«Король Бонгинды. Тайна яхты «Полианта». Семь замков усыпальницы. Мания старого Деррика»

Король Бонгинды. Тайна яхты «Полианта». Семь замков усыпальницы. Мания старого Деррика (fb2) - Король Бонгинды. Тайна яхты «Полианта». Семь замков усыпальницы. Мания старого Деррика (пер. Н. Граббе,И. Громов,П. Строганов) 1819K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эдгар Уоллес

Эдгар Уоллес Том 3. Король Бонгинды

Король Бонгинды

Глава 1

Девушка из Сакраменто

В этот вечер доктор Арнольд Эвершам сидел, как всегда, в своём кабинете и читал толстый фолиант, оставляя на его полях короткие карандашные наброски.

Настольная лампа мягко высвечивала строгую простоту комнаты: тяжёлый шкаф с книгами, небольшой диван, кресло у камина, два стула и письменный стол. Спартанский стиль кабинета нарушали только две репродукции фламандских мастеров в массивных рамах.

Услышав какой–то неясный шум, доктор оторвал глаза от книги.

Это был красивый человек лет пятидесяти с тонким умным лицом и юношеским огоньком в глубоко посаженных глазах.

В дверь негромко постучали.

— Войдите, — сказал он.

В кабинет неслышно вошла горничная в сером форменном платье.

— Вас желает видеть молодая дама, сэр.

Доктор взял с подноса визитную карточку.

— Мисс Гвенда Гильдфорд… Сакраменто, — прочел он.

На мгновение его брови сошлись на переносице.

— Просите, — произнёс он твёрдо.

Когда горничная вышла, он повертел карточку в руках и ещё раз внимательно прочёл имя посетительницы.

Девушка, вошедшая вслед за горничной в комнату, казалась совершенным ребёнком, однако, при более внимательном взгляде это впечатление оказалось несколько поспешным и поверхностным. Гордая посадка головы, законченная женственность форм и твёрдые очертания алых губ… А в больших, широко раскрытых глазах чувствовались воля и решимость, которые сразу изменили мнение доктора о ней.

— Здравствуйте, мисс Гильдфорд. Вы только что приехали в Лондон?

— Я приехала сегодня вечером, доктор, в надежде непременно застать вас. Мне повезло.

Её приятный грудной голос выдавал хорошее воспитание и образование. Доктор одобрительно кивнул и, подойдя к камину, развернул большое кресло и придвинул его к девушке.

— Предполагаю, что вы пришли по поводу вашего дяди, мистера Треворса. Я сразу догадался, как только вы вошли в комнату. Должно быть, мне запомнилось ваше имя. Вы писали мне? Вижу, что нет… Где же я мог слышать ваше имя и откуда я знаю, что Оскар Треворс — ваш дядя?

Он задумчиво поджал губы. Вдруг лицо его прояснилось.

— Газеты, разумеется! — воскликнул он. — Его история была описана в одной из калифорнийских газет, и я видел ваш портрет! Вы были тогда совсем юной…

Девушка улыбнулась. Она почувствовала облегчение. Направляясь сюда, она мучительно думала, как ей начать разговор со знаменитым психиатром, как объяснить то странное дело, которое привело ее к нему и как заручиться его содействием? Доктора известны своей сдержанностью. Она была единственной родственницей Оскара Треворса, но родство их было весьма дальним, она его не видела с детства, хотя одно время они постоянно переписывались. Короткая улыбка, озарившая на мгновение лицо доктора, придала девушке уверенности и храбрости.

— Я не знаю, как начать, — сказала она, слегка запинаясь. — Прежде всего я хочу заявить о своей бескорыстности и независимости… хотя я не совсем бескорыстна, не правда ли, если состояние моего дяди перейдет ко мне? То есть, я хочу сказать, что я — его наследница, — закончила она, смутившись.

Увидев веселый огонек в глазах доктора, она снова почувствовала облегчение.

— Я верю, что вы бескорыстны, мисс Гильдфорд, бескорыстны и… любопытны. Я и сам признаюсь в этой слабости. Я испытываю большое любопытство, когда у меня есть время думать об Оскаре Треворсе. А уж я–то, во всяком случае, бескорыстен.

— Лучше уж прямо обо всем вам скажу, — перебила она почти резко. — Я работаю в «Сакраментском Глашатае». Я… как бы сказать… репортер. Мистер Маллинг, редактор, был другом моего отца. После того, как я закончила колледж и умер мой бедный папа, мистер Маллинг нашел мне место. Я имела некоторый успех на газетном поприще, особенно в области светской хроники… Но это другая история, доктор Эвершам… Чтобы сразу перейти к цели моего визита, я скажу, что «Глашатай» оплатил мне расходы на поездку в Европу с целью отыскать Оскара Треворса…

— А когда вы найдете его, что тогда? — спросил доктор, весело поблескивая глазами.

Наступило неловкое молчание.

— Не знаю. Если я найду его в таком виде, как ожидаю, это будет громкая история, А если нет… то моя затея провалится… если только он жив…

Доктор кивнул головой.

— Он жив. Я уверен в этом. Я также убежден, что он сумасшедший.

— Сумасшедший? — Девушка широко раскрыла глаза. — Неужели вы хотите сказать, что он не в своем уме?

Доктор медленно качнул головой, но так подчеркнуто, что казалось, будто он кланяется.

— Или он не в своем уме, — сказал он, медленно подбирая слова, — или есть на земле могущественное государство, о котором миру ничего не известно. Государство это — королевство Бонгинда, а король его — Оскар Треворс!

Глава 2

Письмо

Несколько лет тому назад Оскар Треворс пришел к доктору Эвершаму на грани полного нервного расстройства. Арнольд Эвершам был признанным авторитетом в области нервных и душевных заболеваний. Его классический труд «Патология воображения» сделала его знаменитостью, когда ему было двадцать пять лет. Доктор обследовал Треворса и назначил ему лечение. Однако через неделю после своего визита на Харлей–стрит Оскар Треворс неожиданно исчез. Шесть месяцев спустя его поверенным в Нью–Йорке было получено от него письмо с распоряжением продать часть его имущества. Одновременно банк получил письмо, содержавшее приказ переводить ему его полугодовой доход по адресу двух банков: «Кантонального банка» в Берне и «Монакского Кредита» в Монте–Карло.

Треворс находился на особом положении. Он унаследовал от своего деда пожизненный доход с имущества, которым управлял Попечительный совет. Доход равнялся 400.000 долларов в год. Эта сумма подлежала уплате два раза в год. Всякий излишек откладывался. Каждые полгода после этого от пропавшего Треворса приходили аналогичные инструкции. Иногда письма были опущены в Париже, иногда в Вене. Однажды на письме был штемпель Дамаска. Так продолжалось несколько лет. Потом Попечительный совет отказался платить на том основании, что у них нет никакой уверенности в том, что Оскар Треворс жив.

Но тотчас же обнаружилось, что Треворс и не думал умирать. По его поручению было начато дело, подкрепленное надлежащими документами. Попечительный совет, которому было указано на возможность крупных убытков, сдался. После этого от Треворса каждые полгода приходило письмо с распиской в получении денег. Причем расписка чаще всего сопровождалась пространным описанием той страны, где он в данный момент находился.

Девушка в недоумении уставилась на доктора.

— Король Бонгинды? — переспросила она. — Разве есть такая страна?

Доктор подошел к книжному шкафу, достал с полки тяжелый том и перевернул несколько страниц.

— Есть только одна Бонгинда, — сказал он. — Это маленький городок, расположенный на притоке реки Конго, в Центральной Африке.

Наступила мертвая тишина, которую прервал доктор.

— Вы впервые слышите о Бонгинде?

Девушка в ответ кивнула.

— Я и сам не слыхал о ней, — продолжал доктор, — пока ваш дядя не явился ко мне. Прежде мы не были знакомы. Его, по–видимому, прислал ко мне отельный доктор, который знал о моем успешном лечении острой неврастении. Я видел Треворса всего три раза. Вначале мне казалось, что лечение идет хорошо. Однако, в последний раз случилась странная вещь. Выходя их этой комнаты, Треворс обернулся. «До свидания, доктор», — сказал он. — «Я уезжаю, чтобы занять мое место в Совете Бонгинды». Я сначала подумал, что речь идет о каком–то масонском обществе, но его следующие слова рассеяли это впечатление. «Берегитесь короля Бонгинды!», — произнес он торжественно. — «Я, его наследник, предостерегаю вас!»

Гвенда Гильдфорд удивленно раскрыла рот.

— Король Бонгинды! Я никогда раньше не слыхала об этом!

— Вы — первый человек, с которым я говорю об этом и который имеет право спрашивать, — сказал доктор Эвершам. — Американское посольство пять лет тому назад наводило некоторые справки, но больше никто и никогда не обращался ко мне по этому поводу.

Девушка сидела, устремив глаза на ковер. На ее хорошеньком лице было написано недоумение. Вдруг она открыла свою сумочку и вынула оттуда письмо.

— Прочтите, пожалуйста, это, доктор, — сказала она и подала письмо.

— Это почерк Треворса, — сразу сказал Эвершам и стал читать:

«Дорогая Гвенда! Ты помнишь, как мы играли в «полливогов“, когда жили на Сенсет–Авеню, 2758? Дорогая, я очень счастлив, но сейчас ужасно занят: сижу целые дни напролет, точно арестованный, один в своей конторке. Дом мой, расположенный около самой западной границы парка, недалеко от Лоншана, отделен железной оградой и садом от дороги. У меня чудесная комната с окнами в сад. Попроси у Франклина его фотографию. Вскоре уезжаю, поэтому прошу прекратить пока писать сюда и высылать книги. Деньги буду получать по–прежнему. О новом адресе немедленно извещу. Кланяйся маме и сообщи ваши планы. Справлялись ли обо мне снова из полиции?

Любящий тебя дядя, О. Треворс».

Доктор вернул девушке письмо.

— Довольно бессвязный документ, — сказал он. — Я вижу, письмо было опущено в Париже три месяца тому назад. Что такое «полливоги»? Поразительно, что у него остался в памяти ваш адрес…

— Такого адреса вообще нет, и у меня нет матери, — перебила его Гвенда.

Она встала и положила письмо на стол.

— «Полливоги» — это игра в шифрованную переписку, в которую я играла с ним, когда была маленькая. 2758 — это ключ. Вот это письмо.

Она подчеркнула некоторые слова карандашом.

— Второе, седьмое, пятое и восьмое слово составляют настоящее письмо. Первое слово — «я». Здесь написано:

«Я сижу арестованный около западной железной дороги. Попроси Франклина прекратить высылать деньги. Немедленно сообщи полиции».

Глава 3

Слежка

Эвершам, нахмурившись, посмотрел на письмо. В наступившей напряженной тишине слышался лишь мелодичный стук маленьких французских часов на камине.

— Поразительно! — сказал, наконец, Эвершам. — Что все это значит? Вы сообщили полиции?

Гвенда покачала головой.

— Я прежде всего пришла к вам, надеясь застать вас дома. Контора мистера Джойнера была заперта.

— Мистера Джойнера?

— Это американский адвокат с большой практикой в Лондоне, — объяснила Гвенда.

На секунду губы мистера Эвершама передернулись.

— Вы говорите, надеюсь, не о мистере Джойнере из «Трест Биллингс»? — спросил он и, поняв, что она говорит именно о нем, быстро добавил: — У меня есть бюро в «Трест Биллингс» на том же этаже, что и контора мистера Джойнера. Хотя я и не могу сказать, что мы с ним лично знакомы, для меня совершенно неожиданно открытие, что мистер Джойнер — известный американский адвокат. Конечно, это возможно, — поспешил добавить он, увидев озабоченное выражение ее лица. — «Трест Биллингс» полон деловыми людьми, которые всевозможными таинственными способами зарабатывают свой хлеб, и вполне возможно, что мистер Джойнер весьма занятой человек. — Он снова взял письмо. — Вы, конечно, покажете ему это письмо? Вы с ним знакомы?

Она отрицательно качнула головой.

— Его дядя — владелец «Глашатая», — сказала она. — Это он посоветовал мне обратиться к мистеру Джойнеру.

— Надеюсь, он преуспеет в этом деле, — сказал доктор, и в голосе его прозвучала сухая нотка, которую девушка не преминула заметить. — Могу я переписать письмо? — добавил он.

Гвенда кивнула.

Эвершам стал быстро писать на большом синем листе бумаги. Окончив, он с улыбкой передал девушке подлинник.

— Я и сам немного сыщик, — сказал он, — возможно, если поиски полиции будут безуспешны, я смогу помочь вам. Странно даже подумать, что где–то в Европе держат под замком человека… Очевидно, речь идет о Франции, судя по указанию на Западную железную дорогу и по тому, что письмо было опущено в Париже. Это совершенно опровергает мою первоначальную гипотезу.

Он прошел с ней до парадной двери и, несмотря на все протесты, настоял на том, чтобы проводить ее до отеля.

Харлей–стрит в это время обычно бывает почти пустынна. Не считая несколько случайных такси и автомобиля, с ярко горевшими передними фарами, стоявшего неподалеку от дома доктора, улица была пустынна… Доктор нанял такси.

Однако, не успела их машина тронуться, как автомобиль с яркими фарами тоже стал медленно двигаться. Фары теперь были притушены до обычной степени яркости. Несмотря на большую мощность мотора, автомобиль не пытался их обогнать.

Когда они поворачивали на Оксфорд–стрит, доктор обернулся и посмотрел через заднее стекло.

Заметив это, девушка быстро спросила:

— Они следуют за нами?

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что с тех пор, как я сошла с парохода, у меня такое ощущение, что за мной следят. Может быть, это просто нервы, но я никак не могу отделаться от этого странного чувства…

Доктор Эвершам ничего не ответил. Он разделял ее подозрения.

Вскоре подозрения перешли в твердую уверенность. Автомобиль медленно и настойчиво их преследовал. Это была американская машина, выкрашенная в зеленый цвет.

Такси остановилось у входа в отель «Чаттертон». Доктор, помогая выйти девушке, посмотрел назад. Зеленый автомобиль проехал и остановился на углу Кокспер–стрит. Верх его был поднят, а занавески задернуты, несмотря на то, что ночь была теплой, даже душной.

Доктор поспешно пожелал девушке спокойной ночи и направился через улицу к зеленому автомобилю. Но не успел он сделать и несколько шагов, как автомобиль резко тронулся с места и исчез в направлении Национальной Галереи.

Эвершам стал медленно подниматься в сторону Пикадилли, раздумывая о разговоре с девушкой и о том, что за этим последовало.

Кто мог выслеживать их? С какой целью?

В конце Хеймаркета ему бросились в глаза несколько строк на газетном плакате.

«Ужас снова разгуливает по стране».

Доктор купил газету и прочел:

«После трех месяцев бездействия Ужас снова разгуливает по стране. Его видели вчера вечером в окрестностях Саутгемптона. Вся округа в панике. Мистер Морден, фермер, сообщает следующие подробности своей встречи с этим беспощадным и не останавливающимся ни перед чем убийцей:

— «Вчера, около половины одиннадцатого вечера, я услышал страшный вой. Захватив фонарь и ружье, я побежал к тому месту, где сидел на цепи один из моих лучших псов. Пес был мертв, череп его был проломлен дубиной. Взведя курок, я спустил с цепи второго пса, который немедленно помчался по направлению к югу. Я бросился за ним. Ночь была довольно светлой, и за околицей я ясно увидел Ужаса. Это был человек ростом шесть футов с лишним. Кроме светлых штанов на нем ничего не было. Я никогда в жизни не видел такого могучего человека. По сравнению со мной он был гигантом. Он замахнулся на пса, но удар пришелся мимо. Старый Джек с воем подбежал ко мне. Я видел, как он был перепуган. Я прицелился и крикнул незнакомцу, чтобы он сдавался. Тот стоял неподвижно. Тогда я стал медленно приближаться к нему, держа ружье на прицеле. И вдруг я увидел его лицо! Это было самое страшное лицо, какое только можно себе вообразить: широкий, как у негра, нос, растянутый до ушей рот и почти полное отсутствие лба. Я услыхал за собой шаги моих рабочих и приблизился к Ужасу больше, чем следовало. Вдруг он ударил меня дубиной. Ружье вылетело у меня из рук и при этом выстрелило. Я думал, что мне пришел конец, так как другого оружия у меня не было. Но он вдруг бросился бежать с невероятной скоростью».

«Замечательно, — продолжала комментировать газета, — что полиции не удается поймать этого страшного человека, угрожающего безопасности населения. Шесть убийств за последние три года приписываются этому неведомому дикарю, который беспрепятственно блуждает по стране и ускользает от самых ловких полицейских».

Далее следовал перечень жертв Ужаса.

Доктор сложил газету и вернул ее газетчику. Он раздумал возвращаться домой пешком и подозвал такси. Уже в машине он инстинктивно почувствовал какую–то опасность. Обернувшись, он увидел зеленый автомобиль, который неотступно следовал за ним…

Глава 4

Человек у двери

Полная луна плыла в небе. Ночь была душной, тяжелой. Гвенда в легком халатике сидела у окна своей комнаты и раздумывала о последних событиях. Ей казалось, что начала она хорошо. Доктор ей понравился. В нем была какая–то сердечность, доброта… Его ум, талант, чувствовавшаяся в нем скрытая сила произвели на нее впечатление, и она решила, что нашла в нем могучего союзника. И, тем не менее, у нее были основания для беспокойства.

Кто преследовал их?

Она зажгла свет, взяла газеты и стала изучать их с интересом профессиональной журналистки. По сравнению с американскими они показались ей удивительно скучными.

Вдруг ей бросился в глаза один заголовок, и она прочла историю Ужаса. Читая, она невольно вздрогнула. В этом описании зловещего злодея было что–то особенно страшное для нее.

Поспешно отложив в сторону газету, Гвенда открыла чемодан и достала более спокойное чтиво. Заперев дверь, она сбросила с себя халат и легла в постель.

Целый час Гвенда пыталась сосредоточиться на чтении, но безуспешно. Часы пробили час, когда она отложила книгу и погасила свет. Она слышала, как пробило половину второго, затем два, потом она, должно быть, задремала. Сквозь сон услыхала, как пробило три часа, и внезапно проснулась, но не от боя часов, а от сознания опасности.

Села на постели, прислушалась, но ничего не услышала. Вдруг до нее долетело глубокое, неравномерное дыхание. Звук доносился не из комнаты, а из коридора. В одно мгновение она вскочила и подошла к двери. И опять услышала этот звук. Может быть, кому–нибудь стало дурно?

Она положила руку на ручку двери и чуть не упала в обморок: ручка двери медленно повернулась в ее руке. Кто–то пытался войти в ее комнату из коридора!

Секунду она стояла, затаив дыхание и прислонившись к стене. Сердце ее громко колотилось.

— Кто там? — прошептала она.

Ответ был неожиданный. Чье–то тяжелое тело навалилось на дверь, и та затрещала.

Гвенда стояла, замерев от ужаса. Вдруг через замочную скважину раздался глухой голос:

— Открой дверь, чертовка! Это король Бонгинды. Повинуйся!

Голос был хриплый, гортанный.

Вдруг Гвенда поняла. Кровь отхлынула от щек. Ужас! То самое чудовище, которое держит в страхе всю страну! Огромное, жуткое страшилище!

Может быть, она стала жертвой страшного кошмара? На дверь снова надавили. Гвенда дико озиралась в поисках выхода. Окно было открыто, но это не был путь к спасению. И вдруг, посмотрев в сторону окна, она увидела, как из темноты показалась рука, ухватившаяся за подоконник. Гвенда стояла, как вкопанная, не смея двинуться с места. Вслед за рукой показалась голова. Луна освещала блестящую лысину. Через секунду он был уже в комнате…

Глава 5

Мистер Локс

Гвенда не закричала и не упала в обморок. Оглянувшись, она с храбростью, которой и сама в себе не подозревала, включила свет. Этот, по крайней мере, был обыкновенным человеком. Перед ней стоял высокий, несуразно сложенный мужчина, немного старше средних лет, с вытянутым морщинистым лицом и худым свисающим носом.

При виде Гвенды он разинул рот от удивления.

— Мне сказали, что эта комната пустая, — пробормотал он. Потом быстро добавил: — Надеюсь, я не испугал вас, мисс? Черт возьми! Я вовсе не хотел вас пугать!

Гвенда отступила к кровати и с ужасом посмотрела на дверь. Глаза мужчины скользнули вслед за ее взглядом. Увидев поворачивающуюся ручку двери, он с облегчением вздохнул.

— Кто–то пытается войти, мисс? — прошептал он.

В ответе не было нужды. Дверь снова затряслась под напором тяжелого тела. Глаза вошедшего сузились.

— Что это? — спросил он.

Гвенда не спрашивала, зачем он пришел и что означал весьма странный способ его прихода. Она поняла, что, кто бы то ни был этот лысый человек с вытянутым лицом, он не был ее врагом и не имел против нее злого умысла.

— Это… Я не знаю… не знаю… Мне кажется, что это Ужас, — пробормотала она.

Человек от удивления снова разинул рот.

— Ужас? — переспросил он недоверчиво.

Затем он опустил руку в карман, и вытащил оттуда безобразный куцый револьвер. Гвенда была готова броситься ему на шею. Крадучись незнакомец подошел к двери и прислушался, держа двумя пальцами ключ. Вдруг быстрым поворотом ключа он распахнул дверь и отскочил назад. Перед дверью никого не было. Он шагнул в тускло освещенный коридор. Там — никого.

Он вернулся в комнату, сердито потирая лысину.

— Проворный тип, однако! — сказал он, закрывая дверь и, к еще большему удивлению Гвенды, запирая ее на ключ.

— Спасибо. Я очень вам благодарна, — сказала девушка. Пока он был в коридоре, она успела набросить халат. — А теперь вы, может быть, уйдете?

— Еще раз простите, если я напугал вас, мисс, — виновато сказал лысый незнакомец. — Но если вы не имеете ничего против, я останусь немного еще. Видите ли, ночной полицейский мог слышать этот шум и, наверное, бродит теперь где–нибудь поблизости.

Гвенда не пыталась угадать, кто он такой. В голове царила такая сумятица, что она не способна была анализировать.

Этот ночной гость казался ей лишь немного менее опасным явлением, чем тот человек–зверь, который пытался вломиться в ее комнату.

— Меня зовут Локс, но это не существенно, — сказал лысый господин. — Обычно меня называют Голди Локс. Я рассчитываю на вашу скромность, сударыня, и еще раз приношу свои извинения. Хотя я и не бабник, я никогда не обижал прекрасный пол. Я хочу сказать — женщин. Правда, я никогда не мог понять, почему он называется прекрасным полом: среди них столько уродок! А что касается прекрасного в моральном отношении, то это к ним тоже не относится. У женщин нет никакого понятия о справедливости. Их представления о равенстве вогнали бы в гроб даже математика! Вы никогда не читали «Биографию Джонсона Босуэлла», мисс?

Гвенда в недоумении покачала головой. Ей хотелось истерически смеяться.

— Хорошая книга, — снисходительно продолжал Голди Локс, как будто он был ее автором. — То же можно сказать про «Жизнь Святого Иоанна Богослова» Уэсли. Богословие — мой любимый предмет. Я был предназначен для церкви.

— Пожалуйста, уходите, — пробормотала Гвенда. — Я вам очень благодарна за то, что вы появились в тот момент, но… я хочу, чтобы вы ушли.

Он ничего не ответил, снова посмотрел в окно, потом открыл стенной шкаф. Очевидно, отель «Чаттертон» был ему хорошо знаком. В шкафу на крючке висела длинная смотанная веревка. Гвенда смутно припомнила, что горничная, выходя, сказала что–то о приспособлении для выхода на случай пожара.

Мистер Локс снял с крючка веревку, ловко привязал один конец к ножке кровати, а другой спустил в окно. Потом с легким поклоном вспрыгнул на подоконник и уселся на нем верхом.

— Пожалуйста, будьте любезны втянуть веревку, когда я спущусь, — сказал он. — Я отправляюсь всего лишь на балкон первого этажа. И, пожалуйста, смотайте снова веревку и спрячьте в шкаф. Прошу вас, не упоминайте о том, что видели меня, пожалуйста. Буду вам премного благодарен, мисс…

Девушка почти машинально выполнила все его инструкции…

Солнце светило ей прямо в лицо, когда горничная постучала в дверь. Гвенда поспешно выскочила из постели и открыла.

— Надеюсь, вы спали хорошо, мисс? — вежливо спросила горничная, проходя в ванную.

— Нет, я спала плохо.

— Вы слышали ночью шум, мисс?

Гвенда ничего не ответила.

— Я хотела сказать, вы не слышали ничьих шагов? Ужасные вещи творились ночью в отеле, — продолжала болтливая девица. — У герцогини Липорт пропали все ее бриллианты! Какой–то отельный вор пробрался в ее комнату около двух часов ночи и вылез в окно. Полиция полагает, что он прятался в отеле. Я надеюсь, у вас ничего не пропало, мисс?

— Ничего, — сказала Гвенда.

Когда горничная вышла, Гвенда встала и заперла дверь на ключ. Из–под подушки она вытащила куцый револьвер, который оставил Голди Локс, и спрятала его в чемодан.

К своему крайнему удивлению, она обнаружила, что питает большую нежность к отельным ворам.

Глава 6

Мистер Селби Лоу

Селби Лоу лениво спускался по широким низким ступеням лестницы своего клуба в Пэлл–Мэлл, застегивая на ходу безукоризненные желтые перчатки. Это был высокий человек, лет около тридцати, смуглый, с дерзкими карими глазами, которые при малейшем вызове пронзительно вперивались в партнера, и с небольшими черными усиками. Подбородок у него был закругленный, как у женщины, а в очертаниях рта проступала обманчивая капризность.

Молодой американец, поджидавший его на противоположной стороне улицы, с удовольствием хихикнул, так как безукоризненность Селби Лоу была для него неиссякаемым источником сарказма. А в это утро Лоу был особенно наряден. Длинная визитка сидела на нем великолепно. Серый замшевый жилет с белой каймой, брюки с идеально ровной складкой, лакированные ботинки и безукоризненный цилиндр — все было как с иголочки.

Селби перебросил трость черного дерева из одной руки в другую и элегантно ступил на мостовую.

— Я думал, что ты не видишь меня, но кричать на всю улицу не осмелился, — сказал Билль Джойнер. — Боже мой! Как ты нарядился сегодня, Сель! В чем дело? Свадьба?

Селби Лоу не ответил. Вставив в глаз монокль в золотой оправе, он пошел в ногу со своим приятелем. Потом заговорил:

— Аскот, старина, — лаконично сказал он. — Ты еще спал, когда я вышел из дома.

Билль Джойнер изобразил на своем лице удивление.

— Я не знал, что ты играешь на скачках!

— А я и не играю. И терпеть не могу уезжать из Лондона, хотя бы и на шесть часов. Но кашмирский раджа Джам Сагиб сегодня в Аскоте. Он — крупная шишка на северо–западной границе Индии, и я должен смотреть, чтобы ничего не пропало из его фамильных жемчугов. А он носит на себе украшений этак на миллион долларов… А вот и злосчастный мистер Тиммс…

Злосчастный мистер Тиммс переходил улицу явно с целью их перехватить. Даже если бы Билль Джойнер не знал его, он угадал бы его профессию: у мистера Тиммса было написано на лице, что он полицейский инспектор.

— Слыхали новость, Лоу? Ужас снова появился. Он пытался вломиться в дом судьи Уоррена.

Напускное равнодушие мистера Лоу мгновенно улетучилось.

— Когда? — быстро спросил он.

— Позавчера ночью. Судья сообщил лишь вчера вечером. Я пробовал вам звонить, но вас не было дома. Местная полиция устроила погоню, но безуспешно. Только следы автомобильных шин. Судя по количеству вытекшего бензина, автомобиль оставался на месте довольно долго.

— Судья его видел?

Тиммс поджал губы.

— Он говорит, что да. Но мне кажется, что старик был сильно напуган и многое вообразил. Он собирался ложиться спать и уже был в пижаме. Ночь была теплая. Он отворил окно и выглянул… Была полная луна, и, по его словам, светло, как днем. Вдруг на расстоянии какого–нибудь фута от себя он увидел это чудовище! Обнаженный до пояса, с лицом, обращенным прямо к нему, Ужас взбирался по стене, увитой плющом. Судья говорит, что едва не лишился чувств, и это похоже на правду. Описание сходится с другими: коротко остриженная голова, широкое бело–негритянское лицо, огромный рот, маленькие глазки и никакого лба. И руки!.. Судья говорит, что эти руки показались ему нечеловеческими. По размерам они больше похожи на ноги и страшно мускулисты.

Селби задумчиво теребил свои усы.

— Где живет судья Уоррен? — спросил он.

— В Таддингтон–Клоз, около Уинчестера, — ответил Тиммс. — В сущности, это первый общественный деятель, на которого нападает чудовище. Это только доказывает…

— А где судья заседает, в Уинчестере?

Тиммс кивнул.

— И, как всегда, следы автомобильных шин, — задумчиво продолжал Селби. — И опять слова о Бонгинде. Спасибо, мистер Тиммс. Вы, конечно, приставили к судье охрану?

— Трех человек. Но я не думаю, чтобы его стали снова беспокоить.

— Я тоже так думаю, — рассеяно сказал Селби, — если только… но все это так ужасно сложно, мой милый Тиммс! Мой бедный ум тщетно пытается разрешить проблему, которая вам, должно быть, кажется очень простой.

— Я бы этого не сказал, — заметил польщенный Тиммс. — Ясно, конечно, что это подтверждает рассказ фермера из Истли. А ведь Истли в каких–нибудь пятнадцати милях от Уинчестера.

— Замечательно! — воскликнул с сияющим лицом Селби. — Мне бы никогда и в голову не пришло это совпадение. У вас совершенно замечательный ум, Тиммс. Всего хорошего!

Селби и Джойнер шли молча, пока перед ними не показался огромный дом «Трест Билдингс».

— Билль! — сказал вдруг Селби, — этот неопрятный туземец, — я говорю не о мистере Тиммсе, а о госте судьи Уоррена — начинает действовать мне на нервы. Мне ужасно хочется поймать этого человека, и мне нужен предлог. К сожалению, это дело не в моей компетенции. Ведь я имею дело только с иностранными мошенниками, фабрикантами паспортов, пропавшими миллионерами и другими нежелательными субъектами, интересующими министерство иностранных дел, настоящим рабом которого я сейчас являюсь. Но, так как я принадлежу к тем людям, которые счастливы только тогда, когда выполняют чью–нибудь чужую работу, то, как только я водворю в безопасное место моего раджу, я отправлюсь к судье Уоррену за сведениями!

— Да, ты ведь больше, чем кто–либо в Лондоне, знаешь о ворах и иных преступниках, Сель, — заметил его спутник.

— Согласен. Но считается, что я не должен знать! Если когда–нибудь тебе выпадет несчастье стоять во главе какого–нибудь правительственного департамента, ты поймешь, что знать о вещах, которые тебя не касаются, есть непростительный грех!

Он посмотрел на классический фасад «Трест Билдингс».

— Полезай в свою нору, заяц! — весело сказал он и, попрощавшись с Джойнером кивком головы, удалился.

Глава 7

Визит к адвокату

Билль Джойнер нехотя вошел в вестибюль. В такой день не тянуло к работе. Он вошел в лифт и поднялся на четвертый этаж, где располагалась его контора. Надпись на стеклянной двери гласила: «Б.Джойнер, присяжный поверенный, Соединенные Штаты».

Билля Джойнера действительно звали Биллем. Так он был окрещен по капризу родителей. Он был полноправный присяжный поверенный. Но был у него и другой талант, о котором ничего не знали гордившиеся им родные. Он пользовался большим успехом, как автор любовных романов.

Билль Джойнер был плохим адвокатом. Благодаря усидчивости и терпению он выдержал экзамены, но закон оставался для него мертвой буквой. Он мог бы, пользуясь учебниками права, дать совет по какому–нибудь запутанному делу, но это было для него тяжелейшим трудом, и за верность консультации нельзя было ручаться. Билль ненавидел законы и практику их применения.

Сочинение любовных романов, напротив, увлекало его. Когда спрос на них увеличился и стал расти доход, Джойнер бросил все попытки зарабатывать хлеб юридической практикой. Хотя по некоторым соображениям он сохранил свою контору, но на каждого, кто присылал ему клиента, смотрел, как на врага.

Только один человек в Лондоне знал, что он и есть Присцилла Фэрлорд, автор «Пылающих сердец», или что Мэри Джэнет Кольбрук, страстный роман которой «Разлука перед алтарем» был едва ли не самой популярной книгой, носит брюки и курит трубку! Благодаря своему успеху он имел возможность вместе с Селби Лоу снимать квартиру на Керзон–стрит, мог позволить себе небольшой автомобиль и столь же небольшой расход на содержание конторы.

Джойнер отворил дверь в небольшую приемную. Клерк был единственным человеком, который там находился.

— Вас ожидает дама, сэр. Я не знаю, кто она, но она американка.

Билль поспешно прошел в кабинет. Девушка, стоявшая у окна, обернулась. Это была Гвенда Гильдфорд. У Билля перехватило дыхание. Он был поражен ее красотой.

— Вы мистер Джойнер? — спросила Гвенда.

Она была удивлена и немного разочарована, ожидая увидеть человека, более соответствовавшего ее представлению об адвокатах.

— Увы! Это я, — сокрушенно сказал он.

Она рассмеялась.

— А вы мисс Гвенда Гильдфорд? Мой дядя писал о вас.

Она кивнула.

— Великий Боже! Неужели вы не получили мое письмо? — спросил Билль. — Я писал вам на пароход…

Гвенда покачала головой.

— Это было что–нибудь важное? — с тревогой спросила она.

— Конечно! — мрачно сказал Билль. — Дядя написал, что вы собираетесь советоваться со мной как с адвокатом. Дело в том, что нет на свете адвоката хуже меня. Я рекомендовал вам обратиться к Тремлоу. И еще я просил вас не разоблачать перед дядей мой низкий обман.

— Говоря правду, мне нужен не столько юридический, сколько человеческий совет.

Гвенде гораздо легче было разговаривать с Биллем Джойнером, чем с доктором. Он был ее соотечественником и ближе по возрасту, поэтому ей проще было довериться ему. Билль слушал, не перебивая. Она рассказала про пропавшего Оскара Треворса и прочитала таинственное шифрованное письмо.

— Теперь я знаю, чем могу помочь вам, — сказал Билль. — Вы должны познакомиться с Селби Лоу. Вы уверены, что доктор упоминал короля Бонгинды?

Гвенда кивнула.

— Я хотел бы поговорить с ним, — задумчиво сказал Билль. — У него бюро на этом же этаже.

— Доктор упоминал о короле Бонгинды, — сказала Гвенда. — Мне тоже показалась странной эта Бонгинда, но разве в этом есть еще что–нибудь особенное?

— Еще бы, — ответил Билль. — О ней всегда говорит Ужас!

Увидев, как побледнела девушка, Билль пожалел о сказанном.

— Простите. Я не знал, что вы уже знаете о нашем пугале.

Гвенда рассказала о ночном приключении и о спасительном появлении вора.

— Я уверена, что это был вор, — сказала она.

— А как он выглядел? — полюбопытствовал Билль.

— Этого я не могу вам сказать. Странно, что мне приходится скрывать такую тайну? Но он был так любезен, внимателен, услужлив… — она вздрогнула при воспоминании об ужасном происшествии.

— Я думаю, что Селби Лоу сможет вам помочь, — задумчиво сказал Билль. — Как долго вы пробудете в Лондоне?

— Я не знаю. Может быть, около месяца… Я собираюсь поехать в Париж…

— Около месяца? — Он потер подбородок и серьезно спросил. — Но вы же не останетесь на месяц в этом отеле, мисс Гильдфорд?

Ему пришел в голову план.

— У нас с Селби есть дом на Керзон–стрит. Его содержит бывший дворецкий, который сдает три этажа. Комнаты над нами свободны. Я сниму для вас это помещение. Можете не беспокоиться, на третьем этаже живет богомольная дама, а жена дворецкого — образец почтенности и приличия.

— Право, мистер Джойнер… — начала протестующе Гвенда, но Билль уже звонил по телефону.

— Может быть я и плохой адвокат, — продолжал Билль, окончив разговор, — но я хороший племянник. Дядя Джон велел мне позаботиться о вас. Боюсь, что придется заботиться больше, чем мы можем сейчас предположить. — Он посмотрел на часы. — Если вы подождете здесь, я зайду к мистеру Эвершаму и поговорю с ним…

Доктор Эвершам был у себя в приемной, когда вошел Билль. К счастью, он не был занят. Они были знакомы, поэтому не надо было представляться и объяснять цель визита.

— Доброе утро, мистер Джойнер. Вы уже видели вашу клиентку? — спросил доктор.

— Видел, — серьезно сказал Билль, — и я пришел поговорить с вами о ней. Она рассказывала мне о вашей встрече и о том, что вы сообщили ей о фантастических притязаниях Оскара Треворса на трон Бонгинды. Она не ошиблась?

Доктор покачал головой.

— Вы уверены, что речь шла о Бонгинде, доктор?

— Совершенно уверен, — ответил доктор.

— Вы слыхали об этом сумасшедшем существе, которое в народе называют Ужасом?

— Да, я вчера читал о нем. Представляю, как неприятно встретиться с ним ночью. Но какое отношение это имеет к мистеру Треворсу?

— То отношение, — медленно сказал Билль, — что этот самый Ужас называет себя королем Бонгинды.

Арнольд Эвершам ходил по комнате, засунув руки в карманы и опустив голову на грудь.

— Невероятно, — сказал он наконец, как бы про себя. — Но это не может быть Треворс!

— А каков Оскар Треворс из себя?

Эвершам был так погружен в свои мысли, что как будто не слышал вопроса. Вдруг он встрепенулся.

— Треворс? Он немного ниже среднего роста, довольно худой, щуплый. Страдает непроизвольным подергиванием лица и губ. Это был один из симптомов его болезни…

— Он не был похож на Ужаса?

— Нисколько! — категорически заявил доктор. — Тот человек — огромного роста, широкоплечий, черный, если верить описаниям. Мистер Треворс — очень бледный человек, с голубыми глазами… Я хорошо помню внешность моих пациентов. Вы уверены, что Ужас упоминал о Бонгинде?

— В этом нет никакого сомнения, — сказал Билль. — Он называет себя королем Бонгинды и оправдывает свои нападения на людей тем, что они изменили его мифическому государству. Кроме того, этот самый господин посетил вчера мисс Гильдфорд.

Доктор круто обернулся.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он.

Билль рассказал об ужасных минутах, пережитых девушкой, не упоминая лишь о ночном воре.

— Я не верю, что это был он, — сказал доктор, качая головой. — Она видела его?

— Нет, но она убеждена, что это был он.

Эвершам закусил губу.

— Я, право, не понимаю, — сказал он. — Конечно, это мог быть какой–нибудь пьяный, который ошибся комнатой. Но все же… — Он нахмурился. — Мне кажется, что мисс Гильдфорд лучше выехать из отеля. Не следует подвергать себя новым испытаниям…

Билль улыбнулся.

— Я сказал ей то же самое, доктор, и убедил переселиться к Дженингсам, на Керзон–стрит. У Дженингса первоклассный пансион. Он, кажется, знает вас. По крайней мере, говорил о вас раз или два.

Доктор утвердительно кивнул.

Билль возвратился к девушке и сказал, что доктор одобрил его план.

— Вы покинете ваш отель сегодня же, мой юный друг, и больше не будете разгуливать по Лондону без провожатого.

Для Билля дневной труд был окончен. Недописанный рассказ не вызывал угрызений совести, и он спокойно надел шляпу, намереваясь проводить девушку до отеля.

Они не стали вызывать лифт и пошли по лестнице. На площадке второго этажа дверца лифта резко распахнулась, и какой–то человек быстро прошел к двери с надписью: «Маркус Флит, финансист». Билль почувствовал, что его руку сильно сжали. Обернувшись, он увидел, что девушка пристально смотрит вслед вышедшему из лифта человеку.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — ответила Гвенда неуверенно, — просто нервы разболтались.

Она не сказала, что человек, вышедший из лифта, был Голди Локс, ночной вор и странствующий рыцарь.

Глава 8

Сделка с бриллиантами

Мистер Локс закрыл за собой дверь и подошел к конторке. Он весело поклонился девушке с жесткими чертами лица, сидевшей за единственным столом в небольшой комнате.

— Маркус у себя? — спросил он.

— Не знаю. Я посмотрю.

— Посмотрите, но вы знаете, — добродушно сказал мистер Локс. — Скажите ему, что маркиз Мэгвилль пришел осмотреть королевские драгоценности. У вас нет никакого чувства юмора, — добавил он грустно. — Печально видеть такую очаровательную молодую девицу, совершенно лишенную чувства юмора. Улыбнитесь же!

Девушка огрызнулась и вышла в соседнюю комнату. Мистер Локс закурил сигару.

Вскоре девушка вернулась.

— Мистер Флит у себя, — бросила она и откинула дверцу в конторке.

Мистер Локс очутился в просторной, роскошно обставленной комнате. У письменного стола в стиле «ампир» сидел человек, которого Голди Локс хорошо знал. Маркус Флит был весь какой–то гладкий. Зачесанные назад гладкие волосы цвета воронова крыла, гладкие полные белые руки с огромным перстнем на пальце, гладко выбритые щеки. При темной одежде бил в глаза яркий галстук. Заспанные глаза недружелюбно взглянули на посетителя.

— Доброе утро, Локс. Что вам нужно?

— Денег, — тихо сказал Локс и сел, не дожидаясь приглашения.

— Послушайте, Локс, не будьте нахальны с моей девицей. Она и без того ненавидит вас. Мне это не нравится. Она бесится каждый раз, когда вы приходите, и потом целый день не может успокоиться.

— Возьмите себе другую, — предложил Локс, широко улыбаясь.

— Есть и другой способ, — сказал Флит многозначительно. — Предложить вам больше сюда не являться.

— Я бы не обратил ни малейшего внимания на это предложение, — сказал спокойно мистер Локс. — Вы — финансист, и я — финансист. Мы должны ладить. Для этого и существует ваша контора, Маркус. Для этого вы и сидите тут целыми днями.

— Вчера ночью произошла кража в отеле «Чаттертон». У герцогини Липорт пропали все бриллианты, — сказал, помолчав, Флит.

Локс ничего не ответил, но осторожно опустил руку в карман и вынул большой пакет, завернутый в шелковый платок. Положив пакет на стол, стал медленно его разворачивать. Маркус Флит равнодушно наблюдал…

— Вот они! — с гордостью сказал мистер Локс. — Какая красота! Здесь их на двенадцать тысяч фунтов стерлингов!

— Мне не нужны бриллианты. Я не желаю иметь с вами никакого дела, Локс, — решительно заявил мистер Флит. — Можете завернуть их и унести. Не будь вы моим другом, я послал бы за полицией.

Он посмотрел на блестящие камни и поморщился.

— К тому же они плохой воды. Наши древние семьи не имеют хороших драгоценностей. Даже заплатив вам сотню, я бы себя ограбил.

— Попробуйте сделать это для разнообразия, — предложил Локс.

Маркус Флит медленно поднялся, подошел к сейфу в стене, открыл его и достал пачку американских кредиток. Отсчитав пятьсот долларов, он остановился.

— Не скупитесь, — сказал Локс.

— Я прибавлю еще сотню на счастье.

— Меня ждет неудача, полный крах, если вы прибавите только сотню. Пять тысяч долларов — моя крайняя цена!

Маркус Флит собрал кредитки.

— До свидания, Локс. Можете больше не приходить.

Локс молча смотрел. Флит подошел к сейфу. Взявшись за дверцу сейфа, обернулся:

— На тысячу долларов можно очень много сделать, — сказал он.

— Пять тысяч! — отрезал вор. — Бросьте эту торговлю. Я не ковер вам продаю. Пять тысяч, или запирайте ваш сейф!

Флит медленно, очень медленно притворил дверцу сейфа.

— Три тысячи, — медленно проговорил он.

Но Локс уже собирал камни.

Флит со вздохом отворил снова дверцу сейфа и отсчитал несколько бумажек. Локс перестал заворачивать камни и принялся считать бумажки.

— Эй, грабитель, двух не хватает!

— Когда я положил на стол, было пять тысяч, — проворчал Флит, доставая две сотенные бумажки, которые он пытался скрыть. — Мне нет от вас никакой выгоды, Локс. Я просто оказываю дружескую услугу…

Но не успел он спрятать в сейф камни и закрыть дверцу, как в углу комнаты дважды позвонил звонок.

Флит метнул гневный и подозрительный взгляд в сторону своего посетителя.

— Что это значит, Локс? Донос? Клянусь Богом, я доберусь до вас!

— Ничего подобного, у меня великолепное алиби!

Продолжать разговор времени не было. Дверь отворилась, и вслед за сердитой секретаршей вошли два человека.

— Доброе утро, мистер Флит, — сказал инспектор Тиммс и с преувеличенным удивлением добавил, — Как, и старина Локс здесь? Как поживаете, Локс? Как идет торговля бриллиантами? Я не видел вас с тех пор, как гостил у моей приятельницы, герцогини Липорт, на прошлой неделе.

— Я и не знал, что вы так высоко летаете, — сказал ничуть не смущенный Локс. — Что касается ваших алмазов, то я не держал их в руках с тех пор, как бросил ремесло стекольщика…

При появлении полиции Локс вытащил деньги из кармана и уронил их в открытый ящик письменного стола.

Флит видел это краем глаза. Он также заметил, с какой ловкостью Локс захлопнул ящик ногой…

— Я буду с вами совершенно откровенен, Локс, — сказал Тиммс. — Он принадлежал к тем тупым, честным полицейским, которые редко продвигаются по службе. — Я выслеживал вас целое утро. Вчера ночью вы не были дома, и вчера ночью у леди Липорт пропали драгоценности на сумму двенадцать тысяч фунтов стерлингов. Мы обыскали вашу квартиру. Сегодня утром вы не имели возможности сбыть краденое — за это я ручаюсь.

— Ни возможности, ни желания, — укоризненно сказал Локс. — Я удивляюсь вам, инспектор. Вчера ночью я не был дома, потому, что страдаю бессонницей и не мог заснуть.

— Может быть. Но я все же отведу вас в участок и обыщу, — сказал Тиммс.

— Обыщите меня здесь, — с невинным видом предложил Локс и привычным жестом развел руки.

Тиммс немного поколебался, потом, решительно шагнув вперед, стал шарить руками по всему телу Локса.

— Здесь ничего нет, — сказал он. — Но я и не надеялся, что будет. Выверните ваши карманы.

Содержимое карманов Локса было выложено на стол и тщательно просмотрено.

Тиммс оглянулся.

— У меня есть приказ об обыске, мистер Флит. Это очень неприятная обязанность, но я должен ее выполнить…

— Обыск у меня в конторе? — возмутился Флит. — Вы превышаете власть, инспектор! Это чудовищно! Неужели вы думаете…

— Я думаю, что Локс мог припрятать свою добычу здесь и без вашего ведома, — успокоительно заметил Локс. — Против вас я ничего не имею. Конечно, такой человек, как вы, может ничего не знать об этом… Но Голди очень ловкий парень…

— Льстец, — сказал довольный Голди.

— Если у вас есть приказ, — с видом покорности сказал Флит, — я должен подчиниться, но я напишу министру внутренних дел. Это позор.

Инспектор не стал спорить. Он быстро осмотрел ящики стола, потом спросил:

— У вас есть ключ от этого сейфа?

Флит, не говоря ни слова, вытащил из кармана ключ и передал его инспектору.

У Локса замерло сердце. Он подошел вслед за инспектором к стене и с хладнокровным интересом стал наблюдать, как тот открывает сейф.

Сейф был пуст! В нем не было ни денег, ни драгоценностей, ничего, кроме нескольких счетоводных книг.

— Ничего, — сказал Тиммс. — Прошу прощения, мистер Флит, за доставленную вам неприятность, но я почти уверен, что драгоценности украл Локс. Я убежден также, что они были у него с собой, когда он выходил из дома. Один из моих людей обратил внимание на его раздутый карман, но сообщил мне слишком поздно…

— Ничего не желаю знать, не желаю! — воскликнул Маркус. — Я только знаю, что почтенный коммерсант, старожил Сити, пользующийся самой лучшей репутацией в Лондоне, стал жертвой грубого полицейского насилия! Вы еще услышите об этом, инспектор!

Тиммс дал ему выговориться, потом сказал:

— Голди, я не арестую вас… Но эту радость вам еще предстоит испытать.

Когда дверь за полицейским закрылась, Флит напустился на своего посетителя.

— Свинья! — прошипел он. — Ты должен был знать, что тебя выслеживают, старый болван! Привести их прямо ко мне, собака!

— Меня так часто сравнивали с домашними животными, — устало заметил Локс, — что ваши слова не могут обидеть меня. Если вы разрешите, я заберу свои пять тысяч.

Не дожидаясь разрешения, он вытянул ящик стола, собрал бумажки и сунул их себе в карман.

— Я хотел спросить вас, Маркус. Как вы сварганили дело с сейфом? Это было действительно ловко…

— Убирайся! — проревел Флит с искаженным от злобы лицом. — Убирайся и не приходи сюда больше!

Мистер Локс отвесил легкий поклон и вышел с видом человека, которого настойчиво просят остаться.

Глава 9

Знакомство с Селби Лоу

Мистер Селби Лоу вернулся из Аскота такой же спокойный и элегантный, как уезжал. Он прошел в гостиную, которую делил с Биллем.

— А у нас новая жилица, — сказал Билль.

— Это сенсационная весть! Ты должен был подготовить меня.

Селби принялся набивать трубку.

— Дженингс уже давно угрожал сдать второй этаж. Интересная?

— Самая красивая девушка, которую я когда–либо видел, и, к тому же, самая храбрая! — восторженно сказал Билль. — Замечательная девушка, Сель! До сих пор я не знал, что значит выражение «американская красавица». Применять его к розам — кощунство.

Селби устало закрыл рукой глаза.

— Оставим в покое превосходные степени, — сказал он, опускаясь в кресло. — Я хочу чаю.

— Она — племянница Оскара Треворса, — сказал Билль.

Селби Лоу выпрямился в кресле.

— Племянница Оскара Треворса? — переспросил он. — Господи!

Билль с удивлением посмотрел на своего приятеля.

— Ты знаешь об Оскаре Треворсе?

— Да, я знаю об Оскаре Треворсе, — спокойно сказал Селби, — зачем она здесь?

— Она приехала разыскать его. Мисс Гильдфорд работает в сакраментской газете. Она в Лондоне меньше суток, но уже успела много пережить.

— Ужас, конечно? — неожиданно спросил Селби.

Билль удивленно посмотрел на него.

— Да, кто–то пытался вломиться в ее комнату вчера ночью. Но откуда ты знаешь…

Селби Лоу нетерпеливо перебил его:

— Ты привез ее сюда? Великолепно! Да, я знал, что она в Лондоне. Ты говоришь, она на втором этаже? — Селби продолжал как бы про себя: — Два окна сзади, три спереди. Одна лестница и та проходит через нашу комнату. С крыши хода нет… Окно на лестнице забито. Хорошо. Лучшего места ты не мог бы выбрать, Билль!

Прежде, чем Билль успел что–либо сказать, Селби продолжал:

— В Аскоте я видел судью Уоррена. Как я и думал, он родом из Австралии. Тебе не приходило в голову, что большинство жертв Ужаса — австралийцы? Паркер, который был задушен на улице Лондона, — австралийский адвокат. Уэнтон, изувеченное тело которого было найдено на берегу моря, был тоже из Австралии! Он вышел на прогулку однажды вечером и больше не вернулся…

— Но Стальман не был австралийцем, — вставил Билль.

— Верно, он был старый, уважаемый издатель, шестнадцать лет проживший на юге Франции. Он был убит в тот день, когда возвращался в Англию. Но если вспомнить все случаи, ты увидишь, что большинство были австралийцы, причем люди, занимавшие видное положение. Двое были мировые судьи, один — коннозаводчик.

— Уоррен дал тебе какое–нибудь объяснение?

Селби покачал головой.

— Нет, но я и не рассчитывал… Он очень хороший человек, заслуживший высокую репутацию своей порядочностью. Не думаю, чтобы у него был хотя бы один враг на свете…

Селби задумчиво потягивал свою трубку. Вдруг он сказал:

— Попроси сюда свою красавицу. Я умираю от желания пить.

Он позвонил… Наконец, стол для чая был накрыт. Когда Гвенда вошла в комнату, она увидела Селби, который стоял спиной к камину. Он понравился ей с первого взгляда, несмотря на щегольскую внешность и дерзкое выражение лица.

— Рад познакомиться с вами, мисс Гильдфорд, — сказал он. — Я надеюсь, вы останетесь здесь на некоторое время?

— Завтра я уезжаю в Париж.

— Я не думаю, что это следует делать.

Селби стал весело рассказывать о скачках в Аскоте, постепенно и деликатно переводя разговор на ее дядю и еще более осторожно — на ее собственные приключения.

— О, это было таинственное, жуткое приключение, — сказала Гвенда. — Даже сейчас я не могу поверить, что это не было кошмаром.

— А кто был человек, который влез в окно? — небрежно спросил Селби.

— Не знаю. Думаю, что это был вор, даже знаю это, — откровенно заявила она. — Но это был очень милый вор, мистер Лоу, и если вы попросите меня описать вам его, я откажусь.

— Очень милых воров мало на свете, — улыбнулся Селби.

Его перебила величественная миссис Дженингс.

— К вам мистер Тиммс. Я сказала, что вы заняты, но ему очень нужно видеть вас.

— Попросите его войти. Вы ничего не имеете против? — спросил он у Гвенды. — Тиммс — полицейский инспектор. Вы не сообщали полиции о случившемся?

— Нет.

— Не сообщайте. Если у вас будут неприятности, я беру это на себя.

Он встал, чтобы встретить мистера Тиммса, который нерешительно остановился у двери.

— Я не знал, что у вас гости, мистер Лоу.

— Входите и тоже будьте гостем, — сказал Лоу. — Это мистер Тиммс из отдела уголовного розыска. Ну что, нашли вы вашего вора?

— Нет, — сокрушенно ответил Тиммс. — Я уже почти поймал его у Флита, обыскал, но — увы! Я уверен, что выходя из дома, Голди имел при себе добычу!

Лоу видел, как вздрогнула девушка и с трудом сдержал смех. Итак, это Голди Локс!

— Голди Локс — один из самых ловких воров в Англии, — сказал он, внимательно наблюдая за Гвендой. — Он пробирается в чужие спальни и забирает валяющиеся без присмотра драгоценности. Славный человек! Если не считать его злосчастной слабости, он воплощенное рыцарство, — и добавил, обращаясь к Тиммсу: — Вы не знакомы с мисс Гвендой Гильдфорд, но, вероятно, слыхали о ее дяде, Оскаре Треворсе.

— Это тот американец, что пропал несколько лет тому назад? — спросил удивленно Тиммс. — В каком состоянии это дело ? Оно, кажется, было передано вашему отделу?

— Да, кажется, — сказал Селби, как будто только что вспомнил об этом. — Я не знаю, что сталось с мистером Треворсом. Он много путешествовал, не правда ли, мисс Гильдфорд?

Она поняла, что он притворяется, чтобы увести Тиммса от разговора. Но тот и сам переменил тему.

— Конечно, драгоценности были у Флита. Кто бы мог подумать, что человек с его средствами станет скупать краденое!

— Он богат? — спросил Селби.

Инспектор поднял брови.

— Богат? Ему принадлежат все акции «Треста Билдингс»! «Трест» — это и есть он! Богат, но скуп. Помните, какие были неприятности, когда он привез для постройки здания итальянских рабочих? Там было три забастовки, прежде чем строительство было закончено.

— Помню, — сказал Селби. — Кстати, когда было выстроено здание?

— В 1911 году.

Селби кивнул.

— Через год после исчезновения Треворса. Если бы я держал пари, я поставил бы на все состояние, что «Трест Билдингс» создан на деньги Оскара Треворса!

Девушка быстро взглянула на него.

— Кто такой мистер Флит, и почему вы так думаете?

— Интуиция, — лениво сказал Селби.

Тиммсу нужно было что–то сказать Селби без посторонних, и он выразительно посмотрел на дверь. Они вышли.

— В чем дело, Тиммс? — спросил Селби, когда они вошли в его личную гостиную на другом этаже. — Вы ведь пришли не для того, чтобы говорить со мной о Голди Локсе?

Вместо ответа инспектор вытащил из кармана длинный плоский пакет и положил на стол. Это была почтовая посылка с итальянской маркой и штемпелем.

— Это пришло по почте, — сказал Тиммс. — Посмотрите на адрес.

— Мисс Гильдфорд? — удивленно спросил Селби.

Тиммс кивнул. Он снял крышку маленького деревянного футляра и достал предмет, похожий на железную палочку, заостренную с одного конца. Селби взял его и ощупал кончик. Он был острый, как иголка.

— Стеклянный кинжал, — сказал Селби, — по–видимому венецианского происхождения. При этом было какое–нибудь письмо?

Инспектор показал небольшую бумажку. На ней печатными буквами было написано: «Посылаю для верности второй стилет. Вспомните, чего вы избежали и разите бесстрашно». Подписи не было.

Селби, точно зачарованный смотрел на бумажку. Наконец, он проговорил:

— Я покажу кинжал мисс Гильдфорд.

Они прошли в общую гостиную. Девушка с интересом осмотрела кинжал.

— Какой красивый! — воскликнула она. Он очень старинный?

— Думаю, что да, — спокойно сказал Селби. — Он был найден в футляре, адресованном вам в отель «Чаттертон».

— Мне?

— При этом была небольшая записка. Взгляните.

Гвенда прочла.

— Ничего не понимаю. Я никогда не получала никакого кинжала. А здесь написано, что это второй.

— Почерк вам знаком?

— Нет. Наверное, это шутка. Кто может предложить мне «разить бесстрашно»?

— Если это шутка, то очень дурного вкуса, — сурово сказал Тиммс. — Оставьте его себе. Это ваша собственность.

Прежде, чем она успела ответить, Билль Джойнер выхватил кинжал из ее рук.

— Ну, нет, — сказал он спокойно. — У меня очень развито чувство юмора, но я не вижу здесь никакой шутки.

Селби кивнул.

— Знаете, Тиммс, — продолжал Билль, — было бы лучше, если бы вы взяли это маленькое оружие для своего «Музея пыток» или как там вы его называете.

— Одну минутку, Тиммс, — сказал Селби. — Прежде, чем вы его унесете, я несколько изменю его облик.

Он взял нож и отсек острие. Раздался легкий звон.

— Теперь можете взять его, — сказал Лоу.

Он поднял упавший конец и бросил его в камин.

— Если Оскару Треворсу суждено умереть, пусть они найдут другой способ.

Глава 10

Длинное пальто

Когда Тиммс ушел, Гвенда попросила Селби объяснить эти странные слова.

— Я убежден, что Оскар Треворс жив. И я также уверен, что при известных обстоятельствах он будет убит.

— При каких обстоятельствах?

— Пока не знаю.

Вечером явился гость в лице доктора Эвершама. Селби немного знал его.

— «Трест Билдингс» приобретает дурную славу, — сказал доктор. — Я серьезно подумываю о переезде, если хозяин не выселит Флита.

— Вряд ли он это сделает. По моим сведениям, Флит — это и есть Трест. Вы слыхали об обыске у него в конторе?

Доктор кивнул.

— Довольно странный человек. Однажды с ним случился обморок, и послали за мной! Так он послал мне за визит всего пять шиллингов!

Все рассмеялись.

Доктор пробыл около часа, после чего его вызвали по телефону. Вскоре телефон опять зазвонил. Звонок был из Министерства иностранных дел. Где–то между Дувром и Лондоном были украдены дипломатические бумаги… Селби было приказано явиться немедленно в Министерство.

— Хорошее изобретение — телефон! — сказал он, вернувшись в гостиную. — Мисс Гильдфорд, я предоставляю Биллю занимать вас до моего прихода…

Он быстро вышел.

— Боюсь, мистер Джойнер, что мое путешествие будет безрезультатным. Я потеряла весь сегодняшний день, а завтра должна была бы выехать во Францию… Кажется, зазвонил телефон?

Билль вышел в переднюю. Взяв трубку, он услышал чей–то торопливый голос:

— Это вы, Джойнер? Пожалуйста, приходите сейчас же в редакцию «Утренней Звезды». Они тут совсем перепутали гранки вашего рассказа. Вы должны прийти и сами навести порядок.

Билль тихо выругался. Такое случалось уже не в первый раз. Он вернулся в гостиную.

— Я приду минут через двадцать, — сказал он. — Если вам что–нибудь понадобится, позвоните Дженингсам.

Гвенда была рада возможности остаться наедине с собой. Она села за письменный стол и принялась писать письмо в Сакраменто. Однако, это оказалось значительно сложнее, чем она предполагала.

«Дорогой мистер Маллинг», — начала Гвенда, но дальше не знала, что писать. Ведь единственное, что она за это время узнала, это то, что Оскар Треворс жив. А дальше? Она задумалась и нечаянно уронила на пол перо. Когда подняла, увидела, что оно сломалось. Поискала на столе другое, но не нашла. Тогда Гвенда решила позвать на помощь Дженингса. Она позвонила. Прошло несколько минут, но никто не явился. Это ее удивило.

Гостиная Дженингсов находилась на первом этаже в конце коридора. Спустившись по лестнице, Гвенда по дошла к двери и постучала. Никто не ответил. Она слегка приоткрыла дверь. В комнате было темно. Гвенде стало страшно. Она почти бегом вернулась в гостиную, закрыла дверь, села за стол и решила писать дальше карандашом. Вдруг она услышала легкий скрип. Кто–то спускался по лестнице. У Гвенды замерло сердце. В доме никого не было… Она быстро подошла к двери и заперла ее. Едва она успела это сделать, как в коридоре раздался стук, будто кто–то спрыгнул с лестницы. Через мгновение дверь затряслась.

— Кто там? — спросила Гвенда, бледнея от страха.

В ответ послышалось глухое рычание.

— Выходи! — прорычал голос из–за двери. — Выходи, Иезавель! Твой король зовет тебя! Джума из Бонгинды!

Гвенда бросилась к окну, но оно было закрыто ставнями и забито железными прутьями. И тут она услышала голос Селби Лоу! Раздался быстрый топот голых ног, и через минуту грохот захлопнувшейся двери потряс весь дом. Наступила тишина. Потом в дверь гостиной тихонько постучали.

— Это я, Лоу, — произнес голос Селби. — Оно ушло. Можете не бояться.

Гвенда открыла дверь.

— Слава Богу, это вы! Слава Богу! — полусмеясь, полуплача сказала она.

Селби обнял ее и довел до кресла. Несмотря на испуг, Гвенда заметила в его руке браунинг.

— Когда вы вернулись?

— Я и не уходил. Вызов был фальшивым. Я прекрасно знаю, с какими поездами приходит и уходит дипломатическая почта. Но я хотел посмотреть, что произойдет, и все время был наверху. Я не должен был так рисковать…

— Я думала, что мистер и миссис Дженингс дома…

Селби покачал головой и не дал ей говорить:

— Какой–то таинственный благотворитель сегодня днем прислал им билеты в театр. Их принес посыльный. После этого я понял, что что–то неладно…

Вскоре вернулся взволнованный Билль.

— Никто за мной не посылал. Какой–то дурак просто пошутил.

Он увидел лицо Гвенды.

— Что случилось? Это… это существо снова было здесь?

— Да, он опять приходил. Я — ужасная свинья, так как знал, что он придет. Но я не ожидал, что он доберется до мисс Гильдфорд. Он забрался в окно на первой площадке, выдернув прутья с такой легкостью, с какой я поднимаю соломинку.

— Это был… Ужас?

Селби кивнул.

— Доктора тоже вызвали. Но как они узнали, что он здесь?

— Откуда они вообще все знали? — сказал Селби. — Они знали — и этого довольно.

Когда вернулись из театра Дженингсы, Селби обследовал путь бегства страшного ночного гостя.

— Джума, — произнес про себя Селби. — Мы впервые слышим это имя…

Спустившись на следующее утро к завтраку, Гвенда заметила темные круги под глазами Селби.

— Вы не ложились всю ночь, — сказала она.

— Я работаю, — ответил он небрежно. — Кстати, мне интересно знать, вызов доктора тоже был ложным?

Позвонив по телефону, он убедился, что так оно и было.

— Не понимаю, что это значит, — сказал доктор, — но я слышу по вашему голосу, что что–то случилось. У вас кто–нибудь был?

— Да, был гость, — мрачно сказал Селби. — Он был бы уже мертв сейчас. Но он воспользовался темнотой и запустил в меня стулом, а сам, тем временем, скрылся.

— Я могу зайти сегодня вечером? Мне хотелось бы узнать подробности, — сказал доктор. — У меня есть одна гипотеза…

Все утро Селби посвятил расспросам возможных очевидцев. Полицейский видел, как небольшой закрытый автомобиль остановился на углу, и из него вышел высокий человек в длинном пальто. Потом автомобиль проехал в тупик. Когда полицейский подошел поближе, ему показалось, что какой–то человек спрыгнул со стены, вскочил в автомобиль и исчез. Полицейский решил, что ему это почудилось, и не поднял тревогу. Но подтверждение пришло из соседнего дома: служанка нашла во дворе длинное непромокаемое пальто.

Гвенда нанесла визит в американское посольство и узнала, что один из служащих получил письмо от ее дяди. Оно было из Флоренции и касалось возобновления паспорта. Наведенные в Италии справки не дали результатов…

— Написано в Англии и опущено во Флоренции, — заметил Селби. — Нас явно хотят сбить со следа. Зачем ему писать о возобновлении паспорта, срок которого истек десять лет тому назад? Вероятно, хотят удержать вас от попыток разыскивать его. Именно поэтому вы стали предметом столь назойливого внимания.

— Вы хотите сказать, что Ужас знает, где находится мой дядя?

— Разумеется! Мы знаем, что Треворс упоминал о Бонгинде. Перед нами факт, что страшный ночной бродяга называет себя королем Бонгинды. Связь несомненна! Кстати, у вас есть фотография вашего дяди?

Гвенда прошла к себе и вскоре вернулась с фотографией. Селби внимательно ее рассмотрел.

— Если можно, я пока оставлю ее у себя. Доктор говорил, что ваш дядя страдал нервным заболеванием?

— Да. Мама часто говорила, что у дяди была странная манера непроизвольно дергать головой.

— Значит, будь он на свободе, его можно было бы легко отыскать…

Днем Селби посетил Билля Джойнера в его конторе.

— Я собираюсь усилить охрану молодой девушки, — сказал он. — И тебе советую носить оружие. Ни под каким видом ты не должен уходить из дома!

— А ты разве не будешь дома вечером?

— На этот раз действительно не буду. Я еду к судье Уоррену. Он намекнул, что знает почти всех преступников в Австралии. Я надеюсь узнать кое–что о Джуме.

— Но ведь он не австралиец.

— Он африканец, — заметил Селби. — Я хочу послать человека в Бонгинду навести справки, так как желтый туземец — явление довольно редкое.

Около пяти часов, как раз когда Селби собирался уезжать, ему передали телеграмму от бельгийского министра внутренних дел. Сообщение начиналось, как обычно, с исходящего номера:

№ 78312. Ваш 45314 от 10 сего месяца передан генерал–губернатору Номы, ответ которого начинается: «Ваш 33–75 получен и передан по радио губернатору этой области, который сообщает следующее: вождь деревни Бонгинда помнит желтого туземца по имени Джума Нкема, который в раннем возрасте был увезен в Америку одним баптистским миссионером и воспитан в американской миссионерской школе. Последний раз его здесь видели пятнадцать лет тому назад. По описанию, это был высокий, сильный человек, двадцати трех лет, бегло говоривший по–английски и имевший на руках удостоверение об американском подданстве. Шесть месяцев спустя его выслали за колдовство и по подозрению в убийстве одной женщины из племени Болонго. Это очень жестокий, мстительный человек. Его подозревают в отравлении прежнего вождя Бонгинды при помощи толченого стекла. Он притязал на звание короля Бонгинды. Сообщение кончается».

— Прекрасно! — воскликнул Селби. — Джума Нкема!

Теперь можно было не посылать человека в Конго. Ужас, несомненно, и есть Джума Нкема, наделенный силой и хитростью, которые позволяли ему парализовать все попытки его поймать.

Только один человек знал о цели поездки Лоу. Из предосторожности он выехал из министерства в закрытом автомобиле, вышел в северной части Лондона и оттуда вернулся назад, чтобы сесть в поезд в Воксхолле.

Было уже почти темно, когда он вышел на маленькой станции Таддингтон.

— Если вы подождете полчаса, я позвоню, чтобы вам прислали машину, — предложил начальник станции.

— Как далеко до дома судьи?

— Около двадцати минут быстрой ходьбы. Я могу послать человека с вашим чемоданом.

— Пожалуй, я пойду коротким путем. Покажите мне дорогу.

Начальник станции рассказал, как лучше пройти, и Селби быстрым шагом пустился в путь. Было достаточно светло, чтобы различать дорогу, желтевшую при свете луны. В лесу стало темнее, но он уверенно шел вперед. Уже виднелся свет из окна дома судьи, как вдруг огромная рука схватила его за шею и большая, скверно пахнущая ладонь закрыла ему рот. Селби рванулся, но почувствовал себя ребенком в этих страшных объятиях. Скрипучий голос произнес над самым ухом:

— Ты пришел вовремя, белый человек! Сегодня ночью ты умрешь!

Глава 11

Убийство

Селби не был слабым. Он умел сберегать силу. У схватившего его человека на одной руке был широкий железный браслет, с большим болтавшимся кольцом. Крепко захватив обнимавшую его руку, Селби быстро повернул ногу назад, уперся ею в пятку противника и изо всей силы дернулся назад. Это был старый прием джиу–джитсу, от которого сейчас зависела его жизнь. Ужас потерял равновесие, и они с грохотом упали на твердую тропинку. Селби вовремя вскочил на ноги, чтобы снова избежать объятий ужасных лап.

Ужас с ревом бросился на свою добычу, размахивая руками и раскрыв свою огромную звериную пасть со страшными торчащими клыками. Размахнувшись, Селби ударил его кулаком в живот, в самое чувствительное место. На мгновение напор противника был ослаблен. Селби воспользовался этим и выхватил браунинг. Но в этот момент ужасное существо повернулось и бросилось бежать. Селби выстрелил, но Ужас скрылся в кустах. Через некоторое время послышался звук отъезжающего автомобиля.

Минут десять Селби сидел на поваленном дереве, стараясь отдышаться. Со стороны дома послышался громкий голос:

— Судья Уоррен?

— Нет, это мистер Лоу! — прокричал Селби.

Подойдя ближе, он увидел, что это был лесной сторож.

— Судья ожидал вас, сэр. Он сказал, что пойдет навстречу. Вы видели его?

Страшное подозрение закралось в сердце Селби.

— Боже мой! Он пошел мне навстречу? Вы уверены в этом?

— Совершенно уверен, сэр. Он прошел мимо меня четверть часа тому назад и сказал, что пойдет на станцию…

— Немедленно достаньте фонари и позовите людей! — быстро сказал Селби.

— Что–нибудь случилось, сэр?

— Делайте, что вам говорят!

Вскоре к нему подошли три человека с фонарями в руках. Они молча двинулись назад по тропинке.

— Тщательно обыщите все кусты!

Поиски продолжались недолго. Селби услышал возглас и подбежал. При свете фонаря он увидел повернутое кверху лицо со страшными кровоподтеками. Мертвые глаза обращены к луне. На земле виднелись следы борьбы. Шляпа судьи валялась под кустом. Его сигарета, еще тлевшая, лежала неподалеку. Селби наклонился и осмотрел тело. Шея была сломана, но причиной смерти были, очевидно, ужасные раны на голове.

Должно быть, судья так и не узнал, кто на него напал.

Все, что было в карманах: часы, цепочка, бумажник, даже ключи — украдено.

Прибыла полиция, и Селби в сопровождении местного инспектора произвел обыск в доме у судьи. Убийца, видимо, и не пытался войти в дом, хотя стеклянная дверь в библиотеку была открыта настежь.

В библиотеке Селби обнаружил большие, аккуратно переплетенные папки с газетными вырезками. Эти вырезки относились к судебным процессам в Австралии, в которых судья принимал участие в качестве адвоката. Внимание Селби привлекла папка, лежавшая открытой на столе. Рядом лежал лист бумаги, испещренный карандашными пометками. Селби стал внимательно изучать записи. Некоторые слова были неразборчивы. Все пометки относились к «Кинтону» и «Кларку». Просмотрев вырезки из газет, Селби понял, что речь идет о процессе над двумя преступниками, носившими эти имена. Одна фраза, написанная карандашом наиболее разборчиво, бросилась ему в глаза: «Кинтон носил перстень с камеей. У человека в парке был такой же перстень».

Селби нахмурился. Перстень с камеей? Кто носил такой перстень? Что–то он слышал об этом. Далее он прочел: «У Кинтона тоже был шрам под подбородком… Неужели это совпадение?»

Еще дальше: «Странное совпадение. Но почему бы Кинтону и не преуспеть в жизни, не завести себе автомобиль и т.д.».

Селби вернулся к вырезкам. В них говорилось о процессе над двумя молодыми людьми, обвинявшимися в необыкновенно дерзком ограблении: богатый помещик был избит до полусмерти, а дом его ограблен. Уоррен, очевидно, выступал в качестве истца. Оба человека были осуждены: их приговорили к двадцати годам каторжных работ. Их «наглая невозмутимость», как писала газета, при объявлении приговора бросилась всем в глаза. Последняя вырезка сообщала: «Кинтон и Кларк, бежавшие при перевозке партии каторжников, до сих пор находятся на свободе».

Итак, они бежали. Подробности побега отсутствовали.

Кинтон и Кларк! Селби вынул записную книжку и вкратце записал суть дела. Судья, по–видимому, узнал Кинтона. Какое отношение имел этот беглый каторжник к убийце судьи? Селби еще раз перечитал отчет об ограблении. Кинтон, очевидно, питал страсть к перстням с камеями. При аресте у него было обнаружено шесть таких перстней.

— Не понимаю, для чего судья рылся в этих старых процессах? — спросил местный инспектор.

— Может быть по поводу моего запроса, — сказал Селби. — После появления Ужаса возле его окна, я спросил, были ли у него враги. Вот он и решил пересмотреть старые дела.

— Вы думаете, они специально приехали сюда, чтобы его убить?

— Нет. Это было случайное убийство. Они поджидали меня. Хотя я не могу понять, как они узнали, что я приеду именно сегодня. Впрочем, я ведь давал накануне судье телеграмму. Ужас вчера вечером был в Лондоне. Ради меня его срочно привезли сюда. Он убил судью, потому что бедняга сам попался ему в лапы…

Селби смертельно устал. Ночь накануне он провел на ступеньках лестницы в доме на Керзон–стрит. Он лег в приготовленную ему по распоряжению судьи постель и тотчас погрузился в глубокий сон. Проснувшись, он узнал, что приезжал главный констебль, но не стал его тревожить. О происшествии уже было сообщено в Скотленд–Ярд. Селби спустился навстречу приехавшим из Лондона полицейским и узнал, что не обнаружено никаких новых обстоятельств, не считая того, что видели автомобиль, мчавшийся на запад.

Селби не сомневался, что Западная железная дорога, о которой писал Оскар Треворс, означала Большую западную железную дорогу, ведущую от вокзала Паддингтон на Запад Англии. Но эта дорога тянулась на триста миль и проходила через многие большие города. Так что обыскать вблизи ее каждый дом было просто невозможно.

К концу дня Селби вернулся на Керзон–стрит. Билля и Гвенды дома не было. Он вышел прогуляться. Ему всегда лучше думалось во время быстрой ходьбы. Проходя через Гайд–парк, Селби обогнал человека, вид которого заставил его остановиться и оглянуться.

— Извините, но мне кажется, что ваше имя Локс, — сказал Селби.

Голди Локс приятно улыбнулся и посмотрел сквозь очки с тем по–отечески благожелательным выражением, по которому его можно было безошибочно узнать.

— Да, мистер Лоу. Я — Локс. Шел и размышлял о красотах природы, глядя на детей, резвящихся на травке. Я чувствовал, что должно что–то случится, и вот — вы передо мной…

— Присядьте, Локс. Мне нужно с вами поговорить.

Мистер Локс нехотя повиновался. Селби Лоу был единственным человеком из всей полиции (хотя Локс не был уверен, что он из полиции), с которым ему не хотелось встречаться.

— Локс, — сказал Селби. — Вы — вор и вращаетесь в обществе воров. Вряд ли в Лондоне найдется хоть один преступный тип, которого бы вы не знали.

— Как и вы, сэр, — подчеркнул Локс. — Я не могу сообщить вам ничего нового. К тому же я слишком стар, чтобы идти в осведомители.

— Я не собираюсь превращать вас в доносчика, — сказал Селби. — Я хочу знать одну вещь, которая вам, наверняка, известна. Нет ли среди ваших знакомых человека, который носит перстень с камеей?

— С чем? — спросил удивленный Локс, который плохо знал ювелирные термины.

— С камеей — маленькой, овальной…

— Понимаю, — перебил Локс. — Как брошки, которые носят квартирные хозяйки. Чем больше камея, тем жиже суп вам подают! Нет, я не знаю никого, кто носит украшения подобного рода. Я считаю, что люди, которые носят на себе драгоценности, стоят на низшей ступени развития. А как зовут человека, которого вы ищете?

— Я не знаю, как он себя называет. Может быть Кинтон.

Локс покачал головой.

— Никогда не слыхал о Кинтоне. Я знаю Уинтона, специалиста по краже скота, господина по имени Минсинг…

— Этого зовут Кинтон.

Локс снова покачал головой.

— Не знаю, никогда не слыхал, сэр.

Когда Селби ушел, мистер Локс еще долго сидел на скамейке парка, рассеянно глядя в пространство. Ибо он не только знал, что такое перстень с камеей, но знал и человека, который носит такой перстень…

Глава 12

Человек с перстнем

Если верить бланкам Маркуса Флита, его контора открыта с 10 до 4 часов. Но те, кто хорошо знали его привычки, не колеблясь заходили и до 10 часов, и после закрытия. Было ровно без четверти шесть, когда мистер Локс робко постучал в дверь первой комнаты. Раздалось резкое приглашение войти.

— Мистера Флита нельзя видеть, — сурово сказала секретарша, увидев Локса. — Вам же было сказано, чтобы больше не приходили! Мистер Флит ушел домой.

— Тогда принесите его обратно, ангел, — сказал мистер Локс. — И улыбнитесь же бедному Голди! Если бы вы знали, как улыбка красит человека, вы бы отвинтили свое лицо и приставили новое. Вы не смотрели на себя последнее время? — заботливо спросил он. — Посмотрите как следует. В следующий раз я принесу вам зеркало.

— Не желаю больше слушать ваши наглые разглагольствования! Я вам сказала, что мистера Флита нельзя видеть, и кончено! Он дал строгий приказ вышвырнуть вас вон, если вздумаете явиться.

— Попробуйте, — сказал Локс. — Не забывайте, что я могу прийти в ярость, если меня разъярить. Лучше, голубка, пойдите и скажите Маркусу, что Голди ждет его.

Девушка вышла. Голди услышал:

— В таком случае попросите его сами. Я не желаю разговаривать с этим грязным старым вором!

— Это я! — сказал Голди, быстро входя в комнату. — Я здесь, Маркус.

— Что вам нужно?

Голди величественно махнул в сторону девушки.

— Я не хочу говорить при этом ребенке.

Девушка вышла и захлопнула дверь с такой яростью, что было удивительно, как не разбились оконные стекла.

— Сердитый нрав — порок в женщине, — невозмутимо сказал Голди, усаживаясь около стола.

— Оставьте ее в покое, — отрезал Маркус сердито. — Для чего вы пришли? Мне нечего вам дать, и я не стану ничего у вас покупать. Вы — полицейская приманка. Прошлый раз вы привели сюда полицию и думали, что поймали меня, жалкий ублюдок!

Голди переждал поток ругательств, потом вытащил из кармана два билета по сто долларов и положил на стол.

— Что вы хотите этим сказать? — проворчал Флит.

— Фальшивые, — сказал Локс, подвигая бумажки к Маркусу.

— Вы хотите сбыть их мне? — спросил тот. — Те, что я дал вам, были настоящие американские доллары.

— Я знал, что вы жулик, — сказал Голди. — Ваша слава вышла далеко за пределы Лондона. Но меня вы не надуете. Я сделан из огнеупорного материала. А какой у вас хорошенький перстень с камеей! Ай, ай, как он под стать вашей красивой руке!

Мистер Флит быстро спрятал руку.

— Я знал человека, который носил перстни с камеями, — продолжал Локс, как бы вспоминая. Настоящий преступник был… Один из избранных в нашей профессии. Некий Кинтон. Я говорил о нем сегодня с одним сыщиком.

Бледное, одутловатое лицо Маркуса Флита стало еще бледнее. Губы задрожали. Он крепко ухватился за край стола, так что суставы побелели от напряжения.

— Этот Кинтон был настоящий джентльмен. Он не стал бы мне сбывать эти фальшивые бумажки. Он бы помахал своим перстнем с камеей и сказал: «Голди, я виноват, что причинил вам неприятности. Вот ваши две сотни и еще пять в придачу».

Флит облизал сухие губы.

— Если я ошибся, готов исправить свою ошибку.

Он подошел к сейфу, вытащил несколько бумажек и не считая, бросил их на стол. Голди подобрал и тщательно пересчитал.

— Шестьсот долларов, какой подарок! Сам Кинтон бы так не расщедрился!

— Оставьте в покое вашего Кинтона. Я не желаю ничего знать о ваших друзьях и не желаю, чтобы меня сравнивали с ними. Понимаете, Голди? А если будете еще говорить с вашими сыщиками о камеях, то имейте в виду, что я не ношу перстня с камеей. — Он протянул руку. Перстень исчез. Он спрятал его в сейф, когда доставал деньги. — Мне надо работать. Вы задерживаете меня. Можете больше не приходить. Гусыни не несут яиц больше пяти раз в год.

— Гусиные яйца вкусные, — пробормотал Голди.

Он уже был около двери, когда Флит его окликнул.

— Я не хочу ссориться с вами. Такие люди, как мы, должны дружить. Я хочу дать вам работу, Голди.

Глава 13

Доктор встречается с Ужасом

Гвенда Гильдфорд провела чудесный день. Для Билля Джойнера он был тоже прекрасным, хотя и не слишком производительным. Горе его героини требовало утешения, а издатель, которому выпала честь дать миру этот рассказ о «любви и самопожертвовании», был еще более настойчив. Поэтому, еще долго после того, как Гвенда легла спать, Билль сидел в жилете за столом и с поразительной скоростью исписывал страницу за страницей.

В половине третьего ночи он с тяжелым вздохом отложил в сторону перо и обратился к своему приятелю, который вот уже четыре часа сидел с трубкой, погрузившись в свои мысли.

— Слава Богу, закончено, — сказал Билль. — Сегодня мы пойдем смотреть Тауэр.

— Кто это «мы»?

— Не издевайся.

— Она славная девушка, самая симпатичная американка, которую мне приходилось когда–либо встречать… — сказал Селби.

Он посмотрел на потолок, словно ожидая там найти ответ на свой незаданный вопрос.

— А тебе придется быть богатым, Билль, потому что она будет богата.

— Кто — Гвенда?

— Когда Оскар Треворс умрет, а это случится скоро, Гвенда получит уйму денег.

Билль заерзал на стуле.

— Что ты хочешь сказать?

— За ней нужно смотреть как следует, — продолжал Селби. — В тот день, когда умрет Треворс, у них будут основания убрать с дороги Гвенду.

— Что за ужасная мысль! — воскликнул Билль.

Селби вдруг встал и прислушался. С улицы послышался звук быстрых шагов. В дверь постучали. Селби посмотрел на часы и вышел в коридор. Включив свет, он отворил дверь. На пороге стоял человек, которого Селби не сразу узнал.

— Вы мистер Лоу? Я очень рад, что вы не спите, сэр. Можете сейчас прийти к доктору?

— Вы — шофер доктора, не так ли?

— Да, сэр.

— Что случилось? Входите.

Человек был явно взволнован. Рука, держащая фуражку, дрожала.

— Я хотел вам позвонить, но линия была испорчена. Доктор… на него напал этот ужасный тип.

— Ужас?

— Да, сэр.

— Где это случилось?

— На пороге докторского дома. Как раз, когда доктор открывал дверь, чтобы войти, он подошел сзади и чуть не убил его. К счастью, доктор успел ударить его своей тростью…

— Ваш автомобиль здесь?

— Здесь, сэр. Я оставил его на углу.

Селби надел пиджак и снял с вешалки шляпу.

— Подожди, пока я вернусь, Билль, — сказал он тихо. — Это может оказаться самой значительной из всех проделок Джумы.

Через пять минут он был у доктора. Эвершам лежал на диване. Два доктора уже перевязывали ему раны.

— Он чуть не прикончил меня, Селби. Я боялся, что сломана нога, но, к счастью, обошлось. О! — застонал он, когда доктор прикоснулся к нему какой–то иглой.

Губы его были изранены и вспухли. Пыльная одежда выдавала следы борьбы. Когда доктора ушли, Эвершам рассказал, что произошло.

Он был в театре. Потом зашел в свой клуб, чтобы выпить, и возвращался пешком к себе на Харлей–стрит. Недалеко от дома он заметил автомобиль. Не успел он подойти к двери, как услышал позади себя шорох. Обернулся… и оказался лицом к лицу с Ужасом.

— Один Бог знает, как я спасся! К счастью, у меня тяжелая трость, и мне удалось нанести ему несколько ударов. Прежде, чем он успел очнуться, я вошел в дом и запер дверь на засов.

— Он не пытался ворваться в дом?

— Нет, насколько я помню. Я кое–как добрался до кабинета и вызвал по телефону шофера.

Было уже достаточно светло, и Селби осмотрел место борьбы. На перилах лестницы, ведущей к подъезду, он обнаружил пятно крови. Потом прошел по улице, тщательно осматривая перила ограды, что вела вдоль домов, сначала в одном направлении, потом в другом. На обратном пути он нашел второе пятно.

Возвратившись к дому, он увидел, что прибыла полиция. Селби вкратце рассказал полицейскому о своих наблюдениях.

— Должно быть, доктор его серьезно ранил, — сказал полицейский. — Мы должны найти его по этим следам.

— Вероятно, — ответил Селби рассеянно.

Он снял с себя новый синий пиджак и, к удивлению полицейского, стал медленно и осторожно вытирать им ступени лестницы.

— Что вы делаете, мистер Лоу?!

— Ищу бациллы, — сказал Селби.

Он осмотрел результаты своей чистки, потом вытряхнул пиджак.

— Вы погубили свой пиджак, мистер Лоу, — сказал полицейский.

— Я погубил Ужас, — сказал Селби и пошел в дом, чтобы проститься с доктором.

— Я чувствую себя не очень плохо, но я так потрясен, — сказал, улыбаясь, Эвершам. — В моем возрасте человек не приспособлен для подобных упражнений.

Он полулежал в постели с подушками под головой. При свете дня было видно, как он пострадал.

— Это мне вперед наука не ходить на дансинги. Если бы я вернулся домой рано, как и подобает почтенным гражданам, ничего бы не случилось.

— Почему Ужас выбрал именно вас?

— Совершенно не понимаю, почему это произошло. Я ни публично, ни в частном порядке не осуждал Ужаса, хотя и питаю к нему такое же отвращение, как и все. Может быть, каким–то образом моя связь… — он остановился в нерешительности.

— Со мной? — спросил Селби.

— Нет, не с вами, а с мисс Гильдфорд. Может быть, этим объясняется, почему я навлек на себя гнев этого чудовища. Но я пострадал не слишком серьезно, поэтому прошу вас не волновать мисс Гильдфорд. Надеюсь, что я смогу прийти и повидать ее завтра вечером.

Когда Селби вернулся домой, он застал Билля дремлющим в кресле. Отправив его спать, он стал снова внимательно изучать свой пиджак. Потом сел, закурил трубку и погрузился в размышления.

Утром миссис Дженингс пришла, чтобы убрать комнату. Увидя Селби бодрствующим, она удивленно воскликнула.

— Да, я не ложился всю ночь, — сказал Селби. — Но я отдыхал. Будьте добры, приготовьте мне ванну и принесите чаю.

Через час он уже звонил в гараж на Тотенхэм Корт–Род.

Механик вывел небольшой двухместный автомобиль. Он с восхищением и некоторым страхом следил за быстро умчавшимся Селби. В одиннадцать часов маленький автомобиль, покрытый белой пылью, возвратился в гараж. Механик решил, что путешествие было далеким.

— И да, и нет, — сказал Селби. — Кстати, вы хорошо осведомлены о дорогах?

— О дорогах? — удивленно переспросил механик, — Конечно. Я часто езжу…

— Вы слыхали о новых опытах с покрытием дорог? Говорят, сейчас пробуют применять какой–то особый состав.

— Они проводят опыты с белым асфальтом около Фентона, — без колебаний ответил механик. — Но это никуда не годится. Его никак не удается утрамбовать как следует, а для машин это ужасно. Мне пришлось целых два часа чистить машину одного нашего клиента после того, как он проезжал в том месте!

— А где еще применяется этот состав?

— Больше нигде, сэр.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно уверен, сэр. Можете проверить по «Бюллетеню Автомобильного Союза».

— Спасибо, я уже просмотрел его перед выездом.

Селби возвратился домой, когда Билль и девушка завтракали.

— Что вчера случилось с доктором? — был первый вопрос Гвенды.

— Мистер Джума из Бонгинды напал на него, когда он входил в свой дом.

— Я начинаю подумывать, не вернуться ли мне в Америку.

— Вы не сделаете ничего подобного, — спокойно сказал Селби, усаживаясь за стол. — И, пожалуйста, не сердитесь на меня за то, что я изображаю из себя опекуна. Если это сумасшедшее существо пожелает вас прикончить, более подходящее место, чем пароход, трудно найти. Чик! — он щелкнул пальцами, — и вы мертвая летите за борт. Пожалуйста, простите мне это мрачное предположение! Послушай, Билль, ты, по обыкновению, съел все сосиски.

— Где ты был, Селби? — лениво спросил Билль.

Было так явно, что этим он нисколько не интересуется, что Селби рассмеялся.

— Я превратился в дорожного инспектора. Превосходная жизнь!

Вскоре он встал из–за стола и вышел. Немного погодя Билль заглянул в комнату Селби и увидел, что тот мирно спит. Селби спал, когда подали обед. А когда после обеда Билль поднялся к своему другу, чтобы спросить, не оставить ли ему еду, он увидел, что кровать пуста. Селби ушел из дома.

Глава 14

Шпион

Мистер Флит посмотрел на часы и позвонил. Вошла секретарша.

— Семь часов, — сказала она сердито. — Ты говорил, что я могу уйти в шесть!

Маркус тяжело вздохнул. Он немного боялся этой женщины. Ее власть над ним была тем более странной, что она не отличалась ни красотой, ни хорошим воспитанием. Но Маркус не любил ссор. Он занимался неблаговидными делами, в которых приходилось прибегать к насилию, но в семейной жизни, часть которой составляла и Мэри Коль, он предпочитал обходительность.

— Я был занят. Но куда спешить?

— Мне нужно пойти домой переодеться. Ты обещал поехать со мной куда–нибудь вечером, Маркус.

— Разве? Придется отложить до другого вечера, Мэри.

— Это уже третий раз за две недели. Мне начинает надоедать! Почему мы не можем жить, как другие? Если ты стыдишься меня… Почему ты скрываешь, что мы женаты?

— Не будь дурочкой, — мягко сказал Флит. — Нашим делам это нисколько не поможет. Ты же знаешь, что я не хочу, чтобы знал Лен…

— Лен! — презрительно воскликнула она. — Мне надоел этот Лен! Кто он такой, наконец? Я не верю, что он вообще существует!

— Как бы я хотел, чтобы его не существовало! Но ты великолепно знаешь, что он существует. Когда мы поженились, я говорил, что некоторое время мы не сможем жить вместе.

— Это было три года назад. Что значит твое «некоторое время»? Пятьдесят лет?

— Ты уже спрашивала меня об этом. Пойми, Мэри…

— Пойми ты, Маркус, — перебила она, ударяя кулаком по столу, — что если я знаю о грязных проделках в этой конторе, то вправе знать и остальное! Кто этот старик Эванс, с которым ты встречаешься каждый вечер? Это и есть Лен?

Маркус ничего не ответил. Она подошла и положила ему на плечо руку.

— Маркус, тут делаются какие–то скверные дела. Ты от меня что–то скрываешь. Рано или поздно ты выдашь свою тайну. Но не это меня беспокоит. Когда я вижу, как эти мошенники Локс, Кольби и Мартин то и дело ходят к тебе, я еще могу понять. Но зачем тебе к ним ходить, когда ты имеешь почти миллионное состояние, я, право, не знаю!

— Кто тебе сказал, что у меня миллионное состояние? — быстро спросил Флит.

— Я видела твою банковскую книжку, — спокойно ответила она. — Не из Мидданд–Банка, а от того счета, который ты держишь на имя Горлиха в Девятом Национальном Банке. Но это твое дело. Я знала, на что иду, выходя за тебя. Меня беспокоит другое твое таинственное дело…

— Не стоит беспокоиться! — Он погладил ее руку. — Через год мы уедем отсюда, и тогда ты будешь путешествовать… Я знаю, что следовало бы порвать с этими мошенниками. Лен всегда ругает меня, что я имею с ними дело. Но что поделаешь: я не могу удержаться от покупки хорошего бриллианта всего за одну двадцатую стоимости! Это мой конек! Даже люди с миллионным состоянием имеют право на свой конек…

— А что… что за работа держит тебя после моего ухода?

Но тут он был непреклонен:

— Об этом не будем говорить! Это не мое дело, а значит, и не твое!

Она выбежала из комнаты, дрожа от злости.

В половине восьмого дверь маленькой конторки на пятом этаже отворилась, и из нее вышел потрепанный старик с морщинистым лицом. Несмотря на жару, на его костлявых руках были надеты рукавицы. Старик запер за собой дверь, проверил, хорошо ли закрыта, и стал спускаться по лестнице. Дойдя до второго этажа, он на цыпочках подошел к двери Маркуса Флита и юркнул внутрь. Тихо вошел в кабинет и тщательно прикрыл дверь.

— Ну, Фримэн, как прошел день? — спросил Флит.

— Не слишком хорошо, сэр, — жалобно ответил старик. — В банке было совещание директоров, а разговор Филипса с его клиентом как раз совпал с этим…

— Так я и думал, что это случится. Но тут уж ничего не поделаешь.

Фримэн вынул из кармана записную книжку и раскрыл ее.

— У Филипса новый клиент, женщина, которая хочет разводиться. Впрочем, не думаю, чтобы у нее были деньги. Брайтонам вернули чек мистера Джорджа Гольдсмита. Фирма Вильмоста выпускает новые акции. Их прибыль возросла на тридцать тысяч, и акции поднимутся…

— Это полезно знать, — сказал Флит, записывая что–то. — Сейчас их акции ничего не стоят. Что еще?

— Банк получил извещение, что банкирская контора Матисона может закрыть двери в любой момент.

— Почему вы мне вовремя не дали знать? — сердито спросил Флит. — Теперь я ничего не могу сделать!

— Я узнал об этом полчаса назад. После закрытия банка было собрание правления…

— Что они будут делать?

— Они придержат акции Матисона на два–три дня и посмотрят, можно ли заручиться содействием других банков…

Мистер Флит быстро записывал.

— Что еще?

— Ничего, если не считать, что мистер Джойнер ведет кого–то в пятницу в театр. Он заказал по телефону два места.

— Какой театр?

— «Гейти», ряд 2, места 4 и 5.

Флит взял с полки книгу и заглянул в нее.

— Места у прохода. Это все?

— Все, сэр.

Маркус Флит достал из кармана бумажку, которую Фримэн Эванс с жадностью схватил. Заперев дверь за стариком, Флит подошел к телефону.

— Это вы, Лен? — спросил он глухим голосом. — Слушайте! Эта девушка отправляется в пятницу вечером в «Гейти». Второй ряд, место 4 и 5. С ней идет Джойнер. Ничего нового. Спокойной ночи.

Обычный дневной труд Маркуса Флита был окончен. Заперев контору, он вышел. Было около девяти часов…

Когда все утихло, Селби Лоу подошел к двери. Немного повозившись, он открыл ее и прошел в кабинет Флита. Включил настольную лампу. Затем стал тщательно обыскивать ящики стола, сам письменный стол в поисках тайника, но не нашел ничего примечательного. Просмотрел и снова запечатал письма, что лежали на столе. Потом подошел к сейфу. С дверцей сейфа пришлось повозиться довольно долго, но вот и он был открыт. Суставами пальцев стал простукивать стенки и дно. Найти пружину оказалось делом несложным: в одной из стенок было небольшое углубление и стоило на него нажать, как дно стало бесшумно подниматься. Перед Селби оказался настоящий сейф. Там лежали деньги, драгоценности, несколько векселей. Но не это интересовало его. Он взял небольшую записную книжку и стал внимательно ее просматривать. Но ничего похожего на адрес дома у Западной железной дороги в ней не было.

Часы пробили половину десятого, когда он закончил осмотр и закрыл сейф. Вдруг послышался звук открываемой двери. Селби выключил свет и юркнул под стол. И тут же комната ярко осветилась. Это был Флит.

— Входите, Вильсон! Входите, Бус! — раздался его голос. — Ваше счастье, что вы меня застали. Я вспомнил о письмах и вернулся.

Потом голоса перешли на шепот. Селби напрасно напрягал слух, чтобы разобрать слова.

— Да, я знаю. Не стоило из–за этого поднимать шум, — произнес голос Флита.

«О чем они говорят? Долго еще останутся?» — думал Селби.

На второй вопрос он получил ответ.

— Нет, я не держу здесь напитков, лучше пойдемте ко мне домой. Впрочем, нет… Не забудьте, что вы должны работать против Эвершама… Вы сплоховали. С другими — неважно. Но с Эвершамом — смотрите в оба!

Снова перешли на шепот:

— Я знаю, что он говорит… Но вы кончайте с Эвершамом… Боже мой! Вы не знаете, что это значит!

Вскоре свет погас. Селби подождал, пока раздался стук затворяемой двери и вылез из убежища…

Они должны покончить с Эвершамом! С кем же они покончат раньше: с Эвершамом или с Гвендой Гильдфорд?

Через несколько минут Селби незаметно вышел из здания. Обыск продолжался довольно долго, поэтому осмотр маленькой конторы на пятом этаже он отложил до следующего раза.

Селби надеялся найти хоть какую–нибудь нить, которая привела бы его к Оскару Треворсу. Но ни одной строчки, ни клочка бумаги, которые бы дали ключ к разгадке тайны!

Глава 15

Оскар Треворс в Лондоне

Гвенда отодвинула шахматы и выпрямилась на стуле.

— До сих пор я не знала, что значит выражение «слабый пол», — сказала она. — Я чувствую себя такой слабой, мистер Джойнер, такой беспомощной. Вы сочтете меня неблагодарной, но я не могу больше выносить такую жизнь. Я должна что–нибудь сделать сейчас же. Пойдемте в город!

Они вышли из автомобиля около Мраморной Арки и прошли к беседке для оркестра. Парк был переполнен. Ночь была теплая, лунная. Издали доносились звуки музыки. Билль взял девушку под руку. Они дошли до свободной скамейки и сели.

— Чудесно, — сказал Билль, довольно вздыхая.

В это время по дорожке быстро прошел низенький, неряшливо одетый человек. Гвенда приняла его за бродягу. Он все время оглядывался через плечо. Вдруг он пустился бежать, перескочил через низкую ограду и скрылся в тени деревьев. За ним шел другой, высокий. Билль сразу узнал его.

— Селби! — позвал он.

Селби остановился.

— Вы не видели здесь бродягу?

— Да… он прошел здесь и исчез в том направлении.

Селби перепрыгнул через ограду и скрылся.

— За кем он гонится? Селби обычно не интересуется ворами.

Через полчаса фигура Селби вынырнула из мрака.

— Потерял его, — сказал он. Если бы только я был уверен в первый раз, когда его увидел! А я дал ему пройти. Потом вернулся и спросил сторожа. Когда он сказал про дергающееся лицо, я уже не сомневался.

Гвенда вскочила со скамейки.

— Кто… кто он такой… этот бродяга? — спросила она, задыхаясь от волнения и зная, какой будет ответ.

— Оскар Треворс.

Оскар Треворс не только жив, но он в Лондоне!

— Но если он в Лондоне, то почему не приходит… — начал Билль и осекся: ведь Треворс не знал, куда ему идти…

— Можете не сомневаться, это был Оскар Треворс, — сказал спокойно Селби. — Он от кого–то прячется. Пойдемте домой.

Они молча пошли по главной аллее. Когда дошли до конца, Селби вдруг остановил их. При свете фонаря он увидел знакомую фигуру человека в длинном пальто и цилиндре. Несмотря на то, что лицо его было скрыто полями цилиндра, и Селби, и Билль безошибочно узнали Флита. В это время подъехала машина, в которой сидела ярко накрашенная и кричаще одетая женщина. Ее шея и уши сверкали от множества украшений.

— Простите, что заставила вас ждать, Маркус.

Голос у нее был высокий и пронзительный, что так не соответствовало окружающей ее роскоши.

Флит вскочил в автомобиль и захлопнул дверцу. Автомобиль тронулся. Из тени деревьев вышла женщина, вид которой выражал ненависть и горе. Незачем говорить, что это была Мэри Коль. Она прошла мимо них, бормоча что–то под нос…

— Кто это? — спросила Гвенда.

— Мужчину зовут Флит, — сказал Селби. — Девушка, которая прошла мимо нас, его секретарша. Что касается дамы с бриллиантами, то ее личность тоже не является особенной тайной. Ее зовут Эммелина. Фамилию точно не знаю. Она живет на Вильмонт–стрит и тратит гораздо больше денег, чем скупой Флит ей дает. Тем не менее, она — загадка!

На следующее утро Маркус Флит в хорошем настроении вошел в свою контору без четверти десять.

— Доброе утро! — с радостной улыбкой приветствовал он свою жену–секретаршу. Его не удивил ее сухой ответ. У Мэри по утрам часто бывало плохое настроение.

Она принесла письма и положила их на стол.

— Что ты делал вчера вечером? Маркус? — спросила Мэри.

— Пошел домой и лег спать. Вчера был трудный день.

— Мне показалось, я видела тебя в парке.

— В каком парке? Я не был в парке!

— Лжец! У тебя было свидание! Она приехала в автомобиле, и ты подсел к ней около Мраморной Арки! Ты лжец, лжец!!!

Маркуса нелегко было смутить, но на мгновение он растерялся. Хотя тут же взял себя в руки:

— Ты говоришь про миссис Уольтэм? Право, Мэри…

— Ее зовут миссис Уольтэм? Это та женщина, которая приходит сюда…

— Да, моя клиентка. Она хочет продать кое–какие драгоценности. Домой она не могла меня пригласить.

— Но почему она не пришла в контору? Она здесь бывала раньше.

— И будет еще! И не раз! Мне выгодно иметь с ней дела, и тебя это не касается. А если будешь шпионить за мной…

— Я не шпионка! Я пошла в парк слушать музыку. Там какой–то сыщик разыскивал сумасшедшего по имени Треворс…

Она стояла спиной к Маркусу. Вдруг послышался громкий стук от падения чего–то тяжелого. Мэри обернулась и увидела неподвижно стоявшего Маркуса. Он собирался говорить по телефону, но аппарат выпал у него из рук. Лицо было бледно, рот перекошен.

— Как ты сказала? Оскар Треворс? В парке? Ты лжешь! Что ты знаешь? — бормотал он.

— Я ничего не знаю. Я только сказала, что слышала. Его ищет полиция. Кто он, Маркус?

— Уходи немедленно отсюда! И приходи не раньше, чем через полчаса. Но если я узнаю, что ты подслушивала…

Мэри поспешно надела шляпу и выбежала в коридор. Таким свирепым она еще не видела его…

Флит запер за ней дверь и достал из шкафа небольшой телефонный аппарат, которым пользовался только один раз в день. На его вызов долго никто не отвечал. Потом он произнес тихим сдавленным голосом:

— Да, это я, Маркус. Треворс в Лондоне?.. Боже мой! Это верно? Почему же ты не сообщил мне об этом? Я боюсь… Я знаю, что ты не боишься. Хотел бы я иметь твои нервы. Они искали его вечером в парке. Кто? Лоу? Кто такой Лоу? Он не придет сюда. Я уверен. Да, да, я буду. Ты можешь мне верить, Аль.

Закончив разговор, Флит спрятал аппарат в шкаф. Потом сел и закрыл лицо руками. Так он просидел около четверти часа. Затем достал из заднего кармана брюк браунинг и осмотрел патроны. Он получил приказ убить Оскара Треворса.

Глава 16

Мистер Смит

На третьем этаже помещалась контора некоего мистера Вильямса Смита. Его профессия обозначалась довольно неопределенно — «экспортер». Что он экспортировал — никто не знал. Дела его были незначительны, потому что содержал он только одного клерка — мужчину лет сорока пяти с военной выправкой. Иногда клерк принимал письма и отвечал на них, иногда писал под диктовку длинные послания относительно фруктовых консервов, которые хозяин диктовал тихим заспанным голосом.

Маркус Флит знал обо всем, что происходило в «Трест Билдингс». Знал, что мистер Смит показывался в конторе всего один раз в неделю, да и то на несколько часов. Приходил рано, около восьми часов и никогда не пользовался лифтом. Здание имело два выхода и мистер Смит всегда исчезал через второй.

В то утро, когда произошла ссора Маркуса с секретаршей, мистер Смит незаметно прошел в свою контору. Клерк был уже на месте.

— Писем нет, сэр, — доложил он.

Мистер Смит — он же Селби Лоу, снял свои роговые очки и принялся вытирать их. В углу комнаты стоял шкаф для бумаг и других канцелярских принадлежностей. Мистер Смит открыл его. Внутри находились перерезанные телефонные провода.

Мистер Селби спросил:

— Вы нашли линию?

Клерк покачал головой:

— Нет, она проведена отдельно. Соединение, если оно вообще существует, находится не здесь.

— Оно существует. Если бы у меня вчера было больше времени, я нашел бы его. Там должен быть еще один аппарат. Наверное, он спрятан в стенном шкафу.

Он взглянул на часы.

— Теперь я должен удирать, пока не появился мой друг Джойнер. Посмотри, кто там. Стойте!

Селби надел очки и сам отворил дверь. На пороге стоял пожилой человек и близорукими глазами рассматривал вывеску на двери. Рядом с ним стояла высокая стройная девушка. Селби удивленно уставился на нее. Ему показалось, что он увидел воплощение своей мечты.

— Мы ищем контору мистера Джойнера, — сказала девушка. — Должно быть, мы ошиблись этажом.

— Это выше, — пробормотал Селби. Он заметил, что они американцы.

— Вы знаете мистера Джойнера?

— Это мой большой друг.

— Вы тоже адвокат?

— Нет, я не адвокат.

— Наверное, вы советуетесь с ним. Скажите, Билль — хороший адвокат?

— Очень хороший. Один из лучших в Англии.

— Я очень сомневаюсь в этом.

— Ты скептик, папа, — засмеялась девушка. — Ты не должен говорить плохо о Билле.

— Я не говорю о нем плохо, — ответил ее отец, — но когда я читаю в английских газетах биографические заметки об авторе «Поврежденных душ» и узнаю, что господин, который кропает подобную литературу, и есть мой преуспевающий на адвокатском поприще племянник, то я вправе усомниться в его успехах, Норма.

Его племянник!

— Вы — мистер Маллинг? — спросил Селби.

— Да, это я.

— Меня зовут Селби Лоу.

— Вы его друг? В таком случае, не встречали ли вы случайно мисс Гильдфорд, нашу сотрудницу?

— Она живет в одном доме с нами на Керзон–стрит, — сказал Селби и почувствовал, что должен заступиться за Билля. Он пригласил гостей в свой кабинет.

Мистер Маллинг критически осмотрел комнату.

— Вы, должно быть, очень близки с мистером Смитом, если так бесцеремонно пользуетесь его кабинетом.

Селби не оставалось ничего другого, как рассказать всю правду.

— Я и есть мистер Смит. Дело в том, что я сыщик, находящийся на службе в Министерстве иностранных дел. В течение трех лет я пытался отыскать следы Оскара Треворса и найти тех, кто его похитил. Человек, которого вы видели в первой комнате, полицейский из Скотленд–Ярда.

И Селби рассказал историю исчезновения Оскара Треворса. При этом он упомянул о страшном ночном преступнике и его похождениях.

— Неужели вы хотите сказать, что это страшное существо охотилось за Гвендой? — недоверчиво спросил мистер Маллинг. — Откуда же он узнал о ней? Это больше похоже на один из рассказов Билля.

— Я скажу вам больше. В этом здании находится человек, в руках которого жизнь Гвенды, а быть может, и моя. Где–то на втором этаже есть комната с тремя телефонами. Один из них я не смог найти. Сколько ни бьюсь — все напрасно… Видите? Вот…

Он открыл дверцу шкафа и взял небольшой аппарат. Потом соединил провода с торчавшими перерезанными концами.

Маллинг удивленно смотрел на него.

— Если вы знаете преступника, то почему вы его не арестуете?

— Потому, что у меня нет доказательств, — спокойно ответил Селби.

— Что касается мистера Треворса, то они у вас есть, — сказала девушка. — Мой отец получил от него письмо через неделю после отъезда Гвенды. Он пишет, что находится под арестом на стеклянном заводе, на Сэрридэн–стрит в Ламбете. Человека, который его туда посадил, зовут Кинтон.

— Письмо у вас?

Мистер Маллинг кивнул и достал бумажник. В это время послышался голос из аппарата.

«Маллинг здесь», — были первые слова.

— Боже мой! — воскликнул пораженный мистер Маллинг.

Селби сделал знак, чтобы он молчал. Голос продолжал:

«Он прибыл на «Олимпике“ со своей дочерью Нормой. Маллинг получил письмо от Оскара, но Джо выкрал его у него из бумажника вчера вечером. Наблюдайте за Маллингом. Он пойдет к Джойнеру в контору. Если он будет доставлять неприятности, имейте в виду, что он очень привязан к своей дочери, и на него можно влиять через нее. Джуме она понравится больше, чем та девушка. Сообщите все, что узнаете».

Наступила тишина. Селби посмотрел на девушку.

— Джума? — спросила она. — Это и есть убийца? Расскажите, как он выглядит!

Селби в немногих словах живо описал Ужаса.

— Бедный Джума! — сказала девушка нежно, к огромному удивлению Селби.

— Бедный Джума? — в ужасе переспросил он. — Этот человек — зверский, безжалостный убийца, мисс Маллинг!

— Может быть. Но я все–таки называю его бедным Джумой. Это я сделала его королем Бонгинды! Ты помнишь Джима, папа?

Мистер Маллинг, совершенно пораженный, молча слушал то, что говорила его дочь.

— Какого Джима? — спросил он. — Ты говоришь о том страшилище, которое было у нас, когда ты была маленькой?

Норма кивнула.

— Именно о нем! Его звали Джума. Он был родом из Конго. Я придумывала разные небылицы о том, как он был королем Бонгинды и был смещен своим соперником. Это я вбила ему в голову, что он — законный король Бонгинды. Потом он исчез без предупреждения. Должно быть, выиграл деньги в карты… Он говорил, что вернется на родину и займет прежнее положение. Но я думала, что он шутит…

В это время снова заговорил аппарат.

«Состояние Маллинга равняется пяти миллионам долларов. Оно лежит в Девятом Национальном Банке. Его бумаги находятся в Земледельческом Банке в Нью–Йорке. Фамилия его поверенного — Комминс. Следите за Маллингом».

«Маллинг отправился в «Трест–Билдингс“ к своему племяннику».

Наступила длинная пауза. Селби посмотрел на задрапированный вентилятор и задумчиво прикусил губу. В аппарате раздался щелчок, как будто сняли трубку. Послышался тот же тягучий усталый голос:

«Маллинг и его дочь пошли в контору Смита, номер двести сорок пять, третий этаж. Кто такой Смит? Какое он отношение имеет к Джойнеру? Он разговаривает с Маллингами уже четверть часа. Я пошлю туда человека, чтобы узнать, о чем они говорят».

Почти в тот же момент раздался легкий стук, и Селби открыл дверь.

На пороге стоял Билль Джойнер!

«Я пошлю туда человека», — сказал таинственный голос, и… появился Билль Джойнер. Невероятно, нелепо, и все же…

— Что ты здесь делаешь, Селби?

— Принимаю твоих друзей.

— Моих друзей?

— Входи и ты увидишь… мистера Маллинга.

— Мистера Маллинга? — изумленно спросил Билль и хотел было удрать, но Селби схватил его за руку и силой втащил в комнату.

— Я так и думал, что мой приезд будет для тебя сюрпризом, Билль, — сказал мистер Маллинг, с удовольствием глядя на своего остолбеневшего племянника. — Сейчас мы приглашаем тебя к завтраку, а потом я поговорю с тобой по душам. Твой приятель тоже может присоединиться к нам.

Оставив помощника около аппарата, Селби пошел по лестнице рядом с Нормой. Потрясенный Билль и его дядя шли впереди.

— Боюсь, что Биллю придется жарко, — сказал Селби.

— Почему Билль пришел в тот момент, когда голос сказал: «Я пошлю человека» — задала Норма вопрос, который вертелся у него в голове. Не может быть, чтобы он имел в виду Билля!

— Нет, в этом я уверен. Может быть Билль помешал прийти тому человеку…

А в конторе Смита снова заговорил телефонный аппарат:

«Лоу завтракает с Маллингом в отеле «Чаттертон“.

Глава 17

Запрещенный телефон

Мистер Флит быстро прошел через приемную и вышел из конторы. Мэри Коль из–под опущенных век наблюдала за ним. Отворив окно, выглянула на улицу. Она видела, как Маркус подозвал такси, сел в него и уехал.

Что так взволновало его? Его секретные дела были ей хорошо известны, кроме таинственного «Аля», разговоры Флита с которым она не раз слышала. Она прошла в кабинет.

Кто такой Аль? Судя по всему, судьба Маркуса была в его руках, а значит, и ее судьба. Медленными, неуверенными шагами она приблизилась к стенному шкафу. Открыла его. Телефон оказался самым обыкновенным. Дважды она протягивала дрожащую руку и сейчас же отдергивала ее назад. Наконец, она решительно взяла трубку. Раздался тихий голос:

— Что?

Она облизала пересохшие губы.

— Это ты, Аль? — сказала она, стараясь подражать хриплому голосу мужа.

— Зачем ты вызываешь меня, болван! — послышался шепот. — Ты ведь знаешь, что меня нельзя вызывать после одиннадцати часов! Ты прикончил его?

— Нет, — сказала Мэри.

Ее охватил страх. Она бросила трубку.

— Боже! — раздался голос за ее спиной, и она увидела бледное лицо Маркуса.

Он медленно подошел к ней. Его спокойствие было угрожающим.

— Ты говорила по телефону, Мэри? — тихо спросил он.

Она кивнула.

— Зачем ты это сделала, дорогая?

— Не знаю, Маркус. Я… я не должна была этого делать… Ты простишь меня?

— Я тебя прощаю. Но дело не в прощении. Тебе нужно немедленно уезжать.

— Что ты хочешь сказать?

— Лучше всего ехать через Гавр, потому что… Нет, я думаю, тебе лучше ехать через Дувр. До Дувра ты доберешься на автомобиле.

Она была поражена. Он открыл сейф, достал пачку денег и сунул ей в руку.

— У тебя есть паспорт. Пойди домой и возьми его. И не задавай вопросов. Я стараюсь спасти тебя. Видит Бог, это будет нелегко!

У него был вид тяжело больного человека. За несколько минут он, казалось, постарел на десять лет.

— Спасти меня? — спросила испуганно Мэри.

— Да. Аль поймет, что это был не я. Ты закончила разговор?

— Нет, я испугалась.

— Повесила трубку, да? Он догадается. Теперь он будет охотиться за тобой! Мэри, у меня нет другого выхода. Ты должна попасть на вечерний пароход и как можно быстрее убраться из Лондона. Не спорь! Ты влипла, и мне это может обойтись дороже. Но я все же люблю тебя…

Она зашаталась.

— Маркус, кто такой Аль?

— Не задавай глупых вопросов. Поезжай в Париж, а оттуда в Португалию.

Он достал из кармана маленький револьвер и сунул ей в руку.

— Если увидишь поблизости уродливое страшилище, стреляй без промедления!

В это время доктор Эвершам, который был еще не совсем здоров, собирался завтракать в своей маленькой, залитой солнцем столовой. Он задумался, помешивая суп ложкой. Послышался звонок.

Немного погодя, вошел дворецкий.

— Вы примете мистера Лоу, сэр?

— Разумеется. Попросите его сюда.

Он поднялся навстречу вошедшему Селби, но тот знаком остановил его.

— Не вставайте, доктор, а то я буду проклинать себя за то, что пришел. У вас великолепный вид.

— Благодарю.

— Родственники Джойнера приехали в Англию. Мистер Маллинг, издатель «Сакраментского Глашатая» — его дядя. А мисс Маллинг очень хочет познакомиться с вами. Не могли бы вы прийти завтра обедать на Керзон–стрит? Но я боюсь…

— Не бойтесь. Если вы можете устроить, чтобы меня кто–нибудь проводил… Нет, это слишком смешно.

— Я хотел сам предложить зайти за вами.

— Прекрасно!

— Не буду вас задерживать. Ваш суп остынет.

— Я предпочитаю холодный.

Он поднес ложку ко рту и пригубил. Вдруг быстро принялся вытирать губы салфеткой. Прежде, чем Селби успел сообразить, в чем дело, он выбежал из комнаты и почти тотчас вернулся…

— Простите.

Эвершам взял в руки тарелку с супом.

— Хотите посмотреть эксперимент?

Они прошли в небольшую лабораторию. Доктор взял пробирку, налил в нее немного супа из тарелки и капнул две капли бесцветной жидкости. Потом помахал немного пробиркой над газом и опустил в жидкость серебряную булавку. Булавка окрасилась в тусклый зеленый цвет.

— Цианистый калий. В этом супе яда было достаточно, чтобы отравить всех обитателей Харлей–стрит.

Они вышли из лаборатории и вернулись в столовую.

Доктор вызвал экономку.

— Я вынужден вас испугать, миссис Ледерби. Суп, который был подан мне на завтрак, отравлен.

Бедная женщина чуть не упала в обморок.

— Отравлен, сэр? О, как это ужасно! Но кто же мог это сделать?

— Это я и хотел узнать. Пойдемте на кухню. Где ваша новая судомойка?

Потребовалось немного времени, чтобы выяснить, что новая судомойка исчезла.

— Думаю, что дальнейшее расследование излишне. Я мог предположить, что нападение Ужаса на меня случайно, но теперь вижу, что это не так.

Селби осмотрел комнату исчезнувшей судомойки, но ничего не нашел. Описание ее тоже было несколько неопределенно. Кроме родинки на правой щеке никто не мог назвать никаких примет.

По настойчивой просьбе Эвершама, Селби ничего не сообщил в полицию.

Вернувшись к себе на Керзон–стрит, Селби позавтракал и, вставляя папиросу в янтарный мундштук, собирался предаться размышлениям.

Дженингс принес письмо.

— Вы не видели это письмо в передней на столе, сэр?

— Нет, не видел, потому что его там не было.

Он посмотрел на письмо. В углу была пометка «Срочно».

— Вы должны были сразу же передать его мне, Дженингс.

Селби разорвал конверт и посмотрел на подпись.

Оскар Треворс!

«Я узнал, что вы ведете мое дело, но я не смею близко подойти к вашему дому, так как они меня убьют. Я постараюсь сегодня же уехать за границу. Мы можем встретиться с вами на пристани в Дувре около маяка в одиннадцать часов вечера? Я сообщу вам имена и все, что нужно, чтобы вы могли поймать этих злодеев».

Он улыбнулся. За домом действительно было наблюдение, но не то, что думал автор письма. Это были полицейские из Скотленд–Ярда.

Гвенда и Билль вернулись домой после пяти часов. Они были в театре на дневном спектакле. Когда Гвенда поднялась к себе, Селби дал Биллю письмо. Прочитав его, Билль свистнул.

— По–моему, это похоже на ловушку, Селби.

— Молодец, мальчик! Конечно, это писал не Треворс. Это — ловушка. Но я с удовольствием попадусь в нее!

— Ты ведь поедешь не один?

— Со мной будет верный Паркер. У него есть воображение и оглушительный удар левого кулака, который может нам пригодиться. Кстати, сегодня кто–то пытался отравить доктора Эвершама.

— Эвершама? Боже! Для чего?

— Очевидно, он непопулярен. Я бы посоветовал тебе и Гвенде избегать супа. Маловероятно, чтобы они повторили свой опыт, но никогда нельзя знать наверное.

Селби дал несколько распоряжений Паркеру по телефону, собрался сам, и через несколько минут его автомобиль остановился перед внушительным подъездом «Трест Билдингс». Ему пришлось долго стучать, прежде чем он услышал голос Флита.

— Что вам нужно?

Селби был поражен переменой, происшедшей с Флитом. Одежда была в беспорядке, крахмальный воротничок измят и испачкан. Лицо пожелтело и осунулось, руки тряслись.

— Лоу! — в голосе слышался страх. — Что вам нужно?

— Где Мэри Коль?

— Вы имеете в виду мою секретаршу?

— Миссис Флит, и не будем спорить о пустяках!

— Не знаю. Она ушла около двенадцати.

— Почему? Куда?

— Не знаю. Меня это не интересует.

— Вы, вероятно, знаете, что наш таинственный друг Аль охотится за ней?

— Мой друг Аль? Откуда вы знаете об Але?

— Я говорю о человеке, которого зовут Аль Кларк. Ваше имя Кинтон. Вы были осуждены вместе с Кларком в Австралии на двадцать лет каторги и бежали. Где Аль?

У Флита точно что–то застряло в горле.

— Вы с ума сошли! Что вы вбили себе в голову? Кинтон? Я никогда не слышал этого имени…

— Вас зовут Кинтон. У вас страсть к перстням с камеями. После посещения Локса вы перестали носить перстень. Где Аль Кларк?

— Его нет в Англии. Клянусь вам. Я говорил с ним по специальному проводу. Он на восточном берегу. Я не видел его несколько лет. Откуда вы знаете, что он преследует Мэри?

— Послушайте, Флит, может быть в вас и есть что–нибудь хорошее, хотя мой опыт доказывает обратное. Самое меньшее, что грозит вам — это тюрьма. Но вас могут и повесить. Я знаю, что каждый шиллинг, затраченный на «Трест Билдингс», шел из денег Треворса, что в этом замешаны вы и ваш друг Аль. У вас есть шанс, Флит, или, вернее, Кинтон!

— Мое имя Флит. И у меня нет шанса. Если я попался, арестуйте меня!

— Пожалуй, для вас это было бы самым безопасным.

Селби вышел.

Флит стал лихорадочно собираться. Багаж его состоял, главным образом, из американской валюты — стодолларовых купюр. Они давно уже откладывались на черный день. И этот день наступал…

Глава 18

Маркус Флит меняет решение

Мэри Коль прибыла в Дувр к одиннадцати часам вечера. Отпустив шофера и сдав багаж, она вышла на платформу. Поезд из Лондона еще не пришел. Кругом царило жуткое безлюдие. Она вышла на набережную. На море бушевала буря. Медленно пройдя до конца пристани, Мэри остановилась. Она услыхала пьяные голоса двух матросов, которые обнявшись и слегка покачиваясь, шли вдоль края пристани. Мэри решила вернуться на станцию.

Но не успела сделать несколько шагов, как что–то свалилось ей на голову. Огромная сильная рука закрыла ей лицо, а пальцы зажали нос. Она стала задыхаться и потеряла сознание.

Человек, схвативший ее, быстро побежал к краю пристани.

У обоих пьяниц сразу улетучился хмель. Но прежде, чем они успели сообразить, что происходит, Джума, а это был он, бросил свою жертву в воду и скрылся. Один из матросов подбежал к краю пристани и прыгнул вниз. Другой, более высокий, наклонился над водой. Из темноты послышался его голос:

— Кто это был? Вы нашли его, мистер Лоу?

— Нашел. Жив или нет, не знаю. Я могу продержаться немного на воде. Здесь невозможно выбраться. Позовите людей.

Паркер побежал и вскоре вернулся с несколькими пароходными носильщиками. Селби и его ноша были вытащены из воды.

— Конечно, Мэри Коль. Я так и думал, — сказал Селби, вглядываясь в бледное лицо.

— Пожалуй, надо позвонить Флиту и сообщить ему.

— Сомневаюсь, что стоит звонить Флиту. Скорее всего его уже нет в живых.

Но мистер Лоу ошибся. Маркус Флит был жив, хотя в данный момент не совсем уверен, долго ли ему осталось еще жить.

Весь вечер он провел в своей конторе. Это было самое безопасное место. Вскоре после ухода Селби к нему явился тайный осведомитель с пятого этажа.

— Сегодня вы мне не нужны, Эванс. Можете уходить. Я дам вам жалование за год, на случай…

Он остановился. Эванс не верил своим ушам.

— Но ведь вы примете очередной отчет, мистер Флит? Я хочу сообщить вам о докторе.

— Докторе Эвершаме?

— Он сказал, что напал на след Ужаса. И вот еще: «Я уверен, что Флит как–то причастен к Ужасу. Завтра же сообщу полиции».

Выпроводив Эванса, Флит запер дверь на ключ и прошел за загородку. Там в углу стоял белый шкаф. Флит вошел в него и закрыл дверь. Это был потайной лифт, соединяющий кабинет с подвалом. Флит быстро спустился вниз. Остаток вечера он провел за вычислениями и подсчетами. Незадолго до полуночи, уставший физически и душевно, он поднялся наверх. Но не успел открыть дверь потайного лифта, как услышал звук ломаемого дерева. Кто–то в комнате взламывает его письменный стол. Флит нашел маленькую кнопку и нажал ее. Открылось маленькое отверстие, через которое он увидел своих посетителей. Их было двое. Один из них — Голди Локс.

— Здесь ничего нет, — сказал Голди. — Я не знаю, кто нажаловался хозяину на Флита. Кстати, я хотел бы познакомиться с хозяином.

— Ну, на это не рассчитывай. Еще никто не видел Аля.

— Пусть он остерегается Лоу. Этот парень не дурак.

— Лоу, это сыщик?

— Да еще какой! И по ночам не спит!

Когда посетители вышли, Флит решился выйти из своего убежища. Пришло время удирать. Час ночи. Флит закурил. Оскар Треворс на свободе, но Алю, казалось, до этого дела мало. Около одной из стен стоял диван. Флит сел и задумался. Незаметно заснул. Проснувшись, он почувствовал запах гари. Горело одеяло. Быстро вскочил, потушил тлевшие края одеяла и открыл окно. На ближайшей церкви пробило пять часов. Флит направился к умывальнику, но по дороге почему–то обернулся. То, что он увидел, заставило кровь похолодеть в жилах. На подоконнике лежала огромная загорелая грязная рука. На мгновение он замер, точно парализованный. Потом с яростным криком подскочил к окну, схватил попавшийся по дороге стул и изо всех сил ударил по руке. Рука исчезла. Окно с треском захлопнулось. Флит, дрожащий, задыхающийся от волнения, отступил назад. Он услышал настойчивый стук в дверь.

— Кто там? — крикнул он.

— Это Селби Лоу.

Флит отворил.

— Слава богу, это вы! Слава Богу! — кричал он, истерично всхлипывая.

Селби увидел, что он находится на грани нервного срыва, но не мог добиться от него причины такого потрясения.

— У меня для вас неприятное известие.

— О Мэри?

— Она в больнице. Когда я уезжал, она была в сознании, но доктор сказал, что ей придется соблюдать покой еще в течение недели.

И он рассказал о случившемся накануне вечером.

— Джума? Не может быть!

— Почему?

— Потому, что пять минут тому назад он был здесь.

Маркус показал на окно. Селби подбежал к окну, но никаких следов не обнаружил.

— Почему вы мне сразу не сказали? Вы уверены, что это был он?

— Это была его рука! Ошибиться невозможно!

— Зачем вы были ему нужны?

— Не знаю. Я собирался вслед за женой уехать за границу. Это было рискованно. Теперь я не знаю, что делать…

— Вам остается только одно: выдайте Кларка.

— Я не могу. Это крупный мошенник…

— Я никогда в этом не сомневался. Вам будет плохо, если вы окажитесь замешанным в истории с Джумой и с убийствами.

Флит глубоко вздохнул.

— В убийствах я неповинен. Я никогда не имел власти над Джумой.

— А Джума знает Оскара Треворса?

Флит заколебался.

— Да, — сказал он, наконец.

— Он ищет его?

— Нет. Это не его дело. Но они найдут Треворса, можете в этом не сомневаться. Этот человек хитер, как девять дьяволов!

— В один прекрасный день он нападет на человека, который хитер как десять дьяволов, и тогда ему крышка, — сказал Лоу и вышел.

Вернувшись домой, он проспал до часа. Завтракал он вместе с Гвендой.

— Билль пошел с дядей осматривать Тауэр.

— Вы говорили с мистером Маллингом?

— Я отказываюсь от поисков дяди Оскара.

— Конечно, это занятие не для девушки. Я буду очень рад, если вы целой и невредимой доберетесь до Сакраменто.

— Билль тоже едет домой.

Селби улыбнулся.

— А как насчет Оскара Треворса?

Вопрос ее немного смутил. Он рассмеялся.

— Вы думаете, что я ошибся и что бродяга, которого я видел в парке, вовсе не Треворс? Мисс Гвенда, я никогда не ошибаюсь. Треворс здесь, и за ним охотятся. Вчера вечером Джума был в Дувре. Он получил приказ от хозяина покончить с Мэри Коль.

— Вы вчера видели Джуму?

— Да.

Селби после завтрака ушел, и они не виделись до самого вечера.

Доктор пришел после семи. Он уже мог ходить сам.

Обед прошел довольно весело. Дженингс оказался на высоте. Ему не помешало даже то, что неожиданно в коридоре погасла лампочка, и ему пришлось носить блюда в полной темноте.

Когда подали кофе, Селби, который в течение всего обеда говорил только о вещах, интересовавших Норму Маллинг, наклонился к доктору и прервал его ученые рассуждения о влиянии луны на умственно отсталых людей.

— Доктор, вы обещали произвести кое–какую работу. Каков успех?

Доктор засмеялся.

— Очень даже большой. Но пока я не хочу говорить об этом.

— Из вас мог бы выйти хороший сыщик, доктор. Я только что читал о вас. Оказывается, вы самый большой авторитет по психопатологии. Знаю, где вы родились, где получили образование, какие книги написали и где путешествовали…

— Из «Всей Англии», — сказал доктор. — На основании сведений, нескромно сообщенных мною. За последнее время я часто задумывался, не пришлось ли мне во время моих путешествий как–нибудь обидеть Джуму?

— А где вы путешествовали? — быстро спросил Селби. — Не были ли вы в Австралии?

— Я провел там около года, когда был молод. После того, как я написал книгу, здоровье мое пошатнулось и врачи посоветовали мне уехать за границу.

— Вы не встречали там человека по имени Кинтон?

— Кинтон? Нет, не помню такого имени.

— А Кларка?

— Возможно, я встречал многих Кларков. Это довольно распространенное имя. А почему вы спрашиваете?

— У меня есть своя гипотеза.

— А мы еще не рассказали доктору о стеклянном кинжале, который мне прислали в гостиницу!

— Не знаю, рассказывали вы мне или нет, но я знаю о нем.

В это время послышался стук. Дверь столовой была открыта, так как Дженингс только что вошел с ликерами.

— Кто это?

— Я посмотрю, сэр.

Потом они услышали голоса: один пронзительный, другой — мягкий и убеждающий — голос Дженингса. Затем послышалось шарканье ног, и на пороге показался жалкий человек, весь в лохмотьях. Лицо его было покрыто грязью, волосы растрепаны и торчали во все стороны. Из–под грязной рубахи, открытой на вороте, виднелось худое, костлявое тело.

Он стоял, возбужденно размахивая руками. Губы его шевелились, как будто он пытался говорить. Селби вскочил.

— Мистер Оскар Треворс, если не ошибаюсь?

Человек бессмысленно посмотрел на него и кивнул. И вдруг он бессвязно забормотал:

— Я — Оскар Треворс… Я Оскар Треворс!.. Вы знаете меня, Маллинг, вы знаете меня! Не пускайте меня туда! Не давайте им снова меня забрать! Они обращаются со мной, как с животным… И это ужасное страшилище…

И вдруг он потерял дар речи. Он дико оглянулся и застонал. Потом шагнул вперед с вытянутыми руками, будто отстраняя страшное видение, и упал на руки доктора.

— Отворите окно, — сказал доктор. — Нет, дверь!

Он поднял Треворса, перенес в коридор и положил на спину.

— Принесите подушку и немного коньяку. Зажгите свет.

— Свет погас, — сказал взволнованный Дженингс.

— Он в обмороке. Это Треворс, я сразу узнал его. Но что это!

Доктор посмотрел на свою руку.

— Кровь! Он ранен!

Он наклонился к лежащему, заглянул в лицо, потом засунул руку под жилет.

— Он мертв, — сказал доктор и перевернул тело Треворса. Под левым плечом торчала обмотанная шелком ручка стеклянного кинжала.

— Позовите другого доктора и полицию, — коротко сказал Эвершам.

Билль выбежал на улицу, чтобы позвать жившего напротив доктора.

Тот явился и подтвердил слова Эвершама.

— Да, он мертв.

Селби отозвал Билля в сторону.

— Уведи девушек. Оставайся ночевать в отеле Чаттертон. Не забудь захватить револьвер. Ясно?

Билль кивнул, быстро собрал свою компанию и прежде, чем явилась полиция, они ушли.

— Вы видели, как его ранили? — спросил второй доктор.

— Нет. Он стоял почти на самом пороге. Его могли ранить сзади. В коридоре было темно, — сказал Эвершам.

— Могло быть так, что его ранили на улице, и он с кинжалом в ране добрался сюда? — спросил Селби.

— Возможность этого не исключена, — сказал Эвершам. — Мы знаем случаи, когда раненые в самое сердце оказывались в состоянии пройти несколько шагов. Доктор Ферн согласится со мною.

Ферн кивнул.

— Возможно, но маловероятно. В коридоре было темно?

— Дженингс всегда держит переднюю в темноте. А сегодня еще как раз перед обедом погас свет в коридоре.

— В таком случае, допустим, что он был ранен, когда стоял на пороге. Но для этого убийца должен был быть одет во все черное и закрыть лицо руками. И знать, что несчастный будет стоять на пороге именно в это время.

Селби повозился со счетчиком, заменил лампочки, и коридор тотчас ярко осветился. Затем он внимательно осмотрел пол между входной дверью и тем местом, где лежало тело убитого.

— Не думаю, чтобы вы нашли много крови. Она могла впитаться в одежду, — сказал доктор Ферн.

Вскоре прибыли местный сыскной инспектор и полицейский врач. Тело было увезено.

Селби осмотрел железные перекладины на окне первой площадки и убедился, что они целы. Затем обыскал весь дом. Когда он осматривал в передней одежду, он услышал, как что–то хрустнуло у него под ногой. Наклонившись, он поднял обломанную половинку стеклянного ножа, точно такого же, каким был убит Треворс, и показал ее инспектору.

— Будьте осторожны, здесь могут быть следы пальцев. А на ручке кровь, видите? — прибавил он быстро.

— Покажите, пожалуйста.

Доктор Эвершам осторожно взял кинжал и поднес его к свету.

— Здесь есть кровь, но лезвие чистое и ни разу не употреблялось.

— Что вы думаете, мистер Лоу? — спросил инспектор.

— У меня нет определенного мнения. Весьма похоже, что Треворса убил кто–то, стоявший в темном коридоре, кто–то, у кого было два кинжала. Он пустил в ход лишь один, а второй отбросил в сторону в момент, когда скрывался. Это напоминает мне…

Не докончив фразы, он бросился через кухню на задний двор и свистнул. На крыше сарая показался человек.

— Кто–нибудь появлялся здесь, Фелл?

— Нет, сэр, никого.

То же самое сообщил сыщик, наблюдавший за домом с улицы.

— Я видел только сумасшедшего бродягу, что стучался к вам в дверь. Что–нибудь случилось?

— Ничего особенного, если не считать убийства на моих глазах.

Доктора совещались.

— Окончательное мнение я сообщу вам после осмотра трупа, — сказал полицейский врач.

Селби вышел проводить Эвершама.

— Меня это потрясло, сознаюсь, — сказал Эвершам. — Становлюсь стар, нервы шалят. Что вы думаете, Лоу? Убийца — Джума?

— Слишком чистое дело для Джумы. Скорее, это сам страшный Аль.

— Аль? Новое имя.

— Вернее, Аль Кларк. Я подозреваю его. Конечно, это не Кинтон, нервы которого так разгулялись, как, я надеюсь, с вашими никогда не случится, доктор. Как бы там ни было, это самое ловкое убийство, с каким мне когда–либо приходилось иметь дело.

Доктор запротестовал.

— Меня коробит, когда убийства называют ловкими. Хотя я прекрасно понимаю вашу полицейскую точку зрения. Вопрос в том, не наметил ли этот ловкач новую жертву?

— Вы хотите сказать, не наметил ли он жертвой вас? — Селби улыбнулся. — Можете быть спокойны. Я уверен, что ни Ужас, ни его хозяин больше не потревожат вас.

Сначала Селби отказался принять приглашение доктора зайти к нему, но Эвершам настоял. Он хотел провести Селби в кабинет, но помешал дворецкий.

— Там вас ждет один господин, сэр.

— Кто? — удивился доктор.

— Пациент, сэр. Я не знал, что делать. Он так настаивал, чтобы видеть вас сегодня же.

— Но я не принимаю пациентов в это время, мой друг. Кто он? Вы знаете его имя?

— Мистер Флит, сэр.

— Флит! Это господин, у которого контора в «Трест Билдингс»?

Он открыл дверь и вошел. Флит вскочил с кресла, удивленно глядя мимо доктора на сыщика.

— Не уходите, Лоу! Вы — мистер Флит? Мне кажется, мы встречались раньше. Вообще–то я принимаю больных по предварительной договоренности, но, вероятно, ваш случай — особый.

— Вы должны принять меня, доктор. Я прошу прощения, если вам неудобно, но я должен видеть вас.

Эвершам немного колебался, потом обратился к Селби.

— Будьте добры, подождите немного, — тихо сказал он и прибавил, обращаясь к дворецкому: — Проводите мистера Лоу в столовую.

Селби уселся в небольшой столовой. Ему было любопытно узнать, зачем пришел финансист.

Немного погодя доктор вошел в столовую.

— Поразительный человек! Он уверял меня, что боится сойти с ума. Но я боюсь, что у него был другой план, и ваше появление его расстроило. Во всяком случае, не опасения за свой рассудок привели его в такой час ночи…

— А что же?

— Не могу себе представить. Пройдемте в кабинет.

В кабинете сильно пахло сигарами.

— По–моему, у него нервы в полном порядке.

— Что это?

Селби наклонился и поднял маленький серебряный ключик. Доктор взял и поднес к глазам.

— Должно быть, он уронил. Надо будет ему возвратить.

— Вы окажите мне услугу, если дадите его мне, а я уж верну Флиту.

Эвершам не возражал.

Возвращаясь домой, Селби заметил Голди Локса, который следил за ним. Но не успели они дойти до Керзон–стрит, как ему на плечо легла тяжелая рука.

— Пойдемте со мной, Голди Локс, — сказал Паркер.

— Я говорю правду, сержант, — сказал Голди, усаживаясь на твердую скамью в участке. — Я ничего не знаю об этом убийстве.

— Зачем вы выслеживали мистера Лоу?

— Я ошибся. Я принял мистера Лоу за Флита. На днях мой приятель нанял меня для небольшого дела. Точнее говоря, чтобы сыграть небольшую шутку с Флитом. Вот я и следил…

— Флит и Лоу нисколько не похожи. Завтра явитесь ко мне в одиннадцать часов. И не вздумайте шутки шутить!

Рано утром Селби отправил запрос попечителям имущества Треворса. Потом посетил полицейского врача. Первоначальная версия подтвердилась.

— Совершенно невозможно, чтобы он был ранен еще за дверью. Он был убит во время разговора с вами.

После этого Селби отправился в «Трест Билдингс». Велико же было изумление, когда он не только увидел Мэри Коль на обычном месте, но и веселого Флита с сигарой в зубах!

— Рад видеть вас, мистер Лоу! Вчера вы видели меня в неудачную минуту… Чем могу служить?

— Вы знаете, что Оскар Треворс был убит вчера вечером на Керзон–стрит?

Флит уставился на него. В глазах снова мелькнуло выражение ужаса. Если он играл, то очень удачно.

— Вы собирались уехать. Почему вы изменили свои планы?

— Вернувшись от доктора, я застал дома Аля, и мы с ним все обсудили. В конце концов он согласился забыть прошлое и простить Мэри.

— Аль ничего не говорил об убийстве?

— Аль не любит много говорить. Но это потрясающая новость. А я думал, что все…

Больше Селби ничего от него не добился. Он отправился в швейцарскую и узнал, что Флит действительно пробыл в конторе до одиннадцати часов вечера.

— Я почти все время был с ним, сэр, — сказал швейцар. — Он послал меня отправить письмо, но потом передумал, догнал и сказал, что отправит сам.

— А вы не помните адрес?

— Письмо было адресовано юридической конторе «Трэйль и Трэйль» в Мельбурн. На внутреннем конверте он сделал надпись:

«Это письмо должно быть вскрыто, если я не распоряжусь иначе. Если о моей смерти станет известно до получения этого письма, оно должно быть вскрыто в любом случае».

Теперь Селби понял, почему Флит воспрянул духом. Этим письмом он обеспечил себе передышку. Аль сделал все возможное, чтобы завладеть письмом. А до тех пор Флит мог не бояться за свою жизнь. Но для чего он ходил к Эвершаму? Ответ не замедлил прийти. Выходя из «Трест Билдингс», он столкнулся с доктором Эвершамом.

— Вас–то мне и надо! Вчера из моего кабинета пропал сильно действующий яд! Препарат Х.37. В микроскопических дозах он употребляется в некоторых лекарствах. Вчера, прежде чем идти спать, я хотел спрятать трубочки с ядом в сейф. Но они пропали!

Глава 19

Берлога Джумы

Известие о богатстве Гвенды Гильдфорд произвело угнетающее впечатление на Билля Джойнера. Он был рад, и в то же время очень огорчен. О своих чувствах он рассказал кузине.

— Гвенда теперь богатая женщина, — мрачно сказал он.

— Ну что ж. Я считаю, что это хорошо, когда богатые выходят замуж за бедных. Это способствует равенству полов.

Билль готов был возмутиться, но в это время вошла Гвенда.

— Я видела мистера Лоу. Он сказал, что послал телеграмму попечителям имущества бедного дяди Оскара. Есть какие–нибудь новости, Билль?

— Единственная новость, которая волнует Билля, — сказала Норма, — это то, что ты стала богата и недоступна. Не кашляй, Билль, я еще не кончила говорить.

— Недоступна? Что ты хочешь этим сказать?

— Объясни ей, — и Норма вышла, оставив их вдвоем…

Селби был приглашен на завтрак к Маллингам. По его предложению завтрак был подан наверх, в гостиную Маллингов. Но случилось нечто, бросающее тень на его благовоспитанность. Дело в том, что он напрочь забыл о приглашении и занимался в это время разговорами об Х.37.

Но, как ни странно, Норма, больше всех задетая тем, что Селби не явился, меньше всех это показала. В глубине души она надеялась, что он будет сопровождать ее в задуманной экспедиции. В письме мистеру Маллингу Оскар Треворс описал место, где его держали в заточении. Норма помнила, что это на Сэрридэн–стрит в Ламбете и что в письме упоминался стеклянный завод.

Она без особого труда узнала, что такой завод существует. Но так как Селби не пришел, обязанность сопровождать ее пала на Билля, которому эта перспектива не улыбалась: разговор с Гвендой произвел перемену в его взгляде на жизнь.

Сэрридэн–стрит находилась в одной из беднейших частей Лондона. Это был грязный, унылый тупик, который заканчивался воротами завода. На стене висело объявление, что этот «выгодный участок» продается. Сторожа они нашли в ближайшем трактире.

Это был старичок низенького роста, немного подвыпивший. Он наотрез отказался пустить кого–либо на завод. Две бумажки, сунутые ему в руку Биллем, однако, сделали свое дело, и он быстро засеменил за ключом к своему дому.

Нет более унылого зрелища, чем бездействующая фабрика. Двор завален железным ломом и всякой рухлядью. Норме стало как–то холодно при виде этого запустения. В главном здании завода оказалось шесть бездействующих горнов.

— Здесь негде укрыться, — сказал Билль нетерпеливо, как только они вошли. — Должно быть, Треворс был не в своем уме, когда писал то письмо.

Норма не ответила ему. Она спросила у сторожа, есть ли другие помещения.

— Только контора, мисс. Она полна крыс.

Но Норму нелегко было остановить.

— Я загляну в контору.

Контора находилась в одноэтажном здании, которое располагалось под прямым углом к главному заводскому зданию. Сторож с трудом вставил в замок ключ. Наконец, дверь со скрипом отворилась, и они вошли в пустую комнату. Пол был покрыт густым слоем пыли, потолок затянут паутиной.

— Здесь никто не был с тех пор, как завод закрылся четырнадцать лет тому назад, — с каким–то удовольствием сказал сторож.

Вдруг Норма резко повернулась и вышла на свежий воздух.

По пути в гостиницу она была молчалива, односложно отвечая на вопросы Билля. Когда они пришли, в гостиной был Селби.

— Где вы были? — резко спросил он.

— Я занималась расследованием, — сказала Норма, стараясь быть веселой.

— Ваш отец сказал, что вы отправились на стеклянный завод. Это было глупо с вашей стороны, мисс Маллинг.

— Не журите меня. Я искренне раскаиваюсь. Мы ничего не видели.

— Разумеется, мы ничего не видели, кроме рухляди, гнилой воды и ржавого железа! — сказал Билль.

Норма медленно повернулась к нему со странным выражением в глазах.

— А ты видел следы ног?

Билль нахмурился.

— Следы? Где?

— В конторе. Их легко было заметить на пыльном полу. Следы огромных голых ног, которые вели к маленькой двери в углу. Мне кажется, мы открыли, где живет Джума!

После рассказа Нормы и Билля, Селби немедленно отправился на завод. Его сопровождал верный Паркер. Сторож, как обычно, был в трактире.

— Это невозможно, сэр. После трех часов я не имею права никого пускать туда.

— Поговорите с этим типом на его языке, Паркер, — нетерпеливо сказал Селби. Сержант схватил сторожа и осторожно притянул к себе.

— Я сержант отдела уголовного розыска. Если будете сопротивляться, я посажу вас в тепленькое местечко. Давайте ключи!

Селби осматривал улицу.

— Как далеко простирается завод?

— Он примыкает к железной дороге. Кажется, там есть отдельная ветка.

— Дальше, должно быть, находится канал. Войти и выйти довольно легко.

Они вслед за сторожем пошли на заводской двор. Дверь конторы была не заперта. Селби сразу заметил следы на полу. Их было много. Одна линия вела к окну, другая кончалась у двери. Селби прошел в дальний угол и повернул ручку двери. Она была заперта изнутри. Он вышел и обошел здание конторы. С другой стороны тоже была дверь. Сторож, после некоторых поисков, раздобыл, наконец, ключ от нее. Селби оказался в узком проходе, который заканчивался дверью. Без труда открыв дверь, он вошел в небольшую комнату. Половина ее была занята большой клеткой, похожей на те, которые возят с собой бродячие зверинцы. В углу клетки лежала куча лохмотьев.

— Постель Оскара Треворса, — сказал Селби.

Окна были закрыты и замазаны.

Из этой комнаты дверь вела в соседнюю. Там стояла походная кровать, покрытая шкурой леопарда. В поломанной железной печке был котел для варки пищи. В углу валялось несколько поленьев. Комната была ужасно грязной, но было видно, что ею недавно пользовались.

— Слишком поздно, — сказал Селби. — А теперь давайте найдем выход с завода.

Выходов оказалось два, и оба вели к каналу. Одна из калиток недавно открывалась. Осмотр горнов ничего не дал.

Когда они возвращались в Скотленд–Ярд, Селби вдруг спросил:

— Вы слыхали что–нибудь о человеке, которого зовут Джон Бромлей?

Паркер оглянулся.

— Нет.

— В таком случае — услышите! — был загадочный ответ.

Глава 20

Джон Бромлей

Настроение собравшихся в тот вечер на Керзон–стрит было подавленным. Тень трагедии еще висела над домом. Доктор Эвершам запаздывал. Он сообщил по телефону, что его задерживает пациент, и он будет через полчаса.

— Знаете, что я думаю, — сказал мистер Маллинг после звонка доктора. — Я думаю, что этот доктор — самый ловкий сыщик из всех вас. Я не осуждаю вас, Лоу, но я предсказываю, что когда страшное чудовище будет поймано, а виновные в смерти бедного Треворса арестованы, это произойдет благодаря доктору.

— Почему ты так думаешь, папа?

— У меня такое предчувствие. Ты не замечала, как он мало говорит, когда заходит речь о совершенном на него нападении? Какое у него выражение глаз при этом? Ну как, Лоу, вы проверили сегодня слова Нормы?

— Да, кажется, она права. Там действительно были следы на пыльном полу и, притом, сравнительно недавние, — сказал Селби. — Более того, я уверен, что Оскар Треворс сидел там в заключении некоторое время, во всяком случае, несколько недель.

Мистер Маллинг вдруг резко переменил тему разговора.

— Я говорил с Гвендой. Она возвращается с нами в Сакраменто на следующей неделе. Боюсь, что мы возьмем с собой и вашего приятеля.

— Бедный мистер Лоу! — сказала насмешливо Норма. — Вам будет здесь совсем одиноко.

— Посмотрим, — ответил Селби и сейчас же добавил: — Я говорю не о том, буду ли я чувствовать себя одиноким, а о том, уедете ли вы на следующей неделе.

Послышался шум подъехавшего автомобиля, и Селби пошел навстречу доктору.

— Вы немного опоздали, доктор, чтобы поддержать меня. Уже решено, что мисс Гильдфорд едет в Сакраменто.

— А разве я обещал поддержать вас в чем–нибудь? — удивился Эвершам. — Ах, да, вспомнил! Вы хотели бы, чтобы она поехала в Австралию. Но почему?

— У меня есть основания.

— Но разве там она будет в большей безопасности, чем в Америке?

— Думаю, что да.

Этот разговор происходил в коридоре. В дальнем конце его Селби увидел грузную фигуру Дженингса.

— Не беспокойтесь, Дженингс. Я уже впустил доктора. Свет в порядке?

— Да, сэр. Вчера это вышло ужасно неудачно.

— Вы даже не можете себе представить, как это было неудачно, — сказал Селби.

— Вам телеграмма, сэр.

Селби стал читать.

— Это довольно серьезное известие для вас, мисс Гильдфорд. Слушайте: «Поверенные Джона Бромлея Треворса, известного под именем Джона Бромлея, возбудили дело о притязании на имущество Оскара Треворса. Они обращаются в суд с ходатайством о наложении запрета на переход состояния к мисс Гильдфорд. Джон Бромлей живет в Лондоне, 38, Сомерс–стрит, Сомерс–таун. Он заявляет, что он сын Оскара Треворса и готов представить доказательства».

Это сенсационное известие было встречено общим молчанием. Билль был совершенно ошеломлен. Гвенда почувствовала облегчение.

— Я рада, — сказала она.

— 38, Сомерс–стрит? — спросил хмурясь доктор. — Но ведь это одна из беднейших трущоб Лондона. Для вас это, должно быть, потрясение, мисс Гильдфорд?

— Если и потрясение, то приятное. Не знаю, буду ли я когда–нибудь зарабатывать хлеб пером, но я знаю, что одно из главных препятствий устранено.

На мгновение ее глаза встретились с глазами Билля, и доктор все понял.

— Это разрушает вашу гипотезу, Лоу, и вместе с тем дает мотив убийства Треворса. Вы раньше никогда не слыхали о Джоне Бромлее?

— Напротив, — сказал Селби, — с самого дня смерти Треворса я ждал, что Джон Бромлей выдвинет свои притязания, и я был бы крайне удивлен, если бы он этого не сделал.

— Вы его знаете? — удивленно спросила Норма. — Но никогда не говорили о нем.

— Ошибаетесь, — улыбнулся Селби. — Я много раз говорил о нем, но никогда не называл его по имени.

— Я ручаюсь, что Оскар Треворс никогда не был женат! — вырвалось у мистера Маллинга, когда он сообразил, что означает это известие для его подопечной.

— Кто может поручиться за это? — сказал Селби. — Этот человек утверждает, что может представить доказательства.

Для Гвенды Гильдфорд открылись новые перспективы. В одно мгновение она освободилась от власти Ужаса, тяготевшей над ней со дня приезда в Лондон.

Билль Джойнер разделял ее чувства, но решил настаивать на том, чтобы притязания Бромлея были доказаны законным путем.

На следующее утро мистер Маллинг отправился с девушками по магазинам, чтобы немного развлечь их. Билль воспользовался этим и пошел к Селби. В его конторе было накурено. Селби без пиджака усердно что–то писал.

— Селби, наверное, ты будешь недоволен, но я провел небольшое расследование.

— И ты, Брут, — сказал укоризненно Селби. — В этом деле столько добровольных сыщиков, что я начинаю беспокоиться. Что же ты узнал? Что–нибудь о Джоне Бромлее?

— Да. Вчера вечером я отправился к нему.

— И твой визит, конечно, имел успех?

— Ты прекрасно знаешь, что нет, Сель. Там никто никогда не видел этого Бромлея.

— Разве он там не живет? — с наивным видом спросил Селби.

— Он прожил там целый год в доме, который принадлежит некоему Локсу…

— Точнее Голди Локсу, — вставил Селби. — Если ты еще не узнал профессию, то могу сказать, что он профессиональный вор, дважды судимый. Вот почему ты ничего не узнал. Обитатели Сомерс–стрит, среди которых много преступников, не любят болтать о своих соседях.

— Значит, ты знал, что я там был?

— Я догадался, что ты пойдешь. Вчера вечером в твоих глазах была такая решимость, что я послал за тобой человека ради твоей же безопасности. Локс — вор, приятель Флита. Это он был ночью в комнате Гвенды и спас ее от большой неприятности.

Билль свистнул.

— Какой ты ловкий! — сказал он с восхищением. — Теперь понимаю… Локс из той шайки, которая пытается ограбить Гвенду!

— Не думаю. Локс — орудие в чужих руках.

— Но ведь Бромлей — жулик. Он такой же сын Треворса, как и я!

— Согласен. Но это дело Федерального суда. На твоем месте я бы не очень волновался из–за этого Бромлея.

— Разве ты не видел утренние газеты? Нью–йоркские газеты решительно заявляют, что доказательства будут предъявлены: Оскар Треворс тайно женился в Питсбурге двадцать три года тому назад. Нашли какую–то женщину, которая помнит его ребенка. Даже поверенные попечителей имущества Треворса не отрицают законности отвода. А я уверен, что это подлог! Мистер Маллинг сказал, что будет отстаивать в суде права Гвенды, хотя бы это стоило ему всего состояния, до последнего цента!

— Мой опыт говорит, что в судебных процессах дело редко доходит до последнего цента. Можно отстаивать дело до последней тысячи долларов, а центы обычно остаются на дорогу. Нет, Билль, ты напрасно волнуешься. Мы используем Джона Бромлея сколько нужно, а тогда поступим вот так! — Селби многозначительно щелкнул пальцами.

Билль ушел, нисколько не убежденный доводами Селби.

В тот же день Голди Локс явился по срочному вызову в «Трест Билдингс». Он нашел Флита в самом веселом настроении. Мэри и та улыбнулась ему! Голди был так поражен этой переменой, что даже забыл съязвить по этому поводу.

— Входите, Локс. Давненько я вас не видал. Хотите сигару? Что же, и много вы зарабатываете?

— Миллионы! — насмешливо ответил тот.

— Я говорил о вас с одним общим другом. Он говорит, что вы не так уж хорошо зарабатываете. Если человеку приходится сдавать комнаты, значит, дела его плохи. Кто такой ваш жилец? Я до сих пор не слышал о нем.

— Вы говорите о Бромлее? Странный субъект. Его присутствие почти не чувствуется в доме. Платит он аккуратно, а иметь небольшой подсобный доходец не мешает…

— Как давно он живет у вас?

— Он поселился в прошлом году в первый день Аскотских скачек.

— Сколько ему лет?

— Около двадцати двух. Он американец. У него есть друзья в Чикаго. Я видел, как он получал письма со штемпелем «Чикаго». Весь день проводит в комнате и никогда не выходит раньше полуночи. К рассвету обычно возвращается.

— А вы никогда не были днем в его комнате?

— Нет. Пока он там, он держит комнату на запоре. Два раза я слышал, как он двигался, слышал, как поет. Вот и все, что я о нем знаю.

— Я бы хотел взглянуть на его комнату. Вы получите за это сотенную.

— Это бесполезно, мистер Флит. В его комнату нельзя попасть, не взломав дверь. Странно, что он привлекает к себе такой интерес. Сегодня утром он спросил, сколько будет стоить, если он снимет весь дом. Я назвал такую сумму, что думал, она свалит его с ног. Но он с радостью ухватился. Жаль, что не назначил вдвое больше!

— Он снимет весь дом? А куда же вы денетесь?

— У меня есть друзья в деревне, вернее, родственники моей жены.

Полчаса Маркус засыпал Локса вопросами, так ничего и не добившись. Потом неожиданно спросил:

— Аль причастен к этому делу?

На лице Локса не дрогнул ни один мускул.

— Кто такой Аль? Это новое имя для меня.

Мистер Флит не стал продолжать.

Глава 21

Сыщики

В тот день Голди Локс покидал свой дом на Сомерс–стрит в сопровождении своей жены, двух кошек, канарейки и разного скарба. Никогда Голди не уезжал так торжественно. Несколько раз ему приходилось уезжать, но в полночь, под конвоем двух полицейских в штатском. Все обитатели Сомерс–стрит высыпали из своих домов, чтобы посмотреть на необычайное зрелище. И хотя все прекрасно знали, что у него нет родственников, все же делали вид, что верят, будто он едет к родным в деревню.

В тот вечер никто не видел, как жилец Локса выходил из дома, но, по крайней мере двое, видели, как он входил. В темноте ночи какой–то человек крадучись повернул на Сомерс–стрит и, пробираясь в тени деревьев, вошел в подъезд дома. Это и был Джон Бромлей.

Сначала он тихо прошел на кухню, зажег спичку и, осторожно прикрывая пламя рукой, осмотрел запоры ставень на окнах. Потом осмотрел маленькое соседнее помещение, дверь из которого вела наружу и ощупал засов. Дверь была заперта.

Тогда он зажег лампу и обошел все комнаты, открывая шкафы и заглядывая под кровати. Он проверил даже маленький угольный погреб под лестницей. Только после этого отправился к себе наверх.

Ночь была душная, теплая, но он не стал открывать окна. Снял пиджак, бросил его на кровать. Достал пачку почтовой бумаги, положил на стол и сел писать.

«Милый друг! — начиналось письмо, — Три года я ждал, чтобы заявить мои права на состояние моего отца».

На этом месте он остановился и прислушался. Будто вспомнив об одном упущении, он достал из кармана брюк револьвер с длинным дулом и положил его рядом с собой на стол. Подошел на цыпочках к двери, открыл ее и нагнулся. Убедившись, что то что он слышал, было просто капанье воды из крана, он снова запер дверь и вернулся к письму.

«Благодаря странному совпадению я живу в доме человека, который работает рука об руку с Флитом».

Он опять остановился и прислушался. На этот раз он не ошибся. Кто–то действительно стоял на улице перед домом. Вероятно, у входной двери. Бромлей погасил лампу и осторожно подошел к окну. Пол немного скрипел под ногами. Отодвинул штору, приподнял окно и выглянул наружу. При тусклом свете уличного фонаря он увидел две человеческие фигуры. Один из них стучал в нижнее окно.

Бромлей схватил с ночного столика фонарь, и внезапно яркий луч света осветил улицу.

— Что вам нужно? — спросил Бромлей хриплым голосом. — Смотрите, как бы вы не получили то, чего ждете.

Оба человека на улице опустили головы, чтобы скрыть свои лица. Один сказал:

— Спуститесь. Нам нужно поговорить с вами.

Но прежде, чем Бромлей успел ответить, откуда ни возьмись появился третий человек и стал быстрыми шагами переходить улицу по направлению к этим двум. При виде его оба незнакомца повернулись и поспешно пошли прочь.

Джон Бромлей потушил фонарь и подождал.

— Что–нибудь случилось? — спросил человек внизу.

— Нет, ничего, спасибо, — сказал Бромлей и опустил окно.

Вставшие рано обитатели Сомерс–стрит заметили незнакомого человека, скучавшего на тротуаре. Но отнеслись к присутствию сыщика — ибо это был Паркер — вполне философски…

Спустившись к утреннему завтраку, Билль застал своего приятеля изучающим исписанный карандашом синий лист бумаги.

— Доброе утро, начальник, — совершенно серьезно сказал Селби.

Билль покраснел.

— Насмешки не трогают меня. Кто тебе сказал?

— Почтенный сержант Паркер, — сказал Селби, складывая донесение. — Право, Билль, после всех моих предостережений, ты бы должен был оставить мистера Бромлея в покое. Твоим спутником был, если я не ошибаюсь, другой великий криминалист — доктор Эвершам.

— Я думал, что он нас не узнал, — сказал Билль. — Да, я действительно хотел поговорить с этим Бромлеем. Я посоветовался с доктором, и он согласился пойти со мной. Мы постучали в окно, надеясь, что он выйдет поговорить с нами. Единственное, чего мы добились, это несколько хриплых слов.

— И вы пустились наутек, как зайцы?

— Неправда! — возмутился Билль. — Естественно, мы не хотели привлекать к себе внимание. Почему ты смеешься?

— А что сказал доктор?

— Кажется, он чувствовал себя довольно глупо, и я ругал себя за то, что привел его. Он очень приличный малый. Мы думали, что нам удастся вызвать Локса и уговорить его привести к нам своего жильца.

— Локс вчера днем уехал из Лондона. Какие у вас планы?

— Мы уезжаем на «Мавритании» в субботу на будущей неделе.

— Все?

— Да. Мне очень жаль покидать тебя, старина.

— Да, пожалуй, к субботе на следующей неделе мы закончим это дело и сможем отправить вас в твою счастливую, но трезвую страну без всяких осложнений… — Вдруг Селби остановился. — Нет, это невозможно, Билль. В субботу на следующей неделе никак невозможно. Вам придется отложить отъезд.

— Почему же?

— Есть много причин. Во–первых, тебе придется присутствовать при дознании. Во–вторых, ты будешь важным свидетелем на суде.

— На каком дознании? — спросил Билль. — По поводу убийства Треворса?

Селби покачал головой.

— Это несущественно. У них есть достаточно доказательств. И, кроме того, дело будет, вероятно, отложено. Я еще не уверен о чем будет дознание: об убийстве Аля Клерка или об убийстве мистера Бромлея.

— Ты еще не поймал своего преступника?

— Поймаю, не беспокойся, поймаю.

— А как насчет Бромлея?

— Бромлей должен сам о себе позаботиться. Я сделаю все, что могу, чтобы избавить его от неприятностей. Но иногда я сомневаюсь в том, что мне это удастся. Перестань быть сыщиком, Билль! Поверь мне, что это ужасное занятие.

Даже наблюдатель не видел, как Джон Бромлей на следующий вечер покинул Сомерс–стрит. На крыше дома был люк, через который он вылез на плоскую крышу. Добравшись до конца квартала, мистер Бромлей открыл небольшой сарайчик, вывел оттуда велосипед, вскочил на него и покатил в южном направлении.

Он без остановки доехал до стеклянного завода, слез с велосипеда и пошел по набережной. С одной стороны чернела вода канала, с другой была высокая стена. Он дошел до маленькой калитки, открыл ее и вошел. На ногах у него были мягкие туфли, заглушающие шум шагов. Обойдя здание, он прислушался и быстро скрылся в двери. Едва он успел войти, как появился второй человек, огромный, согнувшийся почти вдвое, он вынырнул из мрака и тоже вошел в здание.

У стены на корточках сидел человек, который видел, как вошел Бромлей. Он мог бы пойти за ним, но предпочел выждать в своем укромном месте. Прошло два часа, прежде чем он увидел приближающегося по дорожке Бромлея. Он осторожно пополз вперед, чтобы перехватить его.

Бромлей тем временем взял велосипед и покатил его по направлению к калитке. Он уже почти вышел, когда подкравшийся к нему человек вскочил на ноги.

— Стойте, не то буду стрелять! — закричал он. — Я хочу видеть ваше лицо!

Бромлей наклонил голову и со всей силы толкнул вперед свой велосипед. Переднее колесо ударило неизвестного и сбило его с ног. И прежде, чем он успел подняться, Бромлей был уже на нем и крепко держал за шею сильными руками.

— Не двигайтесь, а то вам будет хуже! — прошипел Бромлей, произведя быстрый обыск карманов противника.

Нащупав револьвер, он вытащил его и сунул себе в карман. Потом, быстро поднявшись, схватил велосипед, вскочил на него и умчался прочь.

Доктор Эвершам с трудом поднялся на ноги.

— Я, кажется, действительно, старею, — произнес он вслух, и это открытие привело его в отчаяние.

Глава 22

Селби меняет решение

— Приходите, если у вас есть время, доктор, — сказал Селби.

— Это звонил Эвершам? — спросил Билль.

— Да. У него вчера была встреча с таинственным мистером Бромлеем. Он тоже решил заняться поисками. Поразительно, как наша профессия притягивает любителей!

Не прошло и десяти минут, как автомобиль доктора остановился у дома. Эвершам, веселый и бодрый, несмотря на неприятное происшествие накануне, рассказал о случившемся.

— Я установил наблюдение за стеклянным заводом с тех пор, как узнал от мистера Джойнера, что вы подозреваете, будто именно там обитает мой неведомый друг, — закончил он.

— Вы видели только одного человека? Вы уверены, что это был не Джума?

— Могу в этом поклясться, — сказал доктор. — Это был белый человек. Я не мог ошибиться. И я более чем подозреваю, что это был Бромлей.

— Почему Бромлей? — с интересом спросил Селби. — Вы узнали его по каким–нибудь приметам?

Доктор покачал головой.

— Я не мог его видеть, но у меня, как говорит мистер Маллинг, предчувствие, это был он.

— Как долго он там пробыл?

— Два часа. Я жалею, что не пошел за ним. Судя по всему, у него было какое–то дело на заводе, иначе он не оставался бы там и двух минут.

— Может быть, это был не Бромлей, хотя мой наблюдатель не говорил мне об его отсутствии вчера дома. А может быть это был Флит?

Но доктор решительно возразил.

— Я уверен, что это был не Флит. Правда, я не видел его лица. Он нагнул голову, и на нем была широкополая шляпа. Единственное, что я видел, это резиновые подошвы. Кажется, я последую вашему совету, Лоу, и предоставлю уголовный розыск властям. Но должен признаться, что меня прельстила таинственность обстановки. Судя по тому, что я видел, трудно представить более подходящее место для совершения ужасных преступлений, чем этот стеклянный завод.

— Так вы не видели Джуму?

— Разумеется, я его не видел, — смеясь ответил доктор. — Разве тот факт, что Джума еще жив, не достаточное доказательство? Почему вы не устроили до сих пор облаву на заводе?

Селби пожал плечами.

— И что бы мы нашли? Я уверен, что там несколько выходов, и облава только вспугнет птичку. Нет, пока мой голос что–нибудь значит, никакой полицейской облавы не будет. Что же касается Бромлея, то, если хотите, мы можем его арестовать за нападение на вас. Жаль, что вы не видели его лица.

Эвершам улыбнулся.

— Я жалею об этом не меньше вас. Кстати, — прибавил он, собираясь уходить, — вы не узнали ничего нового о моем исчезнувшем препарате Х.37?

Селби покачал головой.

— Однако, я рассчитываю узнать со дня на день.

— Правда? — спросил Билль, когда доктор ушел.

— Да, — ответил Селби. — Я не могу представить, чтобы Флит или кто–нибудь другой взял смертельный яд, если не собирался пустить его в дело!

— Стал бы он рисковать… — начал было Билль.

Но Селби перебил его.

— Вот что, Билль. Мы приближаемся к критическому моменту, когда Аль Кларк начнет убивать не ради выгоды, а ради безопасности. Это самая опасная стадия, потому что здесь прекращается власть логики. А нелогичный убийца опаснее бешеной собаки в школьном классе. Кстати, я сегодня еду в Париж и буду отсутствовать три дня. В деле Оскара Треворса есть одна загадка, которую я еще не разрешил, а по телефону это сделать нельзя. Я слетаю в Париж и постараюсь вернуться как можно скорее.

— Ты не забыл, что мы уезжаем через неделю в Америку?

— Совершенно забыл. И тебе тоже советую забыть.

В это время старый мистер Эванс сидел среди груды телефонных проводов в маленькой, плохо освещенной комнате на пятом этаже в «Трест Билдингс». Он был срочно вызван Флитом после того, как прожил два дня у своей дочери в Уэстклифе. Хозяин даже не потребовал вернуть выданное за год жалованье.

Перед ним была телефонная доска. На лысой голове надеты наушники. Время от времени он подключался к проводам и делал заметки в своей книжке. В то утро было мало интересных разговоров. В конторе «Экспортера Смита» царило молчание. Только один провод было строжайше запрещено подслушивать. Но Эванса томило любопытство. Надеясь, что никто за ним не наблюдает, он быстро повернул выключатель…

»…был на стеклянном заводе. Я не знаю, причастен ли ты к этому, и я готов поверить, что нет. Но ты должен разузнать, кто такой Бромлей. Ты находишься под подозрением. Этот Бромлей живет у Локса, одного из твоих агентов».

«И твоего также», — послышался голос Флита.

«Теперь другое, — продолжал первый тягучий голос. — Это касается твоей секретарши. Она, может быть, думает, что легко отделалась, но следующий, кто посмеет подслушивать, оглохнет навеки. Кто бы это ни был, мужчина или женщина, старик или юноша, я доберусь до него. Ты меня знаешь».

Мистер Эванс дрожащей рукой отключил провод в ужасе от того, что его подслушивание было обнаружено этим кровожадным человеком.

Флит подумал, не начал ли Аль терять хладнокровие и выдержку. Он становился все подозрительнее и подозрительнее, на каждом шагу видит измену. Но Флит вспомнил о своем письме, которое находится на пути в Австралию, и успокоился. Он точно знал, что письмо ушло, так как он отправил его как заказное. Один его знакомый, почтовый чиновник, говорил, что заказные письма не следует опускать в ящик…

— Я обедаю сегодня с Эммелиной Уольтэм, — сказал он своей жене.

Она примирилась с существованием Эммелины Уольтэм, поняв, что Маркуса влекло к ней скорее ее социальное положение, чем она сама. Она знала, что он не гнушался никакой добычей. Это была его главная слабость. В четыре часа Флит отправил жену домой.

Через полчаса Селби Лоу, который как раз собирался выезжать в Париж, позвонили из полиции.

— Как фамилия вашего хозяина, Лоу?

— Дженингс. А что?

— Он только что вошел в контору Флита. Дело не совсем обычное. Флит отправил жену домой и запер дверь.

Селби повесил трубку и тихонько свистнул. Потом прошел в гостиную и позвонил. На звонок явилась миссис Дженингс.

— Я бы хотел видеть вашего мужа, миссис Дженингс.

— К сожалению, его нет дома. Он любит выходить днем. А я осталась дома, чтобы уложить ваш чемодан.

— Я поеду позже, вечером. Попросите Дженингса подняться ко мне, как только он придет.

Дженингс пришел, когда стол уже был накрыт для одинокого обеда Селби:

— Входите, Дженингс. Что за отношения у вас с Маркусом Флитом?

Дженингс покраснел.

— Он ваш приятель?

— Нет, сэр. У меня было к нему дело.

— Какое дело?

— Денежное, мистер Лоу. Мой дом заложен, и я получил через одного человека рекомендацию к мистеру Флиту. Он любезно ссудил мне достаточную сумму.

— В обмен на какую услугу?

Дженингс молчал.

— Послушайте, Дженингс. Я знаю Флита, как свои пять пальцев. Он не бросает деньги на ветер. Какую услугу он потребовал от вас?

— Никакой, мистер Лоу, если не считать того, что он попросил раздобыть ему ключ…

— Ключ? Какой ключ?

— Серебряный ключ, сэр. Не стану скрывать, что готов был обещать ему, что угодно, так мне нужны были деньги. Но я собирался прийти к вам, хотя мистер Флит предлагал мне другое.

Селби засмеялся.

— Скажите, Дженингс, что еще хотел Флит, кроме ключа?

— Клянусь, я вовсе не собирался выполнять его просьбу, — почти простонал Дженингс. — Вы всегда были так добры ко мне, мистер Лоу, я не забыл вашей доброты. И, право, мистер Флит хотел от меня нелепого. Когда он стал спрашивать меня, сколько раз вы переодевались во время обеда в тот день, когда произошло убийство, я решил, что он сошел с ума. Он хотел только взглянуть на ваш пиджак.

Селби задумался.

— Принесите мой пиджак.

Дженингс рад был возможности исчезнуть. Через некоторое время он вернулся с пиджаком в руках.

— В чем же дело? — спросил Селби, переворачивая пиджак. — В карманах есть что–нибудь?

— Нет, сэр, я всегда вынимаю все вещи, когда чищу ваш костюм.

— Куда же вы дели мой портсигар?

— Его не было в кармане, сэр.

Селби был человеком привычки. Он всегда носил в кармане пиджака платиновый портсигар.

— Я сам хотел вас спросить об этом, сэр.

В этот момент Селби нащупал что–то твердое в подкладке, похожее на самопишущее перо, зашитое в потайной карман. Селби нахмурился и долго смотрел на Дженингса, не замечая его.

— Отнесите пиджак ко мне в комнату. Завтра вы можете показать Флиту весь мой гардероб, но на сегодня оставьте пиджак.

Когда Дженингс ушел, Селби позвонил Биллю и сообщил о своих изменившихся планах. Затем поднялся наверх и закрылся у себя в комнате.

После чая он вызвал к себе Дженингса.

— Я не знаю, какие опрометчивые обещания вы надавали Флиту, но готов поверить, что вы ничего не сделаете, не посоветовавшись со мной. Вот вам одна вещь, — он положил на стол серебряный ключик. — И можете удовлетворить любопытство Флита по поводу пиджака.

Селби нанес несколько деловых визитов, потом зашел в отель к Маллингам. Мистер Маллинг одиноко курил сигару в саду и был настроен не особенно весело.

— Из–за вас моя дочь совсем помешалась на розысках. Я велел оставить ей Джона Бромлея в покое, но она никак не может угомониться.

— Не думаю, чтобы Бромлей мог причинить ей вред. Он находится под наблюдением. К тому же, он недосягаем. А вот Сомерс–стрит в ближайшие дни будет не особенно приятным местом. Лучше держаться от него подальше.

Никто это так хорошо не знал, как сам Джон Бромлей.

Глава 23

Билль действует

Джон Бромлей не сомневался в серьезности положения. Во время его отсутствия, о котором сержант Паркер ничего не сообщил, днем кто–то забрался к нему в дом через люк на верхней площадке и осмотрел его вещи так ловко, что если бы он не ожидал такого обыска, то ни за что б не догадался.

Против дневных посетителей он ничего не имел. Здесь можно было придумать сотни предлогов. Неподалеку работали телефонные рабочие, и один из них легко мог забраться, тем более, что люк был открыт. Бромлей днем никогда не запирал его и вообще не принимал никаких мер предосторожности.

Но по возвращении домой, Бромлей самым тщательным образом осматривал все комнаты, зная о приемах Флита и его агентов. Ночью он баррикадировал все входы. И надо было быть очень ловким вором, чтобы забраться к нему иначе, чем через окно той комнаты, где он спал или сидел с трубкой и писал длинные запутанные письма по поводу своего притязания на состояние Треворса.

Одно из таких объяснений попало в руки Флита, который тут же позвонил своему хозяину.

— Откуда ты достал это? — спросил тонкий голос Аля.

— У него есть уборщица. Я подослал ему свою женщину.

— Она видела его?

— Нет. Он работал в одной комнате, пока она убирала другую. Когда она закончила, он через дверь велел ей идти домой и прийти снова через час. У нее есть ключ, но толку от этого мало, так как он каждую ночь запирает входную дверь на засов и на цепочку.

— Попечители признают его права, — послышался голос.

Маркус ничего не ответил.

— Нам необходимо его поймать.

— Это, пожалуй, нетрудно. У него нет друзей. Но надо подождать, пока его права будут установлены со всей достоверностью.

— Зачем же? Его документы уже поданы, куда следует.

— По полученным мною сведениям из Америки, поверенные попечителей узнали подробности брака Треворса и рождения его сына.

— Как давно этот человек живет у Локса?

— Около года.

Наступила пауза. Потом послышалось: «Мы поймаем Бромлея», и собеседник Флита повесил трубку.

У Билля Джойнера был приятель, работавший в нью–йоркской газете. Билль знал, что Бобби Стиль пользовался репутацией человека, который знает подоплеку всех интересных событий. Когда Билль случайно услыхал, что одним из попечителей имущества Треворса является некий Корнилиус Стиль, это имя показалось ему знакомым. Теперь он вспомнил, что отца Бобби также звали Корнилиус.

Когда у Билля созрел план, он отправился на телеграф и послал в Нью–Йорк телеграмму следующего содержания:

«Не можешь ли ты узнать от своего отца, насколько основательны притязания Бромлея на имущество Треворса? Я в этом очень заинтересован, Бобби, и ты окажешь мне большую услугу, дав знать, каковы шансы Гвенды Гильдфорд в ее борьбе за свои права».

Отправив телеграмму, Билль почувствовал приятное удовлетворение, будто сделал что–то очень важное для Гвенды. В таком расположении духа он шел по Парламент–стрит и вдруг на углу столкнулся с Селби.

— Когда ты вышел из дома? — спросил Селби. — Я не слышал, как ты уходил.

— Потому, что ты спал, как барсук.

— Пойдем со мной, — сказал Селби. — Билль, у тебя необыкновенно таинственный вид, который тебе совсем не идет. Может быть, ты виделся с мистером Бромлеем?

— Ничего подобного. Этот тип мне так отвратителен, что я не желаю его видеть даже на расстоянии.

— А, может быть, ты совещался с превосходным доктором Эвершамом и пробовал применить к раскрытию преступлений тот слегка научный подход, который кажется хорошим на бумаге и оказывается совершенно никчемным на свидетельской скамье?

— Нет, я не сделал и этого, — сказал Билль, немного уязвленный. — Ты просто ревнуешь, Сель.

Он собирался рассказать другу о посланной телеграмме, но теперь решил дождаться ответа.

На улицах продавали первые выпуски дневных газет. Один из заголовков привлек внимание Селби. «Ограбление на пароходе». Он собирался уже купить газету, когда увидел, что Билль с кем–то раскланивается. Оглянувшись, он заметил проезжающих в открытом автомобиле Маллингов, и его интерес к ограбленным сейфам тотчас же пропал.

Это обстоятельство стоило одному человеку жизни.

Глава 24

Украденное письмо

Маркус Флит не был особенно частым гостем в хорошеньком домике на Вильмонт–стрит, занимаемом миссис Уольтэм. Эммелина была вдовой человека, когда–то располагавшего большим состоянием. Однако, никто не знал богата она или бедна. Она принадлежала к тем людям, которые не тратят денег у всех на виду. К тому же, миссис Уольтэм была невероятно скупа. Маркусу Флиту она обходилась довольно дорого. Она умела назначить цену за честь быть с ней знакомым.

В тот день она распоряжалась приготовлениями к обеду, на который был приглашен и Флит.

— Вы заказали мороженое?

— Нет, мадам.

— В таком случае, вы болван, — бесстрастно молвила она. — Вы же знаете, что мистер Флит любит мороженое. Позвоните и закажите!

— Слушаю, мадам.

— Когда сделаете, составьте список с указанием стоимости.

В тот вечер миссис Уольтэм надеялась добиться от Флита финансирования одного шляпного предприятия, которое давало бы ей некоторый доход.

Дворецкий вернулся со списком. Она стала внимательно и подозрительно его изучать.

— Завтра мне нужен к десяти часам автомобиль. Позвоните и закажите на имя мистера Флита. И вот еще, Джеймс, найдите в телефонной книге номер мистера Селби Лоу.

Селби не был знаком с миссис Уольтэм, но ему была хорошо известна ее репутация. Услышав ее имя, он удивленно поднял брови.

— Это мистер Селби Лоу? — нежным голосом спросила миссис Уольтэм.

— Да, миссис Уольтэм.

— Не можете ли вы мне помочь? Мне очень хочется познакомиться с мистером Маллингом, американцем. Он сейчас находится в Лондоне. Я слышала от одного нашего общего друга, что вы знаете его.

Селби улыбнулся тому, что она назвала Маркуса Флита их общим другом.

— Вы могли бы привести его и его дочь как–нибудь ко мне к завтраку, — предложила она.

— Не знаю, будет ли у него время. Он уезжает в Соединенные Штаты в субботу.

— Нельзя ли завтра? Я понимаю, что это ужасная дерзость с моей стороны, но, кажется, я была знакома с вашими родственниками — Лоу из Гластонбюри.

— В самом деле? — спросил Селби, у которого не было родственников в Гластонбюри. — Я поговорю с мистером Маллингом и, если будет возможно, приведу его.

— Ловлю вас на слове, — игриво сказала миссис Уольтэм и повесила трубку.

Потом постояла у телефона, подумала и набрала еще один номер.

— Доктор Эвершам? Говорит миссис Уольтэм. Я только что говорила с мистером Селби Лоу и просила привести завтра к завтраку Маллингов. Может быть вы могли бы присоединиться к нам и убедить этих милейших американцев прийти?

Она услышала мягкий смех доктора.

— Боюсь, что я не обладаю достаточной силой убеждения. К тому же эти милейшие американцы имеют неудобную привычку планировать свое время заранее. Может быть, Лоу поможет вам.

Она поблагодарила и повесила трубку. Потом позвонила Маркусу.

— Кажется, я устроила приглашение Маллингов на завтра. Почему тебе так хочется видеть их?

— Эти люди могут быть мне полезны. Я особенно хочу познакомиться с самим Маллингом.

— Я пригласила доктора.

— Какого доктора? Эвершама?

— Да, его. Он очень приятный человек.

— Я ничего не говорил тебе о докторе. С какой стати ты его пригласила?

— Ты сказал, что он так дружен с Маллингами. Я хотела, чтобы они наверняка пришли.

— Ладно, увидимся вечером, Эммелина.

Билль, вернувшись домой, чтобы переодеться, не застал своего приятеля дома. Он был разочарован, так как хотел пригласить Селби к Маллингам на обед. Но Селби не принял бы приглашения, потому что он снова увидел в газете заголовок с надписью: «Дерзкий грабеж на океанском пароходе». На этот раз Селби купил газету. Но сразу читать ее не стал, а сначала зашел к себе в контору, где его ждал Паркер.

— Завтра мы устроим облаву на Джуму. Приведите три сотни резервистов из всех дивизий и окружите здание. Подберите метких стрелков.

— Завтра не получится, мистер Лоу, — сказал Паркер. — Король открывает парламент, и все резервы будут заняты. Если продержать их на работе всю ночь, будут жалобы.

— В таком случае, назначим на послезавтра. Это неважно. Никто не должен знать, что это облава. Можете говорить, что мы устраиваем облаву на иностранцев, живущих без прописки.

Он развернул газету и прочитал:

«Дерзкое ограбление совершено на океанском пароходе «Аравия“. Он направлялся из Плимута в Сидней. Между Гавром и Марселем, куда пароход должен был зайти, чтобы подобрать пассажиров, в помещение, где находилась почта, ворвались грабители. Десять мешков с заказной почтой были вскрыты и разобраны. Несмотря на беспорядок, в котором они были обнаружены, ни одно письмо не было распечатано. Полагают, что грабителям что–то помешало в их поисках. Другие ценности даже не были тронуты. Не было даже попыток что–либо украсть».

— Да, — тихо сказал Селби. — Найдите мне такси, Паркер.

— Вы что–нибудь знаете об этом грабеже? — спросил удивленный Паркер.

— К сожалению, я очень хорошо знаю.

На почте Селби нашел помощника секретаря.

— Пропали какие–нибудь письма? — спросил Селби.

— Мы сейчас выясняем. Ответ будет с минуты на минуту.

— Пришлите его мне домой.

По дороге Селби посвятил Паркера в свою тайну.

— Я должен был знать, что этот господин работает проворно. Он не стал ждать, пока письмо дойдет до Мельбурна.

— Как вы считаете, мы должны предупредить Флита?

— Не знаю. Если Флит соображает быстро, он поймет, что значит для него эта статья в газете. Он не дурак. Подождем. Я буду дома.

Через некоторое время посыльный принес телеграмму.

«Пропавшее письмо было адресовано г.г. М.Трейль, и Д.Трейль, поверенным в Мельбурне. Отмечено на почте, как неправильно опущенное в ящик».

Селби тот час вышел из дома. Бегом добежал до стоянки и нанял такси.

— «Трест Биллингс»!

Но контора мистера Флита была пуста. Он позвонил ему домой. Никто не ответил. Тогда он вспомнил о Мэри Коль. Когда она вышла к нему, ему показалось, что она плакала.

— Вы знаете, где сейчас мистер Флит?

— Кажется, он у кого–то обедает.

— Где? У кого?

— Не знаю.

— Где он обедает? Вы должны сказать, если хотите спасти его жизнь!

— Спасти его жизнь? Что вы хотите сказать?

— Где он обедает?

— Он обедает с миссис Уольтэм у нее на Вильмонт–стрит. Но зачем…

Но Селби уже стрелой мчался по лестнице.

Из всех распоряжений миссис Уольтэм только одно не было выполнено. Не принесли мороженое.

— Я не должна была полагаться на вас, Джемс. Почему вы сами за ним не пошли?

— Я звонил в магазин, и мне сказали, что мороженое послано.

К счастью для дворецкого, появление мистера Флита не только прервало разговор, но и преобразило миссис Уольтэм.

Маркус был в смокинге. После первого блюда настроение у него улучшилось, и он мог спокойно обсуждать с миссис Уольтэм денежные дела. Вошел дворецкий и что–то сказал на ухо хозяйке. Она улыбнулась.

— Я думала, что мне придется извиниться перед тобой за отсутствие сладкого, но мороженое все–таки принесли.

Селби Лоу выпрыгнул из автомобиля прежде, чем он остановился у скромного подъезда дома номер 119 по Вильмонт–стрит. Он одновременно нажал кнопку звонка и постучал дверным молотком.

— Подайте мороженое, Джемс, и посмотрите, кто стучит. Кто бы это ни был, скажите, что меня нет дома.

Запыхавшийся дворецкий поспешил вниз и открыл дверь.

— Миссис Уольтэм нет дома.

— Дома она или нет, мне нужно ее видеть! Где она?

— Я же говорю вам, что ее нет дома.

Но Селби не стал слушать, оттолкнул дворецкого, перескакивая сразу через три ступеньки, бросился наверх и влетел в столовую.

Миссис Уольтэм возмущенно вскочила при виде незнакомого человека.

— Кто вы такой, и что вам нужно?

— Меня зовут Селби Лоу. Вы мне звонили сегодня. Мне нужно видеть мистера Флита!

Первое впечатление было, что Маркус смущен тем, что его застали в обществе этого светского мотылька. Он сидел, опустив голову на грудь.

— Мистер Флит!

Маркус Флит не шелохнулся.

— Позовите дворецкого!

— Как вы смеете в моем доме мне приказывать, — возмутилась миссис Уольтэм.

— Делайте, пожалуйста, что я вам говорю!

Когда Джемс пришел, Селби велел ему запереть дверь.

— Как ваше имя?

— Джемс Пурдон, сэр.

— Я надеюсь, вы будете осторожны и не станете болтать, Джемс. Осталось еще мороженое?

— Да, сэр, в кухне.

Растерянный и недоумевающий дворецкий исполнил приказание и принес блюдо с мороженым.

Селби глубоко вздохнул. Потом повернулся к Маркусу и, наклонившись, заглянул ему в лицо.

— Джемс, позвоните в полицейский участок и скажите дежурному инспектору, что мистер Флит убит в доме номер 119 по Вильмонт–стрит. Попросите его привести с собой врача.

Глава 25

Известие из Нью–Йорка

— Одно убийство порождает другое, — сказал Селби. — Я не думал, что они так быстро покончат с Флитом. Конечно, как только заказное письмо было доставлено в Лондон, он был обречен.

— Но как могло оно так скоро попасть в Лондон? — спросил Билль. — Ведь кража была раскрыта только сегодня утром?

— Она была раскрыта вчера, сообщение о ней напечатано сегодня, — сказал Селби.

— Кто же мог доставить письмо?

— Этого мы не знаем. Но я не думаю, чтобы они ждали письмо. Как только стало известно, что оно в надежных руках, Аль Кларк решил действовать.

Селби пришлось еще посетить Мэри Коль, которая сходила с ума от горя.

Миссис Уольтэм была не менее потрясена, но совсем по другой причине. Ее больше всего волновал тот факт, что ее имя окажется замешанным в скандале.

Эксперт министерства внутренних дел, осматривавший тело, сделал заключение, что Флит был отравлен ядом, известным под названием Х.37. Полиция без труда выяснила, как произошло отравление. Посыльный с мороженым был перехвачен, поэтому мороженое прибыло с опозданием.

— Мы должны найти трех человек, — сказал Селби. — Во–первых, посыльного, который привез письмо из Франции, потом, этого посредника, которого уже видели раньше, и, наконец, самого Аля Кларка. Четвертый человек — это женщина с родинкой на щеке, которая пыталась отравить доктора. Худой, смуглый человек, который забрал мороженое у рассыльного, — тот самый, который приходил ночью в контору Флита, когда я был там. Он слегка заикается.

— Вы забыли еще одного человека — Бромлея, — сказал начальник полиции.

— Нет, я его не забыл. У нас есть его приметы: сутулый, рыжий, с острыми чертами лица.

— Я буду рад уехать от всего этого, — сказал Билль в тот день, встретившись с Селби. — Это и есть то дознание, о котором ты говорил?

— Нет, не совсем. То будет дознание о смерти Бромлея, а может быть, Кларка. Во всяком случае, одного из них.

Сенсация, которую вызвала смерть Флита, для Билля затмилась другой, еще большей, которую вызвала телеграмма из Нью–Йорка. Бобби Стиль не терял времени даром.

«Лично и конфиденциально.

Я видел отца. Он сказал, чтобы ты не беспокоился о Гвенде. Притязания Бромлея — подлог. Никакого дела не будет. Попечители готовятся перевести имущество на имя мисс Гильдфорд. Бобби».

Билль схватил первый попавшийся автомобиль и помчался в отель к Гвенде. Но Гвенды не было дома. Он сообщил свою сенсационную новость Норме.

— Бобби? Это молодой Стиль? Он должен знать — его отец один из попечителей. А где мистер Лоу? Он знает?

— Я еще не говорил Селби. Его в эти дни ужасно трудно найти. А я бы хотел поговорить с ним по поводу позорной статьи в «Мегафоне».

Норма быстро взглянула на него.

— Я уже отказалась от попыток читать английские газеты. Прочти мне.

— Слушай. Если это не клевета, значит, я ничего не понимаю:

«Есть одно странное обстоятельство в двух последних убийствах, связывающее их между собой. Совпадение, если это совпадение, уже должно быть замечено нашими читателями. Оскар Треворс был таинственно убит при необычайных обстоятельствах в доме мистера Селби Лоу, представителя отдела контрразведки при Министерстве иностранных дел, который как раз занимался розысками этого несчастного. Маркус Флит, жертва последней драмы, погиб при столь же таинственных обстоятельствах, и также в присутствии мистера Селби. Третий загадочный факт в ряду этих неразгаданных преступлений был раскрыт представителем «Мегафона“. Как мы узнали, Флит погиб от действия сильного яда, известного в медицине под названием Х.37. Этот яд особенно трудно раздобыть простому смертному. Неделю тому назад такой яд был послан одной лабораторией доктору Арнольду Эвершаму, известному психиатру. Он был получен лично доктором и спрятан в ящике письменного стола. Пакет прибыл днем. Треворс убит вечером. После убийства мистер Лоу пошел с доктором к нему домой и там находился некоторое время у него в кабинете. Открыв позже ящик стола, доктор Эвершам увидел, что яд исчез. Нельзя ли признать удивительным, что мистер Селби Лоу собственной персоной присутствовал при всех трех преступлениях.

Теперь мы переходим к другому случаю, связанному с гнусным преступником, известным под именем Ужаса. Возле своего дома был зверски убит судья Уоррен, человек весьма почтенной репутации. И опять Лоу был тут как тут. Его видели в лесу, где произошло убийство, за несколько минут до нападения на судью. Везде, где действует Ужас, везде, где происходит убийство, мы видим мистера Лоу, что не мешает ему оставаться на свободе».

— Что ты думаешь об этом? — спросил Билль, складывая газету.

— Думаю, что Селби это позабавит. Он звонил мне десять минут тому назад и сказал, что в следующем номере появится опровержение. Он был очень весел.

Этот ответ вызвал у Билля раздражение.

Когда он сообщил Гвенде о телеграмме, она не разделила его восторг по этому поводу.

— Но если это подлог, нужно разоблачать Бромлея! — настаивал Билль. — Схватив Бромлея, может быть удастся разоблачить и остальную шайку!

Глаза Билля загорались по мере того, как у него складывался план. Насмешки Селби задели его. А что если он один раскроет весь заговор? Он уже мысленно представлял, как входит в кабинет Селби и небрежно бросает на стол листок бумаги, на котором расшифрованы все самые запутанные обстоятельства…

Обдумывая план, он решил посоветоваться еще с одним человеком, тоже ставшим жертвой насмешек Селби, и улыбнулся при воспоминании об обиженном докторе. Доктор Эвершам был дома, но у него был пациент. Биллю пришлось прийти позже.

— Вы были правы относительно Бромлея, — сказал доктор, когда прочел телеграмму. — Не могу понять, почему Селби так легко поверил ему?

— Нет, Селби все–таки подозревал его, иначе зачем приставил сыщика наблюдать за домом?

— Это можно объяснить. В конце концов, мистер Лоу находится на службе, и его обязанность предотвращать несчастные случаи. Наблюдение за Бромлеем было установлено чисто формально. А на вашего корреспондента из Америки можно положиться?

— Вполне. Его отец — один из попечителей имущества Треворса.

План Билля был прост. Собирая материалы для своих романов, он изучил нравы лондонской бедноты, и знал, какое уважение вызывает у обитателей трущоб любая форменная одежда. Поэтому он раздобыл костюм инспектора компании водоснабжения и отправился на Сомерс–стрит проверять трубы и краны Подойдя к дому Локса, он увидел, что шторы на окнах спущены, окно на кухне закрыто ставней. Билль вынул из кармана небольшой мешочек, положил его на подоконник, вынул резец С длинным лезвием и почувствовал волнение, знакомое только ворам…

Глава 26

Разоблачение мистера Бромлея

Гвенде казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она приехала в Лондон. За это время произошло столько событий, что от всего пережитого она заметно повзрослела.

— Я чувствую себя старухой, — сказала она, вздыхая.

Норма рассмеялась, но вдруг снова стала серьезной.

— Ты права. Эти чудовищные убийства действуют угнетающе. Ты знала Флита?

— Нет, но Билль знал его. И, разумеется, Селби Лоу. Что ты думаешь о Селби, Норма?

— По–моему, он очень славный. Но понравился мне не сразу.

Они обедали вдвоем. Мистер Маллинг был приглашен каким–то случайно встреченным знакомым. Билль тоже был занят. Настроение за обедом было подавленное, попытки вести разговор не удавались, поэтому, когда Гвенда встала из–за стола и сказала, что пойдет наверх в гостиную писать письма, Норма облегченно вздохнула. Она прошла в зимний сад, нашла себе в уголке место и заказала кофе. Она решила провести вечер в одиночестве.

Вошел швейцар и положил перед ней несколько писем.

— Почта только что пришла, мисс, — сказал он.

Норма просмотрела письма и увидела, что все они адресованы Гвенде. Она уже хотела было встать и отнести их наверх, но передумала и положила в свою сумочку. Посидев еще некоторое время, она решила идти спать. Но в это время снова появился швейцар. Он был заметно взволнован.

— Не могли бы вы пройти со мной, мисс? Кажется, что–то случилось.

Она вышла. В маленьком вестибюле стоял человек в смокинге. Увидев ее, он приподнял шляпу.

— Простите, что беспокою вас. Вы присутствовали на Керзон–стрит в то время, когда был убит Оскар Треворс?

— Да, — сказала удивленная Норма.

— Мы бы хотели, чтобы вы поговорили с начальником. Мистер Селби Лоу арестован по обвинению в убийстве.

Норма была поражена.

— Вы, наверное, шутите?

— Нет, у нас есть достаточно доказательств. Но начальник хочет услышать от вас, где именно стоял мистер Лоу, когда Треворс упал.

— Если вы подождете минуту… — сказала Норма поворачиваясь, чтобы идти в свою комнату.

— Я бы предпочел, чтобы вы никому не говорили об этом.

Норма не заходила в гостиную, но Гвенда, увидев свет в ее комнате, спросила:

— Ты ложишься спать?

— Нет, нет. Я на минутку выйду.

Примерно в то же самое время, когда Норма выходила их отеля «Чаттертон», человек на велосипеде быстро проехал па Сомерс–стрит, соскочил у подъезда и скрылся в доме Локса. Джон Бромлей произвел обычный тщательный обыск, прошел к себе в комнату, снял пиджак и стал просматривать принесенные с собой бумаги. Некоторые он перечитывал дважды, подолгу размышляя над ними. Потом достал небольшой будильник, завел его на три часа и, накрывшись пледом, лег.

Бромлей спал чутко, и первый же скрип разбудил его. Он осторожно сел на кровати. Снова послышался этот звук — безошибочный звук шагов на площадке лестницы. Селби бесшумно подошел к окну и открыл штору. Затем осторожно повернул в замке ключ и с револьвером в руке стал ждать. Вдруг ручка двери медленно повернулась, и дверь стала открываться. Бромлей скорее это угадал, чем увидел. Наконец, какой–то человек тихо вошел в комнату.

— Если вы двинетесь, я вас убью, — сказал Бромлей. — Отойдите от двери. Возьмите на столе свечу и спички и зажгите свет!

— Послушайте, мой друг… — начал вор, и Бромлей чуть не выронил револьвер.

— Зажгите свет! — повторил он.

Билль Джойнер дрожащими руками зажег спичку и поднес ее к свече. Потом взглянул на Джона Бромлея.

— Великий Боже!

В углу стоял человек и с легкой усмешкой смотрел на него. Это был Селби Лоу.

— Ну вот, ты и добился своего, мой мальчик, — сказал Селби и положил на стол револьвер. Будь добр, зажги лампу, здесь станет уютнее.

— Селби! Ты — Бромлей, — произнес Билли и вспомнил зловещее предположение «Мегафона». — Я ничего не понимаю.

— Да, я — Бромлей. Меня удивляет, как ты не понял этого раньше.

— Но зачем…

— Сейчас подходящее время для объяснений, но я так расстроен, что если не доверюсь тебе, со мной случится истерика. Я сговорился с Голди Локсом. Все было договорено и с попечителями имущества Треворса. Если ты мудрый человек, ты не станешь об этом болтать.

— Но зачем?

— Я хотел спасти Гвенду Гильдфорд от Ужаса. Она в безопасности до тех пор, пока не доказано, что она единственная наследница. Я надеялся, что они обратят свое внимание на меня. Думаю, что еще сделают это, если ты не проболтаешься. Не беспокойся. Твоя Гвенда — настоящая наследница.

— Я знаю это, — сказал Билль и рассказал о телеграмме.

— Кто еще знает об этом? — спросил Селби.

— Никто, кроме Нормы и Гвенды. Да, я рассказал еще доктору.

— Больше никому?

— Кажется, никому.

— Я не вижу больше необходимости жить в гостях у Локса. Пойдем, Билль, и будем надеяться на лучшее.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Билль, встревоженный тоном Селби.

Машина остановилась перед входом в отель «Чаттертон». Маллинг стоял в вестибюле. Видно было, что Он очень расстроен.

— Вы здесь? А где Норма? — спросил он.

— Норма? Я не видел ее, — сказал Селби.

— Ее вызвал начальник полиции, — мистер Маллинг старался говорить спокойно. — Эй, вы, подите сюда! — позвал он испуганного швейцара. — Расскажите мистеру Лоу, как все случилось.

— Пришел какой–то господин, сэр. Сказал, что он из Скотленд–Ярда и что ему нужно видеть мисс Гильдфорд. А так как она перед этим взяла письма, адресованные мисс Гильдфорд, то я и подошел к ней.

— И она уехала с ним? Номер машины!

— Швейцар у входа должен знать. Он записывает номера всех машин, которые останавливаются у отеля.

«Зеленый фиат ХС.99713», — записал Селби.

В три часа пожилой шофер зеленого автомобиля был задержан и немедленно доставлен в Скотленд–Ярд. где его ждал Селби.

— Меня нанял какой–то человек около вокзала Чаринг Кросс. Мы поехали в отель «Чаттертон», Там к нам подсела дама. Потом он велел остановиться у моста в Ламбете. Место мне показалось странным, но это не мое дело.

— Дама не протестовала?

— Ничуть.

— Она не просила вашей помощи?

— Нет, сэр.

Селби поверил шоферу.

— Сейчас слишком поздно для настоящей облавы на стеклянном заводе. Я должен был сразу туда поехать, но я не думал, что они станут так рисковать Соберите как можно больше людей. Паркер.

Две переполненные машины остановились у стеклянного завода, Селби быстро побежал к помещению конторы. У него упало сердце, когда он увидел, что дверь открыта. Он бегом вбежал в первую комнату. Пусто. В следующей тоже никого не было. Однако, Норма здесь была. На столе лежала ее сумочка, на полу валялись письма, адресованные Гвенде Гильдфорд.

Наклонившись, Селби понюхал пол. Ему ударил в нос острый запах.

— Нет ни одной полицейской собаки, которая бы не последовала за запахом аниса!

Он еще раньше посыпал пол анисом для Джумы. Теперь этот след должен привести к более ценной добыче. Прошло около часа, прежде, чем собак доставили на место. К тому времени уже совсем рассвело. Два больших серых пса сразу же почуяли запах, который привел их к главному входу, Старый сторож оказался на улице. Он рассказал, что около двух часов ночи слышал звук подъезжающего автомобиля, но не придал этому значения.

— Когда уехал автомобиль? — спросил Селби.

— Около часа тому назад.

Глава 27

Пожар в «Трест Билдингс»

На улице след терялся. Очевидно, машина стояла у самых ворот. Для ее поисков были разосланы соответствующие инструкции. Селби велел обратить особое внимание на западные дороги.

— В двадцати милях отсюда вы найдете отрезок дороги, покрытый белым асфальтом. Это собьет собак с пути, так как каждый автомобиль, проезжающий по этой дороге, наведет их на ложный след.

Для Селби главной загадкой был серебряный ключик который он подобрал в кабинете доктора Эвершама. Флит проявил такое беспокойство из–за пропажи ключа, что Селби не сомневался в его ценности. Оставалось только найти замок, к которому бы подходил ключик. Но здесь поиски оказались безуспешны.

Миссис Дженингс принесла наспех приготовленный завтрак. Она сказала, что мужа неожиданно вызвали на север, к больному родственнику.

— Я видел его вчера вечером в десять часов, — сказал взволнованный Билль, когда она ушла. — Боюсь, Сель, что во всем повинен я. Но как мог этот проклятый злодей узнать о телеграмме Бобби Стилю?

— Телеграмма проходит через много рук. Аль Кларк мог поставить своего человека. Беда случилась, и теперь мы должны что–то делать…

— А тебе не кажется странным, что Дженингс уехал именно сегодня? — допытывался Билль.

Селби не ответил.

Несмотря на столь ранний для визитов час, пришел доктор. Он уже знал о случившемся.

— Да, это непонятно, — коротко сказал Селби. — Извините, доктор, я спешу.

И, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.

— Наступил критический момент, — сказал доктор. — Если человек, который стоит во главе этой организации, сумасшедший, а я думаю, что именно так…

— Вы говорите о Джуме?

— Нет, я говорю о человеке, о котором не раз упоминал Селби, об Але Кларке.

— Ну, этот–то, кажется, в здравом уме, — заметил Билль.

— Есть ряд фактов, доказывающих, что он сумасшедший. Мне кажется, что Селби Лоу разделяет это мнение. Если он сумасшедший, то развязка очень близка. Что делает полиция?

— Чтобы найти бедную Норму? Не знаю. Селби так взволнован, что ничего не говорит. Но он уверен, что с Нормой ничего плохого не случится, а эти люди вернутся за Гвендой.

— Я согласен с ним. Я пришел, чтобы сообщить некоторые сведения, но Лоу выбил их у меня из головы.

Затем он выглянул в коридор, тщательно закрыл дверь и прошел в другой конец комнаты. Билль с удивлением следил за этими предосторожностями.

— Мистер Лоу не особенно высокого мнения о моих способностях сыщика. Хоть я и всего лишь жалкий любитель, я упорно работал, и мне удалось кое–что узнать. Где Дженингс?

— Уехал в Шотландию. У него заболел родственник.

— У Дженингса нет родственников в Шотландии. Кроме того, он — бывший каторжник.

Билль от удивления открыл рот.

— Почтенный и спокойный Дженингс — бывший каторжник? Вы, наверное, ошибаетесь, доктор. Есть прекрасные рекомендации от его бывшей хозяйки…

— Я знаю. Но она ничего не знала о его прошлом. Он отбыл трехлетнюю каторгу.

— За что же он был осужден?

— За подделку чека. Я проверил все сведения. Согласитесь, что у Дженингса было достаточно возможностей для совершения преступления. Я не утверждаю, что это он убил мистера Треворса. Это было бы слишком страшно. К тому же, я не вижу, как бы он мог это сделать.

— Он стоял в коридоре сзади Треворса, — вспомнил Билль.

— И, черт возьми, ведь свет погас! Он сказал, что перегорели лампочки. Кстати, вы читали статью в «Мегафоне»?

— Но они напечатали потом опровержение.

— Опровержения я не видел. Но уже то, что такой безупречный человек, как Селби Лоу, попал под подозрение, предостерегает нас от поспешных выводов в отношении Дженингса. Но я собирался говорить не о статье. Посмотрите на это.

Он достал из кармана маленькую деревянную коробку, открыл крышку и достал длинную стеклянную трубочку. Она была пуста.

— Это одна из пропавших трубочек с ядом Х.37. Как вы думаете, где ее нашли? В кармане Маркуса Флита. Мне ее только что прислали для опознания.

Билль ничего не успел сказать, так как раздался телефонный звонок. Билль выбежал в переднюю и снял трубку.

— Это вас, доктор, — крикнул он и вернулся в гостиную.

Через несколько секунд доктор вошел в комнату и схватил трость и шляпу.

— Простите, что должен прервать разговор, но в «Трест–Билдингс» — пожар. Мне нужно кое–что там взять.

— Я поеду с вами! У меня в конторе несколько рукописей.

Когда они приехали, пожарные машины работали вовсю. Густые клубы дыма валили из верхних этажей, вход напоминал муравейник. Вдруг Билль увидел Селби. Он подошел к нему.

— Пожар на пятом этаже. Вероятно, поджог.

Взломали дверь в комнату Эванса. Там никого не было, но очень пахло керосином. В дальнейшем выяснилось, что старый мистер Эванс не появлялся дома два дня, и никто не знает, где он.

Глава 28

Дом с железными прутьями

Норма поняла, что попала в ловушку задолго до того, как автомобиль остановился. Было безумием с ее стороны поверить этому нелепому вызову. Даже если Селби Лоу арестован, зачем им нужно было приезжать к ней, совершенно постороннему человеку?

— Если меня поймают, — тихо сказал ей на ухо сидевший рядом с ней человек, — я угожу в тюрьму на всю жизнь. А я предпочитаю, чтобы меня повесили. Вы понимаете, что это значит?

Норма понимала это слишком хорошо. Она могла закричать, но это было бы бесполезно. Шофер был старик и ничем бы не мог ей помочь. Больше никого не было. Когда машина остановилась, Норма поняла, что ее привезли на стеклянный завод.

— Вы ведете меня к Джуме? — с ужасом спросила она.

— Джумы здесь нет, на ваше счастье, барышня, — ответил ее тюремщик. — Я не посажу вас туда. Последний парень, который там сидел, уже умер. Так с ним меньше хлопот.

Ее втолкнули в комнату, которую Селби называл «клеткой».

— Можете сесть.

Раздался стук в дверь.

— Стойте там! — крикнул человек, который ее привел, и погасил свет. — Входите!

Норма не видела, как отворилась дверь, темнота была полная. Она услышала крадущиеся шаги. Вдруг ее ослепил свет. Она заморгала и закрыла руками глаза.

— Опустите руки! — произнес резкий голос.

Она исполнила приказание. Вошедший что–то воскликнул, потом проговорил скрипучим шепотом:

— Ты привез не ту, болван. Не ту!

Наступило молчание.

— Завтра ты достанешь Гвенду Гильдфорд, слышишь?

— А что делать с этой?

Из темноты послышался тихий смех.

— Посади ее в «номер третий», — произнес отвратительный голос. — Она не должна возвращаться в мир…

Норму снова куда–то повезли. На востоке показались первые розовые отблески утра.

— Я дам вам совет, мисс Маллинг, — сказал ее провожатый. — Делайте, что вам говорят, и вы доживете до глубокой старости.

Их, очевидно, ждали. Они оказались в небольшом парке, окружавшем дом времен Георга IV. Шофер помог ей выйти. Норма оглянулась: куда она попала? Ее повели по тропинке к высокой стене. В стене была дверь, сплошь утыканная гвоздями. Пройдя через нее, они очутились перед длинным низким строением с плоской крышей, похожим на сарай. Что это было на самом деле, Норма скоро узнала. Этот сарай был разделен на отдельные загородки. Вдоль прохода по обеим сторонам шли стальные прутья во всю высоту здания, укрепленные в крыше. Между прутьями в каждой загородке была стальная дверца, одну из них открыл ее спутник.

— Это и есть «номер третий», — мрачно сказал он. — Надеюсь, вам здесь понравится.

Вся обстановка ее камеры заключения состояла из стола, стула, полки с книгами и коврика на полу. В соседней маленькой комнатке стояла кровать. Окна были забиты железными перекладинами. Норма, уставшая от пережитого, легла на кровать и моментально уснула тяжелым сном.

Ее разбудил настойчивый стук. Она испуганно вскочила и стала у двери. Ничего не было видно, кроме тусклого красного огонька, странно передвигающегося с места на место. Почувствовав слабый запах, она поняла, что это сигара.

— Это вы, Маллинг?

Она узнала голос.

— Да, это я.

— Простите, что разбудил вас. Я хочу, чтобы вы написали письмо. Почтовую бумагу и конверты вы найдете в ящике стола.

— Что я должна писать?

— Напишите вашему отцу, что произошло недоразумение, и что я готов освободить вас за плату.

— Какую плату?

— Двадцать тысяч и никаких доносов. Я доставлю вас в Лондон и высажу на расстоянии пяти минут ходьбы от полицейского участка, если ваш отец согласится заплатить двадцать тысяч моему посыльному и в течение двух дней не сообщать ничего полиции.

— Я напишу, если вы хотите. Но он не согласится. Вы его не знаете.

— А вы не знаете меня! Я даю вам шанс, мой друг, которого больше не будет. Ведь вы хотите уйти отсюда, не правда ли?

— Я уйду отсюда, — спокойно ответила Норма.

Кларк рассмеялся.

— Вы думаете о Треворсе? Он ушел не отсюда. Я имел глупость перевезти его в Лондон, потому что здесь был осмотр.

— Что это за место?

— Это дом для умалишенных. Но вы находитесь не в главном здании. Мы держим таких, как вы, здесь, пока они действительно не сойдут с ума. Потом они проходят медицинский осмотр. Вы слыхали о докторе Эвершаме? Он хорошо знает это место. Он ведь знаменитый психиатр, не правда ли? Он был здесь много раз, но никогда не видел моего маленького приюта для буйных сумасшедших.

— Кто же вы? — пробормотала Норма. — Вы — дьявол!

— Я прихожусь родственником ему, — холодно ответил Кларк. — Я вам покажу, так ли это. Вы будете рады покинуть это место. Спокойной ночи. Напишите письмо, но никаких тайных знаков, где вы находитесь. Повторяю, вы будете рады покинуть это место.

Она услышала удаляющиеся шаги. Потом наступила тишина.

Дом для умалишенных! Вдруг из далекого конца коридора донесся тихий ноющий голос, нелепый голос, точно распевающий псалмы. Потом послышался другой звук — шаги в коридоре. Едва дыша, она подкралась к двери и выглянула. На фоне окна в коридоре вырисовывалась огромная уродливая голова, точно творение сумасшедшего художника: конусообразный череп, уши, будто крылья летучей мыши. Остальное можно было вообразить. Это существо трясло железные прутья ее загородки. Норма вспомнила о невероятной силе Джумы и похолодела.

— Мисси! — позвал ее гортанный голос. — Если вы хорошая девушка, король Бонгинды сделает вас одной из своих жен.

Норма с трудом заставила себя обратиться к нему.

— Джума, — нежно сказала она, — ты помнишь меня? Ты помнишь Норму Маллинг?

— Мисс Норма, — прошептал он. Потом послышался тихий смех. — Мы встречались в Бонгинде?

Норме стало жутко. Джума забыл ее.

Глава 29

Предложение

Человек, который принес письмо в гостиную мистера Маллинга, не был похож на эмиссара закоренелого преступника. Это был высокий неуклюжий крестьянин с зато решим лицом. Раскрыв рот и выпучив глаза, смотрел он на роскошную обстановку большого отеля и вертел в руках шляпу. Мистер Маллинг читал письмо, которое буквально вырвал из рук посыльного, как только увидел почерк на конверте.

«Дорогой папа! Я пока цела и невредима и нахожусь в сносных условиях. Как ты догадываешься, мне не позволяют сказать, где я сейчас. Меня освободят по уплате двадцати тысяч фунтов и при условии, что в течение двух дней после моего освобождения полиция не будет предпринимать никаких мер.

Норма».

Мистер Маллинг посмотрел на посыльного.

— Откуда вы явились, мой друг?

— Из Стивенеджа, сэр.

— Откуда у вас это письмо?

— Мне дал его утром один человек в деревне.

— Вы его знаете?

— Нет, сэр. Я никогда раньше его не видел. По–моему, это был господин из Лондона.

— Вы знаете, что в этом письме?

— Нет, сэр. Я догадался, что это что–то важное по тому, как много он заплатил мне.

Мистер Маллинг позвонил Селби и, к счастью, застал его дома. Через пять минут Селби был у него.

— Вы думаете, она находится вблизи Стивенеджа? — спросил мистер Маллинг. За эти сутки он очень постарел.

— Как раз там ее нет. Человек, вручивший это письмо, судя по описанию, именно тот, который увез Норму. А Стивенедж он выбрал потому, что это далеко от того места, где она укрыта.

— Я не понимаю. Предположим, я заплачу эту сумму. Неужели он не понимает, что полиция его так просто не отпустит?

— Они уже позаботились, как получить деньги. На это не надейтесь.

Он вызвал посыльного.

— Вам ведено ждать ответ?

— Да, сэр. Господин сказал, что мне дадут письмо, и я должен отвезти его поездом в Ройстон, а оттуда пройти в Кембридж. Это девять миль. Он сказал, что перехватит меня по дороге.

— Что же делать, Селби?

— Не знаю, что вам посоветовать. Если мы устроим западню, то сами в нее попадем, а это будет еще хуже для Нормы. Почему бы вам не написать, что вы не можете дать деньги, пока не убедитесь в ее безопасности?

— А потом устроить наблюдение за посыльным?

— Нет, отпустим его, как доказательство нашей искренности.

Через пять минут письмо было написано и отправлено.

— Я уверен, что они возьмут письмо еще в Лондоне, — сказал Селби.

— Я заплачу им все, до последнего цента, Лоу.

— Им не деньги нужны. Им нужна передышка. Ультиматум тут предъявлен мне, а не вам.

— Но… Я не понимаю. Он и так может делать все, что ему вздумается.

— Он не может уехать из Англии. Все порты для него закрыты. Когда он собирался похитить Гвенду, он думал только о доходах. А теперь кольцо вокруг него сжимается.

— Зачем этому человеку деньги? Ведь он так богат.

— Напротив, он беден. У каждого преступника свои слабости. Кларк игрок. В течение последних трех лет он потерял миллион. Его доля в «Трест Билдингс» заложена и перезаложена. Его текущие расходы огромны.

— Вы говорите так, как будто знаете его, Лоу.

Селби горько усмехнулся.

— Знаю его? Разумеется, я знаю его.

В суматохе последних дней Билль Джойнер забыл сообщить Селби новость, принесенную доктором, о том, что Дженингс побывал в тюрьме. Об этом сказала ему миссис Уольтэм, когда пришла к Селби разузнать, не достанется ли чего–нибудь ей в связи со смертью Флита. Встреча с Дженингсом произвела огромное впечатление на обоих.

— Вы знаете, что это за человек? — спросила она, когда Дженингс закрыл за ней дверь. — Это бывший слуга моего отца. За подделку чека он был отправлен на каторгу.

— Это неправдоподобно. Но я не смею не верить вам. Что ж, многие люди сидят в тюрьме.

Его спокойствие вывело миссис Уольтэм из себя.

— Дженингс лгун и ловкий мошенник. Он, может быть и есть сам Ужас! Может быть, он убил мистера Флита! Я думала, что он умер, а оказывается, что сыщики, которые должны преследовать его, живут у него в доме!

Потом вдруг спохватилась, что производит, невыгодное впечатление, и рассмеялась.

— Я мирная женщина, мистер Лоу, и я ненавижу всяких преступников. Дженингс причинил так много зла мне и моей семье…

Спровадив болтливую даму, Селби задумался. Чем мог Дженингс заслужить такую ненависть этой дамы? Необходимо было тотчас же выяснить. Он попросил Дженингса зайти в гостиную.

— Дженингс, нам предстоит неприятный разговор. Вы знаете миссис Уольтэм?

— Очень хорошо знаю, сэр, — ответил Дженингс.

— Это правда, что вы подделали чек и были сосланы на каторгу?

— Правда, что я был в тюрьме, но я никогда не подделывал чек. Больше я ничего не могу вам сказать, мистер Лоу.

Спокойный искренний тон Дженингса произвел хорошее впечатление на Селби.

— Я понимаю вашу сдержанность, Дженингс. Я думаю, мы оставим все по–прежнему.

— Благодарю вас, сэр, — ровным голосом сказал Дженингс и вышел из комнаты.

Глава 30

Человек на цепи

Дверь отворилась и вошла приземистая женщина с суровыми чертами лица. Она внесла совершенно новый чемодан и поставила на пол.

— Я принесла вам одежду, Маллинг. Не знаю, подойдет ли по размеру, но уж придется как–нибудь устроиться.

Норма ничего не ответила. С философским спокойствием приняла она свое новое положение. Читать не могла, думать было гораздо спокойнее. Теперь, когда ей прислали одежду, купленную, очевидно, наспех, у нее появилось занятие…

Через забранное прутьями окно виднелся небольшой квадратный дворик, посыпанный гравием. На нем был ясно виден вытоптанный круг, как будто его использовали для прогулок. За весь день Норма не увидела ни одного человека. Но вечером снова пришла та же женщина и вывела ее во двор.

— Можете ходить кругом.

Норма обрадовалась этой возможности и почувствовала себя почти веселой. Женщина стояла у двери, наблюдая за каждым ее движением. Да, несомненно, по вытоптанному кругу часто ходили. Норма заметила следы больших сапог с гвоздями. Она посмотрела на свою тюрьму и подумала, что кто–то должен с завистью наблюдать за ней оттуда. И вдруг она увидела, что, за исключением ее камеры, ни одна другая не имеет окон. Она подошла к женщине и спросила ее об этом.

— Они никогда не гуляют, — лаконично ответила «сиделка». — Не задавайте вопросов, гуляйте.

Через час Норму отвели назад в камеру и заперли. Несколько минут спустя женщина принесла ей обед. Норма убедилась, что ее, во всяком случае, не собираются морить голодом. Еда была хорошо приготовлена. Если не считать лишения свободы и раздражающего надзора, Норма не испытывала никаких неудобств: платье, которое ей принесли, было лучшего качества, постельное белье — самое тонкое, какое можно было достать.

Второй день прошел спокойно. Утром и днем Норму выводили гулять во двор.

На третий день она узнала тайну здания без окон, которое находилось напротив ее окна. От скуки накануне она легла в постель в восемь часов вечера и проснулась с первыми лучами солнца. Некоторое время лежала, раздумывая, как лучше убить время. Потом до ее слуха донесся звук, похожий на звук колокольчика. Звук доносился со двора. Она встала и подошла к окну.

Первый, кого она увидела, был Джума. Он стоял посреди двора в короткой толстой шинели, застегнутой до самого подбородка, в шерстяном колпаке, натянутом на уши. При других обстоятельствах это нелепое зрелище рассмешило бы ее, хотя этот странный наряд делал великана еще более безобразным и отвратительным. Во дворе Норма увидела еще одного человека, медленно кружившего по вытоптанному кругу. При утреннем свете она ясно различала его. Это был высокий худой мужчина с длинными седыми волосами и бородой. Шел он с трудом, заложив руки за спину и опустив голову на грудь. Человек был без шляпы.

Он подходил все ближе и ближе. Теперь она могла рассмотреть его умное лицо. И вдруг она поняла, нечему он двигался так медленно и откуда исходил звенящий звук. К его ногам была прикреплена тяжелая железная цепь, волочившаяся за ним.

Вошла надзирательница.

— Кто это? — спросила Норма, на миг забыв об их странных отношениях.

— О чем вы? — недовольно спросила женщина.

Она подошла к Норме и посмотрела в окно.

— Ах, это? — сказала она презрительно. — Вы говорите о старом Кларке?

— Кларке?

— Вы ведь слыхали об Але Кларке, не правда ли? Это и есть Аль Кларк.

Аль Кларк в цепях! У Нормы закружилась голова.

— Но, ведь Кларк это…

— Не спрашивайте. И никогда не пытайтесь заговорить с ним, слышите? Иначе нам придется забить вам окно.

— Где он живет?

— Я никогда не видела его помещения, но, должно быть, в том маленьком сарае. Аль очень опасный человек, и нам приходится иногда упрятывать его подальше.

Бородатый человек продолжал гулять, волоча за собой цепь. Роль Джумы заключалась в том, что он стоял посредине круга, все время поворачиваясь так, чтобы быть к нему лицом. Немного погодя Джума подошел к двери сарая, открыл ее и велел пленнику войти. Бородатый человек молча скрылся.

Аль Кларк! Ради чего этот человек, злодейства которого были притчей во языцех, позволял держать себя на цепи и запирать в темную конуру без окон? Если это Аль Кларк и он действительно пленник, то кто же тот, другой, который выдает себя за него?

Когда снова пришла надзирательница, Норма увидела, что настроение у той несколько улучшилось и решилась задать вопрос о бородатом человеке.

— Он здесь уже давно, я даже не знаю, сколько лет, — сказала женщина. Мой муж говорит, что пятнадцать.

— Джума стережет этого несчастного?

— И да, и нет. Я редко вижу Джуму. Чарли держит подальше его от меня, и я не жалею об этом.

— Скажите, в этой лечебнице действительно живут сумасшедшие?

Миссис Кэт улыбнулась.

— Еще бы! Самые лучшие люди Англии. Это шикарное место, к вашему сведению. Вы слыхали когда–нибудь о докторе Эвершаме? Он тоже бывает здесь. Конечно, они никогда не заходят в эту часть, потому, что она их не интересует. Да и считается, что она уже не относится к лечебнице.

Она вдруг резко оборвала разговор. Когда позже Норма попыталась снова расспрашивать, женщина грубо крикнула на нее:

— Не болтайте! Гуляйте!

Заперев свою пленницу, миссис Кэт вышла из сарая и быстро прошла через запущенный сад. Она подошла к небольшому одноэтажному домику, который скрывали из виду густые заросли.

Домик был хорошо и даже богато обставлен. В гостиной сидел мужчина и читал газету.

— Оставь газету, Чарли! — сказала женщина резко. — Я хочу поговорить с тобой.

— В чем дело?

— Что будет с этой девушкой?

— С кем? С Маллинг? Бог знает. Он говорит, что выпустит ее.

— Он говорит! Он говорил, что позволит Луизе уехать из Англии.

— Может быть она и уехала, — сказал Чарльз. — Он был не уверен по поводу Луизы. Он не из тех, которые…

— Он из тех, которые по первому подозрению перережут горло и мне, и тебе. Если он заподозрит, что ты был с Флитом заодно…

— Я вовсе не был заодно с Флитом! Выбей эту чушь из своей головы!

Чарли снова взял газету, чтобы прекратить разговор. Но его жена была не из тех, которые легко сдаются.

— Что хозяин имеет против доктора Эвершама?

— Ничего, насколько я знаю. Флит — тот имел. Но поспешил и все испортил. Он, вероятно, боялся доктора. Мне кажется, что хозяин тоже побаивается его, но только хочет все делать по–своему. И, если подумать, он прав, Кэт. Предположим, что Луиза отравила бы тогда старика. Ее бы схватила полиция, слишком уж приметная родинка у нее на щеке. И сыщики немедленно уже бы были здесь. Хозяин должен был от нее избавиться.

— Избавиться от нее? Но где же она?

— За границей. Он отправил ее в Америку.

— Но почему она ничего не написала до сих пор? — приставала миссис Кэт со своей женской логикой.

Чарли выругался, бросил газету и вышел.

Он обошел высокую стену и вышел на шоссе. Он чувствовал, что что–то неладно. Хозяин посоветовал ему изменять внешность. До сих пор он получал распоряжения от Флита. Указания Флита были всегда очень точными. С ним не могло быть ошибки. А хозяин просто сказал: «Достаньте мне Гвенду Гильдфорд». Остальное предоставил ему. Флит дал бы фотографию. Да, Аль становится небрежен.

Так размышляя, Чарли дошел до поворота дороги и остановился, как вкопанный. На дороге стояли два человека. У каждого на поводке была собака. Чарли быстро спрятался в зарослях. И как раз вовремя, потому что в эту минуту Селби Лоу повернул голову и посмотрел на дорогу. Чарли бросился к воротам лечебницы. Несколько пациентов разгуливало по двору, наслаждаясь воздухом и солнцем. С ними был надзиратель. Чарли подбежал к нему.

— Берт, — сказал он торопливо, — я посмотрю за ними. Где Джума?

Берт был высокий, крепко сложенный, коренастый мужчина, больше похожий на профессионального борца, чем на сторожа безобидных слабоумных.

— Не знаю. Наверное, спит. Я не видел его сегодня. Он никогда не заходит сюда. А в чем дело?

— Селби Лоу на дороге.

— На дороге? — переспросил испуганный Берт. — Где?

— Неподалеку от этой стены. Они кого–то выслеживают с собаками. Я говорил тебе о странном запахе аниса в конторе на заводе? Возможно, они выслеживают меня. Я должен был сказать об этом хозяину.

— А ты не говорил?

— Нет. У меня и так плохи отношения с ним. Выйди на дорогу, Берт, и посмотри. Я не могу, они меня узнают по приметам. Скорей!

Лоу видел, как какой–то человек в белой форме вышел из ворот и стал прогуливаться по дорожке. Но Селби не мог остановиться. Собаки уверенно бежали по следу мимо ворот. Вдруг на развилке двух дорог собаки остановились.

— Если не предположить, что здесь он был вознесен на небо, я не знаю, что и думать. След кончается так же внезапно, как и начался.

Паркер сел на землю.

— Вы правы, Селби. Пора возвращаться.

Селби покачал головой.

— Нет, мы не закончили.

Они пошли в обратном направлении. Собаки беспокойно кружились, обнюхивая землю. Вдруг одна из них с лаем бросилась в кусты. Селби побежал за ней. Впереди он увидел крышу помещичьего дома, окруженного высокой стеной. Подошел Паркер.

— Что это за место?

— Напоминает усадьбу времен Георга, судя по трубам.

— Надо было спросить того человека в белой форме.

И тут, словно в ответ на заклинание, появился человек в белом с трубкой в руке.

— Что это за место? — спросил Селби, показывая на дом.

— Это Кольфортская лечебница для душевнобольных, сэр.

— Вы там живете?

— Нет, сэр. Я живу рядом.

— В таком случае, не видали ли вы здесь огромного негра?

— Нет, сэр. Я никогда не видел в этих местах негра.

— Вы знаете всех, кто живет в деревне?

— Всех, сэр. Я здесь уже десять лет.

Селби внимательно посмотрел вокруг. И вдруг на гребне холма он увидел очертания человека. Сначала показалась его голова, потом плечи. Он казался настоящим гигантом, выходящим из–под земли.

— Это он! — закричал Паркер.

Селби тоже узнал огромную фигуру Джумы–Ужаса.

Глава 31

В жилище Джумы

Джума, должно быть, тоже увидел их, потому что тотчас же скрылся. Собаки снова почуяли запах и бросились вперед. Добежав до гребня холма, они увидели внизу живописную долину без всяких признаков жилья. Налево была густая поросль.

— Он в том лесу, — сказал Селби.

— Будьте осторожны, мистер Лоу, этот человек так просто не сдастся.

— А я и не предполагал, что его можно взять иначе, чем мертвым, — ответил Селби. — Как только увидите его, стреляйте.

Идти прямо в лес было равносильно самоубийству, но другого выхода не было. С револьвером в руке Селби выскочил на опушку леса. Посредине стояла небольшая хижина, покрытая цементом. Неправильной формы отверстие служило окном. Рядом была дверь. Осторожно, прячась за деревьями, Селби подкрался к двери.

— Выходи, Джума! — закричал он.

Никаких признаков жизни. Тогда Селби, держа револьвер наготове, вошел в хижину. В комнате никого не было. На стенах висели три плетеных щита и связка метательных копий, перевязанных кожаным поясом. Острия копий блестели. Очевидно, Джума особенно заботился об их чистоте и блеске. Деревянная кровать со шкурой леопарда, котел для варки пищи, несколько предметов одежды на вешалке — и все. Селби повернулся, чтобы идти, но вдруг увидел под кроватью что–то белое. На полу лежало письмо. Селби взял его и вышел наружу. Письмо было напечатано на машинке. Ни адреса, ни даты на нем не было.

«Девушка не должна пострадать. Приготовьтесь бежать в любую минуту. Если нужно, оставьте Маллинг, но возьмите с собой Аля».

Селби сунул письмо в карман и снова бросился в погоню.

— Смотрите! — закричал Паркер и показал на белую полосу дороги, по которой с невероятной скоростью уносился автомобиль.

Гнаться за ним было бесполезно.

Селби вернулся в хижину и внимательно осмотрел жилище Джумы. Метательные копья он конфисковал. Они были слишком опасным оружием. Он вытащил из связки одно копье, ручка которого была выкрашена в яркий красный цвет, перевязана посредине тонкой медной проволокой и украшена полоской леопардовой шкуры.

— Это королевское копье, — сказал Селби. — Джума вернется за ним, если я хоть что–нибудь смыслю в нравах в обычаях туземцев с Верхнего Конго.

Глава 32

Рукописи

К удивлению Селби, мистер Маллинг обрадовался тому, что он рассказал.

— Вы больше ничего от них не получали? — спросил Селби.

— Нет, я весь день прождал в отеле, но ничего не было.

— Где Гвенда?

— Она вышла куда–то с Биллем. Их сопровождает обычный наряд из Скотленд–Ярда. Выдумаете, этот негодяй будет опять пытаться похитить ее?

— Да. Убив Флита, он убил своего главного помощника. Без него Кларк совершает одну ошибку за другой. Поэтому он больше не будет рисковать с Гвендой. К тому же игра проиграна. Я с самого начала знал, что с Нормой ничего страшного не случится. Теперь я могу держать Кларка на расстоянии от нее.

— Вы действительно его знаете?

— Да, я знаю его. Если бы я не был уверен, что Норма в безопасности, я через час бы схватил его и заставил сказать, где она находится.

— Каким образом?

На лице Селби появилась странная улыбка.

— Я стал бы поджаривать его на медленном огне до тех пор, пока бы не получил ответ.

Билль Джойнер собирал бумаги у себя в конторе. Гвенда вызвалась помогать ему.

— Пожалуй, это напрасная трата времени. Бог знает, что еще случится. Калифорния кажется мне недосягаемо далекой.

Гвенда вздохнула.

— Мистер Дженингс уверен, что Норма будет спасена.

— Много знает этот Дженингс, — сердито заметил Билль.

— Мне нравится Дженингс. Вчера, когда я ждала вас на Керзон–стрит, мы с ним немного поболтали…

— Я бы не советовал вам ходить одной.

— Одной? — Гвенда засмеялась. — Когда я иду по улице, мне кажется, я иду во главе целого батальона. Селби, должно быть, собрал всех безработных сыщиков в Лондоне, чтобы они смотрели за мной!

— Что же еще говорил Дженингс, кроме своего мнения по поводу спасения Нормы?

— Он знает много о писателях. Когда–то он служил у одного издателя, и у него есть рукописи знаменитых авторов. Он даже обещал их мне прислать.

— Гм! Странный этот Дженингс, — сказал Билль. Он вспомнил рассказ доктора. Знает ли об этом Селби?

— Билль, уйдем отсюда! Мне надоела эта старая затхлая контора!

Когда они подходили к отелю «Чаттертон», оттуда вышел Селби. Билль не видел его несколько дней.

— Что с тобой, Сель? У тебя совсем измученный вид.

— Да, я себя плохо чувствую. Гвенда, там вам только что прислали ящик. Пожалуйста, не трогайте его до прихода моего сержанта. Он слишком тяжел, чтобы не вызывать подозрений.

— Наверное, это рукописи мистера Дженингса, — сказала Гвенда.

— Как? Дженингс уже стал писателем?

Билль объяснил, в чем дело.

— Это для меня новость. Проводи Гвенду наверх, Билль, и поедем со мной. Мне нужна твоя помощь.

Когда Билль вернулся, Селби сидел уже в машине.

— Я еду к доктору. Хочу поговорить с ним о Кольфортской психиатрической лечебнице.

— Это что–то новое, — заметил Билль.

— Я набрел на нее в своих поисках. Поблизости от нее я нашел жилище Джумы. Руководит лечебницей никуда не годный и вечно пьяный доктор Скиннер.

— Это фиктивное заведение? — спросил Билль.

— Нет, самое что ни на есть настоящее. Доктор показал мне свои книги. В числе лиц, посещающих лечебницу, есть и доктор Эвершам. Вообще лечебница пользуется хорошей репутацией в медицинских кругах.

Доктор Эвершам был дома. Он встретил их очень радушно.

— У вас есть новости? — спросил он.

Селби быстро взглянул на него.

— Если у меня нет, то у вас есть, — сказал он.

— Вы угадали. Но мои новости могут подождать.

Селби коротко рассказал о цели своего визита.

— Это великолепное частное заведение, — сказал доктор. — Оно пользуется хорошей репутацией у докторов.

— Вы видели все отделения?

— Конечно. Я являюсь одним из консультантов и имею право входа в любое время. Вы что, предполагаете, что мисс Маллинг там?

— У меня нет определенного мнения.

— Странно, что вы заговорили о Кольфортской лечебнице. Она одна из первых, с которыми мне пришлось иметь дело после возвращения в Англию.

Он подошел к книжному шкафу и достал тяжелый том.

— Труд, исполненный с любовью, — сказал доктор. — Мне было двадцать четыре года, когда я написал эту книгу. Она имеет некоторое отношение к нашим поискам Ужаса.

— Я знаю, что по вашей теории убийца — сумасшедший…

— Я говорю не об этом. Посмотрите на имя издателя.

Селби взглянул на титульный лист.

«Издал Джошуа Стальман» — прочел он.

— Стальман? Это имя мне знакомо.

— Стальман был одной из первых жертв Ужаса, — ответил Эвершам.

— Помню. Это старый издатель, который жил на юге Франции и был убит на следующий день после возвращения в Лондон.

— В тот же день. Его убили в поезде, а тело выбросили из вагона на насыпь.

Селби кивнул. Он прекрасно все помнил.

— Подозревали его слугу, который исчез в момент убийства. Его звали, кажется, Грин.

— Этот человек называл себя Грином. На самом деле он — бывший каторжник, поступивший на службу к Стальману за несколько месяцев до убийства.

— Вам известно его имя? — спросил Селби.

— Да. Его зовут Вильям Дженингс, и мне кажется, что вы очень хорошо знакомы с ним.

Глава 33

История Стальмана

Селби с удивлением смотрел на Эвершама.

— Вы, кажется, лучший сыщик, чем я. Мне этот случай из жизни Дженингса неизвестен. Вряд ли вы стали бы говорить об этом, если бы не были уверены.

Доктор подошел к письменному столу и достал большой альбом с газетными вырезками.

— Стальман был моим издателем. Я видел его всего два раза: один раз, когда отдавал ему мою рукопись, другой — перед самым выходом книги. Это был старый болезненный человек, очень добрый и щедрый. Врачи посоветовали ему уехать на юг. Его слуга, прослуживший у него много лет, покинул его и уехал в Англию, пообещав найти себе замену. Вот этот старый слуга и нанял Грина и отправил его к Стальману во Францию. Грин прослужил у Стальмана четыре месяца, когда тот решил съездить на лето в Англию навестить родственников. Известно, что он высадился в Дувре после довольно бурного путешествия. Сопровождал его слуга или нет — неизвестно. Тело Стальмана нашли между Ашфордом и Тонбриджем. Он был зверски убит. Кто–то на станции видел негра, прятавшегося на перроне. Это было первое сообщение об Ужасе.

Доктор достал фотографию старика в инвалидном кресле, снятую где–то на юге. Рядом стоял человек, которого Селби сразу узнал. Это был Дженингс. На обратной стороне была надпись: «Это мой новый слуга».

— Как вы нашли ее, доктор? — спросил Селби.

— Фотография была послана одному из родственников Стальманом. Но того убили в Индии в столкновении на границе. Письмо пришло уже после его гибели.

— Разрешите мне взять фотографию?

— Я знал, что фотография существует, и еще раньше подозревал, что пропавший слуга и есть Дженингс. Кстати, один из ящиков Стальмана пропал после его смерти. Что вы об этом думаете, Лоу?

— Думаю, что столько совпадений просто невероятно.

— Черт возьми! — воскликнул вдруг Билль. — Это же объясняет историю с рукописями!

— Какими рукописями? — спросил доктор.

— Дженингс прислал мисс Гильдфорд целый ящик подлинных старых рукописей, в том числе и некоторых знаменитых авторов, и мы удивлялись, откуда они у него. Теперь ты понимаешь, Сель?

— Понимаю, — тихо сказал Селби. — Какой же я был болван! Какой дурак!

Доктор Эвершам и Билль, каждый по–своему, истолковали это замечание. И оба ошиблись.

Глава 34

Свидетельство

Гвенда лениво просматривала рукопись романа, который в свое время произвел сенсацию на обоих континентах. Она изучала почерк автора, больше интересуясь поправками и вставками, чем самим романом. Потом взяла рукопись поменьше и увидела под ней простой белый конверт. Конверт был не запечатан. Она вытащила из него лист толстой бумаги. Это оказалось брачное свидетельство. Гвенда удивилась, как оно попало в ящик. Прочла его и широко раскрыла глаза от изумления.

Это было свидетельство о браке, заключенном между Вильямом Дженингсом и Эммелиной д'Арси Бельджон!

В это время в комнату быстро вошел Селби и, не говоря ни слова стал укладывать рукописи одна за другой снова в ящик.

— В чем дело, мистер Лоу?

— Что это у вас? — спросил он почти грубо и взял свидетельство у нее из рук. — Эммелина? Великий Боже!

— Я как раз удивлялась… — начала Гвенда, обиженная резкостью Селби.

— Эммелина! Боже мой! — повторил он. — Я возьму этот ящик!

— Но почему…

— Потому что вам не следует… Надо их вернуть Дженингсу! Сколько рукописей вы прочли?

— Честно говоря, ни одной.

— Вы видели роман, который называется «Вечный супруг», некоего Рэберна?

— Нет, мистер Лоу, не видела, правду говорю!

— Вы уверены? А теперь скажите мне, что вы прочли.

— Я ничего не читала. Но какое это имеет значение? И что это за таинственный роман «Вечный супруг»?

— Я скажу вам как–нибудь потом.

На пороге он заметил Паркера.

— Отнесите этот ящик в автомобиль и поезжайте со мной на Керзон–стрит, вы мне нужны, — сказал он Паркеру и вышел, не попрощавшись.

Паркер внес ящик в гостиную и поставил на стол.

— Подождите на улице. Мне нужно сказать несколько слов мистеру Дженингсу. Если вы будете мне нужны, я постучу в окно. Кстати, вот ключ.

Селби вызвал Дженингса. Когда тот вошел в комнату и увидел на столе ящик, он остановился, как вкопанный. Потом принял какое–то решение, запер дверь и сел без приглашения.

— Я вам нужен, мистер Лоу?

— Чей это ящик?

— Он принадлежит мне.

— Вы помните убийство мистера Стальмана, издателя?

— Да, сэр.

— У него был слуга по имени Грин, который исчез перед самим убийством или после него.

— После убийства, сэр. Его задержали в Булони на таможне. Он приехал с этим ящиком. Я не буду скрывать от вас. Грин — это я. Я попал к мистеру Стальману после трех лет каторги, поэтому сменил имя.

— Как попали эти рукописи к вам?

— Мне дал их мистер Стальман. Он сказал, что со временем эти рукописи станут ценными. Когда я приехал в Англию и узнал, что мистер Стальман убит, я, естественно, не стал сообщать полиции, что был его слугой.

— Почему? Вы же легко могли доказать, что были в это время в Булони!

— Дело в том, что я был освобожден досрочно за хорошее поведение. В таких случаях полагается периодически являться в полицию. Без разрешения я не мог выехать в другое место. А уж за границу меня бы точно не пустили. За нарушение правил меня могли снова посадить и добавить срок.

— Правильно! Это звучит убедительно. Теперь, может быть, вы объясните это?

Он вынул из кармана брачное свидетельство. При виде его Дженингс побледнел.

— Кто такая Эммелина д'Арси Бельджон? — спросил Селби, в упор глядя на Дженингса.

— Это миссис Уольтэм — моя жена. Я служил у мистера Бельджона. Он был богатым человеком, нажившим состояние на торговле с Индией. Мисс Эммелина и я были большими друзьями. Мы были в романтическом возрасте и для нас не было понятия о различии социального положения. Я до сих пор не могу понять, почему Эммелина согласилась на мое безумное предложение бежать из дома и тайно обвенчаться. Но у нас не было денег. Я был беден, хотя и ожидал наследства от дяди. Эммелина сказала, что достанет денег. Только после первой недели медового месяца, когда в моих глазах Эммелина уже утратила часть своего очарования, она призналась, что подписала за своего отца чек на несколько сот фунтов и получила по нему деньги. Мы были во Франции, когда я прочел в газете, что полиция разыскивает сбежавшего слугу, подделавшего подпись хозяина. Эммелину пропавшей не считали. Отец был уверен, что она гостит у друзей в Швейцарии. Он вообще давал ей полную свободу. Однажды, возвратившись домой, я застал двух французских сыщиков и английского офицера, поджидавших меня. Я был арестован. Эммелина сбежала в Швейцарию. Накануне ареста у нас состоялся разговор. «Что бы ни случилось, ты никогда не должен говорить отцу, что я замужем, обещай мне, Вильям», — сказал она. Я согласился. Выйдя из тюрьмы, я узнал, что она вышла замуж за богатого человека по имени Уольтэм.

— Значит, она виновна в двоеженстве?

— Так же, как и я. Потом я попал на службу к мистеру Стальману. Он был очень добр ко мне.

— Мистер Стальман подарил вам рукописи?

— Да, сэр. У меня есть письмо.

И он принес письмо из своей комнаты. Селби прочитал и убедился, что это правда. Письмо было написано почерком Стальмана.

— Но как вы докажете, что были в Булони в момент убийства?

— Я позаботился об этом. Вскоре после убийства я снова отправился в Булони, в отель, те я тогда провел ночь, и заставил управляющего, кассира и швейцара подписать соответствующее свидетельство. Хотите его видеть?

— Нет, спасибо. Вы очень предусмотрительны, Дженингс. Ничего не делаете, не подумав.

— Да, сэр, — спокойно сказал Дженингс. — Когда человек долго сидит в тюрьме, у него есть время подумать. Я сидел за чужую вину и с тех пор делал все так, чтобы не попасться снова.

— Посмотрим, — загадочно сказал Селби.

Глава 35

Седой человек

Прошло шесть дней со времени похищения Нормы. После первой ночи она больше не видела Кларка, ничего о нем не слыхала и довольно бодро переносила однообразную жизнь в заточении. Ее, несмотря ни на что, не покидала вера в Селби Лоу. Миссис Кэт больше не поверяла ей секретов, но ее отношение стало мягче и добрее, чем в первые дни. Норме хотелось знать, не было ли это следствием новых инструкций начальства. Во всяком случае, условия жизни стали более сносными. Ночных визитов больше не было. Окна в спальне, забитые решетками, были открыты. Норму это обрадовало, так как в спальне было мало воздуха.

Дважды она видела бородатого человека во время утренней прогулки. Джума больше не появлялся. Его сменил Чарли. Однажды, когда она выглянула в окно, Чарли во дворе не оказалось. Надзор, значит, не был постоянным.

Норма приблизилась, насколько могла, к железным перекладинам, и, когда закованный в цепи человек оказался почти возле ее окна, крикнула ему:

— Кто вы такой?

Но он не слышал ее, продолжал идти, опустив голову. Когда он снова подошел к ее окну, она повторила вопрос. На этот раз человек остановился и оглянулся.

— Доброе утро, — сказал он вежливо.

— Кто вы такой?

— Я хотел то же самое спросить у вас.

— Меня зовут Норма Маллинг.

Он стал перебирать пальцами бороду.

— Я не знаю этого имени. Но это ужасное место для вас, мисс. Какой манией вы страдаете?

— Никакой.

Он улыбнулся.

— Здесь все страдают какой–нибудь манией. У меня ужасная мания. Мне иногда кажется, что я величайший… — он запнулся, — не будем говорить об этом. Моя главная мания в том, что я философ и могу переносить все выпавшие на мою долю лишения и страдания, не теряя равновесия. Я не знаю мании, которая была бы лучше этой! Вы читали Локка или Бутлера? «Анатомия меланхолии» — классическое произведение, которое ни одна думающая девушка не может не прочесть!

Он смеялся над ней.

— Почему вы здесь? — спросила Норма.

— А почему вообще люди сидят в лечебницах для душевнобольных? Объяснение одно. Я — сумасшедший. Только сумасшедших сажают в сумасшедшие дома. Вы находитесь здесь по той же причине.

— Я не сумасшедшая. Вы тоже.

— В самом деле? А что случилось с нашим другом Треворсом? Он занимал вашу комнату. Но у меня никогда не было реальной возможности с ним поговорить, за исключением одного утра, когда он выломал окно. Вероятно, его убили.

Норма серьезно кивнула в ответ головой.

— Я этого боялся, — сказал философ со вздохом. — Смерть — это… так, суета… Все сводится к вопросу о сознании. Пока вы сознаете — вы живы.

В этот момент он наклонил голову и прислушался. Потом быстро кивнул ей и вернулся на свой круг. Появился Чарли…

Был ли этот человек сумасшедшим? У нее не было никаких сомнений на этот счет. Он был настолько же в здравом уме, насколько это можно сказать о любом человеке из ее знакомых. Она забыла задать ему один вопрос и боялась, что следующая возможность представится не скоро. Однако, уже на следующее утро она снова его увидела.

На этот раз Чарли даже не пытался делать вид, что надзирает за своим пленником. Он вывел его во двор, закурил и ушел. Как только дверь за Чарли закрылась, человек с бородой подошел к окну.

— Доброе утро, заточенная принцесса! — сказал он. — Вы очень рано встаете.

— Почему они не выпускают вас гулять днем?

— Это и для меня загадка. Возможно, директор этого замечательного заведения — поклонник раннего пробуждения.

— Скажите, вы — Аль Кларк? — спросила Норма.

Он посмотрел на нее с задумчивой улыбкой.

— Вот как? Да, мне это чудится. Может быть, вам тоже будет это чудиться. Я видел книгу одного немца, как бишь его зовут? Эйнштейн? Они прислали мне ее. Очень интересная книга…

— Вы Аль Кларк?

— Вероятно. Разве это имеет значение? Разве не все равно, как я буду себя называть: Аль Кларк или Юлий Цезарь? Странно, как величие вводит в заблуждение людей…

— Как давно вы здесь?

— Пятнадцать лет.

— А как вас зовут по–настоящему?

— У меня нет настоящего имени. Оно эфемерно, вроде меня самого. Я нахожусь в счастливом положении человека, который может выбирать себе любое имя, какое вздумается, так как мое собственное отошло в область забвения. Иногда я часами забавляюсь, выбирая себе новые титулы. Я могу быть кем угодно. Называйте меня как хотите, но только не Аль Кларк. Называйте меня Селби Лоу. Это имя не хуже других.

Глава 36

Побег

Норма была ошеломлена.

— Селби Лоу? Почему вы называете это имя? Вас же не зовут Селби Лоу?

Ужасное подозрение мелькнуло у нее в голове.

— Нет. Просто хорошее имя. Я слыхал о мистере Селби Лоу. Наш Чарли часто говорит о нем. Славный Джума тоже произносил его в бреду… Мне нравится звук имени Селби Лоу… Кто он такой?

— Он сыщик, — сказала Норма, приходя в себя от потрясения.

— Интересная профессия…

На этот раз Чарли, видимо, что–то заподозрил и поспешил увести пленника.

Вечером появился Джума. Вероятно, он имел свой ключ и мог входить и выходить, когда ему вздумается. Норма обедала, когда он вдруг появился по ту сторону прутьев. На его лице была та широкая улыбка, которую Норма запомнила с детства.

— Эй, мисси! — прошептал Джума.

— Ты помнишь меня, Джума?

Он усиленно закивал головой.

— Да, помню. Только иногда моя бедная голова не помнит ничего, кроме зеленых чертей, которые живут в лесу около Бонгинды. Что вы здесь делаете, мисс?

— Я бы сама хотела это знать, Джума, — ответила она с улыбкой.

— Судья знает, где вы, мисс?

Она покачала головой, и его большое безобразное лицо сморщилось в огорченную гримасу, которую странно было видеть.

— То плохо, что судья не знает, где вы, — сказал он. — Темный человек посадил вас сюда. Он — дьявол, этот темный человек.

Норма с удивлением заметила, что он дрожит. Он приложил палец к своим толстым губам и отошел. Как ни старалась Норма, она никак не могла понять, что так испугало Джуму. Больше он не появился. Это привело Норму в отчаяние. Сама того не сознавая, она до сих пор как–то полагалась на Джуму. «Темный человек» вызывал у нее непреодолимый страх.

А что если этот мягкий человек с бородой и есть самый что ни на есть Аль Кларк? Что он только притворяется сумасшедшим, а на самом деле именно он стоит во главе страшной шайки, безнаказанно грабившей и убивающей людей? Что, если… У Нормы от этих мыслей разболелась голова.

В полночь явилась миссис Кэт. При свете фонаря Норма увидела, что у нее заплаканы глаза.

— Одевайтесь, Маллинг, — сказала она грубо. — Вы должны ехать.

— Когда?

— Немедленно.

— Куда ехать?

— Не спрашивайте. Я все равно не сказала бы вам… Но я не знаю…

И вдруг она разразилась рыданиями.

— Я еду на смерть, — простонала она, — и вы тоже, и вы тоже!

Но Норму Маллинг не легко было запугать.

— Не говорите глупостей! С чего вы взяли, что вы едете на смерть? Если вы отвезете меня в Лондон, я позабочусь о вас.

Миссис Кэт покачала головой.

— Вы не сможете поехать в Лондон. Он здесь…

Норма не стала спрашивать, кто он. Она быстро оделась, надела пальто, которое было на ней, когда она сюда приехала, и пошла за женщиной по коридору. Было темно, если не считать свет фонаря, который несла миссис Кэт. Едва она приоткрыла дверь, как раздался голос Чарли:

— Потуши фонарь!

Миссис Кэт что–то пробормотала, потушила фонарь и поставила его в угол.

— Машина здесь. Поторапливайтесь! — сказал Чарли.

Он шел впереди, миссис Кэт следовала за ним, положив руку на рукав Нормы.

— Здесь ступеньки, — сказала миссис Кэт и отпустила ее руку.

В это время кто–то схватил Норму за левую руку и потащил назад.

— Бегите! — прошептал чей–то голос.

Это был седой человек. Он уверенно тянул ее за собой. В саду было совсем темно, но этот человек мот, по–видимому, видеть и в темноте. Он прошептал ей, чтобы она шла осторожно… И в этот момент она споткнулась о кучу садового мусора. Он мгновенно подхватил ее.

Сзади до них доносились возбужденные голоса. Их. перекрывал тонкий, противный голос «темного человека».

— Подождите, — тихо сказал ее спутник.

Он наклонился, поднял что–то с земли, потом сказал:

— Лезьте за мной.

Руки ее нащупали прислоненную к стене лестницу. Он полез первый. Она увидела, что то, что он поднял с земли, было двумя тяжелыми мешками. Эти мешки он положил на осколки битого стекла, торчавшие в стене.

— Прыгайте, — сказал он. — Не бойтесь!

Она перекинула ноги через стену и прыгнула. К ее удивлению, она упала на что–то мягкое.

— Сено, — коротко заметил ее спутник.

Она подумала, как он мог так быстро передвигаться? Он словно угадал ее мысли:

— Я сбросил свои цепи. За последние три года я легко научился это делать, но до сих пор не было подходящего случая.

Преодолев крутой подъем, они добрались до вершины холма. Норма совсем запыхалась.

— Я не знаю этих мест, — сказал он, садясь на землю. — В нашем распоряжении всего две минуты. Потом они погонятся за нами. Джума, наверное, нападет на ваш след. У него настоящий животный нюх. Ну, мисс Маллинг!

Он помог ей подняться, и они стали спускаться с холма. Дважды он останавливался и смотрел на дорогу.

— Никого не видно, но это еще ничего не значит. Джума ходит бесшумно и не станет мозолить глаза…

Они оказались в маленькой роще.

— Тут что–то похожее на дом. Подождите, я схожу на разведку.

Через несколько минут он вернулся.

— Это, видимо, жилище Джумы. Мы попали туда.

Они вышли из леса и пошли по невспаханному полю. Продвигались они очень медленно. Подойдя к дороге, он остановился.

— Пожалуй, здесь всего опаснее. Пойдемте направо. Там проходит большая дорога…

Вдруг он схватил ее за руку:

— Скорее в поле! Ложитесь и не шевелитесь!

До них донеслись отдаленные голоса.

— Я пойду посмотрю, а вы оставайтесь здесь.

И он точно растворился во мраке. Прошло пять минут, потом десять… Голосов больше не было слышно. Седой человек не возвращался. Может быть, они поймали его?

Земля была пропитана росой. Какое–то ночное насекомое поползло по руке. Норма терпеть не могла всяких насекомых…

Решив, что опасность миновала, она встала и вышла на дорогу. Подражая седому человеку, она опустилась на колени и поглядела в обе стороны. Никого не было видно. Она пошла быстрее, потом побежала…

И вдруг, когда она уже почувствовала себя в безопасности, из–за кустов вышел человек.

— Это вы, Маллинг?

Сердце у нее упало. Это был голос Чарли.

— А где старик? — спросил он.

— Не знаю. Я не видела его.

— Врать нет смысла. Вы ушли вместе.

Значит, они не поймали его! Хоть это было утешением…

— Мы расстались. Он пошел другим путем, — сказала она.

— Вы правду говорите? Черт побери! У меня из–за вас будут неприятности, маленькая чертовка!

И он повел ее назад по той дороге, по которой шла она. Проходя мимо места, где она пряталась, Норма горько упрекнула себя за то, что не послушалась своего спутника и вышла на дорогу. А где же он? Прячется где–нибудь поблизости? Может быть, он видел, как ее поймали?

Она снова ощутила надежду. Пока седой человек на свободе, он не оставит ее в беде. Она почувствовала страшную усталость и боль в ногах. Их ждал закрытый автомобиль. Неподалеку, скрытый в темноте, стоял человек. Она не видела его лица, но знала, что это был злейший враг человечества.

— Вы нашли его? — резко спросил он.

— Нет, сэр, не нашли. Мы нашли девушку.

Он ответил не сразу. Они ждали.

— Вы знаете, что с ней делать, — послышался, наконец, голос из мрака.

Через минуту ее впихнули в автомобиль. Чарли влез следом за ней. Автомобиль тронулся.

Через полчаса Чарли замедлил ход и остановил машину.

— Есть хотите? — спросил он.

— Нет.

— Там есть термос с горячим кофе.

Он сунул ей в руку чашку и налил кофе. Его запах подействовал на Норму ободряюще. Она с жадностью выпила всю чашку и попросила еще.

— Больше нельзя, — сказал Чарли.

И прежде, чем Норма сообразила, что остановка была сделана специально для нее, автомобиль уже снова мчался по дороге.

Норму стало клонить ко сну. Кофе! Она догадалась, что ее усыпили. Ощущения времени и пространства стали покидать ее, одолевала дремота. «Если они убьют меня теперь, я этого даже не почувствую», — последнее, что пронеслось в ее сознании, и она погрузилась в глубокий сон…

Глава 37

Погоня

Селби в сопровождении десятка сыщиков обыскивал Кольфортскую лечебницу. Одного взгляда на комнату, где томилась Норма, было достаточно, чтобы понять, как поздно он приехал.

Допрос Берта тоже не дал никаких результатов. Берт сказал, что слышал, как ночью подъехал автомобиль и потом уехал. Больше ничего от него не удалось добиться. Селби понял, что дальнейший обыск не имеет смысла.

Он отправил назад всех сыщиков, за исключением двух, которым он поручил наблюдать за сараями.

— Я потерпел неудачу, позорную неудачу, — сказал Селби. — Зачем было устанавливать наблюдение за этим чертом, если он выскользнул у меня из рук!

— Кто наблюдал за ним?

— Какое это имеет значение? Я один за все отвечаю, — уклончиво ответил Селби.

Паркер никогда еще не видел своего шефа таким расстроенным. Словно желая отвлечь Селби от донимавших его тяжелых мыслей, Паркер указал ему на странного человека, который шел по дороге.

— Посмотрите, какой странный тип, мистер Лоу!

Селби повернул голову и внимательно посмотрел на пешехода. Вид его действительно был далек от нормального. Одежда старая и потрепанная. Воротничка не было совсем. На седых волосах кое–как держалась помятая соломенная шляпа с выцветшей лентой. Он выглядел лет на семьдесят. Когда старик подошел поближе, Селби убедился, что он значительно моложе, несмотря на седые волосы и бороду, которую ветер трепал в разные стороны.

Одежда незнакомца была выпачкана грязью, к сапогам пристала желтая глина.

— Наверное, это новый тип бродяги, — сказал Селби.

Когда старик поравнялся с ними, Селби приветствовал его кивком головы.

— Бродяжите? — спросил он.

Незнакомец посмотрел на него со странной улыбкой и вместо ответа спросил:

— Не будете ли вы любезны сказать мне, что это за красивое здание?

И он показал на лечебницу.

— Кольфортская психиатрическая лечебница? — повторил он. — А я думал, что уже Бог знает как далеко от нее…

— Вы идете в Лондон?

— Да, я иду в Лондон. У меня есть немного денег, но я совершенно не знаю этих мест. Вы не можете мне сказать, далеко ли отсюда до ближайшей железнодорожной станции?

— До железнодорожной станции? Если хотите я подвезу вас туда.

Незнакомец отвесил странный, вычурный поклон.

— Это будет для меня чрезвычайно удобно, — сказал он и, следуя приглашению Селби, сел рядом с шофером.

Доехав до станции, Селби высадил бородатого бродягу.

— Я могу отвезти вас в Лондон, если хотите.

— Благодарю, я предпочитаю ехать в поезде. Я только один раз ехал в автомобиле по этой дороге, но это связано с неприятными воспоминаниями.

И, улыбнувшись странной, но привлекательной улыбкой, он быстро пошел к станции.

Приехав в Лондон, Селби первым делом зашел в свою контору. Там его ждал весьма удрученный человек. Селби закрыл дверь, и они остались вдвоем.

— Как вы могли упустить его?

— Не знаю, сэр. Я следил за домом, а Джексон был, как всегда, сзади. Я могу поклясться, что он не выходил.

— Джексон не мог проглядеть?

— Нет, сэр. Он находился на крыше маленького сарая…

— Я знаю. Я сам ему приказал это. Что же делать?

Селби отпустил помощника и стал думать, как быть дальше.

Первая его обязанность была не из приятных. Он должен был сообщить Маллингу о провале операции, на которую так надеялся. Был уже почти полдень. Маллинг, вероятно, ждал его. Селби решил идти пешком до отеля.

Когда он проходил через Трафальгар–сквер, кто–то махнул ему рукой из автомобиля. Селби остановился. Билль выскочил из машины.

— Тебя–то мне и надо! — сказал он. — Есть новости?

— Ничего, стоящего внимания.

— Обыск в лечебнице ничего не дал?

— Решительно ничего.

— Ты уже слышал о Дженингсе? — спросил Билль.

— Я слышал о нем так много, что меня уже ничем не потрясти, — сказал Селби. — Кого он убил?

Но Биллю было не до шуток.

— Я бы хотел, чтобы ты более серьезно отнесся к Дженингсу. Может быть, он… ты сам не знаешь, кем он может оказаться. Ты знаешь, что он поручил присмотр за домом какой–то экономке, а сам с женой, не говоря ни слова, уехал? Я узнал об этом из его записки. Он пишет, что очень переутомился и поехал отдыхать на юг Англии.

— Я знаю, — сказал Селби.

Билль подозрительно посмотрел на него.

— Знаешь? — сказал он. — Это звучит оскорбительно, Сель! Но я не то хочу сказать. На мой взгляд, сыщик похож на человека, играющего на скачках. Он может иногда знать слишком много… Доктор думает…

— К черту доктора! — вскрикнул Селби, но тотчас же пожалел о своих словах…

В вестибюле «Чаттертона» было полно народа. Только что прибыл континентальный поезд.

Селби стал искать глазами швейцара, но все они были заняты. Он сел возле окна и стал ждать.

В это время, открылась дверь лифта, и из нее вышел человек. Почти все пространство лифта было занято огромным дорожным сундуком, поставленным вертикально.

Толстый человек, вышедший из лифта, был, видимо, в состоянии полного бешенства.

— Где этот служащий? — кричал он. — Он мне сказал, что я могу получить номер 270, а этот номер, оказывается, занят!

— Я говорил вам, что номер 270 занят, сэр, — сказал швейцар. — Но вы сами настояли на том, чтобы поднять багаж наверх.

Он повернулся к лифту и строго сказал человеку, обслуживающему лифт:

— Брать багаж в пассажирский лифт не разрешается, вы великолепно это знаете.

— Но они приказали мне это сделать.

— Я хочу получить номер 270 и получу его! — кричал толстый господин.

Голос у него был хриплый и неприятный. Селби, которому я раньше приходилось встречать подобных нуворишей, было забавно это слышать. Уж он–то точно знал, что номер 270 занят, так как его занимали Маллинги. Он с интересом наблюдал, как выносили сундук на улицу и погружали в автомобиль, который привез толстого господина.

— Этим людям подавай все, — сказал швейцар, подходя к Селби. — Он вломился в отель и стал настаивать, чтобы его пропустили в номер Маллингов. Я позволил ему, потому что решил, что он с ними знаком. А когда он увидел, что номер занят…

— Он был в номере Маллингов?

— Был, — ответил возмущенный швейцар. — Он вошел прямо туда… Вероятно, мисс Гильдфорд выставила его вон. Я велел номерному не пускать его никуда, пока у него не будет ключа…

Прежде, чем он успел закончить, Селби был уже в лифте.

— Третий этаж! — приказал он. — Никого не ждите!

Он мигом очутился в номере, который занимали Маллинги. В гостиной никого не было. Он постучал в комнату Гвенды. Никто не ответил. Он повернул ручку двери и вошел.

На кровати спиной к нему лежала девушка. Он облегченно вздохнул.

— Слава Богу!

Девушка пошевелилась. С неожиданным страхом в сердце он подошел к ней, наклонился и посмотрел. При виде ее лица он отшатнулся.

Это была Норма Маллинг!

Она была в глубоком сне.

Селби осторожно поднял ей веки, но она не реагировала.

Дыхание было правильное, пульс нормальный, насколько он мог судить.

Он вышел в гостиную и позвонил. На звонок немедленно явился номерной.

— Здесь был только что человек с огромным сундуком?

— Да, сэр.

— Что он делал с сундуком?

— Он поставил его в гостиной, вот здесь, сэр. Потом он вышел.

— Он сам принес этот сундук?

— Нет, сэр. Его принесли два носильщика. Я никогда раньше их не видел. Они не из отеля.

— Что произошло потом?

— Он вышел и заговорил со мной. Он сказал, что управляющий обещал предоставить этот номер ему, а теперь оказывается, что он занят. Я позвонил в администраторскую, и мне велели послать его вниз.

— Дверь в гостиную была открыта?

— Не знаю, сэр. Оттуда, где я стоял, не было видно.

— Оба носильщика, конечно, все время были в гостиной?

— Кажется да, сэр. Правду говоря, я увидел носильщиков только тогда когда они уходили.

— Сейчас же позовите горничную. Велите ей оставаться с мисс Маллинг, пока она не придет в себя.

— Мисс Маллинг? Вы хотите сказать — мисс Гильдфорд!

— Когда вы видели мисс Гильдфорд последний раз? — спросил Селби, не отвечая на вопрос.

— Минут десять тому назад. Я принес ей прохладительный напиток.

— Что она делала?

— Писала…

Подошла горничная. Селби отвел ее в сторону и дал соответствующие инструкции. Потом бегом сбежал по лестнице и выскочил на улицу. Швейцар узнал его и подозвал такси.

— Вы запомнили толстого человека с большим черным сундуком? — спросил у швейцара Селби.

— Да, сэр.

— В какую сторону он поехал?

— Вверх по Хеймаркету. Коричневый автомобиль…

Селби записал номер и вскочил в такси.

— Пикадилли Серкус! Заберем дежурного полицейского напротив «Критериона»!

Ему повезло, так как, кроме дежурного полицейского, там же оказался и местный инспектор. Селби забрал и его. В нескольких словах он объяснил, в чем дело.

— Да, сэр. Коричневый автомобиль проехал вниз по Пикадилли. Я запомнил его из–за сундука. Шоферу пришлось остановиться и прикрепить сундук ремнем.

— Как давно это было?

— Четыре минуты назад. Если бы у вас был скоростной автомобиль, вы бы догнали его.

— Мы достанем такой автомобиль, — сказал Селби.

Он остановил длинную гоночную машину, которой управлял томный скучающий аристократ. Селби представился.

— Это замечательно! — воскликнул скучающий лорд, когда Селби объяснил, в чем дело.

От удовольствия ехать с запрещенной скоростью к лорду вернулась жизнь.

Автомобиль с бешеной скоростью промчался по Пикадилли. Около ворот Гайд–парка они остановились на несколько секунд, пока Селби расспрашивал полицейского.

— Да, сэр, коричневый автомобиль проехал через парк в направлении Найтсбриджа. Сундук причинил им много неудобств. Один из трех людей сидел на подножке.

— Где был сундук?

— Впереди, рядом с шофером. Автомобиль больше похож на наемный, чем на частный.

Они промчались через парк, пролетели мимо Найтсбриджа и выехали к воротам Королевы. Остановки занимали некоторое время, но невероятная скорость автомобиля возмещала их.

Серая гоночная машина буквально перенеслась через Гамерсмитский мост. На Барнес Коммон они увидели, наконец, свою добычу.

Перед железнодорожным мостом произошла задержка, и это дало им преимущество в несколько минут. Но на Кингстонской дороге их остановил полицейский, чтобы пропустить грузовой автомобиль. Когда они снова увидели коричневую машину, она уже скрывалась на Рединг Лэн. Единственным спасением для нее было ехать через Пэтней Коммон, но, вместо того, она повернула на Гаррат Лэн.

Это было их роковой ошибкой. Не успел коричневый автомобиль проехать до средины улицы, как большая серая гоночная машина выскочила ему наперерез. Юный лорд ловко повернул колесо и, затормозив, преградил ему путь. Заскрипели тормоза, и автомобиль остановился.

В один миг Селби Лоу подскочил к нему и открыл дверцу.

— Вылезайте! Руки вверх! — приказал он, держа револьвер.

— Что это значит? — возмущенно спросил толстый человек. Но на лице его вместо обычного румянца проступила смертельная бледность.

Вместо ответа Селби наклонился, схватил толстого мужчину за жилет и выволок его на дорогу.

— У кого ключ от сундука?

— Что означает это нападение?

— У кого ключ! Скорее!

— Вы не получите у меня ключ, — сказал толстяк, поднимаясь с земли и отряхивая пыль.

Пуля вонзилась в землю в полудюйме от его ноги. Он подпрыгнул.

— Ключ!!!

Дрожащей рукой он достал из кармана связку ключей и отдал их Селби. В одну секунду Селби перерезал ремень, вставил ключ и откинул крышку.

Гвенда Гильдфорд без чувств упала в его объятия.

Селби на руках отнес Гвенду к маленькой сторожке у ворот, а полицейский инспектор занялся арестованными. Оставив девушку на попечение жены сторожа, Селби вернулся. Первый, к кому он обратился, был не толстый владелец сундука, наделавший такой переполох в «Чаттертоне», а другой — смуглый худой человек.

— Вы и есть, должно быть, Чарли? Как ваша фамилия?

— Узнаете, — спокойно сказал Чарли. — Имейте в виду, Лоу, что я доставил мисс Маллинг туда, откуда ее взял. Кстати, шофер тут ни при чем. Мы наняли его в гараже.

— Кто ваш толстый приятель? Вы можете оказаться главным свидетелем обвинения, если не причастны к убийствам, — сказал Селби.

— К убийствам я не причастен, — ответил Чарли, — но свидетелем обвинения я не могу быть. Если вы имеете в виду Аля, то мне о нем ничего не известно. Вы нашли того полоумного?

— Кого?

— Странного субъекта с седой бородой. Он удрал вместе с Маллинг. А я думал, что он явился к вам и все рассказал.

Селби тотчас вспомнил странного прохожего, которого они встретили около Кольфортской лечебницы.

— Кто он? — спросил Селби.

Чарли засмеялся.

— Вот вам свидетель обвинения, — насмешливо сказал он. — От него вы узнаете об Але больше, чем от кого бы то ни было. Он один во всем мире знает Аля и видел его в лицо. Даже Джума не может этим похвастать.

Около них уже собралась целая толпа народа. Селби велел полицейским отвезти коричневый автомобиль к ближайшему полицейскому участку, а сам вернулся к Гвенде. Она сидела в кресле немного испуганная и вместе с тем радостная.

— Это было ужасно! — сказала она с дрожью в голосе. — Я до сих пор не могу поверить, что это был не сон…

— Как это все случилось?

— Я толком не знаю. Я сидела за столом и писала, когда кто–то вошел в комнату. Я думала, это номерной. Он перед этим принес мне лимонад, и я попросила его принести еще почтовой бумаги. Вдруг кто–то схватил меня за руки, а лицо накрыл какой–то тряпкой. Я боролась, чувствуя какой–то одурманивающий запах, должно быть, хлороформа. От острой боли в левой руке я почти потеряла сознание. Последнее, что я видела, это кто–то внес в мою комнату на руках девушку, Сундук был открыт. Меня туда впихнули и захлопнули крышку. Что было потом, я не знаю. Мне казалось, меня везут в автомобиле, я ощущала движение… У меня кружилась голова, Я даже не помню, как вы открыли сундук… — она попыталась Улыбнуться. — А где Норма?

— Она в отеле.

— Значит девушка, которую я видела, была Нормой! Слава Богу! А мистер Маллинг знает?

— Думаю, что уж теперь должен знать, — сказал Селби. Ему было стыдно, что он оставил Норму совсем одну, если не считать горничной.

Из первой же попавшейся телефонной будки он позвонил в отель. Ему ответил мистер Маллинг.

— Спасибо, она чувствует себя хорошо. А что с Гвендой?

— Она здесь, все в порядке. И сегодня же вечером в наших руках будет тот господин, который ответит за все эти происшествия!

Селби отвез Гвенду в отель и поехал к себе в контору. События теперь должны были развиваться с такой быстротой, что малейшая неосторожность могла все погубить.

Глава 38

Джума

Мистер Маллинг предложил идти в театр. Селби одобрил этот план, но сказал, что сам он, к сожалению, не может пойти.

— Я хочу пригласить доктора.

— Вы можете позвонить ему по телефону, — сказал Селби.

Норма была разочарована. Она узнала об отказе Селби идти в театр, когда тот ушел. Она решила снова позвонить.

— Это нехорошо с вашей стороны, Селби Лоу!

— Я мог бы поступить еще хуже, — ответил Селби, — но не стану.

— Что вы хотите этим сказать?

— Было бы уж слишком невежливо напомнить вам, что я не был дома три или четыре ночи. За всю неделю не спал более трех часов подряд…

— Простите, — сказала Норма тихо. — Я большая эгоистка. Вы, правда, очень беспокоились?

Он молчал.

— Почему?

— Потому, что я люблю вас.

Наступила такая длительная тишина, что каждый их них решил, что другой повесил трубку. Потом оба одновременно спросили:

— Вы слушаете?

— Да, я слушаю. Я жду, — сказал Селби.

— Чего вы ждете? Я должна была бы рассердиться на вас. Многие делали мне предложение, но ни один не боялся настолько, чтобы… делать это по телефону.

— А я и не боюсь. Это вышло неожиданно. У меня не было ни малейшего намерения говорить вам… пока что.

Снова продолжительная пауза.

— А в конце концов вы бы сказали?

— Разумеется. Как бы я мог жениться на вас, не сделав предложения?

В ответ раздался щелчок. Норма повесила трубку. Селби повесил свою и прошел в гостиную. Он немного задыхался, будто только что одолел длительную беговую дистанцию.

Селби пришлось обедать в полном одиночестве. По необъяснимым причинам у него пропал аппетит. Почти два часа провел он за обедом, читая и разбирая заметки, сделанные им за день на самых неподходящих для этой цели листках бумаги: конвертах, кредитных и даже трамвайных билетах… Экономка вошла в комнату, чтобы убрать со стола. Взглянув на часы, Селби извинился за позднее окончание обеда.

— Я очень рада, что вы дома, сэр, — сказала экономка. — Мне жутко в этом доме.

— Да? — удивился Селби. — А почему?

— Я уверена, что на заднем дворе кто–то есть. Молли, судомойка, видела его совершенно ясно.

— Наверное, она ошиблась. На заднем дворе никого нет.

Он убрал обычную охрану, а больше прятаться там было некому.

— Вы, наверное, наслушались всяких рассказов, — сказал Селби. — Вот вам и мерещится всюду…

— Да если бы я знала, что здесь было совершено убийство, не пошла бы сюда и за миллион!

— Не думаю, чтобы мистер Дженингс стал предлагать вам так много, — лениво сказал Селби. — Что ж, пойду и прогоню ваше приведение, миссис… я не знаю вашего имени, хотя вы уже говорили мне его.

— Смит, — сказала экономка.

Когда Селби вышел в полутемный двор, ему показалось, что он услышал какой–то шорох. Он посмотрел наверх и на темном фоне увидел неясный силуэт. Зашумела падающая черепица. Кто–то лез по крыше. Селби вернулся в дом, чтобы взять фонарь. Но когда он снова вышел во двор, там уже никого не было.

— Можете не волноваться, там никого нет, — успокоил он экономку.

Тем не менее, си позвонил в полицию и попросил прислать сыщика. Оставив сыщика в доме, он сам обошел здание. Хоть он и отказался идти в театр, сославшись на усталость, он и не думал ложиться спать. В одиннадцать часов он выпил горячий кофе, чтобы прогнать сон, и, как только услышал шум подъехавшего автомобиля, пошел открывать дверь. Это был Паркер.

— Как поживают наши «птички»?

— Я велел снять отпечатки с их пальцев и установил их личности. Чарли — старый знакомый. Саутгемптонская полиция сегодня арестовала его жену, когда она пробиралась в Гавр. Есть какие–нибудь новости, шеф?

Селби покачал головой и предложил своему помощнику чашку кофе. Часы показывали двадцать минут двенадцатого, когда зазвонил телефон.

— Это донесение, которого я жду, — сказал Селби и поспешил к телефону.

Но это был совершенно другой звонок. Испуганный хриплый голос говорил:

— Мистер Лоу! Ради Бога, мистер Лоу, приходите… Это дворецкий доктора Эвершама. В кабинете доктора убийство!

Селби бросил трубку и позвал Паркера. Через минуту они уже мчались по улице. Дверь дома была открыта настежь. Селби взбежал по лестнице. Первый, кого он увидел, был смертельно бледный дворецкий.

— Там убийство, там убийство… Я везде искал полицейского, испуганно говорил он.

Селби подошел к двери и повернул ручку. Дверь была заперта.

— Откройте дверь, доктор.

— Кто это?

— Это я, Селби Лоу.

Дверь распахнулась.

Эвершам был еще во фраке, но вид его был довольно экзотичен: воротничок разорван, рубашка смята, один рукав разодран от манжеты до плеча. Волосы у него были взлохмачены. Но, несмотря на растрепанный вид, в глазах доктора сияло торжество:

— Я думаю, что Ужасу пришел конец, мистер Лоу! — сказал он и показал на пол.

Посредине комнаты лежал Джума, раскинув руки. Он был мертв. Пуля прошла через сердце.

Глава 39

Рука и сердце

— Вам, может быть, понадобится это, мистер Лоу, — сказал доктор и положил на стол револьвер.

Селби кивнул.

— Что произошло? — спросил он.

— Я до сих пор еще не пришел в себя… Я вернулся домой из театра. Велел слуге принести виски с содовой, прошел к письменному столу и зажег лампу. В это время я заметил Джуму. Он прятался за книжным шкафом. Прежде, чем я что–то сообразил, он бросился на меня. Не помню, как было потом. В одном из ящиков стола был револьвер. Мне удалось высвободить одну руку и вырваться от него…

— Потом вы застрелили его?

— Я даже не помню, как я выстрелил.

Селби наклонился над бездыханным телом безумного короля Бонгинды. Он осмотрел руки и ноги Джумы. Тот был бос.

— Кажется, я знаю, зачем он приходил сюда, — сказал Селби.

Он постоял минуту, глядя в пол, потом сказал:

— Вы, должно быть, пережили ужасные минуты. Может быть вы пройдете со мной в участок, вы и ваш слуга? Я постараюсь сделать все, по возможности, менее неприятным и обременительным для вас.

Полицейский инспектор записал показания. Потом вместе с полицейским врачом они вернулись на место происшествия.

— Я, пожалуй, переночую сегодня в отеле, — сказал доктор.

— Переночуйте у меня, — сказал Селби. — Я могу предоставить вам комнату, и мне кажется, там вы будете в большей безопасности.

— В большей безопасности? От кого? — улыбнулся доктор.

— Если вы думаете, что опасность кончилась Джумой, вы заблуждаетесь. Даже если вы и знаете об этом деле все, могут быть такие стороны вопроса, которые вам известны.

— Я бы хотел знать это, — сказал доктор.

— Я скажу вам, только завтра. И завтра же познакомлю вас с настоящим Алем Кларком.

— Вы хотите сказать…

Селби посмотрел на дверь и, понизив голос, шепотом назвал имя.

— Неужели…

— Я знаю, что могу надеяться на ваше молчание, — сказал Селби. Потом подумал и добавил: — Я хочу, чтобы вы пригласили всех нас завтра к чаю на Харлей–стрит. Я там тоже буду. И человек, которого я ищу, будет там…

— Если вы ошибаетесь, это может иметь серьезные последствия.

Селби улыбнулся.

— Я никогда не ошибаюсь, мой дорогой доктор, — сказал он. — Почему–то обращение «мой дорогой доктор» хорошо сочетается с таким смелым утверждением. Вероятно, я это где–то вычитал…

В конце концов доктор решил ночевать дома.

Итак, Джума погиб. Так самым жирным шрифтом сообщили утренние газеты. С Ужасом было покончено.

«Ни для кого не тайна, — писал «Утренний Мегафон“, — что этот бич человечества избрал своей жертвой доктора Эвершама. Ему было суждено погибнуть от руки того, на чью жизнь он дважды покушался».

Другие газеты писали в том же духе. Селби прочел все статьи и узнал многое, чего не знал раньше.

Утром пришла Норма.

— Я только что узнала, Селби, — сказала она, не удивившись, что он задержал ее руку в своей. — Бедный Джума!

— Да, бедный Джума, несмотря на все преступления, — сказал Селби. — Он не питал ненависти к людям, которые погибли от его руки. Джума — лишь орудие: револьвер, нож, стеклянный кинжал… Мне нужны руки, которые держали его, и я доберусь до них!

— Билль сказал, что вы собирались арестовать его вчера, то есть, я хочу сказать — этого Кларка.

— Я и не думал, что вы подозреваете Билля, — сухо сказал Селби. — Нет, я не мог вчера это сделать. У меня еще нет всех необходимых сведений. Мне не удалось встретиться с одним человеком, присутствие которого необходимо. Кстати, это ваш бородатый друг.

— Мой Немо? — удивилась Норма. — Выдумаете, он что–то знает?

— Я думаю, он знает об Але Кларке больше, чем кто–либо другой.

— Но миссис Кэт уверяла меня, что он и есть Аль Кларк.

— Миссис Кэт сказала, что это было прозвище, которое они дали ему шутки ради. Я бы хотел ближе познакомиться с вашим бородатым другом. Такие люди мне по душе. Веселый, неустрашимый — он мне сразу понравился.

— Мне тоже, — сказала Норма, сжимая его руку.

Они сидели молча. Потом заговорил Селби. То, что он сказал, не имело ничего общего с предыдущей темой.

— У меня около двенадцати тысяч… фунтов. Не долларов. Доход около тысячи фунтов. Это немного, но мне было достаточно, чтобы жить удобно, как холостяку…

— Зачем вы мне это говорите? — с притворным удивлением спросила Норма.

— Лучше сказать вам, чем вашему отцу. Конечно, он против того, чтобы вы вышли замуж за англичанина, а уж бедный англичанин — сущее проклятие. Мне кажется, ваш отец, как и многие его соотечественники, обладает даром крепко выражаться. Я не хочу его огорчать…

— Отец интересовался, сколько у вас денег, — спокойно сказала Норма.

— Вы ему сказали?..

— Конечно, сказала, — она была даже как будто удивлена его вопросом. — Вы ведь спрашиваете, сказала ли я отцу, что вы сделали мне предложение, и я ответила «да».

— Вашим ответом был щелчок, — пробормотал Селби. — Но я так и думал, что вы хотели сказать «да».

Когда вошел Билль, они держали друг друга за руки и ничуть не смутилась.

— Вы — отличные ребята, — сказал Билль. — Я тебе нужен сегодня, Сель? Я собираюсь…

— Ты мне очень нужен сегодня. Я хочу, чтобы ты пришел к доктору на чай в пять часов. Я просил его устроить прием, и он согласился. Я буду там с одним приятелем.

Потом он быстро подошел к окну.

— Не беспокойтесь, миссис Смит, я сам открою! — крикнул он через плечо, выбегая в коридор.

— Это еще кто такой? — хмурясь, спросил Билль. — Давно я не видел Селя таким прытким…

Селби вернулся в гостиную с человеком, на которого Норма уставилась, как на приведение. Лицо его было знакомым и вместе с тем совершенно чужим. Это был высокий красивый человек лет пятидесяти, с гладко выбритым лицом и добродушно смеющимися глазами.

— Боюсь, что у вас очень короткая память, мисс Маллинг, — сказал он. — Вы не помните бородатого мистера Немо?

Это был седой незнакомец.

К некоторому неудовольствию Нормы, Селби тот час же увел «мистера Немо» в свою контору.

— Мне кажется, что под старость Селби становится ужасно таинственным, — проворчал Билль, провожая Норму в отель. — Что это за тип?

— Это тот человек с бородой, о котором я тебе рассказывала, — сказала Норма.

— А, человек в цепях! Но он совсем не похож на то пугало, которое ты описывала.

Норма молчала. Ее поразила перемена, происшедшая с бывшим узником лечебницы.

Глава 40

Разоблачение

Селби от беспокойства и нетерпения не мог сидеть на месте. Чтобы успокоиться, он решил прогуляться в парке. Но тут ему повстречалась миссис Уольтэм. Он хотел сделать вид, что не заметил ее, и пройти мимо, но это не удалось: миссис Уольтэм решительно встала на его пути.

— Я собираюсь ехать за границу, мистер Лоу. Пожалуйста, присядьте. Вы такой высокий, что у меня ломит шею, когда я смотрю на вас.

Селби сел с таким видом покорности судьбе, что всякая другая женщина была бы оскорблена. Но миссис Уольтэм была слишком поглощена своими заботами, чтобы обращать внимание на его манеры.

— Положение мое невыносимо, потому что я еще замужем за этим несчастным. И не могу решиться на развод. Ведь тогда все узнают, что мой муж — дворецкий! Этого еще не хватало!

— Кроме того, если бы вы стали с ним разводиться, вас бы обвинили в двоемужии и лишили денег, полученных после смерти мистера Уольтэма.

Миссис Уольтэм решила переменить тему разговора.

— Вы знаете всех, поэтому именно вы мне нужны. Не знаете ли вы делового человека, который бы вложил пять тысяч фунтов в шляпную мастерскую? Обеспечение верное, а прибыли будут огромные…

Миссис Уольтэм была верна себе!..

Мистер Лоу ушел в менее людную часть парка. Он слишком хорошо знал Аля Кларка, чтобы рисковать. Из телефонной будки он позвонил Паркеру.

— Есть только телеграмма от Дженингса. Он будет в доме доктора без четверти пять.

— Непременно проследите за ним от вокзала до Харлей–стрит.

— Он хотел знать, зачем его вызвали. Я сказал, что нам нужны его показания.

Селби вернулся домой в четыре часа. Закрывшись у себя в комнате, он вынул из–под матраца толстую рукопись и стал ее перелистывать. Это была та самая рукопись, которую Гвенда, к счастью, не видела. Селби не стал ее читать. Он просто хотел освежить свою память.

Норма почувствовала какое–то смутное беспокойство еще до того, как пришел доктор. Ей казалось, что над ее маленьким мирком нависла страшная грозовая туча. Она думала о том, что этот день не оставит все, как прежде, что должно что–то произойти. В поведении доктора тоже было напряженное ожидание, как будто он знал тайну Селби.

— Доктор, вы что–то знаете? Кого подозревают?

— Я сказал бы неправду, если б стал отрицать. Я думаю, мистер Лоу ошибается, но может быть у него есть факты, которых нет у меня. Но это ужасно, если он ошибается…

— Вы ответите честно, если я задам вам прямой вопрос, доктор Эвершам?

— Постараюсь, если это не нарушит данного мной слова…

— Скажите, Селби подозревает Билля Джойнера?

Доктору незачем было отвечать. Она прочла правду в его глазах. Ей стало больно за Гвенду.

— Можете не говорить, доктор, — сказала она спокойно. — Я думаю, что Селби ошибается, ужасно ошибается. Но я не имею права высказывать свое мнение…

И быстро повернувшись, она вышла из комнаты. Эвершам посмотрел на Билля. Тот был поглощен разговором с дядей. Доктор догадался, что разговор был серьезный, но он тотчас оборвался, как только Гвенда вошла в комнату. Она подошла к доктору.

— Мы уезжаем в субботу, доктор. Я буду рада покинуть Лондон…

— А мы будем очень огорчены. Я никогда еще так остро не ощущал потерю новых друзей.

Доктор посмотрел на часы.

— Я думаю, нам пора идти, не то мы застанем Селби обыскивающим дом.

Доктору пришлось развлекать всю компанию. У всех было скверное настроение. Когда они вышли из машины, Норма увидела Селби. Он стоял у входа.

— Нарядился, точно ко двору, — проворчал Билль.

— Зачем вы ждете, Лоу? Я велел дворецкому принять вас.

— Я жду мистера Дженингса. Вот он идет.

Доктор тихо спросил:

— Зачем вам нужен Дженингс?

— Я хочу, чтобы он прошел в ваш кабинет.

— После чая?

— Нет, сейчас. Он весьма значительное действующее лицо в этой маленькой комедии.

Они вошли один за другим. Все испытывали какое–то неловкое чувство, словно присутствовали при странном и утомительном обряде. Последними вошли Дженингс и человек, который следил за ним. Доктор удивленно взглянул на Селби. Тот подошел к двери и запер ее.

— Все, что здесь произойдет, выглядит несколько мелодраматично, но я не мог придумать другого способа посвятить вас в криминальную тайну. Я нашел Аля Кларка. Он находится в этой комнате.

Все молчали.

— Моя погоня за Кларком отняла у меня пять лет жизни, — продолжал Селби. — Сначала мне нужно было найти место заточения Оскара Треворса. Потом разоблачить Аля Кларка. Большинство из вас знают, что он — один из австралийских преступников, бежавших из тюрьмы и каким–то образом добравшихся до Англии. При помощи безумного негра, он совершил ряд ужасных преступлений не для выгоды, как думают некоторые, а чтобы замести следы. Узнать, кто такой Флит, было нетрудно после смерти судьи Уоррена. Другой преступник, однако, ускользал от меня. Я никак не мог подтвердить мои подозрения. К счастью для всего мира, один человек, которого они должны были убить, остался жив. Это была их главная ошибка и она привела Аля Кларка к подножью эшафота.

В дверь постучали. Не поворачивая головы, Селби открыл ее. На пороге стоял «седой человек», смущенно улыбаясь.

— Господа, я хочу познакомить вас с этим человеком, — сказал Селби, и в тот же миг в его руке блеснул револьвер. — Это, — он показал на вошедшего, — доктор Арнольд Эвершам!

Глава 41

История Аля Кларка

— Не двигайтесь, Кларк! — сказал Селби, направив револьвер на хозяина дома.

«Доктор Эвершам» поднял руки.

— Доктор!

Этот человек оказался самозванцем! Настоящий доктор — бородатый незнакомец из сумасшедшего дома! У Нормы закружилась голова.

Тем временем сыщик, который следил за Дженингсом, надевал стальные браслеты на руки «доктора».

— Какая нелепая шутка, мой милый Лоу, — сказал, добродушно улыбаясь, арестованный. — Это и есть ваш сюрприз? Вы дорого за это заплатите. Чтобы сыщик поверил бреду сумасшедшего убийцы! Этого человека зовут Вильямс! Я видел его в Кольфортской лечебнице.

Настоящий Эвершам подошел и заглянул ему в лицо.

— Вы попали в плохую историю, мой друг.

Селби вынул из кармана ключ и показал его «доктору». Тот внимательно посмотрел на него.

— Это копия серебряного ключа, который я нашел у вас в комнате в тот вечер, когда вы потеряли Х.37. Я потратил массу времени и денег, чтобы найти замок, к которому подходит этот ключ. Теперь посмотрите…

Он отдернул шелковые шторы на окне. За ними оказались по обе стороны оконной ниши две узкие дверцы. Селби вставил ключ в маленькую замочную скважину под серебряной ручкой. Потом потянул за ручку, и в стене образовался провал от потолка до самого пола. Он уже собирался войти в образовавшееся отверстие, как был остановлен возгласом:

— Если вы туда войдете, вы умрете!

Мнимый доктор вырвался из рук сыщика и подошел к Селби.

— Вы очень ловкий человек, Лоу, но вы не все знаете. Смотрите!

Он протянул внутрь руку, и маленькая комнатка ярко осветилась. Селби увидел стол, телефонную доску и полку, уставленную бутылками.

— Я не стану отрицать, что я Аль Кларк. А вас, — он повернулся к настоящему доктору, — я должен был убить. Но я думал, что вы надежно спрятаны.

И прежде, чем Селби успел сообразить, что произошло, Кларк прыгнул в отверстие в стене. Раздался металлический лязг, и опустилась стальная перегородка. Селби увидел только круглое отверстие, величиной с блюдце, через которое Кларк смотрел на своих изумленных гостей.

— Вам понадобится ровно десять минут, чтобы взломать перегородку. Я проверял, — сказал он.

Селби прицелился в него из револьвера. Кларк засмеялся.

— Стреляйте, Лоу! Я не боюсь.

— Кларк, вам не уйти от суда!

— Ищите других дураков!

Он взял с полки маленькую деревянную коробочку и достал из нее пузырек. Селби беспомощно наблюдал за ним. Кларк капнул каплю жидкости на кончик пальцев, с любопытством осмотрел ее и слизнул языком…

— Мистер Маллинг, я думаю, что вам лучше забрать свое семейство и идти домой, — сказал Селби, стараясь быть веселым.

— А что вы сделаете с этим человеком? — спросил шепотом Маллинг.

— Я оставлю его пока в покое, — сказал Селби и подмигнул Биллю.

Все вышли, оставив Селби с Дженингсом.

— Простите, что я вызвал вас, Дженингс. Вы были своего рода приманкой. Я должен был скрывать от Кларка, что подозреваю его. Мне пришлось бы оклеветать своего лучшего друга…

Дженингс отвесил низкий поклон, как подобает хорошему дворецкому.

— Я возвращусь в Лондон в понедельник, сэр, и надеюсь, что буду иметь честь служить вам.

— Я не уверен в этом. Возможно, я уеду в Калифорнию. Но пока я в городе, я, конечно, оставлю комнаты за собой.

Дженингс с тревогой посмотрел на стальную дверь.

— Вы не боитесь здесь стоять, мистер Лоу? У него может быть оружие.

— Не думаю, чтобы он был опасен теперь, — спокойно ответил Селби.

Глава 42

Эпилог

— Разрешите мне начать с самого начала, — сказал Селби. Аль Кларк и Кинтон, которых суд приговорил к пожизненному заключению, бежали из тюрьмы и пробрались в Квинслэнд. Здесь они и познакомились с молодым доктором Арнольдом Эвершамом. К этому времени здоровье доктора было подорвано работой над тем, что сейчас является самым замечательным трудом в области душевных болезней.

Доктор всегда жил отшельником и был мало известен даже среди своих коллег, но за время пребывания в Австралии он приобрел европейскую славу. В течение трех месяцев они вместе путешествовали, причем доктор оплачивал все их расходы. С ним они доехали до Южной Африки, где пробыли еще три месяца. Здесь Эвершам так серьезно заболел, что опасались за его жизнь. Они оставили его в больнице, а сами бежали, украв деньги у своего благодетеля…

Лет пятнадцать тому назад они прибыли в Плимут с бумагами доктора и Джумой. Каким образом они подобрали Джуму, до сих пор неизвестно. Еще до своей поездки в Австралию доктор вел переговоры о покупке частной лечебницы для душевнобольных и уже заплатил половину стоимости. Два мошенника явились в лечебницу, чтобы получить назад залог, уплаченный доктором.

К их великому удивлению, владелец лечебницы принял Кларка за Эвершама и передал им лечебницу всего за несколько сот фунтов.

Они сообразили, что из этой сделки можно извлечь выгоду, и стали искать, кому бы перепродать лечебницу. И здесь возникли осложнения…

Приехал Эвершам, очень слабый и больной. Кларк встретился с ним на Риджент–стрит. Он ничего не знал об их обмане и даже не подозревал, что его ограбили. Доктор сказал Кларку, что идет к своему издателю, чтобы получить причитающийся ему доход с книги. При этом он добавил, что это будет нелегко, так как он всего один раз видел издателя и, несмотря на его славу, в сущности был совсем не известен. Кларк немедленно этим воспользовался и уговорил доктора поехать с ним в Кольфортскую лечебницу. С тех пор настоящий доктор Эвершам уже не выходил из лечебницы.

И тут они поняли, что лечебницу можно использовать для своих гнусных планов! Можно с уверенностью сказать, что еще до того, как они захватили Оскара Треворса, они проделали ряд удачных операций. Кларк устроился на Харлей–стрит под видом практикующего врача. В свое время Кларк служил три года в госпитале в Мельбурне, и у него были некоторые познания в медицине. Потом он изучил книги доктора Эвершама и постепенно вжился в роль настолько, что мог с честью выйти из любого затруднительного положения.

Джума первое время был сторожем в лечебнице, но другие сторожа стали протестовать против этого. Тогда Кларк поручил ему заведование так называемой фермой, которую он приспособил для своих целей. Деньги текли к ним легко и быстро. В доме на Харлей–стрит был установлен тайный телефон, который соединялся с «Трест Билдингс», который был построен на деньги бедного Треворса.

Первым было убийство издателя Стальмана. Однажды Кларк получил письмо от Стальмана, в котором тот извещал о том, что собирается приехать в Лондон и будет рад возобновить с доктором знакомство. Это решило участь старика. Джума был послан в Дувр. Вероятно, ему сказали, что старик–издатель — враг его мифического королевства Бонгинды. Судья Уоррен был убит потому, что он узнал Кларка на улице. Флит собирался предать своего товарища по преступлению — и был отравлен. Все убийства были с целью замести следы.

Их страх перед разоблачением был так велик, что когда Гвенда приехала в Лондон, они задумали план, о подробностях которого можно только догадываться. Ей был послан стеклянный кинжал. Вероятно, Кларк решил, что Треворс должен умереть, а девушка — занять его место. Ее, как наиболее заинтересованное лицо, можно было либо обвинить в убийстве, либо после смерти Треворса похитить и заставить подписывать те самые чеки, которые подписывал Треворс каждые шесть месяцев. Стеклянные кинжалы были излюбленным оружием Кларка. Он открыл их, путешествуя по Италии, и полагался на них больше, чем на револьвер. Они всегда были при нем, зашитые в специальный внутренний карман пиджака…

В тот вечер, когда мы возились с бедным Треворсом, мы случайно поменялись пиджаками. Они у нас были совершенно одинаковыми. Когда Кларк это обнаружил, он через Флита пытался уговорить Дженингса потихоньку отнести пиджак в его контору в «Трест Билдингс». Но он не подозревал, что Дженингс, как честный человек, все расскажет мне. Так я нашел карман, в котором хранились кинжалы. Тогда же я обнаружил и трубочку с ядом Х.37, будто бы украденным у доктора.

Дело в том, что Флит пришел к доктору сказать, что игра окончена. Между ними произошла крупная ссора. К несчастью, я в это время там присутствовал, и поэтому была придумана версия о пропавшем яде.

Флит боялся Кларка и уже один раз покушался на его жизнь. Он подослал к нему женщину под видом судомойки, чтобы она подсыпала ему яд. Но Кларка не так легко было обмануть. Следить за ним было чрезвычайно сложно. Но еще труднее — держать в неведении. Сколько раз мне приходилось лгать тебе, Билль! До сих пор мучают угрызения совести.

Селби засмеялся.

— Неужели Флит настолько боялся своего сообщника? — спросил мистер Маллинг.

— Несомненно! Иначе, чем объяснить этот шитый белыми нитками план отравления. Эту женщину Кларк узнал бы при первом же посещении Кольфортской лечебницы. Всего труднее было узнать, где находится потайной телефон в доме Кларка. Но и это, в конце концов, удалось!

— А как случилось, что он застрелил Джуму? Джума напал на него?

— Никакого нападения не было. Кларк вызвал Джуму и спокойно убил его. Джума перестал быть нужен и мог представлять опасность…

Селби приехал в Саутгемптон провожать отъезжающих.

— Вы приедете еще в Лондон? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Норма. — Может быть, если…

— Если я приеду за вами?

— Я не говорила этого!

Наступило молчание.

— Как долго человек должен прожить в Соединенных Штатах, прежде, чем он может жениться?

— Я даже этого не знаю, — ответила Норма. — Спросите юриста.

Селби посмотрел на Билля, который стоял с блаженной улыбкой на лице и с обожанием смотрел на Гвенду Гильдфорд.

— Юриста? — с улыбкой спросил Селби. — Нет, уж лучше я рискну и освежу мои юридические познания на пути туда.

— Когда вы приедете?

— Когда отходит следующий пароход? — спросил Селби. — В следующую субботу? Это ужасно долго!

Когда «Беренгария» отошла, среди пассажиров первого класса появился один «заяц»

— Вам придется разделить каюту с мистером Джойнером, сэр, — сказал кассир.

— Не беспокойтесь, я никогда не сплю, — ответил Селби.

Тайна яхты «Полианта»

Глава 1

Седой джентльмен и девушка подошли к третьему вагону…

— В Лондоне живет мой хороший друг. Если вам когда–нибудь потребуется помощь, обратитесь к нему. Надеюсь, что он сейчас в городе, хотя я уже несколько месяцев не получал от него известий…

Пенелопа Питт вытерла глаза грязноватой тряпочкой, которая совсем недавно была изящным дамским платком, и попыталась улыбнуться.

— Я ненавижу Эдмонтон, — сказала она, — и рада, что могу уехать отсюда. Здесь, кроме вас, нет никого, кто интересовался бы мною… Вряд ли я попаду в Лондон. Скорее найду работу в Канаде…

— У вас билет до Торонто, — заметил ее пожилой собеседник. — Вокруг него много маленьких городков, в которых вы могли бы попытать счастья. К примеру, Кутней… Берите скорее письмо!

Раздался сигнал к отправлению поезда.

— Его зовут Оксфорд. Джеймс Оксфорд… Мы вместе учились в школе… Как только устроитесь, напишите мне!

Пенелопа успела на прощание послать воздушный поцелуй седому человеку, оставшемуся на перроне. Грохот колес заглушил ее рыдания, которые она пыталась подавить…

Овладев собой, Пенелопа заняла свое место. Сидевшая напротив дама рассматривала ее спокойно, но без назойливости. Пенелопа заметила ее еще при посадке. Даже судья Геррон, провожавший ее на вокзал, обратил внимание на элегантность и аристократическую осанку этой женщины.

— Вы далеко едете?

Голос незнакомки был мягок и мелодичен. Говорила она немного растягивая слова, и Пенелопа заподозрила в ней англичанку.

— В Торонто… В общем… Я еще окончательно не решила… Да, я еду в Торонто.

— Вам тоже не нравится Эдмонтон? Терпеть не могу этот городок. Там все так примитивно и во всех домах пахнет сырой древесиной. А гостиницы? Такие цены и никакого комфорта!

Вообще–то Пенелопа не ненавидела Эдмонтон. Более того — она любила этот город. Хотя родилась она в Англии, он был ее настоящей родиной. В этом городе ей было знакомо — каждый дом, камень или деревце. И теперь, когда грохочущий экспресс уносил ее из этих мест, она чувствовала, как они становятся ей все дороже и роднее.

Пенелопа даже была готова примириться с сомнительным положением секретарши у пожилого торговца, который по уши влюбился в нее и готов был бросить семью и бежать с ней из города. Но его жена обнаружила на письменном столе прощальное письмо. Торговец был настолько уверен в согласии Пенелопы, что поспешил составить подробное послание для своей семьи. Пенелопа и до этого с трудом терпела то внимание, которое уделял ей шеф, теперь ей пришлось выдержать бурное негодование его жены. Даже сейчас, вспоминая весь этот поток оскорблений и ругани, которые обрушила на ее голову рассвирепевшая дама, она ужасалась пережитому.

— Могу вам признаться, что я отнюдь не ненавижу Эдмонтон, — ответила Пенелопа. — Городок мне весьма мил, и все же я рада, что уезжаю…

— Вы хотите попасть в Англию?

— Это моя давняя мечта, — губы Пенелопы дрогнули. — Но с таким же успехом я могла бы планировать полет на Луну…

Незнакомка нахмурилась.

— Куда? — переспросила она.

— На Луну, — повторила девушка.

Соседка по купе кивнула головой. Она была очень хороша. Ее большие карие глаза были такого оттенка, что казались почти черными. На вид ей было под тридцать, хотя, возможно, она была моложе. Но в этих правильных чертах лица было нечто, что не понравилось Пенелопе — тонкая линия рта с еще более тонкой линией крепко сжатых губ.

Пенелопа тоже была красива, но красота ее была несколько иного рода. У нее было открытое, приветливое и очень подвижное лицо — настоящее дитя прерий, загоревшее под ярким солнцем. Рядом с ней ее соседка казалась фарфоровой статуэткой.

У Пенелопы была верхняя койка. Готовясь ко сну, она некоторое время обдумывала, кто могла бы быть эта дама, но потом ее мысли перешли в другое русло.

Ритмичное громыхание и раскачивание вагона произвело на Пенелопу противоположное обычному воздействие и разогнало сон. Она лежала, глядя в потолок и раздумывала о своей плачевной судьбе, а заодно — о соседке, спавшей на нижней полке. До ее слуха донесся храп из соседнего купе, и тогда она стала думать о машинисте, который сейчас не спал и вел локомотив. Пенелопа незаметно задремала, но вскоре проснулась. Открыв глаза, она увидела перед собой бледное лицо своей спутницы.

— Что случилось? Вы заболели? — встревожилась Пенелопа.

Незнакомка ничего не ответила. Она стояла у окна, крепко вцепившись руками в полку.

Пенелопа уже собиралась спуститься вниз, когда услышала шепот:

— А что если он не умрет? Ты подумал об этом, Артур? Что, если он не умрет или Уиплоу не станет молчать?

Соседка спала и в то же время бодрствовала.

Пенелопа помогла ей снова опуститься на полку, и через несколько минут незнакомка снова погрузилась в сон.

Девушка поправила ей подушку и в этот момент из–под нее выскользнул на пол бумажник. Пенелопа подняла его и увидела в нем фотографию красивого молодого человека. Очевидно это и был Артур…

— Я разговаривала во сне? Как странно! И что же я сказала?

Разговор происходил за завтраком в вагоне–ресторане.

— Ничего особенного. Увидев вас стоящей у окна, я так испугалась, что даже не прислушалась к вашим словам. Вы говорила а ком–то, кто должен умереть, и при этом упомянули имя… кажется, Уиплоу.

Незнакомка бросила на Пенелопу острый взгляд.

— Это имя мне совершенно неизвестно. Но со мной и раньше бывали подобные случаи. Должно быть я несколько переутомилась. Артур? Это имя легко объяснимо. Так зовут моего мужа. А я — миссис Дорбан — Цинтия Дорбан. Разве я вам вчера не представилась?

Миссис Дорбан не собиралась дальше развивать эту тему. Она сообщила Пенелопе о том, что после двухдневного посещения Торонто собирается в Квебек. А Пенелопа, в свою очередь, рассказала о себе, не вдаваясь, естественно, в особые подробности. Ни при каких обстоятельствах она не собиралась упоминать о своем приключении с торговцем…

Миссис Дорбан внимательно выслушала ее.

— Так вы еще без места? И у вас нет друзей в восточной части Канады? Но вы упоминали о каком–то пожилом господине в Лондоне? Может быть вы хотите туда поехать?

Пенелопа улыбнулась и покачала головой.

— Конечно, я бы не отказалась побывать в Англии, но вряд ли это осуществимо. Жаль, я ведь родилась в Лондоне и всегда тосковала по Европе…

Наступила длительная пауза. Поезд несся через необозримое поле пшеницы. Оно было похоже на море — куда ни глянь — до самого горизонта колышутся колосья… Нигде поблизости не было видно человеческого жилья…

— Вы просматривали в Эдмонтоне английские газеты?

Пенелопа отрицательно покачала головой.

— Мне очень жаль, что я не интересовалась происходящим в Англии. Единственное, что я знаю — это то, что сейчас там премьер–министр Ллойд–Джорж и что в Ирландии происходят какие–то осложнения.

Судя по рассказу миссис Дорбан, ее дом в Девоншире был великолепен. Чудесный сад и парк при нем тянулись до самых дюн Боргкомба. Попутно она упомянула имя, которое было Пенелопе известно.

— Лорд Ривертор? О, его ферма поблизости от нашей! Точнее, он владеет фермой, которая принадлежала моему отцу, прежде чем мы переехали в Эдмонтон. Я там провела большую часть своей жизни. Но я никогда не видела лорда Ривертора. Ведь он умер в прошлом году?

— Да, — односложно ответила миссис Дорбан.

Она, казалось, не испытывала никакого интереса к покойному лорду. Переменив тему, она заговорила о ценах на постройки и землю на Западе. Пенелопа отлично ориентировалась в этих вопросах, потому что ее прежний шеф успешно спекулировал участками и она вела переписку по всем его делам.

Через два дня, когда до Торонто оставался час езды, миссис Дорбан сделала Пенелопе неожиданное предложение. Девушка была изумлена.

— Но… Это было бы чудесно! Неужели мистер Дорбан согласится на это?

— Он уже согласился, — улыбнулась миссис Дорбан. — Я послала ему телеграмму из Виннипега, а в форте Вильяме получила ответ. Он согласился со мной еще и потому, что терпеть не может англичанок–секретарш. Так что теперь у вас есть работа. Вы ничего не имеете против, если я вас стану называть по имени? Вы тоже можете называть меня Цинтией. Но учтите — особого разнообразия у нас не будет, потому что сейчас мы живем в деревне очень скучно.

— Я очень рада и с удовольствием принимаю ваше предложение. О подобном я не могла даже мечтать…

Экспресс замедлил ход. Они подъезжали к Торонто. Но Пенелопа знала, что уже через два дня она будет на пути в Англию…

Глава 2

Она сразу отправилась заказать себе место в первом же поезде до Квебека. Через несколько часов после его прибытия отходил пароход в Европу. Для Пенелопы этот поезд был особым. На его вагонах и даже на локомотиве ей виднелась надпись: «Экстренный поезд Пенелопы Питт в Европу».

Нью–йоркский экспресс прибыл в тот момент, когда она направлялась к кассе. С почтительным изумлением рассматривала Пенелопа людей, приехавших из этого сказочного города, которые, как обычные люди, спешили покинуть вокзал.

Когда поток пассажиров поредел, она оторвалась от этого зрелища и со вздохом повернулась к кассе. Неожиданно один из проходящих мимо мужчин улыбнулся ей, и Пенелопа невольно ответила ему улыбкой. Тем более, что обративший на себя внимание человек был красив и высок.

Он снял шляпу и поклонился. В этот момент Пенелопа заметила, что у него на голове уже наметилась лысина. По–видимому, это был пассажир нью–йоркского экспресса, потому что у его ног был небольшой чемодан, через который был переброшен плащ.

Пенелопе показалось, что она уже где–то встречалась с этим человеком. Может быть, это было в Эдмонтоне? У ее бывшего шефа было немало деловых знакомых, и, возможно, он был из их числа…

— Добрый день! Мы уже встречались? Вы не из Детройта? Нет? Тогда из Сан–Пауло? Я там знаю немало народу.

— Мы оба ошиблись, — сухо сказала Пенелопа и отвернулась. Но незнакомец, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет полисмена, решил задержать ее.

— Не уходите, прелестная мисс! Вы и представить себе не можете, как я рад встрече с настоящей канадкой! Я — англичанин. Может быть вы могли бы мне хотя бы сказать, где здесь можно выпить чашку хорошего чая?

Он рассмеялся странным горловым смехом.

— Я не знаю Торонто, — ответила Пенелопа. — Любой из носильщиков наверняка даст вам все необходимые сведения.

— Ну, почему вы так спешите? — сказал с упреком мужчина. — Ведь мы уже почти познакомились, и вы улыбнулись мне!

Пенелопа повернулась и пошла прочь, но он схватил чемодан и последовал за ней.

— Почему вы уходите? Я надеюсь, ничем вас не обидел? Я хотел бы познакомиться с вами. Мое имя Уиплоу.

Пенелопа остановилась и уставилась на него. Эту фамилию миссис Дорбан упомянула во сне. Неужели это случайное совпадение?

— Джонни Уиплоу, — представился мужчина. — А вас как зовут?

— Об этом вам лучше всего узнать у миссис Дорбан, — ответила Пенелопа.

Ее слова произвели исключительно сильное впечатление на Уиплоу. Лицо его посерело, глаза вылезли из орбит.

— Миссис… миссис Дорбан? — испуганно пробормотал он. — Но ведь ее здесь нет?!

Пенелопа воспользовалась его замешательством и вышла из здания вокзала. Когда Уиплоу выскочил на улицу, ее уже не было видно.

Пенелопа не рассказала об этой встрече миссис Дорбан. Впрочем, они виделись в течение дня не больше четверти часа. И только, когда они уже были в поезде, идущим в Квебек, Пенелопа вспомнила о своем приключении.

— Вы уверены, что его действительно звали Уиплоу? Как он выглядел? Да, это был он, негодяй! Он никогда не мог равнодушно пройти мимо хорошенького личика! Это один из тех мужчин, которые гуляют по улицам в час, когда закрываются магазины и продавщицы возвращаются домой… Но как он попал в Торонто?

Миссис Дорбан закусила губу и невидящим взглядом уставилась в окно.

— Я думала, что он в Южной Америке… Что он делает в Канаде?

Черты ее лица внезапно отвердели и она прищурила глаза.

— Он сказал что–нибудь после того, как узнал, что вы меня знаете? Да и следовало ли вам упоминать мое имя? Впрочем, это к лучшему! Я даже рада этому, иначе у меня не было бы уверенности в том, что это был он…

И миссис Дорбан тут же заговорила самым равнодушным тоном о каких–то пустяках.

Когда Пенелопа уже поднялась на борт парохода, ей показалось, что она увидела Уиплоу. Он стоял на палубе в группе пассажиров. Но когда она вторично глянула в ту сторону, его там не оказалось. В течение всего путешествия она его не видела и подумала, что ей показалось.

Тоску по местам, с которыми расставалась, Пенелопа почувствовала только в момент отплытия. Жизнь на борту парохода была для нее полна радостей. Каждый час приносил новые впечатления. Грядущая жизнь в Европе показалась ей настолько заманчивой, что по прошествии двух дней вся ее жизнь в Канаде стала казаться чередой унылых лет.

Цинтия говорила о своем муже только тогда, когда Пенелопа начинала ее расспрашивать. Пенелопа не задумалась о том, зачем миссис Дорбан вздумалось везти из Канады секретаршу, в то время как в Англии есть тысячи энергичных и грамотных девушек, которые ищут работу.

Девушка рассматривала приглашение, как великодушный жест со стороны Цинтии, и поэтому была ей очень благодарна.

Однажды, убирая в каюте Цинтии, которая, несмотря на свой деловой образ жизни, была в личных делах довольно беспорядочным человеком, она увидела черновик телеграммы. На клочке бумаги карандашом было написано: «Дорбан, Стоун Хаус, Боргкомб, Англия. Нашла, что искала для секретарши. Настаиваю на увольнении Виллис. Должна быть послана Стамфордом Миллсом. Девушка ничего не знает о деле и не имеет в Англии друзей».

Содержание телеграммы смутило Пенелопу. Сомнений, что это касалось именно ее, не было. Кто такой Стамфорд Миллс? И о каком «деле» упоминала миссис Дорбан? Пенелопа была неприятно поражена текстом телеграммы и попыталась разобрать несколько слов, написанных в черновике, но потом вычеркнутых. Ей удалось прочесть еще одну фразу: «Производит впечатление человека, умеющего молчать».

Пенелопа сложила листок и спрятала его. Впервые за время своего путешествия она ощутила некоторую неуверенность. За всем этим скрывалась какая–то тайна.

При случае она возобновила с Цинтией разговор о мистере Дорбане.

— Мой муж ненавидит городскую жизнь, — устало заявила Цинтия и откинулась на спинку кресла. — Артур занимается наукой и редко покидает дом. Я надеюсь, что и вы не будете возражать против уединенной жизни.

— Я буду очень рада возможности побыть в одиночестве, — сказала Пенелопа. — Это именно то, чего я желала.

— В таком случае наша жизнь придется вам по вкусу, — заметила Цинтия, — у нас не бывает гостей, мы не устраиваем приемов и балов. И если вы любите ловить рыбу…

Она засмеялась:

— Но, может быть, вы впоследствии найдете во всем этом больше прелести, чем в моем описании. И, прошу вас, называйте меня просто по имени. Я терпеть не могу, когда меня называют миссис Дорбан. Так о чем я говорила? Я не сомневаюсь, что вам у нас понравится, но хочу вас предупредить, что вы не должны ни с кем говорить о делах моего мужа. Я не хочу этим сказать, что его дела какого–то особого рода… Вы меня понимаете?

Пенелопа как раз не совсем поняла, что хотела этим сказать миссис Дорбан, но поспешила утвердительно кивнуть головой.

— Он занимается исследованиями в области землепользования, — продолжала Цинтия. — Нам предстоит в будущем унаследовать крупное состояние…

Миссис Дорбан оглянулась и заговорила шепотом:

— Кроме того, я хотела бы вас предостеречь относительно одного человека. У моего мужа есть смертельный враг, который пытается разорить его. Я не знаю, почему он это делает, но подозреваю, что здесь замешана женщина…

Спокойствие, с которым миссис Дорбан рассказывала все это, показалось Пенелопе странным.

— Зовут этого человека Стамфорд Миллс, — еще тише сказала миссис Дорбан. — Я не имею понятия, кто он такой. Знаю только, что живет он в Лондоне, весьма ловок и подсылает к нам шпионов, которые пытаются разнюхать наши дела. Кое–кто утверждает, что он мошенник, но я не буду его порочить, не имея на то оснований. Это все, о чем я вас хотела предупредить…

— Но что он хочет выяснить, подсылая к вам шпионов? — озадаченно спросила Пенелопа.

— Понятия не имею. Передайте мне, пожалуйста, книжку.

Начавшееся волнение моря не беспокоило Пенелопу. Она была совершенно нечувствительна к морской болезни. Можно было подумать, что она родилась на море. Пенелопе было приятно ощущать содрогание палубы от вращения мощных турбин. Не меньше удовольствия доставляли ей прогулки по кораблю и возможность любоваться морем. Пассажиры ее не интересовали. Она немного сблизилась лишь с палубным стюардом. Он с первого же дня стал проявлять к ней особое внимание и, вообще, казался весьма добродушным человеком. В ранние часы, когда большинство пассажиров еще находились в каютах, Беддль, так звали любезного стюарда, рассказывал о своих морских путешествиях и приключениях, о разных кораблях и разных людях, с которыми ему приходилось сталкиваться на своем веку. Но особенно подробно он рассказывал о целых шайках воров, которые жили тем, что, пересекая океан, выигрывали в карты, благодаря ловкости рук, целые состояния.

— Я знаю их всех наперечет: Лью Марис, Билли Зандерс, Чарли Лонг, Джон Денвер… Я мог бы вам составить целый справочник шулеров и мошенников. И список был бы длиннее моей руки! — уверял Беддль.

— И все они мошенники?

Он кивнул.

— Но самый отъявленный из них был Эль Слико. Ему это прозвище дала одна американка, и он его сохранил. Этот плут был феноменально ловок! Я не видел его дважды в одном и том же костюме. Один его гардероб, наверное, стоил целого состояния. На корабле он всегда занимал лучшие апартаменты. Обычно шулера плавают по четыре в каюте… Говорят, раньше Эль Слико принадлежал к высшему обществу, но негодяй он редкостный — готов был вырвать у вас золотые пломбы изо рта, если окажется, что больше нечем поживиться! Его банда занималась только крупными делами, и ума у ее главаря было предостаточно. Слико никогда не ставил себя в зависимость от случайных знакомств. Однажды он обчистил миллионера из Колорадо… Мошенник знал, что миллионер хочет поехать в Европу, и за две недели до этого специально отправился за ним в Колорадо. Он ухитрился пролезть в его клуб и там с ним познакомиться. Миллионер пригласил его к себе. Слико выдавал себя за молодого англичанина, который существует за счет процентов со своего капитала. Разумеется, на пароходе они совсем сблизились, и эта дружба стоила этому миллионеру 150 тысяч долларов. Но и после этого он не узнал, что Слико был главарем ограбивших его мошенников!

Так, изо дня в день Пенелопа слушала истории об ужасном Эль Слико, которые Беддль был готов рассказывать с утра до вечера.

С точки зрения бывалого путешественника, за время, пока пароход пересекал Атлантику, ничего любопытного не происходило. Курс парохода пересекли три айсберга и достаточно много встречных судов. В салоне парохода состоялись танцевальный вечер, маскарад и концерт, в воскресенье прошла вечерняя служба. Но для молодой неопытной девушки все это были очень интересные события…

За день до прибытия парохода в Ливерпуль Пенелопа открыла новую для себя черту в характере Цинтии. Миссис Дорбан купила в Виннипеге маленькую собачку и очень привязалась к ней. Каждый день она разгуливала с собачонкой на руках, а по ночам собачка спала в ее постели.

Пенелопа любила собак, но предпочитала крупные породы. Маленькие собачки, становившиеся для их владелиц столь же ручными, как и их сумочки, не влекли ее. К подобным комнатным породам Пенелопа питала только жалость.

В это утро девушка стояла на палубе и восторженно смотрела на побережье Ланкашира, проступавшее из тумана. Когда Цинтия подошла поближе, Пенелопа увидела, что с ней нет собачки.

— А где Флуф? — осведомилась она.

— Ах, бедная собачка, — ответила Цинтия, — она была так мила…

— Что случилось?

— Мне сказали, что я не имею права сойти с ней на берег. Сначала ее нужно сдать в карантин. А ведь это связано с множеством неприятностей и задержек! Поэтому я отдала Флуф матросу и сказала, чтобы он утопил ее. Он убеждал меня, что сумеет обойти контроль, но требовал за это сто пятьдесят долларов.

Пенелопа была обескуражена.

— Но… я думала… Вы так привязались к собачке…

— Да, это верно. Это был славный песик. Но он совсем не был таким породистым, как уверяли меня продавцы. Полковник Вилкинс, который отлично разбирается в породах, сказал, что меня надули. А я не желаю возиться с нечистокровным псом… Вас это задело?

Пенелопа не ответила. Спокойная бесчувственность этой женщины действительно задела ее. Ей было вдвойне неприятно, что ее высказала Цинтия, к которой она успела привязаться. И Пенелопа с новым интересом всмотрелась в свою хозяйку…

Некоторые встречающие прибыли на пароход, добравшись до него на катере. Цинтия упомянула о том, что ее муж, может быть, тоже явится на пароход. При этом она совершенно не проявила радости, что увидит его после долгой разлуки, и даже не подошла к перилам, чтобы взглянуть на прибывших.

Пенелопа закончила укладку вещей и пошла попрощаться со стюардом.

— Благодарю вас, мисс, — сказал Беддль, принимая пятидолларовую банкноту, — но вы напрасно считаете нужным вознаградить меня. Мне доставало удовольствие услужить вам. Надеюсь снова встретить вас на нашем пароходе. Вы приехали сюда развлечься?

— Я надеюсь, что эта поездка принесет мне много приятною, но приехала в Англию, чтобы поступить на службу.

Стюард задумчиво покачал головой.

— Англия неплохая страна, и может быть здесь вам удастся найти свое счастье… Господи!

На его лице отразилось неподдельное изумление.

— Скорей, мисс, — прошептал он, — гляньте туда!

Пенелопа повернула голову и увидела элегантного мужчину. Лицо его было смуглым и имело несколько мрачноватый вид. Мужчина улыбнулся, показав свои белоснежные зубы.

— Эль Слико! — прошептал Беддль.

Прежде чем Пенелопа пришла в себя, к ней подошла Цинтия.

— Моя дорогая, я хочу представить тебе своего мужа.

Она подвела Пенелопу к элегантному незнакомцу.

— Мистер Дорбан!

Эль Слико снял цилиндр и протянул ей свою тонкую руку. Пенелопа машинально пожала ее.

Глава 3

По–видимому, стюард ошибся. Тысячу раз убеждала себя в этом Пенелопа по пути из Ливерпуля в Лондон. Предположение, что этот любезный человек и ужасный Эль Слико — одно и то же лицо, казалось совершенно невероятным. Не оставалось сомнений, что Беддль обознался. В лице мистера Дорбана не было ничего примечательного, и его можно было легко спутать с кем–нибудь другим. Да и зачем могла бы понадобиться шулеру секретарша, и какая причина могла его заставить вести уединенный образ жизни?

Пенелопе было известно, что Дорбан получил большое наследство. Естественно, что при его делах он не мог обойтись без секретарши…

Супружеская чета встретилась весьма холодно. Никто из них не проявил ни радости, ни нежности. Пенелопа подивилась тому, что когда она сделала попытку оставить супругов поговорить наедине в отдельном купе поезда, Цинтия удерживала ее от этого.

Мистер Дорбан оказался интересным собеседником. Создавалось впечатление, что за все время он не закрыл рот. Голос его был весьма приятен, и рассказывал он много любопытного.

Вообще–то Пенелопа не любила мужчин с карими глазами, и все же Артур Дорбан показался ей более симпатичным, чем Цинтия. Как выяснилось, о Канаде он имел самое приблизительное впечатление.

— Я был там только один раз в ранней молодости, — сказал он. — Мне не нравятся морские путешествия. Я предпочту заплатить десять тысяч фунтов, чем предпринять путешествие через Атлантический океан.

— Но вам приходилось бывать в Соединенных Штатах? — осведомилась Пенелопа.

— Я лишь дважды пересек для этого океан, — ответил мистер Дорбан, довольно улыбаясь. — Мне пришлось это сделать дважды потому, что иначе я не вернулся бы в Англию!

Ночь провели они в отеле в Паддингтоне, рано утром сели в поезд и к обеду прибыли в Боргкомб.

Стоун Хауз был построен недалеко от моря в лощине, расположенной за зелеными дюнами. Дом был выстроен очень несимметрично и странно. Сверху, с утесов, он был совершенно незаметен, а если смотреть снизу, то оказывался полностью скрытым деревьями. Постройка дома относилась к концу восемнадцатого столетия. От утесов к дому вела узкая и крутая дорога. Нелегкий доступ сюда не раз вызывал нарекания поставщиков и торговцев.

Пенелопе это имение казалось раем. Перед домом расстилался огромный сад, отгороженный от окружающего мира кирпичной стеной. Сквозь сад вела проходившая за ворота тропинка. Точнее было бы ее назвать каменной лестницей, выводившей к маленькой бухте, где находилась моторная лодка. Природа создала для этой лодки идеальное пристанище, потому что высокие скалы надежно защищали бухту от превратностей погоды.

— Здесь чудесно. Не правда ли? — равнодушно осведомилась Цинтия.

Казалось, она лично не ощущает никакого восторга перед подобными красотами природы.

— Отсюда до деревни довольно далеко, но у нас есть автомобиль. Так что нам не приходится карабкаться по этой дороге. Вы умеете водить машину?

Пенелопа кивнула.

— А теперь пойдем в дом. Вы посмотрите на вашу комнату.

Комната, предназначенная для Пенелопы, находилась в конце коридора и была обставлена очень просто. Зато два окна выходили на море и ярко–красные скалы.

— Вам нравится здесь? — спросила Цинтия.

— Здесь чудесно!

Пенелопа глубоко вздохнула, глядя на расстилавшуюся перед ней красоту.

Миссис Дорбан коротко рассмеялась.

— Для меня этот дом — ад, — сказала она.

Дни летели быстро. У Пенелопы оказалось значительно больше работы, чем это можно было предположить. Одна из комнат первого этажа была превращена в рабочий кабинет, в котором обычно она работала одна.

Сразу после завтрака она уходила работать и проводила все утро за разбором различных договоров и документов, где речь шла об имениях, расположенных в самых различных частях страны. Это были не оригиналы документов, а заверенные копии, которые доставлял сюда один из лондонских адвокатов. Пенелопе было поручено установить стоимость этих имений, для чего ее снабдили различными каталогами, аукционными листками, статистическими бюллетенями и прочей справочной литературой.

— Разумеется, я не могу требовать от вас точных цифр, — пояснил мистер Дорбан в тот день, когда она впервые приступила к работе. — Это чертовски трудно. Но нужно учесть, что цены в Англии достаточно ровные и имение в Норфолке стоит примерно столько же, сколько аналогичное в другой части страны.

В качестве дополнительного материала Пенелопу снабдили газетными статьями, в которых затрагивались вопросы недвижимости. При этом ей доставались только вырезки, газеты в Стоун Хаузе Пенелопе не попадались…

Пенелопа не раз задумывалась над тем, как связать слова Цинтии о том, что ее муж занимается научной деятельностью с этим новым для нее родом занятий. Во всем доме не нашлось и двух десятков книг. В конце концов, заметив, что ни Артур, ни Цинтия, не проявляют интереса к результатам ее работы, Пенелопа пришла к выводу, что все эти задания выдаются, чтобы занять ее. Ей даже не с кем было поговорить. Все слуги, кроме садовника, были французами, и она не понимала их языка.

После обеда Пенелопа была свободна и теоретически могла делать, что хотела. Но на практике ее передвижения были ограничены поместьем. Ходить в деревню ей запрещалось. Изредка мистер Дорбан катал Пенелопу на автомобиле, а иногда они втроем выходили в море на моторке.

Пенелопа ощущала, что ее держат под строгим надзором, и это начало ее тяготить…

В этот день Цинтия уехала за покупками в Лондон, а Пенелопа работала в своем кабинете. Неожиданно в комнату вошел Дорбан. Как всегда, он был безукоризненно одет.

— Бросайте эту ерунду, и поехали со мной удить рыбу, — предложил он.

Пенелопа заколебалась. Его поведение по отношению к ней всегда было безукоризненно корректным, и ей ни в чем было его упрекнуть. И все же она попыталась уклониться от предложения. Но Дорбан и слышать не хотел…

— Чепуха! Работа может подождать. У вас есть два года, чтобы привести в порядок эти отвратительные бумаги!

— Я не раз удивлялась, почему вы сами не занимаетесь всем этим, — сказала Пенелопа, когда они спускались по каменным ступеням. — Ведь вы разбираетесь в этих бумагах гораздо лучше, чем я.

— Ненавижу всякую конторскую работу и возню с цифрами. Я создан для работы под открытым небом. Мое призвание — море! — ответил Дорбан.

— А мне казалось, что вы терпеть не можете моря.

— Я не люблю большие пароходы и длительные путешествия, — коротко бросил он и перевел разговор на другую тему.

Лодка скользила по зеркалу бухты. Пенелопа сидела на руле, а ее шеф, накинув плащ, возился с мощным мотором. Когда они отъехали достаточно далеко от берега, он заглушил двигатель и сел.

— Ну, и какого вы мнения об Англии?

— А разве вы не хотите заняться рыбной ловлей? — осведомилась Пенелопа.

Мистер Дорбан покачал головой.

— Я даже не захватил с собой удочек. Мне надоело это занятие. Садитесь поближе.

Пенелопа заколебалась. Она почувствовала, что может попасть в неприятную ситуацию, и начала сожалеть, что согласилась на эту поездку.

Мистер Дорбан наклонился вперед. У него в руках оказалась колода карт. Он машинально тасовал их. Уголки его рта опустились, в карих глазах появилась печаль. Эта перемена в поведении столь жизнерадостного человека была так разительна, что Пенелопа удивилась.

— Какого вы мнения о Цинтии? — неожиданно спросил мистер Дорбан.

— Вот странный вопрос, — улыбнулась Пенелопа.

— Не вижу ничего странного. Ладно. Давайте я покажу вам фокус. Перетасуйте карты.

Он подвинул ей колоду. Пенелопа послушно взяла в руки карты и перетасовала их.

— Цинтия — весьма холодная натура, — продолжал свою мысль ее собеседник. — Вам, должно быть, это бросилось в глаза. У нее достаточно властный характер, и с ней нелегко ужиться.

— Вот, я перетасовала, — перебила его Пенелопа.

Мистер Дорбан взял карты и в одно мгновение заново перетасовал колоду. Карты замелькали в его руках, а потом он стал элегантными движениями выкладывать их перед собой: туз, король, дама, валет, десятка, девятка и так далее, все карты одной масти и по порядку. Потом последовала другая масть, за ней — третья.

Пенелопа удивленно смотрела на появлявшиеся перед ней в строгом порядке карты. Ведь она тщательно перетасовала их. Эль Слико! Она снова вспомнила рассказы стюарда.

— Ну? — улыбнулся Дорбан.

— Как вы это делаете? — вырвалось у Пенелопы.

Все это было так интересно, что она даже забыла о своих подозрениях.

— Перетасуйте карты еще раз.

Пенелопа вторично перетасовала колоду, следя за тем, чтобы в ней не было подряд карт одной масти.

— В жизни не видела подобного карточного фокуса, — призналась она.

— Вас это забавляет? — равнодушно осведомился Дорбан и снова разложил перед собой упорядоченную колоду. — Но вы не высказали своего мнения о Цинтии.

— Я не хотела бы отвечать на этот вопрос. Скажу только, что она очень внимательна ко мне.

— Вы ошибаетесь, Цинтия никогда не была к кому–либо внимательной. Порой я хочу, чтобы ее не было вообще…

Дорбан произнес эти слова так спокойно, что Пенелопа не поверила своим ушам.

— Но, мистер Дорбан! — ужаснулась она.

Он улыбнулся.

— Вы решили, что я очень жестокий человек. Но это не так. Я просто не вижу возможности избавиться от Цинтии. Вы смотрите на меня и воображаете, что я хочу ее убить. Но это не так. Я просто констатирую факт. Я беседовал с ней на эту тему, но она отлично знает, что я не смогу развестись с ней, так как она не даст мне развода. Я не могу покинуть Цинтию по причинам, о которых пока не могу говорить. Я не могу плохо обращаться с ней, потому что не в моих привычках так обращаться с дамами. Я не могу даже объявить ее душевнобольной — она самый разумный человек из всех, которых я встречал на своем веку. Но моя душа тоскует по вниманию и любви, которых я никогда не находил в Цинтии. Она и понятия не имеет об этих чувствах…

Пенелопа с удивлением слушала его.

— Разумеется, все это Цинтии известно, — уточнил Дорбан, — и потому пригласили сюда вас. Вы должны утешить меня…

— Вы понимаете, что говорите? — строго спросила Пенелопа.

— Разумеется, — ответил Дорбан, доставая сигарету. — Я прошу вас о любви.

Пенелопа встала и перешла на корму лодки. Дорбан последовал за ней.

— Мы сейчас вернемся. Вы не захотели выполнить мою просьбу, но должны молчать о ней. Забудьте все, что я вам наговорил. Если вы мне не доверяете, я завтра же предоставлю вам возможность вернуться в Канаду, даже если Цинтия не согласится с этим. Но если вы положитесь на мое слово, на слово Эль Слико…

— Эль Слико?!

— Вы знали, что я — Эль Слико, — улыбнулся он. — Я видел, как вы разговаривали со старым Беддлем. Он меня хорошо знает и, конечно, сказал, кто я. Но не вздумайте сообщить Цинтии, что вам это известно.

— Но, мистер Дорбан, — возмутилась девушка, — вы же не можете рассчитывать, что я после всего этого останусь у вас?

— Вы можете остаться или уехать — как вам будет угодно, — сказал Дорбан и завел мотор. — Я могу лишь дать вам хороший совет — останьтесь. Вы должны признать, что я был совершенно откровенен с вами и ни в чем перед вами не виноват. Я бы, на вашем месте, остался. Можете, если вам угодно, рассказать все Цинтии. Она и так догадывается обо всем. Но я не думаю, что она усмотрит особенную добродетель в том, что вы отклонили мое предложение.

Пенелопа ничего не ответила и, как только они вернулись, ушла в свою комнату. Она оказалась в странной ситуации. Если бы это случилось в Канаде, она знала бы как поступить. Но здесь, в чужой стране, без друзей и знакомых, Пенелопа не видела выхода из создавшегося положения. Откровенность Дорбана произвела на нее некоторое впечатление. Она не знала, что одной из основных причин успеха Эль Слико была его мнимая откровенность и простосердечное обращение с людьми…

Следовало ли ей оставить работу и уехать или, накопив некоторое количество денег, попытаться найти себе службу в Лондоне? После долгих размышлений Пенелопа решила остаться. Уже засыпая, она внезапно вспомнила о том, что в Лондоне живет некий Джеймс Оксфорд, к которому она в случае необходимости могла бы обратиться…

Глава 4

На следующее утро она встала очень рано и вышла в сад, чтобы еще раз все хорошенько обдумать. Туман рассеялся, и Пенелопа отчетливо видела вдали бухту Боргкомб. Солнечные лучи играли на воде всеми цветами радуги.

Пенелопа сидела на каменной скамье и с наслаждением вдыхала свежий морской воздух. Чудесная картина, развернувшаяся перед ней, произвела на нее глубокое впечатление. Белые дюны, красные скалы Девонширского побережья и сочные зеленые луга расстилались перед ней как на картине хорошего мариниста. Вся эта красота поглотила девушку целиком, заставив забыть о своих сомнениях.

Внезапно она услышала как звякнули ворота. С этого места они были ей не видны, но звук раздался совершенно ясно. Пенелопа с любопытством оглянулась, желая выяснить, кто мог быть столь ранним гостем в таком заброшенном месте. В первое мгновение она не узнала пришельца — человека в сером костюме и соломенной шляпе. Он не замечал ее присутствия, продолжая осторожно продвигаться к дому и не сводя глаз с окон верхнего этажа…

Увидев девушку, гость остановился, а затем направился к ней.

— Доброе утро, мисс, — шепотом поздоровался он, по–видимому, не желая, чтобы их услышали.

В этот момент Пенелопа узнала в нем мистера Уиплоу.

— Миссис Дорбан дома? — спросил он. — Вы, должно быть, сказали, что встретили меня? Но могу спорить, что вы не заметили меня на пароходе!

— Миссис Дорбан уехала в Лондон. Вы хотели ее видеть? — холодно спросила Пенелопа.

— Нет. Я могу переговорить с Артуром. Он — разумный молодой человек. Но она…

Уиплоу остановился, пытаясь прочесть реакцию на свои слова в глазах Пенелопы.

— Она вам что, ничего не сказала? Не пытайтесь меня уверить, что Цинтия не расспрашивала обо мне! Я хорошо знаю эту женщину. Интересно, что я столкнулся с ней в Торонто. Лишнее доказательство, что мир тесен. Но, прошу вас, не уходите!

— Я хочу послать кого–нибудь из слуг за мистером Дорбаном, — пояснила Пенелопа, но, прежде чем она успела осуществить свое намерение, в дверях дома появился хозяин. Он был, как всегда, тщательно одет и держал в руках ружье.

Пенелопа не обратила внимание на то, что Дорбан вооружен, потому что в саду часто попадались кролики и он не раз стрелял их. На Уиплоу ружье в руках Дорбана произвело совсем иное впечатление. На его лице отразился страх, — он поспешил укрыться за спиной Пенелопы и крикнул оттуда:

— Не нужно никаких историй, Артур! Положите ружье!

Дорбан засмеялся, показывая свои ослепительные зубы. Одним рывком он открыл затвор, чтобы показать, что ружье не заряжено.

— Успокойтесь и отойдите от дамы, — сказал он, направляясь к Уиплоу, который внимательно следил за каждым его движением.

— Вы прибыли сюда на том же пароходе, что и моя жена? Где вы были?

— В деревне. Я собственно, Слик… Артур, не хотел приезжать, но Америка мне осточертела.

— Могли бы написать. Мы бы приготовили для вас самую лучшую комнату и пригласили бы оркестр для встречи на вокзале.

В вежливой иронии Эль Слико ощущалась угроза.

— Вы ведь знакомы с мисс Питт? В Торонто вы попытались произвести на нее впечатление. Вы ведь отчаянный ловелас.

Уиплоу смутился и ничего не ответил.

— Вы нас извините? — обратился к Пенелопе Дорбан.

Она кивнула, почувствовав, что ее присутствие становится излишним. После того, как они ушли в дом, Пенелопа попыталась обдумать то, что здесь произошло. «Если Уиплоу не станет молчать», — повторила она про себя слова, сказанные Цинтией спросонок. О чем ему следовало молчать? Не скрывает ли Артур какое–то преступление? Это было маловероятно. Он был известен всем в деревне и полицейские, появляющиеся там время от времени, всегда были с ним очень любезны. Со стороны Дорбана не было никаких попыток спрятаться…

Пенелопа подосадовала на себя за беспомощные предположения. Посещение Уиплоу могло объясняться весьма просто, и ни к чему было представлять за всем этим какое–нибудь преступление. Как легко попасть в неудобное положение из–за чего–нибудь, не подлежащего огласке!

Со вздохом Пенелопа поднялась со своей скамьи. На горизонте она увидела очертания корабля и приостановилась. Рядом раздался шорох. Перед ней вырос садовник — единственный англичанин из всего штата слуг.

— Доброе утро, мисс. Рассматриваете «Полианту»?

— Вы имеете в виду тот корабль? Вы его знаете?

— Да. Вчера опять вошел в эти воды. Поговаривают, что судно принадлежит какому–то французу. Оно запасалось продуктами поблизости от Дортмура.

— Это пассажирский пароход?

Садовник хмыкнул.

— Это яхта.

— Вот оно что! Мне казалось, что для яхты «Полианта» слишком велика.

Садовник, который не хотел согласиться с тем, что существует иностранное судно вместительнее и лучше английского, поспешил заверить ее, что ему приходилось видеть яхты еще больших размеров…

До комнаты, в которой Пенелопа начала свою работу, доносились приглушенные голоса из гостиной. Потом она увидела как мужчины вышли и пошли вдоль дома.

Дорбан заметил ее за рабочим столом и отвел гостя подальше, там где их нельзя было услышать.

— Уиплоу, — сказал он, — вы первый человек, который меня обошел!

— Вы это уже мне говорили, — проворчал тот в ответ, — но что вы себе вообразили, даже если я и приехал в Европу? Я просто был не в состоянии оставаться в Америке. Это слишком скучная страна для человека, который, как я, любит веселую жизнь. Вы даже не можете себе представить, до чего там скучные люди! Если вы там за завтраком хоть одно слово скажете о масле, то там сразу найдутся два–три знатока, которые промучают вас все утро своими рассуждениями о масле. Мне это действует на нервы!

— И все же я не считаю это достаточным основанием для того, чтобы вы нарушили свое обещание и приехали сюда, — сказал Дорбан, в глазах которого загорелись зловещие огоньки. — Выслушайте меня, вы, проклятый, ищущий наслаждений воришка! Вы возвратились сюда потому, что в Мексике ухитрились просадить в карты все деньги. И теперь хотите выжать из меня еще. Но у меня нет лишних средств. Я вам дам ровно столько, чтобы вы могли вести скромный образ жизни. Вы будете еженедельно получать определенную сумму денег. А если вздумаете угрожать мне доносом или станете назойливым, я сумею заткнуть вам рот. Вы меня поняли, Уип?

Уиплоу забеспокоился.

— Но должен же я как–то жить! Не так ли?

— Да… Пока вы живы, — многозначительно ответил Дорбан.

Уиплоу побледнел.

— Давайте поговорим спокойно. Я отошлю девушку в город, а вы ступайте в деревню и пошлите Цинтии телеграмму.

В одиннадцать часов прибыл ответ от Цинтии: «Направь Пенелопу с обеденным поездом в город. Я ее встречу в Паддингтоне».

Пенелопа была рада подвернувшейся возможности покинуть дом…

Глава 5

В этот раз мистер Джеймс Ксенократ Оксфорд признал, что на улице очень жарко. До сих пор он всегда презрительно говорил:

— И это, по–вашему, жара? Вам следовало бы побывать в Нью–Йорке! Там в эту пору, чтобы можно было дышать, пускают в ход все вентиляторы. Вот там говорят, что жарко, когда ртуть вылезает из трубочки термометра и лезет на дерево! Но и к этому люди привыкают. В Лондоне не было жарко со времен большого пожара, во время которого шестьсот лет назад сгорел весь город.

Мистер Оксфорд был ростом под два метра, но из–за своей тучности казался ниже. Лицо его было красным и густо испещренным сеткой морщин. Умные веселые глаза, хотя и заплыли жиром, весело глядели на мир. Разумеется, у него был двойной подбородок, но, несмотря на свои пятьдесят лет, в шевелюре не было ни одного седого волоса. Одевался он тщательно и в его изящно завязанном галстуке всегда торчала жемчужная булавка. Мистер Оксфорд никогда не носил жилет и подтяжки. Вместо них на нем был широкий кожаный пояс с красивой золотой пряжкой.

Контора мистера Оксфорда помещалась на четвертом этаже одного из зданий поблизости Гайд–парка. Из окон конторы он с наслаждением смотрел на мир, деревья, газоны и цветы. Порой в кабинете мистера Оксфорда доносились звуки игравшего в парке оркестра, и тогда он отрывался от работы, придвигал стул к окну и, сложив руки на животе, слушал музыку, пока не наступали сумерки, а на улицах не загорались фонари и огненные глаза автомобилей.

На табличке, красовавшейся у дверей, значилось его имя — Джеймс Оксфорд. Указание рода его деятельности отсутствовало. Однако у него был сравнительно большой штат служащих: секретарей, стенографисток и агентов, которые частично находились в его конторе, а частично — вне ее.

Остальные жильцы этого дома называли его кратко — «толстый американец», и благоволили к нему, потому что он был всегда весел и любезен. Никто не проявлял особого интереса к его занятиям, и то обстоятельство, что он был американцем, заставляло по отношению к нему быть сдержаннее, чем к другим людям.

Пить чай мистер Оксфорд приучился в Оксфорде.

— Поставьте туда прибор, — сказал он, указывая на маленький столик у окна.

Одна из секретарш принесла ему на подносе чай. Но это был не тот чай, который пьют в Англии. Это был крепкий напиток, горячим налитый в стакан с колотым льдом.

Несмотря на то, что в конторе мистера Оксфорда работало семь служащих, никто из них не имел ни малейшего понятия о характере занятий их шефа.

Можно было бы предположить, что его деятельность имеет какое–то отношение к пароходству. На столе большого кабинета мистера Оксфорда была расстелена исполинская географическая карта мира и по ней ежедневно перемещались маленькие модели судов. Один из служащих был ответственен за порядок на этой карте. Тысячи маленьких пароходиков населяли этот искусственный мирок. Они передвигались во всех направлениях — на юг, север, восток и запад. Дважды в день подробная сводка движения настоящих кораблей поступала к мистеру Оксфорду, и он лично приходил в кабинет, чтобы окинуть взглядом всю картину.

— Что с «Ниппом Мару», Стенджер? Она стоит ближе к Иокогаме, чем к Шанхаю. А пароход «Кунард Майн» явно уклонился от курса! Или вы его снова спутали с одним из судов Унион Кестль Лайн?

И мистер Джеймс начинал отчаянно ругаться, хотя глаза его и в это время не утрачивали приветливости.

Обязанностью одной из секретарш был надзор за всеми железнодорожными сообщениями Европы. Мистер Оксфорд ежедневно подвергал ее строгому экзамену:

— Некто направляется в Комо, Базель, Геную, Белград, Вену. Он хочет в дороге задержаться на час в Люцерне. Имеет ли он возможность это сделать, не пропустив своего поезда? Вы полагаете, у него достаточно времени? В таком случае вы ошибаетесь! Остановка в Люцерне нарушит ему весь маршрут! Вам следовало бы знать это! Вы полагаете, что он мог бы там задержаться на час, потому что он может воспользоваться сообщением через туннель Сент–Говард? Это не так — гляньте в путеводитель!

У мистера Оксфорда была отдельная комната, в которой висело множество карт Европы. На них были обозначены все пути водных, железнодорожных и воздушных сообщений и тут же имелись памятки о всех, находившихся на борту пароходов, грузах. Он мог точно назвать сколько и чего находится в трюмах любого судна, независимо от того, где эти суда находились.

Но сам мистер Оксфорд никаких торговых операций не проводил. Не интересовался он также ценными бумагами железных дорог и пароходных компаний. Вся его работа сводилась к тому, что он «организовывал» свою контору.

Мистер Оксфорд сидел за своим письменным столом, погрузившись в глубокое раздумье, когда в кабинет вошел его служащий и подал ему визитную карточку. Это была не обыкновенная визитка, а маленький формуляр, который должны были заполнять все, кто хотел повидать мистера Оксфорда.

Хозяин кабинета надел пенсне в черной оправе и благожелательно взглянул на имя в карточке.

— Мисс Пенелопа Питт, — прочел он.

Под этим именем, там, где посетители вписывали причину посещения, значилась приписка: «По рекомендации судьи Геррона из Эдмонтона».

— Проведите эту даму ко мне, — сказал Оксфорд.

Пенелопа вошла в комнату. Она выглядела смущенной и нервной, но при виде мистера Оксфорда это состояние сменилось удивлением.

— Присядьте, прошу вас, — сказал он. — Вы приехали из Эдмонтона? Привезли письмо? Разрешите я взгляну на него.

Он взял конверт, быстро просмотрел записку и отложил ее в сторону. После чего перевел благожелательный взгляд на девушку.

— Чем могу быть вам полезным, мисс?

Пенелопе было трудно рассказать ему о своем положении. Она избегала называть фамилии и даже не назвала адреса, по которому жила.

— Я чувствую себя пленницей, — закончила она. — У меня сейчас ощущение, словно меня держат в плену, а теперь я вырвалась из него. Эта дама ожидала меня в Паддингтоне, но я уклонилась от встречи.

Мистер Оксфорд сложил руки на столе.

— Не знаю, могу ли я быть вам полезным, мисс Питт, — медленно сказал он. — Вы пришли ко мне не в очень удачное время. В субботу я уезжаю в Нью–Йорк. А мистер Джон, будем пока называть его этим именем, ведет себя, как любой другой шеф в Англии. Люди везде одинаковы…

— Что же вы мне посоветуете?

