«Минэн-Олэн»

«Застре-лись, застре-лись» — деловито стучали колёса. За окном крутыми холмами стелился уральский лес. Из окна поезда он казался одной большой тушей, которую лишь изредка прорезали каменные осыпи с язвами лишайников. Деревья разрывали сплошную плоть ветвей, и они торчали над камнями как края раны. «Тебе действительно пора умирать Артём Кондратьевич, если ты так смотришь на природу». — Штабс-капитан сделал большой глоток чая и откинулся на бархатном диване.

— Вы никак в томлении духа, ваше высокоблагородие? — его попутчик, дородный купец в чёрном сюртуке, смотрел поверх газеты с хитроватым прищуром чуть раскосых глаз. — Может, желаете развлечься беседою? Так я готов представиться — Шепелев Спиридон Матвеевич, купец, следую в деревню на отдохновение от трудов тяжких.

— Честь имею представиться, Злобин Артём Кондратьевич, штабс-капитан.

— А следуете куда, позвольте полюбопытствовать, Артём Кондратьевич?

— В Екатеринбург, по служебной надобности. — Меньше всего Злобин хотел сейчас с кем-то говорить, но вежливость, привитая ещё с кадетского корпуса, не позволяла ему отмалчиваться.

— Вы не гневайтесь на меня, старика, но я многого на своем веку понагляделся. Такие глаза у товарища своего видел. Жена от него ушла, так он головой в прорубь, бултых, и прими господи душу раба твоего. Вы, Артём Кондратьевич, человек государев, небось, при оружии, не хочу, чтобы довели себя до греха в моём присутствии.

Злобин промолчал. Прав, прав был купчина. Вот он саквояж, рядом на диване, а в нём кобура с офицерским самовзводом. Только не будет он стреляться на людях, выйдет на первом подвернувшимся полустанке. Найдёт мужика с телегою, чтобы вывез в чащобу. А там, пуля в висок и на прокорм диким зверям, чтобы и духа не осталось от неудачливого карточного игрока.

Купец воспринял молчание офицера как бессловесный ответ и нахмурил густые, кустистые брови:

— Нетути такого искушения на матушке земле нашей, ради которого пристало торопить господа. В грехе живём, но должно искупать этот грех до самого последнего мига перед юдолью земной. Господь не оставит, направит на путь, только самому желание нужно приложить превеликое.

— До бога далеко, а люди, они рядом. Как можно жить среди них, если честь потерял?