«Русская Океания»

На Макуне-котане навстречь мне из юрты, крытой сеном, выбегла женщина не здешнего обличия со словами: Сеньор офицер, ради Пресвятой Девы, увезите меня отсюда! Это оказалась филиппинка Корасон Лирия из челяди вдовы Ровельяс, плывшей на галеоне «Нуэстра Сеньора де Ковадонга». Судно везло в Акапулько шелка, специи, наряды и благовония. Всё досталось голландским пиратам, поджидавшим галеон за Переливом у острова Оруторо. Ряпунцы им пособничали.

Лейтенант встал перед выбором: возвращаться ли в Петропавловск — благо, ветер попутный, — или зимовать на Макутане, посвятив время ремонту корабля, а затем продолжить путешествие на юг?

После смерти Петра I мизерный русский флот (в основном — гребной!) стухся на ноль и крейсировал не дальше Ревеля, редко высовываясь из Балтики. Куда им было, на галерах-то… Проще сказать — полный дестрой. Суда клепали абы как, чтоб только на воде держались.

Пакетбот «Святой Андрей», построенный в Охотске, был того же типа «Господи, помилуй!» — сколочен из сырого леса на гвоздях и деревянных нагелях, доски расходятся, обшивка протекает. При спуске это горе так углубилось, что пришлось снимать часть пушек, иначе в штиль утонет. При шторме пакетбот рисковал лечь на бок, а тогда — руби мачты.

Лотарев решил остаться, кренговать и чинить судно, а заодно построить избы и блокгауз. На месте зимовки экспедиции теперь стоит посёлок Нитумский.

Осмелимся предположить, что одной из причин, побудившей лейтенанта провести полгода на юге Лотаревских островов, были прекрасные очи Корасон Лирии. Он не сообщает, каким образом филиппинка переместилась из юрты «князька» в его избу, а говорит об этом, как о свершившемся факте.

Сердечко привела с собою жить сына Косямаина пяти лет и дочь Маци трёх лет, которых я прозвал Козьмой и Марьею. Она знатно сведала о языке ряпунском и переводила на гишпанский, толкуя мне всё неясное.

Здесь в обычае многомужество и многожонство, и куру, сиречь мужи, имеют на других островах пон моци, верных полюбовниц. Меня прозвали нуца утару паке, главою русских.

Дальнейшие земли за Переливом простираются на зюйд, где море тёплое, и там на крайних островах живут фуре сисам, красные чужаки, изрядные пловцы, которые к себе ряпунцев не пускают и сражаются, метко кидая камни из пращей и копья из металок.

Познавая сии земли и народы, я полагаю себя как бы Кортецем, а Сердечко своею Мариной, помогающей мне из приязни. Касаемо судна «Нуэстра Сеньора де Ковадонга» она…