«Созвездие гончих псов»

Борис Лавров Созвездие гончих псов

Динго. I

I.

Сон никак не хотел уходить. Солнце давно уже светило в глаза, всячески намекая, что время движется к полудню, но я только больше жмурился. Желания вставать не было ни на каплю. Ни журчание ручейка, ни пение птиц в глубине леса не нарушали моей дремоты, а только как бы обрамляли ее. Ну как тут проснешься? Что за насилие над собой?

Но повалявшись так с полчаса, я понял, что вставать все-таки надо. Весь день не проспишь, тем более что во мне начал пробуждаться, потихоньку царапаясь изнутри, голод. Не сильный, но ноющий, настырный и мешающий на чем-нибудь сосредоточиться. Такой голод всегда напоминал мне зверька вроде суслика или хомяка — суетливый и жадный, он хотел запихнуть себе за щеки как можно больше запасов и ни с кем ими не делиться. Впрочем, мне и не с кем было — я был абсолютно один, и это было прекрасно. Я был предоставлен самому себе. И сейчас я встану не потому, что так нужно или кто-то сказал, а потому что сам решил. Потянувшись всем телом, я вскочил на четыре лапы.

Неожиданно? Вы уже настроились на что-то другое? Ну что же, если вы намерены дочитать этот рассказ до конца, то к неожиданностям вам лучше привыкнуть. Да и в жизни, как говорит мой опыт, может случиться всякое — лучше быть готовым ко всему.

Но в тот момент ничего не нарушало моего безмятежного спокойствия (и это было даже немного странно, в дальнейшем вам предстоит в этом убедиться). Итак, я потянулся, вскочил на четыре лапы и начал втягивать носом воздух. Воздух был густой, горячий и полный запахов. Многие считают, что запах — это что-то легкое, еле уловимое, не идущее ни в какое сравнение со звуком или изображением. Я немного жалею тех, кто так думает. Чтобы быть счастливым, вы должны постоянно чувствовать три основных запаха — запах солнца, запах сухой земли и запах воды. И регулярно примешивать к ним еще один — запах адреналина и страха. Запах охоты. То самое, чего мне сейчас не хватало.

Однако охота начинается не со страха и адреналина — она начинается с куда более банального запаха. С запаха пыли. Просьба не путать его с упомянутым выше запахом сухой земли — если первый вызывает чувство надежности и уюта, то второй может вызвать только раздражение, и к тому же ужасно щекочет ноздри. Если бы можно было от него избавиться, то любой уважающий себя хищник с радостью сделал бы это. Однако охота невозможна без выслеживания — а значит, и без его постоянного спутника, запаха пыли. И я, заранее чихая, приник носом к земле, стараясь уловить след какой-нибудь некрупной дичи. Вообще-то номинально я являюсь одним из самых грозных хищников в округе, но достаточно юный возраст и отсутствие надежной компании не давали мне поохотиться на кого-нибудь побольше и примиряло с необходимостью поймать и распотрошить кого-нибудь пернатого.

Запахов пернатых, мохнатых и даже иглокожих соседей вокруг тоже вилось великое множество. Но одно дело — почуять, что рядом, где-то на том же куске леса, есть какое-то животное, и совсем другое — выследит по тонкому следу запаха кого-нибудь конкретного. Выследить, не выдав при этом себя. До последнего момента.

Внезапно мою голову закололо какое-то беспокойство. Что-то в окружающей меня обстановке было не так, как обычно. Что-то шло не по плану, не по стандартному сценарию. Вот только что?.. Я наморщил рыжий лоб, покрытый короткой шерстью. Никак не могу сообразить. Ну и черт с ним, пусть. Меня сейчас волнует другое. Я вновь наклонился к земле и настроился на слежку. Голод ворочался уже сильнее, и это подстегнуло меня и немного обострило мои и без того сильные чувства.

На деревьях вокруг висело немало летучих мышей. Я не стал обращать на них внимания — мяса на два укуса, зато писка, визга, вонючей шерсти и противного хруста крыльев — выше головы. Да и висят высоковато. То и дело пролетающие попугаи мне тоже не подходят — слишком уж они проворны, даже если и сядут, то успеют трижды вспорхнуть, прежде чем я накинусь на них. Нет, тут нужно что-то другое. Например, запах не слишком большой нелетающей птицы — судя по всему, это была глазчатая курица — меня заинтересовал. Если мне удастся расправиться с ней, еды должно хватить на весь день. Конечно, получить большой шипастой ногой было бы неприятно, но, в конце концов, хищник я или нет? В охоте всегда есть определенный риск… Но я должен показать этой безмозглой птице, кто здесь главный! Азартно взяв след, я начал пробираться вперед, стараясь не слишком шуметь. Вперед… Вправо… Опять вперед… И еще немного влево… Есть! Мой нос раздвинул высокую траву, и я увидел курицу, преспокойно пьющую из полувысохшей лужицы. Она была одна — как и я, и это было хорошо, ведь с целой стаей я мог бы не справиться. Да что там, точно бы не справился. Позорного бегства от пинающихся и клюющихся птиц я искренне не хотел, поэтому тихо порадовался такой удаче. Теперь самое сложное (и самое интересное) — непосредственная атака на жертву. Запах адреналина вокруг меня стал густым, как ил, в ушах отчетливо был слышен стук моего собственного сердца. Страха пока не было — жертва еще не успела меня увидеть. Я сжался, собирая все свои нервы и все свои мышцы в один комок — и… Прыгнул.

Увидеть меня птица еще успела. А вот осознать — вряд ли. Ее возмущенно-паническое воркование, резкая волна страха и один короткий кувырок по траве длились от силы две секунды. Она только поняла, что с ней происходит что-то не то, а что именно — не было времени понять, потому что я уже перекусил хрупкую шею курицы. Несколько уже бессознательных судорог — и я, растрепанный и мокрый (вмазался в ту самую лужу, из которой птица пила), тяжело дышал над теплой тушкой. Вот так и бывает — выслеживаем долго, а сама схватка длится несколько мгновений.

Что-то не то… Это чувство охватило не только курицу. До этого я был занят слежкой, но теперь оно было сильнее, сидело внутри меня, сверля похуже голода… Я помотал головой, отгоняя странные ощущения. В самом деле, возможно, это просто головокружение после большого прыжка или еще что-нибудь?

Курица — а это была самка — весила каких-нибудь пару килограммов, а то и меньше, но мне этого хватало надолго. Утолив первый голод, я оттащил тушку к себе. Не на ту поляну, где я дремал утром, а в свою родную нору, где мне предстояло скоротать остаток дня. Дневные вылазки были кратковременными и непостоянными — самая активная жизнь в лесу кипела ночью.

Моя нора была глубокой, сухой и теплой, от нее исходил тот самый запах сухой земли. Я вдохнул его полной грудью. Приятно оказаться снова дома… Нора была моим и только моим местом. Когда-то тут жил кто-то другой, но когда я впервые ее обнаружил, она уже пустовала. Когда-нибудь я, возможно, и приведу сюда кого-нибудь… А еще позже — по ней, возможно, будут бегать мои дети… Но мне об этом было думать еще рано. Чтобы вам было понятней, поясню — на человеческий возраст мне было тринадцать с небольшим лет. Возраст вполне самостоятельный для того, кто является одним из самых опасных хищников в округе, поэтому я давно уже жил один. Но что до любви и продления рода — нет, с этим я еще подожду.

Я взял в зубы небольшую кость (остальная тушка разместилась в другом, специально предназначенном для этого углу) и устроился поудобнее. Настроение было преотличное, если бы еще в зубах не застряла пара перышек…

Чувство обеспокоенности и осознания того, что что-то идет не так, накрыло меня так же внезапно — уже третий раз за достаточно короткое время. Я нахмурился. Что же неправильно? Нет, это не может быть просто так. Где-то какая-то ошибка, обычно все как-то иначе… Нет…

Помучившись над этой загадкой несколько минут, я уже собирался махнуть лапой на все чувства и ощущения и заняться костью, как вдруг меня точно пронзило. Точно! Как же я сразу не сообразил! Это же… Это… Я вскочил, откинув в сторону кость и стукнувшись головой о потолок норы, застревая, кинулся к выходу наверх, вылетел на поляну, огляделся, тяжело дыша… Это невероятно. Это невероятно. Невероятно!

Несоответствие было только одно. Зато какое! Мое сердце готово было вылететь из грудной клетки, стуча в три или четыре раза сильнее, чем тогда, во время охоты. Я с совершенно окосевшим взглядом обозревал все, что находилось вокруг. Объяснения произошедшему не было.

Итак… Подытожим. Я — молодой пес динго. Я только что загрыз глазчатую курицу, а после этого лежал в норе и грыз ее кость. И, кроме того, я, вне всякого сомнения, нахожусь в Австралии.

Несоответствие было в том, что еще вчера я был человеком и находился в Англии, в Хэмпшире.

А что? Я же предупреждал, что неожиданностей будет много.

II.

Сердце не прекращало своих попыток проломить мне ребра и выскочить наружу, хотя дыхание немного успокоилось. Так. Не отвлекаться. Думать. Думать серьезно. Почему это произошло? Что мне теперь делать? Спокойно. Не волноваться. Думать.

Практически сразу я понял, что метаться по поляне и звать на помощь бесполезно — в текущей ситуации я никак не мог себе помочь. Я даже говорить по-человечески не мог. Поэтому мне оставалось обдумывать произошедшее. Я превратился в динго. Я каким-то непонятным образом попал в Австралию и вселился в тело дикого динго. Да, не превратился, именно вселился — я это понял почти сразу. Не смотря на то, что я полностью вспомнил, кем я был раньше, мое восприятие мира сильно отличалось от обычного человеческого. Я видел, слышал, обонял как пес — ну, это, положим, понятно, я ведь в теле пса. Но откуда я знал все те подробности быта динго? Почему я помнил не только свою прошлую человеческую жизнь, но и свою жизнь динго? Откуда я, например, знал, что та птица, которую я загрыз час назад — именно глазчатая курица, если до этого я (человеческий я) из всех австралийских птиц знал только эму да казуара? Почему меня не передергивает от сырого, еще теплого мяса этой самой курицы? Нет, я не превратился. Я именно соединился с каким-то динго.

На какое-то мгновение я даже засомневался — а может быть, это моя человеческая жизнь — вымысел? Может, я только что придумал ее? Но, помотав головой, я отогнал эту мысль — уж больно живыми были воспоминания. Интересно, а может быть, сознание динго сейчас в моем теле? Несмотря на весь шок, я хихикнул. Вышел очень странный звук. Ничего, небось, мое подсознание поможет ему разобраться.

Так. Что произошло — мы разобрались. Теперь бы выяснить, почему это произошло. И вот здесь — дубль пусто. Вы когда-нибудь раньше слышали о том, чтобы люди превращались, вселялись или обменивались телами с животными, да еще и находящимися на другом конце света? Честно говоря, я даже о «близких» превращениях не слышал.

За кустами что-то зашевелилось. Внутреннее «я» подсказало мне, что это могут быть шакалы и что мне лучше убраться обратно в нору, что я и сделал. Доползя до прежнего места, я машинально цапнул пастью оброненную кость, застыл на пару секунд, собираясь выплюнуть ее, а потом мысленно плюнул на это — если уж я стал животным, то и питаться надо соответственно. Кругом джунгли, и никто здесь не сварит супа и не налепит котлет. То, что до ближайшего человеческого жилища достаточно далеко, я тоже чувствовал инстинктивно.

Итак, еще спокойнее. Ну превратился и превратился. Почему — непонятно. Сделать ничего нельзя. Отлично! Значит, буду сидеть тут и ждать… Чего? А не знаю. У моря погоды. В самом деле, может быть, если я заснул человеком, а проснулся динго, может быть, мне стоит попробовать снова заснуть? Маловероятно? Ну а мало ли! Надо попробовать, ну что я теряю? Правда, проблема была в том, что прямо сейчас заснуть ну никак не получится — уж слишком много эмоций бурлило во мне. Заснешь тут! Это было не проще, чем еще совсем недавно — проснуться.

Значит, остается только ждать. Что же. Я положил голову на лапы, закрыл глаза и постарался расслабиться. Выходило это, конечно же, не лучшим образом, но я старался.

В голове пролетали самые разные мысли. Вперемешку плыли воспоминания из человеческой и звериной жизни. Вот я в Лондоне, на большом празднике. Вот я, еще детенышем, впервые вижу кенгуру. Вот я заканчиваю третий класс. Вот моя первая охота. Вот…

Вообще, честно говоря, в том, что я превратился именно в динго, есть большая ирония. Дело в том, что меня зовут (звали?..) Дик Бинго. Практически Динго. Меня раньше так дразнили в школе, пока я не намылил обидчикам шею, сам попутно потеряв пару молочных зубов. Хотя если задуматься — а что в этом было такого обидного? Не лягушкой, не коровой. Благородным животным. Хищником. Я шевельнулся, рассматривая получше свои рыжие лапы. По правде сказать, всегда мечтал быть рыжим. Не знаю, почему, глупо, но мне почему-то казалось, что рыжие волосы — это весело. Но я как родился брюнетом, так и оставался им… До сегодняшнего дня. Вот такое вот бинго.

Текли минуты, и мне начало казаться, что ничего такого страшного в моем положении нет. То есть, конечно, я понимал, что насовсем такой вариант не подойдет, но побывать в шкуре зверя — почему бы и нет? Недельку пожить так — даже приятно. Кому еще из моих друзей выпадала возможность пережить такое приключение? В том, что это — не навсегда, я почему-то был уверен. Ну не может быть так, чтобы туда — можно, а обратно — никак! Я обязательно стану самим собой и буду вспоминать эти дни с улыбкой! А пока — буду наслаждаться запахом яркого солнца и охотиться на куриц!

Интересно, а что сейчас творится дома? Я задумался. Хорошо еще, если мое тело тоже кто-то занял. Конечно, он может там с непривычки или от усердия что-нибудь натворить… Но все-таки это было бы намного лучше, чем если бы я просто исчез из родного дома, будто растворившись. Поднимется паника — мама дорогая, нет, мне такого совсем не нужно. Любые перспективы остаться в шкуре динго до конца жизни пугали меня намного меньше, чем сцена объяснения после подобной «пропажи». Это же… Это же катастрофа! Я снова погрустнел.

В самом деле, а что, если я не стану обратно собой? Так и буду жить в лесу? Динго живут не так уж долго, между прочим. А если я стану собой, но останусь тут, в Австралии (в том, что это именно Австралия, сомнений не было: уж больно специфическая флора и фауна, да и подсознательные «звериные» воспоминания говорили то же самое)? Долго ли я протяну тут? Да уж… Не самые радужные перспективки.

Время шло, снаружи уже стемнело; я, шевеля затекшими от неподвижности конечностями (ходить и даже бегать на четырех лапах мне было ничуть не сложно, как будто я ходил так всю жизнь… А может, так оно и было, кто его знает?..) выполз наружу. И обалдел. Прямо перед моей норой, буквально в паре метров, сидел здоровый кролик. От подобной наглости я даже не кинулся на него, а только возмущенно рыкнул. Кролик тупо поглядел на меня и сиганул в кусты. И чего он тут вынюхивал, интересно?.. Неожиданно мне пришла в голову интересная мысль. Что, если подобное произошло не только со мной? Что если этот кролик, или (о Господи!) убитая мной сегодня курица, или еще какие-нибудь животные в этом лесу и не только в нем — тоже на самом деле люди, странным образом превратившиеся в зверей и птиц? И как мне подать им знак, если это действительно так? Как я узнаю, кто разумный, а кто нет? У меня стала кружиться голова — слишком много впечатлений на сегодня. От избытка эмоций я, сам того от себя не ожидая, внезапно поднял голову к небу — там висела круглая, как идеальный диск, бледная луна — и громко завыл. Звучало для моего человеческого «я» необычно и даже как-то дико (а что поделать, здесь все дикое), но, как ни странно, это помогло — на душе стало немного легче. Исполнив еще пару рулад, я услышал, как с разных точек леса откликаются другие голоса. Звучало это завораживающе и немного страшно, как будто выл сам ночной лес. Что это? Признак того, что я не единственный разумный динго? Или обычный вой диких животных? К вою моих новых сородичей присоединилось тоненькое подвывание шакала, крики разбуженных птиц, еще какие-то совершенно дикие и неопределяемые даже подсознанием звуки… Нет, если будет твориться такая какофония, я никого и нигде не найду. Да и не могут же они все быть разумными! Поэтому я полез обратно в нору. Нет, надо поспать. Вдруг все-таки подействует! А, в конце концов, если даже и не подействует, так ведь я прободрствовал почти весь день и хочу спать! Я зевнул. Что принесет новый день — увидим утром. Подсознание завопило было о том, что динго — ночные животные, но я прикрикнул на него. Если уж мне суждено жить тут, в звериной шкуре, то придется ему перестроиться на дневной образ жизни — отсыпаться днем и бегать ночами я не привык. Хотя… Кто его знает, кому из нас придется перестроиться и отказаться от своих привычек?

Что же… Надо дождаться утра.

III.

Сон наступил быстро, стоило только прикрыть глаза. А закончился — тоже почти сразу же. Бывают такие ночи, когда сон неосязаем, будто его и не было, только все время от вечера и до утра кто-то стер ластиком. Итак, сон закончился, я разлепил сонные глаза и с радостным удивлением обнаружил себя не в земляной норе, а в собственной кровати. В моей комнате было светло, солнечные лучи били в окно со всех сторон с такой силой, что я мог разглядеть каждую пылинку вокруг. На полке размеренно тикали часы. Я еще раз бегло оглядел комнату, окончательно убедился, что сегодня я — это я, и, решив, что нужно как-то незаметно узнать, что же происходило со мной вчера, прислушался. Снизу доносился запах блинов, какие обычно печет моя мама по воскресениям, шкворчала сковородка. Я радостно чихнул от залетевшей в нос пыли.

— Дик? Ты уже проснулся? — раздался из кухни мамин голос.

Отлично! Вчера ничего не было, я ни в кого не превращался и никуда не исчезал! А может быть, это и правда только лишь приснилось мне? Вот забавный сон… Рассказать — не поверят! Я весело вытянул лапы…

Стоп. Опять лапы? Ну точно. Сон (на этот раз действительно сон) моментально развеялся, а я остался тут, созерцать земляные стены норы.

Итак. Не подействовало. Я встал, перебрался в угол, где лежала вчерашняя курица, и стал меланхолично ее поглощать, еще раз обдумывая случившееся. Ушел вчерашний шок, и ушла вместе с ним заторможенность мыслей. Осталось только четкое понимание того, что мне хана. Если в ближайшем времени не случится что-нибудь столь же мистическое и непонятное, как то, что сделало меня таким, то я останусь в шкуре динго до конца своих дней. Какова вероятность того, что это — чем бы оно не было — произойдет? Не знаю, вероятнее всего — нулевая. Мне, наверное, стоило бы бежать куда-нибудь и делать там что-нибудь. Но осознание того, что я все равно ничего не могу сделать и, более того, даже встреть я людей — все равно ничего не смогу им сказать, заставило меня только отложить куриные кости и осторожно выглянуть из норы. Снаружи хлестал дождь. Я испуганно отпрянул — это был действительно сильный ливень, возможно, даже муссон, не чета английским дождям — частым, почти постоянным, но обычно небольшим. А вдруг тут сезон дождей? И такие здесь постоянно? Подсознание стихло, не давая ответа на этот вопрос. Человеческое «я» ехидно напомнило, что у меня есть вопросы и поважнее, чем дожди или засуха. Правда, мне и идти-то некуда, но, с другой стороны, сидеть второй день в норе? Ну уж нет. Можно же хотя бы округу изучить получше, что ли, раз уж подсознание замолчало. Пообщаться с другими динго… Посмотреть, поймут ли они меня вообще — я не был уверен, что смогу понять их язык. Нет, я спокойно мог издавать различной тональности рычания и повизгивания. Но значили они для меня ровно то же, что и для любых других людей: какие-то звуки, исходящие из собачьей пасти. Даже странно, что это я являюсь их источником.

Я плюнул — да ну, все равно на мне нет одежды, которая могла бы прилипнуть к телу, только собственная шерсть — и выскочил наружу. Дождь ударил по рыжим бокам твердыми водяными лентами, но он был достаточно теплым, и я выбежал с поляны. Капли приято пахли небом, откуда они только что свалились. Да и вообще — я отметил краем сознания, что воздух здесь не в пример чище английского, и дело здесь не только в обострившемся нюхе. Постепенно быстрый бег и хлещущий сверху теплый дождь придали мне азарта, и я уже просто бежал, не разбирая дороги и не соображая, куда я бегу и зачем. Нос отмечал десятки, если не сотни разных запахов, мир превратился в пеструю картинку перед глазами (а глаза у собак располагаются совсем не так, как у людей, и видят под другим, более широким ракурсом), и я наслаждался всем этим. Я в джунглях. Я под дождем. Я бегу.

Остановился я только тогда, когда заболели лапы. Сколько времени я бежал так — сказать сложно. Может быть, полчаса, а может, полдня. Тяжело отдышавшись, я полусидел-полулежал, не заботясь о том, что земля — одна большая грязная лужа (быть мокрее, чем я сейчас, было просто невозможно) и, высунув язык, ловил им дождевые капли. Приоткрыв один глаз, я лениво посмотрел на пейзаж передо мной. Ну Австралия и Австралия. Прерия какая-то, или как там это называется? Все дикое. Все нетронутое, первозданное. Где я нахожусь относительно моей норы — ума не приложу.

Внутри шевельнулось беспокойство. Мало того, что превратился не пойми в кого, так еще и угораздило потеряться на второй же день. Вчера я мигом нашел свою нору после охоты, хотя отошел достаточно далеко. А сейчас? Мое подсознание снова молчало, хотя на мой взгляд — пора бы ему было уже проснуться. Внезапно меня посетила интересная мысль. А что, если это самое животное подсознание — всего лишь не выветрившиеся из меня остатки динго, и сегодня они исчезли окончательно? Тогда мне предстоит использовать только ту информацию, что я успел запомнить за вчера и то, что знал раньше? Ой, как бы мне этого не хотелось… Дождь уже почти не ощущался, хотя бил с прежней силой. Итак, проблема номер один: как добраться до норы? Там какое-никакое, а свое личное пространство. Ну, здесь хотя бы ясно, что нужно делать: идти и искать. В какую сторону идти и по каким признакам искать — это уже другой вопрос. Я ведь вчера весь день просидел внутри, кружа только по поляне вокруг, а события до того, как я осознал, кто я есть, вспоминались смутно — скорее всего, я действительно терял инстинкты. Нет, какие-то, основные, еще остались, но вот ориентироваться в джунглях я не мог. Может быть, это умение ушло навсегда, может, нет. Я, опять же, сделать ничего не мог. Это начинало раздражать.

Так что же мне? Просто бродить теперь по джунглям и искать, откуда я такой вылез? Нет, сообразил я, я могу попасть на «чужую» территорию, туда лучше не заходить — может достаться. Ага, значит, не насовсем ушло, все-таки что-то подсказывает… Но если в джунгли нельзя — мне что же, здесь сидеть? Нет, нужно куда-то идти. Хоть вперед, хоть назад. Шанс найти прежнюю нору без помощи подсознания был равен практически нулю, особенно если я действительно бежал несколько часов (я сейчас я — по положению солнца и просто собственным ощущениям — начинал понимать, что это действительно так). Ладно. Буду идти, просто идти, пока… Пока не набреду на что-нибудь интересное. Возможно, я вообще ни на что такое не наткнусь, а просто буду идти и идти по Австралии.

Дождь начинал раздражать. Я заворчал (сам себя, опять-таки, не понял, издавая звуки совершенно инстинктивно, но вышло это недовольно) и, встав, перешел под одинокое дерево. Надеюсь, молния в меня не ударит? Хотя после всего произошедшего такая возможность меня не слишком-то пугала. Я отряхнулся (стать более сухим это мне не очень помогло, но хоть основная грязь слетела) и попытался оглядеть прерию получше. Хлещущая стена дождя, конечно, мешала осмотру, но в целом было видно, что она простирается достаточно далеко, что на данный момент живности в ней почти не видно и что где-то вдали — действительно вдали — виднеется что-то. Не то гора, не то поселение. Не то поселение на горе. Так как жизнь в джунглях никаких перспектив мне не сулила — в норе или не в ней, но это была бы достаточно однообразная жизнь дикого животного в дикой природе — и потому я решил взять курс именно на это темное нечто. То, что с людьми мне лучше не встречаться — пристрелят за милую душу, я ведь опасный хищник и ежедневно режу скот — я понимал, но поделать с собой ничего не мог — меня тянуло к людям. Доберусь до них, а там… Посмотрим, может быть, что-то и прояснится. Хотя что именно может проясниться в моей ситуации, я решительно не знал. Но… Надежда, как говорится, умирает последней.

Тронуться ли прямо сейчас или подождать, пока дождь закончится? Здесь я долго не размышлял. Конца и края этому ливню не видно вовсе, я же все равно мокрый — хоть выжимай. Так зачем ждать? Тем более, что усталость если не прошла совсем, то, по крайней мере, стала терпимей, и я мог опять пробежать значительное расстояние на одном голом энтузиазме. Я переступил с лапы на лапу, снова предвкушая бег под дождем своими внезапно накатившими животными чувствами. Мой хвост (ощущать то, что у меня есть какие-то лишние, непривычные человеку части тела, которыми я могу свободно шевелить — непередаваемо) инстинктивно задергался из стороны в сторону, и я, не дожидаясь ничего и никого, рванул прямо с места, как стоял. Окружающий мир опять размазался в полосу, в ушах засвистело, по телу застучали твердые капли. Ну и пусть… Я бегу, а остальное меня не волнует! Да, именно так! Азартное, потрясающее веселье захлестнуло меня, свалившись откуда-то сверху, вместе с дождевыми каплями, и теперь я не обращал внимания ни на какие мысли, кроме мысли о том, что я бегу — я бегу — я бегу… К чему мне какая-то там нора? В ней можно только сидеть или лежать, а здесь я бегу! Зачем мне становиться человеком? Там я не ощущаю всех этих запахов, цветов, звуков, там я слабее, там я не могу бегать, а здесь я бегу! Я могу бежать! Я свободен! Я могу делать, что захочу! Я динго! Я в Австралии, я бегу по ней…

…Кстати, если я в Австралии, почему я еще не видел кенгуру?

IV.

Время шло; я бежал, почти не останавливаясь. Удивительно, но когда я почти выбился из сил, у меня будто бы открылось второе дыхание — я совершенно внезапно почувствовал прилив новых сил, током разбегающихся по телу. Я весело прорычал что-то в мокрое пространство (гавкать я почему-то не мог, хотя пытался) и побежал дальше. Честно говоря, на бегу сложно было разобрать, становится ли то нечто, находящееся на краю прерии ближе. Но в те редкие мгновения, когда я останавливался, я четко видел своим животным зрением, что это уже не просто какое-то пятно на горизонте, а подножие плоской горы — именно такие я видел на картинках в Интернете, когда мне попадались пейзажи Австралии. Конечно, до горы было еще бежать и бежать — но все равно она была ближе, ощутимо ближе. Бежать же я мог хоть вечно.

Настоящая, безжалостная усталость навалилась на меня только когда на небе, еще светло-голубом, стали зажигаться первые звезды. Надо сказать, что созвездия в этом полушарии сильно отличались от английских, и когда я, наконец, рухнул под каким-то не слишком высоким кустом, вымотанный дневной пробежкой, я долго просто лежал и любовался серебристой россыпью этих небесных крупинок. Тем временем стемнело окончательно. Дождь к этому времени уже где-то час как прекратился, и шкура моя начала подсыхать в теплом воздухе. Все, что я чувствовал в этом момент, было бесконечное счастье от бега по прерии и всепоглощающая усталость — от него же. Мои глаза закрывались сами собой, сон стирал все остальные мысли — о голоде, о возвращении домой, обо всем случившемся… Мне просто нужно было выспаться.

А вот утром, когда я, разбуженный совершенно наглым щебетом каких-то птиц чуть в отдалении (там, где уже начинался лес), все это взяло реванш. И первым был именно голод. Я покрутил мохнатой головой, стряхивая с себя остатки сна. Нужно было идти на охоту. Я робко окликнул свое животное «я», но оно снова молчало. Что ж… Попробуем узнать, что же я вынес с его уроков.

Добравшись до леса (тут внутренний голос все-таки вставил фразу про чужую территорию, но я мысленно махнул на него — не помирать же с голоду, авось, и не заметят), я быстро и без лишних раздумий взял след. Судя по моим слабым внутренним ощущениям, это был кролик. Или кто-то, очень на него похожий. Во всяком случае, млекопитающее. След вился долго и нудно, будто бы неохотно ведя меня через кусты и заросли, в которых в это утро отметился шустрый зверек. А побегал он, надо сказать, основательно. Но в итоге я его все-таки успешно выследил — это действительно оказался кролик. А вот дальше… Дальше начались проблемы.

Казалось бы, что должен сделать молодой динго с кроликом, когда видит его? По-моему, ответ очевиден: поймать, загрызть и съесть. Это так. Но взгляните с другого ракурса: как кого-то поймать и убить может тринадцатилетний мальчишка, который до этого убивал только мух на подоконнике? Даже если он и есть этот молодой динго? Позавчерашняя курица не в счет: там меня вели инстинкты. Сейчас же их не было. Был лишь голод, который подразнивал меня: хочешь есть? Так вот же еда, прямо перед твоим вытянутым рыжим носом! Возьми и съешь! Но меня внутренне передергивало от мысли, что я своими зубами буду сейчас грызть и рвать этот пушистое существо.

К счастью для меня, все эти внутренние размышления длились на деле всего несколько секунд. К счастью — потому что кролик уже собрался убегать и даже приподнялся. Завидев это, я, почти не соображая, что делаю (включились все-таки инстинкты), что есть мочи прыгнул вперед и подмял под себя зверька, когтями ломая ему хребет. Придя в себя после подобного кульбита, я тупо посмотрел на свои лапы. Раненый кролик бился в агонии, и пусть быть хоть все гринписовцы мира в этот момент взывали ко мне с требованиями пощадить несчастного зверька — самое милосердное, что я мог сделать в этой ситуации, это прекратить его мучения. Что я и сделал. Странно, но теперь, когда все уже произошло, я сам уже не чувствовал ни угрызений совести, ни какой-либо жалости к кролику. Возможно, причиной тому был запах крови, пахнущий до одурения вкусно и аппетитно, настолько, что мне уже было не до каких-либо сантиментов. Я отбросил все сомнения, словно бы оставив их в прошлой, английской, жизни, и просто начал есть, раздирая теплую тушку когтями и орошая кровью свои лапы и пасть.

Наскоро покончив с завтраком, я сыто икнул, довольно забил хвостом (вышло у меня это, как и раньше, совершенно непроизвольно) и не то с гордостью, не то с грустью подумал, что становлюсь настоящим диким животным. Еще немного — и вся моя человеческая жизнь будет казаться только сном. Чудаковатым и нелепым. В джунглях так не бывает.

Эта мысль потянула за собой и другую. Если я не хочу забыть, кто я такой — а я этого, разумеется, совсем не хотел — значит, нужно просто выйти к людям, как я и собирался. Необязательно, подумал я, идти и показываться им на глаза. Можно просто поселиться так, чтобы постоянно видеть — пусть даже издалека — город или небольшую деревушку. Это будет мне своеобразным напоминанием о том, что я человек. Хотя и в шкуре динго. Если бы у меня была привычка разговаривать с собой самим, подумал я, я бы обязательно называл себя по имени и фамилии. Дик Бинго. Но у меня — к счастью или к сожалению — не было такой привычки.

Наступало полуденное время. Пора было снова бежать. Нет, конечно, никаких рамок мне никто не ставил, но уж очень мне хотелось как можно скорее оказаться… Ну, хотя бы у горы. И еще — снова испытать это ощущение бега. Это было действительно ни с чем не сравнимое чувство. Знаете то ощущение, когда летаешь во сне? Представьте его, только в сто раз реальнее, и у вас четыре лапы. А еще — шерсть, пусть и короткая, но ее приятно щекочет ветер. Конечно, со вчерашним бегом под дождем это не сравнится, но все-таки я хотел бежать снова. Пока есть цель — бежать. Ну а что мне еще было делась? Пасьянсы тут раскладывать? И я побежал.

Разница между бегом под дождем и бегом под солнцем стала ясна где-то после второго-третьего часа. Никогда бы раньше не подумал, что второе утомительнее первого, но это было так. Язык вываливался от жары, лапы стали заплетаться, на губах комьями оседала слюна, и я подумал, что кролики кроликами, а попить все-таки стоило воды, а не крови. Вчера была просто потрясающая дождина — не может быть такого, чтобы нигде не было ни одного ручья и ни одной лужи!

Однако на открытом пространстве их действительно не было. Пришлось снова заворачивать в лесок — благо, он, хоть и редел по мере приближения к цели, все еще оставался сбоку, верно сопровождая меня в моем беге — и искать там, что, впрочем, не составила труда. Набредя на глубокий, прохладный ручей, я просто-напросто сунул пасть в воду, только что не булькая через нос (его пришлось вытащить наружу). От такого нехитрого удовольствия я сильно и надолго забалдел, и просто стоял там, наслаждаясь тем, что мой язык и мою нижнюю челюсть омывает холодная, чистая вода. То, что она чистая, я отлично чувствовал — здесь с неба падает вода, а не бензин с газом и другой химией. Голос в голове тоненько и ехидно спросил, хочу ли я все еще к людям, или лучше остаться здесь? Но я собрал в кулак всю силу воли, и, мощно глотнув пару раз, вытащил морду из воды. Я должен помнить, кто я такой, и если ради этого мне придется пожертвовать чистыми водой и атмосферой — что ж, так тому и быть. Правда, перед уходом я наклонился к воде еще раз и пролакал с полминуты. Делать это было так же удобно, как и бегать на четырех лапах.

Вернувшись из пролеска обратно на открытое пространство, я с энтузиазмом глянул вперед. До горы по-прежнему было далеко, но это далеко даже в сравнение не идет с тем далеко, которое было вчера. Вчера до горы нужно было бежать целую неделю! Сейчас же до нее оставалось всего лишь каких-нибудь шесть с половиной дней.

V.

Не буду утомлять вас подробностями следующих пяти дней. Все они проходили примерно в одном режиме: охота — бег — отдых — бег — охота — сон — бег — охота — и так далее. За прошедшее время я намертво запомнил ступнями землю травянистой прерии, вымок в нескольких дождях (не таких больших, как тот первый, но все-таки и не маленьких) и научился окончательно не морщиться при охоте на дичь. А еще — передумал кучу мыслей. Это только вначале бег забивает всю голову, а мысли вылетают через уши. Потом все становится намного легче. Тело бежит, ему не нужно никакой подсказки, а в это время голова думает о чем-то своем.

Первое, что я еще раз четко вывел из своих мыслей — никаких гарантий на возвращение назад и превращение в человека у меня нет. Причины всего произошедшего пока неизвестны, и узнать их тоже будет очень и очень нелегко, особенно в собачьем облике. А значит — мне нужно готовиться, морально и физически, к тому, чтобы остаться тут, в Австралии, и прожить свою жизнь животным. Да, в этом мало хорошего (хотя приходилось признавать — оно, хорошее, все-таки было). Но и бросаться с обрыва в речку тоже не вариант. Живы будем — не помрем.

Второе — к людям мне одновременно нужно и нельзя. Нельзя — потому что, насколько я помнил, динго действительно отстреливали, уж больно охочи они были до овец и прочего скота. А нужно… Я не мог точно сказать, почему меня так тянет к людям, но меня тянуло действительно сильно. То ли просто потому, что я не хотел забывать о своей настоящей сущности, а то ли я каким-то шестым чувством, присущим только диким животным, чуял, что только там я смогу во всем разобраться и получит ответы на все свои вопросы. На самом деле, не в лесу же мне ждать, пока разгадка сама свалится с неба мне на… Хвост.

Интересно, думал я, а есть ли домашние динго? Могу ли я втереться в доверие, жить вместе с людьми… Но мысль эта мне не понравилось. Я хищник все-таки, мне ли жить в будке и носить тапочки? Нет уж. Увольте.

К концу пятидневного срока случилось первое значительное событие. Уже под вечер, на закате, когда я отдыхал после бега и охоты и одновременно с любопытством рассматривал заметно приблизившуюся красную гору, до моих ушей донесся какой-то звук. Я шевельнул головой. В мозгу как будто что-то щелкнуло — моя поза не изменилась, но я стал готов тут же вскочить и броситься опрометью куда подальше, если вдруг замечу что-нибудь опасное. Глаза неожиданно стали видеть дальше, уши — слышать острее, и только нюх не изменился — скорее всего, он и так уже был на пике своих возможностей. Я разобрал какое-то… Мычание, что ли? Или блеяние? Да, скорее блеяние. И еще — окрики. Инстинкты динго и знания человека без лишних проволочек сложили имеющиеся сведения и доложили мне, что мечта идиота наконец-то сбылась и я вышел-таки к людям. Тут бы мне и успокоиться, заснуть, а под утро продолжить свой путь, но нет. Мне срочно понадобилось подобраться поближе и посмотреть. Что это за люди, белые или аборигены? На каком языке они говорят? Поселение это или одинокая ферма? Я понимал, что это опасно и вообще неумно, но я уже почти неделю не видел никого, кроме попугаев и кроликов. Я же осторожно, сказал я про себя. Или не про себя? Из моего рта вырвалось какое-то нехорошее рычание, и я внезапно ринулся вперед, туда, откуда раздавались звуки. Зачем я это сделал — сказать я не могу до сих пор. Инстинкты это были — или все-таки временное помутнение разума? Инстинкты обычно вели себя осторожней. Это было похоже на то, как идущая спокойно и послушно на поводке собака неожиданно срывается с места и бежит, утягивая за собой своего хозяина. Только тут различие было в том, что и собака, и хозяин были одним существом, и я будто бы не поспевал сам за собой. Где-то на полпути я все-таки смог совладать с собой, загнал куда-то подальше на задворки сознания желание нестись и жрать овец и резко затормозил. Мне следовало быть намного осторожнее… Тем более, что находился я все-таки на открытой местности и сейчас, скорее всего, был уже заметен. Сообразив, что сейчас не лучшее время для выяснения национальности встретившихся мне овцеводов, я попытался было осторожно отойти назад, но было поздно. Со стороны фермеров, которые для меня были вполне различимы в подробностях, пусть и не самых мелких, уже раздавались какие-то крики. На каком языке кричали, я не расслышать, так как уже бежал назад. Но неоднократно прозвучавшее слово «динго» я разобрал совершенно отчетливо.

В спину пару раз стрельнули, но, судя по всему, больше для острастки. Убедившись, что за мной никто не гонится, я сел на землю и отдышался. Ничего себе. Сбегал, посмотрел. Нет, впредь надо быть осторожнее. Как-то взять все эти рывки, прыжки и прочие проявления дикости под свой контроль. Я зевнул. Надо было устраиваться на ночь.

Оставшийся путь до подножия горы занял еще два дня, к вечеру последнего из которых я уже стоял буквально в паре километров от колоссальной громады из буро-рыжего камня. Ну вот, собственно, добрался. Что дальше? Я улегся под большим, старым деревом, положил голову на лапы и крепко задумался. Людей я по дороге больше не видел, но, может быть, я случайно обошел их стороной? Что-то, отдаленно напоминающее поселение, вдали виднелось. Бежать еще неделю? Я готов. Авось тут тоже кролики водятся.

На небе горели какие-то странные всполохи, мерцали звезды. Среди них особо ярко сиял знаменитый Южный Крест, известный нам — жителям северного полушария — больше по флагу Австралии. Все это волей-неволей наталкивало на мысли о бренности всего земного, о ничтожности земных размеров и понятий. Однако насколько ничтожными являются такие события, как превращения человека в животное с перенесением его за тридевять земель? Происходят ли они часто — или же раз в тысячу лет? Почему я превратился именно в динго? Мог ли бы я с таким же успехом стать моржом, бабочкой, игуаной — или вся суть случившегося в превращении именно в динго? Связано ли это как-то с моими именем и фамилией — или же это просто удачное (здесь я хмыкнул) совпадение?

Спать не хотелось, хотя именно сейчас, когда цель была достигнута, на меня вывалилась вся недельная усталость. Усталость — но не сонливость. Ничто на свете — ни фермеры с ружьями, ни аппетитные кролики, ни даже возможность мгновенно возвращения домой в первозданном облике — не заставило бы меня сейчас сдвинуться с места или даже чуть-чуть шевельнуть ухом, лапой или хвостом. Но глаза я не закрывал, задумчиво глядя вверх.

Надо сказать, что за прошедшее время я вполне освоился в теле динго, и, стань я сейчас снова человеком, я бы непременно испытал большую растерянность от того, что запахи внезапно куда-то ушли, а лап стало всего две. В определенные моменты — недолгие, по счастью — я даже забывал о том, кто я есть. Чаще всего это было во время охоты или в самые яркие моменты быстрого бега. Конечно, я совру, если скажу, что всю неделю бежал так же, как и в первый день. Нет, мои силы были не настолько велики. В жару или под вечер я скорее трусил, быстро и уверенно. Но все-таки на шаг за это время я не перешел ни разу.

Лежа у подножия красной горы, я наблюдал, как небо из светло-фиолетового превращается в неистово-черное, освещаемое только яркой россыпью звезд. Спать по-прежнему не хотелось. Слишком уж необычным было то, что ждало меня впереди. Что именно это будет, я еще не знал, но в том, что оно даже удивительней того, что уже произошло, я почему-то не сомневался. Возможно, об этом мне сообщило то самое, животное, шестое чувство. А оно меня до сих пор не подводило.

Седрик. I

I.

Неделька, с которой все началось, прошла совершенно безумно. Смотрите сами. В понедельник мой фазер — совершенно повернутый в некоторых отношениях человек — проел нам с мамой всю плешь своими разговорами о том, как он с ранней юности мечтает хотя бы на недельку съездить в Австралию. Поохотиться на крокодилов. В этот же день начинался его отпуск, но об этом мы, само собой, знали заранее. Во вторник же его угораздило зайти в бар, где один его знакомый — сомнительный малый, зарабатывающий на жизнь тем, что продавал дешевые лотерейные билеты — уговорил его попытать удачу. И что бы вы думали? Мало того, что мой отец выиграл (как он говорил, в этот момент лицо его дружка стало похоже на лицо человека, увидевшего живого йети), так его призом стала… Путевка в Австралию на двоих. Не знаю как вам, а мне от таких совпадений не по себе.

Мама долго, весь вечер, уговаривала отца успокоиться, обменять приз на деньги и не ехать неизвестно куда, на край света, да еще и со мной. Да, именно я должен был сопровождать отца в его вожделенной охоте — сама мама не могла ехать, у нее-то отпуска не было. Но — все бесполезно. Отец был полон решимости и неумолим. Австралия — значит Австралия, кричал он, это моя судьба — вытянуть билет с этим призом! Едем немедленно!

Немедленно, конечно, не получилось, потому как на сборы и приготовления ушло еще два дня, которые прошли в режиме жесточайшего аврала. Мать уже не пыталась в чем-то убедить отца, просто смотрела на него исподлобья, надеясь, что он сам догадается, что по возвращении его ждет веселенькая жизнь. Но тому было не до взглядов и размышлений — душой и мыслями он уже был в самом сердце австралийских джунглей, один на один с крупнейшим из местных аллигаторов.

В аэропорту мама слезно обняла меня и еще раз взяла с отца обещание не ввязываться ни в какие опасные авантюры и — не дай Бог — не втягивать в них меня. Мы сели в самолет и… Родной Уэльс остался внизу.

На самолете я летел в первый раз. Но все впечатление от полета испортил, опять-таки, отец, который всю дорогу отвлекал меня своей болтовней о судьбе, Австралии и крокодилах. Делал он это так интенсивно, что на нас косились все соседи, и мне искренне хотелось пересесть куда-нибудь подальше. Полет занял весь остаток дня (а это, если вы помните, была пятница).

Рано утром мы приземлились в аэропорту в Сиднее. И если вы думаете, что там мы и остались — напоминаю, что лотерея, в которой отец выиграл свои долгожданные билеты, была дешевой. Нет, билеты до Австралии в выбранный нами день лотерейщики честно оплатили, и обратные два билета тоже. Но вот все, что происходило с нами на пятом континенте, их не касалось. Снимать же столичную гостиницу самим нам было не по карману. И мы, предварительно узнав все по Интернету, сели в автобус и поехали по направлению к Мельбурну. Но и там мы, вусмерть уставшие от долгой езды, не остановились, продолжая пробираться в самые дебри австралийской глуши. В итоге в воскресение днем мы прибыли в конечный пункт нашего путешествия — небольшой городок в штате Виктория. Я даже не запомнил его названия, и это скорее была даже деревушка, чем городок.

На первый взгляд — а он у меня был очень усталым — городок мне показался сонным и чем-то немного напоминающим старые города Дикого Запада из фильмов про ковбоев. Природа тут, вне всякого сомнения, была красивая, но я уже вдоволь насмотрелся австралийских пейзажей из автобусных окон, и сейчас уже взирал на все это довольно лениво. Вдалеке виднелось рыже-красное плато, но, как впоследствии сказал нам один из местных, плато такого размера здесь за гору не считаются — их даже на картах не отмечают. Как на мой взгляд, гора была достаточно здоровая, чтобы по сравнению с ней не только отдельный человек, но и весь этот городишко казался крошечным. Впрочем, он таким и был.

Я с большим трудом уговорил отца идти в гостиницу, а не тут же, сходу, пускаться в осмотр достопримечательностей. Впрочем, сам он был неутомим, и, оставив меня разбирать вещи, ринулся на поиски местного бара. В этот день — последний день сумасшедшей недели — он оттуда так и не вернулся. Принесли его только под утро, без копейки в кармане (хорошо, что основные сбережения были здесь, в номере, под моей охраной) и, мягко говоря, никакого. Это меня даже удивило — выпить отец любил и раньше, но чтобы вот так… Но я счел самым разумным не разбираться у приволокших его угрюмых австралийских мужиков, что стало причиной такой попойки (вид у них был такой, словно им-то как раз и не досталось), а подождать, пока отец протрезвеет и расскажет все сам.

Так началась вторая неделя, которую любой человек, не втянутый в подобные авантюры, назвал бы безумной.

Дальше было легче, пусть и немного. Проспавшись (произошло это примерно к раннему вечеру), отец сам не поверил тому, что вчера так набрался. Оказалось, что его элементарно споили (а чего он ждал от деревни, пусть и экзотической?), чтобы вытянуть потом из карманов всю мелочь. Потом он даже ходил разбираться к бармену, но тот, само собой, ничего не видел, ничего не слышал, ничего не помнил, а когда отец пригрозил ему полицией (была ли здесь такая — я так и не узнал), выяснилось, что тот вообще видит отца первый раз в своей жизни. Ему было рекомендовано больше не являться в старое и уважаемое заведение с такими претензиями и не думать, что вам, туристам, тут все можно. Попутно отец выяснил, что никаких проводников, которые поведут его охотиться на крокодилов, он здесь не найдет, и вообще — крокодилы в этих местах встречаются нечасто, а наибольшую опасность представляют дикие собаки динго. От таких вещей отец погрустней куда больше, чем от украденной мелочи, я же, к тому времени уже отдохнувший от перелетов и переездов, выбрался в город. Конечно, я держался там осторожно — не хватало еще, чтобы меня тоже избили или ограбили. Но и сидеть сутки напролет в гостинице, прилетев в Австралию, было глупо. В дешевизне лотереи был и плюс — путевкой они свой приз просто обозвали, на деле это были самые обычные билеты, как я уже и говорил. А это значило не только то, что свою туристическую программу мы составляем сами, но и то, что обратно мы направимся тогда, когда сами захотим. Несмотря на все выходки отца мне здесь нравилось, да и кто бы не хотел попутешествовать по чужой стране, да еще и находящейся на другом континенте! И я принялся для начала изучать этот полузаброшенный городок.

Первый взгляд на него оказался более чем правильным — поселение словно до сих пор жило в девятнадцатом, а то и восемнадцатом веке. Электричество сюда поступало с перебоями, что меня немного бесило. Ни о каком Интернете и речи не шло. А еще меня очень веселил тот факт, что временами в городке шагу нельзя было ступить по причине обилия кроликов — диких, по утверждению всех вокруг, но крепко и верно прикормленных. Кролики жили где-то в окрестных лесах, но ровно в полдень и в семь часов вечера они сбегались, летя пушистой лавиной по всем улицам городка, чтобы собраться на площади и требовать от горожан чего-нибудь съедобного. Конечно, доставалось далеко не всем, но кролики все равно упорно продолжали штурмовать город два раза в день, как по часам. В другое время они тоже нагло и безбоязненно шмыгали толстыми тушками по любой местной улочке, и, как я узнал, выйти на улицу и ни разу не встретить по пути кролика считалось здесь плохой приметой.

Местные говорили, что в ближайшем лесу очень мало хищников — вот кролики и плодятся, жирея и радуясь. Но что будет, когда они сожрут весь лес? Такое могло случиться — еще не сейчас, но лет через сто. Местные об этом не задумывались. Это было не их проблемой. Что же до хищников, то тех самых динго — наиболее грозных зверей в округе — они как раз отстреливали, если видели. Почему? Ну как же, они же режут наших бесценных-драгоценных кроликов, которые такие милые и пушистые!

Нет, жители и сами были не прочь порой приготовить кроличье рагу — да и грех было не воспользоваться такой возможностью, если главное блюдо само лезет тебе в руки. Но по большей части кроликов все-таки не трогали. Им же и так достается, им так тяжело выжить в этих джунглях! Вообще-то я понимал, что жизнь робкого травоядного зверька в дикой природе — далеко не сахар, но глядя на веселые, раскормленные тушки местных ушастых оккупантов, почему-то сомневался в том, что к ним это утверждение тоже относится. Возможно, жители пытались сделать кроликов своей местной достопримечательностью, чтобы заманивать к себе туристов, но получалось это у них довольно слабо. Во всяком случае, толп восторженных китайцев с фотоаппаратами я здесь так и не увидел, и вообще был почти единственным приезжим. Почти — потому что кое-кто еще все-таки был.

II.

С первым — вернее, с первой из моих новых знакомых я встретился на следующий день после своего приезда. Мой отец тогда как раз валялся в номере с похмельным синдромом на страдальческом лице, я же, устав от сидения у его кровати с комиксом в руке, решил прогуляться до гостиничной кафешки — рестораном это заведение назвать никак нельзя было. Витая мыслями где-то дома, я распахнул дверь номера, шагнул вперед… И внезапно полетел на землю, столкнувшись с кем-то лбом. Причем этот кто-то тоже полетел, роняя по пути какие-то книги. Я успел разглядеть только короткие косички, тонкую руку с армейскими часами и о-о-очень удивленные глаза за стеклами круглых очков.

Гостиничный пол на поверку оказался очень даже жестким, и я непроизвольно ойкнул, когда моя пятая точка соприкоснулась с ним.

— Я… Извиняюсь, я не видел… — жутко смущенный, пробормотал я.

— Ничего… — девчонка — а теперь было четко видно, что напротив меня сидит девчонка в подобии тропического камуфляжа — попыталась подняться, но снова шлепнулась обратно. — Это я шла, в блокнот уткнувшись…

Я помог подняться ей самой и поднять книги (точнее, книга оказалась только одна, остальные оказались толстыми тетрадями в плотных обложках и одним блокнотом — вероятно, тем, в который и уткнулась девчонка). Повисла пауза.

— Айлин. — сказала, наконец, моя новая знакомая.

— Рик. — представился я.

— Это от Ричард? — не сговариваясь, мы оба направились к кафе, которое располагалось на первом этаже.

— Нет, от Седрик.

— Ого! — Айлин поправила очки и посмотрела на меня. — Редкое имя. Ты из Америки?

— Нет, из Британии. Из Уэльса.

— А я из Мельбурна. Мой папа — исследователь, специалист по местной флоре.

— Да? — я немного улыбнулся. — Тогда, может быть, он скажет моему папе, где здесь можно поймать парочку крокодилов? А то ему не терпится на них поохотиться.

— Флора — это растения, а не животные! — весело воскликнула Айлин. — Но, если я правильно помню школьные уроки, крокодилы водятся возле рек и болот, а вовсе не в городах!

Так вот, просто и незатейливо, мы и начали свое знакомство. Айлин оказалась очень интересным собеседником. Видимо, сказывался папа-ученый, но она знала о природе Австралии действительно много. Массу времени мы провели, бродя на окраине городка, рассматривая окрестности, изучая редковатые джунгли с их вечными кроликами, купаясь в близлежащем озере (в котором, к большому сожалению отца, так и не оказалось крокодилов). Айлин постоянно рассказывала что-нибудь интересное — или необычные факты о разных австралийских растениях, или забавные случаи из жизни ее отца. С ним я, кстати, тоже познакомился, чуть позже. Он оказался классическим чудаковатым профессором из старых фильмов — хотя Айлин говорила мне, что его научное звание ниже профессорского, я никак не мог отделаться от этой аналогии. Рассеянный ботаник носил такие же очки, как и его дочь, только еще больше, его камуфляж вечно был с травяном соке, а взгляд постоянно блуждал где-то в стороне. Разговоры же он мог вести только о… Вы уже догадались. Только о своих любимых травах и кустарниках. Впрочем, я вовсе не настаивал, чтобы он долго беседовал со мной — мне вполне хватало общества его дочери.

Изначально отец планировал, что наш отдых будет длиться две недели, но, поддавшись на мои уговоры, согласился увеличить срок на еще одну. Только настоял, чтобы я съездил в соседний город и связался по сети с мамой, предупредив ее о нашей задержке. По пути обратно я и встретил своего второго будущего друга.

Он сидел в автобусе прямо передо мной, и его ослепительно рыжие волосы загораживали мне обзор. Более того: порой мне казалось, что сидение впереди просто-напросто горит. Я в самом деле еще ни разу не видел людей с настолько рыжими волосами. Парень казался моим ровесником (а мне не столь давно исполнилось четырнадцать), хотя, как оказалось потом, ему еще тринадцати нету — просто он очень уж крепкий и рослый. Его уши были заткнуты красными наушниками-ракушками, а лицо (я его в тот момент не видел, правда) отражало вселенскую обиду и недовольство.

Где-то на половине дороги ему надоело слушать музыку, и он, сложив наушники в карман, начал судорожно оборачиваться. Сидящая рядом с ним такая же рыжая женщина — мама, само собой, а кто же еще? — недовольно стукнула его по колену. Но он уже наткнулся взглядом на мое лицо. Я смотрел уверенно, слово бы показывая — я открыт, но этим не нужно злоупотреблять. Повернувшись на сидении, парень пару минут сверлил меня взглядом-буравчиком, а потом спросил:

— Тебя тоже сюда приволокли? Или ты из местных?

— Не приволокли, я сам приехал, — я немного удивился такому недовольству.

— Здесь же глушь.

— Зато Австралия, — я махнул рукой. — Одна природа чего стоит.

— Кому она нужна, эта природа… — мальчишка пнул кроссовком что-то невидимое под сидением, продолжая игнорировать недовольное выражение лица матери. — Какая разница, какая страна. Деревня везде одинакова. Одни ветхие домики да старые пер…

— Патрик!! — не выдержала, наконец, женщина. Тот замолчал на пару секунд, а потом вяло огрызнулся:

— Я уже скоро тринадцать лет как Патрик. И я не виноват, что тебе приспичило ехать в эту глушь!

— Патрик, это же экзотическая страна! — его мать нахмурилась еще больше. — А ты только ноешь. Ты и так целыми днями сидишь дома, выходя только в спортзал, а на природу вообще не выходишь! Сколько можно?! Компьютер — спортзал — компьютер — спортзал — компьютер и так далее.

— Да кому эта природа… — снова начал он, но махнул рукой.

— Да ладно. Здесь здорово! — попытался обнадежить его я. Не вышло — он только еще больше нахмурился, и, обиженно засопев, отвернулся, втыкая наушники. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось…

Впрочем, приехав и разобравшись, что к чему, Патрик — или, как он назывался всем, кроме своей матери, Падди — быстро присоединился к нашей паре, и, хоть и ворчал по поводу глуши и отсутствия цивилизации, по лесу и озеру лазил не меньше меня и Айлин.

Дни летели быстро, как это всегда бывает на отдыхе. Нехватка благ цивилизации вроде телевизора или компьютера ощущалась на самом деле только по вечерам, когда мы, набегавшись, собирались в одном из наших номеров и тихо балдели, отдыхая от дневной суеты. Вечера приходилось коротать за байками, картами и случайно оказавшимися в гостинице несколькими настольными играми. Отец Айлин к нам присоединялся редко, а вот мать Падди оказалась очень азартным игроком и интересными рассказчиком. Своим характером она мне напоминала папу — такая же взбалмошная и увлекающаяся. Они очень быстро сдружились, и стали постоянной парой во всех карточных играх. Меня даже пару раз подмывало просто взять и напомнить папе, что у него вообще-то есть жена, но Падди меня успокоил, сказав, что, если только он знает свою родную мать, весь ее пыл закончится при игре в вист. Да и папа все-таки, при всей его эксцентричности, был верным и любящим мужем, так что на этот счет я полностью успокоился.

Отдых продолжался, и мы хотели успеть сделать как можно больше, пока еще есть такая возможность.

III.

Довольно любопытное — точнее, любопытным оно мне показалось только тогда, а на самом деле, как оказалось впоследствии, оно было знаковым — так вот, довольно любопытное событие произошло к концу второй недели. Мы все трое сидели на веранде одного из местных домиков, стоящего на самой границе города. Дальше шла только ровная земляная дорога, а метров через тридцать начиналась полоса австралийского леса. Дом этот принадлежал милой старушке по имени Джудит и ее мужу, имени которого я сейчас и не вспомню — скажу только, что старик был не в пример вспыльчивей своей жены, которую безумно любил. Старушка давно разменяла седьмой десяток, уверенно шла к семи с половиной, и любимым, если не единственным, увлечением в ее жизни были кролики. Да-да, те самые, которых так старательно приманивали и кормили жители городка. Она могла часами держать какого-нибудь пушистого зверька на руках, гладить его, шептать различные ласковые слова, пока тот сыто млел. Мы несколько раз ходили к ней — она всегда угощала нас лимонадом, сажала на веранду, и мы тоже гладили пушистых кроликов. Сюда они шли намного охотнее, чем в остальной город — а это значит, что в любое время, даже ночью, вокруг дома пожилой четы сновало по меньшей мере пять десятков кроликов.

В тот раз их, если мне не изменяет память, было даже больше. На веранду было выставлено четыре кресла — для нас и для мужа доброй Джудит. Сама она сегодня предпочла полежать в доме — сказала, что у нее побаливает голова. Мы пили лимонад, о чем-то болтали и гладили кроликов — я обычно, Айлин немножко робко, а Падди делал это так, будто бы вычесывал им блох или вшей. Старик сидел рядом, чинил какой-то ящик и время от времени вставлял реплики в наш разговор. Он был, в общем-то, неплохой, этот старик… Просто излишне импульсивный.

Кролики толпились у наших ног, стараясь поскорее взобраться повыше в надежде, что там им перепадет что-то съестное (ну, или хотя бы их погладят). Понятия о том, что такое очередь, у них не было совершенно, и временами казалось, что зверьки просто проходят огромной пушистой лавиной без конца и без начала через наши руки, совершая своеобразный круговорот. Только, разве что, из-под рук Падди они выходили взъерошенными и обалдевшими. Зверьки мне нравились и не нравились одновременно. Нравились — потому что пушистый и доверчивый кролик вряд ли может кому-то не понравиться. А не нравились — потому что уж очень тупыми на поверку оказывались милые зверьки. Да и их количество временами просто утомляло — в самом деле, сколько же можно-то? Между тем, других австралийских животных я пока видел всего раз, если не считать рыб, жуков и вечно галдящих попугаев — это были кенгуру, которых я заметил из окна автобуса, когда ехал в Мельбурн. Поэтому я сильно обрадовался и оживился, когда между деревьями на краю леса, который был отсюда виден, как вы понимаете, прекрасно, показалась рыжая собачья морда.

Судя по всему, это был еще подросток, вчерашний щенок. Однако настороженная, затаенная поза и блестящие азартом охоты глаза сомнений не оставляли — это был опасный и уверенный в себе хищник. Об этот говорило также и то, что ни один из кроликов, которыми кишела также и окраина леса, не заметил его появления — хотя на мой взгляд, сделать это было непросто. Это еще раз подтвердило мои мысли о кроликах как о крайне недалеких существах.

Я уже хотел обратить внимание друзей на появившегося динго, когда тот внезапно сделал это сам. Внезапно распрямившись, он стрелой кинулся на какого-то невезучего, одному ему понятным способом выбранного кролика. Тот коротко вскрикнул и свалился мертвой тушкой (Айлин, увидев это, вскрикнула), а динго схватил его в зубы и попытался удрать с ним в чащу.

Но не тут-то было.

Внезапно оказалось, что лапы его спутаны какой-то сетью. Старик привстал на своем кресле и удовлетворенно хмыкнул:

— Попался-таки, стервец. Уже десятый день режет наших кроликов. Ну, наконец-то я тебя прикончу.

Он встал и развернулся к дверному проему. Я окликнул его:

— Вы куда?

— Понятно куда. За ружьем — еще раз хмыкнул хозяин дома.

— Вы что, хотите застрелить его? — удивился я.

— А что еще — лимонаду ему налить, как вам? — старик недовольно повернулся ко мне. — Он же жрет наших кроликов.

— Всех не съест, — буркнул Падди, соглашаясь со мной, а я добавил:

— Их тут все равно пруд пруди. Десятком больше, десятком меньше — какая разница?

— А такая. — Старик мало что мог возразить, но спорил — больше из упрямства. — Он наших кроликов режет, а нам на это смотреть и любоваться?

— Кролики не ваши. — внезапно ввернула Айлин, внимательно рассматривая сквозь линзы очков отчаянно бьющегося динго.

