«Колыбельные для Волчицы»

Колыбельные для Волчицы (fb2) - Колыбельные для Волчицы 209K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юлия Анатольевна Колесникова

Колыбельные для Волчицы Юлия Колесникова

© Юлия Колесникова, 2015

© Екатерина Бирюкова, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

Девочка спит на спине, широко раскинув руки. В комнату не проникнет тьма – у порога сидит Волчица. Девочка просыпается неожиданно, не в срок. Волчица поднимается на четыре лапы. Пристально смотрит в глаза Девочке. Девочка смотрит в глаза Волчице. Они смотрят друг другу в глаза мгновение, и мгновение это длится вечность. Девочка засыпает и пробудится она нескоро…

Девочка спит. Часто видит во сне людей, мегаполисы, трамваи и себя неспящую…

Сон становится глубже. Девочка видит горы, равнины, поля, лесные лощины и извергающиеся вулканы. Она проваливается в сон еще глубже и тогда видит воду: озера, реки, моря и ледяную бездну океана. Волчица сидит в изголовье. И если Девочке снится страшный сон, если она застонет или вскрикнет во сне – Волчица тычет носом в щеку, и Девочка затихает… Девочка крепко спит. А на рассвете рождается заново, не застав Волчицу, ушедшую за миг до ее пробуждения.

Волчица терпеливо приручает Девочку. Незримая, она всегда рядом. Как предчувствие, как предзнаменование, как судьба… Девочка взрослеет. Вырастает из себя самой в Женщину. И обретает способность «видеть»…

…Женщина всегда думала, самое трудное – первые три строчки…

Она старается дышать тише и выдыхает их, словно плетет орнамент: осторожно, петелька за петелькой: вдох-выдох… не зная, что за узор получится. Вдох-выдох… строчка. Сердце бьет в набат… вдох-выдох… Ветер приносит запах вереска с востока… Костер догорает. Она водит пальцем по земле, глядя за горизонт. Вспоминает или предчувствует и пишет не на бумаге, но внутри себя. И сама не знает – вспоминает или предчувствует…

И пока Женщина плетет новую колыбельную, Волчица не смеет подойти. И когда Женщина дописывает, Волчица ложится у ног ее и слушает. Женщина и Волчица переводят дух. Тихо. Выдох-вдох…

Волчица помнит каждый день, начиная с первого. Женщина помнит, по сути, очень немного, какие-то последние тридцать лет…

Глава 1. Два часа до рассвета

«Ну вот и все. Последнее «прощай…»

Ну вот и все. Последнее «прощай». И эта ночь твоя, хоть ты не рядом, Я буду завтра в свадебном наряде, Который ты когда-то обещал. Ну вот и все… Струится лунный свет. Мне нужно в эту ночь так много вспомнить. И зарыдают скрипки, не исполнив Мое желанье быть счастливей всех. Ну вот и все. И пусть давным-давно Я не хожу по краешку обрыва, Но ведь тебя я так и не забыла, Мне без тебя по-прежнему темно. Все! Слышишь, все! Последнее «уйди», Но пусто в комнате, и скоро будет утро: На стуле платье изо льда как будто, Фата в руках и крестик на груди… Ну вот и все. Последнее «пойми». 2005

«Хлопнула дверь. Кто-то ушел…»

Хлопнула дверь. Кто-то ушел. Словно качнулась земля под ногами. Ключ на столе. Так легко, не скандаля… Хлопнула дверь. Кто-то ушел. Хлопнула дверь. И звенит тишина. Вмиг перестало слушаться тело. Пара шагов, у порога присела. А в голове: «Не нужна. Не нужна». Хлопнула дверь и рассыпался мир. Кто-то, ссутулившись, вышел из дома. Комната стала чужой, незнакомой. Комната стала чужой в один миг. Солнце садилось и дождик пошел. Нежно на улице пела гитара. А у порога сидя рыдала Та, от которой Кто-то ушел. 2005

«Сегодня ночью будет звездопад…»

Сегодня ночью будет звездопад, Из душной комнаты выходишь на балкон, И мир мерцает светом крошечных окон, Сегодня ночью будет звездопад! И, может быть, не поздно загадать, Чтобы сбылась далекая мечта, Чтоб дверь тихонько вновь открыла та, Которую ты можешь вечно ждать. И ты тогда преодолеешь путь, Короткий путь с балкона до двери, Нелегкий путь к потерянной любви. Ты сможешь, ты преодолеешь путь. И если так, то было все не зря: Боль ожидания, промозглой ночи холод. И ты зажмешь в руке звезды осколок, Звезды, сгоревшей только для тебя. 2005

«Мы разминулись в городском саду…»

Мы разминулись в городском саду, Где шелестят листвой багряной ветви, Где, кажется, легко достать звезду, Друг друга мы сумели не заметить. Мы разминулись, слушая, как ночь Танцует с ветром под небесной высью. Нам тополь старый не сумел помочь, Роняя, точно слезы, наземь листья. Мы разминулись, весело смеясь, В водовороте дней, в биенье жизни, Мы разминулись, к встрече не стремясь. Мы реку дней растратили на брызги. Мы разминулись в свете фонарей. Мы разминулись, чтобы быть чужими, Чтоб не назвали Вы меня своей, Чтоб, полюбив, друг к другу не остыли. Мы разминулись в городском саду, Где шелестят листвой багряной ветви, Где, кажется, легко достать звезду, Друг друга мы сумели не заметить. 2005

«Я с метелью танцую у свежей могилы…»

Я с метелью танцую у свежей могилы: Похоронены чувства, растрачена нежность. За спиной тяжесть пройденного, а мой милый Тоже, впрочем, остался на станции прежней. Милый мой, тот, что в этой ночи вспоминался — Мучил взглядом своим сине-хмурого неба. Милый, тот, кто немилым совсем оказался, Тот, кто был так любим, но а любящим не был. Милый, тот, за которым на верную гибель, За которым на край и за край горизонта. Милый, тот, кто сильнее чужого обидел. Милый, тот, что из чистого воздуха соткан. Милый, тот, кому письма годами летели, Дорогой мой, который на них не ответил. Милый, тот, кто не мечется ночью в постели, Милый, тот, кто как прежде спокоен и светел. Я с метелью танцую у свежей могилы: Похоронены чувства, растрачена нежность. За спиной тяжесть пройденного, а мой милый Так легко распрощался на станции прежней. 2005

«Дом пустой. Заглянуть бы в чужое окно —…»

Дом пустой. Заглянуть бы в чужое окно — От чужого тепла хоть немного согреться. Снегом талым упасть и найти себе место, По карнизам стекая. Но мне не дано. Но мне не дано… Я ищу себя в грусти сгоревших свечей И в разлитом случайно на скатерть портвейне. Вы же имя не вспомните и не согреете, Я лишь только мгновение в вихре ночей. В вихре ночей… Я писала картины, писала романы. Я искала соломинку, я замерзала. Я на сцене одна среди темного зала, Даже вера в мечту оказалась обманом. Оказалась обманом… 2005

«Без разговоров и объяснений…»

Без разговоров и объяснений… Просто мне скучно с тобою стало. Я не прошу у тебя прощенья — Манят в дорогу огни вокзала. Ты не забудешь, а я не вспомню Дни, что связали собою ночи. Тихо иду среди улиц сонных, Не написав ни единой строчки. 2005

«Только ветер с тобой, только ветер…»

Только ветер с тобой, только ветер… Кареглазый кудрявый мальчик, Ты меня не случайно встретил, Звал, не зная, что будет дальше. Далеко ли, с тобой ли рядом, Старше я или я моложе — Мы связали друг друга взглядом, Жаль, любовью связать не сможем… Мимолетные встречи. Руки Все сильней в кулаки сжимаем. Что не сбудется – хуже разлуки, Ты не мой, да и я чужая. И когда равнодушно-сонно Губ коснутся чужие руки, Об одном лишь я буду помнить: Что не сбудется – хуже разлуки. 2005

«Я плачу, когда темно…»

Я плачу, когда темно, Когда не горит свеча. Ночь – время, когда все равно, С кем рассвет встречать. Ночь – время искусанных губ И сорванных в спешке одежд. Порочный нервущийся круг Из тоски и надежд. Две тени одной меня Беснуются в бликах свечей. Ночь душу сумела отнять, Чтоб я стала ничьей. ……………………………….. И, может, хватило бы сил- Себе бы сумела помочь, Забыла б тебя, как просил… Но приходит ночь. 2005

«Двое – он и она, между – пропасть сомненья…»

Двое – он и она, между – пропасть сомненья. Двое – он и она, как снежинок круженье. И когда холода, словно глаз отраженье, — Двое – он и она – снова в изнеможеньи. Двое молча идут по озябшим дорогам, О немногом сказав, не расскажут о многом. Только кажется – ДВОЕ! Иллюзия света! Между ними другие, иные планеты. Между ними его и ее расставанья: Тот любимый, что не приходил на свиданья. И он снова, незримый, идет между ними. Ей бы только сейчас не назвать его имя… Между ними другая – незримою тенью — Ее руки и губы, усмешки, сомненья, И предательства боль, и желанье не верить. Между столько всего – невозможно измерить. Двое – он и она, между – пропасть паденья. Двое – он и она. И снежинок круженье. И когда холода, словно глаз отраженье, — Разомкнут двое руки неловким движеньем. 2007

«Когда уснут жена и дочь, и будет вьюга…»

Когда уснут жена и дочь, и будет вьюга, Когда с тобою много лет мы друг без друга, Когда снежинки о стекло, как будто насмерть — Ты будешь в комнате один. Рубашку наспех Надев, ты выбежишь во двор, давясь словами. Тебе захочется опять дышать стихами Моими… Больше не дробя жизнь на осколки, Не отмеряя ритм и такт. Подумать только! Когда уснут жена и дочь, и будет стужа, Ты так не вовремя поймешь, что был мне нужен… 2012

«Он безупречен: он делает клюквенный морс…»

Он безупречен: он делает клюквенный морс, В чашке забавной приносит (и сахара в меру). Он не привык делать вид, что не слышал вопрос. Если обижусь – то он позвонит мне первый. Лечит простуды мои: кутает в плед, От сквозняков бережет и кормит малиной. Он идеален! И лучше, наверное, нет. Так почему я его никогда не любила? Так почему, черт возьми, как закружит пурга — Волком хоть вой, хоть святых выноси из дома? И превращается память моя во врага. И возвращает тебя. Троеточие. Кома. 2011

«Правду обнажил?»

Правду обнажил? Убирай ножи — Квиты! Как хотел – так жил. Что теперь, скажи? Свитой За тобой бежать? Или не мешать Вовсе? Как тебя понять? Умножал на пять Осень, В холод не укрыл. Мне с другим костры — Греться… Вот и счет закрыт. Больше нет обид В сердце. Правду обнажил! Убирай ножи — Квиты! 2013

«Когда иссякнут силы «быть хорошей…»

Когда иссякнут силы «быть хорошей», Когда озноб уже невыносим, К душе расхлестанной, как к оголенной коже, Ты прикоснешься, даже не спросив: «Позволишь?» Я в сердце выжженном слова молитвы пеплом, Как Кай из льдинок, заново сложу. Мне пережить бы только это лето, А в Новый год тебе я напишу. Не против? Нам встреч с тобой осталось так немного, Но мы растянем их на эту жизнь. Ты мне сказал: «Я выпрошу у Бога В другой тебя. Пожалуйста, держись… Ты сможешь?» 2013

«Хочешь меня? Сейчас… Просто так… Без причин…»

Хочешь меня? Сейчас… Просто так… Без причин… В игры не буду играть и не стану ломаться. Я не люблю – просто всех рисовала мужчин С глаз твоих, с рук твоих. Брось, мне уже не пятнадцать. Брось, мне уже не пятнадцать. О чем это я? Просто за осенью зимы, за зимами весны. Лодку качает, и хочется выбросить весла. Плачу? Да, плачу! А Вы обнимите меня… Вы обнимите… Пожалуйста… Ты обними. Знаешь, я думала, плакать уже не умею — С каждой потерей становишься злей и сильнее. Что ты? Ты пристально так на меня не смотри… Пальцы мне греешь, а я все сильнее дрожу. Эти минуты потом понадежнее спрячу В детский тайник у березы на маминой даче Или в шкатулку с браслетами их положу… Буду хранить их и греться, как пуншем, в мороз. Не уходите сейчас! Два часа до рассвета! Бросил пальто. Посмотрел напряженно. Насквозь. Свет погасил и остался на целое лето! 2013

«Финальным аккордом по вспоротым венам…»

Финальным аккордом по вспоротым венам, Щепоткою соли на свежие раны Смотрело на нас безучастное небо. А ты уходил, потому что «так надо». А ты уходил – и цена всему гордость, А может, гордыня. Там сверху виднее. Прощальная речь про обиды и подлость. Последний подсчет: кто кому побольнее. Последние сборы. Уходишь? Как хочешь! Да я и сама бы, да смелости мало: Так прожито много – назад не воротишь. Мне, знаешь ли, очень любви не хватало… Уходишь, своей правотою согретый, Привычным маршрутом из сонного дома. Я не позвоню, чтоб спросить тебя: «Где ты?» Сыграем теперь в «мы с тобой незнакомы». Пройдет, может, год, ну а может, и больше, Мы встретимся (ясное дело, случайно). Я счастлива буду. Ты… Может быть, тоже. Но это потом… А сейчас хочу чаю! 2013

«Ну как твой Берлин? Выпей там за меня свой gluhwein…»

Ну как твой Берлин? Выпей там за меня свой gluhwein. У нас по-другому – у нас произносят «глинтвейн». Здесь зимы морозны, как прежде… А помнишь наш май? Прости, я опять… Нам от этого только больней. Давай о другом… Дальше сотня исчерканных строк. А ниже о том, что февраль этот сводит с ума: Вмерзаю в один за другим календарный листок, И в каждом P. S.: «Во всем виновата сама». А помнишь: вдвоем продирались сквозь зимние дни, И в снежные окна дышали продрогших домов, Как свечи гасили и как оставались одни, Как пряди на пальцы мотал и желал сладких снов, Как ждали весну, как темнело минутой поздней, Премьеры, афиши, кальяны, мосты и такси? Ты помнишь наш город, мы все поделили – он мой! И время стирает тебя. Как бродяга в запой, Уйду в забытье. Позвони мне сейчас и спроси, Отчего я не сплю… Позвони… Позвони и спаси, Вылей чертов gluhwein и скорей возвращайся домой! 2013

«Ты меня так лихо за скобки вынес! Ну что ж… Полегчало?»

