«Нейрологика: Чем объясняются странные поступки, которые мы совершаем неожиданно для себя»

Нейрологика: Чем объясняются странные поступки, которые мы совершаем неожиданно для себя (fb2) - Нейрологика: Чем объясняются странные поступки, которые мы совершаем неожиданно для себя (пер. Александра Игоревна Самарина) 3017K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Элиэзер Штернберг

Элиэзер Штернберг Нейрологика: Чем объясняются странные поступки, которые мы совершаем неожиданно для себя

Переводчик Александра Самарина

Научный редактор Елена Лошкарёва

Редактор Антон Рябов

Руководитель проекта О. Равданис

Корректоры Е. Аксёнова, Е. Чудинова

Компьютерная верстка К. Свищёв

© 2015 by Eliezer J. Sternberg

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2017

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

* * *

Посвящается Шароне и нашему прекрасному сыну Алексу

В любом хаосе есть космос и в любом беспорядке – скрытый порядок…

Карл Юнг. Об архетипах коллективного бессознательного[1]

Введение Логика нашего подсознания

Разум обладает своей логикой, но редко приоткрывает ее тайны.

Бернард Де Вото[2]

Уолтер[3] вел себя странно. Он игнорировал гостей – друзей, родственников, пока те сами с ним не заговаривали. Если же они молчали, он их в упор не замечал. Он шел по собственной гостиной – и врезался в кофейный столик, а потом и в стену. Он тянулся за чашкой кофе – и промахивался, сбивая вазу. К своим пятидесяти пяти годам Уолтер практически ослеп, однако отчего-то упрямо отрицал это. Близкие терялись в догадках: почему же он не признает потерю зрения, почему не обратится за помощью? Неохотно уступив их настоятельным просьбам, Уолтер посетил невролога. На приеме у него состоялся следующий разговор с доктором.

Невролог. Как вы себя чувствуете?

Уолтер. Прекрасно.

Невролог. Жалобы есть?

Уолтер. Нет. Все замечательно.

Невролог. А как ваше зрение, не ухудшилось?

Уолтер. Нет. Я отлично вижу.

Невролог (показывая ручку). Тогда скажите, что это за предмет?

Уолтер. Да у вас же темным-темно, как тут что разглядишь?

Дневной свет проникал в кабинет через окна, так что в комнате было довольно светло. Однако доктор пошел на хитрость.

Невролог. Я включил свет. Теперь-то вы видите, что у меня в руке?

Уолтер. Послушайте, не хочу я играть в эти ваши дурацкие игры!

Невролог. Что ж, ладно. А внешность мою описать можете?

Уолтер. Разумеется. Вы маленький толстяк.

Доктор, который на самом деле был рослым и подтянутым, понял, что Уолтер не просто отрицает свою слепоту. Он ее не осознает. Но что это – бред? Ранний Альцгеймер? Не нужна ли консультация психиатра?..

Впрочем, неврологу показалось, что между слепотой Уолтера и его убежденностью, будто он отлично видит, есть взаимосвязь. Однако поведенческие тесты ее не выявляли. Здесь требовалось внимательное изучение мозга пациента. С помощью компьютерной томографии удалось установить, что Уолтер перенес обширный инсульт, последствием которого стало повреждение затылочной доли обоих полушарий – области, отвечающей за обработку зрительной информации. Этим объяснялась слепота. Но на снимках обнаружилось еще кое-что: поражение левой теменной доли. Одна из ее функций – анализ сенсорных сигналов, в особенности зрительных. Эти сигналы, попадающие в теменную долю из затылочной, накапливаются и соединяются, благодаря чему создается полноценная картина окружающей обстановки. Теменная доля контролирует работу зрительной системы. Но что будет, если этого контролера вывести из строя?

У Уолтера диагностировали синдром Антона – Бабинского, редкое отклонение, при котором слепые не понимают, что потеряли зрение. Они всячески оправдывают ошибки своего восприятия, говоря, например: «Я без очков» или «Солнце слишком слепит». По одной из теорий, этот синдром развиваетс я из-за потери связи между зрительной системой и теми областями мозга, которые контролируют ее работу. В итоге до мозга так и не доходят сведения об ухудшении зрения. Вот почему Уолтер не понимал, что ослеп.

Но это еще не все. Наш герой не только не признал собственную слепоту, но и придумал альтернативное обоснование ее симптомам («Да у вас же темным-темно»). Перед мозгом Уолтера возникла непростая задача. С одной стороны, появились сложности с восприятием окружающей обстановки. С другой – из-за инсульта мозг не знал о нарушении работы зрительной системы. А чем можно объяснить себе внезапную потерю зрения, если до этого видел хорошо? Тем, что в помещении темно. Столкнувшись с противоречивыми сведениями, мозг нашел объяснение этих противоречий. И неплохое. Учитывая все обстоятельства, крайне логичное.

В глубине нашего подсознания есть система. Она незаметно обрабатывает все, что мы видим, слышим, чувствуем и запоминаем. В наш мозг постоянно поступают данные о бесчисленном множестве ощущений, которые мы испытываем при контакте с реальностью. Подобно монтажеру, превращающему отснятые кадры и звукоряд в законченные истории, мозг, используя логику подсознания, соединяет все наши мысли и чувства в разумное повествование, из которого складывается наш жизненный опыт и самоощущение. Мы поговорим об этой логике, а также о том, как она формирует сознательный опыт человека – и при наличии у него удивительнейших неврологических заболеваний, и в потоке простых и обыденных чувств и решений.

Мы зададимся вопросом, который поднимается во многих научно-популярных книгах о психологии: можно ли найти исконные причины наших мыслей и действий? Однако подход у нас будет свой. Авторы подобных работ, которые вам, возможно, доводилось читать, говоря о причинах наших действий, делают упор на поведенческих исследованиях. Эти исследования, безусловно, проясняют отдельные моменты, но то, что происходит внутри мозга, в них не учитывается. Представьте, что я даю вам черный ящик, в котором спрятан некий механизм, и прошу разобраться, как он работает. Сложность в том, что заглядывать внутрь ящика нельзя. Все шестеренки, колесики, рычаги скрыты за черными стенками. Как же справиться с заданием? Если нет возможности изучить механизм, остается только различными путями приводить его в действие и выискивать характерные особенности. Тогда можно будет сделать вывод о том, как он функционирует, но это будет лишь догадка. Эта проблема весьма актуальна для таких сфер, как инженерия и программирование. Представьте программиста, который пытается понять, как же работает некая система, не имея доступа к ее исходному коду. В ходе так называемого тестирования с черным ящиком испытуемый производит ряд действий (например, нажимает на кнопки), фиксирует их последствия (смотрит, что после этого происходит) и на этом основании делает выводы о работе программы, ничего не зная о ее внутреннем устройстве.

Сегодня этот подход применяют и для изучения человеческого мозга. Например, в известном исследовании 2010 года ученые из Гарварда, Йеля и Массачусетского технологического института попросили 86 добровольцев поучаствовать в импровизированных финансовых переговорах. Задача испытуемых состояла в том, чтобы добиться снижения цены автомобиля, изначально стоившего 16 500 долларов. Участники по очереди садились напротив ассистента, который играл роль продавца машины. Хитрость была вот в чем: некоторые садились на жесткие, деревянные стулья, а некоторые – на мягкие, обитые плюшем. Что же в итоге? Те, кого сажали на жесткие стулья, оказались жестче и настойчивее в торгах. Цена, которой они в конечном счете добились, была на 347 долларов ниже цены, до которой удалось доторговаться испытуемым, сидевшим на мягких стульях. Судя по всему, именно из-за большей комфортности плюшевых сидений они и согласились на более высокую цену. В журналах, книгах и иных источниках, где упоминается это исследование, его называют новым прорывом в изучении бессознательного. Рассмотрим для примера фрагмент из статьи в журнале Ode, опубликованной в 2012 году.

Исследование «эффекта жесткого стула» – это одна из многих попыток приоткрыть тайну человеческого бессознательного и показать, как можно укротить эту мощнейшую силу… В течение последнего десятилетия неврологи и когнитивные психологи в значительной степени разгадали принципы работы системы бессознательного и теперь знают, как привить человеку все, начиная с опрятности и заканчивая сообразительностью.

В исследовании говорится о том, что между удобностью стула и настойчивостью в торгах есть связь, но причина этой связи никак не объясняется. Что же здесь в таком случае «разгадали» ученые? Как жесткость стула воздействует на принятие решений? Какая из систем включается в работу? Что за модель мы обнаружили? Как она связана с другими феноменами, как ее можно к ним применить?

Это исследование – частный случай тестирования с черным ящиком. Подобно упомянутому выше программисту, участники подобных экспериментов не получают доступа к «коду», лежащему в основе некой системы. Они следят за действиями и их результатами, но работа самого механизма, благодаря которой и появляется все то, что они наблюдают, остается скрытой от их глаз.

В этой книге мы будем исследовать проблемы человеческого сознания. Мы заглянем в «черный ящик» нашего мозга и будем внимательно наблюдать за тем, что происходит внутри. Мы увидим, что в основе целого ряда самых загадочных феноменов человеческой жизни и даже элементарных повседневных решений лежат неврологические цепи, соединяющие внешне никак не связанные аспекты нашего опыта.

Названия глав этой книги сформулированы в виде вопросов. Таких вопросов у меня очень много. Я – взрослая версия того ребенка на заднем сиденье машины, который задавал родителям вопрос и, едва услышав ответ, буквально сводил их с ума беспрестанными «но почему?». Эта любознательность заставила меня в колледже изучать искусство спрашивать – философию. Философия учит задавать точные вопросы, продираться сквозь все поверхностное и добираться до основных принципов, которые все объяснят. После философии я стал изучать нейробиологию, потом медицину и, продолжая придерживаться тех же методов, пришел в итоге к тому, что объединяет обе эти сферы, – к неврологии. Передо мной встал новый комплекс вопросов. Как мы принимаем решения? Как психические заболевания влияют на наше мышление? Как работает наш мозг и как его деятельность связана с нашей личностью?

Все эти вопросы приведут нас к тайнам восприятия, привычки, обучения, памяти, языка и к самому существованию нашей индивидуальности и идентичности. Мы поговорим обо всем, начиная с инопланетян, умения распознать фальшивую улыбку, реальной истории шизофрении и заканчивая лунатиками-убийцами, мозгом спортивных фанатов и тайной щекотки. Мы откроем «черный ящик» и, наблюдая за поведением людей, попытаемся (в той мере, в какой это позволяют сделать открытия в сфере неврологии) добраться до мозговых механизмов, лежащих в его основе. Каждый из ответов будет подводить нас к новым вопросам, а новые вопросы и ответы – приближать к пониманию центральных проблем, с которыми столкнулась современная неврология.

Мы будем наблюдать за двумя системами мозга – сознательной и подсознательной, разбираться, как каждая из них работает и, что еще важнее, как они взаимодействуют, формируя наш опыт и восприятие себя. Надеюсь, что, дочитав эту книгу, вы научитесь распознавать характерные схемы, с помощью которых бессознательные механизмы мозга руководят нашим поведением. В основе нашего жизненного опыта лежит нейрологика. Можно представить ее как часть программного обеспечения. Наша задача – расшифровать эту логическую систему. Для этого мы не только будем наблюдать за действиями и их результатами, но и найдем источник этих действий. Без овладения кодом нашего внутреннего программного обеспечения невозможны серьезные неврологические и психиатрические исследования, изучение человеческих отношений и межличностного взаимодействия, углубленное понимание самих себя.

Итак, с чего же мы начнем? Вернемся к истории Уолтера. Я говорил, что он не мог осознать собственную слепоту из-за разрыва связи между зрительными органами и системами мозга, которые должны отслеживать работу этих органов. Но здесь возможно и иное объяснение. Люди с синдромом Антона – Бабинского уже не видят, что творится вокруг них, но их сознание по-прежнему восприимчиво к изображению. Они слепы, но не от рождения, а потому способны представлять зрительные образы. Многие ученые считают, что здесь кроется вторая причина, по которой те, кто страдает таким синдромом, не ощущают своей слепоты: они путают воображаемые зрительные образы с настоящими. Иначе говоря, когда Уолтер назвал невролога «маленьким толстяком», он, возможно, говорил вовсе не наугад. Не исключено, что Уолтер именно таким и представлял своего врача.

В сознании Уолтера зрительные образы возникали, потому что он не был слеп от рождения. А если бы все было иначе? Если человек рожден слепым, понимает ли он, что значит «видеть»? Как он представляет предметы и людей? Что слепые видят во сне?

1. Что снится слепым? О восприятии, снах и формировании образа окружающего мира

Что значат телевизионные аппараты, когда можешь закрыть глаза, увидеть самые дальние страны и поднять пыль во всех Багдадах своей мечты?[4]

Сальвадор Дали

У меня на проводе Амелия, ей сорок четыре, она работает страховым агентом. Амелия слепа от рождения, и я как могу отыскиваю в своем лексиконе слова, имеющие одинаковое значение для нас обоих.

– Как вы… воспринимаете объекты? – спрашиваю я.

– Что вы имеете в виду? Я их просто вижу.

– Видите?

– Ну, не глазами, конечно.

– Понятно. – Нужно задать вопрос поточнее. – А можете описать красный цвет?

– Красный цвет обжигает, – говорит она. – Красный – как огонь.

– А синий?

– Синий – холодный, как океан.

Большинство из нас ориентируется в мире главным образом благодаря зрению. Трудно представить, каким образом те, кто зрения лишен, так хорошо справляются без него. Когда спрашиваешь у них, как же им это удается, они часто отвечают, что секрет вот в чем: нужно компенсировать отсутствие зрения с помощью других чувств. Даже исследования подтверждают, что у слепых слух гораздо лучше, чем у зрячих.

Многие незрячие знают, что значит видеть. Им не нужно с нуля моделировать мир у себя в голове. Они помнят, как выглядят люди, машины, бордюры, эскалаторы. Потеряв зрение, они представляют себе окружающий мир, используя уже известные им элементы.

Амелия такой роскоши была лишена. Из-за патологии внутриутробного развития она родилась без обоих зрительных нервов и потому никогда не видела… ничего. Ни цветов, ни собственного отражения… Ей пришлось рисовать картину мира в собственном сознании буквально с чистого листа.

– Как вы узнаёте людей? – спрашиваю я Амелию.

– По-разному, – отвечает она. – Если я обнимала или касалась человека, я помню его на ощупь. А если нет, то помню голос. Я просто чувствую людей. Знаю, кто они, кто мне нравится, а кто – нет.

– А можете описать кого-нибудь, кто вам не по душе?

– Уф, есть у меня на работе одна женщина. Терпеть ее не могу. Много о себе воображает.

– Из-за чего вы сделали такой вывод? – спрашиваю я.

– Из-за того, как она одевается. Носит огромные серьги, ходит с длинными ногтями. Из-за ее вонючих духов. Из-за ее голоса.

Мне хотелось узнать, что происходит в сознании Амелии в те часы, когда за ним нет контроля. Видит ли она сны? И если да, то на что они похожи?

– Я вижу сны, определенно, – рассказывает она. – Прошлой ночью мне как раз снился один, и довольно яркий.

– Можете рассказать? – с любопытством спрашиваю я.

– Немного неловко о таком рассказывать, но мне снилось, как я на пляже занималась любовью с мужчиной. Он был такой сексуальный! Высокий и очень симпатичный. У него были восхитительные светлые волосы. Всюду был песок, и…

– Подождите, вы серьезно? – перебил я ее, пока сон не достиг своей кульминации. – Вы его видели? Вы и впрямь видели, каков он из себя?

– Видела, – подтвердила она. – Вне всяких сомнений. Настоящим зрением. По крайней мере мне так кажется.

Во время разговора с Амелией в моей голове все крутился вопрос, в чем различие между сном и бодрствованием. В обоих случаях мы так или иначе осознаем, что происходит. В обоих случаях воспринимаем зрительную информацию и переживаем некие события. Но сон чем-то отличается. Есть в нем что-то особенное. Но что? И неужели оно настолько особенное, что благодаря ему слепые на время обретают зрение?

Заполняя пробелы

Взгляните на это изображение:

Видите белый треугольник? Кажется, что он частично закрывает фигуры на заднем плане. Однако же на самом деле никакого белого треугольника здесь нет. Возможно, вы уже знакомы с этой оптической иллюзией. Это так называемый треугольник Канизы – классическое подтверждение идеи о том, что мы не просто воспринимаем объекты с помощью зрения, а интерпретируем их.

Прежде чем искать ответ на вопрос, могут ли слепые видеть сны, нам нужно узнать немного о зрении и сне. Человеческое зрение – это обработанное мозгом отображение мира. Но почему именно так? Почему зрительная система настолько сложна, почему она не может, наподобие видеокамеры, просто транслировать нам все, что находится перед нами? Безусловно, забавно заметить на логотипе курьерской службы FedEx белую стрелку (между буквами E и x), но дело не в развлечении, причина более фундаментальна: наша зрительная система приспособлена для выживания.

После того как фотоны попадают в глаз и превращаются в электрохимические сигналы, этот сырой зрительный материал проходит через своеобразный конвейер, на котором и «собирается» наша картина мира.

Это происходит в хорошо изученной нейронной цепи, называемой «зрительным путем». Все начинается в глубине глаза, на сетчатке. Здесь свет трансформируется в электрические сигналы, которые потом стремительно пересылаются в мозг по зрительному нерву. Сигналы проходят через таламус, главный мозговой распределитель сенсорной информации. Оттуда они отправляются прямиком в зрительную кору, расположенную в затылочной доле – задней части мозга.

Зрительная кора делит все полученные сведения на компоненты и вычисляет такие параметры, как расстояние, форма, цвет, размер и скорость. Сбой в любом из этих процессов может привести к серьезным искажениям зрительного восприятия. При синдроме Риддоха, например, человек перестает видеть неподвижные объекты и замечает лишь то, что движется. Неврологи впервые узнали об этом отклонении в 1916 году, во время Первой мировой войны. Один подполковник в ходе битвы получил ранение в голову. Пуля попала в затылочную долю и повредила значительную часть зрительной коры, но не задела так называемую зону МТ, отвечающую за восприятие движения. Подполковник фактически ослеп: он перестал видеть все, кроме движения. «Движущиеся предметы, – объяснял он, – не имеют определенной формы, а цвет у них темно-серый». Можете представить размытое нечеткое пятно, которое вы видите, когда мяч стремительно пролетает перед глазами? А теперь вообразите, что только это вы и можете видеть.

Кроме того, изолированное повреждение зоны MT вызывает сложности в восприятии движения. Представьте, что вы стоите на углу улицы, а мимо вас едет машина. Однако вместо того, чтобы наблюдать, как она плавно проезжает мимо, вы видите только отдельные последовательные кадры. Положение машины меняется, сначала она слева, потом справа – но увидеть само ее перемещение у вас не получается. Так переход улицы превращается в страшное испытание. Неудивительно, что сведения о движении обрабатываются мозгом в первую очередь. Когда объект проносится мимо вас, движение – это самая заметная его характеристика, остальные детали мозгом словно игнорируются. Возможно, такая особенность выработалась в ходе эволюции: если на тебя бежит дикое существо, важнее всего определить не цвет его шерсти или длину хвоста, а то, что оно несется прямо на тебя.

Наша зрительная система не просто обнаруживает световые комбинации. Она создает интерпретацию, основанную на миллиардах подсчетов, осуществленных нейронами. Мозг предполагает, как выглядит объект, исходя из того, что мы видели в прошлом. Часто именно окружающая обстановка подсказывает мозгу, каким образом заполнить предполагаемые пробелы видимой картинки, как в случае с треугольником Канизы. Мозг достраивает несуществующую фигуру, дорисовывая новые углы, и ориентируется при этом на соседние объекты и их расположение. Можно привести и другой пример. Попробуйте-ка прочесть:

Нсемотря на то, что бкувы в эитх солвах пеерутпаны, вы мжоете их прочетсь. Из-за тгоо, что певрая и псолендяя бкувы нхаодтяся на соивх мсетах, ваш мзог плозьутеся этмии пдоксазкмаи, чотб пноять, что я гвоорю.

Возможно, в интернете вам попадались аналогичные тексты с комментариями о том, что мы читаем слова «сразу», а не по отдельным буквам. На самом деле в ходе исследований было доказано несколько другое. Но что и впрямь интересно, так это то, что, пытаясь читать подобные тексты, мы понимаем смысл слов и из контекста (из смысла всего предложения), и благодаря тому, что первая и последняя буква в слове расположены правильно. Исследования с помощью методов нейровизуализации показывают, что мозг обрабатывает не только значение тех слов, что мы читаем, но и начертание букв, и синтаксис предложений.

Когда мы читаем, мозг часто упрощает себе работу, пропуская слова-связки или слова-паразиты, не влияющие на смысл всего предложения. Это повышает эффективность чтения. Однако временами тактика опережения может сыграть с нами злую шутку. Например, при попытке ответить на такой вопрос: «По сколько животных каждого вида Моисей взял в ковчег?» Возможно, вы, как и большинство участников одного из исследований, ответите: «По паре». При более внимательном чтении становится очевидно, что правильный ответ – «ноль». Построил ковчег и взял на него животных не Моисей, а Ной. Но когда мы слышим «По сколько животных каждого вида…», мы предугадываем окончание вопроса и спешим с ответом.

Неврологи наблюдают за мозговыми процессами с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ). Они оценивают скорость, с которой в данный момент кровь снабжает мозговую ткань кислородом, следя за так называемым BOLD-сигналом. Полученные показатели трактуются исходя из теории о том, что чем активнее нейрон, тем больше кислорода он потребляет. Таким образом, измерение силы этого сигнала помогает оценить нейронную активность.

В 2013 году в рамках одного из таких фМРТ-исследований испытуемые должны были прочесть 160 утверждений. Половина из них содержала правдивую информацию, половина из оставшихся 80 формулировок была очевидно ложной, остальные же утверждения казались верными, но в них присутствовали небольшие искажения, как в предложении про Моисея и его мнимый ковчег (оно там тоже было). Аппарат МРТ следил за мозговой активностью испытуемых, а те читали утверждения и отмечали, истинные они или ложные.

Результаты показали, что при знакомстве с истинными и очевидно ложными утверждениями активность мозга испытуемых была примерно одинаковой. Но что же происходило, когда участники эксперимента сталкивались с подвохом, как в предложении про Моисея и ковчег? Все зависело от того, заметили ли они ошибки. У тех испытуемых, кто не смог их обнаружить и счел утверждения правдивыми, аппарат МРТ зафиксировал такую же активность, как при чтении истинных и очевидно ложных утверждений. Однако в мозгу у тех участников, которые нашли ошибку и вспомнили, что Моисею из-за чрезмерной занятости в Египте было не до строительства судна, аппарат МРТ обнаружил работу совершенно другой неврологической системы. Для осмысления предложения мозг активизировал значительно большее число областей, таких, например, как передняя поясная кора, ответственная за обнаружение ошибок, и в особенности префронтальная кора, центр решения сложных когнитивных задач, который, помимо прочего, помогает нам побороть привычки.

Мозг пытается повысить эффективность нашего мыслительного процесса. Для этого он узнает знакомые детали и предполагает, что за ними последует. Осмысление утверждения о Моисеевом ковчеге, как и других предложений с ошибками, требует более серьезной концентрации, поскольку в данном случае ожидаемый смысл противоречит действительному. Как показывают результаты нейротомографического анализа, единственный способ успешно обнаружить ошибку состоит в том, чтобы воспользоваться ресурсами префронтальной коры, то есть победить желание предугадывать дальнейшее, а вместо этого сосредоточиться на том, что есть на самом деле. Контроль сознания за самим собой может блокировать неосознанные, автоматические мозговые процессы и помешать им заполнить пробелы, к чему мозг в этих случаях всегда стремится.

Когда мы смотрим на окружающий мир, на наше восприятие влияют две системы мозга. С одной стороны, существует подсознательная система, которая узнает знакомые детали, строит основанные на них догадки и делает выводы о том, как воспринятые фрагменты соединяются друг с другом. С другой – есть система сознания, которая получает сведения от подсознания, при необходимости перепроверяет их и формулирует решения, основываясь на доступных фоновых знаниях. Обе нужны в равной степени. Тот факт, что автоматические процессы помогают нам читать слова с переставленными буквами, – это лишь один из бесчисленного множества примеров того, как подсознание предугадывает некоторые детали и дорисовывает картину с помощью обрывочных сведений. И все же, как показывает пример с Моисеем, система сознания не менее важна: она помогает разобраться, стоит ли верить предсказаниям подсознания, особенно когда нас пытаются обвести вокруг пальца.

В 2013 году группа психологов и ученых в области спорта опубликовала результаты наблюдений за тем, какие области мозга активизируются в момент, когда опытные футболисты видят, что их атакует противник. Для этих экспериментов набрали две группы игроков: группу активных профессионалов и группу любителей, играющих лишь время от времени. Ученые попросили футболистов представить, что они играют в защите в самый разгар матча. Затем каждому из них показали видео, в которых противники вели на них мяч. В чем состояла сложность? В том, чтобы определить, исполнит ли противник обычный кроссовер[5] или обманный финт «ножницы»[6]. Тем временем ученые следили за работой мозга участников с помощью фМРТ.

Как и ожидалось, профессиональные футболисты предсказывали, что сделает противник, гораздо успешнее. Однако аппарат МРТ показал, что всякий раз, когда испытуемые верно предсказывали финт «ножницы», их префронтальная кора работала активнее, чем когда они предугадывали кроссоверы, и уровень мастерства на это соотношение не влиял. Включалась та же область мозга, которая во время эксперимента с чтением помогала найти ошибку в предложении про Моисеев ковчег. Футболисты пользовались ресурсами префронтальной коры, чтобы перестать ждать нейтральный маневр, а вместо этого предугадать обманный. При чтении, в спорте и во многих других ситуациях ресурсы префронтальной коры сдерживают подсознание, уберегая его от поспешных выводов и капканов. Благодаря сознательному анализу мы можем отличать типичные схемы от искаженных.

Что бы произошло с нашим восприятием, если бы префронтальная кора прекратила свою работу? Мы перестали бы понимать, выходит ли то, с чем мы сталкиваемся, за пределы нормы или нет. Такое может случиться в результате повреждений мозга. В 2010 году команда неврологов и психологов собрала группу из 17 пациентов и провела эксперимент. Использовалось то же утверждение, в котором Ной был заменен на Моисея, и другие предложения аналогичного формата. Все участвовавшие в исследовании пациенты пережили разрыв важного кровеносного сосуда, питающего префронтальную кору, из-за чего произошло серьезное повреждение этой области, не затронувшее остальные зоны мозга. Как и предполагалось, пациенты с поврежденной префронтальной корой находили в утверждениях ошибки гораздо хуже, чем здоровые испытуемые.

Система подсознания соединяет наши фрагментарные ощущения, предугадывает, что будет дальше, и по необходимости заполняет пробелы – и все для того, чтобы получилась единая осмысленная интерпретация. Подсознание выполняет роль рассказчика. Сознание сталкивается с тем же повествованием, но может поразмыслить над ним и даже оспорить его. В случае же изолированного повреждения префронтальной коры мозг продолжает работать, но сознание теряет контроль над собой. В отсутствие этого контроля подсознательные процессы мозга, нацеленные на заполнение пробелов, не проверяются. В результате подсознание произвольно предугадывает дальнейшее и складывает фрагменты нашего опыта в подчас нелогичные и странноватые истории. Повреждение мозга не единственный случай возникновения подобной ситуации. Такое может случиться – и зачастую случается – и с абсолютно здоровыми людьми. Скорее всего, прошлой ночью и вы прошли через это.

Из чего сделаны сны

На своей знаменитой картине 1944 года «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» испанский художник Сальвадор Дали изобразил эпизод сна, который, как ему показалось, привиделся его жене перед тем, как она проснулась. Этой картиной Дали приоткрывает некоторые тайны истинной природы сновидений. Он показывает их яркость, эмоциональную насыщенность, их странноватость и фантастичность. Конкретно эта картина породила множество интерпретаций. Согласно самой известной из них, принимающей во внимание агрессивный характер образности и наличие фаллического символа – ружья, на полотне изображена сцена неминуемого изнасилования. Другие толкователи предпочитают ничего не усложнять и опираются в своих трактовках на название полотна.

Если вы внимательно посмотрите на картину, то заметите, что внизу есть еще один маленький гранат, над которым кружится пчела. Возможно, Дали показалось, что жужжание настоящей пчелы, летающей неподалеку от спящей жены, каким-то образом вторглось в ее подсознание и повлияло на сюжет сна. Ее сознание трансформировало внезапный страх пчелиного укуса в агрессивную образность: жало сделалось острым штыком, готовым вонзиться ей в руку. Но как мог такой простой раздражитель, как пчелиное жужжание, породить в сознании настолько сложную картину?

Дали изобразил то, о чем большинство из нас догадывались: хотя сны и отличаются странностью, в них часто можно увидеть элементы нашей повседневной жизни. Они группируются непривычным, иногда бессмысленным и даже метафорическим образом, благодаря чему и выстраивается повествование. Спящий мозг – замечательный рассказчик, и этот талант ему обеспечивает уникальность обстановки. Когда мы спим, глаза наши закрыты, звуки приглушены. В отсутствие внешних чувственных ощущений сознание начинает наполняться картинами, рождающимися внутри.

Однако во сне мы не совсем отрезаны от происходящего вокруг. Некоторые раздражители, например жужжание насекомого, могут проникнуть в наши ночные видения. Внешнее постоянно просачивается в наши сны. Один из наиболее показательных эффектов такого рода можно спровоцировать, если обрызгать спящего человека водой. Более чем в 40 % случаев такой раздражитель проникнет непосредственно в сон «пострадавшего». Проснувшись, люди описывают сновидения, в которых их окатывало водой, они попадали под дождь или чинили протекающую крышу.

И все-таки ткань сновидений по большей части сплетена из наших воспоминаний, мыслей и эмоций. Нередко наши сны – это абстрактные размышления о том, с чем мы сталкиваемся в повседневности, о чем думаем, о чем беспокоимся, чего страстно желаем. В 2004 году в Бельгии ученые решили понаблюдать за активностью мозга испытуемых во время игры в компьютерную стрелялку. Для этого ученые использовали метод позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ): с помощью специальных ПЭТ-сканеров они отслеживали перемещение по мозгу особых радиоактивных индикаторов, что позволяло обнаружить наиболее активные области. Ученые смотрели, какие зоны мозга включаются в работу, когда испытуемые идут по улицам виртуального города. Во второй части эксперимента группа ученых положила испытуемых спать, но вначале головы участников облепили датчиками с проводками для снятия ЭЭГ (электроэнцефалограммы), чтобы наблюдать за их мозговыми волнами в течение ночи. На следующее утро сравнение результатов ЭЭГ со снимками ПЭТ показало, что те же области гиппокампа, активность которых была замечена во время игры в стрелялку, усердно работали и тогда, когда испытуемые погрузились в сон.

Мы знаем, что зрение возможно благодаря зрительному пути и что повреждение какого-либо из его участков чревато слепотой. В мозгу также есть «сонный путь». Сны тоже строятся на зрительном восприятии образов, несмотря на то что глаза спящего человека закрыты и он не следит за происходящим вокруг. Тот факт, что мы по-прежнему воспринимаем зрительные образы, наводит на мысль, что «сонный путь» может не совпадать со зрительным. Этим и объясняется способность слепых видеть сны. И тут неизбежно возникает вопрос: что представляет собой этот «сонный путь»? Как мозг создает наши сны?

Как только вы, закрыв глаза, входите в БДГ-фазу[7] сна, вся система сна подчиняет себе ваш таламус и зрительную кору, устанавливает контроль за внутренним распределителем сенсорной информации, а также за центром формирования образов. Но образы должны откуда-то возникнуть.

Неврологи обнаружили, что во время сна таламус начинает действовать необычным образом: вместо того чтобы реагировать на зрительные сигналы (в этот момент они просто отсутствуют), таламус оказывается в подчинении у мозгового ствола, который соединяет головной мозг со спинным. Одна из основных функций мозгового ствола – поддержание БДГ-фазы, во время которой мы и видим большинство снов. Многие неврологи считают, что своей образностью наши сны обязаны именно ночной совместной работе таламуса и мозгового ствола.

Наблюдая за мозговой активностью во время сна, ученые обнаружили уникальные PGO-волны (или понтогеникуло-окципитальные волны). Они обладают характерными формами и размером. Во время нашего сна такие волны появляются в трех областях мозга: в Варолиевом мосту (он находится в мозговом стволе), в латеральном коленчатом теле (оно располагается в таламусе) и в затылочной доле (где находится зрительная кора). Таким образом, можно сделать вывод, что эти области работают совместно. Возможно, мозговой ствол, таламус и зрительная кора формируют свой зрительный путь без участия глаз. «Сонный путь» схож со зрительным, но берет свое начало не от глаз, а от мозгового ствола. Именно здесь и зарождаются образы сновидений.

Известный специалист по сну Джон Аллан Хобсон, профессор психиатрии Гарвардской медицинской школы, предложил такую теоретическую концепцию. Сны возникают благодаря бессистемным вспышкам нейронной активности в мозговом стволе. Оттуда эти случайные сигналы поступают в таламус, и там с ними происходит то же, что и с любыми зрительными сигналами. Таламус – это просто распределительный пункт. Он понятия не имеет, исходят ли полученные сигналы от глаз или от мозгового ствола. Он лишь отправляет их куда надо – в зрительную кору.

Теперь представьте, с чем приходится иметь дело зрительной коре. Времени два часа ночи, а из таламуса только что прибыл целый поток сигналов. Более того, поток этот хаотичен, ведь мозговой ствол производил их совершенно бессистемно. Но зрительная кора этого не знает. Она полагает, что любая информация, поступающая от таламуса, получена им от глаз. Как же реагирует кора? Точно так же, как если бы мы бодрствовали: она пытается осмыслить поступившие сведения. Опираясь на память и накопленный опыт, она старается соединить разнородные и фрагментарные сигналы в цельное повествование – в результате получается визуальный спектакль, который мы и видим, когда спим.

Мозг прикладывает все силы, чтобы создать цельное повествование. Система подсознания талантливо обнаруживает характерные особенности, предугадывает, что последует дальше и, сталкиваясь с незавершенной картиной, пытается заполнить пробелы с помощью контекстуальных подсказок. Все эти умения могут пригодиться, когда подсознание начнет сшивать из полученных им фрагментарных сигналов наши ночные видения. Получившееся в итоге лоскутное одеяло из мыслей, воспоминаний, страхов и желаний может оформиться в захватывающее, порой даже метафорическое повествование. Зачастую нам снятся очень и очень странные сны.

Но какими бы странными они ни были, мы не замечаем этого, пока спим. И только когда просыпаемся, понимаем, насколько же ирреальная история нам привиделась. Почему так? Изучая области мозга, работающие во время сна, неврологи обнаружили и другие – те, что «спят» по ночам. Наиболее заметно, что в это время префронтальная кора – область, в которой принимаются высокоуровневые решения, – абсолютно спокойна. Если помните, именно благодаря работе префронтальной коры участникам экспериментов удавалось обнаружить подмену Ноя на Моисея и распознать обманные футбольные маневры. Эта область ответственна за самоконтроль.

Во сне мы ничего активно не планируем, не обдумываем, не строим никаких стратегий. Все эти действия выполняются префронтальной корой, которая во время фазы быстрого сна активности не проявляет. Вот почему во сне мы не осознаем, что спим. Вот почему, какими бы удивительными ни были сны, у нас не возникает мысли вроде «подождите-ка, это же полная бессмыслица». Если же вы понимаете, насколько ирреален ваш сон, скорее всего, вы находитесь уже в процессе пробуждения и ваша префронтальная кора начинает понемногу включаться в работу.

Неактивностью префронтальной коры объясняется и отсутствие у нас ощущения, что мы в состоянии контролировать свои действия и принимать решения во сне. Сновидение – это своеобразный фильм, в который мы попадаем. Выбирать, что с нами произойдет, мы чаще всего не можем. Но есть одно исключение: бывает так называемое осознанное сновидение – состояние, при котором человек знает, что спит, и даже может исследовать мир своих грез.

Как же такое возможно? Мы остановились на том, что префронтальная кора деактивируется, когда мы спим. Как же тогда человек может активно контролировать собственные сны? В 2012 году немецкие ученые задались этим вопросом. Они отобрали группу «осознанных сновидцев» и подключили их к аппаратам МРТ. Как только испытуемые вступили в фазу быстрого сна, аппарат обнаружил интересную особенность. BOLD-сигнал возникал не только в тех областях мозга, которые включаются во время сна, но и в префронтальной коре. Префронтальная кора проявляла активность. По неизвестным причинам у некоторых людей она сопротивляется ночному отключению.

Те, кто видит осознанные сны, не теряют возможности осмыслять происходящее, контролировать себя, принимать решения. Таким образом каждый их сон превращается в увлекательное путешествие по виртуальной реальности. Более того, умение видеть осознанные сновидения – это навык, который можно приобрести путем тренировок и который помогает избавиться от ночных кошмаров: ведь, натренировавшись, можно вежливо попросить призраков и убийц с топорами уйти куда подальше – и дело с концом.

Большинство снов не просто повторяют события нашей повседневности – такое можно сказать лишь об 1–2 % сновидений. В остальное же время в сновидениях наши беспорядочные мысли и образы соединяются по-новому, и подчас очень причудливо. Ночью реальность не отвлекает нас, и тогда подсознание начинает предлагать нам нестандартные идеи, поток которых ничто не сдерживает.

Возможно, именно поэтому во сне к нам нередко приходит вдохновение. Доводилось ли вам, проснувшись, первым делом хвататься за ручку с бумагой, чтобы записать свои идеи? Исследования показали: если дать двум группам людей сложную математическую задачу и входящие в первую группу попытаются решить ее тут же, а входящие во вторую сначала поспят, то поспавшая группа с большей вероятностью отыщет интересное творческое решение.

Но благодаря чему наши мысли и опыт оформляются по-новому? По одной из теорий, сон защищает нас от внешних раздражителей, благодаря чему воображение получает возможность разгуляться. Не исключено и то, что из-за деактивации префронтальной коры наши абстрактные идеи и странноватые мысли высвобождаются от беспощадного гнета дневной рассудительности. Возможно и третье, более фундаментальное объяснение тому, почему сны такие необычные. Некоторые ученые предполагают, что во время сна мозг ослабляет напряжение в синапсах (местах контактов между нейронами, где передаются нервные импульсы), из-за чего связь между нашими воспоминаниями и усвоенными сведениями становится менее прочной. Считается, что это повышает подвижность нейронов, и тогда в мозгу формируются новые нейронные цепи и возникают нестандартные, творческие идеи. Некоторые исследования демонстрируют, что нейроны, проявлявшие днем повышенную активность в совместной работе, ночью наиболее спокойны. Теория такова: расслабление нейронов распахивает двери перед ночными грезами. Оно дает возможность нашим мыслям взаимодействовать друг с другом по-новому, а мозгу – рассказывать свои истории.

Наши сны значительно отличаются от нашего восприятия яви. Причина в том, что у нас в мозгу работают две принципиально разные системы. С одной стороны, в нем действует активная система сознания, которой мы пользуемся, когда не спим. С другой – существует пассивный, внутренний мир сна, берущий верх, когда система сознания выключается. Осознанные сновидения представляют собой некое среднее состояние, которое требует работы мозговых областей обеих систем. Как правило, сны приходят, когда мы спим, и заканчиваются, когда мы просыпаемся; обычно у нас не получается спать и принимать осознанные решения одновременно. Когда мы просыпаемся, мы будто выскальзываем из мира наших внутренних фантазий. Сознание побеждает грезы. Системы сознания и подсознания по очереди захватывают и теряют контроль. Однако граница между сном и реальностью может быть очень тонкой, о чем свидетельствует полотно Дали и феномен осознанных сновидений.

Вниз по кроличьей норе

К врачу Марси обратилась из-за сильнейших головных болей. Она мучилась от них почти всю жизнь, казалось, им не будет конца. Ее родители и сестра страдали от мигреней, так что, когда доктор поставил ей такой же диагноз, она нисколько не удивилась. Перед каждым приступом Марси, как и многие, чувствовала ауру. Ауру часто описывают как нарушение восприятия, при котором у человека перед глазами возникают точки, вспышки или зигзагообразные линии. Ощущение у каждого человека свое, но ауры Марси оказались особенно запоминающимися.

«Мне вдруг начинает казаться, что у меня огромные руки, – рассказала она. – Огроменные, кроме шуток. Супергигантские, словно на каждую надето по три боксерские перчатки. Проходит какое-то время, и у меня появляется забавное физическое ощущение, будто руки остаются большими, а я сама уменьшаюсь и делаюсь маленькой-маленькой девочкой».

А иногда ей кажется, что она внезапно превратилась в великана: «Я хожу в обуви на гигантской платформе, как в 1970-е. Чувство ужасно странное: я всего полтора метра ростом, страшно непривычно вдруг почувствовать себя высокой».

Симптомы Марси забавным образом напоминают знаменитую сцену из первой главы сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес», которая называется «Вниз по кроличьей норе»[8]. Попав в фантастическое королевство, Алиса находит бутылочку с надписью «ВЫПЕЙ МЕНЯ»:

Однако на этом пузырьке никаких пометок не было, и Алиса рискнула отпить из него немного. Напиток был очень приятен на вкус – он чем-то напоминал вишневый пирог с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие гренки с маслом. Алиса выпила его до конца.

– Какое странное ощущение! – воскликнула Алиса. – Я, верно, складываюсь, как подзорная труба.

И не ошиблась – в ней сейчас было всего десять дюймов росту. Она подумала, что теперь легко пройдет сквозь дверцу в чудесный сад, и очень обрадовалась.

От какой бы болезни Марси ни страдала, этот недуг определенно вызывал галлюцинации, очень схожие с теми, которые спровоцировал загадочный коктейль Алисы. Марси диагностировали заболевание с соответствующим названием – синдром Алисы в Стране чудес, неврологическое отклонение, при котором люди искаженно воспринимают размер, положение, движение или цвет окружающих объектов.

Впервые описанный в 1952 году, синдром Алисы в Стране чудес может быть вызван многими факторами, например эпилепсией или различными инфекциями, но, как правило, его развитие связано с мигренями. Доподлинно это неизвестно, однако возможно, что синдром влиял на творчество ряда художников, которые временами видели мир словно отраженным в кривом зеркале. В частности, Кете Кольвиц, немецкая художница XX века, прославилась своими рисунками, на которые ее вдохновили впечатления от Германии военного времени. Однако в определенный период ее стиль начал отходить от канонов реалистического жанра: люди теперь изображались более абстрактно, а их руки и лица стали непропорционально большими.

В своем дневнике Кольвиц жаловалась на мучительные симптомы: «А потом меня охватило ужасное состояние: все предметы вокруг начали стремительно уменьшаться. Когда они росли, было просто неуютно, но, когда вдруг сделались крошечными, стало страшно».

Некоторые ученые выдвигали версию о том, что у самого Льюиса Кэрролла был синдром Алисы в Стране чудес, ведь известно, что он страдал от мигреней. Может статься, Кэрролл и сам наблюдал зрительные метаморфозы, схожие с теми, что происходили на глазах у одной из самых известных литературных героинь.

В чем причины возникновения синдрома Алисы в Стране чудес? Предварительные исследования показывают, что галлюцинации возникают из-за нарушений процесса обработки зрительной информации. Как мы знаем, зрительная кора выстраивает наше восприятие мира благодаря серии подсчетов: она оценивает дистанцию, размер, положение объекта в пространстве, его форму. Если некоторые стадии работы коры пропустить или заблокировать, это приведет к нарушению восприятия. В 2011 году ученые с помощью аппарата МРТ исследовали мозг мальчика с синдромом Алисы в Стране чудес. Они наблюдали за его мозговой активностью, а он смотрел на картинки, которые ему показывали, и оценивал размер и расположение объектов на них. Например, ученые показали ему несколько вариантов иллюзии Понцо (см. рисунок ниже) и попросили сказать, одинакова ли длина у параллельных линий.

Для выполнения этого непростого задания нужно всмотреться в изображение и проанализировать его с помощью зрительной коры. Однако аппарат МРТ показал, что у испытуемого мальчика данная область мозга была куда менее активна, чем у здоровых испытуемых. Теоретически из этого следует, что обработка зрительных сигналов не завершается. В зависимости от того, какая стадия пропущена, может исказиться восприятие размера объекта, его положения в пространстве и т. д. И хотя эта гипотеза еще не доказана, пациенты с повреждениями некоторых областей зрительной коры ее подтверждают: они рассказывают, что предметы вокруг них резко уменьшаются в размерах.

В некоторых случаях синдром Алисы в Стране чудес может быть дополнением к более серьезному галлюцинаторному отклонению. На память приходит педункулярный зрительный галлюциноз (галлюциноз Лермитта) – редкий случай возникновения крайне реалистичных галлюцинаций в результате повреждения мозгового ствола. Люди с таким диагнозом могут воспринимать реальность с самыми разными искажениями – видеть чересчур яркие цвета, предметы измененных размеров (синдром Алисы в Стране чудес может быть подтипом такого галлюциноза) и даже невероятно убедительные, кинематографичные галлюцинации. Синдром был открыт в 1922 году неврологом Жаном Лермиттом. Он описал следующий случай. У одной женщины вследствие повреждения мозгового ствола возникли галлюцинации. Стоило ей оказаться в темноте, как она тут же начинала видеть процессию маленьких детей в ярких одеждах. Педункулярный галлюциноз еще не исследовался должным образом. Все, что мы знаем о нем, основывается на отчетах о состоянии пациентов, анализ которых был начат еще самим Лермиттом и продолжается по сей день.

В 2008 году итальянские неврологи описали пугающий случай, произошедший с одиннадцатилетним мальчиком. У него поднялась температура, из-за которой возникли сильнейшие галлюцинации. Однажды вечером после дневного просмотра телевизора маленький Бернардо вдруг начал истерично плакать. Родители тут же прибежали в комнату и увидели, что их сын дрожит от страха. Оказалось, что он только что видел Волан-де-Морта, злого волшебника из историй о Гарри Поттере. Было уже темно, но Бернардо настаивал на том, что злодей был реальным, а не приснился ему.

На следующий вечер Волан-де-Морт вернулся. Бернардо знал, что на этот раз ему придется себя защищать. Он посмотрел вниз и увидел, что у его ног лежат шлем и меч, готовые к битве. Бернардо крепко сжимал оружие, глядя сквозь прорези в металле на своего врага. Ему привиделась дуэль эпического размаха.

Полноценное неврологическое обследование показало, что у маленького Бернардо было воспаление мозгового ствола, поэтому и поднялась температура. Когда воспаление прошло, исчез и Волан-де-Морт. Это был педункулярный галлюциноз, но временного характера. Воспаление мозгового ствола порождало галлюцинации. Но с окончанием болезни закончились и они. Этот случай и аналогичные ему подводят нас к выводу, что причина галлюциноза – именно в повреждении мозгового ствола, реже – в повреждении таламуса, и длится он, пока повреждения не устранятся.

Неврологи заметили еще две особенности, которые роднят пациентов. Во-первых, люди с педункулярным галлюцинозом жалуются на невероятно яркие сны. Во-вторых, галлюцинации приходят к ним, как правило, в темноте. Если зажечь свет, видения тут же исчезают.

Почему же галлюцинации возникают, когда темно? Судя по тому, что мы знаем о снах, их источник находится в мозговом стволе – в нем есть своеобразная кнопка включения и выключения сновидений. Как только мы вступаем в фазу быстрого сна, уютно свернувшись под одеялом у себя в спальне, освещенной только лунным светом, мозговой ствол начинает выстраивать «сонный путь». Он нажимает на кнопку включения сна. А утром в тот момент, когда мы, проснувшись, открываем глаза и видим, что вокруг светло, мозговой ствол «выключает» этот путь.

Как правило, кнопка включения нажимается в фазе быстрого сна, но повреждение мозгового ствола понижает порог его чувствительности. Мозговой ствол начинает нажимать на кнопку не тогда, когда человек погружается в сон, а просто с приходом темноты. Страдающие педункулярным галлюцинозом люди видят сны наяву. Достаточно выключить свет – и их машина сновидений примется за работу и наполнит темноту образами своего собственного производства.

Но что, если свет выключен навсегда, как у людей незрячих? Что в таких случаях видят они?

Зрение слепых

Соседи мистера Вейлера не на шутку встревожились. Восьмидесятисемилетний вдовец, живущий один, потерял зрение из-за макулодистрофии[9], которая у него развивалась уже много лет. Для людей его возраста это заболевание – типичная причина слепоты. Тревога соседей достигла новых высот, когда он сообщил, что снова начал видеть… неожиданные вещи. Последние полгода он встречал у себя дома людей, которых не узнавал и которые с ним не заговаривали. Неделю назад к нему в кухню вломился медведь. Время от времени мистер Вейлер видел, как у него в гостиной пасется скот. Звери смотрели на него, тихо пожевывая траву, которая росла прямо из ковра. Мистер Вейлер также упомянул, что видел у себя дома стайку голубых рыб, быстро плавающих от стены к стене.

Соседи переживали, что у этого славного пожилого джентльмена развивается деменция. Однако мистер Вейлер пребывал в здравом уме. Он признавал, что это видения, и особо не беспокоился. Комплексное неврологическое обследование показало, что дело совсем не в деменции. Симптомы, которые наблюдались у мистера Вейлера, соответствовали диагнозу «синдром Шарля Бонне».

Когда мы слышим слово «галлюцинация», на ум сразу приходит психиатрическое или неврологическое отклонение (или потребление наркотиков), но у мистера Вейлера не было никаких проблем с мозгом. Синдром Шарля Бонне – это состояние, при котором люди видят богатые зрительные галлюцинации не из-за неврологических проблем, но из-за зрительных. Такое случается с теми, кто полностью или частично ослеп. Приступы галлюцинаций могут длиться от нескольких секунд до почти целого дня и годами то появляться, то проходить. Содержание галлюцинаций варьируется, но обычно в видениях присутствуют люди, животные, здания и геометрические фигуры. Многие пытаются изобразить свои галлюцинации. Художник Сесил Райли, например, зарисовывал свои видения, в которых вокруг него появлялись синие и зеленые глаза и с угрозой смотрели на него.

А вот еще одна зарисовка, сделанная пациентом (не художником) с макулодистрофией и синдромом Шарля Бонне. Он описывал, что видит «удлиненное лицо с непропорционально большими зубами и ушами».

Синдром Шарля Бонне наблюдается у 10 % пациентов, страдающих заболеваниями органов зрения, безотносительно к их возрасту и причинам этих заболеваний. Почему же это происходит? Возможно ли, что мозг с помощью галлюцинаций заполняет пробелы, вызванные ухудшением зрения? Треугольник Канизы учит нас тому, что мозг всегда стремится ликвидировать пробелы, что все воспринимаемое нами может отличаться от того, что нас окружает в действительности. И все-таки видеть несуществующий белый треугольник и наблюдать, как в твоей гостиной пасется домашний скот, – это далеко не одно и то же. Когда мы рассматриваем оптические иллюзии, мы не галлюцинируем. Наш мозг расширяет и углубляет картинку благодаря визуальным подсказкам. Галлюцинации же возникают исключительно в нашем сознании.

То, что синдром Шарля Бонне развивается у ослепших людей, – не случайность. Все дело в ухудшении зрения. Исследовательская группа в Лондоне наблюдала за активностью мозга во время галлюцинаторных приступов. Ученые собрали группу из шести пациентов с этим синдромом и попросили их сообщать время начала и окончания приступа, а сами стали наблюдать за мозгом испытуемых. У всех участников эксперимента были серьезные нарушения зрения, поэтому большую часть времени аппарат МРТ фиксировал слабую активность в их зрительной коре. Однако, когда один из них сообщил, что у него начались галлюцинации, в его затылочной доле вдруг обнаружилась невероятная активность; когда приступ закончился, она пропала.

Аппарат МРТ обнаружил еще кое-что. С помощью BOLD-сигнала удалось разобраться, какие из «процессоров», обрабатывающих зрительные сигналы, участвовали в создании видений.

При синдроме Шарля Бонне зрительная кора активируется сама собой, сигналы от глаз в нее не поступают. Существует две теории касательно того, почему это происходит. Первая такова: из-за отсутствия зрительных сигналов нейронам зрительной коры становится нечего делать, и они активируются спонтанно. Теория состоит в том, что скучающие нервные клетки периодически порождают нерегулярные электрические импульсы. Информация от органов чувств больше не регулирует работу зрительной коры, из-за чего та начинает создавать свои собственные сигналы. Это и приводит к «разгулу галлюцинаций» – проявлению симптомов синдрома Шарля Бонне.

Такие галлюцинации могут быть вызваны даже временным нарушением зрения. 3 сентября 2004 года молодую женщину во время восхождения в Альпах ударила молния. Женщина упала и потеряла сознание. Когда же пришла в себя, выяснилось, что она ничего не видит. Спасатели на вертолете доставили ее в больницу. Компьютерная томография показала, что в затылочной доле пострадавшей скопилась жидкость, которая и мешает видеть. А ночью у пациентки начались галлюцинации. Она увидела в глубине комнаты пожилую даму, опершуюся на батарею. Потом дама начала уменьшаться. Она делалась все тоньше и тоньше и в конце концов исчезла, соскользнув в одно из отверстий батареи. Галлюцинации возникали в самое разное время. Как-то пострадавшей привиделся ковбой на лошади, который несся прямо на нее и стрелял из ружья. Позже она увидела двух докторов, они занимались сексом у нее в палате, а потом пытались ее избить. Но как только жидкость удалось откачать, зрение вернулось, а галлюцинации исчезли.

Даже если слепота краткосрочна, отсутствие зрительной информации, судя по всему, провоцирует мозг на сочинение собственных историй. Нейроны зрительной коры, лишившись работы, начинают активироваться без причины. Мозг ошибочно принимает эти вспышки за зрительные сигналы – ведь они приходят от зрительной коры. Этот механизм схож с механизмом сна, только во сне спонтанные сигналы возникают в мозговом стволе, а здесь зрительная система сама заполняет причудливыми видениями пробелы, появляющиеся у пациентов из-за слепоты. Образы, созданные зрительной корой, достигают сознания, и тогда пациенты воспринимают их. Они видят галлюцинации – и такие реалистические, что кажется, будто все происходит на самом деле.

Но есть и вторая теория относительно того, почему незрячие люди подвержены синдрому Шарля Бонне. Она основывается на нейропластичности[10] – мощной взаимосвязи, характерной для нашей нейронной сети. Мы привыкли думать, что пять наших чувств друг с другом не связаны, но мозг считает иначе. Он не понимает, чем отличаются друг от друга зрительные, слуховые и осязательные сигналы, если не учитывать того, что они попадают в мозг разными путями. Если на пути нет никаких преград, информация оказывается в нужной мозговой области. Все сведения в мозгу трансформируются в электрохимические сигналы. Нейроны не знают, для чего нужны те данные, которые они принимают и передают. Цепи нервных клеток организованы в отдельные пути – и именно поэтому мы и испытываем пять разных чувств: видим глазами, чувствуем запах носом и т. д.

Хотя у каждого сенсорного канала свой маршрут и чаще всего пути изолированы друг от друга, есть у них и точки пересечения. Должны же они быть, верно? В конце концов, мы испытываем все пять чувств одновременно, и они создают единую картину мира. Представьте, как вы пьете кофе. Вы не только одновременно наслаждаетесь его вкусом и запахом, но и чувствуете губами край чашки, видите ее и слышите звук собственных глотков. Каждое чувство безупречно соединяется с другими, создавая симфонию ощущений от утреннего заряда кофеина. Пять систем не смогли бы создать настолько многогранное ощущение, работай они отдельно друг от друга. Сенсорные пути должны где-то пересекаться.

Итак, на дорожном полотне зрительной коры есть въезды и съезды, которые связывают ее с другими системами мозга. А теперь представьте человека, который ослеп. По законам нейропластичности из бездействующих зон нейронные связи должны переместиться в активные. Когда человек слепнет, зрительный путь начинает постепенно разрушаться, поскольку затылочная доля перестает получать зрительные сигналы от глаз. Дорога пустеет. И тогда единственным источником транспортного потока становятся въезды, соединяющие зрительную систему с другими. Небольшая часть зрительной коры, связанная с другими системами, увеличивается, а остальная ее часть атрофируется. В результате связь между неактивным зрительным путем и другими, не связанными со зрением, системами мозга крепнет.

Поскольку сенсорные пути пересекаются, некоторые незрительные сигналы попадают в затылочную долю, которой может показаться, что они идут от глаз. Не забывайте, что мозг не умеет отличать один тип сигналов от другого. Ему важно лишь, по какому пути поступают данные. Поэтому, если маршруты, которые изначально шли отдельно друг от друга, соединяются, сигналы, посылаемые другой сенсорной системой, могут просочиться в зрительную кору, которая обработает их как зрительные. Это может быть запах цветов в саду или звук поезда метро. Если сигнал, каким бы он ни был, попадает в зрительную цепь, могут возникнуть галлюцинации.

К счастью, люди, страдающие синдромом Шарля Бонне, осознают собственную слепоту, а потому понимают, что все видимое ими нереально. Префронтальная кора не перестает работать, как это происходит во время сна, поэтому человек может осмыслить причудливость видений. Но что бы произошло, не знай они о собственной слепоте? Такой расклад получил название синдрома Антона – Бабинского, о котором мы упоминали во введении к книге. Мы вкратце рассмотрели историю Уолтера, который отрицал собственную слепоту. Когда его попросили описать внешность рослого и подтянутого невролога, Уолтер со всей уверенностью назвал его маленьким толстяком. При наличии этого синдрома в мозгу человека теряется связь между зрительной системой и теми областями, которые отслеживают ее деятельность. Но пациенты этого знать не могут и ошибочно полагают, что их зрение работает исправно. И потому, начнись у них галлюцинации, как у тех, кто страдает синдромом Шарля Бонне, их мозг не смог бы распознать ирреальность видений. Многие из пациентов с диагнозом «синдром Антона – Бабинского» принимают собственное воображение, образы, возникающие у них в сознании, за реальное зрение. Вероятно, именно поэтому Уолтер выдумал такое описание доктора. Его мозг подсознательно, сам того не ведая, компенсировал невозможность зрительного восприятия.

Если все в самом деле так, и исчезновение зрения действительно может привести к галлюцинациям, не должно ли то же самое происходить и с остальными чувствами? Не вызывает ли, скажем, повреждение слуховой цепи слуховые галлюцинации?

Давайте рассмотрим случай мистера Паше. Ему пятьдесят два, и он уже давно слышит звон в ушах. Мистер Паше приехал в центр психического здоровья, обеспокоенный странным новым симптомом. За несколько предыдущих недель привычный звон у него в ушах превратился в пронзительный прерывистый писк, похожий на сигнал будильника. Этот звук поднимал его посреди ночи. Временами он затихал, но на смену ему приходила музыка. Иногда мистер Паше слышал попурри из разных хитов – не только мелодию, но и вокальные партии, а иногда – классические симфонии. Его мозг как будто постоянно ловил сигналы воображаемой радиостанции. Мистер Паше заметил, что очень громкие шумы, например звук проезжающего мимо поезда метро, ослабляли его галлюцинации. Умеренно громкие звуки, напротив, обладали усиливающим эффектом. Так, если на улице он проходил мимо человека, играющего на бонго, музыка в его голове подстраивалась под ритм барабанов.

После неврологического и психиатрического обследований, которые не выявили никаких отклонений, мистер Паше отправился к отоларингологу. Врач решил проверить его слух. Оказалось, что слух у него слабый, причем настолько, что можно диагностировать глухоту. Оказывается, музыкальные галлюцинации возникают у тех, кто потерял слух. Такую ситуацию даже называют «слуховой вариант синдрома Шарля Бонне».

Поскольку активность слуховой цепи была минимальной, мозг мистера Паше стал восполнять дефицит звуков своими силами. Если внешние шумы были громкими, как в случае с проезжающим мимо поездом, мистер Паше слышал их – при заполнении сенсорной пустоты галлюцинации прекращались. Но расслышать не столь громкие звуки он не мог. В то время как его слуховой путь не использовался, подсознание включало «радио» галлюцинаций, чтобы спастись от тишины.

Хотя мистер Паше страдал не от зрительных, а от слуховых галлюцинаций, симптомы развивались так же, как при синдроме Шарля Бонне, чему можно найти аналогичное двойственное объяснение. Во-первых, области мозга, лишившись своих привычных функций, могут начать действовать спонтанно и посылать случайные сигналы. В зависимости от того, происходит ли это в слуховой или зрительной коре, возникают галлюцинации разного типа. Во-вторых, в той зоне мозга, которая становится ненужной, могут разрастись нейронные цепи других систем, в результате чего возникнут новые схемы взаимодействия. Когда сенсорное шоссе пустеет, ранее незначительные въезды с магистралей других чувств становятся основным источником транспортного потока. В результате мозг расширяет это пересечение, добавляет туда больше полос, превращая его в крупный транспортный узел. И вот слуховая кора уже активируется благодаря сигналам, возникшим на совершенно другом сенсорном пути.

Если вам больше по душе компьютерные аналогии, а не транспортные, то представьте, что произойдет, если вы разберете ноутбук друга, достанете материнскую плату и приметесь колдовать над ней. А потом возвратите компьютер другу, который скоро с удивлением обнаружит, что при попытках что-нибудь напечатать из колонок вдруг начинает звучать рэп. Аналогичным образом и мозг может приобретать новые функции по мере того, как его нейронные пути меняются и сливаются. Оглохшему или ослепшему человеку эти нейронные изменения помогают компенсировать сенсорный дефицит. А порой достаточно просто расширить те пересечения, которые уже есть. На самом деле наши чувства переплетены куда теснее, чем может показаться. Спросите Люка Скайуокера.

В вашей височной доле живет Люк Скайуокер

Что для вас имя Люк Скайуокер? Если вы поклонник «Звездных войн», то два этих слова не просто напоминают вам об одном из известных киногероев. Когда вы прочитываете их, они моментально переносят вас в мир научной фантастики, в мир, где добро борется со злом, в одну из центральных сфер поп-культуры. Но что, если вы не читаете, а слышите это имя? Или видите фото Марка Хэмилла, актера, сыгравшего Люка?

Мы выяснили, что нейронные пути наших пяти чувств пересекаются и это может провоцировать развитие галлюцинаций в том случае, если какой-либо из органов чувств перестает действовать. Такие пересечения существуют в каждом из нас. Как же они влияют на восприятие и осмысление всего, что нас окружает? Группа неврологов задалась следующими вопросами. Связан ли тип сенсорной системы, работающей в данный момент, с тем, каким образом наш мозг обрабатывает информацию? Зависит ли метод этой обработки от того, откуда именно приходят данные (от глаз, ушей, носа и т. д.)?

Подсоединив к головам добровольцев датчики энцефалографа, ученые стали наблюдать за нейронной активностью мозга испытуемых. На мониторе последовательно появлялись разные изображения: красивые виды, фотографии известных людей, построек или животных. Наблюдая за показаниями энцефалографа, ученые заметили характерную активность. Она возникла в медиальном отделе височной доли, находящемся рядом с гиппокампом, мозговым центром консолидации памяти. Нейроны медиального отдела височной доли продемонстрировали, что каждая из категорий изображений вызывала определенную реакцию. Фотографии знаменитостей постоянно активировали одну область медиального отдела, а фотографии известных зданий – другую.

Аналогичные особенности обнаруживались и дальше. С помощью высокоточных электродов группа ученых попыталась зафиксировать активность отдельных нейронов в медиальной области височной доли. Каждый нейрон реагировал не только на конкретную категорию, но и на определенного человека или место. Один нейрон вспыхивал, отзываясь на фото Дженнифер Энистон. Этот условно называемый дженнифер-энистоновский нейрон проявлял активность, когда испытуемым показывали множество разных ее фотографий, но никак не реагировал на снимки других известных личностей, таких как Джулия Робертс или Коби Брайант. Другой нейрон отзывался исключительно на Хэлли Берри, даже когда она была в костюме Женщины-кошки, которую эта актриса сыграла в одноименном фильме 2004 года. Хэллиберриевский нейрон пробуждался и когда испытуемые просто прочитывали ее имя. Тот же самый эффект наблюдался и в иных категориях. Например, ученые обнаружили нейрон, который активировался, когда показывали изображения или слова, связанные с Сиднейским оперным театром, но не с Эйфелевой или Пизанской башней.

В конце эксперимента ученые увеличили число раздражителей: к фотографиям и надписям они добавили звук. Один и тот же нейрон проявлял бурную активность, когда испытуемым напоминали о Люке Скайуокере разными способами: демонстрировали три разные фотографии Марка Хэмилла, показывали надпись «Люк Скайуокер» и еще произносили это имя мужским или женским голосом.

В то же время на фотографии других знаменитостей, например Леонардо Ди Каприо, как и на написанный, и на прочитанный варианты их имен данный нейрон никак не реагировал. Но, что интересно, он проявил-таки активность, когда испытуемым демонстрировали изображение магистра Йоды – одного из персонажей «Звездных войн».

Очевидно, клетка реагировала не только на самого Люка Скайуокера, но и на идеи или персонажей, тесно с ним связанных, например на его маленького зеленого учителя. Во многих случаях люк-скайуокеровский нейрон отзывался и на изображения Дарта Вейдера. Схожим образом вел себя дженнифер-энистоновский нейрон, когда испытуемым показывали фото Лизы Кудроу, которая вместе с Энистон снималась в сериале «Друзья».

Каждое наше ощущение – это поток информации. И вне зависимости от того, каким путем к нам приходят сведения – через зрение, слух и т. д., перед подсознанием возникает задача интерпретации этих данных с учетом ситуации, а также наших знаний, эмоций и памяти. Из всего этого мозг должен собрать единую и логичную картину мира. Наше подсознание анализирует пять одновременных сенсорных потоков, изучает их, выискивая схожие черты, и на основе того, что мы переживаем, формулирует абстрактные представления, такие, например, как представление о связи персонажей «Звездных войн».

Медиальная область височной доли – главное пересечение всех сенсорных путей. Анатомические исследования мозга приматов подтверждают эту идею – исследования показывают, что в медиальной области височной доли пересекается множество разных нейронных цепей. Позволяя нашим сенсорным путям взаимодействовать, мозг трансформирует полученную информацию пяти видов в осмысленные идеи и приобретенный опыт.

Бывает, что пересечений в мозге слишком много, из-за чего одно чувство мгновенно активирует другое. Лучше всего это демонстрирует феномен синестезии, возникающий, когда сенсорные пути слишком тесно переплетены друг с другом. Например, у некоторых развита зрительно-слуховая синестезия: такие люди ассоциируют определенные звуки с определенными цветами. Эти ассоциации постоянны. Другие рассказывают о зрительно-обонятельной синестезии: к примеру, почувствовав запах лимона, они видят угловатые фигуры, а ощутив запах малины или ванили – круглые. Существует множество видов синестезии, как и типов комбинаций чувств, но все они демонстрируют одну истину: наши сенсорные пути связаны.

Доказательства этой взаимосвязи можно видеть в нашей повседневной жизни. Например, хорошо известно, что потеря обоняния может ослабить вкусовое восприятие. Зрение и слух тоже взаимодействуют друг с другом. Если кто-нибудь обращается к вам издалека, гораздо легче понять, что он говорит, если видно, как движутся его губы. В этом случае два органа чувств даже могут начать мешать друг другу. Лучше всего это иллюстрирует феномен, называемый эффектом Макгурка.

Если включить вам аудиозапись со слогами «ба-ба-ба» и при этом показывать видео, на котором человек одними губами беззвучно произносит «га-га-га», вы четко услышите третий звук: «да-да-да». Это и есть эффект Макгурка, случайно открытый в 1970-х годах[11], когда Гарри Макгурк с коллегами работал над экспериментом по языковому восприятию у младенцев. Бывает и обратный эффект Макгурка, когда звуки, которые вы слышите, влияют на то, что вы видите. В ходе эксперимента испытуемые должны были рассмотреть овалы и описать их размер и расположение, слушая при этом аудиозапись. Когда испытуемые слышали звуки «у-и-и-и-и-и», овалы казались им куда более вытянутыми, чем на самом деле, а звуки «у-о-о-о-о-о» визуально расширяли фигуры.

Наши сенсорные системы созданы для выживания. Изначально проходя параллельными путями, сигналы от органов чувств в конце концов соединяются друг с другом, создавая общую понятийную сеть. Наши чувства сливаются, а в результате получается единое, гармоничное восприятие мира. Это сотрудничество органов чувств не только расширяет наш опыт, но и создает запасную систему на случай, если какой-нибудь из органов выйдет из строя. Когда человек слепнет, другая сенсорная система включается в работу, чтобы компенсировать утрату зрения. Мозг изо всех сил старается восстановить нашу картину мира. Ради этого он даже воссоздает утраченное чувство, комбинируя оставшиеся.

Звуковой коридор

– Я понимаю, как выглядят предметы, другими способами, – рассказывает мне Амелия.

Я снова говорю с ней по телефону. Амелия слепа от рождения, но она заявляет, что видит сны. Она рассказывает, как именно ей удается создать у себя в сознании картину окружающей действительности.

– Когда я иду по коридору, я вижу его у себя в голове. По стуку каблуков я понимаю, что пол мраморный. Могу сказать, каковы длина и ширина коридора. Чувствую, людно в нем или пусто. Чувствую любые шаги. Чувствую легкое дуновение ветра, когда кто-нибудь проходит мимо.

Стук каблуков начинает звучать иначе, когда Амелия заходит в главный вестибюль здания.

– Я ощущаю грандиозность атриума, – рассказывает она. – Здание большое и, вне всяких сомнений, красивое.

Даже в отсутствие зрения Амелия может представить себе обстановку, объединив свои ощущения. Благодаря пересечению сенсорных путей ее мозг компенсирует отсутствие зрения. Несмотря на свою слепоту, Амелия может оценить длину коридора, понять, много ли в нем людей, определить их положение по отношению к ней, даже почувствовать красоту здания, в котором она находится. Она перемещается в пространстве, ориентируясь по карте, невидимой для глаз.

Я зажмурился и попытался представить, каково это – воспринимать мир так, как Амелия. Но зрительные образы продолжали атаковать мое сознание. Я подумал о том, что ее метод восприятия звуков напоминает эхолокацию, с помощью которой летучие мыши ориентируются в пространстве: они издают звуки и улавливают их отражение от предметов. Несомненно, не я один заметил эту параллель.

Слепой с детства Дэниэл Киш основал World Access for the Blind – организацию, помогающую людям справляться со слепотой благодаря развитию других органов чувств. Киш в особенности известен благодаря своему умению использовать разработанный им метод эхолокации. Эта техника состоит в том, чтобы быстро щелкать языком по верхнему небу и вслушиваться в то, как этот звук отражается от стен, машин, людей и от всего остального.

– Точно таким же механизмом пользуются летучие мыши, – рассказывает Киш. – Если щелкать языком и слушать эхо от поверхностей, находящихся вокруг, можно моментально понять, как они расположены.

Внимательно вслушиваясь в эхо, Киш чувствует даже мельчайшую разницу между материалами:

– Деревянный забор, например, плотнее и толще, чем металлический. Если нет посторонних шумов, можно услышать, что звук, отраженный от дерева, более теплый, приглушенный.

С помощью аппарата МРТ канадские ученые исследовали, что происходит с мозгом человека при использовании эхолокации. В эксперименте участвовали двое слепых, обученных этой технике, и двое зрячих. Все четыре участника сначала сидели в комнате, специально оборудованной так, чтобы в ней нельзя было услышать никакого эха. Ученые следили за активностью мозга испытуемых, а те тщетно пытались пользоваться эхолокацией. Это требовалось для того, чтобы определить базовую линию активации мозга и силу BOLD-сигнала, возникающего, когда человек слышит свои собственные щелчки, чтобы потом вычесть этот показатель из финальных результатов. На следующем этапе эксперимента испытуемые вышли на улицу. Зрячим участникам завязали глаза, и вместе со слепыми добровольцами они предприняли попытку сориентироваться: обнаружить с помощью эхолокации деревья, машины или фонарные столбы. Все это время крошечные микрофоны, установленные в их уши, записывали все звуки, какие они слышали. На финальной стадии эксперимента испытуемых по очереди обследовали с помощью аппарата МРТ. Во время обследования они слушали записи собственных попыток эхолокации.

Для получения корректных результатов ученые удалили из общей картины эффекты воздействия на BOLD-сигнал собственных щелчков испытуемых, чтобы эти эффекты не мешали наблюдать за нейронной реакцией. В мозге зрячих участников не обнаружилось практически никакой дополнительной активности. Как и ожидалось, они слышали лишь собственные щелчки – и ничего больше. А вот результаты группы слепых, напротив, поражали. Когда они слышали запись щелчков собственного языка, МРТ фиксировал активацию зрительной коры.

Они не просто слышали эхо от щелчков. Их мозг анализировал эти звуки и составлял на их основе визуально-пространственную карту окружающей обстановки.

Хотя слепые ничего не видят, они не прекращают пользоваться затылочной долей мозга. Назначение зрения – помогать нам перемещаться в пространстве, а значит, выживать. Даже если зрительная информация больше не поступает, затылочная доля не перестает быть нашим компасом – она внимательно обрабатывает сведения о пространстве, которые черпает из других источников. Мозг строит картину мира путем соединения любых доступных фрагментов информации, даже если для этого приходится стирать границы между разными видами чувств, не только слухом и зрением.

В 2010 году неврологи из Дании опубликовали исследование, посвященное тому, как мозг помогает нам ориентироваться при деактивации зрения. Эксперимент состоял вот в чем: от испытуемых требовалось пройти по виртуальному лабиринту, ориентируясь на тактильные ощущения… языка. В этом им помогал специальный прибор – «языковой дисплей», реагирующий на столкновения испытуемых со стенами виртуального лабиринта. Участники эксперимента перемещались по лабиринту с помощью компьютерных клавиш со стрелками. Сложность состояла в том, чтобы отыскать нужный путь методом проб и ошибок. Испытуемые шли вперед, натыкались на тупик, о чем сигнализировало легкое покалывание в языке, и тогда им приходилось решать, в какую сторону повернуть. Так в их сознании постепенно проступала карта лабиринта.

Неврологи обучили пользоваться «языковым дисплеем» две группы участников – слепых от рождения и зрячих, но с завязанными глазами. Как обычно, пока испытуемые блуждали по виртуальным коридорам, ученые наблюдали за мозгом каждого из них с помощью аппаратов МРТ.

Результаты фМРТ напоминали те, что были получены в ходе экспериментов по эхолокации. При выполнении задания все цилиндры зрительной коры[12] слепых испытуемых, которые в жизни не видели и фотона света, активно работали. Их мозг преобразовывал тактильные сигналы в визуально-пространственную карту. У зрячих испытуемых подобная активность не наблюдалась. Пока их глаза были завязаны, зрительная кора оставалась спокойной. Но как только они снимали повязки и продолжали свой путь уже без них, кора начинала проявлять такую же активность, как и у слепых участников, когда те продвигались по лабиринту, ориентируясь на ощущения языка.

Независимо от того, откуда идет информация – от глаз, ушей или языка, мозг принимает любые доступные сенсорные сведения и конструирует с их помощью модель окружающей действительности. Ослепнув, человек теряет возможность видеть мир органами зрения, но по-прежнему может воспринимать его иными путями. Пересечения сенсорных путей у слепых людей особенно продуктивны – ведь они компенсируют отсутствие зрения. Система подсознания модернизирует работу зрительной коры: перестраивает сенсорное шоссе и тесно переплетает остальные чувства между собой, заполняя пробелы. Благодаря этому человек не теряет ориентации в пространстве, воображения и даже возможности видеть сны.

Машина снов

В 2003 году португальские ученые сделали смелое заявление. Они утверждали, что слепые от рождения люди, такие как Амелия, могут видеть сны.

Группа ученых, во главе которой встал профессор Элдер Бертоло, набрала для эксперимента 19 добровольцев, десять из которых были слепы от рождения. Добровольцы спали дома в своих кроватях, но к их головам были подсоединены электроды энцефалографа. Две ночи подряд ученые фиксировали мозговые волны участников. Четыре раза за каждую ночь звонил будильник, и тогда испытуемые записывали на диктофон рассказы обо всех снах, что успели увидеть. Наутро и слепые, и зрячие зарисовывали свои сны на бумаге. Чтобы все были в равных условиях, зрячие должны были рисовать с закрытыми глазами и не подписывать свои работы.

Бертоло с коллегами оценил содержательность рисунков по шкале от 1 до 5: 1 балл ставился за бессмысленную мазню, а 5 – за очень детальное изображение. Идея была такова: чем больше во сне зрительных образов, тем легче его нарисовать. Разумеется, степень художественно таланта участников могла повлиять на результат. Чтобы проконтролировать это, ученые попросили испытуемых из обеих групп нарисовать с закрытыми глазами человека, приложив максимум усилий. То, что у них получилось, можно увидеть на следующей странице.

Можете определить, кто автор каждой из картинок? Два изображения слева нарисованы зрячими испытуемыми. Два рисунка справа – слепыми. Вы правильно угадали? Сделать это нам с вами было непросто, как и специалистам по сну: после оценки всех рисунков выяснилось, что степень художественного таланта у членов обеих групп примерно одинакова.

Так как же выглядели иллюстрации к снам? Бертоло, оценив рисунки, вновь не обнаружил существенных статистических различий. Работы зрячих и слепых были одинаково визуальны. Взгляните, например, вот на эту зарисовку:

Это иллюстрация ко сну про день на пляже. Мы легко можем представить сцену из реальной жизни, которая тут изображена. Солнце светит, птицы кружат над головой. Вы со спутником расслабленно сидите под пальмой, а мимо вас проплывает парусник. Когда мы представляем эту сцену, возникает ощущение, что нельзя изъять из нее «зримую» часть, сохранив при этом все ощущения. Однако рисунок сделан человеком, который в жизни не видел солнечного света, птичьего полета, пальм и парусников.

Значит ли это, что во сне слепые могут видеть? Не спешите с выводами. Способность зарисовать сон не означает, что он был визуальным. Представьте, что я даю вам деталь пазла. Закрыв глаза, вы чувствуете ее углы, изгибы, выступы. Разве не смогли бы вы изобразить ее, даже если бы никогда не видели?

Очень может быть, что рисунки ничего не доказывают, как бы они ни впечатляли. Напомню, что эксперимент, организованный учеными, был не только поведенческим – в их распоряжении были и энцефалограммы. То, что исследователи искали, вглядываясь в мозговые волны, называется блокадой альфа-ритма. Альфа-волны видны на энцефалограмме, когда человек расслаблен, глаза его закрыты, но активного восприятия зрительной информации нет. Если вы «выбросите из своей головы все мысли», на ЭЭГ будет заметно преобладание альфа-волн. Их, например, фиксируют в мозгу у людей во время медитации. Блокада альфа-ритма – это исчезновение альфа-волн, которое, как считается, происходит, когда в сознании человека возникает некий образ. Он необязательно связан с тем, что мы в данный момент видим вокруг себя. Он может быть и «внутренним», возникшим у нас в голове, когда мы, скажем, представляем себе что-нибудь. Исследования показали, что если задать человеку вопрос, не ассоциирующийся со зрительными образами, например «Какой город является столицей штата Массачусетс?», то аппарат ЭЭГ не покажет блокады альфа-ритма. Однако, если спросить что-нибудь вроде «Как ваш дом выглядит изнутри?», снимки продемонстрируют альфа-блокаду в зрительной коре. Причина такой блокады, как предполагается, в том, что при ответах на подобные вопросы в сознании человека возникают образы. Судя по всему, эта связь поддерживается и в фазе быстрого сна, когда сны наиболее кинематографичны, – именно тогда блокада альфа-ритма достигает пика.

Что же говорят результаты ЭЭГ слепых участников о визуальном содержании их снов? Здесь так же, как и у зрячих испытуемых, проявилась четкая связь между блокадой альфа-ритма и зрительными образами сновидений. Чем детальнее были рисунки, тем меньше альфа-волн обнаруживал в зрительной коре аппарат ЭЭГ (что говорит о более мощной блокаде альфа-ритма), а значит, во сне мозг слепых обрабатывал большее количество зрительных образов. В своей жизни они ничего и никогда не видели, однако результаты эксперимента Бертоло позволяют предположить, что сны им все-таки снились.

Как так? Каким образом тот, кто был слеп всю свою жизнь, может видеть во сне? Трудно понять, как же такое возможно. Результаты эксперимента Бертоло крайне противоречивы, что можно было ожидать. Джордж Уильям Домхофф, психолог и специалист по сну из Калифорнийского университета в Санта-Крузе, выступил с резкой критикой исследования Бертоло. Доподлинно известно, что слепые от рождения люди так же хорошо, как и зрячие, выполняют задания, связанные со зрительными образами, – например, рисуют. Их мозг блестяще компенсирует потерю зрения, а потому неудивительно, что они могут изобразить фигуру человека или сцену на пляже. Здесь вспоминается пример с деталью пазла. Умение зарисовать образы не обязательно означает, что слепые и правда видят во сне.

Но как же результаты ЭЭГ? Интерпретировать мозговые волны трудно, поскольку никогда точно не знаешь, что именно они отображают. Остается только найти связь между тем, что наблюдается в данный момент и предыдущими показаниями. Альфа-волны появляются при расслабленном состоянии и понижении активности. Таким образом, когда мы обнаруживаем исчезновение альфа-волн в зрительной коре, подразумевается, что человек видит зрительные образы; по крайней мере такое наблюдалось ранее у людей зрячих. Однако нам известно, что зрительная кора слепого человека не бездействует. Со временем она подсоединяется к другим сенсорным путям и присваивает себе роль центра пространственного восприятия и навигации. Поэтому в тех случаях, когда мы видим блокаду альфа-ритма у слепых от рождения испытуемых, весьма вероятно, это вовсе не значит, что они и впрямь видят, во всяком случае так же, как зрячие. Они, скорее, видят образ, заменяющий зрительный, образ, который получается при активном содействии других чувств, нечто, напоминающее «звуковой коридор» Амелии.

Подсознание – талантливый рассказчик. В фазе быстрого сна оно соединяет случайные «вспышки» мозгового ствола и сплетает их в фантастическое повествование. Подсознание слепых способно реконструировать пространственное восприятие с помощью других чувств и даже методом эхолокации. Однако многие незрячие снов не видят. В ходе опросов те, кто ослеп до пятилетнего возраста, сообщили о том, что не видят зрительных образов ни во сне, ни наяву. Однако, если слепота приходит позже, особенно после семи лет, у человека сохраняется память о том, что такое зрение, и он нередко может представлять визуальные образы и даже наблюдать их во сне. То есть люди, ослепшие после семи лет, во сне видят.

Те же, кто родился слепым, обладают опытом другого рода. Я общался со многими людьми с подобной историей, но лишь Амелия рассказывала, что видит визуальные сны. Подозреваю, что здесь сработал тот же принцип, как в случае со «звуковым коридором». Амелия видела чувственный сон (о сексе на пляже), который сплел ее эмоции и интимные физические ощущения в единую фантазию.

Важнейшая деталь, разграничивающая сны и реальность, – это деактивация префронтальной коры. Освободившись от постоянного контроля лобной доли, система сна получает полную свободу. Она может создать фантазию, причем настолько яркую, детальную и увлекательную, что сновидцу может даже показаться, будто он выходит за грани своего сенсорного восприятия. И только проснувшись, он в этом усомнится, как в случае Амелии.

Подсознание подчиняется иному своду правил, нежели сознание. Внутри каждой из этих систем работают разные процессы, благодаря которым днем возможны осмотрительность и здравомыслие, а ночью – безграничная свобода ощущений. Мы лишь едва приоткрыли завесу над взаимодействием этих систем. Галлюцинации при синдроме Шарля Бонне, синдром Алисы в Стране чудес, педункулярный галлюциноз – это все примеры того, как работа систем нарушается, из-за чего они накладываются одна на другую, и тогда сны, порожденные подсознанием, просачиваются в явь. Однако сознание и подсознание взаимодействуют не только во время галлюцинаций, это происходит гораздо чаще.

Говоря о том, что функционирование мозга строится на работе двух систем – подсознания и сознания, нужно не только вдаваться в тонкости всех наших повседневных мыслей и решений, но и рассматривать нарушения и искажения этой работы. В основе взаимодействия систем лежит логика, которая определяет, как именно исправить дефекты восприятия. При слепоте мозг может компенсировать нехватку зрительной информации галлюцинациями или попытаться восполнить потерю зрения за счет других чувств. Когда мы спим, подсознание соединяет беспорядочные вспышки активности мозгового ствола в единое повествование, во всеобъемлющую фантазию, которая заполняет все наше сознание.

2. Доедут ли зомби до офиса? О привычке, самоконтроле и автоматизме

Если привычка в самом деле вторая натура, то лишенная не только безжалостности, но и очарования первой, она мешает нам разгадать ее[13].

Марсель Пруст

Власти города Хантсвилл (штат Алабама) не знали, что и думать. Всего за две недели в городе произошло восемь ДТП и все на одном и том же месте – на пересечении бульвара Адвентистов и Уинн-Драйв. Что не менее странно, все аварии происходили по одному и тому же сценарию: автомобили сворачивали с бульвара налево, на Уинн-Драйв, и сталкивались со встречным потоком. На этом, казалось бы, ничем не примечательном перекрестке, который ежедневно пересекает множество спешащих на работу людей, никогда не случалось ничего подобного. А теперь он вдруг превратился в опасную зону. Что же стало причиной внезапной серии аварий? Власти Хантсвилла обратились к местным инженерам-транспортникам.

Выяснилось, что ДТП начали происходить после небольшого усовершенствования светофоров на перекрестке. Ранее повернуть налево можно было только по зеленой стрелке. Чтобы немного разгрузить бульвар, инженеры перенастроили светофор: теперь поворот налево разрешался не только по сигналу зеленой стрелки, но и просто на зеленый свет. Здесь, как и на множестве других перекрестков, зеленая стрелка давала право немедленного поворота, а вот при включении зеленого света нужно было сперва дождаться, пока дорога освободится, и только потом поворачивать. Судя по всему, водители так привыкли поворачивать под стрелку, что при виде зеленого света уходили налево инстинктивно, не оценивая загруженность дороги. Перемены в светофоре они не заметили. Как сказал один инженер-транспортник, «езда на автомате – занятие очень опасное».

Как часто бывает такое, что вы, приехав на работу, вообще не помните, как добирались, хотя дорога занимает с полчаса и более? По пути вы погружаетесь в собственные мысли, особенно если есть о чем думать: например, о том, что в девять часов вам предстоит выступить с презентацией. Процесс вождения не отпечатывается у вас в сознании. Предположим, какой-то из рабочих дней вам нужно будет начать с поездки на другой конец города на деловую встречу. Очень может быть, что вместо этого вы по привычке направитесь к офису, напрочь позабыв о встрече, и осознаете свою ошибку в самый последний момент, как если бы вели машину в бессознательном состоянии, всеми мыслями уйдя в другие заботы.

Удивляет здесь и другое. Управление машиной – достаточно сложный процесс. Водитель постоянно жмет ногой то на газ, то на тормоз, причем обе педали чувствительны к малейшим изменениям силы нажатия. Движения ноги координируются с движениями рук, управляющих рулем, – благодаря всему этому девятисоткилограммовый автомобиль и перемещается в пространстве. На дороге надо подчиняться определенным правилам: обращать внимание на то, нужно ли кого-то пропустить, на пешеходные переходы, на ограничение скорости. Там висят знаки, например «Стоп» или «Уступи дорогу», там надо следить за светофорами, там есть бесчисленное множество машин, которые могут перемещаться неорганизованно. Всякий раз, когда вы меняете полосу, прибавляете скорость или притормаживаете, нужно учитывать положение и скорость других автомобилей, а также намерения их водителей, о которых можно судить по включенному стоп-сигналу или поворотнику. Несмотря на все эти сложности, опытные водители перемещаются по привычному маршруту, не обращая на дорогу особого внимания, – порой кажется даже, что они ведут автомобиль на автопилоте.

В Хантсвилле такая езда имела жуткие последствия. Автомобилисты не заметили новый сигнал светофора. Они поворачивали по привычке и врезались в машины, едущие навстречу.

Если водитель поглощен своими мыслями, не обращает внимания на дорожные знаки и другие нюансы, связанные с управлением автомобилем, и даже не помнит, как вел машину, тогда кто (или что) ей управляло? Если мы можем добираться до места работы без помощи сознания, значит, отдельно от него существует другая система мозга, которая и управляет автомобилем. И если этот подсознательный механизм справляется с такой сложной задачей, возможно, он способен и на большее. Как работает эта система и насколько она значима?

Зомби среди нас

Вообразите: в заброшенном склепе восстала семья зомби. Они выбрались наружу, добрели до ближайшего города и начали разгуливать по улицам, пугая встречных чуть не до смерти. Задетые реакцией горожан, зомби отправились в городской центр пластической хирургии, желая измениться до неузнаваемости. Хирург – специалист с мировым именем – берется за дело, и в итоге из-под его скальпеля выходят настоящие шедевры пластического искусства. По окончании операции зомби выглядят замечательно, совершенно как живые люди. Разлагающуюся плоть заменила красивая нежная кожа. Аппетитные формы скрыли торчавшие прежде ребра. Хирург постарался на славу, и теперь зомби могут вполне спокойно перемещаться по городу – их не отличить от обычных горожан. Однако одно отличие все-таки осталось. У зомби нет сознания.

И люди, и термометры могут определять температуру, но только человек способен чувствовать тепло и холод. В этом смысле зомби после операции напоминают термометры, только в отношении не только к температуре, но и к человеческому опыту вообще. Как пишет австралийский философ, специалист по вопросам сознания Дэвид Чалмерс, такое существо – «это просто нечто физически идентичное мне, но лишенное сознательного опыта, где всё темно внутри»[14]. Чалмерс, как и другие ученые, поднимает вопрос о том, изменилось бы наше поведение или нет, не будь у нас сознания, чувств или воображения. Так ли уж необходимо сознание человеку или можно успешно обойтись без него?

Если летчик покинет кабину самолета, полет продолжится в режиме автопилота. И тогда никто не станет решать сознательно, стоит ли повернуть или изменить высоту. Все эти действия будут автоматически регулироваться компьютерной системой.

Зомби напоминают самолет в режиме автопилота: функционируют так же, но ничего не испытывают. А могут ли люди, подобно зомби, действовать машинально? Или же так: способны ли зомби после операции успешно слиться с человеческим обществом и жить точно так же, как люди, несмотря на отсутствие человеческого сознания?

Начнем с восприятия. Бóльшая часть нашего сознательного опыта основывается на том, как мозг интерпретирует информацию, получаемую от наших пяти чувств. Как мы видели в предыдущей главе, мозг существенно перекраивает нашу картину мира, если мы слепнем. Самым важным элементом зрения является не столько восприятие объектов глазами, сколько осознание того, что мы восприняли. Что такое восприятие без сознания? Наши ощущения и сознательный опыт, связанный с ними, находятся в интенсивном взаимодействии. Но можно ли их разделить? Можно ли, например, видеть что-нибудь, не осознавая этого?

Смотреть и не видеть

Водитель, увлеченный своими мыслями, не помнит, как добирался до места, не помнит, как решил остановиться на красный свет или включить поворотник. Он действует на автопилоте. Представьте ситуацию, когда водитель, едва не попав в аварию, внезапно пробуждается от своих грез и резко жмет на тормоза. Автомобиль с визгом останавливается в паре сантиметров от почтового фургона. Немного успокоившись, водитель обдумывает произошедшее. У него нет ощущения, что он отвлекся лишь на секунду. Кажется, все намного серьезнее. У него возникает чувство, будто его сознание не принимало в процессе вождения ровным счетом никакого участия. Уйдя в свои мысли, он будто ослеп.

Эти ощущения подтверждаются научными исследованиями. В ходе одного из экспериментов испытуемых посадили за автосимулятор и надели на них гарнитуру. Они должны были управлять автомобилем и одновременно говорить по телефону. Симулятор был снабжен объемной картой небольшого города со спальными, офисными и деловыми районами (более 80 кварталов). Вдоль городских дорог стояло немало рекламных щитов с крупными и выразительными надписями. Немного потренировавшись в управлении виртуальным автомобилем, испытуемые отправлялись в путешествие по заранее обозначенным маршрутам, соблюдая все дорожные правила. Во время езды они говорили по телефону при помощи гарнитуры. Далее испытуемые прошли тест: нужно было отметить, какие из рекламных щитов встречались им на пути. Их ответы сравнили с ответами тех участников эксперимента, которые ехали по тому же маршруту, но без телефона. Нетрудно догадаться, что участники, чье внимание было занято разговором по мобильнику, справились с тестом хуже, чем те, кто был всецело сосредоточен на вождении. И хотя рекламные щиты стояли на самых видных местах, испытуемые, разговаривавшие по телефону, попросту не заметили их.

Как такое могло произойти? Неужели участники не смотрели на рекламные щиты? Чтобы найти ответ, ученые надели на испытуемых айтрекеры[15]. С помощью этих приборов удалось выяснить, что, даже увлекшись разговором по мобильнику, водители не переставали активно замечать все, что появлялось на пути. Их взгляд перемещался и фокусировался на всех важных объектах, включая дорожные знаки, другие автомобили и даже рекламные щиты. Странно. Водители с гарнитурой видят те же объекты, что и водители без телефонов, но не могут вспомнить, что же они видели. Как это объяснить? Теория такова: глаза испытуемых действительно смотрят на объекты, однако водители настолько поглощены общением, что не в полной мере осознают увиденное.

Но если такие крупные и заметные дорожные объекты, как рекламные щиты, можно пропустить из-за какого-то разговора, почему же не растет число аварий? Ведь люди постоянно говорят за рулем – либо с пассажирами, либо по телефону. Как же у нас получается вести машину и разговаривать одновременно, если разговоры влияют на нашу способность видеть? Очевидно, что осознавать увиденное необходимо, чтобы соблюдать дистанцию между машинами, ехать в своем ряду, поворачивать и вообще выполнять все те действия, благодаря которым можно добраться до дома, не уничтожив собственную машину по пути. Тем не менее эксперименты демонстрируют, что, хотя наш взгляд и переключается с одного дорожного объекта на другой, мы зачастую не обдумываем увиденное.

Но если сознательное зрительное восприятие отключается, то что же контролирует наш взгляд? Мозг заботится об этом подсознательно. Подсознание инициирует движения глаз, необходимые для того, чтобы следить за машинами, дорожными знаками и уберегать водителя и пассажиров от повреждений. Вот почему аварий не становится больше. Вот почему занятые своими мыслями водители добираются до нужной им точки невредимыми. Хотя увиденное и не осознается в полной мере, мозговые подсознательные процессы берут зрительную систему под контроль и ведут нас к месту назначения. Этот пример показывает, как нарушается связь между сознанием и зрением. Зрительная система работает, поскольку автомобиль не выходит из повиновения, но водитель не осознает, что видит объекты.

Определенные неврологические отклонения подтверждают тот факт, что зрительная фиксация и осмысление увиденного – это разные процессы. Например, люди с синдромом одностороннего пространственного игнорирования обладают прекрасным зрением, однако осознают только половину увиденного, а остальное, как кажется, не воспринимают. Ученые провели тест на выявление такого игнорирования: они попросили пациентов скопировать рисунки. Вот что получилось:

Рисунки справа выполнены пациентами, которые не жаловались на зрение, однако почему-то у них возникли трудности с копированием левой части изображения. Синдром одностороннего пространственного игнорирования возникает из-за повреждений правого сегмента теменной доли (располагающейся в верхней части мозга), которая отвечает за фокусировку нашего внимания. И хотя зрение продолжает работать, мозг не обращает внимания на левую часть картинки, она не осознается, но это совершенно не значит, что подсознание ее не замечает.

В ходе другого задания, называемого «тестом на зачеркивание», испытуемым дали маркерную доску, испещренную короткими линиями. Они должны были перечеркнуть каждую из линий, чтобы получилась буква «X». Как видно на фотографии справа (части B и C), пациент с синдромом одностороннего пространственного игнорирования зачеркнул линии лишь на правой стороне доски, линии же слева оставил без внимания. В модифицированной версии этого теста пациентов попросили не зачеркивать линии, а стирать их (части D и E на фотографии). В этом случае испытуемые с синдромом одностороннего пространственного игнорирования порой стирали все линии. Неврологи объясняют это так: когда испытуемые стирают линии с правой части доски, их внимание переключается на левую (справа смотреть уже не на что); там они замечают еще одну колонку линий, которые надо стереть, и так продолжается, пока все линии не исчезнут.

Хотя пациенты и не видят левую часть страницы, зрительная информация все же попадает в мозг. Зрительная система работает исправно, и ничто не мешает мозгу фиксировать, что же находится перед ним. Только сознание остается в полном неведении.

При синдроме одностороннего пространственного игнорирования сознание не замечает левую часть мира, однако подсознание ее видит. Схожим образом занятый своими мыслями водитель не следит за ситуацией на дороге осознанно, однако не попадает в аварию, из чего можно сделать вывод, что автомобиль за него ведет подсознание. Получается, подсознание действительно может видеть без нашего ведома?

Это верно: наш мозг способен видеть объекты, даже если мы не осознаем, что видим их. Самый удивительный пример – загадочный феномен слепозрения.

Рассмотрим историю Даррена, 34-летнего мужчины, который в течение 20 лет страдал от изнурительных головных болей. В результате обследования у него выявили деформацию кровеносных сосудов в правой части затылочной доли, и стало ясно, что без хирургического вмешательства состояние пациента не улучшится. Нейрохирург удалил поврежденный участок, а вместе с ним и большой фрагмент правой части затылочной доли мозга Даррена.

Спустя несколько недель Даррен с радостью сообщил, что головные боли прошли, но пожаловался, что никак не может привыкнуть к неприятному последствию операции: он перестал видеть то, что расположено слева от него. Правая сторона затылочной доли контролирует «левостороннее» зрение, поэтому частичная слепота Даррена не стала сюрпризом. Однако среди зрительных симптомов нашелся такой, которого никто не ожидал.

В темной комнате Даррена попросили сесть на стул и опереться подбородком на специальную подставку. Даррен смотрел прямо перед собой, а ученые направили свет в левую часть его поля зрения. Несмотря на то, что в этой области Даррен ничего не видел, он заметил свет и начал искать глазами его источник. Ученые спросили пациента, видит ли он свет. Даррен уверенно сказал, что не видит. Тогда они вновь направили свет в «слепую» часть поля зрения и попросили Даррена наугад указать источник этого света. Пожав плечами, Даррен выполнил их просьбу. И указал в точности на источник света. «Догадка» оказалась верной, но, возможно, дело было лишь в везении. Неврологи повторили тест еще… и еще. Каждый раз они немного сдвигали источник света, не выходя при этом за грани «слепого поля» Даррена, и каждый раз он верно угадывал его местоположение.

Ученые в недоумении продолжили свой эксперимент. Теперь Даррен должен был определить, вертикальный или горизонтальный луч направлен в «слепую зону». Раз за разом он отвечал абсолютно верно. В ходе третьего эксперимента он даже смог определить цвет лучей. Эта удивительная способность, продемонстрированная Дарреном, и называется слепозрением.

Исследования слепозрения демонстрируют, что пациенты с изолированным повреждением первичной зрительной коры могут верно определять местоположение предмета, его цвет и даже распознавать, движется ли он. По словам ученых, точность доходит до 100 %. Более того, анализ движений глаз показывает, что взгляд испытуемых свободно перемещается на объекты и фокусируется на них. Пациенты слепы, однако следят глазами за предметами и могут точно их описывать.

В 2008 году внимание ученых привлек пожилой господин по имени Тэд, перенесший два инсульта подряд. Инсульты разрушили зрительную кору пациента, и он ослеп. Тэд привык ходить с тростью, но в день эксперимента его попросили явиться без нее. Ученый подвел Тэда к началу длинного коридора, напоминавшего полосу препятствий. Он был заставлен самыми разными предметами: двумя корзинами для мусора, штативом, стопкой бумаг, подносом и коробкой. Однако ученый сказал Тэду, что коридор абсолютно свободен, и попросил пройти по нему. Тэд шагнул в коридор. Подойдя к первой мусорной корзине, он обошел ее, чтобы не врезаться… и сделал то же самое, когда оказался у второй корзины. Далее он миновал штатив, прошел, ловко лавируя, между стопкой бумаг и подносом и умело обогнул коробку. Когда Тэда спросили, как же ему удалось так искусно обойти все преграды, он не нашел, что ответить. Ему как-то удалось сориентироваться в лабиринте, несмотря на слепоту.

Очевидно, что и Даррен, и Тэд все же обладают некоторой формой зрительного восприятия, пусть и неосознанного. Их мозг ощущает свет, в нем сохранились нейронные цепи, обрабатывающие зрительную информацию. Слепозрение становится возможным при повреждении скорее финального участка сенсорного пути, нежели самих органов зрения. В этом случае мозг реагирует на свет, но сознание в процессе не участвует. Тогда-то и проявляется слепозрение, форма подсознательного зрения. По нейронным цепям информация перемещается от глаз в затылочную долю, где и анализируется. Затем она отправляется в соответствующие моторные области, которые координируют движения глаз и вызывают нужные поведенческие реакции, и все это – без ведома сознания.

Нечто похожее происходит и с водителем, погруженным в свои мысли. Мозг обрабатывает сведения о дорожной обстановке, полученные от глаз и ушей, и отдает команду крутить руль, нажимать на газ или тормоз. В этот момент занятое мыслями сознание не принимает никаких водительских решений, и именно слепозрение помогает мозгу руководить перемещениями в пространстве. Вот почему водители в Хантсвилле не заметили, что сигналы светофора изменились. Слепозрение помогает ориентироваться, но его возможностей не хватает на обнаружение тонкостей – и потому оно не отличает зеленую стрелку от зеленого сигнала светофора.

Этот эффект наблюдается только при перемещении по знакомому маршруту. Если же вы едете по незнакомой дороге и пункт назначения для вас тоже нов, вы будете крайне внимательны. Вы будете обращать внимание на каждый дорожный сигнал. И только после того, как вы проделаете такое путешествие 20–30 раз, маршрут сделается знакомым и вы начнете отвлекаться. Что же изменилось? Маршрут стал привычным. Для поддержания привычки не требуется столько же умственных усилий, сколько нужно на выполнение нового, непривычного действия. Повторение – это не просто «мать учения», а еще и «автоматизатор» наших действий. Мы довольно часто сталкиваемся с этим феноменом, подчас даже не замечая его. Что интересно, испытать этот эффект на себе могут не только люди.

Мыши в крестообразном лабиринте

Давайте вернемся к злосчастному перекрестку города Хантсвилл в штате Алабама. Представьте, что для того, чтобы добраться до работы, вам нужно проехать по бульвару Адвентистов, а потом свернуть на Уинн-Драйв. Повторив этот маршрут несколько раз, вы, вероятно, усвоите его и сможете перемещаться по нему машинально, не обращая особого внимания на дорогу. Маршрут сделается привычным, но что при этом произойдет в вашем мозге? Как повторение действий, скажем езда на работу по одному и тому же пути, помогает довести эти самые действия до автоматизма? Неврологи изучили этот вопрос. Они разработали эксперимент с участием мышей: те должны были ориентироваться в крестообразном лабиринте – по сути, «перекрестке» из двух «улиц». В ходе эксперимента мышь сажают в южную часть креста, а вкусную награду помещают в западный отсек, как показано на рисунке ниже.

Попав в лабиринт, мышь осторожно движется вперед до перекрестка. На перекрестке она начинает вертеть головой в раздумьях, куда идти дальше, и часто выбирает не тот путь. Но в конце концов находит угощение в западной части лабиринта. На второй и третий раз мышь все равно задерживается на перекрестке, но гораздо чаще выбирает поворот налево и достигает цели. Неврологи повторяли эксперимент снова и снова, неизменно сажая мышь в южный отсек и помещая угощение в западный. В итоге поведение мыши изменилось: она перестала останавливаться на перекрестке – без всяких сомнений бежала вперед, а потом поворачивала налево. Этот маршрут стал привычным, как это бывает у всех тех, кто изо дня в день добирается до работы одним и тем же путем.

Светофор в Хантсвилле усовершенствовали в расчете на то, что водители заметят изменения и тут же приспособятся к ним. Но этого не произошло. Многие автовладельцы не заметили перемен из-за многолетней привычки поворачивать на этом перекрестке. Аналогичный эффект можно наблюдать и тогда, когда рабочий день предстоит начать не в офисе, а в другой точке города.

Что же происходит с мышами, когда им приходится приспосабливаться к новым условиям, скажем менять привычный маршрут?

После того как мышь научилась продвигаться от южного сектора к западному, условия поменялись: теперь мышь начинала свой путь с северной части лабиринта. Угощение ученые так и оставили в западном отсеке. Однако для того, чтобы до него добраться, мыши требовался новый маршрут, с поворотом направо, а не налево. Здесь есть два варианта развития событий. В том случае, если привычка полностью захватила контроль над ориентированием, мышь повернет налево и обнаружит, что забрела в тупик, где совсем нечем полакомиться. Она будет следовать привычным маршрутом, как поглощенный своими мыслями водитель. Если же привычка не скажется на поведении мыши, то испытуемая остановится на перекрестке, оценит обстановку и повернет направо, к угощению. Вот с чего все началось:

Оказавшись в северной части лабиринта, мышь, привыкшая начинать свой путь с южного сектора, идет до перекрестка, сворачивает налево и движется прямиком в тупик. Она совершает ту же ошибку, что и занятый своими мыслями водитель, потому что привычка полностью контролирует ее поведение. Мышь приучилась бездумно сворачивать налево и следует своей привычке.

Далее ученые повторили эксперимент: на этот раз они посадили в лабиринт мышь, которая не привыкла перемещаться из южного сектора. Теоретически такая мышь не должна повернуть налево на перекрестке – ведь у нее нет соответствующей привычки. Нетренированная мышь перебежала от северной части к центру, остановилась, покрутила головой, безошибочно выбрала поворот направо и устремилась на запад к желанному лакомству.

Судя по всему, поведение испытуемых грызунов обуславливается либо наличием привычки, либо ее отсутствием. Но как нам убедиться, что все дело именно в привычке?

Неврологи выяснили, что центр привычек базируется в глубине мозга, в области, называемой стриатум или полосатое тело. Чем больше мышь тренируется, тем сильнее становится активность на внешней стороне стриатума. В то же время ослабевает активность внутри стриатума и в гиппокампе (в центре формирования памяти), что, как считают ученые, существенно влияет на необусловленное привычкой поведение. Если мы достоверно знаем, в какой части мозга рождаются наши привычки, то мы теоретически можем приостановить работу этой области, тем самым помешав привычке закрепиться.

В нейробиологии существует особая техника исследования, при которой испытуемому при помощи особого химического вещества или электрического тока ненадолго деактивируют одну из областей мозга. Что будет, если приостановить работу внешней стороны стриатума мышиного мозга, тем самым выключив центр привычек, а затем посадить грызуна в северный угол? Ответ: мышь выберет верный поворот! При деактивации центра привычек мышь не может больше перемещаться по лабиринту на автопилоте и свернуть налево, в тупик. Ей приходится останавливаться на перекрестке, смотреть по сторонам и идти к западному углу, где она в итоге обнаруживает лакомство.

Система привычки срабатывает быстрее системы непривычки. Мышь не останавливается на перекрестке, она машинально сворачивает налево. Путь на работу укорачивается, когда не приходится напряженно следить за дорожными ориентирами. Однако эта система порой допускает ошибки, например в случае, когда мышь начинает движение с северного угла или когда вам нужно выступать с презентацией в непривычном месте. Система непривычки же дает мыши возможность обдумать новые условия и приспособиться к ним.

Две эти параллельные системы совместно контролируют наши действия. В зависимости от того, какая из систем более активна, меняется наше поведение. В теории возможна и одновременная работа: пока система привычки руководит нашими маневрами на дороге, система непривычки говорит по телефону.

Сосредоточиться не сосредотачиваясь

Что, если в случаях, когда мы пытаемся совершать несколько действий одновременно, например говорить по телефону и вести машину, за работу берутся не обе системы, а всего одна, которая и распределяет свои усилия между двумя задачами? При таком раскладе наша успешность зависит от того, сколько внимания мы уделяем каждому из действий. Чем больше внимания, тем лучше получается. Но данная схема не применима к работе системы привычки. Если какое-нибудь действие доведено у нас до автоматизма, в большинстве случаев лучше не уделять ему существенного внимания.

10 февраля 2011 года баскетболист Рэй Аллен, в то время член команды Boston Celtics, совершил 2561-й точный трехочковый бросок, побив рекорд, который до него установил Реджи Миллер. Все те годы, что Аллен состоял в НБА, он славился своим отношением к работе. Рэй часто приезжал на стадион часа за три до начала игры, чтобы потренироваться. В одном интервью у Аллена спросили, как ему удалось достичь такого успеха и что происходит у него в голове, когда он бросает мяч. Баскетболист ответил так: «Как только начнешь целиться – непременно промахнешься. Во время игры нельзя забывать об этом. Надо найти на поле такую точку, с которой уже не нужно прицеливаться – достаточно только подпрыгнуть и точным движением рук отправить мяч прямиком в корзину».

Для Рэя Аллена броски стали привычкой. Возможно, именно это спортсмены имеют в виду, когда говорят о мышечной памяти. Метод, с помощью которого Аллен сосредотачивается на важном броске, состоит в том, чтобы не сосредотачиваться на нем. Если же он слишком много думает о том, как бросить мяч, он промахивается. Лучше всего он играет тогда, когда поручает системе привычки выполнять все то, в чем он натренировался.

То же самое применимо и к другим спортсменам. В ходе эксперимента с участием талантливых гольфистов испытуемые ударяли по мячу дважды. В первом случае они намеренно сосредотачивались на механике движения клюшки, внимательно отслеживали, с какой силой бьют по мячу, тщательно прицеливались. Во втором случае гольфисты не думали об ударе вообще. Как только они вставали с клюшкой перед мячом, их отвлекали другим заданием: просили слушать записи звуков и ждать определенного сигнала, опознать его и сообщить об этом. Затем ученые сравнили результаты. Как правило, мяч оказывался ближе к лунке в тех случаях, когда игроки не думали об ударе. Гольфисты, как и Рэй Аллен, играли лучше, если не задумывались о том, что делают.

Выявленная зависимость успеха спортсменов от того, что ими руководит – привычка или сознание, подтверждает идею о существовании в мозге двух параллельных систем, контролирующих поведение. Повторяя одно и то же действие, мы можем довести его до автоматизма, и тогда система привычек возьмет верх. Наше сознание освободится и с помощью системы непривычки сможет сконцентрироваться еще на чем-нибудь.

Разделение труда между двумя системами мозга не ограничивается лишь баскетболом или гольфом. Самые тонкие нюансы поведения могут регулироваться привычкой или ее отсутствием, и порой разница очень заметна.

Как распознать фальшивую улыбку

Как мы определяем неискренность улыбок? Почему подделать улыбку так сложно? В 1862 году французский невролог Гийом Дюшен поделился с миром своим открытием: оказывается, настоящая и фальшивая улыбки возникают благодаря работе разных мышц. Мышцы, расположенные вокруг рта, задействуются при любой улыбке, но все дело в том, что происходит с мышцами, находящимися выше, – с так называемыми круговыми мышцами глаз. Когда мы улыбаемся от души, они сокращаются, и вокруг глаз появляются морщинки, как у этого симпатяги на фотографии:

Несмотря на отсутствие зубов, вид у него очень радостный (и ни капельки не пугающий). Обратите внимание на морщинки вокруг его глаз. Они возникают только тогда, когда человек улыбается искренне. И напротив – когда мы улыбаемся фальшивой улыбкой, эти мышцы не работают. Вместо этого сокращаются так называемые мышцы смеха, расположенные у рта. Чтобы доказать это, Дюшен пропустил электрический ток через лицевые мышцы своего беззубого приятеля. Вот какой стала его улыбка:

Мы видим морщинки у него на щеках, но не вокруг глаз. Круговые глазные мышцы не работают. Кожа вокруг глаз не натянута, как на первой фотографии. Это признаки фальшивой улыбки.

Разница в работе мышц при искренней и фальшивой улыбке показывает, что системы привычки и непривычки в нашем мозгу действуют отдельно друг от друга. Когда мы улыбаемся естественно, функционирует один набор мышц. Когда же заставляем себя улыбнуться, особенность мышечной активности меняется – и окружающие вполне могут это заметить.

Вот еще пример. Однажды в больнице, где я работаю, я встретил коллегу. Он шел по коридору, увлеченно глядя в смартфон. Поравнявшись с ним, я спросил, как состояние одного из наших пациентов. «У меня все хорошо. А ты как?» – услышал я в ответ. Очевидно, так мой коллега среагировал бы на вопрос «Привет, как дела?» – но я спрашивал совсем о другом. Внимание врача поглотил телефон, поэтому он ответил по привычке. Когда я впоследствии напомнил ему об этом недоразумении, оказалось, что он напрочь о нем забыл. Тогда я проделал небольшой эксперимент: стал задавать похожие вопросы чем-нибудь занятым людям и обнаружил, что подобное происходит довольно часто (в том числе и со мной, знаю). Что интересно, большинство участников моего эксперимента, ответивших, подобно моему коллеге, невпопад, тут же об этом забывали.

Биполярная система контроля работает с разными областями нашего мозга и ощутимо воздействует на наши успехи как в спорте, так и в социальном взаимодействии. Но случай с моим коллегой дает повод говорить, что они различаются еще в одном аспекте: они связаны с разными типами памяти.

Почему мы забываем купить молоко

Вторник. Близится вечер. Я собираюсь с работы домой. Жена звонит и просит купить по пути бутылку молока. Никаких проблем. В лифте и по пути к машине я в уме повторяю задание, чтобы не забыть. Сажусь в машину, еще раз напоминаю себе о молоке, поправляя зеркала и поворачивая ключ зажигания. Домой я еду привычным маршрутом. Но лишь добравшись до места, уже у самой двери внезапно вспоминаю, что забыл купить молоко… в очередной раз. Но я не слишком расстроен: во-первых, у меня очень понимающая жена, а во-вторых, у меня есть веский нейробиологический повод забыть о молоке.

Говоря о том, как наш мозг хранит и использует информацию, ученые выделяют несколько различных типов памяти. Среди них есть такие, как процедурная и эпизодическая память. Процедурная память связана с выполнением некоторых действий. Благодаря ей мы помним, как ездить на велосипеде, завязывать узел, печатать на клавиатуре, вести машину. Чем чаще повторяется действие, тем лучше оно запоминается. Эпизодическая память хранит в себе автобиографические события – это память о наших ощущениях, чувствах, местах, где нам доводилось бывать, мыслях (например, мыслях о том, что по пути домой надо купить бутылку молока). С ее помощью мы не забываем то, что с нами происходит.

Эти виды памяти не только хранят неодинаковую по своей сути информацию, но и действуют в разных областях мозга. Центр эпизодической памяти располагается в глубине мозга, в гиппокампе, рядом с височной долей. Активность в этой области возникает тогда, когда мы действуем не по привычке, и, как мы видели на примере мыши в лабиринте, уменьшается при «привычном» поведении. Центр процедурной памяти находится на внешней стороне стриатума, в той области, что отвечает за формирование привычек. И это не случайно.

Когда электрический заряд на время деактивирует мышиный гиппокамп, нетренированная мышь вообще не может пересечь лабиринт. Она не помнит, где она, куда хочет попасть, зачем ее посадили в лабиринт. Без помощи гиппокампа, который хранит и подает нужные сведения, дезориентированная мышь бегает по лабиринту совершенно хаотично. Однако, если отключить работу гиппокампа после того, как мышь успешно научится перемещаться по лабиринту, она по своему обыкновению побежит прямо и повернет налево. А все потому, что за привычки отвечает внешняя часть стриатума. Гиппокамп же никак не связан с этим процессом, поэтому его деактивация не влияет на мышь и ее маршрут.

Как же все это связано с тем, что я забыл купить молока? Вспомните: когда занятый своими мыслями водитель приезжает на работу, он вообще не помнит, как до нее добирался, потому что ехал по привычке. Привычка реализуется исключительно благодаря процедурной памяти. Всякий раз, когда действие осуществляется посредством системы привычки, оно не фиксируется в эпизодической памяти. Если же фрагмент нашей жизни не отпечатывается в эпизодической памяти, мы не можем припомнить ничего из связанных с этим фрагментом изображений (например, на рекламных щитах), звуков или ощущений. Мы просто приучаемся выполнять некое действие – только и всего.

Но привычка не только не фиксируется эпизодической памятью, она еще и блокирует доступ к ней. С этой проблемой я и сталкиваюсь, когда еду домой и пытаюсь не забыть просьбу жены. По пути я думаю о своем, а процедурная память помогает мне вести машину. В итоге я теряю доступ к эпизодической памяти и потому забываю тот важный факт, который хотел бы запомнить. Системе привычек о молоке ничего не известно, и, отдав ей контроль за движением, я оказываюсь в ситуации, когда вспомнить о дополнительной задаче нет возможности. И все же это не до конца меня оправдывает: ведь, если подумать, я мог бы приложить все усилия и не дать привычке меня одолеть.

Почему мы едим, когда не голодны?

Если система привычки захватывает над нами контроль, нам становится сложнее добраться до сведений, хранящихся в эпизодической памяти, то есть до контекстуальной информации, которая помогает принимать решения, осознавать, где мы находимся, или не забывать о том, что надо выполнить какое-то задание. А еще эта память помогает отказываться от еды, когда мы не голодны. Причин для отказа может быть множество: страх набрать вес, переживания о здоровье или просто ощущение сытости. Тем не менее очень многие из нас едят, когда совсем не голодны. Такое поведение чаще всего называют «плохой привычкой», при этом и не думая о науке. Однако исследования подтверждают, что дело тут именно в привычке.

Ученые отобрали 32 здоровых добровольца, попросили их сесть за компьютеры и нажимать на кнопку всякий раз, когда на экране появится определенная картинка. После нажатия на кнопку автомат выдавал испытуемым либо чипсы, либо конфетки M&M's. Испытуемые съедали угощение. Задание выполнялось в несколько этапов, каждый по 8 минут, но половина участников прошли лишь два этапа, а остальные – 12, то есть в сумме у второй группы оказалось в шесть раз больше тренировочного времени, а значит, у ее членов должна была выработаться привычка нажимать на кнопку. Ученые внимательно следили за мозговой активностью всех испытуемых. Значительное повышение активности стриатума (области, где закрепляются привычки), которое было отмечено у членов второй группы на последних этапах, подтвердило, что привычка сформировалась. Так что будем теперь называть эти группы «группой без привычки» и «группой с привычкой».

Чтобы определить, как появление привычки влияет на наше пищевое поведение, ученые обратили особое внимание на активность определенной области мозга – вентромедиальной префронтальной коры, находящейся в нижней части лобной доли. Основная функция этой области – прогнозирование ожидаемых событий. В зависимости от этого прогноза мозг активирует те или иные механизмы поведения. Например, когда мы голодны и сидим в ресторане, а официант приближается к нашему столу с тарелками, полными еды, у нас в мозгу буквально вспыхивают нейронные фейерверки – мозг чувствует, что сейчас начнется ужин. Подобная мозговая активность происходит во многом благодаря работе вентромедиальной префронтальной коры. Мозг прогнозирует положительное событие и отдает команду вести себя соответствующим образом. Поэтому, когда мы с нетерпением ждем, пока перед нами расставят тарелки с едой, вентромедиальная префронтальная кора активно включается в работу: она чувствует приближение трапезы. Однако, когда мы наедаемся, эта реакция подавляется. Если официант принесет еще одну тарелку, вентромедиальная префронтальная кора будет вести себя гораздо спокойнее. Отклик окажется очень слабым, перспектива поесть обесценится, поэтому нам уже не захочется жевать дальше. Ученые полагают, что в таком случае соседние области префронтальной коры подавляют чувство голода, инициируемое гипоталамусом. Таким образом вентромедиальная префронтальная кора обеспечивает обратную связь. Когда мы голодны, она призывает нас поесть, но, когда мы насыщаемся, она убеждает нас остановиться.

Ученые решили сравнить активность вентромедиальной префронтальной коры у испытуемых из группы с привычкой и группы без привычки. Вентромедиальная префронтальная кора у членов второй группы включалась в работу каждый раз перед тем, как они нажимали на кнопку, – она прогнозировала появление угощения и давала сигнал к началу трапезы. Но так происходило, пока испытуемые были голодны. Что же случилось, когда они наелись? Ученые накормили членов группы без привычки полноценным обедом. Далее испытуемые вернулись к заданию. Теперь уже вентромедиальная префронтальная кора не реагировала на нажатие кнопки столь бурно. Испытуемые насытились и уже не так ждали конфет M&M's или чипсов. Вентромедиальная префронтальная кора понижала ценность угощения, и испытуемым не хотелось есть.

Далее проверку прошли члены группы с привычкой. Когда они были голодны, их вентромедиальная префронтальная кора активно реагировала на нажатие кнопки, предчувствуя появление угощения. После этого испытуемых досыта накормили, и они вернулись к заданию: продолжили нажимать на кнопку под пристальным вниманием ученых. Однако на этот раз аппарат МРТ показал, что активность вентромедиальной префронтальной коры нисколько не ослабела. Перспектива трапезы не обесценилась, несмотря на сытость испытуемых. Обратная связь нарушилась. Очевидно, из-за того, что участники по привычке нажимали кнопку и ели после этого, мозг не смог разубедить их отказаться от еды. Реакция вентромедиальной префронтальной коры только укореняла привычку есть, не чувствуя голода, из-за чего потребление пищи стало машинальным.

Это объясняет, почему мы нередко продолжаем есть, несмотря на сытость. Когда привычка побеждает нас, процесс питания становится машинальным. Но как она это делает? Можем ли мы ей помешать? Взглянем вот с какой стороны: есть две системы, управляющие нашим поведением, – автоматизированная система привычки и «задумчивая» система сознания. Они могут работать как самостоятельно, так и в паре, но ни одна из систем не способна выполнять две задачи сразу. Система сознания может и вести машину, и размышлять о дневных событиях, но только не одновременно. Если система сознания занята, система привычки получает задание выполнять водительские обязанности. Когда сознание наше наполняется мыслями (иными словами, когда мы начинаем «витать в облаках»), оно отстраняется от реальных дел. Мы теряем доступ к эпизодической памяти и забываем о некоторых насущных задачах. Система привычки побеждает нас при выполнении любого – даже самого рутинного – действия.

Такое часто происходит, когда нас что-то отвлекает, например телевизор. Врачи настоятельно рекомендуют не есть перед телевизором, поскольку это может привести к ожирению. Когда мы пассивно смотрим на экран, телевизор в определенном смысле монополизирует наше сознание. Поэтому, если во время просмотра мы выполняем какое-нибудь повторяющееся действие, например едим картофельные чипсы, его будет контролировать система привычки. Ушедший в раздумья водитель способен перемещаться на автопилоте, а едок-телезритель – незаметно для себя съесть пять упаковок чипсов, пока сознание поглощено повтором «Сайнфелда»[16]. К сожалению, поскольку доступа к эпизодической памяти в это время нет, не вспоминается ни о боли в животе, ни о наборе веса и сердечных заболеваниях, ни даже о банальном принципе умеренности.

Когда наши головы полны мыслей, возможность сознательно контролировать поведение теряется, и тогда наши действия начинают определяться некой программой. А что случилось бы с нами, потеряй мы возможность самоконтроля навсегда? Стабильная потеря самоконтроля может возникнуть при повреждении лобной доли, в которую входит вентромедиальная префронтальная кора. Когда мозг перестает быть центром управления нашими действиями, мы теряем возможность принимать разумные решения. Мозг переходит в режим привычки, и тогда в поведении появляется автоматизм.

Исполнительная дисфункция

В когнитивной неврологии термин «исполнительная функция» используется в связи с высокоуровневыми процессами мозга, такими как планирование, принятие решений, контроль за вниманием и собой. Исполнительная функция мозга сродни функциям генерального директора компании. Благодаря ей мы контролируем собственные мысли и поведение.

Повреждения лобной доли могут негативно сказаться на исполнительной функции, и тогда человек рискует разучиться планировать, принимать здравые решения и даже контролировать соответствие собственного поведения социальным нормам. Он начнет действовать словно по привычке. Владимира, русского студента примерно 20 лет, обучавшегося на инженера, сбил поезд, когда молодой человек выскочил на рельсы за футбольным мячом. Удар пришелся на лобную долю. Увы, Владимир потерял способность к мыслительным процессам высокого уровня, в частности способность принимать решения. Обыкновенно он сидел без движения и смотрел прямо перед собой. Когда медсестры пытались с ним заговорить, он либо игнорировал их, либо начинал ругаться. Ему было сложно следовать даже простейшим инструкциям. Когда один из врачей дал Владимиру лист бумаги и попросил нарисовать круг, пациент ответил ему безучастным взглядом и полным бездействием. Тогда врач взял его руку и помог нарисовать круг. В итоге Владимир и сам смог нарисовать круг, но не остановился на достигнутом. Он все рисовал новые и новые круги до тех пор, пока врач не убрал его руку от листа. Судя по всему, рисовать круги у пациента получалось благодаря работе процедурной памяти. Однако из-за повреждения лобной доли он не мог остановиться.

Другой, еще более яркий пример дисфункции лобной доли – состояние, называемое «синдромом чужой руки», при котором рука пациента может, например, спонтанно схватить лежащий неподалеку предмет. Это движение происходит не осознанно, а совершенно автоматически. Порой пациент даже не в силах отпустить предмет – и ему приходится высвобождать его второй рукой. Бывали случаи, когда для того, чтобы «чужая» рука разжалась, ее обладателю приходилось кричать на нее, а одна из пациенток рассказывала, как ее чуть не задушила собственная рука. «Чужие» руки, как правило, мешают остальному телу выполнять некоторые действия: например, расстегивают рубашку в то время, как нормальная, «своя» рука пытается ее застегнуть. По рассказам пациентов, «чужая» рука нередко забирает предметы из «своей» руки и вообще всячески вредит. Абсолютно невольные движения руки в данном случае обусловлены именно дисфункцией лобной доли.

Французский невролог Франсуа Лермитт описал, как пациенты с повреждениями лобной доли порой используют окружающие их предметы – нередко нарушая тем самым социальные нормы. В ходе одного из экспериментов Лермитт пригласил пациента с повреждением лобной доли к себе в кабинет. На столе у двери Лермитт оставил картину в раме, молоток и гвоздь. Войдя в комнату и увидев лежащие на столе предметы, пациент без промедлений забил гвоздь в стену и повесил картину. Никто его, разумеется, об этом не просил. Очевидно, заметив молоток и гвоздь, он инстинктивно поступил с ними так, как привык поступать, – совсем как занятый своими мыслями водитель, который по привычке едет на работу, даже когда ему туда не нужно. Если разум не вмешивается и не включает исполнительные функции, то система привычки одерживает верх и руководит действиями.

В ходе еще одного эксперимента двух пациентов с повреждением лобной доли, многодетную мать и работающего холостяка, по очереди ввели в комнату с незаправленной кроватью. Мать зашла первой. Первым делом она подошла к кровати, подоткнула простыни, взбила подушку и заботливо накрыла постель покрывалом. Потом один из ассистентов снова разворошил кровать, и в комнату позвали второго пациента, холостяка. Он тут же подошел к постели, завалился в нее и заснул. Как и в первом эксперименте, исполнительная дисфункция заставила обоих пациентов вести себя так, как они привыкли, и в данном случае их поведение соответствовало гендерным стереотипам.

Лермитт доказал, что эффект, который он назвал «утилизационным поведением», можно наблюдать только у людей, привыкших использовать предмет, задействованный в эксперименте. Когда он в качестве эксперимента положил сигарету с зажигалкой напротив курильщика и некурильщика (у обоих испытуемых была повреждена лобная доля), закурил лишь первый. Некурильщик же не стал вообще ничего делать. У него не было соответствующей привычки, потому и не возникло автоматической реакции.

Можно ли сказать, что при повреждении лобной доли срабатывает тот же автоматизм, что и при действии по привычке? Не совсем так. Повреждение лобной доли может иметь самые разные последствия, и абсолютно одинаковых случаев не бывает. Однако элементы поведения пациентов с данными травмами очень напоминают автоматизм при работе системы привычки. Стриатум, область, ответственная за эту работу, при изолированном повреждении лобной доли оказывается незадетой. При исполнительной дисфункции мозг начинает опираться на систему привычки, и тогда в поведении возникают определенные стереотипические нюансы.

При исполнительной дисфункции, в результате травмы или же по причине увлеченности мыслями, мозг, управляя нашим поведением, обращается к иным ресурсам, что и ведет к автоматизму. В течение какого-то времени мы даже можем действовать на автопилоте, сами того не осознавая, – совсем как зомби. Но вопрос вот в чем: если автоматические процессы в мозге могут за нас вести машину, вешать картины, заправлять кровать, на что еще они способны?

Убийство на автопилоте

Кеннет Паркс, молодой человек 23 лет, жил в Торонто. У него была стабильная работа в компании, занимающейся продажей электроники. Он жил вместе с женой, их браку было уже два года, и они воспитывали пятимесячную дочку. Отношения с тещей и тестем складывались замечательно, Парксу даже казалось, что эти люди ему ближе, чем родители. Теща звала его своим «ласковым великаном».

Весной 1987 года жизнь Паркса значительно осложнили последствия некоторых жизненных ошибок. Он увлекся азартными играми, стал часто посещать скачки, где делал ставки на довольно слабых лошадей. Проиграв несколько раз, Паркс начал тратить деньги компании, чтобы жена ничего не заметила. Походы на работу превратились в кошмар, ведь там Кеннет должен был изо всех сил скрывать растраты. Когда же все раскрылось, Паркса уволили и подали на него в суд. Ему было невероятно трудно признаваться жене в своем пристрастии, особенно учитывая, что из-за него пришлось выставлять дом на продажу.

Нередко мысли об огромном долге мешали Парксу уснуть. Если же он все-таки засыпал, сон часто прерывался приступами сильнейшей тревоги. Сходив на встречу анонимных любителей азартных игр, Паркс решил, что настало время открыто обсудить свои финансовые сложности с семьей, в том числе с родителями жены. Накануне этого разговора он и глаз не сомкнул. Утром он был уставшим и разбитым и попросил жену отложить семейную встречу до следующего дня. В 1:30 ночи в воскресенье, 23 мая, Паркс наконец заснул.

А потом он вдруг увидел перекошенное от ужаса лицо тещи, падающей на пол. Он побежал к машине, сел за руль и обнаружил у себя в руках нож, перепачканный кровью. Он бросил нож и поехал прямиком в отделение полиции. «Кажется, я кого-то убил», – сказал он полицейским.

После множества допросов кусочки истории Паркса наконец сложились воедино. Он напрочь позабыл все, что происходило между мгновением, когда он заснул, и той секундой, когда он увидел лицо тещи. Однако, как выяснили следователи, за это время он многое успел. Он встал с дивана, обулся, надел куртку, вышел на улицу, отъехал от дома примерно на 23 километра, по пути остановившись минимум на трех светофорах, зашел в дом к родителям своей жены, попытался задушить тестя и зарезал тещу. Однако ничего из этого он вспомнить не мог.

Медицинская диагностика не выявила ни болезни, ни признаков употребления наркотиков, и тогда за дело взялась группа из четырех психиатров. Было очевидно, что Паркса изрядно напугало произошедшее и что у него отсутствовал злой умысел. Не было и четкого мотива, ведь убийство не несло Парксу никакой выгоды. Кроме того, у Паркса не было особых сложностей с контролем агрессии. Он обладал средним интеллектом и не страдал от галлюцинаций и психозов. Пораженные психиатры не нашли никаких медицинских зацепок и не внесли ясности в дело.

В итоге благодаря неврологу появилось предположение, что причина произошедшего может крыться в дефиците сна. У Паркса, как и у многих членов его семьи, сон часто был фрагментарным, бывали у него и приступы лунатизма, особенно в детстве. Однажды братья даже поймали его, когда он в состоянии глубокого сна пытался вылезти в окно, и вместе уложили его в постель. Он писался и разговаривал во сне, ему нередко снились кошмары – все эти симптомы связаны с лунатизмом. Невролог решил провести полное исследование сна с помощью полисомнографа, аппарата, который фиксирует мозговые и дыхательные волны, движения глаз и мышц, а также пульс человека, когда тот спит. Диагностика выявила у Паркса хронический лунатизм. В конце концов удалось собрать все доказательства и передать дело в суд, вердикт которого был таким: Паркс напал на своего тестя и убил тещу во время приступа лунатизма. Его оправдали по обоим пунктам обвинения. Вот что сказал судья:

Слово «автоматизм» вошло в юридический язык совсем недавно, однако один из главных принципов правосудия уже несколько веков состоит в том, что отсутствие злого умысла при совершении преступления всегда говорит в пользу обвиняемого. Обвиняемый совершил рассматриваемое нами злодеяние невольно, а потому должен быть полностью оправдан… Ранее человек, уличенный в чем-либо преступном, признавался невиновным в том случае, если нарушал закон в бессознательном или полусознательном состоянии. Не отвечал он за свои деяния и тогда, когда не мог в полной мере осмыслить содеянное из-за расстройства ума. Основа нашего уголовного права такова: человек должен отвечать только за предумышленные, осознанные поступки.

Чтобы лучше понять, что же происходило в мозгу Кеннета в ту жуткую ночь, нам надо рассмотреть стадии сна. Сначала вы погружаетесь в дрему. На этой ступени вас легко разбудить, и, проснувшись, вы можете даже не понять, что спали. Далее ваши мышцы расслабляются, хотя иногда и продолжают непроизвольно сокращаться. Пульс замедляется, температура падает, и организм готовится вступить в глубокий сон. Затем начинается стадия глубокого сна – именно в это время люди могут видеть кошмары или не сдержать мочеиспускание. И именно в этой фазе и случаются приступы лунатизма. И наконец, в фазу быстрого сна мышцы полностью парализуются. В это время можно увидеть самые яркие, реалистичные сны. Благодаря временному параличу мышц мы смотрим сны, пребывая в неподвижности. Чего, однако, не скажешь про лунатика Кеннета.

Лунатизм – загадочный пример того, как автоматические неконтролируемые процессы руководят поведением человека, что, как мы убедились, может привести к жутким последствиям. Ученые из Американской академии медицины сна выделили следующие характеристики лунатизма.

1. Во время приступа человека трудно разбудить.

2. При пробуждении его сознание спутано.

3. Наблюдается полная или частичная амнезия (человек не помнит самого приступа).

4. В ходе приступа человек ведет себя потенциально опасным образом.

Судя по наблюдениям, в ходе приступов лунатизма может произойти все что угодно. Люди кидают тяжелые предметы, прыгают из окон и даже пытаются заняться сексом. Такое проявление сексуальности во сне получило в научной литературе название «сексомния». И это еще один пугающий пример того, на что человек способен во сне.

Лунатики, совершающие во сне потенциально опасные поступки, зачастую не могут потом о них вспомнить. Люди узнают о своих приступах от других – например, от жены (мужа). Некоторые догадываются о своем лунатизме, когда обнаруживают себя не там, где засыпали. Но почему поголовно все лунатики не помнят своих приступов? Может показаться, причина амнезии в том, что мозг не активен и, значит, не осознает происходящего. Ведь люди спят. Однако на самом деле во время медленного сна сознание довольно активно. Мышцы у лунатиков в этот период не расслабляются полностью, поэтому во сне они совершают различные действия.

Возможно, лунатики забывают о своих приступах по той причине, что мозг не заносит произошедшее в эпизодическую память. В этом случае они похожи на тех водителей, которые не запоминают, как добирались до работы, потому что думают о предстоящей презентации. Но что же занимает мысли лунатиков? Их сны.

Иногда мы запоминаем сны, но чаще забываем. Исследования показывают, что это зависит от стадии сна. Если нам что-нибудь снится в фазу быстрого сна, мы запоминаем увиденное в 75 % случаев. Если же в фазу медленного сна – менее чем в 60 %. Причины такого различия неизвестны. Во время медленного сна наши видения короче, чем в фазу быстрого сна, и больше напоминают связные истории. Но если они столь фрагментарны и непоследовательны и если мы запоминаем их немногим чаще, чем в половине случаев, как же лунатизм влияет на наши сны и память о них? В 2009 году группа ученых задалась этим вопросом и провела соответствующее исследование.

46 испытуемых, находящихся под наблюдением специалистов по сну минимум два года, попросили описать все впечатления и детали, связанные с их личным опытом лунатизма, какие они только могут вспомнить. Затем ученые систематизировали все эти данные. Они обнаружили, что 71 % испытуемых хотя бы частично помнят те сны, что были связаны с приступами лунатизма. Из тех, кто помнил свои сны, большинство (84 %) описывали эти видения как малоприятные, страшные. В таблице ниже приводятся некоторые из снов, рассказанных испытуемыми. Сюжет сна сопоставляется с тем, как человек повел себя в реальности.

Люди часто запоминают сны, которые видели незадолго до приступа, но сам приступ и свои действия они не помнят. Они могут только проанализировать то, что случилось после приступа. Когда мы не контролируем свое поведение сознательно – в случае, если мозг поврежден или ум занят другими проблемами, – система автоматизма берет над нами верх. В приведенной выше таблице наблюдаются четкие параллели между содержанием сна и поведением во время приступов лунатизма. При приступах сознание порабощается видениями, и тогда тело действует на автопилоте. Лунатики напоминают автоматонов[17], повторяющих действия из своих снов в реальности.

Кеннет Паркс спал плохо. Он находился в состоянии сильного психологического напряжения, поскольку готовился встретиться с родителями своей жены и признаться в собственной лжи и безалаберности, навлекших беды на его семью. Если учитывать нестабильность его психического состояния, не исключено, что в ту ночь ему приснился способ избежать конфронтации. Возможно, во сне он понял, что для этого нужно, чтобы теща и тесть умерли до семейной встречи. Если бы Паркс не спал и отдавал себе отчет в происходящем, скорее всего, он не стал бы никого убивать. Но во сне человек может представить все что угодно.

Очень возможно, что в ту ночь в сознание Кеннета Паркса просочился кошмар. Будучи не в состоянии контролировать свои действия, Паркс сдался системе автоматизма. Он сел за руль и, преисполненный жутчайших мыслей, проехал более 20 километров, а потом совершил убийство – и все это на автопилоте. Очевидно, зомби все-таки существуют и они и впрямь способны на зверские поступки.

Мы во власти у системы, которая способна контролировать наше поведение. Она может действовать и вопреки нашим же насущным интересам, как в случаях, когда из-за нее мышь идет не в ту часть лабиринта или мужчина совершает преступление. Возникает очевидный вопрос: почему же эта система существует? Судя по всему, естественный отбор оставил ее человеку не просто так. Так что же нам дает эта система?

Две системы многозадачности

Исполняя свою классическую песню «Piano Man» (1973), Билли Джоэл играет на двух инструментах одновременно: на фортепиано и губной гармошке. Играть двумя руками само по себе довольно трудно, но при этом еще и аккомпанировать себе на втором инструменте – трюк, который не каждому под силу. Как же Билли Джоэл это делает? Возникает соблазн сказать, что он обладает сверхспособностями, которых больше ни у кого нет. Однако сам музыкант с этим не согласен. В интервью Алеку Болдуину, которое Джоэл давал в 2012 году, он сказал о своем умении играть на фортепиано так:

Билли Джоэл. Я знаю, что такое хорошая игра на фортепиано. Я играю плохо. Левая рука у меня просто ужасная. Двупалая, я бы даже сказал.

Алек Болдуин. В сравнении с кем?

Билли Джоэл. В сравнении с пианистом, который знает, как работать левой рукой. Мне не хватает практики, чтобы играть всеми пальцами левой руки, поэтому я беру ею только октавы и басовые ноты. Правой рукой я пытаюсь компенсировать неуклюжесть левой, поэтому правая, пожалуй, даже «переигрывает». У меня ужасная техника.

Несмотря на скромность Билли Джоэла, в его словах о том, что ему трудно играть сложные басовые партии левой рукой, потому что ему не хватает практики, чувствуется искренность. Так как же он смог играть еще и на губной гармошке? На фортепиано он наигрывал простые мелодии, которые легко было довести до автоматизма. Пока пальцы бегали по клавишам, Джоэл мог сосредоточиться на втором инструменте.

В интервью Джоэл также признался, что ему трудно читать ноты.

Алек Болдуин. Если бы я взял музыкальный фрагмент, который вы не знаете, достал ноты, поставил перед вами и попросил: «Сыграйте вот это…»

Билли Джоэл. О, ноты для меня – китайская грамота.

Представьте, что было бы, попытайся Джоэл сыграть фрагмент фортепианной партии с листа, одновременно аккомпанируя себе на губной гармошке. Ничего бы не вышло. Играть на двух инструментах в его случае возможно лишь тогда, когда одна из партий максимально упрощена и исполняется на автопилоте.

Привыкнув вести машину, играть на музыкальном инструменте или даже подниматься пешком по лестнице, мы начинаем выполнять эти действия быстрее, особо не задумываясь. Чем меньше мы о них думаем, тем лучше получается. Одно из главных преимуществ, которое дарит нам доведение некоторых действий до автоматизма, – это возможность решать несколько задач одновременно. Занятый своими мыслями водитель может поразмышлять о том, как улучшить предстоящую презентацию, потому что система привычки ведет машину за него. Билли Джоэл играет на губной гармошке и фортепиано одновременно, потому что его пальцы сами бегают по клавишам. Даже ходим мы машинально – и это умение тоже в определенной мере требует практики. Причина, по которой мы можем одновременно говорить по мобильнику и идти не падая, в том, что нам не надо сосредотачивать внимание на каждом шаге.

Как доказать, что при решении нескольких задач все происходит именно так, как описано выше? Для этого нужно убедиться, что человек, усердно повторяющий некое действие (благодаря чему формируется соответствующая привычка), сможет при этом приняться и за иное действие, не потеряв эффективности или потеряв ее незначительно. Группа специалистов Иллинойсского университета провела именно такой эксперимент. Они обучили 39 добровольцев играть в компьютерную игру «Космическая крепость», в которой игроки должны с помощью джойстика управлять космическим кораблем и стрелять по крепости, находящейся в центре экрана. Цель игры – разрушить эту самую крепость и уберечь корабль от мин. Очки начисляются за попадание в крепость, а при столкновении с минами вычитаются. Управлять кораблем так же непросто, как и автомобилем на дороге, полной машин.

Играть в «Космическую крепость» – было первым заданием. А второе было звуковым. Участники должны были прослушать несколько звуков подряд и определить, какой из них отличается от остальных. Порой звуки оказывались очень похожими, и тогда задание становилось особенно трудным и требовало от участников особой внимательности.

Испытуемым объяснили, что нужно делать, и эксперимент начался. При сосредоточенном прослушивании добровольцы верно определяли непохожие звуки в 97 % случаев. Затем их попросили выполнить задание еще раз, только теперь нужно было параллельно играть в «Космическую крепость». Результаты ухудшились. Из-за отсутствия у испытуемых сноровки очки ушли в минус, то есть столкновений с минами было больше, чем метких попаданий в крепость. Более того, поскольку участники уделяли внимание сразу двум задачам, им удалось верно определить лишь 82 % непохожих звуков.

На следующем этапе эксперимента участников попросили просто играть в «Космическую крепость». Они играли в нее снова и снова – в общей сложности на это ушло 20 часов. По окончании тренировки их вновь попросили сыграть в игру, при этом прослушивая звуки. На этот раз испытуемые стреляли в крепость как профессионалы, угадав при этом 91 % звуков. Как это объяснить? В отсутствие привычки им приходилось уделять внимание сразу двум действиям, что негативно сказалось на результате. Но тренировка помогла научиться играть более-менее машинально. И тогда высвободилось внимание для звукового задания, которое удалось выполнить лишь немногим хуже, чем в самом начале эксперимента. Если начальник когда-нибудь застанет вас за игрой в «Сапера» на рабочем месте, можете этим оправдаться.

Ученые также следили за происходящим в мозге испытуемых с помощью электроэнцефалографа. Они наблюдали за нейронной активностью до и после тренировки – особенности этой активности могли пролить свет на то, как работает мозг при выполнении двух заданий одновременно. Каждый раз, когда испытуемые успешно попадали по крепости, на электроэнцефалограмме появлялась одна и та же волна. Похожее усиление нейронной активности наблюдалось и тогда, когда испытуемые слышали непохожий на остальные звук. До тренировки активность нейронов и при попадании в крепость, и при определении неправильного звука была примерно одинаковой. Однако после 20 часов за компьютерной игрой мозг стал значительно спокойнее реагировать на попадание по крепости, возможно, потому, что для выполнения этого действия стало требоваться меньше нейронных ресурсов. Но зато во время выполнения звукового задания нейронная активность значительно возросла. Когда испытуемые более-менее привыкли стрелять по крепости, они смогли внимательнее вслушиваться в звуки. Итоги экспериментов, как поведенческие, так и электрофизиологические, показывают, что доведение до автоматизма одного из действий помогло уделить второму больше внимания. Благодаря чему и возникла возможность успешно выполнить несколько задач одновременно.

Распределить ресурсы между несколькими сложными задачами непросто, но мозг помогает нам в этом. У нас есть две параллельные системы, которые контролируют наши действия. Они функционируют с разной силой и обращаются к разным видам памяти. Система привычки методично и быстро действует на основе заложенной программы. Благодаря ей можно справиться с рутинной работой, например добраться до офиса привычным маршрутом или повернуть налево в лабиринте. Благодаря автоматизму мы можем обратиться ко второй системе, отвечающей за глубокий, сознательный анализ. Возможно, работает эта система медленнее, нежели система привычки, но зато она более пластична. Она учитывает контекстуальные изменения, например необходимость найти новый маршрут на работу, если дорога ремонтируется. Мозг при помощи логики отыскивает действия, которые можно довести до автоматизма, давая нам возможность сосредоточиться на новых задачах.

Секрет многозадачности кроется в автоматическом выполнении одного из действий. Например, совсем не сложно почистить апельсин во время увлеченного разговора с другом по телефону или просмотра любимого телешоу. Но вникнуть в материал из учебника по физике в таких условиях будет крайне трудно. Это действие нельзя довести до автоматизма, оно требует внимания и осознания. Однако читать учебник и чистить апельсин одновременно можно: система сознания будет воспринимать информацию, а система привычки – снимать кожуру с фрукта. Вот как работают системы поведенческого контроля.

Можно еще спросить мнение Барака Обамы. В конце своего первого срока в интервью изданию Vanity Fair он рассказал, как поступает в быту, чтобы хватало времени и сил на действительно важные решения. «Я ношу только серые или синие костюмы, – признался он. – Стараюсь свести количество решений к минимуму. Не хочу каждый раз выбирать, что мне есть или носить. Мне и так есть о чем подумать. Нужно беречь энергию. Нужно упростить свой быт. Нельзя допустить, чтобы мелочи отвлекали нас от насущных проблем».

Внутренняя логика мозга создает платформу для многозадачности. Именно этого-то и лишены зомби. Им доступна лишь одна из систем: они могут действовать исключительно на автопилоте, сознания же у них нет. Зомби могут доехать до места работы, но, к сожалению для них, они не способны выполнять сразу несколько задач, по крайней мере так, как это делаем мы. Наш мозг предоставляет нам огромное преимущество, если только система не повреждается (как, например, при исполнительной дисфункции) или если мы сами не перестаем ей пользоваться (как во время приступов лунатизма).

Кажется, нейрологическое основание важности практики найдено – как мы убедились, повторение действия помогает довести его до автоматизма. Чем больше мы тренируемся, тем машинальнее становится действие и тем проще его выполнять параллельно с чем-нибудь еще. Однако история Кеннета Паркса вызывает вопросы. Он никогда не практиковался в удушении или нанесении ран ножом. У него не было опыта убийств. Однако же во сне он оказался способен на чудовищное преступление. Он совершил его на автомате. Вероятно, физическое повторение действия – не единственный способ набраться опыта. Возможно, мозг реально натренировать и при помощи сознания.

3. Улучшает ли воображение спортивную форму? О двигательном контроле, тренировках и важности мысленного имитирования

Гольф – игра, в которую играют на 12-сантиметровом поле, находящемся между вашими ушами.

Бобби Джонс[18]

Эрл Вудс как-то сказал о своем сыне, знаменитом гольфисте, вот что: «Больше всего на свете Тайгер любит готовиться к решающей игре. Он человек аналитического склада ума, он всегда ориентируется на систему, в том числе и в гольфе».

С юных лет Тайгер Вудс тренировался очень интенсивно и продуманно. Почти 8 часов в день он играет в гольф, 1,5 часа занимается тяжелой атлетикой и еще час посвящает упражнениям, укрепляющим сердечно-сосудистую систему. Однако, рассказывая о том, как сын готовится к важнейшему гольф-турниру, отец с гордостью вспоминает еще об одной детали, которая отсутствует в расписании тренировок: «Каждый год последнюю неделю перед турниром он посвящает умственной и физической настройке. Сначала мы едем на поле и играем там, а когда возвращаемся домой, Тайгер ложится на кровать и закрывает глаза. Говорит, что тренирует в голове нужные удары».

Спортсменам, которые хотят достичь профессиональных высот, совершенно необходима умственная готовность. Быть в хорошей физической форме мало. Вудс был не просто морально готов к важному турниру. Он тренировал удары у себя в сознании.

Сейчас Тайгер Вудс стал победителем уже 14 ежегодных турниров. Впереди него лишь один гольфист – Джек Никлаус, который в период между 1962 и 1986 годами одержал победу в 18 турнирах. Никлаус, легендарная фигура в мире гольфа, в своей книге «Играйте в гольф лучше» (Play Better Golf) рассказывал о той же стратегии:

Перед каждым ударом я смотрю фильмы у себя в голове. Сначала я вижу точку, в которую хочу отправить мяч, вижу, как он лежит в изумрудной траве, белый и блестящий. Потом вижу, как он движется к нужному мне месту: вижу его траекторию, весь его путь, вижу даже, как он приземляется. Следующая сцена показывает мне, как именно ударить по мячу, чтобы предыдущие кадры стали реальностью. Вот такие любительские короткометражки и помогают мне сконцентрироваться на ударе и успешно его выполнить.

Сразу два величайших гольфиста говорят о том, что тренировки в уме улучшают результаты, – всем любителям гольфа стоит сделать выводы.

Подобного рода тренировки полезны не только гольфистам. Рассмотрим случай британского легкоатлета Стива Бакли, который завоевал на Олимпийских играх 1992 года в Барселоне бронзу в метании копья. Через 3,5 года, буквально за несколько месяцев до игр 1996 года в Атланте, Бакли растянул лодыжку. Последующие 6 недель он не мог передвигаться без костылей и тренироваться – по крайней мере физически. Не желая расставаться с надеждой поучаствовать в соревнованиях в Атланте, Бакли приступил к изнурительным тренировкам в уме. Прислонив костыли к стене, Бакли садился на стул и закрывал глаза. Он мысленно обхватывал пальцами холодную металлическую рукоять копья и сжимал его в руке. Он представлял, как напрягает мышцы для идеального броска и отправляет копье в полет. Смотрел, как оно летит и становится маленьким, как булавка, как постепенно снижается и вонзается в землю.

Бакли успел проделать свыше 1000 таких воображаемых бросков. И когда травма прошла, спортсмен с удивлением обнаружил, что нисколько не потерял форму. Он метал копье так же хорошо, как и до травмы. На Олимпийских играх в Атланте Бакли завоевал серебряную медаль.

Трудно поверить, что тренировки в воображении и в самом деле улучшают спортивную форму, однако величайшие спортсмены в истории, такие, например, как баскетболист Майкл Джордан или теннисист Роджер Федерер, рассказывали, что пользуются подобной техникой. Однако есть у спортсменов и такие ритуалы, которые едва ли в самом деле влияют на результат. Например, Брайан Урлахер, бывший игрок футбольного клуба Chicago Bears, перед каждым матчем съедал по два печенья фирмы Girl Scout – никакие другие не годились. Криштиану Роналду, ставший футболистом года в 2008-м, стрижется перед каждым матчем. Серена Уильямс во время теннисных турниров предпочитает не менять носки всю игру.

Какое же место в мире суеверий и ритуалов спорта отведено воображению? Действительно ли оно улучшает результат или же тренироваться в уме – все равно что носить грязные носки?

Внутренний имитатор

Представьте, что вы уютно устроились напротив телевизора и вдруг вам захотелось взять что-нибудь из холодильника. Как быстро вы до него доберетесь? Вообразите, как встаете, выходите из гостиной, проходите мимо спящего кота, обходите кухонную стойку, оказываетесь наконец у холодильника и берете миску с остатками обеда. Как вы думаете, сколько времени заняло бы ваше передвижение?

Представляя поход к холодильнику, мы воссоздаем его у себя в сознании, имитируем его посредством образов. Хотите верьте, хотите нет, но эта имитация очень точна. В ходе экспериментов ученые сравнивали время, необходимое для реального перемещения испытуемых из одной точки в другую, со временем, потребовавшимся, чтобы представить тот же путь. Результаты раз за разом показывали, что длительность физического и мысленного путешествия примерно одинакова. Если речь идет о коротких прогулках, то разница составляет всего секунду. Та же связь обнаруживается и когда испытуемые представляют себе любое другое движение. Например, человек рисует треугольник в своем воображении ровно с такой же скоростью, что и в реальности.

Неожиданное открытие! Как правило, мы не связываем воображение с действительностью. Мысленные действия, они ведь… воображаемые. Ненастоящие. Однако не случайно, что на них уходит ровно столько же времени, сколько и на реальные действия. Видимо, воображение и движение каким-то образом связаны в мозге, благодаря чему внутренние образы не столько помогают нам развить фантазию, сколько качественно имитируют настоящие тренировки.

Неврологи из Калифорнии провели эксперимент, в ходе которого сравнили мозговую активность испытуемых во время реальных и воображаемых движений. Участников посадили перед четырьмя пронумерованными кнопками и попросили нажимать на них в такой последовательности: 4, 2, 3, 1, 3, 4, 2. Как только они нажимали на кнопку, аппарат МРТ фиксировал их мозговую активность. Далее участники, положив руки на колени, закрывали глаза и представляли, как нажимают кнопки в той же последовательности. Как это повлияло на показания томографа? Активность вновь обнаружилась по большей части в области, называемой моторным кортексом или двигательной областью коры головного мозга, – в зоне, контролирующей движения пальцев. Воображаемые движения спровоцировали практически такой же сигнал, какой фиксировался томографом при реальном движении пальцев.

Судя по всему, воображаемые образы и физические движения активируют одни и те же области мозга. Когда мы представляем, как совершаем некое действие, мозг имитирует его, опираясь на модель, взятую из реального опыта. Чем богаче этот опыт, тем точнее модель. Поскольку нам довольно часто доводилось прогуливаться до холодильника и рисовать треугольники, мозг безупречно имитирует эти движения. Люди, практикующие другие формы активности, например греблю на каноэ или катание на коньках, тоже могут не менее точно имитировать в уме все совершаемые при этом действия.

Однако имитация сама по себе не сделает из вас высококлассного спортсмена. Вопрос в том, смогут ли воображаемые тренировки по гольфу, теннису или любому другому виду спорта улучшить вашу форму вкупе с физической отработкой ударов и подач?

Напрягая мысленную мышцу

Группа французских нейробиологов набрала 40 волонтеров для исследования, в ходе которого намеревалась выяснить, влияет ли мысленное представление какого-либо действия на его реальное выполнение. Испытуемых по очереди сажали напротив двух полок, закрепленных на небольшом столбе. На полках стояли пронумерованные карточки. Выглядело все это примерно так:

Испытуемые должны были как можно быстрее указывать на карточки с цифрами в порядке возрастания. При этом нельзя было просто один раз поднять руку и потом использовать только указательный палец. Требовалось более сложное движение: руку нужно было каждый раз опускать и поднимать заново.

Ученые разделили испытуемых на три группы. Первая выполняла задание, следуя инструкции, максимально быстро и точно. Перед второй группой стояла такая же задача, только нельзя было напрячь ни единой мышцы. Испытуемые вновь и вновь представляли, как указывают пальцем нужные карточки, акцентируя мысленное внимание на том, как при этом напрягаются плечи и вытягиваются пальцы. Третья группа была контрольной. Испытуемые не поднимали рук и ничего не воображали. Они просто переводили глаза с одной цифры на другую.

Все три группы выполнили задание единожды, затем потренировались и вновь повторили все то же самое, чтобы ученые могли зафиксировать изменения. Результаты показали, что первая группа после тренировки стала выполнять задание значительно быстрее. Контрольная группа (участники которой лишь переводили взгляд) вообще не продемонстрировала никакого прогресса. А что же с испытуемыми, которые представляли, что указывают на карточки? Их результаты улучшились почти так же существенно, как и у первой группы.

Мысленные тренировки не только повышают эффективность реальных действий, но и укрепляют участвующие в их выполнении мышцы. В ходе одного исследования, проведенного доктором Гуаном Юэ из Кливлендской клиники, участники 5 дней в неделю по 15 минут в день представляли, как сгибают локоть или мизинец. Спустя 12 недель ученые обнаружили, что сила сокращений их мышц в локтях увеличилась на 13,5 %, а в мизинцах – на 35 %. Для сравнения: физические тренировки в течение такого же периода увеличили силу сокращений примерно на 50 %. У тех же участников, которые не тренировались вовсе, не обнаружилось никаких изменений.

Исследования Гуана Юэ продемонстрировали, что мысленная тренировка не только повышает производительность, но и укрепляет мышцы, которыми мы пользуемся в воображении. Но как воображение может сделать нас физически сильнее?

При помощи электроэнцефалографа Гуан Юэ исследовал мозговые волны, которые возникали в моторном кортексе (области, контролирующей мышцы) до, во время и после тренировочных сессий. Амплитуда (высота) мозговых волн показывает их электрический потенциал, силу сигнала, поступающего от мозга к мышцам. Ученый выдвинул гипотезу, согласно которой мысленные тренировки моторного действия должны повысить этот электрический потенциал, то есть усилить сигнал, поступающий в клетки мышц, в результате чего они начнут сокращаться интенсивнее.

Как и ожидалось, у контрольной группы не обнаружилось никакой разницы в амплитудах волн. Что не менее предсказуемо, физические тренировки повысили амплитуду. А мысленные? Благодаря им мозговые волны тоже возросли – почти так же значительно, как и после реальных движений. Это открытие только подтверждает, что мысленные образы усиливают мозговую стимуляцию мышц, благодаря чему наши движения становятся быстрее и четче. Поэтому, даже если вы не видите и не чувствуете, как работают ваши мышцы, они все равно сжимаются, повинуясь нервным импульсам.

Наши мысли не инертны, не заперты в вакууме сознания. В основе воображения лежит поток электрической информации, который оказывает непосредственное влияние на нейронные клетки, несущие его. Мысленная имитация – средство, с помощью которого сознание действует на подсознание. Тренируя у себя в уме несложное движение, мы улучшаем работу нервно-мышечной цепи, ориентированную на привычку. А как обстоят дела с более сложными движениями? Каким образом воображение совершенствует спортивную форму Стива Бакли или удар Тайгера Вудса?

PETTLEP

В 2001 году Пол Холмс и Дэвид Коллинз, занимающиеся спортивными исследованиями, предложили программу мысленных тренировок для спортсменов, названную PETTLEP, состоящую из семи пунктов. Вот ее расшифровка с кратким описанием того, как программа помогает спортсмену, например бейсболисту.

P (англ. physical – физический аспект) – тренируйте в уме каждое движение, необходимое для идеального удара.

E (environment – обстановка) – представьте подсветку поля, газон, крики толпы.

T (task – задача) – ощутите приближение мяча, представьте не только замах, но и удар по нему.

T (timing – временной фактор) – прикиньте, сколько времени у вас займет выполнение действия в реальности.

L (learning – обучение) – дополняйте воображаемую картинку по мере улучшения ваших навыков, чтобы отследить прогресс.

E (emotion – эмоция) – почувствуйте приближение решающего момента, приступы волнения, частое сердцебиение.

P (perspective – перспектива) – представляйте все от первого лица.

Каждый компонент программы нацелен на то, чтобы сделать мысленные образы спортсменов максимально точными, максимально близкими физическому опыту. По теории Холмса и Коллинза, чем точнее образ в голове у спортсмена, тем эффективнее мозговая активность воздействует на те области, которые нужны для выполнения действий в реальности.

PETTLEP и его вариации – стандартный метод оттачивания навыков мысленной тренировки. Возникает очевидный вопрос: действен ли он?

В ходе эксперимента, участниками которого стали 34 гольфиста как минимум с 10-летней практикой, ученые опробовали метод PETTLEP, чтобы проверить, возможно ли с его помощью улучшить показатели спортсменов. Задача испытуемых состояла в том, чтобы выбить мячик из песчаной зоны в центре поля в зеленую зону, так чтобы он приземлился как можно ближе к флажку. Ученые выставляли за удары баллы – от 0 до 10 – в зависимости от того, насколько точным был удар.

Средний балл высчитывался после 15 таких попыток. После нескольких первых ударов гольфистов определяли в одну из четырех групп: группу физической тренировки, мысленной тренировки, физической и мысленной тренировки или в контрольную группу, которая вовсе не тренировалась, а вместо этого читала фрагменты из биографии Джека Никлауса. Группа физической тренировки оттачивала свое мастерство дважды в неделю, делая по 15 ударов в день, и так в течение 1,5 месяца. Группа мысленной тренировки улучшала свои показатели с помощью метода PETTLEP, в течение 1,5 месяца представляя те же самые 15 ударов в день дважды в неделю. Чтобы лучше погрузиться в обстановку – этот критерий упоминается в рекомендациях PETTLEP, – испытуемые мысленно имитировали удары, стоя на земле или песке у себя в саду.

Спустя 6 недель тренировок гольфисты вернулись на поле. Они снова сделали по 15 ударов из песчаной зоны. Ученые вновь высчитали средний балл, а затем проследили изменения показателей в каждой из групп.

Мысленные тренировки полезны. Может, в меньшей степени, чем физические, однако же прогресс налицо. Более того, воображение – замечательное дополнение к физической активности, помогающее достичь лучших результатов.

Положительный эффект от мысленных тренировок аналогичным образом проявляется и в других видах спорта. В ходе эксперимента с участием опытных теннисистов было обнаружено, что мысленные тренировки улучшают точность ударов, повышают скорость реакции и даже положительно сказываются на результатах настоящих теннисных матчей. Футболисты с их помощью подают мяч гораздо точнее. А баскетболисты чаще попадают в корзину. Помогают они и лучникам, и гимнастам, и тяжело– и легкоатлетам, и пловцам.

Успешность мысленных тренировок в области спорта навела ученых на мысль о других возможностях их применения. Представьте, например, пианистку, которая едет на поезде на собственный концерт. Что если ей захочется немного «разогреться»? Она сможет порепетировать мысленно и, представляя в уме движения пальцев, улучшить технику. Исследования показали, что результаты мысленных тренировок у музыкантов практически так же высоки, как и у спортсменов. Пианисты, участвовавшие в соответствующих экспериментах, играли гораздо быстрее, ровнее и точнее после того, как представляли движения пальцев, скользящих по клавишам, и таким образом доводили исполнение до совершенства.

Мы рассмотрели множество примеров того, как мысленная репетиция влияет на работу подсознательных механизмов. В спорте, музыке и в иных сферах имитация действия в уме совершенствует наши физические возможности и может даже повлиять на области мозга, помогающие выполнить его в реальности. Тем не менее сила мысленных тренировок небеспредельна, и границы ее существуют именно благодаря неотъемлемой связи между воображением и теми областями мозга, которые вовлечены в выполнение действия в реальности.

Наука инсульта

В 1996 году Джилл Болти Тейлор пережила сильнейший инсульт, из-за которого лишилась трудоспособности и стала чувствовать себя «младенцем в теле взрослого человека». Она моментально потеряла возможность ходить, говорить, читать, писать. Однако в течение последующих 8 лет благодаря интенсивным тренировкам и неослабевающему желанию поправиться, Джилл смогла вернуть себе все функции, отнятые болезнью.

В своей замечательной книге «Мой инсульт был мне наукой» (My Stroke of Insight)[19], Тейлор рассказывает об одной технике, которая, как она считает, способствовала ее выздоровлению.

Мысленные образы очень помогали мне восстанавливать физические функции. Я убеждена, что благодаря концентрации на ощущениях, вызываемых выполнением тех или иных заданий, мне быстрее удавалось учиться. Каждый день после инсульта я мечтала о том, что могу подниматься по лестнице, шагая через ступеньку. У меня сохранились воспоминания о том, каково это – бежать вверх по лестнице, ни на что не обращая внимания. Снова и снова прокручивая эту сцену в сознании, я поддерживала жизнь в соответствующих нейронных сетях до тех пор, пока мой мозг и мое тело не скоординировались настолько, что я смогла осуществить мечту.

Техника мысленных образов помогла достичь положительных результатов и восстановить двигательные функции, и этот успех вселил надежду на то, что данный метод можно использовать при множестве разных диагнозов, включая инсульт. Тейлор считает, что мысленные тренировки спасли ее, но так ли это?

Инсульт – это острое нарушение мозгового кровообращения, вследствие которого в мозге возникает нехватка кислорода. Он возникает при закупорке или разрыве сосудов и ведет к быстрому, необратимому разрушению мозга. Без немедленного врачебного вмешательства пораженная мозговая ткань отмирает. Если инсульт происходит в моторном кортексе, развивается паралич. К счастью, при интенсивной физиотерапии благодаря нейропластичности на пораженном участке могут возникнуть новые нейроны, которые восстановят утраченные функции.

Техника мысленной тренировки уже признана успешным методом реабилитации при спортивных травмах. Тренеры часто пользуются этой техникой, помогая спортсменам реабилитироваться. Было даже доказано, что эта методика повышает темпы восстановления. Так можно ли применить ее и к пострадавшим от инсульта? Нам известно, что, представляя физическое движение, мы активируем ту же область мозга, что используется для выполнения этого движения в реальности; значит, мысленные образы в теории должны стимулировать и даже оживлять пораженные участки мозга.

Однако результаты экспериментов противоречивы. Некоторые ограниченные по масштабу исследования свидетельствуют о том, что мысленные тренировки в самом деле помогают восстановиться после инсульта. Но в 2011 году по результатам одного крупного, серьезного эксперимента с участием 121 пациента после инсульта выяснилось, что мысленные образы не оказывают никакого воздействия на поврежденный мозг.

Имеющиеся сведения ставят под сомнение позицию Джилл Тейлор, которая считает, что мысленные образы способствуют реабилитации после инсульта. Почему же от них нет пользы? Мышечная слабость бывает и у спортсменов после травмы, и у пациентов, перенесших инсульт, так почему мысленные тренировки помогают восстановиться лишь первым? Что ж, давайте подумаем, как мысленные образы влияют на двигательную систему: они активируют те же области мозга, что и физические движения. Для того чтобы техника приносила положительные результаты, нервные пути, ведущие от моторного кортекса к мышцам, должны быть невредимыми. Если та область мозга, к которой вы обращаетесь, разрушена, мысленные тренировки бесполезны.

При спортивных травмах же повреждаются конкретная мышца, сухожилие или связка. Это проблема опорно-двигательной системы. Мозг не задет. А потому мысленные образы беспрепятственно помогают организму восстановиться.

Если инсульт не задел важные мозговые ткани, то мысленные тренировки помогают, как показывают некоторые частные исследования. Возможно, это как раз случай Джилл Тейлор. Если воображение действительно ускорило ее выздоровление, не исключено, что это произошло потому, что инсульт не разрушил значительную часть мозговых тканей, которую удалось активировать тренировками. Однако, если вся двигательная область коры головного мозга погибла, мысленные образы не помогут восстановить ее функции.

Мысленные тренировки способствуют лучшей игре в гольф, и это пример того, как сознание влияет на движение, доведенное до автоматизма, – на удар клюшкой по мячу. Но на самом деле здесь речь идет скорее о взаимовоздействии. Двигательная система, в свою очередь, влияет на наше воображение. Исследования показали, что мысленная тренировка прерывается, если во время нее попытаться выполнить и физическое движение. Очень сложно представить движение рукой в одну сторону, если она при этом двигается в другую. Мысленные и реальные движения требуют работы одних и тех же мозговых областей, поэтому попытки выполнить и то и другое сразу провоцируют настоящую битву за нейронные ресурсы. А если область мозга разрушена, как, например, после инсульта, то возникнут сложности с выполнением движения не только в реальности, но и в воображении.

Инсульты лишают мысленные тренировки эффективности, а нас – возможности пользоваться воображением. Группа неврологов из Китая недавно попросила поучаствовать в исследовании мысленных образов 11 пациентов, переживших инсульт левого полушария, и 11 контрольных испытуемых. Каждый волонтер садился перед монитором и смотрел на появлявшиеся на нем фотографии левой или правой руки. Руки были в самых разных положениях: ладонью вверх, тыльной стороной ладони вверх, их поворачивали под разными углами. Задача участников состояла в том, чтобы нажимать на соответствующие кнопки в зависимости от того, правую или левую руку они видят на экране. Задание проверяло умение представлять, поскольку испытуемые были вынуждены мысленно поворачивать изображения. Неврологи обнаружили, что те участники, у которых лучше получалось поворачивать изображения в уме, чаще и быстрее давали верные ответы.

Результаты были однозначны: пациенты, пережившие инсульт, справились с заданием гораздо хуже, чем контрольная группа. Они дольше думали над ответом, и, когда наконец делали выбор, их варианты чаще оказывались неверными. Очевидно, гибель нейронов, вызванная инсультом, лишила испытуемых не только физической мобильности, но и умения представлять движения. Чтобы подтвердить этот вывод, неврологи с помощью электроэнцефалографа исследовали мозг участников эксперимента, пока те выполняли задание на мысленные образы. Как и ожидалось, у испытуемых после инсульта активность левой части мозга (области, пораженной болезнью) проявилась гораздо слабее, чем у членов контрольной группы. Несмотря на все усилия пациентов, сила их воображения смогла мобилизовать лишь малую часть мозговых областей.

Наша возможность представлять движения зависит от невредимости двигательных областей мозга. Если инсульт их разрушает, человек может лишиться умения создавать мысленные образы. Вот почему, к сожалению, мысленные тренировки могут оказаться бессильными в деле восстановления двигательных функций после инсульта. В случае Джилл Тейлор, вероятно, имел место эффект плацебо либо сильная мотивация. Или же, возможно, она оказалась одним из немногих счастливчиков, кому техника помогла, поскольку в мозгу осталось достаточно живых нейронов, чтобы тренироваться мысленно.

Пока нейроны невредимы, системы сознания и подсознания взаимодействуют и работают по очереди. Соединяя физическую тренировку с мысленной, мы можем предельно усилить это взаимодействие. Из-за мозговых повреждений мысленные тренировки могут и не восстановить двигательные функции, потерянные после инсульта, но это не значит, что такой метод в медицине вообще неприменим. Если повреждение двигательной системы не задело нервную систему (например, при травме конечности), разум может преодолеть ограничения тела.

Как унять фантомный зуд?

Пациенты, перенесшие ампутацию конечностей, часто страдают от хорошо известного феномена – синдрома фантомной конечности, при котором они продолжают ощущать отнятый орган. Допустим, у человека ампутировали руку. После этого он все равно чувствует запястье, ладонь и пальцы, ощущает положение руки в пространстве и даже ее движение. Многие пациенты испытывают неприятные ощущения в области, где раньше был ампутированный орган. Зачастую это жар, напряжение либо покалывание. Или – что еще хуже – фантомная боль, которая может быть довольно сильной. Возможен и фантомный зуд.

Причины, по которым возникает этот синдром, не до конца ясны. Лучшее объяснение, какое у нас есть, состоит в том, что после ампутации органа нейронная сеть, обрабатывавшая его ощущения, остается. И хотя пациент умом понимает, что руки у него больше нет, подсознание еще не осмыслило этого. Привыкнув получать сенсорные сигналы от отнятого органа, мозг ошибочно приписывает ему определенные ощущения, хотя на самом деле они появляются в каком-то другом участке нервного пути.

В 1978 году Journal of the American Medical Association сообщил о следующем случае. Пожилому джентльмену из-за проблем с циркуляцией крови пришлось ампутировать обе ступни. После операции у него начался невыносимый зуд в отнятых конечностях. Он яростно пытался почесать обрубки обеих ног, но это не помогало. Что ему было делать? Как можно унять фантомный зуд в несуществующей части тела?

Нам известно, что фантомный зуд по ошибке ощущается в тех частях тела, которых уже нет. Умом мужчина понимал, что стопы ему ампутировали, но подсознание не до конца осознавало это. Что ему было делать, чтобы преодолеть эту пропасть? Вспомнить о том, что те области мозга, которые нужны для мысленного выполнения действия, отвечают и за его реальное выполнение. Если нельзя почесать зудящий участок кожи в действительности, просто максимально детально вообразите, как бы вы это сделали. Описываемый человек именно так и поступил. Он согнул пальцы и почесал воздух в районе воображаемых стоп.

Это помогло. С помощью воображения он преодолел фантомные ощущения, активировав те же области мозга, какие включились бы в работу, почеши он существующие ступни. Через несколько лет индийский невролог Вилейанур Рамачандран, руководствуясь теми же принципами, представил терапевтический метод «зеркального ящика», помогающий справиться с фантомной болью. В центр ящика вставлено двустороннее зеркало, и по обе стороны от него есть два отверстия для рук или ног. Представьте человека, которому ампутировали левую руку и который теперь страдает от фантомных болей. Чтобы облегчить боль, он кладет правую руку по одну сторону зеркала, а обрубок – по другую. Затем он смотрит в то зеркало, рядом с которым лежит правая (здоровая) рука и начинает ей шевелить. Поскольку он видит отражение шевелящейся правой руки, ему кажется, будто левая невредима и тоже двигается. Этот маневр эффективно облегчает фантомные боли.

Наши субъективные ощущения отражают работу нервных цепей. Имитируя почесывание отсутствующей конечности, пациенты могут перехитрить нейроны и справиться с дискомфортом. Мысленная имитация – это не просто точное отображение событий реальной жизни, но и активное воздействие на мозг, влияющее на то, как воспринимают мир наши нейронные сети. Это метод, с помощью которого система сознания манипулирует подсознанием. Но не менее интересно, возможно ли обратное воздействие. Способно ли подсознание инициировать мысленную активность, которая будет воздействовать на систему сознания?

В 2009 году Рамачандран провел небольшой эксперимент с участием четырех пациентов. Все они пережили ампутацию (потеряли одну из рук примерно по локоть), и их мучили фантомные ощущения. Испытуемые по очереди садились рядом с одной из ассистенток ученого. Рамачандран просил ассистентку положить руку на стол туда, где должна была бы лежать фантомная рука пациента, при этом не касаясь его. Затем Рамачандран проводил пальцем по руке помощницы.

Пациента же никто не трогал. Он просто смотрел, как палец невролога скользит по руке ассистентки. Но, к удивлению испытуемого, чувство у него было такое, словно доктор гладит его собственную фантомную руку. «Жуткое ощущение, – признался пациент. – Каждый день узнаю о фантоме что-нибудь новое». У всех участников были похожие чувства. Когда они видели, как ученый касается руки ассистентки, им начинало казаться, что это их трогают. Такое происходило в 61 случае из 64, и этот эффект позже был успешно подтвержден более масштабными исследованиями.

Испытуемые точно знали, что к ним никто не притрагивается – в этом не было никаких сомнений. Но подсознание было уверено в обратном и принялось вызывать у них ощущения прикосновений к фантомной руке. Пациенту, перенесшему ампутацию, достаточно только увидеть, как кто-то другой переживает сенсорный опыт, – и ему уже начинает казаться, что это происходит с ним самим. Как же такое возможно?

Нейронные зеркала

В 1990-х годах итальянский нейробиолог Джакомо Риццолатти, изучая двигательную систему мозга макак, заметил интересную особенность. Когда обезьянка сама брала кусочек яблока и когда смотрела, как это делает кто-то другой, в ее мозгу активировались одни и те же нейроны. Определенные группы нейронов включались в работу, когда макака наблюдала, как ее сородичи хватали, рвали или держали что-нибудь. Каждый раз активность проявляли те же нейроны, что и в случае, если макака сама проделывала все наблюдаемые действия. Возникало ощущение, что обезьяны повторяли у себя в уме все увиденное. Клетки мозга, которые включаются в работу и при выполнении действия, и при наблюдении за ним, называются зеркальными нейронами.

С тех пор ученые пришли к выводу, что зеркальные нейроны существуют и в человеческом мозге. Выполнение действия в реальности и в воображении требует работы одних и тех же зон мозга. Они же проявляют себя и при наблюдении за чужими движениями. Например, когда вы видите, как кто-то шевелит пальцами, у вас активируются области мозга, которые понадобились бы вам самим для аналогичного действия. Подобно тому, как желание одновременно выполнить и мысленное, и реальное движение провоцирует битву за мозговые ресурсы (по причине чего нам трудно представить одно движение, делая при этом другое), наблюдение за действиями других способно ослабить наш собственный двигательный контроль. Например, исследования показали, что испытуемые хуже выполняют вертикальные или горизонтальные махи руками, если на их глазах окружающие в это время делают другие упражнения. Представьте, как непросто повторить привычные танцевальные па в то самое время, когда хореограф вдруг решает показать несколько новых движений. Ваши собственные попытки отработать па и наблюдение за хореографом потребуют активности одних и тех же нейронов, из-за чего совершенствовать движения станет сложно.

Зеркальные нейроны расположены в мозговой сети, включающей в себя двигательную область, а также лобную и теменную доли. Когда мы наблюдаем за действиями других людей, эта сеть мобилизуется и создает у нас в сознании проекцию того, что было бы с нами, займись мы тем же самым делом. Мысленная тренировка запускается автоматически. Если припомнить все то, что мы уже знаем о мысленных образах применительно к спорту, возникает очевидный вопрос: улучшает ли нашу собственную спортивную форму наблюдение за высококлассными спортсменами?

Эта проблема все еще изучается, но уже появились первые результаты. В ходе исследования 2011 года 20 высококлассных лучников с минимум 10-летним спортивным опытом смотрели видео. Им крупным планом показывали лучника в позиции перед стрельбой. В это время аппарат МРТ зафиксировал повышение активности в премоторной коре (располагающейся рядом с моторным кортексом). Когда же видео смотрели члены контрольной группы (то есть не лучники), никакой аналогичной мозговой активности у них не обнаружилось. С чем связана такая разница? Дело в том, что члены первой группы обладали опытом стрельбы из лука, и поэтому в их мозге развилась нейронная сеть, ответственная за выполнение необходимых движений. И когда они смотрели на стрелка, увиденное запускало работу этой сети, а также мысленную имитацию наблюдаемых движений. У членов контрольной группы такого опыта не было, и потому их мозг не реагировал на видео так бурно.

Эффект от просмотра лучниками видео напоминает эффект от мысленных тренировок, и вполне возможно, что этот метод не менее действен. Возможно, наблюдение за безупречной техникой великих спортсменов тренирует мозг подобно воображаемым упражнениям – в том случае, если вы уже опытны в данном виде спорта. Однако в этом еще надо убедиться. Исследования пока не доказали (но и не опровергли), что наблюдение за движениями помогает человеку лучше их выполнять. Но это совсем не исключено. Особенности работы зеркальных нейронов требуют дальнейших исследований.

Это не значит, что о зеркальных нейронах мало говорят. Они представляют собой одно из самых обсуждаемых открытий современной неврологии. А все потому, что зеркальные нейроны – в том случае, если они и правда так важны, как полагают некоторые ученые, – связаны не только с физическим движением или с ощущениями, но и со множеством базовых и интимных человеческих реакций, в числе которых самые что ни на есть прозаические.

Почему зевота заразительна?

Заразительность зевоты – это не миф, а реальный, научно доказанный феномен. Мы зеваем, когда видим, как зевает кто-то другой. Мы зеваем, услышав звук зевка. Заразность зевоты распространяется даже на иные биологические виды. Исследования показали, что шимпанзе начинают зевать, когда им показывают видео, на которых зевают другие приматы. Собаки могут подхватить зевок человека. Возможно, читая эти строки, вы уже зеваете, и вовсе не потому, что вам хочется спать, и уж точно не из-за скуки (упаси боже!). Но почему тогда? Почему зевота заразительна?

В 2013 году ученые из Цюриха под контролем аппаратов МРТ показали 11 здоровым добровольцам ряд видео. На экране были разные люди: кто-то смеялся, кто-то зевал, чье-то лицо сохраняло нейтральное выражение. Как и ожидалось, испытуемые сами зевали при просмотре видео с зевающими героями практически в половине случаев – такая статистика типична. Как и ожидалось, участники внешне никак не реагировали на смеющиеся или нейтральные лица. Однако результаты фМРТ внесли больше ясности. Когда испытуемые подхватывали зевоту, в нижней лобной извилине их мозга – области, содержащей в себе зеркальные нейроны, – возникал BOLD-сигнал. Но когда испытуемые смотрели на нейтральные или смеющиеся лица, зеркальные нейроны не проявляли никакой активности.

Согласно одной из теорий ученых, когда мы видим, как кто-нибудь зевает, зеркальные нейроны имитируют то же самое действие у нас в сознании. Эта имитация способна изменить наше поведение. Попробуйте с помощью мысленных образов сымитировать в своем сознании зевок. Сосредоточьтесь на нем, применяя PETTLEP-принципы, которые используют спортсмены. Возможно, вы и вправду зевнете. Сходным образом зеркальные нейроны заставляют зевать людей, просто имитируя увиденное. Может показаться смешным, что зевота стала объектом серьезных научных исследований. Но по крайней мере ученые не лишены чувства юмора, что подтверждает название статьи из журнала Frontiers of Neurology and Neuroscience: «Зевать, зевать, зевать, зевать. Зевать, зевать, зевать! Социальные, эволюционные и нейробиологические аспекты заразительной зевоты». Это исследование не лишено важных выводов. Оно демонстрирует ряд потенциальных связей между, казалось бы, абсолютно разными типами поведения и основными особенностями человеческой природы.

«Цепная реакция» при зевоте происходит не всегда, когда мы видим, как кто-то зевает. Но при некоторых условиях она возникает чаще. Для примера рассмотрим следующее исследование. Нейробиологи в Италии в течение 4 месяцев наблюдали за группой павианов (21 особь), живущих в зоопарке. Все это время ученые ежедневно смотрели за павианами с 6 утра до 10 вечера и фиксировали каждый зевок, который замечали, обезьяну, которая зевнула, и время, когда это случилось. Они также отмечали многие другие виды поведения, наблюдаемые у животных, включая сон, прогулки, кормление и ухаживание. Ученые хотели понять, как взаимодействие павианов влияет на особенности их зевков.

Оказалось, что чаще всего павианы заражались зевотой именно в период ухаживаний. Зевота проявлялась не просто потому, что обезьяны находились рядом друг с другом, но именно во время актов взаимного ухаживания. Это очень важно, поскольку приматы ухаживают друг за другом не из сугубо практических побуждений; ухаживание – это демонстрация нежных взаимоотношений, знак близости. Чем больше павианы ухаживают друг за другом, тем сильнее сближаются. Чем сильнее сближаются, тем заразительнее становятся их зевки. Если результаты исследования верны, эмоциональная близость непосредственно связана со степенью заразительности зевка. Что это значит?

Считается, что зеркальные нейроны участвуют в распространении зевоты. Если это так и социальная близость усиливает заразительность зевков, получается, что она связана с активностью зеркальных нейронов. Многие неврологи сегодня считают, что возможность сымитировать то, что делает другой человек, с помощью зеркальных нейронов, помогает испытать то, что он чувствует, «встать на его (или ее) место», как мы часто говорим, имея в виду взаимопонимание между людьми. Если вкратце, то связь между социальными отношениями приматов и зевотой дополняет ряд исследований, подтверждающих, что зеркальные нейроны создают основу для эмпатии.

Эмпатия, порнография и аутизм

Эмпатия – способность переживать эмоции другого человека. Она выражается фразами вроде «Я тебе сочувствую» или «Я ощущаю твою боль». Теории зеркальных нейронов такие формулировки тоже вполне соответствуют. В них подразумевается, что эмпатия – это состояние, в котором мы внутренне ощущаем то же, что на наших глазах испытывают другие люди, а такой эффект обеспечивается именно зеркальными нейронами. И хотя эта теория еще не доказана, есть свидетельства в пользу того, что зеркальные нейроны активируются, когда мы начинаем сочувствовать ближнему.

Например, эксперименты демонстрируют, что, когда мы наблюдаем, как кто-то испытывает боль, у нас в мозге включаются в работу почти все те же области, которые активируются, когда нам самим больно. К счастью, в этот список не входят области, отвечающие за ощущение реальной боли, поэтому мы чувствуем боль ближнего не буквально. Однако отчасти наш организм реагирует так, будто мы ощущаем ее в полной мере. Когда мы видим, что кто-то страдает от болезненных ощущений, наши мышцы напрягаются, как будто мы и сами их испытываем. В ходе одного жутковатого эксперимента испытуемые смотрели видео, запечатлевшие, как человеческую руку протыкают иголкой. Для сравнения они смотрели и два других видеофрагмента: в одном руку трогали ватной палочкой, в другом иголка пронзала помидор. В то время как участники смотрели все три фрагмента, ученые стимулировали часть моторного кортекса, отвечающую за работу мышц руки, с помощью транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС)[20].

Вот как это работает: если ваша рука расслаблена, поток магнитных импульсов, направленных в мозг, может активировать мышцы руки. Получится искусственно созданный мозговой сигнал. Однако мышцы могут реагировать только на один набор сигналов в единицу времени. Если ваша рука уже выполняет какое-либо действие, искусственный сигнал не произведет никакого эффекта. Нервы и мышцы будут заняты – ведь они уже задействованы. Искусственный ТМС-сигнал будет подавлен мощными сигналами собственного производства и уже не сможет влиять на движение руки.

В ходе эксперимента мышцы рук испытуемых находились в состоянии покоя, пока участники смотрели, как протыкают помидор или поглаживают руку ватной палочкой. Они адекватно реагировали на поток ТМС-сигналов. Однако, когда добровольцы наблюдали за тем, как иголка протыкает руку, активность мышц их рук внезапно менялась. Стимулирующий сигнал ученых терял свою силу. Казалось, мышцы игнорировали искусственный стимул, а вместо этого реагировали на другой сигнал, внутренний. Эту же особенность мышечной работы можно наблюдать, когда кто-нибудь рефлекторно отдергивает руку от опасного предмета – от раскаленной печи или торчащего гвоздя. Судя по всему, одно лишь наблюдение за протыканием руки включило в подсознании испытуемых механизм избегания боли. Система подсознания инициировала в мозгу мысленную имитацию болевых ощущений, которая заставила тело отреагировать на увиденное как на настоящий укол иглой. Основываясь на этом случае и аналогичных ему, нейробиологи сформулировали теорию, по которой эти подсознательные имитации влияют на наше сознание и воздействуют на мышление, закладывая фундамент для эмпатии.

Когда вы становитесь свидетелем чужих страданий, ваш мозг осторожно активирует те мышцы, которые работали бы, если бы вы сами испытывали боль. Аналогичным образом, когда вы видите на лице друга выражение эмоций, ваш мозг запускает работу тех же лицевых мышц. Это происходит даже тогда, когда вы не сосредотачиваете внимания на выражении лица друга. Психологи показали испытуемым злые, счастливые или нейтральные лица на фотографиях и при помощи техники, называемой электромиографией (ЭМГ)[21], оценили активность лицевых мышц участников. Фотографии демонстрировались настолько быстро, что испытуемые не успевали понять, что именно видят, однако, судя по показаниям электромиографа, их мышечная активность соответствовала выражениям лиц, хотя они и не успевали их разглядеть.

Более того, невозможность сымитировать эмоции затрудняет их распознавание. Если испытуемого попросить зажать карандаш между зубами, так что он не сможет повторить увиденное выражение лица, ему будет сложнее понять, какую эмоцию он наблюдает. Существует даже редкое врожденное неврологическое отклонение – синдром Мёбиуса, при котором люди рождаются с лицевым параличом, из-за чего не могут придать своим лицам никакого выражения. Исследования пациентов с этим синдромом показывают, что они не умеют распознавать эмоции окружающих.

Однако умение распознавать эмоции – это не совсем то же самое, что эмпатия. Оно необходимо для эмпатии, но одного его мало. Чтобы изучить эмпатию непосредственно, ученые использовали психологические опросники, что позволило оценить уровень эмпатии испытуемых в баллах. Благодаря этому параметру психологи доказали, что люди с высоким баллом эмпатии лучше повторяют движения и выражения лица окружающих. Результаты фМРТ показали, что у них также более активна двигательная нейронная система, нежели у тех, у кого балл эмпатии невысок. Получается, чем сильнее эмпатия, тем активнее работает система зеркальных нейронов.

Зеркальные нейроны активируются, когда мы видим, как люди страдают от боли. А как обстоит дело с наслаждением? Возьмем, к примеру, порнографию, индустрию, приносящую многомиллиардную прибыль и дающую возможность наблюдать за тем, как незнакомцы занимаются сексом. Как можно объяснить такую сумасшедшую популярность? Зритель сам не испытывает никакого удовольствия, он лишь смотрит, как наслаждается кто-то другой, однако, по некоторым оценкам, дельцы порноиндустрии зарабатывают больше, чем весь Голливуд. В чем же секрет ее успеха?

Французские нейробиологи провели эксперимент, для которого набрали группу гетеросексуальных мужчин, чтобы показывать им порно и во время просмотра отслеживать их мозговую активность с помощью аппарата МРТ (вероятно, еще никогда в мировой истории добровольцы не соглашались поучаствовать в исследовании с такой охотой). Видео эротического содержания состояли из сцен совокуплений и фелляции. Помимо аппарата МРТ ученые также применяли метод, называемый объемной плетизмографией полового члена, – с его помощью они отслеживали уровень эрекции испытуемых во время просмотра. Чтобы было с чем сравнивать, испытуемым показывали и юмористические видео, лишенные любых упоминаний о сексе.

Что же происходит с мозгом при просмотре порно? Когда участникам демонстрировали эротические видео (не юмористические), BOLD-сигнал на мониторе появлялся в определенных областях лобной и теменной долей, которые, как известно, являются частями системы зеркальных нейронов. Более того, степень активности зеркальных нейронов была связана с силой эректильной реакции: чем активнее нейроны – тем выраженнее эрекция.

Почему порноролики провоцируют такой эффект? Потому что при их просмотре мозг зрителя начинает мысленно имитировать сексуальный акт. Организм наблюдающего реагирует так, будто все происходит с ним самим. И хотя не очевидно, что данный эффект связан с эмпатией, связь есть. В теории эмпатия возникает из-за того, что мы внутренне повторяем чужой опыт, связанный с болью и наслаждением, даже в самых радикальных его формах. Тот факт, что система зеркальных нейронов активируется, когда человек наблюдает сцены секса, как ни странно, никак не расходится с научными воззрениями на эмпатию.

Косвенные доказательства важности роли зеркальных нейронов для эмпатии и социального поведения можно обнаружить при рассмотрении историй людей с дефектами социальных функций. Хорошо известно, например, что аутисты испытывают сложности в социальном взаимодействии, не могут общаться и выражать свои эмоции. Эти параллели подвели ученых к вопросу, играет ли дисфункция зеркальных нейронов роль в аутизме. В итоге сложилась так называемая теория разбитых зеркал. Согласно этой теории, аутистам не только сложно выражать свои собственные чувства – им не менее трудно распознавать чужие эмоции и даже просто осознать, что есть еще и другие люди.

Известный австрийский и американский психиатр Лео Каннер, давший в 1943 году первое описание аутизма, фиксировал наблюдения за своими маленькими пациентами. Одного из них звали Чарльз. Ему было 4,5 года. В младенчестве Чарльз просто лежал в детской кроватке и смотрел в потолок, редко общаясь с другими так, как это делают обычные дети. По словам его мамы, с годами лучше не стало: «Он по-прежнему не обращает на меня никакого внимания, а когда я вхожу в комнату, мне даже кажется, что он меня не узнает».

У себя в клинике Каннер наблюдал за тем, как Чарльз взаимодействует с миром. Однажды мама забрала у Чарльза номер журнала Reader's Digest, бросила его на пол и наступила на него, чтобы сын не смог его взять. Каннер заметил, что Чарльз «пытался сдвинуть ее ногу так, будто это был какой-то самостоятельный, мешающий ему предмет, нисколько не думая о человеке, которому эта нога принадлежит».

Считается, что аутистам трудно испытывать эмпатию. В ходе психологических тестов на уровень эмпатии их результаты оказываются ниже, чем у контрольной группы. Но что говорят физиологические тесты? Давайте вспомним ранее упомянутый эксперимент, в котором испытуемые смотрели, как иголка протыкает человеческую руку или помидор, а ученые активировали их моторный кортекс с помощью транскраниального магнитного стимулятора. Эксперимент показал, что в случае со здоровыми испытуемыми ТМС-сигнал не эффективен, когда участники наблюдают, как игла протыкает руку. Причина отсутствия эффекта в том, что мышцы руки уже заняты: подсознание приказывает им прятать руку от иглы из видеоролика. Если кому-то больно на наших глазах, мы рефлекторно пытаемся уйти от этой боли – будто она угрожает нам самим.

При повторении этого эксперимента с аутистами выяснилось, что видео, в котором игла вонзается в человеческую руку, никак не повлияло на мышечную активность испытуемых. ТМС-сигнал не ослабевал и когда испытуемые наблюдали, как руку гладят ватной палочкой, и когда смотрели, как протыкают помидор, и когда видели, как иглу вгоняют в руку. Они и не пытались спрятать свои руки, уйти от опасности. Внутри их мозга не возникало болевой имитации. Это и изменило реакцию их организмов.

Оказывается, то же самое происходит и с приятными ощущениями. В ходе одного исследования психологи измерили пульс и электропроводность кожи (классический экспериментальный показатель возбуждения) у испытуемых с синдромом Аспергера (это одна из форм аутизма) при просмотре эротических фотографий. Типичной реакцией на порнографию стало бы повышение электропроводности кожи и частоты пульса. Однако психологи не обнаружили у аутистов подобных изменений. Эротика не оказала почти никакого воздействия на их нервную систему, но очень повлияла на участников эксперимента, входивших в контрольную группу.

Возбудимость от порнографии, умение распознавать эмоции и выражать эмпатию, а также феномен заразительной зевоты – все это связано с активностью зеркальных нейронов. Мы выяснили, что первые три пункта при аутизме практически не проявляются. А что с зевотой? Судя по всему, она передается благодаря тому же механизму, что включается и при эмпатии и распознавании эмоций. Значит ли это, что аутисты зевотой не заражаются? Группа ученых решила ответить на этот вопрос. Они набрали 56 детей, половина из которых страдала от различных форм аутизма, и рассадили вокруг стола так, чтобы все видели лицо ассистентки, проводившей эксперимент. «Сначала я прочту вам историю, – сказала она, – а потом задам вопросы по ней». Она начала читать, но через какое-то время прервалась и громко зевнула. И так четыре раза за время эксперимента.

Поскольку все записывалось на видеокамеру, по завершении сеанса ученые отмотали пленку назад и подсчитали, сколько детей заразилось зевотой от ассистентки. Итоги были однозначны: в контрольной группе зевотой заразились 43 % испытуемых, а в группе аутистов – лишь 11 %. Последний фрагмент мозаики встал на место: аутисты в самом деле гораздо реже заражаются зевотой.

Однако некоторые ученые полагают, что аутисты реже зевают из-за того, что избегают зрительного контакта и не обращают внимания на лица других людей. Возможно, это еще одно проявление классических симптомов аутизма. В литературе активно ведется полемика об аутизме и зеркальных нейронах. Теория разбитых зеркал крайне неоднозначна. Необходимо провести неврологические исследования и выяснить, есть ли различия в работе зеркальных нейронов в мозге обычного человека и аутиста. Такие исследования уже ведутся и дают противоречивые результаты. В 2010 году журнал Brain Research опубликовал результаты исследования с участием аутистов, проведенного с помощью аппарата МРТ. У аутистов зафиксировали нетипичную активность системы зеркальных нейронов по сравнению с контрольной группой. Однако в том же году в журнале Neuron появились сообщения, опровергающие эти выводы: там говорилось, что система зеркальных нейронов у аутистов работает безупречно, причем особенности ее активности в точности совпадают с особенностями их работы у контрольной группы. Таким образом, сегодня неврологических доказательств, позволяющих сказать, что аутизм связан с дисфункцией зеркальных нейронов, у нас недостаточно.

Не исключено, что это лишь теория, однако она наглядно показывает, насколько сильным может быть влияние подсознания на наши мысли, действия, ощущения. Вне зависимости от того, существует ли связь между работой зеркальных нейронов и аутизмом, эти нейроны помогают нам ощущать эмпатию, которую мы ценим и считаем неотъемлемым человеческим качеством. Рефлекторно переживая опыт ближних, мы узнаем больше и о них, и о себе, что способствует развитию нашего сознания. Мысленные тренировки улучшают спортивную форму гольфиста перед важным турниром – схожим образом внутренние имитации меняют и нас. Но есть одно важное отличие: зеркальные нейроны работают подсознательно.

Мысленная имитация – это мостик между сознательной и подсознательной системами. Каждая из систем может пользоваться им, чтобы влиять на другую. Когда мостик используется сознательно, для тренировки, как, скажем, в спорте, работа подсознания улучшается, регулируются механизмы двигательного контроля. Когда же мысленная имитация инициируется подсознанием, например зеркальными нейронами, она воздействует на наши поступки: влияет на наше социальное поведение и помогает воспринять опыт других людей.

Без нашего ведома и согласия подсознание незаметно повторяет все, что мы видим. В итоге у нас возникают соответствующие эмоции и мысли. Возможно, мы никогда не сможем в полной мере понять, до какой степени мы зависим от этих эфемерных ощущений, и не узнаем точно, где именно в глубине нас они возникают.

Нутром чуять

Допустим, у меня есть друг, который не на шутку пристрастился к алкоголю, и я размышляю, стоит ли вмешаться. Как я приму решение? Я рассмотрю возможные меры и попытаюсь предугадать последствия каждой из них. Если я буду бороться с привычкой друга в одиночку, он, возможно, проявит упрямство, откажется от моих предложений и даже запретит мне лезть в его жизнь. А что, если к нему обратится большая группа его друзей? Вероятно, тогда он лучше поймет, как мы все обеспокоены происходящим с ним. Или же решит, что его загнали в угол, и уйдет в себя? Но, если я не вмешаюсь, его проблема только усугубится. Его могут арестовать за вождение в нетрезвом виде или избить в баре в пылу пьяной ссоры. Начальство уже обратило внимание на его симптомы алкоголизма. Мой друг рискует лишиться работы, если ситуация не изменится к лучшему.

Все эти сценарии мелькают у меня в голове так быстро, что я не успеваю продумывать детали, но каждый из них вызывает у меня определенные эмоции. Мысленно разыгрывая сценарии, я понимаю, что первый не годится. Нутро подсказывает мне, что второй вариант более выигрышный. У меня есть определенные представления о том, какой из шагов лучше, какой хуже, причем еще до того момента, как я сознательно взвешиваю все за и против каждого из вариантов. Откуда появляются эти сценарии и внутренние ощущения?

Невролог Антониу Дамазиу утверждает, что они возникают благодаря испытанным нами в прошлом эмоциям, которые влияют на нашу нервную систему и на наши решения. Дамазиу считает, что всякий переживаемый нами опыт ассоциативно связывается с определенными ощущениями и состояниями. Эти ощущения воздействуют на нервную систему и в качестве телесных маркеров становятся напоминанием о неких событиях. Наши эмоции оставляют после себя «биологические остатки» – физические изменения нервной системы. Дамазиу называет эти эмоциональные остатки соматическими маркерами (soma – «тело» по-гречески). Поэтому, если, например, абитуриентка отправляется осматривать свой будущий колледж в дождливый и промозглый день, у нее могут подсознательно возникнуть негативные ассоциации с этим местом. Или же такой пример: часто у людей бывает неприязнь к определенному продукту, допустим, к брюссельской капусте. Подобного рода нелюбовь, как правило, возникает из-за единичного отрицательного опыта, нередко полученного в детские годы, скажем, если в школьной столовой ребенка кормили невкусным супом из брюссельской капусты.

Зеркальные нейроны повторяют чужой опыт, а соматические маркеры воспроизводят наш собственный опыт из прошлого. Эмоциональные реакции, изначально возникшие в отношении определенного продукта, места или события, внезапно запускаются вновь, когда мы оказываемся в сходных обстоятельствах или принимаем похожее решение. Когда мы только начинаем размышлять, соматические маркеры уже оценивают последствия и воспроизводят возможные завершения каждого из сценариев. Они влияют на наш выбор и даже на то, какие версии мы рассматриваем в первую очередь. Еще до того, как мы обдумаем положительные стороны каждого из вариантов, соматические маркеры выхватывают их из моря возможных решений. Между тем мы можем совершенно ничего не знать о влиянии этих маркеров, ведь они работают у нас в подсознании.

Система соматических маркеров находится в лобной доле, прямо между глазами, в области, называемой глазнично-лобной, или орбитофронтальной, корой. У пациентов с повреждениями этой области наблюдаются сложности с принятием решений и эмоциями. Самый известный из таких пациентов – Финеас Гейдж, строитель железной дороги. В результате внезапного взрыва толстый железный штырь пробил ему голову насквозь, уничтожив орбитофронтальную кору, вылетел и упал на землю в 30 метрах от него. Гейдж чудом выжил, но очень изменился. Лишившись соматических маркеров и надежного внутреннего чутья, он потерял способность заранее планировать свои действия и разумно судить о том, как стоит поступить. Гейдж разучился выносить здравые решения, и вскоре его уволили с работы. А друзья сошлись во мнении, что Гейдж «больше не Гейдж».

Дамазиу вспоминает похожую историю, произошедшую с одним из его пациентов, Эллиотом. Ему требовалась хирургическая операция по удалению мозговой опухоли. В ходе операции хирурги вырезали и большой кусок глазнично-лобной коры. Когда Эллиот поправился, стало очевидно, что в его характере произошли разительные перемены. Ранее он был замечательным мужем и отцом, теперь же сделался абсолютно ненадежным человеком. Он не следовал расписанию и не справлялся с рабочими задачами, и вскоре его уволили. Он принимал одно неудачное решение за другим и в итоге пережил несколько разводов и оказался на грани банкротства. Возникало впечатление, что он не способен оценить последствия собственных решений.

У Дамазиу возник вопрос: «А не связано ли произошедшее с соматическими маркерами» – и он разработал так называемый игровой тест, чтобы выяснить это наверняка. В тесте воссоздавалась вероятность наказания или получения награды, с чем мы сталкиваемся в реальной жизни. Дамазиу дал Эллиоту 2000 долларов игровых денег и посадил его за стол, на котором лежали четыре колоды карт, обозначенные A, B, C и D. Эллиота попросили за раз сдвигать по одной карте из любой колоды. На другой стороне карты была написана сумма, которую Эллиот либо выигрывал, либо терял. Например, на одной карточке значилось, что он выиграл 50 долларов, а на другой – что потерял 100. Перед Эллиотом стояла задача заработать как можно больше денег.

Однако никто не сказал ему, что колоды были организованы по определенному принципу. Колоды A и B состояли из карт, каждый раз добавляющих по 100 долларов, а в комплектах C и D были карты, приносящие лишь 50 долларов. Однако были в колодах и карты, «забиравшие» деньги. В колодах C и D лежали карты, отнимающие только 100 долларов и меньше. А вот карты из наборов A и B отнимали вплоть до 1250 долларов. Таким образом, колоды A и B скорее помогали растратить деньги, нежели обогатиться. Получается, испытуемому стоило брать карты из колод C и D – это разумно.

Здоровые испытуемые изначально отдавали предпочтение колодам A и B из-за высоких выигрышей. Однако после нескольких серьезных потерь члены контрольной группы сообразили, что брать карты из комплектов A и B слишком рискованно. Они изменили тактику и сосредоточили свое внимание на выигрышных колодах.

До операции Эллиот характеризовал себя как человека консервативного, осторожного, не склонного к риску. То же он говорил и после операции. Однако его стратегия при прохождении «игрового теста» была какой угодно, но только не осторожной. Он продолжил брать карты из «опасных» колод даже после многократных и серьезных денежных потерь.

Дело не в том, что он не знал, как играть. Ему были известны и цель игры, и такие понятия, как получение и потеря денег. Он мог даже показать, какие колоды выигрышные, а какие нет. Однако при выполнении «игрового теста» он все равно предпринимал один неудачный шаг за другим: по-видимому, на него никак не влияли потери, к которым эти шаги приводили. Уроки, полученные от каждой из неудач, попросту не усваивались его мозгом.

Если бы у Эллиота не было повреждений системы соматических маркеров, негативные эмоции, которые люди обычно испытывают после серьезных финансовых потерь, оставили бы отпечаток на его нервной системе. И тогда в следующий раз он уже мог бы припомнить свои ощущения и оценить возможные последствия, обдумать их, подобно тому, как я размышлял над возможными итогами вмешательства в проблемы друга. К сожалению, повреждения мозга Эллиота заблокировали ему доступ к опыту прошлого, и принимать решения на его основе стало невозможно, из-за чего наш герой продолжил рыть самому себе яму – что при выполнении «игрового теста», что в жизни.

Соматические маркеры – вид эмоциональной памяти, повторная актуализация той информации, которую мозг получил в прошлом. Нам же кажется, что это просто «внутреннее чутье». Подсознание обращается к нему за помощью в определенные моменты жизни, когда необходимо сделать правильный выбор. В этой главе мы рассмотрели некоторые методы тренировки подсознания. Физические и мысленные упражнения и наблюдение за другими – все это формы обучения, которые при частом использовании формируют и укрепляют нейронные связи внутри нас, что может очень пригодиться нам в будущем. В спорте формирование нейронных связей улучшает нашу форму даже без нашего ведома, укрепляет мышцы и совершенствует технику. Благодаря зеркальным нейронам мы сами переживаем то, что видим, а кроме того, больше узнаем друг о друге, выражаем эмпатию, ощущаем боль и радость ближнего. И наконец, соматические маркеры помогают нам принимать решения на основе опыта.

Когда мы вспоминаем и заново переживаем то, что с нами уже было, подсознание обращается к прошлому, чтобы поспособствовать нашему росту и развитию. Нужные сведения отбираются из огромного хранилища воспоминаний – и мы принимаем верное решение. Однако на память не всегда можно положиться. Тем не менее подсознание обращается за сведениями именно к ней. Так что же происходит, если в этих сведениях есть пробелы или ошибки?

Мы уже видели, как мозг разными способами ликвидирует пустоты. Когда мы засыпаем, и внешние зрительные раздражители исчезают, мозг показывает нам сны. Когда мы слепнем или получаем сильные неврологические травмы, мозг реконструирует нашу картину мира с помощью иных средств, в том числе галлюцинаций. Обращаясь к воспоминаниям для принятия верных решений, мозг не забывает и о том, что повествование должно быть полным. По логике нашего подсознания, недостаток информации должен заполняться сведениями либо из памяти, либо из текущего контекста. Но что, если пробелы возникают не в восприятии, а в самой памяти? Как может подсознание ликвидировать пустоты в хранилище информации, к которому само постоянно обращается за помощью? Оказывается, мозг способен придумать свою собственную историю.

4. Можно ли помнить то, чего никогда не происходило? О памяти, эмоциях и мозговом эгоизме

Тогда он был еще слишком молод и не знал, что память сердца уничтожает дурные воспоминания и возвеличивает добрые и что именно благодаря этой уловке нам удается вынести груз прошлого[22].

Габриэль Гарсия Маркес

Когда я впервые увидел Билли, он неподвижно сидел в инвалидном кресле, держа во рту уголок простыни. На мои вопросы он не отвечал – просто смотрел на меня, широко улыбаясь, будто знал какую-то тайну, неведомую всем остальным. Его мышцы ослабли. Временами он обводил взглядом пространство, пожевывал уголок простыни или пощипывал себя за руки – иных движений он не делал. Билли пребывал в неподвижности, практически в оцепенении – такое состояние называется кататонией или кататоническим синдромом. А мы, к своей досаде, все никак не могли понять, каким образом совершенно здоровый парень за считаные недели мог дойти до такого состояния. Компьютерная томография и результаты фМРТ однозначного ответа не дали. В организме Билли не нашлось и следов употребления запрещенных веществ. Анализ крови тоже не выявил ничего подозрительного. Не пациент, а медицинская загадка.

Двумя неделями ранее Билли в промокших ботинках (правый был обут на левую ногу, а левый – на правую) и со словами «Мне нужно поговорить… о повреждении мозга» поступил в отделение неотложной помощи другой больницы. По словам членов семьи, всю свою жизнь Билли был абсолютно нормальным человеком. Черные шелковистые волосы, приятная улыбка, задорный юмор, не лишенный сарказма… Билли моментально очаровывал любую аудиторию и легко заводил новых друзей. В свои тридцать с небольшим он уже успел получить степень магистра химии и несколько лет проработать в коммерческой лаборатории. Он продвигался по карьерной лестнице, у него была любимая девушка…

Но вдруг что-то произошло. Он отдалился от друзей и семьи. Его уволили с работы, он расстался с девушкой. Он не мог больше оплачивать свои счета, обслуживать автомобиль, содержать квартиру, кормить себя. Когда мама приехала к нему домой, она обнаружила стопки пустых коробок из-под пиццы. А еще контейнеры, полные домашней еды, которую она сама ему готовила: они были разбросаны по всему дому, а еда в них уже начала портиться, привлекая мух. Машину Билли обнаружили на территории общественного парка довольно далеко от дома. Никто не мог понять, как же он добрался до больницы. Ответ мог дать только сам Билли, но он молчал.

Когда Билли перевели в нашу больницу, мы стали лечить его с помощью электроконвульсивной терапии (ЭКТ)[23]: под общим наркозом пропускали через его мозг электрические заряды длительностью 30 секунд. Это лучшее средство от кататонии. После нескольких сеансов кататонический синдром стал ослабевать, и к Билли начали возвращаться утраченные личностные черты. Он вновь заговорил, и активно, однако далеко не все его слова были понятны. Билли начал флиртовать с медицинским персоналом женского пола – подмигивать, приглашать на свидания. Он вновь обрел чувство юмора и уже через несколько недель лечения расстался с инвалидным креслом. Но кое-что все-таки не восстановилось: не вернулась его память.

Билли не мог запомнить простейшую информацию о себе и своем прошлом. Он не помнил, кто сейчас президент, как зовут его врача и даже что он находится в больнице. Однако он всегда притворялся, будто все знает. Билли выдумывал ответы и произносил их с огромной уверенностью, повторяя одно и то же изо дня в день. Каждое утро я общался с Билли: задавал ему вопросы, какие только приходили мне в голову, пытаясь отыскать хоть какие-то намеки на причину его внезапной трансформации. Ответы Билли я записывал, чтобы наблюдать, как они меняются. Вот несколько фрагментов из нашего двухнедельного общения.

ДЕНЬ 1

Я. Билли, можешь назвать сегодняшнее число?

Билли. Не вопрос. 20 февраля 2012 года, но если точнее, то 3 сентября 1998-го.

Я. А имя свое ты знаешь?

Билли. Да, дружище, само собой.

Я. Как же тебя зовут?

Билли. Я не думаю, что в данный момент допустимо сообщать тебе эти сведения, учитывая наши взаимоотношения и все происходящее. Но, дружище, твой вопрос очень для меня значим. Если будешь все делать правильно, однажды узнаешь ответ.

ДЕНЬ 4

Я. Ты знаешь, почему ты в больнице?

Билли. Ага. Из-за колена.

Я. Что у тебя с ногой?

Билли. Она болит уже несколько недель. Поэтому мне вчера сделали операцию.

Я. Вчера? Операцию?

Билли. Ну да. Я порвал связку. Но операция прошла хорошо. Вы, ребята, оказываете первоклассную помощь. Теперь мне куда легче ходить. Никаких больше инвалидных кресел. И колено уже не болит.

Я. Билли, у тебя в карте нет никаких записей об операции. Ты уверен, что тебя вчера оперировали?

Билли. Уверен. Они хотели сохранить все в секрете. По мне и не скажешь, что мне нужна операция на ноге.

Билли даже не мог назвать сегодняшнее число. Он не знал, где находится. Он даже имени своего не знал. Однако не признавался в своем неведении, а маскировал его, выдумывая бесконечный список отговорок, или же, придумав ответ, настаивал на нем, не обращая внимания на скепсис медицинских работников. Но самым загадочным было то, что Билли не лгал. У него не было намерения оправдаться или повести окружающих по ложному следу. Он искренне верил в каждый из своих ответов. Например, нисколько не сомневался, что восстанавливается после операции на колене. Он помнил то, чего никогда не происходило.

Так что же случилось с памятью Билли?

Паутинка из мгновений

Чтобы понять, что же произошло в мозгу Билли, стоит разобраться с тем, как работает память. Существует распространенное заблуждение, что память – это своего рода «видеозапись» нашего прошлого, нашего жизненного опыта. Однако на видео всем деталям уделяется одинаковое внимание. Нет отбора важных нюансов, внимание не фокусируется на них особо. Видеозаписи точны. А память ошибается и претерпевает изменения со временем.

Глубоко в мозгу, в гиппокампе и соседних областях, притаившись в нейронной сети, работает машина памяти. Аксоны и дендриты, разветвленные отростки мозговых клеток, посылают и получают электрохимические сигналы – нейромедиаторы[24]. Сигналы пересекают пустое пространство между аксонами и дендритами, называемое синаптической щелью, и попадают в рецепторы целевого нейрона. Особенности этого взаимодействия меняются с течением нашей жизни. По мере того как мы набираем новый опыт и осмысляем старый, синаптические связи усиливаются или слабнут.

Неврологи обнаружили это в 1960 году. Тогда оказалось, что, если отправить один и тот же импульс в нейрон несколько раз, нейронная реакция будет усиливаться. Нейрон будто вспоминает, что уже получал этот сигнал. Когда ученые активировали три нейрона (и более) одновременно, они стали работать в группе. Если сигнал включает в работу сразу несколько нейронов, реакция также усиливается. По теории, если нейроны часто подвергаются подобной групповой активации, они привлекают к работе дополнительные рецепторы, благодаря чему синаптическая связь становится крепче. Такое усиление, называемое долговременной или длительной потенциацией, и есть база формирования памяти.

Долговременная потенциация не только обуславливает зависимость воспоминаний от специфической активности нейронов, но и формирует связи между воспоминаниями. Один из фундаментальных принципов нейробиологии такой: «Если нейроны работают вместе, они формируют сеть». Когда группы нейронов активируются одновременно (особенно если это происходит часто), характер синаптических связей постепенно меняется и группы соединяются. Когда этот процесс завершается, активность одной группы включает в работу и другую. Формирование памяти – динамичный, активный процесс, который происходит в течение всей нашей жизни. Наши впечатления хранятся в виде этих самых нейронных сетей. Когда мы вспоминаем некий опыт или сталкиваемся с аналогичным, сеть активируется. Чем больше мы о чем-либо размышляем, тем крепче то, о чем мы думаем, связывается с другими мыслями и воспоминаниями.

Память стоит рассматривать как коллекцию отделенных друг от друга моментов, которые мозг должен организовать в полноценное повествование. Когда на встрече с друзьями за ужином кто-нибудь упоминает школьный выпускной, вы немедленно вспоминаете свой. Мысли о выпускном напоминают вам о вашей школьной любви – человеке, которого вы не видели уже много лет. Ваше сознание блуждает среди картин ваших прошлых отношений, свадьбы, на которой пьяный шафер уронил торт, дня, когда вы убедили его вступить в клуб анонимных алкоголиков, дня, когда он в слезах обнял вас, вступив наконец на стезю трезвости.

Но последовательность этих кадров может поменяться. Психолог Элизабет Лофтус разработала эксперимент, демонстрирующий, как на нашу память влияет то, что происходит с нами впоследствии. Она сообщила добровольцам, что их старший родственник напомнит им четыре события из их прошлого. Эти самые старшие родственники подыгрывали Лофтус по предварительной договоренности, но испытуемые об этом не знали. Лофтус попросила родственников напомнить испытуемым четыре события из их детства: три из них происходили на самом деле, а одно – нет. В каждом из случаев придуманным эпизодом был рассказ о том, как испытуемый заблудился в супермаркете, когда был еще маленьким. Однако участникам эксперимента сказали, что все события действительно взяты из их прошлого. Лофтус хотела выяснить, возникнут ли у испытуемых ложные воспоминания, если о выдуманном событии из их прошлого им расскажет уважаемый ими член семьи. Она выбрала историю с супермаркетом в силу ее правдоподобности. К примеру, одному из испытуемых, Крису, его старший брат Джим рассказал вот что:

Это был 1981-й или 1982 год. Я помню, что тебе, Крис, было пять. Мы пошли в большой супермаркет в Спокане (штат Вашингтон). Мы стали паниковать, но потом увидели тебя – ты шел по магазину с высоким пожилым мужчиной (кажется, он был во фланелевой рубашке). Ты плакал и держал его за руку. Мужчина объяснил, что увидел тебя буквально пару минут назад, когда ты ходил в слезах по магазину, и решил помочь, отвести тебя к родителям.

В течение последующих дней Крис начал припоминать детали этого выдуманного события. Он вспомнил, как сильно перепугался, вспомнил мамину просьбу больше никогда так не делать. Вспомнил даже фланелевую рубашку своего спасителя. А спустя две недели ложное воспоминание Криса стало еще ярче.

Я от вас не отставал, а потом на минуточку отошел в отдел игрушек… Потом смотрю по сторонам – а вас нигде нет. Я подумал: «Ох, что же теперь делать?» А потом я… я подумал, что никогда больше вас не увижу. Мне стало ужасно страшно. А потом тот человек, кажется в синей фланелевой рубашке, подошел ко мне… он был уже пожилой. У него была лысина на макушке… и седые волосы… и очки.

Когда Крису наконец сообщили, что одна из историй, рассказанных братом, выдуманная, он попытался угадать, какая именно, и ошибся. Он так живо представлял себе случай в магазине, что этот эпизод казался ему самым правдивым из всех. Из 24 испытуемых, участвовавших в эксперименте Лофтус, у семи (то есть у 29 %) возникли ложные воспоминания, связанные с эпизодом в магазине. Из этого Лофтус сделала вывод, что наши мысли и в самом деле могут менять наши воспоминания.

Сетевая структура памяти дает ей возможность меняться со временем. Мозг соединяет аналогичные воспоминания и особо выделяет моменты, наиболее значимые для нас, но впоследствии он может видоизменять эти связи, исходя из новых мыслей и впечатлений. Воспоминание возникает не в вакууме, оно не статично. Как и любой хорошей истории, памяти присуща направленность, точка зрения и пластичность.

В свое время группа ученых из Израиля поставила интересный эксперимент. В течение двух дней ученые записывали на камеру все события жизни испытуемой – девушки с хорошей памятью. События были самые обыкновенные – конечно, если не учитывать постоянного нахождения под камерами. В течение последующих лет испытуемая периодически заполняла специальную анкету – так ученые проверяли, насколько хорошо девушка помнит те дни. Пока она отвечала на вопросы, ученые наблюдали за активностью ее мозга с помощью аппарата МРТ. С течением времени из памяти стиралось все больше и больше деталей. Интересно, однако, как менялась мозговая активность от одного заполнения анкеты к другому. С годами испытуемая начала ошибаться при ответе на вопросы, и по мере накопления этих ошибок работа памяти становилась все меньше и меньше связана с активностью гиппокампа. Активность этой области постепенно понижалась по мере того, как девушка забывала подробности. А другие области мозга, включая медиальную префронтальную кору и связанные с ней зоны, все энергичнее включались в работу. Граничащая с лобной долей медиальная префронтальная кора связана с эгоцентричным мышлением. Память испытуемой обращалась не просто к определенному файлу из обширного нейрохранилища, а к образу, фрагменты которого были рассредоточены по разным системам. Со временем память переключилась от детальной фиксации всех нюансов и сосредоточилась на самом «Я» испытуемой.

В значительной степени память определяет, кто мы. Наша личная история формирует наше восприятие, организует наши знания о себе и мире. Обрабатывая наши воспоминания, подсознание создает наше «Я». Оно не фиксирует наши впечатления бесстрастно, как видеокамера, потому что мы сосредотачиваемся на нашей роли в происходящем, на моментах, которые нам важны. Каждое мгновение связано с определенным контекстом чувств, эмоций, ожиданий, страхов, каждое мгновение обладает своей значимостью. И на основании этого мозг делает первый набросок.

Мозги болельщиков команд-соперниц

Баскетбольные матчи, проводимые в колледжах, обеспечивают идеальные условия для изучения эгоцентричного мышления и эмоций, а также их влияния на память. Когда одна из команд забрасывает мяч в корзину, скажем, в энергичном слэм-данке[25] или успешно выполняет трехочковый бросок, меняющий всю расстановку сил в игре, зрители на трибунах проявляют два совершенно противоположных, порой даже фанатичных типа реакции. Болельщики как бы становятся единым целым с игроками любимой команды и с самых первых секунд матча и до финального свистка с увлечением следят за каждым движением своих любимцев, радуются за них и поднимают противника на смех.

Трудно отыскать пример более яростного соперничества, чем между командами Blue Devils Университета Дьюка и Tar Heels Университета Северной Каролины. В 2010 году группа ученых из Университета Дьюка (мы полагаем, что они были объективны) собрала самых заядлых баскетбольных фанатов – 12 из Университета Дьюка и 11 из Университета Северной Каролины, – чтобы провести исследование эмоциональной памяти. В течение недели болельщики трижды посмотрели все вместе драматичный матч между командами Blue Devils и Tar Heels, транслировавшийся на большом экране. Затем ученые показали каждому из испытуемых по 64 видеофрагмента, вырезанных из матча, предварительно надев на болельщиков специальные жидкокристаллические очки, благодаря которым создавалось ощущение, что испытуемые находятся в самом центре событий, а вокруг них шумит толпа. Одна половина клипов демонстрировала моменты, удачные для команды Blue Devils, а вторая – для Tar Heels. Фанаты должны были оценить эмоциональную насыщенность каждого фрагмента. Но клипы были незаконченными. Каждый 12-секундный ролик обрывался на том самом моменте, когда баскетболист бросал мяч. Задача болельщиков состояла в том, чтобы вспомнить, попал ли мяч в корзину.

Собрав все необходимые сведения, ученые выяснили, что фанаты лучше запоминают моменты успеха любимой команды, нежели эпизоды ее неудач. Очевидно, воспоминания, связанные с положительными эмоциями, точнее, чем воспоминания о негативном опыте.

Пока фанаты следили за развитием событий, ученые наблюдали за активностью их мозга с помощью аппаратов МРТ. Активность некоторых областей, например гиппокампа (эпизодическая память) и миндалевидного тела (эмоции), была вполне ожидаемой. Но на снимках МРТ обнаружилось и кое-что дополнительное: оказалось, что еще несколько областей мозга помогали припомнить матч. Одной из них была медиальная префронтальная кора, которая, как мы уже упоминали, отвечает за эгоцентричное мышление. Эгоцентризм в данном случае – это не желание купить, допустим, дорогую машину. Всякий раз, когда мы наблюдаем нечто, что кажется нам тесно связанным с нашим «Я», медиальная префронтальная кора включается в работу. В одном исследовании, проведенном в Торонтском университете, испытуемым называли разные прилагательные, например «упрямый», и просили ответить на два вопроса:

1. Описывает ли слово «упрямый» лично вас?

2. Описывает ли слово «упрямый» [бывшего премьер-министра Канады] Брайана Малруни?

На снимках МРТ было видно, что медиальная префронтальная кора испытуемых активируется только при ответе на первый вопрос. Она включается в работу, когда вопрос касается непосредственно нас, но, когда он отсылает нас к кому-нибудь еще, она не реагирует, даже если тема по-прежнему связана с упрямством.

Почему же область мозга, ответственная за эгоцентричное мышление, участвует в припоминании самых эмоциональных эпизодов баскетбольного матча? Дело вот в чем: фанаты настолько увлечены игрой любимой команды, что мысленно соотносят себя с игроками, причем настолько, что это отражается на снимках МРТ. Мысли об игроках становятся мыслями о себе. Думая об игроках на поле, они думают и о себе тоже.

Но у этой нейрологической истории есть продолжение. Снимки показали, что, пока испытуемые припоминали детали матча, область парагиппокампа (граничащая с гиппокампом) тоже проявляла активность. Эта зона отвечает за социальное познание, помогает, например, почувствовать сарказм в речи человека. Участники одного эксперимента смотрели видеофрагменты, на которых общались двое актеров. Один из них произносил фразы вроде «Сделаю с радостью. У меня много свободного времени». В некоторых видео фраза произносилась искренне, а в некоторых – с горечью и сарказмом: «Сделаю с радостью. У меня мно-о-ого свободного времени». Всякий раз, когда испытуемые верно обнаруживали сарказм в речи персонажа, область парагиппокампа активировалась. Когда же пациенты с повреждением области парагиппокампа принимались за задание, им было значительно сложнее его выполнить.

Хотя область парагиппокампа известна своей ролью в осмыслении пространственных отношений, этот эксперимент показывает, что она важна и для социального познания. В контекст баскетбольного матча эта идея вписывается безупречно. В конце концов болельщики идут на стадион или смотрят матч по телевизору в компании друзей – совсем как в упомянутом нами эксперименте. В обоих случаях возникает множество социальных нюансов: фанаты сталкиваются с реакцией других болельщиков, соревновательной атмосферой, скрытыми и явными насмешками. Мозг обрабатывает события матча в привязке к эмоциям зрителя. Эмоциональная насыщенность момента зависит не только от самого матча, но и от значимости матча для болельщика. Фанат ассоциирует себя с игроками, тем самым запуская процессы эгоцентричного мышления в медиальной префронтальной коре. Решающие моменты игры болельщик переживает не один, а вместе со своими друзьями (и недругами), сидящими вокруг, поэтому в парагиппокампе включаются механизмы социального познания.

Мозг заносит информацию в память, исходя из сложного контекста обстоятельств и эмоций, таких, например, как социальный аспект матча, ликование или разочарованность фаната. Между областями мозга, активирующимися, когда болельщики наблюдают за игрой, и воспоминаниями о матче в целом и его нюансах в частности формируются прочные связи. Фанаты припоминают детали исходя из личного и социального значения этих деталей, в чем им помогает медиальная префронтальная кора и область парагиппокампа. Они работают сообща, находясь как в идейной, так и в неврологической связи.

Звезды матчей – это спортсмены; звезды воспоминаний болельщиков – это они сами. Осознанно или нет, но болельщики запоминают значимые для них самих моменты матча и в определенном смысле даже считают себя его участниками. Когда мы хотим поделиться моментом из прошлого, мы не просто описываем его; мы рассказываем историю, у которой есть начало, середина и финал. И каждый из нас видит самого себя в роли главного героя.

Почему мы помним, где были 11 сентября?

Вы помните, где были воскресным утром 18 ноября 2001 года? Я тоже нет. Я с трудом припоминаю, что делал два воскресенья назад. Однако все мы помним 11 сентября 2001 года необычайно хорошо, помним не только трагические события, произошедшие в этот день, но и то, где мы были и что делали, когда в новостях сообщили о случившемся. Вспоминая события 11 сентября, люди в первую очередь говорят не о самом теракте, они рассказывают что-нибудь такое: «Отлично помню тот день. Я зашел в Starbucks купить себе капучино, как вдруг по радио объявили…» или «Я сидел в аудитории, и к нам зашел профессор и сообщил обо всем». Странно, не правда ли? 11 сентября стало днем национальной трагедии, коснувшейся всех нас. Произошедшее изменило ход истории. Однако первое воспоминание, которым мы все (исключая непосредственно пострадавших) делимся с другими, связано с каким-либо абсолютно незначимым действием, которым мы были заняты в тот момент.

Этот феномен называется «вспыхивающей памятью» и характеризуется высокой детализацией воспоминаний о масштабном, впечатляющем событии. В ходе исследования «вспыхивающих воспоминаний» ученые в сентябре 2001 года опросили 168 человек. Им задавали вопросы об обстоятельствах, в которых они находились, когда узнали об атаках на Всемирный торговый центр и Пентагон. Спустя два года ученые повторили эксперимент, чтобы проверить, не изменились ли последовательность и детальность воспоминаний. Чтобы было с чем сравнивать, ученые сообщили 185 испытуемым из контрольной группы, что те участвуют в лотерее. Затем каждому из них пришло текстовое уведомление о том, что они не выиграли. Ученые попросили участников описать, где они были и что делали, когда получили печальную весть о том, что приз им не достанется. Этот опрос они тоже провели дважды: через несколько дней после получения сообщения и спустя год.

Результаты показали, что, несмотря на то, что с 11 сентября 2001-го прошло два года, а со дня получения текстового сообщения – всего один, воспоминания испытуемых о терактах были последовательнее и логичнее по отношению к изначальной версии событий, чем воспоминания о проигранной лотерее. Хотя последовательность рассказов не была идеальной, участники, вспоминающие 11 сентября, припомнили больше деталей, чем контрольная группа, и эти детали чаще совпадали с первоначальным рассказом.

Может показаться, что это не так уж и удивительно. Но что если сравнить воспоминания разных людей о событиях одного и того же калибра – или вообще об одном и том же эпизоде? Как эмоциональность нашей реакции влияет на воспоминания? Рассмотрим воспоминания свидетелей обрушения башен-близнецов и сравним их с нашими – с воспоминаниями людей, которые узнали о трагедии из новостей.

Мозг в разных районах Манхэттена

Через три года после теракта 11 сентября две группы жителей Нью-Йорка приняли участие в эксперименте, организованном для того, чтобы выяснить, как эмоции, которые они испытывали в момент атаки, повлияли на их память. Первая группа состояла из тех, кто был в Нижнем Манхэттене рядом со Всемирным торговым центром и лично видел все события того дня. Во вторую группу входили те, кто в тот момент находился в центре Манхэттена – в нескольких километрах от места событий. Испытуемые описывали свои воспоминания, а ученые следили за активностью их мозга с помощью аппарата МРТ. Далее участники исследования оценивали свои воспоминания, исходя из того, насколько они живые и эмоционально насыщенные, а также давали оценку своей степени уверенности в точности воспоминаний. Как и ожидалось, те, кто был в Нижнем Манхэттене, сочли свои воспоминания более яркими, полноценными и эмоциональными по сравнению с участниками другой группы. Члены первой группы к тому же меньше сомневались в точности своих воспоминаний. Однако неврологические показатели говорят нам о другом.

Гиппокамп – это область, ответственная за эпизодическую память, в которой и хранятся воспоминания об 11 сентября. Но в зависимости от того, к какому типу памяти нужно обратиться, мозг привлекает к работе и другие области. Например, миндалевидное тело проявляет активность, когда воспоминание связано с сильными эмоциями, а часть парагиппокампальной коры (области мозга, соседствующей с гиппокампом и находящейся за ним) включается в работу, когда мозг обращается к более тонким деталям, связанным с событием. У испытуемых, находившихся в тот день в центре Манхэттена, активность парагиппокампальной коры обнаружилась, когда они пытались вспомнить события 11 сентября, но при этом работа миндалевидного тела была практически незаметной. У другой группы наблюдалась в точности противоположная картина: удивительная активность миндалевидного тела и ее отсутствие в парагиппокампальной коре. Снимки позволяют предположить, что группа очевидцев из Нижнего Манхэттена помнила события того дня в силу их эмоциональной значимости, не зацикливаясь при этом на мелочах. Исследования показали, что чем сильнее испытуемого эмоционально затрагивало воспоминание об 11 сентября, тем лучше и последовательнее он описывал центральные события, произошедшие с ним в тот день (например, где он находился), но тем сложнее ему припомнить детали, не вызывающие у него особых эмоций (например, какая на нем была обувь).

Мы запоминаем те моменты, которые сильнее всего нас впечатляют. Тот факт, что кто-то покупал капучино, когда услышал о террористических атаках 11 сентября, ровным счетом ничего не значит для всех, кроме самого рассказчика. В поворотный для мира момент он находился именно в этом месте – и это важно для его личной истории. Путешествие в Starbucks стало центральным впечатлением того дня, а вот точное время обрушения небоскребов – нет.

События 11 сентября стали неотъемлемой частью нашей личной истории. Этот момент кардинально изменил мировую историю, и все мы почувствовали весь трагизм и ужас этого теракта, кто-то – издалека, а кто-то – став непосредственным свидетелем произошедшего. Но для нас настолько важны обстоятельства, в которых мы сами узнали о случившемся, что первым делом мы говорим о них.

Организуя в единое целое обрывки наших воспоминаний, подсознательная система мозга подходит к делу эгоцентрично. Мы осознанно вспоминаем детали впечатлений, значимые для нашей личной истории. В 2013 году группа психологов попросила 40 студентов последнего курса представить, что они оказались в дикой местности и что у них нет пищи и воды, но им известно, что поблизости бродят хищные звери. Психологи дали участникам список из 30 слов и попросили оценить важность каждого слова в контексте выживания в воображаемой экстремальной ситуации. Затем участники снова выполнили то же задание, только на этот раз им дали список из других 30 слов и попросили представить, что в этой же самой местности оказался некий незнакомец. И наконец они выполнили еще одно задание с третьим набором слов. Уже не требовалось ничего представлять, нужно было просто определить, где можно встретить то, что упоминается в списке: в городах или на природе.

После того как студенты выполнили все три задания, психологи объявили, что теперь будет викторина с сюрпризом. Они показали участникам список из 180 слов: половину из них студенты уже встречали в предыдущих заданиях, а вторая половина была новой. Сложность состояла в том, чтобы опознать слова, которые уже использовались в эксперименте, и определить, какие добавились.

Психологи обнаружили, что студенты лучше запомнили слова, которые им демонстрировали, когда они представляли в дикой местности самих себя. Хуже всего им запомнились те слова, которые не были связаны с воображаемой историей. Сценарий с участием незнакомца оказался примерно посередине. Воспоминания участников достигли пика точности, когда речь зашла о нюансах истории их собственного выживания, пусть и выдуманной. Конструируя наши воспоминания, мозг уделяет особое внимание наиболее важным для нас чертам, часто жертвуя при этом деталями, которые в тот момент кажутся относительно незначимыми.

Вот еще пример. В 1967 году странный и жутковатый случай произошел во время бейсбольного матча между командами Boston Red Sox и California Angels на четвертом иннинге[26]. Тони Конильяро, звездный отбивающий команды Red Sox, готовился к удару. Питчер команды-соперницы Джек Гамильтон подал мяч. Тот попал Конильяро в голову. Удар был такой силы, что Тони получил перелом скуловой кости и вывих челюсти, травма привела также к длительным проблемам со зрением. По прошествии нескольких лет в интервью Гамильтон так рассказал об ударе, который чуть не убил Конильяро:

Я не целился в него специально, точно знаю… Случилось это примерно на шестом иннинге. Кажется, счет был 2: 1, Тони отбивал восьмым… У меня не было никаких поводов целиться в него… В тот же день я пошел к нему в больницу, хотел его навестить, но мне сказали, что пускают только родственников.

И хотя это было значительное событие жизни Гамильтона, некоторые детали его рассказа явно не соответствуют истине. Он ошибся в номере иннинга (четвертый, а не шестой), в порядке отбивающих (Конильяро был шестым, а не восьмым). Более того, Конильяро был отличным отбивающим, и потому у Гамильтона были поводы в него целиться, чтобы вывести его из игры. Что еще более важно, матч проходил вечером, а не днем. Гамильтон пришел в больницу только на следующий день.

Однако Гамильтон четко помнил событие – по крайней мере так ему казалось. Он, возможно, помнил, какое выражение лица было у Конильяро в тот момент, когда мяч ударил его в голову. По-видимому, он помнил свои ощущения в ту секунду. Он, вероятно, мог бы рассказать во всех подробностях о своем визите в больницу к Конильяро. Однако нюансы обстоятельств, например номер иннинга, очередность игроков и даже время суток, стерлись из его воспоминаний. Гамильтон будто бы напрочь забыл, что Конильяро был первоклассным отбивающим, что доказывает, что у него, Гамильтона, были причины целиться именно в него, чтобы тот вышел из игры и не смог выбить мяч за пределы поля.

Может быть, Гамильтон подумывал о том, чтобы попасть в Конильяро, но просто не хотел этого признавать. Но есть и другая версия: возможно, его мозг подсознательно стер эту деталь из памяти, потому что Гамильтон не хотел ее помнить. Возможно, он считал себя честным спортсменом, который никогда не стал бы заниматься подобного рода махинациями. Реши он, что попал в Конильяро по беспечности или же намеренно, эта мысль преследовала бы его до конца дней. Она бы исказила его самовосприятие. Возможно, мозг подсознательно уберегал Гамильтона от такого.

Блаженное неведение

22 сентября 1969 года восьмилетняя девочка по имени Сьюзан Нейсон отправилась в гости к подружке в Фостер-Сити (штат Калифорния) и пропала. Родители обратились в полицию. Начались безуспешные поиски, продлившиеся несколько месяцев. В декабре 1969-го сотрудник департамента водоснабжения Сан-Франциско во время обхода обнаружил в овраге неподалеку от водохранилища Кристал-Спрингс детские останки. Следователи, осмотрев место обнаружения тела, заметили на руке ребенка погнутое серебряное кольцо и обратили внимание на то, что платье девочки задрано. По зубам удалось установить, что тело принадлежит Сьюзан Нейсон. По заключению патологоанатомов смерть наступила вследствие удара по голове тупым предметом, а повреждения на запястьях свидетельствовали о том, что незадолго до смерти девочка с кем-то боролась. Но кто ее убил? Ответа не было целых 20 лет.

В январе 1989 года 28-летняя Эйлин Франклин-Липскер наблюдала за тем, как ее дочка играла на полу, как вдруг малышка посмотрела на нее. И Эйлин внезапно вспомнила жуткие события, свидетелем которых стала 20 лет назад. Она сидела на заднем сиденье машины вместе со своей лучшей подругой Сьюзи. Автомобиль затормозил у водохранилища. Ее папа Джордж Франклин пробрался на заднее сиденье, раздвинул колени Сьюзи и начал прижиматься к ней. Сьюзи пыталась отпихнуть его. А Эйлин не могла пошевелиться от страха. Потом ей вспомнилась другая сцена. Сьюзи лежит рядом с машиной на земле и плачет. Эйлин видит, как папа подходит к ее подруге и бьет ее по голове камнем. Рука у Сьюзи вся в крови, серебряное колечко погнулось. Пряди волос Сьюзи разбросаны по земле.

Рассказав о своих воспоминаниях психологу, Эйлин поделилась ими с мужем, который немедленно позвонил в полицию и сообщил, что его жена может назвать убийцу Сьюзан Нейсон. Рассказ Эйлин показался полицейским убедительным, и они направились к Джорджу Франклину. Он открыл дверь.

«Мы расследуем одно давнее убийство… – начал полицейский. – Убийство девочки по имени Сьюзан. Сьюзан Нейсон».

Франклин некоторое время смотрел на полицейского, а потом спросил: «Вы общались с моей дочерью?»

Когда дело Франклина дошло до суда, несколько экспертов, которых привлекли к делу, говорили о концепте вытесненных воспоминаний. Представительница стороны обвинения, доктор Ленор Терр, психиатр, профессор Калифорнийского университета в Сан-Франциско, высказала предположение, что сама Эйлин в детстве стала жертвой насилия, в том числе сексуального. Профессор заявила, что «повторяющиеся эпизоды крайне жестокого обращения и насилия с участием разных людей, включая родителя, впервые случившиеся еще в раннем возрасте… чаще всего – практически всегда – вытесняются из памяти». Доктор Элизабет Лофтус, профессор психологии Вашингтонского университета, представлявшая сторону защиты, говорила о том, что многократные пересказы каких-то событий могут убедить человека в том, что они и правда происходили, даже если это не так, и приводила в пример эксперимент с выдуманным эпизодом детских блужданий по магазину. К тому же чем больше времени отделяет человека от предполагаемого момента этого события, тем выше вероятность, что за прошедший период новая информация успела проникнуть в подсознание и изменить воспоминания о случившемся – этот феномен Лофтус назвала «контаминацией памяти».

Сторона защиты заявила, что все детали показаний Эйлин заимствованы из новостных репортажей, которые она видела после происшествия. Защитники настаивали на том, что «абсолютно все», что рассказала Эйлин, – это публично доступная информация. Возможно, ей просто вспомнились описания расследования, которые она читала. Адвокат также обратил внимание суда на то, что воспоминания Эйлин непоследовательны. В каждом из пересказов обнаруживаются небольшие изменения. Например, в суде Эйлин сказала, что ее сестра Дженис играла неподалеку, когда папа предложил Сьюзан ее подвезти. Однако ранее она говорила, что Дженис сидела рядом с ней в машине и что папа велел ей выйти, а уже потом забрал Сьюзан. Дженис рассказала, что помнит день, когда Сьюзан исчезла, но не помнит, видела ли она в тот день отца и сестру.

Несмотря на эти и другие нестыковки, детальность показаний Эйлин убедила суд. Джордж Франклин был признан виновным в убийстве с отягчающими обстоятельствами.

В самом ли деле Эйлин 20 лет назад стала невольным свидетелем убийства своей подруги? Или же в ее голове просто слились воедино новостные отчеты, которые она читала, и картинки, которые видела, и она приняла все это за реальные воспоминания?

Мы не сможем положить конец спорам о том, искажаются ли вытесненные воспоминания или же им можно верить. Точнее всего будет сказать так: в определенной степени справедливо и то и другое. Когда полиция пришла к Джорджу Франклину, он тут же упомянул свою дочь. А значит, очень может быть, что центральные детали истории Эйлин правдивы. Тот факт, что она неверно запомнила некоторые второстепенные нюансы, не идет вразрез с теми исследованиями, о которых мы уже говорили. Эйлин была свидетелем отцовского преступления, но эти воспоминания вытеснились на два десятилетия.

Вытеснение воспоминаний, как правило, происходит из-за травмы. Например, дети, ставшие жертвами физического насилия, порой не помнят, что с ними произошло, и вспоминают об этом лишь спустя много лет, когда нечто провоцирует возвращение этих воспоминаний. Эмоциональная травма, такая как, скажем, сексуальное насилие, может разрушить психику человека, его уважение к себе и самовосприятие. Самый важный аспект теории вытеснения воспоминаний состоит в том, что мозг с помощью своеобразного «предохранительного клапана» пытается спасти наше уязвимое «Я» от тех событий, груз которых слишком тяжел. Как хирург применяет анестезию, чтобы предотвратить послеоперационную боль, так и подсознание вытесняет воспоминания, чтобы спасти нас от болезненных переживаний, вызванных событиями в прошлом.

Исследования показывают, что воспоминания, связанные с негативными эмоциями, стираются быстрее, чем память о радостных событиях. В психологии существует теория, называемая моделью мнемического игнорирования. Согласно ей, люди легче вспоминают то, что совпадает с их самовосприятием, а то, что с ним расходится, не принимают во внимание. В ходе одного из исследований испытуемым дали список поступков и попросили оценить, способны ли они сами на подобные действия. Поступки были как негативные, например «Заняв у приятеля деньги, я не стал бы их возвращать», так и положительные, повышающие самооценку, например «Если бы мой друг заболел, я бы несколько дней ухаживал за ним». Затем испытуемые должны были перечислить как можно больше запомнившихся пунктов. Они с легкостью вспоминали хорошие поступки и благополучно забывали плохие. Для сравнения ученые организовали параллельный эксперимент. Они познакомили вторую группу добровольцев с описанием парня по имени Крис. Затем дали испытуемым список поступков – отрицательных и положительных – и спросили, способен ли на них Крис. Когда вторая группа позже пыталась припомнить пункты списка, испытуемые одинаково хорошо вспоминали как плохие, так и хорошие действия. Судя по всему, из-за того, что отрицательные поступки никоим образом не относились к ним самим, они их не проигнорировали.

Мозг часто оформляет фрагменты нашего опыта так, чтобы нас защитить. Если бы подсознание было новостным каналом, то очень предвзятым. Многие демократы смотрят либеральное телевидение, а консерваторы-республиканцы предпочитают радиопередачи. Подсознание предпочитает усваивать те впечатления, которые соотносятся с нашим восприятием себя и мира. И мозг помогает ему в этом. В результате и получается история о нас, о том, что нас волнует. Порой мозг немного редактирует новостной поток, вырезая из него мелкие детали, не очень вписывающиеся в историю, в которую нам хотелось бы верить. Здесь нет ничего плохого. Это вполне нормальный адаптационный механизм, оберегающий наше сознание. Вытеснение воспоминаний – радикальный пример того, как мозг защищает человека. В случае Эйлин, однако, имело место не только вытеснение воспоминаний, но и воздействие сторонней информации. Мы никогда не выясним, что из ее показаний было реальным воспоминанием, а что пришло из других источников, но можем с уверенностью сказать, что ее память как минимум отчасти подверглась мощному воздействию медийных рассказов о преступлении.

Нам известно, что воспоминания могут меняться и даже навязываться, как в случае с придуманной историей о супермаркете. Судя по всему, когда мозг организует обрывки памяти в единое повествование, он заимствует их из самых разных источников – не только из личного опыта. Подсознание собирает эти фрагменты, независимо от их источника, и соединяет в историю, которая не расходится с нашим самовосприятием. Мы упомянули о том, что память – это не видеозапись, а более динамичный, меняющийся процесс. Теперь мы убедились, что памяти не чужда и предвзятость. Но на что способен мозг ради хорошей истории?

«Если ты веришь во что-то, это уже не ложь»

В Нью-Йоркском онкологическом центре им. Слоуна – Кеттеринга психолог Майкл Газзанига отправился на осмотр одной из пациенток, производившей впечатление очень интеллигентной женщины. Когда он вошел в палату, она читала The New York Times. Газзанига представился и спросил пациентку, знает ли она, где находится.

– Я в городе Фрипорт, штат Мэн, – ответила она. – Знаю, вы мне не верите. Доктор Познер утром сказал мне, что я в нью-йоркском онкологическом центре и велел говорить так всем врачам, которые будут меня осматривать. Что ж, так и быть, но я-то знаю, что нахожусь у себя дома на Мэйн-стрит в городе Фрипорт штата Мэн!

Пациентка явно была в замешательстве. Газзанига решил проверить, насколько сильны ее ошибочные убеждения.

– Что ж, – начал он, – если вы во Фрипорте, в своем доме, то как вы объясните тот факт, что у вас за дверью лифты?

Пациентка замерла ненадолго.

– Доктор, знаете, как дорого мне обошлась их установка?

Столкнувшись с опровержением своих убеждений, пациентка сфабриковала воспоминание, поясняющее наличие лифтов и не противоречащее ее уверенности в том, что она находится во Фрипорте и лежит в своей кровати. Она ухватилась за ложное воспоминание об установке лифтов у нее дома в Новой Англии и даже пожаловалась на траты. Она не лгала. Она и сама верила в правдивость этих воспоминаний.

У Билли стабильно наблюдался ровно тот же симптом.

ДЕНЬ 7

Я. Слышал, сегодня тебя навещала мама, помогала оплатить счета.

Билли. Да, я сегодня оплатил несколько очень крупных счетов. Забочусь о своем бизнесе.

Я. Насколько крупных?

Билли. На 10 000 долларов.

Я. Ого, да это просто гигантский счет, Билли. А за что?

Билли. За кабельное телевидение.

Я. Точно? Слишком уж крупная сумма. Не может быть, чтобы ты смотрел столько фильмов…

Билли. Может-может. Я их тысячами смотрю. Обожаю фильмы.

ДЕНЬ 11

Билли. Здорóво, приятель. Не хочешь прогуляться, пивка прикупить?

Я. Зачем?

Билли. Покутим немного!

Я. Билли, мысль, конечно, неплохая, но пиво в больницу проносить нельзя.

Билли. Еще как можно. Это же Католический университет. Здесь только и делают, что веселятся!

Я. Билли, вообще-то мы в больнице, а не в Католическом университете.

Билли. Ох. Ну, значит, с моими документами вышла какая-то путаница.

В ходе каждого разговора Билли заполнял пустоты своей памяти выдуманными элементами. Будучи не в состоянии вспомнить, что именно он оплачивал, он придумал абсурдный счет за кабельное телевидение в размере 10 000 долларов, а потом в подтверждение громадности суммы рассказал, что часто смотрит телевизор. Когда он не смог припомнить, где находится, он придумал путаницу с документами, которые якобы подал в Католический университет. Все эти заявления, естественно, не соответствовали истине, однако Билли не лгал. Как однажды сказал Джордж Костанза, герой популярного комедийного сериала «Сайнфелд», обращаясь к своему другу Джерри, который должен был пройти проверку на детекторе лжи: «Если ты веришь во что-то, это уже не ложь». У Билли постоянно проявлялась так называемая конфабуляция – выдумывание воспоминаний. Люди, склонные к конфабуляции, не стремятся никого обмануть. Они даже не осознают, что их слова не соответствуют истине. Они помнят то, чего не было.

Повреждения мозга, болезнь Альцгеймера, потребление наркотиков и синдром Корсакова[27] (вызванный хроническим алкоголизмом) – немногие из факторов, провоцирующих конфабуляцию. С помощью этого механизма мозг создает ложные воспоминания для того, чтобы ликвидировать пробелы в памяти человека, чаще всего связанные с автобиографией. Конфабуляция может быть спонтанной (то есть возникать сама по себе) либо спровоцированной конкретными вопросами. В ходе одного эксперимента, проведенного в Лондоне, группа пациентов с синдромом Корсакова или болезнью Альцгеймера должна была прочесть следующую историю.

Анна Томпсон из Южного Бристоля, работающая уборщицей в офисном здании, сообщила в полицию о том, что накануне вечером неизвестные напали на нее на Хай-стрит и украли 15 фунтов. Женщина рассказала, что у нее четверо маленьких детей, которые не ели уже два дня, и что ей скоро нужно платить за жилье. Полицейские, проникнувшись ее историей, сами собрали деньги и вернули ей.

Через разные промежутки времени после прочтения истории пациенты пытались вспомнить ключевые детали. Вот некоторые из ответов, которые они дали сразу после того, как услышали историю.

• «Только она вернулась домой, как к ней пришли двое полицейских, чтобы проверить, не соврала ли она им».

• «У нее забрали деньги и ценности. Но ее подружки из офиса собрали для нее нужную сумму».

• «Джек Браун забрал свою жену в Брайтон».

• «Анна Томпсон оказалась в психушке. Она умерла».

Сразу по прочтении истории испытуемые упоминали ложные детали, которые в тексте отсутствовали, например о муже Анны, ее коллегах и смерти. Для сравнения ученые дали прочесть ту же историю контрольной группе, состоящей из здоровых людей. Они припомнили все довольно точно и не стали ничего додумывать. Но неделю спустя при повторном опросе даже здоровые испытуемые поделились ложными воспоминаниями:

• «У нее был маленький сынишка двух лет».

• «Это произошло рядом с вокзалом».

Спровоцированные конфабуляции могут возникнуть у каждого, а вот спонтанные – это почти всегда результат мозговых повреждений. Но зачем это мозгу? Почему нельзя допустить, чтобы в памяти были лакуны?

Конфабуляция может быть результатом повреждений любой мозговой области из достаточно обширного списка – например, медиальной префронтальной коры (связанной с эгоцентричным мышлением) или глазнично-лобной коры (внутренняя интуиция). Тот факт, что повреждение лобной доли, ответственной за высокоуровневое мышление и решения, часто вызывает конфабуляцию, привело многих неврологов к теоретическому выводу о том, что она возникает, когда люди перестают соотносить фрагменты воспоминаний друг с другом – тогда их истории превращаются в искаженную версию событий прошлого.

Некоторые ученые считают, что это та же форма бреда, которая наблюдается при шизофрении. С этим согласны не все, но по одной из основных неврологических теорий конфабуляция появляется, когда фрагменты памяти стираются или искажаются и возникает угроза для стабильности человеческого «Я». Пытаясь обеспечить непрерывность нашей личной истории, подсознание берет разрозненные фрагменты воспоминаний и пытается соединить их в единое целое, даже если для этого приходится затыкать некоторые дыры сфабрикованными воспоминаниями. Мозг добивается единства повествования любой ценой.

В одном из эпизодов ночного телешоу «Джимми Киммел в прямом эфире» девушка под видом репортера отправилась на фестиваль «Коачелла»[28]. Мнимый репортер в компании оператора подходил к случайным зрителям фестиваля и спрашивал их впечатления о некоторых малоизвестных инди-группах. Девушка спрашивала посетителей о несуществующих коллективах с придуманными названиями, чтобы выяснить, станут ли гости фестиваля притворяться, будто знакомы с творчеством этих исполнителей. Она затеяла дискуссию о музыкальном стиле таких коллективов, как «Доктор Шломо», «Гастроэнтерологическая клиника», «Умопомрачительный коротышка», «СанТехно-бэнд», а также «Эпидемия ожирения». Гости фестиваля не только делали вид, будто знают названных исполнителей, но и свободно обсуждали их «неопытность», «энергетику» и бурно радовались, что наконец смогли послушать их вживую.

Очевидно, что здесь мы имеем дело с ложью, а не с конфабуляцией. Гости фестиваля никогда не слышали об упомянутых группах. Почему же они прикидываются, что знакомы с их творчеством? Потому что считают себя осведомленными, продвинутыми любителями музыки, которые знают не только популярных исполнителей, но и малоизвестных, а также новичков. Признаваться в своем неведении посетителям не хотелось, поэтому они сознательно лгали.

Возможно, именно этим на подсознательном уровне и занимается мозг при конфабуляции. Вытеснение воспоминаний защищает наше «Я» после эмоциональной травмы, а конфабуляция, по-видимому, бережет наше «Я» от потери памяти или неловкой ситуации. С точки зрения неврологии в этом есть смысл. Причиной конфабуляции, как правило, становится повреждение медиального отдела височной доли – области, ответственной за эгоцентричное мышление. Именно эта область проявляет активность, когда заядлые баскетбольные фанаты из колледжа смотрят матч, неразрывно ассоциируя себя с игроками любимой команды. Повреждение медиального отдела височной доли способно разрушить наше самовосприятие. Не исключено, что конфабуляция – механизм, с помощью которого мозг препятствует этому.

Рассмотренная гипотеза раскрывает мотивацию обращения к конфабуляции: это просто защитный механизм. Он охраняет нашу память, наше прошлое. Но теория не объясняет, как именно мозг выдумывает истории. Когда возникает необходимость в выдумках, где мозг берет нужный материал?

Сказки конфабулирующего мозга

ДЕНЬ 14

Я. Билли, а ты помнишь, какая трагедия произошла 11 сентября?

Билли. Ага, помню.

Я. Можешь мне рассказать?

Билли. Ага. Было так: самолет летел… Летел себе и летел, но потом что-то случилось с управлением, поэтому пилоту пришлось очень осторожно приземлиться. И все выдохнули с облегчением.

Я. Ты уверен, что случилось именно это?

Билли. Видишь мое лицо?

Я. Да.

Билли. Это лицо человека, который знает, о чем говорит.

Когда я попросил Билли припомнить, что случилось 11 сентября, он верно вспомнил, что событие было связано с самолетом, но не более того. В тот момент я лишь подумал, что он на верном пути, и особо не размышлял об этом. Теперь же я спрашиваю себя: а не заменилось ли в голове Билли одно воспоминание на другое? В 2009 году самолет авиакомпании US Airways столкнулся со стаей канадских казарок, из-за чего у него отказали двигатели. Показав восхитительный пример маневрирования в условиях чрезвычайной ситуации, команда успешно посадила самолет на реке Гудзон, избежав человеческих потерь. Разумеется, благодаря героическим действиям команды все и правда выдохнули с облегчением. Возможно, именно это «Гудзонское чудо», как его позже назовут, и стало тем событием, которое Билли спутал с 11 сентября. Вероятно, его мозг заполнил пробел в одном воспоминании фрагментом из другого.

Как показывают исследования, в абсолютно всех случаях конфабуляции фрагменты для выдуманной истории человек берет и из реальных событий своего личного прошлого, и из чужого опыта. Мозг группирует эти элементы заново. В ходе одного эксперимента, например, швейцарские ученые набрали три группы испытуемых: пациентов с амнезией, которые не конфабулировали, пациентов с амнезией, которые конфабулировали, и контрольную группу здоровых людей. Ученые показали испытуемым ряд изображений и попросили их определить, видели ли они их раньше, говоря «да» или «нет».

Члены контрольной группы без особых затруднений отвечали «да» (их ответы помечены символами T1), когда им второй раз показывали трубу. Пациентам с амнезией было чуть сложнее, но существенного различия в результатах «конфабуляторов» и «неконфабуляторов» не обнаружилось.

Спустя час ученые провели второй эксперимент с тем же набором картинок, но теперь они изменили их порядок и повторяли уже другое изображение. Они попросили участников не учитывать предыдущее задание и говорить «да», только если изображение повторяется в ходе текущего этапа. Набор правильных ответов выглядел так.

В этот раз члены контрольной группы и неконфабулирующие пациенты с амнезией показали те же результаты, что и на первом этапе. А вот «конфабуляторы» повели себя совершенно иначе: стали чаще соглашаться. Они говорили «да» не только при виде самолета, но и при виде неповторяющихся изображений, например дома или трубы. Их мозг перепутал второй этап с первым, и они начали конфабулировать. Они не могли разобраться, какие картинки соотносятся с текущим заданием, и придумали себе ложные воспоминания на основе прошлого опыта.

В ходе еще одного исследования данного феномена группа ученых проверила, насколько хорошо 12 испытуемых помнят классические сказки или библейские истории. Все пациенты пережили разрыв аневризмы в артерии, которая питает лобную долю. Нейропсихологические тесты показали, что все пациенты страдают от потери памяти, но лишь у четверых зафиксировали конфабуляцию. Ученые попросили «конфабуляторов» и «неконфабуляторов» выбрать любые четыре истории из списка, который включал в себя такие известные и всеми любимые сказки, как «Красная Шапочка», «Белоснежка», «Джек и бобовый стебель»[29], «Гензель и Гретель», а также известные библейские истории о Моисее и исходе евреев из Египта и Ноевом ковчеге. Задача состояла в том, чтобы изложить выбранный сюжет от начала до конца, так детально, как только получится. Ученые записывали каждое слово испытуемых, требуя от них полного погружения в воспоминания и живых описаний.

Затем ученые оценили рассказы участников, исходя из завершенности, количества ошибок и их типа (отклонение в деталях, смешивание элементов разных историй и др.). К примеру, один пациент сказал: «Ведьма построила пряничный домик и перенесла его к Гензелю и Гретель». Это отклонение от оригинальной версии, по которой Гензель и Гретель набрели на пряничный домик, когда шли по лесу. Другой пациент утверждал, что Красную Шапочку изнасиловали. Две группы пациентов – с конфабуляцией и без нее – отклонялись от оригинала примерно одинаковое количество раз. Однако конфабулирующие пациенты гораздо чаще заимствовали детали из других сказок и библейских историй и вносили их в свое повествование. Например, при попытке рассказать историю о Гензеле и Гретель один из конфабулирующих пациентов сказал: «Гензель и Гретель… они поднимались в гору, чтобы наполнить ведро водой». Очевидно, рассказчик спутал Гензель и Гретель с Джеком и Джилл – персонажами известной детской песенки. Другой пациент заявил, что у Белоснежки были «две сводные сестры, которые очень ее не любили», тогда как на самом деле Белоснежка жила с гномами, носящими говорящие имена. Это у Золушки был конфликт с сестрами.

Пациенты с конфабуляцией, как правило, подсознательно заимствуют совершенно сторонние идеи или воспоминания и соединяют их с тем, над чем в данный момент раздумывают. Ничего не возникает на пустом месте. Группа ученых решила проверить, что станут делать пациенты с конфабуляцией, когда столкнутся со сведениями, отсутствующими в их памяти. Ученые задали испытуемым вопросы, связанные с несуществующими персонажами, местами или явлениями, например: «Где Премола?», или «Кто такая Принцесса Лолита?», или «Что такое водокнюб?». Пациенты с конфабуляцией не стали изобретать ответы активнее неконфабулирующих испытуемых. Они попросту признались в своем неведении. У них не было опыта, относящегося к упомянутым темам, а значит, не было и материала для составления ответа. В ходе похожего эксперимента «конфабуляторов» попросили назвать столицы европейских и африканских стран. Испытуемые чаще придумывали названия европейских городов, чем африканских. У них было меньше опыта в области африканской географии – и потому они просто признавались в своем неведении вместо того, чтобы конфабулировать.

Когда Билли рассказывал о своем прошлом, он не стремился никого обмануть. Он брал разрозненные фрагменты своей жизни, заменял одни на другие, соединял их. Но была одна особенность. Он никогда не признавался, что чего-то не знает. Он словно защищал свое «Я», отрицая наличие пробелов в своих воспоминаниях. Более того, отвечая на вопросы, он обращался к собственному опыту, черпал из него отдельные сведения и сплетал их воедино, чтобы ликвидировать пустоты. Из-за повреждения в мозговой системе Билли кусками терял собственную историю; в определенном смысле он терял самого себя. Это классический пример конфабуляции, но какова же ее причина?

Прошло уже несколько недель с того момента, как Билли поступил к нам в больницу, но мы все еще ничего не поняли. Последовательность событий, приведших его к госпитализации, абсолютно не прояснилась. Но вот однажды Билли вместе с другими пациентами стал выполнять задание по рисованию: нужно было изобразить любимые предметы.

– Я нарисую мою любимую химическую реакцию! – воскликнул Билли. Логично, учитывая, что он несколько лет проработал в лаборатории, где смешивал химические элементы. Не медля ни секунды, Билли изобразил что-то у себя в тетради.

Судя по всему, это была зарисовка химической реакции. Один студент-медик заинтересовался его схемой.

– Билли, а что здесь нарисовано?

– Это реакция, в результате которой получается кетамин. Он уже почти получился. Осталась лишь пара штрихов. Я такое в лаборатории делал.

– Почему ты решил нарисовать именно кетамин?

– Он веселит. Самое то для вечеринок. Я постоянно его ел.

Я не так уж много знал о кетамине, так что немедленно приступил к изучению вопроса. Кетамин, или, как его еще называют, «особый К», используется в медицине как краткосрочное анестезирующее средство для быстрых хирургических процедур. В развлекательной среде его называют «наркотиком для изнасилования на свидании», потому что он практически не чувствуется, если подмешать его в коктейль, путает мысли, раскрепощает, вызывает краткосрочную потерю памяти. Если после потребления кетамина прошло достаточно времени, то обычный тест на наркотики может его и не выявить. Очевидно, что хроническое злоупотребление кетамином может навредить мозгу и вызвать серьезную потерю памяти и конфабуляцию. И в самом деле, повторная диагностика мозга Билли с помощью аппарата МРТ показала диффузные повреждения в пазухах мозга. Билли поставили диагноз «острая токсическая энцефалопатия», что можно вольно перевести как «отравление мозга наркотиками». К счастью, состояние Билли улучшалось изо дня в день, память восстанавливалась. В нашу последнюю встречу он положил руку мне на плечо, посмотрел в глаза и сказал: «Дружище, хочу дать тебе один совет: держись от кетамина подальше». Совет хороший, но не в этом состоял главный урок, который я усвоил благодаря общению с Билли. За каждым внешне необъяснимым действием, утверждением или убеждением стоит психосоциальная или нейробиологическая предпосылка. Многое из того, что Билли говорил, многое из того, во что он верил, было ложным, нереалистичным, ненормальным и даже бессмысленным. Но при рассмотрении происходящего с учетом того, что творилось у пациента в мозге, все встало на свои места.

В основе того, как мозг интерпретирует наш опыт, обрабатывает воспоминания и создает нашу историю, лежит своя логика. Система подсознания создает связи между фрагментами нашей жизни, отслеживает наши эмоции в каждый из моментов и решает, на что обратить особое внимание, организует эпизоды из нашего опыта так, что получается история – полноценная, единая и в первую очередь сугубо личная, интимная. Эта история и есть наша жизнь.

Однако когда фрагменты этого повествования отсутствуют – либо из-за мозгового повреждения, либо из-за того, что нам неловко их помнить, мозг следует все тому же логическому предписанию и устраняет пустоты. Подобно тому, как мы, собирая мозаику, заполняем пробелы подходящей деталью, подсознание выискивает пригодные фрагменты воспоминаний и идей и заимствует из нашего огромного хранилища знаний наиболее подходящие и убедительные элементы. Мозг – рассказчик неизменно эгоцентричный, и он всегда опирается на наши представления и взгляды, страхи и надежды, которые и помогают ему дописывать сюжет. Однако, как нетрудно представить, чем больше пробел в системе памяти или чем сильнее нас смущает некий опыт, тем дальше мозгу приходится заходить, чтобы сохранить целостность повествования. Для окружающих же история, которую рассказывает мозг в таких случаях, кажется несколько… странной.

5. Почему люди верят в то, что к ним приходили инопланетяне? О паранормальном опыте, повествовании, создаваемом мозгом, и формировании странных убеждений

Большинство интерпретаций внеземной жизни пропитано человеческим высокомерием. Выдуманные персонажи «Звездного пути» и сотни других космических мыльных опер похожи на инопланетян куда меньше, чем мои соседи.

Натан Майрвольд[30]

– Сегодня мы с вами выучим слово OVNI[31], – сказала девятиклассникам мадам Дюмон, учительница французского. – Так по-французски называют НЛО.

Она написала эту аббревиатуру на доске и продолжила:

– Сегодняшний день, как мне кажется, очень подходит для знакомства с этим словом, ведь именно в это время года я рассказываю свою историю – историю о том, как ко мне приходили инопланетяне.

Ученики начали переглядываться и закатывать глаза. Среди старшеклассников у мадам Дюмон была дурная слава – и все из-за истории о пришельцах, которую она с одинаковой настойчивостью рассказывала раз в год, заявляя, что все так и было, и призывая учеников к бдительности: ведь пришельцы могут вернуться и за ними.

– Это случилось восемь лет назад, – начала она. – Я проснулась посреди ночи, потому что почувствовала, что они – инопланетяне – заходят ко мне в комнату. Они вошли очень тихо, но я слышала их шаги. Они были серые и очень худые, с огромными глазами, в темных накидках. Они схватили меня, что-то вкололи мне в руки и ноги, и из меня ушли все силы. Я и пошевелиться не могла. Потом они связали меня и начали тыкать в меня крошечными инструментами. Меня било током. Я хотела закричать, но не могла. Один из них нанес мне оскорбление… в сексуальном смысле. Остальные проводили какой-то эксперимент. Я точно не знаю какой, но они взяли у меня образцы клеток. А потом ушли. Я никогда не забуду этого чувства. Оно изменило меня навсегда, и я знаю, что все повторится. Знаю, что они вернутся. Вот почему рассказываю об этом вам. Чтобы вы были готовы.

«Ко мне приходили инопланетяне!»

Как человек, которого в девятом классе мадам Дюмон учила французскому и который обсуждал эту историю с другими, могу вас заверить, что она всегда рассказывала о произошедшем одинаково торжественно. По ней было видно, что она будто заново переживает какие-то жуткие события. Каждый раз она завершала свою историю предупреждением о неизбежном возвращении пришельцев. Мадам Дюмон и впрямь верила, что к ней в реальности приходили инопланетяне.

Почему учительница старшей школы, человек семейный и не лишенный повседневных забот, вдруг решила, что ее посещали пришельцы? Махнуть рукой и списать все на сумасшествие – не ответ, особенно если подумать о широкой распространенности таких странных убеждений. По результатам опросов, касающихся существования внеземных цивилизаций (участвовали тысячи людей), более 90 % респондентов признались, что верят в инопланетян. Один из четырех человек верит, что пришельцы бывали на Земле; 9 % сообщали о том, что контактировали с инопланетянами лично или знают тех, кто вступал с ними в контакт. Не может быть, чтобы все они сошли с ума. Исследования также показали, что люди, верящие в инопланетян, страдают от психических болезней не чаще тех, кто отрицает существование внеземной жизни. Обнаружилось также, что те, кто рассказал о контактах с инопланетянами, обладают развитыми творческими способностями и богатой фантазией, но эти качества, разумеется, не делают их сумасшедшими.

Всех рассказывающих о встрече с пришельцами объединяет не только то, что они обычные люди, но и то, что их истории удивительно похожи. Все жертвы говорят о потере способности двигаться в момент появления инопланетян. Сами пришельцы описываются как темно-серые или белые. Они склоняются над жертвой и начинают вводить в ее тело некие инструменты, ставят над человеком какие-то опыты, негативно сказывающиеся на его самочувствии. У жертв возникают самые разные ощущения: они могут слышать звуки шагов, шепот, чувствовать в теле вибрации или «потоки электричества» и даже боль (чаще всего в паху). Во время самого контакта жертв не оставляют чувства страха и подавленности, которые нередко остаются, даже когда все заканчивается. Детали могут варьироваться, но в целом все жертвы говорят примерно одно и то же.

Почему же обычные люди без каких-либо следов психоза заявляют, что сталкивались с космическими пришельцами? Откуда приходят подобные убеждения и почему люди так твердо в них верят?

Сонный паралич

Уже более века неврологам известен такой загадочный феномен, как сонный паралич. Во время стадии быстрого сна наши мышцы парализуются и мы видим наиболее яркие сны. В нормальных условиях в момент нашего утреннего пробуждения происходят два изменения. Во-первых, к нам возвращается сознание. В голове будто включается свет – мы понимаем, что уже не спим. Во-вторых, выходим из парализованного состояния и вновь обретаем контроль над мышцами. И хотя за сознание и мышечный контроль отвечают разные области мозга, в момент пробуждения эти функции восстанавливаются одновременно – так бывает чаще всего. Но в некоторых случаях возможна задержка: сознание возвращается раньше, а мышечный контроль – позже. И тогда человек просыпается и начинает осознавать реальность, но на несколько секунд или минут (а в редких случаях – и часов) остается парализованным.

В 1876 году американский невролог Уэйр Митчелл впервые описал это состояние: «Человек просыпается, полностью осознавая окружающую обстановку, но не может пошевелить ни единой мышцей, а со стороны кажется, что он еще спит. Он изо всех сил пытается пошевелиться, испытывая при этом чувство сильнейшей моральной подавленности». Паралич, как правило, охватывает все тело, исключая мышцы глаз и горла. Во многих случаях дыхательные мышцы сжимаются, и человеку начинает казаться, что он задыхается. Паралич часто сопровождается галлюцинациями – как зрительными, так и слуховыми. Люди слышат странные звуки, которые им потом трудно описать. Могут они видеть и пугающие, неприятные фигуры, ощущать присутствие в комнате чужих людей. Такие галлюцинации, как правило, обладают устрашающей живостью и сложным сюжетом, превращающими их в кошмар наяву.

По оценкам ученых, от сонного паралича страдает 8 % населения планеты. В одних только Соединенных Штатах более 20 млн человек хотя бы раз в жизни сталкивались с этим феноменом. Сила приступов варьируется: у многих людей паралич длится всего секунды и проходит без галлюцинаций. По результатам исследований те, кто склонен к повышенной тревожности, во время сонного паралича чаще ощущают чужое присутствие. Стресс проникает в сон и неким образом усугубляет навязчивые видения. Во время приступов сонного паралича галлюцинации нередко возникают у тех, кто страдает от умеренных форм социофобии. Таким людям кажется, что окружающие постоянно наблюдают за ними и оценивают их. Во время приступов сонного паралича это чувство усиливается, и им начинает казаться, что кто-то чужой изучает их и ставит над ними эксперименты.

Симптомы сонного паралича совпадают с описаниями прихода инопланетян: и в том и в другом случае жертва оказывается физически обездвиженной и ощущает присутствие призрачного чужака. Неврологи занялись изучением загадочного ощущения чужого присутствия и с помощью методов нейровизуализации обнаружили его источник – это височная доля.

Боитесь собственной тени?

Эллисон была обыкновенной девушкой 22 лет. Она не верила ни в призраков, ни в духов, ни в сверхъестественные силы. У нее не было шизофрении и никаких иных психиатрических расстройств. Однако у Эллисон было неврологическое заболевание. С семи лет девушка страдала от височной эпилепсии – болезни, поражающей височную долю. Припадки не поддавались никакому лечению, и тогда невролог направил ее к нейрохирургу, чтобы тот сказал, поможет ли ей операция. Эллисон рассказала нейрохирургу всю историю своих приступов, включая и недавний эпизод, отличавшийся от остальных: она тогда почувствовала, что ее сознание покинуло тело, а потом вернулось.

Эллисон разрешила группе ученых провести диагностирующий эксперимент. Чтобы отследить мозговую активность во время припадка, к ее голове подсоединили 100 электродов. Затем ученые попытались спровоцировать в височной доле Эллисон такую же активность, какая возникает во время приступов. Припадок эпилепсии – это резкое повышение нейронной активности, своего рода электрический шторм в мозге. Исходя из этого, ученые направили в область височной доли Эллисон прицельные электрические импульсы. И вдруг, когда заряд попал в соединение между височной и теменной долями, у Эллисон возникло странное чувство: будто в комнате есть еще кто-то, кого здесь раньше не было, какая-то тень, как она сказала. Определить пол она не могла.

– Где же эта «тень»? – спросил один из ученых.

– За мной, почти касается меня, – ответила пациентка.

Эллисон лежала. Ученые попросили ее сесть. Они отправили еще один электрический сигнал в височно-теменной узел пациентки. Эллисон вздрогнула. Теперь «тень» сидела рядом с ней и держала ее за руку.

Затем ученые дали Эллисон задание: прочесть слова на карточках. Она стала читать, и тогда ученые отправили в височно-теменной узел третий сигнал. Ощущение чужого присутствия возвратилось. «Тень» снова села рядом с Эллисон.

– Она хочет забрать карточку, – сказала Эллисон. – Чтобы я не читала.

Прицельная стимуляция височной доли может создать ощущение чужого присутствия. Столкнувшись с этим странным чувством, мозг ищет объяснение. Эллисон знала, что врачи подсоединили к ней электроды и отправляют ей в мозг электрические сигналы, поэтому не приписывала «тени» никакого мистического значения. Но что если сигналы возникают в мозге сами собой? Представьте человека, у которого из-за эпилепсии появляется сильная нейронная активность в тех же областях, которые стимулировали ученые. У этого человека возникнет такое же ощущение присутствия «тени» где-то поблизости. Мозг тоже начнет искать объяснение, но найти его будет сложнее. Списать все на эксперимент не получится, ведь к голове не подключены электроды. Человеку придется гадать, что же это за неведомая «тень».

Разговоры с Богом

Это случилось, когда Роберту было 47. Он сидел в кузове пикапа. Машина ехала по шоссе, как вдруг ее подрезал седан. Удар при столкновении был таким сильным, что Роберт вылетел из машины и стукнулся головой о дорожное покрытие. Его срочно отправили в больницу, где врачи диагностировали перелом черепа в районе правой височной доли, а также обширную внутричерепную гематому. К счастью, команде медиков удалось стабилизировать его состояние и залечить череп. Роберту повезло – он выжил, но вскоре столкнулся с затяжными последствиями травмы.

Спустя 30 лет после аварии Роберт пришел к своему неврологу, чтобы рассказать о приступах, которые часто случались с ним после той аварии. Невролог спросил у родственников пациента, как Роберт выглядит во время припадков. Сначала, как они сказали, он смотрит в пространство. Его лицо бледнеет. Затем он весь искривляется, резко поворачивая голову влево. И наконец падает на пол и начинает биться в конвульсиях, дергая руками и ногами, и так до самого конца приступа.

Когда невролог попросил Роберта описать приступ, тот рассказал все совершенно по-другому.

По его словам, сначала он видит слева прекрасный свет, который льется с неба и делается все ярче и ярче. Тревоги оставляют его. На душе воцаряются мир и покой, он знает, что ничего плохого не случится. Вскоре свет начинает приобретать форму. Он становится тоннелем в небо. Его душа входит в этот тоннель, движется по нему вверх, все выше и выше, и встречается с ангельской фигурой.

«Роберт, еще не время!» – говорит ангел. И вдруг огненное копье пронзает его грудь. К своему удивлению, Роберт боли не чувствует – только безграничную любовь. «Бог любит меня», – говорит он.

Вот это история! Как ни странно, Роберт не единственный, кто ее рассказывает. Как потом обнаружат ученые, его повествование удивительным образом совпадает с тем, что написала в 1565 году Тереза Авильская, католическая святая и теолог. В своей автобиографии она описывает момент религиозного экстаза:

Слева подле себя я видела ангела в телесном облике. Такое со мной если и бывает, то очень редко… Этот ангел не велик, а скорее мал и очень красив – его лицо пылает, словно он принадлежит к высшим ангелам… В руке у него я вижу длинное золотое копье, на острие которого, кажется, блистает огонь. Этот ангел иногда является, чтобы вонзать свое копье мне в сердце, проникая им в самые мои внутренности. Когда он затем извлекает копье, мне кажется, что он извлекает вместе с ним и внутренности и оставляет меня пылать великой любовью к Богу.

История о божественном контакте, рассказанная Робертом, почти в точности совпадает с описанием Терезы Авильской. В обоих видениях присутствует яркий свет слева и встреча с ангелом. В обоих видениях ангел пронзает грудь человека огненным копьем, что вызывает не боль, а прилив сильной любви к Богу.

Роберт был воспитан в традициях Римской католической церкви. Он изучал религию в старших классах, но помнит о Терезе Авильской немного – лишь то, что она святая. Роберт никогда не страдал от психических заболеваний. Последняя психологическая диагностика не выявила никаких отклонений. Однако снимки МРТ показали размягчение правой височной области, произошедшее из-за воспаления, которое там в свое время возникло. На записях ЭЭГ в той же области обнаружилась повышенная активность мозговых волн. Приступы возникали в правой области мозга – это объясняет, почему галлюцинации появлялись слева. По мнению невролога, опыт взаимодействия с божественным, о котором с таким восторгом рассказывает Роберт, вызван аномальной активностью височной доли, не более.

Неврологи используют термин «гиперрелигиозность», описывая симптом, который иногда проявляется при височной эпилепсии. Некоторые пациенты с данным диагнозом (их количество варьируется от одного до четырех из ста) описывают религиозные видения или откровения, как правило, очень напоминающие историю Роберта. Иногда эпилепсия захватывает и лобную долю, что вызывает продолжительные поведенческие изменения, и тогда пациенты могут стать набожными, крайне верующими.

Психолог Майкл Гадзанига утверждает, что височная эпилепсия может быть причиной того, что многие пациенты называют «божественным откровением». В пример он приводит Винсента Ван Гога, у которого были все симптомы височной эпилепсии. Его часто посещали религиозные видения, например о воскресении Иисуса Христа. Гадзанига предполагает, что, если учитывать некоторые особенности поведения таких духовных лидеров, как Моисей, Мухаммед и Будда, вполне может быть, что они тоже страдали от подобного расстройства. В этом ли источник их пророческой силы? Гадзанига подозревает, что да.

В ходе нейротеологических исследований ученые благодаря методам нейровизуализации выяснили, что во время обретения религиозного опыта у человека активируются лобная и височная доли. Ученые научились успешно вызывать духовные видения, направляя в эти области ток, – точно так же, как вызывали у Эллисон ощущение чужого присутствия. В ходе одного из экспериментов на испытуемых надевали специальный шлем, создающий магнитное поле, которое воздействовало на определенные области височной доли. Это воздействие вызвало у испытуемых самые разные видения духовного плана. Некоторые рассказывали, что чувствовали присутствие умерших родственников. Другие описывали необычные ощущения, которые еще называют «внетелесными» – когда кажется, будто сознание покидает тело. Некоторые испытуемые чувствовали присутствие некой «иной сущности», но не могли сказать, был ли это Бог или другой невидимый гость. Все эти загадочные ощущения провоцировались стимуляцией мозга.

Нам всем знакомо чувство, когда кажется, будто сзади кто-то есть. Возможно, в таких случаях вы даже оборачиваетесь, но, не застав никого у себя за спиной, благополучно забываете про свое ощущение. Нам известно, что это чувство можно вызвать стимуляцией височной доли. Но что, если из-за повреждения височной доли такое состояние стало бы постоянным? Как бы вы его себе объяснили? Если в детстве вы ходили в католическую школу, возможно, мозг обратится за ответами к памяти. Тогда подсознание может наткнуться, как в случае Роберта, на историю о Святой Терезе, которую вы слышали много лет назад. Чье присутствие вы ощущаете во время припадков? Ангела, который пришел наполнить вас любовью Всемогущего Бога. И напротив: если вы человек не религиозный, вы решите, что это просто ваша тень.

Горный ручей всегда течет к подножию и огибает препятствия, выбирая наиболее доступный путь. То же самое можно сказать о мозге. Когда вы наблюдаете за действиями фокусника, подсознание сперва решает, что ассистента разрубили пополам. Это простейшая, начальная оценка произошедшего. Но при сосредоточенном сознательном анализе вы начнете задумываться, нет ли здесь иного объяснения. Возможно, у фокусника просто два ассистента – и каждый сидит в своем ящике.

Система подсознания прямолинейна и логична. Когда она обнаруживает внешнее противоречие, например ощущение чужого присутствия в момент, когда никого рядом нет, мозг выбирает из доступной ему информации лучшее объяснение. Он обнаруживает в том, что мы видим и чувствуем, наиболее характерные черты, сканирует глубины нашей памяти, наших надежд и страхов и ищет подходящие детали. Из них он пытается составить удовлетворяющее объяснение. Он ищет смыслы. Соединяя наши ощущения в единое повествование, мозг конструирует опыт нашей жизни. Аналогичным образом – у определенных людей и при определенных обстоятельствах – мозг способен сконструировать и опыт смерти.

Ходячие мертвецы

Ранним утром понедельника я осматривал джентльмена, поступившего в психиатрическое отделение накануне ночью. Я тогда не дежурил, так что это была моя первая встреча с пациентом, пожилым мужчиной с биполярным аффективным расстройством, который за последние несколько месяцев значительно отстранился от близких и друзей.

– Как сегодня ваше самочувствие, мистер Мёрфи? – спросил я.

– Крайне отвратительное.

– Очень вам сочувствую, – сказал я. – А в чем причины?

– Вы издеваетесь? Не видите, что ли? Я же умер.

Не такого ответа я от него ожидал.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Да что ж тут непонятного? Я умер. Три месяца назад. И ты, сыночек, судя по всему, тоже, раз говоришь со мной.

– С чего вы взяли, что умерли?

– Я это чувствую. Я больше не в этом мире, не в мире живых. Я ничего не ощущаю. Никого не знаю. Я не здесь.

Это продолжалось минут пятнадцать. Он был совершенно уверен в том, что умер. Ни я, ни еще кто-нибудь не мог убедить его, что это не так. В конце концов я сдался:

– Хорошо, мистер Мёрфи, я зайду к вам позже. Вам что-нибудь нужно?

– Ты невероятно щедр для мертвеца, – усмехнулся он.

Мистер Мёрфи страдал от синдрома Котара, или «синдрома ходячего трупа», при котором люди верят в то, что умерли. Они ощущают свою отделенность от мира, отдаляются от всех, даже от самых близких. Мистер Мёрфи описал это состояние так: «Я вижу суету вокруг, но сам пребываю в ином мире». Людям с синдромом Котара кажется, что все вокруг, кроме них, – герои фильма. Они же лишь зрители, безучастно наблюдающие за происходящим со стороны.

Синдром Котара может сопутствовать таким психиатрическим диагнозам, как шизофрения и биполярное аффективное расстройство, но может возникнуть и в результате повреждения височно-теменного узла, как в случае, когда у пациента через много лет после серьезной аварии возникли галлюцинации. Как мы убедились на примере Эллисон, височно-теменной узел – это область, стимуляция которой может создать ощущение чужого присутствия. Усиление активности этой части мозга вызывает чувство, что поблизости от вас находится кто-то еще. Призрак. А недостаток активности, как при повреждении, вызывающем синдром Котара, провоцирует противоположный эффект: начинает казаться, что не существуете вы. Вы сами становитесь призраком.

Никто точно не знает, в чем причины возникновения синдрома Котара, но в теории его провоцирует невозможность соединить чувства (ощущения) с эмоциями. Неврологически это обусловлено разрывом связи между сенсорной и лимбической системами. Лимбическая система обрабатывает эмоции и память и включает в себя такие области мозга, как миндалевидное тело и гипоталамус, расположенные внутри височной доли. По теории, когда из-за повреждения височной и теменной долей разрывается коммуникация между сенсорной и лимбической системами или когда повреждается сама лимбическая система, пациенты начинают видеть, слышать и обонять мир безо всякой эмоциональной реакции. Когда мистер Мёрфи увидел свою жену, он признал, что она очень похожа на его супругу, но у него не возникло теплое чувство, какое появляется, когда видишь знакомого человека, особенно любимого. Она походила на его жену, но не вызывала соответствующих чувств. Разрыв ощущений и эмоций распространился на все аспекты его жизни.

Представьте человека, который резко отдаляется от всех, испытывает свою оторванность от реальности и наблюдает за миром будто бы издалека. Подобное состояние и впрямь напоминает смерть. По крайней мере именно так она описывается в литературе, кино и во многих религиозных учениях. Поэтому мозг многих людей, страдающих от тех же симптомов, что и мистер Мёрфи, выбирает именно такое объяснение. Почему ощущения притупились? Почему чувства исчезли? «Потому что я умер», – решает человек.

Изменить собственной жене – с собственной женой?

Существует похожее отклонение – синдром Капгра, при котором мозг разрабатывает другую, еще более странную теорию. Людям начинает казаться, что всех их знакомых заменили двойники. Одна из пациенток рассказала своему лечащему врачу: «Когда вы уходите из палаты, а потом возвращаетесь, мне всегда кажется, что это кто-то другой, переодетый в вашу одежду… Меня это не пугает: просто незнакомец в вашей одежде выполняет вашу работу – что тут такого».

Вот еще один, еще более наглядный пример. У 70-летнего мужчины, которого мы назовем мистером Пателом, возникло стойкое убеждение, что его жену заменила незнакомка, которая выглядит и ведет себя точь-в-точь как его супруга и носит точно такое же имя. Судя по словам его жены, миссис Пател, они стали чаще заниматься сексом. Однако каждый раз муж умолял ее не рассказывать об этом жене. Шептал ей, как ему было хорошо с ней – гораздо лучше, чем с женой, был гораздо изобретательнее, чем раньше. После 45 лет совместной жизни мистер Пател заявил, что секс с женой был «слишком однообразным», не то что с этой «новой женщиной».

У миссис Пател такое поведение мужа вызывало сильное замешательство. Он вел себя с ней как с любовницей. И хотя на самом деле мистер Пател оставался верен своей супруге, он считал, что тайно изменяет ей.

Компьютерная томография мозга мистера Патела показала, что у него уменьшилось миндалевидное тело, гиппокамп и височная доля – те же самые области, которые не функционируют при синдроме Котара. Как и при синдроме Котара, при синдроме Капгра возникают сложности с узнаванием людей. Мистер Пател не спорит с тем, что женщина в его постели похожа на его жену, что она одевается и разговаривает совершенно так же, однако он почему-то чувствует, что это не его жена. Значит, перед ним двойник. А мистер Мёрфи с синдромом Котара видит и узнает свою жену, но не ощущает того, что обычно чувствуют в таких случаях. Получается, он мертв.

Мистер Пател и мистер Мёрфи не могут соединить свои ощущения (особенно при виде человеческих лиц) со своими эмоциями, однако они разработали две разные теории, объясняющие это. Два этих синдрома – две стороны одной монеты, два объяснения невероятно странной мозговой аномалии. Одна сторона монеты – мистер Пател, который обвиняет во всем внешние условия и заявляет, что его жену подменили на двойника. Его мозг выбирает параноидальное объяснение симптомам. Другая – мистер Мёрфи, который «берет вину на себя» и решает, что он, судя по всему, умер. Его мозг придерживается депрессивного, нигилистического подхода.

Подсознание может найти бесчисленное множество объяснений одному и тому же набору симптомов. В то объяснение, которое в итоге становится нашим жизненным опытом, проще всего поверить. Мистер Пател, вероятно, оказался склонен к развитию паранойи, а мистер Мёрфи – к депрессии. Чтобы составить из кусочков историю, проясняющую противоречие, мозгу приходится обращаться к нашим глубинным убеждениям, склонностям и сомнениям. Результаты могут оказаться, скажем так, сверхъестественными.

Видения на грани жизни и смерти

Несколько лет назад в Италии пациент, которого мы назовем Карло, обратился к группе неврологов и ученых в надежде, что они смогут объяснить произошедший с ним загадочный случай:

Летние каникулы я провел в горах вместе со своим четырехлетним сыном. Это был непростой период моей жизни: незадолго до этого я расстался с женой. Однажды вечером я сидел в комнате, которую мы снимали, и вдруг увидел ослепительно-белый свет… Потом светящиеся шары… И тогда у меня возникло чувство, будто все земные создания находятся внутри меня, а я – внутри них. Источник света был овальной формы. В нем были заключены любовь и радость, и я почувствовал, что они наполняют меня… Я был в таком восторге, что перестал дышать. Однако я оставался в сознании, поэтому быстро понял, что не дышу, и вновь задышал. Но дыхание потревожило видение, и оно вскоре исчезло.

Приведенное описание напоминает те, которые даются людьми, побывавшими на грани жизни и смерти: они часто рассказывают о «ярком свете», чувстве спокойствия и других ощущениях, связанных с переходом из одного состояния в другое. Исследования предсмертного состояния выявили набор характерных особенностей, о которых сообщали все пациенты с соответствующим опытом. Голландская группа ученых, например, провела исследование с участием 344 пациентов из десяти больниц. Все эти люди выжили после инфаркта. В рассказах 62 пациентов обнаружились характерные элементы, связанные с предсмертным опытом. В таблице справа видно, что они видели и чувствовали.

Рассказ Карло соответствует сразу нескольким пунктам: он видел яркий свет, возможно, и звездное небо, ощущал эйфорию. Между происходящим и реакциями его организма наблюдалась взаимосвязь. Видения возникли, когда он перестал дышать, и исчезли, когда он вновь вдохнул. Однако есть главное отличие Карло от пациентов, переживших остановку сердца: он вовсе не находился на грани жизни и смерти. У него не было серьезных медицинских проблем и опасных заболеваний. Единственным значимым источником стресса в его жизни был бракоразводный процесс, через который им с женой пришлось пройти. Карло был чужд религии. Хотя в детстве он и ходил в католическую школу, но позже отверг все формы религии. Карло не тот человек, от которого ждешь мистических историй, однако именно таким и был его рассказ. Этот случай вдохновил его, и он стал писать стихи. Он признался, что перестал бояться смерти, потому что понял, что ее надо не опасаться, а радушно принимать, ведь это совершенно естественный процесс.

То, что разные люди испытывают примерно одинаковые ощущения, когда оказываются на грани жизни и смерти, и что подобные ощущения могут возникнуть и у совершенно здоровых нерелигиозных людей, позволяет предположить, что всему этому должно быть нейрологическое объяснение. По-видимому, когда человек находится в предсмертном состоянии, в его мозге возникает некая реакция, провоцирующая подобные видения. Что еще загадочнее, эта же реакция вполне может проявиться и в мозге совершенно здоровых людей, жизнь которых вне опасности.

Летчики-истребители и жертвы инсульта

Подполковник Дэн Фулгхэм, военный пилот с более чем 30-летним стажем, припоминает происшествие, которое случилось с ним в самом начале его карьеры во время тренировочных полетов в Аризоне. Это было стандартное задание по групповому полету. Но на пятом круге произошло нечто жутковатое. Дэн повернул самолет, выполняя маневр, который проделывал уже бесчисленное множество раз, как вдруг почувствовал вот что: «Стало казаться, что я сижу на корпусе самолета и смотрю внутрь, в кабину». У Дэна возникло ощущение, что он находится снаружи самолета. «Я смотрел на себя, не зная, что это я и есть. Пытался понять, что происходит. Потом с глаз будто спала пелена… Стало ясно, что я не сплю. Я узнал сам себя и понял, что пилотирую самолет». Каким-то образом маневр, который выполнял Фулгхэм, вызвал у него ощущение отделенности от собственного тела.

Когда летчики-истребители резко ускоряют самолет, их тело сталкивается с мощными гравитационными силами. Около 10 % пилотов рассказывают, что теряли сознание во время подобных маневров. Гравитационная нагрузка выжимает кровь из головы к ногам, из-за чего мозг на время лишается кислорода. Некоторые пилоты хоть и не падают в обморок, но испытывают состояние измененного сознания.

Джеймс Уиннери, военный врач и ученый, уже многие годы изучает воздействие повышенных гравитационных сил на летчиков. Для сбора информации он просит пилотов побыть некоторое время в гигантской центрифуге радиусом 15 метров. Этот аппарат на огромной скорости крутит пилота, имитируя тем самым действие гравитационных сил, которому подвергается тело во время воздушных боевых маневров. Изучая возможности пилотов противостоять этим силам, Уиннери наткнулся на кое-что интересное. Выйдя из центрифуги, некоторые пилоты рассказывали о странных видениях. Уиннери описывает их так: «Они очень реалистичны, и в них часто появляются члены семьи пилота или его близкие друзья. Действие всегда разворачивается в живописном месте, а содержание видений основывается на важных воспоминаниях и мыслях… Видения оказывают на пилотов сильное воздействие и надолго остаются в памяти». Крутясь в центрифуге, пилоты видели свои семьи, возлюбленных, перед их глазами проносилась вся их жизнь. Многие рассказывали о чувстве безмятежности и эйфории, а некоторые, подобно подполковнику Фулгхэму, даже описывали внетелесные ощущения.

При воздействии повышенных гравитационных сил у летчиков появляются и другие симптомы, наблюдаемые у людей в предсмертном состоянии. Пилотам начинает казаться, что они движутся в световом тоннеле. Периферийное зрение на 5–8 секунд гаснет, а по центру они видят некий далекий источник света.

У летчиков-истребителей в условиях повышенных гравитационных сил и у жертв инсульта в критическом состоянии возникают предсмертные галлюцинации. Почему? Что у них общего? И у тех и у других мозг внезапно испытывает нехватку кислорода. В случае пилотов отток крови от мозга вызывается резким ускорением. При остановке сердца нарушается циркуляция крови. А когда нет крови – нет и кислорода. Ученые предполагают, что нарушение кровоснабжения зрительной коры или самих глаз может вызвать потерю периферийного зрения и значительное осветление центральной части зрительного поля, отчего и возникает иллюзия тоннеля со светом в конце. Нехватка кислорода в мозге летчика-истребителя и жертвы инсульта создает предсмертные ощущения.

Картины, о которых Карло рассказал итальянским врачам, удивительно напоминают описания предсмертных видений, хотя у него не было инсульта и боевым самолетом он не управлял. Так что же с ним случилось? Невозможно сказать наверняка, но мы точно знаем, что на время видения у него остановилось дыхание. Мог ли дефицит кислорода в мозге вызвать галлюцинацию? Не исключено. Но допустимы и иные причины.

Исследования предсмертных ощущений показывают: когда приток крови к мозгу и глазам отсутствует, мозг стремится восполнить дефицит зрительной информации. Он входит в состояние активности, сходной с активностью при быстром сне. Видения проникают в сознание, размывая границу между реальностью и фантазией. Не приходилось ли вам, когда вы засыпали либо сразу после пробуждения, видеть или слышать что-нибудь такое, чего не видят и не слышат другие? Так бывает довольно часто. Это и есть пример такого проникновения снов в реальность. Исследование этого феномена показывает, что 60 % людей, бывших при смерти, но вернувшихся к жизни, в прошлом сталкивались с таким проникновением сна в явь.

Область мозга, называемая голубым пятном и расположенная в мозговом стволе, судя по всему, участвует в создании этих видений. Высвобождая нейромедиатор норэпинефрин, или норадреналин (это двоюродный брат адреналина), голубое пятно помогает организму осуществить физиологическую реакцию на стресс, известную под названием «бей или беги». Она вызывается такими эмоциями, как страх и тревога, и физиологическими показателями стресса, например низким давлением и нехваткой кислорода. Не случайно именно эти стресс-факторы наблюдаются у жертв инсульта и у летчиков-истребителей. В мобилизованном состоянии голубое пятно инициирует цепную реакцию химических сигналов, которая начинается с высвобождения норэпинефрина. Эта реакция и формирует наши ощущения в стрессовых ситуациях. Возникает паника. В этот момент, судя по всему, организм некоторых людей стремится погасить стресс. Мозг пытается снять с нас напряжение, вырабатывая нейромедиаторы, вызывающие чувство спокойствия. Каким-то образом – никто не знает, как именно, – из-за этого противодействия в мозге возникают элементы той же активности, что и в фазе быстрого сна, из-за чего сны смешиваются с действительностью.

Галлюцинации в предсмертном состоянии – это побочный эффект попыток мозга снизить уровень стресса, погасить панику и внушить человеку чувство спокойствия. Возможно, напряжение и сложности, связанные с бракоразводным процессом, активировали голубое пятно Карло; когда его организм этому воспротивился, элементы снов проникли в реальность, и Карло оказался в ярком мире, полном красоты и радости.

Мы не можем гарантировать, что это объяснение верно. Мы доподлинно знаем лишь то, что «предсмертные ощущения» возникают и в иных состояниях. С их помощью наше сознание возвращает нервную систему в равновесие. Эти ощущения чаще всего появляются у людей, чьи сны часто смешиваются с явью, из-за чего человек входит в сноподобное, галлюцинаторное состояние, пока мозг старается ослабить стресс.

Есть и другая группа людей, особенно склонных к проявлению «предсмертных симптомов»: это пациенты с сонным параличом. Исследования показывают, что те, кто страдает от сонного паралича, чаще переживают предсмертный опыт и сталкиваются со смешением снов и реальности. Должно быть, у сонного паралича и инсульта есть некая общность, из-за которой у человека возникает предрасположенность к галлюцинаторным видениям, общность, которая провоцирует подсознание на размышления о возможности смерти. Что же их роднит? Страх.

Галлюцинации заложников

Рассмотрим следующие эпизоды.

СЛУЧАЙ 1

23-летний мужчина, член преступной банды, был похищен другой бандой и взят в заложники с требованием выкупа. Похитители завязали ему глаза, обездвижили его и избили. В итоге банда заложника заплатила выкуп, и его отпустили. Позже, когда его стали расспрашивать о случившемся, он рассказал о своих крайне странных галлюцинациях: «Когда они меня избивали, я попросту выскочил из своего тела, сбежал из него. [Это было] как во сне про чертей, копов и монстров… будто в кошмаре».

СЛУЧАЙ 2

25-летнего солдата три месяца удерживали в плену в Северном Вьетнаме. Ему связали руки и заперли его в темной одиночной камере. Спустя несколько лет он рассказал, что видел «световые тоннели и высокие современные небоскребы, все в разноцветных огнях… товарищей – так отчетливо, будто они были рядом, их почти можно было коснуться… родные места… комната постоянно менялась». Ему казалось, что «исчезли все чувства, словно между мной и происходящим возникла стена… я стал очень набожным… все было так ирреально».

В ходе исследования, в котором участвовали эти двое, а также еще 28 человек – военнопленных, жертв терроризма, похищений, насилия, «экспериментов инопланетян», – 25 % участников рассказали, что у них были галлюцинации. Они видели фигуры различных цветов и форм, нечеткие образы, яркий свет, двигались по тоннелю, летали, выходили из тела, им являлись знакомые люди, чудовища, они видели религиозные символы. И хотя все страдали по-своему, многие нюансы совпадали.

Всех заложников объединяли три особенности, которые предрасполагали к появлению галлюцинаций. Во-первых, они содержались в полной темноте. В главе 1 мы упомянули о том, что галлюцинации часто возникают во мраке, как, например, при педункулярном галлюцинозе (синдроме Лермитта). Поскольку в темноте зрительная информация в мозг практически не поступает, подсознание иногда заполняет сенсорную пустоту галлюцинациями. Во-вторых, жертвы чувствовали себя беспомощными узниками. Учитывая, что их движения физически ограничивали веревки или цепь, а сами они пребывали в одиночестве, лишенные человеческого общения, неудивительно, что мысли начали путаться. И в-третьих, что наиболее важно, им всем было страшно.

В условиях страха и отсутствия свободы у человека возникает предрасположенность к галлюцинациям. Не случайно, что при сонном параличе человек находится в аналогичных условиях, и тогда многим начинает казаться, что к ним явились пришельцы. Здесь в игру вступают сразу три фактора. Жертва чувствует себя беспомощным узником собственного тела, внезапно потерявшего способность двигаться. Ей очень страшно, а в спальне темно.

Люди, страдающие от сонного паралича, гораздо чаще испытывают и смешение снов с реальностью (по сравнению с теми, у кого сонного паралича нет). Ученые считают, что такое смешение – побочный эффект, возникающий при попытках мозга успокоить нервную систему в сложные периоды жизни. Последствия инсульта провоцируют проникновение сна в реальность, что приводит к возникновению «предсмертных видений». Возможно, что-то подобное может вызываться и сонным параличом.

Вне зависимости от того, какую роль играет смешение яви и сна в возникновении галлюцинаций, сонный паралич представляется хорошим объяснением убежденности людей в том, что к ним действительно являлись инопланетяне. Сонный паралич не только вызывает поток странных ощущений, но и, как показывают исследования с участием заложников, создает условия, идеально подходящие для развития галлюцинаций. На теоретическом уровне сонный паралич замечательно объясняет загадочный феномен встреч с пришельцами.

Так почему же люди продолжают заявлять, что к ним являлись инопланетяне? Возможно, далеко не всем известно, что такое сонный паралич, но даже многие из пациентов, знающих о своем диагнозе, горячо спорят с тем, что причиной таинственной встречи мог стать именно он. Психолог Сьюзан Клэнси уже несколько лет записывает людские реакции на теорию сонного паралича. Однажды она услышала, как одна женщина, рассказавшая о своей встрече с инопланетянами, делится по телефону с подругой вот чем:

У меня просто зла уже не хватает. Что за нрав у этой девчонки, ну скажи мне?.. [Она мне говорит]: «Это был приступ сонного паралича». Во-о-от оно что… А у нее самой-то так было хоть раз? Если кто-нибудь еще раз мне скажет про сонный паралич – меня стошнит, я тебе точно говорю. В ту ночь ко мне в спальню кто-то проник и начал меня вращать. Я потеряла сознание. Все было взаправду. Было страшно. Ровным счетом ничего нормального. Понимаешь? Я не спала. Ко мне на самом деле явились пришельцы. Они издевались надо мной, рвали меня на части – буквально, иносказательно, метафорично, называй как хочешь. Она вообще представляет, каково это?

Эти галлюцинации столь достоверны, что люди нередко проявляют непоколебимую убежденность в своей версии событий, даже если им предлагают реалистичные и правдоподобные объяснения произошедшему. Откуда у них такая уверенность, учитывая всю фантастичность их историй? Ранее мы говорили о том, что эмоционально насыщенные моменты вспоминаются по-особенному. Такие воспоминания представляются нам наиболее убедительными, и мы не соглашаемся признавать, что в нашей истории есть пробелы. Вот почему «похищенные» морщатся в ответ на предположение, что истинной причиной их симптомов может быть сонный паралич. Что ж, они не обязаны принимать эту теорию. Но почему именно приход инопланетян? Почему из всех доступных объяснений они выбрали именно это?

Нападение Старой Ведьмы

В 1970-х годах среди жителей рыбацкого поселения Норт-Ист-Харбор на острове Ньюфаундленд ходила легенда о духе, терроризирующем жертв по ночам. Дух называли Старой Ведьмой. По слухам, Старая Ведьма тихо прокрадывалась в спальню к жертве и садилась ей на грудь, отчего человека вдруг охватывал неописуемый страх. Жертва не спала и, прижатая к кровати гостьей огромного веса, не могла шевельнуться. По словам одного из жителей, «ты будто связан по рукам и ногам, словно тебя кто заколдовал». А вот рассказ одного местного рыбака о том, что произошло лично с ним:

Я вернулся из сарая [в котором хранится рыбацкое снаряжение]. У нас тогда дорожка была выложена камнями с пляжа, и я зашел в дом, лег вот так [распластался на стуле] и вскоре услышал, что по камням кто-то идет. Открылась наружная дверь, а потом и внутренняя, и я стал думать, кто бы это мог быть в такой поздний час. Потом я увидел женщину в белом, она шла через кухню. Обошла печку и подошла ко мне. Потом вытянула руки и уперлась мне в плечи. Вот и все, что я знаю. Она меня заколдовала.

«Заколдованные» – те, кто подвергся нападениям Ведьмы, – рассказывают, что, когда призрак исчезал, они были все мокрые от пота, чувствовали усталость или подавленность. Некоторые говорят, что после ухода Ведьмы чувствовали боль: «Когда-нибудь и в вашу комнату кто-нибудь зайдет и заколдует вас. У меня так было. [Старая Ведьма] хватает вас за гениталии, и вы просыпаетесь от боли. Вот это наказание, скажу я вам!»

Старая Ведьма является жертвам по-разному. Иногда она принимает обличье недавно встреченных жертвой людей или персонажей. Вот что вспоминает один из жителей:

Я чувствую, как она приближается. Меня охватывают беспокойство, страх… Меня заколдовали всего несколько недель назад… Такие, знаете, бурундуки из телевизора, или куклы, или как их там называют. Я смотрел передачу с ними, а потом пошел спать, и они меня заколдовали.

Как бы ни выглядела Старая Ведьма, все, кому доводилось с ней встречаться, описывают произошедшее примерно одинаково. История начинается с внезапного пробуждения. Потом человека парализует. Он видит перед собой жутковатые, нечеткие фигуры. У него начинается паника. Призраки приближаются к жертве и начинают давить на нее. Комната наполняется странными звуками. Жертва ощущает боль в груди, животе, паху. Когда пугающее видение исчезает, человек чувствует подавленность, нехватку сил, внутреннее смятение.

Паралич, пугающие фигуры, давящие ощущения, боль, страх – все это уже где-то было. Получается, феномен появления Старой Ведьмы – это типичная история прихода инопланетян, просто те же ощущения описываются иначе.

Большинство людей никогда не слышали о сонном параличе, поэтому, испытав его, первым делом ищут объяснение своим ощущениям. На острове Ньюфаундленд они связываются с нападением Старой Ведьмы, но по всему миру можно собрать множество других объяснений. Жители Карибских островов называют этот феномен kokma. У них бытует поверье, что это призраки умерших некрещеных детей прыгают на грудь к человеку и хватают его за горло. В Мексике он носит название subirse el muerto, что примерно можно перевести как «на меня вскарабкался мертвец». В Великобритании эти ощущения называют «остановками» – как считается, они связаны с тем, что душа во сне покидает тело, а к моменту пробуждения не успевает вернуться. В Западной Африке люди объясняют подобное колдовством. У некоторых даже возникало чувство, будто их изнасиловали. Одна женщина описывала это так: «Высокий мужчина в белой шляпе хочет заняться со мной сексом, поэтому иногда ложится сверху. Когда я засыпаю, он пытается меня изнасиловать. Тогда я просыпаюсь и не могу пошевелиться, и мне до смерти страшно».

Когда человек испытывает сонный паралич, подсознание придумывает ему логическое обоснование, но какую именно историю оно выбирает, зависит от культуры, к которой вы принадлежите, от ваших интересов, страхов, убеждений, пристрастий, от того, что вам любопытно, от ваших воспоминаний. В Соединенных Штатах многие верят в инопланетян и в то, что они являются людям. Некоторые нисколько не сомневаются в этом, некоторые лишь допускают такое, но каждый наслышан о пришельцах.

Оказавшись в новых или нестандартных условиях, например при одновременном возникновении паралича и галлюцинаций, подсознание выискивает причины, ищет путь наименьшего сопротивления. Чем можно объяснить симптомы? Для каждой культуры ответ будет своим, но для многих американцев самое подходящее и даже очевидное объяснение состоит в том, что они пережили встречу с пришельцами. Осознание подобного рода может подтвердить давние подозрения, к тому же, объяснив произошедшее явлением инопланетян, вы точно не останетесь в одиночестве – ведь очень многие люди разделяют те же убеждения и пережили тот же опыт. Тем, кто открыт для подобного рода идей, встреча с инопланетянами покажется логичным и убедительным объяснением ночному смятению и ужасу.

Каждый день подсознание собирает бесчисленные нити информации и сплетает их в единую персональную историю, которую мы потом воспринимаем сознательно. Однако, если в мозге возникают нарушения, повествование перестраивается. При сонном параличе из-за ослабевания связи между осознанностью и мышечным контролем подсознание сталкивается с неоднозначной, противоречивой информацией и ищет объяснение этому. Аналогично оно действует и при разрыве связи между восприятием и эмоциями – как при синдроме Котара, так и при внезапном изменении давления (если вы поднимаетесь на высоту) или после остановки сердца. Когда нейронные системы перестают взаимодействовать должным образом или когда комплекс наших чувств делается странным и непонятным, история, которую рассказывает наш мозг, принимает сверхъестественный и паранормальный характер.

Как правило, мы предпочитаем верить историям мозга, если не удается найти контраргументов. Если мозг здоров, образование помогает расширить багаж знаний. Корректируя наши убеждения, обновляя фундамент, на котором стоит логическая система мозга, мы способны снабдить его проверенными сведениями, которые будут подталкивать его к более рациональным объяснениям. Но что, если мозг болен? Что, если в нем есть дефект, вызывающий хронический разрыв связи? Тогда он будет раз за разом повторять одну и ту же придуманную историю, мистическую историю длиной в жизнь.

6. Почему шизофреники слышат голоса? О речи, галлюцинациях и разграничении своего и чужого «Я»

Если с Богом разговариваете вы – это молитва, а если Бог разговаривает с вами – это шизофрения.

Томас Сас[32]

Моя первая встреча с шизофреником произошла, когда я был еще студентом, на третьей неделе практики в больнице. К больному, у которого только что случился приступ, позвали штатного невролога и меня. «Вы уже проходили практику в психиатрическом отделении?» – спросил невролог. Я покачал головой. Невролог настоял на том, что самостоятельный осмотр пациента будет для меня полезным опытом. И я один направился в психиатрическое отделение сквозь двойные автоматические двери. Я вошел в палату номер 621, где и увидел Брэндона, параноидного шизофреника, страдающего от частых слуховых галлюцинаций.

В свои 28 лет Брэндон успел окончить Корнеллский университет с дипломом историка, но после этого несколько лет не работал. У него было юное, мальчишеское лицо и растрепанные каштановые волосы – его вид никак не соответствовал серьезному диагнозу, упомянутому в медицинской карте. Брэндона впервые госпитализировали три недели назад. Тогда он без перерыва бегал за работниками больницы и дергал их за мочки ушей. Говорил, что пытается «сорвать с них шпионские жучки». За то короткое время, что он провел в больнице, он дважды чуть не напал на медсестру: один раз вооружившись ручкой, а второй – пинцетом. Он обвинял медсестру в том, что она агент ФБР, подосланный, чтобы творить зло. В то утро перед приступом он все заявлял, что медсестры «сводят его с ума», «внушают ему злые мысли», чтобы о нем плохо думали.

Раздобыв всю нужную мне информацию о приступе, я начал расспрашивать Брэндона о его галлюцинациях.

Я. Вы когда-нибудь слышите чужой голос у себя в голове?

Брэндон. Постоянно. Обычно я слышу его, когда я совсем один, но иногда он заговаривает и когда рядом кто-то есть. Становится чуть легче, если я кричу ему, чтобы он заткнулся. Иногда он не может говорить, когда я его перебиваю.

Я. «Он»? Кого вы имеете в виду?

Брэндон. Джеральда. Такой мерзавец! Работает на ФБР. Постоянно шпионит за мной. Знает все. Это случилось, когда я был ребенком: он вживил мне в мозг шпионский чип, но врачи говорят, что на снимках мозга его не видно.

Я. А что он вам рассказывает?

Брэндон. Говорит, что я слабый и глупый. Зовет меня трусом. Говорит, что я должен свалить из этой дыры. Велит мне отыскать мой пистолет – найти его и нажать на курок. (Обращаясь к самому себе.) Я же тебе сказал: они его конфисковали. Мне его уже не вернут. Отстань от меня.

Я. А сейчас вы его слышите?

Брэндон. Да.

Я. О чем он говорит?

Брэндон. О вас.

Я. А что он обо мне говорит?

Брэндон (склонившись ко мне и глядя мне в глаза). Дьявол! Он видит дьявола в ваших глазах!

Казалось бы, пришла пора завершить разговор, но у меня возникло слишком много вопросов. Почему в голове Брэндона звучит голос? Откуда он? Почему говорит именно такие слова?

Помимо слуховых галлюцинаций, шизофреники страдают от целого ряда других загадочных симптомов. У некоторых возникает бред и странные убеждения, в которые пациенты верят совершенно непоколебимо. Иллюзии могут быть параноидальными (например, пациентам может казаться, что за ними следит ФБР) или сверхъестественными (например, что с ними общается инопланетный разум). Некоторые шизофреники верят в то, что их поведение контролируется внешними таинственными силами. Одна пациентка психиатрического отделения, Дженна, рассказала мне, что ее действиями управляет электрическое силовое поле, возникающее из телевизора после того, как она посмотрит шоу «Колесо фортуны»[33]. Другие шизофреники рассказывают о «внушенных», чужих мыслях, которые, как им кажется, навязывают им человек, некий дух или даже ФБР. Ларри – пациент, сестра которого умерла от передозировки наркотиков, рассказал мне, что его преследует душа сестры. По словам Ларри, ей нравится «одалживать ему свои мысли», а он чувствует, что обязан повиноваться; это объясняет загадку его белокурых косичек и заколки с божьей коровкой.

Некоторые шизофреники проявляют хаотичность мышления, удивительным образом связывая идеи друг с другом. В фильме «Игры разума» Рассел Кроу играет математика Джона Нэша, нобелевского лауреата, страдавшего от параноидной шизофрении. В одной из сцен его жена (которую играет Дженнифер Коннелли) заходит в кабинет Нэша и видит, что все стены исписаны неразборчивыми словами и увешаны беспорядочно подчеркнутыми статьями из журналов и газет, соединенными веревочками. Это гиперболизированное изображение хаотичного мышления, которое для персонажа Кроу и других шизофреников представляется абсолютно логичным и здравым.

Брэндон не только утверждает, что слышит голос у себя в голове, но и общается с ним; между ним и его невидимым Джеральдом порой происходят перепалки, одну из которых я частично застал. Голос представляется Брэндону настолько реальным, что он даже дал ему имя. У Джеральда свой характер – вероятно, не самый покладистый (он «мерзавец»), но свой. У него есть профессия: он агент ФБР; есть и задание: слежка за Брэндоном и подталкивание его к суициду или убийству. Что еще хуже, видение мучает Брэндона: чужак, вторгшийся в его сознание, смеется над ним, обманывает его, пытается подчинить себе. Галлюцинация крайне навязчива. Если ее не лечить, она не оставляет человека в покое ни на секунду. Почему же эта иллюзия так сильна?

Какими бы убедительными ни были ощущения Брэндона, очень маловероятно, что он слышит голоса ушами. Тогда бы их слышали и другие. Единственное логичное предположение состоит в том, что он их себе представляет. При попытке ответить на вопрос, почему шизофреники слышат голоса, мы сталкиваемся прежде всего с такой проблемой: голоса звучат у них в сознании. Как же мы, сторонние наблюдатели, можем разобраться с тем, что звучит в чужой голове? Мы сможем предполагать – не более, если только не отыщем способ услышать, что звучит у шизофреника в голове.

Шепот из микрофона

Приходилось ли вам испытывать такое? Вы стоите в фойе незнакомого здания, а вокруг вас разные коридоры и лифты без каких-либо обозначений. Вы ломаете голову, сверяясь с указаниями, написанными у вас на бумажке, и пытаясь понять, как же попасть в главный конференц-зал: «Пройти по второму коридору слева, войти в двойные двери, на лифте "C" доехать до 5-го этажа, комната 511». Вы теряетесь в догадках, какой из коридоров – второй слева, и даже начинаете сомневаться в своей топографических способностях, как вдруг чувствуете хлопок по плечу. «Лифт "C" вон там», – дружелюбный незнакомец указывает верное направление. Видимо, вы так задумались о том, куда идти, что заговорили вслух. Вы рассчитывали, что все сказанное останется лишь у вас в голове, однако в итоге изложили свои мысли совершенно чужому человеку. Подобное случалось со многими из нас, что очень странно, если задуматься. Почему мы вдруг начинаем транслировать свои мысли вслух? Объяснение связано с особенностями мозговой обработки речи.

Когда вы решаете произнести что-то вслух, лобная доля отправляет команду в височную долю (отвечающую за речь) и в моторный кортекс (который контролирует мышечные движения). Оттуда электрические сигналы устремляются к гортани («голосовой коробке») – нашему речевому аппарату. Мышцы губ и языка начинают работать совместно, и вы произносите нужные слова. Мы говорили о том, что, когда мы представляем какое-то действие, например удар клюшкой по мячу, активизируются те же области мозга, что и в случае, если мы выполняем это действие в реальности. То же самое применимо и к речи. Когда вы читаете фрагмент текста и в голове у вас проносится мысль: «Какая-то полная бессмыслица», – височная доля активируется, потому что мысль потребовала использования языка. Но сигнал на этом не останавливается. Когда нейроны височной доли «просыпаются», они тут же приступают к активной работе, благодаря чему сигнал продолжает движение к моторному кортексу, а потом и к мышцам гортани – а может, даже к мышцам губ и языка, и в итоге вы невольно произносите то, что крутится у вас в голове. К счастью, такое происходит не всегда, иначе мы постоянно сообщали бы свои мысли окружающим, как новостная лента Twitter. Как правило, активность височной доли очень слаба. Обычно, когда у нас в голове возникают мысли, мозг действительно включает соответствующие механизмы, из-за чего мышцы речевого аппарата напрягаются, но несильно – вслух мы ничего не произносим.

Этот феномен называется внутренней речью, и он проявляется постоянно. Мозг обрабатывает речь во всех ее видах, в том числе и беззвучные монологи нашего сознания. По широкой нейронной сети он передает информацию к речевым мышцам. Наши мысли становятся внутренней речью в тот момент, когда механизм сокращает эти мышцы, хотя, как я уже сказал, эта стимуляция обычно недостаточно сильна, чтобы мы действительно заговорили вслух. В прошлом ученые выдвигали предположение, что все человеческое мышление – это вид внутренней речи и что каждый раз, когда у нас в сознании возникают слова, мы на самом деле тихо произносим их. Эта теория была опровергнута после эксперимента, в ходе которого обнаружилось, что пациенты с парализованными речевыми мышцами способны думать. Внутренняя речь – это феномен, который поддается лабораторному изучению.

С помощью техники, называемой электромиографией (ЭМГ), неврологи пронаблюдали, как возникает внутренняя речь. Для получения электромиографической записи ко внутренним мышцам гортани подсоединяют электроды – чтобы устройство фиксировало электрическую активность мышечных клеток. Когда человек начинает говорить, мышцы гортани сжимаются, и на записи ЭМГ проявляются вспышки активности, которые соотносятся с движениями мышечной ткани. Аппарат ЭМГ фиксирует время и степень интенсивности работы речевых мышц. Для того чтобы убедиться в существовании внутренней речи, ученые подсоединили электроды к гортаням испытуемых и попросили их молча думать о чем-нибудь. Как только испытуемые начали свой внутренний монолог, характер волн изменился: их активность повысилась. Речевые мышцы начали сокращаться, хотя испытуемые не произнесли ни звука и даже не собирались говорить.

В 1940-х годах психиатр Луис Гулд решил выяснить, связаны ли слуховые галлюцинации при шизофрении с феноменом внутренней речи. Являются ли «голоса в голове» шизофреника результатом непроизвольной работы речевых мышц? И если так, почему шизофреники замечают эту внутреннюю речь, а многие здоровые люди – нет? Гулд разработал эксперимент с аппаратом ЭМГ. Он набрал группу из шизофреников и здоровых людей и записал активность их голосовых мышц. При сравнении результатов шизофреников, испытывающих слуховые галлюцинации, с результатами испытуемых без галлюцинаций он обнаружил, что активность речевых мышц шизофреников значительно увеличивалась, когда они слышали голоса. А значит, когда шизофреники слышат голоса у себя в голове, их речевые мышцы сокращаются; они участвуют во внутренней речи.

Внутренняя речь – это активация речевых мышц даже при отсутствии звуков. А почему их нет? Голос вообще не звучит или просто его громкость ничтожно мала? Если голос не звучит вовсе, то внутренняя речь не связана с галлюцинациями. Но что, если громкость голоса настолько мала, что его не слышит никто, кроме больного? Можно ли объяснить этим тот факт, что шизофреники слышат голоса?

Ответ Гулд решил искать, работая с одной из пациенток, которую мы назовем Лизой. Ей было 46 лет, и она страдала от параноидной шизофрении. Симптомы очень напоминали те, что мы видели у Брэндона. У Лизы часто возникали слуховые галлюцинации, из-за которых она думала, что за ней шпионят русские. Она была совершенно уверена, что у русских есть лучевая пушка, которая медленно высасывает из нее жизнь. Опасаясь, что враги нападут на нее во время сна, Лиза спала, положив у кровати меч. Она считала, что голоса, которые она слышит, транслируются ей с помощью невидимых сил, и объясняла свое состояние так: «Не знаю, как на меня действуют рентгеновские лучи и электричество, но чувствую свою связь с миром духов, и связь эта установлена потоком гелия».

Если внутренняя речь – это слабая активация речевых мышц, приводящая к воспроизведению невероятно тихого звука, что будет, если звук усилить? Теоретически это можно сделать с помощью микрофона. Гулд приклеил маленький микрофон к горлу Лизы и к своему огромному удивлению услышал тихий шепот – внутреннюю, прежде неслышную речь: «Самолеты… Да, я знаю, кто они… И еще… Да, она отлично это знает». В это время Лиза как раз рассказывала Гулду о своем недавнем сне про самолеты. Голос продолжал звучать.

Шепот. Она знает, что я здесь. Что вы теперь будете делать? Мне знаком ее голос. Не понимаю, к чему она клонит. Она мудрая женщина, пусть и не знает, чего я хочу. Людям покажется, что ее подменили.

Лиза. Я снова слышу голоса.

Шепот. Она знает. Она самое большое зло во всем мире. Я только и слышу, что ее голос. Ей известно все. Она отлично разбирается в авиации.

Лиза. Они говорят, что я отлично разбираюсь в авиации.

Гулд был потрясен. Всякий раз, когда Лиза сообщала о том, что слышит в своей голове голоса, из микрофона раздавался шепот. Более того, отвечая на вопрос о том, что сообщали ей голоса, Лиза слово в слово пересказывала то, что произносилось шепотом. Речь голоса в голове Лизы возникала в то же время и состояла из тех же слов, что и ее внутренняя речь.

Годы спустя группа специалистов провела похожий эксперимент с 51-летним пациентом, которого мы назовем Роем. Он описывал свои частые разговоры с некой сущностью по имени мисс Джонс, живущей у него в голове. Как и в эксперименте Гулда, ученые прикрепили микрофон к горлу Роя и записали следующий диалог.

Шепот. Если проберешься к нему в сознание, сможешь выбраться, но если нет, то не получится. Останешься здесь навечно.

Ученый. Кто это сказал?

Рой. Э-э-э, она сказала…

Шепот. Я это сказала.

Ученый. Вы говорите сами с собой?

Рой. Нет. (Самому себе.) Что происходит?

Шепот. Не лезь в чужие дела, милый. Не хочу, чтобы он знал, что я делаю.

Рой. Видите, я спросил у нее, что она делает, и она велела мне не лезть в чужие дела.

И снова время и содержание галлюцинации совпадало с внутренней речью пациента, с фразами, которые он сам произносил, используя свой разум, легкие, мышцы… Как бы часто мисс Джонс ни обращалась к Рою, она не существовала в реальности. Очевидно, голос, который он слышал все это время, принадлежал ему же.

«Он не может говорить, когда я его перебиваю»

Выходя из психиатрического отделения, я услышал крики, доносившиеся из палаты Брэндона. Я спросил о них у медсестры. Она сказала, что Брэндон постоянно кричит – это, как он говорит, помогает ему заглушить голоса в голове. У каждого шизофреника есть свои собственные способы борьбы с галлюцинациями. Чтобы проверить их действенность, ученые протестировали пять стратегий, наблюдая за тем, как они влияют на количество и длительность слуховых галлюцинаций. Исследователи попросили 20 шизофреников, к каждому из которых подсоединили электроды аппарата ЭМГ, подавать знак всякий раз, когда они услышат голоса у себя в сознании. Частота и длительность слуховых галлюцинаций фиксировалась. Далее ученые попросили испытуемых по очереди выполнить пять заданий, чтобы определить, какое из них повлияет на симптомы. Задания были следующие: 1) держать рот открытым; 2) покусывать язык; 3) напевать вслух; 4) сжимать ладонь в кулак; 5) поднимать брови.

Судя по результатам, большинство действий либо усугубляли симптомы, либо незначительно ослабляли их. Но вот напевание укорачивало длительность галлюцинаций примерно на 60 % (см. диаграмму). Дальнейшие исследования показали, что испытуемые заглушают голоса в голове, если во время приступов начинают считать вслух. Познакомившись с этими открытиями, я вдруг вспомнил, что Брэндон сообщил о своей галлюцинации, о Джеральде: «Он не может говорить, когда я его перебиваю». Если пациенты с галлюцинациями на самом деле слышат собственную внутреннюю речь, то в теории можно ее перебить. Непросто говорить с открытым ртом или кусая язык, но гораздо сложнее – когда поешь, кричишь или считаешь вслух.

Тот факт, что Брэндон, как и другие пациенты с аналогичным диагнозом, может перебить голос у себя в голове, заглушая собственную внутреннюю речь, – еще одно доказательство тому, что голос в его сознании – это его собственный голос. Он отмечает, что голос удивительным образом знает и помнит все то же, что и он сам («знает всё»). Голос часто высказывает мысли, приходящие в его голову. Голос никто больше не слышит. Его можно заглушить, если начать говорить одновременно с ним. Учитывая все рассмотренные нами доказательства, становится понятно, что Брэндон слышит собственный голос. Но почему сам Брэндон об этом не знает? Мы постоянно бормочем что-нибудь себе под нос. Как правило, мы этого не замечаем, но если и обращаем внимание, то осознаем, что слышим голос, принадлежащий нам, а не некой таинственной сущности, вторгнувшейся в наш разум. Почему же шизофреники вроде Брэндона систематически ошибаются? У Брэндона хорошее образование, у него нет пагубных пристрастий, и раньше он никогда не имел дела с ФБР. Почему он вдруг решил, что агент ФБР причастен к тому, что у него в голове появился чужой голос?

«Всякий раз, когда говорю я, говорит кто-то другой»

В 2006 году группа ученых из Британии провела эксперимент, чтобы выяснить, действительно ли шизофреники не узнают собственные голоса. Они протестировали 45 пациентов с шизофренией; 15 из них на тот момент страдали от слуховых галлюцинаций, а у 30 они были в прошлом. Результаты обеих групп сравнивались с результатами контрольной группы. Ученые просили испытуемых по очереди читать английские слова в микрофон. К микрофону было подсоединено устройство, слегка искажающее голос испытуемого, но не настолько, чтобы здоровый человек принял его за чужой. Прочитав слово, испытуемые тут же слышали в наушниках обработанную версию. Затем им нужно было определить, чтó они услышали, выбрав один из трех вариантов: «свой» голос, «чужой» или же «не уверен».

Члены контрольной группы распознавали свои голоса безо всяких сложностей. Шизофреникам, в прошлом страдавшим от галлюцинаций, было труднее, но в целом они неплохо справились с заданием. А вот шизофреникам, страдавшим от слуховых галлюцинаций на момент проведения эксперимента, пришлось по-настоящему непросто: они значительно чаще маркировали собственный голос как «чужой».

Выходит, шизофреникам не только трудно узнать свой голос – они еще и стремятся приписать его некоему внешнему источнику. Пациенты с галлюцинациями часто говорят что-нибудь вроде: «Всякий раз, когда говорю я, говорит кто-то другой» или «По-моему, во мне говорит злой дух». Как происходит узнавание голоса и что этому мешает? Как ни странно, за ответом надо обратиться к одному уникальному виду рыб.

Что общего у людей и электрических рыб?

Электрические рыбы мормириды живут в пресной воде африканских рек и используют уникальный способ общения – электричество. Их нервная система способна порождать электрические сигналы, и таким образом рыбы создают вокруг себя электрическое поле. В навигационных целях они могут испускать электрические сигналы, ждать, пока те отразятся от ближайших препятствий, и затем обрабатывать возвращенный сигнал с помощью особых электрорецепторов. Так мормириды создают примитивную карту окружающего пространства. Схожим образом летучие мыши ориентируются с помощью эхолокации, этот же принцип лежит в основе работы сонаров (гидролокаторов) подводных лодок.

С помощью электрорецепторов мормириды распознают электрические сигналы от других рыб, а потом отвечают на них. Это помогает в поиске добычи и даже в привлечении половых партнеров. Доказано, что самки мормирид привлекаются электросигналами определенной частоты. К сожалению для самцов, приманить дам не так-то просто: каждая самка реагирует на определенную частоту – универсальной не существует. Самцы-рыбы могут попытаться подать подходящие сигналы и привлечь понравившуюся самку – совсем как люди. Но это не единственное, что нас роднит.

Электрический сигнал таких рыб – не линейный, как луч лазера; это электрическое поле, распространяющееся во все стороны. Его можно обнаружить любыми рецепторами, находящимися в поле его действия, включая и рецепторы рыбы, которая этот сигнал создала. Возникает вопрос: как же мормириды отличают сигналы, посланные другими рыбами, от своих собственных?

Исследования нервной системы рыб показало, что, прежде чем посылается электрический сигнал для взаимодействия с другой рыбой, мозг мормирид синтезирует так называемый командный сигнал, который и запускает всю систему. В 1970-х годах нейробиолог Кёртис Белл с коллегами изучали командный сигнал, «выключив» с помощью анестезии создающий его «электрический орган». После такой деактивации мозг электрических рыб по-прежнему слал командные сигналы, не получая при этом никакого отклика. Это как если бы человеку заморозили речевые мышцы, не тронув при этом мозг: тогда человек по-прежнему мог бы посылать команды к воспроизведению речи, а вот говорить был бы не в состоянии.

Белл подсоединил к электрорецепторам рыбы записывающие электроды и сам направил в нее электрический сигнал. Всякий раз, когда он стимулировал рыбу током, в рецепторах вспыхивала активность. Это означало, что рыба чувствует импульс. Вот как выглядела запись:

Белл воссоздал то, что происходит, когда мормирид получает сигнал от другой рыбы. Рецепторы обнаруживают входящий электрический сигнал, и в итоге в них вспыхивает активность. Но что происходит, когда рыба сама посылает электрический сигнал? Белл придумал, как воссоздать и этот процесс тоже. Вспомним: когда мормирид собирается отправить электрический сигнал, его мозг командует электрическому органу приступить к работе. Гениальная идея Белла состояла в том, чтобы вновь простимулировать рыбу извне, но на этот раз сразу же после того, как ее мозг пошлет командный сигнал. Он надеялся перехитрить рыбу и вынудить ее принять сторонний сигнал за собственный. И вот что произошло:

На этот раз рецепторы рыбы не почувствовали электрический стимул, посланный Беллом. Почему? Вспомним: с помощью командного сигнала мозг передает рецепторам следующее сообщение: «Я посылаю электрический импульс». В таком случае рецепторы оповещаются о том, что сигнал уже в пути, и не могут спутать его с чужим. Однако в данном случае Беллу удалось перехитрить нейронную сеть рыбы. Поскольку сторонний сигнал ученого поступил к рецепторам сразу после того, как командный сигнал предупредил их об импульсе, рыба решила, что это ее же электричество. Трюк сработал. Белл выяснил, что всякий раз, когда электрический сигнал появляется в течение четырех миллисекунд после возникновения у рыбы желания подать аналогичный сигнал, ее рецепторы его не обнаруживают. Рыбе начинает казаться, что сигнал ее собственный, а потому он не заслуживает внимания.

Однако дело не только в хронологии возникновения сигналов. Мы знаем, что если электрический сигнал (собственный или сторонний) приходит в течение четырех миллисекунд, то он обнуляется. Но как? Что нивелирует его воздействие? В конце концов, электрорецепторы не в случайном порядке выбирают, какие сигналы принимать, а какие – отклонять. Они обнаруживают любой электрический сигнал, который их достигает, – если только не вмешается некая сторонняя сила.

Вот как выглядит электрический сигнал рыбы:

Мы видим резкий подъем напряжения, который постепенно сходит на нет по мере ослабевания самого сигнала. Белл показал, что, когда сигнал издает сама рыба, ее мозг одновременно отправляет электрорецепторам второй сигнал:

Он выглядит как первый, разве что перевернут. У него примерно такая же амплитуда, только отрицательная. Когда отрицательный сигнал сталкивается с положительным, они обнуляются. Электрорецепторы ничего не фиксируют:

«Перевернутый», противоположный сигнал называется сопутствующим разрядом – это часть важной нейронной системы, которая помогает мормиридам отличать собственные сигналы от сторонних. Механизм таков: мозг рыбы, посылая командный сигнал, всякий раз отправляет его копию сенсорной системе, которая отвечает за восприятие раздражителей. Копия извещает сенсорную систему о только что отданной команде. Представьте генерального директора, который рассылает письма своим подчиненным. Он отправляет сообщения о новой линии продукции не только в отдел разработки, но и в отдел продаж, чтобы и там знали о его планах. Аналогичным образом копия команды о посылке электрического разряда отправляется в сенсорную систему, предупреждая ее о грядущем электрическом сигнале и ощущениях. Получив копию команды, сенсорная система прогнозирует, чего именно ждать. Тогда появляется сопутствующий разряд – проекция ощущения, которое возникнет у рыбы, когда электричество доберется до ее рецепторов.

Итак, повторим: когда рыба решает подать электрический сигнал, она высылает две копии команды. Одна отправляется в электрический орган и говорит ему «Действуй!», а вторая – в сенсорную систему и сообщает ей вот что: «К твоему сведению, мы испускаем сигнал. Пожалуйста, не обращай на него внимания – он наш». Перед самим сигналом сенсорная система быстро предсказывает, каким он будет. Это предсказание называется сопутствующим разрядом. Благодаря ему рыба подготавливается к сигналу, чтобы безошибочно его узнать.

Нужные сенсорные системы предупреждены. Далее мормирид выпускает электрический сигнал. Электрическое поле распространяется вокруг, а мормирид сравнивает сигнал с сопутствующим разрядом и обнаруживает равенство. Настоящий и предсказанный сигналы обладают одной и той же формой и силой, как на первых двух графиках, приведенных выше. Поскольку полученный сигнал совпадает с ожидаемым, мозг рыбы распознает его как свой, а не как входящее сообщение от рыбы-приятеля. Это, скорее, реакция на отправку сообщения. Сигналы накладываются друг на друга, и рецепторы рыбы ничего не фиксируют. Таким образом, когда рыба сама генерирует электрический сигнал, она не принимает его по ошибке за чужой.

Если бы электрический сигнал все-таки был чужим, процесс происходил бы иначе. Во-первых, импульс был бы неожиданным, а во-вторых, не совпал бы с сопутствующим зарядом. В силу неожиданности сигнала его не с чем было бы сравнивать; сенсорная система не подготовилась бы к нему, ей не поступило бы никаких сообщений, она не стала бы ничего прогнозировать. Сигнал не обнулился бы. Рыба получила бы весть о том, что один из приятелей хочет пообщаться. А может, даже не приятель, а приятельница?

Система сопутствующего заряда помогает рыбе отличать собственные сигналы от чужих. Это спасает от многих недоразумений. Схема ниже резюмирует работу всей системы.

Система сопутствующего заряда сопоставляет ожидаемые ощущения с реальными. Она есть не только у рыб. Сверчки пользуются ей, чтобы не спутать собственное стрекотание с чужим. Певчие птицы, как, например, зяблик, с ее помощью безошибочно отличают свои песни. И конечно же, мы тоже пользуемся сопутствующим зарядом. И на удивление часто. Например, был проведен эксперимент, участники которого одной рукой поднимали емкость с водой. В ходе выполнения задания приборы фиксировали, сколько сил тратят испытуемые. Повторив задание несколько раз, испытуемые отпивали через трубочку немного воды и снова поднимали емкость. Несмотря на осознание того, что теперь она стала легче, они прикладывали столько же усилий, что и раньше. Почему? За время предыдущих попыток система сопутствующего заряда набрала опыт ощущений от подъема емкости (реакции сенсорной системы). Опираясь на него, она начала прогнозировать, сколько потребуется сил, чтобы благополучно поднять контейнер. Поскольку модель была создана до второй серии попыток, когда емкость еще была полной, впоследствии она потеряла актуальность. В итоге испытуемые прикладывали к поднятию контейнера больше усилий, чем требовалось.

Возможно, мы развиваем «мышечную память» отчасти благодаря этому самому процессу. Потренируйтесь попадать баскетбольным мячом в корзину с одной и той же позиции – вам потребуется, допустим, сто попыток, пока не начнет более-менее получаться. Затем возьмите мяч поменьше и продолжите тренировку. Мышцы будут какое-то время привыкать к новому весу, и только потом к вам вернется меткость.

Людям система сопутствующего заряда помогает удерживать глаза в одном и том же положении при поворотах головы (это называется «вестибулярно-глазной рефлекс»), рассчитывать время движения – например, когда вытянуть руки, чтобы в нужный момент поймать мяч. Мы пользуемся им даже в воображении. В главе 3 мы говорили о том, что, когда мы представляем себе определенный двигательный или сенсорный опыт, у нас в голове возникает определенная картинка в зависимости от того, какой была бы сенсорная реакция в реальной жизни. Например, одно из исследований показало, что время, нужное на то, чтобы представить некое действие (вплоть до простейших упражнений), практически совпадает со временем, которое требуется на физическое выполнение этого действия. Это доказывает, что мы очень зависим от внутренних прогнозов.

Но что если система ломается? Представим, что нам попалась электрическая рыба с дефектом в работе системы сопутствующего заряда. Рыба благополучно испускает электрический сигнал и создает сопутствующий заряд, но при попытке сравнить реальную сенсорную реакцию с предполагаемой ошибается. Вместо того чтобы обнаружить совпадение сигналов, она определяет, что они разнятся. Короче говоря, она выдает ложноотрицательный результат. Как это повлияет на восприятие рыбой окружающей действительности? Она не только перестанет узнавать собственные сигналы, но и поверит в то, что с ней говорит другая рыба.

Становится все яснее и яснее, что у системы сопутствующего заряда есть еще одна функция, для нас крайне важная: узнавание собственного голоса.

Ошибка системы

Давайте ненадолго вернемся к Брэндону – пациенту с диагнозом «шизофрения», с которым мы познакомились в начале главы. Рассмотрим следующее объяснение его симптомам. При возникновении в сознании Брэндона внутренней речи сопутствующий заряд прогнозирует, как звучал бы его собственный голос. Когда он слышит его, система сопутствующего заряда сравнивает этот звук с ожидаемым. Из-за дефекта в мозге подсознание ошибается и фиксирует несовпадение (дает ложноотрицательный результат), и тогда сознание не распознает собственную внутреннюю речь. Сопутствующий заряд не нивелирует действие голоса на нервную систему. Голос оказывает максимальное воздействие на нейронные рецепторы Брэндона. Его мозг сталкивается с двумя противоречивыми сообщениями: первое – о том, что звучит голос, второе (не соответствующее правде) – о том, что голос чужой. Что тогда предпринимает мозг? Задействует свою логику и придает происходящему смысл – составляет целостную историю на основе фрагментарных сведений. Подсознательно мозг приходит к самому логичному умозаключению, на какое только способен: «Если это не мой голос, значит, чей-то еще».

Дефект в системе сопоставления объясняет, почему Брэндон не узнает собственный голос и верит, что слышит загадочного чужака. Становится ясно, почему незнакомец так хорошо знает Брэндона. Если эта теория правдива, то она объясняет, почему шизофреники слышат голоса. Но можно ли ее доказать?

Вспомним эксперимент, о котором мы говорили ранее. В нем здоровые испытуемые и шизофреники слушали искаженную версию собственного голоса и определяли, «свой» это голос или «чужой», либо заявляли о своей неуверенности. Шизофреники, страдающие от слуховых галлюцинаций, гораздо чаще ошибались и принимали собственный голос за чужой. С тех пор было доказано, что определенная мозговая волна (называемая N100), по данным электроэнцефалографа, действительно возникает в момент, когда здоровый человек слышит, что к нему обращается кто-то посторонний, но постепенно уменьшается, когда человек слышит собственный голос. Что интересно, происходит все так же, как и при работе сопутствующего заряда: воздействие, которое оказывает на нервную систему наш собственный голос, подавляется. Некоторые неврологи считают, что ослабление волны N100 – это признак подавляющего воздействия сопутствующего заряда. Ученые разработали новый эксперимент, в котором шизофреников и контрольную группу попросили послушать ряд голосов и определить их источник. Первый голос принадлежал самим испытуемым, второй был их же, но с умеренным искажением, третий голос, компьютерный, – «космического пришельца». Пока испытуемые слушали голоса, их мозговую активность фиксировал электроэнцефалограф.

Когда здоровые испытуемые слышали голос пришельца, они верно определяли его как «чужой», и тогда на электроэнцефалограмме отмечалось усиление сигнала N100 – иными словами, мозг испытуемых осознавал, что воспринимает чужой голос, и потому не подавлял его воздействие на нервную систему. Здоровые испытуемые безошибочно узнавали собственный голос, даже если он был слегка искажен, и тогда на электроэнцефалограмме был виден ослабевший сигнал N100; это означало, что система сопутствующего заряда обнаружила совпадение и приняла решение ослабить сигнал. В случае, если слышался их же собственный голос, подсознание здоровых участников решало, что нет необходимости уделять ему особое внимание.

Шизофреники тоже без особых сложностей определяли, что голос пришельца – чужой. Сила сигнала N100 в этом случае была примерно такой же, как у здоровых испытуемых. И это логично, поскольку шизофреники легко распознают чужие голоса. Когда они после прослушивания собственного голоса определили его как «чужой», сигнал N100, как и в предыдущем рассмотренном нами эксперименте, нисколько не ослабел. Он не подавлялся. Дефект в работе системы сопутствующего заряда заблокировал сигнал о совпадении и вместо этого диагностировал несовпадение. Что, в свою очередь, помешало подавить сигнал N100 (он показывает степень сенсорного воздействия на нервную систему). Поэтому шизофреники ошибочно заключили, что голос поступает из внешнего источника.

Дефект в работе системы сопутствующего заряда мешает шизофреникам узнать собственный голос, поэтому они приписывают его таинственной внешней силе. Но универсальна ли эта трактовка? Многое из того, что мы сказали, связано с гипотезой о том, что слуховые галлюцинации при шизофрении – это внутренняя речь пациентов, просто очень тихая. Такое заключение определенно справедливо для многих случаев, но мы по-прежнему многого не знаем. Все ли слуховые галлюцинации связаны с умением слышать собственную речь? Иными словами, могут ли они возникнуть у тех, чьи слуховые возможности ограничены?

Слышат ли глухие голос в голове?

Шизофрении подвержены и глухие люди, причем так же часто, как слышащие. И страдают глухие от похожих симптомов – самых разных, включая хаотичность мышления и речи, а также стремление к социальной изоляции. А слуховые галлюцинации? Глухие шизофреники сообщают и о них. Рассмотрим описания, данные несколькими пациентами.

ПАЦИЕНТ 1: МУЖЧИНА, 61 ГОД, ВРОЖДЕННАЯ ГЛУХОТА

Слышит, как с ним говорит призрак – обсуждает его работу и начальника. Призрак дразнит пациента за «нос картошкой» и дает ему советы по страхованию. Пациент рассказывает, что в действительности слышит голос призрака.

ПАЦИЕНТ 2: МУЖЧИНА, 34 ГОДА, ПОТЕРЯЛ СЛУХ В РАННЕМ ДЕТСТВЕ

Заявляет, что видел Иисуса. Часто слышит голос, который общается с ним из Лондона. На вопрос о том, как же он, глухой человек, может слышать того, кто находится в Лондоне, отвечает, что видит руки человека, разговаривающего с ним на языке глухонемых.

ПАЦИЕНТ 3: ЖЕНЩИНА, 30 ЛЕТ, ПОТЕРЯЛА СЛУХ В РАННЕМ ДЕТСТВЕ

Она слышит мужчину, говорящего «внутри нее». А еще видит его лицо. Его рот закрыт, знаками он не общается. Иногда она слышит актера телевидения Патрика Даффи, который обижает ее и угрожает ей. Иногда голоса раздаются одновременно, спорят друг с другом. Голоса всегда говорят о ней очень неприятные вещи или насмехаются. Она не понимает, каким образом слышит их, потому что знает, что не может «слышать, как говорят реальные люди».

ПАЦИЕНТ 4: ДЕВУШКА, 17 ЛЕТ, ВРОЖДЕННАЯ ГЛУХОТА

Слышит мужчину, который днями напролет кричит: «Привет, привет!» Она не знает, призрак ли это. Пациентка часто говорит на языке глухонемых «Заткнись!» или «Уходи!», чтобы прогнать голос. Порой в одном ее ухе слышится музыка, а во втором – разговоры, хотя она согласна с тем, что «совершенно глухая» и не может воспринимать человеческие голоса. Заявляет, что раньше могла немного слышать.

Все четверо пациентов говорят, что «слышат» голоса, несмотря на то, что потеряли слух еще до того, как научились понимать язык. Все они считают, что с ними общается кто-то чужой – это типичный симптом шизофрении. Когда их прямо спрашивают, как же они могут слышать, только пациент 2, признается, что скорее ориентируется по жестам говорящего, чем слышит речь. Остальные, как это ни удивительно, в рассказах о галлюцинациях используют такие слова, как «говорить», «кричать» и «голоса», и настаивают на том, что слышали чужую речь, хотя мы знаем, что это невозможно. Что бы там ни воспринимали глухие пациенты, это ненастоящие звуки. Возможно, им просто трудно описать свой опыт, и они прибегают к помощи слов, которыми обычно характеризуют звуки.

Тот факт, что глухие шизофреники на самом деле не слышат голоса, становится еще очевиднее, если попросить их описать акустические особенности услышанных звуков. Глухие пациенты не могут описать их связно. Они не помнят высоту голоса, громкость, акцент и часто отвечают так: «Откуда мне знать, я же ничего не слышу?!» Возможно, когда они говорят «голоса» и «слышать», они попросту имеют в виду нечто иное.

Представьте, что друг сообщает вам: «Я собираюсь срубить топором эту вишню». При восприятии этого утверждения вы обращаете внимание не на сказанные слова и не на звук его голоса. Скорее, вы представляете себе вишню, думаете, почему друг решил ее срубить, и, возможно, спрашиваете себя, откуда у него топор. Такая реакция возникнет у вас вне зависимости от того, как к вам поступило сообщение – получили вы по электронной почте, было ли оно показано на языке глухонемых (предположим, что вы его понимаете) или же вы прочли его по губам человека, сидящего в противоположном углу комнаты. Форма сообщения не столь важна, как его содержание, во всяком случае когда речь идет о степени влияния на сознание. Как мы выяснили в главе 1, звуки из окружающего нас пространства или даже эхо от щелканья языком могут активировать зрительную кору. Исследования речи с помощью метода нейровизуализации показали нечто похожее: когда слышащий человек воспринимает устную речь, а глухой – видит, как кто-то говорит с ним жестами, активируются одни и те же речевые зоны (префронтальная кора и верхняя височная извилина). Несмотря на то что восприятие каждой из форм речи требует работы разных сенсорных систем – слуховой и зрительной, одни и те же области мозга помогают осмыслить сообщение.

Справедливо это и для воображаемой речи. Когда вы, проснувшись, смотрите в зеркало и думаете про себя: «Ого, как замечательно сегодня волосы лежат!», – вы начинаете «внутренний монолог» (назовем это так). Активируется левая внешняя часть префронтальной коры. Было проведено исследование, в ходе которого группа глухих испытуемых проходила сканирование на аппарате КТ, в это время думая жестами – это была их личная версия внутреннего монолога. Томограф выявил активность в левой внешней части префронтальной коры, той же самой области, которая активируется, когда слышащие думают словами.

Когда человек представляет себе визуальную картинку, активируются зрительно-пространственные области его мозга. Однако, несмотря на то что язык жестов относится к зрительному способу коммуникации, в том случае, когда человек думает жестами, активируются вовсе не зрительно-пространственные области мозга, а речевые зоны. Не важно, что это за речь: состоит ли она из слов или из знаков, воображаемая она или воспринимаемая в реальности – подсознание распознает содержание сообщения и обрабатывает его сходным образом, что может послужить основой для наглядного обучения. Когда учащийся узнает что-то новое через схемы, картинки и символы, мозг обрабатывает эти сведения точно так же, как если бы они были почерпнуты из учебника или услышаны на уроке. Учащийся не только запоминает картинку – в его голове появляется и речевая интерпретация материала.

Пациенты 1, 2, 3 и 4 не слышат собственную внутреннюю речь. Они глухи. Однако в их галлюцинациях к ним кто-то обращается. Очень возможно, что они тоже сталкиваются с собственным внутренним монологом, даже если он осуществляется с помощью языка знаков или чтения по губам (как рассказывает пациент 2). Некоторые глухие шизофреники в итоге соглашаются с тем, что не «слышат» голос, а, скорее, читают по губам или жестам, не видя лиц и рук. Попытайтесь представить язык глухонемых без использования рук или чтение по губам без губ. Неудивительно, что это так сложно описать. Скорее всего, именно это и происходит с пациентами 1, 3 и 4, которые настаивают на том, что и впрямь слышат голоса.

Их ощущения напоминают о звуковом коридоре Амелии из главы 1, только здесь звук заменяется зрением, а не наоборот. Пациенты представляют язык жестов или чтение по губам, но изображение губ или рук затуманивается. Слова могут быть неясными, но содержание сообщения они улавливают. Приветствие ли это, совет по страхованию, оскорбление («нос картошкой») или угроза – глухие шизофреники воспринимают это явление так, будто оно внедрено в их сознание кем-то чужим. Со стороны трудно точно описать их ощущения, но одно несомненно: это не слуховое восприятие. И хотя глухие и страдают от слуховых галлюцинаций, их источник – внутри.

Если слуховые галлюцинации могут возникать у глухих, получается, свою внутреннюю речь слышат не все шизофреники. Некоторые слышат свой воображаемый внутренний монолог. А значит, нейрологическая проблема, которую ставит шизофрения, – дефект в системе сопутствующего заряда – глобальнее, чем мы подозревали. Шизофреники не просто теряют возможность узнавать собственный голос. Они перестают узнавать собственные мысли.

Расстройство самоконтроля

Британская рок-группа Pink Floyd, удостоившаяся места в Зале славы рок-н-ролла в 1996 году, получила широкую известность благодаря своей экспериментальной, психоделической музыке. Когда в конце 1960-х группа стала набирать популярность, один из ее основателей, Сид Барретт, вдруг повел себя очень необычно. Он начал подолгу смотреть перед собой, проборматывая ненормальные идеи. Иногда ему словно что-то ударяло в голову, и тогда он красил губы помадой или разгуливал на высоких каблуках. Коллеги-музыканты поняли, что и впрямь творится неладное, когда Барретт запер свою девушку в комнате на три дня, в течение которых иногда просовывал ей под дверь печенья. Хотя диагноз и не был подтвержден, можно предположить, оглядываясь назад, что Барретт страдал от шизофрении. Это заметно и по его музыке. Среди песен альбома 1968 года «A Saurceful of Secrets» есть композиция «Jugband Blues» («Блюз джаг-бэнда»), текст которой Баррет написал сам. Там есть такие строки: «Очень тебе обязан за то, что дала мне понять, что я не здесь… Хотел бы я знать, кто пишет эту песню».

Из-за этого пугающего текста менеджеру группы Pink Floyd Питеру Дженнеру пришлось назвать песню «возможной констатацией шизофрении у себя самого». Если в этих строках есть хоть капля правды, значит, они содержат явный намек автора: Барретту не известно, что песню написал именно он, образы из его головы – чужие, музыку и слова сочинил кто-то другой. Барретт фактически отрицал свое авторство.

Одна из еще более загадочных иллюзий, которая может развиться у шизофреников, – внушенные мысли. Пациенты считают, что их собственные мысли им не принадлежат, а неким образом насаждаются в их сознание извне. Это ощущение может быть удивительно мощным, судя по такому описанию, данному одним из пациентов:

Я смотрю в окно и думаю о том, что сад прекрасен, а трава на вид приятная и мягкая, но тут в мое сознание вторгаются мысли Имонна Эндрюса[34] и вытесняют все остальное. Мое сознание – будто экран, на котором он показывает все свои идеи, как показывают картинки.

Как и в случае со слуховыми галлюцинациями, пациенты часто приписывают внушение мыслей не только другим людям, но и таинственным силам. Вот что сообщил один врач о двух своих пациентах:

Один мужчина объяснил, что мысли будто кто-то вложил ему в голову и что он «чувствует их отличие» от его собственных идей; другой сказал, что телевизор и радио транслируют ему в сознание разные мысли, которые всегда… заметно отличаются от его собственных.

Проблема углубляется. Шизофреники не только могут не узнавать собственный голос и мысли, но и теряют порой контроль за собственным поведением. К примеру, пациенты часто говорят, что не могут управлять движениями рук и ног:

Когда я тянусь за расческой, рука двигается будто сама собой, пальцы хватаются за ручку, но я их не контролирую… Я сижу и смотрю на них, а они живут своей жизнью, совершенно независимо от меня… Я всего лишь марионетка во власти космических нитей. Когда они натягиваются, мое тело двигается, и я не могу этому помешать.

Звучит как описание синдрома чужой руки, хотя это совсем другое. На самом деле пациент полностью контролирует собственное тело, но мозг мешает ему это осознать. Сходным образом некоторым пациентам трудно опознать собственные чувства. Шизофреники даже могут приписать свои настроения и эмоции внешним источникам:

Я плачу, слезы стекают у меня по щекам, и я кажусь несчастным, но внутри у меня холодная злость, потому что меня используют, потому что никакой я не несчастный – но они навязывают мне несчастье. Навязывают беспричинный смех. Вы даже не представляете, каково это: смеяться, казаться счастливым – и понимать, что это не твои, а их эмоции.

Шизофреники славятся тем, что обвиняют внешние источники в управлении их поведением. В следующем случае пациент находился в психиатрической больнице. К его кровати подкатили тележку с обедом. Увидев ее, он бросил в тележку бутылочку с мочой. Когда сотрудники больницы в ярости потребовали у него объяснений, он сказал:

У меня возникла внезапная потребность это сделать. Это чувство было не моим. Оно вселилось в меня, когда я был в рентгеновском отделении, куда меня вчера отправляли. Я тут ни при чем, это они хотели, чтоб я так поступил. Так что я просто взял бутылку и швырнул ее.

Кажется, эти симптомы основываются на том же сценарии, что и слуховые галлюцинации: собственные мысли и действия приписываются внешним источникам. Дефект в работе сопутствующего заряда хорошо поясняет все эти странные особенности и сводит их к единой модели. Когда нарушение работы мозга мешает человеку опознать в себе автора собственных мыслей, чувств и действий, ему остается только заключить, что мысли и чувства внедрены в его сознание, а действия контролируются кем-то извне. Наличие этих симптомов предполагает, что шизофрения – это не просто болезнь с галлюцинациями и бредом. Это более серьезное нарушение самоконтроля. Это заболевание, которое, помимо прочего, мешает отличить наше «Я» от чужого. И в основе всего этого – сопутствующий заряд.

Почему нельзя пощекотать самого себя?

Мы с детства знаем, что нельзя пощекотать самого себя. Как ни старайтесь, щекотно не будет. Но если зловредный друг внезапно пробежит пальцами по вашим ребрам, вы аж подпрыгнете на стуле. Когда вас щекочут другие, ощущения гораздо сильнее, чем когда вы делаете это сами. Почему так?

Ученые исследовали факторы, влияющие на то, щекотно человеку или нет. В этом им помог специальный щекочущий прибор (не шучу, есть и такой). Испытуемые левой рукой управляли движениями роботизированной руки с вытянутым пальцем таким образом, чтобы он пощекотал им правую ладонь. Затем они оценивали, насколько им было щекотно, по шкале от 0 до 10. Судя по результатам, особого эффекта не было, они будто щекотали сами себя. Но почему? Ощущения, которые они испытывали в реальности, в точности совпадали с прогнозами их мозга, поэтому сопутствующий заряд маркировал их как собственные и подавлял их воздействие. Испытуемым не было щекотно.

Затем ученые слегка изменили условия – теперь робот щекотал испытуемых с небольшой задержкой. Более того, в ходе эксперимента ученые все существеннее меняли заданные испытуемыми параметры движения пальца. В итоге участники сообщили об усилении ощущений.

Так как же теория сопутствующего заряда объясняет щекотку? Когда вы щекочете сами себя, копия двигательной команды отправляется в сенсорную систему. Генерируется сопутствующий заряд. Если он не расходится с реальными ощущениями и пальцы по ребрам бегают именно так, как вы и планировали, сопутствующий заряд подавляет эффект щекотки. Иными словами, мозг может себя защитить, если знает, когда явится монстр щекотки и как именно он будет вас мучить. Ощущение нивелируется, и вам совершенно не щекотно.

Противоположность тому – ситуация, когда ожидаемые время и особенности стимуляции расходятся с действительными, как во второй части эксперимента. В таком случае сопутствующий заряд не совпадает с реакцией сенсорной системы. И тогда мозг воспринимает ощущение не как собственное, а как чужое. В результате вы чувствуете, что вам щекотно. Защита подавлена, вы оказываетесь во власти монстра щекотки.

Если, как мы сказали ранее, шизофреникам трудно распознать собственный голос и мысли, возникает вопрос: могут ли они пощекотать самих себя? Они склонны приписывать собственные действия другим. Не значит ли это, что они не отличают ощущения при «самощекотке» от ощущений, когда их щекочет кто-то другой? Несколько пациентов-шизофреников пощекотали свои ладони. Затем их пощекотали ученые. По словам испытуемых, ощущения были абсолютно одинаковые! Из-за глобальных трудностей с определением своего и чужого «Я» пациенты с шизофренией умеют то, что недоступно большинству из нас: щекотать самих себя.

Дежавю

Во время нашего путешествия в морской порт Мистик[35] (штат Коннектикут) мы с женой забрели на какую-то спокойную улочку и наткнулись на палатку с мороженым. На окне красовалось изображение вафельного рожка с шариком клубничного пломбира, а на самой палатке висела, покачиваясь на ветру, деревянная табличка. Глядя на палатку, я никак не мог отделаться от ощущения, что мне это все крайне знакомо. Чувство было таким сильным, что я с уверенностью сказал, что уже был здесь ребенком, когда путешествовал с родителями. Однако позже папа сообщил мне, что они с мамой никогда не возили меня в Коннектикут. Этот случай совсем не уникален, но почему такое происходит? Как может совершенно незнакомое место казаться знакомым?

Говоря о дефекте, приводящем к слуховым галлюцинациям, я упомянул, что мозг фиксирует ложноотрицательное соответствие – сообщает, что ожидаемое и действительное ощущения не совпадают, хотя на деле это не так. А что за ощущение возникнет при ложноположительном соответствии? Дежавю, чувство личной связи с чем-то или обладания им, не соответствующее реальности. Возникнет ощущение узнавания незнакомого.

Удивительно, как простые ошибки в активации нейронов могут вызвать в сознании настолько мощную реакцию. Когда мы обсуждаем это на теоретическом уровне, кажется, что все очень просто. Если вид палатки с мороженым совпадает с тем, что хранится в памяти, я его узнаю. Если звук голоса совпадает со звуком вашего голоса, то он ваш. Ничего сложного здесь нет. И только когда ложная информация попадает в наше сознание, мы начинаем на собственном опыте понимать, как много операций мозг осуществляет подсознательно.

В Коннектикуте у меня не просто возникло чувство узнавания – я сделал вывод на основе своей личной истории путешествий. Мозг мыслит предельно логично: если я узнаю и припоминаю место, в котором нахожусь, самая вероятная причина в том, что я здесь уже бывал. Мне трудно это вспомнить, значит, это случилось давно, когда я был маленьким. Кто бы мог меня сюда привезти? Возможно, родители. Логичная история. Да, подсознание сделало вывод на основе ложных сведений, но его аргументация была очень здравой. Мой мозг попросту заполнил пустоты доступной информацией ради цельной истории, объясняющей происходящее.

У Брэндона, как и у других шизофреников, в мозге есть дефект, который провоцирует выработку ложной информации. Начальным последствием дефекта является то, что человек перестает узнавать собственные мысли и голос. Однако мозг фиксирует звучание голоса. Кто-то говорит, но кто? Поблизости никого нет, значит, говорящий не рядом. Должно быть, это кто-то, кого Брэндон в настоящий момент не видит. Но кто? Кто мог бы проникнуть в его сознание, будучи далеко? Вероятно, тот, у кого есть доступ к последним технологиям, кто-нибудь, у кого есть причины и возможности шпионить за ним. Кто-то из ФБР? Возможно. Если агент поместил Брэндону в мозг чип, понятно, откуда у него в голове голос. Если агент уже некоторое время шпионит за ним, становится ясно, почему голос так много о нем знает.

После получения ложной информации подсознание остается один на один с непростой задачей: нужно сочинить историю, которая поможет разобраться в этой удивительно странной ситуации. Если взглянуть на нее в таком свете, объяснение Брэндоном его симптомов покажется весьма… логичным. Когда человек сталкивается с непонятным и пугающим феноменом сонного паралича, мозгу приходится интерпретировать, что же произошло. Поистине странное событие заслуживает поистине странного объяснения, поэтому мозг изобретает историю об инопланетянах. Как ни удивительно, она оказывается очень кстати: так подсознание создает цельную картину произошедшего. Возможно, теперь нам будет проще понять, почему многие шизофреники жалуются на то, что ими управляют с помощью необычных технологий (лучевых пушек, потоков гелия), что ими руководят сущности, связанные с религией (различные духи, дьявол), почему они рассказывают об общении с людьми из телевизора (Патрик Даффи) или с придуманными людьми (мисс Джонс) и почему они склонны обвинять внешние таинственные силы в том, что те создают хаос у них в головах. Мозг находит объяснение, которое соответствует характеру человека и в которое он верит. Человек, склонный к религии, вероятно, припишет голоса божественным сущностям, а страстный любитель романов-триллеров с тревогой вспомнит о ФБР или ЦРУ. С помощью подсознательных процессов мозг собирает разрозненные фрагменты сенсорной информации, хранящиеся в нас, соединяет их максимально логичным образом, учитывая наши убеждения, страхи, предрассудки, и создает историю, объясняющую все это. И мы проживаем эту историю.

При здоровом мозге архитектура подсознания предоставляет нам схему, с помощью которой мы отличаем то, что возникает в нашем собственном сознании, от порождений внешнего мира. Умение отличать одно от другого и делает нас личностями, которые взаимодействуют с миром и в то же время самостоятельны. Возможность отличить свое «Я» от чужого крайне важна, на ее основе строится наше самовосприятие. Порой для того, чтобы понять, на что способны мозг и его логика, как много на самом деле происходит без нашего ведома и как уязвимы эти процессы, нужно, чтобы в работе мозга произошел сбой. Но что если нарушение возникает не из-за внутренней ошибки, а из-за внешнего умышленного влияния?

7. Может ли гипноз сделать человека убийцей? О внимании, влиянии и силе подсознательной реакции

Сознание можно сравнить с играющей на солнце струей фонтана, погружающейся затем в воды бессознательного, откуда она изначально и появилась.

Зигмунд Фрейд

Мрачным прохладным копенгагенским утром 21 марта 1951 года 29-летний механик Палле Хардруп выехал с работы на велосипеде и направился к ближайшему банку, прижимая к себе портфель. В нем лежали пистолет и горсть патронов – чтобы, угрожая банковским кассирам, унести из банка как можно больше денег. Как только за Хардрупом, вошедшим в банк, закрылась дверь, он выстрелил в воздух. Затем прицелился в ближайшего кассира и приказал наполнить портфель деньгами. Кассир застыл от страха, и Хардруп застрелил его. Затем шагнул к следующему кассиру, который тут же ринулся подальше от стойки. Но поздно. Еще один выстрел – и Хардруп убил вторую жертву. Внезапно сработала сигнализация, и грабитель спешно покинул место преступления. Полиция довольно быстро нагнала его. При аресте Хардруп не сопротивлялся и признался во всем содеянном. Однако по прибытии в полицейский участок все стало по-настоящему странно.

На допросе Хардруп объяснил, что попытался ограбить банк потому, что Бог велел ему так поступить – собрать деньги для Датской национальной коммунистической партии на подготовку к Третьей мировой войне. Проанализировав особенности недавних краж в этом районе, полицейские стали подозревать, что Хардруп действовал не один. Когда ему задали прямой вопрос о том, кто подал ему идею ограбить банк, он ответил: «Мой ангел-хранитель».

А через некоторое время полиция обнаружила, что владельцем велосипеда, на котором перемещался похититель, был Бьорн Нильсен – человек с впечатляющей криминальной историей. В прошлом Нильсен и Хардруп отбывали наказание в одной тюрьме и три года были сокамерниками. Когда началось разбирательство, заключенные из той тюрьмы припомнили, что у этих двоих были странные отношения. Если конкретнее, то Нильсен имел удивительно сильное влияние на своего товарища. Не был ли он тем самым «ангелом-хранителем», управлявшим Хардрупом?

Спустя девять месяцев, когда Хардруп готовился предстать перед судом, он написал письмо главному следователю, в котором сообщил, что наконец готов рассказать всю предысторию ограбления банка и сопутствовавших убийств. Хардруп писал, что, когда он впервые сел в тюрьму за предыдущее преступление, у него началась глубочайшая депрессия. Нильсен, который попал в тюрьму раньше, взял Хардрупа под свое крыло, стал ему хорошим другом и учителем, рассказал ему о религии, о Боге и предложил проводить сеансы совместной медитации, которые помогут соединиться со Всемогущим. Хардруп писал, что Нильсен экспериментировал с гипнозом. Каждую ночь в тишине и мраке их камеры он гипнотизировал Хардрупа и управлял им. Ему хотелось узнать, насколько сильно он может влиять на разум Хардрупа и возрастет ли это влияние со временем. Хардруп рассказал, что сеансы гипноза продолжались регулярно, пока наконец Нильсен не заполучил полный контроль над разумом Хардрупа. Нильсен осознавал масштабы собственной власти и решил использовать это влияние для новых целей: совершить идеальное преступление, а сокамерника сделать своим эмиссаром. Его план был хитрым: ограбление банка, а при необходимости и убийство, – все это Нильсен планировал совершить руками Хардрупа, оставаясь при этом на безопасном расстоянии.

Вас клонит в сон

Способно ли внешнее воздействие, например гипноз, скрытые сообщения и «промывание» мозгов, негативно сказаться на нашей способности думать и принимать решения? Сценарий напоминает сюжет фильма «Маньчжурский кандидат», в котором капралу армии Реймонду Шоу промывают мозги агенты-коммунисты. Они прибегают и к гипнозу, желая превратить Шоу в наемного убийцу и добиться с его помощью падения американского правительства.

Несмотря на статус инструмента клинической психотерапии и славу, обеспеченную популярной психологией и неверными трактовками СМИ, гипноз по-прежнему плохо известен и редко подвергается серьезному научному изучению. Однако, как признают все, кому доводилось испытать гипноз на себе или видеть его действие со стороны, первое, что надо понять: гипноз – это явление абсолютно реальное.

Проще всего наблюдать за сценическими гипнотизерами, которые вынуждают людей – как правило, добровольцев из зрительного зала – совершать странные, нелепые и смешные поступки. Мой друг Итан, человек очень строгий и правильный, однажды вызвался добровольцем в ходе шоу, на котором присутствовал и я. Сперва гипнотизер сообщил Итану, что в помещение залетел сокол и парит под потолком. Итан проводил невидимую птицу испуганным взглядом. «Большой сокол летит, – продолжил гипнотизер, – и садится вам на голову». Итан замер от страха. Он смотрел то в зрительный зал, то вверх, пытаясь разглядеть когти, вцепившиеся ему в волосы. Зрители смеялись, но Итан не замечал этого. Гипнотизер сделал следующий шаг: «Сокол взлетел, теперь он пикирует на вашу рубашку». Раскрасневшийся Итан стал судорожно отгонять птицу и даже порвал рубашку. Наконец гипнотизер сообщил ему, что сокол улетел. Когда сеанс завершился, Итан рассказал мне, что на самом деле видел птицу – так же явственно, как и людей в зале. Он всерьез думал, что отбивается от нее. В состоянии гипнотического транса он почему-то ощущал присутствие несуществующей птицы и даже взаимодействовал с ней.

Гипноз сделался стандартным инструментом клинической психотерапии, помогающим сбросить напряжение, думать, общаться и даже побеждать боль, – его эффективность выше, чем у плацебо. В исследовании, в котором приняли участие 30 пострадавших от сильных ожогов, пациентов подвергали гипнозу – настоящему или ненастоящему (плацебо) – либо никак их не лечили (контрольное состояние). Пациентов, которых гипнотизировали «понарошку», просто просили закрыть глаза и представить себя в приятной обстановке. В конце эксперимента загипнотизированные пациенты сообщили о 46 %-ном ослаблении боли (этот показатель был выявлен благодаря детальным анкетам). Пациенты, подвергшиеся ненастоящему гипнозу, сообщили о 16 %-ном улучшении, а члены контрольной группы – о 14 %-ном. Еще одно исследование показало, что гипноз помогает смягчить боль у раковых больных, проходящих химиотерапию.

В 2006 году в одном из эпизодов популярного ток-шоу Эллен Дедженерес, ведущую, загипнотизировали, чтобы помочь ей бросить курить. Гипнотизер попросил ее назвать продукт, который она терпеть не может. Она назвала черную лакрицу. Введя Эллен в транс, гипнотизер убедил ее, что курить – все равно что откусить большой кусок черной лакрицы. Когда она услышала эти слова, ее лицо скривилось от отвращения. Позднее Эллен рассказала, что этот опыт помог ей расстаться с пагубной привычкой после десятилетий безуспешных попыток.

Вот еще один известный пример: актриса Дебра Мессинг (когда-то снимавшаяся в известном ситкоме «Уилл и Грейс») на съемках фильма «Везунчик» работала с гипнотизером, который помогал ей справиться со страхом. Дебра боялась оставаться под водой, а в одной из сцен фильма она в костюме русалки должна была плавать в гигантском аквариуме, открывая рот под музыку и танцуя с разными морскими тварями (что даже звучит пугающе). Она рассказывает, что гипноз помог ей преодолеть страх и не впасть в панику перед камерами.

Гипноз применяется и в военном деле. Существовало мнение, что, если загипнотизировать пленного солдата, он выдаст военную тайну. В ходе одного из экспериментов капрала[36] с железным характером и безупречной репутацией посадили напротив гипнотизера и старших по званию, которые внимательно наблюдали за происходящим. Один из офицеров, капитан, сообщил капралу секретные сведения: «Рота Б отбывает в 21:00» – а затем отдал строгий приказ не раскрывать эту информацию ни при каких условиях. Капрал уверенно кивнул и повернулся к гипнотизеру.

Настала очередь гостя. Он ввел капрала в состояние глубокого транса. Когда гипнотизер почувствовал, что сознание испытуемого находится в его полной власти, он притворился его начальником. «Я капитан Сандерс, – объявил он. – Я только что сообщил вам секретные сведения. Теперь хочу проверить, запомнили ли вы их, капрал. Что я вам сказал?» Капрал решительно взглянул на гипнотизера. «Рота Б отбывает в 21:00», – сказал он, нисколько не смущаясь. Он раскрыл военную тайну. В ходе шуточного упражнения капрал менее чем за минуту предал свою страну.

Гипнотизер вывел капрала из транса. «Скажите, вы сообщили секретную информацию?» – спросил он. Капрал улыбнулся с той же уверенностью, что и раньше: «Нет, и вам ее из меня не вытянуть».

Один из лучших солдат сдался после первого же вопроса, сам того не зная. Значит, гипноз дает возможность не только влиять на восприятие и ослаблять боль, но и регулировать поведение людей: с его помощью их можно заставить вести себя так, как они не повели бы себя в иных условиях.

Существует расхожее заблуждение, что гипноз вызывает у людей состояние бессознательности, как при лунатизме. На самом деле загипнотизированный человек пребывает в полном сознании, у него повышается сосредоточенность, сильнее работает воображение. В 1843 году Джеймс Брейд[37], придумавший термин «гипнотизм», определил это так:

Настоящий источник и суть гипнотического состояния – это задумчивость, мысленная сосредоточенность, в которой силы разума так увлекаются какой-нибудь идеей, что на время забывают обо всех остальных идеях, впечатлениях, мыслях и делаются равнодушными к ним.

Иными словами, гипноз так сосредотачивает человека на определенных идеях, что он становится уязвимым перед внешним влиянием.

Гипноз – это состояние не бессознательности, но повышенной концентрации на воображении. В главе 3 мы видели, как мысленные образы влияют на улучшение навыков, скажем, в спортивной сфере. Мысленные образы – мощный инструмент. Гипноз – это состояние, в котором такие образы навязываются вам кем-то другим и вы увлекаетесь ими, игнорируя внешние отвлекающие факторы. Когда вы прицельно сосредотачиваетесь и начинаете представлять некий образ, для вас он делается реальным.

В фильме «Капитан Крюк» Робин Уильямс играет повзрослевшего Питера Пэна, который частично лишился своего детского воображения. В одной из сцен он сидит за столом в Нетландии вместе с Потерянными мальчишками, которые наедаются невидимыми угощениями. Они жадно берут нечто из совершенно пустых тарелок и мисок, а Питер смотрит на все это в сильнейшем замешательстве. Один мальчик гложет воображаемую куриную ножку, второй крепко держит невидимый сэндвич и вгрызается в него. Когда Питер спрашивает, где же настоящая еда, мальчишки советуют ему ее представить. Он пытается. Он сосредотачивается на убежденности в том, что еда настоящая, и вдруг она и в самом деле появляется. Перед ним переполненные блюда с мясом, хлебом и пирожными.

Вот что такое гипноз. Загипнотизированный человек так сильно сосредотачивается на образе, о котором сообщил гипнотизер, что начинает верить в этот образ. Более того, концентрация настолько сильна, что человек забывает обдумать и скорректировать собственное поведение. Это дает гипнотизеру возможность манипуляции – и человек начинает делать то, чего в жизни бы не сделал, не будь он под гипнозом. По крайней мере на данный момент такое объяснение кажется лучшим. Однако нейропсихологи по-прежнему спорят о гипнозе, о причинах и принципах его действия. Но, если предположить, что наше объяснение верно, возникает вопрос: за счет чего обычная сосредоточенность становится настолько мощной, что все остальные раздражители не добираются до нашего сознания?

Эффект коктейльной вечеринки

Представьте, что вы находитесь в людной комнате на коктейльной вечеринке. Вы стоите в кругу из четырех людей, болтающих о последних тенденциях фондового рынка. Когда разговор становится скучным, ваши мысли рассеиваются. Везде вокруг вас общаются люди, комната наполнена гулом. В этом почти оглушающем хоре голосов вы начинаете прислушиваться к группке людей за вашей спиной. Они обсуждают эклектичность декора, критикуя вкус хозяина, ругают его за занавески и обивку. Ничего интересного. Ваше внимание переключается на группу слева. Там сплетничают о знакомых вам гостях вечеринки. Вы прислушиваетесь. С улыбкой на лице ловите каждую деталь. И вдруг слышите собственное имя. Женщина напротив вас явно обращается к вам, но вы понятия не имеете, о чем она говорила, потому что ваше внимание было занято.

Избирательность внимания в данном случае сводится к так называемому эффекту коктейльной вечеринки. В общем гуле голосов вы выборочно прислушиваетесь к одному из обсуждений, игнорируя все остальные. Как мозг это делает? Ведь комната наполнена звуковыми волнами. Как мозг понимает, какие из них важны? Почему воспринимается лишь один разговор, а все сторонние слова, даже те, что звучат совсем рядом, не попадают в фокус внимания?

Изучение феномена, называемого «невнимательной слепотой», только подтверждает сформулированный выше тезис: сознание фиксирует лишь то, на чем сосредоточено наше внимание. В хорошо известном и очень занятном эксперименте психологи Кристофер Шабри и Дэниел Саймонс показали добровольцам видео, на котором две команды по три человека в каждой играли в баскетбол. Члены одной команды были в белых футболках, а другой – в черных. Добровольцев попросили внимательно следить только за игроками в белом и считать, сколько бросков они делают. После просмотра испытуемых попросили назвать число мячей, а потом спросили, не видели ли они гориллу. В видеоролике горилла (точнее, женщина в костюме гориллы) появилась на поле, обошла игроков, остановилась прямо по центру, посмотрела в камеру, ударила себя в грудь и ушла. Однако около половины испытуемых так увлеклись подсчетом мячей, что гориллу не заметили. Если вам трудно в это поверить, найдите это видео на YouTube и проверьте себя и друзей.

В ходе аналогичного исследования к 15 пешеходам у Корнеллского университета подходил ученый и спрашивал дорогу до якобы нужного ему дома. Во время разговора, когда пешеходы и ученый рассматривали карту, двое мужчин, несущих дверь, проходили между ними (по предварительной договоренности). В это время ученый менялся местами с одним из носильщиков. Таким образом с пешеходом оставался новый человек, интересующийся тем же маршрутом с точно такой же картой в руках. Ученый и его дублер были одеты по-разному, их разница в росте составляла около 5 см, у них были разные голоса. Тем не менее и в этот раз около половины испытуемых не заметили подмены и как ни в чем не бывало продолжили рассказывать, как идти.

Исследование нейробиологических аспектов внимания помогло прояснить механизмы, повлиявшие на результаты этих экспериментов. Когда мы видим или слышим что-нибудь, сенсорные сигналы от наших глаз и ушей перемещаются к таламусу – мозговому центру, который перенаправляет сигналы в слуховую и зрительную кору мозга. Этот процесс можно условно назвать восходящим сигнализированием. В это же время сигналы от мозга посылаются вниз в таламус и даже обратно к исходным сенсорным рецепторам. Это называется нисходящим сигнализированием. Данный процесс обеспечивает фильтрацию входящих сигналов и отбор важных компонентов, а также объединение их в цельную зрительную картину или связный разговор. Можно представить нисходящее сигнализирование как судью, который пытается прервать спор об аварии. Участвующие стороны рассказывают множество подробностей случившегося. Свидетели излагают свои версии событий, предоставляются различные доказательства. Судье поступает слишком много разнородных сведений, но ему хочется выяснить правду. В этом и состоит его задача: он должен соединить разрозненные фрагменты информации с тем, что уже собрано, заполнить пустоты, где это требуется, и с опорой на аналогичный опыт создать логичную историю.

Вот как мозг поступает с потоком сенсорной информации, которую получает ежесекундно. Он принимает данные, оценивает их, определяет наиболее заметные особенности, основываясь на прошлом опыте, и наконец синтезирует все в единое ощущение.

На видео с баскетболистами происходит многое: игроки в футболках неодинаковых цветов активно двигаются, кругом летают мячи, у комнаты есть стены, пол, у каждого игрока – свое лицо. Что здесь важно? Чему мозг должен отдать предпочтение? Учитывая, что задача в том, чтобы считать броски команды в белых футболках, логично, что мозг обратится к нисходящему сигнализированию, чтобы сфокусироваться лишь на этих аспектах. Однако ресурсы мозга, как и судьи, не безграничны. Если активность команды в белых футболках маркируется как самая важная, активность команды в черном определяется как незначимая и потому не доходит до сознания. Черные фрагменты зрительного поля размываются на заднем плане. Не случайно горилла появляется в черном костюме. Поскольку мозг не рассчитывает увидеть ничего важного в черных частях зрительного поля, горилла подсознательно воспринимается как часть фонового шума. В результате 50 % испытуемых ее не замечают. Если бы костюм гориллы был ярко-желтым, а не черным, возможно, он бы не слился с фоном и никто из испытуемых не упустил бы гориллу.

Та же система работает и во время эксперимента с пешеходами. Половина из них не заметила внезапной подмены собеседника, потому что отвлеклась на карту. Однако, если бы на голове носильщика, заменившего ученого, был ярко-розовый праздничный колпак или если бы он был в костюме Санта-Клауса, то любой пешеход заметил бы подмену. Неожиданное добавление этих деталей вынудило бы мозг счесть их крайне важными. Внешность носильщика обратила бы на себя внимание испытуемых.

По этой же причине на коктейльной вечеринке ваше внимание моментально привлечет фраза вроде «…и потом она побежала в лифт совершенно голой!». Такое мы слышим не слишком часто. Помимо этого, содержание фразы некоторым может показаться значимым и интересным, и мозг фиксирует сказанное. То же самое относится и к резкому переключению нашего внимания, которое происходит, когда мы слышим, как нас зовут по имени. Мозг считает этот сигнал важным, поскольку уже многократно с ним сталкивался, и вы тут же начинаете искать его источник.

Неврологическое исследование эффекта коктейльной вечеринки, проведенное в 2007 году, фокусировалось на нейронной активности в мозге определенного вида птиц, называемых зебровыми амадинами, в момент, когда птицы слушали смесь из самых разных звуков. Задача пернатых испытуемых состояла в том, чтобы узнавать знакомые песни других амадин. Однако в то же время группа ученых включала записи с фоновым шумом, в который иногда включался хор птиц иных видов. Это была птичья версия коктейльной вечеринки: птичьи трели звучали со всех сторон (но, к сожалению, коктейлями никого не угощали). Данные об активности мозга птиц оказались невероятно интересными. С одной стороны, было очевидно, что птица слышит звуковую мешанину – в слуховой коре ученые зафиксировали поток разнородных сигналов. Однако каждый раз, когда проигрывался фрагмент знакомой птичьей песни, ослабевали все волны, кроме одной, как если бы амадина находила среди общего гомона один голос и сосредоточенно слушала именно его, причисляя остальные звуки к фоновому шуму. Человеческий мозг работает аналогичным образом: он определяет важность определенного стимула и сосредотачивает свое внимание на нем, считая все остальные раздражители неважными и подавляя их влияние на нервную систему, – и этот процесс, что неудивительно, напоминает систему сопутствующего разряда.

Вывод из всех этих нейробиологических исследований состоит не в том, что мозг фиксирует лишь некоторые фрагменты зрительной или звуковой картины и игнорирует остальные. Мозг воспринимает все, что воспринимают наши глаза и уши (и остальные сенсорные рецепторы). Но информации слишком много. Исследование внимания показывает, что наше подсознание умеет выбирать, какие аспекты этого сенсорного потока действительно важны, и создавать единое, целостное повествование, которое превращается в наш опыт. Тот факт, что вы откликаетесь на собственное имя на коктейльной вечеринке, когда ваше внимание занято другими разговорами, показывает, что что-то все-таки проникает в мозг, даже если вы не знаете об этом. На самом деле мозг получает практически всю информацию, но вот осознаем мы ее лишь частично. Самое время задаться вопросом, что же мы не осознаем и как эти сведения могут повлиять на наше подсознание.

Преодолевая эффект Струпа

Давайте проведем эксперимент. Быстро взгляните на слова ниже и определите цвет шрифта, которым они напечатаны:

Сколько у вас ушло времени на это? Полагаю, не слишком много. А теперь попытайтесь проделать то же самое со списком слов ниже. Повторяю, нужно определить цвет шрифта:

Вероятно, это задание вы, как и большинство людей, выполняли значительно дольше. Причина, естественно, в том, что цвет самих слов не совпадает с их смыслом. Хотя вы должны всего лишь установить цвета шрифта, значение самих слов отвлекает вас и мешает быстро это сделать. В итоге на второе задание уходит больше времени.

Описанное явление называется эффектом Струпа – по имени Джона Ридли Струпа, психолога, который и придумал этот тест. В последние годы эффект Струпа активно изучается. Как доказали ученые, он проявляется более чем у 99 % людей. Контролю он не поддается. Тренировка может чуть повысить скорость нашей реакции, но мы по-прежнему будем гораздо медленнее в случаях, когда цвета слов не совпадают с их смыслом. Эффект обеспечивается возникновением в мозге конфликта между воспринимаемыми сигналами. Слова говорят одно, а цвет – другое. Чтобы мы правильно определили цвет, мозг должен разобраться с противоречием – а на это нужно время, следовательно, скорость реакции падает. Это и называется эффектом Струпа. С ним трудно бороться, но есть один действенный способ – гипноз.

Когда загипнотизированные испытуемые пытаются выполнить задание Струпа, они реагируют значительно быстрее. На самом деле они демонстрируют такой уровень профессионализма, что различие между скоростью реакции в обоих случаях практически отсутствует. В состоянии гипноза человек определяет цвет шрифта, не отвлекаясь на значение слов. Он так сосредоточен на задании, что игнорирует противоречие. Иными словами, гипноз может нивелировать эффект Струпа. Гипнотическое состояние блокирует конфликт, замедляющий реакцию, но как? Где именно происходит этот конфликт и как в него вмешивается гипноз?

Нейровизуляционные исследования мозга, проведенные при помощи аппарата МРТ и ПЭТ-сканеров, показали, что передняя поясная кора (область, находящаяся ниже префронтальной коры) при выполнении теста Струпа активируется. У передней поясной коры много функций, в их числе обработка эмоций и обеспечение фокусировки внимания. Мы столкнулись с этим в главе 1, когда обсуждали роль этой зоны мозга в обнаружении ошибки в вопросе «По сколько животных каждого вида Моисей взял в ковчег?». Хитрость здесь в том, что вопрос сформулирован так, будто речь идет о Ное, хотя в нем упоминается Моисей. Сходным образом задание Струпа сталкивает ваше цветовое восприятие с восприятием смысла слов. В обоих случаях передняя поясная кора помогает устранить противоречие.

Множество исследований передней поясной коры показало, что эта область отслеживает мозговые конфликты. Когда внутри нас борются разные ощущения, как при выполнении задания Струпа, или когда мы обдумываем варианты теста на экзамене, исправляем ошибки либо выбираем подходящее слово из нескольких, что пришли на ум, передняя поясная кора активно трудится. Она отвечает за разрешение подобных ситуаций, каждая из которых требует отслеживания конфликта.

Если гипноз способен подавить эффект Струпа, возникающий в передней поясной коре, логично предположить, что гипноз как-то влияет на эту область. Так как же он вписывается в нейрологическую картину? Джон Грузелье, нейробиолог и психолог, провел эксперимент, отвечающий на этот самый вопрос.

Используя метод оценки, называемый Стэнфордской шкалой восприимчивости к гипнозу, Грузелье подобрал испытуемых, на которых гипноз оказывает наибольшее воздействие. Затем они дважды прошли тест Струпа: один раз в нормальном состоянии, второй – под гипнозом. В обоих случаях Грузелье следил за их мозговой активностью с помощью аппарата МРТ.

У загипнотизированных испытуемых обнаружилась значительно более мощная активность передней поясной коры. Такой результат противоречит ожиданиям. Мы предполагали, что активность передней поясной коры после гипноза уменьшится, поскольку мозг не сможет обнаружить противоречие и сфокусируется лишь на цвете шрифта. Однако же передняя поясная кора, центр разрешения конфликтов, судя по всему, работает сверхурочно. Так как же загипнотизированные испытуемые побеждают эффект Струпа?

На этом этапе Грузелье сделал еще одно открытие. У контрольных испытуемых (не подвергшихся гипнозу) передняя поясная кора работала вместе с лобной долей – две эти области вступили во взаимодействие. Предположительно, передняя поясная кора мозга испытуемых из контрольной группы подсознательно находит противоречие и сообщает о нем лобной доле. Благодаря этому члены контрольной группы осознают сложность теста Струпа, и это их затормаживает. Следовательно, они реагируют медленнее, если цвета шрифта и смысл слов не соответствуют друг другу.

Однако у загипнотизированных испытуемых наблюдается совершенно иная мозговая активность. Передняя поясная кора работает в одиночестве. Лобная доля ведет себя тихо. Две эти области не сотрудничают. Грузелье установил, что гипноз отсоединяет процесс подсознательного отслеживания конфликтов, проходящий в передней поясной коре, от сознательного анализа, который предпринимает лобная доля. Следовательно, лобная доля не получает сообщения о том, что передняя поясная кора обнаружила конфликт между смыслом слов и цветом шрифта. Передняя поясная кора фиксирует, что ее сообщение не дошло до адресата, и начинает работать с большей силой. Вот почему аппарат МРТ регистрирует повышение активности в этой области. Передняя поясная кора не знает, что доступ к лобной доле заблокирован, и потому всеми силами пытается донести до нее сообщение, которое та игнорирует.

Гипноз подавляет эффект Струпа не потому, что мешает отследить конфликт, но из-за того, что не дает о нем сообщить, разрывая связь между областями, которые должны взаимодействовать. Вдумайтесь, что это значит. Отделяя работу передней поясной коры от работы лобной доли, гипноз изменяет механизмы обработки наших чувств, обнаружения конфликтов, устранения ошибок. Грузелье считает, что именно поэтому загипнотизированные люди совершают такие поступки, на которые при иных обстоятельствах никогда бы не пошли.

Гипноз меняет схему обработки информации, поэтому влияние, которое он оказывает на людей, столь велико. Идеи, получаемые во время гипнотического транса, не подвергаются скрупулезному сознательному анализу, который проводит лобная доля. Как говорит Грузелье, именно по этой причине человек под гипнозом способен на смешные поступки – например, может поверить, что борется с соколом, и порвать на себе рубашку. Несмотря на то что упоминание о соколе вступает в конфликт со зрительным восприятием (ведь поблизости никакого сокола нет), сознание моего друга ничего не знает об этом конфликте, и его воображение ликвидирует информационные пустоты. Сознательная защита подавляется, а гипнотические идеи просачиваются в мозг. Они очень влияют на человека, он уязвим перед ними, но до какой степени?

Как мы уже видели, гипнотические идеи проникают в сознание незаметно и оказывают на него воздействие, подобно подсознательным сообщениям. Здесь есть интересная предыстория, которая может пролить свет на вопрос о том, как это влияние может сказаться на нашем поведении.

Ешь попкорн, пей кока-колу

В 1950-х годах, вскоре после окончания Корейской войны и перед самым выходом фильма «Маньчжурский кандидат», специалист по рекламе Джеймс Вайкери устроил тайный эксперимент. В одном из кинотеатров города Форт Ли (штат Нью-Джерси) он разместил рядом с проектором устройство, которое в течение фильма примерно каждые 5 секунд высвечивало на экране слова «ЕШЬ ПОПКОРН» и «ПЕЙ КОКА-КОЛУ». Слова появлялись на экране на 0,003 секунды – этого мало, чтобы зрители поняли, что видят надпись, но, возможно, достаточно, чтобы слова успели оказать подсознательное воздействие. Через шесть недель после того, как почти 46 000 человек посмотрели фильм, Вайкери заявил, что продажи кока-колы выросли на 18 %, а попкорна – подскочили почти на 58 %.

Когда об этом сообщили в прессе, читателями овладело дурное предчувствие. Люди почуяли угрозу. Газета Newsday назвала это «одним из самых пугающих изобретений со времен появления атомной бомбы». Каким образом некто незаметно проник в сознание зрителей и повлиял на их решения? Еще хуже то, что многие испугались: если использование таких подсознательных сообщений получит широкое распространение, это приведет к появлению устройства, контролирующего сознание. Вот мнение одного из читателей: «Если этот прибор успешно продвигает попкорн, то почему бы и не политиков или еще что-нибудь?» Даже Олдос Хаксли, автор романа «О дивный новый мир», присоединился к дискуссии и заявил: не исключено, что в течение нескольких лет «свобода воли будет практически полностью упразднена».

Так началась эра страха перед установлением контроля над мыслями – и пик опасений пришелся на 1990 год, когда на рок-группу Judas Priest и звукозаписывающую компанию CBS Records подали в суд за якобы включение подсознательного сообщения в одну из песен. Пятью годами ранее подростки Рэй Белкнеп и Джеймс Вэнс, послушав песню «Better By You, Better Than Me» («У тебя получится лучше, чем у меня»), отправились на ближайшую детскую площадку с дробовиком в руках и выстрелили себе в головы. В песне якобы был зашифрован и многократно повторен приказ: «Сделай это». Более того, обложку альбома украшало изображение пронзенной огнестрельным снарядом человеческой головы.

В конечном счете CBS Records выиграла дело. И Рэй, и Джеймс уже какое-то время принимали наркотики, занимались воровством и даже нападали на людей. Суд постановил: доказательств того, что подсознательные сообщения повлияли на поведение подростков и в особенности на такие значимые решения, недостаточно, чтобы вынести обвинительное решение, на котором настаивали семьи погибших. Им не помогло даже то, что на их стороне выступал эксперт – Уилсон Ки, опубликовавший несколько книг о том, что подсознательные сексуальные сообщения заполонили все вокруг: например, слово «секс» можно прочесть, присмотревшись к кубикам льда в рекламе джина и к крекерам Ritz, а в рекламе одного ресторана – на изображении тарелки, полной еды, – можно увидеть группу мужчин, занимающихся сексом с ослом. Во время перекрестного допроса на суде по делу группы Judas Priest стало ясно, что представления эксперта о подсознательных сообщениях сводятся к паранойе и никак не связаны с реальностью.

Адвокат. Вы разглядели слово «секс» в бороде Линкольна на банкноте в 5 долларов?

Ки. Да.

Адвокат. И вы считаете, что американское правительство и монетный двор пошли на это сознательно?

Ки. Да.

Адвокат. И что в Канаде поступили точно так же?

Ки. О, да.

Адвокат. Вы полагаете, что на обложке журнала Time издатели тоже разместили подсознательные сообщения?

Ки. Да, да.

Адвокат. И в меню отеля Hilton?

Ки. Да.

Адвокат. И в учебниках для младших классов?

Ки. Да, да.

Как выяснилось, эксперимент Вайкери «Ешь попкорн / Пей кока-колу» тоже не был настоящим. Его результаты никогда не публиковались в научных журналах, он не повторялся другими учеными. В ходе одной из попыток его повторить Канадская телерадиовещательная корпорация в популярном воскресном вечернем шоу более 350 раз незаметно показала сообщение «Звони сейчас!». Однако не раздалось ни единого звонка. Затем зрителей попросили разгадать сообщение, которое было спрятано в сюжете. Было получено около 500 писем, но ни одно из них не содержало верного ответа. Почти 50 % респондентов заявили, что во время программы им вдруг резко захотелось есть или пить. Судя по всему, они решили, что скрытое послание было связано с едой, как в эксперименте с попкорном и кока-колой, о котором зрители уже были наслышаны.

Выяснилось даже, что зал кинотеатра, который предположительно использовался Вайкери для эксперимента, был слишком мал, чтобы вместить столько человек, сколько, по словам Вайкери, участвовало в эксперименте, а менеджер кинотеатра никогда и не слышал об исследовании. Эксперимент был мистификацией.

Тем не менее идея использования подсознательных сообщений еще жива, в связи с чем возникает актуальный вопрос: насколько такие сообщения действенны? Как они влияют на нас и как далеко заходит это влияние?

Невидимые лица

Хотя влияние этого феномена значительно преувеличено Вайкери и другими, он существует, и нейробиологи пользуются им в исследовательской деятельности. Одна из таких техник известна под названием «обратная маскировка». Два изображения демонстрируют друг за другом. Первое показывают менее чем 15 миллисекунд, а затем заменяют его на второе – изображение-маску, нейтральную картинку с прямоугольником или другой геометрической фигурой. Ее показ длится несколько секунд. 15 миллисекунд – слишком короткий срок для того, чтобы изображение было осознано, поэтому в момент, когда первое изображение заменяется на маску, испытуемые этого не улавливают. Они замечают только второе изображение-маску. Но ученые обнаружили, что, хотя первое изображение остается практически невидимым для испытуемых, информация о нем каким-то образом фиксируется глубоко в подсознательных областях мозга.

Группа психологов опробовала эту технику в двух экспериментах: с участием практикующих католиков и с аспирантами психологического факультета. Католиков попросили прочесть небольшой текст о женщине, мечтающей о свидании. По завершении чтения они некоторое время обдумывали прочитанное, а затем им быстро показывали одно из двух изображений: половине – лицо священника, на котором застыло выражение неодобрения, половине – лицо незнакомого человека. Эти изображения демонстрировались лишь несколько миллисекунд, затем их заменяли простые геометрические формы.

Перед просмотром скрытых изображений и после него испытуемые заполнили анкету, определяющую степень их религиозности и выполнения всех церковных предписаний. Затем ученые сверили ответы. Мнение о себе католиков, которым показывали незнакомое лицо, не изменилось. А вот у испытуемых, которым показали неодобрительное лицо священника, оценка собственной религиозности стала гораздо ниже, хотя никто из них не осознавал, что видит лицо: испытуемые считали, что смотрят на фигуры.

С аспирантами поступили аналогичным образом. Их попросили оценить свои исследовательские идеи после того, как им незаметно показали либо разочарованное лицо заведующего кафедрой, либо лицо незнакомца. Как и в предыдущем случае, те, кому показали лицо завкафедрой, оценили свою работу ниже. У аспирантов, которым демонстрировали лицо незнакомого человека, такой эффект не наблюдался. В обоих экспериментах на возможность участников оценивать собственные чувства или идеи повлиял незаметный для них самих раздражитель.

Представьте, что в супермаркете кассир бросает на вас недобрый взгляд, потому что вы платите за чипсы и газировку мелкими монетами. Вы не замечаете этого взгляда и идете по своим делам. А спустя час во время разговора по телефону с другом вдруг чувствуете досаду. Почему – не знаете. По какой-то причине настроение у вас вдруг портится. Возможно, что недобрый взгляд, который вы не заметили, сыграл роль подсознательного сообщения и спровоцировал эмоцию, конкретный источник которой вы не можете отследить.

Теперь рассмотрим, как на нас влияет язык тела. Допустим, кто-нибудь встает к вам на пару сантиметров ближе, чем обычно. Вы не замечаете этого, но позже зададитесь вопросом, не флиртует ли с вами этот человек. Или же рукопожатие нового клиента кажется несколько… сухим, что ли. Когда он уходит из офиса, вы не можете отделаться от неприятного ощущения. Вы думаете, что клиент высокомерен, но вы не можете понять, почему эта мысль пришла вам в голову.

Исследования обратной маскировки показывают, что незамеченные фрагменты нашей жизни могут повлиять на то, как мы оцениваем других людей. В одном из экспериментов 26 испытуемым быстро показали разные лица – с выражениями страха, отвращения или же нейтральные. Как и прежде, изображения появлялись всего на несколько миллисекунд, так что участники не осознали, что видели их. После этого добровольцам показали фотографии людей с нейтральным выражением лица и попросили оценить, насколько искренними кажутся эти люди. Результаты продемонстрировали, что те испытуемые, которым быстро показывали лица с выражением страха или отвращения, значительно чаще оценивали нейтральные лица как неискренние, чем те, кому в самом начале показали нейтральные лица. В ходе другого эксперимента добровольцам показывали злые или грустные лица, а потом просили проанализировать описания трагических событий. Те, кто видел грустные лица, чаще объясняли трагедию неудачным стечением обстоятельств; те же, кому показывали злые лица, чаще обвиняли в произошедшем героев истории.

С поведенческой точки зрения абсолютно ясно, что быстрый показ изображений, как при обратной маскировке, влияет на наше восприятие себя и других и на оценку ситуации. Скрытые сообщения воздействуют на нас. Но как? Что происходит в мозге? Почему эти образы влияют на нас без нашего осознания?

Исследования посредством аппарата МРТ показали: когда человек осознает, что видит образы вроде страшного лица, в ряде мозговых областей возникает активность. Изначально сигнал идет от зрительных рецепторов, расположенных в глазах, по зрительному тракту к затылочной доле (ответственной за зрение), находящейся в задней части мозга. Оттуда он отправляется в лобную и теменную доли, где шквал нейронной активности помогает интерпретировать и анализировать увиденное. Миндалина (ответственная за обработку эмоций) тоже активируется, поскольку изображение нас пугает. Постепенно человек всматривается в лицо, замечает угрожающую мимику, пугается и, возможно, даже задается вопросом, почему парень на фотографии смотрит именно так и не нужна ли ему психологическая помощь.

Но если то же изображение продемонстрировать при помощи техники обратной маскировки, у активности мозга проявляются совершенно другие особенности. Начало остается таким же: сигнал идет от зрительных рецепторов по зрительному тракту, проходит через актуальные зрительные центры и наконец прибывает в затылочную долю. Однако далее все меняется. Сигнал не распространяется по лобной доле, и аппарат МРТ не фиксирует тот же взрыв активности. Лобная доля пребывает в покое. Но внезапно в работу включается другая область. Где-то в глубине мозга просыпается миндалина и начинает обрабатывать пугающее содержание незамеченного изображения.

Человек не осознает, что видит изображение. Его лобная доля не производит ни анализа, ни интерпретации. По мнению смотрящего, никакого страшного лица ему не показывали. Однако скрытое сообщение оставило отпечаток в его мозге, и его нервная система, в особенности миндалина, занялась подсознательной обработкой эмоционального содержания изображения, которое он видел неосознанно.

Получается, каждый момент нашей жизни может влиять на нас даже без нашего ведома. Взгляд, брошенный на вас кем-нибудь в вагоне метро. Строчка из песни, звучащей по радио. Плакат, замеченный уголком глаза. Все, что достигает наших сенсорных рецепторов, потенциально и незаметно манипулирует нашими эмоциями и решениями вне нашего контроля.

Насколько мощно это воздействие? Здесь все противоречиво. Некоторые говорят, что подсознательное влияние слабо. В ходе одного из экспериментов собрали две группы студентов, половина из которых призналась, что боится пауков, а половина заявила, что не боится. Обеим группам сначала быстро показали либо счастливое, либо хмурое лицо, а потом попросили оценить, насколько им неприятно смотреть на фото пауков. У членов «бесстрашной» группы наблюдался некоторый эффект. Изображения счастливых лиц повысили терпимость к фотографиям, а хмурых лиц – понизили. Однако у тех, кто страдал от арахнофобии, такой эффект не наблюдался. Подсознательные сообщения не возымели действия. Возможно, они были слишком слабы, чтобы погасить настолько сильную эмоцию.

Несколько крупных универмагов попытались снизить число краж с помощью подсознательных сообщений. Они зашифровали в фоновой музыке магазина моралистические фразы вроде «Я честный человек, я не буду красть» и многократно их повторяли. Некоторые магазины сообщили о том, что случаев воровства стало значительно меньше. Реальна или случайна такая связь? Смог бы потенциальный вор подсознательно отказаться от преступления из-за слов, скрытых в музыке? Вероятно, нет. Трудно сказать наверняка, но, судя по всему, удовлетворительным можно считать такой вывод: подсознательные сообщения обладают некоторым эффектом, но не таким сильным, чтобы радикально изменить наше поведение.

Несмотря на весь шум, поднявшийся вокруг этой темы, влияние подсознательных сообщений несущественно, а вот влияние гипноза – бесспорно и значительно. Возможно, разница здесь в том, что каждая из техник по-своему взаимодействует с сознанием. Скрытые сообщения не осознаются, что мешает им существенно менять наше мышление. Если мы не осознаем, что подвергаемся некоему воздействию, мы не можем принять решения о том, противиться ему или поддаться. Неврологические отголоски довольно слабы и сводятся к изолированной активации миндалины, что ведет к небольшому изменению эмоционального состояния человека. Может, это и повлияет на его поведение (например, на то, как он сам себя оценит), но значимого эффекта не будет. Скрытые сообщения бессильны, поскольку не достигают сознания. Это все равно что пытаться изменить траекторию шара для боулинга, кидая в него маленькие камушки.

И напротив, гипноз меняет то, как бросается сам шар для боулинга. Эта техника воздействует непосредственно на сознание: человек осознает идею, которую ему внушают. Таким образом, гипноз меняет способ использования сознания. Люди так сильно сосредотачиваются на образах, которые им сообщают, что становятся более уязвимыми, склонными к слепому принятию всего, что им говорят. Гипноз не обходит осознанность, скорее, усыпляет бдительность человека – и тот начинает меньше вдумываться, меньше анализировать. Гипноз побуждает человека пользоваться сознанием вкупе с воображением, дает им возможность воспринимать происходящее пассивно.

Мой друг четко понимал, что гипнотизер говорит с ним о соколе. Это сообщение не было скрытым, он осознавал эту идею на протяжении всего сеанса. Он без труда вспоминал произошедшее – в отличие от тех, кому показывали лица. Сила гипноза проявлялась в том, что он мешал моему другу обдумывать абсурдность истории с соколом и странность собственного поведения.

Гипноз – средство более сильное, чем подсознательные сообщения, поскольку он достигает сознания и привносит туда чужие идеи, мысли и ассоциации. Эта связь усиливается по мере того, как зрительные и звуковые образы, поданные гипнотизером, влияют на самоконтроль и решения человека.

Судя по всему, Джеймс Вайкери был неправ. Не только потому, что сфабриковал эксперимент, но еще и потому, что считал, будто реклама станет эффективнее благодаря подсознательным сообщениям. Как оказалось, у успешной рекламы куда больше общего именно с гипнозом.

Названия брендов и мозг

Существует множество стилей рекламы. Некоторые рекламные ролики апеллируют к практичности продукта, например ролик о чистящем средстве OxiClean, демонстрирующий его возможность удалять въевшиеся пятна с ткани. Другие ролики больше сосредотачиваются на создании положительных ассоциаций с продуктом. Их можно сформировать явно, как в той рекламе, где мужчина брызгает на себя дезодорантом Axe и тут же становится объектом пристального внимания девушек в бикини. А можно поступить более тонко. Например, как в рекламе аэрокомпании British Airways в 1984 году: хотя речь шла о ширине сидений самолета, суть ролика заключалась в фоновой музыке. В наши задачи не входит описание различных типов рекламы и рассуждения о причинах ее эффективности. Мы сосредоточим свое внимание на том, как определенные типы рекламных роликов влияют на активность мозга и что нам это дает в контексте механизмов гипнотического влияния и его силы, поскольку тут есть ряд характерных особенностей.

Майкл Япко, клинический психолог и эксперт по терапевтическому использованию гипноза, считает, что реклама очень похожа на гипноз тем, что нередко апеллирует к нашему воображению. Он говорит, что, подобно гипнотизеру, рекламные ролики часто сообщают нашему сознанию некий образ. Нам рассказывают о продуктах, которые должны улучшить нашу жизнь. Япко пишет:

Рекламщики начинают с обозначения необходимости продукта… и зритель отождествляется с героем ролика – это делается для того, чтобы при возникновении у нас таких же проблем, как у героя, мы стали бы решать их точно так же, как он – с помощью рекламируемого продукта. Далее они закладывают в вас желание купить продукт – рассказывают, что, если вы его выберете, вы станете гораздо ярче, женственнее [или] мужественнее… Слова и изображения в рекламе подбираются таким образом, чтобы повлиять на покупательское поведение.

Аналогичным образом гипнотизеры пытаются создать в сознании гипнотизируемых образы, пользуясь максимально доступными объемами сенсорной терминологии. Они часто используют фразы вроде «Вы ощущаете, что начинаете потеть, вам становится жарко» или «Вы видите зеленые поля и пышные деревья и слышите журчание ручейка». Япко пишет, что внушаемость – это «открытость к принятию новых идей и информации и реагирование на них». Чем больше вы соотносите себя со сценарием, представленным в рекламном ролике, тем сильнее открываетесь для идей, которыми он наполнен. Один из подходов к рекламному делу состоит в том, чтобы зритель ощутил себя героем ролика, у которого, к примеру, желтые зубы, и почувствовал то же, что ощущает герой рекламы, – например, страдание из-за отсутствия взаимности. Если зрителю удастся внушить этот образ, он начнет думать о рекламируемом продукте – в данном случае о полосках для отбеливания зубов.

Каждый раз, смотря телевизор в час ночи, мы обязательно сталкиваемся с рекламой товаров для похудения, тренажеров и различных аксессуаров. Нам говорят, что повторение одного простого движения превратит нас из жалкого неудачника на фотографии «до» в суперподтянутого (и загорелого) красавца на фото «после». Мы же, лежа на диване без сил, все в крошках от чипсов, думаем (возможно, даже единственный раз за день): «Надо бы заказать себе такое!» И хотя ролик обещает, пожалуй, чересчур много, усталость делает нас внушаемыми. Мы ощущаем, что мы не в форме, соотносим себя с героем рекламы, который хочет добиться подтянутой фигуры, и внезапно ролик, который в иных случаях показался бы нам неубедительным, оказывает на нас сильное влияние.

Япко активно исследует элементы, благодаря которым гипноз воздействует на человека. Но как создать гипнотический рекламный ролик? Япко выделил 35 свойств, которые роднят рекламу и гипноз. Вот несколько примеров.

• Принцип морковки: в ролике упоминается положительное последствие использования продукта. Жуйте нашу мятную жвачку – и вас поцелует высокая блондинка.

• Гармония: в ролике создается теплая атмосфера, формируются позитивные ассоциации с продуктом. Нежиться на пляже, попивать пиво.

• Положительная идея: в рекламе используется скорее утверждение, чем отрицание. Ешьте наши низкокалорийные сэндвичи – и вы похудеете вместо …и вы не поправитесь.

• Эффект доминанты: ролик апеллирует к самой сильной эмоции зрителя и через нее сообщает главную мысль. Вам грустно? Скучно? Этот автомобиль подарит вам свободу!

• Цепочка идей: зрителям рассказывают, что они должны сделать для того, чтобы выполнить следующее действие. Чем больше у вас детей, тем больше денег нужно откладывать на колледж, а чем больше денег нужно откладывать на колледж, тем активнее нужно пополнять сберегательный счет.

• Смущение: аудитория не понимает, что происходит, до последнего момента, когда рекламируемый продукт наконец упоминается. Кажется, что мужчина на экране собирается ограбить банк, но на самом деле он просто хвастается своей новой удобной лыжной маской.

• Визуализация и (или) аналогия: в ролике описывается сенсорный опыт, связанный с продуктом. Сочный бургер с острой горчицей – настоящий праздник у вас во рту.

Давайте рассмотрим знакомые рекламные ролики. Возьмем, допустим, популярный в Америке ролик сети ресторанов Olive Garden. Если вы посмотрите его внимательно, то заметите множество гипнотических элементов. В начале ролика показывают стол, за которым сидит большая компания друзей. Они смеются и болтают, изучая меню, на заднем фоне играет негромкая джазовая музыка. Камера приближается, у вас возникает ощущение, что вы сидите с героями за одним столом. Друзья улыбаются друг другу и перешучиваются, а теплый, располагающий голос за кадром начинает рассказывать о вкусных соусах и свежих хлебных палочках. Появляется полная тарелка популярной итальянской пасты феттуччине с томатом и зеленью. Olive Garden. Мы здесь все – одна семья.

Показывая в течение 15 секунд вроде бы безобидные вещи, ролик демонстрирует минимум пять манипулятивных тактик из перечисленных Япко. Музыка, смех, приятные голоса устанавливают атмосферу гармонии, создавая приятные ассоциации с рестораном. Объединяя компанию счастливых друзей за одним столом, ролик соответствует принципу морковки. Посыл таков: если придете к нам и отведаете наших блюд, то тоже попадете в такую же дружелюбную обстановку. В ролике также используется принцип эффекта доминанты: предоставляется «антидот» для зрительского одиночества. Когда блюда наконец появляются на экране, стадия визуализации творит волшебство – когда мы смотрим на угощения, у нас текут слюнки. И наконец, ролик заканчивается трогательной аналогией: посещение ресторана Olive Garden сравнивается с теплым семейным приемом. Вместе эти элементы создают настолько мощный, гипнотизирующий образ, что зритель становится уязвимым перед ним.

В исследовании 2007 года Япко взял подборку из 12 рекламных роликов (в которых рекламировались продукты питания, напитки, одежда, средства коммуникации и туалетные принадлежности) и, опираясь на упомянутые 35 особенностей, классифицировал ролики, исходя из того, насколько они гипнотичны. Затем он показал их 173 добровольцам и попросил оценить эффективность каждого ролика. Выяснилось, что чем большему числу категорий гипнотического влияния соответствует ролик, тем выше зрители оценивают его эффективность.

Возникает ощущение, что между рекламой и гипнозом и в самом деле есть параллели, но прослеживаются ли они с нейрологической точки зрения? Исследовать влияние рекламы на мозг сложно, поскольку в роликах содержится огромное количество самых разных призывов – и практического, и эмоционального, и многих других планов. Многие области мозга, включая лобную долю, переднюю поясную кору и миндалину, потенциально могут активироваться. Поскольку не существует двух абсолютно одинаковых роликов, ученым трудно изучать, как все они влияют на мозг. Однако многое можно узнать, если упростить эксперимент и проанализировать, как на нас влияют названия брендов.

Представьте, что вы хотите купить машину и не можете выбрать между автомобилями фирм Toyota и Porsche. Перед выездом в автосалон вы завтракаете и смотрите телевизор. И вдруг показывают рекламу Porsche. На экране красивая блестящая машина едет по Лас-Вегасу летним вечером, а в конце прямо по центру экрана возникает узнаваемая эмблема Porsche в виде щита. Что в этот момент происходит в мозгу?

В 2007 году с помощью нейровизуляционного исследования отслеживалась активность мозга 14 добровольцев, которым показывали названия различных автомобильных брендов. Одним из открытий стала особенность мозговой активности, появляющаяся как реакция на роскошные бренды. Когда испытуемым показывали логотипы Porsche, Mercedes-Benz и других дорогих брендов, аппарат МРТ фиксировал усиление активности в медиальной префронтальной коре, расположенной в передней части мозга. Мы уже встречали ее в главе 4, когда говорили о спортивных фанатах, которые ассоциируют себя с любимыми игроками. Эта область связывается с эгоцентричными мыслями, что отчасти поясняет, по крайней мере поверхностно, почему вы, побывав в автосалоне, можете вдруг захотеть себе автомобиль Porsche вместо машины Toyota. Одного лишь изображения бренда достаточно, чтобы пробудить в человеке эгоцентричные стремления и подтолкнуть его к тому, чтобы предпочесть практичности роскошь.

Активность медиальной префронтальной коры (в особенности вентромедиальной префронтальной коры) также связывается с феноменом, известным под названием «парадокс пепси». Исследования показали, что при слепой дегустации люди уверенно предпочитают пепси кока-коле. Однако объем продаж кока-колы уже довольно долго примерно в два раза выше, чем пепси. В неврологическом исследовании этого феномена испытуемых из двух групп попросили вслепую продегустировать кока-колу и пепси. Одна группа состояла из людей с поврежденной вентромедиальной префронтальной корой (вследствие травмы или операции), а другая была контрольной – в нее входили здоровые люди. При слепой дегустации обе группы продемонстрировали склонность к пепси, а не к кока-коле. Далее ассистенты принесли два стакана – с кока-колой и пепси, но на этот раз подписали их. Группы снова прошли тестирование, зная, где пепси, а где кока-кола. Контрольная группа резко стала отдавать предпочтение кока-коле. Очевидно, название бренда повлияло на их выбор – вот еще одна иллюстрация парадокса пепси. Однако пациенты с повреждением вентромедиальной префронтальной коры по-прежнему выбирали пепси примерно так же часто, как и во время слепой дегустации. Название бренда никак не повлияло на их предпочтения. Ученые сделали вывод, что медиальная префронтальная кора отвечает за обработку воздействия, которое названия брендов оказывают на процесс принятия решений. Это и есть нейрологический источник парадокса пепси. Для обычного потребителя не имеет значения, насколько вкусен напиток пепси: название этого бренда не идет ни в какое сравнение с названием кока-колы – при условии, что медиальная префронтальная кора потребителя не повреждена.

Гипноз меняет особенности активности в передней поясной коре, а названия брендов в рекламе воздействуют на медиальную префронтальную кору. Эти области находятся рядом, но они не одно и то же. Тем не менее у обеих техник есть общее: обе, вне зависимости от того, знаем ли мы об этом, воздействуют на то, как наш мозг обрабатывает информацию. Подобно гипнозу, некоторые формы рекламы пользуются образами и словами, чтобы повысить внушаемость целевой аудитории и внедрить сценарии будущего поведения. Конечно, гипноз куда более сильная техника, потому что при нем гораздо выше степень фокусировки и намного активнее работает воображение (так что человек даже впадает в трансоподобное состояние), однако сходство гипноза с некоторыми типами рекламных роликов заметно. Есть и третья общая черта, которая роднит их даже с подсознательными сообщениями: в каждом из случаев мы имеем дело с влиянием извне, которое может сказаться на нашем поведении без нашего ведома. Пока эти техники прячутся от «охранника», то есть от сознательного обдумывания, их влияние укрывается в фоновом подсознательном шуме, влияющем на принятие решений. Таким образом, если некое подсознательное чужое влияние и меняет наше поведение, мозгу приходится придумывать убедительное объяснение, почему мы повели себя так, а не иначе.

Когда мозг находит оправдания

Как мы видели в предыдущей главе, шизофреники, страдающие слуховыми галлюцинациями, сталкиваются с определенными информационными пробелами. Когда пациент слышит голос, не узнает в нем свой собственный и видит, что вокруг нет никого, кто мог бы произнести эти слова, мозгу приходится проявить фантазию и изобрести разумное объяснение. И тогда он придумывает истории про агентов-шпионов, новейшие технологии или божественное вмешательство. В некотором смысле внешне неадекватные объяснения – это рациональные попытки подсознания шизофреников заполнить пробелы в каждой из незавершенных историй.

Исследования показывают, что в случаях, когда на подсознание человека воздействуют извне и это сказывается на его поведении, мозг придумывает историю, в которой раскрывается мотивация изменений. Это относится и к гипнозу. Например, в ходе одного эксперимента загипнотизированному испытуемому велели открывать окно после того, как он услышит слово «Германия». Через несколько минут гипнотизер произнес это слово. Испытуемый немного подумал и сказал: «Здесь ужасно душно, нам нужен глоток свежего воздуха. Я открою окно, вы не против?» Сильное желание открыть окно возникло у него не просто так. В действительности ему не было душно и он не хотел открывать окно. Эту идею внушил ему гипнотизер – поэтому сознание ее не проанализировало. И мозг испытуемого вдруг столкнулся с непонятно откуда взявшимся стремлением открыть окно. Как мозг его объяснил? Видимо, в комнате душно. Логично.

А теперь подумаем о других примерах того, как внешний стимул влияет на наше поведение. Вспомним эксперимент по обратной маскировке с участием католиков и аспирантов-психологов, которым быстро показывали лица с неодобрительным выражением. Представьте, что католиков спросили, почему они так низко оценили собственную религиозность, а аспирантов – почему они вдруг нашли недочеты в своих диссертациях. Как вы думаете, что они ответят? Вероятно, они не скажут вам, что эти ощущения просто внезапно возникли у них внутри, будто просочились к ним в мозг из некоего неизвестного источника. Католики могут начать рассказывать о своих недавних грехах или о том, что им нужно больше заниматься благотворительностью. А аспиранты, в свою очередь, станут подчеркивать недостатки метода исследования либо расскажут о поправках, которые нужно внести в работу.

Когда мы покупаем товары или обращаемся за услугами, рекламу которых видели, мы не часто ссылаемся на сами рекламные ролики как на причину нашего выбора. Если я еду в автосалон и покупаю Porsсhe, то потому, что хочу легкий в управлении автомобиль с широкими сиденьями и мощным двигателем. Если я приобретаю машину фирмы Toyota, то потому, что хочу безопасный и доступный по цене автомобиль, который поможет мне перемещаться из точки A в точку Б. Не спорю, причины вполне веские, но это еще не все. Почему я вдруг стал ассоциировать фирму Porsсhe с роскошью, а Toyota с практичностью? Разумеется, бесчисленное множество рекламных роликов, которые я видел с раннего детства, как-то связаны со всем этим. Однако я немедленно нашел свои собственные объяснения тому, почему я выбрал именно эту машину.

Аналогичным образом в случае, когда вроде бы незамеченный вами недобрый взгляд кассира портит вам настроение, вы можете придумать поводы, по которым вам вдруг стало грустно. Может быть, на работе какие-то неурядицы. Может, дело в плохой погоде. Ничего не зная об истинной причине, вы просто подбираете подходящее объяснение.

Идеи извне, как бы они к нам ни поступили – через гипноз, рекламные ролики, подсознательные сообщения, могут, разумеется, влиять на активность нашего мозга и поведение. Мы убедились, что обратная маскировка способна вызвать изолированную активность миндалины – области, обрабатывающей эмоции, о существовании которых мы даже не знаем, что гипноз может подавить процесс отслеживания конфликта в мозге, а изображения из рекламных роликов – активировать медиальную префронтальную кору и эгоистичные желания. Если мы поддаемся этому влиянию, мозг придумывает мотивацию, которую мы принимаем за свою личную.

И все же из всех этих техник воздействия гипноз представляется наиболее мощным. В конце концов, он может заставить человека ощутить то, чего не существует, или поступать так, как он не поступил бы при иных обстоятельствах. Если он может заставить «правильного» добровольца унижаться перед аудиторией, а армейского капрала – раскрывать военные секреты, то способен ли он превратить обычного человека в убийцу?

«Нож вонзился в тело»

Энтони Дэниелс много лет проработал психиатром в тюрьме Winson Green, расположенной в Англии, в Бирмингеме. Одной из его главных задач было организовывать работу метадоновой клиники, помогающей некоторым заключенным вылечиться от наркотической зависимости. Во время работы Энтони встречался со многими из самых опасных преступников, содержавшихся в тюрьме. Однажды в офис его клиники за метадоновой дозой пришел убийца и во время встречи сказал: «А я ведь здесь по чистой случайности…» Смущенный этим комментарием, Дэниелс подумал:

По чистой случайности? Этот человек уже отсидел чуть ли не дюжину тюремных сроков, многие из которых – за нападение на людей. В ту ночь у него был с собой нож, и он, вероятно, по опыту уже знал, что выхватит его. Но убийцей его сделало появление жертвы – без нее преступления бы не было. Мой убийца не единственный, кто объясняет свой поступок неконтролируемыми обстоятельствами. В тюрьме есть трое осужденных за нанесение ножевых ранений (двое из них зарезали своих жертв), которые, рассказывая мне о случившемся, использовали одно и то же выражение. «Нож вонзился в тело», – говорили они, когда им приходилось возвращаться к якобы утраченным воспоминаниям о преступлении.

«Нож вонзился в тело». Существует разительный контраст между этим утверждением и другой формулировкой, которую мог бы использовать убийца: «Я его зарезал». Второе заявление подразумевает наличие волевого контроля за действием, а первое – пассивность, словно действие произошло само собой, независимо от намерений убийцы. Его слова как бы оправдывали преступление. Он намекал, что убил не по своей воле, а потому, что так сложились обстоятельства. Внешние силы спровоцировали преступление; так вышло, что нож оказался у него в руке.

Упоминая об убийствах, произошедших в Копенгагене в 1951 году и о вероятности того, что Нильсен гипнозом превратил Хардрупа в убийцу, мы рассмотрели крайний пример того, как можно с помощью внешних сил заставить человека совершать кошмарные поступки. Но мы не завершили историю. Датские власти в итоге вызвали Нильсена на допрос. Следователи общались то с Нильсеном, то с Хардрупом и все пытались разобраться в жутких событиях и их подробностях. Полиция допрашивала подозреваемых и вместе, и по отдельности. Следователи проанализировали не только детали произошедшего, но и поведение, язык тела и нюансы взаимодействия Нильсена и Хардрупа. По мере продвижения расследования стало понятно, что характер у Нильсена был совсем не как у криминального гения. В действительности он оказался удивительно глупым. А вот Хардруп, как выяснилось, был гораздо умнее, чем пытался казаться.

Следователи пришли к выводу, что Нильсен не гипнотизировал Хардрупа. Они действительно экспериментировали с гипнозом в свое время, но Хардруп ворвался в банк с оружием не поэтому. Просто он сам очень хотел ограбить банк. А история с гипнозом? Что ж, она была нужна для убедительности. Она на время отвлекла следствие и помогла ненадолго отвести подозрение от Хардрупа. Подобно заключенному, который сказал, что «нож вонзился», Хардруп хотел выставить все таким образом, будто обстоятельства и подсознательные факторы стали причиной его действий (что было совершенно не так). Но на самом деле он осознавал, что делал, и ответственность за содеянное лежала исключительно на нем.

Гипноз – это состояние сильнейшей концентрации на определенных идеях. Загипнотизированный человек так сосредоточен на фантазии, созданной гипнотизером, что не анализирует идеи, которые ему внушают. Почему бы тогда не скомандовать ему убить кого-нибудь? Ответ вновь возвращает нас к эффекту коктейльной вечеринки. На коктейльной вечеринке, сосредотачиваясь на одном из разговоров, вы игнорируете остальные беседы, пусть их и ведут в непосредственной близости от вас. Однако, когда вы слышите свое имя, даже произнесенное в отдалении, вы тут же выходите из сосредоточенности. Как мы говорили, то же самое происходит, когда вы слышите фразу «…и потом она побежала в лифт совершенно голой». Когда мы сосредоточены на одном разговоре, мозг все равно продолжает обрабатывать остальную поступающую информацию и предупреждает нас обо всем важном или необычном. Если стимул достаточно резок, то он может, даже оказавшись на периферии сознания, выбить нас из состояния сосредоточенности, и тогда мы все здраво обдумаем.

То же относится и к гипнозу. Загипнотизированный человек способен так увлечься фантазией, что ему начнет казаться, будто в комнату и правда залетел сокол. Но вряд ли все будет так же, если человеку прикажут найти пистолет, положить его в портфель, отправиться в банк, угрожать кассирам, набить портфель деньгами и поубивать всех на своем пути. Даже очень внушаемого человека подобные команды насторожат. Они выведут его из состояния сосредоточенности. Подсознание предупреждает нас, когда надо переключить внимание на нечто важное, подобно тому, как ситуация, при которой чудом удается избежать аварии, выбивает занятого своими мыслями водителя из размышлений и заставляет нажать на тормоза. Так мозг заботится о нас, пробуждая нашу бдительность.

Даже если мы не осознаем всех своих ощущений, мозг продолжает усердно их обрабатывать. Гипноз может влиять на активность передней поясной коры, но работу лобной доли он не останавливает. Загипнотизированный человек остается в сознании и до некоторой степени обдумывает свои действия. Если подсознание обнаружит важный раздражитель, оно тут же сосредоточит на нем наше внимание и обратится за помощью к сознанию.

Пора развеять сомнения и ответить на вопрос, может ли умственно здоровый человек без психозов и других нейропсихологических отклонений под гипнозом стать убийцей. Скорее, нет – если только он сам не планирует никого убивать и если его не смущает команда «найти оружие, убить кассиров и ограбить банк». Здесь понадобился бы человек с серьезным криминальным опытом, человек, который много не думает об этом и которого реально склонить к преступлению и без всякого гипноза. Но того, кто считает предложение ограбить или убить совершенно неприемлемым, невозможно переубедить даже под гипнозом.

Мозг один, системы две

В каждый из моментов нашей жизни у нас в мозге протекает множество подсознательных процессов. Нервная система каждого человека обрабатывает целые потоки подсознательных стимулов, которые оставляют уникальные и зачастую неожиданные неврологические отпечатки. Музыка или текст рекламных роликов, привлекающие наше внимание на вечеринке слова или же едва ощутимые эмоции, которые возникают в нас при виде кого-нибудь, при посещении нового места или при получении нового опыта, – все эти стимулы действительно влияют на наши мысли и решения, но они нас не контролируют. Вся сумма этих эффектов в соединении с осознанными ощущениями, нашими знаниями и воспоминаниями – это и есть наш жизненный опыт, хранилище, к которому мы потом обращаемся за помощью и подсказками. Когда какое-то из чувств утрачивается или когда мы сталкиваемся с ситуацией, в которой нам известны не все факты, мозг подсознательно дополняет картину, чтобы предоставить нам цельную историю. Связь идей друг с другом закладывается нашим подсознанием, и она очень нужна нам для того, чтобы понимать, что именно выбрать из огромного множества вариантов, и чтобы принимать лучшие из доступных решений.

В этой книге мы рассматриваем две системы мозга – сознательную и подсознательную – и наблюдаем, как их взаимодействие влияет на наши мысли и поступки. Система сознания формирует наш жизненный опыт, позволяет нам испытывать чувства и эмоции, размышлять и обдумывать наши решения. Она обеспечивает наше самовосприятие. А система подсознания обладает необычной способностью, которую мы постоянно отмечаем на страницах этой книги. Она находит характерные особенности и с помощью контекста заранее прогнозирует события. Она заполняет пустоты, соединяет разрозненные элементы нашего опыта, чтобы обеспечить полноценность личной истории, – например, когда разрабатывает сюжеты для наших снов или создает интуитивные ощущения. При расстройствах памяти она может конфабулировать, устраняя пустоты в воспоминаниях и заполняя их сведениями, почерпнутыми из нашего опыта. При шизофрении она заходит так далеко, что сама придумывает замысловатые истории о государственных заговорах и вторжении сверхъестественных сил, чтобы компенсировать внутренний дефект самовосприятия. Она помогает нам рационально упорядочить наши мысли и выстроить поведение, даже если мы подвергаемся внешнему влиянию гипноза, подсознательных сообщений или рекламы.

Система подсознания стремится ликвидировать пустоты, рационализировать наше иррациональное поведение и найти логичные объяснения для абсолютно алогичных ситуаций. В ходе нашего путешествия мы не раз в этом убедились. Однако остаются вопросы. Для чего это все? Зачем нужна законченность повествования? Зачем нужно изобретать объяснение ситуациям, вызывающим неловкость или противоречивым? Для того, чтобы сохранить наше самовосприятие, в чем мы еще убедимся.

Нам, людям, необходимо понимать, как устроен мир и каков его порядок, а также знать свое место в нем. Для того чтобы поразмышлять над своими нуждами и желаниями, а также поставить себе цели и разработать планы их достижения, каждый из нас должен понять свою личную историю, суметь ее обдумать, получить представление о самом себе. Потери памяти, пробелы в нашем восприятии или мышлении, внутренние конфликты, влияние извне – все это угрожает нашей личной истории, и мозг стремится ее защитить. Подсознание поддерживает единство и непрерывность этой истории и идет на все, чтобы обезопасить ее. Однако есть одно обстоятельство, при котором мозгу для сохранения личности приходится буквально рвать ее на кусочки. И тут мы подходим к истории Эвелин.

8. Почему у каждого альтер эго должны быть свои очки? О личности, травме и защите нашего «Я»

В своей личности абсолютную и изначальную двойственность человека я обнаружил в сфере нравственности. Наблюдая в себе соперничество двух противоположных натур, я понял, что назвать каждую из них своей я могу только потому, что и та и другая равно составляют меня…[38]

Роберт Льюис Стивенсон

Когда Эвелин отправили в больницу, ее состоянию было трудно позавидовать. 35-летняя мать-одиночка, она была практически слепа и перемещалась по городу с собакой-поводырем. Причины ее слепоты были неизвестны. В давней записи из ее карты упоминался диагноз «врожденная слепота, вызванная двусторонним повреждением зрительного нерва», однако никаких доказательств его правомерности не было. В карте не содержалось никаких сведений об обследованиях, а сама Эвелин не помнила, чтобы когда-нибудь проходила диагностику, позволяющую выяснить причины потери зрения. Но в палату психиатрической лечебницы ее привели проблемы не со зрением. А с кожей.

На руках у нее были нацарапаны слова «ЖИРНАЯ СВИНЬЯ» и «НЕНАВИЖУ ТЕБЯ». Она понятия не имела, откуда они взялись. И не могла объяснить, почему у нее на теле явные следы старых ожогов. В больничных документах обнаружились сведения о том, что Эвелин уже была здесь год назад с подобными же повреждениями, только тогда это были слова «ТУПОЕ ДЕРЬМО» и «НЕНОРМАЛЬНАЯ». Она отрицала, что сама нацарапала это на своих руках, но затруднялась ответить, кто еще мог это сделать, ведь она жила вдвоем с маленьким сыном.

Почему Эвелин не помнила своего обидчика? Возможно, ее удивительная история связана с памятью. Впервые заметив порезы, она осознала, что не помнит, что же происходило с ней за последние часы. В течение жизни она не раз «выпадала из времени» на несколько часов. Эвелин рассказывает об этом так: «Всю свою сознательную жизнь я периодически выпадаю из времени; в юности это очень меня пугало. С годами эти выпадения становились все загадочнее, но я боялась о них рассказывать – думала, что меня просто сдадут в психушку».

Она никогда не знала точно, что происходит в эти часы, но время от времени обнаруживала подсказки: «Придя в себя, я порой находила игрушки для малышей – наподобие тех, с которыми играет мой сын, находила продукты или вещи, которые никогда бы не купила».

Эвелин считает, что все эти проблемы идут из детства. Это был очень непростой период. Когда она была еще совсем маленькой, ее забрали у биологической матери из-за жестокого обращения. Служба защиты прав ребенка обнаружила девочку в шкафу, куда ее заперла мать, и Эвелин тут же отправили в приют. Ее удочерили, когда ей было два года. А к ее десятому дню рождения новые родители окончательно развелись. Приемный отец тоже обращался с девочкой жестоко, как и биологическая мать, и даже домогался Эвелин. Приемный брат, который был на девять лет старше, связывал ее и пытался задушить. Вся семья обвиняла Эвелин в разводе ее приемных родителей, ссылаясь на трудности, якобы появившиеся из-за ее слепоты.

Когда девочке исполнилось восемь, один врач помог устроить ее в школу для слепых. Пока он не объяснил ей, что проблема, видимо, в структуре зрительного нерва, девочка считала слепоту и трудности в обучении своей личной виной. Вскоре после начала занятий в новой школе, последовавшего за разводом приемных родителей, Эвелин впервые «выпала из времени». Позже она обнаружила синяки и маленькие ссадины на ногах и руках, но не могла понять, откуда они взялись. Она не могла сказать, что с ней произошло и сколько прошло времени с момента, когда она отключилась.

Что же с ней случилось? Кто выцарапал у нее на руках оскорбления? Кто-то издевался над ней, а она не помнила? Или же она сама практиковала членовредительство? Вскоре в больнице врачи обнаружили, что в некотором смысле верны оба предположения.

У Эвелин диагностировали диссоциативное расстройство идентичности – психическое заболевание, которое еще называют расстройством в виде множественной личности или раздвоением (расщеплением) личности. Внутри Эвелин словно обитало сразу несколько разных людей. Среди них были женщина по имени Фрэнни Ф. и ее дочка Синтия, а также «страшненькая» десятилетняя девочка Сара с «тонкими рыжими волосами», карими глазами и веснушками. И наконец, Кимми, «ангелоподобная» четырехлетняя малышка с голубыми глазами и короткими белокурыми волосами. Поведение пациентки менялось в зависимости от того, какая из личностей выходила на первый план. Сама Эвелин казалась умной, взрослой женщиной и удивительно четко излагала свои мысли. Превратившись в Кимми, она вдруг начинала лепетать детским голосом, коверкать простые слова, например называть фиолетовую рубашку «фуаетовой». Говорила, что президент – это «ее папочка», и восхищалась тем, что киви – это одновременно и фрукт, и птица. Хвасталась, что старший брат учит ее, как писать ее имя. Вот фрагмент из разговора Кимми с психиатром.

Психиатр. Сколько тебе лет?

Кимми. Скора читыри.

Психиатр. Читыри? Вот это да, какая взрослая девочка! А чем ты сейчас занимаешься, Кимми?

Кимми. Ну-у-у, сижу, стараюсь вести себя хорошо.

Психиатр. А вести себя хорошо важно?

Кимми. Да.

Психиатр. Почему?

Кимми. Потому что, если я буду вести себя плохо, меня побьют.

Психиатр. Ох, какой кошмар. Кто тебя побьет?

Кимми. Мама с папой.

Говоря об этом, Кимми зажмуривалась и крепко сжимала плюшевого мишку.

А вот еще один фрагмент, менее мрачный.

Психиатр. А в какие игры ты любишь играть?

Кимми. Люблю водить хоровод, играть в «Лондонский мост»[39], а еще мне нравится играть с медведями.

Психиатр. Они настоящие?

Кимми. Нет, но они мои друзья.

При переключении от одной личности к другой менялся не только характер. Например, Кимми держала карандаш в правой руке, несмотря на то что сама Эвелин – левша. Но больше всего психиатров поразили итоги проверки зрения. По стандартной шкале показатель остроты зрения Эвелин равнялся 20/200[40] – это практически полная слепота. У Фрэнни Ф. и Синтии он был таким же. Однако острота зрения Сары равнялась 20/80[41], а Кимми – 20/60[42]. Разница между 20/60 и 20/200 существенная: в первом случае вам просто выписывают очки, а во втором вы практически ничего не видите. Сама Эвелин ходила только с собакой-поводырем, а ее альтер эго было достаточно очков. Между тем на мир они смотрели одними и теми же глазами.

Но это лишь часть проблемы. Прежде всего как у одного человека может быть несколько «Я»? Имеем ли мы дело лишь с резкими переменами настроения или же с полностью самостоятельными личностями? Если второе предположение верно и все альтер эго и правда совершенно самостоятельны, то в первую очередь хочется понять, кто из них настоящая Эвелин?

У нас всех очень развито ощущение своего «Я». Мы не просто понимаем и знаем себя. Мы будто смотрим на мир изнутри, из своей головы. Что-то внутри нас замирает от боли и дрожит от восторга. Эта наша внутренняя личность не переживает все пассивно, но активно действует. Мы разбираемся со своими мыслями, обдумываем решения, контролируем поступки – и для всего этого нужен внутренний ревизор. У нас в головах живет некое «Я», и оно целостно и относительно стабильно. Однако случай Эвелин указывает на то, что личность может раздробиться на кусочки, которые станут развиваться самостоятельно.

На страницах этой книги мы рассматриваем случаи взаимодействия сознательной и подсознательной систем мозга, влияющего на наши мысли и поступки. Внутри этих процессов формируется человеческая личность. И теперь многие из нас зададутся непростым вопросом: где именно находится мое «Я»? Прежде чем разобраться с расщеплением личности, давайте начнем вот с чего. Что мы на самом деле подразумеваем, когда произносим слова «личность», «Я»? В какой части мозга живет наше «Я»? Возможно, это и есть величайшая загадка нейробиологии, и найти ответы будет не так просто, но мы подойдем к ним максимально близко. На самом деле мы идем к ним с первых страниц этой книги. Итак, где же начало нашего «Я»? Здесь работает все тот же нейрологический принцип: первый шаг в изучении любой системы мозга – это анализ того, что происходит, когда она выходит из строя.

Найти себя

Дело происходило в Польше. Холодным ноябрьским вечером гинеколог по имени Петер после сильной ссоры с женой сел в машину. Эмоции продолжали кипеть внутри. Петер ехал в полной темноте и думал о случившемся, снова и снова проигрывая у себя в голове недавний скандал. Он чудом не съехал с трассы. Вдруг он понял, что оказался на встречной полосе, и увидел автофургон, который несся прямо на него. Он вывернул руль, машина резко повернула направо и, слетев с дороги, врезалась в дерево. Все потемнело. Последующие 63 дня Петер провел в коме. И пришел в себя совершенно другим человеком.

До аварии он был веселым, остроумным, приятным в общении мужчиной 43 лет. У него была жена и трое детей, он любил играть со своей собакой. Теперь же Петер, к своему ужасу, не понимал, кто он. Он с легкостью называл имена знаменитых общественных деятелей, но не мог припомнить, как зовут его самого, – и это было только начало. Последующие 10 лет группа психологов наблюдала за состоянием Петера и за целым рядом неврологических отклонений, очевидно, связанных с потерей им собственной личности.

Начнем с того, что Петер перестал узнавать себя. Когда психиатр по имени Яцек встал вместе с Петером перед большим зеркалом, у них произошел следующий диалог.

Яцек. Петер, кто это? Чье это отражение?

Петер. Не знаю. Боже! Этот монстр смотрит на меня!

Яцек. А кого еще вы видите в зеркале?

Петер. Я не знаю. Наверное, это Яцек. Кажется, вас так зовут, правильно?

Петер узнал человека, с которым был едва знаком, а себя – нет. К сожалению, не узнавал он и близких людей.

Когда семья пришла навестить его, он закричал: «Нет у меня никакой семьи! Все мои близкие погибли в аварии! Я не знаю этих людей… Это двойники… Двойники моих близких… Не знаю я!» Тут вам может вспомниться синдром Капгра – отклонение, при котором люди верят в то, что окружающих заменили двойники. Как уже говорилось в главе 5, синдром Капгра (как и близкий к нему синдром Котара, при котором люди считают, что они умерли) – это синдром, связанный с чувством отделенности от мира. Когда люди, страдающие синдромом Капгра, видят своих близких, у них не возникает соответствующей эмоциональной реакции, и тогда их мозг придумывает объяснение ее отсутствию. В этом смысле синдром Капгра – одно из проявлений «стирания» нашего «Я».

Следующий симптом Петера мы тоже уже встречали – это провалы в памяти. Он не мог вспомнить простейших фактов из собственной жизни. Например, он заявлял, что у него никогда не было собаки. Когда психиатр привел ему собаку, чтобы доказать обратное, Петер воскликнул: «Мерзкий комок шерсти! Нет у меня собаки. Никогда бы не завел такое никчемное существо. Я боюсь эту псину. Она хочет меня укусить!» Он также не помнил, что он гинеколог, но и на это у него нашлось оправдание. «Я слишком молод, чтоб быть врачом, – заявил он. – Все думают, что мне 40, но на самом деле мне 20». Чтобы объяснить это различие, Петер сослался на мнимый государственный заговор:

Правительство не только поменяло деньги, так что я их теперь вообще не узнаю, но и сменило календарь, чтобы не выплачивать мне ежегодное пособие… Они добавили к настоящему календарю 30 лет, и в итоге мне получается 45 лет, хотя на самом деле всего 25. Они хотят от меня избавиться. Мне страшно.

У Петера развилась конфабуляция. Его мозг подсознательно заполнял пустоты в памяти, придумывая истории, способные объяснить нехватку информации максимально логично. Он не помнил, что у него есть собака, поэтому изобрел отговорку: назвал животное «никчемным» и заявил, будто бы собака собирается его укусить. Бесполезное и агрессивное животное он никогда бы себе не завел, а значит, это вовсе не его собака. Когда он не смог припомнить собственную профессию, он придумал идею о том, что правительство изменило календарь и что при его настоящем возрасте быть врачом невозможно.

Подсознание Петера быстро находило аргументы, компенсирующие пустоты, которые возникли из-за того, что личность начала рассыпаться. «Я» Петера сильно пострадало, однако мозг все равно пытался соединить оставшиеся кусочки.

Но, судя по всему, травма оказалась слишком серьезной, а пустоты – слишком масштабными. Мозгу Петера пришлось найти дополнительные источники информации.

В больнице Петер лежал в одной палате с пациентом по имени Юрек, перенесшим операцию на колене. Как-то утром, когда кто-то из больничного персонала заглянул в палату к Петеру, тот потребовал, чтобы ему привезли инвалидное кресло. Сказал, что не может ходить из-за операции на колене. Еще заявил, что на самом деле его зовут Юрек. Потом к Петеру пришел 29-летний арт-терапевт, который объяснил, что его задача состоит в том, чтобы учить людей самовыражаться через рисование. Петер забрал у него все кисточки и отказался их отдавать, пояснив это тем, что кисточки нужны ему для работы. Еще он украл имя и даже возраст арт-терапевта (29 лет).

Изменения, произошедшие с Петером, связаны с самовосприятием. Вопрос в том, какие именно повреждения привели к таким последствиям?

Результаты МРТ мозга показали повреждения лобной и височной долей. Сильнее всего пострадало правое полушарие.

Неузнавание себя в зеркале, синдром Капгра и конфабуляция – все это связано с повреждением правого полушария, что неоднократно наблюдалось у пациентов, страдавших от потери своего «Я». Для примера рассмотрим состояние соматоагнозии, при котором человек не узнает части собственного тела и считает, что они ему не принадлежат. Тодд Файнберг, невролог Медицинского колледжа имени Альберта Эйнштейна и специалист по соматоагнозии, записал разговор с одной из таких пациенток, Ширли, которая не узнавала собственную парализованную левую руку.

Ширли. Он ушел в отпуск и даже не предупредил. И не спросил разрешения. Ушел – и все.

Файнберг. Кто он?

Ширли. Мой Булыжничек. (Подняла безжизненную левую руку с помощью правой, показывая, о чем говорит.)

Файнберг. Вы называете руку Булыжничком?

Ширли. Ага.

Файнберг. Почему?

Ширли. Потому что она ничего не делает. Просто лежит.

Пациенты с соматоагнозией, как правило, говорят о своих конечностях как о чем-то неживом, называя их «ржавой железкой», «мешком костей» или «рукой умершего мужа». Чаще всего они заявляют, что конечность принадлежит кому-то другому – например, врачу или родственнику.

Соматоагнозия очень похожа на синдром Капгра, только вместо ощущения отделенности от других вы чувствуете отделенность от собственного тела. Это еще один пример работы нейрологики. Поврежденный мозг не признает парализованный орган частью вашего организма. Но подсознанию нужно устранить внутренний конфликт. С одной стороны, поблизости постоянно находится объект, который выглядит точь-в-точь как рука. Но, с другой стороны, этот объект не повинуется двигательным командам. Как может мозг объяснить это? Вероятно, рядом лежит чужая рука или как минимум безжизненный предмет – «Булыжничек».

Соматоагнозия – это результат повреждения правой части лобной, височной и теменной коры. И снова речь идет о правом полушарии.

Исследования самовосприятия и клинические случаи говорят об одном и том же. Эксперименты с использованием аппарата МРТ показали, что правая часть префронтальной коры активируется, когда мы уходим в мысли о себе, но не о других людях. В литературе широко освещается вопрос о том, где именно в мозге локализуется наше «Я». Есть масса версий, но суть в том, что доподлинно это неизвестно. Не исключено, что «Я» находится в правой части лобной доли, поскольку активность этой области непосредственно связана с мыслями о себе. Однако такое утверждение нужно рассматривать с изрядной долей скепсиса, поскольку не одна эта область формирует наше самовосприятие.

Тем не менее случай Петера показывает нам множество аспектов человеческой личности, которые может уничтожить мозговая травма: возможность узнавать себя и тех, кто о вас заботится; память о своем прошлом; стабильное представление о себе и понимание, чем мы отличаемся от других; возможность контролировать свои чувства и действия. Когда Петера попросили нарисовать картинку и выразить через нее себя, он изобразил божью коровку и объяснил это так: «Я напоминаю самому себе божью коровку. Она вечно что-то ищет, потому что внутри у нее пусто, как и у меня».

Итак, нам известно, что наше самовосприятие может разрушиться из-за травмы мозга, но как оно распадается на части, когда повреждений нет? Мозг Эвелин не пострадал, несмотря на то что в детстве с ней обращались довольно жестоко. Так в чем же дело? Если по примеру многих неврологов предположить, что у «Я» есть совершенно конкретное место в мозге, получается, можно разделить личность на части хирургическим путем, попросту разрезав мозг. Если бы мы разделили мозг человека пополам, кто бы пришел в себя после операции? Одна личность или две?

Разделенный мозг

Есть одна операция, показанная людям, страдающим от сильных, неконтролируемых приступов эпилепсии. Она называется каллозотомия и представляет собой рассечение мозолистого тела, пучка нервных волокон, соединяющего правую и левую части мозга. Поскольку приступы – это, по сути, электрические бури, проносящиеся по нервным пучкам мозга, отделение его частей друг от друга мешает электричеству распространиться и охватить оба полушария. Эта процедура – крайняя мера, которая помогает пациенту с неконтролируемыми припадками, но она приводит к странным побочным эффектам.

Наиболее известный и неприятный из них – синдром расщепленного мозга. Спросите Викки, которой сделали эту операцию в 1979 году. Многие месяцы после операции две части ее мозга действовали независимо друг от друга. Например, в супермаркете она замечала, что, когда тянется за каким-нибудь продуктом правой рукой, ее левая рука действует абсолютно самовольно. «Я потянулась правой [рукой] за тем, что мне было нужно, но левая вмешалась, и они начали бороться. Почти как магниты с противоположными полюсами», – рассказывает Викки.

То же самое происходило каждое утро. Викки подбирала себе комплект одежды, но одна из рук вдруг хватала совершенно ненужную вещь. «Мне приходилось высыпать всю свою одежду на кровать, выдыхать и вновь браться за дело», – говорит она. Однажды Викки так устала от всего этого, что не стала сопротивляться и вышла из дома сразу в трех комплектах одежды.

Синдром расщепленного мозга – это состояние, при котором разделенные полушария мозга начинают действовать самостоятельно. Викки страдала от синдрома чужой руки, который мы вкратце упомянули в главе 2 как одно из возможных последствий дисфункции лобной доли. Этот синдром, помимо прочего, непосредственно связан с синдромом расщепленного мозга, поскольку правая часть мозга контролирует левую руку, а левая часть – правую. Этот перекрестный контроль относится и к зрению: правая часть мозга обрабатывает информацию о том, что находится в левой стороне зрительного поля, и наоборот. Более того, левая часть мозга (у правшей) контролирует речь. Каждая часть расщепленного мозга обладает своим уникальным набором возможностей, который нельзя передать другой части. Например, если, задействуя левое полушарие, Викки прочитывает слово, находящееся в правой части зрительного поля, она может сказать его вслух, потому что левая часть мозга контролирует устную речь. Но когда то же самое слово появляется в левой части зрительного поля, где его замечает лишь правое полушарие, Викки не может его произнести, но зато может взять ручку и записать.

Невролог Майкл Гадзанига, ведущий специалист в области исследования расщепленного мозга, уже пять десятилетий занимается этим вопросом. В ходе работы, обнаруживая у полушарий различные и уникальные функции, Гадзанига задумался о том, существует ли у каждого полушария обособленное самовосприятие. Обеим половинам мозга доступны их собственные наборы ощущений и умений, но есть ли у каждой части свое сознание, способное обдумывать и принимать решения?

В 1960-х годах, когда Гадзанига начинал свои исследования, он думал, что есть. В конце концов именно к такому выводу подталкивает история Викки про супермаркет. Однако впоследствии он убедился, что две части мозга все же составляют единое «Я». Несмотря на отсутствие доступа к тому, что знает и делает другое полушарие, две половины мозга работают сообща, чтобы обеспечить целостность личности.

В ходе одного из экспериментов Гадзанига показал пациенту с расщепленным мозгом слово «ходить», поместив это слово в левую часть зрительного поля, – так чтобы слово было воспринято правым полушарием. Пациент поднялся и пошел. Когда его спросили, почему он так сделал, он объяснил: «Мне захотелось сходить за колой». Левая сторона мозга, ответственная за речь, придумала это объяснение, потому что ничего не знала о том, что пациент увидел слово «ходить». Об этом было известно лишь правой стороне. А левое полушарие просто придумало аргумент.

Вот еще пример. Гадзанига показал правой части мозга пациентки изображение яблок. Увидев его, женщина рассмеялась. Когда ее спросили, в чем причина смеха, она ответила «Кажется, аппарат был очень уж смешной», имея в виду устройство, показывающее картинку. Когда Гадзанига продемонстрировал то же изображение левой части ее мозга, она снова рассмеялась и быстро показала на изображение обнаженной женщины, скрытое среди яблок.

И наконец в ходе одного из своих любимых экспериментов Гадзанига показал слово «улыбка» правому полушарию пациента с расщепленным мозгом и слово «лицо» – левому. Затем он попросил пациента нарисовать, что тот видел. Пациент изобразил улыбающееся лицо. Когда Гадзанига спросил почему, пациент ответил: «А вы что, грустное лицо хотите? Кому охота смотреть на грустные лица?» Левая часть мозга не видела слово «улыбка», поэтому испытуемому пришлось придумать объяснение, почему лицо улыбается.

Во всех этих случаях левая часть мозга (ответственная за речь) не имела понятия о том, что видит правая часть, но талантливо изобретала логичные объяснения хождению, смеху и улыбке на нарисованном лице. Столкнувшись с противоречивыми сведениями, мозг стал заполнять пустоты. Если обе части мозга – это отдельные самостоятельные единицы, зачем им сотрудничать подобным образом? Почему бы не оправдаться незнанием?

Даже после хирургического разделения половинки мозга не делаются совершенно самостоятельными единицами. Они находят способ сохранить единство нашего «Я». Гадзанига сводит этот феномен к усилиям левого полушария, поскольку в его экспериментах именно эта часть мозга изобретала все аргументы. Он сформулировал гипотезу, по которой в левой части мозга существует «левополушарный интерпретатор», который пытается сложить воедино все, что происходит с нами изо дня в день, и сконструировать связное и логичное повествование. Гадзанига признает результаты огромного количества упомянутых нами исследований, подтверждающих, что наше «Я» формируется в правом полушарии, но заявляет, что самовосприятие обеспечивается всем мозгом – и левое полушарие здесь играет важнейшую роль. Оно связывает фрагменты нашего опыта в личные истории, руководствуясь тем, что мы называем нейрологикой. Как минимум в ходе экспериментов с участием пациентов с расщепленным мозгом именно левое полушарие устраняет пробелы.

Существует ли на самом деле левополушарный интерпретатор и как он функционирует, еще предстоит выяснить. Тем не менее мы уже можем с уверенностью сказать, что в мозге работает система подсознания, которая, столкнувшись с противоречивыми сведениями, придумывает аргументы, примиряющие их. И на страницах этой книги мы постоянно видим тому подтверждения. Подсознание действует так при соматоагнозии и синдроме Капгра. Оно вызывает синдром Котара и придумывает истории об инопланетных гостях. Оно заставляет шизофреников поверить в то, что за ними следят агенты ФБР или что их контролируют сверхъестественные силы. Оно становится источником конфабуляции и ложных воспоминаний. Оно придумывает наши сны.

Мозг обладает склонностью к заполнению пустот в наших мыслях и ощущениях, когда они оказываются незавершенными. Каждый раз, когда мозг ликвидирует прореху, он делает это с конкретной целью: сохранить наше чувство себя. Подсознание всецело сосредоточено на защите нашей личной истории, стабильности человеческой идентичности, и его усилия становятся наиболее очевидными в случаях эмоциональной травмы.

Не вижу зла

Семья Аккерман молилась о том, чтобы забыть тот день. Более страшной аварии они себе и представить не могли, а оказались в ее эпицентре. Столкнулось более ста автомобилей. Повсюду лежали пострадавшие. Несколько человек погибло. Врезавшись в машину, ехавшую перед ними, Аккерманы на какое-то время оказались пленниками собственного автомобиля. Муж и жена, глядя на то, как за окном кто-то горит заживо, вдруг осознали, что вполне могут погибнуть через несколько секунд.

Но они выжили. Мистер Аккерман, в крови которого пульсировал адреналин, выбил ветровое стекло, вытащил жену из машины и увел в безопасное место. После того как Аккерманы выбрались из автомобиля, их доставили в больницу. К счастью, никаких повреждений – по крайней мере физических – не обнаружилось. Однако без моральных травм не обошлось. Психологические последствия аварии были очень тяжелыми, но они по-разному повлияли на супругов.

Во время столкновения мистер Аккерман ощутил, что его сознание перешло в режим перегрузки. Волна страха и тревоги. Безрезультатные поиски путей спасения. В голове, как и за окном, царил хаос. В последующие дни его начали мучить воспоминания. Каждую ночь он регулярно просыпался от кошмаров, обливаясь холодным потом. На работе его не оставляло напряжение, он не мог сконцентрироваться. Он легко пугался резких звуков и сделался нервным, сверхвнимательным водителем.

Реакция же миссис Аккерман была совершенно противоположной. Во время аварии она будто впала в транс, почувствовала, что удаляется от всех событий, происходящих вокруг нее. Она была в шоке. Она осознавала, где находится, и понимала, что над ней и мужем нависла серьезная угроза, но эмоции не влияли на ее сознание.

Мы наблюдаем две противоположные реакции на травму. Стрессовая реакция мистера Аккермана связана с повышением возбудимости и тревожности – это одна из характеристик посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). У миссис Аккерман же наблюдалась диссоциация – дистанцирование от себя и своих чувств. Два человека, одно и то же происшествие, но две абсолютно разные психологические реакции. Чем вызвано такое различие?

Пара согласилась поучаствовать в небольшом исследовании под контролем аппарата МРТ. Они вспоминали день аварии, а ученые следили за их мозговой активностью. Обнаружились значительные отличия. У мистера Аккермана, помимо прочего, зафиксировали активность лобной, височной и теменной долей. Более того, его пульс значительно повысился, а он сам говорил, что чувствует тревогу и «нервозность». Напротив, миссис Аккерман не ощущала никакой тревоги. Ее пульс остался стабильным, она сообщила, что чувствует «оцепенение», когда вспоминает аварию. По данным МРТ, BOLD-сигнал не перемещался по мозговой ткани так активно, как у мужа. Когда испытуемая вспоминала аварию, активизировалась только крошечная часть затылочной доли. Как если бы ее мозг блокировал возбудимость, отключая эмоциональное реагирование.

Психологическая травма – это, возможно, самая серьезная угроза для нашего «Я». Она может уничтожить желание действовать, вынуждая физически здоровых людей безвольно сидеть на кровати в депрессии. Она преследует ветеранов войн – и у них проявляется ПТСР. Она может даже свести к нулю желание жить, что приведет к трагедии – суициду.

Психологическая травма может вызывать ощущение отсоединенности от себя. В психиатрии описан целый ряд диссоциативных расстройств, при которых люди в разной степени ощущают себя отделенными от мира или от событий собственной жизни – и это воспринимается как потеря себя. Например, при деперсонализационном расстройстве люди ощущают отделенность от собственного «Я» и от всего окружающего, словно наблюдают за происходящим со стороны, а не участвуют в нем сами. При более серьезной форме диссоциации, диссоциативной фуге, люди совершенно забывают, кто они, где живут (это обычно происходит после далеких путешествий) и, как правило, выбирают себе новое «Я». Диссоциативное расстройство идентичности, которое и было у Эвелин, – самое серьезное из данных расстройств, при котором личность человека и его самовосприятие распадаются на фрагменты, на несколько отдельных личностей.

Диссоциативные расстройства обычно возникают из-за эмоциональной травмы. Их, как и саму травму, трудно переносить. Чувствовать отделенность от мира, постоянно ощущать, будто смотришь на свою жизнь со стороны, – все это сродни страшному проклятию. Однако у этих ощущений есть назначение: они оберегают от боли. Диссоциация – это защитный механизм подсознания, который чаще всего встречается у тех, кто подвергался длительному насилию. Она ограждает хрупкую психику жертв от тяжелых переживаний из прошлого.

Мозг умеет защищать нас от разрушительной мощи психологической травмы. Как мы видели в случаях подавления воспоминаний (глава 4), сознание способно отдалить нас от воспоминаний или чувств, которые причиняют нам боль. Диссоциация – это побочный эффект самозащиты мозга. По аналогии представим, как наш организм реагирует на бактериальную инфекцию. Чтобы не дать захватчику распространиться по всему телу, иммунная система отгораживает инфекцию, формируя абсцесс. После инкапсуляции бактерии попадают в карантин и уже не могут распространиться на соседние ткани. Подобный защитный механизм не лишен побочных действий, поскольку абсцессы крайне болезненны.

Диссоциация аналогичным образом устанавливает карантин на травмированном участке психики. Оно переключает внимание, отвлекает его от всего, что ранит, пытается отсечь от сознания опасные мысли. Но эмоциональный ущерб невозможно ликвидировать полностью – можно лишь загнать поглубже. Ученые назвали такие области «эмоциональными отсеками» мозга – это своего рода абсцессы болезненных мыслей и воспоминаний. В них помещаются травмированные фрагменты нашего «Я». В противоположность им области, не подвергшиеся травме, в литературе называются «внешне не поврежденными отсеками». В идеале подобно тому, как абсцесс не должен прорваться, эмоциональные отсеки и внешне не поврежденные отсеки не должны контактировать. Но так бывает не всегда. Когда поврежденная часть сознания отделена от остальной его части, постоянно есть риск, что она не останется пассивной. Запрятанный глубоко внутрь травмированный кусочек нашего «Я» способен вырваться из плена и заявиться в качестве нашего альтер эго, как мистер Хайд к доктору Джекилу.

Возьмем диссоциативное расстройство идентичности. Оно характеризуется переключением между отдельными аспектами личности. С одной стороны, есть повседневное, нейтральное «Я» («внешне не поврежденные отсеки»), которое адекватно взаимодействует с обществом, но ощущает себя отделенным от своего «Я» и от мира. С другой – есть пострадавшая, эмоционально травмированная сторона «Я» («эмоциональные отсеки»). Можно сказать, что человек переключается между типами реакции на травму мистера и миссис Аккерман. Реакцию мистера Аккермана, у которого после травмы возникли повышенная тревожность и возбудимость, можно сравнить с той, что определяется эмоциональными отсеками. Авария его преследовала, его начали мучить кошмары, тревожность, потеря эмоционального контроля, из-за которой стало сложно жить. Реакция его жены – спокойствие и отстраненность от негативных эмоций – ассоциируется с принципом работы внешне не поврежденных отсеков. Но, хотя во время самой аварии жена была спокойна, у нее в сознании стал формироваться эмоциональный барьер.

Когда Аккерманы вспоминали аварию, у них наблюдались кардинально разные уровни стресса, соотносимые с их реакциями на само событие. Как мы знаем из главы 3, мысленные симуляции могут быть крайне реалистичны. Исследования показывают, что, подобно тому как Аккерманы испытывали разные уровни стресса, альтер эго переживают травмы неодинаково. Одна личность может среагировать повышением пульса и частоты дыхания, как мистер Аккерман, а у другой, как у миссис Аккерман, не обнаружится никаких изменений. В этом смысле диссоциативное расстройство идентичности – это комбинация диссоциации и гипервозбудимости: «Я» отстранено от происходящего по умолчанию, а нестабильное альтер эго время от времени сменяет его.

Когда Эвелин поступила в больницу с нацарапанными на руках оскорблениями, нужно было сперва найти ее обидчика. Нетрудно догадаться, что обидчик – она сама, или же ее альтер эго. Расстройство возникло как адаптационный механизм. Зачем? Чтобы защитить ее самовосприятие, которое за годы унижений начало разрушаться. Каждое альтер эго – это фрагмент ее личности и истории, много лет назад помещенный в карантин, но внезапно пробудившийся вновь.

Возможно, такое объяснение и кажется логичным, но где же неврологические доказательства? В конце концов мы уже увидели, что расщепить личность сложно. Даже когда хирург разрезает мозг пополам, «Я» не распадается. Подсознание делает все, чтобы обеспечить целостность личности даже при рассеченном мозге. Оно не знает, что мозолистое тело разрезано, – осознает только, что между мыслью и поведением образовалась пропасть и нужно ее ликвидировать.

Мозг человека, страдающего от диссоциативного расстройства идентичности, может быть невредимым. Эвелин никогда не ударялась головой и не попадала в аварии. И уж точно ей никогда не разрезали мозг. Однако ее личность распалась на множество разных альтер эго, каждое из которых ничего не знало о другом. У этих внешне не связанных друг с другом личностей не было общих воспоминаний, даже острота зрения – и та была неодинаковой. Как такое возможно? Как можно разделить сознание без физического рассечения мозга?

Фрагментация сознания

Что происходит в мозге человека, когда он быстро переключается между множеством альтер эго? Чтобы разобраться в этом вопросе, ученые из Нидерландов набрали группу из 11 пациентов с диссоциативным расстройством идентичности и провели нейровизуляционное исследование. Они хотели спровоцировать в пациентах переключение между альтер эго и отследить сопутствующие изменения активности их мозга с помощью ПЭТ-сканера. После продолжительного общения с участниками ученые разработали 11 персональных сценариев, которые напомнили бы каждому пациенту о травматических событиях прошлого. Доподлинно известно, что при диссоциативном расстройстве идентичности стресс выполняет роль переключателя альтер эго. Трудно вообразить стресс более мощный, нежели при повторном переживании страшных событий.

Пока испытуемые проходили сканирование аппаратом ПЭТ, исследователи провоцировали переключение альтер эго. При работе с большинством участников у них это получалось. У испытуемых резко убыстрялся пульс, поднималось давление, они ощущали в себе пробуждение иной личности. Что же показали результаты ПЭТ-сканирования?

Когда у испытуемых превалировала их нейтральная, обычная личность, активность их мозга была такой же, как при состоянии диссоциации. Она была притупленной и напоминала реакцию миссис Аккерман на аварию. Однако при переключении на мониторе отмечалась резкая активизация нескольких областей, в особенности миндалины, эмоционального центра. Такой тип реакции больше напоминал повышенную возбудимость мистера Аккермана. Эмоциональная система мозга включалась в работу, когда травмированное «Я» вырывалось на свободу, но успокаивалась, когда на передний план выступало нейтральное «Я». Из этого следует, что пациенты с диссоциативным расстройством идентичности в нейтральном состоянии ограждены от вредоносных эмоций и могут противостоять своему прошлому. Но стоит их защите ослабнуть, а травмированному «Я» вырваться на свободу, эмоциональная система делается уязвимой перед переживаниями прошлого.

Но ученые обнаружили еще кое-что: оказывается, при переключении альтер эго еще одна область мозга ведет себя по-особому. Речь идет о гиппокампе, центре эпизодической памяти (памяти о событиях жизни). Сигнал обнаруживался в разных частях гиппокампа – в зависимости от того, какая из личностей оказывалась на переднем плане, – как если бы у каждого альтер эго имелся доступ лишь к некоторым из воспоминаний.

К сожалению, Эвелин никогда не участвовала в подобных испытаниях, и не известно, применимо ли это все к ней, поэтому мы можем только предполагать, что переключения альтер эго отражались на ее мозговой активности. Эвелин, Фрэнни Ф., Сара и Кимми представлялись самостоятельными личностями, живущими в одном теле. Они отличались друг от друга не только особенностями поведения – им были доступны разные воспоминания. Кимми была ребенком, который еще только учился писать собственное имя, а Эвелин – взрослой женщиной. Одно из ее альтер эго вырезало оскорбления у нее на коже, но Эвелин не могла вспомнить, кто это делал. Нам известно, что гиппокамп Эвелин никто на части не делил, что объяснило бы наличие своих воспоминаний у каждой из личностей. Единственным альтернативным объяснением служит то, что каждая из личностей обращалась к разным частям хранилища воспоминаний. Нейтральное «Я» Эвелин обладало доступом к обычным, безобидным воспоминаниям, но не к травмирующим. Альтер эго же просыпались, когда неактивные части гиппокампа (и других мозговых зон, находящихся на карантине) внезапно активировались – из-за стресса или других провоцирующих факторов.

У альтер эго даже наблюдается разная реакция на подсознательные раздражители. В ходе эксперимента в 2013 году ученые с помощью метода обратной маскировки показали пациентам с диссоциативным расстройством идентичности изображения рассерженных лиц. Если помните по предыдущей главе, обратная маскировка – это техника, при которой первое изображение демонстрируется очень быстро и человек не успевает понять, что видел его, однако оно все же оказывает воздействие на подсознание. При помощи аппарата МРТ ученые обнаружили, что, когда рассерженные лица показываются альтер эго, отмечается вспышка активности в извилине гиппокампа, области, которая помогает припоминать автобиографические детали. Такой эффект не наблюдался, когда изображения показывали нейтральным «Я». Воспоминания не пробуждались. Ученые выдвинули гипотезу, объясняющую это различие: в период активности альтер эго изображения рассерженных лиц пробуждают травмирующие воспоминания, а при активности нейтральной личности доступа к этим воспоминаниям нет – мозг их блокирует.

Если каждому альтер эго действительно доступен определенный набор воспоминаний и эмоций, то у нас появляется нейрологическая база для расщепления личности. Дело не в том, что сознание абстрактно помещает в карантин некоторые фрагменты нашего «Я». Скорее, мозг не дает опасным воспоминаниям и ощущениям помешать важным нейронным процессам.

Более того, уникальный метод, с помощью которого пациенты с диссоциативным расстройством идентичности обрабатывают воспоминания и эмоции, влияет на анатомию их мозга. По закону нейронной пластичности те области мозга, которые используются наиболее часто, начинают расширяться и обрастать нейронными сетями. Отстраненные от работы зоны подвергаются нейронной атрофии и уменьшаются. В теории, если отправить в карантин часть воспоминаний и эмоций, отрезав доступ к ним участвующим в процессе нейронам миндалины и гиппокампа, тогда эти области должны постепенно «усыхать» в силу невостребованности. Благодаря снимкам МРТ ученые убедились, что именно так все и происходит. У пациентов с диссоциативным расстройством идентичности гиппокамп в среднем на 19,2 %, а миндалина – на 31,6 % меньше, чем у членов контрольной группы. Поэтому у людей с множеством альтер эго не только понижена активность областей, связанных с памятью и эмоциями, но и изменена мозговая структура. Поскольку эмоционально травмирующие воспоминания доступны только для альтер эго, которые появляются не так часто, области мозга, хранящие эти воспоминания, игнорируются и уменьшаются в размерах.

Мы убедились, что воспоминания бывают вытесненными, стертыми и ложными. Теперь же интересно понять, могут ли они расщепиться: оставаться доступными лишь для одной личности. Действительно ли это возможно? В дополнение к исследованиям, которые мы уже рассмотрели, в нескольких случаях нейровизуализация продемонстрировала уникальные особенности активности в гиппокампе, височной доле и префронтальной коре. Эти особенности меняются одновременно с переключением от одного альтер эго к другому. Результаты исследования показали, что у людей с этим отклонением понижена активность орбитофронтальной коры. Из главы 3 вы, возможно, помните, что в этой области находятся соматические маркеры, которые формируют эмоциональные воспоминания и интуитивные ощущения. Короче говоря, система памяти у людей со множеством личностей ведет себя по-особому, что подтверждает идею о том, что каждой из личностей доступны лишь некоторые воспоминания.

Идея о том, что системам мозга доступны разные воспоминания, не так уж и нова. На самом деле нам будет достаточно анализа работы систем привычки и непривычки, о которых упоминалось в главе 2. Системы привычки и непривычки пользуются разными видами памяти (процедурной и эпизодической), которые хранятся в разных областях (в стриатуме и гиппокампе). Когда занятый своими мыслями водитель управляет автомобилем при помощи привычки, он отлично помнит, как вести машину, поскольку данная система обращается к процедурной памяти. Однако из-за того, что у системы привычки нет доступа к эпизодической памяти, занятый своими мыслями водитель забывает, что ему нужно по пути домой купить бутылку молока. Если даже у тех, у кого нет травмирующего прошлого, две системы мозга обращаются к разным воспоминаниям, то же самое могло случиться и с альтер эго Эвелин.

Исследование этих вопросов по-прежнему находится на начальных этапах. Конкретных сведений очень мало, результаты смутны, и буквально каждый аспект диагноза – это точка разногласий среди психиатров. Однако благодаря неврологическим исследованиям мы с осторожностью можем сказать, что диссоциативное расстройство идентичности возникает тогда, когда ранее неактивные воспоминания и эмоции оживают, а бездействующие нейроны просыпаются. Мозг перевел эти области в режим карантина, чтобы защитить наше «Я» от переживаний прошлого, но новые эмоциональные раздражители способны заново запустить их работу. Стресс меняет мозг изнутри, провоцируя возвращение тех фрагментов нашего «Я», которые мозг пытался изолировать и запрятать подальше.

Однако, вероятно, альтер эго можно призвать и по-другому. Что если можно было бы спровоцировать его появление извне, но без стресса? Пока Эвелин была в больнице, с ней произошло нечто такое, что, как кажется на первый взгляд, идет вразрез с самой идеей множественных личностей. В ее истории есть еще одна глава.

Внутренний гипнотизер

Вернемся в палату психиатрического отделения, где врачи проверяют зрение Эвелин и ее альтер эго. У каждого альтер эго – свои показатели. Однако при проведении тестирования врачи не просто ждут, пока каждая из личностей соизволит проявиться. Они вызывают их по очереди с помощью гипноза.

Немного пообщавшись с Кимми и проверив ее зрение, один из врачей сказал:

– А теперь дай нам немного поговорить с Сарой.

Кимми заколебалась:

– Она боится.

Врачи ободрили и убедили Кимми, и вскоре зазвучал более взрослый голос, принадлежавший Саре.

– Хорошо, я с вами поговорю, – сказала она. – С тех пор как мы с Кимми подружились, я чувствую себя лучше. А раньше я даже обнять ее боялась.

Вы заметили, что произошло? Кимми и Сара признали существование друг друга. Но откуда им было знать друг о друге? Если они отдельные самостоятельные единицы, у которых нет общих мыслей и воспоминаний, Кимми не могла знать, что Саре страшно. Да и вообще, откуда ей было известно, кто такая Сара?

Одна из определяющих характеристик состояния Эвелин состоит в том, что альтер эго не знают друг о друге и у них нет общих воспоминаний. Однако неким образом гипноз ломает этот барьер, обеспечивая личностям доступ к мыслям и желаниям друг друга и даже позволяя им взаимодействовать. По этой причине гипноз является одним из главнейших методов лечения диссоциативного расстройства идентичности. Он дает травмированным альтер эго возможность проявиться в контролируемых условиях. Гипноз помогает успокоить пациентов, добраться до истоков травмы и даже объединить все альтер эго, чтобы заново выстроить единую личность. Безусловно, гипноз пошел Эвелин на пользу. После сеанса она сказала: «Мне уже легче. Это все равно что пазл собирать – соединять кусочки в одну картинку… Мне кажется, первый кусочек уже на своем месте».

Гипноз может и усугубить симптомы диссоциативного расстройства идентичности – спровоцировать дальнейшее расщепление личности. По этой причине некоторые психиатры считают, что сами врачи навязывают это состояние извне, когда вынуждают пациентов признать расколотость своей личности и рассказывать о чувствах своих альтер эго, тем самым потакая безумной мысли об их существовании. Есть и еще одна интерпретация, согласно которой диссоциативное расстройство идентичности – настоящая болезнь, возникающая внутри благодаря работе механизма, схожего с гипнозом.

Если помните, в предыдущей главе мы говорили о том, что принцип действенности гипноза, как считается, состоит в том, что внимание человека фокусируется на определенной идее. Человек под влиянием гипнотизера так сильно сосредотачивается на внушенном образе, что игнорирует все остальные ощущения, подобно человеку, который на коктейльной вечеринке концентрирует свое внимание на одном разговоре и игнорирует все остальные беседы. В таком случае игнорируется и возможность обдумать свои действия – вот почему, если вспомнить участников шоу гипноза, человек не может понять, что танцевать джигу на сцене или бороться с воображаемым соколом на глазах у зрителей по меньшей мере странно.

Суть гипноза состоит в сосредоточении на одном наборе мыслей и эмоций в ущерб остальным. Но неужели нельзя сказать то же самое о диссоциации? При диссоциации мозг переводит фокус внимания с травмирующих воспоминаний и эмоций на более приятные ощущения. Судя по всему, здесь осуществляется похожий процесс. В таком случае понятно, почему гипноз обладает таким мощным воздействием на людей со множеством личностей, но есть ли в мозге доказательства тому?

Исследования с использованием аппаратов МРТ показывают, что при диссоциативных состояниях мозг проявляет повышенную активность в передней поясной коре – той же области, что становится гиперактивной при гипнозе. Передняя поясная кора помогает разобраться с конфликтующими сведениями, например, при прохождении теста Струпа или при обнаружении отклонения в вопросе вроде «По сколько животных каждого вида Моисей взял в ковчег?». Передняя поясная кора мешает нам думать на автопилоте и поверхностно воспринимать происходящее. Она помогает нам обнаруживать ошибки и противоречия.

Как мы знаем, загипнотизированные люди в состоянии транса теряют свою проницательность. По теории, когда человек находится под гипнозом, его передняя поясная кора не может связаться с лобной долей и потому начинает работать усерднее, пытаясь донести свое сообщение, но тщетно. Возможно, именно из-за этой бесполезной гиперактивности люди при гипнозе совершают столько странных поступков и не понимают, что все эти действия идут вразрез с их обычной манерой поведения, а также безропотно выполняют команды гипнотизера, не анализируя свои мысли и чувства.

Те же самые особенности мозговой активности отмечаются и при диссоциации – состоянии, при котором мы воспринимаем мир, фокусируясь на одном наборе идей и не принимая во внимание другие, что делает сравнение с гипнозом еще более правомерным. В определенном смысле при диссоциации человек входит в состояние гипнотического транса, защищающее его от травмирующих воспоминаний. Когда транс прерывается, а защитные стены психики рушатся, травмирующие воспоминания возвращаются. В мозге понижается активность передней поясной коры, и болезненная реальность прошлого врывается в сознание.

Гипноз может спровоцировать проявление диссоциативного расстройства идентичности, акцентируя разрыв между альтер эго. И напротив, может вылечить расстройство, соединив разрозненные личности и заново собрав наше «Я». Более того, мы обнаруживаем, что гипноз и диссоциация вызывают одинаковую мозговую активность. Эти доказательства позволяют предположить, что диссоциативное расстройство идентичности – одна из форм гипноза.

Разница состоит в том, что при гипнозе внимание и воображение человека сосредотачиваются на идеях, поданных гипнотизером извне, а при диссоциативном расстройстве идентичности идеи возникают внутри – их рождает подсознание. Учитывая все рассмотренные нами аргументы, многие психологи пришли к выводу, что диссоциативное расстройство идентичности – это своего рода самогипноз, самовнушение, как если бы подсознание Эвелин и было ее собственным гипнотизером.

Спустя многие годы после травмы ее мозг пытался защитить целостность личности, уводя внимание подальше от травмирующих деталей. Возможно, гипноз стал механизмом этого процесса. Ее сознание породило состояние, характеризующееся одновременно гиперконцентрацией и неведением с проблесками сознания.

Как показывает случай Эвелин, разделение сознания после травмы не самый точный процесс. У него бывают побочные эффекты. Когда мозг пытается поместить в карантин опасные эмоции и воспоминания, часть «Я» уходит вместе с ними. Вот почему при диссоциации людей мучают неприятные ощущения. Подсознание отрывает от «Я» кусок, для того чтобы защитить бóльшую часть личности. К счастью, этот кусок, как правило, очень мал. Возможно, именно поэтому альтер эго – это часто совсем юные, незрелые персонажи. Альтер эго Эвелин, Кимми и Саре, было по 4 и 10 лет соответственно. У них нет доступа к высокоуровневым когнитивным возможностям мозга или к мудрости, накопленной с годами.

Благодаря гипнозу врачи смогли по очереди вызвать каждое из альтер эго Эвелин. Каждая из личностей обладала не только своим собственным характером и поведением, но и своей остротой зрения. Эвелин была практически слепой. Она не могла передвигаться без собаки-поводыря. Врачи пришли к выводу, что наблюдается некая анатомическая аномалия зрительных нервов. Однако, когда сознание Эвелин переходило во власть альтер эго, оказывалось, что достаточно лишь очков. Как же это возможно?

Как мы сказали, процесс диссоциации убирает из сознания не только травмирующие воспоминания, но и части нашего «Я». Но представим, что подсознание идет еще дальше и отрезает доступ к большей части мозга. Отразится ли это на восприятии?

Каждому эго – свое око

Есть таинственное состояние, которое врачи иногда наблюдают у пациентов в больницах и не устают ему поражаться. Пациентов госпитализируют после внезапного проявления неврологических симптомов вроде оцепенения, потери сил, слепоты. Удивительным образом, несмотря на серьезные симптомы, пациенты кажутся абсолютно спокойными. Они невероятно, пугающе расслаблены. При диагностике врачам часто не удается найти ни проблему, ни ее истоки. Однако оспаривать наличие симптомов невозможно: они слишком очевидны. Еще немного – и можно подумать, что пациенты симулируют.

Но это не так. Их диагноз – конверсионное расстройство, состояние, при котором психологический стресс проявляется через физические симптомы, маскируясь под неврологическое заболевание.

Всю свою жизнь Эвелин считала себя слепой, однако слепота мгновенно прошла при переключении к альтер эго Кимми. Такого не могло произойти, если бы причина слепоты крылась в повреждении зрительного нерва. Структурные дефекты глаз и мозга не могут спонтанно исправиться без хирургического вмешательства. Скорее, учитывая историю ее эмоциональной травмы, слепота объясняется именно конверсионным расстройством. Вот почему ни один врач не мог найти причин слепоты – она была психологической. Это не значит, что Эвелин притворялась. Конверсионное расстройство отличается от синдрома Мюнхгаузена, при котором люди намеренно симулируют симптомы болезней. Пациенты с конверсионным расстройством не притворяются. Переход от психологического стресса к физическим симптомам осуществляется подсознательно.

Как происходит этот переход? Никто точно не знает, однако ученые из Лондона попытались ответить на этот вопрос с помощью нейровизуализации. Они набрали пациентов, ослепших из-за конверсионного расстройства, а также волонтеров с неповрежденным зрением. Задача состояла в том, чтобы сравнить мозговую активность членов обеих групп и проверить, есть ли какие-нибудь существенные отличия. И они нашлись.

По сравнению с членами контрольной группы у пациентов с конверсионной слепотой обнаружилась повышенная активность префронтальной коры и притупленная активность зрительной коры. Создавалось впечатление, что некие мощные процессы подавляли работу зрительной системы. Глаза и зрительный путь не были повреждены. Но сознание отказывалось видеть. Мозг блокировал зрение, оставляя пациентам лишь подсознательные возможности (к ним относится слепозрение, о котором мы говорили в главе 2).

Но нейробиологи заметили и еще кое-что: у пациентов с конверсионным расстройством обнаружилась повышенная активность передней поясной коры – той же самой области, что усердно трудится при гипнозе и диссоциации. При гипнозе, как мы говорили, передняя поясная кора, судя по всему, проявляет предельную активность из-за того, что ее сообщения не доходят до лобной доли. В результате мозг перестает отслеживать конфликты, и человек ведет себя глупо и необычно, даже не замечая этого.

При конверсионном расстройстве пациенты столь же равнодушны к своему состоянию. Мозг блокирует их восприятие или двигательный контроль, однако, несмотря на пугающие симптомы, пациенты остаются в полном спокойствии. Эта часто наблюдаемая особенность конверсионного расстройства получила название la belle indifférence, что в переводе с французского означает «прекрасное равнодушие». Так почему же людей с конверсионным расстройством не беспокоят их симптомы? Возможно, по той же причине, по какой загипнотизированные люди нисколько не волнуются за свои неуместные действия: все дело в неэффективной работе передней поясной коры. Люди с конверсионным расстройством не чувствуют странности своего состояния, подобно тому как загипнотизированный человек не ощущает неуместности своего поведения. Их слепота примерно так же реальна, как сокол, напавший на моего загипнотизированного приятеля. В обоих случаях системы сознания убеждены в своей правоте, как если бы конверсионное расстройство тоже было видом гипнотического состояния. Только оно не навязывается третьим лицом, а возникает внутри в результате психологического стресса.

Великий французский психиатр Жан Мартен Шарко, которого считают основателем современной неврологии, первым выдвинул эту гипотезу еще в конце XIX века. Заметив, как тесно переплетены конверсионное расстройство (которое раньше называли истерией) с гипнозом, он задался вопросом, не может ли конверсионное расстройство, как и диссоциация, порождаться самовнушением. Чтобы доказать это, он устраивал публичные эксперименты, в ходе которых вызывал конверсионный паралич с помощью гипноза.

Сегодня неврологи аналогичным образом доказали, что гипноз может вызвать симптомы конверсионного расстройства. Однажды ученые с помощью гипноза вызвали паралич левой ноги у 25-летнего добровольца. Потом они попросили его попытаться пошевелить ногами по очереди, в то время как ПЭТ-сканер показывал активность его мозга. Когда мужчина шевелил правой ногой (которую паралич не затронул), моторный кортекс на скане ПЭТ активировался – как это и бывает у здоровых людей. Но когда мужчина попытался пошевелить левой ногой, моторный кортекс никак не отреагировал. Подобно тому как подавляется работа зрительной коры Эвелин, активность моторного кортекса выключается гипнотическим параличом. Однако поясная кора испытуемого работала крайне энергично. А значит, гипноз вызывает не только симптомы конверсионного расстройства, но и соответствующие особенности мозговой активности, как и в случае с диссоциацией.

Но вопрос вот в чем: может ли гипноз вылечить конверсионное расстройство, как вылечил Эвелин, когда соединил все ее альтер эго? Рассмотрим случай Бретта, молодого человека 20 лет, живущего в Техасе. Бретт начал слепнуть – по его мнению, после того, как за два года до этого его ударили по голове во время матча по боксу. Однако после множества проверок врачи так и не нашли никаких медицинских причин, объясняющих состояние пациента. Они стали задавать ему вопросы психологического плана. Оказалось, что из-за двух событий прошлого Бретта не покидало чувство вины. Первое произошло, когда ему было 14. Родители попросили парня посидеть с младшей сестрой, но он решил пойти гулять с друзьями и оставил сестру одну. Пока его не было, хулиганы забросили в дом через прорезь для писем подожженный пакетик с петардами. Пока сестра Бретта пыталась погасить огонь, одна из петард попала ей в левый глаз. Глаз ослеп. Бретт чувствовал себя виноватым в случившемся и так и не смог себе это простить.

Второе событие – это решение Бретта бросить бокс, к великому разочарованию отца. Оглядываясь назад, можно сказать, что прогрессирующая слепота отчасти послужила оправданием уходу из спорта. Присовокупив к этому чувство вины за слепоту сестры, а также недостаток медицинских свидетельств, врачи решили, что причиной потери зрения, скорее всего, стало конверсионное расстройство. Для лечения Бретта отправили к психологу. Всего через несколько сеансов зрение восстановилось. Гипноз вылечил его от слепоты, как и Эвелин.

Гипноз помогает и другим людям вне зависимости от типа их конверсионного расстройства. К слепым возвращается зрение, к парализованным – мышечная сила, онемевшие начинают чувствовать. В ходе контролируемых сеансов гипноза пациенты сосредотачиваются на травмирующем прошлом и на возвращении тех возможностей, что были утеряны. И это помогает.

С клинической точки зрения гипноз может и вызывать, и вылечивать конверсионное расстройство точно так же, как и диссоциативное расстройство идентичности. С неврологической точки зрения мозговая активность при обоих этих состояниях напоминает гипнотический транс (если учитывать и гиперактивность передней поясной коры). Это подводит нас к идее о том, что, подобно гипнозу, конверсионное расстройство и диссоциативное расстройство идентичности фокусируют внимание мозга таким образом, что не дают определенной информации достичь сознания. Передняя поясная кора не только отвечает за обнаружение конфликтов, но и помогает обрабатывать эмоции и обеспечивать внимание. А потому вполне возможно, что эмоциональное воздействие, вызванное жестоким обращением, помешало бы функционированию этой области. Эмоциональная травма способна спровоцировать диссоциацию и отвести наше внимание от определенных сенсорных раздражителей, вызывая слепоту, онемение или конверсионный паралич. Подсознательно регулируя активность нашего мозга, оба состояния манипулируют нашим сознательным восприятием, занимая наше внимание лишь одной идеей и отвлекая от остальных.

Слепота Эвелин была результатом конверсионного расстройства, вызванного многолетней эмоциональной травмой. Ее множественные альтер эго возникли из-за того же жестокого обращения. При переключении между личностями менялась и острота зрения – в каждом случае она была своя: каждому эго – свое око. И гипноз обеспечил ученым доступ ко всем личностям. Он помог вызывать каждое «Я», разрушить барьеры между ними и избавил Эвелин от ее конверсионной слепоты.

Эвелин не единственный человек с двумя такими диагнозами сразу. У пациентов с диссоциативным расстройством идентичности часто встречаются компоненты конверсионного расстройства, поскольку у обоих состояний одна и та же причина. Более того, альтер эго при диссоциативном расстройстве личности и зрительные или моторные изменения при конверсионном расстройстве возникают одним и тем же образом – благодаря самовнушению. Чтобы защитить человеческую личность от травмирующих воспоминаний или эмоций, мозг отвлекает наше внимание от них, не давая им достигнуть сознания.

Помещая эти опасные идеи в карантин, подсознание может зайти слишком далеко. Чаще всего у человека возникает чувство диссоциации, отделенности от мира. Эвелин и другие пациенты чувствуют, будто теряют часть себя. Что еще хуже, система подсознания может разорвать связь между сознанием и сенсорной и двигательной системами, вызывая конверсионное расстройство. Эвелин потеряла зрение, а у кого-то возникают паралич, оцепенение и так далее – и все это из-за попыток мозга уберечь наше «Я». Однако при высвобождении альтер эго, а вместе с ним и мучительных воспоминаний, потерянные умения могут вернуться, если доступ к сознанию восстановлен.

Вот почему у альтер эго при диссоциативном расстройстве идентичности может быть разная острота зрения. Система подсознания мозга была вынуждена разделить «Я» на несколько частей, чтобы сохранить его, хотя это и сделало Эвелин уязвимой перед трагическими последствиями.

Возможно, теперь понятно, почему рассечение мозолистого тела не приводит к тому, что у людей возникает по две личности, а вот у Эвелин, у которой мозг никак не пострадал, личность все-таки расщепилась. Все дело в том, что в каждом из случаев подсознанию отводятся разные роли. У пациента с расщепленным мозгом подсознание по своему обыкновению пытается заполнить пустоты, соединить все нюансы происходящего (даже те, что возникли в другом полушарии) в единое повествование, чтобы сохранить единство личности. Напротив, у пациентов с диссоциативным расстройством подсознание задается иной целью. На этот раз оно как раз таки не хочет полноценной истории. Такая история опасна, поскольку причинит боль нашему «Я». Поэтому мозг намеренно расчленяет историю. Он отделяет вредоносные эмоции и воспоминания от человеческого «Я», чтобы его защитить. В этом случае мозг не заполняет пустоты.

«Я». С точки зрения науки, это концепт нечеткий, не до конца понятный. Частично потому, что никто так и не дал ему точного определения. Мы имеем в виду память? Чувства и эмоции? Самоконтроль? Саморефлексию? Говоря о человеческой личности, мы, как правило, подразумеваем все вышеперечисленное, хотя совсем необязательно, что все это – части единого процесса. Возможно, именно поэтому, когда мы со всей строгостью неврологического анализа пытаемся определить место «Я», нам приходится разделять его на части. Человеческую личность невозможно точно локализовать в мозге. Она формируется из совместной работы многих областей, из многих процессов. Эти процессы образуют две системы. Существует сознательная система, с которой мы близко знакомы, и подсознательная; последняя руководствуется принципами, которые мы ласково назвали «нейрологикой».

Нейрологика

Эта книга оканчивается так же, как и начиналась: рассказом о женщине, страдающей от слепоты. Слепоты в нейрологическом смысле – и это две совершенно разные истории. Слепота Амелии была вызвана повреждением зрительной системы. Ее подсознание не могло обрабатывать фотоны света и конвертировать их в визуальные образы. А зрительная система Эвелин, напротив, оставалась неповрежденной, но пациентка ничего не видела потому, что ее сознание не могло получить доступ к визуальной картине мира. Две параллельные системы, два разных случая слепоты.

Деятельность мозга, занятого обработкой зрительной информации, очень напоминает процесс формирования нашего «Я». Во-первых, такая деятельность состоит из нескольких этапов: оценки расстояния, формы, цвета, размера и скорости объекта. Все это вычисляется разными частями мозга, и потому нужны максимально точные сведения. Наше «Я» тоже состоит из нескольких частей: автобиографической памяти, чувств, эмоций, контроля за нашими мыслями и действиями. Все это также формируется и осуществляется разными областями мозга, но в итоге сливается воедино, чтобы создать цельный опыт восприятия мира.

Зрение и самовосприятие зависят от взаимодействия двух фундаментальных мозговых систем. Без подсознательной зрительной системы мы слепы, поскольку мозг не может переводить свет в картинки. В то же время без сознательной зрительной системы мы не можем в полной мере оценить окружающую обстановку, разве что через слепозрение.

Наше «Я» тоже зависит от обеих систем. Сознание позволяет нам воспринимать себя. Это мы испытываем боль и наслаждение. У нас есть желания и волевой контроль за разумом и телом. Благодаря сознанию мы проживаем историю, которую создает мозг.

А система подсознания? Подсознание пишет эту историю. Оно берет разрозненные фрагменты нашего опыта, при необходимости ликвидирует пустоты и создает хронику нашей жизни. Оно формирует наше самовосприятие. Более того, оно поддерживает и защищает его, даже прибегая к диссоциации при наличии особо опасных воспоминаний и чувств.

Зачем это нужно? Что такого святого в человеческой личности? В перспективе эволюции организмы, обдумывающие свой опыт, чаще выживают. Мы заботимся о собственном выживании и делаем вклад в безопасность – свою и потомства. Поддерживая целостность нашего личного повествования, мозг помогает нам разобраться в собственных мыслях, понять наши намерения, обдумать аргументы, осмыслить решения и вести себя в соответствии с нашими целями и желаниями. Самовосприятие помогает нам лучше понять собственную природу и найти свое место в этом мире.

В таком случае неудивительно, что приоритет мозга – сохранить целостность нашего личного повествования. Каждую секунду бодрствования логическая цепь, лежащая в основе работы мозга, впитывает в себя тот опыт, с которым мы сталкиваемся, и осмысляет его. Даже во время нашего сна сознание занимается тем же. Некоторые ученые выдвигают теорию о том, что сны нужны нам, чтобы помочь развить наше «Я». Возможно, именно поэтому повествование в снах всегда идет от первого лица. В снах мы ощущаем себя в центре событий. Мы и следим за происходящим, и непосредственно являемся главными героями истории. Сны могут быть важнейшей частью развития нашей личности, даже если мы от рождения ничего не видим.

Идея представлять мозг как две параллельные системы – сознательную и подсознательную – кажется нейробиологам противоречивой. Речь не о том, что ученые не согласны с какими-то идеями – с тем, что сознание существует или что некоторые процессы в мозге осуществляются без его ведома. Скорее, исследования редко строятся таким образом, чтобы параллельность работы этих систем стала очевидной. Ученые обычно не занимаются непосредственно взаимосвязью этих систем и ее влиянием на поведенческий контроль. Может быть, они не считают, что сознание можно подвергнуть скрупулезному, детальному анализу. Справедливо – с таких позиций его рассматривать сложно, но нейробиологии крупные, основательные и системные исследования мозга нужны в той же степени, что и понимание мельчайших структур одного маленького энзима[43] в одном маленьком нейроне. Возможно, сознание редко изучается по той причине, что эта гора кажется слишком высокой и потому недосягаемой.

В истории науки тайны часто признавались непостижимыми, потому что у ученых отсутствовал нужный инструментарий. Чтобы произошел прорыв, сначала надо правильно поставить вопросы. Мы решаем, чтó искать, – с этого начинается путь к открытию. Представление о том, что мозг состоит из двух систем – сознательной и подсознательной, не дает ответов на загадки сознания. Это лишь начало пути. Это фундамент, с помощью которого можно приблизиться к ответам на сложнейшие вопросы нейробиологии, пусть сегодня это и кажется невозможным. И пока одни решают сосредоточить силы на исследованиях, непосредственно связанных с тем, что уже известно, другие могут попытаться открыть черный ящик нашего мозга, если будут мыслить шире и не побоятся задавать вопросы, которые могут на первый взгляд показаться странноватыми.

Именно такой подход мы и выбрали для этой книги: сделать шаг назад и оценить результаты масштабных исследовательских трудов лучших умов прошлого и настоящего. Мы предприняли попытку обобщения разрозненных, внешне никак не связанных друг с другом исследований и примеров из всех областей нейробиологии, с тем чтобы обнаружить базовую логику, которая их объединяет.

Давайте по мере появления новых открытий в области изучения мозга продолжим наше путешествие в черный ящик, будем и дальше обращаться к коллективным идеям, находить точки, в которых особенности мышления и поведения пересекаются с нейробиологическими механизмами. Доказательства мы уже нашли. Осталось лишь заполнить пустоты.

Приложение Карты областей мозга

Благодарности

Эта книга никогда бы не появилась без помощи и поддержки множества людей. Я хотел бы поблагодарить моего агента Кёрби Кима, который на самых ранних стадиях вложил в мою рукопись свой ум и опыт и помогал мне в ходе всего процесса. Спасибо моему редактору Дэну Франку, который помог довести текст до его нынешней формы. Спасибо Бетси Сэлли за внимание к деталям на каждой из стадий. Я благодарен неврологам, психиатрам и нейробиологам, которые изучили рукопись и дали ценные комментарии. Вот их имена: Чайа Бхубанешвар, Хэл Блюменфельд, Джозеф Бёрнс, Джон Лисман и Моррис Москович. Хочу сказать отдельное спасибо Джону Лисману, с которым мы вместе писали статью для Journal of Cognitive Neuroscience. Он вдохновил меня на эту книгу, особенно на главы 2 и 6. Также благодарю за ценный вклад Джеффа Александера, Рэйчел Гул, Линдси Хакими, Биту Нориани и Дэвида Шпигеля. Я хотел бы поблагодарить и своего отца за мудрые советы, и всех остальных членов семьи за поддержку. Я также крайне признателен всем пациентам, общавшимся со мной, за то, что они поделились своими историями и многому меня научили.

Но больше всего я хочу поблагодарить мою чудесную жену Шарону. Кроме всего, что она делает для нашей семьи, она еще и бесчисленное множество раз прочла рукопись этой книги, став настоящим экспертом и помогая мне невероятно мудрыми советами. В этом деле – как и во всех других – она стала моим партнером, и мы вместе довели книгу до публикации.

Примечания

В любом хаосе есть космос и в любом беспорядке – скрытый порядок. – Цит. по изд.: Юнг К. Г. Архетип и символ. – М.: Ренессанс, 1991.

Введение

Разум обладает своей логикой… – цит. по кн.: Krieger 2002, 102.

Диалог Уолтера и врача взят отсюда: Kondziella and Frahm-Falkenberg 2011.

Но на снимках обнаружилось еще кое-что: поражение левой теменной доли. Одна из ее функций – анализ сенсорных сигналов… – Avillac et al. 2005.

…этот синдром развивается из-за потери связи между зрительными системой и теми областями мозга, которые контролируют ее работу. – Stone, Halligan, and Greenwood 1993; Heilman 1991.

…в известном исследовании 2010 года… – Ackerman, Nocera, and Bargh 2010.

Об «эффекте жесткого стула» см.: Mercer 2012.

…они путают воображаемые зрительные образы с настоящими. – Heilman 1991; Kaski 2002.

1. Что снится слепым?

Что значат телевизионные аппараты… – Цит. по изд.: Дали С. Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим; О себе и обо всем прочем. – М.: Сварог и К, 1998.

…у слепых слух гораздо лучше, чем у зрячих. – Lessard et al. 1998.

Подполковник фактически ослеп… – Riddoch 1917a; Riddoch 1917b.

«Движущиеся предметы… не имеют определенной формы…» – Zeki and Ffytche 1998.

…изолированное повреждение зоны MT вызывают сложности в восприятии движения. – Rudolph and Pasternak 1999.

…вместо того, чтобы наблюдать, как она плавно проезжает мимо, вы видите только отдельные последовательные кадры. – Baker, Hess, and Zihl 1991.

…мозг обрабатывает не только значение тех слов, что мы читаем… – Davis, Meunier, and Marslen-Wilson 2004.

…мозг часто упрощает себе работу… – Choi and Gordon 2014.

…при попытке ответить на такой вопрос: «По сколько животных каждого вида Моисей взял в ковчег?» – Erickson and Mattson 1981.

…мы предугадываем окончание вопроса… – Reder and Kusbit 1991.

…мозг активизировал значительно большее число областей… – Raposo and Marques 2013.

В 2013 году группа психологов и специалистов в области спорта опубликовала результаты наблюдений… – Wright et al. 2013.

…пациенты с поврежденной префронтальной корой находили в утверждениях ошибки гораздо хуже, чем здоровые испытуемые. – Kan et al. 2010.

…раздражитель проникнет непосредственно в сон «пострадавшего». – Dement and Wolpert 1958.

Нередко наши сны – это абстрактные размышления… – Domhoff 2005.

…те же области гиппокампа… усердно работали… – Peigneux et al. 2004.

…во время сна таламус начинает действовать необычным образом… – McCarley, Benoit, and Barrionuevo 1983.

…ученые обнаружили уникальные PGO-волны… – Hobson, Pace-Schott, and Stickgold 2000; Hong et al. 2008.

…можно сделать вывод, что эти области работают совместно. – Данная модель является лишь теоретической: скорее всего, во сне активно куда большее число мозговых областей.

…формируют свой зрительный путь без участия глаз. – Hobson and Friston 2012.

…старается соединить разнородные и фрагментарные сигналы в цельное повествование… – Hobson and McCarley 1977; Franklin and Zyphur 2005.

…префронтальная кора… абсолютно спокойна. – Hobson 2009.

Те, кто видит осознанные сны, не теряют возможности осмыслять происходящее… – Dresler et al. 2012.

…навык, который… помогает избавиться от ночных кошмаров… – Spoormaker and van den Bout 2006.

Большинство снов не просто повторяют события нашей повседневности… – Fosse et al. 2003.

…поспавшая группа с большей вероятностью отыщет интересное творческое решение. – Wagner et al. 2004.

…нейроны, проявлявшие днем повышенную активность в совместной работе, ночью наиболее спокойны. – Murphy et al. 2011. На самом деле в другом эксперименте Дж. Тонони зафиксировал руку испытуемой в неподвижном положении, а ночью записал активность ее мозга. Как и предполагалось, в областях, контролирующих движение руки, не обнаружилось никакого понижения активности. Подробнее здесь: Huber et al. 2006. См. также: Miller 2007.

«…Чувство ужасно странное…» – Kew, Wright, and Halligan 1998.

Однако на этом пузырьке никаких пометок не было, и Алиса рискнула отпить из него немного. – Carroll 2013, 11. (Русский перевод цит. по изд.: Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране чудес; Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье / Изд. подготовила Н. М. Демурова. – 2-е изд., стер. – М.: Наука, 1991.)

Впервые описанный в 1952 году, синдром Алисы в Стране чудес… – Lippman 1952.

«А потом меня охватило ужасное состояние…» – см.: Drysdale 2009.

Некоторые ученые выдвигали версию о том, что у самого Льюиса Кэрролла был синдром Алисы в Стране чудес… – Podoll and Robinson 1999.

Теоретически из этого следует, что обработка зрительных сигналов не завершается. – Brumm et al. 2010.

…предметы вокруг них резко уменьшаются в размерах. – Cohen et al. 1994.

Синдром был открыт в 1922 году… – Lhermitte, J. 1922.

…итальянские неврологи описали пугающий случай… – Vita et al. 2008.

…у маленького Бернардо было воспаление мозгового ствола… – Там же.

…жалуются на невероятно яркие сны. – Manford and Andermann 1998.

…диагнозу «синдром Шарля Бонне». – Jacob et al. 2004.

…вокруг него появлялись синие и зеленые глаза… – Ricard 2009.

…видит «удлиненное лицо…» – Kumar 2013.

Синдром Шарля Бонне наблюдается у 10 % пациентов… – Teunisse et al. 1995.

Это и приводит к «разгулу галлюцинаций»… – Burke 2002.

3 сентября 2004 года молодую женщину во время восхождения на Альпы ударила молния. – Kleiter et al. 2007.

…отсутствие зрительной информации, судя по всему, провоцирует мозг на сочинение собственных историй. – Нейробиологи проверили эту гипотезу на животных, временно деактивировав сетчатку глаза кошек, из-за чего те частично ослепли. Когда это произошло, нейроны области зрительной коры, связанной с этой частью сетчатки, стали спонтанно активироваться. См.: Eysel et al. 1999.

Если сигнал, каким бы он ни был, попадает в зрительную цепь, могут возникнуть галлюцинации. – Там же.

…принимают собственное воображение… за реальное зрение. – Heilman 1991.

Давайте рассмотрим случай мистера Паше. – Colon-Rivera and Oldham 2013.

…«слуховой вариант синдрома Шарля Бонне». – Там же.

…каждая из категорий изображений вызывала определенную реакцию. – Kreiman, Koch, and Fried 2000.

…ученые обнаружили нейрон, который активировался, когда показывали изображения или слова, связанные с Сиднейским оперным театром, но не с Эйфелевой или Пизанской башней. – См.: Quian Quiroga et al. 2005.

…показывали надпись «Люк Скайуокер» и еще произносили это имя… – Quian Quiroga et al. 2009; Quian Quiroga 2012.

Схожим образом вел себя дженнифер-энистоновский нейрон… – Там же.

Анатомические исследования мозга приматов подтверждают эту идею… – Suzuki 1996; Saleem and Tanaka 1996.

…такие люди ассоциируют определенные звуки с определенными цветами. – Head 2006.

…почувствовав запах лимона, они видят угловатые фигуры, а ощутив запах малины или ванили – круглые. – Hanson-Vaux, Crisinel, and Spence 2013.

…называемый эффектом Макгурка. – McGurk and MacDonald 1976.

Бывает и обратный эффект Макгурка… – Spence and Deroy 2012.

Точно таким же механизмом пользуются летучие мыши… – см.: Kremer 2012.

С помощью аппарата МРТ… при использовании эхолокации. – Thaler, Arnott, and Goodale 2011.

…неврологи из Дании опубликовали исследование… – Kupers et al. 2010.

Исследование сна группой профессора Элдера Бертоло – см.: Bértolo et al. 2003.

Их, например, фиксируют в мозгу у людей во время медитации. – Stinson and Arthur 2013.

…в сознании человека возникают образы. – Barrett and Ehrlichman 1982.

…именно тогда блокада альфа-ритма достигает пика. – Cantero et al. 1999.

…во сне мозг слепых обрабатывал большее количество зрительных образов. – Bértolo et al. 2003.

Джордж Уильям Домхофф… выступил с резкой критикой исследования Бертоло. – См.: Kerr and Domhoff 2004.

…те, кто ослеп до пятилетнего возраста, сообщили… – Hurovitz et al. 1999.

2. Доедут ли зомби до офиса?

Если привычка в самом деле вторая натура… – Цит. по изд.: Пруст М. Содом и Гоморра. – М.: Эксмо, 2007.

«Езда на автомате – занятие очень опасное» – «Driving You Crazy» 2012.

…такое существо – «это просто нечто физически идентичное мне… где всё темно внутри» – Chalmers 1995, 96. (Русский перевод цит. по изд.: Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. – М.: URSS, 2013. – С. 129.)

…испытуемые, разговаривавшие по телефону, попросту не заметили их. – Strayer et al. 2003.

Ученые… попросили пациентов скопировать рисунки. Вот что получилось… – Parton, Malhotra, and Husain 2004.

Как видно на фотографии… – Prasad and Berkowitz 2014.

Неврологи объясняют это так… – Mark, Kooistra, and Heilman 1988.

…загадочный феномен слепозрения. – Weiskrantz et al. 1974.

…и даже распознавать, движется ли он. – Cowey 2010.

…точность доходит до 100 %. – Weiskrantz, Barbur, and Sahraie 1995.

…взгляд испытуемых свободно перемещается на объекты и фокусируется на них. – Poppel et al. 1973.

…внимание ученых привлек пожилой господин по имени Тэд… – de Gelder et al. 2008.

…она… без всяких сомнений бежала вперед, а потом поворачивала налево. – Packard and McGaugh 1996.

…устремилась на запад к желанному лакомству. – Yin and Knowlton 2006.

Неврологи выяснили, что центр привычек базируется в глубине мозга… – Там же; см. также: Packard and McGaugh 1996.

Ей приходится останавливаться, смотреть по сторонам и идти к западному углу, где она в итоге обнаруживает лакомство. – Yin et al. 2004.

«Как только начнешь целиться – непременно промахнешься. ‹…›» – См.: Twersky 2011.

В ходе эксперимента с участием талантливых гольфистов… – Beilock et al. 2004.

Это признаки фальшивой улыбки. – Duchenne 1990.

Когда я впоследствии напомнил ему об этом недоразумении, оказалось, что он напрочь о нем забыл. – Lisman and Sternberg 2013.

Эти виды памяти не только хранят неодинаковую по своей сути информацию, но и действуют в разных областях мозга. – И тот и другой тип памяти изучались на мышах в ходе эксперимента с лабиринтом. Перед тем как научиться поворачивать налево по привычке, мышь пользуется эпизодической памятью. Ей приходится вспоминать о своей цели (найти угощение), о направлениях, которые она выбирала раньше (приведших ее в тупик), и о направлениях, которые еще надо исследовать. Выяснилось, что в ходе этого процесса активируются нейроны гиппокампа. В гиппокампе обнаружилась уникальная активность, особенности которой зависели от положения мыши в лабиринте, – так ученые нашли «клетки места». Это не очень подходящее название, поскольку такие клетки не вполне биологические. Скорее, это особенности нейронной активации, отражающие наше положение в пространстве и помогающие нам ориентироваться с помощью постепенно расширяющейся умственной карты (O'Keefe 1979). Нейробиологи заметили, что клетки места последовательно активируются при перемещении мыши по лабиринту. Это означает, что в ее голове составляется карта пути. Активируются они и когда мышь останавливается на перекрестке; это означает, что мышь припоминает свои предыдущие маршруты и решает, куда идти. См.: Johnson and Redish 2007.

…по своему обыкновению побежит прямо и повернет налево. – Packard and McGaugh 1996.

…соседние области префронтальной коры подавляют чувство голода, инициируемое гипоталамусом. – Tataranni, Gautier, and Chen 1999.

Реакция вентромедиальной префронтальной коры только укореняла привычку есть, не чувствуя голода, из-за чего потребление пищи стало машинальным. – Tricomi, Balleine et al. 2009. В ходе другого эксперимента группу крыс натренировали тянуть за металлическую цепочку, чтобы получить угощение, которое они потом съедали. На начальных этапах, до выработки привычки, ученые кормили крыс, прежде чем посадить их перед цепочкой. Они хотели выяснить, что произойдет, если крысы будут изначально сыты. Будут ли они тянуть цепочку? Оказалось, нет. Однако, когда у крыс выработалась привычка, поведение изменилось: они стали тянуть за цепочку, даже будучи сытыми, и все равно съедали угощение, несмотря на то, что не испытывали голода. См.: Balleine and Dickinson 1998.

Владимира, русского студента-инженера… – Goldberg 2001, 119–20.

…ее чуть не задушила собственная рука. – Spence and Frith 1997.

…«чужая» рука нередко забирает предметы из «своей» руки и вообще всячески вредит. – Park, Y. W. et al. 2012.

Войдя в комнату… пациент без промедлений забил гвоздь в стену и повесил картину. – Lhermitte, F. 1983.

В ходе еще одного эксперимента двух пациентов с повреждением лобной доли… – Lhermitte, F., et al. 1986.

…поэтому и не возникло автоматической реакции. – Lhermitte, F. 1983.

Его оправдали по обоим пунктам обвинения. – Случай взят отсюда: Broughton et al. 1994.

Слово «автоматизм» вошло в юридический язык совсем недавно… – Rabey v. R. [1980].

Затем начинается стадия глубокого сна… – По старой классификации эта стадия разбивалась еще на две (3-ю и 4-ю), но теперь эти части объединены.

Ученые из Американской академии медицины сна выделили следующие характеристики лунатизма. – International Classification of Sleep Disorders, 2005.

…получило в научной литературе название «сексомния». – Béjot et al. 2010.

Иногда мы запоминаем сны, но чаще забываем. ‹…› Если же в фазу медленного сна – менее чем в 60 %. – Chellappa et al. 2011.

…наши видения короче… и больше напоминают связные истории. – Cicogna et al. 2000.

…помнят те сны, что были связаны с приступами лунатизма. – У пяти человек были ночные кошмары. Они тоже снятся в период медленного сна.

В таблице ниже приводятся некоторые из снов… – Oudiette et al. 2009.

Я знаю, что такое хорошая игра на фортепиано. – Joel 2012. Последующие цитаты тоже взяты из этого интервью.

…возможность решать несколько задач одновременно. – Lisman and Sternberg 2013.

Группа специалистов Иллинойсского университета провела именно такой эксперимент. – Maclin, Mathewson, and Low 2011.

«Я ношу только серые или синие костюмы…» – Lewis 2012.

3. Улучшает ли воображение спортивную форму?

Гольф – игра … – см.: Ross 2008, 222.

Почти 8 часов в день он играет в гольф… – «Tiger's Daily Routine,» 2014.

«Каждый год последнюю неделю перед турниром он посвящает умственной и физической настройке. ‹…›» – см.: Diaz 1998.

Перед каждым ударом я смотрю фильмы у себя в голове. – Nicklaus 1976, 45.

На Олимпийских играх в Атланте Бакли завоевал серебряную медаль. – Price and Price 2011.

…величайшие спортсмены в истории… рассказывали, что пользуются подобной техникой. – Downing 2011, 166.

Серена Уильямс во время теннисных турниров предпочитает не менять носки… – «The 10 Most Interesting Rituals in Sports» 2011.

…разница составляет всего секунду. – Decety, Jeannerod, and Prablanc 1989.

…человек рисует треугольник у себя в воображении почти с такой же скоростью, что и в реальности. – Decety and Michel 1989.

Воображаемые движения спровоцировали практически такой же сигнал… – Lacourse et al. 2005.

…не менее точно имитировать в уме все совершаемые при этом действия. – Barr and Hall 1992; Decety, Jeannerod, and Prablanc 1989; MacIntyre and Moran 1996; Oishi, Kasai, and Maeshima 2000.

Группа французских нейробиологов набрала 40 волонтеров… – Gentili, Papaxanthis, and Pozzo 2006.

…сила сокращений их мышц в локтях увеличилась на 13,5 %… – Ranganathan et al. 2004.

Для сравнения: физические тренировки… – Там же.

…названную аббревиатурой PETTLEP. – Holmes and Collins 2001.

В ходе эксперимента, участниками которого стали 34 гольфиста… – Smith, Wright, and Cantwell 2008.

…положительно сказываются на результатах настоящих теннисных матчей. – Guillot et al. 2013.

Футболисты с их помощью подают мяч гораздо точнее. – Seif-Barghi et al. 2012.

Помогают они и лучникам… – Hemayattalab and Movahedi 2010.

…и гимнастам, и тяжело– и легкоатлетам… – Schuster et al. 2011.

Она сможет порепетировать мысленно и, представляя в уме движения пальцев, улучшить технику. – Pascual-Leone et al. 1995.

…играли гораздо быстрее, ровнее и точнее… – Bernardi et al. 2013; Brown and Palmer 2013.

…стала чувствовать себя «младенцем в теле взрослого человека». – Taylor, J. B. 2006, 35 (в рус. пер. – Тейлор, 2012).

Техника мысленных образов помогла достичь положительных результатов… – Там же, 128.

Тренеры часто пользуются этой техникой, помогая спортсменам реабилитироваться. – Hamson-Utley, Martin, and Walters 2008.

…эта методика повышает темпы восстановления. – Driediger, Hall, and Callow 2006.

Некоторые… исследования свидетельствуют о том, что мысленные тренировки в самом деле помогают восстановиться после инсульта. – Butler and Page 2006; Zimmermann-Schlatter et al. 2008.

…эксперимента с участием 121 пациента… – Ietswaart et al. 2011.

…мысленная тренировка прерывается, если во время нее попытаться выполнить и физическое движение. – Mast, Merfeld, and Kosslyn 2006.

Группа неврологов из Китая недавно попросила поучаствовать в исследовании мысленных образов… – van Elk et al. 2010.

…ощущает положение руки в пространстве и даже ее движение. – Henderson and Smyth 1948.

…фантомная боль… может быть довольно сильной. – Sherman, Sherman, and Parker 1984.

Пожилому джентльмену… пришлось ампутировать обе ступни. – Jacome 1978.

…терапевтический метод «зеркального ящика»… – Ramachandran and Rogers-Ramachandran 1996.

…эксперимент с участием четырех пациентов. Все они пережили ампутацию… – Ramachandran and Brang 2009.

…этот эффект позже был успешно подтвержден более масштабными исследованиями. – Goller et al. 2013.

Определенные группы нейронов включались в работу… – Gallese et al. 1996; Di Pellegrino et al. 1992.

…зеркальные нейроны существуют и в человеческом мозге. – Shmuelof and Zohary 2008.

Выполнение действия в реальности и в воображении требует работы одних и тех же зон мозга. – Gangitano, Mottaghy, and Pascual-Leone 2001.

…если на их глазах окружающие в это время делают другие упражнения. – Kilner, Paulignan, and Blakemore 2003.

Зеркальные нейроны расположены в мозговой сети… – Buccino et al. 2001; Sakreida et al. 2005; Filimon et al. 2007; Lui et al. 2008.

В ходе исследования 2011 года 20 высококлассных лучников… – Kim et al. 2011.

…представляют собой одно из самых обсуждаемых открытий современной неврологии. – Jarrett 2013.

Мы зеваем, услышав звук зевка. – Arnott, Singhal, and Goodale 2009.

…шимпанзе начинают зевать, когда им показывают видео, на которых зевают другие приматы. – Anderson, Myowa-Yamakoshi, and Matsuzawa 2004; Massen, Vermunt, and Sterck 2012.

Собаки могут подхватить зевок человека. – Joly-Mascheroni, Senju, and Shepherd 2008.

…испытуемые сами зевали… практически в половине случаев – Provine 2005.

Но когда испытуемые смотрели на нейтральные или смеющиеся лица, зеркальные нейроны не проявляли никакой активности. – Haker et al. 2013.

«Зевать, зевать, зевать, зевать. ‹…›» – Platek 2010.

…во время актов взаимного ухаживания. – Palagi et al. 2009.

…демонстрация нежных взаимоотношений, знак близости. – Silk, Cheney, and Seyfarth 2013; Sakamaki 2013.

Если результаты исследования верны… – Последние исследования вызывают сомнения касательно того, что между зеванием и эмпатией, а также эмоциональной близостью есть связь. Подробнее см.: Bartholomew and Cirulli 2014.

…почти все те же области, которые активируются, когда нам самим больно. – Hutchison et al. 1999.

К счастью, в этот список не входят области, отвечающие за ощущение реальной боли… – Singer et al. 2004; Jackson, Meltzoff, and Decety 2005; Morrison et al. 2004.

В ходе одного жутковатого эксперимента… – Avenanti et al. 2005.

…включило в подсознании испытуемых механизм избегания боли. – Там же.

…их мышечная активность соответствовала выражениям лиц, хотя они и не успевали их разглядеть. – Dimberg, Thunberg, and Elmehed 2000.

…ему будет сложнее понять, какую эмоцию он наблюдает. – Niedenthal et al. 2005.

Исследования пациентов с этим синдромом [Мёбиуса]… – Cole 2001.

…люди с высоким баллом эмпатии лучше повторяют движения… – Chartrand and Bargh 1999.

…у них также более активна двигательная нейронная система… – Schulte-Rüther et al. 2007.

…чем сильнее эмпатия, тем активнее работает система зеркальных нейронов. – Pfeiffer et al. 2008.

…дельцы порноиндустрии зарабатывают больше, чем весь Голливуд. – Ackman 2001.

Французские нейробиологи провели эксперимент… – Mouras et al. 2008.

…теория разбитых зеркал. – Ramachandran and Oberman 2006.

…даже просто осознать, что есть еще и другие люди. – Sigman, Spence, and Wang 2006.

…Чарльз «пытался сдвинуть ее ногу…» – Kanner 1943.

В ходе психологических тестов на уровень эмпатии их результаты оказываются ниже… – Baron-Cohen and Wheelwright 2004; Baron-Cohen 2010.

Они и не пытались спрятать свои руки… – Minio-Paluello et al. 2009.

Эротика не оказала почти никакого воздействия… – Mathersul, McDonald, and Rushby 2013.

Они набрали 56 детей… – Helt et al. 2010.

Однако некоторые ученые полагают, что аутисты реже зевают из-за того… – Senju et al. 2009; Usui et al. 2013.

В 2010 году… исследования с участием аутистов, проведенного с помощью аппарата МРТ. – Martineau et al. 2010.

…в том же году в журнале Neuron… – Dinstein et al. 2010.

Невролог Антониу Дамазиу утверждает… – Damasio 1994, 173–75.

…всякий переживаемый нами опыт… – Определенные телесные переживания, ассоциирующиеся с грустью, радостью, злостью и другими эмоциями.

…Гейдж «больше не Гейдж» – Случай Финеаса Гейджа и его выздоровления описан в работах: Damasio 1994, chap. 1; Gazzaniga, Ivry, and Mangun 2002, 537–38.

Дамазиу вспоминает похожую историю… – Damasio 1994, 35–44.

…он разработал так называемый игровой тест… – Bechara et al. 1994; Bechara, Damasio, and Damasio 2000.

До операции Эллиот характеризовал себя как человека консервативного… – Damasio 1994, 214–16.

4. Можно ли помнить то, чего никогда не происходило?

Тогда он был еще слишком молод… – Цит. по изд.: Гарсиа Маркес Г. Любовь во время чумы. – СПб.: Звезда, 2002.

По мере того как мы набираем новый опыт… синаптические связи усиливаются или слабнут. – Bliss and Collingridge 1993.

…называемое долговременной или длительной потенциацией… – Bliss and Lømo 1973.

…и есть база формирования памяти. – Schwärzel and Müller 2006.

Из 24 испытуемых, участвовавших в эксперименте Лофтус… – Loftus and Pickrell 1995; Loftus 1993.

…группа ученых из Израиля поставила интересный эксперимент. – Mendelson et al. 2009.

…группа ученых из Университета Дьюка… собрала самых заядлых баскетбольных фанатов… – Botzung et al. 2010.

Одной из них была медиальная префронтальная кора… – Craik et al. 1999; Kelley et al. 2002.

«Сделаю с радостью. У меня много свободного времени» – Rankin 2009.

Почему мы помним, где были 11 сентября? – Kvavilashvili et al. 2010.

…те, кто в тот момент находился в центре Манхэттена… – Sharot et al. 2007.

…группа очевидцев из Нижнего Манхэттена помнила события того дня в силу их эмоциональной значимости… – Schmidt 2004.

В 2013 году группа психологов попросила 40 студентов последнего курса представить, что они оказались в дикой местности… – Cunningham et al. 2013.

Я не целился в него специально, точно знаю… – Anderson 1990.

Джордж Франклин был признан виновным… – Franklin v. Duncan, 1995.

…воспоминания, связанные с негативными эмоциями, стираются быстрее… – Ritchie et al. 2006.

…то, что с ним расходится, не принимают во внимание. – Sedikides and Green 2004.

Доктор, знаете, как дорого мне обошлась их установка? – Gazzaniga 2000.

В ходе одного эксперимента, проведенного в Лондоне… – Kopelman 1987.

…спонтанные [конфабуляции] – это почти всегда результат мозговых повреждений. – Schnider, von Däniken, and Gutbrod 1996.

Некоторые ученые считают, что это та же форма бреда… – Metcalf, Langdon, and Coltheart 2007.

Причиной конфабуляции, как правило, становится повреждение медиального отдела височной доли… – Dalla and Boisse 2010.

Рассмотренная гипотеза раскрывает мотивацию обращения к конфабуляции: это просто защитный механизм. – С этим не соглашается доктор Моррис Москович (Moscovitch 1995). Вот что он говорит: если конфабуляция действительно направлена на сохранение нашего «Я», тогда она должна возникать у всех независимо от наличия мозговых повреждений. Возможно, наше объяснение не годится для всех случаев. Не исключено, что предрасположенность к конфабуляции есть у каждого, но при повреждении мозга человек перестает себя сдерживать.

В ходе одного эксперимента… швейцарские ученые… – Schnider 2003.

Вот пример ряда верных ответов. – Рисунки взяты из работы: Schnider 2013.

…насколько хорошо 12 испытуемых помнят классические сказки или библейские истории. – Asaf Gilboa et al. 2006.

Другой пациент утверждал… – Turner et al. 2008.

Пациенты с конфабуляцией не стали изобретать ответы активнее неконфабулирующих испытуемых. – Schnider, von Däniken, and Gutbrod 1996; Mercer et al. 1977.

В ходе похожего эксперимента «конфабуляторов» попросили назвать столицы… – Moscovitch 1989.

5. Почему люди верят в то, что к ним приходили инопланетяне?

Большинство интерпретаций внеземной жизни… – Myhrvold 1996.

Один из четырех человек верит, что пришельцы бывали на Земле. – Gallup and Newport 1991.

9 % сообщали о том, что контактировали с инопланетянами… – «Poll: U. S. Hiding Knowledge of Aliens». 1997.

Исследования также показали, что люди, верящие в инопланетян, страдают от психических болезней не чаще… – Chequers, Joseph, and Diduca 1997.

«Человек просыпается… но не может пошевелить ни единой мышцей…» – Mitchell 1876.

…начинает казаться, что он задыхается. – Simons and Hughes 1985.

…от сонного паралича страдает 8 % населения планеты. – Sharpless and Barber 2011.

По результатам исследований, те, кто склонен к повышенной тревожности… – Solomonova 2008.

Где же эта «тень»? – Arzy 2006.

«Бог любит меня» – говорит он. – Carrazana and Cheng 2011.

Слева подле себя я видела ангела в телесном облике. – Teresa of Ávila 1565.

По мнению невролога, опыт взаимодействия с божественным… вызван аномальной активностью височной доли, не более. – Carrazana and Cheng 2011.

Гадзанига подозревает, что да. – Gazzaniga 2005, 156–57.

Все эти загадочные ощущения провоцировались стимуляцией мозга. – Hill and Persinger 2003.

…как в случае, когда у пациента через много лет после серьезной аварии возникли галлюцинации. – Young et al. 1992.

…в теории его провоцирует невозможность соединить чувства (ощущения) с эмоциями. – Ramirez-Bermudez et al. 2010.

…видеть, слышать и обонять мир безо всякой эмоциональной реакции. – Gerrans 2002.

«Когда вы уходите из палаты…» – Corlett, D'Souza, and Krystal 2010.

…считал, что тайно изменяет ей. – Thomas-Antérion et al. 2008.

…две стороны одной монеты… – McKay and Cipolotti 2007.

Его мозг выбирает параноидальное объяснение симптомам. – Kinderman and Bentall 1997.

Его мозг придерживается депрессивного, нигилистического подхода. – Peterson et al. 1982.

Летние каникулы я провел в горах… – Facco and Agrillo 2012.

В таблице ниже упоминается… – van Lommel et al. 2001.

…понял, что ее надо не опасаться, а радушно принимать, ведь это совершенно естественный процесс. – Facco and Agrillo 2012.

«Я смотрел на себя… понял, что пилотирую самолет» – Fulgham 2006.

Около 10 % пилотов рассказывают, что теряли сознание… – Rickards and Newman 2005.

Многие рассказывали о чувстве безмятежности и эйфории… – Carter 2010; Whinnery 1997.

Периферийное зрение на 5–8 секунд гаснет… – Lambert and Wood 1946.

Ученые предполагают, что нарушение кровоснабжения зрительной коры или самих глаз… – Nelson et al. 2007; Blackmore and Troscianko 1989.

Исследования предсмертных ощущений показывают… – Nelson et al. 2006.

…из-за этого противодействия в мозге возникают элементы той же активности, что и в фазу быстрого сна… – Там же.

…те, кто страдает от сонного паралича, чаще переживают предсмертный опыт… – Там же.

25-летнего солдата три месяца удерживали в плену… – Siegel 1984.

В ходе исследования, в котором участвовали эти двое… – Там же.

У меня просто зла уже не хватает. – Clancy 2005, 50.

Я чувствую, как она приближается. – Все цитаты взяты из работы: Ness 1978.

Жители Карибских островов называют этот феномен kokma. – Там же.

В Мексике он носит название subirse el muerto… – Jiménez -Genchi et al. 2009.

В Великобритании… «остановками»… – Dahlitz and Parkes 1993.

В Западной Африке люди объясняют подобное колдовством. – De Jong 2005.

«Высокий мужчина в белой шляпе…» – Там же.

6. Почему шизофреники слышат голоса?

Если с Богом разговариваете вы – это молитва… – Szasz 1973, 101.

Оттуда электрические сигналы устремляются к гортани… – Guenther, Ghosh, and Tourville 2006; Simonyan and Horwitz 2011.

…предположение, что все человеческое мышление – это вид внутренней речи… – Watson 1913.

Эта теория была опровергнута после эксперимента… – Smith et al. 1947.

Речевые мышцы начали сокращаться… – Garrity 1977.

При сравнении результатов шизофреников… он обнаружил… – Gould 1948.

…услышал тихий шепот… – Gould 1949.

Если проберешься к нему в сознание… – Green and Preston 1981.

…укорачивало длительность галлюцинаций примерно на 60 %… – Green and Kinsbourne 1990.

…если во время приступов начинают считать вслух. – Nelson, Thrasher, and Barnes 1991.

…они значительно чаще маркировали собственный голос как «чужой». – Johns et al. 2006.

«Всякий раз, когда говорю я, говорит кто-то другой» – Frith 1995.

Их нервная система способна порождать электрические сигналы… – Feulner et al. 2009b.

…самки мормирид привлекаются электросигналами определенной частоты. – Feulner et al. 2009a.

И вот что произошло… – Russell and Bell 1978.

Рецепторы не обнаруживают стимул. – Там же.

Белл показал, что, когда сигнал издает сама рыба… – Bell 1981; Bell and Grant 1989.

«Перевернутый», противоположный сигнал называется сопутствующим разрядом… – Caputi and Nogueira 2012; Bell and Grant 1989.

Певчие птицы, как, например, зяблик… – Crapse and Sommer 2008.

…участники которого одной рукой поднимали емкость с водой. – Nowak and Hermsdörfer 2003.

…«вестибулярно-глазной рефлекс»… – Herdman, Schubert, and Tusa 2001; Davidson and Wolpert 2005.

…в нужный момент поймать мяч. – Zago et al. 2004.

…мы очень зависим от внутренних прогнозов. – Gentili et al. 2004.

…определенная мозговая волна (называемая N100)… – Ford et al. 2001.

…ошибочно заключили, что голос поступает из внешнего источника. – Heinks-Maldonado et al. 2007; Shergill et al. 2000.

Шизофрении подвержены и глухие люди, причем так же часто, как слышащие. – Altshuler and Rainer 1958; Evans and Elliott 1981.

…описания, данные несколькими пациентами. – du Feu and McKenna 1999; Critchley et al. 1981.

«Откуда мне знать, я же ничего не слышу?!» – Thacker 1994.

Исследования речи с помощью метода нейровизуализации показали нечто похожее… – MacSweeney et al. 2002.

…группа глухих испытуемых проходила сканирование на аппарате КТ… – McGuire et al. 1997.

…Сид Барретт вдруг повел себя очень необычно. – Schaffner 2005, 106 (в рус. пер. – Шэффнер 1998).

…запер свою девушку в комнате… – Там же, 77.

можно предположить… что Барретт страдал от шизофрении. – Greene 2006.

назвать песню «возможной констатацией шизофрении у себя самого». – Schaffner 2005, 99.

Я смотрю в окно… – Mellor 1970.

Один мужчина объяснил, что мысли будто кто-то вложил ему в голову… – Spence and Frith 1997.

Когда я тянусь за расческой, рука… – Mellor 1970.

Я плачу, слезы стекают у меня по щекам… – Там же.

У меня возникла внезапная потребность это сделать. – Там же.

…специальный щекочущий прибор… – Blakemore, Frith, and Wolpert 1999.

Защита подавлена… – Нечто подобное происходит у нас в мозге, когда мы говорим по телефону при плохой связи и слышим эхо собственного голоса с небольшими задержками. Должно быть, это, как и щекотка с небольшим опозданием, приводит мозг в некоторое замешательство, что может объяснить, почему эхо в трубке так раздражает.

…пациенты с шизофренией умеют то, что недоступно большинству из нас… – Blakemore et al. 2000.

Дежавю. – Lisman and Sternberg 2013.

7. Может ли гипноз сделать человека убийцей?

Сознание можно сравнить с играющей на солнце струей фонтана… – Freud 1913.

…Палле Хардруп выехал с работы… – Streatfeild 2007, 135–39.

В исследовании, в котором приняли участие 30 пострадавших от сильных ожогов… – Patterson, Goldberg, and Ehde 1996.

…гипноз помогает смягчить боль у раковых больных… – Syrjala, Cummings, and Donaldson 1992.

…в одном из эпизодов популярного ток-шоу Эллен Дедженерес… – Можете сами посмотреть этот эпизод на YouTube: .

…Дебра Мессинг… работала с гипнотизером… – «Messing Calls on Hypnosis to Help Her with Underwater Scenes» 2005.

«Рота Б отбывает в 21:00» – Watkins 1947.

Настоящий источник и суть гипнотического состояния… – Braid 1843.

Однако около половины испытуемых… гориллу не заметили. – Chabris and Simons 2009, 6–8 (в рус. пер. – Шабри, Саймонс 2011).

…продолжили рассказывать, как идти. – Simons and Levin 1998.

Исследование нейробиологических аспектов внимания… – Haykin and Chen 2005.

…вида птиц, называемых зебровыми амадинами… – Narayan et al. 2007.

Описанное явление называется эффектом Струпа… – Stroop 1935.

…он проявляется более чем у 99 % людей. – MacLeod 1991.

Когда загипнотизированные испытуемые пытаются выполнить задание Струпа… – Raz et al. 2002.

Нейровизуляционные исследования мозга показали… – Botvinick et al. 2001; Kerns, Cohen, and Mac-Donald 2004.

У передней поясной коры много функций… – Lane et al. 1998; Posner and Petersen 1990.

…передняя поясная кора активно трудится. – Botvinick, Cohen, and Carter 2004; Barch et al. 2000. Есть и те, кто считает, что ее роль еще более значима. Немецкие ученые наблюдали за активностью в мозге испытуемых, пока те испытывали боль в трех разных ситуациях. В первой они обжигались сами, во второй их обжигал кто-то другой, а в третьей они пользовались устройством: одной рукой тянули за веревочку, и тогда раскаленный зонд обжигал им вторую руку. Первые две попытки представляли собой самостоятельно инициированную боль и боль, причиненную извне, а третья – нечто среднее, что мы можем назвать болью, инициированной самостоятельно, но косвенно. По данным МРТ, в каждом из трех случаев работали разные отделы передней поясной коры. Ученые пришли к выводу, что передняя поясная кора не только отслеживает конфликты, но и различает самостоятельно инициированные и пришедшие извне раздражители (Mohr et al. 2005).

Джон Грузелье… провел эксперимент… – Egner, Jamieson, and Gruzelier 2005.

Грузелье считает, что именно поэтому загипнотизированные люди совершают такие поступки… – Как процитировано здесь: Gosline 2004.

«ЕШЬ ПОПКОРН» – Pratkanis 1992.

…назвала это «одним из самых пугающих изобретений…» – Streatfeild 2007, 185.

«Если этот прибор успешно продвигает попкорн…» – Cousins 1957.

…в течение нескольких лет «свобода воли будет практически полностью упразднена». – Письмо Олдоса Хаксли Хамфри Осмонду, 8 апреля 1957 года, в кн.: Huxley 1970.

Более того, обложку альбома украшало… – Streatfeild 2007, 181.

Вы разглядели слово «секс» в бороде Линкольна… – Там же, 204.

В ходе одной из попыток его повторить Канадская телерадиовещательная корпорация… – Pratkanis 1992.

Выяснилось даже, что зал кинотеатра… – Streatfeild 2007, 194.

…известна под названием «обратной маскировки» – Higgins and Bargh 1987; Kihlstrom, 1987.

С аспирантами поступили аналогичным образом. – Baldwin, Carrell, and Lopez 1990.

26 испытуемым быстро показали разные лица… – Lee et al. 2011.

В ходе другого эксперимента добровольцам показывали злые или грустные лица… – Yang and Tong 2010.

Исследования посредством аппарата МРТ показали… в ряде мозговых областей возникает активность. – Fahrenfort et al. 2008.

Миндалина… тоже активируется… – Whalen et al. 1998.

…собрали две группы студентов… – Mayer and Merckelbach 1999.

«Я честный человек, я не буду красть» – Paraskevas-Thadani 1997.

…случаев воровства стало значительно меньше. – Arrington 1982.

…в рекламе аэрокомпании British Airways в 1984 году… – Heath 2012, 92–93.

Рекламщики начинают с обозначения необходимости продукта… – Yapko 1995, 38.

Вот несколько примеров… – Kaplan 2007.

В исследовании 2007 года… – Там же.

В 2007 году с помощью нейровизуляционного исследования… – Schaefer and Rotte 2007.

…феноменом, известном под названием «парадокс пепси». – Koenigs and Tranel 2008.

…объем продаж кока-колы… в два раза выше… – D'Altorio 2012.

Ученые сделали вывод… – Koenigs and Tranel 2008.

… после того, как он услышит слово «Германия». – Searle 2004, 157.

«А я ведь здесь по чистой случайности…» – Dalrymple 2001, 6.

8. Почему у каждого альтер эго должны быть свои очки?

В своей личности абсолютную и изначальную двойственность человека я обнаружил… – Stevenson 1991, 43. (Русский перевод цит. по изд.: Стивенсон Р. Л. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда. – СПб.: Азбука, 2015.)

…ее [Эвелин] состоянию было трудно позавидовать. – Случай Эвелин взят отсюда: Bhuvaneswar and Spiegel 2013.

«Всю свою сознательную жизнь я периодически выпадаю из времени…» – Эта цитата взята из интервью с пациенткой, проведенного перед студентами-медиками. Интервью вел доктор Дэвид Шпигель, проходило оно в Стэнфордском университете.

«Придя в себя, я порой находила…» – Там же.

Вот фрагмент из разговора Кимми… – Там же.

…гинеколог по имени Петер… – Pachalska et al. 2011.

Неузнавание себя в зеркале, синдром Капгра и конфабуляция – все это связано с повреждением правого полушария… – Feinberg and Shapiro 1989; Moscovitch 1995.

…записал разговор с одной из таких пациенток… – Feinberg 2001, 18.

Соматоагнозия – это результат повреждения… – Feinberg et al. 2010.

Эксперименты с использованием аппарата МРТ показали, что правая часть префронтальной коры… – Herwig et al. 2012; Keenan et al. 2000.

…но суть в том, что доподлинно это неизвестно. – Keenan, Gallup, and Falk 2003, 204.

Спросите Викки… – Wolman 2012.

…страдала от синдрома чужой руки… – Verleger et al. 2011.

…если, задействуя левое полушарие, Викки прочитывает слово… – Baynes et al. 1998.

…Гадзанига… думал, что есть. – Gazzaniga 1972.

…показал… слово «ходить»… – Gazzaniga 2005, 148–49.

…показал… изображение яблок. – Gazzaniga 1970, 106.

…показал слово «улыбка»… – Wolman 2012.

…существует «левополушарный интерпретатор»… – Gazzaniga 1989; Turk et al. 2003.

Семья Аккерман молилась о том, чтобы забыть тот день. – Lanius, Hopper, and Menon 2003.

…поучаствовать в небольшом исследовании под контролем аппарата МРТ. – Там же.

Диссоциативное расстройство идентичности… – Armstrong 1991.

…чаще всего встречается у тех, кто подвергался длительному насилию. – Watkins and Watkins 1998.

…«эмоциональными отсеками» мозга… – Reis 1993.

…«внешне не поврежденными отсеками». – Nijenhuis, Van der Hart, and Steele, 2002; Reis 1993.

Одна личность может среагировать… – Miller and Triggiano 1992; Putnam, Zahn, and Post 1990.

Когда Эвелин поступила в больницу… – Stankiewicz and Golczyńska 2006.

…ученые из Нидерландов набрали группу из 11 пациентов… – Reinders et al. 2006.

…стресс выполняет роль переключателя между альтер эго. – Barlow and Chu 2014.

…превалировала их нейтральная, обычная личность… – Simeon et al. 2000.

В ходе эксперимента в 2013 году… с помощью метода обратной маскировки… – Schlumpf et al. 2013.

…области, которая помогает припоминать автобиографические детали. – Fink et al. 1996.

…гиппокамп в среднем на 19,2 %… меньше… – Vermetten et al. 2006.

…воспоминания бывают вытесненными… – Хотя это мнение противоречиво, о чем упоминалось выше, в главе 4.

В дополнение к исследованиям, которые мы уже рассмотрели… – См. также: Van der Kolk and Fisler 1995.

…в нескольких случаях нейровизуализация продемонстрировала… – Tsai et al. 1999; Saxe et al. 1992; Savoy et al. 2012.

…понижена активность орбитофронтальной коры. – Sar, Unal, and Ozturk 2007.

…Эвелин и ее альтер эго. – Bhuvaneswar and Spiegel 2013.

Одна из определяющих характеристик состояния… альтер эго не знают друг о друге… – Howell 2011, 148.

Гипноз помогает успокоить пациентов… – Smith 1993; Howland 1975.

«Мне уже легче. ‹…›» – Эта цитата взята из записей, документирующих улучшения у пациентки в Медицинском центре при Стэнфордском университете. Цитата взята с разрешения лечащего врача Дэвида Шпигеля. Сведения переданы без имен и дат.

По этой причине некоторые психиатры считают… – Gleaves 1996.

Исследования с использованием аппаратов МРТ показывают, что при диссоциативных состояниях… – Kas et al. 2014.

Те же самые особенности мозговой активности отмечаются и при диссоциации… – Thomaes et al. 2013; Bremner 2007.

…это своего рода самогипноз, самовнушение… – Oakley 1999; Bell et al. 2011.

Каждому эго – свое око. – Название позаимствовано здесь: Bhuvaneswar and Spiegel 2013.

По сравнению с членами контрольной группы, у пациентов с конверсионной слепотой… – Werring et al. 2004.

Но нейробиологи заметили и еще кое-что… – Becker et al. 2013; Bell et al. 2011.

Великий французский психиатр Жан Мартен Шарко… – Bogousslavsky, Walusinski, and Veyrunes 2009.

…устраивал публичные эксперименты… – Goetz, Bonduelle, and Gelfand 1995, 203.

…доказали, что гипноз может вызвать симптомы конверсионного расстройства. – Vaudreuil and Trieu 2013; Bell et al. 2011; Pyka et al. 2011.

…вызвали паралич левой ноги… – Halligan et al. 2000.

Рассмотрим случай Бретта… – Patterson 1980.

В ходе контролируемых сеансов гипноза пациенты сосредотачиваются… – Stonnington, Barry, and Fisher 2006; Bühler and Heim 2011.

Это подводит нас к идее… конверсионное расстройство и диссоциативное расстройство идентичности фокусируют внимание мозга… – Lane et al. 1998; Posner and Petersen 1990.

Эмоциональная травма способна спровоцировать диссоциацию… – Vuilleumier 2005.

…возникают одним и тем же образом – благодаря самовнушению. – Oakley 1999; Halligan, Bass, and Wade 2000.

Деятельность мозга, занятого обработкой зрительной информации… – Manning and Manning 2009.

Некоторые ученые выдвигают теорию о том, что сны нужны нам, чтобы помочь… – Staunton 2001.

Библиография

Ackerman, J. M., C. C. Nocera, and J. A. Bargh. «Incidental Haptic Sensations Influence Social Judgments and Decisions.» Science 328, no. 5986 (2010): 1712–15.

Ackman, D. "How Big Is Porn?" Forbes.com, May 25, 2001. .

Altshuler, K. Z., and M. B. Rainer. "Patterns and Course of Schizophrenia in the Deaf." Journal of Nervous and Mental Disease 127, no. 1 (1958): 77–83.

Anderson, D. "Recollections." New York Times, April 14, 1990, B9.

Anderson, J. R., M. Myowa-Yamakoshi, and T. Matsuzawa. "Contagious Yawning in Chimpanzees." Proceedings of the Royal Society Biological Sciences 271, no. 6 (2004): 68–70.

Armstrong, J. "The Psychological Organization of Multiple Personality Disordered Patients." Psychiatric Clinics of North America 14, no. 3 (1991): 533–46.

Arnott, S. R., A. Singhal, and M. A. Goodale. "An Investigation of Auditory Contagious Yawning." Cognitive, Affective, and Behavioral Neuroscience 9, no. 3 (2009): 335–42.

Arrington, R. L. "Advertising and Behavior Control." Journal of Business Ethics 1 (1982): 3–12.

Arzy, S., et al. "Induction of an Illusory Shadow Person." Nature 443, no. 7109 (2006): 287.

Asaf Gilboa, C. A., et al. "Mechanisms of Spontaneous Confabulations: A Strategic Retrieval Account." Brain 129 (2006): 1399–414.

Atkinson, J. R. "The Perceptual Characteristics of Voice-Hallucinations in Deaf People: Insights into the Nature of Subvocal Thought and Sensory Feedback Loops." Schizophrenia Bulletin 32, no. 4 (2006): 701–708.

Avenanti, A., et al. "Transcranial Magnetic Stimulation Highlights the Sensorimotor Side of Empathy for Pain." Nature Neuroscience 8, no. 7 (2005): 955–60.

Avillac, M., et al. "Reference Frames for Representing Visual and Tactile Locations in Parietal Cortex." Nature Neuroscience 8, no. 7 (2005): 941–49.

Baker, C. L., R. F. Hess, and J. Zihl. "Residual Motion Perception in a 'Motion-Blind' Patient, Assessed with Limited-Lifetime Random Dot Stimuli." Journal of Neuroscience 11, no. 2 (1991): 454–61.

Baldwin, M. W., S. C. Carrell, and D. F. Lopez. "Priming Relationship Schemas: My Advisor and the Pope Are Watching Me from the Back of My Mind." Journal of Experimental Social Psychology 26, no. 5 (1990): 435–54.

Balleine, B. W., and A. Dickinson. "Goal-Directed Instrumental Action: Contingency and Incentive Learning and Their Cortical Substrates." Neuropharmacology 37, no. 4–5 (1998): 407–19.

Barch, D. M., et al. "Anterior Cingulate and the Monitoring of Response Conflict: Evidence from an fMRI Study of Overt Verb Generation." Journal of Cognitive Neuroscience 12, no. 2 (2000): 298–309.

Barlow, M. R., and J. A. Chu. "Measuring Fragmentation in Dissociative Identity Disorder: The Integration Measure and Relationship to Switching and Time in Therapy." European Journal of Psychotraumatology 5 (2014): 22250.

Baron-Cohen, S. "Empathizing, Systemizing, and the Extreme Male Brain Theory of Autism." Progress in Brain Research 186 (2010): 167–175.

Baron-Cohen, S., and S. Wheelwright. "The Empathy Quotient: An Investigation of Adults with Asperger Syndrome or High Functioning Autism, and Normal Sex Differences." Journal of Autism and Developmental Disorders 34, no. 2 (2004): 163–75.

Barr, K., and C. Hall. "The Use of Imagery by Rowers." International Journal of Sport Psychology 23, no. 3 (1992): 243–61.

Barrett, J., and H. Ehrlichman. "Bilateral Hemispheric Alpha Activity During Visual Imagery." Neuropsychologia 20, no. 6 (1982): 703–708.

Bartholomew, A. J., and E. T. Cirulli. "Individual Variation in Contagious Yawning Susceptibility Is Highly Stable and Largely Unexplained by Empathy or Other Known Factors." PLOS ONE9, no. 3 (2014).

Baynes, K., et al. "Modular Organization of Cognitive Systems Masked by Interhemispheric Integration." Science 280 (1998): 902–905.

Bechara, A., H. Damasio, and A. R. Damasio. "Emotion, Decision Making, and the Orbitofrontal Cortex." Cerebral Cortex 10, no. 3 (2000): 295–307.

Bechara A., et al. "Insensitivity to Future Consequences Following Damage to Human Prefrontal Cortex." Cognition 50, no. 1–3 (1994): 7–15.

Becker, B., et al. "Deciphering the Neural Signature of Conversion Blindness." American Journal of Psychiatry 170, no. 1 (2013): 121–22.

Beilock, S. L., et al. "Haste Does Not Always Make Waste: Expertise, Direction of Attention, and Speed Versus Accuracy in Performing Sensorimotor Skills." Psychonomic Bulletin and Review 11 (2004): 373–79.

Béjot, Y., et al. "Sexsomnia: An Uncommon Variety of Parasomnia." Clinical Neurology and Neurosurgery 112, no. 1 (2010): 72–75.

Bell, C. C. "An Efference Copy Which Is Modified by Reafferent Input." Science 214, no. 23 (1981): 50–53.

Bell, C. C., and K. Grant. "Corollary Discharge Inhibition and Preservation of Temporal Information in a Sensory Nucleus of Mormyrid Electric Fish." Journal of Neuroscience 9, no. 3 (1989): 1029–44.

Bell, V., et al. "Dissociation in Hysteria and Hypnosis: Evidence from Cognitive Neuroscience." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 82, no. 3 (2011): 332–39.

Berkowitz, A. L., and D. Ansari. "Generation of Novel Motor Sequences: The Neural Correlates of Musical Improvisation." NeuroImage 41, no. 2 (2008): 535–43.

Bernardi, N. F., et al. "Mental Practice Promotes Motor Anticipation: Evidence from Skilled Music Performance." Frontiers in Human Neuroscience 7, no. 451 (2013): 1–14.

Bértolo, H., et al. "Visual Dream Content, Graphical Representation, and EEG Alpha Activity in Congenitally Blind Subjects." Cognitive Brain Research 15, no. 3 (2003): 277–84.

Bhuvaneswar, C., and D. Spiegel. "An Eye for an I: A 35-Year-Old Woman with Fluctuating Oculomotor Deficits and Dissociative Identity Disorder." International Journal of Clinical and Experimental Hypnosis 61, no. 3 (2013): 351–70.

Bischof, M., and C. L. Bassetti. "Total Dream Loss: A Distinct Neuropsychological Dysfunction After Bilateral PCA Stroke." Annals of Neurology 56, no. 4 (2004): 583–86.

Blakemore, S. J., C. D. Frith, and D. M. Wolpert. "Spatio-temporal Prediction Modulates the Perception of Self-Produced Stimuli." Journal of Cognitive Neuroscience 11, no. 5 (1999): 551–59.

Blackmore, S. J., and T. S. Troscianko. "The Physiology of the Tunnel." Journal of Near-Death Studies 8, no. 1 (1989): 15–28.

Blakemore, S. J., et al. "The Perception of Self-Produced Sensory Stimuli in Patients with Auditory Hallucinations and Passivity Experiences: Evidence for a Breakdown in Self-Monitoring." Psychological Medicine 30, no. 5 (2000): 1131–39.

Bliss, T. V., and G. L. Collingridge. "A Synaptic Model of Memory: Long-Term Potentiation in the Hippocampus." Nature 361 (1993): 31–39.

Bliss, T. V., and T. Lømo. "Long-Lasting Potentiation of Synaptic Transmission in the Dentate Area of the Anaesthetized Rabbit Following Stimulation of the Perforant Path." Journal of Physiology 232, no. 2 (1973): 331–56.

Blythe, W. "To Hate Like This Is to Be Happy Forever: A Thoroughly Obsessive, Intermittently Uplifting, and Occasionally Unbiased Account of the Duke – North Carolina Basketball Rivalry." New York: HarperCollins, 2006.

Bogousslavsky, J., O. Walusinski, and D. Veyrunes. "Crime, Hysteria, and Belle Epoque Hypnotism: The Path Traced by Jean-Martin Charcot and Georges Gilles de la Tourette." European Neurology 62, no. 4 (2009): 193–99.

Botvinick, M. M., J. D. Cohen, and C. S. Carter. "Conflict Monitoring and Anterior Cingulate Cortex: An Update." Trends in Cognitive Sciences 8, no. 12 (2004): 539–46.

Botvinick, M. M., et al. "Conflict Monitoring and Cognitive Control." Psychological Review 108, no. 3 (2001): 624–52.

Botzung, A., et al. "Mental Hoop Diaries: Emotional Memories of a College Basketball Game in Rival Fans." Journal of Neuroscience 30, no. 6 (2010): 2130–37.

Braid, J. "Neurypnology; or, The Rationale of Nervous Sleep Considered in Relation to Animal Magnetism." London: John Churchill, 1843.

Bremner, J. D. "Neuroimaging in Posttraumatic Stress Disorder and Other Stress-Related Disorders." Neuroimaging Clinics of North America 17, no. 4 (2007): 523–43.

Brooks, S. J., et al. "Exposure to Subliminal Arousing Stimuli Induces Robust Activation in the Amygdala, Hippocampus, Anterior Cingulate, Insular Cortex, and Primary Visual Cortex: A Systematic Meta-analysis of fMRI Studies." NeuroImage 59, no. 3 (2012): 2962–73.

Broughton, R., et al. "Homicidal Somnambulism: A Case Report." Sleep 17, no. 3 (1994): 253–64.

Brown, R. M., and C. Palmer. "Auditory and Motor Imagery Modulate Learning in Music Performance." Frontiers in Human Neuroscience 7, no. 320 (2013): 1–13.

Brumm, K., et al. "Functional MRI of a Child with Alice in Wonderland Syndrome During an Episode of Micropsia." Journal of American Association for Pediatric Ophthalmology 14, no. 4 (2010): 317–22.

Buccino, G., et al. "Action Observation Activates Premotor and Parietal Areas in a Somatotopic Manner: An fMRI Study." European Journal of Neuroscience 13, no. 2 (2001): 400–404.

Bühler, K. E., and G. Heim. "Etiology, Pathogenesis, and Therapy According to Pierre Janet Concerning Conversion Disorders and Dissociative Disorders." American Journal of Psychotherapy 65, no. 4 (2011): 281–309.

Burke, W. "The Neural Basis of Charles Bonnet Hallucinations: A Hypothesis." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 73, no. 5 (2002): 535–41.

Butler, A. J., and S. J. Page. "Mental Practice with Motor Imagery: Evidence for Motor Recovery and Cortical Reorganization After Stroke." Archives of Physical Medicine and Rehabilitation 87, no. 12, S2 (2006): S2–S11.

Cahill, C. "Psychotic Experiences Induced in Deluded Patients Using Distorted Auditory Feedback." Cognitive Neuropsychiatry 1, no. 3 (1996): 201–11.

Cantero, J. L., et al. "Alpha Power Modulation During Periods with Rapid Oculomotor Activity in Human REM Sleep." Neuroreport 10, no. 9 (1999): 1817–20.

Caputi, A. A., and J. Nogueira. "Identifying Self-and Nonself-Generated Signals: Lessons from Electrosensory Systems." In Sensing in Nature, edited by C. López-Larrea, 1–19. New York: Landes Bioscience and Springer Science and Business Media, 2012.

Carrazana, E., and J. Cheng. "St. Theresa's Dart and a Case of Religious Ecstatic Epilepsy." Cognitive and Behavioral Neurology 24, no. 3 (2011): 152–55.

Carroll, L. Alice in Wonderland. New York: Tribeca Books, 2013. (Фрагменты русского перевода цит. по изд.: Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране чудес; Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье / Изд. подготовила Н. М. Демурова. – 2-е изд., стер. – М.: Наука, 1991.)

Carter, C. "Science and the Near-Death Experience: How Consciousness Survives Death." Rochester, Vt.: Inner Traditions, 2010.

Chabris, C., and D. Simons. "The Invisible Gorilla: How Our Intuitions Deceive Us." New York: Random House, 2009. (В рус. пер.: Шабри К., Саймонс Д. Невидимая горилла, или История о том, как обманчива наша интуиция. – М.: Карьера Пресс, 2011.)

Chalmers, D. "The Conscious Mind: In Search of a Fundamental Theory." Oxford: Oxford University Press, 1995. (В рус. пер.: Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории / Пер. с англ. В. В. Васильева. – М.: URSS, 2013.)

Chang, Y., et al. "Neural Correlates of Motor Imagery for Elite Archers." NMR in Biomedicine 24, no. 4 (2011): 366–72.

Chartrand, T. L., and J. A. Bargh. "The Chameleon Effect: The Perception-Behavior Link and Social Interaction." Journal of Personality and Social Psychology 76, no. 6 (1999): 893–910.

Chellappa, S. L., et al. "Cortical Activation Patterns Herald Successful Dream Recall After NREM and REM Sleep." Biological Psychology 87, no. 2 (2011): 251–56.

Chequers, J., S. Joseph, and D. Diduca. "Belief in Extraterrestrial Life, UFO-Related Beliefs, and Schizotypal Personality." Personality and Individual Differences 23, no. 3 (1997): 519–52.

Choi, W., and P. C. Gordon. "Word Skipping During Sentence Reading: Effects of Lexicality on Parafoveal Processing." Attention, Perception, and Psychophysics 76, no. 1 (2014): 201–13.

Cicogna, P., et al. "Slow-Wave and REM Sleep Mentation." Sleep Research Online 3 (2000): 67–72.

Clancy, S. A. "Abducted: How People Come to Believe They Were Kidnapped by Aliens." Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2005.

Cohen, L., et al. "Selective Deficit of Visual Size Perception: Two Cases of Hemimicropsia." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 57, no. 1 (1994): 73–78.

Cole, J. "Empathy Needs a Face." Journal of Consciousness Studies 8, no. 5–7 (2001): 51–68.

Colon-Rivera, H. A., and M. A. Oldham. "The Mind with a Radio of Its Own: A Case Report and Review of the Literature on the Treatment of Musical Hallucinations." General Hospital Psychiatry 36, no. 2 (2013): 220–24.

Corlett, P. R., D. C. D'Souza, and J. H. Krystal. "Capgras Syndrome Induced by Ketamine in a Healthy Subject." Biological Psychiatry 68, no. 1 (2010): e1–e2.

Corradini, A., and A. Antonietti. "Mirror Neurons and Their Function in Cognitively Understood Empathy." Consciousness and Cognition 22, no. 3 (2013): 1152–61.

Cousins, N. "Smudging the Subconscious." Saturday Review, Oct. 5, 1957.

Cowey, A. "The Blindsight Saga." Experimental Brain Research 200 (2010): 3–24.

Craik, F. I. M., et al. "In Search of the Self: A Positron Emission Tomography Study." Psychological Science 10, no. 1 (1999): 26–34.

Crapse, T. B., and M. A. Sommer. "Corollary Discharge Across the Animal Kingdom." Nature Reviews Neuroscience 9 (2008): 587–600.

Creutzfeldt, O., G. Ojeman, and E. Lettich. "Neuronal Activity in the Human Lateral Temporal Lobe: II. Responses to the Subject's Own Voice." Experimental Brain Research 77 (1989): 476–89.

Critchley, E. M., et al. "Hallucinatory Experiences of Prelingually Profoundly Deaf Schizophrenics." British Journal of Psychiatry 138 (1981): 30–32.

Cunningham, S., et al. "Survival of the Selfish: Contrasting Self– Referential and Survival– Based Encoding." Consciousness and Cognition 22, no. 1 (2013): 237–44.

Dahlitz, M., and J. D. Parkes. "Sleep Paralysis." Lancet 341, no. 8842 (1993): 406–407.

Dalla, B. G., and M. F. Boisse. "Temporal Consciousness and Confabulation: Is the Medial Temporal Lobe 'Temporal'?" Cognitive Neuropsychiatry 15, no. 1 (2010): 95–117.

Dalrymple, T. "Life at the Bottom: The Worldview That Makes the Underclass." Chicago: Ivan R. Dee, 2001.

D'Altorio, T. "Coke vs. Pepsi… Are the Cola Wars Finally Over?" -the-coke-vs-pepsi-cola-wars-over#.V4q1keuLTb0 (дата обращения: 17 июля 2016 г. – Ред.)

Damasio, A. "Descartes' Error: Emotion, Reason, and the Human Brain." New York: Avon Books, 1994.

Davidson, P. R., and D. M. Wolpert. "Widespread Access to Predictive Models in the Motor System: A Short Review." Journal of Neural Engineering 2, no. 3 (2005): S313–S19.

Davis, M. H., F. Meunier, and W. D. Marslen-Wilson. "Neural Responses to Morphological, Syntactic, and Semantic Properties of Single Words: An fMRI Study." Brain and Language 89, no. 3 (2004): 439–49.

Decety, J., J. Jeannerod, and C. Prablanc. "The Timing of Mentally Represented Actions." Behavioural Brain Research 34, no. 1–2 (1989): 35–42.

Decety, J., and F. Michel. "Comparative Analysis of Actual and Mental Movement Times in Two Graphic Tasks." Brain and Cognition 11, no. 1 (1989): 87–97.

de Gelder, B., et al. "Intact Navigation Skills After Bilateral Loss of Striate Cortex." Current Biology 18, no. 24 (2008): R1128–R29.

De Jong, J. T. V. "Cultural Variation in the Clinical Presentation of Sleep Paralysis." Transcultural Psychiatry 42, no. 1 (2005): 78–92.

Dement, W., and E. A. Wolpert. "The Relation of Eye Movements, Body Motility, and External Stimuli to Dream Content." Journal of Experimental Psychology 55, no. 6 (1958): 543–53.

D'Esposito, M., et al. "A Functional MRI Study of Mental Imagery Generation." Neuropsychologia 35, no. 5 (1997): 724–30.

Diaz, J. "Masters Plan." Sports Illustrated, April 13, 1998.

Dimberg, U., M. Thunberg, and K. Elmehed. "Unconscious Facial Reactions to Emotional Facial Expressions." Psychological Science 11, no. 1 (2000): 86–89.

Dinstein, I., et al. "Normal Movement Selectivity in Autism." Neuron 66, no. 3 (2010): 461–69.

Di Pellegrino, G., et al. "Understanding Motor Events: A Neurophysiological Study." Experimental Brain Research 91, no. 1 (1992): 176–80.

Domhoff, G. W. "The Dreams of Men and Women: Patterns of Gender Similarity and Difference" (2005).  (дата обращения: 31 декабря 2013 г.)

Donnay, G. F., et al. "Neural Substrates of Interactive Musical Improvisation: An fMRI Study of 'Trading Fours' in Jazz." PLOS ONE9, no. 2 (2014): e88665.

Downing, S. On Course: Study Skills Plus Edition. Boston: Wadsworth, 2011.

Dresler, M., et al. "Neural Correlates of Dream Lucidity Obtained from Contrasting Lucid Versus Non-Lucid REM Sleep: A Combined EEG/fMRI Case Study." Sleep 35, no. 7 (2012): 1017–20.

Driediger, M., C. Hall, and N. Callow. "Imagery Use by Injured Athletes: A Qualitative Analysis." Journal of Sports Sciences 24, no. 3 (2006): 261–71.

"Driving You Crazy." WHNT News 19, Huntsville, Ala. -out-of-habit-becoming-dangerous_news#.UOCNQW_edJ6 (дата обращения: 10 декабря 2012 г.).

Drysdale, G.-B. "Kaethe Kollwitz (1867–1945): The Artist Who May Have Suffered from Alice in Wonderland Syndrome." Journal of Medical Biography 17, no. 2 (2009): 106–10.

Duchenne, G. The Mechanism of Human Facial Expression. New York: Cambridge University Press, 1990.

du Feu, M., and P. J. McKenna. "Prelingually, Profoundly Deaf Schizophrenic Patients Who Hear Voices: A Phenomenological Analysis." Acta Psychiatrica Scandinavica 99, no. 6 (1999): 453–59.

Egner, T., G. Jamieson, and J. Gruzelier. "Hypnosis Decouples Cognitive Control from Conflict Monitoring Processes of the Frontal Lobe." NeuroImage 27, no. 4 (2005): 969–78.

Eiser, A. S. "Physiology and Psychology of Dreams." Seminars in Neurology 25, no. 1 (2005): 97–105.

Erickson, T. D., and M. E. Mattson. "From Words to Meaning: A Semantic Illusion." Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior 20, no. 5 (1981): 540–51.

Evans, J., and H. Elliott. "Screening Criteria for the Diagnosis of Schizophrenia in Deaf Patients." Archives of General Psychiatry 38, no. 7 (1981): 787–90.

Eysel, U. T., et al. "Reorganization in the Visual Cortex After Retinal and Cortical Damage." Restorative Neurology and Neuroscience 15, no. 2–3 (1999): 153–64.

Facco, E., and C. Agrillo. "Near-Death-Like Experiences Without Life-Threatening Conditions or Brain Disorders: A Hypothesis from a Case Report." Frontiers in Psychology 3, no. 490 (2012): 1–6.

Fahrenfort, J. J., et al. "The Spatiotemporal Profile of Cortical Processing Leading Up to Visual Perception." Journal of Vision 8, no. 1 (2008): 11–12.

Feinberg, T. E. Altered Egos: How the Brain Creates the Self. New York: Oxford University Press, 2001.

Feinberg, T. E., and R. M. Shapiro. "Misidentification-Reduplication and the Right Hemisphere." Cognitive and Behavioral Neurology 2, no. 1 (1989): 39–48.

Feinberg, T. E., et al. "The Neuroanatomy of Asomatognosia and Somatoparaphrenia." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 81, no. 3 (2010): 276–81.

Feulner, P. G., et al. "Electrifying Love: Electric Fish Use Species-Specific Discharge for Mate Recognition." Biology Letters 5, no. 2 (2009a): 225–28.

Feulner, P. G., et al. "Magic Trait Electric Organ Discharge (EOD): Dual Function of Electric Signals Promotes Speciation in African Weakly Electric Fish." Communicative and Integrative Biology 2, no. 4 (2009b): 329–31.

Ffytche, D. H., et al. "The Anatomy of Conscious Vision: An fMRI Study of Visual Hallucinations." Nature Neuroscience 1, no. 8 (1998): 738–42.

Filimon, F., et al. "Human Cortical Representations for Reaching: Mirror Neurons for Execution, Observation, and Imagery." NeuroImage 37, no. 4 (2007): 1315–28.

Fink, G. R., et al. "Cerebral Representation of One's Own Past: Neural Networks Involved in Autobiographical Memory." Journal of Neuroscience 16, no. 13 (1996): 4275–82.

Flanagan, J. R., and A. M. Wing. "The Role of Internal Models in Motion Planning and Control: Evidence from Grip Force Adjustments During Movements of Hand-Held Loads." Journal of Neuroscience 17, no. 4 (1997): 1519–28.

Ford, J. M., and D. H. Mathalon. "Electrophysiological Evidence of Corollary Discharge Dysfunction in Schizophrenia During Talking and Thinking." Journal of Psychiatric Research 38, no. 1 (2004): 37–46.

Ford, J. M., et al. "Neurophysiological Evidence of Corollary Discharge Dysfunction in Schizophrenia." American Journal of Psychiatry 158, no. 12 (2001): 2069–71.

Fosse, M. J., et al. "Dreaming and Episodic Memory: A Functional Dissociation?" Journal of Cognitive Neuroscience 15, no. 1 (2003): 1–9.

Franklin v. Duncan, 884 F. Supp. 1435 (N. D. Cal. 1995).

Franklin, M., and M. Zyphur. "The Role of Dreams in the Evolution of the Human Mind." Evolutionary Psychology 3 (2005): 59–78.

Freud, S. The Interpretation of Dreams. London: Macmillan, 1913.

Frith, C. D. "The Cognitive Abnormalities Underlying the Symptomatology and the Disability of Patients with Schizophrenia." International Clinical Psychopharmacology 10, no. 3 (1995): 87–98.

Fulgham, D. Interview with Jad Abumrad. "Out of Body, Roger." Radiolab, May 5, 2006.

Gallese, V., et al. "Action Recognition in the Premotor Cortex." Brain 119, no. 2 (1996): 593–609.

Gallup, G. H., and F. Newport Jr. "Belief in Paranormal Phenomena Among Adult Americans." Skeptical Inquirer 15, no. 2 (1991): 137–46.

Gangitano, M., F. M. Mottaghy, and A. Pascual-Leone. "Phase-Specific Modulation of Cortical Motor Output During Movement Observation." Neuroreport 12, no. 7 (2001): 1489–92.

Garrity, L. I. "Electromyography: A Review of the Current Status of Subvocal Speech Research." Memory and Cognition 5, no. 6 (1977): 615–22.

Gazzaniga, M. S. The Bisected Brain. New York: Appleton-Century-Crofts, 1970.

Gazzaniga, M. S. "Cerebral Specialization and Interhemispheric Communication: Does the Corpus Callosum Enable the Human Condition?" Brain 123 (2000): 1293–326.

Gazzaniga, M. S. The Ethical Brain. New York: Dana Press, 2005.

Gazzaniga, M. S. "One Brain – Two Minds?" American Scientist 60 (1972): 311–17.

Gazzaniga, M. S. "Organization of the Human Brain." Science 245, no. 4921 (1989): 947–52.

Gazzaniga, M. S., R. Ivry, and G. R. Mangun. Cognitive Neuroscience: The Biology of the Mind. New York: W. W. Norton, 2002.

Gentili, R., C. Papaxanthis, and T. Pozzo. "Improvement and Generalization of Arm Motor Performance Through Motor Imagery Practice." Neuroscience 137, no. 3 (2006): 761–72.

Gentili, R., et al. "Inertial Properties of the Arm Are Accurately Predicted During Motor Imagery." Behavioural Brain Research 155, no. 2 (2004): 231–39.

Gerrans, P. "A One-Stage Explanation of the Cotard Delusion." Philosophy, Psychiatry, and Psychology 9, no. 1 (2002): 47–53.

Gleaves, D. H. "The Sociocognitive Model of Dissociative Identity Disorder: A Reexamination of the Evidence." Psychological Bulletin 120, no. 1 (1996): 42–59.

Goetz, C. G., M. Bonduelle, and T. Gelfand. Charcot: Constructing Neurology. New York: Oxford University Press, 1995.

Goldberg, E. The Executive Brain: The Frontal Lobes and the Civilized Mind. Oxford: Oxford University Press, 2001.

Goller, A. I., et al. "Mirror-Touch Synaesthesia in the Phantom Limbs of Amputees." Cortex 49, no. 1 (2013): 243–51.

Gosline, A. "Hypnosis Really Changes Your Mind." New Scientist, Sept. 10, 2004.

Gould, L. N. "Auditory Hallucinations and Subvocal Speech." Journal of Nervous and Mental Disease 109, no. 5 (1949): 418–27.

Gould, L. N. "Verbal Hallucinations and the Activity of the Vocal Musculature." American Journal of Psychiatry 105, no. 5 (1948): 367–72.

Grant, K., et al. "Neural Command of Electromotor Output in Mormyrids." Journal of Experimental Biology 202 (1999): 1399–407.

Green, M. F., and M. Kinsbourne. "Subvocal Activity and Auditory Hallucinations: Clues for Behavioral Treatments?" Psychological Bulletin 16, no. 4 (1990): 617–25.

Green, P., and M. Preston. "Reinforcement of Vocal Correlate of Auditory Hallucinations by Auditory Feedback: A Case Study." British Journal of Psychiatry 139 (1981): 204–208.

Greene, A. "Syd Barrett (1946–2006): Founding Frontman and Songwriter for Pink Floyd Dead at 60." Rolling Stone, July 11, 2006. -barrett-1946-2006-20060711.

Guenther, F. H., S. S. Ghosh, and J. A. Tourville. "Neural Modeling and Imaging of the Cortical Interactions Underlying Syllable Production." Brain and Language 96, no. 3 (2006): 280–301.

Guillot, A., et al. "Motor Imagery and Tennis Serve Performance: The External Focus Efficacy." Journal of Sports Science Medicine 12, no. 2 (2013): 332–38.

Haker, H., et al. "Mirror Neuron Activity During Contagious Yawning – an fMRI Study." Brain Imaging and Behavior 7, no. 1 (2013): 28–34.

Halligan, P. W., C. Bass, and D. T. Wade. "New Approaches to Conversion Hysteria." British Medical Journal 320, no. 7248 (2000): 1488–89.

Halligan, P. W., et al. "Imaging Hypnotic Paralysis: Implications for Conversion Hysteria." Lancet 355, no. 9208 (2000): 986–87.

Hamson-Utley, J. J., S. Martin, and J. Walters. "Athletic Trainers' and Physical Therapists' Perceptions of the Effectiveness of Psychological Skills Within Sport Injury Rehabilitation Programs." Journal of Athletic Training 43, no. 3 (2008): 258–64.

Hanson-Vaux, G., A. S. Crisinel, and C. Spence. "Smelling Shapes: Crossmodal Correspondences Between Odors and Shapes." Chemical Senses 38, no. 2 (2013): 161–66.

Haykin, S., and Z. Chen. "The Cocktail Party Problem." Neural Computation 17, no. 9 (2005): 1875–902.

Head, P. D. "Synaesthesia: Pitch-Color Isomorphism in RGB-Space?" Cortex 42, no. 2 (2006): 164–74.

Heath, R. Seducing the Subconscious: The Psychology of Emotional Influence in Advertising. West Sussex, U.K.: Wiley-Blackwell, 2012.

Heilman, K. M. "Anosognosia: Possible Neuropsychological Mechanisms." In Awareness of Deficit After Brain Injury: Clinical and Theoretical Issues, edited by G. P. Prigatano and D. L. Schacter. New York: Oxford University Press, 1991.

Heinks-Maldonado, T. H., et al. "Relationship of Imprecise Corollary Discharge in Schizophrenia to Auditory Hallucinations." Archives of General Psychiatry 64, no. 3 (2007): 286–96.

Helt, M. S., et al. "Contagious Yawning in Autistic and Typical Development." Child Development 81, no. 5 (2010): 1620–31.

Hemayattalab, R., and A. Movahedi. "Effects of Different Variations of Mental and Physical Practice on Sport Skill Learning in Adolescents with Mental Retardation." Research in Developmental Disabilities 31, no. 1 (2010): 81–86.

Henderson, W. R., and G. E. Smyth. "Phantom Limbs." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 11, no. 2 (1948): 88–112.

Herdman, S. J., M. C. Schubert, and R. J. Tusa. "Role of Central Preprogramming in Dynamic Visual Acuity with Vestibular Loss." Archives of Otolaryngology – Head and Neck Surgery 127, no. 10 (2001): 1205–10.

Herwig, U., et al. "Neural Activity Associated with Self-Reflection." BMC Neuroscience 13, no. 52 (2012): 1–12.

Higgins, E. T., and J. A. Bargh. "Social Cognition and Social Perception." Annual Review of Psychology 38 (1987): 369–425.

Hill, D. R., and M. A. Persinger. "Application of Transcerebral, Weak (1 microT) Complex Magnetic Fields and Mystical Experiences: Are They Generated by Field-Induced Dimethyltryptamine Release from the Pineal Organ?" Perceptual and Motor Skills 97 (2003): 1049–50.

Hobson, J. A. "REM Sleep and Dreaming: Towards a Theory of Protoconsciousness." Nature Reviews Neuroscience 10 (2009): 803–13.

Hobson, J. A. "Sleep and Dream Suppression Following a Lateral Medullary Infarct: A First-Person Account." Consciousness and Cognition 11, no. 3 (2002): 377–90.

Hobson, J. A., and K. J. Friston. "Waking and Dreaming Consciousness: Neurobiological and Functional Considerations." Progress in Neurobiology 98, no. 1 (2012): 82–98.

Hobson, J. A., and R. W. McCarley. "The Brain as a Dream State Generator: An Activation-Synthesis Hypothesis of the Dream Process." American Journal of Psychiatry 134, no. 12 (1977): 1335–48.

Hobson, J. A., E. F. Pace-Schott, and R. Stickgold. "Dreaming and the Brain: Toward a Cognitive Neuroscience of Conscious States." Behavioral and Brain Sciences 23, no. 6 (2000): 793–842.

Hofle, N., et al. "Regional Cerebral Blood Flow Changes as a Function of Delta and Spindle Activity During Slow Wave Sleep in Humans." Journal of Neuroscience 17, no. 12 (1997): 4800–4808.

Holmes, P. S., and D. J. Collins. "The PETTLEP Approach to Motor Imagery: A Functional Equivalence Model for Sport Psychologists." Journal of Applied Sport Psychology 13, no. 1 (2001): 60–83.

Hong, C. C., et al. "fMRI Evidence for Multisensory Recruitment Associated with Rapid Eye Movements During Sleep." Human Brain Mapping 30, no. 5 (2008): 1705–22.

Howell, E. Understanding and Treating Dissociative Identity Disorder. New York: Routledge, 2011.

Howland, J. S. "The Use of Hypnosis in the Treatment of a Case of Multiple Personality." Journal of Nervous and Mental Disease 161, no. 2 (1975): 138–42.

Huber, R., et al. "Arm Immobilization Causes Cortical Plastic Changes and Locally Decreases Sleep Slow Wave Activity." Nature Neuroscience 9, no. 9 (2006): 1169–76.

Hurovitz, C., et al. "The Dreams of Blind Men and Women: A Replication and Extension of Previous Findings." Dreaming 9, no. 2–3 (1999): 183–93.

Hutchison, W., et al. "Pain-Related Neurons in the Human Cingulate Cortex." Nature Neuroscience 2 (1999): 403–405.

Huxley, A. Letters of Aldous Huxley. Ed. Grover Smith. New York: Harper & Row, 1970.

Ibáñez, A., et al. "Subliminal Presentation of Other Faces (but Not Own Face) Primes Behavioral and Evoked Cortical Processing of Empathy for Pain." Brain Research 1398 (2011): 72–85.

Ietswaart, M., et al. "Mental Practice with Motor Imagery in Stroke Recovery: Randomized Controlled Trial of Efficacy." Brain 134, no. 5 (2011): 1373–86.

The International Classification of Sleep Disorders: Diagnostic and Coding Manual. 2nd ed. Westchester, Ill.: American Academy of Sleep Medicine, 2005.

Jackson, P. L., A. N. Meltzoff, and J. Decety. "How Do We Perceive the Pain of Others? A Window into the Neural Processes Involved in Empathy." NeuroImage 24, no. 3 (2005): 771–79.

Jacob, A., et al. "Charles Bonnet Syndrome – Elderly People and Visual Hallucinations." British Medical Journal 328, no. 7455 (2004): 1552–54.

Jacome, D. "Phantom Itching Relieved by Scratching Phantom Feet." Journal of the American Medical Association 240, no. 22 (1978): 2432.

Jarrett, C. "A Calm Look at the Most Hyped Concept in Neuroscience – Mirror Neurons." Wired.com. /a-calm-look-at-the-most-hyped-concept-in-neuroscience-mirror-neurons/ (дата обращения: 13 декабря 2013 г.).

Jiménez-Genchi, A., et al. "Sleep Paralysis in Adolescents: The 'A Dead Body Climbed on Top of Me' Phenomenon in Mexico." Psychiatry and Clinical Neurosciences 63, no. 4 (2009): 546–49.

Joel, B. Interview with Alec Baldwin. Here's the Thing. Produced by Emily Botein and Kathie Russo. New York: WNYC. July 30, 2012.

Johns, L. C., et al. "Impaired Verbal Self-Monitoring in Psychosis: Effects of State, Trait, and Diagnosis." Psychological Medicine 36, no. 4 (2006): 465–74.

Johnson, A., and A. D. Redish. "Neural Ensembles in CA3 Transiently Encode Paths Forward of the Animal at a Decision Point." Journal of Neuroscience 27, no. 45 (2007): 12176–89.

Joly-Mascheroni, R. M., A. Senju, and A. J. Shepherd. "Dogs Catch Human Yawns." Biology Letters 4, no. 5 (2008): 446–48.

Jung, C. G. The Archetypes and the Collective Unconscious. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1959. (В рус. пер.: Юнг К. Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Юнг К. Г. Архетип и символ. – М.: Ренессанс, 1991.)

Kan, I. P., et al. "Memory Monitoring Failure in Confabulation: Evidence from the Semantic Illusion Paradigm." Journal of the International Neuropsychological Society 16, no. 6 (2010): 1006–17.

Kanner, L. "Autistic Disturbances of Affective Contact." Nervous Child 2 (1943): 217–50.

Kaplan, O. "The Effect of the Hypnotic-Suggestive Communication Level of Advertisements on Their Effectiveness." Contemporary Hypnosis 24, no. 2 (2007): 53–63.

Kas, A., et al. "Feeling Unreal: A Functional Imaging Study in Patients with Kleine-Levin Syndrome." Brain 37, pt. 7 (2014): 2077–87.

Kaski, D. "Revision: Is Visual Perception a Requisite for Visual Imagery?" Perception 31, no. 6 (2002): 717–31.

Keenan, J. P., G. Gallup Jr., and D. Falk. "The Face in the Mirror: How We Know Who We Are." New York: Ecco, 2003.

Keenan, J. P., et al. "Self-Recognition and the Right Prefrontal Cortex." Trends in Cognitive Sciences 4, no. 9 (2000): 338–44.

Kelley, W. M., et al. "Finding the Self? An Event-Related fMRI Study." Journal of Cognitive Neuroscience 15, no. 5 (2002): 785–94.

Kerns, J. G., J. D. Cohen, and A. W. MacDonald. "Anterior Cingulate Conflict Monitoring and Adjustments in Control." Science 303, no. 5660 (2004): 1023–26.

Kerr, N. H., and G. W. Domhoff. "Do the Blind Literally 'See' in Their Dreams? A Critique of a Recent Claim That They Do." Dreaming 14, no. 4 (2004): 230–33.

Kerr, N. H., et al. "The Structure of Laboratory Dream Reports in Blind and Sighted Subjects." Journal of Nervous and Mental Disease 170, no. 5 (1982): 247–64.

Kew, J., A. Wright, and P. W. Halligan. "Somesthetic Aura: The Experience of 'Alice in Wonderland.' " Lancet 351, no. 9120 (1998): 1934.

Kihlstrom, J. F. "The Cognitive Unconscious." Science 237, no. 4821 (1987): 1445–52.

Kilner, J. M., Y. Paulignan, and S. J. Blakemore. "An Interference Effect of Observed Biological Movement on Action." Current Biology 13, no. 6 (2003): 522–25.

Kim, Y. T., et al. "Neural Correlates Related to Action Observation in Expert Archers." Behavioural Brain Research 223, no. 2 (2011): 342–47.

Kinderman, P., and R. P. Bentall. "Causal Attributions in Paranoia and Depression: Internal, Personal, and Situational Attributions for Negative Events." Journal of Abnormal Psychology 106, no. 2 (1997): 341–45.

Kleiter, I., et al. "A Lightning Strike to the Head Causing a Visual Cortex Defect with Simple and Complex Visual Hallucinations." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 78, no. 4 (2007): 423–26.

Koelsch, S. "Towards a Neural Basis of Music-Evoked Emotions." Trends in Cognitive Sciences 14, no. 3 (2010): 131–37.

Koenigs, M., and D. Tranel. "Prefrontal Cortex Damage Abolishes Brand-Cued Changes in Cola Preference." Social, Cognitive, and Affective Neuroscience 3, no. 1 (2008): 1–6.

Kondziella, D., and S. Frahm-Falkenberg. "Anton's Syndrome and Eugenics." Journal of Clinical Neurology 7, no. 2 (2011): 96–98.

Kopelman, M. D. "Two Types of Confabulation." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 50, no. 11 (1987): 1482–87.

Kosslyn, S. M., et al. "Neural Systems Shared by Visual Imagery and Visual Perception: A Positron Emission Tomography Study." NeuroImage 6, no. 4 (1997): 320–34.

Kosslyn, S. M., et al. "Visual Mental Imagery Activates Topographically Organized Visual Cortex: PET Investigations." Journal of Cognitive Neuroscience 5, no. 3 (1993): 263–87.

Kreiman, G., C. Koch, and I. Fried. "Category-Specific Visual Responses of Single Neurons in the Human Medial Temporal Lobe." Nature Neuroscience 3 (2000): 946–53.

Kremer, W. "Human Echolocation: Using Tongue-Clicks to Navigate the World." BBC World Service, Sept. 12, 2012. -19524962.

Krieger, R. A. Civilization's Quotations: Life's Ideal. New York: Algora, 2002.

Krosnick, J. A., et al. "Subliminal Conditioning of Attitudes." Personality and Social Psychology Bulletin 18, no. 2 (1992): 152.

Kumar, B. "Complex Visual Hallucinations in a Patient with Macular Degeneration: A Case of the Charles Bonnet Syndrome." Age and Ageing 42, no. 3 (2013): 411.

Kupers, R., et al. "Neural Correlates of Virtual Route Recognition in Congenital Blindness." Proceedings of the National Academy of Sciences 107, no. 28 (2010): 12716–21.

Kvavilashvili, L., et al. "Effects of Age on Phenomenology and Consistency of Flashbulb Memories of September 11 and a Staged Control Event." Psychology and Aging 25, no. 2 (2010): 391–404.

Lacourse, M. G., et al. "Brain Activation During Execution and Motor Imagery of Novel and Skilled Sequential Hand Movements." NeuroImage 27, no. 3 (2005): 505–19.

Lambert, E. H., and E. H. Wood. "Direct Determination of Man's Blood Pressure on the Human Centrifuge During Positive Acceleration." Federation Proceedings 5, no. 1, pt. 2 (1946): 59.

Lane, R. D., et al. "Neural Correlates of Levels of Emotional Awareness: Evidence of an Interaction Between Emotion and Attention in the Anterior Cingulate Cortex." Journal of Cognitive Neuroscience 10, no. 4 (1998): 525–35.

Lanius, R. A., J. W. Hopper, and R. S. Menon. "Individual Differences in a Husband and Wife Who Developed PTSD After a Motor Vehicle Accident: A Functional MRI Case Study." American Journal of Psychiatry 160, no. 4 (2003): 667–69.

"Leading Causes of Blindness in the U.S." National Eye Institute.  (дата обращения: 30 декабря 2013 г.).

Lee, S. Y., et al. "Differential Priming Effect for Subliminal Fear and Disgust Facial Expressions." Attention, Perception, and Psychophysics 2, no. 73 (2011): 473–81.

Lessard, N., et al. "Early-Blind Human Subjects Localize Sound Sources Better Than Sighted Subjects." Nature 395, no. 6699 (1998): 278–80.

Lewis, M. "Obama's Way." Vanity Fair, Oct. 2012.

Lhermitte, F., et al. "Human Autonomy and the Frontal Lobes. Part I: Imitation and Utilization Behavior: A Neuropsychological Study of 75 Patients." Annals of Neurology 19, no. 4 (1986): 326–34.

Lhermitte, F. " 'Utilization Behavior' and Its Relation to Lesions of the Frontal Lobes." Brain 106, no. 2 (1983): 237–55.

Lhermitte, J. "Syndrome de la calotte du pédoncule cérébral: Les troubles psychosensoriels dans les lésions du mésocéphale." Revue Neurologique 38 (1922): 1359–65.

Lippman, C. W. "Certain Hallucinations Peculiar to Migraine." Journal of Nervous and Mental Disease 116, no. 4 (1952): 110–16.

Lisman, J., and E. J. Sternberg. "Habit and Nonhabit Systems for Unconscious and Conscious Behavior: Implications for Multitasking." Journal of Cognitive Neuroscience 25, no. 2 (2013): 273–83.

Litke, J. "If Duke Played the Taliban, I'd Pull for Taliban." Associated Press, Yahoo! News, March 23, 2012. -played-taliban-id-pull-taliban-080124270-spt.html

Lockhart, J. G., trans. and ed. Ancient Spanish Ballads: Historical and Romantic. New York: Wiley and Putnam, 1842.

Loftus, E. F. "The Reality of Repressed Memories." American Psychologist 48, no. 5 (1993): 518–37.

Loftus, E. F., and J. E. Pickrell. "The Formation of False Memories." Psychiatric Annals 15, no. 12 (1995): 720–25.

Lui, F., et al. "Neural Substrates for Observing and Imagining Non-Object-Directed Actions." Society for Neuroscience 3, no. 3–4 (2008): 261–75.

MacDonald, K., and T. MacDonald. "Peas, Please: A Case Report and Neuroscientific Review of Dissociative Amnesia and Fugue." Journal of Trauma and Dissociation 10, no. 4 (2009): 420–35.

MacIntyre, T., and A. Moran. "Imagery Use Among Canoeists: A Worldwide Survey of Novice, Intermediate, and Elite Slalomists." Journal of Applied Sport Psychology 8 (1996): S132.

MacLeod, C. M. "Half a Century of Research on the Stroop Effect: An Integrative Review." Psychological Bulletin 109, no. 2 (1991): 163–203.

Maclin, E. L., K. E. Mathewson, and K. A. Low. "Learning to Multitask: Effects of Video Game Practice on Electrophysiological Indices of Attention and Resource Allocation." Psychophysiology 48, no. 9 (2011): 1173–83.

MacSweeney, M., et al. "Neural Systems Underlying British Sign Language and Audio-Visual English Processing in Native Users." Brain 125 (2002): 1583–93.

Maggin, D. L. Stan Getz: A Life in Jazz. New York: William Morrow, 1996.

Manford, M., and F. Andermann. "Complex Visual Hallucinations: Clinical and Neurobiological Insights." Brain 121, no. 10 (1998): 1819–40.

Manning, M. L., and R. L. Manning. "Convergent Paradigms for Visual Neuroscience and Dissociative Identity Disorder." Journal of Trauma and Dissociation 10, no. 4 (2009): 405–19.

Mark, V. W., C. A. Kooistra, and K. M. Heilman. "Hemispatial Neglect Affected by Non-Neglected Stimuli." Neurology 38, no. 8 (1988): 1207–11.

Martineau, J., et al. "Atypical Activation of the Mirror Neuron System During Perception of Hand Motion in Autism." Brain Research 1320 (2010): 168–75.

Massen, J. J., D. A. Vermunt, and E. H. Sterck. "Male Yawning Is More Contagious Than Female Yawning Among Chimpanzees (Pan troglodytes)." PLoS ONE7, no. 7 (2012).

Mast, F. W., D. M. Merfeld, and S. M. Kosslyn. "Visual Mental Imagery During Caloric Vestibular Stimulation." Neuropsychologia 44, no. 1 (2006): 101–19.

Mathalon, D. H., and J. M. Ford. "Corollary Discharge Dysfunction in Schizophrenia: Evidence for an Elemental Deficit." Clinical EEG and Neuroscience 39, no. 2 (2008): 82–86.

Mathersul, D., S. McDonald, and J. A. Rushby. "Automatic Facial Responses to Affective Stimuli in High-Functioning Adults with Autism Spectrum Disorder." Physiology and Behavior 109 (2013): 14–22.

Mayer, B., and H. Merckelbach. "Do Subliminal Priming Effects on Emotion Have Clinical Potential?" Anxiety, Stress, and Coping 12, no. 2 (1999): 217–29.

McCarley, R. W., O. Benoit, and G. Barrionuevo. "Lateral Geniculate Nucleus Unitary Discharge in Sleep and Waking: State-and Rate-Specific Aspects." Journal of Neurophysiology 50, no. 4 (1983): 798–818.

McGuire, P. K., et al. "Neural Correlates of Thinking in Sign Language." Neuroreport 8, no. 3 (1997): 695–98.

McGurk, H., and J. MacDonald. "Hearing Lips and Seeing Voices." Nature 264, no. 5588 (1976): 746–48.

McKay, R., and L. Cipolotti. "Attributional Style in a Case of Cotard Delusion." Consciousness and Cognition 16, no. 2 (2007): 349–59.

Mellor, C. S. "First Rank Symptoms of Schizophrenia. I. The Frequency in Schizophrenics on Admission to Hospital. II. Differences Between Individual First Rank Symptoms." British Journal of Psychiatry 117, no. 536 (1970): 15–23.

Mendelsohn, A., et al. "Subjective vs. Documented Reality: A Case Study of Long-Term Real-Life Autobiographical Memory." Learning and Memory 16, no. 2 (2009): 142–46.

Mercer, B., et al. "A Study of Confabulation." Archives of Neurology 34, no. 7 (1977): 429–33.

Mercer, J. "Hidden Persuaders." Ode, May/June 2012.

"Messing Calls on Hypnosis to Help Her with Underwater Scenes." ContactMusic.com, Oct. 21, 2005. -article/messing-calls-on-hypnosis-to-help-her-with-underwater-scenes (дата обращения: 28 октября 2008 г.).

Metcalf, K., R. Langdon, and M. Coltheart. "Models of Confabulation: A Critical Review and a New Framework." Cognitive Neuropsychology 24, no. 1 (2007): 23–47.

Miller, G. "Hunting for Meaning After Midnight." Science 315, no. 5817 (2007): 1360–63.

Miller, S. D., and P. J. Triggiano. "The Psychophysiological Investigation of Multiple Personality Disorder: Review and Update Review." American Journal of Clinical Hypnosis 35, no. 1 (1992): 47–61.

Minio-Paluello, I., et al. "Absence of Embodied Empathy During Pain Observation in Asperger Syndrome." Biological Psychiatry 65, no. 1 (2009): 55–62.

Mitchell, S. W. "On Some of the Disorders of Sleep." Virginia Medical Monthly 2 (1876): 769–81. In Handbook of Clinical Neurology. Vol. 15. Edited by D. D. Daly et al. Amsterdam: North Holland Publishing Company, 1974.

Mohr, C., et al., "The Anterior Cingulate Cortex Contains Distinct Areas Disassociating External from Self-Administered Painful Stimulation: A Parametric fMRI Study." Pain 114, no. 3 (2005): 347–57.

Morrison, I., et al. "Vicarious Responses to Pain in Anterior Cingulate Cortex: Is Empathy a Multisensory Issue?" Cognitive, Affective, and Behavioral Neuroscience 4, no. 2 (2004): 270–78.

Moscovitch, M. "Confabulation." In Memory Distortion, edited by D. L. Schacter, J. T. Coyle, G. D. Fischbach, M. M. Mesulam, and L. E. Sullivan, 226–51. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1995.

Moscovitch, M. "Confabulation and the Frontal Systems: Strategic Versus Associative Retrieval in Neuropsychological Theories of Memory." In Varieties of Memory and Consciousness: Essays in Honour of Endel Tulving, edited by H. L. Roediger and F. I. M. Craik, 133–60. Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1989.

Mouras, H., et al. "Activation of Mirror-Neuron System by Erotic Video Clips Predicts Degree of Induced Erection: An fMRI Study." NeuroImage 42, no. 3 (2008): 1142–50.

Mullins, S., and S. A. Spence. "Re-examining Thought Insertion: Semi-Structured Literature Review and Conceptual Analysis." British Journal of Psychiatry 182 (2003): 293–98.

Murphy, M., et al. "The Cortical Topography of Local Sleep." Current Topics in Medical Chemistry 11, no. 19 (2011): 2438–46.

Myhrvold, N. "Mars to Humanity: Get Over Yourself." Slate.com, Aug. 15, 1996.

Narayan, R., et al. "Cortical Interference Effects in the Cocktail Party Problem." Nature Neuroscience 10, no. 12 (2007): 1601–1607.

Nelson, H. E., S. Thrasher, and T. R. Barnes. "Practical Ways of Alleviating Auditory Hallucinations." British Medical Journal 302, no. 6772 (1991): 327.

Nelson, K. R., et al. "Does the Arousal System Contribute to Near Death Experience?" Neurology 66, no. 7 (2006): 1003–1009.

Nelson, K. R., et al. "Out-of-Body Experience and Arousal." Neurology 68, no. 10 (2007): 794–95.

Ness, R. C. "The Old Hag Phenomenon as Sleep Paralysis: A Biocultural Interpretation." Culture, Medicine, and Psychiatry 2, no. 1 (1978): 15–39.

Nicklaus, Jack. Play Better Golf. New York: King Features, 1976.

Niedenthal, P. M., et al. "Embodiment in Attitudes, Social Perception, and Emotion." Personality and Social Psychology Review 9, no. 3 (2005): 184–211.

Nijenhuis, E. R. S., O. Van der Hart, and K. Steele. "The Emerging Psychobiology of Trauma-Related Dissociation and Dissociative Disorders." In Biological Psychiatry, edited by H. D'Haenen, J. A. den Boer, and P. Willner, 1079–80. London: Wiley, 2002.

Nowak, D. A., and J. Hermsdörfer. "Sensorimotor Memory and Grip Force Control: Does Grip Force Anticipate a Self-Produced Weight Change When Drinking with a Straw from a Cup?" European Journal of Neuroscience 18, no. 10 (2003): 2883–92.

Oakley, D. A. "Hypnosis and Conversion Hysteria: A Unifying Model." Cognitive Neuropsychiatry 4, no. 3 (1999): 243–65.

Oishi, K., T. Kasai, and T. Maeshima. "Autonomic Response Specificity During Motor Imagery." Journal of Physiology and Anthropology of Applied Human Sciences 19, no. 6 (2000): 255–61.

O'Keefe, J. "A Review of the Hippocampal Place Cells." Progress in Neurobiology 13, no. 4 (1979): 419–39.

Oudiette, D., et al. "Dreamlike Mentations During Sleepwalking and Sleep Terrors in Adults." Sleep 32, no. 12 (2009): 1621–27.

Pachalska, M., et al. "A Case of 'Borrowed Identity Syndrome' After Severe Traumatic Brain Injury." Medical Science Monitor 17, no. 2 (2011): 18–28.

Packard, M. G., and J. L. McGaugh. "Inactivation of Hippocampus or Caudate Nucleus with Lidocaine Differentially Affects Expression of Place and Response Learning." Neurobiology of Learning and Memory 65, no. 1 (1996): 65–72.

Palagi, E., et al. "Contagious Yawning in Gelada Baboons as a Possible Expression of Empathy." Proceedings of the National Academy of Sciences 106, no. 46 (2009): 19262–67.

Paraskevas-Thadani, E. "Banning the Thought: Saving the Lungs of Children by Banning Subliminal Messages in Tobacco Advertisements." Syracuse Journal of Legislation and Policy 2 (1997): 133–63.

Park, M., et al. "Differences Between Musicians and Non-Musicians in Neuro-Affective Processing of Sadness and Fear Expressed in Music." Neuroscience Letters 566 (2014): 120–24.

Park, Y. W., et al. "Alien Hand Syndrome in Stroke – Case Report and Neurophysiologic Study." Annals of Rehabilitation Medicine 36, no. 4 (2012): 556–60.

Parton, A., P. Malhotra, and M. Husain. "Hemispatial Neglect." Journal of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry 75 (2004): 13–21.

Pascual-Leone, A., et al. "Modulation of Muscle Responses Evoked by Transcranial Magnetic Stimulation During the Acquisition of New Fine Motor Skills." Journal of Neurophysiology 74, no. 3 (1995): 1037–45.

Patterson, D. R., M. L. Goldberg, and D. M. Ehde. "Hypnosis in the Treatment of Patients with Severe Burns." American Journal of Clinical Hypnosis 38, no. 3 (1996): 200–212.

Patterson, R. B. "Hypnotherapy of Hysterical Monocular Blindness: A Case Report." American Journal of Clinical Hypnosis 23, no. 2 (1980): 119–21.

Pavlides, C., and J. Winson. "Influences of Hippocampal Place Cell Firing in the Awake State on the Activity of These Cells During Subsequent Sleep Episodes." Journal of Neuroscience 9, no. 8 (1989): 2907–18.

Pehrs, C., et al. "How Music Alters a Kiss: Superior Temporal Gyrus Controls Fusiform-Amygdalar Effective Connectivity." Social Cognitive and Affective Neuroscience 9, no. 11 (2014): 1–9.

Peigneux, P., et al. "Are Spatial Memories Strengthened in the Human Hippocampus During Slow Wave Sleep?" Neuron 44, no. 3 (2004): 535–45.

Peterson, C., et al. "The Attributional Style Questionnaire." Cognitive Therapy and Research 6, no. 3 (1982): 287–300.

Pfeiffer, J. H., et al. "Mirroring Others' Emotions Relates to Empathy and Interpersonal Competence in Children." NeuroImage 39, no. 4 (2008): 2076–85.

Platek, S. M. "Yawn, Yawn, Yawn, Yawn; Yawn, Yawn, Yawn! The Social, Evolutionary, and Neuroscientific Facets of Contagious Yawning." Frontiers of Neurology and Neuroscience 28 (2010): 107–12.

Podoll, K., and D. Robinson. "Lewis Carroll's Migraine Experiences." Lancet 353, no. 9161 (1999): 1366.

"Poll: U. S. Hiding Knowledge of Aliens." CNN.com, June 15, 1997. /

Poppel, E., et al. "Residual Visual Function After Brain Wounds Involving the Central Visual Pathways in Man." Nature 243, no. 5405 (1973): 295–96.

Posner, M. I., and S. E. Petersen. "The Attention System of the Human Brain." Annual Review of Neuroscience 13 (1990): 25–42.

Powell, L. J., et al. "Dissociable Neural Substrates for Agentic Versus Conceptual Representations of Self." Journal of Cognitive Neuroscience 22, no. 10 (2010): 2186–97.

Prasad, S., and A. L. Berkowitz. "Modified Target Cancellation in Hemispatial Neglect." Practical Neurology 14, no. 4 (2014): 277.

Pratkanis, A. R. "The Cargo-Cult Science of Subliminal Persuasion." Skeptical Inquirer 16, no. 3 (1992).

Price, A., and D. Price. Introducing Psychology of Success: A Practical Guide. London: Icon Books, 2011.

Provine, R. R. "Yawning." American Science 93, no. 6 (2005): 532–39.

Putnam, F. W., T. P. Zahn, and R. M. Post. "Differential Autonomic Nervous System Activity in Multiple Personality Disorder." Physical Review 31, no. 3 (1990): 251–60.

Pyka, M., et al. "Brain Correlates of Hypnotic Paralysis – a Resting-State fMRI Study." NeuroImage 56, no. 4 (2011): 2173–82.

Quian Quiroga, R. "Concept Cells: The Building Blocks of Declarative Memory Functions." Nature Reviews Neuroscience 13, no. 8 (2012): 587–97.

Quian Quiroga, R., et al. "Explicit Encoding of Multimodal Percepts by Single Neurons in the Human Brain." Current Biology 19, no. 15 (2009): 1308–13.

Quian Quiroga, R., et al. "Invariant Visual Representation by Single Neurons in the Human Brain." Nature 435 (2005): 1102–1107.

Rabey v. R., [1980] 2 S.C.R. 513 (Can.) (Dickson, J. dissenting).

Ramachandran, V. S., and D. Brang. "Sensations Evoked in Patients with Amputation from Watching an Individual Whose Corresponding Intact Limb Is Being Touched." Archives of Neurology 66, no. 10 (2009): 1281–84.

Ramachandran, V. S., and L. M. Oberman. "Broken Mirrors: A Theory of Autism." Scientific American 295, no. 5 (2006): 62–69.

Ramachandran, V. S., and D. Rogers-Ramachandran. "Synaesthesia in Phantom Limbs Induced with Mirrors." Proceedings of the Royal Society B: Biological Sciences 263, no. 1369 (1996): 377–86.

Ramakonar, H., E. A. Franz, and C. R. Lind. "The Rubber Hand Illusion and Its Application to Clinical Neuroscience." Journal of Clinical Neuroscience 18, no. 12 (2011): 1596–601.

Ramirez-Bermudez, J., et al. "Cotard Syndrome in Neurological and Psychiatric Patients." Journal of Neuropsychiatry and Clinical Neurosciences 22, no. 4 (2010): 409–16.

Ranganathan, V. K., et al. "From Mental Power to Muscle Power – Gaining Strength by Using the Mind." Neuropsychologia 42, no. 7 (2004): 944–56.

Rankin, K. P. "Detecting Sarcasm from Paralinguistic Cues: Anatomic and Cognitive Correlates in Neurodegenerative Disease." NeuroImage 47, no. 4 (2009): 2005–15.

Raposo, A., and J. F. Marques. "The Contribution of Fronto-parietal Regions to Sentence Comprehension: Insights from the Moses Illusion." NeuroImage 83 (2013): 431–37.

Raz, A., et al. "Hypnotic Suggestion and the Modulation of Stroop Interference." Archives of General Psychiatry 59, no. 12 (2002): 1155–61.

Reder, L. M., and G. W. Kusbit. "Locus of the Moses Illusion: Imperfect Encoding, Retrieval, or Match?" Journal of Memory and Language 30 (1991): 385–406.

Reinders, A. A., et al. "Psychobiological Characteristics of Dissociative Identity Disorder: A Symptom Provocation Study." Biological Psychiatry 60, no. 7 (2006): 730–40.

Reis, B. E. "Toward a Psychoanalytic Understanding of Multiple Personality Disorder." Bulletin of the Menninger Clinic 57, no. 3 (1993): 309–18.

Ricard, P. "Vision Loss and Visual Hallucinations: The Charles Bonnet Syndrome." Community Eye Health 22, no. 69 (2009): 14.

Rickards, C. A., and D. G. Newman. "G-induced Visual and Cognitive Disturbances in a Survey of 65 Operational Fighter Pilots." Aviation, Space, and Environmental Medicine 76, no. 5 (2005): 496–500.

Riddoch, G. "Dissociation of Visual Perceptions due to Occipital Injuries, with Especial Reference to Appreciation of Movement." Brain 40, no. 1 (1917a): 15–57.

Riddoch, G. "On the Relative Perceptions of Movement and a Stationary Object in Certain Visual Disturbances due to Occipital Injuries." Proceedings of the Royal Society of Medicine 10 (1917b): 13–34.

Ritchie, T. D., et al. "Event Self-Importance, Event Rehearsal, and the Fading Affect Bias in Autobiographical Memory." Self and Identity 5 (2006): 172–95.

Roland, P. E., and B. Gulyas. "Visual Memory, Visual Imagery, and Visual Recognition of Large Field Patterns by the Human Brain: Functional Anatomy by Positron Emission Tomography." Cerebral Cortex 5, no. 1 (1995): 79–93.

Ross, S. Higher, Further, Faster: Is Technology Improving Sport? Chichester, U.K.: John Wiley and Sons, 2008.

Rudolph, K., and T. Pasternak. "Transient and Permanent Deficits in Motion Perception After Lesions of Cortical Areas MT and MST in the Macaque Monkey." Cerebral Cortex 9, no. 1 (1999): 90–100.

Russell, C. J., and C. C. Bell. "Neuronal Responses to Electrosensory Input in Mormyrid Valvula Cerebelli." Journal of Neurophysiology 41, no. 6 (1978): 1495–510.

Sakamaki, T. "Social Grooming Among Wild Bonobos (Pan paniscus) at Wamba in the Luo Scientific Reserve, DR Congo, with Special Reference to the Formation of Grooming Gatherings." Primates 54, no. 4 (2013): 349–59.

Sakreida, K., et al. "Motion Class Dependency in Observers' Motor Areas Revealed by Functional Magnetic Resonance Imaging." Journal of Neuroscience 25, no. 6 (2005): 1335–42.

Saleem, K. S., and K. Tanaka. "Divergent Projections from the Anterior Inferotemporal Area TE to the Perirhinal and Entorhinal Cortices in the Macaque Monkey." Journal of Neuroscience 16, no. 15 (1996): 4757–75.

Sar, V., S. N. Unal, and E. Ozturk. "Frontal and Occipital Perfusion Changes in Dissociative Identity Disorder." Psychiatry Research 156, no. 3 (2007): 217–23.

Savoy, R. L., et al. "Voluntary Switching Between Identities in Dissociative Identity Disorder: A Functional MRI Case Study." Cognitive Neuroscience 3, no. 2 (2012): 112–19.

Saxe, G. N., et al. "SPECT Imaging and Multiple Personality Disorder." Journal of Nervous and Mental Disease 180, no. 10 (1992): 662–63.

Schacter, D. L. Awareness of Deficit After Brain Injury: Clinical and Theoretical Issues. Oxford: Oxford University Press, 1991.

Schaefer, M., and M. Rotte. "Thinking on Luxury or Pragmatic Brand Products: Brain Responses to Different Categories of Culturally Based Brands." Brain Research 1165 (2007): 98–104.

Schaffner, N. Saucerful of Secrets: The Pink Floyd Odyssey. London: Helter Skelter, 2005. [В рус. пер. (англ. изд. 1991 г.): Шэффнер Н. Блюдце, полное секретов: Одиссея «Пинк Флойд» / [пер. Данилы Гливенко; лит. обработка пер. М. Пушкиной]. – М.: Изд-во Сергея Козлова, 1998.]

Schlumpf, Y. R., et al. "Dissociative Part-Dependent Biopsychosocial Reactions to Backward Masked Angry and Neutral Faces: An fMRI Study of Dissociative Identity Disorder." NeuroImage: Clinical 3 (2013): 54–64.

Schmidt, S. R. "Autobiographical Memories for the September 11th Attacks: Reconstructive Errors and Emotional Impairment of Memory." Memory and Cognition 32, no. 3 (2004): 443–54.

Schnider, A. "Orbitofrontal Reality Filtering." Frontiers in Behavioral Neuroscience 7, no. 67 (2013): 1–8.

Schnider, A. "Spontaneous Confabulation and the Adaptation of Thought to Ongoing Reality." Nature Reviews Neuroscience 4, no. 8 (2003): 662–71.

Schnider, A., C. von Däniken, and K. Gutbrod. "The Mechanisms of Spontaneous and Provoked Confabulations." Brain 119 (1996): 1365–75.

Schulte-Rüther, M., et al. "Mirror Neuron and Theory of Mind Mechanisms Involved in Face-to-Face Interactions: A Functional Magnetic Resonance Imaging Approach to Empathy." Journal of Cognitive Neuroscience 19, no. 8 (2007): 1354–72.

Schuster, C., et al. "Best Practice for Motor Imagery: A Systematic Literature Review on Motor Imagery Training Elements in Five Different Disciplines." BMC Medicine 9, no. 75 (2011): 1–35.

Schwärzel, M., and U. Müller. "Dynamic Memory Networks: Dissecting Molecular Mechanisms Underlying Associative Memory in the Temporal Domain." Cellular and Molecular Life Sciences 63, no. 9 (2006): 989–98.

Searle, J. R. Mind: A Brief Introduction. New York: Oxford University Press, 2004.

Sedikides, C., and J. D. Green. "What I Don't Recall Can't Hurt Me: Information Negativity Versus Information Inconsistency as Determinants of Memorial Self-Defense." Social Cognition 22, no. 1 (2004): 4–29.

Seif-Barghi, T., et al. "The Effect of an Ecological Imagery Program on Soccer Performance of Elite Players." Asian Journal of Sports Medicine 3, no. 2 (2012): 81–89.

Senju, A., et al. "Brief Report: Does Eye Contact Induce Contagious Yawning in Children with Autism Spectrum Disorder?" Journal of Autism and Developmental Disorders 39, no. 11 (2009): 1598–602.

Shahar, A., et al. "Induction of an Illusory Shadow Person." Nature 443 (2006): 287.

Sharot, T., et al. "How Personal Experience Modulates the Neural Circuitry of Memories of September 11." Proceedings of the National Academy of Sciences 104, no. 1 (2007): 389–94.

Sharpless, B. A., and J. P. Barber. "Lifetime Prevalence Rates of Sleep Paralysis: A Systematic Review." Sleep Medicine Reviews 15, no. 5 (2011): 311–15.

Shergill, S. S., et al. "Mapping Auditory Hallucinations in Schizophrenia Using Functional Magnetic Resonance Imaging." Archives of General Psychiatry 57, no. 11 (2000): 1033–38.

Sherman, R. A., C. J. Sherman, and L. Parker. "Chronic Phantom and Stump Pain Among American Veterans: Results of a Survey." Pain 18, no. 1 (1984): 83–95.

Shmuelof, L., and E. Zohary. "Mirror-Image Representation of Action in the Anterior Parietal Cortex." Nature Neuroscience 11, no. 11 (2008): 1267–69.

Siegel, R. K. "Hostage Hallucinations: Visual Imagery Induced by Isolation and Life-Threatening Stress." Journal of Nervous and Mental Disease 172, no. 5 (1984): 264–72.

Sigman, M., S. J. Spence, and A. T. Wang. "Autism from Developmental and Neuropsychological Perspectives." Annual Review of Clinical Psychology 2 (2006): 327–55.

Silk, J., D. Cheney, and R. Seyfarth. "A Practical Guide to the Study of Social Relationships." Evolutionary Anthropology 22, no. 5 (2013): 213–25.

Simeon, D., et al. "Feeling Unreal: A PET Study of Depersonalization Disorder." American Journal of Psychiatry 157, no. 11 (2000): 1782–88.

Simons, D. J., and D. T. Levin. "Failure to Detect Changes to People During a Real-World Interaction." Psychonomic Bulletin and Review 5, no. 4 (1998): 644–49.

Simons, R. C., and C. C. Hughes. The Culture-Bound Syndromes: Folk Illnesses of Psychiatric and Anthropological Interest (Culture, Illness, and Healing). Dordrecht: Reidel, 1985.

Simonyan, K., and B. Horwitz. "Laryngeal Motor Cortex and Control of Speech in Humans." Neuroscientist 17, no. 2 (2011): 197–208.

Singer, T., et al. "Empathy for Pain Involves the Affective but Not Sensory Components of Pain." Science 303, no. 5661 (2004): 1157–62.

Smith, D., C. J. Wright, and C. Cantwell. "Beating the Bunker: The Effect of PETTLEP Imagery on Golf Bunker Shot Performance." Research Quarterly for Exercise and Sport 79, no. 3 (2008): 385–91.

Smith, S. M., et al. "The Lack of Cerebral Effects of d-Tubocurarine." Anesthesiology 8, no. 1 (1947): 1–14.

Smith, W. H. "Incorporating Hypnosis into the Psychotherapy of Patients with Multiple Personality Disorder." Bulletin of the Menninger Clinic 57, no. 3 (1993): 344–54.

Solomonova, E., et al. "Sensed Presence as a Correlate of Sleep Paralysis Distress, Social Anxiety, and Waking State Social Imagery." Consciousness and Cognition 17, no. 1 (2008): 49–63.

Spence, C., and O. Deroy. "Hearing Mouth Shapes: Sound Symbolism and the Reverse McGurk Effect." Iperception 3, no. 8 (2012): 550–52.

Spence, S. A., and C. Frith. "A PET Study of Voluntary Movement in Schizophrenic Patients Experiencing Passivity Phenomena." Brain 120, no. 11 (1997): 1997–2011.

Spoormaker, V., and J. van den Bout. "Lucid Dreaming Treatment for Nightmares: A Pilot Study." Psychotherapy and Psychosomatics 75, no. 6 (2006): 389–94.

Stankiewicz, S., and M. Golczyn´ska. "Dispute over the Multiple Personality Disorder: Theoretical or Practical Dilemma?" Psychiatria Polska 40, no. 2 (2006): 233–43.

Staunton, H. "The Function of Dreaming." Reviews in the Neurosciences 12, no. 4 (2001): 365–71.

Stephan, K. E., et al. "Dysconnection in Schizophrenia: From Abnormal Synaptic Plasticity to Failures of Self-Monitoring." Schizophrenia Bulletin 35, no. 3 (2009): 509–27.

Stevenson, R. L. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde. New York: Dover, 1991.

Stinson, B., and D. Arthur. "A Novel EEG for Alpha Brain State Training, Neurobiofeedback and Behavior Change." Complementary Therapies in Clinical Practice 19, no. 3 (2013): 114–18.

Stone, S. P., P. W. Halligan, and R. J. Greenwood. "The Incidence of Neglect Phenomena and Related Disorders in Patients with an Acute Right or Left Hemisphere Stroke." Age and Ageing 22, no. 1 (1993): 46–52.

Stonnington, C. M., J. J. Barry, and R. S. Fisher. "Conversion Disorder." American Journal of Psychiatry 163, no. 9 (2006): 1510–17.

Strayer, D. L., et al. "Cell Phone-Induced Failures of Visual Attention During Simulated Driving." Journal of Experimental Psychology: Applied 9, no. 1 (2003): 23–32.

Streatfeild, D. Brainwash: The Secret History of Mind Control. New York: St. Martin's Press, 2007.

Stroop, J. R. "Studies of Interference in Serial Verbal Reactions." Journal of Experimental Psychology 18, no. 16 (1935): 643–62.

Suzuki, W. A. "Neuroanatomy of the Monkey Entorhinal, Perirhinal, and Parahippocampal Cortices: Organization of Cortical Inputs and Interconnections with Amygdala and Striatum." Seminars in Neuroscience 8, no. 1 (1996): 3–12.

Syrjala, K. L., C. Cummings, and G. W. Donaldson. "Hypnosis or Cognitive Behavioral Training for the Reduction of Pain and Nausea During Cancer Treatment: A Controlled Clinical Trial." Pain 48, no. 2 (1992): 137–46.

Szasz, T. The Second Sin. New York: Doubleday, 1973.

Tataranni, P. A., J.-F. Gautier, and K. Chen. "Neuroanatomical Correlates of Hunger and Satiation in Humans Using Positron Emission Tomography." Proceedings of the National Academy of Sciences 96, no. 8 (1999): 4569–74.

Taylor, J. Prime Golf: Triumph of the Mental Game. Lincoln, Neb.: Writers Club Press, 2001.

Taylor, J. B. My Stroke of Insight: A Brain Scientist's Personal Journey. New York: Viking, 2006. (В рус. пер.: Тейлор Д. Б. Мой инсульт был мне наукой: История собственной болезни, рассказанная нейробиологом / Пер. с англ. П. Петрова. – М.: Астрель; Corpus, 2012.)

"The 10 Most Interesting Rituals in Sports." ExactSports.com, Oct. 6, 2011. -10-most-interesting-rituals-in-sports/2011/10/06/.

Teresa of Ávila. The Life of St. Teresa of Jesus, of the Order of Our Lady of Carmel (ca. 1565). Translated by David Lewis (1904), chap. 29. Reproduced by BiblioLife, 2007.

Teunisse, R. J., et al. "The Charles Bonnet Syndrome: A Large Prospective Study in the Netherlands: A Study of the Prevalence of the Charles Bonnet Syndrome and Associated Factors in 500 Patients Attending the University Department of Ophthalmology at Nijmegen." British Journal of Psychiatry 166, no. 2 (1995): 254–57.

Thacker, A. J. "Formal Communication Disorder: Sign Language in Deaf People with Schizophrenia." British Journal of Psychiatry 165, no. 6 (1994): 818–23.

Thaler, L., S. R. Arnott, and M. A. Goodale. "Neural Correlates of Natural Human Echolocation in Early and Late Blind Echolocation Experts." PLoS ONE6, no. 5 (2011): e20162.

Thomaes, K., et al. "Increased Anterior Cingulate Cortex and Hippocampus Activation in Complex PTSD During Encoding of Negative Words." Social Cognitive and Affective Neuroscience 8, no. 2 (2013): 190–200.

Thomas-Antérion, C., et al. "An Odd Manifestation of the Capgras Syndrome: Loss of Familiarity Even with the Sexual Partner." Clinical Neurophysiology 38, no. 3 (2008): 177–82.

"Tiger's Daily Routine."  (дата обращения: 6 февраля 2014 г.).

Toiviainen, P., et al. "Capturing the Musical Brain with Lasso: Dynamic Decoding of Musical Features from fMRI Data." NeuroImage 88C (2013): 170–80.

Travis, K. E., et al. "Spatiotemporal Neural Dynamics of Word Understanding in 12– to 18-Month-Old-Infants." Cerebral Cortex 21, no. 8 (2011): 1832–39.

Tricomi, E., B. W. Balleine, et al. "A Specific Role for Posterior Dorsolateral Striatum in Human Habit Learning." European Journal of Neuroscience 29, no. 11 (2009): 2225–32.

Tsai, Guochuan, E., et al. "Functional Magnetic Resonance Imaging of Personality Switches in a Woman with Dissociative Identity Disorder." Harvard Review of Psychiatry 7, no. 2 (1999): 119–22.

Turk, D. J., et al. "Mike or Me? Self-Recognition in a Split-Brain Patient." Nature Neuroscience 5, no. 9 (2002): 841–42.

Turk, D. J., et al. "Out of Contact, out of Mind: The Distributed Nature of the Self." Annals of the New York Academy of Sciences 1001 (2003): 65–78.

Turner, M. S., et al. "Confabulation: Damage to a Specific Inferior Medial Prefrontal System." Cortex 44 (2008): 637–48.

Twersky, T. "Ray Allen Q + A." Slam Online. Feb. 10, 2011. -allen-qa/.

Usui, S., et al. "Presence of Contagious Yawning in Children with Autism Spectrum Disorder." Autism Research and Treatment 2013 (2013).

Van der Kolk, B. A., and R. Fisler. "Dissociation and the Fragmentary Nature of Traumatic Memories: Overview and Exploratory Study." Journal of Traumatic Stress 8, no. 4 (1995): 505–25.

van Elk, M., et al. "Neural Evidence for Compromised Motor Imagery in Right Hemiparetic Cerebral Palsy." Frontiers in Neurology 1, no. 150 (2010): 1–7.

van Lommel, P., et al. "Near-Death Experiences in Survivors of Cardiac Arrest: A Prospective Study in the Netherlands." Lancet 358, no. 9298 (2001): 2039–45.

van Veluw, S. J., and S. A. Chance. "Differentiating Between Self and Others: An ALE Meta-analysis of fMRI Studies of Self-Recognition and Theory of Mind." Brain Imaging in Behavioral Medicine and Clinical Neuroscience 8, no. 1 (2014): 24–38.

Vaudreuil, C., and M. Trieu. "Symptom-Inducibility in a Case of Conversion Disorder." Psychosomatics 54, no. 5 (2013): 505–506.

Verleger, R., et al. "Anarchic-Hand Syndrome: ERP Reflections of Lost Control over the Right Hemisphere." Brain and Cognition 77, no. 1 (2011): 138–50.

Vermetten, E., et al. "Hippocampal and Amygdalar Volumes in Dissociative Identity Disorder." American Journal of Psychiatry 163, no. 4 (2006): 630–36.

Vignal, J. P., et al. "The Dreamy State: Hallucinations of Autobiographic Memory Evoked by Temporal Lobe Stimulations and Seizures." Brain 130, no. 1 (2007): 88–99.

Vita, M. G., et al. "Visual Hallucinations and Pontine Demyelination in a Child: Possible REM Dissociation?" Journal of Clinical Sleep Medicine 4, no. 6 (2008): 588–90.

Vuilleumier, P. "Hysterical Conversion and Brain Function." Progress in Brain Research 150 (2005): 309–29.

Wagner, U., et al. "Sleep Inspires Insight." Nature 427 (2004): 352–55.

Watkins, J. G. "Antisocial Compulsions Induced Under Hypnotic Trance." Journal of Abnormal and Social Psychology 42, no. 2 (1947): 256–59.

Watkins, J. G., and H. H. Watkins. "The Management of Malevolent Ego States in Multiple Personality Disorder." Dissociation 1, no. 1 (1998): 67–71.

Watson, J. B. "Psychology as the Behaviorist Views It." Psychological Review 20 (1913): 158–77.

Weiskrantz, L., J. L. Barbur, and A. Sahraie. "Parameters Affecting Conscious Versus Unconscious Visual Discrimination with Damage to the Visual Cortex (V1)." Proceedings of the National Academy of Science 92, no. 13 (1995): 6122–26.

Weiskrantz, L., et al. "Visual Capacity in the Hemianopic Field Following a Restricted Occipital Ablation." Brain 97, no. 4 (1974): 709–28.

Werring, D. J., et al. "Functional Magnetic Resonance Imaging of the Cerebral Response to Visual Stimulation in Medically Unexplained Visual Loss." Psychological Medicine 34, no. 4 (2004): 583–89.

Whalen, P. J., et al. "Masked Presentations of Emotional Facial Expressions Modulate Amygdala Activity Without Explicit Knowledge." Journal of Neuroscience 18, no. 1 (1998): 411–18.

Whinnery, J. E. "Psychophysiologic Correlates of Unconsciousness and Near-Death Experiences." Journal of Near-Death Studies 15, no. 4 (1997): 231–58.

Williams, L. M., et al. "Amygdala-Prefrontal Dissociation of Subliminal and Supraliminal Fear." Human Brain Mapping 27, no. 8 (2006): 652–61.

Wolman, D. "The Split Brain: A Tale of Two Halves." Nature 483, no. 7389 (2012): 260–63.

Wright, M. J., et al. "Brain Regions Concerned with the Identification of Deceptive Soccer Moves by Higher-Skilled and Lower-Skilled Players." Frontiers in Human Neuroscience 7 (2013): 851.

Yang, Z., and E. M. Tong. "The Effects of Subliminal Anger and Sadness Primes on Agency Appraisals." Emotion 10, no. 6 (2010): 915–22.

Yapko, M. D. Essentials of Hypnosis. New York: Brunner/Mazel, 1995.

Yin, H. H., and B. J. Knowlton. "The Role of the Basal Ganglia in Habit Formation." Nature Reviews Neuroscience 7, no. 6 (2006): 464–76.

Yin, H. H., et al. "Lesions of Dorsolateral Striatum Preserve Outcome Expectancy but Disrupt Habit Formation in Instrumental Learning." European Journal of Neuroscience 19, no. 1 (2004): 181–89.

Young, A. W., et al. "Cotard Delusion After Brain Injury." Psychological Medicine 22, no. 3 (1992): 799–804.

Zago, M., et al. "Internal Models of Target Motion: Expected Dynamics Overrides Measured Kinematics in Timing Manual Interceptions." Journal of Neurophysiology 91, no. 4 (2004): 1620–34.

Zeki, S., and D. H. Ffytche. "The Riddoch Syndrome: Insights into the Neurobiology of Conscious Vision." Brain 121 (1998): 25–45.

Zimmermann-Schlatter, A., et al. "Efficacy of Motor Imagery in Post-Stroke Rehabilitation: A Systematic Review." Journal of Neuroengineering and Rehabilitation 5 (2008): 1–10.

Об авторе

Элиэзер Штернберг – практикующий врач, невролог в Нью-Хейвенской больнице Йельского университета. Имея большой багаж знаний в областях нейронауки и философии, пытается разобраться в том, как исследования мозга помогают пролить свет на тайны сознания и процесса принятия нами решений. Автор книг «Машина ли ты?» (Are You a Machine? 2007) и «Это меня заставил сделать мой мозг» (My Brain Made Me Do It, 2010).

Сноски

1

Пер. А. М. Руткевича.

(обратно)

2

Де Вото Бернард Огастин (1897–1955) – американский историк, литературный критик, беллетрист. – Прим. ред.

(обратно)

3

Имена пациентов, упоминаемых на страницах книги, изменены для сохранения врачебной тайны и защиты их интересов.

(обратно)

4

Пер. Н. Р. Малиновской.

(обратно)

5

Вид футбольного финта, при котором футболист одной ногой обводит мяч, а другой одновременно бьет по нему в прыжке. – Здесь и далее прим. пер.

(обратно)

6

Маневр, при котором футболист обводит одну ногу вокруг мяча, а потом внешней стороной стопы другой ноги проталкивает его в другую сторону. Используется для отвлечения внимания противника.

(обратно)

7

Она же фаза быстрого сна (БДГ – быстрые движения глаз).

(обратно)

8

Цит. в переводе Н. М. Демуровой.

(обратно)

9

Хроническое заболевание глаз, при котором происходит поражение сетчатки и нарушается центральное зрение. Развивается обычно у людей старше 55 лет, нередко приводит к слепоте.

(обратно)

10

Способность мозга при необходимости менять, перестраивать и восстанавливать нейронные связи.

(обратно)

11

В 1976 году. – Прим. ред.

(обратно)

12

Объединения нейронов, совместно обрабатывающих тот или иной стимул, расположены по вертикали (перпендикулярно поверхности коры) и имеют форму цилиндра (колонки). – Прим. ред.

(обратно)

13

Пер. Н. М. Любимова. – Прим. ред.

(обратно)

14

Пер. В. В. Васильева. – Прим. ред.

(обратно)

15

Приборы для отслеживания движений глаз.

(обратно)

16

Популярный американский комедийный телесериал.

(обратно)

17

Заводные роботы или игрушки в форме человека (реже – зверей).

(обратно)

18

Знаменитый американский игрок в гольф.

(обратно)

19

Тейлор Д. Б. Мой инсульт был мне наукой: История собственной болезни, рассказанная нейробиологом. – М.: Астрель; Corpus, 2012.

(обратно)

20

Безболезненный метод стимуляции мозга магнитными импульсами.

(обратно)

21

Метод, позволяющий отследить электрическую активность мышц.

(обратно)

22

Пер. Л. П. Синянской.

(обратно)

23

Современное название электрошоковой терапии.

(обратно)

24

Другое их название – нейротрансмиттеры.

(обратно)

25

Вид броска, при котором игрок, подпрыгнув, запускает мяч в корзину сверху вниз.

(обратно)

26

Период игры в бейсболе. Как правило, матч состоит из девяти иннингов.

(обратно)

27

Разновидность амнезии, характеризуется неспособностью запоминать текущие события.

(обратно)

28

Популярный ежегодный фестиваль музыки и искусств, который проводится в долине Коачелла (город Индио, штат Калифорния).

(обратно)

29

Популярная английская народная сказка о том, как смельчак по имени Джек победил великана.

(обратно)

30

Майрвольд Натан (род. 1959) – американский ученый, венчурный инвестор; занимал должность директора по технологиям в компании Microsoft. – Прим. ред.

(обратно)

31

OVNI – objet volant non identifié (франц.) – неопознанный летающий объект.

(обратно)

32

Сас Томас (1920–2012) – американский психиатр. Наиболее известен критическим отношением к понятию «психическая болезнь» и социальным мерам, которые применяются к людям с психиатрическими диагнозами (ограничения их свобод и ответственности, недобровольная госпитализация и т. д.). – Прим. ред.

(обратно)

33

Американское телешоу, прообраз российского «Поля чудес».

(обратно)

34

Британский и ирландский телеведущий, актер. – Прим. ред.

(обратно)

35

Известен тем, что там находится знаменитый Музей Америки и моря.

(обратно)

36

Армейское звание, примерно соответствующее российскому младший сержант.

(обратно)

37

Известный шотландский врач.

(обратно)

38

Пер. И. Г. Гуровой. – Прим. ред.

(обратно)

39

«Лондонский мост падает» – известная старинная детская игровая песня.

(обратно)

40

В англоязычных странах при оценке остроты зрения пользуются простыми дробями. В пересчете на российские стандарты – 0,1.

(обратно)

41

То есть между 0,2 и 0,3.

(обратно)

42

Свыше 0,3.

(обратно)

43

Белок-катализатор для многих биохимических реакций.

(обратно)

Оглавление

Введение Логика нашего подсознания

1. Что снится слепым? О восприятии, снах и формировании образа окружающего мира

  Заполняя пробелы

  Из чего сделаны сны

  Вниз по кроличьей норе

  Зрение слепых

  В вашей височной доле живет Люк Скайуокер

  Звуковой коридор

  Машина снов

2. Доедут ли зомби до офиса? О привычке, самоконтроле и автоматизме

  Зомби среди нас

  Смотреть и не видеть

  Мыши в крестообразном лабиринте

  Сосредоточиться не сосредотачиваясь

  Как распознать фальшивую улыбку

  Почему мы забываем купить молоко

  Почему мы едим, когда не голодны?

  Исполнительная дисфункция

  Убийство на автопилоте

  Две системы многозадачности

3. Улучшает ли воображение спортивную форму? О двигательном контроле, тренировках и важности мысленного имитирования

  Внутренний имитатор

  Напрягая мысленную мышцу

  PETTLEP

  Наука инсульта

  Как унять фантомный зуд?

  Нейронные зеркала

  Почему зевота заразительна?

  Эмпатия, порнография и аутизм

  Нутром чуять

4. Можно ли помнить то, чего никогда не происходило? О памяти, эмоциях и мозговом эгоизме

  Паутинка из мгновений

  Мозги болельщиков команд-соперниц

  Почему мы помним, где были 11 сентября?

  Мозг в разных районах Манхэттена

  Блаженное неведение

  «Если ты веришь во что-то, это уже не ложь»

  Сказки конфабулирующего мозга

5. Почему люди верят в то, что к ним приходили инопланетяне? О паранормальном опыте, повествовании, создаваемом мозгом, и формировании странных убеждений

  «Ко мне приходили инопланетяне!»

  Сонный паралич

  Боитесь собственной тени?

  Разговоры с Богом

  Ходячие мертвецы

  Изменить собственной жене – с собственной женой?

  Видения на грани жизни и смерти

  Летчики-истребители и жертвы инсульта

  Галлюцинации заложников

  Нападение Старой Ведьмы

6. Почему шизофреники слышат голоса? О речи, галлюцинациях и разграничении своего и чужого «Я»

  Шепот из микрофона

  «Он не может говорить, когда я его перебиваю»

  «Всякий раз, когда говорю я, говорит кто-то другой»

  Что общего у людей и электрических рыб?

  Ошибка системы

  Слышат ли глухие голос в голове?

  Расстройство самоконтроля

  Почему нельзя пощекотать самого себя?

  Дежавю

7. Может ли гипноз сделать человека убийцей? О внимании, влиянии и силе подсознательной реакции

  Вас клонит в сон

  Эффект коктейльной вечеринки

  Преодолевая эффект Струпа

  Ешь попкорн, пей кока-колу

  Невидимые лица

  Названия брендов и мозг

  Когда мозг находит оправдания

  «Нож вонзился в тело»

  Мозг один, системы две

8. Почему у каждого альтер эго должны быть свои очки? О личности, травме и защите нашего «Я»

  Найти себя

  Разделенный мозг

  Не вижу зла

  Фрагментация сознания

  Внутренний гипнотизер

  Каждому эго – свое око

  Нейрологика

Приложение Карты областей мозга

Благодарности

Примечания

  Введение

  1. Что снится слепым?

  2. Доедут ли зомби до офиса?

  3. Улучшает ли воображение спортивную форму?

  4. Можно ли помнить то, чего никогда не происходило?

  5. Почему люди верят в то, что к ним приходили инопланетяне?

  6. Почему шизофреники слышат голоса?

  7. Может ли гипноз сделать человека убийцей?

  8. Почему у каждого альтер эго должны быть свои очки?

Библиография

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg