— Подлец! Негодяй! Подлец! — разнеслось по залу одного из игорных домов Парижа.
Вскочив со стула, юный виконт де Марни, произнесший ругательство, собрал дрожащими от волнения руками разбросанные по столу карты и бросил их в лицо молодого человека, сидевшего напротив.
Более пожилые из присутствующих старались успокоить юношу, но его сверстники нетерпеливо ожидали обычной, развязки подобных недоразумений. Они одобряли его поступок, разделяя его возмущение.
Как смел Дерулед так непочтительно отозваться об Адели де Моншери, когда страсть к ней виконта де Марни уже в течение нескольких месяцев служила темой для разговоров не только в Париже, но и в Версале! Виконту, переживавшему первый период влюбленности, хищная эгоистка Адель казалась идеалом добродетели, и за ее честь он готов был бросить вызов не только этому бестактному Деруледу, но и всей французской аристократии.
Не будь Дерулед так богат, ему никогда не удалось бы проникнуть в этот интимный кружок аристократической молодежи. О его сомнительных предках было известно очень мало, но все знали, что его отец неожиданно и внезапно сделался лучшим другом покойного короля Людовика XV и что его золото нередко пополняло опустевшие сокровищницы первого дворянина Франции.
Дерулед не искал ссоры с виконтом де Марни и ничего не знал о его личных делах, тем более о его близости к Адели, репутация которой ни для кого в Париже не была тайной. Поняв свою неловкость, он пожалел, что так глубоко оскорбил пылкого де Марни. Он охотно отдал бы половину своего состояния, чтобы загладить свою невольную вину. Он извинился бы, но… закон так называемой чести не допускал такого простого логического поступка. Сцены, подобные только что разыгравшейся в игорном зале, были тогда — дело относится к 1783 году — довольно часты. Все присутствовавшие слепо повиновались рутине, а так как этикет дуэли требовал известных формальностей, то к выполнению их приступили немедленно.
Не прошло и нескольких минут, как Дерулед увидел себя совершенно одиноким у карточного стола. Быстрым взглядом окинул он зал, ища друга, и тут ему впервые пришло на ум, что льстецов и знакомых у него много, друзей же почти нет.
— Не угодно ли вам выбрать секундантов? — несколько надменно обратился молодой маркиз де Вильфранш к богатому выскочке, которому выпала честь скрестить шпагу с одним из родовитейших аристократов Франции.
Комментарии к книге «Во имя любви», Эмма Орци
Всего 0 комментариев