— Наши, не наши — я его просто пристрелю и все. — Ворчливо сказал старик.

— Он — хищник. Ему тоже нужно есть. Вы и сами не прочь приготовить парочку этих кроликов на воскресный ужин! — рассердившись, вскочил я. На лице старика отразились первые сомнения, и я, обрадованный успехом, продолжал. — И к тому же, если хищники не будут поедать травоядных — те сожрут все растения в округе, не сейчас, так через пару десятков лет.

— Совершенно верно. — Поддержала меня Айлин. — Хищники являются важной частью экосистемы, и если исключить их из пищевой цепочки, может случиться непоправимое.

Старик колебался. На его лице ясно была написана внутренняя борьба между желанием застрелить ненавистную собаку, режущую его кроликов, и уважением и мистическим страхом, которые он испытывал перед серьезными научными словами. Айлин знала, что нужно говорить.

Решающей каплей стал донесшийся из дома голос Джудит:

— Да отпусти ты эту собаку, не огорчай детей! И веди себя потише, от ваших криков моя мигрень точно не пройдет.

— Как скажешь, милая. — Старик махнул рукой, устало опускаясь в кресло и снова берясь за свою работу. — Только учти, — обратился он уже ко мне, — освобождать его из сетки я не намерен — еще тяпнет, мне мои руки нужны. А с сеткой он все равно не жилец — какая тут охота? Так что лучше все-таки было бы его…

— Нет. — Прервал я старика. — Я сам пойду и освобожу его.

Динго тем временем застыл, словно прислушиваясь к нашему разговору. Даже странно было наблюдать, как он смотрит на нас — внимательно, в упор.

Я осторожно встал и пошел навстречу к псу, стараясь не делать резких движений. Падди и Айлин сзади напряглись, но я дал им знак не двигаться с места. Я чувствовал себя сапером, идущим обезвреживать бомбу.

— Спокойно… Хороший пес… — бормотал я, приближаясь к динго. Тот замер, не рычал и не рвался. Подойдя поближе, я снова ощутил на себе его взгляд — тревожный, настороженный, и в то же время — будто бы изучающий. И… Разумный? Мне показалось, что в блеске собачьих глаз я разглядел ответ на свои фразы — мол, не бойся, я понимаю, зачем ты пришел, и я не укушу. Сними с меня эту сеть — и я убегу в лес.

Я осторожно взялся за край сети. Айлин и Падди за спиной перестали дышать. А этот динго действительно все понимал — он послушно шевелил лапами, переступая с одной на другую и помогая мне распутать держащие его оковы. Тушку убитого им кролика он отложил вбок, чтобы не мешала.

Наконец, сеть была снята. Я распрямился и отбросил ее в сторону, на дорогу. Пса я не боялся совершенно. Тот же, исполненный собственного достоинства, благодарно кивнул мне на прощание, подхватил кролика и, вильнув бедрами, в несколько секунд скрылся в чаще леса.

Интересно, думал я, потрясенно стоя все там же. Если все динго такие умные — почему же их до сих пор не приручили? Может, они сами этого не хотят?

IV.

Дни летели. Время моего отдыха неумолимо кончалось. Это ощущалось на и моем настроении, и на настроении моих друзей. Расставание никого не радовало. Конечно же, мы обменялись электронными адресами (да и не только электронными), но все мы прекрасно понимали — это никогда не заменил нормально общения, настоящего, такого, какое было все это время. И в конце концов наше общее настроение выразил Падди, заявив, что нам нужно напоследок совершить что-нибудь такое, чтобы воспоминания на всю жизнь. Забегая вперед, скажу, что забыть все случившееся в дальнейшем нам действительно вряд ли когда-нибудь придется.

По взаимному согласию было решено пойти в джунгли с ночевкой. Отойти недалеко, но так, чтобы почувствовать себя все-таки на дикой природе.

Проблемы с родителями возникли, но легко устранились. Мой отец не хотел пускать меня, но ситуацию спасла мама Падди, сказавшая, что детей нужно приучать быть самостоятельными и что, не пустив меня сейчас, папа может вырастить меня слабым и неподготовленным к жизни. Поколебавшись немного, папа сдался, сказав только, чтобы мы были осторожны и не заходили слишком далеко. Что до отца Айлин, то он доверял своей дочери полностью — видимо, отпускал ее вот так уже не в первый раз.

Собираться долго не пришлось — консервы на два дня, походный котелок, компас, фонарик, спички и тому подобные мелочи собрать было пустячным делом. Рано утром, за три дня до моего предполагаемого уезда, мы поднялись и выступили в поход.

Поначалу мы шли молча. Может быть, было еще действительно слишком рано, и мы все еще позевывали. Но по мере погружения в джунгли природа становилась все интереснее, ярче и… Агрессивнее. Нет, никакие хищники на нас с воем не кидались. Но лианы и заросли элементарно не хотели пускать нас дальше. Приходилось искать обходные пути, рвать растения голыми руками (никто из нас не догадался взять даже ножа), но они не поддавались. В итоге еще до полудня мы были злые, усталые и с дико чешущимися руками — лианы оказались еще и ядовитыми.

— Знал бы, что эти веники такие коварные — в жизни бы к ним не притронулся! — проворчал Падди. — Это же нам теперь так все время ходить?

— Да, жаль, не взяли защитной мази… — протянула Айлин. — Это я виновата, могла бы и сообразить…

— Да нож, нож надо было брать! — пробормотал я, отводя рукой очередную ветку. Как старший, я шел впереди, принимая на себя основные удары природы-матушки. — Во всех фильмах герои не ходят по джунглям без мачете, а мы даже складного ножика взять не удосужились…

— Ладно, идем, — успокаивающе сказал Падди. Мы помолчали еще. Хорошенькое же начало «последнего приключения»!

Дальше на какое-то время стало немного полегче. И руки уже притерпелись, и мы вышли на более-менее свободную от засилья лиан и веток территорию. Решено было устроить привал на ближайшей поляне.

Обустраивая территорию, на которой решено было развести костер, я внезапно подскочил. Палатки! Мы забыли взять палатки! Как мы не вспомнили за целый день?!

— Да ладно, тут же и так тепло, — махнул рукой Падди, когда я сказал ему и Айлин об этом.

— Тепло-то тепло. — Айлин нахмурилась: она не была такой легкомысленной. — Но комары и жуки, например, очень неудобны. Да и тепло только днем, а ночью может быть совсем по-другому. Теперь придется поддерживать костер всю ночь. Одеяла-то хоть на месте?

— Они-то да… — я никак не мог простить себе подобной промашки. — Но как же это…

— Не расстраивайся. — Айлин успокаивающе посмотрела на него, поправив перед этим очки. — Одна ночь. Ничего страшного. Жуки? Потерпим.

Я согласно кивнул, рассеяно вороша палкой угли в уже прогоревшем костре.

Наконец, мы окончательно успокоились (ведь действительно — что может случиться за одну-единственную ночь?), перекусили чем попало и тронулись дальше.

Может быть, после завтрака нам было веселее идти, а может, джунгли приняли нас за своих, но теперь путь протекал куда веселее. Мы болтали по пути, шутили, оживленно что-то обсуждали. Из головы выветрилось даже колющее напоминание о том, что скоро ехать домой. Мы отдыхали.

Конечно, при этом мы шли, уставая и спотыкаясь — но это все равно был отдых, потому что каждое такое спотыкание давало нам куда больше положительных эмоций, чем ленивый часовой просмотр какого-нибудь сериала на диване, причем больше всего смеялся и радовался тот, кто споткнулся. Плохие мысли бежали от нас с огромной скоростью, так как мы трое были сейчас их худшим кошмаром.

В какой-то момент мне показалось, что я вижу за деревьями чье-то рыжее тело. Был ли это давешний динго или другой его сородич — я не знал, но радостно сообщил об этом ребятам. Лично я после той встречи динго совершенно не боялся. Падди тоже обрадовала перспектива такой встречи, а вот Айлин немного передернула плечами:

— А вдруг конкретно этот — больше и кровожаднее того? Пусть даже он нас не съест, но откусить руку или ногу… Не лучшая перспективка.

— Брось, — я засмеялся. — Ты не видела глаза того динго, которого я распутывал. Они умнее, чем кажутся. Куда умнее.

— Если что — обороняться от них будете вы, мальчишки. — Серьезно сказала Айлин. — Если согласны — лезьте, ищите своих динго.

— Согласны, согласны! — заверил я ее. Падди тоже кивнул.

Но найти нам никого не удалось. Рыжий зверь, которого я видел за деревьями, уже скрылся, да и вообще начинало темнеть. Мы и не заметили, как прошел целый день! Нет, то есть мы заметили — мы останавливались раз пять или даже больше, купались в двух озерах, регулярно сверялись по компасу, куда мы идем, оставляя зарубки и камешки. Но время пролетело так быстро, что все мы очень удивились, заметив, как солнце медленно и гордо заходит за горизонт.

— Привал? — утвердительно спросила Айлин, когда мы вышли на более-менее подходящую полянку.

— Угу, — я кивнул, скидывая рюкзак с плеч. Он был небольшой, но за целый день пути спину мне натер изрядно. — Раскладываемся.

Внезапно я что-то уловил краем глаза. Опять мелькнула рыжая спина? Но пока я вглядывался, динго — если он и был — уж точно убежал.

Зато еще позже — где-то через час — нас ожидала другая встреча. Крайне неприятная, совершенно неожиданная… И с самыми разительными последствиями.

К тому времени мы уже давно развели костер, утолили первый голод и сейчас сидели, завернувшись в одеяло (с наступлением темноты действительно стало прохладно) и рассказывали байки. Такая традиция вечерних посиделок у костра есть у всех, кто ходит в походы с ночевкой. И именно к этому нашему костру и вышел незваный гость.

Сперва мы услышали просто шелест раздвигающихся веток. Насторожившись, мы замолчали и подняли головы, а Падди даже вскочил. Шум нарастал — тот, кто шел по направлению к нам, приближался. Наконец, когда треск веток достиг апогея (глаза упорно отказывались различать в чаще кого бы то ни было), кусты, на которые мы все трое пристально смотрели, раздвинулись, и вышел незнакомец.

Мы широко распахнули глаза. Айлин приоткрыла рот, а Падди, все еще стоявший, от неожиданности сел на месте, айкнув. И было от чего.

Уж очень необычно в дебрях австралийского леса смотрелся импозантный мужчина в черном костюме-тройке и с тростью в руке.

V.

— Эээ… Здравствуйте. — После минутной паузы произнес Падди. Мы все просто сидели и смотрели на незнакомца, а он будто бы и не видел нас — стоял и что-то изучал на своем рукаве. Наконец, он оторвался, скользнул по нам чуть ленивым взглядом и как бы нехотя ответил:

— Ну… Можно и так сказать, да. И вам… Не кашлять, что же.

Он неуловимым жестом положил трость под мышку и пружинящей походкой подошел к костру.

— Я присяду, не возражаете? — нет, никто не возражал, но незваный гость все равно сел раньше, чем кто-то успел что-то ответить ему.

— Вы кто? — тупо глядя на него, спросил я.

— Ой, вот только давайте без имен, — человек в черном поморщился. — Если я назову вам свое имя, вы будете считать, что узнали меня, но что такое «узнали»? Для вас все равно останутся загадкой мои мысли, мои поступки, мой характер. Но вы — вы будете считать, что знаете меня, опираясь на несколько ветхих книжек сомнительного авторства да свидетельства десятка неизвестных «очевидцев». Нет, давайте без имен. Достаточно того, что я знаю вас троих. Седрик, Айлин, Патрик. — он ткнул в каждого из нас пальцем, тонким и немного крючковатым.

Мы еще больше обалдели от такой тирады. В голове закопошились какие-то робкие мысли, но их никак не удавалось сформулировать или свести воедино.

— Но… Но кто же вы такой, наконец? — сердито воскликнул я. Незнакомец явно темнил. И что ему было нужно?

— Я - часть… Я — тот… — не мог подобрать нужного слова человек в черном, шевеля в воздухе пальцами. Наконец, он сообразил:

— Я - Игрок.

— Игрок?! — удивленно спросил Падди.

— Да. Сейчас поясню, — незнакомец — или его так и нужно было называть, Игроком? — выудил откуда-то черную курительную трубку и начала ее прочищать, высыпая пепел прямо в огонь, от чего сразу пошел неприятный запах. — Вы, думаю, уже могли понять, что мое появление тут далеко не случайно, и к вам я вышел не просто так. Думаю, каждый из вас хотя бы раз в этой жизни — да что там, гораздо больше! — задумывался о высших силах. О тех, кто командует человеческими судьбами. Так вот, я один из них.

Вряд ли можно было удивить нас больше, чем мы уже были удивлены. Поэтому лично я (на других я не смотрел) так и не изменил выражение лица, а только спросил:

— И… Зачем вам мы?

— Нуу… — Игрок изобразил скуку на лице. — То, чем я занимаюсь обычно — занимательно, но… Я не зря назвал себя Игроком. Мне нравятся экстремальные способы развлечения. Экзотические. Скажем, — он вычертил рукой в воздухе странный знак, — скажем, поместить обычных людей в необычные обстоятельства. И — наблюдать, что из этого получится. Играть.

— И… — я уже сообразил, что ничем хорошим это для нас не обернется, но хотел все-таки уточнить. Айлин слушала, вцепившись в очки, а Падди угрюмо сопел. Видимо, ему очень хотелось сказать незнакомцу в черном что-нибудь этакое, но пока он сдерживался.

— Например — этими обычными людьми будут три подростка, а обстоятельствами — самое сердце австралийских джунглей. — продолжил Игрок.

— Скажете тоже — сердце… — подала голос Айлин. — Мы же только отошли.

— Это сейчас. — Игрок наклонился к костру и голыми руками подцепил горящую щепку. — Видишь эту щепку? А теперь?

Щепка медленно растворилась в воздухе. У меня пересохло в горле. То есть, я уже догадался о многом, но все-таки это… Это…

— Она теперь в Австрии, в сухом лесу. — Не меняя развязно-самодовольного тона, произнес Игрок. — Лесные пожары даже полезны для экологического равновесия… Можно и так сказать, да.

— То есть… — я поморгал, чтобы убрать пляшущие пятна отсветов.

— Да. Я прямо сейчас перемещу вас в самые джунгли. До цивилизации недели пути. У вас почти нет еды, нет палаток, нет ножей — или вы думаете, что просто так это все забыли, сами?

— Но… — я попытался возразить, но Игрок меня перебил:

— Кстати, о забывании. Я немного дам вам фору: ваши родители, да и вообще все, кто вас знает, забудут о вашем существовании. Ну… По меньшей мере — на то время, пока вы будете плутать в дебрях леса. И, если вы успешно выберетесь — у вас будет шанс напомнить им обо всем этом.

— Но как… Почему… — забормотал я. Сознание говорило о том, что ситуация безвыходная. — Вы не можете…

— Могу, — хищно улыбнулся Игрок. — В том-то и дело, что могу. К сожалению для вас.

Воздух вокруг загустел, будто стал водой. Огонь стал отдавать какими-то неземными красками. Я посмотрел на друзей (для этого пришлось приложить ощутимые усилия). Айлин смотрела так, будто у нее отобрали очки — растеряно и ничего не видя. Падди весь покраснел, словно готов был взорваться.

— Ну что же, вы готовы? — голос Игрока разрезал вязкое пространство. Мы все трое, как по команде, повернули головы к нему. Игрок встал, спрятал трубку обратно куда-то в карман и с видимым удовольствием размял руки. — Хотя ваша готовность тут роли не играет. Да, я не указал: в этой игре я поставил на ваш проигрыш. Я редко ставлю на выигрыш обычных людей.

У меня окончательно закружилась голова. Но сказать я почему-то ничего не мог. Но Игроку это и не требовалось. Он щелкнул тонкими пальцами, и…

В глазах полыхнуло. А в следующую секунду я треснулся черепом о какой-то ствол. Судя по двум вскрикам рядом, Айлин и Падди тоже приземлились ненамного удачнее.

— Все живы? — осведомился я, вставая на ноги и осматриваясь. Игрока рядом не было, но я чувствовал, что он где-то рядом — не совсем здесь, но он видит нас и следит за каждым нашим шагом. Это очень напрягало, но поделать ничего было нельзя. Насчет личности нашего незваного гостя, столь грубо вмешавшегося в естественный ход событий, я уже не сомневался и думал, что мои друзья тоже.

Вокруг действительно все изменилось. Деревья стали выше, лианы — чаще, звуки — страшнее.

— Я тут… — озадаченно отозвалась Айлин. — И что будем делать?

— Ну вы же слышали его. Нам надо добраться до цивилизации, — я присел на упавший ствол дерева — делать что-нибудь или идти куда-то не было уже никаких сил, да и ночь уже стояла.

— Слышал… — Падди плюхнулся рядом. — Но не знаю…

— А у нас есть варианты? Оставаться тут? — я обернулся, услышав какой-то шорох. Никого не увидев, я повернулся обратно и продолжил:

— Остается только надеяться на то, что он сдержит свое обещание и наши родные вспомнят нас, когда вы вернемся.

— Если мы вернемся. — Озабоченно произнесла Айлин. — Это будет не так легко сделать.

Шорох сзади повторился. Тут уже мы все трое подскочили — не хватало сейчас только еще одного явления!

— Это… Что было? Вы все слышали, да? — спросила Айлин, отступив назад. Ее голос дрожал.

— Слышал… — подтвердил Падди.

Кусты все явственней шуршали. Кто это мог быть теперь? Мы инстинктивно сжались, и…

Из раздвинувшейся зелени аккуратно вылез динго.

Нет — Динго. Тот самый. Я узнал его сразу. Это действительно был тот самый пес, которого я еще совсем недавно (хотя после разговора с Игроком мне казалось, что прошла целая вечность) освободил от сетки.

Ни слова не говоря (хотя о чем это я? Что он мог сказать?), он сел на землю рядом с нами и замер.

— Э… Чего это он? — удивленно спросила Айлин в повисшей тишине.

Динго. II

I.

Путь до ближайшего города занял еще три дня. Три дня пешего пути: может быть, как результат более чем недельного забега, а может, просто, но когда я добежал до плато (я наконец вспомнил, как называются такие плоские красные горы), бежать дальше мне резко расхотелось. Идти — да, это я был не против, тем более, что по мере приближения к городу запахи и звуки, да и сама атмосфера присутствия людей стремительно нарастали. Я веселел, вспоминал прежнюю жизнь (не скучал или грустил по ней, а именно вспоминал, вызывая в себе только позитивные эмоции), с любопытством думал о том, что это может быть за город и кто в нем может жить. Путь не был однообразен — может быть, именно потому, что я сам стал животным, стал ближе к природе, природа перестала казаться мне одинаковой. Каждое дерево, каждый куст были уникальны и неповторимы. Я уже не говорю про мелькающие вдали леса или реки!

Во время остановок я тоже не скучал: по неизвестной мне причине, но к моему великому удовольствию, количество кроликов было прямо пропорционально оставшемуся до города (точнее — отсюда уже было ясно видно, что городка; тем лучше, зачем мне сразу и в мегаполис?), и в последний день я просто перепрыгивал через белые и серые тушки — обожравшиеся и невероятно наглые. Уж не знаю, кто их так раскормил и почему здесь не было никаких хищников (тоже хорошо — конкуренции минимум, компанию не навяжут), но я едва сдерживался от желания сожрать всех, кто попадался мне под ноги. А они порой даже не реагировали на меня, лениво и медленно уходя с места только когда, когда я, в буквальном смысле слова, шел по их головам. Ужас!

Зато следующий день, когда я, пройдя с утра всегда часа три, понял, что дошел, был торжественно объявлен Днем Охоты на наглых кроликов. Я, решив, что изучение города (точнее, его рассматривание издалека — внутрь соваться я все-таки не хотел, рискованно это было) подождет, носился по окраине леса за кроликами, ловил их и торжественно поедал. Когда солнце начало спускаться к горизонту, а мои лапы были темными от кроличьей крови, я нашел небольшое озерцо и залез в него полностью, оставив снаружи только голову (которую, впрочем, тоже несколько раз окунал с брызгами и фырканьем). Вода в озере оказалась на удивление холодной, но я стоически вытерпел это — на встречу с цивилизацией надо было идти в приличном виде, а не в грязи, крови и еще Бог весть чем. Наконец, замерзнув до полусмерти и скукожившись, я вылез. Вечер был теплым, и, немного побегав по округе, я согрелся и высох менее чем за полчаса. Вернувшись к озерцу, я погляделся в него. Мощный, статный рыжий динго. Красавец! Вот так мне нравится. Я тронул лапой водную гладь, и по ней пошли круги. Я фыркнул от смеха, глядя, как мое отражение колеблется и расходится.

Вот так. Отражение мохнатого четверолапого зверя с пастью и хвостом я уже считаю своим. Эх, как время быстро летит!

Заснув пораньше, чуть только солнце зашло окончательно, я и встал рано. Залюбовавшись красивейшим австралийским рассветом, я постоял немного на открытом поле, а потом неторопливо направился в сторону города. Что я там буду выискивать, я понятия не имел. Но — видно будет. Не ускоряя шага, я беззлобно рычал на вновь попадающихся под лапами кроликов, которые вскакивали и, вместо того, чтобы опрометью бежать от меня, такого грозного и кровожадного, начинали глупо озираться по сторонам — мол, кто или что было источником этого странного звука? Выглядело это очень смешно, и я, пока смотрел на весь этот цирк, весь изфыркался. Пусть живут пока… Пока я не голоден. Я же вчера натрескался так, что даже мысль о том, чтобы использовать хоть одного из них в гастрономических целях, была мне сейчас противна.

Город находился в низине, в каком-нибудь десятке километров от плато, держаться ближе к которому я старался до сих пор. Размером он был… Ну, в общем, мне, как жителю пусть не самого крупного, но все-таки нормального европейского города, стало смешно. Больше всего это напоминало деревню, в которую я ездил пару раз. С той только разницей, что климат английской деревни невыгодно отличается от климата деревни австралийской. По-моему, такие вот городки — идеальное место для тех, кто хочет отдохнуть от цивилизации и все такое. Лично я по ней почти не скучал — каким-нибудь техноманьяком я не был никогда, а изменения моего характера, слившегося с характером динго, убили остальное. Не знаю уж, хорошо или плохо это, но сейчас — когда я был в дикой, первозданной природе, мне почти не хотелось становиться человеком и возвращаться куда-то там в Англию. Я не думал ни о родителях, ни о друзьях, ни о ком-то или чем-то еще — я просто наслаждался жизнью и был этим счастлив. Даже невозможность объясниться с людьми в случае чего меня сейчас не огорчала — с кем мне сейчас было болтать? Совершенно верно. Я был один, и эта самостоятельность и самодостаточность были фундаментом моего нехитрого звериного счастья.

Городок сначала даже показался вымершим (ну, или захваченным кроликами, что в прочем, одно и то же), и я даже хотел уже пройтись по его улицам, но потом заметил, что он все-таки не совсем пуст. Десятка три-четыре местных жителей тут все-таки было. Жили они как будто бы в прошлом, практически по образцу Дикого Запада, а это значило, что у всех у них имеются ружья. Значит, в сам город я все-таки не сунусь (ну, разве что, ночью)… Жаль. Хотя, в другой стороны, что мне там делать? К кому идти? Буду жить здесь, неподалеку, питаться не в меру расплодившимися кроликами, наблюдать за сонным городком. Авось что интересное и приключится.

Приехавших в город ребят я разглядел почти сразу. Сначала их было двое, девчонка и мальчишка, потом стало трое. Причем этот третий был таким рыжим, что меня даже взяла зависть — как это человек может быть более рыжим, чем я, динго?

Наша первая встреча состоялась, когда я ловил кроликов на самой окраине леса, практически граничащей с лесом, и одновременно наблюдал за троицей. Почему меня регулярно тянуло именно сюда, где меня могли заметить? Не знаю. Возможно, дело было именно в том, что все трое ребят здесь часто бывали. Итак, я ловил там кроликов. Судя по всему, они меня не видели… Пока. Но мне следовало быть осторожнее… Да еще бы уметь быть осторожнее во время охоты. На кролика я прыгнул так, что меня уж точно все увидели и услышали. Так. Только спокойно. Берем мясо и утекаем. Ну заметили и заметили. В конце концов, я динго, и я должен водиться в Австралии и охотиться на кроликов. Я цапнул зубами теплую пушистую тушку и попытался рвануть обратно в лес. Но — не тут-то было. Сетка! Я рванулся еще раз и только больше запутался. Меня поймали, элементарно поймали! Вот что значит, расслабился! Дурак! Идиот! Чем я только думал?! Распалившись и следя краем глаза за засуетившимся на крыльце стариком, я стал пытаться разорвать сеть.

Конечно, выходило это плохо. Он была крепкой, и только больше впивалась в мое тело, не поддаваясь ни когтям, ни клыкам. Ну вот… Этого только не хватало. И чего мне на месте не сиделось? Зачастил, значит… Все, если выберусь отсюда живым — больше никакой охоты на краю города! Вот только выбраться бы отсюда… По всей видимости, старик пошел за ружьем.

Но тот вроде бы еще не ушел. Я замер и прислушался к происходящему на крыльце спору. Да! Да! Молодцы, ребята! Правильно, если я не буду жрать этих кроликов, все будет именно так, как вы сказали — эти чертовы кролики сами всех тут жрать начнут, порушив к чертям экосистему! Да!!! Старший из троицы — лидер, судя по всему — встал и медленно пошел по направлению ко мне. Молодец! И не надо так меня бояться, я не буду тебя кусать! Я окончательно перестал дергаться, замерев всем телом, и принял наиболее благообразный вид (ну, или то, что в моем понимании было таковым). Взгляд был мой направлен прямо в глаза приближающегося парня (вблизи он показался мне даже старше меня). Я словно бы сигналил ему: не бойся! Я свой! Освобождай меня быстрей!

— Спокойно… Только спокойно, не рычи… — начал он шептать, как только оказался более-менее близко от меня. — Хороший мальчик…

Да! Я готов стерпеть даже такое, если ты меня освободишь!! Давай!

Мы, наконец, оказались лицом к лицу. Или, если быть точнее, лицом к морде (и морда, как вы можете догадаться, принадлежала не ему). Он очень внимательно посмотрел в мои глаза, после чего начал медленно, осторожно распутывать сетку. Я послушно поднимал лапы, помогая ему и не спуская с него взгляда. И вот, наконец, все было готово. Я пару раз махнул хвостом и кивнул — а как еще я мог выразить благодарность? — после чего схватил кролика (терять мясо я не собирался) и скрылся в лесу, оставив удивленного спасителя размышлять на тему моей разумности. Ничего, это будет только полезней, особенно, если я собираюсь и дальше здесь жить.

Оказавшись в безопасности, я долго лежал под деревом, глодая столь хлопотно добытого кролика, и размышлял обо всем, что произошло.

Осторожнее надо быть. Осторожнее.

В следующий раз мне может повезти меньше.

II.

С того момента, как белобрысый паренек из компании туристов освободил меня от сетки, прошло около недели. Я уже совершенно освоился в прилегающем к городку лесу, в опасные места больше не совался и вполне довольствовался теми кроликами, сидели поглубже — благо, на вкус они были ничуть не хуже. А после того, как я набрел на брошенную (скорее всего, теми же кроликами, насколько я мог судить до запаху и размеру) нору и, немного расширив ее, поселился там, быт мой был окончательно устроен. Живи, как говориться, да радуйся. Но именно в этот момент на меня навалилась грозовой тучей ностальгия по человеческой жизни.

Началось все с того, что я, лежа в этой самой норе, уже на закате, почти засыпая, решил от нечего делать сосчитать: сколько времени я уже нахожусь в Австралии? По всему выходило, что с момента моего превращения прошло уже больше месяца. Как быстро время летит! От волнения с меня слетел весь сон, и я вылез из норы наружу (собравшиеся у входа кролики посмотрели на меня с немым укором, но разбежались). Глядя на заходящее солнце и проявляющиеся звезды, я снова обдумывал все произошедшее.

Итак. Прошел месяц или даже полтора. Я так и не разобрался, что было причиной моего превращения. Я устроился тут, как будто так и нужно. Я даже не пытаюсь ничего предпринять! Где-то на задворках сознания заскреблась мысль о том, что я ничего и не могу предпринять, но я ее отогнал. Я могу и должен искать выход! Я обязан! Хотя бы потому, что, несмотря на все лапы и хвост, я — человек! Не знаю, что делать? У меня же собачий нюх! Вот и буду искать! Буду! Завтра же! И никаких больше возражений!

Я шевельнул затекшими передними лапами. Эх, прошло-то и правда много. Английская жизнь начала забываться. Хорошо еще, думаю по-человечески, язык не забуду. Но скучно тут, скучнооо… Кролики, запахи и природа — это все хорошо, когда ты настоящий динго. А когда ты человек — это быстро надоедает. Нет, как бы сытно и комфортно здесь не было с собачьей точки зрения, с человеческой мне все равно будет скучно, и как человека меня всегда будет влечь вперед, так же, как оттуда, из моего прежнего «дома» в лесу меня манило сюда.

Странно, но, сильно скучая по человеческой жизни, я почти не скучал по родителям и друзьям. Да и вообще это больше была не та ностальгия, что заедает до смерти приятными воспоминаниями о том, что сложно или даже невозможно вернуть; нет, это был скорее жучок, сидевший в голове и сверливший мозги одним-единственным сигналом: ты человек! Ты человек! И ты должен быть человеком! Ты не должен прожить свою жизнь зверем! Ты должен искать способ снова стать человеком! И повинуясь голосу этого жучка, я готов был вскочить и бежать хоть на край света. Вот только знать бы — куда…

Что же до более конкретных воспоминаний, то их у меня не было. То есть, я все помнил, но они не приходили на ум, не всплывали в памяти более, чем нужно. Возможно, предположил я, сработал какой-нибудь защитный механизм мозга, защищающий мою и без того не самую нормальную собачью крышу от окончательного сдвига. Но это было не столь уж важно. Главное, что мне это не мешало и даже помогало (как бы я маялся, если бы этого механизма не было — и подумать страшно). Но куда больше всего этого убивала меня проклятая неизвестность и беспомощность. Отчего все произошло? Исчез я из дома или там все-таки осталось мое тело с сознанием динго? Что он там наделал, если это действительно так? Мысли об этом приходили редко, но метко — ухватив меня, они уходили уже нескоро, и в это время делать что-либо было бесполезно — не то что охота, но даже и такое просто действие, как попытка дойти до озера, превращалось во что-то невыполнимое и трудное, сродни подвигам Геракла. Выражаясь по-человечески — все из рук падало. И начхать, что рук у меня сейчас нету.

Я так мечтал заняться чем-нибудь, кроме охоты и обозревания окрестностей, что с радостью схватился бы за любой крючок, который вынес бы меня из этого болота. И, в конце очередной недели в облике динго, такой крючок появился. Неразлучная троица из городка прошла в трех метрах от моей норы, разбудив меня (а вставал я достаточно рано — во всяком случае, значительно раньше, чем вставал, будучи человеком). Я, сонно хлопая глазами, выполз наружу и увидел, как компания, нагруженная рюкзаками (не слишком большими, но все-таки заметными), ломится через джунгли. Вот оно! Шанс если бы не пообщаться, то хотя бы последить за людьми! Да еще за ровесниками! Моментально забыв про сон, я высочил наружу, и чуть не воя от восторга и колотя хвостом по листьям, кинулся за ними. Потом опомнился, окончательно стряхнул остатки сна, помотав головой, и начал идти осторожнее. К моей гордости, заметить меня троица вряд ли смогла буквально до того момента, как я сам к ним вышел, но об этом позже. Ну, разве что, промелькнул пару раз на опасной близости от них, но это не в счет.

Несмотря на то, что я сорвался с места, не умывшись и не позавтракав, у меня в течение дня было предостаточно времени. Ребята шли медленно, с трудом прорываясь сквозь заросли в тех местах, где я с легкостью проскакивал, несколько раз останавливались на привал, и у меня уж точно не было с собой никакого груза, кроме собственного хвоста. Впрочем, они ведь просто отдыхали, так что спешка тут была ни к чему. Я в этом был с ними полностью согласен, и, пока они купались или если, успевал сделать то же самое, только своими методами. Было тепло, если не сказать — жарко, и я бегал с высунутым языком. Хорошо еще, что мы были в лесу, а не на открытой местности.

Прислушиваясь сквозь кусты к разговорам троицы, я узнал и их имена, и то, откуда они прибыли. То, что двое из них оказались моими пусть и не ближайшими, но все-таки соседями по британскому острову, показалось мне хорошим знаком. Я начал думать о том, какими доступными мне способами можно было бы подать им знак о том, что я разумен и жажду общения, и к каким последствиям это могло бы привести, когда начало темнеть, и компания решила устроиться на ночевку. Я уже знал о том, что они забыли взять палатки, поэтому мысленно пожелал им удачи. Сам я, даже если и спал прямо под кустом, всегда был надежно защищен от холода и австралийского комарья своей рыжей шкурой, которая пусть и поросла не самой густой шерстью, оказалась на удивление прочной и температуроустойчивой. Я уже улегся буквально в пяти метрах от места ночевки троицы, готовый к отдыху, как вдруг услышал шаги.

Вскочив, я чуть не бросился на поляну. Потом сообразил, что показываться пока не стоит, и замер наготове.

Появился ОН. Человек в черном, назвавшийся троице Игроком. На деле он не был человеком — это я почувствовал сразу же. Кем он был на деле, сообразить мне удалось не сразу, это произошло уже на следующий день. В тот момент же я чувствовал только дикий, неестественный запах — и нечеловеческий страх, который совершенно не касался моего человеческого «я» — но от которого мое животное «я» едва сдерживалось, чтобы не растаять вдали. Эта двойственность и задержала меня еще на какое-то время, не давая ворваться на поляну и защитить ребят. Я всеми органами чувств ощущал, что вокруг нету ни зверей, ни птиц, ни даже насекомых — все они сбежали, не выдержав этой волны удушающего страха. Мне стоило огромного труда не последовать за ними, но я стоял за кустами и слушал. Уже решив, что пора бы вмешаться, я снова застыл — воздух загустел и будто бы скис, запахло гнилью, я а просто стоял, не в силах двинуться с места. Мне показалось, или я завис в каком-нибудь сантиметре над землей?

В конце концов, «Игрок» — кем бы он не был — щелкнул пальцами (щелчок прозвучал в густом воздухе громко и отчетливо), и все оттаяло, а троица… Троица просто исчезла в воздухе в черной вспышке. Да-да, именно так. Оглушающая концентрация тьмы, пятном разлившаяся по поляне — вот как это выглядело.

«Игрок» все еще стоял на прежнем месте. Я же, наконец, сорвался с места, окончательно переборов страх, и вырвался прямо к нему. Из моей пасти раздавалось угрожающее рычание. Все чувства, любую логику и любое сознание, затмевал во мне сейчас животный гнев.

— Эй, эй… — «Игрок» отскочил в сторону, чуть не попав в костер, но потом опомнился и пренебрежительно махнул в мою сторону рукой:

— Ну, пошел!

Я продолжал стоять на месте, рыча и переминаясь с лапы на лапу. До меня в этот момент дошло, что здесь я беспомощен еще больше, чем в деле своего обратного превращения. Кстати, тут же я и сообразил, что лучше не выдавать этому типу своей истиной натуры. Ничего хорошего не будет, а раскусить он меня сможет за пару секунд, если только что-то заподозрит.

Но он не заподозрил.

— А что… — проговорил он, почесав тонкими пальцами холеный подбородок. — Отправить на помощь детишкам еще и хищника — самое то. Знаешь что, мой милый — иди следом!

Я еле успел услышать повторный щелчок его пальцев, и в глазах потемнело.

III.

Звук, который вырвался из моей глотки при соприкосновении с почвой, я повторить не берусь — уж больно причудливым он был. Честно говоря, я полностью уверен, что этот «Игрок» мог перенести меня и остальных нормально, без поднятия на полтора метра. Просто он не смог удержаться от еще одной, дополнительной, мелкой пакости.

Итак, я быстро вскочил на ноги, потряс головой (будет шишка? Нет, кажется…) и с шумом ворвался в кусты. Мне не давала покоя мысль о том, что случилось с троицей, которую я уже подсознательно считал своими друзьями — может быть, потому, что белобрысый Рик спас меня тогда, а может быть, потому, что я, невидимый для них, сопровождал их вот уже целый день. Но, скорее всего, потому что мне не хотелось давать каким-то непонятным страшным мужикам в черном вот так просто творить что попало с людьми. Я — человек. А значит, люди — моя стая! Моя! Рик и его друзья спасли меня, и я обязан вывести их из джунглей! Послать хищника им на помощь, говоришь? Что же, пусть так и будет! Итак, я, ломая ветки, бросился к троице.

На полпути я остановился и замер. В самом деле, помощь помощью, а вот так сразу показываться на глаза, может, и не стоило бы. Ребята сейчас и так напуганы. Но — ночной хруст веток за спиной в ночном лесу и в обычной ситуации не очень хорошо воспринимается, а после всего, что произошло… Нет, если я тут останусь, будет только хуже.

Между тем рядом уже донеслись обеспокоенные голоса ребят. Итак, услышали все-таки… Это повлияло на мое окончательное решение. Ругая себя за неосторожность (хотя что тут, я тоже был в шоке, как и все), я медленно, чтобы никого не напугать еще больше, выбрался на поляну, впервые после того, до сих пор единственного, случая со злополучной сеткой оказавшись с троицей лицом.

Повисла тяжелая, неловкая пауза. Чтобы не стоять дурак-дураком, я сел (впрочем, оставаясь напряженным — мало ли чего).

— Э… Чего это он? — спросила девчонка. Айрис, так, кажется, ее звали? А, нет, Айлин, точно!

— Не знаю… — Рик осторожно двинулся ко мне. — Эй… Ты же не собираешься на нас нападать, верно?

Я кивнул. Нет, а как мне еще было подать знак?

Тишина, стоявшая на поляне до этого, стала еще тише.

— Так… А ты еще кто?.. — пробормотал рыжий Падди.

Я начал показывать головой то на лесную чащу, то на ребят. Выглядело это, наверное, очень глупо, но других вариантов особо не было.

— Ты, это… Ты помочь нам хочешь? — глядя на меня круглыми глазами, догадался Рик. Я снова кивнул.

— Ты что, нас понимаешь? — дошло до Айлин. Еще один кивок. Правильно, давайте дальше!

— Ты… — у Рика застряли слова в горле. Я мысленно сжался. Да! Да! Молодец, умница! Спроси, человек ли я, и ты получишь утвердительный ответ! Давай! Но Рик вместо этого спросил:

— И… Что нам сейчас делать?

Ну что я тут мог ответить? Пару раз вяло шевельнув хвостом от непонятливости собеседника я, после паузы, улегся на землю.

— Умирать?! — ужаснулась Айлин. Я посмотрел на нее с упреком (во всяком случае, попытался его изобразить).

— Ложиться спать? — оказался умнее Рик. Я кивнул.

— А он прав… — Рик сел прямо на землю. — Только нужно костер развести снова. Тащите сюда ветки. Ты же не боишься костра? — обратился он ко мне. Я отрицательно покачал головой и, встав, отправился искать вышеупомянутые ветки, чем окончательно поверг всех в шок.

Где-то через полчаса костер уже горел. Айлин и Падди хоть и расслабились, но все еще поглядывали на меня с опаской. Рик же смотрел скорее с интересом. Да, жаль, что я не могу ничего сказать. Вот сейчас — действительно жаль.

— Жаль, что ты не можешь говорить… — угадал мои мысли Рик. — Было бы интересно узнать все-таки, кто ты не такой.

Я издал неопределенный звук.

— Слушай… — Рик нахмурился. — А ты точно не… Не от него? Уловка какая-нибудь?

Я яростно замотал головой.

— Извини… — Рик кивнул. — Просто действительно подозрительно. После подобного… Явления. После перемещения неизвестно куда. Так еще и разумный динго!

Я вздохнул. Как же утомляет эта немота…

— Или вы все такие? Но тогда почему ты понимаешь английский язык? — Рик поворошил угли и поглядел на завернувшихся в одеяло и начинающих дремать друзей. Я покачал головой, поднял лапы в попытке что-то показать, но вышло плохо. Я снова вздохнул, лег и прикрыл глаза. Слухом я уловил, как Рик немного шевельнулся. Свет костра мешал заснуть; было тепло, огонь отгонял насекомых, и я и правда начал подремывать. Пару раз, когда особо громко кричали ночные птицы, я чувствовал, как вздрагивают ребята, но оставался на месте: опасности не было. Зато утром, поднявшись совсем рано (троица все еще спала, устав от всего вчерашнего), я подсуетился и притащил к остывшему кострищу аж трех кроликов. Одного я начал обгладывать сам, а двух — я немного сомневался в количестве, но в итоге остановился именно на этой цифре — положил на видном месте, прямо перед ребятами.

Именно поэтому я и был отвлечен от еды страшным визгом. Вздрогнув и подскочив, я начал судорожно озираться, выискивая опасность, но через секунду устало опустился обратно. Ох уж эти мне девчонки. Но и я хорош — нашел, где положить дохлую тушу. Вот что значит — отвык от цивилизации…

— Ты чего вопишь? — Рик тоже вскочил от дикого крика Айлин (как и Падди, впрочем).

— Тут… Тут… — девочка показывала пальцем на двух дохлых кроликов. Парни тупо уставились на тушки, потом Рик сообразил и глянул на меня:

— Это ты приволок? — удивился он. Я кивнул и показал лапой на кострище.

— Жарить? — я снова кивнул, радуясь догадливости нового друга. — Так у нас же ножа нет. Вообще. Никакого.

Вот так. Я досадливо сплюнул, подходя к костру. И что теперь? И как вы только там консервы вскрывали?

Оказалось, консервы особые — австралийские. Не то чтобы на молнии, но открыть можно и без ножа. Приятно, конечно, но…

Немного подумав, я обломал острую кость съеденного мной кролика и, тронув лапой сидящего Рика, вложил ему в руку.

— Что это? — удивился он. Черт, как же неудобно, как же неудобно… Как я хочу снова уметь говорить… Я кивнул на все еще валяющихся кроликов, от которых все отсели подальше.

— Кролики?.. Погоди, нож? — догадался Рик. Я кивнул. — Но… — он задумался. — Кость… Но нож рано или поздно все равно… Хорошо, — он серьезно кивнул мне. — Только нужно будет помыть и… И… И чем-то заточить ее, да, — закончил он, оглядываясь по сторонам. Я намек понял и принес второй обломок кости.

— Да, в самый раз. — Рик встал и огляделся. — Ты не… Не видел речки или озера?

Конечно, видел. Я отбежал на пару шагов и оглянулся, зовя Рика за собой. Тот послушно направился следом за мной. Через пару минут мы вышли к небольшому озерцу, даже скорее прудику.

— Знаешь, немного странно разговаривать с псом… — задумчиво произнес Рик, опускаясь на одно колено и начиная промывать оба импровизированных ножа. Я фыркнул.

— Ты только не обижайся! — поспешил добавить Рик. — Но это и в самом деле необычно.

Я только помахал хвостом, присев на самом краю берега и внимательно наблюдая за работой Рика. Все нормально, парень. Я сам в шоке от того, кем я являюсь, хоть и немного позабыл про это. Все нормально… Насколько это возможно.

— Мы выйдем отсюда? — неожиданно задал вопрос Рик.

А вот этого я сказать не могу. Враг — а к этому моменту я уже окончательно догадался о том, кто это был — хитер и силен. Нам наверняка еще долго будет икаться от вмешательств этого затейника. Но…

Я постараюсь вывести вас отсюда. Я сделаю все, что могу.

IV.

Когда мы вернулись к месту ночевки, костер уже был окончательно потушен, а Айлин и Падди пытались сообразить, стоит ли им выкидывать из рюкзаков банки из-под консервов и класть на их место кроликов. Лично я здесь был полностью на стороне Падди: конечно же, нужно. Да, мусорить на природе нехорошо. Но это лучше, чем тащить жестянки черт знает сколько километров. Глушь и затерянность ощущались со всех сторон: сколько времени сюда не ступала нога человека — и подумать страшно.

Кролики тоже пригодятся. Консервы консервами, но надолго их не хватит — вы же на два дня еды брали. А там, где мы окажемся… Кто его знает, как там будет с охотой. Я, конечно, надеюсь, что мне удастся и дальше успешно ловить дичь, но все-таки готовым надо быть ко всему.

Но Айлин твердо была уверена, что оставлять на природе консервные банки — вредно для растений, а на дохлых кроликов вообще смотреть не могла. И вообще девочка еще не до конца осознала все произошедшее, судя по всему. Пока это было простительно — раньше я бы и сам с трудом поверил, что такое возможно. Но в дальнейшем это могло очень даже аукнуться нам. Остается только надеяться, что подобная наивность и растерянность скоро пройдут.

К счастью, Рик был полностью согласен со мной и Падди. Кроликов он взялся нести сам.

— Нам их брать? — уже после решил он спросить меня. — Или ты еще…

Я закивал. Берите, берите.

— Так брать или… — Рик запутался в собственных вопросах. — Брать, да? Хорошо, — он, немного морщась, запихнул кроликов в свой рюкзак.

Банки, несмотря на все протесты Айлин, тоже были оставлены тут, среди пепла от костра. Если мы все-таки не выберемся, они станут безмолвным напоминанием о том, что мы тут когда-то были. Да и если выберемся — тоже.

— Так… — Рик, наконец, задумался о нашей главной проблеме. — А в какую сторону идти-то? Мы же где-то в джунглях. Мы даже не знаем, в какой стороне цивилизация!

Все посмотрели на меня. Можно подумать, я знаю! Ну да, они же даже не знают о том, как я оказался тут — только то, что неделю назад я был там, а теперь я здесь. Но… Я задумался. Надо как-то сообразить. Запах же… Можно смеяться над этим, но наличие цивилизации тоже можно определить по запаху. Я наклонил нос к земле и принюхался. Ребята за моей спиной замерли, боясь вздохнуть.

Конечно же, нас зашвырнуло очень и очень далеко от человеческих поселений. Но некоторые запахи легко распространяются на огромные расстояния. Один из таких — слабый, еле уловимый — я сумел все-таки поймать. Издав что-то среднее между рыком и тявканьем, я бросился в кусты.

— Прямо туда?! — удивился Падди. Рик, не слова не говоря, направился прямо за мной. Ну да, я мог бы сообразить, что это мне легко бегать и лазить где попало. Нужно выбирать дорогу побезопаснее. Ничего. Уловив запах, я его уже не отпущу. А значит — можно и попетлять немного, если так будет удобнее.

Конечно, нормальных дорог тут не было и быть не могло, и это еще больше усложняло путь. Но я как мог выискивал узкие звериные тропки, по которым ребята могли хоть как-то пройти. Возможно, впервые за все время я действительно порадовался тому, что я не человек. Все эти пробежки под дождем — просто эмоции. А сейчас я реально приношу пользу. Вот как бы я делал это, будучи человеком? Я бы был здесь только лишней обузой, пожалуй. А так я неутомимо скакал по тропкам и кустам, пытаясь идти не слишком быстро, так, чтобы мои ведомые все время меня видели. Впрочем, не заметить мою рыжую спину среди зелени, яркой и не очень, было сложно — ясли только я сам не захотел бы исчезнуть из вида.

Идя на приличном расстоянии, я все равно слышал, о чем переговариваются ребята.

— Рик… Ты точно уверен, что ему можно доверять? — Айлин пыталась придать голосу твердость, но он все равно дрожал. — Куда он нас еще заведет?

— Можно. — Рик, шедший впереди, отвечал куда спокойней. Похоже, он полностью положился на меня. — Ему доверять можно.

— Но ты же даже не знаешь, чего он хочет! Пусть он понимает нас, но мы не понимаем его!

— Я лично его превосходно понимаю. — Рик пожал плечами. — И, кстати — какие шансы выйти были бы у нас, если бы не он?

— А сейчас они у нас есть? — сердито задал вопрос Падди (впрочем, он почти всегда говорил сердито).

— Не знаю. — Рик был более чем серьезен. — Но без помощи кого-то, кто разбирается в этих джунглях — пусть даже это будет динго, не умеющий говорить по-человечески — у нас их все равно будет на порядок меньше.

Я мысленно похвалил его. Молодец парень, соображает. Еще бы сообразил вчера спросить, человек ли я…

Вообще я поймал себя на том, что невольно отношусь к троице чуть по-покровительски. В принципе, это логично: я же их спасаю, а не они меня. Рик вызывал у меня чуть более теплые чувства, скорее всего, из-за своей серьезности и понятливости, а также из-за случая с сеткой. Рядом с остальными же я чувствовал себя этаким бывалым профи по выживанию в диких условиях. Хотя, конечно, почти полтора месяца в зверином облике сделали меня более опытным, чем несколько подростков-туристов, вышедших на природу с ночевкой.

Я продолжал трусить, разведывая путь и совершенно не задумываясь о том, сколько времени я это делаю, а также легкомысленно не обратив внимания на то, что шаги сзади — особенно шаги Айлин — стали чуть медленнее, а дыхание прерывистей.

— Эй! — окликнул меня сзади Рик. — Эй, Динго! Ну или как меня тебя называть-то!

Ну вот. Уже обзавелся кличкой. Я был совершенно уверен, что Рик произнес это не как название породы, а как имя. Совершенно логичное, между прочим. Ладно… Пока я все равно не могу никак сообщить спутникам о своем настоящем имени — пускай называют как хотят. Лучше уж Динго, чем какой-нибудь там Гектор, Бастер или Карро.

Услышав, что меня зовут, я вернулся на пару шагов назад и вопросительно посмотрел на Рика, все еще идущего впереди.

— Эээ… Может, отдохнем немного? — он чуть растерянно посмотрел на меня. Я кивнул. Ну да, я мог бы сообразить, что они устанут куда быстрее меня.

Уже через минуту я нашел более-менее свободную от жуков, сырости и веток полянку, на которой все разместились. Костра разводить не стали — еду решили приготовить попозже, да и спички определенно стоило поберечь. Интересно, сможет тут кто-нибудь развести костер подручными средствами? Сильно сомневаюсь. Значит, придется учиться… Но хотя бы не мне.

Айлин почти тут же задремала. Ясно было, что с ней нужно поосторожней, неизвестно, насколько хватит сил. Падди достал свой телефон и начал проверять, не берет ли тут случаем связь. Связи не оказалось, но он все равно упрямо тыкал в кнопки. Мы же с Риком почему-то уставились друг на друга.

— Думаешь, мы выйдем из джунглей? — тихо и медленно спросил Рик. По нему было видно, что он серьезней всех относится к нашей проблеме.

Я не знал. Но мне хотелось верить, что выйдем. Очень хотелось. Настолько, что если бы мне сейчас предложили на выбор возвращение домой в человеческом облике — или благополучное завершение странствия моей подопечной троицы, я бы, даже не раздумывая, выбрал второе. Поэтому я пару раз задумчиво махнул хвостом, желая передать этим оптимистическое отношение к проблеме.

На деле же… Слишком многое зависело не от меня. И слишком далеко были люди.

— Я тоже надеюсь, что дойдем… — вздохнул Рик. Было ясно, что друг — а Рика я уже совершенно точно и совершенно заслуженно считал своим другом — понял меня верно. — Надо отдыхать. Нам еще пригодятся все резервы сил.

И здесь я тоже был с ним совершенно согласен.

V.

Привал так и прошел в тишине и покое. Ребята никак не хотели трогаться с места. Я не торопил их. Пускай отдохнут. Они собирались погулять всего два дня, и то — вчера останавливались не помню сколько раз. Сложно даже вообразить, что будет дальше. Ну, даст Бог, когда до всех крепко и окончательно дойдет, в каком они безвыходном положении, они перестанут лениться и идти еле-еле.

А может, это я уже настолько отвык от человеческого темпа жизни и зря тороплюсь? Не знаю… Мне сложно судить. Я уже больше месяца не только не являюсь человеком, но и не ощущаю себя им. Разве что в воспоминаниях.

Наконец, мы поднялись и пошли дальше. Перед выходом я еще раз поразил всех степенью своей разумности. Мне стало немного интересно: сколько же времени мы прошли? Это могло бы мне помочь в дальнейшем учитывать предел сил моих ведомых. Но как узнать точное время, если ты динго и находишься в джунглях? Я немного задумался. Потом подошел к Рику (тот быстро обернулся и вопросительно посмотрел на меня) и попытался тронуть левой лапой запястье правой. Вышло забавно, но по мучительно-задумчивому выражению лица Рика я понял, что тот ничего не понял. Так. Что же еще показать… Я попытался встать на задние лапы (вот же, сказать кому, что еще не так давно ходил на двух ногах — не поверят) и быстро тронуть часы на запястье самого Рика. Вышло это у меня только с третьего раза. Все то время, что я занимался акробатикой, за мной неотрывно следили шесть глаз (а может быть, и больше — не удивлюсь, если поглядеть на такой цирк сбежалась вся окрестная живность).

— Ты время, что ли, хочешь узнать?! — окончательно обалдел Рик, когда до него дошло, чего я прошу. Я активно закивал головой.

— Э… Эээ… Без десяти три, а что? — произнес Рик после до-олгого молчания. Остальные поддержали его ошарашенными взглядами. Я же, не обращая на все это внимания (ну а что тут можно было сделать?), сел и прикинул. Отдыхали мы около часа. Встали довольно рано… Ну, во всяком случае, я. Что же. Если ребята шли без остановки хотя бы пять часов — это уже хорошо. Шансы повышаются.

Если, конечно, не вспоминать о том, что это только второй день и все еще впереди. Я встал и посмотрел на троицу — готовы ли они идти?

— Динго… Ты вообще кто? — совершенно сбитый с толку, пробормотал Рик, надевая рюкзак. Нееет. Конкретнее надо спрашивать, конкретнее. Тогда и получишь ответы на все вопросы… А так — вопрос блондина остался без ответа.

И снова — вперед, на запах цивилизации, снова тропки и лазейки. Обладая собачьим ростом, немного сложно смотреть на мир человеческими глазами: пару раз я показывал ребятам путь под какими-нибудь ветками, полностью уверенный в том, что они пройдут там не нагибаясь, но они там не пролезали вообще. Приходилось искать обходные пути.

Теперь я был уже предусмотрительней и внимательно прислушивался к сопению сзади. Когда оно становилось сильнее, я замедлял шаги, позволяя ребятам идти медленнее и тем самым экономить силы. Останавливаться через каждые несколько часов очень уж не хотелось, особенно учитывая то, сколько еще нам предстоит пройти, и я искренне надеялся, что мои подопечные это тоже понимают. Надеялся — но уверен не был.

Однако они шли. Не жалуясь, хотя было видно и слышно, что они уже давно устали. И это радовало, потому что означало то, что все наконец всё поняли. Это не в шутку. Не сон и не бред. Это — реально. И до спасения — сотни, а то и тысячи километров.

Под самый вечер я начал чувствовать, что голоден, ел-то я в последний раз только рано утром. Но останавливаться не хотелось не только потому, что это притормозило бы ребят, но и потому, что они бы не поняли, с чего это я вдруг бросил их умчался в кусты. Надо было уже закругляться. За прошедшее время мы отдыхали еще один раз, около получаса, если мне не изменяет мое чувство времени, но к тому моменту я тоже порядком устал и, пока было можно, просто лежал. Сейчас же я хотел мяса. Чьего-нибудь (глупо считать, что я все время питался одними кроликами; в мой рацион входили также и птицы, и рыбы, и какие-то мелкие сумчатые зверьки — не то вомбаты, не то еще кто-то). Но свежего, горячего, сочного. Поэтому я очень обрадовался, когда Падди — вначале он держался хорошо, но ближе к вечеру начал сдаваться — предложил начинать уже думать о ночлеге.

— И в самом деле… — Рик, тоже уставший, как и все мы, остановился. — Динго! Надо где-то…

Я уже стоял в пол-оборота к нему, показывая головой на неплохую полянку.

— Вот и отлично. — Рик снял с плеч рюкзак и с наслаждением уселся на какой-то камень, широкий и нагревшийся за день. — А то еще немного — и никто бы ничего не видел… Ну, кроме тебя.

Точно. За то время, что я пес, я совсем забыл, что люди не видят в темноте. Я подошел к Рику, пару раз махнул хвостом и указал в сторону лесу — мол, отойду.

— За тобой идти? — не сразу понял тот. — Нет? Не идти? Ты уйдешь, а мы… А, ты отойти хочешь? Да, конечно, — он уселся обратно. — Только высмотри там по пути воду, если она тут есть, хорошо?

Я согласно кивнул. Жаль, что люди не умеют находить воду по запаху.

Кстати, о запахе. Когда я вернулся на поляну (вернее, когда я еще только подходил к ней), я не мог не учуять стойкий запах наполовину сырого, наполовину горелого мяса. Это ребята честно пытались приготовить кроликов. На мой нынешний взгляд — сырые куда вкуснее, но я все-таки еще недавно был человеком и понимал, что им такой вариант не подходит. Но то, что они сотворили с мясом… Я аж зажмурился, присел и поджал хвост от той дикой вони, что исходила от сгоревшего мяса. Что же, еще и готовить им я должен?! Нет уж. Я подошел к Рику, который активно участвовал в процессе готовки.

Верховодила этим самым процессом Айлин. Вся брезгливость куда-то делась. Тушки были плохо освежеваны и еще хуже выпотрошены (хотя что я хотел: ни ножа, ни необходимых навыков). Если сама Айлин еще могла что-то сделать, то Рик и Падди больше мешали. Поэтому я обратил их внимание на себя коротким тявком и поманил за собой. За водой, сами же хотели. Рик сразу сообразил, куда я их веду, но оба парня чуть не спотыкались и натыкались на хлесткие ветки в темноте. Да, надо было набрать воды раньше. Я сделал себе заметку на будущее.

К тому времени, как мы вернулись обратно, кролики уже были приведены в более-менее подобающий вид, наиболее горелые части валялись в кустах подальше, и все вроде бы на время пришло в норму (в той мере, что возможно). Я довольно уселся в стороне, пока ребята, морщась и обжигаясь (все-таки не ресторан), принялись за еду. Ничего, привыкнут.

После такого необычного ужина Падди порывался отдать мне кости от кролика, но Рик его одернул.

— Если Динго захочет достать мяса, он сделает это куда успешней, чем ты, Падди, — отметил он с иронией.

— Оно и видно, что ты теперь с этим псом общаешься охотнее, чем с нами, — недовольно буркнул юный ирландец.

— Этот пес уже целый день спасает нас, если ты не заметил. — Рик отвечал спокойно, попутно доставая свое одеяло из рюкзака. Падди не нашел, что ответить, и, решив пойти на мировую, занялся тем же.

Когда все уселись у костра, возникла проблема — кто будет охранять пламя от угасания? Спичек было мало, действительно мало. Хотя могло быть и еще меньше. Если конкретнее, то их было неполных три коробка. При этом, правда, эти горе-туристы не взяли с собой ни спирта, ни чем там еще поливают дрова. А значит — гореть будет только сушняк, да и то — до ближайшего дождя. Я задумался. Каковы же наши реальные шансы выйти из этих дебрей?

Но следить за костром ночью я не собирался. Довольно, я уже набегался днем, чтобы и ночью еще не спать. Так что пока они там выясняли, в каком порядке им дежурить у костра, я вытянулся, прикрыл глаза и притворился, что уже заснул. Тем более, что я и правда хотел спать. Беспробудно. До самого утра. Потому что утром… Снова идти. Похоже, мне стоит к этому привыкнуть.

Хотя, с другой стороны… Я же сам хотел чем-то отвлечься от бесцельной жизни животного и поискать что-то, что может привести меня к причине моего необычного состояния? Так вот и мой шанс сделать это. Да что там — я уже делаю это, и даже если бы я захотел отказаться от участия в этой авантюре — я не смог бы. Я завяз в этом по уши.

И самым приятным было то, что мне такое положение вещей очень даже нравилось.

Динго. III

I.

Когда я проснулся, вокруг стоял туман. Я даже удивился: за то время, что я в Австралии, туман я видел первый раз. Но сейчас он был — несильный, но явный. Костер, у которого дремали ребята, горел достаточно ярко, чтобы не гаснуть от этого белесого марева, но немного шипел, когда соприкасался с капельками влаги. Я нахмурился. Может ли это быть предвестником того, что нас ожидает дождь? Ой, как не хотелось бы… Я встал на лапы и прошел пару шагов.

— Ты уже проснулся? — раздался сбоку неуверенный и немного печальный голос. Я резко обернулся. Айлин не спала. Видимо, сейчас была ее очередь сторожить костер.

— Ты правда понимаешь английский? — продолжала она. Я подошел и совершенно серьезно кивнул. — Раньше ни за что бы не поверила, что такое возможно… — вздохнула девочка. — Но то, что сейчас происходит… Я вчера весь день думала, что это мне снится. А потом проснулась, сегодня, пару часов назад… И тут сразу такое чувство… Что это совершенно реально, и никаких сомнений.

Девчонке определенно нужна была поддержка. Пока же все спят… Это должен кто-то сделать. Я подошел к Айлин вплотную и положил голову ей на колени. Она посмотрела на меня удивленно и немного жалобно:

— Мы выйдем? Мы же выйдем, да? Знать бы, куда он нас… Зашвырнул.

Да, узнать это было бы нелишним. Не то чтобы я такой специалист по местной географии, но… Как-то легче бы дышалось.

Задумавшись обо всем этот, я не заметил, как Айлин — скорее всего, машинально — начала гладить меня по голове. Точнее, заметил и разомлел. Что-то было очень приятное в этом незамысловатом действии. Опомнился я только через пару минут. Так. Чего это я делаю? Я аккуратно вытащил голову из-под руки девочки и, чтобы это не выглядело невежливо, сделал вид, что просто хочу пить. Впрочем, пить действительно хотелось. Я пару секунд посоображал, в какой стороне находится водоем, а потом двинулся к нему неспешной трусцой.

По мере приближения к речушке (назвать эту почти ниточку серьезной рекой просто язык не поворачивался) туман начинал усиливаться, и, хотя идти было недалеко, мне пришлось бы туго без моего нюха. В таком тумане глаза отказывались что-то разбирать, и я пару раз просто чудом избежал столкновения с каким-нибудь толстым стволом. Но, спасибо чуткому носу, до речки я все-таки добрался. Вчера здесь прыгали ярки лягушки и порхали какие-то колибри, но мне, сонному и голодному, было уже не до того, чтобы любоваться красотами природы. Сегодня же все было белым, как парное молоко. Я быстро напился и повернул обратно. По-хорошему надо было бы поймать кого-нибудь, но подобная погода резко отбивала охоту выслеживать то, чего все равно не разглядишь. Я бы даже сказал, что она напомнила мне Англию, а значит — человеческую жизнь, когда я еще не ориентировался в пространстве по нюху, не бегал по джунглям и не охотился на мелкую живность.

Нет, надо было возвращаться к ребятам. Они уже скоро проснутся, как бы не натворили чего… Я взял след и побежал обратно. Стоит отметить, что на обратном пути я все-таки вмазался лбом в крепкое дерево.

Волновался я напрасно — Рик и Падди еще спали. Первый — сидя, поджав ноги и привалившись спиной к тому камню, который вчера использовал в качестве кресла, второй — лежа, завернувшись в одеяло и подрагивая, не то от холода, не то от нехорошего сна. Айлин сонно поглядывала на огонь, то начиная дремать, то снова открывая глаза. Я подтащил к изрядно поредевшей кучке топлива несколько крупных сухих веток (точнее, немного все-таки влажных — от росы, но еще достаточно пригодных для растопки), но она даже не заметила этого. Посидев у костра пару минут, я понял, что есть хочу и на охоту идти все-таки придется.

На след мне не удавалось напасть подозрительно долго, и я даже подумал, что все спрятались от этого странного тумана (сразу вспомнилось что-то подобное из какой-то книги, но какой — не помню, хоть убейте). Но, к счастью, это так и осталось только моей выдумкой, и уже скоро, минут через десять, я выследил и съел очередного местного кролика. Мясо немного взбодрило меня, и, повеселевший, я решил опять вернуться к костру. На этот раз там уже все встали — точнее, Рик встал, а Падди вставал в настоящий момент — нехотя и лениво. Ничего не поделаешь, здесь не дом. Приходится вставать рано, ложиться поздно, а днем — идти, уставая, но не жалея себя. С такими оптимистичными мыслями я сел к начинающему угасать костру с мыслью отдохнуть еще немного перед окончательным выходом.

— Туман… — задумчиво произнес Рик, будто только что его заметил (а может быть, так оно и было). — И как мы пойдем?

— Брось, — Падди окончательно встал и сейчас тер лицо кулаками. — Туман — не наводнение. Смотри, его тут совсем немного.

Я с сомнением покачал головой, но этого никто не заметил.

— Тут — да. — Рик, тем не менее, уловил суть проблемы. — А вон там, в чаще? Посмотри туда. Ты можешь что-нибудь разглядеть? Здесь-то огонь немного разогнал туман, но вот дальше…

— Предлагаю пока присесть и обсудить, что делать-то дальше будем. — подала голос Айлин.

— Да мы и так не бегаем. — Рик немного удивился, но сел. — Да и что тут обсуждать? Идти будем. Вариантов-то нет.

— Вариантов действительно нет, — вздохнула Айлин. — Но просто вот так вот сразу принять все как данность… Не пытаться противиться этому… Игроку… Разве это правильно?

— Хороший вопрос… — протянул Рик. — С одной стороны — а что мы можем сделать? Мы поставлены перед фактом. Этого Игрока даже нету здесь, чтобы возразить ему!

И слава Богу. Не хватало только его сейчас для полного счастья. Впрочем, я был уверен, что он в данный момент он где-то неподалеку. Ну, во всяком случае, пристально следит за нами (и хорошо, если только следит). Между тем, Рик продолжал:

— Но, с другой стороны — он же сказал, что поставил на наш проигрыш, так? Значит, чтобы поспорить с ним, мы должны просто-напросто не опускать руки, относиться ко всему серьезно (как бы фантастично оно не было), и делать все, чтобы в итоге победить, то есть выйти из этого леса. Так?

Все молчали, обдумывая слова Рика. Потом Падди медленно кивнул, за ним Айлин. Я решил не отставать от них и тоже кивнул, подойдя ближе к костру. Все так. Все верно.

— Поэтому — выходим? — подытожил Рик.

— Выходим, — чуть ли не хором сказали Айлин и Падди. Я только весело махнул хвостом пару раз. Ну его, этот туман. Нужно идти — дойдем и с ним, и без него.

Выбежав с поляны на тропинку, я увидел, что туман-то и правда начинает рассеиваться. Это значило не только то, что путь будет виден лучше; это значило еще и то, что дождя не будет — по крайней мере, пока. Небо еще не было абсолютно чистым, но оно быстро и уверенно прояснялось, открывая сияющее солнце Австралии. Впрочем, в дорогу мы вышли не сразу: сначала ребята позавтракали тем, что осталось от консервов, окончательно избавившись от банок (вечером снова придется охотиться на всю компанию), и, под моим сопровождением, сходили к речушке. Днем и без тумана (который к этому времени окончательно рассеялся) она действительно оказалась живой и яркой, и я даже залюбовался на больших бабочек, пока ребята умывались и наполняли фляжки. Это мое занятие бесцеремонно прервал напившийся последним Рик, сказав:

— А вот теперь — действительно выходим.

Я был не против. Я хорошо отдохнул, и теперь можно было и размяться. Поэтому я опять замахал хвостом (надо сказать, это уже входило у меня в привычку) и побежал впереди, все так же указывая ребятам путь. Начинался только второй день нашего вынужденного странствия, а я уже привык к ним и даже привязался. Должно быть, сказывается собачья натура, я ведь все-таки лучших друг человека (эта мысль вызвала у меня веселый смешок). Жаль, наверное, что мы расстанемся, когда дорога закончится.

Хотя… Кто знает, что тогда будет, кто знает…

II.

Нет смысла расписывать весь этот и два следующих дня; все они проходили в подобном ключе: мы шли, я прокладывал путь, а ребята поспевали за мной; время от времени мы отдыхали, я охотился, один раз ребята даже захотели мне помочь, но я прогнал их коротким рыком: только мешать будут. На ночь мы устраивались где-нибудь, зажигали костер — мне с моей шкурой еще ничего, а вот ребятам по ночам действительно было прохладно — и ложились спать, стараясь выспаться покрепче, «с запасом». Все это время погода благоволила к нам, и на небе было абсолютно чисто — даже ни облачка. Шли мы обычно молча, пытаясь сберечь дыхание, а на стоянках ребята весело болтали, ни словом, ни видом не желая показывать друг другу и мне, как они устали и как испуганы всем происходящим. Им действительно нужно было что-то, чтобы приободриться, поверить в себя, и цветастой природы вокруг и моего крутящегося хвоста было поразительно мало…

Странный и совершенно мистический случай произошел к концу третьего дня. Мы уже решили сворачиваться и даже выбрали поляну, как вдруг Падди что-то заметил за деревьями.

Честно говоря, я туда даже не смотрел вначале: мало ли что там мелькает. Однако когда мое внимание так настойчиво привлекли к странному объекту, я почувствовал, что его запах действительно силен. ЭТО — чем бы оно ни было — пахло деревом (старым, очень старым деревом), какой-то ветошью и… Гнилью. Не обычной, а какой-то странной, всепоглощающей гнилью. Я шевельнул ухом. Что-то мне тут не нравилось, ой, не нравилось…

Но ребята решили сходить на разведку. Мое участие в этой авантюре даже не обсуждалось, кроме того, Падди спорил с Риком на тему того, пойдет ли он — или нет. Однако когда Айлин твердо заявила, что одна она на поляне не останется, было решено: идут все. Решение, конечно, немного странное, но оспорить его я не мог. Ладно. Решили — так решили, идем. Тем более, что ни шевеления, ни звуков ЭТО не издавало, из чего можно было сделать вывод, что оно неодушевленное.

На этот раз я бежал не впереди, а вровень с ребятами: чуть позади Рика, чуть впереди Падди. Так, чтобы успеть их защитить в случае чего. Нет, явной опасности я здесь не чувствовал, но отчего-то же топорщилась моя шерсть на загривке?

Я первым понял, что представляет из себя объект. Это была хижина из глины и веток. Старая (даже сложно сказать, сколько времени она тут простояла и почему до сих пор не рухнула), очень старая хижина. Скорее всего, она была сложена аборигенами. Но размеры ее были далеки от размеров обычного шалаша — она была немногим меньше тех полян, на которых мы ночевали. Кроме того, она была достаточно плотной, чтобы ее можно было назвать вполне пригодным для жизни помещением. Я вырвался вперед, со второго раза распахнул лапой дверь (да, у хижины была дверь) и заглянул внутрь. Здесь тоже пахло этой старой, выцветшей гнилью. Было тихо, очень тихо — когда я вошел внутрь, я перестал слышать даже звуки леса, крики ночных птиц и шаги моих друзей. Поэтому я, быстро оглядев помещение (стены полукругом, небольшое углубление сбоку — видимо, очаг с плохим подобием дымохода, куча старой, если не сказать древней, соломы), выбежал наружу. Ребята как раз подходили, обсуждая находку.

— Неужели это настоящее жилище? — в голосе Айлин слышалась надежда. — Господи, я так устала ночевать под открытым небом! Неужели можно будет сделать это под крышей?

— А если здесь живут дикари? — с сомнением произнес Падди. — Если они вот-вот вернутся?

— Динго, здесь есть люди? — обратился ко мне Рик. Я быстро оббежал дом снаружи, обнюхав землю вокруг него, и, вернувшись к ребятам, помотал головой. Единственными людьми здесь были мои друзья.

— Тогда, думаю, можно разместиться и здесь. — Рик был уже внутри. Когда он вошел, у меня появилось какое-то странное чувство. Нет, лучше бы было переночевать на поляне… Но как сказать ребятам об этом? Или мне придется всю ночь не спать, охраняя их? Но от чего? Эти абстрактные страхи… Я не мог сказать, что именно меня так пугает, но я смотрел на злосчастную хижину с содроганием. Нет, никакая сила на планете сейчас не заставит войти меня внутрь. И ребятам не надо. Это был тот же самый страх, который я испытал, стоя рядом с…

— Динго, ты чего? — обеспокоено выглянул наружу Рик. Оказывается, я не заметил, как начал тихо подвывать. Упс. Я смущенно замолк.

— Ты идешь внутрь? — Рик не мог взять в толк, что случилось. Я помотал головой. — Тогда не буди нас, хорошо? — и мой друг скрылся внутри. Дверь была приоткрыта, но я не видел ничего, даже не смотря на свое собачье зрение. Только абсолютная пустота. По-хорошему надо было бы пойти и отговорить ребят ночевать здесь, как-нибудь, но убедить их вернуться на поляну… Но для этого нужно было войти внутрь. А это было выше моих сил.

Выжатый, как лимон, я лег на землю и закрыл глаза. Это волнение вымотало меня так сильно, что я заснул почти сразу…

Я был человеком. Это первое, что я ощутил. Я снова был человеком. Я был одет в свои любимые джинсы и красную майку, я чувствовал себя превосходно и, главное — я был человеком. Находился я в каком-то странном и древнем сооружении. Веяло прохладой, и было неясно, что это так холодит — ветерок, снующий повсюду, или древний камень. Моего собачьего нюха у меня здесь не было (и я чувствовал себя так, будто у меня сильно заложен нос), но камень был куда древнее той хижины. Строение располагалось не то на поле, не то в лесу — босыми ногами я ощущал чуть влажную траву, но не мог разглядеть ничего, что простиралось бы дальше древних каменных колонн-монолитов.

За то время, что я пробыл псом (неужели оно закончилось? А как же ребята?), я научился осторожности. Поэтому я не стал сразу вскакивать и выяснять, где я на этот раз. Я медленно встал с камня, на котором сидел (это оказался какой-то древний… Гроб, что ли?!) и огляделся повнимательнее.

— Дик Бинго! — раздался голос откуда-то сзади. Я резко обернулся, но никого не увидел.

— Дик Бинго! — на этот раз голос исходил, казалось, сверху. Я покрутил головой — все так же пусто. Но голос, переместившись еще куда-то, все не замолкал:

— Дик Бинго по прозвищу Динго!

Наконец, я сообразил, чего хочет голос. Я должен откликнуться. И я несмело произнес:

— Д-да-да, я здесь.

— Ты должен вернуться. — голос окутал сооружение, как туман. Он был повсюду. — Твои друзья в опасности, Дик Бинго! В большой опасности!

— Кто вы? — я приглядывался к темноте вокруг, к камням, но пока так никого и не мог никого различить.

— Об этом мы поговорим позже. — голос, кажется, был женским. Я понял это только сейчас — учитывая то, что он был низким и говорил с очень странной интонацией, различить в нем что-либо было нелегко. — Как и о том, почему ты здесь и почему с тобой произошли известные тебе метаморфозы.

— Вы знаете, почему я стал динго?!! — я аж подскочил. Неужели…

— Я знаю. И я расскажу тебе многое, когда придет время. Но сейчас — твои друзья в опасности, и ты должен их спасти, Дик Бинго!..

…последний туман сна развеялся. Я вскочил на ноги, точнее — снова на лапы. Не знаю, кто это был и чего он хотел, но он четко озвучил текущую проблему. Мои друзья в опасности. Теперь я и сам видел, что это так. Запах зла и страха был силен как никогда. Ах, Игрок, будь ты неладен… Что же делать? Внутри избушки точно что-то происходило. Теперь я ясно слышал три струйки дыхания, принадлежавшие ребятам — заснули все, даже тот, кто должен был дежурить — и что-то еще. Чьи-то шаги, чье-то бормотание. Не материальные, невесомые. Но это все было там, внутри, наедине с моими друзьями. Мои друзья в опасности.

Войти? И войду. Плевать, что зверь во мне боится того зла, что хозяйничает внутри. Я — человек, и я войду.

Ворвавшись в хижину, я поднял голову вверх и громко, оглушительно, завыл, пытаясь этим древним звуком не только разбудить дремлющих ребят, но и развеять царящую тут атмосферу зла.

III.

— Динго? Ты чего? — Рик проснулся первым, остальные открыли глаза парой секунд позже. — Опять? Что случилось?

Что именно случилось, я и сам не знал. Я продолжал громко выть, совершая самый древний и самый верный магический ритуал, известный всем собакам. Зло в комнате — оно было невидимо, мо ощутимо, ощутимо! Так вот, оно начало кружиться вокруг меня.

— Динго, ночь же. — Айлин — как и остальные ребята — не могла взять в толк, что происходит. — Ночь же. Зачем ты воешь?

Неужели они не чувствуют? Неужели они не видят? Я уже не выл — я стоял в боевой стойке, встопорщив шерсть, и рычал. Мир вокруг меня начал терять краски, ощущения и эмоции протянулись видимыми серыми нитями. Что это? Действие злой магии — или мое окончательное превращение в зверя? Видимо, второе. Теперь я видел все то, что человеческая часть моей натуры прежде не давала мне разглядеть. Я видел Зло.

Зло было исконным, темным, хтоническим. Зло было безобразным и отвратительным. Оно стояло совсем рядом, раззявив жуткую пасть с несколькими рядами зубов, сверкая черными, как тьма, глазами, шаркая смоляными конечностями. Его окружали существа пониже и послабее, но столь же отвратительные, кривящие рты в гнусных ухмылках и танцующие свои дьявольские танцы по самым безумным траекториям. Вся эта шайка клубилась в районе двери — очевидно, Зло только зашло. Впрочем, было ясно, что оно здесь не в первый раз. Оно здесь дома. Или, если точнее, эта хижина — его ловушка, доставляющая к нему таких вот путников. Зло рычало и пузырилось, излучая страх и боль. Зло было уверено в своей победе. Зло было голодно.

Я быстро обернулся — и вздрогнул. Ребят не было. Вместо них на полу сидели сморщенные и высушенные мумии. Было видно, что они лежат здесь не первую неделю. Что… Что оно успело сделать с ними? Когда? Как?! Это… Это… Я помотал головой и обернулся к Злу. Зло было уже прямо передо мной — оно передвигалось бесшумно. Оно было запредельно близко, и я ощущал его смрадное дыхание. Сейчас я был зверем почти на сто процентов, а значит, этот страх…

Ничто. Ничто в сравнении с гневом, захлестнувшим меня. Как тогда, когда я выскочил на поляну перед Игроком. Я зажмурился — и кинулся на Зло.

То, что происходило дальше, описать нелегко. Я словно бы погрузился в кипящую лаву. Было дико, безумно больно, как будто с меня заживо сдирают шкуру. Я пытался шевелиться, пытался сопротивляться — но не мог причинить Злу никаких повреждений, только откинул в сторону пару мелких бесенят. Да и что я мог сделать, внезапно пронеслись в моей голове мысли, если мои друзья все равно уже мертвы. Я опоздал…

Стоп. В моей памяти четко вспыли подробности той жуткой картины. Три ветхие мумии, в которых можно было, пусть не без труда, опознать ребят. Где они сидели до того, как я увидел Зло, я не знаю — я был слишком занят воем. Но я точно помню, что голос Айлин раздавался с другой стороны… Я рванулся изо всех сил. Мое тело пулей вылетело из черной слизистой массы. Мир сразу же окрасился в привычные цвета. Морок исчез. Мои друзья были живы, и я с облегчением вздохнул. Осталось только расправиться со Злом.

Ребята на самом деле уже давно не сидели на полу. Они повскакивали и с удивлением (если не сказать — с ужасом) следили за моими передвижениями. Интересно, что они сейчас видели?

— Да вот же оно! Черное, мелькнуло! — указал куда-то пальцем Рик. Правильно! Давай! Вам нужно увидеть его, иначе — конец.

— Точно! — Айлин даже немного взвизгнуло. — Что это?! Мальчишки, что это?!!

— Вижу… — Падди прижался к стене. — Я тоже вижу его… — в этот момент какой-то из мелких бесенят попытался взобраться по его ноге, и мальчишка отшвырнул его в сторону. Я еле успел отскочить — тварь попала прямо в горящий костер и с диким визгом исчезла. Причем я готов был поклясться, что огонь не успел коснуться его тонкого тельца. Неужели… Точно! Свет! Я метнулся через всю хижину, подобрал валяющуюся на полу ветку и, прыгнув обратно, сунул ее в огонь. Твари состоят из чистой тьмы, их можно… Жар ударил мне в морду, но я терпел. Главное — чтобы ребята поняли, что делать, там уж справимся! Я со сдавленным рычанием (все-таки палка в зубах) носился по помещению, а чертята разбегались от меня, как тараканы от дихлофоса. Главное Зло стояло в самом центре и только немного шевелило щупальцами, издавая странные чавкающие звуки, но я почему-то никак не мог попасть по нему огненной веткой.

— Динго, молодец! Правильно! Хватаем огонь! — первым опомнился Рик. — Они уязвимы! Их можно… Можно уничтожить!

— Огонь? — Айлин растерянно посмотрела сначала на него, потом на меня. — Но… Но хижина сгорит.

И пусть, пусть, подумал я, остервенело пытаясь уничтожить очередного бесенка. Они же, как назло, лезли изо всех углов, словно бесконечные. Огонь чуть не опалил мне усы, я и выронил палку. Нет, надо бить главное, главное Зло! Я тихо зарычал на него, но оно не реагировало.

Ребята к этому времени тоже начали вытаскивать из избушки наиболее непрочные куски дрына и поджигать их.

— Держимся вместе! — скомандовал Рик. — Отгоняем тварей!

Нет, так нельзя. К твари не сунуться — опять поглотит. Я зарычал громче. Тем временем Зло начало надвигаться на ребят. Я одним прыжком перемахнул через пространство между ними, намереваясь закрыть их собой… Но промахнулся. Дикая боль снова обожгла меня, на этот раз — в буквальном смысле слова. Я попал прямо в костер, который начинал разбегаться по полу, тонкими струйками вытекая из очага.

— Динго! Ты горишь! — вскрикнул кто-то из ребят, но я даже не разобрал, кто это сказал. Было больно, было дико больно. К счастью, голова и глаза затронуты не были, и я четко видел приближающуюся тварь. Вот оно! Я попытался рычать, но из глотки вырвался только хрип. Прыжок!

На этот раз я даже не обратил внимания на страх и боль от самой твари — огонь перебивал все. Становилось трудно дышать.

— Динго-о-о!! — раздался крик Рика — оттуда-то издалека, из другого мира. Огромная вспышка разорвалась где-то рядом со мной, волна Зла разлилась по помещению, и… Я упал. Боль не давала сосредоточиться, уловить что-то… Мне показалось, или тварей больше нет?

— Айлин! Хватай рюкзаки и бегу наружу! Падди! Давай одеяло, надо сбить с Динго огонь! И помоги мне вытащить его!! — командовал Рик где-то уже ближе, но все равно в отдалении. Я ничего не видел. На меня что-то набросили, куда-то тащили, тормошили — но я не соображал ничего. Тело продолжало дико болеть, и я потерял сознание, успев только уловить слухом, что объятая огнем хижина рухнула где-то сбоку.

… - Динго! Динго! Очнись! — на меня определенно что-то лили. Я открыл правый глаз — левый открыть я не мог не только потому, что лежал на левом боку, но и потому, что он болел и, кажется, заплыл. Надо мной стояла Айлин. Из ее фляжки мне на голову выливалась струя воды. В другое время я бы фыркнул и возмущенно отскочил, но сейчас я лежал и блаженствовал. Боже, как хорошо! Продолжай, продолжай! Влага разливалась по моей морде, хоть немного, но гася боль, ставшую не такой оглушающей, но ужасно нудной. Но вода во фляжке кончилась уже через пару секунд.

— Мальчишки! Тащите еще! — озабоченно произнесла Айлин.

— А может, его сразу в реку окунуть? — предположил откуда-то сбоку Падди. Ладно, нужно было вставать. Я медленно приподнял голову. Я действительно был на берегу какого-то озера. Ай, больно… Я рухнул обратно — благо, моя голова покоилась на сложенном в несколько раз одеяле.

— Очнулся! — вскрикнула Айлин. — Динго, ты как?

Ну и что я должен был ей ответить? Я пару раз вяло стукнул хвостом по земле, после чего еще раз поднялся на ноги (подошедший сзади Рик поддержал меня, когда я чуть не упал второй раз) и самостоятельно забрался в реку, оставив снаружи только голову. Вода начала смягчать боль, и я немного выдохнул, оглядев себя сквозь прозрачную поверхность. Хорооош. Нечего сказать. Весь в ожогах и подпалинах. Вот тебе и красивая рыжая шерсть, которой я так гордился. Дааа… Ну ничего. Главное — Зло побеждено.

Первое.

IV.

Мы уже второй день оставались на одном месте, пережидая, пока заживут мои раны. Было довольно голодно: я охотиться не мог, ребята же… В общем, худо-бедно им удалось поймать и ощипать что-то пернатое, но всем досталось по чуть-чуть. К концу второго дня я подумал, что стоит все-таки поохотиться. Раны еще причиняли мне неудобства, но уже не такие, как в первый день. Я позвал Рика за собой — одному мне идти было точно нельзя.

— Куда? — хмуро удивился он. — Лежи, ты болен. Да и вечер же.

Я махнул обгорелой мордой в сторону костей съеденной птицы.

— Поймать чего-то хочешь? — Рик встал. — Надо бы, но… Ладно, я с тобой.

Когда мы немного отошли от стоянки, я понял, что действительно вышел слишком поздно, и хотя мне с моим зрением это не очень мешала, основная проблема была в том, что большинство дичи уже спало. Я загрыз пару мелких вомбатов, препоручая их Рику, который послушно нес тушки, но этого было мало.

— А что это все-таки было такое, в хижине? — протянул мой друг, когда мы плутали вокруг очередного дерева. Я попытался издать что-то типа шипения.

— Понял, понял… — Рик кивнул. — Но кто же ты все-таки такой, Динго, а?

Как бы я сам хотел сказать это вам, ребята, как бы я хотел… Но я вместо этого выслеживал дичь. Наконец, мне удалось поймать еще одного кролика.

— Здоровый! — оценил Рик, подходя ближе. — Слушай, я не удержу и этих… Хомячков, и его. Возьмешь что-нибудь?

Я попытался взять вомбатов, но удержать в зубах сразу двух у меня никак не получалось. В итоге Рик прижал кролика к себе, как младенца, после чего присел на корточки, а я, приподнявшись, уложил сверху второго «хомячка». Получилось не слишком устойчиво, но Рик поддерживал туши головой, мои же силы кончались, и я действительно не смог бы нести кролика (который был действительно очень крупным) и одновременно искать дорогу обратно.

Вернувшись, я прилег на берегу речки, опустив хвост в воду, а ребята принялись свежевать мою добычу. Это был уже третий раз, когда им приходилось готовить мясо на костре, и я с удовольствием отметил, что у них это получается куда лучше. Себе я, не желая сразу наедаться, забрал одного из вомбатов (ребята пытались уговорить меня взять второго, но я только подталкивал тушку к ним) и начал есть, глядя на горящий костер. Мясо на нем ароматно пахло, но сырое восстанавливало больше сил.

После еды меня немного разморило. Я подремывал, глядя, как Рик точит свои импровизированные «ножи», как Айлин переворачивает мясо на огне и отгоняет от него Падди, который от скуки пытается ей помогать. Идиллия. Мирно, тихо… Никаких игроков, никаких чудовищ. Век бы так просидел…

Завтра надо выходить. Это решение пришло ко мне сразу, в один момент. Ждать больше нельзя, иначе мы упустим время… Какое время мы может пропустить, я не знал, но выходить нужно было.

Внезапно я вспомнил свой странной сон: я был человеком, находился где-то, в каком-то древнем не то захоронении, не то капище, и странный женский голос предупредил меня об опасности, таившейся внутри хижины-ловушки. Что это было? Кто меня предупредил, каковы его силы и на чьей он стороне? Я вспомнил, что голос сказал еще: ему известно, почему я превратился в динго. И он (она?) намерена сообщить мне это. Только не сейчас, а когда… Когда? Она не сказала… Надо полагать, когда придет этот таинственный срок, я снова окажусь в том странном месте, как оказался там несколько дней назад.

Я медленно встал, подошел к костру и осторожно вытащил оторванное кроличье ухо. В угли оно попало само, голову ребята отделяли от туши в первую очередь. Но мясо крепко прожарилось, точнее — испеклось. Я попробовал пожевать его — получилось неплохо. Отлично. Второе ухо тоже было рядом, пропеченное хуже, ну да ладно. Я смаковал мясо, долго пережевывая его. Не едите такое? Ну и сами виноваты, мне очень даже нравится. Не все же сырое глодать. Так совсем одичаю.

На берегу окончательно воцарилась ночь, но спать никто не ложился: и так вторые сутки, считай, с места не сходим. Ребята уже закончили ужинать и теперь просто сидели рядом с костром, о чем-то тихо говоря. Я тоже подошел к ним поближе, но, не вслушиваясь в их разговор, снова задумался о своем.

Нам очень повезло, что более-менее тяжелые травмы получил только я. На мне все зарастает, прошу прощения за каламбур, как на собаке. Кто-нибудь из ребят же провалялся бы намного дольше. Даже странно, кстати, что демон (или кто это там был) оказался таким слабым, и мы одолели его так легко. Но это, в общем-то, не радовало, а только наталкивало на мысль, что главные опасности еще впереди. Я ни за что не поверю, что мы просто так натолкнулись на заколдованную хижину просто так. Это Игрок, поставивший на проигрыш «детишек», двинул фигуру на шахматной доске. Пешку, для начала. Тогда становится понятно и то, почему хижину первым заметил не я — или меня нет в его планах, или он не может воздействовать на меня — целями-то все-таки являются остальные. А может быть, комбинатор просто боялся, что я слишком рано раскушу его замысел, почуяв запах зла, и отведу ребят в сторону.

Наконец, когда было уже два-три часа ночи (зря все-таки не легли вовремя, завтра же выходить, запоздало подумал я), ребята начали потихоньку клевать носом. Вытянул лапы и я, засыпая.

Ночью мне снилось что-то суматошное. Какие-то погони, какие-то драки. Джунгли, австралийский городок и то капище. Странно, но Англии в том сне не было, как не было и ничего другого из моей прошлой жизни. Но это был именно сон, ничуть не похожий на то чувство, когда я оказался там, на поляне. Мне даже подумалось под утро, что, возможно, это был вовсе и не сон, и я на самом деле был на той поляне… И в своем старом теле. Кто его знает? И кто знает, что это все-таки был за голос и за кого он? Ясно было одно: ответы на эти вопросы я узнаю только в том случае, если он (она, оно) этого захочет.

Разумеется, после вчерашних посиделок у костра мы все проспали достаточно долго. Я встал раньше остальных и, подойдя к тихо-мирно сопящему Рику, посмотрел на его наручные часы — благо, правую руку он высунул из-под одеяла и стрелки были видны хорошо. Полдень. Ну отлично, что же. Попробуем выйти, как все встанут…

Просыпаться ребята начали друг за дружкой где-то через полчаса. Я к этому времени уже позавтракал, размялся и, несмотря на все еще зудящие ожоги, был полностью готов к дороге. Весело бегая вокруг просыпающихся друзей и помахивая хвостом, я как мог намекал им, что пора бы уже и выходить. Сначала никто не мог сообразить, чего же я хочу. Потом Рик начал перебирать варианты:

— На охоту? Нет? Купаться зовешь? Тоже нет? Так, что еще… Идти дальше?

Я быстро-быстро закивал ему. Да! Выходим уже!

— Думаешь, сейчас? — Рик задумался. — Я хотел вообще-то завтра идти… Ты уверен, что сможешь идти? Раны-то еще…

— Ой, давайте лучше завтра, — жалобно подала голос Айлин. — Как подумаю, что снова идти… Аж страшно становится.

— Но здесь-то вечно тоже сидеть не получится, — попробовал возразить Падди.

— А куда торопиться? — Рик размял шею. — Сказано же было: нас никто не ждет и даже никто не помнит. Выйдем еще на день позже, что изменится? Зато лучше отдохнем.

Неужели мы сейчас еще недостаточно отдохнули? Я хмыкнул и отошел. Зря они это, зря. Ведь откуда-то мне пришла эта мысль, что выходить нужно именно сегодня. Неприятно все-таки все время молчать. Аукнется нам, чую, эта задержка…

Ну да ладно. Если они все уже решили за меня, нужно сходить хотя бы на охоту, наловить сразу на весь оставшийся день, чтобы потом ночью не лазить, как вчера.

— Я на охоту. Пойдешь со мной? — спросил я, подойдя к Рику.

— Что? — тот обернулся. — Извини, Динго, я не понимаю…

А, ну да, точно. Я уже обратился к другу на собачьем языке. Ладно, покажу жестами. Не в первый раз.

V.

Лично я быстро заскучал. Я уже не был болен, а кроме того — хорошо выспался, поэтому сидеть на месте было уныло. Остальных тоже охватило это чувство. Думаю, они даже пожалели о том, что не послушались меня и не тронулись в путь, но выходить в три-четыре часа пополудни уже было определенно поздно. Хотя… Нам же не нужно было особо собираться. Встали и пошли. Нет, бы спокойно могли пройти всю вторую половину дня, до темноты. Но увы — поделиться этой мыслью с друзьями я не мог по всем понятной и до колик осточертевшей причине. Пару раз я попытался все-таки намекнуть дуреющему со скуки Рику, что недурно бы уже выходить, но он отмазался, сказав, что хочет перебрать рюкзаки. Я не стал смотреть, что он там выискивает, и пошел в лес, немного размяться. Однако побродив среди деревьев, лиан и цветов, успокоения я тоже не нашел. Пару раз я пытался гоняться за попугаями, а потом подцепил зубами висевшую на низкой ветке летучую мышь (та зашипела и попыталась укусить меня, но ей это не удалось) и, принеся ее обратно на берег речки, положил у ног задумавшейся Айлин. Девчонка не сразу сообразила, что такое я ей подкинул (а я уже отошел подальше, сделав вид, что не при чем), а когда разглядела, взвизгнула и резво отпрыгнула в сторону. Вот так. А то ноги бы отсидела.

— Динго, зачем ты это мне принес?! — дрожащее-возмущенным голосом спросила Айлин. Я же беззвучно смеялся. А что? Я тоже человек. Ну, почти.

Мышь зашевелилась, расправила крылья и с писком улетела куда-то обратно в джунгли, а я решил искупаться. Погода-то была отличной, чего же время терять на берегу! Тем более, что в воде постоянно находился кто-нибудь из троицы (сейчас это был Падди).

Зайдя в воду, я вдоволь наплавался (кстати, еще один плюс собачьего тела: будучи человеком, я плавал весьма посредственно), и уже собирался вылезать из воды, когда заметил что-то подозрительное. За нами будто бы следили какие-то глаза, странные, нечеловеческие. И запахом несло странным. Вроде и не потусторонним, но каким-то подозрительным, нехорошим… Моя собачья память, как назло, отключилась, не желая сообщать мне, кто же это может так ароматизировать.

Впрочем, уже через полминуты я сообразил, в чем дело. Быстро подскочив к еще плещущемуся на мелководье Падди, я громко затявкал. Ну не умею я лаять, не умею… Как ни пытался — не выходит. Поэтому и понял меня товарищ не сразу.

— Тебе чего, Динго? — весело спросил он. — Поиграть хочешь?

Даа… Парень никак не может избавиться от мысли о том, что я — обычная собака. Я зарычал, сильнее выражая свое беспокойство, вернее сказать — испуг.

— Что такое? — он уже понял, что что-то неладно, но не мог взять в толк, что именно. — Почему ты на меня рычишь?

Да не на тебя, дурак, не на тебя! Я уцепил зубами край его шортов и потянул.

— Эй, Динго, аккуратней! — возмутился Падди, но за мной побежал (а куда деться было?). И вовремя. Из воды показался сначала краешек, потом все больше и больше стало видно длинное, покрытое панцирем тело.

— Крокодил!! — истошно заорала Айлин. — Динго, вечно ты какую-то гадость притащишь!

Можно подумать, это я его сюда пригласил. Делать мне больше нечего, только звать всякую гадость. Падди резво оказался на другом краю поляны, но, к счастью, крокодил — или аллигатор, или кто это там был — потерял интерес к нашей компании и направился дальше по реке. То ли испугался огня, то ли просто был сыт.

— Даа… — проговорил Рик, глядя на удаляющуюся гребенчатую спину. — Если бы мы раньше знали, что здесь водится вот такое… Эх, жаль, моего папы нет, вот бы он поохотился! — прибавил мой друг веселее. К чему это он?..

Стоит ли говорить, что больше в эту реку лезть желания не было ни у кого, и даже воду мы теперь пили более чем осторожно.

Я же, решив просушиться, лег у костра. Теплые языки пламени — совсем не похожие на тот страшный огонь, что глодал меня несколько дней назад — согревали бока с поредевшей шерстью, и я сам не заметил, как меня сморил сон.

Зато капище-захоронение я узнал сразу. Да и то, что я человек, стало ясно в первое же мгновение: нюх, слух и зрение моментально стали в несколько раз ниже.

— Здравствуй, Дик, — на этот раз голос был реальнее и ближе, но шел он опять откуда-то из-за моей спины. Я обернулся. Сзади стояла…

Училка. Типичная такая училка — в строгой юбке ниже колен, в белой блузе, с волосяным узлом на макушке.

— Эээ… Здравствуйте, — я встал, скорее инстинктивно, робея перед этой женщиной. — А вы кто?

— Не столь важно. — Женщина заложила руки за спину и медленно двинулась вперед. Я последовал за ней. — Если тебе так важны имена, можешь звать меня Гортензия.

— Вы…

— Я та, что может тебе помочь. Как вернуться домой в этом вот облике, в котором ты находишься сейчас, — Гортензия махнула рукой в мою сторону, — Так и победить известного тебе «Игрока».

— Погодите, — у меня немного закружилась голова. — Вы… Вы Бог?

— Нет, конечно же, я не Он, — женщина сухо рассмеялась. — Но я имею к Нему определенное отношение. Будем считать, я — Его доверенное лицо.

— Вы можете превратить меня обратно в человека? Насовсем? — уточнил я.

— Могу, — кивнула Гортензия. — Но пока не буду. Ты нужен в облике зверя, чтобы помочь своим друзьям выбраться.

— Да, я знаю, но… — внезапно до меня дошел скрытый смысл слов моей собеседницы. — Так это вы меня превратили?!!

— Нет, не мы. — Гортензия снова сдержанно улыбнулась и покачала головой. — Это сделали слуги «Игрока». Но мы… Мы не воспрепятствовали твоему превращению, зная, что в итоге все послужит добру.

Она помолчала, давая мне осмыслить сказанное.

— Пока ты останешься динго. И, более того, пока я не скажу тебе, кто, почему и как совершил это колдовство. Будем считать, что мы даем тебе задание — вывести твоих спутников из джунглей. Справишься — и мы раскроем твои секреты.

— Да, но…

— Но я могу немного облегчить твою миссию. Скажем, залечить ожоги, и что-нибудь еще.

— Дайте мне возможность говорить! — выпалил я. — Я уже почти отвык это делать, даже сейчас мне немного трудно разговаривать с вами.

— Хорошо, — кивнула Гортензия. — Это все, чего ты хочешь?

— Эээ… Ну, вроде бы все. — я прикинул в уме. — А что еще нужно?

— Точно ничего не забыл? — Гортензия глядела на меня насмешливо.

— Не знаю… На что вы намекаете?

— Срок жизни динго, срок старения. Я только что отмотала назад все прожитые тобой в почти удесятиренном темпе дни и недели. Отныне, сколько бы ты не пробыл в зверином облике, стариться бы будешь, как человек.

— Спасибо, а… — я хотел спросить что-то еще, но странное место внезапно окутал туман, и Гортензия растворилась в нем, как и все остальное.

— Выведи своих друзей к людям — и тогда мы поговорим еще! — раздался ее затихающий голос, и я проснулся.

Проснулся я также и оттого, что меня бесцеремонно тормошили за плечо. Я приоткрыл один глаз — это был Рик.

— Динго, ты есть будешь? — наклонился ко мне друг.

Шутите. Конечно, буду. Динго, Динго… Между прочем, у меня имя есть. Меня зовут Дик Бинго. Я встал, потянулся, и вдруг заметил, что что-то не так.

Странно. Почему все так удивленно, если не сказать — ошарашено вытаращились на меня?

Или я случайно сказал последнюю фразу вслух?

Седрик. II

I.

Человек — странное существо: он очень быстро привыкает ко всему. То, что еще вчера казалось фантастикой, мистикой — сегодня, ожив, тебя уже почти не удивляет. Внезапно сорвался с места и полетел отдыхать в Австралию? Отлично! Встретит Дьявола, который зашвырнул тебя с друзьями подальше в джунгли? Ладно. Вам помогает разумный динго? Тоже неплохо. Вы вместе чуть не стали жертвами каких-то чертей с темным жабоподобным куском слизи во главе? Бывает. Динго оказался еще говорящим?..

Нет, какие-то границы все-таки есть, видимо, потому что когда Динго — или Дик Бинго, как он себя назвал — внезапно заговорил, я почувствовал, что еще немного таких вот шуточек, и я сойду с ума.

— Это… Динго… Ой… Или Дик… — я был более чем ошарашен. — Это правда ты говоришь?

— Я, я. — Динго виновато посмотрел на свои лапы и вздохнул. — Не стоило так вот, без предупреждения… Хотя как я мог предупредить.

— Ты что, все это время умел говорить? — Айлин, похоже, испытывала такие же чувства.

— Нет. — Динго помотал головой из стороны в сторону, как всегда делал, когда хотел выразить несогласие. — Это… Это очень долго рассказывать, но, короче, мне только что дали это умение. Чтобы мне легче было вас вывести отсюда.

— Кто дал?! — я ничего не мог сообразить.

— Один… Одна… — голос, судя по интонациям, принадлежал мальчишке помладше меня. Он никак не вязался у меня с этим собачьим телом, к которому я уже привык. — Короче, те, кто хотят помешать Игроку.

— Так ты что… — Айлин еще больше округлила глаза. — Эмиссар Света какой-нибудь?

— Я?! — Динго хмыкнул. — Да нет. Я такой же, как и вы… Только с хвостом и лапами.

— Погоди, я сейчас совсем запутаюсь, — я помотал головой и сел обратно к костру. — Можно еще раз и по порядку.

— Хорошо. — Динго согласно кивнул и тоже уселся. — Итак. Меня зовут Ричард Бинго. Мне тринадцать лет, я из Англии, и еще какие-нибудь два месяца назад я был человеком…

…когда Динго — или Дик, все время сбиваюсь — закончил рассказывать, уже начинало темнеть. Мы слушали неотрывно, затаив дыхание — не каждый день все-таки услышишь откровения человека, превращенного в животное. Казалось, вся окружающая фауна и сама природа тоже слушали его. Наконец, когда он замолчал, Падди спросил:

— Погоди, ты сказал, что это тебя Рик освободил из сетки в городке.

— Ага. Меня. — Динго кивнул.

— Тогда… Тогда как ты оказался здесь? Мы ведь от него за сотни километров!

— Точно, про это забыл рассказать. — Динго помахивал хвостом, и это совершенно не ассоциировалось у меня с чем-то человеческим. — Я следил за вами… Тогда, в первый день вашего похода, еще в тех джунглях. Я очень соскучился по людям, и обрадовался даже такой возможности… Хоть посмотреть… И когда вы встретились с Игроком, я все видел и слышал. После того, как вы исчезли, я ворвался на поляну, стал на него рычать… А он не понял, что я человек. Думал, я обычный динго. Он рассмеялся и сказал, что пошлет вам на помощь хищника. Кажется, он думал, что я нападу на вас или что-то в этом роде. Ну а в итоге…

— Погоди, — я улыбнулся. — То есть он — ошибся! Ты одурачил его! Одурачил того, кто сам является прародителем обмана!

— Нуу… Да. Выходит, что так. — Динго согласился. — Тьфу, раз уж я снова говорю, надо избавляться от этой привычки мотать головой. Шея болит.

— И говорить научился, и раны зажили… — Айлин довольно огляделся Динго. — Видишь, как хорошо, что мы не вышли сегодня.

— А вот здесь не уверен, — глаза нашего четверолапого друга стали серьезными. — Я… Видите ли, у меня было такое чувство, что выходить надо было именно сегодня с утра, иначе мы можем что-то не успеть.

— Это тебе тоже сказала та… Ну, с кем ты там встречался? — я нахмурился. Что не успеть? Куда?

— Да нет, в том-то и дело… — Динго прилег. — Но это чувство… Оно будто снизошло на меня откуда-то. А моя интуиция… Она редко меня подводила, честно говоря.

— Динго… Ой, прости, Дик. — Падди, хотевший что-то спросить, немного смутился.

— Да ладно, чего уж там. — Динго опять иронически хмыкнул. — Называйте как называли. Тем более, что это прозвище и в человеческом облике так и просилось ко мне, а уж сейчас… — он обернулся, поглядев на свой неторопливо двигающийся хвост.

— А ты что — когда человеком был, тоже был рыжим? — заинтересовался коренной ирландец.

— Представь себе — нет, я был брюнетом. — Динго вернулся от изучению хвоста к изучению огня. — Прозвище же такое мне пытались навязать из-за имени и фамилии. Я же, как дурак, злился. Хотя что обижаться на такое?

— Эээ… Да. — Падди собрался с мыслями и продолжил. — Динго, а как ты определяешь, что мы идем в правильную сторону?

— Легко. По запаху.

— По запаху?!

— Ну да. — Динго по-собачьи улыбнулся. — Людям недоступен весь тот спектр запахов, который ощущаю я. Запах цивилизации — это запах бензина, дыма, гари, резины… Он медленно, но верно расползается и по таким вот, Богом забытым местам. Не знаю, хорошо это или плохо… Наверное, все-таки плохо — для экологии. Но в данном случае хорошо для нас.

— Ааа… — Падди все любопытствовал. — А ты не стесняешься ходить голым?

— Ты что, дурак, что ли? — Динго поглядел на него. — Я в шерсти. Как я тебе еще одеваться буду?

Падди и сам уже понял, что сморозил что-то не то, и замолк. Мы тоже помолчали.

— Завтра-то уже точно выходим, — заметил Динго. — Поэтому лечь надо бы пораньше, чтобы успеть выспаться. Боже, как же легко, когда умеешь говорить…

— Тогда давайте ляжем прямо сейчас? — предложил я. — Наговориться в пути еще точно успеем.

— Да уж это точно… — подтвердила Айлин.

Мы легли, точнее, легли остальные, а я остался сторожить костер. Мне нельзя было спать еще часа четыре, поэтому не оставалось делать ничего, кроме как обдумывать произошедшее.

Динго — разумный? Да без проблем. Можно подумать, я раньше об этом не догадывался. Ну, может быть, о том, что он на самом деле — человек, я не догадывался. А об остальном… Ничего странного. Все странное, что поможет нам выбраться — это даже хорошо, тем более, что Динго — отличный парень, и я давно хотел поговорить с ним по душам. Ну, с хвостом — и что же в том плохого? Мне кажется, он сам не так уж и огорчен этим. С каким затаенным восторгом в голосе он говорил про запахи!

Я улыбнулся и откинулся к камню. Все складывается не так, как то запланировал Игрок, а значит — все складывается хорошо.

Как бы пафосно это не звучало, но Динго — неучтенный фактор в его коварных планах. Лишняя фигура на шахматной доске. И притом фигура, находящаяся полностью на нашей стороне, да к тому же еще и лично заинтересованная в нашей победе. Динго же вроде бы говорил, что Высшие Силы — или кто они там, он почему-то не хотел раскрывать подробности двух своих встреч с ними — обещали ему обратное превращение и возвращение домой в случае нашей победы.

Хотя, конечно же, он все-таки старается не ради себя, а ради нас, осознавать это было приятно. Выберемся мы или погибнем тут — а шанс погибнуть был совсем реален — но у нас есть друг, который ради нас готов на все. А значит, и мы ради него… На этом и строится любая дружба.

Я откинулся к камню и прикрыл глаза, но уже через мгновение открыл их снова. Спать было нельзя. Нужно сторожить костер.

II.

Несмотря на то, что, сторожа костер первым, я лег намного позже остальных, встал я рано. Было как-то немного прохладно, и я передернул плечами, поглядев на костер. У костра сидел Динго и методично грыз чью-то кость, достаточно здоровую.

— А… — я хотел что-то спросить, но опять поймал себя на ирреальности всего происходящего. Ну ладно, я разговариваю с псом — к этому я привык уже неделю назад. Но он мне отвечает! — А почему ты? Разве не Айлин?..

— Я ее спать отправил. — Динго оторвался от кости. — Нечего ей каждую ночь просыпаться за два часа до рассвета. Все равно они с Падди, пока менялись, меня три раза разбудить успели. Господи, как хорошо уметь говорить-то…

— Ясно… — я покосился на берег речки — крокодилов на горизонте вроде бы не было, и я рискнул умыться. Вода была прохладной, освежала и проясняла мысли.

— Динго… — я как мог растерся руками и подсел ближе к костру. — Я вот не пойму… Не обижайся только, но… Если ты человек — зачем ты сырое мясо ешь? Я понимаю, когда ты один на природе, но сейчас…

Динго снова поднял голову и внимательно посмотрел на меня. В его глазах было что-то такое, что я испытал желание отодвинуться.

— Ну, это же я так… Не обижайся… — повторил я.

— Да нет, я не обижаюсь… — Динго помотал головой. — Просто обдумываю. Вопрос и правда интересный. Понимаешь ли… Ты не так его задал. Я не человек. Нет.

— Но ты же… — я удивился.

— Да, я был человеком. Я надеюсь, что еще буду им. Но сейчас я не человек. Я именно динго. А когда ты — животное, зверь, ты все чувствуешь иначе. Запахи, вкусы… Для меня это сырое мясо, — Динго двинул лапой кость, — куда вкуснее, чем жаренное или варенное. Нет, бесспорно, ни от того, ни от другого я при случае не откажусь… Но сырое все-таки на них не променяю.

— Да? — я с сомнением посмотрел на кость с ошметками красноватого мяса. — Ну, это понятно, но все-таки мне как-то не по себе даже когда я смотрю на него. И даже сам тот факт, что ты ежедневно убиваешь столько кроликов, а мы их едим.

— Думаешь, у меня таких сомнений не было? В самом начале. — Динго усмехнулся, широко раскрыв красную пасть, под цвет этого самого мяса. — Тут все просто, Рик. Или мы убиваем и едим их — или умираем с голоду. Никаких неоднозначностей.

— Ну да, тут ты прав, — вынужден был признать я. — Ничего не возразишь.

— А вообще — я тебе так скажу. — Динго перехватил кость поудобнее, но пока не грыз ее, а просто держал рядом. — Я, конечно, очень хочу снова стать человеком, но… Тут скорее ностальгия какая-то. Гложет чувство, говорящее, что я не должен быть диким зверем. Немного скучаю по дому, семье, хотя и меньше, чем должен был бы, по идее. Поэтому — да, я хочу снова стать человеком. Но… Рик, если бы я только мог вернуться к себе домой и продолжить нормальную, человеческую жизнь — но в облике динго…

— Серьезно? — я критически оглядел мохнатого друга. — Неужели это настолько… У тебя же даже пальцев нормальных нет!

— Плевать… — Динго вздохнул. — Я ощущаю мир таким, какой он есть на самом деле. И не хочу снова ощущать его таким, каким видит его человек.

— Вы о чем это? — раздалось сбоку. Это начал просыпаться Падди, удивленно глядящий на нас двоих.

— Да так… — Динго вернулся к кости, не забыв предупредить перед этим:

— Как все встанут — собираемся и выходим. Надоело уже сидеть тут.

— Угу. Тут крокодилы. — Падди проследовал к реке — умываться.

Понятное дело, что пока все собрались, прошло еще часа полтора. Все это время Динго сидел у костра, приканчивая кость, но было видно, что ему действительно не терпится выйти. Его хвост беспокойно метался из стороны в сторону, стуча по земле и убыстряясь, когда мы делали очередной шаг на пути к выходу. Наконец, когда все было действительно готово и мы, затушив костер водой из речки, построились с рюкзаками на плечах, он встал и, с удовольствием потянувшись до хруста в суставах, объявил:

— Ну что же, туристы… Выдвигаемся.

И мы выдвинулись.

Поначалу мы двигались весело, о чем-то переговариваясь, обсуждая необычное происхождение нашего рыжего друга (на такое звание, честно говоря, куда больше претендовал Падди, но это уже детали). Тот привычно прокладывал нам путь, пару раз напоминая откуда-то из кустов, что он тут, рядом и все слышит. После длительного отдыха идти было легко. Но, как выяснилось, был в таком простое и минус. Уставать мы начали значительно раньше, чем обычно. Уже к полудню мы плелись, позабыв про разговоры, и только лениво отгоняли жирных мух.

— Вы чего отстали? — Динго показался впереди. — Еще же не так много прошли.

— Ага… Не так много… — Айлин состроила лицо страдалицы; ее очки покосились, но она даже не замечала этого. — Тебе хорошо говорить. У тебя аж целых четыре ноги.

— Во-первых, не ноги, а лапы, — отметил Динго с иронией, пытаясь нас приободрить. — А во-вторых — я уже знаю вас и ваши возможности. И иду так, чтобы не дать вам устать слишком.

— Похоже, сказывается долгий отдых, — я удрученно кивнул ему. — Ты был прав. Не надо было так долго сидеть там…

— Ага! — Динго, как мне показалось, даже немного обрадовался. — А я говорил. Ну ладно, что же теперь. Идем дальше. — он махнул хвостом, снова уходя вперед.

— Погоди! А как же отдохнуть?! — взмолилась Айлин.

— Отдохнем через какое-то время, — крикнул ей в ответ Динго. — Наотдыхались уже.

— Он прав, — пропыхтел потный Падди. Ему, как самому натренированному, переход давался легче всех — во всяком случае, из тех, кто передвигался на двух конечностях, потому что в движениях Динго я усталости вообще не уловил. — Будем часто отдыхать — только устанем еще больше. Мы ведь хотим все-таки выйти из этих джунглей, а не сгинуть в них, так?

— Так, — грустно вздохнула Айлин. — Но я устала.

— Снимай рюкзак, — сжалился я. — Но только до привала. Мне своего груза хватает.

— А может, на Динго его нагрузим? — Айлин заинтересовано посмотрела вперед, туда, где мелькала рыжая спина.

— Я вам нагружу! — немедленно послышалось из зарослей. — Даже не думайте!

Мы непроизвольно улыбнулись. Даже уставшая донельзя Айлин и вечно угрюмый Падди. Это показалось мне хорошим знаком — ведь, честно говоря, не могло не радовать то, что мы, несмотря на все опасности и трудности, не унываем, что мы, после недели в джунглях в компании говорящего пса, все еще можем улыбнуться или даже засмеяться. Может быть, мы и выйдем отсюда.

Улыбка, впрочем, довольно быстро сошла с моего лица, когда я понял, что идти вот так по джунглям и нести два рюкзака — то еще удовольствие. Нет, право слово, лучше бы Падди взял (было чуть стыдно за такие мысли, но он же спортсмен). А я… Тоже мне — лидер. А в том, что я среди нашей троицы являюсь лидером, я был уверен, не забывая, что со мной девчонка и младший.

Или теперь лидер — Динго? Сильнее всех нас трех, умнее и хитрее, и явно имеющий больше потенциала для того, чтобы вывести нас отсюда. Странные мысли. Раздел власти какой-то. Вот к чему я вообще об этом думаю, а?

— Ладно, где-нибудь через полчаса начну выбирать место для привала, — объявил Динго, распугивающий своими окриками птиц.

— Ура!! — хором сказали (не закричали, именно сказали) мы все трое.

— Не расслабляйтесь. Я сказал — только начну выбирать, — уточнил Динго. — И думайте о том, что вам еще идти за водой. Да и есть нечего, кому-нибудь придется сопровождать меня на охоте.

О Боже… Этот парень неутомим. Интересно, тут дело в его собачьем теле — или он и раньше был таким? Надо будет спросить у него, когда мы остановимся.

Ну когда же мы остановимся?!

III.

Путешествие продолжалось; странно, но, видимо, Динго действительно хорошо изучил нас и пределы наших возможностей, и теперь идти было куда легче. Сам он утверждал, что специально подбирает такую скорость, чтобы и не слишком медлить, и не изматывать нас. Так это было или нет, но мы не уставали так, как после отдыха. Нет, ясное дело, отшагав целый день с коротким привалом, с наступлением темноты мы все валились с ног, и наш четвероногий проводник не был исключением, но сами переходы… А может быть, это просто мы приноровились к такому режиму? Ведь мы и до случая с заколдованной хижиной шли ненамного хуже.

Скучно или грустно не было. Каждый из нас четверых не давал остальным трем унывать, понимая, что депрессия — последнее, что нам нужно в имеющейся ситуации. Мы беседовали, шутили, вспоминали всякие смешные случаи, пытаясь растормошить друг друга. Если говорить не было настроения, мы просто любовались природой — ведь она действительно стоила того. Порой я даже ловил себя на ощущении, что мне нравится это — идти вот так по джунглям, под теплым солнцем (нам удивительно везло с погодой, особенно если верить Динго с его рассказами о ливнях), и мне даже не очень-то и хотелось возвращаться в холодный, дождливый Уэльс. Когда я поделился этой мыслью с Динго, сидя вечером у костра, тот отнесся к ней достаточно философски.

— Пройдет, — коротко сказал он. — Поверь мне — пройдет. Это, друг мой, до первого муссона.

— Странно, — я почесал макушку. — Почему все твои дожди обошли стороной наш городок? Я за то время, что в Австралии, только один раз дождь еще и видел — когда мы через Мельбурн проезжали.

— Мало ли. Ветер. Или еще чего, — проворчал Динго. — Я-то откуда про такое могу знать? Я погодой не командую. Если хочешь дождей — думаю, у тебя еще будет шанс на них вдоволь налюбоваться. Я вот, честно говоря, не против небольшой поливки… Но вам она по душе вряд ли придется.

— Да нет… — я передернул плечами. — Дождя я точно не хочу. Просто интересно.

— Вообще джунгли тоже не бесконечные. — Динго шевельнул ушами, задумавшись (а может быть, просто отгоняя мошку). — Рано или поздно нам придется идти по равнине. Я стараюсь пока не думать об этом… Но когда этот отрезов пути все-таки наступит — лучше бы нам идти не по жаре, а под дождем.

Его слова зацепили меня, и я тоже задумался. Что я читал об Австралии? Да, выжженных равнин-пустынь здесь точно хватает. И нам действительно придется пересекать их, как бы этого не хотелось избежать.

— Динго… А в обход никак? — растеряно спросил я. — Мы же там и правда сгорим!

— Можно. — Динго посмотрел на меня внимательным, изучающим взглядом. — Но тогда нам идти дольше. На полгода в лучшем случае. Ты готов на это?

— Нет, — огорченно кивнул я. — Нам надо выйти как можно быстрее, или… Или…

— Или нам хана, — невозмутимо помог мне определиться со словами Динго.

— Ничего себе у тебя прогнозы, — возмутился сидящий сзади Падди.

— Ничего не поделаешь. Какие уж есть. — Динго лениво шевельнулся.

Лучше бы он молчал с такими предсказаниями. Джунгли начали редеть уже на следующий день.

— Ну вот… — я с тоской смотрел на начинающую просвечивать сквозь деревья желтую степь. — Накаркал.

— Вот уж каркать я точно не умею. — Динго не шел вперед, замерев в стойке и вглядываясь вперед. — Давайте дойдем до самой границы леса, а потом вы устроите привал… А я на небольшую разведку смотаюсь.

— Куда это? — я обрадовался сообщению о привале, но удивился.

— Да так. Надо. — Динго предпочел промолчать. — Потом расскажу… Если будет о чем рассказывать.

Я пожал плечами. Хочет секретничать — пускай секретничает. А Айлин спросила:

— Но ты же скоро вернешься?

— Как получится. — Динго неопределенно мотнул головой. — Часа мне должно хватить. Идем быстрее, осталось каких-нибудь сто-двести метров.

Дойдя до привала, мы только сняли рюкзаки, и я хотел что-то спросить у Динго, но, обернувшись по сторонам, обнаружил, что того уже нету. Вот это скорость! Я только затылок почесал. И куда это он, чего ему на месте не сидится? Оставалось только ждать и надеяться, что он вернется вовремя.

Несмотря на все свои обещания, Динго пробегал больше часа, совсем чуть-чуть недотянув до полутора. Не то чтобы это было так важно, но делать было решительно нечего, и я засек время на своих наручных часах. Интересно, как скоро они сломаются, если мы так и будем идти? Вроде бы у них как раз проблем особых быть не должно, и, если мы внезапно погибнем, они будут тикать после этого еще долгое время.

Хотя — с чего это мы должны погибнуть? Пока все идет хорошо, если не считать той хижины. Едой нас снабжает Динго, дорогу тоже показывает он. Единственный хищник, которого мы встретили до сих пор — тот крокодил в речке — и то не польстился на нашу худосочную плоть, насквозь пропахшую потом. Пока все просто отлично. Вот без Динго — да, без него нам пришлось бы туго. Но он с нами, ломает планы Игрока, и значит…

— Не скучали? — чуть запыхавшийся Динго выскочил на нас так внезапно, что я даже вздрогнул. А ведь, казалось бы, со стороны равнины бежал!

— Заскучаешь тут с тобой… — я оглядел друга. Он был весь в пыли, к шерсти пристала пара колючек, а в глазах плескались искорки веселья. — И где бы бегал?

— Сказал же — на разведку надо было сбегать. — Динго присел. — Сейчас передохну — и пойдем дальше.

— Куда?! — не понял Падди.

— Ну как куда — вперед. Нам повезло немного больше, чем вы думаете.

— Э? — я никак не мог взять в толк, о чем это он.

— Степи там только на день-полтора нормального пути. — пояснил Динго. — Завтра вечером уже будем на месте.

— На место — это где? — осторожно уточнила Айлин.

— В городе. Впереди какой-то город. Маленький и старый, насколько я мог разобрать по запаху. Еще даже меньше, чем тот, где мы встретились в первый раз. Но все-таки… Ой!! Ты чего это?!

— Мы дошли!! Почти дошли!! Так быстро!! — Айлин внезапно кинулась обнимать Динго. Тот тщетно пытался выбраться из ее объятий:

— Да не дошли еще… Подожди… Вдруг там телефоны не ловят и автобусы не ходят? Вдруг что? Ай… Не жми.

— Так город или не город? — попытался уточнить я.

— Город есть, точнее, городок. Но это явно не мегаполис. Понимаете, — Динго все-таки ускользнул от Айлин и теперь пытался отдышаться, высунув язык (что немного затрудняло ему общение с нами), — Я не хочу вселять в вас надежду раньше, чем все решено. Это вредно. Опять расслабитесь раньше времени, а потом только разочарования. Это вполне может быть не тот город, который может помочь нам выбраться. Совсем не тот. Но, чтобы узнать это наверняка, надо пройти через него. И, конечно же, там мы сможем отдохнуть.

— Это обнадеживает, — я, впервые за все то время, что мы были тут, вздохнул с облегчением. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что все хорошо и что тут прекрасно — внутри все равно будет свербить. А тут мне действительно полегчало. — Если мы уже завтра сможем добраться дотуда…

— Надеюсь, сможем, — кивнул Динго. — Если не будем плестись и жаловаться на усталость, то проще простого — мы доберемся еще даже до заката. А может быть, и еще раньше. Вплоть до…

— Тогда идем, чего же мы медлим! — вскочил Падди.

— Подождите! — возмутился Динго. — Дайте мне тоже передохнуть!

IV.

Стоит ли говорить, что путь до таинственного городка прошел веселее, чем обычные переходы по джунглям, даже несмотря на то, что проходил он действительно по открытой местности, и горячее австралийское солнце доставляло нам множество неудобств. Лучше всего чувствовала себя, как ни странно, Айлин: она все-таки выросла в Австралии, а кроме того, у нее одной из нас всех был пробковый шлем, который она и одела в тот злополучный день перед походом. Точнее, он был даже не у нее, а у ее отца. Интересно, если верить Игроку, наши родители и вообще все, кто нас знал, забыли о нашем существовании. А как же подобные ситуации? Как поступит отец Айлин, когда начнет искать свой шлем и обнаружит, что тот пропал? Хотя, подумав немного, я понял, что отец Айлин и в обычной ситуации не вспомнил бы этого.

Динго тоже выглядел неважно. Уж не знаю, как и где он вчера тут бегал, но к вечеру он повалился вместе с нами на землю, хотя обычно не начинал отдыхать раньше, чем было все готово с едой и водой. Было видно, что он тоже далеко не железный и что ему в его шерсти действительно жарко.

— Ничего, — заметил Падди, тоже уставший от изнурительной жары. — Зато уже завтра будем там, в городе.

— Я бы не спешил радоваться, — вздохнул Динго. — Я вот что не понимаю… Сейчас мы прошли очень много, город даже можно увидеть невооруженным глазом. Взойдет солнце — и вы его увидите. Но вот что странно. Я не чувствую запаха людей. Совсем. Ну, кроме вас.

Так-так. Все напряглись.

— Это не может быть еще одна хижина с демонами, только в более широком варианте? — с опаской спросил я. — Ну, мало ли…

— Нет. — помотал головой Динго. — Уж это-то я бы почувствовал сразу. Если помните, я вас тогда тоже сразу предупреждал.

— Предупреждал. — признали мы. — Воем.

— Вот именно. И сейчас я не чувствую зла, не чувствую ничего сверхъестественного, демонического… Но и людей я тоже не ощущаю.

— Это точно значит, что их там нет? Или может быть, они… Ну, спрятались где-нибудь?

— Ага, увидели нас и спрятались. — Динго по-собачьи хмыкнул. — Не знаю. Может быть что угодно, только я на данный момент не чувствую людей.

— А куда нам тогда идти? — Айлин растерялась, испуганно глядя поверх очков. — Если не в город, то…

— Да почему не в город-то? — удивился, в свою очередь, Динго. — Идем куда шли. Там вы передохнете. Может быть, там есть что-нибудь, что нам поможет. Пустой город? Пускай, никто нам не поможет, но никто и не помешает. Поможем себе сами!

Мы молча кивнули, признавая, что Динго прав. А он добавил:

— И уж, во всяком случае, если там нет людей — никто не будет пытаться меня застрелить.

— Хорошо, — я видел, что все устали, и взял инициативу в свои руки. Не хватало еще опять разговориться на полночи и в итоге встать вялыми и невыспавшимися. — Все, ложимся все спать.

— И то верно, — поддержал меня Динго, свернувшись калачиком у костра. — Давайте.

Долго уговаривать ребят не пришлось — все-таки они находились под жарким солнцем и действительно устали. Да и сам я понял, что уже засыпаю… Надо было, конечно, сторожить костер, но… Не было сил.

Конечно же, когда я проснулся утром, костер погас. Динго и Падди уже встали и теперь негромко — чтобы не разбудить меня и Айлин — обсуждали, кто в этом виноват.

— Оставьте, — покачал я головой, услышав их дебаты. — Сейчас согреемся. Вот только солнце взойдет — и так согреемся…

— Не напоминай, — скривился Падди. — Давайте уже готовиться. Очутимся в этом городе — может быть, там хотя бы тени больше будет.

— Да вот и он, — повернулся Динго. — Теперь-то вы можете его видеть?

Мы попытались вглядеться в ту сторону, в которую он показывал. Действительно, там что-то виднелось. Но что именно?..

— Неужели не видите? — огорчился Динго. — Вон же!

— Надо ближе подойти все-таки. — вздохнул Падди. — Давайте собираться. Сейчас Айлин проснется, позавтракаем — и пошли.

— Завтракать будете холодным… — отметил Динго. — Мне-то все равно, конечно…

— Да ладно, — я примиряюще улыбнулся. — Хорошо еще, есть запасы. Сырое мы бы точно есть не стали.

— А? Чего тут? Нет, сырое не буду. — это проснулась и сейчас нашаривала очки Айлин. Я помог ей их найти.

— Ну же, собираемся! — поторопил нас Падди.

Конечно, ко времени нашего обычного привала мы до городка не дошли, но виден он нам стал уже совсем скоро — буквально через полчаса после выхода. Жара была уже не такая адская, как вчера (или это мы опять притерпелись?), и мы шли, воодушевленные будущей встречей с пустым, но все-таки настоящим городом. В итоге было пять часов пополудни, когда мы стояли на пыльной дороге, по другую сторону которой простиралась наша цель. Городок. Городом его действительно было сложно назвать — здесь было всего десятка полтора домов. И он был действительно пустым. Судя по количеству пыли и песка — давно. Человеческих следов видно не было, и, как утверждал Динго, людей тут точно не было. Как и еще кого-то.

— Проверим, что в домах? — предложил он, огласив нам свой вердикт. — Здесь все, конечно, не первый год (а то и не первый десяток лет) стоит, но мало ли.

Мы, подумав немного, согласились.

— Только аккуратно, — предупредил я. — Первыми входим мы с Динго. Мало ли что…

— Динго — это понятно, — недовольно сказал Падди. — А ты почему? Я крепче и…

— А я старше, — отрезал я. — И не возражать. Мы должны вернуться домой живыми.

— Если там будет это ваше «мало ли что», я скажу заранее, — заметил Динго, двигаясь к первому дому. — Здесь, например, только пыль и мыши.

— Что?!! — Айлин отпрыгнула от двери метра на три (ей-богу, я не вру). — Мыши?!! Что же ты раньше не сказал!!

— Заходим, — меланхолично вздохнул Динго. И мы вошли внутрь.

Внутри было пусто, пыльно и очень сухо. Мыши — если они и правда были тут — спрятались очень глубоко и старались не вылазить наружу, зато какие-то странные существа, немного напоминающие кузнечиков, водились в избытке. Помещение оказалось не жилым домом, как мы подумали вначале, а чем-то вроде склада.

— Ого! Тут консервы! — радостно отметил Падди.

— Бери. Потом проверим, в каком они состоянии, — откликнулся Динго, внимательно изучающий углы небольшого помещения.

— С чего ты взял, что это консервы? — недовольно буркнула Айлин, все еещ не успокоившаяся. — Железные банки. Вдруг там гуталин.

— Да хоть крысиная отрава. Потом узнаем. — Падди радостно запихнул в карманы пару плоских жестянок и хотел уже снять рюкзак, но я его остановил:

— Мы же остаемся здесь пока. Еще успеем нагрузиться.

Падди кивнул, а Динго, подойдя и поглядев на кучу банок, протянул:

— Это не ваши австралийские специальные банки. Это так просто не откроете. Да и костью вряд ли пробьешь…

— Поищем тут нож, — кивнул я. — И спички. Надеюсь, хоть немного тут есть. У меня только один коробок остался.

— Быстро расходуются… — покачал головой Динго. — Надо экономнее… И готовься уже к тому, что если они все-таки закончатся — будешь добывать огонь трением.

— Да уж… — я посмотрел на свои руки. Смогу ли я сделать то, что нужно будет для выживания? Или нет? Похоже, мне и правда придется проверять это на практике. Да уж… Задачка. Я хотел о чем-то спросить Динго, но тот уже вернулся к изучению комнаты, скрывшись за грудой рассохшихся деревянных ящиков, старых, как сама Австралия.

Боже, и чем он так хрустит? Неужели этой странной саранчой?!

V.

На ночевку мы расположились в одном из жилых домов, в котором сохранилась более-менее целая двухэтажная кровать. Первый этаж был без споров отдан Айлин, на второй мне удалось загнать Падди, который, дорвавшись до находок, никак не хотел от них отрываться. Клопов или других насекомых в кровати, на удивление, не было — может быть, они все не выдержали царящей жары, может быть, еще что-то. Мы же с Динго расположились на полу, после ночей в лесу под деревьями нам было не привыкать. В принципе, мы могли пойти и переночевать в соседнем доме, но не хотелось спать по отдельности, а поднять кровать нам так и не удалось. Костер мы решили не разжигать, так как в доме было действительно тепло, а спичек мы пока не обнаружили. Зато нож был найден, и даже не один, а в банках оказались вполне годные в пищу тушенка и овощи. Немного смущало, правда, то, что они попадались в этих банках вперемешку, без какой-либо системы, никакой маркировки на банках не было, и определить, что находится в банке, не открывая ее, не мог даже Динго — жесть была крепкой, и он мог уловить только стойкий запах металла.

Городок, как сразу предположил Динго, был шахтерским. Это подтвердилось, когда мы действительно наткнулись на забитую шахту чуть в отдалении от остальных строений. Я не знал, допускалось ли техникой безопасности такое близкое размещение спуска к городу, но в этом замшелом местечке, даже когда здесь кто-то жил, вряд ли особо следили за подобным. Шахта же выглядела еще более нелюдимой, чем остальной город. В городе не было жизни, но было видно, что она там когда-то была, шахта же… Табличка «Опасно!» на входе была самым ярким пятном на этой темной громаде. Вообще шахта напоминала просто глубокую пещеру, и если бы не эта табличка да почти заросшие рельсы, я бы и не понял, что здесь что-то когда-то добывали.

Динго долго кружил вокруг шахты-пещеры и к чему-то принюхивался, я же никак не мог избавиться от чувства, что я нахожусь на Диком Западе. Этот стереотип настолько засел у меня в голове, что, даже понимая, что колонизация Австралии в восемнадцатом-девятнадцатом веках мало чем отличалась от колонизации Америки, я думал о том, что это больше напоминает какую-нибудь Аризону или Иллинойс (ни того, ни другого я никогда не видел в глаза) и что сейчас появятся ковбои и индейцы и устроят перестрелку.

Наутро мы неторопливо позавтракали мясом и овощами (овощей, к великому неудовольствию Динго, в открытых банках оказалось почти вдвое больше, чем мяса) и решили дальше обыскивать городок. Вчера мы обошли пять домов, пролазав по ним до самой темноты. Оставалось еще одиннадцать, я точно сосчитал количество зданий. Погода стояла чудесная, и я уже собирался начинать поиски чего-нибудь полезного (или просто интересного), когда Динго предложил мне:

— Я собираюсь немного разведать шахту. Пойдешь со мной?

— Зачем? — я немного удивился. — Там-то что может быть интересного? Забытая кем-нибудь кирка?

— А хотя бы, — кивнул Динго. — Что-то же здесь добывали… Когда-то.

— Думаешь найти золото? — хмыкнул я. — Вряд ли тут что-то осталось. Обычно такие шахты обирали подчистую и уходили из поселений, как случилось и тут.

— Ой ли?.. — Динго задумался. — Что-то есть в этой шахте. Что-то необычное, какая-то аура. Очень интересно было бы туда немного углубиться… Я тут фонарь видел. И запас керосина. Можно будет сходить. Но я ни фонаря нести не смогу, ни какую-нибудь находку, если такая будет.

— Ну, тогда… Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Шахту изучать даже интереснее, чем старые дома.

— Только это если идти, то на весь день, — предупредил Динго. — И остальных я с собой не зову — им лучше будет остаться здесь.

— Думаешь, это правильно — разделяться?

— Мы же ненадолго. — Динго мотнул головой. — Они пускай тут дома смотрят, а мы там. Если же там что-то серьезное и есть смысл спускаться вниз надолго, мы вернемся.

— Не заблудимся? — на всякий случай спросил я, но Динго посмотрел на меня так укоризненно, что я поспешил пойти на попятную:

— Да, да, понял, ошибался, осознал.

— То-то же. — Динго довольно махнул хвостом. — Пойдем, сообщим Падди и Айлин о нашей отлучке.

Айлин на подобное известие отреагировала довольно ровно. Я уже приготовился выслушивать слова о том, что мы бросаем ее посреди дикой природы в трудную минуту, но она не сильно расстроилась, похоже, полностью увлекшись изучением домов — сказывался интерес исследователя. Пускай ботанических открытий здесь и не сделаешь.

Зато Падди оправдал мои ожидания на все сто. Пацану срочно понадобилось выяснить, почему Динго позвал на такое дело не его, а меня. Сразу стало ясно, что мы его недооцениваем, что он сильнее и выносливей меня и что этот четверолапый ничего не понимает (Динго тактично сделал вид, что не расслышал последней фразы). Только после того, как мы — не без помощи Айлин — втолковали ирландцу, что пусть он не пойдет в пещеру, зато мы не будем изучать дома, он более-менее успокоился, но все равно продолжал коситься на нас. Мы же начали перебирать свое небогатое имущество в поисках того, что могло бы пригодиться нас с Динго в шахте.

— А почему ты не позвал Падди? — задал я вопрос другу, когда мы, миновав табличку «Опасно» (я перелез, а Динго проскользнул снизу, сильно прижавшись к земле), уже спускались вниз. — Он ведь действительно сильнее меня, он прав.

— Ну… — Динго немного замялся. — Он, конечно, мускулистый, да… На свои двенадцать. Но он… Недалекий какой-то. И слишком вспыльчивый. Слишком увлекающийся. Нет, ему нельзя в такую авантюру. Боже, как смолит этот фонарь…

Я был с ним согласен, причем по обоим пунктам. Фонарь действительно чадил вонючим дымом, а Падди действительно не стоило идти сюда. Во всяком случае — до тех пор, пока мы не убедимся, что все чисто.

Надо сказать, если шахта и вела вниз, то очень плавно. Спуск был практически ровным. Огонь, бьющийся в пыльной керосинке, бросал странные отсветы на косые каменные стены. Временами проход сужался, временами снова становился шире.

— Ты ничего не слышишь?.. — внезапно озадаченно спросил Динго.

— Нет, ничего, — я прислушался. Тихо. Тихо, как в могиле.

— Ну да… Глупо было бы предполагать, что ты услышишь, если я с трудом улавливаю… Вот, опять!

— Что такое? — я остановился. — Нам поворачивать?

— Из-за двух еле слышных шорохов? — Динго фыркнул. — Идем! Не отставай.

А я и не отставал. Пока — если не считать каких-то фантомных звуков в глубине — нам не попалось ровным счетом ничего интересного. Нет, то и дело попадалось что-то, похожее на сгнившие рукояти от кирок или каких-то других инструментов, ползали мокрицы, а пару раз даже мелькнуло что-то, отдаленно похожее на человеческие кости. Но интересного — ничего. И зачем мы, спрашивается, сюда пошли? Эта идея перестала казаться мне такой заманчивой. Ну, шахта. Наверняка пустая. В домах хотя бы вещи можно было найти. Интересно, что там сейчас ребята делают?..

— Стоп! — прервал мои мысли Динго. — Стоп, дальше мост. Узкий. Надо будет идти очень аккуратно.

— Тоже еще радость… — вздохнул я. — Иди первый. Я за тобой.

— Хорошо. — Динго кивнул. — Только свети на мост, чтобы видеть, куда ступаешь.

— Угу, — я тоже разглядел впереди расселину. Из трещины в земле, которая была метра три-четыре в ширину, поднимался с тихим, еле слышным шипением белесый пар.

— Это он, наверное, шипел… — отметил Динго, первым заходя на тонкий деревянный мост. Доски немного заскрипели под ним, но не сильно.

— Он не ядовит? — я шел след в след, так, чтобы тусклого света, который давал мой фонарь, хватало нам обоим.

— Сомневаюсь. А вот горючим он вполне может быть. — Динго говорил осторожная, чтобы не сбиться и не упасть вниз. — В любом случае, нам нужно пройти этот мост как можно скорее…

— Угу, — я шел так же сосредоточенно. Вот уже осталось совсем немного. Три шага, два шага, один шаг… Оп!

Внезапно — а если точнее, как только я сошел с моста на твердую землю — мой фонарь погас. Мы остались в кромешной темноте.

Айлин. I

I.

…Динго и Рик решили, что я не слишком рассердилась, когда они вознамерились вдвоем спуститься в шахту и оставить нас с Падди одних на целый день. Это было не так. На самом деле я была действительно сильно рассержена — просто, глядя на радостный вид и горящие глаза обоих «исследователей», было ясно, что отговаривать бесполезно.

Нет, Динго с его нюхом и собачьим телом, может быть, и был неплохим исследователем. Да и Рик, при должной осторожности, имел все шансы спуститься и вернуться живым. Но зачем, спрашивается, зачем нужно было лезть непонятно куда в тот момент, когда мы, во-первых, оторваны от цивилизации и еще не знаем, когда выйдем к ней, а во-вторых, когда на поверхности остаемся мы? Вдруг… Вдруг в городке-призраке что-то произойдет? Что именно может здесь произойдет, я не знала (да и не хотела думать на этот счет), но зато во мне росло и крепло чувство, что Динго с Риком, несмотря на все заверения, вернутся нескоро, а можно ли рассчитывать на Падди в случае какого-нибудь происшествия?.. Он, конечно, сильный. Насколько это возможно в двенадцать лет. Но его импульсивность, вечный пессимизм и… Нет, это была не глупость, нет… Недалекость, скорее. Они заставляли меня сомневаться, сможем ли мы двое противостоять чему-либо.

Но, как я уже говорила, на свете вряд ли нашлась бы сила, способная развернуть обратно Рика и Динго. Они уходили в глубину шахты, заколоченной табличкой с надписью «Опасно», а я, проводив их недовольным взглядом в спину, вздохнула и пошла брать инициативу в свои руки. В самом деле, не Падди же доверять командование. Даже если это командование мародерствованием в десятке старых домов.

Падди тоже был расстроен и обманут в лучших чувствах, но тут я парней понимала — пусть лучше его энергия выльется где-нибудь на открытом пространстве, а не в узком тоннеле. Однако он этого, ясное дело, не понимал, и потому сидел тут же, уныло глядя вслед ушедшим. На мой оклик он обратил внимание только с третьего раза.

— Чего? — повернул он голову. В его глазах плескалась вселенская обида.

— Дома осматривать пойдем, говорю! — снова повторила я, глядя на него сквозь очки.

— Да подожди… — огрызнулся он. Тоже мне, страдалец. Впрочем, он уже встал:

— Ладно, пошли.

Одолжение сделал.

За вчерашний день осмотрено было пять домов. Нельзя сказать, что осмотр зданий, в которых уже два-полтора века не было людей, был скучным, но дома были немного однообразными. Три дома из пяти оказались жилыми, причем мебели и всяких вещей в них было минимум. Казалось, будто те, кто жили здесь, только-только успели заехать… Или очень спешно уехали отсюда, похватав только самое необходимое. Думать о причинах, побудивших их так поступить, не очень-то хотелось — слишком жуткий холодок пробегал по спине. Остальные два были складом и, если мы с парнями правильно поняли, чем-то вроде общественной бани (в моем случае осмотр этого помещения закончился тогда, когда я обнаружила у стены скелетик, который Динго определил как крысиный). Сейчас же мы с Падди вознамерились начать осмотр здания, которое было самым крупным и видным из всех и стояло как раз в центре городка (больше напоминавшего пару кварталов, если говорить начистоту). Дверь, как и во всех предыдущих случаях, оказалась открытой. Более того — как только Падди, шедший первым, тронул ее, она покачнулась и с грохотом повалилась вперед (мы еле успели отскочить).

— Это ты ее так дернул? — поразилась я, глядя, как оседает пыль.

— Нет… — Падди, судя по голосу, был ошарашен не меньше меня. — Я… Я только прикоснулся! Честно!

— Странно… — я посмотрела в открывшийся проем. Там было тихо и пусто. — Идем?

— Угу… — в голосе Падди слышалась неуверенность. Честно говоря, я его понимала: вдруг там все такое, и дом просто рухнет нам на головы, когда мы будем находиться внутри? Но интерес все-таки пересиливал.

В здании было темно. Окна, как и раньше, оказались заколоченными, но отдирать доски уже как-то не хотелось. Впрочем, когда мы прошли чуть дальше, стало ясно, что без этого не обойтись. Мы с Падди вернулись наружу (в принципе, мое присутствие не требовалось, но оставаться внутри этого помещения, когда снаружи от него отрывают куски, уж очень не хотелось). Я встал поодаль, да и Падди был наготове. Но, вопреки нашим опасениям, все прошло успешно и, пускай доски и отошли подозрительно легко, дом не начел оседать в клубах пыли.

Вернувшись внутрь, мы оглядели главное помещение — что-то вроде большого кабинета. Здесь стоял старый письменный стол (сейчас такой, скорее всего, стоил бы огромные деньги, являясь антиквариатом). Впрочем, он был настолько ветхим и изгрызенным жучками (или кто там еще делает эти дырочки), что подходить к нему тоже было страшно. В другом углу лежал опрокинутый набок и раскрытый сейф, на стене висела какая-то картина… Только подойдя поближе, мы увидели, что полотно — судя по всему, раньше это был чей-то портрет — все изрезано или изодрано. Кто и зачем это сделал? Непонятно… Но вид погубленной картины внушал нехорошие мысли.

Падди пошел рыться в ветхом столе, а я склонилась над сейфом. Внутри были банкноты… Или, точнее, то, что когда-то ими было. Горка пепла и уголки-обрывки сухих бумажек наполняли ящик примерно на четверть. Я встала. Кто же похозяйничал? Кто все это сделал?..

— Здесь какие-то бумаги! — подал голос Падди.

— Целые? — уточнила я на всякий случай.

— Частично… — Падди показал мне стопку бумаг, судя по всему, валявшихся под столом. — Я не уверен, что это удастся сшить в отдельную книгу, но…

Мы (с некоторой опаской) положили листы на стол и начали всматриваться в них. Пока я пыталась разобрать, что же написано тут, Падди поправил опрокинутый стул и попытался сесть… Но тут же рухнул на землю: стул оказался более хлипким, чем сто и окна, и развалился, как только мой товарищ коснулся его своей пятой точкой.

— Да чтоб его… — потирая ушибы, Падди встал. — Что там? Прочитала что-нибудь?

— Похоже, это купчая… — я отложила в сторону первую бумажку. — На землю. Видимо, кто-то купил эту землю и…

— Название города упомянуто? — махнув рукой, спросил Падди.

— Вроде нет… А, погоди, вот, — я снова пробежала глазами лист. — Какой-то… Какой-то «таун». У того, кто составлял документ, отвратительный почерк. Или нет… Или это город, где проходила сделка?

— Ясно… — Падди взял другой лист. — А тут что? Карта, что ли?

— Больше план, — я отняла у парня бумагу и вгляделась. — Да, это, кажется, именно то место, где мы находимся. Вот, мы этом здании — оно помечено как «ратуша». Ага, верно…

— А это что? — тыкнул пальцем Падди.

— Аккуратней, Падди, бумагу прорвешь… — поморщилась я. — Погоди, это… Это…

Что-то не сходилось. Мы начали наперегонки пересчитывать прямоугольнички и квадратики на карте. Точно. Зданий было не шестнадцать, а семнадцать.

— Мы что-то пропустили? — взволнованным голосом предположил Падди.

— Не похоже… — мое сердце колотилось. — И это не шахта. Шахта дальше. А это… Вот! Видимо, это! — я указала на здание странной треугольной формы. — Этого здесь быть не должно!

— Ага… — сглотнув, Падди кивнул. — Там ничего нет, а здесь…

— Пошли! — я торжествующе направилась к выходу. — Эти дураки еще пожалеют, что не остались тут, а полезли в свою дурацкую пещеру!

Обыск старых зданий внезапно оказался интереснее, чем я думала.

II.

— Погоди. — Падди остановил меня, когда я уже почти вышла из комнаты. — Знаешь, возвращаться сюда… Ну, как-то неохота. Давай возьмем бумаги с собой.

— Здесь есть еще другие комнаты… — возразила я, однако бумаги взяла. — Хотя да, ты прав — очень уж здесь все…

— Хлипкое? — подсказал Падди (буквально через секунду он задел плечом дверной косяк — и с потолка на нас осыпалось полкило пыли и деревянных стружек).

— Именно, — я кивнула. — Страшно шаг ступить. Даже странно, что ратуша построена так косо и непрочно.

— Может быть, его строили в спешке? — Падди пожал плечами. — Планировали потом перестроить… Но… Не успели?

— Что могло им помешать? — по моей спине опять прошел холодок. Мы уже были снаружи. В небе ярко светило солнце, и мы стояли на крыльце, обозревая городок.

— Он как будто игрушечный… — высказал Падди снова терзающую нас мысль. — Ненастоящий. Может быть… Правда?

— Слушай, а может быть, это декорация для какого-то фильма? — несмело предположила я. — Снимали здесь что-то такое… Историческое… А потом уехали.

— Но оно же все действительно старое! — воскликнул Падди. — И бумаги! И консервы, и крысиные скелеты, и шахта! Так же не бывает! Если бы это были декорации — их бы увезли, а не оставили тут!

— Да, в самом деле… — мне стало очень сильно не по себе. — Но… Вернемся к лишнему зданию. Ты можешь сообразить, где оно должно было быть?

— Дай глянуть… — Падди взял у меня карту. — Так… Если это ратуша, а это шахта… То нам нужно идти прямо до конца этой улицы, и потом справа будет этот треугольник. Пошли! — и он устремился вперед. Я направилась за ним.

Дорога до конца «улицы» не заняла и двух минут. Дома были размещены примерно на равном расстоянии друг от друга, были они, преимущественно, небольшими. Версия Падди оказывалась самой правдоподобной — весь городок производил впечатление кучки временных построек. Как будто первые поселенцы под предводительством новоиспеченного владельца этой земли начали заселение и выработку… Чего бы там ни было, но землю ведь явно купили из-за шахты. Других причин селиться в подобной глуши не было. Впрочем, именно так возникли многие города как в Австралии, так и в Америке. Сначала здесь жили старатели, потом постепенно место обрастало своим бытом, рождались дети, люди, прожившие здесь полжизни, не хотели никуда уезжать… Но в нашем случае все сложилось не так. Старатели начали заселение… Но не успели даже построить нормальные дома. Так, сбили из досок жилища, чтобы укрываться от дождя и ветра. Я не сомневалась, что если припрячь мальчишек, а лучше — несколько здоровых мужчин, то, вынеся из домиков все вещи, их можно будет сдвинуть с места. Или так не строили?..

Около одного из домов — судя по внешнему виду, жилого, такого же, как и тот, в котором мы сегодня ночевали — лежало большое колесо от телеги или повозки. Это еще больше усиливало аналогию с Диким Западом. Странно, пронеслось у меня в голове. А где же остальная телега? Не могла же она уехать без колеса? Странно, все это очень странно…

— Вот где-то здесь… — Падди остановился и задумчиво посмотрел сначала на пустырь, открывавшийся за последними домами, потом на карту, потом снова на пустырь… — Его нету…

— Нету, — я вгляделась в карту. Место подходило. — Может быть… Его снесли?

— Да уж я думаю, что оно не улетело… — Падди подошел туда, где — если верить плану — должно было быть треугольное здание. — Но понять бы — почему… И что тут было?

Я подошла ближе. Место, которое разглядывал Падди, было все покрыто сухими опилками. Немного пошарив в них, Падди извлек наружу старую монетку, настолько почерневшую, что невозможно было разобрать, к какому государству или времени она относится. Конечно, ее наверняка можно было отмыть, но вода в нашем положении была слишком ценной, чтобы тратить ее на такие глупости.

— Неясно… — прошептал мой друг. — Неясно…

— Даа, действительно, — я отошла от щепок и села, привалившись к стене дома. — Ничего нельзя понять… И, похоже, нам уже не раскрыть этой тайны.

— Почему? — вскинулся Падди.

— Дом — чем бы он не был — снесен. Здесь никого нет. Откуда мы?..

— Бумаги, — напомнил Падди. — Возможно, стоит поискать в них.

— Точно! — я удивилась, почему такая простая мысль до сих пор не пришла мне в голову. А ведь стопка листов до сих пор была у меня в руках! Я, чуть не раскидав их, начала вчитываться дальше — в то, что не успела прочитать в ратуше.

Нет. Бесполезно. Здесь были какие-то документы — договора об аренде оружия и инструментов, о найме рабочих для проведения старательских работ, другая бюрократия. Все документы относились ко второй половине XIX-го века. На бумагах стояла дата — 187… год. Четвертую цифру, как я не старалась, разобрать так и не удалось.

Последней бумагой в стопке оказалось какое-то письмо. Обрадовавшись, мы наклонились над бумагой. Вот что удалось разобрать, когда мы совместными усилиями продрались сквозь следы времени и особенности рукописного текста более чем столетней давности:

«Дорогой господин Кальтер!

Как я уже писал вам, в нашем тихом местечке не все так чисто, как мы планировали. Обеспокоенность рабочих усиливается с каждым днем, между тем я и сам начинаю подозревать, что с месторождением что-то нечисто. Конечно, как здравомыслящий человек, я сразу же отбросил в сторону все мистические версии, однако чувство страха и неестественности охватывало меня всякие раз, когда я, по просьбе рабочих, спускался вниз — а я делал это три раза.

Доктор Гоббс, как и я, не верит в мистический источник страха, однако он говорит, что по пещере может быть разлит какой-либо ядовитый газ, который и вызывает подобное чувство потерянности, а при долгом нахождении вблизи от его источника — и галлюцинации. Доктор Гоббс говорит также, что газ может быть ядовит, а изменения, которые он причиняет организму — необратимы. Возможно, с этим связаны и смерти в шахте. На этой неделе произошла уже третья (причем тело, как и раньше, не было найдено). Все это не можно не сказаться на поведении рабочих. Многие (практически все) выражают свое недовольство происходящим. Еще немного — и выработка золота станет совершенно невозможной: рабочие либо погибнут, либо просто-напросто откажутся спускаться вниз (и, если начистоту, я их в этом понимаю).

Поэтому я еще раз предлагаю, приняв во внимание все вышесказанное, разрешить мне в кратчайшие сроки свернуть всю деятельность и вернуться в лоно цивилизации из этого чертового места. Дьявол или ядовитый газ, но удачи нам оно не принесет — впрочем, как и золота.

Всегда ваш, Джонатан О.»

Мы немного помолчали, глядя друг на друга.

— Значит, все было так… — Падди почесал рыжую макушку. — Что-то в шахте пугало рабочих, были смерти… Они погибали… И все уехали отсюда.

— Уехали? — я покачала головой. — Это письмо так и не было отправлено. Не знаю… Может быть, они… Они не успели?

— А где трупы? — возразил Падди. — Может быть, это черновик.

Снова повисла пауза.

— Думаешь, это и правда был газ? — спросил Падди.

— Даже не знаю, что думать… — я вздернула брови. — Еще недавно я бы сказала, что иного и быть не может. Но сейчас… Все, что произошло с нами… Наше перемещение, Динго…

— Динго!! — Падди вскочил, подняв вихрь из пыли и бумаг. — И Рик!! Они же там, в пещере!!

III.

Мои глаза распахнулись. Точно! Шахта и весь городок были заброшены из-за чего-то страшного, что располагалось в пещере — а теперь Рик и Динго там, внизу!

— Как… Как нам с ними связаться? — пробормотала я.

— Бежать! Прямо туда! Еще догоним! — с трудом сдерживаясь, чтобы не рвануть прямо с этого места, предложил Падди.

— Погоди, — я покачала головой. Солнце жарило изо всех сил, и приходилось прилагать усилия, чтобы нормально соображать. — Если там что-то такое ужасное и мистическое, то мы ни им не поможем, ни сами не выберемся обратно. Туда идти нельзя — слишком опасно.

— Там наши друзья в беде, а тебе — опасно?! — моментально надулся Падди. — Ну и оставайся тут, а я…

— А ты там в одиночку точно погибнешь, — отрезала я. — Самоубийство — это точно не выход.

— А что ты еще предлагаешь?! — Падди сердито смотрел на меня, всем видом показывая, что, если бы не я, он бы уже был на полпути к ребятам.

— Твой мобильник… Он еще работает? — я встала на ноги. — Мой-то давно сел.

— Мой — тоже, — угрюмо пробормотал Падди. — И вообще. Если в пещере есть что-то такое, то, думаю, они это давно заметили. Предупреждать поздно — нужно спасать их.

— Угу, — я собрала бумаги. — Неизвестно как, неизвестно от чего, но — спасать.

— Именно! — Падди продолжал сверлить меня взглядом. — Нужно спуститься вниз и найти их.

— А если там лабиринт? Если там тридцать ответвлений? Как мы найдем их тогда? Или ты тоже умеешь брать след по запаху? — съязвила я.

— Там разберемся. — Падди прошелся взад-вперед. — Если увидим, что действительно совсем уж ничего нельзя сделать — выбраться обратно можно будет всегда.

— Вот в этом я не уверена… — я взглянула на ближайшее здание. — Давай положим эти бумаги где-нибудь. Скажем, там… Чтобы можно было найти их потом. А то разлетятся по всей Австралии…

— Значит, идем?!! — Падди чуть не подскочил. Господи, да какой же он все-таки ребенок… — Идем?!

— Идем, — я вздохнула. — Ребят действительно надо выручать… От чего бы то ни было. Но только осторожно. Меня слушаться и ни шага в сторону без разрешения. Воспринимаем все, что увидим, как потенциально опасное.

— Ага. — Падди подскочил к тому дому, где я собиралась оставить бумаги, распахнул двери… И отскочил, ойкнув.

— Что такое, опять двери падают? — покосилась я на него. Ну и как с таким идти?..

Впрочем, подойдя к дверному проходу (дверь крепко держалась на своих петлях) и заглянув внутрь, я отскочила еще дальше. На кровати — такой же, как и в предыдущих домах — в расслабленной позе лежал скелет. Вместо одежды были изъеденные молью или черт знает кем еще лохмотья грязно-бурого цвета а жуткий оскал был обращен прямо к двери. Скелет будто бы смеялся над нами.

— Спокойно… — взяв меня за трясущиеся плечи, проговорил Падди. — Это только скелет. Он давно, давно мертв. Он ничего не может сделать…

— Угу, — я кивнула. — Я понимаю. Но все равно не могу сдержать дрожь.

— Крепись. Когда мы спустимся вниз, там такого может быть много. — Падди прошел вперед и снова заглянул в помещение. Звуков оттуда не доносилось…

— Падди! Еще немного — и я передумаю идти туда! — взвыла я. — Кончай пугать.

Осторожно — практически боком — я зашла в дом. Хотя, в принципе, Падди прав — бояться совершенно нечего. Скелет останется скелетом — он не оживает, не клацает зубами и ни на кого не кидается. Нет, в том, что такое, в принципе, возможно, я — после всего произошедшего — уже не сомневалась. Но этот вроде бы выглядит действительно мертвым. Будем надеяться, таким он останется и дальше.

Помимо кровати со скелетом, в доме (он, как и все предыдущие жилые дома, состоял из одной большой комнаты и маленькой кладовки — скорее встроенного шкафа) стоял письменный стол — почти такой же, какой мы видели в ратуше. Кровать, в отличие от предыдущих, была одноэтажной, и, судя по всему, более качественной.

— Похоже, это комната того, что писал письмо… — почесал макушку Падди. — Ну, этого. Джонатана О.

— Или доктора… Как там бишь его? — имя таинственного доктора, жившего здесь — а возможно, и умершего — около полутора сотен лет назад, полностью вылетело у меня из головы. Я положила бумаги в ящик письменного стола — он казался куда прочнее первого.

— Фу… — Падди заглянул в кладовку, с усилием открыв дверь, и сморщился. — Тут все выгорело… Что здесь было-то?

Я взглянула из-за его плеча, немного привстав на носки. Действительно — изнутри несло затхлым запахом старого пепла. Кладовка была черной, стены закоптились. Впрочем, снаружи ничего видно не было, да и запах не ощущался — пока мы не открыли дверь. Видимо, она была закрыта очень плотно. Пепел, лежащий большой кучей на полу, вызывал своей формой какие-то ассоциации, только я не могла собраться с мыслями и вспомнить, какие именно.

— Так… — Падди опустился на колени и начал шарить руками по пеплу. Форма моментально начала разрушаться.

— Постой! — вскрикнула я, но было поздно — кроме бесформенной россыпи, на полу ничего не осталось.

— Упс… — Падди порылся в ней и вытащил… Кость?! — я ойкнула. Что или кто сгорел здесь? Что вообще, спрашивается, тут произошло?!

— Это была кошка или собака… — упавшим голосом сообщил Падди. — Или кто-то похожий. Кто-то… Кто-то закрыл его здесь и… И…

— И поджег… — я была напряжена до предела. — Кто?! Зачем?! Что за сумасшествие?!

— Нам… Нам надо отправляться вниз, — невпопад ответил Падди.

— Туда?! Где такое происходит? — я с ужасом смотрела на кучку пепла, когда-то бывшую живым существом.

— Пока мы не знаем, что именно там происходит… — Падди тоже не сводил глаз с открытой кладовки. — Но, что бы там не происходило — оно угрожает жизням наших друзей. Нам нужно туда пойти.

— Да, ты прав… — я вздохнула. — И все-таки это не лучшая идея…

Мы молча закрыли дверь в злополучную кладовку, еще раз оглянулись на безмолвный скелет и пошли собирать необходимые для спуска вещи. Что там утром брали Рик и Динго?

— А где мы найдем второй фонарь? — внезапно сообразила я. — В темноте я не пойду. Мы о первую же стену разобьемся и на этом все закончится. Если только раньше в пропасть не рухнем.

— Погоди, на складе еще один был. — Падди успокаивающе поднял руки. — И керосин был… Только сообразить бы, как его зажечь.

— У нас всего пара спичек… — вздохнула я. — Что мы будем делать, если не зажжем его и — что гораздо хуже — если он погаснет уже там?

— Все обойдется, спокойно. — Падди поднялся, чтобы сбегать за керосином и лампой. — Настройся на то, что мы вернемся скоро, живыми и вчетвером.

— И полностью здоровыми, а не полуразбившимися, не обгоревшими и не надышавшимися газа, — заметила я.

— Да. Именно так, — бодро ответил Падди, исчезая в дверном проеме. Я же крепко задумалась: правильный ли это шаг — соваться в шахту за друзьями? А если у них все нормально, они вот-вот вернутся назад — а нас нет? Что они подумают? И что, если они выберутся — а мы нет? Да, сомнительное это предприятие. Если бы был какой-нибудь другой способ…

Но отступать было поздно, я это понимала. Может быть, у них все и хорошо… А может быть, и нет. И мы обязаны это проверить. В конце концов, они бы поступили точно так же — в этом я была абсолютно уверена.

В конце того куска улицы, который просматривался сквозь распахнутую дверь, появился Падди, радостно несущий в руках фонарь и здоровую бутыль из коричневого стекла. Пора было трогаться в путь.

То, что могло находиться там, внизу, ждать не станет. А значит — нам нужно его опередить.

IV.

Вроде бы поначалу мы шли прямо, нигде не сворачивая. Однако свет солнца я перестала различать уже шагов через двадцать-тридцать. Непробиваемая темнота будто бы охватила нас двоих, лишь немного рассеиваясь от света керосинового фонаря. Падди шел чуть впереди, неся этот самый фонарь, я же шагала за ним, пытаясь не отстать и чувствуя, как мне все меньше и меньше нравится сама мысль об этом спуске. А вдруг кто-то сзади подойдет? В такой-то темноте…

— Надо было или всем вместе идти, или никому… — угадал мои мысли Падди.

— Никому! — воскликнула я. — Здесь какое-то… Что-то, что убивало рабочих, помнишь? Зря, зря мы сюда сунулись… И они зря… И вообще…

— Пока дорога только одна, — отметил Падди. — Это хорошо, мы не промахнемся мимо Рика и Динго.

— Угу… — я боязливо кивнула. — А если они уже…

— Уже что? — сосредоточенно вглядываясь в темень, уточнил Падди.

— Уже погибли?! И мы их найдем, но… Но…

— Еще один стимул спешить. — Падди взял фонарь в левую руку, а правой почесал переносицу. Да… У меня явно не получалось быть здесь главной.

— Да ладно, хватит трястись, — заметил мое настроение Падди. — Демонов побеждали… Из джунглей вышли… И здесь тоже не пропадем.

— Демонов Динго победил… Из джунглей нас вывел тоже он, — заметила она. — Сейчас его с нами нет.

— Зато сейчас он с Риком. Значит, они в относительной безопасности, — подумав, рассудил Падди.

— Тогда зачем мы сюда вообще полезли?! — не выдержала я. — Погибать без них?!

— А вдруг они все-таки в опасности? — Падди на провокации не поддавался и продолжал шагать. Нельзя сказать, чтобы ему было здесь комфортно: нет, он тоже явно и боялся, и мерз. Мы ведь сильно отвыкли от холода, целыми днями находясь на жарком тропическом солнце. Я, например, прожив здесь, в Австралии, всю свою жизнь, вообще имела крайне слабое представление о том, что такое холод. Но здесь, в пещере… Здесь действительно было зябко. Еще бы: ведь солнце могло не проникать сюда даже не тысячи — миллионы лет! От осознания этого мне стало еще холоднее — даже не от физического холода, а от этого чувства собственной ничтожности по сравнению с Вечностью. Но я подбодрила себя мыслью о том, что, раз мы пока действительно справляемся со всеми трудностями — значит, мы не так уж мало и стоим. Пусть даже без Динго нам пришлось бы туго — но он ведь с нами!

Был. До сих пор. И будет впредь, если мы его найдем, если…

Найдем. Я чуть ли не силой заставила себя поверить в это. И, хоть какая-то частичка сомнений и осталась сидеть внутри, я не обращала на нее внимания и шагала внутрь.

— Пришли… — Падди резко остановился, так что я тоже едва-едва успела затормозить. Перед нами была широкая щель, из которой с шипением поднималось что-то белое и газообразное. Я попятилась, ощущая, как свернувшееся было сомнение снова растет в моей груди.

— Думаешь, это… Оно?! — с испугом спросила я у Падди.

— Что — оно? — Падди с сильным подозрением на лице приглядывался к трещине и клубившейся над ней гадости.

— Ну, тот газ, о котором было написано в письме… — я почти перестала дышать, боясь, что вот-вот начнутся галлюцинации, сумасшествия и желание броситься вниз. — Который мог отравить рабочих…

— Это он? Ты думаешь? — Падди почесал рыжую макушку (впрочем, в здешнем тусклом свете она выглядела скорее бурой). — Вон мост через эту щель.

Я вгляделась во тьму. И правда, чуть поодаль действительно был мост — если это сооружение можно было так назвать. Я бы скорее назвала это кучкой трухлявых тонких дощечек, связанных гнилой ниткой. Идти через это… Нет, это было выше моих сил. О чем я и сказала Падди.

— В принципе… — Падди снова почесал затылок, раздумывая. — Он и правда очень хлипкий. Если бы Динго и Рик прошли по нему, они бы рухнули… И он был бы оборван. Если он целый — значит, их здесь не было.

— Но тогда… Где они? — ужаснулась я. Воображение начало рисовать страшные картины о том, как на моих друзей мог подействовать этот кошмарный газ.

— Значит, они нашли другой путь, обходной. — Падди был настроен более оптимистично. Впрочем, он, вдохнув воздуха побольше и зажав нос и рот рукой, подошел к самому краю расселины и посветил вниз. Я ощутила, как меня со всех сторон обхватывает практически материальная, плотная темнота. Хотя Падди отошел всего на какие-нибудь полдесятка шагов, для меня он превратился в далекую светлую точку среди кромешной тьмы.

— Белое все… Ничего не видно… Но, кажется, тел или чего-то такого нет, — вернувшись, Падди снова глубоко вздохнул. Я все равно сомневалась в том, мог ли он разглядеть дно страшной щели, но промолчала. Если даже Рик и Динго там (сознание протестовало против такой возможности, но я понимала, что это очень даже реально), то мы им уже ничем не поможем, а вот Падди, если он будет лезть туда, точно сверзнется. Или надышится все-таки этого газа… Мне очень хотелось скорее уйти отсюда.

— Давай уйдем! — взмолилась я.

— Куда? — Падди начал сосредоточенно обходить стены. — Назад, что ли?

— Да хоть и назад! — мои нервы были на пределе. Я не могла столько терпеть эти ужасы!

— Назад нельзя. Мы еще не нашли Рика и Падди, — хмуро проговорил Падди. — Айлин, поверь. Мне тоже все это чертовски не нравится, и мне тоже страшно. Но нам надо… Надо…

— Да, я знаю, — я опустила глаза. Мне было дико стыдно за свое малодушие, но я ничего не могла с собой поделать — мне хотелось прямо сейчас броситься назад, и только полная темнота сзади и вокруг меня не давала это сделать. — Надо, надо…

— Игнорируй страх. Не борись с ним — от этого будет только хуже, а просто игнорируй, — посоветовал Падди. — Пусть тебе будет страшно, это нормально. Просто желание делать то, что нужно, должно быть сильнее страха.

— Ага… Сильнее страха… — кивнула я в темноту. — Ну, ты нашел что-нибудь?

Странно, но от рецепта Падди действительно немного полегчало. Как-то изменился взгляд на все происходящее. Да, страшно. И что? Дело-то важнее. Там друзья, им, может быть, еще страшнее, еще хуже… Нам пока, по крайней мере, не встретилось ничего мистического и опасного (кроме белого газа, но он ведь мог быть и совершенно безобидным, так?).

— Нашел… — вскрикнул Падди в отдалении. — Здесь какое-то ответвление… Только оно очень узкое.

— Идем! — обрадовалась я. — Куда угодно, только подальше от этого газа!

— Ну, пошли. — Падди вернулся ко мне и снова пошел вперед, указывая и освещая путь. Сначала мы шли вдоль щели, но уже через полторы минуты стали заворачивать и вышли в отдельный рукав, идущий почти параллельно ей, но отделенный стенкой — сначала тонкой, а потом все более толстой и прочной. Проход был действительно узкий — я не могла вытянуть руки, а в самых узких местах мои плечи и бедра едва не царапались о камни. Но в целом идти было можно не хуже, чем раньше, что мы и делали. Говорить не хотелось, и я прислушивалась — не раздастся ли где-нибудь в отдалении какой-нибудь звук, означающий, что там ходят Рик и Динго? Но пока было тихо. Время текло незаметно, почти не ощущаясь. Ноги начинали болеть, а это значило, что мы прошли уже порядочный кусок — в джунглях ведь тоже шли много. Я уже начала раздумывать о том, полагается ли нам привал или надо идти как можно быстрее, чтобы нагнать Динго с Риком, и о том, действительно ли это единственный ход, и правда ли мост рухнул бы, если бы они ступили на него… Короче, обо всем том, что могло помочь нам понять, туда ли мы идем и где сейчас находятся наши друзья. В моей голове уже начало что-то проясняться, и я готова уже была вспомнить что-то важное, что-то, что могло бы указать нам верный путь…

Но раздавшийся внезапно в отдалении, но все равно ужасающий по своей силе грохот бесцеремонно прервал мои мысли.

V.

От неожиданности мы даже присели. Было такое ощущение, что каменные своды, заменявшие здесь небо, сейчас рухнут нам на головы и этим все закончится. Впрочем, по медленно — будто нехотя — затихавшему звуку мы все-таки сумели понять, что то, что там обвалилось (чем бы оно ни было), находится достаточно далеко. В принципе, сам грохот уже стих, а то, что мы слышали, было гулким эхом, отражавшимся от многочисленных стен и коридоров.

— Ну… — Падди поднялся и отряхнул свободной рукой колени. — Теперь мы хотя бы знаем, в какую сторону направились Динго и Рик.

— Думаешь… — я обмерла. — Думаешь, это на них… У них…

— На них или рядом — не знаю… — Падди нахмурил брови. — Но я сомневаюсь, что здесь что-то стояло сотни лет, а потом раз — и рухнуло просто так, без каких-то причин. Нет, они там были… Это точно. Значит — и нам в ту же сторону.

— Но даже если им повезло и они живы… Там же все завалило! — возмутилась я. — Как мы там пройдем?

— Не знаю. — Падди поглядел назад — туда, откуда мы пришли. — Но только идти в противоположную сторону тем более смысла нет. А там — посмотрим… Может, и отыщется проход.

— Да уж, — я поправила чудом не свалившиеся очки. — Вроде и устала уже, но тут разве отдохнешь.

— Ага. — Падди кивнул. — Пошли, хотя бы найдем ребят, тогда и отдохнем вместе.

Мы пошли обратно. Правда, в узеньком коридорчике развернуться было и так очень сложно, а уж поменяться местами — попросту невозможно, поэтому я теперь шла впереди. Усталость и боль в ногах медленно, но неуклонно росли, а выхода все не было. Свет из-за моей спины был тусклым, его хватало буквально на шаг-другой впереди меня, и дискомфорт от этого «шагания в темноту» ощущался все сильнее. Поэтому я испытала уже не страх, а облегчение, когда впереди послышалось знакомое шипение, а еще через какое-то время — заклубились белые витки газа. Мы вышли из тоннеля и наконец-то поменялись местами. Падди тоже выглядел усталым, но, несмотря на это, тут же ринулся вперед.

— Надо же разыскать, каким путем пошли они, если не этим тоннелем, — пояснил он. — Там должен быть еще какой-нибудь путь, уже с этой стороны.

Я присела и скрестила руки на груди. Мне требовалась хотя бы небольшая передышка.

— Я же говорила, что мы тут заблудимся… — вздохнула я. — Интересно, мы обратно хоть выбраться сможем, если что?

— Сможем, — успокоил меня Падди. — Я даже сейчас вижу, откуда мы пришли.

Я на данный момент видела, как и во время первых его поисков пути, только светлую точку вдалеке и больше ничего, но Падди поверила на слово. Он же, порыскав еще немного, вернулся и сел рядом.

— Ничего. Никаких следов других коридоров… — отчитался он. Мы помолчали около минуты, давая ногам отдохнуть.

— Как думаешь… Может быть, они все-таки перешли через этот мост? — предположил Падди внезапно. Я быстро замотала головой:

— Я туда не пойду! Либо мы рухнем, либо окажемся отрезанными от выхода на поверхность! Тогда будет неважно, вдвоем мы или вчетвером — все здесь останемся!

— И что ты предлагаешь? Оставаться тут? — Падди внимательно посмотрел на меня. Какая-то мысль шевельнулась у меня в голове.

— Да этому мосту столько лет, что… — неуверенно сказала я, но было поздно. Я, наконец, сообразило, что же свербило у меня в голове до того, как мы услышали грохот.

— Следы! Там были собачьи следы, на той стороне… — начало этой фразы я выкрикнула, конец же произнесла со вздохом. Как ни крути, а переходить через хлипкий мостик все-таки придется.

— Правда? — Падди хотел вскочить, но усталые ноги не дали, и он поднялся с практически старческим кряхтением. Оказавшись на ногах, он подошел прямо к мосту (мы расположились около него, так что он был виден даже при таком хлипком освещении).

— И правда… — радостно выдохнул Падди. — Ну, Айлин, ты глазастая… Пошли.

— Погоди! — взмолилась я. — Дай еще немного отдохнуть.

Впрочем, я тоже хотела скорее уже найти ребят (ну не могли же они уйти так далеко, не могли!) и разделаться с этим, поэтому уже через десять минут я заставила себя встать и подойти к мосту. Выглядел тот, конечно же, жутко. Но делать было нечего — нужно было идти. Утешало только то, что, раз Динго и Рик уже прошли по нему и он не рухнул — есть шанс, что он выдержит и нас.

— Аккуратно… — выдохнул Падди, первым становясь на мост. — Давай идти по одному. Ты увидишь начало моста, если я буду на другом его конце?

— Наверное… — я с волнением поправила очки. — Чуть-чуть…

Сердце гулко бухало. Падди довольно быстро оказался на той стороне щели, но даже это не могло меня успокоить полностью. Я робко поставила ногу на тонкую доску, физически ощущая, как эта сомнительная конструкция напряглась и натянулась подо мной. Я сделала шаг — и это напряжение усилилось. Шажок… Еще шажок…

— Иди быстрее! — подбодрил меня с другого конца пропасти (а она сейчас казалась мне совершенно бездонной) Падди.

— Если бы я могла… Ой! — дрожал не только мой голос. Дрожала я вся, и мне было от этого страшнее вдвое — ведь так у меня было еще больше шансов свалиться… Оп! Внезапно я ощутила под ногами твердую землю и действительно чуть не упала, покачнувшись. Впрочем, я сумела сохранить равновесие и перейти мост.

— Ну вот и все, — весело резюмировал Падди. — Пошли дальше.

И мы пошли. Не знаю, были ли какие-то ответвления, или мы шли единственным возможным путем: я не вглядывалась в темноту, а Падди вел меня бодро и уверенно. Внезапно где-то вдали раздался рык — вроде бы и далекий, и в то же время необычайно громкий, отчетливый и… Зловещий. Преисполненный такой ненависти, что стало очень и очень страшно, почти невыносимо.

— Игнорируй страх. Игнорируй! — с зажатыми глазами пробормотал Падди. Впрочем, в его голосе слышалось столько ужаса, что я усомнилось в универсальности его метода.

Рык стих, эхо поворчало еще немного и тоже улеглось. Мы медленно, боясь, что сейчас перед нами окажется что-нибудь нестерпимо жуткое, открыли глаза. Было по-прежнему темно, тихо и пусто. До нас больше не доносилось ни звука.

— И что у них там гремит и рычит?.. — задумчиво произнес Падди. — Нет, на самом деле…

— Да что тут вообще творится в этих пещерах? — воскликнула я уже на ходу.

— Ты же читала. Смерть и ужас всякий, — съехидничал Падди.

— Ты хочешь меня окончательно запугать?! — воскликнула я. Падди виновато замолчал, и какое-то — достаточно продолжительно — время — мы шли в тишине, прорезаемой исключительно нашими шагами.

— Подожди-ка… — внезапно протянул Падди, поднимая фонарь повыше. — Подожди…

Я тоже вгляделась в темноту. Немного мешали отблески поднятого фонаря на стеклах очков… Или это были не они?

— Впереди что-то горит! — крикнул Падди, срываясь с места. — Это они! Это их костер, ой, то есть фонарь их!

— Подожди меня! — бежать я уже не могла, по причине дикой боли в ногах, и потому еле-еле поспевала за рванувшимся другом. — Помедленнее!

— Так они же… — точка была совсем маленькой и еле теплилась где-то вдали (я вообще не была уверена, что это именно ребята), но Падди бодро топал и топал к ней.

— Ну и что? Если уж мы нашли их, то теперь они никуда от нас не убегут! — возразила я. — Они вроде как не двигаются, отдыхают, наверное!

И действительно. Когда мы вбежали на небольшой, но ярко освещенный участочек пещеры, Динго и Рик сонно хлопали глазами, видимо, только что проснувшись. Неужели наверху уже ночь, подумала я.

— Рик! Динго! — выдохнул запыхавшийся Падди.

Седрик. III

I.

— Ой! — от неожиданности я споткнулся и полетел на четвереньки, конечно же, выпустив из рук погасший фонарь.

— Живой? — Динго зашевелился где-то чуть впереди. — Осторожней, вниз не сверзнись.

— Ага, — я медленно стал отползать от края пропасти. Неожиданно мои пальцы наткнулись на что-то странное — не твердое и не мягкое, какое-то упругое. — Эй, я что-то нащупал!

— Я даже знаю, что это, — задумчиво произнес Динго. — Это мой хвост.

Надеюсь, он не заметил в темноте, как я покраснел. Я зашарил по холодной земле уже в другом месте.

— Фонарь у тебя? — спросил Динго.

— Ищу вот. Сейчас зажжем… — я уже нащупал ручку фонаря и радостно подтянул его к себе.

— Не смей! — судя по звуку, Динго вскочил. — Тут газ, забыл?! Вдруг рванет?

— Да, точно, — я приуныл. Мы помолчали, слушая, как газ свистит, вырываясь из расселины. — И как мы тогда назад собираемся? В темноте я по этому мосту не поползу.

— Я тоже. Давай вперед, хотя бы от пропасти отойдем. — Динго двинулся вперед. — Там разберемся.

— Прогулялись… На свои головы… — я уныло поднялся с колен и, не забывая держать фонарь, на звук поплелся за ним. — И что все-таки делать собираемся?

— Где наша не пропадала… — легкомысленно бросил Динго. — Выберемся. Мне вот интересно — почему все-таки погас фонарь? Не от ветра же?

Я задумался. А ведь он прав. Керосина в фонаре должно было еще хватать… Может быть, я не так с ним обращался? Я зажигал керосиновый фонарь в первый раз, и легко мог ошибиться в чем-то. Или это тут не при чем?

— Действительно. Очень странно… Слушай, а ты разве не видишь в темноте?

— В такой? Нет. — Динго, по-моему, полз, обдираясь о камни. — Здесь же нету никакого источника света. Вообще. По запаху и по звуку кое-как определяю дорогу. Но видеть тут пока нечего.

Говорить что-то не хотелось. Ситуация — хуже некуда. Застряли в этом чертовом подземелье. Темнота, огонь зажигать нельзя. Назад — никак. Айлин и Падди — там, снаружи, ничего не знают о нас. Хорошо еще, если им не взбредет в голову лезть искать нас, когда мы не вернемся вечером (а в том, что мы не вернемся, я был уже уверен). И, самое главное — все совершенно бессмысленно. Зачем мы сюда забрались? Чтобы вот так глупо застрять в темноте?

— Тупик… — меланхолично произнес Динго где-то чуть впереди. — Поворачиваем обратно.

— Ты думаешь, я смогу? — я грустно усмехнулся. — Мне-то и просто идти за тобой еле удается. А уж развернуться так, чтобы не потеряться и ни во что не вмазаться…

— Да, проблема. — Динго был уже ближе. Нет, что не говори, а он тут определенно ориентировался. — Интересно, сколько сейчас времени? Сколько мы уже тут плутаем?

— И ведь вырыл же эти катакомбы кто-то в свое время, — я пнул ногой стену, отбив ступню. — Есть идеи?

— Ну, думаю, во всяком случае, свет уже можно зажечь, — пробормотал Динго.

— Ну хоть что-то! — я поставил лампу на землю и торопливо зашуршал спичками. Зажечь фонарь удалось не с первого раза, а когда свет все-таки был зажжен, мы огляделись… И в унисон, не сговариваюсь, вскрикнули. И было от чего.

— О Господи… Кто это сделал?! И зачем?! — Динго инстинктивно поджал хвост. — И когда?!

У меня тоже моментально началась крупная дрожь. Все неровные стены тупичка, в который мы забрели, были исписаны и изрисованы краской — красной, желтой, синей… Черепа, кости, какие-то странные рожи и черти с рогами… Обрамляли эти рисунки надписи в стиле «Опасно! Смертельно опасно!», «Уходите отсюда подобру-поздорову!» и «Смерть гуляет в этих стенах!». Кто мог намалевать эти жуткие художества — непонятно.

— Кажется, мы все-таки что-нибудь обнаружим в этих пещерах… — пробормотал Динго, смущенно вытаскивая свой хвост обратно. — И не факт, что это будет что-то радужное и веселое.

— Да уже обнаружили! — я сел, а точнее — сполз по стенке на землю. — А я ведь только хотел предложить отдохнуть и перекусить.

— Нет уж. — Динго быстро помотал головой. — В такой обстановке я есть отказываюсь. Вставай, давай посмотрим — так везде или только тут?

— Странно это все… — мне тоже казалось, что нас впереди может ждать что-то еще более страшное. — Что-то нечисто с этой шахтой и со всем этим городком. Динго… Ты только предупреди, если впереди кто-нибудь будет, да? А то как выскочит еще…

— Не накаркай… — Динго, по-моему, хотел, чтобы его голос звучал твердо, но у него это плохо выходило. — Пока никого не слышно и не видно… И запах такой же пустой, как и сверху, только сырой.

— Заметь, мокриц здесь нет, — отметил я, чувствуя, как холодок пробегает по спине. — Нехороший это знак.

— И правда… Ойййе!! — Динго отскочил от очередной стены, на которой, как оказалось, было нарисовано очередное художество — ухмыляющийся скелет с остатками плоти в полный рост. Рисунок был выполнен очень уж реалистично, казалось, что он действительно стоит рядом со стеной и тянет к нам сгнившие руки. — Фух, показалось… Или нет?

Не показалось. Скелет оказался самым настоящим. Мы резво отскочили в сторону, а он, пошатнувшись, рухнул вперед — туда, где только что стояли мы с Динго. Кости запрыгали по полу с противным сухим звуком. Будто бы специально, за скелетом открылся другой рисунок — издевательски глядящий прямо на нас чертик, хвост которого раз пять обвивался вокруг синего тщедушного тельца. «Вы в тупике. Смиритесь», — гласила надпись над рисунком.

— Тебе не кажется, что надписи стали как-то пессимистичнее? — голосом веселого шизофреника спросил Динго. — Раньше они хотя бы предупреждали. Теперь убеждают смириться.

— Динго, не нагнетай! — взмолился я. — И так страшно! Пошли лучше дальше.

Аккуратно обойдя рассыпавшиеся кости (на них также не было видно ни одного насекомого, отметил я), мы двинулись вперед.

— Странно, и как я по запаху не определил, что скелет настоящий? — сокрушался Динго. — Или он уже настолько старый, что по состоянию ничем не отличается от стен?

— На нем была какая-то тряпка, но по ней уж точно нельзя было определить, из какого он века… — я судорожно оглядывался. Рисунков вроде как стало поменьше? Но со стены на меня взглянула надпись «Смерть за ближайшим поворотом, тебе не уйти», но я уже не воспринимал текст. Свет немного тускнел, но я не обращал на это внимания.

— Боже… Если мы отсюда выйдем живыми, я, наверное, весь седой буду! — вымученно проговорил я.

— Тебе хорошо. — Динго, похоже, уже все было по колено. — Ты и так белый. А вот на моей шерсти седина будет смотреться странно. Да и вообще, Рик. Давай взглянем на все трезво. Пока, кроме рисунков и одинокого скелета — ничего страшного. Да, художества жутковатые, но…

— Но кто-то же их нарисовал! И о чем-то он предупреждал!

— Мало ли! — Динго не хотел думать о худшем. — Вдруг местный сумасшедший бегал с ведрами краски и самовыражался? Зачем обязательно думать о чем-то страшном? Думай о хорошем, здоровее будешь!

— Ну, если ты так думаешь… — протянул я. Впереди что-то виднелось, но в тусклом свете керосинки не получалось разглядеть, что именно. — Пошли. Помирать, так с музыкой. Хотя бы узнаем, что тут произошло.

Мы пошли вперед. Шаги наши звучали в тишине темной и узкой пещеры стуком солдатских сапогов или подков. Постепенно рисунки начали редеть и исчезли совсем.

Именно поэтому, скорее всего, в такое оцепенение нас привела одинокая надпись над входом в какое-то, еще более темное, отделение пещеры (как я ни вглядывался, ничего не мог разглядеть в этой кромешной тьме). Белая и крупная, она не была сопровождена никаким рисунком, и даже сами слова, если не рассматривать их в контексте предыдущих надписей, были безобидными.

«Ну вот и пришли» — гласила надпись.

— Шагаем внутрь? — стараясь изобразить веселую решимость, спросил я у друга. Было страшно… Но интересно. Очень страшно — но интерес все равно был сильнее.

— Шагаем. — твердо определил Динго. — Не поворачивать же назад.

И мы, зажмурившись и помедлив секунду, одновременно шагнули в темную пещеру.

II.

Нельзя сказать, чтобы обстановка как-то разительно изменилась. Это была все та же пещера — темная, сырая груда камня со всех сторон. Огонек в фонаре задергался и забегал, как только мы прошли под естественной аркой.

— Нет, только не снова, только не сейчас… — Динго с легким страхом посмотрел на фонарь. — Только не гасни…

— Здесь-то нам ничего не помешает его зажечь, если что? — скорее спросил, нежели сказал я.

— Ничего… Но спичек мало. Неизвестно еще, сколько нам тут плутать. — Динго сел. — И да, Рик…

— Чего? — я тоже решил присесть, прислонившись к холодным камням и поставив фонарь прямо перед собой.

— Ты там просил предупредить, если что-нибудь будет… Необычное.

— И?! — я оцепенел.

— Сюда кто-то движется. Какой-то запах, очень… Очень странный! И он приближается к нам. Без звука, что самое странное.

— Может быть, летит? — отупевшим голосом предположил я. Глаза, вытаращенные до состояния небольших плошек, уставились в темноту, но свет керосинки не достигал дальних стен пещеры — более широкой и объемной, чем большинство предыдущих — и там, как и раньше, клубилась непроглядная тьма.

— Нет, если бы летел — звук бы все равно был, — возразил Динго. — Именно… Перемещается, что ли.

Мы помолчали. Я прикрыл глаза. Ноги гудели, в голове стрекотал рой безумных мыслей. Мы во что-то вляпались с размаху, но думать, во что именно, не было ни сил, ни желания.

— Может быть, перекусим?.. — задумчиво предложил Динго.

— Динго, ты чего? — таким же тоном спросил я. — Рехнулся? Сюда летит какое-то странное, совершенно беззвучное существо, а ты хочешь перекусить?

— Да? — Динго помолчал, будто бы известие о приближающемся чем-то было для него неожиданной новостью. — Ну, не знаю, как ты, а я не хочу умирать голодным.

— А, ну тогда — давай, — легко согласился я.

Вытряхнув банки и кое-как вскрыв их ножом с явным налетом ржавчины, мы внезапно обнаружили, что на четыре банки мясо было только в одной. Открыв для проверки еще одну, мы скривились — снова овощи.

— Ладно… Бери мясо себе, я обойдусь, — определил я.

— Да я и овощи съесть могу, — чуть смущенно пробормотал Динго, но мясо подвинул к себе.

— Отлично, тогда бери себе одну банку, — я полез в карман за ложкой и обнаружил, что ее нет. Оставил наверху, видимо. Опять склероз?.. Ладно, это не самое страшное из того, что с нами уже случилось и продолжает случаться. Я начал пальцами выуживать мокрые куски кабачка, сельдерея, моркови и что там еще было, совершенно не задумываясь о том, сколько всему этому лет. Съедобно — и ладушки.

— Как далеко там это… Приближающееся? — спросил я с набитым ртом.

— Так… Средне. — Динго тоже не отвлекался на то, чтобы прожевать еду. — Оно еще где-то в пути.

— Вот и хорошо. Доесть успеем, — довольно отметил я. Страх ушел. Интерес тоже как-то затупился, заглушенный голодом и усталостью. Осталось только… Нет, не равнодушие, не смирение перед неизбежным. Скорее это было некое умиротворение. Мне было хорошо. Тихо, спокойно, сытно… Чего еще? Мешала мысль об оставшихся на поверхности ребятах. Девчонка. И младший. Если мы не выйдем, какие у них шансы выбраться живыми из этой передряги? Я поделился своими мыслями с Динго.

— Да ничего с ними не сделается, — спокойно выдал Динго, разлегшийся прямо на камнях после того, как прикончил свою порцию. — Потому что мы выйдем. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Не послезавтра…

— Так через год! — сердито закончил я. — Мы зашли слишком далеко. Может быть, и интересно, что тут было и что есть, но это действительно опасно! А нам нужно все-таки выбраться к людям! Так что лучше бы нам не сидеть тут и не ждать непонятно чего, а пытаться вылезти назад!

— Мне почему-то кажется, Рик, что уже поздно, — со вздохом заметил Динго. — Возможно, потому, что оно — которое это — которое приближающееся — так вот, оно где-то тут, за поворотом.

Я замолчал моментально, словно язык прирос к нёбу. По затылку опять побежали мурашки, и я инстинктивно придвинул к себе керосинку. Ой, что же будет?..

А ничего не было. По крайней мере, сейчас. Мы посидели-посидели, прислушиваясь к оглушительной тишине, а потом Динго, пару раз втянув носом воздух, растерянно сообщил:

— Я… Я больше не чувствую того запаха. Оно… Исчезло.

— Ну и слава Богу, — я облегченно вздохнул. — Можно подумать, я так стремился к этой встрече. Встаем и пошли.

— Куда? — Динго встал (я же, не смотря на свои же слова, пока оставался в сидячем положении). — Вперед, назад?

— Ну… — я задумался. — Если оно и правда ушло, то, может быть, осмотрим эту пещеру — и, если тут нету ничего интересного, повернем назад? По-моему, самое время.

— Можно и так, — согласился Динго. — Давай посмотрим, где мы сидели последние полчаса.

Я поднялся на ноги, беря фонарь.

— Странно, — протянул я, оглядевшись. — Мне вот всегда казалось, что в шахтах должны быть какие-то подпорки, все эти страховочные сооружения, чтобы потолок не рухнул на голову. А здесь — сколько идем, только голые стены. Неужели так и надо?

— В самом начале были… Но только в самом начале. Ты прав, странно это, — согласился Динго. — Ну да не только это одно странно. Я уже вообще не уверен, что это шахта. Возможно, просто пещера.

— А надписи? Сюда спускались, и неоднократно. И городок рядом со спуском…

— Значит, здесь что-то было. Вот мы и пытаемся узнать, что именно. — Динго стучал когтями по каменному полу. — Смотри… Погоди, это еще одна арка или та же самая?

— Это у тебя надо спросить, — я пожал плечами (огонек фонаря качнулся в сторону). — Это ты по запаху их различить можешь.

— Один камень от другого по запаху не сильно отличается, — немного ворчливо, но с нотками виноватости произнес Динго. — А все другие запахи… Наши следы можно было бы учуять… На поверхности, а тут что-то сильно перебивает другие запахи.

— А вон — еще одна арка, — показал я пальцем, двигаясь вдоль стен.

— Даже две, — вздохнул Динго, идя следом. — Слушай, не нравится мне это.

— Так давай выбираться! — резонно предложил я. — А то и правда заблудимся здесь и будем до скончания века искать нужный проход.

— Ну… Вообще-то… Уже заблудились, — смущенно произнес Динго и остановился. — Говорю же, запах что-то перебивает. Я не могу поймать запах наших следов. Даже тех, что мы оставили только что. Словно они исчезают.

— Так… — честно говоря, в этот момент мне захотелось выругаться. Но я сдержался, тем более, что уже через секунду я вспомнил важную деталь:

— Погоди! Банки!

— Что — банки? — не сразу дошло до Динго.

— Консервные банки! Мы же их оставили там, рядом с «нашим» входом! Ищем их — и дело сделано, выбираемся!

— Точно! — Динго явно обрадовался. — Как я не сообразил! Ищем!

Мы едва ли не побежали, кругом обходя пещеру. У меня в голове мелькнуло, что мы ни разу не взглянули, что же располагается в середине пещеры (по какой-то же причине ведь стекались сюда дорожки со всех концов подземелья!), но это было неважно в тот момент. Важно было найти «нашу» арку и выбраться наружу, пока сюда снова не прилетело что-нибудь мистически-ужасное.

— Погоди… — Динго поднял голову и растерянно поглядел на меня. — Погоди. Мы не можем столько идти вдоль пещеры. Этот выступ мы уже проходили.

— Ты хочешь сказать… — у меня на голове зашевелились волосы. — Что…

— Да. — Динго кивнул. — Банки исчезли. Их нет.

III.

— То есть… — я привалился к стене. Лоб покрылся испариной. — То есть как нет? Куда? Куда они могли?..

— Надо было не только по банкам запоминать… — голос Динго начал дрожать. Правильно: это уже не просто надписи. Это уже мистика в чистом виде. — Погоди, давай еще посмотрим. Мы их точно у самой стены оставили?

— Точно… — я кивнул. — Сам клал… Все три свои банки, одна на другую… Слушай, они бы загремели, если бы кто-нибудь попытался их сдвинуть!

— Пошли еще раз поищем! — с решимостью приговоренного к смерти рванулся вперед Динго. — Может быть, мы пропустили!

Я молча побежал за ним, наклоняясь к каждому выступу и чуть ли не до миллиметра обследуя любой пятачок, который мог бы быть местом нашего недавнего отдыха. Бесполезно.

— Пусто!.. — Динго никак не мог отдышаться. Пока я плелся, вглядываясь в каждую отдельно взятую точку, он выбрал иную тактику и, не взирая на темноту, оббежал пещеру кругом раз, наверное, пять. Поднятая им пыль стояла столбом, так что мы теперь еще и чихали, перебивая друг друга. — Ничего!.. Чхи! Нету! Украли! Сперли! Ни-че-го!!

— Кто? — я сморщился, оглушительно чихая. — Аааа-пчхи! Кто мог их беззвучно унести, так, что мы и не заметили?!

— Тот же, кто тут беззвучно шастал. — Динго сердито сел. — Тьфу ты… Его запах опять тут, Рик, опять! Я не знаю, кто это или что, но он не дает нам выйти! Он заманивает нас все глубже! Я уверен, это он затушил фонарь, когда мы перешли через мост! Он забрал банки, чтобы мы не могли найти выход! Он… Он… — мой друг не знал, что еще прибавить, поэтому просто высунул наружу язык и начал тяжело дышать. Я же, все еще шаря глазами по пещере, неожиданно отметил, что очень уж странно расступается поднятая Динго пыль… Там, где-то на границе света и темноты. Необычно, как будто пыль обрисовывают… Человеческую фигуру?!

— Чего ты так вытаращился, будто он у меня за спиной стоит? — тихим голосом спросил Динго. Странная фигура-тень чуть шевельнулась. Я не мог выдавить ни слова, но нашел в себе силы чуть-чуть кивнуть (это скорее можно было принять за судорожное подергивание).

— Правда стоит?! — ужаснулся Динго, резко разворачиваясь. В ту же секунду фигура шевельнулась снова и… Исчезла.

— Ты… Ты видел это? Видел его… Ее… Видел?! — меня била дрожь, на этот раз — уже по-настоящему.

— Видел. — Динго просто сел, где стоял. — Это оно. Которое пахло.

— Невидимое. Неслышимое. Ворует банки, тушит лампы и рисует на стенах. Так? — я повернулся к каменной стене и начал несильно стучать об нее головой. — Нет, это бред какой-то.

— Не надо портить… Стену, — буркнул Динго. — Надо думать, как выбираться. Пусть оно сперло банки, но оно не убило нас. И — вроде бы — пока не предпринимают попыток. Будем надеяться, что оно и не может.

— О чем ты говоришь?! Оно невидимое! Оно может подойти к нам и просто задушить, я мы ничего не сможем сделать! — я тоже сел на пол и, обхватив руками голову (интересно, шишка будет?), закачался из стороны в сторону. — Боже, Боже, чем я занимаюсь?! Сижу в подземелье, в темной пещере, с минимальным запасом спичек, воды и еды, где-то в дебрях Австралии, окруженный какими-то невидимыми коллекционерами консервных банок, и беседую с говорящим псом! Брееед… Какой бред…

— Понимаю. В иное время даже согласился бы. — Динго уже взял себя в руки и на говорящего пса ничуть не обиделся (да и чего обижаться на чистую правду?). — Но сейчас надо выбираться. Нет, правда. Успокойся и постарайся сосредоточиться. Мы выберемся.

— Успокоишься тут… — не знаю, как это произошло, но, может быть, своими глазами, а может быть, уверенным тоном, но Динго вселил в меня надежду. Хрупкую, слабую, но все-таки — хоть какую-то. — Погоди… Надо подумать.

Неожиданно мне в голову пришла ясная мысль. Снаружи арки же была надпись! Та, здоровая! Которая «Ну вот и пришли»! И надо только выглянуть в каждую из арок и посмотреть…

— Правильно, — согласился Динго. — Вот — стоило только присесть и спокойно подумать. Пошли, посмотрим.

Мы выглянули в ту арку, к которой были ближе всего. Вот! Надпись была на месте! Подумать только, как близко была разгадка, в то время как мы носились и…

— Погоди. — Динго нахмурился. — Вдруг тут несколько одинаковых надписей? Надо проверить.

— Надо, — подумав, согласился я. — Пойдем.

— Нет. — Динго помотал головой. — Мы уйдем, а потом эта надпись тоже исчезнет. Не нужно нам такого счастья. Ты иди, у тебя фонарь, а я тут останусь. Обойди пещеру еще раз, проверь все арки и возвращайся сюда.

Чуть поразмыслив, я кивнул, и подхватив фонарь и пошел проверять. Три арки были абсолютно чистыми, без каких-либо надписей (в остальном пещеры были совершенно идентичными, и, если бы не странные рисунки, отличить их одну от другой было бы попросту невозможно). Интересно, а сколько тут всего этих проходов? Сейчас и посчитаю…

Как только я подумал это, на меня пахнуло холодом. Странным, неземным холодом… Огонек в фонаре погас. Опять. Стало абсолютно темно.

— Только не это… — простонал я.

— Что там такое? — Откликнулся Динго. Из-за арки ему, видимо, не было разглядеть меня и моего фонаря.

— Динго, иди быстрее сюда! — внезапно раздалось с другого конца пещеры. Погодите… Это произнес МОЙ голос?!!

— Динго, стой!!! — что было силы заорал я, но было поздно.

— Уже иду! — рявкнул Динго, срываясь с места. Стук его когтей о холодный камень, наверное, был слышен даже на поверхности.

— Эм… А почему так темно? Чего ты кричал-то? — голос друга раздался совсем рядом.

— Это не я звал! Это он, он! — я зашарил по карманам. Где же спички? Куда я их засунул? — Он как-то мой голос подделал! И фонарь опять… Тоже…

Повисло молчание. Мы обдумывали все, что уже произошло и все, что можно сделать в таком положении. Кто знает, на что еще способен этот невидимый «доброжелатель» и чего он добивается? С другой стороны, он уже несколько раз мог нас прикончить — спихнуть в пропасть, например. Однако мы пока живы. Говорит ли это о чем-то, или он заманивает нас вперед, а там… Что там — я не знал.

Неожиданно раздался такой страшный грохот, что я аж язык прикусил.

— Что это?!! Я надеюсь, не потолок на нас рушится?

— Вроде бы нет. Где-то сбоку грохнуло, — определил Динго. — Давай, зажигай свет, посмотрим.

Фонарь, к счастью, зажегся с первого раза. Хотя бы здесь что-то положительное…

— Идем… — Динго двинулся вперед, но очень быстро — уже через пять шагов — ойкнул и остановился.

Одна из арок — та, что была правильной, с надписью, если только я не сбился со счета — была закрыта. Нет, завалена. Какая-то огромная груда камней завалила вход, да так сильно, что о том, чтобы войти туда, даже думать не стоило. Перед этой грудой — будто бы издевательский привет от невидимого террориста — лежали выстроенные башенкой пять жестяных банок из-под консервов.

— Одно мы можем сказать совершенно точно, — произнес Динго после долгой паузы. — Этот проход был правильным.

— И что?! — истерично выкрикнул я. — Куда теперь идти?!

— Да какая разница? — Динго помотал головой по сторонам. — Остальные арки, вроде бы, абсолютно одинаковы. Только в этой пещере я оставаться только не собираюсь.

— И то верно… — я потер все еще болящую голову и обнаружил, что весь лоб у меня покрыт толстым слоем холодного пота. — Пошли… Ну не знаю, в первую, что ли.

— А может быть, напротив? — предложил Динго.

— Так получится, что мы не приближаемся к выходу, а отдаляемся от него… А хотя черт с ним, какая теперь разница? — я махнул рукой. — Давай хоть в какую.

Динго кивнул, и мы с ним снова направились вдоль стены злосчастной пещеры.

IV.

Проход в противоположной части большой пещеры ничем не отличался от проходов справа или слева. Несколько минут мы молча шли по затхлому коридору, слабо освещаемому керосиновым фонарем (я подумал, что скоро нужно будет плеснуть туда еще керосина из бутыли, которую еще утром была предусмотрительно уложена в мой рюкзак). Потом я не выдержал:

— Динго, а тебе не кажется, что ошибкой все-таки было идти вперед, а не назад? Этот… Невидимка, кто бы он ни был — он же нас заманивает куда-то! Это же просто очевидно!

— Очевидно, — кивнул Динго. — А что делать?

— В каком смысле?! — я вскинул брови. — Ты что, совсем поехал?

— В самом прямой, — с раздражением в голосе произнес Динго. — Если он хочет нас куда-то завести — ясно, что на поверхность он нам выйти все равно не даст, если его силы так велики. Если бы мы пошли в ту сторону, откуда пришли, то или уткнулись бы в тупик, или он бы нашел способ вывести нас обратно. Раз он заманивает нас — нужно идти туда, куда он нас заманивает. Звучит странно, понимаю, но… Другого способа отделаться от него я не вижу. Честное слово.

— Погоди… — у меня в голове не укладывалось, что Динго вот так просто взял и признал наше, фактически, поражение. — То, что ты говоришь… Ты предлагаешь сдаться ему, что ли?!

— Не предлагаю, — уточнил Динго. — Мы же не идем туда, куда он нам приказал или что-то в этом роде. Мы пока идем просто куда идется. Куда глаза глядят. А что с нами там произойдет и куда мы в итоге попадем… Там увидим, короче. Если будет прямой выход наверх — выйдем, конечно. Но пока наверх все равно не выйти, так какая разница, куда идти? Карты у нас все равно нет…

Он собирался сказать что-то еще, но не успел. Всю пещеру пронзил ужасающей громкости рык, исходящий, казалось, из самой глубины земных недр. Я отшатнулся назад, но потерял равновесие и неудачно упал — прямо на вздыбившего шерсть и поджавшего хвост Динго. Не сказать, чтобы падение было приятным для нас обоих, но оно немного разрядило обстановку.

— Ты мог бы падать поосторожнее? — поинтересовался мой друг. Он явно пытался сделать вид, что ничего не произошло, но что-то в его голосе заставило меня приподнять брови.

— Если бы я упал не на тебя, а на землю — непременно бы расшиб лоб, — я попытался отшутиться, но Динго уже не слушал меня.

— Этот рык… Я не знаю… Не знаю, что это, но… Оно… Сродни тому, что было в хижине! Только…

— Только что? — я шестым чувством понял, что ничего хорошего это нам не сулит.

— Только сильнее. — Динго сел. — Гораздо сильнее. Такое раздавит нас и не заметит.

— Обрадовал… — я потел ушибленные места (Динго тоже не из подушек сделан, небось). — Это ты сейчас так культурно намекнул, что нам все равно хана и выбраться наверх можно даже не пытаться, да?

— Нет, почему. — Динго вскочил и даже попытался пару раз махнуть хвостом. — Оно… Оно далеко. И, мне кажется, оно пока не знает о нас. Поэтому… Знаешь, ты прав: давай из этого коридора уберемся подобру-поздорову!

— Сейчас… — я снял с плеч рюкзак и вытащил бутылку с керосином (к счастью, она не разбилась при падении). — Фонарь скоро погаснет, надо…

Будто бы в подтверждение моих слов, фонарь мигнул и погас. Мне показалось, что я на мгновение ощутил какой-то холод. Как тогда, когда он погас в пещере… Особенно настораживало то, что керосин я уже налил, только что.

— Это он сам или помогли? — понял все правильно Динго.

— Помогли, похоже, — я уныло нащупал спички. — Надеюсь, он сейчас зажжется.

Фонарь зажегся на удивление быстро. На первый взгляд все было нормально, но уже через пару секунд до меня дошло: бутылки с керосином, которую я так и не успел заткнуть пробкой и положить обратно в рюкзак, не было.

— Так… — Динго тоже было уловил перемену — то ли по нюху, то ли еще как. — То есть мы или выбираемся, пока хватает керосина, или не выбираемся вообще?

— Выходит, что так, — я передернул плечами. — Падди и Айлин там уже, наверное, волнуются…

— Еще поволнуется, — отрезал Динго. — Быстро, хватай рюкзак и лампу — и бегом к выходу.

— Зачем? — не сразу понял я.

— Когда последний раз гас свет, наш гостеприимный невидимка устроил обвал. Я не хочу, чтобы сейчас мы остались заперты в этой ветке. Особенно если вспомнить, что впереди какая-то чертова тварь.

— Угу… — я уже сам все сообразил и сейчас еле поспевал за разогнавшимся до невероятной скорости Динго. — Помедленнее, ты сейчас врежешься во что-нибудь.

— Быстрее! Выход вроде бы открыт! — раздалось впереди. Я еще больше ускорил шаг, насколько позволяли среднего пошиба усталость и рюкзак за спиной. Никакого обвала на этот раз, по счастью, не случилось, и мы, тяжело дыша, влетели в пещеру.

— Ну?.. Куда теперь? — быстро спросил Динго, умудряясь говорить с высунутым языком.

— В ближайшую к заваленному! — твердо решил я. — И не возражать!

— Хорошо. — Динго кивнул и мы, переведя дух и отерев пот, двинулись вперед. Проходя мимо заваленной арки, я на всякий случай толкнул ее — бесполезно. Завалило намертво. Что же… Будем искать дополнительные выходы.

Проходя под аркой, располагавшейся слева от правильной, я машинально обернулся. Ага. Уже лучше — сверху надпись. Правда, немного не та, которая была на «нашей» арке. Эта надпись сообщала, что «Осталось недолго».

— Недолго или нет, а мы пока держимся, а? — приободрил я Динго, который в данный момент тоже разглядывал эту надпись.

— Пока держимся… — Динго как-то нехорошо напрягся. — Но устал я, Рик! Устал от этой нервотрепки! Да когда я из человека в собаку превратился — и то такого кошмара не было! Вот и сейчас… Опять… Этот запах… Невидимка приближается, похоже.

— И что делать?! — я испуганно насторожился.

— А что мы можем сделать? — Динго удивленно взглянул на меня. — Идем вперед.

Мы прошагали пару минут. Динго не расслаблялся, видно, чувствуя приближение невидимки-террориста. Я видел, как шерсть на его загривке встала торчком, как то и дело обнажались его клыки, как он все время дергал носом, принюхиваясь к чему-то. Видимо, он и правда сильно перенервничал. Я и сам был не в лучшей форме… Но, в конце концов, я ведь сам подписался на это!

За ближайшим поворотом, наступившим очень внезапно, мы с другом уже привычно ойкнули хором и отступили на шаг. На камнях в скорченной позе сидел скелет. В зубах у него была зажата очень старая сигарета.

— Да уж… — я тяжело выдохнул. — И ведь отчего-то он здесь умер. Даже сигареты докурить не успев…

— Рик… — такого выражения в голове Динго я еще не слышал. Будто… Будто с того света.

— А? — я насторожился еще больше.

— У него сигарета… Горит…

До меня дошло, и я чуть ли не подскочил на месте. Точно! Как я сразу не заметил! Сигарета, аккуратно вставленная в рот остову (в дырку между уцелевшими зубами!), дымилась и исходила легким сладковатым запахом.

— Как я устал… — глупо шлепаясь на землю, простонал Динго. — Как я устал…

Он улегся прямо на холодный пол и, зажав голову между лап (кажется, он даже пытался положить их сверху), тихо завыл.

— Динго, успокойся, — я понимал, что ему нужно где-то выплеснуть свои чувства. — Динго, вставай! Давай лучше идти дальше!

— Отстань… — Динго открыл один глаз и посмотрел на меня. — Отстань…

— Ты хочешь выйти или нет? — разозлился я. — Нашел время истерики разводить.

— Ладно… — Динго смущенно встал. — Был не прав, не выдержал, извини…

— Плюнули и забыли, — махнул я рукой. — Пошли.

И мы тронулись дальше.

V.

Говорить было не о чем, и мы шли молча. На рисунки и надписи, которые снова начали появляться на стенах (хотя и в меньших количествах, чем в том коридоре, по которому мы пришли), мы уже практически не обращали внимания. Что? «Судьба найдет вас»? Пускай ищет. «Опасность велика, риск смертелен»? Плавали, знаем. «Не повернете назад — заглянете в глаза дьяволу»? Заглядывали уже, не помогло.

Хотя вот эта надпись, про дьявола, была странной. Последняя буква будто бы была недописана. Как будто рука художника упала прежде, чем он смог закончить надпись. Внизу, под этой стеной, лежало что-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось кучкой костей. Не скелетом, как ранее, а именно пыльным и беспорядочным «суповым набором». Было такое ощущение, что если предыдущие покойники просто умерли, то этого кто-то еще долго пинал или терзал.

— Ого… — Динго обошел останки так далеко, как позволял узкий коридор. Я последовал его примеру.

— Нет, не то, чтобы я предлагал остаться здесь… — Динго шевельнул ушами, не оборачиваясь ко мне. — Но все-таки очень интересно было бы узнать, что же тут произошло…

— По-моему, это и так ясно, — в иной ситуации я бы, может быть, и разделил бы его интерес, но только не сейчас. — Кто-то сюда сунулся. А обратно уже не вышел. Не исключено, что причиной этого было то, что выло в предыдущем коридоре.

— А надписи? — возразил Динго. — И этот невидимка?

— Надписи? Да Бог бы с ними, — я махнул на ходу рукой. — Мало ли, кто тут что намалевал. Невидимка же… Кстати, его рядом нету?

— Вроде бы нету… Тебе не интересно, кто он такой?

— Мне хочется от него сбежать. Вот когда он останется далеко-далеко позади — тогда да, мне станет интересно — кто же это был и чего он хотел. А пока… — я помотал головой. — Мне интересны более прозаические вещи. Такие, как снова увидеть свет солнца.

— Тоже актуально, — согласился Динго. — Но, если мы выберемся сейчас, мы его все равно не увидим — если я не ошибаюсь, сейчас уже темнеет.

— Разве? — я взглянул на часы. Было действительно поздно. — Надо же… Чувство времени совершенно застыло в этих пещерах.

— Я вот думаю… — Динго замедлил шаг. — Нам идти всю ночь или спать тут?

— Дааа уж. Перспективка. — я тоже замедлился и почесал подбородок. — Конечно, тут не знаешь, что произойдет в следующую секунду… Но… Ноги гудят неимоверно. Так что давай уже обустраиваться, да.

— Понял… — Динго покрутил головой по сторонам. — Но спать придется в полной темноте. Керосина-то — сам помнишь…

— Помню, — я скрипнул зубами. — Плевать. Все равно здесь нечего бояться… Из того, что можно увидеть, по крайней мере.

— Вот-вот. — Динго долго, протяжно вздохнул. — Ну ладно. Будем надеяться, ночь пройдет нормально. Вон какой-то закуток, давай там.

Мы расположились — я на большом, плоском камне, судя по всему, отколовшемуся от этой же скалы Бог знает сколько веков назад, Динго — просто на земле, как обычно. Было не холодно и не жарко. Я решил не доставать одеяло, так как после дня ходьбы и стрессов я был весь в поту. Но, просидев с полчаса (это время пролетело быстро и незаметно, мы молчали и просто отдыхали от всего произошедшего, прикрыв глаза), решил, что достать его все-таки. Было темно — лампу мы затушили сразу же, как сели, жечь керосин действительно не было смысла. Шаря в рюкзаке, я наткнулся на оставшиеся консервы.

— Есть будешь? — предложил я другу.

— Не напоминай мне про консервы… — проворчал Динго. — Утром поедим. Не расслабляйся, мы еще не вышли из пещеры. Кто знает, сколько еще нам здесь плутать?

— Спасибо за хорошее настроение… — я завернулся в шерстяное одеяло, вытянул ноги во всю длину и привалился к каменной стене.

— Не за что, — радостно откликнулся Динго. — Не спишь сам — хоть не мешай другим.

В его голосе действительно ощущалась сильная сонливость. Еще бы, он почти весь день был на несколько шагов впереди меня. Я решил, что другу лучше действительно не мешать и прикрыл глаза. До моего слуха доносилось какое-то еле уловимое бормотание. Что он там, молится, что ли? А хоть бы и так, его дело. Я расслабился и, сам того не заметив, провалился в сон.

Обычно мои сны смутны и тусклы, я их очень редко запоминаю. Но на этот раз… Я чувствовал, что все происходящее было совершенно реально. Вокруг были какие-то камни, какой-то холодный туман, моментально пробравший меня до костей.

— Рик! — окликнули меня сзади. Я обернулся — за моей спиной стоял босой мальчишка в красной майке, примерно моего возраста. Его волосы были взлохмачены, щеки горели, а глаза выражали беспокойство.

— Ты кто? — тупо спросил я. Потом в голове что-то щелкнуло, и до меня дошло — я узнал место, о котором рассказывал мне друг. — Динго, это ты, что ли?!

— Ну да. — Динго (было странно думать о нем так же, как и о рыжем говорящем псе) шагнул ко мне. — Я не понимаю… Я… Пытался мысленно вызвать… Гортензию, но почему ты здесь?

— Я позвала вас обоих, — раздалось сбоку прежде, чем я успел спросить, кто такая Гортензия.

Из-за колонны выступила женщина в строгом платье и с узлом из волос на макушке.

— Дик Бинго по прозвищу Динго! — гневно воскликнула она. — Зачем ты полез в эту пещеру, да еще и товарища с собой потянул?! Твоя задача какая?

— Вывести ребят к цивилизации, — голосом человека, находящегося под гипнозом произнес Динго (если настоящий облик был для меня все еще непривычен, как и все происходящее, и я таращился то на друга, то на странную Гортензию).

— Правильно. Так зачем ты вместо этого полез в пещеру? А? — Гортензия уперла руки в боки.

— Ну… А… — Динго потупил глаза. — Так… Может, это одна из ловушек Игрока? Он мне внушил… Заставил…

— Я бы согласилась, если бы это была идея Седрика, — Гортензия указала рукой на меня. — Или Патрика. Или Айлин. Но не твоя! Ты — неучтенное звено в плане Игрока! В этом твоя ценность! А ты… — она взмахнула тонкими руками.

— А я здесь зачем? — решил вмешаться я в этот странный разговор. — Я, конечно, извиняюсь, но…

— А ты — должен выйти. Как и остальные. — Гортензия посмотрела на меня. — Я надеюсь, возражений нет?

— Нет, но… — по затылку у меня пробежали мурашки. То ли от холода, а то ли от выражения лица странной женщины.

— Этому охламону, лезущему куда не просят, я не стану помогать, если его неприятности будут вызваны его личной инициативой. А вот ты, попавший по глупости и по сговору с ним в эту ситуацию… Желания помогать вам у меня, честно говоря, нет. Но ты должен выбраться. — Гортензия хлопнула глазами.

— И… Что? — робко спросил я. Внутри затеплилась робкая надежда, что мы все-таки выберемся. — Вы поможете нам?

— Нет. — Гортензия скрестила руки на груди. — Вы поможете себе сами. Моя же помощь будет заключаться в том, что я разбужу вас в нужный момент. То есть — прямо сейчас.

Ни я, ни Динго не успели ничего возразить, так как каменный круг внезапно куда-то пропал… И мы проснулись. Оба. Мы снова были в пещере, горел фонарь. Кто его зажег?.. Гортензия? Или невидимка? Как теперь узнать?

— Так ты… — Динго подозрительно поглядел на меня — теперь он снова был привычным для меня рыжим псом. — Тебя что, Седрик зовут?

— Ну да… — пробормотал я, вылезая из запутавшегося одеяла. — А ты не знал?

— Нет, я думал, мы тезки. — Динго чуть помолчал. — Что она хотела сказать? Помощь заключается в том, чтобы мы проснулись именно сейчас…

— Смотри! — я вскочил, откинув одеяло, и показал пальцем куда-то влево. Там…

Но Динго уже и сам услышал нарастающий топот и разглядел две фигурки, бегущие по направлению к нам и, судя по всему, несущие фонарь.

— Рик! Динго! — и на освещенный лампой пятачок выскочили запыхавшиеся Падди и Айлин.

— А вы здесь откуда?! — воскликнул я, уже ничего не понимая.

Динго. IV

I.

Что-то было не так. Что-то определенно было не так, и это ощущалось, физически. Я говорю не в целом — понятно, что блуждания по страшным пещерам и мистические сны нормой не являются. Но именно здесь, именно сейчас. Рик обнимался с Падди и Айлин, расспрашивал их о том, что они здесь делают, они что-то отвечали… А я, совершенно не отдавая себе отчет в том, что делаю, внезапно зарычал. Негромко, но угрожающе.

Все обернулись на меня.

— Динго, ты чего? — ошалело спросил Рик. Падди и Айлин тоже выглядели напуганными. Я же продолжал рычать, чувствуя, как вздымается шерсть на загривке и начинает плескаться в душе дикая, животная злость — еще один подарок от прежнего владельца моего четверолапого тела.

— Вы кто такие? — наконец, смог произнести я сквозь зубы.

— Динго?! — Рик вскинул брови.

— Запах… — прорычал я. — У них не тот запах… Это не Айлин и не Падди. Это наши невидимки.

Рик резко обернулся. Фигуры наших друзей за его спиной начинали подрагивать, таять, превращаться в ничто… Я резко прыгнул вперед, надеясь задержать этот бесформенный туман. Бесполезно. Я пролетел сквозь него насквозь и еле успел вильнуть в сторону, чтобы не разбиться о стену.

— Стой! Кто ты такой! Чего ты хочешь?! — крикнул Рик.

— И откуда ты знаешь Айлин и Падди? — добавил я, подымаясь. Приземление было все-таки неудачным, и, пусть я ничего не подвернул и не сломал, передняя левая побаливала, и я инстинктивно поджимал ее.

Туман замер, остановив свое стремительное таяние и мутной дымкой покачиваясь в полуметре над полом. Будто задумался. Потом облетел нас несколько раз, старательно избегая контактов с горящей лампой… После чего внезапно произнес:

— Идите за мной…

Голос исходил будто бы отовсюду и ниоткуда одновременно. Он был холодный, как и сам туман, такой же мертвый… Но вместе с тем мне показалось, что я уловил в этом голосе нотки неуверенности. И я резко спросил:

— Зачем?

— Чтобы получить ответы…

— Какие ответы? На что?

— На вопросы… — логично. На что еще можно получать ответы.

— О чем? — поправил Рик.

— Обо мне… Об этой пещере… И о ваших друзьях.

— Ты знаешь, что с ними? Они здесь? — Рик не знал, куда смотреть, и вертел головой по сторонам. Мой же нос был нацелен туда, откуда исходил наиболее сильный запах. Говорящий туман завис вокруг нас и теперь, похоже, принимал форму не то какого-то дракона, не то гигантского аллигатора, не то еще какого-то гада.

— Хватит фокусов, — я совершенно не боялся. Чувствовалось, что все эти спецэффекты имеют одну цель — побольше напугать нас. А это значило, что он на деле не может ничего сделать. Или может? Вспомнить хотя бы тот обвал, что он устроил… — Покажись. Мы хотим увидеть тебя настоящего.

— Вы уже видели меня, — в голосе послышалась насмешливость.

— Где? — быстро спросил Рик, переглядываясь со мной.

— У последней надписи, — был ответ.

— Погоди… Та кучка костей? — сообразил я. — Так ты призрак? Я так и думал, уж больно похоже выходило.

— Призрак… — судя по всему, невидимка был немного обижен, что не произвел должного эффекта. Ну тут уж ничего поделать не могу — после встреч с демонами и самим дьяволом какое-то пещерное привиденьице уже не казалось чем-то особенным. И призрак решил идти с козырей:

— Ваши друзья тут. В плену.

— У кого, у тебя? — Рик, подхватив фонарь, двинулся к призраку, правильно угадав место, в котором концентрация его «тела» была сильнее. Тот с легким и явно недовольным шипением раздался в сторону.

— Не у меня… Убери фонарь, или я ничего не скажу. Идите за мной…

— Не раньше, чем ты примешь свой настоящий облик, — отрезал я.

— Вы не хотите узнать, где ваши друзья? — зашипел голос, но я уже почувствовал слабину и продолжал:

— Откуда нам знать, что ты говоришь правду? Прими свой настоящий облик.

— Настоящий — это кучка костей, раскиданная по пещере? — съязвил призрак.

— Это то, как ты выглядел при жизни, — «пояснил» я.

— Ладно… — раздалось раздраженное шипение. Туман собрался в одно место, смялся, немного уплотнился — и перед нами повисла прозрачная и белесая, но все-таки отчетливая фигура человека. Еще через секунду уже стало ясно, что это наш ровесник или, может быть, немного старше. Он стоял у самой стены, сторонясь света лампы, и хмуро глядел на нас.

— Ну что? Теперь довольны? — зыркнул он на нас. — Или еще потрогать хотите?

— Нормально, — оценил я. Обычный паренек лет пятнадцати, лохматый, неопределенно одетый и очень недовольный. Только его полупрозрачность напоминала о том, что он мертв уже… Интересно, сколько лет?

— Тогда идите за мной, — он указал рукой назад — туда, откуда мы пришли. — Если хотите спасти своих друзей.

— А тебе-то, интересно, что? — осведомился я.

— Это мое дело! — отрезал хмурый призрак. — Придет время, и вы все узнаете.

— Угу, — кивнул Рик. — А пока идти за тобой. Поняли, не идиоты. Тебя, кстати, как зовут-то, призрак? — последнее слово он произнес с иронией.

— Томас, — после небольшой паузы произнес призрак. Шел он беззвучно, скорее, скользил над поверхностью, шевеля ногами скорее по привычке. — Вы можете не представляться, вас я и так уже знаю.

— Ну да. Полдня пронаблюдав за нами — конечно, — бросил я со смешком.

— Слушайте, я призрак! — не выдержал Томас. — Я мертв, поняли?! Неужели вы совершенно не боитесь?!

— Посмотри на меня, — я хмыкнул. — Я говорящий пес. Ты думаешь, много есть вещей, способных меня удивить или напугать?

— Ну а чего вы кричали и бегали, пока я не заговорил с вами? — осведомился призрак.

— Тогда мы не знали, кто за нами следит и дурью мается, — пояснил Рик. — Сейчас — знаем и видим, что бояться тут нечего. Так понятнее?

— Куда уж больше… — проворчал Томас, оглядываясь. — А, собственно, почему ты… Говорящий? — задал он, видимо, давно интересующий его вопрос.

— Длинная история, — бросил я. — Может быть, и расскажу. Но не сейчас.

— Зачем только вы сунулись в эти пещеры… — пробормотал призрак. И, похоже, на сей раз это было не грозное предостережение о бродящем где-то здесь страшном зле, а просто раздражение от того, что кто-то его не только не боится, но еще и поддразнивает. А не нужно было банки воровать. Вышел бы сразу…

Путешествие потихоньку переставало быть страшным и становилось интересным. Единственное, что продолжало напрягать — это что же на самом деле случилось с Падди и Айлин? Мы этого пока не знали, а можно ли было верить Томасу?.. При всей непринужденности, с которой мы с Риком его доставали — я этого тоже не знал.

II.

Какое-то время стук моих когтей и ботинок Рика был единственным звуком, нарушавшим тишину. Нет, вру — какой-то странный, еле уловимый звук наш призрак все же издавал. Что-то среднее между шорохом и потрескиванием. Почему я не слышал этого звука раньше? Не знаю, но так ведь я раньше и не видел Томаса, ориентируясь исключительно на запах. Видимо, теперь наш полупрозрачный проводник решил не скрываться.

Мы прошли по мосту шириной в три метра. Я-то ничего, я высоты никогда не боялся. А вот Рик двигался осторожно и один раз даже чуть не выронил фонарь.

— Что такое? — насмешливо спросил призрак. — Страшно?

— Ничего особенного. — Рик мрачно ступил с моста на более устойчивую землю. Впереди был заметен переход в очередной коридор, в котором я, присмотревшись, увидел что-то вроде балки. Старой, полурассыпавшейся — но это все-таки означало, что пещера не совсем рукотворна.

— Откуда взялись эти пещеры? — спросил я. Не то из желания предотвратить момент, когда призраку надоест терпеть наши подколки и отвечать тем же, и он просто-напросто сбросит нас в пропасть, не то действительно из интереса. Ведь что-то же здесь все-таки произошло!

— Отчасти — стояли испокон веков. — Томас отвечал как бы нехотя, но чувствовалось, что эта тема его интересует. Особенно возможность с кем-нибудь ей поделиться. — Отчасти — были вырыты в доисторические времена. И совсем в очень маленькой части — были вырыты мной и моими товарищами.

— Ты тут не один? — вскинул брови Рик. Ну вот, а мы тут успокоились.

— Конечно, не один, — усмехнулся Томас. — Как бы я один сюда попал? Я был рабочим. Здесь хотели найти золото. А нашли… — и он снова усмехнулся.

— Рабочим? — удивился Рик. — На руднике? Ты же ненамного старше меня!

— И что? — судя по голосу, призрак немного удивился. — Хотя я, если честно, был больше на подхвате. Работать тут в полную силу, как более старшие, было и правда тяжело, — помолчав, признался он. — Но я… Зато я умер последним из всех.

Меня так и подмывало спросить, отчего же он умер, зачем рисовал на стенах не пойми что и что тут вообще такое случилось, но я решил выуживать из призрака информацию понемногу.

— И как же давно ты здесь? — непринужденно спросил я, обходя какой-то острый выступ.

— Думаешь, я считал? — огрызнулся Томас. — Давно. Сейчас наверху какой год стоит?

Я назвал ему цифру.

— От Рождества Христова? — уточнил Том.

— Угу, — я кивнул. Действительно, в какие же на самом деле годы велась выработка золота на малоосвоенной тогда территории Австралии?

— Ой, много времени прошло, много-о-о… — призрак чуть за голову не схватился. — Я, конечно, догадывался, что порядком отмотало. Но чтобы так… Я тут уже больше ста лет. Еще немного — и все сто пятьдесят будут.

— Солидный срок, — посочувствовал я ему. — И, если я правильно понимаю, мы тебе нужны, чтобы ты смог освободиться? Так?

— Смогу я освободиться или нет — я не скажу, — в голосе призрачного паренька начали прорезаться миролюбивые нотки. — Но если вы сможете сделать кое-что — мои блуждания тут сильно облегчатся.

— Хватит говорить загадками! — взмолился я. — Что тут произошло? Что там рычало в пещере? Почему умер ты и твои товарищи? Чего ты хочешь от нас и кто взял в плен Падди и Айлин?

— Все по порядку, все по порядку. — Томас поднял руки. — Что рычало? Тварь, которая тут жи… Нет, обитает.

— Это уже любопытно, — я взглянул на него. — Она ведь связана с тем, что ты стал призраком?

— Более чем. — Томас грустно усмехнулся, пошевелил губами (я видел его лицо прямо через его затылок — ощущение было жутковатое, скажу я вам), махнул рукой. — Скоро уже придем… Вот пока и расскажу.

— Давай, — подбодрил его Рик. — А то скучно так идти.

— Ага, а мне тут годами бродить не скучно?! — возмутился и, кажется, чуть снова не сорвался Том, но сдержался и продолжил:

— Тварь существовала здесь изначально. Ну, если и не изначально, то очень давно. Тогда еще, скорее всего, людей на Земле не было. Она… Или какой-то демон, или кто-то вроде того, — он почесал в затылке — совершенно человеческим жестом. — Имени у твари нет… Во всяком случае, на нашем языке. Но давно — в очень древней древности — тут обитал один народ. Прямо в пещерах, почти не выходя на поверхность. Они знали о Твари и по мере сил боролись с ней. Конечно, на самом деле они мало что могли с ней сделать, но их колдуны нашли способ усыпить ее на тысячи лет. Дальше… Народ веками охранял магический алтарь, который поддерживал сон твари. Я видел его — жуткая штука. Весь разрисован ее изображениям и прочей гадостью — такой, что мои рисунки, что вы видели, и в подметки не годятся. Неудивительно, что через какую-нибудь там тысячу или две лет все забыли суть алтаря и стали попросту поклоняться этой твари. Молились ей, обряды там всякие делали… А потом случайно домолились до того, что разбудили ее. Тварь разбираться не стала, а просто-напросто перебила почти всех, кто был в пещере…

— А откуда это все известно? — задумчиво спросил Рик. — Те, кто выбрались… Они…

— Да при чем тут они? — с раздражением воскликнул Том. — На их языке тварь называется как-то причудливо… Но это означает что-то вроде «собиратель душ». Все, кого она убила, остаются в пещере навсегда.

— И все те ее поклонники… — до меня начало доходить. — Все они тут?! Сколько же их?!

— Много. Сотни две. — Томас махнул рукой куда-то в сторону. — И они не как я. Я-то еще ладно, а они тут уже знаете сколько лет бродят? За такое время не только у демонопоклонников, у кого хочешь настроение испортится.

— А с тобой-то что было? — поинтересовался я. — И с твоими товарищами?

— Приехали мы на выработку золота. Ну а тут эти… Сначала демонопоклонники иллюзии наводили, это еще ладно, хотя пара наших сорвалась в пропасть их заботами, — в голосе призрака прозвучала явная зависть. — А потом и тварь нас учуяла. Она была медленная… Но очень голодная. Пока ожидает жертв, все так же спит у себя где-то, привыкла уже. Но вообще же… Она нас и начала убивать. По одному. Я последним был. Я уже собирался сбежать… И сбежал бы. — Томас состроил сердитое выражение лица. — Но мне очень не вовремя встретился один из моих товарищей. Уже мертвых на тот момент. Я перепугался… Но он попросил меня выслушать его. И еще попросил взять все запасы краски и нарисовать на входе всяких ужасов. Чтобы, мол, никто больше не зашел слишком далеко.

— До моста рисовать надо было… — почесал затылок Рик. — И она тебя настигла, да?

— Именно. Я уже заканчивал, а тут она набросилась… Страшенная, злая, и от нее такое чувство страшное исходит… — призрак поежился. — Ну да вы сами видели. Она меня прямо-таки на месте растерзала. Хоть и было и больно, и страшно… А я надеялся, что быстро. Но нет. — Томас вздохнул. — Смотрю, боль вроде бы прошла… Но я не умер. Или хотя бы не до конца. И тварь… Вроде как со стороны. И меня грызть продолжает, и… Уже не меня. Не сразу понял… А когда понял… — он сжал губы и печально замолчал.

— То что тогда? — не выдержав, спросил Рик. На мой взгляд, вопрос был слишком уж личного характера, но узнать все подробности этой истории действительно хотелось. Хотя бы для того, чтобы знать, с чем нам, возможно, предстоит столкнуться в ближайшем будущем.

— Тогда я нашел того, кто попросил меня остаться и нарисовать отпугивающие надписи… И как следует треснул ему по шее. Он клялся и божился, что ничего такого не хотел, но мне было уже как-то все равно, — угрюмо сказал призрак. — А о том, зачем нужны вы и ваши друзья, узнаете чуть позже. Пришли.

Я удивленно посмотрел вперед. Голая стена, никакого прохода. Куда же это мы пришли? Или здесь есть какой-то секрет? Непонятно. Остается надеяться, что разговорившийся призрак сейчас все объяснит.

III.

— Как это — пришли? — Рик тоже удивился. — Здесь же…

— Голая стена? — усмехнулся призрак. — А вот увидите…

Но я не увидел. Со всем своим звериным зрением, слухом и нюхом я совершенно не успел заметить, куда и как нажал Томас, делая свои пальцы неожиданно осязаемыми. А может быть, он никуда и не нажимал, просто оперся о скалу, шепча какое-нибудь свое призрачное заклинания — откуда нам знать? Я увидел только, как то, что я только что считал монолитной стеной, затрещало и резко повернулось, открывая проход. Узкий, но достаточный, чтобы мы с Риком проскользнули внутрь.

— Побродишь тут столько, сколько я — и не такое знать будешь, — не без гордости в голосе сказал Томас. — Обычно я прохожу прямо сквозь стену, но и вход для тех, кто так не умеет, здесь тоже есть — на всякий случай. Это мой личный уголок в этих дурацких подземельях. Здесь нас никто не услышит… Даже оно.

Мы вошли внутрь, и дверь за нами закрылась. Стало темнее, чем раньше (хотя мне казалось, что это не слишком возможно). Не помогал ни фонарь, ни мой нюх — запах призрака перебивал все остальные. Сам Том по-прежнему сторонился фонаря, хотя теперь он, по-моему, старался не слишком-то показывать это. Впрочем, он проследил мой взгляд и все пояснил.

— Поставьте лампу вот на этот уступ, — указал он бледной рукой. Когда свет переместился подальше от него, Томас вздохнул:

— Да уж… Если бы я не боялся света, я бы точно убежал. Плюнул бы… Через джунгли, через пустыни… Все равно мертвый уже.

— А… — я немного удивился. — Я думал, ты не можешь уйти потому, что твое тело в этой пещере. Или нет?

— Не знаю. — Томас помрачнел. Не смотря на сгустившуюся тьму, он был виден отлично. Светился, что ли, немного? Приглядевшись, я понял, что так оно и есть. — Может, и так. Я никогда не уходил дальше наших бывших домов на поверхности. Да и то — ночью. Не знаю… Знаю только, что те, древние, которые здесь уже Бог весть сколько, давно бы ушли… Если бы была такая возможность. И еще знаю, что свет меня уничтожает.

— Уничтожает… Или освобождает?

— Не освобождает. Именно уничтожает. Меня не станет… Но легче мне от этого не будет, успокоения я не найду. — Том пожал плечами. — Это будет сложно вам понять… Для этого нужно для начала стать таким, как я.

— Нет, спасибо… — Рик даже как-то отодвинулся в сторону.

— Вот именно. — Том кивнул. — Так что уйти я не могу… Но есть подозрение, точнее — даже уверенность, что если тварь сгинет, то я (да и остальные призраки) смогут освободиться… Или хотя бы жить тут станет легче. Насколько тут вообще возможно… Жить.

— И что ты предлагаешь? — я озабоченно посмотрел на призрака. — Сам же говорил, что с этой штукой даже древние жрецы мало что могли сделать.

— Мало. — Том кивнул. — Но могли. Как вы уже поняли, времени у меня здесь было предостаточно, поэтому я стащил из их алтаря кое-какие их артефакты и кое в чем разобрался, — он внезапно достал из-под какого-то уступа древний фолиант. — Вот, смотрите…

Я привстал, а Рик наклонился, чтобы лучше видеть, что показывает призрак. И тут же глаза наши совершенно синхронно расширились. Язык в книге был не просто незнакомым — он был чуждым. Чем-то неуловимым, но он явно показывал, что относится к тем временам, когда земная цивилизация не имела абсолютно ничего общего со всем тем, что существует ныне. Он не был неестественным, напротив — он казался более естественным, чем нынешние языки. И все-таки — он был совершенно чуждым нам, современным европейцам. Знаете, в возрасте семи лет я побывал в Египте. Я мало что помню из той поездки, но посещение пирамид запомнилось мне навсегда. Я до сих пор не знаю, зачем родители потащили семилетнего меня осматривать древние гробницы, но то чувство отчуждения, то чувство неизмеримой древности и времен, когда все было иначе, не так, как сейчас мне не забыть, наверное, никогда. Так вот — сейчас я испытывал то же самое, только в несколько раз сильнее.

— Вот это да… — прошептал Рик не то с ужасом, не то с восхищением. — Вот это да…

Даже буквы неизвестного, странного алфавита вели себя необычно. Вроде бы статичные, они неуловимо переливались, меняли рисунок, при этом оставаясь самими собой. Чувствовалось, что написанное в фолианте имеет великий смысл. Написанное такими буквами не может быть ерундой.

— Что, впечатляет? — Том погладил книгу по ветхим страницам. — Меня тоже пробрало, когда в первый раз смотрел. А потом ничего — привык. И даже понимать научился. Вот же ирония, — призрак усмехнулся, — при жизни на родном языке с трудом читал, а после смерти выучил древний и мертвый. Такой же мертвый, как и я сам.

— И… Что здесь написано? — поинтересовался я, завороженный неподвижным танцем странных букв-знаков.

— Это исследование. — Томас стал серьезен. — Один из магов древнего народа… Он собирал все сведения о твари, какие только можно было собрать. Он обращался к самым мистическим источникам, чтобы узнать — что представляет собой «собиратель душ» и можно ли его уничтожить? Это было еще до того, как тварь загнали в спячку… Этот фолиант и сама история его создания стали легендой среди выживших… В смысле, среди призраков того народа. Но, когда меня научили его языку, я смог кое-что понять отсюда. Понимаешь ли… Сами демонопоклонники боялись книги и не заглядывали в нее. Я же прочел ее от корки до корки. Она немного недописана, — Томас с сожалением цокнул языком. — То ли старый маг не успел закончить фолиант, умерев от старости, то ли по какой-то еще причине решил не завершать работу… Нет, скорее первое.

— А среди призраков нету ни одного, кто был бы старше пробуждения этой твари? — уточнил я. У меня начали появляться кое-какие догадки по поводу происходящего.

— Нету… — вздохнул Том. — Я тоже думал об этом. Конечно, не могло быть так, чтобы ни один человек не погиб от ее когтей. Видимо, древние знали какой-то способ… Знали, как освобождать нас… Как знал и какие-то методы защиты от него, позволившие им долгое время просуществовать в его владениях пусть маленьким, но все-таки племенем, и не погибнуть всем от его когтей и клыков, как это случилось с их потомками. Но когда «собиратель душ» погрузился в сон, эти умения забылось за ненадобностью.

— Да. Очевидно, так все и было… — согласился я. — Ну так что же все-таки именно написано в фолианте? Я имею в виду, по поводу уничтожения твари?

— Во-первых, это возможно. Точно, безо всяких сомнений, — поджал губы призрак. — Во-вторых… Это довольно сложно… Но не самим исполнением, а тем, чтобы был соблюден ряд формальностей, которые в обычной ситуации соблюсти почти невозможно.

— Например? — посмотрел на Томаса Рик.

— Например — положение звезд и планет. Древние, как я понял, хорошо знали астрологию и всякие такие науки. В определенной точке должно быть видно определенное созвездие, известное среди древних как… Как… Короче, мне это не произнести. Мы же его знаем как «Гончих псов».

— Серьезно?! — я удивился. — Это созвездие из северного полушария. Оно не может быть видно в Австралии.

— Может быть, — легко согласился призрак. — Но колдун утверждает, что раз в несколько десятков лет оно появляется в небе над этим материком, и маги его народа выходят из пещер, чтобы получить благословение созвездия. Мистическим образом, оно приходит на это небо даже не на всю ночь, а только на ее половину — и в этот момент силы зла в Австралии наиболее слабы.

— Эта ночь… — я не верил в такие совпадения. Раньше. Но теперь же… Теперь… — Она ведь совсем скоро, так?

— Через четыре дня… Если я правильно высчитал, — уточнил призрак. — Впрочем, я ведь мог и ошибиться… Надо будет наблюдать за небом и через три, и через пять дней, если его не будет. Звездный свет — единственный свет, который меня не пугает.

— Так… А какие еще условия? — мне стало по-настоящему интересно.

— Еще?.. — Том прикрыл глаза. — По пророчеству, победить тварь может не любой. По пророчеству, сделать это в силах только тот, кто является одновременно человеком с душой зверя и зверем с душой человека. Именно поэтому я так воодушевился, когда обнаружил в пещерах вас двоих. — поднял на нас немного виноватый взгляд призрак.

IV.

— Что?!! — я аж подскочил. — Ты… Ты хочешь сказать, что все эти много тысяч лет назад какой-то старый колдун напророчествовал, что я сюда приду я?!

— Ну… Скорее всего, — пожал плечами Томас. — Вы что же, думаете, вы первые, кто сюда забредал за эти годы? Ха… Обычно я их просто не задерживал, в крайнем случае — немного пугал из-за угла, чтобы сами убежали. Один раз даже немного побеседовал, узнал, что мир сильно изменился.

— А нас решил задержать?! — мое сердце гулко стучало в грудной клетке. Ну не бывает, не бывает таких совпадений! Не бывает такого! Впрочем… Мало, что ли, со мной уже случилось того, чего вроде бы «не бывает»?

— Динго, успокойся. — Рик замахал руками. — С чего ты взял, что речь идет именно о тебе?

— А о ком еще? Зверь с душой человека. Ты много знаешь таких? — каким бы невероятным не был факт моего упоминания в древнем пророчестве, я все равно возмутился, когда Рик поставил его под сомнение.

— Если кто-то сумел превратить в зверя тебя… То почему бы не предположить, что подобное проделывали и проделывают и с другими людьми? — Рик пожал плечами.

— И все они ломятся через эту пещеру? — покачал головой я.

— Ну… А может быть, про зверей и людей — это в переносном смысле. — Рик, похоже, вошел во вкус. — И вообще… Это разве пророчество? Это же исследование. Тварь может быть убита, если произойдет то-то и то-то. А произойдет ли оно когда-нибудь или не произойдет вообще — неизвестно.

— Ну… Ну… Это было бы уже слишком, — пробурчал я. — Знаешь, я вот что думаю… Что бы там не говорила Гортензия про мою миссию — она не могла не предвидеть этого. Вывести вас из джунглей — одно, но вот уничтожить демона и освободить несколько сотен пойманных им душ — совсем другое.

— Другое, — согласился Рик. — Совпадение и правда подозрительное. Но даже, если мы допустим, что под «зверем с душой человека» подразумеваешься именно ты — как ты пояснишь то, что ты еще и «человек с душой зверя»?

— Ну… — я задумался. — У меня ведь человеческая душа, так? Но в ней еще живет душа настоящего животного, от нее у меня инстинкты, какая-то память относительно жизни в дикой природе…

— Погодите, — вмешался Томас, до этого сидевший и спокойно слушавший наши, совершенно непонятные для него, препирания. — Здесь можно читать немного по-разному. Я прочел вам только один вариант.

— Неудивительно, — я вспомнил, как изменялись буквы в книге. — И… Какой же второй?

— Можно прочесть, что могущий уничтожить тварь должен быть одновременно человеком с душой зверя и зверем с душой человека. — Томас вновь посмотрел на нас. — А можно — что это в силах сделать человек с душой зверя и зверь с душой человека.

— И в чем разница? — до меня доходило медленно — должно быть, сказывалась сильная усталость.

— Да в том, что во втором случае это не обязательно один и тот же человек… Одно и то же существо! — поправился призрак. — Ты, — он указал на меня, — можешь быть зверем с душой человека. А ты, — его прозрачный палец почти уткнулся в грудь Рику, — человеком с душой зверя.

— Это еще почему?! — возмутились мы хором.

— Не знаю. — Томас пожал плечами. — Но, если учесть, что все остальное, как вы уже и сами подметили, складывается точно и гладко, прямо по этой книге… — он кивнул в сторону все еще открытого фолианта. — То почему бы тебе не быть этим самым…

— Знаешь, а ты в чем-то прав. — Рик почесал в затылке и зевнул. — Черт, спать хочется… Слушай, а какие там еще условия?

— Ну, обязательно должны присутствовать на месте проведения ритуала как минимум три души из числа пойманных тварью. Это легко… — Том загнул один палец на левой руке. — Потом, нужен огонь… Я, думаете, просто так у вас керосин стащил? Чтобы вы его не сожгли весь до наступления нужного срока.

— У нас и спичек-то не так много… — пробормотал я почти про себя, а потом встрепенулся:

— Эй, а что мы все это время, например, есть будем? Или мы так и будем сидеть тут в темноте, дожидаться нужной ночи?

— Да выведу я вас на поверхность хоть сегодня! — Томас посмотрел на нас умоляющими глазами. — Только… Только если вы не уйдете тут же. Если вы действительно поможете… Ну, хотя бы попытаетесь!

— Куда мы уйдем… Без Айлин и Падди? — пробормотал Рик, озираясь по сторонам.

— И их освободить помогу!! Только… Только… — в лице призрака читалась такая боль, что мне действительно захотелось помочь ему. Искренне захотелось. Но именно это выражение лица и именно эта боль натолкнули меня также на мысли и о том, что нам четверым — или даже кому-то одному из нашей компании — совсем не улыбается в случае неудачи стать такими же вот призраками, вечно бродящими по пещере и не могущими выйти наружу. Не говоря уже о том, что это автоматически будет означать провал моей миссии и победу Игрока. Поэтому я осторожно спросил:

— А это… Сильно опасно? Какой риск, что тварь поймает нас и… Ну, тоже сделает призраками?

— Риск попасться твари есть всегда, когда вы находитесь в этой пещере, — вздохнул Томас. — Я, когда вокруг вас кружил, кое-как замаскировал вас, чтобы тварь не смола вас учуять… И то — когда вы пошли по коридору, ведущему к ее логову, я испугался, потому что ее силы возрастали. Хорошо еще, вы испугались ее рыка и повернули.

— А это не она нас учуяла? — с беспокойством спросил Рик.

— Это? — Томас слабо улыбнулся. — Нееет… Это она легонько зевнула. Но вообще — это ее территория. Она может учуять и настигнуть тут кого угодно, в любой точке пещеры. Почти в любой, — поправился он. — Есть особые уголки, зачарованные еще в древности, в которых ее власть не действует. Мы сейчас сидим в одном из них. Но их мало, и они невелики. Это что-то вроде убежищ для женщин и детей на случай, если тварь начнет атаковать всех без разбору.

— А Айлин и Падди? — я снова начал беспокоиться. — Они где?

— Скорее всего — тоже в таком убежище. — подумав, сказал призрак. — Надеюсь, что они в нем… Что демонопоклонникам хватило ума не кидать их где попало.

— Так это демонопоклонники их похитили? — тревожно взглянул на Тома Рик. — Зачем? Что они собираются делать? Почему ты их не остановил?

— Зачем — это уж я не знаю, древние все сумасшедшие. Не постоянно, а временами. — чуть ехидно сказал Томас. — А почему не остановил… Их было много, а я один. Вырвать ваших друзей у них из рук я не мог. А вот тихонько выкрасть их у древних из-под носа сейчас или чуть-чуть попозже — это вполне по силам нам троим, так?

— Так, — признал я. — Так что с опасностью? Кроме обычного риска подвергнуться нападению твари… Нам ведь придется подходить к ней близко, верно?

— Верно. — Томас вздохнул. — Но для этого и нужны призраки. Мы будем отвлекать тварь… Это больно и страшно. Даже для нас. Но… Если это необходимо для уничтожения твари и нашего спасения — я согласен… Мы все согласны. Тут даже древние помогут, думаю.

— Тогда… — я задумался. — А вы справитесь? Вы ведь в ее власти, получается, она ведь вас всех убила.

— В эти дни… А особенно — в часы, когда «Гончие псы» будут видны в небе над Австралией — тварь будет слаба, — даже не сказал, а скорее спросил Томас. — Ребята… Я понимаю, что я вам никто, и у вас свои дела, свои беды… Но это так тоскливо — бродить здесь целую вечность, когда кругом одни только голые стены, а из собеседников — такие же вот мертвые бедолаги… Помогите мне и нам всем, а? Я… Я… Я так устал… — голос призрака прозвучал действительно очень печально и одиноко.

Я поглядел на Рика. С одной стороны, это действительно не наша беда… Но почему так тошно становится от одной мысли о том, чтобы бросить Томаса и уйти своим путем сразу же, как только освободим ребят?

— Решать тебе, — пожал плечами Рик. — Ты нас ведешь. Я сделаю так, как ты скажешь.

Переложил на другого, тоже мне… Но в голосе Рика, деланно равнодушном, я легко уловил нотки тех же страстей, что обуревали и меня. И я решился.

— Хорошо, — медленно произнес я. — Мы… Мы поможем тебе и другим. А сейчас — пошли за нашими друзьями.

V.

Рик посмотрел на меня устало, но согласно.

— Да, — согласился он. — Чем скорее мы их освободим, тем лучше… И безопаснее для них. Это… Это далеко?

— Не очень. — Томас поднялся на ноги — усталости он, естественно, не чувствовал… Чего нельзя было сказать обо мне и Рике. Но все-таки о друзьях забывать было нельзя. Вот как удостоверимся, что они в безопасности — можно будет и отдохнуть. Всем вместе. Мы встали и, дождавшись, пока Томас откроет секретную дверцу своего убежища и выпустит нас наружу (вот как, как он это делает?..), снова пошли за ним. Не знаю, было ли до того места, куда он нас вел, действительно недалеко, или он это сказал, чтобы подбодрить — я шагал уже в полной прострации, машинально следуя намеченным путем и хромая на все четыре лапы. Говорят, есть те, кто умеет спать прямо на ходу. Но я к ним, к сожалению, не отношусь, а находились мы сегодня явно больше, чем до этого проходили в день. Так что когда Томас замедлил шаг и сказал, что мы почти на месте, мое сердце забилось немного быстрее, а хвост радостно задергался из стороны в сторону (от этой собачьей привычки я никак не могу отказаться, хотя это и выглядит довольно смешно).

Перед нами был очередной арочный вход в пещеру. Темную, кажется, узкую и… Точно! Теперь мой нос совершенно четко учуял знакомые запахи. Падди и Айлин находятся там! О чем я радостно и сообщил Рику с Томасом.

— Отлично. — Томас кивнул. — Только не кричи так — нас могут услышать. Сейчас мы войдем, тихо освободим ваших друзей и уйдем обратно, хорошо?

Рик поднял фонарь немного повыше, и мы вошли внутрь.

Конечно, я ожидал, что увижу здесь Падди и Айлин. Но то, что открылось моему взору, чуть не заставило меня вскрикнуть (я еле сдержался, вспомнив предостережение Томаса). Мои товарищи висели, прикованные к потолку какими-то светящимися цепями. Немного приглядевшись, я сообразил, что цепи немного напоминают мне самого Томаса — такие же прозрачные и белесые. Что же это — цепи-призраки?

— Ой… — тихо сказал Рик, ставя фонарь на землю. — А… Как это?

Падди и Айлин, которые до этого, похоже, не то дремали, не то просто пребывали в полубессознательном состоянии, очнулись и тупо поглядели на нас. Потом друг на друга. Потом снова на нас.

— А вы еще кто? — подозрительно спросил Падди. — Тоже какие-нибудь?

— Ты чего? — оторопел я. — Это же мы.

— Угу. Уже были тут одни вы. Пришли, а потом стукнули по голове и притащили сюда. — Падди поворочался, но цепи этого будто даже не заметили. — Это точно вы, что ли?

До меня, наконец, стало доходить. Видимо, пока Томас являлся нам в виде Айлин и Падди (кстати, как это он превратился сразу в двух?..), тем встретились эти самые «древние» призраки в наших обликах.

— Мы, — кивнул я. — На этот раз — мы.

— А это… С вами… Он кто? — жалобно спросила Айлин.

— Это Том. Это не он с нами, а скорее мы с ним. Он наш, ему можно доверять. — пояснил Рик, не вдаваясь в подробности. Он подошел ближе и потрогал странные призрачные цепи.

— Холодно… — прокомментировал он. — Том… Как это снять?

— Я сниму. — Томас кивнул. — Только фонарь чуть подальше оставь.

Рик отодвинул источник свет, и… А вот что дальше сделал призрак — опять осталось для меня загадкой, как и в случае с секретной дверцей. Может быть, это были какие-нибудь особые цепи, подвластные только призракам. Скорее всего. Но уже через несколько секунд цепи с тихим шелестом растворились в затхлом воздухе пещеры, и ребята шлепнулись на каменный пол — благо, висели невысоко.

— Нормально? — Рик подал руку Айлин. — Живы, здоровы?

— Живы… Только затекло все, — поморщилась девчонка. — Ничего, это пройдет.

— Конечно, пройдет, — согласился Томас. — А теперь быстрее уходим, пока демонопоклонники не вернулись.

— Демонопоклонники?! — испугался Падди. — Этого еще не хватало… Здесь что, вообще…

— Потом, все разговоры — потом. — Томас быстро пошел (точнее — поскользил) к выходу. — Сейчас — уходим.

Мы предпочли не возражать и, подхватив фонарь, двинулись за ним. Падди и Айлин все еще смотрели на призрака (да и на нас) с легким удивлением, но вопросов решили не задавать. Я же… Я снова устало перебирал ноющими лапами, утешаясь одной мыслью — скоро это закончится. Мы вместе, мы еще не выбрались, но, если верить Томасу (а я ему верил — в конце концов, у меня собачья интуиция, а она ошибается редко), мы, фактически, в безопасности. И скоро мы сможем отдохнуть. О том, чтобы поесть, я уже даже не думал, все мысли забрала усталость. Но… Скоро, скоро. Все будет в порядке. В полном порядке.

— И долго нам еще идти? — неожиданно прервал общее молчание Падди. Не угрюмо, как обычно, и даже не нетерпеливо, а просто с интересом.

— Не очень, — ответил Томас, не поворачиваясь. — Буквально пару поворотов.

— Ты здесь каждый поворот различаешь? — удивилась Айлин.

— Побродишь с мое… — хмуро сказал Том. — Или ты думаешь, я тут тоже первый день?

— Ого… — Айлин неизвестно почему поежилась. — А… Давно ты тут?

— Вот, если ваши друзья правильно сказали мне, какой сейчас год на поверхности, то получается почти полтора века, — с легкой усмешкой сказал Томас.

— Точно… — Айлин почесала растрепанные волосы на затылке. — Я должна была догадаться…

— Почему на поверхности? — не обратил я особого внимания на ее фразу я. — И здесь такой же точно год, как и наверху.

— О нет, друг мой. — Томас еще раз усмехнулся — уже более явно. — Здесь время застыло давным-давно. Здесь, можно сказать, его вообще нет.

В этот момент мы, видимо, дошли. Узнать нужную стену я бы никогда не смог, но судя по тому, что Том остановился — она была прямо перед нами. Когда мы все пятеро втиснулись в комнатку-убежище, в ней стало тесновато. Что до призрака, то он, сев, наполовину ушел в стену — чтобы занимать меньше места, надо понимать.

— Итак… — я оглядел всех собравшихся. — Все живы, все здоровы и все в относительной безопасности. Прости, Том, я не о тебе, — я отследил укоризненный взгляд призрака, — я о первоначальном составе. Все так? Живы, здоровы?

— Да, — нестройным хором подтвердили ребята.

— Тогда я хотел бы узнать, за какими именно чертями вы, Айлин и Падди, ринулись сюда, вниз, — я прищурил один глаз.

— Не за чертями… В том-то и дело, — вздохнул Падди. — За вами.

— Да? — я немного удивился. Хотя чего тут удивляться — я предвидел такое. И все-таки… — А конкретнее? Зачем именно?

— Спасать, — неопределенно пожал плечами Падди. — От… Не знаю, да хотя бы от тех, кто нас там схватил.

— Полезли спасать нас — а схватили вас… — кивнул Рик. — Стоило…

— Ага, а если бы мы сейчас наверху сидели, а вас все не было — нам бы легче было?! — не выдержала Айлин. — Там уже, наверное, ночь! Мы за вами в эту дурацкую пещеру полезли, вы…

— Ладно, ладно! — Рик примиряюще поднял руки, да и я пару раз стукнул хвостом, понимая, что переборщил с напускной суровостью. — Полезли так полезли, хотели как лучше, да и вышло неплохо — теперь мы хотя бы снова все вместе и не мучаемся от неизвестности. Вы только поясните все-таки, от кого решили нас спасать и как к вам в голову пришла такая идея?

— Точно, вы же ничего не знаете! — хлопнул себя по колену Падди. — Смотря чего мы не знаем… — пробормотал я. — Давайте, выкладывайте все, что знаете… И мы посмотрим, чего мы не знаем и чего не знаете вы.

Седрик. IV

I.

Динго решил устроить ребятам допрос, а я… Я просто хотел спать. Так сильно, что твердые и местами острые камни под головой совершенно не мешали. Странно, конечно, мы ведь отдохнули немного перед тем, как встретить Тома… Но, видимо, перемещение на странную каменную поляну для встречи с этой… Как ее? Гортензией… Так вот, он не был настоящим сном.

— Так что вы такого раскопали наверху? — продолжал настаивать Динго. — Что полезли сюда.

— Там… Письмо было. — Падди почесал макушку (мне пришлось немного подвинуться, чтобы он мог поднять руку в этой тесноте). — А в нем описано все то, что здесь происходило. Что люди умирали, что видения какие-то…

— Письмо? — заинтересовался Томас. — Это господин Орнетт писал?

— Я не помню, как оно было подписано… — Падди немного подумал. — Но да, там кто-то вроде бы главный писал.

— Значит, он, — определил Томас. — Наверное, не успел отправить… Обычно он отправлял письма с посыльным, который приходил раз в две недели. Значит, именно за то время, что он ждал посыльного, все и закончилось…

— Еще что? — не отставал Динго. Лично я полудремал, привалившись к камням, но при этом продолжал лениво слушать и смотреть на все происходящее.

— Дом со скелетом и сожженной кошкой в кладовке, — выдал Падди. Я немного встрепенулся.

— Не обязательно кошкой. Может быть, и собакой, — поправила его Айлин. — По костям не понять.

Тут уже встрепенулся Динго. По его морде сложно угадать настроение, но я был готов поклясться, что сейчас он испытывает чувство сильного беспокойства. Еще бы — если тут еще и каких-то собак сжигают… Впрочем, Том его успокоил.

— Кошка, — сказал он. — У господина Орнетта была кошка. Вечно страдала от жары и воровала еду со стола, но он никак не хотел с ней расставаться. Он вообще был немного странным.

— Но кто ее сжег?! — ужаснулся я. Все это было действительно тревожным.

— Возможно, это тварь. — Томас беззвучно стучал пальцами по черному камню. — Она… Не знаю, может ли она выделять огонь… Но она точно может сделать что-то такое, что человек сойдет с ума.

— А она может выходить наружу? — насторожился Динго. — Или она тоже привязана к пещере?

— Стоп, что еще за тварь? — приподнялась, точнее, сделала попытку приподняться Айлин.

— Так… — Динго коротко вздохнул. — Ну да, вы же про нее не знаете. Короче… Какой-то демон или что-то вроде. Вот он здесь всех и убивал. И потом…

— И потом мы, убитые, так и оставались здесь, в пещерах, — ровно закончил Томас.

— Если это демон… — Айлин нахмурилась, — То он должен бояться огня. Как тот, которого мы встретили, помните?

— Еще бы не помнить… — пробормотал Динго, а я предположил:

— Может, оно боится не самого огня, а света? И может выходить ночью?

— Может быть… — Динго что-то соображал. — А почему оно вышло и приказало этому…

— Господину Орнетту. — подсказал Томас.

— Угу, почему приказало ему сжечь кошку? А не убило, как и остальных?

— Возможно, и убило… Там же был его скелет, — напомнил Падди. — Хотя он был не похож на убитого… Скорее, он умер сам. Он лежал на кровати, и поза была… Будто он свалился на нее и умер.

— Может быть, он и рухнул на нее, истекая кровью? — предположил Динго.

— Скорее, его убило то же безумие, вызванное тварью, что заставило его сжечь свою кошку. — Томас покачал головой. — А вот почему тварь просто не убила его… Может быть, вне пещеры она не имеет такой силы и власти, как здесь… А в пещеру бы он точно не сунулся. Особенно после того, как мы все умерли. А когда я умер, он должен был быть еще жив.

— Все может быть. — Динго положил голову себе на лапы и лениво дергал ушами — то ли размышлял, то ли просто отгонял каких-то невидимых призрачных мух. — Все может быть. Но если тварь снаружи действительно слабее — то это значит, что в ночь, когда мы будем пытаться ее уничтожить, нужно будет как-то выманить ее из пещеры.

— В ночь, когда мы будем что?!! — Падди чуть не подскочил, но я ему не дал. — Что еще за новости?!

— Когда мы будем пытаться уничтожить тварь, — спокойно пояснил Динго, приподняв голову и поглядев на Падди одним глазом.

— А… Зачем мы будем это делать? — робко спросила Айлин.

— Том же нам помог. — Динго чуть шевельнул хвостом. — И мы ему поможем.

— Погоди… — Айлин поправила очки и посмотрела на пса прищуренными глазами. — Это какой-то древний демон, могущественный, убивший уйму народу и умеющий сводить людей с ума… А ты так просто хочешь взять и уничтожить его?

— Ну да, — кивнул Динго. — А почему бы и нет?

Лица наших друзей медленно вытянулись. Падди и Айлин переглянулись между собой, решая, не спятил ли Динго. Потом посмотрели на меня:

— Рик, скажи, что вы это не всерьез.

— Шучу. На самом деле есть кое-что, что дает нам серьезный шанс одержать победу в этой схватке, — сжалился Динго прежде, чем я успел открыть рот. — Есть пророчество… Или не пророчество, но описание…

— Давайте покажу. — Томас нырнул вглубь нашего закутка, пролетев прямо сквозь нас (я распахнул глаза и поежился), и достал уже знакомую нам с Динго книгу, и аккуратно передал ее мне. При контакте с фолиантом (сколько ж ему лет, интересно?) я испытал странное, будто неземное чувство… Впрочем, оно тут же прошло (а может быть, просто притерлось и стало менее заметно).

— Вот… — я раскрыл том где-то на середине. Чуждые буквы снова неподвижно запестрили у меня в глазах, и, судя по выражениям лиц моих друзей, все они испытывали то же самое.

— Книга гипнотизирует нас? — с испугом спросила Айлин.

— Нет, это фолиант о твари, — пояснил Томас. — Здесь говорится, как возможно ее убить. И вашему другу Динго, судя по всему, отводится достаточно важная роль в ритуале.

— Серьезно?! — не поверил Падди, подозрительно посмотрев на Динго, а я сообщил:

— И мне вроде как тоже.

— Или кому-то еще из вас… — Томас провел рукой по книге, потом взял ее у меня и пролистал куда-то:

— Здесь говорится о том, что нужно сделать, чтобы поставить кратковременную, но очень надежную защиту от твари. Обязательно нужно будет сделать это перед началом ритуала.

— Сколько будет длиться защита? — спросил Динго. — Кратковременная — это сколько? День, час, пять минут?

— Что-то около шести часов, — подсчитал на пальцах Томас. — У Древних была очень странная система времяисчисления, — смущенно пояснил он. — Ее сложно сравнивать с нашей… Уж слишком непохоже.

Я опять отвалился к камням. Не знаю, что сейчас снаружи — день или ночь, но здесь-то все равно темно и тихо!

— Есть еще что-то, что нужно сделать заранее? — поинтересовался Динго.

— Есть, конечно. — Томас кивнул. — Ты правильно сказал, что тварь нужно будет выманить наружу. Это не так просто сделать, но тут описывается пара способов… Еще — поговорить с другими призраками, нужна будет их помощь…

— С другими? — Айлин немного поежилась. — Том, ты не обижайся… Но мне немного страшно.

— Ничего. — Томас махнул прозрачной рукой, оставляя светящийся след, растаявший через секунду. — Они хотят освободиться не меньше меня, и с радостью нам помогут. Еще нужно будет…

— Том… Ребята… Может быть, не сейчас? — взмолился я. — Я просто засыпаю…

Я действительно окончательно проваливался в сон.

II.

Открыв глаза, я не сразу смог сообразить, что произошло и где я нахожусь. Было холодно и темно, только на дальнем уступе стояло что-то, излучающее слабый свет. Потянувшись к источнику света, я понял, что это керосиновая лампа, но не та, что была у нас, когда мы спускались в пещеру, а другая — какая-то странная, маленькая. Она источала ровный и тусклый свет, и я смог рассмотреть место, где я находился. Похоже, это была все та же пещерка-закуток, в которой нас собрал Томас, но вот только она была совершенно пустой.

Хотя нет — не совсем. Ребят не было, призрака тоже, и это не нравилось мне. Но рядом со мной, буквально под боком, лежали две жестяные банки из старательских запасов и консервный нож оттуда же. Это было кстати — есть мне хотелось сильно. Интересно, сколько я проспал? Неужели так долго, что ребята, не желая будить меня, ушли куда-то, оставив мне эти банки? Куда они ушли? Насколько? Безопасно ли это? Но, поскольку возможности выбраться из каменного кармана я не видел (шва между стенами я не видел, хоть убейте), мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать. И попутно завтракать (или обедать? Ужинать? Что сейчас за время суток, я сказать бы точно не смог).

Банки легко поддались. Как по заказу, одна из них оказалась мясом, другая — овощами, и я с аппетитом приступил к еде. На мое несчастье, были они небольшими, и уже через десять-пятнадцать минут от них ничего не осталось, кроме жестяных оболочек. Я поставил их около лампы и снова откинулся на камни. Скучно. Нет, бросить меня тут одного — решительное свинство! Я же свихнусь тут, в небольшом и накрепко запаянном пространстве! И я от скуки завертел головой по сторонам. Мало ли, вдруг тут еще что-то есть!

И что-то действительно обнаружилось. Из-под нависающего почти над самым полом каменного выступа торчал краешек чего-то темного, твердого… Я потянул — и вытащил на тусклый свет книгу. Пара секунд мне понадобилась, чтобы сообразить: это та самая книга древнего мага, которую показывал нам Томас. Здесь написано и про тварь, и про все пророчества и ритуалы, и еще многое другое. Жаль вот только, прочитать я ее не смогу — алфавит древнего народа вряд ли станет понятней сегодня, если вчера он чуть не загипнотизировал меня своим бесконечным кружением.

Внезапно в голову мне пришла любопытная мысль. Буквы буквами, но ведь иллюстрации здесь должны быть! Какие-то зарисовки, эскизы, ну ведь не может быть! Если я не могу прочитать древнюю книгу, то надо хотя бы посмотреть картинки. Тем более, что делать все равно больше нечего. И я, распахнув вновь замерцавшую книгу, начал осторожно — не первая тысяча лет все-таки, а то и не первый миллион — листать фолиант.

Довольно долго никаких изображений, кроме странных иероглифов, не было. В какую сторону они шли — я так и не понял, никаких принципов, по которым строился странный древний алфавит, тем более не нашел. Я даже не понял, что заставляет их казаться движущимися, тогда как на самом деле они неподвижны. Но вот дальше пошло немного интереснее. От изображения, показавшегося первым, я даже немного отшатнулся — настолько странным и страшным оно выглядело. Окончательно озадачило меня то, что изображение было… Раза в три больше страницы, на которой было нарисовано. При этом оно мистическим образом не выходило за ее рамки, что окончательно убедило меня в том, что древним было подвластно больше трех измерений. Изображение будто бы развернулось передо мной, когда я перевернул страницу. И вот я, наконец, отдышался и смог получше разглядеть его.

Громадная черная тварь. Наверняка та самая. Ну конечно же — ведь это именно ей посвящено исследование. Как же без ее портрета.

Конечно, изображение было немного стилизованным — наподобие рисунков в египетских или южноамериканских храмах. Но все равно можно было увидеть неестественное, странное тело, которое можно было при должной доле фантазии сравнить с гигантским черным драконом. Рисунок хоть и был не слишком большим, однако при взгляде на него сразу возникало твердое ощущение, что тварь размером с целый дом. Причем — небоскреб.

Это еще не все. Рисунок двигался. Отрывисто, как робот. Или как при резкой перемотке кадров. Но тварь шевелила лапами (точнее, странно разбросанными по телу отростками, в которых интуитивно угадывались лапы), головой и всякими прочими конечностями. Колыхалась, можно сказать, что она колыхалась. Я вспомнил демона из проклятой хижины. Он тоже был таким — непрочным, нецелостным, желеобразным… Тоже был черным, бесформенным и боялся света. Но эта тварь явно выше рангом, чем тот демон, куда выше. И надеяться справиться с ней так же легко, как мы (опять-таки — по чистой случайности и только благодаря Динго) справились с той тварью, было глупо, чрезвычайно глупо.

Я перевернул страницу. Пол-страницы текста, остальное — изображение, странным образом наползающее на буквы, но не заслоняющее их. Эта картинка изображала голову твари крупным планом, и меня слегка передернуло. Да уж, красавец — ничего не скажешь. Вытянутая, как у крокодила (очень гротескного крокодила) морда, усеянная несколькими рядами зубов (наверняка таких, что способны бетонный блок без усилий перерезать). Нечто, напоминающее уши… Или это ноздри? А это тогда что? Жабры? Я рассматривал изображение, водя по черной голове пальцем, причем не без опаски — рисунок был таким реальным, что казалось, сейчас он оживет и цапнет меня за руку. Но вместо этого произошло кое-что другое — рисунок, поддаваясь моим движениям, стал слегка поворачиваться в сторону, давая мне разглядеть то, что было до этого скрыто. Оценив древние технологии и мысленно поблагодарив мудрого мага, я посмотрел на изменившийся рисунок. Первое, что бросилось мне в глаза — это взгляд твари. До сих пор он был не виден из-под тяжелых век, но теперь… Теперь странный желтоватый зрачок твари был уставлен прямо мне в лицо. Я поежился. Было такое чувство, будто в этот самый момент тварь действительно меня видит. Интересно, может ли оно быть так на самом деле? Кто знает, какие заклинания наложены на эту книгу и что тварь может? Но нет. Я немного успокоился, вспомнив слова Томаса о том, что этот закуток — одно из немногих мест в пещере, где тварь не имеет власти (так вот почему меня здесь оставили…). К тому же, маг уж точно не накладывал подобных заклинаний, если он боролся с тварью, а Томас не стал бы хранить книгу здесь, если бы это было опасно. Это просто голограмма, решил я. Что-то вроде голограммы.

Удивительно, но глаза были единственными нечерными частями тела твари. Когти, даже зубы — все было черным. И даже глаза, если честно, пусть и были желтоватыми, но с совершенно явным черным отливом. А вот тонкая полоска плоти вокруг этих глаз… Я не знаю, почему, но она была розовой, нежно-розовой, как животы тех кроликов и вомбатов, которых ловил для нас Динго. Мне пришло в голову, что если и есть у твари уязвимое место, то этим местом должна быть именно эта розовая область. Надо запомнить, это точно пригодится…

Я вздохнул и перевернул опасно захрустевшую страницу. Картинка будто бы сложилась перед тем, как исчезнуть. Следующие три страницы шла сплошная стена текста, потом же было изображение какого-то орнамента. Совершенно обычный рисунок — он не раздвигался, не шевелился, даже не мерцал, как буквы-иероглифы… Но очень уж он был необычным. Я нахмурился и снова завозил пальцем по рисунку, пытаясь распутать странные сплетения линий, кругов и совсем уж странных фигур. Это точно что-то значило — не просто же так оно здесь нарисовано! Но чем дальше я двигался по этому узору-лабиринту, тем больше запутывался и тем более странное чувство испытывал. Будто узор… Будто он затягивал меня! Почувствовав, что что-то идет не так, я попытался рвануться назад, но не тут-то было. Узор держал меня, с каждой секундой засасывая глубже и глубже… В глазах стал меркнуть свет. Я еще успел подумать, что нечего было брать без спросу древние книги и листать их так запросто, будто это детская книжка-раскраска, после чего окончательно отключился.

Удивительно, но как только это произошло, мрак рассеялся. Странно… Ощущение было походим на то, когда я оказался в тех странных руинах, вместе с Динго и Гортензий (надеюсь, я правильно произнес…). Но это были не руины. Это скорее напоминало… Цирковую арену, что ли? Или зиккурат. А точнее — что-то среднее между этими двумя совершенно несовместимыми вещами. Довольно большое, открытое пространство… И падающий, льющийся сверху оглушительным потоком свет. Что это такое? Я замер, пораженный тем, что увидел. Где я вообще? Куда меня затянул зачарованный узор?

— Ну здравствуй, — раздавшийся за спиной голос был мне незнаком и обладал странным, но приятным акцентом. — Седрик, я полагаю?

III.

Я резко обернулся. Сзади было так же пусто, как и спереди от меня. Света было достаточно, чтобы увидеть каждый уголок этого странного места — поблизости действительно никого не было.

— Вы… Где? — уточнил я, все еще судорожно оглядываясь.

— Здесь, — голос раздался все с того же места, что и в прошлый раз, и я развернулся туда. — Я здесь.

— Но я вас не вижу, — я пытался определить по голосу, кем же является говорящий. Конечно, он мог, скорее всего, изменять свой голос как заблагорассудится, но всё-таки… Как же я устал от невидимок. Этот, кажется, был мужчиной, пенсионного возраста. Мне сразу представился такой сухопарый высокий старик с гладко выбритым подбородком.

— Если тебя смущает моя невидимость, я могу убрать ее. — верно истолковал мой мечущийся взгляд собеседник. — Да и обстановка, думаю, немного устарела. Сейчас, подожди.

И окружающая меня комната начала меняться. Стены приблизились, свет, льющийся из дыры в потолке, скрылся, а ведущие куда-то вниз, в бездну, каменные ступеньки превратились в обыкновенный паркет. Правда, из натурального дерева, если я что-то в этом понимаю. Я теперь находился в кабинете. Кабинет этот был немного старомоден, обставлен со вкусом и определенно принадлежал небедному человеку. В какой именно момент я из стоящего превратился в сидящего в удобном кресле — я понять не успел. Напротив же меня, положив руки на толстую столешницу, сидел хозяин кабинета. В своих догадках по поводу его внешности я сильно обманулся. Высоким и сухопарым он не был. Впрочем, полным или низким его тоже нельзя было назвать — выглядя достаточно старо, он, при этом, был в отличной форме. Среднего роста, крепкий, не слишком высохший, с коротко и аккуратно подстриженной седой бородой, он изучал меня внимательными глазами, постукивая пальцами.

— Итак, ты — Седрик. — наконец, повторил он после почти минутной паузы.

— Да, — я кивнул. — А вы-то кто?

— Действительно, я не представился, — старик поцокал языком. — Память… Можешь звать меня Друрбин. Мистер Друрбин. Я — автор той книги, которую ты листал, дожидаясь своих товарищей.

— Трактата от твари?! — я расширил глаза, взглянув на старика. — Того самого?

— В свое время мы называли ее иначе… — тот кивнул. — Да, тот самый.

— Сколько же вам лет? — мне казалось, я и сам провалился в какие-то добиблейские времена, прямиком к динозаврам. — Вам же не один миллион… Или не один миллиард…

— Не совсем, — мистер Друрбин поднял руку. — Видишь ли, время не настолько линейно, как принято считать. Впрочем, это детали. Я, конечно, стар, но не так, как ты думаешь.

— И зачем же… И как… В меня сюда вызвали? — я опять оглядел кабинет.

— Как — очень просто. Через узор в книге. Он сопровожден специальным заклинанием. Призраки его использовать не могут, да им и не нужно — они просто испарятся от света, в котором появились бы. А вот ты, живой и теплый человек… Ты можешь сюда попасть.

— То есть, я оказался здесь случайно? Я здесь только потому, что читал книгу?

— Что? Нет, конечно, — мистер Друрбин усмехнулся. — Ты читал книгу именно потому, что я захотел тебя позвать.

— Снова мной кто-то управляет… — я нахмурил брови. — То Игрок, то призраки, то светлые силы, теперь еще и вы…

— Ты хочешь выйти из рамок? — маг оглядел меня с интересом. — Это может дорого стоить. Ну да не в этом суть. Я хочу помочь тебе и твоим друзьям в том деле, которое вы задумали.

— Уничтожить тварь? — уточнил я.

— Изгнать, — лицо старика стало серьезным. — Уничтожить ее вряд ли кто-нибудь сможет. Изгнать их этого мира.

— Погодите… — я начал что-то соображать. — А почему вы сами не уничтожили ее? И даже книгу не дописал?

— Я не подхожу. Ты же читал условия, — мистер Друрбин пожал плечами. — Вы — первые за очень долгий срок, кто подходит под условия хотя бы частично. Совпадают даты, и твой друг, Динго… Кстати, скажи ему, чтобы не зазнавался насчет того, что он якобы неучтенный фактор в планах Игрока. Тот прекрасно знал, кого отправлял к вам.

— Но тогда… Зачем? — не понял я. — Он же хочет, чтобы мы проиграли… Не вышли.

— Хочет, — кивнул маг. — И он, конечно, сволочь порядочная. Но он хочет еще и чтобы игра была интересной. Или вы думаете, что первые такие? Знаешь, сколько таких вот компаний так и не вышло из джунглей или еще откуда-нибудь? Существуют определенные традиции.

— Чувствую, я вообще многого не знаю… — я почесал затылок. — А вы знаете, кто превратил Динго в… В динго?

— Конкретно про него — нет. Но кто вообще может совершать подобное — знаю, — кивнул старик. — И еще одно. Вам этого пока не сказали, но я считаю, что такое нужно знать. Джунгли — это только первый этап игры. Я бы даже сказал — проверочный.

— Но… Зачем вообще проводится эта игра? — я сидел, ничего не соображая и только пытаясь свести воедино полученные от старика данные. — И зачем вы мне это говорите? Вы-то за кого?

— Я - сам за себя, — мистер Друрбин слегка улыбнулся тонкими губами. — Я, конечно, не ровня ни одному из основных участников игры, чтобы вмешиваться в их планы… Но я могу сыграть свою игру — маленькую и независимую. Моя ставка — изгнание твари, не без моей помощи, конечно. Моя награда — серьезное облегчение первого этапа игры.

— В каком плане? — я все еще туго соображал.

— Я выведу вас в городок, из которого началось ваше странствие, — пояснил мне, как маленькому, мистер Друрбин. — Тебя лично такое вознаграждение устраивает?

— Вполне… — не знаю, действительно ли оно меня устраивало, но обдумывать это здесь и сейчас явно не стоило. — А… Как вы поможете нам справиться с тварью?

— Согласно моей работе, уничтожить ее могут человек с душой зверя и зверь с душой человека. Второй у вас есть — это Динго. А вот первого нету.

— А… Разве это не…? — я поглядел на мистера Друрбина немного удивленным взглядом.

— Не что? Не ты? — тот опять позволил себе небольшую улыбку. — А почему это вдруг должен быть ты? Где у тебя душа зверя?

— Нету, — вынужден был признать я. — Но тогда… Кто или что?

— На данный момент среди вас нет никого, кто мог бы быть им, — мистер Друрбин встал из-за стола и подошел к шкафу, занимающему целую стену. — Помнишь, я же сказал, что вы подходите под условия частично? Я позвал тебя затем, Седрик, чтобы это частично превратилось в полностью, — маг открыл дверцу шкафа и начал там что-то перебирать.

— И… Что вы ищете? — мне было немного жутко. Возможно, потому, что я уже догадывался об ответе, который даст мне мистер Друрбин.

— Душу зверя, — так оно и получилось. — Вот она.

Маг отошел от шкафа, плотно притворив дверцу, и вернулся за стол. В руках у него была маленькая бутылочка (почему я даже не удивился?..), и он ловким движением послал ее мне через весь стол.

— Пей, — твердо сказал мне. — Прямо сейчас. При мне.

— Вы… Боитесь, что я обману вас? — нахмурился я, открывая пузырек и подозрительно нюхая содержимое. Вроде бы пахнет корицей…

— Я ничего не боюсь, — уточнил мистер Друрбин. — Я просто знаю, что и когда тебе нужно делать, если ты хочешь изгнать тварь и освободить призраков.

— И в кого же я сейчас превращусь? — я осторожно, двумя пальцами поднял бутылочку и, собравшись с духом, осушил. Горло дернуло странным вкусом. Господи, оно что, на спирту?

— Сейчас — ни в кого. Все произойдет ровно тогда, когда нужно, — поднял палец мистер Друрбин. — Давай сюда бутылочку. Еще пригодится.

Я, отдышавшись, протянул ему пустой пузырек.

— А теперь что? — посмотрел я на мага.

— Теперь — тебе пора возвращаться, — пожал он плечами. — Твои друзья уже входят в пещеру.

IV.

Все произошло так же быстро, как и при первом перемещении. Я и опомниться не успел, как пространство вокруг меня уже завертелось, закружилось и засияло ярче радуги. Я часто заморгал — цвета, которые я сейчас видел, явно не имели ничего общего с земной палитрой. Да и само ощущение невесомости и, возможно, даже нематериальности… Короче, было очень непривычно.

Сколько времени я там кружился — сказать сложно. Скорее всего, в реальном мире прошло несколько секунд, но мне показалось… Нет, даже не что прошел час, год или вечность. Мне показалось, что времени там вообще не было, и это тоже заставило меня слегка оцепенеть.

Очнулся я сидящим так же, как сидел до того, как попал к мистеру Друрбину. Книга все еще была у меня в руках, раскрытая на все той же странице с узором. Я сморгнул и быстро захлопнул книгу, после чего аккуратно задвинул ее туда, где она лежала раньше. Именно в этот момент стена, рядом с которой я сидел, зашевелилась, и ребята на удивление шумной и веселой компанией ввалились внутрь. Впереди всех шел Динго, по гордой осанке и мерно движущемуся хвосту которого можно было понять, что поход — за чем бы они не ходили — прошел успешно. За ним, чему-то улыбаясь, вошел Падди, несущий в руках свой, под завязку чем-то набитый, рюкзак, за ним — Айлин, у которой в руках были еще одна керосиновая лампа и большая бутыль с маслом. Томас вошел, вернее сказать, влетел последним и, ничего не говоря, мирно полурастворился в стене, глядя на всех нас. Впрочем, его лицо тоже выражало радость и спокойствие. Вызвано это результатами их прогулки или просто предвкушением долгожданного освобождения — я не знал.

— Чего это вы такие радостные? — спросил я, прежде чем они успели мне что-то сказать. — И куда это вы без меня ходили?

Конечно же, рассказать обо всем, что со мной здесь произошло, я им собирался. Но — не сразу. Сначала пускай выскажутся они. Мне интересно, и, к тому же, если я расскажу про мои приключения и открытия — всем собравшимся уже явно будет не до того, чтобы что-то рассказывать мне. И потому я решил немного подождать, не раскрывая сразу всех своих карт.

— Наверх ходили! — мечтательно отозвался Динго. — Свежим воздухом подышать. Кое-что забрать из городка. Кое-что подготовить… Для будущего ритуала.

— А меня зачем здесь оставили? — хмуро поинтересовался я.

— Будить не хотели, — отмахнулся Падди, ставя рюкзак на каменный пол (судя по звуку, в нем были консервные банки). — Ты очень крепко спал, да и набегался вчера, как Динго говорит…

— Набегался, — согласился я. — Все набегались. И теперь мне из-за этого отказано в праве дышать свежим воздухом?

Я решил немного поиграть в обиду. В конце концов, с их стороны действительно было нечестно оставить меня тут! И я сделал вид, что страшно обижен и жду от друзей слезных и обильных извинений.

— Да ладно тебе. — Динго лег рядом, стукнув лапами по полу. — Ты ведь притворяешься. Ты не дуешься на самом деле.

— Ты что, мысли читаешь? — уже теплее буркнул я. — Или ты как-то чувствуешь мое настроение?

— Ну да, чувствую — Динго дернул хвостом. — Не знаю, как это объяснить… Но чувствую.

— И что же именно ты можешь сказать о моем настроении? — еле сдерживая улыбку, поинтересовался я.

— Что ты не сердишься на нас за то, что мы оставили тебя, что ты рад нас видеть и что ты чем-то сильно взволнован, — отрапортовал Динго. — Так ведь?

— Так, — признал я. — Тут, пока вы ходили, кое-что произошло.

Все с интересом посмотрели на меня.

— Рик… — удивленно сказала Айлин. — Ну что могло произойти в небольшом и полностью закрытом помещении, где были только ты, лампа да пара банок?

— Не только… — покачал головой призрак. — Еще книга. Ты ее читал, верно?

— Читал, — я кивнул. — И… — слова будто вылетели из моей головы. Я просто не знал, как мне взять — и объяснить друзьям, что еще пару минут назад я сидел перед древним магом и беседовал с ним об изгнании твари. Да и выпитая мной жидкость… Что это было? Зачем?

— Что тут было-то? — Айлин расширила глаза.

— Да нет, ничего плохого, честное слово! — я неловко замахал руками в тесноте пещерки. — Просто… Книга была заколдована, и я… Я попался в ловушку ее заклинания. Это был магический рисунок, и я…

— Магический рисунок? — удивленно взглянул на меня Томас. — Я перечитал эту книгу вдоль и поперек раз, наверное, сто, но…

— Он сказал, что на призраков ловушка не действует, — пояснил я, умом понимая, что рассказываю как-то не так. — Только на людей… На живых людей. Потому что там свет, и призраки, они…

— Кто сказал? — внимательно и обеспокоено взглянул на меня Динго. — И где свет?

— Мистер Друрбин. — пояснил я, будто бы это имя что-то могло сказать моим друзьям. — А свет — там, где я оказался… Я телепортировался, кажется, или что-то вроде этого, и там была пирамида, как в Южной Америке. И сверху на ее что-то ярко светило.

— Эээ… Хорошо, допустим, — кивнул Динго, дернув ухом. — А кто такой этот мистер Друрбин?

— Маг! Который автор этой книги! — радостно пояснил я. — Он там был!

— Тоже призрак? — обеспокоено спросил Томас.

— Нет, живой… Он… — я хотел сказать что-то еще, но Динго перебил меня:

— Как живой? Ему что, миллионы лет? Хотел бы я на него взглянуть…

— Думаю, еще взглянешь. Все взглянем, — успокоил я друга. — Нет, я тоже сначала думал, что миллионы. А он сказал… Короче, это какой-то его магический фокус — перемещение во времени или что-то подобное. И он… Короче, я переместился туда… И он поговорил со мной про все происходящее. Кое-что объяснил… Важное… А самое главное — он пообещал вывести нас в городок, если мы уничтожим тварь.

— В какой городок? — не сразу понял Динго. — Наверх, в смысле? Так мы и так можем в любой момент туда вернуться, если захотим.

— Да нет! — я поморщился. — В тот, откуда мы начали. Ну, где кролики! Как же он там назывался?..

— Ааа, этот. — Динго кивнул. — Понял, понял… Погоди, то есть тогда мы сразу завершим нашу миссию, вы поедете домой с родителями, а я снова стану человеком? Или… Что?

— Тоже нет, — я побарабанил пальцами по камню. — Он сказал, что… Что все только начнется. Что за джунглями последуют другие испытания, и сколько их будет — я не знаю… Но это только самое начало. Точно.

— Эй, интересно, а нас кто-нибудь спросил о желании участвовать в этом турне?! — подал голос Падди. — Такое ощущение, что нас используют вместо игрушек!!

— Так оно и есть… — задумчиво кивнул Динго, который хладнокровно обдумывал все, что я сообщил. — Так оно и есть, и раз уж мы во все это ввязались — следующих испытаний не избежать, разве что если мы погибнем. Но серьезное облегчение первого из них — это, конечно, здорово. Во всяком случае, по австралийским джунглям и равнинам нам больше таскаться не придется.

— А где придется?! — не выдержал Падди. — Куда нас пошлют? На болота Амазонки? Или, может быть, в Антарктиду?

— Как бы на Марс не заслали… — меланхолично ответил Динго. — Чувствую, они это могут… Ладно, — он поднял голову и обвел нас взглядом. — Нам действительно представился шанс убрать хотя бы один этап этого странного развлечения… И попутно помочь Томасу и другим призракам. Собственно, решать нечего, потому как мы уже все решили вчера… А обсудить то, что мы узнали, мы сможем позже. Сейчас же давайте просто поедим. Я проголодался.

Возможно, таким образом Динго пытался придать ситуации обыденность и успокоить нас. Я есть не хотел — не из-за плохих или хороших вестей, а просто потому, что завтракал я совсем недавно. Лично я видел в ситуации множество плюсов. Да, опасно и утомительно, да, родные нас не помнят, да и я начал их забывать… Но зато вы больше времени пробудем вместе. И, в конце-то концов, интересно же! Кто и зачем эту игру затеял, что будет дальше и чем же все закончится? Я был намерен узнать все это.

V.

— Слушай, — после короткого перекуса Динго перебрался еще ближе ко мне и заговорил так, чтобы его слышал только я (уж не знаю, как у него это получалось — мы ведь с трудом помещались в пещерке). — Слушай, Рик. А ты уверен, что это все… Ну, что это не приснилось тебе? Нет, конечно, может быть всякое, но все-таки…

— Конечно, уверен! — я возмущенно поглядел на него, стараясь тоже говорить тихо. — А что такого? После всего, что произошло с нами, это далеко не самое удивительное и невероятное.

— Да нет, я верю, верю… — заворчал мой друг. — Это я так спросил… Но ты сказал, что он — этот маг — сообщил тебе что-то важное. Это про то, что с джунглями наш путь не закончится — или так было что-то еще?

— Было, — кивнул я. — Игрок, когда кидал тебя к нам, знал, кто ты такой на самом деле. Эта… Игра… Получается, что она проводится часто. Не знаю, насколько, но мы точно не первые. И выигрывают… Выживают в них далеко не все.

— Не нравятся мне эти игры… — помотал Динго головой. — Слишком много их… Организаторы… На себя берут. Я еще понимаю, Игрок — он такой, ему по должности положено всякие гадости делать. Но вот, эээ, светлые, скажем так, силы, например, та же Гортензия. Неужели она не в силах помешать ему? Прекратить эти игры вовсе? Или ей тоже нравится играть нашими жизнями?

— А может быть, она действительно не в силах, — я пожал плечами. — Она же нам помогает, в конце концов.

— Что-то мне не кажется, что она, надрываясь, делает все, что может. — Динго прямо-таки излучал скептицизм.

— А ты не думал, что сейчас, прямо в этот момент, она видит и слышит нас с тобой? — заметил я.

— Ничего. — Динго фыркнул. — Пускай слушает. Правду слушать всегда интересно.

— Слушай, а она… Что она обещала тебе, когда ты выведешь нас к людям? Превратить в человека, отправить домой? Или что-то еще?

— Погоди… — Динго напомнил лоб. — Дай вспомнить… Нет. Ответы. Она обещала поговорить со мной о том, почему я превратился в… Почему я стал таким. Раскрыть все секреты… Или, может быть, не все, а часть.

— Самым важным товаром в нашем мире является информация… — иронически ухмыльнулся я. — Но, я, кажется, догадываюсь, что будет подразумевать наша следующая… Миссия. Похоже, мы будем тебя расколдовывать.

— Что?! — Динго забыл про заговорщицкий шепот и вскочил, обратив на себя внимание всех присутствующих (до этого Падди и Айлин о чем-то тоже тихо шушукались в своем углу, а Томас так и продолжал сидеть в стене с полуприкрытыми глазами — видимо, привык за те годы, что он провел здесь). — Зачем? Мне это не нужно! Я не хочу превращаться обратно!!

— Динго, успокойся, — я подивился такой бурной реакции. — Никто… Никто не собирается превращать тебя в кого-то прямо сейчас. Серьезно, успокойся. Думаю, если ты не захочешь превращаться в человека, Гортензия не станет настаивать…

— А если станет? — Динго навис надо мной, поставив лапы мне на грудь. — Говорящий пес хорош, пока он нужен… Для их игры. А вот просто так выпускать его в большой мир — совсем другое дело. Как, а?

— Динго… Слезь с меня, — я попытался скинуть с себя друга, но не тут-то было. — Ты тяжелый. Если будет настаивать… Тогда превратишься в человека и проживешь нормальную человеческую жизнь, что тоже неплохо!

— Я не хочу. — Динго слез с меня и, сев рядом, продолжил уже тише. — Не хочу превращаться. Это хорошо, но когда я человек — я не чувствую мир так, как чувствую его сейчас. Это… Это сложно объяснить, но я уже не смогу быть человеком. Я навсегда останусь динго… Хочу остаться. И если кто-то, та же Гортензия или кто-то еще попытается снова сделать меня человеком…

— На данный момент мы не знаем ни что может Гортензия, ни чего она хочет, — попытался я образумить его. — Если она что-то захочет — мы вряд ли сумеем ей помешать. А вот отговорить — можем попробовать. Она же помогает нам, пусть и немного странно, почему ты думаешь, что она обязательно захочет сделать с тобой что-то нехорошее?

— Не знаю. — Динго положил голову на лапы. — У нее такой вид… Строгий… Будто она только и ждет, чтобы сделать тебе какое-нибудь замечание. Не знаю, я не доверяю… Не очень доверяю ей. Она же скрыла от нас то, что джунгли — первая часть игры!

— Она пока не говорила, что собирается тебя расколдовывать или превращать, — напомнил я. — Она сказала, что ответит на твои вопросы. Пусть даже ты не собираешься превращаться обратно в человека — не говори мне, что ты не хочешь узнать, почему это все с тобой произошло и кто за это в ответе!

— Хочу, — признал Динго. — Это совсем другое дело. Если нашей следующей целью будет узнать, почему я превратился — это мне нравится уже больше. Но превращаться обратно я не хочу, ни за что! — он опять встрепенулся.

— Да не будешь, не будешь… — меня это уже немного смешило. — Чего ты вбил себе в голову?

— Ладно, — после паузы произнес мой друг. Похоже, он сам понял, что немного переборщил с эмоциями. — А делать-то что сейчас будем? В том смысле, что тварь сама собой не изгонится, и…

— Все приготовления, которые нужно было сделать заранее — сделаны, — вмешался Томас, светившийся напротив. — С другими призраками мы уже тоже договорились, вы сами видели.

Интересно, где это? Когда они на поверхность ходили, что ли? Том продолжал:

— Ночь мы тоже определили точно, так что теперь нужно просто подождать эти пару дней. Остальное мы сделаем уже тогда.

— Будем ждать, — согласился Динго. — Ты ждал намного дольше. И, пока идут эти дни, нужно будет получше вызубрить, как проводить этот самый ритуал. С чего начинать, чем завершать и что посередине. Что там? Зверь с душой человека и человек с душой зверя, да?..

— Да! — вспомнил я. — Еще! Человека с душой зверя среди нас нету… Не было!

— И что делать? — не понял Падди. Динго оказался понятливее:

— Не было? А теперь есть?

— Ага! — я кивнул. — Это я. Не спрашивайте, почему, просто мистер Друрбин дал мне выпить что-то. Зелье какое-то. И сказал, что в нужный момент все само проявится. Не знаю, как!! — я развел руками в ответ на немой вопрос восьми глаз, неотрывно глядящих на меня. — Что вы на меня так уставились? Я тоже удивился!

— Эээ… Ну ладно, с этим ясно. — Динго, как обычно, первым взял себя в руки. — Если теперь человек с душой зверя у нас есть — значит, и шансы победить тварь вполне реальные. Да и, этот, как же ты его назвал только что…

— Друрбин. — подсказал я. — Мистер Друрбин.

— Ага, спасибо, — пес кивнул. — Так вот, если он настолько уверен в нас, что даже пообещал помощь в случае победы, я тоже склонен думать, что у нас все прекрасно и чудесно получится. Если мы, конечно, твердо и точно выучим все правила ритуала и ничего не спутаем и не сплошаем, когда он, наконец, начнется. Так?

— Так, — кивнул Том.

— А если так — то к работе надо будет приступить в ближайшее время. — Динго уже был полностью и окончательно в хорошем настроении и не вспоминал о недавней боязни обратного превращения. — Где все правила? В книге? Или ты так перескажешь?

— Перескажу, перескажу. — Томас, кажется, хотел что-то сказать, но никак не мог собраться с мыслями. — И еще…

— С книгой лучше тоже сверяться. — Динго, кажется, хотел достать ее из-под каменной «полочки», но, сообразив, что может острыми когтями повредить фолиант, отказался от идеи. Я пошел и вытащил книгу — он благодарно кивнул.

— С книжкой нужно бы осторожнее… — высказался я. — Один раз она меня уже перенесла к магу, кто знает…

— Если этот маг хочет, чтобы мы изгнали тварь — я уверен, он не будет нам мешать и отключить все свои заклинания! — возразил Динго.

— А, вот! Сообразил! — Томас, висевший в прострации, встрепенулся. — Падди и Айлин могут расслабиться, думаю. Им в этом участвовать не придется. Если… Короче, если зверь и человек — вы двое, то вам двоим и проводить весь ритуал, — и призрак указал рукой на нас с Динго.

Мы переглянулись, потом перемигнулись…

— Да без проблем. — Динго небрежно махнул лапой. — Сделаем же?

— Сделаем, — подтвердил я.

Матонви. I

I.

Захлопнув книгу, я сердито встал из-за стола и приблизился к книжному шкафу. Потом, подумав, немного, изменил свой маршрут и подошел к мусорной корзине. Книга была просто отвратительной. Герои — шаблонны, мораль — насквозь прогнила, язык местами неплох, а местами — хочется сказать автору, что иногда лучше помолчать. Таким книгам не место в моем доме.

Хотя постойте, есть еще кое-что. Я внимательно изучил обложку, запоминая иностранную фамилию автора, на которую раньше как-то не обратил внимания, а потом отсчитал нужное количество страниц и резко дернул, выдирая одну из них. Остальная книга полетела в мусор окончательно и бесповоротно, а вот страницу я разгладил и аккуратно положил на стол.

Нет, убивать или калечить за плохо написанную книгу — это не дело. А вот сделать, чтобы у горе-автора и правда отпало желание что-то писать — хотя бы временно — можно. Особенно если это будет сочетаться с чередой не смертельных, но неприятных случайностей вроде пальца в мышеловке или врезания лбом в фонарный столб. За глупость и жадность нужно расплачиваться, и мне не привыкать выступать в подобном случае предъявителем счета.

Все нужные действия с листом бумаги были совершены, и я, сложив его голубком, раскрыл окно и выпустил получившуюся фигурку на волю. Голубку предстоит долгий путь… Мне же лучше избавиться от содержимого мусорной корзины как можно быстрее. Мало ли что…

С чего вообще я решил купить эту книгу? В нынешнее время на прилавках выложено гигантское количество романов и романчиков, мистических, фэнтезийных и фантастических, претендующих на звание самого громкого бестселлера года и самого откровенного и правдивого произведения, повествующего о мире магов, ангелов, демонов и кого-там-еще только придумает фантазия авторов, смахивающая порой на бред буйнопомешанного. Обычно я прохожу мимо подобных изданий, даже не глядя. Ну а тут… Чем-то зацепило. То ли шумихой вокруг книги, то ли аннотацией, то ли даже аурой. Так бывает — даже самые плохие книги могут обладать своей, особой и уникальной аурой, и то, что в них заложен какой-то неправильный смысл, только усугубляет ситуацию. При должном количестве внимания такая книга может даже начать менять мир вокруг себя… Впрочем, до такого доходит редко, да и мы не даем этому случиться. Но все-таки такая аура, даже будучи не слишком сильной, может настроение испортить. А может приманить к себе. Так или иначе, эта книга как-то привлекла мое внимания, да и темной — порченой — аурой она обладала немалой. Не Некрономикон, конечно, но… И я подошел и купил книгу — стоила она для такого «бестселлера» (ненавижу это слово) довольно немного.

Поначалу читалось еще ничего так, но чем дальше иностранный автор закручивал свой сюжет, уходя в дебри новомодного жанра «городское фэнтези», тем больше я видел, что именно кроется за отпечатанными на среднего качества бумаге страницами. Сюжет, помогающий наивному и беспечному читателю обрести… Как бы это… Альтернативное видение стандартной схемы добро-зло. Подмену понятий и смену моральных полюсов. Что может закончиться для означенного наивного читателя очень и очень плачевно.

В горле немного пересохло, и я, подойдя к заветному шкафчику, достал оттуда стакан и запотевший графин. Нет, ничего такого — просто яблочный морс. Я не слишком увлекаюсь горячительными напитками, хотя и не являюсь убежденным трезвенником. Налив полный стакан напитка, я медленно поднес его к губам и начал смаковать. Холодный морс в жаркий летний день — что еще нужно?

В одном автор книжонки все-таки оказался прав, если так подумать. Третья сторона действительно существует… И я, можно сказать, ее представляю. Несомненно, представляю. Но это — совсем не то удушающее безразличие, которое изобразил автор, а нечто вполне деятельное и более склонное к добру (порой — даже более, чем официальное Добро, которое, увлекаясь всякими туманными, чрезвычайно важными и глобальными целями, забывает о рядовом и бытовом добре). Мы — не Добро и не Зло. Мы скорее ближе к Справедливости, нежели к Равновесию. А это вещи порой диаметрально противоположные, и пусть похожесть в некоторых пунктах никого не путает. Мы — именно те, кто награждает, когда есть за что награждать, и наказывает, когда есть за что наказывать. Мы — те, кто разгребает то, что происходит после деятельности Добра или Зла (особенно много работы у нас оказывается после их стычек). У нас нет какого-то специального названия. Мы — просто мы, существующие и наводящие порядок. Уборщики Вселенной. А что? Тоже, если задуматься, достаточно пафосное название.

Отхлебнув еще немного морса, я посмотрел на лежащие на моем столе стопки бумаг. От бумажной волокиты не избавляет даже самая древняя магия, надо признать… Память даже у мага не может быть бездонной, и что-то где-то все равно придется записывать. Особенно если делаешь сразу десяток дел.

Нет. Сейчас работать не стоит — отдых выдался крайне неудачной. В следующий раз стоит лучше подходить к выбору литературы — от прочитанной халтуры у меня начала болеть голова (я еще раз приложился к стакану). Если бы не моя застарелая привычка дочитывать начатые книги до конца — я бы выбросил ее еще на первой части (их в книге было три). Но… Увы, эта привычка есть и от нее так просто не деться. Я одним решительным глотком допил морс и, отставив стакан, вытащил одну бумагу из стопки — просто так, наугад. Ага. Это дело мне нравится. Если все выгорит, то есть шанс исправить несколько старых и досадных ошибок — очень старых и очень досадных, острыми занозами торчащих в моих самолюбии и профессиональной репутации. Такой шанс, скажем прямо, не каждый день выдается. Будем думать, что еще можно сделать в этом случае — достаточно любопытном, кстати — помимо того, что уже сделано.

В этот момент я обратил внимание на то, что окно в кабинете все еще открыто, а погода на улице начинает портиться. Ох уж этот Лондон… И за что только я его люблю, вздохнул я. Может быть, за эти самые дожди и снега в том числе.

Конечно, я мог бы и колдануть в раскрытое окно, призывая погоду успокоиться и родить маленькие уютные облачка на голубом небе. Но смысла в этот особого не было, и я предпочел просто встать и закрыть окно. Иногда проще обходиться простыми человеческими методами, и пример с окном прекрасно иллюстрировал этот догмат. Проще. Иногда нужно быть всего лишь немного проще.

Итак… Вернувшись за стол, я сделал на бумаге пару пометок, распланировав последующие несколько шагов, которые должны будут привести меня к желаемому результату. Вмешиваться в игру мне давненько не приходилось… Хотя не буду врать, что я в этом деле новичок. И я не слишком люблю делать это — игра является излюбленным занятием тех самых хваленых и пафосных сил Добра и Зла. А значит — вмешательство в нее даже на самом незначительном уровне сопряжено с общением с их представителями самого разного уровня. Не люблю. И те, и другие, вне зависимости от своих целей, нравов и привычек обладают такой неприятной чертой, как ярко выраженный снобизм по отношению к нам — представителям третьей стороны. Мол, они могущественнее и древнее нас, а значит, мы для них — что муравьи. Да, они сильнее, спору нет. Но это не причина столь опасно недооценивать нас. В конце концов, источник сил у нас общий. И постоять за себя и свои интересы мы умеем, что неоднократно доказывалось нами. Но все эти примеры ничему не научили так называемых Высших с обеих сторон, и они, как всегда, смотрят на нас с не высказываемым вслух, но очень уж ярко подразумеваемым пренебрежением и снисхождением.

Если бы сейчас был какой-то другой способ узнать необходимую мне информацию — я бы им непременно воспользовался. Но попытка вызнать что-то у Высших посредством магии будет с очень большой вероятностью замечена ими, что обернется еще большими проблемами и неприятностями. Если есть возможность просто прийти и спросить — нужно так и делать. В ответе вряд ли откажут… Особенно если знать, на что жать. Насколько полную информацию я смогу выудить из собеседников — другой вопрос, ну да только я и сам не дурак и сделать какие-то логические выводы на основе фактов всегда смогу. В снисходительности Высших есть все-таки плюс: сильно недооценивая нас, они могут поведать нам какие-нибудь свои Высшие загадки, раз за разом забывая, что мы, в отличие от обычных людей, щелкаем их как орешки. Люди тоже иногда их разгадывают их… Ну да это же на то и загадки. Скучно было бы, если бы у оппонента не было ни одного шанса. Это — тот же принцип, на котором базируется и их игра — та самая, в которую я сейчас собираюсь вмешаться.

Я собрал необходимые предметы — старую шахматную доску, привезенную одним моим другом из Китая, ключ от какой-то давно забытой двери, хранящийся в моем кабинете как раз для таких случаев, стеклянный шарик со снегом, уместившийся в кармане моего пальто, а также коробку шоколадных конфет и бутылку коньяка. Будем играть в хорошее воспитание и изысканные манеры.

Но остатки книги все-таки следовало убрать, и идя к двери, я на секунду задержался и щелкнул пальцами, чтобы увидеть, как бумага в корзине загорается и распадается на отдельные крупицы пепла.

II.

Конечно, не смотря на общий источник сил, определенные преимущества у Высших есть, и одним из них является возможность находиться в нескольких местах одновременно. Мне вот, например, приходится подыматься, идти куда-то. А мои будущие собеседники при этом, помимо цели моего похода, могут сидеть где-нибудь у себя — один в карпатских горах, другая в Уэльсе, скажем. И при этом оба, конечно, еще и в Австралии, где сейчас и разворачивается все действие. Лично мне туда нельзя — в пещере меня не ждет ничего хорошего, кроме старых воспоминаний и большой опасности, я же слишком дорожу своей жизнью.

Итак, я открыл дверь. Нет, сначала я, конечно, сделал тайный жест ключом. И, благодаря этому, когда я потянул дверь на себя, за ней оказался не коридор моего дома, а другое измерение — астрал, или как вам еще угодно будет его называть.

Астрал я тоже не любил. Уж слишком беспорядочно он выглядел. Конечно, любая сильная магия выглядит так же. Но использовать — не значит любить, и я поморщился, входя в прохладное и пестрое пространство. Шарик моем в кармане сжался и затрещал, я ощутил это физически. Он был нужен для того, чтобы защитить меня от губительного воздействия астрала. Причин этого не знают даже самые старые маги, но только для этой цели годится любой шарообразный предмет, лучше стеклянный. Возможно, суть была в идеальной форме, возможно, в чем-то еще. Шар всегда был магическим и таинственным предметом.

Оставалась шахматная доска. Я, прошептав пару слов, вынул ее из-за пазухи, и, стараясь не уронить конфеты и коньяк, поставил на воздух перед собой. Доска, как ни в чем не бывало, зависла. Потом астрал немного замерцал, и сквозь мою доску стала проглядывать другая — вроде бы такая же по размеру, но в то же время намного больше. Я бы даже сказал, несоизмеримо больше. Сбоку от доски зависли прямо в пространстве два кресла и столик с бокалами и еще чем-то. В креслах сидели те, к кому я собирался обратиться за информацией.

— Разрешите? — начал я, обходя доску (прямо по воздуху, здесь это было в порядке вещей) и ставя на столик свои скромные дары.

Сидящая справа дама в строгом сером платье кивнула, не отрывая взгляда от доски, на которой двигались фигуры:

— Разрешаем.

Тот, кто сидел слева, отреагировал тоже довольно лаконично. Взяв в руки бутылку, он бегло осмотрел ее и заметил:

— Мог бы принести чего получше, Матонви.

— Что было под рукой, — ответил я, создавая себе кресло — такое же, как и у собеседников.

Пару минут (здешних минут) мы молчали, напряженно глядя на доску. Свою доску, кремового цвета клеточки которой, изготовленные из слоновой кости, перемежались с клетками из малахита, видел только я — однако основная доска и фигуры были общими для всех.

Основная доска представляла собой нечто вроде стилизованной карты. Австралийские мотивы угадывались невооруженным глазом — Высшие любят обыгрывать особенности своей игры (прошу прощения за тавтологию) такими вот мелкими деталями.

Фигур было много. Чтобы разглядеть, кого именно они изображают, нужно было либо наклоняться, либо брать их в руки, и я предпочел этого не делать, тем более, что большинство из них я знал. Меня интересовали центральные четыре фигуры, а также те, кто находился к ним наиболее близко.

— Итак… — первым откинулся на спинку кресла сидящий слева. — Зачем ты хочешь вмешаться в игру, Матонви?

— Уже вмешался, — я махнул на единственную, наверное, большую фигуру на доске — черного дракона, находившегося как раз в опасной близости от центральной четверки. — У меня здесь старые счеты. И, кстати, я немного посвятил главных героев в то, что происходит. В плане того, что им предстоит не только выбраться из лесов и прерий.

— Опять, — дама справа с неудовольствием взглянула на меня сквозь свои очки. — Ну почему вы так любите в это лезть и все портить?

Вот об этом я и говорил. Ну кому такое понравится? И я отвечал:

— Дети имеют право знать, во что вы их втянули. Я не говорю о тебе, Игрок, ты у нас моралью особо не связан. Но тебя, Гортензия, я решительно не понимаю. Все то, что подразумевает игра — насколько оно сочетается с принципами Добра?

— Матонви Друрбин. — Гортензия приняла выражение лица человека, которому предстоит необходимая, но крайне неприятная процедура. — Ты здесь для того, чтобы поучать меня? Или ты считаешь, что ты эти принципы знаешь лучше меня?

— Нет-нет, я, конечно, все помню, — я иронически взглянул на собеседницу. — Цель всегда должна вести к Добру. Но, может быть, иногда стоит уделять внимание и средствам?

— Ключевое слово — иногда, — кивнула Гортензия. Надо же, мы тоже способны на сарказм. — Но уж точно не в данном случае. Ты прекрасно знаешь, что есть цель игры.

Знаю, конечно. Если уж совсем начистоту, то весь мой путь к тем вершинам магии, которых я достиг ныне, начался именно в такой же игре, множество лет назад. И пусть Высшие относятся к нам снисходительно — они нас, можно сказать, и создают. Не все, конечно, кто проходит через испытания игры и остается живым, связывает свою последующую жизнь с чародейством — но все-таки тем, кому уже приоткрылась часть завесы, закрывающей мир потустороннего, сложно отказаться от всего этого и зажить жизнью обычного человека.

А еще, если вспоминать самые корни, то нельзя забывать и о том, что помогал (хотя помощь эта порой и напоминала навязывание своей воли и своих правил) мне и тем, кто был со мной, тогда, в те далекие дни. Тогда Гортензия носила другое имя, да и выглядела иначе… Но суть была той же — строгая дама, у которой все учтено и не должно быть никаких случайностей и отступлений от правил. Именно поэтому, наверное, мое вмешательство Гортензии так неприятно. Что до Игрока, то тому все равно — лишь бы побольше хаоса и деструктивных начинаний. Сейчас он тоже не вмешивался, с легкой усмешкой наблюдая за нашей с Гортензией словесной дуэлью.

— Знаю. Помню. Все помню, — я кивнул. — И — до сих пор — считаю игру занятием, совершенно не совместимым с моралью.

— Видишь ли, Матонви… — Игрок отхлебнул из бокала (кажется, там было шампанское) и взглянул на меня, сверкнув глазами. — У Добра не всегда есть выбор. Если они прекратят играть по моим правилам — я начну раскручивать игру единолично. Думаю, ты достаточно хорошо представляешь, что тогда начнется.

— Ты хитро все сделал, — согласился я. — Но сколько уже идет игра? Неужели за эту вечность у Добра не было шанса изменить ситуацию? Они тоже явно получают от нее удовольствие… Возможно, не отдавая себе об этом отчета, но все-таки.

— Тоже верно подмечено, — кивнул Игрок. От его спокойствия и уверенности в себе мне было не по себе. Честно говоря, тот факт, что силы Добра (а также силы третьей стороны) так просто сидят и пьют шампанское с тем, кто… Короче, этот факт меня действительно смущал. Но я предпочитал об этом вслух не говорить (Игрок все равно прекрасно знал о моих чувствах, но тоже делал вид, что ни о чем не догадывается), да и немного успокаивало то, что в это же самое время этого же самого Игрока бьют и преследуют другие представители Добра. А что до Гортензии… Может быть, я и впрямь слишком строг к ней? У Добра все зиждется на иерархии и дисциплине; так виновата ли она в том, что ей досталась именно такая должность? Пожалуй, не слишком.

— Ладно, — я успокаивающе поднял руки. — Я здесь действительно не за этим.

— Ты здесь затем, чтобы сообщить мне о том, что поломал мои планы сообщить компании все в строго определенный момент? — язвительно откликнулась Гортензия. А может, я и поторопился оправдывать ее…

— И это — тоже нет, — начинать обмен колкостями заново решительно не хотелось. — Мне, как ты прекрасно знаешь, нужна информация по этой игре. Если уж я принял в ней участие — то не стоит ограничиваться одним этапом.

— Умно, — кивнул Игрок. — Но все, опять-таки, зависит от того, что ты уже знаешь и что ты уже предпринял.

— Я привел детей в Антрум. — я указал пальцем на фигуру твари. — Если вы подзабыли, я там провел достаточно долгое время. Пытался выяснить, откуда это вот чучело взялось и как его вернуть в родное измерение.

— И ты еще обвиняешь нас в манипуляции и нарушении морали?! — Игрок хохотнул. — Стравил демона и четверку детей и строишь из себя моралиста?! Ну ты и даешь, Матонви!

— Действительно. — Гортензия тоже сдержано улыбнулась. — Что ты им там наговорил?

— Пообещал вывести в исходный пункт в случае победы, — я старался не обращать внимания на подколки, но голова уже побаливала, — и я, в отличие от некоторых, сделал что-то для помощи детям. Что-то более реальное, нежели явления во сне и загадки.

III.

При упоминании загадок Игрок с Гортензией — как в унисон — нахмурились. Они тоже не любили эту тему.

— То есть ты хочешь сказать, Матонви, что им нужно было выдать четкие инструкции, вплоть до каждого действия? — все так же холодно поинтересовалась Гортензия, взяв со столика пару виноградин.

— У игры есть свои правила. — Игрок весомо кивнул. — Даже я их не нарушаю. А если уж я не нарушаю каких-то правил — эти правила стоит, по меньшей мере, уважать.

— Ага. Учитывая, что ты же их сам и выдумал, — парировал я.

— А когда это меня останавливало, Матонви? — Игрок выглядел бесстрастным. — Нет, прелесть игры именно в твердом и неукоснительном исполнении установленных правил. Иначе же…

— Начнем с того, что лично я не вижу в игре никакой прелести.

— Отнесем это к твоему дурному вкусу, Матонви. — Игрок махнул рукой. — Но это не столь важно. Важно то, что, вмешавшись слишком сильно, зайдя слишком далеко, ты можешь вынудить нас изменить твой статус. Ты ведь этого не хочешь?

— Изменить статус, Игрок? — я вопросительно посмотрел на демона. — Что ты под этим подразумеваешь?

— Нам надоело, что ты и другие маги любят слишком много на себя берут. — Игрок отхлебнул еще из бокала. — Вы часто вмешиваетесь в игру, путаете все, делаете, что вам заблагорассудится… Обычно я только за, как ты знаешь, хаос — это мое хобби. Но — это исключение.

— Именно. — Гортензия махнула узлом на макушке. — Я первой предложила ввести новое правило, если тебе интересно. Отныне, если тебе захочется изменить что-то в игре без нашей на то санкции — ты превращаешься из стороннего наблюдателя в ее нового участника.

— А как же возможность вмешаться в качестве третьей стороны? Или вы скажете, что отменили ее?

— Только при нашем обоюдном разрешении, — хором и чуть ли не нараспев процедили Гортензия и Игрок.

— Отлично, — я пожал плечами. — А что будет, если я откажусь принимать эти ваши правила?

— Если бы в твоих силах было отказаться — это бы здесь не появилось. — Игрок указал тонким, чуть загнутым пальцем куда-то на край доски. Я приблизил голову, чтобы разглядеть, что он там такое показывает.

— Фигурка еще не вступила в действие, Матонви. Можешь взять ее в руки, — улыбнулась тонкими губами Гортензия.

Я, наконец, разглядел, куда именно указывает палец Игрока. Точно. Эта доска — их доска — существует не в одном измерении, и не все фигуры, стоящие на ней можно разглядеть обычным взглядом. Фигура, на которую обратил мое внимание демон, находилась как раз в соседнем измерении. Я протянул руку и ухватил ее. Итак… Можно было догадаться. Это был я.

— Достаточно детально, — хмыкнул я. Спорить или доказывать что-то не было абсолютно никакого смысла. — Итак, чем же мне это грозит?

— Ты же не так давно прошел свою игру, Матонви. — неопределенно качнула плечами Гортензия. Интересно, это она рисуется, чтобы показать, что для нее несколько тысяч лет — недавно, или действительно воспринимает это так? — Не помнишь?

— Все просто, — подхватил Игрок. — Перед тобой ставится цель. Невыполнение означает прекращение земного существования.

— И что? — я еще покрутил фигурку в руках. — Вы отправите меня к той четверке?

— Что?! Нет, конечно! — Гортензия даже немного возмутилась. — Ты их моментально выведешь куда нужно, и все, конец игре! У тебя будет своя миссия, Матонви Друрбин, своя собственная!

— А что насчет моего обещания четверке? — нужно было узнать как можно больше о ситуации, в которую я попал. На данный момент это было самым разумным, потому как если уж фигурка уже наготове, то от участия в игре мне никак не отвертеться.

— Здесь все честно. — Игрок кивнул. — Обещал — сделаешь. Твой выход будет, когда они выберутся из Австралии. Там ты слишком силен, Матонви. Мы не можем допустить, чтобы ты попал туда.

— Допустим, — я поставил фигурку обратно на доску. — И откуда же я начну?

— Это ты выберешь сам. — Гортензия обвела все фигурки руками. — Якорьков много, как ты можешь видеть. Начинай с любого.

— Ты получишь кое-какую информацию по предстоящим этапам игры. — Игрок отставил бокал и тоже склонился над доской. — Не всю, конечно. Но немалую часть. Тебе, как тому, кто уже один раз прошел игру, будут сделаны кое-какие скидки, но и задача у тебя будет не из легких. С каждым пройденным этапом ты сможешь по своему усмотрению произвести в миссии центральной четверки одно изменение. В допустимых пределах, разумеется.

— Тогда, получается, я не совсем участник игры, — отметил я. — Я буду скорее промежуточным звеном между игроком и участником.

— Можно и так сказать, — согласился демон. — Можно. Твоих сил и знаний у тебя никто не отнимет, Матонви, и задавать те задания, который ты со своими друзьями получал в молодости, тебе задавать не бесполезно. Выбраться из гор или достать какую-нибудь корону для тебя — раз плюнуть, ты с тех пор и не такое проворачивал, старый плут.

— И не такое, — согласился я. — Но что же тогда вы будете мне задавать?

— Скажи, Матонви… — Гортензия изобразила пальцами какой-то сложный жест. — Ты же не боишься темноты? Ты столько времени провел в этих вот самых пещерах, что не должен бы.

— Я вообще мало чего боюсь, — отметил я, но, тем не менее, именно в этот момент мне было не по себе. Что они там задумали?

— Загадки зиккуратов, пирамид… Всяких культовых зданий… Ты понял, Матонви. — Игрок снова подхватил со столика бокал и взмахнул им, как дирижерской палочкой. — Первым твоим заданием будет выбраться. Магия, которой скованы двери монолитов — это тебе не шаманские танцы с бубном. Здесь тебе придется попотеть.

— Так, хорошо… — я подсчитал в уме, какие на Земле есть культовые здания, из которых я еще не выбирался — предварительно проникнув туда. Выходило, что достаточно много, даже если считать, что я ничего важного не забыл. — А потом, как выберусь?

— Это игра, Матонви Друрбин. — Гортензия опять наградила меня ироническим взглядом. — Здесь не принято раскрывать секреты следующего этапа до того, как пройден текущий.

— Хорошо, — я вспомнил, что так и не добился своей цели — не узнал, каким будут следующие хотя бы два-три этапа, предстоящие четверке, и вгляделся в карту-доску. Узоры на ней стали перетекать, когда я начал «листать» ее измерения, пытаясь нащупать путь неутомимой компании. Смотреть сразу через несколько измерений было не слишком просто, и я видел целую мешанину образов — то какие-то замки и холмы, то что-то футуристическое, вроде космодрома, то вообще полную темноту…

— Это ты сейчас свой путь смотришь, Матонви. — прокомментировала Гортензия. — Темнота — это твое заключение. Мы же сказали, ты получишь часть информации. Можно даже прямо сейчас, если ты планируешь что-то подготовить, — на последних словах оба моих собеседника чуть улыбнулись — очевидно, считая, что подготовить что-то более-менее важное я не успею и не сумею.

— Было бы не лишним, — я не спорил. Пускай недооценивают! Сейчас это мне на руку.

— Все ждет тебя на твоем рабочем столе. — Игрок прочертил пальцами в воздухе ломаную спираль — знак перемещения чего-то нематериально. — Найдешь сам. Пожалуй, тебе пора — изучать бумаги.

— И правда, — я поднялся с кресла, которое тут же растворилось в… Нет, не в воздухе — в пространстве. — Есть еще что-то?

Честно говоря, после последних слов Игрока я заволновался за сохранность своего дома (или, как минимум, кабинета). После того, как он что-то перемещает, могут — преднамеренно или даже нет — возникнуть разной степени разрушения, а мне еще нужно многое из его (кабинета) содержимого. Желательно — целым, незакопченным и на своем законом месте.

— Пожалуй, что нет. — Игрок поиграл пальцами. — Свой отправной пункт выберешь тоже там.

— В таком случае — готов покинуть ваше общество. Не скажу, что был рад вас видеть, но вы хотя бы не даете мне заскучать, — своеобразно попрощался я. Все, что мне было нужно, я узнал (или узнаю), можно и похамить напоследок. Оба Высших это заслужили.

— Я рад, что ты позитивно оцениваешь мою деятельность. Привет жене, Матонви! — Игрок подмигнул мне, и я, коснувшись старым ключом стеклянного шарика в моем кармане, вернулся обратно на Землю. В родное и естественное измерение.

IV.

Карман моего пиджака моментально намок. Ну да, подобные стеклянные безделушки слишком уж хрупки, их хватает на один раз. Нужно будет купить десятка два новых, подумалось мне, прежде чем контуры родного дома стали четкими и твердыми.

Опасения мои по поводу кабинета не были такими уж напрасными — от письменного стола шел дым, и я, подбежав, еле успел подхватить лежащие на нем бумаги, глядя, чем бы залить огонь. Но огня не было. Дымилось просто пустое место, рядом же лежала средних размеров бумажная папка, подписанная одним простым словом: «Игра».

Парой движений я убрал последствия дымления, вернул бумаги на место, и только после этого сел в кресло и развязал папку. Стопка бумажных листов выпала мне на колени. Я взял верхний лист и принялся читать.

«Дорогой Матонви!

Поскольку твое вездесущее любопытство все-таки затянуло тебя в игру (к моему глубочайшему сожалению), тебе стоит знать некоторые подробности дел, в которые ты вмешался. Я полагаю, что на тот момент, когда ты будешь читать это письмо, разговор между нами уже состоится, да что там — я знаю это. Поэтому я не считаю необходимым перечислять тебе основные положения, а только лишь осветить наиболее значимые для тебя детали.

В приложенных бумагах ты найдешь достаточно полные досье на четырех главных участников игры, межмировую карту их маршрута и список ключевых лиц и объектов; также ты найдешь список тех объектов, с которых сможешь начать свой путь сам. Согласись, дать тебе самому выбрать первое задание — достаточно вежливо с нашей стороны. Надеюсь, ты не держишь за нас обиды.

Всегда твой — И.

П.С.: Не думай, что мы не заметили, как ты скопировал свою фигурку. Пускай. Лично мне даже интересно, что ты с ней сможешь сделать!»

Вот так вот. В этом весь Игрок — любит прикидываться импозантным, изысканным и учтивым, на деле же… Впрочем, что есть на деле знают все. Он и среди обычных людей личность известная, хоть и под другим именем.

Ну да. Я действительно сделал копию фигурки и тихо переправил сюда, в кабинет. Сейчас я отлично вижу ее, стоящей за стеклом, на одной из полок. Симпатичный останется сувенир, когда все это закончится. А в том, что игра закончится в мою пользу, я не сомневался — я за свою долгую жизнь выбирался из таких передряг, что любые книжные герои (я снова вспомнил о недавнем чтиве и поморщился) на стенку бы полезли. И ничего — жив, здоров. Так что выбираться из какого-то там зиккурата… Да достаточно вспомнить, где я вырос.

Итак, первым делом нужно определить, куда же могу отправиться я. Детишки детишками, а для меня выбраться самому важнее. Правда, тут же я вспомнил, что, скорее всего, теперь моя жизнь с их жизнями тесно сопряжена, но… Посмотрим по ситуации.

Первое наименование в списке зловещих культовых строений, напитанных древней магией, было мне незнакомо. Вчитавшись в отпечатанные на машинке строчки, я понял, что неудивительно: оно находилось за пределами нашего измерения. Этот вариант я отмел сразу — отправляться куда-то к черту на кулички я точно не собирался. Далее шли несколько погребенных под песком египетских пирамид, один давно затерянный зиккурат в Южной Америке, два ирландских сида, непонятный курган где-то в Сибири, затонувшая пять тысяч лет назад подводная лодка какого-то давно сгинувшего народа и еще более древний алтарь в нынешней Центральной Африке. Времен мезозоя, кажется. Вслед за иномирным святилищем полетела подлодка, курган и все три пирамиды. Немного поколебавшись, я добавил к ним оба сида: если мне, британцу, предлагают такое — значит, передо мной особый случай и надеяться на легкую победу не приходится. А уж какие проклятия могли вешать архитекторы подобных местечек — мне было прекрасно известно.

Оставались зиккурат и древний алтарь. Тяжело вздохнув, я выбрал последнее: гулять так гулять. В конце концов, зиккурат мне тоже легкий не подсунут. И вообще, возможно, подвох в том, что строение из иного мира окажется самым легким… Насколько я знаю Игрока. Впрочем, это могло оказаться и не так, а проверять не хотелось.

Африка так Африка. Нужно было попытаться рассчитать, сколько еще времени понадобится четверке, чтобы выбраться за пределы Австралии и за это время узнать об этом древнем алтаре как можно больше. Вот и выходит, что мое же собственное обещание помочь им с первым этапом обернулось против меня же… Ну, в любом случае, у меня есть пара дней: провести ритуал раньше назначенного судьбой срока они точно не смогут.

Теперь остальные бумаги. Досье на ребят я мог изучить и позже, благо, я и так достаточно к ним приглядывался. А вот их маршрут и его ключевые моменты… Когда я вступлю в игру, я смогу помогать им строго по регламенту, между тем как моя личная жизнь и свобода, надо признать, сейчас зависят от того, как скоро и насколько успешно четверка справится со всеми своими миссиями и заданиями. Значит, нужно заранее, до того, как моя сольная партия начнется, оставить им как можно больше подсказок и лазеек разного рода и размера. Вот, например, следующий после Австралии этап… Ну, до этого было несложно догадаться. А вот еще следующий — интереснее. Итак, что тут у нас…

Я углубился в чтение. За окном вечерело, меня никто не беспокоил, и только когда в быстро наступающих сумерках начали меркнуть буквы на листах, я ненадолго оторвался для того, чтобы щелкнуть выключателем. То, что маги предпочитают использовать для освещения своего жилища свечи и хрустальные шары — такая же глупая выдумка, как то, что они живут в пещерах, едят летучих мышей и носят шляпы с острым верхом. Все маги, которых я знал, к большинству технических новинок относились более чем благосклонно и без электричества свою жизнь не мыслили. Я подумал, что совсем скоро мне предстоит расстаться со всеми этими удобствами — в Африке их явно не будет. Кстати, продуктами тоже стоит запастись, как и водой. Хотя бы одной фляжкой и парой сэндвичей — пока я не забыл заклинание копирования, этого должно хватить. Только вот сэндвичи пускай будут разные — иначе они мне просто в горло не полезут, ведь кто знает, сколько времени я так провожусь!

Дождь на улице давно стих, и я распахнул окно, впуская в кабинет вечернюю свежесть и запах озона. Сразу стало приятно и легко, будто мне предстояло вовсе не заточение где-то в глубинах каменного мешка, скованного десятками древнейших заклинаний, а легкая прогулка за город с корзинкой снеди. Постояв у окна пару долгих минут, я со вздохом вернулся за стол.

Большинство необходимой информации я уже усвоил, оставались детали. Я лениво пересматривал то, что уже прочитал, в уме подсчитывая шансы и вероятности всунуть в тот или иной этап игры свою подсказку — так, чтобы главные действующие лица на нее наткнулись. Выходило это плохо — я совсем не знал, на что может обратить или не обратить внимания четверка. Нет, стоит, непременно стоит прочитать их досье, причем внимательно… Также затрудняло дело то, что межмировая карта была составлена по скандинавской системе, изображавшей центром вселенной Мировое Древо Иггдрасиль. Мы, британцы, тоже порой рисуем это самое Древо, но совершенно иным образом, и исчисление по скандинавской системе оказалось для меня непривычным. Труднее всего было разобраться в самом начале, когда приходилось долго думать буквально над каждым дюймом карты. Потом дело пошло немного полегче, обрисовались какие-то общие контуры, но все равно старая привычка считать по британской системе доставляла сильное неудобство. Опять привычка. Возможно, некоторые из них пора бросить и забыть?

К тому моменту, как наступила ночь, я разобрал почти все бумаги из папки, сделал какие-то собственные заметки (на отдельных листах, а не тех, которые пришли мне от Игрока. Уж не знаю, поможет ли это скрыть мои мысли — особенно если вспомнить, что я теперь тоже участник игры — но попробовать определенно стоило) и допил весь графин морса. В голове мелькнула мысль, что стоит принести новый, но эта мысль оказалась забитой другой — о том, что в ближайшее время в кабинете не понадобится ни морс, ли какой-либо другой напиток. Поэтому я просто отставил все еще холодный (маленькая бытовая магия) и пустой графин на край стола и собрался выходить их кабинета, где (не считая нескольких перемещений в пространстве и измерении) провел практически весь день.

Внезапно на столе образовался какой-то небольшой, но явно зловредный вихрь. Черный, с золотыми молниями посередине, он разворачивался и раскрывался, точно скомканный бумажный лист. То, что это был портал, я сообразил почти сразу.

Графин на краю стола опасно качнулся, но удержался… А еще через несколько секунд полетел на пол, вытесненный появившимся из портала предметом. Я не без опаски подошел к столу.

На нем лежала моя собственная китайская шахматная доска, зеленая с кремовым. Поверх нее я увидел небольшой листочек бумаги, на котором, почерком Игрока, были написаны только два слова.

«Ты забыл».

V.

Я не смог удержаться от смешка. Как он рисуется, как же он рисуется… И ради чего? Неужели тоже привычка? Вот уж воистину ирония так ирония. Но доску я аккуратно вернул на полку, на которой она стояла до моего перемещения. В ближайшее время она мне, судя по всему, не понадобится. Вроде бы все… А, нет, еще нужно было убрать осколки безвинно погибшего графина. Можно было бы сходить за совком и щеточкой, но уже поздно, к тому же мелкие осколки все равно останутся. Нужно что-нибудь побыстрее. Трансмутация стекла в сухой лед была минутным делом, и уже совсем скоро от графина останется только лужа, которую нужно будет вытереть под утро, а сейчас — спать… Я вышел из кабинета, зевая и укоряя себя за то, что привыкаю использовать магию по всякому поводу. Может, стоило все-таки убрать все руками, в самом-то деле…

В доме было тихо. Я поглядел на висящие на стене часы. Половина второго. Конечно, она уже спит. Стараясь не шуметь, я прошел в спальню… Но она не спала. Точнее, она дремала, сидя в своем кресле. Она была в ночной рубашке и халате, в руках — какая-то книга… Я мельком взглянул на обложку — сборник сказок народов Европы. Как это похоже на мою жену… Я попытался вынуть томик из ее рук.

— Аа… Что такое? Это ты? — она приоткрыла глаза. — Еще не спишь?

— Как раз собирался ложиться, — я помог ей перебраться на кровать. — А ты вроде бы тоже засиделась, Чарли.

— Я не заметила, как прикорнула… — со вздохом посетовала она, покачав седыми кудрями. — Чем ты там таким занимался весь день? Ты куда-то уходил, если мне не померещилось?

— Я… Да, кое-что произошло, — скрывать от моей жены что-либо не имело смысла — лучше было сразу расколоться. — Не слишком приятное… Хотя поправимое, кажется. Я попытался вклиниться в очередную игру.

— Ох, Матонви. — Чарли снова вздохнула. — И охота тебе лезть к этим занудам!

— Вот и они сказали то же самое, — я медленно переоделся в пижаму. В последние сто-двести лет мои кости принялись сильно болеть по вечерам, даже страшно подумать, что с ними станет в сырой и холодной гробнице… Ну, или куда я там отправлюсь. — Они выдумали новое правило. Теперь тот из нас, кто вздумает помешать игре по их плану, становится сам ее участником.

— И ты… — Чарли прикрыла рот ладонью. — Матонви! И ты ничего не предпринял?!

— А что можно было предпринять? — я виновато развел руками. — Во-первых, все уже было решено, изменить что-то на такой стадии… Понимаешь сама. Во-вторых, я действительно влез в эту игру и спутал их планы.

— Да уж, — моя жена откинулась на подушку. — Ты вечно лезешь куда-нибудь, где тебя не ждут, и вечно путаешь чьи-то планы.

— И потом, родная, что значит — ничего не предпринял? — продолжал оправдываться я, вернувшись на кровать. — Я весь остаток дня штудировал всю доступную информацию по игре! Обдумывал, где расставить подсказки и ловушки, что сделать, чтобы облегчить и ускорить и путь центральных фигур игры… Проанализировал такую гору информации! Сделал поистине колоссальную работу!..

— Ладно, хватит хвастаться, — осадила меня Чарли. — Я и сама знаю, на что ты способен, если усядешься за что-нибудь. Ты лучше мне эти самые данные и детали перескажи — я-то тоже не дура, могу что-нибудь и посоветовать.

— Четверка. Как обычно. Один измененный… Додумались превратить в собаку динго, представляешь?

— Узнать бы, кто у нас такой затейник, да руки пообрывать… — благодушным тоном согласилась Чарли. — В наше-то время таких умников не было… Погоди, а почему именно в динго? Они что, в Австралии?

— Именно, — я тяжело вздохнул. — Как можно было до такого додуматься — не знаю, для этого точно нужно обладать нечеловеческой логикой. Логикой Высших… Все четверо — британцы, вот в чем загвоздка, Чарли!

— Стой, Матонви… — Чарли нахмурилась. — Я же тебя знаю. И, кажется, знаю, почему и зачем ты полез в эту игру… Антрум?

— Чарли… — я взмахнул руками. — Ты знаешь, что там было и как я отношусь к этому всему…

— Ты надеялся их руками — руками детей — исправить свои ошибки?! — Чарли чуть отодвинулась. — Матонви! Ты…

— Нет, — я скрипнул зубами и схватился за голову. — Прошу, хоть ты не обвиняй меня в этом. Мне достаточно обвинений Гортензии и Игрока. Я же не поставил их лицом к лицу с тварью. Я дал им все необходимое, чтобы они справились… У них все шансы…

— Сто? — коротко спросила Чарли.

— Что — сто? — не понял я.

— Шансов у них — сто? Или все-таки меньше.

— Меньше, — вынужден был признать я. — Ну так что ж ты хочешь — это же все-таки игра. Здесь всегда так.

— Ты считаешь это оправданием? — поразилась Чарли. — Матонви! Я и не знала, что ты стал таким циником!

— Это не цинизм. Ты просто не знаешь, что их ждало, если бы они прошли мимо Антрума. — возразил я.

— Уже на первом этапе их ждало что-то такое, что было опаснее и страшнее Антрума и твари?! — Чарли поглядела на меня с недоверием.

— Этот Антрум не так уж страшен, как ты думаешь, — махнул я плечом. — Я не могу в него вернуться не потому, что тварь сожрет меня или растерзает. Дело не в ней. Дело в гораздо более сильной магии. Но вот все те сонмы призраков, которые бродят там, под землей — на моей совести, пусть даже отчасти. И тут у меня вдруг выдается шанс все это исправить — как ты думаешь, что я должен сделать?

— Ну да… Пожалуй, ты прав… Если других путей действительно не было. Не было ведь? — Чарли строго поглядела на меня.

— Не было, не было. Я уже столько веков искал выход. Неужели бы я не нашел его, если бы он был?

— Да. Ты бы нашел, это точно. — Чарли потерла виски. — Принесли мои таблетки, пожалуйста.

— Сейчас, — я выскользнул из-под одеяла и направился к тумбочке. — Воды дать?

— Да, если не сложно, — благодарно кивнула мне жена.

Я наклонил графин — близнец того, недавно разбитого — и звякнул стаканом, наливая воду. Потом взял таблетки и поднес все это Чарли.

— Я достаточно много подсказок планирую оставить им, — заметил я, подождав, пока она допьет. — Игра, правда, задумывается масштабной… Как всегда, короче. Я вот все думаю, как оставить кое-что так, чтобы они это заметили…

— А сказать? — удивленно покосилась Чарли. — Или тут опять какие-то условия от Игрока и Гортензии?

— Именно, — я кивнул, возвращаясь в кровать. — Пока не пройду один этап — не смогу ничего сделать. Нужно как можно более всего заранее раскидать. Я этим и занимался…

— Ладно… — Чарли потушила ночник. — Давай уже спать. Поздно же. Если ты собираешься что-то делать, то тебе лучше выспаться.

— Да, это точно… — вздохнул я, устраиваясь поудобнее на подушке. — Это точно…

Я прикрыл глаза. Перед моим мысленным взорам снова встала межмировая карта маршрута игры. Как же хитро все спутано… Тут, пожалуй, даже хитрее, чем это бывает обычно. Вот что, например, сделать здесь? Или здесь? Нет, эти два интригана из космоса заварили такую кашу, что в этот раз расхлебывать придется, похоже, половником. А здесь что сделать, к примеру?..

— Погоди! — я резко подскочил на постели, хрустнув спиной. — Погоди, вот оно! Если только…

— Что такое, Матонви?! — от неожиданности Чарли тоже вздрогнула, испуганно взглянув на меня. — Чего ты кричишь?

— Я понял, как сделать так, чтобы все получилось! — мои руки дрожали. — Но… Но…

— Это стоит того, чтобы орать по ночам? — осведомилась Чарли.

— Стоит! — заверил я ее. — Вопрос вот в чем. Согласишься ли ты!

— Я?!! — поразилась Чарли. — Матонви, ты спятил? Ты хочешь еще и меня в это втравить?! Тебе мало того, что в этом участвуешь ты?!!

— Чарли… — я прижал руки к груди. — Мне нужна твоя помощь. Этим детям нужна твоя помощь. Ты же понимаешь…

— Понимаю, — вздохнула Чарли. — Чего я не понимаю — так это то, почему я стала твоей женой, Матонви.

— Но ты… Ты согласишься? Нужно будет кое-куда отправиться и там, дождаться, пока…

— Матонви. — жена взяла меня за руку. — Давай мы поговорим об этом утром. А? Я же спать хочу.

— Прости, — смутился я. — И правда, давай отложим это до утра. Спокойной ночи, Чарли.

— Спокойной ночи.

Я прикрыл глаз и постарался успокоиться.

Что мне предстоит завтра? Кто знает?..

Седрик. V

I.

Четвертый день ожидания был на исходе. Точнее, до окончательного заката солнца было еще далеко, но мы, измученные долгим бездействием, были рады и тому, то оно уже планируется. Все три предыдущих дня и первую половину этого мы провели однообразно: ели, пили, спали, беседовали на всевозможные темы и потихоньку готовились к ритуалу. Последнее касалось больше нас с Динго, и сейчас мы, чувствуя, что что-то очень важное уже совсем близко, были на взводе, но старались держать себя в руках (или в лапах, у кого что было). Я, старательно делая вид, что у меня сильный приступ лени, полусидел-полулежал на большом камне, возвышающемся над местностью метра на три-четыре. Динго был тут же, как обычно, положив голову на передние лапы и чуть приоткрыв рот. Уши его висели, говоря о том, что мой друг старается расслабиться, но то и дело подрагивали — это было знаком того, что получается у него скверно. Мы молча созерцали жаркое австралийское солнце, самым краешком своего диска уже касавшееся горизонта.

— Дик… — лениво окликнул я. Динго вздрогнул:

— С чего это ты вдруг решил обратиться ко мне именно так?

— Не знаю, — я сам удивился. — Случайно, кажется, вырвалось. Само собой как-то…

— Давно меня так никто не называл… — Динго со вздохом шевельнулся. — Ой, давно… Ну, если только Гортензию не считать.

— Да уж, — я помотал головой из стороны в сторону. — Скучно, Дик… Динго… Скучно-о-о…

— Инвентарь наготове? — поинтересовался в ответ мой друг.

— Само собой, — я махнул рукой куда-то вниз.

— Повторим правила ритуала? — предложил тогда пес. — Или достаточно уже вызубрили?

— Достаточно, Динго, достаточно… — я зевнул. Было и правда лениво до ужаса. Но это, конечно, не значило, что я не вскочил бы и не побежал бы хоть сейчас на край света, если бы там вдруг появилось какое-нибудь полезное и интересное занятие.

Но занятия не было, и мы продолжали лежать, до смерти замученные скукой и ничегонеделаньем.

Айлин с Падди, надо думать, испытывали точно те же самые чувства и ощущения, но точно этого сказать я не мог: они почему-то предпочитали чаще оставаться внизу, чем выходить на поверхность. Во всяком случае, сегодня они остались именно там. Но и там, внизу, делать (кроме еды, сна и разговоров) было ровным счетом нечего. В первый день после нашего знакомства с Томасом это можно было рассматривать как какой-то своего рода отдых от долгого пути, но уж слишком продолжительным он был. Или это мы привыкли быть более активными, деятельными?

Начало смеркаться. То есть это было заметно еще еле-еле, тем более что ночи здесь достаточно светлые. И вообще, природа красивая. Нельзя сказать, чтобы я был очень рад нашим злоключениям, но Австралия мне все равно нравится. Как и нравится компания, в которой я нахожусь, да и вообще… Нельзя отрицать очевидных плюсов. Но вернемся к моей мысли — начало смеркаться.

Солнце ползло к горизонту так медленно, будто и ему тоже было лень. Может быть, мы бы не ныли так сейчас, если бы не это ожидание… Ожидание непонятно чего.

— Динго… — снова окликнул я друга, нарушив гнетущую тишину (брошенный прииск был так тих, как только может быть тихо место, где людей не было уже полтораста лет. Ну, не считая нас). — А я только сейчас понял, что ничего о тебе не знаю.

— Ты чего это? — удивился тот. — Как это?

— Да очень просто. Кем ты был до того, как превратился? Чем занимался? Где жил?

— Ну, если так, то я тоже о вас троих не очень много знаю… — сказал Динго. — Может быть, потому, что это не так уж и интересно, особенно на фоне того, что происходит с нами сейчас? — он помолчал полминуты, потом зевнул. — Кем я был… Да обычным подростком. Ходил в школу. Слушал музыку, катался на скейте… Интересно, смогу я сейчас удержатся на скейте? На своих-то четырех… Думаю, соскользну.

Я хихикнул.

— Вот-вот. — Динго продолжил. — Из Хемпшира я. Если еще точнее — из Винчестера.

— Я как-то бывал там, проездом. Красивый город… — я прикрыл глаза. — Старый, вроде бы?

— Еще римляне строили. — Динго говорил с такой гордостью, будто он тоже входил в число этих самых римлян. — Интересно, что там сейчас творится?.. Я имею в виду, у меня дома.

— Эта пещера всё равно древнее и твоего Винчестера, и моего Хаверфордуэста. — я поморгал, стряхивая с глаза какую-то залетевшую в него соринку. — А что творится у тебя — я бы тоже хотел знать, но… Ты ведь исчез из дома уже два-три месяца назад? Я думаю…

— Так в том-то и дело!! — Динго перебил меня, вскинув голову (его уши резко взметнулись вверх и встали торчком). — Понимаешь, Рик… Я думаю… Есть такая мысль, что я не исчез из дома! На самом деле! Что я там остался!

— Как это? — теперь удивился я. — В том смысле, что ты на самом деле спишь, что ли? Ну уж нет, кто-кто, а я точно не сон.

— Да нет! — Динго ударил лапой по земле. — Мое тело осталось! Я-то ведь там был человеком, а здесь стал псом! Понимаешь, ну?

— Погоди-ка… — до меня начало доходить. — Ты хочешь сказать, что…

— Да!! — Динго часто закивал. — Я думаю, что там — в Англии — осталось моё тело! И в него, скорее всего, вселился дух того динго, который жил в этом, моем нынешнем теле, до меня! Потому мне и интересно, каких же дел он там наделал!

— Действительно… — я задумался. — Погоди, а если в том теле вообще никакого духа не осталось — ни твоего, ни собачьего? То есть, там, в Англии, ты просто умер? А?

— Н-не думаю, — после небольшой паузы помотал головой мой друг. — Гортензия говорила, что может превратить меня обратно. А если бы то тело умерло, оно бы уже было похоронено. Не то чтобы это могло помешать Гортензии, но все-таки что-то тут не так.

— Дела… — я почесал в затылке, обдумывая все, что сказал Динго. — Слушай. Ты вот так не хотел превращаться обратно в себя, а…

— Даже не уговаривай! — твердо отрезал пес. — Не буду!

— Можно подумать, я предлагаю… — я удивленно поглядел на него, но он был суров и непреклонен. — Нет, я о другом… Ведь если ты таким и останешься — ты не сможешь вернуться в свою семью. Ты про это думал?

— Думал, — угрюмо сказал Динго. — Думал… Почему не смогу? Теперь, когда говорить я могу спокойно, кто мне помешает пойти и…

— Инфаркт? — задумчиво предположил я.

— Чего? — не понял Динго.

— Инфаркт, говорю. Это у нас-то еще хватило выдержки не убежать, когда ты в первый раз заговорил. И это после встречи с Игроком, с теми демонами, недели в джунглях… А твои родители? Представь, что к тебе заявляется говорящий пес и втирает тебе, что он твой сын, а тот, кто последние три месяца выдавал себя за такового — просто самозванец. Каково, а?

— Да, ты прав. — Динго покивал. — Но, если мы выберемся отсюда и попадем в Европу, у меня точно будет время, чтобы все обдумать и спланировать. Нужно будет как-то постепенно… Но я обязательно наведаюсь к себе домой, как смогу.

Мы снова замолчали. Не знаю, о чем сейчас думал Динго, а я — о своих родителях. Им лучше: они просто-напросто забыли о моем существовании. Но… Как это отразится на моей жизни? То есть, когда они сами все вспомнят (а я надеялся, что они действительно вспомнят, если мы пройдет эту дурацкую игру и я доберусь до дома), не возникнет ли у них вопрос: где это я пропадал такую уйму времени? Не рассказывать же им правду… И потом: за это время они уж точно выкинули все вещи из моей комнаты, удивляясь, что все это барахло делает у них в доме и как они этого раньше не замечали. Или здесь тоже какой-то особый секрет?

— Солнце, ну когда же ты уже сядешь… — пробормотал вконец измученный Динго. Я поддержал его кивком головы:

— Пора бы уже, это точно. Хотя гляди — осталось не так уж и много.

— Это радует. — Динго посмотрел в сторону входа в пещеры. — Сколько там у нас будет времени от окончательного захода до начала ритуала? Ох, как же это время тянется-я-я…

— Ничего, — успокоил я друга. — В это время нам скучать уж точно не придется.

II.

Солнце, в конце концов, закатилось. Изможденные долгим ожиданием, мы с другом расценили это как открытый сигнал и вскочили, только последний луч успел скрыться за горизонтом. Динго отряхнулся по-собачьи — всем телом — и проговорил:

— Ну?.. Пора бы и начинать.

— Тоже не терпится… — даже не спросил, а констатировал я.

— Конечно, не терпится, — нервно мотнул головой Динго. — Хочется поскорее разделаться с этой дрянью.

— Боишься? — поинтересовался я.

— Не то чтобы сильно… Но есть немного, — признался Динго, глядя на вход в пещеры.

— Я тоже… — видя, что никто не стремится к нам подойти, я снова сел. — Рано мы вскочили, рано…

— Еще ждать?! — возмутился Динго, но совершенно напрасно. Не успел он договорить, как в темноте пещеры что-то шевельнулось, и Томас выбрался наружу. Не знаю уж, прикидывался он или действительно спотыкался пару раз, обходя крупные булыжники. По идее, мы сами видели и как он изменяет форму, превращаясь в дым, и как парит в нескольких сантиметрах над землей, да и сквозь стены он проходит явно должен. Но кто знает: вдруг все это не работает вне пещеры, ослабевая даже при закатившемся солнце.

— Ждете? — весело сказал Томас, подходя к нам.

— Издеваешься? — Динго лег и покосился на него. — Мы здесь почти весь день прокисли.

— Ну, уж я-то точно ждал дольше, — справедливо заметил призрак.

— Извини, — смутился Динго. — Начинаем, как говорили?

Томас кивнул… И мы начали.

Конечно, до непосредственного начала ритуала оставалась еще уйма времени. Но делать нам было чего. Перво-наперво мы расчистили площадку перед входом. Не знаю уж, почему мы не сделали это раньше… Но сейчас мы напряглись и оттащили в сторону все ветки и камешки, отмели пыль и колючки. Ни Томас, только наблюдавший за нами со стороны, ни мы сами так и не смогли сообразить, зачем это нужно — остальной ритуал не вязался с этим. Но причин не доверять мистеру Друрбину, составлявшему книгу, у нас не было. Возможно, на месте действия должно было находиться как можно меньше посторонних деталей и всего такого, а возможно, и еще что-нибудь. Не суть.

Когда мы уже заканчивали расчистку площадки, из пещеры появились Айлин и Падди, тащившие часть необходимой для ритуала магической мишуры: Падди нес три небольших каменных столбика, а Айлин — еще один такой же столбик и небольшую замысловатого вида кубическую коробочку. Что в ней находилось — мы не знали, но ее заготовил еще сам мистер Друрбин, в те незапамятные времена, когда он жил здесь (до сих пор в голове не умещается, как это он так умудрился). С тех пор она хранилась где-то в том самом алтаре, из которого и сбежала тварь, а местные аборигены — сначала живьем, а позже в виде призраков — благоговейно хранили и саму коробочку, и легенду о том, зачем она нужна. Надо сказать, что после физической смерти и воплощения в виде духов большинство из них поняло все свои ошибки и твари больше не поклонялось, ну а через пару столетий блужданий по пещерам от демонопоклонничества отвернулись даже самые стойкие его приверженцы.

Вывалив весь реквизит перед нами, носильщики отдышались.

— Как вы тут? — выдохнула, наконец, Айлин. — Не померли со скуки?

— Как видишь, — махнул лапой Динго. — Хотя такая опасность и была.

— Тогда мы за остальным. — Падди направился обратно в пещеру, Айлин — за ним.

— Вот это трудолюбие, — почесал я в затылке. — Я и не знал.

— Вряд ли все до только в трудолюбии, — тихо усмехнулся Томас. — Скорее, кое-кому хочется опять остаться наедине… Впрочем, это не мое дело. Пора устанавливать столбики.

Это оказалось не самым легким занятием. Обелиски, даром что маленькие и древние, оказались той еще ловушкой. Мало было установить их по углам образовавшейся прямоугольной площадки — нужно было еще и активировать в лучших традициях фильмов про Индиану Джонса и схожих компьютерных игр. То есть, столбики были прямо-таки усеяны колечками, кнопками и еле заметными стерженьками.

— Интересно, как это Айлин с Падди ничего этого не задели, пока несли? — проворчал Динго, лапой трогая кнопку на камне. Она загорелась легким голубоватым светом, но зато такая же на столбце в противоположном углу — погасла.

— Может быть, они работают только тут? — предположил я, поворачивая кольцо. Так, одна «лампочка» зажглась, вторая, третья… Ну вот. Я провернул кольцо слишком далеко, и все три снова погасли.

— Именно, — подтвердил Томас. Он, как и раньше, ничего не трогал, только пристально смотрел на столбики, что-то соображая. — Их заряжают звезды. Попробуй вот этот рычаг.

— Звезды… — я озадаченно почесал в затылке. — Слушай, Том, а если… Если сейчас тучи налетят? И созвездия не будет видно? Это сможет нам помешать? Что тогда делать?

— Не знаю… — Томас развел руками. — Скорее всего, тогда придется ждать еще тысячи лет, когда шанс провести ритуал по всем правилам представится снова. То есть, скорее всего, вечность. Но, по счастью, все свидетельства говорят о том, что до сих пор все такие ночи были совершенно безоблачными. Рычаг-то повернул?

— Сейчас, — опомнился я. — Сейчас.

Результат оказался положительным — загорелись навершия всех четырех столбцов. В середине все уже горело — пока я рассуждал, Динго времени зря не терял. Оставалось несколько окошек-кнопок снизу.

— Система… — бормотал пес. — Тут должна быть какая-то система…

— Она есть, только достаточно сложная, — кивнул Томас. — Объяснять долго, сейчас нет времени. Просто нажми вот сюда и тогда все должно быть…

— Готово! — закончил Динго, нажав носом указанную кнопку. — Отлично!

Все четыре обелиска сияли, что твои новогодние елки. Если отойти в сторону и немного расфокусировать зрение, то можно было увидеть, как прозрачные голубоватые линии льются изо всех этих отверстий, соединяясь в один большой купол-сетку. Ловушку, способную впустить в себя тварь и запереть внутри, лишив сил. Если Томас не ошибся и столбы и правда работают от звезд, то, видимо, созвездие Гончих Псов Пса, чужеродное для этого неба, служит им особой, наимощнейшей батарейкой. Вот, кажется, я начинаю кое-что в этом всем понимать.

— Теперь — шкатулка, — скомандовал Томас, по-прежнему не двигаясь с места. Я осторожно, с заметным уважением подхватил до сих пор стоявшую чуть в стороне коробочку и понес ее к центру площадки.

— Напомни еще раз: надо совсем точно или можно приблизительно? — осведомился я, выбирая место для куба.

— Можно и приблизительно… — призрак внимательно следил за всеми моими действиями, да и Динго от него не отставал.

— Хорошо… — я наклонился и установил коробочку там, где, по моим прикидкам был центр (ну, или, по крайней мере, близкая к нему точка). Теперь открыть… Я, чуть дыша, ногтем поддел тугую крышечку куба, потянул и… Скривился.

— Дохлая мышь?!! — пораженно уставился на меня подбежавший и заглянувший внутрь Динго. — Дохлая летучая мышь?!!

— Высушенная и забальзамированная, — поправил Томас. — Ей должно быть не меньше лет, чем книге и алтарю.

— Но зачем?! — ужаснулся я, представив себе реальный возраст древней мыши. — Зачем было мумифицировать ее, класть в эту шкатулку и хранить все это время?! Или она…

— Ну… — Томас пожал прозрачными плечами. — Тварь же нужно чем-то приманивать. Демоны чувствуют смерть, чувствуют трупы… А в этой крохе за тысячелетия накопилось столько некротической энергии… Мышь, скорее всего, самая обыкновенная… А вот коробочка — наверняка особенная.

— Да… — выдохнул Динго, еще раз обводя взглядом всю конструкцию. — Вот она — магия в чистом виде!

III.

Пока мы возились со столбиками, стемнело окончательно. Звезды светили ярко, прорывая черную ткань неба, а вот луны видно не было. Я даже удивился: до сих пор как-то думалось, что всякие ритуалы и колдовские штучки положено проводить при полной луне. Но когда я высказал эту мысль вслух, Томас заметил:

— Я не знаю точно, но, по-моему, при луне проводятся как раз самые темные ритуалы, ритуалы зла. У нас же напротив, изгнание демона. Поэтому луны на всякий случай не должно быть вовсе — она слишком лояльна ко злу.

— А-а… — я не совсем понял, но кивнул, чтобы не отвлекаться.

— Времени еще много? — спросил Динго, присев на землю.

— Не очень… — Томас нахмурился. — Уже скоро… Скоро тварь появится. Да где же они там?

— Скорее бы… — покачал я головой, — Чтобы уже не волноваться…

— Глядите! — не сказал, а почти гавкнул Динго (надо же, получилось. Раньше мой друг, как ни старался, лаять не мог). — Глядите, наверх! Начинается! Сейчас все начинается…

Я посмотрел на небо. Там, со странным, мистическим, сиянием, что-то происходило. Созвездия как бы плавились, дробились, меняли форму, превращаясь в совершенно другие. Вот они изогнулись, дернулись и легли в причудливую фигуру…

— Гончие псы… — выдохнул Томас. — Вот они, Гончие псы…

— Интересно, что сейчас думают люди, наблюдающие все это из разных мест Австралии? — нервно ухмыльнулся я.

— По-моему, ничего… — Томас шарил глазами по небосводу, рассматривая звезды. — Кажется, это видно не отовсюду.

— Что же… Тогда нам очень повезло, — заметил Динго. — Рик, кстати. Что там с твоей душой зверя? Не проявляется?

— Ты думаешь, должна уже сейчас? — засомневался я.

— Да пора бы… Ну так где там эти двое? — возмутился пес. — Сейчас все пропустим, что только можно!

— Погоди… Кто там идет? Не они? — пригляделся я, заметив какое-то шевеление в глубине пещеры.

— А кто еще это может быть? — встал Динго, но вдруг ощерился и резко отпрыгнул в сторону:

— Назад! Это она! Это тварь!

— Уже?! — Томас схватил меня за руку (странно было ощущать прикосновение призрака: будто холодный туман, материальный и нематериальный одновременно) и оттащил подальше. — Так скоро? Вот черт… И где же их там носит? Надеюсь, она не загрызла их?

— Она сейчас должна была идти сюда, ни на что не отвлекаясь… Если я что-то понял во всем этом, — заметил Динго. — И действительно — прет как танк, даже на нас внимания не обращает.

— Как кто? — сощурился Томас, но Динго только хвостом махнул, скорее нервно, чем радостно:

— Забудь!

Тварь вытаскивала из пещеры свое гигантское тело. Тот дракон-крокодил, которого я видел на картинке, сейчас, рядом с живым демоническим существом, казался не более чем детским рисунком в альбоме. Запах, разлившийся в воздухе, был ни с чем не сравнимым смрадом, отдающим оттенками затхлости, сырости и еще чего-то неуловимо змеиного. Мне вдруг стало жалко Динго — он-то ведь чувствует все это намного сильнее! Я обернулся на друга — так и правда сидел на земле с круглыми глазами и неловко старался рыжей когтистой лапой закрыть нос. Он что-то бормотал про себя, но тихо, и я разобрал только слово «жуть».

Тварь, тем временем, протиснулась на площадку, под светящийся купол, и наклонилась над шкатулкой. Та и так не отличалась особо крупными размерами (много ли нужно места, чтобы вместить маленький трупик грызуна?), ну а так, рядом с тварью, казалось и вовсе песчинкой. Что сделала тварь дальше — я не знаю, но она точно не съела содержимое коробочки. Было такое ощущение, будто она слизала черным языком что-то, витающее над ней. Что-то невидимое, аморфное. Что там такое сохраняла коробочка?

— Погодите-ка… Вот они! — Динго разжал нос и метнулся вперед, не зная, что предпринять: подходить к твари было опасно, смертельно опасно, но Падди и Айлин были уже совсем близко, выходили из пещеры, почему-то совсем не видя черной туши впереди.

Тварь тоже заметила их и метнулась, наконец, обратив на себя их внимание. Они отшатнулись назад, Падди чуть не выронил то, что нес в руках… Но тварь неожиданно наткнулась на невидимую стенку, и ее отшвырнуло назад. Точно. Купол.

— Вперед! — скомандовал Динго, и мы бросились к друзьям. — Только в купол не заходите, чтобы даже палец не попал! Там оно!

— Вот она какая… — только и пробормотала Айлин, когда мы подбежали, а Падди вывалил нам свой груз и спросил:

— Нам назад в пещеру или как?

— Лучше тут постойте, только в стороне, — заметил Томас. — Если ритуал вдруг сорвется, если что-то пойдет не так… В пещерах может быть опасно, а здесь тварь вас не заметит, если вы отойдете подальше.

— Если сорвется? — глаза Айлин расширились. — Но…

Я не стал слушать их разговор, а подхватил то, что принесли они с Падди — груду разукрашенных черепов — и понес их к куполу. Их следовало расставить ровно по кругу, усиливая защиту. Чьи это черепа — я не знал, но догадывался, что абы кому охранять тварь мистер Друрбин так просто не доверил бы. На черепушках были вырезаны такие-то знаки, а прорези — заполнены краской. По мере того, как я ставил их на места (даже не знаю, как я угадывал, но я точно уверен, что ставил черепа точно туда, куда нужно было — видимо, мной кто-то руководил), тварь шипела и щерилась жутким ртом. Она не отводила от меня взгляда, и, видя перед собой ее желтые глаза с розовой тонкой обводкой, я вспомнил свои мысли в тот момент, когда я видел ее изображение в книге. Теперь-то, когда я знаю, что нужно делать, все значительно понятнее.

— Где они? — подбежал Динго (тварь зашипела и на него). — У тебя?

— Кто? — не сразу сообразил я.

— Кинжалы! — хвост Динго нетерпеливо бил по его бедрам. — Быстрее! Кто знает, сколько у нас осталось времени?

— Вон они! — указал я рукой. — Там, где их Падди положил.

— Побежали! — Динго метнулся туда, где лежали два старых узорных кинжала — последний реквизит, необходимый для проведения ритуала изгнания. Попутно он быстро и отрывисто бросил Томасу:

— Начинай!

— Хорошо, — серьезно кивнул призрак, и, еще раз обернувшись на все еще стоящих тут Падди и Айлин, повторил:

— Вы бы все-таки отошли подальше.

И он начал.

Когда я услышал песнопение, исходившее от призрака, я сначала испугался, что что-то пошло не так. Голос, которым пел Том, был не его голосом. Звук был чрезвычайно тонким и высоким, ни на что не похожим, близким к ультразвуку. Динго аж выронил кинжал:

— Ну и как мне так что-то делать?

— Подожди секундочку, я пока только зову других. Сами заклинания начнутся потом, они намного тише. — как у Томаса получилось говорить и завывать одновременно, я так и не понял, но почти в этот самый момент откуда-то из-под земли полезли… Призраки. Ну да. А кого я, собственно, ждал? Их было столько, что Томас мгновенно затерялся в их толпе. Это он что же, всех, кто был, сюда вывел? Не исключено…

— Сейчас… — Динго замер, напрягшись. — Сейчас они начнут…

И они действительно начали. Часть призраков — меньшая, среди которых был и Томас, завели какую-то песню, но дейтсвительно тише, чем та, которой он их всех сюда призывал. Другая же часть влетела под купол, как-то уместившись там, и набрасилась на тварь. Краткий, пронзительно краткий миг схватки — и вот они уже все навалились на дракона, не могущего двинуться. Правда, как я подозревал, долго держать его они не смогут.

— Боишься? — покосился на меня Динго.

— В меру… — признался я.

— Тогда пошли. — и он схватил пастью кинжал.

IV.

Я подхватил свой и двинулся следом. На самом деле мне было очень даже страшно: хоть призраки и сдерживали тварь, войти в купол, где сидит этакая махина, было не так-то просто. Но отступать было поздно, и я, стараясь, чтобы колени дрожали как можно меньше, приблизился к магическому покрытию. Песнопения призраков мешали твари сконцентрироваться, мешали сбросить с себя тех, кто ее держал. При мысли о том, что мне сейчас предстоит сделать, меня передернуло, но я не подал виду и, собравшись с духом, шагнул под купол — в унисон с Динго.

Странное дело, но только я оказался внутри — весь страх куда-то испарился. Осталась только веселая уверенность в том, что сейчас все получится и все выйдет лучшим образом. Очень странно. Может быть, это наконец подключилось таинственное зелье мистера Друрбина? Скорее всего, другого объяснения я не видел.

— Давай… — прошипел Динго, сжимая свой кинжал в зубах. — На счет три…

— Хорошо, — я наклонился над тушей. — Раз, два… Три… Начали!

Кинжал коснулся кожи твари. Та рванулась в сторону, будто лезвие было раскаленным. А ведь я даже разрез не сделал.

— Не отвлекаемся, — пробормотал я, проводя первую линию. Несколько дней зубрежки даром не прошли, и линии узора сильно впечатались в мою память — не ошибешься. Сначала вверх, потом вот сюда…

Тварь вырывалась и хрипела, как контуженый птеродактиль. Понятное дело — кому же понравится, когда с тобой такое творят. Ничего, потерпит. Заслужила.

У Динго получалось хуже, чем у меня — зубами держать кинжал явно было неудобно. Но помогать было нельзя — каждый должен был вырезать свою половину сам, да и мне самому было не до того — лезвие соскакивало с гладкой чешуйчатой кожи твари, скрипело.

В целом картина должна была представлять собой что-то вроде одного из тех узоров-шрифтов из книги. Может быть, немного попроще и не так сильно изгибающийся. Когда что что-то уже начало вырисовываться, тварь тряхнула мощной шеей (а «рисовали» мы именно на ней) и резко оттолкнула нас обоих в сторону.

— Держите крепче! — пропыхтел мокрый от пота Динго, подхватывая кинжал и снова бросаясь на монстра. Пения Томаса и его товарищей за пределами купола чуть усилились, а те призраки, что держали тварь — как будто набухли, потяжелели. Тварь еще пару раз дернулась и затихла, прикрыв глаза. Вряд ли она смирилась со своей участью, скорее, просто выжидала.

— Возвращаемся к работе… — скомандовал мне друг. Я продолжил чертить. Уже скоро узор на шее был завершен, и я перевел дух — надо было подождать, пока Динго закончит свою часть работы. Потом надо было перейти на голову, но слишком отставать друг от друга было опасно — узор мог сработать не так. Интересно, подумал я, тварь что-то чувствует — или эти кинжалы ей что колючки репейника? Но потом я вспомнил, как она дернулась при первом прикосновении. Сам металл, может быть, демону и нипочем, а вот магия, которая в нем заключена — очень даже неприятна, раз поражает такими разрядами.

Попытавшись стереть о лба катящийся градом пот, я вздрогнул: мне неожиданно показалось, что я коснулся кожи не своей родной рукой, а какой-то жесткой щеткой. Я перевел недоуменный взгляд на свои руки и чуть не закричал: они были покрыты жесткой колючей шерстью, даже скорее щетиной, а из пальцев торчали острые когти. Я моргнул, а когда открыл глаза снова, все было в норме. Наваждение исчезло. Ну, мистер Друрбин, ну, затейник…

— Душа зверя… — пробормотал я. Динго удивленно посмотрел на меня, но я лишь махнул на него рукой: мол, не отвлекайся. Мне и самому пора было снова браться за кинжал: Динго тоже закончил вырезать твари магические узоры на шее.

Твари по-прежнему активно не нравилось то, что мы с ней делаем. Хвост ее метался из стороны в сторону, белесое месиво, в которое слились призраки, трепыхалось и колыхалась, вспучиваясь волнами, да и вообще на голове вырезать было сложнее: во-первых, она была не такая ровная, как шея, а во-вторых, пугала близость пасти с огромными и необычайно острыми зубами. Только бы призраки не подвели… Но пока, даже не смотря на легкие колебания гигантской головы монстра, все шло более-менее терпимо: видимо, мы уже начали привыкать к своему творческому занятию. Мы без особых проблем прочертили последние линии узора, которые засветились все тем же синеватым светом. Тварь открыла желтые глаза и издала долгий, страшный вопль-вой — видимо, уже поняла, что ей конец. Нам же предстояло самое ответственное. И самое неприятное. Одно дело — выцарапывать что-то на твердой, как покрышка, чешуе, и совсем другое…

— Готов? — спросил я у Динго. Тот утвердительно кивнул, не выпуская кинжал из зубастой пасти. В этот момент он выглядел угрожающе: брови нахмурены, изо рта капает слюна, глаза горят решимостью. Мы оба примерились — и с размаху вонзили свои кинжалы в то единственное, что было у монстра не черным. В ярко-желтые глаза с тонкой обводкой из розовой кожи.

После этого продержались мы не больше секунды. Нас просто отбросило в разные стороны волной, будто бы взрывной, вышвырнув из магического купола, который уже гас (созвездие Гончих псов покидало небо, медленно переплавляясь с местные созвездия) и стукнув головой о какие-то камни позади. Призраки тоже взлетели, но вверх, и мне пришла в голову мысль, что они похожи на стаю белых ворон. Белых прозрачных ворон. Никаких человеческих фигур в этом клубке эктоплазмы тогда уж точно нельзя было разобрать. А еще через секунду нас, и так стукнутых, добило жутким, нечеловечески страшным, поистине неземным воем — воем умирающей твари. Я тяжело вздохнул — и отключился, понадеявшись на то, что проснусь еще на этом свете.

На самом деле очнулся я минут через десять. Рядом со мной тихо стонал Динго, сверху стояли встревоженные Айлин и Падди, и… Больше никого. Совсем пусто и довольно тихо — как тогда, когда мы только-только вошли в этот городок, только тогда был вечер, а сейчас стояла глубокая ночь.

— Ну как, пришел в себе после контузии? — осведомился Падди.

— Где… Кто? Где тварь, где Том? — пробормотал я, садясь и ощупывая голову — шишка вырисовывалась знатная.

— Никого нет, все исчезли. И тварь, и призраки, — пояснила Айлин. — Почти сразу, как вас выбросило. Мы стояли далеко, нас не задело. Тварь как будто сгорела, вспыхнула и исчезла. А еще через секунду исчезли и призраки. Том повернулся ко мне, хотел что-то сказать, но не успел.

— Надеюсь, он там, куда стремился, — вздохнул я, окончательно приходя в себя.

— Судя по выражению его лица — он был очень даже доволен. — Айлин тоже улыбнулась. — У вас получилось, ребята! Получилось! Вы молодцы! Вы уничтожили тварь!

— При чем тут мы, — лениво отозвался Динго. — Это все пророчество, так должно было случиться.

— И эликсир мистера Друрбина. Он здорово помог, — добавил я, вспоминая свои собственные ладони, наполовину превратившиеся в звериные лапы. Интересно, они на самом деле менялись, или мне это только почудилось?

— Да вы, вы это! — настаивала Айлин. — Без вас никакие пророчества и никакие эликсиры не помогли бы! Вы нашли в себе смелость шагнуть в клетку к этой страхолюдине и сделать все, что требовалось! Вы и только вы уничтожили ее.

— Кстати… — Динго поглядел вокруг. — Рик, твой мистер Друрбин обещал, что выведет нас отсюда, когда мы освободим призраков. А мы пока еще здесь. Либо мы что-то сделали не так, либо же он был с тобой не совсем честен.

— Все нормально, — устало махнул я рукой. — Никто не говорил, что он сделает это в ту же секунду. Давайте дождемся хотя бы утра… И вообще, книга здесь? Я могу связаться с ним через книгу.

— Да, вон, у камня лежит, — кинул Падди. — Мы ее еще вчера сюда вынесли, помнишь? Думаю, мы можем оставить ее себе. Как трофей.

— Уже позавчера, — заметил я. — Вот утром и попытаюсь…

— А почему утром, а не сейчас? — возразил Падди.

— Потому что сейчас я собираюсь поспать! — отрезал я. — Прямо здесь и сейчас. Я хоть и маялся дурью весь день, но этот ритуал действительно сильно вымотал меня. А если мы завтра попадем в городок, силы нам еще понадобятся.

Сказав это, я закрыл глаза и откинулся прямо на жесткий камень, давая понять, что разговор окончен — я хотел спать.

V.

Не знаю точно, сколько я проспал, но проснулся я уже днем. Светило яркое австралийское солнце, друзья сопели рядом, и, когда я попытался встать (шишка на затылке неприятно саднила), Динго сонно пробормотал что-то вроде «Не мешай». Я и не думал никому мешать. Я с удовольствием потянулся, разминая затекшие за ночь конечности, и пошел к лежащей чуть в стороне магической книге. Попытаться связаться с мистером Друрбином так же, как и в первый раз? Почему бы и нет. Я раскрыл пыльный фолиант (в свете солнца было видно, какой он старый) и быстро нашел нужную мне страницу с орнаментом-лабиринтом. Попытался вглядеться в него…

— Не меня ищешь? — усмехнулся сзади уже знакомый голос. Я недоуменно обернулся. Старый маг стоял сзади и с усмешкой глядел на меня.

— Не ожидал? — в глазах мистера Друрбина мелькали смешинки.

— Вы кто? — раздался откуда-то сбоку голос донельзя сонного, но удивленно-настороженного Динго.

— Так вот ты, значит, какой, Дик Бинго… — оценил мистер Друрбин. — Слышал, слышал. Я же — тот, кто написал этот вот труд, — он указал на раскрытый фолиант в моих руках, — А также немного посодействовал вам в вашем вчерашнем свершении.

— Так вы — мистер Друрбин? — сообразил Динго, просыпаясь и оглядывая мага.

— Надо же, даже запомнили фамилию! — умилился маг. — Да, это я. Будите остальных, нам есть о чем поговорить, ребята.

Мы с Динго удивленно переглянулись, но возражать не стали. Айлин и Падди уже и сами просыпались, разбуженные громким разговором. Знакомство прошло быстро, и мы все, устроившись прямо на земле, перешли к самой важной части нашего разговора.

— Итак… — мистер Друрбин оглядел всех нас, вперивших в него свои взгляды. — Когда я переместил одного из вас к себе в кабинет и посвятил в кое-какие тайны относительно всего, что с вами произошло, я планировал, что буду помогать вам в вашем путешествии и дальше. Но кое-какие силы — я не буду называть имен, но вдруг вы сами догадаетесь — решили иначе.

— Вы не выведете нас к людям? — испуганно спросила Айлин.

— Выведу. Все изменения касаются моей будущей помощи вам в ваших будущих же миссиях.

— А что с ними не так? — поинтересовался я. Мне всегда не нравилось, если что-то шло не по плану, а уж в нашем случае это просто вопрос жизни и смерти.

— У меня будут… Короче, свои условия. Я не смогу помогать вам так просто. Лучше не спрашивайте, меньше знаете — крепче спите, — пожал плечами мистер Друрбин. — Но я буду делать все возможное, чтобы давать вам передышку как можно чаще. Не всегда я буду делать это лично, поэтому обращайте внимание на восьмиконечную звезду.

— На восьмиконечную звезду? — я прищурился. — Но при чем тут…

— Говорю же: я не всегда буду помогать вам сам. Возможно, я буду помогать вам через что-то или через кого-то, — пояснил маг. — И, чтобы вы могли понять, где мое послание, а где нет — я буду помечать все свои подсказки восьмиконечной звездой. Чтобы вы не ошиблись и не промахнулись.

— Хорошо… — кивнул Падди, что-то прикидывая. — Но всего один вопрос… Зачем это вам?

— Вы мне нравитесь, — и глазом не моргнул мистер Друрбин. — У вас очень слаженная и дружная команда, редко такую встретишь. Кроме того, я вам благодарен за изгнание твари. Дело в том, что эта пещера со всеми ее призраками была моим больным местом долгие годы, но изгнать тварь сам я не мой. Вы оказали мне огромную услугу. И не отпирайтесь: хоть я и помог вам, основную работу вы сделали сами. Все четверо — вы ведь тоже помогали… И физически, и морально, — он повернулся к Айлин и Падди.

— Так мы все правильно сделали? — спросил Динго, настороженно подняв уши. — Нигде ничего не напутали?

— Все верно. Призраки нашли покой, — мистер Друрбин покивал. — К сожалению, я не могу устроить вам очную ставку с вашим другом Томасом, но, я уверен, если бы это было возможно — он бы тоже горячо поблагодарил вас. Ну а тварь вернулась туда, откуда когда-то вышла. Я думаю, что она не выйдет оттуда максимально долго… А если все-таки когда-нибудь она вернется сюда — я найду верный способ скрыть городок со всей пещерой от человеческого взгляда, чтобы ни одна живая душа больше не стала ее жертвой.

— Да будет так… — подытожил Динго. — Однако что же нам делать сейчас?

— Как что? Собираться, — мистер Друрбин пожал плечами и встал. — Завтракать, укладывать рюкзаки. И выходить. Вы же хотите попасть к людям, в лоно цивилизации?

— Хотим, конечно… — осторожно спросила Айлин. — Но вы же вроде бы обещали…

— Доставить вас туда? Конечно, я выполню свое обещание, — кивнул мистер Друрбин. — Но я не собирался вас туда телепортировать или что-то в этом роде. Просто идите, как вы шли раньше. Даже не так важно, в какую сторону. Так или иначе, в течение суток вы окажетесь в окрестностях городка, из которого и вышли. Милое местечко… Я там когда-то бывал, — он вздохнул. — Тогда там располагалось совсем другое поселение, и жили совсем другие люди… Но местечко было такое же тихое, сонное и уютное, как сейчас. И кроликов там было ровно столько же. Вот уж воистину — люди приходят и уходят, а кролики остаются…

Мы встали, ожидая конца разговора.

— Да, — маг оглядел нас всех. — В общем, собирайтесь, выходите и идите. А все остальное вы узнаете тогда, когда придет время. Будьте осторожны, внимательны, и помните — восьмиконечная звезда!

— Хорошо, мы запомнили… — кивнул Динго.

— Тогда — до новых встреч, — маг вежливо и быстро кивнул, после чего исчез. Просто исчез, безо всяких спецэффектов. Только что бы тут — и уже пропал. Ни тени не шевельнулись, ни песок не всколыхнулся.

— Да уж… — Падди сел обратно на землю. — И такое бывает…

— Давайте собираться, — хмуро сказал Динго. — Мне уже тоже хочется побыстрей выбраться отсюда.

— Соскучился по цивилизации? — подколол его я. — Между прочим, если бы нас сюда не закинуло — ты бы мог до сих пор бегать по джунглям и избегать встреч с людьми.

— Ага, — не без удовольствия признал мой друг. — А также не умел бы говорить, старился бы во много раз быстрее, и так далее. Но я здесь, и мы имеем то, что имеем.

— Мальчишки, консервы брать? — раздался окрик Айлин. Она уже была в одном из домов и активно паковала рюкзаки.

— Бери все, в городе разберемся, — определил Динго. — Уж одни сутки вы протащить что-то лишнее сможете.

— Тебе хорошо говорить, ты-то налегке бежишь, — заметил я. — Да уж… Разомнемся.

— Мы уже и отвыкли ходить-то за это время… — усмехнулся пес. — Так что не радуйся заранее. Пока эти сутки кончатся, вы еще наплачетесь.

— Поглядим, поглядим! — я не был настроен так скептически. После всего, что мы выдержали, какие-то сутки перехода по степи и лесу — пустяки. Тем более, с привалами. Вот только знать бы, что будет дальше, куда еще нас зашвырнет Игрок…

В итоге вышли мы, никуда особо не торопясь, часа через полтора. Солнце уже вовсю палило, но близость завершения нашего пути придавала нам сил. Ни о чем особом мы в пути не говорили, просто шли и шли. Пару раз останавливались на привал — все-таки Динго был прав, и после почти недельного отдыха путешествие давалось не слишком легко. Но в целом мы активно продвигались куда-то вглубь материка (а может быть, наоборот, к далекому океанскому берегу). Мысли о завтрашнем дне подгоняли нас и не давали сосредоточиться на чем-либо другом. Чем дальше мы шли, тем более частыми становились пролески-оазисы, зеленые участки: мы возвращались в джунгли.

— Советую как следует насмотреться на всю эту красоту вокруг, — посоветовал нам Динго. — Возможно, уже завтра или послезавтра мы навсегда ее покинем и больше никогда не увидим.

— Уже насмотрелся… — проворчал Падди. — На всю жизнь, пожалуй…

— Ну что же — вот и проверим, — весело заключил Динго. — Идем, до заката осталось уже недолго.

Динго. V

I.

Проснулся я в самом что ни на есть отличном настроении.

Засыпали мы вчера довольно хмурые, и тому были причины. Мы все устали и проголодались: взяв с собой целую гору тяжелых консервов, мы умудрились забыть консервный нож. Лично мне это ничем не грозило: я рюкзаки не нес, а пищу легко добывал в ближайшей рощице. А вот троица пообедать не смогла: спички у нас кончились, а есть сырое они наотрез отказались. Конечно, Рик всех приободрил, напомнив, что уже завтра многие проблемы будут разрешены, но все-таки на голодный желудок и с усталыми ногами не особо порадуешься. В конце концов, унылое настроение передалось и мне. Но вот сейчас, с утра, на залитой солнцем полянке, я почувствовал, что жизнь куда лучше, чем порой кажется. Мы выспались, восстановили силы, и уже совсем скоро… Я принюхался.

— Что-то тут не то… — словно бы про себя, пробормотал я, чувствуя, как холодеют кончики пальцев и встает дыбом шерсть буквально по всему телу. — Что-то не то…

Я быстро осмотрелся. Точно! Поляна была совершенно не та, на которой мы засыпали. Я облегченно выдохнул и шлепнулся всем телом обратно на траву. Старик выполнил свое обещание, и мы теперь где-то поблизости от городка. Ребята скоро вернутся к людям… Вот здесь я снова задумался. Положим, они вернутся. Так. А я? Мне вход в городок намертво закрыт — даже экспериментировать не хочется, помню я этих ваших фермеров с двустволками. С другой стороны, о том, чтобы расстаться, нету даже и речи. К тому же, мы бы не смогли сделать это, даже если бы захотели: нас ожидают следующие этапы этой загадочной «игры», что б ее. Так что же делать?

По моей шкуре пробежал легкий ветерок. Приятно… Странно, внезапно подумалось мне. Если эта поляна — не та, на которой мы засыпали… А это действительно не та поляна… То откуда здесь костер? И чьи вещи, полуприсыпаные ветками и птичьим пометом, валяются здесь? Я принюхался, и вдруг все понял. Это же та самая поляна, с которой все началось! Именно отсюда Игрок отправил сначала ребят, а потом и меня в наше странствие! Поэтому и топорщится шерсть — видимо, где-то здесь все еще остаются запахи потустороннего, так раздражающие мое звериное «я». Что же — отсюда дойти до города будет несложно. Помнится, тогда ребята то и дело останавливались, то купались, то еще что. Так что сейчас, если поднажать, можно выйти за каких-нибудь пять часов, а то и меньше. Не успеем как следует устать. Ну, разве что, совсем чуть-чуть… Я снова встал и подошел к оставленным ребятами вещам. Так, а сколько мы странствовали-то? Две недели? Три? Месяц? Здесь немудрено сбиться со счета. Вещи, конечно же, были испорчены совершенно безнадежно, даже соображать, что тут лежало, не хотелось — чего рыться во всякой дряни. Вместо этого я подошел к лесу, начинающемуся буквально через пару шагов, и всмотрелся вглубь. Может быть, сходить на охоту, пока все спят? Или лучше дождаться, пока они встанут, а то увидят, что меня нет, и забьют тревогу? Я хмыкнул: неожиданно представил, как ребята просыпаются, видят, что они на этой поляне, а меня нет… Пожалуй, в первый момент им может прийти в голову, что все наши приключения им попросту приснились. Но все-таки подождать стоит, как бы это ни было смешно.

Впрочем, ждать долго не пришлось: буквально через пять-десять минут проснулся Падди, сонно оглядываясь по сторонам.

— Мне кажется, или тут что-то не то? — озадаченно спросил он.

— Не кажется. Всмотрись, места-то знакомые, — радостно посоветовал я. — И вообще — я на охоту.

— Ага. — Падди выглядел действительно растерянным, но я не стал смотреть, как он сообразит, что к чему, а углубился в джунгли.

Все те дни, что мы провели в городке старателей и пещере, я не охотился — из животных там были разве что только мыши, летучие и обычные, а кроме того, мы все это время питались консервами. Только вчера, впервые после этого перерыва снова выйдя на охоту, я понял, как же мне ее не хватало. Не хватало мне и вкуса сырого, горячего, свежего мяса, мяса, неиспорченного огнем или железом. И что эти люди находят в жаренной и вареной пище?..

Дожили. «Эти люди». Нет, Дик, подумал я про себя, даже если ты планируешь поселиться в этом теле навсегда, еще не значит, что нужно забывать, кто ты такой. Это никуда не годится.

Разумеется, за то время, что нас не было здесь, кролики в гостеприимной долине не вымерли, и я достаточно быстро нашел себе завтрак. Поев прямо там, в лесу, я вернулся — и обнаружил всех уже вставшими. Все сидели на камнях и хмуро смотрели на меня, выходящего на поляну, растирая руки.

— Что такое? — даже немного растерялся я.

— Да нет, ничего, — поморщился Рик. — Просто холодно было без костра спать.

— Давайте уже быстрее выйдем! — попросила Айлин. — Хоть согреемся.

— Листьев каких-нибудь пожуйте, — посоветовал я. — Этим можно обмануть голод.

— Ни в коем случае! — Айлин даже вскочила. — Они же могут быть ядовитыми!

— Ты ботаник — ты и скажи нам, какие ядовитые, а какие нет, — по-дружески подколол девчонку Падди.

— Ладно, пора и правда выходить. — Рик тоже встал. — Динго, ты сможешь найти дорогу к городу?

— Смогу, конечно, хоть с закрытыми глазами, — определил я. — Уж запах такого количества людей (и кроликов) я ни с чем не спутаю.

— На таком расстоянии? — Айлин сильно удивилась. — Но ведь… Мы же целый день шли! Почти.

— Вы постоянно останавливались. Поздно вышли. Куда-то постоянно заворачивали и петляли, вместо того, чтобы идти по прямой, — перечислил я. — А кроме того, у меня действительно хороший нюх. Вряд ли вы можете представить себе, насколько хороший — для этого вам бы потребовалось тоже перевоплотиться в кого-нибудь четвероногого.

— Нет, спасибо… — помотал головой Падди, а Рик повторил:

— Так, все взяли? Тогда пошли.

И мы снова двинулись в путь. Мысль о том, что скоро мы дойдем до своей цели, грела нас еще больше, чем вчера. Причем она грела даже меня, не смотря на то, что городок не был моей целью. Но просто сам факт того, что мы шли, шли и почти дошли, очень радовал. Что будет завтра — я не знал, но в настоящий момент мне это и не было интересно, так как сейчас я был сосредоточен на поиске пути к городку. О какой-либо усталости не было даже речи — я буквально летел, не в силах уйти от ощущения, что мои лапы не касаются земли. Судя по тем активным и веселым разговорам, что велись за моей спиной и в которые я время от времени встревал прямо на ходу, моих товарищей обуревали те же чувства, чему можно было только порадоваться.

К моей радости и наперекор моим же прогнозам, до городка мы дошли всего за каких-то три часа — видимо, сказалось то, что на этот раз мы действительно шли наиболее прямым путем, который выбирал я. Весь долгий путь оказался позади, а мы, стоя на возвышении, оглядывали нашу конечную цель, лежащую прямо перед нами.

— Ну что — устроим привал прямо здесь? — предложил я, садясь на землю.

— Динго-о-о! — простонала Айлин. — Ты издеваешься? Мы ничего не ели полтора дня! Мы Бог весть сколько не спали на нормальных кроватях!

— Я дольше на них не спал, ничего, — успокоил ее я. — Хорошо, не паникуй, сейчас так сейчас. Только ответьте мне тогда на один маленький вопрос — что делать мне, пока вы будете есть да спать?

— То есть как это — что? — не понял Падди. — С нами иди. Можно подумать, мы тебя куда-то прогоняем.

— Вы не прогоняете, — согласился я. — А вот что скажут жители городка? У них и к вам-то может быть много вопросов, но это еще ладно — придумаете что-нибудь. А вот меня они точно не пустят.

— Спокойно, — поднял руки Рик. — Ты с нами. Скажем, что нашли в пути пса, ты только молчи, когда нас видят, и все.

— Это могло бы сработать где-нибудь в Англии, — покачал я головой. — Но здесь — Австралия. Здешние жители ни за что не спутают меня с домашним псом. Я динго, а динго — жестокий хищник, режущий их ненаглядных кроликов.

— Проблема… — задумался Падди, но Рик не унывал:

— Ничего, отмажем! Придумаем, что сказать и как уговорить! В конце концов, просто притворись ручным и поменьше смотри на кроликов. А там — мы же в джунглях потерялись, нас срочно спасать надо, а не о тебе думать! Проскочишь, а там ясно будет.

— Ну… Ладно, — согласился я. — Тогда пошли. Авось и правда все получится как надо.

II.

— Интересно, сколько сейчас времени… — почему-то сказал Падди, когда мы подходили к городку.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — вздохнул я. — Я все-таки пес, а не хронометр. Да и так ли это важно?

— Неважно, но… — Падди хотел сказать что-то еще, но Рик его перебил:

— Тихо! Мы почти на месте!

— Поверить не могу… — выдохнула Айлин. — Мы вернулись! Мальчишки, вы такие молодцы, что разобрались с той тварью…

Полоса леса кончилась. Я подождал, пока ребята поравняются со мной, и мы все четверо шагнули в городок.

— Эй! — тут же раздался голос, который я не мог не узнать. Ну конечно! Где же мы еще могли выйти, как не у того самого дома, где я попался в сетку и первый раз встретился с ребятами! — Эй! Кто здесь?

Я мысленно застонал, а Рик и Айлин принялись впаривать старику (тому, который чуть не прикончил меня) нашу заранее заготовленную легенду. Сложной она не была: заблудились в лесу, плутали, вышли обратно к городу. Конечно, пробелов много, но это лучше, чем рассказывать, как все было на самом деле. Пусть жители городка сами домыслят и чем ребята питались, и откуда взялся я. А дальше… Нужно лишь привести себя в более-менее приличный вид, и тогда никакие легенды не понадобятся.

— Не стреляйте! Это мы! — Рик поднял руки, Айлин повторила за ним:

— Да, мы вернулись!

— Не… — начал было я и пристыжено замолчал. Похоже, придется вторично привыкать к тому, что я — бессловесная тварь. Хорошо еще, старик не расслышал, кто именно сказал это «не».

А тот остановился на пороге своего домика и выпучил на нас глаза. По правде сказать, смотрел он больше не на меня, а на троицу. Я воспользовался этим и вжался поглубже за их спины.

— Вернулись! — заключил старик после минуты разглядывания. — Живые! Мы уже думали, вы там погибли где! — он почесал в затылке, шевеля губами, будто что-то сопоставляя про себя. — Странно… Да вас даже никто не искал. Мы все как будто… Как будто забыли вас.

— Где наши родители, мистер? — взволнованно спросила Айлин.

— Уехали… Кажется, — «мистер» снова начал что-то вспоминать. — Жаль их, конечно. Такие милые люди, и тут такое… Погодите. Да вот же вы, живы, — он снова уставился на ребят — у него явно что-то не сходилось. Магия, сотворенная Игроком, выветривалась.

— Живы, живы. — Айлин махнула рукой. — А мой отец? Он ведь приехал надолго, и он ведь местный…

— Твой отец, деточка? — старик задумался. — Это такой в очках? Профессор, да?

— Он не… — начала Айлин, но Рик быстро сказал:

— Да, да, он! Он-то остался здесь?

— Нет, увы, — старик развел руками: мол, что я вам сделаю. — Он тоже уехал. Говорил, что его вдруг потянуло на родину, в Шотландию… Далековато собрался, конечно. Ну да что же делать, если потянуло… — он внезапно опомнился:

— А что же вы стоите? Вы за это время, конечно же, устали и проголодались! Вам надо…

— Конечно, спасибо. — Рик шагнул вперед… И тут старик увидел меня.

— А это что еще?! — старик поразился еще больше. — Детишки, а ну-ка в сторону, к вам сзади хищник подкрался!!

— Где?! — Айлин даже слегка подпрыгнула. Все обернулись, но увидели только меня. Я сделал невинные глаза — мол, что тут поделаешь.

— Сейчас я… — история со стариком грозила повториться — тот, похоже, опять собирался сбегать за своим заветным ружьем.

— Погодите! — успел вскрикнуть Рик. — Это не… Это свой… Это наш Динго, короче!

— Как это — ваш? — старик замер на полувзмахе. — Они же не приручаются. Это хищник, даже не думай!

— Он нас спас!

— Он был с нами все это время!

— Без него мы не выжили бы! — на три голоса загомонили ребята. Старик, совершенно растерявшись, почесал в затылке:

— Вот уж дела… Я, парень, сразу понял, что ты какой-то особенный, — обратился он к Рику. — Ты и тогда того динго развязал, а он на тебя даже не гавкнул. И сейчас ты кого-то приручил… Чудеса с вами. Ладно, пускай живет… Но в дом я его не пущу! — опомнился он.

— Скажите, а в гостинице сейчас много свободных мест? — поинтересовался Падди. — У меня как-то оказались в кармане деньги… Не помню, чтобы я брал их с собой, но тратить их мне точно было негде. Тут немного, но если хозяин гостиницы войдет в положение, мы могли бы снять номер…

— Свободные номера у нас есть всегда, — старик закивал. — Что ж, так даже лучше: у меня мало места, да и Джудит заболела, выспаться вам будет просто негде. Давайте я отведу вас в гостиницу, а ваш пес… Да пускай он тут побудет. Все равно вы в Европу с собой его не потащите, — махнул он рукой. — Еще успеете попрощаться, прибежит, если он такой верный.

— Потащим!! — заорали три голоса, а я изобразил на морде величайшую обиду. Старик скривился от такого шума:

— Хорошо, хорошо. Тащите его с собой куда хотите. Я доведу вас до гостиницы, а как вы будете разбираться с ним дальше — ваше дело.

Разумеется, ребята согласились, хотя неприятности, связанные с моим появлением в городке, стали видны сразу же после того, как мы прошли чуть дальше первого дома. Все, кто попадался нам на пути, таращились на меня, как на восьмое чудо света. Видя со мной ребят и старика — недоуменно пожимали плечами. Интересно, что они сейчас думают?

Я подошел к Рику сбоку, так, чтобы старик не мог меня видеть, и тронул его штанину лапой. Тот обернулся.

— Не смотри на меня… — еле слышно процедил я.

Рик снова начал смотреть вперед, чуть-чуть кивнув.

— Номер на первом этаже берите. Я внутрь вообще не захожу. Нечего, не нужно новых проблем.

— Хорошо… — Рик сжал и разжал кулак, показывая, что он все понял.

У самой гостиницы с нами (в особенности, со мной) приключился забавный казус. Буквально с самых ступенек сбежал ребенок лет семи и ринулся ко мне с воплем:

— Собачка!!

— Погоди, солнышко! — метнулась за пацаном перепуганная мать. — Не трогай, собачка кусается… — да чтобы я обидел ребенка?!

— Не кусается, — быстро успокоила женщину Айлин. — Он у нас вообще очень любит детей!

Я сделал дружелюбнейшее выражение лица, про себя осознавая, что у так полюбившейся мне за это время собачьей внешности есть куча минусов, и это — только первые из них. Нам ведь еще до Европы как-то добираться, судя по всему! Эта вам не в захолустную гостиницу проскользнуть!

Ребята и мать не в меру резвого мальчика совместными усилиями отцепили от меня ребенка, старик ушел восвояси, я же после этого, улучив момент, когда меня не будет видеть никто из посторонних, проскользул за гостиницу и, нырнув в кусты, растущие прямо под самыми ее окнами, затаился. Ждать пришлось достаточно долго, почти час: ребята рассказывали ахающим персоналу и гостям заведения о своих злоключениях. Вопросов было много, и, даже если отвечать на них неопределенно, это занимало немалое время. Разумеется, сердобольные владельцы гостиницы не только впустили ребят, но и денег с них не взяли, да еще и обещали накормить. Когда двери номера были плотно закрыты и заперты изнутри (очень хочется выспаться как следует, объяснила хозяевам Айлин — все переговоры вообще вела она), Рик подошел к окну и быстро распахнул его. Убедившись, что никто не смотрит в его сторону, он легонько свистнул. Впрочем, это было излишним — я и так уже был под самым окном. Радуясь, что сидение в кустах закончился, я, в несколько приемов и с помошью Рика, влез внутрь.

— Ну вот… — отдышавшись, сказал я, стараясь особо не кричать. — Что теперь? Как планируем добираться до Британии?

— Сейчас — и правда спать. — Айлин зевнула. — У нас за плечами чуть ли не пол-Австралии, если мы не отдохнем — мы ничего не сможем придумать.

— И то хорошо… — кивнул я, улегшись на пол. — Ладно, отдыхайте. Поговорим потом.

В комнате установилась блаженная тишина.

III.

Было тихо. Даже мухи не жужжали. Солнце медленно ползло по небу, неумолимо приближаясь к границе горизонта. Подумать только, а ведь еще два дня назад мы с Риком вот так же ждали заката, чтобы… Я зевнул. Итак, мы пришли. И что теперь? Откуда ждать указаний и что делать дальше? Веки тяжелели, глаза закрывались… И я заснул.

Оказавшись на уже знакомой полянке между мегалитами, я почти не удивился. Собственно, этого следовало ожидать — миссия-то выполнена. Просто мы все на радостях как-то забыли про это. И вот теперь я, физически все еще находясь в Австралии, в своем собачьем теле, сейчас стоял здесь, понимая, как меня шатает после всего того времени, что я ходил на четырех конечностях. Коротко вздохнув, я присел на каменную плиту.

— Это еще что?! — раздался испуганный голос Айлин за моей спиной. — Ты еще кто такой?

— Спокойно, это я, — я кисло улыбнулся, поднимая руки. — Вот так вот я выгляжу, когда без шерсти и хвоста.

— Динго, ты что ли? — рядом уже стоял Падди, и Рик тоже был тот. Он быстро пересек поляну и сел рядом со мной:

— Мы все четверо здесь. Это значит, что нас здесь собрали для чего-то, так?

— Совершенно верно, — на сцене появилась та, чьего появления я ждал с самого начала этого сна-не-сна. Гортензия. На этот раз она была в длинном, темно-багровом платье и серой накидке, скрывающей руки. — Я позвала вас, чтобы сообщить, какое испытание будет следующим. А если точнее — сообщить, где вы можете об этом узнать.

— Гортензия, надо полагать? — с любопытством взглянула на непонятную особу Айлин. — Скажите… А что будет, если мы просто доберемся до дома и не будем выполнять никакие ваши испытания?

— Не мои, — поджала губы Гортензия. — В том-то и дело, что не мои. Испытания придумывает Игрок. Какое-то время мы, силы Света, пытались помешать ему проводить игру (о которой вы, надо полагать, уже знаете), но в итоге потерпели поражение. Мы вынуждены смириться с существование игры, и лишь облегчаем ее как можем. И если вы попытаетесь увильнуть от испытаний, которые он вам приготовил — разбираться с вами тоже будет он, а это… Неприятно. Что до вас, то я полагаю, что ваши родители просто-напросто не вспомнят о вас. — Гортензия постучала пальцами о камень, возле которого стояла.

— Ну, хорошо, — кивнул я. — Но еще вы — вы, а не Игрок — обещали мне раскрыть кое-какие тайны после того, как я завершу свою миссию и выведу вот их к цивилизации. Моя миссия здесь завершена, Гортензия.

— Хорошо… — Гортензия кивнула. — Ты не привязан к игре, тебе не обязательно сопровождать своих товарищей в последующих странствиях. И если ты хочешь вернуть себе свой прежний облик, то я могу хоть сейчас…

— Нет! — я быстро вскочил. — Хватит! Я буду с ребятами до конца, это раз! И я вообще не собираюсь снова становиться человеком! Это два! И не уговаривайте!!

Вот в этот момент на лице Гортензии действительно промелькнуло удивление — первый раз на моей памяти. Не знаю уж, к каким там силам Света она себя относит, но, как видно, не так уж она и вездесуща, как можно подумать не первый взгляд.

— Как не хочешь? — надо признать, дама быстро взяла себя в руки. — Ты это… Серьезно? Ты хочешь навсегда остаться животным?

— Совершенно серьезно, — я посмотрел на нее исподлобья. — И не уговаривайте меня!

— Ну что же… — Гортензия поцокала языком. — Ничего не имею против. И даже сохраню тебе то, что дала: человеческую речь и старение по человеческому исчислению. Полагаю, расстаться с этими дарами тебе было бы очень неприятно. Но тогда зачем тебе все эти секреты?

— Положим, мне просто интересно, кого благодарить за все случившееся, — я пожал плечами.

— Хорошо. — Гортензия кивнула. — Но, раз уж ты горишь желанием отправиться со своими друзьями в дальнейшее путешествие, давай я расскажу тебе только часть. Чтобы не забивать голову лишней информацией. Сейчас расскажу основное, а уж подробности — в конце всех ваших странствий.

— Если мы доживем до конца… — пробормотал я, угрюмо глядя на окружающие нас каменные плиты. — Ну что же — рассказывайте.

— Хорошо. Если ты так настаиваешь — я расскажу. — Гортензия пошевелила рукой и начала:

— Тот, кто это сделал, живет с тобой в одном городе. Возможно, ты его даже знаешь. Когда я общалась с ним в последний раз, его звали Маркус. Говорят, у него такое хобби — превращать людей в животных, губить урожаи, портить погоду и другими способами, недоступными обычным людям, творить мелкие пакости. Зачем ему это — я не знаю, может быть, он самоутверждается. Но только если кто-то и знает абсолютно все про твое превращение, то это он. Хотя я бы не советовала вам соваться к нему, если вдруг представится такая возможность — вы против него долго не продержитесь.

— Маркус… — я попытался вспомнить, знаю ли я кого-нибудь, кто носит такое или хотя бы похожее имя, но не смог. — Так, что еще?

— А что еще? — Гортензия приподняла левую бровь. — Если ты не хочешь вернуть себе свое старое тело, то больше ничего тебе знать не нужно. Ты ведь уже получил что хотел. Ты — именно тот, кем хочешь быть, ты пережил множество интересных приключений, приобрел верных друзей… Чего тебе еще нужно?

— Ну, кое-какие соображения есть, но об этом и правда лучше поговорить потом, — уклончиво ответил я. — А сейчас давайте перейдем к следующей миссии… Что вы там про нее говорили?

— Говорила, что, чтобы узнать, что от вас требуется теперь, вам нужно кое-куда добраться, — кивнула Гортензия. — Можете считать это дополнительным заданием, или чем-то в этом роде. Вам нужно добраться в Лондон. Там я снова свяжусь с вами. Все равно вам туда, ведь все ваши родные — давно в Великобритании, — усмехнулась дама.

— Хорошо… — кивнул я, обдумывая то, что узнал. Остальные внимательно слушали, наш диалог.

— Но… — вмешалась Айлин. — Как же нам добраться до Европы? Без родителей, с Динго… Документов у нас тоже нет…

— Теперь есть. — Гортензия махнула рукой. — Проверьте под подушкой. Там же, кстати, вы и найдете адрес, куда вам нужно явиться в Лондоне. Все документы: и на вас троих, и на него, — она показала на меня.

— И билеты? — деловито уточнил Рик.

— Нет, — дама покачала головой. — Но в номере, который вы сейчас занимаете, когда-то жил весьма и весьма рассеянный человек, турист из Америки. Он умудрился уронить целый кошелек, долго искал его… А он закатился под половицу возле шкафа. Его до сих пор не нашли, и вот теперь, думаю, самое время, чтобы вы воспользовались этим маленьким кладом. — Гортензия что-то снова выстукивала пальцами.

— Итак… Нам нужно направиться в Лондон по указанному вами адресу, чтобы получить новое задание, потому что только так мы сможем вернуться к нормальной жизни? — прищурился Рик. — Я правильно все обобщил?

— Совершенно верно, мальчик. — Гортензия благосклонно кивнула, отступая в тень. — Вы узнали все, что вам нужно знать на сегодняшний день, поэтому я ухожу, — и после короткого кивка дама слово растворилась в серых завитках тумана.

— Интересно, что это за поляна? — пробормотала Айлин, оглядывая все вокруг. — Монолиты какие-то… Это точно Британия.

— Не уверен, что это место существует в нашей реальности. — Рик потрогал камень, на котором мы все это время сидели. — Хотя… Кто там его знает, — он вздохнул. — Что же, надо просыпаться, смотреть, что она нам там подсунула под половицы и подушки, и прощаться с Австралией. Красивая, конечно, страна…

— Кстати, а почему мы не проснулись? — насторожился Падди. — Если это сон, то… Вы раньше оставались тут после ухода Гортензии?

— Нет… — удивленно сообразили мы с Риком. — Ну ладно, будем надеяться, вечно мы спать не будем.

Мы сидели, глядя в удивительно монотонное серое небо. Ни облачка. Ни ветерка. Ни капли. Должно быть, эта поляна и впрямь располагается где-то не на земле.

— Ну что же… — я хотел что-то сказать, но так и не успел — мы все четверо резко проснулись, оказавшись снова в гостинице.

В дверь громко стучали.

IV.

Я открыл глаза и лениво посмотрел на деревянную дверь.

— Что там? — Айлин потянулась за очками. — Кто это?

Первым пришел в себя Рик. Он быстро открыл окно и тихо сказал:

— Динго, прячься!

— Точно! — я вскочил, мотая головой, чтобы отогнать остатки сна. — Но… Там нет людей? Меня не…

— Тьфу, ты прав… — Рик выглянул наружу. — Полно народу. Давай под кровать, и потише.

— Само собой. — я осторожно заглянул под одну из кроватей. Пыли там, конечно, было неимоверно много. Но делать было нечего — я подогнул лапы и протиснулся в узкую щель между кроватью и полом. Кто-то из ребят потянул за одеяло, чтобы прикрыть дыру. Я пошевелился и притих, и вовремя: из-за дверей раздался чей-то взволнованный голос:

— Дети, у вас там все в порядке? Почему вы не открываете?

— Сейчас-сейчас! — засуетилась с заевшим замком Айлин. — Мы просто спали, и не сразу услышали…

Дверь открылась. Я прикрыл глаза. Так. Проблемка. Ладно, положим, документы Гортензия нам сделала, верю. Но все равно трем подросткам и одному псу вылететь самолетом куда бы то ни было сложно. Необходимо сопровождение взрослых, без которого…

— Я пришла спросить, не проголодались ли вы? — судя по голосу, это была какая-то старушка. Хозяйка гостиницы или повариха, должно быть. Интересно, сколько мы спали? Они ведь ели прямо перед тем, как впустили меня внутрь. Неужели прошло так много времени?

— Спасибо, вы очень добры. — рассыпалась в благодарностях Айлин. Остальные молчали, но, думаю, они тоже играли роль образцовых детей. — Но нам не хотелось бы причинять вам какие-либо неудобства, тем более, что вы и так…

— Да что вы, какие неудобства? — умилилась такому вежливому обращению женщина. — Пойдемте, я вас покормлю.

— Спасибо… Но, может быть, мы могли бы поесть прямо здесь? — невинно предложил Рик. — Если это вас не затруднит, конечно.

— Конечно же, нет! — с жаром ответила женщина. — Я сейчас все принесу!

Дверь закрылась, за ней зазвучали тяжелые шаги, и я наконец-то смог оглушительно чихнуть.

— Будь здоров… — нестройно отозвались снаружи три голоса. Я только беззвучно усмехнулся и тут же сплюнул: пыль залетела в рот.

— Ребята, давайте посмотрим, что там за документы под подушкой? — шевельнулся где-то прямо надо мной Падди.

— Погоди. Сначала дождемся, когда нас никто не будет беспокоить. — Рик прошелся по комнате. — Надо что-то придумать… Как выбраться… Динго, ты что думаешь?

— Думаю, что если Гортензия сказала, что с выданным ей набором документов мы может вылететь в Англию — значит, мы можем… Тьфу! — отозвался я. — Пчхи! Должен быть какой-то вариант. Возможно, неочевидный. Но нужно сначала посмотреть, что она там такое приготовила нам. Вдруг она о чем-то умолчала, предоставив нам самим разбираться с проблемами.

— В каком плане? — Падди снова шевельнулся.

— Ну, скажем, в упомянутом ей кошельке внезапно окажется, помимо денег, какой-нибудь волшебный камень. И нам нужно будет только пожелать переместиться в Лондон, а все остальное — только мишура для отвода глаз, — пояснил я. — Но, чтобы так и случилось, нам нужно сначала догадаться, что этот камень — волшебный.

— Сложно все… — вздохнул Рик. — Ничего. Из джунглей выберемся — и отсюда выберемся, нужно только подождать.

— Что еще впереди… — вздохнула Айлин. — Знать бы…

— Скоро узнаем, — я махнул хвостом, взбалтывая пыль. Тут в дверь снова постучали, и я притих. Разумеется, это была сердобольная женщина с полным подносом еды. Поняв все по-своему (не так уж и неверно, кстати), она поставила поднос на столик и вышла, пожелав ребятам приятного аппетита. Айлин тут же закрыла дверь, и я вылез из-под пыльной кровати, громко чихая. Мне вдруг ужасно захотелось схватить с благоухающего подноса что-нибудь и скрыться в углу комнаты… Так, что это я? Я помотал головой. Не стоит одомашниваться.

— Вот теперь можно и документы посмотреть, — скомандовал я, махнув лапой. — Под какой подушкой?

— Сейчас… — Рик быстро поднял ближайшую к нему подушку, о там ничего не оказалось.

— Айлин, значит, у тебя, — я посмотрел на девочку. В комнате было только две кровати: Падди, как и я, спал на полу, подстелив выделенный ему специально для этой цели небольшой матрасик.

— У меня, — подтвердила Айлин, поправляя очки. — Вот, целая уйма. Даже странно, что мы раньше не заметили.

— Кто его знает — вдруг эти документы появились в тот момент, когда ты поднимала подушку? — пробормотал Рик, забирая бумаги. Я придвинулся к нему, и мы все четверо долго разглядывали все, что получили от Гортензии.

— Похоже, тут действительно все, чтобы мы имели возможность пересечь границу вчетвером, без чьего-либо сопровождения… — резюмировал в конце концов Рик. — В жизни не видел таких хитрых бумаг, но, похоже, наши билеты были забронированы месяц назад, — он обвел нас взглядом. — Да, надо признать — Гортензия все предусмотрела. Нас передают в руки какой-то там службы, позволяющей кататься вот так вот, без взрослых… Все справки… Не знал, что тебе делали столько прививок, Динго, — усмехнулся он.

— Отлично, — я кивнул. — Если возникнут какие-нибудь недоразумения… Думаю, мы это исправим.

— Погодите, тут что-то еще. — Айлин протянула бумажку. — Прилипло к подушке, гляньте.

— Тут какие-то два адреса. — Рик повертел бумажку, показал ее мне и Падди. — Один, как я понимаю, это наша цель в Лондоне, куда мы и должны явиться по прибытию. А второй? Так. Это в Сиднее. Какое-то имя… И…

— Во избежание проблем, — прочитал я. — Думаю, стоит туда заглянуть.

— Стоит… — согласился Падди. — Очень даже. Проблемы нам не нужны.

— Ну что, а сейчас — ищем кошелек? — предложил Рик.

— Ри-и-ик! — укоризненно протянула Айлин. — Может, сначала поедим? Стынет же еда!

— Ладно, можно и так, — ни моего друга, ни меня долго уговаривать не пришлось. Мы быстро поделили всю принесенную женщиной снедь и расправились с ней. За окном тем временем стемнело.

— И как мы будем копаться в досках, не привлекая внимания? — задал я вопрос, разглядывая массивный шкаф. — Я бы, конечно, мог унюхать кошелек… Я даже сейчас приблизительно знаю, где он лежит. Но нужно будет отодвинуть шкаф, а значит…

— Попробуем. — Рик почесал макушку. — Наверное, стоит выезжать уже завтра. Нечего тут штаны просиживать. Кстати, еще до выезда нужно будет раздобыть тебе поводок, иначе нас просто в автобус не пустят.

— Ага, — машинально кивнул я. — Сделаем… Погоди, раздобыть что?!!

— Поводок, — невозмутимо повторил Рик. — Намордник, кстати, нужно — за комнатную собачку ты точно не сойдешь.

— Даже не думай! — я вскочил, вздыбив шерсть на затылке. Рик посмотрел на меня удивленно:

— Только не говори мне, что ты только сейчас сообразил об этом, Динго. Это твой выбор — остаться в этом теле. И мир людей еще не раз будет напоминать тебе о том, что он не предназначен для разумных говорящих псов.

— Так хоть ты не напоминай мне об этом… — проворчал я. — Давайте искать кошелек. Айлин, отойди подальше, а вы возьмитесь за шкаф — благо, он пустой… Вроде бы… И отодвигайте его. Да не скребите так по полу! Сейчас сюда все сбегутся.

Никто не сбежался, и мы благополучно вынули кошелек из дырки в полу. Он был не слишком старый, но очень и очень пыльный. Шкаф водрузили на законное место, а Айлин, открыв кошелек, вытащила оттуда, помимо увесистой пачки американских долларов, ожерелье, кольцо с бирюзой и забавный брелок в виде зайчика.

— Надо же… — она вскинула брови. — Ну-ка, попробуем, вдруг ты был прав. Хочу, чтобы мы все оказались в Лондоне! — быстро произнесла она, зажимая в руке кольцо.

— Да брось, — махнул я хвостом. — Завтра же поедем своим ходом, и все будет в порядке.

— Хотелось бы верить… — задумчиво ответила Айлин.

V.

Не думаю, что стоит особо долго расписывать, как мы добирались до Сиднея. Выехали мы на следующее же утро, когда пришел автобус до Сиднея (мы решили ехать без пересадок). Гостеприимные хозяева гостиницы уговаривали нас (точнее, ребят: я-то прятался по кустам) остаться еще на пару деньков, но мы отвертелись: мол, родители ждут, волнуются, надо их побыстрее обрадовать. В самом городе достать мне «амуницию», разумеется, не удалось, и у самого входа в автобус не пришлось на глазах у изумленных жителей городка изображать из себя послушнейшего пса, с полуслова понимающего команду «рядом». Нас худо-бедно пустили в автобус, где мы ехали — о ужас — почти сутки. Было, конечно, скучно, а местами еще и неудобно. На меня другие пассажиры реагировали по-разному: кто-то ужасался, как такое чудовище разрешили выгуливать без намордника, а кто-то (дети и молодежь) лез гладить. Самым сложным было молчать все время — ведь кругом были люди. Но я с честью выдержал это испытание. Вообще-то изначально Айлин предлагала заехать в Мельбурн, чтобы она могла проверить, что творится у нее дома (она все еще пребывала в легком шоке от того, что ее отец внезапно взял и укатил в Шотландию, где она никогда не бывала). В принципе, туда нам было бы даже ближе, да и вылететь можно было и оттуда (документов, необходимых для нашего вылета, было аж два комплекта. Сначала мы не поняли, что к чему, а потом разглядели названия разных компаний). Но Рик настоял на том, чтобы ехать до Сиднея — мы все были уверены, что заглянуть по указанному в записке адресу очень важно. Ведь не просто же так Гортензия нам его подсунула! И я терпел все издевательства и лишения, ожидая, когда мы окажемся в крупнейшем городе Австралии.

К цели мы приехали под утро, когда большинство магазинов и кафе еще были закрыты, и потому купить поводок с ошейником сразу же не получилось. Конечно, в каком-нибудь круглосуточном магазине мы бы обязательно все это нашли, но там бы с нас содрали половину нашего денежного запаса — все-таки туристический город. Долго не зная, куда податься, мы решили идти по направлению к загадочному адресу с записки — вдруг решение всех проблем ждет нас именно там, согласно надписи, сопровождающей адрес.

Двигались мы аккуратно, старательно избегая людных перекрестков (что довольно сложно сделать в таком крупном городе). Постепенно становилось все светлее и светлее: наступало утро. Дойти куда-то в незнакомом городе было не так-то легко, но спасало то, что Айлин несколько раз здесь бывала, а также купленная на вокзале карта. Худо-бедно мы добрались до указанного здания, отойдя приличный кусок от центра города и оказавшись в жилом районе. Дом оказался двухэтажным, достаточно старым и, казалось, стоял особняком, хотя вроде бы не особо выделялся среди других домов. На двери висела табличка: «Звонок не работает. Стучите!».

— Стучим? — неуверенно произнес Рик, глядя на нас всех.

— Стучим, — кивнул я. На мне уже были и ошейник, и поводок, намотанный на руку Айлин. Дико мешавший говорить и вообще жить намордник был приспущен. Как я все это пытался самостоятельно одеть — отдельная история. Но что же делать, надо же изображать домашнюю псину. Итак, мы громко постучали в дверь.

Сначала ничего не было. Не было долго, и Рик уже собирался постучать вторично, но тут дверь распахнулась. На пороге стоял огненно-рыжий молодой парень в джинсовом костюме. Быстро оглядев нас, он спросил:

— Гортензия?

— Ага, — кивнул Рик.

— Заходите, — парень пропустил нас. — Хотя я вообще-то к псу обращался.

Мы прошли внутрь, и парень запер за нами дверь.

— Итак, — обратился он к нам. — Давайте быстро. Зачем она прислала вас?

— Не знаю, — я сел на пол. — Она просто дала нам записку, на которой был ваш адрес, и приписка, что сюда можно прийти во избежание проблем.

— Покажите мне ее, — потребовал парень. Рик покопался в кармане штанов и выудил бумажку. Парень с минуту разглядывал ее с обоих сторон, а потом мрачно произнес:

— Что же, придется мне лететь с вами до Англии…

— Вы поняли это только по двум адресам, вашему и лондонскому? — удивилась Айлин.

— Записки Гортензии, детишки, могут иметь разное содержание, если их читают разные люди, — пояснил парень, заглядывая в стоящий в прихожей шкаф и что-то оттуда доставая. — Лично для меня там содержалась подробная инструкция о том, что с вами делать и с какими целями.

— Интересно… — Рик прищурился. — Если вы летите с нами, то зачем нам документы, позволяющие лететь одним?

— На всякий случай, — парень пожал плечами. — Вдруг бы вы не зашли ко мне? Тогда, конечно, ваш полет мог бы пройти сложнее. Итак, — он ткнул Падди в грудь. — Я твой старший брат Вилли. Мы с тобой возвращается из развлекательной поездки. С тобой едут твои друзья. Запомнили? Я его брат, — он обвел нас всех глазами. — А тебя, песик, к сожалению, придется усыпить.

— Что?! — я меня чуть челюсть не отвисла. — Чего?!

— Расслабься, — парень со смешинкой поглядел на меня. — Таковы правила. Животные, летящие в багажном отсеке, должны быть накачаны снотворным, которого хватило бы на все время полета. Уж извини, но ты слишком крупный для карманной собачки, которую можно перевозить в салоне, запихнув в сумку.

— И слава Богу, — пробормотал я.

— Я тоже так думаю. Проблем не будет? — парень прошелся по комнате. — Если больше ничего не нужно, то выходим: раньше вылетим — раньше прилетим. Наши билеты забронированы, но только на сегодняшний день. Если не успеем заплатить за них сегодня — застрянете здесь надолго, — он натянул тонкие перчатки и черную кепку. — И да, я лечу первым классом, а вы — в экономе. По дороге ко мне не приставать!

Мы не имели ничего против, если странный Вилли полетит отдельно от нас. До аэропорта мы добрались на городском автобусе: все-таки с местным передвигаться было гораздо проще. Все проверки и службы мы прошли подозрительно быстро. Порой мне даже казалось, что совершаемые процедуры должны совершаться совсем не так, и что что-то происходит не по правилам… Но после того, как Вилли оборачивался и пару раз лихо подмигивал нам, мне стало ясно, что лучше об этом не распространяться. Да и как, если кругом люди, а значит, говорить нельзя.

Перед тем, как пройти самые последние заслоны, мы зашли в небольшое кафе в аэропорту и взяли по порции мороженого на каждого, включая меня (официанты косились на нас, но ничего не говорили, так как я сидел смирно и лишнего себе не позволял). Вилли куда-то отошел, а мы сидели и тихо обсуждали ситуацию.

— Удачи, — я посмотрел на ребят. — За полетом я следить не смогу… Но не скучать вам.

— Тут заскучаешь… — Рик поднял ложечку на уровень глаз и внимательно на нее посмотрел. — Тебе тоже удачи. Немного странно отдавать тебя на такую процедуру, но… Если они тут со всеми животными такое практикуют — почему бы и нет?

— Да ладно вам, все будет нормально, — уверенно заявила Айлин. — Это ведь даже не испытание, так, перерыв между этапами. Если уж мы из джунглей вышли…

— Вы из джунглей вышли? Поздравляю. — Вилли быстро подошел к нам. — Пора. Быстро заглатывайте свои сладости и за мной. Динго, сначала нужно отвести тебя.

— Хорошо, — я в две секунды проглотил мороженое. — Я готов, идем.

— Странно… — пробормотал за моей спиной Рик. — Вот мы столько времени провели в Австралии — а я так и не увидел ни одно крокодила…

— Да нет, один же был, — вспомнила Айлин. — Помнишь? Перед тем, как Динго заговорил.

— Да? — Рик почесал макушку. — Но уж кенгуру мы точно не видели. Или видели?..

Я тихо усмехнулся про себя. С Австралией пора было прощаться. Впереди нас ждала Англия.

Эпилог

— Они покинули Австралию, — сказала Чарли, глядя на меня снизу вверх. — Самолет только что пересек границу, Матонви. Собирайся.

— Да, я знаю, — я отставил в сторону чашку с кофе (хорошим, черным и до невозможности крепким) и потер виски. — Боже, как все-таки не хочется…

— Если настаивают «Высшие силы» — спорить бесполезно, — иронично произнесла Чарли. — Тебе пора.

— И правда, — я все еще медлил. Так не хотелось покидать привычный, уютный дом… Ну да что же — сам во все это ввязался. Зато от твари избавился, сняв с себя старый грех, да и детишкам помог. — С тобой мы все повторили. Восьмиконечная звезда, и все наши друзья предупреждены… Я на тебя рассчитываю.

Как не хотелось мне остаться дома, делать было нечего. Я встал. На мне уже была походная одежда. Оставалось взять пробковый шлем и саквояж, который я приготовил заранее. Его содержимое было тщательно продумано, благо, время у меня было. Итак — Африка ждала. Я вздохнул, закрыл глаза…

И еще до того, как открыл их, понял, что температура воздуха, и вообще вся обстановка, резко изменилась. Я открыл глаза, но светлее не стало. Точно. Я был в полной темноте. Более того, в полной тишине и пустоте. Только я — и древние стены. Настолько древние, что даже Антрум не шел с ними в сравнение. Полная картина нашего мира иногда настолько потрясает непосвященных, что может даже свести с ума — я знал несколько таких случаев, когда начинающие маги не выдерживали вылившегося на них потока информации, ломающего все представления о том, что они знали.

Первым делом, нужно было осмотреться. Итак, моя цель — выбраться из этого милого местечка. Другой, менее опытный маг, испугался бы, нет ли здесь каких-нибудь мумий или магических стражей, охраняющих храм, но на этот счет я не волновался. Нет, за такое количество лет распалось бы на составляющие частицы даже самое искусно сделанное существо. Выбраться — и только. И значит, тем сложнее эта задача: легкой мне бы не задали.

Я осторожно раскрыл саквояж и на ощупь достал обмотанную просмоленной тряпкой палку. На самом деле, негаснущий факел — достаточно простой артефакт. Но есть и ощутимые минусы. Надеюсь, здесь достаточно пространства, чтобы дыму было куда рассеиваться. В противном случае я рискую просто задохнуться. Но пока… Я произнес нужное слово, зажигая искру, и…

Пламя метнулось мне прямо в лицо. По стенам и потолку заплясали гигантские тени, но мне было не до них. Я пытался увернуться от чудовищной струи огня, которая обвивала меня, подобно гигантской змее… Змее. Постойте. В те времена спокойно могли поклоняться кому-то, похожему на змею, какому-нибудь демону или иному сверхъестественному существу. Поэтому остаточная магия, рассеянная в воздухе святилища, и заставляет огонь принимать форму змеи. Это значит…

Я не знал, подействует такой простенький прием или нет, но искренне надеялся, что подействует. Заклинание — яркая вспышка света — и вот факел уже горит нормально (если не считать того, что он падает на каменный пол). Конечно, «змея», жившая здесь, была очень и очень мощной, но все-таки нынешние методы магов существенно отличаются от их методов такой давности. И теперь простое заклинание против ядовитых змей обездвижило и уничтожило змею из огня. Совсем простое, но очень уж непривычное.

Я поднял факел с пола и вставил его в специальное углубление на стене. Странно: на полу и стенах даже нет паутины. А это значит, здесь нет пауков. Нет жизни, вообще. Так может быть, я зря выжигаю и без того не бесконечный кислород?..

Зал выглядел причудливо. Ломаные формы и дикие изгибы, черные тона. Я узнал религию, к которой принадлежали построившие храм. Точно. Их жрецы были потомками явившихся из иного измерения существ, полукровками. Шарал — так называлось место, из которого они пришли. Появившись здесь, в этих местах, тогда достаточно пустынных, существа, напоминавшие больше змей, чем людей, но имевшие способность к мимикрии, все время повторяли название своей родины, встречаясь в местными жителями. Так вот постепенно слово «шарал» и превратилось в название диковинной древней религии, а также ключевое слово всех ее молитв. Интересно, а сейчас на Земле живет хотя бы один потомок шаральцев? Хотя бы отдаленный… Должны быть.

Я оторвался от созерцания темного зала. Надо сообразить, где может быть запрятан путь на поверхность, точнее — на следующий слой храма. Шаральцы строили свои храмы послойно: это, если я не ошибаюсь, символизировало змеиную кожу, сбрасываемую и наращиваемую вновь. Возможно, коридор, выводящий на поверхность, имеет форму спирали? Но тогда есть опасность пойти не в ту сторону: на одном конце хвост, а на другом-то пасть! Что находилось в «пасти», я не знал, но слышал, что там было самое страшное и самое черное, что только умели делать змеелюди. Соваться туда точно не стоило — пусть там и лежит, не потревоженное никем.

Ощупывать камни на предмет потайных дверей было бессмысленно — шаральцы не имели обыкновения устраивать такие ловушки. Я послал легкий магический импульс, ощупывающий весь зал. Так… У меня появилась надежда, что я провожусь не так уж и долго. Похоже, все дело в магии теней, которой змеелюди владели в совершенстве. Здесь нужно что-то сделать. Нужно, чтобы тень легла определенным образом, на определенные выступы, образовав какой-то рисунок… Что же. Надо рассчитать, что это должен быть за рисунок, а остальное — дело техники. Оживлять тени я полюбил еще в юности, когда только начал постигать магическое искусство. Это даже сыграло кое-какую роль в моей первой игре… Ну да впрочем, сейчас не об этом. Комбинировать любые подручные предметы для того, чтобы тень приняла самый неожиданный облик, я умел в совершенстве, и сейчас это умение может мне очень даже пригодиться. Правда, источник освещения очень уж мал… Но если возникнет такая проблема, я позабочусь о том, чтобы ее устранить. Надо только составить магическую карту помещения. И я, сосредоточившись так, как только можно сосредоточиться в древнем храме, находящемся Бог знает где, в полной пустоте и тишине, закрыл глаза и развел руками, распуская тонкие, еле видные нити магии. Все может оказаться очень простым, нужно только найти нестандартный подход.

Магия обшаривала подземелье — разумеется, не все, а только ту небольшую часть, что была мне доступна, и заносила его приметы и формы особыми знаками мне в сознание. Перед моим мысленным взором разворачивалась громадная трехмерная карта. Таких размеров, что я даже немного испугался: что же будет дальше, если я с такого только начинаю? Но, впрочем, потом я вспомнил, из каких передряг я выбирался, и понял, что волноваться мне не о чем. Тем более, что погибнуть на первом же этапе игры — глупо и неспортивно. Вряд ли Игрок допустил бы это. Он-то хочет поразвлечься. Да и его вроде как оппонентка Гортензия не против, хоть и прибедняется, что игра ведется только потому, что Свет не в силах остановить ее. На самом деле Свет очень даже в силах сделать все, что хочет… Когда хочет. Нет, здесь что-то другое. Какой-то скрытый смысл. Скорее всего, Игрок его не видит, но он есть. Так что пускай он думает, что его взяла, пока Свет делает свое дело. Не смотря на разногласия в личных вопросах, я все-таки был душой с этими ребятами — во всяком случае, дело у нас точно общее.

Из этого этапа я выйду хотя бы потому, что Игрок хочет повеселиться, наблюдая за мной, повторил я. Интересно, следил ли он за моими приготовлениями, заметил ли расставленные на пути ребят подсказки? Что-то наверняка заметил, но что именно? И будет ли он мешать, или же оставит все как есть, наблюдая со стороны? Я знал, что следующие этапы игры будут сложнее: первый был скорее проверочным, позволяющим увидеть, годятся ли на что-то эти детишки. Как выяснилось — годятся. Одолеть тварь в Антруме было хоть и быстрее, но на порядок сложнее и опаснее, чем медленно, но верно, выбираться из джунглей. Мне действительно не по себе было просить детей сделать это… Но такой шанс выпадает действительно раз в несколько тысяч лет. К тому же я утешал себя тем, что помогу им в другом. И я действительно помог! И помогу еще… Если выберусь отсюда. У меня ведь тоже задача будет все усложняться и усложняться с каждым этапом!

Впрочем, хватит, решил я. Хватит размышлений — пора приступать к делу. Если очень повезет, перейду на следующий слой за пару часов. Впрочем, время здесь может идти несколько иначе, чем снаружи — темпоральные ловушки еще никто не отменял… Но — за дело, в любом случае. В саквояже лежат кое-какие руны, жидкости и другие подручные средства. И если мы выявили у храма шаральцев уязвимость к наиболее современным и непривычным для них видам магии… Что же, будет использовать это преимущество. Время не ждет, больше пройденных этапов — больше подсказок и передышек храброй четверке.

Ну а пока я здесь — просто буду желать им удачи. Это никогда не лишне.

Оглавление

Динго. I

Седрик. I

Динго. II

Динго. III

Седрик. II

Айлин. I

Седрик. III

Динго. IV

Седрик. IV

Матонви. I

Седрик. V

Динго. V

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg