Майкл Форд «Огонь Ареса»
ПРОЛОГ
С благодарностью посвящаю Эмили Фарли
Торакис рванул на себя кожаные поводья, и его жеребец, переступив с ноги на ногу, застыл на пыльной тропе.
— Молодец, Гермес, — похвалил коня всадник, поглаживая его черный как уголь бок. Торакис взглянул на Демократеса. Младший брат настороженно замер в седле. Легкий ветерок с оставшегося позади Эгейского моря, трепал длинное перо на его бронзовом шлеме. Высоко в голубом небе плыли небольшие облака.
Торакис поднял голову — в воздухе бесшумно парил одинокий ястреб.
— Жрецы сказали бы, что это доброе предзнаменование, — заметил младший.
— Обойдемся без предзнаменований. Я и так знаю, что моя судьба зависит вот от этого… — Торакис коснулся висевших у него на боку ножен.
Ветерок стих, и Гермес повел ушами. Торакис тоже кое-что расслышал — звук далекой битвы, долетавший с той стороны холма: там железо схлестнулось с бронзой, тишину разрезали боевые кличи. Сомнений не оставалось — воздух наполнили запахи крови, пота и страха.
Эти запахи сулили и еще кое-что: славу, ради которой и жили оба спартанца. Им и раньше приходилось вступать в схватку с суровыми и жестокосердными тегейцами.[1] Кивнув брату, Торакис поднял щит к плечу и крепко стиснул поводья.
— За Диоскуров! — крикнул он, взывая к богам-близнецам, которых спартанцы почитали более других.
— За Кастора и Полидевка![2] — отозвался Демократес.
Ударив пятками в бока жеребцов, братья устремились к вершине холма, их кони неслись галопом, разметая камни и землю.
Торакис и Демократес ринулись в бой. Многочисленные ряды спартанских солдат — фаланги — еще держали строй, но стремительно редели, и тегейцы в любой момент могли прорваться сквозь них. Повсюду валялись пешие воины — раненые, умирающие и мертвые, алыми пятнами покрывали землю разорванные и перепачканные грязью красные плащи спартанцев.
Небо потемнело.
Услышав, как брат крикнул: «Лучники!», Торакис прикрыл голову щитом.
Стрелы впивались в бронзу, издавая звук, напоминавший падающий с неба град. Рука Торакиса сгибалась под напором смертоносных стрел, он пригнул голову, пытаясь удержаться в седле.
Рядом младший брат всей силой обрушился на неприятеля, тегейского воина с севера. Занеся руку над головой, Демократес сразил противника копьем. Тот упал с резким криком, раздавленный копытами жеребца.
Вдруг в фаланге спартанцев образовалась брешь. Воины противника устремились к ней.
— Демократес! — крикнул Торакис. — Надо сомкнуть ряды!
Если не удастся отбросить врага, сражение будет проиграно.
Торакис машинально сунул руку под плащ, стиснув амулет с алым камнем. Это был Огонь Ареса, амулет бога войны. Этот талисман передавался в их семье из поколения в поколение, еще со Времени героев,[3] и спартанец возлагал на него все надежды.
Торакис выбрал самого крупного из пеших воинов противника, настоящего великана, размахивавшего над головой двумя боевыми топорами. Прикосновение к амулету словно придало Торакису сил. Он выхватил свой короткий меч и развернулся к тегейцу. Их взгляды встретились.
Торакис уже собрался ринуться на противника, как вдруг в животе у него появилось странное ощущение: сначала его пронзила волна холода, потом жара. Силы стремительно таяли. Спартанец опустил голову, разглядев затуманившимся от боли взглядом торчащее сквозь тунику острие меча.
«Меня ударили в спину», — пробормотал он надломившимся голосом. Торакис видел уже не одну смерть и понимал, что такая рана смертельна. Живым ему из боя не выйти. Больше он никогда не увидит родину, любимую и сына, которому еще только предстоит родиться. Однако хуже всего, что его могут счесть трусом.
Торакис выпал из седла, точно куль с зерном, свалившись на землю с глухим стуком. По телу прокатилась волна боли. Спартанец беспомощно наблюдал, как громадный воин приблизился к нему, опустился на колени и вытащил из пояса кинжал.
«Только быстрее», — мысленно взмолился Торакис.
Холодное лезвие коснулось его шеи. Но смертельного удара не последовало. Тегеец ловко сорвал с шеи спартанца кожаный ремешок и встал, сжимая Огонь Ареса в грязной окровавленной руке. Наверно, тегеец заметил амулет, когда Торакис падал с коня!
Лицо спартанца стало белым как мел, а зрение помутилось еще сильнее, когда он увидел, как враг поднес амулет к глазам. Алый камень сверкнул….
Среди шума бушевавшей битвы Торакис расслышал новый звук. Это предки, храбрые воины, звали его в царство смерти. Спартанец понимал, что одной ногой стоит на этом, а другой на том свете.
«Только не сейчас, — подумал он. — Надо вернуть Огонь Ареса!» Но не смог даже приподняться.
Вдруг пред его затухающим взором мелькнуло алое пятно — короткий красный плащ младшего брата.
Демократес набросился на тегейца, вонзив тому в шею длинное копье. На лице вражеского воина появилось изумленное выражение, его глаза закатились, и тегеец рухнул на землю. Смерть настигла его еще до того, как его голова коснулась пыльной земли.
Демократес вырвал Огонь Ареса из пальцев мертвеца и опустился на колени перед Торакисом. Глядя на старшего брата полными слез глазами, он осторожно снял с его головы шлем.
— Не плачь по мне, — хрипло произнес Торакис. — Передай остальным, что я умер, глядя врагу в лицо. Я с честью вернусь в Спарту на щите. Когда моя душа встретится с предками над Стиксом,[4] я окажусь в приятной компании. — Он закашлялся — к горлу подступила кровь. — Демократес, храни Огонь Ареса, и передай его моему сыну, когда он появится на свет. Сделай это в память обо мне.
Чувствуя, как его обволакивает мгла беспамятства, Торакис все же ощутил, как Демократес поднял его в седло и галопом понесся с поля боя.
Смерть подкралась к спартанцу тихо, точно волны Эгейского моря на закате.
ГЛАВА I
— Уже пятьдесят. Передохни! — услышал Лисандр позади себя. Опустив серп на скошенные стебли, он выпрямился во весь рост, мышцы спины расслабились.
Лисандр повернулся к Тимеону. Друг перевязывал сноп ячменя.
Солнце поднялось высоко и сильно пекло. Стоял жаркий день, вдали мерцали горы Тайгет. Воздух застыл над равниной, Лисандр слышал, как рядом едва слышно журчит река Эврота.
«Уже пятьдесят!» — Даже взрослому мужчине за целый день не собрать больше. Откинув голову назад, Лисандр отхлебнул глоток воды из фляги, затем протянул ее другу. Длинные локоны отяжелели от пота и холодили шею.
— Не торопись, — попросил подошедший Тимеон и взял флягу.
— Ты же знаешь, это невозможно, — ответил Лисандр. — Сегодня это исключено. — Он умолк и оглядел окружавшие их поля. Повсюду рабы убирали хлеб спартанского принца Кироса. Лисандр тут же прикинул в уме: — Еще пятьдесят до захода солнца и хватит.
Тимеон пролил воду.
— Послушай, Лисандр, как ты поможешь матери, если у тебя случится солнечный удар?
Они познакомились, когда учились ходить, и дружили уже двенадцать лет. Тимеон был Лисандру словно брат.
— На пятьдесят бушелей[5] можно купить только еду, — сказал Лисандр, — а маме, чтобы поправиться, нужны еще лекарства.
Лисандр заметил, что друг хотел возразить, но сдержался. Изнурительная болезнь уже унесла жизни двух кузенов Тимеона.
— «Еще пятьдесят», — мысленно приказал себе Лисандр, подвязывая флягу к поясу.
Он собрал еще пятнадцать бушелей. Тело молило об отдыхе, но юноша сопротивлялся.
«Не останавливайся», — приказывал он себе.
Ручка тяжелого серпа была испачкана кровью от лопнувших на ладонях мозолей, причинявших острую боль. Но Лисандр не обращал на это внимания. Спартанцу не пристало хныкать, жаловаться или уступать. Спартанцы держались до последнего. Лисандр представил себя спартанским пехотинцем, который в разгар сражения шаг за шагом теснит противника, разя его серпом и копьем.
Но он не был спартанцем. И даже не имел права заговорить со спартанцем, пока тот не обратится к нему первым. Лисандр был илотом,[6] коренным жителем этих мест, без прав и будущего, с ним обращались хуже, чем с собакой. Каждый год пять спартанских эфоров,[7] гарантов закона, объявляли ритуальную войну жившим среди них илотам и каждый год те клялись продлить собственное рабство.
Скашивая сухие стебли ячменя, Лисандр наблюдал за тем, как напрягаются и расслабляются сухожилия его рук. Поднимавшаяся в душе буря гнева постепенно раскалялась докрасна, точно камень, спрятанный у него на груди — Огонь Ареса. Он носил его с тех пор, как себя помнил. Юноша знал, что утраты сверкающего алого камня ему не миновать, если его заметит спартанец, ибо по закону илот не мог иметь собственности. Спартанец мог отобрать у него все, что ему понравится. Мать Лисандра Атеназия никогда не рассказывала сыну о его амулете.
«Не спрашивай, откуда он. Просто береги и никому не показывай».
Даже Тимеон не знал, что у него есть этот амулет.
Захлопав крыльями, прямо перед Лисандром из жнивья вспорхнули два черных ворона. Взгляд юноши привлекло что-то лежавшее среди колосьев. Он перестал махать серпом.
— Что случилось? — тяжело дыша, спросил работавший позади него Тимеон.
— Не знаю, — ответил Лисандр и подошел ближе, чтобы выяснить, что там такое. Он замедлил шаг, его сердце забилось сильнее.
— Это Като, — сообщил он Тимеону.
С первого взгляда можно было подумать, что Като уснул, лежа на спине и глядя в небо, если бы не глубокая рваная рана на его шее. Вороны выклевали ему глаза.
Тимеон подошел к телу и тут же бросился прочь, его начало тошнить. Кто-то из жнецов это услышал и спросил беспечно:
— Эй, что вы там нашли?
Вскоре толпа окружила труп. Нестор, мужчина в летах, живший рядом с Лисандром и его матерью, заговорил первым:
— Похоже, это работа Криптии[8] — мрачно заключил он.
«Криптия…» — от этого слова у Лисандра перехватило дыхание. Спартанские эскадроны смерти были такой же частью жизни, как илоты, хотя, да бережет его Зевс, он с ними никогда не сталкивался. Они бродили ночью в поисках легкой добычи и совершенствовали свое искусство убивать. Хотя ни он, ни Тимеон не были близко знакомы с Като, Лисандр знал, что тот радовался жизни и не отлынивал от работы, но позволял себе лишнее в разговорах о спартанских властителях. Видимо, кто-то случайно услышал, и Като за это поплатился.
— Что нам с ним делать? — спросил Лисандр.
— Ничего, дождемся прихода надзирателя, — ответил Нестор. — А пока отнесем его к дороге.
По указанию Нестора два молодых илота подняли тело Като за плечи и колени и унесли.
Один за другим рабы возвращались к работе. Нестор задержался. Перед тем, как уйти, он повернулся к Лисандру и спросил:
— Как чувствует себя твоя мама?
— Ни хуже, ни лучше, — ответил юноша. Нестор задумчиво кивнул.
— Что ж, спасибо богам и за это, — пробормотал он и ушел.
Лисандр решил думать только о жатве, но мертвец с раной на шее, напоминавшей зловещую улыбку, никак не выходил у него из головы.
Лисандр даже не заметил, как прошла вторая половина дня. Он махал серпом, подгоняемый досадой и гневом, как вдруг чей-то голос прервал его мысли. Это был Тимеон.
— Лисандр, остановись. Ты уже собрал сто бушелей.
Лисандр тяжело выдохнул, уперся рукой в бок и взглянул на солнце. Оно напоминало ярко-оранжевое пятно, почти касавшееся горных вершин на западе.
Сотни лет назад, когда принца Кироса еще не было на свете, вся земля между этими холмами и западным морем[9] принадлежала мессенцам, предкам Лисандра. Они сеяли, собирали хлеб и жили в мире. Тогда этот народ был свободен.
Лисандр отнес последний мешок к телеге надзирателя, молча наблюдая, как Нестор и еще один илот, стиснув зубы, осторожно поднимают бездыханное тело Като и кладут его в глубине телеги. Они выпрямили согнутые ноги убитого и подняли его свисавшую с телеги руку. Одинокая муха, жужжа, кружила над высохшими и покрасневшими глазными впадинами трупа. Нестор взмахом руки прогнал ее.
Хлыст надзирателя опустился на спины волов, те натянули узды, телега двинулась вперед.
Лисандр вместе с другими илотами шел позади процессии, стараясь не смотреть на зловещий груз и радуясь тому, что никто не произнес ни слова.
У амбара они заняли очередь за другими илотами, стоявшими за платой — им полагалась десятая часть зерна, собранного за этот день. Остальная часть прямиком уходила в казну спартанцев.
«Мне выпала еще не самая плохая доля», — подумал юноша, глядя на других жнецов.
Годы согнули некоторых мужчин и женщин, но они продолжали трудиться в поле. На изможденных лицах не осталось ни малейших признаков надежды.
Когда подошла очередь Лисандра, он оказался перед надзирателем Агестесом.
У Лисандра от голода заурчало в животе.
Надзиратель был свирепым человеком, на его груди и руках курчавились темные волосы, неопрятная черная борода почти скрыла челюсти и щеки, маленькие косые черные глаза сверкали. Лисандр заметил под густыми усами Агестеса, что у того в гнилых деснах почти не осталось зубов.
Агестес стал надзирателем совсем недавно, но уже прославился своей жестокостью.
В первый же день, в назидание другим, он приказал наказать одного из сыновей Нестора, сломав тому левую руку молотилкой за то, что мальчик попросил немного воды.
Лисандр протянул руку за причитавшейся ему долей, но перед ним на стол швырнули всего один мешочек зерна.
— Следующий! — выкрикнул надзиратель. Лисандр на мгновение застыл.
«Произошло какое-то недоразумение», — подумал он.
— Этого мало, — возразил юноша. — Мне полагается вдвое больше.
Агестес прищурился и наклонился так близко к Лисандру, что тот почувствовал шедший из его рта отвратительный запах.
— Проходи, — приказал надзиратель с мрачным выражением лица.
— Но сегодня я сделал сто бушелей на двоих, — объяснил Лисандр. — Я работал под полуденным солнцем, собирая долю матери…
На губах надзирателя появилась презрительная улыбка.
— Мне нужно больше, чтобы купить лекарство — мама очень больна.
Агестес демонстративно посмотрел по сторонам.
— Парень, что-то я здесь не вижу твоей матери, — заявил он и скрестил руки на груди.
«Он хочет меня обмануть!» — подумал юноша.
— Я вам уже говорил, — начал Лисандр, стараясь не выдать своего гнева. — Мама очень больна, она харкает кровью, и не смогла выйти на работу. Поэтому сегодня я работал за двоих.
Лисандр расслышал позади вздохи илотов. Агестес мрачно ухмыльнулся.
— Ну что ж, ничтожный раб, передай своей матери, что она получит свое зерно, если явится сюда и заберет его сама.
Внимание Лисандра отвлекла коснувшаяся его рука. Это был Тимеон. Он смотрел на друга полными страха глазами.
— Пойдем, Лисандр. Нам пора.
Надзиратель происходил из периэков,[10] он еще не был гражданином Спарты, но стоял на ступеньку выше илотов и был волен поступать с рабами по своему усмотрению.
Стоявшие позади Лисандра жнецы стали проявлять нетерпение. Он слышал, как кто-то проворчал «Проходи!» и «Нам тоже пора домой», но не сдвинулся с места.
— Я сегодня щедр, — пробурчал надзиратель и задумался: — Ты сможешь забрать все полагающееся тебе зерно, но при одном условии. Ты получишь шесть ударов плеткой. Я давно не разминал руку.
Лисандр знал, сколь больно жалит плетка, но, не раздумывая, принял решение:
— Я согласен.
Надзиратель отвел Лисандра к стене амбара, к которой было прислонено ожидавшее починки огромное колесо от телеги.
— Раздевайся, илот! — рявкнул Агестес, снимая с пояса плетку и разминая руку.
Лисандр медленно стянул через голову тунику, надежно спрятав Огонь Ареса в ее складках. Надзиратель широко расставил его руки, привязав их к спицам колеса.
Лисандр твердил про себя, что спартанские мальчики во время обучения проходят через такое неоднократно.
Стоявшие в очереди илоты сбились в кучу, чтобы поглазеть на зрелище. Лисандр был одним из них, он чувствовал, как взоры рабов впиваются ему в спину.
Юноша опустил голову. Он слышал, как надзиратель переминается с ноги на ногу, пытаясь занять удобное положение.
«Мне по силам все, на что способен спартанец», — подумал Лисандр, стиснув зубы.
— Я готов. Делайте, что…
Его прервал резкий свист коснувшейся лопаток плетки.
Сначала Лисандр почувствовал, как по его спине пробежал холод, а затем появилась боль, тело окатила горячая волна, словно в его плоть одновременно впились тысячи иголок. Глаза юноши застлала белая пелена, и он ощутил железный привкус крови в том месте, где прикусил губу.
— Один! — взревела толпа.
С каждым ударом Лисандр все больше погружался в себя, он как бы заглядывал внутрь себя и перестал чувствовать свое тело.
Сердце забилось медленнее, насмешливые выкрики толпы растаяли вдали. Лисандр думал об амулете, спрятанном под его одеждой. Яркое сияние камня придавало ему силы и надежду. Однажды он станет свободным, и они с матерью покинут место, где его когда-то гордый народ заставили гнуть спину на спартанцев, презиравших труд. Он не будет больше ничьим рабом.
Когда прозвучал шестой удар, кровожадность толпы уменьшилась. «Шесть», — тихо произнесли несколько человек.
Ему развязали руки, но одеревеневшие пальцы не отпускали колеса, вцепившись в него, словно когти.
Лисандр чуть не падал — ноги едва держали его. От порыва ворвавшегося во двор вечернего ветра по рассеченной коже спины пробежала пульсирующая боль, а у пояса на складках одежды собралась кровь.
ГЛАВА II
Заходящее солнце озаряло горизонт пылающим красным цветом. Чувствуя в ногах прежнюю силу, Лисандр прибавил шаг, направляясь к окраине Лимны — одному из пяти городов, составлявших центральный район Спарты. Тимеон, ростом почти на голову ниже друга, с трудом поспевал за ним.
Они шли мимо выстроившихся вдоль дорог уличных торговцев, предлагавших свои товары:
«Спелые арбузы — отменная еда после целого дня на поле! Жареный лесной орех — осталось всего три кулька»!
Обычно Лисандр останавливался перекинуться с ними парой слов, но только не сегодня.
— Покажи спину моей маме, — посоветовал взволнованный Тимеон. — Как бы не занести в раны инфекцию!
— Не беспокойся за меня, — откликнулся Лисандр, не сбавляя шага. Его спина горела, словно от ожогов, было жарко, все тело чесалось. Время от времени ткань туники отрывалась от подсыхавших ран, на которых запеклась кровь, и тогда Лисандр впивался ногтями в ладони, подавляя стон. До закрытия заведения лекаря оставалось совсем мало времени, ему надо было успеть купить матери лекарства.
— Агестес надолго запомнит этот день, — произнес Тимеон. — Жаль, ты не видел его лица, когда он не дождался от тебя ни единого крика. Он походил на Гефеста, покровителя кузнецов, наносящего удары по непокорному железу.
Лисандр был рад, что в свете угасающего дня Тимеон не видит его лица. Он знал, что его щеки горят от стыда.
«Разве можно считать честью храбрость, заслуженную унижением?» — думал юноша, и ему не хотелось об этом говорить.
Лавка лекаря была пристроена к фасаду его же дома, который располагался недалеко от центра городка. Когда они почти подошли, Тимеон прервал молчание еще раз.
— Жнецы уважают тебя. Мало кто из них мог бы вот так возразить надзирателю.
Лисандр набросился на друга:
— Не будь таким глупым, Тимеон. Они не уважают меня. Они хохотали и издевались, пока меня били. Потому что я не заслуживаю уважения. Я… и ты… мы рабы, Тимеон. У нас ничего нет. Даже наши тела нам не принадлежат. Мы ничто. Разве ты этого не понимаешь?
Тимеон взглянул на друга и опустил глаза. Гнев Лисандра мгновенно остыл. Они стояли у лавки лекаря.
— Терпеть не могу, когда меня называют илотом, рабом. Тимеон, я мессенец.[11] И ты тоже. Земля за горами когда-то принадлежала нам, наш народ жил в мире. Он проявлял храбрость, когда того требовали обстоятельства, а так — просто выращивал хлеб, разводил домашний скот и жил счастливо. Теперь его принудили обрабатывать землю спартанского принца. Разве ты не думаешь о свободе, какой пользовались наши предки до того, как спартанцы захватили эту землю?
Тимеон еще раз взглянул на друга, едва заметно улыбнулся и заговорил неторопливо и осторожно.
— Конечно, думаю, но не все время. Лисандр, я, как и ты, родился илотом. Надежда не сулит ничего, кроме боли и беды.
Лисандр подался вперед, коснувшись рукой плеча Тимеона, произнеся уже не с такой яростью:
— Мой друг, я не единственный, кто смеет надеяться. Ты знаешь о Сопротивлении не меньше моего. Все об этом говорят. Люди из Сопротивления встречаются по ночам. Я слышал, как они шли мимо нашего дома. Поговаривают, будто они ждут удобного случая, чтобы нанести удар. Тимеон, мы не должны мириться со своей участью. Каждый год эфоры объявляют нам войну. Но однажды мы сбросим оковы. Я надеюсь, тогда мне удастся проявить себя.
— Смотри, как бы тебя не постигла судьба Като, — предупредил Тимеон. Он задумался, затем продолжил: — А почему ты думаешь, что участь спартанцев лучше? Спартанских мальчиков во время обучения нещадно бьют. И даже если кто-то из них от этого умирает, считается, что их пример воодушевляет остальных быть сильнее. Разве это не безумие?!
Тимеон всегда знал, что ему сказать. Лисандр поднял руку и сжал плечо друга.
— Извини, сегодня мне как-то не по себе. Давай войдем.
Внутри заведения лекаря царил мрак, свет исходил лишь от горевшего в глубине помещения очага. На разной высоте над огнем висело несколько горшков для варки еды, в воздухе пахло горелым деревом. Вдоль задней стены выстроились мешки с порошками и сушеными растениями.
Лекарь, стоя у прилавка, толок пестиком в ступке какую-то смесь. Подняв голову с крючковатым носом, он уставился на мальчиков и спросил:
— Чем могу служить двум илотам? — два его верхних зуба заискрились серебром.
Владелец лавки был периэком. Спартанцам возбранялось заниматься какими-либо ремеслами. Их готовили к войне, они жили только ради войны. Лишь благодаря периэкам и илотам существовали рынки и общество.
— Мне нужно новое лекарство для мамы — ответил Лисандр. — Последнее не помогло. Она все еще болеет.
— Однако она пока жива, — с ухмылкой произнес лекарь. — Я бы сказал, что прежнее подействовало хорошо.
Лекарь тихо засмеялся, довольный своей шуткой. Лисандр стиснул зубы. Лекарь заметил выражение лица мальчика.
— Ладно, попробуем что-нибудь другое. — Мужчина извлек из глиняного кувшина темные листья.
— Это черная чемерица. Надо растолочь горсть этих листьев, залить их соком маковых семян, затем добавить воды и довести смесь до кипения. Чемерица облегчит дыхание, маковые семена снимут боль и ей будет легче спать. Вкус не очень приятный, но ты ведь знаешь, что говорят спартанцы? «Не доверяй врачу, который прописывает мед».
— А я бы не стал доверять периэку, — тихо шепнул Тимеон.
Лисандр едва сдержал улыбку.
Положив драгоценные листья в небольшой матерчатый кулек, лекарь поставил его перед собой.
— И чем будешь платить? — спросил он.
— У меня есть зерно, — предложил Лисандр, поднимая один из мешочков.
Лекарь протянул руку, забрал у Лисандра мешочек и заглянул в него.
— Очень хорошо, — периэк, выдержав паузу, посмотрел на другую руку Лисандра. — Тот тоже давай сюда.
Лисандру показалось, что он плохо расслышал.
— Но… последний раз хватило одного, и то это было дорого! Не может быть, чтобы цена за одну неделю выросла вдове.
Лекарь стукнул кулаком по прилавку, пестик и ступка опрокинулись, семена рассыпались по полу.
Тимеон ахнул.
— Слушай, парень, это лекарство дороже, а зерна у меня столько, что им можно завалить всю гору Олимп. Когда начнешь платить настоящими железными деньгами, как все остальные, тогда и диктуй цены, илот, а теперь плати, сколько полагается, или же убирай свое грязное зерно отсюда и смотри, как умирает твоя мать!
Тут Лисандру в голову пришла мысль схватить лекарство и убежать, но выражение лица Тимеона разубедило его.
Детей спартанцев во время испытаний учили красть на выживание, но с илотами все обстояло иначе. Если бы Лисандра поймали, смерти ему было не избежать.
Юноша поставил второй мешочек на стол и забрал кулек с лекарством.
— Идем домой, — сказал он Тимеону.
Уже стемнело, когда друзья расстались близ лавки булочника. От запаха свежего хлеба у Лисандра потекли слюнки. Он знал, что дома его ждут черствые корки, наверно, уже усеянные точками сине-зеленой плесени. Лисандр попрощался с Тимеоном, по обыкновению пожав ему предплечье. Друг наклонился и зашептал ему на ухо:
— Помни, о чем я говорил, Лисандр. Нам следует лучше распорядиться тем, что мы имеем. Ведь у нас есть друзья и семьи.
Уходя, Тимеон вложил в руку Лисандра мешочек зерна. Немного отойдя, он повернулся через плечо и сказал:
— Не беспокойся, в моей семье все работают. Тебе это нужно больше, чем нам.
Уголки глаз Лисандра наполнились слезами благодарности, но печаль из них не ушла: в сплоченной семье Тимеона все были живы и здоровы, а у него кроме матери больше никого не было. Его отец умер до того, как он появился на свет. Юноша расправил плечи и отправился за едой.
С наступлением темноты большинство лавок в центре Лимны закрылись, и Лисандру удалось достать лишь немного хлеба, жестких зеленых оливок и сушеной рыбы. Но этого было достаточно.
Лисандр шел домой по темной улице. На небе не было ни одного облака, гроздьями мерцали звезды. Всматриваясь в небо, Лисандр нашел самое яркое созвездие — Кастора и Полидевка. Спартанцы называли их Диоскурами, близнецами.
«Если вся Греция поклоняется одним богам, почему не все греки равны?» — недоумевал Лисандр. Он тихо пробормотал про себя молитву, которую произносил каждый день: «Сыны-воители Зевса, даруйте мне свободу».
Взглянув на небо в последний раз, юноша выбрал хорошо известный ему короткий путь мимо скотобойни.
Он не мог вспомнить, когда они с матерью последний раз ели мясо. Видно, Тимеон прав.
Наверно, жизнь не так плоха, как он думает. Приняв это лекарство, мать поправится и сможет снова выйти на работу. Тогда у них появится больше денег.
Вдруг из темноты раздался голос:
ГЛАВА III
— Возьмем его в кольцо, — приказал он, и кто-то рассмеялся:
— Ребята, этот малый опасен!
Лисандр заглянул за угол скотобойни и всмотрелся в темный переулок. Там трое парней окружили четвертого, сжимавшего палку в дрожащей руке.
— Не подходите, — предупредил парень с палкой, взмахнув ей.
Характерные красные плащи не оставили никаких сомнений — это спартанцы. Один был крупнее двоих других. Похоже, он здесь за главного.
— Придется схватить его за ноги. Воин ни на что не способен, если не стоит на земле. — Спартанец сделал знак своему коренастому приятелю. — Аристон, твоя очередь.
Второй спартанец двинулся вперед. Парень с палкой, вероятно, был из периэков. Ему не повезло — в недобрый час он натолкнулся на этих спартанцев.
Периэк переступал с ноги на ногу, готовясь отразить очередное нападение. Стало видно, что он совсем не умеет драться. У него были тощие руки и ноги, он отчаянно отбивался, но спартанец по имени Аристон легко уходил от ударов.
— Я вам ничего не сделал… — произнес маленький периэк.
Вдруг Аристон бросился ему под ноги и повалил на землю. Поднялся столб пыли, спартанцы решили поддержать приятеля и навалились на периэка.
Лисандр больше не мог безучастно стоять в стороне.
— Прекратите! — крикнул он. Спартанцы застыли. Лисандр увидел, что все трое повернулись к нему.
Казалось, что время сжалось, Лисандр почувствовал себя совсем беззащитным.
Крупный спартанец, вожак, взглянул на него, точно на грязь, которую соскреб со своего ботинка.
— Из мрака выполз грязный илот! Это не обещает ничего хорошего.
Теперь все внимание было приковано к Лисандру. Периэк воспользовался тем, что про него забыли, и тут же сбежал. Один из спартанцев бросился за ним, но вожак остановил его.
— Теперь нам предстоит охота на другого зайца, — зло сказал он, сверкнув белыми зубами.
Лисандр повернулся, собираясь уйти той же дорогой, которой пришел, но к своему отчаянию заметил, что еще двое спартанцев, гибких и крепких, преградили ему выход из перекрестка.
— Демаратос, неужели я упустил что-то интересное? — спросил один из них.
— Отнюдь нет, Прокл, — ответил вожак. — Ты прозевал лишь закуску. На основное блюдо нам достался этот плотский поросенок.
— Верно, к тому же мы все знаем, что бывает со свиньями после наступления темноты — вставил Аристон.
В переулке появились другие спартанцы.
Лисандра охватила паника. Трое из них перекрыли один конец улицы, двое — другой. Они двинулись на него, и юноше в голову пришло лишь одно слово: Криптия.
Неужели в этом грязном переулке ему предстоит встретить смерть?
«Ну и глупец же ты, — проклинал он себя, — не стоило ввязываться в это».
Пятеро спартанцев подходили все ближе, и в серебристом свете луны стало ясно, что они вовсе не из отряда закоренелых убийц.
Спартанцы были примерно одного с ним возраста. Лисандру стало легче, но он понимал, что оказался в весьма опасном положении. Поскольку он был илотом, его жизнь для них ничего не значила.
Вожак по имени Демаратос был высок, широк в плечах, у него были злые глаза, а губы сами собой складывались в презрительную ухмылку. Черные волосы Демартоса были аккуратно подстрижены, крепкие плечи прикрывал плащ.
— Илот, чтобы ходить по нашим улицам, надо платить налог, — грозно заявил он. Спартанец оглядел Лисандра с головы до ног, прикидывая, с кем имеет дело. — Что в кульках?
Лисандр понимал, что у него нет выхода. Только разговорами он мог отвести от себя беду. Любой другой шаг был бы равен самоубийству. Он пожалел о том, что рядом нет Тимеона. Говорили, что тот способен разговорами вызволить себя из того света, если дать ему хоть малейшую зацепку.
— Послушайте, — сказал Лисандр, стараясь подавить дрожь в голосе, — у меня ничего нет, кроме еды, совсем немного, и лекарства для матери. Она очень больна, и я должен принести его как можно быстрей.
— Покажи, — велел парень, указывая на кулек, который Лисандр хранил под поясом. У него не осталось выбора.
Юноша протянул кулек вожаку спартанцев.
Демартос схватит кулек с драгоценными листьями, сорвал шнурок и заглянул внутрь. Он был явно раздосадован своей добычей, на лицах остальных спартанцев появилось скучающее выражение. Лисандр почувствовал, что его положение меняется к лучшему.
— Ладно, ребята, пусть идет своей дорогой, — сказал вожак, возвращая Лисандру кулек с листьями. Но только тот протянул руку, чтобы взять его, как спартанец уронил кулек на землю. Все, что в нем было, высыпалось, смешавшись с пылью.
Спартанцы разразились хриплым хохотом и начали хлопать друг друга по спине. Тут Лисандр мог бы уйти, если захотел бы. Но что-то удержало его. У него закружилась голова, юноша почувствовал прилив сил и забыл об опасности.
— Тебе не следовало так поступать, — тихо произнес он.
Один за другим спартанцы перестали хохотать. Вожак уставился на Лисандра. Подойдя к нему на один шаг, он чуть наклонил голову и приложил ладонь к уху.
— Что ты сказал, грязный илот?
У Лисандра закололо в затылке.
— Я сказал, что тебе не следовало так поступать, — громче повторил он.
Хорошее настроение спартанцев как рукой сняло. Глаза у них потемнели и смотрели холодно.
— Этот грязный илот, наверное, считает себя таким же сильным, как Геракл. Пожалуй, настала пора заколоть его. Как вы думаете, ребята? Ведь мы как-никак стоим рядом со скотобойней.
Такое совпадение ни у кого не вызвало смеха. Лица у всех стали серьезными. Лисандр заметил справа от себя какое-то движение — в руке невысокого спартанца сверкнуло лезвие.
Мешкать было некогда. Эти спартанцы были еще учениками, но их готовили убивать. Если Лисандр проявит нерешительность, с ним тут же расправятся. Он должен начать первым.
Лисандр сделал ложный выпад в сторону вожака, стоявшего слева, затем бросился на спартанца с ножом в руке, находившегося справа.
Кулак илота угодил тому в челюсть, противник зашатался и рухнул на землю, выпустив нож. Тот отлетел в сторону.
Спартанец, стоявший недалеко от упавшего, растерялся и скорчился, когда его настигла нога Лисандра, потом вскрикнул, от удара у него перехватило дыхание. Лисандр решил не испытывать судьбу и не ввязываться в драку с оставшимися тремя противниками. Он бросился в брешь, образовавшуюся в рядах спартанцев, и устремился в глубь переулка.
Но тут удача изменила ему. Юноша почувствовал, как ему сдавило горло.
«Огонь Ареса!» — Видно, кто-то схватил его за кожаный ремешок. Но прежде чем он успел что-то сделать, горло отпустили.
Лисандр резко остановился и обернулся.
— Ищешь вот это? — вожак спартанцев раскачивал его амулет на порванном ремешке. Двое нападавших уже поднялись с земли, коротышка вытирал сочившуюся изо рта кровь.
Лисандр услышал голос матери: «Никогда не снимай амулет — храни его как зеницу ока».
У него не осталось выбора. Он не мог расстаться с Огнем Ареса.
Нагнув голову, юноша бросился на вожака, опрокинул его наземь, и сев на него верхом, стал мутузить кулаками и локтями, не обращая внимания на то, что некоторые удары не попадали в цель.
Лисандр почувствовал, как другой спартанец обхватил рукой его шею, и пока он пытался высвободиться, вожак нанес ему удар по почкам. Илот съежился, и вожак сбросил его с себя.
Удары посыпались на Лисандра со всех сторон: спартанцы били его кулаками и ногами в живот, в лицо, ребра и спину. Вскоре строптивый раб перестал чувствовать боль, слышать и смирился со своей участью.
С ним было покончено.
— Немедленно прекратите! — раздался откуда-то голос. Он прозвучал так властно, что Лисандру почудилось, будто это произнес один из богов. — Я ведь сказал — прекратите!
Град ударов ослабевал, затем совсем прекратился. Защищаясь, Лисандр свернулся в клубок, чувствуя, как боль пронзает его тело.
— Спрашиваю именем Кастора и Полидевка, что здесь происходит?
Лисандр медленно открыл глаза — одно веко уже оплыло. Кто-то приблизился. Расслабившись, юноша разглядел склонившегося над собой человека с зажженным факелом в руке.
Заметив валявшийся в пыли амулет, Лисандр подполз и быстро схватил его. Когда камень оказался у него в руке, молодой илот снова почувствовал себя в безопасности.
«Заметил ли этот человек амулет?» — он не знал этого. Лисандр уставился на шайку спартанцев. Те были явно напуганы.
— Разве вас к этому готовят? — с отвращением в голосе строго спросил этот человек. — Напасть на беззащитного мальчишку посреди ночи, когда никто не слышит, как он зовет на помощь?
Спартанцы ждали, что скажет Демаратос. Немного подумав, тот вышел вперед.
— Но ведь это всего лишь… — начал он.
— Всего лишь что? — прервал его незнакомец. — Всего лишь илот? — Незнакомец умолк, дожидаясь, когда до них дойдет смысл его слов. — Он вам ничего плохого не сделал, не представлял никакой опасности. Тем не менее, вы набросились на него, как стая шакалов. Вашим матерям следовало бросить вас на склонах горы Тайгет. Почему вы не в казарме? Чем вы тут занимаетесь?
Спартанцы переглянулись. На этот вопрос у них не было ответа.
— Немедленно возвращайтесь в казармы, если не хотите, чтобы ваш воспитатель узнал об этом происшествии.
Уважение к старшим было краеугольным камнем спартанского общества. Лисандр был знаком со спартанской дисциплиной и знал, что неповиновение сурово каралось.
— Чтобы я вас здесь больше не видел! — крикнул незнакомец.
Спартанцы повернулись и бросились бежать. Вожак замыкал группу и пятился назад, не спускал глаз с Лисандра.
— Мы еще встретимся, — прошептал он.
— Пошли, Демаратос! Он никто, пустое место! — прозвучал голос одного из его приятелей, уже добежавшего до конца переулка.
Лисандр остался один с незнакомым взрослым спартанцем.
— Тебя сильно поколотили? — спросил тот, протягивая ему руку. Юноша был так напуган, что не посмел взять ее. Он принялся ползать по земле, собирая листья — лекарство для матери. Еда лежала втоптанная в землю, и он подобрал то, что еще уцелело.
Лисандр поднял глаза на мужчину, которого освещал горевший факел. Тот был лет шестидесяти, высокого роста, крепко сложен и держался прямо. Его плечи покрывал темный плащ, спускавшийся почти до земли. Длинные седые вьющиеся волосы незнакомца свободно ниспадали ему на плечи, в большую черную бороду тоже вкралась седина. Рядом с левым глазом мужчины тянулся глубокий бледный шрам, множество других, более мелких, бороздили его лицо.
— Я Сарпедон, — представился спартанец. Он говорил так, будто это имя что-то означало.
Лисандр осторожно поднялся на ноги. Похоже, после драки его кости были целы.
— Вижу, ты не очень разговорчив, — проворчал старик. — Спартанская черта характера. — Он умолк, взглянув на переулок, по которому убежали нападавшие. — Спартанцы сурово воспитывают своих детей, и часто те не сразу понимают, когда следует драться, а когда проявлять миролюбие. Будь уверен, они понесут суровое наказание.
Лисандр улыбнулся.
— Илот, скажи мне, что тебе известно о спартанском воине по имени Торакис?
— Ничего, — ответил Лисандр, — совсем ничего. Я илот, работаю в поле… — Но это имя все же что-что для него значило — по телу пробежала дрожь, по причине о которой он не догадывался.
«Что в этом имени?» — мысленно спросил он сам себя.
— Ну что ж, — сказал Сарпедон, делая жест рукой.
Лисандр заметил, что у него не хватает двух пальцев выше второго сустава — не было сомнений, что Сарпедон потерял их во время какой-то битвы.
— Тогда расскажи мне о драгоценном камне, который валялся на земле.
Лисандр пытался не выдать, как ему страшно.
— Давай же, говори начистоту. Я не люблю ни воров, ни забияк.
Лисандр еще крепче стиснул амулет в руке. В его ушах звучали слова матери: «Храни его как зеницу ока. И никому о нем не говори».
Неужели он не сумеет убежать от старика, если придется?
— Я не вор, — невольно выкрикнул Лисандр. — Этот амулет мне дала мама. — Он мысленно отругал себя: «Я и так уже сказал слишком много!»
— Я тоже не вор, — успокоил его Сарпедон. — Я только хочу взглянуть на него поближе. Даю тебе слово спартанца.
Что-то в голосе старика успокоило юношу. На плечи Лисандра свинцовой тяжестью навалился груз испытаний угасающего дня. Он почувствовал усталость и понял, что не выдержит новых столкновений. Лисандр опустил амулет в покрытую шрамами руку старого воина.
Сарпедон поднес амулет к глазам и, склонив голову, долго рассматривал его.
«Наверно, он его все-таки отнимет…» — пришло Лисандру в голову. Он затаил дыхание. Что тогда скажет мать? Поверит ли она ему или подумает, что он по неосторожности выронил амулет в поле?
Сарпедон осторожно вернул ему камень. Лисандр вздохнул свободнее.
— И где же илот нашел такую красивую вещь? — спросил мужчина.
В его голосе не чувствовалось угрозы, но на этот вопрос у Лисандра не было ответа. Он и так уже слишком много сказал. Молодой человек начал потихоньку продвигаться вдоль стены — подальше от спартанского воина.
ГЛАВА IV
По дороге Лисандр споткнулся, растянувшись в грязи, но поднялся и, не обращая внимания на жгучую боль, убежал в ночь. Только добравшись до края поселения илотов, юноша остановился. Ноги отказывались идти дальше.
Вперед его гнал страх, но когда сердце в груди забилось спокойнее, Лисандр снова почувствовал мучительную боль, ноги сводил судорога. Ему ничего не оставалось, как кусать губы и массировать стянутые узелками мышцы, надеясь, что судорога пройдет.
Наконец Лисандру хватило сил пройти по извилистой дорожке среди низких жилищ, которые его соплеменники называли домами. Поселение почти не изменилось с тех пор, как он был маленьким. Это было скопление низких глинобитных лачуг, расположенных близ реки. В воздухе стоял тяжелый запах животных и немытых людей. После изнурительного дня на полях царила тишина.
Теперь, когда страхи Лисандра улеглись, его обуревали тревожные мысли.
«Меня выследили? Неужели этот старый спартанец со шрамами разузнал, где я живу?»
Лисандр вспомнил о камне, который по-прежнему крепко сжимал в руке — Огонь Ареса. Он раскрыл одеревеневшие пальцы, и взглянул на лежавший у него на ладони амулет.
«Я чуть не потерял его», — подумал молодой илот.
Теперь алый камень казался почти черным, под ярким лунным светом на нем играли белые крапинки. Лисандр спрятал амулет в складках туники. Взявшись за дверь из необработанного дерева, он собрался с духом и вошел.
В единственной комнате лачуги было тепло, кожу стало покалывать. Последние угли догоревшего полена угасали на решетке.
— Мама? — тихо позвал он, стараясь дышать ровно. Никто не отозвался.
Лисандр тихо приблизился к огню, рядом с которым у стены стояла кровать матери. Он сам сколотил ее раму из кусков дерева, которые удалось стащить. Лекарь сказал, что его мать в столь плохом состоянии, что не должна спать на утрамбованной земле. Несколько месяцев назад кровать придвинули ближе к огню, надеясь, что тепло уймет боль у нее в груди.
Когда Лисандр подошел ближе, его пульс забился быстрее — что-то было не так. Он потрогал одеяла — кровать была пуста. Всматриваясь в угрюмую темноту, он оглядел комнату, но матери нигде не было видно.
Лисандр выбежал из лачуги. Ночь напоминала черное бездонное озеро, он слышал лишь тяжелое биение сердца в своей груди.
— Мама? — тихо позвал Лисандр. В ответ прозвучал стрекот цикад, облюбовавших окружавший поселение низкий кустарник. Юноша позвал громче: — Мама!
В одной из соседних лачуг кто-то недовольно проворчал в ответ.
В груди у Лисандра похолодело от страха, и он крикнул что было сил:
— Мама, где ты?
Рядом с лачугой раздался едва слышный стон.
«Мама!» Лисандр бросился в сторону, откуда прозвучал стон. Там, в беззвездной темноте, он обнаружил Атеназию.
Она сидела, прислонившись к стене глинобитной лачуги, рядом валялась опрокинутая пустая миска и немного чечевицы. На виске у женщины запеклась кровь.
Лисандр опустился на колени и прижал голову матери к своему плечу. Она так исхудала, что ему показалось, будто он держит маленького ребенка.
— Мама… тебя обидели? — заикаясь, спросил он. — Что случилось? Кто это сделал? — Юноша чуть не рыдал.
— Лисандр, никто не обижал меня, — вздохнула Атеназия. — Твоя глупая старая мать сама себе навредила.
Лисандр смутился, но голос матери успокоил его.
— Видно, я споткнулась обо что-то… — Мать поднесла руку ко лбу и поморщилась. — Я ударилась головой. Наверно, весь ужин пропал.
Лисандр почувствовал облегчение. Он обойдется тем, что осталось от ужина. Он бережно поднял мать на ноги.
Лисандр промыл во дворе остатки чечевицы и вернулся в лачугу. Снова горел огонь, отбрасывая во все стороны оранжевые тени. До наступления зимы надо будет починить крышу в тех местах, где потрескалась глина и частично отстала солома.
Атеназия снова легла в кровать. Лисандр промыл и перевязал ей голову.
Стоя на коленях перед огнем, он помешивал сухие целебные листья в кипевшем на медленном огне горшке. Пар жег Лисандру глаза, ему приходилось сдерживать слезы.
Мама болела уже несколько месяцев. Ее голубые глаза поблекли, кожа стала бледной, но сын видел в ней красавицу, какой она была прежде. Высокие скулы проступили резче, чем раньше, щеки провалились. Прежде каштановые волосы поседели и начали редеть. Но были по-прежнему длинными.
— Прости, — сказала Атеназия. — Впредь я буду слушаться тебя.
Лисандр улыбнулся. Зачерпнув чашкой немного лечебного варева, он, следуя совету матери Тимеона, добавил к нему мятного масла, чтобы Атеназии было легче дышать. Присев у кровати, он приподнял ей голову и медленно поднес чашку к ее губам. Мать отхлебнула глоток, и ее лицо исказилось.
У Атеназии вдруг начался сильный кашель, он сотрясал все ее тело и лишал возможности говорить. Сидя рядом, Лисандр ждал, пока пройдет приступ. Мать крепко ухватилась за него.
Сквозь ткань туники ногти Атеназии задели его раны, он не выдержал и вскрикнул от боли.
— Что с тобой? — спросила мать.
— Ничего, — ответил Лисандр. — Ничего страшного… так, получил несколько царапин, работая на поле.
— Твои глаза говорят, что это неправда, — не поверила Атеназия. — Покажи, что там.
Лисандр неохотно снял через голову тунику и повернулся спиной.
— Лисандр! — ахнула мать. — Кто это сделал?
— Агестес, — пробормотал юноша. — Мы… разошлись во мнениях.
— Лисандр, прошу тебя, расскажи, как это произошло, — сказала мать. — Мне страшно за тебя.
Лисандр рассказал ей о том, как урезали его долю зерна, и о последовавшей порке.
— Агестес — скотина, — заявила Атеназия. Вздохнув, она собралась встать с кровати. Лисандр тоже поднялся. — Оставайся на месте, — приказала она. — Хотя я и больна, но позаботиться о тебе еще смогу. Принеси ту табуретку и сядь.
Лисандр сделал, как ему велели.
Мать взяла кусочек ткани и сняла с каменной плиты чашку с теплой водой. Отбросив длинные, до плеч, волосы Лисандра, мать принялась прикладывать смоченную водой ткань к припухшим местам на его спине. Вдруг Атеназия застыла, и Лисандр услышал ее вздох.
— Где Огонь Ареса? — спросила она со страхом в голосе.
— Не волнуйся, мама, амулет при мне, — ответил Лисандр, доставая камень. Еще не время рассказывать ей о втором избиении, которому он подвергся за этот день. Это причинило бы матери лишние волнения. — Только ремешок порвался, и все.
Атеназия взяла амулет из руки Лисандра и тут же завязала его на шее сына.
— Лисандр, не забывай о том, что я тебе все время повторяю. — Никогда не снимай Огонь Ареса. Тебе понятно? Никогда. Храни его при себе. Обещай мне.
Лисандр не стал ни спорить, ни пускаться в объяснения.
— Мама, клянусь, я никогда не потеряю его. — Лицо Атеназии просветлело. — А теперь допивай свое лекарство.
Атеназия съела лишь немного хлеба и чечевицы. Лисандр доел все, что осталось от ее ужина. Набив желудок, он занял свое обычное место на земле и натянул на себя потертое одеяло.
Хотя горел огонь, через щели вокруг двери проникал холод. День выдался долгим и напряженным, но Лисандр не мог заснуть, хотя его тело изнывало от усталости. В темноте он мысленно увидел, как унесли бездыханное тело Като, затем перед глазами возник жестокий Агестес, жадный лекарь, наглый Демаратос и шайка спартанских забияк. И, наконец, перед ним появился Сарпедон. Лисандр вспомнил лицо старика, когда тот увидел Огонь Ареса.
Что выражал этот взгляд? Зависть? Жадность? Или же Сарпедон просто не мог понять, как в руках мальчишки-илота оказалась столь ценная вещь?
Лисандр перевернулся на бок.
— Тебе не спится? — раздался сонный голос матери.
— Я скоро усну, — ответил он. — Прости, что разбудил тебя.
Юноша пытался собраться с мыслями.
— Хорошо, если боги действительно существуют и видят нас, но почему они позволяют, чтобы с нами так обращались? Почему они сделали спартанцев хозяевами над нами? Почему те превратили нас в рабов?
Атеназия некоторое время молчала, потом заговорила — неторопливо, будто подбирая слова.
— Видишь ли, Лисандр, — начала она, пытаясь успокоить сына, — если мы не знаем, чего хотят боги, это еще не значит, что они не думают о нас.
— Значит, нам остается смириться с тем, что с нами происходит?
Какая-то собака залилась лаем.
— Тише, Лисандр, — сказала мать. — Не говори так.
— Разве тебя это не злит? — шепотом спросил юноша. — Разве ты не считаешь, что мы заслуживаем лучшей участи?
— Я не знаю, чего мы заслуживаем, Лисандр, и именно поэтому не сержусь. Полагайся на богов, и они не разочаруют тебя. Поверь, тебя ждут великие дела — такова твоя судьба.
— Сколько веков илоты возлагают свои надежды на парок![12] Мы, мессенцы, уже двести лет как в рабстве у спартанцев. Только представь, сколько таких, как мы, мечтают о свободе и собственной земле! Однако боги безучастно взирают на то, как они живут и умирают под спартанским игом. Я совсем не верю в богов! — Лисандр повернулся лицом к стене.
— Мой бедный Лисандр, — сказала мать. — Если ты отвернешься от богов, они отвернутся от тебя. Парки начертали тебе блестящее будущее, и ты должен оправдать его. А сейчас постарайся уснуть.
Посреди ночи Лисандра разбудил какой-то шум. Казалось, будто кто-то скребет утрамбованный пол.
«Мерзкие мыши», — подумал он.
Огонь почти погас, среди серого пепла догорал оранжевый уголек. Ему хотелось бы подбросить в огонь еще поленьев, но дрова выдавались в строго ограниченном количестве.
Взглянув в сторону матери, Лисандр заметил, что у нее сползло одеяло. Он встал и укрыл ее как следует. Атеназия вздрогнула, несколько прядей влажных от пота волос прилипли к ее лбу.
Лисандр нежно убрал локоны с лица матери, стараясь не разбудить ее. Затем снял с себя тонкое одеяло и накрыл им мать.
Снова раздался шум, и Лисандр застыл на месте. Ему показалось, что к двери лачуги кто-то подошел. Послышался топот — наверно, какое-то животное рылось в отбросах.
Он лег и положил руки на грудь, чтобы согреться. Снова послышался шум. Теперь на улице шептались. Лисандр встал и прижался ухом к двери. Слова разобрать не удалось.
Законы Спарты запрещали илотам в такой час находиться за пределами своих жилищ. Поэтому шум можно было объяснить лишь одним — там снова собрались люди. До Лисандра доходили слухи — илоты встречались в пещерах у реки. Сопротивление. Неужели они решили что-то предпринять?
Молодому человеку очень хотелось выйти и присоединиться к ним. Но разве это возможно? Они точно над ним посмеются и заставят вернуться в дом. Мальчишка тринадцати лет собирается сразиться со спартанцами!
Лисандр вслушивался, пока голоса не затихли. Становится легче, когда знаешь, что другие тоже жаждут перемен. В голове Лисандра проносились мысли о восстании и свободе. Он представил свою роль в грядущей битве. Прикрыв глаза, юноша увидел себя во главе илотов, наступавших на строй спартанских солдат. Рядом шли его братья-мессенцы.
ГЛАВА V
— Не трогай меня… убирайся! — закричал Лисандр, отбиваясь. Он вздрогнул и проснулся, не хватало воздуха, руками он прикрывал горло. Лисандр обвел взглядом их жалкую лачугу. Если не считать нескольких предметов мебели, пепел в очаге и мать, спавшую под одеялами, больше здесь ничего не было. Юноша набрал полные легкие воздуха и осторожно встал.
«Это мне только приснилось», — подумал он, сжимая висевший на шее амулет. Огонь Ареса был на месте.
Лисандр не мог ни согнуться, ни разогнуться, тело болело от испытаний вчерашнего дня. Но это не остановило его. С тех пор как заболела мать, он тренировался только в это время.
Под дверь лачуги проник мягкий свет, словно предупреждая, что над горами к востоку скоро взойдет солнце. Лисандр помнил, как мать рассказывала о восходе солнца: великий бог Гелиос привозил солнце в своей колеснице, запряженной лошадьми. Каждое утро он возносился на небо, и каждый вечер давал лошадям утолить жажду в западном море. Но Лисандр был уже взрослым для таких рассказов.
Ему захотелось есть, но, бросив взгляд на жалкие остатки трапезы, он решил оставить их матери. На мгновение в груди Лисандра снова вспыхнул гнев. «Разве зазорно просить еду на двух человек, если они целый день работают в поле как волы?»
Нежно поцеловав мать в лоб, юноша выскользнул за дверь.
Стояло мирное утро, ничто не нарушало тишины. Лисандр взглянул на поселение. Уже жужжали мухи, которых привлекали к мусорной свалке гниющие кости животных и другие отходы. Ветхие низкие лачуги поселения илотов примыкали к владениям принца Кироса, прижимаясь к низкому склону холма, будто выросли здесь сами по себе.
Последние пятнадцать лет здесь обитали илоты из мессенцев. Это место находилось рядом с полями, на которых они работали, но на приличном расстоянии от города спартанцев, чтобы те, рожденные свободными, не дышали испарениями нечистот, высыхавших на узких улицах.
Справа послышалось шарканье, и между лачуг появился Тимеон. Его соломенного цвета волосы спутались во время сна. Тихо подойдя, он поморщился, бросив взгляд на лицо Лисандра, и спросил шепотом:
— Что случилось?
— На пути домой я натолкнулся на спартанцев.
— Думаешь, тебе хватит сил на тренировку? — нахмурился Тимеон.
— Геракл не отдыхал даже после одиннадцатого подвига, — ответил Лисандр. — Пошли.
Хотя Лисандру требовалось больше времени, чтобы его тело восстановилось, он вместе с Тимеоном выбежал из поселения. Его ноги уже размялись, когда в поле зрения показалась мельница.
— Пробежим на перегонки оставшийся кусок дороги? — спросил Тимеон.
— Если хочешь проиграть… — ответил Лисандр. — Хорошо… побежали!
Лисандр сорвался с места, представив себе, будто участвует в Олимпийских играх, на которые каждые четыре года прибывали спортсмены со всей Греции. Всякий раз, когда ему хотелось сбавить шаг, перед его глазами появлялась воображаемая толпа зрителей и подстегивала его. Старшие илоты рассказывали, что еще во времена свободы в Мессене жил знаменитый атлет по имени Поликарес. Они утверждали, что на Олимпийском стадионе не видели более быстроногого спортсмена. Ни один спартанец не мог сравняться с ним.
Лисандр оказался у мельницы на полшага быстрее Тимеона. Тот похлопал друга по плечу.
— Однажды я перегоню тебя, — сказал он, широко улыбаясь.
Юноши вошли в брошенную мельницу. Другие илоты поднимутся лишь когда рассвет протянет свои розовые пальцы над горами.
Лисандр приходил сюда три раза в неделю, чтобы закалить тело. Однажды он понадобится Сопротивлению. Не исключено, что он даже возглавит его.
«Пусть я илот, — твердил он себе, — но я стану таким же выносливым как спартанец».
С помощью Тимеона Лисандр расчистил место на полу и взял в руки один из старых гранитных жерновов. Тот был больше его головы, но юноша сумел поднять его. Лежа на спине, и держа жернов двумя руками, под счет Тимеона он начал выжимать его.
«Раз!» Лисандр опустил и снова поднял жернов. «Два!» Лисандр старался выжимать жернов равномерно. «Три… четыре… пять…»
После десятого отжима у него затряслись руки, и он с большим трудом чуть приподнял камень над грудью.
Хотя руки Лисандра очень устали, он знал, как заставить их работать. Он думал о матери, лежавшей больной в продуваемой насквозь лачуге, он думал о Като, которого зарезал кто-то из Криптии ради потехи, точно цыпленка на обед. Пока в нем кипит гнев, он будет выжимать жернов.
Лисандр отвязал кожаный ворот от коленчатого рычага, поднимавшего и опускавшего жернова. Обмотав ремень вокруг руки, он потянул на себя тяжелый камень. «Раз… два… три…»
— Продолжай, Лисандр! — крикнул Тимеон.
Перед глазами Лисандра возникло лицо Агестеса, в уголках его губ выступила слюна, пока Тимеон считал: «четыре… пять…»
Юноша вспомнил рослого спартанца, которого сбил с ног и представил, как снова и снова наносит ему удары.
«Шесть… семь… восемь… девять… десять!»
Лисандр снова привязал ворот и сел. Пот капал с его лба на деревянный пол, смешиваясь с тонким слоем пыли. Ему на память пришли слова матери: «Поверь, тебя ждут великие дела — такова твоя судьба».
Расставшись с Лисандром, Тимеон побежал домой, где его ждал завтрак. В запруде мельницы, к которой он пришел помыться, Лисандр впервые увидел отражение своего лица после того, как его вчера избили. Один глаз обрел противный зеленоватый цвет, на скуле с другой стороны запеклась темно-красная корка. Верхняя губа была рассечена, но опухоль уже спала.
«Я не бог весть какой красавец, но выгляжу все-таки симпатичней Агестеса!»
При этой мысли Лисандр улыбнулся и у него тут же заболел рот. Юноша опустил руки в прохладную воду, его отражение расплылось, разбежавшись во все стороны. Лисандр принялся пригоршнями плескать воду на свое побаливавшее лицо и шею, смывая грязь, накопившуюся после работы в поле и упражнений на мельнице. Резкий треск заставил его поднять глаза.
Кроны деревьев чуть покачивались на ветру.
— Эй? — крикнул он. — Кто там?
Никто не отозвался, только речка журчала, впадая в запруду мельницы, и изредка трещал сверчок. Лисандр подвязал свои длинные волосы, встал, взбежал на холм и направился сторону поля. Скоро начнется новый день уборки урожая.
Тимеон ждал его, стоя с серпом в руке и разговаривая с мальчиком их возраста. Лисандр помахал рукой, направившись к ним. После упражнений у него поднялось настроение, в душе снова пробудилась надежда.
— Эй, ты там! — крикнул надзиратель. Лисандр продолжал идти в сторону Тимеона.
— Эй, мальчик для битья, с тобой разговаривают!
Лисандр обернулся. Агестес смотрел на него в упор. Лисандр напрягся и сжал кулаки.
— Ты что, оглох? — заорал надзиратель. — Вчерашний день не научил тебя, как следует себя вести?
— Что вам надо? — Лисандр, задрав голову, взглянул Агестесу прямо в глаза. Тот искоса посмотрел на него, видно, думая, как поступить.
— Илот, у тебя сегодня скверный вид! — заявил надзиратель. — У нас осталось всего несколько мешков для зерна. Я хочу, чтобы кто-нибудь сходил на рынок в Лимну и купил новые. — Он смерил Лисандра оценивающим взглядом с головы до ног. — Давай! Нам понадобится никак не меньше сорока мешков.
Лисандр тут же подумал о зерне, которое ему нужно, чтобы купить еду себе и матери. Чем дольше его не будет на поле, тем меньше он получит.
— Но если я пойду на рынок, то у меня не останется времени на работу… — хотел возразить он.
— Что ж, в таком случае, чем быстрее ты вернешься, тем лучше, — с ухмылкой ответил Агестес. — Если только тебе не вздумается отведать вот этого. — Надзиратель коснулся плетки, висевшей у него на поясе.
Лимна выросла вокруг лавок и рынка, в которых заправляли периэки. Лисандр, проходя через их поселение, наблюдал, как мужчины и женщины занимаются повседневными делами — развешивают белье, проветривают постельные принадлежности и одежду.
Периэки поглядывали на него с некоторым любопытством, обращая внимание на его синяки и шрамы. Мимо пробежал мальчик-раб, его, наверно, отправили принести что-либо или доставить сообщение. Дома здесь были крупнее и прочнее, чем крохотная лачуга, которую Лисандр занимал со своей матерью, в огородах росли овощи, изредка попадались фруктовые деревья. На небольших полях, окружавших дома периэков, в земле рылись козы и куры, ища остатки вчерашних объедков.
Периэки жили не так, как спартанцы. Лисандр различал вдали их дома, уютно расположившиеся в предгорье. Да, периэки жили лучше, чем пробивавшиеся впроголодь илоты.
У Лисандра снова закололо в затылке. Он тут же обернулся. Неужели кто-то следит за ним не только ради простого любопытства?
«Наверно, мне только кажется», — подумал юноша, покачав головой. Он знал, что как раз сейчас молодые спартанцы слоняются по улицам. Лисандру не хотелось снова столкнуться с ними. Не мог же он каждый раз надеяться, что явится кто-то и выручит его из беды.
Он ускорил шаг, обойдя торговца, гнавшего на рынок стадо рогатого скота. Животные, видно, уже искупались в реке — их прилизанная шерсть была влажной, под жаркими лучами восходящего солнца от нее шел пар. Когда Лисандр поравнялся со стадом, животные лениво уступили ему дорогу. Он прикинул в уме, как быстро ему придется работать, чтобы собрать сегодня положенное количество зерна. Работа на поле и так нелегка, а его еще используют как мальчика на побегушках.
И тут он что-то заметил. Чей-то силуэт. Мужчины. Тот, низко пригнувшись, стрелой пробежал среди стада.
Лисандру не померещилось. Он тут же нырнул в боковую улочку и прижался к стене. Любопытная собака на другой стороне подняла голову и, высунув язык, начала следить за ним.
— А ну-ка веди себя тихо, — прошептал Лисандр.
«Неужели это Демаратос со своими громилами?»
Юноша наблюдал, как быки и коровы медленно удаляются по улице. Снова наступила тишина. Лисандр напряг слух. Не оставалось никаких сомнений — рядом кто-то есть. Об этом говорили крадущиеся шаги. Затем шаги остановились.
Кто же там дышит? Если всего один человек, то у него есть надежда. А что если его преследователь вооружен?
Лисандр сжал кулаки, глубоко вздохнул, приготовился к драке и выбежал из проулка.
— Убирайся! — крикнул он, подняв руки.
Но рядом никого не оказалось. Улица была пуста.
Собака почесала лапой шею и тоже убежала.
ГЛАВА VI
Невзирая на ранний час, рынок Лимны уже бурлил. Продавцы громкими криками давали знать всем, кто слышал их, чем они торгуют:
«Покупайте инжир! Свежий инжир!»
«Овечьи кости, свиные кости, говяжьи кости! Кости для самого лучшего бульона!»
У Лисандра слюнки потекли при мысли о приправленном мукой густом мясном рагу.
Он пробрался сквозь толпу, миновав полного молодого человека, торговавшего амулетами, которые отводили зло или помогали умилостивить богов:
— Благословите себя, прокляните своих врагов!
К центральной площади рынок расширялся и, чем ближе подходил к ней Лисандр, тем плотнее теснились друг к другу лавки.
Это было поразительное место. Слева от него расположился торговец тканями — у него продавалась и простая белая материя, и тонкое льняное белье. Лисандр почувствовал вкусные запахи сушеной рыбы. В лавке напротив на солнце лежало соленое филе камбалы, а на перекладине висели длинные угри, ставшие почти черными под лучами солнца.
По рынку сновали илоты, помогавшие периэкам торговать или выполнявшие поручения своих спартанских хозяев. Когда Лисандр добрался до центральной части рынка, толпа стала плотней, и он уже не знал, куда надо идти.
— Извините! — обратился он к молодой женщине. — Вы не подскажете, где тут можно купить пеньковые мешки?
— Тебе туда, — она показала головой в сторону. — Пройдешь мимо лавки портнихи и увидишь.
Лисандр прошел к противоположной улице. Двое нищих преградили ему дорогу. У одного не было правой ноги, другой был слеп.
— Не дашь мне немного еды? — обратился к нему слепой, вращая невидящими белесыми зрачками.
— Господин, ради всех богов, ради всех богов, подайте нищим! — произнес безногий.
— Простите, — ответил Лисандр, — но у меня ничего нет.
Наверно, эти нищие когда-то были солдатами, участвовавшими в долгой войне против Аркадии.[13] Хотя спартанцы гордились тем, что у них самая большая армия в Греции, периэки вроде этих редко удостаивались наград, сражаясь рядом.
Улица оказалась столь узкой, что Лисандр был вынужден протискиваться сквозь толпу. Ему было трудно дышать. Он чувствовал себя как в ловушке, и стал нервничать.
— Я ищу лавку, где продают мешки, — обратился юноша к женщине в переднике. — Вы не скажете, где это?
— Прочь с дороги, раб, — ответила та, оттолкнув его.
На улице было жарко, воздух словно завис без движения. Лисандр уже собрался вернуться к открытому пространству посреди рынка, но его оттеснили, и он оказался между двух лавок.
— Мне нужно вон туда, — громко сказал он.
— Делай, что я тебе скажу, и, возможно, ты протянешь до вечера, — прошептал ему на ухо низкий голос с акцентом.
Лисандр хотел обернуться, но грубая мозолистая рука вцепилась в его шею и прижала лицом к стене.
— Так не пойдет, раб. Ты меня совсем не слушаешь!
Лисандр заметил лезвие ножа, простое и грубое, какими пользовались илоты. Не успел он опомниться, как к его шее приставили холодный кремень, который подрагивал в такт его пульсу.
— Слушай, — сказал Лисандр, — я сделаю все, что ты захочешь. — Он вспомнил железный брусок, который ему дал Агестес… — У меня… есть деньги.
— Мне не нужны твои деньги! — ответил незнакомец. Рука нападавшего чуть отпустила его шею, и Лисандру показалось, что он снова обрел свободу. Однако тут же последовал сильный толчок в спину, и юноша ударился головой о стену. У него потемнело в глазах.
Подняться Лисандру удалось не сразу. Он потрогал голову, заметив на пальцах липкую кровь, отряхнулся и нащупал мешочек, в котором целым и невредимым лежал железный брусок Агестеса.
«Спасибо Зевсу за это!»
Потом он коснулся своей шеи — Огонь Ареса исчез!
Лисандра охватил страх. Не чувствуя онемевших ног, он пробирался сквозь толпу, не обращая внимания на покупателей, которые провожали его недовольными выкриками.
От центра площади, где среди мешков с яркого цвета порошками и висевшего на раме стручкового перца, сидел торговец специями, Лисандр обошел рынок кругом, внимательно всматриваясь в толпу и изучая каждое лицо. Несмотря на громкие возражения какого-то лавочника, он даже взобрался на какой-то мешок и снова обвел глазами рынок.
Какого роста был человек, укравший у него амулет? Какого цвета были его волосы? Лисандр понял, что не знает этого. По его лицу струился пот. Ему стало плохо. Юноша слез с мешка.
Огонь Ареса — самое дорогое, что у него было — бесследно исчез.
Лисандр решил вернуться назад и стал пробираться сквозь толпу покупателей.
«Что я скажу матери? — думал он. — Я не сдержал клятву».
Юноша шел, понурив голову, и вдруг врезался в кого-то.
Лисандр едва успел рассмотреть лицо испуганного мальчишки примерно его же возраста, как они оба, вцепившись друг в друга, повалились на землю. Какой-то покупатель обошел их стороной, ворчливо выражая свое недовольство.
Лисандр поднялся на ноги и посмотрел вниз. Волосы мальчишки были почти черными, густыми и вьющимися.
— Надо смотреть, куда идешь! — сказал незнакомец, потирая локоть.
Лисандр заметил на нем красный плащ, и у него сильно забилось сердце. Мальчишка был спартанцем. Это не предвещало добра. Стоило илоту не так взглянуть на спартанца, как его могли строго наказать.
— Я… прости меня, — заикаясь, произнес Лисандр. — Я тебя не заметил.
Он протянул руку.
— Мне не нужна помощь илота, — ответил мальчик и поднялся сам. Только когда плащ спартанца распахнулся, Лисандр разглядел его ноги. Правая была обычной, а вот левая… казалась тоньше, кривее и немного короче. Вдоль колена мальчика тянулась белая полоса, стопа его кривой ноги была слегка подвернута вовнутрь.
Лисандр никак не мог оторвать от нее взгляда, но заметил, как на лице спартанца вспыхнула краска стыда, когда он спрятал ногу под плащом.
— Оставь свое сочувствие при себе, — сказал спартанец.
Лисандр заметил в его руке палку, которая неожиданно взметнулась вверх, Лисандр вздрогнул и поднял руки, защищаясь. Однако удара не последовало.
— Что ты делаешь? — спросил мальчик в плаще.
Лисандр опустил руки.
— Я… я подумал, ты собираешься ударить меня, — ответил он.
Спартанец рассмеялся.
— Это моя трость. Какая мне польза, если она сломается о твою голову? — Спартанец задумался. — Как тебя зовут?
Лисандр потерял дар речи. Ни один спартанец никогда не задавал ему таких личных вопросов.
— У тебя нет имени? Меня зовут Орфей.
— Я Лисандр, — ответил илот.
— Хорошо, Лисандр, куда ты так спешишь?
— Приношу извинения, я… я ищу… — юноша умолк.
Мальчишка в красном плаще поднял руки, как бы успокаивая его.
— Послушай, Лисандр, ты ужасно выглядишь. — Лисандр вспомнил, что все его лицо в синяках и шрамах. — Пойдем, сядем вон там, — пригласил его спартанец, указывая на свободную скамью.
Лисандр чувствовал себя так, будто его уносит стремительная река, и он никак не может из нее выбраться.
Прихрамывая, спартанец пошел вперед, а Лисандр последовал за ним к краю рыночной площади. Он шел на почтительном расстоянии и старался не смотреть спартанцу в глаза.
— Никогда не встречал среди спартанцев калек? — поинтересовался Орфей.
Лисандр не знал, как вести себя. Неужели он угодил в ловушку? Если бы спартанец родился с такой ногой, ему бы не позволили жить. Слабого или больного спартанского малыша осматривали, затем бросали умирать на ледяных склонах гор.
— Такая нога досталась мне от рождения. Иногда по утрам у меня болит колено. — Орфей умолк, затем добавил: — Говорят, что нельзя жалеть о том, чего у тебя никогда не было. Но я думаю, что это не так.
Лисандр осмелился поднять голову. Спартанец не глядел на него, его взор был устремлен на толпу. Юноша почувствовал, что ему жалко Орфея. Наверное, тому трудно смириться с мыслью, что он никогда не станет воином.
Владелец ближайшей лавки, торговец гончарными изделиями с лысой головой и толстыми слоями жира на шее, подался вперед, зыркая злыми глазами и пытаясь разглядеть, кто посмел сесть на его скамью. Но заметил красный плащ и углубился в свои дела.
— Быть спартанцем выгодно, даже хромым! — хмыкнул Орфей и неожиданно улыбнулся. — А теперь расскажи, что с тобой случилось. Ты сказал, что должен что-то найти…
Лисандр невольно почувствовал расположение к новому знакомому. Орфей казался воплощением честности, и красный плащ уже не так его пугал.
— Я ищу одну вещь, которая очень мне дорога, — ответил он.
— А что это? — поинтересовался спартанец.
Лисандр услышал голос матери «Никому никогда не говори об этом».
— Я… я не могу сказать тебе, — ответил он.
— Кто-то взял эту вещь? — спросил Орфей.
— И этого я не могу сказать тебе! — ответил Лисандр. — Потому что не знаю. На меня напали сзади.
Должно быть, его ответ показался спартанцу глупым.
— Ничего страшного, Лисандр. Это не мое дело, но я ведь могу тебе помочь. Две пары глаз лучше одной, в этом нет сомнений…
Орфей не представлял никакой угрозы, Лисандр понимал это. И решился на смелый шаг.
— Я ищу амулет. Это самое дорогое, что у меня есть. Его украли перед тем, как я с тобой столкнулся.
Мальчик нахмурил лоб и сказал:
— Я сомневаюсь, что тот, кто его украл, находится где-то рядом. Так что здесь искать бесполезно. Нам следует пошевелить мозгами. Спорю, тебе никогда не приходило в голову, что спартанец может сказать нечто подобное.
Откровенность мальчика была заразительной.
— Нет, но я ведь никогда еще не встречал хромого спартанца, — ответил Лисандр, не подумав. Он ждал, как его слова воспримет Орфей, но тот лишь улыбался.
— Мы оба родились несчастливыми, — заключил спартанец. — Однако пенять на рождение все равно, что оскорблять богов. Кто еще знал об этом амулете?
— Никто, кроме моей мамы, — ответил Лисандр. — Однако вчера…
Лисандр вспомнил вчерашний день, Демаратоса и его громил, Сарпедона с суровым лицом в шрамах.
Тот, кто напал на него, знал, что ищет. Однако Лисандр точно помнил, что нож в руках нападавшего был не из железа или бронзы.
Это был самодельный нож из кремня, какими пользуются илоты. Но зачем илоту нападать на него? Лисандр сам был илотом. Орфей прервал его мысли.
— Мне пора возвращаться в казарму. Я пришел сюда, чтобы купить маме подарок.
Спартанец достал из мешочка небольшую резную фигурку какого-то четвероногого создания. Фигурка было сделана из зеленого кварца, а само создание напоминало нескладного поросенка с длинным носом.
— Это животное называется слон, — пояснил Орфей. — Наставник нашей казармы не пожалеет меня, если я опоздаю.
«Опоздал!»
Лисандр вскочил. Как долго он пробыл на рынке? Надзиратель взбесится!
— Мне тоже пора идти, — сказал он. В толпе образовался просвет, и Лисандр заметил лавку, где продавались пеньковые мешки.
«Как же я раньше ее не заметил?» — удивился он.
Лисандр пошел к лавке, Орфей последовал за ним. Владельцем лавки был пожилой мужчина.
— Пожалуйста, дайте мне сорок мешков, — сказал Лисандр, показывая лавочнику свой железный брусок.
Лавочник кивнул и стал неторопливо отсчитывать пеньковые мешки.
— Вы не можете считать быстрее? — взмолился Лисандр. — Если я опоздаю, меня ждет порка.
— Всему свое время, — ответил периэк, перевязывая два узла с мешками.
— Не беспокойся, — сказал Орфей, указывая на телегу, запряженную ослом. — Попроси, и тебя подвезут.
— Ни один периэк не станет подвозить илота, — ответил Лисандр.
— Ты прав, — согласился Орфей, — но спартанца подвезет. — Эй, ты! Куда едешь? — крикнул он вознице.
Владелец телеги удивленно посмотрел на молодых людей, но изменился в лице, заметив красный плащ Орфея.
— По Гиацинтовой дороге, — мужчина на телеге ткнул пальцем в кувшины, лежавшие в ее глубине. — Я должен отвезти это масло в порт Гифею.
— Тогда нам по дороге, — заявил Орфей, не став ждать разрешения. — Давай, Лисандр. Клади сюда свои мешки.
Лисандр послушался, не придав значения недовольному выражению лица возницы, и помог Орфею забраться рядом.
Когда они оба устроились в конце телеги, возница легко стеганул осла хлыстом. Телега рванулась вперед, кувшины громко загрохотали друг о друга.
Лисандр прислонился к деревянной стороне телеги и внимательно посмотрел на своего нового знакомого. Какой сегодня странный день! Прежде он никогда не разговаривал со спартанцем. А сегодня он подружился с одним из них.
ГЛАВА VII
Когда расшатанная телега ползла в сторону владений принца Кироса, впереди послышался топот копыт, напоминавший раскаты грома. Перед ними из-за угла выскочил спартанский всадник. В одной руке он держал поводья, другой прижимал к груди сверток.
Возница едва успел свернуть в сторону, телега качнулась и остановилась. Пара колес застряла в придорожной канаве. Всадник галопом пронесся мимо, не обратив на них внимания. Среди стука копыт Лисандр расслышал плач и увидел дергающиеся розовые ручки и ножки младенца.
Он взглянул на Орфея. Стало понятно, что происходит. Должно быть, малыш родился нездоровым или с физическим недостатком.
По принятому обычаю спартанец отвозил его в горы. Лисандр заметил смущенное выражение на лице Орфея, когда тот показал ему свою искалеченную ногу. Когда всадник скрылся за углом, мальчик заговорил:
— Я знаю, о чем ты думаешь, Лисандр. Как могут спартанцы терпеть такого, как я.
Лисандр покачал головой.
— Я ни о чем таком не думал…
— Когда я родился, меня осмотрели, как того требует обычай. Искривленная нога решила мою судьбу. Меня ждала смерть. Конечно, я всего не помню, но так потом рассказала мне мать.
— И что было дальше? — спросил Лисандр.
— К нам домой пришел солдат. Родители понимали, что нечего и думать о том, чтобы сопротивляться неизбежному. Спартанцы не знают, что такое жалость. Меня взяли из рук матери и увезли вверх по тропе к западным горам. Тогда как раз выпал первый снег, и солдат оставил меня около кустарника, решив, что меня погубит холод, либо обнаружат дикие звери, которых в той местности водилось множество.
— Но как же ты уцелел? Ведь ты был совсем маленьким!
— Так вот, — продолжил Орфей, — спустя неделю этот же солдат по имени Тиестес по той же тропе возвращался вместе с друзьями с охоты. Они выслеживали волков. Охотники уже убили вожака стаи и ранили волчицу, и та скрылась в кустарнике. Солдат спешился и углубился в чащу, держа наготове короткое копье, ведь раненный волк гораздо опаснее здорового.
— И что было дальше? — спросил Лисандр, подаваясь вперед.
— Тиестес шел по кровавому следу, пролегавшему среди деревьев. Стоял один из тех зимних дней, когда солнце не совсем выглядывает из-за облаков. Белое небо заволокла тонкая пелена. В лесу было темно, впереди среди деревьев послышалось негромкое рычание. Видно, волчица зализывала раны. Солдат осторожно пробирался вперед…
— И? — спросил Лисандр.
— Тиестес вышел на опушку и там увидел ее. Волчица припала к земле перед небольшой пещерой, из ее бока струилась темная кровь. Шерсть на шее волчицы поднялись дыбом, а обнаженные клыки сверкали как снег. Тиестес заметил, что силы ее покидают: одна из передних ног волчицы уже ее не слушалась.
«Почему же она не убегает?» — удивился солдат. Затем услышал, доносившиеся из пещеры звуки, что-то вроде жалобного писка. Там жили волчата.
— И он убил ее, не смотря на то, что у нее были детеныши? — спросил Лисандр.
— Разумеется, он убил ее, — ответил Орфей. — Тиестес подошел как можно ближе и прицелился в нее копьем. Волчица зарычала, но ее последний рык прервался, когда копье угодило ей между шеей и плечом. Волчица тут же умерла.
— Но какое это имеет отношение к тебе? — спросил Лисандр.
— Тиестес достал свой кинжал и, пригнувшись, вошел в пещеру, волчата ведь безобидны. В глубине он заметил трех ползавших друг по другу слепых волчат. И еще там лежало нечто розовое и пухлое. Тиестес решил, что это кролик. Но когда солдат подошел ближе, он не поверил своим глазам. Это была не добыча, а маленький мальчик.
— Ты? — спросил пораженный Лисандр.
— Верно, — ответил Орфей. — Должно быть, волчица кормила меня молоком как своего детеныша. Тиестес отнес меня к своим приятелям по охоте. Те не знали, как им поступить. Один из них сказал, что меня надо оставить там, где я был. Именно этого требовал спартанский закон. Но другие ответили, что это чудо и сами боги спасли меня. В конце концов, они отнесли меня в Спарту и показали Совету.[14]
— И Совет даровал тебе жизнь?
— Да, он проголосовал за то, чтобы вернуть меня матери. Члены Совета решили, что меня, наверно, благословил Ликург, основатель спартанского общества. Ведь его имя означает «выкормленный волками». Мама была вне себя от радости и дала мне имя Орфей. Так звали великого музыканта, который побывал в подземном царстве мертвых и вернулся оттуда живым.
Лисандр был поражен. Может, боги действительно обращают внимание на смертных?
Они добрались до поворота, ведущего к казармам, и Орфей слез с телеги.
— Ты думаешь, боги оберегают тебя? — спросил Лисандр.
— Может и так, — ответил Орфей, — может, я родился, воплотив в себе силу тысячи спартанцев! Береги себя, Лисандр. Мне хочется, чтобы ты нашел свой амулет.
Телега покатилась дальше, а Лисандр проводил взглядом прихрамывавшего Орфея. Он надеялся, что они еще встретятся.
Лисандр спрыгнул с телеги близ владений принца Кироса. Взвалив на плечи узлы с мешками, он побежал в сторону полей. Там его мать, присев среди грязи, полола сорняки, которыми заросли только что взошедшие хлеба. Бросив мешки, сын подбежал к ней.
— Мама! Почему ты не отдыхаешь? — Лисандр видел, что ей не хватает сил ответить. Слезы застилали ему глаза.
Позади раздался низкий громкий голос:
— Потому что кому-то из вашей семьи надо зарабатывать на жизнь! — Лисандр обернулся и увидел нависшего над ним огромного Агестеса.
Сын помог матери встать, затем с гневом набросился на надзирателя.
— Разве вы не видите, что она больна! — закричал он. — Вы хотите совсем убить ее?
— Не волнуйся за меня, Лисандр, — взмолилась Атеназия.
Агестес прищурился и задрал голову. Затем он сплюнул на землю, плевок упал рядом с Лисандром.
— Илот, еще не хватало, чтобы я слушал твою мать, — сказал он, ухмыляясь. — Принцу Киросу дорога любая пара рук, способная убирать хлеб. В том числе и ленивых рабов, которые охотнее нежились бы в кровати. Может, тебе хочется, чтобы я привел сюда самого принца…
Лисандр уже собирался ударить надзирателя, но почувствовал, как на его спину легла рука матери. Она заговорила раньше, чем сын успел осуществить свое намерение, и в ее голосе прозвучал страх:
— Спасибо, господин. Мы все поняли. И хотим лишь продолжить свою работу.
Презрительно фыркнув, Агестес развернулся и ушел, оставив после себя невыносимое зловоние.
У Лисандра горело лицо, когда он работал рядом с Атеназией, переворачивая сорняки мотыгой. Он видел, что мать едва держится на ногах. На ее бледном лбу выступил нездоровый пот.
Чувство стыда не давало Лисандру покоя, его сознание точно пронзали стрелы.
«Я не смог защитить свою мать! Надо было голыми руками прикончить эту жирную вонючую свинью!»
Наверно, мать по лицу сына заметила, какие душевные муки тот испытывает.
— Ты же знаешь, что это ничего не дало бы, — сказала она. — Насилие порождает новое насилие. Спартанцам неплохо бы запомнить это.
Издав еле слышный стон, Атеназия опустилась на колени. Лисандр бросил мотыгу и поддержал мать за плечи. Кашель потряс все ее тело. Когда мать перестала дрожать, Лисандр заметил, что ее глаза потускнели и ни на что не реагируют. Юноша еще никогда не видел, чтобы ей было так плохо.
— Хватит! — сказал он. — Я отведу тебя домой.
Лисандр стал глазами искать Агестеса, но того не было. Тогда он поднял хрупкое тело матери на руки.
Она не возражала, когда сын уносил ее с поля. Другие илоты смотрели на них с сочувствием, однако ни один из них и не подумал им помочь. А что они могли сделать? Старый Нестор поджал губы и лишь едва заметно кивнул.
Вдали на тропинке среди полей Лисандр заметил Агестеса, тот орал на женщин-рабынь. Лисандр узнал в них трех дочерей Гекубы, подруги его матери. Юноша увидел, как Агестес вдруг подошел к женщинам и тыльной стороной руки ударил по лицу Ниликс, младшую из девушек. Издав пронзительный вопль, та упала. Ее сестры опустили головы.
Пути назад не было. Лисандр стиснул зубы и приготовился без страха взглянуть врагу в лицо. Когда он подошел ближе, надзиратель обернулся и уставился на юношу, не веря своим глазам, потом неторопливо вышел на середину тропинки и скрестил руки на груди.
— Парень, ты никуда не пойдешь. И твоя мать тоже. Немедленно возвращайтесь к работе!
— Только не сегодня, — ответил Лисандр. Он опустил Атеназию, и та смогла удержаться на ногах.
Лисандр почувствовал, как мать дрожит и шагнул к надзирателю.
— Я не стану смотреть, как моя мать умирает в поле.
Агестес поднял руку, напоминавшую лапу медведя, и заорал:
— Назад! Приступай к работе! Немедленно!
Лисандр продолжал стоять, приготовившись к тому, что надзиратель его ударит. Когда рука Агестеса начала опускаться, Лисандр увернулся и подставил ему подножку.
Удар Агестеса не достиг цели, надзиратель всей тушей запнулся о ногу Лисандра и рухнул на землю. Какое-то время он лежал, пытаясь отдышаться. Подняв мать на руки, юноша быстро направился к поселению, где они жили. Агестес не бросился за ними, а лишь крикнул вдогонку:
— Илот, теперь тебе не уйти от смерти! Вот увидишь, ты у меня еще попляшешь!
Лисандр даже не оглянулся.
Лисандр опустил мать на кровать и оглядел их лачугу — остатки грубо сколоченной мебели, горшки и сковородки, наполовину сгоревшие свечи. Неужели это все, что они заработали за свою жизнь? Неужели илоту больше не на что надеяться?
— Как они могут так поступать с нами? Никто ему не ответил.
Лисандр закрыл лицо руками и заплакал. Он больше не мог сдерживаться.
В дверь забарабанили, раздался громкий голос надзирателя.
— Открывай, парень! — Кулак снова застучал по хлипкой двери.
Мать Лисандра шевельнулась, но не проснулась.
«Так я и знал, — мысленно вздохнул юноша. — На этот раз мне не отделаться шестью ударами плетки».
Он встал, утер глаза, подошел к двери и отодвинул деревянный засов, прищурившись от солнечных лучей.
Надзиратель уставился на Лисандра, у него дергалась челюсть, лоб покрывала испарина.
— Сейчас иду, — сказал юноша, выпрямив спину. — Только не будите мать.
К его удивлению, надзиратель не стал возражать.
— Сегодня тебе не надо возвращаться на поле, — процедил сквозь стиснутые зубы Агестас. — Тебя вызывают в другое место.
Лисандра охватила паника.
— Куда меня вызывают? — тихо спросил он.
— Ты должен явиться домой к эфору Сарпедону.
Это имя не сразу дошло до сознания Лисандра. В горле у него вдруг совсем пересохло. Старик, спасший его от шайки спартанцев, был эфором!
«Быть того не может!»
После двух царей, пять эфоров, составлявших Эфорат, были наделены в Спарте самой большой властью. Поговаривали, что ее у них даже больше, чем у самих царей, потому что последние не могли объявлять войну без их согласия. Эфоры были главными гарантами спартанских законов.
— Эфор? — вымолвил он. — Что ему могло понадобиться от меня?
Разумеется, Лисандр уже знал ответ. «Ему нужен Огонь Ареса», — кричал его внутренний голос. Агестес ухмыльнулся.
— Тебе лучше самому это выяснить, — ответил надзиратель. Он достал из кармана туники кусок пергамента и протянул его Лисандру. — Вот, возьми. Это охранная грамота — так, по крайней мере, говорят.
Лисандр не сразу взял пергамент. Тот казался хрупким в его руках. Илотам было запрещено без разрешения появляться на территории спартанцев. Присмотревшись, юноша заметил, что на пергаменте что-то написано.
Агестес рассмеялся.
— Только не притворяйся. Такой остолоп, как ты, вряд ли умеет читать! — сказал он. — Ты даже свое имя написать не можешь!
Лисандр чувствовал, как кровь ударила ему в голову. Это верно, он не умел ни читать, ни писать, но кто из илотов умел? Агестес уж точно не умел!
— До Амиклы пойдешь по западной дороге, затем у храма Аполлона свернешь на правую развилку, — сказал надзиратель.
Агестес уже сделал несколько шагов в сторону, но обернулся и добавил:
— До встречи завтра в поле… если тебе повезет!
ГЛАВА VIII
От лачуги, где жили Лисандр с матерью, до городка Амиклы был час ходу. Над головой жгло полуденное солнце. Большую часть дороги юноша проделал вдоль реки, которая начиналась в горах Тайгет и впадала в южное море.[15] В это время года река мельчала, и ее течение становилось почти незаметным.
Реку облюбовали дрозды — здесь можно было полакомиться насекомыми, которыми кишели берега. Посреди своего течения река намыла илистые острова, и Лисандр наблюдал, как одинокий аист важно шагает на своих тонких ногах, высматривая рыбу в мелкой воде.
Лисандр в этих местах раньше никогда не бывал. Он слышал, что здесь живут только самые богатые спартанцы. Здесь не было поселений илотов, которые могли бы испортить вид местности.
На окраине Акмилы Лисандр вышел к столовым для спартанцев. В больших казармах они ели, спали и упражнялись до тридцатилетнего возраста. Такие казармы были разбросаны по территории всей Спарты как напоминание об их могуществе.
Пока Лисандр смотрел, ворота одной из казарм заскрипели и отворились. Оттуда появились две колонны воинов в красных плащах, в руках они держали соответствующего цвета сверкающие щиты.
В тишине прозвучал голос командира:
— Построиться в фалангу!
Обе колоны бесшумно выстроились в четыре шеренги из нескольких человек. Воины стояли лицом к лицу, их разделяли около пятидесяти шагов. Со своего места Лисандр не мог разглядеть лиц спартанцев.
Командир громко отдал следующую команду: — Перейти в наступление! Каждая шеренга двинулась вперед, сначала шагом, затем перешла на бег, ускоряя шаг. Четыре шеренги сближались, причем воины бежали изо всех сил.
Шеренги столкнулись, раздался грохот. Лисандр заметил, что несколько спартанцев из передней шеренги упали, но остальные продолжали наступать, упираясь ногами в землю.
В знойном воздухе слышались крики, левая шеренга стала теснить соперников. Те не выдержали напора и подались назад.
Один за другим спартанцы отходили, либо падали на землю. Победоносная фаланга не остановилась и шла вперед по телам упавших воинов. Наконец правая шеренга окончательно рассыпалась, и победители оставили ее позади.
Лисандр вздрогнул. Почти не верилось, что после столь дикого упражнения кости у всех останутся целы. Тем не менее ему стало веселее, и юноша продолжил путь. Когда победители запели песню, по его телу пробежала дрожь.
Казармы остались далеко позади, когда Лисандр добрался до города. Проходя по западной стороне Амиклов, он с удивлением отметил, что некоторые дома не намного больше его лачуги, однако пока он взбирался на холм, глинобитные стены сменились каменными.
Лисандр прошел мимо дома, в который вели широкие ворота с колоннами. Во дворе он заметил илота, который куда-то торопился, держа в руках блюдо с едой. На улицах царила тишина.
Дом Сарпедона располагался в самой богатой части города. У перекрестка Лисандр пошел по правой развилке и вскоре в стороне от дороги увидел нужное здание.
Он поднял голову и сбавил шаг. Здание больше напоминало дворец, нежели дом. Оно состояло из двух этажей и под ярким солнцем сверкало белизной. Крыша была покрыта аккуратной красной черепицей. Ряд виноградных лоз, свисавших под тяжестью ягод, отделял дом от дороги. У Лисандра заурчало в животе.
«Я вот-вот войду в дом одного из эфоров, самых ненавистных илотам людей!»
Не без труда подавив желание набить рот виноградом, Лисандр направился к широкому входу. Там не было двери, но от увиденного у него перехватило дыхание: огромный залитый солнцем двор под открытым небом занимал центральную часть здания. Неведомые ему деревья и другие растения росли в горшках, середину двора украшал пруд. На водной глади плавали экзотические пурпурные цветы.
Такой роскоши Лисандр себе и представить не мог. Двор обрамляла тенистая колоннада, которую поддерживали широкие пилоны, выкрашенные в сине-белый цвет.
Лисандр заметил девушку примерно своего возраста, размахивавшую полоской яркой льняной ткани. Рядом с ней семенила домашняя черепаха и, вытягивая чешуйчатую шею, пыталась схватить конец ткани.
— Привет, — сказал Лисандр, входя во двор. Девушка тут же обернулась и смерила его недовольным взглядом. Ее темные волосы были подвязаны лентой. Лицо девушки напоминало вытянутый овал, немного напоминая форму лица Лисандра. Незнакомка взяла на руки черепаху и удалилась, не сказав ни слова.
Лисандр остался один и почувствовал себя неловко. Он заметил, что пол под его ногами украшен сотнями крохотных цветных плиток, выложенных замысловатыми узорами. Отступив назад, он понял, что плитки изображают двух стоящих друг напротив друга лошадей.
— Я вижу, ты любуешься моей мозаикой!
Лисандр поднял голову и заметил Сарпедона. Тот широкими шагами приближался к нему.
Сегодня на нем был не красный плащ, а простая тога белого цвета, скрепленная на плече металлической пряжкой.
Лисандр тут же опустился на одно колено и склонил голову.
— Поднимайся, мальчик! Добро пожаловать в мой дом, — сказал Сарпедон, затем указал на пол: — Это работа одного мастера из Родоса. Она прекрасна, не правда ли? — Лисандр смутился и ничего не ответил. — Родос — это остров в Эгейском море. Там живут самые талантливые ремесленники.
— Должно быть, на это ушло много времени, — с трудом пробормотал юноша.
— Иди сюда, садись, — пригласил его эфор, указав на деревянную скамью рядом с низким столом.
Лисандр поступил так, как ему велели.
«Неужели это тот самый человек, который вчера навел на меня такой ужас?» — спросил он себя.
При свете дня покрытое шрамами лицо Сарпедона не казалось ему столь устрашающим. Сарпедон сел рядом с ним, затем позвал:
— Кассандра, пожалуйста, принеси нам попить. Наверное, нашего гостя мучит жажда.
Из дверей появилась уже знакомая Лисандру девушка и подошла к ним, держа в руках поднос, на котором стояли две деревянные чашки и терракотовый кувшин. Поставив поднос на стол, она начала разливать воду, сердито глядя на одну из чаш.
Девушка явно не собиралась поднимать глаз. Выполнив просьбу Сарпедона, она ушла.
— Тебе придется извинить мою внучку. Она никогда не прислуживала илотам. — Сарпедон улыбнулся. — И, надеюсь, никогда не станет этого делать!
Лисандр почувствовал досаду, но понимал, что не в праве возразить. Стоит ли? Сарпедон прав — спартанцы не должны прислуживать илотам.
Он подождал, когда эфор возьмет чашу, затем поднес к губам свою. Вода была приправлена мятой. Лисандр с жадностью выпил всю воду. Сарпедон снова наполнил его чашу.
— Думаю, ты догадываешься, почему я пригласил тебя… Лисандр, — заговорил он. — Тебя пришлось разыскивать почти все утро, но мои люди справились со своим поручением. К тому же твое лицо заметно в толпе. — Язык Лисандра нащупал болезненный порез на внутренней стороне губы. Сарпедон продолжал: — Покажи мне еще раз тот драгоценный камень.
— Не могу, — ответил юноша. — Его украли.
Сарпедон приподнял брови, и Лисандр понял, что эфор не намерен шутить.
Лисандру лучше было сразу выложить всю правду. Но ведь это опасно. А разве у него есть иной выбор? Сарпедон мог приказать запороть его до смерти, если бы почувствовал, что илот ведет себя нечестно.
— Сегодня утром я ходил на рынок в Лимну. Кто-то приставил мне нож к горлу и забрал амулет.
— И ты не оказал сопротивления? — спросил Сарпедон.
— Я не смог. Он ударил меня, и я потерял сознание.
Лисандр поднял волосы и показал кровавый след, оставшийся после того, как ударился головой о стену.
Спартанец забеспокоился.
— Допустим, что этот камень украли, но откуда он у тебя?
Лисандр молчал. Сарпедон не дал ему раздумывать. Он заговорил нетерпеливо и повысил голос:
— Говори же, мальчик. Меня не проведешь. Ты украл его, ведь так?
Лисандр почувствовал, что оказался в ловушке, и разозлился. Он не вор!
«Скажи правду», — приказал он себе.
— Мама подарила его мне, когда я родился. Она говорила, что амулет даст мне силы и отведет беду. Клянусь богами, это правда.
— Не будем вмешивать в это богов, — сурово сказал Сарпедон. — Ты говоришь, что амулет — подарок матери. Как ее зовут?
Лисандр опустил голову.
— Ее зовут Атеназия, — ответил он.
Сарпедон выронил чашу, та с грохотом покатилась по мозаичному полу.
— И сколько лет твоей матери, Лисандр?
Лисандр точно не знал ее возраста.
— Точно не скажу, — ответил он. — Наверно, тридцать пять…
— И ты говорил, она больна? — хмуро спросил спартанец.
— Да, очень сильно, — ответил Лисандр. — Думаю, она может умереть.
Сарпедон вскочил и взял Лисандра за плечи. Юноше стало больно.
— Лисандр, ты должен отвести меня к своей матери, причем немедленно, — сказал Сарпедон.
Он говорил тоном, не терпящим возражений. Лисандру не хотелось вмешивать в это мать, но было поздно. Он впервые задумался о том, как к ней мог попасть Огонь Ареса. Неужели мать украла его? И как сейчас поступит с ней Сарпедон?
Лисандр никогда прежде не сидел на лошади. Пегас, скакун Сарпедона, был огромным орехового цвета животным, от избытка сил не способным спокойно устоять на месте. Холка скакуна оказалась выше головы Лисандра.
Сарпедон помог Лисандру взобраться на неоседланного коня. Они неторопливо отправились в путь, но юноша чувствовал, как сползает при каждом неровном шаге.
Когда они достигли тропы, ведущей к поселению илотов, Сарпедон пятками пришпорил Пегаса и тот пустился в галоп. Лисандр и так еле державшийся на спине скакуна, почувствовал, что его жизнь в опасности. Он отчаянно прижал к бокам коня ноги, а руками вцепился в Сарпедона.
Конь поднимал облака пыли. У юноши стучали зубы, он молился, чтобы это мучение скорее кончилось.
Лисандр обрадовался, когда они спешились недалеко от поселения илотов. Эфор, сменивший тогу на накидку из грубой ткани, привязал коня к столбу забора.
— Иди первым, — приказал он.
Когда оба подошли к двери их лачуги, Лисандр почувствовал себя неловко. Сарпедон привык к роскоши и вдруг оказался на пороге жилища, состоявшего всего лишь из одной комнаты.
Юноша постучал в дверь.
— Кто там? — раздался голос матери.
— Это я, Лисандр, — отозвался он, стараясь не выдать своего волнения.
Было слышно, как отодвинули деревянный засов, и дверь отворилась.
— Я волновалась за тебя, Лисандр, — сказала Атеназия, обнимая сына за плечи. — Мне сказали, что сюда приходил Агестес и забрал тебя. С тобой ничего не случилось? Ты… — она умолкла, заметив Сарпедона.
Спотыкаясь, женщина отступила в глубь комнаты и прижалась к стене, поднеся к губам обе руки.
— Как… нет… почему ты… нет, — бормотала она, мотая головой.
Лисандр подошел и пытался успокоить ее.
— Мама, все хорошо. Я здесь, — говорил он, пытаясь отнять ее руки от лица. — Что стряслось?
Однако Атеназия не могла отвести взгляд от стоявшего на пороге высокого человека.
Лисандр смотрел, как Сарпедон наклонил голову, чтобы не задеть перемычку, вошел в лачугу и произнес:
— Привет, Атеназия. Прошло столько времени.
ГЛАВА IX
Эфор Спарты сделал еще несколько шагов и заполнил собой все пространство их жилища. — Атеназия, я пришел с добрыми намерениями и не собираюсь причинить тебе зла. Я лишь хотел убедиться, что это правда.
Мать Лисандра не откликнулась, она сидела, застыв от страха, ее широко раскрытые глаза смотрели с тревогой.
— Что вам нужно от моей мамы? — спросил Лисандр.
Он задал этот вопрос громче, чем собирался.
Ноздри Сарпедона раздулись, глаза сердито засверкали, но спартанец столь же быстро сдержал себя.
— Атеназия, мне рассказать ему, или ты сама это сделаешь? — Мать Лисандра ничего не ответила, и Сарпедон продолжил: — Мы с твоей матерью знакомы давно, — тихо начал он. — Она была рабыней и много лет проработала в нашей семье.
Лисандр взглянул на мать, та едва заметно кивнула: Сарпедон говорит правду. Она протянула к Лисандру руку. Он взял ее и сел рядом.
— Позволь мне рассказать тебе кое-что, — начал Сарпедон низким голосом. — У меня было два сына. Одного звали Торакисом, он был старшим. Второго, его младшего брата, звали Демократесом. Лисандр, это были самые блестящие молодые люди Спарты — высокие, сильные и храбрые. Говорили, что они похожи на самих Кастора и Полидевка. Боги решили, что они должны погибнуть в бою. О подобной смерти мечтает каждый спартанский воин. — Голос Сарпедона охрип от переполнявших его чувств. Он сглотнул и продолжил: — Двенадцать лет назад тело Торакиса привезли в Спарту. Он пал от тегейского меча в битве у побережья. Но только после того, как поразил самого яростного из своих врагов по имени Манитес. Да благословят моего сына боги в Подземном царстве.
Лисандр слушал, и у него колотилось сердце. Сарпедон продолжал:
— Младший мой сын Демократес тоже отличался храбростью. Он ушел из этого мира в расцвете сил. Лисандр, Кассандра приходится ему дочерью. Он погиб всего три года назад у западного моря, не дрогнув перед копьями элийцев.[16] Я горжусь своими сыновьями. Только жалко, что я не погиб раньше них. Наверно, мне… повезло. — Последнее слово эфор произнес так, будто оно было ему неприятно. — Демократеса доставили в Спарту живым, но в его раны попала инфекция. Прежде чем отойти в царство теней, он мне кое-что рассказал. Он долго хранил этот секрет. — Глаза Сарпедона потускнели. — Пока мой младший сын лежал, цепляясь за жизнь, он поведал мне, что у его брата Торакиса, который не успел жениться, должен был родиться ребенок от… рабыни. Этой женщиной была твоя мать.
Сарпедон умолк и взглянул на Атеназию. У той не хватило сил посмотреть ему в глаза.
— Мальчик, — сказал Сарпедон, — Торакис был твоим отцом.
Лисандр вскочил.
— Это неправда, — возразил он. — Моим отцом был мессенец. Раб. Он с мольбой взглянул на мать. — Скажи ему, скажи ему, что это неправда!
Однако Атеназия не подняла головы. Комнату окутала тишина, и Лисандр узнал то, что хотел узнать.
— Ты лгала мне все это время! — крикнул он. — Как ты могла?
Мать ничего не ответила, зарыдав. Лисандр никогда раньше не поднимал на нее голоса. Сын обнял мать.
— Прости меня, — прошептал он.
Лисандр прижал мать к себе, но голова у него шла кругом.
«Мой отец не илот, он был спартанским воином. Я наполовину спартанец. Но это означает…»
Он отпустил мать и обратился к Сарпедону:
— Значит, вы приходитесь мне…
— Верно, — прервал его эфор. — Лисандр, я прихожусь тебе дедом.
Лисандр напряженно думал.
«Что это значит? Кто я? Спартанец или илот? Что скажет Тимеон, когда узнает об этом?» Атеназия поднялась на ноги.
— Простите меня, я не очень гостеприимна, — сказала она. — Я приготовлю поесть. У нас осталось немного…
— В этом нет необходимости, — ответил эфор.
— Без еды нельзя обойтись, — ответила Атеназия. — У нас в горшке осталось немного супа… я сейчас подогрею его.
— Спасибо, — ответил Сарпедон. Он снова обратился к Лисандру. — После нашей встречи в переулке меня охватило странное ощущение. Лежа в кровати, я понял, что меня беспокоит. Видишь ли, я не сразу обнаружил сходство, но твой профиль показался очень знакомым. Точно я снова увидел своего сына Торакиса. А теперь я знаю правду, — он взял Лисандра за плечи и стал внимательно вглядываться в его лицо. — Вы так похожи: те же живые глаза, тот же волевой подбородок.
Атеназия повернулась к ним.
— Когда после битвы с тегейцами Демократес вернулся один, я поняла, что случилось, — заговорила она. — Торакис никогда не скрывал, что жизнь спартанца может оборваться очень рано. Он пытался объяснить мне, что не боится и не избегает смерти. И избрал путь, полный опасностей. — Лисандр видел, что мать с трудом сдерживает слезы. — Но когда все это случилось, — продолжила Атеназия, — мое сердце чуть не разорвалось от горя. Я больше не могла работать в доме, где жил твой отец, и сбежала сюда. Тогда я уже три месяца носила тебя под сердцем.
Сарпедон коснулся плеча Атеназии.
— Я рассердился, когда Торакис и Демократес отправились на войну, — сказал он. — У Торакиса не было детей, которые могли бы продолжить наш род, а у Демократеса родилась дочка. Но эти два молодых человека были храбрыми, им хотелось почувствовать вкус первой битвы. Конечно, в то время я не знал… — Сарпедон взглянул на мать и сына… — что у Торакиса скоро появится сын.
Мать Лисандра улыбнулась.
На улице смеркалось, когда Сарпедон доел свой суп и кусочком хлеба вытер остатки. Если эфор и не привык к такой еде, он ничего не сказал. Поставив миску, он подложил в огонь обгоревшее полено. Тусклый свет огня падал на его лицо.
Всю вторую половину дня они проговорили о подвигах Торакиса.
«Моего отца», — подумал Лисандр, хотя это слово все еще звучало для него непривычно.
Сарпедон повернулся к огню.
— В двенадцать лет Торакис голыми руками убил дикого кабана. Его мать, моя жена Иокаста, была страшно недовольна, что он подверг себя такой опасности. Он отделался лишь несколькими царапинами, хотя все могло обернуться гораздо хуже. Торакис любил представлять себя в роли Геракла, убивающего чудовищного вепря на горном кряже Эриманфа.[17]
Лисандр взглянул на мать. Обычно Атеназия в это время спала, но сейчас на ее лице сияла улыбка, какую он никогда раньше не видел.
— После того как он… Торакис погиб, Демократес остался ее единственной надеждой. Когда он тоже погиб, жизнь стала Иокасте не мила. Вскоре она угасла. Ни одна женщина не вынесет потерю двух сыновей… — Сарпедон умолк.
Лисандру показалось, что горе деда заполнило все их жилище. Тишина стала тягостной, и он обрадовался, когда мать нарушила ее.
— После того как Торакис погиб, я испугалась за тебя. Все хорошо знают, что спартанцы бросают полукровок на произвол судьбы также, как больных и калек. К моему удивлению, ко мне пришел Демократес с подарком — прекрасным камнем алого цвета в золотой оправе.
У Лисандра сердце упало при мысли о том, что он потерял амулет. Юноша заметил, что Сарпедон тоже поднял голову. Их глаза встретились и оба какое-то время молча смотрели друг на друга.
«Не выдавайте меня», — говорил взгляд Лисандра.
Он не знал, хватит ли матери сил выслушать известие о том, что амулет украли. Атеназия продолжала:
— Демократес сказал, что Торакис пожелал, чтобы амулет передали его сыну. Не знаю, как он узнал, что у него будет сын, но через шесть месяцев ты появился на свет. Маленькое дитя Торакиса.
Она вздрогнула и зевнула. «Наверно, совсем выбилась из сил», — подумал Лисандр.
Сарпедон тоже вздрогнул.
— Тебе нельзя оставаться в этой холодной лачуге, — сказал эфор, вставая. — Видно, что ты очень больна. Завтра утром до рассвета я позабочусь о том, чтобы тебя лечили, как следует. Но теперь мне пора идти. Спартанцу не менее опасно быть застигнутым на территории илотов, чем илоту во владениях спартанцев.
Лисандру никогда не приходила в голову такая мысль. Сарпедон предстал перед ним в новом свете: он был уже не прежним суровым грубоватым воином, а стариком, оказавшимся в опасном месте после наступления темноты.
Поцеловав Атеназии руку, эфор нагнулся, вышел через дверь и исчез.
Лисандр вспомнил о тайной сходке илотов прошлой ночью и забеспокоился. Напрягшись, он попытался расслышать голоса. Но все было тихо.
Юноша выложил на стол ужин — хлеб и оливки — и тихо вознес молитву богам: «Проследите, чтобы с моим дедом ничего не случилось!»
ГЛАВА Х
Перед рассветом в дверь тихо постучали. Лисандр почти не спал. Атеназия что-то бормотала и ворочалась под одеялом.
Лисандр тут же открыл дверь. На пороге стоял мужчина средних лет с озабоченным выражением лица. Его короткие седые волосы ниспадали на высокий лоб, загорелая кожа казалась мягкой, а поразительно голубые глаза сверкали точно два опала в лучах солнца.
— Эфор Сарпедон шлет тебе свой привет, господин Лисандр. Меня зовут Страбо.
— Где Сарпедон? — спросил Лисандр. — Почему он сам не пришел?
Страбо фыркнул.
— Ты пока еще илот, а Сарпедон один из самых могущественных людей Спарты. Он мог навредить себе, если бы слишком часто являлся сюда. Если повезет, ты еще успеешь поговорить с ним.
Лисандру вдруг стало обидно, но Страбо не объяснил, что он имел в виду.
— Мы потом все обсудим, первым делом завтрак, который я вам принес.
Лисандр не успел и слова сказать, как этот человек вошел в хижину.
Страбо снял с плеч небольшой мешок, поставил его на пол и оглядел лачугу. Тут проснулась Атеназия, и села, уставившись на незнакомца.
— Не бойся, мама, — успокоил ее Лисандр. — Это человек от Сарпедона.
Мать всмотрелась в лицо посыльного.
— Страбо, это ты? — спросила она.
— Атеназия, ну кто же еще мог прийти? — откликнулся мужчина.
Лисандр догадался, что они были знакомы еще до того, как он родился.
— Вы знакомы?
— Были когда-то, — ответила Атеназия. — Страбо руководил рабами в доме Сарпедона, когда я там работала.
Лисандру показалось, что он уловил в голосе матери нотку беспокойства.
— Я был рабом, — пояснил Страбо с некоторым раздражением. — Но Сарпедон за долгие годы хорошей службы освободил меня. Сейчас я работаю по собственной воле. А теперь давайте завтракать. Нам еще предстоит многое обсудить.
Развязав мешочек, Страбо разложил еду на куске грубой ткани. Их ждал настоящий пир: свежий теплый хлеб, яркого цвета апельсины и покрытые медом овсяные лепешки. Тут было даже немного сушеного мяса — вяленые хрустящие полоски свинины. Нашлось и нечто другое, но Лисандр не знал, как это называется.
Юноша впился зубами в неизвестный фрукт — его кожица была покрыта легким пушком, а мякоть оказалась сочной. Ничего вкуснее Лисандру прежде есть не доводилось.
— Как это называется? — спросил он с полным ртом.
Страбо улыбнулся.
— Это персик. Персики растут на востоке. Вскоре от еды почти ничего не осталось.
Мать Лисандра съела совсем немного, но сын заметил, что ее щеки чуть порозовели. Страбо дал ей что-то густое, ароматное и еще закупоренный сосуд с таким же лекарством, рассчитанным на неделю.
Лисандр наелся до отвала. Когда он присел у стены, у него заболел живот. Юноша громко рыгнул и смутился.
— Извините, я не привык к столь обильной еде.
— Что верно, то верно, — откликнулся Страбо, вытирая рот куском ткани.
— Мне пора в поле, — заявил Лисандр, вставая.
— Господин Лисандр, что бы ты сказал, если бы тебе больше не пришлось работать в поле? — спросил Страбо.
Лисандр рассмеялся, но лицо Страбо было серьезным.
— Вы шутите? — поинтересовался юноша.
— Нет, я говорю серьезно, — ответил мужчина. — С этого дня тебе не придется ни сеять, ни собирать урожай.
— А река Эврота потечет вспять! — хмыкнул Лисандр и, улыбнувшись, направился к двери.
— Подожди, господин Лисандр, — остановил его Страбо и впился в юношу проницательным взглядом светлых глаз.
— Тебе ведь известно, что у Сарпедона нет наследника по мужской линии. Но теперь он нашел тебя. — Страбо говорил так, будто речь шла о домашней утвари. — Сарпедон хотел узнать, не окажешь ли ты ему честь, поступив в спартанскую школу.
Лисандр отпустил дверь.
— Я? Пройти спартанское воспитание? — переспросил он, не в силах этому поверить.
О спартанской школе он знал все. Это была система обучения и воспитания, которую проходили все мальчики Спарты, готовясь стать мужчинами. Она славилось жестокостью и строгой дисциплиной. Многие не выдерживали и погибали во время подготовки. Именно поэтому слово «спартанец» вызывало ужас по всей Греции. Если юноша выдержит испытание, то он без страха встретит любого врага. Думая об этом, Лисандр почувствовал, что его сердце забилось быстрее.
— Да, ты, — ответил Страбо. — Сарпедон в юности был одним из самых великих воинов Спарты. Он был прирожденным вождем и всегда первым бросался на врага. Его сыновья оказались достойными своего отца. А теперь он был бы рад, если бы его внук стал таким же воином.
— Постойте, — сказал Лисандр, — мне уже слишком много лет. Спартанцы проходят воспитание с семи. Мне почти тринадцать. Я слишком многого не знаю.
— Что ж, это верно, ты оказался в необычной ситуации, — сказал Страбо. — Однако большая часть воспитания спартанцев связана с физической подготовкой, а ты достаточно крепок благодаря работе на полях. Ты догонишь всех, если проявишь усердие.
— Но я ведь спартанец лишь наполовину.
— И тут нет ничего необычного, ведь всем известно, что полукровки тоже проходят спартанское обучение. — Лисандр уже слышал слово, которым называли детей, родившихся от спартанца и илотки. Обычно их выталкивали на обочину спартанского общества, ни раса господ, ни илоты не считали таких детей своими.
Лисандр взглянул на мать, но ее лицо ничего не выражало.
— Я выполняю приказ, — продолжил Страбо, — а твое дело принять решение.
— А как же надсмотрщик Агестес? — засомневался Лисандр.
— Забудь о нем, — ответил Страбо.
— А моя мать? — задал он очередной вопрос.
— О ней позаботятся, — ответил Страбо. — Послушай, хозяин поручил мне много дел, поэтому у меня больше нет времени. Должен ли я понять так, что ты отказываешься от этого предложения?
Времени на размышление не оставалось. Лисандр невольно подумал, что, видно, настала пора тех самых великих дел, о которых ему постоянно твердила мать. Он протянул руку к шее, где прежде висел амулет. Но его там не было.
Мать заметила его движение.
— Лисандр, где твой амулет? — Ее лицо смертельно побледнело. — Пожалуйста, скажи мне, что он на месте, — произнесла она дрожащим голосом.
«Какой же ты глупец!» — тихо выругал себя Лисандр. Но не успел он вымолвить и слова, как заговорил Страбо.
— Амулет украли, — честно сказал он, не отрывая глаз от Атеназии. — Видно, твоего сына так и тянет ко всяким преступникам.
— Почему ты мне ничего не сказал? — занервничала мать. — Ты ведь знаешь, какое значение имеет Огонь Ареса…
— Не хотел тебя расстраивать, — ответил Лисандр. — Я ничего не мог поделать. На меня кто-то напал у рынка, и он знал, что ищет…
— Твой дед думает, что похищение амулета, как-то связано с парнями, которые набросились на тебя позавчера, — сказал Страбо. — Правильнее всего искать его в казарме. Найдешь виновного, вернешь себе Огонь Ареса.
Наверно, Страбо прав.
— А как же моя мать? — спросил юноша. — Вы сказали, что о ней позаботятся. Она ведь не может остаться совсем одна. Не станет же принц Кирос заботиться о рабыне, которая не может заработать себе на пропитание…
— Пусть тебя это не волнует, — я сама о себе позабочусь.
Лисандр знал, что мать говорит неправду. В таком состоянии у нее не было ни малейшей возможности заработать себе на жизнь.
— Мне велено отвезти ее в дом Сарпедона, — пояснил Страбо. — Там ей выделят комнату и начнут лечить как следует.
Атеназия от удивления ахнула, Лисандр с волнением взглянул на нее. Страбо улыбнулся, но его глаза были холодны.
— Это меньшее, на что может пойти Сарпедон, — сказало он, затем спросил: — Итак, господин Лисандр, что мне передать ему?
Он оставит поселение илотов, покинет знакомые места. Даже с Тимеоном придется расстаться. Впереди ждет новая жизнь и новые испытания. Еще одна, более смутная мысль пришла в голову Лисандра.
«Так я смогу помочь Сопротивлению. Узнать замыслы спартанцев. Узнать своего врага и подготовить илотов».
— Прислушайся к Страбо, Лисандр, — заговорила мать. — Только так ты сможешь избавиться от участи илота. Никогда не думала, что у тебя появится такая возможность. В спартанскую школу трудно попасть, если ты лишь наполовину спартанец и за тобой нет никакого богатства. Там ты станешь мужчиной, и когда меня не станет, заживешь настоящей жизнью. — В ее глазах стояли слезы, но она была счастлива.
Лисандр обратился к Страбо.
— Пожалуйста, скажите Сарпедону, что я считаю большой честью принять его предложение.
— Это не все, — сказал посыльный. — Пока ты будешь учиться, тебе полагается слуга из илотов.
Эта мысль Лисандру не понравилась.
— Слуга мне не нужен. Я уже давно обслуживаю себя сам. Никто не заслуживает участи раба.
— Так принято, господин. Тебе не обязательно бить своего раба, хотя некоторые ученики делают это не без удовольствия. Разве у тебя здесь никого нет? Может, у тебя есть друг?
«Как же я мог забыть, — подумал Лисандр. — Конечно, есть!»
— Я возьму с собой Тимеона, — заявил он.
— Вот и хорошо, — ответил Страбо. — Я приду завтра утром. А пока проведи время в обществе матери.
Страбо поднялся и вышел.
В тот вечер Лисандр с матерью, сидя у лачуги, радовались последним лучам заходящего солнца. Когда Страбо ушел, Атеназия проспала всю вторую половину дня, а сейчас оба почти не разговаривали. Илоты, возвращавшиеся с полей, странно поглядывали на них, но никто не спросил, почему они в этот день не вышли на работу.
— Мама, — нарушил молчание Лисандр, — а что в этом Огне Ареса такого особенного?
Атеназия продолжала смотреть на небо, солнце уже садилось за горизонт. Мать поджала губы.
— Я не хотела ничего рассказывать, ибо подобное знание чревато опасностями. Я не думала, что ты каким-то образом разделишь жизнь того, кому принадлежал амулет прежде — твоего отца. А до него амулет принадлежал Сарпедону. А до этого отцу Сарпедона. И так с самой Троянской войны, которая разразилась шестьсот лет назад. Ты слышал историю о царе Менелае? — Лисандр покачал головой. — Много столетий тому назад в Спарте были не два, а один царь. Его звали Менелай. Его супруга Елена была самой красивой женщиной в Греции. Ее похитили мужчины, прибывшие со стороны Эгейского моря, мужчины из города Трои. Вместе с Еленой эти люди забрали все ее богатства и драгоценности. Все, кроме амулета. Менелай нашел его на берегу, от которого отплыли троянские похитители. Так он узнал, что случилось с его супругой. Менелай назвал этот амулет Огнем Ареса и поклялся на нем вернуть Елену. На оборотной стороне амулета есть надпись на древним языке. Она гласит: «Огонь Ареса воспламенит праведных».
Менелай вместе со своим братом Агамемноном собрал огромный флот и отправился в Грецию. Там он одержал победу, но лишь через десять лет. Все десять лет Огонь Ареса оберегал Менелая, а после победы Елена подарила амулет своей дочери Гермионе. С тех пор его передают из поколения в поколение.
— Как же Огонь Ареса уцелел за это время? — спросил Лисандр.
— Он обладает уникальной силой, — ответила мать без намека на шутку. — Той самой, что привела царя Менелая в Трою и помогла ему разрушить стены вражеского города. Этой силой будет обладать тот, у кого окажется амулет. Он олицетворяет собой древний род, которому ты обязан своим существованием. Алый цвет камня — твоя родословная, твоя связь с прошлым.
Лисандр понял, что должен любой ценой вернуть камень.
Мать протянула к нему руки.
— Не сомневаюсь, что буду тобой гордиться, — сказала она и прижала сына к груди.
Солнце давно ушло за горизонт.
ГЛАВА XI
Лисандр вместе с Тимеоном и Страбо подошли к казарме. — Мы будем жить здесь? — спросил Тимеон, разглядывая стоявшее перед ними здание. — Оно не радует глаз. Могли бы построить и получше, правда?
Лисандр был вынужден признать, что друг прав. Казарма представляла собой огромное квадратное деревянное одноэтажное здание. Он видел лишь две стены, но на каждой из них были двери и ряд окон, расположенных гораздо выше человеческого роста.
— Подождите здесь, — велел Страбо и исчез в казарме.
Глядя на здание, Лисандр уже стал сомневаться, правильный ли сделал выбор. Он будет жить здесь, пока ему не исполнится восемнадцать. Почти шесть лет! Питаться, спать, учиться и тренироваться вместе с другими своими сверстниками.
«Неужели я действительно смогу это сделать?» — спросил он себя.
— Наши илоты не могли поверить своим ушам. Ты — спартанец! Стоило увидеть лицо Агестеса, — сказал Тимеон и произнес гулким басом надзирателя: «Надеюсь, он подойдет им для мишени».
Лисандр рассмеялся, но сразу посерьезнел, увидев, как из казармы вышел Страбо в сопровождении другого человека.
— Да он мощнее самого Геракла! — прошептал Тимеон.
Лисандр согласно кивнул. Когда они приблизились, Лисандр был вынужден поднять голову, чтобы видеть лицо незнакомца. Его щеки заросли густой темной бородой, один глаз закрывала повязка. Верхняя половина левого уха отсутствовала, и Лисандр не мог оторвать глаз от зазубренного розового шрама.
— Лисандр, это Диокл. Он воспитатель в этой казарме. Диокл будет твоим наставником во время обучения. — От того, как Страбо произнес слово «наставник», Лисандру стало не по себе.
— Итак, полукровка, — проворчал Диокл, — видно, ты уже считаешь себя спартанцем.
— Я?.. — Лисандр не понял, что хотел этим сказать воспитатель.
— Парень, взгляни на свои волосы. Ты отпустил их до самых плеч. Только спартанским воинам и женщинам дозволено носить такую прическу. Придется постричься. Это твой раб? — Диокл жестом указал второго юношу.
— Его зовут Тимеон, — ответил Лисандр.
Диокл ударил ребром ладони Лисандра в грудь. Тот упал, ему показалось, будто на него налетел разъяренный бык. Наставник стоял над ним с покрасневшим от гнева лицом.
— Парень, тебе положено звать меня наставником, а я буду звать тебя илотом, когда захочу. Здесь жизнь твоего раба стоит еще меньше, чем твоя собственная. Понятно?
Лисандр был потрясен. Он бросил взгляд на стоявшего рядом Страбо. Диокл наклонился, взял Лисандра за подбородок и повернул лицом к себе.
— Тебе понятно? Лисандр согласно кивнул.
— Понятно, наставник!
Диокл отпустил его.
— Следуй за мной! — приказал он, направляясь к двери казармы.
Тимеон помог Лисандру встать.
— Ты не ушибся? — спросил он.
— Вроде нет, — ответил Лисандр.
Диокл скрылся в казарме, так что Лисандру с Тимеоном пришлось догонять его бегом. У двери Лисандр обернулся, чтобы проститься со Страбо, но слуга Сарпедона был уже далеко.
К их удивлению, внутри здания стояла прохлада. Они оказались в небольшой прихожей, слева и справа от которой располагались двери. «Наверное, это спальни», — подумал Лисандр.
Он заметил, что форма здания отнюдь не квадратная. Центральную тренировочную площадку окружали четыре длинных стены.
— Сюда, — велел Диокл, и повел их прямо к площадке. Потом приглашающим жестом развел руки в стороны: — Добро пожаловать!
Здесь тренировалось много ребят. Слева боролись двое, обхватив друг друга руками. Оба кружили, выискивая для нападения удобный момент и поднимая ногами столбы пыли. Один мальчик подставил второму подножку, движением бедра опрокинул его на землю и оседлал. Потные тела обоих были серыми от пыли.
Прямо перед Лисандром располагалась деревянная рама, с которой на разной высоте свисали кольца разных размеров. Ученики, выстроившись один за другим, деревянными шестами пытались попасть в кольца. Лисандр подумал, что это, наверное, упражнение с копьями. Один ученик несколько раз умело ткнул в отверстия шестом, не задев колец.
— Отличные удары в голову, — похвалил Диокл. — Мозги противника уже на конце твоего копья.
В центре площадки юные спартанцы выстроились в две шеренги. Одна из них нападала на вторую с деревянными мечами в руках, а та защищалась круглыми плетеными щитами. Спартанцы проделывали явно давно отработанные движения, обе шеренги соблюдали порядок и симметрию. Вслух громко вели отсчет, добиваясь согласованных движений.
Мечи врезались в щиты с силой, достаточной, чтобы раздробить кости. На Лисандра это произвело впечатление.
Ребята слева парами поднимали тяжести. Один из них присел у камня величиной с арбуз и, обняв его руками, попытался оторвать от земли. У него на лбу выступили вены. Наконец, издав вздох, юноша выпрямился и опустил камень на помост, расположенный на уровне его головы. Затем тот же камень взял в руки его напарник, добежал до столба, находившегося в нескольких шагах от помоста, и вернулся назад. Ученики повторили это упражнение несколько раз.
«Смогу ли я поднять такой камень?» — спросил себя Лисандр.
— Эй, вы оба! Прочь с дороги, — крикнул кто-то, и Лисандр, обернувшись, увидел, как на него со всех ног бежит парень. Потом тот оттолкнулся от земли и, пролетев по воздуху, приземлился в песочной яме.
— Вот здесь ты будешь тренироваться. А на улице маршировать, метать копье и диск.
Пробиваясь через толпу, Лисандр понял, почему спартанцы так сильны. Вся мужская часть населения Спарты проходила через это. Почти каждый день, каждый год и так от семи до восемнадцати лет. Спартанские мужчины продолжали тренироваться и жить вместе до тридцати лет. Только после этого им разрешалось заводить собственный дом. Тимеон держался рядом с Лисандром.
— Такое впечатление, будто ты мышь, окруженная кошками.
Лисандр уже собирался ответить, когда заметил нечто необычное. В дальнем углу площадки висел какой-то парень, привязанный за руки к верхней части столба. Его ноги болтались над землей, обнаженное туловище блестело от пота, мышцы на руках раздулись. Но лицо парня не выражало никаких эмоций.
— Наставник, как долго он там? — спросил Лисандр.
— Кто? — поинтересовался Диокл, затем заметил, куда смотрит Лисандр. — А, это Драко. Он все еще висит? Наверно, уже пора снимать.
Диокл подошел к столбу и отвязал веревку. Парень приземлился на колени.
— Спасибо, наставник, — сказал он низким голосом и выпрямился. У Драко была прекрасно развитая мускулатура, и ростом он был не ниже Сарпедона.
— У него руки такие же широкие, как мои ноги! — шепотом сказал Тимеон.
— Вчера Драко поймали за пределами казармы после наступления темноты. Ему не хватает еды, поэтому он промышляет воровством. Конечно, это неплохо, но он по глупости дал себя поймать. За что его и наказали, — пояснил наставник.
Диокл говорил небрежно, будто речь шла о погоде.
Группа ребят, к которой они подошли, занималась борьбой «один против всех». Один из учеников стоял спиной, а другие с разных сторон наносили ему удары кулаками и ногами.
— Так спартанцы учатся противостоять нескольким противникам одновременно, — пояснил Диокл. — На поле битвы не жди, что враг сразится с тобой один на один.
Стоявший спиной как раз развернулся и осыпал нападавших ответными ударами. Те один за другим растягивались на земле, но уцелевшие продолжали наступать.
Лисандр заметил, что одиночка устает. Он тяжело дышал. Наконец одному из нападавших удалось обхватить его за талию и повалить на землю. Остальные тут же бросились на поверженного.
«Теперь они уж точно до него доберутся», — подумал Лисандр и оказался неправ!
Издав громкий крик, одиночка высвободился и сбросил с себя нападавших, потом с торжествующим видом взглянул на них и покинул площадку. Тут он заметил Лисандра, и его лицо приняло холодное выражение.
По темным сверкавшим глазам, изгибу губ и надменной походке Лисандр узнал его и отшатнулся.
— Что случилось? — спросил Тимеон.
— Это тот парень, — промолвил Лисандр. — Он был вожаком громил, с которыми я столкнулся вечером в переулке.
— Достаточно, — громко сказал наставник. — Молодец, Демаратос. Ты снова проявил себя. Твоя группа сегодня вечером получит дополнительное питание. — Диокл громко обратился к ученикам: — Спартанцы!
Все тут же замерли.
— К нам прибыл новый ученик. — Лисандр заметил, что спартанцы начали буравить его взглядами, но яростнее всего горели глаза Демаратоса. — Его зовут Лисандр. Отныне он будет жить в казарме. — По толпе пронесся ропот, а Демаратос приподнял бровь. — Лисандр определен в группу принца Леонида, я уверен, что вы устроите ему… теплый прием.
Все рассмеялись.
Демаратос подошел к Лисандру. Под пристальным взглядом единственного глаза Диокла он протянул Лисандру руку.
— Добро пожаловать в казарму, Лисандр. Если тебе что-нибудь понадобится… — Демаратос до боли сжал пальцы Лисандра… — дай мне знать.
Лисандр тоже сжал руку Демаратоса, но тот оказался сильнее. Лисандр испытал облегчение, когда спартанец отпустил его и вернулся к своим друзьям.
Юноша заметил, что на него смотрит светловолосый парень. Тот был высокого роста и крепко сложен. Он осторожно приблизился к Лисандру.
— Не обращай на него внимания, — сказало он, взглянув на Демаратоса с кривой усмешкой. — Он любит командовать.
Светловолосый парень не стал разговаривать с Тимеоном. Казалось, будто илот превратился в невидимку.
Лисандру хотелось пообщаться еще, но Диокл взял его и Тимеона за локти, и они покинули тренировочную площадку через другие ворота, которые вели в жилище наставника.
Там Диокл порылся в корзине, вытащил из нее кусок грязной ткани и бросил его Лисандру.
— Надень это, — приказал он.
Лисандр расправил тяжелую шерстяную ткань и сообразил, что это такое.
«Мой первый спартанский плащ!»
Он набросил плащ на плечи и застегнул его деревянной пряжкой, которую ему протянул наставник. Плащ был грубым и пыльным, от него пахло потом и плесенью, но Лисандр не обратил на это внимание. Он испытывай странное ощущение. Ему казалось, что он обрел защиту. И еще он заметил, что Тимеон странно поглядывает на него.
— Потребуется время, чтобы я привык к тебе в этом плаще, — сказал Тимеон. Затем, сморщив нос, добавил: — Видно, его давно не стирали!
Диокл фыркнул.
— Спартанскому мальчику в начале года выдают один и только один плащ. Ты будешь в нем тренироваться, спать и столоваться, так что береги его.
Лисандр опустил глаза на оборванные края плаща.
Диокл приподнял бровь и взглянул на Тимеона.
— Раб, твоя забота — следить за чистотой и опрятностью его вещей, а также готовить ему еду вместе с другими илотами. А ты, Лисандр, обязательно поколоти его, если тебя не устроит, как он выполняет свои обязанности. Если илотов не наказывать, они совсем обленятся.
— Понял, наставник! — сказал Лисандр и улыбнулся Тимеону.
Диокл вытолкал их за дверь, и они очутились в спальне.
Это было длинное помещение с низким потолком и голыми поперечными балками. Места для сна располагались вдоль стен. Сейчас здесь никого не было.
Пока они шли, Лисандр обратил внимание на то, что пожитки спартанцев были почти одни и те же: простой деревянный сундук для вещей, пара кожаных сандалий, свернутый плащ, а также дополнительное одеяло. У изголовья каждой из низких кроватей покоился круглый щит, а рядом с ним лежало разное обмундирование.
Лисандр узнал полированный нагрудник и что-то вроде полого наплечника. Места для сна походили бы одно на другое, если бы некоторые кровати не украшал какой-нибудь талисман или вырезанный из дерева предмет.
«Наверно, эти вещицы напоминают им о семьях», — подумал Лисандр.
Когда они прошли три четверти спальни, между кроватями появился просвет.
— Твое место будет здесь, — указал Диокл.
Лисандр изумленно замер — перед ним была голая земля.
— А где же моя кровать? — спросил он.
— Я тебе не мать, устраивайся сам, — ответил наставник. — А ты чего хотел — матрас из лебяжьего пуха? Здесь воспитывают спартанцев, а не афинских болтунов! Большинство ребят собирают у реки камыш. Он вызывает зуд, но зато хотя бы согреешься, пока будешь чесаться. Возвращайся до того, как зазвонит колокол на обед.
Надзиратель удалился. Лисандр взглянул на Тимеона. И что в его жизни изменилось?
ГЛАВА XII
Клянусь богами, земля дрожит, когда по ней ходит Диокл, — хмыкнул Тимеон. — Не хотелось бы разозлить его, — вздохнул Лисандр. — Рядом с наставником Агестес кажется щенком.
Лисандр с другом стояли по колени в воде Эврота и собирали верхушки камыша. Без ножа переломить стебли оказалось трудным делом, но вместе им удалось наполнить камышом плащ Лисандра.
Вода была холодной как лед, и Лисандр не чувствовал ног. Он был рад, что покинул казарму. Такое множество спартанцев пугало его. И тут Лисандру пришла в голову мысль сбежать на поля и вернуться к прежней жизни. Но он вспомнил Огонь Ареса. Юноша не знал, где искать камень. Возможно, в казарме его не было. Однако в одном не оставалось сомнений — ему требуется помощь. Настала пора рассказать другу все.
— Тимеон, — начал Лисандр, — я кое-что утаил от тебя.
Тимеон поднял голову и широко улыбнулся. Но улыбка исчезла, когда он с серьезным видом заглянул в глаза Лисандра.
— Секрет?
Лисандр рассказал Тимеону об Огне Ареса, откуда тот взялся и краже. Когда он закончил, Тимеон стоял, опустив руки.
— А я думал, мы друзья, — произнес он расстроено.
Лисандр подошел ближе и положил руку на плечо друга.
— Мы по-прежнему друзья. Прости, что я не рассказал тебе раньше. Но я обещал матери. Я только вчера узнал и понял, какое значение имеет этот камень.
— И ты считаешь, что его можно найти в этой казарме? — спросил Тимеон.
— Возможно, но мне кажется, что вор мог переодеться в илота. У него был нож из кремня. Я хочу, чтобы ты держал уши и глаза открытыми. Ты единственный, кому я могу довериться.
— Ради тебя я постараюсь, — пообещал Тимеон.
Вдали послышался звон колокола, зовущий на обед.
— Быстрей, — сказал Лисандр. Он выбрался на берег и связал углы плаща в узел. — Если опоздаем, нас повесят на том позорном столбе.
Тимеон ушел готовить Лисандру место для сна.
Столовая находилась в глубине казармы. Все помещение занимал деревянный стол на козлах. Спартанцы сидели на деревянных скамьях и жадно ели. На столе выстроились огромные караваи хлеба и неглубокие блюда с оливками, в мисках лежал наполовину растаявший животный жир.
Эта еда почти ничем не отличалась от скудного питания илотов. Ученики отламывали куски хлеба и ели без тарелок, чашами зачерпывая воду из ведер у стола. В столовой не умолкали крики и грубый смех. Казалось, здесь всем хватит места.
Лисандр заметил свободное место, но стоило ему только подойти, как двое спартанцев придвинулись друг к другу. Никто не взглянул на него, но он расслышал, как кто-то пробормотал: «Здесь для тебя, Атандрос, нет места».
Лисандр направился вдоль стола, где был еще просвет, и хотел было присесть, но один спартанцев коснулся прогалины рукой, заявив: «Извини, Атандрос, но здесь занято».
Вдоль стола прокатился смешок, у Лисандра вспыхнуло лицо.
Кто-то крикнул: «Атандрос, тебе негде пристроиться?»
Все было понятно, но почему они зовут его этим именем? Лисандр не мог допустить, чтобы они взяли над ним верх. Если нельзя сесть, он может есть стоя.
Лисандр протянул руку за куском хлеба. Но едва он успел дотянуться до него, как сидевший перед ним парень перехватил ее. Спартанец обернулся и Лисандр увидел, что это Демаратос.
— Прости, илот, ты должен учиться зарабатывать свой хлеб, а не плескаться в реке все утро.
Лисандр еще раз нагнулся за куском хлеба, но Демаратос оказался проворней. Он швырнул хлеб вдоль стола, и другой ученик поймал его.
Из глубины столовой прозвучал знакомый голос:
— Лисандр! Здесь есть место. — Повернувшись на звук голоса, Лисандр увидел спартанца, которого днем раньше встретил на рынке.
— Орфей! — воскликнул он.
За столом воцарилось молчание. Демаратос вдруг смутился и нахмурился.
— Лучше уноси ноги отсюда, — сказал он.
Лисандр направился к Орфею. Как приятно было видеть дружелюбное лицо.
Все молча наблюдали. Лисандр сел рядом с Орфеем. У спартанцев вырвался вздох.
— Мне следовало догадаться, что ты будешь здесь, — сказал Лисандр. Хромой юноша робко улыбнулся.
— Я мог бы сказать то же самое. Я сегодня видел тебя на тренировочной площадке. — Орфей наклонился к нему и прошептал: — Говорят, что ты полукровка. Это правда?
Лисандр кивнул, и Орфей бросил взгляд на сидевших за столом учеников.
— Тогда ты должен быть начеку. Демаратос и еще кое-кто затаили злобу. Они говорят, что тебе не место за одним столом с настоящим спартанцем. — Наверно, Орфей заметил тревогу на лице Лисандра, поскольку добавил: — Смотри в оба. Возьми, я тут оставил немного еды для тебя. — Он придвинул к Лисандру небольшую миску. — Тебе понадобятся силы для тренировок во второй половине дня.
Лисандр поблагодарил его, затем вспомнил, что говорили ему другие спартанцы.
— Орфей, а почему они зовут меня Атандросом?
Его друг перестал жевать, уставился в стол и лишь через некоторое время взглянул на Лисандра.
— Не знаю. Не думай об этом.
Но Лисандр заметил, что улыбке спартанца не хватает искренности. «Что он скрывает от меня?»
Прежде чем он успел задать вопрос, Орфей переменил тему разговора.
— Диокл определил тебя в группу принца Леонида?
— Да, похоже на то, — ответил Лисандр.
— Я тоже в этой группе. А если ты посмотришь влево… — не выпуская из рук кусок хлеба, Орфей указал на юношу, который сидел на противоположной стороне… — это Леонид. Он второй лучший атлет после Демаратоса, которого ты встретил на тренировочной площадке. Отец Леонида — один из двух царей Спарты. — Лисандр просто уставился на высокого юношу с бледной кожей. Орфей продолжил: — Конечно, здесь не считаются с принцами. Он всего лишь второй сын, поэтому сможет стать царем, только если умрет его брат.
Группы спартанцев начали редеть. Ребята заканчивали обед и покидали столовую. Лисандр торопливо доедал чечевицу, когда над ним прозвучал громкий голос, и кто-то ударил его в плечо.
— Как ты устроился на новом месте, Атандрос?
Развернувшись, Лисандр увидел Демаратоса и его двух приятелей. Он запомнил их с того вечера, как они сцепились в переулке: это были коренастый и ухмыляющийся Аристон и долговязый Прокл.
Орфей, опершись на трость, поднялся. Его вид вряд ли мог внушить страх, но Демаратос с товарищами отступили на шаг. По их лицам скользнула тень растерянности.
— Демаратос, ты очень уверен в себе, — сказал Орфей. — Однако не забывай, что боги насылают на гордецов проклятия. Аполлон содрал кожу с живого Марсия[18] за то, что тот осмелился вызвать его на состязание и повесил его кожу на дерево.
Демаратос с приятелями попятились. Аристон споткнулся о скамью. Оказавшись на безопасном расстоянии от Орфея, Демаратос, видно, обрел часть прежней самоуверенности.
— Полукровка, до встречи на тренировочной площадке, — сказал он. Затем все трое удалились.
— Обязательно встретимся, — пробормотал Лисандр.
Площадка для тренировок накалилась под лучами полуденного солнца, но больше всего Лисандра обжигали злобные взгляды других учеников. Тимеон вместе с местными илотами отправился убирать обеденный стол. На них здесь хотя бы не обращали внимания и даже не знали, как их зовут.
Мальчики выстроились у стены, а Диокл расхаживал перед ними. В руке он держал бронзовый спартанский щит. Щит был помечен чем-то вроде разомкнутого треугольника, обозначавшего, как объяснил Орфей, греческую букву «ламбда», которая символизировала древнее название Спарты — Лакедемон.
— Лучший друг спартанца — его щит. Даже если во время битвы потерять копье и меч, то жизнь удастся сохранить пока щит при вас. Когда фаланга сталкивается с противником, вы должны стоят твердо, держа его в руках. Он защитит не только вас, но также воина слева. Оставить товарищей можно только в случае смерти — другого оправдания нет. Каждая спартанская мать говорит своему сыну, идущему на войну: «Возвращайся либо со щитом, либо на щите». Запомните это, ребята. Я потерял глаз, когда в меня выстрелил трусливый наемный лучник, но строй не покинул. Нет большего позора, чем трусость, и большей чести, чем смерть.
— Честь и смерть! — три раза прокричали юные спартанцы в один голос. На третий раз к ним присоединился Лисандр. Его приятно грело пламя гордости, разгоравшееся в груди.
— Ты! — громко произнес Диокл, ткнув пальцем в Лисандра. — Думаешь, ты устоишь на месте в настоящей битве?
Лисандр задрал подбородок.
— Да, наставник! — громко ответил он.
— Хорошо, выходи из строя, — приказал Диокл. — Посмотрим, как ты справишься со спартанским щитом.
Лисандр вышел из строя.
«Я им покажу, на что способен мессенец!»
— Протяни левую руку, — приказал Диокл.
Лисандр вытянул левую руку. Вблизи он разглядел, что щит представляет собой широкую деревянную тарелку, покрытую тонким слоем бронзы. Позади щита располагались две деревянные ручки.
Лисандр продел левую руку через одну из них, а за вторую ухватился правой рукой. Щит казался тяжелым, но это не испугало его. Диокл поднял щит выше, затем отпустил его, и Лисандр ощутил всем плечом, насколько тот тяжел.
Щит потянул его руку вниз и со стуком ударился о землю. Из уст спартанцев вырвался громкий хохот, и Лисандр понял, что оказался в глупом положении.
— Тихо! — крикнул Диокл, но Лисандр заметил, что этот спектакль доставляет наставнику не меньше удовольствия, чем остальным.
«Я докажу им, что они просчитались! — поклялся себе юноша. — Я сын Торакиса!»
Он сосредоточил все внимание на щите, напрягся и оторвал его от земли, но не сдержался и крякнул, хотя поднял щит достаточно высоко. Почти тут же у него затряслась рука. Лисандр посмотрел Диоклу прямо в глаза. Это еще не победа, но и не поражение.
— Видно, ты еще не совсем безнадежен, — тихо произнес наставник. — Достаточно.
Лисандр с радостью опустил щит на землю. Избавившись от груза, он почувствовал в руке необычную легкость.
— Разбиться на группы по трое — упражнения мечом! — скомандовал Диокл.
Почти не говоря ни слова, ученики перестроились, но в какую бы сторону не смотрел Лисандр, все отводили глаза. Стало ясно — никто не хочет принимать новичка в свою группу.
— Иди сюда, — раздался голос Орфея. Лисандр увидел, что тот стоит вдвоем с Леонидом, и подбежал к ним третьим.
Стойка со снаряжением находилось у края площадки. Орфей взял деревянный щит, меньшего размера, чем тот, которым воспользовался Диокл для демонстрации. Он не был покрыт слоем бронзы.
Леонид взял себе один деревянный меч, а другой передал Лисандру. Тот смущенно поглядел на оружие.
— Что я должен делать? — спросил он.
— Как что? Нападать на меня, конечно, — ответил Орфей.
Лисандр увидел, как группы рядом с ними начали упражняться. Мечи с грохотом обрушивались на щиты — два ученика с мечами нападали на одного щитоносца. Это совсем не походило на игру.
— Начали! — сказал Леонид и бросился на Орфея.
Тот парировал удар.
Лисандр вышел вперед и несильно ударил мечом по щиту Орфея.
— Нет, это неправильно, — сказал тот. — Целься не в мой щит, а в меня! На поле боя тебя никто не пощадит.
Лисандр стал наступать, целясь в грудь Орфея.
— Быстрее, — приказал хромой спартанец. — Действуй так, будто хочешь поразить меня…
Тренировка продолжалась.
Скоро Лисандр обнаружил, что ему не нанести Орфею удар, даже если бы он этого хотел. Когда Лисандр был уверен, что поразит Орфея, тот удачно подставлял щит или уходил от удара. Лисандр делал ложные выпады и наносил удары так быстро, как мог, стараясь пробить его защиту. Но ни один удар цели так и не достиг. Защищаясь, Орфей подныривал и уклонялся. Он двигался плавно, несмотря на искалеченную ногу. Орфей давно привык к своей хромоте. Похоже, она перестала быть его недостатком. Друг Лисандра сражался не хуже других.
— Поменяться ролями! — прозвучала громкая команда Диокла.
На этот раз наступила очередь Лисандра держать в руках щит. Тот был легче щита для взрослых воинов, но маневрировать им было трудно.
Диокл пристально следил за ними.
— Вы оба будете наказаны, если проявите к нему снисходительность.
— Ты готов? — спросил Леонид.
— Думаю, что да, — ответил Лисандр. Леонид целился ему в грудь, а Орфей в ноги.
Лисандр опустил щит, чтобы уберечься от одного выпада, но второй меч угодил ему в плечо. Он догадался, что этот удар нанесен слабее, чем полагалось. Однако и деревянный меч причинил ему боль.
— Быстрее! — приказал Диокл. — Он обязан научиться.
На этот раз на Лисандра посыпались тяжелые удары. Один пришелся в голень, другой — в живот. Лисандр злился и на Орфея, и на Леонида, но больше всего на себя.
— Расслабься, — посоветовал ему Леонид. — Твое тело столь напряжено, что ты не в состоянии свободно передвигаться. Вообрази, что ты вода, обтекающая препятствие, которое попалось на ее пути.
Лисандр пытался действовать так, как советовал принц, и у него стало получаться. Меч Орфея с грохотом ударился о его щит, а Леонид промахнулся, когда он увернулся влево.
— Уже лучше, — заметил Орфей.
Пока они сражались, Лисандр уже предугадывал удары и их направление, следя за едва заметными движениями рук противников. Но он все еще делал лишние движения и был скован. Несколько выпадов угодили в цель. Всякий раз, когда ему удавалось парировать выпад, Орфей и Леонид поздравляли его.
Время Лисандра истекло, но ему хотелось продолжить бой, хотя пот лил с него градом.
— Для первого раза хорошо, — заключил Леонид, беря щит и готовясь обороняться, — но учти, потом тебе будет больно.
Лисандр не поверил ему. Почувствовав, что меч слушается его руки, он подумал, что может сражаться весь день.
Принц оказался прав. Закончился ужин, сумерки приглушили краски дня. Лисандр лежал на спине и не мог уснуть. Он хорошо закутался в плащ и немного согрелся, однако благодаря камышу его ложе не стало мягче и каждый раз, когда он поворачивался, в теле появлялась боль. Воспаленные багровые ушибы на руках и ногах ныли. Не помогала лавандовая мазь, которую раздобыл для него Тимеон. Легкий сквозняк проникал через окна, в комнате стояла успокаивающая прохлада.
Лисандра беспокоили не только болячки и отяжелевшие конечности. Эту ночь он впервые провел вдали от дома и матери. Ему хотелось узнать, как она себя чувствует. Лисандр обрадовался, когда Орфей поменялся спальными местами с его соседом.
Все легче, когда рядом друг.
Диокл громко приказал погасить свет, Лисандр приподнялся и задул свечу. В темноте раздался шепот, сначала он напоминал шорох, затем начал виться вокруг его кровати, точно множество змей. Со всех сторон доносились обрывки разговоров.
Казалось, разные голоса твердили: «Он не должен находиться здесь», «Какой толк может быть от илота в бою?», «Кто его отец?»
Лисандр пытался не слушать. Но тут голоса стали обращаться прямо к нему.
— Атандрос, ты скучаешь по матери?
Лисандр в темноте посмотрел на то место, где лежал Орфей. Разве он не слышал этих ядовитых насмешек?
Лисандр начал задыхаться, ему стало страшно.
— Атандрос, не вздумай сегодня ночью закрыть глаза.
Опять это имя. Казалось, голоса будто надвигаются на него, окружают, словно злые духи в темноте.
«Атандрос, Атандрос, Атандрос…»
Лисандр выбросил руку, отгоняя наваждение.
— Ой, осторожно! — воскликнул Орфей. — Зачем ты это сделал?
Чары рассеялись. Голоса вдруг затихли, глаза Лисандра уже привыкли к темноте, он заметил, что друг сбросил одеяло и присел.
— Орфей, — прошипел он. — Кто такой Атандрос?
Спартанец сделал вид, что растирает больную ногу, и придвинулся ближе.
— Я тебе отвечу, — сказал он, — но ты не должен поддаваться страху.
— Со мной ничего не случится, — ответил Лисандр.
Остальные видно устали изводить его. Кое-кто захрапел.
Пригнувшись к уху Лисандра, Орфей шепотом начал рассказывать.
— Атандрос был таким же, как ты. Он поступил сюда до нас, а мы поступили в школу, когда нам было по семь лет. Отец Атандроса входил в Совет старейшин. Совет состоит из двадцати восьми членов и двух царей, которые правят Спартой вместе с эфорами. Поэтому он имел право прислать сюда ребенка, который ему родила женщина из илотов. То есть Атандрос был полукровкой. Он стал отличным воином, хотя многие спартанцы презирали его. Однако Атандрос все сносил. Чем хуже с ним обращались, тем сильнее он становился. Но в начале этого года… — Орфей умолк.
— Что с ним произошло? Орфей вздохнул.
— На шестом году обучения спартанский мальчик должен пройти особое испытание. Его на несколько дней отправляют в горы, не оставляя при нем ничего, кроме плаща. Только так юный спартанец может доказать, чего стоит. В это время жизнь его целиком зависит от него самого: ему приходилось добывать или красть еду, уходить от опасностей, которые обычно подстерегают людей в лесах и горах. Если он справится, то сможет пройти остальную часть обучения.
— И что было дальше? — спросил Лисандр, воспользовавшись паузой.
— Атандрос ушел в горы, но так и не вернулся. Поговаривали, что его убили товарищи по казарме.
— Значит, они зовут меня Атандросом, потому что я такой же полукровка, как и он?
— Подожди, это еще не все. — Орфей состроил гримасу. — Я сказал, что Атандроса не нашли. Однако нашли плащ. Теперь его носишь ты…
Ужас стеснил грудь Лисандра, и он сбросил плащ.
— Извини, но мне пришлось тебе это рассказать, — сказал Орфей. — Не обращай внимания. Все это суеверие и глупости. Полагайся на богов, готовься, не жалея сил, и все будет хорошо.
Лисандр лег и задремал.
Речной камыш, не прикрытый плащом, вызывал зуд, но ему было плохо при мысли, что грубая шерсть плаща может касаться его тела. Теперь он знал его историю, кроме грязи в плащ впитался запах крови, это был саван. Наверное, он был не прав, когда подумал, что спартанцы лучше илотов!
«Но они хотя бы свободны», — ответил Лисандру его внутренний голос.
Уставшее тело юноши требовало сна, а в его воображении разыгрывались ужасные сцены… Среди холодных гор он представил себе Атандроса, и его охватил страх. Какая беда там стряслась? Ждет ли его самого подобная участь?
ГЛАВА XIII
Лицо Лисандра обжег резкий удар, неожиданная вспышка ослепила. Он хотел поднять голову, но грубая рука закрыла ему нос и рот. Его голова была прижата к полу, юноша с трудом ловил ртом воздух. Кто-то уселся ему на грудь, не давая дышать.
Лисандр пытался высвободиться, но его крепко держали за руки. Не удавалось нанести удар и ногой, ибо он не мог пошевельнуться и, осознав свою слабость, Лисандр понял, как жалок.
Кто-то что-то прошептал ему на ухо, его щеки обдало горячее несвежее дыхание:
— Значит, ты думаешь, что станешь настоящим спартанским воином?
Похоже, это Демаратос.
— Прекрати брыкаться, и все быстро закончится.
В при тусклом свете свечи Лисандр заметил лезвия: что-то похожее на большие ножницы, какими стригут овец.
Лисандр извивался от страха, пытаясь вырваться. Ему казалось, что у него порвутся сухожилия, но он ничем не мог себе помочь.
«Где же Орфей?»
Над ухом снова прозвучал голос Демаратоса:
— Не бойся, Лисандр, мы не собираемся убивать тебя. Это было бы не очень благородно, правда? Так что считай, что мы приобщаем тебя к спартанской жизни. Как-никак только спартанским воинам и женщинам разрешается носить длинные волосы. А ты, мой друг, не спартанец и тем более не спартанская женщина. Мы лишь чуть обкорнаем твою прическу.
Когда лезвия ножниц приблизились к лицу Лисандра, у него не осталось иного выбора, как лежать смирно. Одно неверное движение, и он мог лишиться глаза или уха. Юноша закрыл глаза, когда его щеку прижали к земле.
С каждым движением ножниц его волосы наполовину состригали, наполовину вырывали. Кожу головы обжигало, глаза наполнились слезами.
— Он плачет! — рассмеялся Демаратос. — Он влюблен в свои волосы точно женщина!
Голову Лисандра повернули на другую сторону. Пока его стригли, он чувствовал на губах вкус грязной земли. Затем ему остригли затылок. Ножницы еще раз щелкнули, и все закончилось.
Мучители Лисандра растворились в темноте так же быстро, как и появились. Юноша потрогал грубо срезанные локоны, чувствуя как холодный воздух обдувает уши и затылок. Он свернулся калачиком и невольно протянул руку к груди, ища амулет, который был для него источником мужества и душевного равновесия. Но его там не оказалось. Лисандр спросил себя:
«Удалось бы мне отбиться от Демаратоса, если бы у меня еще был Огонь Ареса? Смог бы я легко поднять тот щит?»
Может быть. С тех пор как исчез амулет, силы, казалось, покинули его.
Лисандр долго мучился, прежде чем решил укрыться плащом погибшего спартанца.
— Подъем! — Наставник стучал черпаком по оловянному горшку. — Наслаждайтесь этой жизнью, ибо другой боги вам не дадут!
Ученики сели на своих кроватях с опухшими ото сна глазами и взъерошенными волосами. В спальню вместе с другими илотами вошел Тимеон. Некоторые рабы принесли хозяевам чистую одежду для тренировок, другие — предметы снаряжения и немного еды. Спартанцы брали эти подношения, даже не думая сказать спасибо.
Тимеон протянул Лисандру его рабочую тунику.
— Вот, моя мама выстирала твою старую тунику. Она сгодится для тренировок. — Лисандр поблагодарил его. — Что с твоими волосами?
— Демаратос, — ответил Лисандр.
Тимеон хотел что-то сказать, но лишь кивнул головой.
Лисандр выбрался из постели, сбросил плащ и взял тунику, которую принес ему илот, заметил, что спартанец следит за ним с другого конца помещения.
Демаратос хлопнул Аристона по плечу, указал рукой в сторону Лисандра и заговорил громко, так чтобы все слышали.
— Ну и ну, теперь на этого полукровку даже посмотреть не стыдно. Не такой уж он худой недоросток, как мне казалось. Все же крупные мышцы не нужны, если не знать, что с ними делать.
Демаратос взял деревянный меч, лежавший в ногах его кровати. В помещении воцарилась тишина, все перестали одеваться, пока спартанец приближался к Лисандру, вычерчивая мечом в воздухе головокружительные фигуры.
Лисандр вспомнил слова Диокла: «Стоять на месте. Стоять на месте. Стоять на месте».
Меч вращался на расстоянии фута[19] от его лица, потом еще ближе. Лисандр стоял, упершись ногами в землю. Движения меча расплылись перед его глазами. Он ощущал, как оружие рассекает воздух прямо перед его носом.
Тут вошел Диокл. Демаратос опустил меч.
Наставник выхватил его и поднес к шее Лисандра.
— Приветствуете нового ученика? — прошипел он, пристально глядя на Лисандра. — Не сомневаюсь, всем уже известно, что Лисандр не тот, за кого себя выдает. — Среди спартанцев послышался ропот. — Я тоже не знаю, почему он находится здесь. Илот годится лишь для того, чтобы готовить спартанцу завтрак и чистить отхожие места, но этот полукровка, видно, обзавелся друзьями среди влиятельных людей. Они думают, что он справится с обучением, однако у меня есть на этот счет серьезные сомнения. — Диокл ткнул Лисандра кончиком меча в грудь, и тот, потеряв равновесие, упал ничком на землю — прямо в грязь.
— Я так и думал, — фыркнул Диокл. — Слабак! — Наставник повернулся к другим ученикам. — Он не годится даже на то, чтобы драить щит настоящего спартанца!
— Я не хуже любого из вас, — огрызнулся Лисандр.
Диокл обернулся. Схватив Лисандра за рабочую тунику, он приподнял его над полом. Юноша чувствовал, как костяшки пальцев Диокла вонзаются ему в грудь. Наставник приблизил к нему свое лицо.
— Что ты сказал, илот?
Лисандр съежился, когда плевок угодил ему в лицо.
Диокл потащил Лисандра из казармы. Спотыкаясь, тот почти бежал за ним. Наставник бросил бывшего илота в грязь, остальные оживились и окружили их. Слышен был только грохот находившейся рядом мельницы.
Лисандр заметил в толпе лицо Орфея и с мольбой посмотрел на него. Но тот лишь едва заметно покачал головой.
Лицо Диокла потемнело от гнева, он злобно выдавливал из себя слова.
— Значит, ты не хуже любого спартанца? Ты так сказал? Значит, каждого из этих парней? — он указал пальцем на стоявших кругом учеников. — Они уже пять лет готовятся к тому, чтобы вступить во взрослую жизнь. Пять лет, полных испытаний, страданий и терпения, холодных ночей, когда не можешь заснуть от голода и страха. А ты чего добился? Ты вырос под крылом матери, наслаждался жизнью в поле. Ты понятия не имеешь, что значит быть спартанцем. Но я для того и существую, чтобы ты узнал об этом…
Диокл потащил Лисандра к краю круга, который образовали спартанцы. Все смеялись и расступались, пропуская их.
Диокл подтолкнул Лисандра к жернову мельницы, возле которого два запряженных вола медленно толкали по кругу деревянное плечо, вращавшее центральный вал. Рядом стоял илот с плетью, готовый подстегнуть животных, если те вздумают остановиться.
Диокл подошел к илоту и забрал у того плеть. Затем распряг одного вола и, щелкнув плетью, отогнал животное в сторону. Вол побрел восвояси, закатив глаза.
— Полукровка, настала пора узнать, что такое стойкость. Вы, илоты, не лучше животных. Точнее, хуже их, ибо те хотя бы не огрызаются. Сегодня ты заменишь это животное, так что начинай толкать плечо.
Лисандр посмотрел на деревянное плечо вала, затем на Диокла. Он не шутит?
Диокл взмахнул плетью, и та со свистом опустилась на спину Лисандра. Боль настигла его неожиданно, и юноша, к своему стыду, вскрикнул.
— Приступай, парень, или получишь столько ударов, что у тебя больше не останется сил плакать!
Лисандр побежал вперед и опустил руки на деревянный брус, толкая его изо всех сил, но напрасно. Вал не сдвинулся с места.
— Сильней! — заорал Диокл.
Лисандр снова напряг мышцы. У него заболели ладони, глухо застучало сердце. С таким же успехом он мог бы попытаться сдвинуть с места гору.
«Мне нужен Огонь Ареса!»
— Еще одна попытка, парень, и я разделаюсь с тобой, — пригрозил Диокл.
Лисандр видел, что наставник сжимает плетку с такой силой, что у него побелели пальцы. Лисандра пороли уже не раз. Он знал, как кожаная плеть жалит спину.
Лисандр уперся ногами в землю, собрал все силы и вознес молитву богине, покровительствовавшей земледелию и полям:
«Умоляю тебя, Деметра, дай мне силы!»
Затем стиснул зубы и толкнул.
Вол, стоявший на противоположной от него стороне издал легкий стон, и Лисандр почувствовал, как плечо вала чуть подалось вперед.
Он продолжал толкать. Плечо еще немного сдвинулось.
«Не останавливаться!»
Плечо заскрипело, и Лисандр обнаружил, что уже может на шаг продвинуться вперед. Затем еще на один. И еще.
«Спасибо!» — тихо поблагодарил он богиню и вола.
С каждым шагом юноша поднимал и опускал голову. Сначала пришли в движение его ноги, мышцы икр напряглись, коленные чашки грозили лопнуть, однако шаги Лисандра постепенно становились шире.
«У меня получается!» — думал он.
К его удивлению, кое-кто из спартанцев начал несмело поддерживать его. Несмотря на то, что руки и ноги просто горели, Лисандр почувствовал нечто вроде гордости. Жернов вращался медленно, но плавно.
Лисандр обошел первый круг и встретился взглядом с Диоклом. Наставник фыркнул, затем вернул илоту плетку.
— Если он вздумает остановиться до того, как зазвонит колокол на обед, отхлещи его изо всех сил. — Наставник повернулся к ученикам. — Ну, что вытаращили глаза? В казарму!
Колесо медленно вращалось, солнце обжигало плечи Лисандра, словно пламя. Он потерял счет времени, хотя видел, что светило поднялось уже высоко. Уставившись на свою тень под ногами, он не мог поднять голову. Ноги гудели от мучительной боли, мышцы рук напряглись, и, казалось, вот-вот разорвутся.
«Сарпедон, где ты? Мне нужна твоя помощь. Я с этим не справлюсь…»
Его мысли прервал какой-то шум — глухой, непрекращающийся звон.
«Я хочу домой, надо повидать мать. Я хочу работать в поле и смеяться с Тимеоном».
Снова послышался шум. Что это?
Что-то прохладное коснулось его губ.
«Вода!»
— Лисандр… Лисандр! — прозвучал голос друга. — Звонят на обед.
Лисандр опустился на спину и плеснул холодную воду себе в лицо.
Над ним нещадно палило солнце. Губы потрескались, он едва мог открыть рот и прошептать несколько слов, когда Тимеон осторожно положил голову друга себе на колени.
— У меня получилось…
— У тебя получилось. — Тимеон улыбался, вытирая пот со лба Лисандра. — У тебя получилось!
ГЛАВА XIV
Когда Лисандр вошел в столовую на завтрак, у него ныло все тело. Вчера другие видели, как Тимеон приволок его в казарму. Раб тащит спартанца! Но никто не засмеялся. Все уважительно склоняли головы, когда Лисандр шел мимо них.
Едва Тимеон уложил его на камышовое ложе, юноша погрузился в глубокое забытье и не видел никаких снов. Он проснулся лишь когда мышцы начали сводить судороги, и пришлось потянуться за кувшином с водой, который Тимеон оставил рядом с ним. Лисандр сел на скамью рядом с Орфеем.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил спартанец.
— Уже лучше, — ответил Лисандр. Ему казалось, будто он сильно повзрослел, будто он совсем не тот мальчик, который вошел в эту казарму бывшим илотом.
Орфей кивнул.
— Ты ведь понял, почему я не мог тебе вчера помочь? Почему мне пришлось стоять и смотреть вместе с остальными?
Лисандр оторвался от хлеба и козьего молока. Орфей говорил серьезно.
— Наверно, ты подумал, что Диокл выбрал именно тебя, чтобы поиздеваться. Мы все прошли через это. Здесь нет места для доброты или сострадания. Мы пришли сюда, чтобы стать спартанскими воинами. Диокл испытывал тебя. Однажды ты окажешься на поле боя и Диокл, возможно, будет стоять рядом. Он хочет убедиться, что ты к этому готов.
Лисандр внимательно слушал Орфея, но не очень-то верил его словам. Тот не видел, с какой ненавистью смотрели на него глаза наставника.
— Кстати, — сказал Орфей, — сегодня утром у нас академические занятия. Так что твои руки отдохнут.
Это известие пришлось Лисандру очень кстати. Он встал и позвал Тимеона, стоявшего в конце столовой вместе с другими илотами.
Тимеон тут же подошел к нему, наклонил голову к губам Лисандра и тот произнес:
— Быстрей. У нас мало времени.
Лисандр проверил, нет ли кого в спальне.
— Оставайся у двери, — прошептал он Тимеону. — Если кто-нибудь появится, дай мне знать.
— Понятно, — ответил друг. — Как ты думаешь, где он может быть?
Лисандр оглядел помещение. Неужели его амулет где-то здесь? В спальне так много куда его можно спрятать. Здесь не менее восьмидесяти спальных мест и у всех есть личные вещи.
Сначала Лисандр подошел к постели Демаратоса, ощупал камышовую циновку, залез под подушку, набитую перьями. Ничего. Его взгляд остановился на выпуклом сундуке, стоявшем рядом с постелью спартанца. Пока ему не хватило духу заглянуть в него, но это только пока.
Потом он подошел к кровати Прокла, после этого к ложу Аристона. Но Огня Ареса там не было. Лисандра снова потянуло к сундуку. А что если открыть его?
Тимеон, карауливший у двери, кашлянул, и Лисандр бросился к своей постели.
Вошел Аристон и насторожился.
Лисандр набросился на Тимеона.
— Раб, куда ты подевал мои сандалии? Чтобы к вечеру они были на месте, не то я устрою тебе порку, которую ты не скоро забудешь.
— Да, хозяин, — ответил Тимеон, скрывая улыбку, и тут же выбежал из спальни.
— Пора на уроки, полукровка, — с ухмылкой обратился Аристон к Лисандру. — Не опаздывай.
Несколько казарм учились в одной классной комнате, которая располагалась недалеко от центрального колодца. Когда ученики проходили мимо колодца, илоты как раз вытаскивали из него ведра с водой и, следуя один за другим, несли их в спальню. Впереди шел раб Демаратоса по имени Боас.
Это был крупный смуглый парень на несколько лет старше Лисандра и остальных ребят. Когда Боас поравнялся с учениками, Прокл подставил ему ногу. Боас плашмя упал на землю, ведро опрокинулось, вода пролилась на высохшую землю.
— Раб, смотри, куда идешь, — сказал Прокл, стоя над упавшим илотом. На лбу и щеке раба остались полосы грязи, его лицо пылало.
Лисандр прочел в глазах Боаса гнев, тот сжал руки в кулаки, костяшки пальцев хрустнули. Лисандр шагнул к Проклу, уже представляя, как швырнет этого жалкого труса на землю.
На плечо Лисандра легла рука и остановила его.
— Тебе больше не следует защищать их, — шепнул ему на ухо Орфей. — Ты должен научиться быть спартанцем.
Лисандр не знал, как поступить, и позволил ему отвести себя в сторону, к учебному зданию.
Школьная комната представляла собой лачугу, открытую всем стихиям. Нижняя часть стен сделана была из дерева, крыша из пальмовых листьев опиралась на деревянную раму.
— Не понимаю, какой смысл вообще приходить сюда, — проворчал Демаратос, садясь на пол. — Мы спартанцы, а не ученые. Какой толк от стихов во время битвы с афинянами!?
— Демаратос… — В дверях появился высокий худощавый мужчина в грубой коричневой тоге. — Иногда мышцы, которые у тебя находятся вот здесь… — мужчина постучал по своей блестящей лысине… — важнее, чем мышцы руки, которая держит копье.
По его лицу расплылась улыбка, обнажившая ослепительно белые зубы. Лисандр решил, что учитель не грек. У него было доброе лицо, смуглая кожа, брови изгибались тонкими дугами, а глаза мерцали, точно кварц в солнечных лучах.
— Это Ану, — шепнул Орфей. — Наш преподаватель. Он прибыл к нам из-за Великого моря,[20] из земли, где правит бог солнца, которого там именуют фараоном.
Лисандр уставился на учителя, смотревшего на класс орлиным взором.
— Зачем он здесь? — спросил он.
— Он прибыл в Спарту еще до нашего с тобой появления на свет, чтобы изучить жизнь нашего народа, а затем решил остаться. Говорят, что он самый мудрый человек во всей Греции. У него сотни свитков с письменами со всех концов света. Он говорит на пяти языках!
— Я хочу, чтобы вы прочитали стихи, которые мы учили в прошлый раз, — сказал Ану. Он стал декламировать напевным мягким и низким голосом:
— «Может ли храбрец ждать лучшей судьбы, чем…»
Все ученики подхватили песню, но Лисандр не знал слов. Ему оставалось только слушать.
Может ли храбрец ждать лучшей судьбы, Чем пасть за Спарту в первых рядах? Может ли воин ждать худшей участи, если он дрогнет И обречет себя просить милостыню вместе с матерью, Стареющим отцом, малыми детьми и верной женой…Красота этих слов тронула сердце Лисандра. Он задумался о будущем и своей матери. Юноше хотелось, чтобы она гордилась им, чтобы им гордился его отец — Торакис, которого он так и не увидел.
«Вот моя судьба!»
До него донесся голос Орфея, который выделялся среди других своей чистотой и мелодичностью:
Его станут презирать, куда бы он ни шел, Он станет никем — оборванным и голодным. Позор неотступно пойдет по стопам его предков. Презрение и несчастья вцепятся в него, точно собаки. Но воин все может, если молод. Нет лучше того, кто гибнет, стоя впереди. Пусть каждый упрется в землю, Стиснет зубы и не отступит ни на шаг.В классе воцарилась тишина. Последние слова еще звучали в ушах Лисандра.
«Я должен все выдержать! Я должен стиснуть зубы и не отступить ни на шаг!»
— Очень хорошо, — сказал Ану. — Тиртей[21] гордился бы вами.
— Кто такой Тиртей? — не подумав, спросил Лисандр.
Весь класс громко захохотал, и Лисандр покраснел.
— Тише! — сказал Ану и бросил на него холодный и суровый взгляд. — Ты пришел к нам недавно? Пусть кто-нибудь из вас объяснит новичку, кто такой Тиртей.
Ответил Демаратос.
— Это великий спартанский поэт. Он жил более ста лет назад и привел спартанцев к победе. Тогда, во время илотской войны,[22] спартанцы разгромили мессенцев.
Сердце Лисандра замерло, когда упомянули его соотечественников. Он слышал рассказы о войнах между его народом и спартанцами, но все казалось просто легендой.
— Тиртей доказал, что поэт может быть великим солдатом… — продолжил Ану.
— Не то, что Терпандр, — прервал голос впереди.
— Не перебивай, Хиларион, — сказал Ану, — говори лишь в том случае, когда можешь сказать нечто полезное. Что ты знаешь о великом Терпандре?
Хиларион, говорливый парень, который, как казалось Лисандру, относился к нему более дружелюбно, чем другие, ответил:
— Видите ли, учитель, Терпандр на празднике состязался в чтении стихов. Он победил, и кто-то из толпы бросил ему инжир. Поэт съел его… и подавился!
Хиларион и весь класс начали хохотать, однако Ану нахмурился и покачал головой.
— Хватит! — приказал он, и смех прекратился. — Не следует верить глупым слухам. Терпандр дожил до восьмидесяти четырех лет и умер, ухаживая за виноградником.
Разговор перешел к другим темам — законам и эдиктам Ликурга, основателя Спарты.
Лисандр узнал, что Ликург учредил Эфорат и Совет старейшин, которым предписывалось оказывать царям помощь в правлении страной. Это он создал систему воспитания спартанской молодежи и поработил илотов. Хотя Ликург жил триста лет назад, он предопределил почти всю жизнь Лисандра. Юноша невольно вздрогнул.
— В заключительной части урока мы займемся письмом, — объявил Ану.
В классе раздался общий стон.
— Мы не занимались этим, когда уроки вел Диокл, — проворчал Демаратос. — Он говорит, что пусть пишут те, кому не по силам держать копье.
В ответ Ану неодобрительно покачал головой.
— Совет старейшин решил, что все дети должны учиться писать. Когда спартанец идет в бой, его плащ скрепляется деревянной пряжкой, на которой написано его имя. И после битвы эти пряжки можно собрать и выяснить, кто погиб. Представь, Демаратос, что ты не можешь написать собственное имя. Тогда твоя семья подумает, что ты сбежал с поля боя. Как только все вы научитесь писать свое имя, мы закончим сегодняшний урок.
Ану достал деревянную дощечку с приподнятыми краями. Ее покрывал слой блестящего воска молочного цвета. Доску пустили по рядам. Лисандр поглядывал на нее с опасением.
Каждый ученик брал заточенную деревянную палочку — стило — и выводил на воске свое имя. Когда дощечка оказалась у последнего ученика, а им был Лисандр, у того вспотели руки.
Он смотрел на отпечатки на воске — те ничего ему не говорили. Его рука застыла над дощечкой. Стило в руке показалось странным.
Весь класс стал проявлять нетерпение, и вдруг кто-то выкрикнул слова, которых он опасался:
— Этот полукровка не умеет писать!
Лисандр поднял голову и заметил, что все смотрят на него. Он опустил стило и выдавил им линию, но тут Орфей выхватил у него из рук дощечку и поднял ее над головой.
— Нет, умеет. Смотрите, вы, неучи! — Он указал на отпечатки в воске и широко улыбнулся Лисандру. — Вот, под моим именем выведено еще одно. Оно гласит «Лисандр».
Ребята перестали свистеть. Лисандр тоже посмотрел на дощечку. Хотя он не мог прочитать знаки, выведенные на поверхности воска, юноша сообразил, что Орфей, должно быть, написал там и его имя.
— Спасибо, — сказал он другу.
Ану забрал дощечку и взглянул на подписи.
— Хорошо, урок окончен. Кстати, Аристо, новый мальчик пишет гораздо лучше тебя!
— Не обращай на них внимания, — сказал Орфей, догнавший Лисандра у колодца.
Стоял жаркий день, и все ученики жадно пили воду. Демаратос был первым в очереди и наливал себе воду из ведра. — Они устанут и примутся изводить кого-нибудь другого. Ты только не сдавайся.
— Что-то не похоже, чтобы они устали, — заметил Лисандр.
— Демаратос со своими дружками раньше смеялись над моей искалеченной ногой, — ответил Орфей, поднося к губам воду в пригоршне. — Ты и я не столь уж отличаемся. Мы оба — жертвы своего рождения. Для них легкая добыча.
Тут между ними вклинился Демаратос, и Орфей еле устоял на ногах, ухватившись за край колодца.
Подняв голову, юноша увидел, что он окружен со всех сторон: Демаратос, Аристон, Прокл, Мелеагр взяли его в кольцо, и четыре пары глаз пригвоздили к месту.
Демаратос вытер влажный рот рукавом.
— Ты считаешь себя спартанцем, потому что умеешь писать свое имя, так? — Он не дал Лисандру времени ответить. — Не очень-то задирай нос. На поле боя твое имя найдут первым. Конечно, если дело до этого дойдет.
— Это меня не пугает, — ответил Лисандр. — В конце концов, тому, кто первым умрет, первому окажут почести. Если только он не побоится возглавить фалангу.
Несколько мальчиков рассмеялись, и Демаратос взглянул на них недовольно.
— Ты считаешь меня трусом? — медленно процедил он.
— Я просто говорю то, что думаю, — ответил Лисандр.
Демаратос схватил его за горло, Лисандр потерял опору и завис над колодцем: он ничего не мог поделать и полностью оказался во власти врага. От страха у него внутри все сжалось. Из-под руки Демаратоса Лисандр заметил, что Орфей, прихрамывая, направился к ним.
Аристон преградил ему путь.
— Не подходи, калека.
Орфей безмолвно наблюдал за происходящим с открытым от удивления ртом.
Лисандр сопротивлялся, пытаясь разомкнуть пальцы Демаратоса. Они вцепились в него, словно железные когти. Спартанец нагнул Лисандра еще сильнее, и тот повис над срубом, чувствуя, как под ним разверзается бездна.
Лисандр перестал сопротивляться. Только от Демаратоса зависело, уцелеет он или рухнет в колодец.
«Насколько здесь глубоко? — спрашивал себя юноша. — Выживу ли я, если упаду?»
— Итак, кому из нас теперь страшно? — прошипел Демаратос. У него на лбу выступили вены. — Тебе здесь не место, илот. Ты не станешь одним из нас. Ты рожден держать в руках грабли или метлу, но не копье. Никто и не вспомнит о тебе, если ты свалишься в колодец!
— Сбрось его туда! — послышался голос Прокла. — Нам по горло надоел этот самозванец.
— Да, сбрось его, — вторил ему Аристон. — Мы скажем, что это был несчастный случай.
Демаратос повернулся к Лисандру. Стиснув зубы, он смотрел на него, точно ястреб.
— Илот, тебя ждет Подземное царство — и отпустил его.
На мгновение Лисандр оказался в состоянии невесомости, затем сила тяжести потянула его вниз, а страх пронзил грудь, будто молния.
Лисандр устремился в темноту головой вперед, не в силах остановить падения своего тела. Он лишь слышал, как его истошные вопли эхом отскакивают от стен колодца.
ГЛАВА XV
Ногу пронзила боль, дыхание перехватило. Он больше не падал. Чья-то рука крепко держала его за лодыжку и медленно вытаскивала из колодца.
Лисандр рухнул на землю, ловя ртом воздух. Кровь отхлынула от его головы, и юноша заметил, что Демаратос стоит поодаль с бледным и испуганным выражением лица.
Лисандра спас Диокл и теперь стоял подбоченившись и тяжело дышал. Наставник переводил взгляд с Лисандра на Демаратоса, его покрытый щетиной рот подергивался. Потом Диокл взял их обоих за руки и потащил за собой. Остальные последовали за ними, подобно своре собак. Все шептались. Лисандр не знал, что его ожидает.
У тренировочной площадки Диокл остановился.
— Если хотите драться, — заорал он, — делайте это по правилам.
Сняв с пояса меч, он прочертил на земле круг радиусом в четыре раза превышавшим рост Лисандра. Тот почувствовал, как его охватывает ужас.
— Ты! — Диокл указал сначала на Демаратоса, потом на центр круга. — Придется отведать лекарство собственного изготовления!
Демартос направился к середине площадки, возразив:
— Но он получил по заслугам! Этот илот сказал…
— Никаких оправданий, — прервал его наставник. — «Один против всех!» — Диокл подошел к толпе учеников и вытащил из нее пятерых. — Вам известны правила. Вперед!
Лисандр наблюдал, как ученики быстро окружили Демаратоса. Тот присел на корточки и вытянул вперед руки, готовясь отразить нападение с любой стороны. Казалось, он был уверен в своих силах.
Лисандр догадался, что «один против всех» — это один из видов борьбы.
Первый ученик бросился на Демаратоса, но тот оказался проворней. Он схватил нападавшего за ногу и высоко поднял ее; противник потерял равновесие и вылетел за пределы круга. Еще двое набросились на Демаратоса с противоположных сторон. Тот ловко увернулся, так, что они помешали друг другу. Затем спартанец разделался с каждым по отдельности: первый получил мощный удар в ногу и рухнул на землю, завопив от боли. Затем Демаратос нырнул под занесенную для удара руку второго и всем телом навалился ему на грудь. Нападавший с глухим стуком ударился о землю.
Оставшиеся двое учеников неуверенно приближались к Демаратосу. Одного он повалил, разведя тому ноги, а второму локтем ударил в подбородок. На землю брызнула кровь. Не веря своим глазам, Лисандр смотрел на то, с какой жестокостью и ловкостью действует его враг.
— Очень хорошо, Демаратос, замечательно. — Диокл медленно захлопал в ладони и обратился к поверженным, которые валялись на площадке, потирая свои болячки. — Вы, все пятеро, приведите себя в порядок. — Затем он указал мечом на Лисандра. — Теперь твоя очередь, полукровка. Будешь учиться на собственном опыте.
— Но я еще ни разу не боролся, — возразил Лисандр.
— Ну что ж, это будет твой первый урок, — ответил Диокл.
Наставник кивнул Аристону, тот мгновенно бросился в казарму.
Лисандр ждал, стоя в центре круга. Аристон вернулся с деревянной палкой длиной в руку.
— Чтобы получилось интереснее… — пояснил Диокл.
Лисандр разглядел, что к концам прута прикреплена кожаная бечевка. Диокл привязал концы бечевки к ногам Лисандра. Прут оказался у него между ног. Это означало, что его ноги были разведены на расстояние палки и лишены возможности свободно передвигаться.
Снова отобрали пятерых спартанцев.
— Это нечестно, — возразил Лисандр, — я не могу защититься.
— Учиться легче всего, когда тебе причиняют боль, — отрезал Диокл. Он обратился к спартанцам, стоявшим у круга. — Проучите его.
Лисандр пытался следовать примеру Демаратоса—он низко присел, стал быстро поворачиваться во все стороны, но палка мешала — движения получались неуклюжими. К тому же Лисандр не мог пользоваться ногами.
Он отправил на землю первого нападавшего, нанеся тому страшный удар в ухо. Остальные рассыпались веером и стали то приближаться к нему, то отступать, пытаясь выведать, как он поведет себя.
В душе Лисандра нарастал гнев.
— Ну, подходите же, трусы, — с ухмылкой произнес он, жестикулируя. Юноша заметил, что один из пары, приблизившись к нему спереди, кивнул тому, кто стоял позади. Только занеся руку для удара, Лисандр догадался, что против него применили ложный выпад.
Нападавший спереди поднырнул, и Лисандр почувствовал, как нападавший сзади дернул за палку между его ног. Видя, что падает, Лисандр выбросил вперед руки, защищаясь. В то же мгновение чье-то колено врезалось ему в висок. Перед глазами все потемнело.
Лисандр почувствовал, как в его просохшее горло течет прохладная вода. Он открыл глаза, и прищурился от света. Кто-то поднес чашу к его губам. Струя пролилась на щеку.
Когда Лисандр приподнялся на локтях, правую сторону головы пронзила тупая боль, его стало тошнить. Он начал давиться водой.
— Пей медленно, — раздался голос Тимеона.
Склонившись над Лисандром, друг с тревогой смотрел на него.
— Мне не удалось победить? — спросил Лисандр.
Он пытался улыбнуться, но поморщился.
— Нет, и если ты быстро не придешь в себя, го пропустишь обед.
Несмотря на боль в голове, Лисандр через силу поднялся и направился вместе с Тимеоном в столовую.
Аристон и Прокл ухмыльнулись, когда Лисандр проходил мимо них.
— Проголодался? — с издевкой спросил Демаратос. — Разве ты не достаточно наелся пыли?
Лисандр пропустил эти слова мимо ушей. Остальные ученики, похоже, не обращали на него внимания. Лисандр подумал, что здесь уже привыкли к тому, что кого-то избивают до потери сознания. Однако принц Леонид сдержано кивнул ему.
Обед заканчивался, когда по дальнему концу стола громко застучали. Лисандр заметил Диокл а. Тот стоял, скрестив руки на груди.
— Внимание, ученики, — громко заявил наставник. — Совет старейшин назначил дату праздничных состязаний в честь богини Артемиды Ортии,[23] покровительницы молодых. Они начнутся через тридцать дней, в ночь полнолуния.
Каждая из двух групп должна выделить по десять учеников, которые представят ее на соревнованиях по атлетике, — продолжил наставник. — Демаратос возглавит первую десятку, Леонид — вторую. Сначала командам придется состязаться в борьбе. Победители получат право участвовать в следующем этапе — метании копья. Пятеро, бросивших копье дальше всех, попадут в финал: они испытают свои силы в беге. Тот, кто быстрее всех преодолеет две длины стадиона, станет победителем соревнования. Готовьтесь, не жалея сил, и не подведите меня. Удачи, ребята!
Столовая огласилась радостными воплями, но Лисандр уставился в свою тарелку. Ему хотелось проявить себя, но это казалось несбыточной мечтой. В казарме было более ста учеников, а в играх должны были участвовать всего двадцать. Последние дни он подвергался избиениям, страдал от голода и палящего зноя.
Силы оставили Лисандра, а страстное желание, когда-то так подстегивавшее его, остыло и едва теплилось. Только память об Огне Ареса не давала ему покоя.
— Выше голову, — сказал Орфей, сидевший рядом. — Праздничные соревнования — самая волнующая пора года. Во время них ученик может прославиться на всю жизнь.
— Мне не попасть в команду, — сказал Лисандр.
— С таким настроением точно не попадешь, — Орфей положил руку Лисандру на спину. — Ты должен довериться богине Артемиде Ортии. Она приведет тебя к победе.
Лисандр не очень верил в это.
— В последнее время я не заметил, чтобы боги проявили себя!
— Потому что ты смотришь не очень внимательно, — сказал Орфей. — Ты в большом долгу перед богами. Без них Демаратос сбросил бы тебя в колодец.
— Это рука Диокла остановила мое падение, а не боги, — возразил Лисандр.
— Возможно, — заметил Орфей, вставая, — но это одно и то же.
Сразу после обеда должна была начаться тренировка по метанию копья, и ее Лисандр опасался больше всего. Он еще ни разу не держал копья в руках.
Он припрятал для Тимеона пару апельсинов и, выйдя из столовой, застал учеников за спальным помещением. Те выстроились в очередь к деревянной стойке с примерно десятком копий. Лисандр пристроился в конце очереди.
Перед учениками замер Диокл, на земле рядом с собой он провел черту. Наставник пристально осмотрел всех.
— Леонид, ты первый.
Принц вышел вперед и взял копье. Оно оказалось меньше обычного спартанского — древко было короче и тоньше. Посередине древка был привязан кусочек кожи.
Лисандр внимательно следил, как Леонид продел указательный и средний палец в две петли кожаного ремешка, потом замер, сделал пять шагов и метнул копье. Лисандр наблюдал, как оно, вращаясь, устремилось вперед.
Копье долго летело в горизонтальном положении, затем его острие наклонилось к земле и со стуком врезалось в землю в нескольких шагах от колодца.
— Очень хорошо, — похвалил Диокл. — Лисандр, твоя очередь.
— Но я ведь… — начал тот.
— Никаких оправданий! — взревел наставник.
Лисандр повиновался и взял копье со стойки. Он решил следовать примеру Леонида и вдел пальцы в кожаные петли. Но ему было неудобно. Лисандр никак не мог удержать древко в руке ровно.
— Быстрей! — приказал Диокл.
Юноша подошел к черте и отвел руку назад. Он до предела напряг мышцы плеча, собираясь сделать бросок, и уже отпускал копье, когда позади услышал голос Демаратоса:
— Смотри, не попади в колодец, илот!
Все усилия Лисандра пошли насмарку. Что-то не получилось. Он споткнулся, острие копья задело одежду, та с треском порвалась, копье выпало из руки и с грохотом покатилось по земле. Спартанцы разразились грубым хохотом.
Лисандр поднялся и заметил, что все корчатся от смеха, и еще он заметил свою порванную тунику.
— Иди в казарму и переоденься, — приказал Диокл.
Щеки Лисандра горели от стыда. Он побежал к казарме.
В прохладном и тихом спальном помещении Лисандр успокоился. Его снова унизили, а сам он считал себя никчемным учеником. Как же тогда ему с ними состязаться? Как противостоять без Огня Ареса?
Юноша бросился к двери и выглянул за нее. Метание копья продолжалось. Можно было немного задержаться, пока за ним не придут.
Лисандр осторожно приблизился к спальному месту Демаратоса. Наверно, амулет в его сундуке.
Он наклонился, пробежал пальцами по ободку сундука и поднял крышку. На лбу Лисандра выступила капля пота. Он открыл сундук и заглянул в него. Ничего, кроме нескольких резных фигурок, куска пергамента, золотой пряжки от ремня и одежды.
Лисандр встал и со злости пнул сундук. Палец ноги пронзила боль, и юноша рухнул на землю.
«Я так глуп. Я никогда не найду его». Тут он заметил, что сундук чуть сдвинулся с места. Земля под ним оказалась неровной — там был какой-то тайник.
Боль в ноге исчезла, Лисандр наклонился и отодвинул тяжелый сундук еще немного в сторону. В земле была проделана дыра шириной в фут и глубиной в полфута. В ней лежала небольшая деревянная шкатулка с незатейливой резьбой.
Лисандр осторожно вытащил ее и смахнул землю.
«Наконец-то! Должно быть в ней Огонь Ареса».
Юноша почти чувствовал, как амулет взывает к нему. Он открыл крышку.
Сердце упало, точно камень в колодец. В шкатулке находился лишь кусок тонкой ткани, на котором было вышито какое-то слово. Лисандр с трудом осваивал чтение, но смог разобрать буквы: ДЕМАРАТОС. Это имя обрамляли вышитые красивые цветы.
«Символ любви!»
Лисандр не мог себе представить, что Демаратос способен на такое. Он был так уверен, что найдет у него амулет.
Юноша вздрогнул — за дверью послышался какой-то шум. Он быстро пересек спальное помещение, оказался у своей постели и через голову стянул тунику. Вошел Хиларион.
— Диокл требует, чтобы ты немедленно явился, — сообщил он.
Лисандр надел чистую одежду и выбежал из казармы. Наставник уже ждал, держа копье в руке.
— Метая копье, надо думать не только о расстоянии, но также о цели. Нет смысла бросать копье во врага, если при этом можно угодить в своих товарищей. Итак, сейчас мы постараемся поразить цель.
Наставник высоко поднял копье над головой и метнул его. Копье приземлилось между казармой и школьным помещением. Лисандр чувствовал, как его гложет тревога, но надеялся, что на этот раз проявит себя лучше.
Диокл прикрыл глаза рукой и начал взглядом искать место, куда упало копье.
— Я не вижу, где оно приземлилось, — сказал он. — Лисандр пойди и встань рядом с ним.
Лисандр не знал, что задумал наставник. Он подбежал к копью, которое упало примерно в ста шагах от Диокла. Встав рядом, Лисандр обернулся и взглянул на наставника и учеников.
— Стой там! — крикнул Диокл, затем повернулся к остальным. — Ребята, у вас появилась мишень.
ГЛАВА XVI
— Но… — хотел возразить Лисандр.
— Прикуси язык, илот! — заорал Диокл. — Иначе я подойду и вырву его! Если хочешь быть спартанцем, прояви свою храбрость. На поле боя, когда копья и стрелы падают градом, нельзя взять и убежать. Надо стоять твердо рядом с товарищами. — Он указал на ребят, замерших перед ним. — Не жалейте его. Если чье-то копье упадет от него дальше десяти шагов, я подвешу того вверх ногами. И висеть он будет до тех пор, пока из ушей не пойдет кровь. Все слышали?
Ученики посмотрели на Диокла и переглянулись. Никто не произнес ни слова.
— Я спросил, вы слышали меня? — крикнул наставник.
— Да, наставник, — нерешительно откликнулись ученики.
— Хорошо. Если кто-либо попадет в него, я лично преподнесу ему на ужин жареного молочного поросенка. Леонид, ты первый.
Лисандр не знал, как поступить. Почувствовав дрожь в ногах, он плотно свел колени. А если убежать? Юноша не сомневался, что в этом случае Диокл без раздумий пронзит его копьем.
Леонид взял копье и вышел вперед. Даже с такого расстояния Лисандр заметил, что его глаза ничего не выражают. Про себя он умолял принца, безмолвно шевеля губами: «Пожалуйста, не делай этого!»
Но Леонид метнул копье. Когда оно взвилось в воздух, Лисандр с трудом поборол желание закрыть глаза.
Все его тело напряглось, он замер, точно прикованный к земле. Казалось, что копье медленно поднимается к высшей точке. Затем оно с ужасающей скоростью стало опускаться и приземлилось с глухим стуком в шести шагах от Лисандра. Древко еще какое-то время покачивалось, потом застыло.
Лисандр почувствовал, как расслабился.
— Кто хочет метнуть копье следующим? — спросил Диокл.
— Я хочу, — отозвался кто-то, и копье схватил Прокл.
«Какой трус! — подумал Лисандр. — Я бы поглядел, как его поджаривают на огне словно молочного поросенка».
Прокл вышел к черте и метнул копье, но так сильно, что оно приземлилось далеко за спиной Лисандра. Спартанец пнул ногой землю, а Лисандр вздохнул с облегчением. Но он знал, что испытание еще не закончилось.
— Не смотрите на копье, — сказал Диокл. — Смотрите, куда вы его бросаете.
— Моя очередь, — громко заявил Демаратос и решительным шагом подошел к стойке с копьями.
Лисандр видел, как он подержал в руках одно копье, затем вернул его на место и взял другое. Видно это пришлось Демаратосу больше по вкусу. Он без спешки вдел пальцы в петли, поднял голову и уставился прямо на Лисандра.
Демаратос сделал четыре длинных шага к черте, держа копье на уровне плеча. Выдержал паузу. Потом подался вперед и метнул копье.
Как только копье вылетело из рук Демаратоса, Лисандр понял, что ему грозит опасность.
Копье летело прямо, затем начало снижаться, точно небольшое темное пятно, падающее с неба. Казалось, будто все тело Лисандра стало невесомым, он просто не чувствовал под ногами земли. Закрыв глаза, он представил, как острый наконечник копья вонзается ему в грудь, проходит через нежную плоть и выходит через спину.
Юноша услышал низкий свист, затем стук… и открыл глаза. Подрагивавшее древко копья коснулось его руки. Наконечник ушел в землю на длину пальца от его ноги. Впервые в жизни он поверил в богов.
— Важно, чтобы каждый спартанский воин был способен выдержать длительные марши в глубь территории врага, — продолжал занятия Диокл.
Лисандр стоял с остальными учениками перед воротами казармы.
— Итак, во второй половине дня мы будем укреплять ноги. Мы добежим до окраины поселения периэков и обратно. Бежать будем в строю. Построиться!
Сгустились тучи, утро было пасмурным, а теперь небо приобрело свинцово-серый оттенок.
Лисандр, как мог, пристроился в самый конец колонны. Он заметил, что Орфей стоит в стороне, опершись о трость. Видно, его освободили от форсированных маршей. Все ученики сняли обувь, чтобы бежать босиком, закаляя ступни.
— Тому, кто отстанет, придется нести на спине дополнительный вес. Слабакам здесь не место… — Внимание Диокла отвлек человек, появившийся верхом на осле. Когда наездник приблизился, Лисандр узнал его.
«Страбо!»
Слуга эфора спешился и о чем-то переговорил с Диоклом, причем оба время от времени поглядывали на учеников.
Диокл повернулся к ним.
— Лисандр, выйти из строя! — заорал он.
По рядам пробежал ропот.
Лисандр вышел вперед, не обращая внимания на разговоры.
— Лисандр, тебе разрешается уйти вместе с этим рабом, — сказал наставник.
Когда Лисандр проходил мимо шеренги, Демаратос прошипел:
— Возвращайся поскорей, илот.
Лисандр и Страбо ехали молча. Лисандр обрадовался, спешившись наконец с неудобного осла возле дома Сарпедона.
Юноша вбежал во двор как раз в то мгновение, когда на мозаичный пол пролились первые капли дождя.
Сарпедон стоял на коленях у дымящегося треножника. Он опустил голову и, беззвучно шевеля губами, читал молитву. Лисандр терпеливо ждал под крытым портиком и гадал, к каким богам Олимпа обращается его дед. Дождь усиливался, барабаня по крыше. Он донес до Лисандра запахи цветов.
Закончив молитву, Сарпедон повернулся к Лисандру и улыбнулся.
— Добрый день, внук, — сказал он, подошел, встал между колонн и церемонно протянул ему руку.
Лисандр пожал ее.
— Добрый день. Как чувствует себя моя мама?
— Ей немного лучше, — ответил Сарпедон. — Я отправил служанку присмотреть за ней, пока она не окрепнет для переезда. Если все будет хорошо, она прибудет сюда до наступления ночи.
— Спасибо, — сказал Лисандр.
Он очень надеялся, что мать поправится.
— Поговорим, мальчик, ведь ты уже третий день живешь в казарме. Как продвигается твоя подготовка?
Лисандр смутился.
«Можно рассказать ему, как я ненавижу все это?»
Он даже не осмелился взглянуть эфору в глаза.
— Что-нибудь не так, Лисандр? Я знаю, спартанцы не любят лишних слов, но я ведь задал тебе простой вопрос. Как тебе живется в казарме?
— Плохо, — ответил Лисандр, рассматривая мозаичный пол. — Наставник все время издевается. Видно, ему доставляет удовольствие избивать и унижать меня при каждом удобном случае. Он знает, что я был илотом, и все время дает понять, что казарма не место для таких, как я. Остальные ребята следуют его примеру. Я не могу спать ночью, потому что все шепотом меня обсуждают.
Лисандр хотел рассказать деду все. А вдруг он поможет?
— Все это происходит из-за того, что у меня нет Огня Ареса. У меня нет сил. Каждый новый день труднее предыдущего…
Лисандр поднял голову, ожидая увидеть сочувствие в глазах старика. Однако лицо того искажал гнев.
— И чего же ты ожидал? — холодно спросил Сарпедон. — Ты не в вольной афинской школе. Это Спарта!
Сарпедон выпрямился в полный рост, развернулся и вышел во двор. Его плащ тут же потемнел от дождя, волосы прилипли ко лбу, но эфор, видно, не замечал этого. Сейчас он напомнил Лисандру незнакомца, с которым он впервые встретился в темном переулке у скотобойни.
Эфор медленно выдохнул и повернулся к Лисандру. Вода ручьями стекала по его лицу. Сарпедон уже не гневался, его лицо выражало боль.
— Как ты не понимаешь? Мальчиков так обучают уже много поколений. Я сам это испытал. Однажды наставник избил меня так, что я не мог ходить целую неделю. То, что ты считаешь несправедливым наказанием, мы называем воспитанием. Любой илот стал бы благодарить богов за то, что открывается перед тобой: возможность избежать рабства. Возможность стать тем, кого вспомнят в будущем.
Лисандр почувствовал, как его охватывает стыд, множеством иголок впиваясь в кожу. Он опустился перед дедом на одно колено.
— Прошу прощения, — сказал юноша. — Я больше не буду вас разочаровывать.
— Речь не об этом, — ответил Сарпедон со страстью в голосе. Он подошел к Лисандру и резко поднял его, пристально посмотрев на внука. — Речь идет о тебе и твоем отце. У тебя появилась возможность стать гордостью Торакиса и продолжить его род. Огонь Ареса это вторично. Тебе поможет сердце, которое бьется под этим амулетом. В тебе течет спартанская кровь — кровь воина. Амулет — это символ, камень и не более того.
Низкий голос эфора отдавался в ушах Лисандра, каждое его слово опиралось на предыдущее и придавало ему новые силы.
«Быть может, я выдержу это обучение. Все-таки я остался жив. Просто надо стараться каждый день».
— Я хочу тебе кое-что предложить, — говорил Сарпедон. — Мне бы хотелось, чтобы ты приходил сюда на дополнительную тренировку перед праздничными соревнованиями. Будь здесь каждое утро до восхода солнца. Сможешь сделать это ради меня?
— А Диокл позволит? — спросил Лисандр.
— Не думаю, — ответил Сарпедон. — Я бы мог его заставить, но привлекать к тебе внимание неразумно. Нет, ты должен приходить сюда тайком. Скрытность также является частью спартанского воспитания. Ты понял?
— Сделаю все, что смогу, — сказал Лисандр. — Спасибо.
Сарпедон немного отстранился от внука, затем притянул его к себе.
— У тебя храброе сердце, — сказал он, — в твоих жилах течет кровь Торакиса.
Эти слова зажгли юношу новой надеждой. Он хотел стать лучшим, стать гордостью Сарпедона. Он уже не сомневался, что найдет Огонь Ареса и станет настоящим спартанским воином. Первые уроки на рассвете будут его первыми шагами к этой цели. Они пройдут этот путь вместе.
ГЛАВА XVII
Лисандр пробудился от неспокойного сна рано, весь дрожа, будто натянутая струна. Сев, он дал глазам привыкнуть к темноте. Все еще спали, повсюду слышалось ровное дыхание. Либо сейчас, либо никогда.
Юноша тихо завязал сандалии и поднялся. Осторожно переставляя ноги, он на цыпочках подошел к выходу. До него оставалось еще три шага, когда Прокл, грязные ноги которого торчали из-под плаща, что-то проворчал, поворачиваясь на другой бок.
Лисандр застыл на месте. Но Прокл не открыл глаз, и продолжал спать, слегка приоткрыв рот.
Лисандр выскользнул за дверь.
На улице было холодно и сыро, и он обрадовался своему рваному плащу. Ночью прошел дождь, пришлось идти по лужам. Сквозь густые облака полная луна казалась пятном бледного света.
Когда Лисандр достиг центра Амиклов, за ним над землей потянулись тонкие нити тумана. Он ступал сквозь них, воображая, будто мечом разметает врагов. Несмотря на холод и сырость, Лисандр никогда не чувствовал такой бодрости, шагая по пустынным улицам. Ему казалось, что близятся новые времена.
По дороге никто не придрался к нему как к одинокому илоту или усомнился в том, что он спартанский воин. Он мог считать себя тем, кем хотел. Юноша приблизился к дому Сарпедона, не встретив ни единой души — ни спартанца, ни периэка, ни илота.
Во дворе под тонким слоем росы сверкал мрамор, а пол был скользким. Навстречу ему вышел Сарпедон в толстой шерстяной накидке.
— Доброе утро, Лисандр. Надеюсь, ты явился сюда без приключений?
— Да, спасибо, — ответил он.
— В праздничные соревнования входит метание копья. Ты уже научился, как это делать?
— Был всего один урок, — признался юноша, вспомнив испытания предыдущего дня.
Сарпедон был разочарован.
— Хорошо. Копье должно поразить шеренгу противника. Метать копье можно, когда нет иного выхода, либо после броска, когда победа может достаться противнику. Итак, для того чтобы учиться бросать копье, нужна сильная рука и хорошее чувство равновесия.
Эфор прошел через две колонны и взял приставленное к стене копье. Оно было гораздо длиннее того, которое бросали в казарме, а его древко было на две головы выше Сарпедона. Копье было совершенно прямым, казалось изящным, но смертельно опасным.
Старик обращался с ним безо всяких усилий. Лисандр никогда не видел такого оружия с близкого расстояния. Одну сторону копья венчал бронзовый наконечник, другую — более широкое и тяжелое навершие.
— Древко сделано из ясеня, который в этой части света встречается редко. Копье летит ровно, кажется легким, но сломать его можно, только если сильно согнуть.
Сарпедон плавным движением поднял копье, переместив пальцы к центру, чтобы оно сохранило равновесие. Потом сделал выпад и прищурил один глаз, разглядывая абсолютно ровное древко. Конец копья оставался совершенно неподвижным.
— Острие служит для поражения врага. Видишь, какие у него рубчики. — Лисандр кивнул. — Они не мешают крови свободно вытекать. Тяжелый конец называется «нож для ящерицы» — им приканчивают врага, лежащего на земле. Когда ты в первый раз окажешься на поле боя, то увидишь, что воин нечасто умирает сразу, и иногда приходится ускорить его смерть. «Нож для ящерицы» также помогает уравновесить копье перед броском. Стоя в фаланге рядом с товарищами можно колоть врага, держа копье выше плеча и целясь ему в голову, шею или грудь, или ниже плеча, целясь в пах или живот.
Сделав пару выпадов, Сарпедон показал внуку, как это делается. Лисандр вздрогнул, подумав, что было бы, столкнись он в бою с эфором.
— Все зависит от того, как другие воины держат свои щиты. Это копье досталось мне незадолго до рождения Торакиса от одного тегейца. Тому удалось пронзить мне бедро и раздробить кость.
Сарпедон раскрыл тунику. На внешней стороне ноги над коленом у него остался бледный неровный шрам.
— Как вы спаслись? — спросил Лисандр.
— Я вытащил копье и вонзил его ему в сердце, — ответил эфор.
Лисандр посмотрел на деда. Можно было легко представить, каким тот был лет тридцать назад и как крушил врагов на поле боя. Каково это — встретиться с таким воином в разгаре битвы?
Теперь Лисандр смотрел на копье совсем по-иному.
«Это оружие уже унесло чью-то жизнь. Возможно, им воспользовались, чтобы убить спартанца!»
Лисандр представил, как Сарпедон вытаскивает его из собственной плоти, затем всей силой вонзает в просвет между щитом и телом противника. Наконечник пронзает кольчугу, кожу и, возможно, пространство между ребрами. И древко орошается кровью.
— А теперь ты, — сказал Сарпедон и бросил копье внуку.
Тот подался вперед и поймал его. Копье не было тяжелым и удобно легло юноше в руку. Лисандр почувствовал уверенность и силу. Копье несло смерть, но было изящно.
— Правильно, — сказал Сарпедон, — держи копье над головой в горизонтальном положении.
Лисандр поднял древко на высоту плеч и почувствовал, сколь легко его держать в руке, если взять на расстоянии трех четвертей от наконечника. Юноше было интересно узнать, как далеко ему удалось бы бросить это копье сейчас.
— А теперь встань на левую ногу, а правую приподними.
Выполнив это указание, Лисандр обнаружил, что правая рука с копьем подалась вперед, помогая телу сохранить равновесие. Древко же утратило равновесие, заняв вертикальное положение, и потянуло за собой его руку.
— Очень хорошо, — похвалил внука Сарпедон, кивнул головой и направился к двери в дальнем конце двора.
Дойдя до нее, он обернулся и приказал:
— Стой так, пока я не вернусь. Не давай ни правой ноге, ни копью коснуться земли.
Сарпедон ушел.
Взошло солнце, и Лисандр увидел отразившиеся от черепицы крыши первые лучи рождающегося дня. Хотя крытая часть двора находилась в тени, по лбу Лисандра струился пот. Он заметил, как от его тела идет пар.
Юноша не знал, как долго не было Сарпедона, но ему показалось, что прошла целая вечность. Нога, на которой он стоял, безудержно дрожала, дыхание сбивалось.
Лисандр почувствовал страх — а что если он поскользнется и растянется на гладком мраморном полу? Это означало бы полный провал. Он уставился на наконечник — еще чуть-чуть он коснется пола.
Плечо горело, Лисандр желал лишь одного — опустить свою ношу. И еще он решил, что старик, наверно, тайком следит за ним.
«Я выдержу, — Лисандр стиснул зубы. Позади послышались шаги. — Слава богу», — подумал он.
Но то был не эфор. Справа от него появилась юная девушка — Кассандра, внучка Сарпедона.
На ней была бледно-лиловая туника, голубые глаза пристально смотрели на Лисандра. Девушка обошла его кругом, легко ступая по каменному полу. Лисандр с трудом оглянулся и заметил, что девушка улыбается. В ее взгляде не было сожаления. Он ее просто забавлял. Наконец она заговорила.
— Маленький раб, тебе, наверное, трудно. Не стоило играть с оружием спартанцев.
Лисандр ничего не ответил. У него не осталось сил возразить. Он снова уставился на наконечник.
Кассандра наклонилась и пальцем чуть коснулась вытянутой правой руки Лисандра. Даже от столь легкого прикосновения его мышцы пронзила боль.
— Больно? — спросила девушка. Лисандр закатил глаза, но сумел удержать руку.
В дальнем конце сада кто-то захлопал в ладоши.
— Довольно, Кассандра, — сказал Сарпедон, вернувшись во двор. — Можешь передохнуть, Лисандр.
Когда девушка ушла, Лисандр выпустил копье из рук и упал на колени. Копье с грохотом покатилось по полу. Какое-то время юноша оставался в таком положении, потирая разболевшееся плечо. Когда он поднял голову, Кассандры уже не было.
— Молодец, Лисандр! Ты не сдался. Это черта характера настоящего спартанца.
Сарпедон протянул внуку руку, которую тот с радостью принял. Эфор поднял его на ноги.
— В награду за это, — продолжил он, — тебе, наверно, захочется повидать Атеназию?
Это имя пронзило сознание Лисандра, и боль в его теле будто рукой сняло. «Мама!»
— Она здесь? — спросил он. — Она уже здесь?
— Да, пойдем отсюда, — ответил эфор. Впервые Сарпедон больше походил на его Деда, чем на представителя спартанской знати.
В спальне, где лежала Атеназия, было еще темно.
Сарпедон зажег свечу и удалился.
Лисандр отнес к постели матери горячее молоко с медом. Сначала Атеназию, похоже, смутило то, что ее разбудили, но, увидев, кто перед ней, она просияла от радости.
— Мой сын! — воскликнула женщина.
Лисандр заметил, что она все еще измождена, однако темные круги под глазами почти исчезли. Заботами Сарпедона его мать хорошо отдохнула.
— Ты не обнимешь меня? — спросила она, сев в кровати.
Лисандр поставил чашу и, обняв мать за худые плечи, прижался головой к ее груди. Он не удержался от слез, которые ели ему глаза.
— Не раздави меня, — рассмеялась мать. — Ты ведь не на занятии по борьбе.
Лисандр отпустил ее и, вытирая слезы, сел на край кровати.
— Ты выглядишь… лучше, — сказал он, поправляя матери покрывала.
— Я в хороших руках, — ответила она. — Твой дед занят, но он навещает меня каждый день. А если стоит ясная погода, служанка Сарпедона выводит меня во двор. Так приятно быть на солнышке и не слышать приказов Агестеса. — Атеназия умолкла. — Расскажи мне, как идет твое обучение.
Лисандр какое-то время молча смотрел на мерцавшую свечу, затем поднял взгляд к лицу матери. Он не мог сказать ей правду.
— Пока трудно. Не так как на полях, но я ложусь спать, совсем выбившись из сил. Все время приходится бороться, учиться владеть мечами и щитами. — Он попытался вспомнить что-то хорошее. — И еще я учусь читать.
— Ох! — воскликнула мать. — Илот учится читать! Хвала богам!
— Кормят хорошо, — продолжал Лисандр. — Почти каждый день дают мясо и рыбу, хлеб всегда свежий.
— Ты присматриваешь за Тимеоном? — поинтересовалась Атеназия.
— Скорее он присматривает за мной, — ответил Лисандр и натянуто улыбнулся. — Но я всегда оставляю ему немного еды. Многие ученики плохо обращаются со своими илотами или ведут себя так, будто их вовсе не существует.
Мать задумчиво кивнула.
— А как Огонь Ареса? — Она сжала ему руку. — Ты нашел его?
— Нет еще, — ответил Лисандр и решил соврать. — Но скоро найду, я это точно знаю.
Мать отпила большой глоток молока и опустилась на постель. У нее закрывались глаза. Лисандр не стал ей мешать. Он вышел из комнаты в приподнятом настроении.
Сарпедона нигде не было. На прощание времени не оставалось, и юноша направился к воротам.
Выйдя из дома, Лисандр кое-что увидел и спрятался в винограднике, чтобы остаться незамеченным.
Два силуэта наклонились друг к другу очень близко. По лиловой одежде он определил, что один из них принадлежит Кассандре. Она стояла под оливковым деревом.
Ее собеседник был повернут к Лисандру спиной. На нем была черная туника. Близко наклонившись, они шептались, точно заговорщики. Вдруг молодой человек развернулся и стал быстро удаляться в противоположном направлении. Кассандра какое-то время смотрела ему вслед, затем неторопливо направилась к дому, глубоко задумавшись.
Лисандр вышел из укрытия. Он ждал, когда Кассандра заметит его.
Их глаза встретились, и юноша услышал, как она вздохнула. Ее лицо дернулось, но девушка быстро вскинула голову и уставилась куда-то мимо него, словно перестав его видеть. Кассандра вела себя так, будто его здесь не совсем нет.
«Я не позволю, чтобы она снова одержала надо мной верх», — подумал Лисандр. Он сделал шаг и преградил ей путь.
— Почему ты так ведешь себя? — тихо спросил Лисандр. — Я не сделал ничего, чтобы заслужить подобное отношения.
— Не понимаю, о чем ты, — ответила девушка, но он заметил на ее щеках румянец.
Лисандр стоял так близко, что мог разглядеть зеленые искорки в ее карих глазах. Кассандра молча моргала длинными темными ресницами. Лисандр заметил, сколь симметричны черты ее лица. Казалось, что даже веснушки на нем расположены симметрично. Лицо Кассандры было таким же прекрасным и гордым, как у Сарпедона. На нем был лишь один изъян — бледный шрам под дугой левой брови.
— Нет, понимаешь, — Лисандр чуть повысил голос и обрадовался, видя, что девушка растерялась. — Похоже, тебе доставляет удовольствие насмехаться надо мной безо всякой причины. Ты такой родилась или же спартанских женщин специально обучают жестокости?
— Как ты смеешь говорить со мной о спартанских женщинах? Раб, ты должен знать свое место, или я скажу деду, что ты посмел со мной заговорить. Не понимаю, почему ты здесь, но обязательно разузнаю и положу этому конец.
Кассандра решительно толкнула его в грудь и Лисандр, споткнувшись, попятился назад. Девушка вошла в дом.
Лисандр проголодался как волк. После встречи с Сарпедоном утром и занятий днем он с нетерпением ждал ужина.
Илоты накрыли стол. Как обычно на нем лежали караваи хлеба, свежие фрукты, стояли миски с супом. Лисандр отправил Тимеона за второй, затем за третьей добавкой. И как всегда, последнюю миску приберег для друга. Илотам, которые прислуживали ученикам, со спартанского стола разрешалось брать только объедки или то, что бросали на пол: незрелые оливки, хрящи, куски подгоревшего или черствого хлеба.
После того как Тимеон оставил работу в поле и начал прислуживать в казарме, его лицо чуть округлилось.
После мытья тарелок и чашек Тимеон подошел к Лисандру.
— Ну, до завтра, — попрощался он.
— Подожди, — остановил его Лисандр, доставая из-под плаща большой кусок сыра и протягивая другу. — Возьми, это для твоей семьи, дар любезной Спарты.
Тимеон сначала улыбнулся, затем нахмурился.
— Это же воровство. Будь осторожней…
— Не беспокойся, — прервал его Лисандр. — Спартанцы говорят, что в воровстве нет ничего плохого. Только нельзя попадаться. Диокл рассказывал нам о спартанском мальчике, который как-то поймал лису. Он собирался убить ее и съесть. Заметив приближавшихся воинов, он спрятал лису под плащом. Хотя зверь грыз ему живот, мальчик стойко терпел это, пока воины не прошли мимо.
Тимеон сморщил нос от отвращения.
— А что с ним дальше было?
— Диокл сказал, что он умер как настоящий спартанец.
Это не поколебало отвращения Тимеона.
— Думаю, сыр причинит тебе меньше страданий, чем лиса спартанцу! — улыбнувшись, заметил Лисандр.
Оба направились к казарме.
— Тогда до завтра, — повторил Тимеон. Лисандру не хотелось отпускать друга, к тому же он тосковал по дому.
— Подожди, — сказал он. — В поселении обо мне говорят?
Тимеон уставился в землю.
— Конечно, говорят, — наконец ответил он. — Разумеется. У мессенцев уже много десятилетий не было своего чемпиона. Моя сестра говорит, что ты станешь новым Поликаресом. Сначала на праздничных соревнованиях, затем на Олимпийских играх…
— А еще что говорят? — спросил Лисандр. Лицо Тимеона напряглось.
— Не волнуйся, мы все за тебя. Даже если…
— Даже если… что? — прервал его Лисандр.
Тимеон улыбнулся.
— Даже если ничего не произойдет, — сказал он. — Спи спокойно.
Когда илот исчез в темноте, Лисандр прислонился к двери. Что Тимеон побоялся сказать? Неужели его соплеменники забыли о том, что Лисандр был одним из них? Душой он все еще чувствовал себя илотом, а что если плащ на его плечах они считают не только источником тепла? Быть может, он пугает их?
ГЛАВА XVIII
Сарпедон встретил Лисандра во дворе церемонным пожатием предплечья.
— Ты готов приступить к сегодняшнему занятию? — спросил он.
В одной руке эфор держал нечто похожее на оторванный кусок ткани, а в другой настоящий боевой щит.
— Да… я готов, — ответил Лисандр.
— Тогда возьми вот это, — дед протянул ему щит.
Лисандр повиновался и продел руку через ремни. Тяжелый щит потянул его руки вниз, но юноша занял устойчивое положение и постарался не показать, как ему трудно.
Дед приготовил для него еще один сюрприз. Не говоря ни слова, он закрыл ему глаза куском ткани и завязал ее на затылке. Лисандр ничего не видел и от страха споткнулся.
— В бою, — нараспев заговорил Сарпедон низким голосом, — спартанец сражается не один, а вместе со многими. Его безопасность зависит от щита воина, стоящего в фаланге справа, а он в свою очередь должен прикрывать бойца слева. Без этого фаланга распадется, и битва будет проиграна. Тебе понятно?
Лисандр кивнул.
— Хорошо, — продолжил Сарпедон. Лисандр услышал, что дед переместился, и повернул голову, чтобы определить, где тот находится. Невидимый эфор продолжал говорить, его голос раздавался то с одной стороны, то с другой.
— В разгар битвы, когда кровь и пот струятся по лицу, надо уметь сражаться хорошо, даже если ты ничего не видишь. Тебе придется надеяться на обретенные навыки и полагаться на тех, кто сражается рядом. Я не преувеличиваю. Ты готов?
— Что вы собираетесь делать? — спросил Лисандр. Он злился на себя за то, что испытывает страх. Как может простая повязка лишить его уверенности в себе? Но он твердо решил пройти это испытание.
— Всему свое время, — ответил старик. Раздался свист, и что-то похожее на трость врезалось в голень Лисандра. Не очень сильно, но все равно было больно.
— Ой! — вскрикнул он.
Сарпедон не стал извиняться.
— Ты только что лишился ноги ниже колена.
— Но как же мне защищаться, если я не вижу? — спросил Лисандр.
— Летучая мышь ночью ловит насекомых, ничего не видя, — ответил Сарпедон, — однако она не умирает с голоду. Ты должен чувствовать, что происходит вокруг тебя. Продолжим.
На этот раз Лисандр расслышал, как Сарпедон тихо ходит перед ним, и занял удобное для защиты положение. Снова раздался свист, и он поднял щит. Трость угодила в край щита и отскочила, чуть задев его плечо.
— Хорошо! — похвалил Сарпедон. — Всего лишь поверхностная рана.
Юноша услышал, как дед быстро переместился вправо, почувствовав смещение воздуха. Тогда он присел на левую ногу и поднял щит над головой. Трость угодила в середину щита.
— Отлично, — похвалил Сарпедон. — Хорошо сражаешься, если учесть, что ты истекаешь кровью и стоишь на одной ноге!
Лисандр почувствовал, как его обуревает гордость. Щит в его руке показался легче.
Они продолжали тренироваться.
Лисандр перестал обращать внимание на окутавший его мрак и прислушивался к движениям Сарпедона, предвосхищая, с какой стороны обрушится на него следующий удар. Вскоре лишь один из пяти ударов стал достигать цели, а в конце тренировки Лисандр отразил все удары.
Когда Лисандр снял повязку, у него так сильно болела рука, что казалось, будто она вот-вот отвалится. Но он был доволен собой. Юноша стал лучше реагировать на то, что его окружает, и нашел новые способы самозащиты. Сила воину необходима, но она решает далеко не все. Сообразительность тоже не помешает.
Сарпедон вернулся, неся гранат и кувшин с водой. Достав нож, он разрезал плод, обнажив его рубиново-красную мякоть. Гранат напомнил Лисандру о потерянном амулете.
— Я начинаю думать, что Огня Ареса в казарме нет, — сказал он.
Сарпедон что-то проворчал, выказывая свою заинтересованность, и протянул внуку половину граната.
— Обязательно продолжай искать, — сказал эфор, откусывая кусочек.
— Я искал, где только можно, — ответил Лисандр.
Дед смотрел на него невидящим взором. Затем отвел взгляд и нахмурил лоб. Лисандр не мог понять, почему тот не проявляет к этому особого интереса. Ведь Огонь Ареса и свел их вместе. Разве он забыл об этом?
— Я что-то сделал не так? — поинтересовался юноша.
Сарпедон провел рукой по лицу.
— Что?.. Нет, отнюдь нет, мой мальчик. Сегодня Совет старейшин встречается с царями и эфорами. Предстоит обсудить важные дела.
— Какие дела? — спросил Лисандр.
Он чувствовал, что его держат в неведении.
Сарпедон встал и покачал головой.
— Еще рано об этом говорить, — он взял щит и направился к дому. — Тебе пора идти, — эфор обернулся. — До завтра?
Лисандр смотрел деду вслед, пока тот не вошел в дом.
«До завтра», — мысленно ответил он. Где тот человек, который обнимал его за плечи и говорил, что он видит перед собой лицо Торакиса?
Чей-то голос прервал его мысли:
— Я знаю, о чем ты думаешь, господин Лисандр. — Это был Страбо. Наверно, он проник сюда с улицы. — Запомни: спартанец всегда остается спартанцем. Семья только на втором месте — после государства. В сердце Сарпедона ты всегда будешь вторым после Спарты.
Лисандру не хотелось разговаривать со Страбо, он был недоволен, что слуга прочел его мысли.
— Мне пора идти…
— Подожди немного, — прервал его Страбо. — Я хотел спросить, удалось ли тебе найти амулет. Как он там называется? Огонь…
— Ареса, — подсказал Лисандр. — Огонь Ареса. Нет, не удалось.
Страбо отвел взгляд, затем криво усмехнулся. Лисандру вдруг страшно захотелось оказаться подальше от этого человека.
— Наверное, мне лучше навестить мать, — сказал он.
— Нет, ни в коем случае, — возразил Страбо и, взяв Лисандра за локоть, повел того к воротам. — Ей нужен отдых. Пока не надо ее тревожить. — Страбо бросил взгляд в сторону спальни, затем обратился к Лисандру. — Ну что ж, удачного тебе дня. Не сомневаюсь, что скоро ты отыщешь Огонь Ареса.
Плотно позавтракав, Лисандр поднялся со скамьи, припрятав под плащом хлеб для Тимеона, и помчался к тренировочной площадке к остальным. По дороге он наскочил на кого-то, и его ноги окатило холодной водой.
Лисандр разозлился, но тут увидел, на кого налетел. Это был Боас. Рослый слуга стоял, держа по ведру с водой в каждой руке, и трясся от страха. Наверно, он шел от колодца.
— Извините, господин Лисандр, — пробормотал он и опустился на одно колено. — Я не заметил вас. Пожалуйста, не говорите об этом Демаратосу. Умоляю вас. — Тут Лисандр сообразил, что никогда раньше не слышал, чтобы Боас говорил. Он был только безмолвным рабом.
— Не говори глупостей, — ответил Лисандр, указав рукой на ноги. — Это просто вода.
Боас, смутившись, поднялся.
— Спасибо, — сказал он, кивнул и направился к спальному корпусу. Лисандр вспомнил, что говорил Орфей относительно судьбы.
«В прежней жизни, — подумал он, — мы могли бы быть друзьями».
Во дворе наставник стоял перед учениками, подбоченясь. Те сбились в кучу, глядя в землю. Лицо Диокла побагровело от злости.
— Мне донесли, что кто-то из вас оставил казарму в неположенное время.
Холодок пробежал по спине Лисандра. «Неужели меня заметили? — испугался он. — Не может быть. Я был осторожен».
— Вам всем известны правила, — продолжил Диокл. — И известно, какое наказание полагается за их нарушение.
Лисандр сглотнул, у него пересохло в горле. Юноша испугался, одновременно испытав досаду — он подвел Сарпедона.
— Этим кое-кем был Драко, — заявил наставник.
Лисандр медленно выдохнул, заставляя сердце биться размеренней.
— Его снова поймали на краже еды. На этот раз в булочной. Драко, выходи! — приказал Диокл.
Драко молча вышел вперед. Оба были почти одинакового возраста. Драко беспомощно сгорбился и настороженно поглядывал на Диокла.
— Встань у столба для порки, — велел наставник.
Драко безмолвно подошел к деревянному столбу, на котором висел в тот день, когда Лисандр впервые пришел в казарму, и обнял его. Он уже знал, что от него требуется.
Диокл приблизился и отстегнул от пояса плетку.
— Обычно за нарушение режима полагается двадцать ударов, однако Драко неоднократно выказывал неуважение к правилам. Так что сегодня он получит… сто.
Ученики ахнули, послышалось шарканье ног. Драко нарушил тишину.
— Наставник, вы не сделаете этого… только не сто, — сдавленным голосом сказал он. — Никто не выдержит столько.
— Парень, ты выдержишь столько ударов, сколько я захочу, — громовым голосом заявил Диокл. Он начал готовиться, разминая плечи и нанося несколько ловких ударов по двери.
Драко слышал свист плетки, по-прежнему прижав голову к столбу. Его лицо побледнело.
Голос ученика был едва слышен, когда он снова заговорил.
— Наставник, пожалуйста, скажите мне только одно, — молил он. — Кто вам донес, что я покинул казарму?
— Это не твое дело, — ответил Диокл. — А теперь стой, как положено.
Первый удар пришелся Драко между лопаток, но он не издал ни звука. Лисандру стало его жалко. Он знал эту жгучую боль, от которой подгибаются колени.
Диокл продолжал наносить удар за ударом. Первые тридцать Драко выдержал стойко, с его губ лишь изредка срывался стон. Затем сквозь тунику просочилась кровь. Сначала от рваных ран на спине появилось одно или два пятна. После пятидесяти ударов вся его одежда пропиталась кровью.
После каждого следующего удара раздавался слабый стон. У Драко уже не было сил кричать от боли. Однако Диокл не унимался.
Теперь сам наставник издавал больше шума, кряхтя от усилий, его лицо покраснело и залилось потом. Удары стали сильнее, некоторые приходились Драко в шею, другие — в ноги. Когда прозвучал семидесятый удар, одежда на спине Драко начала превращаться в клочья.
Лисандр больше не мог смотреть на это. Его преследовал свист плети. Юноша отсчитал последние тридцать ударов, глядя в землю. Некоторые по-прежнему наблюдали, но он заметил, что при каждом ударе их лица подергивались от ужаса.
Лисандр вспомнил, что тоже нарушал правила, каждое утро выскальзывая за ворота школы. Сколько ударов плети полагается за это ему?
Юноша почувствовал, как жалость теснит грудь, но одновременно у него возникло другое, еще более сильное чувство: облегчение. Как-никак одежда рвалась не на его спине.
Только после сотого удара Лисандр поднял голову.
Драко уже не стоял. Упав на колени, он еле дышал, и чтобы удержать тело в таком положении, уперся плечом в окровавленный столб. На спине несчастного не было кожи, лишь розовая плоть и наполовину запекшаяся кровь. От одежды Драко остались одни лохмотья, земля под ним окрасилась в темный цвет.
Диокл бросил плеть и вытер со лба пот. Его трясло.
— Приведите его в порядок, — приказал наставник и покинул тренировочную площадку.
ГЛАВА XIX
Лисандр обыскал все спальное помещение, но амулета так и не обнаружил. Он уже утратил всякую надежду. Тем не менее, время бежало стремительно. В казарме Демаратос с дружками продолжали изводить его, но юноша думал только о подготовке к праздничным играм. Лисандр решил добиться успеха даже без Огня Ареса.
Драко не видели с того дня, как ему учинили порку. Говорили, что его выхаживают мать и сестры за пределами казармы, что считалось позором. Лисандр не мог поверить, что парня чуть не забили до смерти только из-за того, что он решил утолить чувство голода. Некоторые ученики ворчали, что такой едой трудно поддерживать силы, но Лисандр считал, что суп с обрезками мяса и кусками овощей лучше того, что ему доставалось прежде. Ему всегда удавалось оставить кое-что и для Тимеона.
В каком-то смысле его спартанская жизнь не так уж отличалась от участи илота. Теперь он не работал в поле на Агестеса, но тренировался в казарме с Диоклом. И тот и другой были жестокими и грубыми надзирателями.
Если раньше до наступления темноты он тайком пробирался к мельнице, то сейчас сбегал к Сарпедону за дополнительными тренировками. Но на этом сходство заканчивалось. Дед заботился не только о мышцах внука, но и о его духовном воспитании, обучая его философии и истории. Там, где Диокл опирался на приказы и страх, эфор поощрял Лисандра и задавал вопросы.
Когда обострилось соперничество за право войти в одну из команд, на всех посыпались травмы. Кто-то сломал лодыжку во время борьбы один против всех, Лисандр сильно вывихнул руку, метая копье.
На следующее утро он не мог ни согнуться, ни разогнуться, тело болело. Юноша отправился к деду с перевязанной рукой. Тренируясь, он заметил мрачное выражение лица Сарпедона. Когда они закончили упражнения, призванные укрепить мышцы ног, Лисандр прислонил спину к прохладной колонне.
Сарпедон готовил ему припарки в блюде над треножником. Дед заговорил, не оборачиваясь.
— Это наш последний урок. Следующий будет не скоро.
Эти слова застали Лисандра врасплох. Он возлагал большие надежды на эти предрассветные занятия.
— А почему? — спросил он, стараясь держаться спокойно.
Дед перестал размешивать ингредиенты и разложил повязку.
— Потому что начинается война, — ответил эфор. — Война с Аргосом.[24]
Лисандр ничего не понимал. Он думал, что Спарта живет в мире с аргивянами.
— Но почему из-за этого мы должны прекратить занятия?
Сарпедон зачерпнул ложкой из блюда коричневую смесь и нанес ее на перевязку.
— Потому, — ответил Сарпедон, — что в случае войны один царь остается в Спарте, а другой ведет армию в бой. По закону его должны сопровождать два эфора. Десять дней назад Совет старейшин отправил своего человека к Дельфийскому оракулу.[25]
Как и все греки, Лисандр слышал об оракуле. Это было самое священное место в мире, где жрицы Аполлона предсказывали будущее в витиеватых и таинственных выражениях.
— Оракул сказал, что мы должны убить змею до того, как у нее появится потомство.
— Но что это означает? — нахмурился Лисандр. — Вам придется участвовать в войне?
— Не бойся, мальчик, — ответил дед, — я слишком стар, чтобы держать щит и копье. Я предоставлю это более ловким воинам, чем я. Однако спартанские законы надлежит соблюдать. Меня выбрали сопровождать царя Клеомена[26] на север. Если мы ничего не предпримем сейчас, аргивяне осуществят свою угрозу вооружить илотов, а этого допустить нельзя.
«Вооружить илотов», — подумал Лисандр. Он вспомнил Като, убитого на ячменном поле, и старого Нестора, участвовавшего в ночных сходках. Теперь, когда Лисандр на своей шкуре познал, сколь жестоко готовят спартанцев в казарме, надежды илотов на восстание казались наивными и необоснованными. Те не понимали, на что идут.
— Но илоты вряд ли представляют угрозу для Спарты. Они лишь земледельцы, батраки…
Сарпедон глухо рассмеялся и взял повязку.
— Протяни руку.
Лисандр протянул больную руку. Дед осторожно подложил под нее повязку. Одним ее концом он обернул большой палец Лисандра, затем запястье. Горячая коричневая смесь тут же уняла боль.
Не отрывая глаз, юноша заворожено следил за тем, как огромные, покрытые шрамами руки Сарпедона проделывают столь тонкую операцию. Обернув повязку несколько раз, оно завязал ее, внимательно посмотрел на Лисандра и глубоко вздохнул.
— Скажи мне, сколько всего спартанских воинов в пяти городах и во всех землях, над которыми властвуют два спартанских царя?
— Гм, я… не знаю, — ответил Лисандр.
— Что ж, я тебе скажу честно. Примерно тридцать тысяч. Все они обучены искусству ведения войны. А теперь скажи, сколько илотов достигли боеспособного возраста? На всех полях и в городах, которые находятся во власти спартанцев? Ответ — триста тысяч. Все они умеют обрабатывать землю, строить и заниматься другими ремеслами. Они не воины, но выходит, каждому спартанскому солдату противостоят десять рабов.
Когда смысл этих слов достиг сознания Лисандра, он почувствовал страх и волнение одновременно.
— Вот почему каждый чистокровный спартанский мальчик проходит это обучение. Верно, илоты боятся спартанцев, но не думай, что мы не опасаемся их. Наши армии предназначены для ведения войн за пределами государства, но их главная цель — обезопасить наши тылы. Как ты думаешь, почему мы каждый год объявляем илотам войну? Если бы илоты захотели, они могли бы восстать в любое время. Они вряд ли победили бы, но все закончилось бы ужасным кровопролитием с обеих сторон. — Лисандр расслышал в голосе деда нечто похожее на страх. — Илоты все равно что сухие поленья. Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул мятеж.
Когда настало время прощаться, Лисандр вместе с Сарпедоном вышли на дорогу. Слова деда потрясли юношу. Каждое утро, проведенное в мельнице, он мечтал о том времени, когда настанет его час бороться за свободу илотов. Неужели этот день наступает?
Лисандр по обыкновению протянул эфору руку и удивился, когда дед взял ее, потом притянул его к себе и обнял.
— Береги себя, мой внук. Надеюсь, мы скоро увидимся. — Они отстранились друг от друга. Сарпедон держал Лисандра за плечи.
— Когда вы вернетесь? — спросил тот.
— Не могу сказать, но вряд ли до наступления полнолуния.
— Но ведь тогда начнутся праздничные состязания… — пробормотал Лисандр.
Сарпедон вздохнул.
— Мне бы очень хотелось оказаться среди зрителей. Но Спарта на первом месте. Ты усердно готовился и, независимо от того, буду ли я на там или нет, дух Торакиса и твоих предков не покинет тебя.
Лисандр кивнул и тщательно продумал свой ответ.
— Надеюсь, вы вернетесь целым и невредимым, — пожелал он от всей души.
Сарпедон отпустил его, и Лисандру показалось, что он заметил, как в глазах эфора сверкнули слезы.
— Прощай, мой внук, — сказал дед, собираясь уходить.
Лисандр проводил эфора взглядом. Его душа разрывалась между чувством верности и вины. Он говорил искренне, когда желал деду счастливого возвращения, но скрыл не менее важное чувство. Конечно, Лисандр желал Сарпедону благополучия, но он не мог всем сердцем желать спартанцам успеха.
«А что если у илотов появится возможность обрести свободу?»
Возвращаясь в казарму, Лисандр утратил бдительность. Его ум занимали мучительные размышления. Мысленно он видел, как солдаты Аргоса шагают по спартанским полям под радостные возгласы илотов.
Подходя к воротам, Лисандр представил, как это здание, символ спартанской мощи, охватывает пламя, и воины в красных плащах спасаются бегством от наступающей могучей армии рабов.
— Эй, куда это ты ходил без спроса, полукровка? — раздался голос из темного проема дверей. Кто-то вышел из тени. Это был Демаратос.
— Не твое дело, — ответил Лисандр, собираясь пройти мимо. Демаратос рукой преградил ему вход и, подойдя ближе, прижал к стене.
— Я знаю, что ты не впервые куда-то сбегаешь. Я слышал, как ты каждое утро на цыпочках покидаешь казарму. Так что я еще раз задам тебе вопрос — что ты задумал?
Раздался какой-то шум и Лисандр взглянул через плечо Демаратоса. Что если это Диокл?
— Мне казалось, что вас, спартанцев, и готовят к тому, чтобы незаметно рыскать по ночам, — сказал Лисандр.
— Это верно, илот, но мы умеем это делать намного лучше вас.
Сквозь щель во внутренней двери, ведущей в склад со снаряжением, Лисандр заметил, как за ними наблюдает принц Леонид. Чуть опустив глаза, тот следил за ними обоими.
«Почему он не приходит ко мне на помощь?»
Лисандр не знал, как быть. Он не мог допустить, чтобы его уличили в том, что он выходил из казармы без спроса. Тогда ему устроили бы порку. А к празднику ему необходимо обрести самую лучшую форму.
Леонид продолжал смотреть ему в глаза. Поможет ли ему друг, отвлечет Демаратоса или вмешается в их разговор? Лисандр ждал.
— Илот, мне поднять тревогу? — Демаратос улыбался. — Разбудить Диокла и посмотреть, как он с тобой поступит?
Лисандр злился больше на Леонида, чем на Демаратоса, преградившего ему путь. Ясно, что принц не собирается помогать рабу!
Он отбросил руку Демаратоса и ворвался на склад.
— Мы еще вернемся к этому разговору! — крикнул его мучитель.
Войдя в помещение, Лисандр заметил, что Леонид пытается скрыться за кучей из поврежденных щитов. Лисандр догнал его, взял за плечо и повернул к себе. У Леонида был испуганный и виноватый вид.
— Лисандр! Что ты здесь делаешь? — притворно-веселый голос принца никого не обманул. Лисандр знал, что он наблюдал за тем, что происходило, и ничего не предпринял.
— Ты ведь считаешься моим другом… — прошипел Лисандр. — Почему ты стоял, сложа руки, и смотрел, как Демаратос мне угрожает?
На лицо Леонида легла тень.
— Я… о чем ты говоришь? — попытался вывернуться он.
Но Лисандр не собирался никого отпускать. Он схватил Леонида за шиворот и притянул к себе. Ему хотелось повалить принца на землю и назвать его трусом — самым оскорбительным для спартанца словом.
Вдруг внутренняя дверь распахнулась и на склад, смеясь, вбежали четыре ученика. Заметив, что Леонид и Лисандр замерли друг напротив друга, они остановились.
— Что уставились? — взорвался возмущенный Лисандр. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас лучше не затевать драку.
Он толкнул Леонида в грудь. Тот попятился назад.
Лисандр смотрел, как принц уходит. Сегодня Лисандр извлек еще один урок. Сила еще не означала, что ее обладатель смел, а трусы встречаются не только в рядах врагов. Они вполне могут оказаться и среди друзей.
ГЛАВА XX
Вскоре новость о войне с Аргосом достигла Спарты. Слухи растекались по спальному корпусу, точно вышедшая из берегов река.
— Говорят, будто сорока спартанцам противостоит тысяча, — заявил Хиларион за ужином. Его отец отправился на войну, и сын получал все последние новости. — Аргивяне думали, что они сомнут нас, но фаланга не сдвинулась с места. Закончилось тем, что враг бежал, растоптав насмерть своих же воинов, а многие погибли от стрел, вонзившихся им в спину.
В разговор вступил Прокл:
— Верно. Вы слышали, что воин Клеон вызвал их лучшего солдата на поединок? И отрубил руку, в которой тот держал щит, но пощадил его. Клеон ни за что не захотел бы жить без левой руки. Он предпочел бы смерть невозможности стоять в фаланге рядом с товарищами.
Но не все вести были столь радостны. Приходили сообщения и о потерях. Однажды Лисандр, покинув тренировочную площадку, направился к отхожему месту и заметил Хилариона, сидевшего в тени у стены казармы. Юноша прижимал к себе щит взрослого воина и рыдал.
Подойдя ближе, Лисандр заметил, что в бронзовой короне на щите зияет большое отверстие — видно, меч пробил ее насквозь. Лисандру не надо было спрашивать, что случилось — отец Хилариона погиб.
Война шла уже второй месяц, и о ней стали говорить меньше. Похоже, здесь ее воспринимали как нечто само собой разумеющееся.
Поговаривали, что афиняне помогут своим соседям изгнать спартанцев.
Лежа ночью без сна, Лисандр думал о возможных исходах войны. Наверно, солдаты Аргоса ответят ударом на удар. Возможно, они вторгнутся в пределы Спарты и оттеснят спартанцев к морю. Тогда у мессенцев — народа Лисандра — появится возможность стать свободным.
Стоял конец лета, близилось время уборки урожая. На полях снова созрел ячмень, а ученики, облаченные в тяжелые доспехи, при полной выкладке совершали длительные марши. На их телах были нагрудники и ножные латы, на головах — шлемы, а в руках — копья и щиты.
Лисандру достались поношенные доспехи и ни к чему не пригодный старый вещевой мешок. Кожа нагрудника и передника, защищавшего пах, износилась, ее края обтрепались, бронзовая окантовка отслаивались. Наголенники проржавели от плохого ухода, шлем для головы Лисандра оказался слишком высок и узок, и болтался, отчего у него на ушах появлялись волдыри. Перед соревнованиями они должны будут появляться перед зрителями, и Лисандр с ужасом думал о том, как на него будут смотреть.
Полуденное солнце нещадно шпарило, через узкую щель шлема он видел лишь идущего впереди ученика. Подошвы ног стали жесткими, в них въедалась грязь. Мокрая туника прилипла к телу.
Лисандр почувствовал слабость, язык набух, глотка пересохла, он мечтал только о глотке прохладной воды. Ученики уже огибали поворот у храма Зевса и направлялись в лагерь, когда до слуха Лисандра донесся цокот копыт. Остальные тоже оглянулись.
— Стой! — Диокл поднял руку с копьем, останавливая подопечных.
Из рощицы выскочили два всадника и галопом понеслись к ним. Это были не спартанцы. В руках они держали легкие луки, к бокам коней были прикреплены колчаны со стрелами, через плечи переброшены небольшие округлые щиты.
Лисандр почувствовал, как страх приковывает его к месту, однако Диокл опустил оружие и приветствовал всадников, отдав им честь.
— Мегарийцы,[27] — прошептал один из учеников. — Это видно по их щитам. Они наши союзники в войне против Аргоса.
Приближаясь к спартанцам, всадники пустили коней легким галопом. Диокл вышел вперед и взял коня первого всадника за узду. Конь был маленьким и тощим, фыркал и бил копытом. Всадник стал гладить коня по шее, пока тот не успокоился, затем спешился. Мегариец был весь в пыли.
— Новости из равнин Аргоса, — тяжело дыша, произнес он. — Нас послали, потому что мы скачем быстрее других…
Лисандр затаил дыхание. А что если аргивяне идут на юг и уже готовятся дать илотам свободу?
— Я принес весть о блестящей победе Спарты, — продолжил гонец. — Аргивяне полностью разбиты.
Послышались радостные возгласы, но Лисандр не присоединился к ним — надеждам илотов не суждено сбыться.
— Мы должны быстрее сообщить эту добрую весть Совету старейшин, — сказал мегариец и вскочил на коня. — Передайте всем, что слава Спарты не угасла!
— Обязательно передам, — ответил Диокл.
Всадники ускакали и вскоре уже поднялись на гребень холма, ведший к спартанской долине. Диокл обратился к ученикам:
— Это славный день для Спарты. Враг разбился о наши щиты, точно волны. В честь этого события сегодня остальные занятия отменяются.
Ученики снова радостно завопили.
Пока все медленным маршем возвращались в лагерь, Лисандр старался не прислушиваться к взволнованным разговорам. Илоты никогда не обретут свободу.
— Ты доволен, илот? — Это был Демаратос, с отвращением взиравший на Лисандра. — Мы еще раз доказали, что Спарта — самый могущественный город Греции.
— Конечно, я доволен, — ответил Лисандр, пытаясь скрыть свой гнев. Демаратос был прав. Никто не сможет одержать победу над спартанцами.
Орфей, Лисандр и Леонид сидели в самом конце классного помещения, а Ану демонстрировал всем какой-то предмет, который он называл счетами. Он привез их со своей родины. Счеты представляли собой деревянную доску с бусинками. Лисандр был поражен, что с помощью такой штуки можно было быстро посчитать разные числа.
— Математика скучна, — проворчал Прокл. — Считать должны уметь торговцы из периэков, а не воины.
— Ты так считаешь? — спросил Ану. — Но если пойдешь войной на врагов, как ты узнаешь, сколько еды понадобится твоим солдатам? Думаю, твоя славная армия, не дойдя до поля боя, вернется голодной и униженной.
До состязаний оставалось всего два дня, и математика почти никого не интересовала. Все ждали, когда капитаны команд назовут свои составы.
Демаратос, сидевший перед Лисандром, поигрывал мышцами и разглагольствовал о своей победе, как о предрешенном деле.
— Мой отец говорит, что в храме Ортии в мою честь поставят статую, — хвастался он. — В казарме нет никого, кто способен меня превзойти. С первого дня здесь я везде и всегда был лучшим.
Лисандр рассердился. Он тренировался, не жалея сил, и чувствовал себя отлично, несмотря на то, что лишился Огня Ареса. Уверенность придавала ему новые силы.
Он подошел к Демаратосу и небрежно сказал:
— Знаешь, не стоит тебе задаваться. Боги не покровительствуют возгордившимся смертным.
Демаратос рассмеялся.
— Кто ты такой, чтобы говорить со спартанцем о его богах? Ты, похоже, считаешь, будто окажешься мне достойным противником?
За ними наблюдал весь класс, предвкушая драку.
Демаратос повернулся к остальным.
— Кто здесь считает, что Лисандр может соперничать со мной? Кто думает, что илот побьет спартанца?
Все отвели взгляды. Демаратос подошел к Паусаниасу и ткнул того в грудь.
— Паусаниас, как ты думаешь, Лисандр победит?
Паусаниас покачал головой. Демаратос указал на Хилариона.
— А ты? Ты болеешь за илота?
Хиларион молчал. Демаратосу никто не ответил.
Одержав столь легкую победу, он грубо рассмеялся, пристально разглядывая учеников, сидевших с опущенными головами. Только Лисандр выдержал его взгляд.
Демаратос потряс головой.
— Ну и компания…
Кто-то откашлялся. Лисандр оглянулся. Это был Орфей.
— Я верю в Лисандра! — сказал его друг.
Улыбка на мгновение исчезла с лица Демаратоса, но лишь на мгновение. Орфея все уважали, но он пока оставался в одиночестве.
— Еще кто-нибудь думает так же? — громко поинтересовался Демаратос.
«Ну, не молчите же», — сказал про себя Лисандр.
Демаратос наслаждался своей победой.
— Еще раз повторяю свой вопрос. Кто еще думает, что этот плакса илот будет мне достойным противником?
Лисандр огляделся, но остальные ученики уставились в пол.
— Я так и думал, — сказал Демаратос с видом победителя. — Так считают лишь сам илот и калека. Никогда не думал, что среди спартанцев могут найтись такие уроды.
— Думаю, что он побьет тебя, — произнес спокойный голос. Лисандр увидел, как из заднего ряда вышел Леонид. — Я собираюсь взять его в свою команду. Тогда мы действительно увидим, кто лучше, и увидим в честной борьбе.
У Лисандра перехватило горло. После ссоры он и принц избегали друг друга. Лисандр представлял, каких трудов, наверное, стоило Леониду встать и сделать маленький шаг вперед. Он происходил из привилегированной семьи, и Лисандр видел, как нелегко ему принять правильное решение. Однако на этот раз Леонид проявил силу воли. И ради него — бывшего илота. Демаратос был поражен.
— Если хочешь, чтобы твоя команда проиграла, бери его к себе, — выпалил он.
Некоторые, осмелев, подняли головы. Теперь они смотрели на Демаратоса с нескрываемым любопытством.
«Вероятно, такого не было, чтобы Демаратосу кто-то посмел оказать неповиновение», — догадался Лисандр.
Демаратос уставился на Лисандра.
— Илот, думаешь ты такой твердый орешек? У меня есть тайное оружие, которое действительно поможет мне одержать победу…
«Огонь Ареса! Должно быть, он говорит о нем».
— Не дай ему втянуть себя в беду, — прошептал Орфей, коснувшись руки Лисандра. Тот скинул руку друга.
Все уставились на Лисандра и Демаратоса. «Амулет у него. Может, он и сейчас при нем», — Лисандр подошел к Демаратосу.
— И что это за тайное оружие? — спросил он, выдерживая взгляд Демаратоса. Его недруг скрестил руки на груди и многозначительно улыбнулся.
— Что за вопрос? Конечно, это сердце спартанского воина.
Демаратос вышел из казармы.
— И душа змеи, — пробормотал Орфей. Лисандр повернулся к другу. Рядом с ним стоял Леонид.
— Спасибо, — произнес Лисандр. Он поднял руку и дружески похлопал Леонида по плечу. Все было понятно без слов.
— Следует продолжать тренировки, если мы хотим побить этого громилу. Я обещал устроить ему на соревнованиях веселую жизнь, — робко пошутил Леонид.
Когда они втроем шли через двор, Лисандр услышал, как его зовут по имени. Это был Диокл. Стоя у своего помещения, он жестом подзывал его. Лисандр бросился к наставнику.
— Лисандр, речь идет о твоей матери…
Лисандру вдруг стало холодно.
— С ней все в порядке?
— Нет. Можешь пропустить остальные уроки и проведать ее. Возвращайся до заката.
Лисандр бежал изо всех сил, пока не достиг дальней окраины Акмилов. Охваченный страхом, он не чувствовал усталости.
Сарпедон все еще был на севере, и дом казался пустым. Ступая по мозаичной плитке, юноша неожиданно встретил Страбо.
Обычно на время войны слуге полагалось сопровождать своего хозяина. Но Лисандр вспомнил, что Страбо периэк. Тот нес стопку белья.
— Добрый день, господин Лисандр, — сказал Страбо.
— Меня вызвали к матери.
— Она в своей комнате. За ней ухаживает Кассандра.
Лисандр торопился и не знал, чего ожидать. У занавеса, закрывавшего вход в комнату, его что-то остановило. В комнате Атеназии кто-то был. Юноша пальцем отвел занавес и заглянул внутрь.
Держа в руке влажную ткань, над больной склонилась Кассандра. На ней была простая кремовая туника, перехваченная черным поясом. Волосы падали на лицо.
У Лисандра упало сердце: мать неподвижно лежала на кровати, на ее бледной коже выступили красные пятна. Девушка прикладывала влажную ткань к ее лбу.
Лисандр видел, что губы Кассандры шевелятся, но он не слышал успокаивающих слов, которые та произносила. Неужели это та самая девчонка, которая еще несколько дней назад презрительно называла его илотом? Он вошел.
Кассандра подняла голову. Не говоря ни слова, она передала ему ткань и вышла. В комнате пахло цитрусом. Наверно, такой запах был у лекарств, которые давали Атеназии.
Чувствовался еще один незнакомый Лисандру запах, который источали куски желтой смолы, дымившиеся на низком столике. Слезы благодарности хлынули из глаз юноши, и его сердце сжалось от невыносимой боли, когда он представил, что мать могла бы продолжать болеть в их прежней жалкой лачуге.
Лисандр подошел к кровати и взял руку матери в свои. Сухая тонкая кожа перетягивала костяшки пальцев. Глядя на мать, Лисандр подумал, что одна ее половина уже оставила этот мир. Дух постепенно покидал ее тело.
Лисандр поцеловал тыльную сторону руки Атеназии. От прикосновения его губ ее веки чуть раскрылись, и мать улыбнулась. Лисандр в этом мгновении узнал прежнюю мать, какой она была, когда болезнь ее не настигла. По его щеке покатилась слеза и упала на складки одеяла.
— Почему ты плачешь, мой мальчик? — хрипло спросила Атеназия.
— Мне трудно смотреть на тебя в таком состоянии, — ответил он.
— Купаюсь в спартанской роскоши? — спросила она, улыбаясь.
Лисандр едва улыбнулся сквозь слезы.
— Тебе больно? — спросил он.
— Нет, Лисандр. Я почти ничего не чувствую. Кассандра очень добра ко мне. Она необычная девушка.
Лисандр кивнул и, подавив слезы, приложил ткань ко лбу матери.
— Слушай меня внимательно, сын. Я прожила трудную жизнь, но ее нельзя считать несчастливой. Твой отец, Торакис, был чудесным, храбрым и нежным мужчиной. Теперь я вижу, что ты станешь таким же — настоящим спартанским воином.
Сухожилия под кожей шеи Атеназии напряглись, ее тело потряс приступ глухого кашля. Матери не хватало сил справиться с ним. Лисандр поддержал ее за худые плечи. Она тяжело вздохнула.
— Найди Огонь Ареса. Тогда я буду гордиться…
— Прошу тебя, мама, подожди… не оставляй меня…
— Я тебя никогда не оставлю…
Глаза Атеназии закрылись. Мать Лисандра умерла.
Когда юноша вышел из комнаты, у него иссякли слезы. Прощаясь с матерью, он гладил ее лицо, пока оно не остыло. Лисандр раньше никогда не видел, как умирает человек. Мать медленно угасала, будто свеча.
Глаза ослепил яркий дневной свет, Лисандр с изумлением увидел яркие цветы сада Сарпедона. Казалось, что им здесь не место.
Его отвлекли тихие шаги позади.
«Только пусть это будет не Страбо!»
Это была Кассандра. Она убрала волосы с лица и скрепила их на затылке длинной заколкой из слоновой кости.
— Она?..
Лисандр кивнул, пытаясь удержать новый поток слез.
— Атеназия была смелой женщиной, она очень любила тебя, — произнесла девушка.
При упоминании имени матери у Лисандра точно открылась рана, и его невольно охватил гнев.
— Тебе-то до этого какое дело? Она была такой же рабыней, как и я…
Лицо Кассандры залилось краской, она опустила глаза. Юноша тут же пожалел о своих словах.
— Извини. Я… — замолчал он, почувствовав прикосновение руки девушки к своему плечу.
— Я тогда неправильно о тебе подумала… — тихо сказала она. — Нас, спартанцев, учат, что мы лучше илотов. Должно пройти много времени, пока все станут думать иначе. Я не оправдываюсь, но… видишь, когда я узнала твою маму получше, то поняла, что не права. Я понимаю, ты не можешь простить всю Спарту за то, что это государство поработило твой народ, но, быть может, ты сможешь простить меня?
Лисандра тронули ее слова.
— Спасибо, — ответил он. — Друзья?
— Да, друзья, — улыбнулась девушка. — Сегодня вечером мы ожидаем возвращения Сарпедона. Он позаботится о похоронах твоей матери. Тебе пора в казарму. Я слышала, что Диокл очень строг.
Имя наставника насторожило Лисандра.
— Но кто тебе рассказывал об этом? — спросил он.
Кассандра опустила глаза.
— Так, никто. Наверно, Сарпедон… или Страбо… — слова Кассандры прозвучали неубедительно.
«Ложь», — подумал Лисандр.
— Кто тот человек, с которым ты разговаривала на улице? Я все видел.
— Ааа… А, ты имеешь в виду в то утро? Это был торговец. Я договаривалась с ним о фураже для моего коня, — уверенно ответила девушка, и Лисандру стало стыдно за то, что он подумал, будто она что-то замышляет.
Он уже собрался уходить, когда Кассандра остановила его.
— Лисандр, скажи мне одну вещь. Когда твоя мать впервые появилась здесь, в горячке она бредила о каком-то Огне Ареса. Она говорила, что ты должен его найти. Что она имела в виду?
Лисандр застыл на месте. Можно ли ей доверять? Он сомневался. Они приходились друг другу кузенами, выходили из одной семьи, однако до сегодняшнего дня Кассандра проявлял к нему лишь презрение. С другой стороны, мать говорила, что она добра. Юноша решил рассказать ей самую малость.
— Это амулет, — начал он. — Алый камень, принадлежавший моему отцу. Я им очень дорожу.
— Как замечательно, — откликнулась Кассандра. — Я искренне надеюсь, что ты найдешь его.
Лисандра тронуло ее внимание. Он уже не владел своими чувствами.
— Что ж, прощай, — выдохнул он. — Благодарю тебя за то, что ты заботилась о моей матери.
— Прощай, Лисандр, — ответила Кассандра.
Возвращаясь в казарму, Лисандр забыл об Огне Ареса.
Никогда больше не будет он сидеть, обедая за одним столом с матерью, никогда не услышит ее смеха, не увидит ее улыбки. На душе было тяжело. Но надежда не покидала Лисандра, как и решимость. Оба его родителя умерли, но они будут гордиться им.
ГЛАВА XXI
Настал вечер праздничных состязаний.
— Лисандр пристегивал потрепанный нагрудник. Хотя Тимеон наводил блеск, как мог, ему не удалось скрыть следы того, кто учился здесь годом раньше Лисандра. Нагрудник был Лисандру тесен, сдавливая грудь тугими ремнями. Доспехи Демаратоса сверкали, точно солнце. Все ученики надели красные плащи, символизировавшие переход к следующей ступени их подготовки. Все, кроме Лисандра. Ему по-прежнему приходилось довольствоваться потрепанным снаряжением Атандроса.
— Ты позоришь казарму, — хмыкнул Демаратос.
Кое-кто обернулся на это замечание, но в основном все были заняты подготовкой к парадному шествию.
— Важна не одежда, — ответил Лисандр, — а то, каков ты сам.
— Что ж, тебе следует быть как можно лучше, — заметил Прокл.
Скрипнула дальняя дверь казармы. Это был Тимеон с узлом из мешковины, который он бережно опустил на кровать.
— Что там у тебя? — спросил Лисандр. Друг отдышался не сразу.
— Почему бы тебе самому не взглянуть? — ответил он вопросом на вопрос.
Лисандр наклонился, развернул мешковину и открыл рот от изумления. Перед ним лежал упругий кожаный нагрудник, покрытый слоем бронзы. Серебристыми линиями на нем была изображена голова льва. И это еще не все: в узле были поножи его размера и латы для рук. На них тоже была изображена львиная лапа.
Венчал снаряжение шлем с гребнем. Все было сделано руками изумительного мастера. И еще в узле был меч в ножнах и усеянный серебром пояс.
«Глазам своим не верю», — подумал Лисандр. Подняв голову, он увидел, что Тимеон улыбается во весь рот.
— Это Страбо принес от Сарпедона, — сообщил он. — Эти доспехи принадлежали его сыновьям, когда те проходили здесь подготовку.
— Мой дед вернулся? — спросил Лисандр, проверяя, насколько тяжел меч. В его отполированной поверхности он видел свое отражение.
— Да, — ответил Тимеон. — Страбо говорит, что два эфора и царь вернулись верхом. Воины отстали от них на целый день.
С помощью Тимеона Лисандр надел доспехи. Они были просто созданы для него. Юноша понимал, что это значит. Это был не просто подарок. Так Сарпедон давал всем знать, что Лисандр приходится ему внуком. Скоро всем все станет известно.
Аристон и Прокл уставились на него.
— Это ведь знак Торакиса из дома Сарпедона, — сказал Прокл, удивленно глядя на приятелей. — Должно быть, Лисандр…
Ему не дали договорить. Пробравшись через толпу, Демаратос оттолкнул его в сторону.
— Полукровка, чтобы победить сегодня, искусной работы оружейного мастера будет маловато.
— Что ж, — ответил Лисандр, — пусть победит лучший из спартанцев. — Он протянул Демаратосу руку, но тот отшвырнул ее и вышел из спальни. По рядам учеников прокатился робкий смешок.
— Я бы не стал обращать на него внимания, — заметил подошедший Орфей.
Лисандр подумал о том, как хромой спартанец перенесет этот вечер. Ведь из-за ноги он не сможет принять участия в церемонии открытия соревнования. Но Орфей удивил его.
— Вот, — сказал он Лисандру, протягивая ему свой новый плащ, — возьми.
Плащ спартанца олицетворял могущество и мощь всей Спарты. Для спартанского воина такой плащ был второй кожей. Лисандра до глубины души тронул подарок Орфея.
— Нет, я не могу…
— Не валяй дурака, — прервал его Орфей. — Не станешь же ты носить это рванье с новыми доспехами. Пожалуйста, возьми. Ты окажешь мне честь. Только не забудь, что обязан победить.
Строй учеников подошел к храму Ортии как раз к началу соревнований. Стоял безоблачный вечер, в отполированных щитах отражался свет луны и звезд. Дорогу к храму с обеих сторон освещали факелы, легкий ветерок доносил запах благовоний.
Сегодня Лисандр гордился тем, что был спартанцем, но еще больше он гордился тем, что представлял команду принца Леонида.
Вдоль трех узких полос травы, окаймлявших парадную площадь, выстроились зрители. Большинство из них составляли матери и отцы учеников, но было и немного богатых периэков. Повсюду сновали рабы-илоты, покупая закуски и напитки своим хозяевам.
У четвертой стороны парадной площади возвышался сам храм. Лисандр раньше видел его лишь издали, красные колонны сверкали на солнце: шесть колонн спереди и тринадцать вдоль одной стороны. С близкого расстояния храм казался самым великолепным зданием из тех, которые доводилось видеть Лисандру.
Над каменных пилонах были изображены сцены охоты: лучник готовился выстрелить в оленя, окруженного собаками. Лисандру очень хотелось узнать, что там внутри храма. Но он знал, что его внутрь не пустят. Только жрецам и посвященным дозволялось наблюдать за мистериями[28] в честь богини Артемиды Ортии.
Раздался звон цимбал, и Диокл приказал ученикам остановиться. Зрители умолкли, все взоры устремились к храму.
Между центральных колонн, расположенных перед входом в храм, появились пять молодых девушек-жриц, одетых в сверкающие белые туники. Лисандру показалось, будто они скользят по ступеням.
Три девушки несли венок из листьев оливкового дерева, одна держала в руках глубокую чашу. У пятой жрицы в руках была кифара — священная лира. Когда четыре жрицы встали по обе стороны алтаря, пятая начала перебирать струны кифары. Раздались чистые звуки — музыка была восхитительна. Четыре жрицы принялись петь. То были священные слова молитвы, возносимые богине Артемиде Ортии:
Услышь нас, хранительница этого святилища и Спарты. Услышь нас, Артемида Ортия. Мы всегда чтим богов, но сегодня чтим тебя выше всех. Благослови юных, Отдавших себя в твои руки во имя Спарты. Благослови их копья, их щиты, их кровь. Мы молим юношей пролить эту кровь за тебя на поле боя.Когда молитва близилась к концу, из храма вышел высокий, облаченный в мантию человек, его сопровождали два юных спартанских воина с открытой грудью, оба были в расцвете сил. Лицо жреца скрывала терракотовая маска, говорившая о том, что он посвятил себя Ортии.
Жрец приблизился, жрицы беззвучно удалились, он остался один перед алтарем. Подняв руки, жрец заговорил певучим голосом:
— Именем Ортии, покровительницы молодых, приведите жертву!
Позади храма раздалось глухое мычание. За веревку привели огромного белого вола, который окинул толпу зрителей тяжелым печальным взглядом. Рога вола были выкрашены золотой краской, его бока пометили красными пятнами.
«Видно, вол и не догадывается, что его скоро зарежут», — подумал Лисандр. Животное стояло совершенно спокойно, когда жрец достал длинный, инкрустированный сверкающими драгоценными камнями нож, и поднес его к горлу вола.
— Могущественная Ортия, мы приносим тебе в жертву эту тварь с наших полей и просим тебя благословить сегодняшние празднества!
Жрец гладил вола по голове, двое спартанцев встали по обе стороны животного. И тут жрец стремительным движением вонзил нож в горло вола. Того пронзила судорога боли, но двое спартанцев не дали жертве вырваться.
Лисандр видел, как жрец повернул руку и вытащил лезвие. Когда острие вышло из подгрудка животного, на землю устремился фонтан крови и окропил ноги жреца. Передние конечности вола не выдержали, он опустился на землю и завалился на бок, закатив глаза. Поток крови медленно иссякал.
Тогда к волу приблизилась жрица с чашей и наполнила ее густой жидкостью. Лисандр невольно вспомнил Като, которого зарезали столь же хладнокровно, как и это животное.
«Не забывай, откуда ты, — твердил он себе. — Стань гордостью илотов!»
Когда юноша поднял голову, вол лежал на пыльной земле неподвижно, только его грудь медленно вздымалась. Опустившись на колени рядом с животным, жрица наполнила кровью неглубокую чашу. Мясо вола съедят во время празднества, кости и внутренности принесут в жертву богам и сожгут.
Настало время парада. Юные спартанцы выстроились перед толпой зрителей, держа в руках копья и щиты. Среди моря лиц Лисандр не увидел Сарпедона, хотя и знал, что тот должен быть здесь.
Звон цимбал возвестил, что пора начинать. Барабаны принялись отбивать такт.
Лисандр и другие ученики одновременно двинулись вперед, выполняя выпады и парируя воображаемые удары. Лисандр хорошо знал свою задачу. Ему не нужно было смотреть по сторонам, к тому же узкие щели в шлеме позволяли видеть впереди идущего ученика.
К концу представления Лисандр взмок, но был счастлив. Зрители выражали свой восторг радостными криками.
Когда общая часть закончилась, от учеников отделились две команды и стали готовиться к соревнованиям по борьбе.
Яму размером в двадцать квадратных футов наполнили песком и разровняли. Лисандр стоял у ее края и готовился, натирая туловище и ноги маслом, — это позволяло избегать захватов противника.
По жребию Лисандру предстояло бороться с Синоном, ловким и хитрым спартанцем из команды Демаратоса. Но Лисандр был уверен в себе. Он видел, как Синон боролся в казарме, и считал, что сможет его одолеть и без Огня Ареса. Но Тимеон ошарашил его неприятной новостью.
— Синону пришлось выйти из команды Демаратоса, — сообщил ему друг. — Так что его заменят кем-то другим.
Лисандру не понравился тон Тимеона. Он обернулся.
— В чем дело? Что ты от меня скрываешь?
— Ну… гм… его заменят… настоящим великаном. — Тимеон растерянно вытирал руки куском ткани.
— Он и правда такой огромный? — спросил Лисандр, подавляя тревогу.
— Еще какой, — ответил Тимеон, указывая куда-то за плечо.
Лисандр резко обернулся и увидел спартанца, который был на голову выше остальных членов команды Демаратоса.
Драко!
«Значит, он выздоровел после порки! И Драко не участвовал в параде».
Лисандру показалось, что вся его кровь превратилась в воду и понемногу вытекает из тела.
— Не отчаивайся, — успокаивал друга Тимеон. — Ты ведь знаешь, как говорят: «Чем выше дерево, тем больше грохот в лесу, когда оно валится».
— Знаю, — ответил Лисандр, распрямляя плечи и стараясь придать своему голосу уверенность.
Тимеон робко улыбнулся и крепко похлопал его по плечу.
— Удачи!
Лисандр ступил в песчаную яму. Драко уставился на него с противоположного конца. Толпа бурно приветствовала обоих.
— Привет, Лисандр, — сказал Драко. — Тебя покарают боги за то, что ты мне сделал.
— О чем ты говоришь? — удивился Лисандр.
Но тут между ними появился судья.
Это был молодой человек в короткой белой тоге, отделанной красным кантом. В руке он держал тонкий гибкий прут из вяза, которым он должен был разводить соперников.
— Уверен, вы оба знаете правила. Победит тот, кто наберет три очка. Очко присуждается тому, кто положит соперника на лопатки или заставит его выйти за пределы ямы. Очко присуждается так же и тому, чей соперник попросит приостановить бой.
Лисандр последний раз огляделся, пытаясь обнаружить в толпе лицо Сарпедона. Но если тот и был здесь, то решил остаться незамеченным.
Арбитр продолжил:
— Нельзя наносить удары в пах, выдавливать глаза и кусаться. Все остальное дозволено. Почитайте богов и будьте смелыми.
Судья поднял прут, толпа оживилась и начала подбадривать соперников. Борьба началась.
Лисандр услышал голос Тимеона: «Лисандр, ты одолеешь его!» Но он расслышал и голос Демаратоса: «Раздави его, Драко. Пусть пожалеет о том, что оставил поля!»
Лисандр сглотнул и взглянул на стоявшего перед ним великана. Он видел перекрещивающиеся шрамы на плечах соперника и его огромные мышцы. Драко широко улыбнулся, у него во рту не хватало нескольких зубов.
Оба соперника двигались по кругу. Лисандр смотрел на могучий торс соперника.
«Я уже подошел достаточно близко, — подумал он. — Нет смысла держать дистанцию, которая дает ему преимущество».
Лисандр бросился вперед и двинул локтем по ребрам Драко. Великан даже не шелохнулся. Он развернул Лисандра, ухватив его за пояс. Тот понял, что попал в ловушку, так как оказался спиной к сопернику.
— И это все, илот? — прошептал Драко Лисандру в самое ухо, зажимая его крепче. — Демаратос рассказал мне, что ты сделал. Это ты донес на меня Диоклу!
Лисандр хотел ответить, но не смог. Драко оторвал его от земли, дышать стало трудно. Лисандр не мог шевельнуть руками, а его ноги болтались в воздухе.
И тогда он наклонил голову вперед, а затем затылком нанес резкий удар Драко в лицо. Тот взвыл — Лисандру удалось расквасить ему нос. От боли Драко отпустил противника. Как только ноги Лисандра коснулись земли, он ухватил Драко за лодыжку и резко потянул его ногу вверх и на себя. Словно подрезанная сосна, Драко повалился на землю. Он был беспомощен. Лисандр навалился на великана и прижал к песку.
— Лисандру присуждается одно очко, — громко объявил арбитр.
Болельщики Лисандра радостно завопили. Раскрасневшийся Драко, сбросил его с себя, точно одеяло.
— Тебе повезло, — пробормотал великан с перекосившимся лицом.
— Послушай, Драко. Я ничего не говорил Диоклу. Демаратос врет!
— Второй раунд! — объявил судья, взмахнув прутом.
На этот раз Лисандр бросился Драко под ноги и руками обхватил его колени. Но великан замер на месте, словно валун, Лисандру не удалось даже сдвинуть его.
Драко высвободился и завел руку Лисандра тому за спину, поднимая все выше и выше. Руку, локоть и плечо Лисандра пронзила боль. Он чувствовал, как натягиваются сухожилия, и прибег к единственно возможному в таком положении выходу.
— Остановите бой! — крикнул он, хлопая по ноге Драко свободной рукой. Юноше было трудно признать свое поражение, но только так он мог спасти руку. Драко еще раз повернул ее и отпустил Лисандра.
— Оба соперника имеют по одному очку, — произнес судья, когда борцы выпрямились. — Последний раунд!
— Ты одолеешь его, Лисандр!
Лисандр поднял голову, заметил Леонида, стоявшего рядом с Тимеоном, и в знак благодарности кивнул ему.
— Давай же! — крикнул Тимеон, размахивая кулаком.
Еще несколько голосов из толпы поддержали Лисандра, но их перекричал Демаратос:
— Выдерни ему руки, Драко!
— Помни, как тебя стегали плеткой! — добавил Аристон. — Не забудь, что он тебе сделал!
Лисандр снова оказался напротив великана. Оба настороженно ходили по кругу.
Гул толпы возрастал. Лисандр уже не слышал голосов Демаратоса и его дружков. Толпа перекрикивала их. В гул вливались все новые голоса зрителей, и тут Лисандр понял, что они болеют за него.
«Давай, Лисандр! Ты одолеешь его!» — кричали его фанаты.
Они ободряюще хлопали в ладоши и топали ногами.
На этот раз надо было действовать осмотрительнее. Лисандру было не одолеть Драко в открытой схватке. Необходимо было проявить смекалку, нанести встречный удар или обернуть силу великана в свою пользу.
Как только Драко бросался на него, Лисандр ускользал, и всякий раз из уст зрителей вырывался вздох. Соперник Лисандра уже передвигался не столь легко.
«Он устает!» — подумал юноша.
Настала пора брать инициативу в свои руки. Убедившись, что находится у края песочной ямы, Лисандр присел и сделал ложный выпад. Почувствовав благоприятную возможность, Драко ринулся вперед, неистово молотя одной рукой.
«Пора!»
Лисандр схватил вытянутую руку соперника и дернул за нее. Одновременно он увернулся и, пользуясь рукой Драко как рычагом, оторвал великана от земли. Потом снова дернул Драко за руку и перебросил его массивное тело через бедро. Спартанец рухнул на землю, подняв столб песка, и уже собрался встать, как судья помахал прутом перед его лицом.
Разгневанный великан смутился, когда судья указал на место, где находилась его нога — она пересекла границу песочной ямы. Состязание закончилось.
— Победил Лисандр! — громко объявил арбитр.
ГЛАВА XXII
— Как ты себя чувствуешь, — спросил Тимеон, помогая другу отряхнуть песок. — Лучше, чем ожидал, — ответил Лисандр. У него болела рука, левая, которую великан заводил ему за спину. К счастью, для продолжения состязаний Лисандру она ему не требовалась. Следующими этапами было метание копья, затем бег. Если только он сумеет не проиграть на первом.
— Леонид тоже одолел своего соперника, — сообщил ему Тимеон. — И еще трое из вашей команды. Теперь пятеро людей Демаратоса в состязаниях не участвуют.
Демаратос метал копье первым. Он сделал три длинных перекрестных шага, затем отпустил копье. Зрители затаили дыхание. Копье вылетело из руки спартанца под идеальным углом. Древко ни разу не качнулось. Копье со стуком врезалось в землю.
Когда настала его очередь, Лисандр занервничал. Удастся ли ему пройти этот вид состязаний? Он бросал копье гораздо лучше, чем в далекий первый раз, но, хотя его рука окрепла после дополнительных тренировок у Сарпедона, до совершенства ему было еще далеко. Бесспорно, Леонид и Демаратос в этом виде соревнований были самыми сильными.
Лисандр продел пальцы в кожаные ремешки и вытянул руку, мысленно повторив совет Диокла: «Смотрите не на копье, а на то месте, куда вы его бросаете». Потом взглянул на вечернее небо и нашел на нем звездный узор Кастора и Полидевка — созвездие Близнецов.
Лисандр сделал положенные шаги и метнул копье. Хотя древко чуть дрогнуло, оно взлетело ровно. Копье Лисандра приземлилось последним, далеко позади кольев Демаратоса и остальных трех членов его команды: Аристона, Прокла и Мелеагра. Но копье еще не метал Леонид. А это значило, что Лисандр не сможет принять участие в беге. Лисандр расстроился, но он сделал все, что смог.
Принца нигде не было. Лисандр посмотрел на разминавшихся учеников. Демаратос и Прокл непринужденно болтали и улыбались. Один из них взглянул на спартанца, который лежал возле стадиона, схватившись за бок. Тот поднял голову. Это был Леонид!
Лисандр подбежал к другу.
— Что случилось? — спросил он.
Лицо принца покрылось потом. Он был мертвецки бледен.
— Чувствую себя ужасно, — прошептал Леонид, — в животе судороги. Я победил в борьбе, но вряд ли смогу бросить копье.
— Но ты должен, — сказал Лисандр. — Наверно, этой нервы. Дай, я помогу тебе.
Он перебросил руку Леонида себе через плечо и поднял его на ноги. Принц робко шагнул вперед, илот подал ему копье. Казалось, что спартанец вот-вот рухнет на землю.
Нетвердо стоя на ногах, он метнул копье. Из рядов зрителей раздался стон. Бросок не получился. Копье приземлилось гораздо ближе позади остальных.
Леонид выбыл из соревнований.
А это означало, что Лисандр продолжит их.
Принц сделал несколько шагов и упал плашмя. Его вырвало. Лисандр подбежал к нему и начал растирать другу спину, ожидая, когда того прекратить рвать.
Лисандр услышал смех и, обернувшись, увидел Аристона, который разговаривал с Демаратосом и Проклом.
— Наверное, добавка тушеного мяса не пошла ему впрок, — с невинным выражением лица заявил Аристон.
Ну, конечно же! Теперь Лисандру все стало ясно. Это илот Аристона Хрисипп поднес им добавку. Лисандр отдал свою добавку Тимеону, но тот сказал, что ему не нравится вкус мяса. Следовало догадаться, что здесь что-то не так, ведь Тимеон раньше никогда не отказывался от мяса.
— Это он отравил тебя! — сказал Лисандр Леониду. — Я ему покажу… — Он уже поднялся, но принц удержал его за ногу.
— Не надо! — строго произнес он. — Если ты ввяжешься в драку, то ничего не добьешься.
— А что же нам делать? — нахмурился Лисандр. — Я ведь не бегаю так быстро, как ты. Мне не победить в состязании!
Леонид улыбнулся.
— Верь в себя. Ты прежде не побеждал в беге, но это не означает, что ты не сможешь. Береги силы на первом отрезке, а затем, не жалея себя, несись прямо к цели.
В голосе Леонида прозвучала нотка, вселившая в Лисандра крошечную надежду. Теперь он остался единственным представителем команды принца. Леонид поверил в него, и Лисандр должен сделать все, чтобы оправдать это доверие.
Над стартовой линией натянули две параллельные веревки, одну на уровне колен, другую на уровне пояса. Когда пружинный механизм отпустит веревки, состязание начнется.
И еще на стартовой линии находился вкопанный в землю каменный блок с длинным желобом, чтобы можно было лучше оттолкнуться ногами.
Лисандр уперся в него пальцами ног и посмотрел сначала влево, затем вправо. Теперь, когда Леониду пришлось выбыть из соревнования, на линии выстроилось всего пять учеников. Слева от него был Прокл, справа — Аристон, Мелеагр и Демаратос.
Стояла тишина. Надо было пробежать всего две длины стадиона. Лисандр уставился на столб, обозначавший разворот в дальнем конце дорожки для бега и повторил совет Леонида. «Береги силы на первом отрезке». Судья на стартовой отметке дал команду приготовиться. Лисандр напрягся, собираясь ринуться вперед.
Веревки упали на землю, толпа взревела. Соревнование началось.
Демаратос устремился вперед, точно дикий кабан. Лисандр стартовал с опозданием, но вскоре вошел в нормальный ритм. После задержки на старте большинство соперников опередили его на несколько шагов.
Спартанцы из толпы поддерживали Демаратоса. Лисандр мельком увидел своего соперника, когда между бегунами образовался просвет. Справа от себя он чувствовал дыхание Прокла, но смотрел только на столб, маячивший впереди. Лисандр достиг его, не почувствовав усталости. Он уже почти нагнал Аристона и Мелеагра.
Юноша развернулся, впиваясь огрубевшими подошвами ног в землю, чтобы его не занесло.
В миг, когда Лисандр готовился бежать в обратную сторону, он почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Прокл! Лисандр не устоял и приземлился на четвереньки. Когда он поднялся и возобновил бег, соперники уже были далеко впереди.
В дальнем конце стадиона стоял Тимеон и размахивал руками, видно было, что он что-то кричит. Лисандр его не слышал, крики спартанцев заглушали все. На половине дистанции он приблизился к Мелеагру и Аристону. У него горели ноги, легкие не слушались.
Количество голосов, подбадривавших Демаратоса, поубавилось. Над стадионом звучало другое имя. Он вскоре расслышал, как кричат: «ЛИ-САНДР! ЛИ-САНДР! ЛИ-САНДР!»
Илоты и спартанцы скандировали его имя.
Лисандр постепенно обошел Мелеагра.
Теперь он смотрел только на Демаратоса, который тяжело бежал справа.
«Поднажми!» — подбодрял себя Лисандр.
Аристон споткнулся у края стадиона и растянулся плашмя.
Толпа ахнула.
Перед Лисандром остался один Демаратос.
Мышцы ног Лисандра натянулись, точно огненные прутья. Он представил себе, будто воздух, которым он дышит, — это вода, обдающая языки пламени. «Почти у цели!»
Тимеон изо всех сил кричал что-то, но Лисандр не слышал его. У него даже не осталось сил поднять голову и посмотреть, где находится Демаратос.
Из последних сил Лисандр устремился к Тимеону, стоявшему на финишной линии.
Лисандр еле вырвался из объятий друга. Он увидел, что Демаратос, высоко подняв руки, издает радостные крики. Вокруг него собрались друзья, праздновавшие победу. У Лисандра упало сердце. Он хотел рассказать Тимеону о Прокле, но не смог толком ничего произнести.
— Он… Прокл… — Лисандр указал рукой. — Я не мог… он поступил нечестно…
Пока они стояли, судья, дававший старт, подошел к Демаратосу и его друзьям в сопровождении двух помощников в плащах. Они что-то быстро обсудили, судья прутом указал на Прокла, затем посмотрел в сторону Лисандра. Демаратос хотел возразить, но арбитр покачал головой. На лице Прокла был написан страх. Помощники судья взяли его за руки и увели. Тимеон побежал узнать, что случилось и вернулся с интересной новостью.
— Судья сказал, что соревнование прошло нечестно. Прокла будут пороть за то, что он оскорбил богов.
— Но Демаратос все-таки победил…
— Нет, — прервал его Тимеон. — Судья говорит, что вы пришли к финишу одновременно. Победителя определит решающий поединок!
Силы Лисандра давно иссякли, и он с опустошенным видом лежал на спине. Тимеон сел рядом и протянул ему флягу с водой.
Лисандр начал пить, почти не отрывая губ от фляги.
— Не думаю, что мне хватит сил продолжить состязания, — сказал он.
— Хватит, если я скажу, что мне удалось выяснить, — ответил Тимеон. Он прошептал Лисандру на ухо: — Я знаю, кто украл Огонь Ареса!
ГЛАВА ХXIII
— Кто? — спросил Лисандр.
Тимеон кивком указал на илота, наполнявшего флягу водой. Тот стоял к ним спиной, но Лисандр все равно узнал его. Это был раб Демаратоса.
— Боас украл Огонь Ареса? — не веря переспросил Лисандр.
Оба наблюдали, как илот, прихрамывая, робко подошел к Демаратосу. Тот выхватил из рук раба флягу, а самого его сердито оттолкнул.
— Боас не хотел этого, он лишь выполнял приказ Демаратоса. В то время они оба еще не ведали, что ты не просто илот.
Лисандр встал.
— Я убью этого вора!
Но Тимеон удержал его.
— Лисандр, прекрати. Амулет не у Демаратоса.
— Мне все равно, у него он или нет, — ответил Лисандр, вырываясь из рук друга. — Тогда он, наверно, где-то в казарме. Я ему покажу…
— Нет, Лисандр, ты не понял, — сказал Тимеон. — Огонь Ареса Демаратосу не нужен. Он хотел подарить его своей девушке. Он хотел сделать ей подарок.
Лисандр больше не сопротивлялся. Он посмотрел на друга.
— Девушке? Откуда у такого типа, как Демаратос, могла появиться…
— Вот она, — прервал его Тимеон, указывая на кого-то в толпе. Лисандр посмотрел в ту сторону.
«Не может быть!»
Тимеон показывал на девушку, стоявшую рядом с пожилым спартанцем в алом плаще. В спартанце он узнал Сарпедона. Рядом с ним в тонком пеплосе из ткани цвета индиго была Кассандра.
Два илота граблями переворачивали песок в яме в тех местах, где пролилась кровь при встрече двух предыдущих соперников. Лисандра уже не волновали порезы и ушибы.
Никогда раньше его не обуревала такая злость.
«Кассандра и Демаратос!»
Теперь все сходилось. Демаратос — тот самый спартанец, которого он видел у дома эфора в то утро, когда поссорился с Кассандрой. Знак любви, обнаруженный им в казарме, был от нее. Стало быть, Демаратос с самого начала знал о том, что он внук Сарпедона. Тимеон начал растирать Лисандра маслом из фляги.
— Как ты узнал об этом? — спросил он друга.
— Боас сам мне все рассказал. Я встретил его после состязаний по борьбе. Когда ты одолел Драко, тот запустил в Боаса кувшином и сломал ему два пальца на ноге. Вот почему он хромает. Так вот, это переполнило чашу терпения Боаса. Он разговорчив, когда расстроен. Боас рассказал мне о том, как плохо с ним обращается Демаратос, как избивает и оскорбляет его. Боас по горло сыт всем этим — он жаждет мести. Он рассказал мне, что случилось в то утро на рынке. После того как ты сцепился с Демаратосом в переулке, Боасу указали, где тебе искать — в поселении илотов. Об этом ему сообщил лекарь. На следующий день ему оставалось лишь выследить тебя среди лавок и украсть амулет.
«Все сходится!» — подумал Лисандр.
— В то утро у мельницы за мной кто-то следил, — сказал он Тимеону. — Но мне и в голову не могло прийти, что это илот. Боас!
Больше всего Лисандр думал о Кассандре. Значит, в то утро у дома Сарпедона девушка встречалась с Боасом. Понятно, она вручила илоту знак любви для Демаратоса.
От столь низкой измены Лисандру стало плохо.
— Интересно, носит ли Кассандра амулет сейчас, — с горечью сказал он. — Она ведь знает, что его у меня украли! Она должна знать это!
Он посмотрел в сторону Кассандры, та ему улыбнулась.
«Как она могла? После того как ухаживала за моей мамой?»
Одно не вызывало сомнений: их дружбе навсегда пришел конец.
Прозвучали цимбалы. Состязание возобновилось.
Тимеон хлопнул друга по плечу.
— Да благословят тебя боги, — напутствовал он его.
Лисандр встал перед Демаратосом. Его туловище блестело при свете звезд, а глаза казались на лице черными пятнами. Когда судья встал между соперниками, толпа затихла.
— Вы оба знаете правила. Побеждает тот, кто наберет пять очков.
Поединок начался.
Демаратос и Лисандр были примерно одинакового роста и веса. Они ходили кругами. Лисандр следил за руками и ногами соперника. Демаратос двигался пружинистыми шагами, точно кошка, выжидая удобного случая напасть.
— Боишься, илот? — подначивал его спартанец. — Когда я покончу с тобой, ты будешь думать о том, как хорошо было выдергивать сорняки в поле. Как твой друг… Като.
Имя убитого илота в устах соперника стало неожиданностью для Лисандра. Видно, Демаратос заметил его растерянность. Он ринулся вперед, пытаясь захватить руками шею Лисандра. Тот не дал ему такой возможности, выставив вперед руки. Оба соперника стояли лицом к лицу, держа друг друга за плечи.
— Откуда ты узнал о Като? — резко спросил Лисандр.
— Тебя постигла бы та же участь, будь на то моя воля, — отрезал Демаратос.
Лисандр хотел наклонить голову Демаратоса, но соперник обхватил его за ноги.
— Ты жалкий вор, — сказал Лисандр.
Демаратос рассмеялся.
— Значит, ты узнал обо всем. Ты не столь силен без своего ожерелья, правда? — по лицу Демаратоса расплылась улыбка. — Я слышал, что в тот день, когда у тебя отобрали амулет, особой храбростью ты не отличился…
Лисандр почувствовал, как его покидают силы, он почти отпустил плечо Демаратоса, чтобы вцепиться в него крепче, но это было ошибкой.
Как только рука Демаратоса высвободилась, тот согнул ее и локтем ударил Лисандра в нос. Раздался хруст, Лисандр упал на землю и свернулся калачиком. Из глаз потекли слезы и смешались с чем-то липким. Это была кровь.
— Одно очко в пользу Демаратоса, — послышался голос судьи. Из толпы раздались радостные возгласы.
— Тебе хватит сил продолжить?
Тимеон осторожно потрогал его лицо. Нос у Лисандра болел и опух. Он почувствовал, что большим и указательным пальцем может сместить переносицу. Сомнений не оставалось — нос сломан.
— Со мной все в порядке, — ответил юноша, вытер кровь с лица и поднялся. Он заметил встревоженное лицо Тимеона и отвернулся. Тот встал у края ямы с песком.
На этот раз Демаратос не сомневался в своей победе: он казался настоящим исполином. Он мгновенно нанес Лисандру удар ногой, от которого последний едва увернулся. Демаратос наступал. Удар левой рукой угодил Лисандру в ухо, и он растянулся на земле. Демаратос навалился на него и схватил за горло. Лисандру стало трудно дышать. Он задыхался, а в сердце закрались сомнения.
«Если только при мне оказался бы Огонь Ареса…»
Но тут Лисандр в толпе заметил лицо Сарпедона. Тот смотрел прямо на него. В ушах прозвучал его голос:
«Тебе не нужен Огонь Ареса. Вся сила в твоей крови. В твоих жилах течет кровь спартанца и илота. Покажи, на что ты способен, сын Торакиса и Атеназии».
Мышцы Лисандра словно налились новой силой. Мощным движением он сбросил Демаратоса, развернулся и обеими руками ударил соперника в грудь. Демаратос пошатнулся, его глаза наполнились ужасом.
Лисандр не дал ему обрести точку опоры. Он сбил Демаратоса с ног, верхом сел ему на грудь и прижал руки соперника к земле.
Демаратос извивался под ним, но уже не мог выскользнуть. Судья поднял свой прут.
— Счет: один-один.
Слезая с Демаратоса, Лисандр шепнул тому на ухо:
— Тебе не следовало впутывать в это Кассандру. Огонь Ареса — краденая вещь.
Демаратос под ним напрягся. Лисандр встал по другую сторону ямы с песком. Из толпы снова раздались возгласы. Лицо Демаратоса изменилось: на нем отчетливо был виден страх. Спартанец с трудом поднялся. Лисандр побил соперника его же оружием.
Когда они сошлись в третьем раунде, Лисандр чувствовал себя неуязвимым. Судья поднял прут, и он двинулся вперед. Рука Демаратоса взметнулась вверх, и Лисандр вдруг перестал видеть. Его ослепили.
Лисандр тут же понял, в чем дело: «Песок!»
Пока Лисандр моргал, пытаясь очистить глаза от песка, Демаратос бросился на него, нанося ему нещадные удары в голову и грудь. Лисандр прижал руки к телу и ладонями прикрыл лицо.
«Какой же ты глупец, — ругал он себя, — забыл, что говорил Сарпедон: человек опаснее всего на грани поражения».
Лисандр схватил соперника за одну руку, затем другую. Пока он пытался вырваться, Лисандр упал на спину. Демаратосу ничего не оставалось, как повторить его движение.
Лисандр выбросил ногу и уперся ею Демаратосу в грудь. Это был не удар, нога служила ему точкой опоры. Когда спина Лисандра коснулась земли, он услышал крик Демаратоса: выпрямив ногу Лисандр перебросил соперника через себя.
Он не видел, но представлял себе, как спартанец летит в воздухе головой вперед.
Лисандр поднялся и начал отчаянно тереть глаза. Он все ждал, когда Демаратос, одержимый жаждой мести, снова набросится на него. Но ничего такого не происходило.
Лисандр услышал, как Тимеон что-то ему говорит:
— Убери руки, Лисандр, я принес воду.
Лисандр послушался, и холодная вода обдала его лицо. Он стал видеть. Перед ним стоял Тимеон с ведром воды в руках.
Зрители притихли, Демаратос лежал у края ямы с песком, схватившись за плечо. Соперник тяжело дышал. Лисандр уже было направился к нему, чтобы завершить поединок, но перед ним встал судья.
— Поединок окончен! — заявил он решительно.
— Нет! — громко возразил Демаратос. — Я готов продолжить!
Лисандр заметил распухшее плечо спартанца. На том месте, где конец плечевой кости сместился, появилась опухоль.
— Поединок окончен! — повторил судья.
— Разрешите мне продолжить, — умолял Демаратос.
Судья прутом легко коснулся опухоли на плече Демаратоса. Тот вскрикнул, его лицо исказилось от мучительной боли. Вся спесь соперника улетучилась.
Демаратос боролся нечестно и проиграл.
Зрители стали аплодировать. Одобрительные возгласы постепенно нарастали.
Лисандр поднял руку в знак признательности.
«Но почему я не чувствую радости?» — спросил он себя.
Ведь аплодировали ему, разве не так? Разве он не жаждал одобрения? Не мечтал, чтобы его признали настоящим спартанским воином и победителем?
Лисандр взглянул на раскрасневшиеся лица зрителей, их губы, искривившиеся от грубых и жестоких зрелищ.
«Да, я стал спартанцем, — подумал он, — но какой ценой?»
Лисандр встал на колени перед алтарем Ортии на том самом месте, где на земле еще виднелись следы крови после жертвоприношения.
Жрец произнес несколько слов, вознося благодарность богам, одна из жриц принесла оливковый венок и передала его жрецу. Лисандр знал, что приз носит символический характер. Его имя сохранится в святая святых храма, и все узнают, что Лисандр, сын Торакиса, стал победителем праздничных игр.
Когда жрец надел венок ему на голову, Лисандр выпрямился, и толпа снова разразилась радостными возгласами. Окруженный чужими людьми, юноша в это мгновение пожалел, что здесь нет матери, которая могла бы стать свидетелем его победы. И еще он думал, что никто не видит слез, застилавших ему глаза.
У ямы с песком появился лекарь и начал осматривать опухшее плечо Демаратоса. По его указанию тот лег на бок, лекарь взял его за плечо. Даже при свете факела Демаратос выглядел бледным и встревоженным.
Резким движением лекарь вправил сустав. Демаратос простонал и умолк, потом осторожно приподнял руку — сустав был на месте.
Лисандр заметил Кассандру — та стояла позади лекаря, затем подошла к Демаратосу и коснулась его руки. При виде этого Лисандра снова охватил гнев, он уже не владел собой.
Он бросился к Кассандре.
Демаратос хотел преградить ему путь, но Лисандр оттолкнул его.
— Кассандра, пусть боги нашлют на тебя проклятие, — выпалил он.
На лице девушки появилось недоумение.
— Не надо Лисандр, — взмолился Демаратос.
Лисандр не обратил на него внимания.
— Кузина, в тебе ведь нет ни капли доброты?
— Что ты говоришь? — промолвила Кассандра, пятясь назад. Лисандр схватил ее за руку.
— Ты носишь его сейчас? — спросил он. Ему хотелось, чтобы девушка призналась в том, что предала его.
— Что я ношу? — спросила Кассандра. Ее глаза сделались большими, а Лисандр все крепче сжимал ей руку.
— Ты смеешь отрицать, что все это время Огонь Ареса был у тебя? — спросил он.
— Огонь?.. У меня нет никакого огня. Не понимаю, о чем ты говоришь…
— Это правда, — прервал ее Демаратос. — У нее нет амулета. Я не отдавал ей его.
Лисандр почувствовал, что его охватывает смятение. Он отпустил руку Кассандры и повернулся к Демаратосу. Его враг от стыда опустил голову, затем украдкой взглянул на Кассандру.
— Я достал амулет для тебя, Кассандра. Мне хотелось сделать тебе подарок. Этот драгоценный камень достоин принцессы, а не илота.
— Тогда верни его сейчас же, — холодно произнес Лисандр. Он был готов разорвать Демаратоса на куски.
— У меня его больше нет, — ответил Демаратос.
— Тогда у кого он? — грозно спросил Лисандр.
Позади него возникла тень. Юноша догадался, что кто-то подошел.
— Похоже, Демаратос не способен хранить секретов, — прорычал этот человек у него над ухом.
Лисандр обернулся и увидел Диокла. Тот стоял очень близко. Наставник раскрыл свою тунику. На его шее висел Огонь Ареса, поблескивая при свете луны алым цветом.
ГЛАВА XXIV
— Пойдем со мной… — приказал Диокл, схватив Лисандра за руку. — Мне понадобится твоя помощь на складе снаряжения.
Празднество уже началось, вокруг парадной площади расставляли столы. Музыканты играли, акробаты начали показывать свое мастерство.
Диокл потащил Лисандра за храм к зданию, где ученики оставили свои доспехи, когда окончился парад. Там еще околачивались несколько учеников, но Диокл прогнал их.
Когда они остались одни, наставник затворил за собой дверь. Вдоль стен помещения горел ряд факелов, мерцающие языки пламени играли на лице Диокла, придавая ему злобное выражение.
— Лисандр, ты сегодня боролся хорошо, — похвалил наставник, не улыбаясь. — Кто бы мог подумать, что какой-то илот станет победителем подобных состязаний?
— Этот амулет принадлежит мне, — заявил Лисандр.
Диокл погладил камень и рассмеялся, перебирая амулет пальцами.
— Лисандр, ты ведь хорошо знаешь, что у илота не может быть собственности.
— Вам очень хорошо известно, что я не илот…
— Ха! — презрительно рассмеялся Диокл. — Ты думаешь, что стал одним из нас, потому что прошел подготовку в казарме? Для того чтобы назвать себя спартанцем, мало добиться случайной победы. Ты никогда не станешь таким воином, как Демаратос.
Лисандр вздрогнул, но решил не отступать.
— Когда я научусь врать, обманывать и красть так же, как спартанцы, то, возможно, стану ему равным.
Диокл снова рассмеялся.
— Да, но даже Демаратосу пора научиться держать язык за зубами. Я поймал его, когда он хвастался перед своими друзьями краденным драгоценным камнем. — Произнеся это, наставник снял ремешок с шеи и подошел к Лисандру. Прошло уже много времени, и юноша не мог оторвать взгляд от камня, который сверкал ярче прежнего в грязной руке наставника. Он ощущал этот камень частью себя.
— Сначала, — сказал Диокл, — я подумал, что это пустяк. Но когда повнимательнее рассмотрел амулет, тут же понял, что это не простой камень. Это Огонь Ареса!
— Откуда вам известно о нем? — спросил Лисандр.
Диокл пропустил его вопрос мимо ушей, перевернул камень и уставился на буквы, начертанные на его оборотной стороне.
— Ты ведь не знаешь, что здесь написано? — спросил он.
Лисандр вспомнил слова матери: он точно знал, что там за слова.
— Что ж, я скажу тебе. Там сказано, что Огонь Ареса воспламенит праведных.
— Я знаю, — сказал Лисандр. — Камень принадлежал царю Менелаю еще во время Троянской войны.
— Очень хорошо, — похвалил его Диокл, удивленно приподняв брови. — Это лишь часть истории. Но подобно человеку, история меняется. Мы уже много лет ищем Огонь Ареса.
— Мы? — спросил Лисандр.
— Да, — ответил Диокл. Его глаза, точно ящерицы, скользили по лицу Лисандра. — Мы — это Криптия.
Казалось, что на складе похолодало.
«Так вот откуда Демаратосу известно о Като!» — догадался Лисандр.
Его взгляд остановился на эфесе зачехленного кинжала, висевшего на поясе Диокла. Может, именно он убил молодого илота этим оружием?
— Легенда гласит, что после войны с мессенцами, — продолжил Диокл, — делегация спартанцев посетила великого Дельфийского оракула, где жрецы напрямую обращаются к богам. Члены делегации спросили жреца, как им усмирить мессенцев. Оракул ответил загадкой: Бойтесь лишь Огня Ареса. В то время все считали, что Огонь Ареса существует лишь в легенде. Как и многие другие ответы оракула, эту загадку было трудно разгадать. Боги идут неисповедимыми путями. — Наставник умолк и надел амулет обратно себе на шею. — Но мы решили лучше не рисковать.
Диокл направился к двери и уже приоткрыл ее. Лисандр расслышал какой-то шум, но он не знал, как поступить.
«Я не допущу, чтобы все закончилось вот так».
Ощутив безрассудную храбрость, он выбрал единственную возможность.
— Я сражусь с вами за него, — заявил юноша.
Диокл остановился и повернулся Лисандру.
— Мальчик, что ты сказал?
Отступать было поздно.
— Вы слышали меня, — ответил Лисандр. — Огонь Ареса принадлежит мне, и я не позволю вам забрать его.
Диокл застыл в дверях, и Лисандр гадал, как тот поступит. Уйдет ли вместе с Огнем Ареса или останется и станет драться — даст ему, Лисандру, еще один шанс?
Диокл закрыл дверь ногой и переплел пальцы рук.
— Ты ведь знаешь, что я не в силах отказаться от вызова, — сказал он, хрустя костяшками пальцев. — К тому же я уже давно не убивал илотов. — Он присел и вытянул руки. — Скажи, когда будешь готов.
«О, милостивый Зевс, что же я сделал?» — спросил себя Лисандр.
«То, что и должен был сделать», — ответил ему внутренний голос.
Когда Диокл повернулся к нему, Лисандр понял, что, прежде всего, должен постараться не угодить ему в лапы. Если наставник его схватит, можно будет прощаться с жизнью.
Едва Диокл приближался, Лисандр тут же уходил от него, пытаясь ударить противника по внешней стороне руки. Но чем чаще Лисандр увиливал от выпадов Диокла, тем решительнее тот становился.
Наставник неистово молотил руками, описывая ими дуги, и постепенно загнал Лисандра в угол. Тот оказался в ловушке.
Диокл нанес удар, но его кулак лишь скользнул по плечу Лисандра. Наставник был тяжелым человеком и после каждого удара терял равновесие. Лисандр понял, что нельзя упустить это единственное для себя преимущество.
Он прыгнул Диоклу на спину, крепко обхватил правой рукой его толстую шею и начал ее сдавливать. Диокл пытался оторвать душившие его руки Лисандра, чтобы затем вцепиться ему в лицо. Но юноша, прижав голову к плечу Диокла, чтобы защитить глаза, другой рукой вцепился в амулет. Взяв камень в руку, он тут же ощутил прилив сил.
Они оба шумно перемещались по складу.
«Ведь должен же кто-то это услышать, — думал Лисандр. — Скоро сюда придут и положат этому конец».
Сквозь шум Лисандр слышал тяжелое дыхание спартанца, оно становилось все отрывистее. Диокл терял силы в его объятиях, его руки двигались не столь энергично.
«Держи его так, — твердил себе Лисандр, — и не отпускай».
Диокл развернулся и ударился о стену. Кирпичная стена выдержала, но с потолка осыпалось целое облако пыли. Лисандр почувствовал, как у него треснуло ребро. Он отпустил Диокла и рухнул на пол среди кучи щитов. Диокл подался вперед, и, тяжело дыша, опустился на колени.
Лисандр лежал на боку, не в силах подняться, и с ужасом следил за тем, как Диокл распрямляет плечи и встает.
С его глаза сползла повязка, и под ней оказался тонкий слой ткани, затянувшей место, где когда-то был глаз наставника. Диокл поправил повязку и начал медленно растирать шею. Лисандр заметил, как пальцы наставника коснулись того места на груди, где раньше висел Огонь Ареса. Амулет был у Лисандра в руке.
— Ты чуть не одолел меня, — буркнул Диокл. — Но теперь все закончено, Лисандр. Отдавай камень!
— Нет, — ответил Лисандр. — Он мой!
— В таком случае можешь прихватить амулет с собой в Подземное царство!
Диокл занес ногу над головой Лисандра, собираясь раздавить ее.
Юноша понял, что смерти не миновать. Он закрыл глаза и стал ждать.
ГЛАВА XXV
— Не надо! Чей-то голос нарушил тишину, в помещение ворвалась струя прохладного воздуха.
— Не надо! Пожалуйста!
Лисандр решил открыть глаза. Наставник застыл на месте, медленно опуская ногу. Юноша уставился на дверь.
— Не надо, прошу вас, он не сделал вам ничего плохого, — умоляла Кассандра.
Здесь что-то было не так, ведь девушка стояла к ним спиной, глядя в противоположную сторону, туда, где был стадион и храм.
Кассандру грубо оттолкнули, и в склад ворвались четыре илота. Двое были вооружены кинжалами, один держал в руке копье, а третий — деревянную молотилку, прихваченную с поля. Это был Нестор.
Не раздумывая, Нестор бросился вперед и, взмахнув молотилкой, ударил Диокла в челюсть. От мощного удара в голове наставника что-то треснуло, из его рта вылетели три зуба и отскочили от стены. Колени Диокла подогнулись, он рухнул на пол.
Неужели умер? Но из уст спартанца вырвался глухой долгий стон.
Илот с копьем подошел к Диоклу, достал кусок бечевки, и крепко связал ему руки.
— А ты иди сюда, — приказал Лисандру Нестор и поднял его с пола. Лисандр поморщился от боли, пронзившей сломанное ребро.
— Что происходит? — спросил Лисандр. Илоты не ответили, но все прояснилось, когда он вышел на улицу.
Храм выглядел совсем по-иному. Музыка больше не играла, ночной воздух сотрясали гневные крики, вопли ужаса, мольбы о пощаде. То и дело раздавались испуганные голоса.
Аккуратно расставленные столы были опрокинуты, и илоты носились среди спартанцев, стоявших у холма. Все рабы были вооружены — одни прихватили с собой серпы, ручки от плугов, мотыги, другие забрали оружие своих спартанских хозяев.
Лисандр давно мечтал об этом — восстании илотов.
Среди этой неразберихи в нескольких шагах от себя он заметил Кассандру. Ее платье было разорвано на плече. Три илота толкали девушку друг к другу, она ничем не могла себе помочь, белки ее глаз сверкали в темноте.
Лисандр хотел броситься к ней, но от боли в боку у него начался приступ тошноты. Юноша споткнулся о камень и на мгновение потерял девушку из виду. Перед его глазами плыли темные круги. Потом он заметил, что споткнулся не о камень, а о запутавшееся в красном плаще тело. Пытаясь встать, Лисандр увидел, как один из илотов повалил Кассандру на землю. Все трое рассмеялись.
— Нет! — крикнул Лисандр, но его голос был еле слышен. Голова кружилась, а ноги не повиновались.
Лисандр уперся кулаками в землю.
«Вставай!» — приказал он себе.
Смеявшийся илот, который повалил Кассандру, вдруг обернулся, и улыбка на его лице сменилась удивлением.
Лисандр увидел, как из живота илота хлынула кровь, и перед Кассандрой появился кто-то другой. Это был Демаратос. Поврежденную руку он прижимал к груди, а в другой его руке сверкал короткий меч, с которого капала кровь.
Демаратос бросился на илотов и заставил тех отступить. Лисандр восхитился его храбростью. Но к двум илотам присоединился третий, затем четвертый. Начался бой один против всех, в котором Демаратос не мог одержать верх. Пока он отбивался от одного, другой набросил ему на ноги кусок веревки. Спартанец упал, и илот изо всех сил ударил его ногой по голове. Демаратос замер. Казалось, илоты совсем забыли о Кассандре.
— Отнесите его к остальным, — приказал один из илотов, забирая меч Демаратоса. Его спутники взяли спартанца за ноги и куда-то потащили.
Кассандра смахнула грязь с лица, подбежала к Лисандру и помогла ему встать.
— Что нам делать? — спросила девушка. По ее лицу текли слезы, волосы слиплись от грязи. Лисандр не знал, что ей ответить.
Из оскверненного храма выбежал илот, неся священные треножники и другие предметы. У многих илотов в руках были факелы, они поджигали близлежащие деревянные строения.
Когда юноша смотрел на этот кромешный ад, со склона, где сидели зрители, донесся крик. Волна илотов потекла к склону холма. Это было не стихийное восстание, оно было подготовлено заранее.
Лисандр беспомощно наблюдал, как спартанских мужчин, женщин и детей разделяли на группы и связывали веревками. Большая часть армии находилась за пределами страны, и спартанцы были беззащитны.
В воздухе витала смерть. Лисандр заметил Тимеона. Тот находился среди других илотов из казармы, окруживших группу пожилых спартанцев. Илоты были вооружены короткими кинжалами из кремния. Лицо Тимеона светилось решимостью. Неужели он знал о восстании с самого начала?
— Мы нашли Лисандра! — крикнул Нестор. Среди илотов послышались радостные возгласы. Такого Лисандру еще не доводилось слышать. Его народ так привык к угнетению, что обычно у него не было повода для радости.
Толпа расступилась, и Лисандра быстро провели вдоль нее. Мужчины хлопали его по спине и благословляли. Лисандр ощущал гордость и силу.
Но застыл на месте, когда увидел, что творится перед храмом Ортии. И тут раздался истошный вопль Кассандры.
Перед алтарем на коленях стоял его дед, над ним возвышался мужчина в одежде илота. Его лицо скрывала терракотовая маска жреца. Лисандр понимал, что это святотатство — преступление перед богами. В руке илот держал усыпанный драгоценными камнями нож для жертвоприношений, которым зарезали вола перед началом праздничных состязаний.
Руки Сарпедона были накрепко связаны, он не двигался и не сопротивлялся, его плащ был разорван, волосы слиплись от пота и крови, лицо, точно высеченное из камня, не выражало никаких эмоций. Было видно, что он сопротивлялся, но его одолели.
Сарпедон повернулся к Лисандру, но тот не мог понять чувств дед по выражанию его лица.
«Разочарование? Надежда? Страх?»
Лисандр обратился к илоту, державшему в руках нож.
— Что ты делаешь?
— Настало время показать спартанцам, что мы, илоты, больше не их рабы, — прозвучал в ответ низкий глухой голос. В тишине казалось, что он кричит. — Нас в десять раз больше, чем их, но они обращаются с нами как с вьючными животными. Теперь они поймут, какую глупость совершили.
Илоты вознесли радостные крики к звездам и загремели своим оружием.
Когда шум затих, Лисандр рукой указал на Сарпедона.
— А как вы поступите с ним?
— Он — эфор города Амиклы — самый могущественный человек, один из тех, кто каждый год объявляет войну илотам, чтобы держать нас в повиновении. Теперь эта война обернулась против него. Мы принесем его в жертву богам, благословляя их за данную нам свободу.
Толпа взревела от восторга, но Лисандр услышал, как позади него кто-то простонал. Нестор придерживал Кассандру, лицо девушки исказилось от страдания.
— Помоги ему, пожалуйста! Не дай им убить моего дедушку!
Лисандр видел перед собой лица илотов. В мерцающем свете факелов они казались зловещими. И тут он понял, что не хочет участвовать в резне.
Лисандр снова взглянул на человека, который готовился стать убийцей.
— Убив этих людей, мы ничего не добьемся, — заявил он.
Из маски донесся лающий смех.
— Что ты в этом понимаешь, полукровка? — Это слово, вырвавшееся из уст илота, потрясло Лисандра. — Теперь ты стал одним из них. Конечно, ты не желаешь, чтобы мы добились успеха!
Толпа приветствовала эти его слова.
— Восстание охватит все, точно пожар. Сначала Амиклы, затем искра переметнется на все пять городов. Мы сожжем Спарту дотла! Это война!
Снова послышались радостные возгласы. Лисандр заметил, что Сарпедон опустил голову. Все хватали факелы и зажигали новые.
Надо было что-то предпринять, причем немедленно. Тут Лисандра осенило.
«Как же я мог забыть!»
— Подождите! Я обращаюсь ко всем! — крикнул он и, подняв руку, показал всем амулет. — Смотрите, если вы не можете обойтись без пожаров и войны! У меня в руке Огонь Ареса!
Возникло ощущение, будто от звезд сюда долетел порыв ветра. Некоторые илоты утратили былую уверенность. На мгновение воцарилась тишина. Затем пронесся ропот.
«Неужели это тот самый амулет? А что если пророчество сбудется? Как амулет попал в руки этого парня?»
Должно быть, человек в маске уловил сомнения, проникавшие в сердца других илотов.
— Амулет ничего не значит, — заорал он. — Огонь Ареса — всего лишь камень. Битвы не выигрываются с помощью драгоценностей! Сражаются настоящим оружием! Не упустим благоприятную возможность! Воспользуемся ею немедленно!
Хотя большинство илотов снова громко выразили свое согласие, их крики уже не были столь оглушительны.
— Сам Дельфийский оракул связал нашу судьбу с Огнем Ареса, — возразил ему Лисандр. Он перевел взгляд с опущенной головы Сарпедона на рыдавшую Кассандру. Спутавшиеся волосы закрывали ей лицо. — Мы поступим неправедно, если дадим перерезать горло старику и начнем убивать беззащитных!
— Не слушайте его! Мы поступаем правильно! Пока основная часть армии не вернулась, у нас есть возможность захватить власть!
Лисандр сделал вид, будто внимательно рассматривает амулет, затем снова показал его илотам.
— Здесь написано: «Огонь Ареса воспламенит праведных»! Теперь спросите себя, праведно ли мы поступаем? Загляните в свои сердца. Посмотрите в глаза своих пленников. Если мы будем убивать преднамеренно, чем мы тогда лучше отвратительных спартанцев? — Ему на ум пришел Диокл и другие безликие члены Криптии.
«Их время еще настанет, — подумал юноша, — но пока рано».
Лисандр видел перед собой озадаченные лица илотов. Они смущенно поглядывали друг на друга. Некоторые опустили оружие. Лисандр почувствовал, что чаша весов склоняется в его сторону.
— Отпустите пленников. Ни илоты, ни мессенцы еще не одерживали побед, проливая кровь ни в чем не повинных людей. Сегодня вы одержали верх над спартанцами без кровопролития. Они запомнят, что в этот день илоты проявили к ним милосердие.
Заговорил Нестор.
— Возможно, Лисандр прав. За свою жизнь мы насмотрелись, как убивают людей.
Нестор был самым уважаемым среди илотов и уже несколько голосов зазвучали одобрительно.
Лисандр прислушивался — по рядам илотов волной прокатился ропот. Один из рабов вышел вперед и бросил на землю короткий меч, который он, скорее всего, отобрал у спартанца. Вскоре и другие восставшие начали бросать свое оружие. Двое с кинжалами, спасшие Лисандра на складе для снаряжения, вышли вперед и оттолкнули человека в маске. Но тот не думал сдаваться.
— Ты отвернулся от своего народа, — упрекнул он Лисандра. — Ты жалкий предатель!
Эти слова больно ужалили юношу.
— Лисандр не предатель, — заявил Сарпедон, пытаясь освободиться от веревок. — Ты скрываешься за маской. Но мне известно, кто ты. Как же ты мог предать меня после всех этих лет?
Лисандр увидел, как человек в маске выронил нож для жертвоприношений. К нему потянулась чья-то рука и сорвала маску. Страбо!
ГЛАВА XXVI
Раб уставился на Сарпедона, в его глазах горела ненависть. Он бросил нож и убежал в сторону полей. Никто не преградил ему путь.
Лисандр поднял нож и разрезал веревки, которыми связали его деда. Кассандра вырвалась из рук Нестора и обхватила эфора за пояс. Тело девушки сотрясалось от рыданий.
— Но… я ничего не понимаю, — пробормотал Лисандр.
— Теперь все ясно, — проворчал Сарпедон, гладя Кассандру по голове. — Кому же лучше снабжать повстанцев информацией, чем рабу эфора? Ума не приложу, как я мог вести себя так глупо. Я знаю Страбо всю свою жизнь: он был при мне в спартанской школе, как Тимеон при тебе. Я всегда доверял ему — вот почему я освободил его от рабства. Я думал, что он остался у меня, потому что так мне предан, но я ошибся. Он добывал сведения для организации восстания.
Лисандр почувствовал, что толпу позади него снова охватывает волнение. Илоты все еще чувствовали, что их никто не станет защищать.
Лисандр обратился к ним:
— Слушайте! — сказал он. — Сегодня вечером вы вели себя как настоящие герои. Я многому научился в спартанской школе, но моему сердцу дороже всего то, что я постиг, работая илотом на полях: храбрость, настойчивость, терпение, понимание, что такое добро и зло. Сегодня вы доказали, что обладаете всеми этими качествами.
Из толпы прозвучал одинокий голос:
— Верно, но мало понимать, что такое добро и зло, ведь Криптия убивает нас и во сне!
— Этого не произойдет, — громко сказал Лисандр, чтобы все слышали. — Даю вам слово. Настанет день, когда наш народ обретет настоящую свободу, но пока еще рано. Возвращайтесь домой к своим семьям и благодарите богов за то, что сегодня вечером они уберегли отцов, сыновей и братьев от гибели и бессмысленного кровопролития.
Один за другим, затем группами илоты стали исчезать в темноте. Когда Лисандр провожал их взглядом, на его плечо легла чья-то рука. Это был Сарпедон.
— Я горжусь тобой, Лисандр, — произнес он. — Сегодня ты проявил храбрость, какая по силам тремстам спартанцам.
Зрители расходились по домам; кто-то из учеников вернулся в казарму, кто-то помогал выхаживать раненых. Лисандр отправился переодеться.
Он обнаружил Диокла на складе для снаряжения, в углу. Тот еще не пришел в себя.
Лисандр стоял над ним, держа в руке меч и глядя на шею наставника. Потом опустил меч. Никто никогда не узнал бы, что это сделал именно он.
«Диокл убил бы меня, подвернись ему такая возможность», — подумал про себя юноша. Он мог без труда вонзить острие меча в сердце негодяя.
Но Лисандр этого не сделал. Он не мог убить противника так, как это делали члены Криптии. Юноша наклонился и разрезал веревки, которыми были связаны руки Диокла. Тот простонал, но в себя не пришел.
Лисандр вышел на улицу. Рядом с храмом Сарпедон разговаривал с группой спартанцев. Он пошел к ним. Недалеко стояли Тимеон, Орфей и уставший Леонид. Еще он заметил Кассандру. Та куда-то шла вместе с Демаратосом. Им еще представится возможность свести старые счеты.
Вдали послышались раскаты грома.
— Пора возвращаться, — сказал Орфей. — Надвигается гроза.
Лисандр взглянул в небо. Полоса темно-синих облаков скрыла луну. Однако больше всего его беспокоило охватившее его душу смятение. Он по очереди посмотрел на своих товарищей.
«Неужели они знают меня? — спросил он себя. — Но знаю ли я себя сам?»
Сегодня он встал на сторону спартанцев, пошел против своего народа. Мальчик стал мужчиной. Но кем? Илотом или спартанцем?
— Вечер получился долгий, — сказал стоявший рядом с другом Тимеон.
— Да, Тимеон, — вздохнул Лисандр.
На землю упали крупные капли дождя.
— Мать всегда говорила о моей судьбе, великих событиях, но я ей никогда не верил. А сегодня оказалось, что она была права. — Лисандр умолк. Дождь усиливался. — Если бы я мог проснуться завтра и забыть то, что сегодня случилось… но этого не будет, верно? — Лисандр постарался прогнать тяжелые мысли. — Пошли, — обратился он к другу. — Пора возвращаться.
Кто знает, что принесет завтрашний день? Что бы ни случилось, боги не дадут ему сбиться с пути. И он встретит все превратности судьбы смело, как настоящий спартанский воин.
Пока они молча шли к казарме, Лисандр взял в руку прохладный камень, который покоился на его груди. Амулет вернулся на свое законное место. Слова, вырезанные на его обратной стороне, жгли юношу: «Огонь Ареса воспламенит праведных».
Лисандр завершит начатое им дело.
Примечания
1
Тегейцы — жители древнегреческого города Тегея. (Здесь и далее примечания переводчика).
(обратно)2
Кастор и Полидевк — сыновья Зевса от Леды. Кастор прославился как укротитель коней, а Полидевк — как испытанный кулачный боец.
(обратно)3
Время героев — время героев «Иллиады» и «Одиссеи».
(обратно)4
Стикс — река, впадающая из Океана в Подземный мир, разделяет мир живых и мир мертвых.
(обратно)5
Бушель — мера объема сухих веществ, равная примерно 2,150 кубическим дюймам
(обратно)6
Илоты — (по-гречески «захваченные») — государственные рабы в Древней Спарте.
(обратно)7
Эфоры — пять высших должностных лиц, избираемых сроком на один год полноправными спартанцами. Эфоры управляли всеми делами Спартанского государства. Каждый месяц оба царя Спарты давали им клятву царствовать по законам государства
(обратно)8
Криптия — своего рода тайная полиция Спарты, следившая за илотами и проводившая против них карательные операции.
(обратно)9
Западное море — Ионическое море.
(обратно)10
Периэки — периойки (греч. буквально живущие вокруг), неполноправная часть населения некоторых древнегреческих полисов. Не имели прав, но могли владеть землей и держать хозяйство
(обратно)11
Мессенец — житель Мессении, плодородной области в юго-западной части Пелопоннеса, полуострова, связанного с материковой частью Греции Истмийским перешейком.
(обратно)12
Парки — богини судьбы.
(обратно)13
Аркадия — горная область в центральной части Пелопоннеса.
(обратно)14
Имеется в виду Совет старейшин, куда входили 28 человек (и два царя) из знатных спартанских семей, каждый из которых был старше 60 лет.
(обратно)15
Южное море — Миртосское море.
(обратно)16
Элийцы — жители Элиды, местности на северо-западе Пелопоннеса.
(обратно)17
Местность в Пелопоннесе
(обратно)18
Марсий — в греческой мифологии фригийский сатир или силен.
(обратно)19
Фут равен 30,48 сантиметра.
(обратно)20
Великое море — Средиземное море.
(обратно)21
Тиртей — древнегреческий поэт, жил в Спарте в VII в. до н. э.
(обратно)22
Речь идет об одном из восстаний илотов.
(обратно)23
Один из эпитетов Артемиды, означающий «прямостоящая».
(обратно)24
Аргос — город в Арголиде. Его армия была основным противником Спарты на протяжении многих столетий.
(обратно)25
Существование оракула обуславливалось религией Аполлона — главного бога-прорицателя. Дельфы долгое время были средоточием религиозной жизни греческого мира. Дельфийский оракул давал советы практически по всем вопросам. После победы христианства оракула запретили.
(обратно)26
Климеон — имя нескольких спартанских царей. Один из них в 494 году до н. э. одержал победу над Аргосом.
(обратно)27
Мегарийцы — жители города Мегара.
(обратно)28
Мистерии — религиозные обряды древних греков, о которых почти не сохранилось сведений.
(обратно)
Комментарии к книге «Огонь Ареса», Майкл Форд
Всего 0 комментариев