«Смерть среди айсбергов»

Артур Херцог Смерть среди айсбергов

Пролог

Черные горы живой плоти, взбивая сияющую гладь воды, разрезали волны. Около тридцати китов-убийц[1] плыли быстро и грациозно. Взрослые плавно двигались вперед, а молодые резвились, бодались и толкали друг друга. Они ныряли, ударяя хвостами по воде, чтобы тут же показаться на поверхности, выпустить фонтан воды и снова нырнуть. Белые животы и пятна на черной шкуре делали их похожими на огромных клоунов-переростков.

Детеныши держались позади матерей, повторяя за ними все движения, а потом опускались кормиться. Остальные самки кружили рядом, как большие, гордые, любящие незамужние тетушки.

Сзади стаи плыли два кита, превосходящие по размерам всех остальных. Самца отличал высокий плавник необычной формы. Рядом с ним плыла беременная самка. Бок о бок они степенно продвигались вперед. Самец издал странный, высокий звук. Стадо ускорило движение. Раздавшаяся самка плыла медленно и начинала отставать. Самец тихонько подталкивал свою подругу вперед.

I. Экспедиция

1

– Я говорил, что будет очередь, – ворчал Кэмпбел. – Пошли отсюда.

– Чш-ш-ш! Веди себя тихо и делай, что тебе говорят, – с напускной строгостью сказала его сестра Энни. – Это недолго.

Жалкий, вспотевший от майской жары Джек Кэмпбел стоял в конце огромной очереди людей с детьми, фотоаппаратами, бутербродами и хотел выпить.

– Я сыт по горло этими акулами, – сказал он. – Давай, поехали в Ки Бискейн. Там есть одно место...

– Ты сыт по горло всем, кроме джина, – перебила его Энни. Судя по ее тону, она шутила лишь наполовину. – И потом ЭТУ акулу действительно стоит посмотреть, – пообещала она. – Это самая большая белая акула из всех когда-либо пойманных. Даже от вида ее чучела людей мучают ночные кошмары. Они вскрикивают, увидев...

– Кому, черт возьми, нужны кошмары? – перебил Кэмпбел. – Кроме того, акулы меня не пугают. Я чуть не заснул, пока смотрел «Челюсти».

Вчера вечером, когда он сказал, что хоть и прожил в Майами больше половины жизни, никогда не был в Океанариуме, Энни сразу выступила с предложением посетить этот крупнейший туристический аттракцион. Она ухватилась за эту идею и воодушевленно рассказывала о выставленной там гигантской белой акуле. Конечно, акула была только предлогом, Энни хотела хотя бы на один день стащить Джека с его койки на «Бампо». Он проводил там все больше и больше времени, ничем не занимаясь. Кэмпбел понимал, что сестра волнуется за него из-за того, что он пьет, без конца меняет женщин, из-за его апатии и пессимизма, из-за того, как он вел (или не вел) дела «Голден Сэндс». Но, говорил себе Джек, Энни, наверное, сошла с ума, если думает, что поездка в этот аквариум, ловушку для туристов, встряхнет его. Он надеялся, что к утру сестра забудет об Океанариуме. Она не забыла. Ладно, какого черта? С ним ничего не случится, если он доставит ей удовольствие. Итак, в конце концов Кэмпбел согласился составить компанию Энни и Полу Сатро.

Процессия начала продвигаться вперед. Впереди стояла семья – три беспокойных ребенка в футболках с акулами, бесформенная дама в брюках из полиэстера и толстый мужчина в спортивной рубашке кричащей расцветки. На трафарете его рубашки рыбак тащил гигантскую рыбу на корму моторного катера. У рыбы не было ни единого шанса, во всяком случае, на этом трафарете. В слишком тесных брюках ляжки женщины колыхались, как буи во время шторма. Внутренне содрогнувшись, Кэмпбел сравнил представшее перед ним зрелище с маленькой, но великолепной фигуркой своей сестры и позволил себе на минутку позавидовать Полу Сатро, который жил с ней на шхуне. Иногда Джек пытался представить – ненадолго – какова его сестра в постели.

– Может, завтра найму катер и сам поймаю одну из этих больших акул, – сказал толстый мужчина.

– Лови лучше с весельной лодки, – сказала ему жена. – Мы и так уже слишком много здесь потратили.

– Я зарабатываю, я и решаю, как тратить, – резко сказал мужчина.

Энни схватила Джека за руку и прошептала:

– Живой клиент, дай ему карточку. – А когда брат покачал головой, громко сказала: – Мистер...

– Заткнись, – буркнул Джек.

– Это вы мне? – немного зло спросил мужчина.

– Она со мной разговаривает, – сказал Кэмпбел.

– Не похоже.

– Можете мне поверить, – холодно сказал Джек.

Мужчина внимательно его осмотрел, после чего повернулся спиной.

– Я могу нанять катер за пару сотен, – сказал он жене. – Детям это понравится.

Очередь двигалась вперед, Энни задержалась.

– Сукин ты сын, – шипела она на Джека. – Ты считаешь, мы не должны заниматься фрахтом? Две сотни нам сейчас не пригодятся, да?

– Брось.

– Иногда я тебя перестаю понимать, а потом понимаю. В этом вся проблема.

Злой вид брата ее совсем не пугал, она слишком хорошо знала, как он к ней относится. Энни, как, кстати, и Джек, могли читать мысли друг друга, как карту дорог.

– Кто угощает? – спросил Джек, когда они подошли к кассиру.

Фальшивая улыбка сестры должна была задеть его:

– Я пока не зарабатываю.

Кэмпбел оглядел Пола – широкоплечий молодой человек, приблизительно того же возраста, что и Энни. У него были кустистые усы, простые манеры и бессмысленное лицо. Когда бы ни заходила речь о деньгах, руки Пола Сатро прятались в задние карманы его потертых джинсов и там и оставались. Но Кэмпбел не платил ему уже две недели, и смысла спорить не было. Джек достал старый бумажник из крокодиловой кожи и протянул кассиру десятидолларовую и двухдолларовую банкноты.

За турникетом были выставлены шпангоуты старых кораблей, испанские якоря, панцири гигантских черепах и другие экспонаты, знакомящие с мореходным делом и природой океана. Затем следовало главное здание. Расположение чучела акулы легко угадывалось по огромной толпе вокруг него, издающей восторженные возгласы.

– Я не вижу, – сказала Энни. – Приподними меня, Кэмпбел.

– Пусть это сделает твой парень, – непринужденно сказал Джек.

Пол легко поднял Энни.

– Бог ты мой! – воскликнула она. – Вот это МОНСТР!

Хотя Кэмпбел был выше шести футов ростом, чтобы увидеть рыбину, водруженную на треножники за стеклянной стеной, ему пришлось встать на цыпочки. Акула была 25 футов с гаком в длину, у нее были круглые сверкающие глаза и огромные, устрашающей формы зубы. Призрачно блестела шкура. Даже после смерти эта хищная тварь вселяла страх. И все же ей не удалось пробудить в Кэмпбеле настоящих эмоций. ГОСПОДИ, подумал он, ЭННИ ПРАВА. МЕНЯ УЖЕ НИЧТО НЕ БЕРЕТ.

– Хорошо, можешь отпустить, – сказала Энни. – Не желаешь потягаться с такой крошкой, Кэмпбел?

– Я говорил тебе, мне надоели акулы, – отвечал Кэмпбел, когда они выбирались из толпы. – Зубастые, но тупые. Теперь мы можем ехать домой? – Он всегда старался, в основном безуспешно, воздерживаться от выпивки пока «солнце не перевалит за нок-рею», что для него означало пять часов вечера.

Пока они доберутся до шхуны, время как раз подойдет. У Джека сводило желудок.

– Еще нет! – ответила Энни. – Мы не видели рыб, дельфинов, китов...

– У меня нет желания смотреть рыб. Я видел фильмы о Флиппере[2].

– Тогда посмотрим китов-убийц.

– О, великолепно. Еще одна шоу-доза из соленых глубин, – сказал Джек.

Но в конце концов они остановились на китах, представление с которыми как раз началось, когда они вошли в амфитеатр. Дрессировщик жестикулировал с платформы над бассейном, девушка в бикини, ухватившись за грудной плавник, оседлала одного из китов, он сделал круг и подвез ее к краю бассейна. Публика бурно зааплодировала, когда она вышла из воды.

– Это что-то новенькое, – сказала Энни. – Когда я была здесь в последний раз, девушки не было.

Ровный голос вещал из репродуктора:

– Пока киты отдыхают, позвольте, я расскажу вам немного о них и их виде.

Крупнейший представитель вида дельфинов – касатка или кит-убийца обитает во всех морях, но чаще всего небольшие стаи китов-убийц можно встретить в северной части Атлантического или Тихого океанов, где проходят маршруты китов других видов, которыми питаются касатки. Благодаря своей обтекаемой форме и мощным плавникам, касатки являются самыми быстрыми среди китов. Взрослый кит весит от двух до трех тонн, его длина достигает тридцати футов, хотя встречаются и более крупные.

Кит-убийца – самое свирепое животное на Земле. В море ему нет равных, даже шестидесятифутовый кашалот не может с ним тягаться и является его главной жертвой. Более крупную добычу сразу несколько китов-убийц атакуют в голову. Известен случай, когда один орка таранил огромного кашалота со спины, до тех пор пока не убил свою жертву.

В пасти касатки от двадцати до двадцати восьми зубов на каждой челюсти. Он способен целиком проглотить дельфина. За один раз он может откусить от другого кита кусок мяса весом в четыреста фунтов. Из желудка двадцатисемифутового кита-убийцы были извлечены останки тринадцати морских свиней, четырнадцати тюленей и одного человека. Пятнадцатый тюлень застрял в горле касатки, и кит задохнулся.

Древние римляне называли этого кита Orcinus orca – «Несущий смерть».

Сейчас им не особенно подходит это название, подумал Кэмпбел, наблюдая за китами. У них были высокие спинные плавники, плоский хвост и черные обтекаемые тела с белыми животами, вокруг глаз тоже были белые пятна. Шкура китов была гладкая и лоснящаяся. Они сочетали в себе мощь и изящество и, несмотря на апатичность Кэмпбела, произвели на него впечатление.

– Кит-убийца может быть другом человеку. Бывали случаи, когда эти животные подталкивали тонущие корабли к берегу и спасали людей. С другой стороны, даже Хьюго и Хельга, выросшие в неволе, трудно поддаются дрессировке. Они легко обижаются на грубые, резкие слова, у них капризный характер, они раздражительны и горды и часто не подчиняются воле дрессировщика.

Понимают ли киты, что значит неволя? – размышлял Кэмпбел. Возможно ли это? Если да, как они это чувствуют?

– Самка кита около года вынашивает только одного детеныша. Она заботится о нем, как образцовая мать. У касаток очень развиты семейный и групповой инстинкты, если самка или детеныш пострадали, другие взрослые киты подталкивают их в безопасное место. Если же самка или детеныш погибли, остальные стараются отомстить.

Касатки опасны для человека, но обычно только когда им или их семьям угрожает опасность. Существует удивительная, но правдивая история о двух сплавщиках леса из Британской Колумбии. Сбрасывая бревна с утеса в море, они заметили внизу группу китов-убийц. Один из сплавщиков намеренно сбросил бревно на кита и поранил его. Касатки ушли. Когда же вечером сплавщики возвращались по морю в лагерь, из темноты появились киты и перевернули лодку. Человек, поранивший кита исчез, больше его никогда не видели. Второй выжил и рассказал эту историю. Очевидно, что киты выжидали целый день, чтобы отомстить.

Некоторые люди считают, что касатка – морское существо, во многом похожее на человека. Человек не охотится на китов-убийц, поэтому в море у них нет соперников. Они главенствуют в океане, как человек на земле. Я уже говорил, что семьи касаток подобны человеческим. Продолжительность жизни китов от тридцати до семидесяти лет, почти как у человека, хотя встречались особи и старше семидесяти.

Как и у человека, мозг касатки очень развит. В действительности ее мозг с уникальной паралимбической долей даже больше и во многом сложнее человеческого. У китов-убийц удивительная память и значительные ментальные способности. Их интеллектуальные способности недостаточно изучены, известно лишь, что это мощный интеллект, в некоторых отношениях превосходящий интеллект человека. Как и человек, касатка может говорить. Они общаются с помощью комбинаций чистых звуков и эхолокации. Эти звуки, которые вы сейчас услышите, киты способны улавливать на значительных расстояниях. Хьюго, Хельга, скажите что-нибудь!

Дрессировщик на платформе энергично махнул рукой, и киты заговорили. Это были странные, жутковатые, свистящие, поющие, воющие звуки, будто звучание других миров, счастливые и все же грустные, юные и все же древние, как сама земля. Кэмпбел подался вперед, желая получше расслышать и надеясь понять.

– ...Речь китов-пленников была записана с помощью гидрофона и проанализирована в компьютере. Оказалось, она содержит 15 миллионов информационных байтов. Для сравнения – «Одиссея» Гомера содержит лишь один миллион байтов...

Высоко над бассейном были натянуты два провода; с каждого свисал огромный кусок мяса, который перетащили к центру с помощью блоков.

– Может быть, если бы киты говорили на нашем языке – или мы на их – они бы напомнили нам, скольким китам угрожает опасность вымирания, если человек не прекратит их уничтожение. А теперь вы увидите невозможное в исполнении Хьюго и Хельги. Киты!

Дрессировщик замахал руками, и киты исчезли под водой. Кэмпбел прикинул, что глубина бассейна примерно 35 футов. Что там делают касатки? Он представил, как они сжимаются на глубине подобно гигантским пружинам. Но они НЕ СМОГУТ достать приманку, такой прыжок не под силу животным таких размеров.

Разорвав гладь бассейна, они вылетели из воды, как ракеты, огромные тела поднимались в воздух, их хвосты оторвались от воды на пять, десять футов. Плавники прижаты, пасти открыты, киты схватили мясо и, подняв фонтаны воды и забрызгав публику, рухнули обратно в бассейн.

Толпа взревела.

– Оу! – воскликнул Пол Сатро.

Но Кэмпбел сидел неподвижно. Он пытался понять, почему киты так на него подействовали. Они продемонстрировали ему... жизнь. Да, мощную, бурную жизнь, жизнь, которая так отличалась от безжизненности, парализовавшей его. Какие чувства пробудили в нем киты? Удивление? Страх? Нет, это было что-то более глубокое, что-то, что он не мог понять до конца. Если только... Ладно, забудь, сказал он себе, скоро пять часов.

Киты спокойно плыли, будто удовлетворенные своим представлением. Более крупный Хьюго подплыл к краю бассейна напротив того места, где сидел Кэмпбел, и приподнял огромную голову, как бы оглядывая аудиторию. У него были красные глаза, и в этот момент Джек Кэмпбел готов был поклясться, что кит смотрит прямо на него. В глубине этих раскаленных глаз таилось послание. Был ли это вызов? Или предупреждение?

У выхода стояли машины, которые вырезали пластиковые фигурки аттракционов Океанариума. Одна вырезала пластиковых дельфинов, вторая – гигантских белых акул, третья – касаток. Кэмпбел опустил несколько монет в третью машину и наблюдал, как работает нож. Из щели вывалился шестидюймовый кит-касатка, и Джек положил его в карман. По какой-то необъяснимой причине он надеялся, что кит принесет ему удачу. Она была нужна ему.

2

Шхуна «Голден Сэндс» принадлежала отцу Кэмпбела. Она стояла в доке и служила Джеку жильем. Большинство женщин, проводивших ночь на борту, неизменно жаловались на беспорядок, хотя Гус Новак, который работал еще на отца Джека, исправно содержал шхуну. Не вина Гуса, что «Бампо» была не в состоянии выйти в море. А Джек и не собирался этого делать.

Во время второй мировой войны Билл Кэмпбел, отец Джека, дослужился от добровольца сначала до старшего лейтенанта, а затем и до старпома на минном тральщике и заработал полную грудь наград. Родившийся на побережье штата Массачусетс, после войны он обосновался во Флориде и занялся прокатом катеров. Он много работал, экономно тратил и в конце концов купил «Голден Сэндс». Поначалу было тяжеловато, но Билл справился. Крупный общительный мужчина с густой рыжей бородой, он сочетал в себе шотландское обаяние и шотландскую осторожность. У шхуны был длинный список постоянных клиентов.

Билл купил ее в пятидесятых, когда только начинался мореходный бум, практически по дешевке и привел ее в божеский вид. «Мэри», так звал ее Билл в честь жены и матери его двоих детей, была старым пятидесятифутовым тунцовым траулером, построенным в тридцатых годах. У нее был крепкий дубовый каркас, корпус, обшитый сосновыми досками, короткая грот-мачта с вороньим гнездом наверху и еще более короткая мачта на корме, рубка рулевого, хорошо оснащенная, просторная главная каюта и небольшой камбуз. В дни, когда шхуна выходила на тунца, широкая – 15 футов – палуба служила рабочей площадкой. На бушприте был огороженный железными поручнями пульпит, откуда багрили крупную рыбу. Билл установил на шхуне двигатель «форд-леман» в 150 лошадиных сил, и шхуна могла развивать скорость до 10 узлов. Хоть никто не мог сказать о шхуне, что она шикарная, она была просторна, комфортабельна и хорошо оснащена. Джек переименовал ее в «Бампо».

Билл Кэмпбел использовал шхуну частично для фрахта, частично для собственного удовольствия. Джек хорошо помнил ночные прогулки по морю со всей семьей и друзьями на борту. Для Джека шхуна была еще и школой мореходного дела, на ней отец учил его быть первоклассным моряком... Перестарался, наверное.

Джек служил на флоте, где научился боксировать, пить, обращаться с огнестрельным оружием и взрывчаткой и ненавидеть начальство, вернее, ненавидеть его больше, чем до службы на флоте. Может быть, он бунтовал против жесткой дисциплины, которую пытался привить ему отец, или, возможно (постепенно он пришел к такому выводу), у него просто не было цели. Проучившись после службы на флоте несколько месяцев в колледже, он бросил его и несколько лет не появлялся дома.

Тогда он думал, что весь его опыт может привести к чему-нибудь. Он водил грузовик в Чикаго, был таксистом в Денвере и работал на сталелитейном заводе в Бирмингеме, где провел очень много боев. Он был обидчив, но у него не было инстинкта, отстаивая свое в споре, нанести травму сопернику. Джек проиграл свой третий бой подряд, когда позвонил Билл и сказал, что Мэри скончалась.

Мать Джека скоропостижно умерла от пневмонии, когда ей было всего сорок восемь лет. После ее смерти еще молодой Билл, который был старше жены на семь лет, выглядел совершенно беспомощным, и Джек заботился о своей одиннадцатилетней сестре: стирал и гладил школьную форму, готовил завтрак, Мыл ее в ванной – в общем, делал все, что должна делать мать. Он осел на год дома, много работал на шхуне. Но как только Билл оправился от потери жены, Джека снова стало одолевать старое беспокойство и он уехал. Последовала еще одна серия работ – буфетчик, фабричный рабочий, все, что угодно. Он никогда не сидел в тюрьме, но временами казалось, что тюремная жизнь – единственное, чего он не пробовал.

Почему он никак не мог зацепиться за что-нибудь, спрашивал себя Джек, стоя с бокалом джина в руке у поручней «Бампо». Было поздно, и он снова встретился с бессонницей – своим старым врагом, единственным средством борьбы с которым были секс или выпивка, или то и другое вместе. Он отменил свидание с равнодушной блондинкой – одной из ряда пластиковых женщин с великолепными фигурами, пустыми лицами и полным отсутствием страсти – их, наверное, вырезали машины, – Джек сам не помнил, где он с ней познакомился.

Но сейчас он даже думать не хотел о женщинах.

Сегодня в Океанариуме он понял, что отождествляет себя с огромными существами, которых держат в бассейне-ловушке, откуда невозможно сбежать, нельзя вернуться в бесконечные просторы океана, который и есть их настоящий дом. Риск был смыслом их жизни, но они были лишены его... Конечно, конечно, он много нафантазировал о китах, это глупо... И все же... он почувствовал в них собственную боль. Только свою тюрьму-бассейн он построил сам. Он старался вырваться из нее изо всех сил, думал, переезжал с места на место, надеясь найти какое-нибудь по-настоящему рискованное дело, которое пробудит и оживит его и изгонит пустоту, остающуюся его жребием на этой жалкой планете. Он искал, но потерпел неудачу. Тогда он сдался и женился. А когда и это не помогло, он попытался забыться с помощью джина. Но эти киты не сдались, он был в этом уверен. Несмотря на внешнее послушание, они оставались бойцами.

Кэмпбел прошел в каюту, налил еще один бокал неразбавленного джина из полугаллоновой бутылки и снова вышел на палубу. Огни шхуны отражались в маслянистой воде. Хотя Джек старался забыть свою бывшую жену, воспоминания о ней иногда всплывали у него в голове, как всплывают на поверхности океана обломки после кораблекрушения. Господи, и почему он на ней женился? Не по любви, как он понял позднее, а устав от своих постоянных завоеваний. Он надеялся, что супружеская жизнь окажется лучше его так называемой свободы. В любом случае, никогда раньше он не был женат, а новый опыт всегда полезен. Оглядываясь назад, можно было сказать, что она была самой обыкновенной девушкой во всех отношениях, кроме внешности, а к этому он вскоре привык. Несколько лет они жили в небольшом калифорнийском городке, она работала официанткой, а он в агентстве по продаже мотоциклов. Супружеская жизнь шла терпимо, во всяком случае не была невыносимой.

Когда заболел отец, он привез жену во Флориду. Хирург ошибся, когда сказал, что они вовремя вырезали опухоль, и Билл Кэмпбел начал медленно и мучительно угасать. Крепкий мужчина, он отказывался жаловаться, продолжал заниматься бизнесом и вывозил клиентов в море, даже когда потерял несколько фунтов в весе. Желая лучше узнать отца, Джек проводил с ним все больше и больше времени и постепенно начал понимать, что думает о нем отец.

Несмотря на внешнюю общительность Билл Кэмпбел держал свои мысли при себе. Он редко вмешивался в жизнь своих детей, хотя его пресвитерианская сущность наверняка возмутилась бы, узнай он о сожительстве его дочери с Полом на шхуне. Но это началось позднее, после смерти Билла. Энни была любимицей отца, это было ясно. Потому что она напоминала ему Мэри, потому что у нее было обаяние родителя, она занималась собой, училась в колледже, потому что она... Нет смысла обманывать себя, горько подумал Джек. Истинной причиной этого было то, что Билл про себя считал бродячее существование своего терзающегося сына пустой тратой времени или еще хуже того. Это задевало, и еще больнее было от того, что глубоко внутри Джек был согласен с отцом.

Что касается жены Джека, Билл относился к ней чуть лучше, чем к проститутке. То, что отец оказался прав в своем суждении о ней, не сделало жизнь легче. Биллу не нравилось ее присутствие, и Джек не мог объяснить жене, почему он так часто оставляет ее одну, почему она исключена из семьи. Начались ссоры, они подогревались алкоголем и были еще более горячими от того, что супруги зло шипели друг на друга и ругались шепотом, чтобы Билл не узнал о происходящем. Война в спальне продолжалась год, пока не утонул Билл.

Джек облокотился о поручни и глубоко вздохнул. Если бы знать точно причину смерти Билла. Ослабший от болезни Билл Кэмпбел ушел на небольшой парусной шлюпке в бухту Бискейн. Шлюпку нашли пустой. Билла обнаружили на дне, вокруг его тела был обмотан канат, якорь не давал ему всплыть. Несчастный случай на воде, сказал коронер, и это было вполне возможно. У Билла в последнее время случались приступы головокружения, он мог запутаться в канате, и якорь стащил его за борт. Но Джек всегда в этом сомневался – Билл был слишком хорошим моряком. Если бы это было самоубийство, об этом бы знал Гус Новак, потому что Билл бы предупредил его. Но Гус ничего не прояснил.

Джек чувствовал себя обманутым. Он был готов к смерти отца, но не к такой неожиданной. Позднее Джек понял, на что он надеялся все эти месяцы. Он ждал знака, неважно, пусть едва заметного, хотя бы признания того, что он всерьез занялся бизнесом и много сил отдает работе, знака, который бы обозначал, что отец ценит его. Вместо этого Билл ушел, не сказав ни слова. Неделями Джек пьянствовал в барах, возвращаясь домой на рассвете. Энни ужасно волновалась за него. Тогда они с женой и переехали на «Бампо». А однажды он пришел на шхуну гораздо раньше полуночи. Джек знал: это случалось со многими мужчинами, – но он и представить не мог, что это когда-нибудь случится с ним. Он вошел в кабину, жена испуганно всхлипнула, натянула на себя простыни и одеяла, и Джек увидел мужчину. Джек, не сказав ни слова, ушел и накачался спиртным до полной невменяемости.

Развелись они легко. Она сняла все деньги с их совместного счета в банке, но больше ничего не просила, будто была рада избавиться от него. Джек решил про себя, что она вернулась в Калифорнию, больше он о ней ничего не слышал. Его это не волновало, вокруг было достаточно женщин, и телефон на «Бампо» не замолкал. Он вообще перестал о чем-либо волноваться. Неверность жены, возможное самоубийство отца и более всего крушение всех надежд парализовали Джека.

До болезни Билл Кэмпбел никогда не брал деньги в долг, он был слишком шотландцем, чтобы платить проценты. Он был слишком шотландцем, чтобы оплачивать медицинскую страховку, и поэтому оплата доктору и больничные счета превратили «Голден Сэндс» в должника, как раз когда шхуна требовала основательного обновления, чтобы составить реальную конкуренцию вновь появившимся фирмам.

И все же в плохом управлении делами Джек мог винить только себя. Он был нетерпелив, раздражителен, груб и невнимателен к деталям, это верно; он был паршивый бизнесмен. Клиенты, годами верные Биллу Кэмпбелу, ушли. Если скольжение вниз продолжится, Джек и Энни будут вынуждены продать шхуну. Но Джек упрямо сопротивлялся. Он хотел оставить бизнес с поднятым флагом.

Кэмпбел порылся в мешке с оптимистическими клише и отыскал несколько штук – завтра будет видно... надо стараться... если тебе не повезло с первого раза... – но ни одного толкового. Зевая, Джек понял, что наконец получил в награду сон.

Когда он собрался налить последний за вечер, как пообещал сам себе, стакан джина, задребезжал телефон.

– О, привет, – неуверенно ответил Кэмпбел. Он поколебался, а потом продолжил голосом, в котором угадывалась мольба об отмене приговора. – Хорошо... конечно... думаю, да... я не лягу до твоего прихода, Бонни.

Он пропустил еще три джина в ожидании Бонни, которая вызывала у него такой же интерес, как и Океанариум. Сидя в шезлонге на палубе, Джек вытащил из кармана фигурку кита и провел по ней пальцами. Видимо, он на какой-то момент заснул, потому что, когда по палубе застучали каблучки, Джеку снились акулы и киты-убийцы.

3

Когда Джек проснулся, девушки уже и след простыл. Голова раскалывалась. Он надел старую рубашку, замызганные хаки и грязные тенниски без носков. Единственной чистой вещью в каюте была белая фуражка с ухарским козырьком, которая висела на вешалке. Джек некоторое время постоял перед ней, будто перед зеркалом. Он откашлялся, сплюнул в открытый иллюминатор и вышел навстречу тому, что осталось от солнечного утра.

Расчесав пальцами спутанную шевелюру, Джек вошел в контору. Гус Новак поприветствовал его взглядом и клубом дыма из трубки.

Покрасив стены и повесив бамбуковые занавески, Энни пыталась украсить кабинет, но ей не удалось рассеять атмосферу неудачи, которую создавали треснутое стекло на стойке, поблекшая обивка и старый линолеум. На стенах висели фотографии счастливых людей и мертвых рыб, но они были из другой эпохи, когда «Голден Сэндс» руководил Билл Кэмпбел.

Гус Новак служил на минном тральщике под началом Билла и с тех пор стал членом их семьи. Это был жилистый человек средней комплекции, неопределенного возраста старше шестидесяти, с седыми волосами и крупным подбородком. Гус с хитрым видом оглядел Джека, у него явно что-то было на уме. Непроницаемость Гуса иногда выводила Джека из себя, но старик был просто незаменим. Помимо того, что он поставлял им клиентов, казалось, Гус может делать все, что угодно, без него они не продержались бы и дня, не говоря о том, сколько месяцев им вообще осталось. Кэмпбел проигнорировал Гуса и прошел за стойку к журналу заказов. Там же он на крайний случай держал бутылку джина, а сейчас ему был просто необходим хороший глоток, но Джек спиной чувствовал взгляд серых глаз.

– Хорошо, Гус, – сказал он через плечо, – в чем дело?

– Могли бы получить неплохой заказ сегодня утром, если бы ты был на ногах, – небрежно сказал Новак. – Излишки от Кесли. Подыскивали катер, который бы вывез их в море.

Кэмпбел открыл журнал, грохнув обложкой по стойке. Страницы были почти пустые, утром записей не прибавилось.

– Они могли позвонить вчера, – раздраженно сказал Джек.

– Вчера у Кесли не было излишков, – логично ответил Новак.

Перед глазами Кэмпбела всплыл цветастый трафарет на рубашке толстяка.

– И вообще, кому нужны туристы? – буркнул он. Когда это он обещал себе больше стараться? Вчера вечером? Стараясь не смотреть на бутылку, Джек взглянул в окно на слегка покосившуюся пристань.

– Если не рыбака-туриста, то кого еще мы можем получить? – непривычно резким тоном спросил Новак. – На лодки больше нельзя рассчитывать.

– Все придет в норму, – настаивал Джек.

– А что насчет клиента, которому нужна трюмная помпа?

Джек развернулся на одной ноге:

– У тебя ее нет? Вчера он был готов сжечь все дотла.

– Они пустили меня по кругу, – ответил Новак, холодно глядя на Джека. – Дэйтон говорит, что помпа заказана, но не доставлена. Ясно, что это неправда. Он знает, что ты не можешь заплатить ему. Считает, он поставил достаточно, ты должен попробовать где-нибудь в другом месте. Поэтому он не будет связываться, – Гус уверенным движением выбил из трубки пепел. – Я бы тоже так поступил.

– Да? Тоже? – закричал Кэмпбел. – Где, черт возьми, твоя изобретательность, Гус? Раздобудь подержанную помпу и установи ее. Скажи клиенту, что она новая. Придурок ни хрена не понимает и не заметит разницы. И потом, можешь послать Пола. Должен же этот сукин сын хоть что-то здесь делать.

– Сомневаюсь, что твой отец предложил бы подобное, – сказал Гус.

Кэмпбел что-то проворчал.

– В любом случае, наезжать на Пола, когда ему ничего не платят, – это слишком. И на меня тоже.

– Ты всегда можешь уйти.

Это было подло. Джек понимал, что Гус не уйдет. Куда ему идти? И потом, кроме того, что Гус был верен Биллу, он считал, что несет персональную ответственность за его детей. Он не оставит их в трудные времена.

– Если бы я мог себе это позволить, – неубедительно отшутился Гус.

Билл оплатил бы счета. Он не дал бы делу провалиться в тартарары. И он не отваживал бы клиентов.

– Заплати парню, сколько надо, – сказал Кэмпбел.

– Хорошо, – сказал Новак.

Начался еще один прекрасный денек. Кэмпбел достал из-под стойки бутылку и стакан.

– Как в настоящих вестернах, да? – Энни в обрезанных джинсах «Левис» и тонкой рубашке, завязанной узлом на животе, появилась из задней комнаты, где они жили с Полом. – Выпивка в полдень, крутой разговор с работниками. Вода и лед для сопляков, а?

– Когда мне будет нужен присмотр, я сообщу, – резко сказал Джек, но бутылку поставил на место.

– Ты похож на безбилетника, который только что выполз из укрытия, – Энни провела пальцем по щеке брата. – Не на что купить бритву?

– Оставь меня в покое.

– Хочешь совсем спиться? Прикрыть наш бизнес раз и навсегда?

– Я не могу брать клиентов из воздуха.

– Но отбить у них желание обращаться к нам тебе не составляет труда: Боже, как ты разговариваешь с людьми!

– Иди к черту.

Джек закрыл лицо рукой. Чтобы убедиться в том, что он паршиво выглядит, ему не обязательно было смотреться в зеркало. Синяки под глазами, пятна на щеках. Синяками он обязан нескончаемым поискам удовлетворения Бонни, а пятнами – своему пристрастию к джину. На секунду Джек задумался, когда у него покраснеет нос от лопнувших сосудов.

– Извини. Меня подавляет это место. Ненавижу Флориду. Самый худший штат из...

– Хочешь нагнать тучи на солнечный штат? – спросил Пол добродушным тоном; предполагалось, что это остроумно. Он только что появился из комнаты, где они с Энни играли в дом, и как бы в доказательство этого был без рубашки.

Кэмпбелу не особенно нравились манеры Пола, но и без дополнительных препирательств он чувствовал себя невесело и поэтому просто ответил:

– Иногда мне хочется свалить отсюда, вот и все.

– Ну, ты можешь это сделать, – сказал Сатро. – Энни скоро закончит колледж. Мы сможем вести дела, да, дорогая?

Лицо Энни вспыхнуло под рыжими волосами, доказывая, что предложение Пола было обдуманным. Они договаривались об этом заранее.

– Без Кэмпбела будет тяжело, но мы можем попробовать, – вздохнув, сказала она.

– Я не уеду, пока не налажу дела, – резко сказал Джек.

Как бы желая сменить тему разговора, Энни сказала:

– Пол, расскажи им, что ты прочитал в сегодняшней газете. Об акуле.

– Снова акулы! – взвыл Джек.

– Япошки предлагают сто пятьдесят тонн за одну белую, – объявил Сатро. – За живую, не за чучело. Она должна быть больше двадцати пяти футов в длину. В Токио они строят для нее бассейн.

– У меня неподходящее настроение для розыгрышей, – предупредил Кэмпбел.

– Я не шучу!

– О, конечно. И как они собираются переправить ее домой? По воздуху?

Пол обиженно теребил кустистые усы:

– Я серьезно. Ты ловишь ее, а они присылают за ней пустой танкер в любую точку океана, без балды.

– Без балды, – передразнил его Джек.

– Хочешь, покажу тебе газету? – предложил Пол.

– Ладно, ладно. Может, ты и читал это. И все равно – идиотская идея.

– Почему? – спросил Пол. – Это может быть интересно. Я бы с удовольствием поставил свое клеймо на живой акуле!

– И остался бы без руки или без чего-нибудь еще. – Кэмпбел отвернулся от Энни и продолжил: – Скажи мне, ради всего святого, где ты собираешься найти большую белую акулу? Это тебе не водоросли.

– В газете пишут, что их видели выше и ниже по Восточному побережью. Называют мыс Монтаук, Лонг-Айлэнд.

– Что ты думаешь, Гус?

Новак пожал плечами и выпустил клуб дыма.

– Если это правда, сотни людей будут охотиться на белых акул, – пробормотал Джек.

– Да, – возбужденно сказала Энни, – но у них нет судна и команды наготове, как у нас.

– Что значит «у нас»? – прорычал Кэмпбел. – Ты не можешь в этом участвовать. Тебе надо учиться. Колледж...

– С учебой почти закончено, впереди свободное лето, и я могу подумать, продолжать учиться или нет.

– Ты хочешь выйти в море за белой акулой? – спросил Джек.

Энни осмотрела тихую шхуну. На ветру болтался отвязавшийся конец каната.

– Джек, подумай, сто пятьдесят тысяч. Мы сможем здесь все наладить, отремонтировать пристань, покрасить... сможем стать настоящими конкурентами для других.

– Чтобы оплатить расходы по этой треклятой экспедиции, мы еще глубже залезем в долги, тысяча против одного – мы вляпаемся. Мы можем потерять все – судно, работу.

– Неудача настигает тех, кто ее ждет, – сказал Пол.

– Я не говорил, что жду провала, – огрызнулся Джек, – я только сказал, что у нас маловато шансов. Правильно, Гус?

– Возможно, – сказал Новак.

– И потом никто из нас ни черта не знает о том, как ловить акулу живьем, правильно?

– Я могу спросить профессора Акермана из университета, – быстро сказала Энни. – Он самый крутой ихти... ихти... дьявол, самый крутой из парней, которые разбираются в рыбах в нашей стране. Если кто-то что-то об этом знает, то это он.

– Забудь, – сказал Кэмпбел.

– Подумай, Кэмпбел, – умоляла его Энни. – У нас есть настоящая команда. Гус самый лучший бортмеханик в округе, и он знает все, что только можно знать обо всем остальном. Мы с Полом будем командой. Я беру на себя камбуз. Джек, когда ты хочешь, лучше тебя моряка не найти.

– Акул видели у Монтаука? Сколько нам потребуется, чтобы добраться туда? – немного смущенно спросил Джек.

Новак задумчиво почесал щетинистый подбородок:

– Ну, по внутреннему водному пути до Норфолка примерно девятьсот пятьдесят миль. Это... давай посчитаем... – он начал загибать пальцы. – Мы можем добраться до Норфолка за пять дней, если идти днем и ночью по внутреннему пути, может, на день меньше. Еще два до Монтаука. Скажем – неделя или чуть больше.

Джек наблюдал в окно, как под солнцем быстро проплывают облака, напоминающие рыб.

– Мне не хочется выходить в море. День за днем одна вода вокруг, мне это надоедает. Да и вообще это сумасшедший план. Не будем больше об этом.

Через несколько минут он продолжил:

– Энни, просто, чтобы удовлетворить мое любопытство, поговори завтра с этим Акерманом. Спроси, он действительно считает, что это все реально? Хотя и так понятно, что нет.

На следующий день Энни ворвалась в главную каюту «Бампо» со словами:

– Профессор Акерман, Господи благослови его, сказал мне, что это может сработать! Кроме того, он сказал, что в этом году вдоль Восточного побережья было замечено акул больше, чем обычно. Больших белых акул видели у мыса Хаттерас с северной стороны.

Кэмпбел почти незаметно отвернулся от груды навигационных карт, наваленных на столе:

– Какое-нибудь конкретное место?

– Мыс Монтаук ничем не хуже других мест, как говорит профессор, – она взглянула на карты. – Эй, чем ты тут занят? Разве это не Монтаук?

– М-м-м... Так и есть. Будь я проклят. Как это сюда попало?

Энни положила веснушчатую руку на бедро и оглядела брата с ног до головы.

– Кэмпбел, что на тебя нашло? Ты причесался и побрился? Даже рубашка чистая. Если не ошибаюсь, брюки новые?

– Ну, наступило такое время года, – неловко отшутился Джек.

В этот день он купил новые брюки и почистил палубные ботинки, но не сказал об этом сестре.

– Уже почти шесть, и никакого спиртного! С тобой все в порядке?

– Все прекрасно, спасибо.

– Это из-за экспедиции, да? – с торжеством спросила Энни. – В конце концов идея тебя заинтересовала. Ты хочешь пойти за акулой, да?

– Я? И не думаю. Но скажи, как, черт побери, можно взять акулу живьем?

– Проще простого. Ловишь ее на крючок с приманкой, подтаскиваешь к борту...

– И она перевертывает судно, – закончил за сестру Джек.

– Нет, нет, глупыш. Акулы, даже белые, не топят лодки. Киты – да. Знаешь, как эти... касатки, которых мы видели в Океанариуме. Профессор сказал мне, что один такой кит потопил сорокафутовую яхту, потому что она натолкнулась на него, когда он спал на поверхности. В общем, слушай, подтаскиваешь акулу так, чтобы она была вдоль борта и поливаешь...

– Поливаю?

– Из обыкновенного садового шланга. Поливаешь жабры этим... тьфу, черт, как же это? – Энни порылась в карманах брюк из грубой хлопчатобумажной ткани и достала оттуда клочок бумаги. Разгладив его, она сказала: – МС-222. Означает – метан-трикан-сульфанат. Это отключит акулу на несколько часов. После этого можешь буксировать ее куда хочешь, можно в загон из сетей или что-нибудь подобное, в какой-нибудь бухте – и держишь ее там, пока за ней не приедут. Я говорила, что это просто!

– Конечно. Проще этого разве что остаться в порту, что я и собираюсь сделать. Акерман подтвердил, что белую акулу никто никогда не ловил живьем?

– Такого размера, как просят японцы, – нет, – Энни шагнула вперед, руки в боки, и посмотрела на брата. – Ну же, Кэмпбел. Давай сделаем это. Какого черта? Такой шанс выпадает раз в жизни. У нас есть все, чтобы сделать это, я знаю.

Лесть достанет тебя везде, подумал Джек, вслух же спросил:

– Пол хочет идти за акулой?

– Конечно, хочет. Ради удовольствия и нескольких баксов он пойдет куда угодно.

– Гус?

– Ты знаешь Гуса. Пойдет, хочет он этого или нет, потому что боится, что нас съедят акулы.

– И я тоже. Поэтому мы и останемся дома.

Энни отошла от него:

– Иногда я тебя ненавижу.

Кэмпбел изучающе посмотрел на сестру.

– Как насчет шхуны? – мягко спросил он. – Я считаю, мы можем взять отпуск, работы и так никакой. Кажется, я должен наконец выпить. Солнце уже перевалило за нок-рею.

* * *

Экспедицию, взяв шхуну в залог и под высокие проценты, финансировал банк. У Кэмпбела было теперь полно наличных, но если проект провалится... Наблюдая за работниками, загружающими шхуну, Джек гнал эту мысль из головы. С тех пор как Энни уговорила его выйти в море, шел четвертый лихорадочный день. Кэмпбел с нетерпением ждал, когда Новак проверит крышки цилиндров, дизельный альтернатор, установит новые инжекторы и заменит неисправную бензопомпу. Через день-два «Бампо» будет готова. Джек сам от себя не ожидал, что будет так нетерпелив.

На палубе, заваленной снаряжением и провизией, Пол открывал ящики и коробки и перечислял их содержимое, а Джек сверял названное со списком: запчасти к двигателю и помпе, топливные и масляные фильтры, клопфер и радар, взрыватели, запасные инжекторы, импеллеры к помпе, рулевой трос, сальники. В соответствии с новыми правилами, к старому двухчастотному приемнику Новак за четыре сотни долларов приобрел VHF-радио. Еще одно приобретение – подержанную шлюпку из стекловолокна – подняли на шлюпбалку. Профессор Акерман обеспечил их достаточным количеством М-222, признавшись при этом, что завидует им.

Кэмпбел знал, что Новак относится к их предприятию с терпимостью, граничащей со снисхождением к детским затеям. Но Джек был больше чем просто рад, когда. Гус, после продолжительного почесывания синего подбородка с задумчивым видом, согласился присоединиться к ним. Кэмпбел мог называться капитаном, пока они не вышли в море, но настоящим лидером был Новак.

Кэмпбел осмотрел судно. Каждая медяшка была начищена, рулевая рубка выкрашена заново, палуба надраена и проконопачена. Шхуна была готова к встрече с морем. Джек вдруг почувствовал гордость за старую посудину.

Из машинного отделения появился перепачканный в смазке Новак, он вышел на палубу и встал рядом с Кэмпбелом у фальшборта.

– Резервные баки заполнили? – спросил его Джек.

– Заполнили, – торжественно отвечал Гус. – Всего у нас на борту шестьсот галлонов. По моим подсчетам, мы будем тратить по восемьдесят галлонов в день. Нам не придется дозаправляться в Норфолке, а может и придется. Тогда мы сможем обойти Монтаук, не заходя в порт.

– Неплохая идея, – они уже не в первый раз вели подобную беседу, но продолжали обсуждать эту тему. – Много еще осталось?

– Немного, – отвечал Новак. – Закончить регулировку двигателя... установить гарпунную пушку...

– Гарпунную пушку? – удивленно переспросил Кэмпбел. – Кто ее заказал?

– Я, – сказал Новак. – Старушка Свейн-Фойн. Изобретение одного норвежца. Из-за нее было покончено со старым способом охоты на китов.

– Не понимаю, Гус. Для чего нам нужна такая штуковина?

Новак посмотрел на Джека ясными глазами.

– На случай, если нам надо будет защищать себя, – спокойно сказал он. – На случай, если что-нибудь пойдет не так.

– Что пойдет не так? Мы можем не найти акулу, вот это будет «не так». Эта шхуна выдержит все, что может преподнести море.

– Да? Ну, никогда не знаешь наверняка, правда ведь? Пушка стоит недорого.

– Ладно, если тебе от этого легче. Знаешь, как ей пользоваться?

– Думаю, да. Мой дядя... – дядя Гуса, на которого он частенько ссылался, был рыбаком и, кажется, передал племяннику огромное количество преданий и информации по самым разным вопросам.

– Покажешь, когда выйдем в море, – сказал Кэмпбел. – Это, наверное, единственное оружие, которым я никогда не пользовался.

Потом они заговорили о последних новостях: стая больших голубых рыб напала на пловцов у берегов Флориды. Один человек скончался от ран, нанесенных ему голодными рыбами.

* * *

Закат окрасил облака в багровый цвет, когда Кэмпбел, который переводил свои часы – нок-рею все дальше и дальше назад, решил, что ему надо выпить. Он было направился в каюту, но тут раздался визг тормозов и на палубу по сходням взбежал Пол.

– Есть проблема! – непривычно возбужденно выкрикнул он.

– Какая? – спросила Энни, выйдя на палубу.

Пол рассказал им, что когда он покупал запчасти к двигателю у Дэйтона, он услышал кое-какие новости. Парень, который проиграл Джеку бой в баре, собирается подать в суд.

– Он знает, что у тебя появились наличные. Это адвокат посоветовал ему. Он хочет, чтобы тебя арестовали и открыли дело. Так говорят ребята у Дэйтона. Там, наверное, неразбериха, а то бы лягавые уже были здесь. Наверняка явятся завтра утром.

Энни сразу взялась за дело:

– Шевелитесь, ребята. Затаскивайте оставшееся барахло на борт. Я все рассортирую при лампе. Скажи Гусу, чтобы заканчивал с двигателем. Поужинаем в полночь в море, хорошо?

Они отплыли через час.

II. Акула

1

Ныряльщик плыл по дну вдоль провода, ведущего к микрофону, затем он взял микрофон и проверил его. Глаза ныряльщика под маской вдруг расширились.

В синеве воды над ним появился силуэт огромной акулы, как минимум 25 футов длиной. Опустив микрофон на место, ныряльщик, не спуская глаз с акулы, отплыл к груде камней. Он нашел щель, втиснулся туда и завис без движения, как черная сердцевина морского цветка. Акула двигалась лениво.

Спиной к камням, слегка шевеля ластами, ныряльщик начал подниматься на поверхность. Ласта задела раковину, она, падая, звякнула о камни. Ныряльщик застыл на месте.

Акула очевидно услышала шум. Она начала спускаться на уровень, куда упала раковина, и повернула морду в сторону ласт и человеческих ног, обтянутых резиной.

Низкая, пульсирующая вибрация нарушила покой глубины. Акула поплыла к поверхности воды, как бы желая проверить.

* * *

В такой хороший день, как этот, воздух Ньюфаундленда приобретал светящееся, волшебное качество и от этого мир казался ясным, бесконечным, лишенным проблем и сложностей. Хотелось поселиться в этих местах навсегда, забыв на время о том, какие холода стоят здесь зимой, какая здесь дождливая весна и сколько мошкары летом. На обманчиво-привлекательном в погожий денек Ньюфаундленде жить было бы не так просто.

«Бампо» шла вдоль берега острова. Узкие песчаные полоски пляжа ютились между крутых каменных утесов. Земляной покров толщиной всего в несколько дюймов давал жизнь соснам и можжевельнику. Существование людей на острове чем-то напоминало жизнь растений, они жили и даже процветали там, где для этого не было никакой почвы.

Но в данный момент наиболее удивительным было присутствие Кэмпбела в этом отдаленном месте. Рыба, которая, возможно, была лишь химерой, завлекла их гораздо дальше, чем они планировали. У Восточного побережья Лонг-Айленда больших белых акул не было. Слухи о больших акулах у мыса Код привели «Бампо» в эти места, но море снова обмануло их. Потом, на основании еще одной истории, судя по результату – сфабрикованной, шхуна ходила в Мэн. Тогда Кэмпбел уже был готов плюнуть на все, но по канадскому радио передали сообщение о больших белых акулах у берегов Ньюфаундленда.

– Это мы уже слышали, – раздраженно сказал Джек.

– Не совсем это Сообщение официальное. Его передали по правительственному радио, – спорила Энни.

– Не думаю, что акулы зашли так далеко на север, – возражал Кэмпбел. – Вода ведь слишком холодная, разве нет?

– Обычно – да, – сказал Гус. – Но я помню, дядя рассказывал мне, что в теплую зиму их видели в северных широтах. Нынешняя зима, судя по сообщениям, одна из самых теплых.

– Они передали конкретно, где у Ньюфаундленда?

– Называли Саут-Харбор. Это юго-восточная часть побережья.

Кэмпбел взял карту и начал читать вслух:

– Мейнленд, бухта Трех Камней, Лоурдес, Пол-ау-Мэл, Мак-Айверс... Боже, ну и названия! Вот – Саут-Харбор. – Городок был обозначен кружочком с точкой в центре, в пояснениях сообщалось, что это означает, что его население колеблется от пятисот до тысячи человек. Саут-Харбор был связан тонкой мощеной дорогой с другими, еще более маленькими поселениями, разбросанными на приличном расстоянии друг от друга.

– Чего мы ждем? – требовательно спросила Энни. – Идем туда.

– Не знаю... – неуверенно отвечал Кэмпбел. – Слишком далеко...

– Перестань! – воскликнула Энни. – Сейчас или никогда.

– Последняя попытка, – наконец согласился он. – На этом – все.

Теперь, стоя в вороньем гнезде, он ненавидел всех, из-за кого он оказался здесь: японцев с 150-тысячным вознаграждением; Энни и Пола за их проклятый энтузиазм молодости; Гуса, за то, что тот, несмотря на свою рассудительность, согласился пойти с ними; и больше всего самого себя за то, что оказался таким придурком. Если у них ничего не выйдет и на этот раз, а так наверняка и будет, они вернутся в Майами. И что потом? Джек задумчиво смотрел на омытую солнцем поверхность океана.

В полумиле от них поднимался каменный мыс острова. Там один индеец рассказал Новаку, что видел плавник акулы. Странно, но никто в деревне не подтвердил его рассказ. Но флегматичный мужчина по имени Умилак излучал надежность, и они перекрыли сетью вход в глубокую узкую бухту под названием Калм, которая находилась за мысом рядом с пустынным пляжем. Джек подумывал сказать Полу, который находился в рулевой рубке, быть повнимательнее, но Сатро сконцентрировал все внимание на косе. Кончай волноваться, говорил себе Кэмпбел. И все же он не мог избавиться от ощущения, что внешнее спокойствие океана обманчиво.

Он повернулся посмотреть, как Новак работает на корме. Старик периодически зачерпывал приманку из бочки и выбрасывал ее за борт, он ни на секунду не прекращал следить за кильватером. Но там ничего не было. Они угощали ланчем рыб и чаек, которые кружили в воздухе, кричали, ныряли вниз, кричали, кружили...

Рыжие распущенные волосы струились по плечам Энни. Сидя по-турецки на носу шхуны, она настраивала гитару. Казалось, она больше времени настраивает гитару, чем на ней играет. Энни любит, чтобы все было отлажено и работало как часы, меньшее ее не устраивает. За нее можно не волноваться.

Джек вдруг понял, что уже несколько секунд смотрит на треугольный объект и не замечает его, возможно потому, что он не ожидал увидеть такой плавник. Он разрезал волны, под водой Джек видел серый силуэт. Рыбина была большой, даже если брать в расчет искажения воды.

– Акула по правому борту, – заорал Кэмпбел. – Гус, выбрасывай крючок!

Новак развернулся вокруг своей оси, и через секунду крюк с тяжеленной наживкой оказался за бортом.

Энни выскочила из камбуза.

– Большая белая? – крикнула она.

– Не могу точно сказать, – акула была, кажется, нужного цвета и достаточно большая. – Думаю, да, – хрипло крикнул Джек. – Она справа, в пятидесяти ярдах! Придерживайся курса и скорости, Пол.

– Йа-хоо! – ревел Пол в рулевой рубке.

Джек не мог вспомнить, когда его охватывало подобное возбуждение. Может быть, никогда. Дьявол! Где плавник? Джек снова отыскал его. Рыбина держалась неизменного курса, будто следовала к определенному пункту назначения.

– Начинай приближаться. Спокойно. Держите справа.

Акула исчезла как раз, когда они дошли до косы. Что заставило ее погрузиться? Они потеряли ее навсегда? Они повернут в море, а акула может продолжать плыть вдоль берега. Вдруг Кэмпбел крикнул:

– Пол, круто влево!

– Вот дерьмо! – выругался Новак, оценивая ситуацию. Кэмпбел в этот момент понял, почему люди грызут ногти.

– Продолжай подкормку! – приказал Джек.

– Она там! – крикнула Энни. – Она там! – кричала она, тыкая пальцем вперед.

– Идет к берегу! – орал Пол.

– Иди за ней, – сказал ему Джек. Он спустился со своего наблюдательного пункта, чтобы подготовить систему М-222 на случай, если им удастся зацепить акулу на крючок.

Пол слишком быстро вращал штурвал, шхуна стонала, потом снова мерно застучал двигатель. С этой стороны мыса было глубоко. Они шли прямо к берегу, где волны прибоя разбивались о рифы.

– Господи! – вдруг закричал Джек. – Пол! Осторожно! – прямо по курсу на волнах качалась резиновая шлюпка, которая до этого скрывалась за мысом. – Оставь ее справа! Дай гудок!

Гудок ревел через каждую секунду. Акула исчезла. На мужчине в шлюпке была рубашка из красной шотландки, какие обычно носят местные жители. Он энергично размахивал руками, но никто на «Бампо» не слышал, что он кричит. Кэмпбел заметил на воде белый буек и автоматически решил, что Красная Шотландка – ловец омаров и переживает за свои капканы. Гудок замолчал, Джек схватил рупор из рулевой рубки:

– Дай дорогу! Дай дорогу! Освободи путь! Мы заплатим за твои ловушки!

Мужчина выкрикнул что-то неразборчивое и завел подвесной мотор. В тот же момент из воды появился плавник. Акула так близко проплыла в прозрачной воде вдоль кормы «Бампо», что Кэмпбел, казалось, мог забагрить ее. Затем спятил Пол. Шхуна свернула, Джек ударил кулаком по рулевой рубке, «Бампо» качнулась и снизила скорость почти до нуля. Акула исчезла.

– Что за... – закричал Кэмпбел.

– ... ныряльщик, – зло орал человек со шлюпки.

Джек перегнулся через фальшборт. Резиновая шлюпка прошла прямо под носом «Бампо».

– Ты что, спятил? – спросил Кэмпбел, когда они сблизились.

– У меня ныряльщик внизу, ты, недоношенный янки, мог убить его!

Из-под воды появилась черная голова в подводной маске.

Кэмпбел начал кричать. Поток ругани не прекращался, пока ныряльщик не доплыл до шлюпки и не влез в нее...

...Нет, ВЛЕЗЛА... Прорезиненный костюм несомненно обтягивал женскую фигуру. Она расстегнула молнию и стянула капюшон, освободив белокурые волосы. Джек контролировал свой гнев, пока шлюпка была рядом и блондинка могла услышать его.

– Замечательно! Ты обошлась мне в целое состояние! – с горечью воскликнул он.

– Что? – крикнула она в ответ.

– Нырять, когда в воде такая акула! Она чуть не сожрала тебя! Я даже жалею, что она не сожрала тебя и твоего тупоголового приятеля! Безмозглая сука!

– Закрой рот, ты! – крикнула женщина, ее голос был такой же злой, как у Кэмпбела.

– Десять тысяч убытка...

Энни уже поднялась в воронье гнездо и крикнула оттуда:

– Заткнись, Кэмпбел! Она возвращается!

Джек вскинул голову. Плавник был невыносимо близко. Кэмпбел перекинул веревочную лестницу к шлюпке, которая стояла вдоль борта «Бампо».

– Забирайтесь! – приказал он.

– Отвали, янки, – сказал мужчина. – Я на тебя не работаю. Я работаю на леди.

– Я не допущу, чтобы вы помешали мне еще раз. Говорю вам, забирайтесь на борт.

– Ты что, приказываешь мне?

Джек посмотрел па упрямое лицо канадца.

– Цепляй шлюпку, Гус. Подтяни их к трапу. Пол, поворачивай к акуле. Энни, следи за плавником!

– Пошли, Кен. Так безопаснее, – устало сказала женщина, поднимаясь по трапу.

Но Гус промахнулся, крюк не зацепил шлюпку, и она отстала. Красная Шотландка потянулся вперед и крикнул женщине:

– Я иду за тобой, Рэйчел!

Шлюпка вышла в кильватер «Бампо».

– Не будь идиотом! Со мной все в порядке! Отправляйся к берегу!

– Мы надавали янки в 1812-м, мы можем сделать это еще раз! – тупо заявил мужчина.

Он дернул за шнур, заработал подвесной мотор. Красная Шотландка толкнул рычаг поворота, и резиновая лодка ринулась в погоню.

– Плавник близко, – сказала Энни.

– Приближайся к ней, – крикнул Джек Полу. – Иди между акулой и шлюпкой.

Кэмпбел без особой надежды наблюдал. Мужчина в шлюпке, заметив маневр шхуны, попытался слишком резко набрать скорость. Мотор заглох. Должно быть, винт запутался в водорослях. Дергая шнур, Красная Шотландка заметил что-то в воде, он перегнулся через борт и начал дергать что бы там ни было, но не справился и сам спустился в воду.

– Чертов придурок в воде! – крикнул Джек. – ЭЙ, ТЫ, ЗАБИРАЙСЯ В СВОЮ ШЛЮПКУ! – потом Новаку: – Гус! Гарпунную пушку! – Но времени уже не оставалось, потому что акула заметила мужчину.

Женщина закричала. Шлюпка дрейфовала по следу приманки. Если бы они задумали убийство канадца, лучше его организовать было нельзя. Мужчина наконец обратил внимание на предупреждающие крики, повернулся и увидел акулу. С криком он бросился к борту шлюпки, но она отскочила от него, и мужчина упал в воду. Акула целенаправленно двигалась в его сторону.

– Боже мой, все кончено, – пробормотал Кэмпбел.

А потом он услышал то, к чему был абсолютно не готов: высокий звук, пронзительный и дикий, казалось, он шел из сердца океана. Где же он его слышал?

– А вот и папаша акулы, – потрясенно сказала Энни.

Изумленный Джек сначала подумал, что на поверхность поднялась подводная лодка. Черный плавник, изоизогнутый, как ятаган, был, наверное, десяти футов высотой. Сзади на плавнике была выбоина, будто еще один морской монстр отбил от него кусок. Высокий звук продолжался, а потом это существо ушло под воду.

Акула стремительно приближалась к мужчине, вцепившемуся в резиновую шлюпку. Из-за волнения моря было трудно разобрать, но, кажется, вторая рыба выпрыгнула из воды сзади акулы. Схватившиеся тела не были видны в фонтане брызг. Море вспенилось, бурлящая поверхность окрасилась в кровавый цвет. В пене мелькнули плавники, что-то блеснуло. Зубы? Если да, какому морскому дракону они принадлежали? Какой из монстров победит?

Большая белая акула – самый опасный хищник, загадка морей, голодный гунн глубин, Вельзевул со дна океана – открыла пасть в знаменитой улыбке смерти. Маленькие свинячьи глаза сверкали, на поверхности появилась голова. Потом она повернулась вниз, и Джек увидел позвоночник. Туловище было откушено. Голова пошла ко дну.

– Гус, этого не было, да? – спросил Джек.

– Не знаю, – бессмысленно ответил Новак, глядя на воду.

Красная Шотландка оставил шлюпку и медленно плыл к ним. Двигатель «Бампо» работал вхолостую. Пол затащил мужчину на борт.

– Только одно существо в мире могло сделать это, – сказала женщина. – Кит-убийца.

– Откуда ты знаешь? – спросил Кэмпбел.

– Это моя работа, ты, неотесанный хам, – голубые глаза вызывающе смотрели на Джека.

– Ладно, ладно, – сказал он.

– Скажи, – холодно спросила она, – кто заплатил бы тебе за акулу?

– Ну, токийский «Маринворлд», или как там они его называют, – сказал он, чувствуя себя глупо под ее пристальным взглядом.

– Понятно, – женщина отвернулась.

Кэмпбел не мог оторвать глаз от ее высокой, гибкой фигуры, он обратил внимание на грациозность и легкость ее походки.

Две женщины склонились на корме над дрожащим канадцем. Пол маневрировал шхуной так, чтобы Гус мог зацепить шлюпку.

Джек смотрел на море, размышляя о крушении своих надежд. На поверхности появился плавник с зазубриной, а потом огромная голова. Красные глаза окружены белыми пятнами. Высокий звук пронзил пространство над водой, и касатка исчезла.

2

Позже они все собрались в главной каюте.

– Ну, и что теперь? – уныло спросил Кэмпбел. – С акулой ничего не вышло, пока не найдем другую – мы без работы. Что ты думаешь, Гус?

– Такой шанс никому не выпадает второй раз в жизни, – сказал Новак.

– Боюсь, ты прав. В любом случае мы можем проболтаться здесь еще несколько дней. Может, у акулы есть подружка.

– Акулы – одиночки, как и ты, – сказала Энни.

– О, заткнись, – отрезал Джек, отвернулся и добавил: – Солнце перевалило за нок-рею. – Он подошел к шкафчику, который служил баром, и налил стакан джина безо льда. Все молча наблюдали за ним. Наконец он вернулся к делу. – Первый вопрос – шхуна. Ставим паруса и идем домой?

– Обидно, – сказала Энни. – Мы зашли так далеко.

– Раньше или позже мы окажемся без денег, – сказал Кэмпбел. – Может, нам придется сократить потери.

– Хочешь сказать, нам придется продать шхуну? – враждебно спросила Энни.

– Мы можем найти еще одну акулу на обратном пути, – предложил Пол.

– Возможно...

– Может, удастся получить заказ на фрахт? – спросил Гус.

– Ты смеешься? В этом забытом Богом месте денег не водится.

Энни подошла к открытому иллюминатору и посмотрела в море:

– Знаешь, – возбужденно сказала она, – там рыбы. Большие. О чем это я? Это киты!

– Киты-убийцы, – сказал Гус, стоя у дверей.

– Ну разве они не милые? – воскликнула Энни. – Смотри, как они кружат. Я думаю, они наблюдают за нами.

– Большой там? – резко спросил Кэмпбел. – Тот, что убил акулу, с необычным плавником?

– Я его не вижу.

Джек не стал подходить к иллюминатору. Пол Сатро тоже остался стоять на месте. Он достал сигарету, прикурил и предложил Джеку, тот покачал головой и сделал еще один глоток.

– Может, акула поранила его, – сказал Кэмпбел, хотя сам так не думал.

– Он был большой, этот кит? – спросил Пол. – Я его даже не разглядел.

– Может, я спятил, – сказал Кэмпбел, – но сорок футов, как минимум.

– Сорок футов! – воскликнула Энни. – Если верить тому, что говорят в Океанариуме, касатки не бывают такими большими.

– В мире много странных вещей, – пробормотал Гус. – Ты ведь думаешь, что драконы не существуют, да? А мой дядя видел одного в Карибском море. Он говорил, что дракон был сто футов длиной, у него была странная голова, чешуйчатое тело и раздвоенный хвост.

– Что пил твой дядя? – спросил Кэмпбел.

– Пиво.

– Наверное, бочками, – мрачно заметил Джек.

Старый Новак присел к столу:

– О, за один вечер он мог опустошить пару ящиков. В те времена пиво пили из бутылок, а не из этих чертовых банок с долбаными колечками на... о, извини, Энни.

– Все нормально, Гус. Я большая девочка.

– Мое уважение к твоему дяде растет день ото дня, – сухо сказал Кэмпбел. Он не в первый раз задумался о том, был ли вообще дядя у Новака или он придумал старого мудреца, как кладезь самой странной информации, которой он годами делился с ними. – Короче говоря, длина кита сорок футов. Минимум.

– Если тебя интересует мое мнение, могу сказать, что этот кит может быть занесен в книгу рекордов Гиннеса, – вставила Энни.

– Может и так, – сказал Кэмпбел. – А какой рекорд в употреблении пива?

– Если не ошибаюсь, – отвечала Энни, – пару столетий назад один англичанин неделями пил пиво из бочонков и при этом ничего не ел.

– Тогда люди умели пить и держать себя в руках. И пиво было тогда покрепче, – сказал Джек.

– Мой дядя умел пить, – вежливо заметил Гус. – Он не придумывал морских чудовищ.

– Я тоже не придумал сорскафутового кита. Думаешь, этот кит побьет рекорд? Кому-нибудь это интересно?

– Если он таких размеров, как ты говоришь, они не смогут держать его в Майами, – заметил Пол.

Кэмпбел выпил еще немного.

– А япошки? – спросил он. – Они строят бассейн для большой белой акулы. Может, им скоро понадобится кит-убийца?

– Кэмпбел, ты ведь не предлагаешь... – в ужасе начала Энни.

Джек встал, подошел к гардеробу и вернулся обратно с фигуркой кита из Океанариума в руке. Он подбросил фигурку в воздух.

– Почему бы и нет? – спросил он и поймал пластикового кита. – Почему, черт возьми, нет?

– Для нас это слишком круто, – сказал Гус, постукивая трубкой по столу. – Не пытайся откусить больше, чем можешь прожевать.

– Цитата из твоего дяди, как я понимаю, – саркастически сказал Джек. – Я не собираюсь есть чертову тварь.

– Ты даже не знаешь, нужен ли он японцам, – возразил Сатро.

– Верно, но пока мы это узнаем, кит уйдет. Я предлагаю поймать его и потом посмотреть, кто предложит большую цену.

– Может, покупателей вообще не найдется, – сказала Энни.

– Найдутся, я уверен.

– А если ты ошибаешься?

– Давай не будем делить шкуру неубитого медведя. Мы всегда сможем отпустить его или продать на кошачьи консервы.

На минуту в каюте наступила тишина.

– Мне это не нравится, – наконец сказал Гус.

– Почему? – спросил Джек.

– Не знаю, – ответил Гус.

– Это не причина. А ты, Пол? Скажи, что мы еще можем потерять?

– Думаю, ничего, – отвечал Пол.

– Понятно?

– И ты не боишься, Кэмпбел? – быстро спросила Энни. – Хоть немножко? Ты видел, на что способен кит!

– Боюсь? Черт, нет! Чего бояться?

Энни снова посмотрела в иллюминатор:

– Они играют там, как большие тюлени. Джек, ты забыл, что он спас жизнь человеку!

– Да-а. Ну и придурок же этот парень, – презрительно сказал Кэмпбел. – Он и эта дамочка стоят друг друга, – прибавил он. – Интересно, кто она такая? Наверное, какая-нибудь придурковатая туристка.

– Ты не ответил мне, – напряженно сказала Энни.

– Отвечу. Я не верю, что кит намеренно спас человека.

Или верю? – спросил он себя.

– Может, он просто пускал пыль в глаза. Может, он просто не любит акул. Может, он смотрел «Челюсти». Может, он хочет, чтобы кто-нибудь сделал его трафарет на футболке. Без разницы, я не считаю, что должен быть ему благодарен. Ради всего святого, пойми, это просто кит. Помнишь старый анекдот о селедке и ките, которые всегда путешествовали вместе? Однажды рыбы увидели селедку без кита. «А где твой приятель кит?» – спросили они. «Откуда мне знать, черт возьми? – огрызнулась селедка. – Я не сторож киту своему.» – Джек громко рассмеялся собственной шутке, но он сам чувствовал, что его смех звучит принужденно. К Кэмпбелу никто не присоединился.

– Мы не хотим делать ничего подобного, – сказала Энни за других двоих. – Акулы – да, киты – нет. Закончим на этом.

– Не хотите? Да? – спросил Джек, улыбка слетела с его лица. – Для начала не забывай, что это вы вытащили меня сюда. Мы должны КАК-ТО окупить эту экспедицию. Глупо было бы не попробовать. Капитан – я, понятно? И я хочу предпринять попытку с китом. Завтра мы укрепим загон, который сделали для акулы. Все, что для этого потребуется, мы можем купить в том месте, что они называют городом. А послезавтра мы возьмем кита. Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? Нет? Отлично, решено.

Джек опять подкинул фигурку кита в воздух, но на этот раз не смог ее поймать. Он наклонился, чтобы поднять ее, и каюта закружилась вокруг него. Может, это джин, хотя он не так много выпил. Как бы там ни было, Кэмпбел знал, что должен выйти на кита. Казалось, вся его жизнь шла к этому, и теперь Джека неумолимо влекло вперед.

Кэмпбел посмотрел на пластиковую фигурку. Что же это за монстр? Почему он зовет его? Почему он будит в нем такие невероятные чувства? Что он ощущал в этих огромных тварях? Жизнь? Или смерть? И чью?

Брось, это просто кит, говорил себе Джек, – просто чертов кит...

3

С помощью цепей они укрепили сеть, натянутую у входа во фьорд, двадцати пяти футов шириной. Сеть поддерживали пустые баки из-под горючего. При низком приливе сеть провисала, но когда он поднимался, сеть натягивалась. Проход был достаточно глубокий, чтобы в него прошел кит. Заграждение должно было удержать касатку во фьорде.

Кэмпбел стоял по пояс в холодной воде, он весь напрягся, пытаясь закрепить цепь, которую ему направлял со шлюпки Пол, Гус сидел на веслах. Невдалеке на якоре стояла «Бампо», оттуда за ними наблюдала Энни.

– Должно сработать, – наконец сказал Джек. – Когда поймаем эту чертову тварь, привяжем ее к шхуне, а Гус в это время подгребет сюда на шлюпке и откроет сеть. Мы войдем в бухту и отпустим кита. Он ничего не сможет сделать.

– Не самая легкая задачка, – сказал Пол.

– Боишься немного поработать?

– Брось ты, ради Бога. Чего ты все время достаешь меня, Кэмпбел?

– Просто, чтобы ты шевелился, ленивый придурок.

– Ладно, ребята, хватит, – сказал им Гус. – Мы должны работать, как один, если хотим, чтобы эта идиотская идея сработала. Вы собираетесь поймать очень большое животное.

Вдруг они услышали голос Энни, усиленный рупором:

– Киты возвращаются!

– Понятно! Они просто болтались рядом и ждали, когда их поймают, – самоуверенно заявил Джек, – Возвращаемся на шхуну.

Он уже было забрался в шлюпку, когда, трясясь по каменистому склону, в бухту въехал лендровер. Из него вышла высокая женщина.

– А вообще-то идите без меня. Я крикну, когда соберусь.

Идя вдоль бухты в прорезиненных штанах и шерстяном свитере с высоким воротом, Джек рассеянно провел руками по волосам.

– Эй, привет, – Кэмпбел постарался произнести это как можно сердечнее.

– Привет, – холодно кивнула она.

– Кажется, мы так и не представились друг другу. Я Джек Кэмпбел.

– Ты не очень-то стеснителен, а, мистер Кэмпбел? Как ты меня вчера назвал? Безмозглая сука? Ты всегда так разговариваешь с женщинами?

– Извини. Я был взвинчен, а ты попалась под руку.

Кэмпбел пожирал ее глазами – мягкий овал лица, приятные черты, большие голубые глаза, припухлый, чувственный рот. Если правильно наложить косметику, подумал он, будет похожа на большую китайскую куклу. Но он инстинктивно чувствовал, что хрупкость ее обманчива, что под ней скрывается зрелость и сила, которые он встречал не так часто. Он решил, что ей лет тридцать – чуть старше, чем его последней женщине, и все же...

Она встретилась с ним глазами, прищурилась и вернула оценивающий взгляд.

– Ладно, – наконец сказала она. – Извинение принимается. На это время, по крайней мере. Я Рэйчел Бэдфорд.

– Как ты узнала, что мы здесь?

– Весь город знает. Кажется, они не могут говорить ни о чем другом, кроме схватки кита и акулы, будто это вы ее устроили. Я приехала посмотреть, чем вы занимаетесь.

– Жаль, что у меня не было с собой камеры. Пленка с этим боем стоила бы кучу денег. Держу пари, никогда раньше ничего подобного не случалось.

– Нет, ты ошибаешься. Помню, я читала о том, как кит-убийца схватился с тигровой акулой и убил ее.

– О да, – сказал Джек. – Ты же работаешь с рыбами.

– С рыбами? Не совсем. Я преподаю.

– В средней школе? – он слишком поздно понял, что задал неверный вопрос.

Взгляд голубых глаз и ледяной тон были рассчитаны на то, чтобы заморозить его:

– Я профессор ихтиологии Корнельского университета, Нью-Йорк. Специализируюсь на китах. Касатки... Здесь давно не замечали касаток, но эта стая прибыла осенью и перезимовала здесь. Думаю, было достаточно тепло. Трудно объяснить, почему морские животные мигрируют в том или ином направлении. Возможно, эта стая пришла от берегов России или с Северного полюса. Они легко преодолевают такие расстояния. Во всяком случае, для меня это редкий шанс изучить их коммуникационную систему в окружающих условиях, отличных от Британской Колумбии, где они встречаются чаще всего.

– Если ты такая умная, как получилось, что ты купалась с акулой?

– Рыбаки сказали, что акула ушла. Предполагаю, они просто на это надеялись. Я и не думала, что она все еще здесь.

– И твой приятель тоже?

– Ты имеешь в виду Кена? Он не мой приятель, хотя у него была подобная идея. Я наняла его в Сент-Джоне, столице, чтобы он помогал мне. Сейчас он уехал обратно. – Она быстро взглянула на Кэмпбела и продолжила: – В общем, у меня возникли проблемы с аппаратурой, и я, как дура, спустилась под воду проверить.

– Какая аппаратура?

– Гидрофон, с помощью которого я записываю китов. Стая оставалась возле бухты Калм несколько дней, – она посмотрела на плавающие у входа во фьорд пустые баки из-под горючего. – Я видела их вчера. Это загон, верно?

– Он предназначался для акулы.

– Но акулы больше нет, а вы продолжаете работать над ним, – ее глаза расширились. – Послушайте! Вы ведь не хотите загнать туда кита?

Джек кивнул:

– Почему бы и нет.

– Почему бы и нет? Что вы хотите с ним сделать?

– Продать его. Их не так много в неволе, верно?

– Да, не так много. На самом деле, с 1970-го года было поймано лишь несколько взрослых китов и ни одного детеныша. Можно подумать, они предупреждают друг друга об опасности.

– Я в это не верю.

– Это очень умные животные. Что касается вашей попытки поймать кита... – казалось, она была в затруднении, – ну, я желаю вам провала.

– Спасибо, миссис Бэдфорд, – сказал Джек.

– Мисс. Для тебя – профессор.

– Послушай, мисс Профессор, я не собираюсь никого убивать. Какой-нибудь везунчик-кит счастливо проживет свою жизнь в аквариуме.

– О, конечно, – сказала она. – Скажи, что, ты думаешь, тебе принесет кит?

– Я считаю, япошки заплатят за кита таких размеров, что я видел вчера, столько же, сколько обещали за акулу.

– К твоему сведению, несколько лет назад поймали взрослого кита и продали его за семь тысяч долларов. Хорошая скаковая лошадь стоит больше.

– Он был большой, этот кит?

– Маленький, – призналась она.

– Ну, а этот громадный! Наверное, сорок футов в длину!

– Ай, перестань!

– Да, я тебе говорю. Ты не видела его. Кита смог разглядеть только я.

– Но... О, какая разница? Киты продаются и покупаются на вес, как металлолом.

– Послушай, мне кажется, я смогу продать его за хорошие деньги.

– Тебе КАЖЕТСЯ! – она повысила голос. – И в расчете, что ты сможешь – МОЖЕТ, СМОЖЕШЬ – заработать на этом какие-то деньги, ты собираешься поймать и продать млекопитающее с высокоразвитым интеллектом и коммуникационной системой, столь сложной, что мы даже не можем понять ее! Слушай, ты мне не нравишься, мистер Кэмпбел! Еще немного практики, и я научусь тебя ненавидеть, – лицо ее пылало, на глаза от злости навернулись слезы.

– Ты закончила?

– Я только начала. Послушай, – сказала она более мягко, будто пытаясь испробовать новую тактику, – касатка – самый большой из дельфинов, а дельфины – загадочные животные. На греческом «дельфин» и «чрево» – почти одно и то же. Разве ты не понимаешь, что это значит? Дельфин это как бы чрево моря, чрево всего сущего!

– Очень поэтично. Меня интересуют деньги, – отвечал Кэмпбел.

– Разве ты не понимаешь, как они прекрасны?

– Думаю, понимаю, – сказал он. – И что?

– Почему они так прекрасны? Потому что они СВОБОДНЫ. Они могут плыть куда захотят, бесконечно странствовать и ни о чем не волноваться. В океане им нет равных.

– Ну, это мы посмотрим, – сказал Кэмпбел.

Рэйчел критически осмотрела его:

– Есть какой-нибудь способ, с помощью которого я могла бы убедить тебя?

Гнев делал ее только прекрасней. Или ему так казалось, потому что он слишком долго пробыл в море. Нет, не поэтому...

– Где ты остановилась? – неожиданно спросил Джек.

– В единственной здешней гостинице. При чем здесь это?

– Может, ты будешь чувствовать себя уютнее у меня на шхуне? – спросил он.

– О, ты один из ЭТИХ. Побереги себя для несчастной миссис Кэмпбел.

– Миссис Кэмпбел не существует. Была, а теперь нет.

– Держу пари, она тебя бросила!

– Ну, в каком-то смысле.

– Меня это ничуть не удивляет. Понятно, что тебя ни черта не волнует, кроме собственной персоны... Это сразу видно.

Джек вызывающе улыбнулся, продемонстрировав щербатый зуб:

– Точно.

– Какой смысл? И зачем я трачу на тебя время? Ты все равно не поймаешь касатку. Они слишком умны для тебя.

– Ты просто боишься, что я помешаю твоему эксперименту. Вот что тебя волнует.

– Ты уже помешал. Вы отогнали китов. Но это не так важно. Меня волнует то, что вы можете поранить кита сетями, когда будете пытаться поймать его. Такое уже случалось, когда китов ловили неопытные люди. Киты ведь дружелюбны по отношению к людям, даже доверчивы, если их не выводить из себя. У меня есть шанс уговорить тебя отказаться от этой затеи?

– Мы могли бы поговорить об этом сегодня вечером, – предложил Джек.

– Ты настоящий жеребец, да? – презрительно сказала она.

Рэйчел подошла к лендроверу:

– Я желаю тебе самого большого невезения в мире, Кэмпбел. Ты заслужил его.

– Иди к черту, сука, – крикнул Джек вслед отъезжающему лендроверу.

4

Бухта сужалась между мрачными, устрашающего вида утесами, которые, как ряд уменьшающихся в размерах чашек, вели к каменному волнорезу. Между краем стены и берегом был проход, а на краю берега стояло несколько домов на сваях. Выше за ними располагались цистерны с горючим, откуда вниз, к заправочной станции за небольшой стоянкой для судов, тянулись трубы. Ближе к городу был построен второй волнорез, он был сделан из прочного дерева и открывался в центре. Эта стена поднималась над водой на шесть футов и в некоторых местах была изогнута, будто океан не раз задавал ей хорошую трепку.

Вдоль маленькой гавани были построены пирсы, к ним были пришвартованы многочисленные узкие суденышки с крохотными кабинами и торчащими закопченными трубами, большинство судов следовало бы выкрасить заново. Там же стоял допотопный буксир с черным корпусом. На берегу перевернутые вверх дном, окруженные сетями, лежали плоскодонки, рядом стояло несколько строений, по-видимому, это была фабрика по разделке и упаковке рыбы.

К Энни, которая собралась ступить с «Бампо» на пирс, с криком рванулся мужчина с загорелым рябым лицом:

– Осторожнее, леди! Там не закреплены доски. Смотрите, пожалуйста, под ноги. Нам не нужны несчастные случаи, – потом он повернулся к Кэмпбелу и представился как Пьер Робишо. – Я владелец стоянки для судов, – он неодобрительно осмотрел пирс. – Вообще-то, я должен привести его в божеский вид, но они не желают входить в долю. Эти Ньюфи! Тупые, как пробка.

– Как я понимаю, вы не из них, – сказал Кэмпбел, уловив слабый французский акцент.

– Конечно, нет. Я с материка. Приехал сюда с коротким визитом столько лет назад, что не могу вспомнить точно, – и вот он я, полюбуйтесь – большая рыба в маленьком пруду. Жизнь иногда подкидывает странные штуки, выбирая место для человека. Я плохо помню, как это получилось. У меня было немного наличных, а стоянка продавалась дешево. Эх, если бы я только мог продать ее и вернуться в Квебек! Вы случайно не желаете купить небольшую стоянку для судов? – его улыбка влекла, как маяк. – Цена приемлемая.

– Боюсь, я прибыл на Ньюфаундленд не за покупками, – улыбаясь, ответил Кэмпбел.

– Ньюфаундленд, – проворчал Робишо. – Рифмуется с understand. Ньюфи сразу вас на это подцепят. Что за люди! Бывали здесь раньше?

– Нет.

– Ну, мой друг, вы поймете. Женщины, я вам скажу, теплее местного климата, но это единственная компенсация жизни на этом острове. Эх! Какой провинциальный народ! Кажется, будто оказался в другом столетии. Они такие простые люди. В основном чудаковатые, хотя некоторые – хорошие бизнесмены, например, достопочтенный мэр, вы с ним, безусловно, познакомитесь. Они не легко принимают чужаков. Да я сам после стольких лет иногда чувствую себя чужим! – Робишо нахмурился. – Я слишком континентальный человек для этих мест. Иногда мне кажется, в Штатах я скорее почувствовал бы себя дома. А, да, управляющий гаванью говорил мне, что вы из Майами, Флорида. Хорошо там, в Майами?

– Местами.

– Хотел бы я туда съездить, но как раз сейчас для меня это слишком дорого. Когда-нибудь...

– Как раз сейчас это слишком дорого и для меня тоже, – сказал Кэмпбел.

– О, ну это поправимо! Надеюсь, вы хорошо порыбачите, или мне следует сказать, поохотитесь? Такой кит должен принести кучу денег!

Итак, слухи о затее с китом уже разошлись.

– Будем надеяться, – сказал Кэмпбел.

– Если вы в чем-либо нуждаетесь, рад служить. И не верьте тому, что говорят о местных коммерсантах, таких, как я.

– А что о них говорят?

– Это рыбаки все воры, как один, а коммерсанты – все разные, – Робишо весело расхохотался.

Энни хотела осмотреть экзотическую северную землю, но Саут-Харбор мог предложить для глаз лишь окоченевшую простоту, а для фотоаппарата и того меньше. Кэмпбел составлял каталог «Чего здесь нет». Не было: музея, кинотеатра, кегельбана, супермаркета (было несколько простых магазинов), не было ресторана. Надо сказать, деловой части города не существовало вообще. В Саут-Харбор был бар, называемый местом для отдыха. В тот вечер, пока Энни и Пол оставались на шхуне, Кэмпбел обосновался в этом баре, взяв на буксир Гуса Новака.

Это место вряд ли можно было сравнить со сверкающими заведениями Майами – простой пол, покрытый линолеумом, флуоресцентное освещение, несколько столов и стульев, музыкальный автомат и бильярдный стол. Кэмпбел заказал местный напиток под названием «скрич»[3], или «черный морской ром», но отказался отведать плавники тюленя и корюшку, которые, похоже, были стандартными блюдами в этих местах.

От сидевшего рядом неприхотливо одетого рыбака они попытались получить кое-какую информацию. Он говорил резко и на диалекте, который представлял собой комбинацию британского английского, шотландской картавости и ирландского акцента – что практически не поддавалось пониманию. Но в течение вечера Кэмпбелу удалось узнать, что хотя некоторые мужчины и работают на лесозаготовках, рыбный промысел – добыча омаров, лосося и трески – остается главным на острове. К несчастью, в последние годы с рыбой дела обстояли неважно, пустые платформы, которые видел Кэмпбел, предназначались для сушки трески, когда она была. Если вообще была.

Гус Новак обычно не пил, но в этот вечер он, кажется, решил последовать примеру своего дяди. Гус опрокидывал кружку за кружкой, и Кэмпбел начал всерьез задумываться, хватит ли старику одной бочки. Оказалось, Гус просто волновался.

– Слишком большая ответственность, – бормотал он. – Никто на борту, кроме меня, ни хрена не знает о китах, а я знаю не так-то много.

– Ты знаешь уйму сведений, Гус, а чего не знаешь, мы вычислим, – заверил его Джек.

Старик почесал подбородок. Он сбрил бороду до самых синих корней, и видимо из-за этого у него чесалась кожа. В который раз Кэмпбел удивлялся про себя тому, что борода у Новака оставалась черной, хотя сам старик был сед.

– Я знаю только одно, – сказал наконец Новак, – их легко разозлить.

Кэмпбел боялся, что Гус начнет описывать все сложности охоты на китов, и решил сменить тему разговора. Джека не переставал мучить другой вопрос, а в данный момент Новак был достаточно пьян, чтобы заговорить.

– Гус, скажи правду, что ты думаешь о моем отце? – решился Джек.

– Лучший офицер из тех, что ступали на мостик корабля. Прекрасный человек. Мне он был как брат. – Джек поощрял старика, и Гус продолжил: – Временами Билл бывал странным. У него были свои слабые места, как у всякого. Понимаешь... Я не должен так говорить, Джек...

– Все в порядке. Отец бы не возражал.

– Ну, твой отец не показывал, что у него на душе, в этом проблема. Твоя мать... тогда ты был еще мальчишкой... Думаю, она к тому времени, когда ты мог бы заметить, начала скрывать... У твоей матери тоже были с ним проблемы. Всегда чего-то хотела от него, как же это, – проявлений чувств. В общем, он оставался холоден, как рыба, как рубаха-парень, не хочу сказать, что он ничего не чувствовал, потому что он чувствовал... Но он был не очень-то хорош, когда надо было это показать. Смущался почему-то. Тогда я этого не понимал, хотя он мне о многом рассказал... Смешно, идут годы и все становится ясно.

– Продолжай, – мягко сказал Джек. – Это имело отношение ко мне?

Новак пошевелился на стуле и почесал подбородок.

– Ну, думаю, да – это как-то относилось к тебе. Твой отец много думал о тебе... считал, у тебя голова на месте... никогда не говорил тебе... дал тебе уйти... но считал, ты прирожденный моряк, каких мало, лучше, чем он... И, парень, я наблюдал за тобой в этом плавании. Не могу сказать, чем это кончится... предчутие...

– Предчувствие, Гус?

– Ага. И все равно ты лучший кэп из всех, с кем я ходил в море, включая и твоего отца.

Кэп – так Гус обращался к отцу Джека, но никогда к самому Джеку. Кэмпбел посмотрел в лицо старику, но не обнаружил и следа сарказма. Гус говорил серьезно.

Наконец Кэмпбел спросил о том, к чему он вел весь разговор:

– Скажи правду. Мой отец покончил с собой?

Гус неожиданно резко опьянел. Мутным взглядом он обвел комнату, будто старался не встречаться с Джеком глазами.

– Знаешь что? – вдруг сказал старик. – Эта компания... думаю, они пришли посмотреть на нас!

Джек развернулся на стуле и осознал, что все лица, включая лицо брюнетки в конце стойки, повернуты в их сторону. Люди продолжали говорить, но их голоса стали тише.

Из толпы вышел невысокий человек с соломенными волосами, в очках с толстыми линзами:

– Капитан Кэмпбел?

– Ну, могу показать документы, если вы об этом, – сказал Джек.

– Принимая во внимание, как далеко вы зашли, никто в этом не сомневается, – мужчина протянул руку. – Позвольте представиться. Я – Роберт Смит. Служу здесь мэром, смею вас уверить, абсолютно бесплатно, исключительно на благо и пользу обществу. Я владелец фабрики по упаковке рыбы.

– Рад с вами познакомиться, – Джек представил и Новака, но по глазам старика можно было догадаться, что тот перенесся в иную галактику.

– А это единственный служащий мэрии, который получает жалование, – с улыбкой сказал Смит. – Знакомьтесь, Эл Свейн, наш констебль. У него двойные обязанности, я бы сказал тройные, он еще собирает налоги и управляет гаванью.

Вперед шагнул коренастый мужчина в габардиновой рубашке и брюках песочного цвета.

– Как поживаете? – с готовностью спросил Свейн. – Мы встречались, когда ваша шхуна первый раз входила в порт.

– Верно. Я думал, мир в здешних местах сохраняет полиция.

– В основном, – отвечал Смит. – Но после Конфедерации 1949 года, когда Ньюфаундленд вошел в состав Канады, – мы были британцами... Вы знаете, что мы обсуждали союз с США?

– Нет, – ответил Кэмпбел.

– Некоторые жалеют, что мы не сделали этого. В общем, до того, как мы стали канадцами, во многих поселениях на острове были констебли, и Саут-Харбор не был исключением. Эл наш собственный полицейский. A RCMP[4]... она от нас далеко.

– Эй, я только сейчас понял, что понимаю каждое ваше слово!

– Вам показался трудноватым местный диалект?

– Они говорят на языке пришельцев.

Смит рассмеялся.

– Не совсем. В большинстве своем это иммигранты или дети иммигрантов из западной части Англии – Девон, Корнуэл. Но в том, что вы говорите, есть доля правды. Когда-то – я имею в виду семнадцатый век – островом владели англичане, они запрещали чужакам обосновываться в этих местах. Хотели единолично заниматься рыбным промыслом. Но люди все равно прибывали, и коренные жители издали закон, запрещающий трубы! Они пытались выкурить пришельцев. Поэтому новички селились небольшими поселениями подальше от берега и жили там поколение за поколением. По этой причине у нас в каждом городке свой акцент. А по стандартам Ньюфи Саут-Харбор чуть ли не столичный город!

– Здесь есть все, кроме бейсбольной команды.

Смит рассмеялся:

– Город достаточно маленький, чтобы люди знали обо всем, что происходит. Ваше присутствие, естественно, было замечено. И, мне кажется, мы знаем цель вашего завтрашнего выхода в море.

Кэмпбел насторожился. Вдруг эта сучка Бэдфорд сказала местным чиновникам, чтобы они помешали охоте.

– О? – сказал Джек.

– Есть только одна причина, по которой вы купили эти сети, цепи, блоки и прочие принадлежности. Очевидно, вы хотите поймать что-то большое. Ну...

– Русскую подводную лодку, – перебил его Кэмпбел. – Мы работаем на ЦРУ, – сказал он и тут же пожалел об этом.

– Хорошей погоды и снега за спиной.

– Не понимаю.

– Ньюфаундлендская поговорка. Означает: «Удачи на твоем пути».

– Вы серьезно? – удивленно спросил Кэмпбел.

– Вы не понимаете, как в Саут-Харборе относятся к вашей экспедиции. Может, кое-кто из нас в замешательстве из-за того, что вы хотите попробовать, но вы определенно не трус. И если я говорю, что мы восхищаемся вами, я не льщу вам. Верно, ребята? – он посмотрел за спину Кэмпбела, тот оглянулся и увидел, что их окружили мужчины в старой одежде. Они закивали. Смит продолжил: – В этих местах мы не слишком часто встречаем отважных мореплавателей. Мы надеемся, вам будет сопутствовать удача в охоте на кита.

– Спасибо.

– Нам нравится идея, – продолжал Смит, – но мотивы наши не совсем бескорыстны. Вы слышали, что с рыбой у нас дела обстоят неважно. Саут-Харбор переживает депрессию. Летом у нас будут приезжие – охотники, спортсмены-рыболовы, туристы, – но их могло бы быть больше.

– Туристы? Да здесь даже нет отеля!

– Совершенно верно. Чтобы привлечь туристов, мы должны создать для них условия, а чтобы построить дома, нам необходима помощь местных властей, власти же нам ее не окажут, пока мы не привлечем туристов. Это порочный крут, но вы можете помочь нам. Мы так себе это представляем: допустим, вы поймали большого кита. Чтобы найти покупателя, вам понадобится время, которому в свою очередь тоже понадобится время, чтобы забрать кита. В любом аквариуме должны быть уверены, что о ките заботятся. Мы готовы кормить его и оказывать прочие услуги в обмен на право использовать кита как аттракцион для туристов этим летом.

– Естественно, если вы не согласитесь, – вставил Свейн, – можете ловить кита где-нибудь в другом месте: бухта Калм – частные владения. Вы не имеете права ставить там загон, но я уверен, владелец готов смириться с этим, если вы пойдете на уступки. Верно, Том?

– Ага, – отозвался мужчина в комбинезоне.

– Также существуют законы, запрещающие охоту на китов в этих местах, – мягким голосом добавил мэр. – Запрещает ли закон ЛОВИТЬ китов и относится ли это к касаткам – не знаю, я не изучал закон и не имею таких намерений. У меня слабое зрение. Когда могу, я избегаю читать, особенно печатный шрифт. Если кит будет пойман живьем, я думаю, власти отнесутся к этому как к свершившемуся факту и не станут ничего предпринимать. С другой стороны, если они ЗАРАНЕЕ узнают о том, что в территориальных водах собираются взять кита, береговая охрана будет вынуждена предпринять определенные шаги. Власти захотят получить гарантии, что с китом не будут обращаться жестоко. Сюда пришлют суда, что затруднит вашу работу...

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал Кэмпбел. – Только помните – кит мой.

– Несомненно, тут нет никаких вопросов, – успокаивающим тоном сказал мэр. – Кит ваш и только ваш. Мы гарантируем его питание и защиту, пока вы не найдете для него места. Это все. В остальном за кита отвечаете вы. Договорились?

– Договорились, – Кэмпбел пожал протянутую руку.

Как по мановению волшебной палочки на стойке появился ряд пивных кружек, мужчины радостно приветствовали его негромкими восклицаниями.

– Удачи, – сказал мэр.

Как только Смит ушел, появился Робишо с двумя мужчинами. Кэмпбел видел до этого в толпе француза-канадца, но пока Смит не ушел, Робишо держался в тени. Затем он выступил вперед и представил двух мужчин. Высокого и худощавого звали Флойд Чапмэн, второго мужчину, среднего роста с комплекцией борца, звали Джо Клун.

Они были ровесниками Робишо, обоим чуть больше тридцати. Робишо, кажется, уже переговорил с ними.

– У нас есть небольшая идея в связи с вашим делом, – доверительно сказал он. – Флойд и Джо – два лучших рыбака в гавани. У обоих есть шхуны, хорошие, как их капитаны.

– И что?

– Ну, мы бы хотели помочь вам. Мы думаем, что сумеем это сделать с помощью шхун этих двух дорогуш, – Джек посмотрел, какую реакцию вызовет подобное определение, но реакции не последовало, видимо, это была местная терминология. – Найти кита не самая легкая работа, но будет гораздо легче, если в поисках примут участие несколько судов. И хотя никто из нас раньше не ловил кита, мы все же кое-что знаем, – улыбка, казалось, была приклеена к физиономии Робишо липкой лентой. – Мы уверены: лучший способ взять кита – отделить его от стаи и загнать в бухту. Для этого вам понадобится больше, чем одна шхуна. Три – будет в самый раз.

Кэмпбел прикинул, что в этом что-то есть, огромный кит в сети начинал беспокоить его.

– Вы хотите пойти со мной ради удовольствия? – осторожно спросил он.

– Не совсе-ем. Надо будет оплатить расходы – горючее, команда, питание, и кое-что нам самим.

– Сколько?

– Скажем, одну треть от цены продажи.

– Треть! – Джек чуть не разинул рот от удивления. Уже Рэйчел Бэдфорд подействовала на Кэмпбела отрезвляюще, а теперь он еще больше, чем раньше сомневался, что продажа кита принесет астрономически выгодную сумму. – Вы слегка загнули.

– Наоборот. Мы считаем, это дешево, так как наша помощь практически гарантирует успех операции.

– Зачем я вам вообще нужен? – подозрительно спросил Кэмпбел. – Почему бы вам самим не поймать кита?

– Потому что вас благословил мэр, – отвечал Робишо. – Потому что вы знаете, как продать кита. Потому что вы готовы. Потому что это ваша идея. И... – Робишо поколебался и продолжил: – Потому что ваша шхуна больше. Она самая крупная в гавани.

– Ну и что, я не понял, – сказал Джек.

– Ну, если кита не удастся загнать, его придется ловить в сеть, – объяснил Робишо.

– Вернулись на круги своя. Чтобы это сделать, вам нужен я. Не пойдет.

– Тогда четвертая часть? – беспокойно предложил Робишо.

– Мы пойдем одни.

Чапмэн и Клун слушали беседу, их лица ничего не выражали. По лицу же Робишо было видно, как злость борется с самоконтролем. Самоконтроль победил, и Пьер сказал:

– Я уверен, мы сможем договориться. А сейчас я хочу представить вам мою приятельницу, – он повернулся к брюнетке в конце стойки. – Жанет, – позвал Робишо.

Девушка, на которую Джек давно обратил внимание, подошла к ним. От Нью-Йорка до провинциального городишки Ньюфаундленда – везде одно и то же. Если хочешь сделать дело, чтобы склонить весы на свою сторону, используй телку. А эта не такая плохая. Платье как надо облегало фигуру, подчеркивая пышные, круглые груди, изгиб бедер и славные ножки. Может, задница чуть великовата, но...

– После такого долгого похода... – Робишо верно определил настроение Кэмпбела. Может, если они сойдутся на одной пятой от сделки...

Под излишками помады у Жанет скрывался трогательный ротик, но ему не представилась возможность открыться.

– Кэмпбел! Иди сюда, – позвал Джека женский голос.

Голос принадлежал Рэйчел Бэдфорд, она сидела в угловой кабинке с индейцем по имени Умилак. Джек не знал, как давно они там сидят, но, на какой-то момент забыв о подружке Робишо, он оставил Гуса дремать на стуле у стойки.

– Чего ты хочешь? – спросил он, все еще раздраженный их стычкой на берегу.

Впрочем, он должен был признать, что, несмотря на отсутствие косметики, она потрясающе выглядела, синий брючный костюм шел к ее глазам. Выбор, если бы он у него был, между брюнеткой и профессором сделать было легко.

– Я понимаю, что ты не можешь провести с нами весь вечер, – сказала Рэйчел, небрежно взглянув на брюнетку, которая расположилась рядом с местом Кэмпбела у стойки бара. – Но мы оторвем тебя на минутку, ладно? Ты знаком с вождем Джакобом Умилаком?

– Я не знал, что он... что ты вождь, – сказал Джек Умилаку.

– Вождь без племени, – сказала Рэйчел, будто она была переводчиком. – Его люди зовутся микмаки. Здесь он единственный из микмаков.

У индейца, которому, кажется, было около шестидесяти лет, было темное, задубелое лицо, широкий, плоский нос и миндалевидные глаза. Он пристально смотрел на Кэмпбела.

– Где твое племя? – спросил Джек.

Умилак хранил молчание, и за него ответила Рэйчел:

– В северной части Ньюфаундленда и на Лабрадоре. Он знает кое-что о нашем ките-фаворите, я думаю, тебе тоже следует знать об этом. Индейцы даже дали имя этому киту, – Рэйчел помедлила. – Они зовут его Дыра-в-Плавнике, я думаю, лучше перевести – Плавник-с-Зазубриной. – Умилак кивнул, и она продолжила: – Никто не знает, откуда у него эта зазубрина на плавнике, может, она появилась после схватки с другим китом из-за самки. Это случалось раньше в этих водах. Касатки обычно возвращаются на прежние места.

– Ты когда-нибудь говоришь о чем-нибудь, кроме китов? – неожиданно спросил Кэмпбел.

Рэйчел вспыхнула:

– Уверена, ты бы предпочел поговорить о сексе. То, что я говорю тебе, – важно. Люди Умилака считают, что у касаток добрая душа. Они благосклонно относятся к Плавнику-с-Зазубриной, потому что когда-то он спас тонущих индейцев, толкая каноэ до самого берега. Умилак, покажи Кэмпбелу, что у тебя на шее.

Старый Умилак почти неохотно расстегнул рубашку и вытащил плоский предмет, который висел у него на шее на тонкой цепочке.

Кэмпбел наклонился вперед, чтобы рассмотреть получше. Это был кривобокий камень, напоминающий четырехконечную звезду.

– Что это? – спросил Джек.

– Это древняя вещь, символизирует касатку, – сказала Рэйчел. – Предки Умилака, которые жили у берегов океана, поклонялись ему. Этому камню может быть тысячи лет. Когда люди делают что-нибудь сакральное, у них должны быть для этого веские причины. Умилак чувствует, что ты должен оставить кита в покое.

– Плавник-с-Зазубриной – священный кит. Ты никогда его не поймаешь, – неожиданно сказан Умилак. – Он не причиняет вреда. Оставь кита, если знаешь, что для тебя хорошо. Если можешь фотографировать под водой, я могу показать тебе, где он живет. Договорились?

Кэмпбел встал.

– Никогда! – сказал он и пошел к стойке бара. Робишо и женщина ушли. – Пошли, Гус, – сказал Джек.

До шхуны Кэмпбел наполовину нес Новака на себе, наполовину тащил волоком. Наконец он опустил старика на койку и уже собрался уходить, когда Гус пробормотал:

– Кэп?

Джек повернулся к старику, который лежал на спине и смотрел в потолок. Из-за начинающей отрастать бороды лицо Новака казалось черным.

– Да, Гус?

– Кэп, твой отец... он не покончил с собой.

– Ты в этом уверен? – спросил изумленный Джек.

– Уверен. Он бы сказал мне. И потом, в тот вечер... он собирался поговорить с тобой.

* * *

Наверху в каюте Кэмпбел вытащил из ящика фигурку кита. Да, он был похож на камень Умилака. Джек хотел, чтобы Рэйчел и индеец оставили его в покое. То, что они говорили, беспокоило его больше, чем он мог себе позволить. Но новости об отце подняли Джеку настроение, и он перестал волноваться о ките.

III. Кит

1

В начале того дня, как только шхуна вышла в море, они собрались в рулевой рубке, чтобы в последний раз обговорить детали операции.

Операция не казалась такой уж сложной, но, будучи дилетантами, они могли допустить ошибки, и Кэмпбел надеялся, что осмотрительность поможет ему избежать трудностей. Им казалось, что, обнаружив стаю, они смогут отделить большого кита от других. Сделав вокруг него полукруг, они выкинут сеть, затем затянут ее и притянут касатку к борту шхуны.

По словам Рэйчел, которая с неохотой поделилась с ними этой информацией перед тем, как они вышли в море, кит, оказавшись в сети, вместо того чтобы сопротивляться, будет лежать смирно. Они смогут поднять животное из воды, отцентрировав его вес, не рискуя при этом опрокинуть шхуну. По идее, лебедки и краны должны удержать вес кита. Как животное, дышащее воздухом, кит может оставаться вне воды, пока его тело удерживает влагу. На шхуне они перевезут его в загон. Предполагалось, что профессионалы решат, как переправлять касатку, морем или по воздуху.

Чтобы кит не запутался в сетях и не поранил себя, Рэйчел предложила под ним поместить платформу, но эту идею отбросили, так как у них вряд ли хватило бы мастерства, чтобы осуществить ее. Кроме того, они намеревались брать кита достаточно близко от загона, чтобы не возникли трудности при транспортировке.

На словах это было совсем не трудно, и Кэмпбел удивился, почему лишь немногие люди ловят китов. Для этого тебе нужны лишь достаточно большая шхуна, опытный капитан, команда добровольцев и загон.

И вот теперь они шли параллельно берегу, Кэмпбел стоял у штурвала и не видел перед собой ничего, кроме монотонной синевы. Коса бухты Калм осталась далеко позади, а стаи все еще не было видно. Может, из-за случая с акулой киты ушли навсегда. Какая-то часть Джека надеялась, что это так.

Заканчивался день, они так ничего и не заметили.

Энни была с ним в рулевой рубке, Новак в вороньем гнезде, а Пол спал внизу.

– Смотри! – крикнула Энни, врываясь в мысли Кэмпбела. – Дельфины.

Джек посмотрел в направлении ее руки и увидел серые, лоснящиеся тела, разрывающие поверхность воды.

– Тюлени, – сказал он, – идут поужинать рыбкой.

– Ну разве они не замечательные?

– Будем надеяться, китам они понравятся. – Джек проигнорировал очевидное отвращение сестры. – Это морское меню. Большие рыбы едят маленьких, тюлени едят больших рыб, касатки – тюленей. И лишь наших друзей касаток никто не ест.

– Друзей? – переспросила Энни.

– Просто так, к слову пришлось.

– И ты совсем не боишься разрушить счастливую семью? Я о том, как киты-супруги относятся друг к другу...

– Брось ты, – усмехнулся Джек. – Ты становишься похожей на Рэйчел Бэдфорд. Киты это КИТЫ.

– Наверное, – Энни запнулась. – Я говорила тебе, что индеец приходил на шхуну?

– Умилак? Когда?

– Утром, пока ты был на берегу. Он сказал, что охота на кита не принесет удачи.

– А, да, это. После речи в защиту китов он пытается запугать.

– Он жестикулировал чем-то, что было у него на шее, будто колдовал.

– Или накликал беду.

– Джек! – Энни обхватила себя за плечи, будто стараясь согреться.

– Киты! – крикнул Новак. – Прямо по курсу.

Джек увидел касаток, и его охватило возбуждение охоты. Киты разделились на четыре группы, образовав квадрат, углы которого были на расстоянии ста ярдов друг от друга, в центре нервно прыгали тюлени. Киты начали сближаться. Черные плавники рассекали волны, уменьшая площадь квадрата, а потом, как по сигналу, они ударили. Около тридцати касаток участвовали в кровавом пиршестве.

В воздух поднялось что-то бесформенное.

– О Боже, – простонала Энни. – Это был тюлень!

Кэмпбел заглушил двигатель и ждал. Набив животы, киты лениво кружили по поверхности воды. Шхуна медленно подошла к ним. Киты расступились, будто давая ей дорогу. Они окружили «Бампо» скорее из любопытства, чем из враждебности. Большого Плавника-с-Зазубриной не было видно.

– Наверное, это не его стая, – сказал Кэмпбел.

Никто из китов по своим размерам не мог представлять для него какой-либо интерес. Высокие плавники собрались вместе и начали уходить. Кэмпбел направил шхуну прямо в центр стаи. Киты расступились, и там, в самом центре, оказался огромный кит, намного превосходящий по размерам всех остальных. Он еле-еле двигался вперед.

– Он болен? – спросила Энни.

Кэмпбел уныло подумал о том, насколько мало они знают о китах.

– Разве больные киты не должны плавать ближе к берегу?

– Может, он спит?

– Что ты думаешь? – спросил Кэмпбел Гуса, который спустился к ним в рулевую рубку.

– Плавники двигаются. Не похоже, что он болен. И что старый, тоже, – ответил Гус.

– Почему он тогда так лежит на воде?

– Не знаю.

– Может, Умилак принес нам удачу своими заклинаниями, – сказал Кэмпбел. – Этот кит ждет, чтобы мы его взяли, – но это казалось слишком простым делом. Если животное ранено или больное, они смогут выпустить его в море. – Отлично. Начали.

Новак, Пол и Энни выбросили сеть за борт, а Кэмпбел провел шхуну вокруг кита, пока сеть не окружила его.

– Лебедки! – крикнул Джек.

Кит позволил подтягивать себя ближе и ближе, пока его, совершенно беззащитного, не уложили вдоль борта. Его длина была не меньше половины тунцового траулера.

– Поднимай! – крикнул Джек.

Заскрипели лебедки, кит медленно поднимался и наконец полностью вышел из воды, резко накренив шхуну.

– На борт! Аккуратно:

Новак, оперируя кранами, перетянул животное через фальшборт, так что запутанная в сетях голова кита легла на палубу, а остальная часть туши свисала за борт и тащилась по воде.

Шхуна все еще кренилась.

– Ты можешь затащить его дальше на палубу? – крикнул Джек Новаку.

– Сомневаюсь, – прокричал в ответ Гус, стараясь перекричать визг подъемного оборудования. – Это все, на что способны лебедки. И так перегрелись.

– Отлично! Похоже, мы взяли кита!

Пол что-то радостно закричал.

– Это мальчик или девочка? – спросила Энни.

– Самка или самец, – поправил ее Джек. Он осмотрел заднюю четверть животного. – Кажется, это не так легко определить. – И вдруг кит закричал, почти как человек, это был крик удивления, боли, предупреждения, беспомощности – чего? Кэмпбел понял, что касатка общается с другими китами, которые издалека наблюдали за ними. – Уходим отсюда. Идем в бухту. В котором часу завтра высокий прилив, Гус? – спросил он через окно.

– Около девяти.

– Хорошо, завтра в это время поместим его в загон.

Он сразу набрал ход. Пойманное животное дернулось и издало звук, похожий на блеяние.

– Что происходит с этой проклятой тварью? – раздраженно спросил Джек.

– Господи! – воскликнула Энни. – Смотри!

Кит снова закричал, и Кэмпбел, высунувшись в окно, изумленно посмотрел на него. Из живота кита, свисающего за бортом, начало вырастать что-то, напоминающее огромную опухоль. Энни поняла первой:

– Боже мой! Она рожает! – Это была правда, опухоль была детенышем.

В тот же момент Кэмпбел увидел вдали высокий плавник.

– Опустите кита обратно в воду! – крикнул он. – Освободите его!

Рожающая касатка снова закричала.

– Гус! Шевелись! Выброси его! – большой плавник был все еще далеко, но быстро шел в их сторону. Стонали лебедки, самка кита намного приподнялась в воздух и повисла за бортом. Детеныш дюйм за дюймом выходил из нее.

– Опускай! Спокойно! АККУРАТНО! – кричал Джек.

Шхуна покачнулась, и касатка ударилась о борт.

– О, дьявол! Осторожнее! – крикнула Энни.

Работали краны, а потом Джек понял, что они вляпались: раздался высокий металлический скрежет, потом появилось облако дыма, и наступила тишина.

– Гус? – крикнул он.

– Ни один подъемник не работает. Сгорели.

– Исправь их. Быстро!

Касатка висела за бортом, голова и хвост в воде, средняя часть туши в воздухе. Как раз над водой детеныш застыл на месте, наполовину выйдя из чрева матери.

– Она утонет! – крикнула Энни.

– Заткнись! – как бы предупреждая, Плавник-с-зазубриной прошел перед носом шхуны. Он был гораздо выше человеческого роста. – Гус!

– Я стараюсь, – слабо отозвался Новак.

Энни была права, самка утонет, зло подумал Джек. Он боялся, что, если они обрубят сеть, самка, запутавшаяся в ней, все равно погибнет. А детеныш? Он замер без движения. Может, он уже мертв.

– Поторопись! Пол, не стой там. Помоги Гусу! – кричала Энни.

– Как? – вяло ответил ей Пол.

Стемнело. Кэмпбел потерял в сумерках плавник, а потом снова заметил его совсем рядом с самкой, запутавшейся в сети. Потом он исчез.

Вдруг шхуна резко покачнулась.

– Мы ударились обо что-то, – крикнул Кэмпбел. – Пол, ты что-нибудь видишь?

– Что-то ударило нас, – хрипло отозвался Пол. – Он возвращается. – Шхуна снова содрогнулась. Штурвал выскользнул у Джека из рук, он схватился за него, чтобы устоять на ногах. Пол заглянул в рулевую рубку, щека у него была порезана. – Этот чертов кит с оборванным плавником атакует нас!

Кэмпбел слышал этот звук. Казалось, он шел к нему со всех сторон: «пинг, пинг, пинг» – отчетливый и резкий, он предупреждал его. Джек выбежал из рубки и сорвал чехол с прожектора. Вернувшись в рубку, он направлял прожектор, обследуя поверхность океана, пока не увидел серебристый, пенящийся кильватер. Из темноты на него смотрели красные глаза. Кит рванулся к шхуне.

Джек попытался повести шхуну зигзагом, но было слишком поздно. «Бампо» закачалась от мощного удара.

Кит уничтожит нас, думал Кэмпбел, будет таранить, пока не потопит шхуну. Он хочет освободить дамку из сетей.

– Гус, что ты там делаешь? Руби сети к чертям собачьим! – он включил палубные огни. Детеныш на три четверти вышел из чрева матери, но по-прежнему не двигался.

– Я стараюсь, – задыхаясь, крикнул в ответ Новак.

– Пол! Энни! Ради Бога, где вы?

В окне между рулевой рубкой и главной каютой появилось лицо Пола.

– Энни сломала ногу, – рапортовал он.

– Господи! В остальном с ней все в порядке?

– Думаю, да.

– Привяжи ее к койке и иди помогай Гусу. Возьми топор. Руби сеть. Быстро! – он поймал в свет прожектора плавник и закрутил штурвал. Под палубой затрещало, рулевая рубка заскрипела.

Шхуна накренилась вперед. Кэмпбел снова увидел плавник, гигантский кит-убийца разворачивался для очередного удара. На палубе, залитой светом прожекторов, Пол и Гус рубили сеть.

– Господи, и как мы только в это вляпались? – вслух спросил себя Кэмпбел.

Раздался свист, и последовал еще один удар. В главной каюте летела, разбиваясь, на пол посуда, всхлипывала Энни.

– Вышел детеныш! – крикнул Пол.

Кэмпбел тряхнул головой. Маленькое тело, освещенное прожекторами, лежало на воде.

– Ну вот теперь ты действительно сделал это, Кэмпбел! – проклинал себя Джек. – Гус!

Старик яростно размахивал топором. Один кран, освободившись от груза, качнулся через всю палубу. Середина туши орки упала в воду, но голова ее все еще оставалась в сетях.

– Проклятье, Пол! Еще один! – кричал Кэмпбел.

Шхуна сотрясалась от удара. Трещала деревянная оснастка. Это, наверное, корпус, подумал Джек. Огромная тварь уничтожает шхуну по частям. Пол и Гус на пару рубили толстый трос, к которому крепилась сеть. Еще два-три таких удара и...

Джек так и не понял – то ли Полу и Гусу наконец удалось перерубить трос, то ли это произошло из-за следующего удара, но сеть упала в воду и второй кран резко качнулся из стороны в сторону. Джек заглушил двигатель и побежал к поручням, «Бампо» закачалась на волнах и выправилась. Сеть медленно распустилась, самка спазматически задергалась и затихла. Рядом с ней на воде лежал детеныш.

Касатка и ее детеныш дрейфовали из света прожекторов в темноту, Кэмпбел вцепился в поручни, пытаясь унять дрожь. Он слышал всплески, потом высокий свист, а затем опять плеск воды. Снова тишина. Джек видел, как Новак устало подошел к корме, наверное, чтобы оценить повреждения.

Там было темно, и Кэмпбел с трудом мог разглядеть старика. Подойдя к рулевой рубке, Джек оглянулся. Держась за поручни, Новак перегнулся через борт, и Кэмпбелу показалось – или он вообразил это? – что он увидел мелькнувший в темноте огромный светлый силуэт.

От изумления Джек не мог произнести ни звука, он побежал на корму и непонимающе огляделся по сторонам. Старик исчез.

– Гус! – крикнул Кэмпбел. – Гус, где ты?

– Что случилось? – спросил Пол, выбежав на палубу.

– Человек за бортом!

Полчаса они кружили в этом месте, освещая прожектором поверхность воды, но Гуса Новака не было.

– БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! – прокричал Кэмпбел в ночь.

2

Розовый рассвет наползал на темную воду. Что-то двигалось на небольшой глубине. Огромный плавник рассекал слабые волны. Перед ним беспомощно, с невероятными усилиями, еле-еле двигая хвостом и плавниками, плыл второй кит, кровавый туман поднимался у него из дыхала. Раненый кит время от времени издавал слабые крики.

Иногда самка не могла больше плыть и начинала тонуть. Тогда огромный кит нырял и толкал свою подругу к берегу, издавая резкие звуки и видимо пытаясь подогнать ее.

По сторонам от них, образуя стрелу, плыли две группы китов. Необычный кортеж неумолимо продвигался вперед. Вдалеке волны разбивались о каменный мыс.

Потом в воздухе прозвучала нота, будто заиграл охотничий горн. Две группы китов ушли под воду, большой кит продолжал плыть к берегу, толкая перед собой подругу. Когда два кита приблизились к берегу, самец издал последний крик – стон, вой, плач о потере, рев ненависти и гнева, – он звучал все громче и громче, пока не заполнил все пространство между водой и небом. Потом огромный самец исчез, а самка осталась лежать на волнах прилива.

* * *

Впоследствии Кэмпбел не мог ясно вспомнить ту ночь, последовавший за ней день, а потом вечер. Он вел шхуну обратно в Саут-Харбор. «Бампо» дала течь, накренилась и еле ползла вперед. Хоть в одном им повезло – море было спокойным. Плохая погода покончила бы с ними раз и навсегда. Сатро работал внизу с ручной помпой, но одна помпа не справлялась с поступающей в трюм водой. Через переборку Кэмпбел слышал стоны Энни.

А еще он слышал, как беседовал с ним в своей отрывистой манере Гус Новак.

– Ты не можешь вернуть меня, кэп. Я ушел полных пять саженей в глубину, как и твой отец. Смешно, мы оба закончили на дне морском. Вот где я, а не в брюхе кита. Я не вернусь.

– Это кит забрал тебя, Гус? – еще и еще спрашивал Джек.

Гус не ответил на этот вопрос, он лишь сказал:

– Не думай о ките. Просто доведи старую посудину до берега.

– О, Гус! – Кэмпбел смотрел на приборную панель, светящуюся зелеными огнями в темноте рулевой рубки. – Мне одиноко. Поговори со мной, старина. Нет, я поговорю с тобой. И почему я не дал тебе понять, как ты мне дорог, пока ты был жив? Говорили о моем отце! Наверное, я характером весь в старика. Научило это меня чему-нибудь или нет? Мы похожи на своих отцов больше, чем нам хотелось бы. Мы виним их во всем, в чем виноваты сами, и даже не замечаем этого.

– Не мучай себя. Ты не виноват, – посоветовал Новак.

ГОСПОДИ, У МЕНЯ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ, подумал Джек. Я действительно слышу его.

– Не могу не чувствовать себя виноватым, – мысленно отвечал он Гусу. – Это я хотел поймать кита. Ты бы никогда на это не пошел. Ты знал, ты предчувствовал. Я помню твое лицо. Если бы ты не волновался за Энни и меня, ты бы никогда не принял участия в этой сумасшедшей затее. Для начала, почему я согласился на это? Потому что я не хотел вести растительное существование. Я должен был знать. У меня было это дикое чувство, что я должен сделать это... я мудак и всегда был...

– Перестань. Выпей. Так поступил бы мой дядя.

Но такая возможность представилась гораздо позже. На рассвете он завел шхуну в гавань, разбудив Робишо, который спал на стоянке. Робишо воспользовался телефоном, но для большего эффекта он дал аварийный гудок.

В городе была только одна маленькая больница на мили вокруг. Оттуда прислали старую машину «скорой помощи», которая выглядела так, будто когда-то ее использовали в качестве катафалка. Энни загрузили в машину, рядом с ней сел Пол. От стоянки до больницы можно было дойти пешком, и Кэмпбел оставался у шхуны некоторое время, чтобы убедиться, что о ней позаботятся должным образом. Собрались встревоженные аварийным гудком местные жители, семьи рыбаков, – они так и так уже были на ногах. На их лицах отражалось сочувствие молоденькой девушке. Пока не прибыл мэр Смит с констеблем Свейном на буксире, никто не интересовался, где Гус.

– Господи, – сказал Смит. – Что случилось?

– Сказать вам, что мы налетели на риф? Это то, что я сказал Робишо.

– А вы налетели на риф?

– Не знаю. Я так не думаю, – устало сказал Джек. – На карте нет ни одного.

Смит нахмурился, его глаза сощурились под толстыми стеклами очков:

– Может, остов затонувшего судна, о котором мы не знаем? Правда, после стольких лет... если только недавнее кораблекрушение...

– Не думаю, что это затонувший корабль. Глубина приличная.

Смит ждал. Кэмпбел молчал, и он наконец спросил:

– Хорошо, что это было?

– На нас напал кит, – осторожно сказал Джек.

– Что? Большой кит, о котором вы всем рассказывали?

– Да, я видел его. Во всяком случае, я так думаю. Если только я не свихнулся.

Смит глубоко вздохнул:

– Ты слышал? – спросил он Свейна.

– Понятное дело, слышал.

Смит снова повернулся к Кэмпбелу.

– Где старик? – резко спросил он.

– Ушел.

– Ушел? Уехал из города? Робишо не видел его на борту, когда вы пришли.

– Он не уехал. Он умер.

– Умер? Бог ты мой, как это произошло?

Кэмпбел опустил голову.

– Я... я не уверен. Была такая суматоха... – Он оглядел бухту, солнце уже коснулось каменистых утесов. – Может, у него был инфаркт или удар, и он упал за борт. Или...

– Или?

– Или его забрал кит.

– Кит?

– Может быть.

– Кит? – повторил Смит.

– Я думаю, это был кит. Я не уверен. Это произошло так быстро.

– Я не верю.

– Ну...

– Где вы были, когда он упал за борт?

– В рулевой будке. Гус был на корме.

– Свидетели?

– Только я.

– Дьявол. Новак был владельцем шхуны?

– Шхуна принадлежит мне и моей сестре. Легко доказать.

– У Гуса была страховка на ваше имя?

– Об этом я не знаю. Легко проверить.

– Вы действительно считаете, что его убил кит?

– Наверное. Не знаю. Было плохо видно. Просто... иначе я не могу это объяснить.

– Я могу. Запротоколируем как сердечный приступ. Нет трупа. Нет вскрытия. Понятно, Эл? Кэмпбел, я предупреждаю, если на тебя есть данные в полиции ...

– Их нет.

Мэр и констебль пошли в толпу. Голос Смита прозвучал дружелюбно:

– Вам надо где-нибудь остановиться. У меня есть идея... Обещаете, что не уедете из города?

– Конечно. Я бы не смог, даже если бы хотел. Моя сестра...

– Хорошо. Я свяжусь с полицией Майами и проверю, нет ли на вас дела.

Смит подыскал им дом, его владелица миссис Хендри удовлетворилась номинальной рентой и даже оставила старый красный грузовик. Она лишь попросила Кэмпбела кормить ее коричневую собачонку, которая, кажется, сразу прониклась к Джеку доверием.

3

В полдень тихая органная музыка заполнила небольшую англиканскую церковь. У алтаря сидели только двое оплакивающих: Пол Сатро в чистом, но помятом пиджаке из льняной полосатой ткани и Джек Кэмпбел с капитанской фуражкой в руках.

Бедняга Гус, вздохнул про себя Джек. Образ Новака уже стал расплываться в его памяти. Джек цеплялся за то, что на самом деле было лишь карикатурой на моряка – седые волосы, впалые щеки и трубка, – но Гус – это не только внешность. С его мягкими манерами, нескончаемыми знаниями по любым вопросам Новак был для Джека опорой в жизни.

«Не оставь меня в пустыне...» – мозг Кэмпбела автоматически совмещал музыку и слова.

Он все еще был потрясен тем, что произошло, в поисках отгадки он продолжал переживать случившееся заново, как будто это была недопроявленная фотография. Видел он тот силуэт или нет? Появилось из воды что-то черно-белое или нет? Возможно ли это? Когда Джек полностью восстановил картину, его мозг подтвердил: то, что появилось из воды, было головой кита с открытой пастью. Киты умеют прыгать, он видел это в Океанариуме и во время схватки касатки с акулой. Но выпрыгнуть из воды и схватить ЧЕЛОВЕКА? Если он уверен, что это действительно произошло, то что из этого?

– ... и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, – нараспев читал молодой священник.

Орган умолк, священник снял рясу и повесил ее на вешалку. Под рясой на нем была уличная одежда. Кэмпбел подошел к священнику.

– Спасибо, что без задержки отслужили панихиду. Я не видел смысла ждать. У Гуса не было семьи... – Он запнулся и горько добавил: – Нет даже тела.

Священник скорбно кивнул.

– Он был там, а в следующее мгновение его уже не было, – Кэмпбел говорил будто сам с собой, – просто исчез без следа. – У задних рядов Кэмпбел заметил Рэйчел Бэдфорд.

– Печально, очень печально, – сочувственно пробормотал священник.

Кэмпбел глубоко вздохнул и, благодарный священнику за внимание, продолжил свой монолог:

– Он обычно никогда не пил так, как пил накануне. Может, у него закружилась голова и он упал за борт? Он был уже немолод. Возможно, он переутомился. Кит напал на шхуну, в этом я уверен. Может, Гус запаниковал. Сердечный приступ, удар...

– Это ваше мнение?

– Ну... я хочу сказать, это вполне возможно, – Джек посмотрел на румяное, гладкое лицо священника. – Скажите, грех может быть совершен против животного?

– Я полагаю, что грех может быть совершен и против травинки. Но не против себя ли самого грешит человек?

– Возможно. Не знаю.

МОИ ГРЕХИ – ЖАДНОСТЬ, ГОРДОСТЬ, ХВАСТЛИВОСТЬ, неожиданно для себя подумал Джек. МОЖЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗМЕНИТЬСЯ? – спросил он себя, а потом задал этот вопрос вслух.

– Я думаю, да, – отвечал молодой священник. – Я не служил бы в церкви, если бы не изменился. Но как много должно произойти перемен, чтобы человек изменился? – он внимательно посмотрел на Кэмпбела. – Вы не религиозный человек, не так ли?

– Наверное, нет... Слишком много видел... Слишком много совершил... Хотя должен сказать, китобойное дело довольно необычное, чтобы сделать из кого-то верующего человека.

– Я слышал, вы считаете, что кит напал на вашу шхуну и убил вашего друга. Всем нам в это трудно поверить, капитан Кэмпбел.

Джек устало потер глаза.

– Мне тоже, и все же... Ведь большая часть Библии посвящена мести?

– В Ветхом Завете, вы правы, это главная тема. Месть Господа, – священник испытующе посмотрел в лицо Кэмпбелу. – Что вы хотите этим сказать?

– Не знаю. Я пытаюсь понять, когда достаточно.

– Достаточно? – священник был в замешательстве.

– Когда Бог удовлетворен?

– Понимаю, вы считаете, смерть вашего друга – наказание за что-то.

– Возможно, – сказал Кэмпбел.

– Если вы спросите меня, я посоветую вам забыть об этом. Странно, за смертью всегда следует раскаяние. Я не один раз это видел. Вы вините себя, спрашиваете себя, могли ли вы что-нибудь сделать, ищите неправдоподобных объяснений. Была ли ваша вина – Господь знает, но когда я сталкиваюсь с этим, я всегда советую людям думать о настоящем и постараться забыть о прошлом, насколько они это могут. Почему бы вам не последовать этому совету, капитан Кэмпбел? И немного поспать. У вас измученный вид.

– Вы правы. Я разговариваю, как лунатик, – Джек достал из кармана конверт и неловко протянул его священнику. – Это в ваш фонд моряков, или как вы там его называете, от Гуса Новака.

– Спасибо, – печально сказал священник.

Рэйчел Бэдфорд ушла, Кэмпбел видел, как лендровер проехал по улице.

– Куда это она так спешит? – спросил Кэмпбел Пола.

– Говорят, у бухты Калм раненый кит, – хмуро сказал Пол. – Ну, пожалуй, я лучше вернусь к Энни. А ты?

– Хочу посмотреть на шхуну. Сейчас они уже должны вытащить ее из воды. Да, насчет мертвого кита, не могу не чувствовать себя ответственным... – он дал Полу кое-какие указания и деньги.

– Я позабочусь об этом, – пообещал Пол.

Сатро пошел вдоль домов, окна которых смотрели в бухту, Джек с собачонкой миссис Хендри – к грузовику.

– Добрый день.

Кэмпбел обернулся и увидел мускулистого мужчину в габардиновых брюках.

– Здравствуйте, Свейн.

– Мне очень жаль, что так случилось с вашим другом.

– Он был хорошим человеком, – тихо ответил Кэмпбел.

– Ну, если мы как-то можем помочь... Люди у нас дружелюбные, вы увидите. Каждый знает, у кого какие проблемы. Этот дом миссис Хендри, он довольно уютный, но будьте повнимательнее, там на крыльце шатаются доски, и если пойдет дождь, вам понадобится пара тазов. Крыша протекает.

Несмотря на свое подавленное настроение, Кэмпбел улыбнулся:

– У нас все будет хорошо, спасибо. Да, почему такие высокие сваи? Даже в расчете на прилив, они слишком высоки.

– Ну, может случиться необычно высокий прилив, но главная опасность – штормовые волны. Они врываются в гавань. Если один дом завалится, то рухнут и остальные. Несколько лет назад, до того как построили внешний волнорез, мы потеряли в шторм половину города, – сказал Свейн. Он уставился на свои башмаки. – Вы останетесь, пока не отремонтируют шхуну и не выздоровеет ваша сестра, – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Правильно.

– А потом? Еще раз попытаетесь выйти на кита? – спросил Свейн.

Кэмпбел внимательно посмотрел на него:

– Вы что думаете, я свихнулся?

– Может быть, немного взвинчены, я не могу вас упрекать.

– Если я никогда не увижу этого кита, для меня и этого будет более чем достаточно.

Кэмпбел залез в грузовик и проехал несколько кварталов к стоянке судов. Ремонт «Бампо» сделает брешь в его финансах. На то, чтобы получить страховку, уйдут месяцы; если ее вообще предоставят. К тому времени они вернутся во Флориду. Он продаст шхуну, отдаст вырученные деньги Энни и уедет.

* * *

Вытащенная из воды шхуна напоминала обнаженную женщину. Двое рабочих болтались на стоянке, кажется, у них не было никаких намерений заняться хоть чем-нибудь. Подошел Робишо.

– А, Кэмпбел, – приветствовал он Джека со своей обычной улыбкой. – Хотите поговорить о шхуне? Честно говоря, я еще к ней не приступал. Особой спешки нет, так ведь?

– Думаю, да. Энни не скоро будет готова к путешествию.

– Утром я дам вам полный отчет о повреждениях.

– Хорошо, – Кэмпбел пошел обратно к грузовику, но вдруг резко остановился, глядя на бухту. – Что там такое?

– О чем вы? – спросил, повернувшись, Робишо.

– Мне показалось, я видел что-то... плавник.

– Плавник? Где?

– Теперь уже не вижу. У вас есть бинокль?

Робишо сходил за биноклем и протянул его Кэмпбелу, на его рябом лице отражалось сомнение.

– Это, наверное, было бревно, – сказал Робишо, в голосе его прозвучало сочувствие. – Друг мой, вам надо немного поспать.

Они думают, мне мерещится, подумал Джек, – может быть. Он поехал к дому Хендри, чтобы отоспаться, но передумал и повернул к узкому пляжу у бухты Калм.

4

Собаку Джек оставил в машине. Идя через дюны, он услышал странный свист кита и убыстрил шаги. Кэмпбел изумленно остановился. Внизу лежал черно-белый кит, рядом стоял магнитофон, оттуда и исходил свист. Записи Рэйчел, догадался Джек. Она стояла на коленях рядом с китом и читала вслух книгу. Кэмпбел тихонько приблизился. Громкий и чистый голос Рэйчел заглушал плеск волн:

– «Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: „Зачался человек!“ День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя! Ночь та – да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! О! ночь та – да будет она безлюдна, да не войдет в нее веселье! Да проклянут ее проклинающие день, способные разбудить Левиафана! Да померкнут звезды рассвета ее. И встанут при свете их дети гордыни...»

Она подняла голову и посмотрела на него.

– Это из какой части Библии? – спросил Джек.

– Меня удивляет, что ты вообще понял, что это из Библии, – сказала она враждебным тоном, к которому он уже успел привыкнуть. – Это из Книги от Иова.

– Дети гордыни, – ровно сказал Джек. – Но Гус не был гордецом.

Рэйчел смягчилась:

– Ты любил его, да?

– Да. Я удивился, когда увидел тебя в церкви. Ты не знала его. Ты так быстро ушла, я даже не успел поблагодарить.

– Мне не хотелось разговаривать, – Рэйчел запнулась. – Я должна была быть с китом, – она посмотрела на умирающее животное. Прилив ушел, оставив самку на берегу. Из магнитофона несся свист китов. Касатка чуть вздрогнула и сама издала тихий стон. – Узнаешь ее? – спросила Рэйчел.

– Да. Как она сюда добралась? Она не могла проплыть такое расстояние.

– Ее подталкивали.

– Подталкивали?

– Толкал кит, которого Умилак зовет Плавник-с-Зазубриной. Иногда здоровые киты толкают раненых к берегу, чтобы те не утонули.

– Но почему сюда, так близко к бухте Калм?

– Когда вы строили загон, киты были рядом?

Кэмпбел кивнул, вспоминая. Да, они видели китов.

– Ты хочешь сказать...

– Я сама не очень понимаю, что я хочу сказать. Я допускаю, что Плавник-с-Зазубриной вернул тело тебе.

– ПЕРЕСТАНЬ! – в голосе Джека появилась злость. – Где детеныш? – спросил он.

Рэйчел была в замешательстве:

– Никакого детеныша не было. О чем ты?

– Детеныш был. Мертворожденный.

– Понимаю. Когда она умрет, получится – ты убил двоих! – выкрикнула Рэйчел.

– О, ради Бога, я не собирался никого убивать! – почти умоляюще сказал Джек.

– Но тебя предупреждали, не так ли? – спросила она.

– Да, но... дьявол, так получилось. Теперь я уже ничего не могу с этим поделать.

– Да, не можешь.

Поднявшаяся было злость стихла. Джек вдруг понял, что думает о том, как прекрасна эта женщина, какие у нее красивые голубые глаза и полные губы. Интересно, сколько ребят посещают ее лекции по зоологии только для того, чтобы посмотреть на профессора, подумал он.

– Я могу спросить, чем ты тут занималась? – мягко спросил он.

– Ну, я понимаю, для такого реалиста, как ты, это, наверное, покажется глупым, но я пытаюсь успокоить кита. Записи составляют ей компанию. А Библию я читаю для себя, она напоминает мне, какими глупыми бывают люди.

– Наверное, ты права, – тупо сказал Джек.

Он внимательнее осмотрел кита. Океан смыл кровь, но шкура была содрана прочной сетью, плавник почти оторван.

Касатка с трудом выдохнула, у Кэмпбела комок подкатил к горлу. Казалось, она будет умирать целую вечность.

Джек обошел огромную тушу:

– Они на буксире оттащат тело. Когда она подохнет? Черт, я надеюсь, скоро.

– Долго она не протянет, – Рэйчел встала и дотронулась до касатки. – Бедняга.

– Это замечательно, что ты так сентиментальна, но...

Рэйчел резко обернулась:

– Но ЧТО?

– Один из них убил Гуса.

Рэйчел прищурилась:

– Я слышала, что ты так говорил.

– Ты считаешь, это возможно? Кроме меня, никто так не думает.

Рэйчел колебалась и долго не отвечала.

– Да, думаю, это возможно, вероятности никакой... но возможно. Хочу спросить об этом Умилака. Он говорил, что подойдет сюда.

– Недавно в гавани я видел большой китовый плавник, – сказал Кэмпбел.

– Ты уверен?

– Думаю, да. У меня такое чувство, что он пришел за мной.

Рэйчел откинула назад белую прядь волос:

– О, перестань.

– Может злость кита-убийцы распространяться так далеко? – спросил Джек, чувствуя себя неловко.

Голос Рэйчел почти незаметно смягчился:

– Киты-убийцы ищу мести, нам об этом известно. Но идти за человеком в гавань? Я не припомню подобного случая. Ты удивляешь меня, Джек.

– Я и сам удивлен. С трудом понимаю, что происходит на самом деле, а что нет.

Казалось, целую вечность они просидели молча, наконец Рэйчел сказала:

– Вон идет Умилак. Расскажи ему о том, что ты думаешь.

Кэмпбел поднял голову и увидел идущего по песку индейца. Темное квадратное лицо было мрачным, но по всей видимости это было его обычное выражение.

– Он живет недалеко отсюда, – быстро зашептала Рэйчел. – Валит лес, рыбачит, когда не работает на складе. Он со странностями. Я спрашивала его, почему он остался, когда его племя ушло, но он не ответил. Он плохо считает, но о китах знает больше меня. Здравствуй, Умилак, – сказала она.

– Если я не помешал, – произнес индеец.

– Вовсе нет. Мы хотим поговорить с тобой. Кэмпбел считает, что кит, которого ты зовешь Плавник-с-Зазубриной, из мести убил члена его команды. Как ты считаешь, это возможно?

– Да, – мрачно сказал Умилак. – Кит может запомнить человека, который пытался причинить вред ему или его семье.

– Да, но напасть на шхуну и атаковать ее, пока не погибнет один из членов команды? Тебе не кажется, что это слишком?

Умилак вздохнул:

– Два индейца пытались убить касатку, но только ранили. Они не выходили в море больше года. Боялись. Когда они решили, что им больше ничего не грозит, они вышли в море на той же лодке. Кит ждал. Он убил обоих.

Кэмпбел попытался переварить эту информацию, но не смог. Он искал подтверждения своим страхам, но когда получил, не смог воспринять ее.

– Ты сам это видел? – спросил он.

– Нет, но это было, – твердо сказал Умилак.

– Дерьмо! – Но вдруг он вспомнил – было ли это столетия назад? – о случае со сплавщиками леса, о котором рассказывали в Океанариуме.

Рэйчел, нахмурившись, спросила Умилака:

– А что, если один тупоголовый идиот убил рожающую самку кита, и детеныш тоже погиб?

– Кит был там?

– Видимо, да.

– Если бы я был этим человеком, я бы никогда больше не вышел в море в этих водах.

– Как же я, черт возьми, выведу отсюда свою шхуну? – заорал Кэмпбел. – На санях?

– Значит, это ты отвечаешь за смерть детеныша?

– Да, будь оно все проклято! Я.

– Успокойся, – сказала Рэйчел, – он пытается помочь.

– Самое лучшее – держаться подальше от кита, – упорствовал Умилак.

– Ради всего святого, это же не Господь Бог! – Джек указал на умирающую касатку. – Он такое же животное, как и это!

Индеец шагнул назад, будто собираясь уходить:

– Это не обычное животное.

– Кэмпбел считает, что он видел большой плавник в гавани, – тихо сказала Рэйчел.

– Я тоже его видел, – сказал Умилак.

– Но почему больше никто его не видел? – спросила она.

– Потому что теперь ты все время будешь искать его взглядом, – ответил через плечо индеец и пошел прочь.

– Господи, – выдохнула Рэйчел.

– Итак, он здесь. Хорошо, я не буду паниковать, – сказал Кэмпбел. – Я останусь на берегу, пока эта проклятая не уберется отсюда. Шхуну отремонтируют. Я вернусь во Флориду, вот и все.

– Я не верю тебе. Ты тоже должен посмотреть правде в глаза. Теперь, когда ты знаешь, что кит остался рядом с гаванью, ты захочешь отомстить за Гуса, даже несмотря на то, что ты первым убил двух китов. Ты убийца, Кэмпбел, я вижу это в твоих глазах.

Джек встал и подошел к воде:

– Послушайте, леди, вы ведь даже не знаете меня, так что не надо начинать гадать на кофейной гуще. У меня была сумасшедшая жизнь. Я испытывал судьбу. Занимался всем, чем угодно. Может я не самый путевый парень в этом мире. Но убийца? – он покачал головой. – Только потому, что...

– Ты и большой кит стоите друг друга. Ты хочешь отомстить жизни, кит хочет отомстить тебе. Одно и то же.

– Брось. Послушай, я помню... – Джек запнулся, голос его стал мягче. – Мне было двенадцать. Отец подарил мне на день рождения ружье. Я подумал, что стал мужчиной, а ружье – это как бы посвящение. В лесу я увидел белку. Она прыгнула с земли на дерево, но любопытство заставило ее выглянуть из-за ствола, этого мне хватило, чтобы прицелиться ей в голову. Это был дьявольски хороший выстрел. Старик учил меня стрелять по мишеням из своего ружья, и у меня неплохо получалось, но этот выстрел был лучше всех.

Я подошел забрать свой трофей – белку, которая минуту назад взбиралась на дерево, пока любопытство не подвело ее. Я долго на нее смотрел и о многом передумал, в основном о моем отце. Вернувшись домой, я не сказал ни слова и просто отдал ему ружье. Больше мы об этом никогда не говорили, – Джек пнул ногой песок и продолжил: – Я уже никогда так не любил море, после того как вырос. Я все время думал об этих недоносках, которые рыбачили только для показухи. – Он смущенно повернулся к Рэйчел. – Я совершил много проступков, которыми не могу похвастать, очень много. Но в одном я уверен – я не убийца. Может, я искал приключений, может, хотел весело провести время, может, я наговорил много чего лишнего, но я никогда не хотел никому причинить вред, это правда. Я не начинаю драку, пока меня не вынудят это сделать. Так будет и с китом.

Они молчали, слышен был лишь плеск волн и тяжелое дыхание кита. Вдруг скрежет, идущий из глотки кита, перешел в тарахтение.

Рэйчел выключила магнитофон.

– Мне надо выпить, – сказал Джек. – Присоединишься?

– Хорошо, – согласилась Рэйчел. – Думаю, мне тоже неплохо было бы выпить.

– У меня в грузовике бутылка.

5

Умирающий кит собрал вокруг себя толпу из деревни. Он уже почти не дышал, когда люди, сохраняя безопасную дистанцию, будто опасаясь, что касатка может их укусить, окружили ее кольцом.

Неподалеку сидели Рэйчел и Джек. Он передал ей бутылку, она сделала глоток и сморщила нос. Джек тоже отпил из бутылки и мутными глазами уставился на закат. Неожиданно он сказал:

– Держу пари, ты любишь животных и рыб больше, чем людей.

– Не скажи.

– Нет скажу, почему нет? Ты изучаешь рыб в стеклянных банках. Тебе не надо с ними соприкасаться. Они не оставят тебя утром. С рыбами безопаснее, чем с людьми. Это своего рода самозащита.

– Думаешь? Будем надеяться, что как моряк ты лучше, чем психолог. Господи, ты что, действительно думаешь, что я ушла в науку потому, что у меня трудности в отношениях с мужчинами?

– Рыбами ты занимаешься с большим рвением, чем мною.

– Ну, это неудивительно, – Рэйчел выхватила у него бутылку и поднесла к губам. – Ты мог бы сказать мужчине, что он ушел в науку, потому что у него трудности с женщинами? Ты предвзято относишься к женщинам, и это дает о себе знать.

– Странно, я всегда думал, что прекрасно отношусь к женщинам, – запальчиво сказал Джек. – И у меня сложилось впечатление, что я им тоже нравлюсь.

– Могу себе представить – каким женщинам!

– Но не тем, которые чего-то стоят, да? По-моему, ты судишь не менее предвзято.

– Некоторым женщинам ты мог бы подойти, – сказала Рэйчел, немного подвинувшись на камне, на котором они сидели, и прибавила: – Женщинам, которые не видели ничего лучше.

Кэмпбел изучающе посмотрел на ее мягкое, овальное лицо:

– Ты всегда готова к драке, не так ли, мисс Профессор? Было нелегко с мужчинами? Обидел какой-нибудь парень?

– Уверяю тебя, я не пострадавшая в войне полов, – быстро сказала Рэйчел.

Джек почувствовал какую-то уязвленность в ее резком ответе.

– Действительно? Я думал, все – пострадавшие. Может, у тебя недостаточно опыта? Может, ты немного холодна, мисс Профессор? В таком случае, ты не первая.

– Черт возьми, моя личная жизнь тебя не касается, Кэмпбел! – отрезала Рэйчел.

Джек протянул руку и взял ее за запястье. От прикосновения он почувствовал укол, как будто между ними прошел электрический разряд. Он знал, что она тоже это почувствовала. Рэйчел подняла на него глаза, лицо ее вспыхнуло, губы слегка приоткрылись. Какую-то секунду, они жадно смотрели друг на друга.

Потом вдруг она вырвала у него свою руку и повернулась в сторону кита и собравшихся вокруг него людей.

– Господи, разве можно представить, чтобы киты так разговаривали, чтобы они были так враждебны по отношению друг к другу? Они жизнерадостные животные, а не сварливые, как мы. Они чувствуют себя в безопасности в своем мире, а мы, ну, не знаю, как обезьяны, висим на трясущихся ветках. Киты – счастливы. Герман Мелвилл сказал, что если Бог придет на землю, он будет китом, и я с ним согласна.

– Ты вроде миссионерши для наших приятелей с плавниками. Но тот, что в гавани, больше напоминает дьявола, если тебе интересно мое мнение. В любом случае, ты ушла от темы разговора. Я был слишком близок к правде?

– Ты думаешь, зоология мне заменяет мужчин? – Рэйчел сунула руки в карманы и посмотрела в сторону. – Хорошо, может быть, в том, что ты говоришь, есть доля правды, но совсем небольшая. Возможно, постель не усыпана розами.

– Неврозами? – попробовал пошутить Джек.

– Попридержи это так называемое остроумие для своих курочек, – огрызнулась она.

– Кто-то действительно тебя обидел, – он снова потянулся к Рэйчел, и на этот раз она не отодвинулась от него.

– Бедная малышка, – он быстро повернулся и, не обращая внимания на местных жителей, попробовал поцеловать ее, но Рэйчел отвернулась. Он хотел было предпринять еще одну попытку, но в это время послышались глухие удары.

– О Господи, – простонала Рэйчел. – Останови их.

Начали дети, а взрослые поддержали. Они бросали в кита камнями, которые с глухим стуком ударялись о то, что совсем недавно было огромным млекопитающим.

– Они боятся его, – пробормотал Кэмпбел, – как будто хотят убедиться, что выброшенный на берег кит не сможет причинить им вреда.

– Сколько жестокости в людях, – хрипло прошептала Рэйчел. – Ты знаешь, однажды кит сел на мель в бухте этого острова, и местные жители целый день сидели на берегу и палили из ружей в беспомощное животное, пока кит наконец не умер.

Кэмпбел встал с камня и крикнул:

– Ради Бога, хватит, перестаньте!

Глухие удары прекратились. Дети, справившись со своим страхом, взобрались на мертвое животное. Скоро на спине кита плясала целая компания детишек. Горожане, которые, казалось, задействовали весь существующий в Саут-Харбор транспорт, чтобы добраться сюда, разожгли из выброшенных на берег бревен костер и уселись вокруг него, распивая виски и пиво.

Внезапно Рэйчел горько рассмеялась.

– Что тебя так рассмешило? – спросил Джек.

– То, как тебя поимели. Я вспомнила о белой акуле, из-за которой ты вышел в море. Невозможно, понимаешь? Большие белые акулы не живут в неволе, и точка. Это был либо розыгрыш, либо мистификация.

Несмотря на заверения профессора Акермана, Кэмпбел интуитивно поверил Рэйчел. В любом случае, это уже не важно. Жизнь, казалось, зашла в тупик, но акула не имела к этому отношения.

– Мне все равно, – Джек увидел стоящего на дюнах Сатро. – Пол! Давай сюда!

– Скоро подойдет буксир, – проинформировал его Пол.

– С Энни все в порядке?

– Хочет, чтобы ты вернулся. Я сказал, чтобы она отдохнула, но она не может успокоиться. Волнуется из-за кита, – Сатро поднял голову. – Вот и буксир.

Толпа радостно приветствовала допотопный черный буксир, который появился из-за косы и запыхтел к берегу. В сумерках появилась фигура с рупором.

– Назад! Отойдите назад! Мы бросим вам трос.

Последовал приглушенный выстрел, и в нескольких футах от кита упал трос. Джек схватил его и с помощью других мужчин потащил к берегу. Они затянули петлю на хвосте туши касатки.

Маленький буксир дал задний ход, потом остановился, за кормой вспенились волны. Трос натянулся между китом и буксиром.

– Правильно, Пол, – сказал Джек. – Стой поближе к тросу. Если он лопнет, мы и тебя сбросим в море...

Пол взглянул на Кэмпбела и отошел подальше.

Наконец туша кита заскрипела по песку, ушла в воду и тяжело закачалась на волнах. Толпа оживленно загомонила, когда команда буксира подтянула тушу к борту, и над ней, погрузив в тушу инструмент с длинными ручками и двигая им туда-сюда, энергично заработал мужчина.

– Что они там делают? – спросила Рэйчел.

– Надрез для взрывчатки. Они взорвут ее, – объяснил Кэмпбел.

Рэйчел передернула плечами и отвернулась:

– Не хочу на это смотреть.

Подошел Свейн:

– Двое людей видели большой плавник у входа в гавань. НАДЕЮСЬ, это не ваш кит. А, да. Робишо хотел вас видеть. Он поставил вашу шхуну на первоочередное обслуживание.

– Раньше он вроде не особо торопился.

– Теперь торопится.

Глухо прозвучал взрыв. В сумеречный воздух взлетели куски туши кита. Притихшая толпа смотрела на кровавые волны, омывающие берег. Касатки больше не было. Кэмпбел надеялся, что это конец. Но он чувствовал, что это наверняка не так.

6

Когда Сатро и Кэмпбел вернулись в дом Хендри, Энни спала. Пол сразу отправился в спальню, а Джек, хоть и чувствовал себя совершенно разбитым, понял, что слишком взволнован, чтобы заснуть. Он налил себе излюбленное лекарство – джин, но оно оказалось неэффективным. В конце концов он отправился в местный бар, следом засеменила коричневая собачонка миссис Хендри.

Жители Саут-Харбор еще днем были дружелюбны и сочувствовали Кэмпбелу из-за смерти Гуса. Джек был тронут их Добротой. Но войдя в бар, он почувствовал перемену в отношении к себе. Это было что-то неуловимое, как понижение атмосферного давления.

Кэмпбел занял место у стойки и сказал пару слов соседу, но в ответ услышал лишь что-то односложное. Ну и черт с ним, сказал себе Джек. Он заказал еще один джин и занялся им.

К тому времени, когда прибыл Робишо, Кэмпбел был рад его видеть.

У владельца стоянки судов был озабоченный вид, на этот раз он не улыбался.

– Я искал вас, – сказал он, сел рядом с Джеком и заказал бокал вина, который позволил оплатить Кэмпбелу.

– Неужели?

– Можешь ты выключить эту музыкальную коробку? – резко сказал Робишо бармену, который с недовольным видом подчинился. – Насчет вашей шхуны. Я тщательно ее осмотрел. Восемь или десять досок обшивки пробиты, два шпангоута треснули. Немного погнут коленчатый вал, есть и другие повреждения. В общем, я могу сказать, вам крупно повезло, что вы смогли вернуться.

– И много времени уйдет на ремонт?

– Обычно около недели. Рабочие медлительны, детали надо заказывать в Сент-Джоне. В вашем случае... – он запнулся, и Джек заметил лживый огонек в его глазах. – Я... постараюсь, поклянчу здесь то, что необходимо для ремонта. Вы сэкономите деньги, и работа пойдет быстрее.

– Спасибо. Почему такое особое отношение? – спросил Кэмпбел.

Робишо повертел в руках бокал.

– Ну, вы гость, вот почему.

– Плавник в гавани не имеет к этому никакого отношения, так?

Робишо осушил бокал:

– Тут вы правы. Это плавник кита-убийцы, и на нем есть зазубрина.

– Что он там делает? Чего он хочет? – спокойно спросил Кэмпбел.

– Не знаю. По крайней мере, он не доставляет хлопот. Буксир прошел рядом с ним, но кит просто отступил. Потом он вернулся. Возникает такое чувство... могу я заказать еще один бокал?

– Конечно, – Кэмпбел махнул бармену.

– Он чего-то ждет, – продолжил Робишо.

– Что-то вроде вызова?

– Да, пожалуй. Он странный. Люди начинают нервничать из-за него.

– Да-а. Я это чувствую.

– Они винят вас в том, что кит пришел в гавань.

– Я его не приглашал, – сухо сказал Кэмпбел.

– Да, но они говорят, что все равно вы за это отвечаете.

– Он уйдет.

– Будем надеяться. Но на закате он еще был здесь, – медленно сказал Робишо. – Может, он уйдет на несколько дней, а потом вернется, чтобы найти вашу шхуну. Кто знает? Для вас главное – уйти отсюда.

– Хорошо, я понял, – мрачно сказал Кэмпбел. – Что-нибудь еще?

– Ну, надо разобраться со счетами. Здесь так принято... особенно, когда такая большая работа, я располагаю небольшими средствами... – владелец стоянки, казалось, был совершенно смущен. – Я бы хотел договориться заранее. Так будет лучше всего.

– Давайте посмотрим.

Он боится, что я свалю без предупреждения, как только уйдет кит, подумал Джек, глядя, как Робишо достает из кармана лист бумаги и протягивает его ему.

Счет был выписан аккуратным, немного витиеватым почерком. Все было расписано по пунктам. Интуиция подсказывала Кэмпбелу, что общая сумма завышена, слишком завышена для этих мест.

– Сумма приемлемая, не так ли? – мурлыкал Робишо. – Принимая во внимание все работы, которые предстоит сделать? Высокие цены на материалы в Ньюфаундленде? Я говорил, что цена будет выше, я не...

Стресс, усталость и алкоголь удержали Кэмпбела от препирательств. Это всего лишь деньги, а для Джека существовали вещи и поважнее.

– Столько у меня с собой нет. Утром, – вяло сказал он.

Робишо торжествуя улыбнулся, блеснув зубами:

– Значит, вы согласны? Прекрасно. Прекрасно. Я люблю иметь дело с такими людьми, как вы. Позвольте, я угощу вас. Бармен! А! Я тут подумал... Вам не повезло, вы столько дней пробыли в море... Может, вы хотите компанию на сегодняшний вечер? Знаете Жанет? Лакомый кусочек, скажу я вам. Думаю, я смогу организовать за небольшую плату...

Кэмпбел слабо попытался улыбнуться. Робишо прав, ему нужна женщина. Возможно, он предпочел бы профессоршу Бэдфорд, но эта холодная сука казалась ему недоступной. Он хотел забыть ее, забыть Гуса, забыть кита, забыть все, что произошло за последние двадцать четыре часа. Женщина могла бы в этом помочь.

Дом Хендри отпадал без вопросов, а Жанет жила с родителями. Вскоре Кэмпбел оказался в темном уголке стоянки Робишо, под ним на куче канатов вместо матраца живо работала бедрами Жанет, будто преисполнившись решимости закончить как можно быстрее. Потом, застегивая молнию на брюках, Джек подумал: ЗАБУДЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ЗАБЫТЬ, КЭМПБЕЛ.

На следующий день, рано утром придя на стоянку, Кэмпбел слегка улыбнулся, увидев канаты, которые служили ему постелью предыдущим вечером. Он чувствовал себя лучше, может, участие Жанет оказало-таки на него благотворное влияние. Джек не смог увидеть плавник со своей террасы и попытался убедить себя в том, что кит ушел.

Настроение испортилось, как только он заговорил с Робишо. Пьер был один на стоянке, на шее у него висел бинокль.

– А, доброе утро, Кэмпбел, – радостно приветствовал он, но иод его веселостью чувствовалось беспокойство. – Устроила девочка?

– Да.

– Вы принесли деньги?

– Да, – Джек передал Робишо конверт. – Кита не было видно?

– Нет. Думаю, он ушел.

– Я не стал бы заключать на это пари, – неохотно сказал Джек, пока Робишо пересчитывал банкноты. – Можно бинокль?

– Естественно, – Робишо снял с шеи бинокль, и Кэмпбел, отфокусировав его, начал изучать волнующуюся поверхность бухты. Он видел бревна, волны, верхушки камней, но плавника не было. Он дважды обследовал бухту.

Кэмпбел уже собрался вернуть бинокль Робишо и вдруг замер:

– Вот и он.

– Merde alors![5] – воскликнул Робишо. – Где?

– Лежит за внешним волнорезом. Я смог увидеть только кончик плавника.

У владельца стоянки расширились глаза.

– Чушь. Там ничего нет. Дайте мне бинокль, – Робишо приставил бинокль к носу. – Нет. Вы ошиблись.

– Посмотрите чуть левее.

– Это часть волнореза.

– Разве он не двигается?

– Матерь Божья, вы правы!

Бинокль больше был не нужен. В проход волнореза вошел высокий плавник, в профиль зазубрину нельзя было увидеть. Приподнялась голова с белыми пятнами, и кит устремился в гавань.

– Mon dieu! – закричал Робишо. – Рванул, как канализацию прорвало. Va-t-il nous attaquer?[6]

Кит исчез под водой.

– Что ему надо? Куда он подевался? – кричал Робишо.

– Может, вернулся обратно в море.

– Может быть. Какая глубина в доке?

– Около пятнадцати футов при высоком приливе.

– Сейчас почти высокий прилив.

Они молча стояли и смотрели на поверхность воды, кит не появлялся. В гавани Саут-Харбор было тихо, лишь волны бились о пристань и пришвартованные суда.

Робишо нервно переминался с ноги на ногу.

– Он ушел, я уверен, – сказал он.

– А я нет. Во-первых, зачем он приходил?

– Искал что-нибудь поесть? В гавани иногда попадаются большие рыбы.

У ног Кэмпбела заскулила собачонка.

– Чш-ш, – скомандовал он.

– Мне кажется, мы можем заняться своими делами, – предложил Робишо.

– Подожди! – Кэмпбел смотрел на пустующее место у причала, где стояла «Бампо» до того, как ее вытащили из воды.

По обе стороны от бывшей стоянки «Бампо» были пришвартованы рыбачьи лодки. Неожиданно одна из них резко покачнулась и ударилась о причал.

– Что происходит? – между бровей Робишо появилась глубокая морщина.

Лодка начала раскачиваться и биться о пирс все сильнее и сильнее.

– Вот и ответ на ваш вопрос, – возбужденно сказал Кэмпбел. – Эта проклятая тварь пытается потопить лодку!

– ЧТО? Вы шутите!

– Боюсь, что нет.

Лодка содрогнулась от мощного удара, который был нанесен из-под воды. Кита по-прежнему не было видно. Лодка дрожала и раскачивалась. Над ватерлинией появилась трещина. Лодка накренилась и, повиснув на швартовых, наполовину ушла под воду. Все это заняло меньше двух минут.

– Боже правый!

Робишо побежал в дом и вновь появился с большим, доисторическим револьвером в руках. В этот же момент на поверхности воды появилась голова касатки. Подобно огромному бревну кит замер без движения, будто оценивая людей красными, блестящими глазами. Робишо двумя руками поднял револьвер. Грохнул выстрел, голова кита исчезла.

– Я попал в него! – заорал Робишо.

– Нет, вы промахнулись, – сказал ему Кэмпбел. – Смотрите! Он атакует вторую лодку!

Кит, должно быть, таранил корпус, как копер: стонали тимберсы, трещали шпангоуты, лопались швартовые. Через несколько минут лодка ушла ко дну.

– Бог ты мой! – сказал Кэмпбел.

Появился бегущий Смит, рядом Свейн, а за ними жители деревни.

– Что происходит?

– Кит, – прошептал Робишо. – Он потопил лодки.

– Это невозможно!

– Он прав, – сказал Кэмпбел.

– Смотрите! – крикнул Робишо. – Видите, плавник движется из гавани?

– Да, я вижу его! – проревел Свейн.

Смит прищурил глаза за толстыми стеклами очков.

– Ладно, кажется, я тоже его вижу. Но почему эти две лодки? Именно эти две лодки? О Боже! – кровь отхлынула от его лица. – Между ними была пришвартована ваша шхуна, так, Кэмпбел?

– Да.

– Значит, кит пришел сюда за ВАШЕЙ шхуной, – медленно сказал Смит, – и потопил две другие только потому, что не нашел то, что хотел... Это предупреждение, Кэмпбел, – убийце нужны ВЫ!

Кэмпбел пытался отвергнуть то, что, как подсказывали ему все его чувства, было правдой.

– Перестаньте. Только не говорите мне, что кит способен отличить одну шхуну от другой! Я согласен, что это проклятое животное взбесилось, но что кит потопил две лодки, чтобы предупредить меня? Невозможно!

Свейн смотрел Джеку в глаза.

– И что нам делать? – спросил он. – Эта дьявольская тварь может потопить все лодки в гавани.

– Шхуна Кэмпбела должна уйти, – пробормотал Смит. – А до тех пор, пока мы не взяли ситуацию под контроль, ни одно слово о случившемся не должно выйти за пределы Саут-Харбор. Скажи об этом всем, Свейн.

7

В этот день Саут-Харбор вооружился. Свейн выдал ружья и расставил вооруженных мужчин на обоих волнорезах и на противоположном берегу. На окружавших гавань холмах расположились наблюдатели. На церковной колокольне в ожидании появления кита сидел человек, готовый в любую минуту забить тревогу. Местные жители отыскали старую пушку и установили ее на склоне холма, ниже баков с горючим. На случай, если ружья и пушка окажутся бессильны, была предусмотрена еще одна линия обороны – бензин, разлитый с лодок за внешним волнорезом. Его могли зажечь, чтобы помешать киту всплыть.

При необходимости лодки могли закрыть сетями гавань. Ни в одной из мер предосторожности не было необходимости. Кит не появлялся.

– Ну, возможно, он с нами покончил, – предположил Свейн.

– Ему все еще нужен Кэмпбел, – настаивал Смит.

* * *

Джек Кэмпбел отчаянно пытался доказать себе, что это не так, что кит зол на всех вообще, а не на него конкретно. И тем не менее он наблюдал за приготовлениями к появлению кита со скептицизмом, близким к неверию. Вряд ли кита, способного на то, что он уже продемонстрировал, можно так легко остановить.

Джек решил отыскать Рэйчел Бэдфорд и встретил ее на единственной в Саут-Харбор заправочной станции.

– Привет, – сказал он.

Рэйчел поприветствовала его в ответ немного теплее обычного.

– Как тебе это? – спросил Джек, указывая на пушку, установленную на склоне холма.

– Похоже на комичную оперу, только не смешно, – сказала она. – Можно подумать, что город на осадном положении.

– В каком-то смысле так и есть.

– Сколько человек в действительности видело, как кит потопил лодки?

– Двое – Робишо и я. А что? Ты не веришь, что кит сделал это? – голос Кэмпбела прозвучал резче.

Рэйчел вздохнула:

– Не хотелось бы, однако, мне кажется, я верю.

– Куда ты собираешься?

Рэйчел показала на записывающее оборудование на заднем сиденье машины.

– В бухту Калм, хотя я абсолютно уверена, что китов там больше нет.

– Можно мне с тобой? Устал быть объектом наблюдений.

Рэйчел кивнула, и Джек забрался в джип. Когда они тронулись с места, он сказал:

– Если бы они думали, что это поможет, они бы высадили меня в море в лодке без весел.

– И я бы тоже, – сказала Рэйчел, слегка улыбнувшись.

– Но тебе-то я что сделал? – возразил Джек.

– Я о том, что ты ХОТЕЛ бы сделать...

Лендровер, подпрыгивая на грязной, каменистой дороге, спустился к берегу.

– Нет смысла тащить оборудование, если поблизости нет касаток, – сказала она. – Пойдем посмотрим.

Они прошли вперед по каменной косе и встали рядом, лица намокли от брызг. Стоя в нескольких дюймах от Рэйчел, Кэмпбел вдруг остро ощутил ее близость. Что-то было между ними, и неважно, что она упорно отвергала его.

– Китов нет, – сказал Джек, стараясь говорить непринужденно.

– Стаи и вчера здесь не было, – с той же непринужденностью ответила Рэйчел. – Ну что ж. Они нашли более безопасное место. И тебе следовало бы так поступить.

– Поверь мне, я намереваюсь это сделать. На всякий случай. – Они вернулись к джипу и встали, облокотившись на крыло. – Чем ты думаешь заняться, когда вернешься домой?

Голубые глаза с любопытством посмотрели на Джека.

– Я? То же, что и всегда. Преподавать, сортировать бумаги, пораньше ложиться спать. Знаешь, я веду очень тихую жизнь.

– Я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты чертовски привлекательна и не выносишь меня.

– Ну, я хорошо отношусь к людям, которые хорошо относятся ко мне. Ты не замечал, что сам навлекаешь на себя неприязнь окружающих? Твоя манера говорить...

– Держу пари, вы, мисс Профессор, большую часть времени абсолютно невозмутимы, – перебил ее Джек, и Рэйчел слегка закусила губу. – Ты когда-нибудь была замужем? Это честный вопрос. Ты спрашивала меня о том же, помнишь?

– Если это вообще тебя касается, ответом будет – нет. И кроме того – не хочу.

– Никогда? – удивился Джек.

– Ну, может быть, когда я стану гораздо старше. Не хочу лишаться свободы, – быстро сказала Рэйчел. – Работа – вот, что важно для меня.

– И детей ты тоже не хочешь?

– Послушай, ты мыслишь стереотипами, Кэмпбел. Тебе кажется, что все женщины хотят иметь детей. Но многие из нас не хотят. Где написано, что женщина должна создавать семью? Мне нравится быть независимой, и я собираюсь продолжать в том же духе. Знаешь старую поговорку: «Дальше идет тот, кто идет один».

– Одинокий способ путешествовать, – тихо сказал Джек.

– Иногда да, – задумчиво сказала Рэйчел. – Но это стоит того.

– Думаешь? – Джек заметил, что ее лицо стало печальным. – Ты живешь одна?

– Да. У меня чудесный маленький домик в университетском городке. Ты задаешь слишком много вопросов. Хочешь узнать ВСЕ обо мне?

– Думаю, что да.

– Хорошо. Это очень простая история. Родилась в Вичите, единственный ребенок, отец – профессор в колледже, сейчас родители умерли. Я всегда была прилежной ученицей и никогда не думала о таких вещах, как одежда. И сейчас не думаю. Не курю и почти вообще не пью. Специализируюсь на зоологии, докторскую степень получила в Корнелле, где работаю до сего времени. Хочешь еще что-нибудь узнать? Что ж, посмотрим... зимой катаюсь на лыжах, летние каникулы обычно провожу в Европе, хотя в этом году этого, видимо, не случится. Люблю рок-музыку и считаю, что потрясающе хорошо танцую. Много читаю. Люблю хорошую кухню и умные беседы. Я... – Рэйчел запнулась. – Я чувствую себя глупо. Ненавижу говорить о себе.

– Ты любила когда-нибудь?

– Такой вопрос от тебя! Если тебе необходимо знать об этом, я дважды была обручена и оба раза сбежала по причине, о которой уже говорила, – прикрыв рукой глаза от солнца, она посмотрела в морс. – Нет, – мягко сказала она, – я никогда не любила. По-настоящему – нет. А ты?

– Нет. Думаю, нет.

– Ну, что еще? У меня старая машина и родинка на спине, не к тому, что ты КОГДА-НИБУДЬ ее увидишь...

– Я что, говорил, что хочу этого? – фальшиво оскалился Джек. – Я видел достаточно задниц.

– Уверена в этом, черт подери! Слишком много. Если я когда-нибудь видела пресытившегося кобеля, Кэмпбел, то это ты.

– Зато ты недостаточно пресытившаяся, – парировал он. – У тебя сейчас есть мужчина?

– А тебе всюду надо сунуть свой нос! В моей жизни много мужчин, достаточно, чтобы я чувствовала себя счастливой, если ты подыскиваешь себе работу. Это ответ на твой вопрос?

Кэмпбел нахмурился.

– Понятно, я тебе не нужен, твой календарь заполнен, – мрачно сказал он. – Можешь меня не вписывать.

Рэйчел коснулась его руки:

– Извини. Я не хотела. Просто ты... ну, сам напросился.

– Так же, как напросился на кита, да? Кажется, я много на что напросился.

Рэйчел убрала руку:

– Я уверена, глубоко внутри ты лучше, чем кажешься.

– Уверен, что и ты тоже.

– Иногда ты мне уже почти начинаешь нравиться, но в конце мы всегда ругаемся. Плохая совместимость, я думаю.

– Да-а.

– Ну, мы бы вообще не встретились, если бы по случайности не приехали на Ньюфаундленд, и скоро мы оба уедем.

Джек повернулся и увидел, что она искренне смотрит на него.

На какую-то секунду он подумал, что если попытается, сможет овладеть ею. Но он не пытался. Джек хотел ее, но тихий внутренний голос говорил ему, что он недостаточно хорош для Рэйчел, что она особенная. И даже если он не так плох, его попытка была бы ошибкой и возможно оттолкнула бы ее навсегда.

– Да, – сказал Джек.

Рэйчел вздохнула.

– Возвращаемся в город, – почти разочарованно сказала она.

8

Дом Хендри стоял на берегу среди других домов между двумя волнорезами. Позади него резко вверх поднимался холм, на вершине которого стояли баки с бензином, а от них тянулись трубы на заправочную станцию для лодок в гавани. Как и соседние дома, дом Хендри стоял на сваях, во время высокого прилива вода поднималась так высоко, что, если верить местным жителям, рыбу можно было ловить с задней террасы.

Дом был небольшим, но уютным – две спальни, одна для Энни и Пола, вторая для Джека. В просторной кухне было много дешевой фарфоровой посуды, плита и холодильник, который работал на сжиженном газе. В комнате, которая считалась столовой, стоял старый, шаткий стол – антикварная вещь, не имеющая никакой ценности. В гостиной на грубо отесанном полу лежал круглый плетеный ковер, о который то и дело цеплялся Джек, также там стояли старая кушетка ангорской шерсти с салфетками на спинке, два стула и кофейный столик. Рыбачьи сети, красные и зеленые бегущие огни и судовой канделябр придавали обстановке морскую атмосферу.

Соседка, миссис Поллак, сидела с Энни, пока Пола и Джека не было дома и оставалась поболтать после их возвращения. Это была широкоплечая и широкобедрая вдова лет шестидесяти или около того, с жесткими, неухоженными седыми волосами, которых никогда не касался парикмахер. Она была по-матерински добродушна и сразу понравилась Кэмпбелу. Пол, извинившись, отправился на кухню перекусить, а затем ушел в спальню.

– Энни поужинала, – сказала Джеку миссис Поллак. – Она храбрая девочка, дорогой мой. Нога у нее наверняка страшно болит, но это просто замечательно, как она держится. Мы таких зовем – хороший солдат. А ей есть от чего почесать голову.

– Извините?

– Ну, такой малышке, как она, трудно сидеть в чужом доме, в чужом городе и ждать, когда снова можно будет встать на ноги, а она скоро встанет.

Энни попыталась улыбнуться брату, но она действительно выглядела маленькой и потерянной.

– Этот ваш кит переполошил всю деревню, – продолжала миссис Поллак. – То, как он лежал за волнорезом, напал на лодки и все остальное. Будто наблюдает и ждет. Людям неспокойно, хотя все вооружились и приготовились. Они хотят поговорить с вами, мистер Кэмпбел, о вашем ките.

– О МОЕМ ките! – раздраженно сказал Кэмпбел. – Что они собираются мне сказать, миссис Поллак?

– Разговор может быть неприятным, это все, что я знаю.

– Ты хорошо себя чувствуешь, малышка? – спросил Джек Энни, когда миссис Поллак ушла.

– Конечно.

– Ты совсем притихла.

– Притихла? Естественно, я притихла. И ты тоже.

– Да, – согласился Джек. – Нам всем надо хорошенько выспаться.

– Я все время думаю о Гусе, – сказала Энни. – Я скучаю по нему. Но давай не будем о нем говорить. Хорошо?

– Хорошо, мы не будем говорить о Гусе.

– И давай не будем говорить о ките тоже, ладно?

– Давай не будем даже ДУМАТЬ о ките.

– Вот уж дудки.

Джеку, хотелось, чтобы она улыбнулась, и он сказал:

– Знаешь шутку о гиппопотаме, Энни?

Она отрицательно покачала головой.

– Так вот, жил один человек...

– Терпеть не могу шутки, которые так начинаются: «Жил один человек...» – хихикнула Энни.

– Жил один человек, – продолжил Джек, – и ему пообещали целый горшок золота. Чтобы получить его, человеку надо было сделать всего одну вещь, совсем ПРОСТУЮ. Ему надо было всего лишь просидеть всю ночь на вершине горы...

– И?..

– И ни секунды не думать о слове ГИППОПОТАМ.

Энни какой-то момент молча смотрела на брата, глаза, как зеленые блюдца. Веснушки подчеркивали ее бледность. Вдруг лицо ее засветилось от смеха:

– А, я поняла! Как он мог не думать о слове гиппопотам, если условием было то, что он не будет о нем думать!

– Именно, – коричневая собачонка заскулила в ногах у Кэмпбела, он потрепал ее за загривок и посмотрел в глаза. – Ну а тебе что надо? – с нежностью спросил он. – Ты не можешь снова хотеть на улицу! О, господи, я понял. Я забыл покормить тебя! У меня просто никогда не было собаки. – Джек пошел на кухню, разговаривая с собакой, которая ни на шаг не отставала от него и беспрерывно виляла хвостом. – И что я должен тебе дать? Эти консервы, что в них, черт возьми?.. А, да, это еда, правильно, Собака? Вот, пожалуйста. Добавим немного воды, чтобы не было так сухо, верно, Собака? А ты любишь собачьи консервы? Ладно, ладно. Где, черт возьми, твоя миска, Собака?

– Я не знала, что ты любишь собак, – сказала Энни, когда Джек вернулся в гостиную, улыбка сделала ее похожей на прежнюю Энни.

– Я и не люблю. Я люблю Собаку, а не собак. Собака – хорошая собака.

– Что за детский разговор? Это ее настоящее имя – Собака?

– Нет. Я забыл настоящее, а она мне не говорит, поэтому я зову ее Собака, – собака вернулась из кухни и села у ног Кэмпбела.

– Ну и имя. Я предполагаю, она зовет тебя Человек. Ну, собака определенно тебя полюбила. Никогда не видела, чтобы собака так быстро привязывалась к человеку.

– Она знает толк, – сказал Джек. Собака залаяла. – Видишь?

Собака снова залаяла, и в ту же секунду в дверь постучали. Кэмпбел прошел по узкому коридору, открыл дверь и увидел на пороге двух рыбаков, приятелей Робишо – Чапмэна и Клуна.

– Добрый вечер, капитан, – сказал Чапмэн, это было первое, что услышал от него Кэмпбел.

– Проходите. Заткнись, Собака.

Рыбаки прошли за Джеком в гостиную. Энни кивнула им и сказала:

– С меня хватит, Кэмпбел. Поможешь мне добраться до постели, ладно?

Джек поставил ее на ноги.

– Отнести тебя?

– Ты думаешь, что я инвалид? Просто дай мне опереться на тебя. – Осторожно, чтобы не задеть гипс, она поскакала в спальню на одной ноге, схватившись за руку Кэмпбела.

Вернувшись из спальни к двум неловко стоящим в гостиной рыбакам, Джек указал им на шаткие стулья:

– Чем могу быть полезен?

Мускулистый Клун мрачно сказал:

– Те лодки, что потопил сегодня твой кит, были наши.

– Почему, черт возьми, все называют этого кита моим? Это ваша проблема.

– Это на тебя он зол, а не на нас. Пока ты не появился, нас не беспокоил ни один кит, – сказал Чапмэн.

– Поверьте, если бы я мог, я бы попросил его убраться, – резко сказал Кэмпбел. – Что вы хотите? Компенсации за убытки?

– Этим займутся страховые компании. Мы хотим узнать, когда ты собираешься достать эту чертову касатку, то есть кита.

– Вы видели, в каком состоянии моя шхуна? – спросил Джек.

– Да-а, – прорычал Клун. – Ее приведут в порядок. Нас беспокоит то, что ты, похоже, вообще не собираешься разобраться с этим дьяволом.

– Я не ищу трудностей.

– Может, трудности ищут тебя, – ответил Клун.

– Я постараюсь держаться от них подальше.

– Давай говорить начистоту, – сказал Чапмэн. – Ты боишься этого кита? Можешь нам об этом сказать, Кэмпбел.

– Боюсь? – Джек колебался. – Черт, нет.

– Ну тогда, дорогуша, – насмешливо сказал Клун, – мы все возьмемся за дело и наладим твою шхуну. При достаточном количестве работников на это не уйдет много времени. Ты выйдешь в море до того, как он нападет опять?

– Вы так вооружены, что безусловно сможете остановить кита, – сказал Кэмпбел, пытаясь уйти от ответа.

– Мы в этом не уверены, – ответил Клун. – В любом случае, мы не можем навечно закрыть город.

– Вы действительно ждете, что после всего, что случилось, я поймаю кита живьем? – натянуто спросил Джек.

– Разве мы говорили о живом ките? Мы хотим, чтобы ты убил его.

– Убейте его сами.

– Свиньи могут летать, но они не похожи на птиц. Это твоя работа.

– Да пошли вы... – Джек встал и смерил их взглядом. Быстрого удара в живот худому, высокому Чапмэну будет достаточно. Что касается Клуна, три-четыре удара по переносице...

Рыбаки встали вместе с Кэмпбелом. Джек мог почти вдохнуть враждебность, наполнившую воздух в комнате.

– Ладно, не вижу смысла ломать мебель. Возможно, есть еще один выход. Слышал, как это делают эскимосы, а ты можешь узнать это от меня, – сказал Чапмэн. – Понимаешь, о чем я? – спросил он Клуна, глаза его блестели.

– Ага. Я тоже про это слышал.

Чапмэн снова посмотрел на Кэмпбела.

– Хвали погоду, пока ты на берегу. Если не хочешь выходить в море за касаткой, может, ты сможешь заставить его прийти к тебе?

– Не будете ли вы столь любезны объяснить, о чем вы говорите?

– Ну, тебе нужен кусок шкуры кита-убийцы, – начал объяснять Чапмэн. – Этот Умилак знает, где его достать, он помешан на китах. Ты набьешь шкуру мясом тюленя...

– Мясом тюленя? Не доводите меня, ребята, я серьезно.

– И мы серьезно, – сказал Чапмэн. – Мы достанем тебе мясо тюленя. Ты зашьешь его в шкуру кита, чтобы было похоже на его детеныша. Потом опустишь чучело в глубокую воду у берега и останешься рядом. Будем надеяться, этот здоровенный дьявол засечет тебя. У тебя есть оружие, так ведь? Или ты, или он. Верно, Клун?

– Верно, – согласился Клун, мрачно улыбнувшись.

Кэмпбел шагнул вперед.

– Ты крут, но все равно, ты цыпленок, – сказал Чапмэн. – Брось, Клун, пошли.

* * *

Кэмпбел спал или пытался спать. Наверное, он в конце концов отключился, потому что ему снилось, что он последний из оставшихся в живых на земле. Всех остальных сожрали морские монстры. Теперь они пришли за ним. Один свистел...

Джек резко проснулся. Звук казался таким реальным, будто шел из-под воды у дома. Кэмпбел надел свитер, штаны и вышел на заднюю террасу. Он напряг слух, но не услышал ничего, кроме криков чаек и лая собак. Луна почти вся была скрыта туманом.

– Будь они прокляты, – пробормотал вслух Джек, думая о Чапмэне и Клуне. Клун и Чапмэн. Чапмэн и Клун. Может, ему стоит повторять их имена вместо того, чтобы считать верблюдов? Не поможет. Он совершенно проснулся. И Собака тоже, она потянулась, задрав кверху хвост.

Кэмпбел надел ботинки, тихо вышел через переднюю дверь и направился в сторону поселка, дворняга бежала рядом. Было три часа утра. Через час-другой зашевелятся и выползут на улицу рыбаки, но пока никого не было видно, стояла абсолютная тишина. Дойдя до пристани, Кэмпбел остановился и задумчиво оглядел гавань. Неожиданно он снова услышал тот же тонкий свист, почти трель самого высокого регистра.

Собака развернулась и зарычала, пытаясь определить источник звука. Кэмпбел был изумлен. Подталкиваемый любопытством, он пошел обратно, прошел за домом Хендри и дальше по тропинке к каменному волнорезу. Им двигала сила, которой он не мог противостоять. Джек шел все дальше и дальше по шершавому цементному молу, не обращая внимания на вой собачонки у себя за спиной, не обращая внимания ни на что; он чувствовал лишь отчаянное желание узнать – откуда исходит этот адский звук. Вдруг свист прекратился.

Чем дальше Джек удалялся от берега, тем плотнее становился туман. Он мог видеть лишь луну у себя над головой. У Кэмпбела было ощущение, что он находится в пустоте, где нет ничего реального и осязаемого. Все казалось бледным и невыразительным, как перед сотворением мира.

Джек дошел до конца мола и встал, вглядываясь в черноту моря. Волны, разбивающиеся о камни, слегка забрызгали его одежду. К ЭТОМУ ли он шел все эти годы, вдруг спросил себя Кэмпбел. Разве не в поисках приключений он вышел в этот мир? И вот он на грани того, чтобы открыть для себя то, что искал, но уже больше не жаждет открыть это, потому что понял, что это значит. Жажда приключений, казалось, давала простор его самоутверждению, но больше он не верит в эту формулу. Осознание этого стало шоком. Только сейчас он наконец понял, что всегда стремился преодолеть собственный страх, который таился глубоко внутри его души, так глубоко, что никогда раньше он не мог обнаружить его. Теперь, благодаря киту, он ощутил это, он понял: СТРАХ – ЭТО КИТ.

Джек пошел было обратно, но тут из тумана, уже ближе, снова раздался свист. Собака перестала вилять хвостом, уши встали торчком, а рычание перешло в вой. Кэмпбел задрожал. БЕГИ, скомандовал ему внутренний голос, но другой, такой же настойчивый, приказал ему остаться. ВСТРЕТЬ ЕГО ЛИЦОМ К ЛИЦУ! Джек неуверенно ждал, разрываемый на части необходимостью уйти и необходимостью остаться. Вода у волнореза со стороны гавани вспенилась и забурлила. Собака запрыгнула на верхушку мола и дико залаяла. Со стороны поселка донесся ответный собачий лай. Из воды напротив Кэмпбела поднялся плавник с зазубриной, а за ним показалась огромная голова.

Кит смотрел, глаза блестели в слабом свете береговых огней. Кэмпбел стоял, прикованный к месту, как кролик перед светом надвигающихся автомобильных фар. В это бесконечно длящееся мгновение кит тоже не двигался с места. Но потом голова стала подниматься все выше и выше, заполняя собой ночь. Медленно и беззвучно она скользила все ближе и ближе к Джеку. Пасть открыта, будто готова вместить его, зубы в фут длиной, казалось, притягивали к себе.

ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? выкрикнул голос внутри Джека, когда голова кита была уже совсем рядом. Кэмпбел побежал. Добежав до середины волнореза он вдруг понял, что собака выполняет свое родовое предназначение – она удерживает территорию, защищая своего хозяина. Кэмпбел развернулся. Он побежал обратно к собаке. Когда он прыгнул, над ним повисли неясные черные очертания, ночь закружилась и растаяла в белом мерцании. Джек схватил собаку за хвост и, притянув ее к себе, в безопасность, упал спиной на цемент. Предмет, который он держал в руках, был покрыт шерстью, он был теплым и невесомым. Это был хвост, без туловища.

IV. Ярость

1

Ночь была ясной, светила полная луна, но Кэмпбел на всякий случай зажег фонарь. Он стоял на каменном мысе, который был хорошо виден практически из любой точки гавани. Коса тянулась в море прямо поперек внешнего волнореза. Приближаясь к гавани, это место нельзя было не заметить.

За валуном лежали спальный мешок, который Джек одолжил у Рэйчел, и Магнум 44-го калибра. Он сделал из можжевельника шесты, надежно укрепил их в щелях между камней и связал буквой «Л». Затем Джек установил между ними распорку, укрепил систему вантами и привязал к шестам подушку. Потом он набил старые штаны газетами и привязал их к деревянной раме, выше он привязал толстый свитер с высоким воротом, с подушкой и газетами внутри. И наконец самая маленькая подушка, установленная в месте, где сходились шесты, должна была изображать голову.

Кэмпбел отступил назад и оглядел творение рук своих. Не удовлетворившись увиденным, он нахлобучил на подушку свою капитанскую фуражку. Но манекен все еще выглядел неубедительно. Штаны болтались и ненатурально шуршали, Джек утяжелил их камнями. Руки тоже выглядели не по-человечески, Кэмпбел вставил в каждый рукав по шесту и привязал их к камню. Вот!

Только Джек поднес фонарь поближе к манекену, как вдруг услышал:

– Невероятное сходство, особенно похожа голова.

Джек встал на камни:

– Какого черта ты здесь делаешь? – зло спросил он.

– Извини, – улыбаясь сказала Рэйчел. – Не могла устоять, очень хотелось знать, чем ты здесь занят. Ты выглядел так таинственно, когда одалживал спальник.

– Тебе лучше уйти, – сказал он.

Вместо этого она плотнее закуталась в шерстяной шарф, подошла к валуну, посмотрела вниз и покачала головой.

– Что за идея? – спросила она с легким смешком. – Ты что, действительно веришь, что огородное пугало может напугать кита? Касатка – не ворона.

– Ты все не так поняла. Я хочу привлечь кита. Эти тупоголовые зануды – Чапмэн и Клун, хотели, чтобы я использовал чучело детеныша касатки как приманку, но после моей последней встречи с китом я решил, что может сработать и чучело Джека Кэмпбела. Может, я свихнулся, но я уверен, что эта треклятая тварь знает, как я выгляжу. Если кит заметит чучело, есть шанс, что он снова бросится в атаку.

Рэйчел не была удивлена, Джек рассказывал ей о случившемся на молу.

– И что потом? – спросила она.

Он показал на ружье.

– По одной пуле в каждый из этих прекрасных глаз. Если и это не поможет – кит бессмертен.

– Понимаю, – грустно сказала она. – Подключил все свои военные знания. Классическая боевая тактика.

В лунном свете Джек отчетливо видел лицо Рэйчел.

– Пожалуйста, не надо смотреть на меня так, будто я собираюсь распять Иисуса Христа. Меня уже задолбал ваш треп с этим свихнувшимся индейцем о спасении кита...

– Очень мило, Джек.

– Ладно, с меня хватит, – возбужденно сказал он. – Эти ублюдки называют меня трусом, ты разговариваешь со мной, как с убийцей. Я собираюсь убить этого бешеного кита. Это решено.

Рэйчел нахмурилась:

– Возможно, есть другой выход вместо убийства. Ну да не важно. Кит не клюнет на приманку.

– Почему нет?

– Держу пари, он не покажется, – сказала Рэйчел, протягивая Джеку руку.

Он взял ее, будто заключая сделку, Рэйчел ответила ему скорее лаской, чем рукопожатием.

– Почему кит не придет? – быстро спросил Джек.

– Скажу, когда выиграю пари.

– Чисто по-женски, – сказал он. – На что спорили?

– На что? Я об этом не думала.

– А я думал.

Рэйчел вздохнула:

– Ты когда-нибудь перестанешь хамить?

– Нет. Никогда. Это часть моей натуры, – небрежно сказал он, вытащил из сумки со снаряжением бинокль и посмотрел на море. – Интересно, где он сейчас.

– Где-то, но не здесь.

– Господи! Когда ты перестанешь его жалеть!

– Ничего не могу с этим поделать. Тебя мне тоже жаль, но это разные вещи. Кит должен делать то, что он делает. Месть заложена в нем генетически, он не может изменить этого. А ты можешь изменяться, ты не должен преследовать кита.

– Не должен? У меня что, есть выбор? Эта чертова тварь не оставит меня в покое. Я должен сразиться с ним, как умею.

– Давай на время забудем о ките, – раздраженно сказала Рэйчел.

Джек вдруг попробовал представить, как это – чувствовать так сильно, как, видимо, чувствует это животное, как это – нести в себе такой заряд эмоций. Кит, очевидно, был очень привязан, если можно так выразиться, к своей подруге. Джек никогда не испытывал подобных чувств. Он никогда не был так привязан к женщине. Его опыт был скучен и незначителен: определенный ассортимент кроватей, а в них безымянные вариации безликих женщин, вызывающих желание, но не пробуждающих страсти. Он удовлетворял женщин, они его – и это все. Как это – любить, а не удовлетворять сексуальные желания? Возможно, он так никогда этого и не узнает, если только это не случится с женщиной, которая сейчас рядом с ним. Белокурые волосы обрамляли красивое лицо, белая шея светилась в лучах фонаря, задумчивые тревожные глаза, – все в ней притягивало Джека, как будто действуя сами по себе, его руки обхватили тонкую талию.

Стоп! – скомандовал себе Джек. Почему он медлил и не хотел попытаться? Может, он не доверял себе и не хотел унизить ее, что мог бы с легкостью сделать. Может, он боялся потерпеть с ней неудачу, а может боялся, что Рэйчел причинит ему боль.

Руки Джека изменили направление движения и остановились на его заросшем щетиной подбородке.

– Да, давай, – тихо сказал он.

– Давай что? – немного задыхаясь, спросила она.

Рэйчел была так близко, что Джек чуть не забыл о своем решении. Но взяв себя в руки, он ответил:

– Забудем о ките, как ты сказала.

– О.

Он услышал мольбу в ее голосе и придвинулся поближе. Вот она в его руках, ее тело прижимается к нему, как будто не может приблизиться достаточно близко. Обвив руками его шею, она притянула его к себе. Его губы коснулись ее губ, исследуя, нащупывая, пробуя. Ее желание, казалось, было таким же сильным, как и его.

Его руки свободно двигались под ее одеждой, по упругому телу, гладкой коже, твердым соскам, пушку волос. Рэйчел вскрикнула, напряглась и оттолкнула его от себя.

– О, господи! – слезы потекли по ее щекам, рыдания сотрясали тело.

Сначала Джек разозлился, будто она окатила его ледяной водой. Злость его была неподдельной, а когда в голове прояснилось, он вдруг испытал непривычную нежность и желание утешить.

– Рэйчел, милая, что случилось? – мягко спросил он. – Я слишком груб? Скажи мне, пожалуйста.

Рэйчел всхлипнула, сдерживая слезы, но тут же разрыдалась с новой силой.

– Дорогая! – Джек был расстроен. – Я действительно не хотел тебя обидеть. И я отношусь к тебе совсем не так, как ко всем остальным женщинам.

Она подняла на него глаза – слезы высохли с поразительной быстротой. Рэйчел спокойно спросила:

– Ты не обманываешь меня?

Джек не ответил, он только покачал головой. Слова сейчас и не были нужны, сейчас были нужны доказательства куда более весомые. Он осторожно разжал ее пальцы, поцеловал сначала правую, потом левую ладонь, а потом с нежностью – в губы.

– Значит, я вру даже сама себе, уверяя окружающих, что самое важное для меня – самостоятельность? Но учти, – она обвила руками его шею и шептала теперь в самое ухо: – Через час я забуду то, что сейчас говорю. И тогда – не сердись.

– Договорились, – согласился Джек. Возможно, впервые в жизни он знал, что вызывающее поведение женщины, с которой он переспит, не будет вызывать у него неприятного раздражения.

Он не ошибся в себе, как не ошиблась в себе и Рэйчел.

Немного отдышавшись, приведя себя в порядок и рассмеявшись, она нарочито серьезно произнесла:

– Конечно, я была права, – прозвучал ее низкий голос.

– Откуда ты знаешь? Разве что-то произошло? Доказательства?

– Потому что... О, я знаю, глупо так говорить. Я полагаю, это означает, что я попала в антропоморфическую западню. Знаешь, когда говоришь о животном, как о человеке, будто оно может думать, как человек. Но я просто не могу не ставить себя на место кита и все время пытаюсь представить, о чем он может думать...

– Продолжай.

– Ну, если он хочет получить тебя, он попытается выманить тебя в море, так же как ты пытаешься заманить его к суше. Это морское существо, вода – его естественная среда.

– И как он собирается вытащить меня?

– Я бы и сама хотела это знать. Где-то в его голове зреет план...

– Ты говоришь, как пред...

– Знаю, как предсказательница. Ты прав, – она потянулась к его рукам. – Послушай, я без ума от тебя. Ты ведь знаешь это, да?

– Я понял, – он ухмыльнулся. – Я тоже от тебя без ума.

Она тепло улыбнулась:

– Может, нам лучше пока остаться со своими проблемами. Я должна была бы тебе сказать... садись в первый автобус и сматывайся отсюда. Но я не скажу. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что это самый интересный эксперимент в моей жизни – человек против суперкита.

– Хладнокровная сучка, – сказал Джек, только наполовину шутя.

– Да еще и потрясающая! Поцелуй меня, дорогой. – Отпустив его, Рэйчел тихо сказала: – Пожалуйста, будь осторожен, Джек. Это животное такое же умное, как человек. Я боюсь, я действительно боюсь.

Вдруг оранжевая вспышка в гавани заполнила ночь и отразилась на их лицах.

– Что это? – воскликнула Рэйчел, поднимаясь из спального мешка.

Джек схватил ружье и не одеваясь побежал к каменному уступу возле чучела. Он увидел высокие языки пламени, поднимающиеся от заправочного дока к бакам с горючим на вершине холма. Огромный взрыв осветил все небо.

Кэмпбел окаменел, наблюдая невероятную картину. Он заметил неясные очертания, поднявшиеся из воды, поднял ружье к плечу, и в эту секунду поднялась стена воды. Что он видел? Мог это быть кит? Возможно ли это? Этого нельзя было узнать. Рэйчел не подтвердит.

* * *

Гигантская тень быстро плыла в сторону открытого моря. Приблизившись к каменной отмели, она замедлила ход и остановилась. Там стояла фигура человека, кит нырнул. На дне он сжался, как пружина, и, со всей силы оттолкнувшись хвостом и плавниками, рванулся вверх, разорвал поверхность воды и поднимался, поднимался, пока вся туша не оказалась в воздухе. Казалось, кит навечно завис над водой. Потом он рухнул вниз, обрушив на берег лавину воды.

2

В ту же ночь парнишка по имени Тим Друри встречался с Жанет Паркер. У Тима было предчувствие, что Жанет наконец даст ему сделать то, что он хотел. С другой стороны, он чуть ли не надеялся, что этого не случится. Один раз сделав это, они не смогут остановиться, а он понимал, что это означает. Нельзя прожить долго в таком маленьком городишке, как Саут-Харбор, и не понять этого. Раньше или позже девчонки залетают, потом свадьба, семья, тоскливая жизнь в одном из маленьких домов в гавани.

Тим не хотел жить, как его родители. Он мечтал жить в столице острова – Грешном Джоне, как называли этот город в Саут-Харборе из-за его репутации. До того, как осесть, Тим надеялся узнать, каков мир.

Но в это же время в паху было то, с чем приходилось воевать, и Тим ощущал постоянный дискомфорт. Жанет Паркер могла бы позаботиться об этом, если бы захотела. Тим уже спал с парочкой женщин, местными проститутками, но это случалось недостаточно часто, чтобы удовлетворить его. Если послушать других ребят, Жанет только дразнила, она превосходно себя вела, пока не доходило до самого интересного, а потом отказывалась продолжать. Тим сомневался, что с ней переспал кто-нибудь из ребят, он был уверен, что она все еще девственница. Но в то же время он чувствовал, что может ее получить. В конце концов, неизвестно, почему девчонка должна сдерживаться дольше, чем мужчина. Он наблюдал за ней уже почти шесть месяцев. Время, приятель, время.

По всем приметам эта ночь была подходящей. (Хочет он ее или нет?) Она не сопротивлялась, когда он сказал, что пора уходить с танцев и можно отправиться на пристань. Если у тебя нет машины, в Саут-Харборе было лишь одно место (не считая голой земли), где можно было бы этим заняться. Тим все тщательно спланировал, стащил одеяла из своей комнаты, купил пива и перетащил все на отцовский ялик.

На пристани Тим предложил сесть в небольшую лодку, отгрести от берега и встать на якорь в гавани.

– Тим! Ты спятил! А кит?

– Ай, перестань. Гавань закрыта, ты что, забыла?

– Ну... сейчас так темно. И ветер поднимается.

Опасаясь, что она не поддастся, он раздраженно сказал:

– Все будет нормально. Я умею управляться с яликом.

– Ладно, ладно. Я не какая-нибудь там неженка, – заявила она.

Это оказалось труднее, чем он ожидал, но Тим греб изо всех сил, пока Жанет держала одеяло, защищаясь от брызг. Они встали на якорь у прохода через внутренний волнорез, за пределами пространства, освещенного фонарями заправочной станции и стоянки Робишо. Тим вынул весла из уключин, сдвинул сиденья и лег на одеяло рядом с Жанет. Но она откатилась в сторону, что собственно и ожидалось для начала. Со второй попытки ему повезло гораздо больше – она немного прижалась к нему. Но потом – как эти маленькие сучки умеют заставить парня отрабатывать свое! – она заговорила.

– Здесь так жутко.

– Хм-м. Здесь сексуально.

– Говорящая собака из рекламы и та для тебя сексуальна. Прекрати! – она игриво пихнула его коленом.

– Оу! Не будь злючкой, – и где только девчонки этому учатся?

– Мне прекратить? Это ты прекрати!

Но не успел Тим разозлиться, она притянула его к себе и прижалась губами к его губам, предлагая свой маленький язычок. Жанет целовалась так, будто играла на трубе. Когда он пытался ответить, она издавала звуки, похожие на урчание.

Тима мучили ощущения, которые возбудила в нем эта девчонка.

– Жанет...

– Только не возбуждай меня всю, Тим.

Казалось, все перевернулось наоборот.

– Кто кого возбуждает?

– Ты только об одном и думаешь, – проворчала Жанет. Она приподнялась на локте, и ее острая грудь коснулась его щеки. – Город терроризирует монстр, а ты думаешь только о сексе.

Самое лучшее, что он может сделать, как показалось Тиму, это успокоить ее насчет кита.

– Снова кит! Все в городе свихнулись из-за него. Мне уже кажется, что они специально все придумали, чтобы получить страховку из-за плохой рыбалки. Может быть, эти лодки специально потопили.

– Средь бела дня? При свидетелях?

– Каких свидетелей ты имеешь в виду? Кит не появлялся из-под воды, когда нападал. Никто в действительности и не видел, как он атаковал. Я думаю, они потопили лодки, а потом заявили, что это кит.

– Подожди-ка. Пьер Робишо видел кита, янки его тоже видел. Констебль видел, как он уходил, и мэр тоже.

– Это ТЫ подожди. Итак, они видели кита. Но они не могут доказать, что он потопил лодки. А в то, что констебль и мэр видели кита, я вообще не верю.

– Ты им не доверяешь?

– Кому? Свейну? Эта дырка в заднице хочет быть героем. Смиту? Он слепой. Он даже не знает, что Робишо трахает его жену. А Робишо? В городе не переваривают этого скользкого типа, потому что он француз. Он сделает все, что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание.

Светящийся циферблат часов Тима напомнил ему, что становится поздно, он хотел закончить этот разговор. Открыв пиво, он передал его Жанет.

– Видишь, у них у всех есть причины поднять шумиху вокруг кита, – уверенно сказал он. – Ты видела кита? А я?

– Нет.

– Тогда почему ты думаешь, что он существует?

– Ну... – Жанет запнулась.

– Надо разбираться в людях, Жанет.

– Ну, а янки?

– Кэмпбел? Он самый сумасшедший из всех. Я не знаю, какая у него роль во всем этом. Может, ему платит француз?

– Кэмпбелу? Он такой красивый и мужественный.

– Да? Брось ты, – ялик закачался от ветра. – Хочешь заманить старика?

– Он не старик. Мне как раз нравятся такие мужчины.

– Даже так? – зло сказал Друри. – Почему бы тебе не лечь с ним в койку?

– Я слишком молода, чтобы ложиться в койку с любым мужчиной и с тобой в том числе.

– Хватит дурачиться, – Тим залез рукой ей под свитер, повторив то же движение второй рукой, он поднял его, и грудь Жанет оказалась на свету.

– Тим, мы действительно не должны, – слабо сказала Жанет.

Хотя Тим был далеко не опытен, его тело, казалось, само подсказывало, как вести себя в подобной ситуации. Руки вокруг шеи. Жми вниз. Двигай бедрами. Убери руку с груди на живот, а в это время целуй грудь. Лизни. Элегантно.

Жанет вскрикнула.

Отлично. Води пальцами по кругу по голому животу. Ниже. Расстегни джинсы. Коснись. Убери руку. Еще раз коснись. Нежно проведи пальцами по кругу... Ниже.

– Прекрати!

Не слушай. Говори.

– Жанет...

– Прекрати!

Подвинь сдерживаемую руку. Расстегни молнию на джинсах. Опусти руку ниже.

– Прекрати!

– Жанет! – будто разочарованно. Страдальческий вздох. – Не убирай руку. – Удар коленом. Крик: – О, дорогая!

В середине этого хитроумного спектакля Тим слышал странный звук, слабый и высокий, почти ненатуральный. Это не Жанет. Пытаясь не обращать на него внимания, Тим смело сжал руками ягодицы Жанет.

– О, Тим! Пожалуйста, не надо! – воскликнула она.

В ее голосе было признание собственной беспомощности, он говорил Тиму, что она больше не в силах сопротивляться и свою последнюю надежду против его вставшего члена возлагает на его благородство. Ага, конечно! Если ей так хочется остаться девочкой, почему она не носит нижнее белье? И почему она с таким желанием тянется к нему? Он спустил джинсы Жанет вниз, она лежала тяжело дыша, лежала под ним, расставив колени.

Торжествуя победу, Тим подумал, как долго он сможет продержаться и не снимать с себя брюки. Может, разве что немного их приспустить... Он снова услышал этот звук. Ничего подобного он в своей жизни не слышал. Высокие ноты, казалось, спотыкались друг о друга и все же они звучали не беспорядочно, а целенаправленно. Для Тима это ассоциировалось только с одним словом – «проблема».

Жанет резко села и выкрикнула:

– Что это? – Она вглядывалась в темноту.

– Что? – переспросил он, пытаясь уложить ее обратно.

– Тим, прекрати, ради Бога! Что там происходит? Этот звук. Ты что, глухой?

– Ветер, вода...

– Подожди, – она оттолкнула его и посмотрела через поручни. – О, господи! Смотри!

Тим вскочил, брюки остались на коленях, и вгляделся в ночь.

– Что, Жанет? Где?

– Там, видишь? – она в ужасе вцепилась в Тима.

– Я ничего не вижу, – взволнованно сказал он. Тим прижал Жанет ближе к себе, в надежде, что она не заметит его испуг.

– Вон там! Этот силуэт! ГЛАЗА! Он только что проплыл мимо нас. Больше я его не вижу. Но я ВИДЕЛА! Тимми, это был КИТ! Разве ты не видел?

– Я... я не знаю, что я видел. Если видел.

– Ты видел! Большой плавник с зазубриной. Он прошел прямо рядом с нами.

– Не знаю, – медленно сказал он, – ты уверена?

– Уверена!

– Может, ты и права, – так же медленно сказал Тим. – Господи! Кит.

Ветер ворвался в гавань, раскачал лодку, на затемненном пирсе зазвякал металл.

– Тим, становится неспокойно. И потом, кит может вернуться. Плывем обратно.

– Хорошо, – согласился он.

– Тим, что это? Этот грохот? На пристани что-то случилось. Разве ты не слышишь?

– С трудом, такой ветер.

Потом он услышал плеск воды, звук бьющегося стекла и разлетающихся в щепы досок...

Они почувствовали сильный запах бензина. Может, упал фонарь или произошло короткое замыкание. Пристань превратилась в огромный оранжевый взрыв, горячие волны ударили им в лицо. По воде растеклось огненное одеяло. Пламя поднималось по склону холма, как по пороховой дорожке. На вершине сверкал огонь опустошения.

3

Кабинет мэра располагался в задней комнате фабрики по упаковке рыбы. За старым столом сидел Роберт Смит, а Эл Свейн в широкополой шляпе, с револьвером в кобуре, которая никогда не покидала платяной шкаф, не считая праздничных дней, оккупировал скрипучий кожаный диван. Сквозь пыльное окно солнечные лучи освещали заплесневевшие обои, пузатую печку и часы, которые показывали 7.10.

Смит внимательно разглядывал взъерошенных подростков, стоящих напротив него. Пацану было семнадцать или восемнадцать, у него был плохой цвет лица и уже начали пробиваться усики, он не мог сосредоточить взгляд на одном месте. Девчонке было не больше пятнадцати. Она теребила локон вытравленных перекисью волос, в широко расставленных глазах, как и у парнишки, был испуг, а на лице, как и у ее приятеля, следы прыщиков. Мэр знал, как их зовут, как, впрочем, знал большинство жителей Саут-Харбора.

К истории подростков он отнесся с подозрением. Трудно было поверить в то, что кит снова мог напасть, особенно после всех мер, предпринятых жителями. Может, город охватила массовая истерия – он читал о таких случаях – и что бы ни произошло, люди во всем винят кита. Вполне можно было также предположить, что эти ребята сами каким-то образом причастны к взрыву, и поэтому он очень подробно их допрашивал.

– Что именно вы делали, когда увидели кита?

– Но мы уже об этом говорили, – возразил Тим.

– Расскажи еще раз, – терпеливо сказал мэр.

– Можно я закурю?

– Вон пепельница, – он указал на стол.

Когда парень достал из кармана пачку сигарет, Жанет робко тронула его за руку. Она тоже закурила.

– Ну, как я уже говорил, – неохотно начал Тим, – мы стояли на якоре в гавани, на ялике моего отца. Болтали о том, о сем. А потом эта громадина появилась из воды. У него были красные глаза...

– Он издавал звуки... – вмешалась Жанет.

– Раньше вы об этом не говорили, – резко заметил Смит. – Какие звуки?

– Как бибиканье... – сказала Жанет.

– Нет, скорее, как свист, – сказал Тим.

Смит посмотрел на Свейна и спросил:

– У тебя есть какие-нибудь идеи?

– Ну, янки тоже говорил об этих звуках.

– Дальше, – сказал Смит подросткам.

– Не думаю, что он видел нас, – неуверенно продолжил Тим, – хотя он чуть не налетел на нас. Он шел прямо к заправочной станции.

– Как долго вы были на ялике? – враждебно спросил Свейн.

– Может быть, полчаса, – ответил Тим.

– И просто разговаривали?

– Да.

– Не сомневаюсь. Дальше.

Тим уставился на Свейна и продолжил:

– Ну, было плохо видно. Похоже, что кит – если это был он – подплыл к пристани и таранил, таранил ее, он так бил хвостом, что чуть не залил весь ялик водой. К этому времени я снялся с якоря и успел отгрести подальше до того, как взорвалось горючее.

– А что случилось с китом? – спросил Свейн. – От этой твари не осталось и следа.

– Я не могу сказать точно, – заикался Тим, – все случилось так быстро. Может, он погиб.

– Тогда бы мы нашли тело.

– Ну, может, он был под водой, когда произошел взрыв.

Смит, оценив подростков, решил, что из них двоих скорее расколется девчонка.

– Этот звук. Он шел со стороны пристани? – приятным голосом спросил он. – Может, это просто лопнул какой-нибудь канат или трос и бился на ветру?

– Не думаю, мистер Смит, – ответила она. – Звук шел не оттуда.

– Вы наблюдали?

– О... нет.

– Тогда, может быть, ялик развернуло и вы не знали, где точно пристань?

– Я совершенно уверена, что звук шел не от пристани.

– Жанет, вы оба пили спиртное?

– Мы? – удивленно переспросила она. – Нет, сэр. Я еще слишком молода, и Тим тоже не пил.

– Слишком молода, чтобы пить, а чтобы... – начал Свейн, но Смит жестом остановил его.

– Жанет, я хочу услышать честный ответ на следующий вопрос. Были ли вы на пристани перед тем, как произошел взрыв? Вы там курили? Обещаю, никто вас не будет обвинять, если вы скажете правду.

– Нет, сэр, – сказала Жанет и поспешно затушила сигарету.

– Тим? Правду.

– Нет, сэр.

На какую-то секунду наступила тишина, а потом Свейн резко спросил:

– Вы уверены, что не ходили на пристань с одеялом и...

– Заканчивай с этим, Эл, – посоветовал ему Смит. – Они не изменят своих показаний. Хорошо, ребята, можете идти, – подростки с выражением облегчения на лице вышли из кабинета. – Ну и что теперь? – недовольно продолжил Смит. – Будет следствие. И что мне говорить? Кто в Сент-Джоне поверит в эту рыбацкую байку? Я сам с превеликим трудом поверил в нее.

– Ты можешь сказать, что ветром повалило навес. Было несколько сильных порывов, а навес давно еле держится.

– Какое-то время можно будет использовать эту историю, но это не решает проблемы. Если так будет продолжаться, эта проклятая рыбина разрушит весь поселок. Гавань уже разрушена. Еще парочка таких ночей, как прошлая, и от рыбацкого порта ничего не останется. Что мы с этим будем делать?

– Мы можем перекрыть гавань канатами вместо сетей.

– И как будут выходить лодки? Нам нечего предложить, кроме рыбы, а ее и без того сейчас мало. Саут-Харбор превратится в город-призрак.

– Мы можем использовать буксир, чтобы опускать канаты и пропускать лодки.

– Эта тварь слишком умна, – вздохнул Смит. – Она пройдет в гавань.

– Боб, я, уже говорил, почему бы нам не вызвать военных?

Смит откинулся на стуле, снял очки и стал протирать их о рубашку. Он вздохнул так, будто Свейн заставлял его объяснять очевидное:

– Это не японский фильм про монстров, Эл. Ты просто не понимаешь, как все обстоит на самом деле. Как только известия о случившемся здесь просочатся наружу, а это скоро произойдет, несмотря на нашу удаленность, начнется официальное расследование. Оттава запросит материалы дела. И юродивые от экологии тоже. Ты их знаешь. Они вечно забегают хотя бы на один шаг вперед. Они поднимут шумиху, будут грозить судом, оттягивать дело, устраивать всякие марши. Они ЛЮБЯТ китов, и не спрашивай меня, почему. У них даже есть специальная организация под названием «Проект Джона». На материке на каждом углу можно увидеть листовки – «Спасем китов». Чертовы придурки! Они неизвестно на какой срок свяжут военных по рукам и ногам. Какое им дело до нас? Они готовы потерять целый город ради одного кита. А тем временем этот дьявол будет продолжать атаковать нас. Знаешь, это невероятное животное, просто жутко. Он не только непредсказуем, он еще знает, как причинить нам вред. Помнишь наш план привлечь туристов в Саут-Харбор? Можешь распрощаться с туризмом, если о ките узнают на материке. Пройдут годы, прежде чем о нем забудут. Американцам не нравятся трудности. Они любят, чтобы все было безопасно и легко. Ну мы и влипли! И все из-за этого проклятого животного! Мы должны заставить этого ублюдка Кэмпбела выйти в море.

– Но этот сукин сын и не пошевелится. Может, мы сможем его заставить. Обвинить его в чем-нибудь... или лучше обработать его сестру. Она спит с этим длинноволосым парнем. Это прелюбодеяние и против закона. Можно предоставить им шанс – или тюрьма, или пусть выходят в море.

– Здесь тоже все не так просто, – мрачно сказал Смит. – Кто-нибудь может узнать о том, что мы сделали. Если кит убьет их, а он это наверняка сделает, нас станут обвинять Бог знает в чем. Слишком рискованно, тем более если учесть, что он американец. Понятно, как на это среагируют Штаты.

– Если бы мы только могли сами убить кита!

– Если бы мы его поймали, было бы гораздо лучше. У нас было бы доказательство того, что опасность миновала, нас не могли бы обвинить в убийстве представителя исчезающего вида и мы могли бы использовать эту тварь для привлечения туристов, как и планировали раньше. После поимки у него была бы громкая слава. А потом, когда кит бы всем надоел, мы бы могли продать его, как это собирался сделать Кэмпбел, или оставили бы его подыхать от голода в бухте Калм, или прикончили бы его. Я бы сам с удовольствием его пристрелил.

– Ну, Робишо пытается организовать экспедицию, хотя могу поспорить на собственную задницу, сам он останется на берегу.

– И много участников в этой экспедиции?

– Немного. Чапмэн да Клун, это все. Они считают, Кэмпбел просто сдрейфил.

Зазвонил телефон, Смит поднял трубку.

– Да? Да, я жду, – прикрыл он ладонью трубку. – Я говорил... Кабинет премьер-министра... Да, прошлой ночью у нас действительно произошел взрыв. Слава Богу, никто не пострадал. Очень повезло. Течь в трубопроводе, я полагаю, возможно из-за шторма. Кто-то оставил под навесом зажженный керосиновый фонарь... возможно, мы так и не узнаем... да, проклятое невезение... Нет, нет, помощь не нужна, по крайней мере пока. Разве что горючее и новые баки... Да, я продолжаю расследование. Позвоню, как только что-нибудь выясню. До свидания. – Он положил трубку и сказал Свейну: – Отнесся скептически, и неудивительно. Шторм, подумать только! Как думаешь, достаточно людей согласятся выйти в море и рискнуть?

– Послушай, я управляющий гаванью. Чтобы выйти в море, им нужно мое разрешение. А я заявляю, что это слишком опасно. Вдруг из-за кита там возникнут проблемы? Что будет, если кто-нибудь погибнет? На чьей это ответственности? Разве не на моей? Разве не я отвечаю за общественную безопасность? И я ненавижу общаться со вдовами. Если что-нибудь пойдет не так, меня уволят, а мне нужна эта работа.

– С другой стороны, если Саут-Харбор превратится в город-призрак, у тебя уж точно не будет этой работы. Тебе не за кого будет отвечать.

– Ну и чертовщина! – констебль был на грани того, чтоб ломать себе руки. – Я не могу сделать этого, Боб. Ты санкционируешь это и берешь под свою ответственность.

– Это не моя работа! – зло сказал мэр.

– Ну, тогда я не знаю. Я не понимаю...

Со стороны гавани донеслось отрывистое гудение, сопровождаемое звоном колоколов и ружейными выстрелами.

– Боже мой! – сказал Смит. – Кит!

4

Из-за этих же звуков Кэмпбел выскочил на террасу дома Хендри. На этот раз кит уже не скрывался. Уверенно, будто победа уже была гарантирована, кит прошел через остатки сети, которую разорвал прошлой ночью, и, не уходя под воду, вошел в гавань, плавник с зазубриной быстро двигался над водой. Животное прошло в гавань до того, как расставленные на волнорезах вооруженные мужчины успели прицелиться, их выстрелы оказались неэффективны.

Внутри гавани кит двигался медленно, казалось, он не замышлял никаких агрессивных действий, а просто высматривал что-то своими красными глазами. У стоянки Робишо он остановился и посмотрел в сторону шхуны Кэмпбела. Когда лодочник выстрелил из старого револьвера, кит поплыл дальше, медленно огибая гавань по кругу.

В городе стоял ад кромешный: звонили церковные колокола, выли сирены машин, буксир издавал звучные гудки. Шум, поднятый чтобы испугать кита, не возымел действия. Кит почти с ленцой продолжал описывать крут по гавани. Наконец он нырнул и под водой прошел мимо кучки вооруженных мужчин на внутреннем волнорезе, а потом снова всплыл напротив холма, на котором стояли баки с горючим.

ЧЕГО ОН ХОЧЕТ? подумал Кэмпбел, когда Энни с помощью Пола вышла на террасу. Кит подплыл ближе, и тут Джек понял. КРАСНЫЕ ГЛАЗА СМОТРЕЛИ ПРЯМО НА НЕГО.

Неожиданно с холма выстрелила с поразительной точностью пушка, снаряды ложились рядом с китом. Открылась пасть, подобная пещере, Джек увидел устрашающего вида зубы. Потом кит исчез.

За внешним волнорезом запылал разлитый на воде бензин, черная стена дыма поднялась в воздух, но касатки больше не было видно.

Горожане радостно кричали по всей гавани: «мы сделали это!»; «Мы победили кита!»; «Мы выдворили его!»; «Мы ранили его!»; «Мы убили его!»; «Мы победили!»

Люди бежали к стоянке Робишо, а оттуда к лодкам. Расхрабрившийся Саут-Харбор рванулся в погоню за китом.

* * *

Мимо внешнего волнореза в сторону моря проследовала странная процессия: там были 35-футовые лодки с крытыми кабинами, называемые «лонглайнеры»; 25-футовые лодки того же дизайна, известные под названием «трэпскифы»; открытые плоскодонки с двигателями за бортом; и замыкал процессию закопченный, черный буксир. Вряд ли в доках осталось хоть одно плавучее средство.

Кэмпбел отвернулся от перил, его худое, покрытое морщинами лицо было мрачным:

– Несчастные ублюдки, – слабо сказал он.

Энни посмотрела на него:

– Но ты ведь не чувствуешь себя виноватым, правда?

– Ну...

– Ты не должен винить себя, – серьезно сказала она. Энни сидела на солнышке в купальном халате, вытянув сломанную ногу на стул, в этот момент она выглядела старше своих лет. – Если эти чертовы придурки хотят иметь дело с этим китом – пусть. Может, им повезет.

– Они не поймают его, – сказал Джек. – Он слишком умен.

– Может, он ушел и они не найдут его?

– О, они найдут. Он никогда не уходит далеко.

– Может, он ранен или умер, как они говорят?

– Думаю, им не удалось даже задеть его.

– Что он сделает, если МЫ выйдем в море? – на лице Энни отразился испуг.

– Не думай об этом. Раньше или позже другая самка привлечет его внимание. Может, через неделю, две, в конце лета кит уйдет, – Джек посмотрел на сестру. – Естественно, мы уедем сейчас.

– Но шхуна не готова!

– А кто говорит о шхуне?

– Ты имеешь в виду автобус или что-нибудь типа этого?

Он кивнул. Энни взяла гитару и зло ударила по струнам.

– Нет! Это будет нечестно. Я хочу сказать, что шхуна будет все еще здесь, и кит не поймет, что мы уехали. Он будет продолжать нападение на поселок.

– Думаю, ты права, – уныло сказал Кэмпбел. – О, почему он не уберется отсюда ко всем чертям? Это как проклятие. На нашей семье есть проклятие?

– Настоящее шотландское проклятие? Не думаю. Джек, интересно, если...

– Если что?

– Ну, если они не справятся с ним, мы будем вынуждены позаботиться о ките сами, хотим мы этого или нет, да?

– То есть пойдем за ним в море? Нет! Я не буду рисковать больше ни чьей жизнью. Ни своей, ни, самое главное, твоей!

– Куда подевалась знаменитая отвага? – поддела его Энни.

Джек оставил Энни играть на гитаре, а сам пошел к пристани. На пути он увидел играющих ребятишек. Один мальчишка был безоружный, другие с палками. Куда бы ни поворачивался безоружный, остальные нацеливали на него свои палки. Но они не подходили к нему на близкое расстояние. Джек догадался, что они «бьют гарпуном кита-убийцу». Он наблюдал за мальчишками, пока они не заметили его.

– Вон идет Капитан Трус! – закричали пацаны и поспешно удрали.

Кэмпбел прошел через опустошенный заправочный док к стоянке судов. Кучка мужчин, среди них и Робишо, копошились на «Бампо». Из открытых дверей кабинета Робишо доносился треск радиопомех. Джек вошел внутрь и был встречен ледяным взглядом Свейна, который с помощью портативного приемопередатчика поддерживал связь с эскадрой. По-видимому, на береговых лодках не было даже элементарных раций «корабль-берег». Джек послушал и понял, что охотники еще не обнаружили свою жертву.

Появилась Рэйчел. Она открыто поцеловала Джека.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы тебя видели со мной? – спросил он. – Я не самая популярная персона в этом городе.

– Меня это не волнует.

– Спасибо.

Вошел Робишо, на этот раз он не улыбался:

– КАПИТАН, – сказал он, саркастически делая ударение на этом слове, – мы продвинулись в работе над вашей шхуной. Если будет необходимость, можете утром выйти в море. Вам следует это сделать, даже если не будет такой необходимости.

– Я сам решу, когда мне выходить, – сказал Кэмпбел.

– Вы, конечно же, захотите отплыть сразу после того, как поймают кита, разве нет? – сказал Робишо. – Теперь этот кит наш. Есть такие, кто верит, что у вас хватит смелости пристрелить кита после того, как мы его поймаем. Это будет не очень хорошо. Нам это не понравится. Есть и такие...

– Кто первым делом пристрелит меня? Не волнуйтесь. Я не причиню киту вреда, ЕСЛИ вы его поймаете.

– Если? Вы думаете, у нас не получится?

– Честно, говоря, да.

– Если мы не сможем это сделать, никто не сможет. У нас есть план. Две лодки, между ними сеть... Киту не уйти.

– Не стоит его недооценивать. Было бы лучше, если бы лодки вернулись.

– А кто же тогда займется китом? Не вы, конечно? – с усмешкой сказал Робишо.

Рэйчел схватила Кэмпбела за руку:

– Осторожно, – мягко сказала она. – Свейн ищет лишь предлог, чтобы засадить тебя. Ему нравится сажать людей.

– Они засекли его, – заорал Свейн от передатчика.

Все работы на стоянке прекратились, мужчины собрались в кабинете Робишо.

– Он в пределах видимости, – прозвучал сквозь помехи голос Клуна. – Кит наполовину под водой. Мы узнали его по плавнику. Он не двигается. Какого черта?..

Другой голос по другому передатчику вышел на связь. Это был Чапмэн:

– Может, ранен или спит.

– Мы возьмем его без проблем, – сказал Клун. – Ты слышишь меня, Пьер? У меня все.

– Я слышу тебя отлично, – сказал Робишо, выхватив у Свейна микрофон. – Лодки заняли позиции?

– Да.

– Буксир еще с вами?

– Естественно, с нами.

– Отлично. Продолжайте операцию. Удачи. У меня все, конец связи.

На стоянке судов царило напряжение. Все сохраняли молчание. Свейн поглаживал рукоятку револьвера, торчащую из кобуры. Кэмпбел мрачно смотрел на море, Рэйчел не выпускала его руку из своей.

Наконец Робишо нажал кнопку и нервно спросил:

– Все в порядке?

Из передатчика неслись помехи.

Чапмэн: Да. Продвигаемся. Погоди... я потерял его. Ты видишь кита, Клун?

Клун: Проклятье, нет... подожди-ка... Вот он. Так погрузился, что я чуть не потерял его. Прямо впереди. Не меняй курс.

Чапмэн: Отлично. Я вижу его. Он как раз между нами. Теперь иду к тебе. Сеть готова?

Клун: Готова.

Кэмпбел мог легко представить происходящее там: высокий, худой Чапмэн и здоровяк Клун командуют флотом. Вокруг них кружит праздничная флотилия лодок. Шхуна под командованием Чапмэна приближается со стороны кормы к шхуне под командованием Клуна. Они спустят канаты и между шхунами повиснет сеть. Потом они разойдутся в стороны, сеть натянется и накроет кита.

– Можно ли так легко поймать касатку? – с горечью подумал Джек. – Может, и я мог просто выйти и зачерпнуть его?

– Ну как, ребята? – спросил Робишо.

Чапмэн: Спокойно, все отлично. Мы приближаемся. Еще пятьдесят футов, если только этот выродок не двинется с места. Он и правда спит. Все нормально, Клун?

Клун: Порядок.

Чапмэн: Все идет, как надо. Этот псих приподнес нам сюрприз. Взяли его! Он в сети! Идем домой! Теперь спокойно. Вот дерьмо! Он ушел!

Последовала короткая пауза. Потом:

Робишо: Вы можете глубже опустить сеть?

Чапмэн: Мы это и делаем. Клун, подойди ближе. Если бы не этот чертов ветер. Поднялись волны.

Робишо: Осторожнее там, ребята. Внизу камни.

Клун: Мы снова его взяли!

Чапмэн: Уверен, что это не камень?

Клун: Ага. Это кит! Я вижу его... кажется. Это кит!

Передатчик смолк, и Кэмпбел подумал, не сломался ли он. Потом снова затрещали помехи, а сквозь них послышались голоса. Один из них – Чапмэна:

– Сети закреплены! Аллилуйя!

– Видите, как вы ошибались, – сказал Кэмпбелу Робишо.

Кэмпбел хотел было ответить, но промолчал. Снова наступила тишина. Потом:

Клун: Чапмэн! Ты совсем не двигаешься вперед! Ты НЕ ДВИГАЕШЬСЯ!

Чапмэн (напряженно): И ты тоже! Этот долбаный кит тянет нас! Полный ход! Полный ход! Клун, слышишь меня?

Клун: Слышу тебя. Полный ход. Мы все равно не двигаемся.

Чапмэн: Боже правый! Еще что? Эй, что происходит?

Клун: Кит уходит под воду! Он тащит за собой сеть!

Чапмэн: Осторожно! Эта чертова тварь притягивает нас друг к другу! Выбрасывай сеть! БЫСТРО!

Клун (кому-то): Выбрасывайте сеть! Рубите канаты! Быстро!

Чапмэн (кому-то): Эй, ребята, лучше поторопитесь. Мы столкнемся!

Робишо: О, господи! Чапмэн? Ты слышишь меня?

Ответа не последовало, а потом прозвучал новый голос:

– Внимание всем судам. У нас авария. Ведущие шхуны тонут. Господи! Одна уже почти под водой. Присылайте спасателей! Присылайте спасателей!

У Кэмпбела комок подкатил к горлу. Он посмотрел на сияющее на солнце волнующееся море. Флотилия наверняка сразу за мысом. Она скоро вернется, но не в том составе, что ушла.

– Пошли отсюда, – сказал он Рэйчел.

Робишо сидел за столом, закрыв лицо руками.

– Не забывай, твоя шхуна скоро будет готова, Кэмпбел, – мрачно сказал Свейн.

Смит и Свейн спешно собрались в кабинете мэра.

– Каковы последствия? – резко спросил Смит.

– Шестеро раненых, ни одного серьезно. Это чудо, что больше никто не пострадал, – констебль запнулся. – Один... пропал.

– Что? Кто?

– Джо Клун. Его ищут. Думаю, его подберут. Старина Клун не мог погибнуть. Он крепкий орешек! – Свейн пытался говорить с убедительностью, которая никак не отражалась на его лице.

– Сколько у Клуна детей?

– Четверо. Не волнуйся, они найдут его.

– Я запомнил твои слова. Ну, что будем делать дальше? Мы не сможем это замолчать. О случившемся станет известно на всем Ньюфаундленде.

– Не знаю, – ответил констебль.

Смит почесал узкий подбородок:

– Остается один выход – Кэмпбел.

– Мы уже говорили об этом, – отвечал коренастый констебль.

– Может быть, найдется способ. Жители Саут-Харбора – очень суеверные люди, можно так сказать?

– Ты знаешь, что это так. И я тоже.

– Так вот, почему бы не сказать некоторым из них, что Кэмпбел навлек на нас проклятье и что единственный способ избавиться от этого проклятья – выставить янки в море. Как бы, ну, заставить его выйти в море. Мы не можем сделать это официально, а горожане могут.

– А вдруг премьер-министр пришлет монтьяров? – нервно спросил Свейн.

– Думаю, я смогу сдерживать власти день или два, но не дольше. Все должно быть сделано завтра. Шхуна Кэмпбела готова?

– Она будет готова выйти в море сегодня вечером. Но как же Кэмпбел? Если кит убьет его?

– Я не вижу, как мы можем избежать потерь, – сказал Смит. – Если Кэмпбел достанет кита, что ж, хотя мне кажется, у него нет шансов. Если кит потопит шхуну Кэмпбела, мы сможем назвать его героем, который спас город.

Свейн с восхищением посмотрел на мэра:

– Неплохо.

На улице что-то происходило. Услышав крики, Свейн резко встал, быстро вышел и почти тотчас же вернулся.

– Клун, – негромко сказал он. – Они не смогли его найти. Он наверное... он должно быть... утонул. Нам лучше поговорить с его вдовой.

Из дома Хендри они наблюдали за возвращением побежденной армады, она стала меньше на два судна. Какие-то мужчины выскакивали из лодок, другим приходилось помогать.

– Теперь они озвереют, – сказал Кэмпбел.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Рэйчел.

– Они захотят бросить меня киту. Они считают, я – единственное, что может его удовлетворить.

– Что ты будешь делать, Джек?

– Я все равно не выйду в море. И ничто не заставит меня.

5

Поужинав пораньше, они расположились в гостиной – Энни с гитарой, Пол со спаржей, Джек с Рэйчел. Поднимался прилив, было слышно, как под домом перекатывается галька. С моря порывами дул ветер, хлопали окна. Черные тучи набегали на луну.

– Поднимается ветер, – беспокойно сказал Кэмпбел.

– О, если бы не кит, думаю, мне нравилось бы здесь даже несмотря на плохую погоду, – сказала Энни. – Здесь есть что-то... не знаю... что-то естественное. Во Флориде иногда кажется, что все вокруг искусственное. Иногда мне кажется, что даже океан – продукция «Дженерал Дайнемикс» или еще какого-нибудь концерна, выпускающего подводные лодки, – Энни добродушно посмотрела на Рэйчел. – А ты знаешь, что пальмы у крупных отелей на Майами Бич искусственные? Правда! Где-то десять лет назад все настоящие поразило скручивание, такая болезнь – верхушки просто отвалились, и остались одни стволы. Майами стал похож на плантацию вставших членов, кроме шуток. Ямайка вся такая. Короче, решили, что чем остаться совсем без пальм, лучше заказать тысячу искусственных в Нью-Йорке. Они перевозили их специальным поездом. В чехлах, конечно. Судя по секретности можно было подумать, что перевозят атомные бомбы. В общем, работы велись с трех до пяти утра, чтобы никто ничего не заметил. Они выкорчевали с помощью машин настоящие пальмы и посадили на их место искусственные. И так по всему пляжу, пока не осталось ни одного настоящего дерева, – Энни невинно заморгала.

– Ай, брось ты!

– Спроси ее о кокосовых орехах, – сказал Кэмпбел. – Спроси, как они делают, чтобы орехи падали.

– Да, объясни, пожалуйста, – попросила Рэйчел. С той же наивностью Энни начала:

– О, это проще простого. Понимаешь, кокосы импортируют с Гавайских островов. Специальным сухогрузом в немаркированных контейнерах. Поздно ночью мальчишки, подрабатывающие на пляже, выходят с приставными лестницами. Они забираются на пальмы и приклеивают кокосы. Это специальный клей, он действует недолго. Тает на солнце. То, как быстро он растает, зависит от того, как густо его намажут. Вот и получается, что кокосы падают на землю в разное время в течение всего дня.

– Понимаю, – улыбнулась Рэйчел. – А мальчишки, работающие на пляже, – роботы, не так ли?

Энни улыбнулась в ответ:

– Естественно! Как и туристы. Как и все во Флориде. Как и мы!

– Я знаю, – сказала Рэйчел. – Только это и объясняет Джека.

– Нет, – уверила ее Энни. – Он – другое дело. Его высадили русские с подводной лодки. Его задача заставить флоридских роботов ненавидеть роботов-туристов. – Она подвинула сломанную ногу, передернулась и вдруг сказала: – я не хочу возвращаться.

– О чем это ты? – спросил Пол, лениво растягивая слова.

– Не хочу обратно во Флориду, – Энни взглянула на Кэмибела. – Разве мы не можем жить где-нибудь еще, Джек?

– Мы? Ты и он? – спросил Пол.

– И ты тоже, конечно. Но он мой БРАТ. Он не может без меня. Правда, Джек?

– Вероятно, нет, – сказал Джек.

– Видишь, Пол? – сказала Энни. – И вообще, мне надоела Флорида. Давайте отправимся куда-нибудь еще. Если только, конечно...

Он знал, о чем она говорит: экспедиция провалилась, денег не предвидится, и она останется с ним, если только, конечно, у них с Рэйчел серьезно. Он мог бы расцеловать веснушки Энни.

– Я вхожу в ваш план? – тихо спросила Рэйчел. Энни быстро взглянула на Джека, который сжал руку Рэйчел, и сказала:

– Если хочешь.

Улыбнувшись, Энни продолжила:

– Как насчет Аризоны или чего-нибудь в этом роде? Держу пари, что у них в Таксоне никогда не было шхуны. Это может быть нашей вывеской. «Голден Сэндс» вполне подходит для этих мест. Можем жить на ранчо, – она посмотрела на Пола, который удрученно затянулся сигаретой. – Пол, ты сможешь разводить морских коньков. Очень крупных коньков. Представляешь, мужчины в ковбойских шляпах разъезжают по дюнам на морских коньках. Можешь себе представить?

Все расхохотались, и в это время зазвонил телефон. Кэмпбел снял трубку:

– Алло?

Напряженный мужской голос сказал:

– Через полчаса твоя шхуна будет на воде. Выходи на террасу. Увидишь ее в полном блеске.

– Что?

– Ее заправят. Солнце встанет в 6.15. К этому времени будь здесь.

– Кто это?

– Неважно.

Щелчок был слышен во всей комнате.

– Кто это был? – спросила Рэйчел.

– Тот, кто сказал, что шхуна готова.

– Это шутка?

– Я так не думаю.

Еще несколько минут они вели бессвязную беседу. Пол говорил о Флориде. Он никогда не захочет уехать оттуда, как он выразился.

– О, Пол, где твоя фантазия? – дразнила его Энни. – Где твое...

Снова зазвонил телефон. На этот раз звонила женщина.

– Кэмпбел? – прямо спросила она.

– Да?

– Это хороший город. Пока ты не появился, у нас не было проблем. ТЫ привел кита. Давай, Кэмпбел, убирайся! Уходи утром и не возвращайся! И прихвати с собой своего долбаного кита! – кричала она.

Гудки.

– Вы слышали? – спросил Джек.

– Это можно было услышать и на Марсе, – ответила Рэйчел. – Это кампания?

– Организованная. Управляемая. И будет еще продолжение.

– Почему бы нам отсюда не убраться? – предложил Пол. – Есть автобус на Сент-Джонс. Уходит каждое утро в шесть.

– Ты проверял? – спросил Кэмпбел.

– Да.

– Хочешь повезти Энни на автобусе? – спросил он.

– Я не подумал о ее ноге.

– Уверена, что нет, – нахмурившись, сказала Энни.

– Я не собираюсь срываться и бежать, – сказал Кэмпбел, – не сейчас. Господи, что это?

Снаружи неслись приглушенные голоса. Джек подошел к окну и выглянул. У дома стояла толпа. От нее отделилась фигура, размахнулась и что-то бросила. Это ударилось о стену и отскочило. Джек открыл окно и крикнул:

– Убирайтесь отсюда!

– Выходи, Кэмпбел, – крикнул кто-то из толпы.

– Позвони констеблю, Джек, – сказала Рэйчел.

– Убирайтесь к черту или я позвоню Свейну.

– Позвони, – крикнули в ответ.

Кэмпбел подошел к телефону.

– Оператор, соедините меня с констеблем Свейном, пожалуйста.

Последовала пауза. Оператор сказала:

– Линия занята.

– Может, вам лучше вмешаться. Передайте Свейну, у меня есть ружье, и я собираюсь им воспользоваться.

Свейн тут же вышел на связь:

– Что там еще насчет оружия?

– У меня под домом толпа. Кидаются камнями. Нам нужна защита. Если мы ее не получим, мы сами защитим себя.

– А теперь ты послушай, – натянуто сказал Свейн. – Хочешь, чтобы тебя обвинили в убийстве, Кэмпбел? Я бы не притрагивался к ружью на твоем месте. Нет, сэр. Если бы я был на твоем месте, я бы поговорил с ними.

– Поговорил бы, да? А ты не собираешься и пальцем пошевелить?

– Если будет стрельба, пошевелю, – предупредил Свейн. – А так, я ужинаю.

Кэмпбел повесил трубку. Все были встревожены. Толпа притихла. Вдруг кто-то затянул чистым тенором:

Прошло двадцать пять или тридцать лет с тех пор, как Джек увидел свет. Он пришел в этот проклятый мир в темную, штормовую ночь. Он родился на корабле своего отца, когда он стоял примерно в двадцати пяти милях к югу от Баккалео.

Дальше подхватил хор мужских голосов:

Джек был моряк до мозга костей, Пять и двадцать лет китобой. Джек был моряк до мозга костей Он родился на море.

Тенор продолжил громче:

Когда Джек подрос и стал мужчиной, Он отправился в Лабрадор. Он рыбачил в Индийской гавани, где раньше рыбачил его отец. Однажды возвращаясь в тумане, он попал в сильный шторм, Джека смыло волной за борт и его проглотил кит. Джек был моряк до мозга костей, Пять и двадцать лет китобой. Джек был моряк до мозга костей Он родился на море. Кит шел прямо в бухту Баффин Со скоростью девяносто узлов, И каждый раз он выпускал целый фонтан воды. «Эй, ну-ка, – сказал себе Джек. – Надо бы взглянуть, какой он». И он схватил кита за хвост И вывернул его наизнанку. Джек был моряк до мозга костей...

– Но не ЭТОТ Джек, – хрипло выкрикнул пьяный голос, – он не моряк, этот наш Капитан Трус!

– Нет, не моряк. Приманка, это все, на что он может сгодиться. Подвесить его за ноги в гавани и скормить касатке.

– Правильно, ребята. Нечего делить хвосты.

– Готов выпить за это.

– Черти благосклонны, дорогуша.

– Ну-ка, подденем его еще разок. Эй, Кэмпбел...

– Что они там говорят? – зло спросил Кэмпбел.

– «Нечего делить хвосты» – значит – не суетись, – объяснила Рэйчел. – Следующий сказал, что он согласен. «Черти благосклонны» – это что-то вроде «иногда можно совершать плохие поступки», «поддеть»...

В дверь постучали. Кэмпбел побежал и открыл ее. На пороге стояли Робишо и Чапмэн.

– Поговорим? – предложил француз.

– Давай, – сказал Кэмпбел.

– Ты знаешь, что сегодня из-за этого кита погиб мой приятель? – сказал Чапмэн.

– Я слышал, – сухо сказал Кэмпбел. – Я предупреждал, что не стоит выходить в море.

– Предупреждал, да? Если бы ты сам пошел...

– Я говорил, что не сделаю этого. Только сумасшедший может решиться на это. Ты сам это испытал, Чапмэн.

– Гляди-ка, Капитан Всезнайка. Этот кит предназначен для тебя, Кэмпбел. А ты для кита. Ты выйдешь на него или...

– Или ЧТО?

– В голову приходит много всякого, – сказал Чапмэн, зло глядя на Джека.

Снаружи заволновалась толпа.

– Вы спятили похлеще кита! – крикнул Кэмпбел и схватился за ручку двери, пытаясь сдержать себя.

– Он только сказал, что может всякое произойти, – быстро вмешался Робишо. – Вокруг так много разозленных людей.

– Я сам приму решение, Робишо, – спокойно сказал Кэмпбел.

– Мы помогаем тебе принять правильное решение, – сказал владелец стоянки судов. – Чапмэн и я не хотим, чтобы с тобой что-нибудь случилось или с вами, – он заговорил тише, будто не хотел, чтобы его услышали в толпе. – Эти люди... ну, они убеждены, что ты навлек несчастья на их город. Они боятся, что если ты останешься, кит придет снова. Как и твой приятель Умилак, они считают, что кит обладает магической силой. Неизвестно, как далеко они могут зайти. Тебе звонила сегодня женщина? Это вдова Клуна. Она готова пойти на убийство. Другие...

– И что? – нетерпеливо подгонял его Джек.

– Может, ты не боишься за себя...

– Ну?

– Послушай! – встревожившись, сказал Робишо. – Я просто пытаюсь реально смотреть на вещи. Я никому не угрожаю. Эти люди... Их никто не остановит. Ты что, не понимаешь? Мэр и констебль на их стороне. Они не станут помогать тебе. Ты не сможешь связаться с монтьярами, это я тебе гарантирую. Эти люди способны... скажи ему, Чапмэн.

– Ну, я слышал, как говорили, что Кэмпбела надо высадить в море в открытой лодке, – сказал рыбак.

– Попробуйте.

Камень ударился о стену рядом с тем местом, где стоял Джек.

– Флойд всего лишь повторяет то, что слышал, – сказал Робишо. – Разве ты не понимаешь? Мы пытаемся помочь.

– Естественно. Но я не сдвинусь с места. Передайте это своим приятелям. – Кэмпбел посмотрел на толпу.

– Может, ты не боишься за себя, а другие? Ваши женщины...

– Что женщины? – резко спросил Кэмпбел.

– Скажи ему, Флойд.

– Я слышал, говорили, твоя сестра будет скакать на двух сломанных ногах вместо одной.

– Господи! С меня хватит! – Ручка, которую сжимал Джек, оторвалась от двери.

– Джек, нет! Не выходи туда! – закричала Энни. С помощью Рэйчел она допрыгала до дверей в гостиную. – Пол! Чего ты там расселся? Иди к Джеку!

Пол неохотно двинулся вперед и встал рядом с Кэмпбелом.

– Еще один цыпленок! – крикнул кто-то. – Цып-цып-цып.

– Пошли в дом, Пол, – неожиданно устало сказал Джек. – Я уже насмотрелся на это дерьмо.

– С удовольствием, – облегченно согласился Пол.

– Значит, вы отказываетесь? – резко окликнул Робишо.

– Да.

– Я умываю руки.

– Уверен, не слишком часто.

– Вы еще посмотрите, – хмуро пробормотал Робишо и вместе с Чапмэном повернулся к толпе.

Кэмпбел смотрел на людей перед домом. Их было около дюжины, среди них несколько женщин. Однажды, когда он работал на сталелитейном заводе в Бирмингеме, Джек участвовал в забастовке; жители Саут-Харбора напомнили ему забастовщиков – объединившиеся, убежденные в правоте своих обвинений и требований, злые, готовые к насилию, к драке. Он мог понять, что они чувствовали. Джек попытался говорить успокаивающе:

– Почему бы вам не разойтись по домам и не оставить нас в покое? На сегодняшний вечер с нас достаточно. И с вас тоже.

– Мы не уйдем, пока не получим то, что хотим, – крикнули из толпы.

– Отправляйся в море, – раздался другой голос.

– Никому не следует связываться с этим китом, ни мне, ни вам, – сказал Кэмпбел. – Наберитесь терпения. Он уйдет.

– Но он не уходит! – истерически взвизгнула женщина. – Эта рыбина останется здесь, пока не получит то, что ищет, – тебя! Убей или сам погибни, только убирайся отсюда! Сам Господь хочет, чтобы ты убрался, может, он сжалится над твоей проклятой душой!

Раздраженное рычание толпы переросло в дикий рев. Они кричали, топтались на месте и в напряженном ритме били палками по железу.

– Убирайтесь! – крикнул Кэмпбел.

О стену дома разбилась бутылка. Еще одна разлетелась вдребезги у ног Джека.

– Отправляйся в море или ты умрешь!

И вот так я в действительности умру? – подумал про себя Джек. – Я не позволю им убить мою сестру или мою женщину. Взять ружье? Я не хочу никого убивать.

– Мы уничтожим тебя!

До тяжелого ружья можно было без труда дотянуться. Может, если он выстрелит поверх голов... Сомнительно... Эти люди потеряли голову от страха. Они жаждут крови, его, кита, кого угодно. Они хотят заставить Кэмпбела принять бой, и их не волнует, победит он или нет. Их не остановишь и с помощью ружья. Он может ранить нескольких, но это не сдержит взбесившуюся толпу. А если он выживет, то наверняка проведет остаток жизни в тюрьме.

– Идите по домам! Расходитесь, пожалуйста! – упрашивал их Джек.

– Закрой дверь, – раздраженно сказал Пол.

– Тогда они атакуют.

– Ну, пальни из этого чертового ружья!

– Да?

Камень пролетел над головой Джека. Второй задел щеку, и Кэмпбел пошатнулся.

– КАПИТАН ТРУС. КАПИТАН ТРУС. КАПИТАН ТРУС, – скандировала толпа и лязгала железом.

– Энни, ты идешь? – крикнул Пол.

– Конечно нет, сукин ты сын.

– Джек, ради всего святого, не трогай ружье, – кричала Рэйчел.

– Не беспокойся!

Камень разбил стекло в окне. Сатро вышел на порог и медленно и спокойно пошел к толпе.

– Эй, народ! – крикнул он. – Спокойно! Дайте пройти!

– Господи, Пол, ты спятил! – крикнул ему Джек. – Иди обратно!

– Не ходи, Пол, – умоляла Энни, – они разорвут тебя на куски!

Но Сатро продвигался вперед, расставив в стороны руки.

– Спокойно, тихо, – мурлыкал он, будто успокаивая свору огрызающихся собак. – Ну-ну, спокойно. Вот так, – люди в толпе расступились. – Правильно. Это не я вам нужен. Я не связывался с китом. Просто вышел на морскую прогулку. Тихо. Вот так. А теперь дайте мне пройти. Правильно...

Почти пройдя через всю толпу, Пол повернулся к дому и торжествующе помахал рукой.

И вдруг снова началось лязганье.

– Подождите! – крикнул Сатро.

Кэмпбел видел первый удар. Пола ударили по голове металлической крышкой от мусорного бачка. Сверху немилосердно колотили палками. Закидывали камнями. Попали коленом в пах. Пол со стоном повалился на землю и начал извиваться под топчущими его ногами.

– То же будет и с тобой, Кэмпбел! – крикнул Чапмэн. – На рассвете мы вернемся. Понял, кэп?

Они отнесли изумленного, истекающего кровью Пола в дом.

– Я вызову полицию из Сент-Джонса, – сказал Кэмпбел. Он взялся за телефон. – Бесполезно. Отключен.

– И что теперь? – дрожащим голосом спросила Энни.

– Эвакуируемся. Рэйчел, где лендровер?

Рэйчел виновато посмотрела на него.

– Я вернула его, – извиняющимся тоном сказала она. – Я не думала, что он может пригодиться, раз уж я закончила записывать.

– Возьмем грузовик. Миссис Хендри сможет забрать его в Сент-Джонсе.

– Нужно горючее.

– А как же наша шхуна? – спросила Энни.

– Мы продадим ее или пришлем за ней, когда город успокоится. Рэйчел, ты едешь с нами.

– Пойду в гостиницу, соберу вещи.

– Хорошо, – сказал ей Кэмпбел. – Я приторможу у шхуны, надо кое-что прихватить. Пол, послушай, ты можешь вести машину?

Сатро весь был покрыт синяками и порезами, лицо раздулось. Он угрюмо кивнул. Чудо, но ни одна из его ран не была серьезной.

– Отлично, – сказал Кэмпбел. – Высадишь меня у стоянки, а потом Рэйчел у гостиницы. Заправишься и заедешь за ней. Я пойду пешком. Сегодня будем в Сент-Джонсе, а завтра вылетим с Ньюфаундленда.

– Пожалуйста, не оставляйте меня одну в этом доме, – тихо сказала Энни. – Можно я поеду с Полом в грузовике? Я не хочу ждать здесь одна.

– Дорогая, тебе лучше остаться здесь, ладно? Незачем пользоваться сломанной ногой раньше времени. Впереди у тебя долгая ночь.

– Ну, пожалуйста! Я боюсь.

– Чего? Они больше тебя не побеспокоят, – Джек выглянул в окно. – Они ушли. Я приду через несколько минут.

– Это не из-за людей, – призналась Энни. – Она посмотрела на простой дощатый пол, будто могла увидеть сквозь него поднимающийся прилив. – Может, я сошла с ума, но даже здесь я боюсь кита.

– Кит не сможет подойти близко к тебе, малышка, – уверил ее Джек.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Хорошо, только поторопись, Кэмпбел. Моей храбрости хватит ненадолго.

* * *

Пол притормозил возле автозаправки. На ветру бились пластиковые флажки. Мужчина, только что заправивший другую машину, легкой походкой приблизился к грузовику.

– Заполни его, – сказал Пол.

– Бензина нет, приятель, – сказал мужчина.

– Нет? – переспросил Пол, глядя на отъезжающую машину. – На чем ездит эта колымага, на морской водичке?

– Бензина нет, – холодно повторил мужчина. – Эта машина забрала последний.

– Нет даже парочки запасных канистр? – спросил Пол.

– Для ВАС – ни капли.

– А, я понял, – Пол решил сам вызвать полицию из Сент-Джонса. – Где платный телефон? – требовательно спросил он.

– Не работает, – сказал мужчина. – Вы не найдете ни одного платного телефона сегодня вечером, так что можете не искать.

– Понимаю, – медленно сказал Пол.

– И, если бы я был на вашем месте, я бы не пытался уехать отсюда, даже если у вас в баке есть немного горючего. Констебль из-за ветра перекрыл дорогу. Упавшие деревья. Дорога патрулируется.

– Почему бы вам просто не посадить нас за решетку? – резко спросил Пол.

Мужчина улыбнулся:

– Заключенные не плавают.

* * *

Из-за ветра и шторма в море поднялся ненормально высокий прилив, швартовые «Бампо» натянулись. Было странно видеть ее снова на плаву после – сколько прошло? – Кэмпбел неподдельно изумился: два дня. Все это случилось всего за два дня?

Судно, казалось, было в полном порядке. Джек прошелся по палубе, думая о том, что, возможно, в последний раз видит старый траулер. Он знал, как бы поступил на месте горожан, если бы «Капитан Трус» смылся, а кит продолжал наведываться в гавань. Он бы вывел «Бампо» в море и потопил бы ее на глазах у касатки.

Джек взял кое-что из своей каюты – фонарик, серебряную фляжку, которая принадлежала его отцу, и, после некоторых сомнений, пластиковую фигурку кита-убийцы. Когда-то он думал, что она принесет ему удачу, но все пошло по-другому. Ну, сегодня вечером они выберутся из этого дерьма.

Джек поднимался в темноте по ветреной стороне холма, как вдруг услышал звук. В какое-то мгновение он подумал, что это сова. Потом он побежал.

– Джек! – услышал он крик Энни, еще не добежав до дома. – Помоги!

Кэмпбел одним прыжком преодолел ступеньки, ворвался в коридор и схватил стоящее у двери ружье. Он услышал новый звук – равномерные удары. Дом дрожал.

– Дже-е-ек!

Только он добежал до гостиной, дом начал буквально разваливаться на части. Разбились окна, трещали стены, по полу разбежались трещины, люстра покачалась из стороны в сторону и рухнула перед Кэмпбелом на пол. Стало темно.

– ДЖЕК! СЮДА!

Кэмпбел включил фонарик и обвел им комнату. Энни на спине лежала на полу и пыталась отползти, волоча за собой гипс и впиваясь в пол ногтями... Гостиная накренилась, диван позади Энни заскользил к задней стене. Что-то таранило сваи, на которых стоял дом! Джек слышал, как трещит дерево.

– Держись! – крикнул он, бросив ружье. Стена вдруг исчезла, диван поглотила пена. Джек слышал, как разваливается задняя терраса. Пол постепенно поднимался с его стороны и опускался со стороны Энни. Бурлящая вода начала заполнять комнату.

– Я не могу двигаться! – кричала Энни, все быстрее сползая к воде.

Джек на ощупь прокладывал путь по мокрым скользким доскам.

– Джек!

Ему показалось, что за Энни мелькнул ужас – красные свинячьи глаза, белые пятна на черной массе, открытая пасть, как огромный ковш. Джек в отчаянии обвел фонариком разваливающуюся гостиную и увидел сети, украшавшие стены. Он сорвал и бросил сеть Энни.

– Держи! Держи, Энни!

– Держу!

– Крепче! Я тяну!

– Быстрее!

Ее вес усиливался наклоном комнаты. Джек тянул сеть, выронил фонарик, который продолжал освещать пол. Наконец он дотащил сестру до безопасного места.

* * *

Фонари быстро двигались на задней половине дома. Энни без сознания лежала на кухонном столе. Женский голос – миссис Поллак – кричал:

– Нужен жгут. Возьми кухонное полотенце. Быстро! Она истечет кровью! Вот. Позвони в больницу. «Скорая»... Что произошло? Упала балка? Эти следы! Зубы! Это следы от ЗУБОВ!

Ногу размозжило под гипсом, подумал Джек, отворачиваясь. Они погрузили Энни в «скорую», и Джек вернулся в то, что осталось от гостиной.

– Твоя взяла! – закричал он в ночь. – Я иду! Я иду за тобой! Я иду, ты, вонючий ублюдок! Я ИДУ!!!

V. Охота

1

Энни лежала на больничной кровати. Несмотря на слабость, вид у нее был решительный. Под простыней, там, где должна была быть ее нога, было пусто. Доктор сказал, что если бы ее не ампутировали, Энни могла бы умереть. Медсестра попыталась на время, пока сознание Энни не смирилось с потерей, подкладывать подушку на место ноги, но Энни отказалась от щадящих мер.

– Я не хочу, чтобы ты болтался здесь из-за меня, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты ушел, я настаиваю! Это то, что ты должен сделать, вот и все!

Джек понял, что ошибался, думая, что она станет его отговаривать. Они оба знали, что он должен выйти в море, хочет этого Энни или нет. Но Джек приготовился переждать несколько дней, если сестра захочет, чтобы он остался. Оказалось, что Энни хочет, чтобы он вышел в море не меньше самого Джека. Как бы там ни было, он считал нужным спросить:

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

– Я волнуюсь только за тебя. Ты вернешься невредимым, слышишь? А со мной все будет хорошо. Сестры позаботятся обо мне, и миссис Поллак тоже будет здесь, – Энни слабо улыбнулась женщине, которая сидела в углу палаты. – Она мне как мама.

– Не забывай про меня, – неуверенно улыбнувшись, сказал Пол. – Я тоже буду здесь, – он избегал изучающего взгляда Джека.

– Пол, если ты увильнешь от экспедиции, я с тобой больше никогда не заговорю, – резко сказала Энни. – Я серьезно. Я хочу, чтобы ты пошел с Кэмпбелом. Ты нужен ему. Мне – нет, – она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться.

Вошла медсестра.

– Вам лучше уйти, – сказала она. – Нашей маленькой пациентке нужен отдых.

Проблема была в том, чтобы найти комнату. Пол и Джек не могли справиться с этим вдвоем, а у жителей Саут-Харбора вдруг появилось очень много неотложных дел. Вечером в тот же день на «Бампо» пришла Рэйчел, а с ней Умилак.

– Я ходила навестить Энни в больницу, – сказала она, – но она спала. О, Джек, это ужасно – то, что случилось. Бедная Энни! Когда ногу ампутируют выше колена, гораздо труднее пользоваться протезом. – Рэйчел взглянула на Пола своими голубыми, проницательными глазами. – Ты останешься?

– Конечно, останусь. До конца, – пробормотал Пол, он явно был напуган предстоящей экспедицией.

– И что дальше? – нахмурившись, спросила Кэмпбела Рэйчел.

– Команда, – сказал он. – Я предложил хорошие деньги, но пока никто не желает к нам присоединиться. Они не хотят связываться с китом.

– Джек, у нас с Умилаком предложение, – быстро сказала Рэйчел. – Я безусловно смогу выполнять всю работу, которую выполняла во время плавания Энни, а Умилак не менее опытный моряк, чем Гус. Если мы пойдем с тобой, у тебя будет та же команда, что и раньше.

– Отпадает без вопросов, – буркнул Кэмпбел.

– Но почему? Других ты не найдешь, не стоит обманывать себя. Никто не выйдет с тобой на кита, сколько бы ты ни обещал заплатить. Если тебе нужен кит, а я знаю, что он тебе нужен, ты должен взять нас.

– Нет! Я не собираюсь рисковать еще и твоей жизнью.

– Тебе и не придется этого делать, если ты выслушаешь то, что я хочу тебе сказать. Доблестный шкипер проявит мужество и убьет морского дракона – так ты себе это представляешь, верно? Могу спросить, как ты собираешься это сделать?

– Пристрелю его, – коротко сказал Джек. – Это лучший способ убить кого-нибудь. Раньше или позже он покажется. Обязательно. У меня есть Магнум-44, и я умею с ним обращаться. Еще я возьму динамит, на случай, если он подойдет достаточно близко.

– Понимаю. А что будет, если он начнет таранить тебя снизу?

– Я буду держать эту тварь на расстоянии глубинными бомбами.

– Глубинными бомбами? – изумленно спросила Рэйчел.

– Ну, это не то что глубинные бомбы, это ручные гранаты. Свейн откопал один ящик, он остался после организации гражданской обороны или чего-то вроде того. Они недостаточно мощные, чтобы поразить касатку, разве что прямым попаданием, но с их помощью можно будет удерживать ее подальше от шхуны. Буду бросать по одной, если он подойдет слишком близко, – сказал Кэмпбел.

– Понимаю. В течение дня, пока виден плавник, это может сработать, но что ты собираешься делать ночью?

– Найдем безопасное место для стоянки.

– А если не найдете?

– Проклятье, Рэйчел, у меня еще не было времени обдумать все детали, – повысил голос Джек.

– Джек, пожалуйста, выслушай мое предложение. Ни я, ни Умилак не хотим, чтобы кит погиб, даже если ты сможешь сделать это. Для Умилака и его народа это будет дурным предзнаменованием, ты ведь знаешь, они верят, что Плавник-с-Зазубриной приносит удачу, – Рэйчел посмотрела на темное, неподвижное лицо индейца, тот кивнул. – И ты уже знаешь, как я отношусь к убийству китов. Это бессмысленная затея, – Кэмпбел начал было что-то говорить, но Рэйчел подняла руку. – Послушай, дорогой, я знаю, после того, что сделал этот кит, у тебя есть все основания, чтобы убить его, но что это изменит? Это не поможет Энни и не вернет Гуса.

– Да, конечно, нет. Но...

– Это всего лишь животное, Джек. Если ты хочешь доказать, что превосходишь его, почему бы тебе не сделать это гуманным способом? Ты можешь спасти и поселок, и кита, и себя.

– Точнее, что у тебя на уме?

– Очень просто: выходим в море, но не делаем ничего, чтобы спровоцировать кита. За ним можно следить с помощью моего гидрофона. Согласна, если он атакует, мы должны будем защищаться, но не больше. Позволим киту преследовать нас. Он достаточно любопытен, и, возможно, ему захочется узнать, что мы задумали. Уведем его подальше от Саут-Харбора. Умилак знает необитаемую бухту в северной части острова. Мы сойдем со шхуны. Если кит захочет уничтожить ее, ты должен будешь позволить ему сделать это. Если нет – шхуна твоя, а кит уйдет навсегда. К тому же и Саут-Харбор будет в безопасности. Твоя шхуна старая и не такая дорогая. Даже если ты потеряешь ее, ты приобретешь кое-что, что прослужит тебе гораздо дольше.

– Что? – с подозрением спросил Кэмпбел.

– Меня, – торжественно ответила Рэйчел.

Джек думал о своей безумной ненависти к киту.

– А если я скажу нет? – спросил он.

– Ну... ты можешь потерять все.

Джек молчал.

– В любом случае ты не можешь сказать нет, – сказала Рэйчел, чуть застенчиво улыбаясь. – Во-первых, где ты найдешь команду? Во-вторых, чтобы отслеживать кита ночью, тебе необходим мой гидрофон. И, наконец, я бы тебя не отпустила.

* * *

С тех пор, как Кэмпбел решил выйти в море и избавить поселок от кита, местные жители в очередной раз изменили свое отношение к нему. Дети просто ходили за ним по пятам, люди улыбались при встрече, высокий, худой Чапмэн буквально силой заставил Джека выпить пива с ним за свой счет. На стоянке Робишо «Бампо» бесплатно заправили и загрузили провизией в дар от города. В трюм загрузили дополнительные баки с горючим.

Днем, беседуя с мэром Смитом, Джек понял, что эти дары не были просто широким жестом.

– К чему дополнительное горючее? – спросил он.

– Ну, на случай, если вам придется выйти в море на большое расстояние.

– Вы надеетесь?

Смит проигнорировал эту реплику.

– Кстати, вы попадете в новости. Репортеры и телевизионщики утром прилетят на вертолете. Человек против кита, превосходно. Если вы погибнете, им это понравится еще больше, – Смит улыбнулся. – Но с вами ничего не случится, я уверен. Как я понимаю, новый план заключается в том, чтобы увести кита подальше, по возможности не причиняя ему вреда.

– Верно, – сказал Кэмпбел, глядя в сторону.

– Это даже лучше, если учитывать общественное мнение. Нам на руку, особенно после того, что случилось, в глазах общественности мы будем выглядеть экологически сознательными людьми. У нас христианская душа, мы прощаем, как учил Христос. Чертовски хорошо. Они это проглотят.

– Надеюсь.

– Если вы не возражаете, ваша экспедиция поможет Саут-Харбору занять место, которого он заслуживает. Теперь к нам поедут туристы. Они узнают 6 нашем городе, как о месте, на которое напал кит, а вы предстанете, как рыцарь в сияющих доспехах, который пришел спасти наш город. Может, мне удастся склонить городской совет к тому, чтобы поставить вам памятник на площади, – Смит расхохотался к слегка похлопал Кэмпбела по плечу. – Вы ведь будете встречаться с прессой, не так ли?

– Конечно, – сказал Джек.

– И скажете им, что провизия и горючее, как говорите вы, американцы, – добровольный дар?

– Скажу.

– Послушай, Кэмпбел, никто не хочет, чтобы ты пострадал, так что не рискуй, ладно?

– Постараюсь. Но дайте мне слово, что, если что-нибудь случится, вы поможете Энни вернуться в Штаты. Я не о деньгах. Их у нее достаточно.

– Обещаю, капитан, – искренне, без следа притворства ответил Смит. – Счастливого пути. Нет, еще не время. Я приду проводить вас.

* * *

В конце дня Джек попрощался с Энни в больнице. Сестра выглядела ужасно. Черные круги под глазами, а рука постоянно тянулась к тому месту, где была нога.

– Ты знаешь, чего я хочу, да? – шепотом спросила Энни, хотя они в палате были одни.

– Да.

Она говорила ему об этом уже много раз, но повторила снова:

– Больше всего я хочу, чтобы ты вернулся живым. Поэтому, пожалуйста, будь осторожен.

– Можешь на это рассчитывать, – сказал Джек.

– Может, это шотландская кровь, но я хочу отомстить, Джек. Мне плевать, что этот кит умное животное исчезающего вида и все такое прочее. Я должна знать, что эта тварь сдохла. Я живу ради этого.

– Перестань. Ты живешь для большего. Есть Пол...

– Ты думаешь, Полу нужна одноногая женщина? Не нужна. Он сбежит, как только у него появится такая возможность. Вот увидишь. Но меня это не волнует. Я просто хочу, чтобы с этим китом было покончено, и чем хуже ему будет, тем лучше. Долбаный кит...

Появилась медсестра и обеспокоенно посмотрела на серое лицо Энни.

– Пора принимать успокаивающее, дорогая. – Повернувшись к Кэмпбелу, она добавила: – Ваша сестра все еще в шоке. Ей лучше поспать.

– Хорошо, – согласился он. – До свидания, Энни, – Джек наклонился и поцеловал ее в лоб.

Энни положила в рот таблетку и запила ее водой. – До свидания. Ты не забудешь, о чем я тебе говорила, Кэмпбел?

– Я не забуду.

* * *

Он почти не спал, хотя Рэйчел спала, прижавшись к нему на узкой койке. Джек слышал храп Пола из соседней каюты. Умилак прибудет рано утром, а потом...

У Кэмпбела был план, хотя многое могло изменить его. Увести кита – да. Но когда они доберутся до какой-нибудь затерянной бухты, он высадит Рэйчел и Умилака на берег, даже если для этого надо будет пригрозить ружьем. Потом он убьет кита. Джек еще не знал, как – переманеврирует его, перехитрит, протаранит, пристрелит, использует гарпунную пушку Гуса, сбросит ему на голову плавучий бон, удушит сетью, – но так или иначе кит должен умереть.

* * *

Кричащая, волнующаяся толпа – тысяча человек – почти весь город – ожидала на пристани их отплытия. В небе жужжал вертолет.

Кэмпбел с палубы смотрел на толпу. Умилак поднялся на борт и пошел в переднюю каюту отнести свои пожитки. Но где Пол? Он, наверное, свалил на закате, когда Джек наконец заснул. Кэмпбел быстро осмотрел его каюту. Некоторые вещи Пола исчезли.

Прибыла пресса, журналистов вел Смит.

– Разрешите подняться на борт? – весело спросил мэр, очки блестели на солнце.

– Не возражаете, если я буду разговаривать отсюда? – отвечал Кэмпбел.

– Мы не можем подняться? – выкрикнул кто-то.

– Мы скоро отходим.

– Извините, капитан, – обратилась к Джеку женщина-репортер, – не могли бы вы рассказать нам об охоте на большого кита-убийцу?

– Мы за этим приехали.

– Вы хотите увести кита подальше от гавани?

– Мы надеемся на это, – Джек облокотился о рулевую рубку.

– Ваш шурин с вами?

– У меня нет шурина.

– Ну, тогда жених вашей сестры?

– Они не помолвлены. Вы не видели Пола? – спросил Джек Смита. Но мэр отрицательно покачал головой.

– Как все началось, ваша схватка с китом?.. Кит для вас – символ?.. Вы не отрицаете, что, согласно международному соглашению, китов надо защищать?.. Вы так настроены, потому что ваша сестра лишилась ноги?.. Вы верите, что кит убил вашего друга Гуса Новака?.. Почему вы хотите спасти Южную Гавань?.. Это самый свирепый кит из всех, что вы встречали?.. Почему его зовут Плавник-с-Зазубриной?.. Этот кит спас человека?.. Вы и мисс Бэдфорд собираетесь пожениться?.. Позвольте вас сфотографировать... У вас есть капитанская фуражка?.. Вы ведь ужасно рискуете?.. Вы боитесь?.. Мисс Бэдфорд боится?.. Индеец действительно вождь?.. Вы застрахованы?.. Кит действительно убил акулу?.. Все началось с того, что вы вышли на акулу?.. Вы надеетесь на успех?.. Что вы будете делать, если потерпите неудачу?..

Они не оставляли времени на ответы, правда, Джек и не горел желанием давать их. Он слышал, как кто-то наговаривал на магнитофон:

– Несмотря на все предостережения, капитан Джек Кэмпбел, его невеста и Пол Сатро из Майами, а также колоритный индейский вождь Умилак готовы выйти на поиски кита с удивительным именем Плавник-с-Зазубриной, который опустошил поселок на побережье Ньюфаундленда. Местные жители пришли попрощаться с членами экспедиции. Здесь собралось, наверное, около тысячи благодарных горожан, они размахивают флагами и транспарантами. Рядом со мной стоит мэр Саут-Харбора Роберт Смит. Мистер Смит, пожалуйста, – несколько слов.

– Кэмпбел замечательный человек, – сказал Смит. – Если кто-то и может достать этого кита, так это он. Мы уверены, ему удастся это. Кит очень опасен и мы пытались отговорить Кэмпбела, но он нас не послушал. Теперь нам остается только надеяться, что капитан и его команда останутся целыми и невредимыми.

Свейн пробился сквозь толпу и тронул Смита за рукав. Они отошли в сторону, тихо переговорили между собой и поднялись на борт «Бампо».

– Мы засекли твоего приятеля Пола, – сказал Смит немного взволнованно.

– Где он? – быстро спросил Кэмпбел.

– Направляется в Сент-Джонс. Утром сел в автобус...

– О, Господи! Этот сукин сын все-таки бежал, – сказал Джек и раздраженно добавил: – А я-то думал, что вы, ребята, решительно настроились заставить нас уйти МОРЕМ.

Свейн выглядел немного растерянно.

– Ты прав. Должно быть, кто-то просчитался насчет Сатро.

– Ну, и что мы теперь имеем? – спросил Смит.

– Недостаток в рабочей силе, – отвечал Кэмпбел. – Мне нужен еще один человек. Нас недостаточно, чтобы стоять на вахте. Я уже прочесал весь поселок на этот счет, но безуспешно. Есть какие-нибудь кандидаты?

Смит повернулся к Свейну и произнес трехсложную фамилию. Констебль улыбнулся и кивнул.

* * *

Через пятнадцать минут Свейн привел Робишо в кабинет мэра.

– Доброе утро, Пьер. ОЧЕНЬ рад видеть тебя! – сказал Смит с преувеличенной сердечностью. – Ты слышал об этом американском парнишке?

– Да, – беспокойно отвечал Робишо. – Он решил поразвлечься в «Грешном Джонсе». Не могу сказать, что я за это его осуждаю.

– Но он увильнул от участия в экспедиции! Разве это не позор? Этот парень просто дурак, вот и все. Если бы я был хорошим моряком, я бы без вопросов присоединился к Кэмпбелу. Я бы ни за что не пропустил такой возможности. А ты, Эл?

– Ни за что в жизни, – согласился констебль.

– Но Эла тоже нельзя назвать хорошим моряком. Кроме того, мы нужны здесь.

– Конечно, это кажется захватывающим предприятием, но что касается меня, меня бы это не заинтересовало, – непринужденно сказал Робишо.

– Правда? Ты слышал, Эл? Конечно же, наш друг просто не сознает всех преимуществ участия в этой экспедиции. Пьер, подумай, чем послужит для стоянки слава ее владельца как неустрашимого охотника на кита и спасителя города? Дело сразу пойдет в гору, будет настоящий бум. И что будет с твоим бизнесом, если все узнают, что ты струсил и оставил героя Кэмпбела после того, как пообещал заменить Сатро в экспедиции...

– Но... – перебил мэра Робишо, – я... правда, я даже не могу представить, как могло возникнуть такое невероятное непонимание ситуации. Как и вам, мне необходимо быть здесь. Моя стоянка...

– Как я уже говорил, – продолжал Смит, – подумай, какие ужасные последствия повлекут за собой твои слабость и предательство, если об этом узнают на острове, по всей Канаде, возможно, во всем мире! Да люди скорее потопят свои лодки, чем поставят их на твою стоянку!

Робишо побелел.

– Но вы ведь не поступите со мной таким неблагородным образом? – он взял себя в руки. – Могут ведь распространиться слухи и о том, что поселок стоял на грани жестокой расправы над местным героем. Интересно, как среагирует пресса, когда узнает о том, кто это инспирировал, и о том, как мэр и констебль вдруг на какое-то время ослепли, оглохли и онемели...

Смит некоторое время тяжело смотрел на Робишо, а потом жестко сказал:

– Конечно, это будет очень неприятно. Но все уже слышали о нашем бескорыстном содействии в организации экспедиции и скоро все увидят по телевидению, что мы с американцем в дружеских отношениях, так что я не думаю, что мне стоит беспокоиться о слухах, которые могут возникнуть. Правда, Эл?

– Ага, – отвечал Свейн. – Все узнают правду из ящика и газет.

– Ну вы и ублюдки! – взорвался Робишо. – Я не потерплю! – он поднял кулаки, но Свейн шагнул вперед, и француз опустил кулаки и стал нервно сжимать и разжимать их.

– Ну ладно, слизняк, – сквозь зубы сказал Смит. – С меня хватит этого дерьма! Ты пойдешь с Кэмпбелом, если тебе еще нужна погремушка, которой ты трясешь по всему городу. Думаешь, я не знаю, что ты трахал мою жену? Ты что, серьезно считаешь, что я так это оставлю? И я еще много чего знаю. Как ты думаешь, насколько терпимы окажутся другие ребята, когда узнают, что ты спал с их женами? Эти парни могут быть очень жестоки. Я знаю о тебе все, Пьер... – Смит откинулся на стуле, гнев его поутих, когда он увидел, какой эффект произвели его слова на Робишо. Так или иначе, все пойдет как надо.

У Робишо был такой вид, будто его ударили коленом в пах.

– Вы не станете... – слабо сказал он.

– Рассказывать? Да, да, станем. И это будет последней каплей. Здешний народ не очень-то любит французов, и ты знаешь об этом. Твои шуточки о Ньюфи – они слышали. А фиаско охоты на кита, которую организовал ты? В этом тебя пока не обвиняют, но с маленькой помощью могут начать. Ты ведь хочешь, чтобы тебя любили, так, Пьер?

– Кто же не хочет? – прошептал Робишо.

Смит выпрямился на стуле:

– Но ты хочешь этого больше других. Допустим, тебя невзлюбит весь город. Предположим, они поступят с тобой так же, как с американцем, до того как он согласился выйти на кита? Тебе это не понравится, правда? Итак, тебе придется уехать.

– Уехать! А кто купит мою стоянку? Со мной будет покончено! Куда я поеду? – кричал Робишо.

– Это твои проблемы, – холодно сказал Смит. – В общем, мне кажется, лучший выбор – море. Кэмпбел ждет. Он отправляется через час.

* * *

Заработал двигатель, отдали швартовый, и «Бампо» под американским и канадским флагами направилась к выходу из бухты под радостные крики толпы и трескотню вертолета. Кэмпбел и Робишо стояли на палубе и мрачно смотрели на машущих им людей.

2

Недалеко от внешнего волнореза в каменистом берегу был грот, о котором знали лишь индейцы. Он видел не одну тысячу приливов и отливов. Солнечные лучи отражались от каменного дна и слегка освещали подводную пещеру. На поверхности спал кит.

В пещере отражался вибрирующий звук, идущий с поверхности моря, он становился все громче и громче. Кит зашевелился. В ритме этого звучания было что-то характерное, и, как бы отвечая на него, кит издал несколько высоких звуков, которые эхом отразились в пещере и стихли. Кит погрузился, выплыл из грота и направился в открытое море.

* * *

Когда они выходили из гавани, море было неспокойным. Странно, но кита нигде не было видно.

– Не понимаю, – сказал Кэмпбел Рэйчел – Пока эта тварь нам не понадобилась, она всегда держалась поблизости.

Джек посмотрел на возвращающийся к берегу вертолет. Некоторое время, чтобы отснять несколько кадров охоты на кита, он сопровождал шхуну, – но ничего не происходило, и он улетел. Теперь они остались одни.

– Где он может быть?

– Мог он сдаться и уйти? – спросила Рэйчел.

– Навряд ли. Нет, я чувствую, он рядом, но по какой-то причине не показывается. Рэйчел, установи гидрофон, хорошо?

Они опустили микрофон в воду сзади шхуны, чтобы уменьшить шум двигателя. Рэйчел прослушивала в главной каюте.

– Ничего, – рапортовала она.

Они плыли на юг, прошли мимо бухты Калм, но так ничего и не заметили.

– Где же он? – бормотал Джек.

– Ну, мы выполнили свой долг, – быстро сказал Робишо. – Теперь можно возвращаться.

– Мы идем дальше, – Кэмпбел презрительно посмотрел на Робишо. – Предполагалось, что ты ведешь наблюдение.

Когда наступила очередь Умилака встать к штурвалу, Кэмпбел подошел к старой гарпунной пушке на носу шхуны и снял с нее чехол. Бронзовые части сияли на солнце, – еще одно напоминание о Гусе, у которого все всегда было начищено до блеска. Джек повертел пушку на круглом основании, прицелился и нажал на курок. Он повторял про себя инструкции Новака по зарядке пушки. Один заряд в основание, взорвавшись, он даст толчок гарпуну и тот полетит, как пуля. Второй на наконечник гарпуна, когда гарпун войдет в кита, заряд взорвется и раскроет наконечник, как якорь. Гарпун привязан к канату, который ведет к лебедке. Кажется, все в полном порядке.

Рэйчел наблюдала за Джеком, ветер развевал ее белокурые волосы.

– А это что? – поинтересовалась она. – Зачем гарпун?

– На случай, если я должен буду им воспользоваться, – отрезал Джек.

– Но не забывай... – она замолчала, поняв, что в данный момент спор окажется безрезультатным.

В главной каюте Кэмпбел осматривал небольшой арсенал: несколько металлических контейнеров с ручными гранатами, ящик брусков динамита со специальным шнуром для подводного использования, два пистолета, дробовик, Магнум-44, ящики со снаряжением. Джек достал ветошь, масло и шомполы и начал разбирать и чистить оружие.

– Мы идем с миром, ты помнишь? – сказала Рэйчел, наблюдая за ним.

– Конечно, – с отсутствующим видом ответил Джек и посмотрел на часы. – Включи усилитель, хорошо?

Она включила и снова вернулась к нему:

– Ну и к чему все это оружие? Гранаты – я понимаю, а остальное...

– На случай.

– Это все, что ты можешь сказать? – раздраженно спросила Рэйчел. – Джек, я не позволю тебе убить это животное...

Из усилителя донесся слабый писк.

– Вот и он, точно по расписанию, – сказал Кэмпбел.

– Именно здесь ты ожидал его обнаружить? – удивилась Рэйчел. Он кивнул. – Почему здесь?

– Потому что в этом месте мы убили его подругу. У кита есть задатки режиссера, тебе не кажется? Он хочет начать последний акт в том же месте, где началась эта драма.

Они вышли на палубу, Кэмпбел взял с собой бинокль. В четверти мили впереди шхуны он увидел плавник с зазубриной. Робишо прозевал его. Плавник быстро скользил навстречу шхуне.

– Впереди плавник! – наконец заорал Робишо.

– Всем приготовиться отразить атаку! – взревел Кэмпбел.

Кит шел со скоростью тридцать узлов, в три раза превосходящей скорость «Бампо», дистанция быстро сокращалась. По какой-то необъяснимой причине кит начал описывать круг за пределами радиуса действия ружья. Кэмпбел прицелился, надеясь выстрелить. Он выпустил одну пулю.

– Джек! – закричала Рэйчел. – Мы договаривались не нападать первыми.

– Надеюсь, тебе присудят Нобелевскую премию мира, – фыркнул он и выстрелил еще раз.

– Мы так не договаривались! – кричала она.

– Ты что, хочешь, чтобы эта проклятая тварь подошла ближе? – как бы в ответ на это кит нырнул.

– Ради всего святого, прежде чем пытаться убить его, узнай, что он хочет!

– Хорошо, снижай скорость, – сказал Джек Умилаку в рулевую рубку.

Индеец подчинился. «Бампо» еле ползла вперед.

Кэмпбел ждал с Магнумом в руках. Прошли минуты, но плавник не появлялся, будто кит вообще исчез. Может быть, он... может, удачный выстрел... Нет! Кит невредим, и Джек знал это.

Послышался писк.

– Рэйчел, ради Бога... – она подбежала к гидрофону и надела наушники.

Удар. Шхуна покачнулась.

– Мы на что-то наткнулись! – закричал Робишо. – Но здесь нет рифов.

– Кит! – крикнул в ответ Кэмпбел.

Он всплыл далеко слева по борту и наблюдал за ними.

Кэмпбел выстрелил дважды, но с такого расстояния, стоя на раскачивающейся палубе, попасть в цель было невозможно. Джек отложил Магнум в сторону и пошел в главную каюту за гранатами.

Кит снова начал приближаться. Кэмпбел ждал; как только кит нырнул, Джек выдернул чеку, посчитал про себя и бросил. Граната поднялась высоко в воздух, упала в море и взорвалась.

Плавник отступил. Появилась голова с красными глазами.

– Ты, ублюдок, иди, возьми меня! – крикнул Кэмпбел. Голова чуть приподнялась. Джек потянулся к ружью, но кит ушел вниз.

Кэмпбел слышал касатку благодаря гидрофону, кит кричал, будто обвиняя, Джек бросил вторую гранату, не зная наверняка курс кита. Последовал еще один удар, но на этот раз не такой сильный, как в первый раз. Умилак закрутил штурвал, шхуна сменила курс. За кормой всплыл кит, но голова его была повернута в противоположную сторону. Кэмпбел решил, что кит потерял ориентировку. Он бросил третью гранату.

Упрямый кит предпринял еще одну попытку атаковать и быстро приближался к шхуне. Кэмпбел ждал, пока не увидел под водой мощный корпус, и бросил гранату. Она приводнилась слишком близко, и «Бампо» вздрогнула от взрыва. Но кит прошел мимо них, он появился справа по борту и остановился, лежа под водой. Что у него на уме?

– Господи! Он снова идет! Может, его что-нибудь остановит? – взревел Кэмпбел, когда кит снова начал приближаться – голова над водой, будто он пришел в ярость и уже не обращал внимания на осторожность.

– Пригнись! – крикнул Джек Рэйчел и бросил за корму две гранаты. Вспенилась вода.

Кит отступил, пуля не могла его достать, широкая спина блестела на солнце. Кэмпбел напряженно ждал следующего нападения, но его не последовало. Минуты переходили в часы, но ничего не менялось, шхуна описывала узкие круги, а кит кружил вокруг нее. Потом кит развернулся, выпустил мощный фонтан воды и поплыл в северном направлении со скоростью шхуны.

– МЫ ВЫИГРАЛИ ЭТОТ РАУНД! – возбужденно закричал Джек – МЫ ВЫИГРАЛИ!

– Куда теперь? – буркнул Умилак.

– Как куда, конечно, за ним!

– И как далеко? – спросила Рэйчел.

– Да куда угодно! – кричал Кэмпбел. – Идем за китом!

3

Они должны были идти за китом, раз уж он отказался принять еще один бой. Но кто охотник, а кто жертва, сказать было невозможно.

– Мы должны распределить места на случай, если кит снова атакует, – говорил своей команде Кэмпбел. – Пьер, ты встанешь у штурвала, но слушай приказы. Я с гранатами займу правый борт, Умилак, ты возьмешь еще гранаты и займешь левый борт. Помни, граната взрывается через пять секунд. Если кит будет недостаточно близко к шхуне, подожди пару секунд. Не забудь выдернуть чеку и, ради Христа, не забудь бросить. Понятно?

– Понятно, – ответил индеец, его темное лицо выражало отвращение.

Джек повернулся к Рэйчел, которая одевалась в корабельную одежду Энни. Джинсы были великоваты сестре, но на Рэйчел они сидели отлично. Ему нравились ее бедра. Белая рубашка в горизонтальную синюю полоску была тесна Рэйчел. Это ему тоже нравилось. Рубашка была размера Энни... Энни... Чего бы он только не дал, чтобы услышать звук ее гитары. Джек прогнал прочь мысли об искалеченной сестре.

– Рэйчел, ты следишь за гидрофоном, хорошо? На случай, если я буду занят, думаю, ты знаешь, как обращаться с эхолотом. Кроме того, никто из вас не должен забываться и чувствовать себя в безопасности. Не надо давать этому дьяволу удобную возможность и не поворачивайтесь спиной к морю, когда стоите у борта.

Они шли за черным плавником, который двигался на север по заливу Святого Лаврентия. Показалась и исчезла бухта Калм, потом и Маут Харбор. Кит плыл на север-северо-восток, не увеличивая скорость, но и не останавливаясь отдохнуть.

К концу дня Робишо со встревоженным выражением на лице, что вскоре стало для него характерным, сказал:

– Кэмпбел, может, ты больше не нужен этому сверхъестественному существу. Может, он уже устал от всего этого, как и я. Тебе не кажется, что он, возможно, пытается уйти? Возможно, он даже ранен.

– Он не пытается уйти. И он не ранен.

– Ты что, умеешь читать мысли морских животных? – раздраженно спросил Робишо.

– Есть вероятность, что он хочет присоединиться к своей стае, – прокомментировала Рэйчел. – Возможно, он плывет на небольшой скорости, чтобы сэкономить силы для долгого путешествия. И, как сказал Пьер, возможно, он ранен. Так или иначе, в одном он прав – мы не знаем.

– Вы оба ошибаетесь, – уверенно сказал Кэмпбел, но обратился к Умилаку: – Вождь, приглуши двигатели, ладно?

– Вождь, – кривляясь, шепотом повторил Робишо.

Умилак подчинился, шхуна сбавила скорость и задрейфовала. Плавник продвигался все дальше и дальше и уже почти исчез.

– Он уходит! Он уходит! – заорал Робишо.

– Подожди, – они вглядывались в море, Кэмпбел смотрел в бинокль. Наконец он произнес: – А вот и он!

Маленькая черная точка вскоре превратилась в плавник. Через несколько минут кит уже кружил вокруг шхуны, как заблудившаяся собака, вернувшаяся домой. Затем он снова поплыл на север.

– Удовлетворены? – спросил Кэмпбел. – Если мы повернем в Саут-Харбор, он пойдет за нами и все начнется сначала.

Джек зло взглянул на кита, тот был в четверти мили впереди них, далековато для выстрела, и все же... Он взял Магнум, опустился на одно колено, прицелился и выстрелил, хотя бы чтобы успокоить нервы. И как бы в ответ на выстрел, кит прыгнул, мощное черно-белое тело блеснуло на солнце и приводнилось, подняв огромный фонтан воды. Он прыгал четко в одном направлении, как стрелка компаса. Теперь он шел больше на север. Преследование продолжалось.

В сумерки кит неустанно продвигался к известной ему одному цели. Робишо и Умилак снова были на посту – у штурвала и в вороньем гнезде. Рэйчел и Джек стояли на корме и смотрели на исчезающий в сумерках берег; показался узкий фьорд.

– Так спокойно, – сказала она, – можно подумать, мы на морской прогулке.

– Ну, удовольствие не запрещено, – сказал Джек, обнимая ее за талию.

– Ох-ох. Ты всегда телеграфируешь свою энергию? – Рэйчел приблизилась к нему.

– Рэйчел, пошли в постель.

– Не знаю, смогу ли я не думать об этом ките, – нерешительно сказала она.

– Попытайся.

– Хорошо.

Они пошли в его каюту к койке, которая служила ареной стольких завоеваний. Какими легкими они теперь казались и какими поверхностными в сравнении с Рэйчел и тем, что ждало их в море. Едва они подошли к двери, послышался хриплый крик Умилака:

– Плавник исчез! Нет плавника!

Кэмпбел развернулся:

– Вот дерьмо! Эта тварь не даст покоя ни на минуту. Он придет. Я знаю. Он хочет использовать темноту, как прикрытие. Рэйчел, гидрофон, – он прошел на нос корабля, внимательно осмотрел поверхность воды и крикнул Умилаку, который стоял в вороньем гнезде. – Что ты видишь?

– Ничего.

– Рэйчел, ты слышишь что-нибудь? – крикнул Джек.

– Только двигатель, – отозвалась она.

– Вырубите двигатели!

– Вырубить двигатели? – в ужасе спросил Робишо. – А вдруг надо будет срочно идти к берегу?

– Выруби их, быстро! – приказал Кэмпбел и крикнул Рэйчел: – Теперь есть что-нибудь?

– Ничего, подожди-ка минутку. Что-то есть. Это кит, все в порядке. Идет к нам, и быстро.

– Откуда?

– Трудно сказать. Слева, я думаю, к центру шхуны. Схватив пригоршню гранат, Кэмпбел побежал.

Меньше чем в пятидесяти ярдах от шхуны появился плавник, он быстро приближался. Кэмпбел ждал. Потом он бросил одну, вторую, третью гранату. Кит исчез из виду.

На какое-то мгновение Кэмпбел осмелился понадеяться, что ему удалось попасть в касатку. Если это так, скоро она должна всплыть.

– Что-нибудь слышно?

– Сейчас нет.

– Включай двигатели, Пьер.

Джек в ожидании смотрел в море, но ничего не увидел. Наконец Умилак крикнул:

– Плавник впереди.

Кэмпбел побежал к рулевой рубке.

– На траверзе фьорд, – сказал он Пьеру. – Похоже, он глубокий и слишком узкий, чтобы эта тварь смогла причинить большой вред. Бросим там на ночь якорь. Для одного дня с нас достаточно.

– Может, кит оставит нас, – с надеждой сказал Робишо.

Кэмпбел неискренне рассмеялся:

– Нет, он будет ждать нас утром.

Кэмпбел рассудил, что киту понадобится его локационный писк, чтобы найти их во фьорде, и гидрофон предупредит их о его приближении. Это даст возможность им всем собраться в главной каюте и спокойно поужинать.

Робишо достал бутылку вина, немного предложил присутствующим, но большую часть оставил себе. После стакана вина акцент его стал более заметен.

– И как далеко? – спросил он Кэмпбела. – Мы уже прилично прошли. Один день туда означает один день обратно, как сказали бы Ньюфи, черт бы юс побрал. И почему я решил обосноваться в этом треклятом месте? Сколько у нас осталось горючего?

– На неделю хватит.

– И свежей еды? Она у нас кончится, – сказал Робишо.

– Местного продукта достаточно. Ты всегда можешь питаться рыбой, если тебе не по вкусу наше меню. Немного удачи – и у нас будет мясо кита, – Джек сардонически улыбнулся.

– Не смешно, – сказала Рэйчел.

– Извини, малышка, – Джек похлопал ее по руке.

– Ты ведь не пытался убить кита, когда стрелял, да? – спросила она. – Он был так далеко. Я думала, ты просто хочешь выпустить пары, но начинаю сомневаться. Ты надеялся ранить или убить его?

– Нет, – солгал Джек.

– Как только доберемся до порта, оставляем шхуну киту, – напомнила ему Рэйчел.

– Правильно.

– Судя по картам, завтра мы, после того как пройдем пролив Белл-Айл, будем где-то у северного побережья Ньюфаундленда.

– Похоже, кит ведет нас туда.

– Джек, ты прекратишь преследование, да?

– Конечно, – но намерения его остались неизменными – высадить Рэйчел и Умилака на берег и продолжить. До сих пор они были необходимы, но теперь он мог справиться и без них. Он может заставить Робишо остаться, если надо, может привязать его.

Умилак внимательно смотрел на Кэмпбела:

– Когда ты бросал гранаты, ты хотел убить кита. Я видел.

– Я пытался не дать ему протаранить шхуну. Мне что, надо было швыряться подушками?

– Не смешно, – сказал индеец.

Робишо ушел в каюту, которую делил с Умилаком, и вернулся с бутылкой коньяка. Разлив его по стаканам, себе больше всех, он поднял стакан и громко сказал:

– Я убью кита, и потом мы вернемся домой.

– Я думал, ты его боишься, – сказал Кэмпбел.

– Я? Меня больше волнует, что Ньюфи сделают с моей стоянкой. Монстр меня совсем не пугает. Я займусь им.

– О? И как?

– Как? Какое самое разрушительное оружие из имеющегося у нас на борту?

– Динамит.

– Отлично. Я убью его с помощью динамита.

Кэмпбел потянулся к бутылке Робишо и налил еще стакан.

– И как же ты собираешься сделать это, Пьер?

– Я найду способ, – сказал Робишо. – Можно заставить кита сожрать динамит? Может, мы придадим ему запах тюленьего мяса?..

– Это мысль, – сказал Кэмпбел.

– Или я возьму ялик и динамит, – сказал Пьер, – вы говорили, что есть специальный шнур, и динамит сможет взорваться под водой? Отлично, Робишо подплывет к киту. Может, он заснет. А может, будет пялить глаза, удивившись храбрости Робишо. Осторожненько Робишо установит динамит, привяжет его к спасательному поясу. Потом он подожжет шнур и быстро отгребет подальше. Глупый кит! Он поплывет посмотреть, что оставил ему Робишо, а Робишо уже будет в безопасности. Кит не может понять, что это за пакет и как это кто-то осмелился оставить его. Кит ткнет пакет носом, чтобы узнать, что имел в виду Робишо, и – вуаля! Динамит взрывается! Кит сдох. Его убил Робишо!

Кэмпбел рассмеялся, Рэйчел хихикнула, даже Умилак улыбнулся. Француз с упреком посмотрел на них:

– И что тут смешного?

– Ты действительно веришь, что кит купится на это? – спросил его Кэмпбел. – Ты думаешь, он позволит тебе подойти так близко?

Из гидрофона донесся слабый звук.

Робишо вскочил на ноги, толкнул стол и разбил стакан.

– Merde![7] – крикнул он.

– Все по местам, – вставая, сказал Кэмпбел. – Умилак, подними носовой якорь. Робишо, займи корму. Потом оба встанете с гранатами. Рэйчел, займи правый борт. Я заведу двигатель на случай, если нам придется срочно уйти. Я думаю, эта проклятая тварь просто проверяет, здесь ли мы еще, но если ему захочется напасть, нам лучше выйти в море, где мы сможем свободно маневрировать.

Если бы гидрофон зазвучал, Кэмпбел услышал бы это через внутреннее окно между главной каютой и рулевой рубкой. Но ничего, кроме тишины, не было. Либо кит удовлетворился и вернулся в море, либо он тихо обследует фьорд, надеясь застать их врасплох. Ночь была очень темной; даже освещая все вокруг прожектором, Джек видел лишь одну воду. Напряжение возрастало.

Вдруг звук, более слабый, чем предыдущий, нарушил тишину. Кит был рядом, но держался вне пределов досягаемости судна.

– Я слышал его! – закричал Кэмпбел. – Кажется, он близко к шхуне.

О, господи! – подумал он. Настоящая война нервов. Интересно, кит испытывает такое же беспокойство, как и он? Касатка знает, что они могут защитить себя. Его, наверное, бесит, что он не может уничтожить шхуну, как Кэмпбела бесит то, что он не может уничтожить кита.

Стрелки часов медленно двигались по кругу, шхуна тихо лежала на воде, двигатели работали лишь на то, чтобы удержать ее на месте против слабого течения. Снова послышался писк кита, на этот раз громче, будто он потихоньку приближался.

– Наверное, он вошел, – хрипло крикнул Кэмпбел. – Не двигаться. Мы дадим ему урок, – Джек тщательно планировал, стараясь перехитрить животное. Господи, а может ли кит заниматься тем же? Вероятно, подумал Джек. Охотник, убийца, он будет атаковать свою жертву с ловкостью тигра и способностями человека. Ну что ж, Джек будет готов. Возможно ему удастся удачно выстрелить по киту. Кэмпбел подозревал, что кит всплывет подальше от шхуны и, увидев, что ничего не движется, начнет приближаться. Как раз перед тем, как он нырнет, Джек всадит ему пулю между глаз. Так и будет. Рэйчел начнет кричать о том, что он кровавый убийца, но охота будет завершена.

Писк.

Он приближался.

Еще писк.

Кэмпбел вышел на палубу, в одной руке у него был Магнум-44, второй он направлял прожектор. Господи, где же он? Джек замер, слушая и наблюдая.

– Проклятый кит! – выдохнул он. – Давай, помолись, старина Зазубрина. Только дай мне выстрелить. Всего один раз. Черт, где же ты?

Писк. Писк. Писк.

Джеку хотелось закричать, сделать что-нибудь, лишь бы ослабить напряжение. Потом он заметил на темной воде точку. Плавник? Да, подумал он, так и есть. Как же медленно он приближается. Он становится больше. Да, кит осторожно приближался к корме. Джек взял Магнум. ЖДИ! сказал он себе, наводя на плавник прожектор. НЕ СЕЙЧАС. ЖДИ. ДАВАЙ. Палец лег на курок. ДАВАЙ.

На корме кто-то вскрикнул, потом послышались хриплые крики и грохот. Кит исчез. Кэмпбел побежал к корме. Робишо, окосевший и покачивающийся от бренди, стоял облокотившись о шлюпку. Рэйчел со шнуром, который она оторвала от динамита, стояла на палубе.

– Идиот! – кричала она. – Он поджег шнур. Он поджег шнур! Он бы нас всех взорвал к чертям собачьим!

Утром подобно черному парусу, предвестнику беды, поднялся плавник кита. Когда они приблизились, кит тихо лежал на воде и Кэмпбел понадеялся на абсурдную возможность того, что кит издох ночью от изнеможения и всплыл брюхом кверху. Но все было не так. За хвостом бурлила вода, огромный двигатель кита снова заработал, и он двинулся на север.

– Итак, начинаем снова, – уныло сказал Джек.

Они шли вдоль каменистого берега. Один раз, утром, они прошли мимо прогулочного корабля, который обследовал колоритные фьорды, богатые флорой и фауной. Пока суда не разошлись, пассажиры стояли на палубе, махали руками и щелкали фотоаппаратами. Кэмпбел вынужден был улыбнуться. Наверное, они очень забавно выглядели: потрепанный, старый траулер, упрямо преследующий быстрого кита.

Ближе к полудню Умилак крикнул из вороньего гнезда:

– Он прыгает.

Может, из-за прозрачности воздуха, но поднимающийся из воды в тумане из капель кит казался больше прежнего. По сравнению с ним киты из Океанариума были крошечными. Еще раз мощные прыжки по прямой линии.

В рулевой рубке Кэмпбел повернул штурвал, в кильватере «Бампо» появилась дуга из пены. Джек посмотрел на плавник.

– Север-северо-восток. Куда же нас это приведет?

Рэйчел посмотрела на карты:

– Сейчас мы на полпути к Белл-Айл. Он держит курс на перешеек. Если он не изменит курс, мы пройдем по краю Лабрадора к острову Баффин. Как это далеко? Я не очень хорошо читаю по карте.

– Примерно семьсот пятьдесят миль. Далековато, даже при любви к старине Зазубрине. Там парочка рыбачьих поселков – э, как же это – Бухта... В общем, подходящее место, чтобы оставить шхуну.

Но кит обманул надежды. К концу дня они прошли перешеек, вместо того чтобы идти вдоль берега острова, кит шел прямо в открытое море. На закате они были уже далеко от земли, время от времени плавник был виден при свете луны, он продолжал двигаться на север. Его совсем не обязательно было видеть, надо было просто не отклоняться от курса.

Оставив Рэйчел у штурвала, Джек взял линейку и карандаш, аккуратно расставил на карте точки, соединил их тонкой линией и продолжил ее дальше.

– Угадай, где мы закончим, если кит не изменит курс?

– Где?

– На Северном полюсе.

4

Кит бороздил серебряный океан.

Джек и Рэйчел остались в темной рулевой рубке, зеленые огни от приборов отражались на их лицах. Наверху вращался радар, но на экране не появилось ни одного судна. Они были одни, не считая существа впереди.

Время от времени, как бы совершая определенный ритуал, кит криками объявлял о своем присутствии, они были отчетливо слышны по гидрофону.

– Он соблюдает дистанцию, – заметил Кэмпбел. – Не думаю, что будут еще атаки, по крайней мере до тех пор, пока он не доплывет до своей цели, один черт знает, где это. Как ты думаешь, он знает, что мы настроены на него?

– Нет. Нет, он использует свой искатель направления. Джек...

– Что?

– Я хочу тебе что-то сказать. Я знаю – ты не собираешься оставлять «Бампо» и кита. Кажется, я понимаю, почему ты должен довести это до конца, и я уверена, ты нашел способ, как оставить меня в безопасном месте, когда начнется самое главное. Я пытаюсь сказать тебе... Я пойду с тобой до конца. Я понимаю, как важна для тебя эта безумная охота. Ты обещал мне, что не тронешь кита, если только не надо будет обороняться, но теперь я больше тебе не верю! Джек! Ты решил убить касатку, как только у тебя появится такая возможность и тебе не важно, сколько времени это займет. Это не просто месть, это цель.

– Продолжай.

– Это как будто все, к чему ты стремился в этой жизни, все твои страдания сосредоточились в этом ките.

– Тогда зачем мне его убивать? – тупо спросил Джек.

– Чтобы освободить себя. Убив кита, ты победишь зло. Я верно рассуждаю?

– Это было бы верно, если бы я планировал убить его, – сказал он, впиваясь ногтями в ладони.

– Ты планируешь, – твердо сказала Рэйчел. – Послушай, разве не достаточно осознать то, что ты собираешься сделать, без того чтобы доводить дело до конца?

– Нет, – сказал Джек. В конце концов он выдал себя. Ладно, Рэйчел так и так узнает, когда он высадит ее на берег.

Она покачала головой:

– Не важно. Другие заставят тебя повернуть.

– Не выйдет, Рэйчел. Но почему ТЫ здесь? Для тебя здесь нет ничего, кроме опасности, а тебе она не нужна.

– Меня волнуешь ты, вот почему.

– Лучше бы ты не говорила этого, – мягко сказал он.

– Почему? Ты что, этого не стоишь?

– Если честно – нет.

– А я считаю, что стоишь. Джек, я хочу, чтобы ты был со мной.

– Что?

– Не знаю, как можно это выразить яснее.

Кэмпбел промолчал, а потом спросил:

– Рэйчел, как долго я смогу продержаться в твоей среде? Что я буду делать? Тебе нужен парень, который работает на автозаправке, пока ты преподаешь в университете?

– А почему нет, если это то, чем ты хочешь запяться? Мне все равно, чем ты занимаешься, чтобы заработать на жизнь. Работай мусорщиком, сиди дома, не важно. Но мы сможем быть вместе в постели. Вот что для меня важно.

– А дети?

– Если это случится – конечно. Не волнуйся. Я не говорю о замужестве, это тебе решать. Разве ты не можешь понять? Я люблю тебя, Джек.

Он долго молчал, прежде чем ответить:

– Не стоит рассчитывать на меня. У меня паршивый послужной список.

– Я попытаюсь.

– Я не знаю, что со мной произойдет.

Из гидрофона доносился слабый писк.

– Кит...

– Кто знает? Я могу и не сделать этого. Ты не можешь рассчитывать на меня, Рэйчел.

– Ты знаешь, что кит может убить тебя, и все равно идешь дальше?

– Я должен, – сказал он.

* * *

Светало. Кэмпбел провел ночь в рулевой рубке. Далеко впереди материализовался плавник, он продолжал равномерное движение, не отклоняясь от прежнего курса. Чертова тварь, наверное, плывет на автопилоте, подумал Кэмпбел, наверное, плывет даже во сне.

Несмотря на солнце, в рубке было холодно. Джек потер руки, зевнул и выпрямился на стуле. Будто выждав, когда станет светло и его преследователи смогут увидеть его, кит совершил тройной прыжок и сменил курс. Сверившись по карте, Джек понял, что касатка идет по контуру побережья Лабрадора.

Куда стремится этот проклятый кит? Джек начал представлять себе поле боя, которое выбрал кит. Это может быть глубокая необитаемая бухта. Она должна быть достаточно большой, чтобы позволить киту маневрировать, и достаточно маленькой, чтобы не дать свободно передвигаться неуклюжей шхуне. Там могут быть камни, даже небольшие островки, за которыми сможет прятаться кит, чтобы неожиданно напасть на шхуну, до того как Джек успеет воспользоваться гранатами. Может, там у касатки будут союзники – другие киты. Именно так организовал бы все Кэмпбел, если бы был на месте кита. Его восхищение боевыми способностями кита продолжало расти.

Кэмпбел заметил, что они вошли в территорию айсбергов. Они бы уже встретили их, если бы не необычно теплое лето. В это время года айсберги регулярно встречаются у Ньюфаундленда и даже южнее, но радар не зафиксировал пока ни одного.

Да, на уме у кита наверняка береговая ловушка. Впереди несколько рыбацких поселков, вероятно, мало отличающихся от Саут-Харбора. Если касатка будет сохранять скорость, за этот день они пройдут мимо них.

Кэмпбел обдумывал собственный план: он подойдет поближе к необитаемой гавани и на шлюпке отправит Рэйчел и Умилака на берег. Рэйчел не захочет уходить, но он заставит ее. Умилак вынужден будет уйти, чтобы защитить ее. Может, Джеку удастся высадить их с «Бампо», пока Робишо спит. Француз не очень хорош, но это лучше чем ничего. А потом, когда Рэйчел будет в безопасности, можно будет начать последний акт. Если у Кэмпбела будет шанс воспользоваться гарпунной пушкой – он победит.

* * *

Джека разбудила сирена, через минутные промежутки времени подававшая сигнал в тумане. Рэйчел сидела в каюте.

– Проблемы? – спросил он ее.

– Не думаю. Здесь глубоко, кит, слава Богу, держится на расстоянии.

Снаружи все изменилось. Необитаемый берег был почти невидим в тумане. Джек пошел к рубке:

– Как дела, Пьер?

– Так себе, – нервно сказал Робишо. – Но мы идем к берегу. Что задумал этот дьявол?

– Я бы и сам хотел это знать. Я сменю тебя.

Джек думал о том, что кит, наверное, идет маршрутом, известным еще его предкам, которому учили молодых китов поколения за поколениями. Как у хищников, у касаток, вероятно, есть постоянные маршруты, обильные добычей.

По мере того, как они приближались к берегу, писк кита становился громче, как только он начинал стихать, Кэмпбел менял курс, пока крики кита не становились яснее. Кроме носа корабля, из рубки ничего не было видно.

– Ты не поверишь, – сказал Джек Рэйчел, когда она принесла ему кофе, – но мы проходим трудные воды между материком и островом. Следуя за китом, я могу делать это без приборов. Подумай только, как полезны бы оказались киты, если бы их обучить проводить корабли в сложных проливах.

И тут писк кита смолк. Рэйчел резко подняла голову.

– Дай-ка мне карту, – Джек на секунду оторвал взгляд от тумана и указал точку на карте. – Мы где-то здесь. Впереди прямой поворот. Кит свернул, поэтому мы его и не слышим. Через минуту он снова начнет.

Хотя он сконцентрировался на приборах, Джек все же заметил, что Робишо вышел на палубу и с мрачным выражением на лице встал спиной к морю, облокотившись на поручни. Пьер весь день ныл из-за тумана, и Джек подумал, не выпил ли он опять. Он запретил боцману до конца экспедиции притрагиваться к спиртному и даже конфисковал бутылку бренди, но была вероятность того, что у Робишо была припрятана еще одна бутылка. Но в данный момент не было времени думать об этом. Джек вернулся к приборам.

Рэйчел посмотрела в сторону. Она открыла рот и указала на выпуклость в темной воде:

– Камень!

Но камни не двигаются, а этот двигался. Кэмпбелу понадобилась лишь секунда, чтобы понять, в чем дело.

– Пьер! – крикнул он. – Осторожно! Отойди от поручней!

Но Робишо не слышал предупреждений, он не двигался, выпуклость на воде приближалась. Кэмпбел, продолжая кричать Робишо, завертел штурвал. В тумане появилось что-то черное, Робишо перелетел через борт, будто его схватили огромными клещами. Он исчез без единого всплеска.

Потом надолго стало тихо. Наконец Кэмпбел выдавил из себя:

– Секунду назад там стоял Пьер, так?

Рэйчел в шоке смотрела на него невидящими глазами.

– Так?

Она молча кивнула.

Они медленно обследовали море, но все было тщетно.

– Это был кит? – задал Джек напрасный вопрос. – Пьер упал не из-за того, что я резко повернул шхуну?

– Я видела зубы, – сказала Рэйчел.

По гидрофону вновь стал слышен писк. Кит звал за собой.

Туман постепенно рассеялся. Дальше был фьорд, и Джек решил бросить там якорь.

Рэйчел быстро читала из Библии, мужчины стояли сложив руки и склонив головы.

Служба закончилась, и Умилак спросил:

– Теперь мы пойдем назад?

– Только не я, – ответил Кэмпбел. – Здесь рядом есть город. Я высажу вас на берег. Я дам вам достаточно денег на обратный путь, а на оставшиеся найму команду. Они не должны знать, что я...

– Джек, ты должен сдаться, – твердо сказала Рэйчел.

– Нет, – сказал он, – я обещал Энни.

– Энни хочет твоей смерти?

– Я обещал СЕБЕ.

– Разве не достаточно людей уже погибло? Пожалуйста, Джек! Ты должен оставить это!

– Она права, – сказал Умилак.

– Мне очень жаль, но я должен продолжать.

– Разве ты не видишь? – сказала Рэйчел Умилаку. – Он сумасшедший, такой же сумасшедший, как этот кит. Они оба одинаковые. Ладно, я не могу оставить его. Я тоже должна остаться.

Смуглое лицо индейца не выражало никаких эмоций:

– Тогда я остаюсь с тобой.

Оставшись один в главной каюте, Джек нашел фигурку кита. Он смотрел на нее какое-то время, а потом сломал на две части.

5

И снова они плыли всю ночь, сменяя друг друга в рулевой рубке. Рассвет был ясным и холодным. Небо над водой цвета кобальта стало темно-красным. Море было пустынным, не считая одинокого черного плавника.

Рэйчел достала теплую одежду, которой их снабдили в Саут-Харборе. Жители поселка подготовили их к любым случайностям. Джек и Рэйчел почти не разговаривали, между ними осталось мало невысказанного. Шхуна продвигалась вперед в тишине, нарушаемой лишь шумом двигателя и плеском волн о корпус. И только непостижимый кит знал, куда они плывут.

Или не знал? Кит двигался в северном направлении, все дальше удаляясь от Лабрадора, но несколько раз за этот день он демонстрировал свои мощные прыжки и менял курс, будто искал чего-то в бесконечных морских просторах. Но на сотни миль к северу не было земли, и конечно, даже невероятная выносливость касатки имела свои пределы.

Кэмпбел снова подумал об айсбергах. Поздно утром на следующий день, после очередного ночного броска, он увидел один на горизонте. В бинокль айсберг был похож на брусок белого мрамора, за ним виднелись другие, более крупные, отливающие на солнце розоватым светом. Казалось, лед покрывает бесконечные квадратные мили воды.

В прозрачном воздухе казалось, что айсберги ближе, чем они были на самом деле, а к концу дня шхуна вошла в тень ледяных гор.

– Я не слышу кита, – сказала Рэйчел. – Мы здесь для очередной атаки?

– Не думаю, не средь бела дня, – Джек внимательно осматривал белые утесы, некоторые были 200 футов высотой. – Ему наверняка знакомы эти места. Он, наверное, все это время искал айсберги. Здесь он и хочет сразиться.

– Иногда киты-убийцы, прежде чем напасть, несколько дней преследуют свою жертву. Этот вел свою жертву. Но почему сюда? Почему айсберги?

– Айсберги в считанные секунды могут раскрошить шхуну. Может, это часть его плана? Во всяком случае, ледяное поле – удобное место, чтобы поиграть в смертельные прятки.

Сверху хрипло закричал Умилак:

– Он всплыл!

– Где? – спросил Кэмпбел.

– Там, видишь? – указала Рэйчел.

Кит лежал в проходе между двух массивных айсбергов. Он выпустил струйку пара, наверное, радостно. Потом, будто этого было недостаточно, чтобы объявить о своем присутствии, он прыгнул три раза и исчез между айсбергов.

– Итак, – сказал Кэмпбел, – это вызов. Жир уже на сковородке.

– Как ты можешь шутить в такой момент? Я в ужасе. Что теперь?

– Если ты спрашиваешь меня, – отвечал Джек, – старина Зазубрина собирается вздремнуть. Нам тоже следует сделать это. Я измотался.

– Ты ужасно выглядишь, – сказала Рэйчел.

– Становимся на якорь, на случай, если поднимется ветер. Завтра будет день.

* * *

Рэйчел первая встала на вахту, за ней Умилак, потом Кэмпбел. Прозвенел будильник, он резко открыл глаза. Сон был недолгим, но освежил Джека, он был готов.

Имея несколько минут в запасе, Джек лежал без движения и пытался припомнить известные схватки человека с монстром. Вроде бы в Ветхом Завете упоминается пара случаев? И в старой северной саге, она еще начинается на Б? Не Беовулф? Моби Дик? Это он не читал. Опера этого, как же его? Кажется, это был немец? Проклиная себя за невнимательность и плохую память, Кэмпбел начал вставать, но мягкая рука потянула его назад.

– Почему ты не спишь? – спросил он. – Уже почти час.

– Я ждала, когда ты проснешься, – промурлыкала Рэйчел.

– Ты должна поспать, – он положил голову на подушку рядом с ней.

– Есть вещи поважнее, – колени Рэйчел слегка коснулись его.

– О, малышка, – наполовину вздохнул, наполовину простонал Джек. – Я хотел бы...

– Я тоже. Но я хочу сейчас, – она взяла его руки и положила себе на грудь. – Если бы я была на твоем месте, я бы не стала рисковать мной.

– Пожалуйста, мы уже говорили об этом.

– Ничего не могу поделать. Я так хочу тебя. Разве ты не знаешь, как это чувствуется?

– Я чувствую тоже.

– О, Джек, коснись меня, возьми меня.

– Милая! Спрячься во мне!

Умилак сидел в рулевой рубке. Слышен был лишь тихий шепот волн. Кэмпбел споткнулся в дверях.

– Что-нибудь происходит? – спросил он.

– Ничего. Все тихо.

Джек сел рядом с индейцем и мягко приказал:

– Отправляйся спать, вождь.

– Ты все время зовешь меня вождь, – сказал Умилак. – Это как бы в шутку?

– В шутку? Зачем мне шутить? Мне сказали, что ты был вождем, разве нет?

– Ну, как бы, – сказал Умилак. Кэмпбел посмотрел на его острый профиль. Индеец слегка кашлянул. – Вождь без племени.

– Что случилось с твоими людьми?

– Когда-то они рыбачили у Саут-Харбора. Мы зовем гавань иначе.

– Да.

– Мы... они... ушли на север острова, потому что у Саут-Харбора плохо ловилась рыба, как и сейчас.

– Но ты не ушел с ними.

– Нет, я остался.

– Продолжай, – сказал Джек. – Почему?

Индеец глубоко вздохнул:

– Ну, они не хотели меня. Обвиняли меня в том, что нет рыбы.

– Тебя?

– Меня. Этот кит зовется Зазубриной из-за плавника, так?

– Так.

– Это я сделал эту зазубрину, – тихо сказал индеец.

– ЧТО?

Слово за слово, спокойно, но настойчиво задавая вопросы, Кэмпбел узнал историю Умилака. С рыбой было плохо, а Умилак должен был кормить свою семью. Между индейцами и китами началась конкуренция, касатки воровали крупную рыбу из сетей индейцев. Одна из них похитила маленького кита, которого загарпунил Умилак.

Индейцы не убивали китов-убийц, они относились к ним, как к морским богам. Но Умилак посещал христианскую школу и не верил в «дерьмовые запреты племени». Он поклялся убить следующего кита, который заберет его добычу.

Огромный кит, тогда еще молодой, подплыл к лодке Умилака. Решив, что он собирается разорить его сети, Умилак взял дробовик, прицелился и выстрелил. На плавнике появилась зазубрина.

Раненый кит напал и перевернул лодку. Кроме Умилака в ней был еще один индеец. Умилак добрался до берега, а его компаньон – нет.

После этого Плавник-с-Зазубриной не уходил далеко, и индейцы осмеливались рыбачить только на мелководье. Рыба ловилась все хуже, и племя обвинило в этом Умилака. Изгнав его, они, включая и семью Умилака, ушли в другую часть острова.

– И все эти годы ты был один?

– Да. У моего племени новый вождь.

– Ну, я бы поступил так же на твоем месте, – сказал Кэмпбел.

– Ты не индеец.

– И ты все еще обвиняешь себя?

– А ты нет? – резко спросил индеец!

Кэмпбел проигнорировал вопрос.

– Значит, поэтому ты думаешь, что если причинить касатке вред, это принесет несчастье?

– Это принесет смерть.

– Тогда почему, черт возьми, ты хочешь спасти ему жизнь?

– Чтобы спасти ее, тебя, себя. Может...

– Может?

– Может, я смогу вернуться к моим людям, если кит спасется, и мы тоже.

Умилак такой же сумасшедший, как и я, подумал Кэмпбел. Даже Рэйчел сошла с ума. Мы все спятили. Весь проклятый мир, все свихнулись.

6

Он услышал его перед рассветом, через воду, не через гидрофон, будто звук был направлен прямо на него.

Он скорее подпрыгнул, чем встал, и начал поворачивать прожектор, освещая все вокруг.

– Долбаный кит, – выругался он в ночь.

Снова звук. Джек водил лучом прожектора по воде в поисках знакомого силуэта.

Писк. Почти насмешка. Может, он говорил:

– Давай, попробуй взять меня.

– Я возьму. Я возьму, – бормотал Кэмпбел.

Луч осветил белый снег, черную воду и отыскал красную вспышку. Кэмпбел видел голову кита, показавшуюся из-за айсберга. Он прицелился и выстрелил.

Белая вселенная взорвалась хаосом звуков, отражающихся от крутых ледяных стен. В воду рухнула лавина льда. Кэмпбел услышал всплеск. Кит исчез.

Он услышал бегущие шаги, а потом испуганный, сонный голос Рэйчел:

– Что это? Что случилось?

– Я выстрелил в него! – смеясь сказал Джек. – Кажется, я зацепил старика Зазубрину!

Из темноты медленно появился Умилак. Рэйчел поплотнее запахнула халат.

– Ты ранил кита? – спросил индеец.

– Я надеюсь!

– Теперь мы возвращаемся, ладно? Путешествие окончено. Ты ранил кита, как он ранил твою сестру. Достаточно?

Кэмпбел уставился на медное, печальное лицо. Умилак был напуган.

– Возвращаемся? Никогда! Мы идем за ним!

Умилак нахмурился и ушел.

Больше этой ночью никто не спал. Рэйчел готовила завтрак, а Джек наблюдал из рулевой рубки, как с востока поднимается день.

Кита не было ни видно, ни слышно, и Джек начинал думать, что он убил или смертельно ранил касатку. Даже в этот момент его кровь, возможно, сочится в океан.

– Страдай, будь ты проклят, – громко выкрикнул Кэмпбел. – Я надеюсь, тебе больно. Я молюсь, чтобы ты сдох.

Он поднял голову и увидел, что за ним через внутреннее окно, поджав губы, наблюдает Умилак. Джек, смутившись, подумал, не слышал ли индеец его крики.

– В чем дело? – спросил Джек.

Умилак вошел.

– Я проверил горючее. Его хватит только на то, чтобы вернуться к поселку на побережье Лабрадора. Не дальше. Мы должны уходить сейчас. Если мы будем продолжать, то не сможем вернуться.

Кэмпбел нахмурился.

– Я тоже проверял. Умилак, по карте видно, на побережье Лабрадора действует RCAF[8]. Мы попросим у них горючее, когда закончим с китом, – он понизил голос. – Если дела пойдут плохо, передашь SOS по рации. Они получат твои координаты и пришлют за вами вертолет.

– За нами? – хмуро спросил Умилак. – А ты не с нами?

– Ну, если со мной что-нибудь случится.

Индеец достал из-под рубашки амулет в форме кита и начал теребить его в руке:

– Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится.

Пока Умилак оставался в рубке, Джек и Рэйчел быстро позавтракали. Потом Кэмпбел завершил все приготовления. Он проверил висящую на корме шлюпку, разместил на носу гранаты, снял чехол с пушки и повертел ее из стороны в сторону, чтобы убедиться в легкости ее хода. Потом он зарядил ее. Затем он завел двигатель, поднял якорь и повел шхуну к айсбергам.

– Я молю Бога, чтобы ты понял, что ты делаешь, – мрачно сказала Рэйчел.

– Следи за водой, – ответил Кэмпбел.

Ярд за ярдом они продвигались вперед, вошли в каньон между айсбергов, которые, казалось, закрывали все небо и тихонько раскачивались на воде, будто стояли на якоре. Пройдя через каньон, «Бампо» вышла на пустое водное пространство, напоминающее озеро, на его поверхности подобно гигантским лилиям плавали льдины. Система айсбергов была сложной, с клубком водных путей среди ледяных гор. Кэмпбел, обходя льдины, направился к одному из проходов, и тут закричала Рэйчел:

– Плавник за кормой! Кит!

Джек дал задний ход, надеясь протаранить касатку. Он выглянул из рубки, вытянул шею и успел увидеть черно-белый корпус, двигающийся к правому борту, поворот, прыжок в сторону судна и падение вниз. Почти ленивым движением хвоста кит разнес на части шлюпку.

– Господи! – кричала насмерть перепуганная Рэйчел. – О, господи!

Кит начал использовать новое оружие – хвост, им он мог снести мачту и даже рулевую рубку.

– Спускайся вниз! Быстро! – крикнул Кэмпбел Рэйчел и снова направил шхуну вперед.

На шум из каюты вышел Умилак. На нем был спасательный жилет, одну руку он держал за спиной.

– Капитан, я требую...

– Потом, вождь, ладно? – сказал Кэмпбел, входя в канал вслед за китом.

В голосе Умилака смешались гнев, уважение и сожаление:

– Капитан, я сменю тебя. Мы возвращаемся.

– Подожди минутку, – не слушая, сказал Джек.

– Я сказал, мы возвращаемся! – Умилак достал пистолет. – Теперь капитан – я.

– Это что, бунт на корабле? – взревел Кэмпбел.

– Ты убьешь нас. Делай, что тебе говорят, или я стреляю! Поворачивай шхуну. Мы уходим.

Кэмпбел не отрывал глаз от окна.

– Посмотри налево, вождь!

– Не стоит, это старый трюк.

– Я серьезно! Смотри! Один айсберг движется, а другие нет. Как ты это объяснишь?

Умилак повернул голову. К ним медленно и необъяснимо приближался айсберг. Он был всего несколько футов высотой, но четыре пятых льдины скрывалось под водой. Скоро он дойдет до них.

– Я... – пробормотал Умилак.

– Возьми штурвал. Поворачивай ее вправо. Попробуй обойти его. – Кэмпбел с Магнумом в руках выскочил из рубки и наткнулся на Рэйчел. – Одень спасательный жилет! Быстро!

Она удивленно посмотрела на Джека, а потом на приближающийся айсберг:

– Я не...

– Кит толкает эту проклятую льдину! Господи, да это динамомашина! – он побежал на нос, открыл металлический ящик и достал гранаты. Выдернул чеку и бросил. Первая граната перелетела через айсберг. Вторая была в воздухе до того, как взорвалась первая. Айсберги отражали грохот взрывов.

Вернулась Рэйчел в спасательном жилете, она принесла еще один для Джека. Он напялил его на толстый свитер и потянулся к ящику. Осталась только одна граната.

Шхуна потеряла управление.

– Штурвал направо! – закричал Джек. – Проклятье, что там у тебя, Умилак?

Но индейца не было в рубке, штурвал свободно вращался. Из главной кабины слышался голос Умилака.

– SOS! SOS! SOS! Перехожу в автоматический режим, чтобы вы определили направление. SOS! SOS! SOS!

Айсберги приближались. Кэмпбел с гранатой в руке уже почти добежал до рулевой рубки, когда вся шхуна содрогнулась от удара. Он упал. Поднявшись, он выдернул чеку и перебросил гранату через ударившийся о борт айсберг. Джек услышал взрыв и почти сразу высокий, почти детский крик. Крик боли? Ярости? Айсберг снова ударился о шхуну, толкая ее к более крупному.

Из главной кабины появился Умилак и упал одновременно с Джеком. От удара индеец заскользил к корме. Он поднялся и направил пистолет на Кэмпбела. Шхуна и айсберг вот-вот должны были столкнуться. Умилак закричал, предупреждая о столкновении. Ледяные обломки посыпались на индейца, откуда-то сверху послышался оглушительный треск. Умилак со страхом и смирением поднял голову, и в это время кусок айсберга, подобно гигантской гильотине, опустился на корму.

– Умилак! – закричала Рэйчел.

Там, где стоял вождь, была лишь дыра в палубе, от человека не осталось и следа. Льдина, вероятно, утащила его с собой. Не оставалось времени, чтобы осознать утрату или хотя бы вспомнить выражение лица индейца перед смертью.

– Мы тонем! – крикнул Джек.

Кит с триумфом прыгнул перед шхуной.

– Ты! – крикнул Джек и оглянулся в поисках Магнума. Его нигде не было видно. В отчаянии Кэмпбел прыгнул на нос и вцепился в пушку. Он прицелился и нажал на курок. Ничего не произошло.

– ЗАЕЛО! ЗАМЕРЗЛА! ЧЕРТ!

Теперь кит был на поверхности, были видны его смертоносные глаза. Что это было – боль, отчаяние, ярость, но что-то заставило его рискнуть. Пасть открыта, хвост бьет по воде. И снова Кэмпбел нажал на курок, и опять пушка не подчинилась. Не снимая перчаток, Джек вытащил гарпун из пушки и кинулся к борту. Он поднял свое оружие над головой, расстояние между ним и касаткой быстро сокращалось. Огромное тело начало выходить из воды, Джек изо всех сил бросил гарпун. Острый как бритва наконечник вошел в тело как раз за головой и взорвался. Кит издал пронзительный вопль и нырнул.

Канат размотался, натянулся, и «Бампо» начала отходить от айсбергов, идя на буксире за китом. Господи, подумал Джек. Сила! Невероятная сила! Бешеный кит плывет к льдинам и может спасти их.

– Рэйчел, быстро! – крикнул он. – Тащи всю еду, что найдешь, на палубу! Одежду! Одеяла! У нас есть шанс!

Шхуна медленно продвигалась по каналу между айсбергами, Рэйчел спешно выбрасывала все пожитки на палубу. Заметив Магнум около рубки, Джек подобрал его, встал у борта, прицелился и замер. Кэмпбел успел на мгновение восхититься китом, когда тот на секунду остановился, дал ослабнуть канату и прыгнул через льдину. Очевидно раненое животное намеревалось перерезать канат об острые края льдины!

«Бампо» приблизилась к льдине, нос шхуны заскрипел. Кэмпбел успел крикнуть:

– Выбрасывай вещи! – и борт отделился от шхуны.

Кит тащил Джека через льдину. Кажется, Я ЖИВ, сказал себе Джек, одной рукой вцепившись в поручни, а второй сжимая винтовку.

Он видел, как кит перебросил себя через острую льдину, гарпун вышел из тела орки, оставив глубокую рану. Пульпит перестал скользить.

Кэмпбел быстро отвязал себя от ограды. Рэйчел все еще была на шхуне и торопливо швыряла вещи на льдину. Корма уходила под воду, нос поднялся.

– Рэйчел! Прыгай! Ради Бога, прыгай!

Она спрыгнула со шхуны, через несколько секунд они наблюдали, как «Бампо» уходит под воду.

– Как долго мы сможем продержаться? – спросила Рэйчел, когда к ней подошел Джек.

– Не знаю, – пробормотал он. – Становится холодно. Поднимается ветер, от него станет еще холоднее. Мы сможем продержаться до того, как появится вертолет, если он появится. База не так далеко, но они могут не найти нас до темноты. Это будет долгая, холодная ночь.

Рэйчел попыталась улыбнуться:

– Ну что, хватит с тебя кита?

– Сыт по горло. Но хватит ли с него меня?

Ответа не пришлось долго ждать. Первый писк он услышал, когда, отыскав в снаряжении палатку, попытался вбить в льдину прикладом колышки. Казалось, писк шел издалека и все же был рядом.

– Боже мой! – застонала Рэйчел. – Он прямо под нами!

Льдина покачнулась и затрещала, а потом в трещине он увидел голову. Джек поднял Магнум и выстрелил. Фонтаном брызнула кровь, кит исчез.

– Я убил его! Я убил его!

Но льдина снова содрогнулась. Рэйчел споткнулась и начала падать в пробоину. Кэмпбел схватил ее за руку. Льдина раскачивалась.

– Оставь нас в покое! – кричал Джек в черную воду. – Будь ты проклят!

Взглянув на припасы, он пошел по льдине, надеясь найти более толстую ее часть, которая могла бы выдержать удары кита. Они шли тихо, почти на цыпочках, пытаясь не выдать свое присутствие. Но кит всегда был под ними и бил и бил лед, отделяющий его от жертв. Льдина начала разламываться от страшных ударов.

– Джек! – в ужасе крикнула Рэйчел.

Кэмпбел понял, что отдаляется от нее не по своей воле. Кусок льдины, на котором он стоял, отделился от основной льдины и задрейфовал по каналу между айсбергами. Джек был на своем маленьком островке один. Теперь кит мог без труда покончить с ним. Джек ничего не мог предпринять, у него не было возможности спастись. Он посмотрел на ствол Магнума: лучше уж застрелиться, чем быть пережеванным в этой дьявольской пасти...

– Слышишь?

Джек услышал отдаленное гудение вертолета. Глядя на небо, он почувствовал, что лед под ним задрожал. Еще не оглянувшись, он почувствовал присутствие кита.

– Джек! Стреляй!

Всего в нескольких ярдах, на краю его льдины лежала голова кита. Кэмпбел попытался поднять винтовку. Красные глаза смотрели прямо на него.

– Стреляй!

– Да, – тупо сказал он.

Он как зачарованный смотрел в глаза киту. Что он там увидел? На близком расстоянии глаза были не красными, а янтарными. Льдина накренилась, и Джек начал скользить. Впереди в воде что-то его притягивало, что-то совсем не устрашающее, а дикое, свободное и прекрасное. Высокий голос звал Джека на языке, который он каким-то чудесным образом понимал. ИДИ БЛИЖЕ, говорил он, РАСТВОРИСЬ. ВОЗВРАЩАЙСЯ. СЛЕЙСЯ СО МНОЙ. ИДИ. БЛИЖЕ. БЛИЖЕ.

– Чего ты ждешь? – кричала Рэйчел. – Убей его! Убей же его! Убей! Убей! Убей!

Глаза звали его. Джек скользил все ближе к киту.

– Стреляй!

Винтовка выстрелила вхолостую. Джек выронил ее и смотрел, как она катится к воде. Теперь он скользил быстрее, бесполезно цепляясь за стеклянную поверхность льда. Джек слышал жужжание вертолета. Слишком поздно! – кричал голос внутри него. – Слишком поздно! Для меня всегда было слишком поздно! Его рот раскрылся в по-детски высоком крике, как будто кто-то говорил за него: ПОМОГИТЕ!

Он видел все: свежие раны на гладкой шкуре, кровавые следы от его пуль. Голову покрывали бесчисленные шрамы, как будто отметины всех ударов судьбы. Кэмпбел лежал головой вниз и скользил с распростертыми в стороны руками. Пасть открывалась все шире и шире, стали видны острые зубы. Ближе. Ближе.

Когда Кэмпбел приблизился к киту, тот крикнул громко и пронзительно. Джека обдало горячим дыханием. Голова поднялась, кит повернулся, оставив Кэмпбела висеть на краю льдины. Не веря и не понимая, Джек смотрел на исчезающую спину кита. Прошли какие-то мгновения, и кит прыгнул, заполнив небо своим величием. Казалось, прежде чем вернуться в море, он целую вечность провисел в воздухе. Изогнутый плавник уходил к айсбергам и наконец скрылся под водой.

Примечания

1

По-английски слово «касатка» (orc) звучит как «кит-убийца».

(обратно)

2

Знаменитый сериал о дельфине Флиппере.

(обратно)

3

Крик.

(обратно)

4

RCMP – Royal Canadian Mounted Police – Канадская конная полиция.

(обратно)

5

Дерьмо (фр.).

(обратно)

6

Боже! Он нас атакует? (фр.)

(обратно)

7

Дерьмо! (фр.).

(обратно)

8

RCAF – Royal Canadian Air Forces – Канадские военно-воздушные силы.

(обратно)

Оглавление

Пролог

I. Экспедиция

  1

  2

  3

II. Акула

  1

  2

  3

  4

III. Кит

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

IV. Ярость

  1

  2

  3

  4

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

  5

V. Охота

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Реклама на сайте