«Сталинъюгенд»

Памяти отца, бабушки и деда

Юноша лет пятнадцати и девушка, выглядевшая постарше, неторопливо шли по безлюдному Каменному мосту в сторону Якиманки. Прохладный ветер гулял над рекой, заглушая шум изредка проносившихся мимо автомобилей. Молодой человек оживлённо жестикулировал на ходу, что-то доказывая спутнице. На середине моста он остановился, положив руку на перила. Увидев преграду, девушка подалась назад и прислонилась спиной к ограждению. Подуло, и окрашенное размытыми цветами креп-жоржетовое платье солнце-клёшем прилипло к телу, обозначив ноги. Всё в ней радовало глаз. Правильный овал лица красиво обрамляли слегка вьющиеся каштановые волосы, кокетливо выбивавшиеся из-под белой беретки. Лицо оживляли выразительные карие глаза с длинными ресницами и довольно полные губы с уголками, чуть направленными вниз. Румянец на щеках перекликался цветом с красным приталенным пиджачком с накладными плечами и алыми лакированными босоножками на высокой танкетке.

Было около четырёх часов пополудни 3 июня 1943 года. Заканчивался второй год изнурительной, страшной войны, и девушка настолько выделялась на сером фоне унылого города, что со стороны казалась ярким цветком, неведомо как взошедшим на пустыре среди чертополоха и бурьяна.

— …Володя, убери руку.

Юноша протестующе покачал головой, встряхнув волнистой шевелюрой.

— Нина! Я устал тебя убеждать. Ты хочешь, чтобы я начал действовать?

— Да как ты не поймешь — спор с родителями бессмыслен! Они и слышать ничего не хотят. Только нудят без конца: «В США могла учиться и в Мексике сумеешь». Володька… бес-по-лез-но!

— …Они обязаны считаться с твоим желанием!

— Опять двадцать пять! Ему — про Фому, а он — про Ерёму. Мне ведь только пятнадцать, и никто не позволит самой решать, где жить.

— Ну и что?! В Мексику всё равно не пущу… Если члены организации увидят, что кто-то не подчинился моему решению, то станут плевать на меня с высокой колокольни. Поэтому твоё место в Москве!… Пойми — я лучше знаю, что делать. Думаешь, тебе нужны пальмы с океаном? Чушь! И не раскатывай губы, что будешь на приёмах вокруг кинодив вертеться. На съёмки всё равно не попадёшь — ноги для этого недостаточно прямые.

— Зачем говоришь гадости?

— Я не гадости говорю, а правду… Не забывай — в СССР ты — дочь посла Уманского и моя девушка! А кем там будешь?!

— Да я вовсе не думаю об этом!