«У Земли на макушке»

Моим родителям

Когда в порядке лирического антракта я вспоминаю основные события в своей жизни, то не устаю удивляться случайностям, их вызвавшим. Если начать с самого начала, то даже имя своё я получил случайно. Папа настаивал, чтобы меня назвали Карлом. И быть бы мне Карлом, если бы мама, спохватившись, не спросила:

«А как мы будем звать его ласкательно?» Не задумываясь, папа спокойно ответил: «Карлик». — «Что?!» — грозно сказала мама.

С этого пошло. В тринадцать лет я хотел прокатиться на трамвае и лихо прыгнул на подножку через сугроб. В результате решётка трамвая прокатилась по мне, но так удачно, что я не только остался на этом свете, но через полгода играл в футбол.

В сорок пятом счастливая случайность — хорошее настроение райвоенкома, которому допризывник до смерти надоедал своими романтическими бреднями, — помогла мне попасть на фронт.

Через три года случайное стечение обстоятельств дало мне возможность продолжить учёбу в университете, хотя меня должны были изгнать из храма науки за студенческий доклад, выводы которого подкреплялись весьма сомнительными для того времени аргументами.

В пятьдесят первом, когда вместе с учёбой закончилась и московская прописка, совершенно уж сказочный случай решил, что я должен остаться москвичом. Начальник милиции повертел в руках документы, обмакнул в чернила перо, чтобы осквернить бумагу словом «отказать», и вдруг — о каприз судьбы! — высочайший взор остановился на одной записи в моем военном билете. Конечно же, мы с начальником оказались однополчанами. 15 лет назад это слово не было пустым звуком, как теперь, когда мирная жизнь сделала штатскими генералами бывших солдат и рядовыми — бывших генералов; нынче иной однополчанин сто раз поморщится, прежде чем признает в просителе человека, который «дал мне закурить». Но в те годы время ещё не успело выдуть из памяти эпизоды минувший войны и однополчане пользовались заслуженными привилегиями у своих более удачливых фронтовых товарищей. Поэтому я был немедленно прописан, обласкан и удостоен часовой беседы, хотя за дверью бесновалась очередь.