«Операция «Форт»»

Я пропускаю несколько страниц, не имеющих прямого отношения к оперативным действиям «Операции „Форт“. Здесь адреса семей подпольщиков, указания начфину перечислить им заработную плату, оформить денежные аттестаты, еще какие-то частные распоряжения. Я пропускаю все это и останавливаюсь на донесении Кира, доставленном фельдсвязью. Судя по штампу, оно прибыло в Москву только в августе. На отдельном лоскутке бумаги подколота многоговорящая справка:

«Доставлено с опозданием. Фельдъегерь попал в авиационную катастрофу, был тяжело ранен. Самолет сбит истребителем противника. Пакет не поврежден, печати в сохранности. Почта в руках посторонних не находилась».

Значит, тайна разведчика сохранена. О сбереженной тайне напоминают и маслянистые, оранжевые пятна, тускло проступающие на листах бумаги — следы сургучных печатей, о судьбе которых здесь заботятся почти так же тщательно, как и о судьбе фельдъегеря, попавшего в авиационную катастрофу, и еще следы крови, засохшей на конверте.

Пока я не знаю еще фамилии разведчика, не знаю, кто скрывается под именем древнего властителя — Кира.

Его донесение написано четким штабным языком. Это развернутый план предстоящей операции в тылу врага. В нем много деталей, много имен и ни одной лишней фразы, ни одного лишнего слова. Вероятно, и в таких документах проявляются характеры их авторов… Я подумал: донесение писал человек собранный, целеустремленный, умеющий сосредоточиться на главном и не теряющий даром времени.

И еще одно наблюдение — автор донесения несомненно осторожный и опытный конспиратор. Даже здесь, в совершенно доверительной и секретной переписке, разведчик не называет своего имени. Донесение он подписывает все тем же псевдонимом «Кир», а некоторые особенно важные абзацы, отдельные фразы, некоторое имена написаны условно.

Кир сообщал, что, выполняя задание Центра, он приступил к организации разведывательных и диверсионных групп, готовится к переходу на нелегальное положение. Всю работу проводит вместе с партийными, советскими учреждениями. Они тоже намерены переходить в подполье в случае, если советские войска будут вынуждены оставить Одессу. Кир восторженно отзывается о рядовых советских людях, которые по первому зову добровольно вступают на опасный рискованный путь разведчиков в тылу врага. Пожалуй, только здесь, в единственном месте пространного донесения, Кир нарушил официальный стиль служебного документа и написал: