«Секрет «Лолиты»»

Давненько мы что-то не испытывали никаких приключений, — сказал мне Волошин. — Вы не находите, Николаевич? Жизнь становится пресной и скучной.

Я не хочу показаться суеверным, но, честное слово, иногда мне кажется, будто Сергей Сергеевич наделен чудесным даром накликать удивительные события… Так произошло и теперь, хотя в тот момент, когда Волошин произносил эти слова, решительно ничего вокруг не предвещало никаких приключений.

Мы с ним стояли на полубаке и любовались, как острый форштевень нашего «Богатыря» вспарывает голубовато-зеленую воду, и она оживает, вскипает, вздымается белоснежной пеной.

Этим можно любоваться часами. Так же как стоять на корме и провожать взглядом убегающие вдаль, к горизонту, пенистые, постепенно успокаивающиеся валы, наконец растворявшиеся в безбрежном океанском просторе. За таким занятием нередко я заставал даже капитана Аркадия Платоновича. Поставив одну ногу на перекладину леерной стойки, облокотившись на колено и подперев подбородок рукой, он мог стоять долго, погруженный в какие-то думы, известные лишь ему.

Где-то за краем неба остались остров Пасхи, Маркизские острова, воспетые Мелвиллом, остров Питкерн, где основали знаменитую колонию мятежники с «Баунти». Так же останутся за горизонтом острова Общества с их прославленной жемчужиной — Таити. А мы идем мимо, деловым и строго размеренным курсом.

Наш «Богатырь» — настоящий плавучий институт с двадцатью шестью лабораториями. У нас есть собственный вычислительный центр с новейшей ЭВМ, три вертолета и даже маленький дирижабль, в сложенном виде хранящийся в трюме. Есть мезоскаф, способный погружаться на глубину до километра и брать со дна пробы грунта стальными клешнями. Есть великое множество всяких хитроумных приборов. Они позволяют ученым сорока с лишним специальностей изучать одновременно и глубины океана, и волны на его поверхности, и течения, и все, что творится в атмосфере на высоте до нескольких десятков километров, куда, если надо, взлетят ракеты, запущенные со специальной площадки.