«Литературная Газета, 6528 (№ 40/2015)»

Литературная Газета, 6528 (№ 40/2015) (fb2) - Литературная Газета, 6528 (№ 40/2015) 1621K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Литературная Газета

Неистовый реалист

Неистовый реалист175 лет назад родился Дмитрий Писарев

Литература / Первая полоса / Эпоха

Казначеев Сергей

Художник Владимир СОРОКИН

Теги: литературный процесс , критика

Яркая личность проявляется ещё более выпукло, если художник удачно выбирает фон. Портрет знаменитого отечественного критика Дмитрия Ивановича Писарева, чьё 175-летие сейчас отмечается, приобретает дополнительные краски и тона, когда мы помещаем её в интеллектуальный контекст (или раствор) эпохи.

Хорошо это или плохо, но начиная с середины XIX столетия в общественной и культурной атмосфере России главенствующую роль стала играть демократически настроенная интеллигенция. Главным рупором и широко доступными подмостками для манифестации её идей стала русская литературная критика. Именно эта область литературы в то время исполняла обязанности и философии, и идеологии, и обществоведения, не говоря уж о прямых – эстетических – функциях. Для осуществления этой программы потребовались усилия многих даровитых и оригинальных умов своего времени, которые энергично рекрутировались в популярные и влиятельные издания.

Круг беллетристов и литературных критиков этого направления сформировался вокруг журнала «Современник», который в 1847 г. был отдан в аренду Некрасову и Панаеву, сделавшим его знаменем демократических сил. Многие из их сотоварищей к тому времени уже стали известными благодаря публикациям в «Отечественных записках». Официально редактором был назван А.В. Никитенко, так как Некрасов считался для этой должности недостаточно благонадёжным человеком.

Вначале редакционный актив нового «Современника» составили люди, делавшие в русской литературе наиболее уверенные шаги: Тургенев, Толстой, Гончаров, Островский, Дружинин, Григорович. Новой редакции удалось завоевать доверие читателей, о журнале стали заинтересованно и ревниво писать критики. Сразу обозначился и сформировался радикально-демократический курс издания. На роль ведущего критика был приглашён Белинский, который заложил основу общественно-политических и эстетическо-художественных принципов издания, хотя ему и не было суждено долго оставаться у руля критико-библиографического отдела. А когда редакция стала пополняться новыми сотрудниками, в неё пришли сначала Чернышевский, затем Добролюбов, многие беллетристы предпочли расстаться с журналом, заняв более умеренную позицию и возражая против его идеологии.

Будучи флагманом революционно-демократического направления, «Современник» был атакован и с левого фланга: образованный по воле графа Г.А. Кушелева-Безбородко журнал «Русское слово», позднее переданный Г.Е. Благосветлову, занял более радикальную и резкую позицию и нередко упрекал авторов «Современника» за недостаточную твёрдость демократических взглядов.

Деятельность Дмитрия Писарева (1840–1868) продолжила те же традиции радикальной демократической критики. Его литературный дебют состоялся в журнале «Рассвет» (журналов с таким названием у нас было немало, но речь идёт об издании под началом Валериана Кремпина). В «рассветный» период у юного критика ещё не сформировалось собственной цельной позиции, но это не помешало ему при анализе гончаровского «Обломова» и тургеневского «Дворянского гнезда» проявить все профессиональные таланты, которые в полную силу проявятся позднее и станут его визитной карточкой: неуёмный темперамент, запальчивость, эмоциональность, доходящая до бесшабашности. И конечно, язык. Яркая, взволнованная, разгорячённая речь непримиримого полемиста и агитатора. Когда в конце статьи о Гончарове он заклинает девиц (именно девиц!) прочесть «Обломова», то трудно противостоять этому энергетическому напору. Пожалуй, никто, кроме А. Бестужева-Марлинского и В. Белинского, не изъяснялся в нашей критике так горячо и страстно.

Звёздный час Писарева настал в 1861–1866 гг., когда он активно выступал в «Русском слове» и лихо полемизировал с «Современником», оставаясь сторонником реалистического направления.

Принцип общественного блага

Народность, правдивость, прогресс, утилитарная роль искусства – вот путеводные звёзды, которые всю жизнь притягивали к себе критика. Однако его отношение к реализму при всей горячей эмоциональности доказательств отчасти повредило этому направлению – так опрометчиво Писарев ошибался или же был неправ в отдельных моментах литературного процесса.

В статье с программным названием «Реалисты» (1864), главным образом посвящённой анализу «Отцов и детей» Тургенева, возводя во главу угла принцип общественной пользы, он так формулирует кредо реализма: «К этой цели и направляются усилия наших реалистов; сделать так, чтобы русский человек сам принуждён был смеяться над своими возвеличенными пигмеями, – это одна из важных задач современного реализма. – Вам нравится Пушкин? – Извольте, полюбуйтесь на вашего Пушкина. – Вы восхищаетесь «Демоном» Лермонтова? – Посмотрите, что это за бессмыслица. – Вы благоговеете перед Гегелем? – Попробуйте сначала понять его изречения. – Вам хочется уснуть под сенью «общих авторитетов поэзии и философии»? – Докажите сначала, что эти авторитеты существуют и на что-нибудь годятся. – Вот как надо поступать с русским человеком. Не давайте ему уснуть, как бы он ни закутывал себе голову тёплыми иллюзиями и тёмными фразами».

Сегодня энергичные эскапады критика вызывают противоречивые чувства. Молодой человек явно заигрывается, позволяет себе слишком многое, рубит сплеча. С его утилитарным подходом не могут согласиться ни Достоевский, ни Некрасов. Но, если задуматься, выступая за прагматичность, пользу, которую должна приносить литература, он делегирует ей особо значимые права и прерогативы. Ведь и Пушкин, которого Писарев безоглядно критикует за чрезмерный эстетизм, считал, что Данте и Мильтон творили «не для благосклонной улыбки женского пола». Оба классика видели в литературе нечто грандиозное, хотя и смотрели на неё с разных точек зрения.

Отчасти позицию критика оправдывает то, что эта статья, равно как «Базаров» (1862) и «Мыслящий пролетариат» (1865), писалась в Петропавловской крепости, куда он был посажен в 1862 году за сочинение антисамодержавной нелегальной статьи-прокламации «О брошюре Шедо-Ферроти» и просидел там до 1866-го. Что, впрочем, не помешало ему за тюремной стеной вести активнейшую литературно-критическую работу – вот тоже камешек в сторону историков, которые любят расписывать нам жестокость царской цензуры и пенитенциарной системы тех лет.

Тем не менее в дискуссии о главном герое тургеневского романа «Отцы и дети» именно Писареву удалось занять наиболее объективную и оправданную позицию. Сотрудникам «Современника», в частности Максиму Антоно’вичу, Базаров показался пародией и даже карикатурой на недавно скончавшегося Добролюбова. Михаил Катков, издатель «Русского вестника», где был опубликован роман, в двух редакционных статьях заявил о том, что герой Тургенева – не карикатура на молодое поколение, но скорее комплимент ему: на деле эти сердитые молодые люди гораздо опаснее. А вот Писарев заявил о том, что автору «Отцов и детей» удалось схватить важные черты представителей нового поколения. Базаров, по его мнению, воплотил в себе много типичных свойств современной российской молодёжи. Пожалуй, именно в статье «Базаров» Писареву удалось в значительной мере точно схватить существо проблемы и подойти к тургеневскому герою объективно, с глубоким пониманием и тактом. Конечно, он понимал этот тип по-своему: спорил с Антоновичем по поводу его статьи «Асмодей нашего времени», где тургеневский герой подвергся резкой и необоснованный критике, отчасти – идеализировал человеческие качества Базарова.

Что же позволило критику по достоинству оценить амбивалентный художественный образ, созданный Тургеневым? Скорее всего то, что в Базарове Писарев во многом увидел… самого себя. Он смотрелся в героя книги как в зеркало и узнавал родовые, наследственные черты. Уверенность в себе, бесцеремонность, отсутствие пиетета к каким бы то ни было авторитетам, готовность действовать и – главное – служить общественно-политическому прогрессу, той самой практической отдаче, которой, по мысли Писарева, должно быть подчинено любое интеллектуальное поприще, любые усилия людей, стремящихся к новому и неизведанному. Писарев, если разобраться, в душе был романтиком, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчёт. Романтиком, подобным, к примеру, Родиону Раскольникову, Павлу Корчагину или комиссарше из «Оптимистической трагедии», человеком, фанатично преданным своим возвышенным, хотя и ошибочно понятым идеалам. Строго говоря, он сам был похож на литературного героя, выписанного остро и характерно.

Скальпель Базарова пройдётся по центру русской истории, принесёт разрушения и смерти. Это со всей отчётливостью понимал Достоевский, который в своих «Бесах» напрямую использовал некоторые мысли, рассуждения, логические приёмы и отдельные фразы Писарева. Позднее имя Писарева ещё раз аукнется в русской литературе. В культовом романе Фёдора Сологуба «Мелкий бес» на первый взгляд неожиданно, а на деле – вполне обоснованно всплывает имя критика из «Русского слова».

Гимназический учитель Передонов метит на должность инспектора, но боится, что его могут подсидеть: «Донесут!» Но что же можно поставить в вину законопослушному и верноподданному гражданину? А, оказывается, в молодые годы он тоже был не чужд демократическим веяниям и в квартире у него висит портрет Писарева. «Скажут, что я Писарева читал, – и ау!» – сетует он своим знакомым. «А вы, Ардальон Борисыч, этого Писарева на заднюю полочку», – посоветовал Володин, хихикая. Передонов опасливо глянул на Володина и сказал: «У меня, может быть, никогда и не было Писарева». Но портрет Писарева у Передонова всё-таки был! И после таких разговоров он прячет и перепрятывает его в более надёжное место. Роман был опубликован, и то не полностью, лишь в 1905 году. До этого времени имя Писарева оставалось под негласным запретом. Слишком много «экстремистского» высказал тот за недолгую жизнь, слишком смело дразнил гусей.

Нетерпение сердца

Но это будет потом, после актов русского терроризма, после убийства царя и других знаковых событий истории. А пока, в 1865 году, критик пишет программную статью «Разрушение эстетики», где стремится доказать, что эстетика в будущем исчезнет, уступив место… физиологии. В литературе он прежде всего искал прагматическую пользу, иллюстрацию, популяризацию социально-политических и естественно-научных концепций. Реальная критика на деле грешила голым утилитаризмом. Писарев брал героев и книги в отрыве от тех идей, которые пытались вложить в них сами авторы; роман, таким образом, по его мнению, становился чем-то вроде документа, где присутствуют только сырые факты, которые критику вольно интерпретировать по-своему.

В своих работах Писарев строго, но часто и справедливо отзывался о произведениях Писемского, Тургенева, Гончарова, Достоевского. Роман «Обломов», с его точки зрения, во многом представляет собой клевету на русскую жизнь, книга не народная, а образ главного героя нетипичен. Выступая в защиту нигилистической тенденции, Писарев проявлял то свойство русской интеллигенции, которое позднее Юрий Трифонов обозначит словом «нетерпение». Демократам хотелось как можно быстрее раскрутить маховик истории, а ведь все они читали Дарвина и должны знать, что путь эволюции долог и тернист.

Статья Писарева «Мыслящий пролетариат» посвящена роману «Что делать?», а «Борьба за жизнь» – книгам Достоевского. Его «Мотивы русской драмы» касаются социальных и бытовых аспектов драматургии Островского, а в работе «Пушкин и Белинский» критик высказывает своё несогласие с позицией представителей чистого искусства, которое, как ему казалось, уводит литературу от насущных проблем общественной жизни. Писарев, научившийся читать в четыре года, всю свою недолгую жизнь был усердным читателем и был в курсе всех заметных книжных новинок и журнальных публикаций своего времени.

К числу профессиональных достоинств критики Писарева нельзя не отнести чутьё на актуальные вопросы времени и журналистское умение находить для своих статей хлёсткие, афористичные, запоминающиеся названия. Правда, этот приём неоднократно использовали и другие критики-демократы; по сравнению с сухими, однообразными, клишированными заглавиями, в изобилии встречающимися у критиков первой трети XIX века, да и других эпох, их броские названия звучат свежо и образно: «Стоячая вода», «Цветы невинного юмора», «Посмотрим!», «Подрастающая гуманность», «Погибшие и погибающие», «Борьба за жизнь», «Старое барство».

Писарев не дожил до 28 лет. Он утонул в Рижском заливе Балтийского моря в районе курорта Дубулты, где в Доме творчества спустя много лет будут творить многие советские писатели, а в ходе всесоюзных совещаний – выпестовываться молодые таланты. Кстати, Писарев – второй из русских критиков, принявший смерть от водной стихии. Двумя десятилетиями раньше в деревенском пруду от апоплексического удара умер Валериан Майков, родной брат известного поэта. Среди историков литературы иногда всплывает версия о том, что последовательный дарвинист Писарев добровольно ушёл из жизни, растворившись в водной стихии, подобно герою фильма классика итальянского кинематографа Марко Феррери «Прошу убежища».

Причина смерти точно не установлена: крепким организмом критик не обладал, да и отсидка в Петропавловской крепости здоровья отнюдь не прибавила. Может быть, его сердце испепелил пламень страсти к его троюродной сестре, писательнице Марии Вилинской, печатавшейся под псевдонимом Марко Вовчок. Может быть, он уже стыдился высказанных в горячечной запальчивости мнений, обвинений и хлёстких фраз. Может, в известном полемисте и спорщике исподволь вызревало чувство умеренности и равновесия, которое было ему не по нутру.

Впрочем, догадки в этом деле – занятие неблагодарное. Как могла сложиться дальнейшая судьба критика, каким был бы вектор его выступлений – это, как говорится, темна вода во облацех. Но нам, сегодняшним читателям и писателям, его личность и вклад в литературу дороги, несмотря на его заблуждения и ошибки. Думается, живи Писарев сегодня, он живо включился бы во все текущие насущные споры и полемики, активно обсуждал самые злободневные проблемы политики и культуры, стал завсегдатаем публичных обсуждений и ток-шоу. Наверняка – не на стороне Иржи Юста и Майкла Бома: всё-таки демократы и либералы в XIX веке были за Россию, а не против неё, как сегодня. Более того – его фигура являет нам наглядный урок того, как опасно и контрпродуктивно перегибать палку радикализма: это может сводить с пути истинного даже самых талантливых и проницательных людей. Будем же помнить обо всех достижениях и промахах этого яркого, пытливого ума, память о котором с веками не стирается и не тускнеет.

Стихам не навредит

Стихам не навредит

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги: Алла Марченко , Есенин: Путь и беспутье

Алла Марченко. Есенин: Путь и беспутье. – М.: АСТ; «Редакция Елены Шубиной», 2015. – 608 с. – 2000 экз.

Из многочисленной литературы о Сергее Есенине эта книга выделяется и стоит особняком – хотя про поэта, давно ставшего по-настоящему народным, трудно написать что-либо новое. Дотошными исследователями изучен едва ли не каждый его день – от юности в Константиново до роковой ночи в «Англетере».

Несмотря на интерес публики и специалистов, жизнь Есенина по-прежнему состоит из множества лакун, которые притягивают всё новые и новые пытливые умы. Вязь догадок, допущений и вымыслов становится всё гуще и сложней, и явь перестаёт быть отличимой от воображения.

Попытка же изложить документальные факты художественным языком требует исключительного мастерства и чутья, риск уйти в собственные фантазии очень велик.

Впрочем, автор сумела избежать таких ловушек. И если в описаниях детских лет Есенина можно дать волю фантазии, то в исследованиях страшного времени Первой мировой войны отсылки к документальным свидетельствам не позволяют усомниться в подлинности событий.

Отдельного упоминания достойны лица, выведенные в книге, – от Клюева, того самого дьячка со стихами «как телогрейка», до Якова Блюмкина, Зинаиды Райх, Всеволода Мейерхольда, Вадима Шершеневича, Анны Ахматовой.

Кроме того, невозможно обойти стороной такую малоизвестную часть жизни поэта, как общение с Лидией Кашиной, – именно она была прототипом Анны Снегиной.

Значительная часть книги посвящена ответам (в основном опровержениям, хотя и запоздалым) другим авторам. Так, Алла Марченко разбирает книгу Анатолия Мариенгофа. Делает она это скрупулёзно и живо, вооружась фактами, цитатами, выдержками из писем и воспоминаний других современников.

Нельзя сказать, что народный поэт Сергей Есенин выглядит в этом труде чересчур академично или лакированно. (Недаром даже в названии «путь» стоит рядом с «беспутьем».) Нет, многие воспоминания чересчур откровенны, но это не навредит стихам и не умалит любви, проверенной десятилетиями.

Имитация патриотизма

Имитация патриотизма

Политика / События и мнения / Прямая речь

Во время заседания первого областного форума Всемирного русского народного собора. Калининград, март 2015 г.

Теги: Россия , политика , образование

В одном из репортажей (Т. Шабаева, «Родная память и чужое наследие», «ЛГ», № 14, 2015) сообщалось, что наш собкор, лауреат премии А. Дельвига, доктор исторических наук Владимир ШУЛЬГИН не получил слова на пленарном заседании калининградского форума Всемирного русского народного собора в марте 2015 года. Хотя и был заявлен в списке выступающих. Ранее в его жизни произошли более тревожные события.

Чем не понравился Шульгин отдельным коллегам и калининградским чиновникам от образования?

– Владимир Николаевич, в прошлом году вы были лишены должности профессора Балтийского федерального университета имени И. Канта. Не связаны ли между собой события в вузе и на форуме?

– Думаю, нет. Епархия меня ниоткуда не изгоняла, наоборот, привлекает к преподавательской деятельности. Признателен Его Преосвященству епископу Серафиму за сотрудничество. Возможно, устроители форума сочли, что в докладе Святейшего Патриарха всея Руси Кирилла главное сказано и повторы неуместны. А он, помимо всего прочего, говорил, что Калининградская область – наш форпост на западе России. Члены патриотических организаций, от «Руси Балтийской» до «Русского собрания», всегда стояли за русизм, поэтому испытали чувство удовлетворения от слов предстоятеля церкви. Однако надо бороться за торжество провозглашённого курса. Обстановка в городе и области взывает к этому.

– Видимо, не так легко действовать в духе высказываний патриарха. И не только в Калининграде...

– Знаете, я считаю, что подобное является следствием общего затянувшегося курса на «деидеологизацию», отказ от давно определившейся национальной идеи. В практической области, как итог, это, например, используя жаргонную лексику, недавний «наезд» историка и публициста, а больше либерал­комиссара Н. Сванидзе на двух видных историков­русистов МГУ профессоров А. Вдовина и А. Барсенкова. В чём там суть? В своём пособии преподаватели констатировали, что во главе СССР на протяжении значительного периода истории стояли люди нерусской национальности, а в годы Великой Отечественной войны 63 процента призывников из Чечни стали дезертирами. Это исторические факты. Но профессоров вынудили принести извинения, а распространение их пособия приостановили. Недавно в Москве прошли общественные слушания, посвящённые делу историков, его участники (представители научного сообщества, публицисты, правозащитники) единодушно высказались в поддержку Вдовина и Барсенкова. Сейчас создана комиссия для проведения научной экспертизы учебного пособия.

– Может быть, это и неплохо? Ведь национальные отношения – тонкая сфера. И титульной нации, тем более нации мощной, надо быть мудрой, терпимой, дальновидной. Мы видим, к чему, например, привела «украинизация» через колено.

– Согласен. Но почему-­то получается, что голоса в защиту «русского взгляда» на прошедшее нередко натыкаются на обструкцию, подчас с ходу выдвигаются обвинения в шовинизме. Можно заметить, что проводить национально ориентированную линию в политике, в том числе в образовании и культуре, – дело, по сути, жертвенное, не особо поощряемое государством. Проводится якобы отказ от идейной детерминанты, но это лукавство, потому что лозунг «Да здравствует деидеологизация!» маскирует гиперлиберализм в фарватере целей «вашингтонского обкома».

В духовно здоровые времена Руси государство руководствовалось христианско­православной правдой. При Петре начался «протестантский уклон», то есть искажение русской государственности при решении не только частных, но даже больших вопросов. Противоречие не было исправлено, несмотря на борьбу Карамзина, Пушкина, Тютчева. Позже последовал 1917 год. Многие и сейчас пребывают в подражательном «петербургском цикле». Да, некоторые американские фонды наконец признаны у нас, по сути, антироссийскими. Но ещё долго будет аукаться то, что фонды Сороса, МакАртуров, Форда финансировали созданный ими Межрегиональный институт общественных наук при наших университетах, включая Калининградский (ныне БФУ). Можно вспомнить, как в конце 1980­х были разрешены кооперативы при заводах, приступившие впоследствии к грабежу индустрии. Похожее и здесь. Прилипание чужеземных структур к вузам было задумано для разрушения сферы отечественного народного просвещения.

– На что американцы давали деньги?

– Запад не оставлял и не оставляет планов расчленить или хотя бы ослабить Россию. Этому была подчинена и деятельность названных фондов. Наше профильное министерство, видимо, не почуяло коварства «партнёров». Деньги Америка давала тем, кто соглашался следовать её установкам, на отвлечение научных сил на проекты, связанные с исследованием надуманных, а то и ложных проблем. Например, на изучение того, как западная философия влияла на русскую. Вопрос, как видите, поставлен так, что уже изначально отрицается самобытность русской философской мысли.

Американцы получили понимание со стороны ректората БФУ. Была закрыта кафедра, специализировавшаяся на русской мысли. А прозападно ориентированная кафедра фактически обрела монополию. В круге её интересов даже небезызвестная Ханна Арендт, которая ещё в конце 1940­х уравняла Сталина с Гитлером в своей книге по истокам «тоталитаризма».

– Можно изучать хоть Арендт, хоть кого угодно. Главное, чтоб не в угоду кому­то... Но хочу спросить о другом. Вы только что говорили о философской, идеологической составляющей преподавания в БФУ, а что происходит, на ваш взгляд, на истфаке?

– «Западнизация» ощутима и там. Выпускающие кафедры в 2013 году слили в одну на базе кафедры зарубежной истории. Российская история оказалась падчерицей (об этом «ЛГ» рассказывала в упомянутом выше репортаже. – Ред. ). Среди историков немало моих коллег, которые переключились на краеведение с «кёнигсбергским уклоном». Достаточно сказать, что декан истфака Валерий Гальцов, ныне директор Гуманитарного института, объединившего большинство гуманитариев, в статье, опубликованной в одном польском журнале ещё в 1996 году, назвал русских переселенцев в Калининградскую область «маргиналами». Его взгляды, думаю, несильно изменились. Иначе бы его не приглашали на немецкие мероприятия у нас и в самой Германии.

Конечно, со своими спецкурсами по истории русского консерватизма я пришёлся не ко двору в «Альбертине» и «Кантиане», как на немецкий манер именуют вуз его руководители. Остальное было делом техники. Был выбран момент, и меня забаллотировали, попутно нарушив положение о выборах, – коллег помимо их воли вынудили голосовать открыто, под присмотром. А началось всё в 2005 году, когда ректор подал на меня в суд за критику его плана назвать университет именем И. Канта. Произошедшее со мной – это частный случай общего процесса.

– Что вы имеете в виду?

– Как мне видится, курс федерального Министерства образования в сфере гуманитарных наук явно небесспорен. Например, давно и повсеместно сокращается набор студентов­историков. Такого рода скукоживание истфаков кое­где приводит, по имеющейся информации, к их ликвидации. Наблюдается и сокращение набора первокурсников. Или так называемые слияния. Не так давно в Санкт­Петербургском госуниверситете была попытка насильственного слияния истфака с философским факультетом. Развязалась, как мне рассказывали коллеги, чуть ли не война, которую историки выиграли благодаря поддержке председателя Российского исторического общества Сергея Нарышкина. На мой взгляд, остро стоит и кадровая проблема. Ведь персоны, бравшие уроки у Сороса или в духе Сороса, не смогут быстро «перековаться». Вот и осуществляется лишь имитация патриотизма в науке.

– Зная ваш характер, не сомневаюсь, что вы, как говорится, не сложили крылья: продолжаете работу, вышли ваши новые исследования…

– Недавно опубликовал биографию С.П. Швецова (1858–1930), учёного-­аграрника, эсера, масона, открывавшего Учредительное собрание в 1918 году. Ещё лет тридцать назад мне удалось обнаружить его бесценный архив. Осмысление найденного стало одной из главных задач исследования. Было интересно проследить причины «поправения» народника, отказавшегося от крайностей радикализма. Начал я также разрабатывать тему «И. Кант и Россия: история взаимной нелюбви». В своё время ещё Д.И. Чижевский заметил, например, что у нас Шиллера полюбили, а вот И. Канта почему­то нет. Родилось желание глубже разобраться.

Есть и другие замыслы.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ

Выморочные

Выморочные

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Воеводина Татьяна

Теги: политика , экономика , развитие

«Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс!» И вот не столь давно мы узнали, что у нас будет своё рейтинговое агентство.

А зачем?

То есть как «зачем»? И как только язык поворачивается задавать такие неприличные вопросы, а ещё двадцать лет в бизнесе!

Западные рейтинговые агентства совсем нас за Можай загнали своими политизированными рейтингами инвестиционной привлекательности. В результате нашим компаниям туго дают взаймы, а без кредита – ни тпру ни ну. И то сказать – не свои же доходы в бизнес вкладывать: непрофессионально это, по-деревенски, по-совковому.

У Салтыкова-Щедрина было выразительное словцо – выморочный. Им в гражданском праве называют имущество умершего без наследников. Щедрин назвал этим словом вконец изолгавшегося, погрязшего в пустословии и пустомыслии Иудушку. Иудушку накануне смерти, Иудушку, уже прошедшего полный цикл разложения личности. Сегодняшняя экономика и даже шире – вся жизнь – именно такая, выморочная. Или виртуальная, что во многом одно и то же. Не привязанная к действительности и не имеющая перспектив.

Реальное хозяйство: строительство домов и дорог, изготовление машин, выращивание хлеба и картошки – всё это сегодня видится производным, а может быть, просто смутной тенью главной экономики – виртуальной. Главная же экономика – это банки, ценные бумаги, фондовая биржа, рейтинговые агентства. В этих фантомах нет ничего реального, онтологического, но именно они сегодня в центре жизни, они правят миром. К ним велено относиться с религиозным почтением, в кризис кидаются первым делом спасать банки. Сомнение в высочайшей ценности этой выморочной виртуальной экономики – это сомнение в святыне, гораздо хуже богохульства. Денежный фетишизм, о котором говорил когда-то Маркс, ныне доведён до последней черты: реальная экономика на наших глазах становится убогой Золушкой или даже докучным придатком виртуальной системы. Кажется, вот-вот отпадёт этот докучный придаток, и мы будем, как птички небесные, чирикать в виртуале, а питаться рейтингами, деривативами, ну, может, какую новую ценную бумагу выдумают и подадут на закуску. В общем, вместо обеда будем играть на Форексе.

В результате хозяйство как жизненная реальность деградирует, а энергия человеческого труда и изобретательности вкладывается в денежную сферу, в виртуал, в пшик. Теперешние «центровые» работают не в промышленности, не в сельском хозяйстве, не в науке – они трудятся в банках, финансовых институтах, в консалтинге, в инвестиционных корпорациях и рейтинговых агентствах. В нашей стране, как в зоне мирового гротеска, это особенно заметно, но придумали это не мы, а наши западные учителя. Даже не то что придумали, а просто таков естественный результат развития капитализма – денежной, ростовщической цивилизации. Той, где хозяйство ведётся на заёмные деньги и не для удовлетворения нормальных, не зашкаливающих потребностей, а для извлечения прибыли.

Виртуальная экономика высасывает живые соки из народов, из хозяйства, оставляя там, где проходит, разруху и пустыню. Когда в 2005 году в Москве неожиданно вырубилось в некоторых районах электричество, это было совершенной неожиданностью, что есть какие-то трансформаторы, а у них есть какая-то дурацкая обмотка, которая без пригляда приходит в негодность. Такой себе досадный придаток к денежным потокам и биржевым котировкам.

Это только у нас такое безобразие? Да нет, везде. В тех самых приличных странах, которым мы так натужно по-прежнему пытаемся подражать, реальность понемногу приходит в упадок. Вот уже и сам Обама говорит о том, что многие дороги (!) в Америке (!) находятся в крайне неудовлетворительном (!) состоянии (!). И это тоже следствие виртуализации экономики.

На выставке в Гонконге британский специалист по фарфору поведал мне со сдержанной по-английски грустью: последняя фабрика знаменитого английского фарфора закрылась в 2008 году. «Фарфор ушёл домой», – пошутил англичанин (China – «Китай» – по-английски и значит «фарфор»). Британцы занимаются нынче биржей, деньгами, бумагами, рейтингами. Но тут маленькая подробность. У наших западных учителей есть китайцы, пока ещё готовые доставлять им предметы реальной действительности в обмен на виртуальные ценности. Но нам-то эта везуха не светит! Мы как раз меняем реальное на виртуал.

Что нам нужно? Прежде всего хотя бы понять, чего твёрдо не нужно. А это просто: нам не нужна виртуальная экономика, а нужно народное хозяйство.

Для народного хозяйства не нужна и вредна фондовая биржа: в то, что она отражает какую-то хозяйственную реальность, не верят нынче даже доценты экономикса. Известный (некоторые говорят: великий) экономист Джон Кейнс когда-то иронизировал: покупка–продажа акций на фондовой бирже похожа на то, как если бы фермер, увидев облака на небе, решил: «А не выйти ли мне из бизнеса до вечера, а там видно будет».

И сколько можно повторять: не суверенные рейтинги нам нужны, а суверенный Центробанк. То, что мы имеем сейчас, – это валютный обменник, currency board, свойственный колониям и протекторатам. А дальше потребуется двухконтурное денежное обращение: для потребительских целей и для инвестиций. Инвестиционные деньги должно быть невозможно обналичить и пустить на потребление. Индустриализация и вообще развитие без этого не получатся. Ну и, естественно, монополия внешней торговли и полный госконтроль над трансграничным движением капитала. Это нам нужно, а не совершенствование в виртуальной экономике пшика.

Говорят, это невозможно, пока у власти нынешнее правительство и пока всем заправляют «равноудалённые» олигархи. К тому же ниточки от наших экономических заправил тянутся на Запад, и просто так нас мировые ростовщики и капитаны виртуальной экономики не отпустят. Всё это так, но верно и то, что мир накануне больших перемен. Возможно, обрушения всей этой выморочной жизни. Каким оно будет, обрушение, можно лишь гадать. Но ведь жизнь народа продолжится. И тогда надо иметь ясное видение, что именно нам надо. Пока же мы даже не начали думать о своей жизни, а всё жуём унылую жвачку из прописей Вашингтонского консенсуса – точно как Иудушка перебирал в голове несложный набор ходовых прописей.

Фотоглас № 40

Фотоглас № 40

Фотоглас

Фото: РИА «Новости»

Гендерный холокост

Гендерный холокост

Политика / Новейшая история / Взгляд

Ливри Анатолий

Этим молодым москвичкам в загсе было отказано в заключении однополого брака

Фото: РИА «Новости»

Теги: Евросоюз , политика , общество

Сразу хотел бы заявить, что осмелься я опубликовать эти заметки в моей стране, во Франции, власти Пятой республики имели бы право преследовать меня в уголовном порядке уже лишь за то, что в своих рассуждениях я не признаю онтологического равенства перед человеческой природой, с одной стороны, эротических отношений между мужчиной и женщиной, с другой – половой практики, не способной даровать новые жизни.

Ибо сексуальные отклонения, возведённые государством в норму, разъедают рамки социума, его внутреннюю структуру. Посему настойчивая, даже остервенелая во Франции, «нормализация» половых извращений приводит к постепенному установлению тиранического режима и всепроникающей коррупции (в изначальном смысле слова – растление). Индивидуум уже по существу не располагает семейной крепостью – последним убежищем, ещё как-то охранявшимся до недавних времён.

Ведь даже авторитарному режиму всё-таки нужна реальная, плодоносная человеческая база, без которой немыслима реализация пусть даже утопических национальных проектов. Всеобщий же «гендерный» гнёт – детище деспотов ХХ столетия, во многом превзошедших своих отцов, парижских революционеров и вандейских палачей, – напротив, не способен содействовать хотя бы примитивному планированию, поскольку представление о каком-либо конкретном будущем не требуется психически регрессирующим особям, этим рабам мгновения, прозябающим вне нации и истории. Поэтому педерастия с трибадизмом, подхваченные на грязной обочине общества и возведённые в статус госдоктрины, превращаются в коррупционные вирусы, способные довести не только отдельную страну, населённую высокоразвитым этносом, но и целые цивилизации до летального исхода.

Основным источником распространения подобного фанатизма является историческая безграмотность – всякая нация с отсечёнными корнями легко манипулируема. Например, в современной Франции – в её правительстве, университетах и редакциях – Владимира Путина часто пытаются приравнять к Гитлеру... лишь по причине принятия Российской Федерацией здорового закона, запрещающего агитацию среди детей деяний всяких «сексуальных левшей», как их назвал один литератор.

При этом французские «правдолюбы» запамятовали (а скорее всего и не знали, ведь невежество, в том числе и университетское, во Франции повальное!), что колыбелью германского национал-социализма стала в немалой степени педерастия. И штурмовики Эрнста Рёма, приведшие Национал-социалистическую немецкую рабочую партию к демократическому избранию, вовсе не чурались, как и сам будущий рейхсляйтер, содомии.

Публичное напоминание о ничтожности главенствующей доктрины опасно не только для карьеры, университетской в моём случае, но и для здоровья: немногие во Франции осмеливаются нарушать заговор молчания, вступившись не столько за достоинство российского президента, сколько за выживание евразийской культуры, всего индоевропейского человечества. А речь идёт именно об этом!

Какова же – хотя бы вкратце – генеалогия коррупции, которая привела к установлению в Пятой республике подлинной диктатуры безнравственности?

Уже в начале XXI века само слово famille, «ceмья» (в смысле семья традиционная, хотя я предпочёл бы термин «нормальная»), стало бранным, ассоциирующимся у парижских газетчиков и многих университетских служащих с понятием «нацизм». Между тем атака против человечества и его главных естественных ценностей во Франции началась куда ранее – после принятия закона 1975 года, разрешающего аборты.

То есть легализовалось дето­убийство в чреве матери: «правое» правительство не смогло противопоставить троцкистам, захватившим после мая 1968 года информационный рупор, подлинную власть демократии. Правда, официально закон подразумевал его исполнение лишь при наличии «бедственного положения» будущей матери – нюанс, о котором вскоре постарались позабыть. С тех пор аборт стал одним из основных «противозачаточных средств» Франции – за 40 лет было по сути убито более шести миллионов зарождавшихся детей. Что это, как не холокост, содеянный с одобрения и при финансово-идеологической поддержке различных французских правительств и их спонсоров, крупнейших американских фондов – оплотов «прав человека»?

Наступление на французскую семью на этом не прекратилось. Через год после разрешения абортов те же власти предержащие провели закон о «воссоединении семей». В соответствии с ним любой иностранный рабочий имел право пригласить к себе всех – сколько бы их ни было! – матерей своих детей, а пункт о необходимости материальной самодостаточности приезжающих выполнялся не более чем уже упомянутый артикул о «материальном бедствии» женщин, убивающих будущего ребёнка.

Появляясь на свет во Франции, дети иммигрантов являлись де- факто её гражданами, получавшими при достижении совершеннолетия паспорт презираемой ими страны. Как следствие, рождение иностранцами детей на французской земле становилось гарантией не только – по сравнению с их положением на родине – колоссального богатства, но и натурализации всей семьи, чей отец доселе беззастенчиво нарушал уголовный (конечно, никогда не применявшийся) запрет на полигамию. И вот уже не одно десятилетие и «правые», и «левые» правительства Франции, в упряжке с заокеанскими миллиардерами, щедро субсидируют медийную и образовательную пропаганду абортов среди коренного населения. Одновременно в обход секулярного принципа, через мэрии, впрыскиваются гигантские суммы французских налогоплательщиков в возведение сотен мечетей, где нередко проповедуют ближневосточные имамы, близкие ИГИЛу. А пособия по бедности дарят новым «французам» свободный досуг для углублённого изучения экстремистских форм ислама, категорически запрещающих «противозачаточные аборты».

