Утром по всему простору Самурских отмелей началась уборка трупов и раненых.
Только с рассветом дежурные части, остававшиеся на стенах, могли определить весь урон, который потерпел вчера неприятель. Кнаус с немецкою обстоятельностью распределил убитых по их значению у горцев, и оказалось, что больше всего пало при штурме крепости мюридов. Вода выступила из рвов, окружавших укрепление, и под нею видны были такие же безмолвные свидетели вчерашнего ужаса… Дальше, по отмелям, уже не такими массами лежали тела людей и лошадей. Больше всего их было там, куда был направлен меткий огонь картечных орудий… Когда туман стал рассеиваться и подыматься, — из-под него как из-под однообразного полога выступили сотни других тел, разбросанные до тех пор, пока хватал глаз. Там уже работали лезгины, — собирая своих. В кустах тоже замечалось медленное шуршание и движение ветвей — очевидно, и там переживали мучительную агонию раненые… Угрюмо прислушиваются к раненым солдаты. Ожесточение боя улеглось, — осталось сожаление к таким же как и они людям… — «Хорошие войны», — замечает один. — «Добрые воины, страху не знают. Коли бы не бунтовали, — первые были бы!..» И в этих словах — невольно, назло говорившему, слышится сострадание… Когда над причудливыми вершинами Дагестана поднялось солнце, и утренняя мгла, свившись лёгкими облачками, стала медленно подыматься от скалы к скале, всё выше и выше, — зрелище, представшее героическим защитникам маленькой крепостцы, было поистине ужасно…
— Неужели всё это мы? — спросил замирающим голосом молодой солдат.
— Чего? — отозвался ему неохотно, не глядя на него, усач, помнивший ещё Ермолова.
— Дяденька, ужели же это всё вчера?.. Мы, то ись?..
— А то кто же?..
— Господи, — сколько! Беды-то, беды…
— По присяге… В бою врага щадить нельзя. Попал он в плен, другое дело, — друг он тебе и брат. Особливо, если раненый… Ну, а в сражении жалеть не приходится…
— Это-то я знаю… А только сколько их… И всё-таки жалко. Живые ведь.
— Картечью било. Известно!..
Когда второй наказ будуны уже прокричали с минаретов подоблачных аулов, — к крепости стала приближаться группа всадников — глашатаи… Молодой солдат было приложился сдуру, забыл недавнее сожаление к участи раненых, как сосед ткнул его легонько в шею.
— Ты чего, дурак?..
— Стрелять… Попужать… — растерялся тот.
Комментарии к книге «Милость!», Василий Иванович Немирович-Данченко
Всего 0 комментариев