«Любовь и жизнь, похожие на сон»

Любовь и жизнь, похожие на сон

Жене Риточке, сыну Георгию, внучкам Юлии и Ксении посвящаю

Устал – устал – устал писать стихи,

Но Бог не позволяет отдохнуть немного,

Опять ночами в нетревожимой тиши,

По камням остръш босиком в дорогу.

22.06.2010

Verlag Terterian

Postfach 50 06 08

80976 München

Tel.: +49-89-500 94 813

Fax: +49-89-420 95 22 77 9

E-Mail: zeitung@germamaplus.de

www. germaniaplus. de

Фердинанд Фингер Автор. 21.12.2001

Улыбка

Улыбайся-удивляйся, слыша звон колоколов,

Удивляйся, поражаясь красоте тетеревов.

Слушай, как поет синица, повторяясь вновь и вновь,

Что из Лукоморья птица, сказка детская из снов.

Удивляйся сердца стуку и биению в крови,

Посмотри – вдали сползают снеги белые с горы.

В голубом сосульки тают – и капели звонкой трель.

Удивляйся – улетела прочь колючая метель.

Удивляйся, час подходит, на подлете журавли,

В уши музыкой приходит зов весенний издали.

И подснежник расцветает в жухлой с проседью траве,

И на дудочке играет пастушонок на заре.

Веселись и наслаждайся – жизнь длинна и коротка.

И грустить не собирайся, далеко еще зима.

Не грусти, а ну-ка с печки попроворней, старина.

Посмотри, весна, как речка, бесконечно хороша.

Искупает, обласкает, может к счастью привести,

А весна как будто знает, что-то будет впереди.

Если б мог, в Весну, как в воду, окунулся, как в купель.

Звоном в душу проникает шаловливая капель.

Удивляйся – улыбайся, ведь еще не вышел срок,

В молодости искупайся, для весны конец далек.

Обнимай любовь-подругу, поднимай бокал с вином,

Пей до дна, пускай по кругу: живы будем – не помрем.

03.01.2011

Ржаное поле

Я помню, как когда-то летом

Случайно нас судьба свела,

Она, проказница, при этом

В ржаное поле завела.

Зачем случайно оказались

Мы в том раю, по чьей вине?

Как в колыбели, мы купались

Под солнцем ярким в синеве.

Стена из ржи вокруг стояла

И охраняла нас с тобой,

Нескромный взгляд не допускала,

Когда шептала мне: «Ты – мой».

«А ты – моя», – вторило лето

Слова любви, что Бог послал,

В поклоне низком мы поэту,

Кто этот случай описал.

И проводя пером по строчкам,

Поэт, похоже, все прознал,

На пятьдесят вперед построчно

Он нашу жизнь живописал.

02.08.2011

Босиком по льду

Упрека к сердцу не приму.

Зачем расстались, дорогая?

А как случилось? Почему?

Причины этого не знаю.

Не понимаю, как тогда

Решилась ты на расставанье,

Как бы играючи, меня

Лишила жизни основанья.

Оно опорой для меня

Служило долгими годами,

Теперь по льду средь лета я

Шагаю босыми ногами.

17.09.2011

Как хорошо

Как хорошо прожить здоровым и богатым.

Чем жизнь прожить и бедным, и больным.

Путь без грехов пройти ни в чем невиноватым,

И оставаться вечно молодым.

Но не бывает так – грешны порою,

Не нужно нам советов мудреца.

Когда «Она» нагрянет вдруг с «Косою» —

Отстреливаться будем до конца.

17.09.2011

Я плачу

Сюжет, подсказанный женой

Ну, кажется, не происходит ничего,

А отчего я, просыпаясь утром, плачу?

От счастья плачу – только и всего.

Спасибо сну, принесшим мне удачу.

У желтой стенки дома детства я стою,

Увеличилкой я бумажку зажигаю —

И вдруг дымок горит, от счастья я пою,

А что мне дальше делать, точно знаю.

Какой восторг, я ночью в «классиках» была,

Попрыгала кузнечиком от счастья,

Я плачу – только что я девочкой слыла,

А утром мне за семьдесят, к несчастью.

Счастливый сон сумел мне счастье подарить,

Успела я через веревочки попрыгать,

Сумела я соседского мальчишку удивить,

Он не зловредничал и не мешал мне прыгать.

В четвертый раз сон вещий счастье подарил,

Вечерний, липовый, июньский желтый запах,

Когда в «колечко» и «садовники» играли мы,

Ну как мне, просыпаясь, не заплакать?

Я не хочу увидеть сон, где лишь экран

Миллионам заменяет радостное детство,

Где правда виртуально подается нам,

Ведь это дети наши сыновьям передадут в наследство.

05.04.2011

Маленькая благодарность

Жене

Поутру, когда я просыпаюсь,

Рядом вижу я свою жену.

Спит, во сне чему-то улыбаясь,

Я ее сейчас не разбужу.

Спи, родная, в сновиденьях утопая,

А в мои глаза заходит грусть,

Как зашоренная лошадь, вспоминаю,

Ты тащила в гору неподъемный груз.

Хоть пиши десяток фолиантов,

Не опишешь в них твои труды,

Те, которые ты с лаской и вниманьем

Каждый день дарила для семьи.

По дороге жизни длинной, пыльной,

Пятьдесят со мною ты прошла,

Где в сердечной связи неразрывной

Половину всех трудов переняла.

Этим самым ты меня освобождала

От грехов, которые наделал я,

Мной разброшенные камни собирала

Из грязи, что за спиной остались у меня.

Не нарушу дивных сновидений,

Может, в них сейчас цветут цветы,

Может быть, в чудесных устремленьях

В те минуты пребываешь ты.

На губах с улыбкой безмятежной,

Спи под покровительством небесных сил,

Мне прощая, в доброте душевной,

Всю ту боль, что в жизни причинил.

И за это я уже полвека

В восхищении стою перед тобой,

Знаю, что такого человека

Нет, хоть обыщи весь шар земной.

Что другая есть – не допускаю,

В бриллиантах предо мной твоя рука,

Это крошечная малость, знаю,

В благодарность сделанная для тебя.

16.10.2011

Дорогая моя

Жене

Почему ты грустишь в тишине, дорогая?

Не грусти, эта грусть для тебя ни к чему,

Понимаю – печаль по веселомоу маю,

Не грусти, он придет вопреки ноябрю.

Мы с тобою вдвоем понесемся с пригорка,

Пробежим сквозь ноябрь-сентября листопад,

И найдем, где запряталось сладкое «Горько»,

Что кричали нам гости 50 лет назад.

Соловьиная песня вдруг утро разбудит,

Нам подарком от Бога донесется с реки,

Мы не будем вдвоем – с нами молодость будет,

Радость мая подарит, ноябрю вопреки.

Если время придет, где ноябрь есть ноябрь,

Из него в месяц май только через зиму,

Я любовью согрею тебя, дорогая,

И пришедшую зиму сердцем я не приму

Мы мечтою о мае нашу душу согреем,

Нашу Душу бессмертную – ведь она на века —

Это то, что у нас никогда не стареет.

Побежали в весну, дорогая моя!

06.11.2011

Хочу в тупик

Жене

В щемящей дали вдруг исчезли пятьдесят,

Что мучили и радовали наши души.

Они ушли, года ведь не вернуть назад,

Ушли, любовь оставив, не разрушив.

Как были молоды и трепетны они,

Доверчивы в наивных устремленьях!

И мы не сомневались – солнечные дни

Пребудут вместе с нами без сомненья.

Но наша жизнь, ведомая с небес,

Дарила часто нам такие бури,

Которые зачем-то посылает Бес,

Наверное, затем, чтобы его упомянули.

Соблазны часто уводили в никуда,

В такие тупики, что можно заблудиться.

И было трудно выход нам найти тогда,

Хотя хотели б мы в том прошлом очутиться.

О! Если б волшебство произошло опять!

Вернуло нас туда, где раньше были,

Мы стали бы моложе лет на сорок пять,

Нам нашей юности грехи на небесах простили.

Опять обнявшись перед выходом из тупика,

В слезах прощения стоим мы, дорогая.

Полвека позади – с грехом и без греха…

Пойдем туда, куда мы знаем и не знаем.

07.11.2011

Идеал

Жене

Юною, летящею походкой,

Подлетевшей стрекозой ко мне,

Ты была счастливою находкой,

Прикоснувшейся к моей душе.

Это было так невероятно,

Как и бриллиант найти в земле,

Драгоценность в тысячу каратов,

Сам Господь прислал в подарок мне.

Ограненный, он явился не алмазом,

Этот найденный бесценный бриллиант.

Он предстал Божественным заказом,

Тем, в котором был Божественный талант.

И в кольце бессмертной нашей жизни,

Бриллиантом вечным будешь ты,

Бриллиантом из Божественной Палитры,

Символом Божественной Любви и Красоты.

08.11.2011

Желание

Жене Риточке

Жена моя – какое счастье и какое горе.

Что встретил я тебя и так давно люблю.

Я не хочу, чтоб жизненное море

Нас разлучило на своем бегу.

Я не хочу, чтоб в счастье и несчастье

Дороги наши разлучила круговерть.

Я очень бы хотел, чтоб в одночасье

Обоих приняла нас Матерь Смерть.

Я так хочу, чтоб ни один из нас не мучился Судьбою,

Не доживал один оставшийся порог.

С небес отпущенный подарок – жизни наши —

По справедливости на небесах судил бы бог.

Тебя люблю, всем сердцем понимая.

Что разлучить меня с тобой не смогут никогда,

Ни Матерь Смерть, ни суета мирская,

Что будем вместе мы навеки – навсегда.

И нашим двум судьбам, сплетенным здесь в любови,

В космической дали от суеты земной Господь подарит там Покой и Волю,

Что на Земле так не хватало нам с тобой.

01.12.2008

P. S. Первый стих в моей жизни.

О женщинах

Как повезло, что женщины на свете есть,

Они одновременно слабость, сила, нежность.

И всех достоинств их не перечесть,

Они покорность, простота и верность.

Они наседка, мать и очага тепло,

Они хранитель наш, мужчин, детей навеки,

Они интуитивно знают все про все,

О чем мы грешные не догадаемся вовеки.

Извечное стремление к порядку чистоте,

Нас всех извечно, непрестанно покоряет,

И к миру их стремление и тишине

Нас неизменно к их ногам бросает.

Они – извечное дыхание Весны – Любовь.

Они надежды лучшие в мужчин вселяют.

Мы – тело, а они – в нас будоражащая кровь,

Которая всю нашу жизнь заполоняет.

Однако все бывает. Все наоборот. Ну, не везет.

В зеркальном все мелькает отраженьи,

И если в женщину вселился черт,

То предстает в чистейшем дьявола отображеньи.

31.03.2011

Дорогой жене Риточке посвящаю

Дорогой жене-подруге, спутнице всей моей жизни Риточке Фингер посвящаю.

Фото – 1994

Признание

На склоне лет я написал свой первый стих,

И в чудо это я не мог поверить.

Как в душу грешную мою Господь проник

И мне решил Поэзию доверить.

Четыре книги предо мной лежат…

В них – отраженье Счастья и сердечной боли.

Они о жизни прожитой так много говорят,

Они написаны – и это все по Божьей воле.

29.10.2010

Бокал

Дорогой жене

Не знаю я, что может быть дороже?

Дороже бриллиантов, золота, цветов

В сравненье с чем? «О, подскажи мне, Боже!»

С небес услышал я: «Пришедшая любовь!»

Она пришла и в Чудо превратилась,

Мне освещает душу искупав в тепле,

Через полвека предо мной явилась

Чудесным отпечатком губ на тонком хрустале.

На самом ободке хрустального бокала,

Который я хранил бесчетные года.

Ты воплощением Любви опять предстала,

И перед этой Драгоценностью все меркнет, Господа.

P. S. Хрустальный бокал был куплен в ресторане «Прага» в 1960 году и хранится автором по сей день.

01 . 12.210

Фото 2003 г.

Вечная любовь

Дорогой жене посвящаю

Какая ночь, какое тихое дыханье

С небес нисходит на долины и луга,

В преддверии ночи свое очарованье

Передают твои прекрасные глаза.

В тебе, любимая, я вижу отраженье

Предчувствий и желаний в этот час,

Любовь и ласки вожделенья

Горят огнем сейчас в душе у нас.

О, небо звездное, скажи, какую тайну

Ты миллиарды лет хранишь в себе,

И эта тайна воплотилась не случайно

В Вселенную, которая находится в тебе.

И если так случилось, дорогая,

Не страшно во Вселенную с тобой лететь,

Ведь подойдет когда-нибудь предел – я знаю,

Но мы не будем о прошедшей жизни сожалеть.

Здесь на земле, любя и сострадая,

Мы проживем счастливые и долгие года,

И в Вечную Любовь когда-то улетая,

С земной любовью распростимся навсегда.

30.06.2009

Необыкновенный случай

Жене

Сегодня в городе туман и смог,

С трудом поднялся я с моей постели,

Так не хотелось на работу Бог помог

Мне встать, собраться и поехать еле-еле.

Резекционный зал – паталогоанатома судьба,

И в трупах мне с утра до вечера копаться.

А после выдать справку, как, зачем и почему, когда?

Затем священникам работа за умерших упокой стараться.

Сегодня парочка банкиров, милиционер, шпана,

Старушка старенькая и какая-то девица.

Когда из морга привезут, то рассмотрю тогда,

Что с этими беднягами могло случиться.

С банкирами все ясно – чисто сделанный заказ:

С удобного окна прицелиться в соседнем доме.

Удобненько там киллер приспособится – приказ,

И точно дырочку он высверлит во лбу без крови.

С старушкой что ж, в бороздяных морщинах все лицо,

И руки работящие, как надо, скрещены крест накрест.

А дочери и сыновья, и внуки будут плакать – горе налицо.

Спокойно умерла при вере в Бога, и положен ей Акафист.

Затем шпана – все тело, словно решето,

Здесь нечего искать причину здесь все ясно.

Такое уж он выбрал в жизни ремесло,

Судьба одаривает по заслугам всех, наверно, не напрасно.

Устал, ну, хоть клиенты свежие, без запашка,

Бумаги больше, чем прямой работы.

Эх, писанины не было б, но это все мечта,

А так с бумагами, с отчетами одни заботы.

Ну, наконец, и предпоследний – милиционер.

Погиб, эх, жаль, какого-то бандита догоняя.

Он пулю получил случайно, вот пример:

Полез туда, куда не надо было, той беды не ожидая.

Ну, наконец, последний, что из морга привезли,

Здесь на стальном столе – такого я не видел:

Лежала девушка небесной красоты,

Ну, почему мертва? Несправедливость я возненавидел.

Ни ранки, ни царапины на нежном теле том.

Ученый интерес возник во мне тотчас же:

Какие тайные несчастья скрыты в нем?

Интуитивно понял я, такого не увижу дважды.

Мой скальпель верный, ты по нежной коже заскользил,

И вдруг услышал я мне скрежет непонятный,

Как будто по металлу острием он проходил.

В испуге замер я, столкнувшись вдруг с невероятным.

Москва, Москва! Уж вечерело, и таинственно огни

Кафе неоновыми вывесками засветились,

Гудки автомобильные и шорох от шагов толпы

Чрез окна приоткрытые ко мне пробились.

В растерянности я стоял пред этою загадочною красотой.

Мне дальше резать не хотелось – было страшно.

Что вдруг увижу я под белой кожею тугой?

Но надо было, чтобы труд мой оказался не напрасным.

Сверлила мысль: откуда взялся тот металл внутри?

Ведь нет отверстия, а скальпель как бы с пулею столкнулся.

А там, как у Тутанхамона, оказалась золотая оболочка изнутри,

Та, на которую мой скальпель натолкнулся.

Одно лишь слово шло по оболочке той,

Каллиграфическою прописью звучало.

То слово «Преданность» сияло вечной красотой,

Вечерней грусти, овладевшей мной, как будто не бывало.

Мой скальпель быстро на фрезу сменил,

Вторую оболочку, что из платины была, разрезал,

И словом «Сострадание» свою я душу отеплил,

Рука дрожала, платина крепка, чуть руки не порезал.

На третьей оболочке слово «Жалость» вдруг нашлось,

Его на том металле драгоценном словно не хватало,

«Самоотдача» на четвертой прописью на грудь пришлось,

На пятой оболочке «Верность» четкою чеканкой просияло.

Была шестая оболочка из твердейшей стали отлита.

На стали той «Самопожертвование» клеймом стояло,

Фреза горела, плавилась и вдруг – какая красота:

Брилльянтовое сердце в том стальном разрезе засияло.

Я аккуратно, что разрезал, запаял, зашил,

Не взял ни грана от нее ни золота, ни бриллиантов.

Читатель дорогой, превратно не пойми, я так решил.

Вдруг понял – на столе лежала Вечная Любовь – понятно!

Открыл окно, и моросящий дождь по мутному стеклу стекал.

Обратно в морг ту девушку отправил.

Пускай в родной земле лежит, чтоб возвратился идеал,

Земля – ведь мать Любви, Любовь – она без правил.

И вдруг звонок будильника. Я понял – это сон,

Тот сон, что посещает человека очень редко,

Такой счастливый сон – тот вещий сон

Любовью наполняет и пронзает сердце метко.

Любовь, любовь, ты воплощение великой тайны,

Которая так крепко связывает двух людей так навсегда.

И в этих двух заложены все золото и бриллианты,

Такие же, как и у девушки, там на стальном столе тогда.

Мне повезло увидеть анатомию Любви.

Теперь я знаю, что полулюбовь достойна смерти.

Полулюбовь – синоним грязи, полулжи,

Не стоит в том притворстве жить, поверьте.

Наверное, от этого та девушка и умерла.

Она ведь воплощением любви сверкала,

С полулюбовью вдруг столкнулась, бедная она,

Я думаю, любимому упрека не сказала.

Скрываются за тайной скрытою полулюбви

Всегда сомнения точащие и недоверья,

В полулюбви не может быть любви,

А только лишь страданья, а за ними сожаленья.

Будильник прозвенел, как на работе времечко бежит,

И почему-то скальпель вдруг на тупизны пределе,

Смотрю, изогнутая обожженная фреза лежит.

Быть может, это был не сон, а явь на самом деле?

А если так, то буду девушку искать, ведь где-то есть она,

Мою Любовь, которой имя Свято,

И вдруг найду я в ней такие же слова,

Как в той, которая лежала на стальном столе когда-то.

11.01.2010

Стихи о любви

Полевой цветок

Вот все закончилось – и навсегда закрыта дверь,

Та, за которой годы пронеслись в мгновениях счастливых.

Надежды на любовь, тепло и свет уж не вернуть теперь,

Исчезли навсегда в борениях с собою непреодолимых.

Как страшно навсегда переступить родной порог,

Да так, чтоб никогда уж не вернуться к этому порогу.

Дай силы претерпеть и помоги мне, Бог,

Мой пересилить страх – к родному дому позабыть дорогу.

Годами через эту дверь, как только чаще мог,

Я в долгожданный час входил, от радости сияя.

Я без тебя и дня прожить не мог,

В подарок полевой цветок срывал тебе, родная.

Зима пришла, и в эту дверь другой вошел.

Тебе цветка он на подушку не положит,

Я не надеюсь, чтобы он ушел.

Он не уйдет и, может, станет он тебе меня дороже.

Конечно, можно все простить и позабыть,

Не в полевом цветке, конечно, дело.

В отличье от меня, тебя он может в розах утопить,

Что делает довольно часто, не считая цен предела.

Я сделал правильно, закрыв ту жизненную дверь,

Ту, за которой прошлое мое вдруг разыгралось снова.

Но не со мной, все повторяется с другим теперь,

Не приведи Господь,

чтобы опять разбила ты сосуд души другого.

Мне кажется, отвергнувши одну любовь.

Ты можешь повторять такое же с другим, и слово в слово,

В надежде на охапки дорогих цветов,

И напрочь забывая о цене цветочка полевого.

Теперь смотри: на розах есть острейшие шипы,

Они скрываются в тех розах и терзают душу глубже, дольше.

Роса на лепестках – то слез моих следы,

Которые скатились со щеки. Мне больно, и ни слова больше.

06.09.2009

Время

Помню, летней порой я сошел с электрички

И в разливе овсов я пошел за тобой.

Сразу мне не понять, что случилось со мною,

И зачем мы вдвоем на дорожке одной.

Васильки синевой освещали дорогу.

Радость детская вспыхнула снова во мне.

Их сорвать – ожерелье сплести голубое

Из цветов темно-синих в подарок тебе.

Ты идешь грациозно по песчаной дорожке,

Всю залитую солнцем той июльской порой.

Ты вприпрыжку – твои полувзрослые ножки,

Эх, шестнадцать твои – не мои, не могу за тобой.

Тридцать мне – эту разницу лет не запрятать.

Ни продать, ни купить – никому не нужна.

Ястребиным крылом над моей головою

Время – враг мой – ты встречи лишаешь меня.

От овсяных волос мой восторг не умерить.

И от тонкой фигурки твоей как глаза отвести,

Ведь была б ты постарше всего на три года,

Нам тогда по дорожке по этой обоим идти.

Не могу я догнать, завести разговора,

И в глаза голубые твои заглянуть.

Тут стоит между нами неприступным забором

Разрушающей разницей времени грусть.

Коротка наша жизнь, а любовь так внезапна,

Не оценишь ее миллиардной ценой.

Что ж ты, время, разрушило, может быть, счастье…

Я назад к электричке иду – не пойду за тобой.

05.05.2009

Божий дар

Ну, как мне описать пером

Души моей внезапное смятенье,

Когда по вечерам луна в окно

Все освещает призрачным мгновеньем.

Я помню наши встречи при луне,

В объятьях мы с тобою утопали,

Казалось, мир принадлежит тебе и мне,

Что ждет нас впереди – не думали, не знали.

Ну, как же так мне не хватает слов,

Все сметено в одно мгновенье,

Ни трелей соловьев, журчания ручья,

Жизнь замерла, убив души стремленья.

И что тут рассуждать, когда любовь ушла

И навсегда закрыла за собою двери,

Все лучшее, что было в жизни, забрала,

И нет цены, которой можно оценить потери.

Потеря эта стоит – сколько весит жизнь,

Любовь потерянная – часть потери в Боге,

Всех нас Господь любовью одарил,

А мы его любовь разбрасываем по дороге.

28.07.2009

Мечта о покое

Я помню, как во времени тревожном

Покоя луч коснулся вдруг души,

Что мне казалось совершенно невозможным,

В сиянии лучей ко мне явилась ты.

Оставь, Судьба, мгновенья сладостного счастья,

Того, что безвозвратно от меня ушло,

Покоя счастливого без напоминанья о несчастье,

Которое, как молнии удар, ко мне пришло.

Оставь, Судьба, тот трепетный туман,

Который был в моих мечтах-воспоминаньях.

Хотя бы как летящий миражом обман,

Что ты опять со мной, и больше нет страданья.

Пускай все струны обнаженные моей души

Дрожать мираж летящий заставляет,

И в музыке прекрасные стихи

Все время мне о ней напоминают.

Оставь, о Боже, мне мерцающий туман,

В котором счастливо сейчас я утопаю,

Ведь ты со мной – я принимаю тот обман,

Я большего блаженства для себя и не желаю.

03.10.2009

Любимому

Все смешалось в тебе, мой любимый!

Разум мой не вмещает тебя.

Мне расстаться с тобой нету силы,

Мне остаться с тобою – беда.

Ты, как ветер, поземкой студеной,

То как зной в полуденной жаре,

Желтый лист ноябрем унесенный,

То подснежник в апрельской мечте.

Переменчив, как облако в небе.

Постоянен, как солнца восход.

Вольный ястреб в свободном паренье,

То как пуля из дула навзлет.

Как июль ты в декабрьской вьюге,

То декабрь – в июльской жаре.

Ты оазис в пустыне безводной.

Или льдина в холодной воде.

И расстаться с тобой нету силы,

И остаться с тобой нету сил.

Я б ушла навсегда, мой любимый.

Не ушла – если б ты попросил.

12.04.2009

Жене Риточке

В неведомых аквамариновых глубинах океана,

Которые приснились мне давно во сне.

Среди кораллов раковина в одиночестве лежала,

Храня жемчужину бесценную в себе.

Когда-то мне цыганка нагадала,

Я должен в океан нырнуть за ней,

И если я со дна ее достану.

Моя жена подобна будет ей.

И я пришел на дальний берег океана,

Я должен был осуществить свою мечту,

Я помнил все, что мне цыганка нагадала,

Поклялся – без жемчужины отсюда не уйду.

Я прыгнул со скалы, борясь с волною пенной,

Поплыл в ту неизведанную глубину,

И без дыхания, в усилии последнем,

Достал со дна жемчужницу свою.

А в ней, как в колыбельке, там лежала ты,

В моей руке зажата бережливо, осторожно.

И жизнь мою без этой красоты,

Моя жемчужина, представить невозможно.

С жемчужиной сравнима светлая твоя душа.

Мой путь годами освещаешь теплым светом,

С тобою мыслить, жить так хорошо всегда,

Ты перламутром выстилаешь жизнь мою при этом.

Жемчужина моя, жена-подруга жизни всей,

Ведь не было б тебя – нырнул я в океан, опять рискуя,

Наверное, не вынырнул из бездны никогда

И не нашел жемчужину другую.

01.12.2008

P. S. Первый стих в жизни.

Надеюсь

Жене

Не надо мне другой, чем та – судьба,

Судьба, в которой мы осилили дороги

Неимоверной трудности и тяжести порой,

Но похоронные нас не дождались дроги.

Мы прожили с тобой труднейшие года,

В бессчетных днях через чащобы жизни продираясь,

Через насмешки, зависть, страны, города,

Упорством и трудом успеха добиваясь.

Мы помогали людям, не имея сами ничего,

Делились с ними мы последним – возлюбили Бога.

Нам дал он трудные дороги – мы не горюем от того,

Что жизнь у нас прошла в заботах и тревогах.

Какой подарок драгоценный дал ты нам двоим:

Полвека мы друг друга каждый день встречаем,

Нам есть чем поделиться, мы друг с другом говорим,

Да и без слов друг друга понимаем.

Умалчиваем мы о страхе вдруг проснуться одному

Когда тоска, как зверь, нам душу гложет.

Но мы не будем жаловаться на судьбу,

Надеемся, нам в этом Бог поможет.

О, Боже, не оставь нас в трудный час,

А сделай так, чтоб наши жизни вместе уходили.

Готовы мы к тебе прийти, готовы, хоть сейчас,

В надежде, чтобы нас на Небесах простили.

15.12.2009

Это ты

Жене Риточке

Чем дальше дни уходят, в дымке исчезая,

Чем дальше исчезают вдаль года,

Тем больше я того не понимаю.

Откуда знаешь и насколько чувствуешь меня.

Ты знаешь, что мужчины – дети в сути, дорогая,

Ты видишь то, о чем я только лишь догадываюсь иногда,

От многих бед меня ты ограждаешь,

И от ошибок, что могли бы погубить меня.

Ты видишь под водой такие острые каменья,

Которые и в страшном сне не вижу я,

Как Богородица – достойное сравненье,

Жалея, сострадая и любя, как «Пиета».

Любовь и преданность ко мне твои неизмеримы,

Мы вместе пятьдесят – в сознании моем,

Вдвоем в молитве мы непобедимы.

Еще, надеюсь, в этой жизни с Богом проживем.

Ведь так среди десятков тысяч тонн руды.

Единственный большой алмаз находят,

И только так через огромные труды

Любовь и понимание приходят.

На свете главное – я точно знаю – есть,

Правдивая душа и нежность с добротою,

Достоинств всех твоих не перечесть,

А остальное в жизни назовем мы суетою.

И вот к концу подходят и тревоги, и смятенья,

Должна закончиться в итоге жизненная суета.

Быть может, несмотря на наши прегрешенья и сомненья.

Господь откроет нам с тобой свои врата.

А в полном понимании Господь – Любовь и Свет – Покой,

И мы прошли в любви и свете все дороги,

Пройдя предел, представ перед Тобой,

Узнаем душ своих судьбу – там, на твоем пороге.

26.06.2009

Поле

Жене

Мы шли дорожкой через поле с васильками

Безбрежным, словно море, с голубой волной.

И ты тихонечко сопротивлялась, словно зная

И чувствуя, что станешь вдруг другой.

Интуитивно понимая, что невинность у порога

Уже осуждена – окончится дорожкой той.

Но из моей руки не вырывалась, слава Богу,

Дорожка с васильками для тебя была судьбой.

И вот теперь вдвоем в той солнечной купели

Нас искупал Господь – не посчитал, что грех,

Связала нас любовь и в самом деле

На пятьдесят связала – нас двоих на полувек.

Стена пшеницы колыбель ту окружала,

И жаворонок, трепеща, нам пел из высоты.

Там страсть навеки нас двоих связала,

Стальной цепью неразрывной вырвала из суеты.

Из одиночества и пустоты нас вырвала навеки

И обрекла на жизнь счастливую двоих.

Дала нам все, что надо человеку,

Которую и не представить – нам теперь в ней жить.

Спасибо, поле, за застенчивость твою,

Которою ты скрыла наше прегрешенье.

Спасибо Господу за Милость потому, что

Он открыл для нас Любви прозренье.

02.08.2010

Крылья бабочки

Жене

От запаха весны я охмелел отчайно,

И шорох бабочки прекрасных крыл

Сейчас я вспомнил не случайно,

Ее, присевшей на твое плечо, я не забыл.

Тончайший шорох – он волнует бесконечно.

Воспоминаниями душу вдаль маня.

Его возьму с собой в дорогу я навечно.

О, бабочка! Не покидай прекрасного плеча!

29.09.2010

Загадка без разгадки

Жене

О, женщина, загадка из загадок,

Преследуешь меня – а почему?

Наверно, потому, что женщина не требует разгадки —

Не разгадать разгадку – той загадки никому.

Ведь даже Рафаэль своею гениальной кистью

Не смог отобразить, что в женщине лежит.

А там такое! Я клянусь своею жизнью,

Что, заглянув туда, слепоглухонемой заговорит.

И хорошо, не надо философствовать напрасно,

Оставим тайну без разгадки навсегда.

Есть постулат – любая женщина прекрасна,

Стройна, мила, умна, изящна – как моя жена.

29.09.2010

Старый пень

Жене

Стою, грущу, душа сейчас в смятенье,

Передо мною старый пень стоит,

Он смотрит на меня в недоуменьи,

И сердце бедное мое от этого болит.

Каким могучим ты каштаном был,

Таким же, как и я, красив и молод,

Цветами ты прекрасными весь был покрыт,

Пока не наступил осенний холод.

Я помню, как сейчас, у корня твоего

Сидела девушка, сияя красотою,

Теперь мы перед пнем твоим стоим.

Старушка верная моя со мною.

Каким могучим ты каштаном был,

Таким же, как и я, лет в двадцать,

Какою кипенью цветов одетым был,

Теперь не можем мы ничем похвастать.

Теперь уж нет той кроны над тобой,

А голова моя покрыта сединою,

«Что, брат, молчишь? Ведь нечего сказать,

Уж нечем поделиться нам с тобою».

Ну, не горюй, не умер ты совсем,

Ты в памяти моей качаешь гордой кроной,

Ты жив – и будешь жить всегда, ты в нас,

Пока мы на земле живем – и вечно молодой, и вечно новой.

27.04.2009

Песня любви

Жене

Я иду тропинкой полевою,

К соловьиной роще в вечеру,

Не дождусь свидания с тобою,

На высоком по-над речкой берегу.

Поле да с перепелиным перебором,

Рожью, что под ветром, как волна,

Осиненное все цветом васильковым,

С шумом нежным – золотая рожь моя.

Соловьиной трелью окруженный.

Как через оркестр, я иду,

Темный лес стоит, завороженный,

Васильки в руке тебе несу.

Вечереет, из лесу чечеткой

Прозвучал тетеревиный стук.

Пылью бисерной нас осыпают звезды,

Луч луны нас освещает вдруг.

Из лесов таинственным «ку-куком»

Нам с тобой отводятся года.

Ну, на счастье прокукуй, кукушка,

Нам сто лет счастливые тогда.

Заяц на лугу прядает ухом,

Любопытный, маленький, косой,

Спать пора уж, умолкают звуки.

Нас оставь под этою луной.

Весь я в нетерпении свиданья,

Перестань-ка, сердце, не балуй,

Замираю в страстном ожиданье,

С губ твоих горячий поцелуй.

Здесь, как в колыбели первозданной,

Посреди некошеной травы,

Песню о Любви, нам Богом данной,

В вечеру поют над речкой соловьи.

05.02.2010

Балерина

Памяти великой Спесивиевой

Балет – трепещущей души стремительный полет.

Он бриллиант в либретто содержанья,

В балете духа балерины взлет,

И этот дух – он торжество искусства, воплощение очарованья.

Вот начинается таинственного чуда волшебство,

Вот льется в сердце музыка великого Сен-Санса,

В ней лебедь умирает, словно человеческое существо,

И зрители охвачены волной неповторимого нюанса.

Бессмертное стремленье к красоте с балетом навсегда.

Оно неистребимо, непреложно, как дыханье.

Искусством выточены балерин прекрасные тела,

Прекрасно белых пачек и пуантов белое шуршанье.

Какой невероятный труд стоит

за легкостью движения внутри, Который мы на сцене и не замечаем – дилетанты.

Родились балерины Терпсихоры дочерьми,

Богинями балета и его небесного бессмертного таланта.

Ведь каждое движение руки иль пальцев, иль ноги

Является мельчайшей нотки повтореньем.

Движение идет за музыкой, которая внутри,

А музыка вдруг превращается в чудесное движенье.

О, Зритель! Перед балериной на колено припади!

Ты в первом там сидишь, бриллиантами сверкая.

Как зритель, ты ведь только за билеты заплатил,

А настоящую цену билетов балерина кровью искупает.

От Господа награда балерине велика.

И Господом оценена в огромной мере.

За то, что балерины людям отдают свои сердца

В Божественном Искусстве на дыхания пределе.

05.09.2009

Я, потеряв, нашел любовь

Жене

Москва. Октябрь. Пятьдесят седьмой.

Там моросящий дождик за окном осенний, бесконечный.

Не сплю. Оделся, уж идет второй,

Я выхожу из дома, весь в терзаниях сердечных.

Мне двадцать три, мне очень плохо на душе.

Ночь. Постоянный дождь. Мне собеседник нужен.

Я вышел на Тверскую, нет машин уже,

А те, что редко проезжают, все шуршат колесами по лужам.

Тоска. Один. Хотя я не совсем один.

Не замечаю я, что молодость со мною.

Напротив Долгорукий на коне и книжный магазин,

Я на Тверской курю, а он с протянутой ко мне рукою.

Нет человека, тот, что в двадцать три,

Который не мечтал, что он любимый.

Но нет любви, один, как перст, в ночи,

И где любовь, в которой можно утонуть неразделимой?

Надежды ноль. О, Боже! Помоги

Скорей уйти от одиночества, о, Боже!

Фонарные огни, и дождь шумит в ночи.

Чу! Где-то каблучки стучат, похоже.

Затягиваюсь сигаретой, в теле дрожь. А, может быть, она?

И вдруг передо мною в пелене дождя вдруг появилась

Тонюсенькая девушка под зонтиком одна.

Откуда? Отчего? И как виденьем чудным воплотилась.

Нет, не видение. Внезапно завязался разговор,

Что припоздала, и метро закрыто, а живет в Жуковском.

Вот и гуляет. Я, смотря в глаза, сказал в упор.

Что, может быть, пойдем ко мне, ведь поздно.

И вдруг я понял, что пришла любовь.

От женских хитростей обманных, ну, ни грамма.

Открытый взгляд, ни капельки жеманства, взволновал мне кровь,

Наивность в девушке, доверчивость сквозили без обмана.

Мы оба руку об руку пошли ко мне

И полбутылочки наливки, что была, распили.

Уж третий час пошел, куранты в башне там, в Кремле,

Сопровождающие жизнь мою, пробили.

Она сказала, что уж спать пора, постель стелить.

Ведь завтра надо электричкой за город и на работу,

Разделась, молча жестом позвала,

Потом сказала: «Раздевайся и ложись,

тебе я почитаю что-то».

Я лег, и о забытом впопыхах спросил.

Как звать ее, она об имени своем сказала,

И я сказал, какое имя странное носил,

Потом я утонул в стихах Есенина и Мандельштама.

Потом своей красивой грудью вдруг прижалася ко мне,

И поцелуем страстным и горячим наградила.

Любовь разверзлась, и мы оба в тишине

Любили друга друг, пока меня не утомила.

А утром протянул я руку, чтоб дотронуться до счастья моего,

И что случилось, до сих пор не понимаю.

Рукою только простынь скомкал, не было ее.

Когда ушла и как? Я до сих пор не знаю.

Страдал ужасно я. Ведь до нее, до встречи с ней

Знавал я многих женщин, так случилось,

И только ночь я был счастливейшим из всех людей,

Я позабыл о всех о них, что было – позабылось.

Я много месяцев искал ее и вновь, и вновь,

Но в адресных бюро о ней не знали.

И получилось так, я потерял любовь,

И думал, встречу я ее едва ли.

И вдруг, о, Боже мой, она нашлась.

Чрез пару лет другое имя-отчество имела.

Мы вместе пятьдесят. Она мне матерью, женой пришлась.

Я счастлив, я вернул, что потерял тогда, и счастью нет предела.

16.01.2010

Я, потеряв, нашел любовь.

Моя жена Риточка Фингер. Фото 1987 г.

К стихотворению «Так бывает». Фото автора.

Так бывает

Ах, лето! Тихий милый пруд,

В котором вижу я тростник в зеркальном

отраженье, стрекоз полет – их спинок

изумруд – с Природой воссоединенье.

Там гладь воды в летящих облаках,

И островках из розовых кувшинок,

А поплавок ныряет вниз не просто так,

В прикосновениях к крючку проворных рыбок.

Покой, уют и нет предчувствия беды,

Душа слилась с чудесною природой,

И вдруг исчезло зеркало воды

Внезапно налетевшей непогодой.

Уж не играет под водой форель,

Не машет бабочка прекрасными крылами,

И грусти, и тоски душевная метель

Тьмой опустилась вдруг над нами.

Но Бог велик – всегда спасает нас

От грусти и тоски порой тяжелой,

И после бури в нужный час

Вдруг посылает солнца свет веселый.

Как прежде безмятежна гладь воды,

И взмахи бабочек прекрасными крылами,

И восхитительный полет бесшумный стрекозы,

И солнца свет пред изумленными глазами.

01.07.2011

Унисон

Ну что поделать мне с Весною?

Что с песней делать мне твоей?

Гремит оркестр над рекою,

Где дирижером соловей.

Над соловьиною рекою,

Где в трелях тонут берега,

С моей пришедшею любовью

Сольется в музыке душа.

И в этом унисоне звучном,

В соединеньи двух сердец,

Конец придет благополучный —

Священник, церковь и венец.

01.08.2011

Луг

Луг непрокошенный всегда напоминает

Мне юность девичью в неописуемом цвету,

И, кажется, едва ли он желает

Увидеть утром звонкую косу.

Под синим небом и под колоколом звонким

Ковром персидским расцвели цветы,

О, луг мой, луг, пожалуйста, струною тонкой

В моей душе воспоминанья пробуди.

Нагрянет час веселою порою,

Скосят невинность, как твою траву,

Придет любовь с серебряной косою

И взмахом срежет прочь девичью чистоту.

13.07.2011

Жизнь пройти – не поле перейти

В тихих далях заброшенных где-то,

В тишине затаилась мечта,

Но, не выдержав, сердцу поэта

Голос свой соловьем донесла.

Ой, Весна! В этом времени буйном

Закружилась моя голова,

И в стремленьи с тобой обоюдном

Мы должны отыскать, где Она.

Вот Она – за оконцем приветным

Милой девушкой вдруг расцвела,

И услышал я голос ответный:

– Приходи, забирай, я твоя.

Заберу, сердцем я успокоюсь

И согрею мечту на груди,

Мне с твоей овсяною косою

Поле жизни легко перейти.

30.07.2011

Листок багряный

Пришли воспоминания листком осенним,

На душу грусть спустилась, в воздухе кружа,

Глубокой осенью пред зимнею метелью

С любовью расставание напомнила она.

Увы! Мне не вернуть цветенье мая,

Мне не забыть твой уходящий взгляд,

Листок багряный мне напоминает

То, что случилось много лет назад.

Воспоминание приходит не случайно,

Как я хотел бы позабыть о нем,

Но мне страданье острой бритвою потайно

Наносит осень окровавленным листком.

10.10.2011

Ожидание

Такого ты не ожидаешь

Ни по зиме, ни по весне,

Когда ты ждешь, совсем не знаешь,

Что жизнь подбросит вдруг тебе.

Ты счастья ждешь, и вдруг – несчастье

Ты получаешь ни за что,

Судьба ведь может в одночасье

Увлечь несчастного на дно.

И чтоб на дне не оказаться,

С небес спасителем любовь

Слетит, и будет дожидаться,

Когда ее обнимешь вновь.

И, может, осенью печальной

Иль летом радостным к тебе

Она придет совсем нечайно,

Походкой легкой по земле.

03.08.2011

Жаль

Терзают грудь воспоминанья

О встрече, что произошла,

Когда нас на дороге дальней

Случайно вдруг свела судьба.

Порою той сияли звезды

Над нами в темной тишине,

А над рекой склонялись ветлы,

Купаясь ветвями в реке.

Мечталось той дорогой длинной

Пройти с тобою до конца,

Под трели песни соловьиной.

Но преградила путь река.

Не в шутку вдруг разбушевавшись.

Мечты разбила, отняла,

И мы расстались, не обнявшись,

Без звезд, без пенья соловья.

07.09.2011

Одинокая гармонь

Вновь не скрипнет дощатая дверь,

И не вспыхнет огонь издалека,

И кого-то не ищет теперь

Гармонист в тишине одиноко.

Так случилось, что было тогда,

Унеслось от меня безвозвратно,

Чудной песни забылись слова,

Отчего – для меня не понятно!

Боже, дай вдруг опять прозвучать

За околицей звонкой гармошке,

Чтоб не скрипнули двери опять,

Огонек не зажегся в окошке.

Сделай так, чтобы юность моя

Напоследок во мне встрепенулась,

Чтоб трехрядка и песнь соловья,

Обнявшись, из туманов вернулась.

29.06.2011

Песня «Одинокая бродит гармонь» 50-е года 20 века.

Доверие

Скажи скорей любви слова,

Что раньше душу согревали,

Тогда с тобою мы не знали,

Что ожидает нас вражда.

Ведь из нее сочится яд,

Что нашу душу отравляет,

И разлучить теперь желает

Тех, кто ни в чем не виноват.

А может, виноваты в этом оба?

Доверие убьет вражды слова,

Мы будем счастливы тогда,

И проживем в любви до гробового входа.

08.08.2011

Моя вина

Виноват, виноват бесконечно

Пред тобой, дорогая, сейчас,

Я на ласку твою бессердечно

Отвечаю не лаской подчас.

Не по Богу иду – это знаю,

Обижая твою доброту,

Грех на душу свою принимаю,

Я из Правды во зло ухожу.

Сам, страдая всем сердцем без меры,

Сделать я ничего не могу,

За любовь, доброту я без меры,

Душу светлую раню твою.

Принимаю, жалею, страдаю,

Ведь предел наш совсем недалек,

И поверь мне, тебя обожая,

Жизнь отдам за один волосок.

Я исправлюсь, как скоро – не знаю,

Но как только я справлюсь с собой,

Ты увидишь, стоит, дорогая,

Самый преданный муж пред тобой.

14.10.2011

Я восхищен твоим умом

Я восхищался глупостью твоей

И мыслями из двух твоих извилин,

Но не могу забыть к тебе любви своей,

Хотя мой мозг извилинами так обилен.

Умом блистательным и шармом я богат,

И телом гибким, этого не скрою.

Я пред тобой, красавица, в том виноват,

Что так беспомощен перед твоею красотою.

Умен, умен, но пред тобою был ничто,

Ведь в бочке Диоген прожил, как знаем сами,

А красота для мира это все.

В веках Венерою Праксителя пред нами.

P. S. Луна со звездами давно у них в руках,

Мы их для них давно содрали с неба.

За это держат нас, безвинных, в кулачках,

А мы понять не можем – это быль иль небыль.

07.03.2011

Цветы под снегом

Цветы цветут под снегом – разве не мечта?

Ведь на морозе никогда они не расцветают,

Хотя, бывает, распускаются тогда,

Когда влюбленные о том мечтают.

Вдруг на морозе расцветут цветы,

Благоуханием сирени ароматным,

Иль розами запахнут вдруг они,

Я по-хорошему не буду виноватым.

Я радоваться буду этому всегда,

И в старости, и в молодые годы,

Я счастлив, что любил тогда,

Когда цветы цветут назло природе.

При минус двадцать расцвела любовь

Под снегом невообразимыми цветами,

Любовь моя, ты можешь вновь и вновь

Одаривать меня счастливыми мечтами.

15.09.2011

Весна идет

В предчувствии весны сползают бриллиантами снега,

И птичья суета слышна повсюду,

А лед разламывая, быстрая река

Разносит громкий гул по всей округе.

И забытью, и смерти вопреки

Земля замерзшая ростки рожает,

Чтобы потом подснежника цветы

Бокал хрустальный заполняют.

Чтобы душе приволье и тепло

Пришло весною с солнцем к человеку,

Средь бурь мятежных стало вдруг светло,

И проросло чудесное зерно от века к веку.

Чтобы деревья в голости своей

Печалью душу, человека, не переполняли,

Чрез паутину промерзающих ветвей

Мы зимнюю тоску совсем не замечали.

И чтобы озарилось все божественным лучом,

Несущим, грешным нам, понятие свободы,

Весны кипение, кипение в крови, чтобы винтом

Летали, кувыркаясь, голуби под синим небосводом.

05.03.2011

К чему

К чему теперь воспоминанья

И обоюдный пыл любви,

В твоих глазах непониманье,

Что говорю – не слышишь ты.

Теперь другой тебе дороже,

О встрече с ним твоя мечта,

В ней новая любовь, похоже,

Твою головку заняла.

В беспомощности изнываю.

Не знаю я, как дальше жить,

Я разлюбить тебя желаю,

Но! Кто прикажет не любить?

21.07.2011

Остановись, мгновенье

Вот ты пришла – «Остановись мгновенье,

Ты прекрасно» [1] , и мой восторг в словах не передать,

Твоих горячих губ к моим прикосновенье,

О Боже! Никогда и ни за что не описать!

Прошли года – любовь твоя ушла,

Как солнца свет с сияющего небосклона,

И осень хмурая пришла, за ней зима,

Не уходи, судьбою я раздавлен,

Не уходи, мне сердце не волнуй!

Тобою на прощанье был подарен

С холодных губ – холодный поцелуй.

Пусть

Пусть наше ложе освящает Гименей,

И Феб без солнца не оставит,

А резвый Эрос – счастье наших дней,

Перед Венерой вдруг предъявит.

И при защите величайших из Богов

Мы можем жить в любви и счастье,

А сказки сладкие из снов

Прогонят страшные напасти.

Тогда разбушевавшейся весной

Осыпаны мы будем лепестками,

И в благодарности мы вновь с тобой

Колени преклоним перед Богами.

02.08.2011

Правда и ложь

Зачем напрасно долго говорить

О том пути, который я прошел когда-то,

О правде и неправде – там пришлось мне жить,

И в них быть виноватым и невиноватым.

А правда и неправда там была такой,

Без красок и не объяснить словами,

Была и старой, а была и молодой,

И цельною, и с перебитыми боками.

Когда моя Неправда вдруг была права,

Тогда от Правды получал побои,

За это и наказывала жизнь меня,

Ведь ложь и правда на пути пересекаются обои.

Теперь на старости хочу пожить в тиши,

Хочу здоровым быть, и не с помятыми боками,

Известно, правда горькая, она ведь лучше лжи,

Последнюю так любим мы ушами.

23.08.2011

Не упрекну

О, Время! Ты успело ловко

И незаметно от меня,

Успело быстро, как воровка,

Украсть, что было красть нельзя.

О, Время! Ты зачем при этом

Так было счастливо, когда

Ты воровало жизнь поэта,

Мои бесценные года.

А ну-ка, вынимай пригоршней,

Их отдавай обратно мне,

Хочу опять я с детской горки

По льду скатиться по Весне.

И во дворе веселом детства

Вновь поиграться, как тогда,

А седину – мое наследство,

Запрячь в карманы без следа.

Ты фокусником времена былые

Отдай назад, что забрала,

А вместо старых в молодые

Ты преврати мои года.

О, Жизнь! Не напускай тумана!

Отдай во сне – не наяву,

Что забрала, но без обмана,

Я в воровстве тебя тогда не упрекну.

31.07.2001

Ревность

Огнем мне ревность душу обожгла,

Копьем застряла в левом подреберья,

Она пришла, когда к другому ты ушла,

Скользнувши в щель, когда ты закрывала двери.

Змеей коварной тихо заползла,

Секунды отдышаться не давая,

И ядовитою струею облила,

Отравой ревности меня уничтожая.

Достигла своего, и в угол загнала,

Души моей святую безмятежность,

С которой в счастье жил всегда,

Даря тебе любовь, внимание и нежность.

Ту трепетную нежность средь двоих,

Которая сомнению не подвергалась.

Ее мы бережно хранили от чужих,

Теперь в наветах от людей осталась.

Несчастные, что могут ощущать они,

Не испытавшие мучений Прометея,

Они не могут чувствовать пожар в крови,

Любви не зная никогда, а только тлея.

И в судорожном сжатии моей руки,

Все отраженье ревности до боли,

Мне шепчет ревность: «Поскорее отомсти,

Убить соперника в твоей же воле!»

И потому, не осуди меня Господь,

Что «Не убий» я заповедь нарушу,

Ведь ревность не смогу я превозмочь,

Непререкаемый божественный закон разрушу

И ада пусть огонь сожжет меня,

Я у тебя прощения просил, я помню.

Не виноват я пред тобой, Судья,

Я просто грешник, попранный Любовью. [2]

02.08.2011

Стрекоза

Часто я вспоминаю, как весенней порой

Ты ко мне прилетала золотой стрекозой.

Запах юности нежной вдруг оставила мне,

Это было недавно, словно было во сне.

Как же быстро промчалась золотая пора,

Крыльев взмах – и умчалась от меня стрекоза.

И влюбленное сердце захватила с собой,

Это было недавно и давно, Боже мой!

Захватить – захватила, но оставила мне

Ощущение счастья в той ушедшей весне,

Ощущенье печали при прощаньи с тобой,

Стрекоза золотая, той прекрасной весной.

На весах взвесить счастье и печаль не дано.

Быть с обоими вместе – мне судьбой суждено.

От печали заплакать, а от счастья рыдать,

Стрекоза улетела, как ее мне догнать?

07.08.2011

Таинство жизни

Жизнь мановением своей руки,

Как фокусник, сменила сцену.

Там прежде шел спектакль о любви,

Теперь идет спектакль про измену.

Судьба из своего таинственного рукава

Червонный туз подделала шестеркой,

И сбросила из рая в ад меня,

Проклятьем несмываемым вдогонку.

Переживу. Любовь – обман иль не обман.

Она всегда для нас подарок Бога,

Она для нас тот сладостный дурман,

Который так волнует всех до самого порога.

12.07.2011

Надо верить

Наверно, я не очень верю в Бога!

А почему к такому выводу пришел?

Надеясь на себя, я не прошу подмоги

В молитве вечером иль днем.

Когда мне было тяжело – бежал я к маме,

И жалуясь, о помощи просил.

Она залечивала ноющие раны.

Которые себе я, глупый, наносил.

Но нет ее теперь, к кому мне обратиться?

Кто даст совет, как жизнь свою прожить,

Кто от беды спасет, что вдруг случится,

Кто может в темноте дорогу осветить?

Сомненья прочь, долой свою гордыню,

Чтоб огонек священной Веры не погас,

Ведь Он прибежище единственное в мире,

Ведь только Он на паперти подаст.

09.09.2011

Мне все равно

Среди осенних хмурых дней

Луч солнца знаю – не пробьется.

И звук от льющихся дождей

О стекла беспрерывно бьется.

И в том биении своем

Мне сердца стук напоминает,

Как будто мы опять вдвоем,

Давным-давно в начале мая.

А в мае не спадет листва

Осенней желтой кутерьмою,

Когда под ветрами она

Шуршит, как дождь перед зимою.

И монотонный стук дождя

Не смоет прочь воспоминаний.

Ведь в них была душа моя,

В купели радостных желаний.

Поэтому мне все равно —

Дождь за окном иль вьюга злая,

В воспоминаниях я жду

Весенний гром в начале мая.

26.03.2011

Ты не моя

Весенний вечер – я с тобою,

Кругом такая тишина,

И в миг, охваченный покоем,

Не нагляжусь в твои глаза.

Из-за лесочка, где болота,

Ночная выпь кричит во тьме.

И над деревней невысоко,

Летают мыши в темноте.

Бесшумных крыл я их не слышу,

Как не услышу от тебя

Любви слова, я ясно вижу,

Ты их не скажешь для меня.

За дальней далью исчезая,

Там, где-то за моей спиной,

Стоит другой, который знает,

Что ты со мной, но я не твой.

27.02.2011

Радость

Как хорошо с балкона дома моего

Мне наблюдать за стайкою синиц,

На разноцветный мир из детства своего,

И слушать радостное щебетанье птиц.

Вот ястреб над долиною парит,

В соседнем доме в голубом бассейне дети,

Все в брызгах бриллиантовых блестит,

Какое счастье – жить на свете.

Своею детской беззаботностью они

Мне старость прочь отодвигают,

Я в детстве, как давно в те дни,

Тяжелой взрослой суеты не знаю.

Пусть продолжается веселая возня,

Пусть радость жизни эхом донесется,

И в жизнь мою прошедшая судьба

С веселым детским смехом вновь вернется.

14.07.2011

Повезло

Летает в воздухе моя любовь,

Летает птицей белой быстрокрылой,

Мне грустно, я стою без милой,

О прежнем вспоминая вновь и вновь.

А в этом вновь и вновь все было,

Два тела там в единое слилось,

Там небо звездное с землею обнялось,

Пылающая страсть меня не позабыла.

Так продолжай во мне гореть

Воспоминанье этой страсти,

Наверное, живой я к счастью,

Раз не успел тогда истлеть.

Теперь душа моя окрепла,

Я счастлив, снова я люблю,

И снова сердцем оживу,

Так Феникс возрождается из пепла.

31.07.2011

На зорьке

Мне шепчет зорька ранняя: «Пора вставать!»

На луговую траву-мяту поскорей с косою,

Туман рассеялся, стал исчезать,

И через тучки солнышко багряной полосою.

Природа с песней соловьиной начинает оживать,

И щебет птичий все вокруг переполняет,

Вот начинают росяные капельки сверкать,

И таинства Природы душу согревают.

Коса звенит под солнцем радугой-дугой,

И с охом под ноги косцу трава ложится,

Как девушка, которая впервой

Не хочет парню сразу покориться.

А запах, аромат от скошенной травы!

Как описать и передать словами?

О, Мать-Природа, как одариваешь ты,

Нас, грешных, луговой травой, рассветом и цветами!

Ты радость и усталость от работы принимай,

Как дар волшебный, дар от Бога,

Ведь будет у тебя и молоко, и хлеба каравай,

И предстоит тебе счастливая и дальняя дорога.

17.03.2011

О Весне

Я иду тропинкой над рекою,

А в садах за нею яблонь цвет,

Облетает над моею головою

Омутом Весны на склоне лет.

И зачем, года, вы чередою

Друг за другом в желтую листву,

Чтоб затем октябрь сменить зимою,

В ту, в которую совсем я не хочу.

Не хочу туда – дышу Весною,

Там моя бессмертная душа,

Ей не нужно замерзание зимою,

Ей не даст стареть пришедшая Весна.

И не даст стареть весенний ветер,

Яблонь нежных пенная душа,

И не даст стареть весенний вечер,

Ты в котором дивно хороша.

От реки доносится квинтетом

Соловьиный хор издалека,

Жизнь забилась в сердце у поэта —

Птицей, вылетевшей из силка.

18.03.2011

Сладкая ложь

Я прощаю тебе, что другой не прощают.

Я прощаю тебя, потому что люблю,

Все за правду, что ты говоришь, принимаю,

Дорогая, я жить без тебя не могу.

Я нуждаюсь во лжи – так смешно и так странно,

Я нуждаюсь во лжи – с нею жизнь я прожил,

Как случилось такое? Что мне ложь постоянно

От тебя только слышать Господь допустил?

Бесполезно твердить, что живу я в обмане,

Эту ложь от людей никогда не приму,

Все завидуют мне, и об этом я знаю,

Для меня «правда горькая» – ну, совсем ни к чему.

Я нуждаюсь во лжи, я ее принимаю

Драгоценною правдою лишь от тебя,

Уверяют, что я в слепоте, глухоте погибаю,

Эта «лживая правда» мне просто смешна.

P.S. Верно, только Любовь перекрасить заставит

Краски черные лжи – красной краской крови,

Никогда, кто не любит, не испытает,

Яд из смеси гремучей: Правды, Лжи и Любви.

18.07.2011

Вторая внучка Ксюшенька! Снимок автора. Иския 2010 г.

Фото автора.

Все в свое время

О Боже! Как в краю мне очутиться,

Где по весне бушуют соловьи,

Где кипенью сирени можно насладиться,

Где в белом и сиреневом стоят сады.

В сиреневом чудесном одеяньи

Перед людьми Весна предстала наяву,

Я чувствую волну ее дыханья,

Весна кокетливо приоткрывает красоту.

Ее кокетство ненавязчиво, неброско

Нежнейшим цветом раскрывается в траве,

Подснежник лепестком, малютка крокус

Вдруг расцвели в отепленной земле.

В Весне – там маленький домишко —

За палисадником, где соловей поет,

А в нем судьба соседского мальчишки,

Наверное, с судьбою будущей ее живет.

Любовь – мечта, похожая на сказку,

Какой оставишь в сердце юном след,

О, Соловей, пропой свою подсказку,

Как в ней не утонуть в пятнадцать лет.

«Мечтай, и все придет в положенное время»,

Подсказка в пеньи соловья слышна,

Что липе свой цветок оберегать не бремя,

Пока июня не родит волшебница Весна.

15.03.2011

Грачи прилетели

Жене

Весна звенит капелью непрерывной звонкой

Из голубых сосулек и снегов со скатов крыш.

И лужи трескаются под ногой хрустящей коркой тонкой,

Хрустальной трескаются вдруг, вызвенивая тишь.

Весна, весна, в деревьях ты с каким-то упоеньем

Вдруг гонишь соки вверх по веткам в высоту.

И неба колокол небесным отраженьем

Воде проснувшейся передает голубизну.

Снега сползают с горок отсырелых,

Сгоняя прочь унылую замерзшую тоску,

Как пахарь выворачивает землю плугом смело,

Так и природа открывает нам веселый путь в весну.

Весною встречи ждешь, как будто бы впервые,

Весною хочется весь мир расцеловать, обнять.

Под звон колоколов спеши, так быстротечны времена такие,

И к нам с картин Саврасова грачи летят опять.

14.11.2009

Родник

Жене

Хочу увидеть я исток ручья

Средь леса бег его потайный,

Куда течет дорогой дальней

Через леса, через поля.

Его журчащая струя

Под голубыми небесами

Так радует нас чудесами,

Блаженным отдыхом маня.

Форели перламутровым бочком

В ручье среди камней играют,

Стрекозы синие летают,

Шурша прозрачнейшим крылом.

Сплетаясь кроны сводом в тишине,

Любуются своею красотою,

И, наслаждаясь неба высотою,

Летают птицы в солнечной голубизне.

А там – там, где-то впереди

Уж нет того ручья теченья,

И смотрим мы с благоговеньем,

На мощное течение реки.

Вот так и наша человеческая жизнь,

Почти из ничего, из капельки рождаясь,

Из ручейка вдруг в реку превращаясь,

Ведет нас смертных к Богу ввысь.

И выходя из этой капли гений

Всех одаряет той извечной красотой.

Как Микельанджело средневековою стезей,

Являл собой необъяснимое явленье.

Так будь благословен таинственный родник,

Дарящий нам реки безбрежность,

И освежающую свежесть – тому,

Кто в благодарности к тебе приник.

10.02.2010

Фото 25.12.2010. Сын Георг Фингер с дочками Фото автора.

Пожелание

Жене

Соловьиная трель над рекою

Растревожила душу мою.

Этой ранней весенней порою

Я в душевном волненье не сплю.

Я не сплю, за речною косою

Уж взошла сторожиха-луна.

Тишина над родной стороною,

На подворье твоем тишина.

Хорошо бы, как в старом сказанье,

Превратиться мне вдруг в соловья,

И с реки в тишине полуранья

Песню счастья пропеть для тебя.

Ветерком, как в том старом сказанье,

Мне в окошко твое залететь.

И к губам осторожным касаньем

Прикоснуться и локон задеть.

Из туманных неведомых далей

Прилетит эта песня моя,

И тебя от сует охраняя,

Соловьем пропоет для тебя.

07.07.2009

Как в первый раз

Я жду, как в первый раз, Весну,

Я жду прилета птичьей стаи,

Когда деревья все в цвету,

В бездонном небе утопают.

В весенних запахах, голубизне

Над нами голуби кружатся,

Из журавлиной стаи мне

Курлыканье вот-вот раздастся.

И в той чарующей Весне,

С вишневым цветом в месяц мая,

В воспоминаниях к тебе

Стремлюсь душою, дорогая.

17.09.2011

Любви слова

Когда-нибудь я встречусь с мамой,

В ошибках горьких я раскаяться смогу,

И на коленях перед ней в туманах,

Я у нее прощенье испрошу.

Так жди меня – я так желаю

Услышать от тебя любви слова,

Ту сказку светлую, которую не забываю.

Ту, что в далеком детстве слышал от тебя.

А срок придет – я буду рядышком с тобою.

Разлуки там не будет, знаю впереди,

Вернется «блудный сын» с седою головою

И маленьким дитем прильнет к твоей груди.

17.09.2011

Соперник

Раздался выстрел, сердце опалив,

Вдруг пуля ревности в него попала,

Проверил, кто стрелял, я жив или не жив,

Вот этого мне только не хватало.

Я жив, и буду жить ему назло,

Подранком полечу я в лебединой стае,

Пусть думает, что очень повезло,

Потом за мною выстрел – точно знаю.

«Долг – платежом», когда он прозвучит,

Проверю, жив иль умер от напасти,

Я буду рад тому, что не убит,

Теперь мы братья по несчастью.

Тебе, красавица, готов я услужить,

Такой совет даю вдогонку,

Других ты можешь ревностью убить,

А от меня скорее отойди в сторонку.

19.09.2011

Нежная ирония

Ну, что сказать о женском поведенье,

В которое фотону [3] вход закрыт давно,

Необъяснимо, непонятно, словно привиденье,

Оно, как ускользающее «нейтрино». [4]

Ну, нету логики, есть взрыв гормонов,

И, кажется, десяток раз на дню

Все эти атомы, нейроны, позитроны

Пребольно разбиваются о голову мою.

Необъяснимо, как из этого столпотворенья

Господь создал невиданную красоту,

Оно являет нам прекрасные мгновенья,

Даря любовь и страсти наяву.

С души снимая проржавелые оковы,

Пусть нас терзают много лет подряд,

Не разрушая нашей жизненной основы,

Как мы хотим, пусть жить нам разрешат.

И страсти, сделанные из своих гормонов,

В неделю пару раз преподнесут,

За это будем перед ними мы в поклоне,

И в женской логике найдем душе уют.

10.10.2011

Радость

Радость, счастье необыкновенны

В те деньки, что раннею весной,

Голубая неба синь мгновенно

Душу манит вверх голубизной.

Голубиный клекот, воркованье,

Возвращенье стаи лебедей,

Колокольный звон на расстоянье,

В километры слышен для людей.

Наготы своей деревья избегая,

Вдруг оделись в чистый изумруд,

В кронах птицы гнезда затевают,

Зная, что морозы не придут.

И в вечерний сумрак повсеместно

Залетели майские жуки,

А от радости – и это всем известно,

Выползли на волю червяки.

Жизнь на ключ похожа родниковый,

Вот ковром веселым расцвели цветы,

И под небом голубым и вечно новым,

Слышен шум весенней суеты.

12.10.2011

Смятение

Смятение в душе, смятение в крови,

Меня обида и беспомощность пугают,

Ну как мне поступить? О, Боже, подскажи!

Любовь как удержать, не знаю.

Хотя известно, силою любовь не удержать,

Она, как волк, с цепи сорвется на свободу,

Куда, к кому уйдет – не надо знать,

Ведь это то же самое, что реку перейти, не зная брода.

Нет, каверзницы этой не понять.

Она всегда свободна и прекрасна,

Синицы мне в руке не удержать,

А сокола в полете догонять напрасно.

В погоне той, наверняка, я разобьюсь и упаду,

Ведь сокол очень высоко летает,

А изменившую Любовь синицей не приму,

Не надо мне ее в руке, пусть улетает. [5]

05.03.2011

Круговорот

Ах, улица – такая непутевая моя!

Две стороны есть, знаю, у тебя,

На солнечную – ни за что не перейду,

Там сорок градусов, там, словно как в аду.

На стороне холодной, теневой

Дрожу и промерзаю, как зимой,

А может, лучше солнечная, где жара?

Хотя там солнечный удар бывает, господа.

Опасно там, опасно вдвое здесь,

Эх, жизнь! Опасностей не перечесть!

А может, между сторонами проскользну,

Но как мне это сделать? Не пойму.

Эх, жизнь, ну, почему такой круговорот?

Ведь это рай в аду, а может, и наоборот.

Похоже это два лица одной медали,

«Двуликий Янус», тот, который лжет.

17.07.2011

Надежда

О, Господи! Верни мне то, что было,

Верни мне сон ушедших вдаль времен,

Которые в воспоминаньях сердце не забыло,

Тот сон, как пятьдесят назад, ты вышла на перрон.

Как я хочу сейчас из давней яви,

Вернуть тебя, любимая, обнять тебя,

Картиною из прошлого в прекрасной раме,

Что Рафаэлевой Мадонною смотрела на меня.

Ведь можно, наконец, ведь можно!

Нет, черт возьми, ну, почему нельзя?

Известно, без любви жить невозможно.

Но как прожить, скажи мне, без тебя?

Эклезиаста притчу время не забыло,

И притча эта говорит моей душе:

«Что было – будет, а что будет – было»,

Любовь вернется обязательно к тебе.

13.02.2011

Елене Боннер и Андрею Сахарову

Она пришла на кладбище к Нему.

Не посетителем, пришла навеки.

Желая с мужем разделить свою судьбу

И рядом быть с великим человеком.

На востряковском встретились они,

Защитники Любви и Правды в мире,

Елены и Андрея две бессмертные души

Парят над нами в солнечном эфире.

В желаньи защитить нас вновь и вновь

Стремятся ввысь к божественным пределам,

Туда, где вечны Правда и Любовь,

Где духа торжество над бренным телом.

21.06.2011

Удивляюсь

Не ожидал, что удивлюсь я беспредельно,

Но крайний случай удивиться потому,

Что я и мои зубы спим отдельно,

Мне только девяносто, я не понимаю, почему?

«Я знаю, что я ничего не знаю», [6]

Ну и дурак, хоть и философ был Сократ,

В отличье от него, я очень много знаю,

Поэтому старик глупей меня в сто крат.

Смотрите – чудеса чудесные произошли,

Сегодня ночью я смотрел на небо —

И вдруг – нет звезд, там не было луны,

От страха я застыл, что это – быль иль небыль?

Но удивление и страхи вдруг прошли,

И понял я причину – отчего случилось,

Для Них, для Них с небес содрали мы,

Что для мужчин миллионы лет светилось.

Когда-то жил Эйнштейн, носитель потрясающих идей.

Эйнштейна постулат: «Две вещи бесконечны —

Вселенная и глупость у людей».

Но в первом не уверен был ушедший в Вечность.

Не ожидал, и очень удивляюсь этой новизне,

Сегодня ночь была такая душная.

Что спать пришлось в одном Пенсне. [7]

10.06.2011

Отпусти грехи мои

Ой, Весна! Я с тобой оживаю,

Вишень цвет с нетерпением жду,

Ты спасаешь меня от печалей,

Прогоняешь от сердца тоску.

По осколкам прошедших желаний,

По замерзшей мечте о любви,

И по боли душевных страданий,

Мне Весна дай пройти, отепли.

Сердце мне, что на льдинку похоже,

Отогрей, «сделав воду вином», [8]

В «воскресенье прощенное», Боже, [9]

Отпусти мне, что значит грехом.

Тех грехов многотонные грузы

На свои. Боже, плечи взвали,

И пошли мне свидание с Музой,

Что поэта терзает в ночи.

06.03.2011

Лесоповал

Из глубины таежного лесоповала

Вдруг солнца луч ярчайший засиял,

За восемь тысяч километров в сердце мне попало

Его сияние, которое мне Бог послал.

Там в октябре далекого тридцать седьмого,

Чекистов свора в нашу дверь зашла,

И маминого брата, дядю дорогого,

При минус сорок стая злобных вертухаев, [10]

Как волчья стая, зорко стерегла его,

И молодость там вместо солнечного рая

Вот так и папу моего, забрав навеки,

Когда-то Сталин безотцовщиною наградил,

А на восьмом десятке в человеке

Из страшной тьмы таежного лесоповала,

Там, где извечно царствует лесная глушь,

Пришел ко мне тот свет, которого так не хватало.

Ярчайший свет бессмертных ваших душ.

Воспоминания о Искии

Виктору Ерофееву

О, Иския, – белейший твой песок

Лазурным морем словно оцелован,

И солнца льющийся поток,

И невозможной смесью красок глаз наполнен.

Вот улица центральная твоя,

Красавица с названьем VIA ROMA —

Азалии цветущие и иностранцев праздная толпа —

И в этом итальянском флере чувствуешь себя, как дома.

Кафе эспрессо тонким запахом манят,

И Тратории выкладкой невероятною волнуют,

И свечи за витринами таинственно горят,

Собаки под ногами мирно спят, волна песок целует.

Открыты двери «Кьезы» – служба, пение и голоса,

И море под луной шуршит прибоем.

Ты в порт сверни налево, и откроется такая красота:

Там яхты нежно прижимаются, целуются с волною.

А справа – рестораны с выкладкою аппетитной в ряд,

А слева – полировка яхт с начищенною медью.

На блюдах ресторанных рыбы с осьминогами лежат,

Серебряные чаши, переполненные льдом со снедью.

И вдруг, как в унисон, под тихий ласковый прибой

Взрывается волшебный звук Бельканто,

А это гитарист волшебною струной

Затрагивает дух Италии бессмертного таланта.

Сидишь и слушаешь, а звук такой живой,

Душа твоя волнуется, душа трепещет.

Тут праздник жизни, здесь ты не чужой,

И море ласково под лунною дорожкой блещет.

Ювелирный магазин «Иския». Эта собака ждала нас 150 лет и теперь живет у нас в доме. 2006.

Фото автора.

Ты, как Лукулл, с друзьями за столом:

Прошуто с дыней, Фрутти мисто маре,

И устрицы свежайшие с лимоном и со льдом,

И гамбери и моцарелла, литрами вино, и ты в ударе.

Под светом ресторанных ламп, в тиши ночи,

Напротив, где-то метра за два на воде качаясь,

На нижних палубах пируют богачи,

Бесплатно неаполитанской песнью наслаждаясь.

Там вист и покер смирненько снуют

На яхте белокрылой с легкою осадкой,

И кельнеры из ресторанов блюда подают,

И пенная волна прибоя в уши песнью сладкой.

На следующий день в потоке солнца золотом

Идем наверх по нашей VIA ROMA.

Там с левой стороны под золотым крестом

Венчаются молодожены, осененные церковным звоном.

Пред церковью толпа, шикарные машины ждут,

Когда молодожены свой обет великий примут,

И под аплодисменты зрителей к ним подойдут,

А те, кто в церковь не попал, их поцелуют и обнимут.

Идем по VIA ROMA, позади оставив торжество,

Толпа людей вся в разговорах и духах проходит мимо.

Вот слева ювелирный: за витринами есть все,

Что женщину притягивает непреодолимо.

Брилльянтовые драгоценные волшебные колье,

Часы «Картье» со вставками из изумрудов,

А кольца, кольца, словно как во сне —

Здесь все, что нужно для красавиц белозубых.

Трудно устоять перед красотой. Венеция, 2001 Фото автора.

Немного дальше антикварный магазин.

Я на витрину посмотрел, и в обморок упал, похоже:

Там на коне, примерно 50х60, средневековый господин —

Таких с другими я не видел непохожих.

Наверное, он важным был послом,

И левая рука, с накинутым плащом, в привете,

И розовая шапочка, украшенная страуса пером,

И стрижка под каре под шапочкой прелестной.

Струёю, льющей из-под синего плаща,

Одежда желтая рубашкою одета,

А в правой повод держит от коня,

На поясе мешочек с золотом надет при этом.

А на ногах скроенные из кожи чоботы, друзья.

Сидит он на попоне, золотом покрытой,

Как будто говорит приезжий: «Здесь я, господа,

Встречайте, папский я посол, я с Грамотою именитой».

А конь не вздыбленный, как конь Петра,

Он подустал в дороге, кушать хочет,

Он мордой вниз и щиплет траву со двора,

В коленях ноги подогнув, нелеп. Весь двор хохочет.

Он не военный конь, причесанная грива у него,

Заплетена в чудесную косу игриво и красиво,

А сбруя в золотых кистях – ему же все равно,

Ему бы травку пощипать, которою природа наградила.

В нем все естественно, рельефны мускулы на нем,

Любая жилка, как живая, в теле бьется.

Флоренция – искусство вечное огнем

Всю душу освещает, в сердце остается.

Какой же флорентийский скульптор сделал эти чудеса

150 назад? Я больше, к сожалению, о нем не знаю.

Обычно на миниатюре скульпторы не оставляют имена.

А жалко, лучше бы оставили, чтоб вспоминали.

При взгляде на соседнюю витрину обомлел:

На пьедестале белая левретка возлежала,

Та быстроногая и легкая, как птица, за витриной – не у дел,

Левретка, что извечно во дворцах живала.

У каждой из двенадцати дворцовых тех собак

Теперь надгробья в бывшей Пруссии, в Потсдаме.

Любимцы короля, ведь не за просто так,

Сидят собаки королевские на пьедестале.

Очаровательная мордочка, смотрящая вперед,

И лапки тоненькие друг на друге грациозно,

И сложенные лапки задние, и хвостик наотлет —

От статуэтки глаза оторвать нам было невозможно.

Какие ушки у нее, ошейник и глаза,

Какой изящной красоты осанка!

Смотрел я на жену, она смотрела на меня —

Мы оба поняли, не обойти приманки.

А мы хотели три недели отдохнуть

На Искии, под солнышком понежиться и покупаться.

Спросили о цене – взяла нас жуть и грусть:

Придется с половиной денежек расстаться.

Расстались. Отпуск вдвое сократили мы,

Зато потом на Искии не раз мы были,

А дома не отводим глаз от этой красоты,

Что флорентийские художники нам подарили.

Я замечаю краем глаза иногда,

Как по утрам, нет-нет, а проведет рукою

По статуэткам тем прелестным нежная моя жена,

Как бы здороваясь с искусством с тем,

что жизнь делает другою.

07.12.2009

О пороках человеческих

Нечему завидовать

Посредственности в мире развелись,

Как много там Миро, Руссо и Ренуаров.

Ну, как нарочно, по музеям расползлись,

Ну, не художники, а вроде тараканы.

Вчера аукцион я «Сотбис» посетил

И замер вдруг, друзья – в недоуменье.

Я мимо стен с картинами неспешно проходил,

Но не увидел ничего хорошего – потерянное время.

Быть может, авторы картин дружили:

Ван Гог, Моне, Сёра и Ренуар да плюс Дали – их друг,

Пикассо, Модильяни и Дега – там вместе были,

Ведь умерли давно, а все собрались вдруг.

Я думаю, у этих всех художников и кисть, и мастихин

В кривых руках все время находились,

Ну, о моделях их еще поговорим —

Модели для картин так вовсе не годились.

Хромая и корявая была бы красивей,

Чем их модели на уродливых картинах.

Уж лучше рисовали, как Руссо, нам лебедей

В его бесчисленных безвкуснейших «наивах».

В картине Пикассо на заднице вдруг глаз торчит,

У девок Модильяни шея длинная, как у жирафа,

А у Дали, ну, вроде бы, как член между грудьми торчит,

И у Миро вода, как лопнувшее зеркало от шкафа.

Вон он Сёра – картина точками пестрит —

Им, видите ль, «пуантилизм» всего дороже.

И если был Сёра при жизни чем-то знаменит,

То только тем, когда за эти точки получал по роже.

Чего смотреть? Картины намалеваны, ну, кое-как.

Ой, мама, мамочка моя родная!

Мазня – мазнёй, а стоит миллионы! Как же так?

Художник, кажется, Гоген намалевал. Зачем? Не знаю.

Вот я за них возьмусь, и всех перехитрю,

В одной картине совмещу все их изыски,

Натурщиц прехорошеньких я подберу,

На лицах у моих моделей нарисую сиськи.

Я лучше Модильяни – шею подлиннее напишу,

А между глаз я нарисую, как Дали, предмет стоячий,

Меж ног, как у Руссо, ей лебедя воткну,

От Ренуара, от Гогена и Сёра возьму я тоже что-то на удачу.

А вот Малевича – тот черный наизвестнейший квадрат.

Такой я нарисую запросто и сразу.

На «Сотбис» будет стоить больше во сто крат,

Мильоны буду получать, пускай завидуют, заразы.

Ну, вот и успокоился – теперь они ничто, и вот когда

Земная слава их пройдет, как ветром сдует.

Я вместо них прославлюсь, как художник, на века,

И обо мне потомки никогда не позабудут.

25.12.2009

Эх, мне бы такую! Фото автора.

Завидую Володе

Не знаю, как сказать – завидую Володе

Как он сумел Марину Влади в жены взять?

А деньги где достал? Ведь я его красивей, вроде.

Весь лоб разворотил, а мне где их достать.

Она из-за бугра, а я – из Помосковья.

Коровам я кручу за трудодни хвосты.

Она же пьет и ест, ночует аж в «Савое»

И я туда хочу – хочу такой жратвы.

Я слышал, что столы в «Савое» растакие.

На них, небось, ни сельдь, на них икра лежит.

И трюфеля на них, а не харчи какие.

Там за спину рукой официант стоит.

Там пойло не молдавское – хранцузское, наверно.

Моя мечта сидит, наверно, не одна

Сидит с ней рядом хлыщ, что выглядит отменно

В отличье от меня, есть у него деньга.

С другой-то стороны – чего-то я стесняюсь.

Высоцкий получил – чего хотел.

А я его дурее что ли, понимаешь?

Ну, он поэт. А я? Что не у дел.

Я сделал все, как он – походкою похожей

Вошел в «Савой», сказал, что будь моей женой

В отличье от него, я получил по роже

Она ушла с хлыщом, меня оставив стороной.

Чего тут рассуждать, и для чего заради?

Уж лучше описать, чем долго говорить.

Он из Парижу закадрил Марину Влади.

Эх, в хлев пойду, корову надо подоить.

30.08.2010.

«Олиграхи»

Нет сна мне из-за энтих олиграхов,

Вся жизнь мне опостылела за них

Кривая-непутевая, какая-то собака

И во дворе и пес не лает подозрительно притих.

Теленок меньше выпьет из ведерка

Чем олиграх с девицею своей.

Вина хранцузского, в котором нету толку,

Зеленую не пьет, зеленой брезгует ей-ей.

Гляди, официант бутылочку подносит

На локотке с салфеточкой в глаза глядит: «Ну, как?»

Он край бокала послюнявит, что-то пробормочет

И утвердительно кивнёт – за эту цену? Ну, дурак.

Но что-то все-таки завидно стало

Мне Глашка не подносит – как же так,

Ему ведь пойло в ресторане носят из подвала,

А я ведь тоже из Парижу выпить не дурак.

По телеку я часто вижу олиграхов,

Про жизнь ихнюю произнал я все,

Что жен тасуют, как колоду, с одного замаху,

А я-то в доме только с Глашкою – за что?

Фартит ему – не так, как мне, бедняге

Ему аж «Махбах» подает шофер-пострел,

Я запрягаю сивую кобылу-бедолагу.

Эх, хорошо я раньше олиграхам не завидовал совсем.

Теперь завидую – избёнка прохудющая такая.

Ну, а ему дворец – «япона мать»!

За что ему бабенка разбитная молодая,

А мне-то где такую вместо Глашки взять?

Теперь-то хрен, я больше не пойду на поле

Кобылу сивую в телегу запрягать.

Дай мне, что он имеет, мне не надо боле,

Мне с Глашкой «Махбах» ко двору изволь подать.

Бывает, Глашка поумней меня – я это понимаю,

На «Плазме» все увидела и усекла – как не понять

Неправильно я олиграхов прозываю,

Мне олигархами их надо называть.

И, может, Бог мне подфартил – так нужно?

Хоть правильным их словом обозвать,

И вдруг я с Глашкою пробьюсь наверх трудом натужным.

Я стану олигархом и вперед – «е. а мать».

А может, не идти мне в олигархи,

Ведь Стерлигов, известный всем, от них ушел.

И если он ушел – зачем туда мне надо,

Какого «х-я» между ними я нашел.

Коровам крутит хвост – навалом хрюшек,

Жена и дети, а уж коз, баранов – завались.

А тех, которые на палках крутятся – подружек,

На ферме нету их, хоть зашибись.

И Глашка ревновать теперь не будет

И буду я спокойно-преспокойно жить.

И как ни назову – от Глашки не убудет, не прибудет,

И с «Олиграхами» не буду я дружить.

26.08.2010

Завистник

Ну, почему я не Гоген и на Таити не в гостях?

За что я обречен на жалкое существованье?

Картины этого мазилы аборигенкам были не нужны никак,

А мог Гоген десяток тех красавиц поиметь, ну, было бы же —

ланье.

Ну, что за век, в котором ни за что и ни про что

Мужчина мог иметь такое наслажденье,

И платы никакой, ну, нуль – и все за просто так,

Не понимаю, выглядит каким-то наважденьем.

Эх, брошу все – жену и надоевшую семью,

Махну-ка на Таити, нарисую там картины,

И таитяночкам их там преподнесу.

Я завоюю, наконец, симпатии прекрасной половины.

Все бросил и приехал на Таити, как мечтал.

Картины я не хуже, чем Гоген, нарисовал. И что же?

За то, что я свои картины выставлял,

От местного художника-аборигена получил по роже.

Какая там свободная любовь – ну, просто срамота.

Натурщицу там голую без денежек не снимешь

В Париж удрать – так несусветная цена,

Там голым ты появишься, весь свет возненавидишь.

Наверно, зря я позавидовал мазиле этому Гогену.

На путешествие я кучу денег просадил.

Картин я не продал – не поимел аборигенок,

Вдобавок я на фотографию синяк заполучил.

А ну их на фиг. Отомщу я этим таитянкам.

«От них, как от козла, получишь молока».

Я лучше заплачу прелестным парижанкам,

А о посредственном художнике Гогене позабуду навсегда.

29.11.2009.

Портрет одной женщины

Глупа, как пробка, но хитра, как ведьма,

Коварства, жадность ей не занимать.

Душа ей шепчет так: «Ты лучшая на свете,

От мужа надо все добро его забрать».

Ишь ты, в штанах – пусть без штанов походит,

Как липку обдеру и голым в мир пущу,

Пусть только мне напомнит о разводе,

На старости его я половины пенсии лишу.

И не хватает ей всего – чего не нажила

Своими-то трудами – тут и честь не в счет,

Жадна, жадна, не человек, а «жила».

Ей палец в рот засунь, всю руку отберет.

А что творится в лживой той душе.

Так дьявол сам никак не нарисует,

Вот как забрать все – выгнать вон и все,

Душа все время по деньгам тоскует.

Холодные глаза – в ней всё напоперёк, напоперёк,

Стремленье очернить всех-вся на свете,

И секса грязного горящий уголек,

И жжет, и гонит бабу по планете.

То Шарм-Аль-Шейх, то «Гарда Зее» брат,

В кругу у мужниных друзей, ну, как приятно,

Но как раздеть, как голышом пустить,

Ей это и сейчас немного непонятно.

Хотя идея есть – ведь он совсем дурак,

Такого Достоевский описал когда-то.

Название романа я не назову, нельзя никак,

Чтоб не обиделся мой муж чудаковатый.

Его нельзя никак мне обозвать,

Под суд пойдешь вдруг за такую «хошу»,

Но вот про то, чтоб голым ободрать,

То можно на себя взвалить такую ношу.

Манто на ней, а в гараже – «Поршак»,

Как в сказке Пушкина «О рыбаке и рыбке».

Но надо осторожней быть и бдить,

Чтоб не попасть в ту сказку по ошибке.

Сейчас «ура» – с деньгами и свободна,

Валяется манто в том черном «Поршаке».

А бедный муж в долгах, засевший плотно,

Наверно, с горя гложет водку вдалеке.

«Саму себя любимую», как просто,

И «это самое мое» любить на жизненном пути,

Но не забудь тот смертный грех – наказ Господний,

От мира вечный: он звучит – «не укради».

А ты все пашешь, дорогой, тот бывший муж,

Чтобы она тебя таскала на аркане.

Приятно ведь, чтоб эдакая блудь

Ходила с сотней тысячей в кармане.

Она же, сморщив узкий лобик, думает:

«Эх, что-то здесь не так»,

Мозг наизнанку вывернулся – что же мысль подскажет,

«Эх, забросаю «эсэмесками», чтобы назад пришел, дурак.

Пока другому про меня чего-то не расскажет.

Ну, а пока развод, «святому месту пусту не бывать»,

Пускай какой-нибудь мужик займет его, да поплотнее.

Детишки перетерпят в доме как-нибудь его, япона мать,

Да денежек еще прибавится, и жить повеселее.

P. S. Ну, а пока-пока развод не подоспел

Открою дом и мебелишку украду у мужа,

Да акции его я изыму, продам, устрою беспредел,

А что его жалеть – затянет поясок потуже.

А в доме нет теперь покоя, в нервах вся,

Наверное, и пьёт, да на ходу в машине курит,

И акции и мебель – эх, украла зря,

Теперь уж не вернётся муж – её навеки позабудет.

А донести и анонимку настрочить

Так хочется до смерти – уж поверьте,

Хотя тот, на кого донос состряпан, может не простить,

Ещё уделает меня до смерти.

Донос – тягчайшее из всех возможных зол.

Бесчестьем, подлостью известен всюду.

Из за него погиб Иисус Христос – он вознесён,

А имя доносившего навеки проклято, и имя то – Иуда.

16.01.2009

Карточная игра

А. Арканову

Сегодня все не в лист – так не везло,

Очко я не набрал – все с перебором,

И дождь косой по городу назло,

Как в Рембрандте «Ночным дозором».

В тоску вгоняет дождь косой,

Порывы ветра с ног сбивают,

Несут куда-то жизнь какой-то полосой,

Осеннею листвой – куда, не знаю.

А как шикарно шла до этого игра,

Я в ней был просто виртуозом Паганини,

По всей Одессе-маме карточные шулера,

Парашу феней ботают доныне.

А в висте-покере я был на высоте,

Лепень и шкары – весь в изящнейшем прикиде,

На пляжах я не раздевался никогда, нигде,

В парижском канотье я был и царь, и бог доныне.

А золотой «Лонжин»! Одним моим щелчком

Все женщины у ног моих ложились,

Шампанского взлет пробки, а потом

Моя красивая фигура у мадам двоилась.

Ошибку сделал я ужасную вчера,

Забыл, что левая рука хранит от правой тайну,

Я, передернув карту, так ошибся, господа

Поймали за руку меня, и не случайно.

Что приключилось, не исправить мне теперь,

В солиднейшей игре был пойман я за руку,

Теперь уж не играть мне даже на луне,

О «Монте Карло» вспоминать мне просто мука.

Зачем полез туда, куда не надо лезть?

Уж лучше б сжеван был в тигриной пасти,

Чем миллионы грязные, которые не счесть,

Ведь избежал бы я тогда такой напасти.

У нас, у «асов» карточной игры,

Обман считается непоправимым преступленьем,

И все-то ради профурсеточки одной,

Я, как последний фраер, погорел в мгновенье.

Ну что ж, играть я больше не могу,

А мелким фраером я никогда не буду,

Завязываю я, зеленое сукно, «адью!»,

Прощайте карты, вас я не забуду.

17.05.2009

Не ценят

Да разве я не песенный поэт?

Ведь песню написать моя душа стремится.

Я песни лучше всех пишу, а толку нет,

И это потому, что качество чернил, бумаги не годится.

Беда, коли сапожник вдруг замешивает пироги,

Беда, коли пирожник сапоги тачает.

Я не такой, куплю я новую бумагу и чернила – погоди:

От зависти и Зыкины, и Толкуновы – все поумирают.

Ну, написал, а Толкунова почему-то не поет,

А Зыкина стихи обратно отсылает.

Быть может, те стихи пишу я задом наперед?

Попробую я спереди назад их написать, ну, тем, кто понимает.

Какие гениальные стихи для песен я пишу,

А почему-то не поют, зазнались на эстраде.

И петь-то не умеют, а поют,

Гордятся больно, а с чего же ради?

Но я гордее – Лельке ночью их прочту,

Пусть вся Россия позавидует поэту.

Как запоем в два голоса мы песенку-мечту.

Тогда посмотрим, как певички среагируют на это.

23.12.2009

Орлы на ветках

Я в Третьяковскую пришел, прошу меня простить.

Зачем туда пришел? Я сам не знаю, ведь я

Большим ценителем картин успел прослыть,

Но что увидел, смысла в этом я не понимаю.

Что о картине можно говорить,

Где на деревьях сотня птиц сидит на зорьке,

Снег тающий запачкан, так тому и быть,

Помет кругом, да церковь на пригорке.

Саврасов, как всегда, проснулся поутру,

От делать нечего за кисть вдруг взя́лся,

Причем грачи? Причем Весна? Я не пойму,

Среди потомков почему художником назвался?

Перед моим окном грачей – ну, просто тьма,

Не знаю я, от крика их куда деваться,

От птичьей суеты так разболелась голова,

Зачем их рисовать пытаться?

А в Третьяковской галерее целая стена

Посвящена художнику-мазиле,

Ну, просто грош картине, грош цена,

Такой мазни не сыщешь в целом мире.

Возьмусь-ка сам за кисть, тогда держись,

Я не грачей – орлов изображу весеннею порою,

Саврасову такое написать «ни в жисть»,

А мне – так пустячок, я этого не скрою.

19.09.2011

К чему ведет гордыня – Герострат

Давным-давно, две тыщи с половиной лет назад,

В убогом низеньком полуразрушенном домишке,

На острове Эфес свободный житель Герострат [11] ,

Варил похлебку, в печь бросая кедровые шишки.

Жена ворчливая, детишки, огород,

И нежеланье дальше жить плебеем,

Лачуги нищей в дырах обветшалый свод

Беднягу привели к невиданным идеям.

Плебейский быт и жизни нищета,

Да при тщеславии неимоверном Герострата,

Все привело к тому, что с помощью осла

Решил он мир перевернуть когда-то.

Осел упрямый, кожею обтянутый скелет,

Нагружен был дровами от оливок до предела,

И Герострат в гордыне дал обет,

Храм Артемиды сжечь, решив, что это стоящее дело.

Там, за 500 до нашей эры, был расцвет,

Невиданный расцвет прекраснейшей Эллады,

Философов и математиков неувядаемый букет,

Стремленье мироздание понять им было надо.

Седьмое чудо света было в Греции на острове Эфес —

Дворец, построенный в честь греческой богини Артемиды,

Поклонников богини плодородия, охоты и не перечесть,

И Герострат не мог стерпеть такой обиды.

Полдела сделано, ослу он закричал: «Пошел!»

Не тут-то было, ведь дровишек много в возе.

Колена подогнув, осел упал на пол,

Ведь подскользнулся он на собственном навозе.

Осел, наверное, совсем и не хотел

Везти дрова, чтоб погубить храм Артемиды,

Седьмое чудо света сжечь – ведь даже для осла предел,

Кощунственное дело, ведь касается Фемиды.

Ну, как мне не воскликнуть в удивленьи «Ах!»

Ведь от осла зависела судьба строенья,

Известно, имя Герострата уж давно в веках,

А имени его осла не знаем, к сожаленью.

Бывает так, что из-за пустяков

Срываются огромные в истории деянья,

Наполеон, подозревая Жозефину, был готов

Кампанию в России прекратить, от ревности терял сознанье.

Ну что ж, продолжим, если начали, друзья.

И назовем наследников гордыни Герострата,

С желанием в веках остаться навсегда,

Для них насилье и разбой, убийства – это свято.

Дантон и Робеспьер хотели новый мир

За счет голов в корзине гильотины строить.

Из Сталина и Гитлера народы сделали кумир,

Разрушив старый мир, хотели новый мир построить.

А с храмом что! Сто двадцать семь божественных колонн

Вверх возносили портики на храме Артемиды,

И гением отточенный, по красоте невиданный Пилон,

Да не один – украшен статуей слепой Фемиды.

Какой Большой театр – архитектурно чепуха,

Подделка, выстроенная в стиле ложном,

Красиво выглядит, но на душу я не возьму греха,

Как в древней Греции уж ничего построить невозможно.

Был 115 метров он длиной, и 18 метров высота,

А выстрел был в ионическом чудесном стиле,

По камню вилась дивная неповторимая резьба,

С Азалиями дивные сады над ним кружили.

Полсотни лет ушло, чтобы построить Парфенон,

На Артемиды храм ушли десятки.

Но Герострат на все плевать хотел, ведь он

В гордыне, чтоб оставить память о себе, шел без оглядки.

Осел упрямился и не хотел тащить дрова,

И древнегреческим покрыт был матом,

Которого, к большому сожалению, не знаю я,

Осел же знал, но был совсем невиноватым.

Но кнут и пряник все ж заставили осла

Проклятый воз везти в жару, да в гору,

Ну, хорошо, животное не понимало ни хрена,

Что делает, и не могло испытывать позора.

Ну, наконец-то, доплелись, небес голубизна,

И белоснежный храм сиял пред ними.

А море бирюзовое в волненьи, как всегда,

Тревожит сердце человеческое и поныне.

Две с половиной тыщи лет назад

В саду чудесном храма Артемиды

Стоял осел и рядом, запыхавшись, Герострат,

Дрожа от возбужденья, ведь была на то причина.

К Богине плодородия, охоты, да ворваться в дом,

Чего-то боязливо было супостату,

В гордыне понимал, что должен он

Все сжечь дотла, увековечить имя Герострата.

Он снял с осла дрова и затащил их в храм,

И долго-долго безуспешно их разжечь пытался,

И так и сяк, ну, хоть с грехом напополам,

От кремния искры костер не разгорался.

Вот наконец-то разгорелся, и пошел дымок,

С собою взял он Герострата в вечность,

И поджигателя несчастного увлек

В тот «Дантов» ад, где нет понятья человечность.

Десятки лет прекрасное творили мастера,

Всю душу при постройке отдавая храму,

Не думали, конечно, гении архитектуры никогда,

Что храму Артемиды надобна охрана.

Остался в вечности несчастный Герострат,

Хотя упомянуть сейчас уместно,

Теперь их больше во сто крат,

Людей, гордыней обуянных, это всем известно.

Две тыщи с половиной лет на острове Эфес закон:

Не вспоминать, не называть такое имя,

А храм отстроен был, он вне времен,

Хотя в развалинах стоит поныне.

Недавно появился новый Герострат,

Не древний грек – норвежец, Бревик имя,

Кровавый, не имеющий пощады супостат,

Своих же граждан расстрелял, чтобы оставить имя.

Гордец неимоверный, девять лет подряд

Идеей ложной и нелепою руководимый,

Почти что восемьдесят расстрелял ребят,

Ведомый дьяволом в судьбе неотвратимой.

Ведь Бревику меж Фаустом и дьяволом известен договор,

Он с удовольствием под договором подписался кровью,

Расстрелом он восславил Герострата несмываемый позор,

В котором зло не может быть заменено любовью.

26.07.2011

Мечта психолога

Ведь мы психологи – мы психов понимаем,

А вот с нормальными не дружим, потому

Нас ненормальные, ну, просто обожают,

А вот нормальные не любят – почему?

Нам ненормальные близки – на нас похожи,

А вот нормальные враги для нас,

Вот ненормальный скорчит рожу

И скуки нет – смеемся целый час.

Нормальный никогда не назовется ненормальным,

Он сумасшедший, утверждает – все наоборот.

А мы-то слышим, что он врет отчаянно,

А мы-то видим, перед нами – идиот.

Нам на ненормальных ничего не заработать.

Они ведь не придут лечиться к нам,

Ну, вот такие у психологов забота,

О чем мы с горечью рассказываем вам.

Мы позаботимся о тех, кого мы любим,

Нам ближе ненормальные, закон таков.

Мы умных по психушкам рассуем, засунем,

Тем самым превратив нормальных в дураков.

Когда все в мире станут дураками,

Вздохнем мы облегченно, и тогда

Мы будем вечно править всеми вами,

И денег ваших в нашем банке будет до фига.

17.10.2011

Разбитые мечты

Кто наш худший враг? Ну, подскажите.

«Эврика! Нашел! – Ведь это красота»,

С нею вы, конечно, извините,

Пропадет пластический хирург зазря.

Если все вокруг красивы от природы,

Губы, нос и грудь на месте, попка хоть куда.

То зачем я покупал диплом в подземном переходе,

И на что работу слесаря я променял тогда.

Хорошо бы Дума вдруг сообразила

По России-матушке издать закон,

По которому, ну, только некрасивым

Брак официальный будет разрешен.

Ну, понятно, что от них родятся дети,

Некрасивые, частенько рот кривой,

Вот за них и будем мы в ответе,

Переделаем, да так, чтоб не узнал отец родной.

Силиконом тут и там надуем,

Подборок увеличим, грудь, исправим нос.

Ну, чего-нибудь потом такое наколдуем,

Чтоб клиент побольше денежек принес.

А диплом в подземном переходе

Не один я с Ваською купил,

У него клиентов тьма, но говорят в народе,

Спит он от жены отдельно, не хватает сил.

Ну, а я другой, чуть отработал,

Все бегом спешу к жене родной,

Денежки отдать, что заработал,

И естественной налюбоваться красотой.

Надоело, сколько силикона

Буду впихивать я до своих седин,

Слава Богу, я могу хоть дома

Отдохнуть от этих образин.

Вдруг скрип двери, на пороге вижу,

Вроде бы жена, а вроде не она.

Силиконовые жабьи губы, а пониже

Грудь огромная из кофточки видна.

Ну и гад же Васька, другу подсуропил,

Как нарочно изуродовал мою жену,

Лучше бы диплом поддельный пропил,

Этого ему я не прощу.

Мало что вокруг меня вертятся,

Монстры-женщины, которых создал я.

Ведь теперь придется мне общаться

С Васькиным подарком для меня.

20.10.2011

Разные истории

Бессеребренник Перельман

В таинственный туман тот город погружен,

В нем солнца свет бывает редко,

Уж 300 лет стоит в болотах он,

И северной Венецией он назван метко.

Вот в этом городе, в его туманах,

Которые не пропускают солнца свет.

Живут в хрущевке [12] двое Перельманов,

А почему в убогой нищете – ответа нет.

И было время 300 лет назад, когда

Такого города не знали имя,

Ночная выпь в болотах, как всегда,

Пугала и пугает жителей поныне.

Но появился вдруг ужасный великан.

Со всей страны согнал людей в болота,

Собственноручно сваи в грязь вгонял,

Десятки тысяч жизней погубил за «что-то»!

За это «что-то» выросли чудесные дворцы,

А реки потекли в гранитных стенах,

И осетров в реке ловили рыбаки,

Никто не думал о грядущих переменах.

В двадцатом веке вдруг случились чудеса,

В туманном городе построены ужасные хрущевки,

Ужасным тем строениям, наверно, удивились небеса.

Ведь жизнь в таких домах похожа на издевку.

А Перельманы вдруг наказаны – за что?

Ведь иудеи сваи в ил не загоняли,

Евреи знают многое про «кое-что»,

Но я уверен, что о сваях даже не слыхали.

В хрущевке проживает бедная семья

Из матери и сына – оба очень скромны,

Сын с бородой, отросшей до пупа,

И страшно жизнью, видимо, довольный.

И оказалось, вдруг – мужчина с бородой

Вдруг замутил такое величайшее событье,

От удивления мне кажется порой,

Такого с сотворенья мира не было открытья!

Загадочную и неразрешимую гипотезу Пуанкаре

Он, как орех, расщелкал запросто и тонко,

За величайшую разгадку той загадки на земле

Ему миллион решили заплатить монетой звонкой.

Ну как смешно, веками люди говорят.

Евреи жадны до неимоверного предела,

Ограбят, стянут все с тебя подряд,

А на вопрос: «За что?» – ответят: «Вам какое дело?»

А Перельман и глазом не моргнул,

Как будто предложили килограмм картошки,

И предлагающим интеллигентно намекнул,

Что не нуждается, а деньги – «хоть в окошко».

Чем дальше – больше замахнулся Перельман

На то, что тайну мироздания откроет,

Его происхождение откроет нам,

А тему миллиардного коллайдера закроет.

И вот опять – «Берите новый миллион,

И степень высшую с наградой».

Но предложенья лестные не слышит он,

И в продуктовую «Копейку» ходит с мамой.

По Перельману – «Нам не надо ногти стричь».

Растут? Пускай растут. Ну, эту логику я понимаю.

А как могу понять, ведь мыслью не постичь,

Отказ от миллионов логикой не принимаю.

Ах! Если бы деньгам никто значения не придавал!

Насколько жизнь у человечества была прекрасна,

Тогда б Иуда ни за что серебряники не принял,

И на кресте Христос так не страдал ужасно.

28.07.2011

Неувядаемый секрет

Мы старушку однажды с женой повстречали,

Что коляску с продуктами к кассе везла,

С удивленьем за женщиной мы наблюдали,

С виду больше, чем сто, та старушка была.

Перед нами скелет, весь в морщинистой коже,

Рассчитался с кассиршей дрожащей рукой,

Мы же в споре, ну, очень на ссору похожем.

Рассуждали о возрасте – не пора на покой?

Ведь жена утверждала, что ей девяносто.

Ну, а я утверждал, что ей много за сто,

Мы решили, что спор разрешить очень просто,

Подойти к этой женщине, завести разговор.

Подошел и завел, не спеша, издалека —

Тяжела ли коляска, как глаза видят свет?

Есть ли дети, семья, может быт, одиноко?

Все спросить не решался, а сколько ей лет.

А решившись задать, дождался ответа,

И с кокетством старушка спросила меня:

«Ну, а сколько дадите?» – Не спешил я с ответом,

Из провала глазниц с ожиданьем смотрели глаза.

Удивившись, конечно, подавил я ухмылку.

«Ну, не больше семидесяти, вроде того»,

И глаза в голом черепе засветились улыбкой:

«Ну, спасибо, вы правы, я еще ничего!»

Так бывает всегда, это было и будет,

Не бывает для женщины возраста, нет!

Даже если ей двести, спросить не забудет,

«Дорогой, ну, а сколько дадите мне лет?»

19.07.2011

Таинственная история

Сказка ложь, да в ней намек

Добрым молодцам урок

А.С.Пушкин

В одном чудесном королевстве, в давно ушедшие века.

Над рвами, где дугой повисли три переброшенных моста,

Вдруг чужеземец появился и перед замком, не спеша,

Замедлил шаг, остановился, присел на землю, чуть дыша.

Затем он крикнул: «Открывайте!»

И стражник, в сталь закованный солдат,

Сказал привратникам: «Его не пропускайте,

Смотрите – вон, дыбы стоят!»

А с верхней башни из щели бойницы

Король за чужеземцем наблюдал:

«Какого черта, из какой такой столицы,

Какой король ко мне гонца послал?»

Под нос пробормотавши что-то,

Король собрался духом, наконец,

И страшно возбудившись от чего-то,

Вдруг пожелал узнать, кем послан был гонец.

И заскрипели цепи, громко опуская,

Тяжелый мост над глубочайшим рвом,

Посла пришедшего внутрь пропуская,

Куда вошел, не поспешая, он.

И грохота цепей вороны испугались,

И с карканьем над замком поднялись,

Летучие же мыши так заволновались.

Что черной тучей полетели ввысь.

Вот во дворе замшелом гость незванный

В одежду странную какую-то одет,

Заметил в бойнице взгляд короля случайно,

И без поклона громко закричал: «Привет!»

Одет нежданный гость был так же,

Как мы через семьсот прошедших лет:

В кроссовки, джинсы, куртку. Мы ведь не однажды

Одеты были так, другого в моде современной нет.

На гостя посмотреть со всех сторон сбежались

Солдаты, фрейлины и даже с кухни повара,

И одноглазый кот с зеленым глазом – удивлялись.

Ну, что за странная одежда, господа?

И где же башмаки с брильянтовою пряжкой?

И где расшитый золотым узором бархатный кафтан?

И где четверка лошадей в серебряной упряжке?

И где расшаркиванье ножкой, что положено послам?

Король наш пребывал в большом сомненье,

Принять или разделаться с пришельцем навсегда.

Ведь можно голову его без сожаленья

От тела отделить без всякого труда.

Но прокрутивши в голове десяток мыслей,

Решил принять и выслушать его,

И пригласил в огромный зал, размыслив:

«От этой встречи он не потеряет ничего».

В огромном зале, где горел камин огромный.

Под балками которого царила темнота,

Был деревянный стол огромный-преогромный,

Под ним собаки грызли кости от быка.

По стенам факелы вонючие чадили

И бликами огня играли в темноте,

Бесчисленные слуги вкруг стола ходили,

Картины темные и странные висели на стене.

Король сидел на высоченном троне,

И вдруг пришедший гость ему сказал,

Что он такие чудеса ему устроит вскоре,

Которые король не ждал и не видал.

Король спросил: «Какую требуешь оплату?

Ведь чудеса – вдруг не случится впереди!»

На это гость определил затраты:

«Не надо денег, мне вином плати».

А вин у короля сортов пятьсот, наверно.

Чем старше вина, тем ценней они.

А в наше время та бутылка тридцать тысяч евро,

Бутылочек так сто – и счастье впереди.

Вот по рукам ударили, и началась работа,

Которую в том замке не видали никогда.

В одной из комнат пробивали что-то,

Через четыре этажа прошла свинцовая труба.

За стены замка перешла тяжелая работа,

Километровую траншею вдруг прорыли, и тогда,

Чтоб навредить соседу-королю – такая вот забота,

В нее, засыпанную камнями, вошла свинцовая труба.

А в комнате творились чудеса,

Какие-то сосуды размещались.

Меж стен запряталась свинцовая труба,

И стены комнаты шелками обивались.

Однажды пасмурным осенним днем

Пришелец попросил скорей устроить

Ему свиданье – да немедленное – с королем,

И это важно, чтоб строительство ускорить.

В беседе попросил, что должен тот завоевать

Трон короля, чей замок по-соседству.

Ведь без него не сможет он страною управлять,

Пусть трон послужит детям при наследстве.

Прошла победоносная великая война,

И трон врага доставлен был умельцу,

Настала в комнате таинственная тишина,

Работой занят был знакомый нам пришелец.

В дно трона врезал он фарфоровый сосуд,

Который разрисован был цветами.

Под форму ягодиц – он тут, как тут,

И вот настал тот день, богатый чудесами.

Был скрытый бак соединен с трубой,

Которая входила в дно сосуда,

Король воскликнул: «Что я вижу? Боже мой!

Когда опробуем мы это чудо?»

И наступил тот долгожданный день,

Когда пришелец наш покажет что-то.

Под дверью собрались все, кому не лень,

Король на трон взошел, присел и крякнул от чего-то.

На кнопочку он после этого нажал, и вот тогда

Вода так радостно со звоном покатилась,

Смывая прочь подарочек от короля,

В ту яму, что с соседом находилась.

Двойная радость обуяла сердце короля.

Во-первых, отомстил, как следует, соседу,

А во-вторых, та ямочка была

Хорошим случаем, чтоб закрепить победу.

Король часами наслаждался комнатой своей,

Изобретенье поражало новизною.

Эх, совещание министров проводить бы в ней,

Да больно уж мала, хоть блещет красотою.

И это было чудо, дорогие господа,

Такое было чудо, словно сказка!

Единственное в мире чудо, где вода

Смывала прочь… А что? Тут не нужна подсказка.

Все населенье замка захотело кнопочку нажать,

Не тут-то было – не для них клозет построен.

Мечтали сделать, как король, но что сказать?

Скажу, что их мечта осуществилась вскоре.

Совет министров вдруг постановил —

На третьем этаже построить туалеты.

И ряд в двенадцать унитазов учудил,

Издав приказ – отныне никакой диеты.

Все трубы были сведены в одну трубу,

И та труба змеилась по траншее,

Которая вела опять к соседу, ну и ну!

Порадовался наш король такой идее.

Теперь не надо было на врага идти войной,

Устраивать с соседом длительные драки,

Вороны это место облетали стороной,

И без сознанья падали вблизи нее собаки.

Ну вот, закончилась история одна,

Вдруг в «ящике Пандоры» приоткрылись дверцы,

И двадцать пять бутылочек чудесного вина

Стояли в комнате у нашего умельца.

Зима пришла, снег белый закружил,

Деревья, как невесты, в нежном одеянье,

К второму чуду наш знакомец приступил,

На берегу реки вдруг появилось зданье.

На вид, как ящик – из него торчала ось,

В реке оканчивалась лопастями.

Для этого огромное бревно тащить пришлось,

Оно ведь тонну весило – представьте сами.

Наш гость провел свиданье с королем,

Опять прошла беседа в том же зале.

О чем просил, осталось тайною. Потом

Примерно полбыка на вертеле вдвоем умяли.

С войной пошел король на свояка

И победил, вернулся с тонной меди.

В горниле огненном была расплавлена она,

А вышла тонкой проволкой – проверьте.

Из тысяч алебард и шлемов был отлит кожух,

А внутрь сердечник был огромный вставлен.

Знакомец наш был не дурак и не лопух,

Он на конце бревна чудесный ротор вставил.

Сбежались люди поглазеть на чудеса,

И даже одноглазый черный кот был с ними,

Была хромая и косая фрейлина одна,

Которая совала нос, куда и не просили.

Невдалеке алхимик с знахарем идут,

Со странною улыбкой что-то осуждая,

Как все алхимики – мошенник, плут,

Сказал: «Зачем, дурак, такую медь и в проволоку обращает?»

А к замку из строения вдруг протянулась нить,

«По-современному» какой-то провод,

Все по Шекспиру: «Быть или не быть?»

Ну, раз проложен, должен быть весомый повод.

Чем дальше – больше: третья началась война,

Десяток стеклодувов в плен попали,

Смешные груши появились из стекла

Под потолками замка, а зачем – придворные не знали.

И в темном зале с королем опять

В беседе тайной без конца о чем-то рассуждали,

Потребовал умелец факелы убрать,

И слышно было в темноте – собаки зарычали.

И стало слышно, как по всем углам

Смеялись парочки, в объятьях утопая,

Ведь темнота – она прикроет срам,

Любовь, она всегда без правил.

Умелец наш за руку короля подвел

К стене, и в темноте король споткнулся дважды,

Наощупь там чего-то он нашел

И это что-то повернул отважно.

Раздался сильный треск, и волосы у короля

Поднялись дыбом – синим светом засияли,

А в грушах загорелась вдруг ярчайшая свеча,

Все парочки подняла с пола, так перепугала.

Раздался крик: «Спасайтесь поскорей!»

Водою стали все гасить огонь, но он при этом

Так разгорался, да притом сильней, сильней,

Весь замок осветился вдруг необычайным светом.

А водопад на речке лопасти крутил,

И шестеренки в механизме бешено вращались,

Божественную благодать умелец подарил,

С которою со «дня творения» и не встречались.

И очередь в полсотни человек у ручки той

Десяток дней копилась и толпилась,

Там всем хотелось до нее дотронуться рукой,

Чтоб чудо то включить и выключить, раз появилось.

Не вышло. Стража встала у стены.

Включить и выключить не получалось.

Один король лишь только мог к ней подойти,

А это двадцать раз на дню случалось.

Беда – беда у всех соседних королей.

Возникла зависть черная, когда ее они не знали?

Мечтали по ночам – как чудо то завоевать скорей,

Уж лучше б думали о женщинах, с которыми не спали.

На заседаниях министры видели у них,

Следы пощечин и царапин, что не украшали,

Но короли есть короли – никто не видел их.

Да если бы и видели, об этом не сказали.

Четыре короля с войсками поднялись.

Застыли в предвкушении, вот-вот захватят чудо,

На проволоку вдруг пребольно нарвались,

А в ней аж 380 вольт, не надо объяснять откуда.

На задницах у войска загорелись вдруг штаны,

У нескольких солдат все волосы поднялись стоя.

У одного, к несчастью для его жены,

Достоинство мужское потеряло силы к бою.

С тех пор на короля на нашего никто не нападал,

Он пятьдесят бутылок в комнату доставил.

Ну, в общем, выполнил, что обещал,

И фрейлин четырех к нему представил.

Король сказал, что оценил труды его,

Что в одиночестве ему не стоит находиться,

Пусть по бокам под балдахином у него

Лежат три распрекраснейших девицы.

А почему же три – четвертая не в счет?

Та фрейлина, которая была косая и хромая,

Пусть с краю спит и нос свой не сует,

У трех пусть учится и все запоминает.

Закончив все труды, кудесник заскучал,

Какое сделать новенькое дельце?

Король сквозь скважину замочную все время наблюдал,

Что в комнате изобретает наш умелец.

Вот он какой-то черный чемодан достал,

Откинул крышку и на ней вдруг засветился

Какой-то свет, затем на кнопочки какие-то нажал,

И в этом свете механизм какой-то проявился.

Какие-то колеса с рамою, почти квадратною, видны,

Колеса с прогнутой кривою рамой,

Сиденьица на четверть попки, а зачем они?

Король не понимал, подсматривая в щель упрямо.

Ну, наконец, настал весенний день,

Когда глашатай объявил о представленье,

Во двор сбежались все, кому не лень,

Чтоб посмотреть необычайное явленье.

Действительно, увидели, что не увидишь и вовек,

Все зрители почти что в обморок упали.

На тонких двух колесах появился человек,

Крутя ногами две какие-то детали.

С невероятной скоростью он ехал по двору,

И под колеса чуть лягушка не попала,

А как держался он на этом – почему?

Толпа себе вообще не представляла.

Три фрейлены, что были жрицами любви,

От страха подкосившись, в обморок упали,

И с жабою-подругой одноглазый кот в кусты,

Дрожа, как лист осенний, убежали.

Пришла пора – привыкли к чудищу такому все,

Король на тонких ножках подошел к велосипеду,

Доволен несказанно был, ну, был навеселе,

Сказав:»Теперь я покажу, как надо жить соседу».

Он научился быстро ездить по двору,

Да так, что куры не могли угнаться,

Сбивал без жалости кого попало на ходу,

И сбитые вдогонку начинали чертыхаться.

Потом гонял по ближнему селу,

Затем объехал королевские владенья,

Велосипед с квадратной рамой нравился ему,

Он стал любимцем короля, без всякого сомненья.

Велосипед у нашего умельца был другой,

Для фрейлин предназначен нежных,

Там рама шла, изогнута дугой.

Как женский выглядит, ну, всем известно.

И, глазом не моргнув, на раме впереди

Красавица сидела, вроде на мужском велосипеде.

А наш умелец, сидя гордо позади,

Крутил педалями, возрадуясь очередной победе.

Ну ладно, армия у короля огромная была,

Аж тридцать два солдатика-рекрута,

И пес хромой, но лаял хоть куда,

И шестьдесят четыре колеса, ну, круто!

Ох! Как устал любимец общий наш,

Ну как ему три дамы надоели,

А та четвертая, что приставала каждый раз?

Покоя нету даже в собственной постели.

Он королю сказал, что хочет отдохнуть,

Ну, только годик – не сказал, куда уедет,

А год пройдет, «ты не успеешь и чихнуть,

Я снова буду здесь на самом деле».

Король заплакал, ну, а что уж говорить,

О дамах четырех, которые в него влюбились,

Грозили слезы замок затопить,

Им без конца платочки носовые приносились.

Проснулся замок, поутру петух пропел,

Исчез знакомый наш, так незаметно, как и появился.

Никто заметить даже не успел,

Как будто бы в пространстве растворился.

Не стало в комнате бутылочек с вином.

Числом, что больше ста там накопились.

Кому – куда, по тридцать тысяч евро были проданы потом,

Нам неизвестно, только слухи просочились.

Говаривали, рестораны дорогущие в Москве

В две тысячи десятом те бутылки подавали.

Миллиардерам та цена – ну, так себе,

Три миллиона евро – пустячок, не знали?

Ведь в сказке все бывает, господа!

Случайно повстречался я с героем,

Он пригласил меня к себе домой, тогда

От любопытства я остолбенел, не скрою.

На чердаке, где воцарился полумрак,

В уединенье, отчужденье полном,

Забитом электроникой, был полный кавардак,

И платы от компьютеров в количестве огромном.

– «Я – Фердинанд!»«Я – Гоша», – подружились мы.

Он рассказал про то, что вы уже читали,

Сказал, что вскорости уедет из страны,

Соскучился, наверное. Детишки тоже заскучали.

Он сообщил, что слышал обо мне,

Что вроде бы в родстве мы оба состояли.

Мы свояки по дядиной троюродной сестре,

Которая четыре раза замужем бывала.

Работаю не зря, теперь труды мои

Весь мир перевернут, такие вот желанья,

Теперь молчать, единственный свидетель ты,

Потом опишешь, а пока не привлекай вниманья.

По стенам всем на этом чердаке

Своею Плазмой синей телевизоры мерцали.

А на одном девица на стальном шесте

Крутилась, голой грудью привлекая.

Вдруг шест согнулся и девицу сбросил прочь,

Три раза в воздухе она перевернулась и упала,

Восторга зрителям никак не превозмочь,

Когда они красивейшую попку увидали.

А на другом – там вовсе были чудеса,

Два мужика, на президента и премьера схожи,

Рулили на комбайнах кукурузных не спеша,

Ну а зачем? Никто не понимал, похоже.

На третьем, там «воо….ще», один мужик

Гундосил что-то про свое «Однако»,

Он это делать каждый день привык,

А бедную Америку кусал, как злющая собака.

А на четвертом полный антипод «Однако».

Кричал, что в полицейском государстве он живет

И призывал все иномарки отменить – тогда-то

Народ страны прекрасно заживет.

И, полный непонятный бред с экранов лился,

А в центре комнаты какой-то механизм стоял,

Он в виде диска так таинственно светился,

И полировкою безукоризненной сиял.

На нем приварено удобнейшее кресло,

И по периметру три кнопки шли,

А для чего и для какого действа,

Мои мозги придумать не могли.

Пришла зима, я захотел увидеть Гошу

По лестнице изогнутой поднялся не спеша,

Но дверь была закрыта. Зимняя пороша

Чердак знакомый снегом занесла.

Вот в это время перед замком появился тот,

Которого вначале внутрь не пускали,

С подругой-жабой повстречал их одноглазый кот,

Затем и остальные прибежали.

А каждая из фрейлен привела троих детей,

И были все на нашего знакомца копией похожи.

Вот получилось что из королевских тех затей.

Когда король сказал, что одиночество ему негоже.

И в замке воцарились рай и тишина,

А туалеты все работали прекрасно,

От электричества – холодная или горячая вода,

Крутились лопасти в реке, ведь не напрасно.

Сумел знакомый наш аж на семьсот опередить

Каким-то образом все сокрушающее время,

Быть может, он машину времени сумел соорудить,

Не знаю точно, рассуждать об этом я не смею.

P.S. Мужское племя в королевстве не спало,

И женские велосипеды стали в моде.

На раме «слабый пол» катался все равно.

Хотя той рамы у велосипеда не было в природе.

Ну ладно, шутки шутками, а эту божью благодать,

Дар от земли и неба нам веками,

Хочу глоточками малюсенькими смаковать

То королевское вино, но не один, а вместе с вами.

На счастье, пара тех бутылочек досталась мне

В подарок, ведь с героем мы давно знакомы.

Но я давно его не видел, где он, где?

Там, за семьсот назад, или в 2010-ом дома.

31.10.2011

Размышления

Белла Ахмадулина

На кончике пера повисла жизнь

Повисла в виде вопросительного знака

И означала: «Быть или не быть»,

Расплылась подписью в защиту Пастернака.

Не монументом в тишине кладбищенской стоять,

О, Белла! Ты всегда была готова к бою.

Борцом за Жизнь и Правду воссиять

Как Жанна д‘ Арк средневековою стезею.

30.11.2010

Высоцкий

В руке зажатый микрофон – змеею ядовитой —

К нему по сцене вьётся шпур – и вот тогда

С Библейским словом Правды через свет софитов

Поэт бесчестность заклеймил позором навсегда.

Душой Бессмертной Правду изливая

Струей, уничтожающей сатрапов сброд,

Он, через стену лжи к свободе продираясь,

Нашел ее у Бога – «не наоборот».

30.11.2010

Дорогие мои

Как вернуть, возвратить мне из снов

Все минуты ушедшего счастья,

И безмерную Вашу Любовь,

Что спасала меня от ненастья.

Материнскую руку – крыло,

Что мои прикрывало невзгоды,

Нежность в ваших глазах, что теплом

Согревала меня в непогоды.

И отцовский мужской разговор,

Что боялся я слушать отчайно,

С ним хотелось вступить часто в спор,

Как хочу я услышать случайно.

Годы шли и менялись Мои

Хоть хотели казаться моложе.

Но не скрыть им своей седины

И морщин, вроде, больше – похоже.

Годы мчатся – все чаще назад

Я смотрю, вспоминая в тревоге,

Как же часто – родительский взгляд

В беспокойстве стоял на пороге.

03.01.2011

Отголоски

Из деревни милой отголоски

Слышу я вечернею порой.

От реки я слышу рыбьи всплески

Как мне хочется к тебе – домой.

Босиком по травке ранней зорькой —

Как асфальт я видеть не хочу! —

Пробежаться к коням на пригорке,

Что с ночи пасутся к вечеру.

Посидеть бы хоть немного с пастухами,

Что на ватниках прокуренных лежат.

Слушать этот разговор часами,

Тот, что мать родную матерят.

Ощутить родимый дым махорки

От простых, приветливых ребят.

С наслаждением на этом на пригорке

Побывать как много лет назад.

Вы – «мечты-мечты, где ваша сладость»,

Пастухи и рыбьи всплески на реке

Где-то там вдали давно остались

Пульсом учащенным на руке.

01.01.2011

Песочные часы

Песочные часы – какая тайна в вас,

Какая тайна в вас великая сокрыта.

Об этой тайне расскажу сейчас,

Пока живу – плитою не накрытый.

Когда был молод, медленно песчинки вниз

Струились тихо, время отмеряя,

Душа моя стремилась птицей ввысь,

Я жил любовью, времени не замечая.

Прошли года, мне показалось вдруг.

Песчинки вниз быстрее побежали.

Сужался круг друзей и круг подруг,

Песочные часы все больше раздражали.

Прошли года, мне показалось вдруг,

Что горлышко часов расширилось намного.

Песок потоком вниз, и никого вокруг,

Лишь звезды ближе светят одиноко.

Но знаю я, что Фауста не повторю судьбу,

Черт побери – пусть разобьются вдребезг

Часы песочные – что жизнь отмерили мою —

В геенне огненной сгорят быстрей, чем вереск.

Часы песочные – ведь я проверил вас.

Действительно в вас горло стало шире.

Там время, что на 70 ушло за час,

Оставив одного стоять в пустыне.

30. 12.2010

Листопад

Листопад-листопад, под ногою шуршащий,

Теплым золотом листьев в просиненном дне,

Листопад-листопад пред зимой предстоящей,

Душу мне холодишь – непокой на Душе.

Багрецом, бабьим летом меня не согреешь,

Обещаньями щедрыми – ты меня не проймешь.

Осень милая, может, успеешь

Мне вернуть. Что потеряно, то, что жалко до слез.

Соверши это чудо, верни то, что было,

Той щемящей весной, той прекрасной порой,

Ты коварно, предательски быстро сменила

Изумрудные листья в желтый лист под ногой.

22.12.2010

Тогда, теперь, потом

В том далеком «Тогда» под дождем листопада,

Когда осень уходит в первый снег по зиме,

Мы бродили вдвоем – отдыхать нам не надо.

Лишь веселье и радость у нас на душе.

В нашем близком «Теперь» – среди вьюг и метелей,

По знакомым тропинкам идем, как всегда.

Мы с Любовью втроем – мы с тобой поседели,

Ну, а спутница наша, как всегда, молода.

И к тому, что «Потом» – все по той же дорожке

Под названием Жизнь – мы идем не спеша.

И «Потом» шепчет нам, может быть, понарошку,

Там не будет ни осени, лета, зимы и весны никогда.

22.12. 2010

Моя любовь и боль ― Россия

Дорогой Москве

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

А. С. Пушкин

Россия-мать – таинственная сторона,

К тебе приковано всемирное внимание,

На шаре на земном та исполинская страна,

С историей и мира, и войны —

историей нечеловеческих страданий.

Четыре с половиной с севера на юг ты заняла,

А с запада к востоку все двенадцать тысяч одолела,

За тысячу прошедших лет ты всех врагов смела,

В движенье ко Христу предела не имела.

Могучих рек течением покрытая страна,

Сибирским своеволием ты славилась от века.

Стоят кедровые могучие привольные леса,

Зверьем, грибами и орехом оделяя человека.

Сапфирами в могучих тех таинственных лесах

Красуются озера, в тростниковом обрамленье отражаясь.

Летят над ними друг за другом облака,

В них в фантастических фигурах вдруг преображаясь.

В охре бесчисленных прокошенных полей

Снопы ржаные, перевязанные пряслом,

В июльские жары трудился русский человек

И поливал свою он землю потом не напрасным.

Такие разницы температур в ней прижились,

И в них там множество народов проживали,

Там чукчи при пятидесяти семи минусовых,

На юге при пятидесяти градусах жары детей рожали.

Зверей на ней количества не сосчитать.

Медведь и соболь запросто столкнутся,

А чернобурок и песцов там не пересчитать,

И от лосей и кабанов, бывало, и не увернуться.

А в перелетные поры там днем темно

От гусей, уток – перелетных пташек.

В полях перепелов полным-полно,

Не считаны они, их больше, чем букашек.

А соловьи в той милой среднерусской полосе,

Таких оркестров не бывает сроду,

По ивнякам на озере иль на реке

На сотни километров оживляли курскую природу.

О, соловей, тебя непостижимым даром

Господь и Ангелы сумели одарить.

И голос Каллас в горлышке твоем звучит, и не задаром

Колоратуру высшей пробы можешь ты дарить.

Частенько человеку русскому не надо и сетей,

Входи с берестяным лукошком прямо в воду,

И раков, рыбу черпай тем лукошком поскорей,

Пока не уползли обратно, и грузи их на подводу.

В богатстве необъятном утопала там земля,

Руды и золота запасов без конца и края.

Бывало, из-за стаи осетров по Волге лодка не плыла,

Часами застревая в этой рыбной стае.

Подворье русское веками было создано упорнейшим трудом,

Кормилиц пара – и лошадок двое – пахотные гривы,

Да свиньи с живностью кудахтали, мычали, блеяли кругом.

Иконы по углам с лампадкой вечною светили.

Так искони в сословиях страна огромная жила,

И всяк сверчок знал свой шесток с рожденья,

К молитве в церковь собиралась вся крестьянская семья,

Надев все лучшее, что есть, по воскресеньям.

Недаром ведь наш Пушкин написал в былые времена,

Что несравненно лучше доля по России крестьянина,

Чем западная, та, которая во Франции и Англии была —

На этом зиждилась всегда Земли российской сила.

Но без труда не вынешь ты и рыбки из пруда,

И жизнь была тяжелой, в поте и дорогах,

Но пропитание достойное давала всем она

При вере в Бога, в радостях, печалях и тревогах.

Итак, приступим. Вот такой была страна,

Бесчисленные племена в которой проживали,

Теперь пойдем вперед из древней старины,

Пойдем вперед в туманные России дали.

Правление на Руси – цари

Начало правления династии Романовых

Дальше – Советская власть – конец России.

Ленин, Сталин, Булганин, Маленков, Хрущев, Брежнев, Черненко, Горбачев, Ельцин. Путин, Медведев– 1917–2010 Опять грызня князей без края и границ.

Царская семья

Убиты и рассеяны-распылены.

Казалось бы, исчезли навсегда из были.

Но Души их нам светят звёздами вдали

Из мироздания, что создано из звёздной пыли.

Россия

О, Русь моя, ковыльные поля!

Там в солнечном потоке трели жаворонка,

Внизу река, и пенная по камушкам струя

Звучит, как сказка, в синеве бездонной.

И неба колокол все синевой накрыл.

Дурман безбрежности, весь освещенный солнцем,

Мне душу теплотой такою одарил,

Как пред грозою лучик солнечный в оконце.

А к вечеру в округе там оркестр звучит,

И в уши прилетает песней соловьиной,

А лес, прислушиваясь к песне, вдалеке стоит,

Подмешивая к звукам трели клекот голубиный.

Я 33 назад оставил улицы Москвы,

Мне было 42, всепонимающим мужчиной,

И крылья самолета родину оставили вдали

В те брежневские времена – сплошная ложь причина.

Она вконец опутала страну в том 76-м.

Правительство кричало, что живем почти при коммунизме,

А в магазинах не было почти что ничего, живи постом,

Кормись ты хоть травой в родной отчизне.

Портреты бровеносца понаклеены везде,

Они смотрели жутью – всю обвешанной железкой.

В умат я пьяных увидал людей,

В отменном русском мате и походке их нетрезвой.

Ведь вроде бы застой, а в яму падает страна.

Великая страна с огромной территорией, что победила.

Она не поняла, что дальше лгать нельзя,

А что поделаешь, ведь КГБ везде, а это сила.

Инакомыслящих сажали ни за что,

Под одеялом с женушкой сказать хоть слово,

Что недоволен ты зарплатой, что работаешь ты ни про что,

Не можешь мяса немороженного ты купить простого.

Вот магазин с длиннющей очередью да мороз,

И просьбы к мяснику: «Костей поменьше дайте»,

«Язык – тот только без костей, получишь счас навоз,

Из Аргентины мясо получаем мы с костями, знайте».

Мясник – он первый человек в стране,

Ему там все дороги и пути открыты,

Он дефицит достанет даже на Луне,

И много денежек в матраце у него зарыто.

Колесный стук, и клетка из железа появилась, как сама,

А в ней кусками грубыми перемороженное мясо.

Такое мог придумать только сатана,

И мясо чрез решетки рвет толпа, и многие напрасно.

Директор магазина с красной рожей наблюдает издали.

Он наслаждается картиной несуразной,

Как люди в снеге да с мороза возятся вдали,

Пытаясь пропитание достать в возне той безобразной.

Откуда мясо и нормальные продукты, господа?

Ведь сорок экземпляров Золотой Звезды для бровеносца,

Оружие в Анголу, в Эфиопию гони скорей туда,

Чтоб коммунизм в тех нищих странах засиял, как солнце.

Не только о еде насущной речь я поведу. В те времена

Одежда стала для семьи каким-то наважденьем.

На те гроши, что сэкономили, не купишь ни хрена,

Советскую кривую покупай, носи по воскресеньям.

Не лучшие профессии достались нам,

За что наказаны с женой и маленьким ребенком.

Вот инженер – экономист, учитель я,

Мы задыхались от безденежья, кредит спасал и только.

А сверху наглое, отъевшееся старичье.

И что для них сто сорок миллионов оборванцев?

Галина Брежнева с Чурбановым, гэбэшным муженьком,

Возилась в драгоценностях и бриллиантах.

А как хотелось что-то вкусное на праздники купить.

Вот здесь мне повезло, имел я друга.

Он следователем в милиции служил,

А там порука нерушимая идет по кругу.

Ну, в магазин, в подвальчик, да с директором – вот красота,

Вам, Александр Макарович,

на светлый праздник услужить мы рады:

Вот семга, балычок, вот черная и красная икра,

Ну, скатерть самобранка – Ваньки-дурачка отрада.

Ну, только через связь преступную

В стране великой избранные блага получали,

А кто неизбранный – ходи в обносках и голодный, знай,

Что блага эти – те, кто наверху поразбирали.

Нью-Йорк. Проехал как-то через красный свет.

Вдруг полицейский, я по русской-то привычке

Сто долларов в права, ну, все: тюрьма – привет,

И посидел за подкуп, как воришка за отмычку.

Глаза, душа и руки попривыкли ко всему

Тому, что я за сорок два в России видел.

Дома построенные кое-как, мотор машин в дыму,

Дороги кое-как заплатанные – эту жизнь возненавидел.

Как раб последний на цепи, не рыпайся – сиди,

С такой-то красоты из коммунизма ты удрать собрался,

Но ты не русский, денежки за выход из гражданства

и образование плати,

Квартиру отдавай и побыстрее, сволочь, убирайся.

А остальные, кто не полунемец и полуеврей,

Ты продолжай в навозной куче пьянствовать – копаться,

А что ты сдохнешь, то на это наплевать, ей-ей,

В могиле, да и то за взятку, отлежишься, братцы.

А чтоб народ не возникал, и революцию, не дай-то Бог,

Войну придумали в Афганистане,

Им что, по-быстренькому наверху придумали предлог,

Несчастных, нашу кровушку, детей поубивали.

По телеку я видел похороны Брежнева,

пузатую в погонах генеральскую толпу,

За гробом несшую награды своего покойного генсека.

За провожающих так было стыдно, не пролил слезу,

Хотя тогда ведь Божие дитя, ведь хоронили человека.

Пишу в альпийской Австрии – свой дом, снега.

Вдруг подошла жена, в мою вгляделась писанину,

Вздохнув, сказала: «Ночи два часа, ведь пишешь зря,

Никто читать не будет, все известно, и побереги-ка спину».

Не понимает, милая, хорошая моя,

Что нет покоя мне на море и на суше.

«Поэты ходят пятками по лезвию ножа,

И ранят в кровь свои босые души». [13]

Уж тридцать три живу вдали я от России, господа,

Двенадцатого января 2010-го влепил мне Жириновский,

По телевизору сказал:

«Сто миллионов не работают, друзья».

А кто ж тогда работает?

Трясемся мы в доисторической повозке.

Болею и страдаю потому, что Родина великая в беде.

Такой не существует в мире даже и в бреду, ты знаешь,

Что продают фальшивые лекарства, и везде

В аптеках не здоровым, а больным задорого – ты понимаешь?

На стариках держалась кое-как огромная страна,

После войны они, как лошади, работали, все понимая.

Теперь фальшивые лекарства и продукты – на!

На пенсию в четыре тысячи рублей как жить? Не знаю.

Душа болит и ноет постоянно от того,

Что воры и мошенники кругом, и Жириновский это знает.

Сказал, что две палаты депутатов – запредельное число

Тех, кто лоббирует преступность, в нищету страну вгоняет.

«Конюшни авгиевы» кое-кто старался разгрести,

А где они? Рыжковы, Хакамады и Немцовы – их не видно,

Кругом одни мошенники, льстецы,

А президент один с лопатой, он навоз не выгребет – обидно.

В коррупции и лени уж погрязло все и вся,

Зеленый Богом стал – воруют без оглядки.

И в попустительстве милиции погрязла вся страна,

Миллионы в кейсах тех идут на взятки.

Но в похвалу народу русскому сказать могу,

Что телевиденье его и лучше,

содержательней всего того, что в мире.

Но не доходит до ума и сердца потому,

Что только про убийства поглощают,

как еду, в своей квартире.

Четыре ночи. Тишина. Пишу, не сплю.

Жена проснулась, спрашивает: «Ты все пишешь?»

Что я отвечу, как я спать могу,

Когда моя душа через десятки лет Россией дышит?

Я понимаю, почему все так произошло:

Уж тыщу лет народ в трагедии живет, и так поныне.

Не выдавил он из себя раба, и так пошло,

То Петр, Грозный, Сталин рубят головы,

и по спине кнутом, вперед, скотины.

От ига от татарского народец исхитрился весь,

Он знает, те, кто наверху, его обманут.

И если о себе не позаботиться, ну, как ни есть,

Убьют и изведут, собаки, кожу стянут.

И веры в Бога были так надолго лишены,

А за последние за семьдесят все церкви повзрывали.

Ну, где отдушина для человеческой души?

А пустота в людской душе – ведь это не беда ли?

Разбили, выбросили десять кирпичей,

Те, на которых человеческое мироздание держалось.

Божественные заповеди те,

которые держали в чистоте людей.

Беда, что нравственность, не выдержав стыда, сбежала.

Преступники, что страхом придавили свой народ,

На Красной площади лежат позорными рядами.

А самый главный – он с рукой вперед.

Быть может, Гитлера вы памятник в Германии видали?

А раз творится так на этой-то земле,

Которую веками, как дождями, кровью поливали,

Где каждый говорит: «Законы государства не по мне»,

Где справедливости веками не видали.

На той земле никто и не построит ничего,

Пока те десять кирпичей в мозги российские не вставят.

Правительства работа не нужна ни для кого,

Пока чиновников за взятки их посадят или расстреляют.

Страна, где школы превратилися в разбойные места.

А звание учителя принижено, куда уж ниже.

Где девочки друг друга убивают, а в тринадцать мать она,

Где единицы лишь стараются быть к Богу ближе.

Там милиционер народу не защитник – враг,

Который постоянно грабит на дороге.

Нет, не поднимется страна, уйдет во мрак,

Дождется – похоронные за ней приедут дроги.

Страна, где денег нет, прекращено строительство дорог.

Как Жириновский сообщил, сто миллиардов в год теряет.

А человек российский без тепла в квартире нищенской продрог,

И это думские страной великой называют!

Огромная страна и безграничный подкуп, произвол.

Где большинство лукавит, врет и борется за выживание.

Ну, где найти противоядие и от беды укол,

И у правительства, и у меня, ну, полное непониманье.

Мне кажется, единственный тут выход есть:

Как немцы сделали – упасть всем в покаяньи

За все убийства, мерзость, за века, которые не перечесть,

А тех, кто жив и это все творил, на суд и наказанье.

И хватит всем кричать, что мы великая страна,

Что мы сильны, учиться нечего у Запада, все знаем.

Уж лучше говорить и день, и ночь, что вера нам нужна,

Без веры в Бога все мы погибаем.

Народонаселение России убывает с каждым днем

От спида и туберкулеза, смерти на дорогах,

самоубийств и пьянства.

Скорее надо что-то делать, вскоре перемрем,

На миллион, на полтора нас меньше каждый год,

и это сатаны лукавство.

Бог примет раскаяние и воскресит страну,

Которую из-за непослушанья бросил он когда-то.

И если в душу не вернем мы Бога, ввергнемся в беду,

Россия – Мать любимая погибнет без возврата.

14.01.2010

Портрет

Ну, почему бандит и негодяй, убивший миллионы,

Вдруг вознесен на щит – ура-ура,

Россия бедная – где с зеками позорные вагоны,

Которые распылены в туманах сталинской рукою навсегда?

Где жены, матери замученных врагов народа?

Где слезы их и жизни жуткой маята?

Развеяны среди сибирской непогоды

При помощи подручных Сталина, погибли навсегда.

«Пусть говорят» Малахова идет программа

На тему «Сталин жил и жив, и будет жить».

Насобирались в зале старики из «смершевского» хлама,

Они ведь ветераны и готовы подлецу служить.

Иконостасом понавешаны железные медали.

Звезды там красной иль гвардейского не увидать,

Сгибаются под ними в девяносто стариканы,

А что стреляли в спины атакующим не доказать.

Вдруг захотели наверху в две тысячи десятом,

Портреты Сталина развесить по Москве,

Ах, как бы им не пропустить заветной даты,

К которой сорок миллионов сгинули в войне.

Там молодежь сидит и им в лицо бросает,

«А где все те, кто был в плену иль в оккупации врага?

И почему безруких и безногих в море побросали?

Ведь в море тысячами переполнена была баржа и не одна?»

А эти не танкисты и не летчики, откуда грудь бронею,

И злобы огонек в глазах их не погас,

Ах, как за Сталина они кричали лжегерои,

Ведь настоящие герои все в земле сейчас.

А как же мать жены, герой, войну прошедший,

Которая до Австрии с оружием дошла?

Имела две медали, красную Звезду, значок гвардейский,

За то, что видела как в Австрии живут, исчезла без следа.

Дошли ведь до того, что памятники Сталину поставят,

Стране понадобилась жесткая и беспощадная рука.

А что при этой-то руке их в воронки посадят,

Да внуков от врагов народа сразу в лагеря.

Прогнило все и вся, протухли и мозги у большинства народа.

Две тыщи лет назад такой же вот народ кричал,

«Убей его, распни!», – кричали на Христа, на Бога,

И мало кто жалел его – протестовал.

Глупее и злобнее существа, чем человек, ну, нет на свете,

Как редко совестливый человек средь нас живет.

Эй, наверху! Погубите страну! Ведь вы за все в ответе!

Не на портретах должен быть преступник, а в тюрьме, наоборот.

Хотя и этой редкости достаточно, чтобы страну спасти.

От бандитизма и коррупции, засилья произвола,

Ведь солнце освещает множество планет на их пути,

Зависит все от тех, кто наверху, от их решительного слова.

Но не хотят они, им сталинизм родней,

Он на руку ведь им, с ним легче управлять, приятней.

Эх, с этим именем да понастроить новых лагерей,

И это правильно, для русского народа палка —

аргумент понятней.

Ну, что ж, смиримся, ни к чему слова,

Придет то время, и за ними воронок приедет,

«Кто меч поднял, от этого меча погибнет», вот тогда

Восторжествует правда – разум у народа просветлеет.

Ведь ту смертельную войну мы выиграли не одни,

Американцы, англичане и французы помогали,

Однако, их как не было, и имена их не слышны,

Союзников как будто сотни тысяч и не воевали.

В стране о демократии на всех углах кричат,

А демократии той нет ни на одну копейку.

Коррупция и криминал, прилизанный разврат,

Страна, где все нашли себе лазейку.

Лазейку в никуда, лазейку в нищету,

Ведь будущее для людей неотвратимо.

Пойдет оно подбитым кораблем ко дну,

Ведь зло, посеянное в намерении неодолимо.

Эй! Сталинисты, вешайте портреты Сталина везде!

В квартирах и на площадях, в сортире, только поскорее,

А можно у своей жены вам разместить в «п…е»,

Тогда и жизнь наладится, «жить будет лучше, веселее». [14]

11.03.2010

Немножко о быте

Москва, какой-то дикий непонятный диссонанс

Рассек единство между городом и москвичами.

В каком-то «Молохе» проходит жизнь сейчас,

В борьбе за выживание, ну, чистое «Цунами».

Ну, прежде выживали кое-как и вроде нипочем.

В послевоенные года в разрухе и печали,

Теперь уж двадцать первый век в Москве, причем,

Мы нанотехнологию в помощницы позвали.

А толку что, ее ведь с кашею не съешь,

Не жизнь кругом, одни обманы,

Смотрите рыба тухлая, а вид так свеж,

Как будто бы, ну, только что из океана.

А рыбка-то не свежая лежит перед тобой,

В ней жабры тухлые, мы акварельной краской,

Надуем с химией водичкою простой,

А чешую просушим и подклеем, вот вся сказка.

И глаз у бедненькой починим, не беда.

И маслицем его, где надо, смажем,

А изнутри водой надуем, ведь на то игла,

Не будет как живой, живым блестеть прикажем.

Ну, рыбка на прилавке, просто красота!

За что тухлятину едим, не знаем сами,

Мошенники кругом, а санитарный враг подмазан как всегда

Управа городская «неподкупная» все время с нами.

И так во всем, куда москвич не ткнись,

Лекарства, пища – чистая подделка,

Не вздумай жалобы писать, заткнись,

В подъезде «крышу» молотком – вот вся безделка.

О замороженных продуктах и не говори,

Они опасней атомного взрыва.

В консервах дрянь – внимательно смотри,

Хотя на вид оберточки красивы.

Красиво выглядят московские дома,

А диллеры, ну, вообще, которые их предлагают,

Пижон нотариус, прикид у адвоката – ну, дела,

А сервис, вообще, – ну, точно дело знают.

Ты предоплату наш любезный заплатил,

Так «пустяки» десятку тыщ зеленых,

И можешь праздновать, гулять и пить,

Придет твоя квартира в день определенный.

А времечко идет, звонишь, как идиот…

Но фирмы нет, вдруг обанкротилась случайно,

И за бугром нотариус и адвокат живет,

А ты уж бомж, хотя сопротивляешься отчайно.

Здесь все не пустяки, а новая беда.

Капитализм свирепствует со страшной силой,

Машинами так переполена несчастная Москва,

Что плюнуть некуда, и даже если б попросили.

А пробки, ведь для пользы, в них и отдыхай.

Работа ведь не волк, и в лес не убегает,

Сиди да слушай радио, мечтай,

А кто не знает пользы пробок, ничего не понимает.

Везде мошеники, их просто тьма.

Они как блохи кошку окружили человека,

Он бедолага сбрасывает их с себя,

Они назад, ну, не приручишь их от века.

Такие времена, за продуктовой сумкою следи.

Ну, вышел только что из магазина,

Глядь, гастарбайтер безработный позади,

Рывок – от сумки только ручка, вот такая сила.

Не вздумай денежки прилюдно разменять.

В обменном пункте глаз положен так как надо.

Ты выйдешь, денежки тю-тю, тебе их не видать,

Они мошеннику намного более нужны, эх бедолага.

На улице разбой – ГИБДД.

Ведь остановят ни за что и денежки изымут.

А не отдашь – права отнимут навсегда,

И если не по-ихнему, ну, что-нибудь предпримут.

А самое там страшное – подкуплен суд,

Не только он подкуплен, там и смертью угрожают.

Сейчас ты судишь, завтра сам пойдешь под суд,

И под асфальт возможно закатают.

Вся жизнь в Москве как белка, загнана в капкан,

В котором голову иль лапу потеряет,

Вот и хитрят, искручиваются змеей напополам,

Как выжить в той отравленной среде, не понимаю.

По ипотеке аж 14 % – просто срам!

До кризиса работал – было все в порядке,

Сейчас работы нет – не скажешь «не отдам»,

Как дальше жить, одни загадки.

Сырье распродаем задаром – почему?

Достойного продукта мы не производим.

Ведь скоро Родину опустошим свою,

Пропили, продали, от безнадеги волком воем.

Коррупция и подкуп расцвели везде,

Цветами ядовитыми по всей России.

А право телефонное! Покоя нет нигде.

Куда исчезла вдруг непобедимая России сила.

Звонок, герой-солдат – все восемьдесят пять,

Без страха дверь квартиры открывает,

Ограблен и убит Герой, ну, что сказать,

Вот так «ни за понюшку табаку» защитник погибает.

Пишу, слеза стоит в моих глазах,

Мечусь как белка в колесе – ну, что поделать,

Ну, сколько можно дальше жить впотьмах,

Где Бог? Где Вера? Где Любовь? Ну, ничего не сделать.

Пройдут года, Россия выживет, и выживет народ,

Но только при одном условии – при Вере в Бога.

Неправда, ложь, все это временно – Господь

Укажет Родине, где вечная и верная дорога.

13.02.2010

Стихи

Нейтрино

Вот это шум – какое безобразье!

У физиков умерших там, на небесах,

Важнейший спор возник и заседанье,

Продолжится надолго – физики впотьмах.

А в чем причина спора – понимаю,

Уж атом разделен, а водород давно,

Оказывается, что возникло то, чего не знали,

Таинственная, непонятная частица «нейтрино».

Ну, ладно женщина – она вовеки непонятна,

Ну, хоть погладить можешь ты ее рукой,

И от нее услышать голос внятный:

– Тебя люблю, мой физик дорогой.

А здесь проклятая частица – не потрогаешь руками,

Она сквозь землю, как чрез масло нож,

Проходит, словно и не замечая,

Что шар земной на масло не похож.

Вдруг высунув язык, Эйнштейн случайно,

Ворвался в между физиками спор,

Причем руками так размахивал отчайно,

Перебивая важный для науки разговор.

Волненье гения я очень понимаю,

Его теория «об относительности» – просто вздор,

«Нейтрино», скорость света превышая,

Всю формулу Эйнштейна разрушает, разве не позор?

А что поделаешь? От Господа частица,

Которой и внимания не уделяли до сих пор,

Так инструментов не было, чтоб этому случиться,

Теперь же есть, и отпадает разговор.

Ведь только триста тысяч километров за секунду

Проделывает слабенький «фотон».

А этот больше в ту же самую секунду,

В Пространстве-Времени перекрывает он.

Ну, не горюй, Альберт, твое лицо давно уже на «плате»,

Чтоб распознать природу-мать, ты много сил вложил,

И формулой, что Е=МС в квадрате, [15]

Ты этим самым «нейтрино» дорогу проложил.

Когда-нибудь мы будем все иными,

Пространственное время будет вдруг побеждено,

Тогда мы будем вечно молодыми,

И разум вечный обессмертит наше существо.

Тогда мы сможем лишь нажатьем кнопки

Перенестись в недосягаемый простор,

В ту даль, где мы не будем одиноки,

Об этом был меж физиками спор.

Ракетный двигатель сейчас

похож на двигатель «Трабанта», [16]

Хоть и возносит в космос нас, но все равно,

Тот новый двигатель ракетного гиганта,

Нас за предел галактик вознесет и это – «нейтрино».

24.09.2011

Это было недавно – это было давно

На «Монмартре» в кафе под каштаном цветущим

Хорошо отдохнуть, помечтать не спеша,

Забывая о времени быстротекущим,

Раз судьба с этим местом случайно свела.

За соседним столом три мужчины сидели

И с бокалом в руках смаковали вино,

Громко споря, курили, толковали о деле,

«Это было недавно, это было давно».

В них узнал я Гогена, Модильяни, Ван Гога,

По одежде увидел, что пришла нищета,

А напротив сидели две женщины в боа,

Шел дымок ароматный из их мундштука.

Полных грудей абрис – декольте волновали,

И кокетливый взгляд на мужчин издали,

Кружева белой пеною нежно шуршали,

Возбуждая мужское волненье в крови.

Ну, а шляпки на них – красоты воплощенье,

Перевитый ажур утопает в цветах,

Сколько вкуса, смотреть мне на них наслажденье,

Но теперь только в фильмах, иначе – никак.

«Самари-Самари» полотном Ренуара,

В яви вдруг воплотилась мечта,

Девятнадцатый век – красота идеала,

Та, что в женщинах вечно жива.

Незаметно в кафе время вдаль уходило,

И за парою пара исчезали в ночи,

На «Монмартре» в кафе под каштаном цветущим

Хорошо отдохнуть, помечтать не спеша,

Забывая о времени быстротекущим,

Раз судьба с этим местом случайно свела.

За соседним столом три мужчины сидели

И с бокалом в руках смаковали вино,

Громко споря, курили, толковали о деле,

«Это было недавно, это было давно».

В них узнал я Гогена, Модильяни, Ван Гога,

По одежде увидел, что пришла нищета,

А напротив сидели две женщины в боа,

Шел дымок ароматный из их мундштука.

Полных грудей абрис – декольте волновали,

И кокетливый взгляд на мужчин издали,

Кружева белой пеною нежно шуршали,

Возбуждая мужское волненье в крови.

Ну, а шляпки на них – красоты воплощенье,

Перевитый ажур утопает в цветах,

Сколько вкуса, смотреть мне на них наслажденье,

Но теперь только в фильмах, иначе – никак.

«Самари-Самари» полотном Ренуара,

В яви вдруг воплотилась мечта,

Девятнадцатый век – красота идеала,

Та, что в женщинах вечно жива.

Незаметно в кафе время вдаль уходило,

И за парою пара исчезали в ночи,

07.07.2011

Противник атома

Я не сторонник гениальнейшего Демокрита, [17]

Не верю в то, что мир из атомов, в котором я живу,

И как увидеть женщину из атомов, ну, извините,

Я в страшном сне такое видеть не хочу.

Из атомов молекулярную муру не надо,

Как атом тот в руках я ощущу?

Фигурка, личико и грудь – моя награда,

Я «демокритов» атом в руки не возьму

Пусть древний философ афинскими ночами

Ласкает атом свой невидимый в тиши.

Мне дай фактуру с длинными ногами,

Ты, Демокрит, меня плохому не учи.

Вот так-то старый грек – зафилософствовался ты,

Не создана красавица из атома, а создана из плоти.

Как может быть невидимое воплощением мечты?

В такие сказки, Демокрит, поверю я не очень.

08.03.2011

P. S.

Нашел «О, Эврика!», ведь можно способ применить,

Но, думаю, сопротивляться будешь ты отчайно,

Тебя бы самого в коллайдер заложить

И расщепить на атомы случайно.

Стоит задуматься

Земля пред белым домиком моим

Была покрыта вся цветами.

Я ими наслаждался не один —

С женою любовался чудесами.

И вдруг сосед скосил такую красоту,

Я до сих пор вот этого не понимаю,

Там тыщи насекомых жили, как в раю,

За что лишил их дома, я понять желаю.

Летали бабочки, стрекозы прилетали,

И брали взятки тучные шмели.

Там с облачков порой дожди сбегали,

И радостными красками цвели цветы.

Не стал за это ссориться с соседом,

Ну, мало ли что в голову взбрело,

При всем при том, увидел я при этом

К какой утрате это действо привело.

И стал я ждать, а августа порою,

Природа-мать своею добротой взяла,

И проросло погубленное вновь цветами и травою,

И жизнь снова пробудилась ото сна.

Поутру лепестки цветов, покрытые росою,

Вдруг заблестели бриллиантовым колье,

Моя лужайка вдруг зажила новизною,

Которою Природа подарила мне.

И вот прилет гостей я дожидался,

Таких же, что и позднею весной,

Я так их ждал, но ничего я не дождался,

Они не прилетели, как к себе домой.

Я не услышал вновь жужжанье шмелей,

И не увидел я кузнечиков в траве земной,

Прекрасных крыльев бабочек мне поскорей,

Вдруг в дом вернуться захотелось, быть уединенным.

В долинах Австрии, разбросанных повсюду,

Уютные дома, какие не увидишь и во сне,

Газоны все на ноль подстрижены и всюду,

Для насекомых жизни нет нигде.

Наверно, посмеется мой читатель.

«Не буду слушать эту болтовню,

Поэт – любитель насекомых и мечтатель,

Он воспоет и сорную траву».

Не сорную траву, мой дорогой читатель,

Мы разорвали цепи жизни на земле,

Те звенья от цепи – поэт-мечтатель

Пытается собрать в своей мечте.

Нет насекомых – вымирают птицы,

Нет насекомых – вымерли кроты,

Теперь за счастье мы почтем и теньканье синицы.

Не то, что соловьев, – коровам нет травы.

Поэтому и мяса вкусного не купишь,

От химикалиев поумирали червяки,

При вкусе овощей глаза к земле потупишь,

Она отравлена, она, как русло высохшей реки.

Ведь черными когда-то назывались

Озера Швеции, лет пятьдесят назад.

От миллионов раков, что тогда рождались,

Теперь ни одного, ищи хоть сотню лет подряд.

Невкусная еда, в ней все ненатурально,

Досталась нам в наследство на беду.

Людская жадность за деньгою не случайна,

Мы у мошенников теперь на поводу.

И если дальше так пойдет, окажемся в пустыне,

И только пост нам будет выдан «днесь»,

Христос перетерпел, но мы – не Он, отныне

После поста останется песок, его и будем есть.

P. S.

Но есть еще земля, что плодородит,

Новозеландией зовется та земля,

Там в луговой траве, в цветах коровы бродят,

Коровы, что Кормилицей зовутся издавна.

03.08.2001

Приметы двадцать первого века

Безумный двадцать первый век, когда

Безумцы Честь меняют на копейку,

Везде наживы грязная и мутная волна,

Где честный проклинает жизнь-злодейку.

Москвич всю жизнь копеечку копил,

Из коммуналки вырваться – в мечтах квартира,

Накопленные деньги маклеру он честно заплатил,

Украли, и теперь наградою ему могила.

Машина фыркает и дальше не везет,

Нью-Йорк и в баке плещется бензин с водою,

Стою на улице в недоумении, как идиот,

Досады на заправочную станцию не скрою.

Больница в Австрии – палат пустых полно.

А мне толкуют – только «Sonderklasse», [18]

Болею и ложиться надо все равно,

А кто теперь безумный долг погасит?

Ты в предвкушенье праздника – приход гостей,

От сердца хочешь вкусно приготовить,

А что готовить, ведь продукты все из генетических затей,

Без вкуса, как трава, ну, как себя не опозорить!

Такая жизнь сегодня у людей,

В окне, а ну-ка посмотри, Порше мелькает,

В нем руль побольше стоит «Жигулей»,

И в нем мошенник с наглою подружкой восседает.

Обман, везде один большой обман,

Замазывает правду цветом черным,

Как жить? Как лживости стереть изъян?

И как остаться человеком благородным?

Театр – цирк, ну, просто смехота,

Как будто мир весь заражен куриной слепотою,

Как дальше двигаться по жизни нам? Куда?

Ведь мы не «люмпены», мы не хотим идти дорогою такою.

Душа кричит, я не хочу прожить в обмане,

Хочу туда, где танго «Солнце утомленное» звучит,

Туда хочу, туда хочу, в то детство, утонувшее в тумане,

Туда, где патефон иголкою скрипит.

Там в детстве – солнца свет, там не было обмана.

Там счастливы мы были в детской суете,

Мы все хотим туда. Туда, где были мамы,

Где жизнь была богаче и честней, хотя и в нищете.

25.02.2011

Закон сохранения энергии

Во время «оно» Господом был сотворен и рай и ад.

Земля та, на которой расселились все народы,

С тех пор и существует нерушимый постулат,

О сохранении энергии в природе.

Энергия не исчезает и не возникает вновь,

И это в Мироздании является основой,

Закон извечен и незыблем, как Любовь,

Подарком для Земли быть молодой и вечно новой.

Когда с любовью ты сажаешь семена,

Которые по лету колосятся рожью,

И с васильковою голубизной колышется она,

Энергия, заложенная в ней, на море так похожа.

Когда со злом и не с любовью делаешь дела,

Из этих дел ты не получишь пищи,

На поле на твоем появится лишь сорная трава,

От дел твоих не будет ничего, ты будешь нищий.

Когда со злом и не любовью делаешь дела,

Не жди от них «пшеницею получишь»,

И с поля жизни ты получишь «плевела,»

Энергию любви ты злом озвучишь.

В тридцатые построены концлагеря везде,

И стон миллионов мученников раздается,

И отвратительное Зло, рассеянное по земле,

Оно ведь никуда не пропадает – остается.

Оно энергией от дьявола уходит ввысь,

И собирается злой тучей в атмосфере,

И при рожденьи новой жизни, как ни тщись,

Зло поселяется в ней в большей или меньшей мере.

Не делай никогда, что не желаешь сам себе.

Не делай никогда того, что человека обижает,

Не делай никогда того, что в страшном сне

Присниться может – этого Господь не одобряет!

С убийством Авеля вселенское возникло зло.

С тех пор убийство узаконено в природе.

Греховным человеком – вот оно,

Теперь почти везде явлением нормальным вроде.

Любовь и сострадание почти исчезли на земле,

И кажется, исчез сам смысл существованья,

А человечество, как плесневая корка, расползлось везде,

Забыло большинство, а где Любовь и Божие заданья?

Вот телевизор – самолетный точечный удар,

И там, где только что стояли человеки,

Нет ничего, столб пыли и пожар,

А ведь за этим матери, их слезы, горькие навеки.

И что увидели, забыли, пустяки.

Ведь через час увидим вдвое больше.

А раз нас это не волнует, мы уже не жители Земли.

Пусть марсиан волнует, и как можно дольше.

По Ледовитому, да на круизном корабле,

На льдине я увидел серенькие точки,

А это все равно, ну, как корабль на луне,

Хотя теперь я понимаю – это все цветочки.

Среди сияния арктического льда

Сидят уютненько два серых мишки,

Как из тайги они пришли сюда?

Загадка не для взрослого, а для мальчишки.

Разгадка происшедшего весьма проста,

«Топтыгины» ведь были белыми когда-то,

Не из Сибири появилась эта «красота»,

А из разломленного танкера пролилась нефть, ребята.

Какие мишки черные на льду!

Какие самолеты с точечным ударом!

Ведь гибнут сотни тысяч, тут конвейер на ходу,

Осточертело все, гори оно пожаром.

Эх! Надоело все, устал писать стихи,

Земли орбита вся погрязла в хламе,

В коррупции погрязли жители земли,

«О Господи, не покидай, останься с нами!»

Цунами – Фукусима – никого не возвратить.

Лежат на улицах, асфальт покрыв телами,

Из-за проклятой радиации – ведь их нельзя зарыть,

Лишь черный лебедь, пролетая, горестно взмахнет крылами.

03.04.2011

Талон на жизнь

Я к кассе подошел, чтоб попросить.

Кассиршу не хотел я удивить,

Продать талон на жизнь я попросил,

Чем милую кассиршу удивил.

Она сказала, что талона нет,

Махнула ручкой на прощанье, все, привет!

И это правда, смертный человек

За счет талона не продлит свой век.

Я не смогу купить на жизнь талон.

Цену талона знает только Он,

И нет такой цены, чтоб жизнь продлить,

За деньги – и секунды не купить.

16.07.2011

Отдать я все готов

Кипенье жизни, щебетанье птиц,

Уже не для меня, но есть одно желанье

Не нужен взгляд красивых глаз из-под ресниц,

И крики «Браво!» из толпы, поэту в обожанье.

Сегодня мой последний день,

Прощай навеки все, что оставляю,

Не двигаясь, лежу, вот накрывает тень,

Я смерти не боюсь, предстать пред Ним желаю.

Я так был избалован ласками Судьбы,

Ее блистательно-пленительною стороною,

Все высшие награды уж давно мои,

Хранитель-Ангел был всегда со мною.

Тихонечко открылась дверь, вошел мой друг,

Я жестом показал: «Смотри на полку»,

Он понял, подошел, открыл не вдруг,

Наверное, считал, что в этом мало толку.

А там без счета золотом сверкали ордена,

Те высшие от Родины награды.

Которые вручила мне моя страна,

Решив, что я их заслужил, мне было это надо.

Я шепотом сказал: «Готов их все отдать»

За три часа в лесу, о Боже, дай мне силы,

Успеть в осеннем золоте грибов собрать.

Поджарить, водочкой запить, и пусть горит огнем, что было.

09.04.2011

Так должно быть

Суть желаний – в исполнении желания,

То, которое в мечтах храню.

Той страны не знаю я названья,

Где осуществлю свою мечту.

Резвый поезд понесется к Счастью,

В даль зовущую – страну чудес,

И оставит позади несчастья,

Истерзавшие мне душу под обрез.

Вперемешку с рабством и свободой,

Жизнь прошла извилистой тропой,

Солнце в ней, сменяясь с непогодой,

Вдруг сияет ярко надо мной.

И ничуть о прошлом не жалея,

Там, где жизни должен быть предел,

Я б хотел, «чтоб вечно зеленея,

Темный дуб склонялся и шумел». [19]

10.07.2011

Подъем и спуск

Не получилось эдельвейсом насладиться не спеша,

И часто жизнь-судьба мне не давала остановку,

Без отдыха тогда, я быстро, чуть дыша,

Взбирался на гору, мне кажется, без толку.

А жизнь-судьба гнала наверх быстрей,

То черными, то белыми чередовалась полосами,

И обрушая вниз, и раня все больней,

Одаривала часто радостями, отдыхом и чудесами.

Но вот случилось все, я наверху,

Вершина – к солнцу, невозможно дальше,

Под нею половина жизни далеко внизу.

Мне повезло, с лавиною могла прерваться раньше.

Hy. надо за вторую половину браться начинать,

С горы спускаться вниз – в спокойную долину,

Мне альпеншток приходится почаще применять,

Наверх стремилась молодость, и да на вершину.

Хотелось постоять подольше наверху,

Но снова жизнь с вершины вниз сгоняет,

Ведь мне известно все, я вниз спешу,

А вниз не легче, чем наверх, все это знают.

Зачем спешу я вниз, не знаю сам,

Но чувствую – при спуске я теряю силы.

Три четверти от жизни на подъеме там,

Не быть мне там опять, и даже если б попросили.

Теперь меня не надо плетью больше подгонять,

И жизнь уж не поднимет руку, это так понятно,

А о вершине жизненной я буду вспоминать,

В последний миг, губами шевеля невнятно.

21.03.2011

Быль иль небыль

Весна в душе моей, ты словно осень,

Хотя бушуешь в страстности своей.

Не слышу пенья соловьев, не вижу неба просинь,

И горечь расставанья все сильней.

Душа болит – она сейчас в пустыне,

Как ты, две тыщи лет назад, стою,

«О Лима – Сафахвани» [20] , не оставь меня отныне,

Клянусь! Я в спор с судьбою не вступлю.

С судьбою не хочу быть больше в споре,

Надеюсь, что пребудешь Ты со мной,

Мои страдания и жизненная горечь

Уйдут по воле по Твоей куда-то стороной.

Туманами уйдет и в быль, и в небыль,

За то, что потерял – я не пролью слезы,

На ту любовь, в которой был и не был,

Не обернусь – из памяти моей сотру ее следы.

25.03.2011

Моя семья.

Внучка Юлия, невестка Света, внучка Ксения, Жена Риточка, сын Георгий, автор.

Золотая свадьба 6.11.1961 —6.11.2011

Чти отца и мать своих

«Какие времена – такие нравы»,

В квартире двое пожилых людей сидят,

Глядят перед собой печальными глазами,

О детях, дом покинувших, и думают, и говорят.

А двести лет назад. И не представить горя,

Чтобы подобное случилось, этакая вот беда,

Огромная семья вся в полном сборе,

И старики, так почитаемые, во главе стола.

Семья сидит, сверчит сверчок за печкой,

И разговоры о насущном хлебе и работе без конца,

И теплый и неяркий огонек от свечек

Из темноты выхватывает силуэт отца.

Отец и мать, их работящие и жилистые руки,

Теперь уж отработали у стариков седых,

Лицо в бороздяных морщинах матери-старухи,

Все это вызывает уважение у молодых.

И старики довольны, все кровиночки их в сборе,

Там общий труд на благо всей семьи,

И на полях пасутся овцы и коровы,

В загонах свиньи – блага, что приходят от земли.

Другие времена, судья встает и приговоры зачитались,

Девица и ее жених вдруг захотели жить

В квартире, где отец и мать так долго задержались,

Решили, что с уходом можно их поторопить.

Какое уваженье к старикам? Откуда!

За занавеску старого отца и мать,

Такое часто повторяется повсюду,

Пусть дышат там, и место хватит занимать.

Поэтому сидят одни, так на душе тоскливо,

И понимают, Бог не мог так дать,

Для стариков все это так несправедливо,

Эх, жизнь – время, ну, зачем детей от дома отдалять?

Семья от Бога, это мироздания опора и ячейка,

Ее никто не смеет разрушать,

А то, что заповедь «Ты чти отца и мать» – копейка,

За это человечеству придется отвечать!

16.03.2011

Близкий друг – любовный треугольник

Для всех мечта иметь такого друга,

Какого так давно имею я, друзья.

Он член семьи, моя жена ему подруга,

О большем и мечтать нельзя.

По зову моему или моей жены

Мой друг всегда является мгновенно,

Он настоящий друг моей семьи,

Часами мы сидим и разговариваем откровенно.

Мы так близки, что сын мой на него похож.

Чему с женой мы рады необыкновенно,

А с дочкой младшенькой, ну, копиею схож.

Влиянье друга на характеры их несомненно.

Но есть на свете злые языки,

Что говорят: «Твой друг доверьем злоупотребляет,

И он влюблен в жену, и дети не твои».

Тогда что делать, просто я не знаю.

Я не хочу их слушать и покой свой нарушать,

К восьмидесяти как-то разберемся.

Тогда и разгляжу получше я своих ребят,

А вдруг расстаться с другом мне придется?

27.02.2011

Крапива

Светает, я иду порою заревою,

По сторонам дорожки полевой

Растет крапива с бархатной листвою,

Листком резным и скромной красотой.

Чему тут удивляться, ну, крапива,

Ну что красивого в траве твоей?

Эх, не выдумывай поэт, иди-ка мимо

От этой злой травы дорожкой поскорей.

Крапивушка-трава – трава не злая,

В военном лихолетьи ты спасла не одного меня,

От голода своих детей спасая,

Частенько мамы суп варили из тебя.

Бывало из крапивы измочаленные стебли

Умельцы ухитрялись в лапоточки превратить,

И, если в наказанье, с удовольствием приемлю,

По заднице проказнику тобою можно наградить.

Характер – ох, характер у моей подруги,

На вид свежа, нежна и хороша.

Но своенравна, только попадется в руки,

И многие поймут – такая вот у них жена.

10.03.2011

Размышления

Опускается ночь, нежно звездное небо

Покрывалом накрыло на земле тишину,

И под пологом этим скрыта быль или небыль,

Все, что пережил я, мне теперь ни к чему.

Ускользнуло во тьму навсегда, безвозвратно,

То, что было мое – уж теперь не мое,

Вера в дружбу и честь как ушла, непонятно,

И сгорела так быстро, как сухое былье.

По наивности думал, что Честь – не безделка,

Что огромная ценность находится в ней,

Честь у многих друзей оказалась подделкой,

Очень грубой подделкой, недостойной людей.

Как же жить, у кого испрошу я совета?

Может, эхо на свете беспристрастней всего?

Для меня ничего не осталось, чем это

На вопрос мой мне эхо обратно прислало его.

28.02.2010

Заброшенный дом

Как я мечтал увидеть стены дома вновь,

В котором я родился, вырос, а потом расстался,

Где встретил первую свою любовь,

Но оказалось, что стремился я туда напрасно.

Как я хотел бы голос мамы хоть издалека

Услышать из окна: «Пора, сыночек, кушать!»

Напрасно, не бывает так, ведь своенравная река

Приказа повернуть теченье вспять не будет слушать.

И я пришел туда, где якорем моя душа

Держалась в детстве милом и знакомом,

Но оборвалась якорная цепь, и вот она

Чрез много лет вновь оказалась перед домом.

И я увидел черноту и пустоту окон глазниц,

И дома детства моего опустошенье,

И слезы потекли из-под ресниц…

О жизнь! За что такое страшное мгновенье?

Там взгляда маминого не увижу из окна,

А крыша с дырами скрипит стропилом,

Там около тех стен замолкла детвора,

Исчезло все, что было в детстве милом.

О дом, заброшенный мой, нежилой.

Ведь это как бы смерть души при теле,

Ведь ты, как человек, который вроде бы живой,

Хотя давно покойник в самом деле.

20.07.2011

Следы

Не обернусь я ни за что назад,

Не посмотрю на след, который

Со мною рядом был так много лет подряд,

Сопровождал меня и в радости, и горе.

Пускай ушедший след навек

Когда-нибудь с другим соединится,

Стезей своею будет счастлив человек,

И след – во след в тропинку превратится.

А могут рядом те следы пойти,

Тропинка станет вдруг дорогой,

И два влюбленных за руки в пути

Придут на перекресток – на Большак, и слава Богу.

И будет повторяться вновь и вновь

«Что было – будет, а что будет – было» [21]

За расставаньем по следам идет любовь,

А за любовью ненависть идет неотвратимо.

19.03.2011

Почему о грустном

Я иногда пишу об очень грустном,

Прошу тебя, о молодость, прости меня,

Пишу о правде, не хочу казаться малодушным,

Что старости и смерти я боюсь, друзья.

Я не пожалуюсь на то, что жизнь прошла напрасно,

Что быстро распрощавшись, молодость ушла,

В биеньи пульса и души она была прекрасна,

Сгорало сердце в чувствах у меня всегда.

Я всей душой хочу, чтоб молодость смеялась

И дебет с кредитом не подводила никогда,

Все потому, чтоб старость не пыталась,

Воспоминанья о прекрасном вдруг оставить без следа.

Гуляйте, веселитесь, пейте и любите,

А то уйдет ваш поезд молодости в никуда,

В пустом вагоне одиноко просидите,

И в ветхому вокзалу старости прибудете, друзья.

Я поступал всегда во всем, как описал,

Поэтому я не сидел в пустом вагоне,

И одиночества я никогда не проклинал,

Его я никогда не знал по Божьей Воле.

25.03.2011

Жертвы эмансипации

Смеюсь – такое, ну, смешное заявленье,

Что вы мужчинам не уступите, вы лучше нас,

Наверно, мы не производим впечатленья,

Ведь грудь из силикона и роскошные ресницы не про нас.

Но если мы случайно согласимся,

Что женщины такие же, как мы,

Никак эмансипации не удивимся,

Змеей она у них согрелась на груди.

Топор в ее руках, смотри – уже смеются,

От смеха куры закудахтали везде,

Дровишки, ну, никак не расколоть, не поддаются.

Топор не по бревну, а почему-то по ноге.

А если молоток к ее рукам придвинуть

И гвоздик попросить куда-нибудь забить,

Он вкривь и вкось пойдет, уже не вынуть,

Случайно может руку гвоздиком пробить.

Желанья нас опередить весьма хватает,

Ну как же нам, беднягам, дальше жить?

Как тонны силикона оплатить, не знаем,

Которыми орудует хирург, чтоб в груди положить.

Вы в математике так далеки от Софьи Ковалевской,

И от Мари Кюри так далеко, не описать,

Их только двое, и они воистину известны,

А остальные могут только денежки считать.

А повар лучший в мире кто? Не знаем,

А парикмахер в мире лучший кто? Молчим,

А модельеры лучшие? Их что не замечаем?

А архитектор лучший? Мы о нем не говорим.

О, женщины! Эмансипации подруги,

Помедленнее, только рысью, не галопом вскачь,

А то окажется, что лошадь без подпруги,

И вы уж не в седле, хоть смейся или плачь.

О чем пишу, красавицы, наверное, вас обижая,

Ведь всех достоинств ваших и не перечесть,

Пред вами мы колени преклоняя,

Все ж постараемся эмансипацию перетерпеть.

Хотя, наверное, не перетерпим – это очень трудно.

Да что об этом долго говорить,

Мы вашу в жизни роль заменим, если нужно,

Детей рожать, воспитывать и борщ варить.

30.03.2011

P. S.

Все на земле – все создано трудом мужчины,

И даже мирозданье сотворил господь,

Поэтому у вас нет никакой причины

Эмансипироваться – прочь ее, заразу, прочь!

Счастливый сон

О, где вы незабвенных дней друзья?

И где вы, шаловливые подруги?

В воспоминаниях так часто ночью я

Играю в «Штандр» вместе с вами, стоя в круге.

Как странно, уж восьмой десяток мне идет,

А занимаюсь детскою игрой и детскими делами,

Быть может, сон волшебный долго не пройдет,

И я подольше, дорогие, буду с вами.

Кружились в дружбе мы, как осенью листва под ветерком,

Кружится и шуршит, сбираясь на асфальте,

И сердце билось часто так тем летним вечерком,

Когда под патефон кто повзрослей кружился в вальсе.

Между полами разницы почти что никакой,

Но, между прочим, нас всегда одно объединяло,

Протест, когда родители кричали из окон «Пора домой»,

Вот этого нам только в это время не хватало!

Как не хватает мне сейчас моих друзей,

И не хватает светлой детской дружбы,

О сон! Верни мне снова радость этих дней!

Сегодняшняя суета мне кажется пустячной и ненужной.

Как хорошо – греховных мыслей не имели мы,

Их не бывает в дивные двенадцать,

Какое счастье, что он них мы были далеки,

Они потом терзают нас в шестнадцать.

Мы были в эту пору крошечные семена,

Родители нас посадили в теплой грядке,

Как жалко – превратиться в них уж нам нельзя,

Теперь мы сами их сажаем, часто без оглядки.

05.04.2011

Любить иль не любить

Ну, согласитесь, что любовь, наверное, напасть.

Как разрушающая, так и созидающая неизвестность,

С ней можно возродиться, можно и пропасть,

Она имеет два лица, как «Янус», это всем известно.

Но если хочешь избежать любви, чтоб не пропасть,

То просто выбери подругу-страхуилу,

За денежки с «красавицей» ты можешь переспать,

Любовь там не нужна, была бы сила.

Ты, если хочешь полюбить, красавицу найди,

Но знай, не будет отдыха и сна без срока.

В «Отелло» превратишься ты, черт побери,

От ревности с ума сойдешь, любовник ведь неподалеку.

Ну вот, теперь решай, любить иль не любить!

Ведь нелюбовь от дьявола, любовь от Бога,

Все по Шекспиру: «Быть или не быть»,

Дилеммой будет для тебя до самого порога.

21.07.2011

Подсказала

О жизнь! Ответь мне только на один вопрос,

Ну, почему, прожив тебя, я слаб и беззащитен?

При помощи твоей я до восьмидесяти дорос,

И к каверзам твоим весьма привычен.

Ответила подруга давняя моя:

«В борьбе со злом ты не имеешь больше силы,

А я устала защищаться от людского зла,

И даже если бы меня об этом попросили!

Всю жизнь боролись мы с тобой со злом.

Которое частенько нас с тобой кусало,

Как Дон-Кихот по мельнице мечом,

Наотмашь били мы, куда попало.

Ведь я была с тобой, но вот пришел конец,

А ведь усилья наши были не напрасны.

Как правдолюбцам, нам Господь надел венец,

За те прошедшие труды, которые прекрасны».

Еще сказала: «С парикмахера бери пример,

Надеюсь, ты его слова понять сумеешь.

Последний раз, закрыв цирюльник дверь,

Сказал: «Как ни старайся, всех не перебреешь».

25.02.2011

Ночное диско

Попробую ночное диско описать

В его безудержном вращеньи,

Ритм сумасшедший передать,

Ночного удивительного заведенья.

Кривлянье обезьяней суетой,

Бесстыдные и наглые телодвиженья,

Нет тут следа от трезвости дневной,

Тут примитивного тату и пирсинга смешенье.

И в полутьме крученье тел – тоска,

Девиц раздетых донельзя кривлянье,

Партнеров челок модных «крутизна»,

Происходящего – мое непониманье.

От «экстази» и выпивки глаза на лоб.

И потных тел какое-то мельканье,

И децибел невыносимых потолок,

Их уши рвущее звучанье.

Мельканье тел, мельканье глаз,

Лишь к сексу голое стремленье,

Все выставляется лишь напоказ.

Ну, к сучке кобеля природное стремленье.

Но у животных все природою разрешено,

Там нет стыда, они его не знают,

Как Ева и Адам в раю давным-давно,

Но мы не кобели и сучки, неужели этого не понимаем.

23.07.2011

Мечты

«Мечты – мечты, где ваша сладость?»

Как поговорка вечная права,

О, где ты, мир чудесных сказок,

В котором молодость моя прошла.

Мечты, ушедшие в туманы безвозвратно.

Напоминают сердце моему о том,

Давно ушедшее я не верну обратно.

Оно кружится сморщенным листком.

О, женщины мои, меня не узнавая,

Они о прежней позабыв любви,

Брели своим путем, не зная,

Что за окном, недалеко, погибшие мечты.

Я, сидя у окна, увидел в старческой разрухе

Тех женщин, что любил в те времена,

Уж не звучат давно шопеновские звуки,

И не доносятся ко мне любви слова.

И пусть кружится, в осень оседая,

То, что не может жизни возродить,

Придет весна, и старость отвергая,

Любовь бессмертную нам сможет подарить.

29.07.2011

Неповторимый век

Недавно книгу я случайно приобрел,

И в ней о веке девятнадцатом прошедшем говорилось,

Я так был рад, что я ее прочел,

И что с людьми за эти двести лет случилось.

На двести лет назад вдруг жизнь перенеслась

В тот «век серебряный», блестящий,

Когда «эмпайра стиль» дошел до нас,

Чудесный стиль, каким он был изящным.

Исчезли кринолины, фижмы навсегда,

Их заменили чудные в шнуровочке корсеты,

И девушки тонюсенькие, как оса,

На каблучках скользили по паркету.

Часы отмеривали время, не спеша,

И снежный вихрь гонялся за пролеткой,

А в ней, бывало юноша дрожа

Признания в любви шептал красотке.

Ведь делалось в том веке – все для красоты,

Фронтоны на домах, оконные оплетки,

Просторы площадей, цветущие сады,

Чудесные и легкие венецианские решетки.

Без крепостного права расцвели

Сословья русские в том времени невероятно,

Крестьянин русский – кровь земли,

В одежде выглядел и скромно, и опрятно.

Венецианова картину посмотри,

Там девушка-крестьянка пашет поле.

Какой кокошник, платье до земли,

Руками сделанная ткань в цветном узоре.

На девушку приятно мне смотреть,

Достоинство и честь в ней отражались,

Тысячелетняя традиция – ей не перечь,

В том девятнадцатом Венециановым отображалась.

Там, в девятнадцатом, сомненья были у людей,

Все правильно, иль поступают не по Богу,

Стеснялись, жили в скромности, пытались поскорей

Исправить, может быть, ошибки – выйти на дорогу.

Ну, посмотрите фотографии профессоров,

Что юность нашу и надежду обучали,

Какое в них достоинство и жизни знание основ,

Кого в двадцатом вдруг мы потеряли?

Великий век, как одарил всех нас,

Созвездием имен великих в мире,

Имен, которые не услышишь ты сейчас,

Они бриллиантами сверкают в памяти поныне.

Чайковский, Мусоргский, Шопен, там Шуман, Бах,

Там Гайдн, Глинка, Моцарт, Шуберт и Сальери,

Бетховен, Вагнер, Лист, Бизе и Оффенбах,

Россини, Донацетти, Штраус, Брамс – закончим на примерах.

Созвездию космической «Плеяды» не вместить

Тех звезд блистательных в свои пределы,

Какой же горстью бросил их Господь, чтоб освятить

Нам землю грешную в своих наделах.

А с техникою там невероятное произошло,

Почти до окончания века ведь ни электричества, ни газа,

О радио, машинах ведь не знали ничего,

С болезнями бороться как, как победить заразу?

О самолетах, космосе и атомных АЭС

Ведь в восемнадцатом и не мечтали.

Не знали «Handy», что берешь ты в лес,

О поездах и телевиденье и не подозревали.

Рентген и Нобель, Форд и Эдиссон,

Ампер, Вольт, Пастер и Тесла,

А братья Райт и Даймлер-Бенц, нет – это был не сон,

Там, в девятнадцатом, они творили вместе.

Художники блестящей бесконечной чередой

По веку девятнадцатому прошагали,

Чернил не хватит описать всех тех картин порой,

Которые в музеях вы видали.

Сера и Гойя, Ренуар и Пикассо,

Ван Гог, Дали и Репин живописью потрясали.

Тулуз Лотрек, Крамской, Синьяк, Коро,

Там, в девятнадцатом, все это создавали.

А прозы и поэзии не счесть,

Что нам оставили писатели, поэты,

Прекрасные творенья их не перечесть.

Не хватит человеческого времени на это.

Там, в девятнадцатом, река была рекой,

Ты мог пригоршнями испить ту воду.

Попробуй-ка сейчас, читатель дорогой,

С дизентерией будешь под больничным сводом.

Сейчас и в лес не хочется идти,

Ведь гриб в обнимку с радиацией, не знали?

Ее в нем столько, в крик кричи.

Эх, лучше счетчик Гейгера глаза бы не видали.

Крестьянин свой заладил бреде пек. [22]

Его под водоросли сунул, топнул ножкой,

И рыбу из него ты только собирай, дружок,

Из бредня высыпется полное лукошко.

А дальше. Божеский закон – он ведь суров.

Живите на земле, плодитесь, размножайтесь,

Несбыточных не будет больше сладких снов, «Серебряный» не повторить, и не пытайтесь.

P. S.

Лукошком рыбу больше не поймать,

А время нам теперь уж не замедлить.

Мне кажется, почти в средневековье мы опять,

Ведь человеческую жизнь копейкой можно мерить.

08.08.2011

Попранный постулат

Всю душу я разбередил и растревожил,

Все те, с кем время проводил когда-то я,

Пришли ко мне, но в старости, похоже,

Не постарев, красивые, как в юные года.

Встречался с ними я играючи тогда,

Без слов любви и обещаний,

И расставался просто, как всегда,

Забыв назначить новое свиданье.

Как буквы алфавита, помню я,

Часы ночные познаваний,

Я не забуду ни за что и никогда

Минуты сладостных свиданий.

Во всем я благодарен вам, красавицы мои,

Ни за какие блага не отдам минуты дорогие,

Вы отдавали бескорыстно мне тела свои,

Свои тела и души, не чужие.

Я с наслаждением входил в ту глубину,

В необъяснимую, ту, из которой вышел,

Известна Богу только одному

Та глубина Греха, что осужден всевышним.

Одна беда была лишь только в том,

Что не было Любви в свиданьях.

Был плотский грех тогда вдвоем,

Грех без любви и без страданий.

Божественная библия всегда во всем права,

Что целомудрие всегда всего дороже,

Прелюбодейство – грех. Те вечные слова,

Которые единственно лишь с правдой схожи.

Я вами был немыслимо испорчен навсегда.

Истратив свежесть чувств, их чистоту почти задаром,

Я лучше б женщин меньше знал тогда,

Но поздно, и гори воспоминания пожаром.

Хотел бы чистым быть пред Богом я.

Но время – время ничего не позабыло…

Не получается, виновный пред тобой всегда,

Я получу свой приговор за все, что было.

12.10.2011

Никогда

Ах, осень – осень! Ты печальна и прекрасна…

Сегодня расстаюсь охотно я с тобой,

И цвет листвы твой желто-красный,

Кружится над моею головой.

Твой желтый лист, кружась, напоминает,

Что исчезают в никуда мои года.

Я не хочу, чтоб осень золотая

Вдруг повторила слово «никогда».

Как не хочу его я больше слышать,

В осеннем увяданьи затерялся я.

Моя душа сейчас весною дышит,

Надеждой, что пока жива, не умерла.

Весенней просинью хочу я насладиться,

И в синем небе встретить стаи лебедей,

И как они, на воду опуститься,

Качнуть звезду, что отразилась в ней.

Ты, осень, никогда не станешь вдруг весною,

А мерзлая земля не одарит цветком,

И голубь под дождем осенним над землею

От счастья не закрутится винтом.

Вот это «никогда» конец напоминает,

Поэтому спешит в весну моя душа,

Она бежит туда, где смерти не бывает,

Где солнце светит в тех краях всегда.

20.10.2011

Расколотый atom

Жизнь, не спеши! Я умоляю!

И кнутом мне душу не крови.

Наказание мое я знаю

За мои суетные грехи.

В непогоду испугать меня желая,

Кнут держала наготове свой,

Из Отчизны человека изгоняя,

Саркастически смеялась надо мной.

Благодарен все равно тебе отчайно.

За подарок самый дорогой,

Что преподнесла мне не случайно,

За слова: «Люблю тебя, ты мой!»

Те слова, которые объединяют,

Жизнь на счастье подарила нам.

Здесь я не один, и мной играя,

Раздели себя, теперь напополам.

Пусть две эти половинки жизни

При слиянии между собой,

Боль от расставания с Отчизной

Нам смягчила в стороне другой.

Нет, она не будет дубликатом

Той страны, что за спиною там.

Здесь в основе жизни тот же атом,

Только не расколотый напополам.

27.10.2011

Куда мне убежать

Куда бежать – куда? Скажите мне!

Исчезнуть в горе иль несчастье,

Или туда за пятьдесят назад, к весне,

А може, оставаться там, где оказался в одночасье.

В той осени, где нахожусь теперь,

С небес я вижу предопределенье,

Где будущее – только ряд потерь,

Где осознание своих ошибок без сомненья.

Ну, некуда, хотя хочу я убежать,

Ведь в прошлое вернуться невозможно,

А будущего мне приказано не знать.

Его Господь подарит мне, возможно.

Там в прошлом – в той сияющей весне.

Где детство светлое с любимой мамой,

Где кувыркались голуби в небесной синеве,

Где мне уже не быть, оно в туманах.

А будущее – ведь оно покрыто пеленой,

Через которую не видно света,

А дни идут скучающею чередой,

Я жду хотя б во сне из прошлого привета.

Итак, я должен оставаться там,

Где Бог велел мне оставаться,

А прошлое свое я подарю мечтами.

Которым, к счастью, я могу предаться.

Слезами счастья оплатить ему

За те счастливые любви мгновенья,

Так Бог велел, и только потому

Узнал я в юности Любви прозренье.

Я должен оставаться там, где должен быть,

Я в прошлом пережил свои пределы,

И в ненависти, и в любви придется жить,

Пока мой дух не воспарит над бренным телом.

11.11.2011

Ни страны, ни погоста

Ни страны, ни погоста мне теперь не найти

От реки, что в Париже, и до речки Москвы,

Эх! Бутылку «зеленой» мне с друзьями распить,

И что было когда-то, вновь опять повторить.

Вспомнить кухни, где споры всегда до утра,

В них систему советскую проклинали тогда,

И тех мелких людишек, что рулили страной,

Как давно это было, как же тянет домой.

Песни пел нам Высоцкий на гитаре своей,

И клеймил через строчку власть никчемных людей,

Окуджава и Визбор пели нам о Любви,

О Парижах и Венах мы мечтать не могли.

Вдруг парижский и венский перед нами пейзаж,

Все чужое для сердца, все чужое для глаз,

Ни погоста, ни Родины нам теперь не найти,

Ни в Парижах и Венах на нашем пути.

«Мулен Ружем» мы сыты, в Елисейских полях

Мы давно заблудились, наши души впотьмах,

А стране, где родились, мы давно не нужны,

Возвращаться нам некуда, тьма впереди.

Эх, Россия моя! Только мачеха может,

Чтоб зимою дите оттолкнуть от себя,

И не думать о том, как он выживет, Боже!

Бессердечная мачеха, эх, Россия-страна.

Ну, а родину-мачеху пару раз посетим,

Иностранную водку мы пить не хотим,

Только кухни пустые – там никто не сидит,

Только тополь кривой в окна веткой стучит.

Там тепла нет давно и бесед задушевных,

А народ, как чужой, весь в «зеленых» погряз.

И в разборках бандитских, скажу откровенно,

За наживой в погоне, как в проказе сейчас.

Нашу память о Родине дети забудут,

И забудут о том, как давила нужда,

И свидетелем споров кухня больше не будет,

Где прошла незабвенная юность моя.

По размытым дорогам осенними листьями

Разнесет наши жизни бродяга-судьба.

За пределами родины – бывшей Отчизны —

Я останусь изгоем, эмигрантом всегда.

К черту все, на свободу из рабства вперед,

Не на Родине, здесь свое счастье найду.

Я в Париже иль в Вене без прежних забот,

«Московску́ю зеленую» с кем-нибудь разопью. [23]

23.10.2011

Мой стих

Как написать мне лучшие стихи?

Те, от которых сердце вдруг затрепетало,

И у читателей, что их прочли,

Вдруг по щеке слезинка побежала.

Чтоб чувства нежного комок

Поднялся к горлу при дыханьи,

И тем, кто в жизни одинок,

Помог бы побороть отчаянье.

Крови стремительный прилив

Вознес людей, как птицу к небу,

И легкокрылый лучший стих

Мог описать и быль, и небыль.

И чтобы старости печаль

Того, кто стар, не огорчала,

И мыслью он унесся вдаль

К той, что любила и страдала.

Любовь опять прижал к себе,

И в поцелуе, как бывало,

Душой припал к той красоте,

Которую душа не забывала.

Постылый быт и жизни суета,

Чтоб никогда тебя не огорчала,

Не возникала мутная волна

И щепкой к берегу не прибивала.

Чтобы душа бессмертная твоя

Под солнцем уплывала в счастье,

И не стелила для тебя судьба

Дорогу, что ведет к несчастью.

Я опишу своим стихом

То зло, что сделал ты когда-то,

В душе раскаялся о том,

А Бог простит, не будешь виноватым.

И вот от церкви колокольный звон,

Достигнет поля, где ты был любимым,

И перепелок тихий перезвон

Напомнит вдруг о том, что сердце позабыло.

Как тяжело порой дается стих,

Ведь чувства передать нужна отвага.

В ночной тиши со мною рядом кот притих,

Спит под шуршание пера над белою бумагой.

15.10.2011

По одной

Давай-ка выпьем, дорогая, по одной,

Давай закурим «Козью ножку» [24] .

И вспомним этот день – кровавый бой,

Мороз, рассвет кровавою полоской.

В то утро, под обстрелом, ты ползком ко мне,

К земле промерзшей телом прижимаясь,

Приполз в дыму, в пороховом огне,

Так мы с тобой впервые повстречались.

И кровь, шипящая из рваных ран,

Мешая мыслям, тело покидала,

Выхлестывалась, роковую отдавая дань

Земле, что в ужасе тогда дрожала.

Ты полз под взрывами скользящею змеей,

Чрез раненую землю пробираясь,

Сам раненный, а на передовой

Жужжали пули осами, как будто примеряясь.

Вот затащил в окоп, перевязал,

Откинулся, теряя кровь по каплям,

И из махры свернув, мне «козью ножку» дал,

Ту незабвенную, замену ей найдешь едва ли.

Я затянулся, посмотрев в твое лицо,

Увидел пред собой я девушку седую,

На пальчике дешевое кольцо,

От пережитого улыбку непростую.

Тонюсенькой тростиночкой была она,

В сравненьи с тем, которого тащила,

Из Ада смертного взлетевшего огня,

Все отдала сестреночка – и победила.

Уж шестьдесят прошло, под восемьдесят мне сейчас,

На Красной, на Параде я увидел

Жизнь подарившую в тот страшный час

Старушку – этого, конечно, не предвидел.

Узнала сердцем сразу – «Это ты?»

«Да, я!» «А это ты?!» Разволновались,

Сбылись мои давнишние мечты,

Есть Бог на свете – увидались.

Мой пузырек всегда в кармане, знаю, где,

Да и газет кругом навалом,

Махра в кисете, все, как на войне,

А что я в нищете живу – гори оно пожаром.

Исчез парад, и в памяти опять война,

И вот от мин и рваная земля передо мною,

Подальше от смертельного огня

Она ползет, прикрыв меня собою.

И затянулись – вместе, как тогда,

И по одной – во Славу той Победы,

Давай-ка по второй, сестреночка моя,

И пусть отныне нас минуют беды.

Андрею Медведеву

Художник Андрей Медведев

Добрейшая улыбка – борода.

Детишек двое – девочка и мальчик.

Давнишней встречи нашей – давняя судьба.

И переулок Плотников там на Арбате.

Его таинственные и бесценные картины на стенах

О нем все время мне напоминают.

Как в доме у Андрея я бывал в тех временах.

Как милая его жена меня встречает.

Прошло так много лет, Андрея телефон молчит.

Куда он переехал – этого не знаю.

Но взгляд мой на его картины – сердце бередит.

Икона, им подаренная, сердце согревает.

Один из самых востребованных оригинальных художников России – Андрей Медведев. 1989 год.

Медведев Андрей. Петр I. 1989 Продана на аукционе «Сотбис» в 1980 году.

Медведев Андрей. Одна из картин, проданных на аукционе «Сотбис» в 1989 году. Деньги пошли на благотворительность.

Медведев Андрей. Воплощенная наивность. 1989 год. Этой прелестной картниой мы часто любуемся с женою.

Медведев Андрей. Свидетель. 1989 год.

Медведев Андрей. Принцесса. 1989 год.

Послесловие

«Поэты ходят пятками по лезвию ножа».

И это верно так, так точно это,

Я весь изранился, по этому пути идя,

Пора, я позабуду звание поэта.

Благодарю тебя, читатель дорогой,

Что уделил мне грешному внимания немного,

И в пониманье Бога мы пойдем с тобой.

Пойдем счастливою и дальнею дорогой.

Ну вроде все – теперь жене внимание – уют.

Все, чем я жил, я описал, и, слава Богу,

Я подожду, пусть раны не кровоточат, пусть заживут,

А там даст Бог опять в мучительную и опасную дорогу.

18.02.2010

Нечаянная встреча

Россия взором неохватная – леса таинственно шумят,

Туманные болота, в речках рыбьи всплески.

Дорогой пыльною молоденький солдат

Из окруженья выходил то лесом, то подлеском.

Вдруг увидал он девушку с звенящею косой,

Прокошена трава широкой полосою.

Солдатик поражен девичьей красотой,

Сошел с дороги и пошел стернею.

Как опытный солдат заметил краем глаз:

Еще один замах, коса ударит по металлу.

Почувствовал: там затаилась Смерть сейчас,

А этого та девушка не видела, не замечала.

И с криком «стой» к металлу побежал,

И мину Смерть на Жизнь сменил удало.

«Теперь живем», – он девушке сказал.

Она к его груди лицо прижала.

Война проклятая убила жениха,

Кормить старушку-мать, отца ей надо.

Солдату душу тело подарила: тут и не было греха,

Трава сокрыла таинство – так было надо.

То поле с чебрецом и мятой, да полынь,

Все скрыло навсегда и без возврата.

Была под небом чистая Любовь и Божия теплынь,

И девушка была чиста – ни в чем не виновата.

Прошло уж сорок – позабытою дорогой той

Старик шел сгорбленный, не тот солдат, что прежде.

Он вдруг мужчину увидал с звенящею косой

Как вкопанный, стоял в непонимающей надежде.

Вот подошел, разговорились не спеша.

И сын обнял отца – отец прижался к сыну.

Любовь святая как сладка и как горька,

А матери уж нет – жизнь отняла от них обоих половину.

Но если половины те сложить – вот и Любовь,

Которая чрез память пробивается цветами.

Она нам украшает жизнь, напоминая вновь и вновь,

Что это Божья Благодать, Брилльянтами рассыпана меж нами.

22.06.2010

Шестнадцать строчек о войне

Война – разрывов мне визгливый вой

Зачем и почему – никто не знает.

Но ведь известно – не бывает вечных войн,

И время войн Господь на мир сменяет.

А палачи не образумятся в века,

Они живут войной, обманывая мир лукаво.

Война семей их не коснется никогда,

Им наплевать, что в доме не услышать слово «мама».

Забыта заповедь, что «Не завидуй и не предавай».

Убийства совершают, позабыв о Боге.

Забыта заповедь «Не убивай»,

За что и будут прокляты на жизненной дороге.

Таинственная тайна обомшелых плит

Страданья миллионов под собой скрывают.

И шепот листьев в тишине кладбищенской струит

Березка, плача и склоняясь, веточкой качает.

06.11.2010

Запутался

По мотивам песни Бетховена «Улица»

Пришла пора – я расстаюсь с тобой.

И навсегда, дружище незабвенный,

Графин отодвигаю от себя рукой —

Впервые в жизни случай необыкновенный.

Всего лишь 90 стукнуло вчера.

Зачем прощаюсь я с тобой – не понимаю.

Конечно, рановато – но пришла пора,

А может, не пришла? Откуда знаю?

Любили мы с тобой фонарные столбы,

А ну-ка, вспомни, как их обнимали.

В стоячем положении поддерживали нас они,

На четвереньках нам ползти не позволяли.

Теперь не пью, и нет тебя со мной.

Но фонари качаются, как после пьянки.

А может зря сказал «Адью!», друг мой,

Но в чем разгадка этакой болтанки?

Эх, улица – во всем твоя вина,

И ни при чем здесь возраст и походка.

Наверняка ты, улица, сама пьяна.

А фонари в соседнем кабаке напились водки.

Где левая, где правая – не разберешь.

С ума сошла та улица кривая.

Эх, без тебя, графинчик, пропадешь.

Ведь я не пил – а почему меня качает?

10.01.2012

Уходя – уходи

Уходя – уходи, только знай, что минуты

Расставанья с тобой превратятся в года.

И с захлопнутой дверью изменятся круто,

Как железа кусок под рукой кузнеца.

Ревность страстью своей откует то железо

В тот острейший кинжал, что сопернику месть.

Уходя – уходи, только помни при этом:

Это способ единственный сохранить мою честь.

10.01.2012

Эх, хорошо бы

Пора-пора в далекий неизвестный путь,

Передо мной облезших пара чемоданов.

Эх, хорошо б в пути мне отдохнуть,

Да нет – таможня на пределе встала.

Я снова гол и бос – такой же, как тогда.

Когда родился и пошел по белу свету.

Вот чемодан для старого хламья

И чемодан для нового при этом.

В один я должен положить мои грехи,

И все те камни, что я разбросал когда-то.

В другой – все добрые дела, тут не спеши:

Внимательно смотреть мне надо.

Эх, хорошо бы было чемоданы так сложить,

Чтоб оба одинаковы по весу оказались.

И тот, и этот до таможни дотащить,

Чтоб содержимому не очень удивлялись.

Тот, что для добрых дел, хотелось бы потяжелей,

Чем тот, обдрипанный, другой, набитый хламом.

И при проверке было бы повеселей,

И отчитаться легче перед мамой.

Вот поезд подошел – пронзительный гудок

Иду, тащу я эти проклятые чемоданы.

Ой, как тяжел один – я просто изнемог,

Другой так легок и тревожит жизненные раны.

Из чемодана из того, что вдвое тяжелей,

Лицо из преисподней хитрою насмешкой.

А из другого Ангела лицо – повеселей, милей —

Подбадривает, обещает мне поддержку.

Скрип тормозов – таможня. Все. Беда.

Стою пред Ним – сейчас откроют чемоданы.

И скажут мне, с каким идти – куда.

И страх охватывает – заболели вдруг

Уже несуществующие жизненные раны.

06.05.2010

Все познается в сравнении

Недалеко от дома моего лесок

Нас угощает пару лет грибами.

К ним полагается укроп и чесночек,

Да водочка холодная с гостями.

Мы думали с женой, что лучше леса нет,

Хоть не с большою, но добычей приходили.

А как грибы мариновать, секрета нет,

Нам предки с давних лет его добыли.

И если находили пару белых и валуй.

То мы всегда довольны этим были,

Ведь только человека избалуй,

То он потребует в три раза больше изобилья.

Однажды сын довез нас до леска,

Мы ахнули, такое мы не видели годами:

Там белых, красных и лисичек – что песка,

Который топчем мы ногами.

В сравненьи познается все, мой дорогой.

Не сразу познается, а с годами.

В наш лес с женой мы больше ни ногой,

Ведь в дальнем том мы обеспечены грибами.

А ведь бывает, ночью без сравненья иногда,

Дрожа, влюбленный обнимает страхуилу,

Она и виду не подаст, с красавицей сравнит себя,

Да и уверит в этом дурака, такая вот бывает сила.

09.08.2011

Первая книга

Я с нетерпеньем жду без преувеличенья,

То время жду – когда, желанная, она,

Придёт ко мне, и, без сомненья,

Вдруг по щеке покатится слеза.

Она появится перед окном – я знаю,

И будет молнией весенних гроз.

Я желтую почтовую машину ожидаю,

а за окном сейчас декабрьский мороз.

Случилось – почтальон, смотрю, выходит,

И с первой долгожданной книгою в руке,

Ко мне с улыбкой доброю подходит,

«Чу», – соловей запел невдалеке.

Я слышу соловья – хотя зима искрится.

Брилльянтами рассыпавшись в снегах.

Теперь в моей руке держу синицу —

не ястреба, что где-то в облаках.

В ночной тиши рождаются стихи поэта.

В висках моих выстукивает кровь.

Теперь в моих руках – поверьте в это,

Вся жизнь моя прошла перед глазами вновь.

10.02.2012

P.S. О первой книге в прозе «1976 г.»

Надежда

Подумал я, что подошла пора

Прощаться мне и с миром, и с друзьями.

В ночной тиши услышал я: «Вот этого нельзя!

Ведь не подписан договор меж нами!»

И в самом деле не подписан он,

Ведь прошлое не подлежит обмену.

– Здесь задержись до будущих времен,

Там ждут тебя большие перемены!

Какие – не сказал, – произойдут?!

Но я проникся в это обещанье,

Что счастье и надежды вдруг придут,

Что вновь любим я буду перед расставаньем.

«Любви все возрасты покорны» – на века

Стихотворенье Пушкина вселяет силы.

Я верю, что любовь придет наверняка.

Я должен дальше и быть счастливым.

01.02.2012

Как Архимед

Не знаю я, как можно рычагом

С оси земной мне сдвинуть землю.

Пусть я не Архимед, но это сделаю, при том

Тебя отдать ему и в мыслях не приемлю.

Своею верой я ее переверну,

Пусть сухожилья разорвутся от усилий.

Я все равно тебя к себе верну.

– О, Господи, пришли на это силы.

А вот когда слетит Земля с оси

И это очень даже вероятно.

В объятиях моих в ночной тиши:

– Ты мой, люблю! – прошепчешь ты невнятно.

29.01.2012

Примечания

1

Гете «Фауст»

2

50 % русских в тюрьмах сидят из-за убийств по ревности.

3

Фотон – частица света = 300 000 км в секунду

4

Нейтрино – частица скорости > 300 000 км в секунду

5

Поговорка «Лучше синица в руках, чем сокол в небе».

6

Сократ.

7

Пенсне – очки без оправы и дужек.

8

Библия

9

Библия

10

Вертухай – охранник.

11

Герострат – 500–560 до н. э. – поджег храм Артемиды. Греция.

12

«Хрущевка» – дома панельные, дешевые, построенные во времена Хрущева 1950–1964 гг.

13

В. Высоцкий

14

И. Сталин

15

Формула Эйнштейна Е=МС2 – энергия равна массе х на скорость в квадрате.

16

Машина DDR, похожая на инвалидную коляску.

17

Демокрит (470 д. н. э.) – философ, заявил, что все состоит из атомов. Греция.

18

Sonderklasse – повышенный комфорт.

19

М. Ю. Лермонтов.

20

«О Лима – Сафахвани» – Библия, последние слова Христа: «Господи не оставь меня».

21

«Книга Екклизиаста», Библия.

22

Особая сетка для ловли рыбы.

23

Французы делают ударение на последний слог.

24

«Козья ножка» – махорка, завернутая в газету.

Оглавление