«Один на один»

Я услышал эту историю от самого героя — Саши Бараша — в 1977 году.

А началось все с газеты «Тихоокеанский комсомолец», где в очень короткой заметке, буквально в десяти строчках, было рассказано о приключениях четырнадцатилетнего паренька, живущего с отцом в поселке одной из океанологических станций.

Я читал много о всяких робинзонадах, но эта поразила меня неожиданностью. Мне захотелось во что бы то ни стало увидеть героя.

И вот Саша Бараш передо мной — худенький, невысокий, застенчивый. Рассказывает медленно, обдумывая каждое слово. А я смотрю на него и с трудом верю, что передо мной — современный Робинзон.

Три вечера он рассказывал мне, как жил на острове. Я записал его рассказ в толстую тетрадь. Позже эти записи превратились в повесть.

Я сидел на камне совсем голый и разглядывал остров.

Повернешь голову налево — и в ста шагах, за грудой мокрых черных скал, берег кончается. Что за скалами — неизвестно.

Справа такая же картина: будто огромный самосвал вывалил груду камней в море. Только камни эти побольше, чем слева.

Сзади — гора, заросшая кустами. Не особенно высокая, но крутая. Сквозь зелень выпирают каменные ребра. Несколько деревьев стоят на вершине.

Снова повернешь голову — море, на которое уже не хочется смотреть. От горизонта к острову катятся волны. Чем ближе к берегу, тем выше они становятся и тоньше наверху. Потом верхушка волны перегибается вперед, закипает пеной, у береговых камней волна как бы подскакивает и с длинным вздохом разлетается в белую пыль.

Самые большие волны ухают о камни так, что под ногами вздрагивает земля.

Солнце похоже на ослепительную дыру, вырезанную в синем небе. Из этой дыры льется такой жар, что голова кружится. Я мочу в воде носовой платок и натягиваю его на голову. По углам платка завязываю узелки, получается шапочка. Через несколько минут она становится сухой и ее снова приходится мочить. За кожу на плечах и на теле я не боюсь: еще весной загорел так, что она не облезет, Даже в тропиках.

Я встал и потрогал одежду. Рубаха почти высохла, куртка тоже, а вот джинсы по швам сырые. Майка и трусики побелели от соли и стали, как накрахмаленные.

Все, что у меня есть, разложено на камнях.