«Стихи»

* * * «Мне предначертано в веках...»  Мне предначертано в веках, из дома изгнанной войною,пройти с ребенком на руках чужой лесистой стороною,узнать дорогу до конца, хлебнуть мороза, зноя, пыли,и плакать каплями свинца, которыми тебя убили.

Литературное наследство. Советские писатели на фронтах Великой Отечественной Войны. Москва, "Наука", 1966.

КОЛОКОЛА Колокольный звон над Римомкажется почти что зримым, —он плывет, пушист и густ,он растет, как пышный куст.Колокольный звон над Римомсмешан с копотью и дымоми с латинской синевой, —он клубится, как живой.Как река, сорвав запруду,проникает он повсюду,заливает, глушит, топитсудьбы, участи и опыт,волю, действия и думы,человеческие шумыи захлестывает Риммедным паводком своим.Колокольный звон над Римомкажется неутомимым, —все неистовей приливволн, идущих на прорыв.Но внезапно миг настанет.Он иссякнет, он устанет,остановится, остынет,как вода, куда-то схлынет,и откатится куда-тогул последнего раската, —в землю или в небеса?И возникнут из потопаРим, Италия, Европа,малые пространства суши —человеческие души,их движения, их трепет,женский плач и детский лепет,рев машин и шаг на месте,шум воды и скрежет жести,птичья ярмарка предместий,милой жизни голоса. 

Советская поэзия 50-70х годов. Москва, "Русский язык", 1987.

РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА Высокочтимые Капулетти,глубокоуважаемые Монтекки,мальчик и девочка - это дети,В мире прославили вас навеки!Не родовитость и не заслуги,Не звонкое злато, не острые шпаги,не славные предки, не верные слуги,а любовь, исполненная отваги.Вас прославила вовсе другая победа,другая мера, цена другая...Или все-таки тот, кто об этом поведал,безвестный поэт из туманного края?Хотя говорят, что того поэтавообще на земле никогда не бывало...Но ведь был же Ромео, была Джульетта,страсть, полная трепета и накала.И так Ромео пылок и нежен,так растворилась в любви Джульетта,что жил на свете Шекспир или не жил,честное слово, неважно и это!Мир добрый, жестокий, нежный, кровавый,залитый слезами и лунным светом,поэт не ждет ни богатства, ни славы,он просто не может молчать об этом.Ни о чем с человечеством не условясь,ничего не спросив у грядущих столетий,он просто живет и живет, как повесть,которой печальнее нет на свете.

Из книг моей мамы.

ДВОЕ Опять они поссорились в трамвае,не сдерживаясь, не стыдясь чужих...Но, зависти невольной не скрывая,взволнованно глядела я на них.Они не знают, как они счастливы.