«Чай»

Евгения Доброва Чай Грохольский переулок На брандмауэр соседнего доманацепили рекламу колготок.Наши со счетом ноль — двапроиграли княжеству Лихтенштейн.Дожили, мама. Я вышла из дома под вечер —была суббота —обедать с русским поэтом Петровым,влюбленным в еврейскую даму Шейн.Я вышла из домаи шла по Грохольскому переулку,любезно расчищенному таджиками,которым платят американцы.Кохиноры сосулекточило опасно и гулкоогромное лезвие в небе,оскверненном «Люфтганзой».И мне улыбалась,а может, кривилась, домовая арка.Таджики бросали лопатами снегпод огромные древние ели.Их держат янки, купившие несколько гау дирекции старого парка,основанного Петром в аптекарских целях.Файв-оклок в ресторане у парка —это заведено годами, —в час, когда солнце сажает на колфлагшток префектуры.Ростбиф — дрянь,но традиции требуют данисеребром, пушниной, пенькой,а лучше, кхе-кхе, натурой.Парк оцеплен с утра. Именитые гостив восторге от новых оранжерей.Это пальмы графьев Разумовских,на этой скамейке сиживал Пушкин.Эту пайн-три — внимание, плиз! —посадил сюда Питер де Грейт.Тойлет слева. Вон там, на углу,продают безделушки.Каппучино? американо? Спасибо, не надо.Мясо — дрянь, но нельзянарушить традиций.Показалась в просвете аллеиделегация нью-Фердинанда,а за старой петровской соснойпритаился убийца.

2005

Хорошие манеры — Умоляю, оставьте мальчишке хоть сотню на чай!Суд присяжных небесный, увидите, это зачтет.Мельхиоровой вилкой у времени выколот час.Пианино раскрыто, осклаблено, ждет.Выметает уборщик с террасы опавшие листья лип.— Мог бы жить только с вами, я знаю вас столько лет.Саша-даша-наташа — химеры; но вы… я, кажется, влип…— Не могу запретить вам мечтать. Подайте, пожалуйста, хлеб.Злая?! Терплю десять лет вторжение в личную жизнь,куда вас, простите, вообще-то никто не звал.Вот и ваше рагу. Подгорело? — решается парой клизм.Заодно вымывают купаж восхищений, обид и похвал.На саксонском фарфоре приносят яблочный пай.Мы есть центр, магнит, добыча внимательных слуг.— Тридцать мало, оставьте хоть сотню на чай!— Сразу видно, что вы не работаете, мой друг.

2005

Трое Он снимет трубку после первого же звонка.Через полчаса? Последний вагон. Ладно, пока.Проходите… А вот женских тапок — здесь нет.Но ничего, уже топят, это не страшно… —он будет носиться по кухне и варить им сосиски и кашу:ужин, перетекающий в завтрак, и завтрак — в обед.Если в той кухне закрыть глаза — будто летаешь