Развал экономики, бегство национальной элиты за границу, повальная безграмотность населения, квазимолниеносное (в рамках истории) уничтожение религиозно-этнической структуры, царящие во Франции, а это, по существу, симптомы неминуемой гражданской войны, – таковы плоды легализации африканской и ближневосточной иммиграции и холокоста коренных жителей в чревах французских женщин.

Более того, за прошедшие 40 лет во Франции был искусственно выведен не только новый, я бы сказал, откровенно скотообразный, тип гражданина, но и доселе невиданный подвид политика. Реальной властью он не располагает: страна как член Евросоюза послушно принимает законы, спускаемые из Страсбургского парламента. Ко всему, собственной валюты во Франции нет; её государственные границы – виртуальные; а последняя победа Франции как военной державы, если считать с эпохи наполеоновских баталий, – это частичное изгнание из Мали нескольких сотен талибов.

Такого рода французский политик не знаком с прошлым страны, даже презирает его: история нации Карла Мартелла и Святого Людовика начинается для него с... парижского путча 1789 года. Однако избранный «демократ», этот, если перефразировать Моммзена, имперский служащий франкоязычного земства, твёрдо усвоил рефлексы, привитые ему профессорами-журналистами. И он инстинктивно воспроизводит субсидируемый дискурс, прославляющий браки между извращенцами, на мизерном пространстве, оставленном ему гуру брюссельской секты. Способностей муниципальному функционеру не нужно, наоборот, талантливый управленец нижнего уровня столь же подозрителен, как «чрезмерно образованный преподаватель университета» (как мне пришлось услышать в свой адрес на защите докторской диссертации в университете Ниццы). Главное, что требуется от такого «политика», выражается просто: беззаветная верность гендерно-иммиграционному катехизису, без чего ему не пробраться в верхи Пятой республики. Именно поэтому любое правительство Франции (независимо от партийного ярлыка) смело можно характеризовать как сообщество «коррумпированных шизофреников» или догматическую ржавчину, которая разъедает остатки здравомыслия великого народа и исступлённо уничтожает его последний бастион – нормальную семью.

А вся эта «гендерная свистопляска», рекламируемая, естественно, за мзду университетскими подёнщиками и их политическими подельниками, постепенно отвратила коренных французов от необходимости самим рожать детей: пришельцы из Африки, получающие уже три десятилетия за сей доблестный труд «государственное жалование», – «такие же французы». При этом проведение этнических статистик карается во Франции Уголовным кодексом: парижские высокоморальные демократы в одеянии правозащитников, поучающие политиков Евразии (а то и разрывающие с ними, «движимые высокой моралью», договоры на поставку военных кораблей), просто устроили у себя очередной «террор», вроде того, что был подарен миру тем же парижским путчем 1789 года. И тем самым отняли у своих, французских же, учёных право анализировать симптомы почти неотвратимого рака общества. А раз коррупционеры запретили академическому миру Франции заниматься проблемой, следовательно… сей проблемы не существует! Именно так и повелевает деспотическое кредо коррупционеров, успешно угнетающих остатки народа самой крупной западноевропейской страны.

И как следствие, теперешний поток беженцев в Европу – пасынок гендерной коррупции, модной болезни, завезённой на «старый» континент десятилетия назад. Раз каждый может стать «французом», а «французские граждане» (читай – будущие потребители глобального рынка) рождаются большей частью от африканских мусульман, то отчего бы не впустить очередную волну будущих «французских граждан», призванных улучшить в стране дозволенную Уголовным кодексом статистику рождаемости?! «Наследник демократии» – тиранический человек – психически опасное для полиса животное, – не это ли главенствующая мысль и платоновского Государства, и аристотелевской лицейской педагогики?

Более того, каждый преподаватель университета, каждый исследователь, поэт, прозаик и философ, чтобы избежать пошлой цензуры, обязан стать хотя бы пассивным, но лучше активным пособником описанного выше геноцида. Ни один из ныне действующих профессоров Франции не осмелился публично заклеймить гендерную коррупцию, процветающую на Западе.

Ведь всякое отклонение от генеральной линии организаторов политкорректного холокоста европейцев молниеносно карается изначально идеологической – давно ставшей воистину религиозной – полицией, нагло отрицающей своё существование. Такого камикадзе-еретика просто уволят из французского университета, состряпав против него по очередному доносу доцентов-профессоров уголовное дело, и, смотришь, посадят в тюрьму.

Базель, Швейцария

Аппетиты финансовой саранчи

Аппетиты финансовой саранчиНе грозит ли нам новая, послечубайсовская волна приватизации, в том числе недр, в угоду иностранцам?

Политика / Новейшая история / Продолжение темы

Дашичев Вячеслав

Месторождение алмазов в Якутии – кимберлитовая трубка «Мир»

Фото: РИА «Новости»

Теги: Россия , Европа , США

Бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт как­-то бросила вскользь: «Несправедливо, что природные богатства Сибири принадлежат одной России». И выразила тем самым то, что на уме у многих представителей американской элиты. Они давно ищут, как подобраться к этим богатствам. Особое внимание – финансовому проникновению в нашу страну, используя её заинтересованность в иностранных инвестициях.

В связи с этим понятна важность выработки комплекса адекватных мер противодействия. Это не всегда учитывается в нашей повседневной практике. Скажем, Министерство природных ресурсов и экологии РФ внесло в правительство поправки к закону «О недрах». Предложено предоставлять право зарубежным компаниям гарантированно получать в разработку российские природные ресурсы федерального значения. Поправки призваны расширить приток иностранных инвестиций в добычу и переработку наших недр. Но Министерство юстиции внесло в проект оговорку: такое разрешение можно выдавать только в случае, если разработка месторождения не представляет угрозы для обороны и безопасности России. При её (опасности) наличии иностранцы лишаются права на получение разрешения на разработку.

Но речь должна идти не только об обороне и безопасности. Не менее важное значение имеет предотвращение скупки российских природных ресурсов и промышленных предприятий. К чему это может привести, говорит опыт американских инвестиций в Европе. Один из исследователей – бывший председатель Социал-демократической партии Германии и депутат бундестага Альфред Мехтерсхаймер, возглавлявший Фонд научных исследований «Наша страна – Германия», – обрушился в сентябре 2005 года в газете Welt am Sonntag на иностранных инвесторов, которые «не думают о людях, чьи рабочие места они уничтожают. Они остаются анонимными, не имеют лица, нападают как стая саранчи на предприятия, пожирают их и далее набрасываются на всё новые и новые». С тех пор термин «стратегия финансовой саранчи» стал синонимом действий американской финансовой олигархии в Германии и других станах.

По данным Мехретсхаймера, в 2006 году на поглощение иностранных фирм во всём мире была израсходована громадная сумма в 3,7 триллиона американских долларов. Для этого американцы имели все возможности: ведь центральный банк США бесконтрольно печатал сколько ему заблагорассудится «бумажных фантиков» – ничего не стоящих долларов, не обеспеченных, после ликвидации в 1972 году Бреттон-Вудской системы, золотым эквивалентом. Гигантские денежные накопления бросили на скупку зарубежных предприятий и иной собственности. При этом использовались коварные методы. Финансовые тузы намеренно предоставляли предприятиям завышенные кредиты, которые те вскоре оказывались не в состоянии вернуть, и терпели банкротство. Следом их поглощали иностранные кредиторы. Этот метод был применён не только к отдельным предприятиям, но и к целым странам. Яркий пример – Греция, оказавшаяся перед дефолтом в результате финансовых махинаций группы олигархических спекулянтов во главе с Соросом.

Ныне, в век глобализации, на смену предпринимательскому капитализму пришёл агрессивный финансовый капитал. Американские денежные воротилы поняли, какие колоссальные экономические и политические выгоды в конкурентной борьбе можно извлечь от скупки зарубежной собственности, подрыва экономики отдельных государств или резервной валюты, господствующей в других странах или в региональных экономических группировках, например в еврозоне. Особую привлекательность для них представляет ныне Россия.

Очень интересные данные о том, какие последствия имели действия финансовой саранчи в Германии, привёл уже упомянутый Мехтерсхаймер в справочниках по германской экономике «Международные концерны скупают предприятия Германии. Бессилие политики и потребителей?». Он подробно описал применённую американским и английским финансовым капиталом тактику скупки предприятий и крупных экономических конгломератов Германии, выявил её масштабы. Только в Германии в собственность этих, в основном американских, финансовых воротил перешло к 2007 году пять тысяч немецких предприятий.

Даже такой экономический гигант, как концерн «Маннесман», не устоял под натиском британской фирмы «Водафон». Теперь на немецком рынке мобильных информационных технологий 60% сбыта принадлежат английскому капиталу. Он сильно потеснил немецкую фирму «Телеком». Концерн «Маннесман» был разбит на 30 самостоятельных предприятий, ставших лёгкой добычей для иностранных конкурентов. Как не вспомнить разрушение энергетической системы России А. Чубайсом путём расчленения РАО ЕЭС на множество частей!

До 2006 года закон ФРГ запрещал зарубежным инвесторам вкладывать капитал в частные телевизионные компании Германии. Этот запрет был преодолён, когда немецкий телевизионный концерн Кирха оказался не в состоянии вернуть кредит американскому медиамагнату Забану. Тот воспользовался случаем и завладел концерном, скупив значительную часть частного телевидения Германии и получив возможность оказывать воздействие на немецких граждан в духе «американских ценностей».

На угрозы России со стороны «финансовой саранчи» обратил внимание Юрий Болдырев в статье «Не надо давать себя стричь…», опубликованной в «ЛГ» (№ 22, 3 июня 2015), а также другие авторы. Но, к сожалению, важность противодействия этой угрозе у нас недооценивается. Об этом говорят подходы к инвестиционной политике.

В своё время российское правительство наложило табу на использование Стабилизационного фонда для инвестиций в собственную экономику. Это заставило российских предпринимателей обращаться за кредитами на Запад, что, по сути, отвечало американским планам ослабления российской экономики и овладения её стратегическими отраслями. К 2009 году частный сектор России задолжал зарубежным кредиторам 450 млрд. долларов. Не лучше ли было кредитовать наши предприятия из собственных громадных накоплений от продажи газа и нефти? Или из Резервного фонда, составлявшего на 1 мая 2015 года 3 триллиона 950 миллиардов рублей? Вместо этого российские финансовые средства потекли в США на покупку сомнительных ценных бумаг. На поддержку Федеральной резервной системы, т.е. центрального банка США, из России, как заявлял академик Дмитрий Львов, ежегодно гнали около 100 млрд. долларов. И там эти деньги эффективно работали. Поразительный факт: с начала «ельцинского лихолетья» и до 2009 года из России, в основном в офшоры, вывезено 2 трлн. долларов. Эта сумма превосходит материальные потери нашей страны во время Великой Отечественной войны («АиФ», № 35, 2009). Многие годы благоприятной для нас конъюнктуры на газ и нефть и уникальных возможностей для собственных инвестиций в целях экономического прорыва России были бездарно упущены.

Российская экономика остаётся уязвимой для воздействия прожорливой финансовой саранчи. Только дай ей волю, и она поглотит тысячи наших предприятий, особенно стратегического назначения. Она готова скупать и громадные массивы земельных угодий. Было бы наивно ожидать, что американские инвестиции потекут в высокотехнологичные отрасли. Для них куда выгоднее вкладывать деньги в наши сырьевые отрасли.

Вывод прост: нельзя допустить новой, послечубайсовской, волны приватизации, в том числе наших недр, в угоду иностранцам. Скупка ими природных ресурсов может иметь самые тяжёлые последствия.

Надо разумно ограничить действия финансовой саранчи в России, не допуская перехода в её собственность того, что принадлежит народу. Это не означает отказа от иностранных инвестиций и импорта передовых технологий. Но всё должно проводиться к взаимной выгоде и без ущерба для нашей страны.

Кто на игле?

Кто на игле?

Политика / Новейшая история / Реплика

Шатурин Сергей

Теги: Россия , политика , экономика

В разговорах о политике и экономике, выступлениях и статьях аналитиков и политологов, в радио- и телеэфире что ни день слышишь, что мы (страна, государство, люди) подсели на ту или иную иглу (газовую, нефтяную, сырьевую и проч.) и с неё надо, конечно же, поскорее соскочить. Ладно бы только «высокие сферы» политики и экономики. Но и в быту постоянно узнаёшь, что кто-то подсел на зелёный чай или фитнес, а кто-то на детективы. Одна знакомая недавно сказала: «Представляешь, весной просто подсела на оперу»… Мы настолько привыкли к этим выражениям, постоянно используем их, где надо и где не надо, что даже не замечаем подспудного негатива, который несёт в себе идиома. А ведь если разобраться, смысл её оскорбителен для всех нас.

Откуда ноги растут у сочетания этих слов? Оно берёт начало в среде наркоманов и наркоторговцев, от людей из самых низших слоёв преступного наркобизнеса. От тех людей, которые получают дозу героина в грязной подворотне или на дискотеке из рук тех, кто нагло наживается на продаже яда, смертельной отравы. Ведь подсесть на иглу – значит стать наркозависимым человеком. И тут никакой романтики, а лишь видимость свободы и раскрепощённости, если вспомнить хотя бы героя Джона Траволты из «Криминального чтива», который самозабвенно вкалывал в себя шприц с зельем дурмана и забвения. Соскочить с иглы – освободиться от пагубной привычки. Но известно, что это удаётся далеко не всем.

Конечно, образность, точность сравнений можно лишь приветствовать. Но, думаю, не во всех случаях. Меня лично удивляет, как с лёгкостью необыкновенной мы жонглируем этими фразами из наркоманского обихода, говоря о серьёзных вещах и о наших будничных привычках. Когда слышу разглагольствования политика, журналиста, любого участника ток-шоу о «России на игле», чувствую себя униженным. Да и не только это выражение упрочилось в эфире и жизни. Никто не стесняется использовать другие слова и выражения из криминального или воровского лексикона. А ведь русский язык даёт много возможностей выразить свои мысли и эмоции. 

Не хотите ли ложку касторки?

Не хотите ли ложку касторки?

Литература / Литература / Писатель у диктофона

Ермакова Анастасия

Теги: литературный процесс , критика , история

«ЛГ» беседует с историком, писателем, автором недавно вышедшей в издательстве «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ» книги «Радищев» Ольгой ЕЛИСЕЕВОЙ

«ЛГ»-досье

Ольга Игоревна Елисеева, историк и писатель. Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Московского гуманитарного университета.

Родилась в 1967 году в Москве. Окончила в 1991-м Московский государственный историко-архивный институт (Российский государственный гуманитарный университет), затем аспирантуру Института российской истории Российской академии наук.

Автор 17 исторических монографий, среди них несколько о Екатерине Великой, около 300 статей по истории России и Европы второй половины XVIII – первой четверти XIX в., более двух десятков исторических и историко-фантастических романов.

Награждена золотой медалью «ЖЗЛ» в 2010 и 2013 гг., серебряной медалью княгини Екатерины Романовны Дашковой «За служение Свободе и Просвещению» Московским гуманитарным институтом имени Е.Р. Дашковой и Национальным комитетом кавалеров Русских императорских орденов 2008 г.

Лауреат литературных премий «Чаша Клио», «Чаша Бастиона», «Бронзовый Рос­кон», «Большая Филигрань», «Меч Экскалибур», «Странник», «Карамзинский крест», «Хронограф».

– Ольга Игоревна, вы давно занимаетесь историей России, и, наверное, многие личности вызывали у вас интерес. Почему выбрали героем своей книги именно Александра Николаевича Радищева?

– Я специалист по екатерининскому времени, что же удивительного, что «первый русский революционер» вызвал у меня интерес? Были Потёмкин, сама Екатерина II, Дашкова. Даст бог, будет и ещё что-то. С именем Радищева связан один из самых жгучих для современности вопросов: а стоит ли звать Русь к топору? И если вы зовёте, то готовы ли принять ответственность за миллионы жизней соотечественников, когда Русь всё-таки откликнется и возьмётся за топор?

Казалось бы, и революция, и Гражданская война давно в прошлом. Но раны не зажили. И не заживут, пока именами убийц собственного народа продолжают называться города, пока их памятники возвышаются на площадях, пока в книгах их продолжают славить новые поколения авторов.

Радищев призывал к «экспорту революции» из Парижа в Петербург. Надеялся на восстание в момент вой­ны России со Швецией. Пусть читатели сами задумаются над вопросом, что такое хорошо и что такое плохо.

Мы и сейчас находимся в трудном положении. И сегодня есть люди, которым кажется любопытным спровоцировать социальные конфликты и посмотреть, что получится. Горы трупов. Задержка развития. Разделяя определённую идеологию (в данном случае революционную), будьте любезны честно признать, что согласны на гражданскую войну, вас не останавливает гибель людей ни в прошлом нашей страны, ни в будущем. Радищева не останавливала.

Есть точка зрения, что современные носители революционной идеологии не виноваты в тех жертвах, которые когда-то понесла наша страна. Ведь они ещё не родились, когда осуществлялись «массовидный террор» (выражение В.И. Ленина), расказачивание, коллективизация, большой террор и т.д. Конечно, не родились. Но, разделяя взгляды своих кумиров, такие люди как бы заранее расписываются в готовности подарить нам подобное же будущее.

– Есть расхожее мнение о том, что автор должен любить своего героя. В вашем же случае, судя по книге, как раз наоборот: Радищев вызывает у вас разнообразные чувства, но уж точно не любовь. Вы не боитесь обвинений в чрезмерной субъективности?

– С моим багажом опубликованного поздновато бояться обвинений. Надо делать своё дело. Часто под объективностью понимают такой подход, когда и нашим, и вашим. В Апокалипсисе сказано: «О! Если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тёпл… то извергну тебя из уст моих». Слегка тёплый – как остывший, но подогретый ужин – способ изложения и называют «объективным», он не встречает обвинений. Но и не вызывает ответной реакции читателей. Зачем же говорить с пустотой? Зачем писать книги, которые даже самому автору нужны только для того, чтобы продвинуться с одной научно-административной ступени на другую?

За что любить Радищева? Даже декабристы, задумывая переворот, чурались его имени. Пугала кровь. Барское чистоплюйство? А почему кровь не должна пугать? И каков на поверку человек, которого не пугает кровь? То, что один писатель-революционер, как Радищев, всю жизнь профилософствовал, а другой, как Максимилиан Робеспьер, успел отправить множество людей на гильотину, не делает их нравственно разными величинами. Обстоятельства сложились не в пользу русского друга Французской революции. При других условиях он мог бы подписывать приговоры. Мог бы и сломаться от нахлынувшей страшной реальности – ведь был очень эмоционален. Но жертвам от чувствительности потенциальных палачей не легче.

– Не секрет, что в книге вы касаетесь интимной жизни своего героя, выставляя её в довольно неприглядном свете, приводя в подтверждение высказывания самого Радищева. Как на ваш взгляд, есть ли для биографа некая этическая черта, которую переступать нельзя, или биограф в данном случае уподобляется врачу, перед коим пациент должен быть абсолютно искренен?

– Если я привожу высказывания самого Радищева, то значит, не «выставляю в неприглядном свете», а констатирую факт, причём устами героя. То, что вы называете «этической чертой», – элементарное ханжество. А в ханжестве мои книги, к счастью, не замечены. Когда я написала «Потёмкина», до редактора добралась некая «потомица» великолепного князя Тавриды. Она очень хвалила прочитанное, но задавалась вопросом: зачем же автор упомянул, что у Григория Александровича и после романа с Екатериной II были женщины? Следовало показать, что светлейший князь до гроба страдал и оставался верен… Ну, или промолчать, блюдя «этическую черту».

Но книги пишутся не для того, чтобы поглаживать «тётушек» по привычным для них представлениям о мире. Любовная жизнь героев создаёт политические и творческие коллизии. Не предпочитай княгиня Дашкова женщин, она не ввязалась бы в заговор на стороне Екатерины. Если бы Радищев со времён Лейпцигского университета не болел дурной болезнью, не свёл благодаря этому в могилу двух жён и не заразил детей ещё в утробе матери, мрачное восприятие мира не отразилось бы на его текстах. Или вы всерьёз полагали, будто он писал о крепостном праве? Сюрприз.

– Вопрос к вам как к историку. На сегодня существует множество версий «исторической правды». Как профессионалы борются с фальсификаторами и почему те набрасываются именно на события, итоги которых кажутся бесспорными? Например, не устают искажать правду о Великой Отечественной войне?

– Громкое и модное слово – «фальсификация». Как профессио­нальный историк я не знаю более тотальной и чудовищной по своим нравственным последствиям фальсификации прошлого, чем та, которая произошла в нашей стране в советское время. Каждый учёный, каждое поколение задаёт вчерашнему дню свои вопросы. А следовательно, передумывает его заново. Значит, и переписывание неизбежно. К несчастью, под «фальсификацией» общество часто понимает изменение привычного взгляда. Применительно к моей книге: долгое время внушалось, что Радищев – герой. Маятник качнулся в другую сторону. Помимо воли придётся выслушать неприятные вещи, как проглотить ложку касторки, и встроить дополнительную информацию в своё сознание. А дальше, как угодно каждому, выводы читатель делает сам. Он имеет полное право не согласиться.

Вопросы о Великой Отечественной войне слишком политизированы. Пересматривать её итоги выгодно тем политикам (а у них есть целый штат журналистов, писателей и историков), которые хотели бы «обезвредить» Россию. С противоположной стороны тоже есть и политики, и историки, и журналисты. А вот правда находится вовсе не на равном расстоянии от них. И не посередине (это к вопросу об объективности).

Итог великой войны – наш народ победил. Не партия, не правительство и даже не полководцы. А именно народ. Вопросы, касающиеся цены победы, конкретных фактов, всегда будут дискутироваться. Что нормально. Только так и может быть, если наука не замерла в своём развитии, а общество продолжает оставаться живым.

– Что вы можете сказать в целом о современном литературном процессе? Есть ли сегодня книги, способные перейти со временем в раздел классической литературы?

– О «процессе» – ничего. Наверное, такие книги есть. Как бывший редактор замечу: далеко не всегда лучшее доходит до печатного станка. Бывает, хороший текст остаётся в столе – не входит в серию, слишком необычен и так далее. Лет через двести потомки будут удивляться нашей слепоте и неосведомлённости: как мы могли не знать такого-то или пропустить такого-то. Как писал Юз Алешковский про Н.С. Хрущёва: «И проглядел талант Пастернака». Нам сейчас кажется удивительным, почему люди пушкинской эпохи и сам великий поэт считали своё время и Россию вообще бедной на литературные таланты.

– Соотношение элитной и массовой литератур всегда было в пользу последней. Можно ли как-то изменить ситуацию, и если да, что нужно для этого делать?

– А зачем? Хотите, чтобы «в благородное собрание» ворвался мужик и заорал: «Здорово, ребята!»? Люди читают те книги, которые им по уровню развития. Пушкин далеко уступал тиражами Булгарину, а гонорарами – Бестужеву-Марлинскому (даже когда тот как декабрист был в ссылке на Кавказе, то продолжал публиковаться и получать выплаты – непривычная картина, не правда ли?). По мере повышения образования происходит и улучшение вкуса «публики». Но нам это в ближайшее время не грозит, поскольку гуманитарные предметы заметно потеснены техническими, а последние не воспитывают ни душу, ни вкус, хотя развивают голову.

– Заканчивается так громко начатый Год литературы. Лично у вас какие ощущения от этого начинания? Есть ли какие-то реальные сдвиги в решении проблем или просто был проведён ряд мероприятий для галочки, в целом ничего не изменивший?

– К сожалению, ничего сказать не могу. Много выступала, много читала лекции, писала и т.д. Но всё не в связи с Годом литературы.

Беседовала Анастасия Ермакова

Литинформбюро № 40

Литинформбюро № 40

Литература / Литература

Литфестиваль

В фестивале «Народная культура в творчестве русских писателей», который пройдёт в Туле 15–17 октября, примут участие детско-юношеские, молодёжные и взрослые любительские театральные коллективы со спектаклями по произведениям русских классиков.

Литпрезентация

Презентация поэтического альманаха «Видимое слово» прошла в Галерее В. Бронштейна. Специально для этой книги семь иркутских художников проиллюстрировали стихотворения иркутских поэтов.

Литвыставка

В Государственном художественном музее Алтайского края работает выставка «Наш Пушкин, наш поэт». Она посвящена Году литературы и Всероссийскому дню лицеиста, который отмечается 19 октября. В экспозиции представлены образы поэта, воплощённые в скульптуре.

Литконкурсы

В Беларуси стартовал четвёртый сезон конкурса начинающих авторов «Первая глава», который продлится до февраля 2016 года.

Участником конкурса может стать любой автор, проживающий в Беларуси и пишущий на русском или белорусском языке. На конкурс принимается любая ранее не изданная проза: повести, романы (независимо от участия текста в других конкурсах).

«ЛИТ конкурс. Стихи и проза». Так был назван конкурс, который проводит Литературный институт им. М. Горького (Москва). Участники могут присылать свои работы, написанные в прозе или в стихах. Это могут быть ещё не изданные произведения или уже опубликованные.

Литвечер

Ко дню рождения Сергея Есенина в клубе-филиале «Внуково» прошёл литературный вечер «Открытая книга».

Погрузиться и прочувствовать поэзию Серебряного века, насладиться произведениями великого поэта и открыть для себя новое прочтение его творчества смогли все участники и гости мероприятия.

Литератор нужного калибра

Литератор нужного калибра

Литература / Литература / Территория абсурда

Пухнавцев Олег

Пресс-конференция лауреата Нобелевской премии – 2015 по литературе белорусской писательницы Светланы Алексиевич в Берлине

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: литературный процесс , Светлана Алексиевич

В портфолио Светланы Алексиевич кроме премий имени Николая Островского, Константина Федина и Ленинского комсомола, а также звания финалиста «Большой книги»-2014 теперь будет ещё и Нобелевская премия по литературе.

Событие это вызвало единодушное умиление государственных СМИ России. Светлана Алексиевич удостоилась символических елейных объятий, влажных виртуальных поцелуев. В «Российской газете» – программная статья, в которой нобелиатку аттестовали «человеком русской культуры, уверенно вошедшим со своей художественно-документальной прозой в круг европейских интеллектуалов». ТАСС предоставил трибуну Дмитрию Быкову: «Премию получил именно русский мир, та Россия, настоящая, которую весь мир любит». Программа «Время» была лаконична, что с лихвой компенсировалось темпераментом Екатерины Андреевой. «Россия 1» устами репортёра Курбатовой, критика Ивановой и поэта Кублановского экзальтированно убеждали: «это невероятное событие», «это дорогого стоит», «это особенно бесценно»…

Можно представить, как были впечатлены дифирамбами Светлане Алексиевич граждане России в Крыму и не граждане России на Донбассе. Им эта дама знакома в качестве активной пропагандистки концепции «оккупированного Крыма», яростной сторонницы майдана, соратницы нынешней украинской власти. Центральные государственные СМИ РФ почему-то проигнорировали эту часть биографии Светланы Александровны, как и не стали заострять внимания на других, не менее сомнительных воззрениях чествуемой.

Воспользуемся методом лауреата Нобелевской премии, соберём её высказывания в монолог – важное свидетельство эпохи:

«Если Запад поможет Украине, если Украина начнёт подниматься с колен и Майдан получит экономическое завершение, то, конечно, всё это само погаснет. Если же Запад, как это часто было в истории, будет играть в какие-то игры и Украина опять проиграет, то, я думаю, Россия обнаглеет и будет воевать с Украиной дальше. Тем более что 50% украинцев не готовы умирать, а готовы отдать Донбасс…

Мы – маленькая нация, которую всегда русские уничтожали. У украинцев наступил сейчас час самоидентификации. Я была на Майдане. Там есть самодельный памятник героям Небесной сотни, там эти портреты. Подходили самые разные люди: бедные, хорошо одетые, достаточно успешные подходили. Вы знаете, они все гордились, что они – украинцы. Кстати, там я тоже испытала чувство гордости, что во мне тоже есть украинская кровь, и это было такое очень сильное чувство…

Я люблю хороший, гуманитарный русский мир. Тот мир, перед которым преклоняется весь мир. Перед той литературой, балетом, великой музыкой. Но я не люб­лю мир Берии, Сталина, Путина, Шойгу. Это не мой мир…

Рейтинг Путина зашкаливает. До оккупации Крыма довольны деятельностью президента были 27%, а сейчас – 67%. После долгих лет унижения все хотят «маленькой победоносной войны». Все настроены на реванш за 1991 год. Поражает, что даже молодёжь заражена имперскими амбициями. «Классный мужик Путин, – это первое, что я услышала на московском вокзале. – Севастополь – русский город. Крым должен быть наш». Путин сделал ставку на низменные инстинкты и выиграл...

Мне вспоминаются документальные кадры ввода русских войск в Крым: шли КамАЗы, военные тягачи, бронетехника. Вокруг раскрытых люков сидели солдаты, у них на всю мощь гремели магнитофоны. Неслась на всю мощь песня: «Праздник к нам приходит! Праздник к нам приходит!» У этих ребят с Рязани, Твери, Сибири не было денег при­ехать в Крым туристами, приехали на бронетранспортёре...

Окончание. Начало на стр.1

Бывший полковник КГБ льстит себе мыслью, что останется в истории собирателем русских земель. Кому-то в Кремле кажется, что Донецк и Харьков – это тоже русская земля. Жители Крыма могли бы проголосовать за возврат в состав России и без подсказки Москвы, потому что русских там большинство. Но, похоже, Кремлю нравится поиграть мускулами. Попугать. Они там, в Кремле, не могут поверить, что на Украине произошёл не нацистский переворот, а народная революция. Справедливая».

Почему же центральные государственные СМИ, рассказывая о Светлане Александровне, не стали её цитировать? Это же так важно – создать полифоническую картину мира, донести до народа ту самую обжигающую правду , которую по мере сил распространяет нобелевский лауреат Алексиевич. Ведь умалчивая о политических взглядах С.А., публику, деликатно выражаясь, вводят в заблуждение.

Не особо сведущего читателя легко обмануть: выдать за литературу массивы расшифрованных магнитофонных записей; подменить гуманизм конъюнктурными пацифистскими абстракциями; подсунуть вместо «эпического стиля» пропагандистский коллаж из трагических историй, экстремальных ситуаций, чрезвычайных происшествий, составленный хладнокровно и с ясными политическими целями.

Светлана Алексиевич – классический антисоветчик. С благополучным советским прошлым, с опытом работы в комсомольской и партийной прессе, орденом «Знак Почёта» (1984) и длительным периодом эмиграции в постсоветские времена. Как и большинство классических антисоветчиков – предатель в первом поколении. Её отец – убеждённый коммунист, продолжавший верить в «красные идеалы» до самой смерти: завещал положить с собою в гроб партбилет.

«Коммунизм – это вирус, болезнь, которая возвращается снова и снова», «Сталин страшнее Гитлера» , – повторяет антисоветские клише Светлана Алексиевич в своих многочисленных интервью. Поддерживает бандеровцев в их расправе с советскими памятниками: «Правильно делают, что сносят, это надо тотально вычищать».

Однако там, где торжествует антикоммунизм, обязательно найдётся место и русофобии: «Сегодня в обществе вновь появился спрос на Советский Союз, на культ Сталина. Возрождаются идеи «великой империи», «особого русского пути», тоска по «сильной руке» . Оправдываясь перед украинским журналистом, почему не пишет на белорусском, Светлана Алексиевич объясняет: «Я писала на русском языке, поскольку «красная утопия» говорила на русском языке» .

Почему бы государственным российским СМИ, которые популяризируют Алексиевич, не напомнить согражданам о её специфических взглядах? Почему бы не проинформировать, что главная идея её творчества – антисоветизм? Люди бы приняли к сведению, не стали бы зря тратить деньги на книжки, которые теперь наверняка кинутся издавать миллионными тиражами. Народ в России по-прежнему антисоветские идеи не разделяет. Кроме того, абсолютное большинство поддерживает Путина, и высказывания Алексиевич о президенте России заставили бы людей по крайней мере задуматься о побудительных мотивах Нобелевского комитета. Странно, что официозная «Российская газета», выходящая на казённые деньги, не заметила, что вза­хлёб пропагандирует писателя, враждебного нашей стране и её лидеру!

Светлана Александровна рассказывает, что, по сути, она пишет одну большую книгу. Как бы ни называлось произведение, когда бы оно не было написано, мишенью выступают советская власть, коммунисты. Про Великую Отечественную или Афганистан, чернобыльскую катастрофу или 90-е – сверхзадача не меняется.

Без тени смущения, самоиронии и чувства меры нобелевский лауреат отрекомендовывается: «Я создаю энциклопедию «красной жизни». Это как если бы Пушкин называл энциклопедией русской жизни своего «Евгения Онегина». Светлане Александровне некогда ждать, покуда найдётся современный Белинский и верно сформулирует величие её грандиозного замысла. Приходится самой работать локтями, занимать достойное место в литературной иерархии.

Вообще, читая и слушая интервью Светланы Александровны, поражаешься, до какой же степени косноязычен и – как бы поделикатнее выразиться – недалёк ново­испечённый нобелевский лауреат. И фантастически вульгарен. Пытаясь заклеймить «красную утопию», Светлана Алексиевич вульгаризирует явление – то есть упрощает до искажения. Пытаясь окарикатурить СССР, она выдумывает несуразности: «Раньше прочитаешь утром газету «Правда» – и всё знаешь». Мол, не утруждался советский человек мыслительными процессами, черпал знания исключительно из партийной прессы. Когда же С.А. пытается добавить «философии», выглядеть мыслителем, совсем уж какие-­то банальности изрекаются: «Человек не замечал своего рабства, он даже любил своё рабство». Да уж, действительно, с такими «золотыми россыпями» немудрено пробиться в европейские интеллектуалы…

Всякий критик произведений Алексиевич оказывается в сложном положении. Ведь книги С.А. – это просто сборник свидетельств, как бы документ, прямая речь. Какие могут быть претензии к автору, он просто собрал показания и записал как умел. Пусть иногда что-то от себя добавил, антисоветские анекдоты, например, рассредоточил по тексту, но и они ведь тоже документ эпохи…

Однако мы помним, что у автора ясное целеполагание – осудить СССР и его преемницу Россию. Компилятор изначально ангажирован, он не рефлексирует, не пытается разобраться в явлении. Он лишь имитирует аналитическую работу. А на самом деле отбирает факты, свидетельства, которые бы подкрепляли главную мысль: СССР – империя зла, а Россия – продолжательница этой империи.

Манипулятивность произведений Алексиевич состоит в том, что наряду с бесспорными фактами и документами текст изобилует анонимными рассказами, ничем не подтверждёнными. Но дело даже не в степени достоверности (к примеру, хрестоматийных либеральных отсылок к изнасилованиям советскими солдатами немок). Пропагандистским эффектом обладает сама методика творчества Светланы Алексиевич, «неповторимая авторская интонация».

Казалось бы, разные люди у неё высказываются, возникают в тексте разнообразные вкрапления, комментарии, но всё в совокупности волшебным образом превращается в какой-то гнетущий, протяжный, невыносимый звук. Неважно, чей монолог, неважно, согласен ты с высказыванием или не разделяешь его. «Многоголосное звучание её прозы» (по определению Нобелевского комитета) и тоном, и ритмом вызывает стойкое отвращение к «этой стране». Всё отобрано, подогнано с такой болезненной изощрённостью, непреклонной умышленностью, что даже патриот СССР задумается о праве на существование своей родины. Каталог страданий жителей Советского Союза становится безжалостным обвинительным заключением стране. Даже в случае, когда страна оказывалась жертвой агрессии. Это обстоятельство нивелируется дикостью её граждан, отталкивающими физиологическими подробностями в сценах, где её граждане фигурируют, беспросветным характером их экзистенциальных переживаний, неуместной, какой-то патологической откровенностью. Ну не должно быть таких чудовищных, да к тому же и бессмысленных страданий, а значит, и страны такой быть не должно.

Может быть, поэтому герои произведений Алексиевич не узнавали в них себя и даже протестовали, прочитав книгу. Почему? Автор недобросовестно приводил цитаты? Сама Светлана Александровна рассказывает о недоразумениях с собственными персонажами так:

«У меня были конфликты вначале, когда я им давала читать то, что выбрала. Потом перестала, представив, что было бы с «Архипелагом ГУЛАГом», если б его дали переписать героям. Многие мои героини, читая, были в шоке, отказывались от своих слов. Потому что, конечно, «мы победили» стояло за всеми теми историями, которые они рассказывали. Какой ценой победили – неважно. И то, что ничего из этого, никакие эти страдания не конвертировались в свободу – это тоже неважно. Понимаете? Цены жизни – никакой. Весь XX век старательно сводил в нашей стране цену человеческой жизни к нулю».

Этот самооговор нобелеантки заслуживает особого внимания. Оказывается, Светлана Александровна не согласовывала конечный текст с интервьюируемыми. Любой журналист понимает, что это нарушение профессиональной этики. Человек может сказать на диктофон что угодно, но запретить впоследствии публиковать сказанное. Однако Алексиевич полагает иначе: эти олухи ничего не понимают в природе собственных страданий, не осознают чудовищности страны, в которой живут. Нобелевский лауреат бесцеремонно присваивает себе право интерпретации, монтажа, помещения в нужный для себя контекст чужих историй. (Забавно, что, скомпрометировав себя этим самонадеянным высказыванием, Светлана Алексиевич ещё и подмочила репутацию другого нобелевского лауреата. Хотя по этому пункту с С.А. трудно не согласиться – параллели кажутся вполне уместными…)

Государственные СМИ решили сделать вид, что никакой информационной войны против России не ведётся, а присуждение премии именно Алексиевич, когда Россия нанесла удар по террористам в Сирии, не имеет к этой войне никого отношения. А ведь ребёнку ясно: отложи Путин удар по ИГИЛ на неделю-две – и, возможно, нобелиатом мог стать японец Мураками, что, конечно, гораздо справедливей, ведь он в отличие от Алексиевич – писатель, и хороший. Но государственные СМИ сверху донизу укомплектованы кадрами, для которых Светлана Алексиевич – безусловный авторитетный единомышленник. В нашем «кровавом тираническом государстве» средства массовой информации проходят по ведомству Министерства связи. Специалистам по радиочастотам и передающим вышкам, айтишникам и телефонистам не всегда удаётся вникнуть в вопросы идеологии. Неслучайно, по признанию самой Алексиевич, одним из первых её горячо поздравил небезызвестный чиновник из Рос­печати – куратор разочаровавшего всех Года литературы. Ну и что такого? Делов-то! Захотел и поздравил. Ведь идеология как форма отстаивания государственных интересов в духовной сфере отменена у нас вместе с цензурой – позорным наследием «красного проекта».

А тем временем без всякой ложной скромности Светлана Алексиевич комментирует присуждение ей премии: «Я считаю, что мой голос приобретёт иное значение». Кураторы Нобелевского комитета, несомненно, исходили из тех же политических соображений. Главное – повысить статус Алексиевич, привлечь внимание к автору. Вы нас пугаете высокоточными ракетами «Калибр»? У нас появилось оружие возмездия, получайте обраточку. Теперь высказываться о «кровавом путинском режиме» будет писатель совсем иного, крупного калибра. Нобелевского!

Ситуация с вручением Нобелевской премии Светлане Алексиевич не оставила равнодушной нашу литературную общественность. Мы попросили писателей прокомментировать это событие.

Сергей ЕСИН:

– Вручение Нобелевской премии Алексиевич может показаться справедливым только с той точки зрения, что она пишет на русском языке и ею, как многими из нашего славянского племени, руководит чувство справедливости. Другой вопрос – как она его понимает. Я её, честно говоря, давно не читаю. Тенденциозность того, что она говорила когда-то, для меня очевидна. А вообще всё, что связано с Нобелевской премией – конечно, не лишено политического контекста. Точнее, там один политический контекст и есть. Я даже не помню, когда они давали премию за художественное произведение. Ведь Пастернаку её дали не за прекрасные стихи, а за довольно средний роман... А чтобы дали Нобелевскую премию, совершенно справедливо, кстати, Шолохову, потребовалось огромное усилие государства... Но, должен заметить, и большинство русских премий, которые существуют у нас в стране, так же тенденциозны, как и Нобелевская.

Валерий Казаков:

– Во-первых, я бы хотел поздравить Алексиевич от себя и от всех, кто любит славянскую литературу, с высокой наградой. Я считаю, что впервые за долгое время награда нашла именно славянского писателя. Можно по-разному относиться к её взглядам и убеждениям, но не признавать справедливость выбора Нобелевского комитета среди представленных претендентов нельзя.

Алексиевич всегда была неудобным публицистом, и все её книги были несвоевременными, но всегда правдивыми. А правда правде рознь. Есть правда «Горячего снега» Бондарева, и есть правда «Дожить до рассвета» Василя Быкова. Есть правда «Цинковых мальчиков» Алексиевич, и есть правда «Рассвет над Гиндукушем» Николая Иванова.

Это два взгляда на одни и те же процессы и на одну и ту же войну.

Я думаю, что благодаря книгам Алексиевич в жизни изменилось многое. Она показала тысячеликую правду, которую собрала на улицах и донесла до читателя.

Магомед АХМЕДОВ, председатель Союза писателей Дагестана:

– Многие великие русские писатели, которые не изменяли себе и не предавали Родину ни словом, ни делом ради конъюнктуры, Нобелевскую премию не получали. Раньше многое делалось в угоду политике, сейчас то же самое. Алексиевич оказалась в нужное время в нужном месте. Она выступает против России – за это и дали премию. Лучше неё писали и пишут на русском языке, но ни белорус Василий Быков, ни русский Валентин Распутин, ни киргиз Чингиз Айтматов эту премию так и не получили. Увы...

Владимир  ЛИЧУТИН:

– Светлана Алексиевич – литературный работник средней руки, публицист. Художественных вещей, насколько я помню, она не писала. И премию ей дали прежде всего за критическое отношение к России. Но в истории Нобелевской премии много было подобных историй с политической подоплёкой. А если говорить сугубо о литературе, разве возможно поставить Алексиевич в один ряд с Буниным, с Бродским, получившими эту премию? И разве не более был достоин её недавно ушедший Валентин Распутин?

Сергей ШАРГУНОВ:

– Светлана Алексиевич – талантливый очеркист. Мне были интересны её произведения «У войны не женское лицо» и «Цинковые мальчики». Рассказ о человеческой трагедии от лица жертвы – беспроигрышно сильная литература. Вместе с тем есть ощущение политической примеси: последнее время писательница известна резкой позицией – борьба с Батькой, обличения России, которая якобы оккупировала Крым, и т.д. У нас живы настоящие мастера изящной словесности – Искандер и Битов. Они, безусловно, достойны Нобеля. Недавно ушедший Валентин Григорьевич Распутин, тоже достойный Нобеля, едва ли мог рассчитывать даже на приближение к премиальным спискам. Почему? Потому что не скрывал свой русский патриотизм.

Жить – как дерево растёт

Жить – как дерево растёт

Литература / Литература / Знай наших!

Шемшученко Владимир

Теги: литературный процесс

«Он был для многих помощником и заботником о многих. Эрудит, интеллигент до мозга костей, влюб­лённый в нашу поэзию. Его память удивляла. Его доброжелательность, его непреходящая готовность помогать людям вызывала у тех, кто его знал, неподдельное восхищение. Все эти качества долгие годы служили нашей дружбе. Его нет с нами уже почти четыре года, и я остро ощущаю эту невосполнимую для меня потерю и образовавшуюся пустоту», – сказал об Илье Фонякове Даниил Гранин накануне 80-летия со дня рождения поэта. На этом можно было бы и остановиться, поскольку трудно подыскать более важные и точные слова.

И всё-таки продолжу. 65 лет назад в возрасте 15 лет Илья Фоняков опубликовал в газете «Большевистское слово» (г. Пушкин) своё первое стихотворение «За мир», а спустя семь лет, в год окончания факультета журналистики Ленинградского государственного университета, в Ленинградском отделении издательства «Советский писатель» была выпущена первая книга его стихов «Именем любви». Это в наше время книжку (и не одну!) может издать каждый, у кого есть на это средства. А в те времена «человек с книжкой», а особенно в столь юном возрасте – это было являлся. И Илья Фоняков таким явлением, безусловно, был. Таким он и остался. Он написал более 40 книг стихов, прозы, эссе и переводов. Он торопился жить, собирал впечатления, осмысливал их и щедро отдавал людям, даже тогда, когда занимался «сам­издатом». Многие помнят произнесённое им в те непростые для него времена: «Выходит книга стихов – хорошо, не выходит – плохо, но не смертельно». Он был великим оптимистом.

Вспомнилось: проводить его в последний путь пришёл весь цвет ленинградского и санкт-петербургского писательского сообщества.

Я дерзаю писать эти строчки об Илье Фонякове лишь потому, что я его любил и люблю до сих пор. Он приглашал меня на свои выступления и никогда не пренебрегал моими приглашениями, несмотря на разницу в возрасте и одолевавшие его недуги. Многие из моих мировоззренческих высказываний, облечённых в поэтическую форму, были для него просто неприемлемы, о чём он высказывался и устно, и в печати. Но он был поэт. Ему были чужды групповщина и салонный социальный снобизм. Он любил «раздавать» себя людям и не терпел равнодушия в них. И потому мне частенько вспоминаются когда-то, где-то и кому-то сказанные им слова: «Пока душа способна трепыхаться – она ещё птица». Он и сам был чем-то похож на большую добрую птицу с голубыми, чуть прищуренными и всегда удивлёнными глазами.

Ну и конечно же, нельзя здесь не вспомнить о том, что Илья Фоняков в течение 35 лет был корреспондентом «ЛГ», сначала по Сибири (1962–1974 гг.), а потом по Ленинграду (1974–1997 гг.). На страницах «Литературной газеты» постоянно печатались его публицистические статьи на актуальные социально-экономические темы, Илья Фоняков активно поддерживал новаторские начинания, опубликовал серию материалов о внедренческих фирмах «Факел», осуществлявших прорыв бюрократических преград между наукой и производством. Особое место в его творчестве занимают сборники ярких проблемных очерков – «Доверительный разговор», «Пятьдесят писем из председательской папки».

Будем помнить о нём.

Из новых стихов

Из новых стихов

Литература / Поэзия

Дементьев Андрей

Дом поэзии им. Андрея Дементьева в Твери

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

* * *

Мир держится на добрых людях.

Не на агрессии и зле.

И если доброты не будет,

То ничего не будет на земле.

Мир держится на состраданьи,

А не на важности пустой.

Вот кто-то свет потёмкам дарит,

Чтоб озарить жизнь красотой.

Мир держится на милосердьи,

А не на выгоде и лжи.

Никто из нас не минёт смерти,

А потому добро творить спеши.

Быть может, это всё наивно.

Но вижу я в который раз,

Как над землёй бушуют ливни,

Чтоб смыть скопившуюся грязь.

И наше Время чистить надо –

Скопилось столько в нём дерьма –

Насилья, лжи, вражды и смрада,

Что скоро все сойдём с ума.

Так пусть в нас совесть не убудет

И правда не сорвётся вниз…

Мир держится на мудрых людях,

Как держится при солнце жизнь.

Шестое июня 1799 года

Шестое июня – день предстоящей победы,

Победы поэзии и русского языка.

И Пушкин долгое время не ведал,

Что он взойдёт на Олимп на века.

Туда же за ним вознесётся Россия,

Чтоб мир от ревности изнемог.

Двести лет говорим мы Июню «Спасибо»

За гениальность пушкинских строк.

Шестое июня – день предстоящей победы.

Как жаль, что так мал был

божественный срок,

Оттуда пришли все другие поэты,

Кому своим гением Пушкин помог.

* * *

Я далёк от тусовок,

От интриг и вражды.

И хочу добрым словом

Перекрыть к ним мосты.

Мы приходим на землю,

Чтоб любить и дружить…

Лишь такой я приемлю

Эту самую жизнь.

Но она же и рушит

Всё величье своё,

Когда чёрные души

Наполняют её.

Я ж наивно надеюсь,

Что добро победит.

Но крутая власть денег

Забивает наш быт.

И чернит наше время,

Будто мы в нём рабы…

Всё равно я не верю

В безнадёжность судьбы.

И не верю в победу

Лицемерья и зла.

И тянусь сердцем к свету,

Что Россия зажгла.

Потому для тусовок

Я не прожил и дня,

Что всю жизнь Божье Слово

Охраняло меня.

Мойка, 12

В Доме-музее на Мойке, 12

Тихо ступают мои земляки.

Как им не терпится к Небу подняться,

Взглядом дотронуться до строки.

Сердцем своим прикоснуться к Святыням –

Вот он автограф и профиль родной…

Время здесь живо и память не стынет.

Замер весь мир на черте роковой.

Сколько печали, любви, интереса

Вижу я в добрых мальчишьих глазах.

«Если бы мочь – я бы вызвал Дантеса…» –

Юный земляк мне негромко сказал.

Вот ведь совпало – я тоже когда-то,

Грустным мальчишкой ступив на порог,

С горькой отвагой простого солдата

Очень хотел бы нажать на курок.

* * *

Я скучаю по России.

Не по той, что на плаву,

Что своею мощной силой

Катит по миру молву.

Я скучаю по России,

По берёзовой стране,

По её рассветам синим

И по сельской тишине.

По её наивным вздохам

О минувших временах,

И когда нам было плохо,

И когда мы шли сквозь страх.

Я скучаю по России,

Сберегавшей нашу честь,

Где экраны не грозили

Богу пошлость предпочесть.

Я скучаю по России –

По грядущей и былой,

Что свой свет не погасила,

Когда мир окутан тьмой.

Я скучаю по России, –

Разлучась надолго с ней.

И шепчу в ночи: «Спасибо»,

И молюсь всем сердцем ей.

Иерусалим

* * *

Мои родители давно в стране другой.

Она на карте никакой не значится.

Настанет срок – я тоже там найду покой.

Пока же боль моя в душе незримо прячется.

Мои родители давно в другой стране,

Но я их чувствую неутолённым сердцем.

И слышу, как они всегда спешат ко мне,

Над временем поднявшись и над смертью.

Пусть кто-то скажет: «Мистика…»

Ну что ж…

Быть может, так, и возразить мне нечего.

Приснился батя… «Как ты, сын, живёшь?

Будь осторожен – ты такой доверчивый…»

И так печально смотрит на меня,

Как будто что случилось в самом деле…

Но в суматохе будущего дня

Я забываю о ночных виденьях.

Когда же мама вдруг приснится мне,

Я вместе с ней иду под своды храма…

…Мои родители давно в другой стране,

Но жизнь моя под их живой охраной.

Зима в Иерусалиме

Зимний пейзаж от хандры меня спас.

Синее небо, цветы и деревья.

Жалко, что всё по-другому у нас –

Тихо меня провоцирует ревность.

Правда, в России своя красота.

Если зима – значит, солнцу не время.

Снег отменил все другие цвета,

Инеем светятся ночью деревья.

Вырос я средь холодов и снегов,

С летом коротким, с дождями под осень.

И нашу стынь променять я готов

Пусть ненадолго – на южную просинь.

Мне хорошо здесь с бесснежной зимой,

С небом весенним, с теплом и цветами…

Ну а когда возвращусь я домой,

От холодов защитит меня память.

* * *

Ни о чём другом писать не хочу,

А буду всегда писать о любви.

Не потому, что другое не по плечу.

Просто я растерял интересы свои

К нашей плоской и горькой жизни,

Где всё пошло вперекосяк,

Где нас подмял вороватый бизнес,

И простой человек в ней – такой пустяк…

Но я живу за другой чертой.

Где вечные ценности не утрачены,

И жизнь моя чистой верой оплачена,

И ей всегда по пути с добротой.

И потому я пишу о любви.

И останусь верен великой теме.

Мне хорошо в новой жизни с теми,

Кто помнит ещё, как поют соловьи.

Две совести

В новостях показывают кадры –

На шоссе лежит в крови старик…

Два пижона, видно, теме рады –

На айфон снимают жуткий миг.

Нет чтоб подойти, помочь подняться,

Одному ему не хватит сил.

Что же происходит с нами, братцы?

Кто в нас равнодушье расселил?!

Но бывает, правда, по-другому –

Два подростка лезут по стене

Шумно полыхающего дома,

Чтоб коту не дать пропасть в огне.

Двое тех и двое добрых этих

Вроде бы в одной стране росли.

Кто их так по-разному пометил,

Почему их совесть развели?

Почему одним – чужие беды

Перехватывают горло вдруг…

А другим – чинушам иль эстетам –

До чужих несчастий недосуг.

Может, Время в этом виновато.

Что сердца ожесточились враз.

Господи, верни в нас всё, что свято,

Обрати, Всевышний, к милосердью нас.

Всемирная паутина

Когда мне было восемнадцать лет,

Я ничего не знал про интернет.

Так мы и жили все вразброд,

Поскольку интернета не было.

И потому моя душа не ведала,

О чём тогда молчал народ.

А ныне всё на белом свете

Я постигаю через интернет –

Экзотику минувшего столетия,

Боль и надежду наступивших лет.

Стихи мои читает в интернете

Младое племя, что знакомо мне.

И мы друг перед другом вновь в ответе

За всё, что есть, что сбудется в стране.

Хотя сейчас всё в этом мире зыбко,

Я не теряю веры ни на час.

«Прими, поэт, в ответ мою улыбку

За то добро, что ты творишь для нас…» –

Так написал неведомый читатель,

По-братски поддержав меня,

И я подумал – наша жизнь, как кратер,

Когда вулкан в предчувствии огня.

* * *

Ане

Минувший день ничто мне не принёс.

И потому он тихо перечёркнут.

Пылал закат и угнетал мороз,

Хотя Природа вовсе ни при чём тут.

Чего-то я не отыскал в себе.

А сердце молчаливо ожидало

Горячих строк в холодном декабре.

Но ожиданий оказалось мало.

И я в надежде на тебя смотрю,

И продолжаю молчаливо верить,

Что ты зажжёшь в душе моей зарю,

Которая рождает вдохновенье.

Уже бывало так со мной не раз,

Когда я начинал стихи с твоей улыбки…

Любовь – единственный сюжет для нас,

Поэзия – её хранитель пылкий.

* * *

В Москве мне не хватает Волги,

Тверских пейзажей и друзей.

И я альбом снимаю с полки,

Где Тверь во всей красе своей.

Листаю древние кварталы,

И вижу дом свой на краю,

И ухожу дорогой старой

В тверскую молодость свою.

Мне всё здесь дорого и мило:

Над Путевым дворцом рассвет,

Река, несущаяся мимо

Ушедших и грядущих лет.

И новые названья улиц

В честь знаменитых тверичан.

Солдат в почётном карауле –

Над Памятью однополчан.

О, Тверь моя, не оставляй вниманьем

Гостей, спешащих в славный град.

И тех, кого былое манит,

И тех, кто просто встрече рад…

* * *

Глаза закрою –

Снова вижу лица

Друзей моих,

Ушедших в никуда.

Хотя лишь миг

Виденье это длится –

Я возвращаюсь

В прошлые года.

В далёкие,

Забытые невольно…

И близкие,

В которых мы живём.

От встречи с ними –

Мне светло и больно,

Как будто я вернулся

В отчий дом.

И все мои друзья

Опять со мною.

И за плечами только двадцать лет.

…Неведомо им наше Время злое,

Рождённое от войн, потерь и бед…

Но слышу я насторожённым сердцем

Друзей своих уже не первый раз,

Как через годы, через бездну смерти

Они вдали тревожатся за нас.

* * *

До чего же в мире неспокойно!

Может быть, Господь ещё не знал,

Что Земля вдруг погрузится в войны,

Доброту сменяет на металл.

Что Его заветы мы забудем

И погрязнем в бедах и во зле...

Не для горя Бог явился людям,

Только благость он дарил Земле.

Впрочем, это мы все виноваты,

Что планета корчится в огне.

Кто-то кровью добывает злато,

Кто-то сердце продал Сатане.

Господи, Ты образумь нас снова,

Ты же для Добра Себя явил…

Пусть звучит над миром Божье Слово,

Что сильнее всех коварных сил.

* * *

Я думаю сердцем

И радуюсь сердцем.

И сердцем грущу,

Когда жизнь невпопад.

Но есть на кого

Мне в беде опереться

И с кем поделиться

Удачей я рад.

Я думаю сердцем…

Оно свою мудрость

Мне дарит всегда

На крутых виражах.

И я, как Вольтер,

Над листами сутулясь,

Хочу сохранить

Эту мудрость в стихах.

Память

Когда уходит близкий человек

И встречи с ним уже вовек не будет,

То кажется, что белый свет померк

И жизнь уткнулась в безнадёжность буден.

А если добр был этот человек,

В делах надёжен и душою светел,

То жаль вдвойне, что без него свой век

Продолжат сверстники его и дети.

Ушёл навеки близкий человек…

Но на земле жизнь продолжает память.

И души наши устремились вверх,

Где он незримо остаётся с нами.

* * *

Девочка, не знающая Блока,

Не читавшая его волшебных строк,

Кажется мне жалкой и убогой.

Я б такую полюбить не смог.

Мальчик, не читавший в детстве Фета,

Не слыхавший тютчевских стихов,

Кажется мне комнатой без света,

Пустошью для диких лопухов.

Я не знаю, кто повинен в этом.

Пусть живут для блага своего.

Я бы никогда не стал поэтом,

Если бы их было большинство.

Слава Богу, но страна богата

Памятью и умными людьми,

Для кого поэзия Булата

Так же дорога, как зов любви.

Слава, что средь умников и умниц

И Есенин жив, и Пастернак.

Кто ещё не разучился думать,

В будущее свой направив шаг.

И туда несётся с ними Слово –

Мудрое и доброе, как Бог…

И не тот ли мальчик дал мне повод

Вспомнить, кто для нас Есенин, Фет и Блок…

Письмо в будущее

Когда за плечами немалые годы

И жизнь уже близится к точке несмело,

То хочется вспомнить по-блоковски гордо,

А что для людей ты хорошего сделал.

И что ты оставишь в наследство коллегам,

Поклонникам, книжникам, ветреным снобам.

Промчалась по жизни лихая телега,

Неся по ухабам волшебное слово.

Кому-то оно было мило, быть может,

Кого-то спасало в тревожное время.

И пусть наша жизнь это слово продолжит,

Его добротой поделившись со всеми.

Тогда я поверю, что всё было кстати –

Мученья и поиски, вера и слава…

И книгу откроет мой юный читатель,

Кому я навек своё сердце оставлю.

* * *

Мы радостно встречали Новый год.

И Старый год без грусти проводили.

А что нас всех в грядущих буднях ждёт –

Я на прогноз не тратил бы усилий.

И так всё ясно – жизнь пошла на спад.

И только цены всё наглей и выше.

И власть опять вещает невпопад,

Но обещаний мы её не слышим.

И так всё ясно – вымрет бедный люд.

И за рубеж слиняют те, кто круче…

Как в январе мороз бывает лют,

Так круглый год нас беды будут мучить.

Джуна

Прости меня, Джуна…

Я виноват

Перед тобою и нашей дружбой,

Что жил порою с душой невпопад,

Крутясь меж суетой и службой.

А дни проносились, как карусель.

Но мы были рядом и сердцем,

И временем.

Хотя нас порой холодила метель,

Метель сиюминутного бремени.

И часто подолгу молчал телефон,

Но знал я, что всё по-хорошему сложится,

Когда я сорвусь и приду на поклон

К другу, который ждёт и тревожится.

Ты смело сошла в этот мир крутой,

На кончиках пальцев неся свою нежность.

И стала лечить людей добротой,

Возвращая им покой и надежду.

Я помню волшебные руки твои,

Воздетые к небу над горем и болью.

И каждый твой жест был полон любви,

И боль отступала перед любовью.

Господь наградил тебя добротой,

Чтоб ты была с нами долгие лета.

Когда рядом с ханжеством и враждой

Ты жизнь наполняла божественным светом.

Прости меня, Джуна…

Я виноват,

Что редко мы виделись

В жизни минувшей.

Я возвращаю время назад,

Где были близки наши думы и души…

Спасибо тебе за то, что была.

За то, что жизнь поднимала над смертью.

Но в этом мире, где столько зла,

Нам так твоего не хватает сердца.

* * *

Душа Дантеса в чёрных небесах

Уже не первое столетье тлеет.

И надо б ей покаяться в грехах,

Да не избыть вины перед дуэлью.

А рядом в тех же чёрных небесах

Душа Мартынова в огне металась.

Но боль её и бесконечный страх

Не пробудили в строгих судьях жалость.

Двоим убийцам там прощенья нет.

Как нет его и на земле Российской.

И каждый наступающий рассвет

Кладёт свои лучи на обелиски.

О, как же справедливы Небеса,

Не оставляя подлость без ответа.

Печально Пушкин опустил глаза.

И грустно смотрит Лермонтов с портрета.

* * *

Лихие ребята во власти

Ведут нас дорогами бед…

На все наши мирные страсти

Европа звереет в ответ.

Неужто нельзя поумнее

Вести политический торг?

Не биться напрасно во гневе,

Не прятать нежданный восторг.

Ведь все мы одноземляне.

В какой бы стране кто не жил,

И чем бы земляк не был занят,

Он хочет, чтоб мир счастлив был.

* * *

Чиновники и толстосумы

Россию взяли в оборот.

И опустился в души сумрак

От неожиданных невзгод.

Теперь страна уже не наша.

Она богатым отдана.

А мы – народ

Под кличкой Раша –

Хлебнули горестей сполна.

Хотя я оптимист бывалый.

Я верю в правду и успех.

Но лишь бы власть не забывала,

Что Родина одна на всех.

И что бы ни случилось завтра,

Служить мы верно будем ей.

Не вотчине господ внезапных,

А вечной Родине своей.

Монолог тверского ветерана

Власти назвали прожиточный минимум.

И цифру такую преподнесли,

Что даже ветерану с именем

Придётся отсиживаться на мели.

А я не привык в своём государстве

Чувствовать себя чужаком.

«Вы, господа, о нас вспомнили… Здрасте!

А не пошли бы вы с ветерком…»

Надо ж додуматься до такого,

Поделив Россию на голь и знать.

И подыскать подходящий повод

Хамство вельможное оправдать.

Выходит, по-вашему, ветераны

Пожили… Надо и совесть знать…

Болят к непогоде старые раны,

Значит, пора, старичьё, умирать.

А может, пора умереть тем устоям,

Что нас превратили в ходячий хлам?

Впрочем, занятье сие пустое,

Коли оно во вред господам.

И всё же я верю в те перемены,

Которые к радости нас вернут.

Дожить бы до справедливой меры,

Когда решать будет только труд.

* * *

Я в доме все словари перерыл

И отыскал дневники свои,

Хотелось так сказать о любви,

Как мир ещё не говорил.

И всё свершилось само собой,

Явились к нам те слова.

И ты узаконила их права,

Чтоб стали они судьбой.

Я сердцем слышу их тихий плеск,

Я полон ими навек,

Как полон надеждой Ноев ковчег,

Как музыкой – майский лес.

Всю жизнь повторяю я те слова,

Чтоб ты не забыла их.

Судьба поделила их на двоих.

И снова была права.

Танцы на барабане

Танцы на барабане

Книжный ряд / Библиосфера / Литпрозектор

Казначеев Сергей

Теги: Игорь Вирабов , Андрей Вознесенский

Игорь Вирабов. Андрей Вознесенский. – М.: Молодая гвардия. 2015. – 703 с.: ил. – (Жизнь замечательных людей). – 5000 экз.

Андрея Вознесенского знают все. Даже те, кто его не любит. Он наше всё. Или почти всё. Говорю об этом без иронии, ибо кто же не слышал «Миллиона алых роз» или «Танца на барабане» при всей сомнительности качества этих сочинений.

Кто из нас в юности (не в «Юности», а по молодости лет) не любил его стихов! Они привлекали к себе коэффициентом интеллектуальности автора, который на фоне большинства других современников действительно зашкаливал. Шутка сказать: Мэрилин Монро, Марк Шагал, Ален Гинзберг в одном флаконе. Потом уже подбор фигурантов интеллектуального процесса стал вызывать другие навязчивые ситуации.

Но сегодня речь, собственно говоря, не о Вознесенском, а об авторе книги о нём, о художественной биографии. И тут возникают несколько иные ситуации и ассоциации.

Представьте себе, что вы сидите в некоем интеллектуальном кафе или – хуже того – в ресторане. Внимательно изучаете представительное меню, переходите к карте вин, делаете заказ… А в это время к вашему столику стюард подвозит тележку со всем содержимым тамошней кухни и… вываливает эту кучу прямо перед вами. Нет, среди содержимого немало хорошего съестного и можно было бы получить удовольствие. Но когда видишь колбасу в разливе шампанского, а огурцы в мороженом, аппетит почему-то пропадает. Всему своё время. И своё место. Вообще говоря, все предметы должны быть на своих местах. Нам хочется иметь свободу выбора.

Вот примерно эти мысли приходят на ум, когда читаешь некоторые книги в жанре современной художественной биографии. Каков он, Андрей Вознесенский? Где концепция его жизни и творчества? Автор исследования Игорь Вирабов, в общем-то, старается не грешить против истины и проговаривает общеизвестные азбучные истины: вот знакомство с Пастернаком, вот эстрадные выступления в Лужниках, вот перебранка с Хрущёвым… Но мы всё это знали сто лет в обед. А что стояло за этим? Внимательному читателю хотелось бы хоть немного углубиться в суть противоречий, которых в личности Вознесенского всегда хватало. Но автор не ставит перед собой цели проникнуть в глубину противоречий этой личности, а чаще всего ограничивается разборками в писательской среде, постановлениями партии и правительства или передовицами газет.

А там, где речь заходит о чём-то личном, разговор уходит в мелкоту междусобойчиков и маргинальных суждений. Что сказали или написали в то время Ольга Ивинская или Ольга Фрейденберг Пастернаку? Интересно? Кому-то – да. Это интересно, но это частная жизнь людей, не имеющая прямого отношения к культуре.

Говоря проще, несмотря на усилия автора, нам трудно разобраться в хитросплетениях творческой судьбы Пастернака и Вознесенского. И как на самом деле нобелевский мэтр относился к юному гостю? Так же, как позднее сам Вознесенский к БГ (Борису Гребенщикову), чья известность схлынула подозрительно быстро. Пережёвываются общеизвестные детали вроде надуманного родства последнего с репрессированным Н.А. Вознесенским. Слышали сто раз. Так что, нет дыма без огня? Всё-таки отец его был влиятельным гидротехником, как следует из биографии.

И ещё. Автор пытается писать о бескорыстии и бессребренничестве своего героя, но филигранно проходит мимо моментов, когда хотелось бы знать подробности: о последствиях отношений с Хрущёвым, о заселении в дом на Котельнической набережной, об участии Андрея Вознесенского и его супруги Зои Богуславской в распределении скандально известной премии ЛогоВАЗа (читай – Б.А. Березовского) «Триумф», за которой в 90-е годы в «Манеж» прибежала почти вся либеральная свободолюбивая интеллигенция. Нет, бесспорно, среди лауреатов было немало достойных людей, но общая тенденция заключалась в том, чтобы отбирать «прорабов духа». А они у нас всегда «гонимые и несчастные». То есть гоняют по европам и америкам, издаются когда и где хотят, знать не знают о том, как и чем живёт наш народ. Они же – элита, избранные, гениальные.

Кстати говоря (и мимо этого вопроса фактически проходит Игорь Вирабов), в личности Вознесенского самым загадочным остаётся простой факт: сочетание внешней интеллектуальности и склонности к самой пошлой банальности. Высокий IQ и «Миллион алых роз». И «Плачет девочка в автомате». И «Вслед за мной на водных лыжах ты летишь»… Понятно, что любому стихотворцу хочется и выразить высокий дух, и быть понятым своей страной. Но почему-то и Есенин, и Маяковский смогли обойтись без танцев на барабане, который был плох. Нам могут возразить: это особенность песенного творчества, где нужен определённый процент примитива. На самом деле этот ингредиент допустим, но совсем не обязателен, иначе мы бы не восхищались песнями на стихи Николая Рубцова, Николая Тряпкина и Арсения Тарковского. И совсем уж беспардонная графомания вроде «Песни на бис», которую даже неловко цитировать, но приходится:

Концерт давно окончен, но песня бесконечна.

Пусть отключат на сцене мой давно уже уставший микрофон.

Я вместо микрофона спою в букет тюльпана,

Пусть остаётся в зале тот, кто верит, верит и влюблён...

Я вам спою ещё на бис

Не песнь свою, а жизнь свою.

Нельзя вернуть любовь и жизнь,

Но я артист, я повторю...

Можете себе представить, чтобы подобное написал Рубцов или Тряпкин? Вот именно! Составитель биографии Андрея Вознесенского, автора многих вдохновенных стихов, любопытным образом проходит мимо этих просчётов элементарного вкуса.

Игорь Вирабов достаточно подробно останавливается на принадлежности своего героя к поколению шестидесятников, но искусно уходит от упоминания о важнейшей черте оной плеяды: эти люди одновременно хотели быть обласканными властью и обладать статусом гонимого. Это очень хорошо видно на примере писательской судьбы Вознесенского. Что ему было не дозволено? Ездил на Запад, был принят во всех салонах, издавал всё, что ни напишет. Хотел быть интеллектуалом, хотя скорее щеголял эрудицией; был новатором, но в пределах советской традиции, писал общеизвестные стихи вроде «Миллиона алых роз», но они воспринимаются в духе олеографий – популярной разновидности изобразительного искусства 60-х годов, которая изображала лебедей, голубков и ангелочков.

Отсюда становится понятным обращение Вознесенского в последние годы его жизни к жанру видеом, которые синтезируют литературную и визуализированную технику (не забудем, что поэт учился в Архитектурном институте). В целом они выглядят довольно примитивно, но имеют право на существование.

Обо всех этих деталях жизни и творчества сообщает автор художественной биографии, но как-то вскользь, невнятно. Работа проделана большая и заслуживает уважения. Однако суть творческой личности Андрея Вознесенского во многом остаётся непрояснённой.

Странствия европейской души

Странствия европейской души

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Замшев Максим

Теги: Себастьян Фолк , Возможная жизнь

Себастьян Фолкс. Возможная жизнь. – М.: Синдбад, 2015. – 340 с. – 3000 экз.

В последнее время Себастьян Фолкс утвердился в нашем сознании как один из лидеров современной английской литературы. Нашей публике делает честь, что значительно больше её внимание привлекает не его роман о Джеймсе Бонде, а серьёзные вещи. Последний его роман «Возможная жизнь» – это увлекательная энциклопедия европейской души. Можно сказать, Фолкс пытается запечатлеть духовные странствия этой души от наполеоновского времени до последних дней. Автор «Возможной жизни» демонстрирует себя приверженцем классической традиции, он не идёт на поводу у формата, не заигрывает с издательским коммерческим либидо, а просто делает своё писательское дело с британской основательностью и тактом.

Книга состоит из пяти самостоятельных новелл, но названа романом. Это уже повод поразмышлять о тонкостях творческого метода Фолкса. Что объединяет эти пять историй? Ответить на этот вопрос не так просто. Их связь – это принадлежность каждого текста к метафизическим странствиям европейской духовной сущности. Сущности, терзаемой войнами и цивилизационными катаклизмами, но всё же сохраняющей свою внутреннюю цельность и беспорочность. Именно носители такой души интересуют писателя. Именно их он ищет среди миллиардов жителей Земли и делает в итоге своими героями.

Каждая новелла отличается изобретательностью. В каждой новелле герой делает шаг от материалистичного линейного в пространство духа, желая сохранить незамутнённым своё «я». Главное – прий­ти к изменению себя, противодействуя внешним изменениям. Фолкс насыщает текст такими увлекательными деталями, что скучно точно не будет. Его проза практически не подлежит пересказу: в новеллах не так уж много происходит событий. Но зато писатель в совершенстве владеет построением внутреннего сюжета, считая развитие психологии героев важнее фабульных обстоятельств.