— Он занимает какое–нибудь положение в обществе? Нет? Его жена живет с ним в доме? Это несколько облегчает дело. Для старого приятеля я готов идти на все, тем более, что речь идет о том, чтобы помочь молодой уроженке Канады. Ведь я сам канадец! Очень может быть, что все это не имеет никакого значения, или, что он хочет обмануть вас и не оплатить обратный проезд через океан. Если это так, зайдите ко мне еще раз. Мой клерк позаботится о проездных документах. Нет, благодарить меня не за что! — мистер Оксфорд отстранил Пенелопу. — Если бы у меня не было более важных дел, то я бы постарался быть вам полезным в большей степени.

— Вы очень любезны, мистер Оксфорд! — радостно сказала Пенелопа. — Не знаю, как вас благодарить. Я охотно побываю у вас еще раз…

— Вы хотите сказать — у директора моей конторы, — пробормотал Оксфорд. — Если вы мне назовете фамилию вашего шефа и адрес, я больше смогу сделать для вас. Но я вижу, что этого вы не хотите… Может быть, вы и правы. Некоторые люди не нуждаются в посторонней помощи, чтобы выбраться из беды. Мне кажется, что вы принадлежите именно к их числу.

Мистер Оксфорд вежливо попрощался с Пенелопой и, едва она вышла, тут же забыл о ней. Он в самом деле был очень занят разработкой большого плана, который требовал много времени и больших усилий. Мельчайшая ошибка, погрешность в нем могла стоить жизни человеку, в судьбе которого мистер Оксфорд был очень заинтересован…

Глава 6

— Ну, дорогая Пенелопа, вы меня страшно напугали. Где вы пропадали все время? — бросилась к ней Цинтия. — Я уже решила, что вы заблудились, и звонила в Боргкомб…

— Я не настолько провинциалка, чтобы потеряться в Лондоне, — спокойно ответила Пенелопа, — К тому же, мне известен отель, в котором вы остановились. Просто я вышла, очевидно, не в тот туннель.

— Что же вы делали все это время? Ведь поезд пришел час назад?

Ответить на этот вопрос Пенелопе было непросто. Она рассказала Цинтии наполовину вымышленную историю, попутно упомянув, что она проходила через Гайд–парк…

— Надеюсь, Артур удовлетворен результатами своей беседы, — заметила вечером Цинтия. И поймав себя на том, что сказала лишнее, поспешила добавить: — Ведь у него сегодня был гость…

Но Пенелопа и без этого знала, для чего ее отправили в город.

Возвратившись на следующее утро в Стоун Хаус, она застала мистера Дорбана погруженным в глубокие раздумья. Он не упомянул о разговоре в моторной лодке так же, как и о ее возвращении в Канаду.

Пенелопа решила пока не предпринимать решительных действий. Откровенность Дорбана настолько успокоила ее, что она почувствовала себя гораздо увереннее.

В течение нескольких дней они виделись редко. Дорбан часто и подолгу советовался с женой, и Пенелопа работала в кабинете одна. Столь же необычным было и то, что в один из дней после обеда супруги выехали на моторке вдвоем. Пенелопа только порадовалась этому. Она взобралась на один из утесов и нарвала там большой букет цветов.

Это был чудесный день. Жара спала, и с моря дул свежий ветерок. Темно–синее небо было безоблачно, и под ним расстилалась изумрудная гладь бухты.

Когда Пенелопа поднялась на утес и присела в тени кустарника, она ощутила запах дыма. Где–то рядом курили сигару. Она огляделась, но никого не увидела. Жители Боргкомба, как правило, не курили сигар, а на побережье редко встречались приезжие. Кто бы мог курить здесь? Дорбан держал в доме только турецкие сигареты. К тому же, он с женой прогуливался в лодке. Пенелопе отсюда была видна его белая футболка.

Она встала. И в ту же минуту с другой стороны кустов показался молодой человек. Лицо его было красным, а светлые волосы гладко зачесаны назад.

— Прошу извинить меня, — заговорил он. — Боюсь, что дым моей сигары побеспокоил вас.

Пенелопа не сочла его привлекательным. Он был несколько полноват, но на лице незнакомца играла добродушная улыбка. Судя по всему, он получил хорошее воспитание.

— Мне просто стало интересно, кто бы тут мог курить, — сказала она, улыбаясь. — Но, пожалуйста, я не хотела бы лишать вас этого удовольствия…

— Вы — американка, — быстро заметил он. — Я так и подумал, когда увидел вас. Как странно, что я до сих пор не знал, что вы живете в доме…

— Вы приятель мистера Дорбана?

Улыбка исчезла с его лица.

— Нет, — медленно сказал он. — Я не причисляю себя к его приятелям. Но я его хорошо знаю. Вы ведь живете в его доме?

— Я секретарша мистера Дорбана.

Он удивленно взглянул на Пенелопу.

— Его секретарша? Вот как? Тогда все понятно. Его прислуга состоит из французов, — добавил он и, почувствовал, что она смущена его настойчивостью, поспешил извиниться.

— Простите меня, но я весьма интересуюсь мистером Дорбаном. Полагаю, что мистера Уиплоу здесь больше нет?

— Мистера Уиплоу? — удивленно переспросила девушка.

— Вы, должно быть, не встретили его. Вы ведь были в городе. Я совсем забыл об этом.

Эти слова прозвучали так по–мальчишески наивно, что Пенелопа не удержалась от улыбки.

— Мистер Уиплоу уехал, он пробыл здесь только один день.

— У вас нет его фотографии? Я опоздал на десять минут, а то сам снял бы его. Может быть, мне и не следовало бы затруднять вас, но вдруг вы видели какой–нибудь любительский снимок этого человека…

Пенелопа удивленно глянула на него.

— Я не могу беседовать с вами о гостях мистера Дорбана, — сдержанно сказала она.

— Конечно, нет, — молодой человек снова поспешил извиниться. — Мне очень жаль, что я был вам в тягость.

Он повернулся, собираясь уходить, но снова остановился. Пенелопа с любопытством ожидала, что он еще скажет.

— Я живу в «Королевском отеле» в Торквее. Может быть, это нелепо с моей стороны сообщать свой адрес, но в случае, если я вам понадоблюсь, — мое имя Стамфорд…

— Миллс! — закончила Пенелопа.

Он удивленно взглянул на нее.

— Да. Стамфорд Миллс. Вы уже слышали обо мне?

Пенелопа ничего не ответила.

Так вот, значит, кто был тем человеком, который, по рассказам Цинтии, являлся смертельным врагом Артура! Но он не производил впечатления злодея, которого следовало бы бояться…

— Мои отношения с Дорбанами трудно назвать хорошими, — сказал он, — и, должно быть, вас уже предупредили относительно меня.

Тут он взглянул в сторону моря, извинился и исчез в кустах.

Пенелопа была удивлена такому внезапному окончанию разговора, но неожиданно Миллс снова появился, держа в руках подзорную трубу. Он поднял ее, но через минуту опустил.

— Я ее узнал даже невооруженным глазом, — удовлетворенно ответил Миллс.

Пенелопа посмотрела в направлении, куда он указывал. На горизонте виднелось небольшое пятнышко.

— В трубу вы рассмотрите лучше…

Она поднесла к глазам поданный Миллсом оптический прибор и увидела вдали черное стройное судно с двумя мачтами и черной трубой. Казалось, он стоит на месте.

— Это — прекрасная «Полианта», — прошептал Миллс и замолчал, как будто у него вырвалось важное признание.

— Я видела этот корабль вчера, — ответила Пенелопа. — Это яхта.

Миллс помолчал.

— Да. Это яхта, — наконец подтвердил он. — Она принадлежит моему близкому другу герцогу Эйгильскому. Мне не раз приходилось путешествовать на ней. Это очень хорошая яхта.

Миллс надел шляпу, повернулся и направился вниз. У Пенелопы осталось впечатление, что этот человек не вполне нормален.

Встретившись с Дорбанами, Пенелопа умолчала о своей встрече. Но уже позже, за чаем, ощутила угрызения совести и все рассказала.

— Стамфорд Миллс? — поспешно спросил Дорбан. — Что он здесь делает? Он вас расспрашивал?

— Да. Он спрашивал о вас.

— Ты ведь говорила, что он в Лондоне, — обратился к жене Дорбан.

— Я слышала, что он там, — ответила она.

— Что он здесь делает? О чем он еще спрашивал?

— Он спросил меня, здесь ли мистер Уиплоу.

Дорбан обменялся с женой многозначительным взглядом.

— И вы, разумеется, ответили ему, что здесь никакого Уиплоу не было?

— Мне показалось, что Миллс уверен в том, что у вас вчера был гость, — сказала Пенелопа.

Мистер Дорбан продолжал задавать ей вопросы. Но чем больше он спрашивал, тем меньше было у Пенелопы желания рассказывать подробности о своей встрече с Миллсом. О «Полианте» она вообще не упомянула.

— Пенелопа, пройдите, пожалуйста, наверх и разберите там сундук в гардеробной. Там лежат мои летние вещи, которые я носила в прошлом году. Лучше продать их скупщикам в Торквее, чем дожидаться пока их съест моль.

— Хорошо, — ответила Пенелопа и вышла из столовой.

Через несколько минут она возвратилась и попросила у Цинтии ключ от сундука.

— Разве он заперт? — удивилась хозяйка. — Что–то я не припомню, чтобы его запирала.

Она вынула из ящика письменного стола связку ключей.

— Один из них должен подойти.

Пенелопа снова поднялась наверх и отперла сундук.

Этот большой зеленый ящик Цинтия показала ей на следующий день после прибытия, когда они осматривали дом. Тогда же она узнала, что раньше у Дорбанов было два таких сундука, но один затерялся в каком–то из путешествий.

Верхнее отделение сундука оказалось пустым. Пенелопа вынула его и поставила на пол. Следующее отделение было перекрыто листом коричневой бумаги. Она сняла его и увидела две картины без рам. На одной была изображена голова святого, на другой — пейзаж в манере Корло. К картинам была прикреплена записка: «Настоящим подтверждаю получение семисот фунтов в качестве уплаты за картины «Св. Марк“ и «Английский пейзаж“. Квитанция была подписана Джоном Фельтхемом ровно год назад.

Пенелопа отложила обе картины в сторону, а квитанцию положила на подоконник. После этого она вновь склонилась над сундуком и остолбенела. Перед ней лежало огромное количество пачек английских банкнот различного достоинства от пяти до ста фунтов.

Неожиданно у нее за спиной раздался возглас. Пенелопа обернулась и увидела искаженное ужасом лицо Цинтии.

— Господи, — хрипло выдохнула она.

И прежде чем Пенелопа сообразила, что происходит, Цинтия схватила ее за руку и вытащила в коридор.

— Быстро спуститесь вниз и скажите…

Но это было излишне. Дорбан сам поспешил наверх.

— Глупец! — крикнула ему жена. — Ты утопил не тот сундук!

Глава 7

После ужина, который прошел в молчании, Пенелопа отправилась в сад, чтобы поразмышлять о создавшемся положении. В чем была тайна жизни Дорбанов? Он утопил не тот сундук? Но ведь второй сундук якобы затерялся в дороге? И зачем топить сундук, в котором хранилось целое состояние? Они не сочли нужным объяснить ей что–либо, и это показалось Пенелопе плохим предзнаменованием. Атмосфера в доме становилась все напряженней. Ей грозила опасность. Пенелопа отчетливо сознавала это.

Пронзительный голос Цинтии заставил ее вернуться. По дороге к дому Пенелопа увидела листок бумаги и подняла его. Это была квитанция, которую она обнаружила в сундуке. По–видимому, ветер сдул ее. Пенелопа опустила квитанцию в карман с тем, чтобы вернуть ее хозяйке.

Цинтия ждала ее у двери. В маленькую гостиную они вошли вместе. Здесь за столом сидел Дорбан. При их появлении он не поднял головы, продолжая рассматривать узоры на скатерти.

Пенелопа услышала звяканье ключа и поняла, что попала в плен.

— Она здесь, — резко сказала Цинтия.

Но Артур остался неподвижным.

— Так скажи ей! — воскликнула Цинтия, не скрывая своего раздражения.

Только теперь Дорбан поднял голову.

— Я скажу ей это наедине.

Цинтия пожала плечами.

— Это я могу тебе позволить, — иронически заметила она, подошла к столу и оперлась на него. — Но ты знаешь, что это означает, Слико? Полумерам и компромиссам здесь не место. Ты меня понял? Если у тебя не хватит храбрости, ее хватит у меня!

Она окинула его пристальным взглядом и вышла из комнаты.

Когда дверь за Цинтией закрылась, Дорбан повернулся к Пенелопе.

— Я вам дал возможность уехать в Канаду, — с трудом начал он разговор, — и в самом деле хотел, чтобы вы воспользовались этой возможностью. Но вы не уехали, а теперь такой возможности нет. Для вас существует только один выход. Но это не то, о чем думает Цинтия. Вы помните то, что я вам сказал в лодке?

Пенелопа молча кивнула. Губы ее пересохли, она не могла сказать ни слова.

— Этот исход еще возможен для вас. Но для этого нам надо будет как–то справиться с Цинтией.

— Я не понимаю вас, — хрипло вырвалось у девушки. — Разве я что–то делала не так?

— Вы увидели то, что вам нельзя было видеть. Если бы вы были больше осведомлены о событиях в этой стране за последний год… Но я сыт по горло Цинтией и уже говорил вам об этом. Я должен сейчас выбирать между вами. Одна из вас должна сойти с дороги…

Пенелопа в ужасе смотрела на него.

— С дороги?

— Да.

Неожиданно Дорбан поднялся, подошел к ней и положил руку на плечо. Пенелопа онемела от страха.

— Взгляни на меня, — прошептал он, и его глаза заблестели. — Одно твое слово — и я пойду на казнь! Но ты должна помочь мне. Тогда, в лодке я взял себя в руки. Но ты не знаешь, чего это мне стоило. Я тоскую по тебе, Пенелопа!

И его горячие губы коснулись ее губ. В этот момент Пенелопа очнулась, отшатнулась назад и бросилась в коридор. Но не успела она коснуться перил лестницы, как ощутила прикосновение какой–то ткани к шее. Это был шелковый платок. Пенелопа осознала это, прежде чем он стянул ей шею. Она хотела крикнуть, но не смогла и потеряла сознание.

Очнулась Пенелопа в своей комнате. Она лежала на кровати с крепко связанными руками. Рядом стояла Цинтия.

— Вам придется пожалеть, если вздумаете кричать, — жестко сказала она.

Лицо хозяйки осунулось, и Пенелопа с трудом узнавала ее. Девушка оглянулась и увидела Дорбана, который, скрестив руки, стоял неподалеку.

— Встаньте! — приказала Цинтия, и Пенелопа с трудом поднялась.

Цинтия глянула на часы, потом взяла со стола платок и заткнула девушке рот. Сопротивляться было бесполезно. Пенелопа решила ждать и накапливала силы для решительной борьбы. Она попыталась испытать крепкость стягивающей руки веревки.

По–видимому, миссис Дорбан угадала ее намерение. Она презрительно улыбнулась.

— Напрасно тратите силы, — сказал она. — Вам уже ничего не удастся.

Цинтия подтолкнула девушку к выходу, и они направились к двери.

— Подожди! — хрипло крикнул Артур.

Его жена повернулась и бросила на него взгляд, полный ненависти.

— Я вернусь и тогда поговорю с тобой, — сказал она.

Они вышли из дома.

— Не вздумайте бежать, или вам конец! — прошипела миссис Дорбан. — Взгляните!

Луна спряталась за облака, но было достаточно света для того, чтобы Пенелопа заметила в руках Цинтии небольшой револьвер.

Они медленно двигались по дорожке сада к воротам. Цинтия придерживала девушку за руку. Выйдя за ограду, женщины повернули к морю.

Подойдя к пристани, Цинтия приказала девушке влезть в лодку. Пенелопе все происходящее начало казаться дурным сном, но, в то же время, она понимала, что это — ужасная действительность…

Цинтия запустила мотор, и лодка отошла от берега.

Через несколько минут она заглушила двигатель, взяла канат и обвязала им талию Пенелопы. Но только когда Цинтия взяла со дна лодки два тяжелых металлических бруса, Пенелопа поняла, что сейчас произойдет. Она хотела крикнуть, но во рту ее еще оставался кляп. Цинтия схватила ее за руки и рванула на себя. Несколько мгновений они обе — преступница и жертва — стояли рядом. И тут Пенелопа собралась с духом и бросилась на убийцу. Цинтия вскрикнула, потеряла равновесие и упала в воду. Уже в следующее мгновение она вынырнула и схватилась за борт лодки. Пенелопа с огромным трудом подтянулась к мотору. Поворот рукоятки — и лодка мчалась вперед! Беглянка обернулась и увидела, что Цинтия плывет к берегу. Она вспомнила, как Артур рассказывал, что его жена плавает, как рыба.

Хотя Пенелопа сумела, наконец, вытолкнуть изо рта платок, руки ее оставались связанными. Под одним из сидений катера, который продолжал идти полным ходом, девушка обнаружила тарелки и столовые приборы. Она достала нож, закрепила его ногами и перерезала веревку на руках.

Оглянувшись назад, Пенелопа уже никого не увидела. Море было пустынно. Моторка продолжала идти вперед. Девушка сознавала, что берег ей грозит опасностью и хотела как можно дальше отойти от него. Может быть ей удастся добраться до соседнего города? Эта мысль немного успокоила ее.

Пенелопа собралась с мыслями и осмотрелась. В катере оказался запас бензина достаточный, чтобы идти целый день. Еды не было, но это ее не беспокоило. Девушка предполагала, что к утру сможет попасть в Веймут.

До полуночи Пенелопа не ощущала усталости, но потом накатилось расслабление, и она с большим трудом удерживалась, чтобы не заснуть.

На воду опустился туман. Пенелопа еще раз обыскала катер в поисках компаса, но не нашла его. Самым правильным в таких условиях было решение выключить мотор и стать на якорь.

Еще прежде, чем туман спустился, Пенелопа разглядела проблески, как она считала, Портлендского маяка. И теперь она посчитала, что сможет без особого труда пройти вдоль берега, ориентируясь на огни, и потому не остановилась, а только замедлила ход. Но, когда катер вышел из полосы тумана, Пенелопа с удивлением увидела, что берега рядом нет. Вокруг были только темные волны, а на востоке виднелась небольшая светлая полоска неба. И в этот момент ока заметила невдалеке большой корабль.

Сердце Пенелопы забилось сильнее. Она почувствовала, что добравшись до корабля, окажется в безопасности. Девушка вскочила и изо всех сил закричала.

В ответ от корабля донесся чей–то голос, и луч прожектора осветил моторку.

— Причаливайте к трапу! — крикнули ей сверху.

Пенелопа завела мотор и направила катер к пароходу. Через несколько минут она была рядом со ступеньками трапа, но подняться по нему у Пенелопы уже не было сил. Один из матросов внес ее наверх на руках. Девушка, как во сне, увидела, что матрос оттолкнул моторку от борта, а на палубе стоит человек необыкновенно крупного телосложения.

— Что случилось? — крикнул он.

И тут Пенелопа узнала его.

— Ах, мистер Оксфорд! — воскликнула она и с рыданиями бросилась к нему.

— Невероятно! — пробормотал Джеймс Ксенократ Оксфорд. — Черт побери, чего ради вы явились на мой чудесный корабль?

Глава 8

Утром Пенелопа проснулась в просторной, роскошно обставленной каюте. Занавески на иллюминаторах были из тяжелого синего шелка, кровать, на которой она спала, казалось, была сделана из серебра. На полу лежал великолепный синий ковер, а вся каюта была обшита розовым деревом. Пенелопа увидела красивый письменный стол, на котором красовалась серебряная настольная лампа. Рядом стояло кресло, над ним — книжная полка, на которой поблескивали роскошные переплеты книг.

Пенелопа тщетно попыталась вспомнить, что предшествовало тому, как она очутилась в постели. Но до чего хорошо было лежать здесь, прислушиваясь к шуму двигателей и мягко покачиваясь на волнах! Она не испытывала ни малейшего желания встать. Постепенно перед Пенелопой всплыли все события минувшей ночи. Она попыталась определить который час, и в это мгновение ударил колокол. Пенелопа все еще не пыталась подняться. Она плотнее завернулась в одеяло, но кто–то постучал в дверь.

— Войдите, — сказала девушка и сама удивилась насколько слабо прозвучал ее голос.

Она ожидала увидеть горничную, но к ней в каюту вошел высокий, загорелый матрос. Он был очень красив, хотя его поведение смутило Пенелопу — моряк, зайдя в каюту, не снял фуражку.

— Я принес вам чай, — сказал он. — Правда, я не знал, пьете ли вы его с сахаром. Наверное, правильнее было бы принести все на подносе, но я подумал об этом только, когда очутился перед вашей дверью…

Моряк поставил чашку на ночной столик. Пенелопе не приходилось раньше видеть матросов, которые выражались бы столь изысканным языком. Хотя руки его загрубели, а форма была потрепанной, он держался и разговаривал как джентльмен.

— Благодарю вас, — сказала Пенелопа и, приподнимаясь на локти, добавила. — Может быть вы пришлете ко мне горничную?

— Здесь я — горничная, — серьезно ответил матрос.

Несмотря на головную боль Пенелопа расхохоталась.

— Кто доставил меня сюда ночью?

— Я. Вы так быстро заснули, что вас не удалось растормошить. Я позволил себе уложить вас в постель. А теперь, с вашего позволения, я приготовлю ванну.

И он исчез в двери, которую Пенелопа раньше не заметила. Она услышала шум льющейся воды. Потом матрос снова появился в каюте.

— Я почистил ваши туфли. У нас на борту есть все, что угодно, кроме женского гардероба. Но мы надеемся в дальнейшем и это затруднение разрешить.

— Где я нахожусь?

— На борту яхты «Полианта».

«Полианта»! Это была яхта, о которой упоминал Миллс! Внезапно вспомнив об этом, Пенелопа подивилась совпадению…

— Если вы снабдите меня иголкой и ниткой, я попытаюсь привести в порядок свое платье. Не могу же я прибыть в порт в таком виде!

— Мы не собираемся бывать в портах. Должен вас предупредить, что наше плавание будет очень длительным.

Пенелопа удивленно посмотрела на моряка.

— Но вы же можете высадить меня на берег?

— Боюсь, что вряд ли даже это нам удастся, — ответил он.

— Но я же не могу отправиться в длительное путешествие, не подготовившись к нему. К тому же…

— Вы можете послать своим друзьям радиограмму, чтобы сообщить им, что с вами ничего не случилось.

Пенелопа подумала о том, что у нее нет никого, кто мог бы беспокоиться из–за ее исчезновения.

— Мне приснилось, или я действительно видела на пароходе мистера Оксфорда?

— Вы правы, это был он.

— Разве он отправился в Америку на этой яхте?

— Он вообще не направляется в Америку. В настоящее время он направляется завтракать.

И легко поклонившись, матрос направился к выходу. Но прежде чем закрыть за собой дверь каюты, он еще раз оглядел ее и сказал:

— Вы можете здесь запереться. Случайно цел замок на этих дверях, а ключ вы найдете в правом ящике письменного стола.

«Странный матрос», — подумала Пенелопа. Она выкупалась, привела в относительный порядок свою одежду и вышла на палубу.

— Доброе утро, мисс Питт.

Пенелопа обернулась. Перед ней стоял плотный молодой человек.

— Мистер Стамфорд Миллс! — удивленно воскликнула она.

— Да. Это я. Я уже имел удовольствие познакомиться с вами.

— Но… но как случилось, что и вы здесь?

— Разрешите вам представить нашего врача, доктора Фрэзера, — уклонился от уточнений Миллс.

Судовым врачом оказался молчаливый шотландец, подозрительно оглядевший Пенелопу. Она почувствовала, что для него ее присутствие на яхте является чем–то неслыханным, и спросила, есть ли еще здесь пассажиры.

— Нет. К сожалению, вы единственная, — ответил Миллс. — И как вы попали сюда — для меня полная загадка. Я услышал об этом сегодня утром. Мне сказали, что вы причалили к яхте на маленькой моторной лодке. Но чего ради вы очутились ночью в открытом море?

— Меня хотели убить, — кратко ответила Пенелопа.

— Убить? — растерянно переспросил Миллс. — Что вы хотите этим сказать?

— Если бы я рассказала вам все, вы бы решили, что я сошла с ума. Подобные истории случаются только во сне или романах ужасов. Я не хочу никому рассказывать об этом, пока снова не окажусь на суше.

— Но мне вы должны рассказать. Или еще лучше — мистеру Оксфорду, — сказал Миллс.

— Вы знаете мистера Оксфорда? Скажите мне тогда — как он очутился здесь? Я полагала, что он собирался в Америку…

— И все же ответьте мне, кто хотел вас убить? Цинтия или Артур? — настаивал Миллс. — Зачем они хотели сделать это? Может быть, вам стало что–то известно о них? Или…

— Или?.. — вызывающе спросила Пенелопа.

Он задумался.

— Цинтия Дорбан очень ревнива. Она не останавливается ни перед чем и не знает жалости. Ее первый муж умер при весьма странных обстоятельствах. По–моему мнению…

Миллс внезапно умолк.

— А вот и мистер Оксфорд, — сказал он и повернулся навстречу Оксфорду, который приближался к ним.

— Должен сказать вам, что я никак не рассчитывал увидеть вас здесь, — сказал Оксфорд, обращаясь к Пенелопе. — Знаете ли вы, мисс, что означает для меня ваше присутствие здесь? Несколько крупинок песка, попавшие в механизм безупречно работавшей машины. Вы для моей организации оказались пятым колесом в колеснице. Вам не место здесь.

— Неужели я являюсь до такой степени помехой вашим делам? — огорчилась Пенелопа.

Оксфорд снял фуражку и озабоченно провел рукой по волосам.

— Возможно, вы станете помехой в наших планах. В настоящий момент вы нам мешаете в такой же степени, в какой может помешать прекрасная роза, цветущая в песках Аравии.

— Тогда, может быть, вы могли бы высадить меня где–нибудь?

— Это невозможно. Вы теперь обречены плавать с нами по западным морям. Может быть, это судьба захотела, чтобы вы очутились на этой яхте. Но здесь нет платьев, пудры, помады и всего того, без чего не могут обойтись дамы. Вы находитесь в чисто мужском окружении, и я, право, не знаю, чем мы можем вам помочь, прежде чем попадем в южную часть Тихого океана.

Он взглянул на Миллса и прищурился.

— В лучшем случае, вы могли бы с нами поехать обратно, но и эта возможность весьма сомнительна…

Пенелопа была весьма удивлена таинственностью, которой было окутано путешествие «Полианты».

— А теперь, милая мисс, расскажите мне о том, что случилось и как вы попали к нам.

Оксфорд по–отцовски положил руку ей на плечо и увлек к шезлонгам.

— Мне очень жаль, но я не могу рассказать вам этого. Дело настолько серьезно, что мне прежде всего нужно уведомить полицию.

— Так плохо обстоит дело? — испытующе спросил Оксфорд. — Уверен, что теперь вы имеете возможность пожаловаться на миссис Дорбан, тогда как раньше сетовали на мистера Дорбана. Не нужно подтверждать этого — я это и так знаю. Но я не мог предположить, что дело зайдет настолько далеко. Не каждый способен на убийство. Вам выпало несчастье встретиться с такими субъектами… Но расскажите хотя бы, что стало поводом для этого.

— Я и так рассказала слишком много. Мне не хотелось бы предстать перед судом за клевету, тем более, что доказать происшедшее очень трудно…

Оксфорд кивнул, соглашаясь с девушкой:

— Вряд ли я ошибусь, если скажу, что известная нам особа уже дала под присягой показания, что вы пытались ее утопить. Это ее обычная тактика. Если бы я раньше знал, что вы живете у Дорбанов!

— Что же тогда было бы?

Но и мистер Дорбан не был расположен давать объяснения.

Пенелопа вернулась к себе в каюту и застала симпатичного матроса за уборкой ее постели. По–видимому, он обладал некоторой сноровкой в этом деле. Пенелопа успела в этом убедиться.

— Благодарю вас.

На мгновение он смутился.

— Теперь ваша каюта в полном порядке, мисс Питт.

— А как вас зовут?

— Как меня зовут? — переспросил матрос. — Право, я над этим не задумывался. Вы ничего не имеете против имени Джон?

— Хорошо, я буду называть вас Джоном, — с улыбкой сказала Пенелопа.

Он остановился в дверях.

— Вам не нужно еще чего–нибудь? Очень жаль, но у нас на яхте нет цветов. Но если вы все же хотите иметь в каюте немного зелени, то я смогу… У нас в холодильной камере есть немного петрушки. Может быть, поставить ее здесь?

— Нет, Джон, как–нибудь обойдусь без зелени.

Пенелопа несколько подосадовала на фамильярность матроса, но когда он ушел, ей стало стыдно за это чувство.

К ее большому удивлению, обед был подан прямо в каюту. Очевидно, остальные пассажиры яхты не желали обедать в ее обществе. Но у Джона нашлось другое объяснение.

— Есть мнение, что вам было бы неприятно оказаться единственной дамой за столом. Позднее вы познакомитесь с капитаном. Он очень милый человек, но совершенно лишен чувства юмора, хотя и родом из Шотландии.

И снова Пенелопа удивилась его манере разговаривать с ней. До этого она полагала, что капитан — это некто, к кому вся команда питает безграничное почтение. Еще больше она удивилась, когда увидела капитана Виллита. Это был строгий на вид пожилой человек, внимательно посмотревший на нее и поспешивший при первой же возможности уйти.

Позднее она заметила, что у «Полианты» вообще была маленькая команда. Зато здесь был целый ряд механизмов и приспособлений, оставшихся для нее загадкой. Но больше всего Пенелопа была удивлена отношением к стюарду. Никто не разговаривал с ним и не отвечал на его, порой шутливые, замечания. Джона просто игнорировали. И все же, казалось, подобное отношение не тяготило его. Вторым странным субъектом в команде оказался матрос, все занятия которого сводились к тому, что он целыми днями сидел на носу яхты и курил сигары.

Это был широкоплечий парень с совершенно круглой головой и свирепым лицом. Его коротко остриженные волосы, вздернутый нос и толстая шея придавали ему вид борца. Странным было и то, что на нем всегда был широкий кожаный пояс, к которому были подвешены две револьверные кобуры.

Однажды, когда Пенелопа перегнулась через поручни, наблюдая за ним, матрос поднял голову. Лицо его исказилось гримасой, которая, возможно, должна была изображать улыбку, но от которой оно стало еще более отталкивающим. А после этого, к ее великому возмущению, матрос поднял руку и помахал ей.

Сначала девушка решила, что этот жест предназначался кому–нибудь другому, но потом, когда парень еще и послал ей воздушный поцелуй, она возмутилась и отвернулась.

— Что случилось?

Перед ней стоял стюард.

— Этот матрос… — залепетала Пенелопа. — Ах! Да ничего. Должно быть, все матросы такие…

Она попыталась улыбнуться, несмотря на то, что ее злила такая фамильярность, но Джон понял ее состояние.

— Он вас обидел?

— Скорее был несколько нахален, послав мне воздушный поцелуй. Мне кажется, он думал…

Пенелопа не успела договорить фразу, потому что стюард повернулся и сбежал по трапу вниз. Она увидела, как матрос вскочил со своего места и выхватил оба револьвера. Они о чем–то переговорили. На вид переговоры были далеко не мирными. После этого Джон повернулся и поднялся наверх. Лицо его было бледным.

— Он больше не будет приставать к вам, — коротко бросил стюард и прошел дальше.

Глава 9

Матроса, который целыми днями бездельничал, звали Холлин. Об этом Пенелопа узнала от Миллса. Но он не был расположен беседовать и на эту тему.

— Зачем Холлин носит при себе оружие?

— Этого я не знаю, — вежливо ответил Миллс.

Каждый вечер Холлин появлялся на верхней палубе. Руки его были засунуты в карманы, во рту торчала сигара. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Старый капитан, когда Холлин проходил мимо него, смотрел ему вслед, но замечаний не делал, хотя на борту яхты царила строгая дисциплина. Обычные матросы были обязаны по свистку выскакивать на палубу. Только стюард и Холлин не участвовали в обычной жизни команды. Но Джон никогда не позволял себе ничего, что могло быть истолковано как оскорбление или вызов. Он лишь охотно вступал в разговор.

Мистер Оксфорд большую часть дня проводил, погрузившись в сон на одном из шезлонгов. Над ним красовался огромный зонт, защищавший его от солнца.

В отличие от Оксфорда, мистер Миллс целыми днями пропадал в своей каюте. По–видимому, Оксфорд и Миллс были единственными пассажирами яхты. Команда состояла из трех офицеров, механика и его помощников, бухгалтера, радиста, дюжины матросов и капитана.

Покой на яхте нарушался только, когда радист принимал донесение. В каждом случае весь командный состав тут же собирался вместе и даже мистер Оксфорд просыпался, чтобы присоединиться к ним.

Как–то, после получения очередной радиограммы, «Полианта» резко изменила курс. Теперь яхта шла со значительно большей скоростью, чем прежде. Через некоторое время она без всякой видимой причины вновь поменяла курс, а затем снова направилась в прежнем, южном направлении.

В полдень один из матросов влез на мачту и начал осматривать горизонт в подзорную трубу. Вечером того дня все были почему–то очень молчаливы. Миллс нехотя и весьма односложно отвечал на вопросы Пенелопы, а мистер Оксфорд сидел, сложив руки на животе, и вообще не говорил ни слова. Пенелопа даже предположила, что он, по обыкновению, спал, но в этот раз это было не так.

Единственный, кто был по–прежнему весел — стюард Джон. Он подал ужин, а потом вынес на палубу кофе. Уже позднее Пенелопа, выйдя на верхнюю палубу, обнаружила здесь стюарда, дремлющим на капитанском мостике. При ее появлении Джон встал.

— Не пожелаете ли вы чего–нибудь, прежде чем уйдете спать, мисс Питт?

— Нет, благодарю вас, Джон.

— Я поставил на столик в вашей каюте минеральную воду. И не забудьте, что ваша дверь запирается. В котором часу завтра утром вы хотите пить чай? Вам придется самой подойти к дверям, чтобы взять его. Я неплохой стюард, но очень застенчивая горничная. Как настроены остальные пассажиры?

— Очень молчаливы. Джон, не можете ли вы мне сказать, куда мы плывем?

— Я сам не имею об этом ни малейшего понятия. Возможно, что через Панамский канал к островам Тихого океана.

— Кому принадлежит эта яхта?

— Не помню имени владельца — какой–то французский герцог. Но сейчас она зафрахтована Ксенократом.

— Мистером Оксфордом?

— Да.

— Вы его близко знаете?

— Мы не были знакомы до тех пор, пока я не очутился на яхте. Но вы хотите не только это спросить. Должно быть, вас интересует, почему такой небесталанный человек, как я, согласился занять столь скромное положение на яхте мистера Оксфорда?

— Да, я не раз думала об этом, — призналась Пенелопа.

— Разумеется. Только разочарованная старая дева не обратила бы на это внимания. Даже не знаю, как объяснить вам все это. Предположите хотя бы, что я — бедный шотландский студент, решивший подзаработать во время каникул, чтобы было чем заплатить за учебу. Это звучит достаточно правдоподобно, чтобы вы могли поверить этому?

— Нет, — ответила Пенелопа и, решив, что уже достаточно поболтала со стюардом, пожелала ему спокойной ночи.

Джон прислушался к щелчку замка ее двери и поспешил обратно на палубу. Чья–то темная фигура, притаившаяся в тени, приблизилась к нему.

— Спрячь свои пистолеты, дружок, — недовольно сказал Джон. — И можешь спать. Почему ты до сих пор не лег?

— Потому что я лягу не раньше, чем ты, — ответил резкий голос. — Здесь все равны, и я отлично знаю свое место. Я все обдумал и знаю, чего хочу. Это будет стоить старику двадцать тысяч фунтов, и я хочу, чтобы он выплатил мне их здесь, а потом высадил где–нибудь в Южной Америке.

Джон вытащил из кармана портсигар и закурил.

— Ты с ума сошел, — бросил он и отвернулся.

— Послушай–ка, скажи мне, кто эта юбка?

— Что ты хочешь знать о ней? — спросил Джон вновь повернувшись к собеседнику.

— Я имею в виду женщину в каюте. Кто она? Красивая женщина!

— Холлин, — спокойно сказал Джон. — Ты в самом деле хочешь попасть в Южную Америку? Тогда не заикайся больше об этой даме. И выслушай меня внимательно. Если ты вздумаешь послать ей еще раз воздушный поцелуй, то тебе придется плохо, несмотря на твои револьверы. Ты даже не узнаешь, откуда возьмется пуля, которая пробьет твой лоб. Рекомендую помнить об этом.

— Что ты из–за нее поднимаешь столько шума? Разве я не веду себя по–джентльменски? Разве не я пришил Кроулея, когда он захотел накрыть тебя?

— Ты лжешь, — равнодушно сказал стюард. — Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Каюта Пенелопы была расположена на одном уровне с палубой и через иллюминатор она наблюдала за беседой этих двух людей. Внезапно она совершенно отчетливо услышала:

— Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Кто мог быть этот несчастный? И что было общего между этими совершенно различными, казалось, людьми?

Вскоре все затихло, и Пенелопа, еще раз убедившись, что дверь закрыта, легла спать. Ночью она внезапно проснулась.

Судно стояло с таким большим креном, что если бы не решетка кровати, она вывалилась бы из постели. Девушка в ужасе вскочила, но уже в следующее мгновение яхта выпрямилась и заняла нормальное положение.

Над головой девушки раздавался какой–то стук и звон. Она вспомнила, что там расположен капитанский мостик, а звон издает, очевидно, радиотелеграф.

Пенелопа открыла иллюминатор и сразу услышала голос капитана.

— Это они! Мы поймали их сигналы два часа назад. Вы полагаете, они заметили нас?

— Нет. Они бы накрыли нас своими прожекторами, — ответил Оксфорд. — Который час?

— Около двух. До рассвета осталось часа полтора. Мы идем со скоростью двадцать шесть узлов в час. Если капитану того судна придет в голову нас преследовать, все равно на рассвете мы будем от них далеко.

Наступило длительное молчание, и Пенелопа решила, что собеседники ушли в каюту, где висели карты. Внезапно раздался голос Оксфорда.

— Что это?

— Самолет, — односложно ответил капитан. — Я слышал его мотор еще час назад. Все огни на борту потушены, Симеон?

— Да. Я просто отключил подачу электроэнергии.

— А навигационные огни?

— Тоже не горят.

— Посмотрите, не курит ли кто–нибудь из вахты, — и тут же, другим тоном. — Машинное отделение? Это вы, Ферли? Примите меры, чтобы из трубы не вылетели искры!

Шум машин прекратился, и в тишине раздавалось только далекое жужжание мотора самолета. Оно ослабевало и совсем затихло. Пенелопа снова услышала над головой шаги.

— Это извещение только что передало адмиралтейство, — сообщил кто–то.

— Что там? — проворчал капитан.

По–видимому, докладывавший знал содержание телеграммы наизусть, потому что, несмотря на полную темноту, ответил:

— Всем судам, крейсирующим в открытом море. Срочно сообщите, если видели следы катастрофы самолета в море.

— Проклятый Холлин! Я знал, что эта свинья нам все испортит!

После этой реплики все смолкло.

Пенелопа отошла от иллюминатора и присела на край постели. Теперь она поняла, почему машины перестали работать. Яхта меняла курс. Чего опасались эти люди? Зачем был дан приказ потушить огни? У «Полианты» была какая–то тайна, и эта тайна каким–то образом связана с Холлином.

Так ничего и не придумав, Пенелопа легла спать. Уже засыпая, она услышала звяканье телеграфа и натужный шум моторов. Яхта вновь полным ходом помчалась вперед.

Проснулась она от того, что в дверь каюты постучали.

— Не угодно ли консервированного молока? — поинтересовался Джон. — Наша корова, к сожалению, захворала.

Глава 10

Этот день выдался дождливым. Пенелопа порадовалась, что при ней была шерстяная кофта. Впрочем, Джон снабдил ее дополнительно и пальто. Она даже позволила ему завернуть слишком длинные рукава и застегнуть пуговицы до самого подбородка.

— Это самое маленькое пальто из всех, что есть на борту, — сообщил Джон. — Вроде бы, оно принадлежит Бобби…

— Интересно, вы позволяете себе так называть Бобби Миллса и в его присутствии? — осведомилась Пенелопа.

— Я вообще не называю его в его присутствии, — холодно ответил матрос. — Не могу же я всех на борту яхты называть «мистерами»! К тому же, это имя как нельзя лучше подходит ему.

— Вы хорошо знаете Миллса?

— Скорее, знаю о нем многое. Но каждый знает Стамфорда Миллса хотя бы по имени. Даже самый молодой студент из Эбердана, такой как я. Вы уже смирились с тем, что я буду играть эту роль?

— Нет, не смирилась, — серьезно ответила Пенелопа.

— Ну, что ж! Что вам угодно на завтрак? У нас есть яйца с ветчиной и ветчина с яйцами. Кроме этого, есть консервированные омары. Насколько мне известно, это блюдо популярно в Эдмонтоне.

— Откуда вам известно, что я из Эдмонтона? — подозрительно осведомилась Пенелопа.

— Вы сами сказали мне об этом, — не смутился Джон. — Когда я вас укладывал, вы говорили во сне…

— А вот это, Джон, нехорошо с вашей стороны, — заметила девушка.

Они вели весь этот диалог черев дверную щель. Позднее Пенелопа сообразила, что ей не подобало флиртовать с матросом. Впрочем, флиртом это назвать было нельзя, хотя для постороннего наблюдателя именно так их отношения и выглядели. Но и относиться к Джону как к рядовому моряку было не так уж и просто…

Несмотря на то, что Пенелопа решила строже вести себя со стюардом, она не могла не думать о нем. К тому же, Джон был единственным человеком на яхте, от которого она могла получить хотя бы какие–нибудь сведения. Чутье подсказывало ей, что мистера Оксфорда не следует расспрашивать. Если он не проявлял враждебности, то и дружелюбия с его стороны не замечалось. По какой–то причине ее появление на «Полианте» явилось помехой для тщательно разработанного Оксфордом плана. Что это за план? На этот вопрос Пенелопа не могла найти ответа. Во всяком случае, это плавание никак не походило на увеселительную прогулку. Во всем этом таилось что–то странное и таинственное.

Пенелопа не подозревала толстого Бобби Миллса или добродушного мистера Оксфорда в каком–нибудь преступлении, но почему они дали указание скрываться от встречных судов? Почему так часто меняли курс яхты, а иногда плыли с погашенными огнями? Кто этот зловещий Холлин?

Чем больше Пенелопа задумывалась над всем этим, тем более странной казалась ей эта история. Впрочем, особой тягости от всего этого она не испытывала. Ей некуда было спешить, никто ее не ждал. И не все ли равно, куда идет яхта? Несмотря на свое положение девушка чувствовала себя здесь в полной безопасности.

Порой она вспоминала о морских рассказах, которые ей приходилось читать в детстве. Может быть «Полианта» отправилась искать какие–то таинственные сокровища? А возможно, на ней находилась контрабанда? Тщетно пыталась припомнить Пенелопа какую–нибудь страну, которая в этот момент воевала и нуждалась во ввозе оружия.

Джон, который принес обед, впервые за все время был молчалив. Пенелопу это немного обеспокоило. Но потом, убирая посуду, стюард несколько разговорился и подобрел.

— Скоро будет хорошая погода, — вдруг сообщил он без всякой связи с темой разговора.

Пенелопа взглянула в иллюминатор. Небо было по–прежнему закрыто завесой туч.

— Мы не пристанем ни в одном порту, пока не подойдем к островам Тихого океана?

Джон застыл с подносом на руках.

— Разве я сказал, что мы идем к островам Тихого океана? Я вообще не знаю, куда мы плывем.

И он направился к двери.

— Джон!

Стюард остановился.

— Вы знаете тайну «Полианты»?

— Единственное, что является тайной на ее борту — это вы. Все женщины в той или иной степени — неразгаданная тайна…

— Да будьте же вы благоразумны! — нетерпеливо воскликнула Пенелопа. — Почему наше плавание обставлено такой таинственностью?

— Разве вам это неприятно?

Пенелопа задумалась.

— Собственно говоря, нет. Но мне все кажется таким странным. И меня несколько волнует судьба миссис…

— Вы имеете в виду ту особу, которая хотела вас выкинуть из лодки? Это милое дитя по–прежнему живо и здорово, — сказал Джон.

— Откуда вы это знаете? — удивилась Пенелопа.

— Я знаю, что сообщили о вашей смерти, — ответил Джон. — Моторка была найдена пустой в двадцати пяти милях от Спитхеда. Я подозреваю, что миссис Дорбан изобрела какую–нибудь историю с несчастным случаем, после которого вы утонули. И в том, что мне это известно, нет ничего удивительного! На нашем судне отличная радиостанция. Удивительно, что Дорбаны хотели убить именно вас…

Пенелопа промолчала.

Джон вышел. Позже, выйдя на палубу, Пенелопа увидела его за чисткой металлических поручней. Он чистил их с небрежным и рассеянным видом, как обычно выполняют подобную работу матросы. Одет стюард был достаточно легко — брюки и рубашка. Погода действительно переменилась и стало жарко.

Пенелопа глянула на его сильные, мускулистые руки. Джон не закончил работу, но неожиданно собрал свои принадлежности для работы и исчез. Она последовала за стюардом на вторую палубу, на которой, как всегда, сидел Холлин и курил сигару. Но Джона здесь уже не было. Мистер Оксфорд спал под своим зонтом. Бобби сидел и решал головоломку, а доктор Фрэзер читал книгу. Никто не был склонен уделить ей внимание. Впервые Пенелопа почувствовала себя одинокой и покинутой.

Через полчаса она прошла на нос яхты и застала здесь необычную картину. Джон сидел на маленьком табурете, разложив перед собой ящик с красками. Крышка ящика заменяла ему мольберт. Он прикрепил к ней лист бумаги и рисовал… Пенелопа с восхищением разглядывала рисунок. Серо–зеленые волны моря и золотистые тона неба, казалось, оживали под его кистью…

Джон настолько углубился в работу, что заметил девушку только, когда ее тень упала на него. Он смущенно обернулся и, поймав ее взгляд, сказал:

— Не судите слишком строго этот десятиминутный набросок.

— Но вы же художник, Джон! — воскликнула Пенелопа.

Стюард отложил в сторону кисть и закрыл ящик.

— Всего лишь скромный любитель. Мы можем позволить себе это в такой же степени, как и богатые…

— Черт побери!

К ним приближался мистер Оксфорд, и Пенелопа заметила, что он был чем–то недоволен.

— Черт побери! Что вы тут делаете? Этот бездельник снова рисует! Разве я вам не говорил…

Мистер Оксфорд был в самом деле рассержен.

Джон густо покраснел и, к великому удивлению Пенелопы, ничего не ответил. В этот момент он был похож на захваченного врасплох школьника.

— Разве я вам не говорил сотню раз, что вы не должны рисовать? — набросился на него Оксфорд. — Какой от этого толк?

— Мне очень жаль, мистер Оксфорд, — тихо ответил Джон. — Я не подумал.

Мистер Оксфорд сокрушенно взмахнул руками.

— Так недалеко до катастрофы, — мрачно сказал он. — Никогда еще дела не обстояли так скверно!

Джон улыбнулся Пенелопе. В его глазах играл плутоватый огонек.

— Вот видите, что вы натворили?

— Что я натворила? — не поняла Пенелопа. — Не я же рисовала. И не понимаю, почему вам не разрешают заняться этим в свободное время.

— У меня нет свободного времени. Рабочий день стюарда длится двадцать четыре часа. Извините, но я должен пойти успокоить нашего толстого шефа.

Глава 11

Солнце почти зашло за горизонт, когда Пенелопа увидела внезапно вынырнувшее на юге судно, которое двигалось наперерез «Полианте».

Мистер Оксфорд, Миллс и капитан о чем–то оживленно совещались. Вскоре к ним присоединился доктор. Во время разговора они постоянно оглядывались на проходившее судно, потом от их группы отделился доктор и подошел к Пенелопе.

— Добрый вечер, мисс Питт, — сказал он, оглядывая девушку внимательным взглядом. — Мне кажется, вы себя неважно чувствуете.

Скорее он сам был нездоров. Лицо врача было бледное, руки тряслись.

— Я вполне здорова, — удивилась Пенелопа.

— А мне кажется, что вы ошибаетесь. Может быть вы слишком долго сидели на солнце? — доктор подошел поближе и взглянул ей прямо в глаза. — Да, вы скверно выглядите. Вам следует лечь в постель.

Пенелопа в недоумении уставилась на него.

— Но я отлично себя чувствую!

— Это вам только кажется, — настойчиво сказал врач. — Прошу вас следовать моим указаниям. Вы ляжете в постель, а я выпишу вам лекарство.

— Но это же смешно, — пыталась протестовать Пенелопа, — нет никаких оснований… Я здорова.

— Вы, наконец, сделаете то, что я требую? — теперь его голос звучал резко.

Девушка поняла, что это странное указание не было связано с состоянием ее здоровья. Сопротивляться было бесполезно.

— Хорошо. Хоть я считаю это бессмысленным, я уйду и лягу.

Очутившись в постели, Пенелопа была готова расхохотаться над смехотворностью своего положения, но ощутила некоторое беспокойство.

Вошел судовой врач. В руке он держал стакан с мутной жидкостью.

— Выпейте это.

— Но доктор, неужели вы в самом деле думаете, что у меня солнечный удар? Я повторяю, что совершенно здорова.

— Выпейте это лекарство.

Пенелопа повиновалась и скорчила гримасу — лекарство оказалось горьким. Врач улыбнулся.

— Невкусно? Зато потом будете чувствовать себя отлично. У этого лекарства нет никаких вредных последствий, и в этом его преимущество.

Последние слова врача прозвучали для Пенелопы, словно доносились издалека. Ее глаза заволокло туманом, и она почувствовала приятную усталость.

Когда Пенелопа проснулась, было совершенно темно. Яхта продолжала плавание, но на борту не было ни одного огня.

Она потянулась к выключателю и зажгла свет. Чувствовала она себя прекрасно, но когда попыталась встать, ноги у нее внезапно подкосились. Так значит врач был все же прав!

— Господи! — воскликнула Пенелопа, поглядев на себя в зеркало.

Все ее лицо, шея, руки были в красноватых пятнах. Должно быть, она была больна. Такие пятна свидетельствовали о скарлатине или кори. И Пенелопа поспешила лечь в постель.

Она снова проснулась, когда день был в разгаре. Разбудил ее легкий стук в дверь. Пенелопа открыла ее и поспешила лечь.

— Поставьте, пожалуйста, поднос на пол, Джон, — сказала она. — И не приближайтесь ко мне ближе — у меня скарлатина!

— А вы попробуйте водой с мылом…

— Что вы сказали? — недоуменно спросила девушка.

— Я сказал, что вам следует основательно помыться с мылом, — повторил Джон. — Это лучшее средство от скарлатины. Я даже помышляю взять на него патент.

Пенелопа решила послушаться и кинулась в ванну. Все верно — пятна исчезли!

Одевшись, она вышла на палубу. Стюард сидел в тени и чистил картошку. Собственно говоря, подобная работа обычно делалась на кухне, а не на палубе, предназначенной для прогулок пассажиров, но Пенелопа уже привыкла, что Джон ведет себя иначе, чем остальные матросы. Если бы она увидела стюарда взгромоздившимся на пароходную трубу и попивающего там шампанское, то и тогда бы не удивилась.

Джон выпустил из рук нож и картошку, вытер руки о штаны и встал.

— Это не совсем прилично, — сказал он. — Но я не могу носить при себе носового платка, не возбуждая зависти всей остальной команды.

— Джон, скажите мне, откуда взялись эти пятна у меня на лице?

— Признание смягчает вину, — ответил он. — Это я их нарисовал.

— Вы?

Пенелопа не поверила своим ушам.

— Я. Вы ведь и раньше могли убедиться в моих художественных способностях. Скарлатинная сыпь выглядела совершенно реально. Жаль, что я не успел ее смыть до того, как вы проснулись…

— Меня усыпили?

Стюард помолчал, а потом осторожно ответил:

— Вам дали снотворное. Я этого не хотел, но настоял мистер Оксфорд. Мы встретили английский крейсер, который приказал нам остановиться. Но, так как нам хотелось по возможности сократить пребывание его офицеров на нашей яхте, то мы выкинули желтый флаг, указывающий на то, что на судне эпидемия. А вы были нашей больной…

— И только поэтому меня усыпили?

— Может быть, мистер Оксфорд опасался, что вы сможете сообщить то, что ему было бы неприятно по поводу нашего таинственного рейса. Во всяком случае, я рад, что все уже позади. Надеюсь, вы не боитесь нас?

— Нет. Но меня начинает это злить.

— В таком случае, все в порядке. А теперь я сообщу вам еще кое–что. Наша яхта идет в порт Виго. Одна из машин неисправна. Мы пробудем пару дней в порту и у вас появится возможность приобрести пару платьев.

— Я смогу сойти на берег?

— Да. Но не одна, — серьезно ответил Джон. — Сопровождать вас придется мне. Но вот идет милый Бобби, и мне снова придется заняться картошкой.

Бобби Миллс был в гораздо лучшем настроении, чем в предыдущие дни.

— Джон уже признался во всем? Простите ли вы нас, мисс? То, что мы сделали — ужасно, но у нас не было другого выбора!

— Право, не знаю, какое значение имеет для вас мое прощение, — улыбаясь ответила Пенелопа. — Вы могли рассказать мне обо всем, и я сыграла бы роль пациентки.

— Но этого было бы недостаточно, — серьезно ответил Бобби. — Вы знаете, что мы идем в Виго?

Она кивнула.

— И об этом рассказал Джон? Он такой болтун! Рассказывает вам обо всем, потому что он…

— Почему?

— Потому что он, как все мужчины… болтун, — совершенно нелогично закончил Миллс.

Глава 12

Ранним утром вдали показались берега Испании, окутанные синей дымкой тумана. Пенелопа поспешила выйти на палубу. Она с удивлением увидела, что мистер Оксфорд уже находится здесь. Утро было прохладное, поэтому на нем было зимнее пальто с поднятым воротником. Руки у него были засунуты в карманы. Мистер Оксфорд с недовольным видом рассматривал побережье. Увидев Пенелопу, он вздрогнул.

— Вы встали так рано?

Девушке показалось, что он недоволен и ею.

— Когда поддаешься чувствам, то даже при отличном замысле все идет наперекор ему. Лично я считаю, что в том, что мы направляемся в Виго, виноваты вы.

Пенелопа удивилась, но мистер Оксфорд продолжал свой монолог, не обращая на нее внимания.

— Это безумие — идти в Виго! Я был свидетелем, как людей отправляли в психиатрическую лечебницу за гораздо менее безумные поступки.

— Но я думала, что машины требуют ремонта.

— Машины? На борту «Полианты» всегда все в порядке. Вам следует запомнить это. Не в порядке с головой у этого парня. В течение полугода стараешься организовать все получше, а потом… Впрочем, может быть, и в самом деле вы в этом не виноваты…

С этими словами мистер Оксфорд поспешно удалился.

В девять утра яхта «Полианта» вошла в порт Виго. С яхты спустили маленькую шлюпку, и Джон помог девушке спуститься в нее. Он был очень наряден в новом матросском костюме, на бескозырке которого красовалась черная шелковая лента с названием корабля.

Очутившись на берегу, Пенелопа спросила его:

— Зачем вы сказали мне, что машины нуждаются в починке?

— А разве это не так? — переспросил Джон с преувеличенным удивлением.

— Вам об этом известно лучше, чем кому–либо другому. В чем дело? Почему вы надумали отправиться в Виго? Мистер Оксфорд решил, что во всем виновата я.

— Вот мы и на главной улице, — сказал вместо ответа Джон. — Здесь вы можете купить себе все необходимое.

Неожиданно Пенелопа вспомнила, что у нее совершенно нет денег, и расхохоталась:

— К несчастью, местные торговцы недостаточно знают меня, чтобы отпустить товары в кредит.

— У вас нет денег? — спросил Джон и поспешил достать из бумажника пачку испанских купюр. — До чего легкомысленно было с моей стороны забыть, что мистер Миллс снабдил меня деньгами для передачи вам!

— Я думаю, одной банкноты будет достаточно? Сколько это — тысяча песет?

— Приблизительно сорок фунтов или двести долларов. Я подожду вас на углу. Вы найдете у Мануэля все, что вам понадобится, а если вещи там окажутся вам не по вкусу, то мы перейдем в следующий магазин…

Время было ограничено, и Пенелопа приступила к покупкам. Она купила два дешевых платья и несколько мелочей. Тем временем Джон подозвал извозчика и, приняв у девушки пакеты, предложил ей занять место в коляске.

— Боюсь, что я потратила слишком много денег, — сказала Пенелопа.

— Тысяча песет — это не особенно много, — ответил Джон. — Не хотите ли совершить со мной маленькую поездку? Мне нужно нанести визит.

— Вы хорошо знаете город?

— Неплохо. А теперь хочу поехать на кладбище. Не возражаете, мисс Питт?

— Нет.

Пенелопа привыкла к тому, что не следует ничему удивляться. Должно быть, на кладбище был похоронен один из друзей моряка. Но вряд ли «Полианта» зашла в этот порт из–за сентиментальных переживаний стюарда.

По дороге на кладбище Джон рассказывал ей о достопримечательностях Виго, упомянув, что на дне его бухты лежит серебро на сумму свыше миллиона английских фунтов, затопленное во время сражения испанцев с британской армадой.

Наконец, они достигли кладбища, расположенного за чертой города. Оно выглядело достаточно убогим, с покосившимися металлическими крестами и ржавыми венками. Джон поговорил с привратником, и тот повел их к другой части кладбища, отгороженной от остальной его территории решеткой.

— Это английское кладбище, — пояснил моряк. — Но на нем похоронены и много американцев.

Здесь был гораздо больший порядок. Повсюду виднелись цветы и ухоженные могильные плиты.

— Извините меня, — сказал Джон внезапно изменившимся голосом.

Пенелопа взглянула на него и увидела совсем другого человека. Джон явно хотел побыть один. Он направлялся к одной из могил, обнажил голову и опустил глаза. Потом он взглянул на девушку.

— Подождите, пожалуйста. Здесь могила моей матери.

Пенелопа взглянула на надпись и прочла: «Мэри Тизон… (следующее слово было стерто). В возрасте сорока шести лет. Третья дочь лорда Джона Медуэя».

Джон наклонился, сорвал розу и бережно положил ее на траву, покрывавшую могилу. Потом он молча коснулся руки девушки, и они отправились назад.

Лишь очутившись в городе, Джон заговорил:

— Мы прожили в этом городе четыре года. Мой отец был беден. Я его почти не помню — когда он умер, мне было шесть лет. С матерью мы потом прожили вместе еще девятнадцать лет…

Он сказал несколько слов кучеру, они свернули в одну из улочек и остановились у маленькой лавочки.

— Здесь мы жили, — сказал Джон, показывая на окна второго этажа. — Теперь там вроде бы никого нет… Хотелось бы узнать, жив ли еще старик Гонзалес.

Он спрыгнул на тротуар и зашел в лавку. Через несколько минут стюард вернулся.

— Старик умер четыре года назад, — сообщил он. — Но я получил разрешение осмотреть дом. Квартира все еще пустует. Гонзалес очень симпатизировал моей матери и обещал ей никогда не сдавать эту квартиру. Он сдержал обещание. Хотите посмотреть?

Они вместе зашли в узкий коридор и поднялись по винтовой лестнице.

— Вот мы и пришли, — сказал Джон. — Здесь была наша столовая…

Комната была пуста и запущена. В углах виднелась паутина, каминная решетка была засыпана золой. Но стены были обшиты дубовыми панелями, а на потолке виднелась искусственная роспись.

— Это мавританский стиль, — уточнил Джон. — Дом был выстроен купцом из Малаги, который привез сюда для отделки помещений мавританских художников.

Он повел девушку дальше, ежеминутно останавливаясь и обращая ее внимание на отдельные детали квартиры. Пенелопа с интересом слушала его рассказ. Но внезапно Джон остановился и сказал:

— Вы сами сможете найти выход? Мне хотелось бы на несколько минут остаться одному. Надо уяснить для себя некоторые обстоятельства, и я не знаю другого места на земле, которое подходило бы для этого лучше…

Пенелопа кивнула и начала спускаться по лестнице. Она уже выходила на улицу, когда услышала голоса.

— Да, да. Можете посмотреть на комнаты, они весьма хороши, но сейчас их осматривает какой–то господин с дамой. Мой отец не хотел сдавать этой квартиры, а я бы не возражал. Теперь пошли нелегкие времена, и нельзя упускать возможности подзаработать.

— Вы правы.

Пенелопа вздрогнула. Она узнала голос Артура Дорбана.

— Мы поднимемся наверх? — послышался голос Цинтии.

Пенелопа помчалась наверх и застала Джона стоящим на коленях.

— Внизу находятся люди, с которыми мне не хотелось бы встретиться.

— Кто они?

— Мистер и миссис Дорбан.

— Дорбаны здесь?

Он поспешил к лестнице и прислушался. Дорбаны поднимались наверх. Джон молча махнул рукой, и они поднялись на третий этаж.

— Тише, — прошептал он. — Прижмитесь к стене.

— Но чего ради, Артур, он пришел бы в заброшенный дом? — донесся до них голос Цинтии.

— Для этого есть немало причин. И я готов поспорить, что не ошибаюсь. Яхта сегодня прибыла в порт. Мы потом взглянем на нее.

— Извините, — сказал сопровождавший их хозяин, — я предупрежу господ, что вы здесь.

По–видимому, он отошел, но через пару минут вернулся.

— Они ушли, — недовольно проворчал он. — И забрали ключ с собой. А я ведь говорил этому матросу, чтобы он вернул мне его.

— Что это за матрос? — быстро спросил Артур, и они все вошли в квартиру.

Джон выглянул на лестницу. На ней никого не было. Они быстро спустились вниз и, когда уже захлопывали за собой дверь, услышали сзади быстрые шаги и голоса. Джон скомандовал кучеру и лошади стремительно понеслись к набережной. Столь же стремительно стюард посадил Пенелопу в лодку и передал ей все пакеты. Лодка отчалила от пристани, направляясь к яхте. В это время на набережную выехал другой экипаж. Из него выпрыгнул мужчина.

— Это Артур? — спросил Джон девушку.

Она кивнула.

— Было бы неплохо познакомиться с ним поближе, — пробормотал стюард, — но боюсь, что этим мы бы разрушили весь план милейшего мистера Оксфорда.

Джон улыбнулся, хотя ему явно было не до смеха.

Лодка пристала к яхте, и Пенелопа поднялась по трапу. На палубе их ожидали мистер Оксфорд, Миллс и капитан.

— У нас была неудачная встреча в городе, — сразу сказал стюард.

— Надеюсь, не с Дорбанами? — вскричал мистер Оксфорд.

— Я его не видел, но его видела мисс Питт. Сейчас он ищет лодочника, который согласится доставить его на «Полианту». Лучше всего, — осторожно добавил Джон, — как можно скорее покинуть порт.

— Вот как, — пробурчал Оксфорд. — Но раньше я хотел бы выяснить, хотите ли вы покинуть порт без Холлина?

— Без Холлина?

— Да. Он сошел на берег через пять минут после вашего отъезда. Мы заметили это, когда он уже приставал к пристани. Уверен, что сейчас он уже пьян в стельку.

— Лучше всего сейчас выйти в море, — сказал капитан, — а оттуда послать лодку с матросами за Холлином. Насколько я понимаю, бросить его здесь мы не можем.

— Минутку, капиталы, — перебил его Бобби. — Мне кажется, наши друзья очень спешат и собираются побывать на нашей яхте.

Оксфорд взял подзорную трубу и вздохнул.

— В самом деле, овечки возвращаются в хлев, Виллит.

Через пятнадцать минут супруги Дорбан причалили к борту яхты.

— Да, господа. Вы можете переговорить с капитаном, — ответил на их вопрос вахтенный, и Цинтия поспешила подняться по трапу.

— Ты считаешь это разумным? — спросил Артур. — А что, если он действительно находится на яхте?

— Я боюсь только одного — что его здесь не окажется, — презрительно ответила Цинтия.

Они поднялись на палубу, где увидели мистера Оксфорда. Цинтия была с ним незнакома.

— Вы капитан? — осведомилась она.

— Нет, я — владелец этой яхты, — ответил мистер Оксфорд.

— В таком случае вы можете быть мне еще полезнее, чем капитан. Это мой муж, Артур Дорбан. Мы полагаем, что на борту яхты находится некий субъект; разумеется, вам совершенно неизвестно, кто он на самом деле…

Внезапно Цинтия замолчала.

— Господи, — прошептала она, увидев на палубе молодую девушку. — Это она!

Эль Слико покраснел.

— Нужно поскорее убираться отсюда, — сказал он, но, повернувшись, столкнулся лицом к лицу с широкоплечим матросом.

Лишь теперь супруги поняли в какую неприятную ситуацию они попали.

— Рекомендую вам вести себя спокойно. Я не хочу, чтобы на борту яхты была стрельба, ведь мы находимся в порту дружественной державы.

Мистер Оксфорд холодно осмотрел Дорбанов.

— Ступайте налево и вниз. Там мы продолжим беседу. И не нужно вынуждать меня на крайние меры. Это было бы весьма неприятно. А теперь пошевеливайтесь поскорее!

В голосе этого любезного человека прозвучала угроза.

Артур Дорбан первый осознал создавшееся положение и поспешил подчиниться приказу. Цинтия последовала за ним.

Мистер Оксфорд проводил своих гостей в маленькую гостиную, зашел за ними сам и закрыл дверь.

— Вот теперь поговорим, мистер Дорбан. Вы ищете человека, и этот человек находится у нас на борту. Помимо него у нас находится еще одно лицо, которое вы не рассчитывали здесь увидеть. Правда, это чистая случайность, что это лицо на яхте…

— Я полагаю, вам известно, что ваше поведение равносильно поведению пирата?

— Много времени прошло с тех пор, как я соблюдал требования закона, — добродушно сказал Оксфорд. — Я отлично сознаю, что в данную минуту нарушаю некоторые законы, но какое это имеет значение?

— Что вы хотите сделать с нами? — спросила побледневшая Цинтия.

— Я хочу лишь пригласить вас принять участие в нашей чудесной поездке. Мы направляемся к островам в Тихом океане. Я готов даже уступить вам собственную каюту, хоть мне это и не особенно приятно.

— Хочу предупредить вас о том, что наше исчезновение не пройдет бесследно для полиции, — сказал Артур. — Я сообщил им, что направляюсь на «Полианту», и британский вице–консул…

— Вы никому не дали знать, — вежливо перебил его Оксфорд. — У вас для этого не было времени. Ваш поезд прибыл в одиннадцать, а теперь двенадцать. Я уже все обдумал, пока мы спускались по лестнице. Один день у вас ушел на поездку в Лондон. Потом вы проехали через Париж на Мадрид. Поезд на Виго отходит из Мадрида рано утром. Я неплохо разбираюсь в средствах сообщения, и вы напрасно пытаетесь меня обмануть.

— Что с нами будет? — спросила Цинтия.

— Если будете себя вести смирно, то на вашу долю выпадет чудесное путешествие. Но если вздумаете… — Оксфорд печально покачал головой, давая им понять, что последствия могут быть значительно хуже.

Тем временем Джон подошел к лодочнику, доставившему Дорбанов, и, уплатив ему, сказал, что господа, доставленные им на яхту, останутся на обед.

Капитан отправил на берег несколько матросов с заданием доставить на борт яхты Холлина и багаж Дорбанов. То обстоятельство, что вещи были в вокзальной камере хранения, подтвердило предположение Оксфорда.

Оставшись наедине с мужем, Цинтия сообщила ему, что прежде чем ее обыскали, она успела засунуть под подушку дивана свой револьвер.

— Он на борту яхты, — добавила она.

— Конечно, он здесь, — раздраженно ответил Артур. — Иначе зачем им захватывать нас? Я сразу понял, что не следовало подниматься на яхту. Мы попали в ловушку.

Но Цинтия не стала слушать его упреки. Все ее внимание было поглощено тайной появления здесь Пенелопы, которую она считала погибшей.

— Что она здесь делает? — спросил Артур, как будто прочтя мысли жены.

— Только небу это известно. Очевидно, трагическое совпадение.

Артур нервно покручивал свои усики.

— Ты полагаешь, ей все известно?

— Я думаю, они случайно подобрали ее в море. Но какое идиотское совпадение!

— Должно быть, и Бобби Миллс тоже здесь, — задумчиво сказала Цинтия.

— А кто мог бы быть этот толстяк?

Артур взглянул на нее.

— Уж не окажется ли здесь и Холлин? Ты помнишь, что говорили о нем в Лондоне? Если это правда…

— Я тоже подумала об этом, — ответила Цинтия. — Но, если Холлин таков, каким нам его представляли, то все еще может обернуться для нас как нельзя лучше…

И, вынув из–под дивана револьвер, Цинтия поспешила спрятать его в карман, пришитый в нижней юбке.

Глава 13

Холлин развлекся на полную катушку. С самого утра ему повезло, когда он, болтаясь по яхте, набрел в каюте Оксфорда на его бумажник. Пока Оксфорд провожал отплывавших на берег Пенелопу и Джона, Холлин успел исследовать содержимое бумажника и облегчить его на двадцать пять фунтов. Потом он выбрался на палубу и… через некоторое время уже был на суше, где обменял деньги на испанскую валюту и принялся разыгрывать из себя большого барина.

К двум часам дня он был уже совершенно пьян и спал прямо в маленьком трактирчике. Владелец трактира был весьма рад этому обстоятельству и предвкушал барыши от вечернего кутежа.

Под вечер Холлин проснулся от отчаянной жажды. Бутылка белого вина настроила его на должный лад, и он пустился в дальнейшие странствования.

И тут к нему присоединился какой–то проводник, один из тех, кто бродит по порту в поисках иностранцев.

— Отлично! — важно заявил Холлин. — Покажите мне достопримечательности города. У меня много денег, и я хочу побывать там, где водится вино и девочки. Я всегда любил женщин.

Проводник отвел его в заведение, где мужчины бренчали на гитарах, а обнаженные девицы танцевали на эстраде. Холлин нагромоздил на столе перед тобой целые баррикады из бутылок с дешевым виски и скверным шампанским, посадил к себе на колени одну из девиц, после чего затянул во всю глотку сентиментальную песенку.

Внезапно к его столу подошел какой–то мужчина, по виду — тоже иностранец.

— Вы англичанин? — спросил незнакомец, усаживаясь за стол.

— Да. Если вас это интересует, могу сказать, что я родился в Австралии. Выпьете со мной?

Незнакомец налил себе в стакан виски, старательно разбавив его водой.

— Как зовут ваше судно? — продолжал допытываться он.

— Судно? — удивился Холлин.

— Ну, конечно. Ведь вы моряк? Только моряки попадают в Виго.

— Да, я моряк.

Холлин опорожнил очередной стакан.

— Я моряк, но и пассажир. А вы кто такой? — внезапно спросил он.

— Я путешественник.

— В таком случае путешествуйте дальше без меня, — сказал внезапно насторожившийся Холлин. — И не лезьте в чужие дела!

Незнакомец, не смущаясь, опорожнил свой стакан.

Холлин, в котором утихли подозрения, разговорился. Он некоторое время болтал всякую ерунду, пока его собеседник не встал и вернулся к своему столику.

— Это английский детектив, — прошептал Холлину его проводник.

Холлин почти протрезвел.

— Откуда вам это известно?

— Он прибыл сегодня утром.

Несмотря на большое количество выпитого, Холлин почувствовал опасность.

— Детектив? Сыщик? Что ему здесь нужно?

— Этого я не знаю. Он наводил справки о человеке, который когда–то жил в Виго.

Холлин внимательно оглядел сыщика, который теперь углубился в чтение газет.

— Послушайте, приятель, — шепнул проводнику Холлин. — Мне кажется, я его знаю. Не могли бы вы выяснить, как его зовут?

— Его фамилия Спиннер.

— Черт побери! — вырвалось у Холлина. — Так я и знал!

Он поспешил допить виски, быстро расплатился и поспешил покинуть кабак. Оглянувшись, он увидел, что сыщик последовал за ним. Тогда Холлин сунул проводнику деньги.

— Попытайтесь задержать его разговорами. Мне надо повидать приятеля.

И он бросился в одну из темных улочек, где тут же заблудился, тщетно пытаясь отыскать дорогу к набережной. Не зная испанского языка, Холлин не мог узнать дорогу у прохожих.

Через полчаса он неожиданно для себя очутился на берегу. В тот момент, когда Холлин спускался в лодку, его остановили. Он обернулся и испуганно вскрикнул.

— Я поджидал вас здесь, чтобы поговорить, — сказал Спиннер.

— У меня нет времени. Я спешу к себе на корабль.

— Как называется ваше судно?

— «Мосс Росс», — быстро солгал Холлин.

— Вы с «Мосс Росс»? — удивился Спиннер. — А я и не знал, что он в Виго!

— Извините, но мне уже некогда. Капитан приказал срочно вернуться на борт…

Но Холлину не удалось улизнуть в лодку. Сильная рука сыщика цепко держала его.

— Мы знакомы. Я инспектор Спиннер из Скотленд–Ярда. А вас зовут Холлин.

— Моя фамилия Джексон, — пытался протестовать Холлин. — И я никогда не сталкивался со Скотленд–Ярдом.

— Вас зовут Холлин, — терпеливо настаивал Спиннер. — И я сейчас сдам вас испанской полиции. А теперь скажите мне, где ваш приятель? Уже нет смысла разыгрывать тут спектакль. Вы разумный человек, и я могу попытаться облегчить вашу участь.

— Меня зовут Джексон, — упрямо повторил Холлин.

После того, как пронзительно прозвучал свисток, набережную заполонили полицейские. Холлин осознал, что сопротивление бесполезно.

— Арестуйте этого человека, — сказал Спиннер, — а я сейчас вернусь… Хочу определить, с какого корабля эта лодка…

Но Спиннера ожидал сюрприз. Лодка, стоявшая у причала в ожидании Холлина, уже отошла.

Глава 14

— Они поймали Холлина, — доложил Джон.

Голос его был, как всегда, спокоен.

Пенелопа обрадовалась этому сообщению. Не зная о последствиях, которые могло вызвать это событие, она была рада исчезновению с судна Холлина, полагая, что это преступник, которого Миллс по неизвестным соображениям вывез из Англии.

Джон, Оксфорд и Миллс советовались о дальнейших действиях. Пробовать вызволить Холлина или отплывать без него?

— Я думаю, что Холлина можно захватить, — сказал Джон. — В нашем распоряжении вся ночь, а я знаю здешнюю полицию и ее нравы. Эта публика не станет жертвовать сном из–за какой–то яхты.

— Что вы предлагаете предпринять? — спросил Бобби. — Не будем же мы штурмовать гауптвахту!

— Нет, разумеется. — Джон покачал головой. — Это задача только для одного человека, и я берусь ее решить. Я уже все обдумал, пока плыл к яхте. У вас есть достаточный набор костюмов, мистер Оксфорд?

— Разумеется. Я внес за наш гардероб двести шестьдесят долларов прокатной платы! Но вы не должны сами браться за это дело. Его надо организовать…

— Все уже организовано, — сообщил Джон. — Я прожил в этом городе не один год. Полиция всю ночь тут занята обходами. Раньше чем в шесть утра, арестованные не будут переведены в тюрьму. На гауптвахте находятся всего три человека — офицер, сержант и привратник. Мне все это известно потому, что в свое время у меня учился рисованию полицейский…

— Ну что ж, — вздохнул Оксфорд, — тогда идите.

— Что натворил Холлин? — решилась спросить Пенелопа, когда Джон уже покинул корабль.

— Вы бы лучше спросили, чего он не натворил, — с горечью ответил мистер Оксфорд. — Лично я считаю, что на его совести немало преступлений, начиная от убийства и заканчивая грабежами. И мозги у него при этом, как у доисторического мамонта.

— Но почему вы тогда уделяете ему столько внимания?

Наступило тягостное молчание. Пенелопа поняла, что ей не следовало задавать этот вопрос. С одной стороны, Джон ради спасения этого преступника подвергался опасности. С другой стороны, такая нелестная характеристика Холлина… Все это, начиная с тайны маршрута яхты, ее усыпления, разговоров о какой–то фуражке и останках самолета было покрыто тайной.

Инспектор Спиннер провел длительную, но совершенно безрезультатную беседу с Холлином. На все его вопросы не было получено ответов. Холлин отмалчивался и только уверял, что он Джексон.

— Это моя фамилия, — говорил он чуть ли не в двадцатый раз. — Я буду жаловаться на вас! Это безобразие, что вы задерживаете ни в чем не виноватого матроса и сажаете его в тюрьму!

— Да, да. Я знаю, что вы настоящий ангел, — устало согласился Спиннер. — Но утром я еще раз вас навещу. Может быть, к этому времени удастся доставить сюда вашего приятеля.

— Не могу даже представить себе, о ком вы говорите, — ответил Холлин.

Когда металлическая дверь за инспектором захлопнулась, Холлин поудобнее устроился на своем соломенном тюфяке и уснул.

Была темная ночь. Небо заволокло тучами и пошел мелкий дождь. Офицер, сидевший в дежурке, встал и набросил на плечи плащ. Сержант, закутавшись в накидку, дремал у стола. Лишь шум дождя за окном нарушал тишину…

Пробило час. Раздался легкий стук в дверь. Сержант не услышал его, и офицеру пришлось его будить.

— Откройте дверь! — приказал он.

Сержант что–то пробурчал и с недовольным видом отправился к дверям.

— Кто там? — спросил он распахнув дверь.

На улице было темно и спросонья сержант никого не увидел.

— Это я, — раздался чей–то низкий голос.

В следующее мгновение в комнату вошла черная фигура и с грохотом захлопнула за собой дверь. Полицейские с изумлением рассматривали гостя. У них были все основания удивляться.

На пришельце было длинное черное пальто без рукавов, под которым виднелось черное трико. Черная маска скрывала его лицо, а черный капюшон был украшен красным петушиным пером. Более чем странный облик незнакомца завершался двумя револьверами, которые были наведены на полицейских.

— Сейчас вы оба отведете меня к камерам, — спокойно сказал гость. — И не нужно звать на помощь — я тут же уложу вас на месте. Вам все ясно?

— Ясно, — вырвалось у офицера.

— Тогда пошли.

Они вышли втроем в коридор, где на стуле дремал привратник.

— Возьмите у него ключи. И не стоит будить его, — распоряжался незнакомец.

— А теперь отоприте камеру, где сидит американский матрос и выпустите его!

Офицер уже пришел в себя. Он засунул руки в карманы и покачал головой.

— Я этого не сделаю. Можете стрелять.

Но когда увидел направленный на него ствол, подчинился.

Заспанный Холлин вышел в коридор и недоуменно рассматривал происходящее. Джон быстро перерезал телефонные провода, вытолкнул Холлина на улицу, выскочил сам и запер дверь.

— А теперь бежим, Холлин, — крикнул он.

— Это ты? — вырвалось у Холлина. — Почему ты не прихватил коляску, чтобы мы могли доехать до набережной?

— Заткни глотку, проклятый болтун!

И они скрылись в узких улочках.

Первые лучи рассвета озарили «Полианту», когда Джон и Холлин поднялись на ее борт. В следующую минуту заработали машины, и яхта двинулась в открытое море, покидая порт Виго.

— А теперь, негодяй, быстро переоденься, — сказал Джон. — Тебе придется вместе со мной отправиться в небольшое путешествие.

— Что ты хочешь предпринять? — недовольно спросил Холлин.

— «Полианту» наверняка задержат и обыщут. Нас в это время не должно быть на борту!

Холлин был весьма рад попасть в свою каюту. Прежде всего он нацепил на себя пояс со своими револьверами.

Когда Холлин вновь вошел в гостиную, Джон уже успел сменить свой промокший маскарадный костюм. Кроме него, в гостиной сидели Пенелопа, какая–то дама и незнакомый Холлину мужчина.

— Я не хочу покидать яхту! — крикнула Цинтия.

— Вы сделаете то, что вам приказано, — резко сказал Джон. — Это неудобство продлится всего лишь один день. Если полиция найдет вас, то неприятности будут более длительными.

Он пристально рассматривал супругов.

— Я подозреваю, что ответственность за трагедию моей жизни падает на вас. Пока еще не все ясно, но придет день, когда у меня будут все сведения и тогда вы понесете наказание…

Все молчали. Тогда Джон продолжил:

— Прежде чем «Полианта» уйдет из испанских вод, она высадит нас на берег. Я знаю здесь неподалеку пещеру. Попасть в нее можно только с моря. Мы там проведём сутки. Может быть, немного больше. А потом «Полианта» опять возьмет нас на борт. В том, что на ней захочет побывать полиция, нет сомнений.

Джон оглядел вооружение Холлина и слабо улыбнулся. Потом, кивнув Пенелопе, поднялся наверх.

— Мне очень жаль, мисс Питт, — сказал он, когда Пенелопа вышла за ним на палубу, — что я вынужден беспокоить вас. Но ничего не поделаешь. Этот тайник не так уж ужасен. Я играл там ребенком. К тому же, мы возьмем с собой все необходимое.

— Я не в претензии на вас, Джон, — ответила Пенелопа. — Я называю вас так, хотя уверена, что это не ваше имя. Не считаете ли вы возможным довериться мне и объяснить, что означает вся эта таинственность?

Одно мгновение Джон колебался.

— Я вам полностью доверяю, и близок день, когда вы все узнаете.

Собственно говоря, в этих словах не было ничего такого, от чего можно было смутиться, но все же девушка покраснела и почувствовала себя счастливой. Впервые в жизни она испытала подобные ощущения и не могла разобраться в собственных чувствах. Это даже разозлило ее. Ну что хорошего было в том, что Джон питал к ней доверие? Но она продолжала пребывать в прекрасном настроении и тогда, когда присоединилась к Артуру и Цинтии в моторной лодке. Супруги были мрачны. Холлин со своими револьверами занял лучшее место на корме, но Джон согнал его оттуда, освобождая место для Пенелопы.

— Все в порядке? — раздался сверху голос Оксфорда.

— Да, — ответил Джон и завел мотор.

Лодка направилась к близкому берегу. Пассажирам пришлось добираться по мелководью. Пенелопу Джон перенес на руках.

— Все, Симеон, — сказал он сопровождавшему их матросу, — можешь возвращаться.

Глава 15

Было еще темно, но Джон уверенно повел группу людей к скале, за которой был вход в пещеру. Сверкнул огонек фонарика, и они увидели узкую щель.

— В этой пещере мы играли в разбойников, — сказал Джон. — Нужно спешить, скоро начнется прилив и вода зальет вход. Но сама пещера находится выше и там совершенно сухо.

Пещера оказалась высокой. Заканчивалась она платформой, о которой упоминал Джон. Он помог Пенелопе взобраться на площадку. Фонарь осветил три ниши в стене, явно искусственного происхождения.

— Если нам придется здесь заночевать, в них можно будет спать, — сказал Джон. — Левую займут Дорбаны. Вы, мисс Питт, сможете расположиться здесь. Дальше никто не пойдет. Я дам каждому фонарь.

За все время переезда Пенелопа не сказала Цинтии ни слова. Можно было предположить, что и Цинтия не имела особого желания разговаривать с ней. И потому девушка была весьма удивлена, когда Цинтия обратилась к ней.

— Как вы попали на яхту, Пенелопа? — с любезной улыбкой спросила она.

К женщинам тут же подошел Джон.

— Вам не следует обращаться к мисс Питт, — сказал он. — Тем более, что вам еще предстоит предстать перед правосудием за покушение на ее жизнь.

— Должен обратить ваше внимание на то, что вы разговариваете с моей женой, — вмешался Артур Дорбан. — Мисс Питт вела себя по отношению к ней отвратительно и задела ее честь…

Джон рассмеялся.

— Слико, не смешите меня. Вы — шулер и вор, рассуждаете о чести!

Но Дорбана было нелегко смутить.

— Кто бы я ни был раньше, теперь это не имеет значения, — ответил он. — Но я знаю, кто вы…

Пенелопа посмотрела на Артура. В его словах она ощутила угрозу, которую не могла понять. Тайна, нависавшая над «Полиантой», все больше связывалась с матросом Джоном.

— Если бы я знал столько же о вас, вам пришлось бы плохо, — сказал Джон. — А теперь я был бы вам благодарен, если бы вы замолчали.

И, взяв из корзины с продовольствием маленький ящик и удочку, с которой свисала проволока, он вышел из пещеры.

— Эти люди оказались старательнее, чем я предполагал, — сказал он вернувшись. — Их радиотелеграф работает, не переставая. Я не все разобрал, но кажется, что порт Виго установил связь с одним из крейсеров, находящихся в море. Несомненно, что скоро на «Полианте» будут гости. Холлин, вы счастливо отделались.

— Откуда вы все это знаете? — буркнул Холлин, куривший у выхода из пещеры.

— Этим приемником меня снабдил мистер Оксфорд. Они передавали свои сообщения в незашифрованном виде, поэтому мне удалось познакомиться с ними. О вас, Холлин, им известно все.

В пещере стало светлее, и ее обитатели выключили фонарики.

Постепенно начала прибывать вода. Пенясь, она заливала вход в пещеру.

Джон внимательно наблюдал, как идет прилив. Как он помнил, бывало, вода почти достигала площадки. Опасности это не представляло, потому что пещера была достаточно высока и в ней хватало воздуха. К тому же им предстояло быть отрезанными от остального мира относительно непродолжительный срок.

Когда прилив достиг высшей точки, Джон отправился готовить завтрак. Дорбаны удалились в свою нишу и там вполголоса беседовали. Холлин что–то обдумывал в отдалении, и только Пенелопа осталась около стюарда.

— Мне кажется, что эти люди неплохо осведомлены о вас, — сказала она. — Это не может вам помешать?

— На этот вопрос можно ответить по–разному, — сказал Джон. — И да, и нет. Они не знают обо мне ничего, что могло бы запятнать мою честь, но могут угрожать моей безопасности.

Пенелопе пришлось довольствоваться этим ответом.

Цинтия не спускала с них глаз. Она обратила внимание, как они внимательны друг к другу, и что–то прошептала мужу.

— Ты с ума сошла, — сказал Артур. — Что тут такого, что он влюбится в нее?

— Но он может жениться на ней.

Артур нахмурился.

— Жениться на ней? — повторил он.

— Предположим, что они поженятся и у них появится ребенок, — продолжала Цинтия.

— А как им удалось бы обвенчаться? Ты наивна! Сейчас в каждом порту караулят появление «Полианты»!

— Их может обвенчать капитан. Он вправе заключать браки в открытом море. Разве тебе это не известно? Насколько я знаю, ты много разъезжал на пароходах, — саркастически заметила она.

— Но я никогда не уделял внимания капитанам, — терпеливо возразил Артур. Я все же думаю, Цинтия, что ты преувеличиваешь. Ведь она красива, не так ли?

Он задал вопрос совершенно равнодушно, и с таким же равнодушием Цинтия стала разглядывать профиль девушки.

— Да. Она красива. Ты с ним говорил?

— Он спит, — ответил Артур и посмотрел на дремлющего Холлина.

— Когда наш страж покинет пещеру, ты разбудишь его.

Через некоторое время Джон вышел на разведку. У него единственного были высокие сапоги.

— Ничего не видно, — сказал он вернувшись. — Будем завтракать. Вы ведь разбудили моего приятеля Холлина.

Дорбан действительно разбудил Холлина, но для переговоров у них было очень мало времени. Зато попозже, когда вода начала спадать и Джон с Пенелопой вышли прогуляться, Дорбаны воспользовались этой возможностью.

— Если он воображает, что я буду здесь сидеть целый день, пока он будет прогуливаться, то ошибается, — недовольно заявил Холлин.

Дорбан одобрительно покивал головой.

— Он обращается с вами, как с собакой, — сказал он. — Я понимаю, когда он ведет себя таким образом по отношению к нам. Мы не принадлежим к числу его друзей. Но то, что он так обращается с вами, человеком, который так помог ему…

— Да. Он обращается со мной, как с последней собакой! — недовольно воскликнул Холлин. — И все это потому, что я сказал пару слов этой женщине.

Он кивнул в сторону выхода из пещеры.

— Это его так взбесило, что он готов был мне проломить череп. Так не обращаются с друзьями!

— В таком случае, почему вы служите ему? — осведомилась Цинтия. — Должно быть он пообещал вам много денег? Но откуда вам известно, что он сдержит свое обещание?

Холлин забеспокоился.

— Он не посмеет…

— Вы так уверены в этом? — продолжала Цинтия. — Разве эти люди постесняются вас устранить, прежде чем яхта придет в Южную Америку? Ведь это очень просто сделать в одну из темных ночей… Вы ведь понимаете меня, мистер Холлин? Я не хочу вас пугать понапрасну, но чувствую, что моя обязанность — обратить ваше внимание на эту угрозу. Разве кто–нибудь помешает им пристрелить вас и выкинуть за борт? Джон ни минуты не стал бы колебаться. Человек с его прошлым…

Холлин не имел ни малейшего понятия о прошлом Джона, но он был уже готов поверить Цинтии.

— Они возвращаются, — прошептала она. — Когда мы снова очутимся на «Полианте», мы потолкуем об этом.

Холлин кивнул.

Джон вошел в пещеру, но его глаза не сразу привыкли к полумраку, поэтому он не заметил, как Дорбаны отпрянули от Холлина и возвратились в свою нишу.

Днем Джон отвел Пенелопу в сторону.

— Я сейчас лягу спать, потому что ночью мне это не удастся. Посидите возле выхода, и если что–нибудь случится, окликните меня. Вы умеете обращаться с револьвером?

— Да, — Пенелопа улыбнулась. — Но не очень метко стреляю.

— Не смотрите на меня теперь, — продолжал Джон — Я незаметно опущу вам в карман оружие.

— Зачем мне оно?

— Не думаю, чтобы Дорбаны попытались сейчас что–нибудь предпринять. Но доверять им не следует.

Не прошло и получаса с тех пор, как Джон уснул, когда Холлин поднялся, сунул руки в карманы и направился к выходу.

— Вам нельзя выходить, — сказала ему Пенелопа.

Он повернулся.

— Я не позволю женщине командовать собой!

Но, увидев, что она собирается разбудить Джона, поспешно сказал:

— Не поднимайте шума. Я пошутил.

И с этими словами Холлин вернулся на свое место.

В семь часов снова начался прилив, а в десять Джон покинул пещеру.

— «Полианты» еще не видно, — сказал он, когда вернулся к остальным. — Не думаю, чтобы она пришла раньше полуночи. Но во время прилива вернуться на борт будет нелегко.

Ночью Джон и Пенелопа дежурили поочередно. Он сидел в наушниках, а она держала удочку, с которой свисала проволока антенны. Под утро ему удалось поймать радиограмму.

— «Не в эту ночь, Джон».

Это сообщение повторялось в течение десяти минут Джону почудилось, что он узнал голос Бобби.

— В таком случае, нам придется провести здесь еще один день, — сказал он. — Отправляйтесь–ка спать.

Джон встал проводить ее к маленькой нише, но внезапно остановился и предостерегающе поднял палец. Ему послышался плеск весел.

— Что это? — прошептала Пенелопа.

— Это не наши, — тихо сказал Джон. — Они прислали бы моторку. Подождите.

И он вернулся на площадку. Пенелопа последовала за ним. Они замерли, прислушиваясь к шуму моря. Внезапно неподалеку послышались голоса.

— Они где–то здесь. Тут есть пещера, которую он посещал, когда был ребенком.

— Это Спиннер — английский детектив, — прошептал Джон.

— Если он здесь, то тут и мои лучшие друзья — Дорбаны, — прозвучал ответ.

Пенелопа схватила за руку Джона, который рванулся к выходу из пещеры.

— Что вы хотите сделать? — прошептала она.

— Схватить этого человека, — прохрипел, задыхаясь от бешенства Джон.

Она удержала его.

— Вы сами знаете, что этого сейчас сделать нельзя. Но я знаю его. Это Уиплоу.

Глава 16

Теперь Спиннер заговорил на испанском языке. Очевидно вместе с ним было какое–то должностное лицо. Джон предположил, что его собеседник — полицейский офицер.

— Где здесь пещера?

— С другой стороны скалы. Я вырос в Виго, но с этой стороны не знаю входа.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Уиплоу.

— Он сказал, что пещера…

Конец фразы был заглушен плеском весел. Лодка отходила от берега.

— Уиплоу! Это был он. Бобби все время подозревал, что это был он, но у нас не было доказательств этому!

Пенелопа не поняла, к кому были обращены эти слова Джона. И тут он повернулся к ней.

— Вы уверены, что это был голос Уиплоу?

— Безусловно.

После некоторого молчания опять заговорил. Казалось, он думал вслух.

— Многое зависит от того, вернутся ли они сюда, когда осмотрят пещеру с той стороны. Но дело не только в этом…

Около часа они просидели, напряженно прислушиваясь. Наконец они услышали шум весел лодки, удаляющейся к Виго.

На рассвете Пенелопа ощутила, что ее силы иссякают. Джон, хоть и не мог ее видеть в темноте, почувствовал это и приказал лечь отдыхать.

— Неужели вы все еще не расскажете мне, что это все означает, — взмолилась Пенелопа. — Я так измучена всем этим, а неизвестность еще больше пугает меня!

— Вам нечего бояться. Вы хотите, чтобы я рассказал вам все? Думаю, что это произойдет сегодня вечером.

Джон зажег фонарь и проводил Пенелопу к месту отдыха. На площадке они увидели миссис Дорбан.

— Что–нибудь случилось? — взволнованно спросила она.

— Все в порядке, — ответил Джон.

— Мне показалось, вы с кем–то говорили на берегу.

— Тут недалеко побывал один ваш приятель, — сообщил Джон. — Но я с ним не разговаривал.

— Кого вы имеете в виду? — быстро спросила Цинтия.

— Уиплоу.

Он осветил миссис Дорбан и увидел, как изменялось ее лицо.

— Уиплоу? — недоверчиво спросила она. — Неправда! Как он мог попасть сюда? И, кстати, кто он такой, этот Уиплоу?

Джон ухмыльнулся.

— Я предполагаю, что вы не знаете его, — иронически отметил он. — И все же он был здесь. Мисс Питт узнала его голос.

Цинтия опомнилась.

— До чего вы смешны! Конечно, я знаю мистера Уиплоу. Он как–то в Лондоне навестил моего мужа. Но просто нелепо назвать его моим приятелем. Вы с ним говорили?

И она подозрительно посмотрела на Джона.

— Нет. Но настанет день, когда я с ним поговорю, и этот день будет скверным для вас.

— Ах, как романтично! — воскликнула Цинтия, насмешливо улыбаясь. — Эта фраза взята вами из детективного романа?

И, пожав плечами, миссис Дорбан вернулась к мужу.

— Уиплоу здесь, — прошептала она, разбудив Артура.

— Как, в пещере?

— Нет, болван! В Виго. Он, очевидно, ищет нас. Должно быть, проплывал мимо в лодке, а Джон увидел его.

Сон у Артура мгновенно пропал.

— Вот свинья! Он поклялся мне, что первым же пароходом уедет в Америку!

— Для человека с твоей биографией, ты очень наивен, — насмешливо сказала Цинтия. — Уиплоу все время следует за нами. Если бы ты пораскинул мозгами, то понял бы, что ему нет смысла расставаться с курицей, которая несет золотые яйца. Между прочим, эта проклятая девчонка узнала его по голосу.

— Ты полагаешь, что Джону все известно?

— По–видимому, он давно уже все подозревает, — холодно заметила Цинтия. — Но пока они не столкнулись с Уиплоу, нам нечего было опасаться. А сейчас нельзя терять ни минуты. Ты говорил с Холлином?

— Да. Я полагаю, что с ним можно… Но здесь, в пещере мы ничего не сможем предпринять.

Цинтия нетерпеливо дернулась.

— Здесь удобнее, чем где–либо, — рявкнула она. — Ведь вы оба вооружены.

— Это не совсем так, — перебил ее Артур. Пока Холлин отсутствовал на яхте, патроны в его револьверах заменили холостыми. Он только сегодня обнаружил подмену. Дорогая, наши враги значительно умнее, чем мы предполагаем. В нашем револьвере тоже холостые патроны. Когда ты прятала его в диване, могла бы догадаться, что и каюта подвергнется обыску.

Наступил очередной день. Ожидание стало томительным. И вот, в десять часов вечера до них донесся приглушенный шум мотора. Вскоре лодка врезалась в прибрежный песок.

— Все в порядке, Джон? — послышался голос.

— Да. Все нормально.

— Тогда быстрее поехали. Нам предстоит большой переход. «Полианта» стоит в десяти милях отсюда. К счастью, море пока тихое.

Через пару минут все уже были в лодке.

Ночью Пенелопу разбудил вой сирены. Она с трудом открыла глаза, но разглядела за иллюминатором только густой туман. Зато утром, когда она проснулась, над яхтой сияло солнце, часы на столике показывали половину одиннадцатого. У дверей стоял поднос. Кофе на нем успел остыть.

Пенелопа поспешила одеться и позвонила. В дверь постучали, и на пороге появился стюард Джон.

Глава 17

— Я думал, вы еще спите. Вот горячий кофе. Прошу вас, не забывайте запираться на ночь.

— Я так устала, — сказала Пенелопа извиняющимся тоном. — А где мы находимся сейчас?

— Где–то в море. Я никогда не был хорошим математиком и ничего не смыслю в навигации. Насколько мне известно, сейчас мы на пути к Канарским островам. Кстати, давайте выйдем на палубу. Мистер Оксфорд хочет вам что–то сказать…

Голос Джона прозвучал непривычно смущенно. И прежде чем Пенелопа успела ему ответить, он повернулся и исчез. Такое его поведение было весьма удивительно.

Мистера Оксфорда Пенелопа застала в его излюбленном шезлонге. На сей раз он не улыбался и казался весьма озабоченным.

— Доброе утро, — поздоровался он. — И присядьте, пожалуйста, мисс.

Пенелопа с любопытством ожидала начала разговора.

— Вы знаете, мисс Питт, во всяком деле приходится учитывать возможность ошибок и погрешностей, — сказал Оксфорд. — Я списываю до десяти процентов на несовершенство человеческой личности и ее слабости. Я могу так организовать поездку в Каир, Константинополь или Цинциннати, что время прибытия туда будет совпадать с планом до минуты. Но если мне приходится организовывать поездку из Лондона в Гибралтар, а путешественник будет останавливаться в Кордове, чтобы полюбоваться там собором, затем встретит хорошенькую девицу, пригласит ее на обед, а потом опоздает на поезд, то разумеется, весь мой план разрушится.

Мистер Оксфорд сердито закусил сигару.

— Мисс Питт, ваше вмешательство разрушило мой план. Он стал невыполнимым.

— Мое вмешательство?

— Да. Мы не отправились бы в Виго, если бы вы не нуждались в платьях. А вы не нуждались бы в платьях, если бы не очутились на нашей яхте. В результате все полетело кувырком.

— Мне очень жаль, мистер Оксфорд. Но я не знаю вашего плана и не знаю, зачем вы плывете через океан. Очевидно, у вас есть на это основания, и я чувствую себя в какой–то мере ответственной за срыв ваших планов. Если я чем–нибудь могу быть полезна…

— Да. Вы можете быть полезны, — сообщил мистер Оксфорд, глядя в море. — Вы должны выйти замуж за Джона.

Пенелопа хотела вскочить, но его рука тяжело легла ей на плечо.

— Не спешите. Я очень общительный человек, и мне никогда в голову не могло прийти обидеть женщину. Если вы последуете моим советам, многое образуется и можно будет избегнуть зла, не причинив никому вреда.

— Я должна выйти замуж за Джона? Это невозможно! Я же совершенно не знаю его. Разумеется, он не простой матрос… Он мне симпатичен, он мне нравится… Но выйти за него замуж!..

— Большинство девушек выходят замуж за мужчин, которые даже не нравятся им, — задумчиво заметил Оксфорд.

Он все еще не сводил глаз с моря.

— К тому же, этот брак был бы не совсем обычным. Вы бы оказали мне и Джону чрезвычайно ценную услугу. Капитан вправе обвенчать вас здесь, а в церкви вы обвенчаетесь потом.

— Но я не хочу выходить замуж, — протестовала Пенелопа.

— Вы что, помолвлены?

— Нет, — гневно ответила она. — Я что, должна иметь жениха, чтобы возражать против этого плана? Все это полнейший абсурд!

— Подумайте о моем предложении, — настаивал Оксфорд. — Я уплачу вам, если вы согласитесь, сто тысяч долларов.

Ошеломленная Пенелопа только покачала головой.

— Вы будете богаты до такой степени, что не представляете подобного…

— Все это ни к чему, мистер Оксфорд, — спокойно возразила она. — Деньги не могут повлиять на мое решение. Джону известно о том, что вы просите о моей руке для него?

Мистер Оксфорд молча кивнул головой.

— Джон в некоторых отношениях очень стеснителен… Он не верит в удачу моей просьбы, мисс Питт, — он взглянул на нее. — Вы бы вышли замуж за Джона, если бы от этого зависело спасение его жизни?

— Но это только предположения…

— Нет! Поверьте мне. Я обещал Джону не говорить вам об этом, но это так и есть. Если в этом месяце произойдут некоторые события, а он еще не будет женат, я не дал бы за его жизнь и десяти центов.

Пенелопа удивленно посмотрела на него.

— Вы это серьезно?

Мистер Оксфорд встал и подошел к поручням.

— Очень возможно, что нам не удастся освободить его от тюремного заключения, — сказал он. — Это не в наших возможностях. До вашего появления на яхте я на это надеялся… Вы можете спасти его жизнь. На него уже дважды покушались.

— Кто?

Он кивком показал на каюту Дорбанов.

— Они? — спросила Пенелопа.

— Да. Дважды они безуспешно пытались устранить его… Дважды… Но нельзя быть уверенным в том, что третья попытка не увенчается успехом.

— Я не понимаю, что это значит! — беспомощно воскликнула девушка. — Все это звучит так ужасно, что я не могу поверить этому…

— Но вы ведь знаете, на что способна миссис Дорбан?

Пенелопа содрогнулась.

— Я больше не буду утомлять вас своими разговорами. Мы должны постараться, чтобы все закончилось благополучно. Вы видите, я больше не волнуюсь из–за того, что рухнул мой план. Раньше я был инженером, а теперь превратился в зрителя и фаталиста…

Девушка стояла рядом с ним. Она была возбуждена и не знала на что решиться.

— Если я соглашусь, что это будет означать для меня? — спросила она хрипло.

— Я не хочу вас принуждать.

— Прошу сказать, в каком я тогда окажусь положении!

— Вам придется только переменить фамилию. В остальном вы останетесь такой же свободной, как прежде. Более того, вы будете более независимой, потому что у вас будут деньги. Я знаю, что это может не иметь для вас значения. Но не стоит презирать деньги. Это весьма значительный фактор в нашей жизни.

— Можно, я подумаю? — сказала она. — Впрочем, нет, я не стану размышлять… Если действительно от этого зависит жизнь Джона, я готова выйти за него замуж. Кто обвенчает нас?

— Капитан, — ответил мистер Оксфорд. — И чем скорее мы сделаем это, тем лучше.

Внезапно он вздрогнул и перегнулся через поручни борта. Лицо Оксфорда помрачнело, когда он отвел девушку в сторону.

— Кажется, они слышали нас.

— Дорбаны?

— Да. Мы беседовали как раз над их каютой и иллюминатор открыт. Видимо, я начинаю стареть.

Глава 18

Цинтия Дорбан слышала почти весь разговор Оксфорда с Пенелопой. Ее муж лежал на койке и курил.

— Ну, в чем дело? — спросил он, когда Цинтия отошла от иллюминатора.

— Она хочет выйти за него замуж, — взволнованно ответила Цинтия. — Я предсказывала, что Оксфорд поступит именно так.

Артур отложил сигарету в сторону и встал.

— Когда это произойдет? — спокойно осведомился он.

— Сегодня, завтра… Откуда мне знать?

Он накинул пиджак и выскользнул в коридор. Соседние каюты занимали Бобби и судовой врач. Напротив были каюты Оксфорда и капитана. Каюта капитана была как раз напротив каюты Дорбанов, но обычно он спал в штурманской рубке, рядом с капитанским мостиком.

Артур попытался войти к капитану, но каюта была заперта.

— Скорей иди к лестнице и последи не идет ли кто–нибудь!

— Что ты хочешь сделать? — спросила Цинтия. — Ты ведь знаешь, что нам запрещено выходить на палубу!

— Меньше разговаривай и делай, что велят! — резко оборвал ее муж, и Цинтия повиновалась.

Артур вернулся к себе в комнату, достал связку ключей и попытался открыть капитанскую каюту. Ни один из ключей не подошел к замку, и ему пришлось воспользоваться пожарным топориком.

Никто не услышал шума взламываемой двери. Все были на палубе, где шум моторов заглушал остальные звуки. Убедившись в этом, Артур зашел в капитанскую каюту. Она была довольно велика. Здесь стояли письменный стол, металлическая койка и большой шкаф.

Дорбан осмотрел все ящики письменного стола и нашел то, что искал — пару револьверов и патроны.

Зарядив револьверы, он продолжил поиски оружия и обнаружил под койкой ящик, в котором было шесть армейских револьверов, пятьдесят коробок с патронами, два ружья и несколько пар наручников.

Все это Дорбан перенес в свою каюту, потом позвал Цинтию и велел ей привести Холлина.

Холлин стоял на палубе и чистил металлические части лестницы. Со времени неудачного выезда в Виго его положение на яхте сильно пошатнулось, и теперь он был вынужден выполнять разную черную работу. Цинтия позвала его и поспешила за ним вниз. В этот момент наверху появился капитан.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Скорей! — крикнула Цинтия и Холлин бросился за ней.

Несмотря на возраст, капитан быстро спустился по лестнице и последовал за ними. Но ему пришлось прекратить погоню, когда он столкнулся с Дорбаном, вооруженным револьвером.

— Вздумаете звать на помощь, выстрелю, — предупредил он. — Зайдите к себе в каюту!

Капитану осталось только подчиниться. Его заперли в ванной.

— Что случилось? — спросил Холлин.

Он не сразу осознал создавшуюся ситуацию.

— Возьмите вот это, — сказал ему Артур, протягивая ружье. — Цинтия, ты останешься здесь караулить капитана!

Мужчины поспешили на палубу. Холлин бежал сзади. Ему все это было не по вкусу.

В тот момент, когда Артур выскочил наверх, мистер Оксфорд беседовал с Пенелопой.

— Что вам угодно? Вам запрещено показываться…

Он умолк, увидев в руках Артура оружие.

— Еще одно слово — и я застрелю вас! Холлин, караульте их, пока я управлюсь с людьми на мостике.

В рулевой рубке находился лишь один матрос. Артур знал, что ему не стоит опасаться членов команды. Все они были безоружны. Револьверы могли быть только у Миллса и Джона.

На этот раз Дорбану повезло. Оба его врага оказались на капитанском мостике, где разговаривали с дежурным офицером.

— Руки вверх!

Джон стремительно повернулся и увидел направленный на него револьвер. Дорбан надел на Бобби наручники и, не отводя ствол от Джона, обратился к офицеру.

— Вам, я полагаю, уже понятно положение? Я арестовал капитана и вы должны повиноваться мне!

— Что вам угодно от меня? — спросил офицер.

— Вы поведете яхту в Англию.

— Можете это делать сами, — ответил моряк. — Ваш поступок равносилен пиратству, и ответственность за него будете нести вы.

После этой отповеди он дал приказ остановить машины и ушел в свою каюту.

Артур был взбешен неудачей. Но оставался его рулевой. После того, как пленников развели по каютам, Дорбан поднялся на палубу и вступил с матросом в длительные переговоры, в результате которых уговорил его подчиниться.

За это время Холлин завладел запасом виски и пришел в самое благодушное настроение.

— Я велел рулевому взять курс на Кадикс, — сообщил Дорбан жене. — Механики тоже согласились остаться на своих постах. Обстоятельства еще могут сложиться в нашу пользу.

— Что будем делать с девушкой?

Артур пожал плечами.

— Она в своей каюте.

— Ты что, настолько глуп, что хочешь взять ее в Кадикс? Вспомни о том, что она видела рисунки и банкноты. Вспомни, что я пыталась утопить ее.

— Кто поверит ее показаниям? — упрямо сказал Артур — у нее нет никаких доказательств, а то обстоятельство, что она очутилась на одном судне с этим человеком, уже навлекает на нее подозрения.

Цинтия сделала вид, что ее такой ответ удовлетворил, но Дорбан знал свою жену.

— У меня нет сейчас возможности заниматься ею, — сказал он. — Не так легко остаться хозяином положения. Я иду на мостик, чтобы убедиться в том, что рулевой не обманывает меня. Через пару часов мы встретимся с крейсером. Военные суда патрулируют этот район постоянно. Мы находимся невдалеке от Гибралтара. Цинтия, ты должна спуститься вниз и сторожить пленных.

Миллс и Джон сидели в одной каюте, скованные парой наручников.

— Очевидно, придется здесь ожидать конца всего нашего приключения, — спокойно сказал Джон. — Мне очень жаль, Бобби, что я поставил тебя в такое положение.

— А мне еще в большей степени жаль, что не удалось освободить тебя, — ответил Бобби.

— Мы были очень неосторожны с этими людьми.

Джон опустил глаза, рассматривая ковер.

— Хотел бы я знать, что они сделали с мисс Питт…

— Она в своей каюте. Я слышал, как об этом говорили Дорбан с Холлином. Интересно, что они теперь предпримут?

— Постараются войти в ближайший порт и сдать нас властям. Если старик Ксенократ сумеет выпутаться из этой истории, я ему поставлю памятник из чистого серебра!

— Ты сможешь ему в этом случае поставить памятник из чистого золота, — печально заметил Бобби. — А где он сейчас?

— В соседней комнате вместе с доктором.

И Джон постучал в стену. Тут же раздался ответный стук.

Бобби в двадцатый раз стал осматривать наручники, тщетно пытаясь освободить руки.

— Все это совершенно бесполезно, — простонал он. — Как ужасно сознавать, что двоим людям удалось одурачить экипаж целого судна!

— С ними заодно Холлин.

— Об этом я не подумал. Наверное, всем руководит Цинтия.

Внезапно Джон умолк. Глаза его загорелись.

— У меня отличная идея, — сказал он тихо и, подойдя к двери каюты, начал колотить в нее.

— Что вам угодно? — тут же раздался голос Цинтии.

— Вы что, хотите уморить нас голодом?

— Если хотите есть, вам придется самим заботиться об этом.

Цинтия открыла дверь и стояла перед Джоном с револьвером в руках.

— Идите на кухню и возьмите провизии на два дня. Потом о вас позаботятся испанские власти.

Бобби не хотел есть. Приключение с захватом яхты отбило у него аппетит, и он был удивлен, что в такую минуту Джон может думать о еде.

— Не вздумайте сыграть со мной какую–нибудь шутку, — пригрозила Цинтия, взводя курок револьвера.

— Не сомневаюсь, что вы воспользовались бы случаем и пристрелили бы нас, — сказал Джон. — Если бы мы имели дело с нежным Слико, то может быть избежали бы такого конца.

Они прошли в соседнюю с кухней каюту, где был склад провизии. Цинтия осталась в коридоре, чтобы проследить за остальными дверьми.

Джон провел Бобби к холодильнику, но вместо того, чтобы открыть его, протянул руку и повернул один из выключателей закрепленного на стене щита. После этого он схватил лежавшую на столе трубку.

— Пой погромче! — приказал он Бобби. — Давай быстро!

В тишине раздался голос Бобби, исполнявшего одну из популярных песен.

— Это вы, Пенелопа? — спросил Джон.

Он воспользовался для связи с девушкой телефонным коммутатором, который размещался в кладовой.

— Да. Где вы?

— Неважно. Вы ведь знаете каюту Бобби? Не могли бы вы раздобыть какое–нибудь оружие и опустить к нашему иллюминатору?

— Я не могу выйти из каюты.

— Все же попробуйте. За вами не так следят.

— Что вы там возитесь! — крикнула Цинтия. — Немедленно выходите!

Джон поспешил повесить трубку и, схватив большой хлеб, вместе с Бобби вышел в коридор.

— Вы с кем–то разговаривали?

— Я разговаривал с любимой женщиной, — холодно ответил Джон. — Между прочим, вы не находите, что у Миллса чудесный голос?

— Что–то слишком долго вы там сидели, — продолжала допытываться Цинтия.

В это время по коридору проходил Артур.

— Ты с ума сошла, выпустив их обоих из каюты, — набросился он на жену. — Немедленно возвращайтесь!

— Еду им мог принести Холлин, — сказал Артур, когда пленники уже были опять заперты. — А Пенелопе можно разрешить выходить на палубу. Не могу же я все время держать ее взаперти…

— Почему бы и нет? Чем она лучше нас?

Артур набил портсигар найденными в каюте капитана папиросами.

— В течение ближайших суток может произойти многое. Прошу тебя, Цинтия, помочь мне, чтобы не произошло ничего такого, о чем я впоследствии мог бы пожалеть.

Несмотря на свое мужество, Цинтия побледнела. Она ощутила в Слико нечто, чего раньше не замечала.

— Я не имею ни малейшего желания огорчать эту девушку, — продолжал Артур. — И не вздумай становиться на моем пути. Ты меня поняла?

Цинтия кивнула, пытаясь ничем не выдать своего страха. Она поняла его мысли, хотя никогда не предполагала, что Артур заговорит с ней подобным тоном.

— Когда я не препятствовал тебе убить Пенелопу, я знал, что делаю. Я решил тогда избавиться от всех, и, если бы ты вернулась с известием о ее смерти, на следующее утро тебя не стало бы в живых. Помни об этом…

В мягком голосе Слико звучала явная угроза.

— Но я хотела это сделать только ради тебя, — вырвалось у Цинтии.

Артур улыбнулся и вышел из каюты.

Глава 19

— Если вы хотите, можете выходить на палубу, мисс Питт, — вежливо сообщил Артур. — Вам, разумеется, запрещено общаться с теми, кого пришлось изолировать. Я уверен, что вам не известно, что совершили эти люди. В противном случае вы не оказали бы им поддержки. Это преступники, которые хотели избежать правосудия.

Артур стоял за дверью, не делая попытки войти в каюту Пенелопы. Его поведение было безукоризненно корректным.

— Я обещаю вам, что ни я, ни другие не будут вам в тягость.

Пенелопа благодарно кивнула головой, и Артур отошел от двери.

Поднявшись на палубу, Пенелопа попыталась овладеть собой. Постепенно ей удалось сориентироваться.

Холлин сидел в шезлонге. На нем был пояс с револьвером, на коленях лежало ружье. К его удивлению, Пенелопа заговорила с ним.

— Можете никого здесь не бояться, — заверил ее Холлин, ощутив себя джентльменом. — Я лично позабочусь о том, чтобы никто к вам и близко…

— Вы не знаете, куда мы плывем?

— Понятия не имею. Шеф говорил, что в испанский порт.

Пенелопа не стала расспрашивать Холлина, что наобещал ему Артур, и отошла к борту яхты. Постояв там некоторое время, девушка перегнулась над поручнями. Прямо под ней был иллюминатор каюты Миллса.

Ее сердце забилось чаще, и она поспешила к себе, чтобы подготовить то, что могло помочь в выполнении ее плана. В письменном столе нашелся моток бечевки. Пенелопа сунула его в карман, вернулась к Холлину и уселась на стул рядом с ним.

Холлин самодовольно улыбнулся.

— Я здесь на карауле, — сообщил он. — Весь экипаж внизу.

И он указал на нижнюю палубу, по которой прогуливались недовольные матросы. Один из них поднял голову и посмотрел наверх.

— Если они вздумают бузить, я знаю, как мне поступать.

— Я полагаю, вы знаете, что делаете, — ответила Пенелопа.

— Но вам нечего бояться. Я буду стрелять только в случае крайней необходимости. Я ведь очень добродушный человек. И особенно я мягок, если меня о чем–то просят женщины, — добавил он, глядя на Пенелопу.

Пока Холлин красовался перед девушкой, она успела выполнить задуманное, вытащив у него из кобуры один из револьверов.

После этого Пенелопа встала и поспешила к борту. Здесь она привязала бечевкой револьвер и опустила его вниз. Девушке показалось, что прошла вечность, пока из иллюминатора не показалась рука, которая поймала оружие. Тогда она повернулась и поспешила назад к Холлину.

Тот снисходительно посмотрел на нее.

— Видно вас одолела морская болезнь?

В голосе Холлина звучала гордость настоящего морского волка.

— Вы бледны. Присядьте, мисс.

— Пожалуй, мне лучше посидеть.

— Послушайте меня, мисс. Не доверяйте этому Джону. Он настоящий преступник, способный предать своего лучшего друга. Он и меня собирался предать. Хотел высадить в лодке посреди океана, хотя раньше обещал доставить в Южную Америку и дать денег на безбедную жизнь. Как вам нравиться такая гнусность?

— Не думаю, чтобы он был на это способен.

— Не думаете? — накинулся на нее Холлин. — Видно, что вы ничего не знаете о нем! Я мог бы рассказать многое…

Вдруг он нащупал пустую кобуру.

— Бросьте шутить, мисс. Куда вы дели револьвер?

— Какой револьвер? — удивилась Пенелопа.

— Готов поспорить, что положил его сюда, — ответил Холлин, подозрительно оглядывая собеседницу.

Его немного успокоил тот очевидный факт, что ей было некуда спрятать револьвер такого размера. Поэтому он вновь начал осматривать палубу.

— Вы что–то потеряли? — невинно осведомилась Пенелопа.

И в этот момент внизу загремели выстрелы. Холлин кинулся к лестнице.

Артур и Цинтия увлеклись обсуждением курса на Кадикс, когда вдруг раздался подозрительный шум. Кто–то забарабанил в дверь.

— Если не утихомиритесь, я свяжу вас! — крикнул Артур.

Но, прежде чем он успел встать, дверь разлетелась. Дорбан выхватил револьвер и выстрелил. Раздался ответный выстрел, и он рухнул на пол. Рука Цинтии дрогнула, и ее выстрел не достиг цели. Уже в следующее мгновение Джон налетел на нее и перебросил Бобби, который вырвал револьвер.

— Скорее запри ее в каюту, — крикнул он.

Они втолкнули Цинтию в комнату, которую только что покинули. Ключ от наручников Джон нашел на столе. Тут же находились коробки с патронами. Они были готовы встретить Холлина, который уже мчался по коридору. Впрочем, он с философским спокойствием отнесся к тому, что ситуация вновь изменилась, и безропотно дал себя разоружить.

— Где Дорбан? — спросил Бобби.

— Я посмотрю, что с ним, — ответил Джон. — А ты посмотри за этими…

Джон быстро открыл каюту, где были капитан и Оксфорд и кинулся к месту перестрелки. Артура там не было. Джон побежал к будке радиотелеграфа и настиг там хромающего Дорбана.

— Вы опоздали, милый друг, — насмешливо сказал он. — Я только что заставил вашего радиста дать телеграмму, которая будет иметь для вас весьма неприятные последствия.

Джон оттолкнул его и бросился к радисту.

— Пришлось подчиниться, — подтвердил матрос. — Он угрожал пристрелить меня.

— О чем телеграмма?

— Он сообщил, что вы находитесь на «Полианте». Телеграмму приняли на крейсере.

— Каком крейсере?

Вместо ответа радист показал на серое облачко, поднимавшееся на горизонте.

— И мы получили ответ, — дополнил отчет матрос. — Остановиться в миле от крейсера и ждать посланных к нам людей.

Джон распорядился, чтобы Дорбана связали, и приставили к нему двух членов экипажа.

Капитана он застал в рубке. Сообщение о крейсере тот воспринял спокойно.

— Постараемся уйти от него, — решил старик. — Это не особо быстроходный корабль. Ему не догнать нас.

Он дал приказ машинному отделению дать полный ход. В этот момент над крейсером поднялось облачко дыма и блеснул огонек. Через несколько секунд они услышали грохот и невдалеке от яхты взорвался снаряд.

— Мы достаточно уязвимы для его орудий — буркнул капитан. — Придется менять курс.

Теперь их обстреливали уже две пушки. Море вокруг яхты вздыбилось водяными столбами. Но пока обстрел не причинил им вреда. Яхта мчалась с максимальной скоростью и вскоре вышла из зоны обстрела. Как только крейсер скрылся за горизонтом, командование яхты и пассажиры собрались в маленькой гостиной на совещание. Пенелопу на него не пригласили.

— Настало время, когда моя организация оказалась на высоте положения, — торжествующе сказал мистер Оксфорд. — Вот пункт, капитан, — он отметил точку на карте, — где ожидает танкер, чтобы заправить нас горючим. Я арендовал для этого судно, которое плавает под американским флагом.

— Топлива у нас пока достаточно, — ответил капитан. — Меня волнует другое. Через сутки здесь будет полно торпедных катеров, от которых не уйти. Кроме того, в Гибралтаре есть аэродром и, если они вздумают выслать воздушную разведку, от самолетов нам не укрыться.

— Ну так что, — заметил Оксфорд. — Единственная улика против нас — Дорбаны.

— А мистер Джон? А Пенелопа?

— Это верно, — согласился Оксфорд. — Но когда нас настигнут, их на борту яхты не будет.

— Куда же они денутся? — спросил капитан. — Мы не можем опять идти к испанским берегам.

— Мы перевезем их на танкере, и они поплывут под американским флагом в Соединенные Штаты. Об этом никто не будет знать. Капитан танкера — мой хороший знакомый, а что касается остальной команды, я позабочусь, чтобы никто не болтал.

Капитан задумался.

— Если танкер действительно окажется в условленном месте…

— Он наверняка там, — вырвалось у Оксфорда. — Раз я распорядился…

Джон поднялся на палубу рассказать Пенелопе о принятых решениях.

— Боюсь, что нам не удастся устроиться на танкере с большим комфортом, — признался он. — Но у нас уже будет конкретная цель путешествия. Через десяток дней мы прибудем в Бостон. И тогда все наши приключения закончатся, вы сможете вернуться в Канаду.

Пенелопа печально улыбнулась.

— Не предполагала я, что буду возвращаться таким образом.

Она ощущала себя неудовлетворенной. Джон и не вспоминал о фантастической женитьбе, которую планировал мистер Оксфорд. Все это было абсурдно, но ведь она дала свое согласие…

— Не беспокойтесь, я там буду чувствовать себя отлично, — ответила девушка. — Хотя признаюсь, что очень свыклась с «Полиантой» и мне будет жаль оставлять ее.

— Несмотря на все пережитые здесь волнения и таинственные истории, связанные с ней?

Пенелопа кивнула головой.

На этот раз организация мистера Оксфорда действовала безупречно, и в два часа ночи они встретились с танкером. Море было спокойно, и яхте удалось подойти близко к нему.

Глава 20

Когда Пенелопа поднималась на борт танкера, пошел дождь. Мистер Оксфорд заранее предупредил капитана, что ему придется взять пассажиров, и для них были приготовлены каюты.

На рассвете суда расстались, и Пенелопа, стоя под проливным дождем, следила, как вдали исчезал стройный силуэт «Полианты».

На танкере действительно оказалось не так уютно, как на яхте. К тому же, здесь сильно ощущался запах нефти. От всего этого миссис Дорбан слегла и на палубе не показывалась.

Пенелопу разместили в маленькой каюте одного из офицеров. Все отделения небольшого комода были забиты его вещами.

На следующее утро она встретилась с Джоном, который сообщил ей новости.

— Не думаю, что мы навсегда расстались с «Полиантой», — объявил бывший стюард. — Мистер Оксфорд признался мне, что назначил судам еще одно место встречи. После того, как яхта подвергнется обыску, она будет ждать нас к северу от Мадейры. И тогда мы сможем продолжать путешествие в более удобных условиях.

— А что будет с Холлином и Дорбанами?

— Холлина мне придется взять с собой и выполнить свое обещание. А вот, что делать с Дорбанами, еще не знаю. Это сложный вопрос. Тем более, что я кое–что обещал Артуру.

— Что именно?

Джон отвернулся и помолчал.

— Я обещал ему, что если они не будут преследовать меня, то я не женюсь на вас. Но я и не предполагал, что мне будет так тяжело выполнить это обещание.

— Почему же?

— Потому что я люблю вас и тем самым лишаюсь единственного, что мне дорого. Пенелопа, вы слишком мало знаете обо мне.

— А мне кажется, что я все знаю о вас.

Он покачал головой.

— Вы спасаетесь бегством, — нерешительно сказала она. — Не совершили ли вы преступления?

— Нет. Но я был осужден. Впрочем, все это совершенно не важно.

Пенелопа поглядела ему вслед и ощутила странную пустоту в душе.

После обеда им повстречались два тральщика, с которых спросили, не видели ли они «Полианту». Им дали отрицательный ответ.

К вечеру была получена радиограмма с «Полианты». Яхта была остановлена и обыскана.

— Бедный Бобби! — прошептала Пенелопа.

Миллс остался на яхте, чтобы играть роль ее богатого владельца.

— Бобби всегда найдет тысячу уловок, — сказал мистер Оксфорд. — Но что с вашей женой, мистер Дорбан?

Артур таинственно улыбнулся и промолчал.

Вечером к их группе подошел капитан танкера.

— Только что получена радиограмма с просьбой о помощи, — сказал он. — Пароход «Пеалего» наскочил на риф и тонет.

— Что это за пароход?

— Это пассажирское судно, курсирующее между Виго и Фунчалом. Я не раз встречал его в этих водах. Мы изменили курс и спешим им на помощь. Несчастье произошло примерно в двадцати милях от нас, и вскоре мы должны увидеть их спасательные лодки.

Через два часа с палубы танкера увидели огоньки. Это были две лодки с затонувшего судна.

— Теперь придется где–то высаживать этих людей, — посетовал Оксфорд. — А я надеялся ступить на землю лишь в Бостоне.

Команда танкера начала принимать пассажиров с «Пеалего». Сначала на палубу поднялись две женщины, потом старик, за ним — высокий мужчина с военной выправкой. С ним тут же столкнулся Джон.

— Я инспектор Спиннер, — представился вновь прибывший. — Мне кажется, мы знаем друг друга.

На лице Джона ничего не дрогнуло.

— Возможно, — ответил он.

— Вы — герцог Ривертор, беглый каторжник, осужденный на двадцать пять лет каторги за подделку банкнот. А рядом с вами — Джемс Холлин, осужденный на пять лет за кражу со взломом. Оба вы бежали четырнадцатого числа прошлого месяца из Дортмура.

— А я могу лишь подтвердить ваши слова. Меня зовут Артур Дорбан. Этот человек — мой кузен.

И тут, к удивлению Пенелопы, Джон с улыбкой повернулся к Артуру.

— Теперь я свободен от своего обещания, — сказал он.

Ночь оказалась для Пенелопы тяжелым испытанием. Тщетно она старалась примириться с услышанным ею накануне. Утром она вышла на палубу и застала мистера Оксфорда на своем обычном месте. Он был закутан в одеяло и погружен в размышления. Пенелопа предположила, что сейчас мистер Оксфорд обвинит ее в провале экспедиции, но вместо этого он приветливо улыбнулся.

— Мистер Оксфорд, что это все значит? — спросила Пенелопа.

— Что это значит? Это значит, что полгода напряженной работы и пятьсот тысяч долларов, истраченные на организацию этого побега, пошли к черту!

— Неужели вы и теперь не расскажете мне всего?

— Теперь у меня нет причин таиться от вас. Джон — лорд Ривертор. Когда его осудили на двадцать пять лет каторги, он еще не был лордом. Он даже не имел понятия о том, что может унаследовать этот титул. Он очень богат. Так же, как и Стамфорд Миллс. Они оба занимались в Париже живописью, и Миллс был готов на все, чтобы спасти своего друга. Мне в своей жизни приходилось организовывать многое, но только не побег из тюрьмы. Первым несчастьем было то, что Холлин потерял свою фуражку. У английских заключенных на фуражках написан их номер. Лорд Ривертор был осужден по ошибке. Он стал жертвой гнусного заговора.

Мистер Оксфорд вскочил с места и начал яростно жестикулировать.

— Джон был дальним родственником герцога Ривертора. У старика были три сына, но все они умерли во время эпидемии. Джон ничего не знал об этом. Он продолжал жить в Париже и заниматься живописью, располагая при этом весьма скромными средствами. На судебном следствии выяснилось, что Джон бывал в маленьком ресторанчике, владелец которого часто находил в своей выручке фальшивые деньги. Подозрение пало на Джона, хотя мне совершенно не понятно, почему это произошло. Джон жил на то, что выручал от продажи своих картин. И вот однажды к нему пришел незнакомец, который сказал, что хочет приобрести несколько картин для американского миллионера. Он предложил за две картины столь крупную сумму, что весьма удивил Джона. Расплатился гость наличными, после чего попросил проводить его на вокзал. Там он надолго задержал Джона, и тот отправился потом прямо в ресторанчик поужинать. Когда он выходил, его задержала полиция. При обыске были обнаружены фальшивые банкноты, которыми рассчитался незнакомец. А во время обыска квартиры нашли станок для печатания фальшивых денег. Улики были очевидны, и Джона осудили.

Странно, что вы не знали этой истории. Газеты были полны отчетов о процессе и о том, что каторжник унаследовал герцогский титул и состояние в десять миллионов долларов.

Пенелопа внимательно посмотрела на Оксфорда.

— Когда разыгралась эта история?

— Примерно год назад.

— Тогда все понятно. Полгода я была на ферме под Эдмонтоном и не читала газет.

— Так Джон попал в тюрьму, — продолжал Оксфорд. — Его лучший друг Стамфорд Миллс решил освободить его. Одновременно он попытался выяснить, кому осуждение Джона оказалось выгодным. Во время этих поисков он установил, что шулер Эль Слико является кузеном Джона и после него — наследником титула и состояния…

— Но ведь двадцать пять лет — это не вечность, — сказала Пенелопа. — Лорд Ривертор молод. Откуда у них была уверенность, что титул перейдет к ним?

— Дорбаны не стали бы ждать, пока он умрет естественной смертью, — мрачно сказал Оксфорд. — Ровно через месяц заключения Джон заболел. Врач исследовал его пищу и обнаружил в ней мышьяк. Через два месяца «случайно» выстрелило ружье одного из караульных, и Джон чудом остался жив. Я сам занялся тогда расследованием и установил, что этот караульный встречался с Дорбанами. Как вы полагаете, почему Дорбаны жили в Боргкомбе?

— Я думала, им нравится уединение…

— Боргкомб недалеко от Дортмура и им было легче сноситься там со своими людьми. В общем, Бобби Миллс попросил меня разработать план побега. Мы зафрахтовали «Полианту» и подобрали команду из преданных нам людей. Судовой врач, к примеру, дальний родственник Джона, капитан — дядя Миллса с материнской стороны. Бобби удалось обзавестись небольшим самолетом и бронированным автомобилем…

Побег прошел гладко. Заключенные работали в каменоломне и ходили туда пешком. Наша бронемашина остановилась на дороге, неподалеку от тюрьмы, якобы из–за поломки. Когда команда заключенных прошла мимо нее, машина поехала за ними, и, когда обгоняла колонну, Джон вскочил на ее подножку. К несчастью, этим же способом бегства сообразил воспользоваться еще один заключенный — Холлин. В установленном месте Джона ждал самолет. Им пришлось взять с собой и Холлина.

— А в открытом море ожидала «Полианта»?

— Совершенно верно. Предусмотрено было все. Самолет мы взорвали и утопили. Следов не оставалось.

— И тут на вас свалилась я?

— Да. Но что с вами?

Пенелопа была уже на ногах. Лицо ее было смертельно бледным.

— Банкноты! — крикнула она. — И рисунки!

Что вы хотите этим сказать?

Девушка рассказала то, чему стала свидетельницей. Оксфорд выслушал ее и тяжело вздохнул.

— Если бы мы знали все это раньше! Но теперь… Они ведь утопили сундук, и у нас нет улик против Дорбанов.

— Но я видела квитанцию, — вспомнила Пенелопа. — Я уже не помню ее содержания, но она была подписана мистером Фельхемом.

— Совершенно верно! Так раньше звали Джона. Где она?

Пенелопа попыталась вспомнить, куда она дела квитанцию. В тот день она положила ее на подоконник, потом ветер вынес бумажку в сад…

— Я вспомнила, куда положила ее! — воскликнула девушка. — Вспомнила! Она лежит в кармане шерстяной кофты, которую я носила на яхте!

— Где кофта? — хрипло вырвалось у Оксфорда.

— Я оставила ее на «Полианте». Она висит в платяном шкафу.

Мистер Оксфорд ахнул.

— Я приказал капитану выбросить за борт все, что могло указать на ваше присутствие на яхте.

Глава 21

Когда Цинтия Дорбан проснулась, море было спокойно. Артур был одет и стоял у иллюминатора.

— Что случилось? — спросила она.

— Все в порядке. Теперь Пенелопа знает все.

Кто рассказал ей? Уж не ты ли?

— Оксфорд беседовал с ней все утро. Я полагаю, что она сказала про сундук с банкнотами и рисунками.

Цинтия усмехнулась.

— Ему следует вооружиться удочкой и водолазным снаряжением. Я утопила их.

— А следовало сжечь, — сказал Артур, продолжая смотреть в иллюминатор. — Если она под присягой сообщит о том, что она видела, дело может принять для нас дурной оборот.

Цинтия отмахнулась.

— Ты стал пуглив.

— Уиплоу находится на борту, — продолжал Артур.

— Уиплоу? Откуда он здесь?

— Прибыл в числе потерпевших кораблекрушение. Очевидно, направлялся вместе со Спиннером на Мадейру. Я слышал, как он беседовал с капитаном.

— Тебе не удалось переговорить с ним?

Дорбан покачал головой.

— Потому я встал так рано. Но он спит слишком долго…

— А что меняет его присутствие?

— Очень многое! Ты очень хитра, но наивна. Выйду на палубу… Ты будешь завтракать в каюте?

Цинтия поморщилась.

— Я вижу, ты все еще скверно себя чувствуешь, Я пришлю тебе кекс и бутылку содовой.

На палубе Артур встретил мистера Оксфорда. Толстяк был в отличном настроении.

— Как поживает наш общий друг? — осведомился Дорбан.

— Я его еще не видел, но полагаю, что завтракать он сегодня будет с большим аппетитом, чем вы. Что может быть лучше чистой совести?

Артур ухмыльнулся.

— Ведь, если не ошибаюсь, вы тоже причастны к заговору? Я был уверен, что вас арестовали.

— Я только нахожусь под подозрением. А кто в наше время не под подозрением?

— Я, например, — ответил улыбаясь Дорбан.

На горизонте показался силуэт яхты.

— Постойте! Ведь это же «Полианта»! — воскликнул Оксфорд.

Дорбан расхохотался.

— Совершенно верно! Когда вчера арестовали Джона, при нем нашли шифр и решили послать вызов «Полианте»! Видите ли, мистер Оксфорд, в этот раз мы решили поймать всю шайку. В том числе и Бобби Миллса!

— Да, вижу, — согласился Оксфорд.

На палубу вышли Джон и Спиннер. Джон поздоровался с мистером Оксфордом и спокойно взглянул на Дорбана.

— Мистер Спиннер сказал, что к нам идет «Полианта». По крайней мере, у нас будет комфортабельное плавание.

Он повернулся к сыщику.

— Можно мне сказать несколько слов мистеру Оксфорду?

Спиннер заколебался.

— Хорошо. Но только в моем присутствии.

Артур, пожав плечами, отошел в сторону.

— Мисс Питт очень взволнована? — осведомился Джон.

— Да, — ответил Оксфорд не скрывая своего волнения. — Скажите, мистер Спиннер, вы помните процесс лорда Ривертора?

— Помню.

— Там шла речь о том, что фальшивые деньги были подброшены Фельхему и обвинение против него сфабриковано. Он тогда еще упоминал о двух картинах, за которые получил плату в фальшивых банкнотах.

Спиннер кивнул.

— А теперь предположите, — голос Оксфорда снизился до шепота, — что лорд Ривертор сможет опознать человека, который купил у него картины. А я предъявлю вам квитанцию в получении за них денег и представлю человека, который видел эти картины у Дорбанов.

Спиннер нахмурился.

— Это сильно изменило бы положение вещей. Дело тогда было бы пересмотрено. Но не думаю, что вам удалось бы этого добиться. Квитанция может быть подложной.

Оксфорд подозрительно оглядел стоявшего в стороне Артура и сказал:

— У меня есть ряд новых данных.

После чего рассказал Спиннеру об услышанном от Пенелопы.

Неожиданно к Артуру подошел человек, который фамильярно хлопнул его по плечу.

— Кто это? — спросил Оксфорд.

Джон обернулся и тут же бросился к незнакомцу и схватил его за горло.

— Вы меня узнаете?

Лицо Уиплоу стало серым.

— Первый раз вижу. Оставьте меня в покое!

— Это тот человек, который купил у меня картины! Это его искали мои друзья!

— Вы с ума сошли! — попытался протестовать Уиплоу.

Через полчаса к танкеру подошла «Полианта», и Спиннер перешел на нее.

Все с нетерпением ждали его возвращения. Поднявшись обратно на борт, Спиннер обратился к Дорбану.

— Где ваш приятель?

— Тот человек внизу, — ответил Артур. — Но он не мой приятель.

Не говоря ни слова, Спиннер отправился вниз.

Уиплоу оказался в каюте Оксфорда.

— Вам нет смысла упрямиться, — уговаривал его тот. — У нас есть доказательства вины Дорбанов. Они покинут танкер в наручниках. Мы нашли вашу квитанцию. Неужели вы не признаетесь? Тем более, что на полученную сумму можно будет жить спокойно.

— Я никогда никого не предавал, — мрачно сказал Уиплоу. — У вас нет улик против меня. И кто поручится, что вы не обманете меня по поводу вознаграждения?

В каюту вошел Спиннер.

— Вот недостающее доказательство, — сказал он, протягивая квитанцию, найденную в кофточке Пенелопы.

Мистер Оксфорд удовлетворительно вздохнул.

Глава 22

Мистер Джеймс Ксенократ Оксфорд сидел за своим письменным столом и через окно рассматривал Гайд–Парк.

Ему немало пришлось потрудиться за последнее время. Особенно утомительным был десятый день плавания на «Полианте», когда на его долю выпала организация свадебного торжества по случаю бракосочетания мисс Питт и лорда Ривертора. Обряд был несложен. Ящик из–под мыла, покрытый английским флагом, заменил алтарь. Капитан Виллит семь раз сбивался во время чтения текста и по ошибке ухитрился не только обвенчать молодых, но и похоронить, окрестить и возвести в духовный сан…

Потом мистеру Оксфорду выпало на долю дать свидетельские показания по делу Дорбанов и организовать свадебное путешествие молодых.

Да, было от чего утомиться!

В кабинет вошла одна из секретарш.

— С вами хочет поговорить мистер Миллс.

Бобби радостно пожал Оксфорду руку.

— Вы хотели оплатить мои услуги? Очень мило. Я очень рад, мистер Миллс, что наше предприятие закончилось так удачно. И какая у него очаровательная жена! Черт возьми!

И, пряча чек в карман, мистер Оксфорд задумчиво добавил:

— Право, мне иногда жаль, что я так стар и толст…

Семь замков усыпальницы

Глава 1

Последним делом Дика Мартина на службе в Скотленд–Ярде был арест Лью Фини, заподозренного в крупной краже со взломом в банке Хельборо. Он поймал Фини в маленькой кофейне в Сохо.

— Что хорошего, полковник? Чего там опять нужно начальству? — спросил Фини, хватаясь за шляпу.

— Лучше спросите, чего не хватает в Хельборо, — сказал Дик и пошевелил пальцами, будто считая деньги.

— О Боже! Оставьте меня в покое с Хельборо! Я уже давно не занимаюсь грабежами банков.

— Что ж, дружок, а где, например, вы были во вторник ночью?

Добродушное лицо громилы расплылось в широкую улыбку.

— Если я вам скажу, вы будете смеяться надо мной!

— А вы попробуйте, — попросил Дик, и в его голубых глазах мелькнул насмешливый огонек.

Лью ответил не сразу. Он обдумывал, не слишком ли опасно быть излишне откровенным…

— Мне пришлось выполнить поручение, о котором не хотелось бы говорить… Неприятное поручение, но ничего такого, за что меня можно было бы посадить, — уклончиво сказал он.

— И вам хорошо за это заплатили? — вежливо, но с оттенком недоверия спросил Дик.

— Заплатили прекрасно. Я получил аванс в сто пятьдесят фунтов. Не делайте удивленное лицо, уважаемый детектив. Это чистейшая правда. Я должен был взломать замки. Вы знаете — это моя специальность, но перед этими замками мое искусство спасовало. Да и работать пришлось в жутком месте. Я не согласился бы еще раз проделать эту работу, даже за груду золота. Но зато я имею первоклассное алиби! Я могу доказать, что ту ночь провел в почтовой гостинице Чейчестера, где в восемь часов ужинал, а в одиннадцать пошел спать. Я охотно сделал бы вам одолжение, мистер Мартин, но виновника грабежа в Хельборо вы должны искать в другом месте…

Ночью Лью провел под арестом, а тем временем усиленно работали телеграф и телефон. Его показания подтвердились. В Чейчестере он даже был записан под собственным именем. На следующее утро Лью Фини пришлось отпустить на свободу. Дик пригласил его позавтракать.

Между профессиональным жуликом и его преследователем, строго говоря, настоящей вражды не существует, а младший инспектор Дик Мартин пользовался в преступном мире не меньшей любовью, чем среди своих коллег.

— Нет, мистер Мартин, не могу удовлетворить вашего любопытства, благодушно сказал Лью. — Даже если вы будете ругать меня, видит Бог, я не буду на вас в претензии. Мне выплатили наличными сто пятьдесят фунтов, и я получил бы целую тысячу, если бы дело удалось. Можете гадать сколько угодно. В чем дело — никогда не догадаетесь!

Дик внимательно наблюдал за своим собеседником.

— Лью, я вижу по вашему лицу, что молчание вам дается нелегко. Облегчите душу.

Он выжидающе посмотрел на громилу. Но Лью отрицательно покачал головой.

— Если я все расскажу, придется выдать кое–кого. Это не особенно приятный человек, и надеюсь, что он больше не встретится мне, но я до сих пор не предавал никого их тех, кто оказывал мне доверие.

— Не называйте его имя, расскажите мне о деле в общих чертах, без подробностей, — настаивал сыщик.

Лью залпом выпил чашку горячего кофе и вытер рот.

— Я не был знаком с тем человеком, который дал мне это поручение. Точнее, я не знал его лично, хотя и слышал о нем. Однажды ночью он разыскал меня и пригласил к себе домой. Брр… Настоящее разбойничье логово! — Лью передернуло при этом воспоминании. — Вы знаете, Мартин, жулик в известном смысле честный преступник, он играет в открытую, ставит на карту свою свободу. А его противником в игре является полиция. Если ставка бита, тогда ладно, никто не сердится и каждый отсиживает свой срок. Но есть преступления, которые застревают между параграфами. Это грязь, от которой у цехового жулика переворачивается все нутро. Когда мой клиент выложил мне, что ему нужно, я сперва подумал, что он так зло шутит, а когда увидел, что это серьезно, то мне захотелось тут же убежать. Но я от природы очень любопытен и после долгих размышлений согласился. Прошу учесть, что это не было преступным делом. Жажда узнать нечто толкала его открыть то, что было заперто. Но ему придется еще поломать голову над этим. Эти замки никому не удастся взломать…

— Замки? На чем? — спросил Дик, слушавший с напряженным интересом.

Но Фини покачал головой и перешел на другие темы. Он заговорил о своих планах на будущее. Ему хотелось бросить «службу». У Фини был брат, который работал архитектором по ту сторону океана, и он собирался к нему, чтобы заняться честным трудом.

Дик распрощался с ним и отправился в Скотленд–Ярд — в последний раз отчитаться перед начальником.

Инспектор Снид, человек неимоверной толщины, едва умещающийся в огромном кожаном кресле, поглядел на него с сожалением.

— Неужели это правда? Вы бросаете прекрасную профессию, покупаете дом и блаженствуете, принимая там какую–нибудь герцогиню?! Что за чертовское существование для взрослого человека!

Мартин ухмыльнулся в ответ. В глубине души он уже сожалел о поданном рапорте.

— Удивительно, как деньги портят человека, — меланхолично продолжал капитан Снид. — Если бы я, например, получил наследство с шестью нолями, то просто ничего не делал бы!

— Так вы поступаете и без наследства, — довольно непочтительно ответил Дик.

— Извольте соблюдать субординацию, — пробормотал Снид. — Вы еще входите в нашу группу. Называйте меня «сэр» и постарайтесь быть более почтительным. Я не инертен, а впал в летаргию, а летаргия — такая же болезнь, как ожирение.

— Вы ожирели, потому что ленивы, и ленивы, потому что ожирели, настаивал молодой человек с высокомерием неимущего класса.

Сам Дик был жилист и строен, как ивовый прут.

Капитан задумчиво провел рукой по подбородку. У него были плечи боксера и гренадерский рост. Но он был ленив, как удав после кормежки. Снид тяжело вздохнул, порылся в одной из папок и извлек оттуда синий лист бумаги.

— Не торжествуйте слишком рано. Вы все еще мой раб. Ступайте в Беллингхэмскую библиотеку и разберитесь с этим заявлением. Там произошла кража книги.

Младший инспектор Мартин громко застонал.

— Согласен, новых лавров это вам не даст, — сказал его начальник, широко и несколько злорадно улыбаясь. — Клептомания для сыщика — это то же, что уборка для хозяйки. Но это сделает вас немного скромнее. Когда вы ничего делать не будете, то, по крайней мере, вспомните, что у тысячи ваших коллег подкашиваются ноги из–за беготни по подобным поводам.

Младший инспектор Мартин по кличке «Слик» — каждый сыщик имеет свою кличку — с опущенной головой побрел по коридору. Он думал о том, что его короткая, но блестящая карьера на полицейской службе подходит к концу. Он был специалистом по кражам, самым ловким «ловцом змей», который когда–либо служил в Скотленд–Ярде. Снид часто говорил, что у Слика есть все данные стать прекрасным вором, и считал это комплиментом.

В самом деле, Мартин один раз на пари обчистил карман министра, и даже опытные наблюдатели не могли сказать, как он это сделал.

Дик был родом из Канады, где его отец занимал пост начальника тюрьмы. Он не особенно интересовался сыном, как, впрочем, и заключенными. Дик считал всю тюрьму местом для своих игр и уже задолго до того, как начал постигать тайны алгебры, мог заставить незаметно исчезнуть любую булавку из галстука. Пьер Дюбуа, преступник, приговоренный к пожизненному заключению, обучил его искусству открывать почти любой замок при помощи согнутой шпильки для волос. Лью Эндрюс — частый гость в форте Стюарт, сделал из переплета молитвенника маленькую колоду карт и преподал мальчику первые уроки шулерства. Вскоре Дик умел прятать в каждой руке по три карты. Не обладай он кристальной честностью, которую не в состоянии испортить никакая наука, он, наверное, закончил бы плохо.

— У Дика сердце на месте, пусть спокойно изучает воровское ремесло, говаривал полковник Мартин, когда родственники с ужасом попрекали его в неправильном воспитании мальчика, выраставшего без матери. — Мои ребята обожают его. Со временем он поступит в полицию. Там это обучение, которое он получил совершенно бесплатно, будет цениться на вес золота.

Дик вполне оправдал доверие своего отца. После этого уникального, в своем роде, образования он надел мундир. Война привела его в Англию, и Скотленд–Ярд тут же оставил его у себя, даже без испытательного срока.

— Вы что, Мартин, в самом деле собираетесь покинуть нас?

Его догнал комиссар.

— Для нас дело дрянь, но и вас жаль — куда вы будете девать свободное время?

Дик пожал плечами и улыбнулся. Он и сам еще не знал как ответить на этот вопрос.

Комиссар остановился и внимательно посмотрел на него.

— Мне только что пришло в голову… Вы знаете адвоката Гевелока?

Дик отрицательно покачал головой.

— Говорят, что это замечательный специалист. Вы найдете его адрес в телефонной книге. Он спрашивал меня, не знаю ли я надежного сыщика. Я ответил тогда, что такие люди существуют только в воображении авторов романов и киносценариев, но теперь я знаю, кого могу рекомендовать Гевелоку!

— Зачем ему сыщик? — спросил Дик, которого мало привлекали открывающиеся перспективы.

— Не знаю, — ответил комиссар, — но вы можете отказаться от дела, если оно вам не подойдет. А пока, я прошу вас, сходите к адвокату! Он приятный собеседник, и я обещал ему… Полагаю, что речь идет о слежке за клиентом, причиняющим ему хлопоты. Послушайте, Мартин, я буду вам весьма обязан, если вы разыщете этого джентльмена!

Меньше всего Мартин намеревался становиться частным детективом. Но комиссар всегда был настроен в отношении его весьма благожелательно, и со стороны Мартина было бы невежливо отказать ему в этой, в сущности небольшой, просьбе.

— Отлично, — сказал комиссар. — Сегодня после обеда я позвоню Гевелоку. Очень может быть, что вы ему пригодитесь.

— Надеюсь, сэр, — ответил Дик, не очень убежденный в этом.

У него были совершенно другие планы.

Глава 2

Джон Беллингхэм, ученый, основатель библиотеки, носившей его имя, в своем завещании распорядился, чтобы его библиотекой заведовали «два лица женского пола», находящиеся в стесненных материальных обстоятельствах. К одному из таких «лиц» пришлось направиться Дику.

В тесной, сводчатой комнате с высоким потолком, заполненной до самого верха полками и насыщенной запахом истлевшей бумаги, сидела молодая девушка, которая заполняла карточки.

— Я из Скотленд–Ярда, — представился Дик. — У вас похищены книги?

Он с интересом поглядел на полку, заполненную разными изданиями. «Существа женского пола» Дика не особенно интересовали. Единственное, что он успел заметить, было черное платье и золотисто–каштановый цвет коротко остриженных волос. Дик смутно вспомнил, что короткая стрижка сейчас в моде.

— Да, — сказала она, — когда я вышла из этой комнаты, отсюда была похищена книга Геккела «Общая морфология».

Она открыла ящик картотеки, вынула оттуда карточку и положила перед ним. Дик прочел запись, которая ему ничего не разъяснила.

— Кто здесь оставался, когда вас не было?

— Моя ассистентка, мисс Гельдер.

— В это время выдавали книги?

— Да. Я отметила находившихся здесь джентльменов, но все они вне подозрений. Единственным посетителем, не записанным ранее в библиотеке, был некий мистер Сталлетти, итальянец, который пришел узнать о правилах записи к нам.

— И он назвал свое имя? — удивился Дик.

— Нет, — сообщила ему девушка, — просто мисс Гельдер узнала его по портрету в газете. Я думаю, что и вам это имя знакомо.

— Любопытно, почему я должен его знать? — спросил немного задетый инспектор.

— А почему бы и нет? — хладнокровно ответила его собеседница, выходя из полумрака, окружавшего стол.

У девушки оказались серые, широко расставленные глаза, маленький прямой нос и несколько великоватый рот. Ее волосы действительно имели золотисто–каштановый отлив.

— Извините, пожалуйста, — рассмеялся Дик. — Я должен сознаться, что меня этот несчастный похититель книг не очень интересует. Откровенно говоря, я покидаю службу.

— Среди преступников начнется ликование, — сказала девушка.

В ее глазах промелькнул веселый огонек, лучи которого запали в сердце Дика.

Рядом с ним стоял стул. Инспектор подвинул его к себе и, попросив разрешения, сел.

— Так кто же такой Сталлетти?

Хотя девушка бросила на него серьезный взгляд, ее губы искривились в насмешливой улыбке.

— И вы еще называете себя сыщиком, одним из тех сверхъестественных существ, которые охраняют наш спокойный сон!

Дик затрясся от смеха.

— Сдаюсь! — Он поднял руки вверх. — Вы мне выдали основательную порцию! А теперь ответьте мне столь же основательно: кто такой этот Сталлетти?

— Так вы этого в самом деле не знаете? Моя помощница уверяла, что это имя известно полиции. Хотите посмотреть его книгу?

— Он написал книгу? — изумился Дик.

Она встала, вышла из комнаты и через минуту вернулась с тоненькой книжкой в руках. Дик взял томик и прочел: «Антонио Сталлетти. Новые мысли о конструктивной биологии». Он перевернул несколько страниц. Книга была полна диаграммами и таблицами.

— Из–за такой скучной книжонки у него был конфликт с полицией? Первый раз в жизни слышу, что писать книги преступление!

— Да. Это преступление, — серьезно сказала девушка. — К сожалению, оно ненаказуемо. Но он попал в тюрьму не из–за книги. Там было что–то более отвратительное. Кажется, вивисекция.

— О чем эта книга? — спросил Дик.

— О таких же двуногих существах, как вы и я. Там сказано, что люди будут гораздо счастливее, если их перестанут пичкать латынью и алгеброй, и они будут питаться кореньями и фруктами, а также бегать нагишом по лесу.

Дик встал.

— Где живет этот чудак?

Библиотекарша взяла у него книгу и открыла предисловие.

— В Суссексе, усадьба «Виселицы». Боже мой, как это жутко звучит!

— Кто здесь был, кроме Сталлетти?

Девушка подала ему список из четырех имен.

— Кроме Сталлетти, мне некого заподозрить в краже книги. Обратите внимание: все прочие — историки и биология вряд ли могла соблазнить их. В моем присутствии этого не могло произойти — я отлично все вижу!

Она вдруг замолчала и глянула на стол.

— Вы что, взяли книгу?

— А вы видели, как я ее взял? — спросил Дик.

— Я этого не видела, но знаю, что она лежала на столе!

Инспектор вынул книгу из–под своей накидки.

— Людей с вашей наблюдательностью не часто встретишь.

— Но как вы это проделали? — смущенно спросила девушка. — Моя рука все время лежала на книге…

— Как–нибудь я зайду показать вам в чем тут дело, — с серьезным видом пообещал Дик.

Он уже был на улице, когда вспомнил, что даже не поинтересовался именем девушки.

Сибилла Ленсдоун подбежала к окну и смотрела ему вслед, пока Дик не скрылся за углом. На ее губах играла улыбка, а глаза светились триумфом. Ее первым побуждением было желание выставить его. Она терпеть не могла самоуверенных мужчин. Но потом инспектор предстал перед ней совершенно в ином свете. Увидит ли она его еще? Так мало людей, которым присуще чувство юмора, а инспектор Дик Мартин — она взяла его карточку и прочитала это имя был среди тех, после знакомства с которыми становится теплее на душе.

Глава 3

Был уже вечер, когда Дик остановил машину у осыпающейся стены с вывеской над ржавыми воротами: Усадьба «Виселицы». За поворотом, заросшей сорной травой дорожки, оказался небольшой домик.

Инспектор не нашел звонка и пять минут подряд тарабанил в ветхую дверь, пока не послышались шлепающие шаги и звук отодвигаемого засова. Дверь приоткрылась, и в узенькой щели мелькнуло длинное желтоватое лицо с длинной черной бородой. Глазастый инспектор сумел разглядеть на голове незнакомца засаленную кепку.

— Доктор Сталлетти? — спросил инспектор.

— Да. Это мое имя.

Черные, бездонные глаза хозяина пристально разглядывали посетителя. Голос его звучал резко и хрипло.

— Вы хотите со мной поговорить? Замечательно! Но я не принимаю посетителей!

Он помедлил и повернул голову к человеку, стоявшему за его спиной. Дик разглядел молодого, краснощекого, элегантно одетого парня, который внезапно сделал шаг назад.

— Добрый вечер, Томми, — вежливо приветствовал его Дик. — Вот неожиданность!

— Добрый вечер, мистер Мартин. — Томми нелегко было смутить. — А я случайно зашел сюда навестить моего старого приятеля Сталлетти.

Том Коулер выглядел превосходно. Один только его костюм стоил кучу денег. Сразу было видно, что он сшит у превосходного портного.

Дик с удивлением рассматривал его.

— Так вот как вы теперь выглядите! Что же вы сейчас вытворяете?

Томми скромно опустил глаза.

— Не беспокойтесь. Ничего противозаконного. У меня дело, которое меня неплохо кормит. Ну, до свидания, Сталлетти.

И Томми, с преувеличенной сердечностью пожав хозяину руку, собрался обойти инспектора, чтобы удалиться.

— Стоп, Томми! Подождите меня пару минут. Мне хотелось бы сказать вам несколько слов, — бросил ему инспектор.

Коулер замялся и бросил взгляд на бородатое лицо доктора Сталлетти, как бы ища в нем поддержки.

— Ну, хорошо, — недовольно пробурчал он. — Но у меня мало времени. Еще раз благодарю за лекарство, доктор, — погромче добавил гость.

Дик прекрасно разглядел этот маневр. Его губ коснулась ироническая улыбка. Он зашел вслед за хозяином в прихожую. Дальше этот странный человек его не пригласил.

— Вы из полиции, не правда ли? — спросил Сталлетти, прежде чем Дик успел достать удостоверение. — Это феноменально. Я уже столько времени не имел чести… И все это из–за маленькой собачки, с которой я проводил эксперименты в интересах науки. Столько волнений из–за неразумной твари! Но что вы сейчас хотите от меня?

Дик в нескольких словах изложил причину своего посещения. И к его изумлению Сталлетти легко сознался в краже книги.

— Книга лежала на столе. Она заинтересовала меня, и я ее забрал.

— Но, сэр, — перебил его Дик, пораженный таким нахальством, — ведь вы не имели права просто так взять и забрать книгу только потому, что она вас интересует!

— Почему бы и нет? Ведь это публичная библиотека, единственной целью которой является выдача книг! Я хотел одолжить книгу и взять ее с собой. И совершенно не делал из этого тайны. Я открыто взял ее, распрощался с молодой сеньоритой и ушел. Теперь я прочел и могу вернуть книгу. Геккель — дурак! Но хотя его выводы абсурдны, теории феноменальны! Вам они, по всей вероятности, показались бы скучными, но мне…

Он оборвал монолог, пожал плечами и издал хриплый звук, по всей вероятности означавший у него смех.

Дик прочел ему небольшую лекцию о правилах пользования книгами в библиотеках, забрал книжку и вышел к поджидавшему его Томми Коулеру. Теперь он получил предлог для вторичного посещения библиотеки, что доставило ему глубокое удовлетворение.

— Итак, Томми, — начал Дик без предисловий. — Теперь поговорим с вами. Сталлетти — ваш друг?

— Это мой врач, — ответил Томми, весело глядя на инспектора.

Они были достаточно близко знакомы. Томми был одной из жертв профессии Дика, к которым он питал искреннюю симпатию. Коулер специализировался на краже автомобилей, в чем достиг выдающихся успехов. Двумя своими отсидками он был обязан Дику.

— Я сейчас служу шофером у мистера Бертрама Когги, — сказал Томми и принял важный вид. — Когда я вышел на свободу, я поклялся бросить скользкий путь, и теперь мне живется неплохо.

— И где живет этот мистер Когги? — недоверчиво спросил Дик.

— В Вильдхаузе. Это всего полчаса ходьбы отсюда. Если хотите, можно пройтись.

— А мистер Когги знает о вашем славном прошлом?

— Я не скрывал его. Тем не менее он считает меня лучшим водителем из всех, кого когда–либо встречал.

Дик смерил взглядом автомобильного вора.

— А это что, ливрея вашего работодателя?

— Это моя штатская одежда. Сегодня у меня выходной, — сказал Коулер.

Мартин предложил Томми подвезти его, но тот отказался. Инспектор уехал в Лондон один.

К своему неудовольствию он не встретился в библиотеке со своей молодой знакомой. За полчаса до его приезда она ушла.

Дик поставил автомобиль в гараж и направлялся домой, когда услышал сзади торопливые шаги. Хриплый голос окликнул его.

Он обернулся. Перед ним стоял человек, которого он накануне арестовал, а сегодня отпустил. Когда Фини подошел поближе, Дик увидел, что он весь дрожит и не в состоянии произнести даже несколько членораздельных слов.

— Могу я поговорить с вами, Слик? — наконец выдавил Фини.

— Разумеется. Но что с вами случилось?

Фини нервно оглянулся.

— Кто–то преследует меня, — пробормотал он.

— Во всяком случае, не полиция. Могу поклясться в этом, — успокоил его Дик.

— Полиция! Если бы только она! Это тот самый жуткий человек, о котором я вам рассказывал. Тот самый, который дал мне поручение во вторник вечером. Я тогда рассказал вам не все, Слик. Когда я возился с замками, я краем глаза увидел, как он вынул пистолет из внутреннего кармана и переложил в карман пальто. Он все время держал так руку, и мне стало ясно, что моя жизнь будет в опасности, если мне удастся открыть дверь. Я сказал, что мне нужно отойти по нужде, но, выйдя наружу, тотчас же удрал. Я бежал без оглядки, а кто–то гнался за мной. Кто это был, я не знаю. Какое–то существо — получеловек, полузверь, а оружия у меня с собой не было…

Продолжая разговаривать, они вошли в дом и поднялись в квартиру Мартина. Сыщик провел громилу в кабинет.

— А теперь расскажите мне всю правду, Лью. Что вы пытались той ночью открыть?

Взломщик обвел комнату блуждающим взглядом.

— Могильный склеп, — тихо ответил он.

Дик широко раскрытыми глазами уставился на своего собеседника, не веря своим ушам.

— Могильный склеп? — переспросил он. — Сядьте, пожалуйста, и расскажите мне все по порядку.

— Не могу. Я… боюсь, — возразил Фини. — Этот человек — воплощение ада. Я охотнее повстречался бы с чертом, чем с ним.

— Но кто же он?

— Я не могу сказать вам этого, — упорствовал Фини. — Вы получите письмо, если со мной что–то случится…

Дик просто не узнавал этого когда–то флегматичного, рассудительного человека.

Старуха–экономка принесла им ужин, но гость отказался от еды, ограничившись стаканом неразведеного виски.

Мартин был достаточно благоразумен, чтобы не приставать к нему больше с расспросами.

— Почему бы вам не остаться у меня на ночь? — предложил он. — Здесь вы сможете спокойно описать всю эту историю. Никто вам не помешает…

Дику показалось, что Фини уже сам подумал об этом, потому что он сразу принял предложение. Но раньше чем они успели оговорить подробности дальнейших планов, раздался телефонный звонок.

— Мистер Мартин дома? — спросил незнакомый голос.

— Да, — ответил Дик.

— Говорит Гевелок. Комиссар говорил мне о вас и сказал, что вы зайдете. Не могли бы вы это сделать сейчас? Дело очень срочное.

В голосе Гевелока сквозило явное беспокойство.

— Хорошо, сейчас буду, — сказал Дик. — Где вы живете?

Фини охотно согласился остаться в доме. Казалось, он ощущает облегчение от того, что никто не будет ему мешать.

Через пять минут Дик уже звонил в двери импозантного дома, окруженного весьма ухоженным садом. Пожилой лакей принял его шляпу и пальто, а затем провел в длинную узкую комнату, которая была обставлена богато, но с хорошим вкусом.

Гевелок, человек лет пятидесяти, был высок и подтянут. У него было лицо боксера или борца, его серые бакенбарды придавали ему суровый вид. Но, несмотря на это, он понравился Дику, обратившему внимание на глаза адвоката, которые смотрели из–под очков умно и доброжелательно.

— Мистер Мартин? — он подал большую узкую руку. — Садитесь, пожалуйста. Будьте, как дома. Чем я могу угостить вас? Очень рекомендую мой старый портер. Царский напиток. Вы в этом сейчас убедитесь! Уолтер, подайте мистеру Мартину стакан.

Гевелок откинулся в кресле, плоско сжал губы и стал разглядывать сидевшего перед ним Мартина.

— Итак, вы сыщик?

Такое начато было похоже на то, что он слышал утром из более прекрасных уст, и Дик только ухмыльнулся в знак согласия.

— Комиссар сказал мне, что завтра вы покидаете службу. Но вам потребуется занятие, чтобы заполнить свободное время? В этом я могу услужить вам. Вы свободны, Уолтер. И выключите, пожалуйста, телефон. Меня сейчас ни для кого нет.

Когда лакей закрыл за собой дверь, Гевелок встал и большими шагами начал мерить комнату. У него была манера говорить быстро и резко, как бы бросая обвинение в лицо невидимого противника.

— Я адвокат. Может быть вам известно мое имя? У меня не много дел с судами. Я больше даю советы, будучи консультантом нескольких крупных организаций и куратором Сельфордского наследства.

Последние слова он особо выделил и сделал после них паузу.

— Откровенно говоря, я хотел бы, чтобы эта чаша меня миновала. Старый лорд Сельфорд… Хотя стариком в полном смысле этого слова он тогда не был. Во всяком случае, количество его грехов и пороков значительно превышало число его лет. Да, так вот, покойный лорд назначил меня единственным душеприказчиком своего движимого и недвижимого имущества и опекуном своего сына. Это был весьма нелюбезный джентльмен, всегда пребывавший в плохом настроении и ненормальный, как большинство Сельфордов. Вы видели Сельфорд–Мано?

Дик улыбнулся.

— До вчерашнего дня не видел. Но сегодня после обеда проезжал мимо. Так что, там живет нынешний лорд Сельфорд?

— И не думал даже, — пробурчал Гевелок, и его глаза сердито заблестели. — Он нигде не живет! Точнее, нигде не живет больше двух–трех дней. Он король кочевников. Его отец в молодости был таким же! Его фамилия Пирс, своим титулом он не называется. Пирс последний десяток лет только путешествует. В Англию он возвращается редко. Я сам его не видел года четыре. Когда Сельфорд умер, Пирсу было шесть лет. У него не было ни матери, ни братьев или сестер, ни дальних родственников. Его отец тоже был единственным ребенком у своих родителей. Мальчик оказался слаб здоровьем и не мог заниматься в частном учебном заведении, куда я определил его. Мне пришлось найти подходящего домашнего учителя, который обучил ребенка самому необходимому, принимая во внимание его болезненность. Но эта подготовка была недостаточна для поступления в университет, и я отправил его в сопровождении учителя путешествовать.

Гевелок остановился и заложил руки за спину. Он помрачнел.

— Я не должен был этого делать, потому что именно тогда его охватил дух бродяжничества, который с того времени гонит его по свету. Четыре года назад он приезжал ко мне в Лондон. Тогда он был на пути в Америку и носился с идеей написать книгу о своих приключениях. С тех пор мои заботы о нем еще больше возросли. Время от времени он обращается ко мне с требованием денег, и я перевожу ему телеграфом крупные суммы во все страны мира.

— А его финансовое положение… — начал Дик.

— Довольно крепкое, — перебил его Гевелок, — не это обстоятельство меня беспокоит. С ним могло случиться многое другое. — Он замялся, но продолжал: — Он может находиться в дурных руках. Я непременно должен связаться с ним. Но не прямо, а через третье лицо. Иными словами, я хочу попросить вас поехать за лордом Сельфордом в Америку, причем не сообщать ему, что посланы мной. Он останавливается в каждом городе на короткое время, поэтому я не могу указать его точного адреса. Не должны вы пользоваться и услугами американской полиции. Все, что вы предпринимаете, должно происходить с моего ведома. Вы должны установить три вещи: не вступил ли он в нежелательную связь, не находится ли под чьим–то влиянием и куда уходят деньги, которые я ему посылаю. Некоторое время назад он написал мне, чтобы я купил целый ряд акций разных промышленных предприятий. Большая часть этих акций сейчас должна находится у него. Это все, что я хотел вам сказать. Как вам нравится такое поручение?

Дик усмехнулся.

— Похоже на то, что мне предстоит приятное путешествие. Сколько, вы думаете, оно будет длиться?

— Не знаю. Это зависит от обстоятельств и от результатов вашего отчета. Я располагаю значительными суммами и могу полностью оплачивать ваши расходы. Кроме того, вы получите крупный гонорар.

Гевелок назвал очень большую сумму.

— Когда нужно выезжать?

Адвокат вынул из кармана записную книжку и заглянул в нее.

— Сегодня среда. Значит, в следующую среду. Сейчас Пирс в Бостоне, куда отправился с целью изучить историю американской освободительной войны. Вроде бы, это нужно для его книги. Он сообщил мне, что остановился в отеле «Коммодор».

— Последний вопрос, — сказал Дик, поднимаясь, — у вас есть причины предполагать, что молодой лорд вступил в нежелательную связь?

— Никаких, кроме моей недоверчивости, — заверил Гевелок, — когда вы войдете в доверие к лорду, а я уверен, что это вам удастся, то прошу дать ему понять, что его долг — вернуться в Англию и занять место в палате лордов. Это грех и позор предоставлять право одним только мышам и крысам жить в фамильном доме Сельфордов! Во всяком случае, ему следовало бы вернуться, чтобы быть похороненным там, — добавил адвокат с сарказмом, значение которого стало понятно Дику только восемь месяцев спустя.

Задача была, говоря словами доктора Сталлетти, феноменальной. Развлекательная поездка широкого масштаба. Тихое сожаление Дика от расставания со Скотленд–Ярдом рассеялось в свете столь приятной перспективы.

Когда он вышел на улицу, там дул резкий ледяной ветер. Было уже около девяти, и местность вокруг казалась вымершей. Дику не попалось ни одного такси и домой ему пришлось добираться пешком. Когда он открыл дверь своей квартиры, его удивила темнота и тишина. Фини ушел. На столе лежала пара чистых листов бумаги и ручка. Дик решил, что Лью вышел ненадолго. Но странный гость больше у него не появлялся.

Глава 4

На следующее утро Дик отправился в библиотеку отдавать книгу. Его незнакомая молодая приятельница приветствовала инспектора с улыбкой.

— Добрый день, мистер Шерлок Холмс! Впрочем, он бледнеет в сравнении с вами. Как же вы справились с этим?

— Очень просто, — рассмеялся Дик. — Я поехал к тому человеку, которого мы заподозрили, а он и не думал отпираться. У него оказались странные представления о библиотечных правилах.

Задерживаться в библиотеке у инспектора уже не было повода. Но несмотря на это, он пробыл там еще час.

— Я покидаю Англию на несколько месяцев, — заметил Дик во время разговора.

— Развлекательная поездка? — спросила девушка.

— Не совсем, — небрежно ответил Дик.

Она внимательно посмотрела на него, и вдруг ой понял, что отразилось в ее взгляде.

— Скажите, пожалуйста, не тот ли вы сыщик, которому мистер Гевелок поручил разыскать моего родственника? — быстро спросила библиотекарша.

Теперь наступила его очередь удивляться.

— Лорд Сельфорд — ваш родственник?

Она кивнула головой.

— Дальний. Такое родство обычно приходится искать через увеличительное стекло. Пару дней назад моя мать и я получили приглашение к мистеру Гевелоку, и он рассказал нам, что долгое отсутствие лорда беспокоит его и он ищет сыщика.

— Вы знакомы с лордом?

Девушка покачала головой.

— Нет. Но моя мать видела его маленьким. Говорят, его отец был несносен. Но ведь это вы собираетесь отлавливать лорда Сельфорда? Я правильно угадала?

— Это и было то печальное известие, которое я собирался принести вам, задорно сказал он.

В этот момент их уединение было нарушено. В библиотеку зашли читатели, и Дику не оставалось ничего другого, как отправиться в Скотленд–Ярд на доклад к капитану Сниду, которого он накануне тщетно пытался найти по телефону.

Снид выслушал Дика, не прерывая.

— Это звучит неправдоподобно. Почему же Фини не остался, если ему так хотелось исповедаться? Кто его преследовал? Вы сами не заметили ничего подозрительного?

— Ничего. Но он действительно дрожал, как осиновый лист, когда окликнул меня на улице, и страх его был неподдельным.

Снид нажал кнопку, вызывая дежурного сержанта.

— Мне нужно поговорить с Лью Фини. Пошлите за ним.

Но когда сержант уже выходил, капитан остановил его.

— Ведь вы же знаете все его берлоги, Дик. Может быть сами за ним отправитесь?

— Моя служба заканчивается сегодня в двенадцать.

— В двенадцать ночи, — уточнил Снид. — До этого времени еще много воды утечет в Темзе…

Дик со вздохом отправился в путь.

Лью Фини жил на Грет–стрит. Его хозяйка ничего не знала о его местопребывании. Еще накануне под вечер он ушел и больше не возвращался. В подозрительном клубе, который посещался, в основном, кандидатами на отсидку, Фини тоже не оказалось. Один завсегдатай рассказал Дику, что уговаривался встретиться с Фини, но тот не пришел.

Дик вернулся домой и пошел в спальню переодеться. Он снял пиджак и полез в шкаф за курткой. Когда он открыл дверцу, из шкафа выпало тело. Инспектор отскочил назад. Труп Фини с глухим стуком упал на пол…

Бригада Скотленд–Ярда по расследованию убийств работала в столовой Мартина. Полицейские стояли, переговариваясь друг с другом, ожидая, пока врач закончит осмотр трупа. Через несколько минут он вошел в столовую.

— Насколько я мог сейчас определить, смерть наступила несколько часов назад из–за очень сильной травмы. У него поломан позвоночник…

Дик содрогнулся. Холодок пробежал по его спине. Он спал в этой комнате, не подозревая, что полированные дверцы платяного шкафа скрывают такую ужасную тайну!

— И что, ничего не найдено, указывающего на сопротивление, борьбу? спросил Снид.

— Ничего, — ответил Дик. — Я думаю, на него внезапно напали сзади. Но как убийца попал в мою квартиру?

Вечером в лифте дежурила девушка. Она никого не поднимала наверх после того, как Дик ушел. Жильцы всех других квартир тоже были опрошены.

— У убийцы оставался только один путь, — сказал Снид. — Через кухню.

Дверь из кухни вела на крохотный балкон, рядом с которым были протянуты веревки для подъема со двора небольших грузов.

— Дверь на кухню была заперта? — осведомился Снид.

Этого Дик не помнил. Он не выходил сюда, но экономка, утирая слезы передником, вспомнила, что утром дверь в кухню была открыта.

Дик вышел на балкон и посмотрел вниз. Нужно было обладать ловкостью акробата, чтобы по тонкому тросу забраться сюда со двора.

— Он так вам и не сказал, кого боялся? — спросил его Снид, когда они возвращались в Скотленд–Ярд.

— Он боялся. Но я верю, что ему действительно поручили вскрыть могильный склеп, а неизвестный, который пригласил Фини, уже тогда был готов на убийство.

На следующий день Дик пришел в бюро Гевелока. Адвокат уже прочел отчет об убийстве в вечерних газетах.

— Как бы нам не пришлось отложить отъезд. Вряд ли Скотленд–Ярд сейчас отпустит вас, — сказал он.

После обеда состоялось заседание комиссии по делам об убийствах. Дику было разрежено выехать из Англии после судебного следствия, но и после этого он был обязан поддерживать контакт с властями, чтобы в случае надобности вернуться и выступить свидетелем на судебном процессе. Судебное следствие было назначено на пятницу.

В субботу Дик Мартин покинул Англию.

Глава 5

Все английские газеты были полны подробностями убийства Лью Фини, и мысли Дика все время возвращались к этому событию. Но путешествие принесло массу новых впечатлений и воспоминания об этом жутком случае постепенно стали расплываться в его памяти. Зато другое воспоминание все четче всплывало, пока он удалялся от Англии. Дику улыбалась пара серых глаз, и слышался тихий, нежный и чуть поддразнивающий голос.

Он называл себя дураком, что не узнал ее имени и адреса. Мог бы написать ей… Но событие последних перед отъездом дней… У него даже не осталось времени еще раз зайти в библиотеку. Письмо «красивой девушке с серыми глазами из Беллингхэмской библиотеки» могло бы дойти до нее. Но разве Дик мог знать, не имела ли подобных достоинств в этой библиотеке какая–нибудь другая дама?

Уже в Чикаго Дику пришла в голову счастливая мысль написать письмо заведующей библиотекой с просьбой внести его в число абонентов. Он надеялся, что квитанция будет подписана ее именем. Но когда Дик уже опустил письмо в ящик, он сообразил, что ответ уже не застанет его здесь…

Единственным источником информации для Дика были английские газеты. Судя по ним, полиции все еще не удалось отыскать виновных. Постепенно интерес к этому убийству иссяк и подробности сообщения первых дней съежились до размера маленьких редких заметок. А инспектора увлекла погоня…

В очередной раз его постигла неудача, когда он выехал за лордом в Буэнос–Айрес, но опоздал на несколько дней: лорд отправился, по некоторым сведениям, на Мадейру.

Дик взял билет на ближайший пароход. В этот же день пришла телеграмма от Гевелока с требованием его немедленного возвращения в Англию. Дик вздохнул с облегчением: ему уже порядком надоела безрезультатная охота за неуловимым лордом.

Поездка на Мадейру продолжалась почти две недели, так как пароход заходил во все близлежащие порты. И когда, наконец, они вползли в гавань, случилось чудо: к пароходу подошел баркас с новыми пассажирами, среди которых была она.

Дику показалось, что он видит сон. Но это была она. Он узнал бы ее среди тысячи других. Девушка не заметила его, а сам Дик старался быть неузнанным. Теперь, когда она была рядом, его сдерживала странная робость. И только в последний день путешествия Дик решился.

— Я знала, что вы здесь, — холодно сказала она. — Видела ваше имя в списке пассажиров.

Дик был так возбужден, что даже насмешливый взгляд девушки не мог его задеть.

— Почему же вы сами не подошли? — поинтересовался он.

— Я считала, что господин инспектор путешествует инкогнито, — зло ответила девушка. — Впрочем, в будущем мы будем встречаться чаще. Ведь вы записались в нашу библиотеку.

— В таком случае вы… — Дик ожидал, что его собеседница сама придет ему на помощь.

— Да. Я та самая дама, которая выписала вам квитанцию.

Тут он уже не выдержал:

— А как вас зовут?

— Сибилла Ленсдоун.

— Вот, теперь я вспомнил!

— Вы прочли мое имя на квитанции?

Дик утвердительно кивнул.

— Весьма странно. Квитанция вернулась по почте из–за неполучения ее адресатом. — Сибилла была безжалостна.

Чувствуя себя разгромленным, Дик рассмеялся и развел руками.

— Вы собираетесь продолжить ваше путешествие? — спросила Сибилла.

— Нет. Я поспешу в Лондон. Сейчас я очень тоскую по нему. У меня там маленькая уютная квартирка. И хотя, если стать посреди комнаты, можно руками касаться стен, меня она вполне устраивает.

Сибилла вздохнула.

— В таком случае, вы должны сначала посмотреть нашу квартиру на Корем–стрит.

— Какой номер? — быстро спросил Дик.

— Один из немногих, — улыбнулась она. — Но мне уже пора. Уже очень поздно, мистер Мартин.

Он проводил ее до каюты и задумался. Что могло привести ее на Мадейру? Она вряд ли принадлежала к тем счастливцам, которые могут менять лондонский туман на солнце юга. Сибилла в этот раз показалась ему еще красивей, чем оставалась в воспоминаниях. У нее был тип тонкой, почти восточной красоты. Она была стройна, но не худа. Грациозная гибкость сквозила в каждой линии ее тела.

На следующее утро они прибыли в порт. Дик устроил так, что очутился с Сибиллой в одном купе поезда, мчавшего их в Лондон.

— Вы рады тому, что вернулись? — поинтересовался он.

Сибилла подавила вздох.

— Я рада тому, что снова могу говорить на родном языке. Мне не очень легко давался португальский.

Дик удивился.

— Но во всех отелях говорят на английском языке!

— Верно. Но я жила не в отеле, а в маленьком пансионате в горах, где люди говорят только по–португальски. А вообще, моя поездка представляется мне бесцельной.

— В таком случае, — сказал Дик, — давайте пожмем друг другу руки. У меня та же история!

Сибилла улыбнулась:

— Но нельзя сказать, что я возвращаюсь с пустыми руками.

Она вынула из своей сумки маленькую шкатулку, открыла крышку и дала заглянуть туда Дику.

В шкатулке лежал плоский, еще не виданной им формы ключ. Он имел зубцы на каждой стороне.

— Что за странный ключ, — сказал Дик. — И за этим вы ездили на Мадейру?

Она кивнула головой.

— Хотя я представляла себе результат поездки совершенно иначе. Весьма странная история, которая опять–таки находится в связи с лордом Сельфордом. Кстати, как выглядит мой родственник?

— Как китайский император. Это значит, что я не видел ни того, ни другого.

Сибилла тут же начала расспрашивать Дика о его путешествиях. А потом настала и ее очередь рассказывать…

— Мой отец когда–то нанял португальского садовника по фамилии Сильва. Потом, когда в нем миновала надобность, он рекомендовал его лорду Сельфорду. После смерти старого лорда Сильва переселился на Мадейру. Около трех месяцев назад моя мать получила письмо от католического священника, который сообщал, что Сильва умер. Перед смертью он просил священника дать ему отпущение грехов и взял с него обещание передать что–то члену нашей семьи. Но ни я, ни мать не могли и думать о поездке на Мадейру. У нас для этого не было средств. Но со следующей почтой пришло второе письмо, которое было отправлено из Лондона. В нем были сто фунтов и билет на пароход, отплывавший на Мадейру.

— Кто отправитель? — заинтересовался Дик.

— Он не назвал своего имени. Но я решилась на путешествие. Старый священник был очень рад моему приезду. За последний месяц его дом трижды посещали взломщики, и он связывал эти преступления с маленьким пакетом, который получил от Сильвы. Естественно, я ожидала увидеть какую–то ценность, ради которой стоило бы приезжать. Тем более, что Сильву считали богатым человеком. Но в пакете оказался только этот ключ. Представляете мое разочарование?

Дик задумчиво покрутил ключ в руках.

— Сильва был садовником у лорда Сельфорда. Любопытно, как он мог разбогатеть? После него остались какие–нибудь бумаги?

— Мне о них ничего не известно, — сказала Сибилла. — Но я хочу рассказать вам то, что вас наверняка заинтересует. Ключ я положила в карман пальто, которое висело в комнате. И только я вышла на улицу, как на меня налетел человек, вырвал из рук сумочку и тут же исчез. В сумочке не было ничего ценного. Но мне вспомнилось нападение на дом священника, и я не имела больше ни одной минуты покоя… Как только я поднялась на борт парохода, ключ был передан на хранение капитану.

— И вас оставили в покое?

Девушка усмехнулась.

— Можно считать и так. Хотя дважды кто–то рылся в чемоданах и один раз устроил обыск каюты.

— Любопытно, — медленно сказал Дик и еще раз посмотрел на ключ. — Так какой у вас номер дома?

Сибилла ответила, но Дик понял, что только его настойчивость заставила ее сделать это. Он передал девушке шкатулку.

— Что вы скажете на это, сыщик?

Дик пожал плечами.

— Для предположений мне нужно сначала увидеть замок, к которому подходит этот ключ.

Поезд вошел под своды станции Ватерлоо. Сибилла почувствовала себя обиженной, когда Дик быстро попрощался с ней и исчез в толпе пассажиров. Ей пришлось подождать, пока придет багаж и носильщик поймает такси. Сибилла достала кошелек, чтобы рассчитаться с носильщиком, когда ее сильно толкнули справа и тут же последовал толчок слева. Девушка пошатнулась и выронила сумочку, которую тут же подхватил какой–то юркий человечек и перебросил еще одному вору, стоявшему в отдалении. Тот кинулся бежать, но чья–то рука схватила его. Вор сделал попытку прорваться, но сильный удар сбил его с ног.

— Не спеши, парень, нужно отучить тебя иметь слишком длинные руки, сказал Мартин.

Глава 6

Ясным апрельским утром Дик вошел в бюро Гевелока. Адвокат как раз заканчивал диктовать письмо машинистке. Он улыбнулся, приветствуя гостя, и кивнул на стул. Когда секретарша покинула комнату, Гевелок встал и набил трубку.

— Значит вам так и не удалось повидаться? — спросил он.

— К сожалению. Я не вылезал из поездов и автомобилей, но он, должно быть, путешествовал на ракете. Например, в Рио–де–Жанейро я прибыл после обеда, а он уехал оттуда утром. В Капштадте он обогнал меня на три дня. Я отправился на Мадейру, но тут ваша телеграмма отозвала меня домой…

Гевелок кивнул и нажал кнопку звонка. В дверях появилась секретарша.

— Принесите мне последние сообщения по делу Сельфорда, — сказал Гевелок.

Через минуту у него в руках была синяя папка. Гевелок раскрыл ее и подал Дику. Внутри лежала телеграмма из Капштадта.

«Гевелоку. Лондон. Запрещаю дальнейшее преследование сыщиком. Доверенность уже в дороге. Прибываю в Лондон августе».

Телеграмма была отправлена за три дня до прибытия Дика в Капштадт.

— Как видите, мне ничего не оставалось, как отозвать вас, — пожал плечами Гевелок. — А что вам удалось о нем узнать?

— Немного. Я разговаривал со швейцарами и кельнерами, но он никому не бросался в глаза. Хоть теперь вы можете мне сказать, что вы предполагаете по поводу всей этой истории?

Гевелок плотно сжал губы.

— Ничего определенного, — признался он. — В худшем случае он женился на женщине, с которой не может показаться в Англии.

Дик задумчиво потер подбородок.

— У вас есть письма от него?

Гевелок кивнул головой.

— И я могу их видеть?

— Пожалуйста, — кивнул на папку адвокат.

Дик начал перелистывать бумаги. Тут были телеграммы со всех концов света, длинные и короткие письма, написанные от руки и напечатанные на машинке.

— Это почта за последний год. Вся корреспонденция занимает два ящика в моем шкафу.

— И вы можете поручиться, что все письма написаны его почерком?

— Разумеется. Сомнения даже не приходили мне в голову… Нет, я уверен, в их подлинности!

Дик отдал папку.

— Мне жаль, мистер Гевелок, что я не сумел добиться успеха. В одном только могу вас успокоить. Женщина тут не замешана. Он был один в Нью–Йорке и один в Сан–Франциско. Ни в Шанхае, ни в Индии его не видели в сопровождении женщины. И у меня к вам просьба, если можно, познакомьте нас, когда лорд приедет в августе.

— Охотно, — мрачновато улыбнулся Гевелок. — Если сумею его задержать на достаточно долгое время.

Дик попрощался и, погруженный в свои мысли, двинулся домой. С собой в кармане он уносил чек на значительную сумму, полученный в качестве гонорара за проделанную работу.

Дома Дик распаковал чемоданы. Содержимое одного из них он высыпал прямо на пол. Перед инспектором лежала груда заметок, билетов, квитанций, вырезок из газет. Он нагнулся и взял листик фильтровальной бумаги. Инспектор обратил внимание на этот листок, когда осматривал номер беспокойного лорда в Буэнос–Айресе. На бумажке ясно отпечатался адрес: «Мистер Бертрам Когги, Вильдхауз, Суссекс».

Дик спрятал адрес и прошел в спальню. Там он остановился перед зеркалом.

— И ты еще называешь себя сыщиком? — спросил он свое отражение, и губы его сложились в насмешливую улыбку. — Ты баран, мой милый!

Остаток дня Дик провел, отрабатывая шулерский трюк, который изучил в дороге. При сдаче колоды нужно было сделать так, чтобы первая карта исчезла и появилась на месте девятой. Когда карта стала послушно появляться в положенном месте, удовлетворенный Дик встал и пошел в гараж за автомобилем.

Глава 7

— Введите его, — сказал Бертрам Когги.

Это был маленький лысый человек, разговаривавший тихо и мягко.

Пока секретарша выходила за посетителем, Когги надвинул на нос золотые очки и еще раз прочел: «Мистер Джон Рендл, 194, Коллинс–стрит. Мельбурн». Это имя ему было незнакомо. Он знал в восьмидесятых годах одного Рендла, крупного торговца, но знакомство это было весьма поверхностным. Вряд ли это был он.

Перед тем, как Когги доложили о приходе посетителя, он перелистывал свою записную книжку. Сейчас, когда незнакомец показался на пороге, Когги сунул ее в кипу бумаг на столе.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Когги молодому человеку, явно не похожему на Рендла, которого он когда–то видел. — Вы должны извинить меня за полумрак, в котором я живу. Более яркий свет вреден для моих глаз.

Джон Рендл нащупал стул и осторожно сел.

— Мне очень жаль, что я беспокою вас в столь поздний час, — извинился гость, — но я вчера только приехал из Австралии и должен завтра уехать.

— Что же вам угодно?

— Разрешите объяснить все по порядку. Я владелец небольшой фирмы недалеко от станции Пен Май.

Он помолчал, а затем говорил медленнее.

— Вы мой ближайший сосед.

Когги кивнул головой. Весь его капитал был вложен в недвижимость. Так что, соседей было хоть отбавляй…

— У меня есть основания предполагать, что по нашим землям проходит золотоносная жила, — продолжал Рендл. — Это открытие мне удалось сделать примерно год назад. Но я не хотел оглашать этот факт…

— То, что там есть золото, мне известно, — ответил Когги, — Но его там настолько мало, что нет смысла его добывать. Все это дело раздула пресса. Вы, вероятно, не читали этих публикаций, так как находились еще… в океане. Тем не менее, я вам весьма благодарен…

— Вы купили свои земли у лорда Сельфорда? — небрежно сказал посетитель, не обращая внимания на льстивый тон хозяина.

У Когги дрогнули ресницы.

— Ну, не совсем у него, а у его агента из одной крупной адвокатской фирмы. Вот только забыл его имя. Его лордство трудно застать. Он много путешествует. Его агенты получают извещения из Африки, Китая, Южного полюса и еще Бог знает откуда…

Он вдруг пришел в себя, как будто сообразив, что рассказывает гостю вещи, ему неинтересные, и встал.

— Благодарю за визит, — пробормотал Когги. — Жизнь кажется приятнее, когда сталкиваешься с подобным бескорыстием.

— Вы имеете непосредственную связь с ним? — спросил посетитель, чьи мысли, по–видимому, еще крутились вокруг странностей молодого лорда.

— С кем? Лордом Сельфордом? Как же я могу сделать это? Он, наверное, и не знает о моем существовании.

Когги взял посетителя под руку, и они вместе направились к двери.

— У вас автомобиль? Это хорошо. Дело идет к дождю. И поздно уже. Счастливого пути!

Когги стоял на крытой террасе и смотрел вслед автомобилю, пока его огни не скрылись за поворотом дороги. Затем он вернулся в дом.

Женщина в черном шелковом платье, которую Рендл принял за экономку Когги, вышла навстречу мужу. В грубых чертах ее лица отражалась жестокость. Они вместе вошли в комнату.

— Кто это был? — спросила она раздраженным тоном.

Когги снова уселся за письменный стол. Он улыбнулся и откинулся на подушку кресла.

— Кто это был? Дик Мартин — сыщик.

Миссис Когги побледнела.

— Сыщик? И ты так спокойно говоришь об этом? Что ему было нужно у нас?

Ока была взволнована, и ее руки, усыпанные бриллиантами, начали мелко дрожать.

— Он приходил нюхать, — ответил Когги. — И хоть он весьма смышлен, ему это не помогло. Я опознал его. У меня есть, по меньшей мере, три его фотографии. А вот что его привело к нам? Я удивлен. Я действительно очень удивлен…

Когги сунул руку в кучу бумаг за записной книжкой. Вдруг лицо его посерело.

— Ее нет. И ключ от… Великий Боже, ключ!

Шатаясь, как пьяный, Когги поднялся на ноги. В его взгляде отражался дикий ужас.

— Я совсем забыл, что по ловкости он не уступает любому вору, пробормотал он. — Черт побери! Закрой двери, жена! Я должен срочно поговорить по телефону.

Глава 8

Хотя стеклоочистители работали вовсю, Дик уже почти не различал дорогу. Лучи фар боролись с дождем и темнотой, но их свет разбивался о тысячи капель.

Корем–стрит, 109, — подсказал адрес его внутренний голос. В следующий момент перед его мысленным взором предстала девушка. Почему он вспомнил о ней, когда продолжал думать о Бертраме Когги? Дик проследил за своими, мыслями и вдруг ощутил в своей левой руке маленькую записную книжку. Твердый предмет, который ощущался сквозь мягкую кожу обложки, связал в его мозгу записную книжку с Сибиллой.

Дик так резко нажал на тормоза, что машину занесло. Он зажег свет в салоне, чтобы рассмотреть свою добычу. Это была почти точная копия ключа, который Сибилла показала ему в поезде и который теперь лежал в его банковском сейфе.

Инспектор присвистнул и опустил записную книжку в карман. Но ключ он спрятал под ноги, подняв резиновый коврик. Предприимчивые джентльмены, не жалевшие расходов, чтобы овладеть ключом Сибиллы, могли остановить его автомобиль, и в этом случае его карманы были бы весьма ненадежным хранилищем.

Интерес Дика к таинственному братству ключарей стал возрастать. Он уже предвидел приключения, далеко превосходившие трудности кругосветной охоты за лордом. Дик завел двигатель и тронулся с места. Ситуация была прелюбопытнейшая. Когги отрицал всякую связь с лордом Сельфордом. Тут что–то было не так! Но какое значение имел ключ? Для Когги он был очень важен, судя по тому, как он прятал эту книжку, как будто застигнутый на месте преступления. Итак, теперь в руках Дика было уже два экземпляра из этой странной коллекции ключей. Вот только не ясно было, к чему они…

Огромный грузовой автомобиль, сотрясая близлежащие дома, пронесся мимо так близко, что чуть–чуть не столкнул его в канаву. Не стоило особо углубляться в мысли, ведя автомобиль по узкой дороге в темную дождливую ночь.

Дик принял это решение весьма вовремя. Прямо перед ним показались три красных фонаря, расставленных поперек дороги. Это был сигнал, что дорога ремонтируется и закрыта для движения. Хотя Дик проезжал тут пару часов назад и не видел даже подготовки к ремонтным работам. А кроме того, минуту назад его обогнал грузовик, которого и близко не было видно.

Инспектор остановился, приоткрыл дверцу и при свете фар разглядел полуразрушенную стену, густо обвитую дикорастущим плющом. В одном месте стены был провал. Возможно, там раньше была калитка.

Дик еще раз взглянул на красные фонари и вытащил их кармана револьвер. Потом он выключил свет и прислушался. Тишину нарушали только шум дождя и завывание ветра. Держась посередине дороги, Дик подошел к одному из фонарей и внимательно осмотрел его. Фонарь оказался старым и ржавым. Красная краска была неравномерно разлита по его стеклу. Второй фонарь был поновей и другой конструкции. Но и здесь стекло было выкрашено весьма небрежно.

Ударом ноги Дик сбросил средний фонарь в канаву, быстро вернулся в машину и нажал на стартер. Но двигатель не завелся. Мотор был еще теплый, причин для капризов у него не было. Дик вышел и обошел вокруг машины. Затем снова сел в кабину и взглянул на указатель бензина. Стрелка стояла на нуле.

Инспектор был изумлен. Он заправился в Лондоне и за столь небольшую поездку не мог израсходовать все горючее. Дик постучал по бензобаку. Никаких сомнений — бак пустой. Очередной порыв ветра принес запах… бензина. Инспектор зажег фонарик и увидел, что стоит в луже. Кто–то отвинтил пробку и вылил бензин из его машины, пока он стоял и разглядывал фонари.

Дик закрутил пробку на место, подивившись еще и тому, что он не слышал ни звука. Как бы то ни было, он был совершенно беспомощен на безлюдной дороге.

Инспектор осветил фонарем ворота. Ветхая створка давно уже свободно болталась на петлях. Дик до сих пор не мог сориентироваться, где именно он находится. Но тут он понял, что эта стена отгораживает от дороги усадьбу «Виселицы».

Дик пошел вдоль аллеи. Неухоженный сад выглядел ночью непролазной чащей. Над головой инспектора сомкнули ветви верхушки тополей. Неожиданно свет фонарика упал на достаточно глубокую яму длиной в человеческий рост.

Бог мой, это похоже на свежевырытую могилу, — подумал Дик, и непроизвольная дрожь охватила его. Он ускорил шаги. Безвкусный квадрат жилого здания был уже рядом. Дик осветил голые стены и только теперь увидел, насколько они обветшали. Повсюду осыпалась штукатурка и торчали голые кирпичи. Дом стоял, погруженный в глубокий сон.

Дик подождал секунду, прежде чем стукнуть в дверь. По всему дому раскатилось гулкое эхо. У него появилось ощущение, что дом абсолютно пуст. Но куда же исчез его обитатель? Дик еще раз постучал в дверь. И тут он услышал приближающиеся шаги…

Дверь приоткрылась, и в щели показалось желтое лицо и черная борода доктора Сталлетти.

Дик уже видел его, но в безжалостном свете фонаря лицо Сталлетти показалось таким отталкивающим и ужасным, что он от испуга едва не выронил фонарь.

— Кто здесь? Что вам угодно? — послышался ворчливый голос старика. Вытек бензин? Нечего сказать, хороший у вас автомобиль. Бензин у меня есть, могу продать. Дарить ничего нельзя в наши тяжелые времена.

Сталлетти сделал вид, что не узнал посетителя даже тогда, когда впустил Дика в прихожую. На нем был черный халат, который густо покрывали бурые пятна. Обут Сталлетти был в сапоги, которые немилосердно скрипели при ходьбе. Судя по его виду он не умывался со времени последнего посещения Дика. Большие сильные руки Сталлетти были грязны, а ногти правильнее было бы назвать когтями. Правда, часть комнаты, которую было видно из прихожей, находилась в противоречии с общим видом здания и его владельцем. На полу лежал густой ковер, занавески были из тяжелого бархата, а позолоченные стулья и кресла были обтянуты французским шелком. С потолка свисала серебряная люстра, и дюжина ее электрических свечей заливала комнату ослепительным светом. Но на всем лежал толстый слой пыли, и когда Дик ступил на ковер, его окутало густое облако.

— Подождите меня здесь. Я принесу бензин, а вы приготовьте деньги.

Дик подождал, пока затихнут шаги Сталлетти, и тщательно осмотрел комнату, но не сумел определить род занятий ее хозяина.

Неожиданно послышался металлический лязг. Вернулся Сталлетти, держа в руках два бидона. Он поставил их на пол и вытер об штаны пыль с рук.

— Шестнадцать литров. Качество отличное. Будете довольны.

Дик недоверчиво глянул на него. Неужели хозяин до сих пор не узнал его?

Сталлетти, как будто угадав недоверие своего посетителя, пытливо уставился на него и спросил:

— Мы ведь уже встречались с вами, не правда ли? Вы тот самый сыщик, который забрал у меня «Общую морфологию»?

— Совершенно верно, господин профессор, я сыщик.

Что–то подсказывало Дику, что опасность совсем рядом, и он не спускал глаз с бородача.

— Вы, возможно, слышали раньше мое имя? Я пользуюсь неплохой репутацией в ученых кругах, — похвастался Сталлетти. — Но теперь давайте рассчитаемся. Уже поздно, а я готов свалиться от усталости.

Дик подал ему деньги.

— Сдачу можете оставить себе, — великодушно сказал он и с удивлением увидел, как профессор удовлетворенно сунул банкноту в карман. Судя по всему, он был не настолько горд, чтобы отказываться от этой подачки.

Сталлетти открыл дверь. Он вроде бы собирался что–то еще сказать, но потом передумал и захлопнул дверь перед носом своего гостя. Но не успела дверь закрыться, как в глубине дома раздался крик, полный ужаса и смертельной муки. У сыщика кровь застыла в жилах. Крик повторился и перешел в рыдания.

Мартин стоял на крыльце, сжав руки в кулаки. Ему хотелось ворваться в дом и потребовать объяснений. Но он сразу понял безнадежность такого поступка. Поэтому он нагнулся, взял бидоны и поспешил вниз по аллее. Обе его руки были заняты и от услуг фонарика пришлось отказаться. Так как глаза не могли помочь в этой кромешной тьме, оставалось положиться на слух.

По расчетам Дика, он уже приближался к странной яме, когда услышал сзади шуршание веток и шум осыпающейся земли. Шорох был так слаб, что почти заглушался шумом дождя. Когда Дик обернулся, он увидел только черноту.

Вдруг справа от него ветки кустарника раздвинулись. Дик бросил бидоны и схватился за револьвер. И тут его вдруг схватило нечто нагое, зверское, безволосое. Могучие руки не давали ему шевельнуться. Инспектор забарабанил кулаками по голой груди противника, но с таким же успехом он мог бить по каменной стене. Тогда он вспомнил несколько специальных приемов, схватил нападавшего за огромную руку, напрягшись, повернул ее и рванул в сторону. Могучее тело с глухим звуком рухнуло на землю, Послышался стон — рыдающий звук, в котором не было ничего человеческого. И все стихло…

Дик одной рукой выхватил револьвер, другой нажал на кнопку фонаря. Рядом никого не было. Он осветил место поединка. Нападавший бесследно исчез. Инспектор резко повернулся и осветил аллею. Могучая фигура в набедренной повязке быстро исчезла в кустах.

Дик схватил бидоны и помчался по направлению к шоссе. Он быстро наполнил бак и с глубоким вздохом облегчения услышал звук ровно работающего мотора. Всю дорогу до Лондона перед глазами стояла темная могила среди кустов, которая предназначалась доктором Сталлетти для его тела.

Глава 9

Ночь была темная и бурная, а так как Бертрам Когги не мог считаться хорошим пешеходом и был человеком робкого десятка, то он разбудил своего шофера, чтобы преодолеть шесть миль, отдалявших его дом от усадьбы «Виселицы». Томми Коулер скорчил гримасу, но ему пришлось подчиниться. Примерно в ста метрах от дома Сталлетти, Когги велел остановить машину.

— Потуши все огни и стой, пока я не вернусь, — приказал он водителю и пошел вдоль темной стены, ощупывая ее руками. Выйдя на аллею, он чуть не свалился в яму, но успел ощутить пустоту. Когги отпрянул назад и исследовал препятствие. Когда он понял, что перед ним — открытая могила, зубы его застучали от страха. Спокойней Когги вздохнул только, когда добрался до дома. Он обошел его сзади и трижды постучал в темное окно. Когда он вернулся к двери, она была уже открыта, и Сталлетти стоял на крыльце.

— Вы приходите достаточно поздно, милейший. Сразу скажу вам, что судьба к вам оказалась немилостива.

— Он ускользнул?

В голосе Когги звучал страх.

Сталлетти пожал плечами и задумчиво погладил бороду.

— Увы, — равнодушно сказал он, — если бы все шло в соответствии с моими желаниями, то он уже лежал бы в глубоком прохладном ложе, откуда больше не встал бы. Сразу же после вашего звонка я выставил на дороге фонари и собственноручно опорожнил его бак с бензином. Потом я поспешил в дом и встретил его там. Все шло хорошо, но одно из звеньев цепи оказалось слабым, и он сломал его.

Когги обвел комнату беспокойным взглядом.

— Что же теперь будет? — шепотом спросил он.

Сталлетти презрительно усмехнулся.

— А что может произойти? Явится уважаемая полиция и сделает обыск. Найдет она пару крыс, которые умерли естественной смертью…

— А вы? — пробормотал Когги, дополнив вопрос красноречивым взглядом.

— Что я? Я послал по его следам кое–кого. Но тот вел себя как последний идиот. К сожалению, мускулы развиваются за счет мозга. Но почему мы стоим на сквозняке? Не хотите ли войти в дом, милейший?

Профессор провел гостя в свой кабинет. Письменный стол здесь был немного расчищен и покрыт грязными игральными картами. Очевидно, Сталлетти раскладывал пасьянс, когда его потревожил стук.

— А теперь расскажите мне, кто этот подающий надежды молодой человек, которого вы, кажется, очень боитесь? Между прочим, он один раз уже был здесь. Приходил за книгой, которую я одолжил в библиотеке. Это было в тот день, когда ваш шофер впервые отыскал меня.

Когги кивнул головой. Его лицо было бледным и напряженным, пересохшие губы потрескались, хотя он время от времени проводил по ним языком.

— Это тот самый сыщик, которого Гевелок послал по свету искать Сельфорда, — тихо ответил он.

Сталлетти удивился.

— Нет, это феноменально! Сыщик Гевелока!

Он издал звук, заменяющий ему смех.

— Изумительная шутка! Самый лучший шутник — жизнь! Позвольте мне еще раз посмеяться!

Когги заерзал на стуле. Веселое настроение Сталлетти было страшнее его гнева.

— Этот Гевелок, Гевелок… — хрипел Сталлетти. — Но скажите, а наш друг сыщик нашел лорда? Нет? Как жаль! Ему надо было надеть сапоги–скороходы…

Он опустился на стул и стал барабанить по столу грязными пальцами.

— Я вижу по вашему лицу, что у вас есть что–то еще на душе, — сказал он резко и в упор посмотрел на Когги.

— Мне нужны деньги, — с досадой ответил тот.

Сталлетти некоторое время рассматривал собеседника, потом, ни слова не говоря, залез в ящик письменного стола и вынул толстую пачку денег.

— Так как нас стало меньше, ваша доля может быть увеличена. Если я умру, это будет вам на пользу. Но зато, если вы…

Когги содрогнулся.

— К чему говорить о таких ужасных вещах? — жалостно сказал он и провел рукой по своей лысине. — Будем радоваться, что мы живы и здоровы. Мы слишком далеко ушли от своих первоначальных планов. Вспомним Библию: кто прольет человеческую кровь…

— Разве я пролил человеческую кровь?

— Об этом вы должны спросить свою совесть и меня, — сказал Когги.

Губы Сталлетти искривила саркастическая улыбка.

— Был когда–то человек, по имени Лью Фини, — сказал он, взвешивая каждое слово. — Он действительно умер насильственной смертью. Но, так как убийца не был пойман, то он, вероятно, сам покончил с собой.

Он хихикнул.

— Не люблю людей, которые распахивают свою душу перед начальством. Это может испортить все дело, потому что полицейские — люди лишенные фантазии и не имеющие биологического образования. Они не понимают, насколько паутина ценнее маленькой мухи, которая барахтается в ней. Они не знают…

Сталлетти замолчал и приложил палец к губам. Послышался легкий шум под окнами…

— Снаружи никого нет? — прошептал профессор.

— Джиако? — боязливо спросил Когги.

— Нет. Это не Джиако. Оставайтесь здесь, а я схожу посмотрю.

Сталлетти на цыпочках вышел из комнаты. Наступила тишина. Наконец, Сталлетти вернулся. Его глаза блестели. Когги понял, что профессор очень возбужден. Сталлетти молча положил на стол предмет, похожий на слуховую трубку.

— Кто–то подслушивал у окна. Я думаю, что знаю, кто это. Вы приехали в автомобиле? Это вопреки нашему уговору.

— Я пришел пешком, — сказал Когги.

— У вас прекрасный водитель, но он слишком любопытен.

— Я ведь уже сказал, что пришел пешком и один!

— Он мог проследить за вами.

Сталлетти вытащил из кармана скомканную фуражку.

— Вы ее когда–нибудь видели?

Когги покачал головой.

— Он снял ее, чтобы приложить слуховую трубку к уху. Я уверен, что он слышал все, о чем шла речь.

— Это не мог быть Коулер, — настаивал Когги. — Зачем ему шпионить за мной, ведь он племянник моей жены!

— И любит ее как родную мать, — иронически закончил Сталлетти. — Шпион в вашем собственном доме! Это может закончиться для всех нас весьма печально…

— Нет. Это совершенно невозможно!

— И все–таки с него не следует спускать глаз. Кем он был раньше? Автомобильным вором, чей портрет красовался в каждом полицейском альбоме? Когда наш общий друг — как его там имя — Мартини? Нет — Мартин, когда он посетил меня, он сразу узнал Коулера!

— Это могло случиться, — запинаясь согласился Когги. — Но он слишком замешан в этом деле, чтобы взять на себя роль доносчика…

Когги наклонился к уху Сталлетти и зашептал. В глазах профессора появился интерес. Он ударил ладонью по столу.

— Жаль, что Джиако раньше не было в саду. Тогда сейчас у нас не было бы сомнений.

Он проводил Когги до дверей и смотрел ему вслед, пока гость не скрылся в темноте.

Когги нашел свой автомобиль на том месте, где его оставил. Шофер дремал, и Когги дернул его за рукав.

— Томми, — сказал Когги хрипло. — Ведь ты сделал, как я сказал? Ты не следил за мной?

— Выходить из машины в такую собачью погоду? Я не сошел с ума!

Коулер нагнулся и включил фары. Его хозяин стоял и смотрел на своего водителя. На нем не было фуражки. Когги задрожал от гнева.

— Где твоя фуражка?

— Ветер сорвал, когда я вышел на минутку, — спокойно и без малейшего смущения ответил шофер.

— Если ты меня считаешь дураком, Томми, тебе придется горько пожалеть об этом!

— Садись и не болтай чепухи, — невежливо промычал Коулер и не дожидаясь хозяина тронул автомобиль. Когги вскочил в него на ходу.

На обратном пути в голове его мелькали разные планы мести и защиты, но Когги знал, что не приведет в исполнение ни один из них. Он слишком доверял Коулеру и теперь оказался в его руках.

Глава 10

На следующее утро Гевелок едва успел зайти к себе в бюро, как ему доложили о посетителе. Увидев Дика, адвокат удивился.

— Дела обстоят довольно печально, мистер Гевелок, — сказал сыщик. Вчера я не все вам сказал. Сейчас я почти уверен, что Бертрам Когги поддерживает отношения с лордом Сельфордом.

— Когги? — переспросил Гевелок, морща лоб. — Это имя мне кажется знакомым.

— Это он купил земли Сельфорда в Австралии, — напомнил Дик.

— Теперь вспоминаю. Тогда даже возникли осложнения. После заключения сделки на участке нашли золотые россыпи. Даже «Таймс» об этом писала. Но личное знакомство этого Когги с лордом я считаю невозможным. Может быть, лорд дал ему ответ на запрос… А вы его спрашивали о лорде? — спросил обеспокоенный адвокат.

— Он категорически отрицает знакомство и любую переписку. Именно это и кажется мне подозрительным. Тем более, что я сделал открытие, которое изобличает его во лжи.

Дик положил на стол записную книжку Когги так, что из нее выпал ключ. Мистер Гевелок взял его и стал рассматривать.

— Вам его дал Когги?

— Не совсем дал. Скорее, оставил лежать, — хладнокровно объяснил Дик. Но поглядите на записную книжку. Она испещрена записями всех маршрутов лорда. Дни приезда и отъезда во все города. Все отмечено. Сам лорд Сельфорд не мог бы тщательнее вести эти записи!

Гевелок медленно перелистывал книжку.

— Об этом стоит подумать, — признал он.

Дик нагнулся над столом.

— Вам известен человек по имени Сталлетти? Его дом находится в Суссексе на Брайтонском шоссе.

Он замолчал, увидев, как Гевелок замялся.

— Я знаю его. Он арендует одну из усадеб лорда. Да, он живет милях в шести–семи от Когги, они соседи… Я видел его… пару раз… Но почему вы вспомнили о нем?

Дик рассказал о приключении с бензином.

— А вы сообщили об этом в полицию?

— Еще нет, — покачал головой Дик, — но, наверное, схожу к Сниду.

— Кто это?

— Один из инспекторов Скотленд–Ярда. Настоящий гений в области загадочных историй. А перед нами сейчас весьма сложная задача. Вы знаете на какие средства живет Сталлетти?

— Не знаю, — ответил адвокат. — Вообще, он замечательный биолог со смелыми научными идеями. Подождите, я вспомнил, что Сталлетти был нам рекомендован мистером Когги. Сейчас посмотрим бумаги.

Спустя некоторое время он вернулся с папкой в руках.

— Я не ошибся. Месяц спустя после покупки австралийского участка Когги обратился к нам по поводу Сталлетти. Усадьба «Виселицы» стояла тогда пустой. Скорее всего, ее жуткое название отпугивало возможных арендаторов. Говорят, что там сто лет назад действительно была виселица…

— Судя по всему, виселицу снесли преждевременно. У меня ощущение, что в этой местности живет очень опасный преступник, — сказал Дик.

Он узнал у адвоката даже больше, чем надеялся…

Домой Дик вернулся только для того, чтобы опять запаковать свои чемоданы и дать отпуск своей экономке, запретив ей появляться на его квартире в ближайшие четыре недели. Привратнику было дано указание всю почту на его имя пересылать в Скотленд–Ярд. О своих планах расследования Дик не сказал даже Гевелоку.

Глава 11

Миссис Ленсдоун была женщиной хрупкого сложения и редкой красоты. Ее жизнь не всегда проходила в стенах скромной трехкомнатной квартиры. Было время, когда она была в числе самых богатых женщин Англии. Грегори Ленсдоун, ее муж, был владельцем огромных земельных участков, прекрасного дома в фешенебельной части Лондона, знаменитой скаковой конюшни и яхты. Но все это рухнуло в одну ночь. Он входил в правление компании, директор которой был вынужден срочно уехать. Эта поездка закончилась на каторге, а компания обанкротилась. Правлению пришлось удовлетворять иск кредиторов на общую сумму в полтора миллиона фунтов, и Ленсдоун оказался единственным, чье имущество было записано на его имя. Он умер раньше, чем сумел сделать последний взнос в счет покрытия долгов…

От этого страшного разорения Ленсдоунам удалось спасти только дом, в котором они занимали скромную квартирку. Сюда миссис Ленсдоун собрала остатки былой роскошной обстановки. Понемногу рана, нанесенная ей жизнью, зарубцевалась. Дочь, Сибилла, была единственным утешением и оплотом надежд несчастной вдовы.

Вечера они проводили вместе. Иногда Сибилла читала вслух, иногда писала за маленьким письменным столом, стоявшим в углу комнаты. Мать тем временем вязала, время от времени бросая взгляды на дочь. Гости приходили к ним редко. Миссис Ленсдоун поэтому вздрогнула и удивилась, когда однажды вечером раздался резкий звук дверного колокольчика.

Сибилла вышла открыть дверь. Она была изумлена, увидев перед собой Дика Мартина.

— К сожалению, это не сказочный американский дядюшка, а всего лишь я, извинился он.

Когда немного смущенный Дик вошел в гостиную, мать Сибиллы встретила его долгим, изучающим взглядом. Очевидно, она была удовлетворена осмотром, так как лицо ее приняло приветливое выражение.

— Очень приятно, что вы решили показаться у нас, мистер Мартин, любезно произнесла миссис Ленсдоун. — Таким образом, я получила возможность лично поблагодарить вас за то, что вы заступились за мою дочь.

— Долг чести, — смущенно пробормотал Дик.

Он поискал глазами стул и, к ужасу Сибиллы, выбрал наименее прочный. Но хрупкий стул, к счастью, выдержал.

— Я предвидел попытку грабежа, и мне только жаль, что до сих пор не задержан организатор преступления, — сказал сыщик.

— Все оказалось не так уж страшно, — улыбнулась Сибилла. — Сумочка со всем его содержимым у меня. Вот только ключ исчез, как по волшебству.

Дик принял скромный вид. Сибилла внимательно посмотрела на него.

— А не вы ли были тем самым волшебником? — внезапно спросила она.

Дик засмеялся и кивнул головой.

— Когда я возвращал вам в поезде сумочку, я вынул из нее ключ. Вы слышали, как я опускал его в шкатулку? Но это был карандаш!

— Как же я не заметила подмены? — изумилась Сибилла. — Я ведь не спускала с ключа глаз!

Дик снисходительно усмехнулся.

— В этом и состоит искусство подмены, что все происходит открыто. Ключ находится в моем банковском сейфе, где ему гарантирована сохранность. Если к вам будут приставать с этой темой, можете так и объяснить.

— Вы полагаете, — уточнила встревоженная миссис Ленсдоун, — что мою дочь и теперь не оставят в покое?

— Не знаю…

Дик опустил глаза.

— Я пришел сюда, чтобы посоветоваться с вами обо всем этом. Но сначала разрешите задать вам вопрос. У лорда Сельфорда, кроме вас, нет родственников?

— Нет. Если он не женат, — ответила Сибилла.

Дик пристально посмотрел на нее. С его лица спала маска веселого безразличия и взгляд стал жестким.

— Этого я и опасался, — сказал он. — Можно, я от вас позвоню?

Мать и дочь с беспокойством смотрели на него.

— У вас есть друзья в Лондоне? — спросил Дик.

Миссис Ленсдоун кивнула.

— Друзья, у которых вы с дочерью можете погостить несколько недель?

Миссис Ленсдоун снова кивнула.

— Я собираюсь просить вас сегодня вечером покинуть этот дом, но возможно, что такой быстрый выезд пока не нужен.

Миссис Ленсдоун прижала руки к груди.

— Вы можете объяснить мне, каким образом…

Ее губы задрожали.

Дик покачал головой.

— Я ничего не в состоянии объяснить, — сказал он. — Я сам блуждаю в тумане, хотя ощущаю, что он начинает рассеиваться. Бог знает, что из него вынырнет и какую форму примет.

— Но несмотря на всю эту неопределенность, вы в чем–то видите опасность для меня и моей дочери?

— Да, — ответил Дик, — лучше будет, если вы будете предупреждены. Я предчувствую опасность.

— И все из–за маленького ключика? — недоверчиво спросила Сибилла.

Дик кивнул головой.

— Вы знали покойного лорда Сельфорда, — обратился он к миссис Ленсдоун. — Что он был за человек?

— Не могу сказать ничего хорошего, — ответила женщина. — Это был пьяница, он колотил своих слуг и подчиненных. О нем ходили очень странные слухи. Сельфорды вообще были нехорошими людьми. Родоначальник фамилии вел настолько порочный образ жизни, что его отлучили от церкви. Он же выстроил семейную усыпальницу. Вы слышали что–нибудь о могилах Сельфордов?

Дик покачал головой. Могилы никогда не интересовали его. Но внезапно у него в голове всплыли слова «Могилы, могильный склеп». Он вспомнил убитого Лью Фини. Ведь он пытался открыть могильный склеп! Не стало ли это причиной его печального конца? Дик ощутил, что разгадка тайны где–то рядом, и постарался ничем не выдать себя. Но миссис Ленсдоун заметила в его глазах интерес.

— Вот — фамильная хроника 1584 года, — сказала она. — В ней рассказано о семейной усыпальнице Сельфордов.

Дик развернул перед собой книгу.

«С тех пор, как над сэром Гью тяготело отлучение от церкви и ему было отказано в христианском погребении, он был озабочен мыслью о своей гробнице. Он велел вызвать мастеров издалека, приказал им выстроить большую усыпальницу для себя, своих сыновей и сыновей своих сыновей. Эти могилы были освящены капелланом достопочтенным Маркусом».

— Где находится эта усыпальница? — спросил Дик, которому показалось, что затхлый воздух прошлого испаряется со страниц книги и охватывает его.

— В Сельфордовском парке, на холме, поросшем деревьями. Многие считают это место проклятым и, действительно, там почти ничего не растет. Но дело, скорее, в сухости почвы.

— Кто сейчас живет в замке?

Тревожное состояние Дика усиливалось с каждой минутой.

— Только управляющий. Если бы можно было, замок давно уже был бы продан. Но он может только переходить по наследству.

— Вы видели когда–нибудь молодого лорда?

— Только однажды, еще при жизни его отца. Потом он мне иногда писал. В последние годы письма приходили редко. Я могу вам их показать.

— Пожалуйста, — быстро ответил Дик.

Миссис Ленсдоун вышла и вернулась с ящиком, в котором лежали почки писем. Она порылась в них и подала Дику одно, помеченное адресом Берлинского отеля.

Лорд Сельфорд писал:

«Я так долго не давал о себе знать, что почти совестно написать тебе сейчас. Но никогда не поздно загладить причиненную несправедливость. Я знаю, что ты собираешь старый фарфор, поэтому высылаю старинный немецкий кувшин, который я нашел у одного здешнего антиквара. Надеюсь заслужить этим твое прощение.

Твой сердцем Пирс».

Почерк был знаком Дику. Это была та же рука, которой были написаны письма, полученные Гевелоком.

— А вот второе письмо, — сказала миссис Ленсдоун.

Судя по штемпелю, письмо было отправлено в прошлом году из Коломбо.

«Я глубоко огорчен потерей, которую тебе пришлось пережить. Не могу ли я что–нибудь сделать для тебя? Пойди к Гевелоку и покажи это письмо. Он получил указание поддерживать тебя и выдавать любые суммы. Я живу хорошо. С тех пор, как я решил написать книгу, мои путешествия доставляют мне большое удовольствие».

— Я не воспользовалась предложением лорда Сельфорда. Хотя и Гевелок писал мне, предлагал в самой любезной форме помощь. Сама не знаю, — миссис Ленсдоун замялась, — у меня непонятное предубеждение против Сельфорда. Только чтобы доставить Сибилле это развлечение, я разрешила ей поехать на Мадейру.

Наступила пауза. Дик сидел и покусывал губы. Миссис Ленсдоун с беспокойством смотрела на него.

— Может быть, теперь вы мне что–нибудь объясните? — сказала она.

Дик упорно молчал.

Только встала Сибилла и легким движением положила руку на плечо матери.

— Давай доверимся мистеру Мартину без объяснений.

Она посмотрела на Дика открытым взглядом.

— Мистер Мартин, я и моя мать готовы покинуть этот дом, когда вам будет угодно.

— Благодарю вас, — тихо ответил Дик.

Он уже собирался уходить, но остановился на пороге.

— Вы знаете Сталлетти? — спросил он миссис Ленсдоун.

Она покачала головой.

— А мистера Когги?

Миссис Ленсдоун помолчала.

— Я слышу это имя в первый раз, — сказала ока наконец.

Глава 12

Дик вышел на улицу и минуту постоял в раздумье на крыльце. Потом он повернулся и направился к Бедфордскверу. Какое–то ощущение заставило сыщика повернуть голову. По другой стороне улицы шел незнакомый мужчина. Дик оглянулся. Неподалеку от него шел еще один человек. На углу улицы стоял автомобиль, шофер которого кивнул Дику, предлагая подвезти. Подобный жест был настолько не похож на обычное равнодушие водителей, что Дик насторожился и сделал вид, что не замечает приглашения. На улице он, в случае нужды, мог бы попробовать справиться с несколькими противниками. В тесном салоне машины это было бы почти невозможно.

В это время мимо проезжала другая пустая машина. Дик остановил ее и велел ехать к гостинице при вокзале. На повороте сыщик оглянулся. Заинтересовавшая его машина следовала за ними.

Когда Дик вышел у гостиницы, вторая машина затормозила неподалеку. В ней сидели двое мужчин. Дик снял комнату, поднялся на лифте, прошел по коридору и выскочил на боковую лестницу, которая выводила прямо на перрон. Отсюда как раз отходил поезд. Дик пробежал рядом с вагоном и вскочил на его ступеньку, не имея понятия, куда занесет его судьба. Поезд оказался пригородным, который должен был вскоре подойти к первой остановке.

Дик купил билет у контролера и, выйдя на ближайшей станции, спустился в подземку. Спустя короткое время он уже стоял на площади у банка. Отсюда было недалеко до Скотленд–Ярда. Дежурный у ворот узнал его.

— Если вам нужно к инспектору Сниду — он еще наверху, — сказал полицейский.

Снид, как всегда, сидел за столом в своем огромном кресле. В камине угасал огонь, в зубах Снида торчала уже потухшая сигара. Инспектор спал. Он оставался на работе в такое позднее время просто потому, что ему не хватало воли встать и пойти домой. Такие вещи случались с ним раз пять в неделю.

Внезапно он проснулся и ошарашено заморгал глазами.

— Я занят и у меня нет ни одной лишней минуты, — пробормотал спросонок инспектор.

Дик уселся на стул и громко расхохотался.

— Я готов удовлетвориться секундами, — сказал он и начал точный, хорошо продуманный отчет.

После первой же его фразы инспектор оживился, и Дик не успел еще дойти до середины рассказа, как на лице Снида отразилось напряженное внимание.

— Вы это вычитали в каком–то детективе! — рявкнул он, когда Дик сделал паузу.

Но бывший сыщик не дал себя смутить и закончил отчет. Широкое лицо Снида было серьезно. Он нажал на кнопку звонка и не отпускал ее, пока в кабинет не влетел дежурный.

— Дом номер 107 на Корем–стрит с сегодняшнего дня находится под полицейской охраной! — приказал инспектор. — Один из наших лучших сотрудников прикрепляется к мистеру Мартину! Он должен везде сопровождать его, а ночью спать в его квартире!

Дежурный записал указания в журнал.

— Завтра утром позвоните в полицейское управление в Суссексе! продолжал бушевать Снид. — Сообщите им, что у меня есть основания предполагать нарушения закона во владениях Сталлетти, так называемой усадьбе «Виселицы»! Ровно в одиннадцать вечера я прибуду туда со своими людьми для обыска, и предлагаю полицейскому управлению в Суссексе принять в этом участие!

Когда дежурный ушел, Снид с тяжелым вздохом вылез из своего кресла.

— А сейчас лучше всего разойтись по домам. Пошли! Я провожу вас.

— Ни в коем случае! — запротестовал Дик. — Если нас увидят вместе, это сорвет все наши планы. Вас слишком хорошо знают.

— Ну ладно, будь по–вашему, Мартин. Но мне очень не понравилось ваше приключение в усадьбе «Виселицы». Вы говорите, что парень напавший на вас, был голый?

— Если не считать повязки вокруг бедер.

— Сталлетти, — задумчиво сказал инспектор, — это коварный и опасный человек. Хотелось бы мне знать, достаточно ли он упрям, чтобы продолжать свои старые глупости.

— А в чем они состояли? — спросил Дик.

Снид выпустил густые клубы дыма, облаком поднявшиеся к потолку.

— Выращивание новой человеческой расы.

— С каких пор это — глупость?

— В зависимости от того, как это делается, — разъяснил Снид. Сталлетти полагает, что ребенок, вырастающий, как дикий зверь в лесу, хотя не может говорить и мыслить, в смысле физического развития представляет собой совершеннейший экземпляр человеческой природы. В свое время Сталлетти удовлетворялся экспериментами на животных, а сейчас… Кто знает? Но клянусь вам, он у меня пойдет на каторгу, если я завтра застану в его доме взрослого человека, который не будет знать алфавит!

Дик покинул Скотленд–Ярд через незаметный боковой выход. До своей квартиры он добрался окольными путями. Хотя Дик знал, что привратник в это время еще спит, в дом он вошел через гаражи. Поднявшись быстро и бесшумно по лестнице, Дик открыл дверь, вошел в квартиру и тщательно запер ее изнутри. Потом он обошел комнаты, заглядывая во все уголки. Ничего подозрительного не было. Жалюзи на окнах были опущены и никто не мог даже догадаться, что хозяин квартиры вернулся.

Дик открыл шкаф, чтобы переодеться в домашнюю куртку и с ужасом вспомнил труп Лью Фини. Что видел Лью у могил Сельфордов? Чью усыпальницу он должен был открыть?

Кофе уже закипел, Дик налил его в чашку и вскрыл пакеты, которые прибыли на его имя. Около двух часов ночи Дик разделся, выключил свет, тихо открыл одну из оконных створок и выглянул на улицу. Все было тихо. Когда он опустил штору, она заколебалась от легкого ветерка так, что свет луны на противоположной стене создал причудливые тени. Дик вздохнул и впал в дремоту.

Лунный свет медленно плыл по стене, пока не достиг белой лакированной двери. Вдруг Дик проснулся. Что разбудило его, он не осознал. Лунный свет? Колебание шторы? Он лежал на боку напротив двери, медную ручку которой хорошо видел в лунном сияния. И ручка эта двигалась по направлению к нему. Дик не сразу понял, что это значит. Дверь открывалась! В образовавшейся щели показалась рука. Это была не человеческая рука! Один только вид сильных и длинных, как щупальца, пальцев заставил Дика похолодеть от ужаса. Резким толчком он слетел с кровати на пол. Почти в это же мгновение к кровати подскочила огромная фигура.

Очутившись на полу, Дик сунул руку под подушку, где лежал его пистолет, а другой рукой рванул шнур оконной шторы.

Бледный свет осветил комнату. Она была пуста. Дверь была широко открыта. Дик нащупал выключатель люстры. Никого… Он выскочил на балкон и посмотрел вниз. Бесформенная фигура быстро спускалась вниз по веревочной лестнице. Прежде чем Дик успел прицелиться, она скрылась в темноте.

Дик стоял неподвижно, вглядываясь в темные закоулки двора. Нище никого не было видно. В это время с улицы послышался шум мотора. Он усиливался, а потом быстро затих вдали.

Часы в гостиной показывали около четырех. На востоке появился бледный свет. Дик стоял посреди комнаты с пистолетом в руке. Ему было ясно одно ночной посетитель и напавший на него монстр в усадьбе «Виселицы» — одно и тоже существо.

Дик прошел на кухню и потянул на себя веревочную лестницу. Он понял как ее прикрепили к балкону. Сначала через перила перебросили канат с грузом, а потом за его конец перетянули лестницу. Загадка смерти Фини была разрешена. По веревочной лестнице убийца проник в квартиру, а отступление по двору было делом совсем простым: за низкой стеной была глухая улочка…

Солнце стояло уже высоко в небе. От его палящих лучей исчезли все ночные привидения. Дик шатался от усталости. Он бросился одетым на кровать и погрузился в глубокий сон.

Глава 13

Разбудил Дика телефонный звонок. Он с трудом разлепил глаза и взял трубку. Но голос его тут же изменился, когда он осознал, кто звонит.

— Это вы? — спросил Дик с радостным изумлением. — Очень мило, что вы вспомнили обо мне!

В трубке послышался тихий смех.

— Откуда вы знаете, кто я? Ведь я не назвала своего имени.

— Вы не правы, мисс Ленсдоун, ваш голос я не мог не узнать.

Его собеседница смущенно замолчала.

— Мне нужно срочно поговорить с вами о деле, которое не хотелось бы доверять телефону, — сказала она.

— В таком случае, приходите немедленно, — заявил Дик. — Я сейчас предупрежу швейцара.

Сибилла повесила трубку. Она не совсем поняла, зачем о ее приходе нужно предупреждать швейцара. Догадаться о том, что Дик числиться со вчерашнего вечера в отъезде, она не могла.

Тем временем Дик одновременно делал три дела. Принимал ванну, брился и готовил завтрак. Когда раздался звонок в дверь, он был почти готов к приему гостьи.

Девушка втянула носом воздух.

— Какой жуткий запах, — с любопытством сказала она.

Дик подскочил и помчался на кухню. Сибилла последовала за ним. Над сковородкой, в которой должна была быть яичница, стоял синий дым.

— Судя по всему, вам нельзя доверять такое ответственное дело как глазунья, — констатировала Сибилла. Тут она оглянулась и увидела лежащую на полу веревочную лестницу.

— А это что такое? — с любопытством спросила гостья.

— Моя пожарная лестница, — смело соврал Дик. — Как видите, случись у меня пожар, мне ничего не грозит.

Сибилла была занята повторным поджариванием яиц и потому не заинтересовалась столь странным заявлением.

— Это стыд и срам завтракать в полдень! — с упреком сказала она. — Судя по всему, своим звонком я разбудила вас?

Дик смущенно признал этот позорный факт. Сибилла принялась накрывать на стол. На его вопрос о цели посещения она ответила только, когда он съел хлеб и яйца, а также выпил последний глоток кофе.

Оказывается, в этот день библиотека была закрыта в честь дня рождения ее основателя, и Сибилла хотела вместе с Диком поехать на могилу Сельфордов. Она сообщила о своем намерении Гевелоку, и он готов присоединиться к ним.

Дик немедленно согласился. Когда они распрощались, у него появилось ощущение, что Сибилла видит в нем своего защитника, а может быть и спутника жизни, посланного ей судьбой. Его сердце прыгало от радости. Он немедленно поехал в банк за ключами. Через два часа его автомобиль остановился возле уже знакомого дома.

— Ключи с вами? — прерывающимся от волнения голосом спросила Сибилла, едва успев пригласить Дика в дом.

Он заверил ее в этом.

День был теплым, и поездка доставляла девушке явное удовольствие. Они заехали за Гевелоком.

— Мисс Ленсдоун уже открыла вам свою тайну? — спросил адвокат.

Дик удивленно посмотрел на Сибиллу.

— В таком случае не хочу вмешиваться, — улыбнулся Гевелок, — вы сами увидите, какая ценная догадка пришла в голову мисс Ленсдоун…

— Предположение, которое подтвердится в могильном склепе? — спросил Дик, ловко лавируя между машинами.

— Возможно.

Гевелок поудобней откинулся на сиденье.

— Умерьте пока свое нетерпение, мистер сыщик. Бывает, что и любители добиваются успеха.

Дик снова взглянул на Сибиллу.

Ее глаза горели нетерпением.

Когда автомобиль миновал Хоршем, на горизонте появились облака, а когда спустя два часа они остановились у домика привратника в парке, окружавшем замок Сельфордов, со всех сторон уже надвигались грозовые тучи.

Автомобильный сигнал вызвал из домика женщину. Она присела в реверансе перед Гевелоком и открыла створки ворот.

Вид центральной аллеи свидетельствовал о тщательной работе хорошего садовника.

— Мы все содержим в наилучшем порядке, — с гордостью сказал Гевелок. Лорд может приехать в любой момент. Здесь пока не хватает прислуги, но ее можно набрать.

— Так что, в замке сейчас нет слуг? — уточнил Дик.

— Нет. Кроме управляющего и его жены, — ответил Гевелок. — Но управляющий в то же время выполняет обязанности садовника и наблюдает за парком. Сам дом время от времени подвергается генеральной уборке. Какая жалость, что он стоит пустой!

Он помолчал немного и продолжал:

— Недавно Сельфорд написал мне, что вынужден отложить свой приезд до зимы. Практически, я думаю, это означает, что раньше будущей весны он вряд ли приедет…

— А где сейчас лорд? — спросил Дик.

Гевелок пожал плечами.

— На этот вопрос нелегко ответить. Был в Каире, а теперь, может быть, уже в Дамаске. Мне хотелось бы, чтобы он побывал на Марсе и Луне.

Автомобиль остановился на лужайке перед замком — длинным кирпичным зданием с острыми крышами и трубами в неприветливом стиле Тюдоров. Из дома вышел управляющий.

Это был человек средних лет с простым честным лицом. Он подошел к Гевелоку сообщить о поврежденном заборе и дубе, у которого сгнили корни.

— Прошу вас, господа, — пригласил всех Гевелок, который первым вышел из автомобиля. — Нам предстоит не менее, чем получасовая прогулка. И нужно поспешить, если мы хотим вернуться сюда сухими.

Он указал тростью на небо, где солнце исчезло за грозовыми тучами, и пошел по дорожке. Его спутники двинулись на ним.

Они прошли по скошенному лугу, свернули в фруктовый сад и дошли до хозяйственного двора, на вид совершенно пустого. Впрочем, Дик углядел здесь с полдюжины кур и лежавшую на земле дворнягу. Дальше расстилался парк. Высокий холм сейчас открылся перед ними во всей красе. Участки, поросшие травой, перемежались зарослями живописного кустарника. Темный лес окружал холм плотной стеной.

Крутая тропинка поразила Дика тишиной. Не слышно было пения птиц, шороха листьев. Деревья казались мертвыми, а окружавший их кустарник пытался ветками задержать поднимавшихся вверх людей. После очередного поворота тропинки перед ними оказалась поляна, в центре которой торчала голая скала.

— Это усыпальница Сельфордов, — сказал Гевелок, показывая на скалу. Вход в нее с другой стороны…

Они обошли скалу. Из высеченного в камне овального отверстия зияла мрачная темнота. Вход прикрывала крепкая железная решетка, хотя и тронутая ржавчиной. Гевелок вынул из кармана ключ и открыл замок. Решетка открылась с душераздирающим скрипом. На стене внутри висел фонарь. Гевелок взял его и зажег. Перед ним была скользкая лестница.

— Разрешите, я пройду вперед, — попросил адвокат.

Он нагнулся и начал осторожно спускаться вниз. Холодный, затхлый воздух охватил их, заставляя сдерживать дыхание. Дик насчитал двенадцать ступеней, густо поросших мхом. Они привели в маленькое сводчатое помещение, тоже перекрытое решеткой. Ключ, которым открывался первый замок, подходил и ко второму. За решеткой начинался узкий ход, по обеим сторонам которого находились отдельные склепы по десять с каждой стороны. Двадцать первый склеп находился в конце коридора. Вход в каждый склеп закрывала дубовая дверь, на которой было вырезано имя усопшего. Некоторые надписи уже нельзя было разобрать. Рука времени прошлась по крепкому дереву, вычеркнув некоторые имена из списков погребенных.

— Вот что было тайной Сибиллы Ленсдоун, — сказал Гевелок и высоко поднял фонарь.

Свет упал на двадцать первую дверь в конце коридора. Ее серая поверхность отливала каменным блеском. Дик уставился на нее, как будто она выдавала ему все тайны Сельфордов.

В двери было семь замков. Семь круглых металлических дисков с разрезами, которые находились друг под другом.

Теперь он знал все. Это была та могила, открыть которую не смог даже Лью Фини! Именно в этом подземелье он работал, ожидая награды в тысячу фунтов или верной смерти…

Каменную дверь окружала рама, составленная из черепов. Два каменных скелета, высеченных с жуткой реальностью, составляли опору всей конструкции.

Дик стукнул по двери. Судя по всему, она была огромной тяжести и толщины.

— Кто здесь погребен? — спросил он.

Гевелок показал на надпись:

«Дома Сельфордов я был родоначальником

Бедный грешник, покоюсь я здесь

Семь замков на дверях усыпальницы

Стерегут мой покой в мертвом сне».

— Здесь похоронен сэр Гью, но надпись сделана предпоследним лордом Сельфордов, — объяснил Гевелок. — Он велел сломать старую дверь, на которой также было семь замков, и вставил новую из стали и бетона. Перед этим он тщательно обыскал помещение, но ничего не нашел, кроме пустой каменной урны. Ничего другого там нельзя увидеть, если заглянуть в камеру.

— Заглянуть? — с удивлением спросила Сибилла. — Но ведь нигде нет ни малейшего отверстия!

— Не совсем так, — улыбнулся Гевелок и нажал на среднюю часть двери, где находилась пластинка с надписью. Она отодвинулась в сторону и открылось узкое отверстие.

— Жаль, что я забыл взять с собой фонарик, — с сожалением сказал адвокат.

Фонарь оказался у Дика. Он придвинул его к отверстию и попробовал осветить склеп.

Камера оказалась относительно небольшой. Стены ее были покрыты зеленой плесенью, на каменном полу лежал толстый слой пыли. В центре помещения возвышался неуклюжий алтарь, а на нем стояла урна.

— Странно, — сказал Дик. — Для тела урна мала. Ведь в те времена трупы не сжигали. Может быть в ней находятся драгоценности?

Гевелок покачал головой.

— Лорд Сельфорд… — начал он, но не успел закончить.

Синий свет резкой вспышкой озарил коридор. Сибилла в ужасе схватила Дика за руку.

— Молния сверкнула, — спокойно сказал Гевелок. — Гроза все же застала нас врасплох.

Не успел он договорить эти слова, как мощный удар грома сотряс скалу до основания. Сразу же за ним последовала еще одна вспышка молнии, высветившая ярким светом причудливые двери склепов.

Сибилла зашаталась. Дик подхватил ее и прижал к себе.

— Если тут сейчас и есть безопасное место, то это здесь, под землей, тихо сказал он. — А вообще, в грозе нет ничего ужасного. Прекрасное проявление сил природы. Когда я был в Манитобе…

Вспышка очередной молнии прервала его речь. Еще более яркая, чем все предыдущие, она осветила бледные лица, и тут же раздался взрыв, от которого заколотилась земля. За этим последовал сильный треск. Гром загремел и сердито утих.

— Неплохо ударило, — прокомментировал Дик.

В этот момент сверху послышался металлический лязг. Дик выпустил руку Сибиллы и кинулся по коридору и вверх по лестнице. Блеск молнии ослепил его, но он успел увидеть то, чего опасался: кто–то захлопнул железную решетку, а на мокрой глинистой почве возле порога усыпальницы виднелись отпечатки босых ног огромного размера.

Глава 14

Из темноты подземного хода вынырнули Гевелок с Сибиллой. Глаза девушки застыли от ужаса. Адвокат был бледен. Его руки дрожали, когда он схватился за решетку.

— Кто мог сыграть с нами такую шутку? — с досадой спросил он, глядя на бушующую непогоду.

Дик не ответил. Он внимательно смотрел на лесную чащу. В течение нескольких минут дневной свет превратился в грозную тьму. Дождь лил, как из ведра, капли падали на землю с такой скоростью, что брызги отлетали Дику в лицо. Но в момент опасности его глаза приобретали сверхъестественные возможности. Сейчас Дик ясно видел, что позади кустов что–то движется…

Снова блеснула молния. Он увидел мелькавшую голую ногу, выхватил пистолет и дважды выстрелил. Дик прицелился еще раз, когда его схватила за руку Сибилла.

— Ради Бога, не стреляйте, — умоляюще сказала она. — Вы еще не знаете, имеете ли вы право кому–нибудь причинить зло.

Дик опустил руку с пистолетом.

— Дайте мне, пожалуйста, ваш ключ, — обратился он к адвокату.

После этого он просунул руку сквозь решетки, потому что замок открывался только снаружи, вставил ключ и повернул его. Решетка открылась.

— Идите вперед, — спокойно сказал Дик. — Я сейчас приду.

И он быстро пошел в том направлении, куда стрелял.

Далеко идти Дику не пришлось. Он тут же заметил на траве что–то желтое. На земле лежал цилиндр, поверхность которого была запачкана кровью. Значит, он попал в противника. Цилиндр был велик — около четырех футов в длину, и Дик с трудом приподнял его. В нескольких шагах от находки лежал второй цилиндр, точно такой же, как первый, только на нем была красная этикетка. Дождь размочил бумагу, но на ней еще можно было прочесть «Хлор. Осторожно яд».

Дик стоял над найденными баллонами и раздумывал. Без сомнения, их собирались отравить этим газом. Он осторожно заглянул в кусты, но ужасный великан исчез. Даже его следы смыл ливень.

Гевелока и девушку сыщик догнал быстро. Сибилла шла с трудом, спотыкаясь и скользя на неровной дорожке. Гроза продолжала бушевать во всю мощь. Не говоря ни слова, Дик прошел вперед.

— Кого вы там увидели, когда стреляли? — хрипло спросил Гевелок.

— Мне что–то показалось, — ответил Дик.

Наконец, полоса деревьев закончилась, и Дик облегченно вздохнул, хотя они оказались в полной власти дождя.

Несмотря на то, что Дик полностью промок, приглашение зайти в замок и выпить чашку чая он отклонил. Дождавшись, когда за Сибиллой и адвокатом закроется дверь, он повернул в обратный путь.

Войдя в лес, Дик замедлил шаги. Местность здесь была идеальной для засады. До могил, тем не менее, он добрался без приключений. Здесь Дик открыл решетку, вынул из кармана наручники и защелкнул их вокруг замка. Закрыть дверь стало невозможно. После этого он спустился в гробницу и стал внимательно рассматривать двадцать первую дверь. Потом Дик достал два таинственных ключа. Один подошел к четвертому, другой — к последнему замку. Он повернул их, замки щелкнули, но дверь не открылась. Нужны были все семь ключей.

Дик вынул ключи, отодвинул пластинку и вновь стал рассматривать склеп. В его боковой стене была высечена продолговатая ниша. Там, по всей вероятности, и стоял гроб, хранивший останки великого грешника. Но, скорей всего, со временем он полностью истлел, и только густая пыль осталась в нише.

Дик увидел достаточно. Можно было уходить. Когда он поднялся на последнюю ступеньку, перед решеткой лежал баллон с ядом.

Итак, коварный противник все же подкарауливал его в кустах! Дик был храбрым человеком, но теперь леденящий ужас заставил его содрогнуться. Он поднял баллон и с огромным трудом донес до опушки леса, где бросил его.

Дик постоял немного, осматривая чащу. Охотнее всего он кинулся бы бежать. Только железная сила воли заставила его сначала убедиться, что невидимый преследователь не скрывается поблизости. И только тогда Дик направился к замку. Он шел размеренно и спокойно, не оглядываясь назад. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы услышать опасность. Когда показалась долина, холодная строгость замка показалась сыщику почти красивой.

Ужасная злоба и упорство противника, который преследовал Дика, не обращая внимания на рану, его стремление к убийству выходили за рамки обычных мотивов. Дик понял, что победа достанется ему нелегко и только в том случае, если он сможет применить необычные средства борьбы.

О том, чтобы переждать в замке дождь, он и слышать не хотел. Сибилле пришлось подчиниться. Гевелок молча присматривался к сыщику.

— Вы лешего искали? — спросил он со своим обычным спокойствием.

— Я искал того, чьи следы мы видели, — ответил Дик.

— Он был ранен? — с участием поинтересовалась Сибилла.

— Скорее всего, несерьезно, — утешил ее Дик, — в худшем случае, моя пуля поцарапала его.

— Жаль, — пробормотал Гевелок. — Лучше бы вы убили его. Одним негодяем было бы меньше.

Он одолжил у хозяина плащ и сейчас сидел, забившись в угол салона. Проснулся адвокат тогда, когда автомобиль остановился у дверей его дома.

Гроза уже прошла, но погода резко изменилась. В воздухе было сыро и прохладно.

Сибилла была недовольна собой за то, что пригласила Гевелока на столь неудачную прогулку, и попросила у него прощения.

— Ну, что вы, — успокоил ее Гевелок, — вы посмотрите на Мартина. На нем сухой нитки нет. Мне еще хорошо, я согрелся под плащом… А то, что мне удалось увидеть, убеждает меня, что вокруг усыпальницы действительно творятся какие–то странные вещи. Правда, я уверен, что увиденное нами ничто по сравнению с тем, что ускользнуло от наших взглядов…

— Вы меня пугаете, — тихо сказала Сибилла.

Гевелок покачал головой.

— Я этого же хочу, мисс Ленсдоун, но если я не ошибаюсь, то нашему общему другу, — он глянул на Дика, который неподвижно сидел за рулем, удалось сделать весьма серьезное открытие.

Адвокат попрощался с ними и поспешил в дом. Дик был озабочен скользкой дорогой, и по пути к дому Сибилла не решилась задать ему вопросы, которые крутились у нее на языке…

Когда они прощались, Дику пришлось пообещать, что он сразу же поедет домой, примет горячую ванну и переоденется.

Очутившись дома и приняв желанную ванну, Дик позвонил инспектору Сниду.

— Очень жаль, что вынужден потревожить ваш покой, но у меня есть приличная порция новостей. Вам нужно немедленно приехать.

Снид недовольно хрюкнул, но согласился. Через несколько минут в дверь квартиры Дика позвонили.

Пройдя в кабинет, Снид со вздохом облегчения опустился в кресло.

— Я уже приказал сделать обыск у Сталлетти. Дело будет сделано сегодня в десять вечера.

— Разве вы не велели полицейским прибыть в одиннадцать? — изумился Дик.

— Бог ты мой! Что же еще остается делать, чтобы держать провинциалов на почтительном расстоянии? У семи нянек дитя без глазу. Ладно, выкладывайте, что там у вас, — инспектор прикрыл глаза.

Открыл он их только один раз, когда Дик рассказал о веревочной лестнице, которую нашел прикрепленной к балкону.

— Лью Фини? — коротко спросил Снид.

Дик кивнул и продолжил рассказ о своем посещении родовой усыпальницы Сельфордов. Снид выпрямился.

— Кто–то еще имеет ключ к решетке, — медленно сказал он, — а также ключи к двадцать первой могиле.

Он задумчиво провел рукой по лицу.

— Семь замков, семь ключей. Два ключа у вас. У кого пять остальных? Если их найти, загадка была бы решена. А может быть не стоит ждать, а прямо сейчас поехать и взорвать дверь?

Дик закурил сигару.

— Для этого нужно разрешение лорда Сельфорда. А он вряд ли его даст, если мы не объясним причин.

Снид нахмурился.

— Тогда давайте взломаем замки.

Дик покачал головой.

— Фини пытался это сделать. Даже ему не удалось.

Снид вздрогнул.

— Лью Фини. Да, вы правы. Он узнал тайну семи замков и поплатился за это жизнью. Семь замков — семь жертв? Сильва и Фини уже умерли. Чья очередь быть третьим?

Инспектор уставился в пространство неподвижным взглядом. Его руки вяло лежали на коленях. Внезапно он поглядел на Дика.

— Покажите мне ключи.

Дик выполнил указание. Свет лампы отразился на блестящей поверхности прихотливых зубчиков. Снид кивнул и вернул ключи Дику.

— Вы можете дать точное описание вашего голого чудовища?

Дик отрицательно покачал головой.

— Мои руки знают о нем больше, чем глаза. Он очень силен. Кожа гладкая и скользкая. А в целом, ощущение не человека, а чего–то сверхъестественного.

Узкие глаза инспектора заблестели.

— Это Сталлетти? — спросил он. — Вы считаете, что он использует жертвы своих экспериментов?

Дик кивнул. За этим последовала продолжительная пауза, после которой Снид подвел итоги.

— Баллоны с газом, вероятно, давно находились там. Мне кажется, что Гевелока не узнали, а о вас подумали, что вы открыли решетку отмычкой. В чем же был смысл запереть вас? Вторичное использование отмычки требует определенного времени, особенно, когда отверстие с наружной стороны. Вы успели бы задохнуться. Когда Гевелок подошел к вам, его узнали. Это остановило убийц и спасло вам жизнь. Разумеется, это только мое предположение, но я считаю, что оно соответствует действительности.

Снид тяжело вылез из кресла.

— А теперь поехали к Сталлетти. Надеюсь, мы захватим паука в его паутине.

Глава 15

Сталлетти смотрел на полицейских, которые заняли лестницу и окружили дом. На его лице блуждала неопределенная улыбка. Сейчас оно выглядело еще более грязным и желтым, чем обычно. Щеки Сталлетти ввалились, борода была растрепана.

Снид в нескольких словах объяснил ему цель столь позднего визита и предъявил ордер на обыск.

Хозяин милостиво кивнул головой.

— Я хорошо помню вас, господин инспектор. Могу ли я добавить — к сожалению?

Он перевел взгляд на Дика.

— А вот и джентльмен, которого я недавно выручил с бензином. Заходите, не стесняйтесь.

Сталлетти преувеличенно вежливым жестом пригласил посетителей в комнату и зажег все лампы.

— Что прикажете показать вам, джентльмены? Салон или столовую?

— Лабораторию! — сердито сказал Снид.

— Вот как! Храм науки возбуждает ваше любопытство? Следуйте за мной. Мое скромное жилище целиком в вашем распоряжении.

Он открыл дверь в лабораторию, в которой принимал Когги. Снид недоверчиво осмотрел письменный стол. Он был завален разбросанными бумагами, книгами и газетами. Ничего подозрительного не было заметно.

— У вас должна быть еще одна лаборатория, — сказал инспектор. Проводите нас туда.

Сталлетти пожал плечами.

— Как вам угодно. И там вы найдете лишь следы моих упорных исследований. Напрасная трата усилий…

Он вернулся в прихожую и молча указал на лестницу. Она выводила на площадку, где было три двери. Первая вела в большую комнату, бедная обстановка которой контрастировала с роскошью комнат первого этажа: грязный умывальник, старая раскладная кровать, разодранное кресло так или иначе удовлетворяли потребности обитателя комнаты.

Левая дверь вела в комнату, скорей похожую на кладовку. Беспорядок здесь был неописуемый. В углу комнаты стоял сейф.

— Вы хотите осмотреть его? — тут же поймал взгляд Снида хозяин. Пожалуйста!

Он выдвинул ящик. В нем была коллекция жуков.

— Это мой музей. А в сейф коллекции сложены, чтобы не пострадали даже при пожаре.

Снид осмотрел помещение, но ничего интересного для себя не увидел. С мрачным видом он толкнул третью дверь. В маленькой каморке валялись два матраца и пара одеял.

— Мой чулан для всякой рухляди, — разъяснил Сталлетти.

— Хорошо. Ведите нас во вторую лабораторию.

Они поднялись еще на несколько ступенек. Помещение лаборатории было построено значительно позже дома. Свет сюда проникал через два чердачных окна. Вдоль стен стояли огромные полки с лабораторной посудой. В шкафах хранились хирургические инструменты, стерилизаторы. Посреди помещения стоял хирургический стол. На нем была разрезанная дохлая крыса, микроскоп, пробирки, весы, бутылки с красной жидкостью.

Снид склонился над крысой. Каждая ее лапка была наколота на иглу.

— Да, господин инспектор, — елейно сказал Сталлетти. — Именно здесь вы можете увидеть, чем бедный ученый заполняет свой досуг. Вы идете в мюзик–холл и наслаждаетесь видом женских ножек. А ученый исследует внутренности крысы и видит в этом смысл жизни. Не волнуйтесь, крыса была мертва, когда я ее разрезал. Ваши законы сильнее меня, так что приходится отказываться от естественного пути…

— Вы сегодня болтливы, Сталлетти, — с досадой сказал Снид.

— Я болтлив от радости, господин инспектор, от радости видеть подобных себе. Я неделями не выхожу из дома и ничего не слышу, кроме шелеста листьев и рева моторов на шоссе. И я этим нисколько не опечален. Я ни от того не завишу. Я даже в кухарке не нуждаюсь. Потому что питаюсь сырым мясом, как это пожелал наш Создатель, произведший на свет плотоядные существа. Но вы, инспектор, сделаны из другого материала, чем эти шоссейные блохи, которые раздражают меня своей бензиновой вонью. Вы человек рослый и сильный. Ваше присутствие для меня желанно, и я готов наслаждаться вашим видом.

Поток этой болтовни обтекал Снида, не затрагивая его.

— Кто спит на этих матрацах? — перебил он хозяина.

— Никто. — Сталлетти удивленно покачал головой. — Я же сказал, что это чулан. Матрацы я сюда просто выбросил. Впрочем, понимаю. Вы надеялись увидеть пару моих питомцев? Вы думали, что в своей дьявольской кухне проклятый мечтатель снова готовится выращивать из жалких человеческих созданий великанов? Ничего не поделаешь, милый инспектор, на практике…

— Мистер Мартин слышал жуткий крик, когда просил у вас бензин, оборвал его Снид.

— Он слышал? Это плохо. Я сразу заметил, что этот джентльмен страдает нервным переутомлением…

— По дороге из вашего дома он подвергся нападению полуголого дикаря. Вы это называете нервным переутомлением?

— Конечно, господин инспектор! Вы не поверите, насколько спинной мозг подвержен нервным комплексам…

Снид посмотрел Сталлетти в глаза. Профессор парировал взгляд, не шелохнув бровью.

Инспектор спустился по лестнице и отдал приказ уезжать. Автомобили с полицейскими двинулись к шоссе.

Сталлетти стоял у окна и смотрел им вслед. Потом он с усмешкой потер руки и отправился в соседнюю комнату. Там он вдвинул назад ящик сейфа и нажал кнопку. Вся передняя часть сейфа отошла и из темноты блеснула пара глаз…

Глава 16

Гевелок в третий раз перечитывал письмо, полученное с утренней почтой, когда ему доложили о приходе Дика Мартина.

— Надеюсь, мой телефонный звонок не оторвал вас от дел? — извинился адвокат. — Я не придал бы этому письму большого значения, но события последних дней настроили меня на серьезный лад.

И он подал Дику письмо лорда Сельфорда, посланное из Каира.

«Милый Гевелок, я получил телеграфный запрос о господине Когги и спешу ответить. Конечно, я Когги знаю лично. Познакомились мы с ним где–то за границей и с тех пор переписываемся. Мне совершенно непонятно, почему он отрицает это. Возможно, причина в том, что я отклонил его просьбу одолжить довольно значительную сумму. Он тогда писал, что в Англии ему угрожает какой–то таинственный враг и он боится за свою жизнь. Его опасения я счел попыткой выманить у меня деньги.

Пользуюсь случаем попросить вас заготовить для меня двадцать пять тысяч фунтов. Вышлите мне деньги в Константинополь, отель Пара–Палас».

Подписано письмо было именем Пирс.

— Вы вышлете деньги? — спросил Дик.

— Я обязан это сделать.

Дик покачал головой.

— Вы берете на себя большую ответственность.

Гевелок нервно кусал губы.

— Мне ничего больше не остается делать. Он совершеннолетний и мой клиент… Я не имею права отказать ему.

— Весьма неприятное положение для всех нас, — сказал Дик.

— Охотнее всего я послал бы к черту всю эту лавочку. Мой секретарь, чье мнение я очень ценю, так и советует мне. Но мне следует хорошо подумать, так как управление делами Сельфорда приносит мне ежегодно пять тысяч фунтов.

Дик вытаращил глаза.

— Разве состояние настолько велико?

— Одно из самых больших в Англии и каждый год прибавляет еще несколько нолей.

— Но откуда? Может быть, кто–то из Сельфордов нашел клад?

Гевелок улыбнулся.

— Вы вот иронизируете, а угадали. Отец нынешнего лорда действительно нашел клад — неисчерпаемое месторождение черных бриллиантов. Но я вижу по вашему лицу, что вы думаете о других сокровищах, спрятанных за семью замками. Нет, мистер Мартин, какую бы тайну ни скрывала эта дверь, ее невозможно теперь перенести на язык цифр…

— А молодой лорд никогда не пытался открыть ее?

— Мне об этом ничего не известно. Я и сам не особо любопытствовал, а вчерашнее приключение представляет эти семь замков в совершенно жутком свете. Да и как нам открыть эту дверь? Ключей у нас нет. Взорвать ее лорд Сельфорд не разрешит. Он слишком почитает своих предков. Но мне рассказывали, что вы весьма искусны в отпирании замков. Не согласились бы вы продемонстрировать свои способности на двадцать первой усыпальнице?

— Бесполезно. Я знаю свои возможности и знаю их границы.

Гевелок кивнул и задумчиво покрутил в руках письмо.

— А не хотите ли поехать с деньгами в Константинополь? На этот раз лорд дождался бы вас.

Дик энергично покачал головой.

— Большое спасибо! С меня хватит одного путешествия.

— Сожалею о вашем решении, но могу его понять.

Дик взял письмо и стал его разглядывать.

— Вы уверены, что это не подделка?

— Абсолютно! Я знаю его почерк лучше, чем собственный! Кстати, одно из писем он писал у меня на глазах.

— Но не исключено, что вас вводит в заблуждение двойник лорда?

— Это немыслимо, мистер Мартин! Его продолговатое лицо, волосы песочного цвета, шепелявость — все это дважды не встречается. Кроме того, у него на щеке родимое пятнышко. Я когда–то думал о подобной возможности, но оставил эту мысль. Но не попал ли лорд в руки вымогателей?

— Во всяком случае, это любопытный джентльмен, — отметил Дик, вставая. — Это письмо, например, он писал зелеными чернилами.

* * *

Сибилла Ленсдоун провела беспокойную ночь. Она чувствовала, что ее отношения с Диком изменились, и не знала, радоваться по этому поводу или нет. С чувством легкого смущения она вспоминала, как кинулась к нему, услышав удар грома, и бранила себя за слабость характера. Но, во всяком случае, это произошло, и вся книжная мудрость библиотеки не могла стереть этого воспоминания. Да и хотела ли она его стереть?

Настало время обеда. Библиотечный зал опустел. В этот момент в него вошла сухощавая женщина в черном шелковом пальто. До Сибиллы донесся запах духов, сразу перебивший устойчивый аромат кожаных переплетов. Женщина подошла к ней.

— Вы мисс Ленсдоун? — голос у дамы оказался резким.

Сибилла кивнула.

— У меня к вам весьма щекотливое дело, — сказала женщина, осторожно усаживаясь на стул. — Я знала вашего отца…

Она сняла перчатки, постаравшись, чтобы солнечный луч упал на ее бриллианты.

Сибилла продолжала рассматривать гостью, которая показалась ей весьма несимпатичной. Усеянные кольцами пальцы, тяжелый запах духов, роскошная цепочка соответствовали образу выскочки. Эту картину довершали грубые черты лица и вульгарные губы.

Гостья не закрывала рта:

— Ваш отец был замечательным человеком, милая леди, но весьма доверчив. Плохие друзья пользовались его добродушием и оставили на произвол судьбы, когда корабль дал течь. И когда наступило самое худшее, ваш отец оказался слишком горд, чтобы обратиться к своим истинным доброжелателям. Мы охотно помогли бы ему!

Сибилла не сводила глаз с этой женщины, поток речей которой сметал все рамки этикета.

— Вы говорите загадками. Кто вы такая и что вам от меня угодно? прервала она посетительницу.

— Я желаю вам добра. Мое имя миссис Когги.

Когги… Когги… Сибилла никак не могла вспомнить, где она это имя слышала раньше…

— Как я уже сказала, я пришла к вам в ваших собственных интересах, снова заговорила миссис Когги. — Мой муж в свое время сам понес большие убытки после дела вашего отца. Но теперь он получил информацию, на основании которой можно будет вернуть часть вашего состояния.

Она постучала лорнетом по столу.

— Это была несправедливость, дитя мое, что ваш отец был вынужден один покрыть убытки компании. Это была явная афера! Мой муж собрал материал. Вот такую кипу документов! — Она показала руками.

У Сибиллы закружилась голова. Было ли это правдой? Почему бы и нет? Ее отец в последние годы жизни, в особенности после краха своей компании, имел дело со странными людьми. Может быть, Когги был среди потерпевших, а теперь сделал это открытие? Во всяком случае, она должна была выслушать эту даму хотя бы в интересах своей матери, которая тяжело переживала их бедность, хотя никогда не жаловалась на это. Сибилла приняла решение.

— Могу я поговорить с вашим мужем? — спросила она гостью.

Миссис Когги ожидала этого.

— Разумеется, милое дитя! Я и пришла для этого! Я хочу пригласить вас на чашку чая. Мой муж хотел бы поговорить с вами, не откладывая.

— Вы далеко живете?

— Что такое далеко, если имеешь собственный автомобиль? Мы живем в Суссексе, как раз у Лондонского шоссе. Доедем туда — вы не успеете моргнуть!

Сибилла вспомнила, что вчера уже проезжала по этой дороге. Она посмотрела на часы.

— Хорошо, — сказала она. — Я поеду. Но не раньше четырех. Раньше я не могу покинуть библиотеку.

— Это не беда, дитя мое, — поспешила с ответом миссис Когги. — Я собираюсь сделать несколько покупок, а потом буду ждать вас в автомобиле.

После ухода миссис Когги Сибилла позвонила матери. Никто не взял трубку, и она вспомнила, что мать собиралась на весь день в гости к приятельнице. Ее следующим побуждением было позвонить Дику. Ей очень хотелось услышать его сильный мужественный голос. Но и его телефон не отвечал.

В четыре часа Сибилла вышла из библиотеки. Автомобиль ждал у входа в здание. Шофер был молодой человек в скромной ливрее. Увидев Сибиллу, он улыбнулся ей, и его открытая честная улыбка развеяла ее последние сомнения. Сибилла села в машину.

Коулер завел двигатель. Дорогой автомобиль быстро и бесшумно помчался по мостовой.

— Вы сообщили своей матери о новостях? — спросила миссис Когги, укутывая колени Сибиллы покрывалом.

Девушка покачала головой.

— Ее не было дома.

— Но вы предупредили кого–нибудь, чтобы ваша мать не волновалась?

— Не страшно, — ответила Сибилла. — Моя мать привыкла, что я иногда заезжаю после работы к подругам.

Миссис Когги ничего не сказала. На ее лице мелькнула довольная улыбка.

Глава 17

— Так вы дочь моего старого друга?

Этими словами Когги приветствовал Сибиллу, когда автомобиль остановился у террасы его дома.

Девушка поглядела на него. Она была уверена, что никогда не встречала раньше этого маленького лысого человечка.

— Вы меня не помните? — спросил он.

Сибилла с извиняющейся улыбкой покачала головой.

— Это неудивительно, — сказал Когги. — Когда я видел вас, вы делали первые попытки ходить.

Он проводил девушку в дом, сопровождаемый раздраженным взглядом супруги, В комнате Когги предложил гостье самое удобное кресло и, несмотря на ее протесты, положил на его спинку дополнительную подушку.

Стол был уже сервирован.

— Сейчас подадут чай, дитя мое. Долгая дорога вас не утомила?

Внезапно перед ними выросла миссис Когги. Ее муж, который стоял склонившись над девушкой, мгновенно выпрямился.

— Можно тебя на минутку? — строго спросила миссис Когги. И повернулась к Сибилле. — Извините, пожалуйста, мисс Ленсдоун, ему нужно выйти.

Сибилла ограничилась вежливым жестом. Но Когги не был расположен выслушивать поучения.

— Мы с тобой позже поговорим, дорогая, — сказал он.

У миссис Когги покраснело лицо. Она бросила на мужа уничтожающий взгляд, который не произвел на него никакого впечатления, и вылетела из комнаты, оставив после себя сильный запах духов.

Шофер стоял в передней, засунув руки в карманы и позвякивая мелкими монетами. Когда миссис Когги выскочила из комнаты, он повернулся к ней.

— Тетя, кто эта дама? Почему дядя танцует возле нее, как курица возле цыплят?

— Это тебя не касается! — грубо ответила ему миссис Когги. — Твое любопытство действует мне на нервы!

Коулер сделал вид, что не понял упрека.

— У нее хорошенькая мордочка. Удивительно, как это ты их оставила наедине…

— Не будешь ли ты так любезен удивляться молча? А теперь ступай и поставь машину в гараж. У меня есть для тебя еще поручения.

Коулер пожал плечами.

— Зачем такая суета? Что старику от нее нужно?

Он показал пальцами на гостиную.

— Откуда я знаю? — вырвалось у миссис Когги.

В ее голосе прорвалась сдерживаемая злость. Томми тихо присвистнул. Значит, старая лиса ловила в мутной воде рыбку на свой страх и риск…

— А ключ у нее при себе? — спросил он.

Миссис Когги изумленно уставилась на него. Ее бесцветные глаза стали еще белее.

— Что ты знаешь о ключе?

Коулер мотнул головой, опять засунул руки в карманы и сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Дом совершенно пуст, — сообщил он. — И мне придется самому заваривать чай. Замечательная история! Отличная парочка — ты и он!

И не удостаивая тетку взглядом, Коулер направился к двери, внимательно посмотрел на дверную ручку и вернулся. Затем подошел к тетке и тихо спросил:

— Что вы затеваете, тетя?

Миссис Когги окончательно потеряла всякое самообладание.

— Молчать, Том! Замолчи немедленно! С тетей все кончено. Я для тебя больше не тетя. Я миссис Когги. Ты меня понял, висельник?

Ее голос поднялся до крика и вдруг оборвался.

Коулер повернулся и вышел. Он уже семь лет жил в доме своей тетки, получая неплохую плату. Круг его обязанностей был ограничен. В течение многих месяцев ему можно было только завидовать… К чему в таком случае переходить границы? Медленно спускаясь по лестнице, он пытался убедить себя быть равнодушным. Но вдруг остановился, как вкопанный. Да, он был вором. Уважения к собственности в нем не было. Но он не был подлецом, и не было ли с его стороны подлостью допустить свершиться гнусному делу?

Кровь прилила Коулеру к голове, сердце учащенно забилось. Он взлетел по лестнице и нашел тетку на кухне.

— Когда эта дама поедет обратно в город?

Миссис Когги повернулась к нему спиной.

— Она останется здесь.

Том закусил губу.

— С ее согласия? — спросил он с угрозой.

— Какое твое дело? Она тебе ни сестра, ни невеста.

— Я привез ее сюда, — упрямо заявил Том, — и я должен доставить ее обратно. И не воображай, что от вора можно ожидать всего. И у вора есть своя честь. Через час я подъеду к подъезду, чтобы доставить молодую леди домой.

Он захлопнул дверь с такой силой, что задрожали кастрюли на полках.

Миссис Когги налила кипяток в заварочный чайник. Ее руки дрожали, к вискам прилила кровь. Через минуту она внесла в гостиную чай и тут же вышла.

Сибилла пока ничего не заподозрила. Она думала, что миссис Когги вышла, чтобы не мешать деловому разговору. До сих пор хозяин дома говорил только общие фразы и повторял вещи, которые ей были давно известны. Ее нетерпение начало расти, и Сибилла, наконец, задала прямой вопрос.

Когги встал и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он оттуда с синей папкой в руках.

— Плоды расследований, — хлопнул он по бумагам рукой, — поверьте мне, дитя мое, у вас нет лучшего друга, чем Бертрам Когги!

Он поискал взглядом очки, при этом как бы нечаянно взглянув на часы.

— Боже мой! Уже половина седьмого. Боюсь, что для такого серьезного разговора это слишком позднее время…

Когги потер виски.

— Что вы скажете о предложении провести у нас весь вечер?

— Я не могу оставить свою мать одну на такое продолжительное время, ответила Сибилла.

— Вашу мать мы пригласим сюда. Я сейчас же пошлю за ней автомобиль. Миссис Ленсдоун самой любопытно будет взглянуть на документы.

— Почему же вы сразу не обратились к ней?

Совершенно неожиданно у нее зародилось подозрение, что Когги разыгрывает перед ней комедию.

— Мне известны переживания вашей матери, и я не решился бередить их своими делами. Но теперь я вижу насколько неумно было с моей стороны исключить ее из переговоров. Но это исправимо. Какой у вас номер телефона?

— Но мы хотели сегодня пойти в театр, — пыталась возразить Сибилла.

— Тогда разрешите хотя бы пригласить вашу мать сюда, — настаивал Когги.

Сибилла кивнула. Она могла соглашаться на это, зная, что матери до восьми не будет дома.

Когги исчез за занавеской. Через пять минут он появился оттуда, довольно потирая руки.

— Все улажено. Ваша мать согласна! А билеты в театр она обменяет на завтра…

Сибилла остолбенела. Когги попал впросак. Билеты в театр были предлогом, чтобы побыстрее завершить визит, который ей уже сильно не нравился. Было совершенно ясно, что никакого телефонного разговора с ее матерью не было. Он лгал. Но зачем ее заманили сюда? Холодный страх пронзил ее душу.

Сибилла раздумывала всего несколько секунд. Когда Когги обернулся к ней, она уже успела взять себя в руки.

— Это очень мило с вашей стороны, что я могу еще задержаться у вас, сказала Сибилла. — Здесь очень уютно.

— Да, наш дом многого стоит, — самодовольно сказал Когги. — Он вообще–то принадлежит вашему родственнику лорду Сельфорду. Я взял его в аренду у Гевелока.

— Вы знаете мистера Гевелока? — быстро спросила Сибилла. Ее вновь охватил ужас.

— Лично не знаком. Посредником у нас был его секретарь. А вы его знаете?

Сибилла кивнула. Она искала выход из создавшегося положения.

Лучше всего было попросить Когги показать ей сад. Стоит ей выйти на улицу, там ему за ней не угнаться. Тем более, что до деревни было не очень далеко…

Сибилла повернулась к окну.

— Отличный вид!

Она встала и подошла к окну поближе.

— Вы должны мне показать сад, мистер Когги. Я очень люблю ухоженные сады.

Когги покачал головой.

— Сад еще не подсох, все дорожки мокрые.

— Не страшно. Я очень люблю выходить после дождя. Тогда так хорошо пахнет землей и свежей зеленью…

— Хорошо, мисс Ленсдоун. Если это вам доставляет такое удовольствие… Но сначала разрешите мне вышить еще одну чашку чая.

Когги налил себе чай и заглянул в чашку гостьи.

— Но вы почти не пили свой! — воскликнул он озабоченно. — Давайте я вам налью свежий.

— Нет. Спасибо. С меня хватит, — отказалась Сибилла.

Она едва держалась но ногах, а ей еще нужны были силы для бегства.

Как это было легкомысленно с ее стороны поверить словам совершенно незнакомой женщины! Конечно, то, что она говорила, выглядело правдоподобно, но разве события последней недели не должны были научить ее осторожности?

Мысли Сибиллы начали путаться. Во рту пересохло. И когда мистер Когги опять предложил ей чая, она не колеблясь взяла чашку.

Чай имел какой–то привкус…

Наверное застоялся, — подумала Сибилла и, отпив глоток, поставила чашку на стол.

— Подождите минутку, сейчас я достану свою фуражку, — сказал Когги, поднимаясь. — С моим блестящим черепом в такую погоду можно простудиться.

Сибилла молча кивнула. Ее мутило.

В дверях Когги еще раз обернулся и увидел, что девушка схватилась за край стола. Лицо ее побледнело, взгляд остановился.

— Мисс Ленсдоун, что с вами? — воскликнул Когги.

Сибилла пошатнулась и упала на пол.

Когги подскочил к ней, подволок к дивану и уложил на него. На его лице светилось торжество. Потом он на цыпочках вышел из комнаты, тщательно заперев за собой дверь.

Глава 18

На террасе сидел Томми и курил сигарету. При появлении хозяина он не подумал изменить позу.

— Где моя жена? — резко спросил Когги, покраснев от гнева. Но высказать Коулеру свое неудовольствие он не посмел.

— Где же ей быть? Вероятно, в своей комнате, — ответил шофер.

— Ступай наверх и скажи, что я хочу поговорить с ней!

— Сам ступай наверх! — жестко ответил Коулер и затоптал окурок.

Гнев душил Когги. Но он опять был вынужден подавить свою ярость.

— В таком случае пойди в деревню и купи несколько почтовых марок. Мне нужно срочно отправить письма.

— Даже и не подумаю. Я останусь здесь и буду охранять вход. А где сейчас молодая дама?

— Улеглась. У нее жестокий приступ мигрени.

— По ней такого не скажешь. Когда она поедет домой?

— Вряд ли это произойдет сегодня, Том. Она будет у нас в гостях, пока не пройдет приступ, а он может продолжаться и сутки. Я вышел попросить жену приготовить комнату для гостей.

Коулер ничего не ответил, но в его глазах сверкнула угроза. Когги съежился под этим взглядом, но взял себя в руки и заорал:

— Что ты стоишь на террасе, разинув рот? Ступай на кухню! Там твое место! Я женился на твоей тетке, а не на тебе!

Коулер злобно расхохотался.

— Верно! Ты это сделал, старый осел. Но с гораздо большим успехом ты мог жениться на чертовой бабушке.

Когги задрожал от гнева.

— Как ты смеешь, подлец, говорить в таком тоне о своей единственной родственнице?

Коулер скривил губы и выпятил подбородок.

— А как еще говорить об этом чудовище? В жизни еще не видел человека такого подлого и жестокого, как она! И не смей перебивать меня, Когги! Семь лет я держал язык за зубами, но теперь с меня хватит! Моя тетка и я не принадлежим к семье, которой можно гордиться. И я не хотел бы поменяться положением с миссис Когги, несмотря на все ее богатство. Она жадна. К ее грязным пальцам деньги прилипают, как смола. И все равно, за шиллинг она продаст душу дьяволу!

Томми закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, они пылали такой ненавистью, что Когги испуганно отвернулся.

— Она воображает, что я ей обязан! За что?

Он дико расхохотался.

— Ты когда–нибудь слышал о моем брате–близнеце Джонни? Он снился мне недавно, и с тех пор я не могу избавиться от этого образа. Ему было семь лет, когда он исчез.

— Когда он умер, — тихо поправил Когги.

— Разве он умер? Это утверждает моя тетка!

Его дыхание стало учащенным и прерывистым. Когги попятился назад и уже успел схватиться за ручку двери, когда Коулер, как тигр, бросился к нему и преградил путь к отступлению.

— Оставайся здесь и слушай, что я тебе скажу! Я собственными глазами видел, как она колотила несчастного Джонни, пока он не упал и потерял сознание! Он упал на землю, как мешок. Это что, естественная смерть? Твоя жена знает, от чего он умер! И наступит день, когда ей придется дать об этом отчет. Если бы она была мужчиной, я знал бы что делать! А теперь я пошел за машиной. Ты предупрежден, Когги.

Мистер Когги уперся ему в спину неподвижным взглядом. Его лицо было серым, колени тряслись. Страх заглушил в нем всякую мысль о сопротивлении. Он зашел в переднюю и остановился, вытирая выступивший на лице пот. Потом он поднялся на второй этаж в комнату жены.

Через некоторое время оттуда вышла миссис Когги. Глаза у нее распухли от слез, лицо было искажено. Она тихо спустилась вниз, подошла к гостиной и осторожно заглянула.

Сибилла сидела на диване и стонала. Глаза ее были мутны. Она находилась в полуобморочном состоянии.

Не говоря ни слова миссис Когги взяла ее за руку и заставила встать. Подталкивая ее перед собой, она довела Сибиллу по лестнице до чердака. Здесь миссис Когги ногой распахнула перед девушкой дверь и швырнула ее на узенькую раскладную кровать, стоявшую прямо под крышей. Сибилла упала на кровать и лежала не шелохнувшись. Глаза ее были закрыты. Миссис Когги не удостоила ее даже взглядом, пока хозяйничала в каморке. Через некоторое время она удалилась, закрыв снаружи дверь на засов.

Когда Сибилла очнулась, голова у нее болела так, что она не могла даже вспомнить о событиях минувшего дня. Со стоном она приподнялась на кровати. Рядом с ней стоял столик, на котором горел ночник и стоял стакан воды. Сибилла жадно схватила воду и задела пакетик с таблетками, который лежал рядом. Почти бессознательным движением она взяла одну таблетку и запила ее водой.

Долгое время Сибилла лежала не двигаясь. Постепенно у нее в висках перестало стучать, а шум в ушах превратился в тихое жужжание. И тут, как из тумана, на нее нахлынули воспоминания. Она вспомнила все и с ужасом осознала, в каком положении находится. Сибилла сделала усилие и сумела встать. Все закружилось перед ней, и она снова провалилась в бездну.

Через некоторое время девушка очнулась. Все предметы стали на свои места, и она осознала, что находится на чердаке. Тяжелый темно–коричневый шкаф тянулся во всю ширину стены. Недалеко от столика стоял умывальник, на полу лежала истертая дорожка.

Сибилла собралась с силами и подошла к двери. Через щель внизу на чердак пробивался бледный луч света. Она дернула за ручку. Дверь была заперта. Сибилла посмотрела на окно, но оно было заделано решеткой.

Вдруг послышались тяжелые шаги. Кто–то поднимался по лестнице. Раздался звук отодвигаемого засова. На чердак вошел Когги. В руках у него была папка с бумагами, а на лице — озабоченное выражение.

— Ну, милое дитя, — начал он еще с порога, — нагнали вы на нас страху. И часто у вас бывают такие припадки?

Сибилла в недоумении посмотрела на Когги, но тут же поняла куда он клонит.

— Припадки? — переспросила она.

— Ну да. Это еще мягко сказано, — его тон стал заметно суше. — Я вас ни в чем не упрекаю. Сохрани Бог! Грехи отцов сказываются на детях. В вашей семье наследственная эпилепсия?

У Сибиллы перехватило дыхание от безмерной наглости этого маленького человечка.

— Я не могу утверждать, что это были явные эпилептические судороги, снова заговорил Когги, — я не врач–психиатр. Но этот диагноз почти наверняка правилен. Иначе произошедшее невозможно объяснить.

Сибилла была готова вцепиться этой лисе в горло.

— А вот я не могу вспомнить никакого припадка, — сказала она.

Когги положил бумаги на столик и печально закивал:

— Я так и думал. Потеря сознания, провалы в памяти… Первая стадия эпилепсии. Вторая стадия выражается в буйстве.

Сибилла сжала руки в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

— Пропустите меня, — сказала она. — Я хочу немедленно покинуть ваш дом.

Когги загородил собою дверь.

— Тише, тише, маленькая леди! Сначала вам необходимо выполнить несколько формальностей.

Он вынул ручку и разгладил лист бумаги.

— Вы будете свободны, когда подпишите это. — Когги показал на бумагу.

Сибилла протянула руку, но Когги отступил в сторожу.

— Поймите меня, — сказал наставительно, не глядя на девушку. — Вы своими припадками вынудили меня принять экстренные меры. Я приглашаю вас для важной беседы. Вдруг вы начинаете кричать и падаете на диван. Я отношу вас сюда, чтобы вы не могли себе навредить. Все обходится хорошо, но моя жена… Она считает, что вам может прийти в голову сказать, что мы подмешали что–то в чай и удерживали здесь вас вопреки вашей воле. Чем мы можем защититься? Ничем. Нам никто не поверит. Прокуроры всегда предполагают худшее. Я надеюсь, что вы не будете в претензии на меня, если я постараюсь предоставить подобную возможность. Поэтому я составил вот это объяснение. Подпишите его, и мой автомобиль тут же доставит вас домой.

— А я думала, что моя мать уже в дороге сюда, — уколола его Сибилла.

Но Когги был готов и к этому.

— Я успел попросить ее отказаться от поездки, — парировал он. Автомобиль еще не вернулся, но должен вот–вот подъехать.

— Могу я прочесть свое заявление? — спросила Сибилла.

— Зачем? Это заведет нас в спорах слишком далеко. Время не ждет. Подписывайте!

— Вы требуете, чтобы я сама удостоверила свою душевную болезнь. Сибилла отступила на шаг назад.

— Этого вы не должны делать. Кто говорит об этом? Вы заверяете только правильность моего образа действий.

— Почему же вы не даете мне прочесть этот текст?

— Просто юридическая фразеология чужда женскому пониманию. Вы можете не так понять какую–нибудь фразу, и это могло бы привести к недоразумениям и ненужным объяснениям. Не заставляйте больше ожидать себя. Я уже и так поволновался из–за вас. Жена слегла с тяжелым нервным припадком. Я вызывал ей врача…

Он подал Сибилле ручку.

Девушка подошла к столику, на котором лежал лист. Он был весь покрыт мелким машинописным текстом. Когги заметил ее взгляд и положил на текст руку. Другой рукой он указал ей место для подписи.

Сибилла уже хотела расписаться, чтобы получить свободу хотя бы ценой унижения, но прочла между растопыренными пальцами Когги подозрительные строки: «…если упомянутая Сибилла Ленсдоун умрет раньше упомянутого… Бертрама Когги, то…»

— Нет, — твердо сказала она, — я подписываю только то, что перед этим прочитаю.

И тут лицо Когги переменилось. Его челюсти сдвинулись, губы раскрылись, обнажив желтые зубы, он зажмурился. Это уже не был любезный говорливый старый джентльмен. Перед Сибиллой стоял упорный, поседевший в грехах преступник, который ни перед чем не останавливается.

— Немедленно подпиши! — заорал он на нее, — а не то тебе придется пожалеть о своем отказе!

— Я не подпишу, — сухо и холодно ответила Сибилла.

Когги схватил бумагу и сунул ее в папку. Этого момента Сибилла и ждала. Одним прыжком она очутилась у двери и успела схватиться за ручку, когда Когги схватил ее. Сибилла упала на пол. Он насмешливо посмотрел на девушку, не считая нужным скрывать свои истинные чувства.

— Пока будете проявлять норов — ваше место здесь! У меня время есть, я могу подождать. Есть ли оно у вас? Ускорите ваше решение, если поголодаете.

Когги захлопнул дверь и запер ее. Сибилла осталась одна.

Некоторое время она не могла шевельнуться, но постепенно сумела привести в порядок свои нервы. Единственной ее надеждой был Дик. Конечно, он найдет и спасет ее раньше, чем она погибнет от голода. Но для начала нужно помешать Когги входить на чердак, когда она спит…

Сибилла попыталась сдвинуть шкаф, чтобы забаррикадировать им дверь, но он оказался слишком тяжелым. Тогда она поставила перед дверью столик, а на него поставила умывальник так, что он уперся в дверную ручку. После этого, совершенно без сил, она бросилась на матрац. Сон подкарауливал ее, как пантера. Сибилла пыталась отогнать его, но ей это не удалось. Мысли ее путались, и все погрузилось во тьму…

Проснулась она с лихорадочно бьющимся сердцем. Из глубины дома до нее донесся звук, похожий на шаги. Неужели снова Когги идет ее мучить, заставляя подписать этот угрожающий ей документ?

Сибилла собралась с духом. Она будет защищаться и дорого продаст свою жизнь. Но шорохи в доме затихли. Некоторое время было тихо. И тут весь дом содрогнулся от глухого удара. У Сибиллы было впечатление, что на пол что–то упало. Какой–то человек закричал. Крики потонули в шуме и грохоте, как будто ломали мебель.

Сибилла прислушивалась, застыв в напряжении. Сердце выпрыгивало у нее из груди.

Внезапно раздался громкий отчаянный крик. Это был крик смертельно раненного животного. Затем послышался еще один, более глухой и сдавленный.

Девушка схватилась за стул. Она была близка к обмороку. Шум в ушах заглушал все звуки. Но крики снизу не повторялись, и постепенно она успокоилась. Пленница еще раз подошла к двери и прислушалась. Ей показалось, что внизу кто–то рыдал. Потом все затихло. Тишина продолжалась долго, и это было мучительно. Потом раздался шлепающий звук шагов, который приближался. Кто–то поднимался по лестнице, направляясь сюда, к ней…

Сибилла схватила стул и отодвинулась от дверей, насколько ей позволяли размеры помещения. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать крик.

С другой стороны двери попытались повернуть ручку двери. Но она была хорошо заклинена и не поддавалась. Последовала секундная пауза, во время которой Сибилла слышала только свое дыхание, а потом чьи–то кулаки стали колотить по двери, сотрясая ее. Судя по всему, стоящий за дверью мог рассчитывать только на силу рук.

Сибилла услышала шорох на полу и еле удержалась на ногах. Сквозь щель между дверью и полом она увидела огромную босую ногу. Потом под дверь просунулась рука, пальцы которой были красны от крови. Руки убийцы пытались поднять дверь, чтобы снять се с петель.

Девушка поняла, что сопротивление будет бесполезно. Она громко закричала и вскочила на стул, чтобы бежать через слуховое окно. В панике она совсем забыла о решетке. Сибилла подтянулась вплотную к стеклу и вдруг резко отпрянула назад. На крыше за железными прутьями решетки показалось бледное лицо. Глаза неизвестного прямо и неподвижно смотрели на нее.

Глава 19

Инспектор Снид согласился с мнением Дика, что после неудачи с покушением на сыщика в его квартире, неизвестные враги вряд ли пойдут на ее вторичный штурм. Поэтому наблюдение за домом было снято.

После обеда он побывал в библиотеке, но его ждало разочарование. Сибиллы там не было. По словам сослуживцев, какая–то дама увезла ее в своем автомобиле.

Когда Дик поздно вечером вернулся домой, квартира показалась ему на редкость пустой и нежилой.

Сердце его забилось чаще, когда он вышел в кухню, на которой она совсем недавно так весело и умело хозяйничала.

Дик походил по квартире, потом взял с полки книгу и попытался читать. Но ему никак не удавалось сосредоточиться. Все буквы плясали перед ним. Из них складывалось имя Сибилла. Мысли его возвращались к воспоминаниям о девушке и о тайне семи замков. Наконец, Дика охватила дремота, уже переходившая в сон. И тут раздался телефонный звонок. Дик схватил трубку и услышал голос телефонистки.

— Подождите у аппарата, — попросила она.

На линии слышался треск и чьи–то голоса. Потом все стихло. Вдруг трубка взорвалась криком.

— Убийцы… помощь… убийцы! Помощь… Он здесь… здесь… хочет убить меня!

Рука Дика задрожала. Он был готов рвануться на помощь несчастному, но он лежал в постели на расстоянии многих миль от места разыгрывающейся драмы и ничего не мог предпринять.

— Кто говорит? — хрипло спросил Дик.

Ответа не последовало.

— Кто говорит? — крикнул он громче. — Отвечайте, иначе как же я смогу помочь?

Ответа не было, но Дику послышался глухой удар и стен.

— Кто вы? — заорал Дик. — Откуда вы звоните?

Вдруг послышался тот же голос. Он пробормотал какое–то слово. Голос удалился, как будто человека оттаскивали от телефона, но все–таки Дик услышал полузаглушенные слова.

— Не трогайте меня! Я говорил с полицией! Я выдал вас!

Сильный треск прервал крики, и на линии наступила полная тишина.

Дик набрал телефонную станцию.

— Вы можете установить откуда был звонок?

— Кажется из Суссекса, ответила телефонистка. — Вы хотите точно знать это? Тогда назовите вашу должность и номер.

Дик назвался, повесил трубку и вскочил. Он чувствовал, что это была не шутка. С ним говорил человек, который находится в смертельной опасности. Голос показался ему знакомым.

Опять зазвонил телефон.

— Вам звонили из Сутвильда в Суссексе.

Дик остолбенел. Перед ним вспыхнули буквы, которые образовали имя «Когги». Он был арендатором Вильдхауза. Говорил он!

Прошло несколько секунд пока Дик пришел в себя. Он позвонил в полицейский участок Суссекса и сообщил о предполагаемом нападении, а потом набрал номер Снида. К его изумлению инспектор быстро взял трубку.

— Это вы, Мартин? Послушайте, вы мне мешаете во время моей лучшей партии в бридж. Я тут граблю нескольких коллег из Управления внутренних дел. Чистейшие грудные младенцы, скажу я вам!

В это время послышались протестующие голоса.

— Не собираетесь ли вы утверждать, что умеете играть в бридж?

У Дика лопнуло терпение.

— Бросьте молоть чепуху, Снид! Только что на Когги напали убийцы. Сейчас они находятся у него в доме.

— Это звучит скверно, — посерьезнел Снид. — Выезжаем. Сейчас я вызову машину.

— Мой автомобиль побыстрее. Я заеду за вами!

— Хорошо. Мы выходим вам навстречу. Встречаемся под железнодорожным мостом.

Дик бросил трубку, схватил пальто и кинулся к двери, но распахнув ее, отпрянул назад в изумлении: какая–то бледная женщина как раз хотела нажать кнопку звонка.

— Миссис Ленсдоун, — пробормотал Дик.

«Сибилла!» — холодным ужасом вошло в его душу.

— Я не знаю, что мне думать, — пожаловалась она. — Моя дочь исчезла.

— Войдите, пожалуйста, — сказал Дик, ощутив перебои в биении своего сердца. — Расскажите мне все по порядку. Важна каждая подробность.

История оказалась короткой. Миссис Ленсдоун вернулась домой около восьми часов вечера. Сибиллы дома не оказалось. Часов до десяти она не беспокоилась. Потом позвонила одной из подруг дочери, начала обзванивать знакомых. Поиски Сибиллы были безрезультатными. Кое–что прояснилось после разговора с девушкой из библиотеки, сообщившей о даме, которая увезла Сибиллу. Кто была эта дама? Миссис Ленсдоун напрасно ломала над этим голову. Наступила полночь, а Сибилла не дала о себе знать…

Дик слушал очень внимательно. Ему потребовалась вся воля, чтобы утихомирить колотившееся сердце.

— Вам описали даму?

Миссис Ленсдоун кивнула.

— Повторите описание мне.

Женщина только начала говорить, как Дик все понял. Он узнал эту нескладно скроенную, претенциозно одетую и излишне надушенную даму. В свое время он принял ее за экономку. Это была миссис Когги.

Миссис Ленсдоун увидела, как он побледнел. Она замолчала, а потом схватила его за руку.

— Вы догадались, кто эта дама? Что, дело так плохо?

Дик с усилием покачал головой.

— Через два часа я буду все знать, — сказал он. — Может быть вы здесь подождете моего звонка? Моя квартира в вашем распоряжении.

— Нет, нет. Я пойду домой. Может быть ничего особенного не произошло, и Сибилла, вернувшись домой, перепугается, не найдя меня. А вы поезжайте и не заботьтесь обо мне. Я сама найду дорогу, а мой автомобиль стоит у вашего дома.

Дик последовал совету миссис Ленсдоун. Он буквально слетел с лестницы, вскочил в гараж и вывел машину. Ощутив в руках руль, он почувствовал себя получше. Теперь с каждой секундой он приближался к дому Когги.

Под железнодорожным мостом стояли три закутанные фигуры.

— Быстрей садитесь! — крикнул Дик.

Снид уселся рядом с ним, и тут же машина рванулась вперед. Дик неподвижно застыл за рулем, глядя на пустынную дорогу, залитую светом фар от автомобиля.

— Мисс Ленсдоун исчезла, — с трудом процедил он, — и я боюсь…

Он замолчал. Стрелка спидометра продолжала двигаться вправо.

— Я думаю, что полицейские уже в доме, — сказал Дик.

Снид покачал головой.

— Не думаю. Дело даже не в том, что наши коллеги из провинции медленно поворачиваются. Деревенский полицейский начинает действовать только тогда, когда у него есть приказ или удостоверенный вызов.

— Кстати, вы уверены, что Когги не заманивает вас в ловушку?

Дик подумал.

— Нет, — сказал он. — Выглядело все по–настоящему.

Некоторое время они ехали молча.

— Тут, кажется, недалеко усадьба «Виселицы»? — вдруг спросил Снид.

— Сейчас будет, слева, — ответил Дик.

Осыпавшаяся стена показалась из темноты. Мелькнули ворота, которые еще больше перекосились. Потом все снова погрузилось в ночную темноту.

— Какой–то мираж вся эта сельфордовская история, — задумчиво сказал Снид. — За что не схватишься — везде пустота. Хотелось бы мне знать, что у него на совести?

— У кого? — спросил Дик.

— У кого же еще? У лорда Сельфорда. Чего ради он непрерывно кружит по земному шару? Написать книгу? Повидать мир? Не надо рассказывать сказок! И что за странности для безобидного путешественника — избегать людей, постоянно переезжая с места на место? Вы вдумайтесь — сколько вы гонялись за ним, но ни разу не видели!

— Его самого — нет, но его фотографию видел, — неожиданно сказал Дик.

Снид вздрогнул и повернулся к нему.

— И вы об этом говорите только сейчас?

— А какое значение может иметь эта фотография? — спокойно спросил Дик.

— Фотография позволяет напасть на след преступника!

— Но в этом случае мы говорим о представителе высшей аристократии…

Движением руки Снид отмахнулся от этого предположения.

— Как вы достали эту фотографию? Через Гевелока?

— Нет, — ответил он. — Скорей, благодаря счастливой случайности. Лорд Сельфорд находился в Капштадте в тот день, когда туда въезжал новый генерал–губернатор. Лорд вышел на балкон поглядеть на процессию и случайно попал в кадр одному из фотографов. Когда я три дня спустя попросил швейцара описать мне лорда Сельфорда, он вместо ответа показал снимок, который опубликовала газета. Я пошел в редакцию, нашел фотографа и попросил его сделать для меня увеличенный портрет лорда.

— И как он выглядит? — с любопытством спросил Снид.

— Обычное лицо, — сказал Дик. — Но мне показалось, что я его уже видел.

Он снова замолчал. Они уже ехали по Сутвильду. По обеим сторонам широкой улицы, погруженные в глубокий сон, стояли маленькие уютные домики. Лунный свет отражался в их окнах.

Автомобиль остановился перед зданием полицейского участка с крохотной пристройкой для арестованных. Дик несколько раз стукнул в дверь. Из чердачного окна показалась растрепанная голова женщины. Она охотно ответила на вопросы Дика.

Нет, их никто ни о чем не предупредил. Ее муж сразу после обеда ушел с участковым лесничим ловить браконьеров. Телефона здесь тоже нет. Но она готова передать все, что нужно, мужу, когда он вернется.

Судя по всему, лондонские сыщики не произвели на нее особого впечатления.

Снид торжествующе посмотрел на Дика. Он опять оказался совершенно прав. Но то, что он сказал по этому поводу, утонуло в реве мотора. Машина промчалась по деревенской улице и остановилась напротив ворот Вильдхауза.

Дик посигналил, но в маленьком домике привратника, очевидно, никто не жил. Тогда он сам выскочил из автомобиля и ощупал ворота. Они оказались запертыми на задвижку. Дик отодвинул ее и открыл ворота.

Они немного проехали по аллеи и очутились перед домом с колоннадой и парадной лестницей перед входом. Все его окна были темны.

Полицейские вышли из машины и прислушались. Дом был погружен в тишину. Дик дернул звонок. Его дребезжание затерялось где–то в глубине здания.

Он подождал, затем позвонил второй и третий раз. Никакого ответа. Все было погружено в молчание.

— Если нам не хотят открывать дверь, придется выбить окно, — мрачно сказал Снид.

Он осмотрел первый этаж дома. Все окна были закрыты тяжелыми створчатыми ставнями. Стекла не были даже видны.

Тут Дик молча показал на два маленьких стеклянных окошечка, расположенных по обеим сторонам входа. Снид покачал головой.

— Кто же туда пролезет?

— Я, — лаконично ответил Дик.

— Вы? — Снид смерил его взглядом, — туда сможет влезть только пятилетний ребенок.

— Давайте поспорим, — предложил Дик.

Он побежал назад к автомобилю, порылся в ящике с инструментами и вернулся держа в руках гаечный ключ. Он потребовался, чтобы отбить краску с окна и вывинтить крепления. Через пять минут Дик вынул стекло совершенно неповрежденным. После этого он попросил, чтобы его поддержали, и ногами вперед нырнул в отверстие. Сыщик извивался, как угорь, сжал плечи и, почувствовал под ногами опору, осторожно втянул вовнутрь голову. Единственным повреждением, которое он при этом получил, была царапина на ухе.

Очутившись в доме, Дик попытался сориентироваться. Тишину нарушило только тиканье часов, похожее на биение сердца в мертвом теле. Дик преодолел чувство страха перед неизвестностью и осторожно двинулся вперед.

Внезапно он отпрыгнул в сторону и выхватил фонарик. Какой–то запах предупредил его об опасности. Он повернулся и пошел к входной двери. Она оказалась закрыта на двойной засов и цепочку.

— Я считаю, что здесь орудовали убийцы, — сообщил Дик Сниду, который вошел первым. — Здесь пахнет кровью!

— Кровью? — потянул носом Снид. — Я ничего не чувствую.

Его спутники молчали, настороженно глядя в темноту дома.

Тем временем Дик искал, где включается свет. Он нашел целый щит выключателей и начал их поочередно включать.

Полицейские осторожно двинулись вперед. Внезапно Снид остановился. Губы его побледнели. Дик проследил за взглядом инспектора и увидел за перилами лестницы скорчившееся тело.

В первый момент Дик не осознал ситуации, но, вглядевшись, вытащил пистолет и несколькими прыжками взлетел наверх. Оттуда он негромко окликнул Снида.

Инспектор поднялся на первую площадку. Лестница была не освещена, но света здесь хватало, чтобы рассмотреть белое лицо с остановившимися глазами. Перед ними лежала женщина в черном шелковом платье. На ее лице застыло выражение ужаса.

Глава 20

— Мертва, разумеется? — без надежды в голосе спросил Снид.

Дик молча кивнул.

Снид склонился над трупом.

Видимых повреждений не было.

— Разрыв сердца вследствие нервного шока, — предположил Снид. — Я как–то сталкивался с подобным случаем. Очевидно, эта женщина увидела на лестнице что–то необычайно ужасное.

— Что это у нее в руке? — вдруг спросил Дик и сам с трудом разжал судорожно сжатые пальцы.

Какой–то предмет с металлическим стуком упал на пол.

— Третий ключ усыпальницы, — тихо сказал Снид. Его голос задрожал от возбуждения.

Дик положил ключ в карман.

— Вам тут приходилось бывать, — обратился к нему Снид. — Где здесь телефон?

— В комнате рядом с библиотекой, — ответил Дик.

Что–то удерживало их обоих от упоминания имени Когги.

Они уже собирались спускаться вниз, когда заметили на ступеньках отпечаток босой ноги. След был оставлен в небольшой луже.

Дик наклонился пониже.

— Кровь, — сказал он. — Обоняние меня не обмануло.

Кровавые следы вели к двери, которая оказалась запертой.

— Захлопнули снаружи? — предположил Снид. Дик молча вернулся к машине за инструментом. Через несколько минут замок был взломан и дверь распахнулась. Они вошли в библиотеку, в которой Когги принимал Дика.

На письменном столе стоял телефонный аппарат. Его трубка висела на шнуре рядом. Дик сделал шаг вперед, и в этот момент во всем доме погас свет.

— Кто трогал выключатели? — крикнул Снид.

— Никто не подходил к щиту, — доложил сержант, охранявший входную дверь.

Дик включил фонарик. Посреди комнаты стоял большой кожаный диван. Когда сыщик обошел его, он увидел хозяина дома.

Бертрам Когги лежал на спине, подтянув ноги и неестественно выгнув спину. Голова его была разбита вдребезги.

Полицейские начали искать орудие, которым были нанесены эти ужасные раны. У камина лежала кочерга, залитая кровью.

Все ящики письменного стола были раскрыты и убийцы не оставили в них ни клочка бумаги. Дверцы книжного шкафа были распахнуты, книги валялись на полу.

Снид надел перчатки, осторожно поднял кочергу и положил на письменный стол. Потом он отдал приказание одному из полицейских вызвать из Скотленд–Ярда бригаду криминалистов.

— Наверняка, на этой железке есть отпечатки пальцев, — сказал он Дику. — Увидеть здесь такое я не ожидал…

Они зашли в кабинет. Судя по всему, убийцы застали хозяев во время ужина. На столе стояли чашки и тостер.

— Можно подвести кое–какие итоги, — сказал Дик. — Когги звонил мне в момент нападения. Миссис Когги заманила Сибиллу Ленсдоун к себе под каким–то предлогом и Сибилла — единственный человек, о судьбе которого мы еще ничего не знаем. Снид, мы должны ее найти!

Страх за Сибиллу сдавил Дику горло. Ему мерещились самые жуткие картины.

— Может быть убийца еще где–то поблизости, — пробурчал Снид, — не случайно же потух свет!

В комнату зашел полицейский.

— Меня разъединили, когда я только начал говорить с Лондоном. Скорее всего, кто–то перерезал провода!

Снид многозначительно посмотрел на Дика.

— Оставайтесь на первом этаже, Снид, — сказал тот. — Я пойду наверх.

Дик опять поднялся по лестнице, отводя взгляд от лица лежавшей на ней женщины. Он стал обходить комнаты. Все двери были незаперты, везде был полный порядок и нигде не было никаких следов визита Сибиллы. Зато по кровавой дорожке в коридоре он снова нашел след, который привел Дика к маленькой чердачной лестнице. Кровавые отпечатки постепенно бледнели, а потом превратились в отдельные капли крови.

Вдруг Дик заметил кровавое пятно на стене. Через несколько шагов фонарик Дика осветил небольшую кучку окровавленных бинтов. Сыщику пришло в голову, что здесь побывал убийца Лью Фини — великан, получивший пулю в лесу у гробницы Сельфордов.

Дик поднялся на лестничную площадку чердака.

В одной из дверей зияла огромная дыра.

В комнате был полный беспорядок. На полу лежали стул и умывальник, перевернутая кровать. И тут же — маленький кружевной платочек, испачканный кровью.

Дик стоял, не смея шевельнуться. Сердце в его груди стало таким тяжелым, что ему захотелось упасть на колени. Он глубоко вздохнул, нагнулся и поднял платочек. Монограмму Дик скорее угадал, чем увидел. Он стоял и смотрел на сплетающиеся, красные от крови инициалы «СЛ».

Глава 21

Услышав его крик, Снид взлетел по лестнице. Они еще раз обыскали помещение.

— Посмотрите сюда, — Снид посветил фонариком на дверь. — Вот здесь, внизу. Отчетливые оттиски пальцев. Кто–то просунул руки под дверь и пытался снять ее с петель. Ну и лапы! Мартин, это был тот самый тип, который преследует вас!

Дик молча кивнул. Сказать он ничего не мог, у него перехватило горло.

Снид с трудом выпрямился. Его взгляд упал на слуховое окно.

— Мне кажется, что все это похоже на бегство и преследование… А ну, Мартин, попробуйте туда влезть! Я слишком тяжел для таких упражнений.

Дик встал на стул, подтянулся и вылез на крышу. Он оказался на водосточном желобе. С одной стороны его был небольшой бортик, с другой круто поднималась крыша.

Сыщик повел лучом фонарика и увидел лестницу. Он осторожно подошел к ней и заглянул вниз. Когда они обходили дом, лестница была не видна, заслоненная выступом дома.

— Кто–то снаружи пришел ей на помощь, — предположил Дик, вернувшись на чердак. — Ей, вероятно, удалось скрыться.

Снид прикинул расстояние до слухового окна.

— Вот что, помогите мне забраться наверх! — решительно сказал он.

Если бы Дик мог, он бы засмеялся, таким нелепым было желание инспектора. Но оказалось, что толщина Снида вполне уравновешивается его силой. Единственной поддержкой, которая ему потребовалась, была пара ободряющих слов.

Инспектор уселся на крыше и стал ее внимательно осматривать. Вдруг он присвистнул:

— Этот тип и здесь успел побывать! Поглядите на это пятно.

Дик стиснул зубы. Слабая надежда, возникшая после находки лестницы, начала угасать.

— Послушайте, я придержу лестницу, а вы спускайтесь вниз и поищите следы там, — сказал Снид.

Когда Дик спрыгнул на землю, он оказался на огромной грядке. По обе стороны усыпанной гравием дорожки красовались стройные ряды кочанов капусты.

— Придержите лестницу! — вдруг крикнул сверху Снид. — Я спускаюсь!

Они вместе вышли на разведку в сад.

— Отсюда к воротам она не могла попасть. Тогда пришлось бы продираться через кустарник. Но как же она выбиралась из сада?

Снид почесал за ухом.

— Давайте попробуем обойти с той стороны.

Он протянул руку, и тут же загремели выстрелы. Темнота вокруг показалась им еще гуще после вспышек. Просвистевшие где–то рядом пули заставили полицейских залечь.

Снид повернул к Дику голову и хотел что–то сказать, но стрельба возобновилась. Пули попадали в деревья, сбивая листья. И вдруг снова настала грозная тишина.

Сыщики лежали, прислушиваясь к ней. Их нервы были напряжены до предела. Наконец, тонкий слух Дика уловил легкое шуршание. Он мгновенно выстрелил. Рядом раздался голос Снида:

— Интересно мне знать, кто там скрывается, в этом огороде? Судя по пальбе — целый полк.

— Один человек с двумя пистолетами, — тихо ответил Дик. — Но выстрелы звучали часто. Их было десятка два, не меньше.

Они все еще лежали на мокрой земле.

— Кажется, можно встать, — сказал Снид. — Воздух очистился.

— Вы думаете? — засомневался Дик, но пополз вперед.

Когда огород закончился и над головой сыщика появились ветви фруктовых деревьев, он еще раз прислушался и встал.

— Все в порядке! — крикнул Дик Сниду.

И в этот момент рядом с ним грохнул выстрел.

Глава 22

Пуля вырвала клок волос на голове Дика. На мгновение он потерял сознание и упал на колени. Сбоку послышался шум удаляющихся шагов. Дик сумел заставить себя встать и шатаясь кинулся за беглецом. Но почти сразу же налетел на проволоку и упал, зацепившись за нее. Когда он поднялся, рядом с ним стоял Снид.

— Ушел? — пыхтя спросил инспектор.

— Как видите, — ответил Дик.

Они осветили сад и увидели натянутую между деревьями проволоку. Стрелок предусмотрительно подготовил себе отступление. Сразу же за садом начиналось большое ржаное поле, и продолжать преследование было бесполезно.

Дик вернулся в дом разочарованный и разбитый. Где же Сибилла? Он вновь и вновь спрашивал себя об этом и не мог найти ответа.

После пережитых потрясений полицейских ожидала в доме приятная неожиданность. Повсюду горел свет. Сержант обнаружил, что электричество было просто выключено на щите. Тогда он отправился на поиски места повреждения телефонного провода и нашел оба конца под окнами библиотеки.

Под окнами раздался рев тяжелого грузовика. На место преступления прибыла полиция.

Снид подождал, пока отряд разбился на группы и начал обшаривать все вокруг. После этого он продолжил попытки открыть деревянную шкатулку, найденную в комнате миссис Когги. Шкатулка оказалась полной старыми письмами, счетами, использованными билетами. Даже маленький засохший букетик цветов лежал между бумагами.

— Гляди–ка, — сказал Снид, глядя на Дика. — Сердце может совсем засохнуть, но где–то в тайном уголке оно сохранит искорку романтики…

Он разделил связку писем.

— Возьмите это себе, я просмотрю остальные.

Дик развязал шнурок, и ему на колени упали два письма, исписанные прямым детским почерком. Внизу стояла подпись — «твой племянник Джонни».

— А я думал, что, кроме Коулера, у нее больше не было племянников, удивился Дик.

— Отчего же? — сухо спросил Снид. — У других ее братьев и сестер тоже, наверное, было потомство.

Они продолжали просматривать корреспонденцию убитой. Несколько минут прошли в молчании.

— Вот еще одно письмо, упоминается брат Тома. У шофера все же был брат!

Снид отложил письмо в сторону.

— Хотелось бы мне знать, — размышлял он вслух, — куда делся Коулер? Прислугу, вероятно, отослали, но от него вряд ли избавились. Нужно все вокруг обыскать. Я не уверен в том, что он не имеет ничего общего с убийствами.

— Том Коулер — убийца? — недоверчиво спросил Дик. — Это вы напрасно. Я не доверил бы ему своего бумажника, но свою жизнь готов был бы доверить в любой момент.

— Поживем — увидим, — буркнул Снид.

Но Дик не расслышал слов инспектора.

Он жадно всматривался в листок бумаги, исписанный витиеватым почерком.

«…Я только что разговаривал со Сталлетти. Он очень возбужден и сказал мне, что лорд Сельфорд серьезно болен. Прошу вас срочно сообщить, как обстоит дело. Вы должны знать лучше всех. Я буквально дрожу от нетерпения, когда думаю о том, что приближается переломный момент в нашей судьбе. Сразу же мне напишите. Преданный вам Г.Бертрам».

Дик показал письмо инспектору.

— Это почерк Когги! Я знаю это точно. Но почему он тогда называл себя Бертрамом, а сейчас Когги? Мне кажется, тут была важная причина…

Он глубоко задумался, глядя на письмо.

— Значит они все были друг с другом знакомы — Когги, миссис Когги, Сталлетти, старый лорд Сельфорд… Их что–то объединяло. Что? Когги отрицал знакомство…

— Фокусы! — зло рассмеялся Снид. — Страх перед виселицей, только и всего!

Дик продолжал просматривать письма, но ни одно из них не содержало ответа на загадку. В самом конце пачки нашлось брачное свидетельство миссис Когги.

— Они обвенчались через восемь месяцев после кончины лорда Сельфорда, отметил Дик. — Сталлетти был одним из свидетелей, второй свидетель — Уильям Броун. Кто такой этот Броун?

— Не советую искать его в адресной книге, — пошутил инспектор. — Иначе вы будете этим заниматься до будущего года.

Дик утомленно откинулся на спинку кресла. Его глаза безнадежно уставились в потолок.

— Что вы думаете делать? — сочувственно спросил Снид.

— Не знаю, — с горьким вздохом сказал Дик.

Он полез в карман и достал оттуда ключ.

— Номер третий. Но если их будет семь, кому–то придется на виселице заплатить за эту ночь!

Дик преобразился. Его энергия преодолела печаль и тревогу за судьбу Сибиллы.

— Поехали в замок Сельфордов! Посмотрите на склеп, — сказал он Сниду. Оттуда, как лучи, расходятся нити, ведущие к заговорщикам. Там мы сумеем найти следы этой ужасной тайны…

Они спустились вниз к автомобилю. Но когда Дик нажал на стартер, мотор загрохотал так, что он сразу его выключил, бросив на Снида красноречивый взгляд. Дик вышел и открыл капот. Кто–то засунул туда гаечный ключ…

Глава 23

Бывают в жизни моменты, которые остаются в памяти навсегда. Они могут отложиться где–то далеко в подсознании, но в бессонные ночи выходят наружу, наполняя душу ужасом и страхом смерти.

Именно такое мгновение пережила Сибилла, когда из чердачного окна на нее уставилось лицо Тома Коулера, а сзади пытался выломать дверь неизвестный убийца.

Лицо в окне исчезло. Дверь задрожала, но и сверху доносился шум и треск. Решетка повернулась на петлях, и окно открылось. Оттуда протянулась чья–то рука. Сибилла в отчаянии бросила взгляд назад. Она увидела, что середина двери уже выломана и в отверстие видна огромная, измазанная кровью рука. Девушка вскочила на стул и схватила руку человека, который помог ей выбраться на крышу.

— Крепче держитесь, — пропыхтел Коулер.

Он видел, как под мощным ударом рухнула дверь и баррикада перед ней развалилась.

— Быстрее! — закричал Том.

Он поднял фонарь и осветил лестницу. Сибилла стала на ее верхнюю ступеньку и, вспомнив свои детские шалости, быстро соскользнула на землю. Коулер тут же оказался рядом с ней. Фонарь ему пришлось оставить на крыше. Он поднял голову и глянул вверх. На фоне ночного неба был виден силуэт великана.

Убирать лестницу времени уже не оставалось. Коулер схватил девушку за руку, и они помчались прочь.

Было темно, только рассеянный в тучах свет луны освещал путь беглецам.

— Как жаль, что мы не можем попасть в гараж, — выдохнул Том, — но я знаю место, где можно спрятаться…

Перед ними расстилалось ржаное поле. Они с трудом пересекли его и вышли к воротам, которые оказались открытыми. Преследователя не было слышно.

Сибилла огляделась. Неподалеку белела высокая стена.

— Сельфорд–парк, — коротко сказал Коулер.

Сибилла с испугом глянула на него. Она понятия не имела о том, что дом Когги находится так близко от замка. Со всех сторон ее окружала тайна, которая непонятным образом была связана с Сельфордом!

— Я тут знаю пролом в стене, мы пройдем в парк, и вряд ли он будет нас там искать, — предложил Коулер.

— Кто он? Почему он гонится за нами? Кто кричал, как будто в доме убивают?

— Я тоже слышал крики, — тихо сказал Коулер. — Откровенно говоря, я боялся, что старик приказал убить вас… Вечером вы исчезли, а Когги утверждал, что вы ушли в замок Сельфорда. Я не поверил ему. Тогда он дал мне осмотреть все помещения, кроме чердака. Я решил выждать, пока хозяева лягут спать. И вдруг в доме раздался шум и громкие крики. Я схватил лестницу и полез на крышу. Так и оказалось: старый лис запер вас на чердаке!

Некоторое время они шли молча.

— Но кто этот страшный человек, который ломился ко мне?

— Не знаю. Это из области тех тайн, которыми здесь все окутано… Хотя я однажды видел его издалека… В жизни не переживал подобного испуга! Зрелище жуткое: великан огромного роста, в кожаных штанах, подпоясанных веревкой… Боюсь, что сегодня он совершил кровавое преступление.

Сибилла задрожала, сама не зная от страха или от холода.

Коулер внезапно остановился. В этом месте стена парка была закрыта кустами. Когда проводник Сибиллы раздвинул ветки, за ними оказалась большая дыра. Коулер пропустил вперед Сибиллу. Когда она выпрямилась, то увидела, что перед ними расстилается лужайка, залитая лунным светом. По словам Коулера, при жизни старого лорда здесь паслись его знаменитые мериносы.

Томми непрерывно говорил. Ему хотелось отвлечь девушку от мыслей об ужасном преследователе. Среди прочего, он сообщил, что миссис Когги его тетка.

— Мой брат Джонни и я, когда осиротели, попали к ней. Было бы лучше, если бы нас отдали в приют…

— Она так плохо обращалась с вами?

— Это слабо сказано. Во всяком случае сытыми спать мы не ложились. Кроме того, она с удовольствием била нас.

— У вас было нелегкое детство, — посочувствовала Сибилла.

— Видит Бог, это так! — ответил Коулер, — Когда мой бедный брат умер, я позавидовал ему.

— И вы с тех пор живете у тетки? — спросила Сибилла.

Коулер презрительно расхохотался.

— У нее? Ну что вы! Я удрал от нее одиннадцатилетним мальчишкой. Потом торговал газетами, сигаретами, был посыльным, а спал на скамейках в парке. Но это было лучше, чем жить у нее.

— Зачем же вы тогда вернулись?

— О! — сказал Коулер с загадочной улыбкой. — Во второй раз я пришел как мститель. Я крепко держал ее в руках и имел возможность этим пользоваться. Почему бы и нет? Ей удалось прокрасться на солнечную сторону, а я копошился в темной яме. К чему мне скрывать это от вас, мисс? Еще семь лет назад я был профессиональным вором и шестнадцать раз отбывал наказание.

— Это вина вашей тетки, — прошептала Сибилла.

— Я тоже говорил это себе, — вздохнул с облегчением Коулер. — Когда я последний раз стоял перед судьей, он предупредил меня, что в следующий раз я уже пойду на каторгу. И тогда я решил подвести черту. Тетка Когги была единственной моей родственницей. Но заверяю вас, ей было весьма неприятно, когда я в один прекрасный день постучал в ее дверь. Все же она не посмела меня выставить. Я прожил в их доме семь лет, и все это время держал язык за зубами, — Коулер глубоко вздохнул. — Сегодня я высказал им все. Смыл со своей души грязь, которая копилась семь лет. И не жалею об этом…

Внезапно он остановился и приложил палец к губам. Они стояли перед белой скалой, похожей на зубчатую спину дракона.

Коулер перехватил ее взгляд.

— Это каменоломня, — прошептал он. — Вдоль нее идет дорога, но она очень обрывиста и опасна. Ночью по ней идти нельзя. Мы пойдем в обход.

Том снова замолчал и прислушался. Затем он лег на землю, приложил ухо к траве и тут же вскочил.

— Уходите! — порывисто сказал он. — Пока идите одна. Видите вот тот лес? — Коулер показал на темную стену, проступавшую на фоне неба. — Идите в том направлении. Я вас скоро догоню…

Сибилла смотрела на него широко раскрытыми глазами и не трогалась с места.

— Нет! — в отчаянии сказала она. — Вы не должны один подвергаться опасности.

— Кто сказал об опасности? — нетерпеливо спросил Коулер.

Сибилла оглянулась назад.

— Бегите, не стойте здесь! — махнул рукой Том. — Здесь вы мне только мешаете!

Девушка двинулась в указанном направлении. Через несколько минут она оглянулась, но Коулера уже не было видно.

В это время тучи вновь сгустились и закрыли луну. Все вокруг погрузилось в ночной мрак. Сибиллу охватил панический страх, и она бросилась бежать.

Коулер, прижавшись к земле, ждал появления великана, шаги которого он уловил на большом расстоянии. Ему было ясно, что спастись бегством им не удастся. Оставалось попытаться спасти хотя бы девушку, пусть даже ценой собственной жизни.

Чувство страха было совершенно неведомо бывшему вору. Сообразительность и дерзость уличного мальчишки сочетались в его душе с азартом борьбы. Он был силен, ловок и умел использовать свои преимущества. Коулер был готов к неизбежной встрече с ужасным противником. Единственным его оружием был гаечный ключ, который он на всякий случай прихватил с собой.

Великан уже прошел мимо, когда Томми изловчившись прыгнул на него. Яростный вой, который издал при этом монстр, достиг ушей Сибиллы и заставил ее похолодеть от страха. Она уже добежала до леса и прижалась к дереву.

Когда чудовище расправиться с Коулером, оно убьет и ее, — поняла Сибилла. Шатаясь, она пошла вперед. Жалость к своему спасителю огнем жгла ей грудь. Плакала ли она? Сибилла и сама не понимала этого. Она спотыкалась, падала, снова поднималась и шла дальше…

Вскоре лес остался позади.

Начались холмы, а за ними мелькнул лес. Сибилла с отчаянием подумала, что могла заблудиться и теперь ходит по кругу. Она почувствовала облегчение, когда вновь вошла в лес. Здесь было темно, и приходилось ощупью искать путь между деревьями. Трава исколола девушке ноги, колючие ветви изодрали платье. Наконец, лес поредел, и Сибилла очутилась на его опушке перед просекой. Как раз в этот момент выглянула луна. Свет ее отразился на скале, в которой внезапно раскрылась темная пасть.

Это были могилы Сельфордов. Сибилла с криком упала на колени. Все двоилось у нее в глазах. Она судорожно сжала руки и пыталась удержать меркнующее сознание. Потом поднялась и, как под гипнозом, пошла к входу в могильный склеп. В ржавом замке торчал ключ.

Ледяной воздух с запахом сырости полз по лестнице вверх, охлаждая разгоряченный лоб девушки. Пока она стояла и смотрела вниз, в темноту коридора, из леса донесся новый отчаянный вопль, от которого ее кровь застыла в жилах. Все кончено, человек–зверь убил ее защитника и теперь придет прикончить ее!

Сибилла в отчаянии схватилась за прутья решетки и двери раскрылись. Неожиданно для самой себя девушка вошла в склеп, захлопнула решетку, повернула в замке ключ и вытащила его из замочной скважины. После этого она облегченно вздохнула, ощутив относительную безопасность.

В подземелье было тихо. Мертвые милосерднее живых, у них она спасется. Сибилла спустилась по ступенькам вниз, выйдя в небольшую камеру, отделенную от остальной части усыпальницы второй решеткой. Здесь она была вынуждена остановиться.

Через некоторое время сверху донесся звук шагов и какой–то рыдающий звук. Сибилла прижалась к решетке, глядя на огромную тень, появившуюся возле входа в склеп. Страх опять парализовал ее волю. Такой великан может взломать решетку, и она окажется в его власти. И тут решетчатая дверь, возле которой стояла Сибилла, неожиданно подалась назад. Она оказалась открытой.

Сибилла протянула руки в темноту, чтобы ощупать дорогу, в то же время не отрывая глаз от входа, где находился ее преследователь. Слабый крик вырвался у девушки, когда ее руку схватил кто–то, невидимый в темноте. Сильная рука, появившаяся из мрака, неудержимо тянула ее вглубь, в царство мертвых…

Глава 24

Страх Сибиллы был настолько велик, что сна не слышала собственного крика. Она была на грани потери рассудка. В отчаянии девушка нанесла наугад удар ключом, который держала в руке. Ее рука ткнулась в чью–то бороду.

— Тише, — прошипел на нее голос из могильной тьмы. — Не кричите так громко. Я не трону вас. Кто вы такая? Что вам здесь нужно?

Это был обычный человеческий голос. Сибилла чуть успокоилась и перестала кричать. Невидимая рука, придерживавшая ее, разжалась.

— Я Сибилла Ленсдоун, — пробормотала она. — За мной гонятся. И я попала сюда…

— Сибилла Ленсдоун? — повторил с изумлением незнакомый мужской голос. Феноменально! Успокойтесь, пожалуйста, леди. Я сейчас зажгу свет. Когда вы спускались по лестнице, я потушил свой фонарь.

Чиркнула спичка. В ее колеблющемся свете Сибилла увидела серые руки с траурной каймой под ногтями. Пламя в лампе взметнулось вверх. Перед ней стоял тощий человек среднего роста. Лицо его было бледным и морщинистым, с горящей парой мрачных глаз. Длинная черная борода закрывала его рот и свисала до пояса. Грязный старомодный сюртук болтался поверх не глаженных брюк. Он выглядел, как повелитель ведьм на шабаше, но, вместо того чтобы испугаться, Сибилла почувствовала, как биение ее сердца успокаивается под его пытливым взглядом.

Перед Сибиллой стоял Сталлетти. Он, очевидно, возился у двери с семью замками. Сибилла увидела сумку с инструментами возле этой двери.

— Вы сказали, что вас преследуют, — сказал бородач. Кто именно гонится за вами?

— Какой–то ужасный великан, — запинаясь пробормотала Сибилла.

Судя по бороде, его рот искривила улыбка.

— И почему он вас преследовал в три часа ночи?

И тут оказалось, что Сибилла ничего не может вспомнить. Она не знала, ни почему ее преследовали, ни откуда она пришла. Она даже не думала о великане, глядя в бездну этих глаз…

— Садитесь! — повелительно сказал ей странный обитатель склепа. Терпеть не могу разговаривать с человеком, который стоит передо мной.

Он указал ей на порог одной из усыпальниц. Сибилла послушно села, даже не ощутив холода каменного пола.

Незнакомец расхаживал перед ней по темному коридору. При этом он сдвигал пушистые брови и что–то бормотал себе под нос. Наконец, он остановился и мрачно посмотрел на дверь. Его лицо оживилось при виде скелетов, и он погладил голые гладкие черепа.

— Сколько вам лет, Сибилла Ленсдоун?

— Двадцать два года, — ответила девушка.

— Слишком поздно, слишком… — с сожалением сказал он. — Вы слишком стары для моих экспериментов. Вот если бы вы лет пятнадцать назад попались в мои руки, — человек провел рукой по лбу. — И вы не должны были быть женщиной. Зачем мне женщина?

Сталлетти сделал жест, как будто смахивал пылинку и снова начал беспокойно бродить между усыпальницами, за которыми покойники семейства Сельфордов истлевали в могильных нишах.

— Женщина — плохой материал для экспериментов, — продолжал он. — Смелая операция может свести их в могилу, и годы творческой работы будут потрачены понапрасну.

Вдруг бородач остановился перед третьей усыпальницей и стал прислушиваться. Потом он поставил лампу так, что свет ее падал на Сибиллу.

— Так что, заботливо спросил он, — человек, который вас преследовал, внушил вам страх и ужас?

Сибилла молча кивнула головой. Незнакомец убрал лампу и задумчиво погладил бороду.

— Страх и ужас можно преодолеть, если захочешь, — тихо сказал он, как будто разговаривая сам с собой. — Это не должно служить препятствием в случаях, когда предвидится значительный результат… Если бы он только не был таким неуклюжим! Своей грубой силой он сокрушает все, что стоит у него на пути… Нельзя создать материю могучей и нежной. В рамках несовершенной природы надо решаться в пользу одного или другого. Когда чувствительный мозг господствовал над кулаком великана? Когда грубый мозг повелевал тонкой рукой?

Сталлетти недовольно покачал головой.

— Но — за дело, за дело! — воскликнул он и начал рыться в карманах своего жилета.

Вытащив оттуда стеклянную трубочку, он достал две маленьких таблетки и протянул их Сибилле.

— Проглотите их… это пойдет вам на пользу.

Сталлетти начал хихикать. Его хихиканье прозвучало в этом жутком могильном подземелье, как смех сатаны.

Сибилла послушно протянула за таблетками руку.

— Это судьба? — спросил человек, поднимая лампу и глядя вверх. — Или это свободная воля? Где кончается одно и начинается другое? Загадка за загадкой…

Он опустил руку в карман, достал оттуда связку ключей и выбрал среди них ключ от третьей усыпальницы.

— Если бы все двери в этом проклятом склепе было так легко открыть, вздохнул он, вставляя ключ в замочную скважину, — сколько несчастий и тревог можно было тогда избежать…

Вдруг Сталлетти обернулся и Сибилле и строго посмотрел на нее.

— Я привык к тому, что меня слушают! Вы уже проглотили таблетки?

Маленькие красные кружочки лекарства светились на ладони Сибиллы, как злобные глаза пресмыкающегося. Она покорно поднесла ладонь к губам. Но таблетки чем–то пахли, и этот запах так сильно подействовал на нее, что Сибилла сохранила остатки самообладания. Она взяла таблетки в рот, но не проглотила их.

Сталлетти не заметил этого при тусклом свете своей лампы. Он отвернулся от девушки, чтобы открыть дверь третьей камеры склепа. Гипнотическое состояние, в котором находилась Сибилла, ослабело еще больше, и она выплюнула таблетки на пол.

Сталлетти вошел в камеру. Дверь за ним закрылась. В тот же момент его воздействие на Сибиллу полностью прекратилось. Страх еще более глубокий, чем даже тот, что внушил ей великан, поднял ее на ноги и стремительно вынес по лестнице наверх. Она все еще сжимала в руке ключ. Состояние странного возбуждения, в котором находилась Сибилла, помогло ей мгновенно открыть решетку. Она выскочила и уже хотела ее запереть, когда услышала снизу шаркающие шаги. Тогда девушка бросила ключ в траву и бросилась бежать.

Она мчалась, не глядя по сторонам. Безошибочный инстинкт подсказал ей, что страшный мрак, в который она погружалась, гораздо страшней великана.

Сибилла быстро сбежала с холма и вышла на дорогу к домику арендатора, ни разу не сбившись с пути. Этой дорогой два дня тому назад она шла с Диком. Целый мир ужасов лежал между двумя датами. Чувство тоски по Дику заставило ее вздрогнуть. Если бы она спросила у него совет, миссис Когги не сумела бы заманить ее в ловушку…

Лес уже остался позади. На востоке занималась утренняя заря. Наступающий день уверенно озарял небо красноватыми бликами.

Вдруг послышался лязг и цепная собака с лаем бросилась к ней.

Сибилла вздрогнула. Однако знакомые звуки нормального мира неожиданно вернули ей мужество и уверенность в себе. Она остановилась и заговорила с собакой, а потом бесстрашно подошла к ее конуре. Яростный лай прекратился, собака подошла обнюхать гостью. Когда Сибилла опять заговорила с ней, собака начала тереться об ее ноги. Она спокойно разрешила Сибилле вынуть цепь из кольца и, радуясь неожиданной свободе, потащила девушку за собой. К замку они подошли вместе.

Собака бежала рядом с ней. Вдруг она остановилась и оскалила зубы. Сибилла посмотрела на дом. Одно из окон подвала осветилось. Она крепче уцепилась за пса, подошла поближе и заглянула в подвал.

Это было достаточно высокое помещение, посреди которого стоял тяжелый дубовый стол, а на столе… Сибилла закрыла себе рот рукой, чтобы подавить крик изумления… мерцала керосиновая лампа, которая совсем недавно, десять минут назад, освещала могильный склеп Сельфордов.

Комната казалась пустой. Потом в углу, возле камина что–то задвигалось и в полосу света вошло существо, похожее на пещерного человека из иллюстраций к учебнику археологии. Мускулы на его руках были толщиной с канат. Длинные светлые волосы, как львиная грива, свисали с плеч, густая светлая борода обрамляла подбородок. Он был в светлых холщовых штанах, закатанных до колен.

Человек подошел к столу и поднял лампу, чтобы обследовать комнату. Лицо его ярко осветилось. Большие голубые глаза тупо уставились в пустоту. Черты лица говорили о крайнем слабоумии. Перед Сибиллой был безобидный идиот.

Она обхватила морду заскулившей собаки, но великан вздрогнул и быстро задул огонь в лампе. Подвал снова погрузился во мрак.

Сибилла отошла от дома и направилась по аллее к воротам парка, но тут же услышала быстрые шаги. Навстречу ей приближались две темные фигуры. Собака рванула цепь, ее яростный лай разорвал тишину рассвета.

— Кто там? Отвечайте, или я спущу собаку! — дрожащим голосом пригрозила Сибилла.

— Боже мой! Сибилла Ленсдоун! — послышался звонкий голос и уже в следующий момент рыдающая девушка очутилась в объятиях Дика.

Собака торжествующе прыгала вокруг них.

Глава 25

— Подожди, не спеши, дорогая, — прошептал Дик, когда Сибилла попыталась рассказать ему обо всем, что с ней произошло. — Сейчас я ничего не хочу слушать. Раньше нужно отдохнуть. Когда вы ели в последний раз?

— Вчера, в середине дня, — робко созналась Сибилла.

— Я так и знал. Пошли разбудим управляющего.

Дик обнял девушку за талию и увлек за собой, не обращая внимания на Снида, который скромно следовал на ними. Но тут Сибилла схватила его за руку и остановилась.

— Не надо идти в дом, — умоляюще сказала она. — Я только что видела там страшного человека. Он настоящий великан и похож на сумасшедшего.

— Великан? — переспросил Дик и повернулся к Сниду. — Как он выглядит?

Сибилла попробовала описать человека из подвала.

— По всей видимости, это бродяга, — сделал вывод Дик, не желавший пугать и без того измученную девушку. — Или один из тех странных святых, которые бегают полуголые и питаются кузнечиками. Я видел подобных типов в Гайд–парке. Не беспокойтесь, Сибилла. Мы оба достаточно крепкие и, к тому же, вооруженные люди.

Сибилла покорно пошла с полицейскими.

— А что, это окно было открытым? — спросил Дик, глядя на дом.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Может быть, это гость управляющего? — пытался успокоить ее Дик. Сейчас выясним.

Он нажал кнопку звонка. Послышались шаги и чей–то сердитый голос спросил:

Кто там? Что вам угодно?

— Откройте, пожалуйста, — сказал Дик, узнавший голос управляющего. Это Мартин.

Скрипнул замок, и дверь открылась. Управляющий моргал заспанными глазами.

— Боже мой, — удивился он, — откуда вы появились? Что–нибудь случилось?

— Я думаю, достаточно, чтобы заполнить все утренние газеты, — буркнул Дик. — Но меня интересует, есть ли сейчас в замке гости?

Они все вошли в вестибюль. Снид захлопнул дверь.

— Гости? — изумился управляющий. — Здесь только я с женой.

— Мисс Ленсдоун видела очень странного человека в одном из подвальных помещений.

Управляющий посмотрел на Сибиллу широко раскрытыми глазами и покачал головой.

— Это невозможно. Все окна и двери наглухо заперты. Я каждый вечер проверяю запоры.

— Покажите нам нижние помещения, — попросил, до сих пор молчавший, Снид.

Они проходили комнату за комнатой, пока Сибилла не остановилась и взглянула на Дика.

В помещении не было никаких следов присутствия человека. Стол, где стояла керосиновая лампа, был пуст. Сибилла уже спрашивала себя не померещилось ли ей все это после ужасов пережитой ночи, но тут Дик нашел за выступом камина тяжелую палку.

— Это ваша? — повернулся он к управляющему.

— Нет. Не знаю, как она могла сюда попасть. Вчера вечером ее здесь не было…

— Вы не могли ее не заметить?

— Это невозможно, — запротестовал управляющий. — Тем более, что здесь моя жена протирала мрамор камина. Ей показалось, что на нем выступили пятна…

— Любопытно, — медленно проговорил Дик. — В романах я читал, что в старых замках бывают потайные ходы. Может быть и здесь есть что–то подобное?

К его удивлению управляющий не возразил.

— Про ход мне ничего не известно, а вот потайная комната, где–то в замке есть. Об этом мне рассказывала старая экономка, а ей про тайник стало известно от покойного лорда Сельфорда.

Дик молча наклонился и посветил в камин фонариком. Внутри вытяжки были видны железные прутья. В свое время по ним поднимались трубочисты, но для великана этот путь явно не годился.

Он снова взял в руки палку и внимательно осмотрел ее. На обитом железном конце виднелась влажная земля. Дик поднял глаза на Сибиллу. Девушка была бледна. Она без сил прислонилась к камину.

Мужчины подхватили ее под руки, отвели в гостиную и посадили в кресле. Дик с управляющим быстро приготовили кофе и поджарили хлеб. Когда Сибилла немного подкрепилась, полицейские продолжили расспросы.

Все произошедшее казалось девушке кошмарным сном. Она уже приближалась к завершению своей невероятной истории, когда вспомнила о Томе Коулере.

— Боже мой! — Сибилла в отчаянии повернулась к Дику. — Неужели он погиб?

Слезы показались у нее на глазах, и она с трудом заставила себя закончить свой рассказ.

— Я так и не знаю, что Когги было от меня нужно, — добавила она, глядя в камин, где огонь пожирал еловый хворост.

— Крики были ужасные… — прошептала она, — просто неописуемые. — Ее голос задрожал.

И мужчины не сочли возможным описать ей то, что в эту ночь происходило в доме Когги…

Дик встал и подошел к окну. Уже рассвело, и пора было отправляться на поиски Коулера. В этот момент он увидел, что к замку от дороги мчится автомобиль. Водитель еще не успел затормозить, как распахнулась дверца, и Дик увидел землисто–серое лицо Гевелока. Он поспешил ко входу, чтобы встретить адвоката.

Гевелок бросился к нему.

— Где мисс Ленсдоун? — пробормотал он.

— Здесь, — удивленно ответил Дик, — но кто вам сказал, что ее следует искать в замке Сельфордов?

— Сейчас расскажу, — заикаясь пробормотал Гевелок. — О, Боже! Что это была за ночь!

Тяжело опираясь на руку Дика, он вошел в дом, где сразу уселся на диван и начал рыться в карманах. Найдя в них письмо, он протянул его Дику. Тот осмотрел конверт. Почерк, которым был написан адрес, был ему уже знаком по прошлым письмам лорда Сельфорда. Он писал:

«Милый Гевелок! Прошу вас немедленно поехать в замок Сельфордов и приказать обыскать весь парк. Не жалейте ни усилий, ни средств. Моя кузина Сибилла Ленсдоун в настоящее время находится в окрестностях парка, и ее жизни угрожает опасность. Та же опасность угрожает всем, кто поддерживает с ней отношения, в том числе и Вам. Я понимаю, что мое письмо покажется Вам весьма необычным, но оставьте всякие сомнения. Как только найдете Сибиллу Ленсдоун, предложите ей остаться в моем доме. Только там она будет в безопасности. Завтра утром в семь часов я приеду в замок и тогда разъясню все загадки, которые вас смущают».

— Когда вы получили это письмо? — спросил Дик.

— Примерно в час, — ответил адвокат. — Я как раз ложился спать, и вдруг в дверь начали стучать и затрезвонил звонок. Когда я спустился вниз, там никого не было, но в почтовом ящике лежало письмо. Я прочел его еще внизу и смертельно испугался. Пока я поднимался наверх, в кабинете зазвонил телефон. Я подбежал, снял трубку и услышал голос Сельфорда. Я считаю, что лорд находится в Париже, а он звонил мне из Лондона. Сельфорд коротко спросил, получил ли я письмо. Я подтвердил это. Тогда он повесил трубку.

Дик молча подал Сниду письмо Сельфорда.

— И тогда, — продолжал Гевелок уже более спокойным тоном, — я решился позвонить миссис Ленсдоун. Она не спала и была очень возбуждена. Ее дочь исчезла. Вы можете себе представить, джентльмены, как я испугался? Тогда я сел в автомобиль и помчался сюда. Не могу даже выразить словами, как я рад найти вас всех живыми и здоровыми!

Дик встал.

— Мне кажется, — сказал он, бросив взгляд на Сибиллу, безучастно сидевшую в углу, — что прежде всего надо дать возможность мисс Ленсдоун хоть немного поспать. А тем временем я осмотрю местность. Уже светает.

Все посмотрели в окно и увидели солнце, встающее над лесом.

— А я? — недовольно спросил Снид, хотя он весьма уютно устроился в одном из кресел.

— Я хотел просить вас остаться и принять всех присутствующих под свою защиту, — улыбнулся Дик. — Если до семи часов не вернусь в замок, пошлите кого–нибудь на почту сообщить миссис Ленсдоун, что здесь находится ее дочь.

Через полчаса Дик уже был возле усыпальницы Сельфордов. Решетка была заперта. Он пошарил в траве, но ключа не нашел. Тогда Дик продолжил путь в направлении усадьбы Когги. Нужно было отыскать место неминуемой встречи Коулера с его противником. После долгих поисков Дик обнаружил место битвы. В одном месте здесь был пучок вырванной травы, в другом — отпечаток каблука ничего больше. Если Коулер оказался побежденным, а в этом Дик не сомневался, то победитель унес труп с собой. Оставалось ждать отряд полицейских, чтобы прочесать весь парк.

— Я рассказывал мистеру Гевелоку о странном госте замка, которого видела сегодня утром мисс Ленсдоун, — сообщил инспектор Снид, когда Дик вошел в комнату. — И мистер Гевелок опасается, что этот человек еще скрывается в доме. Как ваше мнение?

Мартин предпочел оставить свое мнение при себе, но задал встречный вопрос.

— Где может находиться потайная комната?

Гевелок тут же заявил, что все это досужие фантазии. Архитектор, который проводил ремонт замка, когда его спрашивали об этом, полностью отрицал подобную возможность. Стены замка недостаточно толсты для ходов, а план не оставляет места для потайных помещений.

— Короче говоря, — закончил Гевелок. — Здесь нет ничего средневекового, кроме скверного освещения!

— Что ж, — сказал Дик. Так или иначе, я должен доставить мисс Ленсдоун в Лондон.

— В Лондон? — переспросил Гевелок. — А как же письмо лорда Сельфорда?

— А вы принимаете его всерьез?

— Да. Это очень серьезно, — с нажимом сказал адвокат. — И я хотел бы, чтобы вы здраво подумали, стоит ли игнорировать предупреждением лорда. Я упрекаю себя в том, что слишком легкомысленно относился к странностям Сельфорда. И теперь, когда я рассматриваю его длительное отсутствие в свете нынешних событий, то мне кажется, что в нем и есть ключ ужасной тайны.

Дик кивнул, но никак не дал понять, что ему известна тайна отсутствия лорда.

— Я понимаю, что вам не очень важно мое мнение, — продолжил Гевелок, но и инспектор Снид только что сказал, что охотно воспользуется гостеприимством лорда.

— Да, — подтвердил Снид. — Я охотно останусь здесь.

Дик понял, что инспектор хочет быть поблизости от места убийства Когги. К тому же неподалеку была и усадьба Сталлетти.

— Что ж, вижу, что большинство против меня, — сказал Дик, — если и мисс Ленсдоун согласна, мы можем остаться. Но ее мать волнуется и ждет дочь.

— Что касается миссис Ленсдоун, — быстро ответил Гевелок, — я сейчас сам за ней поеду и привезу сюда. К тому же у меня есть в городе дела, о которых я совершенно забыл. Вам тут будет вполне удобно, джентльмены. Но… — тут он замялся. — На вашем месте я позаботился бы о наряде полиции. Боюсь, что в эту ночь произойдет кризис…

Глава 26

Снид заканчивал завтрак, когда за окном послышался приближающийся звук полицейской сирены. Шеф Суссекской полиции прибыл в замок Сельфордов, имея при себе приказ об аресте доктора Сталлетти.

Пока найти доктора не удалось. Один из поденщиков, живших в хижине неподалеку от усадьбы «Виселицы», рассказал, что Сталлетти разбудил его рано утром, вручил ключи от дома и попросил посмотреть за хозяйством, пока он не вернется.

Обыск не принес результатов. Раздосадованные сыщики отправились в дом Когги, где выслушали предварительный отчет врача. Снид не ошибся — миссис Когги умерла от испуга. У нее не выдержало сердце. Инспектор, проводивший осмотр сада, нашел там восемнадцать гильз от автоматического пистолета. Он удивлялся до тех пор, пока Снид не рассказал ему о ночном огневом налете. Но, в свою очередь, и Сниду рассказали о том, что Когги был знаком криминальной полиции. Правда, в ее альбоме он красовался под фамилией Бертрам. Первое преступление он совершил давно, когда открыл школу заочного обучения гипнозу. Для поступления в нее достаточно было уплатить один фунт. В течение короткого времени у Когги была тысяча фунтов, но ни одному из его учеников не удалось даже приступить к занятиям. В дело вмешалась прокуратура. Партнер Когги скрылся, избежав ареста. Этим партнером оказался Сталлетти.

— До самого последнего времени они поддерживали отношения, — продолжал инспектор, — но Когги чаще всего приходил к Сталлетти ночью.

— Почему вчера никого из прислуги не оказалось дома? — спросил Снид.

— Одна девушка заболела, другие получили отпуск. Когги задумал что–то, но ему помешала смерть.

Снид поблагодарил коллегу и медленно пошел к домику привратника. По дороге его догнала машина.

— Садитесь. Я подвезу вас до Сельфордов, — крикнул Дик. — Вам удалось схватить Сталлетти? — спросил он, когда Снид уселся в автомобиль.

Инспектор с досадой покачал головой.

— Так я и знал, — сказал Дик. — Он еще вчера ночью знал, что его игра проиграна, и поэтому сделал последнюю попытку взломать дверь подземелья. Если бы только у меня был его ключ!

— Это все равно не помогло бы, — буркнул Снид. — Он был бы только четвертый.

— Верно, но не совсем. Я надеюсь, что завтра утром остальные три будут в моем распоряжении.

— Каким образом?

— Завтра в семь утра приезжает лорд Сельфорд. До этого мы или будем убиты, или будем иметь ключи, — загадочно прошептал Дик.

Снид вопросительно посмотрел на него.

— Вы знаете больше, чем говорите, — констатировал он.

Дик сделал вид, что целиком поглощен управлением автомобиля.

В замке Дик первым делом узнал о миссис Ленсдоун. Полчаса назад она приехала с Гевелоком, и сразу же пошла к дочери.

Адвоката Дик встретил в гостиной. Тот озабоченно расхаживал по комнате. Когда Гевелок увидел Дика, он вздрогнул.

— Вы знаете последнюю новость? — прошептал Гевелок, — Лорд Сельфорд не жил в отеле, откуда пришло письмо от него. Там даже не знают его имени…

Адвокат подошел к окну. Очевидно ему нужно было собраться с мыслями. После небольшой паузы он обернулся.

— Я прикажу проверить книгу для записи приезжих. Лорд несколько раз писал мне оттуда. Я все же надеюсь… Иначе… — он замолчал и стал нервно одергивать галстук. — Иначе я передам дело властям.

Дик предложил ему сигарету. Адвокат взял ее и сунул в рот, позабыв прикурить.

— Не угодно ли огня? — улыбнулся Дик.

Гевелок вздрогнул и прикурил от спички, поднесенной инспектором. Его возбуждение слегка улеглось.

В комнату вошла миссис Ленсдоун. На ее лице отражались все волнения прошедшей ночи.

— Сибилла просила узнать, найден ли Том Коулер, — сказала она.

— Еще нет, — с сожалением ответил Дик.

— Я надеюсь, с ним не стряслось что–нибудь серьезное? — боязливо спросила миссис Ленсдоун.

— Не знаю. Коулер всегда был ловким парнем, и ему не раз удавалось выкручиваться из весьма сложных ситуаций, — утешил ее Дик, хотя он весьма сомневался в том, что Коулер жив.

Миссис Ленсдоун облегченно вздохнула.

— Я очень надеюсь, что увижу его живым и здоровым… Мне хочется лично поблагодарить его за спасение дочери.

После обеда пришли новые сообщения о Сталлетти. Один из сельских жандармов, ехавший на велосипеде, видел его. Сталлетти промчался мимо него на автомобиле. Судя по всему, он ехал в Лондон. Приказ о его аресте с описанием примет сообщили всем полицейским постам. Вечером сообщение о розыске должны были передать по радио.

Дик почувствовал, что его уже шатает от усталости, поэтому, он лег спать и через несколько часов проснулся бодрый и почти свежий. Он обошел все комнаты замка. Роскошную спальню лорда сейчас отвели Сибилле.

Глава 27

Отодвинув бархатные шторы, Дик увидел, что оба окна, через которые в спальню упал свет заходящего солнца, защищены металлическими решетками. Он открыл окно и попробовал выломать прутья, но они были жестко закреплены в каменной стене.

Инспектор простучал стены, пытаясь определить пустоты в ней, но звук удара везде оставался глухим. Тогда он решил осмотреть погреб. Крутая лестница вела из кухни в винный подвал, наполненный бочками с дорогим и старым вином. В отличие от погребов большинства старых зданий, этот не был сводчатым. Тяжелые дубовые колонны, которые уже почернели от времени, подпирали низкий потолок. Остальные помещения, примыкавшие к винному погребу, были пусты, кроме одного, находившегося под средней частью замка. Здесь были три огромные пивные бочки.

— Да, — сказал Дик управляющему, который сопровождал его, — недостатка в напитках здесь нет. Если лорду Сельфорду понадобиться, он сможет напоить допьяна целый полк.

Дик поблагодарил своего проводника, и они поднялись из погреба. Но инспектор сначала отстал, а затем незаметно вышел на кухню. Здесь он нашел нож и, вернувшись к бочкам, проковырял в одной из них отверстие. Его обоняние и на этот раз его не подвело. Дик тщательно заткнул проделанное отверстие и положил нож на место.

Удовлетворенный результатами обыска инспектор отправился к машине. Доехав до домика привратника, Дик поставил автомобиль в стороне, под деревьями, после чего вернулся в замок.

Решающий момент приближался. Дик буквально кожей ощущал накаленность атмосферы в замке, видел, как рвется занавес тайны, за которым скрывается лорд Сельфорд.

На лужайке перед домом его встретила Сибилла. Она сказала, что замок уже заняли полицейские, прибывшие из Лондона. Снид с Гевелоком разводят их по коридорам. Сибилла охотно согласилась на предложение прогуляться.

— Вы хорошо выспались? — заботливо спросил он.

— О, да. Я вновь почувствовала себя человеком. Но вы не должны жалеть меня, мистер Мартин. Все выпавшие на мою долю ужасы произошли из–за моей глупости. Ах, если бы вы знали, как я упрекаю себя из–за вас!

— Из–за меня?

— Да, мистер Мартин. — Я хорошо знаю, что вас мучила неизвестность о том, что со мной случилось. Я и сама догадалась об этом. А еще… мне сказал об этом мистер Снид.

— Он не должен был делать этого.

— Нет, мистер Мартин. Я ему за это очень благодарна. Я никогда не буду ничего предпринимать без вашего согласия. Я знаю, что с вами буду в полной безопасности.

Дик молча и порывисто пожал ей руку.

— Только бы прошла эта ночь! Я очень волнуюсь за мистера Гевелока. Чем ближе к вечеру, тем подавленней он становится. Он боится стать очередной жертвой.

— Чьей жертвой?

— Сталлетти. — Сибилла содрогнулась, произнеся это имя.

Дик был изумлен.

— Он боится Сталлетти?

— Да. Кроме того, он верит в то, что лорд Сельфорд загипнотизирован Сталлетти и делает то, что он ему велит.

— Это он сам вам рассказывал?

— Да. — Она улыбнулась с невинной гордостью. — Он доверяет мне. Он чувствует, что я понимаю его. Мужчина, вероятно, стал бы презирать его за это.

— Наш друг Гевелок — женственный мужчина, — улыбнулся Дик.

Занятая своими мыслями, Сибилла не расслышала его» реплики.

— Не понимаю я лорда Сельфорда, — задумчиво сказала она. — Долгие годы он совершенно не интересовался нами. Чего ради он сейчас озаботился моей судьбой?

— Это я могу объяснить вам, — серьезно сказал Дик. — Вы — его законная наследница.

Сибилла остановилась.

— Что вы этим хотите сказать, мистер Мартин? Ведь он молод и может иметь детей. Возможно, что он уже женат. Гевелок намекал на это.

— Можно и иначе посмотреть на это дело. Если вы вместе с Гевелоком предположите, что он живет под чужим влиянием, то наверняка найдутся люди, заинтересованные в его наследстве. Лорд Сельфорд по той или иной причине до сих пор с легкостью давал себя грабить. Согласитесь ли вы на это, никто не знает. Теперь вы видите, что Сельфорд или те, кто стоит за его спиной, имеют законный интерес к вашей личности.

— Но, Боже! — вырвалось у Сибиллы. — Ведь это же ужасно… ужасно!

— Опасность, о которой знаешь, — спокойно сказал Дик, — не так страшна. У вас достаточно друзей, которые сумеют оградить вас от нее.

Сибилла бросила на Дика растроганный взгляд.

— Когги, — продолжал Дик после минутного раздумья, — уже сделал попытку в этом направлении и поплатился жизнью. То, что он предлагал вам подписать, было, без сомнения, дарственной или даже завещанием. Таким путем он пытался получить козырь против сообщников. Может быть, он чувствовал, что ему грозит опасность, и полагал, что имея такой документ ему удастся спасти жизнь. Но его опередили и расплата была страшной.

Сибилла уже знала, при каких обстоятельствах погиб Когги.

— Но где же лорд Сельфорд? — вдруг спросила она.

— Я не знаю, — просто сказал Дик. — Могу лишь надеяться и опасаться…

Сибилла схватила его за руку.

— Вы думаете, он умер?

Дик опустил глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом.

— Для него было бы лучше, если бы он умер, — процедил он.

В этот момент к ним подошел Гевелок. Сибилла осторожно освободила руку из руки Дика. Лицо адвоката было озабоченным и бледным, лоб прорезали глубокие морщины.

— Не поступило новых известий о Сталлетти? — спросил он.

— Нет, — ответил Дик, — но будьте спокойны, он не уйдет. Сеть уже стягивается вокруг него.

Управляющий накрыл стол в библиотеке. Обед прошел в полном молчании. Каждый был занят своими мыслями. После еды Гевелок и Снид ушли покурить, а Дик с Сибиллой вышли в сад. Через некоторое время девушка вернулась и попросила выйти мать. После оживленной беседы с Диком обе женщины попрощались и отправились спать.

Наступили сумерки.

— Кто согласиться проводить меня к могиле? — спросил Дик.

Гевелок нервно посмотрел на часы.

— Довольно позднее время для таких прогулок, и мы не можем оставлять дам одних.

— Дамы уже отправились спать, — возразил Дик, — а двадцать полицейских — достаточная охрана. Я нуждаюсь в вашем руководстве, вы не должны оставлять меня, уважаемый Гевелок.

— Хорошо, мистер Мартин. Раз вы меня просите об этом, я пойду в это… жуткое место.

— Но нам не требуется спускаться в подземелье. Для меня гораздо важнее обследовать парк.

Когда они вышли в долину, здесь царила мертвая тишина. Даже трещавший в траве кузнечик при их приближении смолк.

— Вы знаете, почему Лью Фини должен был умереть? — внезапно спросил Дик.

Гевелок с удивлением глянул на него.

— Лью Фини? — переспросил он, пытаясь вспомнить это имя.

Дик рассказал ему эту мрачную историю. Гевелок был поражен.

— Как жаль, что я раньше не знал об этом! Может быть, я еще тогда угадал бы, что это была за могила, где он пробовал свое искусство. А этот Фини назвал вам имя человека, который поручил ему взломать замки?

— Фини был не из тех, кто говорит лишнее. Но о ком же может идти речь, как не о…

— Сталлетти? — быстро договорил Гевелок.

Дик кивнул головой.

Гевелок снял шляпу и провел рукой по взмокшим волосам.

— Я думаю, что тот, кто имеет дело со Сталлетти, должен подумать о своем завещании.

Когда они взобрались на холм, Дик на мгновение остановился.

— Что это? — он указал на белую полосу, видневшуюся вдали на фоне лесистой местности.

— Каменоломни, — ответил адвокат. — Они давно уже заброшены. Даже дорога, которая туда ведет, перегорожена. Она опасна для пешеходов.

Они прошли лесом и вышли на поляну. Скала, возвышающаяся над могилами, молчаливо и спокойно стояла перед ними. На лице Гевелока отразилось облегчение, когда они повернули обратно к замку.

Двое полицейских охраняли входную дверь. Они сообщили, что некоторое время назад миссис Ленсдоун открыла окно и попросила разбудить ее в шесть часов.

— Пошли в дом, — предложил адвокат, — а то наши голоса могут разбудить…

Они снова отправились в библиотеку, где Гевелок угостил всех холодным шампанским. Его рука дрожала, когда он поднял бокал.

— Выпьем за благополучное возвращение лорда Сельфорда!

Сыщики чокнулись с ним, и Гевелок, осушив бокал, поставил его на стол.

— Если лорд сдержит свое обещание, — сказал он, — то прежде всего я верну ему обратно управление его имением. Орехи, которые по его милости приходится мне разгрызать, свинцом ложатся на мой желудок, — пошутил он.

— Только бы он приехал, — добавил адвокат серьезным тоном.

— Где вы будете спать? — спросил Дик. — Я спрашиваю, чтобы найти вас в случае, если случится что–нибудь непредвиденное.

— Я сплю во флигеле. Хоть он стоит несколько в стороне, вряд ли со мной что–нибудь случится. Один из полицейских будет в коридоре у моих дверей.

Снид с видом знатока смаковал шампанское.

— Замечательное вино, — признал он.

— Что если мы откроем вторую бутылку? — спросил Гевелок.

— Не стану возражать, — засмеялся Снид.

После второй бутылки к адвокату вернулось его обычное спокойствие.

— Вы знаете, я далеко не дурак, — сказал он, — но как ни крути, все это дело остается для меня загадкой. Какие отношения имел лорд Сельфорд с Когги, и какого черта искал неаполитанский разбойник в фамильном склепе Сельфордов?

Дик облокотился на стол и склонился к адвокату.

— На эти вопросы можно сейчас легко ответить. Вы когда–нибудь слышали имя Бертрам?

— Бертрам…

Гевелок задумался.

— Если я не ошибаюсь, так звали заведующего частной школой, которую лорд Сельфорд посещал после смерти своего отца.

— Ага, — удовлетворенно сказал Дик. — Вот мы и получили связь! Когда у Бертрама появились причины стыдиться своей фамилии, он поменял ее и стал называться Когги.

Адвокат откинулся на спинку стула.

— Бертрам и Когги одно и то же лицо? Не может быть!

— Вас ожидают и другие неожиданности, мистер Гевелок. Сегодня управляющий рассказал мне об одной бывшей экономке, в обязанности которой при жизни старого лорда входил и уход за ребенком. Не помните ее имени?

— Не могу точно сказать. Но звук ее имени как будто помню. Что–то типа Кроутер.

— А может быть Коулер?

— Коулер? — задумался адвокат. — Да, вполне возможно. Это имя мне знакомо. Постойте! Кажется, это фамилия шофера Когги? Вы сегодня несколько раз о нем говорили…

— Совершенно верно. Миссис Коулер была его теткой и женой Когги.

Наступило глубокое молчание.

— Вы это точно знаете? — спросил Гевелок.

— Так же точно, как то, что меня зовут Диком. Убийцам Когги удалось забрать все документы из письменного стола, но они не заметили маленький ящичек, который миссис Когги прятала под кроватью. Там оказалось брачное свидетельство. Таким образом выяснилось, что она вышла замуж за Когги через восемь месяцев после смерти своего господина, во время замужества еще служила экономкой в замке и уже тогда была знакома со Сталлетти. Он был одним из свидетелей при венчании. Кстати, а вы когда–нибудь видели Когги?

Гевелок отрицательно покачал головой.

— Все переговоры велись через моего управляющего. Я в это время уезжал в санаторий.

— А вам известно, — продолжал допытываться Дик, — что Сталлетти был знаком с лордом Сельфордом и даже наблюдал его в качестве врача?

— Вы удивляете меня, — с трудом сказал адвокат. — Врачом Сельфорда был сэр Джон Финтон. Лорд Сельфорд при мне никогда не упоминал имени Сталлетти.

— Однако Сталлетти был точно информирован о состоянии его здоровья, настаивал Дик.

Гевелок с изумлением посмотрел на него. Он был сильно взволнован.

— Это звучит так, — сказал он дрожащим голосом, — что за моей спиной разыгрывалась тонко задуманная интрига и во главе ее, в известном смысле, был сам лорд Сельфорд…

— Да, — согласился Дик. — Это так и звучит. Прочтите вот это письмо, он протянул руку к Сниду, и тот подал письмо из шкатулки миссис Коулер.

Гевелок прочел послание.

— Все это для меня полная загадка, — сказал адвокат. — Но ясно, что меня обманывали. Должен сказать, что чем больше я узнаю, тем запутаннее мне кажется эта история.

— Скоро приедет лорд Сельфорд, — утешил его Дик. — Он поможет нам развязать весь узел. Но уже поздно. Я предлагаю идти спать. Кто знает, что нам еще предстоит…

Снид забрал письмо и, опираясь обеими руками о стол, тяжело встал. Но когда он увидел глубокое кресло у камина, то не смог двинуться дальше и рухнул в него, как топор в воду.

— Я здесь разобью свой шатер, — объявил он. — Благословен тот, кто придумал кресло!

Четверть часа спустя Дик тихо открыл дверь своей комнаты и молча кивнул полицейскому, стоявшему на посту в коридоре. После этого он спустился по лестнице и подошел к Сниду, дремавшему в кресле.

— Уже пора, — сказал он.

Снид встал, и они направились в комнату, где Сибилла видела странного посетителя.

Фонарик Дика осветил четыре голые стены.

— Вы, Снид, подождите снаружи у дверей, но не двигайтесь. А я буду наблюдать через окно. Это может продолжаться долго, но если чутье меня не обманывает, наш великан приходил сюда не в первый и не в последний раз.

Время тянулось мучительно долго. Взошла луна и тени деревьев удивительно четко прорисовывались на лужайке. Когда ночной ветер колебал листья, казалось, что какие–то страшные привидения, взявшись за руки, начинают танцевать.

В тишине прозвучал бой башенных часов. Дик насчитал двенадцать ударов. После этого снова прошла вечность. Он уже почувствовал нервный зуд и боль в ногах от продолжительной неподвижности.

Вдруг в комнате стало светлее. Узенький луч света прорезал темноту, отражаясь на гладкой поверхности стола. Свет падал от камина. Дик чуть изменил позицию, чтобы лучше видеть происходящее. Луч увеличился до размеров широкой полосы, камин повернулся вокруг невидимой оси и открыл большую дыру в полу. Оттуда появилась рука, державшая фонарь. Этот фонарь был Дику знаком по описанию Сибиллы. Вслед за рукой появилась голова, обрамленная венцом золотистых волос, голова бога седой древности — если бы только на этом лице были видны хотя бы признаки разума! Нет, по нему блуждала только детская боязливая улыбка, находившаяся в полном противоречии с колоссальными мускулами. Гигант влез в комнату и поставил лампу на стол. Потом он повернулся и опустил руку в темную шахту. За нее схватилась другая рука. С неописуемым ужасом Дик увидел вторую, нечеловеческой мощи, фигуру. У этого великана были коротко остриженные волосы и гладкое безбородое лицо. В его глазах отражалось тупое равнодушие раба, но их нельзя было назвать невыразительными. Отпечаток звериного коварства чувствовался в этом лице с широкими выдающимися скулами и острым длинным носом. На обоих великанах были коротенькие разорванные штаны. Они прокрались вдоль стены, и бородач нажал на деревянную панель. Она отскочила. Дик увидел встроенный в стену шкаф. В тот же момент дверная ручка шевельнулась. С быстротой молнии безбородый великан подскочил к столу и потушил лампу.

Дик пробормотал проклятие, одним прыжком перемахнул через клумбу и побежал в дом. У полуоткрытой двери комнаты он обнаружил Снида, который замер, вцепившись в дверную ручку.

— Я же вас предупреждал, — зашипел Дик и влетел в комнату.

Она была пуста.

— Мне послышалось, что вы зовете меня, — извинился Снид. — А в комнате явно кто–то был. Тогда я открыл дверь и увидел… — Он встряхнулся. — Должно быть такое чувство было у Гулливера, когда он проснулся в стране великанов.

Дик не ответил. Он весь горел гневом и разочарованием. Так близка была разгадка тайны и вновь она ускользнула от него!

Он подошел к шкафу, который все еще стоял открытым, и его глаза широко раскрылись. Дик был готов к любому страшному открытию, но он увидел перед собой детские игрушки. Матерчатые куклы, раскрашенные мячи, детские кегли…

Дик ничего не сказал Сниду по поводу этой находки. Никогда еще в жизни он не испытывал такого бессилия. Он подошел к камину и попытался его сдвинуть с места, но это ему не удалось…

— Я считаю, что под камином — ход, ведущий в одну из могильных камер. Оставайтесь здесь, а я побегу к усыпальнице.

Снид попытался возражать, но Дик сейчас не был склонен выслушивать советы. Быстрыми шагами он преодолел коридор, выскочил на лужайку и исчез в тени парка.

Дорога показалась ему очень долгой. Наконец, он вышел на опушку леса и остановился, как вкопанный — откуда–то рядом доносились мужские голоса, но они имели детские интонации. Дик осторожно двинулся вперед, но когда он подходил к усыпальнице, то невольно вздрогнул.

Дверь в нее была открыта. А перед ней в ярком сиянии луны оба гиганта, взявшись, как дети, за руки, танцевали. Возле них стоял человек в узкой куртке. Рядом с великанами он был похож на карлика. Дик не мог сразу рассмотреть его лицо, но когда один из великанов отошел в сторону, инспектор узнал его. Это был Том Коулер.

Великаны остановились и что–то подняли из травы. Дик увидел в руках огромных мужчин игрушки. Они присели на траве перед Томом и начали показывать ему свои сокровища. Один из них стал дуть в дудку, издававшую хриплый, слабый звук.

Из леса раздался свист и поведение беззаботных игравших огромных детей резко переменилось. Они прижались к земле, как рабы при приближении господина. Коулер тут же исчез в кустах.

Второй свист прорезал ночную тишину. Оба великана вскочили и беспомощно смотрели на маленького Сталлетти, который появился из темноты леса. В руках у него был револьвер.

— Вот вы где, дети мои! Зачем вы скрываетесь? Ведь я вас все равно найду! — сказал он жестко и внушительно.

Он постоял перед ними, глядя холодным, твердым взглядом, а затем сказал уже помягче:

— Идемте. Вы получите сладкое молочко и сочное мясо.

Сталлетти повернулся и исчез в лесу. Оба великана последовали за ним.

И тут же из кустов выскочил Коулер, который осторожно двинулся вслед за Сталлетти и его подопечными. Дика он не заметил, хотя тот был в десятке шагов.

Они уже почти выходили из леса, когда послышалось урчание мотора. Дик, отбросил осторожность, бросился вперед, но Сталлетти с двумя пассажирами уже отъезжал. Зато Коулер успел прицепиться сзади. Машина перевалила холм и исчезла из поля зрения Дика.

Он еще стоял, не зная на что решиться, когда услышал крик. Инспектор кинулся вверх на холм. Он увидел автомобиль, который мчался по дороге вдоль затопленной каменоломни. Машина виляла из стороны в сторону, как будто ею никто не управлял. Вдруг она свернула и, подпрыгнув на обочине, рухнула в воду.

Дим помчался вниз, скользя по мелким камням. Когда он уже подбежал к воде, на ее поверхности появилась чья–то голова. Через минуту прямо к нему подплыл человек.

— Томми! — воскликнул Дик.

Коулер уставился на него неузнающим взглядом. Он выплевывал воду и плакал…

— Коулер, что с вами? — схватил его за руку Дик, — Вы спаслись, все позади!

Но Коулер закричал в отчаянии:

— Он умер, умер! А я хотел его спасти!

— Кто умер?

— Мой брат, бедный Джонни! Мистер Мартин, помогите мне. Автомобиль лежит там, под водой, и оба они в нем!

Дик не раздумываясь сбросил куртку и нырнул.

Автомобиль лежал неглубоко, но он перевернулся и зарылся в глинистую почву. Открыть дверцы было невозможно.

Поняв это, Коулер опять зарыдал.

— Мне следовало вчера убить эту сволочь, — сказал он сквозь слезы. Нужно это было сделать сразу!

— Но откуда вы знаете, что это был ваш брат?

— Я был уже готов ударить его, когда он гнался за мной, чтобы убить. Но во время драки, ощутил, что у него нет половины левого уха, точно, как у Джонни. Мой брат в детстве надорвал ухо, когда упал с дерева. Я остановился и крикнул: — «Джонни»! Тогда великан бросился на траву и ужасно завыл. Это был Джонни! Сталлетти сделал из него раба и убийцу!

Коулер бил кулаками по земле.

— Он дьявол, этот Сталлетти! Я уже давно догадывался, что он чудовище.

Томми привстал и погрозил лесу кулаком. Потом сел и посмотрел на руку.

— Единственное, что хорошего в жизни сделала эта рука — расшибла этому прохвосту голову. Я прикончил этого гада гаечным ключом.

— Кто из этих несчастных был вашим братом? — в ужасе спросил Дик.

— Безбородый. Сталлетти брил его и натирал маслом накануне убийств. Он должен был быть скользким, как угорь.

— А кто был другой? Сталлетти, очевидно, прятал его…

— Вы разве не знаете этого?

— Догадываюсь, — дрогнувшим голосом сказал Дик.

— Лорд Сельфорд, — пробормотал Коулер и рассмеялся. — Лорд Сельфорд! Владелец замка, миллионер! И у него не было ничего, кроме жалких лохмотьев и шкафа, полного старых игрушек.

Дик молчал. Он стоял, сжав кулаки и закрыв глаза. Последний потомок старого рода, обладающий атлетическим телосложением, закончил жизнь, как беспомощный идиот…

Коулер сидел на обочине дороги, обхватив голову руками. Дик сделал попытку поднять его. Но Томми только покачал головой…

Обратный путь был долгим. Когда деревья поредели, Дик увидел, что ночное небо отсвечивает красным цветом. Он побежал по направлению к замку, выскочил из леса и остолбенел.

Замок пылал! Он горел весь — от чердака до подвала. Сыпались оконные секла, из каждого окна вырывался язык пламени. Вся лужайка перед замком была ярко освещена. По ней метался какой–то странный седой человек. Он то подбегал к полицейским, которые оцепили горящий дом, то отбегал подальше от бушующего пламени. Это был Гевелок. Его трудно было узнать в пальто, наброшенном на ночную пижаму.

Дик подошел как раз тогда, когда Гевелок подбежал к Сниду.

— Сэр, не стойте так безучастно! Прикажите распилить решетку. Тому, кто сумеет проникнуть в комнату, я заплачу большую премию!

Но Снид только покачал головой. Гевелок бросился к полицейским.

— Послушайте! Спасите женщин — и я дам каждому по пятьсот фунтов!

Вдруг рядом с ним очутился Дик, который положил адвокату руку на плечо.

— Вы напрасно беспокоитесь, — сказал он. — Ни миссис Ленсдоун, ни ее дочери в доме нет.

— Их нет в доме? Что это значит? — пробормотал Гевелок.

— Это значит, что я предвидел пожар и отправил дам в Лондон.

Гевелок дернулся, но Дик крепко держал его.

— Это был недобрый час, когда вы попались в руки Сталлетти. С тех пор вы совершали одно преступление за другим. Со времени моего возвращения вы ощущали, что петля вокруг вас начинает затягиваться и решили уничтожить своих сообщников. Но судьба была против вас, Гевелок.

Губы адвоката зашевелились, но он не смог ничего сказать. Тут Снид решил, что наступил момент для официального вмешательства. Он положил руку на плечо Гевелока и торжественно сказал:

— Артур Эльвуд Гевелок! Я арестую вас по обвинению в подстрекательстве к убийству, в поджоге и растрате!

Гевелок ничего не ответил. Он закрыл глаза и без чувств рухнул на землю. Его отнесли в комнату привратника и обыскали. На шее адвоката оказалась золотая цепочка с двумя ключами. Дик забрал ключи.

Через несколько минут арестованный пришел в себя. Глаза его блуждали, пока он не увидел Дика. Гевелок долго смотрел на него, потом встал.

— Вы выдвинули против меня очень серьезное обвинение, — сказал он. — У вас есть доказательства?

Дик посмотрел на Снида, который кивнул ему головой.

— Помните, я говорил, что лорд Сельфорд присутствовал при въезде в Капштадт нового генерал–губернатора? Так вот, тогда лорда случайно сфотографировали. Я видел портрет. Это был мой хороший знакомый, неоднократно сидевший в тюрьме. Короче говоря, это был Том Коулер!

Гевелок закусил губу.

— Начиная с этого дня, — продолжал Дик, — я следил за лордом Сельфордом, не докладывая вам. Вы решились на отчаянные меры. Когги слишком много знал и его нужно было устранить. Потом вы пытались убить меня и Снида, но ни один из ваших выстрелов не достиг цели. Вам оставался только один путь — убрать наследницу лорда Сельфорда и последнего сообщника. После этого осталось бы только предъявить последнее распоряжение лорда, делающее вас его наследником. Излишне говорить, что оно было бы написано тем же почерком.

Гевелок был ошеломлен, но не сдавался.

— Хорошо, — сказал он. — Но это все косвенные доказательства. Может приехать мой доверитель, который одним махом опрокинет все ваши обвинения.

— Не ждите лорда Сельфорда, — ответил Дик. — Он умер.

Гевелок вскочил.

— Он умер! — загремел Дик. — А вы пойдете на виселицу за то, что отдали его Сталлетти для ужасных экспериментов!

Адвокат зашатался. Смертельно бледный, он шарил рукой по шее. И тут Дик протянул руку и показал ему ключи.

Гевелок рванулся вперед, но полицейские были сильнее его.

Глава 28

— Семь замков, семь ключей, — задумчиво сказал Дик, когда они вместе со Снидом направлялись к могилам Сельфордов. — Один ключ был у Когги, другой у его жены, у садовника Сильвы — третий. Гевелок и Сталлетти, как главари заговора, имели остальные четыре. Когда отыщем тело Сталлетти, сумеем открыть двадцать первую могилу.

Им пришлось подождать, пока спасатели не вернулись из каменоломни. Томми Коулер, опустив голову, шагал рядом с телом своего брата. Дик придержал его за руку.

— Вы навестите меня, Том? Мисс Ленсдоун хочет лично поблагодарить вас. И не ломайте себе голову в заботах о будущем. О вас побеспокоятся.

Коулер кивнул и пошел дальше.

Дик умолчал о том, что Сталлетти был убит еще до того, как произошла катастрофа.

Один из полицейских передал Сниду два ключа. Первым в склеп спустился Дик. Дверь в третью камеру еще оставалась открытой. Дик вошел туда и увидел вход в туннель, который, очевидна, заканчивался в комнате с камином.

Но пора было разгадывать тайну двадцать первой гробницы. Дик подобрал ключи к каждой из замочных скважин загадочной двери. Когда был повернут ключ в последнем седьмом замке, дверь открылась. Ледяной воздух ударил в лицо Дику. Снид подошел к каменной урне и поднял крышку. Под ней оказался узкий стальной ящик. Он взял его и вместе с Диком вышел из склепа.

Когда крышка ящика была взломана, полицейские увидели листы бумаги, исписанные мелким почерком Когги. Дик развернул рукопись и прочел удивительную историю.

Глава 29

Эту запись сделал Генри Кальстон Бертрам, по прозвищу Бертрам Когги. Это сделано с ведома и согласия тех лиц, которые подписали этот документ. Запись составлена, чтобы помешать, в случае раскрытия всего дела, кому–нибудь из подписавшихся оправдать себя за счет товарищей.

«Грегор виконт Сельфорд всю жизнь был чудаком, но его странности усилились в последние годы перед смертью. Тогда ему пришла в голову сумасбродная мысль реализовать все свои владения и спрятать деньги в могильной камере, где похоронен основатель рода Сельфордов и в которой он сам хотел быть похороненным. Он приказал сломать старую дверь и заказать новую из железобетона. Эта дверь тоже имела семь замков. Семь ключей от них лорд собирался распределить между семью душеприказчиками, которые должны были передать их его сыну в день двадцатипятилетия. Он посвятил в свой план адвоката Гевелока, а также доверился итальянскому врачу доктору Сталлетти.

Лорд Сельфорд был неизлечимым алкоголиком, и за три недели до смерти у него был приступ белой горячки. Припадок только прошел, когда в замок приехал Гевелок, чтобы признаться в растрате после тяжелых убытков от неудачной игры на бирже. Он на коленях умолял своего покровителя не подавать в суд. Лорд не согласился простить адвоката. Сильное волнение привело к тому, что лорда разбил паралич и его отнесли в постель. Адвокату помогли в этом экономка Елизавета Коулер и садовник по имени Сильва. Позвали доктора Сталлетти, который привел лорда в сознание. Сельфорд еще раз повторил обвинение в адрес адвоката, теперь уже в присутствии свидетелей.

Тут же лорда поразил второй удар, от которого он больше не оправился. У Сельфорда не было времени изменить завещание и Гевелок остался опекуном единственного шестилетнего сына лорда.

Доктор Сталлетти первым внес предложение о заговоре с целью поживиться процентами с капитала до совершеннолетия наследника. Свидетели этих фактов сделали Гевелока сговорчивым, и он согласился выплачивать каждому из них определенную сумму. Но со временем стало ясно, что молодой лорд страдает слабоумием. Если бы это дошло до сведения суда, то был бы назначен целый совет по делам управления его состоянием. Поэтому Гевелок отдал мальчика в частную школу, руководитель которой получал плату за молчание. Этим руководителем был Бертрам Когги.

В школе оказалось, что и физическое состояние молодого лорда вызывает серьезные опасения за его жизнь. Доктору Сталлетти удалось создать препарат, который отлично влиял на физическое развитие, но полностью тормозил умственное. Для того, чтобы определить, не представляет ли препарат опасности, решил испытать его.

Миссис Коулер предоставила для эксперимента одного из своих племянников. Испытания прошли успешно, и маленький лорд переселился к Сталлетти».

Запись была заверена подписями.

Глава 30

Дик вернулся домой только под вечер. Он подошел к шкафу и открыл его.

— Ты отомщен, Лью Фини, — прошептал Дик.

Час спустя его автомобиль остановился перед домом на Корем–стрит. Дик вышел, бросил неуверенный взгляд на знакомые окна и вошел в дом.

Дверь открыла Сибилла.

— Вы пришли, — тихо сказала она. — Я так волновалась за вас… Входите!

Она прошла вперед и завела его в гостиную.

— Это правда, что Гевелок арестован, а от замка Сельфордов остались одни развалины?

Дик кивнул.

— Да, пожар погубил ваш замок.

— Мой замок?!

Сибилла в недоумении посмотрела на него.

— Лорд Сельфорд умер, — помедлив сказал Дик. — А вы его законная наследница.

И он рассказал о трагическом конце истории Сельфордов.

Некоторое время они молчали. Потом Дик коснулся руки Сибиллы.

— Вы теперь богаты и сможете восстановить замок. Ваши дети вырастут в солнечных, светлых комнатах… Ах, Сибилла!..

— Что, Дик? — наклонилась к нему Сибилла.

— Не создаст ли ваше положение преграду между нами?

— Преграды? Какой?

— Ну, не изменятся ли ваши чувства ко мне?

— А что вы знаете о моих чувствах? — спросила его девушка. Тон ее был слегка насмешливым, совсем как во время их знакомства.

Дик смутился. Беспомощная улыбка скользнула по его лицу.

— Все и ничего, — ответил он. — Но зато в своих чувствах я разбираюсь…

Сибилла подошла поближе.

— Тогда расскажите мне о них, — прошептала она.

Мания старого Деррика

Глава 1

Дик Стэн покинул стены Кембриджского университета с дипломом доктора философии в кармане и с капиталом в тысячу фунтов, жалким остатком отцовского наследства. Ясно сознавая необходимость сразу найти заработок, Дик отправился в Лондон. После двух недель поисков он определил круг своих возможностей: учителя в народной школе — с перспективой зарабатывать через десять лет столько, чтобы можно было обзавестись семьей, место волонтера на автомобильной фабрике с тридцатью шиллингами заработка в неделю, служба офицера королевской армии или флота, с надеждой еле покрывать долги месячным окладом, и… служба полицейского. Основательно обдумав эти четыре возможности для дальнейшей работы, Дик выбрал последнее. Он недолго оставался полицейским. Начальство обратило внимание на его знание языков, и, после того как Стэну удалось предотвратить покушение на военного министра, карьера его была обеспечена. Дик был назначен инспектором уголовного отделения.

Мы знакомимся с Диком в элегантном «Роллс–Ройсе» лорда Томаса Уильда. Автомобиль мчится по направлению к Брайтону.

— Помнишь, Дик, несколько лет тому назад, — мне кажется, что все это было только вчера, — нас отправили в полицейский участок за нарушение ночной тишины и спокойствия? Это было в Кембридже. А теперь ты сам служишь у «них»!

Воспоминания о давнишней дружбе и об университетских проделках заставили Томми Уильда громко расхохотаться. Он выглядел гораздо моложе Дика, хотя они и были одногодками. Вечно улыбающееся лицо, беззаботная жизнь и хорошее расположение духа придавали ему совсем юношеский вид. Он был широкоплеч и ростом ниже Дика. Дик же вполне заслуживал определения «красивого мужчины». Его доброта и искренность, сохранившиеся, несмотря на службу в полиции, располагали всех, с кем ему приходилось сталкиваться. Конечно, не было недостатка и в желающих покорить его сердце, но Дик до сих пор оставался холостяком. После окончания университета Томми поехал в Америку и на несколько лет потерял Дика из виду. И вот, вернувшись в Лондон, он случайно встретил его на улице.

— Знаешь, Томми, — заметил Дик, — мне кажется, я начинаю сходить с ума. Разъезжаю с тобой, вместо того, чтобы пользоваться отпуском и отдыхать в имении своего шефа. Чего ради понадобилось мне участвовать в твоих приключениях? Из некоторых соображений на время отпуска я сдал свою лондонскую квартиру. Куда же мне теперь деваться после Брайтонской одиссеи?

— Оставь заботы, последователь святой Германдиды, — ответил Томми, — не ехать же мне одному! Приглашение шефа ты примешь на следующей неделе. А мне нужно многое рассказать тебе, Дик. Ты вероятно слыхал, что я ездил на охоту в Африку, не так ли?

— Кто за кем охотился, Томми, — ты за львами, или львы за тобой?

— Это как ты хочешь, Шерлок Холмс. Оставим шутки, Дик. Если бы ты видел девушку, с которой я познакомился в Брайтоне!

От восхищения он даже прищелкнул языком.

— Ого, Томми! Иногда охота за женщинами, пожалуй, опаснее охоты на львов! Тут уже преследуемым зверем будешь ты. А кто же эта, охотящаяся за мужскими сердцами, Брайтонская дева?

Томми укоризненно взглянул на товарища.

— Об охоте, в данном случае, не может быть и речи. Эта девушка — сестра милосердия, я еще не знаю даже, как ее зовут. Для того, чтобы выяснить эту подробность, я и беру тебя с собой, будущий детектив с мировым именем!

— Моя высокочтимая личность не интересуется такими пустяками, — шутливо пригрозил Дик. — Дон Жуана играй сам, я не хочу из–за тебя садиться в крапиву!

Автомобиль остановился у цели — отеля «Метрополь» в Брайтоне. Друзья поднялись по лестнице и столкнулись с выходящим из фойе элегантно одетым господином среднего возраста. Он кивнул лорду Уильду и вышел.

— Ты знаешь его? — обратился к другу Томми.

Дик пожал плечами.

— Нет? Жаль! Юмор этого человека дороже золота! Как его зовут? Вальтер Деррик! В Лондоне он мой сосед. Ты ведь знаешь угловой дом на Лаундс–сквер? Мой отец очень хорошо знал его отца. Старый Деррик был большим оригиналом, по рассказам — он прямая противоположность остроумному сыну. Вот это тип! Сам увидишь, когда познакомишься!

Дик солгал, когда сказал, что не знает Деррика. Он знал его и хорошо помнил его ярко–желтый «Роллс–Ройс». Дик был не очень высокого мнения о Деррике, о котором ходили самые разнообразные слухи. Говорили о том, что Деррик как–то выгнал на улицу бедного родственника и пригрозил ему вдобавок полицией. В этом отношении он, очевидно, был похож на отца, а старый Деррик слыл неисправимым скрягой. Даже собственный сын страдал от его скупости. Ходили слухи, что Вальтер Деррик уехал в Южную Африку только оттого, что поссорился с отцом из–за неоплаченного мотоциклета. Старый Деррик объявил, что из принципа не заплатит, и Вальтер, рассерженный скупостью отца, ушел из дома. В Африке он пробивался с трудом, но не потерял способности юмористически относиться к невзгодам жизни. После смерти отца он остался единственным наследником и вернулся в Лондон. Обо всем этом Томми в нескольких словах рассказал Дику.

— Я хорошо понимаю, — добавил он, — что Деррик теперь старается вознаградить себя за все годы, проведенные в Африке. Любуясь чудесным летним вечером, друзья — подошли к морю. Томми болтал без умолку и собирался подробно описать одну из своих охот, но вдруг осекся и дернул Дика за рукав.

— Вот она!

Дик взглянул в указанном направлении и увидел девушку в скромном наряде сестры милосердия и лицом исключительной красоты. Девушка прошла мимо, прежде чем Дик успел скрыть свое восхищение.

— Нравится?

— Она, без сомнения, красива, — Дик сознавал всю бездарность такого ответа.

— Представь себе, — эта классическая красавица — сестра милосердия или сиделка. Ведь это ужасно! Что за жизнь! Молча страдать от капризов какого–нибудь старика! Целый день это бедное создание бегает рядом с коляской больного. Ты можешь себе это представить? Не можешь? Я так и знал! Разве эта девушка не очаровательна?!

— С этим я согласен, Томми. Как ее зовут? Ты, вероятно, постарался уже выяснить это?

— Конечно! Я был уверен в том, что это и тебя заинтересует. И хотя мы всего лишь два часа тому приехали, я все узнал! Ее зовут Мэри Дейн. Мэри — Дейн! Разве это имя не звучит как музыка?

— Каким образом ты так быстро узнал, как ее зовут? — удивленно спросил Дик.

— Очень просто. Я сразу схватил быка за рога. Я пошел туда, где она живет, и навел справки. Старика, обладающего счастьем быть целый день в ее обществе, зовут Корнфорт. Он всю свою жизнь проводит на курортах. Один раз я даже говорил с этой девушкой. Я сказал ей: «С добрым утром!».

— И что она тебе ответила на такую наглость? — прозаично спросил Дик.

— Не нужно ревновать, Дик! Что она сказала? Она с очаровательной улыбкой ответила на мой поклон!

Оба друга гуляли еще часа два, надеясь еще раз встретить красавицу, но напрасно. Когда они возвратились в отель, уже стемнело. В курительной к ним подошел Деррик.

— Добрый вечер! Когда я не вижу лорда Уильда, мне кажется, что я потерял свое второе я. Мы похожи на сиамских близнецов. Даже наши дома в Лондоне стоят рядом. Брайтон не настолько велик, чтобы разъединить нас!

Он засмеялся и тоже заказал себе виски и соду.

— Что же вас привело в Брайтон, инспектор Стэн? — обратился он к Дику. — Я хорошо знаю вас, не удивляйтесь! Меня интересуют вопросы криминалистики. Поэтому я часто бываю в суде. Приходилось видеть вас там неоднократно. У меня этот интерес, очевидно, наследственный. А моя библиотека по криминалистике единственная в Англии по количеству…

Томми решил, что настал подходящий момент и отрекомендовал своего друга.

— Мы с Диком вместе учились в университете, мистер Деррик, — сказал он, — вот вам яркий пример того, как низко может пасть человек. Стать полицейским! Разве это не ужасно?

— Странно, что мы именно сегодня познакомились, — обратился к Дику Деррик. — Я несколько дней тому назад вспоминал о вас. С одним из моих друзей я говорил о нашумевшем в свое время убийстве в Слоу. В это время я был в Африке, и газеты приходили очень нерегулярно. Вы вряд ли помните этот случай, мистер Стэн. Человек, застреливший и ограбивший среди белого дня кассира текстильной фабрики, будто бы до сих пор не найден. Но мне кажется, что я когда–то читал в газетах сообщение о том, что его нашли и казнили. Убийство в Слоу было совершено, приблизительно, десять лет тому назад…

— Это произошло в тот день, когда я поступил на службу в полицию, — ответил Дик. — Но вы ошибаетесь, мистер Деррик, убийца не был найден. Нашли лишь кое–какие следы. Сам он исчез.

— Если не ошибаюсь, на револьвере остался отпечаток пальца преступника, не так ли?

— Да, но, к сожалению, заключительные главы истории этого дерзкого преступления еще не написаны.

— Это значит, что я проиграл пари, — ответил Деррик, — я, вероятно, спутал этот случай с каким–нибудь другим. Не знаю, известно ли вам о том, что мой отец располагал одной из полнейших в мире коллекцией отпечатков пальцев. Он всю жизнь придерживался того мнения, что теория, по которой не существует двух совершенно одинаковых отпечатков пальцев — ошибочна. Свое мнение он основывал на том, что полиции известны лишь отпечатки пальцев преступников или подозрительных лиц. Миллионы людей, проживающих свою жизнь без конфликтов с полицией, а такие составляют большинство, никак нельзя было найти при существующем порядке розыска. Мой отец подкупал мастеров фабрик, управляющих и рабочих для того, чтобы они доставали ему отпечатки пальцев своих товарищей. Все эти отпечатки были старательно зарегистрированы. После смерти отца вся коллекция досталась мне. Возможно, что мой отец был прав. Полиция не может окончательно опровергнуть его наблюдений, так как имеет лишь минимальную часть отпечатков пальцев всех людей…

— Вы продолжаете исследования вашего отца? — спросил Дик.

— Нет, — засмеялся Деррик. — У меня достаточно других забот. Я сжег всю коллекцию после того, как полиция отказалась от нее.

Разговор перешел на охоту в Южной Африке. Наконец, Деррик поднялся.

— Сон до полуночи — самый здоровый, господа, — сказал он. — Мой девиз: рано ложиться и рано вставать. Спокойной ночи!

Томми посмотрел ему вслед.

— Ну и юмор у этого человека! Несколько дней тому назад я рассказал ему анекдот, который…

— Придется этот анекдот отложить, милый мой, я спать хочу, — засмеялся Дик и поднялся, — приятных сновидений, дорогой лорд!

На следующее утро на долю Дика выпало счастье оказать красивой сиделке небольшую услугу. Старик, толкавший коляску с больным, не мог взобраться на маленький холмик, которым заканчивалась аллея. Мисс Дейн напрасно старалась помочь ему. Для мускулов Стэна это был пустяк, и через пару минут коляска с больным была наверху. Мисс Дейн благодарно улыбнулась, и Дик, засмотревшись на нее, не заметил потери золотого карандаша с каучуковым наконечником, оригинального подарка Томми. Дик продолжал свою прогулку. Было уже около часа, когда он, присев на балюстраде, наблюдал за гуляющей публикой. Вдруг, уличная сцена привлекла его внимание. Он вскочил. Ярко–желтый «Роллс–Ройс» поворачивал за угол улицы, но вдруг неожиданно перед автомобилем очутилась мисс Дейн с коляской, в которой мирно дремал больной. В последнюю минуту мистеру Деррику удалось затормозить машину, но ее отбросило в сторону. Дик, предвидя грозящее столкновение, подбежал к месту катастрофы и успел оттянуть испуганную девушку в сторону. Собралась толпа, и пока полицейский отчитывал автомобилиста, Дик обратился к мисс Дейн:

— Вы очень легкомысленны, мисс. В данный момент вы запросто могли попасть в рай!

— Разве все это не смешно? — спросила Мэри Дейн, улыбаясь своему заступнику, в котором она тотчас же узнала доброго рыцаря с утренней прогулки.

— У вас гипертрофированное чувство юмора, если все это вы находите смешным.

Мисс Дейн не ответила, и Дик заметил, что она пристально смотрела на Деррика, все еще отвечавшего на вопросы полицейского.

— Если я не ошибаюсь, это Вальтер Деррик? — вопросительно обратилась она к Дику. — Да, я узнала его: эту желтую машину я часто видела у отеля «Метрополь». Вы живете там же?

— Да, но я всего лишь в гостях у моего друга. Для меня этот отель слишком дорог.

— Ну, это совсем не важно, каким образом вы попали туда!

Мисс Дейн с улыбкой попрощалась и последовала за коляской больного.

Глава 2

На обратном пути в Лондон Дик не переставал думать о красивой сестре милосердия. Ее образ преследовал его и глубоко запал в сердце. Томми остался в Брайтоне, чтобы навестить своих родственников. Он предложил Дику заехать к нему.

— Весь дом к твоим услугам, Дик. Я распоряжусь, чтобы у тебя было все необходимое и чтобы гараж и машина были в порядке.

Дик согласился. Слуга лорда ждал его на вокзале.

— К сожалению, я слишком поздно узнал о вашем приезде, мистер Стэн. Почти вся прислуга уже в отпуске. Поэтому простите, пожалуйста, за этот беспорядок.

Дик поторопился его успокоить.

— Мне никого не нужно, Миннс, — сказал он, — я сам о себе позабочусь, а обедать буду в ресторане.

Комната, предназначенная для Дика, находилась на третьем этаже. Три стеклянные двери выходили на широкий балкон, окружавший весь этаж. Две из них были закрыты спущенными ставнями, третья была открыта.

— Эти ставни не совсем в порядке, сэр, — сказал Миннс, указывая на открытую дверь. — Железный пояс лопнул, и я вбил в стену клин, на нем теперь все это держится. Вот вам ключ от входной двери, мистер Стэн, на всякий случай.

Миннс ушел, и Дик остался один в большом пустом доме. Он разделся, накинул пижаму и вышел на балкон, бессознательно сунув ключ, оставленный Миннсом, в карман.

Звуки падающих капель вывели его из раздумий. Дик удивленно взглянул на небо, быстро покрывающееся темно–серыми тучами. Раздался гром, и мягкий свет в спальне потух. Неожиданно выпал вбитый в стену клин, державший ставни, и они с шумом упали. Единственный вход в комнату закрылся. Все усилия Дика поднять ставни были напрасны, он так и не мог попасть в комнату и через несколько минут промок до костей. Дождь все усиливался. Внизу — темная, пустынная улица и ни души. Некого позвать на помощь! Чтобы не оставаться всю ночь на балконе под проливным дождем, Стэн решил во что бы то ни стало найти выход из этого, более чем неприятного, положения. Соседний дом принадлежал Деррику. Там, на этой же высоте, был такой же балкон. Приблизительно два метра отделяли один балкон от другого, расстояние не очень большое, но представлявшее собой серьезное препятствие, потому что внизу темнел твердый асфальт Лаундс–сквера.

Хотя закаленный спортом Дик не знал головокружений, опасность этого предприятия заставила его быть крайне осторожным. Через несколько минут, показавшихся ему вечностью, Дик очутился на балконе соседнего дома. С этого балкона несколько окон вело в комнаты. К большой радости Дика одно из них было открыто. Войдя в комнату, служившую, очевидно, конторой, Дик нашел дверь в коридор незапертой. С трудом найдя выключатель, он осветил себе путь вниз по лестнице. Как можно скорее он хотел добраться до входной двери, оттуда — на улицу и с помощью ключа попасть в дом Томми Уильда. Увидев, что входная дверь заперта, он испугался. Он оказался пленником в чужом доме. В поисках другого выхода Дик спустился в погреб, надеясь найти открытым вход для прислуги. К его величайшему удивлению внизу горела лампа. Открыв дверь, Дик попал в гараж, в котором стоял автомобиль. Быстро осмотревшись, Дик убедился, что бак машины наполнен бензином. Машина, по–видимому, была готова к отъезду. Вернувшись в маленький коридор, Дик открыл вторую дверь и остановился на пороге как вкопанный. Его глазам представилась следующая картина: на полу лежал связанный по рукам и ногам мужчина с тряпкой во рту, а над ним нагнулась элегантно одетая женщина, обыскивающая его карманы. Поотдаль на стуле лежала дорогая меховая шуба, вероятно, собственность дамы. На столе блестел маленький револьвер. Когда Дик приблизился, женщина испуганно подняла голову.

— Боже! — воскликнул Стэн.

Красавица, обыскивающая связанного человека, была — Мэри Дейн!

Глава 3

— Мэри Дейн? — спросил Дик срывающимся голосом.

Девушка стояла, как каменное изваяние, только руки медленно двинулись по направлению к револьверу; но прежде чем она успела схватить оружие, погас свет. Дик хотел броситься на девушку, чтобы обезоружить ее, но его самого схватили чьи–то сильные руки и отбросили в сторону. Подымаясь на ноги, Дик услышал звук захлопывающейся двери. Он побежал за беглецами, но напрасно. Лишь стук входной двери, качавшейся на сквозняке, указал ему избранный ими путь. Стэн вышел на улицу, но там никого не было. Он медленно вернулся, освободил лежавшего на полу мужчину от веревок и вытянул у него изо рта платок.

— Меня зовут Ларкин, сэр, — отдышавшись, сказал освобожденный. — Мистер Деррик нанял меня для охраны дома. — Он лишь теперь заметил ночной костюм Дика. — Я целый день здесь, и лишь под вечер выхожу немного подышать воздухом, но я всегда поблизости и наблюдаю за входной дверью. Никто не может попасть в дом незамеченным, — продолжал он.

На столе стояли остатки скромного ужина, полупустая бутылка пива и стакан. Дик внимательно осмотрел посуду.

— Вы наполнили стакан до вечерней прогулки или возвратившись сюда?

— Я точно не помню, сэр. Мне кажется, что я налил пиво в стакан по возвращении сюда.

— По всей вероятности вам подсыпали снотворного. Вы знали эту девушку раньше? У вас что–нибудь украдено?

Ларкин вытащил из кармана связку ключей и кошелек. Тщательно осмотрев содержимое кошелька, он заявил, что все в полной сохранности.

— Нет, я никогда не видел прежде этой девушки. И связала меня не она, а ее спутник.

— Спутник? — спросил Дик. — Вы видели, что с ней был еще мужчина?

— Конечно. После того, как у меня уже были связаны руки и ноги, я на пару минут очнулся и заметил их вдвоем. Они о чем–то рассуждали. Мужчина был высокого роста, блондин.

Тут Дик поймал на себе подозрительный взгляд сторожа и вспомнил о своей промокшей насквозь пижаме.

— Я живу рядом, у лорда Уильда, — объяснил Дик свой странный вид и рассказал сторожу, каким образом он попал в дом Деррика.

— У вас есть телефон в доме? — спросил Дик и, получив утвердительный ответ, добавил: — Сообщите в полицию, а сами пока ни к чему не прикасайтесь.

Стэн вышел на улицу и через несколько минут находился в доме Томаса Уильда. Приняв горячую ванну, он оделся и снова отправился на место происшествия. У дверей соседнего дома стоял мотоциклет: явилась полиция.

Стэн не знал, что предпринять. Разве не было его обязанностью, его прямым долгом если не гражданина, то полицейского чиновника сообщить властям все, что он знал об одном из непрошеных гостей? Но что он мог сказать? То, что он узнал в лице преступницы девушку, которую он видел всего несколько раз? Чем бы он мог доказать, что это была Мэри Дейн?

Невероятно! Но вся жизнь криминалиста — невероятна! Он был уверен, что не ошибся, когда узнал в этой элегантной даме Мэри Дейн, но… Нет, это было невозможно! Девушка типа Мэри Дейн не способна на противозаконные поступки!

Дик бросил эти размышления, вывел из гаража Томми машину и выехал на улицу. Вдруг он вспомнил о еде и почувствовал голод. Кухню он нашел по описанию Миннса, поел и снова вышел на улицу.

— Ты просто сентиментальный идиот, — обратился он к самому себе, все еще не решаясь сесть в машину. — Кроме того, что ты не исполняешь свой долг, который велит тебе заявлять обо всем, что ты знаешь, в полицию, ты еще мешаешь полиции найти виновного! Это называется нарушением служебного долга, Дик!

Внутренний голос пытался его успокоить.

— Если я сейчас поеду в Брайтон, — продолжал он разговор с самим собой, — то я это сделаю только для того, чтобы убедиться в том, могла ли Мэри Дейн действительно быть в Лондоне. Только так я смогу проверить свои подозрения.

Затихшая было буря встретила Дика по дороге в Брайтон с новой силой. Дождь лил как из ведра и громко барабанил в стекла автомобиля. Ровно в час пятнадцать машина остановилась у отеля «Метрополь», где в то время в полном разгаре был маскарад. Старик–сторож охотно сообщил Дику, что лорд Уильд находится сейчас в зале. Дик стянул мокрую кожаную куртку и вошел в зал. Одна из первых масок, попавшихся ему на глаза, была дама в костюме сестры милосердия. Быстрым движением она сняла маску и подошла к Дику.

— Я повсюду искала вас, мистер Стэн! Вы удивлены? Лорд Уильд сказал мне, как вас зовут. — Дик еле поверил своим глазам. Перед ним стояла Мэри Дейн!

— Вы весь вечер здесь, мисс Дейн? — спросил он дрожащим голосом.

— Да. Почему вы спрашиваете?

— Скажите, зачем вы меня искали? — ответил Дик вопросом на вопрос.

Мисс Дейн вынула из сумочки золотой карандаш с каучуковым наконечником и протянула его Дику.

— Вы потеряли этот карандаш, вероятно, утром, когда помогли мне поднять на холмик коляску больного. Я нашла карандаш на одеяле мистера Корнфорта. Принесите мне в награду порцию мороженого!

Мэри Дейн с благодарной улыбкой взяла из рук Дика тарелочку с мороженым.

— Вам не кажется странным, что я, сестра милосердия, пришла на маскарад? Я пришла лишь для того, чтобы вернуть вам вашу собственность, мистер Стэн. Больной теперь на попечении ночной сиделки, и я свободна. Мне сказали, что здесь сегодня маскарад, я и решила воспользоваться одеждой сестры милосердия…

— Вы говорили с Томми?

— Томми? Так зовут лорда Уильда? Да, я встретила его. Он славный малый. Он ваш друг, не так ли? Он сказал мне, что вы уехали в Лондон.

— Я поехал в Лондон, но тотчас же вернулся. Мне нужно сообщить Томми кое–что…

Дик совершенно забыл, что события этой ночи должны были бы еще больше заинтересовать Вальтера Деррика! Вспомнив об этом, Дик справился о нем у мисс Дейн.

— Деррик? — удивленно спросила она. — Это тот господин, автомобиль которого чуть меня не переехал? Нет, я его не видела. Может быть, он прячется под какой–нибудь невероятной маской? Не он ли этот каннибал?

Оба засмеялись и Дик, набравшись смелости, попросил разрешения проводить ее домой. Мисс Дейн согласилась.

— Почему вы спросили меня, провела ли я весь вечер в «Метрополе», мистер Стэн? — поинтересовалась она после того, как Дик усадил ее в автомобиль. — Откровенно говоря, я пришла на маскарад лишь к одиннадцати часам. Вы так укоризненно посмотрели на меня, что я не посмела сказать вам правду. После вашего вопроса я почему–то подумала, что меня арестуют. Ведь вы сыщик, не так ли? Лорд Уильд назвал вас — «одним из Поленты».

Дик молча проклинал своего шутливого друга. На слова мисс Дейн он ответил, что лишь связанное с ней любопытство вызвало у него этот вопрос. Наконец, Мэри Дейн исчезла за калиткой садика.

Дик вернулся в отель и после долгих поисков нашел Томми в баре. Около лорда стоял толстый Пьеро, веселивший Томми.

— Ты здесь, Дик? — удивленно пробормотал лорд Уильд. — Я был уверен, что ты в Лондоне.

Дик отвел Томми и толстого Пьеро, в котором он без труда узнал Деррика, в сторону и рассказал им о своих приключениях в квартире Томми и в доме Деррика. Он умолчал лишь о сходстве преступницы с Мэри Дейн.

Томми был вне себя от волнения.

— Тебе всегда везет! Почему со мной никогда ничего не случается!

Даже обычно хладнокровный Деррик был взволнован.

— Это не первый случай в моем доме! О подобной попытке мне сообщили несколько недель тому назад. Одному Богу известно, что эти люди ищут! Драгоценности и деньги я дома не держу, а серебряная посуда не стоит таких трудов. Что с Ларкином, он ранен?

— Нет, — успокоил его инспектор, — кроме головной боли от снотворного, ничего серьезного.

— Если я не ошибаюсь, вы сказали, что видели лицо преступницы? — внезапно спросил Деррик. — Вы узнали бы ее?

— Вряд ли. Описывать женщин — моя слабая сторона. Кроме того, я видел ее лишь мельком, а освещение было очень слабое… Я даже не заметил, в каком она была платье.

— Вы не заметили, стоял ли у входных дверей автомобиль?

В этот момент Дик вспомнил об автомобиле, замеченном им с балкона квартиры Томми.

— Да, у дверей стоял автомобиль, но в нем никого не было. У вас есть враги, м–р Деррик?

Деррик отрицательно покачал головой.

— Если бы все это случилось с моим отцом, в этом бы не было ничего удивительного. У меня, в сущности, никогда не было дел подобного… Во всяком случае мне сейчас же нужно поехать в Лондон!

— Я отвезу вас, — вызвался Томми.

— Я присоединяюсь, — объявил Дик. — Я охотно воспользуюсь твоей машиной, Томми, но управлять ею на этот раз ты не будешь. Довериться тебе этой ночью — значит отправиться на свои собственные похороны.

После долгих поисков они нашли шофера Томми. Под утро забрызганный грязью автомобиль высадил своих невыспавшихся пассажиров у дома Уильда. У соседнего дома прогуливался полицейский. Узнав Дика, полицейский сообщил, что расследованием этого странного случая занялся Скотленд–Ярд и что производившие обыск чиновники уже ушли. Деррик и оба друга вошли в дом. Сторож еще не ложился, и они вместе обыскали весь дом, после того как Дик описал путь, по которому он из квартиры Томми попал в квартиру Деррика.

— Вероятно люди из Ярда решили, что преступники вошли в то окно, через которое в дом попал ты. Как видно и Германдида может ошибаться, — с иронической улыбкой заметил Томми.

— Полиция нашла на моем стакане отпечаток пальца, — сказал сторож, — и взяла стакан с собой, чтобы сделать снимок.

Эта новость сильно заинтересовала Дика, и он отклонил предложение остаться к завтраку.

— Мне нужно тотчас же отправиться в Ярд. Я хочу взять на себя это дело. Отпуск подождет.

Глава 4

В десять часов Дик находился уже в кабинете своего шефа.

— Хорошо, Стэн, — сказал Бэрк, — я поручаю вам это дело, хотя оно гораздо сложнее, чем мы думаем. Вы помните дело об убийстве в Слоу?

— Да, я читал о нем в газете. Я в день этого убийства поступил на службу в полицию.

— Ведь вам известно, что преступник до сих пор не найден? Единственный след — это отпечаток пальца на револьвере.

— Я хорошо помню эту часть расследования. Много раз я рассматривал этот отпечаток, мистер Бэрк.

Бэрк выдвинул ящик стола, вынул небольшую пластинку и протянул ее Дику.

— Присмотритесь внимательнее, Стэн, — продолжал он. — Вы узнаете его? Это отпечаток пальца на револьвере убийцы. И точно такой же отпечаток мы нашли сегодня утром на стакане, из которого Ларкин пил пиво…

Дик со все возрастающим изумлением слушал рассказ шефа.

— Странно, — наконец произнес он. — Что эти люди ищут у Деррика? Он сказал мне, что у него дома находится лишь малоценная серебряная посуда. Это вряд ли подходящая приманка для воров. А ведь это уже второй случай…

— Нет, третий, — добавил Бэрк. — Об одном из них Вальтер Деррик не знает. Знаете, что я думаю? Нет? Присядьте–ка, Стэн. Как вам уже известно, у старого Деррика была страсть собирать отпечатки пальцев.

— Да, я слышал об этом.

— Вы слышали, должно быть, и о том, что он хотел доказать ошибочность нашей теории. Несмотря на скупость, он тратил огромные деньги на свою коллекцию. Возможно, что он все–таки добился бы успеха, если бы смерть преждевременно не оторвала его от занятий. Я пришел к тому заключению, что старый Деррик, вероятно, незадолго до смерти нашел, наконец, искомый дубликат отпечатка. Очень возможно, что среди более поздних отпечатков, он нашел отпечаток пальца убийцы в Слоу…

— Но Вальтер Деррик говорит, что сжег всю коллекцию вскоре после смерти отца!

— Всю? Кто знает? Мы в свое время отказались от этого подарка, потому что нам запрещено собирать отпечатки пальцев никогда не отбывавших наказание лиц. Может быть, кое–что из коллекции осталось, что и привлекает внимание преступников. Я думаю, что это единственный повод для этих странных посещений. Эти люди ничего не украли, так для чего же этот огромный риск? Если вам удастся найти этих преступников, Стэн, вы разгадаете тайну убийства в Слоу.

Стэн не видал Мэри Дейн уже несколько дней, но все же не мог забыть ее. В одном он был уверен: синеглазая сестра милосердия доказала свое алиби, присутствовав на маскараде в Брайтоне. Все попытки Дика найти следы преступников не увенчались успехом. Через несколько дней Вальтер Деррик пригласил Стэна на завтрак. Письмо заканчивалось следующими словами:

«Слыхали ли вы что–нибудь новое об отпечатке пальцев на стакане Ларкина?».

Стэн не думал делиться с Дерриком своими предположениями, кроме того, он не был твердо убежден в справедливости вывода, сделанного Бэрком. Богатство старого Деррика заключалось в недвижимом имуществе, и для того, чтобы выяснить его размеры, Стэн отправился за справками к знакомому маклеру по недвижимости. То, что он узнал о нравах старого Деррика, мало говорило в пользу этого странного человека.

— Старый Деррик был одним из искуснейших спекулянтов Лондона. Он начал с маленьких дел и приобрел большое состояние. Спекулировал до самой смерти. У него был хороший нюх на эти вещи. Незадолго до смерти он продал несколько участков земли за восемьсот тысяч фунтов и два дома за сто сорок тысяч. Деньги он брал только наличными, чеков не признавал.

— Перед смертью он, вероятно, снова поместил капитал в недвижимость? — спросил Стэн.

— Нет, сэр. Смерть помешала ему.

— У него были враги?

— Я никогда не слышал об этом. Несмотря на невероятную скупость, его любили. Даже мои коллеги, которым он остался должен большую сумму денег, хорошо отзывались о нем. За дом на Лаундс–сквер ему предлагали хорошую цену, но он не хотел продавать его. При этом решающую роль сыграли, как это ни странно, сентиментальные воспоминания…

Стэн встретил Вальтера Деррика в клубе на Мэлл–стрит.

— Эта таинственная история все–таки сильно подействовала на меня, — сказал Деррик. — Прошлой ночью я не мог заснуть. Кроме того, я хотел сказать вам, что Ларкин припомнил внешность женщины. По его описанию, она — красавица! Вот вам участь холостяка! И ночью женщины не дают покоя, даже если им и приходится для этого участвовать в опасных проделках. Я сегодня вечером еду в имение, а в городе оставлю в помощь Ларкину еще одного человека. Если бы я знал, что нужно этим людям! Меня все это ничуть бы не удивило, если бы отец был еще жив. У него все деньги хранились дома… После его смерти нашли все его состояние: четыреста двадцать тысяч фунтов в кассете, стоявшей под кроватью.

Дик удивленно взглянул на говорившего.

— Сколько вы нашли?

— Четыреста двадцать тысяч фунтов, — повторил Деррик. — Вы удивлены? Да, я знаю, меня считают миллионером. Это ошибка. Но мне хватает, я и так чувствую себя миллионером!

— Разве вы никогда не интересовались, осталось ли еще какое–нибудь имущество? Разве поверенный вашего отца…

— У моего отца не было поверенного. К чему эти расспросы, мистер Стэн? Конечно, осталось еще кое–что, но все это мелочь…

Дик недоверчиво взглянул на него.

— Я сейчас вам все объясню, мистер Деррик, — сказал он, помолчав. — Ваш отец долго болел или умер внезапно?

— Он умер совершенно внезапно. Скажите же мне, наконец, в чем дело?

— Слушайте, я знаю из достоверного источника, что эти четыреста тысяч фунтов, которые вы нашли — лишь цена участка, о покупке которого ваш отец вел переговоры незадолго до смерти. В течение короткого времени, в последний год жизни, он получил в первый раз сто пятьдесят тысяч, а во второй — восемьсот тысяч фунтов наличными деньгами за проданные дома и участки. А так как он не имел дела с банками, эти деньги должны находиться где–нибудь в вашем доме на Лаундс–сквер!

Деррик смертельно побледнел.

— Неужели это правда, Стэн? Что же делать?

— Во–первых, нужно основательно обыскать дом, — ответил Дик. — Вероятно, есть какой–нибудь тайник, о котором вы понятия не имеете. Ваш отец строил этот дом по собственному плану. Очень даже возможно, что где–нибудь замурован сундук или шкаф…

Взволнованный Деррик вскочил, и они тут же отправились на Лаундс–сквер.

Ларкин, открывший им дверь, обратился к Деррику:

— Я помню о вашем поручении, сэр.

— О каком поручении? — удивился Деррик.

— Но, сэр, ведь вы позвонили по телефону и предупредили меня о том, что вечером придет человек, чтобы измерить комнаты для новых ковров.

Дик многозначительно взглянул на Деррика.

— Хорошо, Ларкин.

Деррик и Дик поднялись по лестнице.

— Я не давал Ларкину подобных указаний, мистер Стэн. Вы ведь знали, что я собирался сегодня в имение. Старый трюк?

— Я буду поблизости, — объявил Дик.

— Хотелось бы знать, что им от меня нужно! — Озабоченно воскликнул Деррик.

— Давайте начнем поиски!

Все усилия были напрасны. Выстучав шкафы, ящики и стены, Деррик и Стэн прекратили поиски. Дом был очень массивным. В глаза бросалась некоторая безалаберность плана: лестницы и углы, балконы и ниши были разбросаны повсюду. Войдя в комнату, в которой Дик нашел связанного Ларкина, Деррик открыл ключом шкаф и сказал:

— Я думаю, то, что вы сейчас увидите, заинтересует вас, мистер Стэн! В этой кассете я нашел четыреста двадцать тысяч фунтов!

На внутренней стороне крышки был прикреплен странный аппарат, напоминающий своим внешним видом медицинский шприц. Внимательно осмотрев его, Дик пришел к заключению, что этот странный аппарат — всасывающий насос.

— Этот аппарат тоже находился в кассете? — недоумевающе спросил Дик.

Деррик кивнул головой.

После безрезультатных поисков Дик отправился к старому мастеру, принимавшему когда–то участие в постройке дома Деррика. Память этого старика уже сильно ослабела, но он все же припомнил некоторые подробности постройки дома на Лаундс–сквер. По его рассказам перед окончанием работ привезли большой денежный шкаф и старый Деррик собственноручно замуровывал его в стену! Он делал это по воскресеньям и праздникам, так что никто из рабочих не знал места тайника.

Глава 5

— Странно, — продолжал свой рассказ плотник, — в последнее время много народу заинтересовалось этим домом! Третьего дня пришла какая–то дама. Она хочет писать книгу о старых домах, расспрашивала меня о чертежах… Разговор коснулся и дома Деррика…

— Как выглядела эта дама? — осведомился Дик.

— Затрудняюсь сказать, сэр. Я лишь запомнил ее глаза: серо–голубые, с длинными темными ресницами. Такие же глаза у моей внучки, сэр…

Старик, несомненно, описывал глаза Мэри Дейн!

Дик открыл старику свою профессию.

— Вот как, вы служите в Скотленд–Ярде, сэр, — спокойно ответил старик, — к сожалению, я не могу сообщить вам больше ничего интересного. Она хотела лишь узнать у меня адрес главного мастера и записала его себе в тетрадку модным золотым карандашом, с красным наконечником. Карандаш был из настоящего золота, сэр!

Значит, эта посетительница была Мэри Дейн! Она воспользовалась карандашом, потерянным Диком в Брайтоне, прежде чем вернуть его!

В одиннадцать часов Дик вышел из Скотленд–Ярда и направился домой. Около Блумсбери он увидел перед собой даму, а так как очень торопился, обогнал ее. Вдруг он услышал за собой испуганный крик. Дик был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как к девушке пристал какой–то мужчина и схватил ее за руку. Она тщетно пыталась освободиться. Дик ловким ударом кулака отправил нападавшего в канаву. Взглянув на освобожденную девушку, Дик не поверил своим глазам. Перед ним стояла — Мэри Дейн.

— Ради бога, мистер Стэн, — сказала она, узнав Дика, — освободите меня от этого человека!

Нападавший успел уже выкарабкаться из канавы и подошел к Дику.

— При чем тут ты? — пробормотал он. — Какое твое дело до того, что я хочу поздороваться со старой приятельницей из Капштадта, а? — Он пригрозил девушке пальцем. — Ты думаешь, что я забыл тебя? Нет, детка, у Лорди хорошая память! Недаром ты со мной сыграла злую шутку!

Дик решил прекратить эту сцену.

— Этот человек оскорбил вас, мисс?

— Он, как видно, принял меня за кого–нибудь другого, — ответила перепуганная девушка.

— Ничего подобного, — засмеялся человек, назвавший себя Лорди, — я хорошо знаю тебя, Мэри де Вилльер! — Что вам угодно? — угрожающе обратился он к Дику.

— Я инспектор криминального отделения Скотленд–Ярда!

Эти слова оказали магическое действие. Лорди вдруг понизил голос до умаляющего шепота.

— Я, вероятно, ошибся, сэр, это не та дама… Да, я выпил немного…

— Идите–ка сюда поближе, Лорди, я хочу посмотреть на вас! — сказал Дик и потянул испуганного Лорди к фонарю. У этого человека была сильно вытянутая голова, бегающие, испуганные глаза, худое, загоревшее лицо, длинный нос и жидкие светлые усики.

Лорди этот внимательный осмотр не понравился.

— Отпустите меня, сэр! Меня зовут Лорди Браун, я в эту субботу приехал в Лондон. Я не думал делать ничего дурного. Только хотел навестить старого друга, но не застал его дома. Конечно же он примет меня, несмотря на то, что он за это время получил в наследство два миллиона! Что и говорить, пришлось нам не больно сладко в этой чертовой Южной Африке! Но мы держались! Он хороший парень, Вальтер Деррик!

Дик не поверил своим ушам.

— Вы видели кафе рядом с цирком Пикадилли? — спросил он африканца. — Видели? Так вот, приходите туда через полчаса. Мне нужно поговорить с вами. Упаси вас Бог обмануть меня! Где вы живете?

Браун назвал маленькую подозрительную гостиницу.

— Я приду через полчаса, сэр, — обещал Лорди.

Дик снова подошел к мисс Дейн, которая молча присутствовала при этом разговоре.

— Я сегодня после обеда приехала из Литлгемптона за покупками и завтра утром еду обратно. Лондон действует мне на нервы.

— Слыхали ли вы когда–нибудь о том, что у вас есть двойник? — внезапно спросил Дик.

— Нет. Разве попадаются два человека, абсолютно похожие друг на друга?

— У вас не один, а, по меньшей мере, два двойника. Лорди Браун подтвердит вам это. Он принял вас за Мэри де Вилльер, девушку, которую он знал в Африке. Разве вы были там когда–нибудь?

К его величайшему изумлению она ответила утвердительно:

— Я приехала из Южной Африки два года тому назад.

— Неужели вы и там были сестрой милосердия? Ведь вы так молоды!

— Не говорите комплиментов, мистер Стэн! А все–таки, меня беспокоит эта странная встреча…

— Меня удивляет то, что Браун будто бы знает Деррика.

— Деррика? Ах, это тот господин, у которого желтый «Роллс»? Разве он в Лондоне?

— Он сейчас в своем имении.

— Счастливец!

— Меня удивляет ваше восклицание, мисс Дейн!

— Разве быть другом Лорди Брауна из Капштадта — не счастье? Но довольно шутить! Мистер Стэн, при встрече спросите у него, пожалуйста, кто это Мэри де Вилльер, за которую он меня принял. Де Вилльер — редкая фамилия в Капштадте. Да, кстати, скажите, не потеряли ли вы снова свой карандаш, мистер Стэн?

При этих словах Дик вспомнил о рассказе старого плотника.

— Несколько часов назад я почти был уверен в том, что снова потерял его. Мне рассказывали об одном посещении вашего двойника, причем у него, оказывается, точь в точь такой же карандаш, как у меня. Что в этом смешного? — недоумевающе спросил он, увидев что мисс Дейн смеется.

— А вот что! Смотрите!

И она вынула из сумки карандаш — точную копию золотого карандаша Дика.

— Я сегодня купила его на Риджент–стрит, — смеясь рассказала Мэри Дейн, — и я могла бы купить, еще тысячу таких! Даже в поезде я видела такой же у господина, сидевшего в моем купе. А откуда у вас этот карандаш?

— Томми подарил мне его…

— Как ему не стыдно, ведь это же не золото! Мне очень жаль, что придется разоблачить вашего Томми, но такой карандаш стоит ровно семь шиллингов и шесть пенсов! Можно еще один вопрос, мистер Стэн?

— Сколько угодно, — ответил Дик.

Лицо Мэри Дейн снова стало серьезным.

— Что это за тайна у вас на душе? Что за расспросы о двойниках? Мисс Вилльер — один из них, не так ли? А второй? Разве мои двойники замешаны в каком–нибудь преступлении? Неужели вы действительно приехали в Брайтон, чтобы арестовать меня? Отвечайте откровенно, мистер Стэн! Я сразу поняла, что вы неспроста появились на маскараде. А ведь я сначала подумала, что желание видеть меня привело вас туда. Значит, я ошиблась. Вы просто хотели поставить мне ловушку!

— У вас есть сестра? — спросил Дик, избегая прямого ответа.

— Есть. Ей двенадцать лет, и она на меня не похожа. Она умна, потому что она моя сестра, но недостаточно умна для того, чтобы быть моим двойником. Я совершенно нормальный человек, и, возможно, что есть очень большое сходство между мной и еще кем–нибудь…

Мэри Дейн изменила тему:

— Если вы захотите написать мне, ваше письмо застанет меня утром в отеле.

Эти слова заставили Дика вздрогнуть от счастья, но не надолго.

— Конечно, вы напишите мне в том случае, если увидите моего двойника, — продолжала Мэри Дейн. — Вы знаете, где меня можно найти, господин инспектор.

Лорди Браун уже сидел в кафе, когда Дик вошел.

— Я надеюсь, что из–за этого недоразумения с дамой у вас не создалось плохое мнение обо мне, господин инспектор?

Лорди пытался говорить без акцента, что ему плохо удавалось.

— Вы знаете моего друга, мистера Деррика?

Утвердительный ответ Дика смутил его.

— Да… Деррик славный парень, но он слишком доверчив. Я познакомился с ним в пустыне. Он жил в палатке еще с одним человеком, которого звали Клив. Оба искали золото. На Вальтера напал лев и как следует помял его. Он умер бы от жажды, если бы я не нашел его. Думаю, он помнит об этом и встретит меня с распростертыми объятиями. «Ну, старый Лорди, — скажет Вальтер, — рад тебя видеть и отблагодарить за доброе дело». Он большой шутник, Вальтер Деррик, ведь вы его знаете! Умен и ловок. Все, за что бы он ни брался — хорошо кончается. «Деньги, — скажет Вальтер, — деньги у меня роли не играют. Сколько тебе нужно?».

— Вероятно, все это так и будет, — скептически ответил Дик, выпив глоток лимонада.

— Я в этом не сомневаюсь. Мы, пионеры, живем дружно. Мой брат был один из первых, помогавших открыть Африку. А я тоже знаю ее, как свои пять пальцев. Я проник даже в Калахари и с тех пор перестал бояться пустыни.

Помолчав немного, он решил говорить откровенно.

— Будет лучше, если я расскажу вам правду, сэр. Вы ведь все равно все узнаете, если захотите. Я вам мешать не буду, я человек, который даже полиции не мешает. Все же я должен сознаться, что сидел пару раз. Первый раз всего лишь двенадцать месяцев, а второй — три с половиной года. Конечно, водка во всем виновата, сэр. Меня околпачивали люди гораздо старше и гораздо разумнее меня. Больше со мной никогда ничего не случится! Я пришел к заключению, что быть честным — выгоднее.

— А что вы такое натворили? — поинтересовался Дик.

Лорди смущенно кашлянул.

— Ничего особенного. Я немного обчистил золотоискателей, сэр. Полиция была уверена, что я притворяюсь, хотя я был пьян в стельку. Я до сих пор не знаю, что меня привело к этой глупой мысли. Ну, меня и посадили. Мой тогдашний адрес был: Претория, центральная тюрьма. Когда меня поймали во второй раз, я пострадал совершенно напрасно. Кто–то мне рассказал, что знает человека, скупающего бриллианты. А в Африке нельзя скупать бриллианты без концессии…

— Да, я знаю, это называется нелегальной торговлей бриллиантами, — прервал его Дик, — не так ли?

— Да, вы правы. Так вот я пошел к этому легкомысленному типу и сказал, что им интересуется полиция. Возможно, что я при этом проговорился о вознаграждении, причитавшемся мне за это предупреждение. Он донес на меня, и при этом выяснилось, что я пошел по неправильному адресу, этот господин вовсе не занимался торговлей бриллиантами.

— Значит — вымогательство?

— Вот они и закатили мне четыре года. Но теперь у меня нет никаких дурных намерений. Вальтер — джентльмен. Чтобы он пускался в рискованное предприятие — никогда! А его юмор! Знаете, что он сказал, когда его растерзал лев? Он назвал поврежденную ногу львиной долей! Что вы спросили, господин инспектор, нуждаюсь ли я в деньгах? Нет, боже упаси! Я привез пару фунтов «оттуда», с меня хватит. Жаль было уезжать из такой хорошей страны, но меня заставила необходимость.

Дик не сомневался в том, что в Африке почва под ногами Лорди стала слишком горячей.

— Что вы снова натворили? — осведомился он.

— Мелочь, сэр, — ответил Лорди после короткой паузы. — Если полиция раз поймает — нет больше покоя. Приходится расхлебывать чужую кашу. В Капштадте достаточно жуликов, а мы, несчастные, страдаем за их проделки!

— Кто такая, эта мисс де Вилльер, о которой вы раньше упомянули?

Браун посмотрел на своего мучителя.

— Ах, эта! Я ее мало знаю.

— Тоже воровка?

— Я не подведу даму!

На обратном пути Дик пришел к выводу, что Лорди на самом деле был уверен в том, что встретил де Вилльер. Как видно, он питает к этой девушке не очень дружелюбные чувства. Неужели и Браун ошибся? И Браун, и Дик сразу узнали девушку на темной улице. Что искала незнакомка в доме Деррика? Чего она хотела добиться? Внезапно Дик вспомнил об убийстве в Слоу. Неужели убийца несчастного кассира замешан и в странных событиях последних дней? Не искал ли убийца коллекцию старого Деррика? Нет, это невероятно, он должен был бы знать, что Вальтер Деррик сжег коллекцию своего отца. Может быть, преступники искали потерянную часть наследства старого спекулянта? Неужели Мэри Дейн — соучастница преступников?

Влюбленный Дик долго не мог заснуть в эту ночь. На следующее утро он отправился в указанный мисс Дейн отель на Говер–стрит, но Мэри Дейн уже не было.

— Дама сказала, что вы придете, и просила передать вам письмо, — сказала горничная.

Дик невольно улыбнулся. Как уверена она была в его приходе! Он вскрыл письмо.

«Милый мистер Стэн!

К сожалению, мне пришлось рано уехать. Меня вызвали из Литлгемптона, так как м–ру Корнфорту стало хуже. Придется отложить нашу встречу до следующего раза.

Ваша Мэри Дейн».

— Черт побери всех женщин, — пробормотал про себя Дик. — Ведь это письмо настоящее издевательство!

Остаток дня Дик провел, перечитывая старые акты об убийстве в Слоу:

«Некто Картер видел приближающийся мотоциклет. На мотоциклисте была кожаная куртка, глаза закрыты темными очками, рост его свидетель описать не смог, так как мотоциклист не вставал. Убитому, человеку сорока лет, часто советовали не ходить одному за деньгами, но он не слушался этих советов. Даже после запрета шефа, кассир по–прежнему не обращал на это внимания. В день убийства, он снова отправился пешком в банк, чтобы взять шестьсот фунтов для уплаты жалования рабочим. Напротив банка, в присутствии многочисленных свидетелей, остановился мотоциклист, якобы для того, чтобы подтянуть ремень. Когда кассир поравнялся с ним, он молча вынул револьвер, выстрелил в несчастного и вырвал у него из рук портфель с деньгами. Убийца быстро вскочил в машину и через несколько минут исчез на глазах ошеломленных зрителей. Он уронил револьвер и отпечаток пальца на этом револьвере — единственный оставленный им след. Убийца, по всей вероятности, принадлежал к высшим кругам и мог беспрепятственно бежать в другую страну».

Это был весь материал. Несмотря на возмущение публики, полиция на этот раз оказалась бессильной. Убийца исчез.

Глава 6

— Это вы, Стэн? — услыхал Дик, сняв телефонную трубку. Это был голос Вальтера Деррика.

— Да, это я. Что–нибудь случилось?

— Нет, пока ничего особенного. Я хочу пригласить вас приехать ко мне в Годальмин, останетесь на воскресенье. Да, Уильд тоже будет. Нет, кроме нас троих, никого. Хоть и скучновато, но все же приезжайте, хорошо? Так я жду вас, до свидания!

Дик уже было хотел повесить трубку, но вдруг вспомнил свою вчерашнюю встречу с Лорди.

— Я встретил вчера вашего старого друга, мистер Деррик, — сказал он.

— Моего старого друга? Кто бы это мог быть?

— Завтра я расскажу вам все подробно.

— В таком случае, это действительно мой друг, — рассмеялся Деррик, — мужчина или женщина?

— Завтра все узнаете.

Прежде чем выехать из Лондона, он поинтересовался, приехал ли на пароходе «Глэмис Касль» пассажир по имени Лорди Браун. Этого имени в списках пассажиров пароходов, прибывших в последнее время из Капштадта в Лондон, не оказалось. Вероятно, Браун посчитал нужным путешествовать инкогнито, чтобы не извещать капштадскую полицию о своих планах.

Поместье Деррика находилось вблизи Сингльтона. Оно было невелико, но снабжено всеми новейшими удобствами.

Деррик, встретивший Стэна на вокзале, осведомился о положении дел в Лондоне, и особенно в доме на Лаундс–сквер. Дик, перед отъездом убедившийся в том, что оба сторожа на месте, успокоил его.

— Мне это дело уже порядком надоело, — сказал Деррик. — Если господа грабители охотятся за наследством моего отца, они должны были бы сначала лучше выяснить местонахождение клада. Я хочу в ближайшее время нанять плотника и искать как следует. Может быть, тогда они оставят меня в покое.

Томми с радостью пожал руку Дику.

— Как глупо, что мы сидим здесь в глуши, господа! Представь себе мое состояние, Дик! Сначала — посещение всех имеющихся у меня родственников, а в заключение — приглашение сюда, в мужское общество! Дик, эта девушка прямо–таки очаровательна!

— Кто уже снова овладел вашим сердцем, Томми? — засмеялся Деррик. Стэн сразу понял, о ком говорил Томми и переменил тему разговора.

Вечер, действительно, прошел очень скучно. Хозяин был в плохом настроении, Томми беспрестанно зевал или говорил о «божественной» красоте сиделки Корнфорта.

Наконец и Деррик заинтересовался ею.

— Где бы полюбоваться этим ангелом в человеческом образе? — спросил он. — Вы знаете эту девушку? — обратился он к Дику.

— Вы тоже ее знаете, — неохотно ответил Стэн. — Ваш автомобиль чуть не переехал ее.

— Ах, вот оно что! — наконец понял Деррик.

Томми поднялся и зевая отправился спать. Деррик и Дик спустились в сад, залитый лунным светом.

— В таком прекрасном уголке забываешь о Скотленд–Ярде, — заметил, Деррик, — тут не видишь преступников, не слышишь о грабежах!

По траве прошмыгнула какая–то тень. Дик указал на нее пальцем.

— Это хорек? И здесь борьба за существование, мистер Деррик!

— Скажите–ка, Стэн, кого вы вчера встретили? Кто он, мой таинственный друг?

Дик засмеялся.

— Вы знакомы с Лорди Брауном?

— Браун? Имя знакомое. Кто он? Артист?

— Да, в том случае, когда искусство заключается в облегчении чужих карманов. Вы помните тот случай в Африке, когда на вас напал лев?

— А, понимаю! Вы говорите о человеке, который тогда меня нашел? У него необыкновенно худое лицо и круглые глазки? Говорит лишь о себе и о своей честности? Конечно, я помню его! Где вы его встретили?

— Я встретил его случайно, но, вероятно, мне пришлось бы столкнуться с ним и по долгу службы. Одна из обязанностей моего отделения заключается в наблюдении за нежелательными иностранцами, а Браун, несомненно, из их числа.

— И он сказал вам, что я его лучший друг, не так ли? — громко расхохотался Деррик, — мне нравится его наглость. Он действительно нашел меня, но при этом стянул из моей палатки фунт золота!

— Нет, об этом он мне ничего не рассказывал, — засмеялся Дик.

Деррик рассказал Дику еще несколько подробностей о своей «дружбе» с Лорди Брауном.

— Он не говорил вам, что я хотел передать его властям? Я поехал уже за полицейским, но полиция находилась в пятидесяти милях, и Браун успел удрать, захватив с собой с большим трудом добытое нами золото. Нет, мистер Стэн, этот человек вряд ли питает ко мне дружеские чувства. Если бы он был в Лондоне во время этих странных посещении моего дома, я думал бы, что это дело его рук. Во всяком случае он от меня ничего не получит. В Африке он сидел пару раз за вымогательство. Если он посмеет явиться ко мне, я сообщу в Скотленд–Ярд. С моим африканским партнером Кливом он был в довольно хороших отношениях. Бедный Клив! В один прекрасный день он исчез в пустыне. Приключения Брауна дали бы хорошую тему для романа. Он сказал вам, что хочет навестить меня? Хорошо! Я его приму в четверг на Лаундс–сквер. Возможно, что он уже написал мне, и письмо лежит в городе. Я думаю, что не мешает узнать, судился ли Браун когда–нибудь за кражи. Впрочем, я вполне полагаюсь на вас, мистер Стэн!

В воскресенье Томми с таинственным видом отозвал Дика в сторону.

— У ворот стоит мой автомобиль, дорогой друг, и мы сейчас поедем в Богнор. Пусть Деррик спит себе на здоровье! Я надеюсь, что мы там встретим Мэри Дейн. Она будет рада. При каждой встрече она говорит о тебе и восхищается твоим умом. Она очень удивлена тем, что такой человек, как ты, может работать в полиции.

Томми недолго пришлось упрашивать Дика. Но им не повезло. Друзья два часа гуляли по пляжу, а Мэри Дейн все не показывалась. Рассерженный Томми предложил Дику поехать обратно, но в этот момент появилась мисс Дейн, сопровождающая больного.

— Я давно наблюдаю за вами, — сказала она, обращаясь исключительно к Дику. — Вы снова преследуете даму с «золотым» карандашом? — Мэри Дейн засмеялась, язвительно взглянув на Томми. — Что вы узнали у того жуткого типа, мистер Стэн, вы виделись с ним в кафе?

Томми молча поплелся за оживленно болтающей парой. Поездка в Богнор принесла ему полное разочарование. На обратном пути Томми был довольно хмур.

— Когда ты едешь в Лондон, Томми? — спросил Дик.

— Через месяц, мне нужно еще навестить пару теток. Почему это тебя интересует?

— Я хочу спросить у тебя разрешения остаться еще в твоей квартире. Мне так понравилась твоя спальня, что я очень неохотно с ней расстанусь!

— В чем дело? Ты будешь играть в Шерлока Холмса? К черту родственников, я еду с тобой!

— Хорошо, только ты должен обещать, что не будешь мешать мне. Особенно романтических приключений я тебе обещать не могу, ты должен будешь во всем слушаться меня.

— Хорошо Дик, согласен. Я приеду в среду. Дома у меня два револьвера, я дам тебе записку для Миннса, чтобы у тебя было все необходимое.

Глава 7

Деррик встретил их у ворот.

— Здесь действительно скучно без дамского общества. Я хотел даже пригласить сестру милосердия, которая гуляла по саду…

— Сестру милосердия? — одновременно спросили два друга.

— Да, она была так красива, что я даже не стал говорить ей, что вход посторонним в мой сад запрещен. Ей очевидно понравились мои цветы. Она очень похожа на девушку из Брайтона. Ведь в этом наряде все сестры милосердия похожи друг на друга…

Томми недоумевающе посмотрел на Дика.

— Когда вы ее видели, мистер Деррик? — быстро спросил Стэн.

— Час тому назад.

— Значит вы ошиблись. Это не была девушка из Брайтона!

— Странно, я был уверен, что это она. С ней был еще какой–то мужчина, он поджидал ее в автомобиле. Единственное, что я точно запомнил, это то, что она носила желтые перчатки. Обычно сестры милосердия носят белые.

Дик и Томми переглянулись. На руках Мэри Дейн тоже были желтые перчатки. Снова двойник!

После того, как Томми известил Миннса по телефону о приезде друга, Стэн простился с Дерриком и уехал в Лондон.

Он нашел в доме на Лаундс–сквер все в порядке, прислуга уже вернулась.

— Женская часть прислуги делает большой круг, чтобы обходить соседний дом, сэр, — сообщил Дику камердинер Томми, — они говорят, что там бродит привидение. Конечно, это чепуха, но сторож этого дома того же мнения. Он рассказывает, что встретил дух покойного хозяина. При этом он так испугался, что даже забыл о своих обязанностях сторожа…

Дик сообщил Деррику по телефону эту новость и отправился к Ларкину за подробностями.

— Да, сэр, это, несомненно, был покойный мистер Деррик, — начал свой рассказ Ларкин, — я его видел при жизни несколько раз. Это был худой старик маленького роста. Кроме того, он хромал. Его можно было бы даже издали узнать. Услыхав наверху в коридоре шаги, я взял револьвер, тихо поднялся наверх и включил свет. Столовая и приемная были заперты. Я решил, что ошибся, и хотел уже спуститься вниз, как снова услышал шаги, на этот раз уже на втором этаже. Поднявшись на второй этаж, я увидел старого мистера Деррика таким же, как он выглядел при жизни! Я сразу узнал его. Я остановился, как вкопанный, и опомнился лишь тогда, когда он исчез. Потом и осмотрел все комнаты без исключения, но не нашел ничего подозрительного. Должен вам признаться, что мне стало жутковато, сэр. Я был совершенно один во всем доме. Мой коллега, помогавший мне одно время, сказал, что он тоже несколько раз видел прихрамывающего старика, но старого Деррика при жизни он никогда не видел.

— Вот что, Ларкин, — предложил Дик, — будет лучше, если вы с сегодняшнего дня будете ночевать в комнате, которая когда–то служила мистеру Деррику кабинетом.

— Но ведь привидение скрывается именно в этой комнате, сэр! — испуганно ответил сторож.

— Не говорите глупостей, — нетерпеливо перебил его инспектор. Из этой комнаты вам легче будет подать мне знак в случае опасности. Я живу в соседнем доме на этом же этаже. Вам стоит только постучать в стену. Кроме того, здесь у вас есть путь к отступлению через балкон.

Убедившись в том, что стук в стену хотя и слышен в соседнем доме, но недостаточно силен, чтобы разбудить его, Дик взял у камердинера Томми переносной электрический звонок.

— Сейчас достаточно тепло и можно спать при открытом окне, — заметил он. — Звонок будет проведен ко мне в спальню, а кнопка будет находиться возле вас. В случае, если произойдет что–то неожиданное, вы сможете оповестить меня, не покидая кровати.

Сторож больше не сомневался в своей безопасности.

— День вы можете проводить в кухне, — продолжал Дик, — и лишь на ночь будете подниматься наверх.

Первая ночь прошла без каких–либо осложнений. Когда Дик с наступлением рассвета вышел на балкон, то он увидел Ларкина, стоящим перед окном кабинета.

— Ничего не случилось, — ответил он на вопрос инспектора. — Вот только это окно кажется мне подозрительным. Насколько я смог установить, оно не закрывается…

Стэн занялся осмотром окна, на которое обратил внимание Ларкин. К этому чердачному окну вела пожарная лестница, и Дик, взобравшись по ней, установил, что, действительно, по этой лестнице и через это окно можно было без особого труда проникнуть в дом.

Закончив осмотр, Стэн возвратился к Ларкину и заметил:

— Я не думаю, что наши «друзья» пользуются этим окном для того, чтобы проникнуть в дом.

И попросил тут же, в случае их появления, дать ему знать.

После обеда Бэрк пригласил его явиться в Скотленд–Ярд. Направляясь туда, он был задержан в дороге автомобильным происшествием. Бэрк, не дождавшись Стэна, уже покинул Скотленд–Ярд, оставив для Дика записку, чтобы он разыскал его вечером. Стэна это вполне устраивало, потому что у него появилась возможность несколько часов провести на воздухе, наслаждаясь чудесной погодой. Медленно направляясь по Берклей–стрит, он вдруг услышал знакомый голос:

— Здравствуйте, инспектор, — это был Лорди Браун, но как он изменился! На нем был элегантный и добротный костюм, на жилете блестела массивная цепь, на пальце красовался крупный бриллиант.

— Здесь чудесно, — заметил Браун, — но я все же предпочитаю маленький город, где я могу играть определенную… роль. Здесь личность утрачивает свое значение…

Изменив свой внешний облик, Браун изменил и свою манеру выражаться.

— Вы выглядите, как настоящий Дон Жуан, — заметил Стэн. — Какого богатого еврея ограбили вы?

Браун счел этот вопрос шуткой и усмехнулся.

— Я? Нет! Неужели вы могли предположить что–либо подобное! Мне удалось сколотить кое–какие сбережения, да к тому же я получил дивиденды из Капштадта.

Он вытащил из кармана золотой портсигар и, предложив Дику закурить, спросил:

— Вы курите, мистер Стэн?

— Только не ваши, — откровенно заявил Дик. Но Браун не счел себя обиженным и спокойно закурил.

— Пойдемте–ка, инспектор, выпьем по рюмочке!

— Чашку чая я пожалуй выпью в вашем обществе, — ответил полицейский.

— Вы правы, — согласился Браун, — в это время не полагается пить спиртного. Я тоже пью только после ужина, и тогда я в состоянии выпить уйму!

Собеседники направились в кафе.

Лорди Браун был в радужном настроении.

— Я порядочный человек, мистер Стэн, — продолжал он. — Я все еще верю в божественное провидение, которое не оставит человека в беде!

— Вы уже видели мистера Деррика? — перебил своего спутника Дик.

— К сожалению, я его не застал. Говорят, он уехал в имение. А вчера он не принял меня. Вот она благодарность за то, что я спас ему жизнь! — заметил он обиженным тоном.

— Так значит вы уже не такого хорошего мнения о Деррике?

— Нет, этого я бы не сказал. Может быть ему свойственно впадать в различные настроения, или он просто забыл обо мне… Никто не вправе упрекнуть его за то, что он предпочитает проводить воскресенье за городом.

Разговаривая, он потянул из кармана платок. Вместе с платком он нечаянно вынул оттуда объемистую пачку банкнот и попытался незаметно спрятать ее. Но Стэн успел обратить на это внимание:

— Я вижу, вы теперь при деньгах. Видно, вам выплатили крупную сумму?

— Да, мои ценные бумаги действительно представляют ценность! Так что, слава Богу, на жизнь вполне хватает и мне нечего обращаться к кому бы то ни было.

— Вы еще помните даму, к которой вы обратились, назвав ее мисс де Вилльер?

— Да, как же. Она теперь в Богноре и ухаживает за больным стариком…

Инспектор замер с открытым ртом.

— Откуда вам это известно?

— Я ее там видел. Она действительно похожа на девушку из Капштадта, по крайней мере, она столь же красива. Я собираюсь поселиться в Богноре и уже присмотрел себе там домик. Теперь мне еще не достает автомобиля…

— Я вижу вы в самом деле обделали что–то крупное, — иронически заметил инспектор.

— Право, вы ошибаетесь, — ответил Браун, — я теперь веду почтенный образ жизни и достаточно обеспечен для того, чтобы быть честным человеком.

— Скажите, а как давно вы знакомы с Вальтером Дерриком?

— Четыре дня! — последовал совершенно неожиданный для инспектора ответ. Выдержав эффектную паузу, Браун продолжал:

— Нет–нет, я никогда не рассчитывал на то, что Деррик так выразит мне свою благодарность! Его отец был настоящим скупердяем, а яблоко от яблони недалеко падает. Но, возможно, что я еще заработаю на нем, на свете бывает столько неожиданностей…

Теперь в голосе Брауна слышалась скрытая насмешка, и Дик не мог понять ее причины.

— Люди, предполагающие, что на свете много неожиданностей, и пытающиеся использовать эти неожиданности, обычно кончают у нас жизнь за решеткой. Советую вам не забывать об этом, — заметил инспектор на прощанье.

— Постараюсь принять ваш совет к сведению, — скромно согласился Браун.

Глава 8

Дик снова возвратился домой.

— Нет, никто вас не спрашивал, — заявил ему Ларкин в ответ на его обычный вопрос.

— И никто по телефону не передавал мне никаких поручений?

— Нет.

Заметив, что Ларкин боязливо оглядывается, Дик спросил:

— Что, привидение снова гуляет?

— Нет. Я просто стал очень нервным.

По–видимому, Ларкину не очень–то хотелось провести здесь еще одну ночь.

Дик направился в Скотленд–Ярд узнать нет ли чего–нибудь нового. На обратном пути он увидел на улице девушку и решил немедленно остановить машину. Но, прежде чем он успел это сделать, девушка исчезла.

Наверное она прошла в здание вокзала. Это могла быть только Мэри Дейн или ее двойник.

Дик во что бы то ни стало желал убедиться в том, что это была именно Мэри Дейн. Да, ведь у него был ее адрес, и, должно быть, в доме имелся телефон. Поспешив к себе, он тут же заказал разговор по телефону и добился соединения. На его вопрос, дома ли мисс Дейн, ответил мужской голос:

— Сейчас посмотрю, дома ли она. Подождите у аппарата.

Дик взволнованно прижал телефонную трубку к уху.

— Вы желали поговорить со мною, мистер Стэн? — внезапно услышал он голос Мэри Дейн.

— Это вы, мисс Мэри Дейн? Да, это я, Стэн.

В ответ раздался звонкий хохот.

— Вы должны быть хотели поговорить с Томми? Он сидит у подъезда и караулит.

— Томми?

— Да, Томми! Но что вы хотите от меня?

— Ничего. Мне показалось, что несколько минут назад я видел вас…

— Вот как? — и в голосе девушки послышалась явная насмешка. — Вам все еще наяву снятся привидения?

И она тут же повесила трубку, оставив его наедине со своими версиями.

Дик разделся и лег спать. Он так устал, что не прошло и нескольких минут, как он заснул крепким сном. Уже стоял день, когда его разбудил голос Миннса.

— С добрым утром, сэр! Что, звонок не звонил? — осведомился лакей.

— Нет, — ответил Дик.

— Бутылка молока все еще стоит перед дверью в соседнем доме. Видно Ларкин основательно заснул. Обычно он с шести часов уже на ногах, а сегодня все еще не видно…

— Должно быть у него такой крепкий сон потому, что он знает: при первой же опасности, он может подать мне сигнал.

Дик вышел на балкон и замер в испуге. Он увидел, что провод, соединяющий сигнализацию с его спальней, перерезан. Тут же он вернулся в комнату, оделся и, перебравшись через перила балкона, проник в соседний дом.

Постель Ларкина была пуста и нетронута. По–видимому, он даже не ложился. На письменном столе лежали часы сторожа, а на полу его револьвер. Предвидя недоброе, Дик отворил дверь и позвал Ларкина. Никто не откликнулся. Тогда он спустился вниз. Проходя через гостиную, он обратил внимание на то, что возле камина лежали какие–то платки, которых раньше не было. Приглядевшись, — он увидел, что из–под платков выглядывал ботинок. Он приблизился к странной груде и, отшвырнув платки в сторону, испуганно отпрянул назад. Перед ним лежал труп.

— Лорди Браун, — прошептал Дик, — Боже!

Опустившись на колени, он осмотрел труп. Кто–то пытался перевязать рану и вынужден был прервать эту работу. Рядом с безжизненным телом Лорди стояла наполовину опорожненная бутылка с вином. А в отдалении лежал несессер, один их тех, которыми пользуются сестры милосердия. В несессере Дик обнаружил визитную карточку:

«От Г.Д.

М.Д. Отец желает тебе счастливого рождества.

1923 год».

— М.Д. — прошептал Дик, — Мэри Дейн!

И он поспешил позвонить в Скотленд–Ярд.

У аппарата оказался Бэрк.

— Я прибуду через десять минут: пока что обыщите соседние комнаты…

Но и в кухне не было следа Ларкина. Лишь на столе лежали скудные остатки его ужина. Ларкин исчез.

Вскоре прибыл и Бэрк в сопровождении чинов Скотленд–Ярда.

— Когда вы его нашли, он уже был мертв? — осведомился Бэрк.

— Да!

— Кто перевязал его?

— Вот в этом–то и весь вопрос!

— Его застрелили, — заключил Бэрк, осмотрев рану. — Запах пороха все еще не выветрился. Мы подождем заключения врача. Кажется, его звали Лорди Браун?

Осмотр карманов не дал никаких результатов. По–видимому, у Лорди в Лондоне был ряд адресов. В кармане у него оказался револьвер и записка, на которой с грубыми орфографическими ошибками было написано:

«Гайд–Парк… Магазин… Мост, зеленый свет… слева 11.30… три четверти двенадцатого… Мистер Пинкей…».

— Стэн, вы ведь ясновидец, — пошутил Бэрк. — Расшифруйте мне эти каракули!

— Я перепишу эту записку и потом займусь ее расшифровкой, — спокойно заметил инспектор.

После того, как труп убрали из дома, Бэрк осведомился:

— Вы уже дали знать о случившемся владельцу дома?

— Еще нет, — ответил Дик, — я решил подождать вашего прибытия.

— Дайте ему знать.

Дик подошел к телефону, а Бэрк прошел в спальню, чтобы вторично осмотреть ее.

В тот момент, когда Дик снял трубку, будучи уверенным, что он говорит со станцией, он услышал голос Бэрка:

— Здесь, наверху, находится центральная телефонная станция всего дома, — сказал шеф, — я хотел обратить на это ваше внимание, Стэн.

Вскоре Дик добился соединения с Вальтером Дерриком.

— Прошу вас приехать скорее в Лондон, — попросил его Дик. — Вы еще помните некоего Брауна, относительно которого я предупреждал вас?

— Разумеется. Он вчера приходил ко мне и желал переговорить. Почему–то он не хотел войти в дом. С ним что–то случилось? Мне показалось, что он хотел повидаться со мной только ради того, чтобы вытянуть у меня немного денег.

— Больше деньги ему не понадобятся, — ответил Дик. — С ним случилось несчастье.

— Что? — голос Деррика задрожал. — Уж не… убит ли он?

— Да. Мы нашли его мертвым в вашей гостиной.

Раздался испуганный голос Деррика:

— Вы шутите? Как он попал ко мне в дом?

— Этого я в настоящее время сказать вам не могу. Но его застрелили у вас в доме.

— А что говорит Ларкин? Неужели он застрелил его? Ведь Ларкин носил при себе револьвер!

— Ларкин бесследно исчез.

— Боже! Я сейчас же приеду в город!

И, прежде чем Дик успел что–либо добавить, Деррик повесил трубку.

— Вы обыскали гостиную? Нашли что–нибудь? — спросил Бэрк.

Немного поколебавшись, Дик вынул из кармана найденный им несессер.

— Кто–то пытался перевязать Брауна, — сказал он, — видно перевязывала его опытная сестра милосердия.

— Да?

— Да. Такое впечатление на меня произвела перевязка.

Дик протянул своему шефу несессер. Однако заблаговременно он удалил из несессера найденную там визитную карточку. Почему он это сделал, он не смог себе объяснить.

Несколько позднее отыскался свидетель, который смог сообщить кое–что о судьбе Ларкина. Один из разносчиков, торговавших по ночам папиросами недалеко от Лаундс–сквера, сообщил, что он видел спешащего Ларкина, который на ходу бросил, что хочет успеть на поезд, отходящий в Ливерпуль.

— Что, Деррик уже прибыл? — осведомился Бэрк после того как свидетель удалился.

— Да. Он только что прибыл. — Он производит впечатление человека, который вне себя и который не может представить, что здесь произошло.

— В таком случае он примерно в таком же состоянии, как и мы, — спокойно заметил Бэрк.

Глава 9

Деррик в бешенстве носился по гостиной.

— Нет, Томми ничего не знает, — ответил он на вопрос Стэна. — Впрочем он все равно собирался сегодня приехать в Лондон. А какого вы мнения обо всей этой истории?

— Мои мысли настолько смешны, что я даже не решаюсь высказать их. Несмотря на то, что в доме побывало не одно чужое лицо, ничего не украдено.

— Почему вы это предполагаете?

— Потому что вряд ли Брауна убило то же самое лицо, которое пыталось перевязать его.

Деррик посмотрел на своего собеседника так, словно он был близок к умопомешательству.

— Скажите… Где лежал Браун?

Бэрк указал на место, где лежал труп:

— Там. Под головой у него была подушка, и он был прикрыт платками.

— Боже, — прошептал Деррик, — в моем доме побывало несколько незваных гостей! Зачем они пожаловали сюда? Я всю ночь не сомкнул глаз из–за сообщения относительно привидения моего отца. Где Ларкин видел его?

— В различных местах…

— Это невероятно! Этот Ларкин круглый идиот! Скажите, он описал моего отца, то есть, вернее, его призрак?

— Очень подробно, — ответил Дик. — Он знал его раньше и готов был поклясться, что то был именно призрак вашего отца. Он даже прихрамывал.

— Прихрамывал… Но ведь прихрамывать может каждый, — заметил Деррик. — Попадись мне на глаза этот призрак, я бы его отучил шататься по дому! Что мне теперь предпринять? — обратился он с вопросом к Бэрку. — Как долго будет продолжаться все это? Я отнюдь не из тех, которые бегают из–за всякого пустяка в полицию, но на сей раз терпение лопнет и у меня! Я собираюсь покинуть Лондон, а моего сторожа, от которого все равно никакого толка, выставлю вон!

Дальнейшие его рассуждения были прерваны появлением полицейского, доложившего Бэрку о том, что в Ливерпуле полиция задержала Ларкина. Полицейский шепотом сообщил Бэрку некоторые детали задержания и обратился к Деррику:

— Ларкин утверждает, что около десяти часов вечера вы позвонили ему по телефону и предложили выехать в Ливерпуль. Там ему следовало ожидать вас в указанном отеле. Он утверждает, что вы назвали ему условное слово, иначе он не поехал бы…

— Действительно, у нас было условное слово, но каким образом этим людям удалось узнать об этом?

— Кроме вас обоих, кто–нибудь знал еще это слово?

— Нет, никто!

— Вы дали приказ ехать Ларкину в Ливерпуль?

— Разумеется, нет! Должно быть, таким образом его хотели выманить из дома…

— Да, должно быть, так оно и было, — согласился Бэрк. — Мистер Деррик, оставьте меня на несколько минут с мистером Стэном. Мне надо сделать инспектору одно сообщение…

Оставшись со Стэном, Бэрк подвел его к цветочному столику, рядом с которым был обнаружен труп, и сказал:

— Подымите осторожно скатерть, которую я постелил на столик, — предложил Бэрк. — Наклонитесь к столу и внимательно взгляните на него.

Стэн последовал его указанию и отчетливо увидел на столе оттиск большого пальца.

Линии этого оттиска были знакомы Дику, словно то был оттиск его собственного пальца! Изумленно он взглянул на Бэрка.

— Да, — ответил Бэрк на его немой вопрос, — это убийца Слоу!

Глава 10

Прежде всего Дик решил выяснить, какой образ жизни вел покойный Лорди Браун. Южноамериканец поселился в скромной гостинице. Обыск комнаты, которую он занимал, не дал никаких результатов. Столь же незначительным было и то, что ему смог сообщить швейцар.

— Неужели он никогда не упоминал о тех, с кем встречался здесь, в Лондоне? — поинтересовался Дик.

— Нет, он лишь как–то сказал, что приехал повидать человека, которому некогда спас жизнь. Еще он говорил, что скоро разбогатеет. Такие истории нам приходится выслушивать чуть ли не ежедневно. Мистер Браун был очень симпатичным человеком, и я не раз коротал ночное дежурство под его рассказы…

— В котором часу вчера вечером он покинул отель?

— Около десяти часов.

— Он принимал у себя гостей?

— Никогда. Вот только вчера, незадолго до ухода, ему позвонили по телефону. Я как раз принимал вызов.

— Вы знаете, кто звонил ему, мужчина или женщина?

— Мужчина. Он попросил к телефону мистера Брауна. Тот, поговорив несколько минут, вышел из телефонной будки и попросил бумагу и карандаш, чтобы что–то записать.

— Это та самая бумага, которую вы дали ему? — спросил Дик, протягивая швейцару записку, найденную при трупе.

— Да. Это кусочек той бумаги, которую я ему дал!

Содержание этой записки расшифровывалось следующим образом: Лорди должен в половине одиннадцатого встретить в парке, недалеко от моста, какого–то знакомого. Этот человек должен приехать в автомобиле зеленого цвета. Мистер Пинкей… Не было никаких сомнений в том, что имя это вымышленное…

При повторном осмотре комнаты убитого, Дик поразился отсутствием денег. Пачка банкнот, которую он успел заметить у Брауна, исчезла. В комнате оказалась только записная книжка с несколькими заметками и какое–то письмо, написанное женским почерком:

— «Ты всегда пишешь, что забываешь дни рождения своих детей. Это очень печально. О том, что тебя не интересует, ты никогда не заботишься. Было бы лучше, если бы я осталась при своем прежнем положении. Запиши себе, пожалуйста, эти числа. Дети часто спрашивают о тебе, и я уже устала лгать, что ты находишься в отъезде. День рождения Мабель — 14 апреля, Джинни — 7 июля, Фредди — 13 декабря. Надеюсь, что ты больше не забудешь об этом. Я хотела так же сообщить тебе, что де Вилльер…».

На этом письмо обрывалось. Лорди, по–видимому, собирался уничтожить письмо и этот отрывок сохранил лишь для того, чтобы запомнить дни рождения своих детей. Де Вилльер! Разве Браун не упоминал это имя в тот вечер, когда ему почудилось, что он узнал мисс Дейн?

Долгое время Стэн тщетно искал какие–нибудь письма, надеясь выяснить какую роль в жизни покойного Брауна играла де Вилльер. Но вместо писем ему удалось найти лишь несколько старых счетов и револьвер.

Сообщив о результатах обыска Бэрку, он вынужден был признаться, что для него все еще было неразрешимой загадкой, как попал Браун в дом Деррика. Кто такой был мистер Пинкей? Увы… Это было покрыто мраком неизвестности…

— Я предполагаю, что «мистер Пинкей» предложил Брауну вломиться в дом Деррика, чтобы найти там что–нибудь. Возможно, искали исчезнувшие сокровища старого Деррика. Да, я знаю, вы готовы возразить мне, Стэн. Вы хотите сказать, что вовсе не было известно, хранятся ли там, в доме, какие–нибудь ценности. Совершенно верно! Но, может быть, взломщики были об этом осведомлены в большей степени, чем мы предполагаем. Или Лорди был осведомлен о том, что привлекло его внимание к этому дому и попытался снова шантажировать. Во всяком случае ясно одно: в этот дом можно проникнуть, не проходя через дверь.

Вечером пришел Томми. Впервые после длительного времени друзьям представилась возможность побыть вместе.

— Угадай, дружище, кого я встретил сегодня, — сказал он, врываясь к Дику, — нашего ангела! Да! Я увидел ее в тот момент, когда она помогала своему старику садиться в машину. А колясочку они привязали к крыше автомобиля. Изумительно хороша!

— Кто, колясочка? — притворился Дик.

Томми бросил на него уничтожающий взгляд:

— Я говорю о мисс Дейн! Воображаю, как скучно целый день возиться со стариком. Бедный калека, бедный одноногий!

— Одноногий? Что это значит? — удивился его приятель.

— Ты ведь знаешь, о таких людях говорят, что они одной ногой стоят уже в могиле. И что, ты думаешь, она сделала? Она остановилась и поздоровалась со мной! А о тебе она даже не упомянула! Должно быть, она уже забыла о твоем существовании. Но не огорчайся: все девушки таковы! Старик, как всегда, толковал о погоде и пригласил меня к ужину. Можешь порадоваться за меня, дорогой друг!

— Ты в самом деле собираешься преследовать ее своим вниманием? — строго осведомился Дик. — Неужели у тебя нет ни капли жалости? Ведь она умирает от тоски, если ей случается провести в твоем обществе более десяти минут.

Но Томми не так–то просто было вывести из себя.

— Пусть это тебя не беспокоит!

— Но ты же обещал мне помочь, — напомнил ему Дик.

Лорд Уильд беспокойно заерзал на стуле.

— Неужели ты не сможешь обойтись без меня? — жалобно спросил он. — Что опять случилось?

— Ничего особенного. Всего лишь маленькое убийство. Это тебя интересует?

— Что? — перепугался Томми, внезапно побледнев. — Убийство? Кого убили? Кто?

— Кто убил — мне неизвестно. В противном случае, я не сидел бы здесь с тобой и не слушал бы твою болтовню…

— Что случилось? Убийство произошло у тебя или у Деррика? Господи, почему я не приехал вчера?

— Следующий раз я не забуду заранее прислать тебе приглашение пожаловать на убийство, — заметил, улыбаясь, инспектор. — Знаешь ли ты, что я ревную к тебе?

— Знаю, — ответил Томми, — но на войне и в любви все дозволено!

— Еще одно слово и тебе суждено будет проститься с жизнью!

— А теперь послушай, что я тебе расскажу. В тот самый вечер, когда ты возвратился в Лондон, я еще раз поехал в Богнор. И, как обычно, мне повезло! Я встретил ее! Она сидела у окна и, увидев меня, спустилась вниз. Я вообще не строю никаких иллюзий относительно моего успеха у женщин, но на сей раз, увидев ее, я искренне обрадовался, — столь очевидно было, что она меня поджидала.

— Я знаю, какой ты нахал! Должно быть, ты попросил ее спуститься вниз!

— Да, она совершенно верно истолковала движение моей руки! — продолжал свою повесть пылкий влюбленный.

— Неужели ты настолько лишен такта, что решил поставить ее в смешное положение перед всем Богнором?

По–видимому, сегодня Томми готов был выслушать любой комментарий.

— К сожалению, я не смог долго уделять ей внимание. Но все же я оставил ее в полной уверенности, что у нее имеется рыцарь, заботящийся о ней…

— В котором часу ты прекратил свою рыцарскую деятельность и снова возвратился в город? — спросил Дик с замиранием сердца, ожидая ответа своего друга.

— Примерно, около двенадцати. Я надеялся, что еще увижу ее. Когда она опускала жалюзи, кивнула мне на прощанье…

— Слава Богу!

— Так ты рад, Дик! — и Томми благодарно схватил руку приятеля. — Ты действительно на меня не сердишься? Я бы очень сожалел, если бы ты действительно любил ее, но ты ведь знаешь, что в любви — как на войне…

— Перестань болтать об этом или я тебя поколочу, — перебил его Дик. — Пойдем–ка лучше выпьем!

Так значит Томми видел ее в полночь… В таком случае, она не могла быть в Лондоне раньше двух часов ночи. Врач точно установил время совершения преступления…

Дик облегченно вздохнул.

Он отвел своего приятеля в дом Деррика, который возвратился в свое имение, не подозревая, что лорд Уильд находится в Лондоне.

— Он будет очень сожалеть о том, что не встретился с тобой, — сказал Дик. — Не каждый день ему случается принимать такого нелепого гостя, как ты.

Томми не ответил на это замечание и обратил внимание на людей, находившихся в комнате, в которой произошло убийство.

— Что они здесь делают с фотоаппаратами? — спросил он.

— То, что нужно. Фотографируют. Здесь болталось привидение старого Деррика…

— Привидение? — испуганно переспросил Томми.

— Не падай в обморок. Ведь оно шатается не по твоему дому.

— Но в соседнем доме, — запротестовал жалобным тоном лорд. — Что значит для привидения какая–то глухая стена? Я полагаю, что благоразумнее всего было бы удалиться. Мне здесь что–то не по себе. На улице светит солнышко, да к тому же мне и без того надо через полчаса отправиться в Клектон.

— Ты хочешь снова покинуть меня?

— Увы, меня призывают к этому мои обязанности. Тетка ожидает меня.

— Вот я и поймал тебя на лжи! Мне совершенно точно известно, что у тебя нет никаких родственников в Клектоне! Ты еще на прошлой неделе благодарил Бога, что у тебя там не водится никаких родственников!

— Но после этого многое изменилось. Одна из моих тетушек переехала туда. Ее зовут Арабелла и она страшно нервная особа. Но зато она очень богата. К тому же, она косит и туга на ухо, но от этого наследство, которое останется после нее, не станет меньше!

С этими словами он поспешил спуститься на улицу. Дик последовал за ним и, видя, что Томми спешит отправиться на вокзал, спросил:

— Почему бы тебе не поехать в автомобиле?

Томми смутился и не сразу нашелся, что ответить на вопрос Стэна.

— Иногда очень приятно прокатиться в поезде. Можно встретить интересных людей. Это совсем не то, когда едешь в «Роллс–Ройсе».

Дик решил, что Томми каким–то образом стало известно, что мисс Дейн собирается возвратиться в Клектон поездом.

Вечером он встретился с Бэрком.

— Я решил поручить расследование убийства вам, Стэн, — сказал начальник. — Быть может, лорд Уильд и впредь разрешит вам жить в его доме. И потом поинтересуйтесь, пожалуйста, этой историей с привидениями. Когда приезжает Ларкин?

— Сегодня в семь часов вечера. Я просил сообщить ему, чтобы тут же по прибытии он разыскал меня. Как только я с ним переговорю, отправлю его к вам.

— Для чего эти люди перерезали звонок? — удивился Бэрк.

— Должно быть, они опасались, что Ларкин до отъезда в Ливерпуль расскажет мне о вызове и что я поспешу осведомиться об этом у Деррика.

— Вероятно, вызов был дан из дома. Но вот как удалось Лорди Брауну проникнуть в дом? Ведь у него при себе не было ничего такого, чем можно было бы взломать дверь. Если бы я был детективом из криминального романа, то свое внимание я тут же обратил бы на поиски подземного хода.

— Нет сомнений, что подземный ход существует! — воскликнул Дик. Бэрк удивленно уставился на него.

— Я в этом убежден. Старик Деррик выстроил этот дом по своему собственному плану и сам руководил работами. Стены достаточно прочны для того, чтобы в них могло быть проложено десятка два подземных ходов.

— Но зачем было строить эти подземные ходы? — заметил, покачивая головой, Бэрк. — Он был отвратительной личностью, но ничего такого, что могло бы повлечь за собой расследование, не сделал. Для чего, в таком случае, прибегать к этим средневековым забавам?

— Он боялся пожаров, а затем, быть может, он испытывал некоторый страх из–за своей диковинной коллекции. Наверное, были люди, которым она пришлась не по нраву. Большинство богатых людей всегда боятся грабителей. Вероятно, он проложил подземные ходы на тот случай, когда дело примет серьезный оборот и будет угрожать его жизни…

Когда Дик возвратился в дом Томми, ему сообщили, что появился Ларкин.

— Где он сейчас находится? — поинтересовался Дик.

— Кажется, мистер Деррик уволил его. Во всяком случае, рядом его нет, — доложили Стэну.

— Я нахожу это со стороны мистера Деррика несправедливым, — ответил Стэн. — Как только Ларкин снова покажется, пришлите его ко мне!

Через несколько минут тот, кого Стэн так ждал, появился.

Лакей Миннс попытался завязать беседу с Ларкином, но тот заявил:

— Больше спать там не буду! Мистер Деррик собирается уехать. Он сердит на меня за то, что всё это только привиделось мне…

По поручению Дика балкон дома Деррика и балкон дома, в котором находился Дик, были соединены мостками. Благодаря этим мосткам у Дика была теперь возможность самым кратчайшим путем очутиться в соседнем доме. Дик вечером показал это новое приспособление Бэрку, и тот одобрил его.

— Стэн, портвейн вашего приятеля Томми великолепен! — добавил он затем.

— К сожалению, он не умеет ценить свои вина, — ответил Дик, уйдя целиком в размышления о том, куда могла исчезнуть Мэри Дейн. — Если ночные посетители вздумают нанести сегодня визит, то их ожидает неожиданность: я собираюсь бодрствовать всю ночь!

