«Душечка»

Хвалев Ю. А ДУШЕЧКА

Машины, стоящие друг к другу металлическими боками, зажатые с двух сторон улицей, и обласканные чайным рассветом, напоминали огромную бутылку коньяка с трехчасовой выдержкой, а пробка от этой бутылки с дорогим, мечтающим выскочить наружу содержимым, находилась где–то далеко за городом. Люди, сидящие в машинах в замкнутом пространстве и без движения, были похожи на манекены. В одной из таких машин сидела и разговаривала по мобильному телефону очень высокая девушка, которую звали Высь.

— Сан Саныч, — говорила она, — в «пробке» я стою, никак не успеваю.

— Раньше нужно выезжать было, — отвечал он.

— И так за два часа выехала, — оправдывалась она, — кто же знал, что так получится.

Самолёт, находящийся в собственности у клуба, чартерным рейсом увёз баскетбольную команду на кубковую игру. А Высь, которая опоздала на рейс, осталась догонять команду на обычном, регулярном, «нашем» самолете, где был банальный сервис и близко расположенные друг к другу сиденья, вызывающие у пассажиров плохое настроение.

Она стояла среди пассажиров, и когда на табло высветилась надпись её рейса, прошла первая на регистрацию.

— Девушка, — попросила Высь, обращаясь к симпатичной девушке, которая начала регистрировать пассажиров, — мне нужно место, чтобы я могла удобно расположить ноги. Сделайте, пожалуйста.

— Хорошо, — окинув высокую пассажирку взглядом, улыбаясь, сказала девушка, которую звали Душечка.

Поднявшись по трапу самолёта и войдя в салон, Высь стала искать своё место. Но увидев, что место у нее обычное, не то, что она просила. Девушка опешила.

— Девушка, проходите, садитесь на свое место, — говорила стюардесса.

— У меня должно быть другое место, — отвечала Высь, вспоминая слово «хорошо» и улыбку девушки, которая сидела на регистрации.

Два часа полета превратились в сущий ад: ноги сводило, они отекали, болели. Сегодня для Выси самая важная в жизни игра, приедет тренер из Франции просматривать её, и если она хорошо сыграет, то сможет получить выгодный контракт.

— Все пропало, — выходя на ватных ногах из самолёта, сказала Высь, — зачем она так со мной? Чтоб у тебя хуй на лбу вырос… Да, она пожелала Душечке, чтобы у нее вырос на лбу мужской половой орган.

Душечка возвращалась с работы в хорошем настроении, не предполагая, что за углом её с нетерпением ожидает Судьба.

Ветер поднимал ввысь состарившиеся за день газеты, бросал в прохожих игольчатый песок.

Душечка повернула за угол, и от резкой, колющей боли вскрикнула:

— Ой! — хватаясь за лоб, спросила она:

— Что это?

В ответ Судьба промолчала, да и вряд ли она что–то должна говорить. Не получив ответ, придерживая ладонью лоб, Душечка побежала от ветра к подъезду.

Душечка получила то, что давно должна была получить. Получила по совокупности, за то, что лишила бывшего мужа квадратных метров жилья, за мать, отправленную на скорую руку в дом престарелых. Игольчатое слово, которое воткнула Высь в голову Душечки, было последним словом, переполнившим чашу терпения, — обманутыми человеческими судьбами. Многие люди, получившие «рак» в печень или путёвку в сумасшедший дом, начинают копаться в своей голове, ища причину свалившейся беды, некоторые даже находят, вот только сделать уже ничего, к сожалению, не могут.

Душечка проснулась, как обычно, рано, откинув в сторону одеяло, села, пока ещё с закрытыми глазами, на край кровати. Потом открыла глаза навстречу солнцу, но смогла увидеть утро только одним глазом, второй глаз был тоже открыт, но он ничего не видел, ему что–то мешало.

— Ой! ой, что это?! — хватаясь рукой за член, появившийся за ночь, пискнула Душечка. — Ой! А–а–а! — кричала она, пытаясь оторвать набухающий в руке член.

Семеня мелкими шажками, Душечка побежала в ванную комнату. Болтающийся из стороны в сторону член шлепал ее по щекам, как по ягодицам шлёпает злой родитель свое чадо за плохие отметки, принесенные из школы. Обменявшись взглядом с зеркалом и уяснив, то, что она видит в нём именно свое отражение, Душечка потеряла сознание.

