«Вильнюс: Город в Европе»

История Европы начинается с морей. Корабли Одиссея, а позже — триремы греческих колонистов переплывали с острова на остров на спокойных как озера пространствах Эгея, потом начали распоряжаться на более просторных и бурных глубинах западных вод. «Винно-темное море» стало основой могущества Афин — оно обозначило торговые пути и навеки отложило образы в поэзии. Все берега Средиземноморья объединила Римская империя: ее рубежи опирались на горы, которые со временем стали границами стран и наций. Пограничную линию цивилизованного мира завершили несколько рек с высокими берегами и непроходимыми дельтами, к примеру — Рейн или Дунай. За ними жили только варварские племена, которые звались по-разному и принадлежали скорее области мифа, чем истории. Римляне знали кое-что о германцах и кельтах, с которыми встречались в бою, но за этими, знакомыми, племенами простирался еще целый мир. Тамошние люди, по Геродоту, говорили на таком странном языке, что почти все свое время тратили, дивясь его необычности.

Одно из этих дальних племен, Aestii, жило на восточном берегу Балтики. Море тут совсем иное, чем Средиземное — оно серое, туманное, мелкое, хотя изредка и беспокойное. Неровные берега сменяются лагунами, которые отделены от соленого моря полосками дюн. Балтика выбрасывает янтарь, он и стал отличительным признаком края — куски желтоватой окаменевшей смолы, передаваемые из рук в руки, добирались и до Афин, и до Рима, по дороге обретая все большую ценность. Иногда говорят, вернее — домысливают, что янтарную землю навестил сам Одиссей, но вполне вероятно, что ее посещали римские купцы. Город, о котором я собираюсь рассказывать, возможно, уже существовал в те времена — но об этом свидетельствуют только раскопки. У подножья горы, на слиянии двух небольших рек, а позднее и на самой горе — здешнем Акрополе — находилось маленькое поселение, которое то расширялось, то исчезало. От моря его отделяло несколько дней (возможно — недель) пути. Сегодня это расстояние можно преодолеть меньше чем за полдня, а в те времена путника останавливали густые, почти непреодолимые леса. Как и янтарь, они надолго стали эмблемой страны.