«Станция Новозыбков»

Название станции этой вонзилось в солдата осколком внезапного взрыва, и ватная слабость ударила

в ноги, и солнечный луч затянуло туманом, когда прочитал он могильные строчки казенной бумаги.

«Ваш сын, красноармеец Сергей Федорович Савельев 1925 г. рождения, уроженец города… убит 24

сентября 1943 г. и похоронен на западном скате высоты 108.0 в районе станции Новозыбков,

Орловской обл…» «Убит,- морозя душу, застучало в голове.- В районе станции Новозыбков…

Станция Новозыбков…» Руки безвольно упали и сам бы он навзнич свалился, да стенка окопа не

дала. Спиною сдирая песок, он сел на патронный ящик и, выпростав ноги, уставился взором

невидящим в черное горлышко стрелянной гильзы. Тупая усталость подмяла солдата. И будто бы

время, и солнце, и жизнь от него отвернулись. -На-ка выпей-ка вот, - подошел старшина с котелком.-

Лейтенант приказал тебе порцию выдать с довеском. Тут грамм двести почти. Так что выпей. Водку

выпил солдат как микстуру, брать открытую банку тушенки не стал, а, роняя табак, непослушными

пальцами стал цигарку сворачивать. -Лейтенант приказал насчет дров напилить-наколоть. Тут, в

лесу, недалече, так что следуй за мной. Там с Иващенкой будешь на кухне. У него под Клинцами

семью разбомбило, а узнал только щас… Тот наряд дровяной, лейтенантом придуманный, он тогда

отработал с трудом. Без охоты пилил и колол, ощущая, как копится в нем отвращение к резким

движениям. Набрякшая болью душа суетой оскорблялась и смехом. Стал солдат сторониться

курилок и шутников батальонных. Сделался будто нездешним. Словно старый, израненный волк,

зализывал горе свое в одиночестве. И только взбодрился, когда началось наступление, загорелись

бои скоротечные и бои затяжные, и солдат превратился в машину. И сузился мир до размеров

прицела, и страх потерялся, и зыбкая радость, что грела его после каждого боя, как благодарность

судьбе за то, что опять он в живых оказался,- пропала. Но радость другая вселилась с огнем

беспощадной отваги. И меткость, и ловкость нашлись, когда пулемет, содрогаясь, огнем заходился и

лаем железным, будто воля солдата вселялась в него, и желание страстное – бить фашистскую

сволочь, разить наповал – и его, пулемета, заветным желанием стало. Солдата не пули не брали