«В погоне за призраком, или Испанское наследство»

Жану де Габриэлю, хозяину заведения «Таверна Питера Питта», вдохновившему меня своим ромом и побасенками на создание этой книги посвящается.

Что жизнь? Мистерия людских страстей,

Любой из нас – печальный лицедей.

У матери в утробе мы украдкой

Рядимся в плоть для этой пьесы краткой.

А Небеса придирчиво следят:

Где ложный жест, где слово невпопад,

Пока могила ждет развязки в драме,

Чтоб опустить свой занавес над нами.

Все в нас актерство – до последних поз!

И только умираем мы всерьез.

Все совпадения не случайны.

Смеяться разрешается. Вы можете смеяться. Но если вы любите плакать – то плачьте. Потому что если вы не будете плакать и смеяться, то плакали ваши денежки...

Уильям Харт никогда не представлял себе, что его может так тошнить.

Уже полдня он болтался на баке по правому борту, перегнувшись через отполированный руками планшир, и перед глазами его то ухало вниз, то вздымалось вверх маслянистое тело океана. Солнечные блики яростно плясали в слезящихся глазах, в висках ломило от нестерпимой боли, словно некий сапожник с остервенением тыкал туда тупым шилом.

Самое унизительное в его положении было то, что он, всю свою восемнадцатилетнюю жизнь мечтавший о море, совершенно не мог представить себе морской качки. А уж начало путешествия виделось ему совсем по-иному.

– Ну, пока все нутро не вывернет, не успокоится, – услышал он сказанную тоном знатока фразу и понял, что она относится к нему.

Харт хотел повернуть голову и достойно ответить, но новый мучительный приступ скрутил его невыносимой резью, так что он только успел краем глаза отметить коренастую фигуру, увенчанную похожей на котел головой, повязанной красным платком.

– Только зеленые юнцы, в первый раз ступившие на палубу, блюют с наветренной стороны, – отозвался кто-то рядом, и Харт покраснел от унижения, узнав надтреснутое карканье своего капитана.