некоторых знатных особ такие экипажи были очень богаты: снаружи обложены золотом, внутри обиты соболями; их колеса были окованы серебром.

Колымагу везла обычно одна лошадь; но случалось, что знатные дамы ездили и на нескольких, припрягая их гуськом. Когда выезжала царица, ее экипаж везли 12 лошадей белой масти; с нею сидели боярыни; ее провожали прислужницы, сидя верхом на лошадях.

Скромность и роскошь

Экипаж императора Петра 1 был очень скромен: черный, с четырьмя слюдяными оконцами. Изнутри он был обит простым солдатским сукном; сзади помешался сундук для царской одежды. В этом дорожном возке Петр ездил зимой. Сработали его рядовые Архангельского полка.

Зато парадные кареты Екатерины II и Павла поражали роскошью. Снаружи их покрывала позолота, украшала роспись. Повсюду внутри был бархат с шитьем и галунами. Семейная карета Павла I была очень велика. В ней могли уместиться двенадцать человек.

Щеголь в дрожках. Литография по рисунку А.Орловского 1820-е годы

Карета Иоганна Вольфганга Гете выглядела скромно и непритязательно

Как путешествовали в России?

Еще в XVIII веке Петр I учредил в России «регулярную почту». Так поя

вилась сеть станций, управляемых смотрителями. В их распоряжении были ямщики, кибитки, лошади. Путешественники, приезжая на станцию, оставляли усталых лошадей и брали свежих, оплачивая их.

Подобные услуги получали по чинам: бедные чиновники VI — IX классов довольствовались двумя лошадьми, а вот особы I — III классов могли брать до двенадцати лошадей. Помещики часто ездили на своих лошадках: пусть медленнее, но дешевле!

«Обычная скорость для едущих «по своей надобности» была зимой не более 12 верст в час, летом — не более 10, а осенью—8. В сутки обычно проезжали 70 — 100 верст. На станции проезжающий «платил прогоны» — оплачивал лошадей по таксе, которая колебалась от 8 до 10 копеек за одну лошадь на одну версту»,- писал русский филолог и историк Юрий Лотман.

Почтовая карета отправляется в путь, 1840 год

Поездки на черепахе, раке и стряпучей печке

Во времена Петра I обе столицы соединял извилистый проселочный путь длиной 750 километров. При Екатерине II по нему ездили в основном почтовые тройки.

В 1820 году между Москвой и Петербургом начали ходить дилижансы — низкие, длинные возки, обтянутые кожей, с двумя оконцами, сзади и спереди. Они двигались по расписанию, отправляясь два раза в неделю. Ехали только днем. На каждой станции, пока перепрягали лошадей, пассажиры обедали и пили чай. Зимой дилижансы брали четырех пассажиров, летом — шестерых.

Четверо пассажиров сидели друг к другу спиной и смотрели: двое вперед, двое назад — по дороге. Их разделяла перегородка. Места внутри кареты стоили 100 рублей, снаружи—60—75 рублей. Путь из Петербурга в Москву дилижанс проделывал за четыре-пять суток. Впрочем, в одном из писем к жене нетерпеливый Пушкин так отозвался о поездке: «Дилижанс поспешал как черепаха, а иногда даже как рак».

Вскоре появился и другой транспорт. Люди победнее стали ездить из одной столицы в другую в «сиаейках». Это было в шесть раз дешевле. Экипаж перевозил пятерых: трое сидели в закрытой кибитке, двое — на передке под навесом. В «сидейку» впрягали всего одну лошадь. Поездка длилась неделю.

В 1820-1830-е годы в России начали строить шоссе. Мощеная мелким щебнем дорога соединила Петербург и Москву. Ее длина составила 658 километров. К 1840 году было проложено еще 780 километров шоссейных дорог. Дилижансы стали ходить в Ревель, Ригу, в города Финляндии.

В ноябре 1851 году из Петербурга в Москву, пробыв в пути 22 часа, прибыл поезд. Время дилижансов близилось к концу. Вот-вот уже исчезнут «эти чудные кони в наборной сбруе, эти бубенчики с малиновым звоном... и вместо этого будет ходить по земле какой-то коробок, вроде стряпучей печки, н без лошадей, и будет из него валить дым и свист», как писал об этой перемене Глеб Успенский.

Что заменяло Онегину такси?

Во времена Онегина главным городским транспортом были экипажи извозчиков. Их в Петербурге имелось много, но стоили они дорого. За проезд от Аничкова моста до своего дома в конце Фонтанки Пушкин платил 80 копеек. Мелкий чиновник зарабатывал столько за целый день работы.

Летом 1830 года в Петербурге появляются «городские кареты» — омнибусы. За небольшую плату они доставляют небогатую, а значит, многочисленную публику за город. Омнибусы представляли собой большие кареты. В них помещалось по шесть пассажиров; они сидели по трое в ряд, лицом друг к другу. Столько же человек ехали на крыше кареты; там тоже стояли скамьи. Туда поднимались по откидной лестнице.

В ХIХ веке появляются самоходные экипажи. Так выглядела английская паровая повозке; 1828 год

«Мерседесы» пушкинской эпохи

Люди побогаче не пользовались ни извозчиками, ни омнибусами. Они ездили в своих экипажах, щеголяя красотой лошадей и упряжи. За породистую лошадь платили от тысячи до четырех тысяч рублей. Ездили быстро.

Форейторы, разгоняя пешеходов, то и дело кричали: «Пади!»

У столичных богачей имелись экипажи на все случаи жизни — от легких дрожек и саней до больших дорожных карет. Удобнее всего были, конечно, кареты — рессорные повозки с закрытым кузовом, дверцами и окнами, а также домрезы. Это — спальные кареты; в них хорошо было пускаться в долгие поездки. Эти экипажи можно назвать своего рода «шестисотыми мерседесами» пушкинской эпохи.

Впрочем, большинство людей разъезжали в ту пору в экипажах попроще — возках, кибитках, бричках, дрожках. Возок тоже был экипажем с дверцами и окнами. Кибиткой назывались простые крытые повозки на колесном и санном ходу. Бричка — это легкий, полуоткрытый экипаж с кузовом и верхом. («В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка». Н. Гоголь, «Мертвые души».) Дрожки — рессорная коляска, иногда весьма картинного вида. («Вдруг промчались перед ним щегольские дрожки». А. Пушкин, «Станционный смотритель».)

Самоходная машина фирмы «Бенц» поначалу напоминала обычный дорожный экипаж. Мощность двигателя составляла всего 0,88 лошадиных сил.

Но фотографии 1888 годо: одна из первых поездок на трехколесном автомобиле «Бенц». Вверху: рекламное объявление фирмы «Бенц», 1900 год

«Лихая тройка, вихрем мчись!»

В России сухопутными перевозками издавна занималась особая категория государственных крестьян, коим была поручена «ямская гоньба». Их труд был тяжел и опасен. Ямщики отправлялись в путь в любую погоду. В пути им грозила встреча с разбойниками. Чтобы не замерзнуть от стужи и не погибнуть от злой руки, требовалось немалое мужество.

Об «удалых ямщиках» слагают песни и пишут стихи, полные грусти, ведь «может, скоро под землею сокроют тело ямщика!». В глухой степи, среди плача вьюги, среди снега, равняющего жизнь со смертью, щемящими, хрипловатыми звуками разлетается песня про то, «как простор степной широко велик, как в степи глухой умирал ямщик». При этих звуках удивленный ездок, коему передаюсь уныние, невольно вздрогнет и, силясь отогнать наваждение, воскликнет: «Лихая тройка, вихрем мчись, ямщик, пой песни веселее!» Все стихает. Лишь гудит неотступная вьюга, скрывая города и поселки, стирая любые следы человека с пейзажа. «И замолк мой ямщик, а дорога предо мной далека, далека...» (цитировались стихотворения Н. Анордиста, И. Сурикова, Г. Малышева, И. Макарова).

Новости Науки

Два года назад в грузинском селе Дманиси были найдены черепа гоминидов почти 2-миллионолетней давности, показавшие, что эти первые африканские Гомо эректус, вооруженные одними лишь примитивными каменными орудиями, уже начали расселяться по земному шару. Недавно в том же Дманиси найден череп такой же давности, но самый маленький по размерам и самый примитивный из всех, когда-либо найденных вне Африки. Это опровергает гипотезу, по которой основной причиной, вызвавшей первый «исход» древних гоминидов из Африки, было резкое увеличение объема их черепа (и, следовательно, мозга).

Можно думать, что этот «исход» произошел на более ранней стадии эволюции, чем предполагалось раньше. Неясно, однако, какое место на эволюционном дереве человечества занимали дманисские гоминиды и представляли они собой одну ветвь этого дерева (Гомо эректус) или несколько разных (например, еще и более раннюю группу Гомо хабилис). Дальнейшее изучение новой находки может пролить дополнительный свет на сложную проблему человеческой эволюции.

Исследователи из Европейской лаборатории микрочастиц в Женеве сделали еще один важный шаг в глубины микромира, сумев создать около 50 тысяч медленно движущихся антиатомов водорода. Ранее удавалось получить лишь не сколько таких атомов, к тому же быстро движущихся и потому немедленно распадавшихся. Антиатом водорода состоит из одного антипротона и одного антиэлектрона (позитрона), заряды которых противоположны зарядам обычных протона и электрона. При встрече с протоном и электроном такие античастицы нацело аннигилируют вместе с самими частицами, и при этом антипротон испускает несколько частиц- пионов, а антиэлектрон - два гамма-луча, направленных в противоположные стороны.

В новых опытах ученые зарегистрировали такое количество подобных пар распадов, начинавшихся в одной и той же точке (то есть принадлежавших одному и тому же антиатому), которое говорит, что общее число полученных антиатомов (включая убежавшие из магнитной ловушки) — около 50 тысяч, что уже позволяет подступиться к решению важнейшего вопроса: чем отличается антивещество от обычного вещества?

На Венере может существовать жизнь — утверждает астробиолог Шульце-Макуч из Техасского университета. Хотя поверхность Венеры имеет экстремальную температуру и крайнюю кислотность, в ее атмосфере на высоте 50 километров температура составляет «всего» 70 градусов, и там происходят загадочные химические процессы, ведущие к уменьшению концентрации одних газов (в сравнении с ожидаемой) и к увеличению концентрации других. На Земле такие процессы наблюдаются только в присутствии органических катализаторов, роль которых, как правило, играют определенные микробы. Возможно, такие же микроорганизмы существуют и в атмосфере Венеры — предполагает ученый. Впрочем, ответа на зто предположение нельзя ожидать раньше 2005 года, когда планируется запустить европейский исследовательский спутник «Венус-экспресс» для исследования венерианской атмосферы.

Электрические поля организма способствуют заживлению ран — к такому выводу пришли шотландские ученые во главе с Колином Мак- Кэйгом. Они изучали повреждения зрачка в тазах мышей и обнаружили, что в здоровых зрачках клетки действуют, как ионные насосы, разделяя положительные и отрицательные ионы и создавая разность потенциалов; при повреждении зрачка она спадает. Применение определенных химических препаратов способно усилить или ослабить эту разность потенциалов, и заживление раны, оказывается, происходит быстрее при усилении этой разности. По мнению ученых, это объясняется тем, что подстегивание естественного электрического поля вызывает более интенсивное деление здоровых клеток вокруг поврежденного зрачка, что способствует более быстрой замене поврежденных клеток.

Размышления у книжной полки

Михаил Голубовский (С.-Петербург~ North Carolina)

Дело «КР» В сердце послевоенного сталинизма

Н.Г. Клюева и ГМ Росиин в лаборатории. 1946 г

Последние восемь лет сталинского режима наименее изучены в истории российского общества. С этого парадоксального утверждения начинается одна из самых интересных историко-научных книг, которые мне довелось читать:

В.Д. Есаков, Е.С. Левина: «Дело КР. Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма». Книга выпущена в скромном ротапринтом издании накануне 2002 года под эгидой двух академических институтов — Российской истории (В.Д. Есаков) и Истории естествознания и техники (Е.С. Левина). Первый из авторов — авторитетный историк-архивист, он известен многими публикациями и находками из недоступных ранее цековских архивов, особенно в области отношений «партия — наука». Е.С. Левина — молекулярный биолог, последние 15 лет она плодотворно занимается историей молекулярной биологии и генетики.

Распутать тайную цепь событий

Только такой необычный творческий дуэт смог распутать тайную цепь событий, известных на поверхности как «дело КР». Исследование историков Есакова и Левиной отличают скрупулезность и профессионализм. Оно основано на множестве документов. В нем нет разоблачительного пафоса, который стал уже обременителен, ибо невольно связан с односторонностью и упрощениями- Авторы пришли к важному выводу: «Из всех идеологических акций второй половины 40-х — начала 50-х годов именно дело «КР» является центральным для понимания идеологии послевоенного сталинизма».

Книга, над которой авторы кропотливо работали более десяти лет, уникальна, по крайней мере, в трех отношениях. Прежде всего впервые, кажется, появилось исследование, когда один конкретный сталинский процесс, связанный с наукой, проанализирован во всех его деталях — от замысла до массового всесоюзного перформанса в виде всесоюзной читки спущенного из ЦК текста и затем многих общественных судов. Прослеживая по архивным данным ход выполнения сталинского заказа по всей властной вертикали, историки выявляют анатомию и физиологию сталинского режима. С точностью до дня, а нередко и до часов- минут мы узнаем, как задумываюсь и проводилось это деяние (просится «злодеяние»), кто и за что отвечал, по каким каналам оно воплощалось в жизнь и каковы были социально-психологические последствия для общества. Впечатляет перечень ранее недоступных использованных архивов: материалы личного фонда Сталина, архив Президента РФ, записные книжки и документы личного фонда А. Жданова, документы Секретариата ЦК, Госархив социально- политической истории, фонды Совета министров, Минздрава, Академии медицинских наук, личные архивы и интервью.

Во-вторых, на примере судеб одного открытия документально прослежены особенности взаимодействия науки и советской власти. Позиции сторон по отношению к чему-то новому в научной среде и в нормальных-то условиях обычно иррациональны и противоречивы. Но в условиях сталинского режима они оказались искореженными и изуродованными.

Наконец, в-третьих, в книге с позиций современной молекулярной биологии показана сложная судьба открытия и изысканий в области биотерапии рака. Судьба, на которую повлияли и научная мода, и комплексность проблемы, и нетерпеливость первооткрывателей, и порой неадекватное поведение их по отношению к коллегам после пережитого стресса.

Книга интересна не только историческим анализом и открытиями в области функционирования сталинского режима. Она поучительна и для осмысления вполне современных, общих для любого общества вопросов: природа научного открытия и пути его признания, наука и власть, поведение интеллигенции в условиях тоталитаризма, роль власти и массовых пиар-акций в манипулировании индивидуальным и массовым сознанием людей.

Кто контролирует прошлое —- контролирует будущее

Введенная с началом холодной войны тотальная многослойная завеса секретности и дезинформации («Министерство правды», по Оруэллу) скрывает и по сию пору многие истинные мотивы и действия Сталина и «внутренней партии», а также реальные механизмы функционирования советской идеологической машины. Дело профессоров Клюевой и Роскина («дело КР»), документируют историки, было ключевым событием в резком переходе страны к режиму холодной войны, к всеохватной секретности, спуску железного занавеса, к самоизоляции и нарочитому самовозвеличиванню. Суды чести, по словам авторов книги, явились актом «советской инквизиции». Они составили идеологический каркас в массовом зомбировании населения, или «воспитании народа в духе советского патриотизма и борьбы с космполитизмом». Само слово «космополит» в его негативном ждановском смысле было именно тогда запущено в идеологический оборот.

Сталинское «Министерство правды» добилось своего. Смело можно сказать, что и сейчас среди большинства биологов, незнакомых с исследованием Исакова и Левиной (а также с изданной их коллегой Н.В. Кременцовым на английском языке книгой «Сталинская наука»), представление о деле КР примерно такое: «Слышал звон, да не знаю, где он». Неведение — еще полбеды. Хуже другое — сохранение даже среди научной элиты и спустя десятилетия сталинского мифа.

На рубеже 90-х годов известный астрофизик И. Шкловский, автор увлекательной книги «Вселенная, Жизнь, Разум», выпустил полные юмора мемуарные заметки «Эшелон». Там я встретил такой шокирующий пассаж. В 1947 году ученый попал в Бразилию в составе советской экспедиции по наблюдению солнечного затмения. Он узнает, что врача экспедиции просили при случае собирать необычных насекомых- паразитов. «Кто-то наверху решил, — пишет Шкловский, — что столь необычные насекомые были совершенно необходимы для изготовления препарата КР («препарат Клюева-Роскина»), якобы вакцины против рака, бывшей тогда величайшей тайной советской науки. Потом, много позже, они разболтали об этом таинственном препарате англо-американским шпионам, принявшим личины ученых. За этот антипатриотический поступок Клюева и Роскин были судимы судом чести и лишены всех научных степеней, званий и постов. Это была едва ли не первая капля надвигавшейся черной тучей бури послевоенного мракобесия (Лысенко, Бошьян, Лепешинская и прочие). Конечно, пресловутый препарат «КР» оказался сущей липой».

На самом деле, мнение уважаемого физика — целое нагромождение нелепостей или, как выразился один историк, «страшная чепуха». При этом оскорбительная для памяти двух биологов-медиков, хотя бы учитывая, что ЦК партии уже в 1959 году снял с них все политические обвинения.

Кстати, ученые после суда чести не были лишены своих научных постов и степеней, их работы после идеологической экзекуции продолжались; таковы были садистические игры Сталина (как у маркиза де Сада: наслаждение включало в одном акте одновременно и избиение, и сладостное использование жертвы).

Сталин и Жданов могли бы быть довольны. Воистину как у Оруэлла: кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее. Даже у крупных в своей области ученых надолго «втемяшиваются» в память и стойко сохраняются десятилетиями штампы агитпроповской пропаганды.

Ученые после суда чести не были лишены своих научных постов и степеней, их работы после идеологической экзекуции продолжались; таковы были садистические игры Сталина (как у маркиза де Сада: наслаждение включало в одном акте одновременно и избиение, и сладостное использование жертвы).

Н.Г. Клюева и И. Г. Роскин на отдыхе в Булдури (ЮрмалаI, Рижское Взморье)г 1957 год

Н.Г, Клюева, 1935 год

Трипаносома и рак

Иосиф Григорьевич Роскин (1892 — 1964) был крупным биологом европейского ранга, специалистом в области цитологии и протозоологии, одним из основателей Всероссийского общества протозоологов. Он относился к известной московской школе зоологов Н.К. Кольцова. Будучи прекрасным лектором и исследователем, Роскин с 1930 года заведовал в МГУ кафедрой гистологии и создал там лабораторию биологии раковой клетки. Он выдвинул гипотезу, что раковые клетки агрессивны, но одновременно их отличает нарушение саморегуляции и уязвимость. В 1931 году Роскин сделал открытие, что одноклеточный жгутиконосный микроорганизм, простейшее Trypanosoma cruzi (а также экстракт из ее клеток), тормозит развитие широкого спектра опухолей у животных. Открытие хорошо совпадало с удивительными наблюдениями эпидемиологов, что рак (в его разных воплощениях) у многих людей спонтанно исчезал, если они одновременно переболевали трипаносомиазом. После болезни они оставались как бы иммунны к раку. В итоге заболеваемость раком в несколько раз меньше в тех районах Южной Америки, где распространена болезнь Чагаса.

Название идет от имени бразильского паразитолога Карлоса Чагаса (1879-1933), открывшего в 1909 году возбудителя — протиста трипаносому. Вызываемый ею недуг — подлинный бич Южной Америки, где им страдают более 17 миллионов человек. А бессимптомных носителей трипаносомы гораздо больше. Инфицированные матери передают внутриклеточного паразита через плаценту детям. Факты неприятные, учитывая широкое использование при переливаниях «дешевой» крови латиноамериканцев за пределами их стран. (Аналогично тому, как вирус СПИД попал в Америку после начала массовых переливаний дешевой африканской крови.) Попадая в кровь человека после укуса клопа, трипаносома поселяется внутри разных клеток (лимфоузлы, сердечная мышца) и постепенно приводит организм к полуинвалидности: крайняя усталость, тошнота, бессонница, озноб, воспалительные процессы в сердце.

Стратегия трипаносом, как и многих других паразитов, коварна. Ей незачем напрочь убивать человека, она поселяется в его клетках, меняя форму, непрерывно тасуя поверхностные белки и тем самым искусно избегая иммунологической атаки хозяина. Но раковые клетки становятся уязвимыми для трипаносом и погибают.

Еще в 30-е годы Роскин опубликовал серию статей, в том числе в разных иностранных журналах, о своих наблюдениях и идее использовать антагонизм «трипаносомная инфекция-рак» для целей биотерапии опухолей. Данные Роскина были подтверждены, а идея биотерапии рака была подхвачена для реализации во Франции в конце 50-х годов. В 1939 году в Кисловодске произошло романтичное знакомство Роскина с микробиологом Ниной Георгиевной Клюевой (1898-1971). В 1921 году она окончила мединститут в Ростове-на-Дону и уже в 30-е годы стала опытнейшим инфекционистом, заведуя сектором в Институте эмидемиологии и микробиологии Академии меднаук. В конце 1945-го Клюеву избрали в созданную незадолго до того Академию меднаук.

Клюева загорелась идеей Роскина. Было решено, что она доведет препарат до его клинических испытаний, а Роскин продолжит клеточные наблюдения по действию препарата, названного круцин или «КР» (инициалы фамилий авторов). Несмотря на военное время и эвакуацию, уже к концу 1945 года были получены образцы препарата с активностью в 400 раз выше первичной, вчерне решена трудная задача его наработки в достаточных количествах и получены первые клинические данные о противоопухолевом действии круцина в случае рака гортани, губы, пищевода, груди, шейки матки. В начале марта 1946 года Клюева и Роскин подготовили данные своих изысканий в виде рукописи книги. 13 марта 1946 года Клюева делает проблемный доклад на Президиуме АМН. Доклад был одобрен, и принято решение поддержать исследования и создать лабораторию с опытной клиникой. Казалось бы, все идет хорошо. Но вскоре начинается социальная патология (о ней — в следующей статье).

Во Франции в середине 50-х годов под влиянием открытия Роскина и сведений о препарате «круцин» фармацевтическая фирма профессора Шарля Мерье в Лионе развернула и стала финансировать подобные исследования. Был создан свой вариант препарата в замороженно-сухом варианте, трипаноза.

Во Франции в середине 50-х годов под влиянием открытия Роскина и сведений о препарате «круцин» фармацевтическая фирма профессора Шарля Мерье в Лионе развернула и стала финансировать подобные исследования. Был создан свой вариант препарата в замороженно-сухом варианте, трипаноза. Клюева и Роскин вначале использовали жидкий экстракт, неустойчивый и неудобный при хранении. Онколитическое (растворяющее клетки опухолей) действие препарата было подтверждено и в лабораторных, и в клинических опытах. Трипаноза действовала наиболее эффективно на ранние опухоли. Большие, неизлечимые опухоли поздних стадий при действии препарата уменьшались в размере. Препарат, что очень важно, снимал боль, облегчал страдания и резко улучшал самочувствие больного. Об этом согласно говорили все медсестры, причем в ситуациях, когда они при опытах не извещались о применении препарата.

Хотя опухолевые клетки не исчезали полностью из разрушенного ракового очага, они переставали активно делиться и утрачивали способность к метастазам. В конце 70-х ряд зарубежных авторов подтвердили догадку Роскина, что трипаносомный препарат стимулирует иммунологическую систему человека, облегчая борьбу с раковыми клетками. В период оттепели 60-х годов французы Кудер и Мерье посетили лабораторию Роскина. Исследователи нашли взаимопонимание. Особенно важным было абсолютное согласие в одном важном пункте: длительное применение и круцина, и трипанозы не имело вредных последствий. Этот визит помог возобновить прерванные после суда чести работы.

Здесь стоит упомянуть и об одной рассказанной в книге удивительной истории целебного действия круцина на безнадежного ракового больного. Этот случай, как в детективном романе, помог справиться с трудной задачей производственного культивирования капризной трипаносомы. Необходимый для этого точный режим аэрации был налажен при помощи талантливого инженера В.М. Эйгенброта, который работал в секретном «ящике» и отвечал, в частности, за постоянство состава воздуха в мавзолее Ленина! В мае 1956 года Эйгенброт претерпел операцию по удалению опухоли щитовидной железы, давшей уже метастазы. В конце года начались боли в позвоночнике, рентгенотерапия не помогла, весной 1957 года состояние резко ухудшилось. Но вот в 1958 году Эйгенброт проходит курс круцинотерапии, в 1959 году его работоспособность восстанавливается, и после повторного курса он возвращается к нормальной жизни на два десятилетия (стал доктором технических наук, автором 12 книг и учебников, профессором, заведующим кафедры автоматики Московского горного института). Письмо-поддержка «наверх» Эйгенброта, имевшего «доступ к телу Ленина», с приложением своей истории болезни также помогло возобновить испытания круцина в клиниках.

Что же в сухом остатке на сегодня? В Интернете я нашел сайт, где обсуждаются альтернативные пути лечения рака (). Профессор Англо-американского института безлекарственной терапии Г. Розенберг, суммируя в 1990 году исследования по трипаносомной терапии, начинает с открытия Роскина и полагает несомненно доказанной способность экстракта подавлять боль, улучшать самочувствие, аппетит, возвращать вес, не говоря уже об установленной иммуностимуляции. Он суммирует, что «нет никаких разумных оснований к тому, чтобы не токсичный трипаносомный экстракт не нашел более широкое применение в биотерапии рака». (Указан даже адрес фирмы в Лионе, по которому и сейчас можно выписать трипанозу.) В последней главе книги справедливо пишется: «В онкотерапии есть понятие «улучшение качества жизни». Снять болевой синдром, сохранить возможно дольше образ жизни здорового человека — разве это мало? Этот результат всегда присутствовал при систематическом повторении курсов трипаносомных препаратов» (с. 411). И все же применение трипаносомных препаратов оказалось в 70-е годы свернуто и во Франции, и в СССР. Почему?

Метафоры и судьбы открытий в науке

На этот простой вопрос ответить нелегко. Соавтор книги Е. Левина, будучи специалистом по молекулярной биологии, причем причастным одно время к работам по круцину, содержательно рассматривает круг биологомедицинских проблем, связанных с происхождением опухолей, способов их терапии. Это, естественно, требует от читателя определенной подготовки, знания основ биологии, генетики и иммунологии (а словарика терминов в книге, увы, нет). Но иначе, видимо, нельзя, ибо легко попасть в ловушку, когда простота может оказаться хуже вороветва (см. выше суждения именитого физика И. Шкловского).

При знакомстве с судьбой изысканий Роскина и Клюевой невольно приходит на память метафора профессора Любишева: прошлое науки - не кладбище гипотез, а, скорее, собрание недостроенных архитектурных ансамблей, прерванных или по дерзости замысла, или по недостатку средств.

Иногда дерзость замысла, даже при минимальном научном знании, приносит быстрый и несомненный успех. В конце XVIII века английский сельски й врач Эдвард Дженнер (1749- 1823) решился на дерзкий эксперимент прививок людям материала коровьих вариол, чтобы породить у них устойчивость к настоящей оспе. Так появился могущественный метод вакцинации.

Вакцинация была введена в практику в Европе почти за 80 лет до того, как Пастер открыл мир микроорганизмов, дав научное обоснование иммунитета, и за 100 лет до обнаружения невидимых вирусов. Сделай Дженнер в наше время свой дерзкий опыт, минуя долгие опыты на животных, он, несомненно, подвергся бы остракизму научного сообщества за необоснованные «ненаучные» эксперименты на человеке.

С другой стороны, научное сообщество нередко признает вполне научным и не подлежащим сомнению то, что потом переходит в область суеверия. Так, до открытия хромосомных болезней в конце 1950-х педиатры полагали, что болезнь Дау на (трисомия хромосомы 21) может возникать, если женщина во время беременности но сит тяжести или подвергается стрессам.

Я пришел к выводу, то период неприятия длительностью до 25 лет — или лаг-период — в судьбе многих открытий есть некоторая инварианта.

Этот феномен связан с глубинной психологией научного творчества.

Раздумывая над причинами долгого непризнания законов Грегора Менделя в XIX веке и открытия прыгающих генов Барбарой МакКлинток в XX веке, я пришел к выводу, что период неприятия длительностью до 25 лет — или лаг-период — в судьбе многих открытий есть некоторая инварианта. Этот феномен связан с глубинной психологией научного творчества. Знание эксперта всегда личностное — скрытое, интуитивное, до поры до времени трудно верифицируемое. Именно оно играет ведущую роль в научном прозрении и в выборе пути. Первооткрывателю трудно в рамках голой логики убедить современников в своем внутреннем видении истины. А «мысль изреченная», даже в виде научной статьи, не всегда убедительна. Чем сложнее система, тем больше роль личностного знания. Особенно в биологии и медицине.

Поэтому гений, талант вынужден многие годы стойко идти своим путем, будучи в глазах общества чудаком или того хуже. Есть чудная сказка о царевне-лягушке. Чудак-принц долго и трепетно лелеет покрытую болотной тиной лягушку. Он видит в ней прекрасную принцессу, в которую она к изумлению всех неожиданно превращается.

В области борьбы с раком есть недавнее похожее воплощение этой метафоры. Один из главных путей сейчас — это изучение механизмов капиллярного кровоснабжения опухоли (ангиогенез). Опухоль не возникнет, если подавлен рост пронизывающих ее капилляров и сосудов. Американский хирург Джуди Фолкман лелеял этот очевидный теперь путь изысканий четверть века, начиная с 1970 года. Сообщество молекулярных биологов, увлеченное тогда поиском онкогенов и веществ, останавливающих деление клеток (цитостатиков), было не только постыдно равнодушно к надклеточному, целостно-организменному уровню поисков. Оно ехидно демонстрировало это. Во время докладов Фолкмана ученая публика дружно вставала, как будто всем приспичило идти в туалет, вспоминает с горьковатым юмором хирург-онколог. Кого винить? Историк науки вынужден признать такого рода коллизию «творец-сообщество» нормой.

Творец может утешаться афоризмом О. Уайльда: если со мной все соглашаются, я чувствую, что не прав. И верить: ты сам свой высший суд.

Эти метафоры и экскурсы в историю медицины в какой-то степени помогут ответить на заданный вначале вопрос. Во Франции после выпуска на рынок препарата трипанозы предложенный Роскиным путь биотерапии рака вскоре ушел в тень. Коммерция диктует свои законы. Лионская фармацевтическая фирма переключилась на выпуск более модных и имеющих повышенный спрос препаратов — антибиотиков, цитостатиков и на биоинженерию — конструирование «магических пуль» со строго установленной структурой. В этом аспекте использование трипаносомного экстракта, смеси, хотя и целебной, но неясной химически, представлялось некой архаикой. Авторы книги указывают и на другую объективную причину «провала» препарата на рынке лекарств: неустойчивость, капризность результатов биотехнологического культивирования трипаносомы. Одноклеточный паразит имеет сложный цикл развития, претерпевая в организме изменения формы и свойств. Надо поймать лишь определенную стадию или форму, экстракт которой только и обладает противораковым действием. Кроме того, сильно отличаются по своему действию разные исходные варианты трипаносомы. Хотя виртуозы протозоолог Роскин и микробиолог Клюева и их ученики в МГУ справлялись с этой задачей, фирмы опустили железный занавес.

Одноклеточные существа (простейшие или протисты), куда относится трипаносома, в одно и то же время и клетка с ядром, и организм. Они совсем не то, что какая-либо примитивная безъядерная бактерия вроде кишечной палочки (да н та постоянно преподносит сюрпризы). По сложности своей организации, способности меняться на морфологическом, физиологическом, молекулярном уровнях протисты, пожалуй, превосходят все виды клеток высших организмов.

Для иллюстрации возникающих здесь ситуаций приведу пример, несколько сходный с трипаносомным. Летом 2002 года острая коллизия среди протозоологов США выплеснулась из научных журналов на страницы газет, включая «New York Times». В номере от 6.08.2002 года появилась статья на всю полосу, названная «Uproar on Microbe», или «Перебранка вокруг микробов». Дело вот в чем. Уже более 15 лет в реках и озерах атлантических штатов США время от времени наблюдается массовая гибель рыб. В 1988 году ботаник Джоан Бурхолдер (далее Б.) из Университета штата Северная Каролина открыла одноклеточный жгутиконосный протист из группы динофлагеллят. Она нашла, что этот протист имеет сложный цикл развития и более двадцати разных обличий и состояний. Его амебная форма, согласно данным Б., паразитирует на рыбах, выделяет токсин и приводит к их массовой гибели. По рекомендации Б., любой водоем, где обнаружен протист, сразу закрывается для купания. А это уже затрагивает интересы фирм и общества. В исследования, на которые федеральные власти стали выделять миллионы долларов, включились другие протозоологи. И вдруг выводы Б. были оспорены по существу и в деталях.

Оппоненты утверждают, применив методы анализа ДНК, что внешне разных форм у этого протиста гораздо меньше, около пяти, а амебная — загрязнение, и этот организм вообще безвреден для рыб и человека. Б. в свою защиту говорит, что амебная форма возникает лишь у некоторых вредоносных вариантов и в определенных условиях; оппоненты же работают с другими вариантами и применяют другие условия культивирования. Хорошо, дайте нам ваш вариант, мы проверим, говорят оппоненты. Б. отвечает, что передала штамм во многие другие лаборатории, но своим наиболее яростным оппонентам отказалась передать его до тех пор, пока сама не доведет исследования до конца и не выделит предполагаемый токсин. Кто прав, будем ждать. Дело здесь не столько в морали, сколько в сложности проблемы, таков вывод комментария в журнале «Science».

Что касается ситуации с круцином, историки с определенной горечью пишут, что Клюева упорно отказывалась от предложений сосредоточиться в основном на культивировании и физиологии продуцента и передавать наработанный ею круцин для углубленных биохимических исследований другим специалистам. Она хотела все держать под своим контролем и, как пишут историки, не допускала «проявлений независимости в суждениях подчиненных». В итоге ее лабораторию в 1963 году покинул талантливый биохимик-онколог В.Н. Гершанович, который вышел, наконец, на один возможный молекулярный механизм противоопухолевого действия круцина. Клюева не согласилась с его выводом и воспрепятствовала публикации его статьи в сборнике памяти Роскина. Это уже, конечно, за пределами нормы. Очевидно, на личные амбиции наложился тяжкий излом после инсценированного Сталиным суда чести.

Трипаносомная терапия рака не умерла. Она на время отошла в тень из-за «недостатка средств» (любищевская метафора). Идея Роскина использовать в целях биотерапии рака эволюционно сложившиеся тонкие связи типа паразит-хозяин ныне возрождается. Стали очевидными неустранимые тяжкие последствия неспециализированных для опухолей ударных воздействий химиорадиотерапии и цитостатиков (облысение еще не так страшно, хуже поражение быстро делящихся клеток, к примеру печени). Все это хорошо обсуждено в книге историков.

Январский номер за 2002 год авторитетного английского медицинского журнала «Lancet» открывается проблемной статьей о биотерапии рака. Авторы пишут о необходимости вернуться к «старым идеям» о конфликте инфекция-рак и о новых перспективах использования опухолеспецифичных вирусов и бактерий, модифицированных методами генной инженерии. Употребляются термины и обсуждаются подходы, сходные, в принципе, с предложенными в 30-е годы Роскиным. Анализируются конкретные генно-инженерные пути изменения геномов вирусов и бактерий, имеющих сродство к определенным органам, для поражения возникающих там опухолей. Либо путем создания вирусов-убийц и запуска программированной клеточной гибели опухолевых клеток (апоптоз), либо путем активации одного из этапов иммунного защитного ответа организма-хозяина.

Увы, ссылку на исследования авторов КР я не нашел. Но, говорят, когда работа становится классической, она уже не нуждается каждый раз в цитировании.

Окончание следует

В фокусе открытий

Александр Зайцев

He нужен компас в дорогу птицам!

Прошлой осенью редакция едва не потеряла меня. Я заблудился в дебрях костромских лесов, и лишь компас вывел меня к дому. А как ориентируются птицы, минующие тысячи километров во время своих перелетов?

Этот вопрос давно занимал ученых.

Перелет — одно из самых важных и опасных событий в жизни птииы, все равно что для нас война. Да ведь и впрямь по потерям, понесенным птичьими стаями, это событие сравнится с самой страшной войной. Почти треть пичуг гибнут. Но несмотря на любые потери, на птичьем воздушном фронте вот уже которую тысячу лет без перемен. Повинуясь невыносимым законам естества, птицы каждый год пускаются в странствие, а люди — также периодически — затевают войну, начинают сами истреблять себя. Но довольно о людях. Нас интересуют сезонные миграции пернатых.

Незадолго до перелета птицы начинают испытывать беспокойство. Этот (чуть не сказал «военный») психоз охватывает даже птах, сидящих в клетках. Особенно волнуются те, кто совершает перелет в ночное время суток. Они теряют сон и всю ночь скачут по жердочкам. Время отлета подсказывают пичуге ее внутренние часы, а они настроены подлине дня. Если дело близится к осеннему равноденствию, пора в воздушный поход. В лаборатории, вовремя затеняя клетку, можно обманывать птиц, заставляя их срываться с места задолго до срока. Доверчивость их используют ученые, выясняя загадки птичьих миграций. Ведь есть виды птиц, готовых лететь, — что на воле, что в лабораторных условиях, — всегда в одном и том же направлении.

Можно предположить, что у этих птиц маршрут их перелета вписан в гены. Это доказали опыты, поставленные над славками. Одни из них летят зимовать в Восточную Африку, другие — в Западное Средиземноморье. Одни выбирают дорогу на юго- восток, другие — на юго-запад. Скрещивая эти разновидности славок, ученые получали птиц, летящих на зимовку строго на юг. Впрочем, опыты по приучиванию гусей к новому месту зимовья — в последние десять лет эти опыты проделывали и французские, и канадские ученые — показали, что, по крайней мере, не у всех птиц есть генетический механизм, отвечающий за направление перелета.

Но вот маршрут выбран. Повинуется ли птица велению собственных генов или команде, отданной вожаком стаи, ей все равно надо лететь. Впереди — незнакомая даль; еще невиданные или уже забытые просторы суши, а может быть, море, где все вокруг выглядит одинаково. Куда же лететь? Что за «бортовой компьютер» спрятан в голове птицы?

Несколько лет назад немецкие зоологи Росвита и Вольфганг Вильчко, наблюдая за малиновками и мухоловками, доказали, что дорогу им подсказывает магнитное поле Земли. Если бы они ориентировались только по Солнцу и звездам, то в облачные дни сбивались бы с курса. Тем беспомощней они были бы, сверяя маршрут с приметами пейзажа. Лишь магнитный компас не лжет им.

В своей лаборатории ученые создали искусственное звездное небо, но оградили помещение от магнитного поля Земли. Меняя длительность «светового дня», то есть время освещения лаборатории, ученые принуждали птиц «лететь на зимовку». Однако птицам никак не удавалось выбрать правильный маршрут, пока ученые не убрали экран, защищавший от магнитного поля.

Правда, у птиц их компас особенный. Он не различает, где северный полюс, а где южный. Для них это, быть может, и удобно, ведь каждые полмиллиона лет магнитные полюса Земли меняются местами. Если бы птицы придерживались направления на один из полюсов, это привело бы к их массовой гибели после смены полюсов. Вместо Африки они летели бы зимовать в Арктику.

Опыты показали, что птицы ориентируются по магнитному склонению — углу между географическим и магнитным меридианами. Как известно, силовые линии магнитного поля под прямым углом выходят из южного магнитного полюса Земли и опять же под прямым углом входят в северный магнитный полюс. В зоне экватора они параллельны географическому меридиану.

Птицы ощущают угол наклона силовых линий. На их «компасе» всего две отметки: «к экватору» и «к полюсу». Им нет надобности знать, как называется полюс. Они понимают, что туда лететь нельзя. Лишь близ экватора, где магнитное склонение равно нулю, птицы теряют возможность пользоваться «компасом». Тогда они прибегают к другим ориентирам.

Основные маршруты перелета птиц

До недавних пор ученые не могли понять, где находится этот «компас». Были, правда, догадки, что он спрятан в глазах у птиц. Вольфганг Вильчко решил проверить гипотезу на примере малиновок.

Для этого он намеренно вызывал у птиц желание лететь на юг. Единственным ориентиром для них было магнитное поле Земли. Птицам поочередно закрывали то левый, то правый глаз. Малиновкам из контрольной группы оставили глаза открытыми. Кроме того, ученые исследовали, каким будет направление полета, если при одном закрытом глазе склонение магнитного поля изменится с +66 на — 66 градусов.

В течение многих дней птиц приучали носить шапочки, закрывавшие им один глаз. Лишь после этого начался эксперимент. Результаты были однозначными. Птицы из контрольной группы летели в том самом направлении, как и положено было при перелете. Такой же маршрут выбирали и птицы, глядевшие правым глазом. А вот с изменением склонения магнитного поля изменялось направление перелета.

Когда же птицам оставляли открытым лишь левый глаз, это сбивало их с толку. Они не знали, куда лететь. Очевидно, их «компас» спрятан в правом глазу. Все нервные волокна, отходящие отсюда, ведут в левую половину мозга, которая и обрабатывает информацию о магнитном поле Земли.

Впрочем, этот механизм еще ждет своего подробного изучения — как и многое, что связано с магнитным полем Земли и его воздействием на флору и фауну планеты.

В глубь Времен

Александр Волков

Одна Ост-Индская империя

Почему Петр Первый отправился учиться к голландцам? Для нас Нидерланды, Португалия, Дания — малые страны. Но в XVII веке Нидерланды были крупнейшей колониальной державой. Они почти безраздельно хозяйничали на берегах Южной и Юго-Восточной Азии. Индийский океан был их «внутренним морем». А славу и богатство им принесла одна торговая компания. Всего одна.

Акции прокладывают путь

Начиналось все в 1594 году, когда была основана Compagnie van Verre, Компания дальней торговли. Тогда девять амстердамских купцов, собрав 290 тысяч |ульденов, снарядили четыре корабля, наняли 250 человек — и годом позже двинулись в море. Ветер гнал парусники в Индию, где тогда хозяйничали португальцы. Все крупнейшие порты Востока были в их руках, Однако в последние годы английские каперы все чаще перехватывали португальские суда в Южной Атлантике и грабили их. Ввоз перца в Лиссабон резко упал, а спрос на него по- прежнему был высок. Вот и решили голландские купцы торговать с восточными странами без посредников.

Первое плавание сочтено было успешным, и в ту же пору стали учреждаться новые компании для торговли с Индией. Однако их конкуренция едва не погубила торговлю Нидерландов. Тогда, чтобы не терять прибыль, видный политик, советник провинции Голландия Йоан ван Олденбарневелт предложил купцам объединиться.

Переговоры шли долго и трудно, но наконец договоренность была достигнута. Весной 1602 года Ост- Индская компания (так она была названа) получила от Генеральных штатов — верховного органа Нидерландов — монопольное право торговать на всей территории от мыса Доброй Надежды на юге Африки до Магелланова пролива на юге Америки. Так, власти нескольких провинций на севере Европы решили судьбу двух океанов.

Модели нидерландских кораблей XVIII века

По своим полномочиям Ост-Индская компания напоминала государство в государстве. Генеральные штаты Соединенных провинций — так тогда назывались Нидерланды — не только позволили ее руководству единолично торговать в Индийском и Тихом океанах, но и разрешили — от имени правительства — заключать договоры с заморскими странами, строить на их территории крепости, содержать войска, вести военные действия и даже чеканить монету. В свою очередь, руководители компании были обязаны регулярно отчитываться перед Генеральными штатами, представлять им на одобрение договоры, заключенные с местными князьками, а также сообщать, какие инструкции выданы губернаторам, оставленным в факториях.

Всеми коммерческими делами компании управляло общее собрание депутатов от ее палат — совет директоров. Из их числа выбирали руководящую коллегию — «Семнадцать господ».

Капитал компании складывался из «акций» — паев. Инвесторы, или пайщики не могли забрать вложенный капитал, но имели право продать свой пай на бирже или приобрести себе новые акции. Подобная политика помогала сохранить уставной капитал компании. Таким образом, она стала прообразом современных акционерных обществ.

Более половины уставного капитала — его сумма составляла 6,5 миллионов гульденов и никогда более не увеличивалась, — было внесено купцами из Амстердама. Поэтому из семнадцати мест в коллегии они получили восемь. Еще четыре места досталось купцам из Зеландии, в то время как остальные палаты получили всего по одному месту. Семнадцатое место поочередно доставалось купцам из Зеландии, Делфта, Роттердама, Горна и Энкхейзена.

Дом Ост-Индской компании в Амстердаме (1686)

Ствол пушки, которой была оснащена шлюпка Ост-Индской компании

Именно амстердамские директора требовали строжайшей монополии в торговле, борясь со своими главными противниками — англичанами. Среди директоров лишь поначалу преобладали купцы. Позднее всеми делами стали заправлять власти крупнейших нидерландских городов. Итак, эта была компания своего рода механизмом для извлечения прибыли.

Как же получилось, что клочок земли на окраине Европы, еще находившийся в состоянии войны с Испанией (перемирие было заключено только в 1609 году), захватил в свои руки всю торговлю с Азией?

Хлебный город на селедочных костях

Купцы Голландии и Зеландии, важнейших из Соединенных провинций, давно отличались предприимчивостью. В XV — XVI веках они потеснили знаменитую купеческую «республику» — Ганзу и захватили торговлю с Балтийским морем, вывозя оттуда хлеб и лес. Огромные флотилии судов отправлялись на промысел сельди, и город Амстердам, так часто поминаемый нами, по местному присловью, «вырос на селедочных костях». К концу XV века в Амстердаме расположился крупнейший хлебный рынок Европы.

Флот Нидерландов стал крупнейшим в Европе, а судостроение — самой важной отраслью хозяйства. В 1597 году более четырехсот голландских кораблей миновало Гибралтар. Внешняя торгоатя Франции и западных княжеств Германии велась в основном с помощью голландских купцов. Пытаясь найти северный путь в Индию, именно голландцы достигли берегов Белого моря и начали торговать с Московией. Не заходя в Амстердам, они вывозили русские меха, воск, лес прямо в Италию. Итак, в Нидерландах не было недостатка в деятельных купцах и опытных моряках, готовых отправиться за тридевять земель в поисках добычи.

Один из основателей Ост-Индской компании Иоан ван Олденбарневелт, Его судьба сложилась трагически. Он был обвинен в государственной измене и в 1619 году казнен

Фигурки служащих Ост-Индской компании изготовленные в Китае во второй половине XVIII века

Некоторые историки называют перемены, происходившие в мировой экономике на рубеже XVII века, «торговой революцией». Число торговых судов — нидерландских и английских, — курсировавших между Северной Европой и Азией, стремительно росло, в то время как караванные пути, соединявшие побережье Красного моря со странами Персидского залива, пустели.

С появлением Ост-Индской компании цены на азиатские товары стали усточивыми, а выбор товаров расширился. Изменились и торговые пути. Лишь одно оставалось неизменным. Нидерландцы и англичане, чуть ранее создавшие свою Ост-Индскую компанию (1600), подобно их предшественникам — португальцам, платили за товары золотом и серебром, ведь европейские товары почти не пользовались в Азии спросом.

Объем торговли с заморскими странами нарастал, и все больше серебра (в основном добытого в Америке) направлялось в казну князьков и царей Востока. По оценке статистиков, в 1610-х годах нидерландцы ежегодно вывозили в Азию драгоценные металлы на сумму 0,97 миллиона гульденов, а в 1720-х — на сумму 6,6 миллионов гульденов (!).

Структура торговли Ост-Индской компании со странами Азии в XVIl—XVIII веках.

1 - мускатный орех, мускатный цвет, гвоздика, корица;

2 - перец;

3 - текстиль, шелк и хлопок;

4 - чай и кофе;

5 - другие продукты, в том числе сахар, селитра, индиго и медь

Фактории, мацис и серебро

Изыскания статистиков показывают, насколько велико было превосходство Нидерландов в азиатской торговле Европы в XVII — XVIII веках. Так, в XVII веке Ост-Индская компания снарядила 1700 кораблей, а в XVIII веке — почти 3000 кораблей. Их главные конкуренты — английская и французская Ост-Индские компании — снарядили в XVIII веке соответственно 1865 и 1300 кораблей.

На чем основывались успехи нидерландцев? Вот их «три источника и три составные части»: монополия на пряности, торговля с Японией сеть факторий по всей Юго-Восточной Азии.

Обычно компания заключала договоры с местными князьками, правившими Явой, Калимантаном, Суматрой и другими островами и побережьями. К 1670 году она обеспечила полную монополию на самые ценные экзотические специи: мускатный цвет (мацис), мускатный орех и гвоздику, вывозимые с островов Индонезии, а также корицу с Цейлона.

Нидерландский чиновник Эдуард Деккер, скрывшийся под псевдонимом Мультатули, писал позднее: «Не требовалось особо сложной политики, чтобы добиться желаемого от туземцев. Они слушаются своих главарей; достаточно было поэтому привлечь на свою сторону последних, обешав им долю прибыли, и дело было сделано».

Управляя подвластными им землями, слуги компании не церемонились. Под страхом смерти были запрещены вывоз и продажа семян и черенков пряных деревьев. Чтобы удержать монополию и не допустить падения цен, они вырубали целые леса мускатника, а избыток пряностей сжигали. Не щадили и людей. В 1621-1622 годах нидерландцы захватили острова в море Банда на востоке Индонезии и истребили большую часть местных жителей, а остальных обратили в рабство за то, что они продавали пряности другим «белым людям», не догадываясь, что торговать могут только с компанией. Опустевшие земли заселили людьми, привезенными с других островов.

В 1623 году солдаты компании заняли английскую факторию на острове Амбон (Молуккский архипелаг), а служащих казнили. Среди них было десять англичан, десять японских наемников и португалец — надсмотрщик за рабами. Так удерживалась монополия. «История голландского колониального хозяйства... развертывает бесподобную картину предательств, подкупов, убийств и подлостей» — туг с немецким экономистом К. Марксом нельзя не согласиться.

В 1638-1641 годах голландцы заняли португальские крепости на Цейлоне, а также Малакку — их важнейшую крепость в Малайзии. В 1656-1663 годах захватили Коломбо на Цейлоне и португальские фактории на Малабарском побережье Индии. Наконец, в 1669 году покорили султанат Макассар на острове Сулавеси (Целебес).

Так, за короткое время Ост-Индская компания захватила лучшие гавани, в которых обычно останавливались корабли, возвращавшиеся в Европу. Наконец, в 1652 году она основала на южной оконечности Африки факторию Капштадт (Кейптаун).

Уже летом 1598 года нидерландские купцы снарядили первую экспедицию к берегам Японии. Она кончилась трагично.

Экипаж корабля Ост-Индской компании запасается водой и провиантом на острове Маврикий

Лишь после 1640 года нидерландцы — единственные из европейцев, «назойливых и коварных», — получают разрешение торговать с Японией. В 1641 году власти Страны восходящего солнца отвели для торгов остров Дэсима, лежавший невдалеке от входа в гавань Нагасаки.

Этот насыпной остров длиной 600 шагов был сооружен за несколько лет до того—специально для торговли с европейцами — и обнесен забором. За его аренду голландцы платили 16 тысяч гульденов в год. Эта японская фактория имела важнейшее значение, ведь в XVII веке лишь Испанская Америка производила серебра больше, чем Япония.

Так, с 1640 по 1649 годы из Дэсимы было вывезено не менее 15 миллионов гульденов серебра. В свою очередь, японцы покупали шелк, пряности, красное дерево, ртуть, киноварь, олово, свинец, селитру, кобальт, янтарь, зеркала, микроскопы, часы, механические игрушки.

В 1640 - 1670-х годах компания каждый год посылала в Нагасаки пять-семь кораблей. Но в 1668 году японское правительство запретило вывоз из страны серебра, и торговля стала невыгодной.

Япония лежала на периферии торговой сети. Средоточием же ее являлась Индонезия, и прежде всего остров Ява. В 1610 году в город Бантам на западном побережье Явы был назначен генерал-губернатор, а девять лет спустя он переехал в лежавшую неподалеку крепость Батавия (ныне — Джакарта). Она и стала важнейшим торговым и военным центром нидерландцев в Азии.

Поначалу обитатели крепости держались замкнуто, но уже к середине XVII века все окрестности Батавии были заняты плантациями, на которых трудились рабы, часто вывезенные с других островов.

Батавия стремительно разрасталась. Если в 1624 году здесь проживали около восьми тысяч человек, то в 1700 году — 70 тысяч человек, а к концу XVIII века — уже 150 тысяч человек. Лишь несколько тысяч из них были европейцами.

...Именно этот «Вавилон Востока» стал узелком, из которого родилась торговая сеть компании. Все города и крепости, захваченные голландцами в Азии, связала Батавия. Отсюда пряности — эти «сыпучие деньги старых времен» — развозили не только в Европу, но и в Индию, Иран, Китай, выменивая их на различные товары, прежде всего ткани.

Источники богатства Ост-Индской компании: мускатный орех (слева) и корица

Разумеется, компания основала факторию и у берегов Китая — на Формозе (так называли тогда остров Тайвань). Здесь голландцы высадились в 1624 году; здесь они стали скупать шелк и выменивать его на японское серебро. Правда, прежде чем власти южных провинций Китая согласились на торговлю с чужаками, переговоры с ними пришлось вести в течение девяти лет. Зато потом на Формозу засновали джонки. Остров стал перевалочным пунктом в торговле Японии и Китая. Однако, когда в 1662 году противники маньчжуров бежали из Китая на Тайвань, жертвами этой междоусобицы стали голландцы. Их фактория закрылась.

Из жизни миллиона авантюристов

Жернова истории медленно мелют, а веретена ее неспешно ткут. Около 1700 года уже не так ценятся пряности, как шелк и индийский текстиль. В знатных домах полюбился китайский и японский фарфор, для подражания которому создают мануфактуры в Голландии, Германии и Англии.

Постоянно растет спрос на кофе и китайский чай. С 1734 года между Кантоном и Батавией стали курсировать «чайные пароходы». К этому времени в Англии и Нидерландах чай считается «народным напитком». Любопытно, что голландцы закупают в основном черные сорта чая, а англичане — зеленый, полюбившийся в колониях Северной Америки. (До «Бостонского чаепития» остается полвека.)

Крепость Батавия (картина Абрахама Сторка, 1699)

Интерес к торговле с Китаем необычаен. Еще в 1637 году для торговли с европейцами открывается порт Кантон (Гуанчжоу). Заход европейских кораблей в другие порты Китая запрещен. Но ненадолго. Позднее, с воцарением маньчжуров в Китае, англичане, голландцы, португальцы и французы приезжают в Китай, скупая чай, шелковые ткани, вышивки, веера, обои, фарфор, золото, ртуть, сахар, пряности, лечебные травы, в том числе хинный корень. Однако в 1757 году император Цяньлун запретил европейцам содержать фактории в Китае. Это заметно подорвало доходы компании.

Другой бедой стала коррупция. Крупные чиновники компании прикарманивали десятки и сотни тысяч гульденов — при месячном жаловании в 200 — 300 гульденов.

Росли расходы и на управление, число подданных Ост-Индской компании постоянно множилось. Если начинателями были две с половиной сотни авантюристов, то через столетие, в 1688 году, в компании служили около двенадцати тысяч человек, а на ее кораблях плавали еще десять тысяч. Всего же за время существования компании — с 1602 по 1795 год — присягу ей принесли около миллиона: солдаты и моряки, чиновники и купцы, ремесленники и люди без особого рода занятий, надеясь разбогатеть, спешили на край света — в Азию. Для сравнения: в XVII веке в Нидерландах в среднем проживали около двух миллионов человек.

Матросы нанимались на три года, все прочие — на пять лет (с середины XVII века и для матросов срок службы был увеличен). Засчитывалось лишь время пребывания в Азии; дорога была не в счет. Около половины всех солдат и матросов были иностранными наемниками. Для многих служба в компании была последним честным заработком, который они могли найти, но заработок был грошовый — 10 гульденов в месяц, да многие и не доживали до выдачи денег. Если же что и получали, то чаще всего раздавали за долги. Даже капитан корабля получал всего 60 — 80 гульденов.

В Азию плыли бедняки, для которых за морем «текли молочные реки, кисельные берега». Однако чаще их ждали малярия, лишения и смерть на чужбине. «Одних уносили войны, других — болезни, — подводит итог этой погоне за мечтой российский историк Е. Ванина, — Презрение к «туземцам» мешало перенимать сложившиеся за тысячелетия привычки, помогавшие приспособиться к иноземному климату».

В 1765 году служащие фактории в Дзоте заказали для сёгуна трех персидских скакунов. К заказу прилагался этот рисунок

Тарелка с изображением купца и его возлюбленной. Китай, фарфор, 1740

Бутылка для аптечных снадобий. Япония, фарфор», 1680

Так, в начале XVIII века в Батавии ежегодно умирали более двух тысяч европейцев. Город был построен в очень нездоровом месте; здесь постоянно болели малярией и дизентерией. Число больных в местных лазаретах редко опускалось ниже тысячи. Большинство не выживали.

Особенно много болели на кораблях, прибывавших в Батавию. В XVIII веке на судах Ост-Индской компании умирал каждый четвертый матрос, в основном от инфекционных болезней. О гигиене нечего было и думать: матросы редко меняли или стирали белье, редко мылись сами; каюты не проветривались и почти не убирались. Чтобы пополнять убыль, компания стала принимать на корабельную службу китайцев и яванцев. Так, в 1792 году на кораблях, возвращавшихся в Европу, было всего 504 европейца из 1417 матросов.

Немногие делали карьеру в факториях компании и обогащались, разворовывая ее доходы. Для большинства же — солдат, матросов, мелких торговцев — пожизненной оставалась нужда.

Одни империи начинались с навабства, другие гибли в долгах

Впрочем, для акционеров Ост- Индской компании итог ее деятельности был вполне позитивен. Она обеспечивала пайщикам верный и немалый доход. В среднем в год им выплачивалось 18 процентов дивидендов. У руководителей же доход превышал порой сто процентов. Все дела их вершились в глубокой тайне. Они никому не давали отчетов.

Вот только попасть в этот круг рантье было очень трудно. У Ост- Индской компании общее число пайщиков составляло 500 — 600 человек. Примерно так же обстояло дело и в других компаниях: например, в английской Ост-Индской компании число акционеров не превышало двух тысяч.

Для азиатских партнеров компании ее баланс тоже был положителен. Кроме того, крупные империи — Япония и Китай — оградили себя от европейцев, допуская их лишь в отдельные гавани и диктуя свои условия.

Мелкие же княжества Малайского архипелага, а также Цейлон не могли противиться войскам компании и утрачивали свою экономическую, а часто и политическую независимость. Их правители не в силах были защитить свой народ от расправ, грабежей, обращения в рабство, а подчас вступали и в сговор с захватчиками.

Наконец, в Индии вплоть до середины XVIII века европейцы старались не вмешиваться в жизнь местных государств, лишь в 1757 году англичане перешли к решительным действиям и вскоре захватили Бенгалию. Известно, что высшие служащие компании присвоили себе около трех миллионов фунтов стерлингов из казны навабства (княжества) Бенгалия.

Окончательно утверждались принципы колониальной политики европейцев, так ярко проявившиеся в XIX веке, открытые нидерландской компании, они получили особый мрачный блеск «большого стиля», благодаря англичанам.

С 1757 по 1780 годы из Бенгалии — за бесценок — вывезли товары на 12 миллионов фунтов стерлингов. Английские агенты заставляли бенгальцев отдавать свои товары за гроши либо не платили им вовсе.

Их конкуренты, голландцы, к концу XVIII века терпели очевидный крах. В 1781 году дефицит компании составил году 22 миллиона гульденов, что в три с лишним раза превышало уставной капитал. В 1780 году началась четвертая по счету англо-голландская война (1780-84), компания потеряла фактории на Коромандельском берегу в Индостане, а также Цейлон.

Долги компании стремительно росли. В 1796 году, после провозглашения Батавской республики, государство взяло под контроль Ост-Индскую компанию. Все ее имущество и активы перешли в собственность республики. Ревизия показала, что долги компании превысили сто миллионов гульденов. Три года спустя Компания была ликвидирована, а сохранившиеся владения в Азии — прежде всего Индонезия — перешли под контроль нидерландского правительства и независимость получили лишь после Второй мировой войны.

Не удержала своих позиций и английская Ост-Индская компания. В конце XVIII века ей пришлось обратиться к правительству за займом, чтобы покрыть дефицит. Через полвека была ликвидирована и эта компания. Время приватных империй прошло. В XIX веке их потеснили колониальные державы, но и они не сумели надолго сохранить заморские провинции. Запад остался Западом, а Восток — Востоком.

Комментарии к прочитанному

Сергей Москвитин

Альтернативная история

Первый сигнал пришел из Питера пять лет назад , но его мало кто понял. Загадочная группа ACT решила издать свой вариант Полного Собрания Сочинений братьев Стругацких — и не просто так переиздать, а с умными комментариями, написанными в далеком Будущем. Не через 40 лег после «Далекой Радуги» или «Пикника на обочине», а лет через 400: писатели-то великие, их и тогда, наверное, будут читать! И вот пришелец из Будущего по имени Сергей Переслегин написал Комментарий к Освоению Космоса, предсказанному братьями Стругацкими. Очень интересный комментарий: сжатый, дельный и намекающий на такие события в Будущем, какие еще ни один фантаст не описывал. Побольше бы таких комментариев к воображаемой реальности! Наш аппетит приходит во время еды... «А что если бы ...»

Два года спустя сходные мысли посетили издателей по ту сторону Атлантики. Американский историк Роберт Коули решил пойти по стопам великого англичанина Арнольда Тойнби, автора «Постижения Истории», «Ганнибалова наследия» и иных шедевров исторической мысли. Среди них есть два небольших эссе о том, чего не было: как развивался бы наш Мир, если бы Александр Македонский погиб в юности или, наоборот, умер в старости, успев покорить все цивилизованные регионы Евразии. В советские годы журнал «Знание — сила» опубликовал перевод одной из этих статей (1979, N° 12) — и подвергся за это суровым укоризнам сверху.

Вторая статья вышла в 1994 году (№ 8), когда СССР исчез во тьме небытия, и бывшая Фантастика сравнялась в цене с реальной Историей. И вот теперь Роберт Коули убедил своих коллег сочинить альтернативные варианты тех реальных исторических событий, которые кажутся им наиболее значимыми или самыми увлекательными: от Библейской истории до Холодной войны.

Посмотрим, какие темы Всемирной Истории увлекли воображение американских историков нового поколения, и что они сумели нафантазировать в сих заповедных краях. Начнем с библеистики. Вильям МакНил, ветеран Чикагского университета, задался таким вопросом: при каком стечении обстоятельств иудейское единобожие могло вовсе НЕ возникнуть — и значит, не послужить стержнем для Христианства и Ислама в грядущие века?

Один из ключевых моментов этого цикла пришелся на 701 год до новой эры, когда ассирийский царь Синаххериб осадил столицу Иудеи — Иерусалим, но вскоре снял осаду из-за вспышки чумы в своем войске. Такое случалось не раз и не два, но могло и не случиться, как не случилось в 722 и 586 годах до новой эры, когда те же ассирийцы осаждали Самарию (столицу Израиля), а вавилоняне тот же Иерусалим и успешно взяли обе крепости. Про осаду и взятие Самарии сейчас мало кто помнит; напротив, взятие Иерусалима царем Набу-кудурри-уцуром вошло в классику, ибо привело к «Вавилонскому плену» большей части иудейской интеллигенции — тогда и были написаны первые главы будущей Библии в стенах Вавилона, в окружении грамотных иноверцев, поклоняющихся разнообразным идолам.

«Сделаны они из дерева и покрыты позолотою; птицы и летучие мыши садятся на тело и на голову их; лазают также по ним и кошки! Из этого увидите, что не боги они; не поклоняйтесь же им!» — так писал вдохновенный пропагандист Иезекииль к своим сородичам, пребывающим в огне пропаганды, враждебной единому Богу — Яхве. Написал, и его послушались, ибо вера в единого Яхве к 586 году успела окрепнуть в умах большинства лидеров изгнанной иудейской общины.

Но в 701 году дело было иначе! Первый из великих пророков — Исайя тогда умолял иудейского царя Езекию не сдавать врагам священный Город и Храм Соломона. Если царь не дрогнет в своей вере, то сам Яхве поразит смертью нечестивых захватчиков! Смелое обещание пророка было исполнено хорошо известной в наши дни чумной бациллой, блохой и крысой, которые втроем способны развязать губительную эпидемию в любом густом скоплении людей. Конечно, Исайя рисковал своей репутацией, делая столь смелое предсказание; но кто не рискует — тот не пророк!

Исайя стал им, а Яхве — Богом, губителем иноверцев и Богом защитником тех, кто уверовал в него, по слову очередного пророка и по мудрости очередного царя, который догадался завалить все источники воды вокруг Иерусалима тушами дохлого скота. Три поколения спустя вера жителей Иерусалима в исключительность Яхве укрепилась настолько, что военное торжество халдеев над Иудеей не смогло ее разрушить, а напротив, перенесло эту веру в массы иноплеменных подданных вавилонского царя, включая невезучих самаритян (которые забыли веру отцов в ассирийском плену после 722 года).

Чудесный сюжет сочинил Вильям Мак-Нил, потомок упорных шотландцев в плену чикагском! Жаль только, что он не сумел или не захотел сочинить (по примеру Тойнби) правдоподобную альтернативу хода Всемирной Истории, лишенной твердокаменного Иудаизма. Свято место не бывает пусто: какая религия могла бы занять место Иудаизма на Ближнем Востоке? Это мог быть культ светлого Владыки Мудрости — Ахура Мазды, чей образ персы переняли от пророка Заратуштры, вероятного современника и конкурента Исайи. В таком случае Александр Македонский, не встретив на покоренном Востоке смышленых и надежных иудеев, был бы вынужден опереться на персов во всех своих начинаниях. Тогда Ахура Мазда сросся бы с Зевсом и с египетским Осирисом: ведь все трое воплотились в теле земного отца Александра перед рождением божественного Сына! Ранняя смерть Александра, вероятно, слилась бы в сознании верующих со смертью Осириса, и Александр из Пеллы занял бы в новых имперских храмах то место, которое мы привычно отдаем Иисусу из Назарета! Дальнейшие прогнозы может составить каждый любознательный...

Но оставим Античность и перенесемся в Новое время — в бурный XVI век, где испытали свои силы два других историка-фантаста: Теодор Рабб и Джеффри Паркер. Второй из них избрал классическую тему: что, если бы ураган не помог английским корсарам разгромить Непобедимую Армаду испанцев в 1588 году, так что великий полководец Алессандро Фарнезе успел бы высадить свой десантный корпус в Англии? Серьезной сухопутной армии британцы тогда не имели; Лондон был бы взят, и Англия вошла бы в состав заморских владений империи Габсбургов. Этот успех католического дела за проливом вдохновил бы католиков Франции на новые подвиги, и католическое единство Западной Европы могло быть восстановлено. Тогда освоение заокеанских земель стало бы общим делом воссоединенных европейцев, и сейчас Америка не распалась бы на процветающую англосаксонскую часть и ее отсталый испаноязычный анклав!

Понятно, что такая перспектива увлекает воображение современных североамериканских мыслителей и (главное!) их читателей. Но Теодор Рабб извлек из небытия еще более увлекательный вариант Истории: что, если бы в конце 1520-х годов туркам удалось захватить Вену? Реальный шанс был: после уничтожения венгерской армии при Мохаче (1526) молодой султан Сулейман Кануни мог на следующий год подойти к Вене и не спеша взять ее с помощью своей (лучшей в мире) тяжелой артиллерии. Если бы он не отложил этот поход до 1529 года — когда лето выдалось небывало дождливым и турецкие пушки, увязнув в грязи, не успели добраться до Вены... Что тогда ?

Потеряв одну из своих столиц (пусть не самую любимую — родной Брюссель был дороже), император Карл V был бы вынужден уделить внимание восточному фронту и — гораздо меньше Германии и Италии. Вторжение имперских войск в Италию в 1527 году (после решающей победы над французами при Павии) скорее всего, не состоялось бы вовсе; Рим не был бы взят и разграблен испанской солдатней, а местное сообщество художников и ученых не разбежалось бы по коммунам Северной Италии.

Тогда папа, избавленный от давления императора, наверняка разрешил бы английскому королю Генриху VIII развод с бездетной королевой Катариной, теткой императора Карла V. В итоге Английская Реформация не состоялась бы: Англия не оторвалась бы от Католической Европы, продолжая жить с нею в мирном соревновании и сотрудничестве.

То же самое могло произойти и в Германии: ведь в 1527 году большинство германских князей, напуганных Крестьянской войной, были готовы отказаться от поддержки Мартина Лютера с его опасной реформой! Лишь давление самовластного императора Карла V вынудило большую группу германских князей объединиться в Евангелическую Лигу ради борьбы за свои права и тем обрекло Германию на тридцать лет гражданской войны. Если бы восточные дела отвлекли Карла V от германских дел, то Германия вернулась бы к прежнему процветанию в условиях плюрализма князей и имперских городов.

Неисправимый смутьян Лютер был бы вынужден покинуть Германию и, вероятно, переселился бы на север Европы, войдя в роль «стокгольмского папы» при новом короле — Густаве Ваза. Немцам остался бы лишь самый прочный плод ума Лютера: перевод Библии на немецкий язык. После этого лютеранское меньшинство в городах Германии соперничало бы с католическим большинством так же мирно и полезно, как это происходит в XX веке — без промежуточных кошмаров Тридцатилетней войны в XVII веке и иных подобных потрясений...

Как видно, правило «хэппи-энд» обязательно для всех американских писателей, взыскующих широкой популярности: этот закон направляет историков в той же мере, что и авторов любовных романов! Не случайно все альтернативные варианты хода и исхода Первой и Второй мировых войн XX века, рассмотренные в сборнике «Если бы...», предполагают более прямой ход событий, связанный с меньшими страданиями народов. Это в равной мере относится к удачному блицкригу немцев во Франции в 1914 году (вариант вполне вероятный) и к фантастическому предположению, что Гитлер в 1941 году мог оставить Сталина в покое, зато покорить Ближний Восток (в стиле Александра Македонского) и встретить японцев в Индии, а не на Урале... То-то подружились бы белокурые бестии Запада с черноволосыми бестиями Востока!

Этой выборки примеров довольно для будущих читателей воистину интересной книги «Если бы...» Что в ней может представить наибольший интерес для российского читателя, просвещенного бурной жизнью на рубеже ХХ-ХХI веков? Во-первых, это удачный сборник Дурных Примеров, которые могут стать заразительными. Ведь каждый читатель волен поразмыслить об иных альтернативах хода Всемирной Истории — более интересных для него самого! Например: как бы поступил Сталин, если бы Гитлер устремил свои войска в Индию? Или если бы в середине XIV века в Европу не проникла Черная Смерть, сломав демографическое равновесие средневекового социума?

Российские переводчики, редакторы и издатели американского сборника «Если бы...» первыми вступили на этот скользкий и крутой, но очень увлекательный путь к новым истинам. Или они оказались вторыми, а первыми были российские Отрицатели Всемирной Истории: народоволец Морозов, математики Постников и Фоменко? Они ведь тоже рассмотрели дерзкую альтернативу Античного мира: его фальсификацию самоуверенными итальянскими гуманистами в XVI веке. Начало было хорошее, но конец не удался нашим авторам-фантастам, ибо они сгоряча поверили, будто они писатели-реалисты!

Как если бы Иван Ефремов, написав «Туманность Андромеды», стал ожидать, когда Эрг Hoop и Дар Ветер зайдут к нему в гости, чтобы побеседовать о проблемах современной России! А наделе к Ивану Ефремову (и ко Льву Гумилеву, и к Аркадию Стругацкому) приходили живые пытливые россияне, чтобы познакомиться с творцом Эрга Ноора и Дара Ветра... Точно так же петербургские переводчики и комментаторы американского сборника «Если бы...» пришли в гости к заокеанским историкам-фантастам наших дней. И привели с собою кучу российских читателей и мыслителей! Тираж российского издания — 7000 экземпляров: не так уж и мало! Пожелаем новых успехов питерянам из дома ACT в продолжении их удачной серии «Terra Fantastika»! Пусть у них будет побольше таких читателей, которые воскликнут: «Я тоже так хочу — и могу!». Тогда, глядишь, и сказка станет былью — если это была добрая сказка...

Женские истории в истории

Олег Будницкий

«Первая леди» лондонской эмиграции

«Вы самая умная, самая талантливая и самая сильная духом женщина, которую довелось мне встречать на моем жизненном пути, прошу Вас верить в искренность моих слов, я ведь не очень щедра на восторги...»

Это писала из Парижа Н.А. Тэффи, популярнейшая писательница русской эмиграции.

Писала Ариадне Тырковой-Вильямс.

26 ноября 1939 года Ариадна с улыбкой читала эти слова. В этот день ей исполнилось семьдесят лет, жизнь была почти прожита, и улыбка была печальной, прощальной. И все же такие слова из уст скептической и язвительной Тэффи дорогого стоили. И в своих восторгах она была не одинока. Художнику Мстиславу Добужинекому, встречавшему Тыркову еще в блистательном Санкт-Петербурге эпохи «серебряного века», она запомнилась как «необыкновенно красивая женщина с огненными глазами и горячей речью». Многие поздравляли ее, и, конечно, ей это было приятно, чего греха таить, но это — относилось к прошлому.

Более двадцати лет провела Тыркова в Англии. Прибыла она сюда в марте 1918 года, имея за плечами жизнь, которой по насыщенности событиями и страстями могло бы хватить на десятерых. Вряд ли кто-нибудь, и прежде всего она сама, мог подумать, что судьба отведет ей еще почти полвека, что пройдут они в трех странах — Англии, Франции и США и что главные ее книги еще только будут написаны...

Ариадна Владимировна Тыркова родилась в помещичьей семье в Новгородской губернии. Ее предки получили вотчину еще за участие в походах воеводы Скопина-Шуйского в Смутное время, закончившееся воцарением Романовых.

Жизнь поначалу складывалась вполне традиционно, как у всех. После окончания гимназии в Петербурге студентка математического отделения Бестужевских курсов в 21 год выходит замуж за инженера-кораблестроителя Адольфа Бормана. Вскоре у них рождаются дети — сын Аркадий и дочь Соня.

Первые годы положение жены успешного инженера ее увлекает. Борманы много выезжают, бывают в театрах, танцуют. Однако, почти как в сказке, через «магические» семь лет Ариадна резко меняет свою жизнь. Ей не хочется быть только «женой своего мужа». Молодая женщина разводится и остается с двумя детьми на руках. Она начинает зарабатывать литературным трудом: публикует статьи и фельетоны в провинциальных газетах. «Печатали охотно, платили мало» — позднее подытожит она начало своей журналистской деятельности.

Однако со временем популярность ее растет, читатели уже ждут фельетонов А. Вергежского (псевдоним Тырковой). Постепенно она пробивается и на страницы столичной печати.

Но успешную журналистскую карьеру прерывают политические страсти. Она выходит на демонстрацию в поддержку студентов, ее арестовывают, и десять дней она проводит в тюрьме. В протоколе, составленном жандармским офицером, говорилось: «Десять дней сидения в Литовском Замке зачесть наказанием за праздное любопытство».

Следующий арест в 1903 году был уже не за любопытство — Тыркову арестовали на границе за провоз в Россию нелегального издания либералов — газеты «Освобождение». Ее судили и приговорили к двум с половиной годам тюремного заключения. Получив отсрочку по состоянию здоровья, Тыркова бежит за границу, прихватив с собой обоих детей.

Что привело ее в оппозиционный лагерь? Полвека спустя, после Второй мировой войны, она пытается осмыслить это в своей книге воспоминаний: «Теперь, после того, что терпит Европа, чем болеет Россия, я иначе отношусь ко многому, что тогда происходило, в чем я так или иначе участвовала. Мне виднее стали наши слабости, ошибки, заблуждения. Но я не отрекаюсь от своего прошлого, от основных идеалов права, свободы, гуманности, уважения к личности, которым и я по мере сил служила».

Уважение к личности и самодержавный режим были несовместимы. Не удивительно, что Тыркова оказалась в числе его противников. За границей она обосновалась в Штутгарте, в семье мужа своей одноклассницы Нины Герд — редактора «Освобождения» Петра Струве, и естественно, самым активным образом участвует в подготовке газеты. Именно здесь окончательно и оформились ее политические идеалы либерализма, политической и индивидуальной свободы.

Будучи за границей, Тыркова воспользовалась случаем и съездила в Женеву навестить еще одну свою гимназическую подругу — Надю Крупскую. Визит оказался не из приятных. С мужем Крупской, который, очевидно, в представлениях не нуждается, у нее сразу зашел резкий спор о марксизме. Ленин пошел ее проводить до трамвая. По пути спор продолжался. На прощание Ленин, то ли в шутку, то ли всерьез, заметил: «Вот погодите, таких, как вы, мы будем на фонарях вешать». Тыркова засмеялась: «Нет, я вам в руки не дамся». «Это мы посмотрим» — ответил Ленин.

Серьезность намерений Ленина проверить не удалось: к счастью, они больше никогда не встречались...

За границей произошла и еще одна удивительная встреча, определившая жизнь Тырковой на последующие четверть века, — встреча с Гарольдом Вильямсом, российским корреспондентом одной из английских газет. Вильямс родился в Новой Зеландии, однако в совершенстве знал русский язык; увлекаясь толстовством, он выучил его по роману «Анна Каренина». Кроме русского, он знал еще около 50 языков и был даже автором грамматики одного из полинезийских языков. В России Вильямса звали Гарольд Васильевич. Встреча эта изменила всю жизнь Ариадны. Тыркова вышла за него замуж. Поступок на первый взгляд не очень осмотрительный — он был младше ее на семь лет, но брак оказался на удивление счастливым.

В ноябре 1905 года после амнистии Тыркова возвращается в Россию. Начинается ее «звездный период». В 1906 ее избирают в ЦК конституционно-демократической партии - главной партии российских либералов, она становится заведующей партийным бюро печати, и до 1917 года, когда в ЦК была избрана графиня С.Н. Панина, Тыркова была единственной женщиной в высшем партийном органе. Однако властную и решительную Тыркову называли «единственным мужчиной в кадетском ЦК»...

В 1912 году она становится первой женщиной — главным редактором ежедневной газеты «Русская молва». Она много, увлеченно работает, привлекает интереснейших людей, крупных писателей. Ее красота, обаяние, ум никого не оставляют равнодушным. В частности, литературным отделом заведовал Александр Блок.

Как-то уже в последние годы своей жизни в Вашингтоне, отдыхая на скамейке в тенистом парке, Тыркова случайно разговорилась с молодой женщиной, которая оказалась женой советского дипломата. Разговор шел на «нейтральные» темы. Тыркова спросила, кого из писателей и поэтов начала XX века знают в Советском Союзе. Молодая женщина назвала несколько имен.

«Кроме Маяковского, они все бывали у меня» — заметила Тыркова. «Дипломатша» растерянно переспросила: «То есть как бывали?» «Ну, просто пили у меня чай» — пояснила Тыркова с усмешкой.

Ее хватало на все. Например, кроме публицистики, она занимается беллетристикой. Ее рассказы и романы печатаются в лучших журналах того времени — «Вестнике Европы» и «Русской мысли». Отдельными изданиями выходят сборники ее прозы «Жизненный Путь» и «Ночь», книга очерков «Старая и новая Турция», в «Русской мысли» был опубликован ее большой роман «Добыча».

И все-таки особое ее «слабое место» — борьба за эмансипацию женщин. Она была одним из лидеров российских феминисток, много писала по «женскому вопросу», «гастролировала» по России с лекциями. Возможно, ей хотелось, чтобы все были так же внутренне свободны и раскованны, как она сама, чтобы были счастливыми... Однажды В. В. Розанов, позвонив ей по какому-то делу и узнав, что Тыркова отправилась в лекционное турне, иронически заметил: «Ну вот, опять отправилась баб на дыбы поднимать».

На самом деле, требуя равных прав для женщин, Тыркова отнюдь не была экстремисткой, как не была «крайней» и в политике. Борьба за права женщин вполне сочеталась у нее с приверженностью семейным ценностям. Она сама была редким образцом преданной дочери, жены и матери. В 1926 году умудрилась «вытащить» из советской России свою 87-летнюю мать, которая провела в семье дочери в Лондоне последние годы своей жизни. О близости с детьми говорит такой любопытный факт. Только с 1918 года она отправила сыну более трех тысяч писем!

Во время Первой мировой войны Тыркова участвовала в организации помощи раненым, ездила на фронт, писала оттуда корреспонденции в одну из самых популярных в России газет, «Биржевые Ведомости». После Февральской революции она была избрана в Петроградскую городскую думу — была лидером кадетской фракции. После Октябрьской — сразу же вступила в борьбу с большевизмом; под угрозой ареста в марте 1918 года с мужем и дочерью выехала из Петрограда в Англию через Мурманск. Это было спасение.

Начался английским период жизни неугомонной Ариадны...

В отличие от многих других Тыркова прибыла на берега Альбиона не как эмигрантка, а как английская подданная. «Но я не могу не быть русской, — писала она позднее баронессе Марии Врангель. — Да и муж мой Dr. Harold Williams, или как его звали русские, Гарольд Васильевич Вильямс, прожил в России 14 лет, отлично говорил по-русски, знал Россию лучше многих русских и любил ее до конца своей жизни».

Чуть ли не на следующий день после приезда Тыркова и Вильямс были приглашены за город на завтрак к Роберту Дональду, редактору влиятельной «Дэйли кроникл». После завтрака хозяин привел их «на чай» к премьер-министру Д. Ллойд Джорджу. Семейным споуксменом пришлось выступать Вильямсу, по той простой причине, что Тыркова еще не знала английского. О том, какие смутные представления были в головах британских государственных деятелей о происходящем в России, говорит следующий эпизод.

Ллойд Джордж считал, что следует договориться с Троцким, который, по его мнению, в то время являлся единственным государственным человеком в России. Вильямс заметил по этому поводу:

« — Не знаю, какой Троцкий государственный деятель, но он враг Англии.

— Откуда вы это знаете? — быстро спросил Ллойд Джордж.

— От самого Троцкого. Он мне об этом сообщил», — невозмутимо ответил Вильямс.

Тыркова занялась разъяснением происходящего в России, разумеется, в своем понимании, англичанам. Но занималась не только разговорами. Как всегда деятельная, она и здесь находит себе дело — послужить России. Вместе со всемирно знаменитым русским историком и археологом академиком М.И. Ростовцевым на средства крупного предпринимателя Н.Х. Денисова она организует в Лондоне Комитет освобождения России.

Комитет издавал листовки, брошюры, рассылал в газеты сведения о России, являлся телеграфным агентством всех белых армий по очереди: адмирала А. В. Колчака, генералов А. И. Деникина, Е.К. Миллера и Н.Н. Юденича. Комитет издавал политические журналы «Русская Жизнь» (Russian Life) и «Новая Россия» (New Russia).

В 1918 году Тыркова написала, по- видимому, первую в мире книгу о русской революции. Это была история первого года русской революции, с февраля 1917-го до февраля 1918 года. Книга, озаглавленная «От свободы к Брест-Литовску», сразу была выпущена на английском: From Liberty to Brest Litovsk. By Ariadna Tyrkova Wiliams (Maemillan&Co. London, 1919).

«Я считаю потерянным тот день, когда я ничего не сделаю для России, — писала в те дни Тыркова. — Хотя бы шаг, хотя бы слово, новое знакомство, лишнее повторение задач и мыслей. Там в плену моя мать, как же я могу не собирать силы, чтобы освободить ее. Как я могу не думать днем и ночью только об этом».

После отъезда председателя Комитета освобождения России Ростовцева в США, где он стал профессором Йельского университета, комитет фактически возглавила Тыркова. Деятельность комитета продолжалась и после поражения белых армий. Но интерес к России падал, средства истощились, и в 1929 году он был ликвидирован.

В 1919 году Тыркова вместе с мужем последний раз попала на русскую землю — на юг, на территорию, контролируемую Добровольческой армией, куда Вильямс был послан от «Times» как военный корреспондент. Когда Деникин был разбит, чету Вильямсов вместе с русскими беженцами английское командование срочно эвакуировало в Константинополь, оттуда они вернулись в Англию — теперь уже «всерьез и надолго».

В это время она пишет свой последний роман - и одну из первых художественных книг о русской революции. Это, по ее словам, «роман из русской жизни начала большевизма». В главных героях легко угадываются сама Тыркова и Вильямс. Книга была написана по-русски и называлась поначалу «Василиса Премудрая». Однако она вышла лишь в английском переводе в 1921 году под названием «Полчища тьмы» (Hosts of Darkness. By Ariadna & Harold Williams. Constable, 1921). Мужа, переводчика и «щедрого собеседника», по ее словам, Тыркова всегда называла соавтором этого текста.

Ее темперамент, искренность, готовность служить — делать то, что представлялось ей самым важным и главным, всегда были той силой, которая вела ее по жизни. Здесь, в Англии, именно эти качества и определили ее центральную роль в жизни русской колонии. И не только в Англии. В Лондоне по ее инициативе сразу после врангелевской эвакуации (в ноябре 1920 года из Крыма в Турцию и Сербию были вывезены не менее 130 тысяч человек) Тыркова организовала Общество помощи русским беженцам вне Англии. Бессменной председательницей этого общества она состояла вплоть до середины 1930-х годов. При ее самом активном участии в 1923 году российскими эмигрантами был создан Объединенный русский комитет, куда вошли все неполитические русские организации в Лондоне. Это был едва ли не первый почин согласованной работы в эмиграции. Эти и другие организации, созданные русскими эмигрантами, оказывали помощь беженцам — прежде всего, конечно, материальную.

Забот у Ариадны Владимировны было много всегда, она сама их искала и без них не жила. Но после возвращения из России Вильямс потерял работу, и ей пришлось заботиться и о материальном положении семьи. Его прогнозы о скором палении большевизма не оправдались; репутация как политического эксперта и обозревателя оказалась подорванной и, естественно, его никто более не хотел держать в штате. Поскольку Вильямс никогда не был «добытчиком», пришлось Тырковой, как и двадцать лет назад, содержать семью литературным трудом, да и вообще быть, по ее выражению, «семейным антрепренером». Тем более что с ней жили дочь с мужем, а в самом начале 1922 году родилась и первая внучка - Ариадна.

Однако обстоятельства неожиданно и чудесным образом изменились. Весной 1922 года Вильямс был приглашен в «Times» на должность редактора иностранного отдела, да к тому же стал и постоянным автором передовых статей. Его колоссальная эрудиция и умение ясно и последовательно излагать мысли оказались востребованными.

Теперь семья могла позволить себе снять большой дом на Тэйт стрит в Челси. Дом Тырковых-Вильямсов стал литературно-политическим салоном, в котором бывали видные британские и российские политики, писатели, артисты. Но судьба переменчива — вдруг делает счастливым, а то внезапно отбирает все, что только что шедро даровала. Счастливый, безоблачный период закончился очень скоро — 18 ноября 1928 года, когда после скоротечной болезни умер Вильямс. Ему сделали операцию, когда это уже не имело смысла. Тыркова осталась жить в Англии.

Делом ее жизни стали две книги: одна — о покойном муже, другая — о Пушкине. Книга о Вильямсе, озаглавленная ею Cheerful Giver (Щедрый собеседник), вышла в 1935 году в Лондоне. Над книгой о Пушкине она работала двадцать лет.

Но пока—несколько слов о «газетной» работе Тырковой в 1920-1930-е годы. Ее главной темой стала Англия. Англия во всех ее проявлениях и мелочах. О различных аспектах аглийской жизни Тыркова написала десятки, если не сотни статей. Она публиковалась в берлинском «Руле», парижском «Возрождении», рижской «Сегодня». Интенсивность ее работы была поразительна. Только в «Сегодня» за неполные полтора года (1939-1940) 70- летняя к тому времени журналистка напечатала 56 статей!

Наряду с политическими статьями Тыркова писала на «бытовые» темы, рассказывая об английские детях, школьниках, студентах, женщинах, рабочих, священниках, государственных деятелях и членах королевской семьи. Тыркова писала о цветах, скачках, университетах и школах. Это не «книжное» описание Англии, а живые разговоры и зарисовки с натуры. Она была талантлива во всем.

Однако газетная работа была делом второстепенным. Главным в ее жизни, повторим, после книг о муже стала книга о Пушкине. Идея написать биографию Пушкина возникла еще в 1917 году. И, трудно себе представить, оказавшись на некоторое время в Москве после большевистского переворота, она умудрялась находить время для работы в отделе рукописей Румянцевского музея (впоследствии переименованного в библиотеку имени Ленина; теперь, вместо того чтобы вернуть библиотеке имя ее основателя, ее «перекрестили» в Российскую государственную библиотеку).

Стиль ее работы можно представить по одному из фрагментов письма к сыну от 23 июня 1927 года: Аркадий.» спрашивал о романе Пушкина с Марией Раевской. «Так много об этом пустяков написано, — откликалась на вопрос Тыркова. — Надо их все забыть и остаться только с Пушкиным и с ней».

Первый том «Жизни Пушкина», охватывающий 1799-1824 годы, был издан по-русски в Париже в 1929 году. Книга получила очень хорошие отзывы в прессе. Возможно, лучший и самый краткий из них остался неопубликованным. Саша Черный прислал ей свою книгу с надписью: «Автору благородной и сердечной книги о Пушкине».

Работа над вторым томом потребовала десяти лет. Но вышел он лишь в 1948 году и тоже в Париже. К тому времени Тыркова уже десять лет как жила во Франции. Приехав в конце 1939 года погостить к сыну, который жил в Медоне недалеко от Парижа, она «застряла» у него в связи с войной, да так и осталась, окруженная всеобщей заботой, да и сильно привязавшись еще к одной внучке Наташе.

Во время войны бывшей «новгородской помешице», как она себя иронически называла, приходилось иногда подрабатывать довольно экзотическим способом: она собирала рыжики и продавала их полуголодным французам, не умевшим жить на «подножном корму». После войны она еще несколько раз приезжала в Англию, а в 1951-м вместе с семьей сына перебралась в США.

Характер у нее был такой, что она никогда не могла превратиться в бабушку, доживающую свой век в окружении чад и домочадцев. Ее творческой энергии и активности мог бы позавидовать любой литератор в расцвете молодости. В 83-летнем возрасте она выпускает в свет кишу воспоминаний «На путях к свободе» (1952); в 85 лет — новый том мемуаров «То, чего больше не будет» (1954); во второй половине 1950- х годов в журнале «Возрождение» печатается третий том — «Подъем и крушение». И это не считая многочисленных статей и огромной переписки. На 92-м году жизни она публикует воспоминания о Льве Толстом («Возрождение», ноябрь 1961 года). По-видимому, это была ее последняя статья.

12 января 1962 года на 93-м году жизни Ариадна Тыркова-Вильямс скончалась в Вашингтоне.

Она отнюдь не относилась к тем эмигрантам, кто возлагал надежды на эволюцию советской власти. Но все-таки в 1945-м в ее письмах проскальзывает надежда, что, может быть, ее «Пушкин» будет издан в Москве. Тогда этого не случилось и не могло случиться.

Полвека спустя интерес к «трудам и дням» Тырковой все-таки вспыхнул у нее на родине. Статьи о ней появлялись едва ли не во всех издаваемых энциклопедиях. Были опубликованы ее дневник 1917 года и переписка с И.А. Буниным. В отличном (не чета «бумажным» нью-йоркским и лондонским) издании вышли две книги воспоминаний. Наконец, в юбилейный пушкинский год в серии «Жизнь замечательных людей» была переиздана ее «Жизнь Пушкина».

Она вернулась на родину.

Понемногу о многом

И яд, и лекарство

Грибы — загадочные организмы, и ученые все еще не пришли к общему мнению о том, относятся они к растениям или к животным. По-видимому, грибы представляют собой самостоятельное царство природы, возникшее независимо от растений и животных.

Человек издавна использует грибы в различных отраслях производства. Виноделие и хлебопечение — древнейшие наши промыслы — были бы невозможны, не догадайся человек использовать полезные свойства дрожжевых грибов. Позже грибы стали применять при изготовлении некоторых видов сыров и в других отраслях пищевой промышленности.

Из гриба пеницилла был получен первый антибиотик. Но кто бы мог подумать, что в качестве лекарства можно использовать гриб, которым обычно отравляются! Оказывается, можно. Народная медицина давно уже пользуется услугами мухомора. Главное — знать, что и в каких количествах можно употреблять без риска для жизни. Гриб в нарядной красной шапке в горошек, растущий на зеленой поляне, относят к самым ядовитым грибам, но реакция на лесного красавца у живых организмов разная. Олени и лоси с удовольствием поедают мухоморы и тем самым избавляются от ленточных паразитов — глистов.

Людям же мухомор может послужить стимулятором, если применять его в небольших количествах. Известно, что в Древней Греции атлеты перед соревнованиями ели кусочки мухомора, чтобы взбодриться. Викинги накануне битвы тоже не брезговали мухоморами, после чего становились прямо-таки бешеными, не чувствовали боли, ран и шли, сметая все на своем пути. Покоритель Сибири Ермак давал перед сражениями своим дружинникам кусочки высушенного гриба, распаляя в них особую храбрость.

Сейчас уже широко известны лечебные свойства этого гриба. Настойка из него обладает противоопухолевым и иммуностимулирующим эффектом. Мазь на основе мухоморов — эффективное средство при лучевых поражениях кожи и слизистых оболочек, рентгеновских и аллергических дерматитах.

Во Франции из мухомора готовят снотворное. На основе мухомора получен препарат «агарикус мускариус», применяющийся современной медициной при спазмах сосудов, эпилепсии, ангине и функциональных нарушениях деятельности спинного мозга.

Кроме мускарина, в химический состав мухомора входят иботеновая кислота, мусцинал и другие соединения из разряда галлюциногенов. Зная о том, что съеденные мухоморы вызывают галлюцинации, некоторые люди специально прибегают к их «услугам», дабы впасть в эйфорию или творческое вдохновение.

Уже через час после употребления в пищу этого гриба лицо человека озаряется, зрачки расширяются, а тело впадает в дрожь. Такая возбудимость и раскрепощение выливались в ритуальные пляски и песнопения. Но бывало, что все заканчивалось буйными выходками и даже самоубийством. Недаром у исследователей и некоторых народов Сибири мухомор получил название «гриб умалишенных». Употреблять его в пищу, чтобы вызвать соответствующее состояние, в сибирских племенах разрешалось только избранным, тем, кто умел достичь экстаза и извлечь из этого пользу. Кстати, среди наскальных рисунков на Чукотке археологи обнаружили изображения мухоморов, похожих на человека.

Пользуясь средствами народной медицины, жители Чукотки, Аляски и Камчатки употребляли эти грибы для лечения подафы, склероза, экземы, для снятия физической усталости. Сок, водные и спиртовые настойки мухомора и сегодня используют для лечения ревматизма, при опухоли желез, туберкулезе и заболеваниях нервной системы.

Помпеи: трагедия в двух частях

Казалось бы, события последнего дня Помпеи давно известны историкам. Однако недавние раскопки изменили привычную картину. Археолог Антонио Вароне и геофизик Альдо Матуранози обследовали руины вдоль главной улицы города. Анализ вулканических отложений позволил составить новую хронологию бедствия. Оказалось, что Помпеи были уничтожены гораздо быстрее, чем считалось прежде.

Мощные подземные толчки потрясли город 24 августа 79 года новой эры. Они обрушили, например, стенки рва, по которому отводились сточные воды. В тот же день ров начали ремонтировать, но не успели довести дело до конца. Утром этого же дня над Везувием, долго лежавшим в спячке, поднялось облако дыма. «Местами оно было яркого белого цвета, местами в грязных пятнах, словно от земли и пепла, поднятых кверху», — вспоминал очевидец катастрофы, впоследствии оратор и консул Плиний Младший.

В полдень из жерла вулкана стали вылетать куски пемзы. Сперва они были размером с горошину, с грецкий орех. Уже через два часа землю покрыл слой пемзы метровой толщины. Куски породы становились все крупнее. Защищаясь от падавших камней, люди стали покрывать голову подушками или обвязывать полотенцами. Наступили сумерки.

Слой пемзы достиг высоты в два с половиной метра. Прежде полагали, что пемза сыпалась на город до утра. Однако град камней прекратился раньше. На какое-то время вулкан затих.

Жители обреченного города могли спасаться бегством, но многие решили переждать опасность. В пекарне, например, все шло раз и навсегда заведенным порядком. Люди выпекали хлеб, готовясь к утренней торговле- Как им хотелось верить, что бедствие закончилось!

Однако вновь начались подземные толчки. Они приближали вторую часть трагедии. На город помчались потоки лавы, они становились все мощнее и огромнее. Вот теперь горожане, застигнутые врасплох, стали спасаться бегством. Горячая магма сбивала их с ног, они тонули в ее вязком потоке. Об этом напоминают скелеты, найденные на улице. Другие искали спасения в домах, но ненадолго пережили тех, кто метался по городу. Под напором лавы стены жилищ продавливались, рушились. Первый поток, захлестнувший город, был еще не опасен домоседам. Некоторые из них пережили и вторую волну, однако выдержать новый удар стихии было уже невозможно. Разогнавшись до восьмидесяти километров в час, поток раскаленной породы пронесся по улицам, словно лавина. Он сметал все на своем пути. Под ним город обрел свой последний покой. 25 августа в восемь утра в Помпеях никого не осталось в живых. Все две тысячи жителей, не покинувших город, погибли.

Магическая абракадабра

Сейчас никто на слово не верит. Просят или документ, или сразу деньги. А раньше честное слово стоило дороже денег Предки слову верили. Доказательство тому — заговоры, клятвы и молитвы. С помощью слов боролись с врагами, исцеляли тяжелые болезни, обеспечивали будущий урожай или рождение здорового потомства. Слово «абракадабра» было особенно популярным в древности и в средние века. Оно кочевало вместе со знахарями и алхимиками из страны в страну, помогая от лихорадки и горячки. (В переводе с древнееврейского «абракадавра» означает «скройся, нечистый» и является чем-то вроде обороны от дьявола.) Это слово писали в виде треугольника на бумаге, затем складывали так, чтобы надпись была не видна. Больной должен был восемь дней носить записку в ладанке на шее, а затем бросить ее в реку, не разворачивая и отвернувшись от воды.

Несмотря на мистическую таинственность и на то, что абракадаброй многие сотни лет лечили людей, слову этому была уготована незавидная и даже обидная судьба. Теперь абракадаброй называют бессвязный и непонятный набор звуков, и в словарях она толкуется как бессмыслица, несуразность и несусветная чушь.

История в датах

Сергей Смирнов

В этот год различных дат

Очередной юбилейный год не заставил себя ждать. Очень многие россияне отмечают 300-летие основания Санкт-Петербурга. Действительно, царь-мастеровой прорубил окно в Европу там, где никто не ожидал услышать перестук российских топоров и ругань плотников. На этом звуковом фоне никто не расслышал ни скрип гусиного пера, ни стук печатного станка. Да многие ли в Москве знали имя скромного преподавателя Навигацкой школы Леонтия Магницкого? Подобно Евклиду, он вошел в нашу жизнь как автор одной книги. Зато великая получилась книга: широкие врата в европейскую научную вселенную открылись для пытливых россиян. «Арифметика, сиречь наука числительная» вышла в свет в один год с новым городом — Петербургом, положив начало молодой России.

Прошло сто лет — и юный град, полночных стран краса и диво.

В самом деле, как отметили просвещенные россияне столетие славных дел Петра Романова и Леонтия Магницкого? Самым достойным образом: в 1803 году российские фрегаты «Нева» и «Надежда» отправились в первое кругосветное путешествие под командой двух российских патриотов — Ивана Крузенштерна и Юрия Лися некого. Их английский коллега Мэтью Флиндерс завершил тогда первое плавание вокруг Австралии. Тем временем первый консул французов Наполеон Бонапарт, готовясь к решающей схватке с Англией, эвакуировал свою армию из Египта, заложил Булонский лагерь на берегу Ла-Манша и продал Луизиану Соединенным Штатам Северной Америки, пока эта французская колония не досталась властвующим на морях англичанам.

Сдвинемся еще на сто лет вперед. Стук топоров уже не слышен в России: его заглушает стук вагонных колес по рельсам Транссибирской магистрали. С 1903 года поезда идут от Петербурга до Владивостока с единственной пересадкой: Байкал вагоны пересекают на пароме или по льду, ибо Кругобайкальская трасса еще не завершена. Великая Российская держава обрела, наконец, полноценный спинной хребет, соединивший все ее столицы, — бывшие, нынешние и будущие. Главный организатор этой стройки века, Сергей Витте, оставил карьеру математика ради руководства бурным развитием обновленной российской экономики.

Неудача в этом трудном деле чревата катастрофой: год назад социалисты-революционеры оформили свою террористическую партию, а их конкуренты из числа социал-демократов только что породили сразу две партии — меньшевиков и большевиков, чтобы при любом раскладе сил в грядущей революции оказаться в роли победителей.

На фоне этих успехов и распрей россиянам некогда заметить скромные триумфы своих ученых соотечественников. Через год юный Нобелевский комитет присудит премию первому из россиян — Ивану Павлову, поповскому сыну из Рязани, разобравшемуся в нервной и гормональной регуляции пищеварения. Между тем Иван Петрович на лаврах не почивает и времени зря не теряет. Он начал изучать условные рефлексы у собак и вошел таким путем в пеструю команду основателей будущей науки — кибернетики. Другой тихий россиянин, глуховатый калужский учитель Константин Циолковский, создал в том же 1903 году первую теорию полета ракет в космическом пространстве. Эта работа не удостоится Нобелевской премии лишь потому, что правители послереволюционной России не пожелают рассекретить лидеров своей «военной науки» даже после запуска первого искусственного спутника Земли.

М.-Ф. Дамам-Деморте. Вид реки Мойки у Полицейского моста е Санкт-Петербурге. 1812 год

Сделаем еще один полувековой шаг в сторону текущего 2003 года — и попадем в роковой 1953 год. Сколько же юбилеев заготовил он нам впрок! Сначала — безумное «дело врачей», когда близкий к смерти тиран Сталин истреблял своих возможных спасителей. Потом — смерть и посмертная схватка среди уцелевших соратников. Арест страшного Лаврентия Берия и его неясная казнь то ли еще до суда над убийцей миллионов россиян, то ли сразу после суда, о чем граждане России узнали лишь полгода спустя. А вскоре после гибели обоих тиранов — успех начатой ими ядерной программы: взрыв первой российской водородной бомбы в казахской степи. Сверхдержав опять стало две, их военное состязание продлится еще сорок лет...

А что творят те герои человечества, которые не желают участвовать в войнах, следуя завету Ивана Павлова: «Какое мне дело до революции, когда у меня в лаборатории идет эксперимент?» Такой эксперимент над собою поставили весной 1953 года британские альпинисты в Гималаях. Может ли человек взойти на высочайшую горную вершину Земли и вернуться оттуда живым, что не удалось отважному британцу Фреду Маммери тридцать лет назад? Эдмунд Хиллари из Новой Зеландии и Норгей Тенсинг из Непала доказали: да, это возможно! Эверест покорен, на очереди — все прочие восьмитысячники, которые люди вскоре начнут покорять в одиночку или без кислорода, или в зимние морозы.

Казалось бы, достижения альпинистов имеют лишь спортивный интерес. Но не так думают мудрые геологи! В нагромождении небесных гор посреди Евразии они различают стык двух древних континентальных плит — осколков Лавразии и Гондваны. Через пять лет после подвига первопроходцев Тенейнга и Хиллари их ученые коллеги предложат миру новую модель поверхности Земли, охваченной непрерывным «ледоходом» континентов и как бы кипящей, наподобие котелка с водой или атомного ядра. Вскоре глобальная тектоника плит станет для геологов столь же важным оплотом, каким для химиков издавна была атомная модель молекулы.

К.П. Беггров. Вид Инженерного замке из Летнего сада 1830-е годы

Необычно дерзкий эксперимент в старом мире молекулярной химии поставили той же весной 1953 года два британских физика — Морис Уилкинс и Френсис Крик. Первый из них начал фотографировать в рентгеновских лучах кристаллическую соль ДНК и неожиданно получил весьма регулярные узоры, свидетельствующие о спиральной структуре огромной биомолекулы. Френсис Крик ухватился за этот результат со всем пылом теоретика: он начал лихорадочно строить разнообразные модели ДНК из россыпи давно знакомых химикам блоков — А Т Г Ц.

На счастье Крика рядом с ним в Кембридже работали два смышленых, компанейских и уверенных в себе американца — биолог Уотсон и биохимик Донохью. Они сразу увлеклись геометрической идеей Крика и начали ее творчески критиковать и дополнять, опираясь на свой уникальный опыт. Напротив, с Уилкинсом в Лондоне работала дама Розалинда Франклин, столь же умная и трудолюбивая, но горяшая желанием доказать свое интеллектуальное равенство с шовинистами-мужчинами. Отсутствие дружеской взаимопомощи в лондонском коллективе привело к понятному исходу: двуспиральная модель ДНК вошла в летопись биологической науки, украшенная лишь именами открывателей из Кембриджа Крика и Уотсона и одним из Лондона — Уилкинса.

За последующие полвека их наследники сделали огромный рывок вперед. В наши дни слова «генная инженерия» столь же привычны, как «ядерная физика», а прочитанный (хотя еще далеко не понятый) текст ДНК человека биологи сравнивают с клинописной библиотекой царя Ашшурбанапала. Тот дар судьбы историки освоили за полвека. Какой срок понадобится биологам для сходного подвига в своей ойкумене? Это пока открытый вопрос.

Вернемся теперь из 50-летней дали в сегодняшний день и оценим последствия тогдашних человеческих подвигов. Легче всего это сделать в области спорта, хотя бы на гималайских вершинах. То, что в 1950-е годы было под силу лишь большим командам из отборных альпинистов и стоило многим из них здоровья или жизни, то нынче стало полем соревнования маленьких профессиональных групп и даже отдельных личностей. Тиролец Райнхольд Месснер и поляк Ежи Кукучка стали первыми покорителями всех 14 земных гор, вздымающихся выше 8000 метров. Большую часть восхождений эти удальцы совершили в одиночку или вдвоем, а малые команды из трех-четырех альпинистов ныне берут прямым штурмом высочайшие гималайские стены в 3-4 километра высотой.

Так работает неформальная группа экспериментаторов на свежем стыке крупнейших континентальных плит Земли — Евразии и Индостана. Теоретическое осмысление этой работы также перешло в руки аспирантов от геологии. Матерые доктора наук смотрят глубже — и в пространстве, и во времени. Они пытаются восстановить по «ледоходу» континентов на поверхности земного шара всю его глубинную структуру, включая медленную конвекцию магмы между корой и ядром Земли, куда постепенно оседают самые тяжелые элементы и откуда в атмосферу поднимаются водород и прочие газы.

Расчеты специалистов убедили мир, что именно гравитационная дифференциация земных слоев обеспечивает нагрев земных недр и подвижность магмы. Незачем привлекать к этому делу радиоактивность тяжелых элементов, как пытались сделать физики в эпоху Резерфорда сто лет назад! Иное дело — Солнце: в нем гравитация лишь обеспечила сжатие и разогрев, необходимые для запуска гигантского термоядерного реактора, который вот уже 5 миллиардов лет согревает Землю и поддерживает жизнь на ней. Первую малую и неустойчивую модель Солнца физики зажгли на Земле полвека назад в виде ядерной бомбы. Можно ли построить на Земле столь же малую, но устойчивую и безопасную модель Солнца в виде термоядерного реактора? Ответа на этот вопрос нет в начале XXI века. Что-то будет дальше — хотя бы 50 лет спустя?

В постижении тайн жизни прогресс науки за последние полвека наиболее заметен. Образцовыми удачниками в этой области оказались патриарх Френсис Крик, его младший коллега и соперник Говард Темин и совсем уж дерзкая дама из Канады Линн Маргулис. Крику и его друзьям удалось путем тонких экспериментов и расчетов на компьютерах расшифровать химический код молекулы ДНК, то есть восстановить динамическую картину тех процессов, в которых огромная молекула воспроизводит себя либо синтезирует белки, необходимые для управляемой ею клетки в тот или иной момент их общей биографии.

А затем Темин сперва поставил под сомнение, а потом и опроверг основную информационную догму биологии, провозглашенную Криком и Уотсоном в 1953 году: ДНК — РНК— белок. Обычно биологическая информация движется в ЭТОМ направлении; но не будь ОБРАТНОГО движения, эволюция в высших таксонах земной биосферы стала бы чудовищно медленной, и ничего сложнее червей и моллюсков на Земле бы не возникло. Чтобы обеспечить обратную перестройку молекулы ДНК усилиями ее «дочери» РНК, нужен волшебный фермент РЕВ ЕРТАЗА. Говард Темин его открыл и понял его роль в клетке, а коллеги Темина вскоре синтезировали ревертазу в лаборатории и с ее помощью занялись вивисекцией древней молекулы ДНК.

Без этой хирургии величественный текст ДНК оставался бы неизвестен даже к началу XXI века, несмотря на всю мощь компьютерного парка. Если вспомнить библиотеку Ашшурбанапала, то матрицу ДНК можно уподобить древнейшим шумерским текстам с их строгой лексикой и чудовищной (на взгляд индоевропейца) грамматикой. Краткие тексты РНК аналогичны классической аккадской клинописи, а ревертаза служит необходимым словарем для диких эпигонов, «молекулярных биологов», никогда не видавших чуда молекулярной эволюции.

В рамках ученого сообщества биологов роль ревертазы сыграла Линн Маргулис, достойная наследница неукротимого духа Розалинды Франклин. Можно также назвать ее конструктивной разрушительницей примитивных эволюционных догм Трофима Лысенко. Тот не верил ни в какую генетику или кибернетику и потому пытался «воспитывать» живые компьютеры с помошью кнута, пряника и кувалды, почти так, как воспитывали его самого в крестьянском детстве. Линн Маргулис окончила настоящий университет. Там ее успешно воспитывали лекции профессоров и тексты учебников, то есть на уровне программирования компьютеров — железистых, кремнистых или углеродистых, это не важно.

Не так ли действует Природа на своих «учеников»? Будь то отдельные организмы, их популяции или симбиозы, либо виды и высшие таксоны, составленные из различных организмов? Не идет ли ВНУТРИ клетки интенсивный обмен крупными блоками информации, запечатленной в отрезках молекул ДНК или РНК? Партнерами в этом обмене могут быть не только хромосомы клеточного ядра, но и «затесавшиеся» внутрь клетки вирусы и любые органеллы — митохондрии, рибосомы, хлоропласты. Давным-давно они были независимыми живыми существами, но потом сумели уцелеть и процвести, вступив в общий прогрессивный клеточный симбиоз.

Симбиотическая модель клеточно-молекулярной эволюции — вот, пожалуй, самое ценное достижение ученого сообщества биологов во второй половине XX века. Разные мастера внесли различные вклады в этот общий шедевр: каждый действовал по своим способностям. Джеймс Уотсон, разделив с Криком Нобелевскую премию, решил, что равноценных биологических открытий в его жизни уже не будет. Не испытать ли свои еще молодые силы в научной социологии? Для начала описать во всех деталях и с полной честностью тот процесс творческого симбиоза ученых, который довольно быстро привел их с Криком к расшифровке структуры ДНК. И вот в 1966 году (одновременно с первой статьей Линн Маргулис) появилась маленькая книжка Уотсона — «Двойная спираль».

Она сразу сделалась бестселлером: кому недоступна химическая суть великого открытия, тот может насладиться «человеческим элементом» в процессе работы исследователей, описанной талантливо и точно. Однако мало кто из восторженных читателей откровенной книги Уотсона сопоставил ее главный предмет — историю эволюционного симбиоза (или симбиотической эволюции?) двух молодых ученых из разных «конюшен» — физической и биологической — с иными примерами столь же плодотворного симбиоза. Это может быть судьба разных органелл внутри клетки, угаданная Линн Маргулис, либо судьба разных племен, классов и сословий в ходе этногенеза, постигнутого Львом Гумилевым на примере кочевников Центральной Азии, а Арнольдом Тойнби — на примере эллинов и византийцев в Средиземноморье!

Вспомним, что в XX веке только два историка удостоились Нобелевской премии, это были немец Теодор Моммзен и англичанин Уинстон Черчилль. Первый изложил легендарную и драматичную историю Рима на общедоступном научно-популярном языке. Второй сделал то же самое со Второй мировой войной, в которой он активно участвовал. Возможно, если бы Тойнби или Гумилев больше написали о своем драматичном веке, они тоже попали бы в число нобелевских лауреатов по литературе.

А если бы эти богатыри формализовали свои историко-политические модели на языке строгой математики, тогда они, вероятно, удостоились бы Нобелевских премий по экономике вслед за Василием Леонтьевым и Леонидом Канторовичем. Но совместить два эти ремесла — нет пока таких искусников.

Хотя? Век-то нынче XXI-й! Этот двухлетний младенец неплохо учится у своих физиков и политиков, особенно когда оба естества сочетаются в одной персоне, как было с Петром Капицей или с Андреем Сахаровым. Правда, союз математики с историей вызывает еще сомнения в своей законности на фоне деятельности таких персон, как Фоменко. Но есть и противоположный пример. Замечательный историк Древнего Востока Игорь Дьяконов был избран в Российскую академию естественных наук, поскольку ему не нашлось места в отделении истории РАН. Может быть, так и лучше, чтобы такие люди, как Дьяконов и Фоменко, оказывались в разных академиях?

Хотя бы до той светлой поры, когда мировое ученое содружество выработает единый язык для теории эволюции самоорганизующихся систем, где бы они ни возникали. Ведь одни и те же странные аттракторы Лоренца обнаружились в кольцах Сатурна и в спектре излучения радиогенератора! Одно и то же сплетение эволюционных нитей заметно в молекуле ДНК и в российской либо английской истории, состоящей из взаимодействующих этногенезов. Механизм взаимного влияния таких нитей еще мало понятен, но он, кажется, похож на взаимодействие элементарных частиц в вакууме путем обмена квантами силовых полей, соответствующих этому вакууму! Внутри атомного ядра — это мезоны, угаданные Хидэки Юкавой в 1935 году и замеченные в космических лучах десять лет спустя. Внутри клеточного ядра — это «прыгающие гены», замеченные Барбарой Мак-Клинток на кукурузе в 1940-е годы и отмеченные Нобелевской премией сорок лет спустя.

Четырехкратная разница в темпе осмысления одинаково важных открытий физиками и биологами — это, кажется, характерный инвариант развития науки в XX веке. Но в его конце два этих темпа заметно сблизились, кажется, даже уравнялись. Уилкинс, Крик и Уотсон получили Нобелевскую премию через десять лет после открытия спирали ДНК, Говард Темин — через пять лет после открытия ревертазы.

Когда же эволюционисты всех мастей заговорят на едином понятийном языке? Похоже, что физики завершили свой вклад в синтез такого языка еще в 1970-е годы, когда они придумали малое объединение электромагнитных и слабых взаимодействий в мире частиц на основе глобального фазового перехода в физическом вакууме. Биологи внесли свою лепту около 2000 года, когда они завершили первичную карту своего вакуума, расписав в универсальном коде А Т Г Ц весь геном человека и дрозофилы, помидора и нескольких бактерий. В сфере истории народов главное дело сделали Тойнби и Гумилев. Они расписали динамику перехлеста и ветвления эволюционных нитей в разных временных масштабах — от векового ритма развития народов и цивилизаций до годичного или суточного ритма революционных событий, которым мы все были свидетелями. Чего еще не хватает для синтеза трех перекрывающихся вселенных — человеческой, биологической и физической?

Не математика ли призвана послужить основой такого синтеза, как уже бывало в эпохи Ньютона и Максвелла, Эйнштейна и Гейзенберга?

Самые яркие математические новинки XX века относились к топологии и алгебре. Первая из этих сестер, будучи вершиной древней геометрии, превратилась к середине века в теорию многообразий — всевозможных геометрических миров, характеризуемых особыми группами симметрий. Вторая — алгебра — вылилась в теорию изменения симметрий, которую разные адепты именуют то теорией представлений групп, то К-теорией пучков. Сейчас можно надеяться, что именно многообразия станут адекватными моделями любых природных объектов, претерпевающих эволюцию. В таком случае пучки над многообразиями задают симметрию природных объектов, а формализм К-теории описывает изменение такой симметрии. И вот что любопытно: математическое определение «эволюции многообразий» родилось одновременно со спиральной моделью ДНК!

Его открыватель, француз Рене Том, был всего на пять лет старше юного американца Джеймса Уотсона; Филдсовскую премию за свое открытие математик Том получил на четыре года раньше своего нобелевского коллеги биолога. Но увы, эти два героя теории эволюции так и не встретились до глубокой старости! Не узнали за пол века, что оба они подступили одновременно и с разных сторон к одной гигантской горе, но не смогли достичь ее вершины, ибо не ведали друг о друге, не составляли альпинистской связки. Точно так же Френсис Крик и Говард Темин, выясняя в 1960-е годы основные факты информационной динамики внутри клетки, не догадывались о том, что одновременно с ними англичанин Майкл Атья, французы Рауль Богт и Александр Гротендик развивают К-теорию изменения симметрий в произвольных математических мирах. А россиянин Лев Гумилев строит информационную модель этногенеза в гуманитарных терминах только потому, что его в детстве толком не учили ни математике, ни физике, ни биологии!

Не это ли самый важный урок века минувшего веку нынешнему? Гений нового века обязан быть энциклопедистом хотя бы по меркам старого века! Узкие специалисты всегда опаздывают и неизбежно отстают от тех, кто способен и готов питаться одновременно из самых разных кормушек. Нередко экзотические блюда оказываются и приятны, и полезны. Их «едоки» воспаряют духом и изменяют группу симметрий своей родной области знаний так решительно и необратимо, что своею силой выпихивают своих коллег в очередной бравый новый мир, не первый и не последний на тернистом пути рода людского из прошлого в будущее...

Три века назад царь Петр Романов и математик Леонтий Магницкий дали такой толчок традиционному российскому обществу. Через два столетия министр Сергей Витте и революционер Владимир Ленин повторили этот опыт, но уже не в одиночку, а в теплой компании. Полвека назад, избавившись от самого вредного тирана в нашей истории, очередное поколение российских физиков и математиков впихнуло свою родину в ряд великих научных держав. Но сделать Россию первоклассной экономической державой с тех пор никому не удалось, хотя многие пытались пробиться к этой светлой цели. Тут мало единоличных усилий, нужно долгое коллективное усилие всего этноса — вроде того, которое москвичи воплотили в течение XIV века, начав со скопидома Даниила и разбойника Юрия, а закончив героем Дмитрием и праведником Сергием.

Интеллектуальные Игры «3 - С»

Викторина «Во саду ли, в огороде...» (омонимы)

Ответом на каждый вопрос будет какое-либо овощное или фруктовое растение или его плод, поэтому мы приводим только одно определение значения искомого слова.

1. Центр мишени.

2. Трудная задача.

3. Средневековый китайский чиновник.

4. Молодежный покрой брюк и молодежной сумки.

5. Криминальная квартира или дом.

6. Легкая задачка.

7. Цветное сахарное драже.

8. Спортивный снаряд зимнего вида спррта.

9. Небольшое питейное заведение.

10. Спортивное оружие.

11. Кукольный персонаж русского балагана.

12. Фамильярное название миллиона рублей в эпоху инфляции.

13. Аббревиатура объединения русских и не только русских знатоков.

14. Спортивный снаряд для тренировки кистей рук.

15. Гербовая птица Южного полушария Земли.

Числовые соты:

Тринадцать областей на рисунке необходимо заполнить числами от 1 до 13 (три из них уже показаны) таким образом, чтобы числа в соседних областях отличались между собой не менее, чем на 2 (1 и 3 в соседних областях располагать нельзя, а 1 и 4 можно).

Минимальное квадрирование:

В квадрате 9*9 некоторые квадратики заштрихованы.

Заполните оставшуюся часть квадратами любого размера, стараясь, чтобы число этих квадратов было минимальным.

Ответ на задачи, опубликованные в №3

Ответы на викторину «Брачные обычаи у разных народов»

(«Согласны ли вы с тем, что..,)

1. Да. 2. Нет, где вы видели коренных жителей Антарктиды? 3. Нет, «всего» на 6 —12 месяцев. 4. Нет, должна отослать туфли с бананами. 5. Да. 6. Да. 7. Да. 8. Нет, такого города даже не существует. 9. Да. 10. Нет, вес будущей жены. 11. Нет, у каждого свои. 12. Да, такой обычай возник из нежелания делить земельный надел. 13. Нет, это выдумка. 14. Да. 15. Нет, в возрасте 11—13 лет.

«Новое пентамино»

«Минимальный кроссворд

Во всем мире

Компьютер, помоги себе сам!

Кражи персональных и малогабаритных компьютеров, а также ценных плат памяти и модемных карт стали обычным явлением в Англии. Этот «вид деятельности» ловких людей стоит британским фирмам более 200 миллионов фунтов стерлингов ежегодно. В настоящее время фирмой «Шилд-ит», специализирующейся в области безопасности и сигнализации, разработана сетевая защита от взломов компьютерной техники.

Известно, что добраться до пользующихся широким спросом плат невозможно без снятия корпуса, только если целью не является умыкание всего ПК. И в этом случае срабатывает принятый «на вооружение» фирмой принцип неразрывности цепи. В разъем расширения, имеющийся в каждом современном компьютере, вставляют спецплату защиты, соединенную со всеми дорогостоящими блоками контактным проводом, в том числе и с корпусом. При вынимании шасси из корпуса следует разрыв цепи, и поднимается тревога. Эта система распространяется на общий парк ПК числом до ста и обслуживается центральным сервером-стражем. Контрольная сеть способна следить как за выключенными аппаратами, так и за продолжающими работать.

Разработчиками накоплена статистика пропаж блоков ПК, согласно которой большинство хищений приходится на дни, когда общая сигнализация зданий и офисов бывает отключена. Поэтому внедрение компьютеризованной системы самосохранения идет полным ходом. Что ж, видимо, игра стоит свеч.

Календарь ЗС: май

100 лет назад, в мае 1903 года, Константин Эдуардович Циолковский опубликовал в петербургском журнале «Научное обозрение» работу «Исследования мировых пространств реактивными приборами», в которой впервые был представлен научный анализ ракетно-космической проблематики.

100 лет назад, 2 мая 1903 года, родился знаменитый американский детский доктор Бенджамин (полное имя Бенджамин Маклейн) Спок. Молодые советские родители в былые времена считали своим долгом иметь его книжку «Ребенок и уход за ним», которая по числу экземпляров, изданных в различных странах мира, занимает второе место после Библии. Между прочим, в 1972 году Спок выдвигал свою кандидатуру на выборах президента США. Знаменитый педиатр умер в марте 1998 года в бедности: всех его средств не хватило на собственное лечение.

200 лет назад, 5 мая 1803 года, император Александр I дал добро на предложение графа Николая Петровича Шереметева об учреждении Странноприимного в Москве дома (впоследствии давшего приют Научно-исследовательскому институту скорой помощи имени Н.В. Склифосовского) в память умершей двумя месяцами ранее красавицы-жены - актрисы Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой, первоначально его крепостной.

100 лет назад, 5 мая 1903 года, был основан Мюнхенский музей науки и техники, одно из лучших в мире музейных учреждений подобного рода.

175 лет назад, 8 мая 1828 года, в состоятельной женевской семье родился Анри Дюнан (ум. 1910), швейцарский гуманист, основавший в 1864 году международное общество Красного Креста с задачами помогать военнопленным, больным и раненым воинам, а в мирное время — жертвам стихийных бедствий.

В дальнейшем, продолжая активную гуманитарную деятельность, Дюнан забросил службу, впал е нищету и, забытый всеми, поселился в приюте для бедных. Спустя несколько лет какой-то журналист смог привлечь к его имени интерес европейской прессы. Русская императрица назначила ему небольшую пенсию. А в 1901 году Дюнан стал одним из двух первых лауреатов Нобелевской премии мира. Естественно, все премиальные деньги он потратил на пожертвования благотворительным организациям и учреждение бесплатной койки для нищих в приюте, где и провел последние 18 лет своей жизни. 8 мая, в день рождения Дюнана, отмечается Всемирный день Красного креста и Красного Полумесяца.

100 лет назад, 8 мая 1903 года, на одном из Маркизских островов (Французская Полинезия) умер Поль Эжен Анри Гоген (р.1848), знаменитый французский художник, виднейший представитель постимпрессионизма.

500 лет назад, 12 мая 1503 года, Христофор Колумб записал в дневнике: «Я достиг провинции Манги, части Китая». На самом деле, это было скопление островков у берегов Кубы, которую великий мореплаватель до конца жизни считал восточной оконечностью Китая или — на худой конец — Японии.

200 лет назад, 12 мая в 1803 году, родился Юстус Либих (ум. 1873), выдающийся немецкий химик-органик, один из основоположников агрохимии, автор первых теорий катализа и минерального питания растений. Именно Либих ввел подразделение пищевых продуктов на жиры, углеводы и белки и установил, что жиры и углеводы используются организмом как своего рода топливо. Смелая по выводам и блестящая по изложению работа Либиха «Химия и ее применение к земледелию и физиологии» (1840) произвела переворот в существовавших в те времена агрохимических представлениях. До этого большинство агрономов и агрохимиков были убеждены, что плодородие почвы целиком определяется наличием перегноя. Либих же объяснил, что растения питаются минеральными веществами, и указал на эффективность применения минеральных удобрений, прежде всего фосфатных (что, кстати, и положило начало развитию индустрии химических удобрений).

300 лет назад, 18 мая 1703 года, российский военно-морской флот, рождение которого датируется 1696 годом, одержал первую в своей истории победу. В устье Невы, там, 1де располагается парк «Екатерингоф», флотилия из 30 русских лодок под командованием Петра I и Александра Меншикова атаковала два шведских судна — бригантину «Астрильд» и адмиральский галиот «Гедан» — и захватила их в плен. В частном письме Ментиков сообщал: «2 корабля неприятельские с знамены и с пушки и со всякими припасы взяли, на первом 10, а на другом 8 пушек».

75 лет назад 18 мая 1928 года, в Москве, в Колонном зале Дома союзов открылся громкий, по существу политический, «шахтинской процесс» по делу 53 руководителей технических служб, горных инженеров и техников, обвинявшихся в создании - по заданию иностранных разведок — подпольной диверсионной организации, занимавшейся вредительством на угледобывающих предприятиях Шахтинского района Донбасса. Несмотря на нелепость и слабость обвинения. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР под председательством Вышинского, который этим процессом начинал свою карьеру «великого инквизитора», большинство обвиняемых были осуждены к лишению свободы, пятеро были расстреляны.

100 лет назад 22 мая 1903 года, родился Герой Социалистического Труда (1969), лауреат Сталинской (1946) и Ленинской премии (1964), академик Бенцион Моисеевич Вул (ум.1985), ученый-физик, открывший новый класс диэлектриков, получивших широчайшее применение в современнй технике, и сыгравший ключевую роль в разработке первых отечественных полупроводниковых диодов, транзисторов, солнечных батарей и полупроводниковых лазеров.

50 лет назад 26 мая 1953 года, с беспричинных автоматных очередей охранников по «зэкам», стоивших до десяти человеческих жизней, началось восстание 30 тысяч заключенных норильского Особого Горного лагеря МВД СССР, жестоко усмиренное только в начале августа.

Календарь подготовил Борис Явелов

Мозаика

Родственник «Антилопы-Гну»

Если вы думаете, что на снимке запечатлено что-то вроде телеги, то глубоко заблуждаетесь. Перед вами — автомобиль. В 1908 году на нем совершалось путешествие Нью-Йорк — Париж. И совершали его эти женщины? Нет, женщины оказались в машине по другой причине. Но сначала о машине.

Сегодня такое сооружение и машиной-то не назовешь. Видите деревянный борт? Эта доска длиной около шести метров служила чем-то вроде крыльев сразу для обоих колес. Сзади укреплена запасная покрышка, посередине — бочка с горючим, четыре крепких сиденья. С машины открывался великолепный обзор для всего экипажа, и никакой духоты в «салоне», поскольку таковой отсутствует.

В такой машине путешественники, разумеется, во многом зависели от погоды. Но на всякий случай у них было оборудование для сооружения примитивного лагеря. Проехав через Канаду и Аляску, собрат «Антилопы-Гну» задержался в городе Валдиз. Встречать путешественников вышло все население городка. Отсюда они поехали дальше — на северо- запад Аляски в город Ном, а из него на пароходе отбыли в Россию. А дамы? Какая же женщина устоит перед соблазном покрасоваться в модной машине? Вот и эти жительницы Валдиза, пока экипаж отдыхал, решили увековечить себя на снимке. И ведь удалось.

Дошла очередь и до жен

Памятников теперь удостаиваются не только великие мужи прошлого, но и их жены. Так, например, одна из несчастных жен английского короля Генриха VIII Анна Болейн появилась в саду города Суссекса в каменном обличье. Скульптор изобразил ее в виде «Призрачного духа, летящего по саду».

Как в цирке

Буддистские монахи из храма Ват Па Луантабуа в Таиланде обзавелись весьма необычным хобби. Они взялись за дрессировку тигров, творчески развив давнюю традицию воспитывать при храме брошенных кошек и собак.

Впервые маленькие тигрята появились в буддийском храме три года назад. Монахи надеются, что им удастся создать для девяти быстро взрослеющих хищников подходящие условия питания. Пока же они обращаются к многочисленным посетителям храма с просьбой пожертвовать деньги на уход и содержание своих полосатых питомцев.

Развод по-интернетски

Израильские суды, похоже, идут впереди планеты всей: скоро жители этой страны получат право оформлять разводы через Интернет. Все необходимые для бракоразводного дела документы заполняются в домашнем компьютере, а оплачивается услуга с помощью кредитной карточки тоже через Интернет.

С американским размахом

Будучи однажды на званом вечере в доме правительства Великобритании на Даунинг- стрит, 10, Нейл Армстронг, только что вернувшийся с Луны, пожелал произнести ожидаемый от него высшим обществом тост. Он поднял его в честь человека, помогавшего, по его словам, открыть окно в эру космоплавания. Приглашенная публика начала лихорадочно перебирать в памяти имена, доведенные до блеска частым упоминанием. На ум и на язык приходили по несколько раз известнейшие деятели: Аристотель, Галилей, Исаак Ньютон, Вернер фон Браун, Джон Кеннеди... Но когда во всеуслышание было провозглашено «Джон Харрисон», гости разочарованно переглянулись — в их «заготовке» такого не значилось. Пожалуй, единственный, кому польстило это «путешествие в историю», был тогдашний премьер-министр страны Гарольд Вильсон, тоже йоркширец.

Что касается самого Д. Харрисона (1693-1776), плотника по профессии, то он стал отличным часовым мастером самоучкой. Его заслуга состояла в том, что он сумел построить весьма точные и надежные по тем временам механические часы. Судя по годам его жизни, в России шла петровская эпоха. Этот умелец, британский Кулибин, удостоился похвалы из уст астронавта, первым ступившего на поверхность спутника Земли. Счищая перед этим лунную пыль с ботинок скафандра, Армстронг, возможно, своим необычным для окружающих тостом стряхнул пыль веков с забытого имени, еще раз подтвердив важность «маленького шага» в любом большом деле.

От шелковых к бумажным

Сегодня трудно представить наш стол без чая. Помните, как мы стали активно использовать чай в пакетиках? Сначала было непривычно, но постепенно все по достоинству оценили этот удобный способ чаепития: пакетики всегда под рукой, не требуется времени для заваривания, не нужен заварной чайник. Словом, чай в пакетиках стал незаменимым на нашем столе. И мало кто знает, что у этого изобретения своя любопытная история.

В 1904 году американский чайный коммерсант Томас Суливан придумал посылать своим клиентам образцы чая в шелковых пакетиках. А клиенты, не долго думая, стали заваривать из них чай. Впоследствии шелковые мешочки заменили на хлопчатобумажные, а затем и на пакетики из перфорированного целлофана. Сегодня для этих целей используют специальную бумагу без запаха и вкуса. Чай в пакетиках трудно подделать, поэтому его качество всегда на высоте.

Сделали... и удивились

Издревле иероглифы в Китае пишут тушью. В ряде провинций страны для наполнения тушью изготавливают специальные приборы. Их производство имеет свою историю. Так, например, в провинции Гуандун тушечницы делали еще во времена династии Тан (618-907 годы). А недавно на одной из фабрик этой провинции в городе Чжаоцин была изготовлена тушечница-гигант весом две тонны! Ее длина 2,73, а ширина 2,18 метров. Мастера украсили ее ста восемью выгравированными драконами. Редкая тушечница стала подлинным произведением искусства.

Триста лет тому назад идея Петра I построить на краю России, в болотах большой европейский город была настолько сумасшедшей, что оказалась гениальной. Город строился наперекор здравому смыслу, но был воздвигнут и стал красивейшим городом Европы.

В следующем номере читайте подборку статей «Санкт-Петербургу - триста лет»

Оглавление

Знание-сила,  2003 № 04 (910)

Рыба ищет где рыба

Новости Науки

Главная Тема

«Счастливая неизбежность»

Гражданская война: переосмысливая известное

Во всем мире

В начале была струна?

Новая глава биологии

Луна на продажу! Золото холодное Луны... Сергей Есенин

Новости Науки

Рождение дела

Бездны и бесы

Карету мне, карету

Новости Науки

Дело «КР» В сердце послевоенного сталинизма

He нужен компас в дорогу птицам!

Одна Ост-Индская империя

Альтернативная история

«Первая леди» лондонской эмиграции

Понемногу о многом

В этот год различных дат

Интеллектуальные Игры «3 - С»

Во всем мире

Календарь ЗС: май

Мозаика Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg