Акмеисты, в отличие, например, от футуристов, не отвергают достижения символизма. Так, Н. Гумилев в статье «Наследие акмеизма и символизм» назвал символизм «достойным отцом», подчеркивая при этом, что акмеизм выработал новый – «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь». Согласно Гумилеву, акмеизм призван заново открыть ценность человеческой жизни, отказавшись от «нецеломудренного» стремления символистов познать непознаваемое. При этом акмеисты не отвергают символистскую концепцию двоемирия, а лишь смещают акценты, подчеркивая необходимость помнить не только о «мистической стихии», но и о «ценности мира». Акмеизм признает самоценность каждого явления. Если раньше «земное», обыденное было поэтической периферией, то теперь становится центром картины мира.
Меняется отношение к реальности. Если символизму свойственно восприятие реальности как искаженного подобия сверхреальности, то акмеисты полагают, что подобное мировосприятие ведет к утрате вкуса к подлинности. В статье «О природе слова» О. Мандельштам пишет в связи с этим: «Возьмем к примеру розу и солнце, голубку и девушку. Неужели ни один из этих образов сам по себе не интересен, а роза – подобие солнца, солнце – подобие розы и т. д.? Образы выпотрошены, как чучела, и набиты чужим содержанием… Вечное подмигивание. Ни одного ясного слова, только намеки, недоговаривания. Роза кивает на девушку, девушка на розу. Никто не хочет быть самим собой».
Такая позиция обусловила стилевую новизну акмеистов. Ее характерные черты: стилистическое равновесие, живописная четкость образов, строгая композиция, отточенность деталей, любование «милыми мелочами» (дух мелочей), «одомашнивание» мира.
Однако акмеистическое внимание к предмету, к «простому, земному, здешнему» не означало отказа от духовных поисков.
Например, для лирики Осипа Мандельштама характерно соединение в художественном образе глобальных, мировых смыслов с конкретными, предметными, телесными. Это наглядно демонстрирует стихотворение «Золотистого меда струя из бутылки текла…» (1917):
Золотистого меда струя из бутылки теклаТак тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:– Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,Мы совсем не скучаем, – и через плечо поглядела.Всюду Бахуса службы, как будто на свете одниСторожа и собаки, – идешь, никого не заметишь.Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.Далеко в шалаше голоса – не поймешь, не ответишь.После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Комментарии к книге «Серебряный век русской поэзии», Коллектив авторов
Всего 0 комментариев