Через два часа после прилёта Высь вышла на баскетбольную площадку. Но, как не старалась она показать свой класс, как не хотела отметиться трёхочковыми бросками, ничего не получалось. Ноги не бежали, прыгучесть совсем улетучилась. Три часа полёта в неудобном кресле перечеркнули готовый уже к подписи контракт. Французы, объясняясь на своём картавом языке, дали понять, что игрок такого уровня их не интересует.

Липа мылась в ванной, когда услышала в комнате телефонный звонок. Накинув на голое тело короткий халат, она ответила:

— Алло.

— Это Душечка, помоги мне, — сказала подавленным голосом Душечка.

— Что, случилось–то?

— Помоги…

Липа высокая, полная, незамужняя женщина — средних лет — жила этажом ниже. Без всякой перспективы работала продавцом в магазине. Еще недавно, работая в префектуре, имела положение, влияние и власть. Но, как говорится, не каждому дано выдержать испытания властью. Проработав в префектуре несколько недель, у Липы начали расти на ладонях волосы, к которым стали прилипать деньги настырных коммерсантов. И когда количество денег не смогло удовлетворить растущие запросы чиновника, Липу поймали при получении взятки.

Застёгивая халат, скрывший арбузные груди и выступающий живот, Липа торопилась наверх. Она была лучшей подругой Душечки и всегда помогала ей.

— Что случилось–то? — заходя в квартиру Душечки, спросила Липа.

Душечка, молча, прошла на кухню. Её лоб закрывал низко подвязанный назад платок. Сверху платка была одета широкополая шляпа. Подруга сверху рассказала подруги снизу, что с ней произошло утром, и что у неё выросло.

Липа, доставая из холодильника бутылку «Martini Rose», недоверчиво смотрела на подругу.

«Может, я что–то не поняла? — про себя рассуждала Липа. — Как такое может быть?»

Они выпили по фужеру «Martini Rose».

— Слушай, покажи х…, ха–ха, хобот, — сжимая рукой рот, из которого уже вырывался смех, попросила Липа.

Душечка сняла шляпу с платком, член вывалился на правую щеку.

— Хм–х–хм-х…, — только смогла произнести Липа.

Она заерзала на табуретке; почувствовав в области лобка лёгкий озноб, сжала полные ляжки.

— Такому любой мужик позавидует, да что там мужик, конь Пржевальского рядом отдыхает, — с волнением произнесла Липа. — Функционирует? — с придыханием произнесла она, поглаживая правую щёку подруги.

Душечка не ответила, она потягивала «Martini Rose», устремив свой взгляд в одну точку.

Липа схватила Душечку за член и потянула за собой в спальню.

— Ты что? — вскрикнула Душечка. — Пусти!

— У меня месяц никого не было, — настаивала Липа, — ты мне должна сто долларов, я прощаю, все прощаю….

Со стороны это было похоже на картину: мама намыливает воздухом голову дочери, а дочь беспорядочно быстро окунает голову, только не в тазик, а в промежность раскинутых маминых ног.

Вечерело.

Липа сползла с постели, и на прямых ногах походкой циркуля, направилась в туалет. Душечка, сложив голову на кровать, а ноги согнутые в коленьях опустив на пол, отдыхала. Она услышала какой–то грохот, шум выливающейся на пол воды. Повязав на голову платок и надев шляпу, она пошла навстречу шуму. Дверь в туалете была нараспашку, и оттуда, торчали раскинутые в разные стороны кривые Липины ноги.

— Ну что, натрахалась дура?! — не замечая, что стоит в воде, закричала Душечка. — Посмотри, что наделала!

Липа сидела на унитазе, пуговицы у халата оторвались, из–под попы лилась вода. Осколки разбившегося бочка валялись на кафельном полу. В этот момент она была похожа на заваленное ветром старое дерево, из дупла которого давно улетели птицы.

— Помоги! — застонала Липа. — Дай руку.

Душечка ничего не сказала, развернувшись, она пошла, звонить в ЖЭК (коммунальную компанию).

Через несколько минут в дверь позвонили. Узнав, что это сантехник она открыла дверь. В квартиру вошли трое.

— Э–э–э, куда вас столько? — опешила Душечка.

— У нас рабочий день окончен, вот мы и сидели «на троих». — Отрапортовал самый высокий. — Ну, а когда сказали, что есть срочный вызов, решили зайти «на троих».

— Но мы можем и уйти. — Вступил в разговор пожилой.