После ухода Бэрка он снова привел в порядок приспособление со звонком, снабдив его механизмом, при помощи которого он всегда оказался бы предупрежденным о происходящем, если бы даже Ларкин дал себя одурачить. Удовлетворенный принятыми мерами, он закутался в плащ и присел, потушив предварительно свет, к большому окну, не спуская глаз с балкона соседнего дома.

Со своего наблюдательного пункта он имел возможность наблюдать за происходившим на Лаундс–сквер, и ни одна машина не могла бы проехать мимо него незамеченной. А когда он наклонялся с балкона, то его взору открывался вход в дом Деррика. Противоположную сторону дома он оставил без внимания, потому что был уверен в том, что взломщики будут действовать именно с этой стороны.

В половине одиннадцатого Миннс принес ему крепкий кофе. Дик решил, что на некоторое время он может покинуть свой наблюдательный пункт и подкрепиться. Он задернул занавеску, включил свет и отошел к столу.

— Вся прислуга радуется, зная, что вы дома, — заявил ему камердинер, — какое счастье, что в нашем доме нет погреба, а то вся прислуга забилась бы туда.

— Разве в этом доме нет погреба? — удивленно спросил инспектор.

— Нет, Вино хранится рядом с кухней. Я уже несколько раз удивлялся тому, что старый мистер Деррик, которому раньше принадлежал и этот дом, велел его выстроить без погребов.

— Это мне до сих пор не было известно, — признался Дик.

— Да, этот дом раньше принадлежал ему. Потом он продал его отцу нынешнего лорда. Оба дома были отремонтированы одновременно…

В это время раздался тревожный сигнал. Стэн, не теряя ни секунды, отбросил чашку и тарелку и одним прыжком очутился у окна, чтобы в следующее мгновение уже быть в соседнем доме.

У окна кабинета Деррика, в котором теперь спал Ларкин, стояла какая–то черная тень. Но прежде, чем Дик успел схватить ее, она вывернулась, и раздавшийся затем стук захлопнувшейся двери дал знать Стэну, что незнакомец уже успел исчезнуть. Стэн яростно набросился на запертую дверь, но она выдержала его натиск.

Инспектору не оставалось ничего другого, как броситься назад в свою комнату и спуститься по лестнице на улицу. Тщетно попытался он проникнуть в дом через входную дверь, — она была заперта и не отпиралась ключом, оставленным ему Дерриком. Кто–то изнутри запер дверь на засов. По–видимому, пришельцы приняли все меры предосторожности для того, чтобы ничего не помешало их работе.

Недалеко Дик, заметил полицейского и свистком подозвал его. Полицейский, не спеша, направился к Дику. Видно он не привык к тому, чтобы его подзывали свистком штатские. Но прежде чем он успел хоть что–нибудь сказать, узнал в Дике своего начальника.

— Встаньте здесь! — приказал ему Дик, — если кто–нибудь попытается улизнуть, пустите в ход дубинку.

— Кто–то забрался в дом? — поинтересовался полицейский.

— Это мы скоро увидим.

С этими словами Дик помчался к черному ходу. Увы, и эта дверь оказалась запертой!

Ему не оставалось ничего другого, как высадить стекло и проникнуть в дом через окно. Дик очутился в столовой, в которой обедала прислуга. На ощупь он прошел вдоль стены, пока не нащупал выключатель. Но свет не загорелся, и ему пришлось прибегнуть к помощи своего карманного фонарика. Очутившись возле кухонной двери, он крикнул продолжавшему стоять на страже полицейскому:

— Войдите в дом и заприте за собой дверь! Быстро! Да пошевеливайтесь, черт возьми!

— Сколько их там? — полюбопытствовал полицейский.

— Это вас не должно интересовать! — резко отпарировал Дик.

Он бесшумно прокрался к лестнице и столь же бесшумно поднялся на второй этаж. Ничто не нарушало тишины. Осторожно нажав на дверную ручку, он прошел в гостиную. Она также была пуста.

Дик поднялся на следующий этаж и попытался проникнуть в первую попавшуюся на его пути комнату. И эта дверь была заперта, но на сей раз счастье ему улыбнулось: после того, как он коснулся двери, он услышал приглушенный возглас:

— О!..

Не было никакого сомнения в том, что в комнате находилась женщина. За все годы своей работы Дик не натыкался на преступника мужского пола, который, будучи застигнутым на месте преступления, испуганно шептал бы: «О!..»

Дик с разбега набросился на дверь, и она поддалась под его натиском, но комната была пуста!

Он снова попытался включить свет, и снова попытка оказалась тщетной. Несмотря на полную темноту, его не покидало чувство, что за ним кто–то наблюдает. Это ощущение охватывало его все сильнее и сильнее. Наконец, он решился на действие, которое ему совершенно не было свойственно. Он сделал то, чего никогда за годы пребывания на полицейской службе не делал: вытащил из кармана револьвер и спустил предохранитель…

Снизу донесся голос полицейского:

— Не могу ли я помочь вам, сэр?

Дик некоторое мгновение поколебался и потом крикнул:

— Подымайтесь наверх и держите наготове дубинку, кто–то находится в доме!

Из темноты до слуха инспектора донесся приглушенный смешок. Дик мгновенно повернулся в ту сторону, но ничего не было видно. Вместе с подоспевшим полицейским они обыскали комнату, но поиски их оказались тщетными. В комнате была лишь маленькая ниша–шкаф, в которой мог бы спрятаться только ребенок. Шкаф был пуст, но его приоткрытая дверца привлекла внимание Дика, и он занялся простукиванием стенок и днища. На задней стенке шкафа имелись четыре крючка для одежды…

— Чем это здесь пахнет? — испуганно заметил полицейский и шумно принюхался.

В самом деле в воздухе чувствовался какой–то запах. И это был не запах пороха, а легкий аромат духов. Дику показалось, что он уже раньше вдыхал этот аромат, но никак не мог вспомнить, когда и где…

— Вы узнаете эти духи, сэр? — поинтересовался полицейский.

— Я не сведущ в таких вещах, — ответил Дик, — для меня все ароматы совершенно одинаковы.

— Мне кажется, что это духи «Санз–Ату», — заметил полицейский.

— Откуда вам это известно? — удивился Дик.

У полицейского невеста работала в парфюмерном магазине, и ему приходилось слышать запах этих духов.

— Тридцать граммов этих духов стоит четыре фунта стерлингов, — господин инспектор. — Это очень сильный запах.

— У вас такое острое обоняние, — сказал Дик, — что, должно быть, вы сможете распознать запах побывавшего здесь преступника!

Не успел он договорить, как до него донесся снова чей–то приглушенный смешок.

— Это вы рассмеялись? — спросил он полицейского.

— Я? Нет! Да разве я бы позволил себе смеяться в вашем присутствии? Мне кажется, что смеялись в коридоре…

Дик не воспринял всерьез слова полицейского, но все же выбежал в коридор.

Разумеется, в коридоре никого не оказалось, и он поспешил вернуться в комнату. На этот раз он почувствовал, что в комнате они одни.

Таинственный наблюдатель, присутствие которого он отчетливо чувствовал, успел исчезнуть.

— Что мне теперь делать? — спросил полицейский. — Я конечно доложу о случившемся…

— Конечно. Подайте рапорт, что я вас вызвал и…

В это мгновение в комнате зажегся свет. Электрическое освещение стало функционировать.

Дик внимательно оглядел комнату, но не обнаружил ничего, достойного внимания: лишь по–прежнему в воздухе витал легкий аромат духов.

— Как назвали вы эти духи? — спросил Дик.

— «Санз–Ату», — ответил полицейский.

Сильнее всего запах духов чувствовался возле шкафа, привлекшего внимание Дика.

Дик пошел спать лишь после часу ночи.

Разбудил его стук в дверь. Солнце стояло уже высоко.

Глава 11

— Сударь, вам еще нужна эта бутылочка? — осведомился Миннс, указывая на небольшой, снабженный капельницей флакон. Флакон этот он поставил на поднос рядом с завтраком.

— Какая бутылочка? — удивился Дик, но Миннс не смог ответить на его вопрос.

Когда он сидел за завтраком, вошел Томми.

— Ты здесь? А я думал, что в Клектоне…

— Нет, с этим покончено, — ответил Томми, — я вел себя не совсем правильно и мне дали отставку.

— В самом деле? Очень приятно слышать! — беззастенчиво заявил Дик. — Уж не означает ли это, что теперь мне предстоит постоянно выносить твое общество?

— Нет, успокойся, — резко заметил Томми, — я хотел лишь сказать, что между мной и Мэри все кончено. Это ужасно!

— Ужасно для тебя, а для нее, должно быть, это облегчение. Надо полагать, Мэри — это Мэри Дейн?

— Разумеется. А кто же еще? Одним словом, мы гуляли вчера вечером и слушали музыку. Я был счастлив, как ястреб, попавший на птичий двор. Старый Корнфорт ложится спать уже в девять часов. Я пригласил ее погулять, и она согласилась. Когда мы сидели на скамейке, я незаметно сунул в ее сумочку небольшой сувенир. Я купил его в Лондоне и истратил уйму денег. Все обошлось бы как нельзя лучше, если бы я не вытянул нечаянно пробку. Но разве я знал, что случится нечто подобное и все выльется!

Дик вскочил.

— Что ты собирался подарить ей?

— Флакон духов. Последний крик моды: духи — «Санз–Ату». И, представь себе, когда она это заметила, то страшно рассердилась. Стала кричать, что ненавидит меня и никогда не простит мне этого. Но флакон она все же оставила себе.

На Дике лица не было.

— Уж не болен ли ты? — участливо спросил Томми.

— Нет, продолжай рассказывать. Наверное она оставила тебя и ушла?

— Нет, я ее оставил! У нас произошла настоящая любовная размолвка…

— Что ты сказал? — строго переспросил Дик.

— Короче говоря, я тоже рассердился, встал и ушел. А когда я возвратился, ее уже не было…

— В котором часу случилось все это?

— Около десяти часов вечера. Может быть, немного раньше… Ведь я никогда не знаю, который час.

— И ты больше не видел ее?

— Но я не мог позволить себе уйти, не извинившись за свою бестактность, и позвонил ей из отеля.

— Но это же не означает, что ты ее видел?

— На мой взгляд, совершенно безразлично, вижу я ее или слышу! Я попросил ее дать мне возможность снова встретиться с ней и искупить свою вину…

Дик не решался спросить о том, что его больше всего интересовало.

— Она пришла, и некоторое время мы гуляли. Мэри рассказала о том, что озабочена появлением двойника. Она видела своего двойника в Клектоне.

— Ты можешь поклясться, что действительно провел вечер в обществе Мэри Дейн? — спросил инспектор, дрожа от волнения.

Томми удивленно уставился на него:

— Что с тобой?

— Ничего, — нетерпеливо Ответил Дик. — Я хочу лишь удостовериться в том, что ты действительно провел вечер в обществе Мэри Дейн.

— Конечно же я провел в ее обществе весь вечер до половины двенадцатого, — поспешил заявить Томми.

Дик сокрушенно опустил голову.

— Эта девушка причиняет мне больше забот, чем кто бы то ни был в Лондоне! А зачем ты сюда приехал? — внезапно спросил он.

— Я хочу помочь тебе раскрыть тайну двойника, — важно заявил Томми. — Известно ли тебе…

— Замолчи, пожалуйста! — перебил его Дик.

— Мисс Дейн говорит, — продолжал Томми, не обращая внимания на замечание своего приятеля, — что даже тот человек, которого убили в соседнем доме, принимал ее за двойника. Я хотел сообщить тебе об этом.

— Неужели ты в самом деле приехал в Лондон только для того, чтобы сообщить мне об этом? Ты идиот! Неужели ты не понимаешь, что над этим мы безуспешно ломаем головы в Скотленд–Ярде!

Причина спешного приезда Томми была не очень убедительной.

После обеда он получил от Деррика приглашение повидаться вечером в клубе. Деррик писал, что уезжает в Шотландию и хочет предварительно переговорить с ним. Одновременно он осведомился о том, следует ли ему присутствовать при вскрытии трупа и при дальнейшем расследовании. Но так как было известно, что Деррик видел Брауна всего лишь несколько раз и что у Брауна было сомнительное прошлое, то Деррика от этого освободили.

Дик, однако, не успел побывать в клубе у Деррика и дал ему знать, чтобы тот навестил его завтра.

На следующий день Деррик явился к нему и сообщил, что он огорчен всем происходящим и хочет уехать на отдых в Шотландию. В случае, если ему там станет скучно, он приедет в Лондон и даст о себе знать Дику.

В утренних газетах уже было сообщение об отъезде Деррика в Шотландию, а в «Отделе происшествий» были изложены события, разыгравшиеся на Лаундс–сквер. Дик самым решительным образом решил заканчивать эту историю. Все утро он провел в различных хлопотах, занимался делами, которые, как он полагал, могли бы ему помочь выяснить тайну дома Деррика.

Прежде всего он раздобыл план квартала. Оба дома ранее разделяла узенькая улочка. По одну сторону этой улочки были возведены гаражи, принадлежавшие одному из соседей. От гаража к соседнему строению шла стена, в которой через одинаковые пролеты были пробиты калитки. Вокруг каждого из расположенных особняком строений был сад, от которого вела узенькая тропинка к стене.

Большинство из живших здесь людей занимались садоводством.

Послеобеденное время инспектор посвятил ознакомлению с этой улицей, на которой все дома, за исключением номера 7, были обитаемы. Этот дом производил впечатление крайне запущенного. Красовавшиеся на окнах гардины были запылены и изъедены временем.

Дик поинтересовался, кому в настоящее время принадлежал этот заброшенный дом и услыхал в ответ, что дом не продается и не сдается. Занявшись выяснением вопроса, он узнал, что в настоящее время владельцем дома является Вальтер Деррик.

Городской строительный отдел запретил сдачу этого дома в аренду, пока в нем не будут произведены необходимые работы. Хоть дом и значился в реестре продающихся строений, но он был настолько запущен, что никто не проявлял к нему интереса.

Последней обитательницей этого дома была некая миссис Бельфор, жившая там еще во времена старого Деррика и скончавшаяся в этом доме.

Когда–то в середине прошлого столетия этот дом принадлежал одной религиозной общине, скупившей и несколько соседних строений. После распада этой организации дом перешел в руки старого Деррика. Дом по–прежнему именовался домом св.Анны, и в нем находилась часовня, перестроенная в гараж.

По пути домой Дик думал о том, что Томми упорно не дает о себе знать.

Клектон прочно держал его…

Следствие по делу об убийстве Брауна дало следующие результаты: присяжные пришли к заключению, что Браун со своими сообщниками вломился в дом Деррика, там между ними произошел спор, в результате которого Браун и был убит. Должно быть, в ход был пущен револьвер, снабженный глушителем, так как выстрела никто не слышал.

Дик приблизился к дому Томми, когда уже смеркалось.

У подъезда его встретил Миннс.

— Мистер Стэн, с вами желает говорить дама, — доложил он, — я провел ее в гостиную.

— Как ее зовут? — спросил Дик, почувствовав как забилось его сердце.

— Мисс Дейн.

Дик отодвинул слугу в сторону, словно он был неодушевленным предметом, и поспешил в гостиную. Там его ожидала Мэри Дейн.

— Я в самом деле причинила вам много хлопот? — спросила она и взглянула на покрасневшего Стэна.

— Вы говорили с Томми? Неужели он проболтался?

— Разве вы не знаете, что это его любимое занятие? Он узнал, что мистер Корнфорт собирается в Мэнгрет и поехал туда. Я думаю, что мне скоро придется отказаться от своей профессии.

— Наконец–то!

— Почему? — удивленно спросила она.

— Эта работа слишком тяжела для вас, — смущенно пробормотал Дик.

— Вы ошибаетесь, я себя прекрасно чувствую. Ваша профессия тоже не из легких, мистер Стэн!

— Вы ошибаетесь, — смеясь сказал Дик, подражая ей. — К сожалению, конечно, бывают моменты… Вы, разумеется, читали газеты…

— Томми сообщил мне подробности.

— Я хотел бы узнать, почему он всюду ездит за вами?

Мисс Дейн засмеялась.

— Он влюблен в меня! Разве это не уважительная причина? Он хороший человек, и я напрасно так плохо к нему относилась.

Дик беспечно рассмеялся. Присутствие этой девушки хорошо подействовало на него.

Он до сих пор не придавал большого значения увлечению Томми. Неужели у Томми могли быть серьезные намерения?

— Можно подумать, что между вами и лордом Уильдом что–нибудь серьезное…

— Глупости! Скажите, мистер Стэн, вы еще долго собираетесь оставаться в этой квартире?

— Странный вопрос!

— Я хочу знать, сколько времени Томми еще будет разъезжать со мной. Неужели вам здесь не скучно? Рядом совершенно пустой дом, это действует угнетающе. Мне рассказали, что мистер Деррик уехал в Шотландию. Это верх бесчувственности — оставить вас стеречь дом, в котором гуляют привидения!

— Откуда вы все это знаете?

— Все соседи взволнованы. А вы не слишком любезный хозяин! Вы не предложили мне даже чашечку чаю! Теперь уже поздно, я ухожу. Кто все–таки мой двойник, мистер Стэн? Вы знаете это? Как она выглядит?

— Она красива, — коротко ответил он, — у нее очаровательные серые глаза, а рот…

Она смутилась и опустила глаза.

— Если я не ошибаюсь, эта девушка произвела на вас сильное впечатление. Я хотела лишь знать, похожа ли она на меня?

Дик кивнул головой.

— Очень? — спросила она и после небольшой паузы добавила: — Я хотела бы разгадать ваши мысли.

— А я — ваши.

— Возможно, когда–нибудь узнаете…

Она взяла сумку и зонтик.

— Вы, может быть, вспомните о своих обязательствах кавалера и проводите меня на вокзал?

В это время Дик обычно находился в засаде…

— Да–да, разумеется, — решился он.

Мэри Дейн шла очень медленно.

— Хорошее же у вас обо мне создается впечатление! — произнесла она.

— О чем вы?

— Хорошо, когда в чувствах столько романтики, как у Томми!

— Не отложить ли нам тему «Томми» немного в сторону?

— Ведь он ваш друг!

— И очень хороший друг! Я его люблю. Вообще, главный недостаток моего характера заключается в том, что я очень быстро привязываюсь к людям.

— Я бы посоветовала вам бросить эту скверную привычку! — быстро сказала она. — Как видно, вас совсем не интересует то обстоятельство, что я хочу бросить свою профессию. Вы не слишком интересуетесь мной! Я знаю, вы мечтаете о моем двойнике! Счастливая! Вы часто видите ее во сне?

— Не говорите глупостей, Мэри!

— Обычно посторонние называют меня мисс Дейн, — насмешливо сказала она.

— Я не посторонний, — запротестовал Дик.

— Не сердитесь. Я хочу сказать вам, что раньше говорила неправду.

— Когда?

— Если бы я ответила на этот вопрос, ложь оказалась бы напрасной. Теперь я сожалею об этом, — сказала она и ускорила шаги. — У вас бывает настроение, когда вы ненавидите работу, общество, и все то, что связано с повседневной жизнью? У меня сегодня такое настроение… Вы знаете для чего я сегодня приехала в Лондон? — помолчав, спросила она.

— Нет, не знаю…

— Я скажу вам, когда буду в вагоне.

Войдя в купе, она высунулась из окна и нагнулась к Дику.

— Для того, чтобы себя унизить.

Дик зашагал рядом с тронувшимся поездом.

Губы Мэри Дейн почти касались его уха.

— Я люблю тебя.

Это был шепот, но Дик услыхал эту фразу и остановился как вкопанный. Он долго смотрел вслед удалявшемуся поезду и медленно зашагал по направлению к Лаундс–скверу. Испуганное лицо Миннса, поджидавшего его у ворот, вернуло его к действительности.

— Я повсюду искал вас, сэр, — испуганно сказал Миннс и захлопнул за Диком дверь. — Звонок в вашей комнате звонит уже полтора часа. Я думал, что вы дома…

Не задерживаясь, Дик снова выбежал на улицу. Он думал найти дверь соседнего дома закрытой на засов, но к своему большому удивлению, он легко открыл ее ключом. Электричество так же было в порядке. Лишь войдя в гостиную, Дик увидел, что вся мебель была переставлена. В стене он заметил несколько отверстий, пробуравленных, по–видимому, электрическим буравом. На полу лежал сломанный бурав и куски извести, посыпавшейся из пробуравленных отверстий. Дик с интересом криминалиста осмотрел инструмент. Очевидно, ворам помешали закончить работу. Услышав за собой шорох, Дик оглянулся. На пороге стоял Вальтер Деррик и с недоумевающим лицом осматривал комнату.

— Какой ужас, — сказал он, — что здесь произошло? Кто бы это мог быть?

— Если бы я знал! Скотленд–Ярд ищет этого человека уже десять лет, со дня убийства…

— Какого убийства?

— Десять лет тому назад в Слоу, на улице был убит и ограблен кассир фабрики.

— Какое отношение имеет это убийство к этим взломщикам?

— Десять лет тому назад убийца оставил на револьвере отпечаток большого пальца. Тот же отпечаток мы нашли на стакане, из которого Ларкин пил пиво.

— На… стакане… Ларкина? — Деррик сильно побледнел.

— Это не все. Мы нашли тот же отпечаток на столе в комнате, в которой был убит Лорди Браун.

— Боже правый! Убийца! Отпечаток пальца на моем столе! И на стакане Ларкина? Вы не ошибаетесь?

— Нет. Единственное, что нас удивляет, — это то, что нет отпечатков других пальцев. Нельзя ведь держать стакан одним большим пальцем! У меня есть одно предположение…

Дик подошел поближе к стене и сказал:

— Вот он, снова этот отпечаток! Я не ошибся!

После этого открытия Деррик ушел, а Дик вызвал своего шефа.

— Вы слыхали шум бурава? — спросил Бэрк, входя в гостиную Деррика.

— Нет, меня не было дома.

— Сколько наглости у этих ребят, — сказал Бэрк. — А вот и отпечаток! Вы заметили это маленькое пятнышко под ним? Оно еще не успело высохнуть. Значит, этот отпечаток сделан искусственно?

— Да, резиновым штемпелем. Так же, как на столе и на стакане. Разница лишь в том, что там вода оказала такую же услугу, как здесь на стене краска. Подделать отпечаток пальца убийцы в Слоу было нетрудно. Этот отпечаток воспроизведен в нескольких изданиях по криминальным вопросам.

— Они, по–видимому, хотели навести нас на ложный след. Жаль, что вас не было… Они вероятно выманили вас из дома, не правда ли?

Стэн промолчал.

— Да, должно быть, они придумали что–нибудь остроумное.

Дик побледнел, и Бэрк заметил это:

— Что с вами, Стэн, вы себя плохо чувствуете?

— Отвратительно!

— Прислать вам кого–нибудь на помощь?

— Не стоит, мистер Бэрк… Тем более, что вернулся Деррик. Он приехал в Лондон на какое–то заседание.

— Пусть он в своем доме делает то, что хочет, а вы останетесь у лорда Уильда. Я теперь уверен в том, что Лорди Браун убит убийцей из Слоу. Тот же выстрел, направление снизу вверх!

Глава 12

Дик решил поговорить с Мэри Дейн. Его не покидала уверенность в том, что она одна сумеет дать ему нужное объяснение. На следующее утро он поехал в Мэргет. Несмотря на то, что старый Корнфорт беспрестанно переезжал с курорта на курорт, Дик надеялся найти Мэри Дейн еще в Мэргете. Какую роль во всем этом играл старый инвалид? Неужели у Мэри Дейн на самом деле был двойник?

Лорди Браун перед смертью говорил о какой–то мисс де Вилльер из Капштадта. Она ли была двойником Мэри Дейн? Может быть, Томми знал о местонахождении Мэри Дейн? Для Дика влюбленный лорд являл собой алиби мисс Дейн.

В Мэргете Дик встретил своего сержанта Риса, приехавшего из Лондона тем же поездом, и дал ему несколько поручений. Неожиданно на пляже он увидел Томми и мисс Дейн, сопровождающих коляску Корнфорта.

— Добрый день! — поздоровался с ним Томми, — что ты здесь делаешь?

— Я приехал, чтобы поговорить с мисс Дейн.

— О чем тебе нужно говорить с ней? — спросил Томми недовольным тоном.

— Поезжайте вперед, Томми, — улыбаясь, сказала Мэри Дейн.

Томми обиженно посмотрел на нее и, дернув плечами, отправился вперед.

— Я могу встретиться с вами только после обеда, мистер Стэн. Буду ждать вас у отеля. Вы хотите говорить со мной по служебным делам?

— Да.

Дик опасался, что Мэри сожалела о своем признании, но внутренний голос успокоил его. Дик попрощался, и Мэри Дейн вернулась к больному. Томми подошел к поджидавшему другу.

— Прости, Дик, что я не слишком любезно встретил тебя. Ты ведь знаешь, что я безумно влюблен в эту девушку. Вечером она сияет как солнце, а по утрам холодна. Такое впечатление, что у нее две души. Я даже сон потерял…

— Мне очень жаль тебя, — серьезно сказал Дик.

— Я знал, что ты поймешь меня. Представляешь, когда я дал ей понять, что спал этой ночью всего семь часов, она меня высмеяла!

— Сколько часов ты обычно спишь?

— Десять! Врач сказал, что это необходимо для моего организма.

— Советую тебе больше не говорить об этом так откровенно! Ты любишь Мэри Дейн?

— Очень! Особенно вечером! По утрам она злая, изводит меня и не дает до себя дотронуться.

— Я уверен, что тебе и так не удалось до нее дотронуться! — заявил Дик.

— Ошибаешься, — хладнокровно ответил Томми, — я сделал ей предложение.

— И она сразу бросилась в твои объятия, не так ли?

Ирония Дика не достигла цели.

— Не совсем так, — сказал Томми, — она лишь сказала, что очень охотно станет моей женой, но предварительно оставив работу сестры милосердия. Будет новая графиня Уильд! Как ты думаешь, ей пойдет корона? Я на днях в Лондоне видел чудную диадему. Представь себе, я купил ей кольцо с бриллиантом, но она не взяла его, так как оно показалось ей слишком кричащим. Пришлось подарить более скромное колечко.

У Дика потемнело в глазах.

— Сон или шутка?

— Нет, это не шутка, — объявил Томми. — Почему бы мне не жениться?

Дик ничего не ответил. Мэри Дейн помолвлена!..

Наконец он взял себя в руки.

— Прими мои сердечные поздравления, дорогой Томми!

— Спасибо. Джен и я…

— Джен?

— Да, ее зовут Джен–Мэри. Я называю ее Джен. Она позволила мне называть ее так, и я очень этим горжусь.

Дик хотел сразу же возвратиться в Лондон, но решил все же поговорить с Мэри Дейн.

— Когда вы поженитесь?

— Еще не решено. Конечно, нужно устроить пышную свадьбу с органом, цветами, друзьями. Мои тетки с незамужними дочерьми лопнут от зависти. Я всегда был против браков между родственниками. Прости Дик, меня клонит ко сну, очень жарко.

Дик не мог найти объяснений, что же толкнуло Мэри Дейн на этот шаг? Деньги?

Ровно в назначенное время он встретил Дейн у отеля. На ней был изящный серый костюм. Они пошли по направлению к Мэргету и Мэри Дейн первая нарушила молчание.

— В чем дело, мистер Стэн?

— Почему вы несколько дней назад попросили меня проводить вас на вокзал?

— Неужели эта просьба удивила вас? Разве в ней есть что–нибудь необычное?

— Дело в том, что во время моего отсутствия в дом Деррика снова проникли грабители и одну из комнат оставили в ужасном состоянии. Они, вероятно, искали клад. Но на этот раз дамы, которая пользуется духами «Санз–Ату», не было с ними…

Она засмеялась.

— Это намек? Вы думаете, что это я? Неужели вы могли подумать, что я попросила вас проводить меня с целью выманить из дому? Для того чтобы помочь грабителям — моим друзьям, не так ли?

Дик молчал.

— Это ваше предположение? — настойчиво повторила она.

— Я подозреваю, что есть какая–то связь между преступниками и вами, Мэри Дейн!

— О, это уже звучит как обвинение! Но основания, основания! Только то, что вы где–то видели кого–то, якобы похожего на меня! И этого достаточно…

— Может, я могу вам чем–нибудь помочь, Мэри, не как агент полиции, а как друг? Если вы из любви к приключениям или по каким–либо другим причинам пошли по этому опасному пути…

— Я или мой двойник? — перебила его Мэри Дейн.

— …или ваш двойник, — согласился Дик, — но если вас арестуют — будет поздно! Пока мои руки еще не связаны, я мог бы устранить грозящую вам опасность. Неужели вы не доверяете мне?

Она покачала головой.

— Вы имеете право на доверие, — сказала она, — но я не имею права доверяться вам.

Дик опешил. Вдруг он обратил внимание на кольцо, которое до сих пор не видел на ее руке.

— Томми поделился со мной своей радостью, — тихо сказал Дик. — Он очень хороший и милый человек…

— Он богат?

Этот неожиданный и хладнокровный вопрос поразил Дика.

— Да, богат, — ответил он, — и когда умрут его родственники, он станет еще богаче.

— Вам стало стыдно за меня, я вижу! Вы не находите, что будучи невестой Томми, я сделала бы большую глупость, пустившись в опасные приключения?

— Вроде убийства?

Мэри Дейн застыла на месте.

— Вы приписываете мне даже убийство? Как глупо! Хватит, мистер Стэн. Вам пора к поезду. Я поеду обратно на такси.

Вдруг в ее голосе послышались слезы:

— Один раз я солгала тебе. Теперь я скажу правду: я не притворялась на вокзале в Лондоне! Я еще не забыла своего признания, и, вероятно, не так скоро забуду его. Неужели то, что я еще не бросила кольцо в воду, является доказательством моего двуличия?

Прежде чем Дик успел ответить, Мэри Дейн села в поджидающее ее такси. Она еще раз подала ему руку и, когда машина тронулась, тихо сказала:

— Ах, Дик, если бы ты знал, как мне тяжело…

Дик вспомнил, что дал сержанту Рису поручение наблюдать за мисс Мэри Дейн, и ему стало стыдно.

Глава 13

В Лондоне Дика встретила пасмурная, дождливая погода. Она окончательно испортила и без того угнетенное настроение. Миннса не было дома. На столе Дик нашел письмо из Скотленд–Ярда, касавшееся давно законченного дела. Не успел он пообедать, как вернулся Миннс и доложил о приходе Ларкина.

— Ничего нового, сэр, — сообщил Ларкин. — Днем еще ничего, но никакие силы не заставили бы меня проспать в этой комнате еще одну ночь!

— Вспомните, Ларкин, обыскивали ли преступники ваши карманы в ту ночь, когда я нашел вас в кухне?

— Обыскивали, хотя я этого не помню.

— Что они искали? У вас в кармане были какие–нибудь ключи?

— Да, у меня в кармане лежали два ключа от винного погреба, но один из этих ключей исчез.

— Дайте мне второй ключ. Этот погреб меня очень интересует. Не бойтесь! — засмеялся Дик, увидев неуверенное лицо сторожа, — я честный человек и мистер Деррик найдет все бутылки на месте!

— Я хотел еще доложить вам, сэр, что мистер Деррик перед отъездом приказал мне наглухо закрыть окна. Я не знаю, сказал ли он вам об этом. Он не хочет, чтобы еще кто–нибудь поплатился жизнью в его доме.

— С вами ничего не может случиться, Ларкин, ведь вы там больше не ночуете. А у меня теперь есть ключ от входной двери, и мне не нужно больше пользоваться окном.

Дик закончил отчет для Скотленд–Ярда. Вся ночь была еще впереди. Наконец представился случай доказать его теорию. Дик сам считал ее маловероятной.

В одиннадцать часов Рис сообщил ему из Мэргета по телефону о своих наблюдениях:

— Простите, мистер Стэн, что я звоню так поздно. Я в отеле. Видел указанную вами девушку два раза…

— В Мэргете дождь?

— Нет, погода чудесная и мисс Дейн гуляет с лордом Уильдом. Ночь довольно темная, и мне легко было наблюдать за ними…

Дик стиснул зубы. Сообщение о ночной прогулке Мэри и Томми доставило ему мало удовольствия. Ничего не подозревавший Рис продолжал:

— Лорд Уильд держал мисс Дейн за руку.

— Рассказывайте мне лишь самое необходимое, — огрызнулся Дик, — такие подробности меня не интересуют! В котором часу вы видели их в последний раз?

— Две минуты назад, сэр.

Дик повесил трубку и собирался уже лечь спать, как вдруг один из его сигнальных звонков, проведенных к его постели, прервал его размышления. Не теряя времени он позвонил в Скотленд–Ярд.

— Всю команду на Лаундс–сквер! — коротко приказал он. — Окружить дом Деррика со всех сторон, никого из этого дома не выпускать!

Схватив револьвер и накинув пальто, Дик сбежал вниз по лестнице.

— В чем дело, сэр? — испуганно спросил Миннс, увидев револьвер. — Они снова забрались?

— Да, Миннс, но ни о чем не спрашивайте. Бояться не надо, через несколько минут пятьдесят полицейских окружат дом.

Дик хотел открыть ключом дверь, но в этот момент кто–то изнутри тихо закрыл ее на засов! Он опоздал на одну секунду!

Вернувшись к себе, он пробрался по приспособленному для этого мостику на балкон Деррика и снял лесенку, которая вела на крышу.

С большой осторожностью Дик двигался вперед. Наконец он достиг коридора и остановился. Вдруг мороз пробежал у него по коже: дверь комнаты, в которой ночевал Ларкин, медленно отворилась и на пороге показалась девушка, одетая во все черное. Это была Мэри Дейн! Дик сразу узнал ее, хотя никогда не видел ее в черном. Она стояла так близко от него, что даже было слышно ее дыхание. Медленно закрыв за собой дверь, она тихо вышла в коридор. В этот момент Дик понял, что сообщники девушки тоже поблизости. Вдруг приоткрылась другая дверь, и Дик его увидел! На голову преступника был натянут чулок с двумя прорезями для глаз. В первый раз за десять лет службы в полиции Дик видел замаскированного преступника. Почему же на лице девушки не было маски? Вдруг кровь застыла в жилах инспектора: преступник медленно и бесшумно подкрался к девушке и схватил ее за горло. Девушка в ужасе закричала и начала отбиваться.

— Наконец–то ты попалась! — злобно прошептал преступник и потащил свою жертву к двери комнаты.

В этот момент раздался громкий приказ Дика:

— Если вы сейчас же не выпустите девушку, я буду стрелять!

Дик увидел горящие злобой глаза. Тут же преступник выпустил свою жертву и с невероятной быстротой спустился вниз. Дик бросился, было, за ним, но лежащая в обмороке девушка остановила его. Осторожно подняв девушку на руки, Дик отнес ее в комнату. Он повернул выключатель, но комната осталась в темноте: кто–то успел выкрутить лампочки. При помощи карманного фонарика Дик посмотрел в лицо лежавшей перед ним девушки.

— Мэри! — нежно позвал он.

Она открыла глаза и дотронулась рукой до шеи.

— Зачем ты здесь? — спросил Дик.

Она не ответила. Ее глаза ничего не выражали, глядя в пустоту.

— Ты ранена?

Она покачала головой и попросила:

— Дай мне глоток воды!

Он вспомнил о ванной комнате наверху и побежал за водой. Когда он вернулся, кровать была пуста. Мэри Дейн исчезла. Или это был ее двойник?

Стук в дверь снова вернул Дика к действительности. Он спустился вниз и открыл дверь. Улица была полна полицейских.

— Вы ничего не заметили? — спросил Дик.

— Нет, сэр, мы только что пришли.

Обыск дома не дал никаких результатов. Шофер такси на улице сказал, что видел бежавшего мужчину.

Миннс позвал Дика к телефону. Это был Рис.

— Лорд Уильд вернулся в отель, сэр, оставаться мне еще в Мэргете?

— Да, — ответил Дик. — Я хочу знать, кто ночью входит и уходит. Я понимаю, что это жестоко, не давать вам ложиться спать, но если вы выполните мою просьбу, я дам вам два дня отпуска!

— Спасибо, сэр!

— Мне нужны электрические лампочки, — обратился к Миннсу Дик.

Поднявшись в контору Деррика, чтобы вкрутить лампочки, Дик заметил, что дверь шкафа закрыта.

— Странно, — подумал Дик, — я хорошо помню, что до появления девушки она была открыта. Что ж, придется заняться ремеслом взломщика.

Прошло полчаса, пока ему удалось ломом взломать дверь шкафа. После этого ему пришлось довольно долго водворять лампочки на место. Дик начал уже нервничать, но вдруг почувствовал, что стена, на которую он опирается, подалась назад. Дик взял фонарь и осмотрел отверстие. Щель была так узка, что человек немного полнее Дика не смог бы пройти в нее.

Даже Дику пришлось проходить боком и опустить голову, чтобы не стукнуться о потолок. Спустившись на несколько ступенек, он вновь увидел отверстие в стене и определил, что оно служило дымоходом камину в гостиной. Значит, отсюда доносился так испугавший его смех!

— Вы видели когда–нибудь что–то подобное? — крикнул Дик оставшемуся наверху полицейскому.

— Нет, но эта лестница мне знакома.

Дик недоверчиво взглянул не него.

— Откуда?

— Ее когда–то выстроили монахи ордена Святой Анны, и я очень удивился, когда узнал, что старый Деррик скопировал ее при постройке дома…

— Куда ведут эти ступеньки?

— Кажется, во двор.

Для чего старому Деррику понадобилась такая лестница? Дик терялся в догадках.

— Старый Деррик очень боялся пожара, — продолжал инспектор, — на всех этажах были двери и все они сообщались с лифтом, устроенным на крыше для того, чтобы в случае пожара можно было беспрепятственно спуститься на улицу.

Он присоединился к Дику, они спустились до следующего этажа и нашли дверь. Вдвоем они открыли ее и очутились в каком–то темном помещении. Дик осветил фонарем комнату. Вокруг стен шли полки, на которых ровными рядами лежали бутылки. Вот где находился винный погреб! Дик вынул из кармана взятый у Ларкина ключ и открыл стальную дверь. Исчезнувшая девушка не оставила никакого следа. Дик внимательно осмотрел погреб. На полу стоял стальной ящик, наполовину заполненный бутылками. Он попытался поднять его, но ящик был очень тяжелым. Подозвав одного из полицейских, Дик попросил помочь ему. Ящик легко поддался. В том месте, на котором он стоял, зияла дыра. В глубину этого отверстия вела железная лестница. На одной из этих ступенек лежал кусочек материи. Дик поднял его. Это был шарф, который Дик видел на Мэри Дейн — или на ее двойнике! Дик спрятал шарф в карман и спустился вниз. Он очутился в темном коридоре, справа находилась еще дверь. Дик толкнул ее и… очутился на дворе. Ветер шевелил ветвями деревьев, шум стекавших с листьев капель немного успокоил Дика. Перед собой он увидел мрачную тень высокого здания. Дик оглянулся на дом, из которого вышел. Это было низкое кирпичное здание, над дверью которого красовалась старинная надпись:

«Мы спускаемся, чтобы подняться».

— Девиз старых монахов, — объяснил инспектор. — Я слышал, что когда–то между этими домами была связь. Теперь там гараж лорда Уильда. Старый Деррик в свое время очень дорого заплатил за дом, в саду которого мы находимся. Старик наверняка знал о существовании этого хода…

— Зачем ему нужен был этот ход? — ответил Дик, — я никак не могу понять! В этом доме жил кто–нибудь после того, как Деррик купил его?

— Да. Здесь жила одна дама. Она умерла двадцать лет тому назад. Я забыл ее фамилию.

Бэрк недаром рекомендовал Дику навести справки у этого инспектора. Он обладал неисчерпаемым запасом всевозможных сведений.

— Молодая?

— Средних лет. Она была очень красива. Вспомнил. Ее звали мисс Бельфор. Вальтер Деррик расскажет вам все подробно, это из–за нее ему пришлось уехать из дому.

Вернувшись к себе, Дик попросил чиновников из Скотленд–Ярда узнать о местонахождении Деррика. Но Деррика нище обнаружить не удалось. На следующее утро Деррик неожиданно позвонил из Стэмфорда. Дик подробно рассказал ему о событиях минувшей ночи.

— Вы задержали девушку? — перебил его Деррик, — а человека в маске? Вот негодяи! Я хотел бы наконец узнать, в чем дело!

— Вы знали некую мисс Бельфор?

— Нет. Кто она такая?

Дик был поражен.

— Неужели вы не знаете, что мисс Бельфор была подругой вашего отца?

— Ах, вот что! Но я не знал ее под этой фамилией!

— Она жила в вашем старом доме.

— Правильно, теперь я вспоминаю!

Эта тема, по–видимому, была ему неприятна, и он перевел разговор в иное русло.

— Потайные ходы, мистер Стэн? Это интересует вас?

— Нисколько, — ответил Дик, — существование ходов меня даже не удивляет. Монашеский орден, которому раньше принадлежал этот участок, получил в 1845 году разрешение построить этот ход. Потайная лестница тоже не представляет собой ничего особенного, она указана во всех планах. Ваш отец изменил ее, чтобы построить запасной выход в случае пожара.

Дик поручил своим людям порыться в гражданских актах, чтобы узнать что–нибудь о мисс Бельфор. В Скотленд–Ярде его ждали с важным сообщением: нашли свидетельство о браке мисс Марты–Анны Бельфор со старым Дерриком. Видно, старый Деррик решил никогда не открывать тайны этого брака. Супруги продолжали жить в разных домах и после женитьбы. Такая жизнь продолжалась тринадцать лет.

Дик позвонил Деррику в указанный им накануне отель, но его там уже не оказалось.

Через два часа он приехал.

— У меня, вероятно, скоро снова появится желание поселиться здесь, чтобы присутствовать при этой игре, — объявил Деррик. — Какие новости на поле сражения? Привидение снова являлось? А прекрасная незнакомка и мужчина в маске? Прямо–таки криминальный роман!

— Новости следующие, мистер Деррик. Мисс Бельфор — та дама, из–за которой вы поссорились с отцом, его вторая жена!

— Он женился на ней? У них были дети?

— Нет, детей не было.

— Мисс Бельфор? Подождите, Стэн… Она себя так называла? Я знал ее под именем мисс… Констэбль. Странно… У вас есть доказательства того, что мой отец женился на ней?

Дик показал ему копию брачного документа.

— Вот как! Старый греховодник. Значит, он все–таки женился на ней! Смешно! Я почему–то думал, что между ними лишь дружеские отношения. Да, я из–за нее поссорился с отцом, из–за нее и из–за денег! Вы уверены в том, что детей у них не было?

Дик рассмеялся.

— Успокойтесь, я в этом твердо уверен. Во всяком случае, нет никаких относящихся к этому документов. В Скотленд–Ярде есть старый инспектор, хорошо знавший вашего отца.

— Я помню его. Так это он сказал вам, что у них не было детей? Да, одна тайна за другой. Конечно я не останусь жить в этом доме. Где теперь этот идиот, ваш друг?

— У меня ограниченное число друзей–идиотов, — иронически заметил Дик, — и меня очень удивляет то, что я никак не могу угадать, о ком вы говорите.

— Я говорю о Томми Уильде. Бегает еще за этой сестрой милосердия, осел! Да, я назвал ее мисс Констэбль, — продолжал он, не меняя голоса, — я не ошибся! Теперь я на самом деле уезжаю, к черту золото! Я объявляю, что позволю всем желающим искать этот клад, а для себя хочу лишь десять процентов! Золото! Все, что есть золотого в моем доме, — это рамы картин!

— Вы долго жили в Южной Африке, мистер Деррик. Не знали вы там некую мисс де Вилльер?

Деррик задумался.

— Нет. В Капштадте много людей с этой фамилией. А я ведь недолго жил в Капштадте. Вы нашли еще отпечатки пальцев?

— Нет, и, вероятно, больше не найдем. Бэрк и я — того же мнения, что они искусственно сделаны при помощи резиновой печатки.

— Вот как? — Деррик от изумления открыл рот.

— Вас вчера не беспокоили?

— Нет, лишь только я уезжаю из этого проклятого дома, меня оставляют в покое.

Осмотрев потайную лестницу, Деррик разочарованно сказал:

— Ничего особенного, я думал, что увижу что–нибудь интересное! Вам теперь придется замуровать туннель и поставить часовых в саду?

— Конечно. Но это не даст никаких результатов. Вряд ли таинственная посетительница еще раз воспользуется этим ходом. Томми! Откуда ты? — обратился Дик к внезапно появившемуся лорду Уильду.

— У меня мало времени, — ответил Томми. — Как дела, мистер Деррик, у вас снова были гости?

— Как поживает невеста? — не без иронии спросил в свою очередь Деррик.

Томми сердито посмотрел на Дика и покраснел.

— Спасибо, — запинаясь ответил он, — мисс Дейн чувствует себя превосходно. Откуда вы знаете о моей помолвке?

— Я читал о ней в газете.

Дик с яростью взглянул на Томми:

— Вот как? Ты объявил о помолвке в газете? — хрипло спросил он.

— Да, мы поженимся четвертого сентября. Свадьба будет отпразднована в теснейшем кругу, а после этого мы уедем.

Неужели Томми в самом деле жениться на Мэри? Невозможно! Кто сошел с ума, он или Томми и все остальные?

— Черт побери их всех! — вырвалось у него.

— Кого? — любезно осведомилась невинная жертва этого благочестивого пожелания.

Наконец Дик остался один со своими мыслями. Мэри Дейн любила его, в этом он не сомневался. И все–таки… Налицо неоспоримые доказательства ее помолвки с совершенно чужим ей человеком, которому она обещала выйти замуж. Неужели к этому ее побудило богатство Томми и его положение в свете? Как будто в насмешку, судьба прислала ему в этот момент Томми, бомбой влетевшего в комнату.

— Мой дорогой друг, — закричал он еще с порога, — я теперь знаю все морские курорты Англии, как свои пять пальцев, а меня узнают все хозяйки пансионов! Так что поехали! Она вчера справлялась о тебе и очень хвалила. Сказала, что любит тебя…

— Спасибо, — поблагодарил Дик.

— Нечего огрызаться, милый мой! Извини, Дик, что я отбил ее у тебя!

— Об этом не стоит говорить. И вообще я прошу тебя прекратить эти разговоры. Хорошо, я поеду с тобой.

Дик позвонил в Скотленд–Ярд и сообщил Бэрку о будущей поездке.

Машиной на этот раз управлял шофер, так что Дику не пришлось опасаться за свою жизнь. В одном местечке они остановились, чтобы выпить чашечку чая.

Перед гостиницей они увидели желтый «Роллс–Ройс» Деррика.

— Деррик тоже здесь, — сказал Томми, указывая на автомобиль. — Странный тип! Он предложил мне продать ему картины.

— Какие картины?

— Мои картины на Лаундс–сквер. Неужели ты не обратил внимания? Куда вдруг делся твой интерес к искусству?

Дик вспомнил о полотнах, висевших в столовой Томми.

— Это четыре лучших Констэбля! — объявил Томми.

— Неужели? На рамках есть подпись?

— Конечно, металлическая пластинка с именем художника!

— Так… — Дик задумался.

— Слово «Констэбль», да? — переспросил он. — Странно! Неужели Деррик по чистой случайности вспомнил фамилию второй жены своего отца? Мисс Констэбль? — Дик вспомнил, что Деррик произнес это имя после внимательного осмотра комнаты. — Странно!

— Что? — полюбопытствовал Томми. — Картины?

Вестибюль отеля был полон посетителей, но Деррика между ними не оказалось. Чтобы удостовериться в этом, Дик вышел на улицу.

Желтый автомобиль исчез.

— Интересующая вас машина поехала в Брайтон, — сказал Дику швейцар.

— Я сердит на Деррика, — объявил Томми, — подумай, он чуть не переехал будущую леди Уильд!

— Когда вы поженитесь?

— Как ты забывчив! Четвертого сентября!

— Твоя невеста знает о моем приезде? Нет, не на свадьбу, а сегодня?

— Нет, я сегодня еще не видел ее. Что будет со старым Корнфортом, когда Мэри уйдет от него!

— Ерунда! Она не единственная сестра милосердия в Англии, — резко ответил Дик.

Друзья нашли Мэри и мистера Корнфорта на взморье.

На шее Мэри не было никаких следов! Неужели это была не она? У Мэри был усталый вид, и это обеспокоило Дика.

— Вы здесь по делам службы? — осведомилась она.

— Я в отпуске по делам службы, мисс Дейн.

— Мистеру Корнфорту скоро придется вернуться домой. После этого вы пригласите меня на чай.

Дик взглянул на Томми.

— Нет, его мы не возьмем с собой, — ответила она на немой вопрос.

Вот это да! Томми был неприятно поражен.

Дику этот протест показался слишком слабым.

Когда они остались одни, Томми объяснил ему причину.

— Она очаровательна, Дик! Но днем она невыносима: холодна, как лед!

Странная невеста!

В пять часов вечера Дик встретился с Мэри.

— Не хотите ли справиться об отбытых мною наказаниях, инспектор? — с насмешкой спросила она. — Вы видели моего двойника?

— Этот шарф принадлежит вам? — спросил Дик, подавая ей шарф, утерянный преступницей в доме Деррика.

— Я купила себе приблизительно такой же.

— Он принадлежит вам? — настойчиво повторил Дик.

Вместо ответа Мэри спокойно открыла сумочку и вынула из нее точно такой же шарф.

Дик уже хотел спрятать найденный им шарф в карман, но Мэри схватила его за руку:

— Дайте его мне! Или он представляет собой важную улику?

— Нет, вы спокойно можете присоединить его к своей коллекции, — нервно ответил Стэн.

Она погладила его по руке.

— Бедняжка! Томми рассказал мне о ваших переживаниях в доме Деррика.

— Томми слишком много говорит…

Дик переменил тему разговора:

— Вы помните Лорди Брауна?

— Человека, убитого в доме Деррика? Бедняга!

— Вам жаль его?

— Конечно, бедная жена!

Дик удивленно посмотрел на нее.

— Откуда вы знаете, что у него есть жена?

— Я прошу вашего позволения не отвечать на этот вопрос, — засмеялась Мэри Дейн. — Я знаю, что он был женат и что жизнь его жены была нелегкой. Если я не ошибаюсь, у нее двое или трое детей…

— Вы все–таки знали его?

— Да, то есть я раз говорила с ним.

— Когда?

— После того как встретила его в тот вечер на Блумсбэри–сквер. Теперь вы довольны?

— Отчего вы мне до сих пор не рассказали? Вы странный человек, Мэри.

— Совершенно с вами согласна. Больше того — неудачница! У меня всегда и во всем неудача, до сих пор я была слишком самоуверенной…

— Томми вряд ли тот человек, который вылечит вас от этого!

— Бедный Томми…

— Я до сих пор не могу найти объяснения тому, что ты выходишь замуж за Уильда, Мэри!

Дик сам того не замечая, снова перешел на «ты».

— Называйте его лучше Томми, — ответила она, — почему я выхожу за него замуж? Кто вам сказал, что я хочу выйти за него замуж?

— Господи, неужели я с ума сошел! О вашей помолвке объявлено во всех газетах. Скажите же мне, наконец, правду!

— Думайте обо мне что хотите! Расскажите мне лучше о вашей находке! Томми сказал, что вы нашли что–то в старом ящике.

— Томми ничего нельзя рассказывать, — рассердился Дик, — он ужасно болтлив! К сожалению, мы не нашли ничего интересного. К крышке был прикреплен насос. При помощи такого инструмента можно поднимать предметы с гладкой поверхностью.

Мэри Дейн побледнела, как полотно.

— Что с вами, вы больны? — испуганно спросил Дик. Мэри Дейн быстро оправилась от испуга.

— Больна? Нет, я забыла дать мистеру Корнфорту лекарство!

— Это неправда! Мистер Корнфорт не принимает никаких лекарств, вы мне об этом сами говорили. В чем же дело?

— Как выглядит насос? Опишите мне его, пожалуйста! Да, это очень интересует меня, я не скрываю.

Дик в нескольких словах объяснил ей устройство аппарата, отправив в адрес болтливого Томми несколько едких замечаний.

— Мой шеф того же мнения, — добавил Дик, — что этот насос служит для того, чтобы притягивать совершенно круглые предметы.

Она вопросительно взглянула не него.

— Вы могли бы остаться тут завтра на целый день?

— Нет, к сожалению, мне нужно завтра утром вернуться в Лондон. Может быть, еще раньше, если в дом Деррика снова заберутся гости. Я оставил там двух сторожей. Деррик этого не знает.

— Я думаю, что эта ночь пройдет спокойно, — ответила она.

— Вы можете поручиться за свои слова, мисс Дейн? — спросил Дик.

— Я не могу взять на себя ответственность за проделки моего двойника! Томми говорил, что вы нашли в доме Деррика отпечатки пальцев убийцы из Слоу?

— Вы знаете что–нибудь об этом преступлении?

— Немного, — согласилась она. — Я знаю лишь то, что убийца поляк, его зовут Герман Лавинский. Вот Томми! Он похож на радостное весеннее утро! Я просила его зайти за мной.

— Не спешите, мисс Дейн! — Дик схватил ее за руку, — Как звали убийцу?

— Герман Лавинский.

— Откуда вы это знаете?

Она с улыбкой взглянула не него:

— Мой двойник рассказал!

Через несколько минут Дик позвонил в Скотленд–Ярд.

— У нас в картотеке такого имени нет, — ответил чиновник первого отделения, — оно упоминается лишь в списке иностранных преступников. В свое время нас предупреждали о нем из Польши.

— Прочтите мне его описание. У вас есть отпечатки его пальцев?

— Нет, сэр. Но возможно, что они имеются где–нибудь в другом месте. Я сейчас дам телеграмму в Париж…

Мэри Дейн не обманула Дика: по описанию чиновника внешность Лавинского вполне совпадала с внешностью убийцы из Слоу.

Дик снова нашел Мэри Дейн и Томми. В коляске, как всегда, дремал мистер Корнфорт, человек, обычно толкавший коляску, сидел на скамейке и курил закоптелую трубку.

— Как зовут вашего вьючного осла? — спросил у Мэри Дик.

— Вы говорите о моем помощнике? Почему так неуважительно? Его зовут Генри. Прошу, приберите Томми к рукам, — тихо добавила она.

Томми был необычайно молчалив и хмур. Он стоял в отдалении и задумчиво бросал в море камешки.

— Нам нечего говорить больше об этом, Мэри, — обиженно сказал он, — мы все уже выяснили: ты сама просила меня объявить о помолвке!

Он подошел.

— Я еду в Лондон!

Мэри сняла с пальца кольцо с изумрудом и бросила его несчастному жениху.

— Возьмите это с собой!

Томми испугался.

— Не будь же такой обидчивой! Надень кольцо! — он нагнулся к ее руке. — Разве я был не прав, когда сказал, что кольцо велико? Я возьму его с собой в Лондон и дам исправить…

Голос Томми стал умоляющим.

— Я иду в отель. Пообедай со мной, Мэри!

— Нет, Томми, я обедаю с Диком.

— Хорошо!

После его ухода Мэри заговорила о Деррике.

— Я почему–то не люблю его, — сказала она. — Может быть потому, что он меня чуть не переехал. Вы навели справки о Лавинском? Да? Вы удивлены?

— Очень. Ведь вы сообщили мне о нем, — язвительно ответил Дик.

— Скажите, мистер Стэн, как вам понравилось мое решение выйти замуж за Томми?

Он тяжело вздохнул.

— Ужасная мысль! Томми хороший человек, но…

— Почему это ужасно?

— Потому что… я люблю вас! — сорвалось с его губ.

Дик не мог оторвать взгляд от ее сияющих глаз.

— Я полюбил вас с первого взгляда, Мэри. В сущности, я не должен был бы доверять вам… Но я не могу не доверять вам. Я знаю ваши глаза, ваши руки, каждое ваше движение. Я уверен в том, что это я вас спас от преступника в маске. Я пытался найти на вашей шее следы его пальцев, но ничего не мог заметить!

— Ничего? — переспросила Мэри и потерла шею.

Дик увидел большой синяк.

— Вы искали следы вроде этого, не так ли?

У Дика слова застряли в горле.

— Это… это были вы? — еле слышно спросил он.

— Да, это была я, вы не ошиблись.

— Это невозможно! Мэри, ведь Томми вчера весь вечер был с вами!

— Ты герой, Дик Стэн, — насмешливо сказала она. — После того, как я рассказала тебе, что именно меня собирались задушить, ты фабрикуешь для меня алиби!

Он взял ее за руку.

— Ты выйдешь замуж за меня, Мэри? — прошептал он.

— Кто знает?.. Идемте, мистер Стэн, мне нужно переодеться.

Через полчаса Дик застал ее в вестибюле за чтением газеты.

— С каких это пор вы читаете биржевые сообщения? — удивленно спросил он.

— Я уже в Африке интересовалась этим. Оттуда я привезла несколько акций. Они то подымаются, то падают…

— Я не знал, что у вас есть средства.

— Всего каких–нибудь двадцать тысяч фунтов.

Дик отступил на шаг назад. Она это заметила и засмеялась. Он нахмурился.

— Так зачем же вы играете роль сестры милосердия?

— Я люблю свою профессию, — торжественно заявила она. — Еще в Африке я работала в больнице, пока мой отец не забрал меня оттуда.

— Отец? У вас есть отец? — Дик смешался, сознавая нелепость этого вопроса.

— А почему бы и нет?

Она сменила тему:

— Я очень бы хотела знать, что вы обо всем этом думаете. Томми считает, что вы очень умны…

Вместо ответа Дик заговорил о предстоящей свадьбе и спросил, что ей подарить.

— Перестаньте, наконец, говорить об этом, — попросила Мэри, — я вам уже сказала, что не собираюсь выходить за него замуж. Это невозможно?

— Это нечестно по отношению к Томми, — заступился Дик за своего друга.

— Предоставьте все это времени. Времена чудес еще не прошли…

— Нужно все объяснить ему. Нельзя же водить Томми за нос!

— Никто и не собирался заниматься этим неблагодарным делом. Я все устрою. Томми даже обрадуется, когда узнает в чем дело!

После обеда Мэри ушла к старому Корнфорту, который, по ее словам, не любил вечернего оживления и музыку на пляже. Дик присел вблизи музыкального павильона на скамейку, чтобы убить время до следующей встречи с Мэри. Томми, гулявший в толпе, подошел к нему.

— Разве она не странная девушка, Дик? — произнес он, — уходит с моим лучшим другом и оставляет меня одного! Конечно, очень хорошо, если у женщины энергичный характер, но мне кажется, что у Мэри его избыток! Приходится уступать…

— Зачем ты рассказал ей о насосе?

— Что в этом особенного? Миннс рассказал мне. Он узнал от Ларкина, а тот от тебя…

Дик засмеялся и поспешил навстречу Мэри. Во время прогулки с ней влюбленный Стэн чувствовал себя на седьмом небе. Было уже поздно, и Мэри хотела вернуться в отель.

— Идемте, Генри, пора домой, — обратилась она к своему помощнику.

Тот повернул коляску с больным, но не успел еще перейти на другую сторону улицы, как заметил быстро мчавшийся навстречу автомобиль без огней. Шофер автомобиля скрыл свое лицо за большими очками и кожаным шлемом. Когда автомобиль поравнялся с Диком, шофер замедлил ход и высунул руку. Стэн почувствовал грозящую опасность. В этот момент что–то прожужжало в воздухе и какой–то предмет упал на землю в двадцати шагах от них. Раздался оглушительный взрыв, и вслед за тем звон разбитого стекла. Вдруг Генри выпрямился, поднял руку и выстрелил. Началась перестрелка. При этом Дик заметил, что уезжавший автомобиль кидало из стороны в сторону.

— Мне кажется, что я попал, — хладнокровно заявил Генри.

Собралась толпа. К Дику подбежал взволнованный полицейский.

— Что случилось? Что это за взрыв?

— Кто–то кинул в нас бомбу, — сказал Стэн.

— Но я слышал выстрелы! Кто стрелял?

Дик указал направление, в котором скрылся автомобиль.

— Вы уверены в том, что это была не простая ракета?

— Я слышал звон разбитого стекла. В одном из домов разбиты окна. Узнайте, нет ли раненых. Это была настоящая ручная граната.

Мэри за все это время не сказала ни единого слова. Лицо ее побледнело, как стена.

— Спасибо за то, что вы не выдали Генри, — дрожащими губами произнесла она.

Дик был очень удивлен поступком Генри. Он заметил, что этот молчаливый старик стрелял не в припадке истерического страха, а как человек, умеющий обращаться с оружием.

— Да, — согласилась Мэри, — если я не ошибаюсь, Генри был когда–то на военной службе.

— Однако, такой профессионализм…

Генри шагал рядом с равнодушным видом, будто не он только что стоял под пулями.

— Вы очень испугались, Мэри? — спросил Дик.

— После того, как все кончилось, да. Во время самого покушения мне не было страшно. Возможно, что он узнал о том, что я назвала вам его имя…

Дик удивленно остановился.

— Чье имя? Вы хотите этим сказать, что…

— …это был Лавинский. Вы угадали. Первое из совершенных им преступлений произошло при подобных же обстоятельствах. Он бросил бомбу в окно ювелирного магазина. Когда все в страхе разбежались, он ограбил магазин.

— Вы хорошо осведомлены.

— С тех пор, как я знакома с вами, я интересуюсь преступлениями и преступниками, — сухо ответила она.

— Если вы издеваетесь надо мной… — погрозил он, — я…

— Только не здесь, ради Бога! Потом, потом я расскажу все, что знаю… Бедный Генри!

— Почему вам жаль его?

— Потому что он не заснет сегодня ночью, а будет сидеть на пороге и ждать грядущих событий. Он чувствует…

— Все вы вместе — очень странная компания…

— Вам пора, Дик, мне тоже нужно домой…

Вместо того, чтобы пожать протянутую руку, Мэри обняла Дика за шею и поцеловала его.

— Вот тебе награда за то, что ты не выдал Генри, — прошептала она.

Глава 14

Дик всю ночь не спал от счастья и встал наутро в таком хорошем настроении, что сосед по комнате жаловался потом на его громкое пение.

Томми проводил его на вокзал.

— Наконец все в порядке, Дик, мы окончательно помирились!

— Ничего не понимаю, разве вы были в ссоре?

— Да, я совсем забыл, ведь тебя не было при этом. Я хотел поцеловать ее, но она так удивленно на меня посмотрела, что у меня пропал дар речи. Она ушла, не попрощавшись, и я был страшно зол. Правда, через некоторое время она снова вышла в сад. Ах, Дик, она очаровательна!

— Вот как? — проговорил изумленный Дик, — ты поцеловал ее?

— Конечно.

— Дай тебе Бог счастья.

Во время поездки в Лондон Дика неотступно преследовала мысль о странном поведении мисс Дейн. Он вспомнил о том, что Томми, говоря о кольце, хотел взять Мэри за руку, но она спрятала ее. Кольцо! Ведь она сама созналась, что сказала ему, Дику, неправду! В этот момент Дик с облегчением вздохнул. Он все понял!

Бэрк ждал его с нетерпением.

Он порылся в бумагах и показал Дику отпечаток пальца с немецким текстом:

«Лавинский, осужден в Мюнхене в 1921 г., он же Штейн, он же Гредловиц, он же Пауль Штаммен. Плохо говорит по–немецки и по–русски. Вероятно английского происхождения».

— Обратите внимание на отпечаток, Стэн!

— Да, это он! Откуда он у вас?

— Германское посольство прислало его нам. Этот отпечаток находился у них, так как они предполагали, что преступник — англичанин. В Германии он так же был осужден за убийство и ограбление кассира. Я думаю, что он где–нибудь за границей…

— А я уверен в том, что он в Англии!

— Мы попытаемся найти его при помощи прессы. Но никто не должен знать, что мы ищем Лавинского из–за убийства в Слоу…

Когда Дик подъехал к дому на Лаундс–сквер, Деррик вышел ему навстречу с двумя плотниками.

— Я приказал замуровать все ходы, — сказал Деррик. — Если это не поможет, я продам эту рухлядь.

— Вместе со спрятанным золотом?

Деррик засмеялся.

— Я уже говорил вам, что все находящееся в этом доме золото пошло на рамы для картин!

— Я думал, что встречу вас в Брайтоне. Швейцар гостиницы сказал мне, что вы поехали туда.

— Да, я поехал в Брайтон, но все отели были переполнены. Где вы ужинаете сегодня?

— Дома, рядом с вами.

— Пригласить мне вас к себе или самому напроситься в гости? — спросил Деррик.

— Приходите ко мне.

Последние события сильно подействовали на Деррика. Его юмор плохо маскировал беспокойство и страх. За столом он сознался, что его больше всего тревожит привидение.

— Неужели вы не боитесь? — спросил он. Я должен сознаться, что ни за что на свете не останусь ночевать у себя. Ларкин говорит, что привидение теперь появляется ежедневно.

— Дом нуждается в более детальном обследовании.

— Это бесспорно! Но, честно говоря, у меня уже пропала охота заниматься этим неблагодарным делом. Если вы что–нибудь заметите, дайте знать… Я предупрежу Ларкина, чтобы он оставил окна открытыми и зажег все лампы. Кто этот Лавинский, которого разыскивает полиция? — спросил он, вынимая из кармана газету. — За что его ищут?

— За разные проделки, в том числе и за убийство.

Деррик внимательно прочитал сообщение.

— Об убийстве здесь ничего не сказано. Это один из ваших трюков, да? О, я понимаю — профессиональная тайна! Молчу, молчу… Да, между прочим, Ларкин говорит, что привидение появляется около двенадцати часов. Так, теперь вы все знаете… А я переночую в другом месте…

Деррик попрощался и уехал, дав Ларкину нужные указания.

Дик почувствовал усталость. Он попробовал читать, но мысли о Мэри заставили его забыть все остальное. Взглянув на часы, он решил зайти в дом Деррика, но в этот момент раздался телефонный звонок.

— Вас вызывают из Мэргета.

— Дик, это ты? — услыхал Дик голос Мэри.

— Я, дорогая!

— Ты не был в доме Деррика? Обещай мне, что ты не пойдешь туда! — Какой–то посторонний шум мешал Дику слушать. — Дик, ты слышишь? Я умоляю тебя, не ходи туда…

Разговор прервали.

Дик напрасно ждал. Второго звонка не было. Почему Мэри не хотела, чтобы он пошел к Деррику? Он подождал еще несколько минут и перелез по балконам в соседний дом. Почему он не освещен? Вдруг ужас охватил его. Неужели сказывался инстинкт предков, предчувствие грозящей опасности? Дик медленно продвигался по темному коридору. Вдруг он почувствовал у ног какое–то препятствие. Это была суровая нитка, протянутая поперек коридора. В этот момент Дик услыхал крик Миннса:

— Не ходите дальше, мистер Стэн! Барышня сказала, что на лестнице расставлены автоматические ружья!

Дик вышел обратно на балкон.

— Вынесите мне лампу, она стоит у постели, — приказал Дик.

— Ради Бога, будьте осторожны, сэр! — эта фраза удивила Дика, отчего Миннс так взволнован?

Дик взял из его рук лампу и снова вышел в коридор. Да, там лежало хитро спрятанное автоматическое оружие. Дик осторожно перешагнул через нитку и взвел курок. Когда опасность миновала, Дик осмотрел ружье. Эта ловушка давно вышла из моды, но она достигла бы цели.

— Мисс Дейн просит вас к телефону! — крикнул Миннс.

Дик вернулся в свою комнату и взял трубку.

— Это ты, Дик? Ах, дорогой, ты был там? Слава Богу, что ничего не случилось! Ты видел это?

— Ты говоришь о ружье? Да.

— Ведь я так просила не ходить туда! Я еле жива от страха!

— Откуда ты знаешь о ловушке?

— Я ничего не знаю, это было только предположение.

— Обещай мне, что ты больше не пойдешь туда!

Последовало долгое молчание.

— Три минуты прошли, сэр, — прервала его молчание телефонистка.

— Хорошо, Дик, я обещаю тебе, — быстро проговорила Мэри, — что пойду туда вместе с тобой!

Дик повесил трубку.

Глава 15

Томми Уильд унаследовал от отца очень запущенные дела и не был так богат, как полагали окружающие. Многие считали его слабовольным и не особенно умным человеком, но это было заблуждением. Томми был умен и обладал настоящей коммерческой жилкой. Постепенно он не только заставил биржу вернуть ему проигранные отцом деньги, но даже значительно увеличил свое состояние.

Он сообщил одной из своих теток о помолвке и получил в ответ на это следующее поздравительное письмо:

«Необходимо сейчас же навести справки о родителях твоей невесты. У многих девушек великолепные манеры, так что их трудно отличить от настоящих аристократок».

В письме, которым Томми ответил на это поздравление, он показал себя плохим политиком и написал, что женится на Мэри, а не на ее семье, и не будет огорчен, даже если выяснится, что отец Мэри старый тряпичник или что–нибудь в этом роде. Но, когда он оставался наедине с собою, мысль о такой возможности становилась ему очень неприятной.

От этих мыслей Томми стало грустно, и он раньше условленного времени очутился у дома, в котором жил Корнфорт. Ожидание под мелким, частым дождем доставило ему мало удовольствия. Лишь бродивший по улице пьяный, очевидно очень довольный собой, своим пением немного отвлек Томми от неприятных мыслей.

Наконец мисс Дейн вышла к своему промокшему жениху.

— Бедный Томми! — прошептала она. — Если бы я знала, что такая погода, я не заставила бы тебя ждать! Какая досада!

— Ничего, дорогая, — ответил лорд, — если бы я дожидался хорошей погоды, мне не удалось бы увидеть тебя сегодня. Как поживает старый скелет, то есть Корнфорт?

— Он очень устал и спит, — ответила девушка.

Погуляв еще некоторое время под дождем, они сели в качалку с парусиновой крышей, дававшей кое–какую защиту от дождя.

Помолчав, Томми решил высказать свои сомнения.

— Мэри, дорогая, я хочу у тебя кое–что спросить.

Она вздрогнула.

— Ты очень влюблена в Дика Стэна, Мэри?

— Он мне нравится, — ответила она после некоторого колебания. — Насколько я его знаю, он милый человек.

— Подумай хорошенько, Мэри. Я знаю, что он красив, а я, по сравнению с ним, урод! Ты понимаешь, что я хочу сказать? Не была бы ты с ним счастливее…

— Ты говоришь глупости, Томми! Я люблю тебя.

— Слава Богу! — согласился Томми, — а я уже сильно беспокоился, дорогая. Ты и Дик, вы так хорошо понимаете друг друга, что я часто ревновал.

— Совершенно напрасно!

Дом Корнфорта стоял на перекрестке и был окружен густым садом. Влюбленная пара сидела напротив калитки.

Томми первый услыхал скрип.

— Кто пришел? — спросил он.

Она освободилась от его объятий и поднялась со скамейки.

— Ты что–нибудь слышал, Томми?

Прежде чем он успел ответить на этот вопрос, перед ним выросла хромающая фигура мужчины и исчезла в кустах.

— Господи, — взволнованно прошептал лорд, — ведь это старик Корнфорт!

Томми узнал это худое лицо, седую взлохмаченную голову, орлиный нос…

— Ерунда, Томми! — резко ответила девушка, — мистер Корнфорт спит. Это был кто–то другой!

— Неправда, дорогая! Даю голову на отсечение, что это был покойный, или, вернее, почти покойный Корнфорт!

— Может быть ты и прав, — согласилась она, — почему бы ему не пройтись немного?

Томми заметил, что голос ее дрожал.

Вдруг она побежала в дом и через несколько минут вернулась в сопровождении Генри. Она что–то взволнованно рассказывала этому странному, тихому человеку, и тот в свою очередь выбежал на улицу.

— Нам нечего удивляться, — обратилась она к Томми, — у мистера Корнфорта часто бывают такие припадки энергии…

— Странно! Целый день он лежит в кресле, а ночью преспокойно отправляется на прогулку!

— По моему мнению, ходьба приносит ему пользу, — неуверенно ответила сиделка Корнфорта.

Она напряженно прислушивалась к звукам, доносившимся с улицы.

— Слышишь, Томми? Что это такое? — испуганно спросила она.

— По–видимому, мотоцикл, — успокоил ее Томми. — Не удивительно, что ты нервничаешь. Целый день ухаживать за такой руиной, как Корнфорт…

Раздался выстрел.

— Томми! — испуганно закричала Мэри, — зачем он это сделал?

— Выпустите меня! — приказал раздраженный голос. Калитка отворилась, и Генри бесцеремонно втолкнул Корнфорта в сад.

— В чем дело? Что здесь происходит? — удивленно спросил Томми.

— Ничего, лорд, — спокойно ответил Генри.

— Я боюсь, что вам опасно оставаться в саду, мисс, — обратился он к Мэри.

— Что случилось? — тихо спросила она.

— Кто–то бродит около нашего дома.

— Вы никого не заметили, когда шли сюда, милорд?

— Около забора болтался какой–то пьяный, больше я никого не видел.

У забора остановился полицейский.

— Вы не слыхали выстрелов, господа?

— Нет, сэр, — ответил Генри. — Это был шум мотоцикла, вы, вероятно, ошиблись.

В подтверждение этих слов издалека снова послышался шум мотора.

— Ах, вот что, — облегченно вздохнул полицейский, после этого проклятого случая с бомбой нужно быть начеку.

Когда он прошел, Генри тихо сказал:

— Будет лучше, если вы теперь уйдете, милорд.

Прежде чем Томми успел ответить, из окна кто–то крикнул:

— Скорее! Нужно сейчас же перевязать руку!

Это был Корнфорт, но его голос не напоминал голос тяжелобольного человека.

— Вы ранены? — чуть не плача спросила Мэри…

— Пустяк, — ответил Генри, — я поцарапал руку о сук.

— Ты ранен, дорогой! — с отчаянием сказала Мэри.

Томми не поверил своим ушам.

— Вы ошибаетесь, мисс Дейн, — твердо объявил Генри. — Я прошу вас уйти, лорд Уильд.

— Доброй ночи, Томми! Я сегодня так изнервничалась…

С этими словами Мэри исчезла.

Томми стоял как пораженный громом.

— Очень странно, — пробормотал он.

На обратном пути Томми заметил приземистого человека, который был немного похож на увиденного им ранее пьяницу, но он был совершенно трезв.

Глава 16

— Ружье принадлежит мне, — сказал Деррик, когда Дик показал ему найденное в коридоре автоматическое ружье. — Я приобрел его, когда покупал имение. Лорд Уильд, увидев ружье, посоветовал мне сдать его в музей древностей. Вы знаете, что я хочу предпринять, мистер Стэн? — шепотом спросил он. — Я целую неделю буду жить в моем доме и сам возьмусь за розыск. Из прислуги никто не согласился остаться со мной… Придется ограничиться Ларкином.

— Не присоединиться ли мне к вам?

— Я уже думал об этом. Конечно, вы не найдете у меня таких удобств, как у Томми…

Они подошли к дому.

— Вы мне говорили о старом инспекторе, который очень хорошо разбирается в этих делах. Я хотел бы побеседовать с ним.

— Как, вы с ним не знакомы? — удивленно спросил Дик.

— Я его не помню. Он хорошо знал моего отца. Я до семнадцати лет посещал школу в предместье Лондона, и он меня никогда не видел.

Дом Деррика был приведен в порядок, и, спустя некоторое время, Деррик вызвал к себе старого инспектора.

— Кажется, мы никогда с вами не встречались? — спросил Деррик.

— Нет, вы учились в школе. Вашего покойного отца я хорошо знал. Он был милым человеком, хотя и не очень разговорчивым. Я, так же как и вы, ничего не знал о его втором браке.

— Как вы познакомились с моим отцом?

— Меня заинтересовала его коллекция, и я долгое время переписывался с ним. Между прочим, я придерживаюсь того же мнения, что отпечатки пальцев повторяются. Ваш покойный отец собирал отпечатки пальцев всех людей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Многие над этим смеялись. У него была еще отдельная красненькая книжка с отпечатками пальцев всех домашних…

— Я припоминаю, — медленно ответил Деррик. — Мне было лет пятнадцать, когда отец позвал меня в кабинет и снял отпечатки моих пальцев… Да, всех пяти, как в полиции. В этом отношении он был фанатиком…

Сын «фанатика» вздрогнул.

— Да, конечно, этот эпизод совершенно выпал из моей памяти. Книжку эту я с тех пор не видел…

— Она находится, вероятно, где–нибудь в вашем доме. Меня удивляет, что вы ее еще не нашли, мистер Деррик.

Посидев еще немного, инспектор попрощался.

Выйдя на улицу, он встретил Дика и пошел с ним дальше. На углу Дик остановил такси.

— Ну, что новенького? Как поживает мистер Деррик? — спросил Дик, когда они сели в машину.

— Он очень милый человек, — ответил инспектор. Представь себе, Стэн, я упомянул о том, что через месяц ухожу в отставку, и он сразу вызвался пожертвовать мне некоторую сумму. Мы говорили о коллекции его отца, но он уже не помнит о семейном альбоме…

— Что это за альбом?

Инспектор повторил рассказ о красненькой книжечке.

— Что?! — Дик не мог опомниться от удивления. — Вы помните эту книгу? Чьи в ней были отпечатки?

Старый инспектор назвал ему несколько имен.

— Мне кажется, что это все, если старик не присоединил к ним других.

Дик больше не слушал, он велел остановить машину и побежал в Скотленд–Ярд.

У входа стоял Генри и курил свою неизменную трубку.

Глава 17

— Здравствуйте, инспектор! — он почтительно поклонился. — Как здесь красиво! Эта река напоминает мне море…

— Если вы закончили философствовать, Генри, — засмеялся Дик, — скажите мне, как вы очутились в Лондоне? Как здоровье мистера Корнфорта? Как поживает мисс Дейн?

Генри укоризненно взглянул на него.

— Мистер Корнфорт в постели, как всегда, он вряд ли будет уже гулять в коляске.

— Неужели его здоровье настолько ухудшилось?

— К сожалению, никто не живет вечно.

— Где мисс Дейн?

— Она в Лондоне. Хочет навести справки об утерянной ею драгоценности. Это не очень ценная вещь, но дорога ей как память.

— А кто в это время ухаживает за больным?

— Три сиделки.

— Мисс Дейн вошла сюда?

— Да.

— Она попала не в то отделение, Генри. Справки о потерянных вещах напротив.

— Разве? — заинтересованно спросил Генри. — Мисс Дейн, вероятно, плохо разбирается в этих вещах. Если я не ошибаюсь, она собиралась к начальнику полиции.

— Его нет в Лондоне. Она у Бэрка? Из–за потерянной драгоценности?

Генри кивнул головой:

— Она идет своим путем, мистер Стэн, и всегда смотрит в корень вещей.

— Вы довольно грамотно выражаетесь, — заметил Дик, пристально разглядывая слугу. Тот не моргнул глазом.

— В молодости я был боксером, сэр. Вас удивляет такая профессия при моем телосложении? Да, эта профессия была лишь побочным занятием. На самом деле я был профессором математики при одном очень знаменитом университете. В конце концов я решил, что быть боксером выгоднее и переменил профессию.

— Вы были чемпионом?

— Да, я был единственным человеком, победившим Диггера Ферерса.

Не успел еще Дик прийти к какому–нибудь заключению, как из подъезда вышла Мэри Дейн.

— Генри рассказал вам уже об ухудшении здоровья мистера Корнфорта? — спросила она.

— Он умер? — грубо спросил в свою очередь Дик.

— Нет, конечно он еще жив. Бедняга прикован к кровати.

— А вы идете в Скотленд–Ярд, чтобы справиться о потерянной вещи?

— Не устраивайте мне на улице перекрестного допроса, мистер Стэн. Между прочим, Бэрк действительно очень милый человек!

— Я передам ему ваш комплимент!

Она задумчиво взглянула на него.

— Вы можете идти, Генри, — обратилась она к старику, — я пойду с мистером Стэном пить чай. Пойдемте через парк, мистер Стэн.

Дик оглянулся. Генри все еще стоял на том же месте, устремив взгляд на реку.

— Без коляски он производит довольно бледное впечатление, — с иронией заявил Дик.

— Вы сегодня в плохом настроении, или я отрываю вас от работы?

— Нет, Мэри, в данный момент вы — мое единственное занятие и моя единственная забота.

Некоторое время они шли молча.

— Как поживает привидение? — спросила Мэри.

— Неважно. Лежит в постели.

— Как вам не стыдно! Я говорю не о мистере Корнфорте!

— Я говорю о том, кто ставит ловушки.

— Бедняжка! Если бы ты знал, как я тогда волновалась!

— Откуда ты знала о ловушке, Мэри?

— Это только интуиция, Дик. В будущем будь осторожнее…

— Постараюсь, дорогая, для тебя. Но несмотря на это, — засмеялся Дик, — мне придется на днях отправиться прямо в пасть ко льву.

— Что это значит?

— Мистер Деррик собирается на время поселиться в своем доме и пригласил меня к себе.

— Когда ты туда переселишься?

— Завтра. Томми тоже в Лондоне?

— Нет. Я обещала ему вечером вернуться.

— И ты действительно поедешь сегодня обратно?

— Генри хочет сегодня пойти в театр, и я обещала составить ему компанию. — Она переменила разговор, — Бэрк необычайно милый человек.

— Зачем он тебе понадобился?

— Кто много спрашивает — скоро состарится. Не заставляй меня лгать. Он писал мне, что хочет поговорить по поводу случая с гранатой. Ты, вероятно, знаешь, что город назначил вознаграждение в двести фунтов.

Дик читал об этом.

Мэри сказала, что ей нужно сделать кое–какие покупки, и Дик проводил ее до одного из универсальных магазинов. Она просила его подождать на улице, но он не послушался и, подождав немного, пошел за ней. Она поднялась на четвертый этаж, в почтовое отделение. Через стеклянную дверь Дик увидел, что она подошла к окошку с надписью «До востребования». На ее вопрос барышня порылась в пачке писем и отрицательно покачала головой. Открыв дверь, Мэри столкнулась с Диком.

— Застал на месте преступления? А я даже не знала, что ты так любопытен! Теперь мне на самом деле нужно кое–что купить. Подожди меня здесь.

Дик ждал около получаса и хотел уже сойти вниз, но в этот момент к нему подошла барышня из почтового отделения:

— Вы господин, сопровождающий мисс Дейн?

Он кивнул головой.

— Мы только что получили переданную по телефону телеграмму. Вы еще увидите мисс Дейн сегодня?

— Да.

Взяв телеграмму, Дик отправился на поиски Мэри. Не найдя ее, он пошел к выходу.

— Вы мистер Стэн? — остановил его портье. — Одна дама просила меня передать вам, что ее срочно вызвали домой, потому что мистер… — я не помню фамилии, очень болен.

Дик прошел в Скотленд–Ярд в очень плохом настроении.

— Вы опоздали всего лишь на два часа, — констатировал Бэрк.

— Что нужно было мисс Дейн?

— Мисс Дейн? Ах, история с бомбой! Прелестная девушка. И умна! Она могла бы быть чудной преступницей!

— Вы думаете?..

— Нет!

Бэрк говорил искренне.

Глава 18

Дик сел за стол и начал писать письма. Вдруг он вспомнил о телеграмме и взглянул на адрес. Словно пораженный громом, он упал в кресло: телеграмма была направлена на имя Мэри де Вилльер! Значит Лорди Браун не ошибся! Дрожащими пальцами Дик вскрыл телеграмму:

«Спасибо за деньги, мисс Вилльер. Пришли очень кстати, у меня никаких средств. Сожалею об убийстве Брауна, но нельзя было ожидать ничего другого. Еще раз благодарю за деньги».

Телеграмма была подписана: миссис Лорди Браун.

Мэри? Это она послала деньги в Капштадт? Несомненно…

Мэри Дейн находилась в ночь убийства Лорди в доме Деррика. Она была или убийцей или свидетельницей преступления. Может быть, она нашла умирающего Брауна, и он попросил ее послать деньги жене в Капштадт? Возможно, что она перевязала его рану и при этом забыла свой ящик. Кто же убил Лорди? Неужели в этом деле замешаны две шайки, желающие завладеть кладом?

Раздался телефонный звонок, и Дик снял трубку.

— Это ты, Дик? — голос Мэри дрожал от страха.

— Да, это я, Мэри, я вскрыл твою телеграмму.

— Я это знала. Телеграмма от миссис Браун, не так ли? Мне сказали на почте. Окажи мне небольшую услугу, Дик!

— Охотно, если это в моих силах.

— Можно без «если», дорогой мой?

— В чем же дело?

— Я очень прошу тебя впустить меня ночью к себе в дом. Я приду в час. Предупреди Деррика, что ты будешь ночевать в комнате Томми. Оставайся у дверей и, когда услышишь шорох, открой. Потуши все огни. Еще одно, Дик, защищай меня так, как будто любишь меня больше всего на свете, слышишь, Дик! Миннс знает, что я приду. Обещаешь в точности исполнить мою просьбу?

— Да.

Она повесила трубку. Миннс знал о ее приходе? Неужели слуга Томми тоже соучастник?

— Я получил сегодня письмо от милорда, — встретил Дика Миннс. — Он к концу недели приедет в Лондон. Вы ведь знаете, что он скоро женится…

— Знаю, — нетерпеливо ответил Дик. — Скажите, Миннс, вы знаете мисс Мэри Дейн?

— Да, — не колеблясь ответил Миннс.

У Дика от изумления чуть не застряли слова в горле.

— Вы знаете мисс Дейн, сестру милосердия?

— Да, я знаю ее. Один раз она была здесь. Ведь это та дама, которую вы когда–то провожали на вокзал, не так ли?

Дик совсем забыл об этом случае.

— Вы в последнее время о ней что–нибудь слыхали?

— Приходилось, сэр.

— Так вы тоже ее соучастник?

Миннс спокойно и почтительно улыбнулся.

— В некоторой степени, да, сэр. Я несколько раз помогал ей исследовать соседний дом.

— Боже мой! — Дик не верил своим ушам. — Вы знали…

Этот честный, почтительный слуга одного из лордов королевства — тридцать лет на одной службе — согласился помочь шайке преступников? Это был сон?!

— Мы еще вернемся к этому разговору, Миннс. Кто знает, не провинились ли вы в чем–нибудь?

Миннс улыбнулся.

— Во всяком случае, мне как–то удалось спасти вас…

Вошел Деррик.

— Вы не можете сегодня остаться у меня? Впрочем, я приготовлю все на завтра. Сегодня вам, пожалуй, было бы неудобно. Только оставьте мостик между балконами и не снимайте звонков. Если что–нибудь случится, я перейду к вам.

Увидев, что Дик медлит, Деррик засмеялся:

— Вы хотите, чтобы вам не помешали, Стэн? Хорошо, снимите мост! Нет, ужинать с вами я не буду, меня ждут в клубе. На обратном пути я еще зайду к вам. Вы присутствовали при происшествии с бомбой? Что вы об этом думаете? Кто преступник? Нигилист?

— Я не знаком с политическими убеждениями господина Лавинского. Во всяком случае они не мешают ему бросать бомбы.

Вальтер Деррик тихо свистнул.

— Лавинский? Так зовут преступника? Кажется, русское имя? Я пойду, Стэн. Пока, всего хорошего!

После ухода Деррика Стэн решил хорошенько расспросить Миннса.

— Вы когда–нибудь жили в Южной Африке?

— Да, сэр.

— Давно?

— Я получил там должность сразу после смерти лорда Томаса. Молодой лорд еще не нуждался во мне, — медленно ответил Миннс.

— Миннс, вы впутались там в какую–нибудь историю?

— Да, сэр. Меня обвинили в…

— В воровстве?

— Да, но я не был виновен.

— Вас осудили?

— Нет, оправдали. К счастью, вовремя нашли вора, но поймать его не удалось.

— Лорди Браун? — спросил Дик.

Миннс молча кивнул.

— Гм, почему вы не сказали мне, что знаете Лорди Брауна?

Миннс ничего не ответил.

— Вы знали мисс Дейн уже в Африке?

— Я знал лишь ее отца.

— Ее тогда звали мисс де Вилльер, не так ли?

— Да, сэр. Вам больше ничего не нужно?

Дик отрицательно покачал головой, и Миннс, вежливо поклонившись, вышел из комнаты.

Миннс знал эту странную семью? Дик вспомнил о библиотеке Томми и отыскал справочник о Южной Африке.

Через несколько минут он нашел то, что ему было нужно.

«Феррерс, Б. Г. (Диггер Биль Феррерс). Чемпион Австралии и Южной Африки. Побежден в Капштадте 10 июня 1898 г. Г. де Вилльером в 13–м раунде».

Генри сказал правду! Де Вилльер! Он сам выдал свое настоящее имя: он отец Мэри!

Глава 19

Дик долго сидел с книгой в руках. Вдруг дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник Томми.

— Ты видел Мэри? — закричал он хриплым голосом. — Она исчезла сегодня после обеда! Вся компания как сквозь землю провалилась! Мэри, Генри, якобы умирающий Корнфорт — их нет! Только коляска осталась! Ужасно! Исчезнуть, не попрощавшись! Ты должен мне помочь, Дик!

— Заткнись, наконец, Томми! Слушай, я видел Мэри.

— Где она, в Лондоне?

— Да, она здесь. Генри тоже тут.

Дик позвонил Миннсу.

— Пусть он принесет бутылку вина, мы на радостях выпьем! Где они живут?

— Не знаю. Но Мэри придет сюда сегодня.

— Где она сейчас? Она позвонит?

— Куда ты идешь? — спросил Дик, увидев, что Томми направляется к двери.

— Теперь я успокоился и уезжаю!

— Зачем?

— Все приготовить. Мы венчаемся на следующей неделе!

Дик вскочил.

— Ты с ума сошел? На следующей неделе? Ведь вы собирались венчаться четвертого сентября!

— Нет, дорогой мой, через неделю!

— Оставь мне свой номер телефона!

— Если бы ты знал, как я рад, Дик! Я уже собирался покончить жизнь самоубийством, уехать в Африку, словом все то, на что способен человек, у которого исчезла невеста. Ну… — он быстро повернулся и вышел из комнаты, забыв оставить Дику номер телефона.

Дик ждал наступления темноты. Помня данное им обещание, он не пошел один в дом Деррика, а ограничился тем, что вышел на балкон. Вдруг он увидел в конторе Деррика внезапно вспыхнувший и так же быстро погасший свет. Это был не Деррик. Он обещал после ужина зайти за Диком. Кто бы это мог быть? Каким образом незнакомец попал в дом? Наверное, не через потайной ход, ведь Деррик приказал замуровать его. Вдруг Дик увидел руку в перчатке и голову в окне комнаты с балконом. При слабом свете фонаря с улицы Дик увидел, что на незнакомце была маска, закрывавшая всю голову. Дик забыл всякую осторожность и крикнул: — Руки вверх!

Увидев, что человек в маске поднял руку, Дик бросился на пол. Раздался выстрел, и пуля прожужжала у него над самым ухом. Сразу после выстрела человек в маске повернулся и исчез в конторе Деррика. Дик вернулся в свою комнату, сбежал вниз по лестнице и быстро открыл входную дверь. Перед ним стоял Деррик.

— В чем дело? Снова что–нибудь случилось? — спросил Деррик, удивленно взглянув на Дика. Тот не ответил, подбежал к двери Деррика и попытался открыть ее. Она была заперта изнутри.

— Там кто–нибудь есть? — взволнованно спросил Деррик.

— Идите сюда, Деррик, — попробуйте открыть дверь!

— Зачем? Вы хотите войти?

— Нет, — ответил инспектор.

Взгляд Дика упал на ступеньки, ведущие в дом Деррика. Шел дождь и улица блестела при свете фонарей. На эти ступеньки дождь не попадал.

— Вы что–нибудь замечаете? — обратился Дик к своему спутнику.

— Ничего не замечаю, — нервно ответил Деррик, — эти тайны мне смертельно надоели.

— Тут нет ничего таинственного, — объяснил инспектор, — преступник в маске просто хотел застрелить меня.

— Боже мой!

Деррик оглянулся и увидел двух мужчин наблюдавших за ними.

— Кто они такие?

— Эти люди из Ярда, — успокоил его Дик и подозвал одного из сыщиков.

— Вы что–нибудь заметили?

— Ничего, кроме быстро погасшего света на одном из балконов.

Деррик открыл ключом дверь. В передней было совершенно темно.

— Я виноват в этом, Стэн. Я забыл зажечь свет, уходя в клуб.

— Эти люди проводят вас наверх, — сказал Стэн.

Деррик засмеялся.

— Вы боитесь?

— Очень, — с иронией ответил инспектор. Он поджидал у дверей. Один из сыщиков вернулся на улицу и подал своему шефу маску, брошенную преступником.

— Она сделана из дамского чулка, сэр, — сказал он, — я нашел ее на лестнице.

— Вы нашли оружие?

— Нет, сэр. Лишь ключ. Вот он.

Дик сунул его в карман и улыбнулся. Теперь все ясно. Сухие ступеньки перед домом Деррика открыли ему тайну…

Глава 20

Деррик последовал за Стэном в квартиру Томми.

— Мне кажется, что мое место здесь, — пошутил он. — Настоящая кинодрама! Что вы думаете обо всем этом, инспектор?

Вдруг он увидел маску, которую Дик все еще держал в руке:

— Я никогда еще не видел ничего подобного! Вы не передумали, инспектор? Может быть вы все же останетесь у меня?

— Нет, но я оставлю у вас кое–кого из моих людей.

— Это лишнее, Стэн! Зачем подвергать людей опасности? Я сам тоже не останусь дома. Завтра вывезут мебель, а после этого я прикажу ломать дом. Он доставил мне немало хлопот! Скажите–ка, инспектор, можно мне осмотреть буфетную лорда Уильда?

— Пожалуйста! — Дик позвонил Миннсу.

— Мистер Деррик хочет осмотреть буфетную.

К величайшему удивлению Дика Миннс побледнел, как полотно.

— Да, сэр, но я хотел бы сначала привести ее в порядок.

— Что за церемонии, — ответил Деррик и хотел пойти за Миннсом, но тот остановился на пороге.

— Мне очень жаль, сэр, — обратился он к любопытному гостю, — но без разрешения лорда Томаса я никому не показываю квартиру в его отсутствии. Я охотно показал бы вам буфетную, но в прибранном виде, чтобы не порочить доброго имени лорда Уильда.

Он закрыл за собой дверь, и Деррик остался на пороге. Лицо его покраснело от злости.

— Вот этого я никак не ожидал, — улыбнулся Дик.

— Недурно! Старик изображает из себя праведника! Придется отказаться от удовольствия осмотреть буфетную лорда Томми.

Он с шумом захлопнул за собой дверь и вышел из дому.

Дик нашел Миннса, спокойно сидящем у себя в комнате.

— В чем дело, Миннс? Буфетная тоже имеет отношение к тайне?

— В буфетной нет ничего таинственного, сэр. Мистер Деррик был очень недоволен?

— Он сказал, что у него пропал весь интерес осматривать комнату.

Лицо Миннса стало пепельно–серым.

— Жаль, — сухо ответил он.

В полночь он вошел к Дику, чтобы узнать, не нужно ли ему чего–нибудь. Сразу же после этого Дик услышал, как Миннс вернулся к себе в комнату и запер дверь. Примерно около часа ночи Дик погасил свет и стал у входной двери.

Площадь перед ним была пуста, но он знал, что вблизи агенты Скотленд–Ярда.

— К сожалению, мы не можем наблюдать за всеми прохожими, — сказал Дику подошедший сержант, — Миннс тоже только что был здесь.

— Миннс? — удивился Стэн. — Я думал, что он уже спит. Чей это автомобиль?

— Не знаю, сэр. Он уже целый час стоит здесь.

Ровно в час Дик услыхал легкий стук и быстро распахнул дверь. Перед ним стояли два человека.

— Кто здесь? — тихо спросил Дик.

— Это я, Дик, — Мэри тяжело дышала.

— Кто с тобой?

— Друг.

— Войдите!

Спутник Мэри хромал.

— Дик, ты обещал взять нас с собой. Мой друг, мистер Джонс…

— Говори уж: мистер Корнфорт, — прервал инспектор.

— У вас, как видно, хорошая память, мистер Стэн, — засмеялся спутник Мэри. У него был голос совершенно здорового человека.

— Прежде всего я хотел бы узнать, что здесь происходит.

— Я удивился, если бы вы этого не спросили, — ответил Корнфорт. — Мэри не хотела, чтобы я провожал ее сюда, но мне надоело прятаться за ее спиной. Я хочу помочь ей в минуту опасности.

— Мэри не будет подвергаться опасности, пока я в силах защищать ее… Ты хочешь, чтобы я помог тебе пробраться в соседний дом? — обратился Дик к Мэри. — Я не хочу вмешиваться в это дело, Мэри. Пойми, я агент полиции и должен исполнять свой долг. В чем он в данном случае заключается — я еще не знаю, но мне не хочется иметь ничего общего с людьми, которые затевают сомнительное дело.

— Это идея Генри, — взволнованно прошептала Мэри, — он не хотел, чтобы я брала это на себя. Он боится, чтобы Лавинский не отомстил ему, захватив меня в свои руки. Я хотела остаться, но после событий последних дней это — невозможно. Я не лгу, Дик! Генри даже хотел запереть меня, чтобы я не подвергалась опасности. В конце концов мы решили обратиться к тебе за помощью. Ты скоро все поймешь, Дик, — умоляюще продолжала она, — ты скоро все поймешь! Ты не должен оставить нас одних, Дик!

— Пойдемте наверх, я останусь с вами.

— Если теория Мэри правильна — все кончится благополучно, но так как мы не совсем уверены в этом, то не можем рисковать, — сказал Корнфорт.

— Почему рисковать? — осведомился Дик.

— Пожизненное заключение для меня и долголетняя тюрьма для Мэри, — медленно ответил Корнфорт, ясно отчеканивая каждое слово.

Вдруг послышался шум подъехавшего автомобиля и голос Томми.

— Почему здесь так темно? — громко закричал он.

— Скорее, — Дик перегнулся через перила лестницы, — подымайся наверх и не шуми!

— Что–нибудь случилось? Я приехал для того, чтобы оставить тебе свой адрес. Я вспомнил об этом, выходя из клуба.

— Замолчишь ты, наконец?

— Привидение снова гуляет? — шепотом спросил Томми.

— Наверху, в твоей комнате, сидит твоя хорошая знакомая, Томми!

— Мэри? В моей комнате? Не может быть!

— Успокойся, она не одна. С ней м–р Корнфорт.

— Томми! — позвала Мэри. — Зачем ты приехал?

— Зачем? Очень мило! Что это значит, Мэри? Ты у Дика?

— Со мной мистер Корнфорт.

— Что это за тьма? Почему не горят лампы?

Раздался тихий свист и Дик выбежал на балкон. На балконе Деррика двигались две тени. Вдруг одна из них выпрямилась и дотронулась до стены. В этот момент Дик еле поверил своим глазам: эта часть стены опустилась — и он увидел дверь. Дик с большим интересом следил за происходящим, но вовремя успел заметить третью тень. Это был стрелявший в него преступник. Дик мог приблизиться к нему, лишь спрыгнув на балкон, расположенный ниже. Ни минуты не колеблясь, он перегнулся через перила, прыгнул вниз и упал локтями и коленями на преступника в маске в тот момент, когда он собирался выстрелить. Завязалась ожесточенная борьба, во время которой Дик пытался сорвать маску с головы противника, но это ему не удалось. Преступник вырвался из рук Дика. Послышался звон разбитого стекла, и он исчез в комнате. Стэн хотел последовать за ним, но его кто–то крепко схватил за воротник.

— Пусти, осел! — рассердился Дик.

В окно попала пуля.

Со всех сторон послышались свистки расставленных Диком полицейских, по площади забегали люди. Дик оттолкнул мешавшего ему человека и погнался за преступником. Он несколько раз выстрелил и, услыхав заглушенный крик, побежал дальше. Преступник воспользовался ходом через погреб, но Дик следовал за ним по пятам. В тишине он ясно слышал его дыхание. Железная дверь, ведущая в винный погреб, открылась и захлопнулась перед самым его носом. Дик прекратил погоню и открыл входную дверь. Ворвалось несколько полицейских. Кто–то успел зажечь свет, и Дик увидел радом с собой Мэри.

— Ты ранен? — испуганно спросила она.

— Нет, все в порядке, — успокоил ее Дик.

Из гостиной вышел Генри с красной книгой в руках.

— Будут деньги, детка! Ах, это вы, мистер Стэн, — сказал он, увидев Дика, — доброе утро! Теперь вы всех нас арестуете, не так ли?

Дик покачал головой.

— Нет, не арестую.

— Да, — продолжал Генри, поймав вопросительный взгляд Стэна, — шкаф был замурован в наружную стену. Я пришел к этому заключению, просмотрев старые планы. Деррик–старший хлопотал об устройстве перед домом очень сильного освещения и хотел даже взять расходы на себя, что меня очень удивило. — Генри любовно погладил красную книжку. — Вы знаете, где в данный момент Вальтер Деррик?

Дик назвал ему отель.

— Нам придется дать ему некоторые объяснения. Где мистер Корнфорт? С ним хочет поговорить одна дама.

— Я уже послал за ним и вашей дочерью. Покажите мне, пожалуйста, книгу.

— Вот она. После того, как я узнал про шкаф в наружной стене, не было больше никаких затруднений. Найденный насос — не что иное, как ключ к этому шкафу. Острие, находящейся в насосе иголки, вставляется в маленькое отверстие я стене и вся дверь поднимается…

— Но как же вы нашли это отверстие в стене?

— При помощи фотографии и увеличителя. Между прочим, в шкафу целый пакет банкнот, и будет лучше, если вы оставите здесь одного из полицейских.

В комнату, прихрамывая вошел Корнфорт в сопровождении Томми и девушки. Дик впервые увидел Мэри и ее сестру вместе. Они были очень похожи друг на друга, но не настолько, чтобы Дик мог ошибиться.

— Это вы — сестра милосердия? — обратился он к невесте Томми.

— Да, Джен де Вилльер. — Она улыбнулась и робко взглянула на лорда. Томми переводил взгляд с одной на другую: те же глаза, те же волосы, у Мэри чуть светлее…

— Прокл… — он запнулся.

— Ты хотел выразить свое удивление? — засмеялась Мэри. — Я очень разочарована. Думала, что мистер Стэн от удивления упадет в обморок! Или ты знал в чем дело, Дик?

— Неужели ты в этом сомневалась?

— Ты знаешь моего отца?

— Даже очень хорошо знаю, — засмеялся Дик, — его зовут Генри де Вилльер. Он шеф Капштадтской детективной Агентуры.

— С отделением в Иоганнесбурге, — добавил Генри. — Взгляните на книгу, м–р Стэн…

Когда «старый Корнфорт» увидел книгу, он почти в обмороке опустился на стул и протянул Дику дрожащую руку. Быстро перелистывая страницы, он указал на одну из последних.

Под одним из отпечатков была следующая подпись:

«Отпечаток большого пальца моего сына Вальтера, родившегося 3 янв. 1893 г.».

— Чей это отпечаток? — удивленно спросил Дик.

— Мой! — Еле слышно от волнения прошептал Корнфорт.

Глава 21

Вошел полицейский.

— Кажется, убили старика Миннса, — сообщил он. Мэри испуганно вскрикнула.

— Где он? — спросил Дик.

— В кухне соседнего дома, сэр. Его застрелили.

Миннс был без сознания. Он лежал на полу в луже крови. Перевязав рану, Мэри сказала:

— Рана не смертельная. Лучше всего отвезти его в больницу.

— Как это случилось? — воскликнул Дик.

— Объяснение вы найдете в буфетной.

Кровать Миннса была отодвинута в сторону. У стены темнело узкое отверстие. Под этой комнатой находился таинственный винный погреб Деррика. Этот погреб когда–то был общим, потому что в доме Томми вообще не было погреба. Дик нагнулся, чтобы лучше рассмотреть люк. В этот момент к нему подошла Мэри.

— По этому пути мы попадали в дом, — сказала она, — Миннс впускал нас. Бедный Миннс! Он давно знает мистера Деррика, они когда–то оба служили в одном богатом доме в Капштадте! Вальтер Деррик — тот человек, которого ты знал под именем Корнфорта. А второго Вальтера Деррика…

— …Зовут Герман Лавинский? — закончил Дик. — Я так и думал. Но убедился я в этом лишь сегодня вечером, после стрельбы в его доме. Мы оба, он и я, сделали большую глупость: я — потому что не сразу арестовал его, а он — потому что думал, что я не замечу отсутствия следов на ступеньках перед дверьми, хотя дождь лил, как из ведра. Когда я встретил его на пороге, сразу понял, что он не выходил на улицу. Деррик вряд ли вернется в свой отель, он, вероятно, постарался пробраться в другое место.

— Я того же мнения. Он, наверняка, ко всему подготовлен. Несколько раз я даже видела, как он возился у моторной лодки…

— Почему ты сразу не передала все это дело полиции?

— Потому что Корнфорт — беглый арестант. Ему нужно было отбывать пожизненное заключение за убийство.

Дик в ужасе отшатнулся.

— Так его нужно сейчас же арестовать, — закричал он.

— Возможно, — согласилась Мэри.

Так как выяснилось, что телефонного разговора с отелем, в который уехал Деррик, пришлось бы ждать около двух часов, Дик решил поехать туда.

В это время подъехал Бэрк. К большому изумлению Дика, он нисколько не был удивлен случившимся.

— Нам нужно взять быструю машину, — сказал Дик, — иначе…

— Она ждет на улице, — прервала его Мэри. — Да, это наш автомобиль. Ведь иначе мы не приехали бы в Лондон раньше Томми.

— Кто управлял автомобилем?

— Я, — засмеялась Мэри.

Дику пришлось поверить. Он никогда еще в своей жизни не мчался с такой быстротой, как в эту ночь, когда Мэри сидела у руля. Несколько раз Дик считал уже катастрофу неизбежной, но Генри де Вилльер успокоил его.

— Моя дочь опытная гонщица. Она в Африке три раза получала приз.

Последние несколько километров она ехала без огней.

После бешеной езды автомобиль остановился у ворот отеля.

— Он, вероятно, услыхал нас, — заметила Мэри. Участники поездки, в том числе и трое полицейских, тихо гуськом направились к темному дому.

Дик не сомневался в том, что преступник успел опередить их. При помощи фонарика Дик и его спутники заметили около дома мотоциклет.

Пока Дик ломал себе голову над тем, каким путем проникнуть в дом, в одном из окон вспыхнул свет, и входная дверь открылась. На пороге стоял Вальтер Деррик. Одна рука у него была забинтована.

— Входите, пожалуйста, — приветливо пригласил он своих преследователей. — Я слышал шум вашего автомобиля. Кого я вижу? Вы старого Корнфорта тоже взяли с собой? Нет? Очень жаль! Мисс Джен или мисс Мэри де Вилльер? Мой старый друг Генри тоже здесь? — Он повернулся к ним спиной и отступил в гостиную. — Револьвер вам совсем не нужен, де Вилльер, — улыбаясь сказал он, но его слова не произвели на Генри никакого впечатления.

— Теперь вы, разумеется, захотите арестовать меня, не так ли? Нельзя только узнать, в чем меня обвиняют?

Этот вопрос был задан очень равнодушным тоном.

— Начнем с убийства, — объяснил Дик. — Хотя присвоение чужого имени тоже хорошая вещь, но с вас хватит и убийства.

Деррик пожал плечами.

— Вам придется все–таки преодолеть при этом некоторые препятствия, инспектор. Если бы я действительно был убийцей, у меня было много вариантов помочь вам перебраться на тот свет, Стэн! Но я не имею ничего общего с тем, что вы мне приписываете. Пожалуйста, закройте дверь, здесь ужасный сквозняк! Я безоружен, так к чему эта мелодрама с револьвером, де Вилльер?

Лицо Деррика приняло «страдальческое» выражение.

— Что с вами? — спросил Дик, — вы ранены?

— Пустяки… Сколько лет вы мне нахлобучите? Семь? Что за преступление путешествовать под чужим именем!

— Это не все. Я обвиняю вас в убийстве Лорди Брауна.

— Нет свидетелей! Он проник в мой дом, и я имел право убить его, но я его не убивал. С таким же успехом можно обвинить де Вилльера или его дочь. Ведь она в ту ночь тоже забралась в мой дом и тоже без разрешения. Я настолько разбираюсь в законах, что знаю: у вас нет ни малейшего основания послать меня на виселицу! Вы меня сами спасли! Ваш последний выстрел принес мне большую пользу. Вы удивлены? Больше у вас нет обвинений?

— Есть еще одна мелочь, Герман Лавинский, — спокойно ответил Дик. — Как обстоит дело с убийством в Слоу? Вы хладнокровно убили и ограбили старого кассира. На револьвере нашли отпечаток пальца убийцы. Через неделю вы покинули Англию под именем Клива и отправились в Южную Африку…

Обвиняемый снова хитро улыбнулся.

— Доказательства?

— У нас есть отпечаток пальца убийцы. Мы сравнили этот отпечаток с отпечатком вашего большого пальца, а их идентичность — достаточный повод для обвинения.

В ответ на это «Деррик» засмеялся и медленно стал снимать повязку с руки. Дик в ужасе содрогнулся. Его последний выстрел навсегда уничтожил возможность доказать, что «Деррик» и убийца в Слоу — одно лицо.

Большой палец Лавинского был совершенно раздроблен…

Глава 22

После ссоры с отцом Вальтер Деррик покинул дом. Поводом к ссоре послужил не только второй брак отца. Главную роль играли деньги. Вальтер Деррик уехал в Африку и исколесил ее по всем направлениям. Восемнадцать месяцев он искал золото, но этот заработок еле давал ему пропитание. Зимой и летом приходилось жить в палатке. Однажды он познакомился с человеком, который вел такую же жизнь как и он. Этого человека звали Джо Клив. Вначале Клив был очень молчалив и ничего о себе не рассказывал. У Деррика сразу же создалось впечатление, что Клив не в ладах с правосудием. Но в пустыне это не имело никакого значения: таких людей в Африке было немало.

Наконец, Клив сознался, что он бежал из Капштадта. Его искала полиция за кражу серебра, и это, очевидно, был тот случай, о котором упомянул Миннс. Система Клива состояла в том, чтобы взваливать совершенное им преступление на плечи другого. Он, по–видимому, был опытным золотоискателем…

Они хотели покинуть старый лагерь и поискать счастья где–нибудь в другом месте, но в этот день на Деррика напал лев. После этого случая Деррик начал хромать, что придало ему еще больше сходство с отцом. Лорди Браун нашел его, отнес в палатку и через три дня исчез, захватив с собой два мешочка с намытым золотом — все имущество золотоискателей. Вальтер Деррик долго болел, он много бредил и, вероятно, рассказал Кливу в бреду всю историю своей жизни. В это время пришли письма из дому. Почувствовав приближение смерти, старый Деррик захотел увидеть сына. Впоследствии Джо Клив сознался, что читал это письмо.

В одну темную ночь — Клив думал, что его товарищ не доживет до утра, — он тайком покинул его и взял с собой все, что мог унести. Для исполнения задуманного плана Кливу нужны были деньги. Случай пришел ему на помощь. По дороге он забрел в лагерь золотоискателей и увидел спавшего на лужайке человека.

Обыскав карманы пьяного, Клив нашел крупную сумму. Это была почти вся выручка за проданный «клайм». Несмотря на сон, пьяный, должно быть, заподозрил неладное и выстрелил вслед вору. Клив ответил на выстрел, и пуля попала в цель. Ограбленный им золотоискатель был убит наповал. Выстрелы подняли на ноги весь лагерь, и Кливу пришлось воспользоваться единственным путем для отступления и вернуться к своему покинутому другу. Он очень удивился, увидев одетого Деррика, сидящего в походной постели. Через несколько минут Деррик потерял сознание. Очнулся он в тюремном лазарете. Преследователи Клива нашли в палатке Деррика с револьвером в руке. Вся украденная сумма была у него в кармане, а убийцы и след простыл. В полубессознательном состоянии он был привезен в суд и тут же услыхал свой приговор. Его обвинили под именем Клива. Деррик ни минуты не сомневался, что совершил убийство в бреду. Через два года после изменения приговора — смертную казнь заменили пожизненным заключением — он начал понемногу вспоминать то, что происходило во время его болезни…

Почему его называли Кливом? При аресте он сам назвал это имя. Вероятно, он в горячке звал своего товарища. Но местная полиция ничего не знала о том, что у Деррика был товарищ. В это время Клив беспрепятственно покинул Африку, оставив в Капштадте несколько взломанных и ограбленных магазинов.

Вскоре в одной из газет Деррик нашел известие о смерти отца. Газета сообщала еще о том, что наследник старшего Деррика Вальтер Деррик вернулся в Лондон. Тут же была помещена фотография «Деррика». Лишь после этого «Клив» понял связь между событиями. Деррик знал, что обычным путем не добьется правосудия, и обратился к врачу и священнику.

Первый расхохотался в ответ на его рассказ, а второй заговорил с ним, как с сумасшедшим, которому нельзя противоречить. Подозрение, что «Клив» ненормален, и спасло его от виселицы.

Три месяца заключенный готовил свой побег, и он удался. После пяти месяцев скитаний и мытарств он добрался до Капштадта, очутился в каком–то роскошном саду и потерял сознание.

Мэри Дейн нашла его. Она в это время оставила службу в одной из больниц столицы и вернулась к отцу.

Де Вилльер был когда–то инспектором криминальной полиции, но когда дочери его подросли, он оставил государственную службу и начал работать самостоятельно в качестве частного детектива.

Прошло четыре дня, пока Деррик настолько поправился, что мог рассказать спасителям о своих злоключениях. Вначале Генри отнесся недоверчиво к его рассказу, но вскоре присоединился к мнению Мэри, которая с чисто женской интуицией сразу поняла, что Деррик говорит правду. Восстановить права Деррика можно было, лишь найдя книгу с отпечатками пальцев. Вальтер Деррик знал, что отец спрятал ее куда–нибудь с другими документами. Если Клив тем временем успел найти тайник, все надежды рушились. Де Вилльер решил взяться за это дело и навел несколько справок в Капштадте и в Лондоне. Выяснилось, что Клив действительно существовал.

Как–то вечером де Вилльер подсел к постели больного.

— Я хочу попытаться вернуть вам наследство вашего отца, мистер Деррик. Врач предписал мне отпуск, и я думаю, что этот случай будет для меня лучшим отдыхом. Все это будет мне стоить пять тысяч фунтов и, вероятно, отправит всех нас в тюрьму. Но, в случае успеха, вы заплатите мне пятьдесят тысяч фунтов. Если моя попытка не увенчается успехом, вам не нужно будет платить ни одного пенни.

Таким образом был заключен этот странный договор. Они поехали в Англию, избрав по совету Мэри маскарад с коляской больного. Поэтому Вальтер Деррик редко был на виду, и все участники предприятия оставались вместе. Джен, младшая сестра Мэри, фигурировала в качестве ночной сиделки и двойника Мэри.

— Она была моим вечным алиби, — объяснила Мэри. — Когда мне нужно было быть в Лондоне, я заботилась о том, чтобы ее видели в это время в Брайтоне! Это она танцевала на маскараде в Брайтоне, а я пришла на несколько минут раньше Дика. Бедная Джен! Она ненавидела эту двойную игру. То, что она влюбилась в Томми, сильно осложнило все дело. Да, это было ее кольцо, которое ты заметил у меня на пальце, Дик! Теперь бедный лорд понял, отчего его невеста днем так холодна, как лед? Я Томми очень люблю, но терпеть не могу его нежностей! Бедный, он был очень обижен! — Она засмеялась и поцеловала Дика. — Когда Лавинский впервые заподозрил нас, я не знаю, — продолжала она, — возможно, что узнал что–нибудь о семейном альбоме…

— Старый инспектор рассказал ему об этом.

— Может быть, он узнал Вальтера Деррика в коляске, или Лорди Браун объяснил ему?

— Ты нашла Лорди Брауна?

— Да, я нашла его умирающим в доме Деррика. Он узнал меня и попросил послать деньги жене, но отказался назвать имя ранившего его человека. Вероятно, Лорди забрался в дом к Лавинскому с целью вымогательства. А когда ты понял в чем дело, Дик?

— Первое подозрение мелькнуло у меня тогда, когда Лавинский удивился, услыхав, что его отец — старый Деррик — хромал. Кроме того, он ничего не знал о втором браке отца. Он выдумал имя второй жены старшего Деррика: мисс Констэбль. Но будет очень трудно доказать, что он убийца. Я думаю, что ему придется отбывать пожизненное заключение. Своим последним выстрелом я спас его от виселицы…

Мэри поцелуем прервала его монолог.

— Знаешь, Дик, — улыбаясь сказала она после небольшой паузы, — Томми и слышать не хочет о твоем предложении венчаться в один день с ними. Он безумно боится перепутать меня и Джен у алтаря!

Оглавление

Король Бонгинды

Тайна яхты «Полианта»

Семь замков усыпальницы

Мания старого Деррика Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg