«Испанка»

На двенадцатичасовом расстоянии от Гаврского рейда плыл по направлению к нему весьма быстро коммерческий бриг «Чайка».

Погода была великолепная, ветер попутный.

— Скоро мы приедем в Гавр? — обратился к капитану молодой человек, одетый в узкие клетчатые панталоны, шотландский плед поверх короткого коричневого пальто и маленькую шапочку с двумя ленточками сзади, — одежда, изобличавшая в нем англичанина.

— Если погода не переменится, — отвечал капитан, — то к утру мы войдем в Гаврский рейд.

— И вы уверены в этом?

— Да, но, повторяю, если не случится какого-либо несчастия.

Капитан, видя, что все обстоит благополучно, отправился в каюту отдыхать.

Молодой же человек-, сэр Артур, задумался, припоминая прошедшее из своей жизни.

— Я пробыл в Лондоне четыре года, проживая лишь по десяти тысяч франков, проводя вечера в Сити у купцов, которые ловили меня для своих дочек. К счастью, я вспомнил, что был некогда виконтом Камбольхом, а также маркизом доном Иниго де Лос-Монтесом, что был членом клуба червонных валетов и, наконец, что зоркий сэр Вильямс предсказал мне великую будущность.

Вспомнив про потерянного наставника сэра Вильямса, Артур тотчас же удалился в каюту.

Он сел за столик, отыскал между множества бумаг записную книжку, страницы которой были испещрены какими-то необыкновенными знаками, в виде иероглифов, и начал ее читать.

Книжка эта была та же самая, которую Рокамболь нашел накануне своего отъезда под одним из портретов в замке де Кергаца.

Вот что он прочел в ней:

«В Париже есть дом в улице…»

— О, осторожный, сэр Вильямс, — проговорил Рокамболь, — название улицы написано иероглифами, которых я не понимаю. — «В доме этом живут маркиз и маркиза де…» — Теперь опять имени не разберу: «Люди богатые. У них. есть семнадцатилетняя дочь и сын, который четырнадцать лет тому назад отправлен юнгою на английском корабле Индийской компании и с тех пор пропал без вести. В случае его возвращения он должен получить в наследство по смерти отца громадное состояние. Итак, следует…» — Опять иероглифы, непонятные для Рокамболя.

Вероятно, последними было сэру Вильямсу труднее писать, потому что он употреблял их только для имен лиц, адресов, чисел и, наконец, самых дерзновенных замыслов.