— Там в туалете вода. — Махнула рукой Душечка.

Они прошли в туалет и, увидев полуголую женщину, переглянулись.

— Ты чего здесь расселась? — разглядывая Липу, спросил пожилой. — Рожать, что ли собралась?

— Помолчи, мудило! — Огрызнулась Липа. — Помоги лучше встать.

Они поставили её на прямые ноги, молодой перекрыл вентиль холодной воды.

— Куда тебя? — поддерживая Липу за живот, спросил пожилой сантехник.

— Помогите дойти до квартиры, — закрывая полы халата, попросила Липа, — здесь рядом.

Пожилой сантехник подставил под Липу свою спину, двое других, каждый со своей стороны, держали её за руку и за ногу, помогая сохранить равновесие. И вот такая, наскоро слепленная фигура троих рабочих и одной колхозницы, перебирая руками и ногами, понеслась по лестнице вниз.

Кое–как собрав с пола воду и положив на лоб холодное полотенце, Душечка легла на кровать. Но чтобы заснуть не могло быть и речи, потому что снизу доносились многоголосья хорового пения с переходом на пыхтение, стук табуреток, скрип кровати.

Так бригада сантехников приводило в чувство Липу.

Новость, подгоняемая телефонными проводами и длинным языком Липы, быстро облетела район. Новость о том, что Душечка из женщины превратилась в мужчину. Только была небольшая разница; мужское начало, вернее, конец, был у нее не внизу, а наверху.

Утром Душечка сидела на кухне и, приложив затылок к холодной стене, дремала. В это время её старшая сестра Ива открывала запасным ключом квартиру Душечки. Как потом выяснилось, она примчалась в такую рань, чтобы поддержать словом и делом свою младшую сестру. Ива работала бухгалтером в коммерческой фирме и постоянные напряги: то с налоговой инспекцией, то с представителями счётной палаты, то с нахальной «крышей», вызывали в ней долгоиграющий стресс.

Человеческий организм отходчив, но у Ивы внутри сидела одна особенность, чем больше она получала стресс, тем больше у неё возникало половое влечение. Как иногда соединяют напрямую электропровода, минуя выключатель, так у Ивы были соединены напрямую полученный стресс и половое влечение, больше стресса, больше влечения, запредельный стресс — Ива лезла на стенку.

Жуликоватой походкой, обойдя три комнаты, она пришла на кухню. Увидев сестру с сексуальным элементом, который покоился на щеке, Ива начала волноваться. Закурив тонкую дамскую сигарету и глубоко затянувшись, она вспомнила сегодняшнюю ночь, когда пыталась завести на любовные удовлетворения мужа–импотента. Прощупав сверху донизу свою, во всех отношениях, плоскую фигуру, перелистав в голове все эти ночные мучения, как неинтересную книгу, она бросила сигарету в мойку и подошла к сестре. Душечка подняла сонные веки и увидела мутными глазами чей–то подбородок, который, то приближался, то удалялся. Её кто–то держал за уши, и чей–то костлявый зад продолжал елозить по ее опухшим коленьям.

— Это я — Ива! — выплевывая член, сказала старшая сестра.

— Что ж вы, суки, делаете?! — как в бреду завыла Душечка. — Ни днём, ни ночью от вас покоя нет. Затрахали вы меня.

Но Иву было уже не остановить. Она пыталась раскурить толстую, лобастую, разбухающую во рту сигару. Душечка пыталась вырваться, но страсть Ивы так сдавила голову сестры, что у неё покатились из глаз на пол искры.

Вечерело.

Душечка валялась на полу около радиатора; докуренная сигара вяло откинулась набекрень. Надо сказать, что сегодня Ива от своей родной сестры получила в первый и в последний раз, такое сексуальное удовлетворение, что ей сделалось дурно. Расставив руки в стороны, шатаясь и придерживая падающие стены, Ива продвигалась в ванную комнату. Старшая сестра включила свет и, делая еще одну попытку попасть головою в раскачивающийся дверной проем, схватилась руками за висевшее на крючке полотенце. Затем став боком, потихоньку, проникла внутрь. Зеркало, отказывалось отражать это сбежавшее из фильма ужасов создание. Ее опухшие губы, как тесто раскатали рот на пол–лица. Пыхтевший несколько часов носик слипся ноздрями и завалился на одну сторону. Зубы подались вперёд. Мозг, получивший оргазм, выдавил из орбит глаза, и сложил их в кучку. Волосы, слипшиеся в блин, съехали на бок.

— А–А–А-А–А–А-А–А–А-А–А–А-А–А–А-А-А!! — закричала Ива, увидевшая в зеркале страшное лицо.

Это крик, как армейский штык, проткнул потолок, затем чердак, и вылетел на улицу. Хорошо, что Душечка жила на последнем этаже, потому что от этого крика бродячему коту и старой вороне, занимавшимся онанизмом на чердаке, сделалось плохо. У кота случился сердечный приступ, а ворона перестала каркать.

Ива продолжала кричать. Она остановилась только тогда, когда её крик, облетев бумерангом несколько раз вокруг дома, вернулся обратно, и стукнул Иву по темечку.

— А, — сказала Ива. И потом добавила:

— О…

И ещё через минуту добавила:

— У…

Когда машина скорой медицинской помощи доставила ее в сумасшедший дом, она ещё долго училась говорить:

— А. О. У. Ы. Б. П. Е. П. Р. С. Т.

И еще:

— С. Д. У. Р. У. М. О. Ж. Н. О. И. Ч. Л. Е. Н. С. Л. О. М. А. Т. Ь.

Около дома остановился семисотый «Мерседес» бронзового цвета. Из него вылезли охранники и стали отгонять от подъезда, в котором жила Душечка, любопытную толпу. Потом из машины вылез серьёзного вида молодой человек. Поправив брюки и застегнув дорогой пиджак, он направился к подъезду.

Когда в дверь позвонили, Душечка пила на кухне кофе.

После долгих расспросов:

— Кто пришёл? И зачем? — она открыла дверь.

— Вам звонили, — входя в квартиру, сказал молодой человек.

— Да. Проходите, — сказала Душечка.

Охранники, проверив все комнаты, вышли на лестничную площадку.

— Вы узнали меня? — спросил непрошеный гость

— Нет, — безразлично ответила Душечка.

— Да–а–а, — немного смутившись, недоумевал гость. — Хорошо, давайте, знакомиться. Меня зовут Лев Львович.

Душечка посмотрела на него тусклым взглядом. А гость пытался украдкой посмотреть под её шляпу.

— Давайте, как говорят, подальше от родни — поближе к делу, — немного волнуясь, произнес Лев Львович, — куда пройти?

Душечка жестом руки пригласила гостя в комнату. Он прошёл и сел в кресло.

— Покажите мне это, — показывая указательным пальцем на лоб Душечки, попросил гость.

— Уходите. — Писклявым голосом, выдала она. — Вы, мне звонили, сказали, что поможете, а сами пришли на экскурсию. Уходите.

— Я от своих слов никогда не отказываюсь, — сказал Лев Львович, — а чтобы вам помочь я должен его видеть.

— Зачем?

— Видите ли, я хочу его купить.

— Как купить? Зачем?

Лев Львович немного волнуясь, надул щёки. Затем сдвинул брови и, для пущей убедительности, сложив губы бантиком, стал водить глазами вверх вниз, намекая, Душечки, куда он хочет эту штуку пристроить. У Душечки закружилась голова; она подумала, что это её очередной клиент.

— Себе хочу купить, — теряя терпение, признался Лев Львович. — От результатов осмотра будет зависеть его цена. Ну что понятно?

Душечка закивала головой. И потом движением руки сняла с головы свою защиту. Член вывалился на левую щеку.

— Да–а–а, — сказал Лев Львович, а потом себе под нос добавил: — Слухи явно занижали его размер. Покупаю.

Он достал записную книжку, вырвал листок, и ручкой написал цифру с несколькими нулями.

— Эту сумму получите после операции, — протягивая листок Душечки, сказал довольный гость. — Операцию вам сделают в Швейцарии. Ну что, согласны?

— Да. Да, я согласна, — беспорядочно качая за чем–то головой, сказала Душечка.

— Вам позвонят. Только одно условие, чтобы никто об этом не знал.

Прошел ровно год. Душечка сидела в аэропорту и регистрировала пассажиров на очередной рейс.

— Девушка, мне нужно место, чтобы я могла удобно расположить ноги, — обратилась к Душечке очень высокая девушка. — Сделайте, пожалуйста.

— Хорошо, — окинув высокую пассажирку взглядом, улыбаясь, сказала Душечка.

Она рукой поправила на лбу чёлку, и погладила чуть заметный, послеоперационный шов.

22.07.2004.

Оглавление