«Клад Хемингуэя»

Валерий Кашпур КЛАД ХЕМИНГУЭЯ

Отпуск у Светы начинался плохо. Во-первых, Хорхе, красавчик-сутенёр не отпустил Кристинку. Сказал, что «колёсных» девочек у него сейчас мало и заменить он сможет только одну. С одной стороны, конечно, секс в машине требует навыков. Не каждую дылду с Сан Катрин можно запихнуть в лимузин. С другой стороны у Хорхе всегда есть пара невысоких девчонок в запасе, мог бы и заменить, мексикашка-какашка. Во-вторых, самолёт в Трюдо задержали, из-за грёбаных террористов, которым взбрело в голову пострелять в Париже и по этому поводу секюрити в аэропортах начала дополнительно досматривать самолёты даже в Канаде. В третьих, Свете не повезло с посадочным местом — позади неё сидела компания дородных тёток-воспитательниц, которые всё время полёта громкими голосами контуженых комбатов обсуждали сокращение финансирования дошкольного воспитания. Из самолёта Света вышла не выспавшаяся, с сильной ненавистью к либеральному правительству, умыкнувшему у тёток сто двадцать лимонов зарплаты, и к детям развитой демократии, которые своими криками причиняют такие тяжёлые контузии воспиталкам.

Тёплый, влажный воздух Кайо Коко, как губка впитал все её заморочки. Скромное здание аэропорта навевало расслабон тихого захолустья. Свежая зелень пальм стёрла из памяти серые улицы Монреаля и к паспортному контролю Света подошла уже полноценной отпускницей. Дядька в будке здорово напоминал служаку-пограничника из старых советских фильмов: его строгий взгляд рентгеном прошёлся по хорошенькому личику Светы в поисках примет вражеской диверсантки, прилетевшей убить брата горячо любимого команданте. Она улыбнулась ему дежурной улыбкой, которую всегда использовала, чтобы скрасить распаковку презерватива. Ни один мускул не дрогнул на лице стража закона, он сурово потребовал снять очки и смотреть в фотокамеру, а напоследок задал пяток вопросов скрипучим голосом.

На выходе из аэропорта туристов ждали автобусы. Среди грузных тёток в шляпах и пузанов в шортах сновали юркие аборигены, всучивая местное пиво. Света отбилась от протянутых к ней рук с баночками «кристалл» и «буканеро», села в автобус. Чемодана у неё не было. Она обожала путешествовать налегке. Что надо девушке на отдыхе? Косметичка и пара купальников, а громоздкий багаж пусть волокут с собой семейные клуши.

Автобус покатил по узкой кубинской дороге, пренебрегая торможением даже на поворотах. Чувствовалось, что водителю встречный транспорт никогда здесь не встречался, следующие в том же направлении машины его бы попросту не догнали. Представитель тур агентства что то весело тараторил, смешно коверкая французские слова, Света его не слушала. На Кубе она бывала много раз, отельные правила и ассортимент экскурсий знала назубок. За окном проносились пальмы, вечер начал кутать их в темноту, приглушая сочные тона зелёной палитры. Мелькнула игуана, застывшая на обочине. Наверняка пришла поужинать летящими на свет фар насекомыми. Свете тоже захотелось перекусить, «Кубана» жмотилась на еду и порцией в полёте могла удовлетвориться только полевая мышь. Хоть в Свете и было всего пятьдесят четыре килограмма веса, организм требовал положенные калории. Перед сном его обязательно надо было подкормить.

К лобби отеля автобус подкатил на удивление аккуратно, плавно снижая скорость. Видимо, лихой водила, всё же дорожил своим рабочим местом. Вместе со Светой сошли человек пять. Они замешкались у багажного отсека автобуса, занимаясь своими чемоданами. Бе-бе-бе, чемодауны! Света подхватила сумку и легко порхнула через просторное лобби к рецепшену. Там ее красота и изящная фигурка наконец-то возымели магическое влияние на сильную половину населения Кубы — смуглый крепыш портье за стойкой расплылся в блаженной улыбке, гостеприимно обслуживая очаровательную синьориту. Света незамедлительно получила карточку ключ от номера с видом на море в самом тихом уголке заведения, в только что отремонтированном корпусе, на её запястье появился пластиковый браслет отеля. С самыми наилучшими пожеланиями приятного отдыха Света была сдана на попечение другому приземистому крепышу, который посадил её в белоснежный электрокар и повёз по извилистым бетонным дорожкам вглубь отеля. Водитель постоянно заглядывался на высокую грудь Светы, из-за этого вождение у него изобиловало внезапными виляниями и рывками. Смеясь и кокетничая с незадачливым водителем, Света не забывала посматривать по сторонам. Она обожала оставлять комментарии к отелям на туристических сайтах: свежие впечатления самые ценные, потом глаз замыливается и важные детали ускользают от внимания.

Озеленение отеля было скромненькое: аккуратно подстриженные кустики лишь изредка перемежевались однообразными цветочными композициями, в которых ветви растений были заплетены в формы корзин. Подстриженная трава газонов не имела должной густоты, на ней даже встречались проплешины голой земли. Зато хорошо оформленные указатели с неизменной стилизованной рыбкой-символом отеля отлично вписывались в тропическую растительность. Корпуса хоть и старой постройки радовали свежей покраской, основательностью планировки и наличием обширных террас. Отель явно старался выглядеть на свои четыре половиной звёздочки, но отсюда, с пассажирского места электрокара они казались слегка дутыми.

У розового корпуса машина остановилась, Света сунула водиле двухдолларовую монету и заспешила в номер. Машина за спиной не торопилась уезжать, Света была уверена в том, что кубинец пялится на её упругую попку, поэтому задорно вильнула бёдрами, взбегая по ступенькам. Лишь после того, как зажужжал замок, впуская Свету в номер, электрокар тронулся с места.

В номере уже тихонько шелестел кондиционер, обширная кровать кингсайз звала поваляться с дороги на мягких просторах. Устаревший телевизор с выпуклым экраном обещал ретровиденье модерновых программ. На стене висел аляповатый триптих, в цветовых текстурах которого проглядывалась всё та же рыбка.

Света бухнула сумку на прикроватный пуфик и ринулась в ванну. Скорей, скорей смыть унылую пыль мегаполиса. Ванна приятно обрадовала множеством отличных полотенец, тугими струями горячей воды в душе и мощным феном. «Время отдыхать» — сказала себе Света, чувствуя как усталость перелёта оставила тело после водных процедур. Хотелось обновления. Забыть папиков толстосумов, которые лапали её на кожаных подушках линкольна, забыть долларовые сотки, уплывавшие в карман Хорхе, забыть его глаза-буравчики.

Меняться Света решила начать незамедлительно и первым делом сменила серьгу пирсинга. Вместо привычного циркуляра на пупке с бусинками стразов, она втянула серебряную рыбку на коротенькой цепочке, поиграла мускулами живота. Рыбка запрыгала, непривычно щекоча своим металлическим тельцем кожу. На Кубе ей будет свобода, никакие джинсы, лосины не будут мешать ласкам гладкого серебра. Раздельный пляжный костюм еще пах фабричной свежестью новой вещи. Надевать его было настоящим удовольствием. Ажурный вывязанный топ и юбочка с разрезами на половину длины давали нужное сочетание строгости и легкомысленности. Очень лёгкий макияж — немного подведенные глаза и нюдовая помада, дополнил её наряд.

Света критично осмотрела себя в зеркале. Волосы распушились и вьющимися прядями падают на шею, подчёркивая высокие скулы, лицо свежее без дорожной серости под глазами, носик задорно вздёрнут в осознании собственной безупречности. Хороша чертовка!

Бар с напевным названием «Гуантанамера», согласно указателям, находился где-то в общепитовском уголке ресторанов, буфетов и прочих очагов кулинарных вкусностей. Света шла к нему, минуя шезлонги на голубых извивах бассейна. Издалека доносилась негромкая музыка. Неяркое освещение не мешало любоваться красотами звёздного неба. В Монреале из-за смога было счастьем увидеть пару звёздочек, здесь же бездна Млечного Пути щедро вываливала свои богатства в окаймлении созвездий. Особенно был хорош Орион, с вскинутыми руками и ярким поясом. Хотелось оттолкнуться от земли, улететь на его бело-голубые звёзды.

Музыка сменилась дробью залихватского ритма, жизнерадостный голос на трёх языках поведал, что в театре вот-вот начнётся шоу Майкл Джексон, в котором звезда поп-музыки только сегодняшним вечером обрадует гостей отеля своим выступлением. Света решила, что следуя русской поговорке, звезда эстрады на земле лучше далёких звёзд Ориона в небе и повернула в направлении театра.

Перед сценой в удобных креслах вокруг множества круглых столиков расположилась, по-видимому, львиная доля отдыхающих. Женщины оживлённо болтали, мужчины тянули из бокалов холодное пиво, клоун на сцене возился со стайкой детишек, пытаясь научить их танцу утят. Было много бодреньких старичков и старушек. Дешёвые отели — настоящая находка для семейного отдыха и пенсионеров. Смотреть представление поверх макушек и панамок публики не хотелось, Света огляделась в поисках свободных мест. Их практически не было. Пустовала пара кресел с краёв, было несколько свободных мест по центру у столиков одиноких подруг, но на креслах висели дамские сумочки, верная примета ушедших в туалет кавалеров. Она уже хотела плюнуть на культурную программу и продолжить поиски бара, когда заметила перспективное место. За столиком у сцены сидел здоровяк в красной цветастой рубахе и шляпе, сплетенной из пальмовых листьев, перед ним теснилась батарея полных и пустых бокалов с коктейлями. На кресло рядом с ним явно никто не претендовал. Ни одна женщина, рассчитывающая на мужское внимание, не дала бы столько выпить своему спутнику. Света уверенно пошла брать на абордаж пьянчугу.

— Позволите присесть? — спросила она у здоровяка по-французски. Судя по речи гида в автобусе, этот заезд туристов был полностью квебекский, и можно было не париться с английским.

— Конечно, это доставит мне удовольствие, — здоровяк смешно почесал свой облупленный красный нос и взглядом подозвал официанта, скучавшего невдалеке.

— Мне, пожалуйста, «Зомби», фисташковое мороженое и пепельницу, — Света сделала заказ, опустилась в кресло.

— А вы знаете толк в закуске, мне, пожалуй, тоже надо поправить башню, — улыбнулся здоровяк и сказал официанту. — Забери посуду амиго и принеси капучино.

Официант проворно убрал пустые стаканы, неуловимым движением забрал бумажку в одно песо, появившуюся в руке у здоровяка.

Света повнимательней всмотрелась в своего нового знакомого: далеко за тридцать, плечи широкие, но бицепсы без закачки, присутствует животик, чёрные глаза под полями шляпы блестят, крупный нос, большой рот с волевыми морщинками к уголкам губ. Света дала ему прозвище «Большой». Манеры у него отсутствовали напрочь, его улыбка была единственным знаком внимания. С уходом официанта Большой всецело занялся напитком в бокале с долькой лимона и коктейльной вишенкой. Судя по голубому цвету и маленькому маринованному огурчику, который сопровождал бокал, это был «Голубой Коллинз». Большой тянул коктейль с глубокомысленным видом Джеймса Бонда, обдумывающим налёт на Кремль с целью похищения Царь-пушки. Мелкими глоточками, смакуя содержимое бокала, его соломинка пробиралась через льдинки к дольке лимона на дне. «Вот пижон!» — подумала Света, и обратила своё внимание на сцену, где началось представление.

Под рёв сирен из облаков дыма, чеканя шаг, дюжина суровых парней в зелёной форме с бутафорскими винтовками промаршировала к рампе и построилась безукоризненным прямоугольником. Танцоры двигались слаженно, как единая военная машина, винтовки в их руках взметались и опадали, ни на миг не нарушая сложный узор движений. Вторя их резким, отточенным взмахам рук зазвучал шлягер They Don't Care About Us и двойник Джексона ворвался в ряды роботов милитаризма. В блестящем костюме, на фоне зелёных мундиров кордебалета, он был неотразим. Вначале Джексон синхронно повторял движение партнёров, но с более мягкой пластикой, затем между упражнениями в строевой подготовке он начал вставлять протестующие па, захватил управление над роботами-солдатами, навязал свой танец. Кубинцы от природы хорошие танцоры, но здесь помимо этого чувствовалась отличная хореография и выучка. Света была полностью увлечена представлением, когда официант принёс её заказ.

Зачарованная мастерством Джексона, который уводил свою бригаду за кулисы, Света машинально попробовала многоцветный коктейль. Следующую часть представления она встретила усиленным поеданием мороженного. Отделение началось жарким столкновением двух уличных банд. Танцоры в костюмах панков и байкеров эмоциональными замахами и выпадами с переменным успехом теснили друг друга, выясняя кто же из них круче на районе. Особенно выделялись две девчонки, по одной из противоборствующих сторон, сошедшиеся в яростном поединке. Когда кровожадная байкерша взялась за нож и кончина крошки-панка была близка, появился Майкл и убедительным танцем разрулил молодёжные разборки. Он был немыслимо хорош, настоящему Джексону стоило восстать из гроба, чтобы поучиться у этого кубинского пацанчика. Одна из тёток-бегемоток подхватилась со своего места, и устремилась к сцене, готовая обрушить на щуплого двойника Джексона весь жар своей любви. Её примеру последовал десяток восторженных девчонок, и вскоре у эстрады образовалась стайка поклонниц, ловящая каждое движение своего кумира смартфонами и планшетками.

Свете захотелось закурить, наблюдая этот вихрь эмоций. Она достала пачку тонюсеньких Давидофф. Какое же это наслаждение: побаловаться сигареткой! В противном Монреале человек с сигаретой в общественном месте приравнивается бандиту с кольтом, а здесь, на Кубе можно с удовольствием пыхнуть под классный спектакль.

«У вас огонька не найдётся?» — спросила она у Большого. Тот уже закончил потребление коктейля и теперь пил капучино. Огонёк у Большого нашёлся в виде солидного Зиппо, который он достал из кармана рубахи. В завитушках гравированного орнамента на корпусе зажигалки скалился свирепый волк, над ним находилась надпись «Moon Wolf». Света прикурила, не удержалась от кокетливого вопроса: «Вы такой же жестокий как этот волк?». Большой улыбнулся и ответил вопросом на вопрос, причём на чистом русском языке: «Ты сейчас на работе или отдыхаешь?».

Вопрос был жестким, у Светы вспыхнули щёки. Большой смотрел на крохотную буковку эйч в кружочке, вытатуированную у неё на сгибе локтя, Хорхе метил ею своих девочек. Большой неплохо разбирался в ночной жизни Монреаля, сразу вычислил её акцент, надо было отдать ему должное.

— Отдыхаю, — сказала она с вызовом, возвращая ему зажигалку.

— Купил её из-за звезды, — Большой показал большую, совершенно советскую звезду на задней стороне зажигалки, протянул руку для приветствия, — Саша.

— Очень приятно, Света, — пожимая его руку, Света обратила внимание на то, что у Саши не было браслета. — Ты не из этого отеля?

— Ага, проездом, остановился градусами подзаправиться.

— Куда едешь?

— На Пилар, за «Папа Дублэ».

— Что это?

— Выпивка такая забористая.

— Зачем за ней ехать? Ребята из бара тебе любой коктейль соорудят.

— Там, с Хемингуэем она пьётся по-настоящему.

— Хемингуэй твой друг?

— Хемингуэй — писатель, давно умер.

Света озадаченно взяла соломинку и потянула из своего бокала коктейль. Мужик явно был с приветом. Тащиться куда-то, чтобы так заморочливо побухать может только явный шиз. Надо ж ей было в первый же вечер упасть рядом со спецом по татушкам шлюх!

— Откуда девочек Хорхе знаешь? — спросила она.

— Я ему тачки подгонял.

Сашок был немногословен. Оно и правильно. Меньше болтаешь, меньше отгребаешь нежданок в жизни. Хорхе постоянно менял лимузины, чтобы они не примелькались у полиции на точках. У копов частенько бывает интерес прихватить девочек на коксе, раз-два и оглянуться не успеешь, как станешь стукачкой. Значит Сашок или сам держит гараж или водила лимузина. Нет, это полная непруха, в первый же вечер на отдыхе грузиться монреальскими раскладами. Но ведь Сашок ни при чём, он бухал и никого не трогал, сама ведь к нему подсела. Сразу себя обозначил, не стал темнить. Может не такой и шизанутый, как с первого взгляда кажется. Света решила больше не ворошить квебекские темы и спросила: «А что за место, куда ты едешь? Что за Пилар?»

— Пляж на острове Гилермо, его назвали именем яхты Хемингуэя.

— И что там прикольного?

— Ничего особого — бар и кучка навесов на берегу.

— Какой бар на пляже в десять вечера? Там ведь никого не будет!

— Это да, они закрываются, как только садится солнце, но сегодня там выездная вечеринка, бармен лучший на островах.

— Хороший бармен и вся радость?

— Нет конечно, радость в месте, оно точь в точь как в его книжке «Острова в океане».

— Ну и что там делали люди в книжке, выпивали на пляже?

— Нет, за немцами гонялись.

— Да ладно, не заливай, какие на Кубе немцы?

— Немцы с подводной лодки.

— Но сейчас там нет ни немцев ни Хэмингуэя.

— Кое-что осталось. Для меня это клад. Клад Хэмингуэя.

— Как можно так балдеть от какой-то книжки?

— Ха, а как можно балдеть от какого-то Джексона, который и не Джексон вовсе, а бедный кубинский нищеброд? Выкрутасничает перед туристами под чужую америкосную музыку за миску супа, звезда, — Сашка кивнул на поклонниц, которые тянули к своему кумиру руки с мобилками, чтобы сделать снимок. — А дедушка у него точно кричал: «Но пасаран!» и бегал с автоматом в заливе Свиней. Мне нравится творчество свободных людей, а не пляски рабов на отельных плантациях.

— Сложный ты, Саш, человек, он ведь просто красиво танцует.

— Так и у меня просто красивое выпивание, — Сашка взглянул на наручные часы, отставил чашку — буду двигаться.

Света посмотрела на сцену. Двойник Джексона танцевал Билли Джин, выдавая офигенную лунную походку. Его движения были настолько неуловимы, что казалось он, просто перетекает на ногах из одного положения в другое, чтобы взорваться внезапными движениями бёдер. Когда он схватил себя за промежность знаменитой белой перчаткой с блёстками, девчонки с мобилками взвыли в экстазе. Им было хорошо, а вот Сашка Свете кайф от представления поломал. Она подумала, как много времени парился кубинец, всматриваясь в танец настоящего Джексона, чтобы выучить все секс фишки чернокожего, так сильно не похожие на тонкую эротику родной сальсы-ламбады. Сколько же сейчас танцует таких Джексонов по кубинским побережьям?

— Возьми меня с собой на Пилар, — внезапно для самой себя попросила она Сашку.

— Тебя? Там надо будет немного проплыть, — Света в голосе Сашки услышала сомнение командира диверсионной группы, отбирающего среди новобранцев кандидата для опасной вылазки.

— Плаваю хорошо. Море люблю. Купальник на мне, — короткими фразами ответила немного обиженная Света. Впервые в жизни мужик выбирал её не за красоту, а за какое-то плаванье.

— Ты как Красная Шапочка из анекдота: «Дорогу знаю. Секс люблю». Пошли, у меня джип на входе припаркован, — несмотря на выпитое, Саша поднялся легко, бесцеремонно протянул руку.

— Выпивши, машину поведешь? — спросила Света, вкладывая пальцы в его широкую ладонь.

— Поможешь до руля дойти, а там буду за него держаться, авось, сидя не упаду.

Они пошли по направлению к лобби, взявшись за руки как старые знакомые. В этом Хорхе сослужил хорошую службу, не было нужды разыгрывать из себя невинную девочку студенточку, всё шло как после обычного съёма клиента в баре. Но быть просто любопытствующей шлюхой Свете не хотелось. Можно подумать, у Сашки есть Хэмингуэй, а у ней что, не было в жизни ничего красивого?

— Я вот посмотрела на этого Джексона и вспомнила, как картины штамповала на продажу, — сказала она, — пишешь распахнутое окно на море с развевающимися занавесками, стабильно уходит по сто пятьдесят доллариков.

— И много окон распахнула?

— Прилично, где-то полсотни.

— А своё что-то было?

— Да, в начале рисовала коралловых дев, а потом ушла в информели.

— Информели? Что за мьель и с чем его едят?

— Это такое направление в абстрактной живописи. Я же в Монреаль приехала учиться, там сильная школа.

— Да, помню, на курсах по интеграции иммигрантов нас гоняли по всем музеям. Как-то поставили меня перед картиной Риопелля и спрашивают: «Чего видишь?». Я возьми и брякни: «Недельный чек на сто пятнадцать долларов за учёбу». Шуму было ого-го.

— Хамло необразованное — Риопелль мой кумир! — Света возмущённо хлопнула Сашку по плечу.

— Ладно, ладно, — Сашка примирительно поднял руки, — абстракционизм не моё, был на выставке постимпрессионистов, автопортрет Ван Гога для меня вершина абстрактного.

Света поняла, что недооценила этого тюфяка с облезлым носом. Судя по тому, как он безошибочно назвал мастера информального искусства, помимо выпивки с Хэмингуэем и проката лимузинов для Хорхе он много чем интересовался в жизни. Они ещё немножко посудачили о живописи, потом перешли на квебекское кино и к парковке пришли с общим мнением, что в жизни монреальские госпиталя намного страшнее, чем это показано в оскаровском «Нашествие варваров».

На парковке стоял ряд маленьких открытых джипов сузуки. Сашка галантно распахнул дверь крайнего, помог Свете сесть. Когда его рука деликатно придержала Свету за талию, ей почему-то вспомнилось первое свидание. Тогда неуёмный Борька, балбес-одногруппник, потащил её кататься на санках. Посадил вот тоже так бережно, а потом вместо того чтобы самому сесть, коварно разогнал её и направил на здоровущий бугор. До бугра они летели вместе — Света и санки, а вот после бугра раздельно, санки дальше по склону, а Света под большим углом к горизонту. Чем-то походил Сашка на Борьку, когда садился за руль.

— Ты ведь не будешь гнать? — спросила она, застёгивая ремень безопасности.

— Ну, Свет, чем быстрее едешь, тем лучше ветер выдувает ром, — Сашка достал из бардачка пару тонких кожаных печаток для вождения. — Ты ведь не хочешь долго ездить с нетрезвым водителем?

— Я не хочу в больницу попасть, я не брала отдельную медицинскую страховку.

— Медицинская страховка тебе не понадобиться, — заверил её Сашка. — Но, страхование жизни может пригодиться.

Он положил руки в перчатках на руль, завёл двигатель, резко сдал назад, выводя джип с парковочного места, и ещё резче рванул вперёд. Свету вдавило в сиденье, как космонавта на старте, голова вжалась в подголовник. Джип ракетой вылетел на второстепенную дорогу, набирая скорость.

Автобус, на котором ехала из аэропорта Света, показался ленивой улиткой в сравнении с маленьким джипом. Света даже боялась посмотреть по сторонам, где растительность слилась в бешено несущееся кино свихнувшего кинопроектора. Вперёд, только вперёд можно смотреть на такой скорости. Ветер безжалостно разметал её волосы, свистел в ушах, пальцами холода пробирался под жиденькую сеточку вязаного топика. Какой-то жук больно стукнул по щеке.

«Это взлётная полоса!» — прокричал ей Сашка: «Она просит скорости!». Света осторожно посмотрела чуть правее полотна дороги — силуэт большой башни аэропорта прорвал гущу деревьев и стремительно улетел назад. Времени подумать, откуда взялся аэропорт на дороге, у Светы не было. Джип отбросил вслед за башней и деревья, теперь по бокам неслись болота с вкраплениями мангровых кустов. Они мельтешили, постепенно исчезая, уступая место девственной чистоте океанских вод. Сашка сбросил скорость только когда показались огни на побережье, джип проскочил бухту, полную лодок и катамаранов. Вскоре они приехали на слабо освещенную стоянку, с припаркованными автобусом и несколькими легковушками. В одной из них Света признала потрёпанный жигулёнок. Сашка пристроил джип рядом, заглушил мотор.

— Ну как, понравилось взлетать? — Сашка снял перчатки, с явным сожалением вылез из джипа, достал сумку. — Всегда, когда проезжаю тот заброшенный аэропорт, представляю себя пилотом.

— Хорошо, что не космонавтом, — Света достала косметичку, поправила растрепавшиеся волосы.

— В детстве очень хотел стать космонавтом, но полетел, как сказал Незнайка, с крыши на чердак!

— Пошли, Гагарин, в своём микрокосме.

По голубым мосткам с перильцами они прошли через полосу невысоких дюн и вышли к океану. Над горизонтом повисла огромная луна, ведя лунную дорожку от вытянутого острова вдалеке к белой полосе пляжа. Звёздам полная луна почти не мешала, они, так же как и в отеле, манили к себе пышностью созвездий.

Вечеринка была в разгаре, группка людей окружила гриль, многие танцевали, в сторонке, прямо на песке пляжа стояли столики с фуршетным накрытием. Вдоль берега плыл катамаран с белым парусом, на нём играла музыка, слышался женский смех.

«Вовремя приехали, сейчас они доплавают, катамаран освободится. Пошли в бар», — Сашка показал на хлипкую деревянную конструкцию под лиственной крышей.

Бар носил гордое имя «Хэмингуэй», над барменом две деревянные рыбищи с клювами дятлов смотрели друг на друга, видимо поражаясь собственному уродству. Сашка, пояснил, что это не совсем удачная стилизация голубых марлинов, которых любил ловить Хэмингуэй. Бармен расторопно соорудил им два бокала красноватого коктейля, и вдобавок наполнил им огромную термокружку, которую достал из сумки Сашка. К вящей радости Светы он заказал ей хвосты лангустов.

— Поразительный баланс, алкоголь не чувствуется, сладкой приторности нет, идеальный сочетание крепости и свежести, — Сашка блаженно потянул коктейль, когда они сели за мраморный столик в удобные плетёные кресла.

— Я понимаю, что, наверно, оскверняю твоей ромовую святыню едой, но я сильно проголодалась, — после пары глотков Света нетерпеливо вонзила нож в мясо. Сочная мякоть, возлежащая на крупных хитиновых сегментах хвостов, была поразительного вкуса истомившейся в жаре манны из глубин океана.

— Голодающим дозволительно, — заметил Сашка, — выжми на кусочек лимончик, подчеркнёт насыщенность мяса.

— Ты такой гламурный, тебе пальмовая шляпа не жмёт?

— Жуй-жуй гангрена, может, подобреешь.

— А ты хлебай-хлебай, может, звёзды ближе станут, космонавт. Где твой обещанный клад? Наврал, чтобы споить девушку?

— Хотел бы споить, не угощал бы лангустами. С ними можно выпить море рома, и будешь трезвой как стёклышко, — Сашка, откинулся в кресле, положил ноги на перильца навеса. — Клад там, чуть левее Кайо Медиа Луна. Всё точно, как в книжке. Поплывём туда на катамаране, сейчас как раз отлив.

Света проследила за взмахом Сашкиной руки в направлении островка. Его вытянутая форма с гребнем деревьев напоминала подлодку, не немецкую конечно, за которой гонялись парни Хэмингуэя, а жульверновскую подлодку капитана Немо, который решил отдохнуть на Кубе от кругосветного путешествия. Ну что ж к Наутилусу так к Наутилусу, кормят-поят хорошо, что ещё надо девушке в лапах маньяка-романтика?

От берега они отчалили через полчаса. Кубинец на катамаране поначалу отрицательно мотал головой в ответ на все посулы. У него де обслуживание вечеринки закончилось и долго ехать домой, но купюра в пятьдесят песо, всё-таки возымела своё действие. Сашка спрятал все их вещи в сумку, остался только в пляжных шортах, расположился спереди на лёгкой сетке и объявил себя капитаном. Кубинец получил указание плыть строго на западный конец острова, а Свете было приказано сидеть рядом с ним на корме и следить за гиком, чтобы не гикнуться за борт.

Катамаран скользил водами Пилар по кошачьи легко, оправдывая название «Хобби Кэт» на парусе. Изредка кораблик слегка наклонялся, когда кубинец перебрасывал со стороны в сторону палку, которую Сашка назвал гиком. Приходилось действительно смотреть за этой штуковиной, пару раз она чуть не заехала Свете в глаз.

Когда огни на берегу отдалились, превратившись в россыпь светляков на фоне дюн, Сашка начал командовать кубинцем, выводя катамаран к какому-то месту. Тот указания по смене курса выполнял, но всё время показывал в сторону постройки на острове, и говорил, что заходить надо правее а не левее относительно её. Когда Сашка сказал бросить якорь, кубинец засмеялся, обнажив крепкие зубы на загорелом лице. Тем не менее, якорь бросил, и, покопавшись у себя в рюкзаке, протянул Свете пару потрёпанных ласт. «Наш капитан ошибся, бери, юнга, тебе долго придётся бултыхаться» — сказал он с соболезнованием. «А, не слушай его, — Сашка полез в свою сумку, достал герметичную кружку с коктейлем и пакет чипсов. — Он здесь только днем мотается. Слышал про звон, да не знает где он».

Света ласты взяла, но одевать их не торопилась. До острова оставалось ещё приличное расстояние. Куда собрался плыть Сашка с кружкой и чипсами было не понятно. Отдалённость берегов, его, тем не менее, не смущала. Он повернулся к воде спиной и ловко, почти без всплеска, ушёл с поплавка катамарана прямо в лунную дорожку. Вытянувшись, поплыл на спине, подняв руки с ношей над водой. Через некоторое время он остановился, дал ногам погрузиться, закрутил головой по сторонам. Кубинец довольно осклабился, наблюдая за его манёврами. Сашка пристально всматривался в воду, медленно вращаясь вокруг своей оси. В конце концов, он опять лёг на спину и проплыл метров двадцать. Внезапно Сашка остановился, и вдруг, поднялся над водой по пояс, торжествующе помахал рукой. «Давай сюда, Свет, места мало, но на двоих хватит!» — крикнул он, прикладываясь к своей кружке.

Света отдала ласты кубинцу, у которого на лице был общенациональный траур по поводу национального посрамления. С катамарана она спустилась осторожно, придерживаясь за верёвку на борту. Вода была тёплой, какой-то уютной, возможно этому немало способствовал «Папа Дублэ», который Света с удовольствием допила перед отплытием. Про хорошо плаваю и люблю море, она Сашке наврала: больше любила бассейн и плавала в нём только по-собачьи. Тем не менее, в грязь лицом не ударила, подплыла к Сашке с гордо поднятой головой, заодно, чтобы не замочить волосы.

— Осторожно, это большой котёл затонувшего корабля, — предупредил её Сашка.

— Тебе про него Хэмингуэй нашептал?

— Нет, сюда иногда туристов привозят понырять, в обломках полно рыбы, даже мурену разик видел. Потом уже прочитал про это место у Хэмингуэя.

— Ааа, дурак ты Сашка, — услышав про мурену, Света отчаянно заработала руками и ногами.

— Да успокойся, тут глубина семь-восемь метров, мурены любят сидеть на дне в норах и никогда не всплывают, — успокоил её Сашка.

Света наткнулась ногой на покатую шершавую твердь, поспешно стала на неё рядом с Сашкой. Было в этом что-то мистическое, спокойно стоять ночью на водном просторе, рядом с покачивающимся катамараном. «Возьми, покорми желтохвостов», — Сашка протянул ей чипсы. Она разорвала пакет и посыпала оранжевыми треугольничками серебро лунной дорожки. Какое-то время они плавали на поверхности отважной флотилией крошечных корабликов, затем вода забурлил сотнями всплесков. Голодные рыбы набросились на полуночное угощение. В лунном свете образовался пёстрый живой ковёр. В смешении воды и плоти бурлила жизнь океана. Света почувствовала сначала отдельные, потом многочисленные касания своего тела под водой. Это было с одной стороны тревожно, с другой приятно, рыбы взяли её в свою компанию. Она высыпала остатки чипсов прямо у живота, рыбка её пирсинга радостно затрепетала, встречая ласковые прикосновения живых подруг. Щемящее чувство долгожданной свободы наконец-то нахлынуло волной короткого океанского счастья.