Лариса Емельяновна Миллер Потаенного смысла поимка
2008
«Не торопи, не торопи…»
Не торопи, не торопи, В лучах апрельских утопи, Посеребри снежком летучим, Дай золотым осенним тучам, Шурша, проплыть над головой. Такое счастье быть живой, Осилив трудную дорогу, Позволь шепнуть: «Ну, слава Богу».«Почитаю, отложу…»
Почитаю, отложу, После снова почитаю. В тихом доме обитаю, Чем безмерно дорожу. В доме тишь, а за окном Снег задумчивый летает. Вечность дни мои листает, Как рука старинный том.«Так тяжко, хоть вроде иду налегке…»
Так тяжко, хоть вроде иду налегке, И снег под ногами, и свет вдалеке, На мёрзлых стволах серебрится пороша, Но давит на плечи незримая ноша. А вдруг эта ноша – большие крыла, И зря по земле я устало брела.«Чёрно-белая картинка…»
Чёрно-белая картинка. Штрих на ней, как паутинка. Жизнь на ней черна, бела: Дом, дорога, купола. Хороша гравюра эта. Вся она из тьмы и света, Будто есть лишь «нет» и «да», Только счастье и беда.«Погоди, я с тобой…»
Погоди, я с тобой, я с тобой. Даже если ведут на убой, Даже если там морок и плаха. Я не ведаю большего страха, Чем вдруг выпустить руку твою И остаться навеки в раю.«А сегодня в окно поглядела: весна…»
А сегодня в окно поглядела: весна. Сразу комната стала для жизни тесна, И туда захотелось, где свет и свобода, Чтоб ломило глаза от небесного свода, Чтоб легко по осевшему снегу идти, Как весёлая девочка лет двадцати.«Свежий снег мне с утра постелили…»
Свежий снег мне с утра постелили И моё пребыванье продлили, Подарили мне день в феврале, А вчера я была на нуле. С благодарностью я принимаю Дар волшебный и не понимаю, Что мне делать с подаренным днём, Как заботиться надо о нём.«Мне так плохо с собой. Можно возле тебя…»
Мне так плохо с собой. Можно возле тебя Посижу, твой помятый рукав теребя? Занимайся, чем хочешь: работай, звони, Кушай яблоко, только меня не гони. Буду тихо сидеть и не буду мешать, И не буду я планов твоих нарушать.«Дни целомудренны, чисты…»
Дни целомудренны, чисты, В снегу деревья и кусты, Фонарь, скамейка. И прохожий Сегодня бел, как агнец Божий.«И вспомнила я телефон-автомат…»
И вспомнила я телефон-автомат. Я в будке холодной. Январь. Снегопад. На будку мою столько снега налипло. Мне голос ответил негромко и хрипло. Я в голос далёкий почти влюблена. Беседа сумбурна, хотя и длинна. На тихий вопрос отвечаю невнятно. Зачем я звоню, мне самой непонятно. Но я вспоминаю тот призрачный год. Осталось с тех пор только несколько нот, Остался с тех пор лишь мотивчик короткий, Но я так люблю те щемящие нотки.«Той зимой я сходила с ума…»
Той зимой я сходила с ума, Что случится – не знала сама, Днём и ночью бумагу марала, И когда он входил, обмирала. Я не помню тех канувших дат, Но на улице был снегопад, А потом всё ушло, улетело, Снег растаял. Я жить не хотела.«Ты знаешь адрес мой земной…»
Ты знаешь адрес мой земной, И значит, ты придёшь за мной Но я, ей-богу, не готова, Ты видишь, у меня обнова. Она мне, кажется, к лицу, Нет, не готова я к концу. Не трогай чёрными крылами, Займись нездешними делами.«Уходить нельзя отсюда…»
Уходить нельзя отсюда, Здесь невымыта посуда, Незастелена постель, Не вполне понятна цель Пребывания земного, Завтра буду думать снова И, наверное, опять Мало что смогу понять.«Я тихонечко лежу…»
Я тихонечко лежу, Я тебе принадлежу. Мне твой сон сегодня снится, На щеке моей ресница Соскользнувшая твоя. Ровно дышим ты и я. Сон наш хрупок, но и бденье Не прочнее сновиденья.«Какие у меня права…»
Какие у меня права На небо, воздух, дерева? И кто я им? Случайный житель, И временна моя обитель. И всё же каждую зарю За что-то их благодарю, Хоть знаю – радуют и светят, А пропаду, и не заметят.«Да разве я знала, что будет так грустно…»
Да разве я знала, что будет так грустно, Ведь жизнь так умеет морочить искусно, Такие узоры умеет плести, Что верила – буду и дальше цвести, Что буду и дальше взлетать и спускаться, В лучах золотых и горячих плескаться, Что так вот и будут до крайнего дня Любить, и ласкать, и тетёшкать меня.«Конец зимы. Кружится голова…»
Конец зимы. Кружится голова. Качаются сырые дерева, И под ногами снег, сырой и серый, И надо жить необъяснимой верой, Что впереди несметные года И будет хорошо как никогда.«Когда я только начинала…»
Когда я только начинала, Я доставала из пенала То ластик, то карандаши, И рисовала для души Кружок оранжевый с лучами, Тогда летала я ночами, Любила всё – и дом, и двор, И покосившийся забор, Своих чахоточных соседей, И Юрку на велосипеде, И даже Деську – злого пса, И надо мною небеса Всё время были голубыми, И, Боже, как жилось под ними!«Нынче ранняя побудка…»
Нынче ранняя побудка: Птичка – розовая грудка На балконе у меня. Таково начало дня. Очень славное начало. Я лежала и молчала, Чтобы птичку не спугнуть. Надо в новый день шагнуть. Но зачем – я не решила, Потому и не спешила.«Заслони меня облако, дерево, куст…»
Заслони меня облако, дерево, куст. Всё пугает – и окрик, и шорох, и хруст. И средь белого дня, и ночами тревожно, Но на этой земле жить нельзя осторожно И смертельно рискую раз двести на дню, Но тебя, мой родной, я сама заслоню.«Здесь мостик над речкой дощатый и узкий…»
Здесь мостик над речкой дощатый и узкий, Здесь даже трава понимает по-русски. Здесь так хорошо обо всём говорить И в поле заросшем тропинку торить, И, кажется, могут и травы, и речка, Едва я запнусь, подсказать мне словечко.«Всё давно началось, а когда – неизвестно…»
Всё давно началось, а когда – неизвестно. На огромной земле почему-то так тесно, На огромной земле почему-то так трудно, Хоть подвижны лучи и трава изумрудна. Всё не с нас началось, завершится не нами. Я сегодня в ночи тосковала по маме, По ушедшим годам, прошлым вёснам и зимам На огромной земле, беспощадной к любимым.«А птицы над ухом поют и поют…»
А птицы над ухом поют и поют, Побыть в одиночестве мне не дают, Я нынче в компании певчей, летучей. Наверно, назвать меня можно везучей. Весеннего щебета полон лесок. Ответить хочу, да не тот голосок. К тому же они без меня обойдутся, Не станут на то, что безмолвствую, дуться.«Весенняя поросль, вешняя дымка…»
Весенняя поросль, вешняя дымка. Идёт потаённого смысла поимка, Поимка того, чему имени нет. Весенняя дымка, немеркнущий свет. Вся жизнь протекла за занятием этим, Не нужном ни травам, ни птицам, ни детям.«Мир этот майский из листьев и трав…»
Мир этот майский из листьев и трав… Так и уйдём, ничего не поняв. Щебет и гомон пресветлого мая. Так и уйдём, мало что понимая, Так и уйдём, не поняв ни аза. Видишь, по древу стекает слеза? Чувствуешь – пахнет смолою древесной Мир неизведанный, мир неизвестный.«Я так давно сюда попала…»
Я так давно сюда попала, А мне всё мало, мало, мало, А мне всё хочется опять Полынь-траву в ладонях мять, Вдыхая запах горький, сладкий, И птичьи наблюдать повадки, И знать, что нет такого дня, Чтоб ты, родной, не ждал меня.«А небо тоже одиноко…»
А небо тоже одиноко. Оно, живя от нас далёко, Тоскует так, что хоть кричи, И тянет к нам свои лучи.«Я всё о себе, а ведь надо о мире…»
Я всё о себе, а ведь надо о мире, И видеть бы надо и дальше, и шире. Но что тут поделаешь? Нет у меня Такого охвата, такого огня, Могучего голоса, дерзостной мощи. Я всё о соседней изменчивой роще, О том, как живу, своих близких любя. А вдруг кто-то дальний узнает себя.«Вешним дождиком всё окропило…»
Вешним дождиком всё окропило. Я зачем эту жизнь торопила? Больше я никуда не спешу, Просто воздухом свежим дышу И гляжу, как трава серебрится. Мне ведь больше нельзя торопиться. Больше нет ничего у меня, Кроме этого влажного дня.«Не верю я, что это всё…»
Не верю я, что это всё. Ещё случится то да сё, Ещё взбодрюсь, ещё устану, Ещё сто раз с постели встану, Ещё подумаю о том, Что есть какое-то потом, А ближе к ночи иль к рассвету Решу, что ничего там нету.«Мельканье суток и недель…»
Мельканье суток и недель, И тополиная метель Начнётся через две недели, Летят мгновенья, как летели, И значит, с ними я лечу И на лету стихи строчу Летучим слогом без нажима О том, как всё неудержимо.«А ты заглянул бы в соседнюю рощу…»
А ты заглянул бы в соседнюю рощу. Там пеночка горлышко птичье полощет, Там яблони дикой нежны лепестки, Там воды проточны, шатучи мостки, Там небо какой-то особой окраски, Там спящих младенцев катают в коляске.«Кто придумал бересклет…»
Кто придумал бересклет? Он стоит здесь много лет, Никуда не улетает, То цветёт, то отцветает. Я знакома с ним давно, Но любуюсь всё равно. Рад и он коротким встречам. Подтвердить мне это нечем.«Здесь все одиноки: деревья, дороги…»
Здесь все одиноки: деревья, дороги, И слабые люди, и сильные боги. Здесь всем не хватает участья, тепла. В таком одиночестве жизнь протекла. Что делали? Руки к кому-то тянули, А жизнь просвистела стремительней пули. Уходит когда-то пришедший сюда, И лишь одиночество живо всегда.«Дожить мечтала до тепла…»
Дожить мечтала до тепла, А жизнь и дальше потекла. Она меня с собой уносит, А вдруг она возьмёт и бросит Меня на росстани вон той, Где одуванчик золотой?«Гули, гули, младенец ты мой…»
Гули, гули, младенец ты мой, Гули, гули, смотри, ненаглядный, Мир сегодня цветущий, нарядный, Ни к чему торопиться домой. Гули, гули, корми голубей. Видишь, сколько в пакетике хлеба И твоё первозданное небо Во сто крат моего голубей.«Низ зелёный, а верх голубой…»
Низ зелёный, а верх голубой. Жить согласна, но только с тобой. Без тебя – цвета нет никакого — Ни зелёного, ни голубого. Без тебя – нет ни ночи, ни дня, И, надеюсь, не будет меня.«Здравствуй, ветка, ты на месте…»
Здравствуй, ветка, ты на месте. Говорю тебе без лести — Ты на диво хороша. Будем жить с тобою вместе — Ты – шурша, а я – дыша. Мы с тобою постарели, Но зато какие трели, Что за трели у скворца. Как на свежей акварели Дом с фасада и с торца. Ты качаешься в окошке, Я живу в своей сторожке — То читаю, то пою. Видишь, в час по чайной ложке Проживаю жизнь свою.«Нет на свете такого угла…»
Нет на свете такого угла, Где бы я тебя спрятать могла. Нет на свете такого приюта, Где не властны ни сроки, ни смута, Где бы ты отсиделся, пока Смертоносны и дни, и века.«Вот и мы вместе с теми тенями сместимся…»
Вот и мы вместе с теми тенями сместимся, Но останемся здесь и с землёй не простимся, Только переместимся левей и правей, Как пушинка, как облако, как соловей, Как на лёгком ветру сор июньский цветочный. Хорошо хоть, что мы помним адрес свой точный.«Ну зачем избавляться от нас…»
Ну зачем избавляться от нас? Боже мой, ну кому мы мешаем? Вот жилище своё украшаем Васильками, что радуют глаз. Вот спешим в жаркий полдень залезть В гущу сада, что лепится к дому. Мы Тебе да и миру земному Постараемся не надоесть.«Время мчится. Это точно…»
Время мчится. Это точно. А зачем? Ведь мне не срочно. Я б жила себе, жила, Воздух медленно пила, Воздух хвойный, воздух травный, Я бы шла походкой плавной По тропинке непрямой То из дома, то домой.«Агу, мой сыночек, агуши, агу…»
Агу, мой сыночек, агуши, агу. Я жить без тебя, мой родной, не могу. К тебе прикипела навеки душой, А ты не младенец, ты вырос большой, Уходишь, приходишь, свободу любя, Всю жизнь бы за ручку водила тебя.«Я не могу на такой высоте…»
Я не могу на такой высоте. Могут те голуби, ласточки те. Я не могу, хоть и хочется очень. День по краям голубым оторочен Шёлком небесным, способным линять, Нежно струиться, оттенки менять.«Ну что вы смотрите, ромашки…»
Ну что вы смотрите, ромашки? Да, мы другие. Мы не пташки. Ступаем очень тяжело И невесёлые зело, И часто на судьбу серчаем, И с безразличием встречаем Ваш удивлённый тихий взгляд Два летних месяца подряд.«Воздуха столько: дыши не хочу…»
Воздуха столько: дыши не хочу — Хватит кузнечику, хватит грачу, Лютику, тополю, божьей коровке. Ветер погладил меня по головке. – Дышишь, мол, милая? Дышишь? Дыши. Летние запахи так хороши.«Много лет и много дней…»
Много лет и много дней Я живу меж двух огней — Меж рассветом и закатом. Кто я? Так. Песчинка, атом, Мира маленькая часть. Так легко совсем пропасть. Вот и думаю, гадаю, Почему не пропадаю.«Проснулась и, Господи, кто я и что я…»
Проснулась и, Господи, кто я и что я? А в окна мне солнце глядит золотое. Чем связана я с этим садом и домом, И с этим окошком, и с тем окоёмом, С цветком, что цветёт на окне моём пышно, И с тем, кто по комнате ходит чуть слышно?«А знаешь, я ведь домоседка…»
А знаешь, я ведь домоседка: В моё окошко смотрит ветка. Она всё тут, и я всё тут, Сижу, пишу, а дни идут. И знаешь, мне совсем не скушно, И ветка смотрит так радушно, Так ласково кивает мне, Как другу или как родне.«Ты помнишь ли меня, мой постаревший сад…»
Ты помнишь ли меня, мой постаревший сад? Тогда твоя сирень мне тоже душу грела. Среди твоих кустов жила я год назад. Ты помнишь ли меня? Я тоже постарела. Мой постаревший сад, давай с тобой дружить, Друг друга и любить, и охранять до гроба, Поскольку на земле так неуютно жить, Поскольку ты и я – мы беззащитны оба.«А может, я была скворцом…»
А может, я была скворцом С весёлым, в пёрышках, лицом, И пела, и глазком косила, И корм детёнышам носила. И может, стану им опять, Когда траву устану мять, Не пропаду, не кану в Лету, А на ольху вспорхну вот эту.«Ничего я не знаю о странствии этом…»
Ничего я не знаю о странствии этом, О себе, щедро залитой солнечным светом, О тебе, хоть мы рядом уж лет пятьдесят, И о тех небесах, что над нами висят, О тропе, по которой шагаю послушно. Потому-то, наверно, и жить мне не скушно.«Стремилась к музыке душа…»
Стремилась к музыке душа, Но пальцы были, как лапша. Играла Черни, Майкапара. А в дневнике стояла «пара». Так много страшных чёрных нот Играла я из года в год Давным-давно на Якиманке, Куда я шла с Большой Полянки. И пальцы слушались едва Под нудный счёт «и раз, и два», А музыка меня пленяла. Учительница мне пеняла За нерадивость. Как же быть? Любить, конечно же, любить Любовью, пусть неразделённой, Любить и умереть влюблённой.«Такой прозрачный день, что даже ось видна…»
Такой прозрачный день, что даже ось видна. Видна земная ось. Вот-вот её коснёшься. Что будешь делать ты, когда совсем проснёшься? Ведь на сюжеты жизнь как будто не бедна. А может, лучше жить в преддверии всего, Лежать, глаза смежив, в сладчайшей полудрёме И слушать скрип оси в пустом притихшем доме, О будущем своём не зная ничего.«Мне важно, чтоб этот кузнечик скакал…»
Мне важно, чтоб этот кузнечик скакал И чтобы в росу свои лапки макал, И чтобы роса серебрилась, блестела, И чтобы душа не просилась из тела, Но чтобы жила с моим телом в ладу И чтобы писались стихи на ходу.«Там ветка качнулась, там капля упала…»
Там ветка качнулась, там капля упала. Я медленно шла, осторожно ступала. Я так не хотела кому-то мешать, Кого-то тревожить, покоя лишать. Вот ива плакучая – гибкое древо. Листвы не задев, обойду его слева. А вот незабудка, что с миром в ладу. Я справа, пожалуй, её обойду.«Жизнь, душа, дорога, вечность…»
Жизнь, душа, дорога, вечность. Боже, как нужна беспечность, Детскость, лёгкость, тру-ля-ля, Жить, танцуя и шаля. Чтобы, если рыкнут грозно, Удивиться: «Ты серьёзно?»«Так леса хочется густого…»
Так леса хочется густого, Но я в лесу сегодня снова. Так сада хочется, но я, Как и вчера, в саду своя. Так надо быть с тобою рядом, Но лесом прохожу и садом С тобой. О чём мечтать теперь? Ведь всё свершилось. Верь не верь.«Покой. Недвижны луч и тень…»
Э. В. Брагинской
Покой. Недвижны луч и тень, И даже шевелиться лень. Лист не дрожит, и куст не гнётся. А вдруг и время не зачтётся Сегодня нам, и можно жить И временем не дорожить?«Незабудки полиняли…»
Незабудки полиняли. Цвет немного поменяли, Но, как прежде, «В добрый путь, — Говорят мне. – Не забудь, Как цвели мы вдоль оврага, И какое это благо, И какие чудеса Видеть лес и небеса».«Я плохо в земной этой школе учусь…»
Я плохо в земной этой школе учусь, Считаю ворон, на уроках верчусь, Простую задачку решить не умею, К доске меня вызовут – я онемею, Вопрос зададут – буду тупо молчать. Мне рано ещё эту школу кончать. Ругайте меня, задавайте на лето, Пусть только учёба не кончится эта.«Завтра будет новый дождь…»
Завтра будет новый дождь, Завтра будет новый ветер, Завтра в целом белом свете След мой частый не найдёшь. Завтра будет новый луч И умытая дорога, Завтра будет много-много Совершенно новых туч. Это значит, что и я Быть должна такой же новой, По возможности, готовой К переменам бытия.«Я дни не хочу коротать…»
Я дни не хочу коротать, Хочу удлинять их, чтоб время Исчезло, как лишнее бремя, И воздух прозрачный глотать. Пусть день будет долгим таким, Чтоб я от него уставала, Чтоб солнце мне спать не давало, Светя за окошком моим.«Нас позабудут, а потом…»
Борису Хазанову
Нас позабудут, а потом Забудут тех, кто нас забудет, И ветер те следы остудит, Что вьются в мире обжитом. Но вдруг когда-нибудь опять Воскреснет сыгранная нота, Заставив чуткого кого-то Заплакать или просиять.«Просто всё отложили до лучших времён…»
Просто всё отложили до лучших времён: Вот оденется в пурпур и золото клён, Вот волна поцелует босые ступни, Вот наступят лучистые снежные дни Вот омоет жасмин дождевая вода, Вот скворцы прилетят, и тогда, и тогда…«Гулял под дождём и совсем не скучал…»
Гулял под дождём и совсем не скучал. Ведь дождик по зонтику громко стучал, С тобой говорил, заливая при этом Земное пространство серебряным светом. Вам с дождиком весело было вдвоём, Хоть каждый из вас размышлял о своём, И ты толковал на наречии местном, А он на каком-то далёком, небесном.«Жить, не спасая, не спасаясь…»
Жить, не спасая, не спасаясь, А так – земли едва касаясь, А так – танцуя и шутя, Легко, как малое дитя, Когда его никто не мучит. И кто меня так жить научит?«А если поглубже зарыться в подушку…»
А если поглубже зарыться в подушку, То, может, забудем, что взяты на мушку. А если укрыться в заросшем саду, То, может, забудем, что мы на виду. А ежели в травы густые улечься, То, может, забудем, что глупо беречься, Что жизнь – беспощадный и меткий стрелок, И будет прострелен любой уголок.«Мы только с воздухом граничим…»
Мы только с воздухом граничим, С пространством солнечным и птичьим, Где ветер, где листва летит И нам дорогу золотит. И с воздухом, где лист и птица, Неохраняема граница.«А музыка была. Потом её не стало…»
А музыка была. Потом её не стало. Наверное, она звучать внутри устала. А может быть, её в природе не осталось. Осталась лишь одна смертельная усталость. Усталость не звучит. Смогу ли жить немая, Не разжимая губ и глаз не поднимая.«Я люблю твой ствол шершавый…»
Я люблю твой ствол шершавый, Мох твой жёсткий, лист твой ржавый, Душу нежную твою. Мы живём с тобой в краю, Где живых легко изводят. Ты дыши, пусть соки бродят. Я держусь, и ты держись, И давай стремиться ввысь.«Чтоб быть счастливой, надо мало…»
Чтоб быть счастливой, надо мало: Под старенькое одеяло К бабуле вечером залезть, И чтоб мне было только шесть, Чтоб на ночь мне читали сказки, Чтоб утром выйти, взяв салазки, Туда, где снега пелена, И чтобы кончилась война.«Я тишину перевожу…»
Я тишину перевожу На русский, на певучий русский. Берёза, ива, мостик узкий, Тропа, где каждый день хожу. А может, мой напрасен труд, И тишина красноречива. Пускай молчат берёза, ива, И мостик, и осенний пруд.«А смертные смертных младенцев рожают…»
А смертные смертных младенцев рожают, Заботой, вниманием их окружают, Катают в коляске, на ручках несут, Тетёшкают, но всё равно не спасут. О Господи, это же бесчеловечно. Ну разве не ясно, что жить надо вечно? Сначала у мамы своей на руках, И дальше, и дальше, и дальше в веках.«Посторожи меня, пока я буду спать…»
Посторожи меня, пока я буду спать, Посторожи меня, чтоб страшное не снилось, Чтоб было мне легко, чтоб сердце ровно билось, С тобой, любимый, жить – как по небу ступать. Ты – добрый ангел мой, и ангелов других Не жду и не зову. Мне и тебя довольно. И ночь моя тиха, и белый день мой тих, И лишь о том, что всё не вечно, думать больно.«Я говорить устала складно…»
Я говорить устала складно. Я отдохну немного. Ладно? Во мне сегодня нет огня. Ты, муза, подожди меня. Ведь в нашем деле нет корысти. Ты дудочку пока почисти.«А жизни всё равно, как течь…»
А жизни всё равно, как течь: Беречь нас или не беречь, Лелеять, обращаться дурно, Течь плавно, медленно иль бурно, Иль где-то посреди земли Нас вдруг оставить на мели.«И тёмной ночью, и средь бела дня…»
И тёмной ночью, и средь бела дня Надеюсь на неслыханное чудо. Неслыханного ждать невесть откуда Не отучили до сих пор меня. Как мне не стыдно с головой седой Мечтать о небывалом, невозможном, Живя годами на корму подножном В соседстве близком с бездной и бедой.«Я на землю попала впервые…»
Я на землю попала впервые. Здесь надышано. Рядом живые. И они первый раз на земле И не могут советовать мне, Что мне делать с отпущенным сроком Под небесным невидящим оком.«А мне не надо «как-нибудь»…»
А мне не надо «как-нибудь». Мне нужен небывалый путь, И яркий свет, и дивный воздух, И небо в очень крупных звёздах, И чтобы песнь моя была Распахнутой, как два крыла.«Ну, здравствуй, светлый и пушистый…»
Ну, здравствуй, светлый и пушистый! Ты на траве, на кочке мшистой, На листьях палых, на корнях. Надолго ты в моих краях? Ты первый, ты совсем младенец, Ты чище белых полотенец. И, чистоту твою любя, Мне очень жалко мять тебя.«Снег падает, белое небо крошится…»
Снег падает, белое небо крошится. А может быть, счастливо всё завершится, А может быть, всё завершится без боли. Страдать на земле мы обязаны, что ли? Кто выдумал, будто на пользу страданье? Да будет волнующим наше свиданье С землёй, с небесами, со снегом летучим. Коль счастливы будем, мы им не наскучим.«Кончается год, то есть Domini Anno…»
Кончается год, то есть Domini Anno, А жизнь выражается так же туманно, Но мне по душе шепоток и намёки, Колеблемый свет бесконечно далёкий, И нравится мне, что ответ так уклончив, Что я ухожу, разговора не кончив.«Я всё время на чей-то вопрос отвечаю…»
Я всё время на чей-то вопрос отвечаю. Старый день провожаю, рассвет ли встречаю, Оставляю ли след на пушистом снегу — Отвечаю. Ответить никак не могу. И кружа меж дерев, что растут над откосом, То отвечу мольбой, то отвечу вопросом.«А песенка, что родилась…»
А песенка, что родилась, С моим дыханием слилась. Пою ли я, дышу – не знаю. Вот прохожу я птичью стаю, Они поют, и я пою, Но каждый песенку свою.«Разговоры ведя или делая нечто земное…»
Разговоры ведя или делая нечто земное, Взять да вдруг распрямиться и руки на миг опустить, В тишине наступившей услышать иное, иное, И увидеть, что чудо на шарике этом гостить. И – счастливо – сказать уходящему мигу – счастливо, Мой летучий, мой праздный, мой солнечный, мой голубой. Ты ведь тоже творил на лету это дивное диво, И как жалко, что мы не увидимся больше с тобой.2009 – 2010
«Продолжение следует, следует, следует…»
Продолжение следует, следует, следует. Кто-то смотрит киношку, а кто-то обедает. Слава Богу, черту ещё не подвели. Слава Богу, не сдули с шершавой земли. Надо как-то отметить событие это. Как отметить – пытаюсь придумать с рассвета.«Здравствуй, – снег прошелестел…»
– Здравствуй, – снег прошелестел. – Здравствуй, с возвращеньем, Здесь встречаю я тебя чудным освещеньем. – Слава Богу, ты опять поутру проснулась И, едва открыв глаза, в этот мир вернулась, В мир, где я сейчас живу, тропы заметаю, И тебя пожить зову, и от счастья таю.«В постылых роюсь словесах…»
В постылых роюсь словесах С упрямством мула. Уж лучше б в чистых небесах Я потонула, Иль, глядя, как летит, искрясь, Снег на дорогу, «Нет слов, – сказала бы дивясь. — Нет слов, ей-богу».«И всё куда-то я иду…»
И всё куда-то я иду И дую в старую дуду, Играю три привычных ноты, А мне в ответ: «Уймись, ну что ты? Ну жизнь, ну смерть, ну ночь, ну день. Уймись, ну как тебе не лень?»«Чуть-чуть пишу, чуть-чуть читаю…»
Чуть-чуть пишу, чуть-чуть читаю, Но больше всё-таки летаю. Летаю я, куда хочу: То в день грядущий залечу, То залечу я в день давнишний, Где сад был с яблоней и вишней, Где детям было мало лет. Ей-богу, мне прощенья нет — Ведь небо нынче так лучилось, А я вот снова отлучилась.«И даже если это праздник…»
И даже если это праздник, то он печален, он печален. Живём среди снегов искристых, а будем жить среди проталин, А дальше, если будет можно, увидим небо в вешней луже, Но всё так зыбко, ненадёжно, да и торопят нас к тому же.«Что я делаю? Что? Ухожу…»
Что я делаю? Что? Ухожу. Даже если сижу и лежу, Даже если домой возвращаюсь, Всё равно ухожу и прощаюсь И проститься никак не могу. Я люблю этот город в снегу, Просинь в небе, окошко родное, Что-то горнее, что-то земное.«Такая важная ворона…»
Такая важная ворона. Сук для неё – подобье трона. На землю смотрит свысока, Как будто бы живёт века, И всё про землю понимает, И нас всерьёз не принимает.«Больно, даже когда прикасается воздух…»
Больно, даже когда прикасается воздух. Снизойдёт ли покой, и наступит ли роздых? И отпустит ли боль? Если да, то когда же? Больно слово сказать. Больно выдохнуть даже. Больно, даже когда прикасаюсь я взглядом К белоснежным ветвям, что живут со мной рядом.«Всё чисто, тихо, гармонично…»
Всё чисто, тихо, гармонично. Я убедилась в этом лично. Тихи снега и облака. Не поднимается рука Писать об этом мире плохо. Какая б ни была эпоха, Но плакаться в такие дни И ночи – боже сохрани.«Весёлая компания: синички, воробьи…»
Весёлая компания: синички, воробьи. Я тоже пташка ранняя. Ты, жизнь, меня люби. Желай мне лишь хорошего, не мучай, не томи, Как птичек хлебным крошевом, посулами корми. Не всё, конечно, сбудется, но будь со мной нежна, Клюёт синичка, трудится, она ведь жить должна. Я тоже жить намерена и нынче, и потом, Хотя и не уверена, что так уж прочен дом.«А нас учили и учили…»
А нас учили и учили, Нам даже корочки вручили, А мы бытуем на земле, Как первоклашки, – на нуле, И вроде руку поднимаем, Но ничего не понимаем И отвечаем наобум Ни в зуб ногой и ни бум-бум. Нам, школярам совсем зелёным, Писать бы палочки с наклоном.«Я больше не могу, ей-богу…»
Я больше не могу, ей-богу. Я бью тревогу, бью тревогу. Дни как безумные летят, Остановиться не хотят. А я хочу, чтоб дни стояли И чтоб далёко были дали, А близко – три родных лица. И так всё время, без конца.«Начало по концу тоскует…»
Начало по концу тоскует И завершённости взыскует. Ну а конец, устав венчать, Стремиться новое начать, Чтобы начало истомилось, Конца ждало, к концу стремилось.«Всё твоё, всё бери, но оставь мне хоть что-то…»
Всё твоё, всё бери, но оставь мне хоть что-то. Вот пытается выжить отважная нота. Пожалей её, время, оставь, не души, Ведь она задевает все струны души. Под неё я жила, под неё я любила, Драгоценные руки губами ловила.«На меня сегодня тратят столько воздуха и света…»
На меня сегодня тратят столько воздуха и света, Столько льющегося шёлка удивительного цвета, Столько белых-белых тканей, Столько нежных птичьих трелей, Мне сегодня обещали, что я буду жить в апреле. И за что – не понимаю. Мне за что подарки эти? Неужели лишь за то, что я живу на белом свете?«Люблю весенние капризы…»
Люблю весенние капризы. Весне ещё не дали визы. Она бог знает сколько дней Живёт лишь в хлопотах о ней. Весна вот-вот её добудет, И прибежит, и всех разбудит, Разговорит, растормошит, И зимней лености лишит, Заставив течь, расти, трудиться. Так повезло весной родиться.«Так живу, что, кажется, умру…»
Так живу, что, кажется, умру От любви к своим родным и близким И к дорожкам, тающим и склизким, Что сверкают в мартовском бору, Где сейчас гуляем мы с тобой. Так люблю, что сердце разорвётся. Свет весенний нестерпимый льётся Из бездонной выси голубой.«Я у вечности угол снимаю…»
Я у вечности угол снимаю. Что здесь делаю – не понимаю. За него своей жизнью плачу, Но съезжать всё равно не хочу. Колорит полюбился мне местный, Луч полуденный, купол небесный.«Ах, время, ты повремени…»
Ах, время, ты повремени, И обмани, и помани, Я так привыкла верить сказкам, Твоим меняющимся краскам И слушаю с открытым ртом Твои «…а дальше, а потом».«Снег последний на землю ложится…»
Снег последний на землю ложится. С жизнью очень непросто ужиться, С жизнью очень непросто дружить. Надо как-то весну пережить. Прежде встретить, а после спровадить, А потом ещё с летом поладить.«Этот солнечный весёлый сквознячок…»
Этот солнечный весёлый сквознячок. Я прогульщица сегодня, я – сачок. Талый снег и звонкий щебет на дворе, Мама снова моет раму в букваре. Всё сначала, всё сначала, всё с азов, Свод небесный нестерпимо бирюзов, И весна, что так лучиста и влажна, Как младенческое темечко нежна.«Постой, не гони. Я ещё пригожусь…»
Постой, не гони. Я ещё пригожусь. Смотри, как я с буковкой каждой вожусь. Смотри, как я звукам весенним внимаю. Смотри, как я близких своих обнимаю, Как я наглядеться на них не могу. Смотри, как подарки Твои берегу.«Учи меня, учи, учи…»
Учи меня, учи, учи Сиять, как вешние лучи, Скользить, как утренние тени, Цвести, как влажный куст сирени, Как ветер, с веточкой играть, Легко, как листья, умирать.«Весенние птички щебечут так весело…»
Весенние птички щебечут так весело, А я-то и рада. Я уши развесила. Они уверяют, ликуя, звеня, Что всё начинается с этого дня, И даже, вернее, с мгновения этого, С летучего мига, лучами согретого, И с праздничной просини между дерев, И мне остаётся лишь ждать, замерев.«Но вечно даже то, что хрупко…»
Но вечно даже то, что хрупко, Как стебель, темечко, скорлупка. Они ведь не перевелись. Дитя, не бойся, здесь селись, Ведь всё равно помимо тверди Земной пока селиться негде.«Зима – на земле, а на небе – весна…»
Зима – на земле, а на небе – весна. Земля не восстала ещё ото сна. Куда ни шагни – всюду пышная сдоба, Глазурная сдоба большого сугроба. А там, наверху – бирюза, бирюза, Лазурь, бирюза. Дай прикрою глаза.«А главное, чтоб мы любили…»
А главное, чтоб мы любили Родных и близких, чтоб ловили Их каждый взгляд и каждый вздох. Не смена всяческих эпох Важна, а то, как руку гладим Родную, как с родными ладим.«И всё зальёт живой водой…»
И всё зальёт живой водой, Водой звенящей, молодой, И буду, от лучей слепая, По водам ледяным ступая, Бродить на вешних сквозняках По щиколотку в облаках.«Проснуться вновь на белом свете…»
Проснуться вновь на белом свете, Где ты живёшь и наши дети, И значит, я могу опять Здесь всех увидеть и обнять, В дела с головкой окунуться, А завтра вновь сюда вернуться К моим родным на белый свет. И кто сказал, что чуда нет?«Смерть умерла. Её не стало…»
Смерть умерла. Её не стало, И жизнь бессмертная настала, Бессмертная, как небеса. Давайте верить в чудеса, Необходимые, как воздух И как в пути короткий роздых.«Скоро приду к тебе, сад мой счастливый…»
Скоро приду к тебе, сад мой счастливый, Сад мой, богатый грушовкой и сливой. Скоро приду, и окно распахну И аромат твой знакомый вдохну, Скоро начну повторять ежечасно, Как мне на свете живётся прекрасно.«День на руках меня носил…»
День на руках меня носил И о любви меня просил, Морочил дивными речами И щёку щекотал лучами, И я, любя тепло и свет, Какой-то вздор несла в ответ.«Всё ожило – птицы и вербные ветки…»
Всё ожило – птицы и вербные ветки. Живите и здравствуйте, Божии детки. Живите, пока есть возможность пожить, И крылья расправить, и крылья сложить.«Да не старею я, а таю…»
Да не старею я, а таю На вешнем солнце. Птичью стаю Влюблённым взглядом провожу. Пускай я медленно хожу, Зато я вижу всё подробно, К апрельским дням дышу неровно. Люблю окрестности и даль, И льдинки тающей хрусталь, И снега серого остатки, И воздух этот горький, сладкий.«И как научиться без боли глядеть…»
И как научиться без боли глядеть На снежный покров, на осеннюю медь, На летний ажур, на весеннюю жижу — На всё, что я скоро совсем не увижу, Совсем не увижу нигде никогда, Навеки уйдя непонятно куда.«Всё длится это приключенье…»
Всё длится это приключенье — Ручья апрельского верченье, Свеченье ласковых небес. Сегодня счастья перевес Над неудачей, невезеньем. Так хорошо в лесу весеннем. Веселье, праздник, сил прилив. О Боже, здесь нас поселив, Ты совершил благое дело. Сказала, – и душа взлетела.«А птица на лету стареет…»
А птица на лету стареет, В том воздухе, в котором реет, Которым дышит, где поёт, Свой совершая перелёт, Где лёгкий дождик крылья мочит, Куда душа моя так хочет.«Нет, никому не надо умирать…»
Нет, никому не надо умирать, А надо от восторга обмирать, Когда ледок подтаявший крошится, И исчезает снежная кашица, И бабочка проснулась час назад. Есть только сад. Есть только райский сад, Тот сад, куда ведёт тропа сырая, И даже не нужны ключи от рая.«Касаться воздуха губами…»
Касаться воздуха губами Весеннего, что между нами Струится и горчит слегка. И вероятность велика, Что можно жить – не сокрушаться И перед смертью надышаться.«Вот окна открою, и пенье ворвётся…»
Вот окна открою, и пенье ворвётся. Сегодня пернатым так дивно поётся И слушать их – счастье, подарок судьбы. До ближнего леса минута ходьбы. До ближнего леса, до залы концертной. Допущен туда каждый слушатель смертный. И что ни солист – то серебряный звук, Рождённый без всяких усилий и мук.«А куст, что наряднее день ото дня…»
А куст, что наряднее день ото дня, Так жалобно просит: «Запомни меня», И эта, бегущая под гору тропка Запомнить её просит ласково, робко, И лютик, растущий на склоне крутом, Меня умоляет о том же, о том, И всех, кто позвал меня, взглядом ласкаю, Ношу в своём сердце и не отпускаю.«Весне дано начать сначала…»
Весне дано начать сначала. Я в этом плане подкачала. Начать сначала не могу, Я, видишь, силы берегу, Чтобы хватило их на это Непредсказуемое лето.«И бабочка наперерез…»
И бабочка наперерез, И птица из-под ног вспорхнула. Меня пока ещё не сдуло, Он мой пока – весенний лес. Я здесь ни ветки не сорву И не примну здесь ни травинки. Вон старый лист лежит на спинке В цветном от медуницы рву.«Останови на мне взгляд голубой…»
Останови на мне взгляд голубой, Небо большое с подсветкой весенней. Я не прошу ни даров, ни везенья. Просто хочу быть любима тобой. Просто хочу, чтоб заметило ты Как под твоими большими крылами Я занимаюсь земными делами, Не уставая от этой тщеты.«Ну что ж, пускай издалека…»
Ну что ж, пускай издалека, Пускай лишь чудится и манит И явью никогда не станет, Пускай лишь тянется рука, И душу ранящий напев То слышится, то пропадает, И всё, о чём мечталось, тает Там, в отдаленье меж дерев.«Так хочется выведать у облаков…»
Так хочется выведать у облаков, Мир необозримый и горний каков, У лютика выведать у золотого, Зачем он на землю пожаловал снова. Так хочется выведать у тополей, Какие широты их сердцу милей. Так хочется выведать у человека, Как быть, если призрачна Божья опека.«Зелёное, синее – всё через край…»
Зелёное, синее – всё через край. Не рай на земле. Просто ласковый май. Молчу о печалях. О них неудобно Рассказывать ближним и дальним подробно. Сегодня улыбка у всех на устах, И птицы щебечут в цветущих кустах, И мы с тобой нынче – куда нам деваться? — Должны соответствовать – петь, заливаться.«Дней пять назад запели соловьи…»
Дней пять назад запели соловьи. Мгновенье не поймаешь. Не лови. Зато поймаешь тихий, тополиный Летучий пух под голос соловьиный. Как надо жить под пенье соловья? О чём мечтая и куда плывя В огромном море зелени и света? На свой вопрос совсем не жду ответа.«Хочу побыть наедине…»
Хочу побыть наедине С печалью – очень старым другом. Печаль всегда к моим услугам. Лишь позову – спешит ко мне. Мы с ней молчим, мы с ней поём, Нам с ней вдвоём совсем не скушно, Она сидит со мной послушно Когда угодно – ночью, днём.«Пой, соловей, хоть твой Коран…»
Пой, соловей, хоть твой Коран Не вылечит душевных ран. Когда поёшь, ещё больнее При мысли, что расстаться с нею, С волшебной жизнью предстоит. Погода дивная стоит. Пой, незаметный самородок. Позволь, задравши подбородок, Смещая взгляд левей, правей, Тебя искать среди ветвей.«Нет, я не могу закаляться, как сталь…»
Нет, я не могу закаляться, как сталь. Мне страшно за близких, мне прошлого жаль. Я в новое утро вхожу осторожно, Средь новых широт озираюсь тревожно, Расстаться с тобой, мой любимый, боюсь На час, на минуту и тихо молюсь.«А я и не стремлюсь на волю…»
А я и не стремлюсь на волю. То по оврагу, то по полю Блуждаю я в земном плену. То листья мну, то травы мну. В земном плену живя с рожденья, Совсем не жду освобожденья И даже опасаюсь дня, Когда освободят меня.«Господи, жизнь – это гиблое дело…»
Господи, жизнь – это гиблое дело, Вот небеса – не имеют предела. А постоялец несчастной земли Слышит однажды: «Ну хватит. Умри». Не надышался, не нагляделся, Недолюбил. Так куда же он делся? И не преступно ли гнать его прочь С этой земли в соловьиную ночь?«И каждый росток утверждает…»
И каждый росток утверждает: «Я сам» — И тянется вверх – к небесам, к небесам. И каждый цветочек, приземистый даже, Стремится туда же, туда же, туда же. И дерево к небу стремится, шурша Листвой. И туда же стремится душа.«О чём всё сущее, о чём…»
О чём всё сущее, о чём? Мы в жизни мало что сечём. Она – загадка, тайна, мрак, Но можно ведь прожить и так, Не понимая ни аза. Ведь всё равно блестит слеза, И смех серебряный звучит, И сердце бедное стучит.«Он, может, ответил мне тысячу раз…»
Он, может, ответил мне тысячу раз И тысячу раз от погибели спас, И тысячу строчек мне продиктовал, И руку незримую мне подавал. Я просто, наверно, не очень чутка. К тому же и память моя коротка.«А знаешь? Этот день – последний…»
А знаешь? Этот день – последний. Прощайся в рощице соседней С его лучом и тенью, с ним. Вот он уже другим тесним, Тем, что иное затевая, Спешит, проститься не давая.«Если это не рай, то преддверье…»
Если это не рай, то преддверье. Вот у птиц разноцветные перья. Вот на листьях волшебный узор, Вот меж листьями дивный зазор, Вот трава серебрится сырая. Предвкушенье – прекраснее рая, Предвкушенье, преддверье того, Чего не было ни у кого.«И я – в единственном числе…»
И я – в единственном числе, И ты. Ты тоже одиночка, Как на пустой странице точка Или как искорка в золе. Как в одиночку выжить здесь? Но мы глагол «любить» спрягаем, Друг другу выжить помогаем, Преображая космос весь.«Рожденье дня и затуханье…»
Рожденье дня и затуханье, И блеск его – Творца дыханье, И пёстрой бабочки пыльца — Дыханье лёгкое Творца, И куст сирени в разных видах — Творца легчайший вдох и выдох.«Надежда может извести…»
Надежда может извести Куда сильней, чем безнадёжность. Пока мне чудится возможность Всё удержать и всё спасти. Я трепыхаюсь, верю, жду, И даже делаю попытку, И длю бессмысленную пытку, С законом жизни не в ладу.«Нет, ещё не пора, не пора…»
Нет, ещё не пора, не пора, Ведь не кончилась эта игра Ветра с листьями, бликов с тенями, И ещё мы живём меж огнями, И роса, как хрусталь баккара, И трава молода и нежна, И сирень то цвела, то сорила, Разве я их отблагодарила И сказала им всё, что должна?«Куда мне до него? Счастливый, как любовник…»
Куда мне до него? Счастливый, как любовник, Сияет юный куст, июньский куст – шиповник. Мы населяем с ним одну и ту же землю, Его душа поёт, а я с восторгом внемлю. Куда мне до него? Я рядом с ним немею, Цвести так не могу, сиять так не умею.«Есть возможность прожить это лето в саду…»
Есть возможность прожить это лето в саду. Я ценю это лучшее время в году. Я ценю с каждой веткой зелёной соседство. Чтоб писались стихи, это лучшее средство. К слову «счастье» я рифму сегодня ищу И о том, что на свете их мало, грущу.«А небо довело меня до слёз…»
А небо довело меня до слёз — Оно так нестерпимо светоносно, И на земле так солнечно и росно, И всё это июнь с собой принёс. Ему для нас не жалко ничего — Ни воздуха, ни света, и ни красок, И ни бесшумных лепестковых плясок Вокруг куста в день ветреный его.«О Боже мой, Боже, какая акустика…»
О Боже мой, Боже, какая акустика! Доносится пение с каждого кустика — И справа и слева. Какой резонанс! И впал соловей в долго длящийся транс. И как его пение дивное вынести И, веточкой хрустнув, из транса не вывести?«Любите меня, я прошу вас, любите…»
Любите меня, я прошу вас, любите И веткой меня за рукав теребите. Деревья, родные, любите меня. Я друг вам, а может быть, даже родня. Я тоже вросла в эту землю корнями. Я тоже общаюсь с лучами, с тенями.«Душа взлетела и летит…»
Душа взлетела и летит. Боюсь, от Господа влетит За то, что душу отпустила, Хоть на земле не догостила. Ведь раньше срока среди дня Душа покинула меня, Чтоб отдохнуть от рамок тесных Там, в эмпиреях неизвестных. Что ж, пусть поплавает одна. А вдруг да принесёт она От небожителей, оттуда Земле неведомое чудо.«И лесенка, лесенка прямо в сирень…»
И лесенка, лесенка прямо в сирень, И прямо из ночи в сияющий день, И прямо из сна в многоцветие яви. Нет, я на судьбу обижаться не вправе. И прямо в объятья из дома, с крыльца По шатким ступенькам. И так без конца.«Спасибо, мне всего хватило…»
Спасибо, мне всего хватило: Мне небо щедро так светило, Трава ступни мои ласкала, Тропа меня не отпускала, Меня здесь на руках носили И ни о чём не попросили.«Задержи на мне взгляд, белый день, задержи…»
Задержи на мне взгляд, белый день, задержи. На земле – незабудки, а в небе – стрижи. Ты приветил стрижа, приютил незабудку. И на мне задержи светлый взгляд на минутку. Я с твоими цветами, стрижами дружна. Дай мне знать, что и я тебе тоже нужна.«А нынче у меня опять…»
А нынче у меня опять Свиданье с прудом, с бересклетом, Свиданье с целым белым светом, Мы встретимся, чтоб просиять. Мы встретимся, чтоб просиять, В любви друг другу объясниться. Мне даже ночью будет сниться Тот лютик, что боюсь примять.«Я хочу в этом мире присутствовать лично…»
Я хочу в этом мире присутствовать лично В день погожий иль пасмурный – мне безразлично. Зацветает ли вишня, снега ли метут — Я хочу только лично присутствовать тут, Потому что могу только лично, при встрече Говорить, не таясь, свои пылкие речи.«Всё крылатое, лёгкое, летнее…»
Всё крылатое, лёгкое, летнее… Становиться бы всё незаметнее, Стать бы воздухом, травами пахнущим, И лучом, потихонечку гаснущим, Лепестками, дождями омытыми, Снами сладкими, утром забытыми.«Как хорошо им, бестелесным…»
Как хорошо им, бестелесным — Теням густым, лучам небесным. И мне бы так, и мне бы так — Бесплотной быть, как свет и мрак, Чтоб то ли есть я, то ли нету. Что сделается мраку, свету?«Никто не гонится. Постой…»
Никто не гонится. Постой, Где хочешь – хоть в траве густой, Хоть на свету. И время встало. Оно лететь вперёд устало. Всё встало, замерло, отбой. И тишина в тебе, с тобой.«Так жизнь хороша, что тоскую по ней…»
Так жизнь хороша, что тоскую по ней: По блеску закатных, рассветных огней, По ветру, который лицо обвевает, По ливню, который меня поливает, Тоскую по каждой минуте земной, По близким, которые рядом со мной.«Когда сирень в окно вломилась…»
Когда сирень в окно вломилась, Что делала душа? Томилась. Она другого не умеет. А от сирени счастьем веет, Желанным, близким и тревожным, На этом свете невозможным.«Что за страсть – угасать, отцветать, облетать…»
Что за страсть – угасать, отцветать, облетать, К уходящему нежные чувства питать. Почему не бывает, чтоб длилось и длилось Всё хорошее, что в этом мире скопилось, Чтоб никто не искал среди пепла, в золе Ту любовь, без которой нельзя на земле.«А знаешь, у меня роман…»
А знаешь, у меня роман С июнем, с озером и садом, Ласкаю всех влюблённым взглядом И, как заправский графоман, Пишу любовные стихи По пять, по шесть, по семь за сутки — То воспеваю незабудки, То лютики и лопухи. Пишу: «О, воздух! О, вода!» — А мне в ответ то плеск, то шорох. Моих посланий целый ворох Несут ветра невесть куда.«Звучит с заката до заката Мелодия…»
Звучит с заката до заката Мелодия. Её легато Играет лето. Длится звук, Рождённый безо всяких мук. Июнь, июль – всё мелос, мелос. Так хочется, чтоб долго пелось, Не зная паузы, лилось, И чтобы счастливо жилось.«Зачем мгновенью говорить…»
Зачем мгновенью говорить: «Постой, мгновенье, ты прекрасно», Его удерживать опасно. Пусть вечно вьётся жизни нить. Лети, мгновенье, мы с тобой. Мы за тобой в огонь и воду. Твою летучую природу Любить назначено судьбой.«Сегодня дерево казнили…»
Сегодня дерево казнили. Пилу в живую плоть вонзили. Оно лежит и в облака Глядит, зелёное пока, И птичка сказочной расцветки Поёт, поёт на мёртвой ветке.«Творенье – разве это труд…»
Творенье – разве это труд? Синь неба, листьев изумруд, Цветок, что на земле родился, Да разве наш Господь трудился? Вдохнул и выдохнул – и вот: Земная твердь, небесный свод.«Ах, лето, лето, ты летишь…»
Ах, лето, лето, ты летишь, Ты мчишься, под ноги не глядя. Давай запру тебя в тетради, Где всё про тень твою и тишь, Про тень и тишь, и благодать, И дождь, в котором мир купался, Но ветер, что в окно ворвался, Раскрыл и растрепал тетрадь.«Я верю заросшему пруду с геранью…»
Я верю заросшему пруду с геранью И небу – его чистоте и сиянью, Лучу, что не гаснет, по листьям скользя. Я верю всему, чему верить нельзя, Всему, что внушает то нежно, то страстно, Что жить в этом мире совсем не опасно.«Какое счастье, что попала…»
Какое счастье, что попала В разгар веселья, пира, бала! Всё шелестит, блестит, цветёт, И по губам стекает мёд. Когда, устав, я с ног валилась, Царица бала появилась, Возникла вдруг меж лиц и спин Вся в белом, и звалась жасмин.«Жить летом как упасть в объятья…»
Жить летом как упасть в объятья. Июльский ветер треплет платье, Трава ступни слегка щекочет… Всё будет, что душа захочет, Всё, что словам не поддаётся И смертным в руки не даётся.«Всё заново – с первой волшебной минуты…»
Всё заново – с первой волшебной минуты, Чтоб вспыхнули маки в саду, как салюты, Чтоб бабочка нежно на маки садилась И чтобы надежда в душе зародилась На то, что мне срок прожитой не зачтётся И всё только с этой минуты начнётся.«А я пришла сюда за светом…»
А я пришла сюда за светом, За вразумительным ответом, За добрым словом, за участьем, Короче, я пришла за счастьем. И все сюда пришли за этим. Что в результате мы ответим, Когда нас спросят: «Сердце радо?» — Не надо спрашивать, не надо.«Нет, музыка, я помнить не хочу…»
Нет, музыка, я помнить не хочу. Не возвращай в минувшее, не мучай. Мне больно от божественных созвучий. Жить с этой болью мне не по плечу. Нет, музыка, пока моя земля Меня держать, меня носить согласна, Не проникай мне в душу. Ты – опасна, Хоть ты всего лишь фа, и соль, и ля. Когда звучишь, не знаю, как мне быть. Ты вся о том, что я хочу забыть.«Что ушло, то ушло. Место освободилось…»
Что ушло, то ушло. Место освободилось. Для событий других оно мне пригодилось. Что ушло, то ушло. Больше воздуха стало. Хорошо, что я жить на земле не устала.«Я всё о себе рассказала давно…»
Я всё о себе рассказала давно. Одним интересно, другим всё равно. Я всё рассказала о том и об этом, А мир не желает делиться секретом, А мир не желает делиться со мной Секретом небесным и тайной земной.«Жизнь требует большой сноровки…»
Жизнь требует большой сноровки От божьей маленькой коровки, От бабочки, от паука И от меня наверняка. И если б я жила умело, Тогда душа бы не болела.«А пауза прекрасней всех словес…»
А пауза прекрасней всех словес. Она, как меж ветвями, синь небес. Я в паузу – мала она, длинна — Как в тайну безоглядно влюблена. Как в тайну, как в несбыточное то, Чего не в силах разгадать никто.«Оглянешься – всё далеко-далеко…»
Оглянешься – всё далеко-далеко. Вперёд поглядишь – всё далече, далече. Там что-то, о чём ещё не было речи, Что даже представить себе нелегко. Всё дали и дали. Простор и простор. Одно пережито, другое маячит, А то, что сегодня смеётся и плачет, Увлёкшись далёким, не вижу в упор.«И птица в воздухе парила…»
И птица в воздухе парила, Но я об этом говорила. Лучилось небо, свет лия, Но и о нём сказала я. Под небом серебрилась речка, И для неё нашла словечко. Но слышу я в который раз: «Ещё, ещё скажи про нас».«Я копуша. Я долго вожусь…»
Я копуша. Я долго вожусь. Видишь, я допоздна не ложусь, Видишь, медленно как просыпаюсь. Не сердись, что так долго копаюсь, И не ставь мне всё это в вину, Это я просто время тяну. Может, если возиться, копаться, Будешь век в волнах жизни купаться.«А вот и ещё одна дивная краска…»
А вот и ещё одна дивная краска — Болотная светло-зелёная ряска. Да разве она не достойна холста? И ждущего строчек пустого листа? Да разве она не должна быть любима? А я проходила всё мимо и мимо.«Все, как в облаке, в чём-то своём…»
Все, как в облаке, в чём-то своём. О своём говорим и поём, О своём и грустим, и мечтаем, И любимый свой томик листаем. Каждый в облаке плотном, густом, И нельзя попросить о простом: В чьё-то облако переселиться, С кем-то хоть на мгновение слиться.«Я уснула одна, а проснулась другая…»
Я уснула одна, а проснулась другая, Хоть глядела в окно та же синь дорогая, Узнавая и не узнавая меня. Что мне ждать от себя и от нового дня — Небывалого взлёта, находки, пропажи? Так таинственно всё, сердце ёкнуло даже.«Давай я поделюсь с тобой…»
Сыну Илюше
Давай я поделюсь с тобой Вон той полоской голубой, Вот этим воздухом прозрачным, Вот этим деревцем невзрачным, Тропой, что под ногой вилась, Строкой, что только родилась.
Комментарии к книге «Потаенного смысла поимка», Лариса Емельяновна Миллер
Всего 0 комментариев