Герой первой новеллы Джеффри Тальбот – типичный английский интеллигент, человек нордического темперамента, хранитель старой английской эстетики. В войну он служит в разведке, участвует в диверсионных операциях на территории оккупированной фашистами Франции, влюбляется в участницу Сопротивления Жюли, из-за предательства которой в итоге оказывается в концлагере. Пережив все ужасы жизни заключённого, он бежит, чтобы снова приступить к разведывательным действиям, а после войны преподаёт в школе для мальчиков при одном из аббатств. Всё это время его интересует не месть, им движет желание отыскать Жюли, чтобы сказать ей о своём прощении. Будь Фолкс чересчур «литературным» писателем, он, безусловно, предусмотрел бы встречу Джеффри и Жюли. Но он настоящий реалист, без всякой примеси постмодернизма. Тальбот не находит Жюли, попадает в сумасшедший дом, потом излечивается от недуга и вскоре ощущает, что в нём поселилась новая гармоничная и спокойная жизнь. Внимание! Здесь ключ к романному простору Фолкса. Судьба его персонажей не такова, какая пригодилось бы для создания формы, а такова, какой могла бы быть в реальной, не отягощённой композиционными законами действительности. И точно так же устроена жизнь героя второй новеллы «Вторая сестра», попавшего мальчиком в работный дом в середине XIX века, потом мучительно карабкающегося к достатку и в итоге достигшего его. На этом пути ему пришлось предать свою жену, которая тяжело заболела, утратив связь с реальностью. Он женился на её сестре. А спустя 15 лет бывшая супруга неожиданно выздоровела. Кто-то высек бы из этого экзистенциальную искру, но Фолкс показывает, что при наличии внутренней цельности можно преодолеть и такое, простив друг друга, войдя в положение другого...

Третья часть – «Всё объяснимо» – повествует о любви двух одиноких сердец, только вместе нащупывающих возможность найти связь с миром, преодолеть его природную враждебность. Она – дочь любящих родителей, он – приёмный ребёнок в её семье. Они, вместе взрослея, становятся одним целым, но жизнь надолго разлучает их. Потом они встречаются и проверяют свои чувства, которые ничуть не ослабли. В итоге выясняется, что они брат и сестра по отцу. Занятно, что в результате этого сюжетного вывода Фолкс не заставляет их впасть с истерику, испытать ужас и прочее. Он окунает их в невыносимо долгую грусть бытия, где счастьем называют только то, что невозможно. Возможная жизнь? Но кто утверждал, что она реальная? Реальность – лишь часть невидимых перемещений души, которая бессмертна и вневременна. Новелла «Лестница в небо» – это ноктюрн вполголоса, пейзаж, выхваченный из наполеоновской Франции, дающий нам возможность понять, что от любой эпохи остаются не только исторические хроники, но и следы миллионов судеб, стремящихся к неизменному покою бытия.

Последняя и самая объёмная история, «Ты в следующий раз», – это гимн любви и искусству, всё побеждающего и оправдывающего всю жизнь одним мигом соединения. Гурманы расслышат здесь интонации из «Земли под её ногами» Салмана Рушди.

Книга Фолкса «Возможная жизнь» показывает нам настоящее духовное лицо Европы, которое не искажают истерики сиюминутных геополитических игр.

О тех, кому не повезло

О тех, кому не повезло

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Кемоклидзе Герберт

Теги: Василий Якупов , Медленный свет

Василий Якупов. Медленный свет. – М.: Воймега, 2015. – 42 с. – 300 экз.

Многие поэты рисовали, да и рисуют. Года два назад в выставочном зале в Трубниковском переулке была открыта обширная экспозиция «Рисунки поэтов». Некоторые из этих рисунков довольно известны.

А вот высокие по уровню стихи профессиональных художников приходится считать редкостью. Видимо, живописцу мучительно трудно выразить себя полновесно и в цвете, и в слове. Так что яро­славского художника Василия Якупова можно считать чуть ли не исключением.

Василий Якупов покинул грешную землю в нынешнем году, немногим пережив свои юбилейные пятьдесят. Но память о нём осталась в его картинах, иллюстрациях, украсивших книги разных по направленности прозаиков и поэтов, и в нескольких сборниках собственных стихов. Книга «Медленный свет» – посмертная.

Медленный свет – это нево­образимая трудность постижения современным человеком творческого и жизненного опыта предыдущих эпох, это поиск и нахождение связи между разными творческими и жизненными открытиями. Иной раз как будто исключающими одно другое, но на самом деле взаимно обогащающимися. Недостаточно попросту принимать многообразие мира разных времён, надо углубиться в это разнообразие, чтобы испытать в нём толчок для своего собственного развития. Да, на это уходит уйма жизненного времени, но ты сам такой путь выбрал. У Василия Якупова его художественная манера разделена по времени – от иконописи до абстракционизма. А в его стихах разновременность соединена – Гектор и Андромаха благополучно соседствуют с абстрагированным персонажем Милентием Окоёмовым, которому повезло дожить до последнего дня войны.

Милентий отдыхал, его цигарка тлела,

и млело в тишине естественное зло,

архангелы в аду, как мясники, умело

разделывали тех, кому не повезло.

А через несколько страниц – совершенно иные строки, вылившиеся в мольбу:

Возьми меня на руки, Господи,

и медленный свет покажи.

На этом сиреневом острове

три тысячи лет ни души.

Книга проиллюстрирована самим автором. Им выбраны только два оттенка – тёмный и светлый. На обложке светлого мало, но он не растворён в темноте, он живёт сам по себе. А внутри книги цвета уж смешиваются, проникая друг в друга, для каждого стихотворения выбрано своё особое цветосочетание, и мастерский рисунок помогает лучше осмыслить слово.

Пятикнижие № 40

Пятикнижие № 40

Книжный ряд / Библиосфера

ПРОЗА

Сухбат Афлатуни. Поклонение волхвов. – М.: РИПОЛ классик, 2015. – 720  с. – Тираж не указан.

Новый роман Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, – исторический. Несмотря на субъективный взгляд автора, книга претендует на панорамность, охватывая довольно большой период в истории России: от середины XIX века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой – молодой архитектор прогрессивных взглядов – был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу волхвов. Сложная семейная и любовная драма накладывается на драматические события в стране... Стиль романа по-восточному вычурный, порой перенасыщен метафорами, однако всё это создаёт определённый, вполне убедительный колорит времени: «Протекло три года; буранные зимы таяли под эолами вёсен, три пыльных лета промывались сентябрьскими лазурями, когда степь делается прозрачной и тихой, прежде чем накрыться дождями и вспениться грязью...»

ПОЭЗИЯ

Евгений Артюхов. Листья радости и злости. – М.: ИПО «У Никитских ворот», 2015. – 128 с. – 200 экз.

Этот сборник стихов подтверждает известную сентенцию о том, что Россия – литературоцентричная страна, в которой пишет едва ли не половина населения. Конечно, каждый в меру своих сил и таланта, которые не всегда соизмеримы с желанием автора оставить потомкам свои мысли.

Евгений Артюхов успешно совмещает литературную деятельность с защитой страны. Кроме того, будучи полковником, возглавлял отдел литературы журнала внутренних войск «На боевом посту».

Этой книге предшествовало ещё 12 поэтических сборников, в которых поэзия представлена во всей своей широте – от любовной лирики до баллад.

В неё включены стихи, причиной рождения которых послужили совсем не радостные события – ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС, присутствие автора в горячих точках.

А дни госпитальные, слёзы вокзальные,

Столы поминальные – были и нет.

Прошли, промелькнули,

как отсветы дальние,

На травах полуночных тающий след.

БИОГРАФИЯ

Ирина Млечина. Гюнтер Грасс. – М.: Молодая гвардия, 2015. – 319 с.: ил. – 2000 экз. – (Жизнь замечательных людей).

Жизнь и творчество Гюнтера Грасса (1927–2015) вместили историю самых драматических событий, происходивших в центре Европы, а роман «Жестяной барабан» принёс ему мировую славу. Он один из немногих немецких писателей, удостоенных Нобелевской премии по литературе.

Его поразительное видение мира, гротескное и аллегорческое одновременно, выраженное в других романах («Луковица памяти», «Собачьи годы», «Траектория краба»), притягивает.

Грасс, кажется, одинаково владел всеми жанрами. Он писал стихи, рисовал и самостоятельно оформил большинство своих книг.

Один из лучших знатоков современной немецкой литературы, доктор филологических наук Ирина Млечина убедительно рисует портрет одного из самых оригинальных современных прозаиков и драматургов. Российского читателя ещё ждут встречи с Грассом – далеко не всё, написанное им, переведено на русский язык.

ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Джон Максвелл Кутзее. Детство Иисуса / Перевод с английского Ш. Мартыновой. – М.: Издательство «Э», 2015. – 320 с. – 3000 экз.

Джон Максвелл Кутзее – лауреат Нобелевской премии по литературе 2003 года. «Детство Иисуса»  – 16-й по счёту роман писателя. Это аллегорическая сказка о детстве, история о мире, полном условностей и вместе с тем свободном от них, несколько вязкий от плотного символизма роман о взрослении. Множество тем затронуто в книге: сиротства, понятий отцовства и материнства, отношений мужчины и женщины, ценностных ориентиров в жизни. Интересно, что сюжет медлителен, а диалоги достаточно стремительны и сложны, и главные здесь именно они: то, как в беседах со взрослыми ребёнок, мальчик по имени Давид, познаёт мир. Сам автор говорит о своём романе, что предпочёл бы его издать «с чистой обложкой и чистым титулом», чтобы можно было обнаружить заглавие лишь в конце книги. Читать её легко, а вот переживать прочитанное сложно. Но это и есть признак подлинной литературы.

ПУБЛИЦИСТИКА

Яна Кович. Донбасский дневник (из жизни прифронтового города Е.): Очерки. – СПб.: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2015. – 224 с. – 2000 экз.

Тема этой книги – больная для всех русских: война в Новороссии и её прифронтовых городах. Скрупулёзно, по дням, автор даёт личную сводку новостей. Изнутри, правдиво и пронзительно: «За месяцы войны мы привыкли думать о своих городах, как о живых существах. Это чувство становилось особенно сильным, когда начинались обстрелы. Мы могли уйти в подвал, спрятаться в ванной или в коридоре, а он – Город – не мог. Он принимал в себя снаряды и осколки домами, дворами, телами своих жителей, могилами своих убитых детей. Город страдал, и плакал, и хотел защитить». Это книга о жизни обычных людей в городе, охваченном войной. Можно встретить такое: «Майдан убил во мне украинца, теперь я русский». И такое: «Мама, детки ведь не умирают в пять лет?» Не дай вам бог отвечать на подобные вопросы, глядя в глаза своих детей». И вот с этим невозможно не согласиться: «Считаю, что каждого, кто не покидал территорию Донбасса всю войну, надо представить к награде «Житель Донбасса».

Перечитывая Чехова

Перечитывая ЧеховаМузыканты отметили юбилей великого русского писателя

Искусство / Искусство / А музыка звучит

Кривицкая Евгения

Художник Алексей ТАЛИМОНОВ

Теги: искусство , музыка , литература

Год литературы в России дал стимул к интересным творческим инициативам в сфере музыки. Некоторые артисты впервые открыли для себя, насколько тесно связаны эти виды искусства, и с осторожностью попробовали придумать литературно-музыкальные истории. Но Московскому государственному симфоническому оркестру для детей и юношества такие опыты привычны: тематические программы, посвящённые писателям и поэтам, – «ноу-хау» его худрука и главного дирижёра Дмитрия Орлова.

Пушкин, Л. Толстой, Гоголь, Есенин, Достоевский, Лермонтов – кто только за эти 27 лет существования оркестра не становился героем его концертов! В нынешнем сезоне хедлайнером стал Антон Чехов, к его 155-летию тщательно и с любовью составили программу, с успехом исполненную в течение сентября в семи залах столицы, в том числе в Большом зале консерватории, в «Оркестрионе»… Чеховская тема – поистине золотая жила для музыкантов. В рассказах и пьесах писателя щедро разбросаны упоминания о различных композиторах и их произведениях, порой он пытается через музыкальные ассоциации показать характер того или иного героя, как это мы видим в повести «Моя жизнь». Известны пристрастия Чехова – оперы Верди, симфонии Бетховена, романсы Глинки и Даргомыжского. Особая страница в его жизни – знакомство с творчеством, а затем и личные контакты с П.И. Чайковским, которому он посвятил сборник рассказов «Хмурые люди».

Богатую пищу для размышлений дают многочисленные музыкальные сочинения, созданные в XX веке на чеховские сюжеты. Опер и балетов – несть числа, причём к Чехову обращались не только в России, но и в Венгрии, Франции, Италии... Об этом всём по ходу концерта обстоятельно рассказывала музыковед Наталия Панасюк, помогая юным слушателям ориентироваться в лабиринте фактов и событий.

С учётом всех аспектов и выстроилась программа. Её открыла первая часть Шестой симфонии Чайковского, сыгранная страстно и мощно. На вопрос, почему выбор дирижёра пал именно на последний, предсмертный опус композитора, является ли он самым любимым из всех симфоний, Дмитрий Орлов пояснил: «Все симфонии – любимые. Мне очень нравится Первая симфония, а когда мы ездим за рубеж на гастроли, то всё время просят сыграть Четвёртую или Пятую симфонии. Шестая – самая глубокая, считаю её лучшей из всех. В ней наиболее отчётливо выражены борьба за жизнь, за счастье, за красоту, борьба, увы, не увенчивающаяся победой. Меня в этой музыке привлекает тонкий психологизм, что роднит её с Чеховым».

Своё место в концерте нашли такие популярные страницы мировой классики, как «Серенада» Шуберта и ария Виолетты из «Травиаты» в исполнении солистки оркестра Наталии Поляниновой, а также Аллегретто из Седьмой симфонии Бетховена.

Не обошли вниманием и кино: к настоящему моменту количество фильмов, снятых по произведениям Чехова, достигло уже трёх сотен, и представительствовал за этот жанр в концерте чудесный Вальс Евгения Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Знаменитый монолог «Мы отдохнём» из пьесы «Дядя Ваня» был положен на музыку Рахманиновым: сумрачные тревожные гармонии подчеркнули пессимистический смысл слов, а инструментовка, специально выполненная для концерта, лишь усилила ощущение безнадёжности и недостижимости «неба в алмазах».

Деликатно имитировался глинкинский стиль в инструментовке романса «Я вас любил» Б. Шереметева. Оба сочинения, выразительно исполненные Романом Бобровым, стали московскими премьерами.

Романс «Червяк» Даргомыжского любим и артистами, и публикой, часто исполняется в оркестровой версии композитора Дмитрия Балакина. В нём также удачно солировал Роман Бобров, артистично, но не карикатурно изображая низкопоклонничество героя, готового ради материального благополучия закрыть глаза на амурную интрижку его сиятельства с собственной женой.

Подобные истории встречаются и на страницах чеховской прозы. «Анна на шее» послужила основой для балета «Анюта» Валерия Гаврилина, из которого прозвучали вальс и тарантелла, встреченные горячими аплодисментами публики.

Вспомнили и ещё один балет – «Чайку» Родиона Щедрина. Музыканты оркестра сделали всё, чтобы передать в звуках запутанность чувств героев в прелюдии (отметим замечательное соло флейты) и суету улиц Петербурга в интерлюдии. Эту выразительную, пропитанную телесной пластикой музыку, конечно, неплохо было бы сопроводить видеорядом, что облегчило бы юным слушателям вхождение в мир современной музыки. «Далеко не все столичные залы имеют нужные технические возможности, – ответил на мои соображения Дмитрий Орлов, – а аренда экрана, проектора – дополнительные немалые расходы. Но я согласен, что видео в современных условиях – важный компонент в общении с публикой».

Программа, безусловно, удалась, ещё раз продемонстрировав родителям и детям: мысли и чувства, заложенные в чеховской прозе, очень современны и интересны… Читайте книги, друзья!

Уроки караваджизма

Уроки караваджизма

Искусство / Искусство / Штрих-код

Абросимова Арина

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: искусство , скульптура , живопись

На Волхонке развёрнута выставка «Караваджо и последователи. Картины из собраний Фонда Лонги во Флоренции и ГМИИ им. А.С. Пушкина». Устроители позиционируют её как продолжение выставки конца 2011 – начала 2012 года, посвящённой великому итальянскому живописцу Микеланджело Меризи да Караваджо (1571–1610). На сей раз в центре – то, как отозвалось дело мастера…

Из Флоренции прибыло 30 полотен, Пушкинский музей добавил своих шедевров, и получилась роскошная экспозиция, насчитывающая свыше 50 произведений. Сразу необходимо назвать главную фигуру (помимо Караваджо!), кому обязано просвещённое человечество не только устройством данной выставки, но и самим представлением о существовании явления «караваджизм», – это учёный, критик, один из видных представителей мирового искусствоведения Роберто Лонги (1890–1970).

В центре экспозиции – хрестоматийное полотно раннего Караваджо «Мальчик, укушенный ящерицей» (1594). А рядом – работы его первых последователей, Орацио Борджанни (1578–1616) и Карло Сарачени (1570–1620). Северный караваджизм представлен композицией Дирка ван Бабюрена (1595–1624) «Взятие Христа под стражу», двумя работами Матиаса Стомера (1600–1650) – «Архангел Рафаил в доме Товита» и «Исцеление Товита» – и признанным шедевром «Отречение святого Петра» Валантена де Булоня (1591–1632). Картины круга Караваджо – произведения итальянских, французских, голландских и испанских мастеров. Интернациональный караваджизм – как будто отдельное явление, но тем и интересна данная экспозиция, что она раскрывает перед зрителем масштабы влияния Караваджо на мировое изобразительное искусство.

На вопросы «ЛГ» отвечает президент фонда Роберто Лонги и куратор выставки в Москве с итальянской стороны Мина Грегори.

– Синьора Грегори, ещё с юности Роберто Лонги увлёкся творчеством Караваджо и пронёс через всю свою жизнь интерес к нему. А сами понятия «караваджизм» и «караваджисты» придумал именно Лонги?

– Не могу сказать, что сами слова придумал Лонги, но принципы, по которым и по сей день определяются эти понятия, безусловно, принадлежат его исследованию. Он работал не только с произведениями самого Караваджо, но и чрезвычайно внимательно всматривался в творчество его ближайших коллег.

– Роберто Лонги настаивал на том, чтобы каждая работа любого художника рассматривалась вне какого-либо контекста, чтобы находить только в ней необходимую информацию. Но как же тогда понимать призыв кураторов московской выставки – «сравнить уровень исполнения и индивидуальный почерк художников»?

– На самом деле представление о том, что каждую картину следует рассматривать как отдельную концепцию, относится к первому этапу развития критики художественного творчества. И впоследствии, уже после Второй мировой войны, в среде историков искусства возникло чёткое понимание, что необходимо анализировать не только саму картину, но и концепт тоже. То есть нужно брать для изучения ту или иную работу в связи с тем, что исторически её окружало в период создания, и учитывать все эти составляющие в целом. Только тогда возникает у исследователя объективное представление и об отдельном произведении, и о художнике, и об эпохе и направлении…

– Тогда получается, что караваджизм, равно как и объединение художников по географическому признаку (болонская и феррарская школы) или по течению (футуристы, кубисты), как и поиск параллелей между творчеством Тициана и Ренуара или Пьеро делла Франческо и Жоржем Сёра, – это тот «контекст», который самим же Лонги отрицался, поскольку, как он выразился, мешал чистоте восприятия. Но эти школы открыл и сравнения проводил опять же именно он...

– Здесь, если разобраться, нет противоречий. Важно понять то, как же складывался метод изучения, по каким тропам шёл исследовательский поиск. Ведь всё это образовалось не сразу… Предварительная работа над изучением той или иной картины, безусловно, предполагает индивидуальный к ней подход. Но в целом всё складывается поэтапно. Сначала Лонги анализировал отдельно какую-то работу, её особенности, затем рассматривал её в рамках всего творчества художника, а уже потом можно было дальше расширять эти рамки, находя или параллели, или отклики в творчестве других мастеров. На следующем этапе уже брались документальные свидетельства, архивные материалы, литература, которые помогают дополнить общее видение и определить «контекст».

– Центральная картина московской экспозиции – знаменитое полотно кисти ещё молодого Караваджо «Мальчик, укушенный ящерицей», а в собрании флорентийской галереи Уффици находится его же картина «Медуза Горгона». Обе они не только написаны с одной модели и эмоционально перекликаются, но и отражают роковое столкновение красоты и ужаса. Кроме того, с одной стороны, мы видим признаки такого направления в искусстве как натурализм, но с другой – барокко. И эти направления в своих принципах противоречат друг другу…

– Вы правы, в творчестве Караваджо всегда существует бинарная позиция между прекрасным и ужасным, между благородным и низким, между светом и тьмой... Многое строится на резком непримиримом контрасте. И такая позиция формирует динамику творчества этого художника в целом и каждой его работы в отдельности. Потому что внутри картины эти противоречия не могут оставаться неузнанными – они сталкиваются, борются, и мы видим именно это! Караваджо в каждой картине писал самый яркий миг борьбы. Когда главный вопрос – что же в результате победит? С этим вопросом и остаётся зритель. В этом – вся суть…

Выставка работает до 10 января 2016 года

Классика крупным планом

Классика крупным планом

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Кузнецова Анна

Теги: искусство , театр , опера , балет

Как оказалось, испанцы, при­ехавшие в Россию из Дении, что в Валенсии, на театральный фестиваль русской классики в Лобню, никогда прежде не видели сирени. Они восхищённо её рассматривали, наслаждались запахом… Зато уверяли, что так же, как русские, любят Чехова. По-своему. Они играли «Юбилей», как танцевали фламенко, словно превратив его в брызги шампанского, взяв за ключ к спектаклю фамилию одного из персонажей – Шипучин. Они азартно, упоённо, красиво играли фарс, очень смешную комедию, заостряя ситуации и характеры. Режиссёр и руководитель театра Марио Пассеро считает А.П. Чехова прародителем в числе прочего и современного авангардного театра абсурда, полагая, что юбилей в банке и «абракадабра», там происходящая, это – про современную Европу, даже про взаимоотношения Испании с Европейским банком… Неслучайно в итоге фестиваля по решению жюри испанский спектакль получил диплом за лучший ансамбль.

В потоке всеобщего театрального «веселья» и ложной многозначительности (мюзиклы… капустники… китч как любимый жанр… на всех общеупотребительные штампы с современными платьями, непонятные пластические решения, голые тела, половые акты на сцене, скороговорки, мат) в массе своей торжествуют бессмыслица, бездуховность. Не драма, не трагедия – зрелище, разновидность шоу-бизнеса.

Лобненский театр «Камерная сцена» в двадцатый раз с настоятельной демонстративностью проводит традиционный фестиваль «Русская классика».

Открыли фестиваль ни много ни мало «Повестью временных лет», постановкой самого раннего из дошедших до нас летописных сводов Древней Руси, относящегося к ХII веку, который традиция приписывает монаху Киево-Печерской лавры Нестору.

Испанский «Юбилей» пришёлся по вкусу зрителям

Вот уж какое произведение трудно представить себе на современной сцене! Но режиссёр Валерий Сторчак с художником Евгением Никифоровым и единственным исполнителем Олегом Курловым, используя музыку регента Минского собора Петра и Павла монахини Иулиании (Ирины Денисовой), оживили далёкую историю, забытую, а кому-то и неизвестную, о том, как собиралась великая страна. Одна из запоминающихся сцен, как чудаковатый и чуть ли не от мира сего герой в старой заброшенной библиотеке собирает по кусочкам и приглашает зрителей помочь ему склеить скотчем старую карту, чтобы потом самому очутиться в дальних веках с меняющимися князьями, временщиками и созидателями. Ему самому волнующе интересно прошлое, и Курлов заражает своим волнением зрителей. Не забыть никого, представить и вещего Олега, и княгиню Ольгу, и князя Владимира, предлагающего вместе с ним, у исполнителя-жизнелюба и грешника, и вместе с ним подумать, какую веру принять Руси… Прозу перенести на сцену… Архаичную прозу… Минимальными средствами представить живыми людей и события далёкого прошлого… А ведь сумели! Захотели… Получилось… Нашли. Спектакль получил Гран-при фестиваля.

На следующий день показали и «Сон смешного человека» Достоевского. Снова проза, рассказ, перенесённый в драму режиссёром (он же сценограф, хореограф и исполнитель) из Липецка Максимом Дмитроченковым с партнёрами Екатериной Байбородовой и Владимиром Юрьевым (он стал слепым музыкантом).

Опять мучительные и, оказывается, такие близкие всем нам поиски смысла жизни. Как её, единственную, прожить не стыдясь? Не растрачивая на пустое? То ли сон, то ли явь… Если радость легко превращается в грех, а самоутверждение перерастает в злобу и войну, может, вовсе не жить? Чем жить, преодолевая неодолимые трудности… не лучше ли застрелиться? Револьвер то в руках героя, то отброшен. Как правильно сделать выбор? Ведь всегда на этом стояла русская классика: на муках совести, поисках истины, нравственном выборе, что прежде всего было интересно психологическому театру. Утверждаю, слыша напряжённую тишину лобненского зала, и вопреки мнению продвинутых коллег-критиков: то, что составляет суть традиционного русского искусства, не перестало волновать современников. Спектакль современно изыскан по форме. Для «модных» зрителей есть и голое тело, и обнажённый торс, как бы напоминая всем, что человек голым пришёл на землю и голым уйдёт, ничего с собой не унеся. А когда герой снимает с себя чёрное пальто, оно за спиной его растягивается в виде креста. Запоминающийся образ! Разгадывая человеческую душу, погружаясь в глубины сознания, театр приближается к тому, что всегда искал русский человек и в церкви, и в искусстве, и в жизни. Максим Дмитроченков получил диплом фестиваля за яркий режиссёрский дебют.

К сожалению, менее интересным, чем обычно, показался духовный театр «Глас» с последней драмой М. Лермонтова «Два брата», редко идущей на сцене. Не нашёл форму, жанр, стиль, не сумел объединить исполнителей в единый ансамбль. И так бывает. В театре, конечно же, мало одной правильно выбранной пьесы, поставленной задачи, только «про что», без едва ли самого трудного – «как», обретённой формы, безошибочно найденных выразительных средств, убедительных актёрских работ, наконец.

Также как не сумел встать в ряд с лидерами театр русской драмы «Камерная сцена» под руководством Михаила Щепенко, показавший спектакль по ранним рассказам А.П. Чехова, ещё Чехонте, под названием «Вот вы спрашиваете, как мы поживаем…». Спектакль давний, явно «уставший» за долгую жизнь с 2001 года, утративший непосредственность и искренность исполнителей. И то ли растративший, то ли и не нашедший, сейчас судить трудно, природу особенного чеховского юмора, его тонкость и элегантность.

Зато на спектакле «Ваня Датский», сказке Бориса Шергина, привезённой зеленоградским «Ведогонь-театром» (а Ведогонь по-старославянски – это дух человека) был праздник. Замечательную сказку-быль часто играют в кукольных театрах много актёров, много кукол, многонаселённый яркий мир… Здесь на сцене – двое: Ваня (Вячеслав Семеин) и Аграфена Ивановна (Наталья Табачкова). То ли поварята, которые месят тесто, заправляют в печку, пекут хлеб (не это ли из главных человеческих занятий?), то ли клоуны, шуты, скоморохи…

Народность спектакля не «варьетешная», не от моды и показухи, а в глубоком погружении в национальный характер, в музыку, в фольклор, в обычаи. Как бы ни отрицали иные наличие разных национальных особенностей, традиций, они, конечно же, есть. Замечательная Аграфена Ивановна всё перенесёт, всё вытерпит, даже отъезд сына на 23 года за границу, и будет всё равно печь хлеб и ждать. И дождётся. И всё примет с добротой и улыбкой. И всё простит. А уж как естественно, органично живут оба героя в непрестанных играх, розыгрышах, песнях и прибаутках! Спектакль удивительный, красивый, талантливый! Режиссёр его, создатель и руководитель театра в Зеленограде, а театру уже 16 лет, Павел Курочкин. Не Богомолов, не Серебренников, вознесённые модой, молвой, обильной похвалой и хулой, на театральный олимп. А вот есть тоже в Москве, в России, очень своеобычный, талантливый режиссёр Курочкин! Но знают о зеленоградцах гораздо меньше, чем о разэкраненных «попсовых» театральных фигурах. У них же идут и «Васса» М. Горького и «Царь Фёдор» А.К. Толстого, и «Иванов» Чехова. Огромный репертуар. Серьёзный театр. Как когда-то у Чехова: талантливое – всегда серьёзно. Напомнил об этом Лобненский фестиваль «Русская классика», сумевший собрать у себя прекрасный театральный букет коллективов, преданно, честно служащих серьёзному искусству. Этот спектакль по решению жюри был назван лучшим на фестивале.

А потом началась международная программа. На фестиваль в Лобню приехали гости из Казахстана, из Усть-Каменогорска, привезли спектакль «Играем Пушкина». Театр из Струмицы (Македония) привёз свою композицию по пьесе А.Н. Островского «Лес», из валенсианской провинции Аликанте (Испания) был чеховский «Юбилей», из Тегерана (Иран) – тоже Чехов «Предложение». Израильская актриса Татьяна Хазановская привезла свой авторский проект по стихам Лермонтова – моноспектакль «Я рождён с душой кипучею, как лава…».

Лобненский фестиваль за 20 лет существования приобрёл международный авторитет. Зарубежные коллективы стараются принять в нём участие, привезти, показать спектакль, получить профессиональную оценку критиков, проверить свою приверженность русской культуре, системе Станиславского, школе психологического театра, который в мире едва ли не более интересен и притягателен, чем у нас самих. И приезжают иностранцы отнюдь не только за учёбой и опытом. Они сами привозят интереснейшие работы, и все на равных учатся друг у друга и работают вместе, думают, спорят, ищут. Спектакль-образец, талантливый, неординарный, совершенный – всегда редкость. Тем более в таком сложном направлении развития, как психологический театр. Лобненский фестиваль – 2015 был богат на встречи. А спектакль из Казахстана «Играем Пушкина…», соединивший две повести («Метель» и «Барышня-крестьянка») в постановке режиссёра Татьяны Баевой, оказался событием. Для прозы, да ещё пушкинской, найти сценический эквивалент непросто. Но гости из Казахстана нашли и образ метели, и чуть лирический, даже мистический притчевый путь Машеньки (артистка Наташа Снегирёва). А другая история, о барышне-крестьянке (артистка Надя Коровина), стала лёгкой, изящной, чуть ироничной игрой. Но везде – Пушкин, с чудными актёрами, со своей великой простотой и мудростью. Режиссёрская точность, верность автору, адекватность ему, самоотверженность и мастерство актёров, ансамбль – слагаемые успеха. Татьяна Баева была объявлена лучшим режиссёром фестиваля.

Иранцы играли «Предложение» не просто на другом языке, но по-своему, по-ирански. О Лужках и домашних собаках невеста спорила с женихом с ножом в руках! Всё было оглушительно громко, с темпераментом, немыслимым для Чехова. Но и почему нет?! Они так видят, чувствуют. Чехов теперь принадлежит не только России.

Хозяева фестиваля сыграли неожиданно не по правилам праздника. Спектакль не классический, но посвящённый Великой Победе России в Отечественной войне: «Рядовые» белоруса Алексея Дударева, спектакль правдивый, честный, по-особому мужественный и волнующий. Они посчитали, что в год 70-летия Победы они должны это сделать. Ведь на самом же деле – только бы не было войны!

Писатель и император

Писатель и император

Политика / Настоящее прошлое / Неизвестное об стномизве

Кудрина Юлия

Илья Репин. Приём волостных старшин императором Александром III. Василий Перов. Портрет Ф.М. Достоевского

Теги: политика , история России

Величайшие философы, писатели и учёные, композиторы и художники, творившие в России в конце XIX – начале ХХ веков, в «эпоху мысли и разума», оставили потомкам глубочайшие философские работы, непревзойдённые до сих пор произведения культуры. Среди выдающихся русских мыслителей того времени особое место занимает Ф.М. Достоевский, всемирно признанный писатель и пророк-философ.

В 70-х годах признание Ф.М. Достоевского в самых широких слоях русского общества, в том числе и среди молодёжи разной идейной направленности, становится всеобщим. Сам писатель в письме К.П. Победоносцеву 24 августа 1879 г. называет своё «литературное положение «почти феноменальным», «как человек, пишущий против европейских начал, компрометировавший себя навеки «Бесами», то есть ретроградством и обскурантизмом, – как этот человек, помимо всех европействующих, их журналов, газет и критиков, – всё-таки признан молодёжью нашей, вот этою самою расшатанной молодёжью, ни гилятиной и проч.? Они объявили уже, что от меня одного ждут искреннего и симпатичного слова и что меня одного считают своим руководящим писателем».

Интересно, что Достоевского как большого писателя высоко оценивала и власть. Она признала его «как выразителя своих основополагающих воззрений и предначертаний». Среди почитателей писателя оказываются и члены императорской семьи, особенно её молодые представители.

Сыновья императора Александра II Сергей и Павел Александровичи зачитывались произведениями Фёдора Михайловича и хотели лично познакомиться с ним. Знал книги Достоевского и сам царь. Он высоко ценил преданность писателя самодержавию, его мысли о необходимости воспитания молодёжи в православии и высоконравственном духе. В начале 1878 г. по просьбе императора Достоевского посещает воспитатель царских детей Д.С. Арсеньев. От имени царя он передаёт ему просьбу, «чтобы Фёдор Михайлович своими беседами повлиял благотворно на юных великих князей».

Тесные контакты сложились у Достоевского с семьёй великого князя Константина Николаевича (1827–1892), второго сына Николая I. Генерал-адмирал руководил морским министерством, в 1860–1861 гг. был председателем Государственного совета.

Из воспоминаний дочери Достоевского: «Великий князь Константин Николаевич тоже попросил моего отца повлиять на его молодых сыновей Константина и Дмитрия. Это был интеллигентнейший человек, широко европейски образованный, он хорошо воспитал своих сыновей патриотами и христианами. Дружба моего отца с молодыми князьями длилась до самой его смерти… Он любил их обоих, но отдавал предпочтение Великому князю Константину, в котором угадал будущего поэта…»

Идеи Достоевского оказали большое влияние и на формирование мировоззрения великого князя Александра Александровича, будущего императора Александра III. «Живи так, как если бы от тебя зависела судьба мира». Эту хорошо известную формулу Достоевского великий князь хорошо знал.

С юности Александр Александрович понял своё царственное призвание как человеческий долг. Его дневниковые записи свидетельствуют об этом: «Бог призвал меня на это трудное и неутешительное место. В душе моей всегда было это чувство, что я не для себя должен жить, а для других; тяжёлая и трудная обязанность...»

До 1870 г. цесаревич Александр Александрович высказывал весьма либеральные взгляды. Вокруг наследника престола в эти годы образовался кружок, на собраниях которого обсуждали исторические судьбы России. Признавая необходимость проведения «Великих реформ», члены кружка считали, что реформы должны были осуществляться в соответствии с известной уваровской триадой: «православие, самодержавие и народность». Все участники кружка были одушевлены «мыслью о необходимости «подъ­ёма народного самосознания» и искали в прошедшем своей родины идеалы для устройства будущих судеб её.

По мнению И.С. Тургенева, «на путь либерализма вела его природная склонность». «Он, казалось, был связан сердечными узами с французскими республиканцами. Сюда входило, главным образом, нескрываемое отвращение к императору Наполеону, двойственность которого, привычка к хитростям и интригам оскорбляли все его честные инстинкты. Но ко­гда наступила коммуна, на него нашёл яростный гнев против всех делателей кровавых революций, и он не раз повторял с некоторой досадой – по поводу своих минувших убеждений: «Так вот до чего всё это доводит».

Александр III, несмотря на то что был открытым сторонником самодержавной власти, не был принципиальным противником реформ своего отца. Так, воспитатель царских детей, директор Морского корпуса адмирал Д.С. Арсеньев отмечал, что Александр III в душе «был скорее так называемого либерального направления», сочувствовал «Великим реформам» и желал их продолжения, но мешала смута.

На фоне политической нестабильности и разгула терроризма во второй половине XIX в. в России в работах философов, писателей, общественных и политических деятелей рассуждения о национальной идее звучали всё чаще и громче. Ф.М. Достоевский был первым философом, который ввёл в литературу термин «русская идея», хотя само определение «идеи нации» вошло в российскую историко-юридическую науку впервые благодаря писателю-философу Н.Я. Данилевскому, по мнению которого, «идея нации» была идеей объединения народа в рамках национального государства. Эта идея должна была опираться как на этнографические и исторические основания, так и в значительной степени на религиозно-культурные.

В конце 1871 – начале 1872 г. Достоевский написал своё первое письмо наследнику. Эта мысль была подсказана ему князем В.П. Мещерским. Вскоре писатель, испытывавший большие материальные затруднения, получил от цесаревича первую денежную поддержку, которая была ему крайне необходима. «Получил денег, – писал Достоевский 4 февраля 1872 г., – и удовлетворил самых нетерпеливых кредиторов. Но совсем ещё не расплатился, далеко от того, хотя сумму получил немалую…»

28 января 1872 г. Достоевский направил благодарственное письмо цесаревичу, в котором, в частности, говорилось: «Чувства мои смутны: мне и стыдно за большую смелость мою, и в то же время я исполнен теперь восхищения от драгоценного внимания Вашего высочества, оказанного просьбе моей. Оно дороже мне всего, дороже самой помощи, мне оказанной Вами и спасшей меня от большого бедствия…»

Когда в начале 1873 г. вышли отдельным изданием «Бесы», Достоевский через Победоносцева послал их цесаревичу. В этом произведении писатель в предвидении судьбы России показал тех, кто готовил гибель её. Пётр Верховенский и его сообщники из «Тайного общества» с «центральным комитетом» в Женеве, их заветные планы в отношении русского населения: «Все рабы в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное – равенство…», «…мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат…», «…народ пьян, матери пьяны, церкви пусты…», «…разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, самолюбивую мразь – вот чего надо…!»

10 февраля 1873 г. Достоевский написал наследнику третье письмо.

«…Мне льстит и меня возвышает духом надежда, что Вы, государь, наследник одного из высочайших и тягчайших жребиев в мире, будущий вожатый и властелин земли русской, может быть, обратив Ваше малое внимание на мою попытку, слабую, я знаю это, но добросовестную, изобразить в художественном образе одну из самых опасных язв нашей настоящей цивилизации...»

Зная через Победоносцева и Аксакова, что цесаревичу близки идеи русской самобытности, Достоевский вскоре пишет ему новое послание, в котором объясняет, что заставило его написать роман «Братья Карамазовы». «Это – почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как Нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моём нет ни списанных событий, ни списанных лиц. Эти явления – прямое последствие вековой оторванности всего просвещения русского от родных и самобытных начал русской жизни.

Даже самые талантливые представители нашего псевдоевропейского развития давным-давно уже пришли к убеждению о совершенной преступности для нас, русских, мечтать о своей самобытности. Всего ужаснее то, что они совершенно правы; ибо раз с гордостью назвав себя европейцами, мы тем самым отреклись быть русскими. В смущении и страхе перед тем, что мы так далеко отстали от Европы в умственном и научном развитии, мы забыли, что сами, в глубине и задачах русского духа, заключаем в себе, как русские, способность, может быть, принести новый свет миру, при условии самобытности нашего развития.

Мы забыли, в восторге от собственного унижения нашего, непреложнейший закон исторический, состоящий в том, что без подобного высокомерия о собственном мировом значении никогда мы не сможем быть великой нацией и оставить по себе хоть что-нибудь самобытное для пользы всего человечества.

Мы забыли, что все великие нации тем и проявили свои великие силы, что были так «высокомерны» в своём самомнении и тем-то именно и пригодились миру, тем-то и внесла в него каждая, хоть один луч света, что оставались сами, гордо и неуклонно, всегда и высокомерно самостоятельными».

16 ноября 1876 г. К.П. Победоносцев по просьбе Достоевского передаёт цесаревичу вышедшие издания «Дневника писателя». Цесаревич стал «почитателем» Достоевского, «почитательницей» таланта великого писателя была и 32-летняя цесаревна Мария Фёдоровна. Ей трижды довелось встретиться с писателем.

Мария Фёдоровна произвела яркое впечатление на Фёдора Михайловича. Жена Достоевского в своих воспоминаниях писала: «Теперь пришёл его черёд восхищаться цесаревной. Будущая русская императрица была изумительной личностью, простой и доб­рой, с присущим ей даром нравиться людям».

Наследник тоже давно имел намерение лично познакомиться с Фёдором Михайловичем. И наконец она состоялась.

Дочь писателя Л.Ф. Достоевская вспоминает об этой встрече: «Будущий Александр III очень интересовался всеми русофилами и славянофилами, ожидавшими от него крупных реформ. Достоевский также хотел с ним познакомиться, чтобы поделиться своими идеями по русскому и славянскому вопросам, и отправился в Аничков дворец, который был обычно резиденцией наших наследных Великих князей. Их высочества приняли его вместе и были восхитительно любезны по отношению к моему отцу.

Очень характерно, что Достоевский, пылкий монархист в тот период жизни, не хотел подчиняться этикету двора и вёл себя во дворце, как привык вести себя в салонах своих друзей. Он говорил первым, вставал, когда находил, что разговор длился достаточно долго, и, простившись с цесаревной и её супругом, покидал комнату так, как он это делал всегда, повернувшись спиной... Наверное, это был единственный раз в жизни Александра III, когда с ним обращались как с простым смертным. Он не обиделся на это и впоследствии говорил о моём отце с уважением и симпатией. Этот император видел в своей жизни так много холопских спин! Возможно, ему не доставило неудовольствия то, что в своём обширном государстве он нашёл менее податливый, чем у других, хребет».

После смерти Фёдора Михайловича Победоносцев напишет наследнику 20 января 1881 г.: «Вы знали и ценили покойного Достоевского по его сочинениям, которые останутся навсегда памятником великого русского таланта. Смерть его – большая потеря и для России. В среде литераторов он – едва ли не один был горячим проповедником основных начал веры, народности, любви к отечеству. Несчастное наше юношество, блуждающие как овцы без пастыря, к нему питало доверие, и действие его было весьма велико и благодетельно. Многие несчастные молодые люди обращались к нему как к духовнику, словесно и письменно. Теперь некому заменить его».

Цесаревич и цесаревна выразили глубокое соболезнование семье покойного: «Очень и очень сожалею о смерти бедного Достоевского. Это большая потеря и положительно никто его не заменит. Граф Лорис-Меликов уже докладывал сегодня государю об этом и просил разрешения материально помочь семейству Достоевского».

На погребение писателя была выделена большая сумма. Вдове и детям Достоевского назначена пенсия в две тысячи рублей, и, наконец, у церковных властей было получено разрешение похоронить писателя в Александро-Невской лавре. На похоронах русского писателя впервые присутствовал член императорской фамилии – великий князь Дмитрий Константинович. Всё это свидетельствовало о чрезвычайно уважительном отношении царской власти к великому русскому писателю.

Великий русский учёный Д.И. Менделеев в своей работе «Заветные мысли» дал высокую оценку вклада Александра III в историческое развитие России, ибо годы его правления были отмечены значительными успехами в укреплении могущества России, а также выдающимися достижениями в развитии отечественной науки и культуры.

Корректировка преобразований 60–70-х годов сопровождалась целым рядом пусть не таких эффективных, как «Великие реформы», но чрезвычайно важных социальных и экономических преобразований, способствовавших адаптации российского общества к ставшему уже необратимым процессу его капиталистической эволюции. «Люди, прожившие Его царствование, – писал Д.И. Менделеев, – ясно сознавали, что тогда наступила известная степень сдержанной сосредоточенности и собирания сил, направленных к простой объединённой мирной внутренней деятельности...»

13 лет пребывания Александра III на престоле оказались чрезвычайно значительными и благотворными для развития культуры. По словам известного искусствоведа и художника Александра Бенуа, они подготовили тот расцвет русской культуры, который, начавшийся при нём, продлился затем в течение всего царствования Николая II.

Д.И. Менделеев особо подчеркнул, что Александр III «провидел суть русских и мировых судеб более и далее многих своих современников». Несомненно, что в этом была заслуга Фёдора Михайловича Достоевского, оказавшего влияние на Александра III в его выборе исторического пути развития России.

Проигранная война

Проигранная война

Книжный ряд / Настоящее прошлое / Книжный ряд

Замостьянов Арсений

Теги: С.Б. Павлов , Крымская (Восточная) война 1853–1856

С.Б. Павлов. Крымская (Восточная) война 1853–1856. – М.: Айрис-пресс, 2015. – 2500 экз.

Крымская война, трагически завершившаяся 160 лет назад, нико­гда не выветривалась из нашей памяти. Ярко запечатлелась в истории осада Севастополя – в прозе Льва Толстого, в историографических штудиях Евгения Тарле, во многих стихах и песнях позапрошлого века. «Ну вот, мы в схватке со всею Европой, соединившейся против нас общим союзом. Союз, впрочем, не верное выражение, настоящее слово: заговор... Нет ничего нового под солнцем, однако же едва ли не справедливо, что в истории не бывало примеров гнусности, замышленной и совершённой в таком объёме...» – писал тогда Тютчев.

В 1855-м Россия впервые после Смутного времени стала страной-изгоем, оказалась во враждебном кольце. Уроки Крымской войны требуют усердного изучения, и просветительская книга о тогдашнем противостоянии появилась вовремя.

Как подавать крымский сюжет школьникам и студентам? Речь ведь идёт о поражении – может быть, самом чувствительном в истории Российской империи. Автор книги Сергей Павлов избрал путь объективного исследования в контексте всей политики XIX века. Он закономерно начинает с предыстории конфликта, а она была на редкость запутанной, под стать нынешним международным пасьянсам. Тогда тоже многое переплелось: и высокомерие российской дипломатии, и недооценка противника, и просчёты полководцев. Важна фигура князя Александра Меншикова, который не был ровней ни Ермолову, ни Паскевичу, а как дипломат проявил себя в те годы наихудшим образом.

Павлов не приукрашивает личность главнокомандующего морскими и сухопутными силами в Крыму: «О его непригодности к делу знали все, кроме императора. Россию и русских Меншиков не любил и не уважал, в победу не верил и относился к делу совершенно равнодушно. В то время как русское общество и Армия были воодушевлены патриотическим подъёмом, он бездействовал и никак не готовился к встрече с неприятелем, даже после бомбардирования Одессы, хотя времени на подготовку встречи с противником, оттянутой осадой Силистрии, у него было предостаточно. В частности, Меншиков не отдал вовремя приказ о минировании прибрежных вод Крыма минами конструкции академика Б.С. Якоби, как это было сделано на Балтике».

Война начиналась блистательно – победами Нахимова и Бебутова, но неуклюжая дипломатия и вороватая система снабжения поставили страну на грань катастрофы. Дошло до масштабной интервенции в Крыму и до нескольких проигранных сражений.

А потом – горечь и слава. Севастополь стал городом русской воинской доблести. История напоминала эпический сюжет гибели богатырей… Как известно, после беспримерной осады город пришлось сдать… К счастью, и Крым, и Севастополь остались русскими: помогли победы на Кавказе, но для патриотов России война стала не просто испытанием, а жестоким ударом.

Автор резюмирует: «Война была проиграна, но её результаты не остались неизменными. Один из главных гарантов Парижского трактата – Франция – проиграла войну 1870–1871 гг. Пруссии и была низведена до уровня третьестепенной державы, а Наполеон III лишился власти. Воспользовавшись этим, Россия объявила о денонсации Парижского трактата, т.е. объявила его условия для себя не имеющими силы». Но между этими событиями прошло почти 15 лет, когда Россия, привыкшая набирать силу и становиться первой среди равных в Европе, терпела унижения. В эти годы вместились и польские смуты, и зарождение революционного терроризма...

Мы получили дельную книгу о Крымской войне. Иллюстративный ряд – богатый и продуманный, канва событий проведена без путаницы. Чего не хватает? На мой взгляд, историко-культурного измерения. Роковое столкновение России и Европы всколыхнуло историософскую мысль, затронуло поэтов, музыкантов…

Не только из побед состоит история России. Жаль. Но на то она и история.

В отсутствие авторитетов

В отсутствие авторитетовК кому бежать? Пред кем почтительно склониться?

ТелевЕдение / Телеведение / Теледискуссия

Теги: канал "Культура"

Как ни надевает на себя человек личину скепсиса, а внутреннее чувство вновь и вновь напоминает ему о существовании высшего начала. Раньше это высшее отождествлялось с религиозной сферой. Теперь из-за роста культуры и начитанности говорить о Боге не принято. Что за деревенская выдумка? На место Бога, от имени которого вещали первые, настоящие духовные авторитеты, пришли кумиры, интеллектуалы. Но и их время, похоже, подошло к концу.

Разговор «Публичный интеллектуал и духовный авторитет», состоявшийся в рамках программы Александра Архангельского «Тем временем…» на канале «Культура», – это не то стремление реанимировать культ героев, не то попытка поразмышлять, ушла ли эпоха «учителей жизни» окончательно или она лишь трансформировалась в соответствии с новыми веяниями.

Ситуация абсурдная. Люди, которые немало потрудились на ниве разрушения социальных норм, теперь вдруг занялись поисками духовных авторитетов. После последовательно отвергнутой религиозной, философской, научной истины о каких духовных авторитетах, о доминировании каких интеллектуалов может идти речь?

«В СССР сформировался институт моральных авторитетов», а в России – нет. Почему? Предположение социолога Льва Гудкова о том, что он был порождён тоталитаризмом, – едва ли не единственное убедительное объяснение. Если отбросить оценочный по своему характеру термин «тоталитаризм», то, похоже, всё так и есть. В СССР условия для духовных авторитетов и интеллектуалов были, а в современной России – нет.

И авторитет, и интеллектуал требует аудитории, хотя бы абстрактно сознающей их значимость. Таковым и было советское общество. Но именно абстрактность сознания сделала людей отзывчивыми к лжепророкам и псевдоинтеллектуалам во времена перестройки. Не имея привычки к критическому мышлению, которое формируется образованием, а вовсе не одиночками-интеллектуалами, как утверждает тот же Л. Гудков, многие оказались в силках тех, кто взял на себя функцию духовного водительства. Арсений Гулыга писал в своих воспоминаниях о том, что в высказываниях философа Мамардашвили слушатели пленялись не мыслью, а интонацией, магией умных слов. Об этом же фактически говорит участвующий в передаче Архангельского Владимир Лукин, который признаёт, что аудитория «гуру» начала 80-х не вполне понимала, что они говорят, и лишь чувствовала, что в них что-то есть. «Это толкало на собственное движение». Но стремление, в основе которого лежит «что-то», вряд ли способно прийти к конкретному и позитивному идеалу, реализуемому на практике.

Но дело, возможно, не только в том, что, как говорит Александр Гаврилов, общество не услышало, но и в том, что слушать было нечего. Не разочарование ли в фокусниках перестроечной «правды» породило нынешний нигилизм по отношению к любой проповеди граду и миру? Авторитеты оказались дутыми: либо жуликами, либо невеждами, либо безумными учителями разврата, подпилившими сук, на котором сами же и сидели. Духовный авторитет – это авторитет нравственный. Но именно это моральное стало разменной монетой в смутный период. «Письмо 42-х», продемонстрировавшее аморализм «совести нации», стало смертным приговором для любых авторитетов.

Поэтому дискуссию следовало бы начать с другого: с вопроса о том, способно ли общество после 91-го и 93-го к восприятию духовных авторитетов.

Другой выпуск программы А. Архангельского, посвящённый личной ответственности интеллектуала, прошедший по «Культуре» ранее, показал, что такой готовности нет даже среди тех, кто теперь о ней рассуждает. Отношение и к авторитету, и к интеллектуалу имеет чисто прагматический характер. Неважно, что они думали, важно, как мы это интерпретируем. Приладить, приспособить, уложить в прокрустово ложе, приготовить к использованию. Это модно. И вот уже полки великих мертвецов идут друг на друга в нынешнем идеологическом противостоянии. Толстой против Достоевского, Трифонов против Шукшина, Хайдеггер против Ясперса. Само собирание армий мёртвых – свидетельство того, как ныне низка потребность в мысли и добром совете. Авторитеты и интеллектуалы – лишь разменная монета в сиюминутных схватках и баталиях. Они как пятикопеечные амулетики от сглаза, порчи и пожара.

В своё время Ницше писал о том, что никто не хочет быть пастухом, везде одно стадо. Минуло полтораста с лишним лет. Теперь иная ситуация. Перед нами стада пастухов, в которых ни один не может выбиться в первые. Во главе угла мнение, а не истина, медийная персона, а не личность. Актуальны не интеллектуалы, не авторитеты, а лидеры группировок. Узкогрупповые иконы и обсуждают участники «Тем временем…». «Однопартийность» избранных фигур (Мень, Аверинцев, Мамардашвили) для дискуссии демонстрирует факт глубочайшего кризиса этого института. Представители иного идейного лагеря однозначно исключены из числа сколько-нибудь значимых фигур. И недавняя реакция, которую продемонстрировали представители либерального лагеря вроде Олега Кашина или Дмитрия Быкова в ответ на кончину Валентина Распутина, вполне показательна. Не менее однопартийна и однобока присваиваемая интеллектуалам и авторитетам функция – либо критик, либо просветитель. А учитель и воспитатель – уже никак? Интеллектуал – это всегда разрушитель. Почему?

При этом содержание послания нынешних самозваных интеллектуалов не имеет значения. Важна лишь поза разрушителя. Людмилу Улицкую или Бориса Акунина публичными интеллектуалами делает не глубина воззваний и обращений. Они неоригинальны и не несут ничего нового. Здесь что-то вроде родового проклятия. Как точно заметил Л. Гудков, авторитет «гуру» 80-х держался за счёт монополии на информацию. Как только «железный занавес» рухнул, пересказ западных идей в одночасье потерял смысл. Предложить же взамен что-то своё, самобытное, интеллектуалы советского времени не смогли. Нынешние «учителя» вновь идут по проторённой дорожке, повторяя то, что было сказано их предшественниками.

Но кто в здравом уме и трезвой памяти хотел бы во второй раз наступить на грабли или вновь побежать по штрафному кругу за такими «интеллектуалами», зная, что повторение – мать мучения?

Николай УЧАЕВ

Перец с изъяном

Перец с изъяном

ТелевЕдение / Телеведение / Телеканал

Жукова Людмила

Теги: канал "Перец"

«Перцем» в советскую эпоху назывались некоторые республиканские журналы, обличающие пороки и недостатки социалистической системы, многие стенгазеты предприятий и учреждений, порицающие проступки членов коллектива. Они исчезли, как ни странно, после провозглашения демократии, свободы слова и плюрализма мнений. Но не потому, что исчезли вдруг пороки и недостатки, а потому, чтобы дать им без помех расцвести под хохоток аполитичных «юморин», «аншлагов», «смехопанорам», «комеди клабов», пустой болтовни Вани Урганта и прочих «ржачек» (по новоязу).

Стручок красного перца в правом углу экрана телеканала «Перец» (бывший «Дарьял ТВ»), казалось, заявляет о себе как о храбром преемнике славных российских сатирических традиций. Но основное время вещания заполняют фильмы на все вкусы и взгляды. Советские шедевры «ТАСС уполномочен заявить», «Место встречи изменить нельзя», «Аты-баты, шли солдаты» и другие чередуются с прямо противоположными по духу «Рэмбо», «Рокки», «Универсальным солдатом» и «Красной жарой» со Шварценеггером в роли туповатого советского офицера…

По утрам, когда ушли в школы дети, в вузы – студенты, идёт замечательный сериал «История государства Российского». Живописующее слово историка Карамзина о Смутном времени начала XVII века иллюстрирует энергичная красочная компьютерная анимация. На экране – летописная «украшенная Русская земля» с будто готовыми к взлёту церквями, неприступными кремлями, с узорчатыми слободками и деревнями… И – враги этой красоты – толпы захватчиков с железными шумящими (для устрашения) крыльями, Лжедмитрий один, другой, третий… Марина Мнишек, король польский Сигизмунд, русский неудачный царь Василий Шуйский... Историк обличает подлые деяния как знати, так и казаков и черни: каждому из метивших на престол присягали, на колени хлопались, хлеб-соль подносили. 1605–1608 гг. Ещё четыре года до явления Кузьмы Минина и князя Пожарского, но уже оказывает сопротивление захватчикам Троице-Сергиевская лавра, уже крестьяне нападают на обидчиков… И не отпускает от себя фильм! Придётся смотреть дальше, чтобы понять, как в то самое страшное для истории Руси время смогло большинство россиян в разорённой стране выправиться, воспрять, сплотиться для очищения родной земли, чтобы найти ответ на вопрос, как выстоять сегодня, когда вызовы времени грозят новой смутой...

Но юмор и сатира на канале «Перец» всё же присутствуют. По воскресеньям – комментариями Максима Голополосова «безумных видео» из интернета, выпаливаемых столь торопливо, что не успеваешь осознать, над чем предлагается смеяться. И по будням – повтором передач «КВН», которые, по анонсу Александра Маслякова, получили «высший балл». Мне, когда-то участнице одной из первых передач в команде МГУ, где шутки, каламбуры, стихи мы выдавали экспромтом, досадно, что превратился «Клуб весёлых и находчивых» в отрепетированное и срежиссированное дурашливое шоу с пошлыми шуточками. Причём нередко – и над великими историческими лицами. Над славянскими учителями Кириллом и Мефодием, которых изображают кривляющиеся юнцы. Вот они вписывают в слова «солнце», «лестница» не звучащие в них звуки – «л» и «т». Вот решают ввести знаки препинания: запятую, кавычки, по поводу кавычек «ржут» сами. И в зале – «ржание». У кавээнщиков нелеп победитель фашистской Германии Сталин, похожий толстым животом на Черчилля. На посмешище выставляются невесть для чего появившиеся на сцене лица, похожие на Пушкина, Лермонтова, Льва Толстого. И наконец, в передачах «находчивых незнаек» нередки ошибки. Заявлено, к примеру, что электричество открыл Никола Тесла – разработчик многофазных токов, живший почти через век после получения первой электродуги русским академиком Василием Петровым, но примерно в одно время с творцом электродуговой «свечи» Яблочковым и лампы накаливания Лодыгиным. В жюри КВН явно не входят знатоки истории науки и техники, литературы и искусства. Юмористам они к чему?

Своё право называться «Перцем» канал всё же пытается доказать показом, но, к сожалению, вторичным, серии фильмов «Среда обитания» – об очень многих пороках нашего жизнеустройства. О безобразиях в жилищно-коммунальном хозяйстве, обманах дольщиков и несчастьях жителей ветхих аварийных домов, о бессовестных риелторах-посредниках в сдаче квартир, о загрязнении рек и водоёмов и многих других проблемах.

Отличается этот цикл передач от других тем, что подчас авторы дают конструктивные советы, как конкретно решать ту или иную проблему. Не просто снимают скрытой камерой сцены встреч возмущённых граждан с ответственными господами, но и объясняют, куда и какие надо писать заявления и жалобы, как вести дело до полной победы – грамотно, энергично, сплочённой группой. Важные темы цикла – о фальсификациях продуктов и, что особенно важно, – лекарств. Авторы рассказывают, как избежать покупки подделки, советуют, какие товары просто не следует покупать. Но зритель частенько ловит себя на простой мысли: а почему бы просто не запретить под страхом суровых наказаний вредные продукты к продаже на государственном уровне? Почему всё это откровенное фуфло красуется на полках наших магазинов и аптек? Где государственный и общественный (народный) контроль?

Два примера. Первый: Мосздравнадзор получил сведения о появлении в аптеках фальшивого «Терафлю», столь активно рекламируемого по ТВ под призыв «Некогда болеть!». Бригада творцов фильма хотела понять, как можно сфабриковать полностью похожий внешне препарат и реализовать его через аптечную сеть. Готовится порошок из сахара и мела… Типография без лишних расспросов выполняет заказ на печать сине-жёлтых пачек – по образцу. Аптеки без лишних вопросов берут «товар» на реализацию... Больные, конечно, не вылечатся, но ведь и не помрут же! Но среди подложных лекарств были выявлены два серьёзных препарата для лечения сосудов мозга, один из них – для детей… Вот тут летальный исход вполне возможен, а вина фальсификаторов почти недоказуема.

Страсть к наживе убивает совесть, жалость, человечность у немалого числа наших граждан, поставивших своей целью обогащение. Наказание за столь преступные, несущие зачастую гибель, действия в нашем либеральном обществе также либеральные – небольшие штрафы. Хотя авторы обнадёживают: в Госдуме РФ готовится законопроект о строгих уголовных наказаниях, но… Смотрю в конце фильма на дату его производства. Ба! 2012 год! А я только недавно купила в аптеке «Столичка» таблетки от кашля мукалтин, в красивой коробочке, скрывшей, оказывается, фабричный брак – таблетки сплюснуты в сырые лепёшки, вкус без знакомой кислинки. Производитель – ООО «ОЗ «ГНЦЛС» Украина, г. Харьков, ул. Воробьёва, д. 8. Когда же вступит в силу закон, охраняющий здоровье граждан, по словам авторов «Среды обитания», подготовленный Госдумой в том самом 2012 году?

…Видимо, когда-то снятые, эти острые жгучие фильмы то ли не были показаны, то ли шли в неудобное для просмотра большинством работающих людей время. И неизвестно, продолжилась либо продолжается работа по высвечиванию безобразий и их производителей. А титры, похоже, из экономии времени (которое – деньги) бегут столь быстро, что еле успеваешь прочесть и записать фамилии продюсеров – Андрей Сычёв, Олег Вольнов. Глаз выхватывает знакомые имя и фамилию бесстрашного автора обличительных фильмов: Вера Кузьмина, которая, оказывается, в «Среде обитания» читала текст за кадром.

Второй пример успешно начатого расследования. Река Хопёр, ещё недавно числя­щаяся самой чистой рекой Европы, в 2012 году, когда снималась очередная передача «Среда обитания», превратилась в мутный зловонный поток. Оказывается, Аркадакский спиртовой завод стал сливать отходы производства напрямую в реку, отравив водопроводную воду в близлежащих городах и сёлах и в моём родном городе Балашове, славном своим лётным училищем, которое оканчивал мой отец, пединститутом, где училась мама… Пока были живы родные и знакомые, мы приезжали сюда, катались на лодках, любуясь жёлтыми кувшинками и белыми лилиями – первыми признаками чистоты воды, ярко-синими сойками – будто из сказки Метерлинка. В финале фильма авторы опять обнадёживают: мои земляки решительно борются с виновниками экологической катастрофы, спиртзавод уже закрыт, но вонючие отходы его, оказывается, ещё года три будут отравлять воду Хопра. Потому балашовцы пробурили артезианские скважины и пьют чистую воду. Но как живёт Хопёр сегодня, в 2015-м? Очистился ли?

На каком-нибудь другом канале давно бы уже пригласили авторов этих злободневных телепередач для продолжения важного для всех разговора – и рейтинг каналу, и польза обществу. Но безлюдно, мертво вещание у «Перца»…

Связь между его законспирированными хозяевами и авторами передач со зрителями отсутствует. Большой изъян! И не наличие ли его демонстрирует то ли вырезанный, то ли выгрызенный полукруг в стручке перца? Или ещё что?

Казус Бома

Казус Бома

ТелевЕдение / Телеведение / А вы смотрели?

Теги: Майкл Бом , "Поединок"

Майкл Бом стал звездой российского телеэфира. Нет политического шоу, куда бы его не приглашали. Потому, наверное, что он напористо и простодушно транслирует точку зрения американских властей на мировые проблемы, в том числе теперь на события в Сирии. Образцово-показательный мальчик для битья. В «Поединке» он столкнулся с компетентным и эмоциональным (может быть, слишком) Семёном Багдасаровым, которого неосведомлённость и самоуверенность Бома приводили в бешенство. Но главным героем эфира на этот раз стал ведущий – Владимир Соловьёв. В третьем раунде он очень спокойно, логично, опираясь на основополагающие документы ООН и неоспоримые факты, буквально «раздел и порвал» Бома. Агрессивный, безапелляционный американец, что называется, так «запутался в даче ложных показаний» и «саморазоблачился», что выглядел не только жалким, но и смешным.

А хорошо бы сейчас возродить телемосты вроде тех, которые вели когда-то В. Познер и Ф. Донахью, чтобы в подобных дискуссиях участвовала и американская аудитория, – сейчас она видит по телевизору только пропагандистов, транслирующих точку зрению мистера Бома, и не сомневается, что Америка всегда права. Но боюсь, главные защитники свободы слова на это не пойдут и наших аналитиков в свои эфиры не пустят.

А.К.

Когда писатели были большими

Когда писатели были большими

ТелевЕдение / Телеведение / А вы смотрели?

Теги: канал "Культура"

Собрались люди. Много. Целая концертная студия «Останкино». Перед ними писатель. Книг не продаёт и не рекламирует. Пришли поговорить. Как к единице духовно-исповедальной, как к попу. Но писатель не священнодействует, не бьёт в шаманский бубен сложных терминов, не гнёт из себя мэтра: я – соль земли, элита нации. Наоборот. За спиной – шесть классов школы, война в качестве университета. Вопросы из зала самые простые, ответы под стать.

– Зачем вы пишете?

– Работа такая. Я этим на хлеб зарабатываю. На хлеб зарабатывать не стыдно.

– Кто ваши учителя в литературе?

– Классическая русская литература. Можно ещё 50 лет учиться и так и не перейти из первого класса во второй.

– Какая профессия, на ваш взгляд, лучшая?

– Самая лучшая профессия на земле – крестьянин.

– Как достигаете правды в своих произведениях?

– Учиться правде долго. Правда необъемлема, как весь мир.

Вслед пророческое: «Чем я далее буду жить, тем сложнее постигать, что есть правда».

И ещё: «Тяжко смотреть, как одиноки молодые».

Это встреча с писателем Виктором Астафьевым, о которой вспомнил канал «Культура». Привет из далёкого 1979 года, когда писатели были большими. Тогда вопрос «как жить?» стоял не отдельно для каждого, а для всех вместе. Не сводился к материальному. Как жить в согласии с людьми, с временем, с совестью? Простые вопросы, на которые когда-то искали ответа. Вопросы, которые перестали задавать в литературе, потому что глупо, а в обществе – потому что бессмысленно.

Виктор БЫСТРОВ

Надежда приезжает на поезде

Надежда приезжает на поезде

ТелевЕдение / Телеведение / Слыхали ль вы?

Герасимова Любовь

Теги: «Радио России»

Мы привыкли, что электронные СМИ – это царство виртуальности, оттого, вероятно, и создание теле- и радиопродукции нередко сводится к созданию неукоренённых в реальной жизни симулякров. «Детский вопрос» на «Радио России» – это редкий и уникальный случай медийного социального проекта. В эти дни передача отмечает десятилетие своего существования и с полным основанием может принимать горячие поздравления не только потому, что выпускает талантливые радиосюжеты. Еженедельные выпуски программы – это медийное обрамление организованных слаженной радиокомандой жизненных сюжетов, скрещений судеб, судьбоносных встреч. Ведь одна из программообразующих акций «Детского вопроса» – «Поезд надежды», который собирает со всей России родителей, желающих обрести главное составляющее семейной жизни – ребёнка, и приезжает дружной же семьёй в города всей нашей страны, где в детдомах маленькие и подросшие обитатели ждут встречи и реально обретают тех, кого смогут назвать такими простыми и такими необходимыми словами: мама, папа…

10 лет назад журналистка Инна Зотова побывала в орловском детском доме и, проникнувшись впечатлением от увиденного там, решила создать специальный проект, а затем и создала его, найдя и поддержку, и единомышленников, и соавторов. И сегодня «Детский вопрос» – не просто и не столько успешный медиапроект, это для радио тот самый «поэт в России», который «больше, чем поэт». (Между прочим, почти все члены команды – одновременно ещё и родители-усыновители, начиная с ведущей Инны Зотовой.)

Мало сказать, что истории пассажиров «Поезда надежды» из «Детского вопроса» захватывающе интересно слушать и сопереживать им. Важно, что наряду с действенным добром передачи она ещё и упрочивает те самые духовные и моральные скрепы общества, на которые ощущается всё более глубинный запрос (в одном ряду с энтузиазмом акций «Крымнаш» и «Бессмертный полк»).

Искренние поздравления с десятилетием и горячие пожелания успехов уникальному социальному проекту «Радио России»!

Проще пареной репы

Проще пареной репыТаковым, по мнению реформаторов, должен быть школьный курс русского языка и литературы

Общество / Гуманитарий / К доске!

Теги: общество , образование

Начало нового учебного года – традиционно время подарков и сюрпризов как для школяров, так и для их учителей. Но, к сожалению, не всегда эти сюрпризы бывают приятными. Так, в Год литературы (а значит, по умолчанию, и русского языка, куда ж они друг без друга!) учебный год начался с очередного сыр­бора вокруг одноимённого школьного курса под соусом «Сократить и упростить!». В конце августа в Госдуме состоялось заседание рабочей группы по разработке единой концепции преподавания русского языка и литературы в школе, в ходе которого первый заместитель главы Минобрнауки Наталья Третьяк сообщила, что вскоре корректировке могут быть подвергнуты и федеральные образовательные стандарты, и учебники.

О том, что чего же ждать учителям, школярам и их родителям, наш разговор с Романом Дощинским, членом комиссии по развитию науки и образования Общественной палаты РФ, председателем исполкома общероссийской общественной организации «Ассоциация учителей литературы и русского языка».

– Роман Анатольевич, поясните, пожалуйста: куда ветер дует?

– Всё сводится к тому, чтобы изучение русского языка и литературы повернуть в сторону практикоориентированности, а значит, по сути, отказать этим предметам в использовании научных основ в ходе преподавания. Что такое практикоориентированность по отношению к русскому языку? Это значит, что мы будем вращаться вокруг четырёх видов речевой деятельности: слушание, чтение, устная речь и письмо. И никакой лингвистической основы: знания частей речи, синтаксиса, управления. То есть всё, что сейчас есть в базовом курсе русского языка, хотят просто­напросто перечеркнуть. В принципе, для того, чтобы научить детей правописанию и орфографии, требуется минимум теории: корень, приставка, суффикс, окончание и правила их упо­требления. А вот части речи, согласование сложных предложений, причастные и деепричастные обороты – это всё предлагается усваивать на уровне работы с текс­тами, а не системно, на строго научной основе, как это было раньше.

– Поясните: что конкретно сейчас предлагается?

– Свести всё к чтению, к работе с текстом. Но что дети за урок успеют прочитать? Несколько страниц вырванного из какого­то произведения фрагмента? Это что касается литературы. А по русскому языку вообще намереваются уйти от научной платформы. Зачем морфология, фонетика, зачем твёрдые и мягкие звуки, звонкие и глухие? Зачем всем этим морочить детям голову? То есть курс на максимальную практичность.

– А какие вообще концепции существуют на сегодняшний день?

– Пока действуют программы, разработанные авторами нынешних учебников. Год назад Ассоциация учителей русского языка и литературы предложила свою концепцию. Она была утверждена на Втором Всероссийском съезде учителей в Ульяновске, после чего прошла процесс согласования в Российской академии наук. Наша концепция, выстроенная на традиционной научной платформе с учётом пилотных учебных программ Министерства образования, со­здавалась на протяжении двух лет – вдумчиво, взвешенно. Затем она попала в распоряжение рабочей группы Госдумы, и именно её было предложено взять за основу. Но потом началось какое­то брожение, и на сцене оказались силы, якобы ратующие за «демократию» в учебном процессе. Они (например, Елена Пенская, декан филологического факультета Высшей школы экономики) заявляют, что борются с консерваторами и догматами и опираются на европейский опыт. Но ведь в Европе вообще отсутствует такой предмет – «Литература». Вместо него в старшей школе преподаются «Основы словесности», в которых никаких сведений о литературном процессе, тесной связи литературы с историей, общественными идеями, мировоззрением нет и в помине.

Никто не хочет понять, что без общего научного стержня мы погрузим сферу образования в ещё большую бюрократию, нежели сейчас. Каждому учителю придётся подробно расписывать свою программу, чтобы обосновать, почему он выбрал то или иное произведение. Не проще ли уйти от всего этого? Мы предлагаем 70% произведений оставить обязательными для изучения, а 30% пусть будут тем самым полем свободы учителя.

Рабочая группа при Госдуме, взявшись за перекраивание концепции, и в первую очередь методики, залезла в такие непролазные дебри, откуда нет выхода. Ведь у нас по закону об образовании учитель имеет право использовать те методы преподавания, которые он сам считает нужными. Это та область, где всё очень тонко и индивидуально, где учитель может проявить индивидуальность, раскрыть свой талант. Это зона его личной творческой свободы как педагога, как словесника.

Сторонники «европейского подхода» заявляют: язык классических произведений слишком сложный и непонятный для детского восприятия. Так что теперь – отказаться от их изучения? Следующий критерий – разделение произведений по возрастным категориям. Но ведь ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Чехов специально для детей ничего не писали. Я согласен, в рамках школьной программы постичь все тайны творчества невозможно, но как раз здесь и проявляется талант учителя – до какой глубины копнуть. Но при этом – не трогайте же сами произведения, не убирайте их из программы!

– Что нас ждёт в итоге, как вы считаете?

– Мне кажется, содержательная часть образовательной программы – «золотая полка» из 100–150 произведений – войдёт в новую концепцию. Думаю, нужно просто немного переждать, и здравый смысл всё равно восторжествует. Профессиональное сообщество должно всколыхнуться и воспротивиться купюрам, минимизации и урезанию (за разговорами о якобы демократии) личной творческой свободы учителя.

Беседовал Сергей ЕВСЕЕВ

«Свальный грех» речи

«Свальный грех» речи

Общество / Гуманитарий / Язык мой - враг мой

Куприянов Вячеслав

Теги: общество , филология

Сегодня, как никогда в истории, мы окутаны и опутаны устной речью. В любом скоплении народа увидишь сосредоточенных «на своём» индивидов, либо говорящих по мобильному телефону, либо рассматривающих на смартфоне или планшете свои собственные изображения. Натиск устной речи и молчаливых картинок оценивается уже как вид зависимости, сопоставимой с наркотической. Усиливается плотность электронной молвы, переходящей в сплетню, образуются интернет-сообщества если не единомышленников, то единосплетников. Сплетня «органично» входит в мозаику новостей, формирует «клип» и т.д.

Академик Ю.В. Рождественский в ряде своих работ рассматривает речь, исходя из прогресса средств её передачи: устная, рукописная, печатная, речь средств массовой коммуникации. В этом развитии представлена культурная история языка и становление этического ядра культурной идентичности. Введение нового материала речи в общественную языковую практику приводит, в частности, к переменам в общей организации социума и формах общественной мысли.

Устная речь поначалу «допускает только хранение в памяти людей и поэтому по своим информационным возможностям может обеспечить существование только родоплеменных коллективов» (Ю.В.Р., цит. по рукописи). Это период производства «исчезающей» речи, не создающей культуры как социальной памяти. В отличие от неё рукописные тексты не исчезают по мере их создания. Возникают библиотеки, появляются мировые религии, сплачиваются цивилизации, отвергающие варварство. Книгопечатание организует школу, распространяется обширная научная литература.

С возникновением в ХХ веке средств массовых коммуникаций многое резко меняется. На почётном месте вместо личной библиотеки у обывателя появляется телевизор. Теперь он определяет связь с миром, распространяя в разных пропорциях ложь и правду, серьёзное и дурашливое, разумное и ничтожное. Всё правдивое, разумное и серьёзное стратеги СМИ считают «неформатом», поскольку это не развлекает, а только озадачивает платёжеспособную массу. Есть каналы «лженаучные», «мистические» (формат!), но ни одного интеллектуального. О «реалити-шоу», где жизнь молодых людей показана как жизнь животных, я уже не говорю, очевидно, что их речь не предназначена для умственных операций.

В интернет-сообществах речь по содержанию может быть отнесена к устной, а по выражению – к письменной. Но такая «письменная» речь при ослаблении книжной культуры и при отсутствии навыка «писать от руки», обдумывая, отбрасывает нас в первобытный хаос. При этом у обывателя отсутствует даже фольклорная культура, когда нравственность задавалась знанием пословиц, поговорок и примет на все случаи простой языческой жизни. Если Бердяев писал о «новом средневековье», то сегодня мы проваливаемся, минуя догматическое средневековье, в бездумное «новое язычество».

Михаил Ломоносов, по словам А.И. Соболевского, при нормализации русского языка «воспользовался живым русским языком, тем русским языком, которым говорили при царском дворе и в лучшем обществе того времени». Где мы сегодня найдём «лучшее общество», чтобы следовать норме его языка и благородству его поведения? Напротив, свирепствует гласность гламура.

Да, мы ещё сохраняем начальное и высшее образование, дети ходят в школу, кто-то ещё черпает знания из книг и пишет новые, кладезь премудрости можно найти в оцифрованном виде в компьютере. Но вспоминаю один случай. В Петрозаводске я попал как-то на замечательный концерт. Оркестр народных инструментов исполнял сюиту Георгия Свиридова по пушкинской «Метели», актёр в паузах читал сам текст повести. Зал был заполнен школьниками, и многие были захвачены музыкой и словом. Но некоторые молодые люди демонстративно сидели в наушниках и слушали свои любимые записи. Судя по ритмически подёргивающимся головам, они были во власти ритмов первобытных племён.

Точно так же и перед компьютером: выбирают не учебные программы, а простое, «языческое», «запретное». Потому и театр тащит на классическую сцену всё то, что привлечёт уже повзрослевшего «недоросля в наушниках». Языческое действо проникает в искусство, внедряя в классическую ткань эпатирующие вставки, снижающие смысл до уровня балагана или «свального греха».

Интернет, смешав иерархию языкового существования, возвращает нас к докультурному уровню ненормированной и ненормативной речи. Сквернословие, возможное при крайних душевных волнениях, пытались увязать со «свободой слова» и ввели в ткань художественных текстов, предварительно наигравшись в бесцензурном интернете. Речевой стыд был быстро утрачен. Но созданные с подчёркнутым интересом к обсценной лексике сочинения начинающих авторов, появившиеся на рубеже тысячелетий, сегодня уже неинтересны. Стихи поэтов этой разгульной волны, даже напечатанные, оказываются лишь фактом устной речи, то есть остаются непроизвольным выкриком, а не фактом литературы.

Самая известная общность, организованная на устном сговоре, это преступный клан, полагающий остальной мир «не своим», годным только для паразитирования на нём. Главным фетишем являются собственность и деньги, обладание которыми и есть цель жизни. Популярные сериалы убеждают нас, что преступный мир является не только нормой существования любого общества, но и находится на его вершине, сливаясь с легитимной властью, где объединяющим моментом является негласный устный сговор на базе практической клановой морали.

Закон, письменная речь не доходят до общностей, живущих в пределах только устной речи. Отсюда языческое отношение к православию как к анахронизму, мешающему отечественному благоденствию, и оживление языческих культов всех оттенков, ведущих к тому же доисторическому «клановому» существованию. Объясняется это поиском якобы всё более глубоких корней, вплоть до времён, когда мудрые предки общались вообще без языка, «телепатически».

Свою роль в возрождении язычества сыграла в ХХ веке мифология фрейдизма, объясняющая жизнь индивида простейшими животными позывами. Известный богослов протоиерей Александр Шаргунов определяет Фрейда как одного из влиятельных лжепророков века: «То, чему противостояли когда-то как похоти, вызывает сегодня улыбку… Человеческая животность наконец-то свободно плещется в мире, разорвав цепи, связывающие её с духом. Эта пиявка – стыд и совесть – наконец-то отпала…»

Ещё обратимся к философии. У философа Мераба Мамардашвили в лекциях о «физической метафизике» ещё начала 80-х годов говорится: «В нормально развитых обществах характерно в общем господство искусственных форм; они находятся в сложном взаимодействии со вторыми, элементарными, формами, но тем не менее есть тенденция (оплаченная дорогой ценой – человеческими жертвами, страстями, борьбой) к тому, что в целом такое общество регулируется более или менее стержнем искусственных, культурных форм. Но элементарные формы от этого не исчезают, они продолжают быть и всегда, очевидно, будут» .

Именно эти «элементарные формы» оживают сегодня уже благодаря электронным технологиям, как это ни странно. Уровень «элементарности» зависит от народного образования, которое у нас объявлено товаром и сферой услуг, то есть не оно образует народ.

«Право, законность, искусство и так далее, – уточняет философ, – являются сложными продуктами цивилизации, изобретением и, будучи изобретёнными, являются органами нашей жизни. В них, если они есть, воспроизведутся в нас определённые человеческие качества. Без них, имея тот же человеческий материал, мы будем получать элементалы, или зомби, поскольку человеку по природе несвойственно быть человеком…»

Здесь всё та же мысль об удобстве провала в устную речь, не усиленную «книжной мудростью» святых и учёных. А ведь кажется, что всего лишь надо научиться тому, чтобы постоянно «изобретать себя», думать, прежде чем сказать, ещё подумать, прежде чем записать на бумаге, и ещё раз подумать, прежде чем издать это в книге или пустить в глобальную сеть. Но, как говорил один знаменитый языковед, «думать человеку затруднительно».

Футляр для непоротых

Футляр для непоротых

Колумнисты ЛГ / Дневник учителя

Кабыш Инна

Теги: общество , образование

Вот ведь странно: тридцать лет живём без гнёта идеологии, парткомов, комитетов комсомола и советов дружин, выросло два – ну совсем! – непоротых поколения, но, если пристальней приглядеться, живём-то в тотальном страхе.

Вот что видится мне с моей – школьной – колокольни.

Боятся директорá. Чего?

Дал учитель-словесник ученику (старшекласснику!) книгу современного поэта, а там, как на грех, возьми и попадись – немыслимое для поэзии дело! – эротический сюжет. Родитель бежит, да зачастую и не бежит, а пишет (выросли ведь не только непоротые, но и грамотные) к директору: развращает-де педагог подрастающее поколение.

Директор в страхе, как бы чего не вышло, в смысле – как бы бумага не пошла выше, предлагает учителю уволиться по собственному желанию.

Или.

Хочет учитель пригласить в школу книжный автобус: это же так здорово, дети будут сами ходить и выбирать понравившиеся книги, и ехать никуда не надо – автобус устанавливается прямо во дворе школы. Директор машет руками: «Ни в коем случае! Родители могут написать в Департамент образования, что их принуждают к покупке книг. Как бы чего не вышло!»

Или ещё.

Высмеет учитель в газетной статье требование администрации школы повесить в каждом кабинете график проветривания (ведь и так понятно, что проветривать нужно на переменах, когда же ещё!), директор с перекошенным от страха лицом вызывает учителя:

– Вы меня подставили!

– Но ведь я не указал номер школы! – пытается защититься учитель.

– Вы что, не понимаете, что вас пробьют по базе и в два счета вычислят номер школы! Как бы чего не вышло!

И таких примеров сотни.

Но боятся не только директора – боятся учителя. Боятся, как бы дети не пожаловались родителям (с приложением фото- и видеосюжетов), а те не бросились писать в вышестоящие инстанции (зачастую сразу в департамент).

Боятся не получить стимулирующую часть зарплаты.

Боятся не так научить (к примеру, писать сочинение).

Боятся предложить в качестве внеклассного чтения не ту книгу.

Боятся повести детей не на ту постановку в театр.

У учителей теперь (конечно, слава богу!) хорошая зарплата – им есть что терять.

Боятся родители. Эти-то чего?

Что ребёнку в школе холодно (жарко), что его пере- или недогружают. Что его недостаточно хорошо готовят к зачёту, контрольной, экзамену, в итоге – к ЕГЭ, а стало быть, он недоберёт баллов, не поступит в намеченный вуз, не найдёт своего места под солнцем.

Смешно, но боятся и дети! Да, да, наши отвязные, раскрепощённые, непионерские дети! Эти боятся не сдать, недополучить, не угодить проверяющему.

Вот такие страшочки, страхи, страшища.

И ведь при всём их кажущемся разнообразии все они – и взрослые, и детские – сводимы к одному общему знаменателю. Страхи эти, если можно так выразиться, экономические.

Взрослые боятся работу потерять, дети – не получить. В конечном счёте выпасть или не встроиться в социум.

Боятся стать неуспешными (страшнее страха нынче нет!) – аутсайдерами, лузерами, лохами.

Успешность – бог современного человека. Ему он молится, поклоняется, приносит жертвы.

«Я презираю Акакия Акакиевича, – пишет в сочинении на тему «Моё отношение к главному герою повести Гоголя «Шинель» десятиклассник. – Чего он достиг? Всю жизнь только и делал, что переписывал за пять копеек бумажки. А о чём он мечтал? О какой-то дурацкой шинели! Мечтать надо о большом (почти слово в слово, как в рекламе майонеза, где девочка призывает нас мечтать о великом, протягивая пачку майонеза. – И.К .): престижной работе, хорошей квартире, крутой машине».

Вот такие мечты и звуки.

Кстати, русская классическая литература всегда была тем камертоном, который сразу и безошибочно определял фальшивый звук. Духовно фальшивый.

А впрочем, есть и другие сочинения:

«У чеховского героя футляром были преподаваемые им мёртвые языки. Но футляром может стать всё что угодно – работа, дом, даже любовь...»

Да уж!

А ещё, помнится, Чехов призывал выдавливать из себя раба. Теперь, если предположить, что с рабом у нас покончено, на повестке дня другая задача: выдавливать себя из футляра (ведь страх – несомненно, футляр!).

Потому что, как написал автор того же сочинения, «человек не должен жить в футляре. Человек должен быть свободным. В этом урок Чехова».

Устами младенца...

Ровесник конкурса и его победитель

Ровесник конкурса и его победитель

Общество / Гуманитарий / Так держать!

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: общество , образование

Абсолютным победителем Всероссийского конкурса «Учитель года России – 2015» стал его ровесник, учитель истории и обществознания самарской гимназии № 1 Сергей Кочережко. 5 октября в Государственном Кремлёвском дворце ему вручали «Хрустального пеликана» – главный приз конкурса, прошедшего уже в 26 раз, а 8 октября в Сочи, где лауреаты встречались с  президентом, поздравляли с 26-летием.

Педагогический стаж Сергея Кочережко всего четыре года. За это время он подготовил двух 100-балльников ЕГЭ по обществознанию, а его старшеклассники шесть раз становились призёрами заключительного этапа Всероссийской олим­пиады школьников по обществознанию и праву.

«Между жарким и блан-манже»

«Между жарким и блан-манже»

Книжный ряд / Гуманитарий / Книжный ряд

Зуева Ксения

Теги: К. Лапин , Кто? Что? Где? Когда?

К. Лапин. Кто? Что? Где? Когда? в «Евге­нии Онегине» А.С. Пушкина. 2-е изд., испр. и доп. – М.: ТОРУС ПРЕСС, 2015. – 584 с.: ил. – 300 экз.

Как-то на одном из круглых столов, где обсуждался список обязательных к изучению произведений, молодая учительница, объясняя, почему, на её взгляд, дети не читают, привела в пример «Евгения Онегина»:

– Для современного ребёнка там сплошные загадки. Вот что значит «на дровнях обновляет путь»? Что такое дровни? Или ланиты с персями? Кто такие Эол, Фоблас, Энеида? Некоторые въедливые дети задают такие вопросы, что я, хотя и знаю практически весь роман наизусть, ответить не могу.

Ведущий круглого стола (модератор, как нынче принято говорить) посоветовал перед уроком заглядывать в комментарии Ю. Лотмана, статьи В. Непомнящего или в «Онегинскую энциклопедию» Н. Михайловой. Учительница отмахнулась: времени на внимательное (с пометками) чтение серьёзных литературоведческих работ нет.

Справочное пособие К. Лапина как раз для таких случаев. Наткнувшись на незнакомое (или подзабытое) слово или имя, открываете первую часть книги – «Путеводитель по «Евгению Онегину» – и снимаете все вопросы. Вторая часть знакомит с историческими персонажами, упомянутыми в романе; третья связана с людьми из ближайшего окружения поэта. Есть в пособии и задания для проверки своей памяти. Читателю предлагается вспомнить, какой смысл вкладывал Пушкин в такие, например, фразы: «красноречивый сумасброд» , «долгами жил его отец» , или ответить на вопрос: кто, что, « деспот меж людей» – или: что «на нас наводит сон» ?

Конечно, книга, написанная абсолютно доступным языком, предназначена в первую очередь для любознательных учеников, но думается, она будет интересна и учителям, испытывающим дефицит времени для самообразования, и всем любителям поэзии Пушкина.

В ожидании чуда

В ожидании чуда

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Здравоохранение

Сергей Собянин: «Строительство крупнейшего в Европе перинатального центра завершится в будущем году»

Полвека в строю

Когда-то здесь была деревня Мнёвники. В середине прошлого века на окраине столицы началось строительство городской клинической больницы под номером 67. Вырастали корпуса, открывались новые отделения, формируя многопрофильный госпиталь для помощи населению послевоенной Москвы. В 2011 году 67-й больнице присвоили имя известного детского хирурга Леонида Андреевича Ворохобова, который 20 лет возглавлял Главное управление столичного здравоохранения.

Сегодня масштабы больницы впечатляют: 73 тысячи квадратных метров, 16 корпусов и 43 отделения, где могут одновременно лечиться около полутора тысяч человек. Нейрохирургический и травматологический, терапевтический и эндокринологический, неврологический и кардиологический – всех профилей, по которым специализируется медучреждение, не перечесть. Здесь успешно функционируют уникальная нейрохирургическая операционная, центр для комплексного лечения больных с патологией позвоночника, отделение переливания крови и даже центр диабетической ретинопатии. Близится к открытию отделение нейрореанимации, завершается формирование регионального сосудистого центра. Всё это неудивительно: с 2011 года Правительство Москвы планомерно развивает материально-техническую базу больницы имени Л.А. Ворохобова.

До основанья, а затем…

Мамам и малышам с болезнями сердца в ГКБ № 67 помогают уже несколько десятков лет: в конце 80-х на улице Саляма Адиля открылся профильный перинатальный центр на 250 мест, состоявший из родильного дома и детского корпуса. Именно здесь было создано новое направление специализированной медицинской помощи – перинатальная кардиопатология.

В 2010 году мэр Москвы Сергей Собянин принял решение построить на месте роддома более современное медицинское учреждение. Спустя два года ветхое здание снесли, а в 2014-м закрыли и детский корпус.

По словам градоначальника, строящийся «перинатальный центр с кардиологическим уклоном» международного уровня будет оснащён самым современным оборудованием. Уже закончены подготовительные работы, готов котлован, завершается укладка фундаментной плиты, возводятся колонны и стены, перекрытия подземных и надземных этажей. «Строительство идёт полным ходом. Так что я надеюсь, что строители сдадут этот объект раньше графика – в 2016 году», – пришёл к выводу Сергей Собянин. А пока профильных пациентов госпитализируют в детскую городскую клиническую больницу имени З.А. Башляевой – бывшую Тушинскую ДГБ.

Пусть всегда будет мама!

По статистике, 13 детей из каждой тысячи новорождённых появляются на свет с пороком сердца, но своевременная и качественная медицинская помощь позволяет вылечить 97% таких малышей. «В новом перинатальном центре будут оказывать помощь матерям и детям с врождёнными патологиями сердечно-сосудистой системы, – рассказал главный врач больницы имени Л.А. Ворохобова Андрей Шкода. – Более того, здесь планируется создание крупного консультационного центра буквально по всем направлениям. И третье – центр будет соответствовать мировым стандартам оказания медпомощи и соблюдения санитарных правил».

Корпус общей площадью 52 тысячи квадратных метров, рассчитанный на 450 мест, будет иметь различную высоту – от трёх до семи этажей. Здесь смогут принимать более 20 тысяч родов ежегодно. Особенность строящегося перинатального центра – не только в его внушительных размерах, но и в новейшем медицинском оборудовании. Акушерский стационар, педиатрический блок, консультативно-диагностические центры для женщин и для детей раннего возраста – другими словами, в одном медицинском учреждении откроются и женская консультация, и лечебный стационар, и родильный дом. Роженицы с сердечно-сосудистой патологией будут находиться под наблюдением врачей, начиная с этапа планирования беременности, а дети – с момента выявления патологии, в том числе на стадии внутриутробного развития, и до трёх лет. «Раньше женщинам приходилось много передвигаться по городу, чтобы получить весь комплекс услуг. С появлением перинатального центра при ГКБ № 67 всё станет проще», – подытожил Андрей Шкода.

2011–2015

Как известно, в последние годы столичное правительство проводит реорганизацию системы предоставления медицинской помощи женщинам и детям. В результате этой работы на базе некоторых детских поликлиник создано 40 крупных амбулаторных центров. Кроме того, женские консультации и родильные дома вошли в состав многопрофильных стационаров, что объединило процесс ведения беременности и роды.

Что касается новейших технологий, в учреждения детского здравоохранения передано более 15 тысяч единиц современного медицинского оборудования. Для выхаживания недоношенных малышей в роддомах появилось 450 специализированных коек в отделениях патологии и 210 коек – в реанимации.

Отдельная программа властей – капитальный ремонт родильных домов. За 2011–2015 годы «второе рождение» обрели пять медучреждений, превращённых после ремонта в комфортные акушерские стационары нового поколения. Например, на смену палатам для 5–8 человек пришли одно-, двух- и трёхместные помещения, а родственники пациенток получили возможность участвовать в партнёрских родах и свободно посещать будущих мам. Капитальные преобразования продолжаются: сегодня ещё три московских роддома находятся в процессе ремонта.

Сергей Собянин добавил, что благодаря улучшению качества медпомощи беременным женщинам за последние пять лет удалось снизить материнскую и младенческую смертность на 28–30 процентов.

Столичные – значит лучшие

Столичные – значит лучшиеГрадоначальник высоко оценил московские школы

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Образование

Одну из таких – замоскворецкую школу № 1259 с углублённым изучением иностранных языков – Сергей Собянин посетил 5 октября 2015 года.

«Сегодня ваш праздник – его отмечает вся страна, весь город. И это неслучайно. Профессия учителя – одна из самых уважаемых и достойных в нашей стране. От вашего труда в прямом смысле слова зависит будущее нашей державы, будущее нашего города, оно в ваших руках. И судьба миллиона московских школьников также зависит от вас», – обратился к преподавателям мэр Москвы.

Сергей Семёнович отметил, что качество работы школьных учителей позволило вдвое улучшить успехи их подопечных: «В последние годы в два раза больше школьников сдали на отлично ЕГЭ, в два раза больше стало победителей олимпиад, в два раза больше московских школ вошло в рейтинг лучших школ России. И это, конечно, ваша заслуга».

Градоначальник призвал не останавливаться на достигнутом и наметил новые ориентиры: «Московские школы заслуженно являются лучшими в стране. Но мы должны стремиться к большему. Поэтому следующая задача – повысить качество образования до уровня лучших школ мира». Напутствуя преподавателей на новые свершения, Сергей Собянин напомнил, как важно прививать детям любовь к Родине и учить их адаптироваться к сложным условиям современной жизни.

Праздник завершился церемонией награждения: 43 лучших педагога получили из рук главы города почётные звания и знаки отличия – «За безупречную службу городу Москве», «Заслуженный учитель города Москвы», «Почётный работник образования города Москвы».

Учитель физики школы № 315 Светлана Ивановна Удальцова награждена за 50-летнюю безупречную службу городу; её коллеги Ирина Геннадьевна Гирина, преподающая английский язык в школе № 1270, и Наталья Николаевна Огнева, учитель литературы лицея № 1535, – соответственно за 40 и 30 лет безупречной работы.

Заместитель директора «Курчатовской школы» Елена Анатольевна Ткаченко и учитель русского языка и литературы гимназии № 1517 Елена Александровна Карчина удостоены почётного знака «Заслуженный учитель города Москвы».

«В нашей школе многое изменилось за последние пять лет, – рассказала Елена Александровна. – Самое главное, конечно, это современное оборудование: теперь в каждом кабинете есть интерактивная смарт-доска, которая делает занятия более эффективными, помогая разнообразить учебный процесс. Дети полностью погружаются в то, что они изучают. Кроме того, в школе развивается проектная деятельность – мы используем её как дополнение к учебной работе. Творческие проекты сродни исследованиям, они очень важны для развития неординарной личности на всех уроках».

«Сегодня работать в московской школе не только более комфортно, но и гораздо увлекательнее, чем несколько лет назад, – дополнила рассказ коллеги Елена Анатольевна. – Я бы сказала: интересно, не скучно и не пресно! Причём не только начинающим педагогам – не секрет, что всё больше молодых людей выбирает эту профессию, – но и специалистам с опытом работы. Взять, к примеру, учебные планы: раньше они были неизменны, а сейчас, в рамках нового стандарта, мы формируем их в соответствии с запросами и желаниями учеников. Появились спецкурсы, которые значительно расширяют кругозор. Также мы можем варьировать расписание, распределяя детей по потокам, группам и подгруппам, – это и в наших интересах, и в интересах ребят».

Сергей Собянин поблагодарил заслуженных учителей за их работу от имени всех москвичей.

Справка «ЛГ»

В период 2011–2015 годов проведена реорганизация столичной системы образования. Число воспитанников детских садов, школ и колледжей увеличилось на 200 тысяч детей. На базе четырёх тысяч школ и детских садов создано 632 многопрофильные школы, в том числе 572 школы с дошкольными группами.

Всего в образовательных учреждениях столицы трудится 123,3 тысячи педагогов. Их средняя заработная плата увеличилась с 2010 года на 80 процентов: с 39 тысяч рублей до 71 тысячи рублей. Бюджетное финансирование городской системы образования выросло более чем в полтора раза – с 165,7 миллиарда рублей в 2010 году до 247,7 миллиарда рублей в 2015-м.

В Москве полностью ликвидирована очередь в детские сады; в школах введена система электронной записи первоклассников.

В 2015/2016 учебному году число первоклассников достигло рекордной отметки в 99 тысяч человек. В школах и детских садах действует система электронных услуг (электронный дневник, информация о посещаемости, регистрация заявлений в дошкольные учреждения, запись на программы дополнительного образования и на отдых, оплата питания и другое).

За 2011–2015 годы построены 63 новые школы (в том числе пристройки к существующим школам) и 187 детских садов; капитально отремонтировано 1,2 тысячи зданий, ещё на трёх тысячах объектах сделан текущий ремонт. В каждой школе организованы не только охрана и видеонаблюдение, но и контроль качества питания.

В опубликованный в сентябре 2014 года рейтинг 500 лучших школ России включено 126 московских школ (в 2013 году – 89 школ).

В список 25 лучших школ страны вошли 13 московских школ (в 2013 году – 7 школ).

Пульс большого города

Пульс большого города

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник

Фото: фото пресс-службы Правительства Москвы

«Золотое яблоко» для Златоглавой

Москва получила международную премию, которую называют «Оскаром» в сфере туризма.

Тиджани Хаддад, президент Международной федерации журналистов, пишущих о туризме (FIJET), вручил премию «Золотое яблоко» Сергею Собянину: «Господин мэр, вы заслуживаете эту награду, потому что вам удалось сделать Москву важным туристическим направлением для всего мира. Вам удалось изменить образ города, и тем самым – образ всей России. Вам также удалось сохранить культурное наследие столицы: в настоящее время она представляет собой замечательный контраст между старой частью и новой». Президент федерации добавил, что столица поражает гостей световыми иллюминациями, поэтому её можно назвать «городом света».

Градоначальник, в свою очередь, подчеркнул, что премия «Золотое яблоко» – результат совместной работы всех департаментов, а также миллионов москвичей, которые хотят, чтобы их город был красивым, удобным и гостеприимным для туристов. «Мы с самого начала поставили задачу сделать наш город самым комфортным городом в мире. Только ставя такие амбициозные задачи, можно быстро продвигаться вперёд, концентрируя на этом усилия огромного числа людей, планируя бюджет и привлекая инвестиции», – пояснил Сергей Собянин.

В прошлом году столицу посетило рекордное число туристов – 16,5 миллиона человек. Этому, по словам мэра, способствовала череда международных городских фестивалей («Круг света», «Времена и эпохи», «Московское лето», Пасхальный и Рождественский фестивали и другие). Кроме того, в городе отреставрировано более 600 памятников истории и культуры, приведено в порядок около двух тысяч исторических фасадов. С 2011 года создано или благоустроено 400 зелёных зон, среди которых такие достопримечательности, как ВДНХ, Парк культуры и отдыха имени Горького, Бульварное кольцо. Не только в историческом центре, но и в других округах Москвы сформировано 230 километров комфортных пешеходных маршрутов. Уличные тротуары освобождены от незаконно припаркованных машин – по словам экспертов отрасли, этот фактор тоже немаловажен для туристической привлекательности города.

Напомним, Международная федерация журналистов, пишущих о туризме, основана в Париже в 1954 году. Советские (российские) специалисты принимают участие в её работе с 1968 года. В настоящее время федерация объединяет около 800 журналистов и писателей из 30 стран мира. Премия «Золотое яблоко», учреждённая FIJET в 1970 году, ежегодно присуждается стране, городу, организации, объекту либо персоне за выдающийся вклад в продвижение и развитие туризма. В 1982 году премии «Золотое яблоко» удостоился Суздаль.

Триллион на соцзащиту

Как заявил Сергей Собянин, бюджет на 2016–2018 годы гарантирует выполнение всех социальных обязательств перед москвичами.

Снижение цен на нефть; экономические санкции, введённые против России, и ответные меры нашей страны; возросший уровень инфляции и спад деловой активности – в этот раз формирование бюджета города проходило в непростых экономических условиях. Однако власти уверяют: социально незащищённым гражданам не следует беспокоиться – все обязательства перед ними будут выполнены.

По каким принципам формировался столичный бюджет на 2016-й и плановый период 2017–2018 годов? Во-первых, бюджет является программным: затраты на реализацию городских проектов, повышающих качество жизни москвичей, составят более 90 процентов его расходной части. Во-вторых, при проектировании нового бюджета сохранены те пропорции распределения средств, которые сложились в предыдущие годы. Но ключевым приоритетом бюджета является социальная защита населения.

На реализацию соответствующих программ – «Социальная поддержка», «Столичное здравоохранение», «Столичное образование», «Культура Москвы», «Спорт Москвы» – направляется более половины всех средств. «Всего на социальную политику будет израсходовано 880 миллиардов рублей, а с учётом отчислений фонда обязательного медицинского страхования эта сумма составит около одного триллиона рублей», – уточнил Сергей Собянин. Кроме средств, направленных на соцзащиту москвичей, развитие образования и здравоохранения, в связи с инфляцией в бюджет заложена индексация расходов на питание в школах, больницах и детских садах, а также на лекарства.

В бюджете учтены расходы и на дальнейшую реализацию программы благо­устройства «Моя улица» и создание новых городских парков, на модернизацию инженерно-коммунальной инфраструктуры и развитие индустрии отдыха и туризма.

Мэр сообщил, что рост бюджета в следующем году будет минимальным – около двух процентов. Однако все приоритеты остаются неизменными. «Социальные обязательства перед москвичами будут выполнены в полном объёме, с учётом дополнительных льгот, которые город установил по оплате капитального ремонта и другим направлениям», – заверил Сергей Собянин.

Согласно новому законопроекту, доходы бюджета столицы в 2016 году составят один триллион 598,9 миллиарда рублей, в то время как на расходы потребуется один триллион 646,9 миллиарда рублей. Таким образом, дефицит бюджета в следующем году останется в пределах трёх процентов, что, по мнению экспертов, является не только допустимым, но и безопасным.

Листья жёлтые над городом кружатся…

Москвичи решают, как часто нужно собирать листву во дворах, при помощи «Активного гражданина».

Регулярно или один раз в год весной? Неравнодушным жителям нужно выбрать один из двух вариантов регламента уборки листвы в межсезонье. Электронное голосование запущено 1 октября 2015 года и продлится до конца месяца.

Существующий порядок уборки листвы определён в 2002 году постановлением столичного правительства под названием «Правила создания, содержания и охраны зелёных насаждений города Москвы». Согласно этому документу, на газонах лесопарков, скверов и бульваров листву не убирают, а, к примеру, на обочинах городских магистралей должно быть чисто на расстоянии 25 метров, вдоль улиц и проездов районного значения – до 10 метров, вдоль дворовых проездов и дорог – до 5 метров.

«Эксперимент по выбору вариантов ухода за газонами во дворах проводится этой осенью впервые, по инициативе Департамента природопользования и охраны окружающей среды и Департамента жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства, в связи с участившимися обращениями жителей, – сообщили в пресс-службе проекта «Активный гражданин». – В ходе голосования жители дворов смогут высказаться за сохранение существующего порядка или за то, чтобы собирать листву с газонов один раз в год – после таяния снега и просыхания почвы. В выборе смогут принять участие жители тех домов, чьи дворовые территории обслуживают городские коммунальные службы».

Мнения специалистов разделились. «Сохранение листового опада обеспечивает естественные процессы обогащения почвы питательными элементами и защиты корневых систем в холодный период года, поэтому целесообразно внедрять механизмы содержания зелёных территорий города, исключающие его сбор и вывоз», – убеждён руководитель столичного Департамента природопользования и охраны окружающей среды Антон Кульбачевский. А глава Департамента ЖКХ и благоустройства Владимир Говердовский считает нарушением уборку листвы лишь в парках и скверах: «На придомовой территории опавшую листву должны убирать в обязательном порядке с внутридворовой проезжей части, тротуаров, детских и спортивных площадок. Большое количество листьев попадает с ветром на пешеходные дорожки, превращаясь в скользкую массу, мешая движению и портя эстетический вид городских объектов».

Итоги референдума будут подводить по каждому двору. Новые правила уборки листвы установят только там, где за изменения проголосуют не менее 70 процентов жителей, а общее число участников опроса достигнет 100 человек. О результатах голосования активные москвичи смогут узнать на информационных стендах своих домов, на портале «Наш город» или на сайте и в приложении «Активный гражданин».

В Надеждине звонят колокола

В Надеждине звонят колокола

Общество / Обозрение / Пенаты

Дмитриевский храм после восстановления

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Теги: литературный процесс

В Башкорстане с успехом прошёл XXV Международный Аксаковский праздник, который проводится каждый год накануне дня рождения писателя 1 октября.

Первый был открыт в 1991 году и объявлен ЮНЕСКО Годом Аксакова. Двадцать пятый стартовал с Аксаковского урока чести в Уфимском командном речном училище и продолжился в различных районах и городских округах республики.

В саду им. Салавата Юлаева развернулся фольклорный праздник. Студенты Башкирского хореографического колледжа им. Р. Нуреева показали танцевальную композицию «Аленький цветочек». Союзом писателей РБ была организована «Поэтическая гостиная», театральными коллективами – «Театральная гостиная». На Софьюшкиной аллее глава Башкортостана Рустэм Хамитов посетил республиканский литературно-музыкальный праздник «Ожившие страницы любимых книг».

Далее праздник переместился на малую родину семьи Аксаковых – в Белебеевский район, где тепло встречали гостей: поэта и переводчика Зорана Костича с супругой Еленой Трепетовой-Костич (Республика Сербия), генерал-лейтенанта авиации, Героя России Николая Гаврилова, главного редактора журнала «Русский дом» Александра Крутова, председателя Союза писателей Республики Крым Владимира Сорокина, поэта и драматурга Константина Скворцова, поэта и публициста Александра Боброва и других.

В селе Надеждино праздник начался с богослужения в Дмитриевском храме, который был восстановлен усилиями бессменного вдохновителя и руководителя Аксаковского праздника – директора Мемориального дома-музея С.Т. Аксакова, председателя Аксаковского фонда, писателя Михаила Чванова, которому посвятил свои замечательные стихи «В Надеж­дине звонят колокола» поэт Константин Скворцов.

Остаётся поблагодарить за содействие Аксаковскому фонду попечительский совет, предпринимателей, руководителей оборонных заводов России, главу Республики Башкортастан, правительство и Министерство культуры.

Праздник прошёл – надо готовиться к новому.

Памятник писателю и Дом-музей семьи АксаковыхЗоран и Елена Костич во время церемонии присвоения школе С. Аксакова имени Ольги Григорьевны Аксаковой (внучки писателя)

Ветераны Вооружённых сил. Николай Гаврилов (справа) – военный и полярный лётчик, генерал-лейтенант авиации, Герой России, с которым предпочитал летать на огненный Кавказ Владимир Владимирович ПутинГлава Башкортостана Рустэм Хамитов (в центре), писатель Михаил Чванов и поэт Константин Скворцов на Софьюшкиной аллее в Уфе

В Уфимском командном речном училище. Дмитриевский храм до восстановления

Концерт в Башкирском государственном театре оперы и балета.

...чтоб тексты в Гранаде русистам отдать

...чтоб тексты в Гранаде русистам отдать

Литература / Обозрение / Поверх барьеров

Агеносов Владимир

Теги: филология , литература

В Испании прошёл XIII Конгресс международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ) «Русский язык и литература в пространстве мировой культуры».

Участие в конгрессе приняло более 1100 преподавателей из 60 стран. Наряду с постоянными участниками конгрессов МАПРАЛ из России, Китая, Индии, Западной Европы, США на встречу приехали педагоги из Японии, Венесуэлы, Кубы, Израиля, Индонезии, Ирана, Республики Корея, стран Африки и целого ряда других государств и континентов. Большое число участников прибыло из стран СНГ: Белоруссии, Казахстана, Азербайджана, Армении.

В работе конгресса приняли участие преподаватели русского языка с Украины, из прибалтийских стран. Значительной была делегация грузинских русистов. Всё это свидетельствует, что, несмотря на непростую геополитическую обстановку в этих странах, русский язык по-прежнему вызывает интерес миллионов простых людей.

Электронный диск с полными текстами докладов, розданный всем участникам конгресса, включил в себя 15 томов!

Количество заявленных докладов, посвящённых литературе, было столь велико (более 100 на два дня заседаний), что организаторам пришлось разбить литературоведов на две секции. И даже при этом докладчики не имели возможности говорить более 15 минут. Наиболее заинтересовавшие доклады читались уже на диске.

В соответствии с темой литературоведческой части конгресса («Русская литература в мировом литературном процессе: история и современность») тематика докладов относилась как к русской классике XIX и XX веков, так и к произведениям современных писателей. Наибольшее внимание привлекали книги А. Пушкина, Ф. Достоевского, М. Лермонтова, поэтов Серебряного века. Значительное число докладов посвящалось творчеству М. Булгакова, А. Ахматовой, Б. Пастернака, В. Набокова, И. Бродского. По-прежнему широкий интерес вызывала у представителей разных стран интерпретация художественных методов Н. Гоголя и А. Чехова.

Характерной особенностью этого конгресса стало появление докладов о советских писателях, не очень часто упоминаемых ныне на родине: Д. Кедрине, А. Новикове-Прибое, Е. Шварце, И. Ильфе и Е. Петрове, С. Колбасьеве, О. Куваеве, В. Орлове.

Из числа ныне здравствующих писателей участники конгресса подробно говорили о Л. Петрушевской, Е. Гришковце, Д. Гуцко, И. Лиснянской, А. Королёве, Ю. Полякове, А. Проханове, Д. Рубиной и Т. Толстой.

Целый ряд докладов был посвящён рецепции русской литературы в Испании, Китае, Болгарии, Сербии, Турции, Казахстане, Молдове.

Значительный интерес вызвали компаративистские доклады: «Фауст у Пушкина и Гёте», «Легенда об арабском звездочёте» В. Ирвинга как источник «Cказки о золотом петушке» А.С. Пушкина», «Соприкосновения лирики М. Лермонтова и Н. Бараташвили», «Боратынский и французская литература», «Ф. Достоевский и У. Стайрон», «Мировые сюжеты у М. Волошина», «Печорин и Передонов», «Вторая мировая война у В. Астафьева и К. Вольфа» и др.

Усилиями российского профессора Н.Н. Арсентьевой, ныне работающей в Гранадском университете, состоялась презентация большой выставки «Ф.Г. Лорка и русская литература».

Само собой разумеется, что дискуссии и встречи продолжались вне стен гранадского Дворца конгрессов: в гостиницах, на экскурсиях, на дружеских встречах, за обедами и ужинами. Это придало конгрессу неформальный характер.

Следующий, XIV Конгресс МАПРЯЛ пройдёт в Казахстане в 2019 году.

ГРАНАДА–МОСКВА

1002-я ночь, или Сказки новейшего времени

1002-я ночь, или Сказки новейшего времени

Общество / Обозрение / Досадный повод

Теги: общество , культура

Художники, скульпторы – не писатели, письменным столом или ноутбуком на коленях не обойтись, им простор для творчества нужен. Поэтому решили они построить и построили в самые последние годы советской власти кооперативный Дом творчества. С мастерскими. На правах социалистической собственности. Дом был сдан в 1991 году, когда теоретический марксовый капитализм стал реальностью, а мастерские – собственностью частной. Этим постижение капиталистических премудростей не закончилось: здание, которое было задумано и строилось, чтобы художник «здесь жил и работал», пришлось ставить на баланс, выбирая или «здесь жил», или «здесь работал». Законодательно пришлось выбрать последнее. Но художник – это не профессия, это стиль жизни. Живёт – работая, работает – живя. Так и жили-поживали, творческих замыслов и их воплощений в виде полотен и скульптур наживали. Но появился вдруг в Доме том Злой Дух. Точнее, Зловонный Дух. А ещё точнее – Дымно-зловонный Зловещий Дух. Появился он не из бутылки, не из масляной лампы, а из одной мастерской. Конечно, на 13-м этаже.

В очень скором времени по этажу стали бродить нетвёрдой походкой либо кататься на роликах в ночное время молодые люди, одержимые этим Духом.

Не оставляла одержимых Духом и жажда практической деятельности: выводили из строя камеры видеонаблюдения; взламывая пломбы, вскрывали электрощит, подключались к чужому электрическому кабелю; заклеивали малярным скотчем датчики пожарной сигнализации, которые не хотели мириться с Дымно-зловонным Духом и постоянно срабатывали при его появлении.

Несчастные художники вместе с правлением кооператива восстанавливали повреждённое оборудование, вновь опечатывали электрощит, приглашали стражей порядка в виде полиции полюбоваться на деяния Злого Духа. Приходили. Любовались. Тем и ограничивались.

Дух, резвясь и глумясь над художниками, в своём веселье зашёл так далеко, что материализовался в гранату, повешенную на электрощите. На сей раз пришла собака с кинологом и полицейскими – не полюбоваться на проделки, а принять самые активные меры: отселение, оцепление, обезвреживание... Граната оказалась муляжом. К ответственности никого не привлекли. Дух – что с него взять...

Злой Дымно-зловонный Дух почти год издевается над художниками, ломает не только оборудование, но ломает все представления о нормах жизни и морали. Художники ломают голову, как от этого Духа избавиться. Ладан, святая вода и молебен сразу были отвергнуты как малоэффективные. Дело в том, что...

...Жил на свете (да и сейчас живёт, несмотря на преклонный возраст) заслуженный художник РФ Вячеслав Михайлович Шпак. И была у него Тень – Шпак Михаил Вячеславович – не художник, не заслуженный, а просто сын. Пока эта самая Тень, сдав в аренду мастерскую художника-отца Дымно-зловонному Духу – в материальном воплощении Дубинскому Р.В. под кальянный клуб, – находится где-то в Таиланде, художники – владельцы остальных мастерских – возносят мольбы о защите и помощи Богу, искусству и в особенности – в письменном виде – правоохранительным, надзорным органам и власти.

Председатель правления кооператива В.С. Пилипер, скульптор, член ТСХР, МСХ, Международного художественного фонда:

– Я человек некурящий, я не вижу разницы в курении табака посредством трубки или кальяна. Но если сигареты и трубки, принимая во внимание постановление правительства о запрете курения в общественный местах, – вредно, а кальян – полезно, особенно для молодёжи (так как полицию мы вынуждены вызывать регулярно, а результатов никаких), то это должно быть помещение на первом этаже, с отдельным входом, со всеми защитными приспособлениями. Наше здание – не бизнес-центр, не офисное здание. Это Дом творчества, это мастерские. Я не думаю, что такое соседство и деловые люди потерпели бы. Кальян, открытый огонь и вместе с тем заклеенные противодымные датчики, сломанные камеры видеонаблюдения – это безусловная опасность для жизни находящихся в здании людей. Мастерские – это лаки, краски, холсты, бумага. Да, бывают случаи, когда мастерские, по наследству доставшиеся родственникам ушедших из жизни художников, сдаются. Но сдаются тоже художникам, дизайнерам. Под изостудии для детей и взрослых, под мастер-классы. Эта кальянная, организованная в помещении мастерской, имеет свой сайт в интернете, публикует меню и прейскурант цен. Помимо кальянов на фруктах предлагаются и такие «злые табаки», что, проходя по 13-му этажу, аллергики и астматики задыхаются. В своей мастерской художник имеет право и на отдых, а какой отдых, когда работа этого кальянного клуба – от 17 часов и до утра. Посетители заведения – молодые люди, вплоть до несовершеннолетних – кротостью нрава не отличаются: уже и драка была (любители кальяна избили художника), и конфликты при парковке машин у дома. Участкового инспектора полиции более десятка раз тревожили. Всё безнаказанно. Мы писали обращение и в Роспотребнадзор, и в прокуратуру, и известному народному избраннику, и в МЧС, и в Совет Федерации. Письма подписали более 100 деятелей искусств, к нашему дому относящихся. Среди них – народный художник СССР и РФ академик РАХ Савостюк О.М.; член СХ СССР (1976), СХ РФ, МСХ академик Международной академии творчества Исакова Р.Н.; народный художник РФ, академик Евдокимов В.А.; заслуженный художник РФ, член МСХ, профессор РГГУ Животов Г.В.; заслуженный деятель искусств ТССР, член СХ СССР (1973), СХ РФ, МСХ, член Союза кинематографистов СССР и РФ, художник-постановщик, режиссёр, академик Международной академии творчества Артыков В.А.; член президиума РАХ, заслуженный художник РФ, президент ТСХ Худяков К.В. – всех не перечислить. Но...

Вот такая история, не совсем похожая на сказку.

А. НЕДЕЛЬКИНА

Традиции как культурное достояние

Традиции как культурное достояние

Искусство / Обозрение / Журнальный вариант

Теги: культура , искусство

Журнал «Русское искусство» выходит уже 12 лет и по праву считается ведущим художественным изданием страны. Ведомый Благотворительным фондом имени П.М. Третьякова, он номер за номером «сеет ра­зумное, доброе, вечное», возвращая нам со своих страниц всё новые нетленные образцы отечественного наследия. Делает это содержательно, увлекательно и, что немаловажно, по-настоящему красиво.

Не стал исключением и новый выпуск (III/2015), объединённый темой «Традиции как культурное достояние». Во вступительном слове (а это тоже добрая традиция уважительного отношения к читательской аудитории) главный редактор Елена Бехтиева пишет: «…Статьи взывают к исторической памяти, а их авторы отмечают: становление русской художественной школы было тесно связано с развитием крестьянского жанра; одежда, будь то простой сарафан или царское облачение, повседневная или праздничная, подлинная или стилизованная, способствует погружению в эпоху и обращению к национальным корням; народные промыслы – шемогодская береста, жостовские подносы, дымковская игрушка, резьба по кости – остаются неисчерпаемым источником вдохновения для современных мастеров».

Действительно, статья Тать­яны Сысоевой и Марины Сухановой, посвящённая истории костюмов Пермского края; исследование Аэлиты Капустиной о чуде берестяного кружева, центром изготовления которого стало село Шемогодье близ Великого Устюга; материал Елены Алаевой о виртуозной резьбе по кости чукотских, холмогорских и якутских мастеров существенно дополняют наши представления о народном творчестве и его традициях.

Создатели журнала идут дальше, понимая традиции не только исключительно как народные промыслы, но и как многовековые основы русской жизни. Именно об этом размышляет доктор искусствоведения Светлана Степанова в статье «Из земли вышли, в землю уйдём», посвящённой крестьянской теме в русском искусстве и неоднократно отсылающей к Ф.М. Достоевскому – писателю, ставшему совестью нации. Кандидат исторических наук Наталья Бицадзе пишет о живучести традиций древнерусского зодчества в деревянных храмах неорусского стиля. Мария Морозова, куратор выставки С.Т. Конёнкова, проходящей сейчас в Третьяковской галерее, обращает внимание читателей на мотивы славянской мифологии в деревянных скульптурах мастера.

Однако великие традиции России – это ещё и меценатство, и создание музеев. Именно поэтому в новом номере представлены интервью с теми, благодаря кому в центре Москвы воссоздан храм Преображения Господня. Приводятся примеры просветительской деятельности молодых предпринимателей, основавших в Калужской области Музей вятичей, а в Кирове – музейно-выставочный центр «На Спасской».

Можно продолжать перечислять статьи, составившие этот удивительный номер. Но лучше взять его в руки, вчитаться и понять: «В опоре на традиции общество сохраняет совокупность ценностей, составляющих ёмкое понятие – культура».

Виктор ЛЕОНИДОВ

Наследники Садко

Наследники Садко

Спецпроекты ЛГ / Подмосковье. Культурная реальность / Фестиваль

Теги: Подмосковье , культура

В течение трёх дней в Подмосковье проходил III Международный фестиваль музыкантов-исполнителей на старинных струнных щипковых инструментах «Садко». Он вновь объединил тех, кто сохраняет национальную самобытность и богатейшие культурные и музыкальные традиции своих народов.

Все дни форума его участники радовали зрителей в городах Московской области и в столице великолепным звучанием различных щипковых инструментов – от гуслей звончатых до китайских эрху и люцинь. Слушателям была представлена самая разнообразная музыка – от народной и классической до современной, специально переработанной для щипковых инструментов, в исполнении коллективов и музыкантов из разных стран мира. Своё мастерство в ДК «Подмосковье» Красногорска и в Культурном центре имени Любови Орловой в Звенигороде демонстрировали более ста музыкантов из Китая, Болгарии, Армении, Казахстана и регионов России.

В своё время фестиваль был задуман художественным руководителем Государственного оркестра «Гусляры России» народным артистом РФ Юрием Евтушенко, который много лет занимался изучением истории гуслей.

– Этот музыкальный инструмент, – рассказывает Юрий Трофимович, – пришёл к нам из глубокой древности. Даже в Библии гусли упоминаются. В любом уголке земного шара можно встретить подобные щипковые инструменты, только называются они по-другому. И мне захотелось объединить людей, играющих на этих инструментах, чтобы мы могли услышать их звучание, пообщаться, поделиться опытом, узнать, как сохраняются национальные музыкальные традиции в других странах. И конечно же, познакомить с этой музыкой наших зрителей. Первые два форума были очень удачными. Они собрали лучших исполнителей на старинных инструментах, многие из которых впервые звучали на подмосковной земле. Примечательно, что после наших фестивалей стали проводиться подобные форумы в регионах России, более камерные, но отражающие местную народную культуру.

Важность возобновления интереса публики к народной музыке прекрасно понимают руководители Московской областной филармонии, которая и выступила при поддержке Министерства культуры Московской области инициатором возрождения фестиваля «Садко».

– Это один из первых целевых проектов филармонии, – говорит директор Московской областной филармонии Ильгиз Янбухтин. – Народная музыка, национальные музыкальные инструменты – это наши истоки. Слушая музыку в исполнении традиционных струнных щипковых инструментов, мы начинаем понимать её взаимосвязь с современной музыкой. Мы рассчитываем, что наш фестиваль будет маленьким шажком к возрождению и пониманию этих истоков. А в целом он является преамбулой к тому, чтобы взбодрить, расшевелить наш фольклорно-этнический блок. В настоящее время этот жанр переживает непростые времена в смысле востребованности и понимания.

Одним из особенно ярких на фестивале было выступление оркестра «Гусляры России», в составе которого одновременно представлены все виды старинных гуслей. А его солистка – лауреат и обладатель Гран-при всероссийских и Международных конкурсов и фестивалей Ольга Алексеева – поразила слушателей своим виртуозным исполнением на гуслях звончатых. Сюрпризом стало и совместное выступление оркестра с болгарским тамбуристом, композитором и дирижёром Димитром Христовым, который считает, что «фестиваль «Садко» – уникальное событие».

Об этом говорит и художественный руководитель ансамбля русской музыки «Псков» Александр Либ: «Наш коллектив участвовал и в первых двух форумах. Очень рады, что он возродился. Такой профессиональный смотр очень нужен, особенно для молодых музыкантов, которые именно здесь понимают, как нужны и востребованы народная музыка и наши национальные традиции».

Завершающим аккордом фестиваля «Садко» стал гала-концерт в Московском Губернском театре, где вновь зрителей порадовали своим выступлением оркестр «Гусляры России», китайский оркестр Yang Chun, Нарек Казазян (Армения), Ансамбль народных инструментов «Мурагер» (Казахстан), Димитр Христов (Болгария), Ансамбль русской музыки «Псков», Национальный ансамбль песни и танца Карелии «Кантеле» и Ансамбль народной музыки «Зарни Ань» (Сыктывкар).

Марина МАКАРОВА

Яркие премьеры «ФЭСТа»

Яркие премьеры «ФЭСТа»

Спецпроекты ЛГ / Подмосковье. Культурная реальность / Подмостки

Фото: Игорь СОКОЛОВ

Мытищинский театр драмы и комедии «ФЭСТ» открыл новый сезон одной из самых громких своих последних премьер – спектаклем «Ромео и Джульетта», поставленным по знаменитой трагедии Шекспира. Главные роли в этой постановке исполняют молодые талантливые актёры – выпускники театральных вузов, пополнившие труппу в последние годы: Валерий Бездетко, Екатерина Коровкина, Артём Барсуков, Анастасия Москвина. Вместе со своими старшими коллегами, которые стояли у истоков создания театра, они готовят немало сюрпризов для зрителей в нынешнем сезоне. О предстоящих творческих планах «ФЭСТа» мы беседуем с его художественным руководителем, заслуженным артистом РФ Игорем ШАПОВАЛОВЫМ.

– Игорь Александрович, два предыдущих сезона в вашем театре были очень плодотворными. Столько премьер и ведущие театры страны не всегда могут себе позволить…

– Да, в наше непростое время выпускать по шесть­семь спектаклей в сезон довольно сложно, особенно в муниципальном театре. И не только в финансовом плане. В минувшем сезоне мы представили зрителям шесть премьерных спектаклей и ещё три творческих вечера, подготовленных нашими артистами­юби­лярами. В новом сезоне, который станет для «ФЭСТа» двадцать девятым, эту традицию продолжим. Что же касается новых постановок, их будет, может, меньше, но качество останется по­прежнему высоким. Эту планку снижать нельзя. Сейчас в репертуаре 28 спектаклей для взрослых. Некоторые идут по десять и более лет. И работа над ними постоянно продолжается. Стараемся их освежать, дорабатывать. Переосмысливать в какой­то степени, делать актуальными для сегодняшнего дня. У нас, к примеру, есть спектакль по роману Леонида Андреева «Мысль», который идёт с 1993 года. Но если сравнить тот, первый спектакль, а это была, кстати, первая дипломная работа нашей группы, которая и основала «ФЭСТ», в Театральном училище им. М.С. Щепкина, с сегодняшним – это разные постановки. Хотя те же тексты и мизансцены, а звучание – совсем другое.

Одна из первых премьер, которая состоится уже в ноябре, музыкальный спектакль по рассказам Даниила Хармса. С идеей сделать такую постановку выступила целая группа актёров: Антон Кузьменко, Наталия Ларюнина, Фарит Халяпов и Ульяна Чеботарь. Я осуществляю общее руководство, но моя роль больше направляющая. Спектакль планируем показывать в фойе театра, там же, где идёт очень популярная у зрителей музыкальная комедия «Под небом Парижа».

– В последнее время многие театры обращаются к творчеству Хармса. Чем он «зацепил» вас?

– Мне кажется, то о чём он писал, очень созвучно нашему времени. Считается, что Хармс – мастер абсурда. На самом деле, если внимательно вчитаться, это натуральный реализм, перекликающийся с сегодняшним днём. То, что говорил Хармс в начале века двадцатого, не менее актуально спустя почти столетие. Можно рассуждать о проблемах общества злобно и нудно, а Хармс говорит об этом весело. С одной стороны, звучит горькая правда, а с другой – читать об этом смешно. Умение посмеяться над своими бедами – великая вещь. Это даёт жизненные силы, чтобы пережить трудные времена. Ничто не является таким страшным оружием против зла, как смех. Поэтому, мне кажется, Хармс так актуален.

– Какие премьеры ещё ожидаются?

– Также в ноябре актёр нашего театра Филипп Ефимов представит моноспектакль «Вечный пост» по стихам и письмам Александра Башлачёва. Приступаем и к репетициям спектакля необычного для нашего театра жанра – исторического триллера. Ставить его будет молодой режиссёр Дмитрий Скотников – выпускник Щукинского училища. У него уже есть несколько удачных постановок в нашем театре. Режиссёры Александр Каневский, Рената Соти Риади, Екатерина Корабельник, с которыми давно сотрудничает наш театр, предложили ряд пьес, которые могут стать основой будущих спектаклей. Но это пока только проекты.

– Судя по выбору пьес, причём не только для нынешнего сезона, вы делаете упор на классику, а современные пьесы ставите?

– Для меня как художественного руководителя театра неважно, когда была написана пьеса, – в этом году или два века назад. Главное, чтобы она была стоящей. В классике таких просто больше. Но и среди современных немало. Некоторые мы для себя выбираем. У нас в репертуаре, например, есть спектакль «Чужие грехи» по пьесе Аллы Змеенковой. И вообще – что значит «современная пьеса»? Григорий Горин свою пьесу «Чума на оба ваших дома» написал 20 с лишним лет назад, но она и сейчас, и спустя многие годы будет по­прежнему актуальной и современной. Наша постановка по этой пьесе пользуется большим успехом у зрителей. Я выбираю исключительно по принципу: пьеса должна быть хорошей, а когда и кем она написана, это уже не столь существенно.

– Чем порадуете юное поколение в новом сезоне?

– У нас в репертуаре более 20 спектаклей для детей. Премьеры готовим традиционно к Новому году. Причём в последние годы стали выпускать сразу по два спектакля – для подростков и детей более младшего возраста. На большой сцене поставим новую версию музыкальной сказки «По щучьему велению», а на камерной – новогоднюю фантазию по мотивам «Репки».

– Благодаря появлению «ФЭСТа», а затем и театра кукол «Огниво» Мытищи стали самым театральным городом Подмосковья. Но всё же рядом Москва с её известными театрами. Насколько успешно конкурируете со столицей?

– За прошедшие десятилетия у нас появился свой зритель. Мы должны быть конкурентоспособны с театральной Москвой. В этом смысле находимся в очень жёстких условиях. Рядом огромный мегаполис, в котором более 200 самых разных театров. Удобное расположение Мытищ даёт возможность буквально за 15–20 минут добраться до метро и далее до любого столичного театра. В этой конкуренции мы просто обязаны выигрывать. Нам важно, чтобы зритель шёл к нам. Поэтому очень серьёзно относимся к каждой постановке и к подбору актёров. Костяк труппы составляют по­прежнему артисты, с которыми мы создавали театр почти 30 лет назад. Это на самом деле удивительная история: «ФЭСТ» родился из обычного студенческого самодеятельного театра в Лесотехническом институте. А в последние годы в театре появилось новое поколение. Лет шесть мы занимались просмотрами ребят – выпускников различных театральных вузов Москвы и других городов – и приняли в труппу семь талантливых молодых артистов. Они составили основу той группы, которая выпустила спектакль «Ромео и Джульетта». Собственно, и затевали этот спектакль для того, чтобы эти молодые ребята сыграли главные роли. Как раз в этой постановке их много. Конечно, они заняты и во многих других репертуарных спектаклях, но этот спектакль стал своего рода экзаменом. Вообще я убеждён, что начинающим актёрам надо давать большие роли, чтобы они не только в массовках участвовали, а могли проявить себя.

Также для того, чтобы наш зритель мог посмотреть, что делается у сильнейших театров России и ближнего зарубежья, и сравнить с тем, что делаем мы, несколько лет назад задумали фестиваль «Подмосковные вечера». Этот проект был удачным. Организовали и провели четыре форума. Фестиваль понравился и зрителям, и участникам. Но, к сожалению, из­за финансовых трудностей пока не можем продолжить его проведение. Зато в прошлом году наш проект поддержало Министерство культуры Московской области, и мы провели детскую страничку фестиваля «Подмосковные вечера». Свои спектакли на нашей сцене показывали детские коллективы Московской области. Получилось интересно.

Большой фестиваль «Подмосковные вечера» жив в наших сердцах, но проводить его без финансовой поддержки невозможно. Надеемся, что ситуация изменится и мы снова сможем принимать в нашем гостеприимном городе ведущие театры страны и мира.

Беседу вела Марина АЛЕКСАНДРИНА

Культурные новости

Культурные новости

Спецпроекты ЛГ / Подмосковье. Культурная реальность

Звуки музыки

С 3 октября по 26 ноября в Московской области пройдёт III Международный фортепианный фестиваль «Подмосковные вечера искусств». Два предыдущих форума прошли с огромным успехом и вызвали интерес у всех ценителей фортепианной музыки.

Главные события фестиваля состоятся в девяти городах Московской области: Красногорск, Электросталь, Видное, Пушкино, Черноголовка, Протвино, Орехово-Зуево, Химки, Жуковский. В программе – выступления и мастер-классы известных европейских пианистов, которые одновременно являются именитыми педагогами и профессорами различных музыкальных учебных заведений Европы. Идейный вдохновитель и художественный руководитель фестиваля – профессор Российской академии музыки им. Гнесиных, заслуженный артист России Юрий Богданов.

В день открытия III Международного фортепианного фестиваля «Подмосковные вечера искусств» на сцене Дворца культуры имени Карла Маркса в Электростали своё исполнительское мастерство продемонстрировал испанский пианист, профессор Высшей школы музыки «Моцартеум» в Зальцбурге Леонель Моралес.

Торжественное закрытие форума и концерт Юрия Богданова состоятся во Дворце культуры города Жуковский 26 ноября.

Вспоминая детство поэта

В Москве в конференц-­зале представительства президента в Центральном федеральном округе состоялась церемония вручения премии ЦФО в области литературы и искусства за 2014 год. Среди награждённых – Елена Егорова, руководитель литературного объединения «Угреша» городского округа Дзержинский.

Её проект «Наш юный Лермонтов» отмечен как лучший в одной из номинаций, а самой Елене Егоровой вручена Благодарность полномочного представителя Президента РФ в ЦФО за многолетнюю плодотворную творческую деятельность в области литературы и искусства.

С 2007 года Елена Николаевна успешно реализует серию детских творческих проектов. В их числе и «Наш юный Лермонтов», который осуществлён полностью на благотворительные пожертвования и средства автора. В нём гармонично сочетаются традиции русской литературы и оригинальный подход к оформлению и изданию книг с привлечением детей из Московской области и многих других регионов России. В рамках проекта была написана и издана художественно-документальная книга «Детство и отрочество Михаила Лермонтова» для детей от 10 лет и юношества с иллюстрациями юных художников. Основная часть тиража книги благотворительно распространена по библиотекам и учреждениям образования Московской области и других субъектов Российской Федерации. Также проведены всероссийский конкурс и четыре выставки юных художников, серия презентаций и встреч с читателями в учреждениях образования и культуры Подмосковья, Москвы и других регионов России.

Книгу Елены Егоровой «Детство и отрочество Михаила Лермонтова» отличают достоверность повествования: в ней учтены практически все известные факты биографии великого поэта в 1814–1828 гг. и новейшие лермонтоведческие исследования. Удачным оказался для восприятия детьми и выбор литературного жанра – серия художественно-документальных рассказов, богатство и образность языка, отточенная литературная речь, глубокая художественная разработка сложных документальных сюжетов.

Успех книги у читателей стал очевиден при подготовке иллюстраций в рамках Всероссийского конкурса юных художников «Наш юный Лермонтов». Дети проиллюстрировали все 30 рассказов книги. Как отметила директор Лермонтовского музея-заповедника «Тарханы» Тамара Мельникова, «поражают не только способности ребят, а какое-то нежное, изумительно тонкое и любящее отношение юных художников к своему персонажу и к местам, где прошли его детство и отрочество».

При поддержке музеев, библиотек и других учреждений культуры в рамках проекта «Наш юный Лермонтов» были проведены всероссийские выставки юных художников: в Культурно-эстетическом центре г. Дзержинского, в библиотеке-читальне им. И.С. Тургенева и Доме русского зарубежья им. А.И. Солженицына в Москве и в Государственном Лермонтовском музее-заповеднике «Тарханы».

Мультпарад для ребят

В рамках акции «Российское кино – селу» государственная областная организация кинопоказа «Мособлкино» проводит праздники для глухих и слабо­слышащих детей.

Один из них состоялся в старейшем образовательном учреждении нашей страны для глухих и слабослышащих детей – Истринской специальной (коррекционной) общеобразовательной школе-интернате, где занимаются одарённые, талантливые ребята, многие из которых принимают участие в различных творческих конкурсах регионального и всероссийского уровня. Ребятам показали анимационные фильмы, принимавшие участие в Суздальском фестивале мультфильмов.

В ноябре в этой же школе-интернате запланирован мастер-класс по созданию анимации. Опытные педагоги предложат детям сюжет, по которому те создадут из пластилина образы, которые в результате покадровой фотосъёмки и компьютерной графики «оживут». Ребята примут непосредственное участие в создании самого настоящего мульт­фильма.

В ближайших планах «Мособлкино» – демонстрация в образовательных учреждениях Московской области для глухих и слабослышащих детей фильмов с сурдопереводом, предоставленных Академией открытых коммуникаций из Казани. Это 150 образовательных телепрограмм, посвящённых природе, искусству, изобретениям, открытиям, правилам поведения в чрезвычайных ситуациях и более 50 мультфильмов из коллекции золотой классики.

– В Подмосковье свыше 400 детей и подростков с ограниченными возможностями здоровья занимаются творчеством в учреждениях дополнительного образования сферы культуры, – комментирует министр культуры Московской области Олег Рожнов. – Обучение, имеющее свою специфику, осуществляется на основе индивидуального подхода к учащимся и специально разработанных образовательных программ.

Подготовила   Анна НЕФЁДОВА

Как я был врагом перестройки - 2

Как я был врагом перестройки - 2

Литература / Портфель ЛГ

Поляков Юрий

Теги: Юрий Поляков , эссе

Окончание. Начало в № 39

Но вернёмся на Нежинскую улицу, в нашу творческую лабораторию. Сюжет придумался вот какой: молодая бодрая «энтээровка» Лиза Мельникова после яркой речи на каком-­то партийном слёте замечена и взята на работу в райком партии. Новый первый секретарь Борисов хочет резко обновить и ускорить жизнь вверенного ему участка действительности, он научно грезит и собирает свою команду. Лиза – дама бескомпромиссная: едва освоив азы аппаратной работы, она бросается в бой. Страсти вскипают вокруг конфликта директора вычислительного центра «Алгоритм» опытного Пыжова с неуживчивым новатором и правдолюбом Калюжным. Новые сослуживцы Лизы уговаривают её не лезть в чужой монастырь, ругают, называют неуправляемой, но она лезет и срывает приём в партию Луковникова – любимца Пыжова. Нет, никакого намёка на нетрадиционное соратничество пожилого руководителя и молодого выдвиженца не было и быть не могло. Эта тема пришла в искусство позже. Параллельно разворачивался непростой роман героини с театральным режиссёром Лёхой. Замечено: чем слабее мужчина в творчестве, тем любвеобильнее. В моём поколении лучше всех умели разговор о поэзии с пытливой девушкой перенести из библиотеки в постель графоманы. Лиза уходит от мужа Коли, который может осчастливить лаской и внутрисемейным трудолюбием любую женщину, но только не Мельникову! Работали мы дружно. Великий Габр мягко осаживал меня, когда я в бытописательском восторге стремился засунуть в сценарий сведения про то, где у секретаря райкома на столе лежат скрепки, а где чистые бланки. Он, как котёнка, тыкал меня носом в общечеловеческие ценности: любовь, зависть, ненависть, предательство... Это – главное. А скрепки? Может, их лет через двадцать и вообще не будет. Он учил во всём, даже в производственном конфликте ударника с бракоделом, искать и находить вечные противоречия бытия. Будущий постановщик Леонид Эйдлин следил за сложением сюжета ревниво и придирчиво, как новосёл – за строительством дома, где ему предстоит жить. Услыхав от меня какую-­то деталь или аппаратную присказку вроде «по белой нитке ходишь!», он вскакивал, мечтательно закатывал свои левантийские глаза и восклицал:

– Я знаю, кто это может сыграть!

– Кто? – Меня охватывали безумные мечты. – Евстигнеев? Бурков? Леонов? Смоктуновский?

– Не­ет! У меня есть в Кимрах знакомый клоун! Гений!

Иногда, если взглянуть со стороны, мы напоминали трёхструйный фонтан. Надо ли объяснять, что струи были разной силы и дальнобойности… В Габре (а было ему уже хорошо за восемьдесят) обнаружилось очень своеобразное смешение патриархальной мудрости и забавной старческой забывчивости.

– Ребята («ребята» – я и Эйдлин), запомните, Лиза – хорошенькая и очень модная. Собираясь на свидание, она чистит зубным порошком свои тапочки и вертится перед зеркалом!

– Евгений Иосифович! Какие тапочки? Какой порошок! У нас же не послевоенная Москва!

– Ах, да... Разумеется. Но всё равно она модница! Пусть что­нибудь чистит... И перед зеркалом крутится...

– И говорит пусть побольше! Она у нас мало говорит! – добавлял будущий постановщик. – Юра, надо придумать ей словечки, чтобы народ подхватил!

И рассказывал, как Ирина Муравьёва прямо на съёмоч­ной площадке изобрела замечательную фразу, которой не было в сценарии фильма «Москва слезам не верит»: «Не учи меня жить, лучше помоги материально!»

Получив вводные, я удалялся в свой номер и утром приносил несколько страничек, нащёлканных на машинке, читал вслух, волнуясь и томясь комплексом подмастерья. Габрилович слушал без выражения, пожёвывая синеватыми губами и вздыхая. На лице Леонида мелькали зарницы будущих режиссёрских открытий.

– Хорошая сцена в столовой, – кивал мэтр. – А с кем это там Лиза говорит?

– С Бурминовым.

– А кто у нас Бурминов?

– Старый коммунист.

– Очень хорошо!

– Я возьму Вельяминова! – загорался Эйдлин.

– Погодите! Нашей Лизе нужна подруга. Эдакая оторва...

– Зачем? Муравьёвой и так нечего играть! – трагически бурчал постановщик, знаменитую жену он называл исключительно по фамилии.

– Юрочка, к завтрашнему дню придумайте нам подругу. А чем руководит этот, как его?..

– Пыжов?

– Да, Пыжов… Надо что-­нибудь очень современное.

– Может, электронно-­вычислительный центр?

– Изумительно! Пусть кто-­то ведёт Лизу и рассказывает, как на экскурсии.

– Подруга! Она как раз работает там программистом! – импровизировал я.

– Великолепно!

– Муравьёвой нечего играть!

Сочиняемая история поначалу напоминала типичный производственный эпос. Имелся резонёр из старых большевиков, говоривший правильные вещи: «Что такое приём в партию? Ювелирное дело! Основа основ, первый вопрос! Из­-за него ведь и расплевались большевики с меньшевиками в одна тысяча девятьсот третьем году... А теперь очередь в партию, как за водкой! Я бы посмотрел на эти очереди, когда кулачьё с обрезами шастало или Деникин к Москве шёл...» Сегодня эта тоска по бескомпромиссным большевицким временам кажется нелепостью. Но думаю, никто не будет спорить с тем, что у ВКП(б) – КПСС был свой героический период, а лишь потом настала пора удовлетворения растущих потребностей, отсюда мощное наследие советской власти, которое всё никак не проедим. Проблема наших современных партий в том, что у них никогда не было никакого героического периода, если не считать поедания бесплатных бутербродов в «живом кольце» у Белого дома. Все нынешние партии начали с удовлетворения растущих потребностей.

Поначалу наша заявка на сценарий так и называлась – «Первый вопрос».

Мы честно отразили тогдашние конфликты, обиды, заблуждения, общую уверенность в том, что жизнь можно улучшить легко и быстро, надо просто захотеть и преодолеть сопротивление тех, кто не хочет, хотя за перемены были, кажется, все, включая цепных псов режима. Василий, литературовед в штатском, курировавший наш Союз писателей от организации с всемогущим названием «КГБ», спросил меня как­то: «Ну что у тебя там со «Ста днями до приказа»?» – «Не разрешают…» – вздохнул я. «Идиоты!» – процедил он. После 91-­го Василий, кажется, работал у хитроныры Гусинского в службе безопасности банка «Мост», которую возглавил, кстати, бывший начальник Пятого, антидиссидентского, управления КГБ генерал Бобков, а его сын был поэтом и сочинял авангардистскую ерунду. Вам это не напоминает членов дома Романовых с красными бантами на шинелях в феврале 1917-­го? Мне напоминает. Советскую власть могло спасти только чудо Господне, но Вседержитель атеистам не помогает, хотя и не мешает.

Однако от набиравшего силу потока перестроечных произведений наш сценарий отличался принципиально, так как придуманная история Лизы Мельниковой как­то сама собой завершилась мрачным конфузом. Пусть продвинутый читатель не содрогается. Никто в конце по рецепту Владимира Сорокина не испражнялся на стол президиума, не мочился в декольте инструктору ЦК и не откусывал нос секретарю парткома. Однако все попытки героини обновить жизнь города привели к краху – и общественному и, так сказать, личному. Калюжный, которого она продвинула, оказался мелким карьеристом; сев в кресло Пыжова, он продолжил то же очковтирательство, но овеянное перестроечной риторикой. А Луковников, которому наша героиня обломала вступление в партию, наоборот, взлетел, за отменные деловые качества его взяли на повышение в Москву, с ним уехала и Лизина подруга­оторва, утверждавшая, что в мужчине она ценит только размер… жалования. Ретроград Пыжов прекрасно чувствует себя на пенсии и успокаивает Лизу: «Всё будет хорошо!» Кстати, так назывался второй вариант сценария. Они встречаются в пункте детского питания: он пришёл за молочком для внука, а Лиза – для дочери.

Упс… Совсем забыл: мятущийся режиссёр Лёха, попользовавшись телом и связями нашей героини, получив место в областном драмтеатре, бросил Лизу на сносях. Отставленный муж Коля готов принять беглую супругу в любом количестве без единого упрёка, и другая бы обрадовалась, вернулась, но только не Мельникова! А что же первый секретарь Борисов, задуманный нами как обнадёживающая тень душки Горбачёва? Он, пряча глаза, предлагает неуправляемой Лизе после декретного отпуска стать директором ПТУ. А это как сегодня из президентского пресс­центра перейти на работу в районную газету «Муромский вестник». И то ладно! Не посадили же. Не выбросили из окна, как партийного финансиста Кручину в 1991-­м. Третий, окончательный, вариант сценария назывался «Неуправляемая». В последней сцене Лиза одна­одинёшенька, точнее, с коляской, в которой спит ребёнок, сидит в сквере и наблюдает суету вокруг готового к открытию монумента «Молодость мира», чем, собственно, и увенчались бурные реформы Борисова во вверенном ему городе. Чем закончил пиццеед Горби, мы знаем.

– Здесь будет улыбка Кабирии! – вдохновенно твердил Лёня Эйдлин, уверенный, что теперь-­то Муравьёвой есть что играть. – Мне нужна улыбка сквозь слёзы!

Слёзы ждать себя не заставили.

ПОГРОМ

Теперь, спустя годы, поумнев, я понимаю, чем была для Габриловича работа над тем сценарием. Человек, почти всю жизнь не ссорившийся с начальством (антикосмополитическая реконкиста его лишь задела), автор, создавший немало «партийных» сценариев, на закате решил написать о том, о чём раньше не разрешали, о том, что случается с хорошим, честным человеком, угодившим во власть, которая портит даже королей. Меня он взял в союзники, так как я, сочинив «ЧП районного масштаба», влетел в эту «аппаратную» тему подобно юному кавалеристу, не справившемуся с кобылкой и угодившему ненароком в самую гущу пре­восходящих сил противника.

А страна тем временем закипала. Перестройка напоминала весенний косметический ремонт квартиры с неизбежной перестановкой мебели. «Ах, посмотрите, сколько грязи скопилось за старым буфетом!» – «Ерунда! Вы ещё не видели, что делается в туалете!» Кто ж тогда знал, что дело закончится выбрасыванием из окон вполне приличной мебели и ломкой несущих стен, отчего обрушится кровля… Но это случилось позже, когда ремонтом в советской квартире занялся прораб Ельцин. Наступил 1987 год. Многое было разрешено, критика всячески поощрялась, в советской эпохе уже обнаружили столько тёмных пятен, что и сами начали удивляться, как прожили в таких нечеловеческих условиях семь десятилетий. Лет десять назад моя однокурсница, оставшаяся, вопреки всему учительницей, пригласила меня в свой класс – выступить перед школьниками. Поговорили, поспорили. Среди вопросов был и такой: «А правда, что при советской власти досыта ели только первые секретари, а все остальные голодали?» Видимо, в детской головке в результате промывания мозгов «жидкостью Эрнста» сочетание «первые секретари» стало тем собирательным злом, каким для нас, внучат Ильича, были «буржуины». «Правда, – ответил я. – Вторые секретари питались кое­-как, а третьи просто падали на улице от голода!» Дети моего юмора не догнали. Однокурсница всё поняла, покраснела и отвела глаза.

Но вернёмся в третий год перестройки. Поставив точку, мы торжественно отвезли сценарий на «Мосфильм» и стали ждать ответа, предчувствуя триумф. Эйдлин обзванивал кинобогов и, кажется, уговорил на роль Пыжова самого Стржельчика! И тут нас позвали на заседание худсовета 4-­го творческого объединения, которое возглавлял в ту пору чутко-­прогрессивный Владимир Наумов, известный своей тихой отвагой в рамках дозволенного. Габрилович по старости лет не поехал, напутствовав меня и Леонида, мол, в гуле восторгов не стоит заноситься, так как сценарий ещё сыроват, его можно и нужно «доводить до ума». Удивительно требовательное к себе поколение! По сравнению с ним нынешние сценаристы не пишут тексты, а что­-то бормочут на компьютере. Мы пошли на заседание. Вообразите, вы с тортом и букетом являетесь на званый ужин, но, переступив порог прежде гостеприимного дома, получаете ногой в пах, а вашим же тортом – в лицо. Худсовет отверг наш сценарий, расторг договор, списав аванс по статье «творческая неудача». Доброе было государство!

Заседание напоминало погром.

Самый мягкий упрёк, брошенный нам во время разноса, звучал примерно так: «Вы враги перестройки!» Нас стыдили, корили, винили, ставили в пример сценарий журналиста Юрия Щекочихина, который, видя все трудности ускорения, не подвергал сомнению идеалы обновления. Так, муж, застав жену с сантехником, не теряет веры в преимущества моногамного брака перед промискуитетом. Тон задавал неведомый режиссёр Леонид Марягин – человек с внешностью Мефистофеля, злоупотребляющего пивом. Впоследствии он (Марягин, а не чёрт) снял первый советский фильм с радикально голыми девицами лёгкого поведения – «Дорогое удовольствие», потом ещё игровую ленту о Льве Троцком. Обе канули в за­экранье. Сколько же их тогда надуло ветром перемен – «грандов гласности»! И где они все? Переночевали на груди утёса-­великана и растаяли. В последний раз я видел Марягина в нулевые годы. Он рекламировал по телевизору пилюли то ли от переедания, то ли от давления. А в предпоследний раз… Но об этом чуть позже.

Мы были потрясены и оскорблены, прежде всего – за мэтра. Невероятно: отвергнуть самого Габра с примкнувшими к нему Поляковым и Эйдлиным! Это примерно то же самое, как сегодня не разрешить на правительственном концерте спеть Кобзону или Пугачёвой. Кошмар! И произошло это в эпоху гласности, когда всё советское искусство правдивеет прямо-таки на глазах. А нам заткнули рот! Позор! Сам мастер, кажется, больше прочего горевал из­за того, что среди противников «Неуправляемой» оказалась Нина Скуйбина, редактор студии и прошлая супруга Эльдара Рязанова.

Мы, примкнувшие, возмутились, восприняли обструкцию как наступление на гласность, решили жаловаться, даже набросали челобитную члену Политбюро А.Н. Яковлеву, прося поддержки. Габрилович письмо прочитал, посмотрел на нас ветхозаветным взором и покачал головой: «Не надо, ребята!» В молодости посидев в камере ЧК как анархист, он сообразил, когда лучше кричать, а когда молчать. Евгений Иосифович понял: мы вторглись в сферу большой политики, где искусство само по себе не гуляет никогда и нигде, включая страны вечнозелёной демократии, а уж в нашем­-то грешном Отечестве и подавно. Я догадался об этом со временем, и жить сразу стало веселее. Сегодня, видя в телеящике какого­-нибудь лысого или кудрявого литератора, целенаправленно взрывающегося правдолюбием, я сразу прикидываю, из какого кремлёвского кабинета тянется к нему, шипя, бикфордов шнур. Конечно, бывают исключения, но они редки, как упомянутые уссурийские тигры, которых, возможно, заботами президента станет побольше.

А тогда, в 1987 году, мы замахнулись на самое святое – на партию, готовившуюся, как вскоре выяснилось, сложить полномочия. Ведомые художественной логикой, мы невольно предугадали всё, что случится вскоре со страной. Искусство может многое подсказать царям и простолюдинам, конечно, если к его мнению прислушаться. Сегодня, по-­моему, наша власть относится к искусству, как буфетчик консерватории – к симфонической музыке: он даже усвоил, что от Чайковского выручка круче, нежели от Губайдуллиной, но не более того.

Теперь я понимаю: попав меж двух жерновов, наш сценарий был обречён в любом случае. С одной стороны, интеллигенция сладко агонизировала в эйфории разрешённого свободомыслия, ей наконец­то позволили вольно выражать исконно­заветное неудовольствие страной обитания и неуспешным народом. Ради этого почти сексуального счастья она прощала власти все ошибки и несуразицы, обещавшие впереди серьёзные потрясения. Даже самая осторожная критика хаотичных методов и туманных целей ускорения воспринималась как злостное покушение на главное завоевание – свободу слова. Спрашивать, куда идём, считалось неприличным. Интеллигенцию волновал другой вопрос: почему идём так медленно? О хлебе насущном пока вообще никто не задумывался, полагая это прямой обязанностью постылого государства, которое, собственно, и собирались рушить с помощью заморских консультантов. Когда в 1990-­е выяснилось, что генерал спецслужб, а позже депутат от демократов Калугин – американский агент, все отнеслись к этому спокойно, как к самому собой разумеющемуся. А кто же ещё? Ведь умный человек не может быть не плутом!

Со временем стало очевидно: в высшей номенклатуре есть серьёзные люди, отлично понимающие губительность горбачёвской «перестройки». Напомню, сам термин появился в эпоху реформ Александра II Освободителя, и «гласность», кстати, оттуда же. Они, эти люди, сознательно вели страну к потрясениям, к обрыву, чтобы в падении и хаосе одним махом сменить политический и экономический строй СССР. Скорее всего, и распад Советского Союза был заранее запланирован и оговорён. Ещё Сахаров советовал поделить одну шестую часть суши на несколько десятков уютных кусочков, а Солженицын тяготился «южным подбрюшьем». Что и говорить: мелко нарезанная Россия – давняя золотая мечта Запада. Кому ж приятно возделывать свой лилипутский садик, если за забором начинаются угодья великана?

Судя по всему, Яковлев и был координатором сил, направленных на радикальное переустройство страны, на капитализацию под лозунгом «Больше социализма!». Думаю, неприятие нашего «антиперестроечного» сценария шло если не от него самого, то от его ближнего круга. Ведь зарубить фильм, освящённый именем Габриловича, Героя Соцтруда и бесчисленных госпремий, можно только с высочайшего согласия. Таковы были тогдашние правила игры. Да и сегодняшние тоже. А чего, собственно, испугались­-то? Неужели одна кинолента могла изменить ситуацию в стране, переломить настроения, повернуть вспять историю? Теперь в это трудно поверить. Нынче даже премьера, превращённая мощным пиар-­прессингом в событие века, проходит по стране косым дождём. Но тогда всё было иначе. Помните, какими морально­политическими бурями стали ленты «Маленькая Вера», «Россия, которую мы потеряли», «Так жить нельзя», «Покаяние», «Легко ли быть молодым»? Да и снежкинское «ЧП районного масштаба», к которому приложил руку автор этих строк. Именно литература и искусство помогли свернуть на антисоветскую сторону многим доверчивым мозгам. Это были мощнейшие «антисоветики» (по аналогии с антибиотиками), убивавшие в сердцах всё социалистическое.

Напомню: к 1987-­му у людей стали появляться вопросы к новому курсу. Точнее других сформулировал недоумение писатель­-фронтовик Юрий Бондарев, сказавший с высокой трибуны, что страна похожа на самолёт, который взлететь­-то взлетел, а куда садиться, не знает. Как же набросилась на него передовая свора! А какие битвы велись вокруг письма скромной ленинградской преподавательницы Нины Андреевой! Его опубликовали в «Советской России» под заголовком «Не могу поступаться принципами!». Стольких проклятий не удостаивалась даже Фанни Каплан, стрелявшая в Ильича. Ведь сознание советского человека воспринимало критику, допущенную на газетную полосу, экран телевизора или кинотеатра, на театральную сцену или в радиоэфир, как отчётливый призыв бороться и одолеть негативные тенденции жизни. Именно так осуществлялась в нашем однопартийном обществе обратная связь. Появление в этой атмосфере сгущающегося недоумения и недовольства Горбачёвым антиперестроечного фильма, в создании которого принял участие живой классик советского кино Габрилович, а главную роль сыграла всенародная любимица Ирина Муравьёва, могло бы стать щелчком детонатора. Но могло и не стать… История капризна, как женщина.

Если бы фильм запустили в производство по утверждённому плану в 87-­м, на экраны он вышел бы как раз к концу 88-­го, в переломный момент, когда уже многие были готовы сказать Горбачёву: «До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес!» Именно в этом году мы проскочили точку невозврата. А могли ведь остановиться, свернуть и пойти, скажем, «китайским путём» обновления без самопогрома. Лично я ради эволюционной модернизации ещё лет десять посидел бы на скучнейших партсобраниях, повторяя детскую риторику, разработанную партией для простодушных рабфаковцев в 20-­х годов. Но многим уже хотелось «делать историю», им нравилась стремительная «собчачизация» общественной жизни с трибунными истериками и призывами в непросчитанные дали. Да и рубль, сорвавшись с цепи безнала, делал своё дело. «Корейки» уже вылезали из подполья, пилили свои золотые гири и вступали, пока закулисно, в большую политическую игру. Не сомневаюсь, отмашку на закрытие «Неуправляемой», как, впрочем, и других антиперестроечных поползновений, дали те, кто хотел, чтобы точку невозврата страна прошла, не заметив. Так и случилось. И хороши бы мы были, послав жалобное письмо Яковлеву. Марионетки жалуются кукловоду на то, что кто-­то дёргает их за нитки. А недовольных марионеток, как известно, складывают в сундук.

О мудрый, печальный, старый Габр! Кажется, то был его последний порыв. Во всяком случае, до его смерти (а прожил он ещё шесть лет, похоронив сына) я ничего о его новых работах не слышал. Леонид Эйдлин страшно переживал крах нашего сценария, впал в депрессию, но, кажется, так и не догадался об истинных причинах неудачи, считая это результатом интриг Марягина и Скуйбиной при пассивной снисходительности Наумова. Года через четыре я написал кинокомедию «Мама в строю», специально под Эйдлина и Ирину Муравьёву, но снова как-­то не сложилось. Зато в 2000-­м он всё-­таки снял по моему сценарию новогодний сериал «Поцелуй на морозе», где нашлась роль и для Муравьёвой. Надеюсь, ей было что играть. Потом мы общались, встречались накоротке. Незадолго до смерти Леонид позвонил мне и между прочим молвил: «А ведь если бы я всё­таки тогда снял нашу «Неуправляемую» с Муравьёвой в главной роли, вся моя жизнь сложилась бы совсем по­другому!» – «Возможно, не только твоя, Лёня!» – подумал я, но промолчал.

НЕИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ СЦЕНАРИЙ

В середине 1990-­х я попал на какое­-то сборище творческой интеллигенции чуть ли не в Колонном зале. Мы сидели вместе с журналистом Леонидом Павлючиком, служившим тогда в газете «Труд» и не заболевшим ещё рецидивирующим либерализмом. Около нас было свободное место. Когда в проходе появился раздобревший Марягин, журналист замахал руками: мол, иди к нам! Тот кивнул и понёс живот в нашу сторону.

– Богатым будешь – между двумя Леонидами сидишь, – сказал мне Павлючик. – А вы не знакомы?

– Нет, – ответил Марягин.

– Очень даже знакомы! – возразил я.

– Разве? – режиссёр приподнял инфернальную бровь. – Откуда?

– А помните, как вы зарубили на «Мосфильме» сценарий, который мы написали с Габриловичем и Эйдлиным?

– Да, что-­то такое случалось… Но ведь это же был крайне неинтеллигентный сценарий!

Жаль, что теперь в анкетах нет графы «социальное происхождение». С каким бы удовольствием я написал «из рабочих!» и свернул набок мефистофельский нос Марягина. Но годы, проведённые в творческой среде, смягчили мой нрав, облагородив манеры мальчика из заводского общежития, и я лишь горько усмехнулся в ответ…

Не раз и не два я пытался разыскать тот сценарий в своих бумагах. Безрезультатно. Спрашивал у Эйдлина, но и он тоже не смог найти. Когда к 60-­летию я предпринял генеральную ревизию своего архива, то обнаружил лишь десятка два страничек, оставшихся от разных вариантов. Однако жизнь полна судьбоносных случайностей. Как-­то меня пригласили на передачу «Воскресный вечер с Владимиром Соловьёвым», посвящённую 30­-летию перестройки. За чаем в ожидании эфира я поведал Карену Шахназарову о том, как в 1987-­м мы написали пророческий, можно сказать, сценарий, зарубленный и бесследно исчезнувший.

– Для какой студии писали? – хмуро уточнил неулыбчивый директор «Мосфильма».

– Для вашей! Но прошло столько лет…

– У нас ничего не пропадает.

Через неделю продюсер Александр Литвинов вручил мне ксерокопию нашей киноповести «Неуправляемая» – сразу два варианта. Странное чувство испытал я, листая страницы, напечатанные когда-­то на моей разбитой машинке «Москва» с прыгающим нечищеным шрифтом. Наверное, что­-то подобное ощутил бы ветеран­-снайпер, обнаружив в старых камуфляжных штанах патрон, которого тридцать лет назад ему не хватило, чтобы изменить исход боя или промахнуться…

Август-­сентябрь 2015

Нейтринные осцилляции и влажные салфетки

Нейтринные осцилляции и влажные салфетки

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / ФейсБука

Захар ГУСТОМЫСЛОВ

Теги: юмористические заметки

Ну вот, премии Нобелевские (и Шнобелевские*) раздали, теперь можно и дух перевести.

Нормальная реакция любого нормального человека на слова «Нобелевская премия» – это, конечно же, гордость за человечество. Мало кто представляет себе, что такое нейтринные осцилляции или как выглядит механизм восстановления ДНК, но тем больший респект людям, для которых это как... два пальца об асфальт.

Гордость гордостью, но и чувство юмора ещё никто не отменял. Самый известный английский анекдот на нобелевскую тему звучит примерно так:

Why did the cow win a Nobel Prize?

Because he was out standing in his field.

Боюсь, оценить всю его прелесть способны только очень продвинутые знатоки английского языка. Поэтому вот вам ещё один, уже на русском, возможно, один из самых свежих:

Следующую Нобелевскую премию по физике обещали вручить тому, кто откроет способ гарантированно доставать влажные салфетки ПО ОДНОЙ. А, блин, не мокрой кучкой сквозь маленькую дырочку в упаковке, как сейчас!

На этой оптимистической ноте пока закончим.

__________

* См. «ЛГ», № 38, 2015. 

Я не ищу новые формы

Я не ищу новые формы

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Шибко интеллектуальная проза

Обухов Евгений

Теги: юмористическая проза

- Ты совсем не ищешь новые формы! – сказала мне Евдокия, ткнув мокрым распаренным пальцем в рукопись. На страницы упало несколько ароматных клочьев пены. Я брезгливо смахнул их тыльной стороной ладони. Евдокия фыркнула и ушла.

Я уже занёс пальцы над клавиатурой, но явилась ненакрашенная Марта в затрапезном халате, надетом поверх дырявых безразмерных джинсов. Марта заглянула в мою писанину и, дожевав орешек, сообщила:

– Ты же не ищешь новые формы!

– На себя погляди! – парировал я. – Сколько раз тебе говорил: ходи по дому голая, в чулках и туфельках. Так красиво.

– Перед тобой, что ль, выпендриваться? Нашёл дуру – в квартире туфельки ему... Пиши лучше!

Проводив её взглядом, я задумался. Она сказала «пиши лучше» в смысле «пиши более хорошо» или в смысле «лучше пиши, чем со мной говори»?..

Я скомкал лист и вложил в принтер полпачки новых. Заглянула Милена. Кажется, она опять была беременна. Милена обречённо глянула на меня и сказала высунувшейся из ванной Евдокии:

– Не ищет…

Бабы удалились. Через кабинет из двери спальни в дверь гостиной, сокращая путь по квартире, прошла моя нынешняя любимая под ручку со своим любовником. Она на ходу взъерошила мне ладошкой вихры на макушке и устало, печально доложила этому наглому козлу:

– Он у меня совсем не ищет новые формы.

Я выдвинул второй снизу ящик письменного стола, налил сто грамм коньячку, выпил. Вошла одна из тёщ и, шумно вдохнув, открыла рот, чтобы...

– Убью на месте! – своевременно и внятно предупредил я.

Тёща осторожно выдохнула и молча вышла.

Раздался топот, и ко мне из обеих дверей сбежались многочисленные дети – немножко сопливые и обкакавшиеся. Они принялись хором плакать – громко и, будто в кино, чуть-чуть фальшиво. Они теребили меня пухленькими пальчиками за рукава, за манжеты, за фалды, за нос, за уши, за давно опустевшие карманы и за кое-­что ещё. Они плакали и голосили:

– Папа! Папа! Ну почему ты совсем не ищешь новые формы?!

Я всхлипнул, отодвинул «клаву» подальше от себя, усадил первую попавшуюся под руки девочку на столешницу и сделал ей козу. Она, глупенькая, счастливо засмеялась. Остальным дал из заначки по чупа-чупсу.

Дети с гомоном убежали, громко хлопнув дверьми.

Тогда я достал с книжной полки (лежит в тряпочке за рядком моих собственных томов – там надёжно, никто совершенно точно не притронется и ни с какого перепугу тут искать не будет) револьвер (совсем не мой, откуда взялся – не знаю, нашёл, подбросили, оставили прежние владельцы квартиры, только что его тут не было, это мистика какая-то, в глаза это оружие раньше не видел, гражданин начальник!!!) .

Направил дуло себе в грудь и выстрелил в упор.

Но снова не попал.

На зарядку становись!

На зарядку становись!

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Что наша жизнь

Сороко Илья

Теги: ироническая поэзия

Как ни трудятся кукушки,

Но в какой-то день и год

У любой «живой игрушки»

Вдруг кончается завод.

Все мы, женщины, мужчины,

Обиход свой утлый длим.

От космической пружины

Нам завод необходим.

Хоть арабы, хоть евреи,

Хоть любой другой народ –

Из вселенской батареи

Всяк энергию берёт.

Что бразильцы, что китайцы,

Как в рекламе пошлой той,

Суетимся, словно зайцы

С батарейкой за спиной.

И чем крутится быстрее

Вечно взмыленный наш брат,

Тем скорее в батарее

Расточается заряд.

Знаете ли вы, что

Знаете ли вы, что

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Теги: юмористические заметки

♦ Плохие блондинки после смерти попадают на механико-математический факультет.

♦ Человек по фамилии Следующий никогда не стоит в очередях.

♦ Если покрасить левую половину вашей машины в один цвет, а правую – в другой, то показания свидетелей не будут совпадать.

♦ Акула чувствует запах крови в воде за 5 км. Бабушка может почувствовать, что внук плохо кушает, за 5000 км.

♦ Минобороны Индии намерено закупить у России партию танков «Армата» для замены устаревших боевых слонов.

♦  Самый вытаскивае­мый билет на экзамене – «не тот».

♦  18 лет – это когда по закону уже можно всё, но мама не разрешает.

♦ Летаешь – значит, растёшь. Залетела – значит, уже выросла.

♦ Однажды Николай Валуев увидел на лице человека комара и убил его. А комар улетел.

♦ Только в русском языке можно составить предложение из трёх гласных букв: «Э, а я?!»

♦ Ещё несколько реформ образования – и падать будут уже не только ракеты, но и фонарные столбы.

Антипословицы

Антипословицы

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Теги: юмористические заметки

 Мягко стелет, да не с кем спать.

 Всякому поприщу своё бремя.

 Не жми на газ, живёшь один раз.

 И боги на горшках сидели.

 В доме помешанного не говорят о психушке.

 От дурынды не родятся вундеркинды.

 Каков киллер, таков и триллер.

 Родина должна знать своих плейбоев.

 Жена женой, а левак по расписанию.

 Круглое таскать, плоское катать, а сухое пить.

 Дурные болезни заразительны.

 В Кремле не без урода.

 Спасение отступающих дело ног самих отступающих.

 После нас хоть погост.

Владимир ГАЛКИН, КАЛЯЗИН

Живой уголок "Клуба ДС"

Живой уголок "Клуба ДС"

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Александр ПАШКОВ

Теги: карикатура

Игорь ВАРЧЕНКО

Социалка "Клуба ДС"

Социалка "Клуба ДС"

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

В отдел сатиры и юмора «Литературной газеты»

от гр. А. Фомана

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я, талантливый бедный поэт (я об этом пишу не краснея), заявляю, что я с юных лет в стихотворстве достиг апогея. Я работаю как муравей, не курю и не пью ни глоточка. Через год у меня юбилей. Я нудист. Я отец-одиночка. В связи с тем, что я день ото дня всё сильнее мечтаю о славе, я прошу напечатать меня.

Отказать вы мне в этом не вправе!

Гр. А. Фоман

РЕЗОЛЮЦИЯ : в набор…

* * *

– Жена моя, скажи на милость,

ты почему так долго мылась?

– Чтоб наконец­то понял ты:

я – гений чистой красоты!

* * *

Играя глазками, весной

меня к любви склоняла дама.

а я переживал за свой

поношенный костюм Адама.

* * *

Поэт, когда молчит, хорош,

он схож с весенней пашней,

а графоман молчащий схож

с водонапорной башней.

* * *

Для музы возраст не помеха.

К тем, у кого огонь в крови,

она приходит по любви,

а к остальным – так, ради смеха.

* * *

В искусстве нет прямых ответов,

есть только истина бесспорная:

стихи – бессонница поэтов,

а для читателей – снотворное.

* * *

Прочёл редактору стишок,

услышал вроде бы смешок.

– Что, нравится острота?

– Нет, у меня икота.

* * *

Как Сизиф свою глыбу, поэзии тюк

на Парнас поднимаю, тащу и качу.

А редактор легонько мизинчиком – тюк! –

и я вновь кувырком прямо в Лету лечу...

* * *

– Зачем вы пишете стихи? –

– Для славы!

Нет в мире славы слаще поэтической!

– Но слава – дым.

– Вы совершенно правы,

конечно, слава дым, но…

наркотический!

* * *

Могу сказать я лишь одно:

поэзии не стало.

Нет, гениев у нас полно,

а вот талантов – мало.

за гр. А. Фомана –  Александр ПЕТРОВИЧ-СЫРОВ

Из запАсных книжек

Из запАсных книжек

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Антонов Валерий

 Мама плохому не научит. Тут вам понадобится другая женщина.

 А знаете ли вы, что у ветеранов умственного труда мозоли появляются на извилинах?

 Поймав однажды золотую рыбку, одна очень жадная девочка пожелала, чтобы у неё выросла волшебная борода, как у старика Хоттабыча.

 Говорят, в наших лесах ещё можно встретить староверов, которые находят путь по компасу, а не по навигатору.

 С этим чувством у меня связаны самые приятные, тёплые и нежные воспоминания. Это чувство собственной безнаказанности.

 Избавиться от эффекта «красных глаз» поможет специальная опция. А вот от эффекта «розовых очков» – только окружающие тебя люди.

 Молодое поколение поверит во Всевышнего только тогда, ко­гда тот сделает селфи и разместит его в «Инстаграме» или на «Ютубе».

 Не спешите соглашаться на предложение заработать. Вполне возможно, что речь идёт всего лишь о грыже, головной боли или геморрое.

О чём молчат персонажи

О чём молчат персонажи

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Брюханов Александр

Никогда не задавались вопросом, о чём говорят и думают герои знаменитых скульптур и полотен? Тогда ознакомьтесь.

– Блин, где же я вчера так напился, что ничего не помню?! И куда делась вся моя одежда?..

(«Мыслитель», О. Роден)

– Давайте, мужики, поплотнее, в кучу, сюда, где посветлее; здесь нас никто не тронет и не будет так страшно…

(«Ночной дозор», Рембрандт)

– Эх, не зря писали в СМИ, что уплотнительная застройка до добра не доведёт!..

(«Гибель Помпеи», К. Брюллов)

– Ребята, стойте, у нас ещё есть подруга, которая тоже хотела, чтоб её похитили!..

(«Похищение сабинянок», Рубенс)

– Повезло девке: лет пять помучится, зато потом всё состояние – ей!..

(«Неравный брак», В. Пукирев)

– Я обещаю вcем двести процентов годовых!...

(«Боярыня Морозова», В. Суриков)

– Говорил же, тебе, сынок, что зря ты это затеял, что без связей и блата ничего в этой жизни не добьёшься!..

(«Возвращение блудного сына», Рембрандт)

– Посмотри-ка ещё раз, Илюша, не идёт ли наконец на подмогу Красная армия?

(«Три богатыря», В. Васнецов)

– Тысячу рублей за «пересечь лес»?! Эти леваки-водилы просто звери какие-то!..

(«Иван Царевич на Сером Волке», он же)

– Мона, Лиза?

– Мона, Леонардо...

(«Мона Лиза», Л. да Винчи)

Àëåêñàíäð ÁÐÞÕÀÍÎÂ,

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Без фотографа в театре нельзя

Без фотографа в театре нельзя

Искусство / Фиксаж

Евгеньев Фёдор

Теги: искусство , театр

В Театральной галерее на Малой Ордынке (филиал Театрального музея им. А.А. Бахрушина) открыли фотовыставку «Театр Михаила Гутермана». 40 лет назад Михаилу удалось впервые войти за кулисы театра на Малой Бронной и до сих пор он желанный гость большинства театров. Театральная тема стала основной в его фототворчестве. В результате он показал зрителям 15 своих авторских выставок. Нынешняя экспозиция – самая значимая. В четырёх залах Театральной галереи собрано 130 работ о самых известных спектаклях и людях театра. В первом разделе, состоящем из 40 чёрно-белых снимков, представлены портреты актёров и режиссёров, являющихся достоянием российской театральной культуры. Второй и третий разделы – цветные, там можно увидеть сцены из спектаклей и портреты актёров и режиссёров, работающих в настоящее время.

Выставку открыл гендиректор Театрального музея им. А.А. Бахрушина Дмитрий Родионов.

Выступивший режиссёр Андрей Житинкин сказал: «Я считаю хорошим знаком, когда Гутерман – театральный домовой – появляется на прогоне, и разрешаю снимать с любой точки, даже со сцены».

Международный фестиваль современной русской драмы

Международный фестиваль современной русской драмы

Искусство / Пригласительный билет

Теги: Искусство , Театр

С 1 по 17 ноября 2015 года в Москве пройдёт Международный фестиваль современной русской драмы «Смотрины», организованный при поддержке Министерства культуры РФ и Департамента культуры Правительства Москвы. Он будет посвящён творчеству Юрия Полякова – известного прозаика и публициста, лауреата государственных премий, обладателя «Хрустальной розы Виктора Розова». 

Открытие фестиваля.

1 ноября 2015 года – МХАТ им. Горького

Юрий Поляков «Как боги…» 16+

На сцене Московского драматического театра «Модернъ»

2 ноября – Академический театр драмы им. М. Горького, г. Нижний Новгород

Юрий Поляков «Одноклас­сники» 16+ ( Мелодрама в 2 действиях)

Продолжительность – 2 часа 20 минут

3 ноября – Кировский областной театр драмы им. Кирова

Юрий Поляков «Соврёшь – умрёшь» 16+ (Театрализованная исповедь поколения в 2 актах)

Продолжительность – 2 часа 30 минут

4 ноября – Пензенский областной театр драмы им. А.В. Луначарского

Юрий Поляков «Как боги» 16+ (Трагикомедия в 2 действиях)

Продолжительность – 2 часа 20 минут

9 ноября – Белгородский драматический театр им. М.С. Щепкина

Юрий Поляков «Как боги» 16+ (Пьеса в 2 актах)

Продолжительность – 2 часа 20 минут

10 ноября – Ереванский русский театр драмы им. К.С. Станиславского

Юрий Поляков «Левая грудь Афродиты» 18+ (Комедия в 2 действиях)

Продолжительность – 2 часа 30 минут

11 ноября – Государственный драматический театр на Васильевском

Юрий Поляков « Небо падших» 16+ (Мистическая мелодрама)

Продолжительность – 1 час 40 минут, без антракта

12 ноября – Городской театр Республики Венгрия, г. Кечкемет

Юрий Поляков «Хомо Эректус» 16+ (на венгерском языке)

14 ноября – Южно­Казахстанский областной русский драматический театр

Юрий Поляков « Одноклассники» 16+ (Драматическая история)

15 ноября – Симферопольский русский театр драмы им. М. Горького

Юрий Поляков « Жить как боги» 16+ (Трагикомедия в 2 действиях)

Продолжительность – 2 часа 20 минут

Начало спектаклей в 19.00

Проезд: метро «Бауманская», Спартаковская пл., д. 9/1, заказ и бронирование билетов по телефонам: 8(499) 261 83 22, 8(495) 632 28 67

Закрытие фестиваля.

17 ноября 2015 года – Московский академический театр сатиры

Юрий Поляков «Хомо Эректус» 16+

Театры, участвующие в фестивале и работающие на своих площадках

1 ноября – Хабаровский краевой театр драмы

Юрий Поляков «Козлёнок в молоке» 16+

1 ноября – Оренбургский драматический театр им. Горького

Юрий Поляков «Грибной царь» 16+

3 ноября – Самарский театр юного зрителя «СамАрт»

Юрий Поляков «Работа над ошибками» 16+

5 ноября – Театральный центр «Жаворонки», Одинцовский район

Юрий Поляков «Одноклассники» 16+

6 ноября – Центральный академический театр Российской армии

Юрий Поляков «Одноклассники» 16+

6 ноября – Оренбургский драматический театр им. Горького

Юрий Поляков «Грибной царь» 16+

7 ноября – Драматический театр Балтийского флота, Санкт­Петербург

Юрий Поляков «Женщины без границ» 16+

8 ноября – Иркутский академический драматический театр им. Н.П. Охлопкова

Юрий Поляков «Халам­Бунду» («Заложники любви» ) 16+

11 ноября – Тульский академический театр драмы

Юрий Поляков « Как боги» 16+

12 ноября – МХАТ им. Горького

Юрий Поляков, Станислав Говорухин «Контрольный выстрел» 16+

14 ноября – Волгоградский театр «НЭТ»

Юрий Поляков «Хомо Эректус» 16+

15 ноября – Оренбургский драматический театр им. Горького

Юрий Поляков «Грибной царь» 16+

Оглавление

Неистовый реалист Стихам не навредит Имитация патриотизма Выморочные Фотоглас № 40 Гендерный холокост Аппетиты финансовой саранчи Кто на игле? Не хотите ли ложку касторки? Литинформбюро № 40 Литератор нужного калибра Жить – как дерево растёт Из новых стихов Танцы на барабане Странствия европейской души О тех, кому не повезло Пятикнижие № 40 Перечитывая Чехова Уроки караваджизма Классика крупным планом Писатель и император Проигранная война В отсутствие авторитетов Перец с изъяном Казус Бома Когда писатели были большими Надежда приезжает на поезде Проще пареной репы «Свальный грех» речи Футляр для непоротых Ровесник конкурса и его победитель «Между жарким и блан-манже» В ожидании чуда Столичные – значит лучшие Пульс большого города В Надеждине звонят колокола ...чтоб тексты в Гранаде русистам отдать 1002-я ночь, или Сказки новейшего времени Традиции как культурное достояние Наследники Садко Яркие премьеры «ФЭСТа» Культурные новости Как я был врагом перестройки - 2 Нейтринные осцилляции и влажные салфетки Я не ищу новые формы На зарядку становись! Знаете ли вы, что Антипословицы Живой уголок "Клуба ДС" Социалка "Клуба ДС" Из запАсных книжек О чём молчат персонажи Без фотографа в театре нельзя Международный фестиваль современной русской драмы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg