«Брат Орла»

АРЧИ ФИННЕЙ и М. МАДСЕН

БРАТ ОРЛА

Эта легенда записана со слов

североамериканского индейца

племени нумипу, Арчи Финней.

Много лет тому назад Атси, который должен был со временем стать Ти, что значит вождь, отправился в леса, чтобы подвергнуться там обряду очищения. Целых восемь дней он должен был голодать и размышлять в одиночестве. Все мальчики племени выполняют этот обряд для того, чтобы стать настоящим мужчиной. Индейцы считают, что когда их тело истощено, то душа открыта для неведомых голосов природы, и человек познает мудрость многих вещей.

Атси, сын вождя, в течение нескольких дней пробирался в глубь леса, пока, наконец, не очутился в такой глуши, что, казалось, он мог бы услышать там биение сердца самой природы. Восемь дней он оставался один, голодал, думал, смотрел, словом, выполнил все, что ему полагалось выполнить. На восьмой день мальчик совсем ослабел от голода и бессонницы; глаза

его ввалились, а голова сделалась легкой, как паутина, и не держалась твердо на шее. Но Атси был счастлив: он перестал быть мальчиком и чувствовал себя настоящим мужчиной, способным переносить и голод и одиночество. Он отправился в обратный путь и шел, как во сне, нетерпеливо всматриваясь в лесную чащу: не попадется ли ему на тропинке хоть какое-нибудь живое существо. Индейцы считают, что первое животное или птица, которые встречаются на пути мальчику, возвращающемуся домой после голодовки, приносят ему счастье. Такому животному нельзя причинять вреда. К нему надо отнестись с благоговением, как к особому божеству — тотему, мудрому духу-покровителю. Атси шел долго, но ни птица ни зверь не попадались на его пути. Вокруг были тишина и одиночество. Вдруг с вершины высокой засохшей сосны послышался шорох, и дождь сухих иголок и веток осыпал мальчика. Атси взглянул вверх и увидел падающий комок серых перьев… К его ногам свалился испуганный

и злобный птенец-орленок. — Ах! — воскликнул юноша, не веря сводим глазам и своему счастью. Ведь орел считается у индейцев самой могучей и самой священной птицей, и то, что царь птиц (который, как думают индейцы, сотворил мир) стал его тотемом, это было такой честью для Атси, что он задрожал от радости и чуть не позабыл произнести обращение к Великому

отцу, которое выкрикивают в таких случаях все мальчики его племени: «Даю твердое обещание защищать мой тотем — орла и всех его родственников и все его племя. Когда другие будут стрелять, моя стрела останется в колчане. Когда другие будут говорить: «давайте убьем его», я скажу: «не троньте, это мой тотем, мой священный друг». Вспомнив о заклинании, Атси поднял вверх руки и запел старинную благодарственную песнь. А птенец все лежал у его ног и испуганно пищал. Он еще не умел ни прыгать ни летать. Атси увидел, что орленок, падая, сломал себе крыло. Дрожа от волнения, Атси бережно поднял птенца с земли и понес его с величайшей осторожностью. Орленок злобно клевал его. Острый клюв разорвал

кожу Атси, из его руки пошла кровь, но, морщась от боли, мальчик заговорил с маленьким

хищником так певуче и ласково, что орленок постепенно успокоился. — Мой брат, мой брат, — говорил Атси, — маленькая птица, мы оба будем вождями. Я буду носить перо с кончика твоего

крыла, а у тебя будут ракушки и рыба каждый день. Спи, маленький брат, мы с тобой родственники. Я всегда буду твоим другом, я буду защищать тебя. И птенец успокоился. Жалобный писк прекратился. Орленок уснул на руках Атси, спрятав сонную голову под здоровое

крыло. Так Атси дошел до родной деревни на берегу Лососьей реки, где отец его был вождем.

Все мужчины выбежали к нему навстречу. Они были в раскрашенных волчьих масках и размахивали трещетками из оленьих копыт. Как только воины увидели, что Атси несет орленка, они начали плясать вокруг него, высоко подпрыгивая, потому что его находка была добрым предзнаменованием для всего племени нумипу. Целую ночь вся деревня плясала и веселилась. Племя нумипу приветствовало молодого орла, как могущественного духа-покровителя. И для Атси этот птенец стал как-то ближе и роднее, чем просто тотем.

***

Никто не осмелился дать орленку имя. Люди племени стали называть его Ти-Орел, что значит вождь орлов. И царственный птенец, как будто понимая это, держался со всеми надменно, не исключая и старого вождя племени. Он яростно бросался на всякого, кто смел приблизиться к нему, кроме Атси. При виде Атси, орленок издавал слабый радостный писк, который всегда заканчивался пронзительным и счастливым криком. Он спокойно усаживался на руку Атси и осторожно брал из его пальцев ракушки и рыбу. И потом, когда уже зажило сломанное крыло, орленок не улетел из деревни. Он гнездился на высокой сосне и, по первому зову Атси, слетал к нему с вершины дерева. Скоро он сам научился ловить себе рыбу. Осенью, когда лососи поднимались к истокам реки, орел усаживался на высоком берегу, над затоном, устремив немигающий взгляд янтарных глаз на воду. Если лосось выскакивал из воды, птица камнем падала вниз, подхватывала незадачливую рыбу своими большими когтями и тяжело взлетала с ней на берег. Однажды, поднявшись на большую скалу над затоном, Атси не увидел Ти на обычном месте. Он внимательно оглядел все деревья, все скалы вокруг, громко крича: — Ти, мой маленький брат, иди ко мне!— Но ответа не было. Встревоженный Атси взглянул на синевшую далеко внизу воду и увидел барахтающийся в волнах ком перьев, брызги и пену. Он услышал неистовое хлопанье крыльев и понял, что Ти-Орел напал на слишком большого лосося. Лосось

увлекал его под воду. Орленку угрожала смертельная опасность, потому что крылья его намокли, и он был не в силах взлететь. Тогда Атси закричал во весь голос: — Брат мой Ти-Орел, поддержись еще немного, видишь, я иду к тебе! Крикнув так, он бросился вниз со скалы, и его стройное тело, подобно гибкой стреле, рассекло волны. Несколько быстрых, сильных взмахов—и Атси подплыл к орленку, стараясь ободрить и успокоить его ласковым голосом. Орленок

отозвался жалобным криком. Он плыл, беспомощно распластавшись на воде. Волны крутили его и несли прочь от берега. Догнав птицу, Атси нырнул и, подняв орла над водой на своих смуглых обнаженных плечах, повернул к берегу. Ти крепко вцепился в тело Атси желтыми, острыми когтями. Струйки к рови потекли по плечам мальчика, и вода вокруг покраснела. Атси не издал ни звука, хотя ему было очень больно. Он вынес орленка на берег и ароматным

мхом вытирал его перья до тех пор, пока они не стали попрежнему сухими и блестящими. С этого дня Ти-Орел и Атси стали совсем неразлучны.

***

В один из золотых осенних дней Атси отправился в лес, и тут с ним случилось несчастье. Как он попал в медвежью яму, он и сам не знал. На ходу провалился и тяжело полетел в глубокий мрак. Падая, Атси ударился об острый кол и почувствовал такую страшную боль, что сразу потерял

сознание. Так он лежал в бреду, в тяжелом полусне, весь избитый и окровавленный. Племя нумипу не заметило исчезновения Атси. Мальчик так часто на целые дни уезжал в своей лодке вниз по реке или блуждал по лесам, что никому и в голову не пришло беспокоиться о нем. Вдруг над деревней с пронзительным криком пронесся орел. Он закружился над хижинами людей, то падая вниз, то стрелой взмывая вверх, то улетая к сумрачным лесистым вершинам холмов, то возвращаясь назад. Озадаченные шаманы смотрели и ломали головы, стараясь угадать, какое предзнаменование таит в себе этот необычайный танец орла. Они бросали на землю свои волшебные палочки, но не получили от них никакого ответа. А орел все продолжал носиться широкими кругами над деревней, с тревожным клекотом. Так он кружился до позднего вечера,

пока не стало темно. Но на другой день, чуть только взошло солнце, орел опять появился в прозрачном небе. Тогда самый старый из всех шаманов сказал: — Смотрите, ведь это Орел Ти, тотем сына вождя. Он — его дух-хранитель. Последуем за вождем птиц: не случилось ли с Атси дурного… И только тут люди заметили, что Атси действительно исчез. Подумав, что шаман, и правда, мудр, они пошли за орлом, который, увидев их, быстро и уверенно полетел во мрак леса. Он вел их вперед и вперед, то спускаясь, то поднимаясь высоко над деревьями. Наконец он уселся на ветвях огромной сосны и пронзительно закричал. Под сосной индейцы нашли глубокую яму и в ней Атси, полумертвого от лихорадки. Мальчика вытащили из ямы и принесли в деревню. Шаманы, одев свои дьявольские маски, плясали вокруг него страшный танец, изгоняли духа болезни. Атси остался жив. Племя радовалось и веселилось, видя, что жизнь победила

смерть. С этих пор люди племени стали относиться к орлу с еще большим почтением, чем прежде.

***

Как раз в этот год индейцы впервые услышали о белых людях. День за днем, шаг за шагом белые все ближе и ближе подходили к владениям нумипу. Как ни дика, как ни пустынна была страна Айдаго, в ней было много заманчивого для алчности белых людей. Отец Атси, старый

Ти, одряхлел, он уже с трудом переставлял ноги в танце духов. Атси был еще молод и малоопытен. У племени не было настоящего вождя. Пользуясь этим, люди с белыми лицами и проницательными все оценивающими глазами мало-помалу наводнили страну нумипу. Они начали вырубать леса индейцев, убивать их дичь в лесных чащах. Они запахивали их землю, строили прочные, хотя и грубые, хижины и окружали их изгородями. С невыносимой наглостью

белые называли землю своей, хотя вся земля в этих краях издавна принадлежала народу нумипу. Они оттесняли индейцев неторопливо, упорно, захватывая все новые и новые участки. Они строили пристани и склады на берегах рек и заполняли бухты быстроходными лодками.

Индейцы племен кайюзов, снейкс, уматилла и молело смотрели на все это нашествие

беспомощно и озадаченно. Им больше ничего не оставалось делать, как уходить. Случилось так, что в этот тяжелый год отец Атси умер. Семь дней и семь ночей племя оплакивало

вождя. Люда нумипу танцовали танец теней вокруг погребального костра, сложенного на возвышении из бревен и веток. На этот погребальный костер они подняли тело старого вождя, когда-то могучего воина и славного охотника. Атси, который стал теперь вождем, поднес горящий факел к колючим смолистым ветвям. Пламя подпрыгнуло к небу и отбросило

багровый отблеск на темную реку. Шаманы медленно кружились вокруг бушующего костра, и ночь наполнилась заунывным пением мужчин, плачем женщин. Схоронив вождя, племя нумипу покинуло родные места и отправилось вверх по течению Лососьей реки прочь от белых людей. В диком забытом месте, там, где одни только остроконечные скалы возвышались над угрюмым и клочковатым лесом, люди нумипу построили грубые шалаши, вбили перед ними старые шесты-тотемы и начали жизнь сначала. Ти-Орел тоже последовал за своим племенем

на новые места. Его попрежнему всегда можно было найти там, где был Атси. Он выбрал себе вместо дома давно засохшую старую сосну с голыми ветвями. Сосна росла на вершине крутой неприступной скалы. Высоко над землей, далеко от людей огромная птица жила в угрюмом одиночестве. Казалось, орел понял, какой бедой грозило индейцам нашествие белых.

***

Прошло несколько лет. Сумерки уже окутывали былую славу нумипу. Один за другим

искусно сделанные резные шесты были проданы белым за пищу, которая день ото дня становилась все дороже и дороже; были проданы также лошади, меха и циновки. Былое изобилие сменилось бедностью. У народа нумипу было смутное убеждение, что их невзгоды связаны с белыми пришельцами, с жадной, недоброй душой белых людей, не знавших жалости. Они давали индейцам бутылки с «огненной водой» — водкой — и за этот жидкий яд отбирали у них меха, земли, богатства. Тщетно Атси, молодой вождь нумипу, уговаривал индейцев не пить ужасной водки. Его не слушали ни белые, которых он просил не продавать «огненной воды», ни индейцы, когда он приказывал им не отдавать своих земель за злой напиток. А Орел Ти продолжал жить на высокой и голой сосне. Он постарел, но все еще был силен и попрежнему оставался тотемом нумипу. Скала, на которой росла его сосна, была так неприступна, что ни один белый человек не мог взобраться по ее отвесным скатам, хотя многие из них и пытались это сделать. Только один Атси знал тайную тропинку, ведущую к вершине, где жил орел. И каждый месяц он поднимался на скалу, огибаясь под тяжестью мешка с едой, который он нес как приношение орлу. И не было случая. чтобы Атси пропустил хотя бы один раз свое ежемесячное путешествие. Человек и орел попрежнему были братьями. И если иногда орла не оказывалось на мертвой сосне, Атси звал его громким голосом, как в старые годы, и терпеливо ждал, зорко вглядываясь в бездонное небо, пока не замечал на нем черную точку. Приближаясь,

она становилась все больше и больше. Орел подлетал к Атси, его красновато-бурые крылья были с царственной мощью распростерты на фоне туч, и тело, быстрое, как молния, падало с неба. Орел садился на вершину своей сосны с приветственным клекотом, как бы говоря: «Смотри, мой брат. Я вернулся с дороги, которая ведет в небесные земли. Я увидел тебя и поспешил домой, чтобы дружески приветствовать тебя». Тогда Атси развязывал свой кожаный мешок и раскладывал под сосной еду — рыбу, ракушки, кроликов, пироги с травами

и кореньями, известными только индейцам. Орел слетал вниз, и, пока он клевал, утоляя голод, Атси сидел в двух шагах от него и рассказывал ему о всех своих заботах и невзгодах. Он говорил о там, что народ его беднеет с каждым днем, что болезни распространяются среди племени, а

«огненная вода» губит его людей. — О, мой брат Орел Ти, священный тотем моего народа, ты вождь среди птиц. Ты почти равен великому отцу. Лети все выше и выше, пока не увидишь его большой белый шатер, пока не найдешь страну счастливых душ. Скажи Великому Отцу, что дети его изнемогают от голода, расскажи ему о болезнях, которые наши шаманы не могут

излечить. Расскажи ему, что белые люди более неумолимы, чем горная пума: мы гибнем под их ногами. Передай наше послание отцу, о вождь птиц, и мы будем воздавать тебе почести.

Иногда случалось, что после возвращения Атси улов лососей был богаче, охота удачнее. Тогда племя устраивало веселый праздник и плясало танец орла. Люди говорили друг другу голосами, полными горячей благодарности: — Как добр наш Орел Ти, тотем нашего племени. Но скоро заработанные деньги из рук индейцев опять переходили в руки белых за «огненную воду». Индейцы все больше и больше оказывались в долгу у белых. И Атси тщетно пытался пресечь это зло. Медленно текли года, и каждый уносил с собой часть былой славы. Атси преждевременно состарился. Сердце его горело печалью, тоска сушила его кровь. Говорил он

редко и мало, кроме тех дней, когда делился своей печалью с орлом.

***

Белые люди, которые часто теперь приезжали и в эту глухую страну, узнали, что орел, крупнее которого не видели глаза смертного, живет одиноко на высокой и неприступной

скале. Много ловушек расставляли белые охотники Орлу Ти. Разными способами они пытались

убить его. Они предлагали индейцам в обмен на орла одеяла, виски и разные товары. Но они ничем не могли соблазнить индейцев на охоту за Орлом Ти. Как ни низко пали люди нумипу, как ни потускнело их былое величие, никто из них не соглашался продать свой священный тотем за еду, напиток или за деньги. Ведь самым священным предметом в земле нумипу был их Орел Ти, брат их вождя. Белые много раз пытались убить орла пулей. Но ни одна из выпущенных белыми пуль не коснулась его, точно он был заколдован. Он брезговал и отравленным мясом,

которое охотники старательно раскладывали на берегу под его скалой. Ти был очень мудр и осторожен… Он точно знал, на какой высоте можно летать, не подвергаясь опасности выстрела. Он легко различал притаившихся в лесу охотников. И, как бы насмехаясь над ними, с

криком кружился там, высоко в небе, куда ни одно ружье не могло послать пулю, пока наконец торжествующе не усаживался в ветвях одинокой сосны на своей неприступной скале. Белые много раз пытались взобраться на вершину этой скалы, но все их попытки были безуспешны.

Однажды в землю нумипу приехало двое великих белых охотников. Они собирали коллекции шкур, птиц и животных. Вызывающее поведение орла, его осторожность и смелость особенно раздражили этих людей. И когда уже все остальные охотники признали себя побежденными, отказались от мысли убить орла, эти двое клялись, что поймают его, чего бы им это ни стоило. Видя бедность индейцев, они еще раз попробовали соблазнить племя нумипу. Они обещали всему племени неслыханные богатства, если только воины племени помогут им поймать орла. Но единственное, что им удалось выведать у индейцев, это то, что вождь нумипу Атси знает тайную тропу к скале. Ведь только он взбирался на скалу и не один раз, а каждый месяц. Орел, такой недосягаемый для всех, был для него верным другом, и никакими взятками, никакими блестящими безделушками нельзя было нарушить их взаимную верность. Так говорили индейцы белым. Но белые все-таки отправились к Атси, и голоса их звенели словно серебро. Атси выслушал их предложения и обещания с серьезным и бесстрастным лицом. — У тебя есть брат? — неожиданно спросил Атси одного из белых, когда тот остановился, чтобы перевести дыхание. — Есть? Так принеси мне его тело, положи на тростниковую цыновку перед моим домом, и тогда, в обмен за это тело, я принесу тебе моего брата-орла. Ведь он и я — кровные братья, сыновья вождей. Оба мы стары и оба мы — ти, вожди. Правда, только по имени, так как мое племя не слушает моих советов, и жизнь его уходит во мрак, а у орла от его прежнего царства не осталось ничего, кроме высокой и голой сосны. О, люди со странными белыми лицами, говорю вам, принесите мне тело вашего брата и я отдам вам тело орла. Так белые люди и ушли от него, ничего не добившись и злобно ругаясь. Крик орла высокой сосны звучал в их ушах торжествующей насмешкой.

***

Ужасные бедствия постигли племя нумипу. Сначала появилась страшная болезнь, она разъедала сердца и легкие людей, и шаманы не могли ее изгнать ни колдовством, ни танцами. Потом наступила суровая зима со снегами и непрерывными дождями. Ледяные ветры в свирепой ярости хлестали по воде. Они потрясали грубые непрочные лачуги индейцев, они выбрасывали лодки на берег и разбивали их в щепы; они уносили их сети. Болезни, нужда и страдания, вечные завывания погребальных песен, охрипшие голоса шаманов, безнадежное

монотонное шарканье ног танцующих танец мольбы, позвякивание трещоток из оленьих копыт… Так жило в эту страшную зиму племя нумипу. Подобно стервятникам, которые какими-то непостижимыми путями чуют смерть, в деревню нумипу опять приехали те самые

двое белых, которые так страстно хотели поймать орла. Они сразу же направились к Атси, дом, которого почти совсем опустел, потому, что он роздал все свои меха и одеяла народу, пораженному невзгодой. Когда белые вошли, Атси сидел у чуть тлеющего очага, устремив вперед невидящий взгляд. Он был совсем одинок. Его жена и двое сыновей умерли в эту страшную зиму. Белые снова заговорили о том, сколько денег они дадут Атси, если он передаст

им орла из рук в руки. Лукаво и осторожно они говорили о страданиях народа нумипу, о том, что во власти Атси — купить людям пищу и одежду. Атси не мигая смотрел иа огонь, словно он ничего не слышал. Но белые знали, что вождь внимательно слушает их. И разгорячясь, они

стали предлагать ему все, что у них было. Атси поднял руку и сказал: — Белые люди владеют волшебством, которого мы не знаем. Есть у вас шаман, который может прийти и вылечить мой народ? Охотники с горячностью обещали привезти доктора. — Его великое волшебство вылечит твой народ от всякой болезни, — сказали они Атси. Тогда голосом, бесстрастным и тихим, Атси изложил белым условия, на которых сделка могла состояться. Он точно указал

им, какие вещи ему нужны в обмен за орла. Услышав это, белые переглянулись с повеселевшими

лицами. — Как только орел будет в наших руках, мы дадим тебе все и даже больше, — сказали оба в один голос. Но Атси нетерпеливо замотал головой и плотнее запахнулся в свое рваное одеяло. — Мои нужды неотложнее, чем ваше желание, — сказал он. — Одеяла и пища мне

нужны сейчас, чтобы накормить и согреть мой народ. Вот мое последнее слово, больше я ничего не скажу. Принесите сюда вещи, обещанные вами и приведите вашего шамана. Пусть он пляшет свой лекарский танец и вылечит мой страдающий народ. Если вы это сделаете, тело орла будет вашим. Белые поняли, что решение Атси окончательное. Поэтому они не смели спорить и, торжествуя в душе, поспешили в обратный путь. Ветер хлестал их лица, холод кусал их тела, но они не обращали на это никакого внимания. Как только люди племени нумипу узнали о решении Атси, они приползли, дрожа и стеная, к дверям его хижины. — Что ты наделал! — кричали они горестно. — Зачем ты дал такое ужасное обещание белым людям? Ведь, если даже белый шаман и излечит нас, и мы останемся в живых, все равно мы будем наказаны, потому что убийство тотема запрещено. Это противно нашим древним законам.

Все племена будут презирать нас. Про наших детей будут говорить: «вот сыновья тех, кто предал священный тотем». Но Атси взглянул на них хмурым, полным страдания взглядом, хотя голос его был мягок, когда он отвечал на их упреки: — Не поднимайте голосов против меня. Я должен поступить так, как говорит мне сердце. Я ли не знаю, как будут судить обо мне за то, что я собираюсь сделать. Но сейчас у меня нет слов, которыми я мог бы оправдать мое намерение. Больше Атси не сказал ничего, и люди покинули его. Закутанный в рваное тряпье,

молча сидел он у раздуваемого ветром полупотухшего костра.

***

Когда в деревню приехал доктор со своим могущественным волшебным ящиком и увидел, в каком состоянии был народ нумипу, даже белый доктор был поражен. Он хмуро взглянул на двух охотников, бродивших по деревне в нетерпеливом ожидании результатов лечения. — Плата! — зарычал он на них. — Нет! Я не возьму с вас никакой платы. Вы вовлекли этих бедных больных и несчастных индейцев в позорную сделку. И доктор начал работать день и ночь, не

покладая рук. Он пытался задержать распространение страшной болезни. Но как он ни старался вылечить всех больных, все-таки несколько человек умерло. Тогда шаманы рассердились. Они наверно убили бы белого доктора, если бы Атси строго не запретил им это. Он сказал: — Белый шаман не похож на тех двоих, которые привели его сюда. А если некоторые

из нас перешли через реку душ, то это только потому, что филин уже кричал над их домами с наступлением ночи. Значит, настало время отправиться им в последнее странствие, в страну мрака. Мало-помалу упорная болезнь отступала перед волшебством белого человека. Атси

тоже не щадил себя. Во всем помогая доктору, он проводил время без еды и без сна. Он беспрекословно делал все то, что приказывал ему доктор, хотя и не понимал значения коробочек, наполненных коричневыми и белыми шариками, или странно пахнувших бутылок с горькой на вкус жидкостью. Когда некоторые из молодых мужчин настолько окрепли, что могли уже ходить, они стали выезжать с оставшимися сетями на рыбную ловлю и приносить в деревню лососей. Племя повеселело и в радостном ощущении возвращающегося здоровья мало-помалу стало забывать о мрачной участи, еще так недавно грозившей им. Только Атси ничего не забыл, Ничего не забыли и белые охотники, все время думавшие только об одном — о священном орле. Как только болезнь пошла на убыль, они снова явились к Атси напомнить ему

о его обещании. Он, как всегда, серьезно выслушал их и кротко сказал: — Я не забыл своего обещания. Сегодня ночью, у подножья скалы, вы получите тело орла. Затем спокойно, без всякой поспешности, он вынул жертвенный нож вождей с рукояткой в виде орла. Медный клинок ножа был покрыт тайными знаками, понятными только вождям. Атси приказал, чтобы никто не подходил к скале, пака они не увидят сигнального костра. И не сказав больше ни слова своим людям, молча, с испуганными лицами глядевшим на него, он направился прямо к жилищу орла. Ни один человек не осмелился последовать за ним. Наступили сумерки. Холодное, обложенное тучами, свинцовое небо походило на погребальное одеяло. Индейцы разожгли хворост в очагах и стали готовить свой скудный ужин. Но лица и мысли всех были обращены туда, где в отдалении маячила на фоне черного неба мрачная громада скалы. Вдруг — сигнальный огонь. Маленькая точка, похожая на кивающий палец. Из толпы индейцев послышалось испуганное всхлипывание. Они походили на детей, которым показывают страшные вещи. Однако они повиновались огненному призыву и пошли в темноту, а белые люди, не желая опоздать, последовали за ними. Сигнальный огонь разгорался все ярче и ярче. Уже были видны бледные очертания остроконечных скал. Группы сосен отбрасывали темные, пляшущие тени на белый песчаный берег, волны с шумом набегали на влажный песок, прыгающее, раздуваемое ветром пламя отражалось в них. Внезапно, покрывая шум ветра и воды, раздался крик орла. Крик был резкий, требовательный. Индейцы остановились как вкопанные и задрожали. Женщины начали плакать, думая, что дух тотема хочет проклясть их. Но тут все увидели вождя: он стоял, прямой и величественный, у самого костра. Он дал им знак приблизиться, и они подползли, рыдая и дрожа от страха. Прямо стоял Атси, и красный отблеск пламени играл на нем. Около него торчал вбитый в землю шест, а к шесту кожаными ремешками была привязана перекладина, и на перекладине сидел тотем нумипу, Орел Ти. Он сидел с высоко поднятой головой, словно был удивлен странным поведением своего брата. Но он сидел спокойно и доверчиво, не сводя неподвижного взгляда янтарных глаз с лица Атси.

Народ нумипу услышал голос Атси, который пел песнь смерти. Люди увидели, как он начал медленно танцовать танец духа, словно сам готовился к смерти. Белые неподвижно стояли и смотрели. Они понимали только, что большая птица, которую им так хотелось иметь, была здесь живая перед ними, совсем близко, почти в руках. Но народ нумипу, услышав роковое пение,

начал стонать. Индейцам был понятен смысл ритуальной песни. Они слышали обращение к священному орлу — мольбу, чтобы дух его разыскал великого отца… — Полети к Великому Отцу и скажи ему, что я делаю это для народа нумипу. Скажи Отцу, что жребий народа тяжел, пусть он взглянет на моих людей с жалостью. Они — дети сумерек, и тьма опускается

на них. Атси поднял медный клинок. Все ближе и ближе подходил он к спокойно сидящему орлу. Дрожащий крик ужаса раздался из толпы индейцев, потому что нож поднялся, блеснул в воздухе и вонзился прямо в сердце… Атси. Послышались вопли, стоны, плач. Люди нумипу в ужасе сбились в кучу. А белые люди, в ярости изрыгая проклятья, как безумные бросились к орлу. Ти-Орел закричал, развернул свои могучие крылья и, как бы понимая, кто истинные

виновники смерти его брата, поднял свое мощное тело и бросился на них. Белые с бешенством стали колотить его, пытаясь схватить за перья. Но сильная птица с клекотом рвала их одежду, тело, лица. То кружась, то поднимаясь в воздух, она падала на них с мстительной яростью. Ти-Орел, тотем племени нумипу, мстил за кровь своего брата. Наконец белые люди не выдержали и бросились бежать. Спотыкаясь и падая, они стонали, как стонали раньше люди

нумипу. Они кричали от боли и ужаса. Тогда священный орел сделал три круга вокруг костра над сбившимися в кучу рыдающими людьми, над безмолвным телом своего брата, которого он так любил. Три круга он сделал, испуская крики, в которых слышалась тоска одиночества. Только три круга. Все выше и выше поднимался он с каждым кругом в бушующий мрак ночи и

наконец медленно скрылся, чтобы никогда больше ни один глаз — ни индейца ни белого — не увидел его.

***

С 1932 по 1937 год Арчи Финней был аспирантом в академии наук СССР.

За диссертацию „ Обычаи и фольклор племени нумипу “

получил звание кандидата общественных наук.

***

Рисунки И. ХАРКЕВИЧА

Костер. 1938. 01