Ты меня так лихо за скобки вынес! Ну что ж… Полегчало? Начинаешь сызнова, все начинаешь с нуля. Словно не было ничего – начинаешь сначала. Хоть себе не лги: я была в твоей жизни. Была! Я, конечно, и впрямь далеко не святая! Что ж ты прячешься, милый, за иконы да купола? Ты был снегом – одну лишь ночь. А утром растаял… Что б ты дальше ни делал – я была в твоей жизни. Была! Не о том ты молишься и жалеешь. И духовности мнимой мала цена. Ты же просто любить ни черта не умеешь! Меня рядом не будет, хоть раньше была… 2013

Глава 2. Колыбельные для Волчицы

«Где тебя носит? Я злюсь и старею…»

Где тебя носит? Я злюсь и старею. Стану вот-вот и беззвучной, и тусклой. Странная верность… но я не умею Верной иначе быть. Это искусство Мне не подвластно. Вот так по-дурацки — Просто бегу от любого другого — И до сих пор не умею прощаться: Путаю вечно причину и повод. Где тебя носит? Я очень устала! От недосыпа круги под глазами. Я б тебе близкою самою стала. Я бы тебе обо всем рассказала: Как я тебя сочиняла годами, Как за тебя и пила, и молилась. Снятся мне голуби-оригами — Вот бы и я так тебе приснилась. Я бы твои целовала ладони. Жизнь бы свою собрала по крупицам. Знаешь, я с детства мечтаю о доме С красною крышею из черепицы. Ты бы проснулся, оделся наспех И побежал бы искать сквозь осень. Старая площадь. Скамейка. Ясень. Шарф цвета охры. Ну где тебя носит? 2013

«Знала бы – попрощалась бы. А теперь что?»

Знала бы – попрощалась бы. А теперь что? Знала бы – прибежала бы – сберегла. Кажется, вот, надену твое пальто, Запах вдохну твой – сразу отступит мгла. Суну руку в карман, там пятачок Ненужный, забытый – выбросить было жаль. На пол пальто (в слезы) и на крючок. Твой – самый правый, левее старая шаль. В пепельнице окурок: ты не убрал… Книга небрежно брошена – недочитана… Ты обещал мне долго жить. Ты мне врал! Доля секунды… И мы перед ней беззащитные. ………………………………………………………………… Знала бы – попрощалась бы. Боже мой! Знала бы – прибежала бы – сберегла. Невыносимо с погоста идти домой. Боже, прости, я сберечь его не смогла. 2013

«Сегодня поминают всех ушедших…»

Сегодня поминают всех ушедших, И ладан стал сегодня едким. И жжет глаза. И оставляет метки Ручьями тушь. И даже сумасшедший Местный на мессе тих. И слышен сердца стук. Так тихо, что захватывает дух… Молитвы белый стих Латает раны. Молюсь за вас, ушедших слишком рано Неслышным и бесплотным караваном, Не знавших Торы, Библии, Корана… Молюсь за тех, кто уходил так рано, Дороже всех земное оплатив… 2013

«Так пахнет шафран, гвоздика и бергамот…»

Так пахнет шафран, гвоздика и бергамот… Так жжет губы соль, так бросают у берега якорь… Так пьет из источника тот, кто совсем изнемог… Так травы кидает в огонь то ли жрец, то ли знахарь… Так птица кричит на рассвете – сама не своя, В терновые ветви багряные ленты вплетая. Так сбившийся с курса корабль находит маяк. Так сердце стучит у того, кто отпрянул от края. Так блики свечей отражаются в окнах домов, Так капает воск и на пальцах следы оставляет. Так пишут стихи по мотивам несбывшихся снов. Так ищет охотник того, кто умело петляет… Наутро несмелый луч солнца заглянет в окно. Ты дышишь в ключицу и шепчешь, что все это снится. Мы чувствуем кожей, что больше не будет темно. Я кутаюсь в плед, и ты варишь мне кофе с корицей. 2013

«Маэстро, пожалуйста, снег —…»

Маэстро, пожалуйста, снег — Я выпита осенью. Маэстро, меня почти нет! Пусть выпадет проседью — Пусть выкрасит локоны мне Неистово черные… Маэстро, деревья в огне Стоят обреченные. А завтра костры осыпятся с крон, Замрет черный остов — Стоят короли. Стоят без корон! И город, как остров, Забытый навек, Погрязший во мгле от края до края. Пожалуйста, снег! Пусть выпадет снег! И пусть не растает… 2013

«А так бывает – умирает в небе птица…»

А так бывает – умирает в небе птица, Совсем чуть-чуть не долетев до юга… И как бы ни было нам плохо друг без друга — Я в этот раз смогу не возвратиться. Нам не хватало вечно только малости, Но это стало равносильно смерти. Напрасно в сумасшедшей круговерти Боролась, не страшась своей усталости. Боролась за иллюзии, мечтала, Ждала, что где-то там, за перевалом, Ты ощутишь, как мне недоставало Плеча… Руки. Довольно. Я устала. Я не вернусь. Ты мне звони пореже. Я, как ни странно, отогреюсь стужей. Дай, Боже, сил – другому буду нужной… Я не вернусь, как возвращалась прежде. Я не вернусь… 2013

«Мучительно ищешь повод не уходить…»

Мучительно ищешь повод не уходить, И нервы, как оголенные провода. Ты чувствуешь между нами связь, между нами нить. Ты шел много лет, у тебя для меня живая вода. И я отпиваю и вижу на дне души, Как распускаются лотоса лепестки. Я жаждой измучена – ты говоришь: «Не спеши, Я буду с тобой, ощути – наши души близки…» И я оживаю! И я постигаю суть Прочитанных книг, услышанных прежде слов. Ты воду принес и огонь – ты покажешь путь Туда, где преломим хлеб и разделим кров. И я за тобой пойду, не страшась пути. И в каждой молитве моей будет имя твое. Я буду и в холод, и в зной за тобой идти. Дорогу осилить сумеем мы лишь ВДВОЕМ. 2013

«Да, чтобы чистым был… Но не слабым…»

Да, чтобы чистым был… Но не слабым, Чтоб в храме свечки – не с безнадеги, Чтоб был надежный и славный малый, И если пел бы – то дай дороги! Чтоб целовал и чтоб я пьянела! Чтоб в холода не пускал из дома, Чтоб рядом с ним я душой теплела И не боялась дождей и грома. Крепко чтоб держал за запястья В самой безумной моей истерике, Чтобы одной со мной стаи/масти… Чтоб без тупой, немужской полемики. Это другим я – как ядом под кожу, Это с другими я несовместима. Это другим нужно быть осторожней, А для него я не слабость, а сила. Я ведь ему отплачу за терпенье: В песню вплету только нежные строчки, И подарю, словно Божье знамение, Лучший подарок – курносую дочку. 2013

«Боже, как тебе идет зима…»

Боже, как тебе идет зима: Все эти сугробы и метели! Вот декабрь снова время делит: Фейерверки, елки, кутерьма… Как тебе идет среди пурги Этот взгляд задумчивый и нежный. Вот с небес спустился ангел снежный, Чтобы снегирей кормить с руки. Вспомню о тебе – и так тепло! Вновь душа наивная, живая. Крестиком икону вышиваю И смотрю в замерзшее окно. 2013

«Мне б сыграть без фальши – да плох рояль…»

Мне б сыграть без фальши – да плох рояль. Нам с тобою, конечно, немного жаль, Что легли снега как белая шаль. И шарфы не греют… Ты – Иван-дурак. Ну а я? А я… Я рисую парус и якоря, У меня сережки из янтаря И стихи про Грея. У меня горячий, чуть терпкий чай, Надоевший, по правде сказать, причал, За окном темно и в глазах печаль, В небе звезды тлеют. Ты и впрямь дурак! Или просто слеп? Посмотри в глаза – ты же видишь свет! Нет царевны и Грея в помине нет — Убежим скорее! Убежим с тобой. Убежим стремглав, Самых быстрых и верных коней оседлав! Наши сказки – тонущий батискаф! Ну давай, смелее! …… Ты не знал? Нужно просто порой вот так: Оглянуться, сплюнуть: «Какой дурак! Не о том просил», и, мол, «был не прав». И бежать за нею! 2014

«Делай хоть маленькие несмелые к ней шаги…»

Делай хоть маленькие несмелые к ней шаги… Она же сидит, зеленоглазая, у окна: Снова не спит, и мысли ее легки, Ждет, как никто другой, что придет весна! Ждать-то осталось, Боже, всего ничего! В окна открытые просится птичья трель. Где ты так долго был, плутал средь снегов? В дверь ее постучи – там уже апрель. Сам-то чего не спишь? Как хмельной… Смешной! В сквере (здесь рядом) еще продают цветы — Выбери ей букет и возьми с собой… Ей нужен ты. Просто-напросто нужен ты! Делай хоть маленькие несмелые к ней шаги… Она же сидит, зеленоглазая, у окна: Снова не спит, а мысли ее легки, Ждет, как никто другой, что придет весна… 2014

«А тебе ведь не все равно – и на том спасибо…»

А тебе ведь не все равно – и на том спасибо… Я так долго мысли о встрече в себе носила. Поэтессой-умницей, дурочкой ли красивой — Кем мне быть, чтоб ты со мной говорил? Сколько яда отмерить во взгляде робком? Стать подарком в пошлой цветной коробке? Задохнуться на выдохе, сгинуть в пробке? Что мне сделать, чтоб ты задержал свой взгляд? Сколько раз притвориться еще беспомощной: Несуразной, смешной, на отмели тонущей? Нерешенных вопросов придумать сонмище? Что мне сделать, чтоб ты захотел помочь? Я устала. Продрогла. Мне очень больно. Я снимаю доспехи – с меня довольно! Я сама себе командую: «Вольно». Если что – ты знаешь, где меня отыскать… 2014

«Не холод. Так… морось. Не боль, а всего лишь грусть…»

Не холод. Так… морось. Не боль, а всего лишь грусть. В конце всех терзаний доверю себя судьбе. Во что это выльется? В тихое: «Я сдаюсь». И, может быть, томик стихов… стихов о тебе. 2014

«Ты становишься точкой отсчета и краем причала…»

Ты становишься точкой отсчета и краем причала. Мне бы выкричать, выплакать все, о чем я молчала: Все бессонные ночи, все рифмы к слову «скучала». Между нами дверь без замка, на одной петле. Я надеюсь, что в этой комнате нету окон… Сновидение – полный бред: прошибает сплошным потоком, Пробивает нутро, разливаясь по телу током, — Не боюсь не проснуться. Боюсь заблудиться во мгле… Сможешь быть со мной рядом, выбросив камертон? Пережить этот сон и просто дождаться рассвета, Оставляя меня счастливую «на потом», Оставаясь во тьме последней полоской света… 2014

«Пиши мне, обязательно мне пиши…»

Пиши мне, обязательно мне пиши… Как можно реже… и как можно теплее… Я снова строчками этими захмелею, Пиши мне, как прежде: «Дыши, родная, дыши…» Как хорошо, что ты от меня далеко, И я не знаю, какая у вас там погода. Твоя минута равняется где-то году В моих часах. А мне все равно легко… Легко. Я дышу. Слушаю шум дождя. Читаю твои стихи и учу молитвы. Мы были детьми. Мы просто сбежали с битвы, И в этом была вся правда ушедшего дня. У нас на Земле опять за войной война, Цунами, циклоны и воздух тяжелый, хрусткий, И люди такие песни зовут искусством, Что лучше, наверное, полная тишина… Какого цвета там у тебя закат? Скажи, на твоей планете бывают зимы? Такие, как ты, безмолвные пилигримы Привыкли к тому, как сердца звучит набат? Там легче писать? В озерах синей вода? Там ртутью искрятся глаза неприрученных кошек? И если кого-то из близких коснется беда, Ты чувствуешь кожей? Пиши мне, обязательно мне пиши… Как можно реже… и как можно теплее… Я снова строчками этими захмелею, Пиши мне, как прежде: «Дыши, родная, дыши…» 2014

«Она стояла у окна…»

Она стояла у окна И снег казался бесконечным. Хоть говорят: «Ничто не вечно…», Она всю жизнь была одна. И кто б ни пил ее «до дна», Кого б она ни целовала, — Она всю жизнь была одна И хорошо об этом знала… 2014

«Я столетье дрейфую на этой льдине…»

Я столетье дрейфую на этой льдине… Я давно так, о Боже, не видел суши! Для других я угрюмый и нелюдимый, Для нее я любимый и самый лучший. Я так долго, Боже, плутаю в чаще: Встречу лешего – он меня примет за брата! Помню, я ей сказал: «Станем видеться чаще». — И, шагнув за порог, не вернулся обратно… Что случилось? К чему довелось прикоснуться? С ней всегда было просто… легко… без надрыва… А теперь… мне осталось ужом свернуться — Нынче есть кого вспомнить за секунду до взрыва! 2014

«А этот звук изнутри…»

А этот звук изнутри Совсем не тот, что снаружи: И эти комья земли, И эти всхлипы: «Ты нужен!» А я стоял в стороне: Дивился и изумлялся — Они скорбят не по мне, Я здесь, я рядом остался! Я словно и не ушел. Просто не давит под сердцем. Мне здесь почти хорошо: Не мерить боль в мегагерцах, И не пытаться успеть На всех попутных экспрессах, И даже хочется петь… И не читать желтой прессы, И подмигнуть иногда Ей вдруг потухшею лампой, Предупредить, где беда… И оставаться ей ПАПОЙ! 2014

«Скажи, как все будет, мне, мой Капитан!»

Скажи, как все будет, мне, мой Капитан! Щелчок зажигалки и легкий дымок? Успею услышать, как щелкнет капкан? А впрочем, неважно… Важнее, чтоб смог… Усилий немного нажать на курок — Тут главное, чтоб не дрожала рука, Сложнее себе сочинить некролог… Хотя… можно кратко: «Прими дурака…» Потом я войду в переполненный зал, И чаши практически будут равны. Скажи, только честно… а ты не устал От этой людской повсеместной вины? Скажи, от конвейерной этой возни Не хочется взвыть и пуститься в бега? Тут каждый «за правду» – кого ни возьми… До скорого, Кэп, коль не дрогнет рука… 2014

«Уходит лишнее… и остается солнце…»

Уходит лишнее… и остается солнце. Не всполохами, а пролитым светом! Все вовремя: ответы и заветы… И столько впереди – не видно донца! Все вовремя, хотя немного грустно. И моря вкус напоминает слезы. И жаль порой, что нам нельзя вернуться Туда, где сердца не коснулись грозы. Туда, где кажется, что мир огромный навзничь Упал к ногам и покорен навеки. И в каждом встречном новом человеке Знак для тебя. И это много значит… Так много значит! Дорогого стоит! И он, конечно, не с мечом, а с миром… А где-то в церкви ладаном и миром Благоухает воздух… не достроен Еще алтарь. Тебе сюда дорога, Но не сейчас – сейчас еще не время… 2014

«Я вернусь, когда снова наступит зима…»

Я вернусь, когда снова наступит зима, И Вы сварите мне обжигающий кофе. Я без слов знаю, что я была в каждом вздохе Вашем… Вот оттого возвращаюсь сама. Без звонка, телеграмм и назойливых писем — Ровно так же, как Вы меня ждали столетье: Я была в каждой букве, строке, междометье, В каждом взгляде на небо, в пугающей выси Голубых облаков… Я вернусь к Вам, и снова Мне откроете дверь – в этом нету сомненья. Вы меня сберегли в каждом Вашем мгновенье, Вы меня воскресили несказанным словом. Я вернусь… чтобы долго смотреть и молчать… А потом… что потом, если честно, – не знаю, Но мне хочется верить, что снег вдруг растает И начнется весна, и мы станем встречать Журавлиные стаи… 2014

«Я отпускаю их без сожаленья —…»

Я отпускаю их без сожаленья — Свечей огарки не ношу в карманах. Я помню, мне сказал седой священник: «Смиренье в том, чтоб не кричать о ранах»… Я открывала карты всей колодой — Они, в глаза не глядя, уходили. Я провожала взглядом ту колонну: Раз отвернулись – значит, не любили! Не в тридцати серебренниках дело, Не в том, что походя был брошен камень, — Противно, если мямлит тот, кто сделал Свой выбор и твердит, что он не Каин И не Иуда, И медный крестик теребит на шее… 2014

«Громче пальбы из ружей щелкнул замок и стихло…»

Громче пальбы из ружей щелкнул замок и стихло. В комнате стало душно. «Щелк» – и нечем дышать. Если бы фильм – конечно, самое время титрам. Кончилась «love» и «story» – героям бы не мешать… Но любопытный зритель зала не покидает, А я стою, бледнея, реплики исчерпав. Липкие взгляды. Я же голая и босая, Прячу лицо в ладонях, волосы растрепав… Мне и без ваших взглядов выстрелом каждый выдох. Вы не живые, видно. Каждый – судья и врач! Где-то в районе сердца, словно ядром навылет… Мне ведь казалось – спаситель, а оказался – палач. Главный герой за кадром. Я же – второстепенна… Руки целует, губы – там другое кино. Как-то уж слишком внезапно кончилась кинолента. Кто написал сценарий, в общем-то, все равно… Может, нужна истерика? Не для него. Для зрителей! Оскара дайте, что ли. И дорогого вина! Сколько вас тут – советчиков, чертовых кинолюбителей? Сколько вас ‒мертвых – рядом? Я живая одна! 2014

«Не вопьюсь в твои губы жадно. Выдержу голод…»

Не вопьюсь в твои губы жадно. Выдержу голод. Ты не то чтоб картинно красив, но бессовестно молод. Перепутали роли. Ну откуда в тебе этот морок? Я уйду. А ты думал, попробую взять измором? Не смеши – у меня для души есть другие вещи: У меня есть текила, лайм и слова порезче. У меня Куатье, Куантро, кольт на всякий случай — Так что, мальчик, ступай себе с Богом – себя не мучай! 2014

«Мне, безусловно, многое по плечу…»

Мне, безусловно, многое по плечу: Выберу рейс, сама за себя заплачу — Чертов билет куплю, в Турцию полечу, Хоть боюсь самолетов. Буду смотреть поверх загорелых тел (И ничего, что сама-то бела как мел) — Там, у барной стойки мальчик красив и смел — Себе цену знает… Закусив губу, взяв в кафе ноутбук (Так бездарно используя свой досуг), Толстый дядя сидит и смотрит на сук — Ветку кипариса… Рядом женщина. С ним. А по сути одна. Пьет весь вечер и зла, что еще не пьяна. Вся как будто натянутая струна — оттого не пьянеет. Я устану от музыки и от вина, От того, что вечность не влюблена, От постылого круга «обида – вина», И уйду на берег. Буду камни бросать и смотреть на рябь, Может быть, наконец, научусь нырять, Умудрюсь ключи от номера потерять — Я ужасно рассеянна… Буду жадно вслушиваться в прибой, Вспоминать, как мы целовались с тобой. Помнишь, мы мечтали до золотой? Как же было глупо! 2014

«Я простужена…»

Я простужена. Перегружена Новостями, френд-лентами, чатами. Я тебя не встречаю ужином — Я с другим встречаюсь за чашкою Горячего терпкого кофе. Я тебя забываю в его каждом вздохе: Я уже почти и не помню, когда ты и кем мне был… Мы все ждали даров и волхвов — Нерожденные дети, непостроенный дом в итоге. И на каждого посох, на каждого по дороге. И на каждого крест. И каждый нести готов. Счет закрыт. На прошедшем амбарный замок. В счастье лестница хлипкая и дощатая… Я, как видно, была для тебя опечаткою — Не ошибкою даже. Ты – мой урок… Я с другим встречаюсь за чашкой чая, Черт… да как же его зовут? 2014

«Он выходит вечерами в скверы…»

Он выходит вечерами в скверы, Даже если за окном на редкость скверно, Хлеб в руке, а сердце греет вера — Он идет и кормит голубей. У него в глазах осколок неба И мечты о море, где он не был. Путает порою быль и небыль, Забывает имена друзей. Носит шляпу старую чудную, Временами бешено ревнует Молодость ушедшую шальную, Целый мир отдавшую другим. Он давно не курит. Носит спички По какой неведомой привычке? По ночам упрямо в карту тычет Пальцем, как безумный пилигрим. Карта говорит. Зовет в дорогу. Чувствует старик – еще немного, Он без опозданий прямо к Богу Вдруг шагнет из призрачных руин Обветшалой выцветшей квартиры. Были молоды – любили грог и тиры, Он без промаха стрелял, писал картины… Нынче – непослушная рука. Он слюнявит карандаш и пишет что-то, Собирает все свои блокноты, И уже вне вечного цейтнота Провожает взглядом облака… 2014

«Дженни не курит… какое по счету лето?»

Дженни не курит… какое по счету лето? Дженни ложится в десять без отговорок. Джек себя ломает через колено И приезжает в богом забытый город. Ищет ее сквозь улицы и кварталы И ненавидит втайне себя за это. Дженни ждала истошно, потом устала, Дженни не ждет… какое по счету лето? Дженни живет неспешно: читает книги, Слушает «Битлз», печет пироги с корицей. Дженни почти победила – она в высшей лиге, Только загвоздка одна – Джек ей все еще снится! Джека всегда манили аэропорты, (Мир покориться должен был непременно), Горы, дороги, тропки, вокзалы, порты — Джек опоздал на целую жизнь, наверно… Джек напряженно смотрит прохожим в лица: Город чужой, как будто переодетый… Город однажды Дженни собрал по крупицам, Он ее бережет… какое по счету лето? 2014

«А ты так и не дописал свой самый лучший стих…»

А ты так и не дописал свой самый лучший стих: Побрыкался, поерзал, повыпендривался и стих. Все не так! Все не в такт! И твой танец как нервный тик… И ты сам себе инквизитор и сам себе еретик. И твой дом не очаг и не крепость – пустая клеть. Не сумел с ней ужиться – учись в одиночку стареть… И теперь, чтоб ты ей ни готовил: хоть хлеб, хоть плеть — Ей не в радость с тобой ни здравствовать, ни болеть! Мотыльком-однодневкой у лампочки покружил, Эти свечки на торте – все, что ты заслужил! Колыбельных не пел, в полсилы любил и дружил… Так какое слово ты там из льдинок сложил, И зачем ты жил? 2014

«Отпустила птицу в тишь полей —…»

Отпустила птицу в тишь полей — И всю жизнь мне эта птица снится. Среди белокрылых журавлей Моя маленькая нежная синица. Видно, каждому дана своя стезя — Я стараюсь не смотреть на небо… Пусть он будет счастлив, где б он ни был — Тот, кто не похож на журавля! Пусть он слышит по утрам: «Люблю», Пусть любая сказка станет былью! Я уже ему не позвоню — Я ему уже ломала крылья… 2014

«Ты – мое лекарство от скуки на ближайшие сутки…»

Ты – мое лекарство от скуки на ближайшие сутки… Как приятно больше не умирать от встречи до встречи! Я уже могу спокойно расстегивать брюки Тебе под ее восемнадцатый звонок за вечер. Имитация смеха… Инсталляция счастья… Пусть другая гладит рубашки, пусть другая отчаивается! Знаешь… мило с тобой вот так иногда встречаться, А она подождет – у нее это здорово получается! 2014

«Это очень смешно: как в мультфильме, в грудине брешь…»

Это очень смешно: как в мультфильме, в грудине брешь… Словно Джерри по Тому из пушки – видно ландшафт. Я в любую погоду мерзну и кутаюсь в шарф. И я точно не оправдаю твоих надежд… Бесполезно стоять у памятника Ильичу И надеяться, что я приду, когда заживет. Не носи мне фильмы про лето, книги и мед, И цветы не носи. Я цветов давно не хочу. Я теперь, наконец, не боюсь сквозняков и простуд — Страшно мне, если больше не пишется новых стихов. Я уже не бегу от предателей и дураков. Я уже никуда не бегу – я по-прежнему тут: В своем пыльном, пропитанным смогом и душном аду, В подреберье брешь… Я уже далеко не уйду… 2014

«В кинотеатре закрытый показ…»

В кинотеатре закрытый показ. В городе пробки – еду в объезд. Знаю, когда опоздаю на час — В зале не будет мест. В кинотеатре закрытый показ — От монологов болит голова. Там на экране не то, что у нас… Я не права? Там умирают за честь и за страсть. Мы же себя научились беречь: И чтоб друг друга не обокрасть, Мы избегаем встреч. Изредка лишь на закрытый показ Ты позовешь. Я поеду в объезд. Я опоздаю в который раз, И в зале не будет мест… 2014

«Ты помнишь, читали «Кольцо вокруг солнца»?»

Ты помнишь, читали «Кольцо вокруг солнца»? Так вот, где-то там, в параллельной вселенной, Мы спим безмятежно в объятьях друг друга, А после бесцельно по улочкам Вены Гуляем. Живем! А не ходим по кругу… По кругу, который замкнулся однажды Кольцом на твоем безымянном… Ты знаешь, Там все по-другому: лужайка у дома, Которую ты поливать забываешь, И там каждый дышит – не давится комом Несказанных слов. Вот бы здесь научиться… Ты помнишь, читали «Кольцо вокруг солнца»… И спорили – кто кого любит сильнее, На утренний кофе хватало червонца, Мы молоды. Мы все на свете сумеем! Смотри в телескоп на беззвездное небо! Смотри, где-то там, в параллельной вселенной, Мы те же (А может быть, все же другие?) Гуляем по улочкам Праги и Вены, Марселя и Ниццы, и в кольца тугие Сплетаются судьбы… 2014

«А скандалы не красят мужчину, мой милый!»

А скандалы не красят мужчину, мой милый! Знаешь, я одного только в толк не возьму — Если я тебя все-таки разлюбила, То какая разница «почему»? 2014

«И он ищет следы среди желтой пожухлой листвы…»

И он ищет следы среди желтой пожухлой листвы, Все исхожены парки давно… и кафе и аллеи — Траты, в общем, немалые – только вот он не жалеет Каждый прожитый день оставлять в закоулках Москвы, Не менять себя на полусонное утро с другой, Что похожа на ту, что не встречена. Необходимо Так немного, по сути, – всего-то остаться собой, С обнаженной душой без доспехов и липкого грима… Провожать самолеты, дождаться жар-птицы прилет, Не роптать, что не в срок и что дело-то к осени ближе. Он, быть может, чудак, но он знает – не здесь, так в Париже, Петербурге (Челябинске?) он ее точно найдет! 2014

«Они хотят со мной на «ты» – я замечала…»

Они хотят со мной на «ты» – я замечала… У них надежды и мечты, у них НАЧАЛО: Они садятся в поезда и в электрички, У них еще все по любви, не по привычке… И мир не стал еще для них унылой клетью: Шуршит бумага под пером двадцатилетних, Волшебной палочкой смычок и скрипка-фея, Они хотят со мной на «ты», а я робею… Черноволосая в углу недобро смотрит. Я дочитаю и уйду – она не вспомнит. Закурит, перебором струн встревожит душу — Она похожа на меня и даже лучше! Они хотят со мной на «ты» – я замечала… У них надежды и мечты, у них НАЧАЛО! Они садятся в поезда и в электрички, У них еще все по любви, не по привычке! 2014

«И в каждой молитве: «Господи, не покинь…»

И в каждой молитве: «Господи, не покинь», И каждой молитве: «Господи, я твоя». Мне раньше казалось: Бог – это неба синь, А стало темно и Господь мне в ночи – маяк… Мне чудилось раньше: Богу важней завет, Обряд, как оброк на жертвенник, на алтарь. Я шла через тьму, а ты вывел меня на свет… В паденьи не бросил, в парении не оставь! Взмывает душа, колокольный расслышав звон, — И это ль не чудо? Была ко всему глуха… Невидящим взглядом смотрела поверх икон, Воскресла, омыта от праха и от греха! В любви искупленье! Страдание – только путь… 2014

«Вне погасших рассветов…»

Вне погасших рассветов, Всухую проигранных сетов Остаешься заплаканным голосом на кассетах, Лучами света в поблекших паучьих сетках, Вне мобильных сетей… А у нас бы могли быть неприлично красивые дети, Но куда там… у голоса на кассете Разговоры о лете, У меня же портвейн на паркете, След помады на вороте – вспомнить бы чей… Приходи, испеки пирог (я люблю с корицей). Мне без шепота этого хочется удавиться Идиотским галстуком. Нам с тобой не ужиться, И в честь этого я небрит и пьян. Ты не станешь спасать, как не станешь спорить… Снится мне: мы застыли у кромки моря, Чайки, не умолкая, друг другу вторят, Воздух свеж и прян… 2014

«Нас с тобою видно за километр – мы с тобой альбиносы…»

Нас с тобою видно за километр – мы с тобой альбиносы: В кружева одеты из нежности, здесь такое не носят… Я любовь твою оберегом вплетаю в косы, И она во мне прорастает и плодоносит. Ты звучишь тихой песней, баюкает крыльев шелест. Я жила – не жила, на встречу с тобой надеясь. В нашей хижине у окна зацветает вереск, Своевольно с календарем не сверясь. Мы с тобой альбиносы – осколки небесной стаи. Умирают иные, мы в ангелов вырастаем. Собираем мгновения ягодами асаи И в корзинку, смеясь, бросаем… 2014

«Ну и как тебе с этой тишиной (не войной, не тьмой)…»

Ну и как тебе с этой тишиной (не войной, не тьмой), Когда он уже десять лет как живет с другой, Когда ты оградила от жизни себя тюрьмой, По кирпичику складывая между собой и миром? Каково это там, где плакалось, не дышать, Жить с опаской кому-то да помешать, И смотреть (не без зависти), как другие спешат К новогодним столам в чисто убранные квартиры? Каково это, выключить свет внутри, И в бессонницах прячась, не видеть зари, Замечать только мертвые фонари С выбитыми глазами? Каково это, там, где плакалось, не дышать? 2014

«Я имею право внезапно в путь…»

Я имею право внезапно в путь И имею право навечно «здесь». Я с тобою слабее, и в этом суть, Суть и только… не месть. Вот поэтому я разрываю силки И капканы твои обходить тороплюсь. Мне остаться не то чтоб совсем не с руки — Я с тобою боюсь… И себя, и тебя, и теней на стене, В ожидании окрика я как струна. Рву живое. Свое оставляю себе — Я тебе не нужна. Я тебе не нужна… Облегченье! Не боль! Я тебе не нужна! Оставляю себе Свое право забытое встречи с собой, Возвращенья к своей судьбе! Мне по силам теперь самый трудный путь, Я уже не сумею остаться здесь. Я с тобой неживая, и в этом суть, Суть и только… не месть! 2015

«Год миновал. Мучителен. Тяжел…»

Год миновал. Мучителен. Тяжел. Ты не звонил – себе остался верен. Ты помнишь, каялся, что ночевать пришел? А я жалела, что открыла двери… Год миновал, как вышел за порог, И Бог с тобой… Вот-вот уже аллеи Заполонят влюбленные. Итог? — Весна пришла! Я больше не болею. И имя я твое, ни дать ни взять, Без дрожи говорю. Да что там имя… Но знаешь, все же я хочу сказать: Вот так и с посторонними нельзя. А мы… А мы ведь не были чужими?! 2015

«Ставни скрипели, и дождь моросил…»

Ставни скрипели, и дождь моросил. Ветер по крышам гулял. Свет он в прихожей в ту ночь не гасил, Словно бы все уже знал… Я целовала (не глядя) в висок И подбирала слова… Шелковый мой теребил поясок — «Там зеленее трава?..» Больше меня ни о чем не спросил И не просил ничего. Ставни скрипели, и дождь моросил Только уже без него… 2015

«Наутро «Прости» смс-кой скинул…»

Наутро «Прости» смс-кой скинул. Наутро в глаза посмотреть не мог. Дрожащей рукой дробью выстрелил в спину. А знаешь… Лучше бы пулей в лоб! 2015

«Отчаянно хочется, нет, не выпить – напиться!»

Отчаянно хочется, нет, не выпить – напиться! И выкричать, выхаркать все, отчего не спится. А я ведь тебе говорила – мы разные птицы — Не будет у нас одного на двоих гнезда… Ты рвался ко мне сквозь прокуренный выцветший город В морозы за тридцать и в зной (даже если под сорок). И только когда поменял на ладонях узоры, Вдруг вспомнил, что там у тебя своя борозда: Что там и очаг, и обед… И обет до гроба! Что мы торопились/что мы опоздали оба! А знаешь… писать это смысла-то нет особого… И вот что, ты тоже, пожалуй, уже сюда не пиши! 2015

«Ты отпечатался у меня на сетчатке ожогом…»

Ты отпечатался у меня на сетчатке ожогом. По телу прошел разрядом… болевым шоком. Запястья сжимал крепко. Маневры. Штопор. Ступор… Еще что там? Сердце вдруг перестало умещаться в грудной клетке. Тело, как глина, податливо. Простыни утром – слепки С ночи горячей и душной. Глухи и слепы, Мы возвратимся утром в квартиры-склепы. Вовремя ведь сбежали – не увязли по локоть! Я буду выть в подушку и тушь, как копоть, Мазать по скулам. Нервно в ладоши хлопать, Ритм отбивая музыки, все же не попадая в такт… 2015

«И я становлюсь вдруг злая и «не своя…»

И я становлюсь вдруг злая и «не своя»… И не способна на разные чудеса. Маяк, ужаснувшийся тьме, – разве это маяк? А если родные, то разные полюса Не слишком ли, чтобы, двигаясь, не мешать, И чтоб ненароком вмиг не разбить мечту? Мой метод дыхания – попросту не дышать — Ты сам задушил во мне живущую, ту, Которая хоть с обрыва, когда не с ней… Ты кто в своей чертовой сказке – Акела? Каа? Не можешь быть рядом, тогда приходи и… И тут ты звонишь, и в трубке твое: «Ты как?..» 2015

«И он позвонит и протянет: «Я без тебя устал!…»

И он позвонит и протянет: «Я без тебя устал!» «Сдаюсь», мол, «повержен, а думал, что нервы – сталь… Сейчас я приеду, останусь здесь лет до ста!» — Бросай скорей трубку – спасайся, пока не поздно! Он станет тебя уверять, что полгода не спал, Что понял и осознал, другим человеком стал, А ты… Ты такая, что только на пьедестал, И как он теперь для тебя достанет все звезды! И «ласковую такую (полсвета хоть обойду) Я больше нигде/никогда/ни за что не найду», Что «ты мне – на счастье, а я тебе был на беду, Но теперь все в прошлом!» И ты вдруг уставишься в точку на потолке, Пытаясь понять, как он стал для тебя никем, И что ты была с ним, как будто бы манекен, И как это было пошло… И как-то отпустит сразу – порвется нить, В мгновенье расхочется в чем-то его винить. И ты, конечно, не станешь уже ему говорить, Зачем вас свел Бог и что выбрала имя дочке. 2015

«До хрипоты, до немоты…»

До хрипоты, до немоты Сжимает горло. Куда ни глянь – повсюду ты: В пейзажах горных, Во взгляде на лесной ручей, В лесных лощинах, И тысячами мелочей — В других мужчинах. Я выпрямляюсь в полный рост И даже выше… Разрыва смысл предельно прост — Хотелось выжить. И пусть сейчас до немоты Сжимает горло — Мой выбор, что б ни думал ты, Остался твердым! 2015

«Раз не пишется – не пиши…»

Раз не пишется – не пиши, Плети обереги, оборачивайся волчицей, А оно придет, оно обязательно постучится — Вот тогда будет вовремя. Бросай все, навстречу спеши. Разводи костры. Закрывай глаза, не выпускай перо. Всем телом впитывай, запоминай, выливай на бумагу, празднуй. Был до этого день, а может, месяц, хмельной и праздный, А теперь все давно, далеко, неважно. Его ребро… Разве ты только это? Под звуки шаманских бубнов Вспоминай, как кружились звезды пчелиным роем, Как планеты дотанцевали и встали строем. Вспоминай и рассказывай голосами оживших духов. 2015

Оглавление

Предисловие

Глава 1. Два часа до рассвета

  «Ну вот и все. Последнее «прощай…»

  «Хлопнула дверь. Кто-то ушел…»

  «Сегодня ночью будет звездопад…»

  «Мы разминулись в городском саду…»

  «Я с метелью танцую у свежей могилы…»

  «Дом пустой. Заглянуть бы в чужое окно —…»

  «Без разговоров и объяснений…»

  «Только ветер с тобой, только ветер…»

  «Я плачу, когда темно…»

  «Двое – он и она, между – пропасть сомненья…»

  «Когда уснут жена и дочь, и будет вьюга…»

  «Он безупречен: он делает клюквенный морс…»

  «Правду обнажил?»

  «Когда иссякнут силы «быть хорошей…»

  «Хочешь меня? Сейчас… Просто так… Без причин…»

  «Финальным аккордом по вспоротым венам…»

  «Ну как твой Берлин? Выпей там за меня свой gluhwein…»

  «Ты меня так лихо за скобки вынес! Ну что ж… Полегчало?»

Глава 2. Колыбельные для Волчицы

  «Где тебя носит? Я злюсь и старею…»

  «Знала бы – попрощалась бы. А теперь что?»

  «Сегодня поминают всех ушедших…»

  «Так пахнет шафран, гвоздика и бергамот…»

  «Маэстро, пожалуйста, снег —…»

  «А так бывает – умирает в небе птица…»

  «Мучительно ищешь повод не уходить…»

  «Да, чтобы чистым был… Но не слабым…»

  «Боже, как тебе идет зима…»

  «Мне б сыграть без фальши – да плох рояль…»

  «Делай хоть маленькие несмелые к ней шаги…»

  «А тебе ведь не все равно – и на том спасибо…»

  «Не холод. Так… морось. Не боль, а всего лишь грусть…»

  «Ты становишься точкой отсчета и краем причала…»

  «Пиши мне, обязательно мне пиши…»

  «Она стояла у окна…»

  «Я столетье дрейфую на этой льдине…»

  «А этот звук изнутри…»

  «Скажи, как все будет, мне, мой Капитан!»

  «Уходит лишнее… и остается солнце…»

  «Я вернусь, когда снова наступит зима…»

  «Я отпускаю их без сожаленья —…»

  «Громче пальбы из ружей щелкнул замок и стихло…»

  «Не вопьюсь в твои губы жадно. Выдержу голод…»

  «Мне, безусловно, многое по плечу…»

  «Я простужена…»

  «Он выходит вечерами в скверы…»

  «Дженни не курит… какое по счету лето?»

  «А ты так и не дописал свой самый лучший стих…»

  «Отпустила птицу в тишь полей —…»

  «Ты – мое лекарство от скуки на ближайшие сутки…»

  «Это очень смешно: как в мультфильме, в грудине брешь…»

  «В кинотеатре закрытый показ…»

  «Ты помнишь, читали «Кольцо вокруг солнца»?»

  «А скандалы не красят мужчину, мой милый!»

  «И он ищет следы среди желтой пожухлой листвы…»

  «Они хотят со мной на «ты» – я замечала…»

  «И в каждой молитве: «Господи, не покинь…»

  «Вне погасших рассветов…»

  «Нас с тобою видно за километр – мы с тобой альбиносы…»

  «Ну и как тебе с этой тишиной (не войной, не тьмой)…»

  «Я имею право внезапно в путь…»

  «Год миновал. Мучителен. Тяжел…»

  «Ставни скрипели, и дождь моросил…»

  «Наутро «Прости» смс-кой скинул…»

  «Отчаянно хочется, нет, не выпить – напиться!»

  «Ты отпечатался у меня на сетчатке ожогом…»

  «И я становлюсь вдруг злая и «не своя…»

  «И он позвонит и протянет: «Я без тебя устал!…»

  «До хрипоты, до немоты…»

  «Раз не пишется – не пиши…» Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg