«Стихи»

Николай Алексеевич Заболоцкий

- Бегство в Египет - Белая ночь - Болеро - В кино - Возвращение с работы - Все, что было в душе - Голос в телефоне - Городок - Гроза идет - Гроза - Движение - Дождь - Журавли - Ивановы - Меркнут знаки зодиака - Метаморфозы - Не позволяй душе лениться - Некрасивая девочка - Неудачник - Ночное гулянье - О красоте человеческих лиц - Облетают последние маки - Осенние пейзажи - Осенний клен - Осень - Портрет - Поэт - Предостережение - При первом наступлении зимы... - Признание - Противостояние Марса - Прощание с друзьями - Старая актриса - Старая сказка - Шакалы - Я воспитан природой суровой...

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ Где древней музыки фигуры, Где с мертвым бой клавиатуры, Где битва нот с безмолвием пространства Там не 1000 ищи, поэт, душе своей убранства.

Соединив безумие с умом, Среди пустынных смыслов мы построим дом Училище миров, неведомых доселе. Поэзия есть мысль, устроенная в теле.

Она течет, незримая, в воде Мы воду воспоем усердными трудами. Она горит в полуночной звезде Звезда, как полымя, бушует перед нами.

Тревожный сон коров и беглый разум птиц Пусть смотрят из твоих диковинных страниц. Деревья пусть поют и страшным разговором Пугает бык людей, тот самый бык, в котором Заключено безмолвие миров, Соединенных с нами крепкой связью. Побит камнями и закидан грязью, Будь терпелив. И помни каждый миг: Коль музыки коснешься чутким ухом, Разрушится твой дом и, ревностный к наукам. Над нами посмеется ученик. Н.Заболоцкий. Избранное. Поэтическая Библиотечка Школьника. Москва, "Детская Литература", 1970.

ПРИЗНАНИЕ Зацелована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана, Вся ты словно в оковы закована, Драгоценная моя женщина!

Не веселая, не печальная, Словно с темного неба сошедшая, Ты и песнь моя обручальная, И звезда моя сумашедшая.

Я склонюсь над твоими коленями, Обниму их с неистовой силою, И слезами и стихотвореньями Обожгу тебя, горькую, милую.

Отвори мне лицо полуночное, Дай войти в эти очи тяжелые, В эти черные брови восточные, В эти руки твои полуголые.

Что прибавится - не убавится, Что не сбудется - позабудется... Отчего же ты плачешь, красавица? Или это мне только чудится? Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.

ГРОЗА ИДЕТ Движется нахмуренная туча, Обложив полнеба вдалеке, Движется, огромна и тягуча, С фонарем в приподнятой руке.

Сколько раз она меня ловила, Сколько раз, сверкая серебром, Сломанными молниями била, Каменный выкатывала гром!

Сколько раз, ее увидев в поле, Замедлял я робкие шаги И стоял, сливаясь поневоле С белым блеском вольтовой дуги!

Вот он - кедр у нашего балкона. Надвое громами расщеплен, Он стоит, и мертвая корона Подпирает темный небосклон.

Сквозь живое сердце древесины Пролегает рана от огня, Иглы почерневшие с вершины Осыпают звездами меня.

Пой мне песню, дерево печали! Я, как ты, ворвался в высоту, Но меня лишь молнии встречали И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот, Я, как ты, не умер у крыльца, И в душе все тот же лютый голод, И любовь, и песни до конца! Николай Заболоцкий. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1985.

ПОРТРЕТ Любите живопись, поэты! Лишь ей, единственной, дано Души изменчивой приметы Переносить на полотно.

Ты помнишь, как из тьмы былого, Едва закутана в атлас, С портрета Рокотова снова Смотрела Струйская на нас?

Ее глаза - как два тумана, Полуулыбка, полуплач, Ее глаза - как два обмана, Покрытых мглою неудач.

Соединенье двух загадок, Полувосторг, полуиспуг, Безумной нежности припадок, Предвосхищенье смертных мук.

Когда потемки наступают И приближается гроза, Со дна души моей мерцают Ее прекрасные глаза. 1953 Николай Заболоцкий. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1985.

ВСЕ, ЧТО БЫЛО В ДУШЕ Все, что было в душе, все как будто опять потерялось, И лежал я в траве, и печалью и скукой томим. И прекрасное тело цветка надо мной поднималось, И кузнечик, как маленький сторож, стоял перед ним.

И тогда я открыл свою книгу в большом переплете, Где на первой странице растения виден чертеж. И черна и мертва, протянулась от книги к природе То ли правда цветка, то ли в нем заключенная ложь.

И цветок с удивленьем смотрел на свое отраженье И как будто пытался чужую премудрость понять. Трепетело в листах непривычное мысли движенье, То усилие воли, которое не передать. 1000

И кузнечик трубу свою поднял, и природа внезапно проснулась. И запела печальная тварь славословье уму, И подобье цветка в старой книги моей шевельнулось Так, что сердце мое шевельнулось навстречу ему. Николай Заболоцкий. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1985.

ОБЛЕТАЮТ ПОСЛЕДНИЕ МАКИ Облетают последние маки, Журавли улетают, трубя, И природа в болезненном мраке Не похожа сама на себя.

По пустыной и голой алее Шелестя облетевшей листвой, Отчего ты, себя не жалея, С непокрытой бредешь головой?

Жизнь растений теперь затаилась В этих странных обрубках ветвей, Ну, а что же с тобой приключилось, Что с душой приключилось твоей?

Как посмел ты красавицу эту, Драгоценную душу твою, Отпустить, чтоб скиталась по свету, Чтоб погибла в далеком краю?

Пусть непрочны домашние стены, Пусть дорога уводит во тьму,Нет на свете печальней измены, Чем измена себе самому. Николай Заболоцкий. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1985.

НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши И нечем ей прельстить воображенье,Младенческая грация души Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде? 1955 Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва, изд-во "Высшая школа", 1969.

ПРОЩАНИЕ С ДРУЗЬЯМИ В широких шляпах, длинных пиджаках, С тетрадями своих стихотворений, Давным-давно рассыпались вы в прах, Как ветки облетевшие сирени.

Вы в той стране, где нет готовых форм, Где всё разъято, смешано, разбито, Где вместо неба - лишь могильный холм И неподвижна лунная орбита.

Там на ином, невнятном языке Поёт синклит беззвучных насекомых, Там с маленьким фонариком в руке Жук-человек приветствует знакомых.

Спокойно ль вам, товарищи мои? Легко ли вам? И всё ли вы забыли? Теперь вам братья - корни, муравьи, Травинки, вздохи, столбики из пыли.

Теперь вам сестры - цветики гвоздик, Соски сирени, щепочки, цыплята... И уж не в силах вспомнить ваш язык Там наверху оставленного брата.

Ему ещё не место в тех краях, Где вы исчезли, лёгкие, как тени, В широких шляпах, длинных пиджаках, С тетрадями своих стихотворений. Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. А.К.Демидова, И.А. Рудакова. Москва, изд-во "Высшая школа", 1969.

МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА Меркнут знаки Зодиака Над просторами полей. Спит животное Собака, Дремлет птица Воробей. Толстозадые русалки Улетают прямо в небо, Руки крепкие, как палки, Груди круглые, как репа. Ведьма, сев на треугольник, Превращается в дымок. С лешачихами покойник Стройно пляшет кекуок. Вслед за ними бледным хором Ловят Муху колдуны, И стоит над косогором Неподвижный лик луны 1000 .

Меркнут знаки Зодиака Над постройками села, Спит животное Собака, Дремлет рыба Камбала, Колотушка тук-тук-тук, Спит животное Паук, Спит Корова, Муха спит, Над землей луна висит. Над землей большая плошка Опрокинутой воды.

Леший вытащил бревешко Из мохнатой бороды. Из-за облака сирена Ножку выставила вниз, Людоед у джентльмена Неприличное отгрыз. Все смешалось в общем танце, И летят во сне концы Гамадрилы и британцы, Ведьмы, блохи, мертвецы.

Кандидат былых столетий, Полководец новых лет, Разум мой! Уродцы эти Только вымысел и бред. Только вымысел, мечтанье, Сонной мысли колыханье, Безутешное страданье,То, чего на свете нет.

Высока земли обитель. Поздно, поздно. Спать пора! Разум, бедный мой воитель, Ты заснул бы до утра. Что сомненья? Что тревоги? День прошел, и мы с тобой Полузвери, полубоги Засыпаем на пороге Новой жизни молодой.

Колотушка тук-тук-тук, Спит животное Паук, Спит Корова, Муха спит, Над землей луна висит. Над землей большая плошка Опрокинутой воды. Спит растение Картошка. Засыпай скорей и ты! 1929 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

СТАРАЯ СКАЗКА В этом мире, где наша особа Выполняет неясную роль, Мы с тобою состаримся оба, Как состарился в сказке король.

Догорает, светясь терпеливо, Наша жизнь в заповедном краю, И встречаем мы здесь молчаливо Неизбежную участь свою.

Но когда серебристые пряди Над твоим засверкают виском, Разорву пополам я тетради И с последним расстанусь стихом.

Пусть душа, словно озеро, плещет У порога подземных ворот И багровые листья трепещут, Не касаясь поверхности вод. 1952 Николай Заболоцкий. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1985.

ГОРОДОК Целый день стирает прачка, Муж пошел за водкой. На крыльце сидит собачка С маленькой бородкой.

Целый день она таращит Умные глазенки, Если дома кто заплачет Заскулит в сторонке.

А кому сегодня плакать В городе Тарусе? Есть кому в Тарусе плакать Девочке Марусе.

Опротивели Марусе Петухи да гуси. Сколько ходит их в Тарусе, Господи Исусе!

"Вот бы мне такие перья Да такие крылья! Улетела б прямо в дверь я, Бросилась в ковыль я!

Чтоб глаза мои на свете Больше не глядели, Петухи да гуси эти Больше не галдели!"

Ой, как худо жить Марусе В городе Тарусе! Петухи одни да гуси, Господи Исусе! 1958 Н.Заболоцкий. Избранное. Поэтическая Библиотечка Школьника. Москва, "Детская Литература", 1970.

МЕТАМОРФОЗЫ Как мир меняется! И как я сам меняюсь! Лишь именем одним я называюсь, На самом деле то, что именуют мной,Не я один. Нас много. Я - живой Чтоб кровь моя остынуть не успела, Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел Я отделил от собственного тела! И если б только разум мой прозрел И в землю устремил пронзительное око, Он увидал бы там, среди могил, глубоко Лежащего меня. Он показал бы мне Меня, колеблемого на морской волне, Меня, летящего по ветру в край незримый, Мой бедный прах, когда-то так любимый.

А я все жив! Все чище и полней Объемлет дух скопленье чудных тварей. Жива природа. Жив среди камней И злак живой и мертвый мой гербарий. Звено в звено и форма в форму. Мир Во всей его живой архитектуре Орган поющий, море труб, клавир, Не умирающий ни в радости, ни в буре.

Как все меняется! Что было раньше птицей, Теперь лежит написанной страницей; Мысль некогда была простым цветком, Поэма шествовала медленным быком; А то, что было мною, то, быть может, Опять растет и мир растений множит.

Вот так, с трудом пытаясь развивать Как бы клубок какой-то сложной пряжи, Вдруг и увидишь то, что должно называть Бессмертием. О, суеверья наши! 1937 Н.Заболоцкий. Избранное. Поэтическая Библиотечка Школьника. Москва, "Детская Литература", 1970.

БОЛЕРО Итак, Равель, танцуем болеро! Для тех, кто музыку на сменит на перо, Есть в этом мире праздник изначальный Напев волынки скудный и печальный И эта пляска медленных крестьян... Испания! Я вновь тобою пьян! Цветок мечты возвышенной взлелеяв, Опять твой образ предо мной горит За отдаленной гранью Пиренеев! Увы, замолк истерзанный Мадрид, Весь в отголосках пролетевшей бруи, И нету с ним Долорес Ибаррури! Но жив народ, и песнь его жива. Танцуй, Равель, свой исполинский танец, Танцуй, Равель! Не унывай, испанец! Вращай, История, литые жернова, Будь мельничихой в грозный час прибоя! О, болеро, священный танец боя! 1957 Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.

ГОЛОС В ТЕЛЕФОНЕ Раньше был он звонкий, точно птица, Как родник, струился и звенел, Точно весь в сиянии излиться По стальному проводу хотел.

А потом, как дальнее рыданье, Как прощанье с радостью души, Стал звучать он, полный покаянья, И пропал в неведомой глуши.

Сгинул он в каком-то диком поле, Беспощадной вьюгой занесен... И кричит душа моя от боли, И молчит мой черный телефон. 1957 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ МАРСА Подобно огненному зверю, Глядишь на землю ты мою, Но я ни в чём тебе не верю И славословий не пою.

Звезда зловещая! Во мраке Печальных лет моей страны Ты в небесах чертила знаки Страданья, крови и войны.

Когда над крышами селений Ты открывала сонный глаз, Какая боль предположений Всегда охватывала нас!

И был он в руку - сон зловещий: Война с ружьём наперевес В селеньях жгла дома и вещи И угоняла семьи в лес.

Был бой и гром, и дождь и слякоть, Печаль скитаний и разлук, И уставало сердце плакать От нестерпимых этих мук.

И над безжизненной пустыней Подняв ресницы в поздний час, Кровавый Марс из бездны синей Смотрел внимательно на нас.

И тень сознательности злобной Кривила смутные черты, Как будто дух звероподобный Смотрел на землю с высоты.

Тот дух, что выстроил каналы Для неизвестных нам судов И стекловидные вокзалы Средь марсианских городов.

Дух, полный разума и воли, Лишённый сердца и души, Кто о чужой не страждет боли, Кому все средства хороши.

Но знаю я, что есть на свете Планета малая одна, Где из столетия в столетье Живут иные племена.

И там есть муки и печали, И там есть пища для страстей, Но люди там не утеряли Души единственной своей.

Там золотые волны света Плывут сквозь сумрак бытия, И эта милая планета Земля воскресшая моя. Советская поэзия 50-70х годов. Москва, "Русский язык", 1987.

ЖУРАВЛИ Вылетев из Африки в апреле К берегам отеческой земли, Длинным треугольником летели, Утопая в небе, журавли.

Вытянув серебряные крылья Через весь широкий небосвод, Вел вожак в долину изобилья Свой немногочисленный народ.

Но когда под крыльями блеснуло Озеро, прозрачное насквозь, Черное зияющее дуло Из кустов навстречу поднялось.

Луч огня ударил в сердце птичье, Быстрый пламень вспыхнул и погас, И частица дивного величья С высоты обрушилась на нас.

Два крыла, как два огромных горя, Обняли холодную волну, И, рыданью горестному вторя, Журавли рванулись в вышину.

Только там, где движутся светила, В искупленье собственного зла Им природа снова возвратила То, что смерть с собою унесла:

Гордый дух, высокое стремленье, Волю непреклонную к борьбе Все, что от былого поколенья Переходит, молодость, к тебе.

А вожак в рубашке из металла Погружался медленно на дно, И заря над ним образовала Золотого зарева пятно. 1948 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988.

ГРОЗА Содрогаясь от мук, пробежала

над миром зарница, Тень от тучи легла, и слилась,

и смешалась с травой. Все труднее дышать, в небе облачный вал

шевелится. Низко стелется птица, пролетев

над моей головой.

Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую

ночь вдохновенья, Человеческий шорох травы, вещий холод

на темной руке, Эту молнию мысли и медлительное

появленье Первых дальних громов - первых слов

на родном языке.

Так из темной воды появляется

в мир светлоокая дева, И стекает по телу,

замирая в восторге, вода, Травы падают в обморок, и направо бегут

и налево Увидавшие небо стада.

А она над водой, над просторами

круга земного, Удивленная, смотрит в дивном блеске

своей наготы. И, играя громами, в белом облаке

катится слово, И сияющий дождь на счастливые рвется цветы. 1946 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, Душа обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому, Тащи с этапа на этап, По пустырю, по бурелому Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели При свете утренней звезды, Держи лентяйку в черном теле И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку, Освобождая от работ, Она последнюю рубашку С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи, Учи и мучай дотемна, Чтоб жить с тобой по-человечьи Училась заново она.

Она рабыня и царица, Она работница и дочь, Она обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь! 1958 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

БЕЛАЯ НОЧЬ Гляди: не бал, не маскарад, Здесь ночи ходят невпопад, Здесь от вина неузнаваем, Летает хохот попугаем. Здесь возле каменных излучин Бегут любовники толпой, Один горяч, другой измучен, А третий книзу головой. Любовь стенает под листами, Она меняется местами, То подойдет, то отойдет... А музы любят круглый год.

Качалась Невка у перил, Вдруг барабан заговорил Ракеты, выстроившись кругом, Вставали в очередь. Потом Они летели друг за другом, Вертя бенгальским животом.

Качали кольцами деревья, Спадали с факелов отрепья Густого дыма. А на Невке Не то сирены, не то девки, Но нет, сирены,- на заре, Все в синеватом серебре, Холодноватые, но звали Прижаться к палевым губам И неподвижным, как медали. Обман с мечтами пополам!

Я шел сквозь рощу. Ночь легла Вдоль по траве, как мел бела. Торчком кусты над нею встали В ножнах из разноцветной стали, И тосковали соловьи Верхом на веточке. Казалось, Они испытывали жалость, Как неспособные к любви.

А там, вдали, где желтый бакен Подкарауливал шутих, На корточках привстал Елагин, Ополоснулся и затих: Он в этот раз накрыл двоих.

Вертя винтом, бежал моторчик С музыкой томной по бортам. К нему навстречу, рожи скорчив, Несутся лодки тут и там. Он их толкнет - они бежать. Бегут, бегут, потом опять Идут, задорные, навстречу. Он им кричит: "Я искалечу!" Они уверены, что нет...

И всюду сумасшедший бред. Листами сонными колышим, Он льется в окна, липнет к крышам, Вздымает дыбом волоса... И ночь, подобно самозванке, Открыв молочные глаза, Качается в спиртовой банке И просится на небеса. 1926 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ДВИЖЕНИЕ Сидит извозчик, как на троне, Из ваты сделана броня, И борода, как на иконе, Лежит, монетами звеня. А бедный конь руками машет, То вытянется, как налим, То 1000 снова восемь ног сверкают В его блестящем животе. 1927 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ИВАНОВЫ Стоят чиновные деревья, Почти влезая в каждый дом. Давно их кончено кочевье, Они в решетках, под замком. Шумит бульваров темнота, Домами плотно заперта.

Но вот все двери растворились, Повсюду шепот пробежал: На службу вышли Ивановы В своих штанах и башмаках. Пустые гладкие трамваи Им подают свои скамейки. Герои входят, покупают Билетов хрупкие дощечки, Сидят и держат их перед собой, Не увлекаясь быстрою ездой.

А там, где каменные стены, И рев гудков, и шум колес, Стоят волшебные сирены В клубках оранжевых волос. Иные, дуньками одеты, Сидеть не могут взаперти. Прищелкивая в кастаньеты, Они идут. Куда идти, Кому нести кровавый ротик, У чьей постели бросить ботик И дернуть кнопку на груди? Неужто некуда идти?

О мир, свинцовый идол мой, Хлещи широкими волнами И этих девок упокой На перекрестке вверх ногами! Он спит сегодня, грозный мир: В домах спокойствие и мир.

Ужели там найти мне место, Где ждет меня моя невеста, Где стулья выстроились в ряд, Где горка - словно Арарат Имеет вид отменно важный, Где стол стоит и трехэтажный В железных латах самовар Шумит домашним генералом?

О мир, свернись одним кварталом, Одной разбитой мостовой, Одним проплеванным амбаром, Одной мышиною норой, Но будь к оружию готов: Целует девку - Иванов! 1928 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ОСЕНЬ Когда минует день и освещение Природа выбирает не сама, Осенних рощ большие помещения Стоят на воздухе, как чистые дома. В них ястребы живут, вороны в них ночуют, И облака вверху, как призраки, кочуют.

Осенних листьев ссохлось вещество И землю всю устлало. В отдалении На четырех ногах большое существо Идет, мыча, в туманное селение. Бык, бык! Ужели больше ты не царь? Кленовый лист напоминает нам янтарь.

Дух Осени, дай силу мне владеть пером! В строенье воздуха - присутствие алмаза. Бык скрылся за углом, И солнечная масса Туманным шаром над землей висит, И край земли, мерцая, кровенит.

Вращая круглым глазом из-под век, Летит внизу большая птица. В ее движенье чувствуется человек. По крайней мере, он таится В своем зародыше меж двух широких крыл. Жук домик между листьев приоткрыл.

Архитектура Осени. Расположенье в ней Воздушного пространства, рощи, речки, Расположение животных и людей, Когда летят по воздуху колечки И завитушки листьев, и особый свет,Вот то, что выберем среди других примет.

Жук домик между листьев приоткрыл И рожки выставив, выглядывает, Жук разных корешков себе нарыл И в кучку складывает, Потом трубит в свой маленький рожок И вновь скрывается, как маленький божок.

Но вот приходит вечер. Все, что было чистым, Пространственным, светящимся, сухим,Все стало серым, неприятным, мглистым, Неразличимым. Ветер гонит дым, Вращает воздух, листья валит ворохом И верх земли взрывает порохом.

И вся природа начинает леденеть. Лист клена, словно медь, Звенит, ударившись о маленький сучок. И мы должны понять, что это есть значок, Который посылает нам природа, Вступившая в другое время года. 100 Стихотворений. 100 Русских Поэтов. Владимир Марков. Упражнение в отборе. Centifolia Russica. Antologia. Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.

* * * Я воспитан природой суровой, Мне довольно заметить у ног Одуванчика шарик пуховый, Подорожника твердый клинок.

Чем обычней простое растенье, Тем живее волнует меня Первых листьев его появленье На рассвете весеннего дня.

В государстве ромашек, у края, Где ручей, задыхаясь, поет, Пролежал бы всю ночь до утра я, Запрокинув лицо в небосвод.

Жизнь потоком светящейся пыли Все текла бы, текла сквозь листы, И туманные звезды светили, Заливая лучами кусты.

И, внимая весенн 1000 ему шуму Посреди очарованных трав, Все лежал бы и думал я думу Беспредельных полей и дубрав. 1953 Вечер лирики. Москва, "Искусство", 1965.

ВОЗВРАЩЕНИЕ С РАБОТЫ Вокруг села бродили грозы, И часто, полные тоски, Удары молнии сквозь слезы Ломали небо на куски.

Хлестало, словно из баклаги, И над собранием берез Пир электричества и влаги Сливался в яростный хаос.

А мы шагали по дороге Среди кустарников и трав, Как древнегреческие боги, Трезубцы в облако подняв. 1954 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ПОЭТ Черен бор за этим старым домом, Перед домом - поле да овсы. В нежном небе серебристым комом Облако невиданной красы. По бокам туманно-лиловато, Посредине грозно и светло,Медленно плывущее куда-то Раненого лебедя крыло. А внизу на стареньком балконе Юноша с седою головой, Как портрет в старинном медальоне Из цветов ромашки полевой. Щурит он глаза свои косые, Подмосковным солнышком согрет,Выкованный грозами России Собеседник сердца и поэт. А леса, как ночь, стоят за домом, А овсы, как бешеные, прут... То, что было раньше незнакомым, Близким сердцу делается тут. 1953 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ДОЖДЬ В тумане облачных развалин Встречая утренний рассвет, Он был почти нематериален И в формы жизни не одет.

Зародыш, выкормленный тучей, Он волновался, он кипел, И вдруг, веселый и могучий, Ударил в струны и запел.

И засияла вся дубрава Молниеносным блеском слез, И листья каждого сустава Зашевелились у берез.

Натянут тысячами нитей Меж хмурым небом и землей, Ворвался он в поток событий, Повиснув книзу головой.

Он падал издали, с наклоном В седые скопища дубрав. И вся земля могучим лоном Его пила, затрепетав. 1953 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

НОЧНОЕ ГУЛЯНЬЕ Расступились на площади зданья, Листья клена целуют звезду. Нынче ночью - большое гулянье, И веселье, и праздник в саду.

Но когда пиротехник из рощи Бросит в небо серебряный свет, Фантастическим выстрелам ночи Не вполне доверяйся, поэт.

Улетит и погаснет ракета, Потускнеют огней вороха... Вечно светит лишь сердце поэта В целомудренной бездне стиха. 1953 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

НЕУДАЧНИК По дороге, пустынной обочиной, Где лежат золотые пески, Что ты бродишь такой озабоченный, Умирая весь день от тоски?

Вон и старость, как ведьма глазастая, Притаилась за ветхой ветлой. Целый день по кустарникам шастая, Наблюдает она за тобой.

Ты бы вспомнил, как в ночи походные Жизнь твоя, загораясь в борьбе, Руки девичьи, крылья холодные, Положила на плечи тебе.

Милый взор, истомленно-внимательный, Залил светом всю душу твою, Но подумал ты трезво и тщательно И вернулся в свою колею.

Крепко помнил ты старое правило Осторожно по жизни идти. Осторожная мудрость направила Жизнь твою по глухому пути.

Пролетела она в одиночестве Где-то здесь, на задворках села, Не спросила об имени-отчестве, В золотые дворцы не ввела.

Поистратил ты разум недюжинный Для каких-то бессмысленных дел. Образ той, что сияла жемчужиной, Потускнел, побледнел, отлетел.

Вот теперь и ходи и рассчитывай, Сумасшедшие мысли тая, Да смотри, как под тенью ракитовой Усмехается старость твоя.

Не дорогой ты шел, а обочиной, Не нашел ты пути своего, Осторожный, всю жизнь озабоченный, Неизвестно, во имя чего! 1953 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ШАКАЛЫ Среди черноморских предгорий, На первой холмистой гряде, Высокий стоит санаторий, Купая ступени в воде.

Давно уже черным сапфиром Склонился над ним небосклон, Давно уж над дремлющим миром Молчит ожерелье колонн.

Давно, утомившись от зноя, Умолкли концерты цикад, И люди в тиши и покое Давно в санатории спят.

Лишь там, наверху, по оврагам, Средь зарослей горной реки, Полночным окутаны мраком, Не гаснут всю ночь огоньки.

На всем полукружье залива, То там появляясь, то тут, И хищно они и трусливо Мерцают, мигают, снуют.

Сперва боязливо и тонко, Потом все слышней и слышней С холмов верещанье ребенка Доносится к миру людей.

И вот уже плачем и визгом Наполнен небесный зенит. Луна перламутровым диском Испуганно в чащу глядит.

И видит: теснясь друг за другом И мордочки к небу задрав, Шакалы сидят полукругом За темными листьями трав.

О чем они воют и плачут? Кого проклиная, вопят? Под ними у моря маячит Колонн ослепительный ряд.

Там мир золотого сиянья, Там жизнь, непонятная им... Не эти ли светлые зданья Клянут они воплем своим?

Но меркнет луна Черноморья, И солнце встает в синеву, И враз умолкают предгорья, Туманом укутав траву.

И звери по краю потока Трусливо бегут в тростники, Где в каменных норах глубоко Беснуются их двойники. 1954 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

В КИНО Утомленная после работы, Лишь за окнами стало темно, С выраженьем тяжелой заботы Ты пришла почему-то в кино.

Рыжий малый в коричневом фраке, Как всегда, выбиваясь из сил, Плел с эстрады какие-то враки И бездарно и нудно острил.

И смотрела когда на него ты И вникала в остроты его, Выраженье тяжелой заботы Не сходило с лица твоего.

В низком зале, наполненном густо, Ты смотрела, как все, на экран, Где напрасно пыталось искусство К правде жизни припутать обман.

Озабоченных черт не меняли Судьбы призрачных, плоских людей, И тебе удавалось едва ли Сопоставить их с жизнью своей.

Одинока, слегка седовата, Но еще моложава на вид, Кто же ты? И какая утрата До сих пор твое сердце томит?

Где твой друг, твой единственно милый, Соучастник далекой весны, Кто наполнил живительной силой Бесприютное сердце жены?

Почему его нету с тобою? Неужели погиб он в бою Иль, оторван от дома судьбою, Пропадает в далеком краю?

Где б он ни был, но в это мгновенье Здесь, в кино, я уверился вновь: Бесконечно людское терпенье, Если в сердце не гаснет любовь. 1954 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

БЕГСТВО В ЕГИПЕТ Ангел, дней моих хранитель, С лампой в комнате сидел. Он хранил мою обитель, Где лежал я и болел.

Обессиленный недугом, От товарищей вдали, Я дремал. И друг за другом Предо мной виденья шли.

Снилось мне, что я младенцем В тонкой капсуле пелен Иудейским поселенцем В край далекий привезен.

Перед Иродовой бандой Трепетали мы. Но тут В белом домике с верандой Обрели себе приют.

Ослик пасся близ оливы, Я резвился на песке. Мать с Иосифом, счастливы, Хлопотали вдалеке.

Часто я в тени у сфинкса Отдыхал, и светлый Нил, Словно выпуклая линза, Отражал лучи светил.

И в неясном этом свете, В этом радужном огне Духи, ангелы и дети На свирелях пели мне.

Но когда пришла идея Возвратиться нам домой И простерла Иудея Перед нами образ свой

Нищету свою и злобу, Нетерпимость, рабский страх, Где ложилась на трущобу Тень распятого в горах,

Вскрикнул я и пробудился... И у лампы близ огня Взор твой ангельский светился, Устремленный на меня. 1955 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ОСЕННИЕ ПЕЙЗАЖИ 1. Под дождем

Мой зонтик рвется, точно птица, И вырывается, треща. Шумит над миром и дымится Сырая хижина 1000 дождя. И я стою в переплетенье Прохладных вытянутых тел, Как будто дождик на мгновенье Со мною слиться захотел.

2. Осеннее утро

Обрываются речи влюбленных, Улетает последний скворец. Целый день осыпаются с кленов Силуэты багровых сердец. Что ты, осень, наделала с нами! В красном золоте стынет земля. Пламя скорби свистит под ногами, Ворохами листвы шевеля.

3. Последние канны

Все то, что сияло и пело, В осенние скрылось леса, И медленно дышат на тело Последним теплом небеса. Ползут по деревьям туманы, Фонтаны умолкли в саду.

Одни неподвижные канны Пылают у всех на виду. Так, вытянув крылья, орлица Стоит на уступе скалы, И в клюве ее шевелится Огонь, выступая из мглы. 1955 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

* * * При первом наступлении зимы, Блуждая над просторною Невою, Сиянье лета сравниваем мы С разбросанной по берегу листвою.

Но я любитель старых тополей, Которые до первой зимней вьюги Пытаются не сбрасывать с ветвей Своей сухой заржавленной кольчуги.

Как между нами сходство описать? И я, подобно тополю, не молод, И мне бы нужно в панцире встречать Приход зимы, ее смертельный холод. 1955 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

ОСЕННИЙ КЛЕН

(Из С. Галкина)

Осенний мир осмысленно устроен И населен. Войди в него и будь душой спокоен, Как этот клен.

И если пыль на миг тебя покроет, Не помертвей. Пусть на заре листы твои умоет Роса полей.

Когда ж гроза над миром разразится И ураган, Они заставят до земли склониться Твой тонкий стан.

Но даже впав в смертельную истому От этих мук, Подобно древу осени простому, Смолчи, мой друг.

Не забывай, что выпрямится снова, Не искривлен, Но умудрен от разума земного, Осенний клен. 1955 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

СТАРАЯ АКТРИСА В позолоченной комнате стиля ампир, Где шнурками затянуты кресла, Театральной Москвы позабытый кумир И владычица наша воскресла.

В затрапезе похожа она на щегла, В три погибели скорчилось тело. А ведь, Боже, какая актриса была И какими умами владела!

Что-то было нездешнее в каждой черте Этой женщины, юной и стройной, И лежал на тревожной ее красоте Отпечаток Италии знойной.

Ныне домик ее превратился в музей, Где жива ее прежняя слава, Где старуха подчас удивляет друзей Своевольем капризного нрава.

Орденов ей и званий немало дано, И она пребывает в надежде, Что красе ее вечно сиять суждено В этом доме, как некогда прежде.

Здесь картины, портреты, альбомы, венки, Здесь дыхание южных растений, И они ее образ, годам вопреки, Сохранят для иных поколений.

И не важно, не важно, что в дальнем углу, В полутемном и низком подвале, Бесприютная девочка спит на полу, На тряпичном своем одеяле!

Здесь у тетки-актрисы из милости ей Предоставлена нынче квартира. Здесь она выбивает ковры у дверей, Пыль и плесень стирает с ампира.

И когда ее старая тетка бранит, И считает и прячет монеты,О, с каким удивленьем ребенок глядит На прекрасные эти портреты!

Разве девочка может понять до конца, Почему, поражая нам чувства, Поднимает над миром такие сердца Неразумная сила искусства! 1956 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.

О КРАСОТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЛИЦ Есть лица, подобные пышным порталам, Где всюду великое чудится в малом. Есть лица - подобия жалких лачуг, Где варится печень и мокнет сычуг. Иные холодные, мертвые лица Закрыты решетками, словно темница. Другие - как башни, в которых давно Никто не живет и не смотрит в окно. Но малую хижинку знал я когда-то, Была неказиста она, небогата, Зато из окошка ее на меня Струил 1d3 ось дыханье весеннего дня. Поистине мир и велик и чудесен! Есть лица - подобья ликующих песен. Из этих, как солнце, сияющих нот Составлена песня небесных высот. 1955 Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.